«Забытые боги»

Забытые боги (fb2) - Забытые боги (Времена - 9) 1465K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александра Лисина

Александра Лисина ЗАБЫТЫЕ БОГИ

ПРОЛОГ

Леди Эланна алле Эрроас волновалась. Зал, где она вместе со свитой ожидала гостей, был просторен, как того требовали многовековые традиции, радовал глаз изящными колоннами, созданными лучшими архитекторами Эоллара. Мозаика на мраморном полу поражала красотой и гармоничностью узоров. Густая зелень стен приятно гармонировала с белоснежными цветами акации, ветви которой спускались вдоль идеально прямых колонн вплоть до самой земли. Однако самым прекрасным цветком была королева этого торжественного дня, хранительница священной рощи и владычица Алиары, которая уже не первый век по праву считалась красивейшей женщиной своего мира.

Леди Эланна нервно стукнула по полу башмачком.

С того времени, как она вернулась с Лиары, прошло чуть больше пяти лет. Ее единственный визит в мир Таррэна был недолог: каких-то пару недель, которые из-за временной разницы между двумя мирами вылились для ее подданных всего в несколько часов. Однако за это время она успела повидать Золотой лес, заглянула в отдаленные уголки Новых земель, познакомилась с подданными ллеров Элиара и Тирраэля и даже слегка испугалась, осознав, какую мощь набрали в изоляции сородичи.

Если верить хроникам, предки эльфов Лиары относились к родам Ираэль, Сориэль и Эраэль, которые славились прекрасными воинами и сильными, преимущественно огненными, магами. Долгое время их считали погибшими. А вот теперь их потомки возвращались. С того момента, как владычица сообщила о визите гостей из другого мира, старейшины неоднократно спорили, сомневались и откровенно опасались появления чужаков. Да, именно чужаков, поскольку эльфы Лиары провели в изоляции несколько долгих тысячелетий. За это время они изменились слишком сильно, чтобы продолжать считать себя частью старого народа. Да и магия их стала другой. Так что на Алиару возвращались не заблудшие души, не потерянные родичи, не бывшие братья, нет, сегодня сюда должны были явиться чужаки, владеющие огромной силой, поднаторевшие в войнах и интригах. Искусные бойцы. Боевые маги, сумевшие многократно приумножить свой недобрый «Огонь жизни».

И уже поэтому их стоило опасаться.

Леди Эланна как умела старалась убедить старейшин, что потомки Изиара не планировали завоевывать для себя еще один мир. Все пять лет она провела в бесконечных переговорах и обсуждениях, в спорах и, конечно, в таких же тягостных сомнениях, какие все это время терзали старейшин. Как владычица, она не могла не понимать: богатая Алиара — желанный куш для любого завоевателя. Но, с другой стороны, если потенциального врага нельзя ни остановить, ни уничтожить, если от него нельзя отмахнуться, то, значит, надо убедить его сделать так, как нужно Алиаре. А уж каким способом, как и когда… не важно. Так неужто лучшие умы ее народа не найдут подходящих аргументов? Неужто возвращенцы смогут потягаться в дипломатии с опытными и много повидавшими старейшинами? И неужто у алиарцев не хватит доводов, чтобы склонить опасных гостей к взаимовыгодному союзу? Скажем, через династический брак?

Леди Эланна тихонько вздохнула: за возможность быть уверенной в мирном исходе этого визита она была готова на все. Идея династического брака ее не слишком беспокоила: подобная практика была у алиарцев в порядке вещей. К тому же немало знатных дам из ее окружения успели обратить внимание на Таррэна. Так что если вопрос о династическом браке решится положительно, вряд ли кто-то из них откажется войти в такой сильный и могучий род, как Л’аэртэ. Сложность заключалась в другом: у Таррэна уже была пара. Однако старейшины, не зная, кто именно стал его избранницей, до сих пор верили, что сумеют его заинтересовать.

Владычица Алиары снова беспокойно стукнула каблучком.

Ну где же они? Что-то не так с порталом? Расчеты хранителей оказались неверны? Таррэн был слишком осторожен и не стал бы во второй раз подвергать свою пару такому трудному испытанию? Он не зря тянул с этим визитом. Не зря ему в помощь Эланна отправила целый десяток магов. Не зря они так долго с двух сторон стабилизировали портал, добиваясь равномерного течения силы. Он должен был сработать как надо.

Эльфийка нервно оглянулась.

В гостевом зале, построенном специально к приему посольства из другого мира, собрался весь цвет Алиары. Десять старейшин, одновременно являющихся главами старших родов.[1] Пятеро лучших магов, готовых в любой момент помочь гостям с порталом. Почти весь двор владычицы, включавший представителей всех мало-мальски значимых эльфийских семейств. А также три десятка воинов из ее личной охраны, несколько высочайших воинских чинов Алиары, члены наиболее влиятельных младших родов, их личные воины…

Но Эланна все равно тревожилась. Правда, не за себя, а за гостей, поскольку прекрасно знала, как трепетно относился ее двор к малейшим тонкостям этикета. И знала, что они станут очень внимательно следить за каждым жестом, каждым произнесенным словом и даже крохотным нюансом в поведении гостей. За тем, кто и когда пойдет через портал. Кто и как представит своих спутников. Сколько воинов окажется в посольстве, сколько магов и знатных вельмож. Как поведут себя чужаки в первые мгновения после прибытия… буквально все будет иметь значение. И во многом на основе именно этих самых первых впечатлении создастся мнение о чужаках.

Когда врата наконец засветились, владычица Алиары облегченно вздохнула. Она выпрямилась, сделала лицо еще более строгим; подала магам знак, чтобы были наготове. Властным жестом велела начальнику личной стражи отступить на шаг, чтобы не попал под «Огонь жизни». Приготовилась ко всему, чувствуя, как напряглись за ее спиной наизнатнейшие и наиважнейшие. Бестрепетно проследила за тем, как в языках алого пламени, словно в недрах гигантского цветка, начал медленно распахиваться долгожданный портал, и…

— Да твою ж ушастую мать! — вдруг раздалось хрипловатое со дна разверзшейся воронки, и оттуда кубарем выкатилось что-то взъерошенное и крайне недовольное. — Торковы дети! Кто ж так делает?! Нет чтобы медленно и осторожно! Я ж ни хрена не успел собраться! И кто бы предупредил, что там, иррадэ, будет так холодно!

ГЛАВА 1

Сказать, что эльфы Алиары оторопели, значит, не сказать ничего. Они ждали чего угодно: армии темных эльфов, жутких чудовищ, которых, как утверждали, на Лиаре осталось немало, личных телохранителей лорда Таррэна, толпы магов, готовых испепелить их при малейшем признаке неуважения… но это?!

Обширный двор Эланны в немом изумлении замер, разглядывая невысокую фигурку, с руганью поднимающуюся с пола. В то время как сама «фигура», почувствовав неладное, быстро осмотрелась и, встретив направленные на нее взоры, криво усмехнулась:

— Ну надо же, эльфы… И почему меня это не удивляет? Хуже другое: чегой-то тут не видно ни одной знакомой физиономии! И вот это, доложу я вам, форменное безобразие!

У большинства присутствующих руки машинально потянулись к родовому оружию.

— Гадство! — с отвращением повторил странный гость, одергивая короткую черную курточку и поднимая с пола глухо стукнувшую палку, закутанную в плотную ткань. На эльфов мельком взглянуло юное лицо. Изящный сапожок раздраженно шаркнул по белоснежному полу, оставив на нем широкую полосу сажи. А затем лицо гостя сморщилось, на губах появилась кислая улыбка. — Ну что за невезуха, а?!

Леди Эланна, запоздало признав дерзкого визитера, поспешила выступить вперед, пока ее подданные не совершили непростительной глупости:

— Бел!

Белка отыскала среди многочисленной толпы ее растерянное лицо и расплылась в широкой улыбке.

— Хвала Торку, не ошиблись мои ушастые: правильно подобрали координаты! Привет, дорогая! Я уж думал, мы с порталом промазали! — Гончая с облегчением выдохнула, словно не заметив, как вытянулись при этом лица придворных. А затем бесстрашно подошла к владычице, нарушив сразу с десяток местных традиций и при этом с нескрываемым удовольствием отметив, как дернулись ближайшие эльфы.

Сама Эланна не обратила внимания — была слишком поражена, чтобы думать об этикете.

— Бел, ты что тут делаешь?!

— Как что? В гости зашел, — громко шмыгнула носом Белка, закинув ножны за спину и дерзко заложив руки за пояс. — Ты ж звала?

— Звала, — ошеломленно согласилась повелительница Алиары, неверяще оглядывая короткую стрижку, мужской костюм и озорную, откровенно разбойничью физиономию Гончей. — Но я не думала… Ты почему в таком виде, Бел?!

— А ты думала, я отдам своего ушастика вам на растерзание? Не-етушки, хватит ему развлекаться в одиночестве. Да и обещал я, что больше никуда его одного не пущу.

— А как же Тор? — непонимающе нахмурилась Эланна.

— Дома остался, — с готовностью ухмыльнулась Белка, покосившись на онемевших эльфов. — Не переживай, там есть кому за ним присмотреть. А мы… ну вот они мы. Прошу любить и жаловать!

Леди Эланна вконец растерялась:

— Но почему только ты, Бел? Где лорд Таррэн?!

— Сейчас будет. Просто он малость задержался, а я как раз успел проскочить вперед…

— Что-о?!

— Ага, — вдруг хихикнула Гончая. — Но я ж вроде ничего не нарушил? Все как у вас принято! Верно?

Эланна наконец опомнилась, перехватила ее лукавый взгляд и прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Ведь и правда, она ничего не нарушила. Просто потому, что по традиции первым на чужую землю должен был ступить либо сильнейший в роду, либо наилучший из воинов, способный защитить повелителя в случае опасности.

В этот момент врата, обрамляющие межмировой портал, снова полыхнули. Камни в их основании приобрели сочный вишневый оттенок, после чего расцвели еще одним горячим цветком, стремительно разворачиваясь полноценным телепортом.

— Вот и он, наш великий и ужасный лорд, — снова шмыгнула носом Белка и бочком-бочком сдвинулась в сторону. — Судя по тому, как горят камни, они уже довольно близко. Вы бы отошли, что ли? А то Таррэн, когда не в духе, не больно разбирается, кого и за что сжег.

Эланна поспешно заняла прежнее место, сделав знак своим отступить на несколько шагов. Но потом заметила, что Гончая тоже заторопилась, и обеспокоенно спросила:

— Бел, а Таррэн не рассердится, что ты испортил ему официальную часть визита?

Белка, юркнув за чью-то спину, задумчиво поскребла затылок:

— Не должен. Но вот уши, наверное, захочет надрать. Я ж не спросясь сюда дернул — очень уж любопытственно было поглядеть, что тут у вас и как, а он… сама знаешь, какой иногда горячий.

Владычица некстати вспомнила, что случается, когда эти двое оказываются рядом. Тревожно покосилась на плавящиеся от жара врата, которые вдруг показались ей далеко не такими надежными, как секунду назад, и тихо вздохнула:

— Надеюсь, портал выдержит ваше совместное присутствие.

— Я тоже, — с изрядной долей сомнения отозвалась Белка. — А то было бы обидно застрять в вашем эльфятнике на целое десятилетие. Что тогда без меня на Лиаре будут делать? Не поверишь, до чего ушастые становятся беспомощными, когда над ними нет твердой руки!

Перехватив несколько десятков крайне неприветливых взглядов, Гончая нагло ухмыльнулась. А затем, пользуясь полнейшей безнаказанностью, безмятежно засвистела себе под нос. Проверять на чужаках свои способности она пока не собиралась. Только проследила, чтобы никто из окружения Эланны не встал слишком близко. С облегчением увидела, что остроухие вовремя вспомнили о причине сегодняшнего торжества, и сама выжидательно уставилась на портал.

Ну? Где там ушастики?

Таррэн, как и следовало ожидать, сошел на Алиару первым. И как опытный воин, и как сильнейший маг своего мира. Возникнув в черноте бездонной воронки, он уверенно раздвинул плечами завесу «Огня жизни» и прошел через врата. Неосторожно сбил рукой край внешнего поля, едва не расплавив при этом каменную опору, а затем остановился и внимательно оглядел переполненный зал.

С прошлого визита на Алиару он ничуть не изменился: та же простая кожаная куртка, сидящая на его крепкой фигуре с поразительным изяществом, та же белоснежная рубаха, потертые ножны за спиной… Да, Таррэн немного уступал в росте местному населению. Зато шириной плеч заметно превосходил любого подданного Эланны.

Следом за Таррэном появился владыка Элиар, до последнего держащий в поле зрения как побратима, так и неистовствующую воронку. Затем — владыка Тирриниэль, отличающийся от сына только осанкой и абсолютно седой шевелюрой. За ним из врат вышли два десятка эльфов, почти поровну темных и светлых. А последними бесшумно просочились пятеро смертных. Рослых, облаченных в необычного вида чешуйчатые кольчуги. С самыми что ни на есть разбойничьими физиономиями — со следами старых ран, белеющими на загорелой коже тонкими полосками, неулыбчивыми глазами и пугающими желтыми огоньками в недобро поблескивающих зрачках.

Один, самый здоровый, с небрежно обкорнанной гривой темных, почти черных волос, густой шапкой нависающих над бровями, имел мощные плечи и тяжелый взгляд наемного убийцы. Голова второго отчетливо отливала медью. Еще двое смертных щеголяли непослушными шевелюрами непривычного золотистого оттенка, но, как и остальные, были вооружены до зубов. А пятый, к вящей оторопи встречающих, вовсе оказался полукровкой — белогривым, голубоглазым, но таким же мрачным, как остальные четверо.

Владычица обреченно вздохнула: плохо… очень плохо, что Таррэн не прислушался к ее совету. Для алиарцев присутствие людей во дворце было кощунством. Но темный лорд не собирался менять свои привычки в угоду ее старейшинам или веками освященным традициям. Он сделал так, как посчитал нужным, несмотря на предупреждение владычицы и просьбу уделить внимание мелочам.

Впрочем, ропот за спиной Эланны быстро стих, так как вместо приветствия и традиционного заверения в мирных намерениях Таррэн весьма недобро уставился на хозяев. Его глаза приобрели угрожающе алый оттенок, красиво очерченные губы превратились в идеально прямую линию, а тяжелый взгляд принялся безостановочно рыскать по лицам встречающих, будто искал малейшие признаки недовольства.

Пришедшие с ним эльфы выглядели такими же угрюмыми. Они смотрели на заволновавшихся алиарцев так, будто те что-то украли. Смертные вообще ощетинились, как готовые к нападению звери: руки демонстративно бросили на рукояти мечей, а глаза у них наполнились столь явными желтыми огнями, что начальник личной стражи владычицы ощутил смутное беспокойство.

В полной тишине Таррэн обвел глазами переполненный зал и нехорошо прищурился. Элиар на всякий случай сотворил заклятие невероятной сложности, чем вызвал слаженный вздох магов Эланны. Тирриниэль встал плечом к плечу к сыну, готовый прикрыть его от любой угрозы. Маги умело рассредоточились полукругом, четко отслеживая каждое движение своих владык. Люди настороженно принюхались.

Эланна даже дыхание затаила, не понимая причин столь откровенной враждебности, но, кажется, уже начиная смутно догадываться. Церемония встречи, продуманная и обговоренная до мелочей, враз полетела кувырком. Но никто не посмел нарушить воцарившегося молчания. Только личная охрана владычицы подтянулась, готовясь закрыть повелительницу от недобро настроенных чужаков. Растерянные маги прекратили подпитывать портал, потому что сообразили наконец, что в их услугах никто не нуждается. Придворные дамы нервно переглянулись, кавалеры беспокойно замялись, тогда как пришельцы все еще выглядели агрессивными и готовыми ко всему.

— Здесь… — выдохнул черноволосый дикарь, рискнув нарушить воцарившуюся тишину, — все в порядке, мой лорд.

— Без тебя уже знаю, — негромко буркнул Таррэн, продолжая настороженно осматриваться. — Еще не все узы потерял. Бел, ты где?

— Тута, — тихонько пискнули из толпы. Белка осторожно высунулась из-за спины какого-то эльфа и виновато потупилась. — Я… это… ну… Шир правду сказал. Меня не задело на переходе, так что ты зря волновался.

Таррэн долгое мгновение всматривался в ее лицо, на котором не было ни толики раскаяния. Невольно припомнил миг дикого страха, когда понял, что натворила эта упрямая кошка. А потом сокрушенно покачал головой:

— Надо было догадаться, что ты от своего не отступишься. Леди Эланна, прошу прощения за задержку, но нам пришлось поволноваться за упрямое создание, которое стоит у вас за спиной. Поскольку всего полчаса назад оно решило испытать портал на прочность и сигануло туда без предупреждения. До того как были установлены последние координаты.

Владычица Алиары испуганно обернулась.

— А че сразу я-то? — мигом насупилась Белка, старательно прячась за эльфом в изумительно красивом белоснежном костюме. — Они меня вообще не хотели вперед пускать! А я что, должен последним идти?! И пропустить все самое интересное?!

От возмущения она даже ногой притопнула, случайно наступив на серебристый плащ своего невольного «защитника». Отчего плащ, разумеется, заполучил грязную отметину на искусно отделанной кайме, сполз с плеча хозяина и, натянувшись до предела, угрожающе треснул. Незнакомый эльф аж подпрыгнул, поняв, что рискует лишиться важного предмета гардероба. Выразительно скосил глаза, молча посулив наглецу расквитаться. Но Белка, к счастью для него, смотрела совсем в другую сторону.

— Ты обещал показать мне дворец! — демонстративно надулась она и непочтительно ткнула пальчиком в мужа.

— Да я ни от чего не отказываюсь, — облегченно вздохнул Таррэн. — Иди сюда, егоза. Хватит прятаться.

— А драться не будешь? — подозрительно уточнила она.

— Нет, малыш. Никто здесь драться не будет.

— Ур-ра! — Белка выпустила многострадальный плащ из своих цепких ручек и, оттолкнув «защитника», вприпрыжку помчалась к своим. По пути хитро подмигнула Эланне, бессовестно показала язык эльфам, погрозила кулаком Элиару. Кого-то пихнула, кому-то наступила на ногу, кого-то дернула за излишне длинную косу, пока пробиралась сквозь толпу придворных. После чего подпрыгнула и одним махом оказалась у Таррэна на руках. — А вот и я! Ты рад?

Повелитель Проклятого леса перевел дух, прижал свою упрямую пару покрепче и даже не вздрогнул, когда она дерзко обвила ногами его талию и громко прошептала:

— Я ж вперед ушел, чтобы вам дорогу разведать. Вдруг бы на тебя тут напали? Сам посмотри — вон какие у них рожи. Одна Эланна — милая, робкая и трепетная, но она слабая (хоть и красивая, не спорю… Тиль, подтверди!) женщина. Негоже такое важное дело перекладывать на ее хрупкие плечи. Вот я и пошел сам.

Владыка Темного леса сделал вид, что не услышал. Но Белка была права: сегодня Эланна была на редкость красива в небесно-голубом платье, подчеркнутом скромно поблескивающей ниткой с искусно ограненными алмазами. Она не смотрела на Тиля. Не подала вида, что узнала. А он этой встречи ждал пять долгих лет и до этого дня не имел возможности хотя бы спросить, помнит ли повелительница чужого мира их мимолетный танец? И те несколько вечеров, что они провели под сенью Золотого леса вместе?

— Тиль, не молчи! — тут же пихнула Тирриниэля сапогом Белка. — Я чего, зря спешил? Зря беспокоился за вас, недотрог?

— Не зря, — смиренно отозвался владыка, ловко увернувшись от острого каблука. — Поверь, мы очень ценим твои усилия.

— Только в следующий раз будь осторожнее, — негромко попросил Таррэн, пристально глядя в глаза своей рисковой паре. — Мне бы не хотелось тебя потерять.

— Я всегда осторожен, — фыркнула Белка. — Особенно когда делаю глупости.

То, что ты нагло прикрылся перевертышами, распихал моих хранителей, разломал во дворце все двери… это тоже была глупость? — подозрительно серьезно уточнил Элиар.

— Это требовалось для сбережения чьих-то неумных голов. Надо же было кому-то вас защищать?

— А на что нам тогда охотники?

Гончая лукаво покосилась на пятерку перевертышей: Шир, Лакр и Стрегон уже успокоились, довольно быстро привыкнув к новой обстановке. А вот двое старших, взятых по настоятельной просьбе Таррэна, все еще принюхивались. Но Нэш и Таш всегда были подозрительными типами, так что их носы наверняка чуяли гораздо больше, чем носы младших собратьев. Да и доверяла она своим волкам, как никому больше. А на вопросительные взгляды охотников только улыбнулась и знаком позволила им отойти от опасной грани, на которой они все еще балансировали.

Перевертыши молчаливыми тенями скользнули за спины трех эльфийских владык. Они знали себе цену. И еще лучше знали, что из всех присутствующих лишь малая часть была способна противостоять им на равных. Это подтверждено многочисленными схватками, долгими годами непрерывной учебы и конечно же Белкой. К тому же Тирриниэля охотники хоть и уважали, но хозяином не считали. И, когда тот пожелал в качестве охраны видеть рядом с собой одного только Картиса, оспаривать его решение не стали. Да и зачем, если Белка одобрила?

Остальные эльфы принадлежали Золотому лесу и подчинялись непосредственно Элиару: маги, воины, целители и пироманты. Всех она отлично знала. Каждого хотя бы по разу, но сбросила в свое время с колонн. С каждым имела накануне ухода серьезный разговор. И лично одобрила выбор зятя, представившего ей своих спутников.

Тира, Тебра и Милле они намеренно оставили дома — присматривать за младшим братом, слишком рано обретшим силу Лабиринта. Там же оставили Креса и Тосса, которые лучше всех успели изучить последнего отпрыска Л’аэртэ. Чутких к его настроению хмер. Почти весь эскорт Тиля, услуги которого не требовались… да оно и правильно: в присутствии собственных детей Белке было бы несподручно бегать в личине Белика. В присутствии маленького Торриэля — и подавно. А так и дом остался под надежным присмотром, и было кому проследить за порталом с той стороны. Плюс мальчику нашлась достойная компания, да и связь с Тиром у них имелась. На тот случай, если… да на любой в общем-то случай. Даже на тот, если что-то пойдет не так и Алиару действительно придется покидать в спешке.

Закончив с изучением диспозиции, Белка проворно спрыгнула на пол и деловито обернулась.

— Так, я не понял: а че мы до сих пор стоим у дверей, как неродные? Я уже за всех поздоровался, со всеми пообщался. Навел, так сказать, мосты… а завтрака все нет и нет! Эланна, неужели у вас принято морить гостей голодом?!

— Нет, Бел, — спохватилась владычица и наклонила красиво посаженную головку. — Прошу прощения. Лорд Таррэн, лорд Тирриниэль, лорд Элиар… добро пожаловать на Алиару.

— Леди Эланна, — вежливо поклонились в ответ гости.

— Моя госпожа, позвольте от вашего имени… — Возле владычицы остановился немолодой эльф с породистым лицом и повадками опытного церемониймейстера. Видимо, приготовился представить присутствующих, но его невежливо перебили.

— Давайте быстрее, а? — нетерпеливо подпрыгнула Белка, не имевшая никакого желания торчать тут еще два часа, дожидаясь, пока будут перечислены все титулы и регалии присутствующих. — Может, обойдемся без тягомотины? Таррэна ведь и так все знают. Он тут самый умный, сильный и красивый. Вон тот беловолосый красавчик — его отец и владыка Темного леса. Мрачный тип с большими ушами его верный страж, которого зовут Картис. Белобрысый нелюдь с другой стороны — Элиар сарт Эллираэнн, владыка Золотого леса и заодно наш ближайший друг. С ним его ближайшие советники, сторонники и помощники… ну да, их немного, но лишь потому, что Элиар — жуткий скряга, не пожелавший тащить через портал большое количество народу. А вон те пятеро разбойничьих рож с разноцветными холками вообще Торк знает что тут делают. Но раз уж заявились, то пусть торчат: у них хотя бы уши нормальные. Так что я могу дать роздых своим бедным глазам и не смотреть каждый день на то длинноухое безобразие, коего тут в избытке. Что касается принимающей стороны, то мы знакомы только с Эланной, но этого, как мне кажется, вполне достаточно. Остальные представятся позже. И вообще, Таррэн их уже видел. А поскольку он тут главный гость, то ему и карты в руки. Короче говоря, считаю церемонию приветствия завершенной и предлагаю свалить куда-нибудь отсюда, чтобы заняться чем-нибудь более приятным. Кто за?

Алиарцы растерянно посмотрели на свою владычицу, ожидая взрыва негодования или хотя бы сдержанного порицания за столь грубое нарушение традиций. Многие были возмущены. Один из присутствующих был уже готов самолично срезать наглого детеныша резкой фразой… но Таррэн лишь улыбнулся и кивнул:

— Ты прав, малыш. Представиться можно и позже. Ты есть хочешь?

— Нет, — хмыкнула Белка. — Но я сыт по горло вашими церемониями. Золотые и так меня уже замучили, так что терпеть эту тягомотину еще и здесь…

Леди Эланна неуверенно улыбнулась:

— Я думаю, мы найдем выход.

— Спасибо, — искренне просияла Гончая, высоко подпрыгнув от радости и восторженно ухватив Таррэна за руку. — Пойдем… ну пойдем скорее! Я ж так и не успел ничего подглядеть!

— Мой дом — ваш дом, — произнесла ритуальную фразу владычица, тем самым подтверждая статус гостей, как если бы церемония приветствия прошла обычно. — Прошу вас, располагайтесь. Вам покажут ваши покои.

Таррэн обреченно вздохнул и, получив подтверждающий кивок от владычицы, сдвинулся с места. Разумеется, пропустив ее вперед, как того требовал этикет. С другого бока к нему подскочила Белка. Следом двинулись Элиар и Тиль. За ними — охотники. Потом золотые. А последними, с трудом придя в себя, пошевелились местные.

— Отлично! — ликующе воскликнула Белка, дерзко показав язычок растерявшимся остроухим. — Никаких торжественных речей, никаких взаимных глупостей, никаких пустых обещаний… Учись, Эл, как надо встречать гостей! Вон, Эланна сразу поняла, как завоевать мою симпатию! Взяла и одним махом изменила уклад, чтобы сделать мне приятное! А от некоторых даже крохотной уступочки не дождешься!

— Ты все равно каждый раз сбегаешь, — возразил Элиар.

— Я ж не дурак, чтобы сидеть и выслушивать этот бред от начала и до конца!

Владыка Золотого леса только вздохнул:

— А мне приходится. И леди Эланне, я полагаю, тоже. Кстати, ты никому не представился.

— А зачем? — искренне удивилась Белка, на мгновение обернувшись. — Я пришел с Таррэном, и этим все сказано. Я — его все. Что еще нужно?

— А… кхм… ну да. И зачем я спросил?

— Наверное, затем же, зачем сидишь на своем дурацком троне.

— Он не дурацкий, — под тихий ропот за спиной возразил Элиар.

— Он жесткий, — без тени сомнений выдала Гончая. — А значит, дурацкий! Я на нем один раз сидел и знаю, о чем говорю, так что не спорь!

— Когда это ты успел?

— Что у меня, времени было мало?!

— Так ты же… Бел! — пораженно выдохнул светлый, замерев на месте от неожиданной догадки. — Значит, это ты подложил туда колючку?!

— Почему это сразу я?!

— А кто еще мог это сделать накануне прибытия первого за пятьсот лет официального посольства Темного леса?!

Белка демонстративно надулась и, уцепившись за посмеивающегося Таррэна, скорчила недовольную гримаску. Какое-то время слушала негодующее сопение за спиной, а потом бесцеремонно дернула за рукав идущую впереди Эланну:

— Ты слышала? Слышала, что несет этот наглый нелюдь? Представляешь, в каких условиях я должен существовать? И ведь так всегда: чуть что, сразу Белик… Какая вопиющая несправедливость! Я ж исключительно в познавательных целях!

— В каких именно? — с любопытством спросила владычица Алиары.

— Ну… в таких… знаешь, в особых… тебе вот, к примеру, не приходила в голову мысль выяснить, сколько усидит на месте эльф, когда снизу мешается острая иголка, а встать и убрать ее нет никакой возможности? Особенно когда при этом он должен вежливо улыбаться и поддерживать ничего не значащую беседу.

Элиар угрожающе зарычал.

— Что? — вскинулась Гончая под дружный смешок перевертышей. — Подумаешь, забыл шипик храмовника у тебя под подушкой! Подумаешь, случайно поставил его острием верх! Полчаса мучился, пока не получилось… но разве это повод обвинять меня во всех грехах?! Надо смотреть, куда зад свой умащиваешь! И вообще, я тебя честно предупредил, что потерял его где-то в тронном зале!

— За полчаса до приема! — прошипел Элиар, кипя от негодования. — Шепотом! Просто проходя мимо! Думаешь, мне тогда было дело до того, кто и что обронил в округе?!

Эланна милосердно спрятала улыбку. Так же поступили пришедшие с Элиаром эльфы. Вежливо засмотрелись в сторону ничего не понимающие алиарцы. Однако Таррэн, давно привыкший к проделкам своей пары, быстро сообразил, за что она так наказала побратима: насчет грядущего пополнения в семействе Элу следовало сказать ей раньше. А не в тот день, когда решался вопрос, кто отправится на Алиару, а кто нет.

Когда гостевой зал наконец опустел, воронка портала, мигнув, на мгновение окрасилась по краям нежным зеленоватым венчиком и только после этого медленно свернулась. Как верный пес, исправно выполнивший свою задачу и теперь собравшийся терпеливо дождаться возвращения хозяина.

ГЛАВА 2

Таррэн привык к тому, что в эльфийских чертогах магия заставляет окружающий лес меняться и создает неповторимую гармонию, в которой и кусты, и деревья превращаются в единое целое. Однако здешние маги пошли еще дальше: дворец владычицы представлял собой живой организм, сотворенный из дерева, камня и какой-то невероятной магии, которой Таррэн не смог подобрать определения. Искусно обработанные мраморные колонны здесь перемежались с живыми стенами из переплетенных лиан. Белоснежные цветы могли расти прямо из воздуха, вися в пустоте, как внезапно ожившая иллюзия. Вдоль стен, созданных все той же неизвестной магией, тут и там висели чаши с причудливо извивающимися в них сполохами никогда не гаснущего огня. В нишах стояли неописуемой красоты статуи. В воздухе разливался дивный запах трав, приправленный легким ароматом цветов. В некоторых залах прямо посреди выложенных мрамором площадок могли расположиться живописные лужайки. Хрустальные фонтаны, окруженные изгородями из гибких ветвей, прятались в уютных беседках. Спелые плоды спускались с ветвей чуть ли не до земли… Дворец-сад — вот что представляли собой чертоги Эланны.

Даже Белка ненадолго притихла, с удивлением осматриваясь. Тирриниэль с Элиаром с любопытством косились по сторонам, стараясь, впрочем, делать это незаметно. Только перевертыши остались равнодушными к местным красотам, а если и оглядывались, то лишь затем, чтобы не пропустить какой-нибудь угрозы. Все же чужой мир, чужие правила, многие из которых были сегодня нарушены… и вряд ли это понравилось здешним хозяевам. Так что охотники оставались собранными, напряженными и внимательно посматривали на вожака, в любой момент ожидая сигнала к бою.

Но Белка пока молчала. Искренне поражаясь про себя царящей вокруг гармонии, она даже рискнула подойти к одной из колонн, чтобы убедиться: действительно мрамор. Рядом с ним совершенно спокойно уживались пышные эльфийские розы, акация и даже знаменитая эльфийская лиардель. Причем все это тесно переплеталось между собой, было соединено тончайшими нитями заклятий, соткано, как единое полотно, и украшено красивейшими цветами, большинство из которых не были известны на Лиаре.

— Неплохо, — наконец сдержанно одобрила Гончая вкус местных садовников. — Думаю, мне здесь понравится.

Леди Эланна обернулась:

— Очень надеюсь на это, Бел.

— Да, тут есть где развернуться, — с готовностью кивнула Гончая. — Ты только посмотри: вот те зеленые шарики можно сорвать и пуляться ими через трубочку. Большие лопухи можно связать и надеть кому-нибудь на уши вместо шляпы. Из тех отростков на акации получатся отличные колючки под чье-то седалище. А куча ниш, в которых меня никто не увидит, позволит проделать все это совершенно незаметно! Представляешь, какие тут открываются возможности?!

Владычица от неожиданности едва не споткнулась и ошарашенно воззрилась на многозначительно кашлянувшего Элиара, в глазах которого блеснули озорные огоньки. Перевертыши за его спиной тоже соизволили обозначить усмешки, зато идущие следом эльфы покосились на окружающее великолепие с явным сочувствием: жаль, если вся эта красота подвергнется тотальному уничтожению. А ведь Белка могла, могла…

— Малыш, — очень серьезно посмотрел на свою пару Таррэн. — Пожалуйста, постарайся во время нашего визита не разрушить леди Эланне дворец. Думаю, она к нему очень привязана. Да и невежливо это — буянить в гостях.

Белка скромно потупилась:

— Хорошо, я попробую.

Элиар лицемерно вздохнул:

— Что-то мне подсказывает, что, когда мы отсюда уйдем, дворец все равно придется отстраивать заново.

— Не исключено, — еле слышно согласился молчавший дотоле Тирриниэль. — Рядом с этим разрушителем надеяться на пощаду не приходится.

— Эй! — с возмущением обернулась Белка. — Тиль, что за гнусные намеки?!

Под настороженными взглядами алиарцев владыка Темного леса усмехнулся:

— А кто спалил мне тронный зал во время своего первого визита?

— Не я! Это твой больной на всю голову хранитель!

— А кто его спровоцировал?

— Он сам дурак! Я всего-то его пнул и заявил, что он урод, каких мало!

— А второй раз? — не преминул уколоть ее Тирриниэль.

— Какой еще второй?!

— Когда ты поспорил с Линнувиэлем, что он не сумеет призвать полноценный «Огонь жизни»?

— У меня он тоже испортил пару залов, — мирно заметил Элиар. — Причем не раз и не два.

— Это Таррэн, — тут же отозвалась Белка. — Я не виноват, что он так бурно на меня реагирует.

— А когда его не было?

— Тогда… э-э-э… тогда это Тир! Или Тебр! Ты ж сам знаешь, мальчики все в отца!

— А пять лет назад на балу? И пару месяцев тому, когда вы опять явились без приглашения?

— Эл! — громко ахнула Белка. — Как ты смеешь спихивать на меня оплошности Тора?! Подумаешь, малыш слегка не удержал огонек!

— Подумаешь, сжег мне половину чертогов! — в тон ей добавил Элиар. — Кто, по-твоему, должен был за ним присматривать?

— Таррэн тебе все восстановил!

— Но ведь было?

Белка внезапно остановилась и мрачно уставилась на посмеивающегося эльфа:

— Слышь, ты! Хочешь, чтобы Эланна считала меня чудовищем? Хочешь, чтобы на меня смотрели как на монстра?!

— Ну что ты, — невинно моргнул Элиар. — Просто хочу, чтобы они заранее приготовились к тому, что спокойная жизнь на Алиаре закончилась.

— Таррэн, пусти, я начищу этому гаду пятак, — решительно дернулась Гончая, но Таррэн был начеку.

Молниеносно повернувшись, он проворно цапнул ее за воротник, подхватил на руки, не дав испортить побратиму сложную прическу, а затем настойчиво притянул к себе и, спеленав как неразумного ребенка, ласково попросил:

— Не надо, малыш.

— Еще как надо! Пусти! Щас я ему…

— Хватит, Бел. Не шуми. — Таррэн все с той же преувеличенной лаской погладил ее короткую шевелюру, обращаясь с супругой как с непоседливым сорванцом, но потом не удержался и пощекотал ей кожу за левым ухом. — Знаю, что ты у нас грозное и жуткое существо, но не надо, слышишь? Мы все-таки не дома.

Белка вдруг зажмурилась и «неожиданно» сдалась:

— Мм… ладно. Но пусть знает, что я этого не забуду.

— Не сомневаюсь, — озабоченно пробормотал Элиар, а Таррэн с облегчением перевел дух.

Эланна только понимающе улыбнулась, когда Гончая, довольно мурлыкнув, позволила мужу нести себя на руках. Мигом забыла про Эла, весело подмигнула перевертышам, оглядела каменные физиономии эльфов. Мысленно хихикнула, подумав, что теперь-то ее точно станут принимать за сынишку высокого лорда, и довольно кивнула: как раз то, что надо. После этого ничего даже объяснять не потребуется — никто не вякнет, когда она с энтузиазмом возьмется за привычное дело.

Эланна мельком заглянула в смеющиеся глаза Таррэна и вздохнула, поняв: придется подыграть и сделать вид, что Белка — самый что ни на есть мальчишка. Нужно было только дать пару намеков, и уже сегодня вся Алиара будет твердо уверена: лорд Таррэн привел сюда презренного полукровку… точнее, своего собственного полукровку, которого никому и пальцем тронуть будет нельзя.

Доведя гостей до южного крыла своих чертогов, леди Эланна остановилась:

— А теперь позвольте вас оставить, уважаемые ллеры. Эта часть дворца в вашем распоряжении. Мы только вчера ее вырастили, но магическую защиту не ставили, как вы и хотели, а наружные двери по вашей просьбе были сделаны в несколько раз толще, чем обычно.

— Благодарю, — вежливо поклонился Таррэн, умудрившись проделать этот сложный номер с Белкой на руках. — Защита действительно лишняя — с той, которую придется поставить мне, чтобы оградить чертоги от нашего «Огня жизни», она может вступить в конфликт. Охрану тоже можете отозвать, у нас хватает своих воинов.

— Думаю, достаточно будет и двух стражей у входа. Если что-то понадобится, можете обратиться к ним. Рен Эверон обо всем позаботится.

Повинуясь взгляду владычицы из группы сопровождающих выступил стройный эльф в ослепительно-белом камзоле. Легкий светло-серебристый плащ эльф почему-то нес в сложенном виде на локте. Не слишком худой. Очень высокий даже по сравнению со своими сородичами. Его светлые, с медным отливом волосы были уложены в сложную прическу с двумя длинными, тянущимися чуть ли не до земли, косичками. Лицо было правильным и надменным до тошноты. К широкому поясу был приторочен внушительных размеров меч, рядом покачивались рукояти двух пар коротких ножей. А еще…

Гончая чуть сузила глаза.

Еще в его волосы… как раз в те две длинные косички… оказались вплетены тонкие, почти незаметные ленты. А под ними прятались крохотные, но наверняка очень острые лезвия.

— Моя госпожа…

— Рен Сорен ал Эверон, — представила хлыща Эланна. — Начальник моей личной стражи, который на время вашего пребывания на Алиаре будет отвечать за вашу безопасность.

— Мое уважение, рен, — тут же кивнул Таррэн.

Белка, заметив на левом рукаве эльфа золотую нашивку, громко присвистнула:

— Да это ж тот тип, которому я плащ испортил! То-то он его снял!

— Малыш, когда ты успел испортить ему одежду? — изумился Тирриниэль.

— Когда надо! Но я ж не знал, что он не простой утконос, а титулованный!

— А если бы знал? — с нескрываемым подозрением осведомился Элиар.

Белка насупилась:

— Тогда бы я поступил по-другому.

— Значит, уважаемому рену повезло, — со смешком заключил Тирриниэль, заметив, как побледнели скулы у начальника стражи. — Благодарю за предупреждение, леди. Но, боюсь, вы поставили перед реном Эвероном непосильную задачу: рядом с нашим «Огнем жизни» ему будет нелегко исполнить свой долг. К тому же Бел весьма неравнодушен к белому цвету.

— Он режет мне глаза, — буркнула Гончая, неприязненно покосившись на камзол начальника стражи.

— Я помню, малыш. Поэтому и не надел традиционное одеяние, дабы у тебя не появилось соблазна измазать его какой-нибудь гадостью.

Леди Эланна удивленно приподняла красивые брови, но только сейчас заметила, что все гости как по заказу в темной одежде. Включая перевертышей и эльфийских владык. Лишь на Таррэне вызывающе белела шелковая рубаха, да Элиар позволил себе несколько светлых вставок на камзоле. Тогда как остальные отдали предпочтение глубокому синему, коричневому и черному цвету, несмотря на происхождение, положение при дворе и собственные вкусы.

— Ладно, пойду я, — все еще сердито буркнула Белка, решительно спрыгнув на пол. — Надо глянуть, где нас устроили и какого размера у меня будет кровать. Я ж существо нежное, капризное, люблю спать с размахом…

— Шир, — тут же отреагировал Таррэн. — Нэш, Таш — на вас двери и стены. А рыжий пусть проверит углы. Все же крыло новое, необжитое… надо знать, как на вас среагирует.

— Сделаем, — кивнули перевертыши.

Словно не услышав мужа, Гончая проворно ринулась вперед и бодро пнула двери, выращенные из неизвестного, но очень прочного и, как им пообещали, не поддающегося огню дерева. От мощного удара толстые створки распахнулись, открыв длинный пустой коридор, и со стуком ударились о стены.

— Скромненько, — констатировала Белка, заглянув внутрь. — Но свежо и чисто. Даже, я бы сказал, слишком чисто.

— Просили без излишеств, — ради справедливости пояснила Эланна. — Все, что нужно, вы сможете вырастить сами. Лорд Таррэн умеет.

— Я понял, спасибо. Шир, как тебе хоромы?

Могучий перевертыш, ставший за прошедшие годы еще массивнее, тенью замер за спиной вожака и глухо рыкнул:

— Нормально.

— Вот и ладненько. Рыжий, ты идешь?

— Да, Бел, — отозвался Лакр, цепко глянув на пустой коридор и принюхавшись.

Затем поправил перевязь с парой эльфийских мечей, право на ношение которых получил вместе со своим новым статусом. Для вида испросил взглядом соизволения у лорда и первым вошел внутрь. Следом за ним двинулись Белка и порядком настороженный Шир. Еще двое перевертышей — Таш и Нэш — остались присмотреть за лордами, вежливо раскланивающимися со здешней знатью. А Стрегон, чье присутствие так взволновало местных, чуть отступил в сторону и теперь внимательно следил за побратимами.

От начальника дворцовой стражи не укрылось, как умело и быстро смертные обшарили будущие покои владык. То, как они двигались. Как со знанием дела проверили каждое из нескольких десятков помещений, предназначенных для свиты иномирных магов. Пару раз ненадолго задержались в пустых комнатах, а потом, неотрывно контролируя все доступное взгляду пространство, вышли и молча кивнули: мол, чисто. Ни магии, ни засады, ни длинных ушей. Но странно было другое — высокий лорд поручил эту работу не сородичам, а смертным! Так, будто доверял их чутью и умению больше, чем кому бы то ни было.

— Ого! — вдруг раздался удивленный голос Белки. — Лан, поди-ка сюда. Думаю, тебе это понравится.

От группы гостей немедленно отделился темный эльф. Довольно молодой, подтянутый и крепкий, он сперва обменялся с Тидем быстрым взглядом. Коротко кивнул, словно получил неслышный приказ, а затем исчез в южном крыле, напоследок поразив рена Эверона излишне ярко горящими зелеными радужками. Впрочем, гость довольно скоро вернулся и, наклонившись, что-то шепнул лорду Тирриниэлю на ухо. Тот, внимательно выслушав, удивленно хмыкнул и повернулся к сыну:

— Таррэн?

— Потом, — тут же отреагировал тот. — Шир? Как у вас?

— Готово!

— Отлично, — пробормотал Таррэн, незаметно переведя дух. — Значит, прижился…

— Ладно, устраивайтесь, — с улыбкой повторила Эланна, прежде чем увести свою обширную свиту. — И постарайтесь успеть к обеду: пора наконец представить вас как положено.

В обеденный зал они вошли минута в минуту — ровно в полдень, как того требовал этикет. Соблюсти его было делом чести, поэтому Таррэн не позволил себе ни малейшей задержки и, едва закончил с обустройством жилых помещений, последовал за молчаливым офицером дворцовой стражи.

Церемониальные одежды, на всякий случай принесенные слугами, он, как и в прошлый свой визит, проигнорировал: Эланна не обидится на это небольшое нарушение, а совет уже понял, что пышные тряпки не значат для него абсолютно ничего. Кроме того, титул хозяина Серых пределов звучал для Алиары менее значительно, чем титулы владык Темного и Золотого лесов, так что формально он был в своем праве. Да и Белка не одобряла роскоши, поэтому он рассудил, что простого черного камзола, кое-где украшенного вставками из золотого шитья, будет достаточно для соблюдения приличия.

Тирриниэль оказался более щепетилен в данном вопросе и оделся соответственно случаю: в бело-золотые одежды своего рода. Венец силы тоже не оказался забыт — пылающий в нем изумруд искрился и переливался в свете магических светильников, потому что благодаря Белке впитал в себя магии гораздо больше обычного.

Элиар тоже остался верен себе и надел традиционные цвета своего леса — черный и золотой. Остальные согласно заранее обговоренному плану были в простых темных одеждах, долженствующих подчеркнуть величие и исключительность владык. Заодно скрыть от любопытных глаз некоторые особенности экипировки и отвлечь внимание от висящих на поясах ножен с оружием, с которым никто из эльфов не намеревался расставаться.

— Мне не нравится, что ты без мечей, — буркнула Белка, придирчиво осмотрев мужа перед входом в зал.

Таррэн, поправив ворог безупречно сидящей рубахи, пожал плечами:

— По здешним законам владыкам не положено самостоятельно браться за оружие. На это имеют право только слуги и личная охрана.

— Все равно!

— Не волнуйся. Мне достаточно твоего.

Белка, перехватив поудобнее ножны, насупилась еще больше:

— Хочешь сказать, в прошлый раз ты тоже ходил тут безоружным?

— В прошлый раз я пришел сюда незваным гостем, — спокойно напомнил Таррэн. — И меня неласково встретили. А теперь нас пригласили по всем правилам. Мы должны оказать уважением этому дому хотя бы тем, что не выставляем напоказ все имеющееся у нас оружие… гм, по крайней мере не сразу.

— То-то ты с собой Стрегона позвал, — тихонько фыркнула Белка. — Очень они обрадовались, когда его увидели! И это ты называешь «проявить уважение»?

Идущий сразу за Тирриниэлем полуэльф шевельнул кончиками заостренных ушей, но не подал вида, что услышал.

— Стрегон — другое дело, — ничуть не смутился Таррэн. — Он нам нужен. И я ему доверяю.

— Именно в такой последовательности? — прищурившись, уточнила Белка.

— В какой хочешь. Главное, что он здесь, и я не собираюсь этого менять.

Стрегон внимательно посмотрел на хозяина Проклятого леса, но снова смолчал: уже понял, что разговор ведется не для него, а специально для ушастого проводника, который при первом взгляде на полукровку едва заметно скривился. Ну и для почетного караула у дверей, разумеется, который уже приготовился отсалютовать гостям.

Стрегон не выспрашивал у Таррэна о причинах, которые побудили его взять с собой на Алиару недавнего наемника. Не знал, почему его предпочли почти трем сотням готовых идти за своим вожаком и в огонь, и в воду. Насчет Роса все ясно — будучи сильнейшим перевертышем, он остался в Золотом лесу за старшего над стаями. Шир — тоже понятно: Белка успела изучить его лучше, чем кого бы то ни было, и так же, как Росу, доверяла безоговорочно. Тем более что за прошедшее время он поднялся в мастерстве еще на одну ступень и два года назад все-таки перешел в касту старших.

Нэш и Таш также вопросов не вызывали. Эти два желтогривых здоровяка были одними из лучших среди старших волков. Чем-то неуловимо похожие, быстрые, свирепые, они были для Белки отличным подспорьем в любых начинаниях, несмотря на то что за последние двадцать лет именно они чаще других выказывали в стае буйный нрав. А Нэш, будучи довольно молодым, однажды умудрился оспорить право Гончей на лидерство, после чего несколько месяцев зализывал раны.

Впрочем, зла она не держала: волки есть волки, всегда ищут чего-то лучшего. Так что, намяв холку дерзкому самцу, она не обделяла его своим вниманием, не раз после этого ходила с ним на охоту. По-прежнему учила, наказывала, когда было за что. И со временем вспыльчивый перевертыш стал покладистее, устойчивее к проявлениям звериных инстинктов. Хотя Стрегон не исключал, что Гончая намеренно взяла с собой этих смутьянов, чтобы не спускать с них глаз.

Что же касается его самого, то Стрегон, к собственному стыду, так и не смог определиться со своим отношением к Белке.

Да, прежняя тяга уже не тревожила его душу. Теперь он мог без содрогания вспоминать прошлое. Мог находиться рядом с Гончей без риска потерять голову. Почти не чувствовал ее запаха, от которого у эльфов форменным образом переклинивало мозги… он стал свободным от ее силы, согласившись ради этого перевернуть с ног на голову свою жизнь и еще пять лет назад поменяв братство на новую стаю.

Он с готовностью позволил владыкам эльфов изучить свою необычную ауру. Бестрепетно принял не слишком приятную правду о том, что перевертничество дастся ему нелегко. Без колебаний согласился попробовать и едва не погиб во время первого полнолуния, а потом еще пять долгих лет учился всему вместе с побратимами, которые также согласились обрести вторую личину. Но по непонятной причине шанс сопровождать хозяина выпал лишь бесшабашному Лакру.

Стрегон пять долгих лет провел в непрерывной борьбе за место в младшей стае. За это время он почти не видел ни старших, ни Таррэна, ни Белки. Все эти годы он упорно пытался укротить проснувшегося волка и в какой-то момент с удивлением понял, что ему это удалось. Более того, к тому дню, когда Ширу пришлось уйти, он, к собственному изумлению, набрал такую силу, какую редко получалось обрести новичкам. На него даже владыка Элиар смотрел озадаченно. Бывший ситт косился со все большим восхищением. Многие перевертыши пробовали его на зуб, стараясь поставить на место, но не вышло: он вышел победителем из всех схваток и вот уже два года носил звание вожака младшей стаи, как и предсказывала Белка. Стрегон, признаться, втихомолку этим гордился и все больше склонялся к мысли, что не зря рискнул измениться.

Как оказалось, возможность носиться по Проклятому лесу на четырех лапах, с упоением вдыхать запах свободы, жить без рамок, дышать полной грудью и чувствовать себя по-настоящему дома — это многого стоило. И если бы ему снова пришлось выбирать, он бы выбрал снова. И снова пережил бы тот трудный день, от которого в памяти только и осталось, что ощущение безумной боли, чувство пугающего раздвоения, жуткое по силе стремление порвать себе жилы и невыносимый зуд в отрастающих клыках.

Странно было другое: за прошедшие годы Белка вопреки ожиданиям ни разу не пришла, чтобы поздравить его с успехом. Не навестила после того, как он впервые осознал себя волком. Не проверила, как он справился. Не подначила насчет неожиданно появившейся тяги к ночным прогулкам. Она просто не пришла. И именно это приводило Стрегона в недоумение.

Полуэльф в который раз за утро попытался поймать взгляд Белки, но не преуспел: она будто почувствовала и вовремя отвела глаза в сторону.

«Почему? — в сотый раз спросил себя Стрегон. — Я же больше не поддаюсь. Не чувствую рун. Я выдержу даже прямой взгляд и не свалюсь, как тогда. Это был мой собственный выбор. Даже мастер Тирриниэль не возразил, потому что в таком виде я уже не повторю судьбу Сар’ры. Но тогда почему она меня избегает? Что я сделал неправильно?»

«Тебя что-то тревожит, брат?» — молча спросил Таш, почувствовав беспокойство волка. Одновременно с ним к Стрегону обернулись Лакр, Нэш, и даже Шир вопросительно покосился.

Стрегон качнул головой и закрылся от побратимов. Все же хорошо, когда никто не может тебя подслушать. Это тоже было его особенностью помимо белоснежной шубы и голубых глаз, которые, как ни удивительно, он сохранил даже в волчьей личине — его мысли без разрешения стая читать не могла. Никто, даже старшие. Возможно, только Белка и сумела бы преодолеть этот блок, но за прошедшие годы она ни разу не попыталась это сделать. И большую часть времени проводила вместе с мужем и младшим сыном, который в тот момент требовал повышенного внимания.

Собственно, именно из-за Торриэля визит на Алиару затянулся: пока маленький маг не научился себя контролировать в полной мере, было опасно оставлять его одного. Теперь же мальчишка подрос, обрел немалую силу, от которой даже у перевертышей шерсть вставала дыбом. А еще он странным образом не забыл о шестерых чужаках, которые когда-то останавливались у него дома. И иногда сбегал из Лабиринта, чтобы поупражняться на колоннах вместе с наставниками и многочисленными приятелями из охотников.

Стрегон недавно видел его у золотых. И приятно удивился сдержанности, которая появилась у этого демоненка. Тор заметно вытянулся, став еще больше похожим на отца, раздался в плечах, стал более рассудительным и не по-детски мудрым. А то, что он творил на колоннах со своими хмерами, просто не поддавалось описанию.

— Ладно, хватит стоять, — вздохнула Белка. — Пошли знакомиться, что ли?

Таррэн коротко кивнул и, прислушавшись к себе, решительно толкнул тяжелые двери.

ГЛАВА 3

В обеденный зал Белка, разумеется, влетела первой. В очередной раз нарушив сразу несколько традиций, она ураганом ворвалась внутрь, чуть не поскользнувшись на гладких плитах. Негромко ругнулась, картинно замахала руками, а потом со свистом заскользила по каменному полу, как по зимнему катку.

А зал был хорош — просторный, светлый, обвитый со всех сторон побегами какого-то растения. На полу лежал все тот же белоснежный мрамор. Под свитым из множества лиан потолком горело несколько десятков магических светильников. И везде цветы, цветы, цветы… просто свадебная беседка, а не зал для встречи важных гостей. Одно хорошо: в центре, как и положено, возвышался широкий и очень длинный стол, выращенный из похожего на палисандр дерева. А вдоль него стояло два ряда искусно выточенных кресел, украшенных совершенно бесподобным орнаментом. Поверх стола слуги уже набросили ажурную скатерть нежно-кремового цвета, а сверху поставили неожиданно скромные приборы из черненого серебра.

Судя по тому, как неосторожно оказалась сдвинута крайняя салфетка, было видно, что стол накрывали в спешке. Вернее, меняли режущее взор белоснежное убранство зала на более мягкие тона. А это значило, что вскользь брошенное Белкой замечание достигло цели и кто-то очень постарался, чтобы создать комфорт для гостей.

Преодолев почти половину расстояния до роскошно сервированного стола, Белка затормозила, делано не заметив выстроившихся вдоль одной из стен высокопоставленных эльфов. Обернулась, а затем, уподобившись шуту, дурашливо поклонилась:

— Пр-р-росю!

Таррэн спокойно кивнул, смутно подозревая, что его хитрая пара уже успела проверить зал на наличие всевозможных сюрпризов. Однако вперед пропустил отца — как старшего и более опытного в подобных делах. Тирриниэль воспринял это как должное и возглавил немногочисленную делегацию.

При виде стоящих вдоль стен стражей Тиль мысленно хмыкнул: а их боятся, иначе воинов здесь стояло бы гораздо меньше. Наверняка это местная элита — ни одного эльфа младше семи веков среди них он не заметил. Да и старше десяти столетий — тоже. Но это так, декорация. Всего лишь фон для тех, с кем он действительно хотел бы встретиться. А именно — главы десяти старших родов и их доверенные лица. Те два с небольшим десятка разумных, в чьих руках сосредоточена власть на Эолларе.[2]

Большую часть присутствующих Тиль уже знал — перед открытием портала Таррэн поделился с ним воспоминаниями и предоставил подробную информацию о дворе Эланны. Так что в какой-то мере Белка оказалась права — никого из местных представлять не было нужды.

Тирриниэль, дойдя до конца стола, где возвышалось три наиболее роскошных кресла, на мгновение остановился. А затем так же неторопливо повернулся и пристально взглянул на стоящих напротив эльфов. Да. Никаких сомнений: весь совет в полном составе, во главе с ллером… или, как здесь принято говорить, реном Роинэ, буравящим Тиля весьма обеспокоенным взглядом.

Рен Роинэ был немолод. Вернее, он был очень немолод даже для эльфа. Достаточно сказать, что, если бы острота ума определялась количеством прожитых лет, этот остроухий имел бы полное право смотреть на полуторатысячелетнего владыку Темного леса как на едва оперившегося мальчишку. Его точного возраста Тиль не знал, но было достаточно и того факта, что первые седые волоски у эльфов появлялись обычно к исходу третьего тысячелетия. Тогда как рен Роинэ имел совершенно седую шевелюру. Только, в отличие от Тирриниэля, прожил как минимум в три раза дольше и теперь изучал владыку с его белоснежной гривой со вполне обоснованной тревогой. Но откуда ему было знать, что Тиль свою седину заработал относительно недавно?

Сам рен Роинэ оказался ожидаемо высок, неплохо сложен и полон скрытого достоинства, положенного по статусу главе совета старейшин, сильному магу и заодно главе одного из самых влиятельных эльфийских родов. Какой цвет волос он носил раньше, сказать было сложно, однако Тирриниэль смутно чувствовал, что он наверняка был черен как ворон: слишком уж лицо у него было… подходящим. Волевое, жесткое, украшенное крохотными морщинками в уголках четко очерченного рта и притягивающее взор бездонными озерами серо-зеленых глаз, в которых светилась мудрость эпох.

В одежде глава совета оказался довольно скромен и предпочитал сдержанные зеленые тона. Из украшений носил лишь родовой перстень и амулет, умело скрытый под одеждой. Кстати, амулет был непростым — он искусно скрывал ауру владельца, позволяя ему до поры до времени спрятать возможности своего дара.

По правую руку от рена Роинэ стоял рен Итеко Аберан — глава рода Аберан. Тоже маг. Тоже немолодой, хотя седые волоски в его пепельной шевелюре лишь едва-едва начали появляться. То есть лет ему было примерно две с половиной или три тысячи, не больше. Цвета он носил синие, перекликающиеся с окраской его тщательно спрятанной ауры. Правда, Таррэн в прошлый свой приход уже успел ее подробно изучить и обнаружил, что местные маги отличались друг от друга не столько по уровню силы, сколько по характеру доминирующей стихии. Огонь, земля, воздух, вода, представителем которой и являлся как раз рен Аберан… четыре стихии настолько прочно поделили рода алиарцев на ветви, что это не только бросалось в глаза, но и четко прослеживалось в цветах одежды, гербах, флагах и даже в аурах.

В свете того, что Л’аэртэ испокон веков владели «Огнем жизни», а предки Элиара вообще не тяготели ни к какой определенной стихии, это было значимое различие между эльфами Лиары и Алиары. Но, быть может, ответ следовало искать именно здесь? Возможно, покинувшие ее эльфы уже в новом мире разделились на темных и светлых?

Правее от рена Аберана замер рен Кено Ивенар — сребровласый, синеглазый, изысканно одетый, но сравнительно молодой эльф, имевший неосторожность продемонстрировать Таррэну искусство управления воздухом. Его длиннополое летящее одеяние, чем-то напоминающее крылья, словно нарочно подчеркивало его близость к воздушной стихии. А тот факт, что он стоял третьим в ряду сильнейших магов Алиары, возводило его в ранг одного из наиболее опасных существ в этом зале.

Тирриниэль плавно обратил взор на двух его соседей — рены Тоир Ритар и Леаль Ровен представляли собой две ветви некогда единого рода Ритавэн, которые примерно пять эпох назад разделились надвое. Главы новых родов, что естественно, имели сродство к одной и той же стихии — к земле, однако, со слов Таррэна, с трудом терпели друг друга, несмотря на то что родство между ними все еще прослеживалось — в темных глазах, чертах лица, уложенных в сложные прически волосах цвета спелого каштана. И, разумеется, в строгих коричневато-бежевых тонах одежды. В качестве исключения рен Ритар носил на левом плече подвеску из искусно ограненных рубинов, тогда как рен Ровен, судя по всему, больше тяготел к сапфирам. Но это было чуть ли не единственное отличие, просматривающееся между ними.

Чуть дальше с непроницаемым лицом стоял светловолосый эльф, которого Таррэн обозначил как рена Лодэ ал Аверон — главу рода Аверон и одновременно одного из советников Эланны. Очень рослый и не столь худощавый, как остальные, он довольно сильно выделялся среди сородичей как цветом волос, так и изысканной красотой холеного лица. А также непривычной глубиной темно-зеленых глаз и аурой прирожденного мага-огневика.

С учетом того что «Огонь жизни» на Алиаре оказался почти забыт, было странно видеть здесь приверженца этой стихии. То есть по большому счету рен Аверон был здесь чуть ли не единственным магом, владеющим атакующими заклятиями на таком уровне, чтобы оказать чужакам достойное сопротивление. Однако то, что рен Аверон стоял лишь шестым в строю старейшин, Тирриниэль не мог для себя объяснить. По силе белобрысый маг был сопоставим с «воздушником», а по степени доверия владычицы, вполне вероятно, даже превосходил его. Но эту странность пришлось отложить на другое время, хотя быстрый взгляд рена в сторону Таррэна Тиль все же подметил. И невольно задумался, не перешел ли когда-то сын этому эльфу дорогу.

Следующие двое — рен Таурас и рен Шапирэ — Тирриниэля несколько разочаровали, поскольку принадлежали к довольно слабым магам, имеющим наиболее выраженную склонность к воздуху. Правда, в их аурах довольно отчетливо прослеживались и огонь, и вода, и даже толика земли, но в таких скудных количествах, что Тирриниэль мысленно фыркнул.

Наконец очередь дошла до рена Эганарэ и рена Эвисталле. Неуловимо похожие друг на друга, отрешенные, если не сказать скучающие, русоволосые и черноглазые эльфы. Про них Таррэн только и успел выяснить, что они, кажется, почти не принимали участия в дворцовой жизни. Были заняты какими-то экспериментами и уделяли непростительно мало времени обязанностям в совете.

Касательно их способностей Тирриниэль не разобрался — мешали весьма неплохие амулеты, искажающие ауру. Однако общий фон он все же уловил и даже удивился, потому что эти двое, как ни странно, магами не являлись. Зато магические побрякушки на них висели столь высокого уровня, что хотя бы одну из них он не постеснялся бы выпросить для себя. Отчего-то ему показалось, что Эганарэ и Эвисталле именно по этой причине занимали столь высокое положение. И, вероятно, обеспечивали здешние чертоги некими артефактами, благодаря которым чужаки весьма смутно могли представить себе истинные размеры дворца.

Закончив осмотр, Тирриниэль скрестил взгляд с реном Роинэ, который будто специально дал чужакам время составить о совете мнение, а теперь слегка обозначил вежливый кивок и мелодичным голосом произнес:

— Рад вас видеть, ллеры. Владычица сейчас будет.

— А где мы сядем? — тут же встряла в разговор Белка, пробежав вдоль длинного ряда кресел. — Тиль, гляди, какое седалище! И спинка… спинка-то какая! Правда, они здорово придумали, что сменили скатерть?

— Почему ты думаешь, что сменили? — негромко поинтересовался у невестки Тирриниэль, оглядев пышное убранство стола.

— Ну как же! Сам погляди, вот тут складочка некрасивая вышла! А тут бокал стоит на четверть ладони дальше от тарелки, чем соседний! Как считаешь, если они нас пять лет с таким нетерпением ждали, то допустили бы это вопиющее безобразие?

По губам Тиля скользнула понимающая улыбка.

— Нас уважают, — подтвердила его предположение Гончая, гордо вздернув нос.

— Леди Эланна алле Эрроас, владычица Алиары! — раздалось от дверей, и собиравшийся что-то сказать рен Роинэ осекся. А после того как створки дальних дверей распахнулись и в зал вступила повелительница, склонился перед ней в почтительном поклоне.

Белка при виде владычицы громко присвистнула:

— Ух ты-ы-ы! Эланна, это невероятно! Ты просто сияешь!

— Спасибо, Бел. — Повелительница эльфов мягко улыбнулась в ответ.

Следующий за ней по пятам рен Эверон, напротив, сделал бесстрастное лицо и постарался не наступить на дерзкую малявку, испортившую ему этим утром превосходный плащ. Он даже неприязнь попытался спрятать, потому что знал, что госпожа благоволила чужакам, и исключительно по ее просьбе надел не церемониальный, а повседневный камзол нежно-кремового цвета.

— Не за что, — с готовностью откликнулась Белка. Не дожидаясь, пока владычица подойдет, она вприпрыжку примчалась сама. По пути бесцеремонно отпихнула в сторону какого-то эльфа, наступила рену Эверону на сапог, а затем деловито пристроилась под бочок Эланне и заговорщицким шепотом сообщила: — Хорошо, что ты пришла так рано и не заставила гостей маяться полдня в ожидании. Представляешь, у нас возникла проблема: никто не знает, куда ему сесть! Там, где торчат твои эльфы, всего десять стульев! А с нашей стороны вообще только семь! Нет, я все понимаю: половина ваших спокойно перекусят в стоячем положении, как кони. Но остальные…

Эланна, подойдя к столу, неторопливо опустилась в отдельно стоящее кресло.

— Все правильно, Бел. Потому что сидеть в моем присутствии позволено лишь членам совета старейшин. А также моим личным гостям. Лорд Таррэн, лорд Тирриниэль, лорд Элиар… ллеры, прошу вас, — милостиво разрешила владычица, махнув рукой, и эльфы, соблюдая строго определенный порядок, чинно расселись.

Но Белка на этом не успокоилась. Напротив, понаблюдав за тем, кто и куда уселся, она отчего-то помрачнела. Убедилась, что противный рен Эверон встал за спиной прекрасной госпожи, а потом наконец не выдержала:

— Дорогая, ты уверена, что все правильно? Кажется, твоему церемониймейстеру надо заново учиться считать!

— Почему? — озадачилась владычица.

— Потому, что все равно не получается. Насчет твоих я не знаю — сама решай, где кому примоститься. Но вот с нашей стороны… ну ты посчитай же присутствующих! — вконец возмутилась Белка, снова приковав к себе все взгляды. — Сядут конечно же Таррэн, Тирриниэль и Элиар — как самые старшие и могучие. Потом Лан и Сартас — как самые умные; следом Верэль и Итар — как самые наглые. Охотники и Картис постоят, потому что и так засиделись в своих лесах. Но где сяду я?! На полу, что ль?!

Леди Эланна испуганно пересчитала кресла: все верно, семь и десять. Десять старейшин, трое гостей-владык, их ближайшие помощники и… все?!

Эльфы с Лиары сконфуженно переглянулись, а местные сделали непроницаемые лица, никак не прокомментировав мысль о недопустимом присутствии в чертогах полукровок. Однако здоровяк и белобрысый хотя бы исполняют роль телохранителей. А мелкий пакостник…

— Малыш, ты же не хотел садиться, — осторожно напомнил Белке Тирриниэль, по молчаливому согласию занявший кресло ближе всех к Эланне.

— Ну и что? — буркнула Гончая. — А я, может, передумал!

— Но ведь…

— А все равно! — заупрямилась Белка, нагло перебив сверка. — Я что, пустое место?! Обо мне не подумали?! Не учли?!

Рен Роинэ неуловимо нахмурился: эти выходки ему надоели. Однако повелительница, как ни странно, не сердилась.

— О бездна, — пролепетала побледневшая Эланна. — Прости, Бел… это ужасная ошибка… Конечно же сейчас все будет! Неро, еще одно кресло!

— Не надо, — буркнула Гончая. — Я уж как-нибудь сам. Пристроюсь в уголке, приткнусь бедным воробушком и буду сидеть, глядя с немым укором, потому что вы, бессовестные…

— Садись, Бел, — первым опомнился Ланниэль и поспешно поднялся. — Извини, пожалуйста, я занял твое место.

— Нет уж, обойдусь, — отмахнулась она, все еще демонстративно дуясь, а потом непонятно кому погрозила кулаком. — Но я вам это еще припомню! Так и знайте!

— Конечно, Бел, — смиренно согласился эльф. — Это мы виноваты, что так вышло. Хочешь, я уйду?

— Нет!

Таррэн неслышно вздохнул:

— Иди сюда, егоза. Сядешь со мной.

— С тобой? — откровенно «задумалась» Белка, но вскоре просияла и проворно вскарабкалась на подлокотник его кресла, где деловито поерзала, уютно устроилась, поджала под себя одну ногу и кинула победный взгляд на старейшин. — Шир, не стой как неродной! Займите наконец стратегически важную позицию!

Перевертыши с непроницаемыми лицами отступили от дверей, и не успели алиарцы опомниться, как заняли места за спинами своих владык. Шир и Лакр — за креслом Таррэна. Стрегон и Картис по давней традиции рядом с Тирриниэлем, а Таш и Нэш — рядом с Элиаром. Ланниэль, старый друг семьи ллер Сартас, ллеры Верэль и Итар, взятые Элиаром, обошлись без конвоя.

— Молодцы, — довольно мурлыкнула Белка. — Имейте в виду, на вас возлагается невероятно трудная задача — сберечь наших ушастых повелителей от всяких неожиданностей. Некоторые, конечно, и сами распрекрасно справятся, но с головы вот этого, — она небрежно взъерошила черную макушку мужа, — не должен упасть ни один волосок.

— Не волнуйся, Бел, — хищно усмехнулся Шир, глядя на нее с высоты своего немаленького роста. — Мы свое дело знаем.

— Если бы это было не так, вас бы тут… ой! — Белка звучно хлопнула себя по лбу. — Торк! Совсем забыл!

Она ловко соскочила с подлокотника и снова помчалась к Эланне.

— Во дурак… я ж тебе подарок приготовил! — завопила издалека, на ходу ковыряясь в недрах своей кожаной куртки. — Всю дорогу помнил, что надо вручить, протащил сквозь портал, специально положил поближе… Торк, да где же эта зараза?!

Добежав до владычицы, Гончая выудила что-то из внутреннего кармана, небрежно потерла о штанину и с непередаваемой гордостью протянула.

— Во! Гляди, какая штука! Дарю!

Эланна ахнула, увидев заколку, сплетенную из тончайших, невероятным образом связанных друг с другом золотых нитей и украшенную крупными изумрудами.

— Нравится? — довольно улыбнулась Гончая.

— Она прекрасна!

— Госпожа, позвольте мне? — неожиданно вмешался рен Эверон, буквально на мгновение опередив владычицу, собравшуюся коснуться подозрительного подарка.

Но не успел — Белка проворно цапнула заколку и выдернула ее из-под пальцев ушастого.

— Ты куда лапы тянешь, нелюдь?! Это не твое! Или увлекаешься женскими безделушками?! Эланна, кого вы держите во дворце?!

У эльфа окаменело лицо: подобным образом его еще никто не оскорблял. Свои — потому что знали, что слава лучшего мечника закрепилась за ним исключительно по праву. А чужие — потому что, как правило, умели читать по глазам и хорошо понимали, что начальником личной стражи не изберут кого попало. Но этот мелкий червяк… этот мерзопакостный детеныш… невоспитанный и наглый сопляк, которому слишком многое позволялось…

— Бел, не надо, — поспешила вмешаться Эланна. — Рен Эверон всего лишь заботится о моей безопасности.

— Да? — Гончая с нескрываемым подозрением уставилась на внешне бесстрастного, но находящегося в редкостном бешенстве эльфа. — А почему он на меня так смотрит? Эланна, я начинаю нервничать: обычно это означает, что люди испытывают ко мне весьма бурные чувства. Касательно женщин я бы еще понял. Но начальник твоей доблестной стражи… прости, за ним никаких странностей прежде не замечалось?

Белка попятилась, не сводя расширенных глаз с окаменевшего эльфа, надвое разрывающегося от желания отвернуть ей голову. Но стоило отдать эльфу должное — рен Эверон не издал ни звука. Только взгляд у него стал совсем тяжелым, да глаза практически почернели.

— На. — Белка, все еще обеспокоенно косясь на ушастого, со вздохом вернула Эланне заколку. — Только ему не давай. Это сугубо для тебя и ни для кого другого. Я ее в Темном лесу добыл. Специально выпросил, чтобы не с пустыми руками идти. Тебе нравится?

— Да, Бел. Спасибо тебе, — торопливо ответила владычица, пряча драгоценность подальше от любопытных взглядов. — А теперь позволь мне представить своих советников, пожалуйста. Невежливо и дальше нарушать традиции.

Белка пожала плечами и с чувством выполненного долга отправилась обратно. Заняла облюбованное место возле мужа, дерзко задрала одну ногу, поставив ее на подлокотник, и, опустив подбородок на колено, широко зевнула.

— Давай представляй, раз без этого никак. А я чуток подремлю, потому что от всей этой чепухи меня всегда клонит в сон.

Таррэн предостерегающе коснулся спины супруги, намекая, чтобы сбавила обороты, но Гончая и сама уже успокоилась. Поэтому все то недолгое время, что Эланна по очереди представляла глав старших эльфийских родов, сидела молча и почти смирно. Ну не считая того, что время от времени порывалась забраться на кресло Тиля и дернуть его за длинное ухо. А поскольку тянуться до него было неудобно, то Таррэну раза три приходилось ловить ее за пояс, чтобы не свалилась с подлокотника. И всякий раз Белка возмущалась, брыкалась и царапалась, во весь голос требуя свободы, а леди Эланна вынужденно замолкала, потому что продолжать в этом шуме было попросту невозможно.

Потом наконец Белка прекратила терзать Тирриниэля, все еще испытывающего некоторое волнение рядом с невесткой. Немного посидела тихо. Подумала. Однако вскоре опять встрепенулась и принялась за Элиара.

Тот, естественно, предвидел, чем это может закончиться, поэтому мудро отодвинулся, чтобы вредная Гончая не смогла до него дотянуться. Особенно ногой. И у него, надо признать, получилось. Белка демонстративно обиделась и снова обратилась к Таррэну, который все это время держал ее за воротник и следил, чтобы расшалившаяся супруга не уронила на себя стол вместе с приборами.

После этого ее внимание полностью перешло на него, но Таррэн лишь обреченно вздохнул и разрешил творить с собой все что душе угодно, лишь бы она не испытывала терпение остальных.

«Знакомство» с окружением Эланны, как и следовало ожидать, затянулось на несколько часов. Не столько потому, что у каждого эльфа имелась масса титулов, которые требовалось назвать полностью, но и по той причине, что все они считали себя обязанными произнести в ответ прочувствованную речь о том, как рады видеть, выразить надежду на будущее сотрудничество, и так далее и тому подобное. У Элиара аж скулы свело от оскала, долженствующего изображать улыбку. Таррэн задумался о своем, Ланниэль и вовсе скис. Даже Белка подрастеряла задор и, плюнув на приличия, принялась со скуки плести из волос мужа длинные косички. Благо грива у Таррэна была густой, а свободного времени — в достатке. И было ей в это время до того хорошо, а тяжелый шелк его волос так успокаивал ее вспыльчивую натуру, что Белка, к собственному удивлению, почувствовала, что в ближайшие несколько часов больше не хочет отвлекаться на что-то иное. Даже на высокомерных нелюдей, которых следовало поддерживать в состоянии непроходящего раздражения.

Она так увлеклась процессом, что даже не заметила, как стала мурлыкать под нос детскую песенку, и остановилась лишь тогда, когда в зале наступила тишина. Эланна оторопело умолкла, Таррэн тревожно замер, а Тирриниэль напряженно спросил:

— Бел, что ты делаешь?

Гончая непонимающе подняла голову, недоумевая, почему это все в таком трауре. Однако вскоре подметила вытянувшиеся физиономии алиарцев, перевела взгляд на неподвижного мужа. Увидела его пылающие в буквальном смысле слова глаза. Запоздало почувствовала волну тепла, идущую от его тела, и… отдернула руки от заалевшего уха, из которого так старательно сейчас закручивала тугую спираль.

— Ой. — Белка стремительно порозовела, поняв, что несколько увлеклась. — Извини. Я… это… случайно.

Под рукой Таррэна оплавился подлокотник.

— Ничего, — неестественно ровно ответил он, после чего под ним задымилось не только кресло, но, кажется, даже пол. Более того, глаза Таррэна стали совсем уж страшными — алыми, бездонными, пылающими столь жутко, что алиарцы не зря вцепились пальцами в столешницу. Для них наверняка это выглядело как если бы молодой лорд впал в бешенстве и едва сдерживался.

Хотя он и правда едва сдерживался. Только совсем по другой причине.

— П-прости, — пробормотала Белка, торопливо сползая на пол. А затем медленно попятилась, прячась за могучую фигуру Шира. — Я не хотел… оно само собой получилось! Честное слово!

— Накажу, — беззвучно пообещал хозяин Проклятого леса, провожая свою пару горящим взглядом.

Белка стала еще виноватее, но, оказавшись под защитой перевертыша, успокоилась, а потом и вовсе проказливо улыбнулась:

— Пойду прогуляюсь, пожалуй. Что-то ты больно взрывной сегодня. Не возражаешь?

Таррэн чуть качнул головой: нет, он не возражал. Даже скорее наоборот — сейчас он очень желал побыть отдельно от нее. А Белка… вредина несносная… может, она и не нарочно уселась так, чтобы без конца тревожить его чувства. Может, и не специально теребила ухо, постоянно дразня ароматом эльфийского меда. Однако определенного результата она все-таки добилась. Потому что на данный момент у него в голове билась лишь одна не самая благопристойная в сложившейся ситуации мысль. И вовсе не о том, как бы поделикатнее начать мирные переговоры.

Он глубоко вздохнул, постепенно успокаивая зашедшееся в галопе сердце, а потом отвернулся. Белка, переведя дух, быстро-быстро попятилась к дверям, надеясь, что Таррэн все-таки не сорвется. Узы-то ослабли после портала, и восстанавливать их было нежелательно. В противном случае было бы сложно это объяснить магам Эланны. Но еще сложнее оправдаться, если остроухий пиромант вдруг плюнет на все, ураганом сорвется с места и вопьется в ее губы голодным пересмешником.

— Шир, присмотри за Бел, — негромко бросил Таррэн, с некоторым трудом вернув радужкам привычный изумрудный цвет. — Но дальше южного крыла не уходите: дворец к нам еще не привык.

— А можно я рыжего возьму? — подала голос Белка.

— Бери.

— А Таша?

— Хоть всех забирай, — не оборачиваясь, разрешил муж. — Только Стрегона оставь — он из вашей братии самый надежный.

— Прекрасно! Лакр, ты слышал?

— Ага, — кивнул ланниец и покинул свой пост.

За ним с кривыми усмешками двинулись к выходу остальные перевертыши, попутно кидая на Стрегона сочувственные взгляды. Все вместе вышли прочь, а когда тяжелые двери почти захлопнулись, с чувством выдали:

— Спасибо, Бел!

— Не за что, — хихикнула невидимая Белка, заставив старейшин гневно выдохнуть. — Я ведь знаю, что вы там со скуки помрете! Или загрызете кого. Да и плохо тут кормят, травками да акридами — я подсмотрел. А мы же хыщны-е-е! Нам мя-а-асо подавай! Вы как насчет поиграть?

— Всегда «за»! — слаженно рявкнули в ответ.

— Я так и знал, что вы голодные, — донеслось из-за двери умиленное, а потом послышался ехидный смешок и быстро удаляющийся топот. — Вперед! Кто последний, тот дурак!

— Бел! — возмущенно ахнул кто-то из перевертышей. — Как ты можешь?!

— Ой, простите, ошибся. Кто последний, тот убирает за нами полигон!

Рен Роинэ укоризненно покосился на владычицу, но быстро понял, что та не разделяла его возмущения. К тому же сообщенные ею сведения о чужаках были отнюдь не полными, и именно это заставило его сперва смолчать, а затем спешно пересматривать свои планы.

ГЛАВА 4

Таррэн вернулся в южное крыло лишь поздно вечером — уставший, голодный и злой. Уставший, потому что не рассчитывал на длительное сидение в жестком кресле. Голодный — потому что за обсуждением мирного договора, ради которого они, собственно, и явились сюда, им не дали нормально поесть. А злой по той причине, что совершенно не ожидал, что предложивший эту идею совет вдруг начнет хитрить, выискивая в каждом слове подвох, а в каждом движении — намек на превосходство.

Таррэн несколько часов кряду был вынужден слушать ту ахинею, которую несли уважаемые рены, и старательно сдерживаться, чтобы не послать их куда подальше. Удивлялся только, как отец все это перенес и еще сохранил терпение, чтобы аргументированно спорить. В конце концов, алиарцы сами их сюда позвали. Сами предложили договор о сотрудничестве. Даже набросали основные положения… но там была написана такая ересь, что, прочитав ее, Таррэн буквально онемел. С трудом смолчал, не обложив весь этот совет красивыми, правильными, но не совсем приличными словами. Проще говоря, едва не обматерил этих хитроумных уродов, решивших использовать ресурсы Лиары и магию чужаков в собственных интересах.

К примеру, затронули они вопрос о территориях. Лиарцы на здешние плодородные равнины не претендовали: своих вполне хватало. Они, откровенно говоря, совсем по другому поводу пришли. Однако старейшины мало того что не поверили, так еще и смели требовать клятву на крови, что гости не лелеют планов на завоевание новых жизненных пространств.

Ладно, пусть они боятся и просто стараются учесть все нюансы. Ясно, что совету необходимы гарантии. Но не такой же ценой?!

Дальше встал вопрос с обучением здешних магов искусству лиарцев. Предложили? Да, старейшины сами подняли эту тему. И гости тоже не были против. Но оказалось, совет, желая познать все тонкости огненной магии, не был готов оказать аналогичные услуги! И главное, не впрямую, нет! Все было прописано настолько тонко, что с первого взгляда даже не поймешь! А сколько пафоса было в их речах: высокие обязательства… имеем право… взаимное уважение… ценности… сбережение культурного достояния… древние законы… правила… этикет…

Когда же Тирриниэль, оторвавшись на мгновение от предложенного «договора» (чтоб Роинэ им подавился!), без обиняков поинтересовался, что лиарды получат взамен такой откровенности и чем алиарцы смогут ответить на щедрость, старейшины замялись и поопускали глазки. Мы, мол, такие слабые по сравнению с вами, такие беззащитные… поймите нас правильно… Прямо овечки! А дальше — хуже. Они захотели получить доступ к ресурсам Лиары. В частности, к акониту, о котором Таррэн в прошлый свой приход мимолетом обмолвился.

Ладно, допустим — материал уникальный, мог пригодиться: оружие, магические побрякушки, амулеты, защита. Но алиарцы захотели его слишком много, при этом почти ничего не платя! Дескать, по-братски подарите нам эту интересную штучку, и мы будем вам очень благодарны! Хотя бы одну, для исследования. Мы ж такие слабые, бедные…

Или намекнули, что были бы не прочь изучить существ, в которых превратились благодаря магии Изиара исконные обитатели их священной рощи. Но без права возврата и без вопросов на тему «куда подевались наши звери»! То есть Таррэн должен был отдать хмер непонятно кому, непонятно зачем и в полное подчинение. Не имея на руках даже устного обещания обходиться с его питомцами достойно! А в ответ услышал снова: мы такие слабые, бедные, несчастные…

И так несколько часов кряду.

В конце концов даже у Элиара закончилось терпение, и он негромко поинтересовался, а не хотели бы уважаемые старейшины, чтобы он, скажем, снял с себя венец силы и отдал им в неограниченное пользование. Просто так, по дружбе. Дескать, такие они слабые, бедные, несчастные…

После этого в зале повисла тревожная тишина, а затем сразу десять пар глаз с вожделением уставились на его лоб. Да так жадно, что Эл чуть не вспыхнул, угрожая раскрыть тайну своего магического дара. Спасло ситуацию то, что Тирриниэль, которому уже надоела эта канитель, зарычал, а с его рук случайно сорвался небольшой огонек. Так, всего лишь с голову взрослого эльфа, не больше. Огонек улетел в сторону дверей, едва не разворотив их до основания. Заодно сжег по пути несколько роскошных кустов. Напугал до икоты стоящих у стены стражей и погас, не долетев до них двух шагов. Старейшины заволновались и очень вежливо заявили, что готовы рассмотреть другие варианты.

Кипя от негодования, Таррэн едва не пнул двери южного крыла.

Он надеялся провести на Алиаре не больше недели, потому что Эланна уверила его в полной лояльности совета и обещала всяческую помощь. Дома остался юный сын, к которому он едва успел привыкнуть. Там же остались Траш, Карраш и Айша со своей сильно разросшейся стаей. Столько дел накопилось за время его отсутствия. С перевертышами было необходимо уточнить кое-какие детали насчет кордонов. Сами кордоны — усилить и подновить. У Милле побыть, с нетерпением ожидая рождения третьего внука. Вернее, внучки, да еще и не одной. А теперь выяснилось, что за каждую букву в этом проклятом договоре ему придется драться, с боем вырывая у совета право голоса! Что им придется задержаться Торк знает насколько! Из-за этих многомудрых гадов, которые явно считают себя умнее всех! Проще, конечно, спалить тут все к Торку, но они уже пообещали мир…

Таррэн же и пообещал, когда покидал Алиару! А теперь об этом жалел. Прав был отец: меньше чем за месяц им не управиться. И это при том, что даже Тиль, интриган с огромным опытом, не ожидал столь искусного саботажа!

— Иррадэ! — процедил Таррэн, быстрым шагом приближаясь к временному жилищу.

— Спокойнее, — тревожно покосился на побратима Элиар. — Мы предполагали, что будет нелегко. Тирриниэль сразу сказал, чтобы ждали чего-то подобного. Правда, масштабы сопротивления оказались гигантскими…

— Я не понимаю, чего они хотят добиться!

— Я тоже. Но, боюсь, нам придется собственноручно переписать этот договор с нуля… или же покинуть Алиару немедленно.

Идущий последним Тирриниэль сердито покосился на светлого и сжал челюсти: кто бы знал, чего ему сегодня стоило сдержаться! Такой был соблазн избавиться сразу от десяти проблем разом! Только выпусти «Огонь жизни», как все разногласия разрешились бы моментально! Однако он стерпел. И даже никого не убил. Но сделал это не ради договора. Не ради Эла. И даже не ради скорейшего возвращения домой. Последние несколько часов он занимался исключительно тем, что старался не замечать умоляющего взгляда Эланны. Зная о вспыльчивости потомков Изиара, она не напрасно опасалась за свой совет. И Тирриниэль не захотел ее подводить.

— Нет, — вздохнул Таррэн, прекрасно чувствуя состояние отца. — Совет советом, но договор должен быть заключен. В противном случае они найдут способ закрыть портал или сбить его настройки. А нам это не нужно.

— А разбирать договор по буковке — нужно? — буркнул Элиар, но прекратил бесполезный спор.

Рен Сорен ал Эверон, выполняющий роль сопровождающего, настороженно покосился в сторону раздраженных гостей. Приказ госпожи никто не отменял, а если высокие лорды сорвутся, то отвечать за случившуюся катастрофу придется именно ему. Как не справившемуся со своими обязанностями. Как не успевшему предупредить старейшин об опасности. И просмотревшему эту самую опасность, из-за приближения которой у него уже мурашки бежали по коже: чужаки были опасны… Зря их так разозлили.

Рен Эверон даже начал обдумывать свои действия на случай внезапного пожара, но тут его внимание привлек непонятный шум. Причем шум, доносящийся именно из южного крыла, где что-то приглушенно грохотало, падало, то и дело издавало подозрительный скрежет, смутно напоминающий звук скребущихся по камню когтей.

Рен Эверон требовательно уставился на двоих стражей, чутко охраняющих подходы к гостевому крылу:

— Это еще что такое?

Таррэн и Тирриниэль, заслышав доносящуюся изнутри какофонию, понимающе переглянулись. Элиар даже отступил на шажок, предоставив высокую честь открыть дверь начальнику здешней стражи. Тогда как два остроухих охранника (довольно бледных и растерянных, надо сказать) при виде командира с невыразимым облегчением вздохнули:

— Мы не знаем, рен. Шумят давно. С час уже, если не больше.

— Внутрь не заходили? — нахмурившись, спросил рен Эверон.

— Никак нет, господин. Нам запрещено.

Эльф нахмурился еще сильнее, не заметив на лице Стрегона странного выражения, смутно напоминающего зависть. А затем, на свою беду, решил войти. Опрометчиво толкнул незапертую створку, переступая порог с намерением выяснить, в чем там дело и нет ли какой опасности на вверенной ему территории. Даже потянулся к родовому оружию, готовый встретить неведомую угрозу лицом к лицу, и… ошарашенно замер.

Главный коридор южного крыла оказался заполнен лениво летающим по воздуху гусиным пухом — нежным, легким, жестоко выпотрошенным из какой-то подушки. Роскошный травяной ковер был нещадно вытоптан. Вдоль стен — ни тумб с цветами, как должно быть в доме любого уважающего себя эльфа, ни драпировок, ни статуй, ни других украшений. А вместо них повсюду виднелись глубокие, устрашающие по величине разрывы в стенах. На полу — сплошное месиво из неопознаваемых обломков, вывороченных с мясом колонн, остатки которых, если приглядеться, еще можно было угадать. Возле одной из дверей, которые Таррэн попросил сделать особенно устойчивыми, валялась изорванная в клочья наволочка. Рядом лежала жестоко обгрызенная и очень острая щепка, чей кончик словно обмакнули в красные чернила. К потолку испуганно жались два потускневших светильника, число которых еще утром достигало полусотни. А в противоположной стороне, содрогаясь от творящегося внутри безумия, ходуном ходили каменные стены невесть откуда взявшегося в южном крыле огромного, сложенного из гранитных плит сооружения. Из распахнутых дверей которого (тоже покореженных и будто бы изгрызенных неведомым зверем) как раз и раздавался непонятный шум.

— Рыжий! Гад мохнатый! Как ты посмел поставить мне подножку?! — донесся до остолбеневшего рена Эверона сердитый голосок Белки. — Я ж тебя за это сейчас…

— Сперва догони, а уж потом грозись!

— Ладно. Сам напросился.

— Да я только сказал, что в таком состоянии ты ни за что до меня не-а-у-у-у-у!.. — Ланниец взвыл нечеловеческим голосом, и в каменном мешке что-то гулко упало, заставив завибрировать пол. — Бел… уй, е-мое, за что?!

— Знал бы за что, убил бы!

— Да я ж пошутил!

— А я — нет!

Что-то с металлическим грохотом врезалось в стену.

— Шир, лови его! Быстрее, пока… а, поздно! Ушел гад! Нэш, не смотри на мой зад с таким кровожадным выражением! Он тебе не по зубам! Мы это уже проверяли, так что если не хочешь узнать… ах ты, сволочь! Нечестно!

— Ха-ха! Против тебя все честно!

— Никак опять прошлое вспомнил?! Опять трепки захотел? На вызов напрашиваешься?!

— Нет!!! — в неподдельной панике отозвался невидимый перевертыш. — Бел, нет!!! Я просто неудачно выразился! Я имел в виду, что… ой! Не надо! Остановись! Только не туда!

— Вот уж не-ет, сами напросились, — зловеще протянула Белка, и в комнате что-то звонко щелкнуло, словно два выскочивших из тайника лезвия. — Я обещал вам игру? Обещал. Вы согласились? О да. Значит, я имею полное право ее закончить так, как вы того пожелали. Верно, лохматые?

— Твою ма-а-ать! — донесся до остолбеневших эльфов многоголосый вопль, и шума в южном крыле стало гораздо больше. — Нэш, мы тебе это припомни-и-им…

— Шир, давай! — властно скомандовала Гончая. — Сейчас мы их с тобой под орех разделаем!

— А то, — хмыкнул невидимый Шир, и внутри каменной комнаты будто что-то взорвалось.

Из-под дверей выстрелило целое облако гусиного пуха, словно его оттуда выдул огромный великан. Что-то глухо звякнуло, бумкнуло, застонало. А еще через мгновение обе створки с грохотом распахнулись, и оттуда кубарем выкатился всклокоченный, покрытый кровоточащими царапинами и густо облепленный перьями Лакр — в штанах, босиком и с голой грудью. Правда, отнюдь не сдавшийся и совсем не расстроенный.

Едва закончив кувыркаться, он проворно вскочил на ноги и злобно погрозил кулаком невидимому противнику. А потом увидел вошедших и переменился в лице.

— Ой…

Таррэн вопросительно приподнял брови.

— Народ, харэ! Посторонние на территории! — зычно гаркнул охотник, и бедлам в комнате мгновенно прекратился. Только щелкнуло что-то тихонько, как встающая на место пружина, да кто-то глухо заворчал. Рыжий тем временем выпрямился во весь рост, продемонстрировав завидную мускулатуру. По-звериному отряхнулся, избавляясь от налипшего на торс пуха. Наконец вспомнил о приличиях, поклонился трем лордам и, воровато стрельнув глазами на загаженный коридор, пробормотал:

— Добрый вечер, хозяин. Мы разошлись немного, потому что не ждали вас так рано. Сейчас все уберем.

В этот момент ему в спину полетела жестоко изжеванная, измятая и потерявшая первоначальную форму подушка. А следом и громкий вопль:

— Вот тебе! Получай!

Лакр неуловимо быстро пригнулся, пропуская метательный снаряд над головой, а затем снова выпрямился. Как раз для того, чтобы воочию увидеть, как перепачканная Торк знает в чем подушка просвистела через весь коридор и бодро встретилась с лицом начальника дворцовой стражи.

— Оп-па, — изумленно замерла Белка, появившись в дверях с еще одной, уже занесенной для удара подушкой. — Кого-то я не того приложил. Рыжий, ты бы хоть вякнул, что тут эльфы.

По губам Таррэна скользнула понимающая улыбка, Тиль хмыкнул, отлично представляя себе, во что превратился выращенный сыном каменный лабиринт — один в один как тот, что у них был на заставе. А Элиар прикусил губу, чтобы не расхохотаться в голос: у рена Эверона было такое лицо! Получить в морду изжеванной подушкой! И от кого?!

Лакр, шаркнув по полу босой пяткой, смущенно кашлянул:

— Так я… это… сказал.

— Когда? — удивилась Белка. — Таррэн, не смотри на меня как хмера на зайца — я не мог видеть, в кого кидаюсь. Так что этот тип, можно сказать, пострадал безвинно, за что я дико извиняюсь… Шир! Ты где застрял?!

— Э-э-э… да как сказать… Нэша из стены выковыриваю.

— Он что, сам не может?!

— Нет, — пропыхтел перевертыш. — Кажись, его крепко приложило. Еще не очухался.

Белка неодобрительно покачала головой:

— Ну вот. Еще не хватало тратить на него «нектар».

— Не надо на меня ничего тратить, — со страдальческим выражением на помятой физиономии выполз из дверей потрепанный, тяжело дышащий Нэш. — Только покою мне дайте, и завтра опять побегу.

— Хрен тебе, а не покой, — властно распорядился Таш, назначенный Росом среди перевертышей за старшего. — Эта ночь твоя — за то, что сам подставился и нас едва не вышиб. Шир — второй. Я — последний.

— А я? — обиделся рыжий.

— А ты стоишь и молчишь в тряпочку, пока я добрый.

Рен Эверон отер с лица налипший пух и, все еще сдерживаясь, коротко поклонился владыкам:

— Доброй ночи, ллеры.

— Доброй ночи, — вздохнул Таррэн, жестом отпуская охотников.

Эльф, даже не взглянув на опозорившую его Белку, развернулся и вышел, до последнего держа на лице бесстрастное выражение. Но даже прихрамывающий и постанывающий от боли в помятых ребрах Лакр многое бы отдал, чтобы увидеть, что с ушастым произойдет за дверью. Больно нехорошим стал его взгляд и слишком уж сильно сжались челюсти, когда он понял, что уже завтра об этом происшествии наверняка будет знать весь дворец. Точнее, когда он решил, что Белик непременно постарается донести эту страшную тайну до каждого чуткого уха.

— Бел… — начал Таррэн, не дожидаясь, когда гость покинет крыло.

— Я не виноват! Я ни при чем! Это случайно вышло! — затараторила Белка, на всякий случай попятившись. — Нам скучно было, вот и устроили подушечный бой. Не бойся, твою не взяли. И свою подушку я пожалел. Зато бесхозных тут было навалом, а ты же знаешь, какие зубищи у этих монстров! Знаешь, как мне пришлось постараться, чтобы они меня не догнали?!

— Я не об этом, Бел.

— А о чем тогда? О стенах? Да пустяки — зарастут к утру! И пол исправится! И двери восстановятся — ты ж специально то заклятие поставил! Так что завтра тут будет чисто, беленько и свежо! Прям как ты любишь!

Таррэн быстро подошел к своей шмыгнувшей носом паре, с ходу подхватил ее на руки и, притянув к самому лицу, многозначительно сузил глаза.

— Я же сказал: я не об этом.

— В чем дело? Что такое? — внезапно обеспокоилась она. — Я разве еще что-то натворил?

— Я обещал тебя наказать?

— Э… ну… а-а… но ты же не злишься за тот пустячок?

— Нет, — зловеще процедил молодой лорд. К вящей радости не ушедшего далеко начальника стражи.

— Тогда что такое?! И вообще, куда ты меня тащишь?!

— Куда надо, — недобро усмехнулся Таррэн, пинком распахивая двери в свои покои. — А зачем… знаешь, я намереваюсь досконально выяснить у тебя, для чего этим утром ты, вредная кошка, так бессовестно и нагло…

Что же такого страшного натворил Белик, рен Эверон так и не узнал — закрывшаяся за лордом дверь мгновенно отрезала все посторонние звуки. Однако приглушенный взвизг изнутри он все-таки успел услышать. Как успел рассмотреть широкие усмешки на физиономиях смертных и неодобрительный жест лорда Тирриниэля. После чего южное крыло окончательно затихло. До следующего утра, которое тоже обещало быть невероятно трудным.

На следующий день в зале совещаний Белка появилась лишь к полудню. Не одна, конечно, а вместе с Широм, который должен был изображать преданного телохранителя и заодно показывать ей дорогу к заседающим. Хотя ни в первом, ни во втором Гончая совершенно не нуждалась, потому что, во-первых, за прошедшую ночь уже успела облазить немалую часть дворца, а во-вторых… Шир, когда Таррэн поутру намеренно громко отдал ему приказ «остаться и охранять», только и смог, что не заржать в голос. Но добросовестно проводил высоких лордов до дверей зала заседаний, напугав остроухих стражей клыкастой усмешкой. Затем вернулся, радостно плюхнулся прямо на пол и терпеливо ждал у спальни хозяина до тех пор, пока уставшая за ночь Гончая не соизволит проснуться.

Сказать честно, он охотно остался бы рядом с вожаком хоть на день, хоть на год, а хоть на всю оставшуюся жизнь — привязала его Белка. И перевертыш не променял бы эту связь ни на что на свете. А сожалел порой лишь об одном: что она все еще не оставила идеи переложить функцию вожака на кого-то из старших. И помешать этому, к собственному огорчению, Шир не мог.

— Привет, — широко улыбнулась Гончая, обнаружив за круглым столом вчерашнюю компанию. — Опять глупостями занимаетесь? Кстати, Эланна, спасибо за зелень — честное слово, я оценил.

Владычица, сидящая, как и вчера, во главе стола, улыбнулась: за прошедшие сутки в ее дворце почти не осталось белых пятен. Ни среди подданных, ни среди растений, ни среди всего остального убранства. И уже сегодня утром многим ее эльфам пришлось срочно поменять гардероб.

— Не за что, Бел. Ты есть хочешь?

— Нет еще.

— Тогда, может, присоединишься к нам?

— Я что, дурак? — в неподдельной панике отшатнулась Гончая. — Еще не хватало заниматься теми глупостями, которым вы решили посвятить столько времени! Вчера сидели с постными лицами, сегодня сидите… наверное, и завтра тоже усядетесь? А я — нет. Ни за какие коврижки. Лучше уж поброжу по округе и погляжу, как вы тут живете. Не возражаешь?

Леди Эланна качнула головой:

— Нет, конечно. Гуляй, где захочешь.

— Чудесно, — немедленно просияла Белка и, подойдя к Таррэну, звучно чмокнула его в щеку. — Доброе утро, ушастик. Как спалось?

Под ехидными взглядами отца и побратима эльф неловко кашлянул:

— Спасибо. Неплохо.

— Я рад, — хихикнула она. — А вот твоя постель, боюсь, не очень. Кажется, ее снова придется менять.

— Бел…

— Хорошо-хорошо. Не буду никому говорить, что ты опять спалил нам половину интерьера. Причем особенно пострадали двери, за которыми я честно пытался скрыться от твоего гнева. Но у меня мало что вышло, потому что некоторые, когда начинают сходить с ума, совершенно теряют над собой контроль. А в результате всякий раз выходит одно и то же: на моей бедной шкуре снова начинают пылать…

— Бе-е-л! — угрожающе прорычал Таррэн, чувствуя, что еще немного и милая шутка перейдет в откровенное безобразие.

Гончая невинно моргнула:

— Что я такого сказал?

— Кто-то, кажется, собирался прогуляться?

— Ах да. Конечно. — Она расплылась в хитрой улыбке и, потеребив ухо мужа, обернулась к совету: — Ой! А вас сегодня еще больше! Эланна, кто этот новый тип, который тебя вчера сопровождал, но за один стол со мной не уселся?

Стройный, ошеломительно красивый эльф с угольно-черной гривой и бездонными синими глазами, который действительно промелькнул накануне в свите владычицы, а теперь нескромно сидел по правую руку от нее, недобро прищурился.

— Рен Оганэ ал Аверон, — немного поспешнее, чем следовало, представила новичка Эланна, и Белка громко присвистнула.

— Старший род! И наверняка не последний в нем подметала… но я все равно не понял, чего он тут делает? Глава рода туточки, весь совет в сборе. Обсуждение в самом разгаре… так чего ему надо?

Старший рен Аверон метнул в сторону владычицы быстрый взгляд, еще быстрее переглянулся с сыном, сравнительно недавно получившим право находиться так волнующе близко к ней. Тирриниэль, сохраняя каменное выражение лица, про себя ругнулся. Тем временем рен Оганэ смерил Белку долгим взглядом, в котором только слепой не заметил бы презрения, и отвернулся, считая ниже своего достоинства отвечать полукровке.

— Как-как, ты сказала, дорогая, его звать? — тут же нахмурилась Гончая. — Рен Поганэ? Я, конечно, не знаток эльфийских родословных, но на месте его отца все-таки постеснялся бы называть единственного отпрыска столь двусмысленно. Тиль, как считаешь?

Тирриниэль, заметив кислую мину на лице главы рода Аверон, мысленно усмехнулся. Он еще накануне обнаружил, что этот тип весьма неодобрительно косится на его кресло, оказавшееся почти так же близко к владычице, как и кресло холеного сыночка. Кажется, у кого-то появились далекоидущие планы в отношении Эланны?

Однажды, еще будучи в Золотом лесу, в ответ на осторожный вопрос Тиля Эланна обмолвилась, что по возвращении ее ждут некоторые сложности. Но именно теперь эти «сложности» оформились во что-то конкретное. И Тирриниэль готов был поклясться, что подобный союз владычица не слишком приветствовала. Хотя, возможно, по каким-то причинам не могла от него отказаться.

Тиль, пристально взглянув на красавчика, медленно наклонил голову:

— Не знаю, малыш. Но я бы не рискнул.

Рен Оганэ сузил глаза, но Эланна, чуя назревающий скандал, поспешила вмешаться:

— Бел, не желаешь ли осмотреть наши сады?

— Желаю, — с готовностью кивнула Белка. — Только я туда дорогу плохо знаю. Может, твой рен Поганэ мне покажет? Ты как, ушастый? Горазд составить мне компанию? Все равно тебе тут нечего делать, сидишь дурак дураком, ни хрена не понимаешь, а так хоть занятие какое-то будет.

Уже четырежды оскорбленный эльф до боли сжал челюсти и, едва сдерживаясь, процедил:

— Возможно. Провожу. Если госпожа прикажет.

— Зачем тебе госпожа? Ты что, не мужик, раз ждешь приказа от женщины?

Ушастого буквально перекосило.

— Владычица — не женщина!

— Да-а?! Эланна, мне кажется, он только что прилюдно тебя оскорбил!

— Прошу прощения, моя госпожа, — в последнем усилии сдержаться эльф обратился к обеспокоившейся владычице. — Если вы велите, я исполню любой ваш приказ. Но смею напомнить, что нахождение здесь лаонэ противоречит правилам и может быть неправильно воспринято.

— Чего-о? — немедленно сделала стойку Гончая. — Эланна, поясни, пожалуйста, что это за слово такое непонятное и как именно этот ушастый меня обозвал?

Леди Эланна слегка побледнела:

— Бел, пожалуйста, не придавай значения…

— Нет, я хочу знать, что это за красивое слово! Вдруг мне понадобится кого-нибудь приласкать, а я и смысла не понимаю! Может, я потом этого же типа тоже соберусь облагодетельствовать? Надо же хотя бы понятие иметь, как у вас принято ругаться!

— Это… — Под таким напором взгляд владычицы мучительно заметался по сторонам. — Лаонэ — это… как бы тебе сказать… если коротко, то это означает, что ты не совсем принадлежишь народу эльфов… то есть в тебе есть определенного рода новшество, которое немного отличает тебя от остальных, и поэтому…

Гончая изумленно приподняла брови:

— Так он меня полукровкой обозвал, что ли?!

За столом воцарилась недобрая тишина.

— Что, правда?! Меня?! Тиль!

— Понятие «лаонэ» не имеет негативного оттенка, — торопливо вставила свое слово Эланна, всерьез опасаясь за исход мирных переговоров. — Бел, рен Оганэ всего лишь имел в виду, что…

Белка стянула перчатку с левой руки и озадаченно потерла нос, блеснув на свету родовым перстнем в виде свернувшегося кольцом дракона.

— Что я не такой, как он. Спасибо, дорогая, это мне ясно. Я не понимаю другого: почему этот ушастый, считая себя самым умным, все-таки тебе подчиняется? А если он просто ляпнул не подумав, то какого рожна тогда лезет вперед? У нас дома за это можно и по морде схлопотать. Правда, Тиль? Помнится, Брегариса, который последним осмелился вякнуть тебе под руку, ты испепелил, и никто даже не пикнул!

Тирриниэль медленно наклонил голову, откровенно любуясь враз посеревшими физиономиями и хлюста, и его панаши, и всего совета старейшин заодно, которые только сейчас увидели родовые перстни на руках Таррэна и темного владыки, сравнили их с перстнем Белки и осунулись. Именно в этот нерадостный момент они в полной мере осознали, что дрянной юнец на самом деле не просто полукровка, а полноправный член рода Л’аэртэ. Того самого рода, два опаснейших представителя которого только что услышали прозвучавшее в их адрес оскорбление.

Рен Оганэ, запоздало сообразив, что именно брякнул, стремительно побледнел. А Белка, забавно наморщив носик, вспрыгнула на подлокотник ближайшего кресла и задумчиво спросила в пустоту:

— Тиль, как считаешь, он хотел меня обидеть?

— Нет, Бел, — поспешно заверила ее Эланна. — Конечно же нет!

— М-да? Тиль, что скажешь? Я должен рассердиться или нет?

Тирриниэль, жутковато сверкнув заалевшими радужками, медленно поднялся с места. Еще медленнее погладил пышные кудри невестки и преувеличенно ласково ответил:

— Не волнуйся, Бел. Мы тебя в обиду не дадим.

— Я знаю, — снова просияла она, на мгновение обернувшись. — А ты всем покажешь козью морду, если кто-то вздумает делать какие-то гадости, да?

— Непременно, Бел, — со зловещим подтекстом подтвердил владыка, многообещающе покосившись на замерших в своих креслах эльфов. — Можешь не беспокоиться.

Гончая хихикнула, полностью удовлетворенная исходом сегодняшних «переговоров». Почти услышала, как старейшины мысленно отдают указания своим подчиненным ни в коем случае не задевать «дрянного мальчишку». Затем ловко спрыгнула с подлокотника и, бодро помахав ручкой, беззаботным сорванцом побежала прочь — скрупулезно исследовать то, что не успела посмотреть этой ночью.

Ведь теперь ей больше никто не станет чинить препятствий.

ГЛАВА 5

Во второй раз она осчастливила совет своим присутствием ближе к вечеру — ворвалась без спроса, пинком распахнув узорчатые двери. С нескрываемым подозрением оглядела обернувшихся эльфов и кивнула: все нормально, никого не съели и не покалечили. Как бы тяжело ни продвигалась работа над договором, Таррэн, Элиар и Тиль все-таки сдержали бьющие через край эмоции и теперь упорно продавливали свое.

То, что кое-каких успехов они достигли, Белка поняла сразу: в глазах у Эла застыло выражение мстительной радости, да и Тиль хищно раздувал ноздри, в то время как совет выглядел довольно кисло. А при виде Гончей стал выглядеть еще и мрачно. Особенно когда она лучезарно улыбнулась и со скрежетом выволокла из-за угла громоздкую, невесть откуда взявшуюся картину.

— Уф! — пропыхтела Гончая, согнувшись под немалой тяжестью. — Эй, ушастые! Да-да, вы, за дверью! Не стыдно стоять навытяжку, когда ребенок надрывается?! Помогите-ка донести эту дуру до стола!

Эланна удивленно повернулась:

— Бел, ты где ее взял?

— Да хрен знает, — шмыгнула носом Белка. — Зашел куда-то не туда, а потом гляжу — куча дядек на стене висит. Ушастые, мордатые, обвешанные цацками с ног до головы… ну мне интересно стало, вот и подошел ближе. А этот типчик… ну сейчас сама увидишь… мне понравился. Такой симпатичный, понимаешь… такой грозный, что я решил выяснить, кто он такой. Но поскольку бежать за тобой было долго и неудобно, а от совещания отрывать как-то неприлично, то я ее взял с собой. Может, ты подскажешь, что это за тип?

Дождавшись, пока стоявшие снаружи стражи войдут и взглядом испросят у владычицы соизволения присутствовать, Гончая решительно пихнула в их сторону тяжелую картину, украшенную поистине устрашающим количеством драгоценных камней. После чего довольно хмыкнула, проследила, как ушастые заполошно кинулись вперед, чтобы произведение искусства не упало на пол. Испуганно подхватили, подняли, скрипя зубами от натуги, а потом осторожно развернули, чтобы владычица могла взглянуть.

На картине, к изумлению гостей, оказался изображен эльф. Причем не простой, а занимающий высокое положение при дворе. Белоснежная шевелюра долгожителя, благородное лицо, чуть раскосые синие глаза, в которых застыла печать мудрости и бездна прожитых веков… властная осанка, гармоничные черты лица, дорогой бархат серебристо-голубого камзола… неизвестный художник сумел запечатлеть лик неведомого эльфа так искусно, что казалось, он вот-вот моргнет.

— Бел! — ошеломленно привстала Эланна. — Как ты попал на Галерею великих?!

— Без понятия. Я, пока от твоих ушастых стражей бегал (и зачем ты велела им за мной присматривать?), куда-то не туда свернул. Оглянулся, а их уже нет. Зато висит этот важный дядька и куча каких-то странных личностей. Но другие мне не понравились, а вот этого я принес тебе на опознание — больно уж хорош. И, кажись, на тебя немного походит?

— Еще бы! Это мой отец — Адоррас алле Эрроас!

— Правда?! — изумилась Гончая, совсем по-новому разглядывая портрет. — А почему я его тут ни разу не видал?

Потому, что его сейчас нет на Эолларе! Отбыл с визитом на соседний материк и вернется нескоро!

— А ты?!

— Я правлю от его имени, — слегка успокоившись, ответила владычица. — Уже несколько веков. Но, Бел, как же ты дотащил его сюда?

Тирриниэль выразительно покосился на побагровевших от усилий эльфов, но Белка ничуть не смутилась. Напротив, усиленно шмыгнув носом, бесхитростно пояснила:

— А мне Глазастик помог.

— Кто?!

— Глазастик… ну зелененький такой… я, пока осматривался в вашей галерее, на него наткнулся. Он сидел у какого-то камня и скучал. Такой маленький, бедный, несчастный… я на него посмотрел и решил, что ему плохо. Погладил, покормил… ну чем нашел. Он мне за это помог картину донести. И такой оказался славный, что я даже захотел его взять к себе. Хочешь, покажу? — Не дожидаясь разрешения, она задрала голову и ласково позвала: — Глазасти-и-ик… Иди ко мне, маленький. Я тебя тете Эланне покажу!

Таррэн нахмурился, потому что не совсем понял, почему у супруги полыхнули и погасли подозрительно зеленые искры в глазах. Но тут ветки на потолке шевельнулись, и эльф оторопел. А когда оттуда на подставленную ладонь свалился зеленый комочек, смутно напоминающий деревянную поделку из узловатого корня с непомерно большими, но тоже ярко-зелеными глазами, и вовсе окаменел.

— Дух леса… — придушенно ахнул кто-то.

Белка широко улыбнулась, с выражением неподдельной радости изучая непонятное существо. Казалось, оно почти наполовину состояло из одних только глаз, а в остальном представляло собой тугое переплетение деревянистых ветвей, где довольно смутно угадывалось прочное тельце, излишне крупная голова, крохотные ушки и приличных размеров хвост.

Она игриво пощекотала ему тонюсенькую шейку, счастливым «мм» встретила негромкое урчание уродца, затем обернулась к мужу и гордо продемонстрировала нового друга:

— Я ж говорю — Глазастик! А вы не верили!

Таррэн напрягся, а перевертыши незаметно подобрались.

— Малыш…

— Он славный, — заверила его Белка, бесстрашно держа существо на вытянутой руке. — И еще он умеет быть разным. Да, мой хороший? Давай покажем Таррэну, как ты меняешься?

Деревянный уродец издал странный звук — то ли кашлянул, то ли мурлыкнул. А потом, к вящему изумлению Эланны, вдруг подпрыгнул, перекувырнулся. И всего через мгновение на ладони Гончей сидел не корешок, причудливо скрутившийся в некое подобие живого существа, а самый обычный котенок. Правда, по-прежнему зеленый, с зелеными же глазищами и с приличных размеров пастью, в которой, когда он радостно ухмыльнулся, промелькнули совсем не кошачьи зубы.

Рен Эверон выдохнул, диковато уставившись на существо, совет едва не упал под стол, а леди Эланна неверяще прошептала:

— Бездна… Бел, почему он тебя послушался?!

— Не знаю, — пожала плечами Гончая, с которой «котенок» не сводил жутковатых глаз. — Говорю ж, я на него посмотрел, он на меня…

Тирриниэль беззвучно застонал: ее взгляд был способен вышибить дух из кого угодно! Но чтобы дух леса, сотворенный магией дворца и призванный защищать его от чужаков, тоже поддался?!

Однако он был тут! С немым обожанием смотрел на новую хозяйку и был готов исполнить все, что она потребует! За все века существования Алиары не было такого, чтобы дух леса признал чужака! Даже Таррэну в свое время пришлось нелегко! Даже на него они косились с подозрением и следили за каждым шагом! А Белка…

— Он еще и не так умеет, — с гордостью сообщила Гончая, бесстрашно погладив спину нового знакомца. — Глазастик, стань-ка немного больше… или нет! Стань гораздо больше! Так, чтобы все поняли, какой ты у меня умница!

Дух леса послушно спрыгнул на пол — с такой скоростью, что эльфы увидели лишь смазанную тень. Снова перекувырнулся через голову, а поднялся уже могучим, ростом с Белку, абсолютно зеленым котом, который по количеству зубов едва ли уступал знаменитым хмерам. Бесшумно скользнув к Гончей, он внимательно обнюхал ее макушку, источающую умопомрачительный, но совершенно незнакомый ему аромат. Довольно фыркнул и уселся рядом. После чего внимательно оглядел ошеломленных алиарцев, чуть прищурился, когда чужаки потянулись к оружию. Глухо рыкнул, не слишком обрадовавшись присутствию перевертышей, и показал им клыки.

— Нельзя! — строго сказала Белка, и кот укоризненно на нее покосился. — Они мои, понял? Все мои. Даже лохматые. Особенно вон тот, черненький, который уже приходил сюда раньше. Если с ним что случится, я расстроюсь, ясно?

Громадный кот положил голову на ее плечо и тихо вздохнул, всем видом показывая, что понял действительно все. Даже то, о чем она только подумала.

— Хорошая киса, — похвалила Гончая и под остановившимися взглядами присутствующих поскребла «кису» за ухом. — Славная, милая, добрая… будем с тобой дружить, да?

Эланна, слегка отойдя от потрясения, покачала головой:

— Бел, кажется, ты ему нравишься!

— Я всем нравлюсь, — рассеянно согласилась Белка.

— Нет, ты не понимаешь!..

— Кстати, много у вас таких очаровашек? А, Глазастик? Сколько вас тут? Ты вроде у них за главного? Так пусть выглянут на секундочку — я хочу посмотреть. Хотя бы на тех, кто прячется поблизости.

Зеленый зверь поднял голову к потолку и повелительно рыкнул. После чего снова опустил морду на плечо Белки и смирно засопел, уже не обращая внимания, как сверху, будто мелкий горох, посыпались на пол древесные уродцы. Корявенькие, неказистые, узловатые. С такими же невероятными глазищами, как у вожака. Умеющие все как один принимать облик любого зверя. Способные прокусить самые прочные доспехи, сокрушить литые валуны, избежать любого магического удара, потому что практически не поддавались магии. Имеющие потрясающую способность к регенерации. Трудноуничтожимые. Живущие исключительно за счет магии дворца…

Тирриниэль прищурился, воочию убедившись, что на самом деле хитрых алиарцев было кому защищать. А когда взглянул на «зверушек» вторым зрением и убедился в самых неприятных своих подозрениях, то очень нехорошо посмотрел на рена Роинэ.

Бедные и несчастные, значит? Ничего противопоставить не могут? Да с такой охраной им вообще можно было ни о чем не беспокоиться! Пока духи находятся в чертогах, ни один «Огонь жизни» их не убьет! Они будут заново возрождаться из собственной магии, мгновенно восстанавливаться и нападать, нападать, нападать… пока не уничтожат сам дворец или пока хозяин не отдаст приказ остановиться!

Зная о том, как хорошо защищен полновластный хозяин чертогов, Тирриниэль мог представить, как весь дворец мгновенно превращается в одну большую смертоносную ловушку. И если бы не Белка…

Тиль благодарно прикрыл глаза.

«Спасибо, малыш. Спасибо, что укротила эту стаю».

Гончая улыбнулась, ужасно довольная произведенным эффектом. Кинула на встревоженного мужа успокаивающий взгляд, а затем снова нацепила личину Белика и озадаченно оглядела шевелящийся пол, с которого на нее с престранным выражением уставились маленькие уродцы.

— Кхм. Чегой-то вас тут много стало… аж ступить некуда, чтобы не раздавить или не поскользнуться. Лады, бегите по своим делам. Только чтоб моих ушастиков не трогали, ладно? Они мне нравятся, и за каждого, если что не так, я потом спрошу.

Зеленый котяра повелительно рыкнул, отчего мелкота с писком разбежалась кто куда. Сам же Глазастик даже не подумал уйти — ему и тут было хорошо. Особенно когда тонкие пальчики легонько теребили его ухо, а магия, которую источала кожа, просто вынуждала стоять смирно. Точно так же застыть, как в тот самый миг, когда такие же изумрудные глаза Белки внезапно вспыхнули из темноты и, поймав его в свои сети, потребовали подчинения.

Шир успокоенно отпустил мечи: их вожак первым распознал угрозу и в своей манере все уладил. Зато теперь, что бы ни случилось, ни один из духов не посмеет поранить эльфийских лордов.

— Ладно, я тоже пойду, — спрятала коварную усмешку Белка. — Поброжу, поглазею на здешние чудеса… вдруг еще чего-нить интересное раздобуду? Глазастик, ты мне все покажешь и расскажешь, раз уж вредный Поганэ не хочет мне помочь. Кстати, Эланна, гони ты его отсюда на хрен — такого невоспитанного типа грех сажать за один стол с советом, стыдно. А эти бедолаги, которые даже вдвоем не могут удержать ваш несчастный портрет, пусть волокут его обратно. Я уже все выяснил, так что он нам больше не нужен.

Таррэн негромко кашлянул, первым нарушив ошеломленное молчание:

— Бел, поди-ка сюда.

— А? Чего? — обернулась она, но тут же спохватилась и подошла, проникновенно заглянув ему в глаза. — Ты опять волнуешься? Зря. Глазастик за мной присмотрит. Я бы взял Шира, но, по-моему, наши охотники его немного пугают.

— Конечно, — согласился эльф, ласково пригладив ее каштановые вихры и пристально всмотревшись в невинное лицо. — Кого они не пугают, кроме тебя? Только, пожалуйста, будь осторожнее. Даже с Глазастиком. К тому же мы скоро закончим, а ты хотел пораньше лечь спать.

Белка на мгновение задумалась, прикидывая свои планы, но потом послушно кивнула:

— Хорошо. А ты мне сказку на ночь прочитаешь?

— Конечно.

— И поиграешь перед сном?

— Как всегда.

— Тогда я, пожалуй, побуду во-он за теми кустиками. Повожусь с Глазастиком, а когда ты пойдешь домой, сразу прибегу. Ладно?

Таррэн мягко улыбнулся:

— Беги.

Она потерлась носом о его щеку и, помахав Эланне, умчалась прочь. Не забыв по пути наступить на ногу одному из пыхтящих над портретом стражей, а второго больно пихнуть под дых, отчего они едва не уронили сокровище на пол. Затем озорно хихикнула и пропала среди листвы, едва успевая уворачиваться от носа игриво настроенного духа, который, разумеется, не отставал от нее ни на шаг.

Возвращаясь в покои, Таррэн, вновь задержавшийся на совете непростительно долго, с немалым беспокойством размышлял, как именно его встретит заждавшаяся супруга. Обещание вскоре появиться он по вине Роинэ не выполнил, а Белка очень трепетно относилась к таким вещам. Так что он опасался бури и уже прикидывал шансы на выживание.

Однако, к собственному удивлению, Таррэн обнаружил ее в покоях не сердито постукивающей каблуком о пол, не насупленной и недовольной, а небрежно разлегшейся на полу и увлеченно изучающей невесть откуда взявшуюся весьма подробную карту Алиары.

— Ты поздно, — рассеянно бросила Белка, когда за ним закрылась дверь.

— Прости, малыш, — покаялся эльф, подходя ближе. — Аверон достал нас со своими требованиями.

— Опять хотел поучиться у вас «Огню жизни»?

— Если бы! — с досадой бросил эльф, швырнув на кресло кожаную куртку. — Выспрашивал про связь наших перстней с «Огнем жизни»! И с посмертным проклятием, про которое прочел в местных хрониках! Оказывается, наши предки уже давно научились отделять часть своей силы и укрывать ее в родовом перстне!

— А у них разве не так?

— Нет. Их сила не разделена на части, а перстни просто перстни, без всяких дополнительных хитростей. Если разбить, никто не пострадает, так что в каком-то смысле они гораздо менее уязвимы, чем мы.

Белка, обернувшись, задумчиво оглядела мужа с ног до головы.

— Тогда странно, что они слабее. Насколько я успела увидеть их ауры, только у Роинэ есть против Тиля какие-то шансы. Про тебя вообще молчу. А остальные вам даже в подметки не годятся, будто у них не магия, а манная каша без масла.

— Я тоже не понял, почему так вышло, — признался Таррэн, присаживаясь на ковер. — И не могу понять, кто из наших и зачем в те времена разделил на части собственную магию. Почему за прошедшие века она не только не ослабла, а, напротив, еще и выросла? Кажется, Аверону именно это не дает покоя. Все же его «Огонь жизни» чем-то сродни нашему.

— Да, — согласилась она. — Странно только, что они разделили силу стихий, пытаясь добиться чего-то по отдельности — ну, вода там, воздух, земля… а наши, наоборот, объединили стихии, как местные универсалы, зато разрубили чистую силу на части. Другое дело, что вы, Л’аэртэ, добровольно отставили в сторону другие стихии «Огню жизни» в ущерб, однако наши светлые весьма неплохо управляются со всем этим богатством. Да и ты, подсмотрев у Эла, стал гораздо легче работать с воздухом и всем остальным.

— Мне кажется, Таурас и Шапирэ пытались повторить наш опыт.

— Те слабенькие универсалы?

— Да. Но у них мало что вышло. Такое впечатление, что им чего-то не хватает.

Белка кивнула:

— Мне тоже показалось, но из-за амулетов я не смогла толком разглядеть.

— Ты чем занимаешься?

— Так, маюсь от скуки.

— И для этого утащила у кого-то подробную карту Алиары? — справедливо усомнился Таррэн. — Кстати, кто тот бедолага, который пострадал от твоего набега?

— Без понятия, — хмыкнула Гончая. — Здесь почему-то не принято вешать на двери таблички с именами. Но это мелочи. Главное в другом. Ты знаешь, что на Алиаре тоже есть люди?

— Конечно, — пожал плечами эльф. — Эланна говорила. А почему тебя это интересует?

— Еще не знаю. Просто странно, что они разделили свой мир на несколько материков, на которых живут в полной изоляции. Глупо как-то получается. Самый теплый, большой и плодородный Эоллар эльфы загребли себе. Более суровый и скалистый Бравегон отдали гномам. На Ланадию с ее зимами и дождями сослали смертных, а на Скальные берега, которые, между прочим, занимают немалую долю Белого океана, вообще никто не позарился!

— Это сделали после разделения наших родов, малыш. А когда-то давно все материки были единым целым, и расы спокойно сосуществовали друг с другом.

— Ну, — криво усмехнулась Белка. — Существуют-то они и сейчас вполне приемлемо: войн, как сказала Эланна, у них с тех пор ни одной не было. Даже с гномами. Поэтому они и расслабились, поэтому огненная магия считается ущербной — ведь она умеет лишь разрушать. И потом, ты не прав: сообщение между материками они все-таки оставили.

— Хрустальные мосты?

— Ага. Правда, я не поняла, зачем они сделаны такими узкими и тонкими, а главное — какого демона ушастые не поставили вместо них чего-нибудь попрочнее!

— А зачем? — возразил Таррэн. — С лейдэ им вообще не нужны никакие мосты.

— С кем? — не поняла она.

— Лейдэ. Кони такие, с крыльями. У Эланны, между прочим, есть целый табун, так что эльфам не составляет труда перемахнуть через океан, пообщаться, с кем надо, и в тот же день вернуться во дворец. Правда, помощью лейдэ больше пользуются гонцы, а хрустальные мосты созданы, чтобы торговля не глохла и чтобы те, кто для эльфов действительно важен, могли спокойно прийти на Эоллар.

— Любопытно, — снова задумалась Белка. — Мосты, как я понимаю, неплохо охраняются?

— Конечно. Даже на Алиаре полно желающих разжиться чужим добром. К тому же мосты не настолько велики, чтобы достать от одного материка до другого.

— Если карта не врет, их понастроили с запасом. Прямо паутина какая-то: сперва с Эоллара вот до этого островка. Потом от него — до следующего. Затем — до третьего, и, наконец, последний идет точно к Бравегону. Итого четыре штуки. А до Ланадии и того больше.

— Так их легче содержать, — пояснил Таррэн. — Меньше магии уходит.

— А здесь что? — Белка с любопытством уставилась на зеленую точку, к которой не вело никаких мостов, но которая была помечена на карте отдельно.

— Остров Трех Отшельников.

— Он чем-то важен?

— Еще бы, — усмехнулся Таррэн и взъерошил волосы на макушке своей любознательной пары. — На нем любят побыть в уединении несколько весьма уважаемых здесь эльфов. В том числе и отец Эланны, который, насколько я понял, доволен тем, что дочь отлично справляется с его обязанностями.

— Он что, сбегает туда, когда становится невмоготу?

— Что-то вроде того. Я один раз с ним общался и, признаться, был бы не прочь поговорить еще. Ллер Адоррас — мудрый эльф и не терпит дворцовой суеты. Зато имеет несколько весьма любопытных для алиарцев пристрастий и, когда есть время, уделяет им немало внимания. К слову сказать, на острове — отличная охота, и именно ее-то ллер Адоррас по-настоящему уважает.

— Местные же не любят охотиться! — недоверчиво повернулась Гончая.

— Большинство — нет. Но некоторые все-таки позволяют себе эту слабость. Ллер Адоррас как раз из их числа, и это одна из многих причин, по которым я бы с удовольствием пообщался с ним еще разок.

— Странно, что он ради охоты и уединения отказался от короны.

— Он не отказывался. Просто на время отстранился от дел.

— С учетом того что вы живете целую вечность… а, ладно. Скажи лучше, почему Скальные берега остались заброшенными? Они же довольно большие, места там много, за скалами наверняка есть хотя бы одна удобная для жизни долина. Да и расположение у них удачное — почти на перекрестье морских путей.

— Не знаю, — неожиданно посерьезнел Таррэн. — На Алиаре об этом не говорят. Я смог выяснить только то, что там когда-то случилась беда… очень давно… и с тех пор Скальные берега находятся под запретом. Туда не заходят корабли, разрушен хрустальный мост, который, говорят, когда-то был самым широким. Там нет людей. На эти острова не покушаются гномы.

— Надо бы узнать поподробнее. Как думаешь, хроники здесь можно почитать?

— Совет нам не настолько доверяет.

— А если их выкрасть?

— Вряд ли это удастся, — качнул головой Таррэн. — Ты подземелья Иллаэра помнишь?

Белка зябко передернула плечами:

— Лучше бы не вспоминать!

— Так вот, у них существует нечто подобное. Защита отменная, повсюду стража, ловушки, куча духов леса на подхвате… но пока с этим можно обождать, малыш. Кстати, все хотел спросить: где твой Глазастик?

— Я запретила им сюда заходить, — рассеянно обронила Гончая, о чем-то напряженно размышляя. — Незачем кому-то знать, что творится в нашем крыле. Особенно о перевертышах.

— Раз уж ты даже Эланне не открылась… хотя количество духов возле нас, честно говоря, меня удивило.

— А чего ты хотел? Алиарцы боятся нас до жути, поэтому стараются максимально обезопаситься. Даже Эланне не по себе, можешь мне поверить. А когда она тревожится, дворец реагирует соответственно. Не хуже чертогов Тиля.

Таррэн вздохнул:

— И как у тебя только хватило наглости подчинить себе духа?

— Они устойчивы к магии, — нахмурилась Белка. — А значит, могут стать опасными. Таких надо держать в кулаке, иначе в один прекрасный момент придется познакомиться с их зубками. Я, когда поутру одного увидела, чуть в лужу не села. Но, хвала Торку, моя сила работает на них так же, как на всех остальных. Так что хотя бы с этой стороны можно не беспокоиться. Однако полностью полагаться на их послушание я бы все равно не стала.

— Эланна их контролирует, — напомнил Таррэн.

— Уже нет, — сухо отозвалась Гончая. — Но и моя сила не дает гарантий, что какой-нибудь умник не найдет способа их освободить. Все же в магии разума местные маги преуспели гораздо больше, чем вы.

— Ты что-то заметила? — быстро спросил он.

— Пока нет. Но мне тревожно.

— Эл постоянно держит над всем крылом щит.

— Знаю. Однако это его ослабляет, а мы не можем себе позволить лишиться хорошего мага. Конечно, остается еще Ланниэль, но его нежелательно «светить» до последнего. Лан — наш магический резерв. И для тебя, и для Тиля, и для Эла. Перевертыши — резерв боевой, о котором не подозревает даже Эланна. Я — резерв для вас всех, потому что могу понадобиться и там, и там, но… мне все равно тревожно. Старейшины не дураки, чтобы так откровенно наглеть, и у меня сложилось впечатление, что они не просто так мудрят с договором.

— Не вижу смысла, — неуловимо нахмурился Таррэн.

— Я тоже. Но это не значит, что его нет или что у них не появилось причины, чтобы нас задержать.

Темный эльф мгновение всматривался в сосредоточенное лицо супруги, а потом резко поднялся.

— Я поговорю с отцом.

— А я еще почитаю, — кивнула Белка. — Вдруг мы что-то упускаем из виду? Заодно уточни у Лана, нет ли каких-то странностей в наших хрониках насчет разделения родов и вашего прихода на Лиару. Что-то, о чем я не помню, а ты не успел прочитать. Все же у него было достаточно времени, чтобы вдосталь покопаться в казематах Иллаэра, да и Линнувиэль наверняка сунул туда свой длинный нос.

— Хорошо. Попробую. — Он ласково коснулся губами ее макушки и резко выпрямился. — Я постараюсь недолго.

— Таррэн? — окликнула она мужа в последний момент.

— Что, Бел? Что-то вспомнила?

— Нет. Просто… — Гончая рассеянно погладила родовой перстень. — Когда будет возможность, спроси, пожалуйста, у Эланны, не было ли на Алиаре когда-нибудь… может, много веков назад, еще до появления эльфов или даже до рождения основного материка…

— Чего именно? — не понял он.

— Живых драконов, — тихо сказала Белка, подняв глаза от обвившего ее безымянный палец перстня, и Таррэн вздрогнул, потому что ему вдруг показалось, что в глубине ее глаз неуловимо быстро промелькнули непонятные, невозможные, но до жути знакомые алые огоньки.

ГЛАВА 6

Дворец владычицы на поверку оказался не просто большим, а гигантским и, по сути дела, представлял собой даже не дворец, а целый город. В нем были сотни галерей, бесконечное множество беседок, десятки искристых фонтанов, тысячи разнообразных деревьев и невероятное количество птиц, совершенно не боящихся посторонних.

В эту теплую ночь, на удивление светлую, леди Эланна устроила в честь гостей роскошный бал. По ее приказу над дворцом зажглись разноцветные огни. В зале приемов, где проходило празднество, появились крохотные фонтанчики. Между ними выросли скамейки, которые, казалось, какой-то неведомой силой удерживались в воздухе. Под потолком витали ароматы благовоний. Повсюду слышался сдержанный гомон голосов, гости то и дело благодарили владычицу за доставленное удовольствие…

Белка, проследив за очередной почтительно склонившейся перед троном парой, недовольно насупилась: эльфов сегодня вокруг собралось так много, что она едва успевала запоминать имена. Мужчины, женщины, совсем юные и уже изрядно пожившие, знатные и очень знатные, все в блеске драгоценных камней и в самых невероятных нарядах, какие только можно было вообразить. Алиарцев на бал явилось так много, что Гончая в первый момент чуть не растерялась, потому что даже в Темном лесу не встречала такого количества ушастых. А здесь все они были как на подбор — высоченные, худющие, важные до невыносимости, гордые до отвращения и богатые до сумасшествия. Причем сюда явно попали только наиболее именитые. Но даже их, знатнейших и наиважнейших, оказалось столько, что глаза разбегались.

Зачем они представляются Эланне, Белка не поняла, но потом рассудила, что при таком количестве подданных владычица вовсе не обязана помнить всех по именам.

Тирриниэль, Таррэн и Элиар, по традиции занявшие места по левую руку от хозяйки бала, вежливо кланялись на каждое приветствие. Наверное, всего за один этот вечер они успели совершить по несколько сотен наклонов головы и безумно устали держать на лицах ничего не значащие улыбки. Тогда как Белка, сразу отказавшаяся участвовать в этом безобразии, предпочла посидеть в уголке, в нише за одной из дальних колонн. Благо тут ей никто не мешал.

Когда же в зале зазвучала музыка, льющаяся, казалось, прямо из воздуха, Гончая тяжело вздохнула: какая гадость эти официальные балы! Ни единого шага нельзя сделать в сторону. Ни единым жестом нельзя нарушить этикет. Ни слова лишнего вставить, ни поесть нормально, ни поговорить по душам. Все строго распределено, расписано буквально по минутам, давно рассчитано, продумано и… ужасно скучно. Причем настолько, что даже Белик вряд ли сумел бы нарушить размеренное течение этого тягостного вечера. А если бы и смог, то лишь совершив что-то совсем уж вопиющее, после чего Эланна наверняка расстроится.

Белка снова вздохнула: расстраивать Эланну она не хотела. Пришлось ограничиться тем, что снова испачкать рену Эверону сапог. На этот раз левый. После чего стойко выдержать ненавидящий взгляд эльфа и с чувством выполненного долга отойти в сторонку.

Сейчас она мысленно считала гостей, вяло грызла заранее припасенные орехи, мысленно общалась с перевертышами, отмечая про себя тех ушастых, на кого следовало обратить особое внимание, и скучала. Скучала от бесконечной череды лиц. От неестественного, тщательно выверенного и отрепетированного смеха женщин. От насквозь фальшивых улыбок проходящих мимо мужчин. Немного оживлялась, если гости кидали в ее сторону мимолетные взгляды — равнодушные, удивленные, негодующие, презрительные или просто пустые. Но, к ее огромному разочарованию, ни один из приглашенных так и не брякнул вслух никакой гадости.

В конце концов ей это надоело, так что через пару часов Гончая, к зависти Эла и Ланниэля, покинула свой наблюдательный пункт и, игнорируя вопросительные взгляды перевертышей, незаметно для большинства присутствующих исчезла. А спустя какое-то время в дальнем углу зала наметилось волнение. Точнее, подданные владычицы стали постепенно смещаться в ту сторону. Таррэн, первым заметив неладное, обменялся с отцом выразительным взглядом и, извинившись перед Эланной, поспешил выяснить, в чем дело.

Он конечно же оказался прав: Белка, верная личине озорного сорванца, снова оказалась на пике внимания. Но не потому, что решилась предстать перед скопищем эльфов во весь рост. И не потому, что бесцеремонно расхаживала по залу, тем самым нарушая сразу несколько десятков правил. И даже не потому, что посмела «совершенно случайно» оттоптать ноги парочке весьма высокопоставленных ушастых. А потому, что, как ни странно, занималась сугубо художественным делом — рисовала невесть где найденным угольком. На одной из колонн, коих вокруг было великое множество. Причем рисовала хорошо — он даже не сразу понял, в чем подвох, потому что издалека все выглядело довольно невинно. Однако когда она, закончив, отошла на шаг, откровенно любуясь получившимся портретом, у Таррэна екнуло сердце.

На белоснежной колонне был весьма достоверно изображен эльф — прекрасный, гордый и величественный. Длинные волосы, четкий овал лица, высокий лоб, суровый взгляд… И все было бы прекрасно, если бы одновременно с этим Белка не сделала его в точности похожим на отца Эланны — нынешнего повелителя Эоллара: тщательно выверенной позой, как на той картине, выражением лица, наклоном головы, даже обручем, смутно напоминающим венец силы. А поскольку среди собравшихся не было тех, кто не знал владыку в лицо, то сходство было замечено сразу. Отличия тоже имелись. Чужаки, возможно, и не разобрались бы, в чем дело, однако для бессмертных, привыкших различать даже мельчайшие нюансы, нарисованный эльф, если сравнивать его с настоящим владыкой, смотрелся гротескно и почти смешно.

Однако пока оставался крохотный шанс, что Белка всего лишь ошиблась в деталях, толпа не вмешивалась: в конце концов, что требовать с глупого человечка? Но вот Гончая взглянула на собравшихся, среди которых промелькнуло знакомое лицо, и хитро подмигнула ближайшей красотке:

— Ну как, хорош?

Леди сморщила аристократический носик:

— Вообще-то нет. Владыка совсем на себя не похож.

— Жаль… — притворно огорчилась Белка. — Что ж, придется подписывать, хотя мне казалось, что я был достаточно точен.

Она вернулась к колонне и все тем же угольком размашисто написала под портретом: «Оганэ» с крохотной буквой «п» перед именем. Этим она повергла присутствующих в шок, поскольку всего одним словом умудрилась гонко намекнуть, что некий эльф не просто так ошивается возле владычицы, порой ведя себя чересчур раскованно и даже дерзко. И что если род Аверон наконец озвучит свои претензии на трон, то, вполне возможно, в ближайшем будущем у Эоллара появится новый владыка. Такой же нелепый, какого она сейчас изобразила.

У прекрасной эльфийки вытянулось лицо. Грядущий брак владычицы уже несколько лет весьма живо обсуждался в кулуарах как важнейшее событие эпохи. Сложность состояла в том, что претендентов на руку Эланны было слишком много, и ни один из родов не желал упускать такой шанс. В последнее время род Аверон предпринял некие шаги, чтобы обойти конкурентов, и, судя по неким признакам, преуспел. По крайней мере старший наследник рода вдруг стал без ограничений вхож во дворец и получил право находиться рядом с владычицей на всех значимых мероприятиях.

Однако его положение все еще было довольно зыбким: власть даже явных фаворитов шатка, но намекать на это, сравнивая Оганэ с повелителем, было сродни пощечине. И вышедший из толпы рен «Поганэ» это немедленно понял.

— Иэ-е-р-р-е! — тихо выдохнул он, обнаружив свою физиономию на всеобщем обозрении. — Это еще что такое?!

— Нравится? — с гордым видом обернулась к нему Белка. — Я старался.

— Ты… ты кого изобразил?!

— Тебя, конечно, — без тени сомнений выдала Гончая. — Ну да, признаю, кое-какие отличия есть, но можешь не благодарить — я специально тебя приукрасил, чтобы никто не подумал, будто я совсем уж гадкий.

Рен Оганэ прошипел сквозь зубы нечто неразборчивое.

— Ну что такое? — насупилась Гончая. — Опять не так? На тебя не угодишь. Надо было мне оставить как есть — с этими ужасными ушами и бородавкой на носу.

— Какой бородавкой?! — чуть не сорвался на крик эльф.

— Которая у тебя обязательно вырастет, если не перестанешь орать. В конце концов, я не виноват, что ты такой страшный!

Рен Оганэ отчетливо скрипнул зубами, однако выяснять отношения не стал — помнил о перстне Л’аэртэ. И о том, что неподалеку лорды-чужаки, способные испепелить весь этот материк одним движением бровей.

— Дурак, — окончательно расстроилась Белка. — Правильно у нас говорят: не пеняй на зеркало, коли рожа крива. Я старался, как мог, сделал тебе одолжение, а ты…

Она так выразительно хлюпнула носом, что стоявшая рядом эльфийка не выдержала — хихикнула, неожиданно сообразив, что эльф на колонне получился нелепым совсем не случайно. Хихикнула почти неслышно, но Белка все равно заметила и озорно подмигнула, с облегчением удостоверившись, что далеко не все одобряют кандидатуру этого хлыща в качестве возможного мужа владычицы.

Получив необходимую реакцию, Гончая снова отвернулась к колонне, пряча лукавую улыбку. Небрежно нанесла еще пару штрихов, превратив портрет в откровенно издевательский. Удлинила уши до размеров ослиных, скривила нос, придала раскосым глазам хищный блеск. Задумчиво пробормотала, что «вроде бы теперь истина восторжествует», и пририсовала на носу эльфа крупную бородавку.

Раздалось еще несколько смешков.

Тогда она, воодушевившись, еще немного порисовала, заставив алиарцев отодвинуться от разъяренного Оганэ. Потом еще и еще. Наконец Гончей надоело калякать на колонне углем, который именно в этот момент самым неожиданным образом закончился, так что в итоге испорченный рисунок был безжалостно замазан и зверски зачернен, превратившись в одну большую, безобразную кляксу.

— Вот тебе! — Белка показала язык окаменевшему от ярости эльфу и, не дожидаясь, пока у него прорежется голос, бросилась бежать.

Рен Оганэ проводил ее налитыми кровью глазами, но в погоню конечно же не кинулся — много чести сопляку. Убедившись, что дерзкий человечек исчез из виду, оскорбленный рен просто отвернулся и вышел, чувствуя на себе выразительные взгляды сородичей. Тогда как Белка, разумеется, на этом не остановилась: проворно растолкала столпившихся эльфов, а когда выбралась на свободу, то совершенно «случайно» влетела в какого-то вельможу, оставив на его безупречно белом камзоле два отпечатка перепачканных углем ладошек.

— Ой, — смутилась она и примирительно выставила перед собой грязные руки, когда рен Эверон проворно обернулся. — Извини, я тебя не заметил.

Эльф нехорошо прищурился. Кажется, он был весьма близок к тому, чтобы нарушить приказ владычицы и прибить мелкого пакостника прямо здесь, невзирая на последствия.

— Да ладно тебе, — попятилась Белка. — Че ты расстроился? Мало платят, что ли? Ну подумаешь, испачкался! Ты жене скажи, она и постирает. Не все ж тебе чумазым-то ходить? Все ж для такого высокого поста это неприлично, не находишь? Который день — и из чистого на тебе опять одно исподнее. А с другой стороны, как говорят, свинья всегда грязь найдет… нет-нет, это я не про тебя, конечно! Просто к слову пришлось.

Рен Эверон гневно выдохнул:

— Ты…

— Ага, я, — с готовностью закивала Белка и бодро хлопнула его ладошкой по плечу, нечаянно оставив на пышном одеянии эльфа еще один отпечаток. Поспешно отдернула руку и совсем сконфузилась, принявшись оттирать ладонь о первое, что попалось, — болтающуюся без дела белоснежную занавеску… оказавшуюся его плащом. — Ты бы переоделся, что ли? А то люди смотрят, неудобно. Все ж целый начальник стражи — и в таком виде… Таррэн, ты где?

Гончая, отступив от разъяренного воина еще на шажок, живо закрутила головой, выискивая достойный предлог, чтобы слинять до того, как ушастый надумает воплотить в жизнь свои кровожадные мечты. Но вдруг заметила что-то наверху, ошарашенно разинула рот и изумленно воскликнула:

— А это что еще за зверь? Эверончик, ты не знаешь?

Рен Эверон машинально проследил за ее взглядом, еще не решив, каким именно способом прибьет дрянного сопляка. Однако увидел под самой крышей удивившее Белку существо, мгновенно переменился в лице и выдохнул:

— Шэ-ис-с-а! Откуда?!

При виде гибкого продолговатого тела, покрытого коричневой шерстью, отлично маскирующей зверька на фоне переплетения ветвей, у остроухого расширились глаза. А когда под светом магического огонька мелькнули серо-зеленые глаза, начальник стражи отшатнулся и гортанно вскрикнул:

— Кто привел с собой дирсу?!

Среди эльфов снова наметилось какое-то волнение. А рен Эверон выхватил из-за пояса нож, разрушая все бытующие в этом мире мифы о запрете убийства живых существ. Властным взглядом указал на зверя подбежавшим стражам и коротко замахнулся. Одновременно с этим придворные подались в стороны, хотя напуганным никто не выглядел. Скорее эльфы были удивлены и раздосадованы, словно маленькая ласка была по меньшей мере голодной медведицей.

Белка, проследив за реном, одобрительно хмыкнула — неплохой бросок. Нож промелькнул как серебристая молния, безошибочно устремившись к неведомой твари. Однако ласка, издав негодующий писк, так лихо изогнулась, едва не завернувшись в пушистый крендель, что отточенное оружие эльфа не только ее не поранило, но даже не задело!

Рен Эверон глухо ругнулся и выхватил еще один нож, а стражи за его спиной натянули луки.

Воспользовавшись суматохой, Гончая нырнула за ближайшую колонну и взлетела на узкий карниз, оказавшись под самой крышей. Неизвестный зверь ее заинтересовал — и потому, что откровенно не понравился Эверону, и потому, что сумел избежать безусловно смертельного броска. И особенно потому, что даже сейчас не испугался, не кинулся наутек, а замер, почти слившись с корой, и уставился на собравшихся внизу стражей, как хмера — на добычу.

«Забавно, — хмыкнула про себя Белка, отметив зеленоватый цвет радужек зверя. — Это совпадение? Или же связь Алиары с нашим миром гораздо глубже, чем мы полагали?»

Она с любопытством высунула нос из-за ветки и проводила глазами целый ливень стрел, который лучники Эланны обрушили на несчастную зверушку. Они так яростно терзали тетивы, словно целились в самого страшного врага. А ласочка лишь пренебрежительно фыркала и уворачивалась. Словно играла с неуклюжими дураками, решившими избавиться от нее таким нелепым образом.

С учетом скорости эльфов, их способности держать в воздухе сразу несколько стрел и неплохой подготовки стражей владычицы не было ничего удивительного в том, что всего за пару секунд они усеяли стену остроклювыми гостинцами… но ласка все еще была жива. И кажется, по-прежнему не собиралась убегать.

Белка, проследив за ее выкрутасами, с неподдельным восхищением прищелкнула языком: зверек оказался на диво подвижным и ничуть не уступал в скорости эльфам. Он ужом вертелся между древками, изворачивался самым невероятным образом, умело цеплялся коготками за ветки, избегал, уклонялся, искусно маневрировал на узком карнизе и оставался по-прежнему недоступным.

— Бел… о боги, ты что там делаешь?! — неожиданно охнул внизу какой-то болван, а следом испуганный голос Эланны громко приказал не стрелять.

Рен Эверон с досадой придержал тетиву и чуть не выругался вслух, поняв, чем вызвано беспокойство владычицы: человечек… дрянной и наглый человечек, решивший взглянуть на красивую игрушку… но он еще не знал, что дирсу нелегко уничтожить. Не знал, насколько ядовиты ее острые зубки. Не подозревал даже, что прирученная дирса (а у этой был ошейник!) опасна вдвойне, потому что наверняка защищена от магии и натаскана на незаметное, стремительное убийство.

Недовольных появлением чужаков на Эолларе была масса. Тех, кто мог позволить себе ручную дирсу, тоже немало. Однако отыскать владельца подобного живого оружия — задача почти неосуществимая. Разве что сорвать ошейник и считать след с ауры дирсы? Но выловить ее невероятно трудно. А заставить расстаться с ошейником вообще нереально. Всего один укус или царапина от источающих яд коготков, и даже бессмертный отправится на встречу с Создателями. Так что проще ее расстрелять, а уж потом сорвать драгоценную бусину, связывающую ее с хозяином.

— Остановитесь! Не надо! — снова пробился сквозь поднявшийся шум взволнованный голос Эланны, и рен Эверон с проклятием опустил лук.

Белка усмехнулась, а затем, выбравшись на карниз уже целиком, протянула руку и ласково засюсюкала:

— Кис-кис-кис… ути, какой хорошенький… пушистенький…

— Бел! — нахмурился следом за владычицей и Таррэн.

— Щас, погоди! Я его только оттуда сниму, чтобы эти противные эльфы не застрелили. Смотри, какой он славный!

— Бел, не трогай!

— Почему? — Она обиженно надула губы, всматриваясь в глаза странного зверя, а потом надулась еще сильнее — вопреки ожиданиям, ласка не поддалась рунам подчинения. Напротив, насторожилась и оскалилась.

Таррэн, видимо, почувствовал неладное, потому что неподдельно встревожился:

— Бел, слезай немедленно!

При звуке его голоса дирса изогнула спину, будто испуганная кошка, и негромко, внушительно зашипела. Ее когти, впившиеся в кору на всю глубину, дрогнули, под ними что-то задымилось, зашуршало. Поврежденные ветви болезненно дернулись, а ближайшие листочки почернели — похоже, яд у твари оказался поистине смертоносным. Трудно поверить, что невоинственные алиарцы нашли способ приручить такую заразу.

Белка, прищурившись, внимательно оглядела крохотную ласку — маленькая, ощутимо пахнущая магией и практически недоступная. Сбросить ее вниз, не напоровшись на зуб или коготь, весьма трудоемкая задача. Совсем не для узкого карниза на высоте почти трех человеческих ростов от пола. Хотя, конечно, если постараться…

— Бел! — вконец встревожился Таррэн и махнул перевертышам. — Эланна, эта тварь тебе нужна?

— Нет, — испуганно отозвалась владычица.

— Нэш! Таш! Тоирэ![3]

Маячившие на границе видимости охотники качнулись вперед одновременно, на мгновение буквально размазавшись в пространстве. В долю секунды разрезав толпу эльфов, будто нож — мягкое масло, все пятеро оказались возле рена Эверона, вскинули руки и с невозможной для смертного скоростью метнули в дирсу ножи. Сразу по два. С места. Почти не целясь и ничуть не боясь поранить вожака.

На глазах у изумленных алиарцев сразу десять серебристых молний со свистом распороли воздух. Две из них, предупреждая следующий прыжок дирсы, ударили прямо перед ее носом. Еще две вонзились в дерево чуть выше ее головы. Пятая и шестая едва не пришпилили пушистый хвост. Седьмая и восьмая заставили дернуться и в последнем усилии сигануть вниз, на головы замерших в оторопи стражей. Тогда как последняя пара с силой ударила зверька в грудь и левое бедро, небрежно отшвырнув обратно и насадив юркое тельце на острия.

— Хозяин? Живой брать?

— Зачем? — сердито отмахнулся Таррэн, и Стрегон неуловимо быстрым движением всадил клинок в глаз трепыхающейся твари. Обездвиженная дирса хрипло вскрикнула и обмякла, повиснув всем телом на ножах из гномьего аконита, а в зале наступила недобрая тишина.

Таррэн подошел к колонне и, заметив, что Белка бесстрашно полезла проверять мертвую тушку, негодующе вскинул голову:

— Бел! А ну иди сюда!

Она огорченно вздохнула, но отцепилась от ветки, за которую ухватилась, готовясь прибить зверушку самостоятельно, и свалилась вниз увесистым плодом. Прямо в руки мужа, в заалевших глазах которого еще не угасла тревога.

— Бел, как тебе не стыдно? — укоризненно вздохнул он.

— Да я немножко. Только посмотреть!

— Тебя могли задеть!

— Не могли: у Эланны неплохие стрелки. Хуже, конечно, чем наши, но тоже ничего. По крайней мере сбивать с веток самые крупные яблоки в нашем саду я бы им доверил.

Рен Эверон по-новому взглянул на смертных, походивших сейчас на туго сжатые пружины. Кажется, с этими типами надо быть осторожнее. Не зря они от хозяина ни на шаг не отходили, а за Беликом следили так, словно от этого человечка зависели их жизни.

Охотники, проигнорировав изумленно-растерянно-неверящие взгляды, внимательно изучили карниз в поисках неприятных сюрпризов. Шир с поразительным проворством взобрался по пошатнувшейся колонне и стряхнул на пол издохшую дирсу. Затем упруго спрыгнул сам, приземлившись с поистине звериной грацией. Коротко швырнул побратимам уже очищенные от крови клинки, убрал за пазуху свои и едва заметно кивнул Таррэну:

— Чисто, мой лорд.

— Молодцы, — скупо похвалила подопечных Белка, тоже спрыгивая на пол.

У перевертышей дрогнули губы в улыбке, а затем они, к изумлению эльфов, вдруг отвесили еще один поклон. Какой-то смущенно-иронический, почти шутовской. И только после этого заняли место за спиной темного лорда.

Тирриниэль опустился на корточки возле мертвой дирсы и провел раскрытой ладонью над ее головой.

— Пусто.

Элиар, подойдя и повторив его жест, тоже отрицательно качнул головой.

— Надо снять ошейник, — слегка отошел от шока рен Эверон. — Без ошейника она бы сюда не пролезла — всех чужаков дворец сразу находит и обездвиживает до выяснения обстоятельств. Пройти можно лишь в том случае, если есть ошейник и особая метка, по которой духи леса признают зверя за своего. Именно там может быть след. Слабый, конечно, но, возможно, нам удастся прочитать хоть что-то.

Владыка Л’аэртэ поднялся, кончиком сапога пошевелил мордочку зверя, но потом нахмурился и перевернул трупик на другой бок.

— Как вы это объясните? — тихо спросил он.

Рен Эверон вздрогнул от нехорошего предчувствия и, поняв, что имел в виду чужак, как-то сразу спал с лица — против ожиданий ошейника на дирсе не было.

ГЛАВА 7

Примерно через полчаса эльфы успокоились, и празднование продолжилось. Гости вернулись к прерванным разговорам. Лорды из чужого мира оставили Белку в покое, перевертыши снова заняли места за спинами хозяев. Молодой Ланниэль незаметно перевел дух, радуясь, что ему не пришлось раскрываться в столь неподходящее время. Ллер Сартас с молчаливого разрешения Тирриниэля ушел в зал, намереваясь вызнать о случившемся как можно больше. Звучащая повсюду музыка, будто поддавшись настроению владычицы, стала немного тревожнее. Но в целом можно сказать, что ничего особенно не изменилось. Разве что разговоры свернули на другую тему, да молчаливых эльфов вдоль стен стало заметно больше.

Забравшись в один из тихих, но по-настоящему красивых уголков дворца, Белка с удовольствием вдохнула прохладный воздух и внимательно прислушалась. Но нет, соглядатаев на этот раз за ней не отправили — Эланна уже поняла, что это бесполезно.

Восточное крыло привлекло внимание Гончей еще пару ночей назад, когда она впервые выбралась на разведку. Привлекло, конечно, не тем, что неподалеку отсюда располагались покои владычицы, а большим количеством открытых площадок, полным отсутствием любопытных и, разумеется, совершенно потрясающим видом, открывающимся с одной из многочисленных террас.

Здесь, на окраине лесного массива, удачно прилепившегося к краю высокой скалы, можно было почувствовать настоящий дух этого мира. Именно здесь, у резко обрывающегося склона, огороженного невысокими перилами, глядя в бездонную черноту зияющего под ногами ущелья, стоя под раскинувшимся наверху бесконечным небом на открытой всем ветрам площадке, отделенной от остального дворца трудноодолимыми лесными дебрями, можно было не опасаться соглядатаев. Бесстрашно встать на хрупкие перила, забыв о том, что за спиной горят и сверкают праздничные гирлянды. А потом раскинуть руки и, прикрыв глаза, сполна насладиться ощущением свободы. Почувствовать, как упруго бьются за спиной невидимые крылья. И какое-то время просто помечтать о том, что вся эта красота, непокоренная бездна, пугающей чернотой зияющая внизу, на самом деле только твоя. Хотя бы на день. На час. Или на краткий миг, за который можно успеть умереть и заново воскреснуть, полететь и разбиться, полюбить и возненавидеть, проснуться и очутиться совсем в иных мирах, иных потоках и ином времени. Времени, когда вокруг властвовали отнюдь не эльфы. Когда мир был совсем юн. Когда не было преград для вольготно разросшихся деревьев. Когда в этих местах, наслаждаясь чистотой и первозданным великолепием, жили и умирали совсем другие повелители.

Повелители неба…

Словно в трансе, Белка опасно качнулась вперед, а затем глубоко вдохнула, чувствуя прямо-таки физическую потребность оттолкнуться и полететь. Чуть при подняла заострившийся подбородок, на котором проступила упрямая ямочка, напряглась и…

— Бел! — вдруг раздался за спиной испуганный вздох, заставив ее очнуться. — Боги, что ты делаешь?!

Гончая с досадой обернулась.

— Б-бел… — дрогнувшим голосом повторил замерший на краю террасы Стрегон, встревоженный не на шутку, словно действительно поверил, что Белка готова прыгнуть.

Она с досадой покачала головой, но, к огромному облегчению воина, все-таки соскочила с ограждения.

— Что случилось? Как ты меня нашел?

— Таррэн отправил. А нашел по следу.

— Врешь, у меня его нет.

— Есть, — тихо возразил бывший наемник, отводя глаза. — Я его чувствую.

Белка заметно нахмурилась:

— И давно?

— С посвящения. Но я не знаю, как это вышло.

«Зато я знаю», — подумала она, но почему-то промолчала.

Стрегон неловко помялся. Он вообще не знал, почему начал ощущать ее присутствие. Что-то звало его вперед, заставляло куда-то идти, а порой и бежать из последних сил. Например, как полчаса назад, когда лорд Таррэн велел найти его опасную пару и побыть рядом с ней. Стрегон немедленно пошел. И теперь стоял растерянный и ошеломленный, неожиданно подтвердив свои самые невероятные догадки, но совершенно не зная, что ему делать дальше.

— Присядь, — вздохнула Белка. — Раз уж пришел, гнать обратно не буду. Нарвешься еще на кого.

Стрегон хотел было возразить, что не нарвется, но волк внутри него глухо рыкнул, намекая, что в этом случае вожак их обоих турнет пинком под зад. Поэтому он смолчал, а затем послушно подошел, прислонился к перилам спиной. И, избегая прямого взгляда вожака, уставился на свои собственные сапоги, в которых, надо сказать, не было ничего интересного.

— Как там ушастые? — тихо спросила Белка, когда молчание затянулось. — Еще вопят? Ищут?

— Нет. Угомонились, — односложно отозвался он. — Дирса была одна. Второй я не учуяла.

— Нэш считает, что будут другие.

— Нэш всегда был осторожным.

«А ты нет», — подумал Стрегон, но вслух сказал другое:

— Почему ты ушла?

— Просто надоело, — пожала плечами Гончая. — Ушастых много, шуму еще больше… А здесь тихо. Можно поразмыслить над тем, почему эта тварюга на меня не отреагировала.

— Я тоже заметил, что с ней что-то не так, — согласился Стрегон и как-то слишком уж поспешно умолк.

— Что, тяжко? — покосилась на него Гончая.

— Временами.

— Рвется на волю?

— Иногда. Особенно ночью.

— Ничего. Привыкнешь.

Стрегон снова промолчал, упорно изучая землю под ногами.

Волк из него, как признавали даже золотые, получился на редкость крупным и свирепым. С другой стороны, раньше эльфы не привлекали в охотники полукровок, так что, быть может, дело объяснялось происхождением. Как и умение Стрегона закрывать разум от остальной стаи, как сила и вспыльчивость, которую он лишь недавно научился контролировать. А также белая шкура, почти человеческие глаза и абсолютная нетерпимость чужих приказов.

Лакр, посмеиваясь, частенько намекал побратиму, что это, дескать, заслуги в братстве сказались. Мол, привык быть вожаком. Во всем. Вот и здесь это наружу вылезло. Но Стрегон чувствовал, что в словах рыжего была лишь доля правды. А в действительности с ним происходило нечто странное: волк внутри его оказался разумен. На редкость силен, упрям и почему-то с первых минут своей жизни настойчиво пытался одержать верх. Куда-то рвался, спешил, злился. Более того, какое-то время назад Стрегону даже показалось, что свирепый зверь вполне осознанно старается его уничтожить.

Он говорил на эту тему со своими новыми братьями. Не раз беседовал с владыками, со старшими, даже с Широм. Однако перевертыши утверждали, что внутренний волк хоть и силен, но все же достаточно мудр, чтобы понимать, что без человека не проживет и дня. Они нашли способ договориться со своими зверьми. А Шир припомнил, что и сам когда-то испытывал похожие трудности. Но даже в самый черный день его зверь не пытался убить в себе человека, тогда как со Стрегоном возникла проблема: его волк никак не желал смиряться, не шел на компромиссы и настойчиво рвался на волю, словно не понимал, что не может существовать в одиночку. Более того, в миг обращения, когда сознание наемника раздвоилось, человек в нем едва не потерял себя. С огромным трудом он удержал память о том, что было раньше. С немалым усилием вспомнил о братстве, Проклятом лесе, о хозяине и… конечно же о Белке.

Стрегон полагал, что именно память о ней помогла ему не поддаться инстинктам и дала силы выдержать первый, самый страшный удар неожиданно проснувшегося зверя. Эта память спасла ему жизнь. Подарила единственную опору, в которой он в самый первый миг так нуждался. Она же стойко хранила его на протяжении долгих недель, когда такие же атаки повторялись с завидным постоянством. Когда взбешенный неудачами волк раз за разом пробовал человека на прочность.

Однако Стрегон выдержал. А за прошедшие годы даже научился ладить со своей второй половинкой, хотя до сих пор не мог с уверенностью заявить, что наконец нашел с ней общий язык. Было похоже, что зверь смирился с унизительным положением, признал за человеком какую-то силу. Однако стоило дать слабину, как он забывал о перемирии, и все начиналось по новой.

Пока Стрегону везло. Всякий раз после охоты он все-таки возвращался в прежнее тело. Однако сколько это будет продолжаться, он не знал. И не знал, как долго сможет противиться безудержному зову своего второго «я». Как выяснилось, зверь внутри его все еще набирал силу. Вроде пять лет прошло, и процесс, по заверениям Шира, должен был замедлиться. Но этого почему-то не случилось, и Стрегон отчетливо видел, что волк с каждым днем становился чуточку сильнее. С каждой ночью все увереннее поднимался на лапы, все требовательнее подходил к опасной границе трансформации. И все внимательнее изучал окружающий мир, делая выводы, набираясь опыта и становясь более опасным.

За последние месяцы Стрегон не раз ощущал в себе его присутствие даже посреди бела дня. Не раз слышал внутри раздраженный или недовольный рык. И с холодком чувствовал, что хитрая бестия просто избрала другую тактику, раз за разом подбираясь все ближе и явственнее, все настойчивее выглядывая через его пожелтевшие зрачки.

Вот и сегодня в зале он едва не перекинулся. А когда все закончилось, пришел на этот утес. Пришел с нетерпением, со смутной надеждой. Не слишком понимая, почему вопреки рассказам побратимов совершенно не чувствует того, что должен был испытывать, находясь рядом с неумолимым, раздраженным, откровенно недовольным вожаком.

Удивительно, но ему не хотелось упасть на брюхо или униженно вымаливать прощение, подворачивать беззащитное горло или воевать за лидерство в стае. Сейчас ему просто было тоскливо. Но причину этого состояния Стрегон не мог понять. За исключением того, что сейчас в нем бурлили чувства очнувшегося ото сна волка. Его боль. Его тревога. Его стремление быть услышанным. Именно они привели его сегодня сюда, к Белке. И именно он зачем-то искал ее этой ночью.

— Эй, ты чего? — тихо спросила Белка, когда Стрегон вдруг обхватил голову руками и сгорбился, словно внутренний зверь рвал его на части. — Стрегон, тебе плохо?

— Не знаю, — устало выдохнул он. — Не знаю… ничего уже не понимаю…

— Все равно скажи, — как можно мягче попросила Гончая. — Ты ведь для этого пришел? Что тебя гложет?

Стрегон прерывисто вздохнул и неожиданно почувствовал, как внутри взволнованно шевельнулся волк, но вместе с тем почему-то прекратил рваться. Почему-то застыл, больше не делая попыток причинить боль. Только таращил изнутри крупные желтые глаза, беспокойно царапал душу когтистой лапой и тяжело дышал, впервые за пять лет отчетливо поняв, что не может обойтись без человека.

— Я… честно говоря, не знаю, с чего начать, — признался Стрегон и тут же ощутил требовательный толчок изнутри. — Так много всего… так смутно… неопределенно…

— Ты помнишь инициацию? — осторожно уточнила Белка.

— Нет. Вернее, не всю.

— А что именно помнишь?

Волк вдруг отступил, окончательно успокоившись, и Стрегон принял это за добрый знак.

— Я помню боль, — послушно припомнил перевертыш свои первые впечатления от ритуала. — Яркий свет. Страх.

— Чего ты боялся?

— Не знаю. Мне показалось, я умер… а потом почему-то снова воскрес.

— Хорошо, — беззвучно прошептала Гончая. — Хорошо, что только это.

— Еще я помню крик, — снова вздохнул Стрегон, и она едва заметно вздрогнула. — А за ним — боль, будто меня ударили в самое сердце. И пустоту внутри… огонь… снова боль, словно там все оказалось выжжено дотла… хотя снаружи вроде бы шел настоящий ливень.

Белка вздрогнула во второй раз.

— А потом? — спросила едва слышно, будто боясь услышать ответ, но перевертыш лишь покачал головой.

— Это все, Бел. Потом я очнулся в своем новом доме самим собой и услышал, как Шир сказал, что я теперь в стае. Что со мной было? — не поднимая глаз, спросил Стрегон. — Я действительно умирал?

— Тебе лучше не знать.

— Но я хочу знать, Бел.

— Не стоит, — тяжело вздохнула Гончая. — Это совсем не то знание, от которого тебе станет легче.

Стрегон кивнул. Волк внутри его тоскливо завыл и отвернулся, чувствуя себя отверженным.

— Мне уйти? — равнодушно спросил он, потеряв всякий интерес к разговору.

— Зачем?

— Так… просто показалось, ты не хочешь меня видеть.

— Вовсе нет.

— Тогда почему ты отказываешься говорить? Что вы с Широм скрываете? Почему никто не может объяснить, что со мной происходит?

Гончая вздрогнула в третий раз и собралась было ответить, что ничего такого не имела в виду, но Стрегон внезапно поднял голову, и в его неуловимо пожелтевших глазах мелькнула такая боль, такое неподдельное отчаяние… их общая боль и самая настоящая мука, что у нее сжалось сердце.

— Стрегон…

— Скажи, Бел, — сухо повторил полуэльф, неотрывно глядя на нее вместе с тихо заскулившим волком. Впервые за пять лет — вместе с ним. Двое как единое целое, потому что вдруг оказалось, что боль умеет роднить не хуже, чем любовь. — Ты ведь обещала, что не солжешь своей стае. Разве я недостоин правды?

Гончая обреченно опустила плечи, но охотник был прав и абсолютно справедливо требовал сейчас ответов.

— Твоя инициация была трудной, — наконец выдохнула она. — Ты действительно был на грани.

Стрегон не пошевелился.

— Никто не ожидал от тебя такой прыти, — глухо уронила Белка, неотрывно глядя на небеса. — Никто не думал, что ты перекинешься так быстро и полно. И никто не предполагал, что волк в тебе будет так силен. Это кровь, наверное, сказалась. Она сделала тебя сильнее, проворнее и устойчивее к нашему воздействию. Но одновременно с этим сделала вас обоих слабее поодиночке. Точнее, сделала слабым тебя-человека. Тогда как ты-волк, наоборот, получил невиданную мощь.

Стрегон медленно прикрыл глаза:

— Я кого-то убил?

— Нет, — ровно отозвалась Гончая.

— Но попытался?

Она мгновение колебалась, но потом все-таки кивнула:

— Порой у новообращенных случаются конфузы. Но мы помним об этом, готовимся, стараемся предугадать, поэтому специально выводим посторонних из зала и отходим подальше сами.

— Кто это был? — нетерпеливо перебил ее Стрегон.

— Один из тех, кого ты знаешь, — уклончиво ответила Белка.

— Лорд Таррэн? Владыки? Старшие?

— Это уже не важно. Тебя никто не винит.

— Я поранил его?

— Слегка. Но рядом именно на такой случай была Траш, так что тебя вовремя остановили. Плохо то, что она успела тебя зацепить, и нам пришлось срочно давать «нектар». Во второй раз за короткое время. Именно поэтому твой волк от боли… да, я думаю, что именно боль была тому виной… он сорвался.

Стрегон чуть вздрогнул:

— Так я поэтому почти ничего не помню об инициации?

— Отчасти. Зверь на какой-то миг едва тебя не поглотил. А отчасти потому, что мне пришлось… — Белка до боли сжала челюсти. — Я… из-за этого мне пришлось тебя срочно звать обратно.

— Как звать? — с замиранием сердца спросил перевертыш, резво вскинув голову.

— Как в прошлый раз.

Он вздрогнул от мощного толчка изнутри и ошарашенно воззрился на Гончую. Она снова использовала то, что пообещала больше никогда не использовать? Она была там?! Рядом?! И снова, как когда-то, рискнула…

— Белка, ты что, пела для меня?!

Гончая тихо вздохнула:

— Да. Прости меня за это. Второй раз я никогда никого не касалась. А тогда я не видела другого способа тебя вытащить, поэтому… прости. Прости за то, что ты до сих пор страдаешь.

Стрегон неверяще замер, расширенными глазами уставившись на ее точеный профиль.

— Это моя вина, — мертво уронила Гончая, не поднимая глаз. — Не стоило мне соглашаться и давать тебе этот шанс. Надо было отправить вас обратно. Куда-нибудь — в Интарис, в Аккмал, в Ланиию… куда угодно. Со временем ты бы забыл, пришел в себя и зажил, как раньше. На худой конец Таррэн мог стереть тебе память, как когда-то Линнувиэлю, и ничего бы не случилось…

Белка крепко зажмурилась.

— Именно в этом была моя ошибка. Первая за долгие годы. И такая нелепая. Потому что я, как когда-то Тиль, не пожелала тебя отпустить, понимаешь? Это было слишком трудно. Твое прошлое… мои потери… и эта проклятая память, которую без конца хочется вернуть, сделав вид, что ничего не произошло… Но так не бывает. Умершие не воскресают. Старых грехов не замолить и старых ошибок не исправить. Я забыла об этом. А в результате…

Она со стыдом опустила голову.

— Я до последнего надеялась, что самого страшного не произойдет. Но я и здесь ошиблась, Стрегон. Потому что ты все равно меня чувствуешь. Слышишь. И тебе все равно больно. Из-за меня.

Ошеломленный волк замер, силясь понять, как такое может быть. На несколько томительных мгновений застыл в полной неподвижности, а потом тихонько отступил на шаг и со странным облегчением вздохнул. А вместе с ним вздохнул и Стрегон.

Бездна… Значит, она поэтому отстранялась и пряталась? Держалась на расстоянии, не интересовалась, не смотрела и даже не охотилась? Просто потому, что боялась?!

Зверь тихо заурчал, осторожно толкнувшись снова.

— Нет, Бел, — покачал головой Стрегон, в кои-то веки правильно поняв свою вторую половинку. — Ты не ошиблась ни в чем. Точнее, ты ошибаешься… но только сейчас, если думаешь, что во второй раз я все-таки поддался. На самом деле это не так, и волк действительно меня защитил. Он избавил меня не только от твоей силы, но и от памяти о том, что было раньше. Понимаешь? Я не поддаюсь тебе больше, а чувствую тебя совсем по другой причине. То есть это волк тебя чувствует. Он слышит тебя отовсюду. И это по его вине у нас так долго не было покоя. Просто раньше я его не понимал и не слышат, а теперь, кажется, нашел причину…

Волк снова вздохнул, осторожно подобравшись к человеку, чтобы ничего не пропустить, и Стрегон наконец прозрел:

— Скажи, это ведь тебя я тогда поранил?!

Гончая угрюмо промолчала, но он уже знал правильный ответ. Стрегон снова ощутил мягкий толчок изнутри и вдруг почувствовал… облегчение. И впервые ощутил своего зверя настолько полно, что услышал его. Понял, кого именно его зверь так настойчиво искал. К чему стремился, для чего жил. Ради кого сегодня впервые рискнул довериться и ради кого позволил ему-человеку увидеть, что случилось во время инициации.

И вот тогда Стрегон наконец вспомнил все. Пустую поляну на краю Золотого леса. Длинный речитатив, выводимый владыкой Элиаром над его подрагивающим от холода телом. Солоноватый привкус крови на губах, пролившейся на него из наклоненной эльфом прозрачной колбы. Пугающе долгое забытье, в котором так страшно было остаться навсегда. А потом — резкий удар по оголившимся нервам. Внезапный всплеск сил в стремительно меняющемся теле. Мощный рывок, глухой рык, невыносимый зуд в отчаянно занывших деснах… Он все вспомнил. То, что видел и ощущал тогда зверем. Все, чего боялся. То, чего хотел в тот бесконечно долгий миг невероятно трудного, самого первого преображения. Даже смутный проблеск человеческих эмоций, благодаря которым его помутневший взгляд в первую очередь отыскал наиболее важного человека…

— Ты была там, — тихо сказал Стрегон, горящими глазами уставившись на своего растерянного вожака. — Вы все были. Даже хозяин. Но ты… ты стояла ближе всех, и теперь я это вспомнил. Вы переживали за результат. Боялись, что я не выдержу. Держали наготове «нектар» на случай, если все пойдет плохо. И даже Траш с Каррашем позвали — на случай, если все пройдет, напротив, слишком хорошо.

— Да, — не оборачиваясь, прошептала Белка.

— Да, — так же тихо повторил перевертыш. — Это ты была первой, кого я почуял, когда заново ожил. Ты стала первой, кто рискнул ко мне подойти. Первой, кто подал голос, и первой, до кого я дотянулся зубами. Ведь тогда ты просто не успела на меня посмотреть… да, Бел? Я прав? И теперь я тебя чувствую лишь потому, что… узы крови ведь никто не отменял?

Она бледно улыбнулась:

— С вами еще не такое бывает. Кого-то приходилось сперва дубиной по башке, а уж потом глядеть, что вышло, а ты… просто оказался быстрее остальных.

— Ты рисковала, — мягко укорил ее перевертыш, сделав крохотный шажок навстречу. — Ты всегда рискуешь.

— Только когда нет иного пути. А твой зверь оказался настолько шустрым, что мне удалось лишь в последний момент отдернуть руку, отделавшись парой пустяковых царапин.

— Не пустяковых, — тяжело вздохнул Стрегон, у которого картина того дня снова предстала перед глазами. — Я порвал тебе плечо, так что даже Траш не выдержала и кинулась на помощь. А после этого… надо думать, что меня пришлось отпаивать «нектаром»!

Белка прикусила губу, с беспокойством взглянув на мнущегося охотника, силясь отыскать в нем признаки рунного безумия, страшно волнуясь за него и при этом отчаянно надеясь на лучшее. Но Стрегон… он действительно был спокоен. Смотрел в ответ открыто, с облегчением и тихой радостью оттого, что снова понимает ее. Неужто все обошлось?! Неужто он справился и теперь действительно свободен?!

Невидимый волк заурчал, с хитрой искринкой выглядывая из прозрачных голубых глаз. Наконец-то соединившийся со своей человеческой половинкой. Принявший ее. Смирный, удивительно послушный и настолько непохожий на прежнего монстра, что Гончая неожиданно тоже поверила. А поверив, шумно выдохнула и обвиняюще посмотрела:

— Ну, Белый… между прочим, ты выпил целую бутыль, пока у меня не перестали дрожать руки!

— Две бутыли, — охотно согласился Стрегон, едва удерживаясь от широкой улыбки. — Вторую ты споила мне позже. Тайком от остальных.

Она тихо, облегченно рассмеялась:

— Не зря я с тобой столько возилась. Честно говоря, боялась, что ты с ума сходишь. Намеревалась дать еще пару годиков на привыкание. Думала Эла подключить, чтобы помог с памятью, или даже Таррэна попросить… а ты вон как! Даже не почувствовал ничего!

— Почему ничего? Запах твой почувствовал. До сих пор его чую, как хмера — свежую кровь. Мы оба чуем. Едва не ошалели. Оказывается, узы с тобой — нечто совершенно необыкновенное.

— А нечего было кусаться!

— Прости. — Стрегон смутился.

— Прощаю, — улыбнулась Белка. — Шир в свое время мне едва нос не откусил, так что с твоей стороны было бы просто неприлично ему уступить. Прости, что я заподозрила тебя Торк знает в чем. И постарайся больше не умирать, надо сказать, это довольно хлопотно — вытаскивать тебя с того света. Давай пусть третьего раза не будет?

— Я постараюсь, — неловко кашлянул перевертыш.

— Ловлю на слове. Но у меня остался еще один вопрос. Зачем ты сюда примчался? Я даже испугалась, что все совсем плохо и тебя придется оглушить, чтоб не мучился. Глазищи дикие, лицо белое, руки трясутся… кто тебя так напугал? Неужто Таррэн велел без меня обратно не возвращаться?

Стрегон, тяжело вздохнув, вспомнил слова Шира насчет смены вожака, чем Белка собиралась вплотную заняться после возвращения с Алиары.

— Нет, Бел. Меня пугаешь только ты. И то, что ты хочешь нас оставить.

Белка нахмурилась, но Стрегон этого не увидел. Просто устало вздохнул, вспомнив, с чего начинал это трудное утро, и медленно, неуверенно, то и дело слыша подсказки вновь забеспокоившегося волка, негромко пояснил:

— Раньше я плохо понимал Шира, Креса с Тоссом и остальных. Не мог взять в толк, почему они так к тебе относятся. Почему даже старшие готовы подчиняться, а в зверином облике едва не теряют разум, если ты просто проходишь мимо. Тогда мне казалось, это оттого, что ты сильнее и опытнее. Казалось, дело в том, что ты наш вожак, и никто не может оспорить твое право… но только сегодня волк показал, насколько же я ошибался.

— Разве я сдаю позиции? — криво усмехнулась Гончая. — Или меня успели сместить? Я уже для вас не вожак?

— Вожак, — согласился Стрегон, тщательно подбирая слова. — Но не только.

Он на пару секунд прислушался к своему зверю, чувствуя себя очень странно оттого, что впервые за последние годы его не нужно сдерживать. Наоборот, зверь отчаянно искал поддержки и понимания. Ведь то, что творилось у них на душе, было трудно выразить словами. Проще почувствовать, осознать, а вот озвучить… к несчастью, этому в братстве Стрегона не научили. И он, к собственному удивлению, внезапно ощутил себя неуверенно. Как потерявшийся в лесу подросток. Или неразумный детеныш, отставший от могучей защитницы-матери. Вроде знал, что она есть, а куда идти — не ведал. И так было долго. Очень долго. Но потом что-то изменилось, и он перестал быть один. Нашел новую семью. Ощутил помощь и поддержку братьев. Теперь он четко видел дорогу, по которой следует двигаться. Как маяк, как путеводную ниточку, как яркую звезду, свет которой не позволит ошибиться…

А еще он стал чувствовать и слышать хозяина, понимая под словом «хозяин» совсем не то, что понимают обычные смертные. С некоторых пор он стал ощущать, что есть в этом гораздо более глубокое начало. Как в могучем океане, силу которого невозможно переоценить. Как в бескрайнем небе, просторы которого не удастся преодолеть. Как в неистовом пламени первородного огня, рядом с которым опасно находиться. И как в мягком тепле родного дома, к которому невозможно не вернуться.

Живущий внутри его волк самым неожиданным образом научил его слышать хозяина не ушами, а сердцем. Показал, какова на самом деле его власть над всем, что живет и растет в Серых пределах. Помог найти давно потерянное ощущение родных стен, которыми стали для него древние палисандры. И смущенно признался пару мгновений назад, что на самом деле лишь по одной-единственной причине так упорно рвался на волю: просто потому, что помнил его. И ее, конечно. Белку. Помнил с того самого дня, как открыл глаза. Помнил ее запах, вкус ее крови, мягкость ее рук, перебирающих грубую шерсть на загривке. Помнил голос, уговаривающий вернуться. Неповторимый цвет ее глаз, навстречу которым тянулся из бездонной пропасти, шаг за шагом отступая от опасной грани. А теперь ощущал неодолимый стыд оттого, что когда-то посмел ее обидеть.

Стрегон никогда не думал, что станет испытывать к кому-то столь сильные чувства. Что все еще остался способен на такую удивительную нежность. Непонятную, необъяснимую, почти забытую с тех самых пор, когда его оставили сиротой. Нежность сродни той, которую испытываешь при взгляде на обнявшихся под луной влюбленных, при виде копошащегося в траве неуклюжего котенка, рядом с мирно сопящим в колыбели младенцем или молодой матерью, заботливо склонившейся над сыном.

Стрегон едва не забыл, как это бывает. Но вот теперь эти воспоминания вернулись, заставив его заново оценить свою жизнь. И помог ему в этом некогда свирепый, совершенно дикий волк, умеющий в отличие от загрубевшего человека ценить то единственное, что по-настоящему важно.

Тогда как Белка… она была нужна стае. Ведь это она подарила им жизнь. Она удерживала их на той неуловимой грани, после которой звериное нутро начинало одолевать человеческий разум. Она дала им вторую ипостась. Порой бранила их, как несмышленых сорванцов. Пела для них. Играла, охотилась вместе. Растила. Учила. Радовалась, огорчалась и даже скорбела с ними. Она была рядом с ними от рождения до самой смерти, и именно поэтому они не могли от нее отказаться. Даже тогда, когда Белка случайно обмолвилась, что стае вскоре придется искать себе нового вожака…

Стрегон едва не задохнулся от лавины чувств, которую внезапно обрушил на него недовольный промедлением волк.

— Бел, ты очень много для нас значишь, — наконец с трудом выдавил из себя перевертыш. — Я понимаю, чего ты хотела избежать. Но ты нужна нам не из-за рун. Не потому, что умеешь сводить с ума, и не потому, что когда-то каждый из нас испытал это на себе… нет, Бел. Здесь совсем другое. Что-то, чему я еще не могу найти объяснение. Просто чувствую, как зверь, а сказать… не хватает слов. Это глупо, но я… для нас очень важно знать, что ты рядом, Бел. Важно настолько, что мы пойдем на все, чтобы сохранить твое уважение. Ты сделала нас сильными. Дала нам стаю, лес, новый дом. С тобой мы научились охотиться вместе. Научились петь лунными ночами, не стесняясь собственных голосов. Научились чувствовать тебя, хозяина, друг друга. Научились быть самими собой…

Он судорожно сглотнул.

— И мы не хотим, чтобы ты уходила, Бел. И пусть мы больше не люди, пусть старшие давно превосходят по силе бессмертных, пусть все мы стали гораздо сильнее, чем многие живущие, но… мы счастливы тем, что у нас есть, и не хотим жить иначе. Потому что мы… в каком-то смысле все мы — твои дети. И мы еще не готовы остаться одни. Это как жить без души, без смысла, без цели… Даже хозяин не в силах этого изменить! Ты слышишь, Бел?

Белка на мгновение оторопела.

— Это говорит тебе сейчас твоя стая, — тихо обронил Стрегон, чувствуя, как тревожно замер внутри тихо поскуливающий зверь. — Это говорю тебе я. Как человек. Как волк. Как перевертыш, которого ты создала и которого неожиданно изменила.

— Стрегон…

Он тоскливо вздохнул:

— Ты ведь знаешь, мы не можем тебя обмануть. Но если не веришь, можешь взглянуть сама — я открою тебе свой разум.

— Зачем мне твой разум?!

— Чтобы знать, что я не лгу: стая нуждается в тебе. Не уходи, Бел. — Его голос дрогнул, едва не сорвавшись на звериный рык. — Нам без тебя очень плохо.

Белка, беззвучно выругавшись, быстро шагнула вперед и обхватила его голову, прижав к себе, как неразумного детеныша.

— Мальчишки… какие же вы еще мальчишки! Седые, порубленные, убивавшие не раз и сами не единожды убитые… глупые, своенравные, упрямые… ну кто вам сказал, что вы мне безразличны?! Горе ты мое лохматое, — вдруг почему-то шмыгнула носом Белка. — Крови моей наглотался, волка напугал, сам перепугался до смерти… совсем с ума сошел! Стрегон! Мне всегда казалось, что у тебя больше соображения, чем у Лакра или Ивера! Да даже у Шира! А ты… какой же ты еще, прости, дурак!

Стрегон едва не отшатнулся, наткнувшись на два подозрительно блестящих голубых глаза, в которых стояло престранное выражение. Со стыдом снова уставился в землю, чувствуя себя последним мерзавцем. Но Гончая лишь прерывисто вздохнула, смахнула с ресниц непрошеные слезы и ласково взъерошила его макушку.

— Глупый волчонок. Я ж не помирать собралась, а всего лишь даю вам возможность доказать, что вы больше не нуждаетесь в моей опеке. Собственно, я ушла бы еще пять лет назад, но из-за вас шестерых мне пришлось задержаться.

Стрегон вскинул на нее неуверенный взгляд:

— Так ты от нас не уходишь?

— Нет, конечно, — хмыкнула Белка. — Кто, кроме меня, согласится вас терпеть? У кого хватит смелости вести вас за собой на охоте или пинать под мохнатый зад, когда вы скалите зубы? Просто вам пришла пора начать жить самостоятельно, а ко мне обращаться за советом, только когда сильно приспичит. Впрочем, стая именно так и жила последние шестнадцать лет. И ничего не изменится, если я официально объявлю, что в стае отныне будет только два вожака, и оба — полноценные перевертыши. А сама буду время от времени заглядывать и проверять, как вы там. Не обнаглели ли еще от безнаказанности? Не зарвались? Такой вариант вас устроит?

— Да, — блаженно зажмурился Стрегон, слыша благодарное урчание волка. — Хотя для нас все равно ничего не изменится, Бел: мы ни за что от тебя не откажемся. Так и знай.

— Да я уже поняла. Но вот именно поэтому-то мне придется заняться кое-чем другим. Причем прямо сейчас, пока появилась возможность. Ты как, готов к кардинальным переменам?

Полуэльф радостно встрепенулся, но наткнулся на снисходительный, по-матерински ласковый взгляд и с волнующей дрожью понял: это невероятно, немыслимо, невозможно… неужели она все-таки решилась?!

Белка усмехнулась и согласно наклонила голову.

ГЛАВА 8

Дождавшись, когда неизменно сопровождающий чужаков рен Эверон откланяется, Таррэн коснулся ручки двери и со стыдом подумал, что уже который вечер оставляет Белку одну. Он просидел целый день за надоевшим до оскомины столом, устал как собака, наспорился чуть ли не до хрипоты, и к ночи у него оставались силы лишь на то, чтобы добраться до спальни, рухнуть в постель и прикрыть глаза, обдумывая планы на завтра. Или же проторчать пару часов у отца, поспорить еще и с ним, а потом опять же упасть на чистые простыни и забыться до утра. Тогда как Белка… она этого не заслуживала. Вернее, она заслуживала гораздо большего внимания, чем он оказывал ей в эти дни.

Пройдя длинный зеленый коридор почти насквозь, но против ожиданий никого в нем не встретив, Таррэн запоздало удивился. Чутье подсказывало, что поблизости находился как минимум один бдительный перевертыш. И по меньшей мере десяток эльфов из свиты. Более того, он даже уловил, что золотые вместе с Ланниэлем сидят в соседней комнате и, стараясь не шуметь, азартно режутся в кости. Но все равно было непонятно, почему здесь сегодня так тихо!

Он озадаченно нахмурился, а потом толкнул последнюю дверь, увидел мирно спящую на кушетке Белку, доверчиво приткнувшегося у нее под боком белого волка и наконец сообразил, что к чему. А когда подметил, что зверь еще и уткнулся носом в ее живот, блаженно вдыхая аромат эльфийского меда, то неслышно вздохнул снова:

— Ну вы даете… не рано тебе, Белый?

Услышав голос хозяина, зверь бесшумно поднялся, нависнув над Гончей мохнатой горой. Поднял лобастую морду, на которой весьма необычно смотрелись голубые глаза. Неуверенно махнул хвостом, а затем смущенно прянул ушами, не слишком уверенный, что высокому лорду понравится его близость к Белке. Но потом понял, что Таррэн не рассержен, и активно потряс головой: нет, с единением ему точно не рано. Он давно чувствовал, что пора. К тому же на самом деле это было их второе единение, так что никаких сложностей не возникло. Он даже не успел растеряться, как все вокруг стало предельно четким и ясным. И вдруг пришло стойкое понимание того, что сегодня он наконец все сделал правильно.

— Ну смотри, — все с тем же сомнением отозвался Таррэн. — Давно уснула?

Волк снова качнул головой.

— А сам?

Зверь обнажил кончики белоснежных клыков, обозначив снисходительную улыбку.

— Как знаешь, — неожиданно успокоился Таррэн и, склонившись над супругой, бережно подхватил ее на руки.

Белка чуть нахмурилась, но почти сразу снова расслабилась. А когда он коснулся губами ее закрытых глаз, улыбнулась, даже во сне ощутив бесконечное море нежности, в которое он был готов окунуть ее в любое мгновение. На лице Гончей ненадолго проступило умильное выражение, а потом она уснула так крепко, что даже не пошевелилась, когда муж осторожно отнес ее в постель и заботливо укрыл одеялом.

Волк, проводив хозяина до спальни, понимающе усмехнулся: уж он-то знал, что если бы вместо мужа здесь оказался чужак, то еще у двери наткнулся бы на готовую к атаке хмеру. А если бы у этого дурака хватило смелости ее коснуться, то вряд ли он сумел бы сохранить свои конечности целыми. И это несмотря на то, что в последние годы Бел стала гораздо мягче, чем в то время, когда он впервые ее встретил.

— Ты прав, — тихо согласился Таррэн, выходя из спальни. — Рядом с детьми она всегда была такой. А когда появился Тор, снова изменилась. Настолько, что иногда и мне это кажется странным.

Перевертыш шумно выдохнул.

— Вы все уладили?

Волк неуловимо быстро кивнул.

— Значит, ты удержался? — снова спросил Таррэн, имея в виду руны, и зверь снова кивнул, на этот раз с гордостью. — Очень хорошо. Бел за тебя переживала.

Зверь виновато понурился, всем видом выражая раскаяние.

— Это не страшно, — неожиданно улыбнулся Таррэн, без опаски подходя к зверю. — Главное, что ты больше не поддашься ей. Она тебя ценит и только поэтому рискнула провести инициацию столь… резко.

Волк вопросительно прянул ушами.

— Она рисковала, — кивнул эльф, усевшись на кушетку. — Даже, я бы сказал, сильно рисковала. Но, если бы ты не принял ее кровь, мы бы не позволили тебе перекинуться. Во-первых, потому, что в тебе все же есть толика крови перворожденного. Помнишь Риглана? А во-вторых, оттого что ты недавно умирал… и во время инициации ты мог не вспомнить дорогу на ту сторону.

Белый ошарашенно плюхнулся на зад.

— Магия крови — штука непредсказуемая, — добавил Таррэн, пристально посмотрев на растерянного зверя. — После инициации ты мог не измениться, мог стать таким, как Риглан, или же на всю оставшуюся жизнь остаться под чарами подчинения. Но был шанс… совсем крохотный… что тебя удастся провести по самой грани. Заставить оказаться на краю прежней жизни, почти умереть, чтобы руны больше не воздействовали на разум… а потом вернуть уже в новом теле и с новыми силами. Для этого Эл тебя сперва усыпил, а лишь затем дал кровь. Но не простую, какую мы даем перевертышам, а смешанную с кровью настоящего волка. Нашего волка, из-за кордона. Понимаешь? Живую кровь абсолютно живого зверя, к которой мы добавили несколько полезных ингредиентов.

Волк оторопело моргнул, во все глаза уставившись на хозяина. Но тот и не думал шутить. Напротив, его лицо было предельно серьезным, а решительно поджатые губы говорили, что этот разговор он ведет отнюдь не по просьбе Белки, а скорее вопреки ее уговорам.

— Это было опасно, — подтвердил подозрения перевертыша Таррэн. — Но по-другому избавить тебя от воздействия рун было нельзя. Бел настаивала, чтобы сказать тебе об этом с самого начала, но отец и Эл рассудили, что так им будет проще работать.

Волк опасно прищурился.

— Да, — снова подтвердил эльф. — Я тоже так считал и, честно говоря, до сих пор считаю. Тем более ты сам пришел ко мне с этой просьбой и был сразу предупрежден, что с инициацией, скорее всего, возникнут сложности. Ты изъявил желание рискнуть. Поэтому мы не стали посвящать тебя в подробности. И поэтому же я сообщаю эти подробности сейчас. Когда все в порядке, когда ты успокоился, когда Бел спит, а ты можешь высказать мне свои претензии.

Перевертыш глухо рыкнул, выражая неудовольствие, а потом вопросительно посмотрел на эльфа. Таррэн кивнул:

— Разумеется, в этом причина твоей силы и твоей же несдержанности — с живым зверем гораздо труднее справиться, чем принять в себя пару капель крови давно умершего реликта. Поэтому тебя сразу приняли в стаю. Поэтому с тобой мало кто сравнится из охотников. Поэтому ты способен закрывать от них мысли. И поэтому же так чувствителен.

— Грр?..

— Да. И к Белке тоже. Хотя с ней я, признаться, недоглядел: недооценил ее заинтересованность и не увидел, что она подошла слишком близко. — Таррэн невесело усмехнулся. — Наверное, надо было сказать ей, что ты ничего не знаешь, немного позже. Но она очень некстати спросила… вернее, не спросила, а узнала через узы, после чего…

Волк рыкнул громче.

— Увы, — сокрушенно вздохнул повелитель Серых пределов. — На самом деле это была моя ошибка. Когда Белка поняла, что ты и понятия не имеешь, до какой степени кровь способна тебя изменить, то кинулась на помощь. Именно в тот момент, когда волк внутри тебя уже проснулся.

Глаза зверя мрачно сверкнули.

— Ты не мог иначе, — покачал головой эльф. — Инстинкты сильнее всего воздействуют на вас именно в самый первый момент. Тогда вам хочется бежать, рычать, кусаться, спариваться… у каждого по-разному. Как правило, зверь, придя в себя, пугается и, как следствие, становится агрессивным. Иногда эта агрессия направлена на себя. Чаще всего — на других. В основном на тех, кто окажется рядом, даже если это любимый человек, ребенок или очень близкий друг. Просто потому, что для волка старые привязанности еще не имеют значения. Для него они пока не существуют. Его память дремлет, тогда как страх требует совершения хоть каких-нибудь действий. С тобой так и вышло. За тем исключением, что ты слишком долго не приходил в себя. Перекинуться-то перекинулся, здорово удивил нас размерами и цветом шкуры, но ни на что не реагировал. Поэтому Бел решила меня спросить через узы, я слегка не уследил, вот и не успел ее перехватить.

Волк опустил голову, заново переосмысливая случившееся. Человек внутри его тоже напряженно размышлял. Его смутила откровенность хозяина. Но еще больше смутило то, что он никак не прокомментировал сам факт нападения на его любимую пару, хотя всем было известно, насколько трепетно он относился к ее безопасности.

— Твоей вины в этом не было, — тихо повторил Таррэн, который с поразительной легкостью читал чужие мысли. — Я хотел сказать тебе только это. И принести извинения за молчание. Я не хотел повторения того, что случилось с Сар’рой, и не хотел, чтобы тебя тоже коснулось его проклятие. Мне показалось, ты важен для Бел. Но я не подумал, что она предпочла бы не видеть тебя вовсе, чем потерять тебя насовсем. Собственно, я и настоял-то на том, чтобы вы с Лакром отправились сюда, чтобы иметь возможность поговорить без свидетелей.

Стрегон, ненадолго обретя власть над звериным телом, задумчиво качнул хвостом.

Выходит, это Таррэн позволил ему прийти на Алиару? И это благодаря хозяину его приняла сегодня Белка? Из-за этого он сам сумел наконец избавиться от сомнений и обрел долгожданный покой? Интересно, а что было бы, если бы о «живой» крови Стрегону сообщили заранее? Согласился бы он? Остался бы таким спокойным во время ритуала? Позволил сотворить с собой то, чего никто и никогда не делал ни с одним перевертышем?

Волк, прислушавшись к аргументам человека, озадаченно почесал за ухом.

Да Торк его знает. Может, и рискнул. Признаться, тогда его толкнуло вперед любопытство, подогретое чувством долга и пониманием той жертвы, которую принесла ради него Белка. Но в то время он представлял себе это несколько иначе. А сейчас… хорошенько поразмыслив, Стрегон признал, что получил гораздо больше того, на что рассчитывал. А если учесть единение, то и вовсе мог бы считать себя везунчиком. Так что, наверное, оно того стоило? И, наверное, хозяин поступил мудро, рассказав ему правду именно сейчас?

Белый прерывисто вздохнул и пристально взглянул на эльфа, которого с некоторых пор воспринимал несколько иначе, чем простые охотники. Таррэн не отвел взгляда, хотя было нетрудно угадать, с каким беспокойством он начинал этот разговор. И волку это понравилось. Его человек достаточно пожил, чтобы понимать, чего стоило эльфу открыться. А еще он понял, что человек уважал хозяина за это. И сделал бы все, чтобы хозяин посчитал его достойным уважения в ответ.

Таррэн вдруг прикрыл глаза и выдохнул:

— Я ценю ваше отношение. Спасибо.

Белый смущенно прянул ушами, потому что не ожидал, что для эльфа не останутся великой тайной его размышления, и едва заметно кивнул. А потом вдруг шагнул вперед и осторожно положил голову ему на плечо, выражая признательность и готовность к послушанию.

В этот момент, ощущая его дыхание на загривке, Белый отчего-то не почувствовал себя глупо или нелепо. Напротив, это было правильно. Но потом он некстати вспомнил, что еще не растратил бурлящую внутри силу до конца. Подумал насчет колонн, с которых Белка, жалея, сбросила его за эту ночь всего трижды. Посетовал, что пока остается не слишком ловок. А под конец решил, что завтра попросит ее позаниматься, чтобы проверить свои силы уже человеком. Или же волком, если она скажет, что это нужнее. Хотя, возможно, сегодня некоторая неловкость его движений объяснялась единением?

Таррэн, как раз закончивший читать его мысли, понимающе усмехнулся.

— Возможно. — Он встал и кивнул в сторону двери. — Если хочешь, можем проверить.

Волк удивленно приподнял уши.

— У меня есть немного времени, так что могу составить тебе компанию. Ты же не думаешь, что со мной на тумбах будет проще, чем с Бел?

Белый озадаченно сел, наморщив нос и не слишком представляя, как будет наскакивать на хозяина, если тот с такой легкостью читает его мысли. Но потом услышал повизгивание у двери, с изумлением различил радостные голоса братьев. С удивлением понял, что даже Нэш и Таш ожидают его решения. Наконец сообразил, что хозяин тоже ждет, и поспешно кивнул.

За дверью радостно взвыли.

Выйдя следом за Таррэном в коридор, Белый тихонько фыркнул, когда наткнулся на двух золотисто-бежевых, одного угольно-черного и рыжего зверей. Властно шлепнул лапой по морде Лакра, который попытался просунуть свой нос в спальню и убедиться, что с Бел все в порядке. Перехватил откровенно оценивающий взгляд Таррэна, который уже успел сбросить с себя камзол. И крепко призадумался, почему даже старшие сейчас бешено размахивали хвостами, предвкушая забаву, и просительно посматривали на неторопливо переодевающегося эльфа.

— Ладно, — рассмеялся Таррэн, сбрасывая ножны и закатывая штанины до колен. — Все так все… только, чур, языками потом не трепать и не выть во всю глотку — если Эла разбудим, он до следующей ночи будет ворчать. А если разбудим Бел…

Перевертыши как по команде захлопнули пасти и прижали уши к голове. Но, поняв, что вожак спит, облегченно вздохнули и вприпрыжку помчались к каменному лабиринту. С хозяином побегать на тумбах им удавалось редко. Но каждый раз это событие требовало тщательнейшей подготовки и безупречной согласованности действий.

Белый, уловив обрывки чужих мыслей, задумчиво покосился на мускулистую спину эльфа, по которой струилась шелковая грива, и рассеянно царапнул когтями пол. Но потом пожал плечами и устремился следом за братьями, потому что с хозяином ему придется так же трудно, как накануне с Белкой. Правда, он пока не представлял, на что способен остроухий повелитель. А это значило лишь одно…

«Надо позвать человека», — подумал волк, и его глаза полыхнули неподдельным азартом.

Вернувшись поутру к южному крылу, рен Сорен ал Эверон совершил пренеприятнейшее открытие: как оказалось, странные смертные были не только невероятно быстры, но еще, похоже, не нуждались во сне. Поскольку все пятеро сидели сейчас у закрытых дверей — отвратительно бодрые, веселые, оживленно что-то обсуждающие. И было непохоже, что позднее возвращение с бала хоть как-то на них отразилось. Хотя, быть может, со смертными на Лиаре что-то не так?

Рен Эверон непроизвольно замедлил шаг, напряженно оглядывая чужаков, но на их лицах не было и следа усталости. Кажется, они вообще не ложились. Только рубахи сменили, вычистили сапоги, побрились. Ну и причесались по-иному. А теперь сидели на траве, игнорируя недоуменные взгляды двух стражей-эльфов, и терпеливо дожидались появления своих владык.

При виде начальника дворцовой стражи перевертыши умолкли, хотя по обрывкам фраз тот успел понять — говорили они на своем родном языке. То есть бездна знает о чем. Плохо было другое: рядом с ними, прикрывшись спиной белобрысого полукровки, находился и неугомонный Белик. И вот у него-то при виде форменного мундира эльфа глаза блеснули неподдельным раздражением.

Рен Эверон поджал губы.

Его одеяния, отвечающие всем канонам дворцового этикета, были испорчены этим маленьким чудовищем уже дважды. Но если в первый раз он мог списать это на случайность, то вчера на балу понял — мальчишка делал это специально. Более того, и сейчас примеривается к тонкому кружеву на белоснежных лацканах. И это было так отчетливо написано на смазливом личике, что высокопоставленный эльф против воли задумался, а не сменить ли ему цвет одежды на более темный. Исключительно для того, чтобы этот маленький монстр больше не имел возможности пачкать их углем.

Как только эльф приблизился, резные двери распахнулись и оттуда вышли владыки — сосредоточенные и готовые немедленно проследовать на совет. Рен Эверон поклонился, с удовлетворением отдавая дань пунктуальности чужаков, и вынужденно признал, что этим они отличаются в положительную сторону от местной знати.

— Приветик, — широко улыбнулась Белка при виде мужа. — Я не стал тебя будить слишком рано — это было бы жестоко. Ты когда вернулся?

— Не так давно, — признался Таррэн, кинув на перевертышей предостерегающий взгляд.

Белка, задумчиво потерев переносицу, подошла к нему и внимательно присмотрелась. Не удовлетворившись результатом, еще и принюхалась, безошибочно определив, что за прошедшую ночь ему пришлось восстанавливаться с помощью магии. Наконец неодобрительно покачала головой, заставила его наклониться и легонько дунула прямо в лицо:

— Смотри, не перетрудись.

Таррэн жадно вдохнул искрящийся от магии воздух и благодарно прикрыл глаза. А она перевела укоризненный взгляд на Тиля и Элиара, которые выглядели хоть и прилично, но имели еще большие прорехи в резерве. После чего по очереди изучила их виноватые физиономии и подставила вихрастую макушку:

— Можете погладить. Я сегодня добрый.

— Спасибо, Бел. — Тирриниэль с улыбкой взъерошил каштановые кудри, одновременно впитывая исходящую из них магию. Его глаза опасно блеснули. Едва заметные следы от бессонницы мигом исчезли с его лица, а взгляд заметно смягчился.

Следом, к вящему недоумению несведущих алиарцев, к Белке осторожно прикоснулся Элиар, глубоко вдохнул, стараясь не потеряться в сумасшедшем водовороте силы, а потом благодарно кивнул:

— Очень кстати, Бел. Кажется, у тебя нет проблем с местным климатом?

— У меня нигде нет проблем, — фыркнула она, отстраняясь от эльфов. — В отличие от некоторых, кстати. Но это совершенно не повод доводить себя до изнеможения.

Рен Эверон непонимающе нахмурился: чужаки говорили на своем диалекте, который, хоть и был похож на изначальный язык Алиары, все же сильно от него отличался. Из всего разговора эльф понял не так уж много, но то, что сумел понять, привело его в еще большее недоумение. Что за тайны с этим мальчишкой? Что в нем такого особенного?

— Так, — проворно развернулась Белка, убедившись, что ушастые лорды в порядке. — Вам пора, красавчики. Я даже провожу вас до места назначения, чтобы не потерялись по дороге, а потом побегу по своим делам. Надо снова в галерею заглянуть и повнимательнее изучить предков Эланны, надо сад как следует осмотреть… а то в гостях же и до сих пор не успел воспользоваться гостеприимством… Еще надо по деревьям полазать. В Поганэ шишкой кинуться. Фонтанами полюбоваться. Стражникам сапоги испортить. Перекусить… короче, дел полно! Стрегон, составишь компанию?

— Конечно.

— Значит, сегодня мы идем гулять с тобой вдвоем, и пусть все трепещут! Кстати, Таррэн, а в этих садах можно кого-нибудь съесть?

Таррэн хмыкнул:

— Владычица очень ценит своих певчих птиц, так что забудь про рогатку. Насчет кроликов я не уверен, но не думаю, что она обрадуется чужим оторванным ушам. Поэтому постарайся никого не зацепить, ладно?

— Ладно, — уныло вздохнула Гончая. — Жаль, что кролики под запретом. Их тут так много, так много… куда ни плюнь, в ушастого попадешь. И тронуть никого низзя. Какое расстройство.

— Я тебе рыбку поймаю, — с улыбкой пообещал Стрегон, от которого не укрылся ее хищный взгляд в сторону разодетых в пух и прах «кроликов» у ворот. — Или орехи найдем. Ты же еще не разлюбил орехи?

Белка немедленно встрепенулась:

— А тут растут орехи?!

— Наверняка.

— Ура! — просияла она. — Так пошли скорее! Чего встали?! Впрочем, нет, без меня дойдете. Че вы, маленькие, что ли? Стрегон, показывай свои орехи! Я так голоден, что могу сожрать целого кабана!

— Еда в леднике, — на всякий случай напомнил Таррэн, развернувшись в сторону зала совещаний.

— Орехи — это святое! Стрегон, живее!

Перевертыш, перехватив многозначительный взгляд лорда, сокрушенно развел руками, но, когда ощутил направленную в его сторону молчаливую просьбу, успокаивающе прикрыл веки. И так же молча поклялся, что даже под пытками не расскажет Белке о недавнем разговоре. А потом отвернулся, почувствовав неподдельную зависть братьев, мысленно усмехнулся и направился следом за Гончей.

Надо же выяснить, что еще она обнаружила прошлой ночью.

ГЛАВА 9

Едва южное крыло скрылось из вида, Гончая перешла на спокойный шаг. На ее лице проступила задумчивость, движения из резких и угловатых на какое-то время стали плавными и хищными. Взгляд безостановочно рыскал по сторонам. Обернутые в ткань ножны выглядели вполне невинно, поскольку стараниями Таррэна и Элиара были надежно укрыты «сетью забвения».[4] Однако сама Белка казалась настороженной и собранной, как перед боем.

Пройдя несколько пустых коридоров и обнаружив симпатичную полянку, увенчанную живописным фонтанчиком, она мгновение колебалась, а потом обернулась и внимательно посмотрела на перевертыша:

— Итак?

— Что? — насторожился Стрегон.

— Связь со своими держишь?

— Как всегда.

— Узы с ночи все потерял?

— Нет, — качнул головой перевертыш, насторожившись еще больше. — Я и сейчас тебя хорошо чувствую, а узы, кажется, никогда не потеряю полностью. Такое впечатление, что если постараюсь, то и мысли твои услышу.

— Отлично. Глазастик, ты где?

На ближайшей стене шевельнулись потревоженные листья, и из-под них сверкнуло два зеленых глаза.

— Иди сюда. Ты все сделал, как я просила?

Дух леса, спрыгнув на землю и стремительно увеличившись в размерах, согласно заурчал.

— Умничка. Я в тебе не сомневалась.

— Бел… — замялся Стрегон, отлично зная, что в чертогах любое действие и любое произнесенное слово быстро становятся известны магам.

Белка успокаивающе похлопала его по плечу:

— Не дергайся: пока Глазастик рядом, ни одна собака не услышит, о чем мы говорим, и не увидит ничего, кроме того, что я позволю им увидеть.

— Почему? — не сразу сообразил перевертыш.

— Потому, мой лохматый друг, что всю необходимую информацию магам поставляют именно духи. Через них Эланна получает сведения о всех своих гостях. Через них же раздает указания. Однако наш зеленый приятель, будучи в этой братии главным, согласился оказать мне услугу и за кое-какие уступки избавит нас с тобой от соглядатаев. Вернее, позволит своим братишкам показать только то, что нужно нам. И, разумеется, ни словечка не передаст из нашей беседы. Более того, настаивать на этом никто из местных не посмеет, поскольку дворец — вполне разумное и самостоятельное существо. Задавать ему вопросы напрямую могут только владыки. Но Эланна этого делать не будет, потому что доверяет нам, а ее отца здесь нет.

Стрегон неуловимо нахмурился, исподволь изучая жмущегося к ее ногам зеленого зверя размером с некрупную кошку, а потом обеспокоенно спросил:

— Что ты хочешь сделать?

— У нас мало данных, — напряженно отозвалась Белка. — Слишком мало для того, чтобы делать какие-то выводы. Думаю, на Алиаре не все так радужно, как полагает Эланна. Я ей, конечно, верю, однако ее слово имеет здесь не самый большой вес, а вот ее старейшинам мы что кость в горле. И причина этого не только в том, что их маги слабее наших.

— С чего ты взяла?

— А ты видел, как они стали вести переговоры? — вопросом на вопрос ответила Белка. — Слышал, до чего додумались? Насчет обучения, взаимных визитов, изучения наших зверушек?

— А что не так?

Белка поджала губы и взглянула на него в упор:

— Скажи, ты считаешь Роинэ дураком?

— Нет, — озадачился Стрегон.

— А Аверона? А этих братцев-артефакторов, которые самостоятельно додумались, как скрыть свою ауру даже от меня?

— Бел…

— За несколько сотен лет можно многому научиться, — жестко бросила Гончая. — А уж за те годы, что совет старейшин, хоть и с оглядкой на владык, фактически правит Алиарой, вряд ли среди них остались идиоты. Так скажи-ка, мой новоявленный брат, а с чего бы им тогда изображать из себя болванов? А ауры прятать за амулетами так, что и мне почти невозможно почуять их истинные границы? И это тогда, когда даже Эланна признала, что приверженность традициям остается здесь невероятно высокой?! Но для чего старейшины пошли на это? Для чего извиваются как ужи на сковородке? Для чего все еще терпят меня, если могут открыто выразить неудовольствие или впрямую заявить, что мы проявляем неуважение? Наконец, с чего бы им так явно коверкать договор, напоказ выставляя собственную никчемность? Прикидываться бедными и несчастными, слепыми, глухими и немыми, но при этом делать все, чтобы мы… особенно Таррэн!.. задержались у них в гостях?

Стрегон на мгновение прикрыл глаза, напряженно обдумывая ответ.

— Полагаешь, ловушка?

— Полагаю, им что-то от нас нужно. Но вот что именно — большой вопрос. И ответ на него я хочу получить до того, как они озвучат его сами. Сейчас нас еще рассматривают, как букашек под лупой. Потихоньку провоцируют, выводят из себя. Заодно смотрят на нашу реакцию и… такое впечатление, что эти гады к чему-то готовятся! Если бы дело было только в договоре, им было бы незачем так откровенно затягивать переговоры. Если бы проблема заключалась в Эланне, нам бы уже деликатно предложили заключить династический брак и вернуться на Лиару. И уж конечно никто из старейшин не стал бы терпеть дольше необходимого меня, тебя, Нэша с Ташем — законы здесь довольно жесткие.

Стрегон забавно наклонил голову, пристально рассматривая своего вожака:

— Так ты для этого вчера доставала Оганэ?

— И для этого тоже, — буркнула Белка. — Как наследник старшего рода, он должен был вспылить и надрать мне уши, а от Таррэна потребовать, чтобы надел на меня узду. Но вместо этого он фыркнул и ушел. А остальные даже позволили себе посмеяться… и это по поводу одного из огненных магов, которых тут раз-два и обчелся! Заметь, боевых магов, чьи корни близки к Л’аэртэ! Думаешь, это просто так? Думаешь, те три дуры, что-над ним смеялись, а потом пиявками липли к Элу, посмели бы так себя вести в обычных условиях?

— Нет, не думаю.

— Вот и я о том же. Правда, Оганэ я хочу достать еще и для того, чтобы он в запале сболтнул нам какую-нибудь дурость. Ну и Тилю помогаю, конечно: зачем ему конкуренты?

Стрегон против воли улыбнулся. Он еще пять лет назад обратил внимание на то, какими глазами владычица Алиары смотрела на Тирриниэля. К тому же Эланна не слишком расстроилась из-за ее выходки с Оганэ, так что можно смело предположить, что если все сложится удачно, то у владычицы Алиары все-таки появится достойная пара. А Тиль, надо думать, больше не будет таким уж убежденным холостяком.

— Ладно, — неожиданно встряхнулся перевертыш. — Я понял твои сомнения, братьям тоже передал, так что не волнуйся — присмотрят за нашими лордами. Где и как ты собираешься добывать информацию? И кого именно намереваешься пытать, прибить или ограбить?

— Никого, это было бы слишком заметно. Но информация нужна, и Глазастик мне на днях подсказал, где ее искать. — Белка повернулась к терпеливо ожидающему духу и потрепала зеленый загривок. — Покажи ему то, что показал мне. Только осторожно — он в первый раз после единения.

Дух леса заурчал, а затем обратил взгляд в сторону перевертыша и что-то сделал. Что именно, Стрегон не понял, за исключением того, что вокруг его правой кисти на долю секунды обернулся невесть откуда взявшийся корешок. Потом полукровку шатнуло, в глазах на пару мгновений потемнело, виски пронзило болью, а после… он даже головой помотал, силясь уложить в мыслях мелькающие с бешеной скоростью картинки.

Через минуту раздражающее мельтешение в голове утихло. И когда Стрегон смог более или менее спокойно рассмотреть то, чем наградил его странный зверь, то изумленно распахнул глаза: Глазастик снабдил его подробным планом дворца! С указанием, кто и где поселился, где находятся основные посты стражи, где замаскированы шипы, ловушки и другие неприятные сюрпризы. Более того, он даже сообщил, где расположены покои владычицы! И наглядно показал, что в восточном крыле имеется куча закрытых залов, в которых воздух от магии аж гудит. А еще дух леса показал другое место, уже в западной части дворца, где магии бурлило ненамного меньше. И напоследок успел передать собственные ощущения касательно этого места и то, что им строжайше запрещено туда заходить.

На самом деле дворец Эланны представлял собой гигантский крест, сердцевину которого составляли тронный зал и несколько предназначенных для официальных приемов помещений. Оттуда отходили четыре прямых крыла. Между ними располагалось множество коридоров, залов поменьше, садиков, лужаек, террас и беседок. От тех, в свою очередь, отходили второстепенные ответвления, затем — ответвления третьего и так далее порядка, так что в итоге дворец становился похож на гигантский, изрытый бесчисленными ходами лабиринт. Причем ходы эти постепенно расширялись, расходились почти правильными кругами, и чем дальше к вершинам креста, тем прямее они становились.

— Ого! — пораженно выдохнул Стрегон, с трудом разобравшись, что к чему.

— Передай остальным то, что увидел, — сурово велела Белка. — Поскольку стены тут живые и могут быть передвинуты в любой момент, пусть охотники ориентируются на каменные строения — с ними-то всяко ничего не случится. Особенно пусть изучат прилегающие территории — на случай, если придется уходить в спешке. И пусть запомнят, где расположен портал. Все-таки он у нас один-единственный, а мне бы не хотелось застрять тут еще на двенадцать лет, как Таррэн.

— А почему так получилось? — повернулся Стрегон. — Раз уж о временной разнице на Алиаре знали, раз Изиар успел навестить их не раз и не два… почему они не стабилизировали его во времени сразу?!

— А вот это, друг мой, — Белка нехорошо усмехнулась, — нам еще предстоит выяснить. Чем мы с тобой сейчас и займемся.

— В каком смысле?

— В прямом: мне нужна информация. Но добровольно, как сам понимаешь, нам ее здесь не подарят. По крайней мере в том виде, который нас с тобой устроит. А добыть ее можно лишь в одном месте. И я уже посмотрела, как туда подобраться. С тобой это будет гораздо проще, чем в одиночку, а Глазастик любому желающему подтвердит и всячески докажет, что мы явились туда с разрешения владычицы.

— Что ты задумала?! — мгновенно подобрался перевертыш.

— Ничего особенного. Всего лишь собираюсь взглянуть на здешние хроники.

— Что-о-о?!

— Все, начали, — неожиданно встрепенулась Белка. — Сюда стража ползет, а времени осталось не так много.

Стрегон только вздрогнул, когда она молниеносно преобразилась, снова надев личину Белика. Хотел было ее перехватить и попытаться убедить, что задумала она страшное, но не успел — Гончая уже взъерошила волосы пятерней, сделав их похожими на воронье гнездо, по-дурацки улыбнулась и в таком виде ринулась за поворот, где послышались чужие шаги.

— Ой!.. ай!.. да что ж такое?! — почти сразу донеслось до него возмущенное. — Вы ж меня чуть не уронили, остолопы! Куда глаза свои подевали, а?! Стрего-о-он, они меня обидели-и-и-и…

Перевертыш глухо ругнулся, но делать нечего — он торопливо связался с оставшимися братьями, переглянулся с духом леса и бегом кинулся к Белке. Вернее, не столько к ней, сколько к двум неуклюжим дуракам, которые могли серьезно пострадать от жестоких шуток его необычного вожака.

Бурное обсуждение было в самом разгаре, когда сверху, буквально под нос владычице, с взволнованным писком свалился дух леса. Взбудораженный, не до конца утративший зеленую шерстку и не полностью растерявший кошачьи черты. Ураганом пронесшись под потолком, он мигом привлек к себе внимание. Вприпрыжку домчался до вершины купола, образованного густым переплетением ветвей. На мгновение замер, затем ловко повис на одном коготке, качнулся и наконец, отцепившись, с деревянным стуком шлепнулся на стол.

Леди Эланна вздрогнула от неожиданности, но дух не дал ей времени прийти в себя — тут же подскочил, округлил и без того большие глаза, истошно заверещал, замахал корявыми лапками. Его расширенные зрачки наполнились беспокойством, а вид был таким испуганным, что даже чужаки поняли — что-то стряслось.

Таррэн нахмурился, потому что узнал Глазастика и хорошо запомнил, что его хотела позвать с собой Белка. Однако обозначить свои подозрения не успел — в этот же самый момент перевертыши со свистом выпустили воздух сквозь сжатые зубы, а потом коротко выдохнули:

— Бел!..

И, не дожидаясь разрешения владык, исчезли.

Рен Роинэ вздрогнул, когда смертные, превратившись в четыре стремительных вихря, буквально проломили собой ближайшую стену. У рена Эверона изумленно округлились глаза, потому что из проема раздался знакомый свист стали и звуки разрубаемых лиан. Далеко. Неприятно далеко, будто странные люди успели в долю секунды преодолеть весьма немалое расстояние. Члены совета ошарашенно переглянулись, но в этот момент побледневшая Эланна в ужасе посмотрела на поднявшихся в зловещем молчании гостей.

Таррэн сразу понял: беда. Не говоря ни слова, он прошипел нечто непереводимое, уверенно подхватил прыгнувшие к нему прямо из воздуха ножны с родовыми клинками. Шумно втянул ноздрями напоенный ароматами цветов воздух, окутался с ног до головы ревущим пламенем и… вместе с отцом и побратимом тоже испарился. В той самой дыре, которую проделали своими телами перевертыши.

— Лан, останьтесь! На вас — периметр! — властно прозвучал приказ уже издалека, и приготовившиеся ринуться следом за своими лордами золотые послушно остановились.

Правда, ненадолго — не успели алиарцы опомниться, как чужаки умело рассредоточились по залу, привычно заняли круговую оборону и прищурились, неприязненно изучая напрягшийся совет.

— Остановите это… Стража! — слабым голосом прошептала белая как снег Эланна, когда зал совещаний наполовину опустел.

Повинуясь ее приказу, дух леса вспрыгнул на плечо рена Эверона, ткнулся острой мордочкой прямо в его заостренное ухо и, не дожидаясь согласия, обрушил на начальника дворцовой стражи череду картинок.

Рен Эверон бесконечно долгое мгновение стоял неподвижно, а потом выругался, не стесняясь присутствия владычицы, и, отстав от чужаков на какие-то мгновения, метнулся следом. Коридор в нужную сторону он создал уже на бегу, пользуясь правом беспрепятственного прохода в любой уголок дворца. Слегка поморщился, когда сидящий на его плече зверек с силой сжал когти, и прибавил ходу, мысленно отдавая короткие приказы.

Глазастик практически по мгновениям восстановил картину произошедшего. Благо на это не требовалось много времени: духов леса вокруг было достаточно, чтобы рен мог в любой момент получить информацию о каждом из присутствующих. Исключение составляли лишь личные покои госпожи и с некоторых пор южное крыло, где чужаки установили особую защиту.

Причиной для паники послужил (кто бы сомневался!) неугомонный пацан. Этот дурной, избалованный уродец умудрился сбежать от опекуна-полукровки, отыскать какую-то нору и пролезть аккурат в западное крыло. Да не абы куда, а точнехонько к дверям в закрытую галерею, где стражам был отдан строгий приказ — стрелять на поражение…

Рен Эверон, если бы не мчался сейчас как ветер, прикрыл бы глаза, чтобы не видеть того, о чем ему сообщал дух леса. Эльф летел напрямик, создавая коридор за коридором прямо на ходу. Запоздало подумал, что имело смысл сделать такой же проход и для смертных, чтобы не портили стены, но он просто не успел. И не думал, что они окажутся так скоры.

Пролетев на одном дыхании чуть ли не половину дворца, рен Эверон оказался в нужном зале лишь на секунду позже, чем встревоженные чужаки. Страшась непоправимого, эльф выскочил из услужливо открывшегося коридора. Мысленно проорал своим, чтобы опустили оружие. Торопливо огляделся и… понял, что орать уже некому: из тщательно обученной, отлично вооруженной стражи на ногах остались всего двое эльфов. Но лишь потому, что их довольно невежливо держали за глотки могучие руки Нэша и Таша. На помятых и покореженных доспехах эльфов красовалось несколько продольных трещин. Нагрудные пластины были безжалостно сорваны, а начищенные до блеска шлемы превратились в бесформенные куски железа. Не говоря уж о том, что драгоценные луки из королевского тиса были грубо разломаны, перевязи сорваны, искусно выкованные мечи отброшены в сторону. А в стене, прямо за спинами растерянных и оглушенных стражей, виднелись подозрительные вмятины, словно эльфов сперва отшвырнуло туда какой-то неумолимой силой, и только потом перевертыши соизволили взять бедолаг за горло.

Остальная стража была недееспособна, потому что в этот самый момент находилась на полу в весьма причудливых позах. С вывернутыми руками, с перебитыми пальцами, израненная, окровавленная, но живая. По крайней мере эльфы дышали. Впрочем, каждого, кому не повезло очнуться, тут же успокаивали снующие между телами охотники — взъерошенные, злые как демоны и еще не остывшие после короткой схватки.

Посреди этого побоища стоял на коленях абсолютно невредимый Стрегон и, осторожно обхватив за плечи Белика, что-то тихо говорил пацану в самое ухо. Парные клинки смертного, которыми он за последние годы научился весьма неплохо владеть, были наполовину вбиты в корчащийся от боли пол и до сих пор мелко подрагивали. На кожаной куртке перевертыша имелось три длинных пореза, однако крови почему-то не было. Только лохмотья рубахи торчали во все стороны, да некрасиво топорщилась шелковая подкладка. Пол вокруг перевертыша был усеян обломками стрел, так что приказ не стрелять явно запоздал. При этом белобрысый не только умудрился выжить, но и практически не пострадал.

Рен Эверон остановившимся взглядом уставился на стену, утыканную стрелами так щедро, словно некто с азартом упражнялся в стрельбе по невидимой мишени. Если дух не обманул, то неугомонный пацан выскочил именно отсюда. На полном ходу, хохоча во все горло над какой-то дурацкой шуткой. Выскочил, довольный тем, что сумел удрать от строгого воспитателя, с широкой улыбкой поднял голову, намереваясь всему миру прокричать о своей удаче… и наткнулся на смотрящие ему в лицо наконечники стрел. А потом вжался в панике вот в эту самую стену, судорожно вздохнул, не в силах поверить, что во дворце для него может быть какая-то угроза, зажмурился…

Рен Эверон неверяще оглядел выбитый стрелами на стене четкий силуэт и перевел дух: кажется, парни не оплошали. Поэтому сейчас на стене не висит, истекая кровью, бездыханный труп сопляка. И поэтому же белобрысый зверь все-таки успел выдернуть его из-под ливня стрел и несколько крайне напряженных мгновений закрывал своим телом. А потом подоспели остальные смертные и…

Признаться, дальнейшее с трудом укладывалось в голове, но факты, как говорится, были налицо: вшестером эти монстры раскидали целый отряд превосходно обученных стражников.

Эльф тревожно покосился на окаменевшие лица Л’аэртэ и сглотнул, подметив их совершенно алые глаза. Правда, пока они ни во что не вмешивались — как вошли, так и стояли, изучая безрадостную картину побоища.

— Бел? — наконец напряженным голосом позвал Таррэн.

— Я тут, — недовольно отозвалась Белка из-за плеча Стрегона.

— Тебя поранили?

— Куртку немного порвали… пару волосинок выдернули… ничего особенного.

— Хорошо. — Таррэн медленно обвел глазами разгромленный зал и кивнул Ширу на оглушенных эльфов: — Живые?

— Вы не велели убивать, хозяин, — без тени улыбки отозвался перевертыш. Мельком покосился под ноги и без всякой жалости наступил сапогом на горло не вовремя шевельнувшегося стража. — Но если надо…

— Не сейчас, — уронил Таррэн, и Шир послушно отпихнул захрипевшего эльфа в сторону. — Нэш? Таш? Лакр?

— Периметр наш, — коротко отозвались охотники.

— Стрегон?

— Мелочи, мой лорд, — со вздохом поднялся полуэльф, одновременно разворачиваясь и демонстрируя изорванную в клочья рубаху на груди, под которой, как ни странно, тоже не оказалось ран, хотя следов крови на ткани имелось немало. — Прощу прощения. Моя вина — не уследил.

— Бел, что случилось? — недобро прищурился Элиар, выступив вперед.

— Ничего, — недовольно буркнула Гончая. — Мы в прятки играли. Стрегон водил. Я побежал, чтобы найти место поукромнее, и попросил Глазастика отыскать для меня что-нибудь подходящее. Он нашел. Но кто ж знал, что этот лаз окажется таким длинным?! Я в него как сунулся, так дорогу обратно найти и не смог! А за нами еще два каких-то болвана от фонтана увязались! Стрегон пока их шуганул, пока от меня оторвал… они ж мне все ноги отдавили, кроты слепые! Ну мы с Глазастиком и пошли перепрятываться. А потом я его потерял. Вышел вот к дверям, людям обрадовался… хотел спросить, как обратно вернуться, а они…

Она отчаянно громко шмыгнула носом и наконец вышла из-за спины Стрегона.

Рен Эверон облегченно перевел дух — хвала небесам! Дрянной пацан отделался всего лишь царапиной на щеке! Маленькой, кровь уже едва сочится… а ведь могло быть гораздо хуже!

Однако чужаки, видимо, посчитали иначе: при виде крови они одинаково поджали губы, их лица окончательно помертвели, а глаза полыхнули такой яростью, что обрадовавшийся было эльф невольно попятился. От темных лордов брызнули нехорошие алые искры, пол под ногами отчетливо задымился. Вокруг сразу стало душно, воздух в зале прогрелся до такой степени, что на висках эльфов выступили мелкие капельки пота… правда, близость перевертышей этому тоже способствовала, а также то, что их пальцы непроизвольно сжались, грозя раздавить нежные хрящи.

Рен Эверон вздрогнул, когда встретил пылающий взгляд лорда Тирриниэля, затем увидел, как жутко заалели глаза лорда Таррэна, и мигом понял: плохо. Хуже некуда, потому что чужаки, похоже, не в себе. Кажется, старейшины здорово промахнулись со своими предположениями и не подумали о том, насколько дорог безмозглый лаонэ этим чистокровкам.

— Малыш, кто это сделал? — очень тихо спросил Тирриниэль, но в наступившей тишине, в которой даже бывшие в сознании стражи мудро перестали дышать, его услышали все.

— Не знаю. — Гончая с досадой утерлась и подошла к мужу. — Их тут много, и все на одну морду лица. Просто ножи у них… хорошие. Я, если честно, не ожидал.

— Что за ножи? — так же тихо и зловеще уточнил Таррэн.

— Да какой-то из этих… вон, их валяется без счета! Гадостью еще непонятной покрыты! Слюнями их мазали, что ли? Не знаю. Не спрашивал. И понятия не имею, куда эта дрянь потом улетела.

Элиар носком сапога подцепил первый попавшийся нож. Ловко подбросил в воздух, перехватил рукой за рукоять, брезгливо держа двумя пальцами, как ядовитую гадину. Несколько секунд внимательно разглядывал лезвие, зачем-то ковырнул ногтем зеленоватый металл, а потом с отвращением выбросил.

— Аконит! Помягче нашего, правда, но очень уж… похож.

Тиль и Таррэн переглянулись.

Чудесно, просто чудесно. Ну и зачем, спрашивается, старейшины так настойчиво доискивались секрета этого сплава, если у них и свой имелся не хуже?!

— Не расстраивайся, Бел, — непривычно ласково сказал Элиар. — Сейчас я все исправлю.

— Не надо, я сам, — буркнул Таррэн и бережно провел кончиками пальцев по щеке супруги. От мимолетного прикосновения царапина тут же исчезла, кожа снова стала чистой и ровной, но эльфу этого показалось мало — подхватив Гончую на руки и крепко прижав к себе, он быстрым шагом двинулся прочь. — Нэш, Таш, бросьте их. Позже разберетесь.

Перевертыши послушно разжали пальцы, позволив эльфам вдохнуть. После чего тоже огляделись, сверкнули пожелтевшими глазами, напугав стражей еще больше. Глухо рыкнули на тех, кто только-только пришел в себя и инстинктивно потянулся к ножнам. Наконец убедились, что проблем с ушастыми больше не будет, равнодушно переступили через распростертые тела и исчезли в проходе следом за своим лордом.

Тирриниэль нехорошо прищурился, изучая бледные лица стражей, а потом странно хмыкнул:

— Не знаешь, значит, что за нож… не волнуйся, малыш. Больше ни один из них тебя не поранит.

Под тяжелым взглядом темного мага разбросанное на полу оружие неожиданно начало отчаянно дымиться. Мечи, кинжалы, стрелы, начиненные смертельной магией наконечники… воздух наполнился запахами гари и разогретого металла. На языке появился неприятный привкус, температура в зале еще немного поднялась. Потом что-то отвратительно булькнуло, зашипело. В плотном сизом мареве, затопившем зал, кто-то тихо застонал, обжегшись. Потом шипение стало таким угрожающим, будто в зале появился гигантский и крайне недовольный змей. Кто-то из незадачливых стражей снова болезненно вскрикнул. Кто-то глухо выругался, но тут же осекся. Кто-то поспешно отполз, чтобы плавящиеся прямо на глазах ножи вместе с мечами и наконечниками стрел не прожгли ему кожу.

Владыка Л’аэртэ удовлетворенно кивнул и, убедившись, что ни одного боеспособного ножа в округе больше не наблюдается, тоже вышел.

Элиар, на миг задержавшись, мазнул недобрым взглядом по начальнику стражи. Брезгливо отступил от отчаянно воняющей, мерзко пузырящейся массы, некогда имевшей форму и убийственное назначение. А затем с укором вздохнул.

— Темные… вечно за вами надо все доделывать. — И, небрежно махнув рукой, тоже неспешно удалился. Под судорожный вздох уцелевших эльфов, горестный скрип их нагрудных пластин и почти беззвучный шелест пепла, образовавшегося на месте некогда славных доспехов, а теперь с жутковатой скоростью осыпающегося с окаменевших стражей крохотными металлическими песчинками.

ГЛАВА 10

— Бел! — с невыразимым облегчением воскликнула владычица, когда гости вернулись в зал совещаний. — Как себя чувствуешь? С тобой все в порядке?

— Да, — буркнула Гончая, порываясь слезть с рук мрачного, как грозовая туча, мужа. — Но еще бы чуть-чуть…

— О, Бел! Ну зачем ты пошел в западное крыло?! Там запрещено находиться посторонним!

— А кто мне сказал, что туда нельзя?! Кто меня предупредил?! Кто сказал, что тут есть места, где ваши ушастые горазды убить за один только взгляд?! С ходу?!

Она рванулась на свободу, но Таррэн лишь крепче сжал руки: все, хватит. Больше он не собирался ее отпускать. Ни сейчас, ни когда-либо. Его глаза, недобро изучающие беспокойно заерзавших старейшин, пылали, от одежды шел жар, губы были плотно сжаты. Темный лорд действительно был не на шутку сердит. Правда, не на оплошность Эланны и не на то, что идиоты-стражники, на свою беду, имели приказ стрелять на поражение. Он злился на безрассудность одной не по делу рисковой особы, которая, не разобравшись до конца, сунулась прямиком в осиное гнездо!

Владычица Алиары, неожиданно подумав о том же, в панике отшатнулась.

— Я ж только за угол свернул, — тут же наябедничала Гончая, трепыхаясь в руках мужа, как попавший в сети мотылек, — только ручкой им помахал, чтоб спросить, как найти дорогу обратно, а они — сразу стрелять! И в кого?! В меня! Как будто я им гадость сделал! Будто маму их обозвал безмозглой крольчихой! Будто я вообще успел рот раскрыть! Таррэн, да пусти же меня!

— Нет, — неестественно ровно отозвался эльф. — Никаких больше прогулок. И никаких больше пряток, малыш. Достаточно того, что тебя поранили сегодня.

— Это нечестно!

— Прости меня, Бел. — К полной оторопи совета, Эланна вдруг прижала руки к груди и виновато опустила голову. — Прости, я не подумала…

— Это моя вина, госпожа, — немедленно выступил вперед побледневший рен Эверон и опустился перед ней на одно колено. — Это я не учел обстоятельств и не предупредил стражу. Я не подумал о ваших гостях и о том, что они могли пострадать. Я подвел вас и не сумел сберечь того, кого вы поручили охранять любой ценой…

Эльф поклонился, едва не ткнувшись лбом в ноги владычицы, и, высвободив родовой меч, оказавшийся действительно великанским, протянул ей.

— Позвольте мне искупить вину.

Это правда — он не справился, не оправдал возложенного доверия. Не уследил за мелким стервецом и тем самым подверг его риску. Он не отдал приказ страже на три дня раньше.

И никого не волнует тот факт, что проклятое крыло было наглухо закрыто с того момента, как чужаки сошли на Алиару. Никому нет дела, что рядом с мелким пакостником всегда находилось двое стражей внутреннего круга. Что именно они должны были неусыпно следить за каждым шагом, каждым вздохом, каждым телодвижением. Должны были не пускать в те уголки дворца, которые мальцу не положено было видеть. Однако они не сумели. Не перехватили лаонэ, когда была возможность. Уступили в коротком противостоянии этому зверю-телохранителю. На пару секунд оказались выбиты из колеи, и вот что из этого вышло…

Рен Эверон стиснул зубы.

Да, не его заслуга, что Белик выжил. Он не справился. Ошибся. А сейчас честь владычицы задета, так что у него остался лишь один способ загладить свою вину.

— Возьмите мою жизнь, госпожа, — бестрепетно произнес он, протягивая свой клинок. — Пусть она послужит искуплением моего проступка.

Леди Эланна замерла: законы рода она тоже прекрасно помнила, и с этой точки зрения поступок рена Эверона выглядел совершенно правильно. Однако ничего ведь не случилось. Никто не пострадал, кроме бедных стражников, не имевших никакого понятия, на что способны охотники-Стражи. Ничего страшного с Бел тоже не произошло, так что можно надеяться, что Таррэн не потребует смерти начальника дворцовой стражи. Весьма неплохого и, что немаловажно, преданного ей всей душой эльфа, единственная вина которою заключалась в том, что он совершенно не представлял, с чем имеет дело.

— Я виноват, моя госпожа, — твердо сказал эльф. — И готов понести за это наказание.

Леди Эланна в панике заметалась взглядом по залу. На лицах старейшин не отражалось абсолютно ничего. Гости не слишком понимали традиции Алиары, открывать правду было нельзя, а терять такого воина из-за какой-то глупости…

— Эй, — вдруг негромко фыркнула Белка. — А чего это он у тебя просит прощения?

Владычица недоуменно посмотрела на насупившуюся Гончую.

— Он, между прочим, не тебя подвел, а самым наглым образом нас подставил. Точнее, он сделал пакость лично мне, потому что не пожелал предупредить дураков на воротах, а я по его милости едва не вляпался. Но поскольку я являюсь полноправным Л’аэртэ, этот ушастый задел мой род. Соответственно, прощения он должен выпрашивать у Таррэна, а не у тебя! По-моему, это очевидно! Таррэн, ты согласен?

— Нет, — хмуро отозвался Таррэн, и рен Эверон с изумлением обернулся к темному лорду. — Глава рода — мой отец. Тебя в род принимал тоже он. А по закону лишь владыка имеет право говорить за всех Л’аэртэ. Леди Эланна?

Владычица величественно наклонила голову, скрывая проблеск надежды в отчаянно заблестевших глазах.

— Ллер Тирриниэль, прошу вас разрешить возникшее затруднение. Рен Эверон, поднимитесь.

Тиль, с трудом удержав на лице бесстрастное выражение, сузил алые глаза, пристально изучая эльфа. Тот, в свою очередь, выпрямился, опустил бесполезный клинок и замер, отчетливо понимая, что его жизнь висит на еще более тонком волоске, чем мгновение назад. Потому что владычица могла, нарушая каноны, велеть ему жить и дальше помнить о своем позоре. Она могла его помиловать, заставив сгорать от стыда, или же, наоборот, велеть умереть прямо тут, избавив от всяческих сомнений. Но вместо этого она отдала своего верного слугу в руки чужаков. Поправка: в руки смертельно опасных и оскорбленных чужаков. Магов. Смертоносных повелителей «Огня жизни», которые, как известно, отличаются быстротой принятия жестоких решений. Хотя… Умирать на самом деле не страшно. Главное, выдержать первую вспышку боли, а там уже будет проще — Белая Леди умеет прощать и всегда принимает души с улыбкой. К тому же он никогда ее не боялся: негоже воину пасовать перед женщиной. Пусть даже она и богиня смерти.

Владыка Л’аэртэ при виде упрямо сжавшего губы начальника стражи только хмыкнул про себя: гордец. Несносный, высокомерный, но преданный гордец. Правда, и глупец к тому же. Потому что наивно решил, что легко отделался.

— Леди Эланна, — с тщательно скрываемой усмешкой обратился Тиль к затаившей дыхание владычице. — Я благодарен вам за доверие и понимание наших законов. Однако в свете случившегося должен заметить, что в подобных ситуациях они немногим отличаются от ваших. Рен Сорен ал Эверон действительно допустил оплошность. И некоторое время назад я, возможно, согласился бы с его доводами, но в связи с тем, что ситуация разрешилась благополучно, считаю, что решение следует принимать исходя из других предпосылок.

Алиарцы удивленно переглянулись.

Тиль медленно повернулся:

— Бел?

— Чего? — мгновенно насторожилась Белка, правильно разглядев за его ласковой улыбкой хищный оскал. — А че сразу я-то? Почему ты у меня спрашиваешь?

— Как считаешь, эту оплошность можно расценить как обиду?

— Э-э-э… не знаю. А чью именно обиду?

— Твою, конечно, — еще ласковее улыбнулся темный владыка, и старейшин внезапно бросило в дрожь. — Ты для моего рода — самая большая драгоценность, значимость которой с годами только растет. Мы настолько дорожим тобой, что отныне твоя обида — это наша общая обида. Моя обида, малыш.

— Ну-у-у… — протянула она, ловя на себе отчаянные взгляды Эланны. — Что тебе сказать? По крайней мере на того типа, который бросил в меня нож, я точно обиделся. Так обиделся, что Стрегон очень неизящно вышиб ему мозги.

Элиар отвернулся, пряча усмешку, а перевертыши почему-то засмотрелись на рена Роинэ, которому вдруг стало неуютно. Золотые остались подчеркнуто бесстрастными, хотя, если присмотреться, веселые огоньки у них в глазах тоже можно было подметить. Однако присутствующим было не до таких мелочей — в зале происходило нечто настолько вопиющее, что они и думать забыли о чем-либо другом.

— А остальные? — терпеливо, как у ребенка, спросил Тиль. — К кому у тебя есть претензии?

Под остановившимися взглядами эльфов, в глазах которых проступила настоящая паника, Белка ненадолго задумалась.

— А что будет с теми, кто мне не понравится?

Тиль улыбнулся совсем зверски:

— Ничего хорошего.

— Правда? — Гончая все с той же задумчивостью оглядела эльфов, включая рена Эверона, главу совета, сам совет и пару десятков стражников вдоль полукруглых стен, до которых внезапно тоже дошло, что чужаки — настоящие безумцы.

Она озадаченно нахмурилась, выискивая в бледных лицах хоть какой-нибудь намек на неуважение, шаркнула ножкой, потерла подбородок, а затем со вздохом призналась:

— Да Торк его знает. Все они неприветливые, смурные какие-то и все время сердитые.

На серых лицах эльфов появились вымученные улыбки.

— Поганэ меня даже этой, как ее… лао… хао… короче, какой-то бякой обозвал. Но его тут сегодня нет, так что морду бить вроде некому: остальные тогда смолчали, да и Эланна извинилась за дурака. А сегодня наши ребята уже развлеклись, как могли: побегали, подрались и побуянили. Стрегон тоже проверил себя в новом качестве. Траву мы сожгли, стены порушили, челюсти посворачивали… Насчет того крыла, правда, неувязочка вышла, но никого ж не убили. Глазастик помог. А насчет вот этого белоснежного… гм, в прошлом… лебедя, который задумал прилюдно испустить дух…

Белка, обратив безмятежный взгляд на остолбеневшего начальника стражи, чей красивый камзол снова превратился Торк знает во что, выразительно поскребла затылок.

— Да и пес с ним. Я терпеть не могу вида крови, а ты, Тиль, у нас такой кровожадный, такой кровожадный… что прямо страх берет. Поэтому пусть этот голубь живет. Эланна, ты слышала? Он очень уместно смотрится за твоей спиной, и будет неразумно менять его кислую физиономию на другой предмет интерьера. Я, как ты знаешь, не люблю перемен, так что желаю и завтра, и послезавтра, и вообще… любоваться на его испорченные сапоги. Да и где я найду второго такого типа, который при моем появлении способен не сразу схватиться за меч? Такая выдержка дорогого стоит, поэтому, Тиль, я прошу тебя не лишать меня этого удовольствия.

Владыка Л’аэртэ невозмутимо кивнул:

— Леди, у нас нет претензий к вашему дому.

— Эланна, я больше не сержусь на твоего ушастого!

— Спасибо, Бел, — с трудом скрывая облегчение, сказала владычица. — Рен Эверон, вы прощены и можете вернуться к своим обязанностям. Лорд Таррэн, лорд Тирриниэль, лорд Элиар, я еще раз прошу меня извинить за случившееся и очень надеюсь, что это не повлияет на дальнейшее сотрудничество.

Элиар чуть нахмурился, а Тиль вежливо наклонил седую голову:

— Я тоже надеюсь, леди.

Таррэн против ожиданий промолчал. Однако когда напряжение спало, Эланна величественно присела в резное кресло, а рен Эверон без единого слова занял место за ее левым плечом, Таррэн цепко взглянул на рена Роинэ. На мгновение они скрестили взгляды, воздух прорезала невидимая молния, но седой эльф тут же отвел глаза: чужак злился. И злился правильно, потому что именно сегодня, вопреки своему желанию и опровергая все прежние домысли, он потерял преимущество в силе. Он только что наглядно показал, что на самом деле далеко не так спокоен, как пытался выглядеть. Вовсе не такой несгибаемый, как казалось прежде. И на самом деле у него есть свое слабое место. Очень-очень уязвимое и дорогое «место», ради которого он пойдет практически на все.

И рен Роинэ хорошо его понимал: когда твои слабости неожиданно становятся известными, это неприятно. Когда о них случайно узнает враг, то это уже опасно. А когда о них узнает тот, кто всего лишь может оказаться врагом, это опасно вдвойне, потому что нельзя предсказать, что из всего этого получится. Тогда как Таррэн…

Старый эльф мысленно улыбнулся.

Таррэн только что совершил большую ошибку.

— Молодец! — довольно хмыкнула Белка, когда южное крыло надежно отгородилось от остального дворца прочными засовами. После чего звучно чмокнула мужа в щеку и бодро соскочила с его рук. — Отлично сыграл! Даже я чуть не поверила!

Таррэн с укором взглянул на супругу:

— Если бы я знал, что ты сунешься туда уже сегодня, то повесил бы на тебя узы. Могла хотя бы предупредить!

— Я предупредила. И ты сам сказал, что шансы есть.

— Да? И где же они тогда?

— Как где?! — искренне удивилась Белка, вытащив из-за пазухи безжалостно смятую тушку дирсы. — А это?! Я что, зря за ней по всему дворцу охотилась? Зря загоняла именно в западное крыло?

— Бел! — воскликнул Тирриниэль. — Откуда?!

Гончая бросила трупик перевертышам и брезгливо отряхнула руки.

— Глазастик почуял. А Стрегон заметил тень у себя над головой, пока я разведывала обстановку. Думаю, это тварюшка принадлежала кому-то из тех, кого мы знаем. Видимо, ей поручили за нами проследить и по возможности прицепить к кому-нибудь магический поводок. Пришлось срочно менять планы и вместо хранилища устраивать целую охоту.

— Значит, они уже знают, что ты собой представляешь, — помрачнел Элиар, но Белка хихикнула:

— Не-а.

— Почему? — удивленно обернулся Таррэн.

— Мамой клянусь, — заверила его Гончая, заговорщицки переглянувшись со Стрегоном. — Мы, когда ее заметили, подумали, как быть, и Белый высказал интересную мысль, как замести следы. Стрегон, как ты знаешь, еще несвободен после вчерашнего единения, так что помешать нам решить все вопросы зверушка не могла. Подслушать — тоже. А этот белобрысый хитрец, между прочим, оказался горазд на выдумки.

— Мы так развлекались еще с ситтом, когда у орков гостили, — усмехнулся Стрегон.

— И что вы учудили? — совсем мрачно посмотрел на перевертыша Элиар.

— Форменную шалость, мой лорд: как мы успели понять, дирсы, когда на них есть метка хозяина, полностью игнорируются дворцом. Могут лазать где угодно, кроме нескольких находящихся под запретом уголков. Могут подслушивать, подсматривать, сообщать хозяину много интересных новостей. Могут убить, если сильно прижмет. Почти не нуждаются в воде и еде. Практически не поддаются магии. Не видны магическим взором…

— Я понял, — нетерпеливо прервал охотника Элиар. — Что дальше?

Стрегон усмехнулся:

— Дальше, мой лорд, Бел предложила сыграть в прятки.

— И?..

— И мы сыграли. Вместе с духом леса и стражниками из числа тех, кого Эверон приставил к нам в качестве соглядатаев.

Тиль вежливо приподнял красивую бровь:

— Они, надо думать, проиграли?

— Конечно, — оскорбилась Белка. — Ты же не думаешь, что я могла им уступить? Тем более Стрегон, пока меня искал, так громко орал на весь сад, что они не выдержали и подошли поинтересоваться, в чем дело. Стрегон их вежливо послал и продолжил поиски. А бедная дирса, которая как раз оказалась поблизости, едва не лишилась хвоста, потому что эти нехорошие кролики начали размахивать ручонками и случайно выронили из них несколько острых предметов. В результате мне пришлось перепрятываться еще быстрее, а Стрегону, соответственно, искать меня еще внимательнее. После того, разумеется, как он успокоил и спрятал этих любопытных кроликов в соседние кусты, а то помешают еще… Ну так вот. Когда я прятался, то по чистой случайности Глазастик оказался рядом. А мне, как ты знаешь, всегда нравились особенно густые кустики. Но главное не в этом — просто дирса почему-то не пожелала сталкиваться с духом нос к носу и была вынуждена уползать из тех самых кустиков в большой спешке. А потом — еще раз. И еще…

— Потому что тебя как магнитом тянуло именно туда, где она облюбовала себе лежку, — полуутвердительно закончил Таррэн.

— Ага, — простодушно кивнула Белка. — И тут такое дело получилось, что Глазастик все никак не мог ее увидеть. А он, как ты знаешь, в таких случаях должен сперва опознать незнакомое существо и, если оно ему не понравится, доложить Эланне.

— И долго вы гоняли несчастное животное по дворцу?

— С полчаса.

— А в западное крыло тоже забрели совершенно случайно? — с едва заметной улыбкой поинтересовался Тиль.

— А я о чем говорю! — с жаром подтвердила Белка. Правда, Стрегон отстал, потому что кусты оказались слишком густыми и колючими. Но мы с Глазастиком и дирсой все-таки пролезли. Особенно я, потому как в упор ее не видел и всего лишь честно собирался доиграть со своим белобрысым телохранителем в занимательную игру. А потом (ой, беда-то какая!) кусты вдруг закончились! Да так резко, что дирса сама не ожидала и прямо-таки вывалилась на дорожку перед обалдевшей стражей. А они, не будь дураками, давай в нее стрелять, потому что приказ есть приказ, а оправданий для его невыполнения не существует. Дирса начала кидаться влево, вправо… забегала, заорала как ненормальная… попыталась опять ко мне в кусты сунуться, наплевав на Глазастика, но один из этих ушастых гадов ее все-таки достал. Подло. На излете. И пришпилил аккурат рядом со мной.

Таррэн вздохнул:

— А ты, значит, поэтому и вылезла.

— Мне что, надо было бросать такой источник информации?! Я просто пошла спросить, зачем они убили зверушку! Кто ж знал, что они так отреагируют?! И кто знал, что она такая живучая?!

Таррэн внезапно замер. А потом развернул ее к себе и тревожно заглянул в голубые глаза:

— Бел! Так это она тебя поранила?! Дирса?!!

— Ну… — неожиданно смутилась Белка. — Вообще-то нет. Меня поранил Стрегон.

— Зачем?!

— Потому что я его об этом попросила, — вздохнув, созналась Гончая, когда в нее уперся сразу десяток растерянных взглядов. — Пока ушастые пытались превратить нас в подушечку для иголок, я вдруг подумала: а почему дирса на меня так плохо отреагировала намедни? Времени было в достатке, делать все равно нечего — Стрегон отлично справлялся без моей помощи. Криков особенно не было, потому что он не мог отойти, чтобы набить им физиономии. Сами ушастые увлеклись процессом и ни Торка не поняли, а дирса еще не сдохла…

— Но почему так?! — вконец опешил Шир. — Почему лицо?! Стрегон, ты совсем сдурел?!

— Нет, — хмуро отозвался Стрегон. — Как получилось, так и достал.

— А мне как раз хватило, — одобрительно хлопнула его по плечу Белка. — Заодно выяснила, насколько он у нас послушен. Точнее, насколько они оба у меня послушны.

Перевертыш насупился, а Нэш с Ташем неодобрительно переглянулись.

— И как? — с иронией осведомился Тиль. — Надеюсь, результат тебя устроил?

— Вполне, — кивнула Белка. — Слышал бы ты, какой мат там потом стоял…

Золотые прыснули. Надо думать, что Стрегон не сильно обрадовался, когда понял, что расцарапал вожака! Повернуться-то он повернулся, как было велено, в горячке боя не озаботившись причинами столь странной просьбы. Даже ручкой махнул. Удивился уже потом, а когда понял, зачем и почему… м-да. Наверняка стража Эланны в жизни не слыхала таких длинных идиом. То-то у него до сих пор морда была недовольная.

Таррэн нахмурился:

— А зачем тебе понадобилась дирса, малыш?

— Ну… — деловито поправила ворог Гончая. — Во-первых, чтобы содрать с нее ошейник. Во-вторых, не люблю шпионов. В-третьих, чтобы она не успела передать хозяину последние сведения, в частности о том, что на самом деле я не твоя слабая сторона, а самая что ни на есть опора и защита. Наконец, чтобы выяснить, какого Торка эта зубастая тварь не пожелала реагировать на мои руны.

Таррэн нахмурился еще сильнее:

— Так. Что ты натворила?

— Ничего. — Белка небрежно пожала плечами. — Капнула на нее своей кровушкой. Надо же было выяснить, отчего она такая устойчивая. А тут как раз момент подходящий. Только руки были заняты, когда я ее держала, поэтому кровушку пришлось добывать из другого места… Вот Стрегон и помог.

Тиль недовольно свел брови над переносицей, а Элиар поперхнулся:

— Белка, да ты ума сошла!

— Бел! — коротко выдохнул Таррэн, поняв все до конца, и тут же обратился к узам, но Белка аккуратно его остановила.

— Не надо, родной. Я не сумасшедшая, чтобы устраивать единение с совершенно незнакомой тварью. Для нее хватило всего пары капель, чтобы прекратить дрыгаться и начать наконец реагировать на меня как положено.

— Хочешь сказать, она подчинилась?

— Да, — кивнула Гончая. — Но буквально на мгновение. А потом ее затрясло, скрутило, и тварь окончательно сдохла, хотя я успела велеть ей немного пожить. Ошейник с меткой, к сожалению, сгорел. И как раз этого я сегодня совершенно не планировала.

— От твоей крови сгорел? — удивился Элиар.

— Нет. От магии, которая есть в моей крови. И от того конфликта, который случился между ней и магией ошейника.

— Хочешь сказать, прямой контакт оказался невозможен?

— Не знаю, — задумчиво покосилась на мертвую тварь Белка. — И не знаю, что тут больше виновато: моя кровь, руны подчинения, стрелы с магическим наконечником или что-то еще. Главное другое: мои чары на дирсах все-таки работают. Неправильно, с замедлением и с нехорошими последствиями, но работают. А вот со всем остальным разбираться придется вам — я не маг и тонкостей не разумею. Для того, собственно, и зверушку с собой забрала. Эл, держи.

Элиар бестрепетно забрал у Шира мертвую тварь и, внимательно осмотрев, кивнул:

— Сделаем, не волнуйся. Правда, если бы был еще и ошейник…

— На. — Гончая кинула ему ленточку с погасшей жемчужиной.

— Бел! — пораженно обернулись эльфы.

У Эла брови взлетели высоко вверх, Таррэн закашлялся, а Тиль растянул губы в улыбке. Все-таки он успел ее неплохо изучить и научился понимать даже мимолетные движения ее ловких пальчиков. Тогда как Лан, например, пока еще оставался сущим мальчишкой. Да и остальные не лучше, если так сильно удивились и хоть на мгновение усомнились в ее талантах.

— Бел! Откуда ты его взяла?!

Гончая только усмехнулась:

— Оттуда, удивленные вы мои. Неужели кто-то наивно решил, что я не успела снять ошейник с первой твари?

ГЛАВА 11

Следующим утром в зале совещаний было подозрительно тихо: разгневанные вчерашним происшествием чужаки были на редкость напористы и агрессивны. В связи с чем сразу с десяток важных пунктов кажущегося бесконечным договора оказались всесторонне обсуждены, изменены и приняты с поразительной быстротой. Не всех, конечно, это устроило. Не все остались довольны данным фактом, однако совет предпочел согласиться на заведомо невыгодные условия, лишь бы больше не сталкиваться с неистовым «Огнем жизни» полоумных темных.

Белка в обсуждении не участвовала. Однако и отпустить ее на прогулку Таррэн наотрез отказался. Более того, все-таки нацепил на нее кровные узы, так что теперь и старейшины, и их окружение могли без помех любоваться на причудливо переливающуюся ауру Белика, на которой, словно бельмо на глазу, полыхали активные узы. На последнем условии конечно же настояла сама Белка, чтобы уж поразить ушастых так поразить. К примеру, в обморок чтоб кто-нибудь свалился или же вилку от негодования проглотил. Узы крови… с лаонэ… какой кошмар!

А сейчас она сидела на полу возле кресла владычицы и посмеивалась про себя, хитро косясь на невозмутимую физиономию рена Эверона. Одновременно с этим беззаботно мазала дегтем его безупречно белые сапоги, время от времени стирала получившееся безобразие кончиком такого же белоснежного плаща. А когда плащ стал похож на грязную дерюгу, продолжила полировать носы его сапог неимоверно длинными, роскошными, опрометчиво выпущенными из-под надзора косами. Из которых вредная Белка предварительно повытаскивала все острые предметы, а потом красивой горкой сложила на полу все эти иглы, крохотные клинки, шарики и тому подобную чепуху, которой начальник дворцовой стражи, кажется, очень гордился.

Сам эльф каменным изваянием стоял за плечом ничего не подозревающей владычицы и тоскливо смотрел перед собой, не смея не то что возразить, а даже прошипеть что-нибудь нелестное в адрес гадкого пакостника. Потому что, во-первых, госпожа Эланна велела быть терпимее, а во-вторых, потому что не далее как вчера этот пакостник спас ему шкуру.

Рен Эверон устало прикрыл веки.

Владыка Л’аэртэ отомстил ему за промах изящно и невероятно зло: отдал его жизнь на откуп проклятому полукровке. Презираемому, ненавидимому, неугомонному и приносящему одни несчастья полукровке, которого поначалу никто даже не брал в расчет. А этот маленький мерзавец возьми да и заяви, что, мол, крови не любит! В результате опозоренному рену не позволили восстановить доброе имя, запретили уходить из жизни и вдобавок сделали обязанным какому-то дрянному лаонэ. Хуже участи для высокородного трудно даже представить!

Но самое скверное, что мерзкий человечек в это безрадостное утро снова явился на совещание вместе со своим лордом-отцом. И осмелился, поганец, подойти на расстояние вытянутой руки. Безоружный. Беззащитный. И заманчиво уязвимый. Но теперь ни ударить, ни пнуть, ни даже плюнуть на него нельзя — приказ владычицы. Да и чужаки близко. Поэтому эльф, несмотря на все старания Белика, молчал. Даже когда этот гаденыш принялся увлеченно рисовать на сапогах какие-то каракули. Углем или дегтем — рен Эверон не понял. Но когда выяснилось, что эта дрянь совершенно не оттирается и теперь навсегда останется на его церемониальных, единственных в своем роде, безумно дорогих сапогах из кожи редчайшей на Алиаре ящерицы…

Белка, высунув от усердия язык, в который раз намалевала на кончиках бесценных сапог какие-то веселые рожицы и с энтузиазмом вытерла нос. Первым, что попалось под руку, — скатертью, которая слишком низко свесилась со стола. Затем подчистила черные разводы на полу (чужим плащом, естественно), отползла в сторонку и залюбовалась получившимся безобразием.

— Красотища… нет, редкая красотища… просто шедевр! Какой же я молодец!

Эланна заинтересованно повернулась в сторону Гончей, и рен Эверон мысленно застонал, уже предчувствуя, что за этим последует. Однако Белка в мгновение ока набросила на несчастную обувь краешек скатерти и с самым невинным видом подняла голову. А затем указала на кучку смертоносных ленточек, добытых из роскошной шевелюры начальника стражи, и гордо подбоченилась:

— Эланна, ты посмотри, что я нашел! У тебя не начальник стражи, а какой-то склад со всякой гадостью!

— У него такая работа, — милосердно кивнула леди Эланна, сделав вид, что не заметила расплетенных косичек верного стража. — Он должен успеть меня защитить от любых неожиданностей, и он это сделает.

— От всего защитит? Даже от меня? — удивилась Белка.

— Нет, Бел. — Владычица наконец соизволила улыбнуться. — От тебя, как оказалось, защиты не существует.

Белка неслышно хихикнула и встала, достав макушкой долговязому начальнику стражи всего лишь до нижней части груди. Или до пупка, как она намедни заявила под дружное хмыканье перевертышей. После чего озорно подмигнула владычице, покосилась на старейшин, среди которых снова промелькнула смурная физиономия дурака Поганэ. Пристально оглядела замерших под стенами стражей. В полнейшем молчании прошагала мимо кресел. Не заметила, как говоривший что-то важное рен Роинэ ненадолго заткнулся, справедливо опасаясь быть прерванным бесцеремонным полукровкой. И с чувством выполненного долга запрыгнула на подлокотник к Таррэну.

— Итак, — с невозмутимым видом продолжил свою речь рен Роинэ, — мы готовы принять ваши условия, уважаемые ллеры, касательно территории вокруг постоянного портала. Но остается спорным вопрос охраны, снабжения, сроков строительства и тех магов, которые будут поддерживать его в рабочем состоянии. Поэтому я предлагаю пересмотреть вариант с производством основного материала и распределить обязанности между вашими и нашими магами следующим образом…

— А почему он называет вас ллерами, а своих — ренами? — громким шепотом спросила Белка у мужа. — Это что, неприлично? У ллеров что-то не в порядке?

— Нет, малыш, — во вновь наступившей тишине отозвался Таррэн. — Здесь слово «ллер» — не просто уважительное обращение к перворожденному. Оно имеет значение титула. У нас дома немного не так.

— Получается, мы друг друга почти что величествами зовем?

— Получается.

— Хм, — выразительно задумалась Белка под многочисленными взглядами. — Но это ведь отсюда пошло, с Алиары. Твои предки вряд ли сами бы это придумали. Один народ все-таки, такие же традиции, законы… это сейчас все изменилось, да и немудрено за столько эпох. Но тогда-то они, как говорят, уходили без особой спешки. Помнили о своих корнях. И наверняка обращались друг к другу так, как принято на Алиаре до сих пор. Но это ж получается, что ваши предки имели большой вес!

Таррэн слабо улыбнулся:

— Если верить местным хроникам, роды Сориэль и Эраэль можно отнести к старшим домам. А Ираэль и вовсе являлся второстепенной ветвью правящего рода.

— Фьють! — неприлично присвистнула Белка, делано не заметив, как скривились при этом старейшины. Слабенько, конечно, старательно пряча эмоции, но скривились. — Так ты ж у нас тогда настоящий принц!

— Не принц, но близко, — против воли улыбнулся Таррэн.

— И Тиль тоже?!

— Конечно.

— А Эл? — Она с азартом повернулась к светлому.

— И он, — серьезно подтвердил Таррэн. — В хрониках упоминается, что по приходе на Лиару наши роды сперва перемешались. Затем какое-то время жили как один народ, потому что им пришлось затратить немало сил на переселение. К тому же их было мало, а свободных земель, напротив, очень много. Однако через несколько эпох, когда на этих землях стало поспокойнее, наши предки разделились заново…

— На темных и светлых? — «догадалась» Белка.

— По особенностям магических умений и в силу некоторых возникших разногласий во взглядах на окружающий мир.

— Ага. У темных остался «Огонь жизни», который они принялись развивать и совершенствовать, а светлые захапали себе часть хроник с описаниями стихийных умений! Соответственно, вы стали великими и ужасными огневиками, а они — просто снобами. Но снобами, любящими выращивать цветочки в свободное от самолюбования время.

— Не только, Бел, — немедленно отреагировал Элиар.

— Да знаю я все, — отмахнулась от него Белка. — Был я в вашем дурацком лесу — такого там понавыводили, что просто ужас! Один боевой кактус чего стоит! Или незабудки с ядовитой пыльцой! А лиственницы с грушами на ветках? А плюющийся кислотой кустик баэррэ? Фу! Столько гадостей, как у вас, нет даже в Серых пределах! Как еще сами не потравились?

Элиар с деланой небрежностью пожал плечами:

— Жизнь в те времена была трудная, невеселая. Смертных много, гномов еще больше… думаешь, мы обошлись без войн? Думаешь, нас встретили на Лиаре с распростертыми объятиями?

— А разве нет?

Рен Роинэ внимательно посмотрел на владыку Золотого леса, но тот, будто не заметив, снова отмахнулся:

— Воевать приходилось много и часто. Думаю, именно поэтому наши роды поначалу объединились.

Белка почесала нос.

— А когда все успокоилось, вы оттяпали себе самые вкусные земли и снова разделились? Только не на роды, а на дома?

— Кто знает, как оно было? Я, к примеру, не видел этой части хроник.

— Я тоже, — кивнул Тирриниэль, не обратив внимания на тот факт, что беседа ушла в сторону от договора, а рен Роинэ так и стоит, как одинокий кактус в пустыне. — Но это ничего не значит. Возможно, причины разделения были гораздо проще и прозаичнее, чем мы думаем.

— Кто-то власти захотел, — невинно бросила в пустоту Белка. — Или денег. Или же того и другого сразу. Жадность, как утверждают наши мудрецы, родилась тогда же, когда зародилась сама жизнь. А жажда власти и подавно всеобщая зараза, да еще с годами имеет нехорошее свойство превращаться в безумие… Изиар бы подтвердил. Да, Таррэн?

Эльф растянул губы в зловещей усмешке:

— Да, малыш. Думаю, он бы точно подтвердил.

Рен Роинэ как-то по-особому блеснул глазами и тихонько опустился на свое место. После чего перехватил прицельный взгляд Тирриниэля и так же медленно наклонил голову.

— Полагаю, пункт семнадцатый не нуждается в дальнейшем обсуждении, ллеры. Нас устраивает ваша трактовка «О создании», и мы готовы обеспечить работу нового портала под руководством ваших магов.

— Я рад, — хищно улыбнулся темный владыка и мысленно зааплодировал Белке. — Приступим к следующему пункту?

Еще через час Гончей снова стало скучно: совет старейшин продолжал демонстрировать чудеса дипломатии, все были вежливы до тошноты. Никаких жарких споров, почти никаких возражений. Жалобное блеяние отдельных представителей ушастой фауны не в счет, а выразительные взгляды в свой адрес она не получала аж с самого утра.

Тоска зеленая… что б такого хорошего сделать, чтобы всем сразу плохо стало?

— Я кушать хочу, — требовательно потянула она Таррэна за рукав. Тот оборвал вялую дискуссию с реном Эганарэ касательно создания новых артефактов и ласково погладил каштановые вихры.

— Орех дать?

— Не-ет. Мя-яса хочу.

— Шир? У нас в леднике еще что-нибудь осталось?

— Немного, — хрипло прокашлялся стоявший у стены перевертыш. Остальные машинально облизнулись и смутились, когда в брюхе у Лакра что-то негромко квакнуло.

— Хочу свеже-е-его, — протянула Белка, мысленно хмыкнув при виде оставшихся невозмутимыми эльфов.

Ох как Эланна их за вчерашний вечер выдрессировала! Когда «оскорбленные» темные решительно прервали всякие переговоры и удалились в южное крыло, владычица наверняка долго строила свой совет, разъясняя вероятные последствия недавнего происшествия. После такого внушения старейшины и пикнуть не посмели, когда Белка этим утром дерзко залезла на стол и в качестве проверки испачкала рену Роинэ важную бумагу. Не взвились, когда Гончая так же нахально испортила одну из великолепнейших колонн. И угрюмо промолчали, когда она увлеченно нарисовала на груди молчаливых стражей порядковые номера… той самой несмываемой сажей… прямо по сверкающему доспеху. Вроде как для того, чтобы назавтра они не ошиблись местами. Правда, циферки Белка нарисовала коряво, но даже этим фактом никто не возмутился…

Одним словом, никакого удовольствия за целое утро. Даже мирный договор алиарцы отстаивали далеко не так рьяно, как вчера. И морды каменными сделали. И коситься неприязненно перестали. И помощникам своим запретили. Никто даже не вякнет. И прибить некого… просто ужас!

Белка тяжко вздохнула.

— На охоту хочу, — призналась тихонько мужу, теребя его за длинное ухо.

Таррэн пристально взглянул ей в глаза, в которых промелькнул опасный изумрудный огонек, и без малейшей задержки кивнул:

— Значит, пойдем. Хочешь, сегодня вечером тебя свезем?

— Хочу. — Она застенчиво шмыгнула носом. — Ты обещал показать мне остров Трех Отшельников.

— Покажу, малыш. Потерпи немного.

— Хорошо. А где мои орехи?

— Держи, Бел, — заботливо протянул ей Элиар целую горсть. — Свежие и уже очищенные. Как ты любишь.

— Эл, ты чудо! — обрадованно вскинулась Белка и пересела на подлокотник его кресла.

Эльф, опасливо поежившись, поспешно отодвинулся на самый край.

— Несомненно, — пробормотал он совсем встревоженно. — А еще я, если ты не понял, не хочу снова обнаружить храмовник под своей подушкой.

— У меня больше нет, — вздохнув, призналась Гончая и милосердно вернулась к мужу.

— Какое счастье… ты ешь, ешь. Присядь, вон, на травку, чтобы ножки не устали. Там же удобнее, чем на этом жестком кресле, правда?

Белка снова вздохнула:

— Я бы присел, да Таррэн не пускает.

— А я попрошу, чтоб пустил. Таррэн, ты же не зверь, чтобы заставлять ребенка сутками сидеть на одном месте? Детям простор нужен, свобода, игры…

Темный эльф мрачно покосился на побратима, молча советуя тому заткнуться, пока ему не напомнили в невежливой форме насчет чьих-то ожидаемых в скором времени детей. Но потом покосился на несчастное лицо Белки, подумал и все-таки кивнул.

— Но так, чтобы я тебя видел.

Под пристальным взглядом владычицы одна из стен в зале разошлась, обнажив лужайку, украшенную изящным фонтанчиком и живописными кустиками роз, отгородившими этот кусочек рая от посторонних взглядов сразу с трех сторон. А вот с четвертой кустиков не было и в помине, так что уютная лужайка, будучи скрытой для стражи и посетителей дворца, отлично просматривалась из зала совещаний.

— Спасибо, Эланна, — кисло улыбнулась Гончая. — Спасибо, Эл. Раз уж вы так боитесь, что меня съедят, я с собой Стрегона заберу. Или Лакра. С ними не так скучно, как с некоторыми.

— Всех возьми, — тут же согласился Таррэн, и перевертыши встрепенулись.

— Хозяин?

— Но чтоб оттуда ни шагу, — хмуро предупредил эльф. — Чтоб я вас всех видел, ясно?

— Все сделаем, сир, — торопливо поклонились они, пряча ухмылки. А затем размазанными тенями метнулись на свежий воздух.

— Ой! — вскрикнула Белка, когда неясный вихрь подхватил ее на руки и со всей осторожностью вынес наружу. — Шир, кыш! Не трогай! Ай! Поставь меня на место, я высоты боюсь!

— Ухты-ы-ы… что, правда? — донеслось из-за колонн довольное. — Какая приятная новость! Бел, не хочешь полетать? Смотри, какие симпатичные кустики — пышные, зеленые, с шипами… Ты куда это собрался? Забыл, что нам нельзя покидать эту симпатичную лужайку?

— А ну, убери лапы! Лакр, хватит ржать! Таш, как ты можешь ему помогать?! Нэш, а ты чего скалишься? Зубы лишние?! Стрегон… уф! — Белка наконец вырвалась на волю, проворно выбралась из-за колонны и уселась на самом видном месте. — Спасибо, Стрегон. За мной охота.

За кустами послышалась непонятная возня, кто-то охнул, рыкнул, недовольно заворчал. Потом что-то опасно треснуло, кто-то негодующе зашипел. А затем наружу вышел, отряхивая руки, полуэльф и с довольной усмешкой уселся напротив Гончей.

— Не за что, Бел. Только на охоте, чур, я снизу.

— Вот наглец, — удивилась она, а в стороне послышалось сразу несколько возмущенных воплей. — Впрочем, ладно. Да и надо ж проверить, на что ты стал способен?

Полуэльф довольно зажмурился, а когда на свет божий показались растрепанные, стряхивающие с себя обрывки веревок собратья, ухмыльнулся.

— Гад, — буркнул Лакр, плюхаясь на траву рядом с братом. — Специально ведь подстроил!

— Мы тебе это припомним, — мрачно пообещал Нэш, устроившись напротив.

— Пожалуйста, — беззаботно пожал плечами Стрегон.

— Чур, я первый ему вечером морду бью, — свирепо пообещал Шир.

— Мечтай-мечтай. Первым буду я, — фыркнул рыжий, отодвинув ножны, чтобы не мешали. — Меня еще никогда так подло не роняли на спину и не связывали ноги той же петлей, которая затягивается на шее!

— Мы тоже в доле, — сумрачно поправил его Таш. — И вообще, предлагаю устроить темную.

— Только за! Все десять раз!

— А я против, — мило улыбнулась Белка, и перевертыши разом поскучнели. — Стрегон меня выручил дважды, так что даю ему сегодня фору на полчаса. А если удержится, то и на целый час.

— Нечестно! — уставившись на вожака несчастными глазами, жалобно взвыл Лакр. Нэш и Таш дружно понурились, а Шир взглянул на везучего гада так выразительно, что Белка беззвучно хихикнула. — Это против правил! Он нас подставил!

— Чем же? — удивилась она. — Тем, что не дал меня кинуть в храмовник? Или тем, что закрыл своей широкой… э-э-э… спиной, чтобы вы, обормоты, не вздумали делать пакости?

— Какие пакости?! Мы ж пошутили!

— Действительно?

— Да, — плаксиво заявил Лакр. — А этот… этот… все испортил! Хам! Тиран бессовестный!

— Может, ты хочешь занять его место? — невинно поинтересовалась в пустоту Белка. — А то смотри, могу организовать…

— Нет! — Рыжий моментально подобрался и метнул на хищно прищурившегося вожака напряженный взгляд. — Не надо! Я все понял!

— То-то же, — хмыкнула Гончая, вольготно развалившись на траве и, к зависти оставшихся в зале золотых, мечтательно уставилась в безоблачное небо. — Э-эх… все-таки здесь красиво. Почти как дома: и облачка есть, и птички поют. Эльфов, конечно, до дури, но везде свои маленькие недостатки. Рыжий, ты со мной согласен?

— Угу. — Лакр нагло развалился рядом, закинув могучие руки за голову. — Я вообще, если ты заметил, смирный и послушный.

— Ну да. Когда сытый.

— Это еще с прошлой жизни осталось, — насмешливо хмыкнул Стрегон.

Лакр насупился.

— Зато у кого-то больно много гонору и непонятной злобы на старых, ни в чем не повинных друзей, когда они намекают на некоторые особенности чьего-то слишком нервного поведения.

— Больше этого не будет.

— Уверен?

— Абсолютно, — спокойно отозвался Стрегон, покосившись на довольно жмурящуюся Белку. Потом зачем-то нахмурился, немного подумал, оглянулся на оставленный зал, из которого за ним внимательно наблюдали чужие глаза. Неторопливо поднялся, бесшумно зашел внутрь, молча сгреб со стола оставленные в спешке орехи. Так же молча вернулся и протянул Гончей. — Я правильно угадал?

Белка широко улыбнулась и резво перевернулась на живот.

— Спасибо.

Стрегон облегченно вздохнул, а перевертыши переглянулись: неужели узы? Средь бела дня? У него?!

— Бел, а ему не рано? — обеспокоенно озвучил общее мнение Шир.

— Нет. В самый раз.

— Но он не старший.

— Это лишь вопрос времени.

— Тебе виднее, — дружно вздохнули охотники и надолго замолчали.

Стрегон осторожно пристроился на прежнее место, стараясь не толкнуть задумавшуюся о чем-то Гончую. Перехватил настороженно-удивленные взгляды братьев, почти восхищенный — от Лакра и успокаивающе кивнул: мол, все в порядке. Единение, как ни странно, не принесло ему неприятностей. Он не поранил вожака, не попытался наброситься с ходу и даже не забыл, кем был раньше и как таким стал. Он просто не утратил свое человеческое «я», когда впервые позволил волку завладеть своим телом полностью. Да и волк, как ни странно, не захотел быть в одиночестве. Зачем? Он нашел то, что искал эти долгие пять лет. Человек сделал это для него, испросил прощения у вожака…

Человек не предал его. И волк теперь не предаст тоже. А если им случится когда-нибудь оказаться по отдельности… если вдруг случится так, что один из них надолго уснет, то волк точно знал: так надо. Теперь они — одно целое. Нечто, чего не было раньше.

— Хорошо, — снова беззвучно прошептала Белка, прикрывая глаза. — Очень хорошо… осталось совсем чуть-чуть.

А потом вдруг резко села и мысленно добавила:

«Стрегон, ты меня слышишь?!»

Охотник вздрогнул всем телом и ошарашенно обернулся:

— Что?!

— Хорошо, — с невыразимым облегчением повторила она, так же быстро расслабившись и мягко улыбнувшись. — Вот теперь действительно осталось недолго…

ГЛАВА 12

Когда на небе высыпали первые звезды, а обсуждение прекратилось, в зале стало довольно шумно. Узнав о желании гостей отправиться на охоту, Эланна ненадолго вышла, чтобы переодеться и вернуться в более подходящем для путешествия виде. Стража, включая рена Эверона, разумеется, последовала за ней. Так что по большому счету в зале совещаний остались лишь сами гости и старейшины, которые не посмели оставить их одних. Да и шумела, надо признать, одна лишь Белка. Но чувствительным алиарцам даже этого хватило, чтобы почувствовать себя некомфортно и испытать желание поскорее заткнуть уши.

— Ура, ура, ура-а… на охоту… тра-та-та… на о-хо-ту-у… — во весь голос распевала Гончая, кругами носясь вокруг Таррэна и посмеивающегося Тиля. — Мы идем на о-о-хо-о-ту-у… ла-ба-да-ба-да… Эл, не таращи свои глазищи, я все равно туда пойду. Тиль, не хихикай, это неприлично. Таррэн, не вздумай меня ловить, все равно не дамся… Ой, Эланна! Как ты восхитительно выглядишь!

При виде вернувшейся владычицы Белка резко остановилась и с неподдельным удовольствием оглядела ее костюм нежно-зеленых тонов, который мгновенно превратил суровую повелительницу в очаровательную женщину. Ее несомненная красота и изящество лишь подчеркивались мягкими обводами бархатной ткани, короткой курточкой, отделанной тонкими золотистыми вставками, заправленными в легкие сапожки штанами и конечно же знакомой заколкой в золотистых волосах.

— Изумительно! — восхитилась Белка, когда увидела преобразившуюся владычицу. — Дорогая, ты неотразима! Тиль, подтверди!

— Подтверждаю, — немедленно отозвался владыка Л’аэртэ и расщедрился на уважительный поклон.

— Особенно моя заколка оказалась к месту… просто блеск! Эланна, а ты знаешь, кто ее украшал для тебя?

Владычица бросила на Тиля быстрый взгляд:

— Ты же говорил, что взял ее в Темном лесу.

— Взял-то там, — терпеливо объяснила Белка. — Это правда, золота у нас хватает. Но разве прилично было дарить такой красивой женщине простую безделушку? Вот я и попросил Тиля ее украсить!

Эланна опустила ресницы:

— Благодарю вас, ллер.

Тирриниэль снова галантно поклонился.

— А это еще не все! — довольно возвестила всему миру Гончая, хитро подмигнув ушастому свекру. — На самом деле, твоя заколка — это не что иное, как накопитель магической силы. Причем не простой, а весьма и весьма емкий. Тиль сумел сделать так, что она теперь стала впитывать магию отовсюду, как губка. Так что если понадобится, можешь спокойно использовать ее вместо венца силы. Запасы там таки-и-ие… правда, здорово?

— Правда, — слабо улыбнулась Эланна. — Полагаю, ллер Тирриниэль потратил много времени, пока исполнил твою задумку.

— А резерва туда угрохал — просто жуть!

Владычица метнула в сторону Тирриниэля еще один взгляд, но постаралась сохранить приличествующее статусу величие. Хотя была вынуждена признать, что уже очень давно ей не делали необычных подарков. Ведь напрямую отдать он не мог — на Алиаре это не принято. Ждать отъезда — тоже. А вот вручить через независимую Белку — да, конечно. И он это сделал. А потом день за днем с приятным удивлением видел свой подарок в пышных волосах и украдкой любовался, испытывая сложные чувства от мысли, что она не постеснялась при всех носить это изящное украшение.

— А когда мы пойдем? — с детской непосредственностью вклинилась между ними Белка, разрушив неловкую паузу. — На остров? Таррэн, да? Эланна, можно мы пойдем на остров? Таррэн сказал, там бывает удачная охота, а что еще надо голодному ребенку, кроме славной дичи, глотка свежей воды и хорошей компании? Кстати, ты с нами?

— Конечно, — кивнула владычица.

— Но ты же не охотишься!

— Я не брошу своих гостей и не могу отказать им в удовольствии отдохнуть так, как им нравится.

— Тиль тоже не очень уважает охоту, — вдруг доверительно сообщила Белка. — Таррэн любит, но в меру. Эл у нас еще более скромный. Так что самые жуткие и кровожадные здесь — это я и мои лохматые друзья. Мы иногда сильно кушать хотим, а орехами не всегда наешься. Поэтому прости, что приходится просить у тебя столь необычного отдыха, но по-другому никак.

Эланна улыбнулась.

— Ничего, Бел. Я понимаю.

— Я так и знал, что ты — чудесная женщина! — Белка расплылась в широкой улыбке, когда за спиной послышался тихий, едва заметный смешок, а потом подскочила к Таррэну и выжидательно на него посмотрела. — А как мы туда попадем? Ты обещал показать мне летающих лошадок! Почему их еще нет? Когда мы полетим?

Таррэн снова кашлянул:

— На обратном пути, малыш.

— А туда как же?!

— Через портал, конечно. Крылатым лейдэ потребуется несколько часов, чтобы добраться до острова, а ты у меня голодный. Поэтому мы пройдем в ту сторону через портал, а уже на обратном пути, так и быть, полетаем.

Владычица, подтверждая его слова, сделала небрежный пасс изящной кистью и легко распахнула в пустоте широкое «окно», из которого на эльфов пахнуло морской свежестью и ароматами незнакомых трав и донесся разноголосый птичий гомон, за которым угадывалось бесконечное разнообразие дикого леса. Почти сразу там отчетливо мелькнула сочная зелень кустов, крупные желтые венчики неизвестных цветов, качнулись на ветру пышные ветки, промелькнуло и тут же пропало из вида чье-то маленькое крыло…

— Я не хочу через портал! — неожиданно заупрямилась Гончая, попятившись от воронки. — Таррэн, ты же знаешь, я их не уважаю!

— Это не страшно, — ласково улыбнулся Таррэн, перехватив ее опасливый взгляд. — Леди Эланна будет держать его сама, а она — умелая магиня и одна из немногих, кто способен перекинуть мост отсюда и до самого острова.

— Все равно не хочу!

— Бел…

— Эланна, не надо порталов! — обеспокоенно обернулась Белка. — Честное слово, у меня от них потом живот болит, а у них от меня и того хуже!

Элиар нахмурился: действительно, Белкина магия могла испортить все настройки, а то и вообще разрушить портал на корню. Что же касается магов, зачем-то подтянувшихся к залу в компании совершенно непонятного, но довольно многочисленного народа, то им к Белке лучше было не приближаться.

Таррэн покачал головой, а затем подхватил свою пару на руки и притянул к себе:

— Малыш, не переживай, я тебя прикрою. Если хочешь, даже создам внутреннюю воронку, чтобы никакого риска вообще не было.

— Хочу, — буркнула Белка, насупившись. — Две создай. Или даже три.

— Хоть пять. А на обратном пути обязательно увидишь лошадок.

Обещаешь? — с сомнением переспросила она, а потом тяжело вздохнула: — Ладно. Но смотреть на этот ужас я не буду. Дайте свой плащ, Эл, у тебя плотный и свет не пропускает. Стрегон, иди сюда. Шир, ты тоже. Держите меня за руки. Мне с вами спокойнее. — Она еще раз обреченно вздохнула, с тоской покосилась на зияющий портал. Потом обхватила мужа за шею, тесно прижалась, позволив ему укутать себя в антимагический плащ, и шмыгнула носом. — Пойдем, бессовестный. Но если ты меня уронишь, так и знай — месть моя будет ужасна. И неделей страшных пыток ты не отделаешься.

— Я понял, — слабо улыбнулся Таррэн, перехватывая ее поудобнее. — Только глаза мне не закрывай, как в прошлый раз, иначе я могу промахнуться с координатами.

Белка смущенно пробормотала что-то невнятное и затихла. А когда эльф шагнул к порталу, замерла испуганной мышью, чтобы ничего не испортить. Ее не смутил даже озадаченный взгляд рена Эверона, не озаботила злорадная улыбка рена Оганэ, тоже решившего составить им компанию. Плевать. Главное, не разрушить несчастный портал до основания.

Переправа, как ни странно, прошла благополучно.

Леди Эланна, войдя в портал следом за Тилем и перевертышами, сразу это поняла, когда увидела Белку, беззаботно носящуюся среди изумительно красивого, невероятно богатого живностью и девственно чистого леса, покрывающего остров Отшельников от берега до берега. Собственно, это был даже не остров, а некогда отколовшаяся часть ныне несуществующего материка, чудом сохранившая кусочек этой уникальной природы. В погоне за безопасной жизнью в нынешних владениях эльфов больше не осталось ни одного крупного, агрессивного или потенциально опасного зверя или куста. Как и гигантских папоротников с размахом листьев побольше, чем у иной пальмы. Огромных, идеально прямых, тянущихся строго вверх палисандров. Хищных шестиногих медведей-коллэ, постоянно рыскающих в поисках добычи. Юрких паучков-лирэй, способных почуять запах крови за много сотен шагов. Хищных лиан, умеющих хватать ротозеев прямо со звериных троп. И многих других опасных созданий, которых здесь как раз было в избытке.

— Мм… — Белка, вдоволь набегавшись, глубоко вдохнула. — Славное местечко. Все дикое, настоящее, а не притянутое за уши. Эланна, спасибо, что позволила сюда прийти. Мне нравится.

— Я рада, — улыбнулась владычица, подойдя к Таррэну и неторопливо осматривающемуся Тилю. — Мой народ не приветствует отнятие жизней, поэтому охота на Алиаре считается неподобающим занятием. Однако некоторые отщепенцы частенько ищут уединения. В том числе и здесь, на острове Трех Отшельников.

— А что за отшельники такие? Почему этот остров так назвали? Они правда тут живут?

— Нет, Бел. Но иногда появляются. Для охоты или просто для размышлений.

— Чтобы никто не помешал?

— Конечно, — кивнула Эланна. — Тех, кто не оставил кровожадных привычек и уничтожает зверей, чтобы утолить их плотью голод, не слишком приветствуют на Эолларе. Их не изгоняют, но о подобных пристрастиях все-таки принято умалчивать. По этой же причине увлекающиеся охотой эльфы нечасто появляются при дворе.

— Таррэн сказал, что твой отец любит охоту, — вдруг хитро прищурилась Гончая.

— Так и есть. И это — одна из многих причин, по которым он в конце концов покинул Эоллар и уже несколько веков как отошел от дел.

— Его тоже осуждают?

— Впрямую нет.

— О-о, — присвистнула Белка. — Но напряги его увлечение все-таки вам создавало.

Эланна вздохнула:

Отец только в последние годы стал отдавать предпочтение такому способу отвлечься от государственных проблем. Раньше за ним подобных пристрастий не замечали, а сам он об этом не распространялся. Когда он впервые взял в руки лук не ради упражнений, а для убийства, то никак не пояснил причин своего поступка. А спустя несколько лет решил, что больше не хочет слышать за спиной недовольный ропот, и оставил Эоллар окончательно.

Гончая уважительно качнула головой:

— Кремень мужик. Стукнуть кулаком по столу и велеть всем заткнуться — это по-нашему. А когда достали косые взгляды — просто встал и сказал, чтобы они шли куда подальше со своими претензиями… м-да… Теперь я понимаю, почему он понравился Таррэну. Твой отец тут бывает?

— Иногда, — кивнула владычица. — Как понимаешь, он никого не извещает, если собирается на охоту. Единственное, что я могу, это сохранять остров неприступным для чужаков — с помощью волнений на море, сильных ветров, которые тут никогда не стихают, и многочисленных рифов, через которые не перебраться даже любопытным смертным.

— Думаю, он это ценит.

— Не знаю. Он никогда не говорит.

— Может, и не говорит, но точно ценит, — усмехнулась Белка. — Если, конечно, твой отец в жизни такой же, каким изображен на портрете. Кстати, а почему отшельников трое? Кто тут еще бывает?

— Насколько мне известно, сюда иногда заглядывает рен Истаэр из рода Истаэрр, — задумалась Эланна. — Про остальных не скажу — не знаю. А Истаэр… у этого эльфа достаточно прочное положение при дворе, чтобы открыто заявлять о подобных пристрастиях.

— Он что, маг?

— Рен Истаэр — летописец и хранитель наших хроник. Прямой потомок рена Моирэ ал Истаэрра — создателя первых хроник Алиары. А еще он искуснейший кузнец, чье мастерство признается даже на Бравегоне.

— Даже так? — негромко присвистнула Белка. — Если даже гномы не скупятся на похвалу, то этот ваш Истаэр любопытный тип. Эланна, я хочу его увидеть!

Владычица улыбнулась:

— Я постараюсь это устроить. Кстати, доспехи нашей стражи — его рук дело.

— Значит, с ним тем более надо познакомиться! Таррэн, а почему ты ничего о нем не говорил?

Таррэн усмехнулся:

— Потому и не говорил, что по поводу доспехов в прошлый раз мы с реном Истаэром довольно бурно… хм, поспорили.

— Надеюсь, он после этого выжил? — насмешливо хмыкнула Гончая.

— Да. Но с тех пор, как ты понимаешь, мы почти не общались.

— Кажется, теперь я знаю причину, по которой он не появился на балу, Эланна! Чует мое сердце, этот ушастый — редкостный упрямец! Совсем как некоторые!

— Рен Истаэр ал Истаэрр о любом событии имеет свое собственное мнение, — независимо пожала плечами Эланна. — Нередко — сильно отличающееся от мнения владыки. Поэтому его поведение ни у кого не вызывает удивления. Зато он умеет делать вещи, которые больше никому не под силу. Он настоящий творец, и ради его искусства (а оно, надо сказать, действительно уникально) я считаю, что стоит проявить снисхождение к его манерам. К тому же отец ценит его как старого друга и советника. А я доверяю мнению отца. И буду рада, Бел, если ты ему понравишься.

Белка потерла нос.

— Понравиться-то я ему понравлюсь, но вот что из этого выйдет… ладно, проехали. Я вот что еще хотел спросить: скажи, ты утверждаешь, что у вас неприлично отягощать совесть отнятием чужой жизни. Дескать, гнусно, гадко и вообще… а почему тогда на балу я видел дядек, которые весьма живо обсуждали между собой какую-то охоту? Это то, что я подумал? Или у вас принято под словом «охота» понимать что-то еще?

Владычица улыбнулась шире:

— Под охотой. Бел, мы обычно понимаем прогулку в свободные леса для того, чтобы попрактиковаться в магии разума и ее воздействии на живых существ. Это своеобразная тренировка для магов — за определенное время им с помощью своей силы нужно приманить в указанное место как можно больше живых существ. Чем крупнее, сильнее и опаснее будет животное, чем меньше оно поддается магии, тем больше уважения получит искусник.

Белка ошарашенно моргнула:

— Да ты шутишь!

— Понимаю, что вы привыкли совсем к другому, но у нас дело обстоит именно так, — смущенно кашлянула Эланна. — Мы не убийцы, Бел, и уже много веков не прибегаем к насилию. А если и возникают какие-то конфликты, то у нас хватает сил и магических умений, чтобы не позволить им коснуться наших лесов.

— Погоди-погоди… но ведь тут есть люди! Пираты еще встречаются! Мне Таррэн говорил, что их немало! А если они вдруг придут к вам на Эоллар и потребуют безвозмездно отдать все нажитое?!

— У нас достаточно магов, чтобы убедить их не делать этого.

— А если они начнут стрелять?!

— Мы поставим магические щиты.

— А если сюда придут маги, которые смогут уничтожить ваши щиты?!

— Бел, — внимательно посмотрела на растерявшуюся Гончую владычица. — Наша защита — это леса. И духи, которые никому не позволят причинить нам вред. Пока они живы, а жить они будут столько, сколько живет наша раса, ни один враг не подойдет к нашим границам. Ни одна стрела не достигнет наших голов. И ни одна жизнь не будет потеряна. К тому же воины у нас тоже есть. И воины, я полагаю, хорошие. Быть может, у вас найдутся и лучше, но своим стражам я доверяю полностью. И уверена, что в случае опасности они сумеют нас защитить.

Белка, как-то разом сдувшись, тяжело вздохнула и сокрушенно покачала головой.

— Бойцы без практики… армия без войны… воины, не приветствующие убийство… прости, дорогая, я в это не верю. И, признаться, до сих пор удивляюсь, что при таких принципах твои стражи вообще начали в меня стрелять. Могли бы обойтись взаимными поклонами.

— Они воины, Бел, — настойчиво повторила Эланна. — И если будет нужно, они смогут забрать чужую жизнь. Но не раньше, чем у меня появится твердая уверенность в том, что это необходимо.

— Выходит, касательно меня у тебя такая уверенность уже появилась? В свете того, что твои ушастые все-таки выстрелили, да еще без особых раздумий… кстати, а эти два десятка дураков, которых ты взяла сюда, тоже так считают?

Владычица, оглянувшись на вооруженную до зубов стражу, которая последовала на остров вместе с несколькими магами, реном Эвероном и реном Оганэ, вдруг побледнела.

— Бел, нет… я не это имела в виду!

Гончая скептически поджала губы, когда эльфы сноровисто окружили уютную поляну, в хорошем темпе обежали окрестности и, выстроившись ровным полукругом, негромко доложили командиру, что, дескать, все чисто. Рен Эверон кивнул и сделал какой-то непонятный жест. Эльфы, больше не проронив ни слова, рассыпались и без единого звука затаились в ближайших кустах, готовые при малейшей угрозе нанизать на мечи пролетающую мимо горлицу или воробья. И теперь лишь преданно посверкивали глазищами, совершенно искренне полагая, что в блестящих доспехах их будет трудно заметить.

Тиль и Элиар, проследив за «доблестной стражей», только вздохнули, а перевертыши разочарованно покачали головами. И это все?! Все, на что стали способны ушастые?! Вот незадача. С такими великолепными задатками, с такой координацией, скоростью движений, с такими телами… всего лишь это?!

Белка грустно отвернулась.

— Вот теперь я понимаю радость Таррэна, когда он вернулся домой и почти сразу схлестнулся на полигоне с охотниками. Я бы тоже устал и по возвращении кинулся очертя голову в Хмерову впадину. Или еще куда, лишь бы убедиться, что все еще живой и не растекся вязким киселем. Ладно, чего теперь… Таррэн, где остановимся?

— Можем и здесь, — отозвался темный лорд. — Мне-то все равно, да и тебе, я полагаю, тоже. А вот леди не стоит заходить в дебри слишком далеко. К тому же рядом есть отличное озеро с живописным видом на холмы.

— Тогда идем к озеру. Рыжий, глянь, что там такое. Шир, Таш, пошарьте-ка по окрестностям.

Перевертыши хищными зверьми сорвались с места, просочившись между эльфами как легкий дым, и в мгновение ока исчезли из виду. Ни травинка не согнулась под ними, ни ветка не хрустнула. Только беззвучно упали на землю несколько водяных капелек с листьев, да ветерок прошелестел напоследок что-то успокаивающее. В остальном же лесную тишину ничто не нарушило, поэтому у привыкших к бесшумному перемещению алиарцев сами собой округлились глаза: как это возможно?! И что еще умеют эти странные смертные?

Тиль подал Эланне руку:

— Позвольте вас проводить, леди? Опасности поблизости нет — наши охотники надежны как скалы. Но подвернуть ногу на коряге можно запросто.

Владычица настороженно кивнула:

— Благодарю вас, ллер. Рен Эверон, следуйте за мной.

Тиль нахмурился:

— Прошу прощения, но я не согласен с вами, леди. Пускай он идет впереди. Так надежнее.

Начальник стражи, кинув на темного почти благодарный взгляд, стремительной тенью скользнул вперед — чужак прав, негоже госпоже первой ступать на незнакомые земли. Это дело стражи, для которой даже легкая увеселительная прогулка владычицы таковой совсем не является. Спасибо чужаку, что понимает это. Спасибо, что не стал позорить во второй раз. И спасибо, что отослал своих зверей подальше, дабы не мешались под ногами. Все-таки они — люди, и для статуса владычицы их присутствие неподобающе. Но раз уж лорд Таррэн, признанный боец и опаснейший маг, предпочитает доверять им охрану своего драгоценного тела, то пусть будет хотя бы так. Тем более что с дирсой они показали себя превосходно.

Довольно скоро узкая лесная тропинка привела эльфов к небольшому озеру, расположенному у подножия невысокого холма и отделенному от остального леса плотной стеной гигантских палисандров. Неяркий свет вечерних звезд красиво отражался в безупречно ровной водной глади. Мягкая трава, словно специально, укрывала берега нежно-зеленым покрывалом. Тихий плеск волн настраивал на мирный лад.

— Ух ты! — искренне восхитилась Белка, когда увидела эту красоту. — Таррэн, признайся, ты нас специально сюда привел? Ты ведь уже бывал тут раньше?

— Да, — с улыбкой согласился Таррэн. — Потому и попросил Эланну открыть портал именно здесь. Отличное место, да?

— Чисто, мой лорд, — довольно отрапортовал Шир, черным призраком вынырнув из-за соседнего дерева. — Никто незамеченным не подберется — все просматривается до последней травинки. Никаких посторонних следов, никаких лишних запахов. И зверья вокруг навалом. Зато из кустов стрелять неудобно — шипов больно много. Но дым от костра никуда отсюда не денется, да и ветер дует, куда надо, и тихо, и красиво… Бел прав: здесь здорово.

— Сколько вам нужно времени?

— До полуночи управимся, — сверкнув в сумраке острыми зубами, усмехнулся перевертыш.

— Тогда поторопитесь. Леди не годится оставаться на ночь без крыши над головой.

— Будет исполнено, хозяин.

Перевертыши справились быстро — едва небо окончательно потемнело, а звезды проступили на нем удивительно крупными бриллиантами, на верхушке холма был сноровисто разожжен костер, затрепетала на ветру просторная палатка. По траве проворно раскатились принесенные слугами ковры. Густые ветки кустарника оказались сплетены между собой в подобие такого же просторного шалаша. Более того, внутри уже находился щедро накрытый стол, вдоль стен стояли изящные плетеные стульчики. Под потолком приятно светили два крохотных магических огонька. А немногочисленный мусор, образовавшийся во время приготовления «хором» владычицы, волшебным образом куда-то испарился.

— Эланна? — потеребила Белка за рукав проходящую мимо повелительницу, только-только собравшуюся зайти в шатер. — А ты сюда много народу позвала?

Эланна удивленно обернулась:

— Почему ты спрашиваешь?

— Не хотелось бы, чтобы эту красоту истоптали.

Рен Эверон тихонько фыркнул, но не стал говорить, что только люди способны за одну ночь изгадить лес так, что его потом придется несколько столетий отмывать и выращивать заново. Тогда как эльфы испокон веков почитали и хранили свои леса в неприкосновенности. Никогда не случится такого, что от присутствия перворожденных будет плакать земля и горестно зашелестят пораненные деревья. Лес — это их дом, колыбель, их защита и опора. Ни один эльф не сорвет живой цветок и не сломает зеленую ветку. Природа одаривала их всем, что было необходимо для жизни, и они не смели обидеть ее недостойным поведением.

Леди Эланна с улыбкой отвернулась:

— Не волнуйся, Бел. Поутру тут все останется как было, даже если бы я пригласила всех обитателей дворца. Но сюда придут лишь те, кого я хотела бы увидеть — несколько моих советников, изъявивших желание поучаствовать в охоте, маги разума, совсем немного придворных дам и подопечные рена Эверона.

— Это хорошо, — облегченно вздохнула Белка. — То есть господина Поганэ ты пригласила не потому, что он тебе нравится, а потому, что этикет, мол, надо соблюсти… а еще это значит, что, пока меня не будет, ты не успеешь заскучать и не пожалеешь, что согласилась на эту прогулку.

— Таррэн пойдет с тобой?

— Нет. Он не вмешивается в дела стаи. К тому же, — Гончая странно улыбнулась, — вместе с ним охота всегда превращается Торк знает во что. В лучшем случае добыча удерет, а в худшем — останется на пепелище. А тут я не хочу портить пейзажи — красиво. Поэтому мы пойдем одни.

— Охотники тоже?

— Угу. Они у меня еще дикие. Любят порезвиться на свободе.

— А ты как же? — удивилась Эланна.

— А что я? Надо же за ними присмотреть… вот залезу к кому-нибудь на холку, свешу ноги и посижу себе вдосталь, пока они будут носиться в поисках подходящего следа. Удобно, тепло, сухо… не волнуйся, я им не помешаю. Зато уж наблюдать за ними — одно удовольствие: как работают, стервецы, как работают!

Владычица осторожно покосилась на отошедшего в сторонку Таррэна.

— И он не против?

— Нет, — еще более странно улыбнулась Гончая. — Я же говорю, он не вмешивается в дела стаи. Как и Тиль, кстати. Так что я оставляю тебя в надежных руках. А золотые проследят, чтобы никаких неожиданностей не случилось.

Рен Эверон, не отходящий от повелительницы ни на шаг, выразительно взглянул на трех светлых и одного темного эльфа, которых высокие лорды соизволили взять на охоту: рены Лан и Итар были ему немного знакомы — самые молодые эльфы в свите лорда Тирриниэля. А вот рен Сартас показался начальнику дворцовой стражи во всех смыслах темной личностью. Одно лишь то, с какой уверенностью он общался со знатью, говорило о многом. А уж когда темный рискнул вступить в спор с реном Авероном, стало ясно — ушлый гость далеко не один век занимался подобными переговорами и дипломатические тонкости изучил лучше, чем хитро расположенные линии на своих изящных ладонях. Более того, сам ллер Тирриниэль не гнушался порой выслушивать его советы, так что можно было с уверенностью утверждать, что держащийся в тени рен Сартас — та еще акула. И он далеко не так смирен и прост, как кажется на первый взгляд.

Рен Эверон проследил, как следом за владычицей к озеру вышли несколько десятков придворных дам в таких же охотничьих костюмах. Затем к ним с вежливыми улыбками присоединились разодетые кавалеры, которых госпожа Эланна имела честь именовать своими сторонниками. Посмотрел, как они шумной компанией, поднялись на холм и витиевато выразили владычице благодарность за приглашение. Как маги с вожделением принялись оглядываться в поисках места для демонстрации своих способностей. Наконец, подметил тщательно укрываемые усмешки охотников, наблюдавших за эльфами с немалой долей снисхождения, и… неожиданно почувствовал, что они относятся к придворным франтам примерно так же, как те относятся к короткоживущим.

И это странное чувство почему-то зацепило. Рену Эверону вдруг показалось на долю мгновения, что безмолвно отошедшие в тень чужаки, внимательно следящие за каждым жестом лорда Таррэна, при необходимости сумеют обезоружить всех, кто здесь находится, включая его самого, застывших в лесу стражей, примчавшихся на помощь магов и вообще любого, кто хоть в мыслях заимеет зуб на их повелителя. Причем это было больше, чем простая верность. Больше, чем уважение. Да и они не были для лорда обычными наемниками или слугами. Нет, крылось в их отношениях что-то еще. Какая-то странная связь, основанная на взаимном уважении и доверии.

Рен Эверон, никогда прежде не изучавший чужаков с этой стороны, поневоле задумался. И принялся с удвоенным вниманием наблюдать за ними из выбранного укрытия.

Первое, что он понял совершенно точно: чужаки были вовсе не так расслаблены, как желали показать. Более того, вполне вероятно, на эту прогулку они бы не напросились, если бы не какое-то важное обстоятельство, суть которого рен Эверон затруднился определить.

Второе — они и раньше и сейчас представляли собой единую команду, в которой каждый был готов в любой момент прикрыть любого из своих спутников. Из чего следовал вывод, что на самом деле упомянутое лордами разделение на светлых, темных и золотых достаточно условно. А значит, чужаки представляли интересы всех эльфов Лиары, включая не явившегося на встречу владыку Светлого леса. Соответственно, можно было предположить, что кто-то из гостей… вероятнее всего, ллер Элиар… состоял с ним в близком родстве и пользовался полным его доверием.

Дальше — больше. Как выяснилось, охотники действительно представляли личную охрану своих лордов: едва на холме появились посторонние, они ненавязчиво подались в стороны. Но при этом сумели встать так, чтобы не мозолить глаза высокородным и одновременно следить за каждым их шагом. И, кажется, могли в случае необходимости сообщить о результатах своих наблюдений — вероятно, лорд Таррэн сумел наладить с ними мысленную связь. Подобие уз, как с Беликом, или что-то еще. Кстати, Белика-то он крепко к себе привязал. Причем гораздо раньше, чем показал старейшинам. Иначе эти звери не сумели бы отыскать сопляка в лабиринтах дворца и проложить к нему дорогу напрямик, искромсав своими клинками живые стены. Без активных уз это сделать невозможно.

Следующее: лорд Тирриниэль неустанно держался неподалеку от леди Эланны. Однако глаза его были полны отнюдь не праздного любопытства, а внимательно изучали собравшихся гостей. И пока губы произносили вежливые фразы, внимание ни на миг не уходило от готовящихся к испытаниям магов. Кажется, ему не понравилось их присутствие? Вполне возможно — на нем самом магический щит стоял о-го-го. У ллера Элиара вообще был не щит, а бездна знает что. Про лорда Таррэна даже говорить не приходится — тот оказался совершенно непробиваем.

Кстати, ллер Элиар до сих нор не заинтересовался ни одной из местных красавиц. Светлый лорд был, безусловно, красив. Его не портили даже частые перепалки с врединой Беликом, который так и норовил задеть остроухого лорда за живое. Однако придворным дамам не удалось урвать ни кусочка внимания этого франта — светлый был неизменно вежлив, обходителен и холоден. С учетом того что алиарцы успели узнать о лорде Таррэне, можно было спокойно утверждать, что лорд Элиар уже отдал свое сердце Единственной и Прекраснейшей и не намеревался предавать ее ни при каких обстоятельствах.

Кто дальше?

Смертные… ну что еще можно про них сказать? Опасны, быстры и чересчур ловки с оружием. По, пожалуй, они все-таки люди. Возможно, в прошлом — наемники. Убийцы из числа тех, кто считает долг превыше собственной жизни. Причем на редкость преданные. Способные часами носиться с сопляком как с писаной торбой. И, кажется, делающие это не только здесь, но и дома. Потому что с первого раза вынести насмешки Белика было бы трудно даже им. Значит, привыкли. Вероятно, имели прямой приказ бросить при необходимости все остальные обязанности и спасать в первую очередь несносного лаонэ. Не зря они и сейчас с него глаз не спускали. Не зря так настороженно следили за тонкими пальчиками. Не зря были готовы сорваться по первому знаку и цедили скупые усмешки при виде шарахающихся от него эльфов.

Рен Эверон нахмурился.

Странно… все это было очень странно. Но хотя бы немного более понятно, чем несколько дней назад. Хотя эльф до сих пор не мог взять в толк, почему эти звери так долго тянули с дирсой, почему ждали приказа лорда Таррэна и не пришибли тварь до того, как пацан потянулся к ней руками.

Что еще?

Ну, насчет Белика вопросов больше не возникало. Кроме, пожалуй, одного: зачем лорд Таррэн вообще взял его с собой? Если темный до сих пор был насторожен, если не верил (и правильно делал) старейшинам и находился в постоянном напряжении из-за шалостей этого пакостника… то почему не оставил его на Лиаре?! Как проморгал момент, когда поганец сиганул в портал, и почему не отправил обратно? Наконец, зачем привел его сюда ради какой-то нелепой охоты, если необходимости в этом не было никакой, а опасностей для сопляка — хоть отбавляй?!

Рен Эверон уже успел убедиться — излишней наивностью чужаки не страдали. К чему этот риск? И какая, к бездне, им нужна еще охота, если даже во дворце лорд Таррэн побоялся отпускать лаонэ одного?

Рен Эверон терялся в догадках. А когда при виде полной луны Белик поднял голову и странно улыбнулся, эльф вообще перестал понимать происходящее. Потому что пацан, обменявшись с лордом Тирриниэлем быстрым взглядом, дерзко всунул ему в руки свою любимую палку, махнул охотникам и первым сбежал с холма. Прямо на ходу подхватил брошенные ими мешки, вдохнул прохладный ночной воздух и, помахав рукой Таррэну, растворился в кромешной тьме. А следом, не отстав от него ни на шаг, беззвучно скрылись люди.

ГЛАВА 13

Ночь прошла на удивление спокойно. Высокородные эльфы благополучно развлекались с призванными зверушками. Кавалеры демонстрировали дамам способности в магии, дамы восторгались кавалерами и громко аплодировали победителям. То и дело на поляне раздавался смех, довольное урчание призванных зверей и чириканье слетающихся на магический зов птиц. Однажды, правда, откуда-то с юга донесся торжествующий рев одного из местных хищников, но далеко… слишком далеко, поэтому рен Эверон не обеспокоился.

Единственное, что его волновало, это долгое отсутствие чужаков и становящиеся все более тревожными взгляды троих лордов. Близился рассвет, а охотники с Беликом так и не появились. Недаром лорд Таррэн покинул компанию веселящихся эльфов и уже несколько минут пристально всматривался в даль, не заметив притаившегося у подножия холма начальника дворцовой стражи.

Рен Эверон покачал головой: а лорд рискует… Смертные, как ни крути, все-таки не боги — если потеряют пацана в этих дебрях, хозяин их потом живьем закопает. Вот и леди Эланна заметила неладное, и лорд Элиар нахмурил брови, и лорд Тирриниэль все явственнее морщился от нехитрых фокусов, показываемых магами на потеху толпе.

«Глупо, — неожиданно подумал рен Эверон. — Глупо тратить силы на такие пустяки. Если лорд Таррэн запалил священную рощу, когда мы пытались его захватить, то его отец умеет не меньше. И смотреть после этого на то, как эти пустозвоны приманивают ради забавы безобидных зверей… Действительно, глупо и стыдно».

Он с досадой отвернулся.

— Вы долго, — шепнул в темноту Таррэн, непонятно кому и неизвестно для чего.

Рен Эверон вскинул голову, но увидел лишь плотно прикрытые глаза и сосредоточенное лицо темного лорда, прислушивавшегося к чему-то непонятному.

— Что-то пошло не так?.. Бел? Да, я понял… Нет, мы подождем.

Рен Эверон застыл, стараясь не выдать себя неосторожным движением, и весь обратился в слух.

Очень интересно. Значит, хотя бы насчет уз он оказался прав — мог… мог этот странный лорд общаться со своими людьми на расстоянии! Как у него вышло, как он добился такого слияния… непонятно. Но, выходит, он поэтому так безоговорочно доверял смертным? Знал, что предать или обмануть они не способны при всем желании?

Рен Эверон снова вздрогнул, когда сверху на него упал земляной комочек, но не пошевелился — не хотел, чтобы чужак знал, что он тут не один. И лишь когда гость вернулся к остальным, позволил себе осторожно вдохнуть.

Следующий час он провел в нетерпеливом ожидании. Явиться с докладом к владычице ему не позволила гордость — хотелось выяснить все до конца, а поручить это дело подчиненным помешало банальное любопытство. Слишком уж заинтересовали его смертные. И слишком уж много непонятного вертелось вокруг мелкого негодника, про которого, кстати, высокий лорд ни единого словечка не спросил. Но тогда вставал другой вопрос: а чего же он тревожился? И для чего рискнул потянуться зовом, несмотря на близость посторонних?

Рен Эверон так и не пошевелился, лихорадочно размышляя о причинах, но потом подметил неясное движение на берегу озера и впился жадным взглядом в прибрежные кусты.

Перевертыши вышли из леса неторопливым шагом. Но бездна… как же они двигались! Как стелились по земле, хищными взглядами прочесывая окрестности! Никого не оставили без внимания! Ни спрятавшуюся среди леса охрану, ни шатер владычицы, ни развлекающихся гостей! Звери… настоящие звери, чувствующие себя в лесу действительно как дома!

Рен Эверон неверяще замер.

Никогда в жизни он не видел ничего подобного! И не думал, что такое вообще возможно — смертные скользили по лесу, как бесплотные духи. Причем чувствующие близость не только хозяина, но и друг друга! Ничем иным просто невозможно было объяснить эту потрясающую синхронность! Эверон прожил на свете достаточно, чтобы отличить простого наемника от натасканного убийцы. А эти пятеро были именно убийцами. Настоящая стая. Сплоченная. Хищная. Не первый год ходящая под одним вожаком.

Перевертыши, словно почувствовав чужой взгляд, мельком покосились на дерево, рядом с которым застыл пораженный до глубины души эльф, и усмехнулись, показав ослепительно-белые, излишне длинные клыки. Рен Эверон мысленно застонал, чуя и здесь какую-то жутковатую тайну, но эти монстры уже отвернулись и прошли мимо. А вместе с ними, беззаботно посвистывая себе под нос, прошел и Белик — чистенький, с влажными после купания волосами и отчего-то ужасно довольный.

Охотники без помех устроились на берегу озера и с шумным вздохом вытянули ноги.

— Хорошо-о… — зажмурился Таш, закинув могучие руки за голову и с удовольствием потянувшись. — Торк, как же хорошо… пять лет так не бегал! Спасибо, Бел.

— Мрр, — отозвался Нэш, плюхнувшийся на траву рядом с побратимом. — Оленек был отличный.

— Даже я наелся, — сыто зевнул Лакр, одновременно почесывая немилосердно зудящую кожу на груди.

Стрегон, опустившись по другую сторону от старших, хмыкнул:

— Ну уж если ты наелся, то это точно хорошая охота.

— Еще бы. Ни в какое сравнение с прошлыми не идет!

— Да ладно, — вяло отмахнулась Белка, бесцеремонно подвинув рыжего и шлепнувшись на траву под боком у Стрегона. — Главное, прыжок был чудным. Почти на грани.

— Не почти, а однозначно на грани, — рискнул возразить полуэльф.

— Не-а, — следом за Лакром зевнула она, деликатно прикрыв рот ладошкой. — Именно, что почти. Потому что ты можешь лучше.

— Может, — довольно кивнул Лакр. — Ой может… он у нас все теперь может. Даже таскать тебя битый час на собственной шее и ни разу после этого не промахнуться.

— Завидуешь, что ль?

— Не. Просто констатирую факт. Я бы так не смог.

— Поэтому ты и не вожак.

— Да зачем мне лишняя головная боль? Я слабый и мирный. А Стрегон у нас бла-а-агородный. Вот и пусть мучается. Ему это, видно, на роду написано, если, конечно, Бел всю правду сказал насчет Гончих.

Белка, не выдержав, громко фыркнула и звучно хлопнула ладонью по голому плечу рыжего.

— Сейчас получишь «правду»!

— Бел, за что? — без особой обиды протянул Лакр, потерев ушибленное место.

— Просто так. Оденься, ловелас, а то на тебя уже эльфийки начинают поглядывать.

— Да пускай смотрят, — наморщил нос охотник, однако все-таки вытащил из мешка рубаху и послушно набросил на плечи. — Меня дома Виринка ждет. Чего мне эти эльфийки?

— Ну да, конечно, — отмахнулась Гончая. — Я только удивляюсь, когда ты успел с парой? Всего-то пять лет прошло, зверь еще не привык до конца, а ты уже нашел себе подругу!

— А вот такой я молодец, — довольно зажмурился Лакр. — Я, если не заметил, вообще шустрый. В отличие от некоторых.

— Ой! Хозяин идет, — невпопад заметил Нэш и первым поднялся на ноги.

Лакр принюхался и тоже вскочил, поспешно стряхивая со штанов прилипшие листья. Следом за ним поднялись и остальные, склонив головы в уважительном поклоне.

— Действительно хозяин. Бел, это к тебе.

— Вообще-то я ко всем, — усмехнулся Таррэн, спустившись с холма и приблизившись к встрепенувшейся компании. — Вы чего так долго, обормоты?

— Да олень шустрый попался, — смущенно признался Таш, ковырнув босой пяткой землю. — Здоровущий, как носорог, и голенастый, как беговой петух, на котором рыжий в прошлом году продул мне целый золотой. Вчетвером его пугали, пока не сдался.

— Чего ж сразу не загрызли? — понимающе хмыкнул Таррэн.

— А сразу неинтересно, — признался Лакр. — Кому охота ловить больного задохлика? Мы ж самого здорового выбрали, вожака… чтоб все честь по чести.

— И загоняли несчастного зверя до полусмерти, чтобы потом жестоко его зарезать и съесть в пять голодных морд?

— В пять морд и одно симпатичное личико, — кокетливо поправила мужа Белка, покосившись на него снизу вверх. — Ты же не думал, что я им уступлю?

— Нет, конечно, — ничуть не усомнился в ее способностях Таррэн. — Но я полагал, что вы вернетесь раньше.

— Прости. Мы слегка увлеклись. У вас тут тихо?

— Как в могиле, — снова хмыкнул Таррэн, протягивая руку. — Вставай, лежебока, нам пора возвращаться. Ты же хотел полетать? Ну вот и дохотелся: Эланна отправила зов лейдэ, так что готовься. Надеюсь, после шеи Стрегона у тебя не пропала охота к острым ощущениям?

Белка хихикнула и одним гибким движением оказалась на ногах.

— Конечно нет! Хочешь, я тебе покажу бросок Белого?

— Не сейчас, — почему-то решил отказаться Таррэн и поспешно отступил. — Вечером покажешь. Пойдем наверх, Эланна хотела с тобой поговорить.

— Вечером будет поздно. Гляди! — Белка хитро улыбнулась и, пользуясь тем, что муж на мгновение отвернулся, ловко запрыгнула ему на спину. Одновременно обхватила руками за шею, обвила ногами его талию, впилась зубками в длинное ухо и тихо, угрожающе зарычала.

— Бел! — возмущенно охнул Таррэн, когда ему жарко дохнули в шею и чувствительно куснули. — Хмера ненасытная! Тебе мало оленя?! Теперь на меня нацеливаешься?!

Она довольно мурлыкнула:

— Да какой там олешек? Разве с этими проглотами насытишься?

— Это же не повод, чтобы делать оленя из меня!

— Почему нет? — сыто зажмурилась Гончая. — Такой славный, вкусный и так быстро умеешь бегать…

— Стоп! Хватит! — запротестовал эльф, вовремя отведя ее руки от собственного горла. — Бел, перестань, не то накажу! Признавайся, вредина, сколько тебе удалось съесть?!

— Капельку. Совсем капельку. Потому что остальное нагло сожрали эти мохнатые дикари! Совсем ничего не оставили голодному ребенку! Представляешь?!

Перевертыши дружно расхохотались. А рыжий умудрился на пальцах показать, как много, сколько и, главное, из какого места громадной туши их очаровательный вожак вырывал себе самые сочные куски. А Таш так же молча добавил, что тот жадно грыз чуть ли не сырое мясо, свирепо урчал, с дикой скоростью уничтожал стратегически важные запасы пропитания и разочарованно морщил нос, когда решил, что добыча была не такой уж большой.

— Не верю. — Таррэн, мгновенно разгадав сложную пантомиму, стащил Белку с шеи и притянул к себе, спеленав на всякий случай по рукам и ногам. А затем пристально заглянул в ее бессовестные глаза. — Ни единому твоему слову не верю, потому что точно знаю, что оленей было два. И не говори, что тебе не хватило!

Белка пораженно замерла, а потом в притворном гневе обернулась:

— Таш, мерзавец! Как ты посмел проболтаться?!

— Я нечаянно, — повинился, даваясь от смеха, перевертыш.

— Все, идем, — решительно прекратил грозящую затянуться дискуссию Таррэн. — Солнце скоро встанет, а мы еще здесь. Тебе спать пора. А кое-кому вообще стоит вернуться как можно быстрее, потому что он кому-то другому кое-что клятвенно пообещал.

Белка тяжело вздохнула, но кивнула:

— Ладно, вымогатель, пойдем. Если не вернемся в срок, Тор, боюсь, может натворить что-нибудь похлеще, чем тот портал. Ломать границы миров он, к счастью, пока не умеет, но не исключено, что скоро научится. Я порой даже начинаю думать, что нам следовало взять его с собой.

— Нет, — твердо ответил Таррэн. — Никаких походов в другие миры, пока не встанет уверенно на ноги. Тебр постарается привести его способности в порядок. Траш и Каррашу я тоже велел бдеть. Айша с младшими им поможет, Лабиринт и так все время на страже, а Курш проследит, чтобы мальчик не позвал Крикуна с его ненормальной склонностью к авантюрам.

Белка озабоченно нахмурилась:

— Но поторопиться все равно надо.

— Хозяин, а вы больше никого не ждете? — подал голос Таш, небрежно поигрывая невесть откуда взявшимся кинжалом.

— Нет, — качнул головой Таррэн. — А в чем дело?

Белка втянула ноздрями воздух и, проворно выскользнув из объятий мужа, моментально оказалась рядом со своими ножнами.

— У нас гости, мой лорд, — пояснил ее странный поступок Стрегон.

— Гости с другим запахом, — согласился Таш и первым повернулся к дальним кустам. — Точнее, гость. Один. И его не было здесь, когда мы сюда пришли. Не так ли… ллер?

Вместо ответа густая листва бесшумно разошлась в стороны, пропуская к озеру статного, отмеченного печатью власти эльфа. При виде него перевертыши вежливо расступились, Таррэн кашлянул, а рен Эверон, ошалело наблюдающий за чужаками, сдавленно охнул. В то время как Белка вдруг отложила ножны и громко присвистнула:

— Охренеть! Да это ж тот дядька с портрета… Эланна! Эланна, милая, тут к тебе один тип пришел! С ушами, но без приглашения! Нам его пропустить или сказать, что ты занята, и пусть топает обратно?!

Появление необычного гостя не осталось незамеченным. Стоило ему выйти на свет и неодобрительно покоситься на фейерверк, расцветивший небо разноцветными сполохами, как по поляне словно холодный ветер пронесся, заставив разгулявшихся эльфов с непониманием обернуться и испуганно замереть на местах. Под тяжелым взглядом седовласого эльфа придворные мгновенно позабыли про веселье и сбились в тесную кучку. Маги прекратили заниматься глупостями, отпустили зверушек и теперь тщетно пытались сделать вид, что изучают цветочки на соседнем лугу. Дамы как по команде сделали глубокий реверанс. Мужчины поспешили замысловато отдать честь.

Однако скрыть смятение никому из них не удалось — ллер Адоррас алле Эрроас, владыка Эоллара, был существом, от пытливого взгляда которого не могло укрыться беспокойство подданных. За энное количество прожитых эпох он научился с легкостью угадывать чужие мысли, потаенные желания, страхи и даже сомнения. Поэтому взглянул на свой разгулявшийся двор с едва заметной усмешкой, а затем сосредоточил внимание на пятерке охотников и охраняемых ими лордах иного мира, из которых он только с Таррэном был знаком лично.

Владыка Эоллара больше трех веков не появлялся в своих владениях, но его это, кажется, совершенно не смущало. Крепко обняв изумленную донельзя Эланну и терпеливо выслушав ее сбивчивое приветствие, он только понимающе хмыкнул, когда следом за ней с холма спустился беловолосый эльф с венцом правителя на голове. Он не стал выспрашивать, почему его дочь проводит время в столь странной компании и так далеко от хорошо защищенного дворца. Не спросил, что за светлый маг внимательно изучает его закрытую от любопытных взглядов ауру. Почему собственная аура этого чужака практически не видна за изумительным по исполнению защитным плетением. Куда запропастилась доблестная охрана, которой было велено не спускать с юной повелительницы глаз. Отчего так побледнели пускающие фейерверки придворные. Наконец, почему рано поседевший, но отнюдь не старый темный эльф так пристально смотрел на него, нарушая этим все гласные и негласные правила этикета.

— Эланна? — только и сказал ллер Адоррас, когда первая оторопь от встречи схлынула.

Владычица Алиары смущенно потупилась:

— Отец, я сейчас все тебе объясню…

Собственно, только после этого присутствующие окончательно вышли из ступора, гости сдержанно поприветствовали своего владыку, а придворные немного расслабились. Таррэн жестом посоветовал не отсвечивать. Рен Эверон таким же жестом отослал стражу, прекрасно помня, насколько владыка не терпел лишней опеки. Тиль отступил поближе к Элиару, оставив Эланну наедине с отцом. Придворные все это время мудро держали языки за зубами. А невесть откуда взявшиеся слуги проворно прибрали поляну, заново накрыли стол и испарились. Причем сделали это так быстро, что даже Белка уважительно присвистнула. Ллер Адоррас изъявил желание позавтракать, и все дружной вереницей поднялись на вершину холма.

К счастью, в шатре Эланны нашлось достаточно места, чтобы туда вместились все желающие. Не посмевшие перечить повелителю эльфы из числа наиболее приближенных расселись на неудобных стульях, постаравшись оказаться как можно дальше от владыки. Неловко замолчали, краешком уха слушая его беседу с дочерью, которая принялась с увлечением рассказывать о Лиаре. Тревожно переглядывались, когда он негромко о чем-то переспрашивал. Вяло ковырялись в тарелках, когда его взгляд скользил по их постным лицам, и откровенно тяготились своим присутствием. А когда так называемый завтрак подошел к концу и владыка легким кивком дал понять, что желает остаться с гостями наедине, с такой поспешностью выскочили наружу, что даже Элиар им позавидовал.

В общем, утро не задалось.

Таррэн огорченно вздохнул: вот уж и правда, повезло ушастым. Ллер Адоррас, задав каждому всего пару наводящих вопросов, немало понял, что творилось на Эолларе во время его отсутствия. Он вообще был необычным собеседником. Умным, проницательным, интересным, но… трудным в общении. Слишком властным, напористым и, разумеется, коварным. Вот уж где пригодились бы умения Белки. Однако, к своему удивлению, удержать возле себя супругу Таррэн не смог. Едва Эланна подтвердила, что ошибки нет, Белка бесшумно отступила в сторону, пристально изучая из-под опущенных ресниц властное лицо владыки Эоллара. А затем перехватила его такой же цепкий, но весьма неосторожный взгляд и юркнула куда-то в сторону. А потом так решительно отказалась возвращаться, что Таррэн, закончив представлять своих спутников, лишь виновато развел руками.

— Прошу прощения, ллер. Бел — невероятно упрямое существо. Если чего-то не захочет, никто не заставит.

— Вижу, — улыбнулся царственный эльф, проводив беглянку долгим взглядом. — Что ж, не стану настаивать.

Белка тихонько фыркнула из кустов, но повелитель Эоллара, к счастью, не услышал. А перевертыши охотно последовали за вожаком на берег лесного озера, где вскоре затеяли игру в догонялки. В то время как Таррэну пришлось отдуваться за всех и на правах старого знакомого описывать подробности своего повторного прибытия на Алиару.

Отец Эланны оказался в точности таким, каким его изобразили на портрете: голубоглазым и совершенно седым. Но не так, как Тиль в свои полторы тысячелетия, а седым по-настоящему. Единственное, чем ллер Адоррас отличался от своего нарисованного двойника, так это полным отсутствием украшений. А одет был так скромно, что несведущие могли усомниться, что перед ними находится именно владыка. Однако стоило лишь заглянуть в его глаза, окунуться в жутковатую бездну прожитых лет, как тут же становилось понятно, отчего эльфы Эланны так сдулись. И почему даже Тирриниэль ощутил в присутствии этого эльфа легкую неуверенность.

Элиар, в который раз покосившись на резвящуюся Гончую, завистливо вздохнул. Он укрыл свою ауру так тщательно, что ни один маг не догадался бы, почему ее так упорно пытаются спрятать. Причем был уверен, что справился хорошо… однако всего за пару минут общения с владыкой неожиданно испытал чувство, что его не только увидели и оценили, но довольно быстро разгадали все его хитрости. Более того, судя по напряженному взгляду Тиля, с ним сейчас творилась та же беда. Таррэну, который уже успел пообщаться с этим опасным ллером, почти ничто не грозило. И лишь Белка… мудрая, поразительно точно чующая неприятности Белка… вовремя удрала подальше.

— Ллер Элиар, а вы что скажете? — неожиданно прервал его мысли владыка Адоррас.

«Насчет чего?» — едва не брякнул вслух Элиар, но тут же опомнился и, торопливо прокрутив в голове последние минуты разговора, вежливо наклонил голову.

— Согласен с вами, ллер. Наши миры должны жить в гармонии. Для этого мы и прибыли.

— Вы, как я полагаю, представляете не только Золотой, но и Светлый лес? — так же вежливо уточнил царственный эльф.

— Безусловно, ллер.

— Владыка Эллираэнн вам настолько доверяет?

«Не твое дело», — едва не огрызнулся Элиар, но сдержался, хотя имел полное право намекнуть въедливому оппоненту на приличия.

— Мы находимся в довольно близком родстве.

— Ваша аура несет на себе отблески «Огня жизни», ллер Элиар, — между тем продолжил владыка. — Мы еще не забыли, как оно выглядит, несмотря на то что род Эраэль покинул этот мир много веков назад. К тому же ллер Таррэн упоминал о вас в прошлый визит и обрисовал позицию, которую вы заняли относительно остальных лесов. Признаться, я не одобряю подобную степень сближения со смертными, хотя не исключено, что ваш путь принесет свои плоды… хорошие или не очень. Но это ваш путь. Верно, ллер Тирриниэль?

— Темный лес обозначил свое отношение к случившемуся еще пять веков назад, — ровно отозвался Тиль.

— Но ведь ничто не остается неизменным, — многозначительно заметил владыка.

— Разумеется. Кто-то стареет, кто-то умирает, а тот, кому даровано бессмертие, набирается опыта и сил… кому, как не вам, стоит помнить об этом, ллер?

Глаза отца Эланны блеснули: наглость гостя ему не понравилась. Особенно тем, что дерзкие слова были подкреплены неистовым «Огнем жизни», несомненным сходством с Изиаром и другими признаками, по которым только слепой не распознал бы в повелителе Темного леса опаснейшего пироманта.

«Так его, Тиль! — облегченно перевел дух Элиар. — Пусть знает наших! Чего он ко мне пристал?»

— Ллер Элиар, что вы думаете насчет идеи династического брака между нашими народами? — снова повернулся в его сторону ллер Адоррас. — Вы полагаете, это принесет пользу нашим мирам? Данный вопрос уже обсуждался на совете? Насколько я знаю рена Роинэ, он не любит промедления в подобных делах.

— На этот счет ничего не могу сказать, — предельно вежливо ответил Эл. — Рена Роинэ вы, безусловно, знаете лучше.

Ответная улыбка владыки была больше похожа на оскал.

— Я спросил не об этом, ллер. Так каково ваше мнение?

— Я считаю, что династический брак возможен, — все так же вежливо, почти на пределе терпения ответил Элиар. — Разумеется, при соблюдении ряда условий, обсуждение которых в данный момент я считаю преждевременным.

— В таком случае, надеюсь, вы уделите этому вопросу больше внимания во время следующей встречи с нашими старейшинами?

— Конечно, ллер. Это станет ключевой темой для обсуждения.

— Рад это слышать, — удовлетворенно кивнул ллер Адоррас. — Дочь моя, какие кандидатуры вы успели рассмотреть? Полагаю, я могу внести некоторые предложения?

— Да, отец, — поспешила согласиться Эланна. — Мы это обсудим… если, конечно, ты не уедешь немедленно.

— Я никуда не тороплюсь, — заверил ее владыка Эоллара, и Таррэн тихо вздохнул, а на лице Тиля промелькнула тень тщательно скрываемого раздражения.

— Наши гости решили, кто это будет?

— Нет, отец.

— Напрасно. В подобных делах мнение мужчины должно быть определяющим. Ллер Элиар, вы согласны?

«Ну, Бел… — тихо простонал про себя светлый, которого, кажется, уже записали в завидные женихи. — Я тебе это припомню! Это ж была твоя идея смолчать про Милле!»

Усевшаяся на травку Гончая неожиданно подняла голову и, перехватив хмурый взгляд светлого, хищно улыбнулась.

«Не мельтеши, Эл. Пусть думает что хочет. Тиля пока рано выводить на сцену».

Элиар мысленно осекся, а затем со злым восхищением понял, что снова в ней ошибся, и навсегда зарекся подозревать эту хитроумную кошку в недальновидности. Более того, вдруг со всей ясностью осознал: если хоть еще один раз усомнится, она сотрет его в порошок. Мелкий такой, сыпучий. Если, конечно, не вспомнит вовремя о Милле и скоро родящихся внучках, про которых он ей когда-то опрометчиво не сказал.

«Вот и молодец, — холодно отозвалась Гончая. — Продолжай заговаривать ему зубы, чтобы он никогда не дотумкал, где именно, как и для чего мы водим его за нос».

Элиар неслышно вздохнул, опасаясь теперь ругаться даже про себя, а затем послушно вступил в долгий, путаный и полный коварных ловушек разговор.

ГЛАВА 14

— Хреново, — озабоченно пробормотал Таш, кинув быстрый взгляд на притихший холм. — Полдня уже прошло, а они все треплются. Бел, как нам быть?

Белка, рисующая на земле дурацкие рожицы, даже головы не подняла.

— Никак. Сидим. Ждем.

— Может, их отвлечь? — неуверенно предложил Лакр. — Эланна пообещала старейшинам, что мы вернемся утром, а уже за полдень давно. Как бы переполох во дворце не подняли.

— Не поднимут, — едва слышно шевельнул губами Стрегон, жуя стебелек клевера. — Не будет никакой паники. Ты слуг видел?

— Ну да.

— Это значит, что во дворце уже знают о прибытии повелителя и распорядились прислать этих вышколенных ушастиков на помощь эльфам Эланны. Ты ж сам видел, большая часть ее вельмож сбежала с острова, едва завидев ее отца. Вон, всего десяток остался — самых смелых и преданных лично ей. А остальные убежали, как тараканы из-под тапки, и наверняка уже все растрепали. Как бы сюда совет не пожаловал в полном составе.

— Не должен, — так же тихо отозвалась Гончая. — Эланнин папочка больно уж грозен. Думаю, они его боятся, как нашего «Огня жизни», и, пока не прикажет, ни за что сюда не сунутся.

— Как он вообще нас нашел?

— По порталу, естественно.

— Надо было на лейдэ лететь, — огорченно вздохнул рыжий.

— Без разницы, — мотнула головой Белка. — Адоррас дочу где угодно почует. На ней кровные узы висят — слабые, старые, не меньше трех сотен лет как навязанные. И, как только мы сюда пришли, они тут же стали активными. Таррэн ведь, когда просил нас не задерживаться, не зря беспокоился.

— Не зря, — сокрушенно обронил Таш. — А я, представь себе, даже не понял, в чем дело. Было бы нехорошо, если бы мы наткнулись на владыку во время охоты.

— Не волнуйся, я следил. К тому же ты — не маг. Тебе можно ошибаться.

— А тебе?

Белка подняла взгляд и внимательно на него посмотрела. Причем так пристально, что перевертышу в какой-то момент стало неуютно. Он даже собрался было спросить, в чем дело, но она вдруг неопределенно хмыкнула и, отвернувшись, снова взялась за рисование.

— Да расслабься, Таш. Знал я, что владыка придет. И Таррэн подозревал. Тиль вообще ни на миг в этом не усомнился. Вот только мы не думали, что это случится так рано.

— Откуда вы могли это знать?

— Ллер Адоррас и сейчас является истинным повелителем Эоллара. Никакие отговорки не снимут с него бремя власти. Никакая «охота» не позволит надолго забыть о долге. Слухи о его отставке — не более чем обманка. Для нас. Для придворных. И, возможно, даже для совета старейшин. Тогда как на самом деле он никуда не исчезал, оставался в курсе всех трудностей, но давал Эланне возможность справиться с ними самостоятельно. А вот пропустить появление чужаков он не мог, — ровным голосом сообщила Белка. — Полагаешь, портал Таррэна не оповестил всех любопытных о нашем появлении? Или, может, считаешь, что он фонит меньше, чем портал Эланны?

— Ну… — Лакр смущенно кашлянул. — Наверняка не меньше.

— Этот эльф прожил много веков. Он не мог не прийти и не взглянуть на нас. Странно только, что он явился не во дворец, где ему подвластен каждый листик, а сюда. Странно, что пришел один. И совсем уж странно, что предпочел беседовать именно здесь. Впрочем, может, дело в совете? Или на Эолларе есть кто-то еще, кого он не желает видеть? Не исключено, что на острове у него спрятан второй источник, поэтому Адоррас и чувствует себя здесь так уверенно. Выяснить бы только где…

Стрегон перевернулся на бок, стараясь, чтобы со стороны это выглядело естественно, и взглянул на задумавшуюся Белку.

— Бел, а почему ты оттуда ушел? — Не будучи уверенным в том, что их не подслушивают, полуэльф по привычке обращался к вожаку, как к Белику.

Гончая пожала плечами:

— По многим причинам. К примеру, потому, что вы не поддаетесь магии…

— Далее отцу Эланны?

— За вашими измененными аурами он вряд ли заметит даже полный до краев источник. Не говоря уж обо мне.

— Полагаешь, этого хватит? — ощутимо напрягся Стрегон.

— Не знаю. Надо выждать и присмотреться повнимательнее. Адоррас хитер. Его будет сложно провести. Сейчас он потрошит наших ушастиков так элегантно, что просто завидно становится. Эл уже кипит от ярости, Тиль едва сдерживается. Один Таррэн спокоен, но и ему это дается нелегко.

— Ты что, слушаешь?! — подобрались перевертыши.

— Расслабьтесь. Сейчас вы ленивые смертные, которым не хочется ничего, кроме сна. Наглые, разнузданные, не слишком умные, но довольно опасные. Конечно, не самые-самые, потому что всего лишь люди, но палец вам в рот не клади — откусите.

— А ты тогда кто?!

— Я? — неожиданно прищурилась Белка, гибким движением поднявшись. — Я, пожалуй, немного прогуляюсь.

— Куда это?

— Куда-куда… писать хочу! — вдруг рявкнула она во весь голос. — Что, мне нельзя даже в кустики теперь сходить?! Может, кто штаны мои желает подержать?! Или свечку понести, чтобы я не споткнулся?!!

Охотники отпрянули, примиряюще выставив перед собой руки.

— Нет, Бел. Мы ничего такого не имели в виду. Иди, конечно. Только недалеко и… это… ну сам понимаешь…

Белка отвернулась и с шумом потопала прочь, сердито хмуря брови и пиная все встречные кочки, отчего они красиво разлетались рыхлыми комьями. Ворча и бурча себе под нос, одновременно развязывая веревки на штанах, она скрылась за деревьями. Но оттуда еще долго доносился негодующий треск, шелест грубо потревоженной листвы и иные звуки, красноречиво свидетельствующие о присутствии в лесу редкостного невежи.

Перевертыши уныло переглянулись, не понимая, что задумала Гончая, но следом не пошел ни один. К немалому неудовольствию Таррэна, подсматривающего за происходящим через приоткрытый полог, и изрядному удивлению ллера Адорраса, который тоже внимательно наблюдал за этим спектаклем.

Какое-то время в лесу было тихо. Ветерок неспешно и ласково перебирал верхушки трав. Где-то вдалеке неуверенно рыкнул и тут же осекся неведомый зверь… а потом в гой стороне, где пропала Белка, что-то гулко бухнуло, кто-то заорал нечеловеческим голосом. Что-то истошно завопило, перемежая неприличные слова со зловещими обещаниями «намотать кому-то хвост на елку». Наконец оттуда донеслось перепуганное ржание, нарастающий грохот копыт. Из-за дальних деревьев прямо в небеса взметнулось что-то крупное, белоснежное, лихорадочно молотящее по воздуху изящными крыльями. Затем повторился уже знакомый вопль, донесся сочный мат на непонятном алиарцам наречии. Перед глазами ошеломленно привставших охотников с редким проворством промелькнул крылатый жеребец, на спине которого притулилась крохотная фигурка. Потом эта парочка с криком аж на две луженые глотки взмыла ввысь и там заложила такой крутой вираж, что у Таррэна сам собой вырвался горестный стон.

Тиль, обернувшись и увидев причину переполоха, тихо выругался, а Элиар, первым выбежавший на шум из шатра, громко воскликнул — то ли с восхищением, то ли с облегчением:

— Бел… ну ты даешь!

— Йа-а-а-у-у-у-у! — словно услышав, истошно завопила Белка откуда-то из-под облаков.

— И-и-иго-о-о! — донеслось следом истеричное ржание.

— Мама! — жалобно вскрикнула Эланна, поняв, кого именно оседлала сумасшедшая Белка.

А ллер Адоррас изумленно выдохнул:

— Шаиссе… как такое может быть?!

Крылатый скакун буквально перевернулся вверх тормашками, пытаясь сбросить со спины прилипчивого наездника. Суматошно хлопая белоснежными, почти что лебедиными крыльями, он кидался то вправо, то влево, словно пьяный крестьянин за кривой сохой. Его то бросало под самые облака, то буквально швыряло на верхушки деревьев. Однажды даже копыта намочил, порываясь сверзиться прямо в середину озера. В самый последний миг с хрипом все-таки свернул и, к неимоверному облегчению наблюдателей, сумел набрать высоту, ради того чтобы стрелой взмыть к самому солнцу, а секунду спустя рухнуть из поднебесья, как подстреленный сокол.

И так — несколько раз подряд.

Пару раз истошный вопль с широкой конской спины повторялся, заставляя Эланну холодеть от ужаса. Но довольно быстро испуганные нотки оттуда пропали. Затем судорожные рывки скакуна прекратились, неистовое хлопанье крыльев сошло на нет. Взмыленный конь полетел гораздо ровнее и спокойнее, только временами устало тряс мордой, пока Белка старательно разбиралась с поводьями. А когда ей это все-таки удалось и сумасшедшая скачка все-таки закончилась, когда коню позволили оказаться на твердой земле, покрытый пеной красавец лейдэ буквально рухнул на траву, обиженно поджав под себя разъезжающиеся ноги. После чего обессиленно распластал по траве огромные крылья и страшновато захрипел.

— Бел! — простонал Таррэн, когда со спины уставшего коня кубарем скатилась его ненормальная пара. — Где ты нашел лейдэ?!

— Ик, — сказала Белка, с трудом держась на дрожащих ногах, и подняла на мужа ошалелый взгляд. — Ни ф-фига себе… п-пок-катались… я д-думал, просто коняшка… а ок-казалось, что оно еще и летает…

Стрегон подавился смешком, когда рассмотрел на измученном коне седло без стремян и необычного вида подпругу, умело пропущенную под крыльями. Затем перевел взгляд на ошеломленно застывшего владыку, быстро сложил два и два и наконец понял, куда и зачем Белка так поспешно сбежала.

Таррэн с тяжелым вздохом встретил слегка пьяный взгляд супруги:

— Бездна… что ты еще натворил?

— Н-ничего, — заплетающимся языком отозвалась она. — Я просто п-подумал: а откуда тут взяться еще одному эль… эльф-фу… ик! Вот и решил, что р-раз он сюда приперся без п-портала, то у него д-должно быть другое ср-редство п-п-пер… пир… п-передвижения…

Гончая живописно покачнулась на разъезжающихся ногах, но все-таки не удержалась и плюхнулась на зад, переводя шальные глаза с одного бледного лица на другое. Кажется, какое-то время у нее все будет двоиться или троиться. И немудрено: после тех чудес эквилибристики, что она устроила, еще и пятериться могут. Недаром конь чуть живой!

— Ид-ду себе, иду… кустики ищу погуще, а там гляжу — коняшка! С крыльями, как ты мне говорил!

— Но зачем к ней надо было лезть?! — в шоке спросил Тиль.

— К-как зачем? — с трудом сфокусировала на нем взгляд Белка. — Мне Таррэн обещал дать покататься, вот я и решил, что уже можно. Он же объед… объежж… объезженный, тьфу! И седло, и узда — усе было! Я подкрался, пока он траву жрал, и — хвать за хвост! А он, гад такой, как заорет, да ка-а-ак взбрыкнет… я тут же в седле и оказался! А потом эта тварюга еще и полетела! Но не как гордый орел, а как пьяная летучая мышь — рывками! Меня как замутило, да как крутанет… я вцепился, во что нашел… ну в гриву то есть… ну и… вот что вышло… ой!

Гончая неожиданно позеленела, а потом на карачках поползла прочь.

— П-простите… к-кажется, мне сейчас будет п-плохо…

Из ближайших кустов, куда она юркнула со всей доступной скоростью, донеслись характерные звуки, отчего Таррэн застонал уже в третий раз и поспешил на помощь. Но поскольку недомогание затянулось, он не возвращался довольно долго. А когда все-таки вынес на свет божий бледную, но вполне здоровую Белку, присутствующие успели прийти в себя. Даже бедолага конь, над которым так жестоко измывались. По крайней мере он сумел подняться на ноги, перестав походить на раздавленную лягушку. Отыскал замершего в прострации хозяина и прижался к нему всем телом, беззвучно умоляя никогда больше не оставлять его рядом с этим двуногим чудовищем.

— Коняшка… — слабо улыбнулась Белка, увидев эту пасторальную картинку.

При виде Гончей лейдэ шарахнулся прочь и только что не завизжал. Правда, почти сразу наткнулся на ее внимательный взгляд, чего не мог сделать во время бешеной скачки, и озадаченно замер. А спустя пару мгновений тряхнул спутанной гривой, забавно наклонил голову. Но понять, в чем дело, никто не успел — Белка уже отвернулась и уткнула нос в плечо мужа.

— Таррэн, а ты мне такую купишь?

Перевертыши побагровели.

— Та-аррэн? — не услышав ответа, настойчиво потеребила его за рукав Белка. — Так ты купишь мне летающую коняшку?

— Нет, — буркнул эльф, благоразумно закрыв супругу от пытливого взгляда придвинувшегося отца Эланны. — Лейдэ не продаются.

— А ты попроси! — не растерялась Белка. — Неужто вон тот дядька с большими ушами тебе не подарит?

Теперь побагровели и остальные. За исключением, пожалуй, Элиара и Тиля, которым по статусу было положено уметь сохранять каменные физиономии в любых ситуациях. Немногочисленные оставшиеся на острове алиарцы, правда, ничего не заметили, потому что в этот момент испуганно косились на своего владыку, однако тот оставался на редкость благодушным. То ли не отошел от шока, то ли вообще не услышал, задумавшись о своем, то ли действительно не обиделся. Правители… они порой странные бывают. За какую-то мелочь могут голову снести, а что-то и мимо ушей пропустят. Если, конечно, это надо для дела.

— Таррэн! — устав ждать ответа, капризно надулась Белка. — Я хочу себе такую коняшку!

— Лейдэ не живут в неволе, — совсем мрачно отозвался муж, не зная, что с ней делать — то ли ругать, то ли обнимать. — И не живут нигде, кроме Скалистых берегов. Они сами находят себе хозяина и сами же его выбирают. Приручить их нельзя. Можно только понравиться.

— Да-а? — моментально оживилась она, прекратив изображать умирающую. — Так это ж я запросто! Щас мы ее позовем, и я ей сразу же понравлюсь!

— Это не кобыла, а жеребец, Бел, — флегматично заметил Элиар.

— Тем более!

— Белый жеребец, — все так же ровно уточнил светлый.

— Ты на что это намекаешь?! — громко возмутилась Гончая, кинув лукавый взгляд на замершего неподалеку рена Эверона и его церемониальную одежду. — Ну и что? Будут у нас теперь два белых жеребца. Какая разница?!

Стрегон не выдержал и закашлялся, а она вдруг насупилась:

— Мы, может, потом у себя таких же выведем!

— Какой именно породы? — с каменным лицом уточнил Тирриниэль.

Теперь кашляли уже все перевертыши. Да так надрывно и заразительно, что золотые быстро подцепили этот опасный недуг и, поглядывая отчаянно веселыми глазами в сторону начальника дворцовой стражи, присоединились к «заболевшим». Тогда как Белка гордо задрала нос и, проворно спрыгнув на землю, пафосно заявила:

— Каких захотим, таких и выведем! Хоть ушастых, а хоть хвостатых! Стрегон подтвердит, что мы можем!

— Несом… нен… но, — с трудом выдавил полуэльф.

Гончая довольно кивнула и тут же юркнула за его широкую спину. Потом на мгновение высунулась из-под его локтя, оценила обстановку, убедилась, что все в порядке, и только тогда тихо добавила:

— А белый цвет я на самом деле люблю. Только не всякий, а такой, чтоб не слепил. Потому что когда он слепит — это плохо. И это значит, что на самом деле ему есть что скрывать. Ведь настоящая чистота не нуждается в дополнениях. Точно так же, как истина, которая никогда не бывает сложной… Пойдем, Стрегон, поиграем в ножички? Чегой-то тут скучно стало, а мне надо срочно развеяться. Все эти полеты ужасно утомляют… как только некоторые ездят?

Не дожидаясь согласия Стрегона, она ловко цапнула его за руку и, пользуясь его телом как щитом, помчалась на противоположный берег озера. Подальше от пристального взгляда ллера Адорраса и протянувшегося от него тонкого, незаметного, но крайне настойчивого магического щупальца.

Следом за ней без лишних слов двинулись остальные охотники.

— Ллер Таррэн, вы не могли бы все-таки представить мне это любопытное создание, у которого хватило смелости оседлать моего Леинара? — вдруг донеслось им в спины.

— Бел! — крикнул Таррэн, не особо надеясь на результат. — Бел, вернись, пожалуйста!

Белка фыркнула и, не торопясь выполнять просьбу мужа, громко поинтересовалась:

— Зачем?

— С тобой хотят познакомиться.

— Пусть дальше хотят, — отмахнулась она, упорно таща перевертыша прочь. — Я, к примеру, не слышал, кто и чего там хочет. А если ему так надо, то может сам подойти и сказать. Че, рук, что ли, нету? И вообще, много хотеть бывает вредно для здоровья!

Владыка Эоллара вопросительно повернулся к Таррэну.

— Прошу прощения, — вздохнул тот, пряча раздражение. — Я же говорил, Бел порой бывает ужасно упрямым существом. Если чего не хочет, то никто не заставит.

— Даже вы?

— Увы, — развел руками Таррэн. — Пока сам не придет, бесполезно уговаривать. Можете мне поверить.

Владыка странно пожевал губами, провожая решительно удаляющуюся компанию перевертышей, а потом отвернулся.

— Пусть так. Но, возможно, кто-то из нас вскоре передумает.

Почти целый час возле озера было тихо.

Высокородные эльфы, не пожелав жариться на солнце, вернулись в шатер. Владыка Эоллара впал в задумчивость, почти перестав допрашивать чужаков и лишь иногда вмешиваясь в беседу. Сами чужаки заметно расслабились, хотя Тиль и сейчас справедливо ожидал подвоха. Элиар сумел наконец увести разговор в сторону от династического брака. И только Таррэн, намеренно усевшийся поближе к выходу, беспрестанно посматривал вниз, дабы успеть вовремя перехватить свою непослушную пару, если… точнее, когда ей в голову взбредет очередное безумство.

Признаться, он и сейчас с трудом представлял, ради чего Белка нахамила отцу Эланны и охомутала его строптивого жеребца. Конечно, красавец лейдэ уже пришел в себя, остыл и вернулся к увлекательному процессу поедания травы. Однако сам факт, что его смогли довести до столь плачевного состояния, говорил о многом.

Правда, касательно Леинара кое-какие мысли у Таррэна имелись, потому что не заметить, как заинтересованно косился конь на маленькую Гончую, было невозможно. Однако быть полностью уверенным… нет. Разве что таким необычным образом Белка пыталась отвлечь от Элиара и Тиля внимание ллера Адорраса? Гм. Ну, в таком случае у нее получилось. Вот только после этого царственный эльф обратил свое внимание на нее, и Таррэну это не понравилось. Но еще больше не понравилось, что ллер Адоррас не отреагировал на безобразное поведение Гончей. И совсем встревожил его задумчивый взор, который нет-нет да и обращался к озеру. Как раз туда, где увлеченно играли пятеро перевертышей и их хитроумный вожак.

Таррэн в который раз скосил глаза: Белка снова превратилась в беззаботного Белика и скакала по песку, как самый настоящий пацан. Вот и поле для будущей деятельности расчертила. Перевертышей вытащила из тенька. Наконец выпросила у Шира клинок и затеяла игру в «ножички», планомерно отвоевывая себе заключенное в круг пространство.

Но это еще полбеды. Самое, так сказать, начало, потому что эта наглая кошка бессовестно жульничала и истошно вопила, когда ее в этом уличали. Топала ногами, грозилась «все рассказать хозяину», выразительно потрясала кулаками, сопела, бурчала, хмурилась… и одновременно с этим медленно вытесняла охотников из круга, раз за разом оттяпывая у них (хоть и совершенно бесчестно) по кусочку земли.

Для чего понадобился этот шум, Таррэн не понял. Однако когда недолгое «сражение» закончилось сокрушительной победой Белки, внутренне подобрался: сейчас что-то будет… И, разумеется, оказался прав. Едва Гончая издала победный вопль, охотники недобро прищурились. А потом принялись незаметно ее окружать, намереваясь отомстить за насмешки, вымогательство, шантаж и все остальное, что она вытворяла в полнейшей безнаказанности. Причем кровожадное выражение на их лицах было таким красноречивым, что Таррэн покачал головой: вот ведь наглецы. Нет чтобы ее остановить — так они еще и подыгрывали!

Он отлично видел, как охотники окружили усевшуюся на землю и вновь увлекшуюся рисованием Белку. Скептически поджал губы, когда они начали неумолимо сближаться, в предвкушении потирая руки. И не стал останавливать, когда они с невероятной скоростью метнулись к беззаботно посвистывающей фигурке.

Разумеется, если бы это произошло дома, у охотников не было бы ни единого шанса. Однако сейчас перед ними стоял Белик, а не Белка. Мелкий пацан, а не пятисотлетняя Гончая. И он… то есть она никак не могла себе позволить хоть на мгновение выйти из образа.

— Ма-а-а-м-а-а-а! — пронзительно взвизгнула Белка, когда ее все-таки сцапали, спеленали в десять рук и с торжествующим смехом подбросили в воздух. — Гады! Я вам это припомню-у-у-у… всем отомщу… вы пожалеете! Таррэ-э-э-эн! Спаси-и-и меня от этих изверго-о-ов!

Элиар удивленно выглянул из шатра и расплылся в счастливой улыбке: он уже понял, для чего пятерка охотников с такими зверскими лицами потащила отчаянно брыкающуюся ношу к озеру.

— Надеюсь, Бел умеет плавать?

— Таррэн! — снова раздалось возмущенное. — Они хотят меня утопи-и-игь… эти гады решили от меня избавиться-а-а-а-а…

«Давно пора», — с удовлетворением подумал рен Эверон, тоже следя за разворачивающейся драмой.

— Не избавиться, — наставительно пропыхтел Лакр, ловко увернувшись от болезненного тычка под дых. — А макнуть в воду исключительно в воспитательных целях. Чтобы ты больше никогда не смел жульничать. И навсегда запомнил, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным.

— Рыжий! Сволочь!

— Правильнее говорить «рыжая сволочь», Бел. Следи, пожалуйста, за речью, иначе тебя перестанут понимать. А эльфы такие щепетильные!

— Пусти, гад! Ухо откушу! Без хвоста у меня останешься!

— Ничего, переживу, — гнусно хихикнул перевертыш. — Или другой отращу — мне не впервой. Зато сегодня я наконец получу море удовольствия, когда увижу тебя мокрым, грязным, беспомощным, совершенно раздавленным морально…

Ллер Адоррас, не в силах игнорировать поднявшийся шум, с нескрываемым любопытством взглянул на Таррэна, ожидая реакции на происходящее. Но тот только поморщился — в его помощи там никто не нуждался. Хотя, конечно, задать пару насущных вопросов он бы не отказался. Но позже, когда они останутся наедине и эта бессовестная кошка соизволит пояснить причину творящихся бесчинств. Причем далеко не первых за этот утомительный день и, судя по всему, не последних.

— Стрегон! — в конце концов завопила Белка под дружные смешки перевертышей. — Как ты можешь?! Я тебе доверял! Я на тебя надеялся, я упросил Таррэна взять тебя с собой… а ты?!!

Полуэльф сокрушенно развел руками:

— Прости, Бел: на все воля старших.

— На все воля хозяина! Освободи меня!

— Увы, Бел: хозяин занят, лорд Тирриниэль тебя не слышит, лорд Элиар слишком далеко, а ты очень плохо себя ведешь. Тогда как мы, хоть и должны тебя защищать, все же имеем некоторые указания на этот счет.

— У-у-у! — обреченно простонала Белка, устало обвиснув в руках охотников. — Только попробуйте… вот только посмейте… только отпустите, и я вам такое устрою…

Перевертыши, лихо размахнувшись, все-таки рискнули: закинули истошно заверещавший куль далеко-о вдаль. Настолько, насколько у них хватило сил. А сил у них, к слову сказать, было о-го-го сколько, поэтому Белка, в последний раз взвизгнув и проорав что-то насчет мести, с невероятным шумом плюхнулась в воду. Подняла несметную тучу брызг. Создала своим телом нешуточное волнение на поверхности сонного озера. Взбаламутила целое облако придонного ила, от которого вода стала практически черной. Наконец с головой погрузилась в этот омут и едва не подавилась очередным воплем.

Какое-то время ее не было ни видно, ни слышно, только различалось смутное движение в толще воды. А потом она, задыхаясь, вынырнула, отбросила с лица прилипшие волосы, отыскала глазами посмеивающихся охотников и погрозила кулаком.

— Вы пожалеете! Я вам такое устрою… одними колючками не обойдетесь! И дохлые мухи в супе покажутся вам божественным знамением! Вы у меня неделю сидеть не сможете, гады! Спать будете исключительно стоя! Я вам устрою забег на половину дворца! Я вам еще столько… так жутко… и до самого последнего дня…

Владыка Эоллара вопросительно взглянул на Таррэна, но тот только плечами пожал: пусть понимает как хочет. Плавала Белка прекрасно, так что если ей нравилось дурачиться — ради бога. Что же касается охотников, то они знали, на что шли. И сколько бы ни было в этой шутке собственно шутки, они отлично понимали последствия своих действий. А если даже и сговорились, то сами пусть за это и отвечают. В дела перевертышей и стаи Таррэн, как и обещал, не вмешивался, несмотря на то что порой они выходили за рамки приличий.

Свою ошибку он понял секунду спустя — когда в замутненной воде промелькнуло чье-то массивное тело. Когда над озером пронесся шумный вздох, разом оборвавший веселье на берегу. Когда перевертыши осеклись, внезапно сообразив, кого именно разбудили своим неосторожным броском. И когда прямо перед лицом оторопело замолкшей Белки беззвучно вынырнула громадная змеиная голова.

ГЛАВА 15

На какое-то время лес словно вымер. Тревожно дрогнули верхушки деревьев. Испуганно примолкли пичуги в ветвях. По поверхности озера, внезапно вспучившейся толстыми кольцами невероятно длинного тела, прошла крупная рябь. А среди собравшихся на берегу эльфов пронесся судорожный вздох: вынырнувший из воды змей был настолько огромным, что Гончая показалась рядом с ним жалкой букашкой. Правда, это не помешало ей бесстрашно задрать голову и, оглядев чешуйчатую зверюгу, глубокомысленно заявить:

— Змея…

С жутковатой морды оглушающе громко капнуло.

— Большая змея. Больная, наверное?

Со змея капнуло снова. На этот раз — точно на Белкину макушку, вызвав еще один прерывистый вздох на берегу.

— Фу! Мокрая змея! Таррэн, чего она меня пачкает?!

Озерный житель, изрядно озадаченный поведением жертвы, удивленно отпрянул, едва не получив кулаком по носу, но быстро опомнился, распахнул громадную пасть и быстрее молнии ринулся вниз, намереваясь то ли утопить, то ли проглотить дерзкую козявку, которая была ему лишь на один зуб. Однако именно тогда всеобщий ступор наконец прошел, а в следующее мгновение практически одновременно произошло три важных вещи. Во-первых, к озеру метнулись Таш, Нэш и Шир и одним прыжком ушли под воду. Во-вторых, в руках у Тиля и Таррэна возникло два огненных цветка, готовых в любой миг вскипятить озеро до самого дна. А в-третьих, к ничего не подозревающей рептилии устремилась целая вереница зеленоватых огоньков, сотканная из крохотных, имеющих форму листьев искорок. Возникнув на открытой ладони Элиара, они разрезали мгновенно вспенившуюся воду, словно невидимым ножом.

Ллер Адоррас только головой покачал: в первую свою встречу с Таррэном, которая произошла на этом же самом острове, он уже успел составить определенное мнение о темных эльфах. Тогда они просто разговаривали, настороженно изучая один другого. Сравнивали, оценивали и пытались представить, чем аукнется их народам эта недолгая встреча. Тогда же по просьбе владыки Эоллара Таррэн призвал «Огонь жизни», заставив его опалить, а затем возродить к жизни давно умершее дерево. Однако именно в тот день повелитель эльфов со смешанным чувством осознан, что второго визита этого странного гостя Алиаре не избежать. Тогда он постарался не показать своих чувств. Сумел сохранить лицо и сделать вид, что способности темных не произвели на него впечатления.

Сегодня же эта маленькая ложь далась ему легче, поэтому при виде двойного «Огня жизни» лицо повелителя даже не дрогнуло. И он не отшатнулся назад, как это сделали придворные. Сила «Огня жизни» Тирриниэля тоже не вызвала у него удивления — способности отца Таррэна оказались сопоставимы с ожиданиями ллера Адорраса. А вот искусство создания «зеленого листа»[5] было утрачено на Алиаре много тысячелетий назад. И до недавнего времени владыка Эоллара даже не подозревал, что это знание сохранилось.

Элиар сотворил смертоносное заклятие так легко и быстро, что было ясно — он делал это не в первый раз. Сила его удара оказалась настолько велика, что эльфам, стоящим достаточно далеко от берега, сделалось крайне некомфортно. Само озеро буквально взорвалось изнутри. Гигантская змеюка забеспокоилась. Таррэн, завидев заклятие побратима, тихо выдохнул. Тиль негромко ругнулся. Эланна до крови прикусила губу, чтобы не закричать… и только охотники, наплевав на все, бесстрашно плыли навстречу собственной гибели.

Одна из эльфиек, увидев, куда они плывут, охнула:

— Бездна! Их же сейчас разорвет!

Но перевертыши даже не обернулись. Да и Белка не схватилась за нож и не попыталась увернуться от накатывающей на нее волны. Напротив, она замерла, широко раскрытыми глазами уставившись на созданное Элом чудо. Восхищенно прищелкнула языком, будто не заметив исказившегося лица владычицы. И недовольно вскинулась, когда встречной волной от стремительно приближающегося Шира ее чувствительно качнуло.

Ллер Адоррас обеспокоенно подался вперед.

Что они такое творят? Или они не знают, что даже мимолетное касание «зеленого листа» несет с собой гибель всему живому? Может, сошел с ума светлый, раз решился использовать это заклятие вблизи лаонэ? И почему медлит Таррэн? Почему застыл, все еще не спуская с рук не менее опасное заклятие? Почему отозвал «Огонь жизни» его отец? Они же дикие. Для них убить — что махнуть рукой. Так почему же они не вступают в бой?!

Отец Эланны, поймав умоляющий взгляд дочери, уже поднял руку, чтобы вмешаться, однако этого не потребовалось. В последний момент обрушившийся на озеро зеленый ураган неожиданно расступился, осторожно обойдя маленького полукровку стороной. Затем так же вежливо обогнул охотников. Наконец, взметнулся на недосягаемую высоту и вопреки всем законам и правилам решительно отсек оторопевшего змея от перевертышей. После чего ловко спеленал монстра призрачной сетью и настойчиво потянул вниз, на дно, где его, как оказалось, уже с нетерпением ждали.

Владыка Эоллара только вздрогнул, когда двое из смертных, внезапно свернули и вместо того, чтобы вытаскивать сопляка, нырнули за исчезающим в воде змеем. Напрочь игнорируя больно жалящие зеленые искры, они без всяких последствий перехватили бьющееся в судорогах тело змея. Довольно уверенно его приподняли (голыми руками, вдвоем!), а затем поволокли к берегу. Невзирая на отчаянное сопротивление рептилии, ее приличные размеры и тот факт, что весить такая тварюга должна была не меньше, чем груженная до бортов ладья!

Владыка Эоллара оторопело замер, когда невредимые охотники с шумом и брызгами выволокли на берег неистово бьющегося змея. Как недовольно отмахивались, если мощный хвост вскользь попадал по их рукам или плечам. Как вместо зияющих ран от его острой чешуи на их коже оставались лишь мелкие царапины, но и те стремительно затягивались то ли под действием непонятной магии, то ли вообще сами по себе!

Пораженный донельзя ллер Адоррас даже упустил момент, когда из воды, отфыркиваясь и отряхиваясь всем телом, выбрался мокрый до нитки Шир с жутко недовольной Белкой на руках. Не услышал, как к нему с едва слышным ворчанием повернулся Элиар. Не заметил, когда темные успели погасить свой смертоносный «Огонь жизни», потому что неотрывно смотрел на необычных смертных и задавался вопросом: как такое возможно?!

Таш, утерев мокрое лицо, прижал коленом змеиное тело и с раздражением стряхнул с руки рассеченную перчатку. Затем остервенело почесал зудящее плечо, на котором ненадолго проступили, а теперь стремительно исчезали золотистые шерстинки. Наконец не стерпел и от души ударил непонятливого зверя меж ушей, ну или что там у него было, после чего несчастное животное хрюкнуло и обмякло.

— Здоровый, зараза, почти как наши питоны, — сердито сплюнул выбравшийся следом Нэш, мрачно уставившись на свои порванные штаны. — Чешуя — как у молодой хмеры перед линькой. Надо было снизу подныривать, там мягче.

— Да, — огорченно вздохнул Таш, оглядывая собственные портки, которые оказались в столь же плачевном состоянии. — У меня запасных не осталось. Если еще где порву, придется потом голышом бегать.

— Ничего, ты привычный.

— Ты тоже.

— Так то дома, — снова вздохнул Нэш, ожесточенно потерев грудину, а потом вопросительно повернулся к Таррэну. — Хозяин, что с ней делать? Вы не велели убивать, поэтому мы просто оглушили. Но, может, все-таки прибить от греха?

Таррэн подхватил на руки переданную Широм Белку и мотнул головой, испытывая слишком противоречивые чувства, чтобы дать какой-то конкретный ответ. Он и злился, и ощущал безмерное облегчение от того, что все обошлось. И вместе с тем испытывал сильное желание потрясти эту наглую кошку за шкирку, а потом поинтересоваться, чем она думала, прежде чем полезла будить такую зверюгу. Не то чтобы змеюка была больше или страшнее тех, что жили у них дома, но зачем такой риск? В незнакомом мире? С незнакомым зверем? Ни в жизнь не поверил бы, что она не знала, кто именно дремлет в водах этого озера!

Белка с тихим вздохом прильнула к его груди, ненароком коснувшись его шеи ледяными пальцами. Эльф вздрогнул от неожиданности, но потом почувствовал, как похолодела ее кожа, мигом забыл обо всем остальном и, сорвав с себя куртку, торопливо укутал Белку: холод она переносила плохо. Так плохо, что однажды он едва ее не потерял.

— Бел… ну что ты делаешь? — прошептал Таррэн, настойчиво пытаясь поймать ее виноватый взгляд. — Мы же договорились… ты всегда держишь слово!

Белка шмыгнула носом:

— Прости.

— Мало тебе лейдэ? Не помнишь, что случилось в прошлый раз? Бел… пожалуйста, не надо повторения!

Она вдруг подняла голову и, встретив встревоженный взгляд мужа, ласково погладила его щеку.

— Я в порядке. И у нас с тобой на редкость шустрые охотники.

— Спасибо, Шир, — почти беззвучно выдохнул Таррэн, ни на кого не глядя. Но перевертыш услышал и понимающе кивнул — ему тоже было непонятно, зачем Белка отдала такой странный приказ.

— Пойдем домой, ладно? — так же тихо попросила она. — Мне тут больше не нравится.

— Конечно, малыш. Эл, ты осилишь обратный портал до материка?

— Разумеется, — кратко ответил светлый, получив еще один уважительный взгляд от ллер Адорраса. — Скажи только, когда и куда.

— Сейчас. До южного крыла.

— А оно не развалится? — озабоченно нахмурился Элиар, к вящему удивлению Эланны и рена Эверона.

— Не должно. Я защиту делал с запасом. Ллер Адоррас, леди Эланна, господа и дамы… — по очереди обратился к присутствующим Таррэн. — Прошу прощения за спешку, но мы вынуждены вас покинуть. Если кто-то захочет, может воспользоваться нашим порталом — он будет функционировать на протяжении получаса. На вас его хватит. Если же нет… ллер Адоррас, рад был встрече. Жаль, что она закончилась так быстро, за что еще раз прошу нас простить, но я должен немедленно покинуть ваш остров. Таш, Нэш…

Перевертыши, бросив смертельно уставшего змея, без лишних слов метнулись за вещами. Зверюга, почуяв свободу, из последних сил рыпнулась, дернулась, а затем, ощутив спадающие магические путы, сползла обратно в воду. Подальше от этих жутких смертных, эльфов и вообще от всех. Один, понимаете ли, разбудил, второй больно пихнул, третьи вовсе скрутили так, что ребра до сих пор ноют… едва скрывшись на глубине, змей возмущенно фыркнул, выдохнул наружу целое облако воздушных пузырьков и поспешил снова залечь на дно, пока непонятные чужаки не передумали.

— Я понимаю, ллер Таррэн, — милостиво кивнул владыка Эоллара, с нескрываемым любопытством уставившись на Белку. — Но, возможно, вы хотя бы сейчас познакомите меня со своим спутником? Надеюсь, он хорошо себя чувствует?

Белка упрямо отвернулась.

— Что-то не так? — удивился владыка, а Таррэн с досадой покачал головой.

— Бел, перестань.

— Не перестану.

— Малыш…

— Я не разговариваю с незнакомыми дядьками! — к ошеломлению царственного эльфа, вдруг выдала Гончая. — Мне мама еще в детстве запретила!

— Но он вовсе не незнакомый. Его зовут…

— Так пускай сам и представляется. Чего он как нелюдь? Не желает со мной говорить напрямую? Ну тогда и я не буду! И вообще, я не уважаю тех, кто не отвечает за свои слова и поэтому все время говорит через кого-то еще!

Таррэн кинул извиняющий взгляд на Эланну и ее отца, словно говоря, что ничем больше помочь не может, но ллер Адоррас уже нахмурился, а на его властное лицо набежало облачко сомнения. Над озером снова повисло напряжение, во время которого Белка упорно сидела спиной к влиятельнейшему существу Алиары и всячески игнорировала его присутствие. В это же самое время перевертыши привычно встали рядом с хозяином. Элиар как бы невзначай свернул «зеленый лист», будучи готовым в любой момент активировать его снова. Эланна занервничала, Тирриниэль понимающе усмехнулся, а непривыкшие к манере общения Гончей алиарцы растерянно притихли, потому что еще никогда не слышали, чтобы кто-то смел так себя вести с повелителем.

Однако владыка оставался необъяснимо задумчивым и почти не раздраженным. Только взгляд его, устремленный на буйные кудри Белки, становился все более странным, да в глазах появилось совершенно непонятное выражение. Как у человека, который окликнул в толпе прохожего, а потом понял, что ошибся, и принялся мучительно гадать, кого же тот тип ему напомнил.

— Хорошо, — наконец обронил он после длительной паузы. — Мое имя — Адоррас алле Эрроас, юный сэилле. Старший род Алиары. Первая ветвь. Почти три тысячелетия я являюсь главой рода Эрроас. И еще столько же — владыкой Эоллара. Этого достаточно, чтобы удостоить меня своим ответом?

Белка наморщила нос, а затем, повернувшись и оценивающе оглядев владыку с ног до головы, неохотно кивнула. После чего еще неохотнее протянула мокрую ладошку в перчатке и, стараясь не встречаться с эльфом взглядом, довольно хмуро представилась:

— Бел.

— Рад встрече, — неожиданно улыбнулся ллер Адоррас, осторожно пожимая тонкие пальчики. — Признаться, я удивлен твоему присутствию, но при этом меня гложет любопытство. Надеюсь, мы с тобой еще увидимся.

— Вот уж не уверен, — фыркнула она, поспешно отдергивая руку и снова отворачиваясь.

— Почему? — удивился владыка.

— Вряд ли я в ближайшие дни соберусь на охоту. И еще меньше вероятности, что в это время у тебя тоже освободится минутка. Это только Тиль может все бросить, пинками всех разогнать и сесть поболтать со мной просто так, ради удовольствия. Да Элиара иногда удается согнать с его дурацкого трона, чтобы размялся. А насчет остальных… нет. Таких чудных ушастиков ни в одном мире больше не сыщешь. Они — лучшие. За то их и терплю. А у Таррэна вообще нет подданных, которых надо было бы принимать в тронном зале. И у нас дома не отираются праздные толпы, которым до зарезу вдруг требуется его увидеть. Иначе я бы не выдержал, удрал бы куда подальше. Я и твоих-то с трудом выношу. И чем быстрее мы вернемся на Лиару, тем лучше: уже хочу домой. На свою красивую поляну и к любимому фонтану, который некие изверги в мое отсутствие могут безнадежно испортить.

— У тебя испортишь, как же, — негромко буркнул Элиар, как раз закончивший вычисление координат и привычным жестом распахнувший воронку телепорта. — Ты такой крик всегда поднимаешь…

— Так это ж мое, родное, — возразила Белка.

— Да ты и за чужое готов руки поотрывать.

— Смотря за что, — насупилась она. — Если ты мой орешник выкорчуешь, то точно получишь по ушам. А если еще раз утаишь что-нибудь важное, то вообще пожалеешь, что тебя не пришибли пятьсот лет назад, когда был шанс.

— Бел, не надо повторяться, я понял, — кротко улыбнулся светлый. — Ты идешь или нет?

— Иду. Таррэн, спрячь меня, чтобы я не видел этого ужаса. Терпеть не могу порталы… а они — меня. Так что сделаем вид, что никаких порталов нет, а я — простой, милый, обычный, совершенно безобидный человечек. Да?

Таррэн только хмыкнул, одновременно умудрившись вежливо раскланяться с владыкой Эоллара. После чего перехватил Белку поудобнее, позволил ей обвить ногами свою талию, незаметно погрозил пальцем, чтобы не вздумала хулиганить, и сделал знак перевертышам. Охотники разделились, пропустив вперед Таша и Лакра. Сразу за ними прошел Шир, держа Гончую за руку. Затем остров покинули Таррэн и Тиль, провожаемые настороженными взглядами перворожденных. После них ушли Стрегон и Нэш, а самым последним, успев отвесить остающимся эльфам изящный поклон, в воронке исчез Элиар.

Только после этого владыка Адоррас позволил себе озабоченно свести брови к переносице. А потом сделал властный жест и, едва перед ним склонился в почтительном поклоне рен Эверон, сухо потребовал:

— Докладывай…

Белка уснула сразу, как только они добрались до дворца. И уснула так крепко, что Таррэн не рискнул ее будить. Несмотря на то что всю голову себе сломал, пытаясь отыскать рациональное зерно в ее поведении.

В том, что оно было, он не сомневался: не такой была его пара, чтобы без причины дурачиться даже в личине Белика. Однако бегство от ллера Адорраса, несчастный лейдэ, впервые в жизни столкнувшийся с манерой езды Гончих, эта грешная змея… ну какого Торка Бел вообще понесло к этому озеру?!

«Не верю, — мрачно повторил про себя Таррэн, скосив глаза на усталое лицо Белки. — Ты ведь не умеешь ошибаться, любовь моя. Но тогда почему? И для чего привлекла охотников?»

Стрегон, ощутив вопросительный взгляд хозяина, незаметно пожал плечами: этого он тоже не знал. И Нэш с Ташем, судя по всему, не имели понятия. Они просто выполнили ее просьбу и ни на мгновение не усомнились, что это действительно необходимо.

Таррэн со вздохом открыл двери своих покоев, прошел в дальнюю комнату и уложил спящую Гончую на широкое ложе. Несколько секунд смотрел на нее, но потом приложил ладонь к ее груди, дождался, пока мокрая насквозь одежда высохнет, а затем с новым вздохом отстранился и задумался.

Странно, но ему вдруг показалось, что Белка оттянула сегодня больше сил, чем обычно. Так, словно ей было куда их тратить. Или же восполнять?

Он нахмурился, но потом решительно тряхнул пышной гривой и вышел из комнаты. Нет. Она же не маг, заклинаниями не пользуется, а магию только и умеет, что забирать на себя. Причем неосознанно. Просто впитывает как губка и чаще всего не знает потом, как от нее избавиться.

На что ей было тратить такое богатство? Если только, конечно, это самое богатство у нее не вытянул кто-то более шустрый и прозорливый… но кто? Эл не прикасался к ней даже пальцем. Тогда отец? Или Лан? Вряд ли — отец все время был на виду, а Лан вообще второй день безвылазно сидел во дворце, пытаясь разобраться с дирсой. Таррэн не трогал ее резервы. Так что оставались охотники (которым магия вообще без надобности), Эланна (с которой Белка точно не стала бы рисковать), рен Сорен ал Эверон (но он, хоть и слабенький маг, не выдержал бы и малой толики ее силы), его стражи (так им вроде тоже ни к чему) и… владыка?

Таррэн нахмурился еще сильнее, затем вернулся в спальню, присел на краешек постели, выудил из внутреннего кармана куртки супруги небольшой камешек, придающий ее ауре вид ауры смертного. Провертел в руках и замер: камень едва работал! Такое впечатление, что он находился на последнем издыхании, будто его мучили день и ночь кряду, без перерыва на отдых, да еще и не пополняли вовремя! Будто Белка не тратила на него свои собственные резервы! Будто бы не настраивали его специально на ее ауру! И будто бы кто-то умелый и опытный на протяжении долгого времени постепенно терзал старый амулет, стремясь его уничтожить!

— Адоррас! — Эльф пораженно замер, с новым чувством уставившись на супругу. — Только он бы смог… Бел, что же ты мне не сказала?!

Таррэн на мгновение прикрыл глаза.

Плохо… как же плохо, что он не подумал об этом сразу. Плохо, что не понял, насколько в действительности Белка заинтересовала многоопытного владыку. Не увидел магического щупальца, от которого Гончая с завидным упрямством бегала все утро, и не услышал ее молчаливой просьбы, когда оказалось, что реальная сила владыки намного превосходит способности его единственной дочери.

Умение Эланны очаровывать в чем-то сродни чарам подчинения, только гораздо слабее. А у перворожденных, и у лиарцев в том числе, способности к магии передаются из поколения в поколение. И это касается не только «Огня жизни» у темных или склонности к целительству светлых, но и всего остального! Так что у ллера Адорраса наверняка хватило сил, чтобы с ходу распознать неправильность в ауре мальчишки-полукровки. И, разумеется, это должно было его заинтересовать. А раз заинтересовало, значит, он наверняка попытался избавиться от помехи. После чего Белке пришлось не только спасаться бегством, но и подпитывать издыхающий амулет собственными силами! А потом еще и делать так, чтобы общение с владыкой не превратилось в открытое противостояние! И натворить столько всего, чтобы недогадливые ушастые лорды, не сумевшие вовремя прочитать узы, хоть когда-нибудь сообразили, что пора сматываться с острова Трех Отшельников!

Таррэн, наконец-то поняв причину безмерной усталости супруги, сцедил воздух сквозь сомкнутые зубы, а затем коснулся уз, погружая Белку в еще более глубокий сон.

— Прости, малыш, что я не подумал сразу. Отдыхай. Никто тебя не потревожит.

«Отец! — мысленно позвал он, когда Гончая свернулась в клубочек. — Отец, ты мне нужен! И позови Эла — нам надо поговорить!»

«В чем дело?!» — сразу отозвались в его голове два встревоженных голоса.

«Нам придется менять тактику, мы упустили из виду кое-что важное!»

Хозяин, — раздался за дверью тихий голос Нэша. — Хозяин, примчался посыльный от владычицы. Через час вас просят явиться в зал совещаний.

Таррэн, оборвав мыслеречь, прищурился:

— А кто посыльный? Эверон?

— Нет. В первый раз их вижу. Но ребята серьезные.

— Хорошо… вернее, плохо. Но все равно передай, что мы скоро будем.

Нэш беззвучно отступил, нутром ощутив, что сейчас повелителя не стоит беспокоить, а Таррэн, кинув последний взгляд на Белку, резко поднялся и быстрым шагом направился прочь. Хмурый, как предгрозовое небо, настороженный. Но при этом точно знающий, кем и для чего был сделан этот поздний вызов. Потому что любой вызов, он всегда остается вызовом, даже если речь не о смертельно опасном поединке, а всего лишь о вежливом приглашении поужинать.

ГЛАВА 16

Белка открыла глаза поздним вечером, когда над эльфийским дворцом сгустились сумерки, а в небе снова зажглись незнакомые звезды. Соскочив с постели и принюхавшись, она сразу поняла, что мужа нет довольно давно, неодобрительно покачала головой, а затем переоделась и выскочила прочь.

— Та-а-к, — нахмурилась она, наткнувшись в коридоре на пятерку охотников. — Вы что тут делаете? Почему не со всеми?

Перевертыши поднялись с пола, на котором коротали время за игрой в кости, и дружно вздохнули.

— Привет, Бел. Нам велено ждать тебя.

— Зачем?

— Хозяин приказал, — сознался Лакр. — Сказал, чтобы ты без нас никуда носа не высовывала.

— Таррэн велел никуда меня не пускать?

— Скорее, он хотел, чтобы мы предупредили возможные неприятности, — уточнил Таш, ковыряя носком сапога землю.

— Ясно, — протянула она. — А кто с ним пошел к этим вурдалакам?

— Итар и Картис. Еще Сартас. И Верэль, как ты сказала.

— А Лан где?

— Здесь, — неожиданно вздохнули по соседству, и из ближайшей комнаты вышел откровенно разочарованный Ланниэль в помятой, дымящейся и нещадно перепачканной рубахе. — Привет, Бел. Что-то ты сегодня долго спишь.

— Сколько надо, столько и сплю. Что у тебя с дирсой?

— Ничего.

— Как это «ничего»? — неприятно удивилась Гончая, на время даже позабыв про перевертышей. — Я ж вам ошейник отдала!

— Да, — с несчастным видом согласился Ланниэль. — И я над ним целых двое суток колдовал, чтобы понять, что за магию там накинули. Но в итоге…

Белка снова нахмурилась:

— Настолько все плохо?

— Хуже некуда, — неохотно признался эльф. — Я почти ничего не нашел, кроме слабого намека на запах. Оказалось, что эти ошейники действительно избавляют дирс от такой неприятности, как чужая магия. Но одновременно с этим подчиняют ее разум полностью… ну как ты — всяких дураков, которым вздумалось подойти поближе. Поэтому дирс, с одной стороны, невозможно заметить магическим зрением, с другой — весьма трудно уничтожить, а с третьей — очень легко контролировать. По этой же причине твои руны на дирсе практически не работали — для этого с нее пришлось бы снять ошейник. Однако дело не в этом. Худо-бедно, основную массу плетений мне удалось разобрать и кое-как распутать эту грешную паутину, но вот последние узелки, как выяснилось полчаса назад, имеют свойство взрываться при попытке прочитать ауру хозяина. В общем… сами видите: я едва успел отпрыгнуть.

Белка, глянув на насквозь прожженные рукава младшего сына Линнувиэля, который за последние годы изрядно прибавил в мастерстве, понимающе кивнула:

— Подсуетились они с ошейником, ничего не скажешь. Имя хозяина ты конечно же не узнал?

— Нет, — качнул головой Ланниэль и вытер покрытые копотью руки о полу истерзанной рубахи. — Есть, правда, один след… однако такой слабый и невнятный, что я не уверен, что он вообще на что-нибудь сгодится.

— Все равно надо попробовать. Таш, взгляни.

Перевертыш скользнул в соседнюю комнату, откуда до сих пор ощутимо тянуло горелым. При виде царящего там разгрома уважительно присвистнул, но почти сразу вернулся, держа в руке голубую ленту с закопченной, окончательно мертвой жемчужиной на подвеске.

— Хреново, — хладнокровно оценила результаты работы мага Белка. — Лан, ты был прав: эта штука теперь вряд ли на что-то сгодится. Таш, ты чего-нибудь чуешь?

Перевертыш молча качнул головой.

— Вообще чудесно… зря только старались. Ладно, дай ее сюда, я сама понюхаю. Чем Торк не шутит, вдруг что-то отыщу.

Таш послушно приподнял ошейник и поднес к чуткому носу Гончей, стараясь не коснуться ее кожи. Белка наморщилась, глубоко вдохнула, затем еще раз и… неожиданно громко чихнула:

— Фу! Лан, ты же ее сжег!

— Она сама, — буркнул Ланниэль, смущенно шевельнув ушами. — Сказал же, рванула, когда я ее почти выпотрошил. А после огня, сама знаешь, шиш нам, а не след.

— Да поняла уже, — фыркнула Белка. — Таш, выкини эту гадость, от нее проку никакого. Лан, кто тут еще остался, кроме тебя?

— Десяток лорда Элиара и один маг.

— Отлично. Тогда переодевайся и быстрее мой свои грязные уши.

— Зачем? — насторожился эльф.

— Пойдешь с нами, — любезно пояснила Гончая, натягивая на плечи куртку. — Сделаешь вид, что привел меня к своему лорду, как приказали. Судя по моему амулету, Таррэн уже знает о милых развлечениях папочки Эланны и, кажется, намерен держать меня под арестом. А сие, сам понимаешь, в мои планы не входит. Но поскольку заставлять его нервничать я не хочу, то мне нужен надежный сопровождающий. Так что смени рубаху, и пойдем проведаем ушастых. А то вдруг они наших владык обижают?

Перевертыши ухмыльнулись и попытались представить способ, которым можно было бы «обидеть» трех сильнейших магов Лиары. Лан, разумеется, тоже об этом подумал, но решил обсудить этот вопрос позже, потому что знал, насколько Белка не любит промедления. Он без лишних слов умчался в свои покои, скинул пропахшую гарью одежду, проворно сунул голову в таз с водой, так же проворно ее оттуда вытащил, намочив травяной ковер. Затем метнулся за новой одежкой. По пути бодро щелкнул пальцами. Слегка прищурился от вспыхнувшего на теле «Огня жизни», а обсохнув столь неординарным способом, быстрее молнии набросил чистый камзол и всего через пару секунд уже стоял рядом с одобрительно хмыкнувшей Белкой.

Чудно, — улыбнулась она при виде по-военному вытянувшегося эльфа. — Надеюсь, ты не забыл, как надо себя вести?

Ланниэль галантно подал даме руку, предусмотрительно затянутую в зачарованную перчатку, и слегка напрягся, когда Белка вложила в его ладонь свою изящную кисть. Тщательно прислушался к собственным ощущениям, но почти сразу облегченно вздохнул — его новое изобретение оказалось неплохим способом избавиться от навязчивой магии Гончей. Неплохим настолько, что он почти не рисковал, соглашаясь изображать опекуна.

— Идем, — хихикнула Белка, оценив весь юмор ситуации. — Приведешь меня к Таррэну, как непослушного сорванца, и сдашь с рук на руки, как самое дорогое сокровище.

— Так ты для него и есть сокровище, — хмыкнул эльф, сжимая ее ладошку. — Только об этом местные еще не знают.

— Знают, — добродушно усмехнулся Шир. — После того что она натворила и ничего за это не получила… все знают. Может, даже лучше, чем мне бы хотелось.

Белка фыркнула:

— Главное, чтобы они не поняли, для чего я это делаю, и как можно дольше не догадывались, кто мы есть на самом деле. Таррэн в прошлый раз пробыл здесь не настолько долго, чтобы во всем разобраться. А мне бы не хотелось новых сюрпризов. Особенно после того, как стало ясно, что предки Тиля когда-то имели отношение к правящему роду.

Ланниэль скептически поджал губы:

— Нам их мир даром не нужен.

— А вот этого, дорогой мой друг, ушастые не знают. И нам придется нелегко, если они решат, что у Таррэна или Тиля с Элом есть претензии на трон.

— Как бы до войны не дошло. Одно дело, когда возвращаются просто собратья, и совсем другое, если они пришли, помня о своих нравах.

— Вот именно, — кивнула Белка. — А поскольку нас все еще подозревают неизвестно в чем, лучше оставить все как есть. Пусть они думают, что нашли слабое место Таррэна. И пусть считают, что смогут в любой момент на него… то есть на меня надавить.

— Как бы кто-нибудь из местных умников-магов не подпортил портал, — озабоченно обронил Лакр.

— Портал не тронут, — возразил Нэш. — По крайней мере пока не убедятся, что наши лорды уже не воскреснут.

— Верно, — снова кивнула Белка. — К тому же я пока не увидел здесь ни одного мага, кому было бы под силу испортить портал Таррэна.

— Однако это не значит, что их нет вовсе, — вдруг сказал Стрегон.

— Вот именно поэтому мы сейчас пойдем искать наших лордов и по дороге постараемся побольше шуметь. А Лан при этом будет старательно нюхать воздух, выискивая тех, кого мы с вами еще в глаза не видели.

Эльф только тяжело вздохнул.

— Бел, а ты уверена, что моя личина при этом не спадет?

— Конечно. Ты же идешь со мной.

— Ну да. — Лан вздохнул еще раз. — Почему самое грудное ты всегда оставляешь мне? И с тобой идти рядом, и магов искать, и защиту держать над всем крылом… как будто готовить к испытанию!

Белка ободряюще хлопнула его по плечу и пинком распахнула двери. А затем вихрем вылетела наружу и помчалась прочь, надолго опережая своих спутников, во все горло распевая походные песни гномов и заставляя шарахаться в стороны тех несчастных, кто рискнул оказаться у нее на пути.

Догнали ее, надо сказать, довольно быстро — благо путь был хорошо известен. Однако, к немалому удивлению перевертышей, далеко Белка не убежала. Просто потому, что вымощенная мрамором дорожка, ведущая к залу совещаний, оказалась перекрыта. Сразу семеро стражей в необычного вида иссиня-черных доспехах стояли возле закрытых дверей. Рослые даже для алиарцев, закрытые броней от макушек до пяток, со спрятанными за забралами лицами, они чутко стерегли единственный проход в зал совещаний и всем видом показывали, что дальше ходу нет. Ни живым, ни мертвым. Более того, от них настолько разило ощущением внутренней силы, что даже перевертыши на мгновение смешались.

Впрочем, смешаться было от чего: помимо новой стражи, которой еще вчера тут и в помине не было, разительно изменился сам зал — у него исчезли мягкие полотняные стены, пропала мнимая доступность. Все пространство между колоннами было занято не живыми лианами, а заполнено литыми каменными глыбами, которые, кажется, выросли тут буквально за одну ночь. Широкие двери приобрели невиданную прежде массивность. Магических светильников в коридоре оказалось почти в два раза больше. И вообще, во дворце стало неуютно. Словно намедни там побывало сердитое божество, которое не удовлетворилось плюшевой идиллией, царящей в угоду вкусам прекрасной владычицы, а потом взяло да и сделало все по-своему.

Но что поразило охотников больше всего — перед обновленными стражами стояла на удивление спокойная Белка и оценивающе их рассматривала. Войти в зал она, правда, не стремилась, но лишь потому, что, судя по всему, уже попыталась это сделать и была остановлена видом недвусмысленно обнажившегося оружия. Теперь же она удивленно взирала на невозмутимых стражей и озадаченно терла затылок, словно решала для себя, прибить их сразу или же пожалеть остроухих дурней, позабывших про прямой приказ Эланны.

— М-да-а, — протянула Белка, когда за ее спиной остановились пятеро перевертышей и Ланниэль. — Лан, ты представляешь, они меня не пускают!

— С каких это пор? — искренне озадачился эльф.

— Да похоже, с этих.

Ланниэль тоже воззрился на молчаливых охранников, но те и бровью не повели. Однако стоило молодому магу сделать шаг вперед, как незнакомцы молниеносно сдвинулись, загораживая собой проход, и внушительным жестом опустили ладони на рукояти мечей.

— В чем дело? — нахмурился Лан, требовательно уставившись на ближайшего стража. — По какому праву вы нас задерживаете?

— Не велено, — глухо уронил тот.

Белка громко присвистнула:

— Ого! Я думал, вообще ответа не дождусь, а оно, оказывается, разговаривает!

Страж чуть сузил пронзительно-синие глаза, которых у эльфов Лиары отродясь не водилось, но, как ни странно, промолчал. Видимо, посчитал ниже своего достоинства отвечать какому-то лаонэ.

Ланниэль нахмурился сильнее:

— Кем не велено?

Молчание.

— Кто отдал приказ нас не пускать? Я вхожу в свиту лорда Таррэна, лорда Тирриниэля и лорда Элиара. По какой причине вы загораживаете мне дорогу?

— Вы можете войти, рен, — неожиданно уступил страж.

— Чудно, — хмыкнула Белка, сунувшись было в зал, однако это вызвало странную реакцию — тот же самый эльф, что только что разрешил им пройти, выхватил клинок из ножен и с невероятной скоростью рассек воздух перед самым ее носом. Точнее, он попытался это сделать, потому что перевертыши оказались столь же скоры и, не дожидаясь приказа вожака, скользнули вперед, ловко перехватывая чужую руку.

Возле дверей случилось некоторое замешательство, поскольку остальные стражи и опомнившийся Ланниэль тоже не остались в стороне и слаженно шагнули навстречу друг другу. Там закружился стремительный стальной вихрь, тихо звякнула задетая кем-то кольчуга. Мгновенно поднявшийся ветер взметнул с мраморной дорожки одинокий зеленый листок, а затем так же резко утих, явив стороннему наблюдателю совершенно неподражаемую сцену.

Из семерых эльфов, загораживающих дорогу, на ногах остались все, хотя выглядели они далеко не такими гордецами, как секунду назад. Один из них лишился шлема, сброшенного крепким кулаком Стрегона, заимел на левой скуле длинную ссадину и старался лишний раз не шевелиться, потому что острие меча Ланниэля весьма прозаически упиралось ему в горло. Двое эльфов за его спиной, не вовремя решившие высунуться вперед, тоже были лишены возможности двигаться, поскольку на теле одного из них чьим-то лихим ударом было срезано сразу несколько нагрудных пластин, а на шлеме второго появилась внушительная вмятина. Она хоть и не свалила его с ног, но заставила ошалело моргать, не слишком уверенно держа перед собой меч.

Еще двое стражей оказались в чуть более выгодном положении, поскольку стояли на некотором отдалении от командира и почти не пострадали. Распоротый рукав, поврежденный досиех и пара капелек крови, пропитавших шелковую рубаху, не в счет. А последние двое эльфов смогли, на свое счастье, отделаться совсем уж пустяками — сбитыми костяшками пальцев и погнутыми пластинками на груди.

В оглушительной тишине Ланниэль подчеркнуто медленно оглядел новеньких и холодно уточнил:

— Так кто, говорите, отдал приказ нас не пускать?

Передний эльф осторожно скосил глаза, успев увидеть, как на лице грубо вывернувшего ему руку Стрегона бесследно затянулась крохотная царапинка. И, с беспокойством подметив в зрачках перевертыша стремительно разгорающееся янтарное пламя, счел нужным пояснить:

— Смертным не место в зале совещаний. Это — закон.

— Ах, вот оно что, — кашлянула Белка, даже не соизволившая вытащить свои знаменитые ножи. — Ну тогда нас это не касается. Вы как хотите, мальчики, а я пошел: меня там Таррэн заждался.

Эльфы болезненно дернулись, когда она ужом проскользнула к дверям, но упершиеся под дых клинки вынудили их остаться на местах.

— Закон касается и лаонэ тоже, — упрямо прохрипел все тот же незнакомый эльф. Красавчик, кстати, — русоволосый, синеглазый, скуластый. Одно плохо: физиономию ему поцарапали неудачно, а сейчас едва не поцарапали снова — слишком уж Стрегону не понравились его слова.

Белка, не оборачиваясь, фыркнула:

— Расслабьтесь, парни. Вы свое дело сделали — предупредили. А что касается остального… ну считайте, что мы вас не послушали. Кстати, Стрегон, не сломай ему руку. Не видишь, бедняга скоро в обморок грохнется, а ты все давишь и давишь. Еще и по морде зачем-то двинул.

— За дело двинул, — рыкнул Стрегон, но захват все-таки ослабил. Впрочем, не настолько, чтобы эльф смог вырваться или сделать какую-нибудь глупость. — Еще бы и второй раз влупил, чтобы получше дошло.

— Зачем же так грубо? Ребята просто новенькие. Еще не знают, что меня трогать нельзя.

— Плевать, что не знают, — отрубил Стрегон. — Повезло им, что у нас приказ, а то тут стало бы очень грязно.

— Я давно подозревал, что ты у нас дикий, хищный и неприрученный зверь. Наверняка еще и мясо грызешь по ночам, когда никто не видит. Хорошо, если не эльфов, хотя мне в последнее время все кажется, что у золотых кого-то не хватает…

Охотники дружно оскалились.

— Ладно, развлекайтесь, — спрятала улыбку Белка, а затем пихнула тяжелую створку и, не обратив внимания на протестующий вздох за спиной, решительно вошла внутрь.

Зал совещаний, как выяснилось, претерпел кардинальные изменения не только снаружи, но и внутри. Потому что неожиданно стал раза в три больше, никаких окон или проходов в дворцовый сад в нем не осталось. Но, что самое неприятное, здесь стало гораздо светлее. И заметно прибавилось белого цвета — от белоснежного пола и таких же белоснежных стен до абсолютно белых кресел из неизвестного дерева и даже магических светильников, свет которых больше не был приглушенным, а, наоборот, стал навязчивым, ярким и режущим взгляд.

Более того, вдоль стен исчезли молчаливые стражи в блестящих доспехах, а взамен них появились мрачные, упрятанные в уже знакомого вида броню типы. Точные копии тех красавчиков, которые остались выяснять отношения с перевертышами. К тому же этих новых стражей было теперь не двадцать, а гораздо больше. И это не понравилось Гончей еще сильнее: изменилось что-то во дворце за время ее недолгого сна. Причем не в лучшую сторону.

Наконец Гончая подметила еще одну странность и окончательно озадачилась.

— Всем привет. — Она подошла к столу, поглядывая на собравшихся. — Сорен, друг мой белобрысый, тебя что, понизили в звании, раз ты стоишь не за троном владычицы, а торчишь один как перст в сторонке?

Рен Эверон даже не обернулся. А вот пустующее кресло во главе стола настораживало. Где Эланна? И если ее нет, то почему тогда тут начальник ее доблестной стражи? Разве он не должен ее сопровождать повсюду, за исключением спальни и отхожего места?!

Белка прошлась вдоль длинного ряда кресел, где как на иголках восседали золотые во главе с Элиаром и Тилем, отыскала Таррэна и вопросительно на него посмотрела.

— Неужели кто-то умер, пока я спал? Совет весь в сборе… рен Роинэ, рен Аверон, рен Ивенар… даже господа Эганарэ и Эвисталле тут! Тогда откуда траур? Может, на нас напали? Эланне заявила протест ее собственная стража?

— Нет, Бел, — неожиданно отозвалась владычица из дальнего кресла, которое пряталось за массивной фигурой Тиля. — Ничего страшного, волноваться нет повода. Но на некоторое время мне придется…

— Уступить свое место мне, — договорил за нее смутно знакомый баритон, и Белка, выругавшись про себя, повернулась к открывшимся парадным дверям.

Ллер Адоррас алле Эрроас вошел так тихо, что она даже не сразу его услышала. А когда поняла, чьи крепкие стражи теперь появились во дворце и почему здесь все так разительно изменилось, стало поздно: владыка Эоллара уже вошел в зал, властным кивком разрешил привставшим эльфам снова занять свои места и быстро приблизился к столу, безостановочно буравя глазами присутствующих.

На этот раз он облачился в достойные владыки одеяния небесно-голубых тонов. На нем по-прежнему не было украшений, за исключением сияющего невероятной силой венца с крупным синим камнем посередине и родового перстня на безымянной пальце, в котором, в отличие от эльфов Лиары, не имелось ни крупицы магии. Но при этом в облике эльфа было столько величия, столько достоинства и внутренней мощи, что даже Тиль не удивился, когда Белка попятилась, потом затравленно оглянулась и, плюнув на приличия, юркнула под стол.

Ллер Адоррас остановился, не дойдя до пустующего трона всего нескольких шагов. В шаге от него застыл еще один эльф — очень похожий на незадачливых стражников на входе. Только еще более высокий, почти на полголовы выше владыки, аж с двумя мечами на поясе и, как ни странно, без шлема. Так что можно было без труда разглядеть его жесткое лицо, ощутить холодный взгляд светло-голубых глаз, увидеть невероятную грацию его плавных движений и с беспокойством понять, что этот ушастый опасен.

Ллер Адоррас немного подождал, игнорируя вопросительные взгляды своих подданных, однако Белка вылезать не пожелала. Так что ему пришлось пожать плечами и, наклонившись, самому заглянуть под стол.

— Что-то не так?

У рена Роинэ неприлично отвисла челюсть. Члены совета неверяще замерли. Эланна удивленно округлила глаза, а у Элиара брови взлетели высоко вверх. Что это? Владыка Эоллара нарушает этикет ради лаонэ?! И самолично лезет за ним под стол, лишь бы узнать, что же так расстроило мелкого стервеца?!

Тирриниэль почувствовал, что его губы сами собой расползаются в усмешке. Элиар растерянно моргнул. И только Таррэн неловко кашлянул, когда из-под стола раздалось недовольное:

— Ничего.

— Тогда что ты там делаешь? — терпеливо поинтересовался царственный эльф.

— Сижу. А что, нельзя?

Ллер Адоррас хмыкнул:

— Вообще-то… не знаю. В правилах не указан запрет на ползание под столом в присутствии владыки. Сидеть без разрешения не положено. Открывать рот — тем более… но про стол я ничего не слышал.

— Так зачем было спрашивать? — еще более сердито отозвалась Белка. — Эланна, что за шутки? Я думал, твой отец остался на острове! Он что, решил навестить свои владения? Или пожелал выполнить свое обещание насчет беседы? Тогда я польщен — столько внимания… но почему меня никто не предупредил, что он решил плюнуть на свое затворничество и вернулся в большой мир?!

— Так ты вроде… спал, — запнулась от неожиданности владычица.

— Ну и что?! Намекнуть было нельзя?! Записочку послать, чтобы я от удивления в обморок не хлопнулся?! А теперь получается, что это его стража стоит под дверьми, карауля каждый ваш чих?!

— Ну… да. У отца свои стражи, у меня — свои. И когда он во дворце, нас охраняют его эвитарэ.

— Я уже понял, — проворчала Гончая из-под стола. — Ну хоть не зазря им наши парни морды набили, когда эти дурни не пожелали открыть мне дверь. Таррэн, скажи им, что ли, что можно отпускать этих олухов. А то вдруг уже сожрали?

— Как не открыли? — удивился ллер Адоррас.

— Вот так! Встали, как бараны у ворог, железки свои выставили и заявили, что смертным, дескать, тут не место! А лаонэ — тем более!

— Ох, — выдохнула Эланна, прижав руку ко рту и чуть ли не в панике уставившись на отца. Но тот не рассердился, а вроде даже искренне сконфузился.

— Прошу прощения, моя вина — забыл, что наш закон мог вам показаться несправедливо строгим…

Таррэн с изумлением ощутил на себе смущенный взор владыки.

— …но ваши воины — непростые люди… а может, и не люди вообще… поэтому я не придал значения. А моя стража в эти тонкости не посвящена, что и повлекло за собой досадное недоразумение.

— Я понимаю, — кашлянул Таррэн и негромко попросил: — Бел, вылезай. Никто не желал тебя обидеть.

Белка тихонько фыркнула:

— Тот, кто желал меня обидеть, еще долго будет сводить синяки. И вовсе не потому, что я такой добрый, а лишь по той простой причине, что наши охотники все еще имеют приказ не убивать без веских оснований.

— Твоим друзьям ничто не угрожает, — терпеливо повторил ллер Адоррас. — Они просто подождут снаружи. Все улажено, Бел. Не обижайся. Никто не помешает тебе гулять по дворцу. Но ты же не по этой причине забрался под стол?

— Нет, — легко согласилась Белка.

— И не по этой причине не желаешь, по твоему собственному выражению, обращаться ко мне напрямую?

— Мм… ну да.

— Тогда что не так? — терпеливо спросил ллер Адоррас, повергнув своих подданных в еще больший шок, чем секунду назад, потому что присел на корточки и заинтересованно наклонил голову. — Зачем ты от меня прячешься, Бел?

Белка в это же самое время проворно выбралась с противоположной стороны стола, юркнула за кресло мужа и, высунув оттуда только любопытный нос, негодующе буркнула:

— А я не обязан отвечать!

— Правда? — Владыка так же спокойно отпустил скатерть, поднялся и, подметив выразительные, на грани обморока, лица старейшин, неспешно опустился на свое кресло. — А кто-то вчера говорил совсем другое.

— Прошу прощения, ллер, — со вздохом прервал эту увлекательную дискуссию Таррэн. — Полагаю, проблема в другом: Бел просто не знает, как к вам обратиться. На «вы» — боюсь, он говорить никому не станет, не приучен, а на «ты»… думаю, это с его стороны будет невежливо и может нарушить гармонию вашего дома.

— А вот и нет! — немедленно встряла Гончая. — Просто на «вы» я при первом знакомстве называю или тех, кого уважаю, или же, наоборот, тех, кого уважать вовсе не за что. А на «ты»… мм, все слишком двойственно. Но от любви до ненависти, как говорится… Тиль, ты помнишь нашу первую встречу?

Тирриниэль улыбнулся:

— Конечно, малыш. Хотя, думается, мы с тобой зря тогда повздорили.

— У нас было из-за чего повздорить и даже за что надрать тебе длинные уши. Зато помнишь, что я сказал, когда впервые пришел в Темный лес?

— Еще бы. — Улыбка Тиля стала шире, а взгляд — почти мечтательным. — Помнится, половина моих эльфов чуть не потеряла сознание от ужаса, а вторая половина целый час находилась в глубоком шоке.

— Но ты ж внакладе не остался!

— Нет, конечно. Хотя до сих пор не представляю, как тебе удалось выкрутиться.

Белка, прекратив прятаться, выбралась на свет божий, бесцеремонно взобралась на чужой подлокотник и испытующе заглянула в глаза темного владыки.

— Так уж и не знаешь?

— Ну знаю, конечно, мелодично рассмеялся Тиль, потрепав пышные кудри невестки. — Кажется, у тебя уже тогда было два замечательных оправдания, ради которых я простил бы тебе еще и не такое.

— На «не такое» у меня тогда не было настроения, — притворно вздохнула она. — В противном случае я разнес бы тебе все чертоги. Можно я немного с тобой посижу?

— Можно, конечно, — кивнул Тиль.

— А ты мне свой обруч дашь поносить?

— Бери, — пожал плечами эльф, и она с радостной улыбкой стянула с его лба венец силы, а затем под ошарашенными взглядами алиарцев принялась протирать его рукавом. Даже дохнула для верности и отполировала так, что он стал блистать поистине дивными огнями, переливаясь под светом магических светильников всеми оттенками зелени.

— Немного запылился, — застенчиво пояснила Гончая, аккуратно пристраивая обруч на прежнее место. — А вот теперь как новенький. Тебе нравится, Тиль?

Тирриниэль, не без труда удержав внутри резко возросший по силе «Огонь жизни», который по вине владыки Эоллара подвергся вчера нешуточному испытанию, очень серьезно кивнул.

— Да, Бел. Спасибо.

— Не за что, — смутилась Белка и, деликатно чмокнув его в щеку, сползла с кресла. Потом подметила, как опасно ярко полыхнули его глаза, и вот тогда уже смутилась по-настоящему. — Извини, я пойду к Таррэну, ладно? Ему без меня ску-у-чно.

— Ему без тебя плохо, — слегка охрипшим голосом отозвался Тиль, наконец-то полностью восстановив резерв. — А скучать ты ему, насколько я знаю, не даешь. Только Элиара не трогай. Боюсь, он еще недостаточно терпелив к твоим выходкам.

— Ничего, привыкнет, — отмахнулась она. — Я ему орешек оставлю. Хороший такой, вкусный. От сердца, можно сказать, отрываю… на, жадина. И только попробуй не оцени.

На колени Элу полетел крупный предмет, отдаленно напоминающий лесной орех. Удивленный эльф машинально поймал, а потом сдавленно закашлялся:

— Спасибо, Бел… ты очень… ох, внимательный!

— Да, я такой, — гордо подтвердила Гончая, со смешком подметив, как восстановился резерв у не спящего вторые сутки эльфа. — Таррэн, правда я замечательный?

— Правда, — улыбнулся и Таррэн, коснувшись губами требовательно подставленного лба. А заодно и вдохнув аромат ее кожи вместе со струящейся изнутри магией. — Ты у меня чудо. И станешь еще чудеснее, если сейчас пойдешь и немного поиграешь со Стрегоном. Наверное, твоим охотникам грустно оставаться снаружи, когда мы все внутри.

— Наверное, — со вздохом подтвердила она. — Убить никого нельзя, ухи отрезать тоже… конечно, грустно. Так же грустно, как рену Эверончику сейчас. Его, беднягу, в звании понизили. Наверное, вон тот хмырь без шлема подсидел. Сорен, я правильно говорю? Из-за этого типа у тебя такая постная рожа?

Стоящий возле трона синеглазый страж не удостоил ее даже мимолетным взглядом. Зато ллер Адоррас, покосившись на бесстрастное лицо телохранителя, нахмурился:

— Бел, пожалуйста, не обижай моих подданных. Ортэ больше пяти веков командует моей личной стражей.

— Да кому нужен этот дрессированный кролик? — фыркнула она. — Где он был, интересно, пока его владыка отсутствовал? Наверняка в какой-то каморке отсиживался!

Владыка Эоллара нахмурился сильнее:

— Бел, я попрошу тебя не оскорблять моих воинов: в один прекрасный день у кого-то из них может закончиться терпение.

— Главное, чтобы оно у тебя не закончилось, а остальное я переживу, — легкомысленно отмахнулась Белка, бесстрашно остановившись на расстоянии нескольких шагов от охранника. Задумчиво потерев переносицу и оценивающе пробежавшись глазами по его фигуре, она снова не удостоилась ни единого взгляда сверху и прищурилась. — А он любопытный тип. Эл, как думаешь: у него есть шансы?

Ллер Адоррас удивленно взглянул на Элиара, не понимая сути вопроса, но тот неожиданно хмыкнул:

— Смотря кто будет в игре.

— Я, конечно! Чего спорить по пустякам!

— Гм… игра честная или свредничаешь как всегда?

— Че-е-стная, — неопределенно протянула Белка, не сводя глаз с молчаливого, будто примерзшего к полу эльфа. — С таким надо без подвохов, а то неинтересно.

— Ну если честно… — совсем задумался Элиар. — Я бы поставил на тридцать.

— Золотой?

— Как обычно.

— Договорились, — бодро кивнула Гончая, наконец отворачиваясь от неподвижного охранника. — А я за десятку. И если выиграю, тебе щелбан.

— Десять секунд? — недоверчиво переспросил светлый. — Ты уверен?

— Угу. Но это если честно. А если подличать… как считаешь, сколько?

— Один миг! — усмехнулся Элиар. — И больше даже спорить не буду.

Белка сокрушенно вздохнула:

— Вот ты какой… ладно, сочтемся. — Она окинула застывшего в ледяном молчании эльфа еще одним внимательным взглядом, наконец-то подметила в его глазах слабый проблеск эмоций, улыбнулась краешком губ и повернулась к рену Эверону.

Тот одарил ее мрачным взором, но никак не отреагировал на ободряющее похлопывание по плечу и не подал виду, что сознает всю глубину нанесенного телохранителю владыки оскорбления. Счастье еще, что Ортэ не сделает ни шагу без приказа повелителя, но это совсем не значит, что после ухода владыки один из лучших воинов Эоллара не решит задержаться, чтобы отдать этот долг. А учитывая то, что рен Ортэ ал Аверон, младший сын и один из многочисленных наследников дома Аверон (а заодно кузен самого Сорена и самый злейший его друг), не один век подряд становился победителем Большого турнира, нетрудно представить, что произойдет, если он выловит дерзкого человечка в каком-нибудь переходе. И что самое интересное, никто и никогда не поймет, что произошло: у Ортэ была редкая способность не оставлять следов — ни обычных, ни магических. Магом он был ничуть не хуже, чем сам владыка, просто в несколько иной области. Так что зря Белик его дразнит, ой зря.

— Не расстраивайся. — От крепкого тычка в бок рен Эверон покачнулся, а затем уставился на излучающую искреннее сочувствие рожицу Белки. — Я же сказал: у тебя по сравнению с тем синеглазым типом есть одно несомненное достоинство… да не то, болван! Не туда смотришь!

Она демонстративно фыркнула, когда эльф машинально опустил глаза.

— Ты живой, ушастый! Все еще чувствуешь, реагируешь, поддаешься… я ведь смог тебя растормошить! Но главное в другом: как оказалось, ты меня всего лишь искренне ненавидишь, что вполне простительно, а он презирает. И это та самая ошибка, за которую когда-то придется расплачиваться. Кстати, можно я возьму твой кинжал? У него такая красивая рукоятка, что прямо страх как хочется ее потискать.

Эльф успел только рот открыть, как родовой клинок, служивший еще прадеду, уже покинул ножны и заиграл радужными бликами в руках дерзкого человечка. А потом растерявшегося эльфа во второй раз панибратски похлопали по плечу:

— Вот спасибо! Так и знал, что ты не сноб, а вполне нормальный человек! Эланна, я тебя поздравляю: ты правильно выбрала начальника стражи!

— Спасибо, Бел, — машинально откликнулась эльфийка.

— А теперь я вас наконец покину. Кажется, мои лохматые друзья действительно заскучали. Как бы не прибили кого с расстройства… Тиль, Эл, пока! Таррэн, не засиживайся до самой ночи — ты обещал мне новую сказку!

Таррэн настороженно кивнул, не сводя глаз с владыки Эоллара и его телохранителя, в глубине зрачков которого промелькнуло и исчезло странное выражение. Тогда как Белка вприпрыжку понеслась к дверям и мгновенно исчезла из вида, оставив алиарцев беспокойно гадать, во что им на этот раз обойдутся ее опасные шуточки.

ГЛАВА 17

Остаток вечера, как ни странно, прошел без потрясений: в зал совещаний больше никто не врывался, стражу у входа не тревожил, стены не ломал, придворных не пугал. И вообще, во дворце царила непривычная тишина. Настолько длительная, что Таррэн весь последний час сидел как на иголках. Хорошо, что ллер Адоррас почти не касался договора — Таррэн совсем не был уверен, что смог бы ему достойно возразить. А вежливое любопытство владыки удовлетворил Тирриниэль, что позволило обеспокоенному эльфу с чистой совестью потратить время на прослушивание напрягшихся уз.

Что удивительно, Белка действительно не натворила за этот час ничего плохого. Так, парочке стражей из числа эвитарэ отдавила ноги, одному из слуг испортила ливрею, дерзко показала язык незнакомому придворному, который заметил, что не стоит залезать в фонтан в грязных сапогах… а так — ничего. К счастью, ллер Адоррас уже успел предупредить стражу касательно «маленького гостя», так что скандала не получилось. А когда владыка соизволил завершить беседу, Таррэн обнаружил свою сумасшедшую пару неподалеку от зала — небрежно развалившейся на травке, закинувшей руки за голову и с важным видом изучающей зеленый потолок. Рядом пристроились охотники, которые негромко спорили между собой, кто из них, как быстро и каким способом уложит мрачно зыркающую из-под искореженных шлемов стражу. Ту самую, кстати, слегка помятую и отодвинутую ими с насиженного места всего пару часов назад.

— Третий слева, рука-рука, десять, — не заметив Таррэна, заявил Лакр, выразительно оглядев одного из эвитарэ.

— Какие десять? — буркнул Шир. — Ты и за пятнадцать не управишься.

— Еще как управлюсь. Ты его лапти оттоптанные видел?

— А то. Сам подножку ставил.

— Вот-вот, — ухмыльнулся рыжий. — Я твои подножки знаю: бедняге еще два дня мучиться болью в колене. Так что десять секунд, не больше.

Шир задумчиво оглядел напрягшуюся семерку эльфов, задержал оценивающий взгляд на обсуждаемом объекте, немного подумал, а потом кивнул:

— Ладно. Может, и десять. Хотя я бы управился за пять.

— Ты — старший, — фыркнул Лакр. — Лет через семь я тоже смогу за пять и даже за три, если очень приспичит. А вот Стрегон, я думаю, уложится и сейчас.

— Интересное заявление… — с внезапно проснувшимся интересом заявил Шир. — Белый, твое мнение?

Стрегон мельком покосился на остроухого бедолагу, но тут же отвернулся: а чего там смотреть? Ушастый, разумеется, стоял прямо, как памятник верности своему господину. Обе ноги с виду в порядке. На морде лица — непроницаемая маска.

— Стрегон, чего молчишь? — насупился Лакр, не дождавшись ответа. — Покажем им, чего стоит изменившееся братство?

Полуэльф пожал плечами:

— Зачем?

— Как зачем?! Шир сомневается в твоих силах!

— Ну и пускай сомневается дальше.

— Стрегон! — окончательно возмутился рыжий. — Тебе что, все равно?!

Стрегон сдержанно усмехнулся. Сомневается он… ага, щас! Этот внимательный гад просто слишком давно общается с Белкой, вот и выеживается! Надо же чем-то разнообразить досуг?

Шир, перехватив его насмешливый взгляд, приподнял верхнюю губу, показав молчаливым эльфам подозрительно длинный клык. Со Стрегоном у них сложились странные отношения. Вроде не враги, но и друзьями они не стали. Белый был слишком норовистым, чтобы терпеть возле себя кого-то, кто смог бы противостоять ему на равных. А Черный, будучи вспыльчивым и агрессивным, не мог пройти мимо. Нет, схватиться грудь в грудь им пока ни разу не удавалось — то владыки отвлекали, то стая была слишком близко. Но некоторая натянутость в общении все равно осталась. Еще с тех относительно недалеких времен, когда Стрегон вовсе не был охотником, а Шир еще не перешел к старшим.

— Стрегон!

— Отстань от него, — велела Белка, и Лакр послушно умолк. — Ты прав, и Шир это знает. Стрегон знает тем более, так что нечего шуметь. Хотя, по-моему, тебе вполне хватило бы семи секунд.

Рыжий напыжился и раздулся от гордости за себя любимого. Вздернул конопатый нос, расправил плечи, выпятил грудь, оглядел свысока усмехающихся охотников… но взгляд, брошенный им на неподвижных стражей, был по-прежнему острым и неприятно цепким, лишенным каких бы то ни было эмоций. Так что ушастые стражи, не первый век хранящие покой своего владыки, правильно обеспокоились. И ни на миг не усомнились: вся эта бравада лишь для отвода глаз.

Таррэн вышел наружу как раз в тот момент, когда стражи находились в глубокой задумчивости по этому поводу, а перевертыши замолчали, рассеянно поглядывая по сторонам. Правда, при виде хозяина все пятеро немедленно поднялись, а Белка удивленно хмыкнула:

— Ты рано. Я ждал вас еще через час.

Таррэн внимательно огляделся, уделив самое пристальное внимание таким незначительным деталям, как ссадины на физиономиях остроухих стражей, надорванный рукав Лакра и несколько капель крови на белоснежном полу. Затем подметил напряженные позы эльфов, бережно погладил вихрастую макушку подошедшей Белки и, убедившись, что все в порядке, улыбнулся:

— Ну как ты? Опять скучаешь?

— Не особо. Хотя во дворце теперь не так весело, как раньше. Но раз ты освободился, может, мы устроим небольшой праздник? Возьмем по паре железок, заберемся в мою любимую комнату для размышлений и организуем чудное времяпрепровождение на колоннах? Как считаешь, мы с тобой сумеем прищемить хвосты нашим охотникам?

— Боюсь, я принес тебе неутешительные вести, малыш, — виновато посмотрел Таррэн. — Кажется, сегодня нас ожидает еще один бал.

— Опять?!

— Увы. Возвращение ллера Адорраса — слишком важное событие для Эоллара, чтобы его можно было не отметить. Так что к полуночи здесь снова появится куча народу.

Белка поморщилась:

— Им что, заняться больше нечем, кроме как всякие балы устраивать?

— Вопрос не ко мне. Прости.

— А тебе обязательно там быть?

— Да, малыш.

— Зар-раза… — Белка с досадой отвернулась. — Надеюсь, меня на этом празднике жизни никто не ждет с распростертыми объятиями?

— Я жду, — неожиданно улыбнулся эльф, и она невольно улыбнулась в ответ.

— Насчет тебя не сомневаюсь. А вот остальные… как считаешь, я могу с чистой совестью прогулять это важное мероприятие? Адоррас не намекал, что жаждет меня там увидеть?

— Пока нет.

— Вот и ладно, — окончательно повеселела Гончая. — Значит, никто не расстроится, если мы с ребятами плюнем на это дело и отдохнем по-своему.

Таррэн не ответил, поскольку за него это сделал вышедший следом Тиль:

— Нет, не расстроится. Если, конечно, после вашего совместного отдыха дворец не превратится в руины.

— Что мы, звери какие? Ну погуляем немного по саду, посмотрим на здешние диковины… да, представь себе, я еще не все успел увидеть!.. ну поцапаемся с каким-нибудь придурком… Это гораздо лучше, чем сидеть на вашем нелепом балу и делать вид, что всем доволен.

— Тебе всегда с этим везло, — лицемерно вздохнул Элиар. — Честно говоря, я вам завидую. И надеюсь, что хотя бы ближайшие два часа смогу потратить на сон, а не на всякие, как ты говоришь, глупости. Таррэн, идем. Ничего плохого не случится, если ты и дальше позволишь им сидеть в такой тесной компании. Все равно их теперь не пустят в главный зал.

— Пока-а! — помахала им вслед Белка. — Если понадоблюсь, найдешь меня по узам!

— Найду, — вздохнул эльф, двинувшись в сторону южного крыла. — Куда ж я денусь…

— Главное, ищи место, где будут самые большие развалины, — посоветовал Элиар. — Тогда точно не ошибешься.

Стражи у дверей сделали вид, что не услышали, однако все же озадачились. Что за отношения у этих чужаков? Один язвит, второй ему подыгрывает…

Старший семерки проводил глазами охотников. Все-таки тяжело каждую секунду на протяжении целых двух часов выслушивать о себе малоприятные высказывания и не иметь никакой возможности достойно ответить. Правда, он не сомневался, что такая возможность появится в ближайшем будущем. Все же чужаки не исчезнут с Алиары нежданно-негаданно, а он не всю жизнь будет стоять тут каменным истуканом, не смеющим даже рот раскрыть без приказа. Так что будет еще у них время поквитаться, ох будет…

Эльф успокоенно отвернулся и, почувствовав мысленный зов командира, приготовился дать полный отчет о своих наблюдениях.

Когда над летним дворцом сгустилась ночь, а придворные засвидетельствовали вернувшемуся владыке свое почтение, леди Эланна облегченно вздохнула и, извинившись перед отцом, покинула тронный зал.

Проскочив несколько полупустых коридоров и убедившись, что поблизости, кроме стражей отца, никого нет, Эланна тенью выскользнула в сад, счастливая уже тем, что ей больше не придется ни раскланиваться с сотнями разодетых придворных, ни танцевать с реном Оганэ, ни ощущать на себе взгляды вездесущих сплетниц. Иными словами, она сбежала с роскошного праздника и теперь с невероятным облегчением признавалась себе в этом.

Почему это случилось именно сегодня, Эланна и сама толком не поняла. Но после того как наследник рода Аверон предложил первый танец, у нее что-то нехорошо сжалось в груди. Бездна… никогда прежде этот напыщенный хам не позволял себе ничего подобного! Однако стоило только появиться отцу, для которого старший рен Аверон был первым советником, как тщательно продуманный план полетел в бездну. Более того, отец и виду не подал, что заметил умоляющий взгляд дочери, — неуловимо улыбнувшись, сделал явно одобрительный жест и вернулся к разговору с Элиаром, которого уже битый час терзал расспросами об обычаях светлых.

Тем не менее в отчаяние Эланну привело совсем не это маленькое предательство. Владыка мог творить в своем дворце все что угодно и отдавать предпочтение любому из придворных так, как сам того пожелает. Другое дело, что это было не принято и подобные дела решались крайне деликатно. Но сознавать, что лишь традиции стояли сегодня между ней и этим хлыщом… и при этом видеть, как стремительно темнеют глаза у Тирриниэля…

Эланна сама не помнила, какое оправдание с ходу выдала удивленному кавалеру. Ей почему-то показалось, что, если она этого не сделает, владыка Л’аэртэ совершит что-то нехорошее. В ее памяти еще был жив тягостный разговор, в котором эльф честно признался, что не всегда контролирует свой ужасающий «Огонь жизни». Если уж даже сдержанный Таррэн порой был готов полыхнуть, то чего ждать от остальных? Особенно когда они в голос утверждали, что Таррэн контролирует себя лучше всех?

Конечно, ллер Тирриниэль делал все, чтобы во время визита на Лиару не напугать прекрасную гостью. Он неотрывно находился поблизости, ограждая ее от излишней суеты и особенно от почти вездесущих, но совершенно бесшабашных перевертышей. Искусно прятал истинный цвет своей страшноватой ауры и всячески оберегал от неприглядной правды о наследии Изиара. Однако Эланна все время ощущала, как в его присутствии напрягаются защитные амулеты. Чувствовала, что ей далеко не все открыли, и откуда-то знала, что несокрушимое спокойствие и уверенность темного лорда всего лишь маска, опасно слабая преграда для истинного «Огня жизни», с рождения бушующего в его жилах. Ужасающе притягательное сочетание красоты и смертельной угрозы. Чарующая близость бездонного омута, в который тянуло окунуться с головой. Невыносимая привлекательность смерти. И жутковато манящий аромат егосветлой кожи, к которому ненавязчиво примешивался запах весеннего солнца. Буйного, жаркого, беспощадного, так что даже неизвестно, что лучше — поддаться или бежать без оглядки, откуда-то зная, что промедление может стать последней ошибкой в жизни.

Вот и сегодня Эланна вновь ощутила это странное чувство. Как только заглянула в его глаза, на дне которых скручивались в тугие жгуты искры нешуточного раздражения, поняла: если не сделать что-то немедленно, может случиться нечто плохое. Только пройдя огромный сад почти насквозь и достигнув северной галереи, которая проходила одним краем над Молчащей пропастью, Эланна смогла остановиться и успокоиться.

Все это было странно, ново и непривычно. Таррэн, Тирриниэль… они слишком разные. Слишком непохожи на эльфов Алиары. Слишком сильны, уверены, жестоки и… красивы. Да, невыносимо, невероятно, просто безумно красивы. Настолько, что глаз невозможно отвести, а сердце частенько сжимается в каком-то необъяснимом трепете.

Эланна оперлась на перила и, всмотревшись в черные небеса, до которых почти не доставали яркие огни дворца, потерянно застыла.

— Что? И ты тоже? — вдруг сочувственно спросили откуда-то из темноты, и владычица, вздрогнув, обернулась.

Разглядела сидящую на соседних перилах Белку и вздрогнула снова.

— Бел?

— Ага, — печально вздохнула Гончая, болтая ногами над разверзнувшейся внизу пропастью. — И я сбежал: больно уж они шумят, ваши эльфы. Да и ребята мои не выносят громких звуков. Так что не волнуйся: мы тебя хорошо понимаем.

Эланна неверяще покосилась на кусты, ограждающие террасу от собственно сада. Увидела пять пар янтарных огоньков и внезапно поняла, что комки мрака у самой земли, которые она сперва приняла за тени от веток, на самом деле не тени, а присевшие на траву охотники. Совсем незаметные в своих непритязательно темных одеждах. Неподвижные. Прямо хищники, притаившиеся в засаде.

Белка понимающе улыбнулась, когда владычица непроизвольно отшатнулась.

— Не бойся, они смирные. Таррэн не хочет, чтобы я бродил в одиночестве.

Эланна с трудом отвела взгляд от перевертышей.

— Да, конечно. Просто они меня напугали.

— Бывает, — согласилась Белка.

— Бел, а ты что тут делаешь?

— То же, что и ты: прячусь.

— Я не прячусь, — поджала губы владычица.

— Хочешь сказать, что мчалась сюда через половину сада, будто за тобой демоны гнались, просто так? Из глупого желания споткнуться и где-нибудь свернуть себе шею? — криво усмехнулась Белка. — Или, может, я не так все понял, заметив на твоем лице признаки жуткого облегчения, когда тебе показалось, что тут никого нет?

Эланна невольно улыбнулась:

— Вообще-то я не слишком часто имею возможность куда-то уйти. А сегодня так вышло, что…

— Все внимание досталось твоему папочке. А ты превратилась из грозной и суровой правительницы всего лишь в дочь мудрого владыки… конечно, я тебя понимаю и, честно говоря, рад, что ты меня встретила. Я по крайней мере могу спросить про кучу важных вещей, о которых мне больше никто не расскажет.

— Да, наверное, — улыбнулась Эланна. — Но вообще-то мне тоже давно хотелось тебя спросить, да как-то случая не представлялось… Бел, ты почему в таком виде? Почему именно Белик?

— Так удобнее, — рассеянно отозвалась Гончая, продолжая болтать ногами. — И гораздо меньше желающих поглазеть на меня в упор. Таррэн же говорил.

— Да. Но мне все равно кажется, что это как-то… слишком.

— Как показывает практика, с Беликом гораздо проще общаться. А то, что при этом случаются мелкие неприятности, не в счет, согласись.

— Ну… не знаю, — неуверенно пожала плечами Эланна.

— Можешь мне поверить, если бы я мог что-то изменить, нам было бы проще. Я уже давно так живу и убедился в одном: Белик — единственная надежная защита от любопытных. И единственное, что позволяет мне жить спокойно.

Эланна снова покосилась на перевертышей и вдруг призналась:

— Отец о тебе спрашивал… кажется, он что-то подозревает.

— Мне тоже кажется, — буркнула Белка, тут же нахохлившись. — Вчера он мне чуть амулет не спалил. Узы, что ли, его заинтересовали?

— И узы тоже. Может, не стоило Таррэну делать их такими заметными?

— Если бы он попытался их скрыть, это вызвало бы еще больше вопросов.

Владычица на мгновение задумалась, но потом вынужденно признала:

— Пожалуй, ты прав. А без них нельзя?

— Уже нет. Да и поздно что-то менять, не находишь? А что он хотел узнать? О чем он тебя спрашивал?

— О том, кто ты и откуда. Как вышло, что тебя приняли в эльфийский род. Как давно это случилось. Почему Таррэн не говорил о тебе раньше. Что за отношения вас связывают…

— И что же ты ответила? — с нескрываемым интересом покосилась Гончая.

Владычица тихонько фыркнула:

— А что я могла ответить? Сказала то, что знаю, чтобы тебя не выдать и Таррэна не подвести. Я же обещала хранить ваш секрет, вот и выкручивалась, как могла. А насчет всего остального пришлось посоветовать отцу спросить у Таррэна. В конце концов, могу я не знать, что у вас за отношения?

— И он поверил?

— Не знаю, — нахмурилась эльфийка. — Надеюсь, что да.

— А про твой визит к нам он тоже спрашивал?

— Конечно. Даже просил открыть память, чтобы увидеть Лиару моими глазами.

Белка насторожилась:

— Та-ак. И что ты ему показала?

— Все, кроме бала.

— Моих кошек — тоже?

— Нет. А надо было? — обеспокоилась Эланна.

Гончая ненадолго задумалась.

— Возможно, если бы ты это сделала, он бы заподозрил неладное… Впрочем, какая разница? А про бал ты почему ничего не… Ах да, — кашлянула Белка, припомнив, что тоже была на том балу. И вовсе не в личине сорванца. — Что-то я туго соображаю сегодня.

Эланна слабо улыбнулась, но не стала пояснять, что умолчала о том вечере еще и по другой причине. Да еще закрыла воспоминания о том, как теплый вечер плавно перешел в такую же теплую, дивную ночь, на время которой владычица впервые в жизни осталась без магии. Когда вдруг почувствовала удовлетворение от мысли, что рядом есть мужчина, способный не только ее защитить, но и в любой момент уничтожить. И когда ей неожиданно стала ясна вся глубина разницы между навязчивостью рена Оганэ и спокойной уверенностью темного лорда.

— Ладно, пускай, — наконец заключила Белка, взвесив все «за» и «против». — Не ждал я, конечно, что твой батюшка появится так рано, но куда деваться…

— Отец редко появляется на Эолларе, — очнувшись от воспоминаний, сказала владычица. — Собственно, за все время моего правления он приходил всего один раз.

Белка кивнула:

— Когда сюда явился Таррэн. И теперь вернулся снова, потому что таких, как мы, следует держать под постоянным присмотром. А ты, как ни крути, на роль надзирателя не подходишь.

— Отец просто беспокоится, — тихо уронила Эланна.

— На его месте я бы тоже беспокоился: за тебя, за дворец, за свой народ… Кстати, давно хотел спросить: а наши предки действительно имели какое-то отношение к правящим родам?

Владычица помрачнела.

— Да, Бел. Собственно, изначально наш род был единым, но потом разделился на четыре дома: Этаррас, к которому относится наша ветвь, Ираэль, из которого пошли Л’аэртэ, Сориэль, потомки которого теперь рассеяны по всей Лиаре, и Эраэль — они, как считает наш летописец рен Истаэр, в большинстве своем перешли в Светлый лес.

— По-твоему, Элиар и его дядюшка относятся к роду Эраэль? — недоверчиво переспросила Гончая.

— Отец заметил в ауре Элиара следы «Огня жизни». Таким владели только эльфы Эраэль. И они считались одними из лучших целителей… конечно, до тех пор пока не ушли с Алиары. Вообще, у каждой ветви было свое особое умение: Ираэль лучше всего управлялись с «Огнем жизни», мои предки унаследовали способности к магии разума, Эраэль слыли великолепными лекарями, а Сориэль легко управляли погодой.

— Гм, — озадачилась Белка. — Эл у нас действительно гений по части лечения. К тому же многие из светлых умеют ладить с лесами. Так что если принять твою версию, то получается правдоподобно. Но скажи мне другое: что такое случилось, что сразу три рода из вашей верхушки вдруг решили покинуть Алиару? Они что, трон не могли поделить? Что заставило их бросить все на свете и уйти в неизвестность?

Эланна тяжело вздохнула:

— Это долгая история, Бел.

— У нас вся ночь впереди. Расскажешь? — Гончая снова выжидательно на нее посмотрела. — Раз уж мы все равно тут торчим, поделись тайной. Мне ужасно интересно, что за род принял меня к себе. И еще больше интересно, как он стал таким, как сейчас. Ведь насколько я понял, до ухода с Алиары эльфы Ираэль не были такими могучими?

— Да, — неохотно отозвалась эльфийка. — Но, честно говоря, у нас не принято обсуждать эту тему.

— О! Только не говори, что тебе запрещено!

— Просто твои предки принесли нам много горя. Это была война, Бел. И горечь от ее последствий еще не успела выветриться из нашей памяти. Сама я не застала тех времен, но мой отец хорошо помнит лордов, отказавшихся от родства с нами. Признаться, если бы Таррэн пришел сюда на три века раньше, его наверняка попытались бы уничтожить. Если бы отец был тогда на Эолларе, все могло бы закончиться печально.

— Да, Таррэн говорил, что вы встретили его неласково, — спокойно кивнула Белка. — Хорошо, что ничего страшного не произошло. И хорошо, что встреча с твоим отцом у них случилась гораздо позже. Когда и вы успокоились, и он понял, что произошла досадная ошибка.

— Это была не ошибка, — невесело улыбнулась владычица. — Просто если бы тогда отец открыл мне свою память целиком, я вряд ли стала бы выслушивать чужака с Лиары. Однако он меня пожалел. Поэтому я искренне верила, что наши братья исчезли навсегда.

— Как ты могла в это верить после того, как к вам приходил Изиар?!

— Дело в том, что… Понимаешь, Бел, — внезапно смутилась Эланна, — довольно долгое время мы находились в неведении относительно его происхождения. Потому что он был невероятно похож на… другое существо. Но именно в этом и состояла наша ошибка. А когда появился Таррэн и рассказал, кем он был, стало понятно, что на самом деле Изиар нас просто-напросто обманул.

Белка странно наклонила голову.

— В прошлый раз твой рассказ, как мне помнится, звучал иначе.

— В прошлый раз мы знали о вас слишком мало, чтобы открывать правду. Прости, но Алиара до сих пор не залечила раны, которые получила по вине тех родов. Поэтому вам здесь многие не рады. И поэтому многие вздохнут с облегчением, если вы решите навсегда закрыть портал в свой мир и больше никогда нас не потревожите. Мы не хотим осложнений с Создателями.

— С кем? — рассеянно бросила Гончая.

— С теми, кто заставил вас уйти с Алиары, — тихо сообщила Эланна. — С теми, кто создал наш мир. И кто способен уничтожить не только вас, но и всю планету лишь ради того, чтобы справедливость, хоть и с большим опозданием, восторжествовала, а ваши умения, которые во многом являются заслугой Создателей, больше никогда не потревожили эти просторы.

Белка на мгновение замерла, о чем-то напряженно размышляя. А затем медленно подняла голову, пристально посмотрела на зябко поежившуюся эльфийку и бесстрастным голосом велела:

— Рассказывай!

Эланна застыла как изваяние и, зачарованная бешеной пляской огней в изумрудных глазах Гончей, послушно начала вспоминать.

ГЛАВА 18

Когда владычица ушла, Белка долгое время сидела, рассеянно наблюдая, как клубится темнота на дне ущелья. Ее ноги по-прежнему свисали над гигантской пропастью, каштановые кудри от порывов ветра пришли в беспорядок, а лицо выражало странную задумчивость. Перевертыши все это время оставались недвижимыми и тоже молчали, чтобы не нарушать уединения вожака.

— Жаль, что мы не знали этого раньше, — наконец обронила Гончая в полной тишине. — И очень хорошо, что я именно сегодня спровоцировала Эланну на слабенькое единение. Выходит, алиарцам есть от чего беспокоиться… Стрегон, твое мнение?

Таящийся в темноте полуэльф негромко кашлянул:

— Прости, мыслеречь мне еще дается нелегко. К тому же владычица открыла память не полностью, а смотреть через тебя — довольно хлопотное дело. И я не все понял, что она тебе показала.

— Я тоже. Но главное мы узнали: когда-то три наших рода — Эраэль, Ираэль и Сориэль — имели на Алиаре власть, положение, силу и заслуженное уважение. Когда-то к их мнению прислушивались. До тех пор пока кому-то из глав этих родов не пришла в голову мысль подняться еще выше.

— Леди Эланна что-то говорила о Создателях, — осторожно напомнил Лакр. — Я не силен в изначальном языке,[6] но мне показалось… или эльфы действительно побаиваются?

Белка, не оборачиваясь, пожала плечами:

— Пожалуй, ты выбрал не совсем правильное слово. Но Создателей, кем бы они ни были, здесь почитают.

— Насколько я понял, эти существа давно не появлялись на Алиаре, — задумчиво бросил Нэш.

Благодаря Белке и недавно наложенным узам теперь они могли незримо присутствовать в мыслях вожака. Слышать все, что слышала она. И воспринимать мелькание ярких образов, которыми поделилась с гостьей Эланна, так, словно это для них владычица сделала такой роскошный подарок.

Белка наклонила голову:

— Совершенно верно. Создатели не появлялись на Алиаре ровно с того дня, как наши три рода ее покинули.

— Владычица сказала, что это была война…

— Да, — еще медленнее обронила Гончая. — Та самая, после которой Алиара до сих пор не оправилась. К несчастью, Эланна тогда еще не родилась, поэтому ее память не хранит воспоминаний о Создателях и о том, что случилось позже. Все, что она знает, известно лишь со слов летописцев и ее отца. Но летописцы необязательно напишут правду, а владыка мог пожалеть чувства дочери и, как в случае с Изиаром, многого не сказать. В частности, о том, чего именно пытались добиться роды Эраэль, Сориэль и Ираэль, когда решили отделиться. И почему после этого разразился скандал, перешедший в кровопролитную войну. В ходе этой войны был разрушен основной материк, эльфы потеряли немалую часть сородичей, Создатели пришли в ярость, а отступники потерпели сокрушительное поражение и были вынуждены покинуть Алиару.

— Владычица полагает, что они просили у Создателей новую силу, — дипломатично озвучил свои сомнения Таш.

— Так ей сказали, — согласно кивнула Гончая. — И я склоняюсь к тому, что в чем-то эта версия правдива, потому что только так можно объяснить, почему Л’аэртэ и Эллираэнн столь разительно отличаются от местных магов. И почему обрели «Огонь жизни», который прежде им был несвойственен. Если наши эльфы действительно смогли заполучить силу Создателей и если именно в этом была причина конфликта с остальными родами, то становится понятным, почему нашим предкам пришлось воевать с теми, кого они почитали как братьев.

— Так, может, в том не было их вины? — нахмурился Шир. — Может, владыка Эоллара просто испугался, что потеряет власть?

— Когда-то Создатели сотворили этот мир — так написано в местных хрониках, — вздохнула Белка, закрывая глаза и старательно припоминая все, что смогла узнать у Эланны. — Свободно бродили по его дорогам, не гнушаясь общением с простыми смертными. Они покоряли небеса. Раздвигали горы. Заставляли моря раздаваться в стороны. Вот уж действительно — боги… и так продолжалось много тысячелетий. А потом что-то пошло не так. Некоторые из их творений захотели получить силу своих Создателей и стать им равными.

Белка на мгновение замолчала.

— Эланна считает, что наши предки получили эту силу обманом и воровством. Весь народ уверен, что после этого они попытались завоевать Алиару… и тогда разразилась война, какой еще не было.

— Почти как у нас во времена расовых войн, — тихо сказал Нэш.

— Только у нас, в отличие от Алиары, не было Создателей. И некому было остановить это безумие.

— А это было безумие?

— Любая война в каком-то роде безумие, — невесело хмыкнула Гончая. — А как иначе объяснить, что смертные и бессмертные вдруг начинают с таким упорством резать друг друга?

— Но ведь здесь это не заняло четырех сотен лет, как на Лиаре?

— Нет, — вздохнула она. — Создатели вернулись вовремя. Война была остановлена, часть отступников уничтожена, уцелевшие сбежали в иной мир, захлопнув портал перед самым носом преследователей. Оставшиеся эльфы принялись восстанавливать разрушенное. Гномы удалились на отдельный материк. Люди тоже отселились, потому что пострадали больше всех. Создатели ушли и с тех пор не объявлялись, хотя минуло уже больше шести тысячелетий.

— У нас минуло больше, — обронил Лакр.

— Намного. Если считать, что за двенадцать наших лет на Алиаре прошло чуть больше двух месяцев…

Перевертыши дружно вздохнули.

— За это время у нас сменились сотни и тысячи поколений. Даже среди эльфов не осталось тех, кто еще помнит переселение. Наша магия изменилась. И теперь нас мало что связывает с Алиарой. Да и сами роды Ираэль, Сориэль и Эраэль практически исчезли.

— Ираэль стал потом Л’аэртэ? — уточнил практичный Лакр.

— Верно, — кивнула Гончая. — Полностью ушел в одну из главных ветвей, а остальные утратил за ненадобностью, потому что они не смогли овладеть «Огнем жизни». Род Эраэль дал нашему миру светлых эльфов, а потомки Сориэль рассеялись по свету, потому что, как утверждает Эланна, были самыми малочисленными. К тому же глава этого рода был убит, так что остальные ушли на Лиару скорее за компанию, чем действительно на что-то рассчитывая.

Стрегон задумчиво свел брови к переносице:

— Ты полагаешь, что сила Создателей — это «Огонь жизни»?

— Уверен в этом.

Но ведь на Алиаре огненная стихия тоже довольно развита.

— Таких вершин, как у Л’аэртэ, она никогда не достигнет, — не согласилась с ним Белка. — Здешняя магия Огня разнится с «Огнем жизни» так же сильно, как ты теперь отличаешься от простого смертного. Это нечто совершенно иное. Почти неуправляемое. Я бы даже сказал, что это — источник совсем другой силы, чем могут похвастать здешние маги. Эланна и ее отец сказали Таррэну об этом почти впрямую, так что, полагаю, в этом наше мнение сходится.

— А в чем не сходится? — полюбопытствовал Лакр.

— Во всем остальном, — усмехнулась Гончая. — Меня смущает, что Эланна не смогла дать ответа, кто же такие на самом деле Создатели. Как они вообще допустили случившееся, раз были такими великими и могучими? Я не верю, что после войны эти самые «боги» настолько разобиделись, что решили послать всех, кто тогда уцелел, в бездну. И в то, что им стало противно находиться в мире, который они когда-то берегли, как наседка — золотое яйцо.

— Может, была другая причина, но которой Создатели захотели уйти? — задумчиво предположил Таш. — Если они были бессмертными и неуязвимыми, как утверждают хроники, а изгнание отступников стало актом возмездия… то, возможно, предки наших эльфов что-то нарушили? Какой-то закон, к которым, как я понял, здешние остроухие чересчур привязаны?

— Скорее уж прибили кого-то важного, — буркнул Лакр и осекся, перехватив острый взгляд вожака.

Белка растянула губы в резиновой усмешке:

— Не просто важного, рыжий, а очень важного!

— Кого? Владыку?

— Из-за эльфа, пусть даже и владыки, Создатели, какими их обрисовала нам Эланна, вряд ли обиделись бы надолго. — Гончая улыбнулась совсем зловеще. — Как считаешь, кого-то из самих Создателей наши ушастики могли прибить? Раз уж каким-то образом овладели «Огнем жизни» и выжили при этом, хотя, полагаю, это было весьма нелегко… раз уж умудрились овладеть этим умением и вступили в бой с самими богами… тебе не кажется, что и на бессмертных порой бывает управа?

Стрегон неловко кашлянул:

— Почему нет? В конце концов, эльфы живут так долго, что кажутся нам по-настоящему бессмертными. Однако убить их все-таки можно…

— А Создатели живут еще дольше, но их бессмертие вообще-то такой же спорный вопрос, как и бессмертие эльфов. Возможно, они просто неуязвимы?

— Или уязвимы, но очень слабо, — пробормотал Лакр. — А что? Если темные смогли уничтожить кого-то из этих… ну, богов, которые, возможно, совсем не боги… то получается, что им было зачем скрываться и бежать отсюда со всех ног?

Белка снова кивнула:

— Мне кажется, в этой догадке гораздо больше смысла, чем в местных хрониках, часть которых нам показала Эланна. Кстати, вы заметили, что здесь ни у кого нет таких необычных глаз, как у Таррэна, Эла и Тиля? Может, только род Аверон и может похвастать отдаленным сходством, но не более!

— Да, — задумчиво согласился Таш. — Мне тоже показалось, что нашим лордам стараются не смотреть в глаза.

— Их боятся, — настойчиво повторила Гончая. — Несмотря на то, что Таррэн в свой прошлый визит исчерпал весь запас красноречия, чтобы убедить местных, что он не чудовище и не собирается сжигать всех подряд.

— Полагаешь, цвет глаз имеет отношение к «Огню жизни»? — осторожно уточнил Нэш.

— По крайней мере определенная связь просматривается. И потом, меня всегда поражало сходство Л’аэртэ друг с другом. Раньше считалось, что виноват Изиар со своими безумными планами. Собственно, мы всегда считали, что во всем виноват только он. Но теперь я подумал: а может, дело-то не в нем, а все в той же магии крови, с которой передается «Огонь жизни»? Может, и до Изиара была такая же зависимость, только хроники ее не отразили? Изиар же был не первым и не последним Л’аэртэ, до него в роде Ираэль рождалось немало владык! И тогда, может, Таррэн и Тиль обязаны своим внешним видом вовсе не ему, а кому-то гораздо более древнему?

Охотники пораженно умолкли.

— Получается, наших владык боятся не просто из-за «Огня жизни»? — наконец неуверенно спросил Лакр. — А еще и потому, что они взяли его не по праву?

— А как ты себе это представляешь? — усмехнулась Белка. — Если верить Эланне, Создатели те еще монстры: постоянного облика не имеют, гуляют спокойно по мирам, творят все, что им заблагорассудится. Когда хотят, сворачивают горы, осушают океаны, высаживают леса или вырывают их с корнем… при этом владеют силой стихий, знают неизмеримо больше, чем самые древние из эльфов, и практически бессмертны. Если они — почти боги… если никто из магов — ни эльфы, ни гномы, ни тем более люди не способны с ними встать в один ряд… если для них уничтожить мир пара пустяков, так скажи, как могли всего три рода перворожденных вытребовать у них что-либо?!

— Хочешь сказать…

— Что может муравей против хмеры? Как способен простой крестьянин противостоять бессмертному магу, а слабый маг — всесильному богу?! Полагаешь, у эльфов были шансы одержать верх в подобном споре?!

— Выходит, Создатели отдали им эту силу сами? — Стрегон закусил губу.

— Выходит, — уронила Гончая, невидящим взглядом уставившись в темноту. — Но Эланна так не считает. Вполне вероятно, ее отец — тоже. Но про него трудно говорить что-то определенное: он слишком хорошо скрывает свои мысли.

Охотники озадаченно переглянулись.

— Мне снятся странные сны, — призналась Белка. — С тех пор как мы здесь, они не дают мне покоя. Я вижу небо, солнце… как будто бы они совсем близко и до них можно дотянуться рукой! Я то и дело слышу, как поет ветер. Камнем падаю почти в такую же пропасть, как здесь, и почти каждую ночь слышу чей-то крик… быть может, свой собственный? Но главное, я вижу кровь… так много, что в ней можно захлебнуться. И эта кровь всегда горит — ярко, неистово, будто внутри нее скрыт могучий источник. Мне даже кажется, что это моя собственная кровь, потому что «Огонь жизни» над ней рисует эльфийские руны. Только это не те руны, которые я хорошо знаю. Чье-то имя, которое я никак не могу прочитать. И еще кажется, что это не мои сны… хотя временами кто-то зовет меня оттуда. Особенно когда я чувствую, что лечу над бескрайним морем и вижу под собой расплавленные скалы, на которых никогда раньше не бывал…

Стрегон замер, убаюканный ее ровным голосом и против воли ощущающий ее смятенные мысли. А потом почувствовал, как напряглись узы, и…

…Море. Бескрайнее море огня, заполонившего собой весь мир. Пепел, рваными клочьями кружащийся над разоренным островом. Ветер — порывистый и жгучий, тщетно пытающийся разогнать завесу черного дыма. И скалы. Некогда высокие и неприступные, а теперь — разрушенные до основания. Медленно осыпающиеся стены древнего, когда-то могущественного, но уже почти уничтоженного Гнезда.

Где-то далеко внизу, почти невидимые на фоне каменных обломков, неподвижно стоят двуногие фигурки, окруженные плотным кольцом огня. Слишком маленькие по сравнению с бушующими вокруг них языками пламени. И совсем уж крохотные по сравнению с массивной крылатой тенью, внезапно заслонившей их от беды…

Их было мало. Всего нескольких сотен перворожденных из трех ветвей некогда великого рода. Да и те — бесконечно измученные, потрепанные, обессилевшие. Совсем не похожие на тех гордецов, когда-то рискнувших преступить закон. Теперь же их усталые лица полнились болью и сомнением. Руки то и дело сжимались в кулаки, а взгляды стремительно тускнели от осознания той участи, которой решили подвергнуть их боги. Однако хранящей их магии больше не осталось. Защиты от кружащих наверху громадных теней, чей облик решили принять могущественные палачи, не было тоже.

Они остались одни. Единственные, кто поверил и затем бесконечно разочаровался в крылатых кумирах. Проклятые Создателями. Преданные собственным народом. Ненавидимые до ослепления и истово ненавидящие сами. Но при этом неспособные что-либо изменить. Неспособные даже крикнуть что-либо в свое оправдание — в ревущем повсюду огне их просто никто бы не услышал.

Никто, кроме Нее.

Она стояла совсем близко — мудрая и бесконечно древняя… Великая Мать, чудом сумевшая их услышать. С готовностью распахнувшая широкие крылья и в последний миг заслонившая их от лютого пламени. А теперь заживо сгорающая, будучи не в силах противостоять могуществу своих собственных детей.

Эльфы растерянно смотрели на острые когти, вонзившиеся в оплавленные скалы. На длинный шипастый хвост, то и дело содрогающийся от боли. На бурно вздымающиеся бока, по которым медленно стекало смертоносное пламя. На плавящуюся, словно в жерле вулкана, чешую. Шумно раздувающиеся ноздри, исторгающие жгучие искры такого же яростного «Огня жизни». И глаза… неестественно яркие и по-матерински мудрые глаза старой Драконицы, зачем-то решившей принести себя в жертву.

«Не дам, — тихо пророкотала Она, поднимая голову к изрыгающему огонь небу. — Не вам решать их участь. Не здесь. И не сейчас».

Но небеса лишь взвыли на сотни голосов, после чего Она лишь устало вздохнула.

Так больно… как трудно. И до чего же горько видеть, как безвозвратно гибнет все, что когда-то казалось дороже жизни! Однако приговор уже прозвучал. И сорвавшийся с чьих-то крыльев огненный смерч уже сделал свое черное дело. Впрочем, Она тоже сделала выбор и заслонила собой беззащитных детенышей. Да… кажется, для Нее они тоже были детенышами — слабыми, совсем еще юными. Ставшими ей младшими детьми в тот самый момент, когда их уст впервые коснулась кровь ее любимого сына.

Но кто сказал, что Драконы не умирают?

Кто придумал эту гнусную ложь?

«Огонь жизни» беспощаден к хозяевам так же, как и ко всем остальным. И старая Драконица знала об этом как никто другой. А теперь медленно умирала, будучи не в силах противостоять магии своих старших детей. Жестоких. Могущественных. Гордых. Но таких же наивных, как те смертные, которых Она защищала.

Наконец огонь добрался до нежных ноздрей, и Она закричала — протяжно и настолько жутко, что заметавшиеся в небесах крылатые тени испуганно прыснули в стороны. А затем и завыли, слишком поздно осознав, какой ценой им дался нелепый спор с собственной матерью. А Она закричала снова. И, повинуясь Ее голосу, в центре неистовствующей воронки расцвел еще один огненный цветок, развернувшийся воронкой гигантского портала.

«Идите, — раздалось в головах растерянных эльфов. — Идите, в этом мире для вас еще нет места».

Старая Драконица грустно улыбнулась, следя, как спасенные ею эльфы стремительно уходят. Дождалась, пока воронка телепорта сомкнется практически полностью. Затем подняла тяжелую голову, пытаясь отыскать среди мечущихся в горящем небе силуэтов того единственного, ради кого так много отдала. А потом глубоко вздохнула, надеясь, что боль не озлобит ушедших в изгнание. И, понимая, что время на исходе, устало сложила могучие крылья.

«Вот и все, неразумные мои дети… больше у вас никогда не будет Гнезда…»

Стрегон вздрогнул и очнулся от наваждения. А потом наткнулся на полный понимания взгляд Белки и вздрогнул снова.

— Ты знаешь?! — удивленно прошептала она.

— Твой сон…

— Он не мой, Стрегон. Но я вижу его каждый раз, когда закрываю глаза. Теперь понимаешь, почему мне надо добраться до хроник? Понимаешь, что все было несколько иначе, чем говорила Эланна?

Стрегон сглотнул, еще не успев забыть чужой боли.

— Те эльфы ничего не смогли бы противопоставить этим… существам. Слишком велика разница, ведь Создатели действительно почти боги. «Огонь жизни»… это был их дар!

— Из-за него мы в итоге и были прокляты, — кивнула она. — А единственное, что от него осталось, — это необъяснимая любовь к небу и неожиданно появившийся покровитель.

Черный дракон…

— Светлые не обращаются к «Огню жизни», — во внезапном прозрении прошептал Стрегон. — Они отказались от этого дара, потому что он принес им слишком много горя!

— А темные, напротив, приняли его целиком, — тоже шепотом сказала Белка. — Но не все, а лишь единицы из целой ветви. Всего несколько магов, которые не сошли с ума от его мощи и за считаные годы набрали такую власть, что и по сей день остаются самыми могущественными эльфами двух миров.

— Л’аэртэ…

— Да, мой друг.

— Но на Алиаре прошло почти шесть тысяч лет!

— А у нас — десятки, сотни тысяч… многие и многие эпохи, за которые мы почти забыли, кто мы и откуда пришли. У нас были свои хроники, но и они многого не сохранили. А потом начались войны. С людьми, гномами… Кто пожелал — отказался от Создателей сразу. Кто захотел — научился управлять их даром. Быть может, именно это и послужило причиной разделения между светлыми и темными эльфами? Кто знает… Но светлые сохранили и приумножили знания, которыми владели их предки. А темные, наоборот, пошли по новому пути и очень быстро стали тем, что мы знаем. Сейчас Л’аэртэ — единственные, кто несет в себе кровь и магию Создателей. И единственные, кто даже сейчас способен претендовать на власть на Алиаре. Предатели. Отступники. Безумцы… и многие на Алиаре разделяют это мнение.

Шир негромко присвистнул:

— Почему же алиарцы тогда не захлопнули портал сразу, как только сюда сунулся еще Изараэль?!

— А ты как думаешь? — прошептала Гончая. — На Алиаре все это время считали, что мы мертвы. Что они должны были подумать, когда тут внезапно объявился эльф с силой «Огня жизни»?

— Что Создатели возвращаются! Они же умеют принимать любой облик!

— Вот именно. Адоррас наверняка подумал, что Изиар — это кто-то из них. А когда сообразил, в чем дело, стало поздно: Изиар успел пролезть куда не следует, прочитал хроники и, украв несколько артефактов, удрал обратно!

— Представляю, как они потом себе локти кусали, — пробормотал Лакр.

— Еще бы, — ошарашенно согласился Нэш. — Но, Бел… тогда получается, что Изиар не просто так устроил бойню в Серых пределах! Если он уже тогда знал о Создателях, об Алиаре, «Огне жизни» и о том, что наши эльфы на самом деле жалкие беглецы… он пришел туда с амулетом намеренно! И вернулся, чтобы постичь свой дар до конца?!

Гончая прикрыла вспыхнувшие глаза.

— От пределов Изиару было нужно что-то еще, кроме возрождения в девяти кругах жизни. Он был помешан на силе и бессмертии.

— Но ведь это же безумие!

— А он и был безумцем. Гениальным, но при этом безумцем, для которого не составляло проблем загубить целый мир. А может, и два: кто знает, зачем он в действительности возвращался на Алиару? Может, для того чтобы отомстить? Или, наоборот, присоединиться к ним? Ведь не зря же он искал в Серых пределах место, которое приняло бы его как родного? Может, уже тогда подозревал, что «Огонь жизни» ему достался не от простых магов? Может, как раз из Серых пределов первые эльфы пришли на Лиару? Может, там был открыт самый первый портал? Поэтому же потом Изиар сумел открыть и второй? И может, именно поэтому в Проклятом лесу так силен «Огонь жизни»? Меня всегда это настораживало, но тогда мы не знали о Создателях и Алиаре, а теперь получается… — Белка, умолкнув на полуслове, крепко задумалась.

— Погоди, а как же Таррэн? — растерянно обернулся Шир. — Почему его приняли на Алиаре, если об отступниках уже тогда знали и наверняка подняли тревогу по всем материкам?

— Те века, которые прошли со времени визита Изиара, для эльфов даже меньше, чем день. Но когда сюда пришел Таррэн, Адоррас был в отъезде, а вместо него правила Эланна — юная и еще неопытная в подобных делах владычица. Да, она попыталась что-то придумать, но Таррэн смог доказать, что просто так в руки не дастся. Поэтому ей пришлось сделать вид, что, мол, ошибочка, вышла. А потом прилюдно извиниться и постараться загладить свою оплошность мнимой дружбой.

— Но ведь владыка тоже видел хозяина, — нахмурился Таш.

— Как мне кажется, в тот момент он еще не принял однозначного решения, — согласилась Белка. — Да и силу Таррэна алиарцы уже успели ощутить и сообразили, что лучше не пытаться уничтожить его в открытую. Кроме того, он у нас невероятно спокойный, так что владыка, видимо, рассудил, что все не так страшно. Хотя, может, все было совсем не так, и у него в запасе есть еще какой-нибудь вариант. Я не знаю.

— Так ты поэтому нам спать не даешь?! — запоздало стукнул себя по лбу Лакр. — Ждешь подвоха?

— Жду, — призналась Гончая. — Знал бы ты, как мне это не нравится, но пока придраться не к чему. Сны разве что тревожат, но их, как говорится, ни к чему не пристегнешь.

— Надо добраться до хроник, — уронил Стрегон. — Ты был прав.

— Знаю, — вздохнула Белка. — В прошлый раз у нас с тобой не вышло, а сейчас… боюсь, мы упустили время, и теперь добраться до них стало не в пример сложнее.

— Почему?

— Потому что Адоррас здесь. И потому, что он не повелся, как остальные, на наш блеф с прятками. Я ведь вчера ночью еще разок сбегал в западное крыло…

— И что? — нетерпеливо подался вперед Лакр.

— Ничего. Стражи там уже нет, ворот тоже, запах магии как хмера языком слизнула — перенесли они свой тайник. Как владыка вернулся и выяснил, отчего там поломаны стены, так и перенес от греха подальше. Думаю, теперь хроники находятся в восточном крыле, где-нибудь у него под подушкой. Чтобы ни я, ни вы, ни Тиль до них не добрались. А то и вообще вдалеке от Эоллара — от папочки Эланны всего можно ожидать. Даже того, что его чешуйчатая охрана тоже несет в себе примесь крови Создателей. Больно уж они шустрые, не находите?

Стрегон задумчиво пожевал губами:

— Шустрые. Но не шустрее нас.

— Больше не светитесь, — серьезно предупредила Белка. — По одному никуда не ходить, узы не терять и любопытный нос ни в какие щели не совать. Мне не нужны неприятные сюрпризы.

— А ты не боишься, что нас услышат? — встрепенулся Лакр. — Или того, что Эланна сообразит, отчего выболтала тебе их самую страшную тайну?

Белка хмыкнула:

— Эта галерея после нашего крыла чуть ли не единственное во дворце место, где практически не работает магия. Кажется, на дне ущелья спрятан какой-то артефакт, до которого у меня пока не дошли руки. А что касается Эланны, то сам знаешь: когда я смотрю в упор, мало кто способен понять, отчего его тянет на откровенность.

Перевертыши хищно усмехнулись: это была сущая правда, уж они-то знали.

— Ступайте, — велела Белка. — Гляньте, как там ушастики. Что-то мне неспокойно сегодня.

Тяжело вздохнув, охотники отступили в тень. И лишь Стрегон, будучи таким же упрямцем, как и пять лет назад, позволил себе беззвучно шепнуть: «Мы всегда рядом, Бел. Будь осторожнее».

Она не стала оборачиваться. Однако он точно знал, что в этот момент по ее губам скользнула благодарная улыбка.

ГЛАВА 19

Владыка Адоррас, рассеянно изучая лица придворных, пришедших во дворец выразить радость по поводу его возвращения, неуловимо поморщился. Из века в век одно и то же. Те же лица, те же речи, та же фальшь. Его не было дома триста лет, но на Эолларе абсолютно ничего не изменилось!

Как обычно, среди собравшихся почти не оказалось тех, кого он искренне хотел бы увидеть. И еще меньше было тех, с кем ему требовалось поговорить. Разве что Роинэ, который уже второй час пытался привлечь внимание к своей персоне. Да Эганарэ с Эвисталле, чьи успехи в создании охранных амулетов вызывали у владыки неподдельный интерес. А остальные, как ни грустно сознавать, так и остались пустышками. Никчемными, горделивыми и абсолютно бесполезными пустозвонами, от пестрых нарядов которых уже рябило в глазах.

Ллер Адоррас в который раз ответил на поклон кого-то из придворных. Сделал вид, что внимает пространным излияниям какого-то гостя, но на миг даже отрешился от происходящего. Но при этом его взгляд то и дело возвращался к расположившимся поодаль гостям, которые, отделившись от массы приглашенных, о чем-то негромко беседовали.

Чужаки тревожили его. Причем настолько, что владыка бросил все дела и вернулся на Эоллар, ни на миг не желая выпускать ситуацию из-под контроля. Однако как ни спешил владыка, все равно просчитался — делегация темных явилась на Алиару чересчур быстро. Он-то надеялся, что на стабилизацию нового портала им понадобится гораздо больше времени. Год. Может быть, даже два. Все-таки это те узкие пространственные проколы, которыми пользовались эльфы на Алиаре. Но чужаки справились с этой задачей невероятно быстро, и Адоррас не успел обернуться вовремя. Они застали его врасплох и всего за несколько дней успели натворить дел. Во-первых, перепугали придворных магов своими жуткими аурами. Во-вторых, до сих пор удерживали портал исключительно своими силами. Плюс умудрились полностью закрыть южное крыло от духов леса и поставили такую защиту, словно крыло было создано совершенно из другого материала, чем остальной дворец.

Ллер Адоррас мысленно вздохнул.

То, что Таррэн вернется не один, он, конечно, предвидел. Но такой силы, которая стояла за его родичами, он, если честно, не ожидал. Правда, касательно светлого вопросов почти не возникло: Элиар выглядел молодым и чересчур самоуверенным. С ним, казалось, будет проще всего, хотя его умения и представляли для Алиары немалый интерес. А вот Тирриниэль илле Л’аэртэ — совсем другое дело.

Владыка быстро взглянул на отца Таррэна, но почти сразу отвел глаза: опасный тип. Еще более взрывной, чем Таррэн, но при этом абсолютно уверенный в себе. Уже познавший вкус настоящей власти. Взращенный среди интриг, зависти и предательства. Переживший многих своих противников. Маг, повелитель, воин. Убийца, прекрасно знающий цену смерти. Одним словом, невероятно серьезный противник. В том числе и потому, что седина в его волосах — отнюдь не признак мудрости, а лишь очередное свидетельство трудного царствования на чужой, насквозь враждебной земле.

Вдобавок Тирриниэль знал толк в интригах и с ходу распознал все ловушки старейшин. И именно на него советовал обратить внимание Роинэ, когда отчитывался о ходе переговоров. Спутники лордов, по его мнению, не заслуживали особого внимания, за исключением троицы магов, владеющих умением прятать ауры. Но поскольку подобный талант не был чем-то необыкновенным, то золотых во время доклада глава совета деликатно обошел стороной. Зато уделил немало времени смертным. Но эта дикая пятерка и на владыку произвела неизгладимое впечатление.

Вспомнив о Белике, ллер Адоррас оглядел огромный зал, однако, к собственному удивлению, Бел нигде не нашел. Зато отыскал вернувшуюся из сада и выглядевшую крайне задумчивой дочь, от которой, признаться, не ожидал сегодня такой выходки. Наговорить грубостей и фактически оскорбить род Аверон в лице одного из его наследников — такого она себе раньше не позволяла. А учитывая, как сильно она изменилась после пребывания на Лиаре и как много правил нарушила в угоду чужакам, имело смысл задуматься: а не проверить ли ее на искусственно наложенные чары? Ничем иным подобные перемены было невозможно объяснить. Если, конечно, Эланна ничего не утаила, когда рассказывала отцу о своих приключениях.

Ллер Адоррас присмотрелся к дочери повнимательнее, но на этот раз она вела себя безупречно, с благосклонной улыбкой шествуя через толпу почтительно кланяющихся придворных. Правда, в глубине ее зрачков все еще пряталась тоска, но так глубоко, что, кроме родного отца, никто не увидел. А он, не найдя рядом с ней неугомонного Белика, снова призадумался.

«Прошу прощения, мой лорд, — неожиданно раздался в его голове голос верного Ортэ. Из всей дворцовой стражи лишь он имел право врываться в мысли владыки без разрешения. — К залу приближаются смертные. Как нам поступить?»

Ллер Адоррас хмыкнул: похоже, выходка этих дикарей произвела на начальника его личной стражи впечатление. Если уж Ортэ не рискнул принять решение самостоятельно, значит, что-то в этих чужаках его встревожило.

«Пропусти», — приказал владыка. Секунду спустя в зал вошла уже знакомая пятерка, и царственный эльф не смог отказать себе в удовольствии на них полюбоваться.

«Звери, — со странным удовлетворением подумал владыка, следя за смертными краешком глаза. — Но звери преданные. Интересно, насколько далеко простираются интересы золотых в направлении смертных?»

При виде перевертышей Таррэн, успевший попасть в окружение стайки придворных дам, нахмурился и, изящно закруглив беседу, шагнул навстречу охотникам. Коротко переговорил с белобрысым, к чему-то ненадолго прислушался… а затем неохотно кивнул.

«Узы, — безошибочно определил ллер Адоррас. — Неужели решился даже со смертными? Кстати, а где Бел? Разве смертные не должны его охранять?»

Владыка еще раз оглядел переполненный зал, полагая, что пропустил появление необычного человечка, умеющего удивительно точно выбрать момент для какой-нибудь каверзы. Однако, к его удивлению, Белика действительно не было. На всякий случай ллер Адоррас присмотрелся внимательнее, не веря, что такое сокровище чужаки могли оставить без надзора, и, снова не найдя Белика, удивился еще сильнее.

В чем дело? Как смертные посмели его бросить?

Ллер Адоррас, обратившись к дворцу, прислушался.

— Хорошо, я понял, — донесся до него усталый голос Таррэна, слегка усиленный магией духов леса. — Но мне это не нравится. Стрегон, вернись на северную галерею: у Бел к тебе особое отношение, так что возражать против твоего присутствия малыш не будет.

— Хорошо, мой лорд.

— Шир, на тебе крыло. Нэш, Таш, вам лучше побыть снаружи. Лакр, мне по-прежнему нужен твой нос.

— Сделаем, — слаженно кивнули охотники и, развернувшись, так же стремительно вышли.

Владыка Эоллара озадаченно отвернулся, отпуская духов на свободу, а потом потянулся к сердцу дворца, к источнику, и мысленно попросил его о помощи.

Ждать пришлось недолго: не успели смертные покинуть зал, как в голове владыки уже появилась подробная схема дворцового сада. Затем нарисовались яркие отметины в тех местах, где неусыпно бдела его верная стража. Промелькнули точки принадлежащих гостям аур, чуть более выразительные метки от присутствующих во дворце немногочисленных магов. А на самом краю сознания, едва не теряясь за остальными, чуть заметно сверкнула еще одна зеленоватая искорка. Та самая, которую и стремился отыскать царственный эльф.

Поймав эту ауру понадежнее, владыка прикрыл глаза. Мысленно приказал духам леса проследить за чужаками, а сам потянулся навстречу загадочной искорке и старательно прислушался, открывая живому дворцу свое сознание.

— Стрегон, я же просил… — укоризненно сказала Белка, безошибочно почуяв полуэльфа.

Стрегон, правда, сомневался, что застанет ее на том же месте, но Таррэн оказался прав. После разговора с Эланной она не ушла с северной галереи и все так же сидела на перилах, бездумно болтая ногами над пропастью.

— …Ну неужели это так сложно — перестать следить за каждым моим шагом? Или ты перестал мне верить?

Стрегон, бесшумно выступив из темноты, виновато посмотрел на вожака. Кажется, хозяин не ошибся и она не сердилась на это вторжение?

— Мне показалось, что тебе не помешает компания.

— Сезон охоты на кроликов еще не открыт, — рассеянно отозвалась Белка, явно думая о чем-то своем. — Так что в этом смысле ты мне пока не нужен.

— А в каком нужен? — прищурился перевертыш, почувствовав, как встрепенулся и с надеждой заскребся внутри него волк.

Гончая негромко фыркнула:

— Тебя Таррэн прислал, да? Не ври, я и так знаю — он, к сожалению, временами бывает жутко подозрительным. Никак не хочет поверить, что мне иногда надо побыть в тишине.

— А ты разве умеешь сидеть в тишине? — делано удивился перевертыш.

— А ты, кажется, научился язвить?

— Твоя школа, — хмыкнул полуэльф, без опаски приблизившись и нахально усевшись рядом с вожаком. Только не спиной ко дворцу, как Белка, а лицом, чтобы видеть погруженные в полумрак деревья и вовремя среагировать, если в саду появятся посторонние. — Кстати, что ты надумал насчет Эланны?

— Потом, — сухо отрезала Белка, даже не повернувшись.

— Гм, ладно. — Стрегон послушно сменил тему: — А почему ты сидишь именно здесь?

— Я уже сказал: тут тихо.

— Обычно там, где ты появляешься, тихо не бывает. Скучаешь по Тору?

— Конечно, — наконец улыбнулась Гончая, вынырнув из глубокого раздумья. — И по Траш. Да и Каррашик без присмотра остался. Что они там натворят на пару с тоскующим Куршем? Кстати, ты знаешь, что эти двое забияк друг другу понравились?

— Еще бы: одна кровь.

— И характер один в один, — вздохнула она. — Честно говоря, я боюсь, что к нашему возвращению половина леса окажется в руинах, вторая сгорит дотла, а несчастные звери, напуганные этой парочкой, забьются так глубоко в норы, что даже Таррэну будет трудно выковырять их обратно.

— Они его послушают.

— Тор для них тоже теперь хозяин.

— Тор молод, — осторожно возразил Стрегон. — Пока его слово значит меньше, чем слово Таррэна.

— Это временно, — снова вздохнула она. — На самом деле все в нашей жизни временно. Вот и ты уже другой, хотя вроде лет прошло всего ничего. Да и Лакр изменился, хоть и не отдает себе в этом отчета. И Терг, и Ивер… даже я, веришь?

Стрегон хмыкнул:

— Разве это плохо?

— Нет, наверное. Но иногда бывают моменты, когда хочется слегка придержать время. Вот только оно, зараза, не желает останавливаться. С тобой такое случается?

— Иногда. Особенно если у моего горла торчит чужой меч, а отвести его не хватает какой-то секунды.

— Не прибедняйся. В твои годы Шир едва мог удержаться против меня на колоннах пару секунд. В то время как твои успехи гораздо более впечатляющи. Кстати, не желаешь прогуляться по округе? Я тут недавно такое местечко отыскал, что просто грех не похвастать.

Стрегон пожал плечами:

— Почему нет?

Белка соскочила с перил и вприпрыжку помчалась прочь, не слишком заботясь, успевает ли за ней перевертыш. Впрочем, тому не нужно было ее видеть, чтобы узнать направление, — чутье безошибочно вело его следом, как если бы Белка тащила его за руку. Так что Стрегон не боялся ее потерять, скорее наоборот: живущий в нем волк был уверен, что больше никогда не перестанет ее чувствовать. И это знание наполняло его необъяснимой гордостью, позволяя надеяться, что недавнее недоразумение не отразится на отношении Белки к бывшему вожаку братства.

Впрочем, идти пришлось недолго. Всего-то полчаса по ухоженному саду, который в какой-то момент превратился в такой же ухоженный, искусственно выращенный, но невероятно красивый лес.

— Стой, — остановилась Гончая, зачем-то приведя охотника на одну из лужаек. — Вот тут я их и нашел.

— Кого? — не понял Стрегон.

В этот миг его внутренний зверь насторожился, а секундой спустя из-за ближайшего дерева выступила массивная тень.

При виде крупного, покрытого белоснежной шерстью зверя, доходящего взрослому мужчине до подбородка, Белка как-то по-особенному улыбнулась и бесстрашно шагнула навстречу. А напрягшийся перевертыш лишь через два удара сердца смог сообразить, почему гигантская кошка с поистине жуткой пастью его обеспокоила: если бы не густая шерсть, желтые глаза и отсутствие игл на хребте, он бы сказал, что это хмера. Неудивительно, что волк приготовился к трансформации.

Впрочем, этого не потребовалось, потому что Белка ничуть не встревожилась. Тогда как покрытая мехом зверюга, по-видимому, хорошо ее знала. А если и скалила громадные зубы, то лишь оттого, что ей не нравилось присутствие чужака.

— Привет, Снежинка, — промурлыкала Белка, подойдя к необычной зверюге и ласково пощекотав ей подбородок. — Соскучилась?

Кошка недовольно фыркнула.

— Ну-ну, Стрегон — мой друг. Да ты присмотрись повнимательнее и тогда поймешь, почему я его к тебе привел! Ты же умная девочка, а? Ну так перестань дуться и поздоровайся с ним как следует.

Стрегон инстинктивно ощетинился, когда в него уперся холодный взгляд зверюги. Он ни на миг не усомнился, что видит перед собой ближайшую родственницу Траш. И еще не успел забыть, что хмеры на дух не переносят волков, поэтому беспокоился, что вскоре ему придется с боем доказывать свое право присутствовать рядом с вожаком.

Однако кошка не спешила нападать. Напротив, спрятала клыки и заинтересованно потянулась навстречу. Более того, соизволила даже подойти вплотную и едва не уперлась носом в его грудь, старательно втягивая в себя ночной воздух. А потом неожиданно успокоилась, мягко толкнулась и после этого совершенно спокойно повернулась к изумившемуся до невозможности охотнику спиной.

— Вот видишь, — удовлетворенно сказала Белка, потеребив загривок зверя. — Стрегон славный, хороший… а главное, он нам не чужой.

Кошка, улегшись на землю, охотно подставила холку и даже не подумала шевельнуться, когда перевертыш неуверенно помялся.

— Э-э-э… Бел?

— Все хорошо, — блаженно прищурилась Гончая, опустившись рядом с довольно заурчавшей зверюгой. — Снежинка тебя узнала и больше не будет рычать.

— Все равно не понимаю. Что происходит, Бел?

Белка хитро покосилась снизу вверх и тихонько хихикнула:

— А сам как считаешь?

— Да я не… гм… — На лицо перевертыша словно облачко набежало, и он ненадолго задумался. — Скажи-ка, Бел, я не ошибся насчет твоей подруги и это действительно то, что думаю?

Гончая благожелательно кивнула:

— Снежинка — одна из предшественниц наших с тобой общих знакомых, которые благодаря усилиям Изиара превратились в то, что мы с тобой знаем. Этих милых созданий здесь называют эолларскими львами. Между прочим, очень ценная порода, не встречающаяся больше нигде на Алиаре. Они умны и по праву снискали славу самых опасных хищников здешних земель. Но при этом неплохо ладят с эльфами и энное количество лет назад согласились охранять их границы от всяких там чужаков. Таррэн как-то сказал, что немного подальше есть звери, которые по размерам не уступят нашим кошкам. А поблизости от священной рощи… да-да, тут и такая есть, только туда посторонних вроде меня не пускают… они обитают в пугающе большом количестве. Представляешь, как здорово?

— Да, — дрогнувшим голосом согласился перевертыш, представив, что где-то неподалеку обитают ближайшие родственники хмер.

— Я Снежинку нашел, когда по лесу гулял, — доверительно сообщила ему Гончая. — У нее логово неподалеку, в которое я едва не свалился. Хорошо, что Эланна предупредила дворец о моих прогулках, и Снежинка не сильно рассердилась. А потом мы с ней подружились, и она даже показала мне котеночка! Представляешь?! — Белка заозиралась и, почуяв в воздухе что-то новое, ласково позвала: — Кити! Кити… кис-кис-кис… иди-ка сюда, маленькая! Я тебя с дядей Стрегоном познакомлю!

Снежинка приоткрыла один глаз, но не дрогнула, когда из-за кустов с негромким урчанием выскочил сравнительно небольшой белоснежный комок и с радостным мявом кинулся к ногам охотника.

Стрегон мгновенно обратился в камень. Уж кому-кому, а ему не надо было объяснять, как трепетно относились к детенышам хм еры. Стоило на него только косо посмотреть, как мамаша мгновенно вцеплялась в глотку. И не важно, что ты хотел только погладить мягкую шерстку — сожрут за милую душу и не подавятся.

— Кити! — неподдельно обрадовалась котенку Белка. — Иди ко мне, негодница! Не пугай дядю, не то у него случится удар! Иди, я тебе котлетку дам!

Маленькая львица тут же перестала ластиться к незнакомому дядьке и одним прыжком скакнула в сторону. После чего неуклюже перебралась через внушительную тушу матери, забавно дрыгнула лапами, переваливаясь через ее спину, как медвежонок. А потом подпрыгнула и с устрашающим щелчком отнюдь не маленьких челюстей выхватила из рук Белки отлично прожаренную отбивную.

Стрегон перевел дух.

— Идем. — Гончая спрятала усмешку и, потрепав по спине жадно вгрызшегося в мясо котенка, поднялась. — Им тут нелегко приходится, потому что даже птичку лишний раз сожрать не дают. Зато безопасней для логова места, пожалуй, не найти: эльфы не дают своих в обиду. А таких редких зверей, как эти львы, берегут с особым тщанием.

Перевертыш с умным видом кивнул, но постарался отойти от громадной кошки подальше. Кто ее знает, вдруг у нее такой же переменчивый нрав, как у хмеры? Мало радости будет узнать об этом в самый неподходящий момент, хотя, конечно, близость Белки успокаивала: так, как она, никто не умел ладить с хищниками Проклятого леса. А эолларские львы, хоть и родились на Алиаре, мало чем отличались от ее стаи.

— Ну как? — бодро спросила Гончая, когда поляна с кошками осталась позади.

— Ничего, — скромно отозвался Стрегон, все еще не отпускающий взглядом соседние кусты.

— И все? Тебе больше нечего сказать?!

— Спасибо, — совершенно искренне отозвался перевертыш. — Только я не понял, что ты там говорил насчет того, что я ей не чужой?

— А разве нет? — неподдельно удивилась Гончая. — Что-то ты, я гляжу, слишком быстро забыл о своем происхождении!

Стрегон непонимающе повернулся:

— В каком смысле?

— Вот дуралей, — сокрушенно вздохнула Белка. — Как считаешь, почему Таррэн отправил за мной именно тебя?

— Потому, что я тебя хорошо чувствую.

— Правильно. А почему ты меня хорошо чувствуешь?

— Потому что… — Он запнулся и изумленно замолк.

— Ну? — нетерпеливо подпрыгнула она. — Дошло наконец?!

Стрегон ошеломленно моргнул и остановился, лихорадочно припоминая инициацию. А еще — тот стремительный бросок, благодаря которому его зубы пропороли плечо Белки, а на языке осталось несколько капель ее крови, которые он так неосторожно сглотнул.

— Торкова лысина! Бел!

— Ну хвала небесам, сообразил. Я уж думал, надо носом ткнуть, чтобы ты додумался. И перестал наконец ломать голову над тем, почему же меня никто к тебе не ревнует!

— Демон… я же тебя поранил!

У него перед глазами снова встали картины недавнего прошлого. Особенно тот миг, когда громадная хмера сбросила его на землю, прижала страшноватой лапой и свирепо зашипела на придурка, посмевшего по глупости глотнуть их общей крови. Той самой крови, которую, похоже, и учуяла Снежинка! Торк! Аон-то все гадал, отчего молодой лорд так спокойно отнесся к единению! Почему даже сходство с Сар’рой не заставило его подозревать полукровку в неподобающих чувствах к своей невыразимо привлекательной супруге. Никому из перевертышей он ее не доверил! А тут — просто проигнорировал! Потому что ревновать ее к кровному брату было бы глупо! А ревновать к перевертышу, которого она обратила собственноручно, все равно что подозревать в предательстве побратима!

Стрегон, неожиданно поняв все, все-таки не сдержал тихий стон:

— Значит, ты все это специально подстроил?! И нарочно сделал так, чтобы я достал тебя тогда! И Траш тоже не вмешалась сразу, потому что это ты ее попросил! Бел! Я же теперь… мы с тобой…

Белка, натолкнувшись на его диковатый взгляд, смутилась.

— Знаешь, мне всегда не хватало именно брата, — тихонько вздохнула она. — Сестренка-то кровная появилась, даже не одна. А вот с братьями как-то не везло. И в какой-то момент вдруг подумалось… в смысле, что ты бы, наверное, подошел. Как увидел тебя в той деревне, обомлел: морда кислая, смурная, руки-крюки, нос картошкой, патлы белые, лохматые… как раз то, что надо! А потом и случай подвернулся. Потому что и бросить было жалко, и побить за дурость неохота, и отпускать восвояси обидно, и без изменения оставить страшно. Короче… ну это… надеюсь, ты не слишком расстроился? В том смысле, что я так резко… ну то есть, что без предупреждения? Вернее, что сперва сделал и только теперь сообщаю, хотя понять можно было уже сразу?

Белка неуверенно замолкла, а не услышав ответа, еще тише позвала:

— Стрего-он? Скажи что-нибудь, а?

Стрегон прикрыл глаза, заново осмысливая свое странное положение, а потом рассмеялся:

— Ну и зараза ты, Бел! Как ты мог всех нас надуть?! Столько времени мне голову морочить… столько наговорить, не намекнув даже словом… так осторожно выдавать по крупицам правду! И так бессовестно молчать, когда мы все с ума сходили оттого, что ни Торка не понимаем!

Белка виновато опустила плечи:

— Мне не хотелось потерять тебя так же глупо, как Сар’ру. Знаешь, я был так рад, когда тебя нашел. Так беспокоился, пока мы топали к золотым. Так намучился, пока вытаскивал тебя из той пропасти, что… — Она покаянно вздохнула. Однако брошенный наверх быстрый взгляд был отнюдь не виноватым. — Короче, я решил: это не повторится, пока я жив. Но добиться этого можно было лишь одним способом.

— Ну, Бел…

— Так ты не возражаешь? — робко улыбнулась она, пытливо заглянув в лицо напрягшегося перевертыша. — Стрего-о-он? Стрегончик? Ну скажи, что не будешь драться! Пожа-а-алуйста…

Стрегон, не сдержавшись, расхохотался в голос, а затем подхватил Гончую на руки, с искренним восхищением изучая ее лицо, которое уже пять лет не доставляло ему никакого беспокойства.

— Хмера ты дикая, — с чувством сказал он, без всякого трепета встретив лукавый взгляд названой сестры. — Кошка наглая! Ехидна предусмотрительная! Да как с тобой драться-то, а? Признайся, ты ведь давно все это задумал, а?! И давно решил, что сделаешь все по-своему?!

Белка снова шмыгнула носом:

— Почти сразу, как тебя увидел. Ты был такой беленький, симпатичненький, славненький…

— А Таррэн знал?!

— Я ему только перед инициацией намекнул. И то не впрямую.

— Кошка, — снова с нескрываемым удовольствием рассмеялся перевертыш, осторожно поставив ее обратно на землю. — Всех облапошила! Даже эльфов!

— Я им потом скажу, — честно пообещала она. — Когда они окончательно созреют. А Таррэн и без того догадался, что ты мне нравишься, он у меня у-у-мный… Иногда сам его боюсь, веришь?

— Нет, — отсмеявшись, покачал головой Стрегон.

— Ну и правильно. Хорош бы я был, если бы стал хоть кого-то бояться!

— Пойдем. — Перевертыш, окончательно успокоившись, протянул ей руку. — Наши там наверняка все глаза проглядели, тебя искавши, пока мы тут гуляем.

— Я скорее поверю, что они портки свои друг другу раз по десять в кости продуют, чем что-то там проглядят. С их носами, да нас не учуять… но ты прав: засиделись мы что-то, да и спать уже пора. — Белка звучно зевнула. — Устал я сегодня что-то. Ты меня прокатишь на спинке?

Стрегон ухмыльнулся:

— Ни за что. Но донести, если попросишь, так и быть, донесу.

— Неси, — снова зевнула Гончая, выразительно протягивая руки и обхватывая новоявленного брата за шею. — Чегой-то я совсем с ног валюсь… видно, ушастые типы окончательно доконали. Так их тут много, так много… прямо прибил бы, если бы мог. Или выловили бы кого-нибудь из них с тобой на пару, оглушили хорошенько и отдали какому-нибудь барыге за приличный процент. Как считаешь? Выгодная была бы сделка?

Стрегон подхватил сонную Белку на руки и быстрым шагом направился проч ь.

— Не думаю, что мы нашли бы подходящего покупателя.

— Твоя правда: слишком редкий товар. Проще обычными шкурками торговать. Кроличьими. Или беличьими — это кому как нравится.

— По мне, так беличьими выгоднее, — двусмысленно заметил перевертыш. — Больше удастся выручить. Как считаешь?

Однако Белка не ответила: доверчиво уткнувшись носом в его грудь, она успокоенно задремала и не увидела, что сверху, с деревьев, прячась среди густой листвы, их проводили чьи-то внимательные глаза.

ГЛАВА 20

Владыка Эоллара до самого рассвета оставался безучастным к царящему вокруг веселью. В какой-то момент он поднялся с трона и, вежливо кивнув присутствующим, удалился. Но не в опочивальню, а в пустующий зал совещаний, куда немного позже пригласили чужеземных лордов и членов совета старейшин. Правда, не всех, а только глав наиболее влиятельных родов: рен Роинэ, рен Аверон, рен Аберан, рены Ритар и Ровен и конечно же рен Ивенар, чей род испокон веков отвечал за царящую на Эолларе благоприятную погоду.

Рены Таурас и Шапирэ, будучи универсалами, уже имели продолжительную беседу с владыкой, после которой покинули бал и больше не объявлялись. А рены Эганарэ и Эвисталле во дворце вообще сегодня не появились. Таким образом, из десяти глав старших родов в зал совещаний пришли только шестеро. А из чужаков — лишь сами высокие лорды, которым расторопные слуги деликатно посоветовали оставить свиту за закрытыми дверьми.

Таррэн, будучи третьи сутки на ногах, воспринял эту просьбу с раздражением. Однако совету все-таки внял: раз уж ллер Адоррас так внезапно надумал пообщаться, то, видимо, успел принять какое-то решение. То ли касательно портала, то ли насчет спорного двадцать второго пункта договора, то ли насчет династического брака. Не важно. Главное, что сна их снова лишили. И раньше полудня, похоже, не видать им мягких постелей, как своих ушей.

«Хреново, — сухо заметил Элиар, получив приглашение владыки. — Или что-то стряслось, или я ничего не понимаю в политике».

«Скорее второе, — ворчливо отозвался Тиль, покидая бальный зал и выискивая глазами куда-то подевавшуюся Эланну. — Такое впечатление, что нас собираются подвергнуть любопытному эксперименту и выяснить, сколько времени мы способны прожить без сна!»

«Я уже ничему не удивлюсь».

Таррэн, как обычно, смолчал, но подумал: а не натворила ли чего недозволенного его своенравная пара? И не пришибла ли кого сгоряча, когда носилась дикой хмерой по окрестностям? Хоть они были вдвоем со Стрегоном, но что-то больно тихо вокруг. Так тихо, что поневоле на ум приходит сравнение с затишьем перед бурей.

Вот и стража у дверей отчего-то оказалась удвоена. Вот и невозмутимый рен Эверон куда-то запропастился. Вот и опять его место занял холодный, как айсберг, и такой же непробиваемый тип в чешуйчатом доспехе. Правда, внутри зала совещаний, как ни странно, стражи не оказалось: только задумчиво подпирающий седую голову владыка, его верный телохранитель, члены совета старейшин и все. Никаких вооруженных воинов под стенами, никаких духов леса на потолке. Просто длинный стол, несколько кресел и бокалы с вином, чтобы промочить горло во время беседы.

У Таррэна немного отлегло от сердца.

— Прошу вас, ллеры, — сделал приглашающий жест ллер Адоррас, едва за гостями закрылась дверь. — Прошу прощения, что оторвал от празднества, но мне показалось, вам будет небезынтересно узнать мое предложение касательно спорных пунктов договора.

«Наконец-то, — ворчливо заметил Элиар. — Эти ушастые сволочи мне уже всю душу вымотали. Надеюсь, больше они не станут изворачиваться?»

Тиль мудро промолчал, а Таррэн выразительно покосился на побратима и взглядом посоветовал тому заткнуться, чтобы не дать владыке повода подслушать чужие мысли. Все же темные не настолько хорошо владели магией разума, чтобы с уверенностью утверждать, что он не сумеет этого сделать.

— Садитесь, — не поменявшись в лице, повторил ллер Адоррас. — Я взял на себя смелость испортить эту ночь, поскольку считаю нужным сообщить сведения, которых в силу ряда причин вы были лишены прежде. Ллер Таррэн в прошлый свой приход не раз спрашивал о нашем прошлом, но в то время мы не были настолько уверены в вас, чтобы раскрывать свою историю. Конечно, это и ваша история тоже, однако некоторые события, которые кажутся вам неизмеримо далекими, для нас произошли совсем недавно. И по этой причине все еще находят отклик в наших сердцах, заставляя их полниться горечью и сожалением.

Таррэн непроизвольно напрягся, а Тирриниэль и Элиар обменялись быстрыми взглядами.

— Более того, уважаемые ллеры, — спокойно продолжил владыка. — Это решение я принял сегодня, потому что наконец пришел к выводу, что без знания прошлого нам будет трудно понять друг друга. И еще труднее принять всю двусмысленность положения как нашего, так и вашего. Несколько часов назад я отправил зов нашему летописцу. И он готов… если, конечно, вы не возражаете… рассказать, что же на самом деле послужило причиной разделения родов и почему мы так настороженно приняли вас в своем мире. Рен Роинэ, совет не возражает?

Рен Роинэ с непроницаемым лицом поклонился.

— Благодарю за разъяснения, — нейтральным тоном произнес Тиль, сопроводив свои слова таким изысканным наклоном головы, что его вполне можно было принять за издевку.

Однако владыка не отреагировал. Только сделал знак слугам, которые бесшумно распахнули дальние двери и пропустили внутрь еще одного гостя, Таррэн уже и не чаял его увидеть.

Рен Истаэр ал Истаэрр — бессменный летописец Алиары на протяжении нескольких тысячелетий, наследник древнего рода Истаэрр, искусный воин и знаменитый кузнец, несомненное мастерство которого признавали даже гномы Бравегона, — вошел в зал быстрой, уверенной походкой. Ни на кого не глядя, высоко держа гордо посаженную голову и едва не подметая белоснежные мраморные полы толстой косой.

Он оказался сравнительно невелик ростом, что для Алиары являлось невероятной редкостью. Удивительно крепок телом и широкоплеч, чем неуловимо походил на подтянутых, привычных к поединкам чужаков. Невероятно высокомерен, как всякий гений, и на диво непочтителен даже с повелителем, которого приветствовал не положенным по этикету поклоном, а всего лишь небрежным кивком. Дескать, свиделись и ладно.

Лицо у него оказалось правильным и гармоничным, как у всякого нормального эльфа, однако было лишено какой бы то ни было слащавости или привычной для высокородного скуки. Напротив, оно дышало силой, было на редкость подвижным, прямо-таки горело внутренним огнем и неприкрытым протестом против существующего порядка. А в глубоко посаженных черных глазах строптивого кузнеца то и дело вспыхивало пламя нешуточного раздражения.

Ллер Адоррас и бровью не повел: причуды этого эльфа уже давно никого не удивляли. Скорее владыка удивился бы, если бы Истаэр вдруг рассыпался в заверениях своей верности трону и отвесил глубокий поклон. Кроме того, старый друг не признавал над собой никакой власти, так что его прохладный кивок означал не пренебрежение, а лишь то, что он искренне рад встрече. В противном случае владыка не дождался бы даже такого выражения чувств, и это было бы в порядке вещей.

— Приветствую, — скупо бросил хронист, без приглашения усаживаясь напротив Тиля. Затем порылся в складках плаща и небрежно кинул под нос повелителю какой-то сверток. — Держи. Вчера только закончил, поэтому и приехал. Надеюсь, тебе подойдет.

— Благодарю, — так же коротко отозвался ллер Адоррас и отодвинул подарок в сторону. Владыка отлично знал, что Истаэр терпеть не мог, когда его дары начинали вертеть в руках или нахваливать у всех на глазах. Единственное, что он признавал, — это вскользь упомянутое замечание насчет выкованного им оружия, которое смогло совершить что-то удивительное или невообразимое. Но опять же сказать следовало небрежно, как бы мимоходом и желательно не ему самому. Причуда, конечно, кто спорит. Но гению можно простить многое, так что владыка проигнорировал обернутый в мягкую ткань нож и подчеркнуто вежливо повернулся к гостю:

— Рад, что вы пришли так быстро, рен Истаэр. Позвольте представить вам наших гостей…

— Не надо, — неприветливо буркнул эльф, обведя глазами чужаков и ненадолго задержавшись на Таррэне. — Одного я уже знаю: виделись не так давно. Насчет второго… — Эльф кинул выразительный взгляд в сторону Тиля. — Тоже как-то догадался. Представлять его не нужно. А третий…

Элиар вопросительно приподнял красивую бровь.

— Меня уже не слишком интересует, — сухо закончил хронист и равнодушно отвернулся. — Все, что нужно, я и так уже знаю.

— Взаимно рад встрече, — ровным голосом отозвался во внезапно наступившей тишине Элиар.

Совет напрягся, потому что обмен любезностями мог вылиться в совершенно ненужную ссору, однако светлый больше ничего не добавил. Он остался сидеть как ни в чем не бывало, скучающим взглядом блуждая по простой, откровенно запылившейся, уже приходящей в негодность одежде грубияна.

Рен Истаэр усмехнулся краешком губ:

— В таком случае приступим. Ненавижу тратить время попусту.

— Мы тоже, — так же ровно согласился Элиар, за что удостоился еще одного странного взгляда от рена Роинэ. — Надеюсь, сегодня оно не будет потрачено зря.

— На этот раз, владыка, у вас на редкость приятные гости.

Ллер Адоррас следом за Роинэ кинул в сторону светлого задумчивый взгляд и лишь наклонил седую голову:

— Прошу вас, рен Истаэр. Мы ждем вашего рассказа.

— Откуда хотите начать?

— Сначала, пожалуйста, — вежливо попросил владыка.

Летописец пожал широкими плечами, небрежно откинулся на спинку кресла и… запел. Странную, долгую, смутно знакомую песнь, при первых же словах которой чужаки ошеломленно застыли. А потом одновременно прикрыли глаза, невольно подчиняясь необычному ритму и словно вживую видя перед собой красочные картины далекого прошлого.

…Светом алым цветут зори тихие, Золотою стрелою подсвечены. Светом ярким блестят косы длинные, Да глаза изумрудами мечены. Черным шелком играются по морю Гривы темные, полные пламени, Серым пеплом сгорают слова о них, Когда сны возвращаются к памяти. Струны арфы рыдают над павшими, Что исчезли навечно во времени. Но они не заплачут над падшими, Кто законов не выполнил племени. Те, что были средь нас тогда первыми, Но пошли по дороге предателей. Те, что стали нам бедами главными И подняли мечи на Создателей. Дар великий достался обманом им, Дар немалый был отдан в сомнении, Дар чудесный, богами завещанный, Дар невиданный и не поделенный. Не сумели принять его правильно Дети рода, ушедшие к вечности. Поддались его силе, и медленно Поглотил их огонь бесконечности. Честь забыта осталась у паперти, Долг рассеялся пеплом усталости, Память стерлась о собственной матери, Разум гаснет под натиском ярости. И кричат теперь души заблудшие, И не знают покоя ушедшие, Что когда-то считались здесь лучшими, Но забвенья во тьме не нашедшие…[7]

Рен Истаэр прервался, чтобы промочить горло, и дал чужакам несколько секунд прийти в себя от удивления. Голос у него оказался на редкость низким, обволакивающим, если не сказать — чарующим… Его необычной магии поддался даже Тирриниэль, хотя никогда не считал себя сентиментальным. Элиар вообще сидел с таким видом, словно находился на грани транса. Что же касается Таррэна, то он, напротив, нахмурился и теперь торопливо рылся в памяти в поисках чего-то знакомого, не слишком приятного, но очень важного, о чем ему напомнил мерный ритм песни кузнеца.

Он стоял уже на пороге ошеломительного открытия, которое, вполне возможно, заставило бы его задать несколько крайне неприятных вопросов. Однако в этот момент двери тихонько открылись, и в зал с совершенно невозмутимым видом зашел Стрегон.

У владыки сами собой поползли вверх брови, когда перевертыш молча прошествовал через весь зал и передал Таррэну мирно посапывающую Белку, а затем повесил на подлокотник ее деревянные ножны. Но еще больше ллер Адоррас изумился, когда Таррэн, благодарно кивнув, так же осторожно принял драгоценную ношу, однако прижал ее к себе не сразу, а лишь после того, как сонная Гончая втянула ноздрями его запах и успокоенно мурлыкнула.

Тиль кашлянул, когда по залу разнеслось отчетливое урчание. Однако в шок это зрелище его не вогнало — догадывался уже, что близость с хмерами нашла свое отражение в поведении невестки. Элиар только хмыкнул, поскольку уже не раз имел удовольствие видеть это незабываемое зрелище. А вот рен Роинэ, кажется, впервые не сдержался — ошарашенно моргнув, он так широко разинул рот, что там вполне могла бы поместиться некрупная ворона. Даже рен Аверон — всегда бесстрастный и невозмутимый — был готов ляпнуть вслух какую-нибудь глупость. И, кажется, только близость владыки заставила его сдержаться.

Ллер Адоррас тоже открыл было рот, чтобы что-то спросить, но Таррэн не обратил внимания. Пристроив супругу на коленях, он бережно убрал ее руку от собственной шеи, а потом рассеянно почесал за левым ухом. И владыка не мог не заметить, как тонкие пальчики Гончей вдруг начали сами собой сжиматься и разжиматься, до боли напоминая движение блаженствующей кошки, у которой от удовольствия выстреливают наружу, а потом так же быстро втягиваются острые коготки.

Стрегон, шепнув что-то на ухо своему лорду, снова поклонился и бесшумно вышел. А Тирриниэль, убедившись, что Белка действительно спит, с подчеркнутым вниманием повернулся к певцу, на лице которого проступило выражение крайнего изумления:

— Прошу вас, рен, продолжайте.

Рен Истаэр кашлянул, но, надо отдать ему должное, пришел в себя довольно быстро. Правда, вопросительный взгляд в сторону владыки он все-таки бросил, чтобы воочию убедиться, что тот не возражает против присутствия в своем дворце сразу двух лаонэ.

Ллер Адоррас с непроницаемым видом кивнул, и кузнец, поколебавшись, все же продолжил песнь, решив уточнить про эти странности позже. Однако теперь чужакам стало явно не до него: те, что постарше, выглядели откровенно задумчивыми, то и дело бросали пристальные взгляды на полукровку. Да и владыка не ушел от них далеко. А лорд Таррэн, кажется, вообще отрешился от всего на свете и был занят лишь тем, что прислушивался к чему-то непонятному внутри себя и попутно продолжал поглаживать вихрастую голову Белика.

Реп Истаэр пел еще долго — о Создателях, осенявших когда-то этот мир своей божественной благодатью. Об отступниках, посмевших нарушить их заветы. О страшной войне, разразившейся по их вине и унесшей жизни многих его собратьев. О погасшем солнце, разверзнувшихся небесах, о кипящих реках и высыхающих морях… о том трудном времени, которое выпало на долю уцелевших, когда Создатели в гневе прокляли своих младших детей и, разрушив свою обитель, покинули Алиару.

Он пел долго. Быть может, несколько утомительных часов, поскольку песнь о Подаренном Огне, раз начатая, не могла быть не допета до конца. Но лишь когда его сильный голос достиг пика, рассказывая об убийстве Матери драконов, и взвился до небес, что-то изменилось в лицах чужаков. Вернее, они почему-то отвернулись от стола и одновременно посмотрели на недовольно заворочавшуюся Белку.

— В чем дело? — сонно буркнула она, приоткрыв один глаз. — Таррэн, кто это вопит, как недорезанный кролик? У меня уже в ушах звенит… прибей его, а?

— Прости, малыш, — с неподдельным сочувствием, хоть и шепотом, отозвался Таррэн. — Боюсь, ллер Адоррас огорчится, если я тебя послушаю.

Рен Истаэр едва не споткнулся на трудной ноте и воткнул злой взгляд в наглеца, посмевшего ему помешать. Жаль, что песнь нельзя прерывать. Жаль, что переломный момент в той войне не пропустишь и не закруглишься по-быстрому, чтобы осведомиться у чужака, какого демона он посмел влезть своим большим лаптем в древнюю легенду?!

От возмущения голос эльфа взвился еще выше, и Белка вынужденно открыла второй глаз.

— Да что такое?! Что это за стенания заблудшего призрака в подвале?!

— Он так поет, — тихо пояснил Таррэн, игнорируя бешеный взгляд кузнеца.

— А-а-а… а кажется, будто ему что-то прищемили.

— Не мешай, малыш. Дай закончить.

— Щас я ему дам… он у меня и закончит, и закончится целиком и полностью, — проворчала Гончая, после чего наконец встряхнулась, сгоняя остатки сна, и раздраженно повернула голову.

Рассмотрела колоритного кузнеца с длинной косой, перекинутой через плечо, бешено раздувающимися ноздрями и сжатыми под столом кулаками, каждый из которых вполне мог поспорить размером с кулаком Крикуна. Заглянула на миг в пылающие праведным гневом глаза, по достоинству оценила его вокальные данные и… изумленно села.

— Это еще кто?!

Рен Истаэр, не вынеся такого пренебрежения, замолчал на середине строки, так и не закончив важного куплета.

— Бел, познакомься, это — рен Истаэр ал Истаэрр, — представил незнакомца Тирриниэль. — Последний летописец Алиары. Непревзойденный кузнец, поэт и конечно же бард.

— Ух ты-ы… — восторженно протянула Гончая, разглядев широченные плечи и грубоватое лицо кузнеца. — Какой интересный дядька! Злой, как Торк. Дымящийся, как гномья кузня. С длинными ушами… и к тому же поет?!!

Рен Истаэр гордо вскинул голову, потому что на Алиаре никто не имел таких привилегий, как владеющие голосом. Их осталось так мало, что каждого эльфы почитали почти как бога. А он был действительно лучшим, за что, собственно, и имел право в присутствии владыки не только сидеть, но и прерывать его на полуслове. Не владея магией в обычном понимании этого слова, он умел договариваться с металлами, а выкованное им оружие ценилось настолько высоко, что за ним не брезговали приезжать и привередливые гномы Бравегона.

Белка, придя от гостя в восторг, быстрее молнии соскочила с колен мужа и, прежде чем он успел поймать ее за шиворот, кинулась к кузнецу. Однако примерно на середине дороги вдруг затормозила, едва не свернув набок кресло Элиара, а потом с жадным любопытством уставилась на продолговатый сверток, неосторожно отодвинутый владыкой на край стола.

— А это что? Можно посмотреть? Спасибо!

— Бел, стой! — охнул Таррэн, который не понаслышке знал, каким именно образом защищает свои изделия знаменитый мастер-кузнец.

Но Гончая уже проворно цапнула подарок ллера Адорраса и, отойдя на шаг в сторону, с размаху плюхнулась на пол, принявшись с азартом тормошить тряпицы.

— Бел, не смей, слышишь?!

— Почему? — насупилась она, не прекращая, впрочем, своей разбойной деятельности. — Тебе что, жалко? Смотри, что я нашел!

Белка с торжественным видом выудила на свет изящный клинок без ножен и гордо показала присутствующим.

Клинок действительно был необычным и словно светился изнутри призрачным голубоватым сиянием. Поразительно тонкий, с виду хрупкий, но при этом невероятно твердый и способный резать не хуже гномьего аконита. Он лег в ее ладонь так удачно, словно по ней и был скроен. А стоило ее пальцам сомкнуться на витой, искусно отделанной кожей рукоятью, еще и призывно мигнул, будто действительно признал.

— Бел, верни клинок на место, — заметно построжел голос Таррэна, когда владыка обеспокоенно привстал.

Белка, окончательно превратившись в Белика, лишь отмахнулась:

— Ничего ножичек, да? Остренький, гладенький… А кто его сделал?

Рен Истаэр, подобрав упавшую челюсть, хрипло прокашлялся:

— Вообще-то это моя работа.

— Правда? — несказанно удивилась Гончая, на мгновение оторвавшись от оружия и внимательно уставившись на летописца. — А с виду и не скажешь. Но мне нравится. Пожалуй, это лучший клинок, что я только видел у ушастых. А знаешь почему?

— Н-нет, — ошалело отозвался кузнец.

— Потому что он красивый, — убежденно заявила Белка и с восторгом вернулась к находке.

Рен Аверон брезгливо поморщился, а владыка кинул беспокойный взгляд на своенравного друга, который весьма болезненно относился к упоминаниям о своих творениях. Однако тот, к его огромному удивлению, почему-то не вспылил как обычно.

Рен Истаэр какое-то время пристально следил за тем, как Белка играется со смертоносным клинком, затем покосился на чужаков. Правильно расценил предупреждающий взгляд Таррэна и неожиданно усмехнулся:

— Ты прав, юный сэилле: совершенные вещи и должны быть красивыми.

— Тиль тоже так говорит, — согласно промычала Гончая. — А потом добавляет, что при этом красивые вещи необязательно бывают совершенными. Хотя именно сейчас мне почему-то кажется, что здесь не тот случай.

— Кто такой Тиль? — сдержанно удивился кузнец.

Гончая небрежно ткнула пальцем за спину, а пока кузнец и владыка Л’аэртэ бодались взглядами, поднялась и, бесстрашно подойдя, протянула необычное оружие его создателю:

— На. Держи свой ножик. Он и правда ничего.

— Благодарю, — насмешливо хмыкнул рен Истаэр. — Но теперь это твой, как ты говоришь, ножик: он создан для одного-единственного владельца. А поскольку именно ты прикоснулся к нему первым и, что важнее, клинок тебя признал, то тебе и владеть.

— А как же Адоррас? — неподдельно озадачилась Белка. — Ты ж вроде ему дарил?

— Подождет другого. А этот теперь твой.

Под тонкими пальчиками Гончей клинок сверкнул и тихо запел, красноречиво подтверждая, что действительно выбрал хозяина.

Белка почесала нос кончиком рукояти:

— Хм… получается, я чужое утащил. Таррэн, как мне быть? Может, ты перезачаруешь этот ножик обратно?

Таррэн тяжело вздохнул:

— Зачаровать его не получится: изделия мастера Истаэра не поддаются магии.

— Даже твоей?

— Даже моей. Расплавить-тоя его, пожалуй, смогу, но заставить подчиниться другому хозяину, увы, нет. Совершенные вещи, как известно, не только безупречно красивы, но и всегда невероятно упрямы.

— Плохо, — огорчилась Гончая, растерянно изучая победно сверкающий клинок. Затем подняла неуверенный взгляд на ллера Адорраса и виновато шмыгнула носом. — Я это… не хотел отбирать твой подарок.

Владыка Эоллара, уже успевший справиться с изумлением, негромко кашлянул:

— Тем не менее ты это сделал.

— А хочешь, я тебе что-нибудь взамен отдам? — вдруг встрепенулась она. — У меня наверняка найдется какая-нибудь хреновина, которую не жалко сбагрить… Ой, точно! Щас поищу!

Всплеснув руками и едва не оттяпав рену Истаэру нос его же собственным клинком, она бросила неожиданно обретенный подарок на стол и принялась лихорадочно рыться в карманах. Но поскольку добра там водилось немало, а запутаться в нем было легче легкого, то Белка принялась выкладывать многочисленные вещицы на скатерть.

— Так. Это не то. И это тоже… — На стол друг за другом легли два ясеневых листа: безупречно белый и золотой. Явно стыренные из священных рощ, пока хранители не видели. — Это вообще не мое… — пробормотала Белка, выложив рядом с листьями тщательно засушенный шип храмовника, при виде которого Элиара перекорежило. — Это тоже не знаю, что за хрень… — На стол упал внушительный, невероятно острый, но обломанный у основания коготь неизвестного зверя. — Это я где-то нашел… — К небольшой кучке присоединился клок белоснежной шерсти. Затем кривой корешок. Осколок разбитой вазы. — Вот Торк! Да где же оно?!

Белка стала рыться в карманах еще яростнее.

— Ой, а это что тут делает? — Она с недоумением уставилась на треугольную пластинку, состоящую из ажурных золотых узоров. Повертела в руках, не заметив, как вытянулись лица обоих Л’аэртэ, но потом бросила в общую кучку. Пластинка угрожающе засветилась и вспыхнула, заставив присутствующих поспешно выставить защиту.

— Бел, откуда у тебя ключ?! — возмущенно ахнул Таррэн, поспешно схватив опасный артефакт, пока тот не спалил дворец.

Белка рассеянно пожала плечами:

— У Тиля на тумбочке лежал. Я взял поиграть, а потом, наверное, забыл вернуть… не мешай. Я никак не могу найти, что хотел!

Пока она рылась в карманах, Тирриниэль рванул ворот рубахи и с беспокойством коснулся своей груди, где сверкнула точно такая же пластинка. Убедившись, что вторая часть ключа находится в безопасности, темный владыка облегченно выдохнул и утер выступивший на лбу холодный пот.

— Мой на месте. Элиар, у меня к тебе появился серьезный вопрос…

— Успокойся. Мой тоже на месте, — буркнул светлый, таким же судорожным движением потянувшийся к вороту, где показался на миг и тут же пропал под тканью тонкий кожаный шнурок. — Да я бы сразу почувствовал изменения в ауре. А раз не почувствовал, значит, это Таррэн бездарно проморгал момент, когда его нагло обокрали.

Таррэн, только сейчас обнаруживший, что ему чего-то не хватает, тихо ругнулся, забрал со стола артефакт и, вернув его на положенное место, коротко извинился:

— Прошу прощения, ллеры. Семейная реликвия. Пока она на мне, никакой опасности нет.

Ллер Адоррас медленно кивнул, но внутренне все же похолодел: знал бы раньше, что у чужаков есть при себе подобные вещицы, никогда не позволил бы им открыть портал во дворец. А то, может, и вообще задумался бы, чтобы закрыть свой мир от отступников. Если уж эта троица спокойно держит на груди амулеты такой мощи, то рену Эганарэ и Эвисталле тут просто нечего делать: их творения не шли ни в какое сравнение с имуществом чужаков. Которые к тому же за все это время ни разу не открылись настолько, чтобы можно было заподозрить в них такую силу! Даже светлый, который выглядел значительно моложе и проявил меньше всего выдержки! Выходит, он всего лишь прикидывался?! Раз уж у него хватило умения защитить свой артефакт так, что даже владыка не заметил, выходит, все это было уловкой?! И если бы не оплошность лаонэ…

Элиар неодобрительно покосился на Белку. Зараза такая! Из-за нее вся конспирация насмарку!

— Бел, ключ — не игрушка, — многозначительно обронил он.

— Да ладно, — отмахнулась Гончая, ничуть не огорчившись. — У нас дома таких игрушек пруд пруди. Подумаешь, взял одну нечаянно! К тому же… — Она наконец-то выудила из штанин матово-черное кольцо и довольно причмокнула. — Вот оно, родимое! Таррэн, можно я его отдам?

Таррэн сердито буркнул:

— Можно. Главное, чтобы Крикун об этом не узнал.

— С Крикуном я сам разберусь. Адоррас, держи. — Белка с невероятно важным видом протянула украшение владыке. — Один мой приятель сказал, что его никаким мечом не разрубишь, магией не уничтожишь и вообще это колечко — отличная штука! Ежели найти способ, как наполнить его магией, то выйдет такой источник, что просто караул! Таррэну было недосуг его испытывать, а у тебя, может, появится время. Так что на! Дарю!

— Спасибо, — оторопело поблагодарил ллер Адоррас, осторожно принимая кольцо. — Что это за сплав?

— Аконит. Только не простой, а в какой-то там смеси… вообще-то это Тиль у нас по железкам умный. К тому же он помогал Крикуну его создавать! Вот у него и спрашивай. Надеюсь, теперь ты не будешь сильно расстраиваться из-за ножика?

Владыка задумчиво повертел в руках необычное колечко:

— Пожалуй, что нет.

— Тогда я пойду, да? А то у меня там зверинец не кормлен, волки не чесаны, кошки не глажены… да и ножиком надо похвастать, пока не сломали… Всем пока! — Белка помахала рукой рену Истаэру, а потом хитро подмигнула. — Кстати, ушастый, тебе тоже спасибо! Можешь звать меня Беликом, договорились?

Остроухий кузнец изумленно вздрогнул, когда в него уперся оценивающий, невероятно серьезный и на редкость цепкий взгляд, а потом неожиданно улыбнулся. Непонятной, совершенно несвойственной ему улыбкой, в которой отчетливо просматривалось лукавство.

— Хорошо, — покладисто кивнул он, почему-то позабыв возмутиться на «ушастого». — Я учту.

— Таррэн, он мне нравится! — умилилась Белка и даже вернулась с полдороги, явно намереваясь продолжить плодотворное знакомство.

Вот тогда-то Таррэн ощутимо напрягся:

— В каком смысле?

— Во всех. Этот ушастик такой славный, такой чуткий и добрый!

— Бел… — Таррэн ошеломленно моргнул, но в этом момент Белка шаловливо показала кузнецу язык, а потом снова взглянула: внимательно, почти в упор. — Прекрати немедленно!

Белка надулась:

— Ты что, ревнуешь? Истаэр, почему он тебя не любит?

Обсуждаемый эльф мгновенно помрачнел — он еще не забыл, какая фраза вырвалась у него в этом же самом зале несколько месяцев назад. И как отреагировал на нее незнакомый лорд с глазами и повадками проклятого Изараэля. Кажется, после того «разговора» здесь пришлось заново перестраивать стены. Мрамор неделю отмывали от копоти! И хорошо, что Эланна вовремя распорядилась прекратить ссору, потому что в противном случае потомок предателей-ушедших мог услышать о себе нечто еще более неприятное, чем в тот раз. И во что бы это потом вылилось, одни Создатели знают.

Белка, не дождавшись ответа, подошла к Истаэру и бесцеремонно дернула за рукав:

— Истаэрчик, а ты чего такой смурной? Мой ушастик когда-то тебя обидел?

— Нет, — процедил эльф, машинально опуская взгляд. — Вряд ли это можно назвать обидой. Скорее мы повздорили.

— Надеюсь, не обо мне?

— При чем тут ты? — удивленно повернулся к Белке кузнец и растерянно замер.

«Торкова коленка! — Таррэна внезапно прошиб озноб. — Да что же она делает?! Неужто не видит, что этого дурака уже зацепило?! Еще немного, и надо будет с руками отрывать!»

Белка, не заметив, как изменилось лицо мужа, капризно надула губки:

— А почему ты тогда сердишься? И почему сердится он?

Рен Истаэр не ответил: так и смотрел на нее, потеряв дар речи и, кажется, позабыв обо всем остальном.

— Бел! — рявкнул Таррэн, потеряв всякое терпение, и вскочил, с грохотом отодвинув тяжелое кресло. — Прочь оттуда! Слышишь?!

— Нет, не слышу, — буркнула она, не отрывая взгляда от отрешенного лица кузнеца. — Дай с человеком поговорить нормально. Не все же мне с вами лясы точить?

— Не надо! — запоздало всполошились Тиль с Элиаром.

— Отстаньте. Он мне нравится. И мы будем дружить.

Рен Истаэр тем временем шумно вздохнул, едва не пошатнувшись от окутавшего его с головой чарующего аромата эльфийского меда. Ошеломленно моргнул, когда на дне чужих зрачков заискрились теплые изумрудные огоньки. Неуверенно улыбнулся, завороженный их танцем с собственной вдруг смутившейся душой. Качнулся навстречу и…

— Назад!!! — с рыком оттолкнул его Таррэн, загораживая собой и гневно уставившись на свою безрассудную пару. — Бел, не смей!!!

— Но я только…

Таррэн и сам не знал, что на него нашло в тот момент. То ли три бессонные ночи сказались, то ли просто усталость взяла свое. А то ли раздражение на всю эту нелепую ситуацию прорвало наконец давно трещащую по швам плотину… Таррэн не знал. Но когда заглянул в ее недовольные глаза, полные разочарования и досады, такая вдруг злость откуда-то накатила, такая ярость, что он впервые за многие годы не сдержался: приоткрыл краешек своей защиты, позволил «Огню жизни» вырваться наружу. Опрометчиво не увидел, как вспыхнул вокруг него молниеносно раскалившийся мрамор, и глухо прорычал:

— Хватит, я сказал!!!

Белка заглянула в его заалевшие настоящим бешенством глаза, но почти сразу отступила на шаг — до того они стали страшными. А потом поразительно тихо спросила:

— Ты что делаешь, ушастый? Разве я тебе мешаю?

— Да, Торк возьми!!!

— Хорошо, — ответила она еще тише, отступая еще на шажок. — Больше не буду.

После чего отвернулась и, ни на кого больше не глядя, спокойно прошла мимо разом притихших эльфов. Рывком сорвала свои ножны с подлокотника. Коротко свистнула, подзывая мнущихся снаружи перевертышей, и, едва они скользнули в зал совещаний, сухо велела:

— С этого мига они — ваши.

— Как это? — непонимающе замер Лакр. — Бел, ты чего?!

— Я ухожу. Надолго. Один. И теперь они — только ваши.

Перевертыши растерянно переглянулись. Но потом подметили угасающие глаза хозяина, резко изменившиеся лица Тирриниэля и Элиара. И, коротко поклонившись вожаку, заняли свои места за креслами лордов.

Белка, убедившись, что идиотских вопросов больше не последует, резким движением запахнула куртку, закинула на спину деревянные ножны. А затем, ни разу не обернувшись, ушла, оставив после себя расчерченный огненными змеями пол, дымящийся воздух и неожиданно появившийся в нем привкус угрозы, от которого даже владыке Эоллара внезапно стало не по себе.

Примечания

1

На Алиаре не существует отдельного понятия «дом», как у эльфов Лиары. Здесь термины «род» и «дом» имеют одинаковое значение. — Здесь и далее примеч. авт.

(обратно)

2

На Алиаре несколько крупных материков. Эоллар — один из самых больших, населен исключительно эльфами.

(обратно)

3

Тоирэ — бой, атака (эльфийск.).

(обратно)

4

Разновидность защитного заклинания.

(обратно)

5

Атакующее заклятие из арсенала светлых эльфов.

(обратно)

6

Язык, на котором разговаривают эльфы Алиары. Имеет общие корни с наречием, к которому привыкли эльфы Лиары.

(обратно)

7

Стихи Александры Лисиной.

(обратно)

Оглавление

ПРОЛОГ

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ГЛАВА 8

ГЛАВА 9

ГЛАВА 10

ГЛАВА 11

ГЛАВА 12

ГЛАВА 13

ГЛАВА 14

ГЛАВА 15

ГЛАВА 16

ГЛАВА 17

ГЛАВА 18

ГЛАВА 19

ГЛАВА 20 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg