«Стеклянный ветер»

Стеклянный ветер (fb2) - Стеклянный ветер 1236K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дмитрий Анатольевич Гришанин

Дмитрий ГРИШАНИН СТЕКЛЯННЫЙ ВЕТЕР

Пролог

Было семь часов холодного субботнего августовского утра. И в эту чудесную раннюю пору каким-то идиотам пришла в голову совершенно дурацкая идея — нажать на маленькую черную кнопочку, сиротливо торчащую из стены у входной двери в квартиру Лилипута. И что, вы думаете, произошло? Браво! В самое яблочко! Ну конечно же, чертов звонок заорал хорошо поставленным голосом свое треклятое «ДДЗЗЗЗЗИНЬ!!!». Такой сладкий субботний сон был безнадежно загублен в самом зародыше…

Когда эта тварь, что висит в коридоре, наконец-то заткнулась, Лилипут сидел на кровати и ошалело озирался в поисках кварцевого монстра под названием будильник. По привычке, спросонья он, грешным делом, подумал на этого маленького, верного и надежного помощника, эту большую, злую и горластую, особенно по утрам, сволочь. Но часикам, как всегда, повезло. С наступлением благословенной тишины ярость постепенно рассеялась, и, откинувшись на спину, Лилипут решил еще немного подремать.

И только мысли стали опутываться призрачной сетью сновидений, тишину вновь разорвало бодрое «ДДЗЗЗЗЗИНЬ!!!», но уже сопровождающееся барабанной дробью в железную Дверь, что рассеяло последние сомнения. Быть может, вы думаете, что наш герой так обрадовался этим неожиданным ранним «гостям», что аж прослезился и, вспомнив подходящую к случаю русскую пословицу: «Кто рано встает, тому Бог подает», запрыгал от радости и захлопал в ладоши, повизгивая от восторга. Так вот, фиг вы угадали! Он был очень, очень, очень рассержен. И зол.

Лилипут встал и, под звон и грохот, от которого, возможно, уже начинали просыпаться соседи, стал нарочито медленно натягивать на себя брюки.

Когда он отпирал засов и открывал дверь, его мышцы буквально сводило от бурлившей силы, разбуженной звериной злостью. На его лице при этом застыла «улыбочка», которой позавидовал бы киллер-профессионал с десятилетним трудовым стажем.

Дверь открылась, и Лилипут…

…остолбенел!

Не доверяя своим полусонным глазам, он тщательно протер их крепко сжатыми кулаками, которые секунду назад намеревался использовать совсем для другой цели.

Нет, сонливость тут была явно ни при чем. Перед ним стояли трое его лучших друзей, и на их лицах играла одна и та же «очень искаженная интеллектом» улыбка. От них тянуло легким перегаром, на основании чего можно было без труда догадаться, что ребятки с крепкого похмелья после серьезной пьянки.

— Да ладно тебе, Лилипут, светает уже, а ты все еще дрыхнешь, — выпалил Гимнаст заранее отрепетированную фразу. — Наливай, а то уйдем! — добавил он явно от своего имени и, мягко отстранив руку хозяина квартиры от косяка, смело вторгся в прихожую.

— Доброе утро! Ты что же, только вот сейчас и проснулся?! — поприветствовал Лилипута как всегда очень «вежливый» Студент и тут же недовольно пробурчал: — Чего так долго не открывал? — и, не дождавшись ответа, вероломно перешагнул через порог. — Семь ноль-ноль, с ума съехать… — раздавались его вопли уже из коридора; парень явно нарывался.

— Привет, Лилипут! Как говорится: петушок пропел давно! — очень вразумительно, в своей любимой манере отца-наставника, промямлил Лом и, покровительственно похлопав заспанного друга по плечу, двинулся следом за остальными.

С трудом переваривая случившееся, Лилипут захлопнул дверь. Приглушенные голоса друзей раздавались уже из большой комнаты. В наступившей относительной тишине злоба как-то сама собой незаметно улетучилась.

Вот так начинается наша история.

И сейчас, когда уважаемый читатель уже имеет определенное представление об основных действующих в ней лицах, мы поподробнее познакомимся с каждым из них.

О нет! Нет! Не будет ни имен, ни отчеств, ни фамилий. Давайте прибережем их для более официальных мероприятий. Надеюсь, уважаемый читатель, ты ничего не имеешь против старых добрых кликух? Вот и ладненько.

Начнем, пожалуй, с хозяина квартиры.

Итак, Лилипут. Ему двадцать два года, рост под два метра, нехилая мускулатура. Ну, в общем, настоящий «лилипут». Отличительные особенности: вспыльчив, но отходчив, подчас излишне самонадеян, но прислушивается к мнению окружающих и умеет признавать свои ошибки, для себя тяжел на подъем, но для друзей способен горы свернуть.

Студент, Те же двадцать два года, рост чуть выше среднего, ничем не приметная обычная фигура среднего телосложения. Отличительные особенности: чрезвычайно косолапая походка, чрезвычайно наглая рожа и чрезвычайная тяга к знаниям. Кстати, именно третья особенность помогла ему стать Студентом. Дело в том, что парень уже пятый год «с удовольствием» грызет гранит науки на третьем курсе одного из популярнейших институтов города.

Лом. Двадцать три года, высокого роста (чуть-чуть ниже Лилипута), худощавого телосложения. Своей фигурой и особенностями характера он сильно напоминает помощника знаменитого капитана Врунгеля. И именно благодаря мульт-хиту восьмидесятых он получил такое своеобразное прозвище. Отличительные особенности: совершенно спокоен в любой ситуации, рассудителен, уравновешен и самый стойкий среди четверых друзей к алкоголю.

Гимнаст. Двадцать два года, роста среднего (самый низкорослый из четверки), пропорциональная фигура с хорошо развитой мускулатурой; начиная с шестилетнего возраста лет восемь профессионально занимался гимнастикой. Даже сейчас, по прошествии солидного периода времени, его изумительные гибкость и прыгучесть вызывают у друзей белую зависть. Гимнастика у него в крови, и он обречен до конца дней своих быть Гимнастом. Отличительные особенности: умеет делать сальто через голову вперед и назад, умеет делать честное личико с добрыми глазками и быстро делать ноги, если на его стороне нет подавляющего преимущества.

Когда Лилипут вошел, его друзья уже оккупировали лучшие места в комнате. Гимнаст, откинувшись на спинку мягкого кожаного кресла и закинув ноги на письменный стол, с отсутствующим видом смотрел в окно. Лом со Студентом, вольготно развалившись на небольшом плюшевом диванчике, избрали объектом своего драгоценного внимания появившегося на пороге хозяина.

— Лилипут, ты где вчера весь вечер шатался? Мы заходили часов в семь, а потом звонили весь вечер, последний раз аж в половине двенадцатого. Никто не брал трубку, — радостно выпалил Студент. — А может, у тебя телефон сломался? — И, окрыленный своим прозрением, «вечный двигатель» ринулся к телефону. — Да нет, вроде гудит. А, ты, наверное, был у…

— Не твое дело, — грубо огрызнулся Лилипут, не желая выслушивать фантазии словоохотливого друга о своих ночных похождениях. — Откуда я мог знать, что вам приспичит устроить «день граненого стакана» именно в эту пятницу. Я не колдун и не могу предвидеть столь неочевидные вещи. И вообще, я не понимаю, что вы тут делаете в такую рань?

— Да ладно тебе, Лилипут, мы просто устроили небольшую холостяцкую пирушку. В последнее время мы видимся все реже и реже. И это чертовски грустно. Поэтому давай не будем ссориться по пустякам, — как всегда невозмутимо подытожил Лом, доставая сигарету из полупустой пачки «Вопи» и чиркая дешевой китайской зажигалкой. — А поскольку вчера мы тебя так и не нашли, — продолжил он, сделав первую глубокую затяжку, — нам пришлось «принять на грудь» и твою долю. Ну, немного перебрали, вот и пришлось с утра идти на опохмел. Дальше совсем просто. Твой дом в двух шагах от «комков». Мы взяли пива, и вот мы здесь. Кстати, куда девать пепел? Я, конечно, могу стряхнуть на ковер, но…

Лилипут быстро достал пепельницу из нижнего ящика стола и сунул Лому, а заодно сбросил со стола ноги Гимнаста, который, придав телу максимально удобную позу, казалось, начинал засыпать.

— Так-то лучше, — позлорадствовал Лилипут. — А то ишь чего удумал. Меня разбудил, а сам спать!

От неожиданности Гимнаст чуть было не скатился с кресла, но каким-то чудом все же удержался. Однако его пятки здорово хлопнулись об пол, и проклятья в адрес «гостеприимного» хозяина не заставили себя долго ждать.

— Ну чего ты так злишься? — Лом осуждающе покачал головой. — Мы, твои друзья, в кон-то веки пришли к тебе в гости, хотим угостить тебя пивом, а ты как с цепи сорвался.

Проследив за его взглядом, Лилипут увидел два здоровенных зеленых пакета, в которых время от времени что-то подозрительно позвякивало. Он тут же попытался возразить друзьям, мол, по утрам нормальные люди завтракают бутербродами с чаем или кофе и пьют разве что апельсиновый сок… Думаете, ему удалось кого-нибудь переубедить?

Очень внимательно выслушав лекцию об огромном вреде употребления по утрам, натощак, алкогольных напитков и дружно покивав, Лом, Гимнаст и Студент торжественно поклялись, что если через пять минут их капризный друг не принесет стаканы и открывалку, то они откроют бутылки о его новую мебель, о красоте и чистоте которой он так печется, и будут пить прямо из горла.

Окончательно потеряв веру в здравый смысл этих остолопов, Лилипут махнул на них рукой и пошел умываться… предварительно все же показав Студенту, где тот может найти открывалку и пивные кружки.

Закончив смывать остатки сна, Лилипут застал всю компанию уже на кухне. В центре стола сиротливо стояла вазочка с солеными орешками, справа в колонну по двое выстроилась дюжина зеленовато-коричневых бутылок, слева — четыре небольшие стеклянные кружки. Подавив справедливые протесты желудка и здравого смысла, Лилипут поднял свою посудину.

И понеслось…

Как-то незаметно количество стоящих на столе бутылок уполовинилось. Лилипут был почетным разливальщиком. Седьмая бутылка ему показалась подозрительно тяжелой, но он не обратил на это внимания, списав все на начавшее проявляться легкое опьянение. Он наполнил до краев кружки Студента и Лома, а остатки выплеснул в кружку Гимнаста.

Восьмая, как и шесть первых, оказалась значительно легче седьмой, но Лилипут вновь не придал этому значения. Он быстро долил кружку Гимнаста до краев и наполнил свою. Кто-то в очередной раз выкрикнул какой-то глупый тост, и кружки, помчавшись навстречу, врезались друг в друга практически одновременно, издав громкое «БАЦ!».

Лилипут залпом опустошил свою посудину и, с грохотом установив ее на столе, потянулся к орешкам. Но его рука застыла на полпути.

Открывшееся взору зрелище потрясло молодого человека до глубины души.

За доли секунды яркое солнечное утро за окном сменила темная ночь. По кухне вдруг подул пронизывающий до костей ледяной ветер. Под его напором стекло на окне покрылось тысячью трещинок и с хрустальным звоном лопнуло, разлетевшись па мириады мелких, как пыль, осколков. От ветра на глазах выступили слезы, и изображения всех предметов поплыли. Чтобы хоть как-то защититься от свирепого урагана, все старались как можно ниже пригнуться и закрывали лица ладонями.

Все закончилось так же внезапно, как и началось.

Наступила тишина.

Лилипут открыл все еще слезящиеся глаза. Ветра не было и в помине. Стекло без единой трещинки крепко держалось в оконной раме. За окном по-прежнему светило солнце. На столе по-прежнему стояло пиво. В вазочке по-прежнему лежали соленые орешки. Вот только на кухне, да и во всей квартире, кроме Лилипута не было ни одной живой души.

Говорят, в состоянии сильного шока человек может натворить массу самых невероятных поступков-происшествий, а потом ну ничегошеньки не помнит. Видимо, что-то подобное произошло с Лилипутом. Оставшись в гордом одиночестве, он схватил «нестандартную» бутылку и, запрокинув голову, вылил себе в рот несколько тягучих капель осевшей пены.

За доли секунды яркое солнечное утро за окном сменила темная ночь…

С Лилипутом творилось что-то невообразимое.

Тысячи образов, смешавшись в сочном коктейле, ярким хороводом замелькали перед его глазами, ежесекундно сменяя друг друга. Одновременно нахлынули всевозможные цвета, запахи и звуки, большинство из которых он распознавал без труда, но были и абсолютно незнакомые, причем они совершенно не соответствовали мелькающим картинкам.

…Вот розовая щука задыхается па красной траве, по ней бегают маленькие синие муравьи, траурная музыка прерывается потоком грязной брани, и это безобразие сопровождается ароматом свежей клубники.

…В следующее мгновенье — поле голубых маков, рев реактивного двигателя и свежесть морского бриза.

…Затем — черный водопад, карканье ворон и ест, паленой резины.

…Зеленая роза…

…Свист вскипевшего чайника…

…И затхлость помойки…

…Коричневый снег…

…Львиный рык…

…И аромат осенних яблок…

Казалось, безумию не будет конца. Лилипут понятия не имел, как долго все это продолжалось: час, два, сутки, а может быть, пять-шесть минут. Скорее всего, его мозг, не в силах выдержать подобного издевательства, в какой-то момент отключился. Сознание покинуло его.

Часть I Лепесток

Глава 1

Пробуждение Лилипута было ужасно. Все тело ныло от нестерпимой боли, которая, начинаясь где-то в ногах и многократно усиливаясь, отдавалась в голове сотнями разноцветных вспышек. Ощущение было такое, будто кривой уродливый корень, выступающий в роли подушки, пытается просверлить затылок и добраться до мозга. Попытка пошевелить ногами, онемевшими от холода, тут же отозвалась болью в левом плече и затылке.

Как ни странно, в правой руке Лилипут сжимал меч, лезвие которого было покрыто коричневой коркой запекшейся крови. Пальцы, сжимавшие рукоять, от сильного напряжения и холода свело так сильно, что рука по локоть абсолютно ничего не чувствовала. Сведенная судорогой ладонь сама не разжималась, а использовать левую руку он не мог из-за чудовищной боли в плече. И все же, опираясь правой рукой с приросшим к ней мечом о ствол старого дерева, он кое-как смог подняться с остывшей за ночь земли.

Стоя под неведомо каким чудом пробившимся сквозь густые кроны деревьев лучом еще горячего сентябрьского солнца — именно сентябрьского, он был в этом абсолютно уверен, — Лилипут с наслаждением ощущал волны благословенного тепла, окутывающие продрогшее тело. Стараясь не делать резких движений, он принялся медленно сгибать и разгибать онемевшие руки и ноги и поворачивать в разные стороны торе. Здоровое, закаленное и молодое тело быстро откликнулось на разминку, и застоявшаяся за ночь кровь, пробудившись, добросовестно побежала по всем жилам. Очень скоро все тело молодого человека приятно зудело и покалывало. На глазах оживающая рука — наконец-то! — разжалась, и булатный клинок со звоном вырвался на свободу.

Лилипут осторожно дотронулся рукой до затылка, пальцы нащупали волосы, которые из-за засохшей на них крови были как солома. Легкое прикосновение к самой ране откликнулось острой болью, которая молнией пронзила все тело. Он едва устоял на ногах и, обессиленный, откинулся на ствол дерева.

На плечи немилосердно давила тяжесть доспехов, поэтому едва живым пальцам тут же нашлась работа. Упал массивный кожаный с тяжелой железной пряжкой ремень, на котором висел широкий медвежий нож. Со спины сползли заплечные ножны. С трудом, превозмогая боль в плече, Лилипут стал стаскивать с себя тяжелую кольчужную рубаху, при этом, не переставая ругать на все лады броню, не раз спасавшую его грудь от вражеских стрел — чертовщина какая-то, так оно и было; он просто это знал , и все.

Нательная сорочка Лилипута была залита кровью, и на левом плече обнаружилась глубокая ссадина. Рана эта, так же как и болячка на голове, уже начала зарубцовываться, но, растревоженная при снятии кольчуги, открылась, и из нее вновь засочилась кровь.

Ночь уступала место дню. Тени от окружающих Лилипута деревьев становились все более отчетливыми. Кругом все начинало оживать. Жизнь, замершая на ночь, начинала пробуждаться ото сна. Темный, холодный и молчаливый ночной лес стал наполняться светом, теплом и шумом пробуждающегося дня.

В нижней шерстяной рубашке дышать стало легче, и даже острая боль в затылке и плече немного притупилась. Вместе с разливающимся по всем клеточкам осенним теплом стала возвращаться память.

Странно, но в первое время после пробуждения Лилипут не испытывал никакого шока, скорее, все происходящее напоминало чересчур затянувшийся сон. Но, как он ни напрягался, проснуться не получалось.

Нахлынувшие воспоминания, мягко выражаясь, удивляли. Согласно большинству из них Лилипут отчетливо и подробно помнил, когда, где, при каких обстоятельствах произошло то или иное событие и что послужило его причиной. Но были и совершенно новые факты — именно свершившиеся факты! — про которые было известно только одно: они имели место.

Так, например, Лилипут нисколько не удивился, что одет как средневековый вояка, потому как точно знал, что последние полгода находится на ратной службе — или до недавнего времени находился — у какого-то Загорского князя. Он знал, что в совершенстве владеет любым видом холодного оружия, умеет метать ножи, стрелять из лука и скакать верхом. Но самое главное, он догадывался, откуда такая усталость в мышцах и откуда такие страшные раны.

Чтобы выяснить правильность догадок, Лилипут попытался сосредоточиться на воспоминаниях последних дней. Не прошло и минуты, как мысленному взору открылась следующая невероятная картина, в которой он был главным действующим персонажем.

Лилипут находился в пешем резерве правого крыла загорского войска. Задачей его отряда было по мере надобности заделывать резкими контрударами бреши, проделанные противником в передней линии обороны. Поэтому в первые минуты сражения сотня Лилипута в бою участия не принимала.

С небольшой горки, где в засаде расположился его отряд, Лилипут видел всю равнину, на которой разворачивался Ужасный спектакль.

Люди, как бешеные звери, с дикой злобой и животной яростью кидались друг па друга. Звон стали. Крики раненых. Предсмертные хрипы умирающих. Вопли берсеркеров. Фонтаны крови. Отрубленные головы, руки, ноги. Бесформенные туши, бывшие секунду назад пышущими здоровьем могучими богатырями. Удары молний, раскаты грома и прочая магическая чушь, вызванная упивающимися своей силой колдунами…

Все смешалось в голове Лилипута в один чудовищный хоровод.

Поразить стрелой. Дотянуться копьем. Изувечить палицей. Зарезать, заколоть, зарубить — ножом, кинжалом, мечом. Задушить голыми руками. Разорвать зубами.

Все средства хороши в этом кошмарном действе под названием война, основное правило которой: убивать, убивать, убивать — и никакого сострадания к врагу…

Первый яростный натиск степняков, равно как и две следующие не менее бурные атаки, были с успехом отбиты. Первые удары были направлены в центр загорской армии, которым командовал сам князь, где были сосредоточены основные силы загорского войска. Опытные ратники, большинство из которых служило в княжеской дружине, спокойно встречали врагов лесом копий. Атаки захлебывались, и пичугам приходилось отступать под градом стрел, неся при этом чудовищные потери. Но, похоже, подобные мелочи их сегодня совершенно не волновали. Поредевшие отряды пополнялись свежими резервами, и бойня продолжалась. Здесь что-то было не так. Пичугские ханы всегда считались искусными стратегами, и такая несообразность в их действиях, мягко говоря, вызывала недоумение…

Прозвучал сигнал к атаке, и резервный полк быстрым маршем двинулся в наступление вслед за правым крылом загорской рати. Но не успел Лилипут пробежать и сотни шагов, как его отряд был внезапно со всех сторон атакован неизвестно откуда взявшимися у них в тылу пичугами. Удар степняков был настолько неожиданен, что половина полка оказалась вырезана буквально за первые две-три минуты всеобщей свалки.

Лилипуту в первые минуты нападения повезло. Вместе с несколькими чудом уцелевшими товарищами ему удалось перестроиться. Они встали спина к спине и, ощетинившись во все стороны копьями и мечами, приготовились подороже продать свои жизни. Обреченность положения разжигала в них безумную ярость берсеркеров. Враги должны дорого заплатить за смерть их товарищей. Теперь они будут драться до последнего дыхания, не обращая внимания на боль и не считая ран. Единственная их цель —увести за собой в мир иной как можно больше проклятых степняков…

Когда налетел огромный, трехметровый тролль, перед Лилипутом уже корчились в предсмертных судорогах четверо пичугов. Все они были уложены одним и тем же мастерским ударом, который, полностью парализуя противника, обрекал его на долгую и мучительную смерть. Однако эта победа далась Лилипуту слишком дорого. Его левое плечо было рассечено. От потери крови кружилась голова. Началась дрожь в руках и ногах. Мышцы налились свинцовой тяжестью. Приходилось постоянно следить за ногами, уже пару раз он чуть было не поскользнулся на крови своих жертв.

В глазах приближающегося монстра, огромная палица в руках которого казалась детской колотушкой, Лилипут прочитал свой смертный приговор. Было полнейшим безумием пытаться защититься мечом от такого страшного оружия. Увернуться на плохо гнущихся ногах, скользящих от обилия крови вокруг, тоже едва ли получится. И Лилипут бросился в свою последнюю атаку, все оставшиеся силы вложив в свой коронный удар…

Меч Лилипута пролетел в считанных миллиметрах от глаза врага. В ушах раздался свист летящей к его голове булавы. Затылок обожгло, и перед глазами засверкали искры…

Потрясающая отчетливость открывшегося видения убедила Лилипута, что все происходящее совсем не сон. Он попросту не мог бы одной силой воображения воссоздать столь реальную картину древнего сражения. Не говоря уже о монстре. Определенно, это какой-то совершенно чуждый ему, страшный мир. С другой стороны, если все пригрезившееся правда, то почему же он не умер от удара шипастой дубины чудовища? Как умудрился избежать неминуемой смерти? Где тела погибших товарищей и трупы врагов? Почему так преобразился окружающий ландшафт: там была бескрайняя степь, а здесь дремучий лес? В чем дело, и что вообще происходит?

«Бред какой-то, — подытожил сюрпризы памяти Лилипут. — Что же это получается? Ну выпил полторы бутылки пива натощак. И нате, пожалуйста! Кушайте на здоровье! Очутился в каком-то толкиновском мире, полном колдунов и троллей, магии и крови. Спокойствие, Лилипут, только спокойствие… Стоп! А где же тогда Студент, Лом, Гимнаст? Ведь вместе же пили, из одних и тех же бутылок… Ха, все понял! Это не сон — это всего лишь отравление несвежим пивом, пусть даже серьезное, и все дела… Класс! Лежу сейчас в какой-нибудь чистой палате с капельницей в руке, под бдительным надзором современной медицины. И все окружающее безумие — обычные галлюцинации… А, ладно, хватит нести чушь и пытаться уйти от проблем. Что случилось, того уже не изменить. Жив, и это главное. Да, ситуация, мягко выражаясь, неординарная. Но, Лилипут, дружище, ты же всегда мечтал о странствиях, приключениях, подвигах. А как только все это произошло наяву, сразу, как страус, голову в песок и: ой, сплю, ой, у меня глюки! Ну-ка, немедленно прекращай нелепую панику!»

Рассуждая подобным образом, Лилипут начал потихоньку успокаиваться.

«А еще говорят, чудес на свете не бывает. Вот и верь после этого людям. Ну, да ладно, чудо — не чудо, а что теперь делать-то? Как там в сказках: встаешь на дорожку и вперед, до распутья с кирпичом. „Налево пойдешь — коня потеряешь, направо пойдешь — голову потеряешь…“ Ну, коня у меня и так нет, голову — чуть не потерял. Значит, и идти следует прямо, а там уж, куда кривая выведет…»

Твердо решив полностью довериться судьбе, Лилипут стал осматриваться в поисках какой-либо тропинки.

Тщетно. Со всех сторон его окружала непроходимая чаща. Похоже, он находился в одном из тех глухих и дремучих уголков, где никогда не ступала нога человека. Белка, легко и беззаботно, стрелой пролетела прямо перед носом Лилипута. Прискакал заяц и, сверкая своими огромными глазами, смело уселся в двух шагах от него. В этом лесу звери совершенно не боялись человека. Не лес, а страна непуганых зверей. Рай для охотника, а Лилипут, если верить окончательно свихнувшейся памяти, особо не напрягаясь, мог поразить стрелой летящую утку. Только вот ни лука, хоть самого завалящего, ни стрелы, хотя бы одной, у него при себе не было. Да и руки ослабели так, что вряд ли сейчас справились бы с тугой тетивой. Какая уж тут охота, в его теперешнем положении как бы самому не стать чьей-то легкой добычей. Ведь там, где водятся зайцы — должны водиться и волки, и медведи, а может, и кто пострашней, совсем неведомый.

Но пугаться кого-то или чего-то у Лилипута уже не было сил.

Чтобы проверить стойкость ватных ног, Лилипут оттолкнулся от дуба и попробовал сделать шаг. После столь смелого эксперимента стали очевидны сразу две вещи. Первая — если дорого здоровье, то впредь не стоит так отчаянно рисковать: ощущение было такое, будто земля сошла с ума и танцует прямо у него под ногами; и вторая — передвигаться все же он сможет, но нужна какая-то дополнительная опора. Поначалу Лилипут попробовал опираться на меч, но оказалось, что в качестве костыля или, там, посоха острый клинок никуда не годится. Лезвие уходило в землю под немалым весом Лилипута — ни о какой устойчивости в таком положении и речи идти не могло. Пришлось срубить сук потолще, благо, выбор был богат, и смастерить себе костыль. Идти, опираясь на дубовую рогатину, было уже довольно сносно.

Кривясь от боли, Лилипут кое-как закинул за спину ножны. Сложил в дорожную суму кольчугу и ремень с ножом. После чего сделал целых пять шагов в намеченном направлении. Дальше путь преграждала зеленая стена молодых, но уже достаточно крепких деревьев, вперемежку с густым кустарником. Преодолеть подобную преграду можно было единственным способом: стиснуть зубы и прорубить коридор мечом. Лилипут крепко сжал в руке шершавую рукоять меча и пошел навстречу свету.

Каждый взмах отдавался острой болью в голове и плече; в глазах темнело. И даже до боли сжатые зубы были не в силах остановить рвущийся из груди стон. Рубашка, насквозь пропитанная кровью и потом, была густо усеяна вечно голодными лесными комарами, рана на затылке опять закровоточила. Липкая кровь тонкой струйкой стекала по щеке на подбородок, где собиралась в большие тяжелые капли н падала на влажную лесную землю.

— Пить, пить, пить… — стонал Лилипут. Он был готов отдать что угодно за глоток холодной воды. Раза три казалось, что от мучительной жажды Лилипут вот-вот потеряет сознание. Колени сами подгибались, ощущая мягкость л многовековую прохладу толстого зелено-коричневого ковра. Ему хотелось только одного — лечь, уткнувшись лицом в его влажную прохладу и не шевелиться. Но дух и воля воина, укрепляющиеся с каждой минутой пребывания в этом суровом мире, заставляли Лилипута продолжать путь.

Лес кончился неожиданно. До последнего удара перед Лилипутом стояла темная стена из густого кустарника и толстых стволов деревьев. Потеряв счет времени и действуя чисто автоматически, он в очередной раз размахнулся и вместе с колючими кустами разрезал окружающий мрак.

Долгожданный дневной свет больно ударил в уже привыкшие к полумраку леса глаза.

Совершенно не соображающий, ослепленный и замученный Лилипут наконец-то выбрался из дремучей чащобы.

Когда глаза привыкли к яркому свету, оказалось, что Лилипут вовсе не избавился от ненавистного леса, а всего лишь набрел на одну из многочисленных полян. Небольшой лужок, ярко раскрашенный в зелено-желтые цвета подсыхающей осенней травы, аромат которой напоминал запах свежескошенного сена, извиваясь, пересекал тоненький ручеек вода которого искрилась в солнечных лучах сотнями бриллиантовых искорок. В одном месте путь ручью преграждали несколько неизвестно как сюда попавших огромных камней, преодолевая которые быстрая вода собиралась в крохотное озерцо и, срываясь с острых макушек, постепенно восстанавливала прерванный бег.

Щебетание птиц, спрятанных от посторонних глаз раскидистыми переплетающимися кронами старых деревьев, шум колышущихся на легком ветерке листьев, веселое журчание игривого ручейка, стрекот кузнечиков, отогревшихся в теплой траве после холодной ночи — все сливалось в завораживающую музыку, зовущую прилечь у прохладного лесного ручья, забыть обо всех невзгодах и просто радоваться жизни, любуясь окружающей красотой.

При других обстоятельствах Лилипут наверняка залюбовался бы живописностью открывшейся взору картины. Однако теперь, когда в один миг рухнули все надежды на спасение, он почувствовал себя бесконечно одиноким, навечно и заживо похороненным в этом сказочном лесу. Истощенный серьезными ранами и тяжелым переходом, поддерживаемый лишь скорой надеждой на спасение, Лилипут не смог выдержать последнего потрясения. Перед глазами все поплыло, и силы покинули его измученное тело.

Яркий образ, поглощаемый навалившимся со всех сторон мраком, вспыхнул в сознании Лилипута всего на несколько секунд. Но и краткого мига хватило, чтобы навечно запечатлеть видение.

Маг, закутанный в голубой плащ, с голубым посохом в Руках, противостоял в каком-то странном волшебном поединке своему коллеге, одетому в белую рясу, с двумя белыми булыжниками в вытянутых руках. Лица сражающихся были искажены неимоверным напряжением. Видимо, в смертельном поединке сошлись два равных по силам соперника.

От двух камней, извиваясь сотнями колец, поднимался белый смерч, поглощая беспрерывно слетающие с кончика посоха голубые молнии. В месте соприкосновения голубого и белого вспыхивали мириады искр всех цветов радуги. Местность, окружающая противников постоянно изменялась: промерзшие льды в следующее мгновение превращались в раскаленные пески, дремучие леса сменялись вольной степью, высочайшие горы — глубочайшими оврагами, морское дно — огнем вулканов…

Но маги не обращали внимания на эту безумную чехарду, их глаза были намертво прикованы друг к другу.

Видение исчезло так лее внезапно, как и возникло — раз и все.

«Как это все-таки здорово: нежиться под теплым одеялом, когда устал, промерз до костей и у тебя все болит, — неторопливо рассуждал Лилипут, пребывая в объятьях сладостной дремоты. — И совсем не хочется просыпаться, ведь снится такой интересный сон про волшебников. Но, как обычно, на самом интересном месте, когда, кажется, вот-вот сейчас, уже подобравшись близко-близко к чудесной тайне, распахнешь дверь в неведомое — раздаются какие-то пронзительные крики… Надо же, как хорошо слышно, будто я и не дома вовсе, а где-то в лесу, в палатке… Ну, точно в лесу, вон и птицы щебечут, в городе такого не услышишь… Кстати, а почему же все-таки в лесу?..»

Какое-то неприятное воспоминание зашевелилось в дремотном мозгу, активизируя процесс пробуждения. Хватаясь за края призрачного покрывала чудесного сна, уже наполовину истаявшего в результате продолжительной логической перепалки — ведь всем известно: сон и логика понятия несовместимые, — Лилипут пустил в ход свой последний, козырный аргумент: «Но мне ведь тепло, а на улице холодно, значит, я в теплой кровати, в квартире, и все крики и щебет — лишь следствия недавнего сна. Сейчас повернусь на бочок. положу руку под голову, и… Только почему так трудно дышать и мокро?..»

— Спа-а… буль-буль …си-ите-е, то-ону-у-у!!!

Булькающий крик Лилипута был заглушён пронзительным визгом, прозвучавшим уже гораздо ближе. Вволю нахлебавшись воды и окончательно проснувшись, Лилипут ошалело осмотрелся. На сей раз память возвратилась моментально. Он вспомнил все свои чудесные приключения впавшего в детство идиота, который попал — неведомо куда. Оказывается, желание Лилипута утолить жажду, умыться и омыть холодной чистой водой воспаленные раны было столь велико, что уже в полубессознательном состоянии он все же как-то дополз до ручья и, лишившись чувств, плюхнулся прямо в крохотное озерцо, которое, слава Богу, не оказалось слишком глубоким. Вода в нем за день нагрелась — когда Лилипут очнулся, уже вечерело — и «укутала» его израненное тело не хуже пуховой перины.

За спиной Лилипута раздался шум ломающихся под чьими-то ногами веток и хриплое дыхание смертельно уставшего человека. Озерцо находилось на самом краю поляны; шум же доносился с противоположной ее стороны. Увидеть притаившегося Лилипута оттуда было невозможно, поскольку озеро было надежно укрыто со всех сторон густым кустарником.

Рукоять меча как-то сама собой нырнула в правую ладонь, левой Лилипут нащупал в суме медвежий нож. Времени надевать кольчугу не оставалось: шум нарастал. Сомнений быть не могло: кто-то из последних сил бежал к озеру. Странное дело, но на этот раз Лилипут практически не чувствовал ни ран, ни ушибов, ни холода, ни усталости. Наоборот, каждая жилочка его тела была наполнена горячей быстрой кровью.

Ощутив, что полностью готов к встрече с неведомым противником, он чуть привстал и на четвереньках подполз к краю зарослей. Оттуда взору Лилипута открылась следующая картина.

Черноволосая, большеглазая девчушка, лет шестнадцати, не Разбирая дороги, летела прямо на затаившегося в зарослях кустарника Лилипута. В зеленых глазах ее застыло безумие пораженного ужасом человека. Платье, когда-то довольно красивое, превратилось в жалкие лохмотья, которые практически не прикрывали наготы. Но лес не ограничился порванным платьем, он оставил следы своих зеленых когтей на всем ее теле. Руки, одна из которых прикрывала глаза, а другая полуобнаженную грудь, бывшие, по всей видимости, живым тараном в чащобе, полностью заливала кровь, щеки острыми ветками были исполосованы до безобразия.

Было видно, как с каждым шагом силы покидают бедное израненное ополоумевшее от боли и страха существо. Ей осталось добежать до ручейка каких-то пятнадцать — двадцать метров, но тут ее повело в сторону, ноги заплелись, и она рухнула замертво.

«Что может так напугать человека, чтобы он довел себя до такого?..» — не успел Лилипут до конца сформулировать вопрос, как отгадка в тройном экземпляре выскочила из противоположного ему угла поляны.

Три здоровенных волка, склонив морды к земле, бежали по следу девушки. Бегущий первым волк, поднял голову, увидел лежащую без движения долгожданную добычу и радостно взвыл — затянул победную песню. Двое зубастых товарищей вторили ему в унисон. И тут произошло нечто, от чего у Лилипута, до смерти напуганного — казалось, куда уж дальше? — волосы на затылке встали дыбом.

С первыми звуками страшного воя тела хищников стали преображаться. И вот уже вместо волков на поляне стоят трое громил с кривыми мечами в руках. Лишь глаза у них остались холодными, злыми, жестокими, волчьими.

Вой волков услышал не один лишь Лилипут. Девушка, казалось, пребывающая в глубоком обмороке, с первыми звуками воя как ошпаренная вскочила на ноги и из последних сил понеслась вперед. Ей удалось отыграть пять-шесть секунд, пока волки оборачивались людьми, но силы покидали ее слишком быстро. Похоже, она выложила все накопленные за краткие мгновения отдыха силы и теперь могла лишь с трудом переставлять заплетающиеся ноги.

Оборотни возобновили преследование уже на двух ногах, расстояние между жертвой и преследователями таяло с чудовищной быстротой. Девушка понимала, что ей не уйти, но с завидным упорством двигалась к ручью. Ноги у нее снова подломились, и теперь она ползла, оставляя за собой кровавую полосу. В то время как ее руки продолжали подтягивать израненное тело к озерцу, обезумевшие глаза блуждали по заросшим осокой и кустарником берегу.

В какой-то момент девушка увидела Лилипута. Он отшатнулся от этого обжигающего взгляда, полного мольбы и страдания, как от пощечины. И будто какая-то сила потянула его вперед. Он моментально дернулся обратно, но было уже поздно. Лилипута заметили. Все три злодея, как по команде, повернули свои злые хари в его направлении.

Дальше таиться не было смысла. Поначалу Лилипуту ужасно захотелось броситься наутек. Но вид изуродованной девочки, которая, возможно, всю жизнь прожила в лесу и все же не сумела убежать от оборотней, уж точно чувствующих себя в чащобе, как дома, заставил его оказаться от бегства.

Он решил драться.

«Как бы то ни было, но ребята — зверята никак не ожидали кого-либо здесь встретить. Какой никакой, а элемент неожиданности все же есть», — рассудил Лилипут, решительно шагнув навстречу втрое превосходящим по численности и неизвестно во сколько раз по умению силам противника…

Глава 2

Лилипут наслаждался приятным ощущением соприкосновения голого тела с мягким мехом какого-то пушистого зверька, в теплую шкуру которого он был укутан. Молодой человек находился в небольшом бревенчатом домике с прокопченным потолком. В печке потрескивало полено, наполняя домик приятным запахом костерка. И в унисон этим потрескиваньям в голове Лилипута лениво проплывали навеянные спокойствием благодушные мысли: «Лепота! Какая Разница, где я — главное, что теперь, в данную минуту, мне чудо как хорошо. Вероятно, я все же сошел с ума, но сейчас мне это даже нравится. Только не надо больше никаких приключений. Ну, пожалуйста! Пусть теперешнее мгновение растянется на весь оставшийся мне век, и я умру счастливым человеком. Что-что? А не осточертеет ли мне лежать вот так сутки, недели, месяцы, годы напролет? Нет! Никогда мне это не надоест! Буду так лежать в тепле и уюте, и мечтать о героических поступках, о спасенных принцессах, о славе, о богатстве… Ну вот, опять начинается».

Откуда-то извне, из-за стен славного домика, донесся шум приближающихся шагов, через мгновенье дверь широко распахнулась.

«Ну, вот и все. А счастье было так возможно! Ладно, домечтаю в другой раз».

— Однако, горазд ты спать. — К кровати Лилипута приблизилась обалденного вида брюнеточка лет, эдак, шестнадцати. — Давай знакомиться. Меня зовут Лепесток. Спасибо тебе, витязь.

Таких роскошных девочек можно увидеть лишь по телеканалу «Playboy поздно ночью», а тут сама в подруги набивается, да еще говорит, мол, обязана ему чем-то. Хотя постойте-ка, что-то в ней показалось молодому человеку подозрительно знакомым. Кажется, он где-то ее уже видел. Огромные зеленые глаза, окаймленные тоненькими ниточками бровей, очаровательный чуть вздернутый носик, в меру полные губки, естественный розовый оттенок которых не повторить никакой помаде. До синевы черные волосы крепко скручены сзади в длинный хвост. Красивая точеная фигурка в обтягивающем розовом платьице, которое ей едва достает до колеи, стройные прямые ножки, обутые в очаровательные маленькие сапожки… Стоп! Сапожки! Ведь именно эти сапожки Лилипут недавно видел на…

«О, вспомнил! — возопил про себя Лилипут. — Но-о-о? Не может быть. Не могла же она так быстро излечиться от тех чудовищных ран! Неужто я так долго провалялся? Точно, и все мои болячки заросли, — Лилипут незаметно ощупывал правой рукой левое плечо. — Ишь ты, даже рубцов не осталось! Сколько же я здесь отлеживаюсь? Год? Два? Ну, дела! А куда подевались оборотни? Почему они нас не тронули? Я, похоже, как только выскочил из укрытия, от страха тут же в обморок и плюхнулся. Ничего не помню».

— Ну же, что, язык проглотил? Так как тебя зовут? — Это была уже бог весть, какая попытка красотки завязать с Лилипутом знакомство, и лишь теперь, уже заметно повысив свой тонкий голосок, кстати, тоже очень симпатичный, ей удалось-таки прервать его размышления.

Возвратясь с небес на землю, Лилипут поторопился удовлетворить девичье любопытство:

— Лилипут. — И, в свою очередь, как бы невзначай поинтересовался: — Слушай, а сколько месяцев я тут провалялся без сознания?

— Ты что, какие месяцы? — Девушка рассмеялась так, что у Лилипута дух перехватило. — Всего пару дней отсыпался. Ты, наверное, очень крепкий. Любой другой на твоем месте, пролежав так долго в Сонном источнике — а ты пробыл в нем не меньше шести часов — действительно бы месяцами отсыпался. Ты же, когда с оборотнями сражался, на ходу засыпал. Но ты, конечно, мечник умелый! Это надо же, у самого глаза слипаются и даже уже сопишь как во сне, а мечом и ножом с такой скоростью крутишь, что любо-дорого. Не прошло и пяти минут, как двое этих тварей лежали с перерубленным горлом. А один, перекинувшись волком, бросился, было наутек, и получил медвежий нож в сердце аж с тридцати шагов! Причем нож вошел по самую рукоять, я еле вытащила. Ну и силища у тебя!

Лилипут, открыв от изумления рот, во все глаза смотрел на разгоряченную рассказом красотку, которая начала ему в подробностях расписывать, как же это все на самом деле происходило, ежеминутно награждая его все новыми и новыми эпитетами: самый быстрый, самый ловкий, самый смелый… Короче, самый, самый, самый…

Вот дела! А он-то думал, что леденящее кровь действо под названием «волки на бойне» ему только снится. Неужели всех этих крутых ребят, профессиональных разбойников, которые ножами начинают махать раньше, чем научатся ходить, он уработал до смерти всего-то за пять минут?! Круто!

Не в силах поверить столь ошарашивающим фактам, Лилипут засомневался в искренности девушки: «Может, издевается? Просто появились вдруг какие-нибудь благородные охотники и спасли девчонку и меня за компанию. А теперь она мне лапшу на уши. Во заливается! Точно, охотники их порешили. А я от страха поди того… То-то теперь голышом лежу. Стыдно-то как. Но ничего: пой птичка, пой, будет и на нашей улице праздник».

— Слушай-ка, Лепесток, а куда же вся моя одежда подевалась? — перебил на полуслове Лилипут новоиспеченную знакомую, когда девушка, все больше входя во вкус, уже пыталась изображать в деталях его «танцы с волками» на солнечной полянке с мечом и ножом в руках. — И вообще, где я нахожусь и как я здесь очутился, если я, зарубив, по твоим словам, оборотней, тут же свалился и уснул мертвым сном?

Расставив все точки над «ё», Лилипут, продолжая мило улыбаться, внутренне превратившись в один сплошной нерв: «Ну, теперь деваться ей некуда. Придется всю правду выкладывать. Все, хватит! Повеселились — и будя!»

Но девушка, что удивительно, ни капельки не обиделась на столь бесцеремонное обращение, а наоборот, очень весело затараторила:

— Я же говорю, в сонном источнике нельзя слишком долго находиться, а у тебя вся одежда насквозь была его водой пропитана. Пришлось быстренько снимать, стирать, полоскать, сушить, да кое-где и подштопать. Видно, сильно тебе перед этим досталось. Рубаха в пяти местах чем-то острым была прорвана. А лежишь ты сейчас в одной из лесных избушек рода Белого Ужа. — По лицу Лепестка пробежала еле уловимая тень. — Это ближайшая к ручью избушка. За безопасность свою ты можешь не беспокоиться. Тропу к этой избушке знают только люди моего рода. — И опять Лилипут заметил предательскую тень. «Точно, заливает», — подумал Лилипут, а девушка продолжала: — Дотащила тебя сюда я сама. Тут до ручья всего четыре сотни шагов. В этом домике травы целебные на зиму сушатся. Зимой ведь…

Дабы не выслушивать развернутую лекцию о пользе лекарственных растений в промороженном лесу, Лилипут в очередной раз перебил словоохотливое создание:

— То есть как на себе? Ты же сама еле ползла, на тебе места живого не было. Вся в кровище, хоть отжимай. Я ж тебя лишь по сапогам и узнал. И вообще, как это ты за два дня так быстро исцелилась, да так, что даже шрама единого не осталось?

— Чудной ты какой. Мы же у самого Сонного источника повстречались, так что и сам мог бы догадаться.

— Считай, что у меня память отшибло. Сама понимаешь, шесть часов в сонной водичке, а до этого серьезное ранение… Так что ты, уж будь так добра, расскажи мне, темному, чем же так знаменита эта чудесная лесная лужа?

— Ладно, слушай, — охотно согласилась Лепесток. Похоже, девушка не уловила ни капли издевательства в тираде Лилипута. — Сонный источник лишь раз в жизни встретить можно. Живительная сила в нем. Вода его любую рану залечивает, если рана свежая, не более трех дней. Но ни в коем случае нельзя полностью погружаться в источник, как это сделал ты. Иначе можно уснуть вечным сном. Так что сам видишь, ты еще легко отделался — частичной потерей памяти. Могло быть гораздо хуже. Царапины у меня были свежие и несколько горстей воды вполне хватило, чтобы все они быстренько затянулись. Потом я отыскала рядом с источником стебелек Вода-Огонь травы, голубовато-красный такой, с красными цветочками. Она очень редкая, полностью восстанавливает силы. Найти ее можно лишь рядом с Сонным источником. На вкус она напоминает сладкую родниковую воду, но, проглотив ее, чувствуешь, будто потоки огня проносятся по всем жилкам. От потерн крови я еле держалась на ногах, но одного стебелька хватило, чтобы вновь почувствовать Себя здоровой и полной сил.

«Нет, не может человек с такими честными глазами уж так сильно завираться. Да и что тут такого? Забыл, что ли, где находишься? Подумаешь, бассейн с живой водичкой. Колдовство в этом мире есть, оборотни есть, так почему же не быть волшебному источнику? А, нахлебавшись сего чудесного напитка, я вполне мог превратиться в спящего и яростного даже во сне берсеркера, этакого храпящего воителя… Во дела! Выходит, я герой. Девушку спас от поругания, нечисть в количестве трех штук извел и даже не запыхался, — подумал Лилипут и расцвел на глазах от удовольствия. — Спасатель, блин! Кто бы мог подумать!»

— Кстати, Лепесток, а что это за твари за тобой гнались? Много их в вашем лесу обитает? — Вопросы эти Лилипут задавал уже небрежным тоном бывалого рубаки. Вот она — пресловутая звездная болезнь в натуре!

— Увы, господин Лилипут, — в голосе лесной нимфы чувствовалось неподдельное огорчение. — Волколаков в нашем лесу отродясь не было.

Лилипут с трудом подавил вздох облегчения. Оно и понятно, ведь еще неизвестно, удастся ли ему так же хорошо «отоспаться» во время следующей разборки. К тому же Лепесток сама говорила, что источник с живой водицей человеку лишь раз в жизни является. А без этого козыря он предпочел бы не искушать судьбу.

— Прекрасно понимаю твое разочарование, — видимо, девушка все же заметила его вздох, но истолковала его по-своему, — ведь такому герою наверняка захотелось бы очистить лес от всякой дряни. — Она ему откровенно льстила.

— Но если их отродясь не было, то откуда они вдруг появились и почему погнались за тобой? Судя по твоему виду, ты неслась от них чуть ли не через весь лес. Я, признаться, думал, что человек в минуты опасности со всех ног бежит под крышу дома своего. Сама же про каких-то «ужей белых» обмолвилась. Наверняка ведь у вас в роду есть крепкие ребята, которые не хуже меня этих оборотней отделали бы, ты же, сломя голову, через весь лес бросаешься к этому ручейку. Что же, ты от них водой отбрызгаться собиралась? Сама же говорила: Сонный источник человеку только раз в жизни показывается. Значит, ты не могла предвидеть, что он будет именно в это время и аккурат в этом месте. Да и как бы тебя смог защитить волшебный источник, если единственное, что он может делать — это залечивать раны и восстанавливать силы? Тем более что даже это, несмотря на всю его колдовскую мощь, он не может сделать мгновенно. А у тебя не было ни секунды, оборотни тебе в спину дышали.

Лилипута как будто прорвало, он говорил и говорил без умолку. И так разошелся в этом порыве борца за правду, что даже не сразу удивился наступившей вдруг тишине. Странно, такая разговорчивая девушка оставила без ответов такое количество вопросов. Безобразие! В недоумении Лилипут сфокусировал взгляд на собеседнице. Она почему-то отвернулась к противоположной стене. Плечи ее как-то подозрительно часто подрагивали. Что-то с ней творилось неладное.

Повинуясь порыву, молодой человек обхватил девушку за хрупкую талию и повернул к себе лицом. Слезы часто-часто катились из прекрасных глаз и, срываясь с подбородка, падали на платье.

«Ну вот, довел девчонку до слез, — укорил самого себя Лилипут и сразу же поспешил оправдаться: — А чего я, собственно, сказал? Странный все-таки народ женщины. То тараторят — не остановишь, а то ни с того, ни с сего в слезы…»

Ни слова не говоря, Лепесток прильнула к Лилипуту. Укрывавшая молодого человека теплая мягкая шкурка предательски соскользнула на пустую кровать, и он оказался абсолютно голым в объятьях юной прелестницы.

Бесспорно, Лилипуту было от чего потерять голову. Но, мокрая шерсть к обнаженному телу — а платье девушки просто-таки намокло от слез, хоть отжимай — это, мягко выражаясь, не совсем приятно, да ведь и Лепесток была чем-то Действительно расстроена, что остудило пыл Лилипута и настроило его на сугубо братское отношение к мокрощекой «сестренке». Рука его сама потянулась за свалившимся покрывалом и накрыла их обоих…

И вот что рассказала ему Лепесток, отплакавшись и успокоившись.

* * *

Род Белого Ужа — древний и очень богатый.

Деревня рода Белого Ужа стоит на самом берегу быстротечной Ласки. Это большое селенье — более сотни домов. Здесь Лепесток родилась и выросла.

Ежегодно по весне в деревне «ужиного» рода начинается ярмарка и продолжается аж до поздней осени. Из всех лесных родов народ спешит к «ужам» со своим товаром, а купцы из-за морей, из других стран привозят разные диковинные вещицы. Ну а род Белого Ужа богатеет, беря подать с торговцев золотом или частью товара. Так длится испокон веков.

Леса вокруг «ужиной» деревни чистые, недаром род Белого Ужа Ордену Алой Розы платит — маги Ордена кругом чары наложили, ни нежить, ни нечисть не проскользнет.

Поначалу родичи Лепесток еще опасались внезапного набега речных пиратов — ведь на берегу живут, как говорится, береженого Бог бережет. Держали постоянную дружину: тридцать лихих молодцев. Но десятки лет не было никаких набегов. Пьяные драки, конечно, случались, но для поддержания порядка у «ужей» и своих сил хватало, для этого вовсе не обязательно было держать под рукой три десятка умелых вояк, а содержание бесполезной охраны стоило роду тысячи золотых колец в год. И вот, лет двадцать назад на Большом Сходе родичи приняли решение распустить дружину.

С уходом наемников люди рода Белого Ужа богатели не по дням, а по часам. Даже в самом беднейшем доме есть стали исключительно на золоте. Все «ужи» ходили разодетыми в дорогущие заморские ткани с золотыми, а то и бриллиантовыми пуговицами. Меч или секиру больше никто в руки не брал — не благородное это дело. Предпочитали, при необходимости, заводить наемников-телохранителей.

Но у Лепесток отец был, что называется, не от мира сего. Он продолжал охотиться, бортничать, ловить рыбу, часто, а подолгу отрабатывал приемы мечного боя. О таких говорят: не может на месте усидеть.

Лепесток была его единственным ребенком, у нее не было ни братьев, ни сестер. Ее мама умерла при родах. Стуб, так звали её отца, хотел сына, а родилась девочка. Не смирившись с таким ударом судьбы, он воспитывал Лепесток как мальчишку, обучая всему, что умел сам.

А земля слухами полнилась о стремительно богатеющем роде — деревня «ужей» стала для многих лакомым кусочком. Стуб не раз обращался на ежегодных Больших Сходах к старейшинам с предложением вновь позвать наемников: деревня за последние двадцать лет разрослась почти вдвое, разбогатела до неприличия, и каждый год благополучие все росло. Но люди были настолько уверены в неприступности колдовских бастионов возведенных магами Ордена Алой Розы, что подымали его на смех — ну что может меч против колдовства?

И вот три ночи назад дождались-таки лихих гостей.

В наступающих сумерках Лепесток с отцом услышали крики ужаса, хриплое бреханье сорвавшихся с цепи псов, треск ломающихся дверей, звон вылетающих из окон стекол. Они прильнули к окну и увидели, что над каждым домом деревни «ужей» засветилось по маленькой зеленоватой луне — это была настоящая магия, а не какие-то базарные фокусы! Зеленый магический огонек, как на ладони, высвечивал схватившихся было за оружие родичей. Освещенные изнутри домов и снаружи, они превращались в прекрасную мишень, и пираты, не жалея стрел, расстреливали почти в упор полусонных людей. Ответить «ужи» не могли, ведь за их домами стоял кромешный мрак, разглядеть в котором притаившегося лучника было совершенно невозможно. Да никто и не позволил бы им долго вглядываться — только высунься из окна, тут же получишь стрелу в глаз. Схоронившихся от стрел добивали в домах головорезы с кривыми мечами. Кровь полилась Рекой. Попытавшихся с оружием в руках противостоять Убийцам, тут же, как ежей, утыкивали стрелами.

Это был даже не бой, это была самая настоящая бойня, в которой у изнеженных беззаботной жизнью родичей Лепесток не было ни малейшего шанса.

Достойное сопротивление пираты встретили лишь в лице шамана рода, — который этой ночью превзошел сам себя! Произнесенное старым колдуном огненное заклинание, образовавшее кольца ярко-синего пламени вокруг трех домов, было под стать невероятно сложным заклинаниям магов Ордена Алой Розы.

Синий огонь мгновенно испепелил полтора десятка пиратов — это внесло нешуточную панику в ряды врагов. Но тут в дело вступил их колдуны. Свечение над домами погасло, в ночи вспыхнула огромная огненная зеленая стрела и понеслась к одиноко застывшему посреди пустынной улицы шаману. Стрела пронзала все на своем пути, ни на миг не замедляя полет.

Синий огонь метнулся от защищаемых им домов и, превратившись в пламенную кисть, попытался перехватить стрелу в полете. Шаман не успел лишь чуть-чуть, на одно, не видимое для глаза мгновение, стрела оказалась быстрее. Предсмертный крик старика был ужасен.

Вновь загорелись зеленые «луны», и воспрянувшие было духом «ужи» опять оказались под градом стрел и мечей. Бойня возобновилась…

К счастью, дом Лепесток стоял на самой окраине деревни, ближе всех к лесу, поэтому до него головорезы добрались не сразу. Как только стало ясно, что резню остановить не удастся и деревня «ужей» обречена, Стуб открыл дверь тайного подземного хода, что вел из дома прямо в густую чащу — до этого момента Лепесток даже не догадывалась о существовании подобного хода, — и велел дочери бежать к ручью, пообещав вскорости ее догнать.

Лепесток бросилась в темноту подземелья. Стуб, натянув кольчугу и вооружившись мечом, должен был пойти следом.

Девушка бежала со всех ног, но охотничьим тропам. На полпути к ручью ветки словно обезумели и принялись цеплять её со всех сторон, так продолжалось с полверсты. Все ее тело было в крови, на руки и ноги было страшно смотреть. Каждое движение причиняло боль, но, помня строгий наказ отца, она продолжала бежать. Внезапно все прекратилось, и деревья вновь расступились на её пути. Она все же добежала до поляны, но тут силы её покинули. С разбегу еще кое-как, на ватных ногах, Лепесток протащилась шагов тридцать и рухнула совершенно без сил.

Её сознание уже окутывалось сетью беспамятства. Прохлада лесной травы успокаивала избитое тело. Но вой, раздавшийся в считанных шагах за спиной, заставил девушку снова вскочить на ноги. Она уже однажды слышала такой вой, когда три года назад маги Ордена Алой Розы изловили в окрестных лесах страшного волка-оборотня. Сомнений быть не могло, беззащитную Лепесток преследовал безжалостный волколак, вернее волколаки, поскольку в унисон вожаку песню превращения подхватили еще два голоса. Избитые ноги вновь подкосились, и девушка поползла к ручью, от страха не чувствуя растревоженных ран…

Тут-то и выскочил из засады Лилипут, и, засыпая на ходу, шутя, перерезал всех оборотней. Покончив с ними, храбрый рыцарь тут же заснул.

Лепесток, чуть отдышавшись, стала оглядывать поляну, на которой что-то неуловимо изменилось. Вскоре обнаружилась причина этих перемен — Сонный источник.

Девушка, уже не спеша, привела себя в порядок. Затем занялась своим спасителем…

Когда Лилипут, укутанный в лисий мех, сладко спал в лесной избушке, а его одежда сушилась на веревке во дворе, Лепесток вновь отправилась на Зачарованную поляну. Была уже ночь. Но при свете луны все видно было не хуже, чем днем. Сонный источник исчез, как и не бывало, и на его месте вновь бежал звонкий ручеек. Чтобы очистить поляну от скверны, девушка натаскала сушняка из леса, обложила мертвых воколаков и сожгла их.

«Сегодня сказочная ночь, — думала Лепесток, лежа на теплой, нагретой за день траве и созерцая бесконечные гирлянды старых, как мир, звезд. — Сейчас придет отец. Ну вот сейчас! Ведь сегодня волшебная ночь, и он просто не может прийти!..» Убаюканная сладким грезами, она уснула.

Проснулась с первыми лучами солнца от пробираются до костей утреннего холода. Отец так и не пришел.

Лилипут по-прежнему сладко спал в лесной избушке. И это была вполне нормально, шутка ли, столько времени пролежать в Сонном источнике.

Лепесток не терпелось поскорее узнать, что же случилось с родной деревней, и куда подевался отец, но, с другой стороны, ей очень страшно было далеко отходить от избушки с сонным воителем. В итоге, страх все же победил.

— Ну а сегодня утром ты проснулся, — подытожила Лепесток

Последние слова девушка сопроводила длинным поцелуем в раскрытые от удивления губы Лилипута.

Платьице девушки, сейчас крепко зажатое между молодыми, бурлящими силой и здоровьем телами, уже давно высохло, и тонкая шерстяная прослойка нисколько не скрывала волнующих изгибов их тел.

Лилипут некоторое время держался, приводя какие-то нелепые доводы нравоучительного характера, но все его красноречие свелось в итоге к пустому сотрясению воздуха. Лепесток была убеждена, что раз он ее спас от неминуемой смерти, теперь она ему принадлежит душой и телом. Такое положение вещей Лилипута, честно сказать, вполне устраивало. И, дабы не искушать судьбу дальнейшими разглагольствованиями на тему морали в лесу, он полностью окунулся в счастливый омут маленьких радостей суровой жизни магического средневековья.

Уже третий день Лилипут жил в этом экологически чистом раю под названием лесная избушка близ Зачарованной поляны. Чудесная лесная нимфа по имени Лепесток оказалась не только великолепной любовницей, но и отменной хозяйкой, охотницей, рыбачкой, собирательницей грибов, ягод, орехов — список ее достоинств можно было продолжить до бесконечности! А как она готовила! Быстро и умопомрачительно вкусно!

Задача же Лилипута была до неприличия проста: поддерживать имидж средневекового героя-рыцаря, грозы драконов. Кстати говоря, его дама сердца о драконах не имела ни малейшего понятия.

Поначалу Лилипут попытался описать девушке свой родной мир, откуда, благодаря треклятому пиву, был так бесцеремонно вышвырнут несколько дней назад. Лепесток очень внимательно выслушала его описание автомобилей, самолетов, ракет, телефонов, телевизоров, компьютеров и прочих благ цивилизации от теплого сортира, до полетов на Луну. После чего нежно обозвала Лилипута замечательным сказочником, ибо таких интересных историй она даже в детстве не слышала. Но Лилипут не очень-то расстроился. Раз здесь сказками считают обыденную реальность его мира, то быть может сказки его мира будут тут обыденной реальностью. Рассудив подобным образом, Лилипут пересказал своей очаровательной подружке парочку рассказов о Конане, в которых место крутого варвара, разумеется, занимал он сам, отважный. Сработало!

Рассказы о Конане полностью удовлетворили любопытство Лепесток касаемо происхождения ее спасителя. Она даже не поинтересовалась, каким образом Лилипут попал на чудесную полянку. Ну как же, такой бравый рыцарь всегда появляется в нужное время, в нужном месте — прямо как Сонный источник! — и приходит на помощь в трудную минуту. Кажется, с рассказами Лилипут все же перегнул палку, и теперь девушка смотрела на него преданными глазами, как на сошедшее с небес божество.

Как-то вечером Лилипут попытался расспросить Лепесток о пичугах, Загорском князе. Слово за слово, рассказал грандиозной битве, в мельчайших подробностях навечно засевшей в его памяти. О чуть не прибившем его громадном тролле и невероятно чудесном, в прямом смысле слова, спасении. Но, увы, ни о чем подобном девушка никогда не слышала.

* * *

На следующее утро молодые люди решили прогуляться до деревни рода Белого Ужа. Все равно, сидеть на одном месте уже наскучило, да и следовало узнать, что же там все-таки произошло. Они надеялись встретить уцелевших сородичей девушки — не могли же пираты перебить всех до единого: возможно, кто-то, подобно Лепесток, спрятался в лесу и теперь вернулся на родное пепелище.

Кроме того, Лепесток надеялась встретить там отца. Она вроде бы слышала, как тот пошел следом за ней. Вероятно, он побежал другой тропой. Девушка была уверена, что он уже давно в деревне и с другими чудом уцелевшими родичами восстанавливает разрушенные дома.

Наскоро позавтракав, они тронулись в путь.

Лилипут выступил во всеоружии. Напялил на легкий, практически невесомый, но, тем не менее, плотный и очень теплый шерстяной свитер, подарок Лепесток, проверенную кольчугу, закинул за спину меч, а на ремень повесил отполированный до зеркального блеска медвежий нож. Конечно, с непривычки ему было слегка тяжеловато нести на себе такую кучу железа. Но, ничего не попишешь, сам хвалился, что крутой вояка.

«Лишь бы только по дороге никто не напал, — молился про себя Лилипут, — а то ведь теперь, со всем этим боевым хламом, быстренько сделать ноги вряд ли получится. Так и сгину бесследно в этих дремучих лесах, бог весть как далеко от родного дома!»

Лепесток тоже прицепила к поясу небольшую изящную сабельку, а, кроме того, закинула за спину здоровенный лук и колчан, полный длинных серо-оперенных стрел. Поначалу, увидев грозные доспехи своего спутника, она засмущалась, и начала было разоружаться, утверждая, что в обществе столь грозного воина, как Лилипут, она и так ничего и никого побоится и, дабы не оскорблять храброго рыцаря, сейчас же снимет с себя все эти никчемные побрякушки. Лилипут, разумеется, посмешил се заверить, что она просто умопомрачительно хороша в костюме воительницы с саблей на боку, а лук со стрелами придают ей неповторимый шарм, и все это ему ТАК нравится! В итоге девушка осталась при оружии.

«А то ишь чего удумала, — мысленно возмущался Лилипут. — Времена нынче неспокойные. Вон какие „симпатяги“ бегают по вашему „чистенькому“ лесу. Нападут вот такие, твоего „грозного воителя“ — точно сожрут, а ты, дурёха, чем черт не шутит, может, еще и отобьешься».

Снова потянулся нескончаемый лес, снова деревья, деревья, деревья… Но теперь, следуя за Лепесток по «ужовой» тропинке, Лилипут мог не прорубать себе дорогу. Как ни странно, деревья словно бы сами расступались перед девушкой.

Хотя в сентябрьском лесу было довольно прохладно, Лилипут, стараясь не отстать от быстрого охотничьего шага своей спутницы, весь раскраснелся, и рубашка под кольчугой очень быстро промокла насквозь, хоть выжимай. А тут еще эти проклятущие кровососы учуяли его и накинулись всем скопом. Жуткое дело! Лилипут проклял все, что удалось припомнить; это был довольно короткий список, ибо уже мозги начинали закипать во внутреннем жаре. Но как же он, доблестный воин — опять же, гроза драконов! — мог попросить передышки у какой-то девчонки? Нет, уж лучше умереть от разрыва сердца.

— Лепесток, а не пора ли нам сделать небольшой привал, что-то есть очень хочется.

— Хорошо, дорогой, — согласилась девушка.

«Ура! Клюнула! — мысленно возликовал молодой человек— — Можно плюхнуться на холодный влажный мох… Какое блаженство! Ну что еще опять?»

Лилипут, иди ешь, уже все готово.

Точно — уже пахло жареной зайчатиной. Ну как же она так быстро управилась, он даже дух перевести не успел?

Давясь далеко не от жадности или удовольствия, Лилипут все же проглотил пару совсем не маленьких кусков, изо всех сил изображая безмерное удовольствие. Зайчатина была действительно отменная, но после такого крутого осеннего марафона кусок в горло не лез, приходилось, в буквальном смысле, проталкивать пальцем.

— Спасибо! Все было очень вкусно! — Лилипут вымученно улыбнулся. — А сама-то чего не поела? Ведь пуп, предстоит неблизкий, а привалов больше не будет.

«Спрашивается! Ну, кто тебя тянул за язык?! И так чуть живой сидишь, а все туда же! Это же не кино, тут все всерьез — сказал, надо делать, а не создавать видимость действия!»

— Да мне пока не очень хочется, я лучше водички попью. А то, наевшись, идти очень трудно… Тебе-то все нипочем, ты вон, какой сильный! — наивно — восхищенно сказала Лепесток. — А я уже и так порядком притомилась. Боюсь, с набитым желудком и вовсе встать не смогу. А мы еще только треть пути преодолели. Еще идти и идти.

После заявления девушки, что они прошли ЕЩЕ ТОЛЬКО треть пути, от отчаянья Лилипут был готов разрыдаться. Но, как только Лепесток поднялась с дубового корня, Лилипут моментально оказался на гудящих всеми ответвлениями жил ногах. И, сотворив беззаботное лицо, «играючи» двинулся за ускользающей подружкой.

Бодрящая «прогулка» к родному дому Лепесток будет еще долго сниться Лилипуту по ночам в самых отвратительных кошмарах. Хорошо еще, на них никто не напал по дороге, ибо, если подобная неприятность все же приключилась бы, вероятнее всего, отважный рыцарь с радостью добровольно кинулся на нож врага, лишь бы поскорее прекратить мучения.

Когда они, наконец, куда-то пришли — Лилипут понял это лишь по тому, что идущая впереди фигура вдруг замерла на месте, — он просто упал. Причем на лету умудрился расстегнуть поясной ремень с ножом, отстегнул ножны с мечом и стащил с себя кольчугу вместе с пропитанной потом и мерзко воняющей рубахой. Просто удивительно, как все это время ему удавалось избежать теплового удара.

Минут десять Лилипут охлаждался в мокрой сорочке на холодной земле, пока Лепесток к чему-то прислушивалась, куда-то вглядывалась, ну, в общем, оставила его в покое и с головой окунулась в какие-то свои проблемы. Но, как всегда, одинокая, чудом уцелевшая искорка начинающего засыпать сознания очень скоро разгорелась на полную мощность… Перед глазами, сменяя друг друга, пронеслась череда картин, в которых простуженный из-за сильного переохлаждения Лилипут чихает, кашляет, а лекарств-то тут, в средневековом царстве-государстве, нет и в помине. В итоге, несчастный бедолага загибается от воспаления легких… Дабы избежать столь печальной участи, Лилипут все же поднялся с холодной земли и, подобно старому дедушке, кряхтя, плюхнулся на очень кстати оказавшееся под ногами здоровенной корневище.

Окончательно придя в себя, Лилипут подошел к одиноко застывшей на краю обрыва девушке. Картина, открывшаяся взору утомленного путника, была поистине великолепна.

Медленно текущая лесная речка в лучах заходящего солнца искрилась мириадами разноцветных бликов. Стайка диких уток, прибившись к берегу, отдыхала после утомительного дневного полета. В залепленных тиной прибрежных зарослях квакали прожорливые уничтожители кровососов. Берег густо зарос невысоким кустарником, крепкие дикие побеги которого, торчащие прямо из воды, являлись живой зеленой дамбой, которая не хуже бетона удерживала лесную красавицу в постоянном русле. Сразу же за кустарником начинался настоящий дремучий лес, который тянулся на десятки километров во все стороны.

— Ну, и где же твоя деревня? Что-то я не вижу ни домов, ни пристани, ни даже маленькой прибрежной полянки. Кругом сплошной девственный лес. — Судя по отсутствию реакции Лепесток на слова Лилипута, он мог бы точно так же разговаривать с пустотой. — Ты чего молчишь? Эй, Лепесток, да очнись же! — Последние слова молодой человек уже прокричал, забыв все правила приличия.

Ее неподвижные, остекленевшие глаза уставились в одну точку. Лицо побелело. Руки, безвольно повисшие вдоль тела, были сжаты в кулаки так сильно, что острые ногти продавили нежную кожу на ладонях, и горячая кровь крупными тягучими каплями падала на коричневый мох. Похоже, девушка пребывала в том самом состоянии, когда человек полностью погружен в какую-то свою личную проблему и у него напрочь отсутствует ощущение окружающего мира; в народе это именуется просто — столбняк.

Лилипут схватил ее за плечи и сильно встряхнул раз пять подряд. После такой шокотерапии глаза у Лепесток стали помаленьку проясняться. Залитые кровью пальцы разжались. Все тело начала бить крупная дрожь. Ноги подогнулись. И, не успей Лилипут ее вовремя подхватить, она бы рухнула с тридцатиметрового обрыва головой вниз.

— Но этого же не может быть! Ведь она же была тут, тут, тут!.. За что?! Что мы такого сделали?! Чем прогневили?! — слезы, прорвавшие плотину оцепенения, бурным потоком хлынули из прекрасных глаз.

У Лепесток началась истерика. Даже Лилипут, несмотря на свои далеко не маленькие габариты, с трудом справлялся с этим хрупким созданием, которое, будто получив двойную порцию озверина, теперь изо всех сил пыталось свести счеты с жизнью, сиганув с тридцатиметровой вышки безо всякого парашюта.

— Да пусти же меня! — исступленно кричала она. — Ну, чего привязался?!… Ты не понимаешь! Теперь за мной будет охотиться Орден Алой Розы! От его магов не убежишь, не спрячешься! Не сегодня-завтра они схватят нас в лесу! Из-за меня погибнешь и ты! Несмотря на все твое умение, их тебе не одолеть! Я не хочу доставаться им живой! Лучше уж я сама!! Пусти!!!

Не обращая внимания па яростное сопротивление, Лилипут оттащил девушку от края «стартовой площадки в призрачный мир костлявой с косой». Посадил на тот самый, так-своевременно попавшийся минут десять назад ему на глаза корешок. Он укутал ее теплым одеялом из лисьей шкуры, после чего сам присел рядом и, обняв за все еще часто вздрагивающие плечи, притянул девушку к себе. Лепесток постепенно успокаивалась. Подержав ее еще минут десять, Лилипут ослабил хватку и принялся лечить ее изувеченные в шоке ладони: промыл их холодной водицей из небольшой глиняной посудины, предусмотрительно захваченной девушкой из избушки; водичка эта, взятая из ручья на Зачарованной поляне, хоть и не «сонная», но тоже обладала некоторой живительной силой. Затем Лилипут обмотал ее ладони чистыми тряпками.

Пока Лилипут занимался нехитрым врачеванием, окончательно пришедшая в себя Лепесток сорванным до хрипоты голосом начала делиться соображениями: как она дошла до жизни такой, что уже и жить-то совсем не хочет, и куда подевалась родная деревня.

— Прямо за Змеиной горкой, на которой мы сейчас сидим, и находилась деревня нашего рода. С этого обрыва она открывалась, как на ладони. Теперь, сам видишь, кругом сплошной лес. О подобном я слышала лишь однажды, от собственного отца. Как-то раз он очень много выпил и неожиданно разговорился. В тот вечер он рассказал множество удивительных историй. А на следующий, когда я стала приставать с расспросами, велел мне выкинуть из головы услышанную от него вчера чушь. Но я ничего не забыла. Выходит, это были совсем не сказки… Суди сам, вот одна из его истории. Он рассказывал, будто бы в древности один восставший против Ордена Алой Розы род был буквально стерт с лица земли за одну ночь. Ему поведал об этом какой-то купец, который якобы заснул в сотне шагов от жилья, а проснулся в густом лесу. При этом исчезли ночевавшие под крышами домов гостеприимного рода все его слуги и весь товар. Купец подозревал, что сам спасся лишь благодаря давней привычке спать под открытым небом. Это магия самой высшей ступени. На подобное не способен ни один, даже очень одаренный, колдун. Только Высшим магам, соединившим свои силы в единой волшбе, под силу такое… ума не приложу, кому мог перейти дорогу безобидный законопослушный род Белого Ужа? У нас же отродясь не было врагов. А теперь, оказывается, я — последний Белый Уж…

Повествование было прервано новыми рыданьями.

Лилипут решил воспользоваться возникшей паузой и поделиться своими мыслями об услышанном, а заодно, в который раз, попытаться успокоить спутницу:

— Слушай, Лепесток, а с чего ты взяла, что больше никому, кроме тебя, не удалось спастись? Ведь ты сама говорила, что у вас в роду много народа. Может, кого-то вообще не было в деревне во время нападения. Ребята вы все зажиточные, этих, как там их, колец золотых, у каждого с избытком. Наверняка, многие отправились куда-нибудь попутешествовать, к друзьям в гости, например. Да мало ли куда с деньгами-то можно уплыть, благо, пристань под боком.

— Большой Сход у нас должен был быть на следующий день! — воскликнула Лепесток сотрясающимся от беспрерывного рыдания голосом. — Понимаешь ты это или нет? На нем все родичи должны присутствовать. Все! Правило такое! Нарушивший его с позором изгоняется. Сход начинается с первой зарей. Поэтому в ту ночь все до единого родичи собрались в деревне.

— Ну ладно, ладно, все были, все, — примирительно сказал Лилипут. — Только не надо так кричать… Но ты ведь убежала, спаслась от пиратов, а что ж другие-то, дурнее тебя? Тоже, небось, как поняли, что дело пахнет керосином… — увидев недоумение в глазах девушки, Лилипут тут же поправился: — То есть единственная возможность выжить — бежать оттуда без оглядки… Вот, и полетели кто куда, только пятки засверкали. У нас говорят, ужом ускользнул, вот и сородичи твои тоже…

Своим проникновенным выступлением Лилипуту вроде бы удалось вселить в Лепесток хоть какую-то надежду. По крайней мере, она перестала реветь.

— Что ж, быть может, ты и прав, — еще всхлипывая, но, уже успокаиваясь, проговорила девушка. И чуть слышно добавила: — Но вдруг ожившие, цепляющие на ходу деревья, да и волколаки, бросившиеся в погоню…

— Ну вот и хорошо, вот и ладушки! — сделав вид, что не расслышал ее последние слова, радостно воскликнул Лилипут. — Сейчас спустимся с этой Змеиной горки… Кстати, почему такое название? На ней что, змей много, что ли?

— Нет, ужи под ней жили… РАНЬШЕ!

— Да ладно тебе. Сейчас в кустиках внизу пошарим и наверняка встретим трясущихся от страха юрких ужиков.

— Нет, никуда мы не пойдем, — решительно запротестовала Лепесток. — Гляди, темнеет уже. На горе еще светло, а в низине уже ночь. Сейчас поужинаем, и спать ляжем. А вот утром… Кто знает, может, я действительно не самая неуловимая.

— Решено, — улыбнулся Лилипут. — Так мы и сделаем.

Поужинав, Лилипут насобирал кучу мягкого мха и сверху постелил просушенное костром одеяло. Пусть не царское, но очень теплое ложе было готово.

Обнявшись и завернувшись в пропахший костром мех, они окунулись в мир грез и сновидений.

Лилипуту вновь снился все тот же странный сон. На этот раз что-то в нем неуловимо изменилось. Да, точно.

Белый маг кажется начинал теснить голубого. Белый смерч чуть-чуть, едва-едва, стал больше. Голубые молнии слетали с посоха уже не так быстро, как в первый раз, и хотя по-прежнему для глаза они были едва уловимы, но Лилипут каким-то загадочным образом это чувствовал. И еще, чуть заметная тоненькая трещинка появилась на одном из лучей голубой звезды, висящей на стальной цепочке на шее у голубого мага. Лилипут бы ни за что не заметил сам столь незначительной детали, но кто-то третий, чьими глазами он смотрел на волшебный поединок, казалось, специально сфокусировал его внимание па этих неуловимых мелочах.

На сей раз видение длилось заметно дольше. Лилипуту было позволено попристальнее вглядеться в лица сражающихся. Одно из этих напряженных лиц он как будто бы уже где-то раньше видел, по ему не дали разрешить эту загадку, в очередной раз, переключив его внимание на второстепенные предметы.

Поэтому последние две-три секунды чудесного сна Лилипут вглядывался в мельчайшие детали меча — кстати, очень похожего на его собственный. Меч плыл в нескольких сантиметрах от рук голубого мага, в любую минуту готовый прийти на смену посоху. Посередине стального клинка пылала семиконечная голубая звезда, такая же как на груди у мага. Попав в поле зрения Лилипута, она вспыхнула ярко-синим огнем…

От вспышки Лилипут мгновенно проснулся.

Глава 3

На следующее утро молодые люди, наскоро собравшись, спустились с гостеприимной горки и, не теряя времени, приступили к поиску исчезнувшего селения и испарившихся вместе с ним жителей.

Опять пришлось мечом пробивать себе дорогу. Но если раньше он занимался подобной физзарядкой, дабы выбраться из мрачной чащобы на свет божий к людям, то теперь добровольно тратил кучу здоровья, продираясь, все глубже в лесные дебри в поисках чего-то, чего тут, очень на то похоже, никогда и в помине не было. Уже после первой дюжины ударов пот застилал глаза Лилипуту. Очень скоро он с головы до ног был покрыт зелеными каплями густого сока молодого дубняка.

Вскоре начала сказываться накопившаяся усталость. Удары, поначалу сыпавшиеся хлестко и быстро, стали более затянутыми. Приходилось собирать все остатки воли, дабы взметнуть в очередном яростном замахе наливающуюся тяжелой кровью руку. Лепесток, с которой они условились искать в разных местах, рубилась где-то в другой части «заповедника». Звонкие удары ее сабельки временами долетали до слуха Лилипута сквозь треск ломающихся под ударами его булатного клинка молодых дубков.

Неизвестно, сколько прошло времени с начала этого безумного истребления ни в чем не повинных зеленых насаждений, но в конечном итоге терпение Лилипута все-таки лопнуло. Прорубив вполне впечатляющую аллею, он так и не нашел никаких следов людей. Практически не гнущейся рукой молодой человек кое-как запихал кажущийся пудовым меч в заплечные ножны и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, медленно поплелся в поисках Лепесток.

Оказалось, что за пару часов Лилипут вырубил длинный коридор, идти по которому было совсем не здорово. За ватные от усталости ноги постоянно цеплялись остовы истребленных растений, что было странно — Лилипут вырубал молодые деревца под самый корешок, а эти высовывались аж на двадцать-тридцать сантиметров.

«Как же я здесь смог пройти, — недоумевал молодой человек. — Тут же ногу некуда поставить, под ними земли даже не видно! И острые, как колья!.. Минуточку! А это что еще за дела?.. Эй, это совсем не смешно! Ну-ка прекратите немедленно! Мы так не договаривались!»

Чуть видневшийся на расстоянии примерно двухсот метров просвет вдруг исчез. На месте только что срубленного его мечом кустарника внезапно стали появляться новые, гораздо более мощные деревья.

Пару минут Лилипут не мог сдвинуться с места, продолжая тупо пялиться на чудо природы. Ему показалось, что за это время стенки прорубленного тоннеля заметно сдвинулись, да и длина его порядочно сократилась и продолжала уменьшаться прямо на глазах.

Чтобы выбраться из живой ловушки, надо было бежать со всех ног, тогда, может быть, ему еще удастся протиснуться между загораживающими выход стволами. В любом случае, с каждой секундой их количество на пути к спасению стремительно увеличивалось. Стволы дубов с треском срастались, образуя непреодолимую стену. О том, чтобы срубить хоть одно подобное дерево, даже будучи совершенно отдохнувшим, а не уставшим, как сейчас, даже имея в руках настоящий походный топор, а не эту неудобную железяку под названием меч, не могло быть и речи.

И он метнулся из последних сил к ближайшей щели в деревянном «заборе».

Разумеется, Лилипут не успел. Ему удалось сделать лишь шесть прыжков, чудом сохраняя равновесие среди торчащих во все стороны и цепляющихся за ноги обрубков, пол ним оживал хищный ковер зеленых щупальцев. Зеленые тиски сжимались.

От ужаса Лилипут крепко-накрепко зажмурился и дрожащими губами повторял, как заклинание, один и тот же набор фраз:

— Этого не может быть, потому что быть не может! Деревья не могут расти так чудовищно быстро. Я просто слегка переутомился, и мне что-то там мерещится. Сейчас я отдохну, и все пройдет. Вот сейчас открою глаза, и все будет в порядке!.. — и вместо того, чтобы взглянуть правде в глаза, он все сильнее зажмуривался и даже, для верности, прикрыл лицо потными ладонями.

Оцепенение длилось недолго. Из ступора Лилипута вывел грубый удар чем-то острым по спине. Как только глаза открылись, из его горла вырвался страшный крик до смерти перепуганного человека. К нему со всех сторон тянулись толстые, твердые ветки вековых исполинов.

За первым ударом посыпался настоящий шквал пинков, зуботычин, оплеух, подсечек, подножек, подзатыльников, пощечин. Исполинская мощь разозлившегося леса должна была разорвать молодого человека на мелкие кусочки своими кряжистыми лапами, но он выстоял. Нет, не подумайте, что Лилипут вот так стоял и хохотал во все горло, как какой-нибудь сверхчеловек, якобы не чувствуя боли, когда телу сотрясается под ударами сотен здоровенных дубин. Напротив, повинуясь внезапному порыву, который унес страх и усталость, наш герой вновь выдернул меч и стал отбиваться.

Лилипут сам недоумевал, как он это делает, но получалось у него очень здорово. Он будто отгородился от докучливых веток живым щитом из сверкающей стали. Меч крутился в правой руке, зверски выворачивая кисть, со скоростью винта набирающего высоту вертолета, но, несмотря на чудовищные нагрузки, рука совершенно не чувствовала боли. Вокруг стоял треск разрубаемого сразу в десятках мест дерева. Лилипут шутя перерубал ветки в руку толщиной так, как будто они были не из твердой, живой древесины, а из податливого воска.

Если бы его врагами были обычные живые люди, они бы, созерцая столь потрясающее мастерство владения клинком, наверняка бросились бы в панике врассыпную. Но, к сожалению, противником Лилипута был необъятный лес. На месте срезанной ветви тут же вырастала свежая, за ней — следующая. Лес, словно сказочный Змей Горыныч, вместо одной отрубленной головы выращивал две новых — так могло продолжаться до бесконечности.

Меж тем силы Лилипута были отнюдь не безграничны. В яростной попытке с боем пробиться из этого страшного места к Змеиной горке он нисколько не преуспел. До горы было не более полусотни шагов, и Лилипут отчетливо видел ее в просветах между деревьями. Безысходность зверя, пойманного в крепкий, надежный капкан, мало-помалу стала заполнять его душу. Он еще сражался, но в его глазах уже не было былой ярости, веры в успех, восхищения столь внезапно проснувшимся умением владеть оружием пращуров. Все чаще его меч опаздывал с ударом, и на зеленой от крови леса рубашке стали появляться багровые разводы.

— Как нелепо сыграть в ящик, будучи до смерти забитым деревьями в сошедшем с ума лесу, — с возмущением бормотал себе под нос Лилипут, бодрясь от звуков своего голоса. — Как это паршиво! Особенно теперь, когда познакомился с такой замечательной девушкой, как Лепесток. Кстати, а как у нее-то дела? Она же тоже лес рубила! Неужели, спятившие Деревья и на нее накинулись?! Бедняжка. Помнится, я клялся ее защищать, а сам гут дровосеком заделался, вон, сколько хворосту накромсал — всю зиму отапливаться можно!..

Лилипут непроизвольно посмотрел вниз, в надежде отыскать груды хвороста, щепок и опилок, ведь уже около получаса, в поте лица, работал, как большая дисковая пила на лесопилке. От увиденного у него глаза полезли на лоб. Вопреки ожиданиям, под ногами был измочаленный его топтанием на одном месте мох, щедро присыпанный обычной лесной трухой: опавшей листвой, старыми сгнившими ветками — и никакого напоминания о доброй работе славного меча. На глазах Лилипута только что срубленная ветка у самой земли попросту исчезла, как и не бывало.

Чудовищная догадка, зародившаяся в мозгу, нашла полное подтверждение в поведении наседавших со всех сторон молчаливых убийц. Вон та, вторая слева ветвь, на ней два коричневых желудя, вновь тянется к нему своей заостренной макушкой, хотя всего-то мгновение назад она же, начисто срубленная, едва-едва не коснулась земли. Выходит, он без толку тратит силы, сражаясь с непобедимыми волшебными деревьями, у которых только что срубленные ветки в следующую секунду как ни в чем не бывало отрастают вновь. Хрупкая надежда на возможное спасение растаяла, как дым.

Говорят, что даже загнанный в угол заяц яростно бросается на преследующего его хищника, вот и Лилипут, смирившись с неизбежной гибелью, моментально перешел от защиты к нападению.

В этот удар он вложил всего себя без остатка. Со всех сторон сыпалась бесконечная череда ударов, но Лилипут продолжал отводить меч за спину, растягиваясь в гигантском замахе.

И вот меч полетел. Сознание, под нарастающей волной боли в израненном теле, покрылось красноватой дымкой забвения, но тугая пружина изломанного тела разворачивалась в страшном броске.

Три вековых исполина, втиснувшись необъятными стволами друг в друга, закрывали дорогу к спасительной горе — именно на них и был нацелен его последний удар… Ноги оттолкнувшись от земли, послали уже полумертвое от побоев тело вслед за набирающим все большее ускорение мечом… Две ветки, превратившись в идеальные боевые рогатины с множеством заостренных рогулек, с двух сторон бросились наперехват зависшему в отчаянном прыжке Лилипуту. Они опоздали лишь на мгновенье и, щедро располосовав Лилипуту всю спину, с треском врезались друг в дружку.

Меч Лилипута с поразительной легкостью вошел в твердые, как камень, стволы исполинов, а, вонзившись, ни на секунду не замедлил свой разбег, пройдя сквозь с виду совершенно несокрушимую преграду, как раскаленный нож сквозь подмороженное масло.

Крушение исполинских дубов сопровождалось непонятным, совсем даже не деревянным, треском. И после спасительного удара этот звук не прекратился. Наоборот, все более нарастал. Чем-то он отдаленно напоминал треск разрываемой в нескольких местах материи… А начисто перерубленные дубы продолжали стоять, как ни в чем не бывало, лишь оставленный чудесным оружием рубец светился на коричневой броне лесных богатырей ярко-желтым светом. И от этого рубца прямо по воздуху во все стороны потянулись мириады тонюсеньких трещинок.

— Во диво! — прохрипел себе под нос едва живой Лилипут. — Странно! Почему перестали нападать деревья? Я сейчас не смог бы отразить даже самого пустячного удара. И что это за чертов треск?

Внезапно огненно-желтый рубец на дубах стал расширяться, и яркий солнечный золотистый лучик вынырнул из увеличивающегося на глазах разлома.

— Надо же, солнце внутри дерева!..

Что было дальше Лилипут, увы, не помнит, ибо верные ноги вдруг подло ему изменили, он оступился на ровном месте, и последние силы покинули его измученное тело.

Часть II Высший маг Люм, милорд Гимнс и сэр Стьюд

Глава 1

Гимнаст очнулся в кромешной тьме. Голова болела ужасно, будто какой-то чудак время от времени втыкал в него булавки: вот так воткнет одну, а потом долго-долго ищет на черепе еще ни разу не уязвленное местечко и, отыскав таковое, с радостным воем вонзает туда очередное острие. Руки и ноги закостенели от длительной неподвижности, даже шевеление пальцами давалось с трудом. В исколотой голове его билась лишь одна фраза: «трупное окоченение».

«Неужели это конец?» — прокралась в сознание Гимнаста зловещая мысль. Прокралась и очень, знаете ли, надежно там закрепилась. То ли фильмы ужасов виноваты, то ли суровая правда жизни, но почему-то он вдруг решил, что находится в Чистилище, и сейчас кто-то ужасный устроит ему допрос с пристрастием по поводу его многочисленных грешков.

Как ни странно, парень не запаниковал, а отнесся к превратностям судьбы-злодейки с олимпийским спокойствием:

«Итак, финита ля комедия. Вот черт, ни зги не видно. Хоть бы свет что ли включили, а то поди разбери в такой темнотище Ад это или Рай. С другой стороны, часом раньше— часом позже… Это на грешной Земле все суетятся, спешат, а здесь, на пороге вечности, время ничего не значит… Минуточку, а это еще что за дела?»

Откуда-то из темноты до слуха Гимнаста долетели приглушенные удивительно знакомые голоса. Загробные мысли растаяли в считанные секунды.

— Слушай, а где эти двое?

— Да откуда я знаю! Ведь одновременно с тобой оказался в этом жутком подвале! У меня и так голова пухнет от черт те, чьих мыслей, и ты еще тут со своими дурацкими вопросами!

— Что, и у тебя тоже? Знаешь, мне кажется, будто я какой-то средневековый вояка.

— Во-во, а я колдун. Приветствую тебя, доблестный Айвенго!.. А, черт, больно-то как!.. Я, кажется, нашел какой-то стол. Студент, иди на мой голос. Осторожнее, там три скамейки в ряд стоят.

— Что ты там борм… Ой, блин! Понаставили тут! Так и шею свернуть недолго!.. Ну, чего-нибудь интересное нашел?

Гимнаст наконец вспомнил, кому принадлежат эти голоса и, резко дернулся, пытаясь вскочить на ноги. Но боль не дала ему подняться и, пересиливая ее, он заорал в темноту:

— Ребята, это я, Гимнаст! Я тоже тут! Что происходит? Почему мы здесь? И где это?

— О! Еще один очухался, — обрадовался Лом и прокричал в ответ: — Эй, хватит орать! Иди сюда. Студент вроде бы спички обнаружил — ориентируйся на свет. Только смотри, шею себе не сломай, тут скамеек по всему залу немерено!

Чиркнула спичка.

Кряхтя, как старый дед, и бормоча под нос страшные проклятья в адрес всех и вся, Гимнаст кое-как все же встал и поплелся па негнущихся ногах на огонь, ярко вспыхнувший во тьме.

— Лом, смотри! — раздался взволнованный возглас Студента. — Тут какой-то листок и свечка. Очень кстати, а то я уже пальцы обжег. Спички сгорают быстро, а их в коробке всего штук пять осталось.

— Да, странно, чистый листок и свечка. Хотя постой-ка — А если так. — Лом взял в руки медленно оплавляющуюся свечу и стал капать расплавленный воск на чистый листок.

Поначалу Студенту показалось, что у его друга от всего, пережитого попросту поехала крыша. Расширенными глазами он смотрел, с какой трогательной любовью Лом подставляет пламени бока свечи, чтобы побыстрее натекло побольше воска. А свечка-то была всего одна, и если ее так варварски уничтожать, то минут через пять она непременно сгорит: а им надо еще отыскать выход из подвала.

— Ты видишь? — прервал рассуждения Студента от хрипоты взволнованный голос друга.

— Чего мне видеть? Как ты уничтожаешь у меня на глазах единственную свечу? — огрызнулся Студент.

— Да нет, дурья твоя башка! Ты не на меня смотри, а на бумагу.

Вздох ужаса вперемешку с восхищением вырвался у Студента. На его глазах капельки воска, упав на бумагу, скользили по гладкой поверхности и, застывая, превращались в буквы. Буквы складывались в слова, слова в предложения, и вот уже взору изумленного Студента открываются идеально ровные строки.

— Уф! Наконец-то я до вас добрался, — радостно и устало выдохнул Гимнаст и тут же озабоченно поинтересовался: — Что происходит? Куда подевался Лилипут со своей квартирой?

— На вот, прочитай, — Студент протянул другу желтоватую бумагу. Рука его, когда он передавал листок, заметьно дрожала.

Гимнаст прочел следующее:

«Уважаемые двойники из другого мира!

Вас приветствует маг Люм, а также лорд Гимнс, рыцарь Стъюд и рыцарь Лил, от имени которых я имею честь к Вам обращаться.

Предвидя тот поток проклятий, который Вы обрушите в мой адрес и адрес моих друзей, тороплюсь сообщить вам, что перемещение между мирами — дело сугубо добровольное, и коль скоро Вы тут оказались, значит, где-то глубоко в душе всегда мечтали сюда попасть.

Если Вы сейчас читаете это письмо, значит, у меня все получилось, и мы с друзьями, подобно Вам, совершили перемещение между мирами. Каждый из нас в определенный период времени покинул родной дом, кто-то лишь несколько дней назад, кто-то пару месяцев, а кто-то уже отсутствует несколько лет. Так что для родственников и знакомых мы являемся всего лишь пропавшими неведомо, где любителями приключений.

Каковые обстоятельства вынудили меня и моих друзей пуститься на столь опасную авантюру, я Вам не расскажу. Пусть это будет наша маленькая тайна. Просто я не хочу усложнять Вашу жизнь никчемными проблемами.

Основные знания и умения, без которых Вам не прожить и дня в нашем мире, должны были перелиться в Вас во время перемещения, поэтому, если сейчас Вы испытываете сильные головные боли, не пугайтесь. Скорее всего, это лишь последствия мгновенного обучения.

Теперь позвольте перейти к главному и печальному для Вас.

Господа, Вам придется запять наши места в круговерти здешней жизни. Вам достался, увы, билет в один конец. Хотя кто знает? Дерзайте, пробуйте, пытайтесь! Среди вас ведь есть один маг, мой двойник, а в мире магии ничего невозможного нет.

Сейчас Вы находитесь в Сером гроте Южных пещер. На стене рядом со столом есть небольшая трещина. Вложите в нее лист с этим посланием, и он вспыхнет зеленым пламенем, но Вы не пугайтесь. Свет высветит на ровной стене грота слегка выступающий камень — надавите на него. Перед Вами откроется ход в потайную комнату. Там Вы сможете найти факелы и восстанавливающие силы напитки. Но, самое главное, Вы найдете там карту Южных пещер, где красными чернилами будет отмечен Ваш дальнейший маршрут.

От всей души желаю удачи в новом мире! Маг Люм».

— Не понял, — возмутился Гимнаст. — Что это за дурацкий розыгрыш? Ну-ка признавайтесь, как мы здесь оказались?

— Ты же прочитал письмо, — убитым голосом ответил Студент.

— Так вы что же, поверили в эту чушь?!

— Интересно, а что еще нам прикажешь делать! — резко вмешался в разговор Лом. — Не знаю, как ты, но последнее, что мы со Студентом помним, это распитие пива на кухне Лилипута… И вот мы здесь. Башка трещит, все тело болит. Одеты в какое-то тряпье!.. У Студента за спиной, вон, видишь, две палки торчат — так это рукояти мечей! Понял? А у тебя на поясе, между прочим, вон какой здоровенный кинжал болтается. Так что хочешь, не хочешь, а поверить придется!

— Ладно. Допустим, вы правы и с нами произошло нечто из ряда вон, — не сдавался Гимнаст. — Допустим. Но где тогда Лилипут? Почему его тут с нами нет?.. Чего молчите, не знаете? Так я вам скажу! Он попросту решил над нами подшутить, а заодно и поквитаться за свое пробуждение ни свет ни заря! Скорее всего, он подсыпал нам в пиво снотворного, а когда мы повырубались, переодел в эти маскарадные костюмы и спустил в подвал своего дома. Потом принес стол со свечкой и этим бредовым посланием, кстати, как раз в его духе… Небось, сейчас сидит за стенкой, слушает наши охи-вздохи и надрывает животики от хохота.

— Ну, ты, парень, даешь, — восхищенно присвистнул Лом. — Твою бы фантазию да в мирных целях. Неужели ты ничего не чувствуешь?.. Ладно, хоть у нас и мало времени, свечка того гляди, погаснет, сейчас я тебе докажу. Дай-ка мне свой кинжал. Студент, вынимай мечи. Да быстрее вы, чего копаетесь! А теперь смотри, Фома Неверующий…

Лом резко размахнулся и, что было сил, запустил острый, как бритва, кинжал в ничего не подозревающего Студента, который еле удерживал в неуклюже растопыренный руках длинные узкие мечи. Остроконечный клинок устремился к незащищенной груди.

Гимнаст ошалелыми глазами сопровождал страшный замах друга и, еще не веря в реальность происходящего, кинулся на Лома. Он опоздал совсем чуть-чуть — смертоносная пружина человеческого тела разогнулась, и кинжал устремился к оцепеневшей жертве.

Студент боялся шелохнуться. Он очень живо представлял, что любое неловкое движение гигантскими скальпелями может сделать его калекой на всю оставшуюся жизнь. В голове отстранено промелькнуло: «Боже мой, ну зачем послушался этого идиота Лома?! Как теперь засовывать их обратно? Пока попадешь в ножны, все пальцы изрежешь! Да что пальцы, всю спину истыкаешь!» От мрачных мыслей его оторвал полный ужаса крик Гимнаста. На пару секунд он попросту потерял контроль над своими конечностями. Руки совершенно самостоятельно взметнули клинки перед грудью, а в следующее мгновение уже вогнали их в узкие ножны за спиной. Что-то со звоном отлетело от мечей и звякнуло о стену.

— Ну, видел? Что и требовалось доказать, — раздался над ухом бледного, как смерть, Гимнаста спокойный голос Лома. — Надеюсь, ты не будешь мне сейчас доказывать, что Студент так насобачился махать этими железяками за какой-нибудь час, пока ты находился в отключке?

— Что это было? — шокированный Студент начал возвращаться к суровой действительности. Вновь послушные руки медленно обшаривали грудь и спину в поисках многочисленных порезов. Но, к величайшему его изумлению, он оказался цел и невредим. — Мои руки словно с ума сошли.

— Еще один!.. Твои руки тебе только что жизнь спасли! — увидев искреннее недоумение в глазах Студента, Лом махнул Рукой и уже более решительным тоном добавил: — Надоело мне с вами возиться! Свеча, того гляди, затухнет, а трещину в стене до сих пор не обнаружили. Все вопросы потом, сейчас всем искать трещину.

Свечка и впрямь вскоре погасла, а ребятки еще долго ползали вдоль неровной степы и обдирали пальцы в кровь о шершавые, как наждачная бумага, камни. Поначалу приятели посмеивались над своим положением, сравнивая себя с кротами, заблудившимися в собственном подземном лабиринте. Но время шло, а злосчастная трещина не находилась. Они обнаружили в старой стене добрую сотню трещин, но прикосновение бумаги нигде не вызывало даже крохотной зеленой искорки. Отчаяние безжалостной петлей все более стягивало их и без того до предела напряженные нервы. Проклятущая темнота нещадно давила со всех сторон. Когда последний огонек надежды затрепыхался в предсмертной агонии, им, наконец, повезло.

Это сделал Студент. Нащупанная им трещинка ничем не отличалась от десятков предыдущих, и Лом, больше следуя уже успевшей выработаться привычке, нежели на что-то надеясь, сунул в нее уже изрядно потрепанный листок.

Темноту разорвал немилосердно яркий зеленый свет.

— Гимнаст! Где бы ты сейчас ни стоял, немедленно зажмурься! — заорал страшным голосом Лом. — Мы со Студентом, похоже, ослепли. Камень, открывающий схрон, придется искать тебе. Гимнастик, все надежда только на тебя! И поторопись — огонь может погаснуть в любую секунду!

— Интересно, как же я буду его искать с закрытыми глазами, — раздался недовольный голос Гимнаста.

— Вот идиот! — досадливо поморщился Лом. — Накинь на глаза какую-нибудь прозрачную тряпку и приступай к поискам! Имей в виду: если свет погаснет, а ты так ничего не найдешь, мы отсюда никогда уже не выберемся. Так и сдохнем тут в темноте от голода и жажды!

— Да ищу я, ищу. Не видно пока ничего, — бормотал насмерть перепуганный Гимнаст. Он переодел задом наперед плащ и теперь двигался вдоль стен мрачного подземного грота, как самое настоящее привидение. Плотная ткань плаща заставляла подолгу вглядываться в одну точку, что значительно затрудняло выполнение задачи.

— Ну что, нашел? — нетерпеливо окликнул друга Студент.

— Через тряпку плохо видно. Ищу.

— Да выброси ты тряпку! Смотри незащищенными глазами, авось, привыкли уже к свету.

— А-а! — завопил Гимнаст.

— Что случилось? Неужели тоже ослеп? — спросил осипшим от ужаса голосом Студент.

— Да нет, не пугайтесь. С глазами все нормально, — успокоил друзей Гимнаст. — Я камешек нашел. Он, оказывается, не наверху, а у самых ног был. Я голову опустил, когда стал плащ скидывать — и увидел.

— Так бей по нему, короче, не рассуждай! — взмолился Лом.

— Уже врезал, будь спокоен. О, письмецо погасло. Кажись, успели! Черт! Опять темно, как у негра в заднице… Ну, и где обещанный ход? Говорил же я вам, что это… А-а!

— Ну что там еще?! — дружно гаркнули Лом со Студентом.

— Идите сюда! Скорее! Я, кажется, нашел!.. Тьфу, гадость, какая! Как же я ненавижу пыль и паутину!

Студент чиркнул последней спичкой и зажег очередную свечку. Новый стол ничем не отличался от предыдущего, правда, на этом, кроме листка и огарка свечи, еще стояла пара запечатанных кувшинов и лежали четыре смоляных факела. Всем сразу же нашлась работа.

Лом привычным жестом стряхивал капли воска на желтоватую бумагу. Студент старался запалить факел от дрожащей в руках друга свечи. Гимнаст вытащил кинжал и занялся откупоркой запломбированной посуды.

Вскоре друзья склонились над подсыхающей картой. Пламя висящего на стене факела прекрасно освещало уютную комнатушку. Гимнаст пустил по кругу пузатый кувшин. Напиток чем-то напоминал знакомый с детства березовый сок, но каждый глоток этого сока чудесным образом подпитывал истерзанное тело, вливая в него свежие потоки бурлящей энергии.

— Ну, и что это за бред сивой кобылы? — озабоченно поинтересовался Студент. — И это, по-ихнему, зовется картой? Да тут же ни одного ориентира нет, сплошные линии и крестики. Удружил нам маг Люм, ничего не скажешь.

— Что именно, скажи на милость, тебе непонятно? — спокойно поинтересовался Лом, делая приличный глоток из кувшина. — Все же ясно, как божий день. Вот контуры подземных гротов, вот переходы между ними. Крестики обозначают ловушки…

— И откуда ты все знаешь? — ехидно оживился Гимнаст.

— Знаю, и все. Почему Студент кинжал отбил? — парировал Лом вопросом его вопрос и, выждав многозначительную паузу, продолжил: — А вот эта красная линия показывает наш маршрут. Ну что, подкрепились? Тогда двинули. Чем быстрее выберемся из этой преисподней, тем быстрее отдохнем.

— Отдохнем ли, — пробурчал Гимнаст себе под нос. Лом взял карту, снял со стены горящий факел и смело шагнул в темень грота. Следом за ним шел Студент, на боку которого в суме подпрыгивал второй, еще не распакованный кувшин, а за спиной раскачивались, как оказалось, не такие уж опасные в его «опытных» руках мечи. Замыкал торжественную процессию Гимнаст, на плече которого возлежали три запасных факела.

Грот был огромен. Это был даже не подземный зал, это был самый настоящий подземный стадион. Они молча шли по гигантскому земляному полю — три одинокие фигурки с горящим факелом, а вокруг — густая, плотная тьма.

С помощью карты Лом без труда отыскал в бесконечно длинной стене нужную пещеру. Только вот незадача: вход в нее находился аж в четырех метрах от пола грота.

— Эй, чего приуныли, — обратился к друзьям Гимнаст. — Давайте-ка, берите меня за ноги и поднимайте, как можно выше, я зацеплюсь за крап пещеры, подтянусь и сброшу вам веревку.

— По-моему, неплохо придумано! — поддержал затею друга Студент.

— Идея классная, но у нас нет веревки, — развел руками Лом.

— И не надо, — отмахнулся находчивый Гимнаст. — Мы прекрасно обойдемся. Студент снимет ремни, на которых держатся мечи, и отстегнет лямки от своей сумы, я расстегну поясной ремень — и мы все это свяжем.

Минут пять друзья возились с ремнями, по несколько раз проверяя узлы на прочность. Получилась крепкая трехметровая веревка. Намотав ее на руку, Гимнаст подошел к стене. Лом со Студентом подняли его на максимально доступную высоту, и ловкий друг, как обезьяна, ухватившись кончиками пальцев за край хода, подтянулся и оказался в пещере, а в следующее мгновение кончик ремня уже раскачивался на уровне лица Лома.

Сначала к ремню по очереди привязывали мечи с кинжалом, запасные факелы, суму с запечатанным кувшином, потом настала очередь Студента. Он ухватился за ремень обеими руками и медленно пополз по отвесной стене. Лом снизу, как мог, помогал Гимнасту, подталкивая Студента чуть пониже спины, пока хватало длины рук. После того как Студент скрылся в лазе, Гимнаст потребовал двухминутной передышки.

Одному, даже с факелом в руках, Лому было, мягко говоря, не по себе в огромном, пустынном гроте.

Когда сверху наконец спустилась долгожданная полоска кожи, он быстро-быстро намотал ее на правую руку; в левой он сжимал горящий факел — из-за этого источника света, который нельзя было поднять отдельно, закрепив на ремне, ведь огонь запросто мог пережечь кожу, Лому предстояло путешествовать вверх подобно дорожному тюку.

Сверху дружно потянули, и Лом медленно пополз вверх, от души проклиная мага-двойника, стараниями которого он очутился в этом проклятом месте, где его лучшие друзья теперь медленно, но верно, отрывают ему его любимую правую руку. ГАДЫ!..

Очнулся Лом уже в пещере. Рука болела ужасно. «Наверняка, потянул, — поморщился он невеселым Думкам. — Ладно, хоть факел не выронил. Вон, горит, проклятущий, в руках у Гимнаста. Ого, он уже напялил ремень с кинжалом и взгромоздил на плечо вязанку запасных факелов. Быстренько он! Да и Студент почти готов, мечи за спину уже пристроил, теперь прилаживает лямки к суме».

Превозмогая боль в правом плече, Лом сел и, пошарив за пазухой, вытащил карту.

— Ну, двинули, что ли, — нерешительно предложил Гимнаст.

— Я готов, — отозвался Студент.

— Ну, еще бы, тебе по должности положено всегда быть готовым, сэр Стьюд, — осклабился Лом и, победно поглядев на удивленные физиономии друзей, ухмыльнулся. — Да, да, друзья мои. Я не сошел с ума и не оговорился. Именно сэр Стьюд. Пора нам привыкать к новым именам. Этот тоннель, если верить карте, вскоре выведет нас в город, где никто понятия не имеет о Студенте, Гимнасте и Ломе. Но там, судя по письму, очень хорошо знают рыцаря сэра Стьюда, лорда Гимнса и мага Люма…

— Да ладно, поняли мы все, магический ты наш, — нетерпеливо оборвал его Гимнаст. — Пошли уже, сколько можно в темноте куковать, вот выберемся на свет, тогда и поговорим.

Уже третий факел догорал, а они все шли по узкому подземному коридору, и конца их пути не было видно. Гимнасту со Студентом давно надоело подтрунивать над Ломом, который последние пару часов с постоянством хорошо выдрессированного попугая сообщал, что проклятый тоннель вот-вот кончится, а тот все не кончался и не кончался. Все трое ужасно вымотались. Ноги с непривычки гудели, затхлый пещерный воздух сбивал дыхание, так что они задыхались при малейшем ускорении. Окружающий со всех сторон камень давил на сознание. Эта подземная одиссея, казалось, уже никогда не кончится, и им уже никогда не увидеть солнечного света. Спины сгибались, руки опускались, ноги подкашивались, глаза заволакивала пелена отчаяния. Но они продолжали идти.

— Стойте! — неожиданно воскликнул Лом, выбрасывая руки в стороны и останавливая плетущихся позади товарищей. — Я ничего не понимаю! Карта как будто постоянно изменяется.

— Думай, что говоришь! Как это изменяется? — вспылил покачивающийся от усталости Студент. Он достал из сумы кувшин и протянул его привалившемуся к стене Гимнасту. — Ты сначала с картой разберись, а уж потом таскай нас за собой. А мы пока горло промочим. И побыстрее давай, а то последний факел остался. Без света мы точно никакого выхода не найдем!

Наконец Гимнаст справился с пробкой, и все трое жадно накинулись на содержимое пузатого сосуда.

— Все время повторяется одно и то же, — непонятно к кому обращаясь, начал выкладывать свои мысли по поводу происходящего Лом. — Тоннель постоянно выводит нас к месту, помеченному на карте крестом. Насколько я понимаю, это ловушка. Я стараюсь обойти опасное место, прижимаюсь к стенам коридора. По карте через какие-нибудь двадцать-тридцать метров после ловушки должен быть выход. На деле же мы проходим километры, карта начинает изменяться прямо у меня на глазах, а выхода все нет!

— Вот почему ты нас раз пять заставлял стирать спинами пыль с этих стен, — заметно повеселевший после чудесного напитка Студент положил руку на плечо Гимнаста. — Дружище, оказывается, мы с тобой гуляем по минному полю!

— Спасибо лучше бы сказали, — пробурчал Лом, — что на вас ни одной царапины. Тут жизни этим дуракам в поте лица спасаешь, а они потом еще над тобой надсмехаются!

— Да ладно, чего завелся-то, пошутил я, — рассмеялся Студент.

— А может, там и нет никаких ловушек? — осторожно предположил Гимнаст. — Поэтому никто и не пострадал.

— Как это нет! — вспылил Лом. — На карте крест стоит. Что же он еще, по-твоему, может обозначать, клад что ли?

— А что, может, и клад. — Гимнаст озорно подмигнул друзьям. — Ладно, ладно, не злись. Это всего только предположение. Разумеется, тебе виднее. Хотя… А почему бы и нет? Может быть, просто в этом месте надо стену разрушить? Если, как ты говоришь, почти сразу за крестом выход, то крестиком может быть помечена скрытая дверь.

— Ну если ты такой умный, то, может быть, и откроешь эту невидимку? — ехидно поинтересовался Лом.

— Запросто! — эдаким кротко-невинным голоском парировал Гимнаст и поиграл мышцами. — Ты только покажи местечко, а уж я…

— Ладно, пошли! Тут рядом, в двух шагах. — Взбешенный Лом чуть ли не силой потащил за собой едва успевшего вскочить на ноги Гимнаста.

— Эй, вы чего это задумали! — ничего не понимающим Студент кинулся следом за стремительно удаляющейся парочкой.

— Вот этот участок стены помечен на карте. Можешь делать, что хочешь, но если тебе на башку что-нибудь грохнется или камень выскочит из-под ног, и ты улетишь в тартарары, то… В общем, я тебя предупредил.

После столь сурового напутствия Лома вся напускная храбрость Гимнаста исчезла без следа. Ему вдруг больше всего на свете захотелось спрятаться за спину друзей и, как марионетка, слепо следовать за ними по этим мрачным коридорам и никогда, никогда, никогда даже не пытаться советовать им чего бы то ни было. Ощущение близости смерти было настолько реально, что перед глазами замелькали архивные кадры переломных, ключевых, важных моментов его короткой жизни. «Как прекрасна была жизнь!» — пронзила мозг яркая, как молния, мысль, и он сделал шаг по направлению к ничем не примечательному куску стены…

Какая-то, неизвестно откуда появившаяся, сила притупляла страх и гнала его навстречу опасности. Стиснув зубы и зажмурив глаза, он, наконец, коснулся рукой шершавой поверхности серого камня. И НИЧЕГО не случилось! Со всех сторон его по-прежнему окружал ненавистный камень, освещаемый ярким светом факела. Он ударил камень посильнее, пнул ногой. Все было спокойно: ничто не грохалось на голову, ничто не ускользало из-под ног.

После того как Гимнаст с последним факелом в руках скрылся за поворотом коридора, Лом со Студентом остались в кромешной тьме. Они ожидали грохота землетрясения и треска камнепада, но пока из-за поворота доносилась только какая-то возня.

— Эй! Вы чего там, все поумирали что ли? — раздался вдруг радостный голос Гимнаста, а через мгновенье и сам он, совершенно невредимый, зашел к ним в укрытие. — Ну, чего расселись-то, нет там никакой ловушки! Все чисто. Эх вы, трусы. Как, от страху-то не обделались? Ха-ха-ха! Ладно, Лом, дай-ка мне… — Последние слова его потонули в оглушительном грохоте и треске разбивающихся каменных глыб; из-за угла вылетело густое облако серой пыли и осело на застывшем и моментально побледневшем Гимнасте.

— Что вы там просили вам дать, многоуважаемый лорд? — своим самым ехидным тоном поинтересовался Лом. И, не получив ответа, продолжил глумиться над несчастным: — Что это вы так сильно побледнели, мой дорогой Милорд? Ах, да, вы же утверждали, что там нет никакой ловушки. Похоже, вы только что кардинально изменили свою точку зрения?

— Лом, ну чего привязался к человеку, — осадил друга отплевывающийся от оседающей пыли Студент. — Видишь, он уже все понял и больше так делать не будет. Правильно, Гимнаст?

Гимнаст часто-часто закивал. Он расширенными от ужаса глазами смотрел на груды битого камня, над которыми еще клубилось облачко плавно оседающей пыли. Подумать только, пару минут назад он весело топтался на этом месте, подсмеиваясь над, как оказалось, очень даже реальной опасностью.

— По шее бы тебе надавать за подобные фокусы, — пробурчал Лом, отбирая факел.

— Ты к-к-куда? — с ужасом наблюдая, как Лом преспокойно направляется к осколкам исполинских глыб, Гимнаст наконец-то обрел дар речи. — Ту-ту-туда н-нельзя ж-же.. Там зд-д-доровые ка-камни с не-не-ба па-падают.

— Ну надо же, все-таки дошло! — не замедляя шаг Лом от души расхохотался. — А я-то уж грешным делом решил, что так и помрешь дураком. Не зря в народе говорят: пока гром не грянет, дурак не перекрестится. Все! Разрядил ты ловушку. Теперь можно смело подходить. Больше камешки «с не-не-ба» не посыплются.

Обнадеженный разрешением Лома Студент тоже пошел к груде камней.

Гимнаст же, на всякий случай, предпочел пока оставаться в стороне. Мало ли, может, там, наверху, какой-нибудь камешек застрял. Тут и одной такой каменюки хватит, чтобы всех разом прибить, как мух!

Между тем Лом продолжал подтрунивать над чудом уцелевшим другом:

— Слушай-ка, Гимнаст, а чего ты просил-то у меня? Ну когда еще нас со Студентом трусами обозвал?

— Карту хотел у тебя взять, — не уловив издевательства, честно признался еще не до конца отошедший от шока Гимнаст, — чтобы в щель сунуть. Там такая трещинка интересная есть, я и подумал, что, может быть, получится так же, как в гроте.

Лом моментально замер на месте, так что Студент едва не уронил его толчком в спину.

— Парень, да ты у нас просто гений! — Лом схватил Гимнаста за руку и, несмотря на бурное сопротивление, подтащил его прямо к стене. — Как же я сам не допер! Ведь это элементарно, Ватсон! Показывай, где трещина.

— Пусти, придурок! Да вот, вот она, неужели не видишь? Ну ты слепой, что ли?

Они стояли возле большущей горы камня, заваливавшей напрочь почти весь проход, — Гимнаст с ужасом косился на нее.

— Студент, ты видишь что-нибудь? — раздался за спиной у Гимнаста удивленный голос Лома.

— Да нет, вроде бы. Наоборот, в этом месте стена самая гладкая. Даже неровностей нет, не говоря уж о трещинах.

— Ну, как это нет, когда я ее четко вижу! — разозлился Гимнаст. — Это уже чересчур! Пусть я напуган, но не дурак же я, в конце концов, чтобы надо мной так откровенно насмехаться! А ну-ка дай сюда карту. Вот, смотрите и не прикидывайтесь, что не видели.

На глазах изумленных друзей листочек с планом пещер, зажатый в руке Гимнаста, коснувшись совершенно гладкой поверхности стены, в ту же секунду вспыхнул знакомым зеленым пламенем. При свете факела их глаза уже были более-менее подготовлены к вспышке, и на сей раз зрение восстановилось практически мгновенно. Не успела бумага прогореть и наполовину, а Студент уже обнаружил выпирающий из стены камень и тут же двинул по нему ногой.

Кусок стены совершенно бесшумно провалился куда-то вниз, и все трое устремились к образовавшемуся проходу.

Глава 2

Яркий солнечный свет заливал комнату. Судя по огромной кровати, располагающейся в самом центре просторного помещения, из пещеры они угодили прямиком в чью-то спальню.

— Ух ты! Оглянитесь-ка! — Гимнаст, как маленький, Показывал пальцем на стремительно затягивающуюся темную дыру в стене. — Что это?

— А сам-то ты как думаешь? — Лом преспокойненько швырнул в колышущуюся на степе кляксу ненужный теперь факел. — Насколько я понимаю, это остатки того подземного коридора, откуда мы только что выбрались.

По стене комнаты прошла едва заметная рябь, и странная клякса, к тому времени уже превратившаяся в горошину, вспыхнула и исчезла.

— Ну и чего теперь будем делать? — Студент первым прервал затянувшееся молчание. — Из подземелья выбрались. Теперь куда двинем?

— Для начала неплохо было бы выяснить, куда мы все-таки забрели, — предложил Лом.

— Ну, выясним, что дальше?

— Студент, тебя хлебом не корми, дай только кого-нибудь попытать-поспрашивать, — усмехнулся Лом.

— Вот давай сначала выясним, а потом будем репу чесать, — влез в разговор нетерпеливый Гимнаст. — Может, нас вообще в другой комнате грохнут! А вы тут планов на будущее настроите. Обидно будет. — Парень умел подбодрить в трудную минуту. — Ладно, за мной! Лучше, конечно, впереди меня. Но пока вы стронетесь с места, я уже околею с голодухи. И вообще… — все еще продолжая нести какую-то околесицу, он открыл дверь, и смело двинулся навстречу неизведанному.

Друзьям ничего не оставалось делать, как пойти следом за ним. Благо, из-за двери уже донесся первый возмущенный вопль и послышался звон бьющейся посуды.

На сей раз Лом, который до того всю дорогу шел первым, немного замешкался и последним переступил порог убежища. Его глазам открылась следующая картина.

Если предыдущая комната больше походила на уютную спальню, то эта была, скорее, огромной столовой. Так он решил из-за длинного стола, вокруг которого в беспорядке валялись перевернутые стулья. Вероятнее всего, их угораздило безо всякого приглашения забрести к кому-то на обед пли завтрак, но точно не на ужин. Судя по солнцу, бьющему в окна, для него еще было рановато. Хозяевам же подобная бесцеремонность очень не понравилась, и они вознамерились хорошенько проучить незваных гостей.

«Ай-яй-яй! Как нехорошо получилось! — мысленно осудил поведение друзей Лом. — Это все Гимнаст, скотина, учишь его хорошим манерам, учишь, а ему хоть кол на голове теши. Вон, теперь еле отбивается со своим кинжальчиком против двух громил с топорами! Хорошо еще, что такой увертливый! А ведь могли как люди: постучаться, войти, все тихо, мирно, благородно. Куда там! Этот дурак влетел, как ураган, да еще поди, с ног кого-нибудь сбил. И Студент тоже хорош, нет бы попросить прощения за неуклюжего друга. Ну как же, язык отвалится! Проще выдернуть свои треклятые мечи и устроить настоящую бойню в доме этих несчастных. Вон уже, как зверь лесной, с ног до головы залит кровью, а ему все мало… Ладно, пора прекращать этот бардак!»

Руки Лома взметнулись над головой, и с ладоней сорвалась первая кроваво-багровая стрела. Это произошло как бы само собой, ему даже не пришлось особо напрягаться.

На самом деле все приключилось вовсе не так, как вообразил Лом. В роли зачинщика драки выступил отнюдь не Гимнаст, а некий Юсуф — хозяин трактира, невольными гостями которого стали трое наших героев.

Этот Юсуф под старость лет — на данный момент ему было уже за шестьдесят — совершил огромную глупость, а именно: женился на двадцатипятилетней танцовщице, девушке, безусловно, очаровательной и красивой и по этой же причине чрезвычайно легкомысленной. Очень скоро по кварталу пошли слухи о бурных романах жены Юсуфа за спиной своего мужа.

Будучи по натуре ревнивцем, Юсуф закатил своей неблаговерной серьезный скандал и в ультимативной форме потребовал развода. Но не тут-то было. Девушка спокойно выслушала все его претензии, после чего объявила, что его Упреки не имеют под собой никаких оснований — это всего-навсего выдумки его завистливых соседей. Она же девушка честная и ему верна, но если уж Юсуфу так вдруг приспичило вновь стать свободным, то она с радостью подарит ему эту самую свободу, с одним-единственным условием: трактир после развода достанется ей.

Терять заработанный собственным горбом трактир Юсуфу не хотелось, а каких-либо документов или свидетельств, подтверждающих измену жены, на основании которых можно было бы развестись с ней без ее согласия, у него не было. Посему пришлось оставить все, как есть, прикидываться простаком и, скрипя зубами, отмалчиваться, когда кто-нибудь за спиной смеялся над очередным анекдотом о похождениях его жены.

И вдруг, прямо на глазах Юсуфа, из их с женой спальни выходит какой-то молодой господин — не иначе, очередной любовник! — эдак мило ему улыбается и громко, на весь зал желает ему здравствовать.

Это в обеденный час! Перед большинством постоянных клиентов! Подобной вопиющей наглости старик стерпеть никак не мог. Юсуф схватил первое, что ему попалось под руку — довольно увесистую миску, к счастью, пустую — и запустил в вежливого наглеца-любовника.

Парень, однако, оказался увертливым. Он ловко изогнулся, и миска бесполезно просвистела над его головой.

Ошарашенный столь радушным приемом молодой человек попятился к двери, из которой только что вышел в зал. Но тут в дверях спальни показался еще один! Аж два любовника сразу, какой позор на седины Юсуфа!

Не помня себя от ярости, старик-трактирщик схватил здоровенный топор, которым разрубал коровьи туши. Но второй молодой человек оказался гораздо решительнее первого, он выхватил мечи и смело двинулся па Юсуфа. Понимая, что его шансы против молодого и проворного противника ничтожно малы, Юсуф обратился за помощью к своим посетителям: мол, посмотрите, люди добрые, как измываются над беспомощным стариком! Те не заставили себя долго упрашивать и, обнажив колюще-режущий арсенал, все, как один, встали на сторону хозяина трактира. А посетителей было почти три десятка.

Юсуф хищно улыбнулся…

* * *

Гимнаст очень испугался, он ужасно побледнел, аж пошатнулся. Этого не могло быть, и, тем не менее, как в каком-то сюрреалистическом кошмаре, их со Студентом окружали люди с холодными глазами безжалостных убийц. Много людей, очень много, и все они были вооружены чем-то смертоносно острым.

— Не надо! Пожалуйста! Мы не хотели! Простите! — едва слышно залепетал Гимнаст.

— Прекрати нести чушь, все одно, никого не разжалобишь, — с какой-то необычно злой веселостью в голосе одернул друга Студент. — Если сию секунду не вытащишь свой кинжал, они тебя прирежут, как барана.

— Нет! Что ты говоришь! Я не могу! — запротестовал Гимнаст.

— Они сейчас бросятся на нас. Я чувствую. А ну-ка немедленно вынимай кинжал!

Ошарашенный столь резким тоном друга, Гимнаст послушно опустил мокрую от пота ладонь на прохладную рукоять своего оружия. И вдруг панический страх отступил, по телу пробежала волна холодной ярости, а еще через мгновенье Гимнаст четко осознал, что, пока у него в руке верный кинжал, он самый сильный, самый умелый и самый отважный.

— Гимнс, ты готов? — раздался откуда-то сбоку спокойный голос рыцаря.

— Да, Стьюд, покажем этим уродам, где раки зимуют, — не менее спокойно ответил лорд.

Голова Лома заполнилась сотнями разнообразнейших магических формул, а вместе с полученным знанием как-то само собой переменилось и все его мировозрение. То, что пару минут назад показалось бы ему кромешным адом, теперь вызвало лишь пренебрежительную ухмылку. Мага — а в данный момент он чувствовал себя именно магом — забавляло это нелепое желание его друзей при каждом удобном случае убивать себе подобных.

Сейчас его друзей теснили. То ли противников оказалось слишком много, то ли они еще не успели полностью овладеть обретенным мастерством, то ли с непривычки быстро устали. Безукоризненная защита Гимнаста и Студента вес чаще начинала давать сбои. На почерневших от серой подземной пыли одеждах все чаще стали расплываться кровавые пятна от полученных царапин. Настало время вмешаться.

Для начала осторожный Лом попробовал самые легкие боевые заклинания. Но эти детские игрушки, хоть и выглядели впечатляюще, отнимали слишком много сил, а польза от их применения была незначительна. Магическая стрела или шаровая молния могли обезвредить в лучшем случае двух-трех противников. После первой же магической вспышки враги догадались, что среди незваных гостей есть колдун, которого следует нейтрализовать в первую очередь, и к застывшей в дверях фигуре сразу же бросились человек пять. Зажатые в руках мечи и топоры, вкупе с перекошенными яростью физиономиями, не оставляли ни малейшего сомнения относительно их намерении. Пришлось Люму в спешном порядке произносить формулу менее эффектного, но куда более эффективного заклинания.

Конечно, будь среди этих несчастных хоть какой-нибудь мало-мальски знакомый с азами магии колдунишка, он бы без труда разрушил его чары, но эти ребята колдовать явно не умели. Повинуясь волшбе Люма, все в столовой, кроме него самого и двух его друзей, застыли парализованными.

Вот так, одним мановением руки мага, бой был остановлен.

Трое друзей медленно приходили в себя. Они прекрасно помнили малейшие детали кровавого действа, в котором пять минут назад сами принимали живейшее участие. Но, в то же время, их не покидало чувство, что все это было лишь сном, злым кошмаром. Хотя достаточно было оглядеться по сторонам, чтобы убедиться в абсолютной реальности происходящего.

На полу в лужах крови валялись безобразно изувеченные трупы, над ними уже кружились десятки мух. Стол и стены также были сплошь усеяны медленно застывающими красными каплями. Почти все стулья были переломаны. Вся посуда на столе была перебита. Но самое страшное: по всему залу — трапезная своими габаритами весьма напоминала средних размеров зальчик — с оружием в руках и перекошенными злобой лицами во всевозможных позах застыли их недавние противники. Под некоторыми живыми монументами неспешно растекались кровавые лужицы, постоянно подпитываемые алыми ручейками, вытекающими из ран несчастных.

— Можете меня поздравить. Кажется, я прошел посвящение в рыцари, — прохрипел залитый с ног до головы своей, но больше все-таки чужой кровью, и по этой причине страшный, как черт, Студент. Он тщательно вытер перепачканные в липкой жиже клинки об одежду ближайшего «манекена» и ловко забросил их в заплечные ножны. — Имею… ха-ха-ха!., честь представиться! Сэр Стьюд, к вашим услугам!

— Хватит ржать, как сивый мерин, — испуганно зашипел Гимнаст на так не к месту развеселившегося друга. Он был тоже с ног до головы покрыт подсыхающей коричневой коркой. Но, в отличие от отходчивого Студента, все еще не мог прийти в себя. И, не в силах поверить в случившееся, водил вокруг изумленными глазами. — Ведь они еще живы, а ты им: как тебя зовут, да кто ты такой, да где тебя легче всего отыскать… Что, мало неприятностей? Еще хочется мечом помахать? С меня, лично, достаточно, слышишь! Я говорю, с меня на сегодня ХВАТИТ острых ощущений!

— Ну чего ты такой трус? — продолжал измываться Студент над трясущимся не то от ярости, не то от страха Гимнастом. — Ты же у нас лорд. Небось, правитель какой-нибудь местный! Между прочим, ты сам налетел на этих несчастных, как ураган! Одного с ног сбил и чуть не до смерти запинал. Потом, в толкучке, еще парочку своим кинжальчиком пырнул. А теперь изображаешь тут перед нами сироту казанскую. Поздно уже на попятную идти. Надо было раньше головой думать. Правильно я говорю, маг?

— Я вообще не понимаю, с чего вы так переполошились? — спокойно сказал Лом, не спеша приближаясь к друзьям. Если не считать пыли подземелья, его одежда была чистой. — Эти ребята сейчас вообще ничего не видят и никого не слышат. Я их парализовал на пару часов. А когда они очнутся — не все, конечно, часть скончается от потери крови, — то едва ли вспомнят, как их зовут. Не говоря уж о том, кто на кого напал и как все было на самом деле. Конечно, настоящий маг без труда выудит эту информацию из их памяти, но я не думаю, что у завсегдатаев этого дешевого трактира хватит средств, чтобы воспользоваться услугами искусного колдуна. А обычному уличному шарлатану через установленные мною барьеры кишка тонка прорваться.

— А! Ну если так, то это в корне меняет дело! — Гимнаст на глазах взбодрился, быстренько вытер кинжал о плащ ближайшей «статуи» и с лязгом вогнал его в ножны. Потом осмотрел поле битвы уже совершенно другими глазами, в которых страх скорого наказания сменился предвкушением легкой наживы:

— Трактир, говоришь. Надо будет раздобыть чего-нибудь пожрать. Я пойду по кладовкам прошвырнусь и на кухне пошарю. А вы, ребята, пока займитесь карманами этих военнопленных. Все равно потом они ничего не вспомнят!

— Не рыцарское это дело, по карманам шарить, — горло выпятив грудь, проинформировал друзей Студент и, обернувшись к Гимнасту, добавил: — Тебе надо, сам и шарь.

— Ишь ты, благородный какой, — заступился за хозяйственного друга Лом. — Ты еще нам свой кодекс чести тут расскажи, а мы развесим уши и будем слушать. Только что шестерых на тот свет отправил, душегуб, а теперь песни нам запел: воровать, мол, нехорошо! Лорд дело говорит, надо деньжат местных раздобыть. В городе тебе просто так никто ничего не скажет. А если ты собираешься всех направо и налево своими железяками стращать, так тут у каждого наверняка нечто подобное в арсенале найдется. Как ты думаешь, во что бы тебя превратили эти дровосеки, если бы не мое заклинание? Давай-ка, бросай свою рыцарскую спесь и превращайся в обычного мародера!

— Нет уж, ты как хочешь, — уперся Студент, — а я лучше пойду одежду себе посмотрю. Там в спальне я шкафчик приметил. А то в таком виде выходить на улицу…

— В лягушку его превратить, что ли? — Лом как бы мыслил вслух за спиной удаляющегося Студента. Но тут же поспешил исправиться, поскольку новоиспеченный рыцарь резко остановился, и его руки начали подниматься к чудовищно быстрым мечам. — Да ты чего, шуток что ли не понимаешь? Иди-иди, куда шел. И Гимнасту тоже чего-нибудь подбери, а то тоже перемазался, как черт. — И уже намного тише обратился к ближайшему заколдованному мордовороту, застывшему с огромным топором в руках: — Сейчас. Буду я тут по вашим карманам рыться. Я маг или не маг? Сами все до копеечки отдадите. Еще будете упрашивать, чтобы взял, не побрезговал. — Тихонечко щелкнув пальцами, Лом уставился в оживающие глаза истукана и одними губами зашептал: — Деньги давай. Давай деньги. Деньги давай.

Не прошло и пяти минут, как у Лома в руках оказалось два кошелька: один маленький, в нем на самом дне сиротливо блестела дюжина золотых колечек; другой здоровый, с туго набитыми боками, в него он еле запихал семьдесят три тоненькие серебряные пластинки. Застывшие ребята с такой Щенячьей радостью отдавали ему последние деньги, а затем они же с таким восторгом выворачивали для него карманы своих погибших товарищей, что даже равнодушному магу стало стыдно вот так нагло обирать беспомощных людей. Чтобы как-то примириться с неожиданно проснувшейся соустью, Лом с помощью магии зарубцевал несколько опасных ран на телах несчастных.

Вскоре появился радостный Гимнаст, у него в руках была корзинка, в которой что-то интригующе позвякивало. А соблазнительный запах жареной свинины, распространяющийся из-под покрытого жирными пятнами полотенца, просто сводил с ума, наполняя рот голодной слюной.

— Я вижу, ты времени даром не терял, — приветствовал появление друга Лом. — Какой аромат! Гимнаст, ты помнишь, когда мы последний раз обедали?

— Не-а! Но жрать хочу, как волк, — с этими словами Гимнаст стал расчищать на столе место для корзинки. — А где наш непобедимый?

— Переодеваться пошел, — нетерпеливо бросил Лом, не сводя жадных глаз с корзинки. — Кстати, тебе тоже не мешало бы переодеться. Слушай, ты чего это собираешься делать?

— Не видишь что ли? — совершенно искренне удивился Гимнаст. — Стол расчищаю.

— Это-то я вижу. А зачем ты его расчищаешь? Ты есть, что ли, здесь собрался, рядом со всеми этими покойниками? Нет, ну вы тут вообще оба звереете не по дням, а по часам!

— Ну, а чего ты предлагаешь делать? Что, теперь дальше будем голодать? Так вот, имей в виду, я не согласный. Не хочешь есть, так и скажи, а то, видали, привередливый какой.

— Да с ума не сходи! — возмутился Лом. — Пойдем вон хоть в спальню, там, по крайней мере, ни мертвяков, ни мух, ни этих несчастных, которым еще тут стоять и стоять, пока не расколдуются. Я у них и так последние деньги отобрал, а теперь ты еще собираешься жрать у них на глазах.

— Ты же сам говорил, они ничего сейчас не чувствуют, — уперся Гимнаст.

— Мало ли чего я в боевом запале наговорил. А теперь мне их жалко стало. Так что марш в спальню, не то в лягушку сейчас превращу. Заодно и переоденешься там во что-нибудь чистое, а то от тебя несет какой-то тиной. Руки прямо так и чешутся.

Гимнаст не был таким отчаянным парнем, как Студент, поэтому, дабы не искушать судьбу, со всех ног кинулся к спальне. Тяжелую корзинку он, конечно же, забыл на столе. Пришлось Лому, проклиная на все лады свою недальновидность вкупе с длинным языком, тащить еду и вино самому.

* * *

Как ни странно, в спальне обнаружился лишь красующийся перед зеркалом Студент в новом нарядном плаще золотистого цвета.

— Куда подевал эту скотину лорда? — с порога выпалил Лом. — Что я ему — носильщик, корзины за ним таскать. Совсем меня за человека не считаете! Один заставляет побираться, другой свои вещи таскать. Я ж маг, в конце концов, а это звучит гордо!

— Не кипятись, — не отрываясь от зеркала, молвил Студент. — Отмываться он побежал, вон там ванна с горячей и холодной водой. Кстати, помыться не хочешь? Сам виноват. Ты же знаешь Гимнаста, он у нас парень впечатлительный, а ты его в лягушку… Да он теперь полдня будет отскабливаться. Ух, ты, как вкусно пахнет! — Студент скинул полотенце с корзинки. — Ого, живем, молодец Гимнаст! Грубый ты все-таки, Лом, парень такой вкуснотищи полную корзину насобирал, а ты его в лягушку.

— Ага, этот болван собирался жрать всю эту, как ты говоришь, вкуснотищу, прямо там, внизу, в живописном окружении трупов и мух.

— Нет, ну это, конечно, неправильно. Тут я с тобой целиком и полностью… Но надо было все спокойно объяснить человеку. А ты, чуть что, сразу в лягушку. У него теперь тяжелая психологическая травма.

— Слушай! Будь другом, иди, поторопи его. А то минут через сорок ребята внизу просыпаться начнут, и мне бы хотелось, чтобы к моменту их пробуждения нас тут уже не оказалось.

— Интересный ты! Как запугивать, так сами с усами, а как успокаивать, то Студент сходи. Ну, ладно уж, попробую.

Студент скрылся за крохотной дверцей, искусно замаскированной в углу стены так, что не оставалось ни малейшего зазора, ни крохотной трещинки. Если бы не Студент, Лом в Жизни бы не догадался, что там есть дверь.

Через полминуты рыцарь вернулся и доложил:

— Уже одевается. Сейчас выйдет.

— Как же тебе удалось его так быстро уломать? Он же вроде сильно испугался, — удивился маг.

— Во-во, именно на испуг я его и взял, — ухмыльнулся Студент. — Я ему поначалу: так, мол, и так, идти уже надо, сейчас вот поедим по-быстрому и двинем, а ты, если не поторопишься, тут останешься. На что он мне и заявляет: скатертью дорога. Уж лучше, говорит, я тут останусь человеком, чем там меня в лягушку будут превращать всякие. Я ему: ну, как знаешь, дело, конечно, твое, только, если через минуту не выйдешь, Лом обещал тебя сначала в жабу превратить, а уж потом тут оставить, чтобы, значиться, с собой не таскать, а то от лягушек бородавки бывают…

— Ну, а он? — поинтересовался заинтригованный увлекательным рассказом Лом.

— Он? Откуда я знаю, я больше ждать не стал, — пожал плечами Студент. — Если через двадцать секунд не появится, превращаешь его в мерзкую жабу, и дело с концом. Ты на самом-то деле сможешь превратить?

— Ты чего, серьезно? — удивился Лом. — Во, зверь! Вообще-то, я только шутил, но превращать, конечно, умею. Там все очень просто, смотри, сначала делаю вот так…

— Стой, стой, стой! — заорал Студент. — Ты что, совсем рехнулся! Я же тоже пошутил.

— Ах вы, шутники хреновы! — Гимнаст стоял на пороге ванной и тяжело, с надрывом дышал. На одной ноге у него болтались недонадетые лосины. — Я чуть не умер со страха… И какой дурак придумал, чтобы мужики носили эти ужасные колготки.

— Ну, вот видишь, и превращать не надо, — Студент надрывался от хохота. — Ты смотри, в сорок пять секунд уложился, как в армии!

Тушеное с овощами мясо было просто восхитительно, начиненные всякой всячиной пирожки — великолепны, вино — потрясающее… Да вот незадача — не было времени, чтобы все как следует распробовать и посмаковать. Пришлось жевать быстро и много-много глотать. Хруст в спальне стоял такой, будто десяток крыс дружно грызли здоровенное бревно. Лишь изредка этот монотонный треск сменялся дружным бульканьем и причмокиванием…

Но на войне, как на войне. Надо уничтожить корзину припасов за двадцать минут? — сделаем! Пусть без улыбок, пусть громко чавкая, пусть не до конца распробовали, пусть не полностью разнюхали, пусть слишком жадно, пусть очень некрасиво… но в срок уложились! И это главное.

Слегка осоловевшие от вкусной обильной пищи и выпивки друзья вышли в оккупированный мухами зал, сейчас больше напоминающий братскую могилу вкупе с пантеоном. Перебравший с горячительными напитками Лом кинулся, было целоваться с бесчувственными истуканами — жалко ему, видите ли, их стало, — но друзья удержали его от столь неосмотрительного шага: эти ребята и так минут через десять очнутся, а от поцелуя мага еще неизвестно, что с ними может произойти.

Так, пошатываясь и поддерживая друг друга под руки, они переступили порог трактира и оказались на многолюдной улице какого-то города.

— Может, я, конечно, что-то не понимаю, но если тут так много народа, то почему же никто за два часа не побеспокоил нас в этом кабачке? — полюбопытствовал Студент, смотря на быстро снующих между ними людей. Удивительное дело, но никто в упор не видел только что вывалившуюся на свет божий троицу, и, тем не менее, все их тщательно обходили.

— Да заклинание я наложил, — промямлил заплетающимся языком захмелевший Лом. — Отводящее взгляд заклинание. Так, на всякий случай. Кстати, чары мои, кажется. Уже начинают рассеиваться. Если не хотите, чтобы нас обвинили в массовой резне, давайте-ка поскорее убираться отсюда подальше.

И лихая троица влилась в шумную толпу горожан. Но не успели друзья отойти от трактира на сотню шагов, как за спиной послышались первые изумленные крики. Похоже, ребята покинули заведение вовремя. Еще бы чуть-чуть задержались, и у них могли бы возникнуть серьезные неприятности. Их маг, набравшийся, как свинья, сейчас вряд ли был в состоянии сплести даже самое легкое заклинание, а без его магической поддержки, от них мокрого места бы не осталось, причем в считанные минуты. Действительно, что могут пара мечей и кинжал против униженной и обобранной до последней серебряной пластинки толпы. Да их в клочья бы разорвали.

Еще через пару минут они столкнулись с отрядом человек в десять. Судя по вооружению, это были городские стражники или что-то на подобие. Несмотря на нещадно припекающее солнце, стражники были с ног до головы закованы в железо, а на поясе у каждого болтался здоровенный меч. Они куда-то очень спешили.

Студент, прикинувшись дурачком, осведомился у бегущих, что, мол, стряслось. То ли улыбка у рыцаря была располагающая, то ли настроение у стражника хорошее, но один из блюстителей порядка остановился и охотно все объяснил. Оказывается, что у некоего Юсуфа в трактире какие-то сволочи устроили самый настоящий погром: вся мебель порушена, посуда перебита, половина постоянных клиентов перерезана, а чудом оставшиеся в живых лишились кошельков и ничего не помнят о случившемся. В общем, чертовщина какая-то. Вот их и послали разобраться прямо на месте, пока там никто еще толком не очухался, и народ не разбежался по домам.

Студент, пока слушал сбивчивый пересказ собственных подвигов, прямо-таки задыхался от ярости, а в завершение повествования стражника разразился целым каскадом нецензурных выражений, смысл которых сводился к тому, что, мол, безобразие, средь бела дня головорезы уже нападают на мирных граждан. Рыцарь прямо-таки умолял стражника найти и покарать обнаглевших преступников. Друзья еле оторвали его от оторопевшего блюстителя порядка, который до глубины души был потрясен тем, как близко к сердцу принял этот молодой, судя по великолепным мечам за спиной — знатный и наверняка далеко не бедный человек чужое горе.

— Ну все, хватит ломать комедию, — одернул Студента Лом, на свежем воздухе быстро протрезвевший. — На нас уже люди оборачиваются. Пока мы не вляпались в очередную историю, предлагаю разъехаться по домам, а завтра собраться, скажем, у Гимнаста и на свежую голову обмозговать создавшееся положение.

Заинтригованный Студент притих.

— Нет, ну мне нравится, как ты всегда просто и понятно все излагаешь, — возмутился Гимнаст. — Может, поделишься с друзьями, каким образом ты собрался попасть домой? Лично я понятия не имею, какой у меня здесь адрес.

— Конечно, ты не знаешь, и я не знаю, даже Студент не в курсе, — спокойно кивнул Лом. — Но вон тот мужичок… Вот тот, видите? Кучер, извозчик, шеф, называйте его, как угодно, но он-то всяко должен знать, где проживает лорд Гимнс!

— Надо же, хоть и маг, а не дурак! — порадовался за друга Студент.

— Маг, не маг, но уж понаблюдательнее вас, это точно, — не без гордости в голосе ответил Лом. — Пока вы вдвоем с Гимнастом выспрашивали у этого металлиста о своих подвигах, я смотрел по сторонам. На моих глазах какой-то тип сел в карету, а вместо адреса крикнул чье-то имя, и этого оказалось вполне достаточно. Благодаря «щедрости» бедолаг из заведения Юсуфа денег у нас немерено, так пойдемте прокатимся на местном такси.

Все произошло именно так, как и предсказывал Лом. Они сели в карету и попросили кучера отвезти их к лорду Гимнсу. Он запросил за услуги всего одну серебряную пластинку. Щедрый Лом отвалил ему целых три кусочка серебра и велел доставить с ветерком. Уже через минуту они неслись в мягкой просторной карете по неизвестным улочкам незнакомого города.

Несмотря на бешеную скорость, карету практически не трясло. Все трое молча смотрели в окна на пролетающие дома и непривычно одетую разношерстную толпу горожан.

«Куда мы попали? Что нас ждет впереди?» — эти вопросы мучили притихшую троицу, но никто из них не находил нужных ответов. Как бы то ни было, жизнь продолжается. И это здорово!

Глава 3

Дробный цокот копыт выбивающихся из сил лошадей заглушал шумливую суету большого города. Кучер, за один рейс заработавший больше, чем за весь сегодняшний день, нещадно нахлестывал своих четвероногих кормильцев.

Вот перед окнами замелькали дома побогаче.

Карета остановилась перед настоящим дворцом с колоннами и фонтаном перед входом. В высоту строение было этажей пять, это, не считая остроконечных шпилей, венчающих пару башенок. Шпили возвышались над крышей дома еще метров на десять. Если учесть, что окружающие городские постройки в основной массе были двух — трехэтажные. то, нетрудно догадаться, что эдакая махина издалека бросалась в глаза.

— Приехали, господа, — раскрасневшийся от сумасшедшей скачки возница услужливо распахнул дверь кареты. — Как и уговаривались. Так быстро я еще никого не возил. Вот дворец лорда Гимнса.

Друзья не спеша, покинули «такси».

— Ну вот, кажись, ты и дома, счастливчик! — обернулся к бледному Гимнасту улыбающийся Студент. — В гости-то пригласишь? Что же ты, как воды в рот набрал? Если вас, милорд, раздражает наше присутствие, то мы можем и удалиться.

— Студент, кончай паясничать, — недовольно проворчал Лом. — Парень и так, того гляди, в обморок плюхнется. Да ты тут еще масла в огонь… Успокойся, Гимнаст, все нормально, и не в таких домах люди живут, а ты у нас лорд, тебе меньшие габариты по званию не положены.

— Слушайте, а может, это не мой дворец, а? Может, наш таксист ошибся? — прохрипел Гимнаст, умоляюще вглядываясь в веселые лица друзей.

— Лорд, ну ты вааще, — от возмущения Студент аж притопнул. — Чего ты тут перед нами ваньку-то валяешь? Тот дядька тут, поди, не первый год за баран… тьфу… за вожжами сидит, ты же — первый раз в этом городе появился. Так кто же из вас лучше знает, который дворец твой? Гимнаст, расстраиваешь ты меня, приятель. Тебе вон какие хоромы за здорово живешь с неба свалились! Да другой бы за такое… А ты рожу кривишь.

— Ну и чего я буду делать один в такой махине? — прохныкал Гимнаст.

— Да почему один? — Лому тоже уже порядком поднадоели капризы друга. Он еле сдерживал раздражение. — Не тупи! Ты же крутой тут, понимаешь? Очень крутой! А у крутого слуг должно быть немерено! Вон, видишь? к нам уже бежит какой-то старикан. Небось, твой дворецкий. Сейчас он нам все и растолкует, ты только сделай рожу пострашней, руку на кинжал положи… ну, не мне тебя учить, как со слугами разговаривать. Ты же у нас, в конце концов, лорд!

— Ну наконец-то! Ваше высочество, милорд, где вы так долго пропадали? — запричитал старикан, пытаясь как можно ниже согнуться перед Гимнастом, и если бы его вовремя не подхватил Студент, дедушка просто-напросто шлепнулся бы им в ноги. — Уж мы так вас искали, так искали! Нигде нет! А тут еще эта свадьба на носу. Как хорошо, что вы снова с нами! А то ваша…

— Постой, старик, не тараторь, — перебил деда Студент. — Ты кто такой будешь? Что-то лорд не больно тебя признает. Ты его так с ходу огорошил, что он не знает даже, чего сказать. Разве так докладывают высочеству? Ну, не мне тебя учить, давай спокойно, по порядку, и поменьше эмоции.

— Как это кто! — От возмущения старик даже прекратил отчаянные попытки распластаться перед Гимнастом. — Да я же Тарп, дворецкий лорда Гимнса! Я же с ним с самого его рождения!.. Милорд, ну скажите вы этому наглецу!

— Ну, Люм, ну, голова, прямо как в воду глядел, — Студент с восхищением посмотрел на стоящего рядом друга, после чего вновь обратился к пожилому джентльмену: — Так, значит, тебя зовут Тарп. Рад представиться, меня зовут сэр Стьюд. Это — известный чародей Люм. А это… Ха, извини, разумеется, ты, и сам прекрасно знаешь, кто это. — Последнюю фразу Студент сопроводил пламенным взглядом, обращенным к друзьям. Мол, хватит молчать, одному мне, что ли за всех отдуваться?

Гимнаст попробовал что-то пролепетать, но все, на что он оказался способен, это пару раз судорожно распахнуть рот. Ничего не понимающий Тарп во все глаза смотрел на своего господина и, не в силах понять происходящее, вес больше нервничал.

В возникшем было замешательстве вновь на высоте оказался Лом.

— Не пугайся, о доблестный слуга нашего славного друга, — весьма пафосно начал он, но далее продолжал более приземленным слогом: — В том, что лорд поначалу не признал тебя, нет ничего удивительного. Дело в том, что пару дней назад на голову его высочества случайно упал здоровенный булыжник. Ну, ты же знаешь, как много врагов у отважного Гимнса. К счастью, мы с сэром Стьюдом оказались поблизости и сумели оказать пострадавшему первую помощь. Рана быстро зажила, голова у милорда крепкая. Но вот трагедия — у его высочества после неожиданного потрясения образовались провалы в памяти. Мы и дом-то его еле-еле отыскали. Дружище, ты должен уяснить одну вещь: память потихоньку возвращается к лорду, и наша с тобой наиглавнейшая задача — как можно быстрее помочь ему вспомнить все. Вон видишь, кажется, он уже начинает тебя узнавать.

— Старина, как я рад тебя видеть! — стараясь подыграть Лому, радостно завопил Гимнаст и, продолжая надрывать горло, крепко обнял прослезившегося старика: — Наконец-то я дома! Как же долго меня здесь не было! А ты, мой преданный Тарп, ни капельки не изменился!.. Ну, что тут у вас без меня случилось-приключилось? Давай-давай, рассказывай, я весь внимание.

Искусно разыгранная друзьями душещипательная мелодрама произвела на пожилого слугу огромное впечатление, и он разрыдался, уткнувшись в плечо своего несчастного господина.

— Сердечный! Эк вас угораздило, милорд, — промямлил Тарп срывающимся на фальцет голосом. — Неужели вы действительно ничего не помните, мой добрый господин? Ведь вы отсутствовали всего три дня, как же я мог измениться за столь короткий срок?

— Успокойся, дружище, самое страшное уже позади. — Лом вновь пришел на помощь растерявшемуся Гимнасту. — Я же предупреждал, что память лорда еще не восстановилась полностью. Постарайся не обращать внимания на его, уверяю тебя, временный склероз. Сейчас мы все вместе войдем в дом, а по дороге ты проинформируешь нас, чем же занимался Гимнс последние пару месяцев. Я уверен, ты хороший рассказчик, а твоему господину сейчас достаточно напомнить пару-тройку незавершенных дел, и все образуется само собой. Уж мне-то ты можешь поверить. Все-таки, как ни как, я — маг Ордена Алой Розы!

Казалось, все усилия тщетны. Старик, погруженный в омут переживаний за пошатнувшееся здоровье молодого господина, ничего не видел и никого не слышал. Но первое впечатление оказалось обманчивым, сквозь рыдания Тарп все же прислушивался к словам Лома. Это стало очевидно, когда после последней фразы он уставился на мага полными слез и недоверия глазами.

Дворецкий многое успел повидать за свою длинную Жизнь, и правду от кривды научился ощущать за версту. Он всего пару раз видел настоящих магов Ордена Алой Розы, и от этого наглого оборванца они отличались как небо от земли. То были благообразные старцы в алых плащах. А этот — тощий, угловатый, с ног до ушей обсыпан каменной пылью и на вид ему не более двадцати трех годков, а, самое главное, в его одежде не было и намека на красный цвет. Умом старик понимал, что парень откровенно врет — не может быть такой молодой и неопрятный магом! Но, в тоже время, развившееся с годами некое шестое чувство, как ни странно, призывало верить каждому его слову.

Заметив колебания Тарпа, Лом сразу же догадался об истинной их причине. Он понимал, что теперешний вид делает его похожим на бродягу, проходимца, уличного шарлатана. Даже на знахаря плохонького не потянет, не говоря уж о магах Ордена. Надо было переодеться, пока была возможность. Ох уж эта лень! А теперь… Непонятно, почему до сих пор старикан не плюнул ему в лицо, громогласно объявив наглым вруном. Как бы то ни было, необходимо что-то придумать, причем немедленно.

У старого дворецкого ум боролся с разумом, и ум побеждал. Очень скоро твердая логика полностью заглушила хлипкие предчувствия, и обличающие ложь слова уже готовы были сорваться с языка Тарпа. Но мгновением раньше Лом протянул дворецкому свою левую ладонь, в самом центре которой распускались огненные лепестки волшебного цветка.

— Вот видишь, я слов на ветер не бросаю! — На лице Лома сияла победоносная улыбка, он успел найти выход в этой легкой для себя волшбе, почти фокусе. Дело в том, что вызвать пылающую розу несложно, но удержать ее на раскрытой ладони может только маг ее Ордена, прошедший посвящение. Эта прописная истина была известна всем в городе, он это знал, просто знал, и все. — Ну что, все еще сомневаешься? Может, хочешь более убедительных доказательств моего могущества, старик? Что ж, я готов. Надеюсь, ты позаботился обзавестись завещанием?

— Не губите, ваше чародейство! Дозвольте слово молвить! — взмолился было старик, но между яростно сверкающим очами Ломом и перепуганным до смерти Тарпом вклинился Студент.

Он схватил разъяряющегося мага под руку и торопливо зашептал тому на ухо:

— Лом, очнись! Не время волшебные фейерверки устраивать. Ты так все хорошо начал, так зачем же теперь все портить. Доказал же уже этому бедолаге, что крутой маг и все такое, он теперь каждому нашему слову верит. Хватит его запугивать. Дядя старенький, сердечко прихватит, и что будем тогда делать? Кто нам тогда про Гимнаста правду расскажет? Старик, вот, про свадьбу чего-то заикался, так будь другом, не лишай меня, да и себя, такого удовольствия…

Пока Студент успокаивал оскорбленного недоверием мага, напуганный до полусмерти Тарп кинулся искать спасения от чар разозлившегося колдуна за спиной своего господина. На этот раз Гимнаст не растерялся, он укрыл преданного слугу полой своего плаща и, положив руку на рукоять кинжала, осуждающе уставился в глаза Лома.

— Не плачь, мой добрый Тарп, господин Люм вовсе не такой страшный, каким старается выглядеть. Если бы не его искусство, я уже пару дней как был бы мертв. Я действительно был смертельно ранен, а этот маг меня, можно сказать, выдернул с того света. На такое способны только истинные чародеи! Не обращай внимания на его грязную одежду. Он объяснил мне, что длительное время жил в уединении в горной пещере. Это добровольное заточение было связано с восстановлением магической мощи. Нам, обычным людям, никогда этого не постичь… К счастью, именно в день покушения на мою жизнь Люм решил прервать отшельничество и возвратиться в свой…

— Магический замок, — услужливо напомнил дворецкий. Определенно, уроки мага не прошли даром.

— …ну да, в свой Магический замок, — продолжил фантазировать Гимнаст. — За долгие месяцы одиночества он стосковался по людскому общению, поэтому зашел в первый попавшийся на пути трактир. Десятью минутами раньше Стьюд принес в это же заведение мое полумертвое, окровавленное тело. И маг Люм великодушно спас мою жизнь.

— Мой лорд, неужели вы абсолютно ничего не помните? — вновь запричитал Тарп. Успокоенный рассказом господина, он больше не опасался угрозы со стороны неряхи-мага, и отеческая забота о молодом лорде вспыхнула в сердце старика с новой силой.

— Еще вчера я даже не помнил, как меня зовут. Сегодня же сумел найти свой дом, узнал тебя, мой старый друг, пусть не сразу, но узнал. — Гимнаст врал вдохновенно. Он уже настолько вошел в роль, что порой самому, становилось до слез жалко себя, несчастного, и в голосе временами проскакивала предательская дрожь. — Я многого еще не помню, но, слава Богу, память постепенно возвращается ко мне. И уже очень скоро…

— Теперь, когда все наконец-то успокоились, его высочеству, может, будет угодно позволить нам переступить порог своего дома? — злобно сверкая глазами, бесцеремонно прервал Гимнаста Студент. Весь этот маскарад его ужасно достал. Старик тупит, Гимнаст тормозит, Лом вообще буянит, на силу успокоил. Вон, стоит, дуется, как мышь на крупу, теперь из него и клещами слова не вытянешь. — Где же ваше хваленое гостеприимство, милорд?.. А тебе, Тарп, я вот что скажу. Дворецкий из тебя, мягко выражаясь, никудышный. Мы вот уже минут двадцать топчемся на пороге дома лорда, и все еще не проведены внутрь, я уж не говорю о еде и питье. Хотя твой хозяин уже раз сто представил нас как своих спасителей. Да будь ты мало-мальски достойным слугой, мы бы уже давным-давно ни в чем себе не отказывали. Ну да ладно, пусть это остается на твоей совести, но подумай о своем господине! Если хочешь действительно помочь ему, то хватит распускать нюни. Люм сказал тебе, что надо делать? Давай, займись уже своими прямыми обязанностями и проводи, наконец, нас в дом!

Пристыженный Тарп, рассыпаясь в извинениях, бросился открывать двери перед почетными гостями.

Гостиная, в которую повел друзей дворецкий, располагалась на третьем этаже. Прежде чем добрались до нее, пришлось долго петлять по извилистым коридорам и несколько раз подниматься по винтовым лестницам. По пути им неоднократно попадались вооруженные до зубов стражники, которые при их появлении вытягиваясь по стойке смирно.

— Располагайтесь, господа, чувствуйте себя как дома… А я, с вашего разрешения, мой лорд, пойду распоряжусь насчет обеда, — с этими словами Тарп прикрыл за собой дверь, оставив друзей одних в огромной светлой комнате.

Гостиная своими размерами больше напоминала тронный зал. Кстати, у одной из стен на возвышении действительно стоял большой жесткий деревянный стул, украшенный затейливой резьбой. Так что, кто знает?.. Пол устилал толстый мягкий ковер. Середину гостиной занимал здоровенный дубовый стол с дюжиной стоящих вокруг него кожаных кресел. Оружия, висящего на стенах, с лихвой бы хватило подготовить к кровавой разборке полк головорезов. В одной из стен было пять небольших застекленных квадратных окон. Чистое стекло прекрасно пропускало яркий дневной свет, но подобного освещения было недостаточно для огромной комнаты, посему под потолком были закреплены десятка два нежно-розовых шаров, от которых струился приятный глазу чуть красноватый свет — это местное чудо сильно смахивало на обычные электрические лампы.

— Что ж, неплохо, совсем неплохо. Жить можно. Причем не просто жить, а жить со вкусом. Водопровод есть, канализация есть, даже электричество, и то, кажется, есть, — Жизнерадостно констатировал Студент. — А от электричества до цивилизованного общества всего один шаг!

— Блажен, кто верует, — усмехнулся Лом, присаживаясь на мягкий диван. — С чего это ты взял, что здешние обыватели имеют хоть какое-то представление о возможности применения в быту электрической энергии?

— Лом, ты что, слепой? — Развалившийся было в соседнем кресле Гимнаст от негодования вновь вскочил на ноги. — Или, как всегда, в своем репертуаре, отрицаешь очевиднейшие вещи? Ха! Под потолком горят лампы, а он утверждает, что нет электричества!

— Не кипятитесь, милорд, вам вредно волноваться, у вас головка бо-бо. — Лом снял, как начищенный пятак. Определенно, его радовала перспектива в очередной раз всласть поиздеваться над друзьями. — Мне крайне неприятно это делать, но я вынужден заметить вашему высочеству, что оно, в смысле высочество, глубоко заблуждается. Друзья мои, если это обычные электрические лампы, то попробуйте их погасить, и если это у вас получится, то, клянусь страшной клятвой мага Ордена, я буду всю оставшуюся жизнь всегда и во всем следовать только вашим советам!

Гимнаст со Студентом пошли на принцип и в течение следующих пятнадцати минут сосредоточенно обшаривали стены, и раззадорились до того, что принялись скидывать себе под ноги горы оружия, срывать с окон занавески и отодвигать шкафы… Но обнаружить кнопки выключателя им так и не удалось.

На шум, поднятый двумя горе-сыщиками, сбежались с десяток стражников с обнаженными мечами в руках, и Гимнасту пришлось долго доказывать им, что все нормально, ничего страшного не произошло, просто они с друзьями решили кое-что в гостиной передвинуть… Ну, немного не рассчитали силы, совсем чуть-чуть, капельку… В итоге стража удалилась восвояси, про себя на все лады, проклиная причуды молодого лорда. При этом в их глазах, обращенных на Гимнаста, светилась одна и та же мысль: «Дурак ты, хоть и высочество! Лечить тебя срочно надо в клинике для душевнобольных. Причем в принудительном порядке, если вдруг заартачишься».

Лом же, от души нахохотавшись, наконец, встал с дивана. Затем с невозмутимым видом поднял с пола здоровенный боевой молот и, раскрутив его как следует, запустил в ближайший розовый шар. От мощного удара во все стороны брызнули красноватые искры, но шар остался висеть, как ни в чем не бывало. На нем не появилось ни единой трещины, на стальной же колотушке молота образовалась здоровенная вмятина.

— Ну, как вам лампочка, от которой, как от стенки горох, отскакивает стальной шарик весом килограммов в пять? — поинтересовался Лом. — Вы все еще продолжаете утверждать, что это электричество?

Гимнаст не сводил глаз с покореженного снаряда, казалось, лишившись дара речи.

— Лом! Но как такое возможно? — воскликнул Студент. — Ведь это же хрупкое сте… Что же это такое, Лом?

— Вот с этого вопроса и надо было начинать, — отвечал маг все тем же невозмутимым тоном мудреца-наставника. — А то умные все стали, электричество им подавай. Да откуда тут взяться электричеству, если наукой занимаются лишь колдуны да маги? А их творческая мысль уж точно не направлена на совершенствование технического прогресса, о котором тут, кстати сказать, никто ни сном, ни духом. Цель местного мага-ученого — достичь наибольшей магической мощи и как можно быстрее. Изобретаются тут исключительно новые формулы магических заклинаний. А энергия, используемая учеными для своих опытов, имеет очень отдаленное отношение к электрической. Так вот, друзья мои, то, что вы приняли за хрупкие лампы, на самом деле является ни чем иным, как особой породой светящегося камня. Этот минерал — довольно-таки дорогое удовольствие, и использовать его в качестве светильника могут лишь очень богатые люди, к каковым, без сомнения, относится и наш Гимнаст. Теперь, после того, как вы так хорошо просветились, можете уже начинать убирать за собой весь этот кавардак, а то Тарп должен вот-вот появиться. Если он увидит подобное безобразие, его точно хватит удар. Столько потрясений за один день, а он человек старый, сердце у него слабое…

— Вот скотина, — пробормотал Гимнаст. И, продолжая ругать Лома, бросился на помощь Студенту, пытающемуся в одиночку придвинуть к стене здоровенный шкаф. — Что же ты, гад, сразу-то про камни толком не объяснить не мог, выпендриться захотелось?

— Я пытался, но меня же никто не хотел слушать, — Ухмыльнулся Лом. — Не могу же я навязывать друзьям, которые хотят все познать на горьком опыте собственных ошибок, свое мнение.

— И как земля таких носит, — прокряхтел Студент, надрываясь под весом здоровенного шкафа. — Ну ты, профессор, давай помогай, чего опять расселся?

— Студент, чего ты такой грубый? — недовольно проворчал Лом. — Не пойму, чем ты вообще недоволен. Когда вы тут веселились, все сокрушая, как стадо разъяренных горилл, я же вам не помогал. Так с чего ты вазл, что сейчас я вдруг возжелаю надрываться вместе с вамп?

— Ты тут нам зубы не заговаривай, — поддержал Студента Гимнаст. — Если бы сразу все как есть рассказал, то этого бардака тут и в помине бы не было. Значит твоей вины в содеянном нисколько не меньше, может, даже больше.

— Ну ладно, ладно. — Лом нехотя поднялся с насиженного места и поплелся к ближайшей куче оружия. — Вы, конечно, не правы, но, с другой стороны, друзьям помочь — святое дело!

— Спасибо, дружище, — с нескрываемой злостью в голосе воскликнул Студент. — И что бы мы без тебя делали?

— Да ладно, чего там, не стоит благодарности. — Лом сделал вид, что не уловил скрытого сарказма. — А без меня вы бы просто пропали. Вот так, взяли бы и растворились без следа в окружающем пространстве.

Через полчаса комната имела более-менее приличный вид. Конечно, не сравнить с первоначальным вариантом, но и следов погрома практически не было видно.

Они успели как раз вовремя, и только расселись в мягкие кресла вокруг стола, как в дверях появился Тарп. Следом за ним вошли еще пятеро слуг с подносами в руках. От разнообразнейших кушаний гостиная моментально наполнилась дразнящими ароматами. Старый дворецкий извинился за длительное отсутствие и испросил позволения сервировать стол.

Под его руководством слуги быстро очистили огромные подносы, заставив стол всевозможным яствами. По центру стола возвышалась огромная туша весьма упитанной свинушки, шедевр кулинарного искусства местного повара: золотистая хрустящая корочка, нежнейшее розовое мясо — эта мечта гурмана буквально просилась в рот. Причем было совершенно неважно, сыт ли ты и доволен, голоден ли и озабочен — в любом случае вид дивного кушанья вызывал превосходный аппетит. И половины этого шедевра за глаза бы хватило друзьям, чтобы потом неделю мучиться от переедания, но кроме него на столе были еще десятки блюд, тарелочек, горшочков, блюдец, на которых громоздились горы жареного, пареного, вареного, сушеного, печеного, копченого, соленого, маринованного и т.д. И все, все, все хотелось хотя бы попробовать. Потому что для полного уничтожения всего этого великолепия потребовался бы как минимум месяц, да и то при условии, что все трое будут кушать с утра до вечера и закусывать с вечера до утра.

Но как ни велик был соблазн очертя голову броситься в омут чревоугодия, никто из друзей не желал выглядеть первобытным дикарем в глазах местного населения. Даже если в роли населения выступали лишь пятеро слуг лорда Гимнса и его преданный Тарп, которые как шесть безмолвных статуй застыли за спинами друзей.

— Ну что, приятного аппетита что ли? — запинаясь от обильного слюнотечения, произнес Студент, обращаясь сразу ко всем присутствующим в комнате. После чего эдак вяло, словно бы нехотя, с треском оторвал мясистый кусочек от ближайшей к нему курицы и положил на свою тарелку. Ему казалось, что все слуги, и Тарп в том числе, голодными глазами, не отрываясь, смотрят за тем, как он впивается зубами в сочную курятину. От подобной слежки парень чуть было не подавился.

Это переполнило чашу его терпения. С перекошенным лицом, Студент повернулся к не менее измученному правилами хорошего тона Гимнасту и страшным голосом зашептал тому на ухо:

— Слушай, ты, лорд хренов, прикажи своим обезьянам оставить нас, наконец, в покое, а то я не знаю, чего сейчас с ними сделаю! У меня от одного их вида кусок в горле застревает! Вон и Лом весь аж позеленел от злости.

— Мне самому они — вот где сидят, — зашептал в ответ Гимнаст, проводя ребром ладони поперек шеи. — Но откуда я знаю, может быть, здесь обычаи такие. Как бы не опростоволоситься.

— Слушай, умник, — шепот Студента превратился в жуткое шипение. — Мне плевать, какие у тебя обычаи, и ваньку мне не валяй! Ты лорд, и желание твое для них закон! Просто прикажи этим молодчикам и больше не действуй нам с Ломом на нервы!

В подтверждение слов друга, Лом сделал самый жуткий оскал, на какой был способен, а его растянувшиеся в злобной усмешке губы прошептали всего одно слово…

Слуги так и не поняли, почему их господин, так достойно выдержавший нападки страшного головореза с двумя огромными мечами, как ужаленный подпрыгнул и чуть не пинками погнал их из комнаты, когда длинный худощавый оборванец произнес «лягушка».

Верного Тарпа Гимнаст выставил более цивилизованно. Даже, скорее, не выставил, а озадачил, поручив старику проследить, чтобы в течение ближайших двух-трех часов их с друзьями никто не беспокоил, у них конфиденциальная беседа.

Лишь только дверь за дворецким захлопнулась, три олицетворения интеллигентности, воспитанности и хороших манер, превратились в стадо оголодавших зверей. В течение следующего получаса в гостиной раздавалось лишь громкое чавканье, треск ломаемых костей и бульканье разливаемого по кубкам вина…

Утолив первоначальный голод и как-то сразу забив желудки под завязку, друзья, шумно отдуваясь, откинулись на спинки кресел. Несмотря на отчаянные старания троицы, больше половины кушаний остались нетронутыми, да и остальные были всего лишь чуть надкушены или надломлены. Глаза все еще жадно бегали по сказочному изобилию, ноем все еще вдыхали пьянящие ароматы, но лопающиеся животы уже не позволяли наслаждаться нехитрыми радостями обжорства. Последние силы ушли на наполнение кубков, из которых ребята изредка отхлебывали, когда созерцать окружающие горы вкуснятины становилось особенно невыносимо. Здешнее вино из толстых кувшинов с узким горлышком тоже было великолепно. Но, в отличие от сытного мяса, оно обладало очень полезной особенностью — переполненный желудок еще поглощал ароматную жидкость.

— Жалко мне тебя, — тяжело отдуваясь, выдавил из себя Лом, обращаясь к страдающему от обжорства Гимнасту.

— Ничего себе! Чего это ты взялся его жалеть? — От возмущения Студент попытался вскочить на ноги, но тут же со стоном опустился обратно в кресло, схватившись за выпячивающийся живот. Чуть отдышавшись, он продолжил: — Да я такой вкуснотищи сроду не ел. А у него это обычный обед! Он же тут будет, как сыр в масле кататься! Не понимаю тебя, Лом, иной раз такую чушь несешь. Ты себя лучше пожалей, а у Гимнаста все складывается, лучше не придумаешь. Каждый день такое объедение!

— Вот и я говорю, жалко мне нашего лорда, — настаивал на своем непреклонный Лом. — Сам же говоришь: каждый день! К хорошему слишком быстро привыкают, а на свете нет ничего хуже привычки. Через пару недель он перестанет получать удовольствие от еды. Все хорошо в меру. Когда, чего бы ни захотел, все всегда сбывается, жизнь становится слишком скучна, и человек начинает изо всех сил искать приключений на свою пухлую, что от подобного питания наиболее вероятно, задницу. А приключения — они ведь разные бывают! Если тут такая райская жизнь, то объясни, почему тот, настоящий лорд Гимнс, от нее взял и добровольно отказался?

— Мне кажется, ты все излишне драматизируешь. — Студент отхлебнул из своего кубка. — Как бы то ни было, пусть каждый из нас останется при своем мнении. Меня лично подобная жизнь вполне бы устроила! И я считаю, что Гимнасту повезло!

— Гимнаст, а ты-то чего молчишь? — Лом вновь повернулся к раскрасневшемуся лорду. — Самому-то нравится быть высочеством? Ты чего, приятель, язык проглотил?

— Интересно, а где тут поблизости туалет? — неожиданно выдал Гимнаст, вызывая злорадные улыбки на лицах друзей.

— Кто о чем, а наш Гимнаст все о делах. Важных! Неотложных! — безжалостно посочувствовал несчастному другу Студент. — Да расслабься ты, чувствуй себя как дома и ни и чем себе не отказывай. Кстати, в отличие от нас ты на самом деле дома и, по идее, сам должен показывать нам местные отхожие места. Ну ладно, ладно, не стоит так волноваться, тем более в таком интересном положении. Однако эк твой живот разнесло, дружище! Ха-ха-ха! Вон за тот крюк дерни, дверь и откроется.

Гимнаст пулей полетел в указанном направлении, сопровождаемый издевательскими шуточками захмелевших друзей. Удивительно, но все оказалось именно так, как сказал Студент. В абсолютно гладкой, если не считать вбитых крюков с оружием, стене образовался П-образный проем, в котором и скрылся лорд. Дверь за ним бесшумно закрылась.

Но если Гимнасту в данную минуту было как-то не с руки чему бы то ни было удивляться, то Лом впился в Студента полным изумления взглядом.

— Откуда ты знал, что именно этот крюк? Тут их сотни! — выдохнул маг озадаченно.

— Ну, у каждого свои таланты, — развел руками рыцарь. — Я же не спрашиваю, как ты проделываешь всякие фокусы с молниями и заморозкой живых людей. Ты просто можешь это — и все, это твое наследство от Люма. Ну а мне в наследство от Стьюда досталось филигранное владение мечом и вот эта способность — угадывать схроны и открывать их.

— Минуточку! Чего же там, в пещере, ты нам с Гимнастом голову морочил? — возмутился Лом. — Как дураки, но стенам в темноте шарили, в то время как тебе, оказывается, достаточно было чуток поднапрячься и…

— Ну сам-то ты ведь тоже не использовал в подземелье магию. — Спокойный голос Студента заставил замолчать, казалось, не на шутку разошедшегося Лома. — Что не отвечаешь? Дошло наконец-то? Все наши удивительные способности стали проявляться только после выхода из пещер.

— Но ты же отбил брошенный мною кинжал, и это было в пещере, — напомнил Лом и неуверенно добавил: — Или нет… Не может быть!

— Вот-вот! Оказывается, я настоящий везунчик. Наверное, такое бывает только раз в жизни. Тогда в пещере я как бы отключился на пару секунд. Помню только, ты попросил вытащить мечи. Я еще до смерти боялся порезаться об эти здоровенные, острые, как бритвы, железяки. Потом — бац! И уже страшные клинки снова висят за спиной. Да, мой дорогой маг, я тогда просто чудом избежал смерти. Умение махать мечами, как и твои колдовские способности, пришло ко мне лишь после выхода из подземелья.

— Прости меня, дружище! — В голосе Лома послышалась предательская дрожь. — Надо же быть таким самонадеянным тупицей!

— Да ладно, не бери в голову, — рыцарь похлопал друга по плечу. — Все хорошо, что хорошо кончается. Я же жив, здоров и, скажу тебе по секрету, помирать пока не собираюсь. Только смотри, никому не разболтай эту страшную тайну. А если серьезно: кабы не твое олимпийское спокойствие, мы с Гимнастом никогда бы в жизни не выбрались из подземных катакомб. Вспомни, как ты лихо разделался с озверевшей толпой в трактире. И давай заканчивай уже себя винить! Лучше объясни мне, темному, чего ради те умники, ну, настоящие Люм, Гимнс… первые часы пребывания в этом мире заставили нас провести в пещерах? Неужели нельзя было переместить нас сразу же, например, в эту роскошную гостиную?

— Ха! Все не так просто, как тебе кажется, — усмехнулся Лом. — Вообрази, что все случилось именно так, как ты говоришь. Мы появились в этой гостиной, понятия не имеем, что с нами стряслось и как мы здесь очутились. Где гарантия, Что через пару секунд наше уединение не нарушит тот же Тарп или какой-нибудь другой слуга лорда? Нам бы пришлось как-то с ними объясняться, причем немедленно. А в том полушоковом состоянии, в котором мы находились первые часы после перемещения, согласись, сделать это было бы затруднительно. Да даже если предположить, что нам повезет, и слуги нас оставят в покое на час-другой, где гарантия, что проливающее свет на наше теперешнее положение письмо двойников лежало бы на этом столе, дожидаясь нашего появления в гостиной? Согласись, чистый лист бумаги, свечка и коробок спичек как-то не очень сочетаются с огромным обеденным столом. Посему вполне вероятно, что до нашего появления какой-нибудь рачительный уборщик очистил бы стол от этого безобразия. А без письма… — он развел руками.

— Ну, хорошо, — не унимался Студент. — Согласен, столовая — неудачный пример. Но мало ли в этом дворце безлюдных, редко посещаемых мест, где мы могли бы без проблем обнаружить письмо, узнать правила игры, часок-другой отсидеться, прийти в себя, а потом спокойно, без ловушек и кровопролитных драк, выйти и занять места мага, лорда и рыцаря. В пещерах же нас постоянно подстерегала смертельная опасность. Зачем такой риск, что, маг Люм смерти нам желал?

— Не говори ерунды, — отмахнулся Лом. — Честно говоря, я не знаю, почему мы очутились в Южных пещерах. Могу лишь предположить, что подобный выбор Люма как-то связан с магической формулой «Заклинания Перемещения между мирами», но уверяю тебя, с его стороны это отнюдь не извращенное желание по максимуму испытать нас на прочность. Посуди сам, если бы маг так жаждал нашей гибели, чего ради он оставил бы нам письмо и карту с факелами? Что же касается камнепада — с чего ты взял, что это вообще ловушка? Ведь камни посыпались, когда Гимнаст отошел от стены, и ему они никакого вреда не причинили. Скорее всего, камнепад создавался с единственной целью: привлечь наше внимание к выходу из пещеры. Что же касается драки, приключившейся с нами по выходу из пещер, тут нам попросту не повезло. По мысли Люма, мы должны были незаметно спуститься в общий зал трактира, смешаться с пестрой толпой тамошних завсегдатаев и спокойно выйти на улицу. Но жизнь внесла свои коррективы в эти славные задумки. Слава Богу, для нас недоразумение закончилось благополучно. Благодаря ему мы даже получили возможность с ветерком подрулить к дворцу Гимнаста.

— М-да, — подытожил Студент. — Кстати о Гимнасте, что-то наш лорд в сортире засиделся, пойти, что ли проворить?

Пока двое друзей предавались воспоминаниям о недавно произошедших событиях, в коридоре послышался какой-то странный шум. По мере его нарастания Лом со Студентом все чаще задерживали взгляды на плотно прикрытой двери. Разговор как-то незаметно расстроился, и в наступившей тишине стали различаться визгливые крики, доносящиеся из коридора. Шум за стеной усилился. До слуха друзей долетало уже несколько спорящих голосов. Недовольное ворчание Тарпа прерывалось яростным женским криксы.

Вдруг дверь с шумом распахнулась, и в комнату, как разъяренная фурия, ворвалась прелестная особа лет восемнадцати. Следом за ней вбежал бледный, запыхавшимся старик-дворецкий.

— Ну и где этот подлый обманщик, эта змея в человеческом обличий, Гимнс? — еще с порога закричала явно рассерженная девушка. — Где вы его от меня прячете? Я вас спрашиваю, грязные животные! — Этот вопрос ненормальная задала двум совершенно сбитым с толку и ничегошеньки не понимающим друзьям. И, не дожидаясь их ответа, вновь накинулась на Тарпа: — И ты утверждаешь, что эти тупые пьянчуги — друзья лорда?! Как много чудес на белом свете, я не нерестаю удивляться! Старик, ты обещал, что вместе с этими тут будет и сам лорд Гимнс. Так, где же он, черт возьми?!

Лом первым очнулся от нокаутирующих комплиментов красотки и, поспешно напялив на лицо маску невозмутимости, обратился к все еще находящемуся в состоянии гроги Студенту:

— Слушай, Стьюд, что за кикимора болотная тут расквакалась? Что-то я не припомню, чтобы мы клоунов заказывали. Девушка, закроите, пожалуйста, свою обворожительную пасть, а заодно и дверь с другой стороны. — Последнюю фразу он адресовал уже самой виновнице беспорядков.

Судя по тому, как девчонка вдруг замолчала и принялась открывать и закрывать свою «обворожительную пасть», словно вынутая из аквариума золотая рыбка, она не привыкла выслушивать подобное в свой адрес. В ее прекрасных пазах засверкали зловещие молнии.

— Тарп! Как смеет этот оборванец разговаривать со мной подобным тоном в доме твоего господина?! — До продела повышенный крик часто срывался на пронзительный визг. — Я немедленно хочу видеть самого лорда! И пусть он сейчас же, в моем присутствии, покарает своего наглого раба! Иначе ноги моей больше не будет в этом доме! — Она повернулась к довольно ухмыляющемуся Лому. — За свою дерзость ты будешь наказан долгой мучительной смертью. Очень скоро ты будешь молить меня сжалиться, но я…

— Пшла вон, — по-прежнему невозмутимо оборвал собеседницу на полуслове Лом. — Насколько я понимаю, это дом нашего друга, так что не доводи до греха… А впрочем… Ты там, в коридоре, причешись, подправь глазки, припудри носик, попей водички и возвращайся — тогда погрешим.

— Ах ты, обожравшаяся пьяная свинья! — Блондинку буквально колотило от ярости. — Сом! Вялый! Крюк! Немедленно выпустите кишки этому оборванцу, но не смейте его убивать! Я его очень долго буду мучить!

Трое здоровенных детин, рядом с которыми довольно рослые стражники Гимнса казались малолетними ребятишками, выступили из-за спины крутой дамы и с мрачными оскалами на тупых мордах пошли на побледневшего Лома. Расстояние между жертвой и палачами стремительно сокращалось…

То ли от страха, то ли от опьянения, а может, от того и другого вместе взятого, маг вдруг позабыл все заклинания и превратился в легкую добычу. В руках у горилл были здоровенные топоры, и очень, похоже, что ужасные ребята неплохо владели этими игрушками.

С десяток телохранителей лорда спокойно смотрели со стороны за развитием событий. Их абсолютно не в чем было упрекнуть: они были обязаны защищать жизнь своего господина, а не гибнуть под секирами больших и сильных ребят, спасая жизнь какому-то наглому босяку.

Один из здоровяков размахнулся… Лом попытался уйти от страшного удара, но парализованное страхом тело не послушалось. От ужаса начала кружиться голова. Он уже чувствовал, как острое лезвие легко впивается в мягкую плоть, и из разорванного живота вываливаются дымящиеся внутренности… Но тут, наконец-то, очнулся от столбняка Студент и с диким ревом кинулся на помощь другу.

Отражая внезапное нападение, костоломы шарахнулись от скованной ужасом жертвы и, прикрыв широченными спинами свою юную госпожу, приготовились отразить атаку неведомого, но, судя по голосу, очень грозного врага. Их замешательство длилось считанные секунды, но этого времени вполне хватило Студенту, дабы заслонить друга. Великаны-телохранители, осознав свою оплошность, попытались, было ее исправить. Но не тут-то было.

Маленький человечек, мечи которого в их огромных руках выглядели бы средних размеров кинжалами, оказался очень опасным противником. Острые, как бритва, клинки, стремительно вращающиеся в его руках, казалось, одновременно находились сразу в десяти местах. Это было попросту невозможно, они знали, что это невозможно. Но так было!

Грозная троица имела за плечами не один десяток побед в кровавых стычках. Обычно их могучие топоры, посланные богатырским замахом, без труда пробивали самую искусную защиту и крошили на мелкие кусочки дерзнувшего бросить им вызов. Но сегодня коса нашла на камень.

Уже минут десять гиганты в полную силу махали секирами. Раскраснелись, мутные ручейки пота застилали их глаза — а на крошке-рыцаре все еще не было ни царапины! Более того, увертливый малыш мало-помалу начинал их теснить. Его стремительные выпады все чаще достигали цели, и на взмокших от пота рубашках здоровяков появились первые кровавые пятна. Грубая медвежья сила ничего не могла поделать с кошачьей изворотливостью.

Один из гигантов, громко вскрикнув, отскочил в сторону, зажимая разрубленный бок. Он зашатался от усталости и боли, ноги предательски подкосились.

Нападавших, которые перестали нападать, осталось двое.

— Что за чертовщина тут творится?! Прекратить немедленно! — заорал Гимнаст, к удивлению присутствующих появившийся прямо из стены. — На минуту нельзя без присмотра оставить! Опять людей убиваете! Ну как вам не стыдно!

— Ну, ты!.. — взорвался обиженный Студент. С появлением лорда дремавшие стражники подсуетились и окружили сражающихся частоколом обнажённых мечей. Драка как-то сразу прекратилась. А победа была уже так близко! — Минуточку его не было! Да ты добрых полчаса на толчке тусовался! И надо же было тебе появиться именно сейчас. Еще бы полминуты, и эти свиньи отправились бы следом за своим подыхающим дружком!

— Но они же такие здоровые, — пробормотал Гимнаст, растерянно переводя взгляд с воинственного друга на окровавленных гигантов. — У них такие большие топоры. Я подумал, что они вот-вот изувечат тебя.

— Индюк тоже думал, — огрызнулся Студент. — Они своими колунами уже минут двадцать машут. Причем, начинали махать втроем и раза в три быстрее, чем ты видел. Но у меня-то как раз все в порядке, а их как будто бы меньше стало.

— Ну извини, я хотел, как лучше, — пожал плечами Гимнаст.

Лорд увидел растянувшееся в луже крови тело. Громила еще дышал, но, судя по хрипам, сопровождающим каждые его выдох, мучиться несчастному осталось уже недолго Гимнаст ошалелым взглядом пробежал по лицам всех присутствующих в столовой и остановился на вжимающемся в стену дворецком.

— Тарп, дружище, объясни хоть ты, что тут происходит? Кто все эти люди? — Гимнаст указал на девушку и ее телохранителей. — Как они сюда попали? Я же, кажется, просил тебя, чтобы никто нас не беспокоил!

— Каков наглец! — брызгая слюной, зашипела блондинка. В гневе она была особенно восхитительна. — Значит, мы не знакомы, ваше высочество? Что ж, очень хорошо! И вы меня, конечно же, впервые видите? Здорово! Ну, это уже, знаете ли, чересчур! Так меня еще никто не оскорблял!

— Госпожа, госпожа, — запинаясь, запричитал Тарп. — Я же вас предупреждал, хозяин слегка не в себе.

— Слегка?! — Она буквально кипела от гнева. — Это ты называешь слегка, раб?! Сначала двое его дикарей-слуг насмехаются надо мной, а когда мои люди пытаются защищать честь своей госпожи, их начинают резать на куски! В довершение всех бед появляется сам лорд и делает вид, что не признает меня… Меня!.. Меня!!. Да у моих ног… А я… Его… Не знала… Какая скотина!.. — Накопившееся возмущение наконец выплеснулось бурными потоками соленой воды, хлынувшими из прекрасных глаз.

Не ожидающий подобной реакции на, казалось бы, безобидный вопрос — ну надо же как-то ему было разобраться в окружающем безумии? — Гимнаст опешил. Он обратил полный мольбы взгляд в сторону друзей. Но те сидели набычившись, всем видом олицетворяя оскорбленное достоинство. Похоже, помощи ждать было неоткуда. Но девичий плач разрывал его доброе сердце. К тому же со всех сторон на него были направлены полные немого осуждения взгляды. Мол, довел девчонку до слез, а теперь строит из себя идиотика. Необходимо было срочно что-то предпринять, но что? Определенно, этот плач кого угодно с ума сведет!

К неописуемому облегчению несчастного Гимнаста, проблема разрешилась сама собой. Все еще всхлипывая, прекрасная незнакомка порывисто вскочила и бросилась вон из гостиной. Следом за ней, взвалив на плечи тяжелораненого товарища, кинулись чудом уцелевшие телохранители. С удивительной для старика прытью вдогонку бросился еще больше побледневший — если вообще такое возможно — дворецкий, за которым с чувством честно выполненного долга попятились верные лорду стражники.

Все эти выбегалки-догонялки по времени заняли не более двадцати секунд. И друзья вновь оказались одни в скромной гостиной.

— Ну, теперь-то, может, расскажете, что тут у вас, черт возьми, стряслось, пока я… гм… отсутствовал? — накинулся на друзей Гимнаст. — Ну? А то я сейчас помру от любопытства… Да хватит жрать! Сколько можно, скоро лопнете!

— Не поверишь, но мы тебе хотели задать точно такой же вопрос, — промямлил Лом, вгрызаясь в сочный ломоть хорошо прожаренной говядины. На нервной почве у него вдруг опять разыгрался зверский аппетит. — Врывается, понимаешь, эта ведьма и выливает на нас со Студентом целый ушат отборного словесного дерьма. Ну, я не сдержался, ответил ей той же монетой. Она, в свою очередь, пообещав убивать меня долго-долго и мучительно-мучительно, натравила на меня своих амбалов. Ты сам видел, какие это страшные ребятки. У меня от ужаса все заклинания из головы повылетали. Хорошо, Студент вмешался, а то мы бы сейчас вот так спокойно не разговаривали. Поначалу казалось, что вот-вот они заколбасят нашего рыцаря, уж больно круто топорами махали. А дальше ты сам видел, чем вся эта катавасия кончилась.

— Эх, не дали мне этих горилл домочить! — В голосе жующего Студента прозвучало откровенное сожаление. — Оставалось нанести всего три решающих удара. Всего три, и они бы захлебнулись собственной кровью.

— Студент, я тебя не узнаю, — удивленно уставился па друга Лом. — Когда это ты успел стать таким кровожадным? Ведь был такой хороший мальчик…

— Между прочим, если бы не моя кровожадность, то лежать бы тебе сейчас с распоротым брюхом, — парировал Студент. — Так что заткнись и не действуй мне на нервы своими нравоучениями!

— А она красивая, — неожиданно выдал Гимнаст. Друзья покосились на него, как на умалишенного. Лом аж заморгал от изумления. Меж тем лорд, как ни в чем не бывало, продолжил:

— Нет, правда, удивительная девушка! Как ей идет сердиться. Жаль, что все так нехорошо получилось. Ну почему мне так не везет?

— Нашел, о чем жалеть, — фыркнул Студент. — Скорпиончики вон тоже красивые, но почему-то все обращают внимание в первую очередь на их длинные ядовитые жала, а эта барышня пострашнее сотни скорпионов будет. Радоваться надо, что оставила наконец-то в покое, а ты тут нюни распускаешь.

— Ничего-то вы не понимаете, — возмутился Гимнаст. — Уж и помечтать нельзя.

— Да, куда уж нам, — насытившийся Лом, шумно отдуваясь, откинулся на спинку кресла. — Слышал бы ты, с каким удовольствием это милое создание приказывало своим бугаям выпустить мне кишки. А как она при этом улыбалась. Мне до конца своих дней не забыть этой кровожадной улыбочки. Так что сделай милость, смени пластинку, у нас со Студентом нет ни малейшего желания восстанавливать в памяти образ этого дьявола в женском обличий.

— Ну, если…

Закончить мысль Гимнасту не дал его дворецкий. Тари пулей влетел в гостиную и прямо с порога запричитал:

— Эх, милорд, милорд! Да и вы, господа, хороши. Что же вы наделали? — Несмотря на быстрый бег, лицо старика даже не порозовело. Лишь крупные капли пота на лбу и хриплое Дыхание указывали на то, что он бежал. — Это же была ваша невеста, госпожа Ольга, дочь графа Шуста. О горе мне, старому Дуралею! Ведь хотел напомнить, но заботы, хлопоты — все вылетело из головы. А вы ведь ничего не помните! А она не верит. Думает, что издеваетесь! Да и друзья ваши… Разве можно так высмеивать молодую девушку на глазах у ее будущих слуг?

— Постой, постой, не тараторь так быстро, — недовольно поморщился Гимнаст. — Давай по порядку. И не волнуйся ты так сильно. Подумаешь, обиделась, другую невесту найду. Да и вообще, чего-то мне пока не хочется обзаводиться супругой. Погулять — это еще куда ни шло. Но жениться… Нет уж, дудки. Не бери в голову, старина, все, что ни делается — к лучшему.

— К лучшему? — Старик аж поперхнулся от негодования. — Ошибаетесь, мой господин! Все вовсе не так здорово, как вам кажется. Не хотел я вас огорчать напоминанием огромного количества неприятностей, ожидающихся в ближайшем будущем, но, видимо, придется… Все началось примерно полгода назад. Именно тогда, отдавая дань очередному «невинному» увлечению Света, вы впервые взяли в руки кости. И, к несчастью, превратились в заядлого игрока. Пару месяцев вы еще осторожничали, пытались сдержать буйный темперамент, играли по маленькой с людьми своего круга. Это и игрой-то, пожалуй, назвать было нельзя, просто очередное чудачество. Но как-то вечером вы отправились в игральный дом, где всего лишь за одну ночь спустили аж две тысячи золотых колец! После столь ужасного проигрыша вы поклялись никогда в жизни не прикасаться к игральным кубикам. Но, увы, как это часто бывает, соблазн оказался слишком велик, и уже через пару дней вы вновь отправились туда, якобы отыгрываться. К сожалению, милорд, вы чертовски невезучий игрок. Длительное время вы отказывались смотреть правде в глаза, когда же, наконец, прозрели, было уже слишком поздно. За полгода вам удалось проиграть все свое огромное состояние, да еще задолжать около миллиона золотых колец. Срок уплаты долга неумолимо приближается. Чтобы полностью расплатиться с кредиторами, потребуется продать все ваши земли и этот дворец, но, боюсь, даже тогда не удастся собрать необходимой суммы. Если же через неделю ростовщики не получат своих денег, они устроят грандиозный скандал. Весь свет узнает, что благороднейшим лорд Гимнс из Красного города — мот, игрок, пьяница, а, в довершение к вышеизложенному, еще и не хозяин своему слову. После такого позора вы станете нищим изгоем. Те, кто сейчас готов целовать вам ноги, дабы заручиться вашим расположением, станут открыто плевать вам в лицо, на все лады, склоняя бывшего лорда. Ибо, скорее всего, вас вынудят отречься от титула…

— Ну ладно, ладно, хватит сгущать краски, — недовольно перебил Гимнаст. — Все уже поняли, что меня ожидает блестящее будущее нищего попрошайки. Ты лучше скажи, что я могу еще сделать, дабы спасти себя, любимого, от плохих и жадных ростовщиков? И причем тут эта Ольга?

— Из этой ужасной ситуации есть три возможных выхода, — продолжил Тарп. — Но из них только один позволял избежать скандала. Вот они. Можно махнуть на все рукой, жить на широкую ногу эту последнюю неделю. А перед разоблачением броситься открытой грудью на меч — мертвым бесчестья нет! Это первый и, на мой взгляд, самый глупый из возможных вариантов.

— Согласен, — кивнул Гимнаст.

— Второй выход: необходимо немедленно бежать из города, а лучше вообще покинуть остров Розы. С парой сотен золотых колец — едва ли удастся раздобыть больше, не привлекая внимания — вы сможете пересечь океан и попробовать начать жить заново на Большой Земле. Ваша молодость, милорд, неугомонная жажда приключений, презрение к опасности — эти качества помогут вам не затеряться на новом месте…

— Постой, постой, — вновь перебил Гимнаст. — Ну, я-то, допустим, уеду. А что же будет с тобой, с моими слугами. Со стражниками? Как я могу устраивать судьбу, не позаботившись о своих людях!

Лом со Студентом округлившимися от удивления глазами смотрели на друга. До сего момента он не отличался особым состраданием, а когда речь заходила о помощи ближнему, вообще притворялся глухонемым. М-да… А говорят еще, чудес на свете не бывает.

— Не думайте о нас, мой лорд. — Старый слуга чуть не расплакался от переизбытка чувств. — Мы не пропадем. У нас нет могущественных врагов и жадных кредиторов, мечтающих разорвать должника на части.

— Успокойся, старина. — Гимнаст покровительственно положил руку на плечо старого слуги. — Ты что-то говорил про три варианта, а рассказал только два. Продолжай, мы тебя внимательно слушаем. К тому же, насколько я понимаю, именно этот последний вариант позволит избежать скандала.

Тарп взял себя в руки и заговорил ровным четким голосом:

— Боюсь, что эта возможность с честью выйти из создавшейся ситуации для нас уже невозможна. Но раз вы настаиваете, я напомню и этот вариант. Вчера вы должны были обвенчаться с леди Ольгой…

Лом и Студент в один голос фыркнули, но дворецкий, не обращая на них внимания, спокойно продолжал:

— …Ее отец, граф Шуст, один из богатейших людей Красного города, и женитьба на его единственной дочери позволяла бы рассчитывать на помощь старого графа в разрешении ваших финансовых затруднений. Господа, попытайтесь понять и простить эту девочку. Вчера она весь день прождала вас, милорд, ведь никто не знал о постигшем вас несчастье. На свадьбу съехался весь Свет, а вас все нет и нет. Вот она и взбеленилась. Сегодня утром я попытался ее успокоить, рассказал о вашем неожиданном ранении, но, как я уже говорил, она не поверила и пожелала удостовериться. Не мог же я силой остановить свою будущую госпожу, к тому же после вчерашнего пребывающую в скверном настроении. Что произошло далее, вы сами прекрасно знаете. Ваши друзья щедро плеснули масла в и без того жаркий огонь ее гнева, от души посмеявшись над несчастным ребенком и избив ее слуг. Теперь лорд Гимнс наверняка занимает первое место в списке ее самых заклятых врагов.

— Да, нехорошо получилось, — нарушил воцарившееся молчание Студент. — Неужели ничего нельзя сделать? Может, нашему лорду стоит съездить повиниться перед невестой? Свалить все на нас с Люмом, мол, друзья пьяные были, прощения просят.

— Ага, так его прямо и пустят в дом этого графа Шуста, — возразил Лом, — Ты же слышал, лорд теперь кровный враг этого семейства. Его сначала убьют, а потом уже слушать станут. Да и как он на нас всю вину свалит, когда сам не признал в графской дочке невесту? Видел, какая она отсюда выбежала?

— Что же мне теперь делать? — схватился за голову Гимнаст. — Ло… тьфу, Люм, ты у нас самый башковитый, к тому же настоящий маг — придумай что-нибудь!

— Да что тут придумаешь, — пробормотал Лом расстроенным голосом. — Похоже, сегодня не твой день, дружище. Постарайся забыть эту красотку и беги покупать билет на ближайший корабль, отплывающий на материк. Тарп прав, похоже, это единственный…

— Есть! Я придумал, еще не все потеряно, — глаза старого дворецкого радостно засверкали. — Если господин Люм действительно настоящий маг, то…

— Что за дела? — тут же взвился Лом. — Старик, ты опять за свое? Расстраиваешь ты меня! Что мне сделать, чтобы ты понял, что я не «если действительно настоящий», а просто самый, что ни на есть, настоящий маг!

— Извините, ваше чародейство, — поспешно запричитал Тарп. — Я не сомневаюсь в вашем могуществе, это все от волнения. Выслушайте мой план, прошу вас, а потом можете делать со мной, что хотите. Но я почему-то уверен, что потом вам уже будет не до меня. — Старик хитро ухмыльнулся и поспешно стал излагать свои мысли притихшим друзьям.

— Ничего себе хибарка! — восхищенно присвистнул Студент, обозревая роскошные хоромы. — Этот дворец, пожалуй, даже покруче твоего будет, а, Гимнаст? Не обидно? Какой-то там графишко, а нос тебе утер?

— Зато у меня выше, — огрызнулся Гимнаст. — И, вообще, засунь свои глупые комментарии знаешь куда?

— Да знаю я, знаю. Только как ты потом сидеть-то будешь? — радостно оскалился Студент. — Ну все, все, молчу!..

— Ребятки, вы ведь не хотите, чтобы я тут камня на камне не оставил? — вежливо поинтересовался у препирающихся друзей Лом. — Вот и ладушки. Заткнитесь, пожалуйста, минут на десять, дайте сосредоточиться. Спасибо!

Трое друзей только что вышли из кареты, на которой Тарп их привез к дому графа Шуста. Сам Тарп побежал разведать у местных слуг, как он сам выразился, «погоду в доме».

Домик у графа действительно был знатный и от резиденции Гимнаста отличался, как небо от земли. Имея всего три этажа «росту», он был необычайно широк. Этакая грибообразная конструкция с неимоверным количеством колонн в — виде исполинских каменных титанов, подпирающих огромными плечами третий этаж постройки. За могучими фигурами практически не было видно первых двух этажей, олицетворяющих, по замыслу сумасшедшего архитектора, тонкую ножку исполинского гриба. Сооружение потрясало своей оригинальностью.

— Ну и куда пропал наш старикан? — не выдержал Студент. — Уже двадцать минут, как он туда смотался. Ну и слуги у тебя, Гимнаст, распустил ты народ, безобразие… Чего уставился, магический ты наш? Обещанные тебе десять минут тишины, между прочим, уже минут пять, как истекли.

— Студент, не нервируй меня! — Лом сделал страшное лицо. — Никуда он не денется от своего лорда Гимнса. Сейчас прибежит, не дергайся. Лучше проверь свои железяки, Неизвестно, как все обернется. Возможно, у меня ничего не получится, тогда все надежды на тебя. Будешь прикрывать наш отход.

— То есть, как это не получится? — возмутился Гимнаст. — Ты это дело мне тут брось. Должно получиться!

— Еще один! — Лом воздел руки к небу и закатил глаза. — Господи, сделай так, чтобы они, наконец, заткнулись! Сил моих больше нет. Уговариваешь их, уговариваешь, а от них все как от стенки горох.

— Ишь чего удумал, чародеишко злобный, — затараторил Студент. — Ты нам тут рот не затыкай. Хочешь, чтобы мы замолчали? Пожалуйста! Больше не услышишь от меня ни единого слова… Уверяю, тебе быстро надоест звенящая тишина, и ты еще попросишь меня рассказать что-нибудь. Но я буду непреклонен. Прикинусь рыбой — даже клещами слова не вытянешь. Ты будешь ползать у меня в ногах, и просить поговорить с тобой, предлагая золотые горы за минуту разговора! А я…

— Наконец-то! — На сей раз очередную заковыристую тираду красноречивого друга оборвал Гимнаст. Он перевел внимание друзей на семенящего к ним мелкой трусцой Тарпа. — Что ты там так долго делал? Вон, сэр Стьюд совсем издергался. Собирался уже идти тебя выручать, нас все агитировал, да так убедительно… Ну, как там дела? Чего разузнал? Рассказывай.

— Нам повезло, — хрипло вымолвил запыхавшийся после бега старик. — Граф сейчас в отъезде, дочка дома одна. Правда, она сильно злится на всех вас и клянется страшно отомстить. Сперва убить всех вместе. Потом оживить и убить еще раз, но уже каждого по отдельности… В общем, все так, как мы и ожидали. Можем приступать к выполнению намеченного плана.

— Давно пора! — радостно подхватил Студент. На сей раз его никто не одернул и не перебил. — Вы трое идите, а я тут на стреме постою. Если вдруг граф приедет, я вас моментально информирую… Вы-то красотке лишь нагрубили. Вас она простит быстро. А я все-таки ее людей порезал!

— Все сказал? — спокойно поинтересовался Гимнаст. — А теперь пошли, нечего здесь цирк устраивать… Ишь, хитренький какой выискался! То рвался в бой, а как до дела дошло, сразу же в кусты… А еще рыцарь!

— Сам о своем здоровье не позаботишься, никто не удосужится! — изрек Студент и бросился догонять направляющихся к дверям «гриба» друзей.

— Признаться, не ожидала от вас. лорд, подобной наглости. — От ледяного тона дочки графа мурашки побежали по спинам ее гостей. — Явились, как ни в чем не бывало, в мой дом. И это после изобилия гадостей и подлостей, излившихся, как из рога изобилия, на мою голову в течение двух последних дней исключительно по вашей вине! Мало того, вы еще не постеснялись привести с собой своих хамов-друзей! Не понимаю, на что вы рассчитываете?

Ольга соизволила принимать друзей в огромном зале. Девушка восседала в небольшом мягком кресле, окруженная со всех сторон свирепыми телохранителями и мрачными слугами. Уроки, полученные в доме лорда, не прошли даром. И сейчас, кроме десяти громил с топорами, в ее свите присутствовали еще с десяток арбалетчиков. Она очень серьезно подготовилась к встрече с лихой троицей, ее гвардейцы все были как на подбор — любо-дорого посмотреть.

Но, несмотря на предельное напряжение, нагнетаемое со всех сторон — этакое затишье перед бурей — друзья вели себя очень спокойно. Даже несколько раскованно. Они бесстрашно вышли на середину зала и раскланялись с хозяйкой. Подобная самоуверенность весьма озадачила красотку. Между тем, Лом сделал еще два шага по направлению к креслу Ольги, оставив за спиной замеревших на месте друзей.

Телохранители графини взялись за топоры и вскинули арбалеты.

— Девочка, ну как тебе не стыдно! — Лом дерзко глядел прямо в глаза хозяйке дома. — Меня, друга своего жениха, и сэра рыцаря, кстати, тоже друга лорда, ты обзываешь хамами. Ну что за безобразие! Прямо до слез обидно! — Лом как будто всхлипнул, прикрывая лицо руками. Но уже через секунду руки сжались в кулаки, а на лице кающегося грешника неожиданно появился хищный оскал. — Да как ты смеешь, несчастная, разговаривать подобным тоном с магом Ордена Алой Розы!

Графиня аж взвизгнула от такой неслыханной наглости.

— Взять его!.. — Приказы посыпались один за другим: — Только не убивайте! Он нужен мне живым! Лорда с этим рыцарем сию же минуту выставите вон! Если заартачатся — убить!

Со всех сторон к Лому кинулись вооруженные до зубов бугаи. Но на сей раз он заранее подготовился к подобному развитию событий и припас с десяток весьма впечатляющих эффектов. Двое тянущихся к нему стражников внезапно вспыхнули ярким пламенем и за считанные секунды превратились две горстки пепла. Тщательно прицеливающийся арбалетчик вдруг закрутился на одном месте, с каждой секундой все, более наращивая обороты. Еще парочка смельчаков, получив в награду за излишнее рвение шаровой молнией по лбу, корчилась на полу в предсмертной агонии. Остальные передумали выполнять распоряжения молодой хозяйки…

— Ну? Может, хватит на сегодня? Не будем больше убивать людей? — Хищный оскал на лице Лома вновь превратился в бесхитростную улыбочку праведника. — Учись достойно проигрывать. Ты же прекрасно знаешь, что справиться с магом Ордена Алой Розы на острове Розы простому человеку не под силу.

— Откуда я знаю, что ты именно тот, за кого себя выдаешь? — сжимая от злости кулачки, прошипела графиня. — У тебя на лбу не написано, что ты одни из магов Алой Розы, — может, какой-нибудь приезжий колдун? Таких в последнее время развелось в Красном городе как собак. Куда только Орден смотрит! Не столица, а проходной двор какой-то!

— Ни за что не поверю, — Лом изобразил безмерное удивление, — что столь богатейший гражданин, каковым, судя по слухам, является граф Шуст, в столь неспокойное время не имеет у себя на службе ни одного колдуна.

— Не мели чушь, чародей! Конечно же, у нас есть колдуны. Даже целых два. Но откуда я знала, что ты умеешь колдовать? Там, в доме лорда, ты показался мне самым беззащитным. Единственным способным доставить массу хлопот, я считала доблестного и невероятно быстрого сэра Стьюда.

От этих ее слов плечи Студента победоносно развернулись, он весь как-то подтянулся и из нахохлившегося воробья превратился в грозно сверкающего глазами сокола.

— …Но о нем я позаботилась. Несмотря на его потрясающее искусство мечника, десятка арбалетчиков вполне достаточно, чтобы за секунду не оставить на рыцаре живого места.

— Ясно! — нетерпеливо перебил Лом. Его по-настоящему начинала раздражать эта взбалмошная девчонка, мнящая себя взрослой, рассудительной женщиной. — Значит, мы вновь оказались для вас, графиня, слишком крепкими орешками. А проще говоря, юной леди не хватило прозорливости обезопасить себя и, на всякий случай, пригласить на встречу с нами своих колдунов. Что ж, на ошибках учатся… Но мы явились к вам с вполне дружелюбными намерениями, и мне бы не хотелось запугивать вас, принуждая к чему-либо силой. С другой стороны, сейчас убеждать вас в чем-нибудь бесполезно, ибо вы не доверяете нам. Поэтому, чтобы доказать вам, милая Ольга, что все случившееся в доме лорда лишь досадное недоразумение, причиной которого является несчастный случай, произошедший с Гимнсом три дня назад, и чтобы вы нам наконец поверили, я предлагаю немедленно послать за колдунами. Вы же знаете, что мага Ордена Алой Розы без труда узнает любой, даже самый слабый чародей. Так вот, я полностью вверяю свою судьбу в руки ваших колдунов… По-моему, игра стоит свеч. Ведь, в любом случае, вы ничего не теряете.

— Ну коль так, я, пожалуй, воспользуюсь вашим предложением, — девушка даже не пыталась скрыть своего искреннего изумления. — Кто бы вы ни были на самом деле, но подобное поведение, безусловно, достойно мага Ордена Алой Розы… Эй вы! — она обернулась к ближайшим слугам, — передайте Ваху, что я немедленно хочу его виден.. И пусть поторопится!

Двое слуг разом побежали выполнять приказание. В ответ на немой вопрос Лома Ольга поспешно пояснила:

— Шэрп, второй наш колдун, сопровождает отца.

—Да, папаша-то еще тот жук, не то, что дочка. Его голыми руками не возьмешь! — не удержался от остроты Студент.

Ольга тут же наградила его ТАКИМ взглядом, что смельчак-рыцарь как то сразу забеспокоился за свое драгоценное здоровье и стыдливо потупил глаза, всем видом своим, показывая: мол, сгоряча это я, не подумав, и уже так раскаиваюсь, так раскаиваюсь…

Минут через десять слуги вернулись, волоча на своих плечах махонького человечка, росту в котором было не больше метра. Этот малютка, когда его опустили на землю, оказался довольно пожилым дядечкой с морщинистым лицом и седой козлиной бородкой. Первым делом он по-хозяйски обвел взором всех присутствующих в зале, чуть задерживая взгляд на изувеченных магическими действиями Лома людях, после чего чуть заметно кивнул Ольге и уставился на нее недовольными маленькими глазками, в которых читался немой укор очень занятого серьезным делом человека к маленькой девочке, постоянно достающей его своими глупыми, детскими капризами.

— Что будет угодно юной госпоже? — нехотя выдавил из себя Вах. Голос его был удивительно басист для его скромных габаритов. — Я надеюсь, на этот раз что-нибудь действительно серьезное, а не как в прошлый, когда у вас через неделю кончились мои пилюли, которые я, кстати говоря, наготовил в расчете на месяц! И вы разбудили меня прямо среди ночи…

— Ну что ты, что ты, уважаемый Вах, все очень серьезно, — поторопилась перебить чародея внезапно сильно покрасневшая Ольга. — И на сей раз без твоего драгоценного внимания нам никак не обойтись.

— Ха! Изо дня в день одно и тоже. В этом доме вы без моего драгоценного внимания, похоже, и минуты не можете обойтись. Свалили все свои проблемы на мои несчастные плечи. Что я вам, ломовая лошадь, что ли! Колдунов, между прочим, тоже жалеть надо, давать им отдыхать хоть изредка. Взять, к примеру, те же пилюли…

— Вах! — побагровевшая до стадии каления металла графиня поспешила сменить тему разговора. — Вот этот человек утверждает, что он маг Ордена Алой Розы. Я знаю, что он действительно умеет колдовать…

— Ну, а от меня-то чего вы хотите? — недовольно перебил ее Вах. — Если вы позвали меня, чтобы было кому рассказывать всякие там интересные истории про драки, приключения и тому подобную ерунду, то не обессудьте. Я человек занятой, мне работать надо… Говорите, что надо сделать, а не то я пошел.

— Ты забываешься! — В глазах Ольги вновь загорелись искры ярости, затушенные было неожиданным смущением. — Ты будешь делать то, что я скажу! И уйдешь, лишь, когда я позволю тебе уйти! Иначе я пожалуюсь отцу, а он…

— Ага, а он узнает все-все о пилюлях для употребления перед… гм… сном, которые вы под страхом смерти заставляете делать бедного старого Ваха.

От подобной наглости графиня онемела. Разгорающиеся злобным огнем глаза ее как-то сразу потухли. Губки надулись. Из грозной госпожи она вдруг превратилась в маленькую беззащитную девочку, у которой плохие ребята только что отобрали любимую игрушку. Казалось, еще чуть-чуть, и она разревется.

— Ваше высочество, леди Ольга, — в грубом тоне голоса колдуна послышались отеческие нотки. — Вы же знаете, что я не переношу ваших слез… И вот так каждый раз! Ладно уж, говорите, что мне нужно сделать, так и быть, слушаю и повинуюсь.

Выступившие было на глазах графини слезы высохли в одно мгновенье. Добившись, наконец, повиновения от своевольного старика, Ольга вновь радостно защебетала хорошо поставленным властным голоском:

— Вах, мне необходимо выяснить, действительно ли этот чародей, — маленький пальчик указал на застывшею Лома, — является магом Ордена Алой Розы.

— Графиня, где ваша воспитанность! — одернул Ольгу Вах. — Нехорошо тыкать пальцем в столь достойного мужа, который оказал неслыханную честь вашему дому, осчастливив его своим присутствием. А вы, — взгляд старика остановился на кучах пепла на полу, — я смотрю, вместо по рангу полагающихся почестей подготовили его магическому высочеству жаркую встречу… Да — это Высший маг Ордена Алой Розы Люм! — Последнюю фразу карлик произнес нарочито громко, почти прокричал, делая ударение на каждом слове.

— Но как ты так быстро… — в голосе Ольги и следа не осталось от прежней уверенности. Более того, в нем слышался откровенный страх. — Ты даже не колдовал… Может быть, ты ошибаешься? Приглядись повнимательнее.

Старик поглядел на нее с холодной снисходительностью.

— Госпожа, для того, чтобы распознать магическую сущность, вовсе не обязательно плести какие-либо хитроумные заклинания. Вполне достаточно посмотреть на человека магическим зрением. Обычно вокруг простых колдунов, к числу которых, кстати говоря, и принадлежит ваш покорный слуга, наблюдается чуть заметное свечение. Вокруг же мага Розы, на земле его Ордена, сияет весьма специфическое пламя, яркость которого зависит от мощи мага… Так вот, едва взглянув на этого господина, я чуть не ослеп. Дальше все просто: магов подобной мощи в Ордене не так уж много, и, сопоставив кое-какие внешние приметы, я узнал его имя и положение в Ордене. — Карлик сделал легкий полупоклон в сторону своей хозяйки. — Итак, я выполнил вашу просьбу. И теперь, с вашего позволения, я вас покину. Тем более что от волшбы столь могучего чародея, каким является Высший Люм, мои скромные возможности едва ли смогут вас уберечь.

После этих слов маленький колдун преспокойно развернулся к присутствующим в зале спиной и неспеша двинулся к выходу. Никто не посмел преградить ему путь, и он скрылся за массивной дверью.

Воцарившуюся с уходом Ваха в зале тишину первой нарушила хозяйка дома:

— Так что вы там говорили, многоуважаемый маг, насчет досадного недоразумения? — На лице Ольги сияла самая ее обворожительная улыбка. Вот ведь! Даже намека на агрессивность не осталось — просто-таки сама покорность и Добродушие! А ведь только что сгорала от желания собственноручно выцарапать глаза троице чересчур дерзких молодых людей, а теперь строит им глазки.

— Мне кажется, я излишне погорячилась, делая скоропалительные выводы, и чуть было не произошло непоправимое, — покаялась радушная хозяйка. — Я счастлива, приветствовать в своем доме столь почетного гостя и с нетерпением жду ваших объяснений… Итак, господа, так что же помешало вашему другу, лорду Гимнсу, присутствовать вчера вечером на собственной свадьбе?

Глава 4

— Ха-ха-ха!.. Как ты ее! Сразу видны повадки настоящего мага. — Студент смеялся, откинувшись на мягких подушках.

Графиня, получив желаемые объяснения, смягчилась до того, что предложила друзьям остаться на ночь, но они предпочли откланяться и разъехаться по домам. Сначала все четверо в карете лорда подъехали к его дворцу, где вышли Гимнаст и Тарп. Двое оставшихся приказали кучеру везти их по своим адресам.

И вот Студент с Ломом снова неслись в карете, но уже по вечернему Красному городу.

— Слушай! А что это за пилюли, которыми так допекал девчонку ее мелкий колдун? — Студент, длительное время простоявший молча на приеме у графини, теперь изо всех сил наверстывал упущенное, в сотый раз, перебирая малейшие детали прошедшего визита. — Ты видел, как она краснела?.. Ну не будь таким букой, Лом! Скажи, интересно ведь!

— Посиди хоть пару секунд спокойно, — огрызнулся Лом. — А то весь извертелся уже, будто у тебя шило в заднице… Еще бы она не покраснела, когда этот умник стал при всем честном народе рассказывать о противозачаточных таблетках, которые он с помощью магии делает своей госпоже. Ушлый тип этот Вах! Здорово он с этими пилюлями придумал. Теперь он хозяйку может и в грош не ставить: чуть что сразу, мол, пойду расскажу графу про таблетки.

— Ай да Ольга. Ну девка дает! Это ж надо, месячную норму за неделю спустила! Как тебе это?

— Ну что сказать? Нравится ей это дело.

— А как ты догадался, что речь идет о противозачаточных таблетках, а не о чем-то другом? — наседал на друга Студент. — Что-то я не припоминаю, чтобы прозвучали явные намеки, указывающие на твою догадку, так — пилюли, пилюли… Может, она страдает частым расстройством желудка? А старикан помогает, как может…

— Ага, и об этом нельзя знать родному отцу? — усмехнулся Лом. — Ты сам-то веришь тому, что говоришь? Потом, с чего ты взял, что я о чем-то догадывался? В отличие от некоторых, не имею такой дурацкой привычки. Не забывай — я маг. И, как ты сам только что убедился, очень даже навороченный. Увидев смущение на лице девочки, я захотел узнать его причину. Мне не составило большого труда проникнуть в ее думки и прочитать там правду.

— Это что же, получается, ты можешь читать все мои мысли? — обеспокоился Студент. Его руки непроизвольно дернулись к голове, как будто так он мог защититься от колдовского рентгена друга. — Но это же нечестно!

— И не говори. Просто свинство с моей стороны! — Лом хищно ухмыльнулся. — Как бы то ни было, но факт остается фактом и никуда от него не убежать, не скрыться.

— Я так не хочу! — продолжил плакаться Студент. — Иной раз, бывает, я о таком думаю, что самому стыдно становится, а тут еще знать, что все мои мысли для тебя — открытая книга. Кошмар!

Лом хмыкнул и успокоил приятеля:

— Не переживай, все не так безнадежно. Во-первых, когда просматриваешь мысли других людей, очень сильно устаешь, теряешь много внутренней энергии. Это все-таки магия, причем нешуточная. Поэтому, сам понимаешь, постоянно отслеживать все мысли даже какого-то одного человека, не говоря уж о целой толпе, ни одному магу не под силу. Во-вторых, легко читаются мысли у людей, которые чем-либо взволнованы и постоянно думают о причине своего волнения. Обычные же бытовые думки, которые ежесекундно тысячами проносятся в мозгу спокойного человека, уловить, попросту невозможно.

— Спасибо, утешил, — голос Студента вновь повеселел. — Но все равно, как-то это все подозрительно складно у тебя получается. Повезло Гимнасту, ничего не скажешь. Будущая супруга, похоже, отдается всему, что шевелится, направо и налево… Он с ней точно не соскучится!

— Злой ты, Студент. — Лом обратился к другу с искусно разыгранным осуждением. — У Гимнаста вон какие неприятности. Безвыходное положение обязывает его немедленно жениться, а ты еще представляешь его будущую супругу, в которую этот болван, похоже, втрескался по самое не могу, в таком негативном свете. Ему-то хоть не говори. Сам Гимнаста знаешь, еще не выдержит суровой правды жизни. Разрыдается, успокаивай потом.

— Да ладно тебе, разве ж я не понимаю! — возмутился Студент. — Мужская дружба, солидарность, и все такое…

Но наглая рожа друга заставляла Лома призадуматься над искренностью его слов, и он предпочел сменить тему:

— Никак не возьму в толк, Студент, а чего ты так развеселился-то? Вот смеешься над Гимнастом, а ведь еще неизвестно, какие неприятности уготовила госпожа Фортуна для тебя самого. Или ты думаешь, славный рыцарь Стьюд взял, вот так просто все бросил и свалил в неизвестном направлении, и ни долгов у него, ни врагов не осталось? Вот, видишь. Гимнаст в какое дерьмо вляпался? Так что готовься…

Карета неожиданно резко остановилась. А поскольку кони неслись как угорелые, ребят резко швырнуло на переднюю стенку. К счастью, обошлось без травм, но ощущение было не из приятных.

—Выходите, господа, приехали, — донесся голос кучера.

Студент потянулся, было к дверце, но Лом перехватил его руку.

— Студент, а ты называл вознице свой адрес?

В голосе мага слышалось нешуточное подозрение.

— Спятил что ли? Откуда я его знаю? Просто сказал, мол, вези домой. — До парня, наконец, дошел смысл опасений друга. Он как-то сразу побледнел, руки потянулись к верным мечам. — Что, думаешь — это какая-то ловушка? Да я сейчас!..

— Не кипятись раньше времени, может, нечего и беспокоиться. — Лом уже пришел в себя. — Но, на всякий случай, будь наготове. Мало ли… Готов? Ну, с Богом!

Они практически одновременно протиснулись через узкую дверцу и выскочили наружу.

Неспешно спускающийся с козел старенький возница едва успел увернуться от сверкающего клинка, просвистевшего в миллиметре от его лица… Студент промахнулся не случайно: убить эту старую калошу он мог с закрытыми глазами, но в его задачу входило лишь напугать старикана. Судя по бледному виду кучера и его трясущимся рукам, воплотить в жизнь задуманное рыцарю удалось на все сто процентов.

— Куда ты нас завез, мерзавец? — грозно рявкнул он на несчастного. — Отвечай! И не смей врать, иначе отправишься к праотцам!

— Ну вы… ну вы же… сами же… п-п-просили отвезти вас до-до-домой, — заикаясь от ужаса, выдавил из себя несчастный.

— Я ведь не сказал тебе адреса! Откуда ты мог знать, где я живу? — Студент грозно занес меч над головой старика.

— Но я… Но все… Но кто же не знает от-т-тважного рыцаря, непо-по-победимого сэра Стьюд-д-да, — едва смог выдавить из себя кучер. — Все мои знакомые во-во-возницы в городе знают, где вы жи-живете… Да вот же ваш дом, неужели не узнаете?

Последнюю фразу перепуганный дедушка проблеял удивительно чисто, ни разу не заикнувшись и, с мольбой глядя на мучителей, протянул тощую руку в направлении ближайшего двухэтажного особнячка.

Поняв, какого они сваляли дурака, друзья поспешили загладить свою вину перед честным трудягой. Лом щедро отсыпал дядечке целую горсть серебряных пластинок, штук, этак, восемь-десять. Студент же принялся рассыпаться в извинениях. Мол, настроение плохое было, трудный день, то да се… и все это вместе так нехорошо наложилось… А тут еще адрес у него никто не спрашивает, а врагов ведь у него, смельчака-рыцаря, немерено… И приходится ежесекундно быть на чеку…

То ли пылкие извинения Студента, то ли приятная тяжесть серебра в карманах — а скорее всего, и то, и другое — заставили старика-кучера закрыть глаза на чудачества молодых господ, чуть было не стоившие ему жизни. Более того, он даже согласился подождать мага, пока тот проводит друга. В общем, неприятность удалось замять.

Друзья поспешили к дому Студента, а старый возница за один вечер заработавший недельное жалованье, остался дожидаться возвращения Лома.

Рыцарь с магом почти одновременно перешагнули поре, дома, указанного возницей, и очутились в весьма просторном помещении со множеством небольших столиков, за которыми сидели десятка два человек. Все что-то пили, что-то ели.

— Лом, чего-то я никак не врублюсь. Поправь меня, если я ошибаюсь, но, черт возьми, это же самый обычный трактир! Примерно в таком же мы утром устроили… гм… небольшой погромчик. Если это шутка, то мне не смешно! Я сейчас этому старикану руки с ногами местами поменяю. Ишь чего удумал — издеваться! Да над кем? Над самим мною!

Студент прямо на пороге резко развернулся и дернулся обратно. Но Лом опередил его и намертво вцепился руками в плащ друга.

— Погоди, не кипятись, — спокойно произнес он. — Убить старика всегда успеешь, никуда он от тебя не денется. По мне что-то не хочется выплачивать ему еще раз компенсацию, если ты вдруг опять ошибаешься. Хоть деньги и заимствованные, но все же… Пойдем-ка лучше сперва как следует выясним, что это за дом. Если же каждый раз, когда что-то не, по-твоему, ты первым делом будешь за меч хвататься, то мы с тобой таким макаром лишь со всеми перессоримся, врагов кучу наживем, но так ничегошеньки толком не разузнаем.

Студент нехотя признал правоту друга и покорно двинулся за ним к трактирной стойке.

— О! Сэр Стьюд, наконец-то соизволили явиться! — Навстречу друзьям из-за стойки выскочило достаточно молодое бочкоподобное существо мужского пола. — Как долго я ждал этого момента!

— Послушай, дружище, не хотелось бы тебя обижать, — очень вежливо обратился к толстяку Лом, — но мы с другом чертовски устали, и сейчас нам срочно надо переговорить с хозяином этого заведения. Кстати, не подскажешь, где мы можем сейчас его отыскать?

— Стьюд, твой друг что, с высокого сарая вниз головой в детстве нырнул, а последствия падения до сих пор сказываются? — Толстый парень нагло заулыбался, явно довольный своей остротой.

— Не знаю, не видел, — вяло отреагировал Студент.

— Мужик, по-моему, ты напрашиваешься на крупные неприятности, — Лом угрожающе расправил плечи.

— Да ладно, что ты, шуток не понимаешь, что ли? — добродушно улыбнулся веселый толстяк. — Ну, я хозяин этого трактира. Шиша, к вашим услугам… Чудной ты какой-то. — Он покровительственно похлопал Лома по тощей спине. — Меня тут всякая собака знает. Ну а вы, сэр Стьюд, как вам не стыдно, грешно так шутить над молодым господином. Уж за шесть-то месяцев, что вы снимаете у меня комнату, неужто не запомнили мою весьма приметную фигуру? Кстати, о вашей комнате, многоуважаемый. Точнее, об оплате за эту комнату я и хотел с вами поговорить. — Трактирщик впился в Студента маленькими глазками и замолчал, ожидая реакции рыцаря па вышесказанное.

Студенту пришлось изрядно попотеть, справляясь с неожиданно налетевшим волнением — наконец-то и его место Жительства отыскалось! Пауза затянулась. И, дабы не прослыть полнейшим идиотом в глазах собственного квартиродателя, он брякнул первое, пришедшее на ум.

— Денег нет и не будет! — отчеканил Студент.

Но не успело последнее слово слететь с его уст, как толстяк уже, размахивая руками и брызгая слюной, сотрясал воздух такими отборными проклятьями, что у друзей, воспитанных на крутом русском мате, глаза полезли на лоб от восхищения.

— Ах вы <…>! Да вам <…>! Обещали еще месяц назад полностью погасить <…> задолженность! За шесть <…> месяцев я не получил от вас ни единой <…> пластинки! И вдруг <…> заявляется и преспокойненько сообщает, что <…> денег нет и не тешьте себя <…> надеждой! Да что же это за <…>! И <…>!! Да <…>!!!

На двоих друзей, которые вдруг ни с того ни с сего ужасно разозлили всегда такого добродушного и веселого хозяина, посетители стали посматривать косо. Руки многих потянулись к рукояткам ножей, топоров, мечей. Дабы избежать ненужного кровопролития, Лом поспешил вмешаться и постарался побыстрее успокоить разоряющегося на весь зал хозяина:

— Послушай, многоуважаемый Шиша! Ты же сам говорил, что мой друг большой шутник. И от безобидной шуточки вдруг так завелся.

— Безобидной?! — От бешенства глаза трактирщика налились кровью и грозили того и гляди вылезти из орбит. — Да я чуть ли не каждый долбаный день, как милостыню, выпрашиваю у этого… вашего друга долбаную квартплату. И вот, наконец, он обещает полностью расплатиться! Дает честное слово рыцаря! А когда появляется, от ворот поворот!.. Да что это за …! Нет! Я этого так не оставлю! Ищите другого дурака— я же сыт по горло! Сей же час выметайтесь к чертовой матери! Вон из моего трактира! И пока полностью со мной не расплатитесь, я не позволю вам забрать свои вещи!

— Но, Шиша, ты же как деловой человек должен понимать, что так дела не делаются. — Лом продолжал успокаивать так некстати разобидевшегося хозяина. — Раз сэр Стьюд дал слово, он его непременно сдержит. И не надо тут устраивать истерик. Мой друг всего лишь неудачно пошутил. А ты сразу скандал…

Пристыженный Студент изо всех сил кивал головой, помогая красноречивому другу реабилитировать себя за очередной промах. Постепенно обоюдные усилия ребят стали приносить результаты. Трактирщик орал все меньше и тише. И, чтобы закрепить свою маленькую победу, Лом с удвоенной силой насел на успокаивающегося толстяка:

— Друг мой, господин Шиша, пойдем с нами в комнату этого доблестного рубаки. И там за чаркой вина мы спокойно уладим нашу маленькую проблемку.

Шишу не пришлось долго уговаривать. Окрыленный надеждой получить, наконец-то, свои деньги, он первым бросился к лестнице, ведущей на второй этаж. Ребята направились следом, стараясь не отставать.

Поднявшись наверх, они очутились в узеньком коридорчике, по обе стороны которого расходилось с десяток дверей. Трактирщик остановился перед второй справа и отточенным долгими годами, практики неуловимым движением расправился с надежного вида огромным замком.

Комната Студента больше напоминала средних размеров квартиру, поскольку, кроме огромного жилого помещения, в наличии еще имелись: просторная кухня, ванная, туалет и даже маленький балкончик, выходящий во двор, вернее, в сад. Дом Шиши, как оказалось, по форме напоминал кольцо, в центре которого, во внутреннем дворе, цвел очень живописный фруктовый сад.

В одном из шкафчиков на кухне Студент обнаружил полкувшина, судя по запаху, какого-то вина, из другого достал три глиняных стакана и направился в комнату. Шиша с Ломом неплохо устроились, облюбовав два мягких и удобных кресла. Гостеприимному хозяину осталась лишь жалкая облезлая табуретка. Студент попробовал, было возмущаться, но присутствующим были до лампочки его рассерженные вопли — мол, кто успел, тот и съел, а кто прощелкал хлеборезкой, тому на роду написано на деревяшке сидеть.

Содержимое кувшина быстренько разлили по стаканам и тут же лихо их опрокинули. Винцо оказалось очень даже недурственным.

— Любезный господин Люм, — жизнерадостная улыбка во всю физиономию красноречивее всяких слов указывала на то, что Шиша вновь обрел привычное благодушное расположение духа, так идущее к его объемистой фигуре а-ля Виши: Пух, — ваш весельчак-друг, уважаемый сэр Стьюд, умудрился задолжать мне аж за шесть месяцев. Вы можете себе это вообразить, ха-ха, во всем Красном городе лишь только один идиот мог предоставить кров этому невероятно быстрому, но, к несчастью, бедному рыцарю. И этот идиот — ваш покорный слуга!..

— Ну, полноте, — поспешил перебить Лом, — зазря на себя напрасну наговаривать. Кто старое помянет, тому глаз вон… Да, сэр Стьюд не богат, но ведь у бедного рыцаря могут быть богатые влиятельные друзья. Представь себе, наш доблестный рыцарь водит дружбу с его высочеством лордом Гимнсом. Может, слыхал о таком?

При упоминании теперешнего имени Гимнаста полупьяный трактирщик чуть было не захлебнулся остатками вина.

Лом же, сделав вид, что ничего не заметил, как ни в чем не бывало продолжал:

— Но зачем так далеко ходить? Возьмем, к примеру, меня. Я охотно помогу другу в разрешении его финансовых проблем. Итак, сколько всего задолжал тебе за шесть месяцев доблестный Стьюд?

— Ну, если за месяц полтора… — От вина мысли в голове трактирщика пугались, а извилины никак не хотели шевелиться. — Три плюс… еще три… итого… так, так… За проживание сэр Стьюд мне должен девять золотых колец.

— Однако, батенька, — недовольно заворчал Лом, — дороговаты у тебя расценочкп.

— А что вы хотите? — подбоченился Шиша. — Сдача квартиры, плюс завтрак, обед, ужин. Да одних только…

— Верю, верю, — поспешно замахал руками Лом. — Ты только не кипятись. Девять так девять. Вот, на. — Он бросил трактирщику на жирные колени кошелек с золотом, изъятым из карманов несчастных жертв его колдовских опытов. — Здесь двенадцать. Считай, за два следующих месяца уже заплачено. Ну вот, а ты переживал. Рыцаря, словом честным попрекал. Как нехорошо получилось… Ну что, мы в расчете? Отлично!.. Теперь я бы хотел остаться наедине с сэром Стьюдом. Ты уж извини, дружище, но у нас серьезный разговор тет-а-тет.

— Конечно, конечно, — поспешно затараторил обрадованный толстяк. — Не смею отнимать ваше время своей бессмысленной болтовней. Да и у самого дел по горло… Было весьма приятно иметь с вами дело. Честь имею откланяться!

Трактирщик весьма проворно для своего огромного веса вскочил на ноги и, отвесив друзьям низкий поклон, скрылся за дверью.

— Ну что, чистоплюй? — весело обратился к другу Лом. — Что-то я не слышу твоих возмущенных криков. Получается, отобранное у околдованных бедолаг золото пошло в уплату твоих долгов. Или твой рыцарский кодекс запрещает лишь грязную работенку, как то — лазить по карманам? Когда же ты используешь раздобытые столь оригинальным путем деньги для решения собственных проблем, твой кодекс не имеет ничего против? Да, неплохо быть справедливым, честным, благородным рыцарем, куда уж нам жадным, злобным, мелочным босякам магического фронта. Но, с другой стороны, что бы ты без меня делал?

— Подумаешь, — фыркнул Студент, к которому после ухода трактирщика вновь возвратились привычная самоуверенность. — Между прочим, никто не просил тебя раздавать мои долги. Спасибо, конечно, но ничего бы с этим жиртрестом не случилось. Как ждал полгода, так и еще пару месяцев подождал бы.

— Вот так. И делай после этого людям приятное! — набычился Лом. — Одного не пойму, чего такого особенного может произойти за два месяца? Ну, будешь ты должен трактирщику не девять колец, а все двенадцать. Но рано пли поздно отдавать-то все равно придется.

— Чего ты несешь! — вдруг заорал Студент, да так, что Лом от неожиданности вздрогнул. — Жить, что ли тут собрался? Я думаю, мы все же найдем способ вернуться обратно в свой мир… А то хорошо устроились! Гимнаст вон лордом заделался, живет в настоящем дворце. Все, что ни пожелает, ему сразу же на блюдечке с голубой каемочкой… Даже жену-красавицу отхватил, хоть и весьма легкомысленного поведения, но я бы с ней… гм… скоротать вечерок не отказался. О тебе я вообще молчу. Да и что тут скажешь-то, одно слово — маг! Все, чего захочешь, моментально сам себе наколдуешь. Только я тут, как сирота казанская. Ни денег, ни женщины, в долгах, как в шелках! Единственное, что умею — это мечом махать да сортиры угадывать.

— По-моему, ты преувеличиваешь. Все вовсе не так ух плохо, и для тебя — в первую очередь. — Лом говорил медленно, тщательно подбирая слова. — Да, у тебя мало денег, но зато — какая огромная слава! Посмотри, как ты популярен у местных извозчиков! Тебя узнают! Помнят, где ты живешь! А такое ни за какие деньги не купишь! Ты же настоящая знаменитость! Звезда!.. Что же касается долгов, считай, что ты еще легко отделался. Гимнасту вон женитьба предстоит на этом маленьком чудовище… Не понимаю, чего такого вы оба в ней нашли? По мне, так самая обычная стерва… Что же касается возвращения домой, у меня нехорошее предчувствие, что мы тут задержимся довольно-таки надолго.

— Ну спасибо, успокоил! — зло съязвил Студент. — Будем теперь жить-поживать да добра наживать!

— Ладно, не бери в голову, прорвемся. — Лом встал с кресла и протянул другу руку. — Засиделся я у тебя. Старик там небось совсем уже заждался. Хоромы, конечно, у тебя не ахти, но по сравнению со студенческой общагой — настоящий рай, хотя, конечно, сопоставляя с домиком Гимнаста… Ну, да ладно, поеду смотреть свой… гм… Магический замок.

Друзья обменялись крепким рукопожатием.

— Ты действительно думаешь, что настоящий Стьюд сбежал лишь от долгов? — спросил у направляющегося к двери друга Студент. — С трудом верится, чтобы знаменитый рыцарь…

— А при чем тут знаменитость? — нетерпеливо перебил Лом. — Может, из-за стеснения в средствах он в приличном обществе-то боялся появиться? Это ведь дело такое — на смех поднимут, ежели узнают, что за квартиру платить нечем. Волей-неволей придется мечами махать направо и налево, кровью стирая усмешки на лицах богатеньких недоброжелателей… Опостылела ему такая жизнь, решил сменить обстановку, вот и… — Фразу Лому закончить не удалось, потому что в дверь вдруг громко постучали.

Студент потянулся к мечам, в то время как друг обратился к плотно прикрытой двери со старым, как мир, вопросом: «Кто там?»

Ко всеобщему облегчению, там оказался всего лишь толстяк Шиша, который, когда друзья открыли, долго извинялся и кланялся с добродушно-виноватой улыбкой на круглом, как луна, лице.

— Господа, еще раз извините за беспокойство, но у меня тут лежит письмо для сэра Стьюда. Его принесли три дня назад, но вас тогда не было дома. Я отложил, думал тем же вечером и отдать, а вы появились лишь сегодня. А у меня ведь свои каждодневные заботы, хлопоты… В общем, каюсь, забыл я про ваше письмецо. А сейчас стал убирать денежки в шкатулку и наткнулся на конверт… И вот я снова у ваших дверей. Сэр Стьюд, это вам. — Трактирщик протянул Студенту чуть помятый сероватый конвертик, скрепленный странной пятиугольной сиреневой печатью, сделанной из незнакомого друзьям материала, твердого, как камень.

Пока Студент разглядывал послание, Лом решил порасспросить дружелюбного толстячка:

— Дружище, а ты не помнишь, как выглядел тот, кто доставил это письмо моему другу?

— Нет, господин, к сожалению, ничем не могу помочь, — в голосе Шиши чувствовалась неподдельная скорбь. — За день мимо меня проносится столько розных посетителей, что к концу дня от сотен лиц начинает кружиться голова… А что? Что-нибудь важное?

— Да нет, просто вроде бы неоткуда ждать писем, — пояснил Лом. Он почувствовал исходящую от письма смертельную опасность. Что-то с ним было не так, но что именно, маг никак не мог понять. — Спасибо, Шиша.

— Не стоит благодарности. Всегда готов услужить, — поспешил заверить трактирщик, скрываясь за дверью.

—Странное какое письмо. — Лом отобрал конверт у Студента и тщательно его осмотрел. — Ни адреса, ни имени. Лишь одна печать, и даже на той нет никакого оттиска… Не нравится мне все это, ой, не нравится!

— Ха! Я, кажется, догадался, — вдруг весело воскликнул Студент и затараторил: — Это письмо мне прислал Гимнаст. Ну, у него же завтра свадьба, а это, скорее всего, приглашение. Ну-ка, дай-ка сюда.

Не успел Лом и рта раскрыть, как письмо уже перекочевало в другие руки.

— Стой! Не делай этого! — заорал Лом, но было слишком поздно. Гимнаст уже оторвал печать и извлек аккуратно сложенный белый листочек.

— Что ты наделал! Теперь они знают!

— Что с тобой, Лом? — удивился ничего не понимающий Студент. — Кто знает? О чем? Ведь ничего же не произошло, я не успел его прочитать, даже не развернул.

— Сломанной печати вполне достаточно.

Студент смотрел на друга жалостливым взглядом. Может переволновался, сердешный, теперь чушь несет, на людей бросается… Дабы восстановить авторитет, Лому пришлось более подробно объяснить свое поведение:

— Я почувствовал на этой печати следы какого-то странного колдовства. Теперь, благодаря твоему чрезмерному любопытству, люди, пославшие тебе это письмо, знают наверняка, что ты — понимаешь! — именно ты, только что вскрыл его. Значит не удастся сделать вид, что ты не знаком с его содержимым. Это была ловушка… Ну да что теперь об этом. Читай, что там написано. Возможно, сейчас все прояснится.

Напуганный Студент осторожно развернул листочек, быстренько пробежал по нему глазами и в недоумении отдал Лому.

— На, посмотри. Чертовщина какая-то!

На листке размашистым почерком было начертано следующее:

«Девятый лунный день (21 сентября) в восемь часов на Угрюмой поляне.

Замбер».

— Так я и думал, — пробормотал Лом, вглядываясь в крохотное посланье. — Тебе что-нибудь говорит имя Замбер? Нет каких-нибудь странных воспоминаний, доставшихся по наследству от настоящего Стьюда, связанных с этим именем?

— Да нет вроде бы. — Студент смешно наморщил лоб, но, так ничего и не вспомнив, с несчастным видом развел руками. — Впервые слышу… Ты обратил внимание, какие странные чернила?

— Это кровь, — пояснил Лом в задумчивости. — Значит, не узнаешь имени?.. Не нравится мне все это. Слишком странно и непонятно!

— Чего ты там бубнишь себе под нас? — не выдержал Студент. — И так уже запугал меня до смерти. Немедленно объясняй, колдунишка недоделанный, что это за письмо? Все-таки мне оно адресовано.

—Ах да, прости, я немного задумался, — поспешил успокоить разнервничавшегося друга Лом. — Насколько я понимаю — это обычный вызов на поединок от некоего господина Замбера. В этом, кстати говоря, нет ничего удивительного, при твоей репутации местной сорвиголовы… Удивительно другое: зачем этому Замберу понадобилось тратить немалые деньги на магическую печать, дабы удостовериться, что ты примешь его вызов?

— Минуточку! Какой такой вызов? И почему это я его принял? — недовольно запротестовал Студент. — Да пошел он!.. Не хочу я пи с кем драться! Вызов какой-то козел прислал, а я сейчас прямо вот все брошу и побегу мечами махать.

— Ну, сейчас ты, конечно, никуда не побежишь. Куда уж, на ночь глядя, — усмехнулся Лом. — Впрочем, даже завтра не надо убивать этого несчастного Замбера. Не переживай, на свадьбе у Гимнаста успеешь погулять. Твоя дуэль состоится лишь через три дня, вернее, уже через три ночи. При твоем умении колоть и резать я не понимаю, что тебя не устраивает… Ты, конечно, можешь отказаться от поединка. Но, поскольку вызов был скреплен колдовской печатью, очень быстро все в Красном городе узнают о твоем нежелании драться. И за каких-нибудь пару дней из отчаянного смельчака ты превратишься в жалкого труса… Решать, конечно, тебе, но, по-моему, при всем богатстве выбора другой альтернативы нет. Если не хочешь, чтобы над тобой смеялся весь город, придется драться.

— Да понял я все, понял. — В голосе Студента чувствовалась обреченность отправленного па казнь без суда и следствия. — Ну что за жизнь?! Куда мы попали, Лом? Всего лишь распечатал письмо — а уже все в городе в курсе, что па днях состоится очередная кровавая разборка с моим участием! Ужас! Кошмар!..

— Ну ладно, не ворчи. Мне, между прочим, тоже интересно: почему таинственному Замберу потребовалось так афишировать эту дуэль? Но я же не кричу, не размахиваю руками. Хотя прекрасно понимаю, что очень скоро ты попросту перережешь горло этому несчастному, а я так и останусь с неразгаданной тайной.

— Ну все, достал ты меня. — Студент обессилено откинулся на снимку кресла. — Не желаю больше слушать твою чушь!

— Вот и ладненько. — Лом нисколько не обиделся и. как ни в чем не бывало, продолжил: — Все равно мне уже давно пора покинуть твои гостеприимный кров, вино у тебя кончилось, а просто так сотрясать воздух глупой болтовней мне недосуг… И не надо на меня так грозно смотреть. Мне действительно пора уходить. Еще неизвестно, где находится этот пресловутый Магический замок. Кстати, у меня тут еще практически полный кошель серебра, но, памятуя твое рыцарское пренебрежение к этим грязным деньгам, я тебе их даже не предлагаю… Ну бывай, долго не засиживайся, а то…

— Постой, постой, постой! Чего ты там говоришь по поводу серебра? — поспешил подлизаться к уходящему другу Студент. — Ну я того… этого… Ну, сам понимаешь, мне бы… Короче, Лом, думай, что хочешь, но денежками поделись!.. Ну хорошо, хорошо — пожалуйста! Ты доволен?

— А как же кодекс? — ухмыляясь до ушей, продолжал издевки Лом. — Кто-то что-то так здорово про честь задвигал… Нет, ты, пожалуй, прав: благородство — это да, а деньги — это грязь, тьфу на них!

— Уж и пошутить нельзя, — едва сдерживая себя ответил Студент. — Обязательно надо унизить человека. Нет бы просто сказать: не дам, мол, и не проси. Жадный ты, Лом! Вообще не понимаю, за что тебя в маги выбрали? Никакого сострадания к ближнему.

— А зачем магу сострадание? — Лом обратился к своему ровеснику тоном умудренного жизнью всезнайки. — Бессмертному магу нет дела до бед простых смертных. Такова суровая правда жизни! Дурень, не понимаешь своего счастья. Ведь не каждому доводится общаться с великими мира сего. Это просто я такой вот демократичный: сижу тут, понимаешь, с тобой, по старой памяти, а ты никак не ценишь сей жест моей доброй воли… Ну да что толку перед тобой тут распинаться? Все равно не поймешь!

— Ты мне зубы-то не заговаривай! — Студент смотрел на друга очень недобрыми глазами. — Все равно, пока денег не дашь, отсюда не выйдешь. И так уже ославил и по маме, и по папе, не расстраивай меня больше. Я уже еле сдерживаюсь.

— Грубый ты. — Лом взялся за ручку двери. — Неужто на безоружного друга со своими огромными скальпелями кинешься?.. Да, судя по твоим сверкающим глазкам и дымящимся ушкам, ты сейчас готов кого угодно одними зубками загрызть. Ладно-ладно, расслабься, тебе вредно так волноваться, уж поверь мне — все будет хорошо… Загляни-ка под мое кресло. Возможно, тебя там ожидает приятный сюрприз. Окрыленный надеждой, Студент поспешно кинулся переворачивать мебель в комнате. Тем временем Лом беспрепятственно выскочил в коридор и со всех ног бросился к ожидающей его карете.

Под креслом ничего не оказалось. Студент тщательно обыскал оба, но так ничего и не обнаружил. Преследовать Лома было уже бессмысленно, пришлось ограничиться составлением длинного перечня самых ужасных проклятий, вызываемых на голову друга. Но как ни был зол Студент, накопившаяся за длинный день усталость вскоре дала о себе знать, да так, что он едва-едва доковылял до кровати и, не раздеваясь, лишь только отстегнув со спины мечи, уже засыпая, рухнул на мягкие теплые шкуры.

Острая боль пронзила его расслабленное тело. Похоже, какой-то идиот догадался засунуть между шкурами здоровенный булыжник, который пришелся молодому человеку точно под левую часть груди. И, всем весом плюхнувшись на эту неожиданную твердь, Студент задохнулся в беззвучном крике. Сонливость, понятное дело, как рукой сняло, и, с трудом приходя в себя от неожиданного потрясения, пострадавший принялся тормошить подлые шкуры.

От обнаруженного в постели «подарочка» у Студента попросту отвалилась челюсть. Лом, конечно, кадр еще тот, но чтобы так приколоться над лучшим другом… И главное, когда успел?! Ведь постоянно же был на виду, сидел только в кресле, а встал лишь перед тем, как отправился восвояси.

Среди вороха перевернутых шкур лежал пухленький кошелек, полный угловатого серебра.

Глава 5

Лом без приключений добрался до кареты. Слуга Гимнса сдержал слово. Хотя маг и отсутствовал никак не меньше часа, он честно дождался молодого господина. Кучер даже не возмутился, наоборот, льстиво улыбаясь, услужливо распахнул перед Ломом дверцу. За что, кстати говоря, заслужил от него еще пару серебряных пластинок и приказ немедленно гнать к Магическому замку.

Дважды повторять не пришлось, возница оказался понятливый, настоящий профессионал. Он живо взобрался на козлы и, нахлестывая коней, погнал карету по ближайшему, одному ему известному маршруту.

Мимо стремительно проносились укутанные вечерними сумерками улицы загадочного Красного города. Но Лом смотрел в окно невидящим взором: он погрузился в тяжелые раздумья, тщательно разбирая и анализируя случившиеся за день чудеса.

До сих пор, несмотря на показушную уверенность на людях, он до конца не верил в реальность происходящего. Его мировоззрение, воспитанное на твердых принципах научно-технического прогресса, упорно продолжало воспринимать окружающее затянувшимся кошмаром. Но время шло, а нелепый сон почему-то не прерывался. Кошмар все продолжался и продолжался…

Тут поневоле поверишь в чудеса! И пошло-поехало, понеслось сломя голову… Вот он уже маг и на полном серьезе едет в свой Магический замок. Кстати о замке… Интересно, какой подарочек преподнесет ему в этой цитадели колдовства капризная девушка по имени Судьба. По мановению ее легкой Руки Гимнасту пришлось прямо с корабля топать на бал, то бишь из пещеры под венец. Студента сна осчастливила долгами и неожиданным вызовом на поединок с незнакомцем, отвертеться от которого теперь нет ни малейшей возможности, что же ожидает его самого там, за очередным поворотом?..

Взмыленная пара вороных, впряженная в изящную карету с вензелями лорда Гимнса, летела по пустынным улицам засыпающего города…

* * *

На сен раз карета остановилась плавно. Лом обнаружил, что пора выходить, лишь после того, как старый возница спустился со своего места и, распахнув перед ним дверцу, застыл в лакейском поклоне.

Молодой человек вышел и оказался в центре огромной площади. Но как он ни крутил головой, кроме исполинской красной скалы, вершину которой невозможно было разглядеть из-за стремительно сгущающихся сумерек, на три-четыре сотни метров вокруг него не было даже малюсенького сарайчика. Не говоря уж о целом замке, куда обещался его доставить хитрец-кучер.

За спиной послышался дробный стук подкованных копыт. Лом обернулся и увидел стремительно удаляющуюся карету.

— Все-таки надо было позволить Студенту свернуть шею этому прохвосту, — пробормотал себе под нос Лом. — Вот они, плоды доброты и человеколюбия! Пожалел старика, денег дал — он же, паразит, увез к черту на рога и скрылся в неизвестном направлении… Ну да ладно, чего уж теперь — после драки кулаками не машут.

Постепенно Лом успокоился и взял себя в руки. В конце концов, у него еще осталось с десяток серебряных пластинок. С таким богатством он без проблем мог поймать извозчика и доехать до своего магического дома. А завтра, ну к крайнем случае, послезавтра, он отыщет у Гимнаста старого паразита и… В общем, мало тому не покажется.

«Все-таки странные здесь памятники. Возможно, это творение как-то связано с поклонением местным божествам? А почему бы и нет, ведь средневековье же… Может, у этой скалы жертвы богам приносятся? Или…» — Неожиданно Лом поймал себя на том, что вот уже добрые пять минут совершенно бездумно пялится на странную одинокую скалу.

— Ну вот, кажись, шизею потихоньку, — недовольно пробурчал он себе под нос. И, отвернувшись от скалы, не спеша, побрел прочь от нее, навстречу мерцающим по всему горизонту огням большого города.

Идти почему-то было очень тяжело. С каждым шагом на него наваливалась усталость. Казалось, скрывающаяся за спиной в сумраке ночи скала необъяснимо притягивает одинокого путника, никак не желая с ним расставаться. Первые пятьдесят метров Лому дались особенно тяжело. Но по мере удаления влияние скалы ослабевало. Удалившись еще метров на сто, он практически избавился от ее опеки, но, заинтригованный удивительным свойством скалы, решительно развернулся и пошел обратно.

Возвращаться оказалось на удивление легко. Страшная усталость растаяла без следа, и Лом чуть ли не бегом приближался к одинокой скале. Он твердо решил подойти и пощупать, чтобы убедиться, что это обычный камень, и в дальнейшем больше не забивать себе голову всякими там бредовыми идеями о притягательной силе странного местного памятника… Сказано — сделано!

Рука потянулась к твердому на вид граниту и, не встретив ожидаемой преграды, — о ужас! — вдруг преспокойно вошла по локоть в монолит скалы.

Яркая голубая вспышка на краткий миг ослепила молодого мага. А когда глаза вновь обрели способность видеть, окружающая обстановка разительно изменилась. Теперь он уже был не на пустынной площади перед исполинской каменной глыбой, а в просторном светлом коридоре, освещаемым розовыми светящимися камнями. Правая рука, секунду назад по локоть погруженная в камень, теперь спокойно возлежала на ручке обыкновенной дубовой двери.

Первые пару минут после чудесного перемещения молодой человек испытывал самый настоящий шок.

— Так вот он какой — замок магов! — пробормотал себе под нос потрясенный Лом. — Теперь понятно, почему дед так нахлестывал коней, торопясь поскорее покинуть это колдовское место. Знал бы, что меня здесь ожидает, — остался бы у Студента. А то мог бы махнуть в гости к Гимнасту. У того хоромы побогаче, да и застолье пошикарней… Ну да чего уж теперь. Как говорится: двум смертям не бывать, одной не миновать! Эх, была — не была, где наша не пропадала!..

Лом тяжело вздохнул и легонько нажал на ручку. Дверь оказалась не заперта и бесшумно распахнулась, открыв его взору небольшую комнатку.

Маг решительно переступил порог и прикрыл за собой дверь.

Комната была раза в три меньше Студентовой, но подобные стеснительные условия не слишком испугали неприхотливого мага. Ведь даже такая по местным меркам крохотулька легко тянула на стандартную большую комнату в двухкомнатной «хрущевке». Окон в стенах не было, освещалось помещение розовыми светящимися камнями, закрепленными под потолком.

Две узенькие, едва приметные дверцы, обнаруженные Ломом в углу комнаты, скрывали, как оказалось, соответственно, ванную и туалет. Он тщательно простукал все стены, но других скрытых дверей обнаружить не удалось. Это означало, что при комнате не было ни кухни, ни чулана с запасами провизии. «Вероятно, здесь принято питаться централизованно, все-таки, как-никак, замок Ордена Алой Розы, да не простой, а Магический», — рассудил новый жилец и никчемные поиски прекратил.

То, что жить ему предстоит именно здесь, Лом понял сразу же, как вошел: на одной из четырех стен висел огромный портрет, на котором во весь рост был запечатлен некто, являющийся его точной копией. Лом знал, что у него в этом мире может быть только один двойник — некто Люм, маг, благодаря стараниям которого они вместе с друзьями очень скоро скажутся клиентами психушки. Раз здесь висит портрет мага, значит, это его комната. А ведь Люм завещал Лому во всем быть своим преемником — выходит, теперь это комната Лома. К тому же не зря ведь его притянуло именно в эту часть замка.

Кроме портрета в комнате еще были: старый письменный стол, запыленный разнообразным хламом, с полдюжины удобных мягких стульев, явно доживающая последние дни потрепанная кровать, огромный шкаф, в котором маг хранил свои нехитрый гардероб и, наконец, маленький туалетный столик с изящным зеркальцем… В общем, обстановочка почти спартанская, никаких излишеств, лишь самое необходимое.

Лом с удовольствием стащил с себя грязный, пропахший терпким потом балахон. Все его тело ужасно зудело и чесалось. Поэтому первым делом он направился в ванную.

Здесь его ожидал очередной «приятный» сюрприз. Вопреки утверждениям Студента, что местная сантехника, как ни странно, мало, чем отличается от привычных им удобств современного мегаполиса, он не обнаружил ни крана со смесителем горячей-холодной воды, ни душа, ни ванной с гидромассажем… — да что там, даже корыта приличного не было. Тонкая струйка воды вяло вытекала из оскаленной пасти страшилища, сиротливо возвышающегося по центру абсолютно пустой крохотной комнатенки и, как бы ударяясь о невидимую преграду, не достигая, пола, прямо в воздухе разлеталась на мириады крохотных капелек. От висящего в ванной облака водяной пыли казалось, будто бы монстр покрылся крупной испариной, что делало его пугающе живым.

Лом с опаской приблизился к странному фонтанчику и робко коснулся дрожащей рукой падающей воды. Водичка оказалась не слишком холодной, не очень горячей — в общем, в самый раз.

Уже заметно повеселев, новоиспеченный маг шагнул в парящее водяное облако. Его тело окутал ласковый туман, нежным теплом расслабляя уставшие мышцы и ненавязчивым мелким душем притупляя страшный зуд. По коже моментально побежали мутные ручейки жидкой грязи, но, что особенно поражало, под ногами Лома по-прежнему было сухо. Здесь явно не обошлось без магии: падая на пол, грязная вода удивительным образом исчезала — не испарялась, не впитывалась, а попросту растворялась в нескольких сантиметрах от пола. Напомнив себе, что находится в не совсем обычном замке, Лом предпочел не ломать голову над этой загадкой природы, а сосредоточить усилия на отмывании грязи.

В какой-то момент молодой человек почувствовал, что руки как-то уж слишком легко скользят по влажному телу, и, присмотревшись, с изумлением обнаружил, что с ног до головы покрыт самой настоящей мыльной пеной.

Не успел маг до конца свыкнуться с очередным чудом, как вдруг ощутил, что сзади кто-то старательно надраивает ему спину. Движимый любопытством, он обернулся посмотреть, кто это там? И от увиденного чуть было с воплем не кинулся вон из чересчур чудесной ванной комнаты. Но скованные ужасом ноги приросли к полу, а из горла вырвался лишь тонюсенький писк.

Огромная каменная образина, которую он неосторожно посчитал за оригинальную конструкцию обыкновенного фонтана, вдруг ожила и теперь сосредоточенно терла его спину. Причем совершенно непонятно: откуда у этого существа появились конечности. Поначалу их точно не было, в этом Лом был уверен на все сто. Теперь же у страшилища появились две огромные лапы с мочалками вместо пальцев — соответственно, по пять на каждой… гм… руке. «Мойдодыр», не обращая внимания на испуг Лома, спокойно продолжал намыливать, ополаскивать, снова намыливать и так далее, полностью отдаваясь любимой работе. Закончив мыть спину, он принялся намыливать грудь, живот, руки…

Процедура полного омовения продолжалась не менее получаса, но уже минут через пять Лом начал потихоньку выходить из столбняка. Поняв, что в планы страшилища вовсе не входит его обижать, а наоборот, тот изо всех сил старается ему угодить, молодой человек перестал дрожать. Без сомнения, чудище признало в нем любимого хозяина; Лом расслабился, и сразу же ему стало удивительно хорошо в опытных руках странного слуги.

Даже после того, как «мойдодыр» оставил его в покое, молодой человек еще минут пять нежился в облаке водяной пыли… Но, как это ни грустно, все когда-нибудь кончается.

Тяжело вздохнув, Лом все же заставил себя оторваться от вновь застывшей статуи-фонтана и сделать пару шагов в направлении двери. Здесь его поджидало очередное чудо, к которому после всего только что пережитого он отнесся уже почти как к норме. После того, как ему на плечи кто-то заботливый накинул красный махровый халат, а на голову набросил такого же цвета полотенце, он лишь пару раз нервно икнул и, как ни в чем не бывало, пулей выскочил из ванной.

Вновь оказавшись в комнате, Лом первым делом решил разведать состояние дел в сортире. Не то, чтобы очень захотелось, а так, на всякий случай. Вдруг и там оживающий толчок — наследство весельчака-мага? Вот так приспичит, и…

Но, слава Богу, унитаз был самый обычный, безо всяких там волшебных примочек. Правда не привычный глазу белый, а красный, потому как был выточен из цельного куска гранита, — ну да такие мелочи не в счет. На всякий случай Лом дернул за рычаг. К его неописуемому восторгу, и тут никаких чудес не последовало — сработало обычное сливное устройство. Он чуть не разрыдался от счастья.

Удивительное дело, халат с полотенцем оставались сухими, хотя тело как-то подозрительно быстро избавилось от излишней влаги. Видимо, и тут не обошлось без колдовства.

Дабы не мучиться в ближайшем будущем с укладкой непослушных волос, дальновидный Лом поспешил причесаться, пока те еще оставались достаточно влажными. С этой целью он уселся напротив крохотного туалетного столика. И, созерцая в зеркале свое лохматое отражение, с расческой в руках смело принялся ваять на голове некое подобие порядка.

Поскольку укладка волос — процесс крайне неинтересный, то, предоставив свободу действия рукам, Лом вновь провалился в мир ярких образов пережитого дня. Перед глазами поплыли вызванные из памяти картинки… Вот он с друзьями идет по длинному серому коридору подземелья. Вот собирает деньги в таверне. Вот они в огромном доме Гимнаста о чем-то как всегда увлеченно спорят. Вот…

От удивления у Лома глаза полезли на лоб. Каким-то совершенно невероятным образом роящиеся в его голове мысли отражались в висящем напротив зеркале. И яркие картинки своих приключений он видел в волшебном стекле.

— Час от часу не легче! — то ли прохрипел, то ли просвистел «отважный» маг себе под нос.

Но, несмотря на жуткий испуг, Лом быстро смекнул, какие грандиозные возможности открывает перед ним этот волшебный «телевизор», замаскированный под обычное зеркало. И, дабы закрепить свои догадки, а заодно попрактиковаться в управлении весьма многообещающей штуковиной, он вновь задумался. Но уже целенаправленно. Ему захотелось увидеть, чем же в данный момент занимается Гимнаст.

По зеркалу пробежала волна…

…Гимнаст уже лежал в кровати и ворочался с боку на бок, устраиваясь поудобнее. Вдруг он резко откинул в сторону одеяло, порывисто вскочил на ноги и стал ходить по спальне взад-вперед, при этом что-то неразборчиво бормоча себе под нос. Побродив так минут с двадцать, он плюхнулся на кровать, достал из тумбочки перо с бумагой и принялся что-то писать, зачеркивать, снова писать. Было очень, похоже, что лорд пытается сочинять стихи…

«Странно, у Гимнаста никогда не было склонности к сочинительству, — дивился созерцающий друга Лом. — А тут — нате, пожалуйста… Вот уж, действительно, великое чистое чувство способно творить чудеса безо всякой магии. Хотя не исключено, что это всего лишь наследство настоящего лорда Гимнса… Гимнаст-романтик! В жизни бы не поверил в подобный бред! Но не могут же врать мои собственные глаза.

Еще через полчаса Гимнаст удовлетворенно хрюкнул и, повизгивая от восторга, убрал с подушки ненужные больше бумагу и чернила. Перед ним остался всего один листочек. Он еще разок пробежался по нему глазами и практически сразу же уснул, прижимая к сердцу драгоценней клочок бумаги. На его лице играла счастливая улыбка…

* * *

Хотя Лом наблюдал во всех подробностях за почти часовым отрезком жизни своего друга, реально на все — про все он затратил минут десять, не больше. Удивительное зеркало обладало рядом неоспоримых преимуществ перед обычными камерами слежения, используемыми для аналогичных целей в его родном мире. Благодаря одной из подобных особенностей он получил быстро и доходчиво всю интересующую информацию. При этом зеркало, улавливая малейшие его желания, подробно показывало лишь то, что ему было действительно важно знать.

Первый опыт оказался на диво удачным, и заинтригованный Лом теперь хотел еще, еще и еще. Как маленький ребенок не может расстаться с новой игрушкой, так и взрослый Лом, словно клещ, вцепился в волшебное зеркальце. На этот раз он захотел узнать, как же себя чувствует Студент.

Ровная зеркальная поверхность вновь заходила ходуном…

…Студент уже вовсю задавал храпака, растянувшись на теплой медвежьей шкуре, расстеленной прямо на полу…

«Вот странный человек, — усмехнулся про себя наблюдатель, — такая симпатичная кроватка — удобная, мягкая. А он… Нет, понятно, конечно, парень хочет максимально соответствовать имиджу крутого рубаки. Но, когда никто не видит, можно ведь доставить телу максимальное расслабление. Да еще после такого трудного дня. Определенно, странный он какой-то! Постойте-ка, а это что там у него на кровати блестит? Ха! Так это же серебро. Ну, теперь все понятно. Видимо, со всей дури врезался в „подарочек“, да так, что предпочел более не искушать судьбу. Вот дуралей! Делать людям больше нечего, как только над ним прикалываться… Ну ничего, в лежании на полу тоже есть свои плюсы. Врачи говорят — позвоночник максимально отдыхает… А это что еще там мерцает в темноте?.. Так вот она куда закатилась, когда этот дурень сорвал ее с письма. Надо же, чего только люди не придумают — магические печати! Удобно, конечно, кто спорит. Но сколько шума!.. Интересно, кто же этот Замбер?..»

В очередной раз задумавшись о письме, Лом как-то незаметно потерял из вида Студента, в следствии чего тут же погас и чудесный экран… Из зеркала вновь смотрела до боли знакомая, до блеска отдраенная местным «мойдодырищем» физиономия себя, любимого.

После виртуального посещения апартаментов Студента в голове вновь завертелись позабывшиеся было думки о странном вызове на поединок. Если верить старику-кучеру, то рыцарь Стьюд здесь фигура весьма примечательная, а о его умении махать мечами вообще ходят легенды. Да что там легенды, Лом собственными глазами видел, как его друг, шутя, разобрался с тремя громилами Ольги! И такому человеку открыто бросают перчатку! Да так, что о предстоящем поединке узнает весь город. Тут возможны только два варианта: либо этот некто — законченный идиот, во что верится с трудом, либо тут какая-то тайна, о которой ни он, ни его друзья не имеют ни малейшего понятия. Возможно, она как-то касается настоящего сэра Стьюда… Ведь не из-за долгов же, в самом деле, он сбежал от такой славы?.. В общем, тут было над чем поломать голову.

Лом не спеша встал и, все еще погруженный в невеселые думки, начал раздеваться. Он скинул халат с полотенцем, так хорошо и, главное, быстро высушившие его после необычного душа, и бросил их в ванную. Не повесил, не положил, для этого там не было ни крючка, ни полочки, а просто бросил прямо на пол под ноги фонтанирующему страшилищу. Что-то внутри подсказало ему, что надо сделать именно так. За этот день он научился доверять своему шестому чувству.

Маг уже откинул мягкую шкуру непонятного зверя, собираясь сигануть на пышную перину. Но тут ему в голову пришла очередная гениальная мысль. Нехитрые радости сновидений пришлось в спешном порядке отложить на ближайшее потом. Его вдруг осенило, что для зеркала подчас вовсе не обязательно знать человека. Возможно, достаточно иметь имя и какое-нибудь громкое событие, связанное с этим именем, и зеркало покажет его на волшебном экране.

В данный момент Лома серьезно волновал лишь таинственный Замбер. Именно постоянные мысли о нем и натолкнули мага на подобную догадку. Стремясь побыстрее ее проверить, Лом прямо голышом уселся за туалетный столик и впился глазами в совершенно обычное свое отражение. Он как заклинание повторял имя незнакомца, а в памяти восстанавливал точную копию письма, отправленного этим господином сэру Стьюду. Но, несмотря на чудовищное напряжение, ничего не происходило. Единственное, в чем он действительно преуспел, это заработал себе весьма неприятную головную боль.

Прошло минут пятнадцать непрерывного самоистязания, голова уже аж раскалывалась на части, но в зеркале не наблюдалось ни малейших изменений… Отчаяние захлестнуло его горькой волной. Руки безвольно опустились, и он отвел слезящиеся от продолжительного созерцания полированной поверхности глаза. К сожалению, у него ничего не получилось, он проиграл…

На сей раз он не увидел привычной ряби на гладкой поверхности, потому что уставшие глаза его в этот момент были закрыты. Но он услышал…

— …на. Теперь-то этот расфуфыренный клоун у нас на крючке. — Голос говорившего был какой-то писклявый, от него за версту несло хитростью, подлостью, предательством. — Не так ли, Замбер? Это я здорово придумал, вызвать его на честный — ха-ха-ха! — поединок с троллем. Да он, ручаюсь, даже имени твоего не помнит. Но, смотри-ка, принял вызов, сломал печать. Ничего, ничего, скоро, очень скоро, мы ему спесь-то пообломаем.

— Да заткнешься ты когда-нибудь? — прогрохотал в ответ очень грубый голос, более похожий на звериный рык. — Уже битый час бубнишь одно и то же. Ночь на дворе, пора спать. А то я сейчас тебя вместо этого простака Стьюда, как…

— Все, все, все! Молчу, молчу, молчу! — поспешил заверить своего нервного друга первый голосишко. — Ну что ты так меня пугаешь, я же о тебе денно и нощно… Опять же, твоей славе и силе… А ты… Эх! Одно слово — тролль неотесанный!

— Ну ты, умник! — От внезапного рева у Лома чуть т лопнули барабанные перепонки. — Может, ты что-то против троллей имеешь?! Может, мой народ тебе не нравится?! Да ты говори, говори, не стесняйся!

— Оп-пя-пять ты зли-лишься, — заикаясь от страха, пролепетал писклявый. — Сп-п-пи, по-пожалуйста, больше с-с-слова не скажу.

— Да какой теперь сон, — уже более спокойно, но по-прежнему чрезмерно громко прорычал Замбер. — Давай пой мне колыбельную! А то чтой-то я разнервничался, могу сожрать кого-нибудь под горячую руку! Хоть ты и болтаешь много лишнего, но без тебя будет скучновато. Так что пой!

Писклявый голос, сильно заикаясь, затянул какую-то галиматью на недоступном пониманию Лома языке. Постепенно голос его креп, а вместе с тем хрипяще-кашляющие звуки в его песне сменялись неким подобием жуткого звериного воя.

«Да при такой песенке не то что уснуть, глаза закрыть страшно!» — ужаснулся маг.

А вот троллю песня понравилась. И очень скоро душещитательные завывания писклявика стали сопровождаться его могучим храпом…

Тролль заснул, и Лом с облегчением расслабился, позволив перегруженному мозгу наконец-то отдохнуть. Постепенно сознание его очистилось, и даже головная боль как будто бы заметно приутихла. На сей раз задуманное удалось осуществить лишь наполовину. Зеркало так и не передало изображения говорящих. Но были отчетливо слышны голоса, а это тоже весьма немало.

Из подслушанного разговора стало очевидно, что пославшие письмо — явно не дураки. Более того, они ведут какую-то хитрую игру, конечная цель которой — убить его горячо любимого друга.

Кроме того, теперь известно, что Замбер — тролль. Что же Лом знал о троллях?.. Ага! Это человекообразные существа, трех-четырех метрового роста. Очень свирепые и кровожадные. Отличные воины.

— Выходит, друг Студент серьезно влип, — прошептал ошеломленный открывшимися фактами маг. — Он, конечно, классный мечник, но одного мастерства и скорости недостаточно, дабы поразить настоящего тролля. У этого нелюдя обычная кожа крепче самой прочной стальной кольчуги! Как же такое возможно: позволять поединок простого человека с таким кровожадным и практически неуязвимым монстром?..

Озарение наступило внезапно. Лом вдруг отчетливо понял, почему на письме с вызовом болталась магическая печать. Ведь остров Розы принадлежит людям! И все нелюди, обитающие здесь, даже если они здесь родились, все равно считаются гостями на этом празднике жизни. Как следствие, нелюди значительно урезаны в правах по сравнению с людьми. И сиреневая магическая печать — это один из способов ущемления их прав. Такая печать говорит, что написавший Послание — не человек, посему будь осторожен и несколько раз подумай, прежде чем вскрыть послание… Они со Студентом с самого начала неверно трактовали смысл этой печати. Не зря он все время чувствовал исходящие от нее волны зла. Что ж, теперь уже поздно что-либо менять. Вызов принят, и драться придется! Теперь, даже если Студент захочет отказаться, свирепый тролль имеет полное право убить его, как говорится, без суда и следствия, и никто его за это не осудит. Сорвав печать, Студент фактически подписал себе смертный приговор! Необходимо срочно что-то придумать. А для начала неплохо бы просветить самого Студента насчет подарочка, который преподнесла ему капризная фортуна.

Лом порылся в шкафу и вытащил брюки-трико, легкий свитер и большой теплый плащ. Вся одежда была одинаково кроваво-красного цвета. Но даже подобная совершенно очевидная безвкусица была в сто раз лучше, нежели его заляпанный грязью серый балахон. Наскоро напялив одежду прямо на голое тело, Лом вышел из своей комнаты обратно в безлюдный коридор.

Вышел и озадаченно остановился. Он понятия не имел, в какую сторону длинного коридора ему следует теперь двинуться, дабы вновь оказаться на ведущей в город площади. Ведь здесь, в замке, он очутился благодаря какому-то непонятному колдовству — дотронулся на площади до красной гранитной скалы и оказался аккурат напротив двери своих новых апартаментов. Для возвращения на городскую площадь наверняка нужно было произнести соответствующее заклинание. К несчастью, наш герои его не знал.

Из задумчивости, грозящей вот-вот перейти в самого отвратительного вида панику, Лома вывело легкое похлопывание по плечу. Пока он ломал голову над выходом из волшебного лабиринта, какой-то юморист совершенно бесшумно подкрался к нему сзади и… Ну, в общем, просто чудо, что Лом не запачкал совершенно чистые, только что надетые штаны.

— Мага Высшей ступени, господина Люма, ожидают в Малом зале на Круг Избранных! — торжественно отчеканил подкравшийся. У напугавшего Лома паренька, также с ног до головы увешанного тряпками красного цвета, был звонкий, почти детский голос.

Лом с полминуты молча разглядывал это чудо природы, пытаясь, используя все доступные ему на данный момент заклинания, вытянуть из его спутанных мыслей как можно больше полезной информации. Паренек стоял рядом, скромно потупив взор и опасаясь даже пошевелиться под цепким взглядом мага.

Но с чтением мыслей что-то в этот раз не заладилось. За полминуты Лому не удалось разузнать даже имя паренька.

Отказавшись от волшебных заморочек, он решил получить информацию простым дедовским методом, то бишь посредством примитивного допроса.

— Ты кто такой? — строго рявкнул Лом и, не дожидаясь ответа, продолжил раскручивать парнишку: — Если уж тебе доверили сообщить мне сию весьма радостную весть, то, может, ты и проводить меня на этот?.. Как ты там сказал?.. Ага, вспомнил — Круг?

— О великий!.. Для меня… огромная… служить… одному из… Ордена… Розы!.. — часто сбиваясь и от волнения глотая слова, затараторил покрасневший от смущения юноша.

— Тише, тише, не части, — поморщился Лом. Вняв его просьбе, паренек продолжил спокойнее:

— Меня зовут Валсом, я подмаг… Высший Люм, я восхищаюсь вашим талантом! Вы… Вы мой кумир! Мне бы очень хотелось в будущем быть похожим на вас! Знаете, у меня уже кое-что неплохо получается. Хотите, покажу…

— Нет, не сейчас, — поспешил прервать как-то вдруг очень разговорившегося парнишку Лом. — Валс, так ты проводишь меня или как? Ведь сам же сказал, что меня ждут, не дождутся в Малом зале.

— О горе мне, несчастному! Пощадите, Высший! Не гневайтесь! — Вале вдруг рухнул на колени перед ошарашенным Ломом. — Я не исполнил вашего прямого приказа! Молю о пощаде!..

— Чего это за бред ты тут несешь? — Лома начинал раздражать молодой психопат. — Немедленно прекрати ломать комедию! Никто тебя не собирается убивать. Пока!.. Но если ты, клоун недоделанный, сейчас же не поведешь меня на этот… Ну как там его?

— Круг Избранных, — еле слышно пролепетал притихший Вале.

— Во-во, на этот самый Круг… То я тебя!.. Ну что, поведешь?!

— Следуйте за мной, — пробормотал в ответ парнишка, насмерть перепуганный странным поведением мага. После чего так припустил по коридору, что Лому пришлось изрядно попотеть, дабы не потерять из вида шустрого малого.

Бежали они минут пять. Поначалу Лом еще пытался как-то запоминать извилистую систему коридоров, переходов поворотов, дабы потом самостоятельно отыскать обратную дорогу, но после шестнадцатого или семнадцатого поворота он сбился со счета, да и дыхалочка с непривычки слишком быстро начала давать сбои. Какая уж тут слежка, проводники бы не потерять.

Наконец Валс стал замедлять бег. Посмотрев на него, Лом с ненавистью подметил, что парень ничуть не запыхался и на гладком лбу его не было ни единой капли пота, в то время как сам он хрипел и задыхался, страдая от недостатка кислорода, а от некогда свежей одежды потом несло так, что хоть противогаз надевай.

Валс остановился перед ни чем не примечательной дверью, как две капли воды похожей на сотни других в коридорах замка. По выражению его лица Лом понял, что они достигли цели и за этой деревянной перегородкой находится пресловутый Малый зал.

Более-менее отдышавшись, Лом чуть надавил на дверь и она беззвучно распахнулась…

— Люм, что за детская привычка — все время опаздывать! — Звенящую тишину разрезал грубый голос, принадлежащий одной из шести восседающих за огромным крытым столом человеческих фигур.

Лом оказался в весьма просторном помещении.

«Ничего себе, Малый зал, — изумился про себя наш герой. — Интересно, каков же тогда большой, если еле-еле различаются контуры противоположной стены этой „конурки“?

Приглядевшись повнимательнее к сидящим за столом, Лом подметил два существенных факта. Во-первых, все присутствующие — представители человеческой расы, то есть нелюдей среди Высших не было — ну, это не удивительно, ведь на острове Розы земля и власть принадлежат людям. И, во-вторых, он был самым молодым из присутствующих на этом собрании магов — что вкупе с опозданием заставило его изрядно понервничать под шестью парами сердито буравящих его глаз.

— Ну, что на сей раз помещало вам явиться на Круг вовремя? — К Лому обратился все тот же железобетонный голос. На сей раз молодому человеку удалось «запеленговать» говорящего. Им оказался сгорбленный годами совершенно седой старикан. Так и не дождавшись от Лома каких бы то ни было вразумительных объяснений, он продолжил:

— Люм, что же ты будто в рот воды набрал? Ох уж эта молодежь! Обязательно надо соригинальничать. Скажи на милость, ну зачем надо было сломя голову нестись по замку на своих двоих, да еще наперегонки с юнцом-подмагом? Ведь маг твоего уровня может переместить себя из одного конца замка в другой за одно мгновенье! Молчишь? Ну молчи, молчи. Нравится тебе потом исходить, как кобелю бешеному? Эх, дети, дети. И когда за ум возьметесь?.. Ладно, садись на место. Глаза бы мои на тебя не глядели.

По-прежнему ни слова не говоря — да и что он мог сказать? — Лом опустился на единственный свободный стул.

Круг Избранных являл собой весьма странное зрелище. Семь человек сидели вокруг круглого «столика» диаметром никак не меньше десяти метров. Причем расстояние между участниками странного действа было совершенно одинаковое и, чтобы никто не мог нарушить идеальной симметрии, стулья были намертво прикреплены к полу. Но более всего поразило Лома полнейшее бездействие присутствующих магов. Все шестеро сидели абсолютно неподвижно, прикрыв глаза и беззвучно шевеля губами. Если бы не губы, Лом готов бы был поклясться, что они попросту спят.

Кстати о сне.

Стоило лишь Лому подумать об отдыхе, как вся накопленная за день усталость чудовищным концентратом ударила по измотанному телу, да так, что каждая клеточка протестующе взвизгнула, требуя немедленного расслабления.

Свет перед глазами померк. Лом заснул.

* * *

— Люм, мальчик мой, что с тобой происходит? — Во сне голос старика уже не казался Лому внушительно-грозным. Вполне нормальный, даже, пожалуй, дружелюбный голос. — Опять ты позднее всех. Уже далее не знаю, что и думать. Возможно, действительно прав Мос, нельзя столь молодого выбирать в совет Избранных. Может, эта тяжкая ноша тебе не по плечу?.. Ответь мне, прошу тебя. Сейчас можно говорить правду, я сам поставил магические барьеры, и в течение ближайшего получаса нам никто не пометает.

Лом оглянулся. Кроме старика вокруг действительно не было ни души. Они парили в розовом тумане, легкая подсветка которого приятно радовала глаз. Воздух благоухал неземной свежестью и изысканными ароматами. Ему еще никогда не было так хорошо. Все это великолепие удивительным образом настраивало на доверительную беседу тет-а-тет, и Лом заговорил… Во сне его голос тоже звучал очень непривычно. После первой своей фразы он даже испуганно замолчал, озираясь по сторонам в поисках хозяина чудесного голоса. А когда до него наконец дошло — кстати, не без подсказки доброго старика, — он все еще долго привыкал к его непривычным интонациям.

Что-то внутри ему подсказывало, что не стоит опасаться этого седовласого мудреца. И он не стал перед ним таиться. Лом, стараясь уложиться в «забронированные» стариком полчаса, как мог, подробно описал магу все свалившееся на них, его и троих его друзей, приключения. Может, где-то что-то в мелочах он и упустил, но суть дела совершенно точно донес до собеседника.

По ходу временами сбивчивого рассказа дед его ни разу не перебил, напротив, он очень внимательно вслушивался в каждое слово. И даже когда Лом закончил, старик заговорил далеко не сразу. Он выглядел крайне озадаченным.

— Похоже, ты не врешь, — наконец вымолвил старый маг. Вместо недавней теплоты в его голосе завывала холодная вьюга. — Уж прости, но во время рассказа я проник в твое сознание — слишком невероятные вещи ты рассказывал! Зато теперь точно знаю: говорил ты очень искренне… Ну Люм, ну сорванец! Стянуть бы с него штаны, да за такие фокусы… Я даже не знаю, чем могу вам помочь. На этом свете я прожил немало, счет годам идет на тысячелетия, многое на своем веку повидал, но с подобным встречаюсь впервые… Понимаешь, Люм — маг, что называется, от Бога, он очень, очень, очень талантлив. Заклинания, над которыми другие бьются десятилетиями, ему удаются за считанные дни. Именно поэтому он — самый молодой Высший за всю историю нашего Ордена. Он моложе самого младшего из нашей семерки — а это лучшие из лучших! — на сотню лет! Вот и получается, что колдовских знаний у парня палата, а житейской мудрости вообще нет. В его волшбе вряд ли кто разберется кроме него самого. Шутка ли, из другого мира людей вызвал, да у меня сроду даже мысли такой — что существуют они, эти самые миры, — не возникало!

— Что же нам теперь делать? — удрученно поинтересовался Лом, от былой его самоуверенности не осталось и следа. — Неужели ничем не поможете?

— Ну почему же, чем могу… — обнадежил собеседника старый маг. — Для начала я представлюсь: меня зовут Оз. Знаешь, а ты мне нравишься, другой бы на твоем месте волосы на себе рвал, у тебя же после всего мною сказанного ни один мускул на лице не дрогнул. Молодец! Не чета нынешним хлюпикам… Насколько я понял, у тебя самого есть неплохие задатки к овладению магическим мастерством. Твои успехи в овладении боевой магией всего-то за несколько часов в нашем мире впечатляют… Конечно, Люм приложил к этому свою гениальную руку, но при отсутствии у тебя самого весьма специфических способностей, которые, кстати говоря, очень редко встречаются у людей, даже такой талантливый чародей, как Люм, едва ли смог бы заложить в тебя столько… Итак, базовых знаний у тебя предостаточно, необходима только практика. — Старичок призадумался. А когда заговорил снова, слова слетали с его языка так быстро, что Лом с трудом улавливал смысл сказанного:

— Через пару минут мои барьеры исчезнут, поэтому слушай внимательно и не перебивай, повторять нет времени… Я бы не хотел, чтобы твое место на Круге занял какой-нибудь очередной сноб из долгожителей второй ступени. Люм вливал в наше сборище стариков свежую кровь молодого поколения. А это дорогого стоит! Теперь ты вместо него… Как я уже говорил, ты мне нравишься. Но в данный момент ты слишком уязвим, даже для мага второй ступени ты слишком легкая добыча — тут все собираются Высшие. При первом же личном контакте они моментально раскусят, что ты из себя представляешь. И многим из них ты, совершенно точно, не понравишься. Силой власти главы Круга Избранных я могу один раз в год прервать заседание Круга по своему усмотрению. Через минуту я сделаю это. Но заседание обязательно состоится на следующей неделе, и ты должен быть к нему готов. Ибо второй раз выручить тебя я уже не смогу… Будучи членом Круга Избранных, ты являешься главой одного из семи Магических замков Ордена. Тебе повезло, твой замок — тот, в котором мы сейчас находимся, вернее, находятся наши спящие тела. В каждом замке есть библиотека. Не теряй времени, собирай знания! И последнее, сейчас я оглушу тебя, ты проснешься ровно через три часа. За это время Высшие разлетятся по своим замкам. Им я объясню твое бессознательное состояние расплатой за непочтительное поведение по отношению к главе Круга. Не беспокойся, они все прекрасно знают вспыльчивый характер Люма и клюнут на уловку, как миленькие. Тебе же за причиненные неудобства я открою план этого замка, когда проснешься, ты будешь уметь перемещаться в любой его конец в одно мгновенье.

Оз едва успел выговорить последние слова, как окружающий их розовый туман исчез.

Но что произошло дальше, Лом не видел — перед глазами вдруг вспыхнула огромная, ветвистая, багровая молния и сознание покинуло его.

* * *

Как и обещал Оз, когда Лом очнулся, в огромном Малом зале кроме него самого не было ни души.

Глава 6

Гимнаст проснулся от мощного грохота. Кто-то пытался ворваться в его спальню и яростно колотил в запертую изнутри дверь… Удивительно, как после таких ударов она до сих пор не разлетелась в щепки.

— Да иду я, иду!.. Минуточку!.. Сейчас открою! — Его хриплый крик прервал очередную серию могучих ударов.

Секунд на пять за дверью наступила тишина, но по истечении этого срока удары возобновились с утроенной силой.

Поначалу Гимнаст никак не мог понять, где он находится, как сюда попал и что вообще происходит. Вчерашние приключения очень медленно восстанавливались в его полусонной голове. И особой радости не доставляли. Уж лучше бы он вообще ничего не помнил! А память услужливо подбрасывала все новые и новые свершившиеся факты.

В руке он сжимал какой-то мятый листок, вдоль и поперек покрытый безобразными каракулями, большая часть которых была безжалостно залита чернилами. Как он ни морщил лоб и ни щурил глаза, разобраться в этой галиматье было совершенно невозможно. Но эта бумажка, использовать которую теперь можно было разве что при походе в сортир, странным образом навевала на него смутную тревогу… Что-то сегодня должно произойти. Но что именно?..

Взломщики совсем озверели, дверь уже даже не пинали, я попросту крушили чем-то очень тяжелым. Она жалобно трещала в ответ. Чтобы ее не сорвали с петель, Гимнаст поспешил откинуть массивный засов.

— Ваше высочество, милорд, что случилось?! Почему вы так долго не открывали? — засыпал его вопросами старичок, ни на миг не прерывая охи-вздохи. — Как же вы нас напугали! Ведь ни для кого не секрет ваше отношение к предстоящей женитьбе… Раньше вы никогда не изволили запираться. Вот мы и подумали… Но, слава Богу, все в порядке. Мой лорд, как вам спалось?

Болтовня старика стимулировала процесс воспоминании. Как-то само собой в голове всплыло, что… э-э… этот словоохотливый дядя — его личный дворецкий Тарп, сейчас он находится в спальне своего собственного пятиэтажного дворца, да и вообще он тут — очень крутая шишка и его вес уважают, а называется он теперь — лорд Гимнс. А еще, еще… Черт возьми, у него ведь сегодня свадьба!

Гимнаст все вспомнил.

— Тарп, с каких это пор я обязан перед тобой отчитываться в своих поступках?! — Молодой человек отыскал подходящую мишень для выплеска накопившейся нервозности. В его голосе звенел металл. — Что за цирк ты тут мне устраиваешь?! Да еще в такую рань!!!

— Помилосердствуйте, милорд, — Тарп поспешно склонил убеленную сединами голову, — ведь уже давно день на дворе.

— Умные больно стали! Совсем от рук отбились! Да, может, я из-за этой свадьбы только под утро глаза сомкнул… Кто тебе позволил двери в мои покои ломать? Видали его? Я закрылся, а он забеспокоился. Заруби себе на носу: у меня тут не проходной двор! И если мне вдруг приспичит запереться на ночь — это мое личное дело! Ты меня понял?!

— Да, мой господин, — еле слышно пролепетал Тарп, склоняясь все ниже.

Гимнаст увидел, что пристыженный старик того гляди потеряет равновесие и врежется лбом в пол. А пол в спальне, хоть и покрыт толстым ковром, все-таки каменный. Принимая во внимание солидный возраст дворецкого, серьезной травмы не избежать. Пришлось сменить гнев на милость.

— Ну ладно, ладно. — Гимнаст ловко подхватил старика под руки и заставил выпрямиться. — Вижу, что ты уже достаточно раскаялся и подобное вряд ли повторится.

Морщинистое лицо Тарпа было бледнее мела, губы мелко дрожали, из глаз катились слезы. Гимнасту стало стыдно за свое поведение. Взял и обидел старого преданного слугу. А за что, собственно? Ведь он же за его, ублюдка неблагодарного, жизнь беспокоился! Испугался, не случилось ли с ним чего…

— Чего ты, Тарп. Ну не плачь, старина. — Гимнаст не умел успокаивать людей… Кричать, ругаться и всячески расстраивать людей, это — пожалуйста, а вот пожалеть человека — это кто угодно, только не он. — Ну извини, погорячился, не выспался… А тут еще эта свадьба… Вот и сорвался.

Каждое слово давалось лорду с большим трудом. Пробормотав несколько коротеньких сбивчивых фраз в оправдание своего мерзкого поведения, он так вспотел, будто только что пробежал без остановок тысяч этак десять метров.

Великодушный слуга сразу же простил молодого господина и, к огромному облегчению Гимнаста, перестал плакать, вытер слезы и приветливо ему улыбнулся.

— Вам вовсе не нужно извиняться передо мной, вы правы, я не должен был…

Договорить Тарпу не удалось. На пороге спальни неожиданно возник слуга и, получив позволение говорить, доложил, что уже начинают приезжать первые гости, которых согласно распоряжению старшего дворецкого, то есть Тарпа, провожают в большую гостиную, что невеста еще не появилась, но только что прибыл Высший маг Ордена Алой Розы, господин Люм.

Объявив благодарность за хорошую службу, слугу отпустили восвояси.

Тарп сразу засуетился и, наскоро раскланявшись со своим лордом, бросился вон из спальни лично встречать почетного гостя.

Гимнаст выразил желание пойти вместе с ним поболтать с другом и малость развеяться, но старик неожиданно заупрямился, утверждая, что милорду нельзя сейчас видеться с магом. Еще раз ругаться с дворецким не было ни малейшего желания, к тому же, очень возможно, старик знает, что говорит. Скрепя сердце, лорду пришлось уступить.

Гимнаст вновь остался один. Спать больше не хотелось, да и не дадут — с минуты на минуту невеста должна пожаловать. А она девушка обидчивая, чуть, что не так — истерику закатывает. И её лучше лишний раз не расстраивать.

Тяжело вздохнув, жених пошел умываться, чистить зубы, бриться и вообще приводить себя в надлежащий вид.

Короткого сна — за столом в Малом зале он проспал, но более четырех часов — Лому оказалось вполне достаточно, чтобы, проснувшись почувствовать себя великолепно отдохнувшим, полным сил, бодрым, свежим и веселым.

Старый колдун выполнил свое обещание, и в памяти Лома появилось новое весьма полезное заклинание, позволяющее перемещаться по замку в любом направлении со скоростью мысли. Как бы в качестве приложения к сему колдовству прилагалось подробное списание самого Магического замка, и он теперь мог ориентироваться в этом жилище магов с закрытыми глазами.

Конечно же, Лому захотелось побыстрее испытать на деле чудесную новинку. К тому же нашелся вполне подходящий повод. Ему следовало немедленно принять душ, если то, что было у него в ванной, можно так назвать, и переодеться в чистую одежду.

Лом сосредоточился. И уже через пять-шесть секунд преспокойненько раздевался в своей комнате. Все прошло лучше некуда.

Минут через двадцать Лом уже облачался в свежую одежду. От его чистого тела струился сладкий аромат леей, трав. Как уже упоминалось ранее, в комнате окон не было, но, благодаря приобретенной этой ночью возможности одним взглядом охватывать весь Магический замок, наш герой мог теперь с уверенностью заявить: за стеной уже вовсю светит солнце. Если ночью ему казалось, что замок располагался внутри гигантской скалы, то теперь — опять же благодаря полученным во сне откровениям — Лом знал, что на самом деле замок находится на ее вершине. И члены Ордена попадают в него и покидают его посредством мгновенного магического перемещения.

Поднятый на недосягаемую высоту, замок как бы парил над Красным городом. Подобную картинку можно увидеть, если наблюдать за столицей со стороны… Сразу же становилось очевидно — кто является истинным хозяином на этом острове, кто тут царь горы…

— Господин Люм! — радостный вопль Валса грянул из-за спины громом средь ясного неба.

Этот парень определенно задался целью свести Лома в могилу! Вале опять совершенно неслышно материализовался за спиной замечтавшегося мага. Но на сей раз молодой наглец не побоялся переступить порог его личной комнаты. И опять штаны Лома лишь чудом остались сухими.

«Да что он себе позволяет! Это ж надо так пугать Высшего, входящего в Круг Избранных!» — взъярился про себя хозяин замка. Но быстро взял себя в руки и, развернувшись к вошедшему, с улыбкой спросил:

— Чего тебе, приятель?

— У меня к вам срочное послание в связи с сегодняшней свадьбой молодого лорда Гимнса, — доложил Вале. И тут же пояснил: — Это сорок первый лорд славного рода. Двадцати двух лет от роду. Из достоверных источников мне известно, что молодой Гимнс — игрок, мот, кутила и бабник. Очень хочется верить, женившись, он, наконец, остепенится и…

Такое пренебрежительное отношение к его другу со стороны какого-то салаги переполнило чашу терпения мага. Лом разозлился.

— Слушай, парень, тебе не кажется, что ты слишком разболтался! — рявкнул он на подмага. — Ты что же думаешь, раз мне взбрело в голову однажды пробежаться с тобой по своему замку, то теперь ты имеешь право вот так запросто врываться в мою комнату?!… Да кому интересно твое мнение?! Ну-ка живо выкладывай поручение — и вали отсюда!

Вале очень побледнел, но па сей раз хоть не плюхнулся на колени.

— С Высшим магом Ордена Алой Розы, Люмом, хотел бы встретиться и побеседовать маг второй ступени Корсар, — голос паренька слегка подрагивал, но вообще-то сегодня он держался молодцом.

— Ну что же, хочет поговорить — пускай приходит, прилетает или приползает. Это уж как будет угодно, — великодушно разрешил Лом.

Однако, вопреки ожиданиям Высшего, Вале уставился па Лома широко раскрытыми, полными искреннего изумления глазами.

— Ну, чего вылупился? Взглядом что ли решил меня испепелить? Ну, чего молчишь? По-твоему, я сам что ли должен тащиться к какому-то второразряднику?

Подмаг никак не отреагировал на последнюю колкость, продолжая буравить Лома удивленным взглядом.

— Да в чем дело? Почему ты все еще здесь?!

— Вы, наверное, шутите? — наконец выдавил из себя подмаг. От изумления он даже перестал бояться. — Ведь Корсару решением Круга Избранных под страхом смерти запрещено показываться в Магических замках Ордена.

«Надо же, опять влип, — мысленно укорил себя Лом. — Как глупо получилось. Судя по реакции Валса, будучи Люмом, я должен знать этого дяденьку в лицо. И так опростоволосился! Это все из-за нервов, разозлился на этого умника, перебил. А надо было дать возможность подмагу договорить до конца. Теперь вот гадай — кто такой этот Корсар? Вот уж действительно, полезная мысля приходит опосля… Но, как бы то ни было, слово не воробей, вылетит — не поймаешь. Необходимо срочно реабилитироваться в глазах паренька. Чего бы такого ему наплести?..»

— А! Так ты говоришь, Корсар?..

Вообще-то, из Лома актер так себе, но сегодня был явно его день. Вале принял лицедейство за чистую монету. И ни на секунду не усомнился в искренности мага, пока тот на все лады костерил свою невнимательность и подмагово, якобы, невнятное бормотание.

Вволю наругавшись и отведя тем самым душу — уж что-что, а браниться у Лома всегда получалось очень здорово, прям любо-дорого послушать! — Высший как бы вспомнил, что в комнате находится не один. Он снова сосредоточил свое внимание на готовом сквозь землю провалиться от смущения, раскрасневшемся Валсе.

— Ты все еще тут. — Теперь голос Лома был обыденно равнодушен. Никакого раздражения, злорадства, удивления: это даже был не вопрос, а простая констатация факта. Ему полностью удалось восстановить утерянный было самоконтроль, — Очень хорошо. Насчет Корсара разобрались. Но при чем здесь свадьба лорда Гимнса?

— Вы просто не дали мне закончить мысль, — поспешил объясниться Вале. — Я имел в виду, что вам все равно придется сегодня спускаться в город, чтобы руководить церемонией бракосочетания молодого лорда, вот я и предположил, что заодно вы могли бы посетить и Корсара. Ведь его дом находится на одной улице с дворцом Гимнса.

— Вот теперь все понятно. — На самом деле Лом абсолютно ничего не понимал. Более того, он был чрезвычайно удивлен и озадачен открывшейся вдруг перспективой обвенчать нынче вечером собственного друга… Но виду старался не подавать. — Неужели сразу нельзя было вот так четко и ясно все изложить. Почему я все должен из тебя словно клещами вытягивать?

— Ну, я хотел, как лучше… — оправдывался Вале.

— …А получилось, как всегда, — докончил Лом. — Ну ладно, не бери в голову, я все понял. И на будущее — мне все же почему-то кажется, что так легко я от тебя не отделаюсь — учти следующее: больше никогда — ты меня хорошо понял? — никогда не подкрадывайся ко мне со спины! Прежде чем переступить порог моей комнаты, постучись. Можешь даже своей головой. Благо, она все равно пустая, и звук будет преотменнейший!.. Все, свободен.

Трепещущий перед авторитетом крутого мага парень не уловил шутливой интонации в голосе Лома и из комнаты вылетел, будто его в пятую точку пчела ужалила.

«Ну вот, — удовлетворенно подумал Лом, — теперь это, болван точно башку себе расшибет, выказывая усердие и привлекая драгоценное внимание уважаемого Люма. Ну что за жизнь пошла, слова сказать просто так нельзя…»

Рассуждая подобным образом, маг направился в библиотеку. Направился, в данном случае, наверное, не совсем правильная характеристика совершаемого им действа. Он просто закрыл глаза, сосредоточился — и через секунду был на месте.

Местная библиотека, на первый взгляд, ничем не отличалась от аналогичных заведений из его мира. Просторный зал был полностью заставлен здоровенными шкафищами, среднего размера шкафами и крохотными шкафчиками, и вес они были битком забиты всевозможной литературой.

У одной из длиннющих стен библиотеки притаился старенький, видавший виды столик. Если бы Лом не имел в голове подробного плана хранилища знаний, то путешествие по этому лабиринту в поисках крохотного стола могло бы затянуться на целый день — да и то при условии, что повезет. Но, благодаря Озу, он легко ориентировался в любой части своего замка.

Столик был настолько мал, что высоченному Лому пришлось изрядно помучиться, запихивая под него свои длинные ноги. Древняя, как сама старость, табуретка жалобно заскрипела под его весом, прогнулась, покачнулась, но устояла. Лом знал, что этой рухляди уже не одна тысяча лет. И древесина, из которой когда-то этот стол и табурет были изготовлены, уже бы давно сгнила и превратилась в прах, если бы не магия, незримые нити которой тесно опутывают сии творенья старины глубокой.

Далее все было очень просто. Он пожелал ознакомиться с литературой, описывающей местные свадебные церемонии. Произнес соответствующее заклинание и… в общем-то добился, чего хотел, правда не совсем так, как рассчитывал.

Его вдруг стало засыпать огромным количеством всевозможных книжек романтического содержания. В первые же секунды он оказался буквально погребен под книжной лавиной, а книги все подлетали и подлетали… Чтобы не задохнуться под стремительно растущей горой, Лом схватил первую попавшуюся под руку книжку и поспешил переместиться обратно в свою комнату.

В отличие от друзей, Студент уснул и проснулся без чьей-либо помощи. Возможно, именно потому ночью он замечательно выспался, а утром чувствовал себя настолько хорошо, что даже простил Лому вчерашнюю злую шутку с кошельком. В конце концов, подложенная другом «свинья» позволит ему безбедно жить недели две-три, что является вполне достойной ценой за некоторые неудобства, связанные с ее получением. Студент довольно потянулся и не спеша двинулся в ванную…

Когда с процедурой смывания остатков сна было покопчено, процесс одевания был завершен, кровать тщательнейшим образом заправлена и рассыпанное по всему полу серебро собрано, пересчитано, упаковано в кошелек и схоронено в кармане, раздался осторожный стук в дверь и Студенту прямо в комнату внесли завтрак. Рыцарь пребывал на седьмом небе от счастья.

Завтрак постояльцу принес сам хозяин. Шиша сноровисто управлялся одновременно с двумя густо заставленными подносами. Ничего даже не звякнуло, не говоря уже о том, чтобы сорвалось с подноса, упало на пол, разбилось — чувствовалась рука профессионала! Расставив на столе с десяток мисочек и тарелочек со всякой всячиной, толстяк довольно отпыхнулся, и, не дожидаясь приглашения, плюхнулся в кресло, всем своим видом давая понять, что он никуда не торопится и не прочь минутку-другую поболтать с гостеприимным рыцарем о том о сем.

У Студента было слишком хорошее настроение и не хотелось портить его из-за досадных пустяков. Он сделал вид, что не нашел в поступке Шиши ничего из ряда вон и спокойно сел завтракать.

— Я слышал, у вас через два дня состоится… гм… встреча с неким Замбером, — неожиданно выдал Шиша. Трактирщик даже не задавал вопроса своему постояльцу, а попросту сообщал общеизвестное.

Студент так был потрясен подобным откровением, что чуть было, не подавился. И, в итоге, минуты полторы сотрясался в мучительном приступе кашля.

Между тем Шиша как ни в чем не бывало продолжил:

— Так вот, я с радостью готов предложить свою скромную помощь сэру рыцарю. И, если вы еще не подыскали достойной кандидатуры на роль секунданта, то можете на меня рассчитывать.

— Откуда… Откуда ты знаешь? Я же… никому… говорил… этом… — Студент все никак не мог справиться с кашлем, который делал его речь практически не воспринимаемой. Но, судя по мгновенной реакции трактирщика, тот его прекрасно понял.

— Какая разница, откуда я об этом узнал, — философски заметил Шиша. — Скажем так, эта информация из хорошо проверенных источников… Ну, так как на счет секунданта, и то ведь… — Он что-то еще долго говорил, но Студент уже не слушал, с головой уйдя в свои невеселые думки:

«Похоже, Лом был прав насчет треклятой печати. И ночи не прошло — а Шиша, вон, уже явился, не запылился. Везде уже побывал, все ему уже доложили, и теперь такой осведомленный, что прямо так и распирает его от гордости… А чего, может, действительно, сделать его своим секундантом, раз уж так горит желанием? Почему бы и нет — парень он вроде бы неплохой, да и порядки местные знает. К тому же эти двое, лорд с магом, еще закочевряжатся: мол, не царское это дело быть секундантом у простого рыцаря. Нет, определенно, с этим барьем лучше не связываться!»

— …Я и говорю: лучшего секунданта, чем Шиша, вам все равно не найти во всем этом занюханном городишке — подытожил свою пламенную речь трактирщик. От первоначального ледяного спокойствия на его лице не осталось и следа.

— Ну хорошо, хорошо, ты меня убедил. — Наконец-то ужасный кашель прекратился. Студент покровительственно похлопал раскрасневшегося толстяка по мягкому плечу и продолжил: — Хочешь секундировать мою «встречу» с этим Зам… Тьфу! Все время забываю его имя! Ну, да неважно… Ни в чем себе не отказывай. Отныне ты мой официальный представитель на дуэли. Ну что, рад?

Последний вопрос был совершенно лишним — достаточно было посмотреть на сияющее, словно начищенный пятак, лицо Шиши, чтобы безошибочно определить, что парень просто счастлив. Но, как бы то ни было, вопрос прозвучал, и, отвечая на него, трактирщик рассыпался в пространных изъяснениях, смысл которых сводился к одному: сэр Стьюд — парень о-го-го, и Шиша теперь за него в огонь и в воду!..

Неизвестно, как долго продолжалось бы подобное воспевание достоинств Студента, которых вдруг оказалось ну очень много, если бы в комнату не постучали.

Оборванный на полуслове Шиша раздраженно засопел, поднялся с кресла и поплелся выяснять, чего там от него хотят.

Слуга в дверях что-то быстро зашептал на ухо толстяку, время от времени кивая в сторону Студента, и передал какой-то голубой пакет. По мере того, как трактирщик слушал сбивчивый доклад, на его хмуром лице разгоралась озорная улыбка. Когда слуга замолчал, Шиша снова сиял, как начищенное серебро.

Отослав человека, толстый парень вернулся и вновь уселся напротив Студента, который, освободившись от назойливой опеки трактирщика, с таким рвением накинулся на расставленные на столе кушанья, что теперь, откинувшись на спинку кресла, мог лишь изредка отдуваться.

— Сэр Стьюд, вам только что принесли очередное письмо, — сообщил радостный Шиша, передавая Студенту голубой конверт. — Вы не забыли, теперь я ваш секундант…

У Студента глаза на лоб полезли.

«Неужто еще один вызов? Да чем же так насолил всем в городе этот Стьюд?!» — мысленно возопил он. Но быстро справился с замешательством, взял себя в руки и эдак небрежно бросил трактирщику:

— Давай его сюда.

Конверт был очень красив — голубая бумага сплошь сокрытая причудливыми вензелями. Никаких надписей на конверте не было, и это обстоятельство настораживало, ибо тот с вызовом, тоже был идеально чист. Но, в отличие от предыдущего, на этом, к счастью, не было зловещей магической печати. Стараясь подавить предательскую дрожь в руках — весьма не к лицу крутому рыцарю дрожать на глазах верного секунданта-трактирщика, — Студент надорвал конверт и извлек оттуда сложенный вдвое белый листок.

В глаза сразу же бросился знакомый размашистый почерк. На бумаге золотыми чернилами было начертано следующее:

Дорогой друг Стьюд!

Буду искренне рад лицезреть Вас среди гостей на церемонии моего бракосочетания.

19.09. Начало в 17 часов. Резиденция лорда Гимнса.

С уважением, лорд Гимнс.

Р.S. Особо почетному гостю!

— Ух ты! Особо почетный гость самого лорда Гимнса. — В глазах Шиши отразилось подлинное изумление. — Ну надо же, кто бы мог подумать, старина Стьюд и… Эх, как бы мне хотелось попасть туда вместе с вами.

— Да ладно, Шиша. — Студент весь так и светился от счастья. Но то, что трактирщик принимал за радость от полученного приглашения, на самом деле было облегчением, что это всего лишь приглашение. — Я бы с удовольствием взял тебя с собой на это действо, но, как видишь, в приношении указано лишь мое имя. Извини, дружище, ничем не могу помочь.

— Ха! Ну сэр Стьюд, ну вы даете. Надо же, «ничем могу помочь»! Ха-ха-ха!

— Шиша, да что с тобой? В самом деле крыша что ли поехала с утра пораньше, а обратно так и не вернулась? — удивился Студент, уязвленный внезапной веселостью трактирщика. — Читать не умеешь? Тут же черным… тьфу, черт!, золотым по белому написано, что приглашаюсь я один.

— Вы это серьезно? — еле-еле выдавил из себя толстяк, огромное тело которого сотрясалось от хохота. — Но вы же — ха-ха-ха! — особо почетный гость !

— Ну все! Достал ты меня! — Студент в сердцах махнул рукой. — Если хочешь, пошли вместе со мной, но если вдруг тебя не пустят в дом — я не виноват…

Удивительно, но Шише подобное соломоново решение Студента очень даже пришлось по душе, и сразу же после слов рыцаря он закивал, как сумасшедший… Говорить он не рискнул, а если и попытался что-то там ляпнуть, за разливистым «ха-ха-ха» все равно ничего не было слышно.

— Да, вот еще что! — Чтобы заглушить хохот толстяка, Студенту пришлось изрядно напрячь свои голосовые связки. — Не обращайся ко мне больше на «вы». Скажем так, я разрешаю своему секунданту мне «тыкать»… Договорились?

Голова трактирщика вновь задергалась в знак согласия.

Как ни странно, Шиша без проблем прошел тройной кордон стражи, выставленный по случаю свадьбы вокруг Дворца Гимнаста. Когда у него спрашивали: «Кто такой и чего здесь забыл?», он тыкал пальцем в направлении Студента и говорил, что он с ним. Студент подтверждал и демонстрировал свое приглашение. И ни у кого больше вопросов не возникало. Видимо, особо почетные гости действительно имели кое-какие преимущества перед остальными приглашенными.

— О, Стьюд, смотри, кажись начинается! — Шиша указал пальцем в сторону маленького коридорчика, из которого в огромный зал, где собрались гости, донеслись первые мощные звуки фанфар. Моментально все разговоры в зале стихли, и собравшиеся сосредоточили внимание на начинающейся церемонии.

Под резкие звуки какого-то незнакомого марша в залитый ярким светом розовых камней зал, держась за руки, вступили Гимнаст и Ольга. На лицах обоих застыла одна и та же искусственная улыбка, за которой легко угадывалось серьезное волнение. Молодые прошли через весь зал и ни разу не споткнулись, что, учитывая их нынешнее состояние, было истолковано многочисленными гостями как очень хороший знак.

— Сэр Стьюд! Вы видите?! Вы узнаете?! Вы… — Шиша так разнервничался, что даже забыл о запрете и вновь обращался к Студенту на «вы». — Это же ваш вчерашний приятель. Но как же?! Да неужели он Высший маг Ордена Алой Розы?!

— Тише ты, болван, — зашипел на приятеля Студент. — Чего разорался! Ну маг он, что из этого? Магов никогда не видел, что ли?

— Тебе-то легко говорить, ты привык. А тут такое событие… Такое… Аж дух захватывает, во какое… Надо же, мой трактир удостоил своим вниманием сам маг Люм. — В голосе Шиши звучало неподдельное восхищение. — Да теперь ко мне со всего города люд повалит. Да с такой рекламой…

— Может, замолчишь наконец? Уже люди оглядываются! — Студент схватил за ворот размечтавшегося трактирщика. — Ты ведь не хочешь, чтобы нас отсюда выкинули, да еще по шее надавали?.. А насчет Люма… Дело, конечно, не мое, но я бы на твоем месте поостерегся злить такого могущественного мага, как он. Люм, понимаешь ли, терпеть не может, когда люди пытаются использовать его известное имя в своих корыстных целях.

— Но он же действительно вчера пришел вместе с тобой в мой трактир! — В утверждении Шиши уже не чувствовалось былой уверенности. Он заметно сник.

— Так-то оно так, но, сам понимаешь, какая он величина в этом городе. У сильных мира сего все не как у нас, простых смертных, — довольно ухмыляясь, Студент окончательна добил толстяка. Но Студент не был бы Студентом, если б остановился на достигнутом. Из сложившейся ситуации необходимо извлечь для себя максимальную выгоду! Добившись траура на лице Шиши, он как бы невзначай добавил:

— Вообще-то, можно кое-что придумать… Не поверишь, но этот знаменитый парень очень прислушивается к моему скромному мнению. И если я попрошу…

В глазах Шиши вновь заплясали алчные огоньки, и чтобы не искушать судьбу, Студент поспешил поумерить его пыл:

— Давай об этом поговорим после церемонии.

Шиша недовольно засопел, но промолчал. Развертывающееся перед глазами действо очень скоро полностью завладело всем его вниманием.

Лом воплощал в жизнь свадебную церемонию, вычитанную им два часа назад из с таким трудом добытой книженции. Сим шедевром местной словесности оказался роман «Вулкан страсти». Сюжет был до неприличия прост. Одна юная леди мечтала выйти замуж за молодого, красивого, богатого… мужика. По жизни ее все кидали, и в итоге она осталась ни с чем. Мораль: не родись красивой, а родись при бабках. В общем, этакая слезливая мелодрама, ничего особенного. Но, поскольку героиня обладала незаурядной фантазией, позволяющей ей до мельчайших деталей представлять церемонию воображаемой свадьбы, то эта книжка оказалась весьма полезна магу. Описываемая в романе церемония была похожа па обычное венчание, и Лом быстро освоил процесс.

Все было очень хорошо, как и спорится, уходило влет, без сучка и задоринки, пока маг не подошел к обряду обмена кольцами между будущими супругами.

Впрочем, обо всем по порядку. Сперва он зачитал молодоженам и гостям заблаговременно написанную им па листочке короткую пламенную речь, которую очень тепло приняли все собравшиеся. Затем обратился к стоящим напротив Гимнасту и Ольге со стандартным вопросом: мол, согласны ли жить в мире и согласии. Те дружно закивали и задакали. По книге следующим пунктом церемонии было одевание колец под заклинание, которое пару часов назад Лом старательно заучил наизусть…

Вот тут-то все и началось.

— Шиша, что там происходит? Чего это все так переполошились? — Недоумевающий Студент тряс за плечо хихикающего трактирщика.

Смеялся не только толстяк. Подавляющее большинство гостей едва сдерживалось, дабы не заржать во все горло, наблюдая за разыгрывающейся на их глазах трагикомедией.

— Прекрати этот идиотский смех и растолкуй мне, наконец, что ты там такого интересного углядел?!

— Он их… к… к… кольцами! — это все, что смог выжать из себя давящийся в беззвучном смехе трактирщик.

— А-а! Ну тогда понятно. — Уж очень не хотелось Студенту вновь выглядеть в глазах новообретенного товарища полнейшим идиотом, не понимающим очевидных для всех остальных вещей. Студент насупился и больше вопросов не задавал.

Лом толкнул коротенькую речь о супружеской верности, в конце которой пообещал скрепить союз молодых кольцами чар, дабы те оставались верны друг другу до гроба.

На подобное заявление друга неискушенный в тонкостях местных свадебных ритуалов Гимнаст отреагировал совершенно спокойно.

Ольга же неожиданно закапризничала, застучала ножкой. Мол, все это происки ее врагов, она так не договаривалась. Из бурного потока слов, молниеносно вылетающих из се прекрасного ротика, Лом уловил следующее: она готова через ленту, даже, так уж и быть, через обручи, но через кольца, ей, благородной девушке… это же грязное варварство! прошлый век! преданья старины глубокой… да так уже лет сорок никого не оженивают.

Ну что мог ответить несчастный Лом на подобный каскад упреков в свой адрес? Видимо, прихваченная им из библиотеки книжка безвозвратно устарела, а другой литературы под рукой, увы, не оказалось. Пришлось ему воспользоваться авторитетом крутого мага и слегка пригрозить:

— Не забывайтесь, графиня! Я не хуже вашего осведомлен о разнообразии брачных обрядов острова Розы. Но сегодня мне захотелось вернуться к славному и, на мой взгляд, совершенно незаслуженно позабытому обряду соединения молодых кольцами чар. Между прочим, ваш будущий супруг, лорд Гимнс, насколько я понимаю, ничего не имеет против.

Гимнаст, которому весь этот цирк уже порядком поднадоел, торопливо кивнул. Ольга же, на которую выступление Лома не произвело впечатления, собралась было выплеснуть в адрес мага свежую порцию гневных упреков, но не тут-то было… Лом поспешил продолжить:

— Конечно, если вы, глубокоуважаемая, будете настаивать, то придется пойти вам навстречу. Но в этом случае я буду обязан поставить в известность вашего будущего мужа, да и всех собравшихся сегодня в этом зале, насчет маленьких желтых пилюль. Да, да, тех самых, которые вот уже два года изготовляет по вашему приказу некто Вах. Кстати, присутствует ли он сегодня среди гостей?.. Молчите? Судя по испугу на вашем лице, я попал в яблочко, он здесь… Итак, спрашиваю последний раз: согласны ли вы пройти предложенный мною обряд? Я жду. — На сей раз Лом говорил очень тихо, но та, кому были адресованы его слова, все прекрасно поняла.

Ольга задумалась.

Собравшиеся в зале гости были недовольны подобным поведением мага, который о чем-то перешептывался с невестой у всех на виду. В зале нарастал тревожный гул рассерженных голосов.

— Ну что же, теперь, когда все претензии улажены… — продолжил Лом громко, разглядев чуть заметный кивок Ольги, которым она выражала согласие на предложенную им церемонию. Магу приходилось изрядно повысить голос, дабы переорать недовольный ропот гостей. — …мы приступаем к последней стадии сегодняшнего ритуала. Давайте, ребята, одевайте колечки.

Предупрежденный заранее Тарп тут же подскочил с золотым подносом в руках, на котором сиротливо лежали два голубоватых кольца. Лом начал декламировать заученное заклинание.

Осовевший от томительного ожидания Гимнаст лучился от счастья — наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки. Он поспешно нацепил колечко на хрупкий палец невесты, которая в свою очередь проделала с ним аналогичную процедуру… Странное дело, поначалу молодому человеку показалось, что кольцо слишком широко для его пальца и он даже старался незаметно придерживать его, но буквально через пять секунд оно уже сидело на пальце, как влитое. Теперь, даже если ему вдруг приспичит от него избавиться, придется изрядно повозиться.

По повелению Лома, только что закончившего нести какую-то тарабарщину, они с Ольгой поцеловались — хоть что-то приятное в этой ужасной церемонии! — и под восторженный рев толпы маг объявил их мужем и женой.

Все! Похоже, все! Наконец-то все!.. Старина Тарп уже приглашает всех гостей к столу. Со всех сторон кланяются и поздравляют. Желают счастья в личной жизни… Неужели все страхи позади?

Свадебный стол сводил с ума и потрясал воображение сказочным разнообразием всевозможных яств и невероятным выбором напитков. По сравнению с этим великолепием их шикарный обед на троих в гостиной Гимнаста имел, мягко выражаясь, весьма бледный вид. А ведь даже тогда у друзей глаза на лоб полезли от восхищения умением местных мастеров кулинарного искусства! Что уж говорить о том, как себя чувствовал Лом сейчас, оказавшись за праздничным столом на самом почетном месте.

«Хоть волком вой, как ни напрягайся, лучше уже не скажешь! — молча жаловался самому себе маг. — С одной стороны, от обилия чудесных ароматов аппетит разыгрался, аж жуть, и желудок ходуном ходит от вожделения. С другой, вроде бы самый уважаемый из присутствующих на этом торжестве, и положение обязывает держать себя постоянно в ежовых рукавицах. Вон, со всех сторон пялятся. Видишь ли, настоящий маг, да к тому же столь высокого ранга, для них редкое зрелище. И что за обычаи тут? Сразу же после церемонии жених с невестой удаляются в отведенные им покои, а несчастному Высшему теперь тут краснеть и отдуваться за них… Ну что там еще?! Вот ведь напасть! Теперь хотят, чтобы первый тост произнес. У, вылупились! Ждут. Взять бы вас всех, да и…»

— Господа! Минуточку внимания! Господа!.. Я хочу поднять этот бокал за счастье наших молодых. Пусть любовь их будет такой же сладкой, как это чудесное вино! — Тост был совершенно тривиальный, но ни пошутить, ни сострить в данную минуту у Лома как-то совсем не получилось, и он, как утопающий за соломинку, схватился за первую пришедшую на ум дежурную фразу.

Удивительно, но спич присутствующим очень понравился — гости чуть не стоя приветствовали это коротенькое выступление. Видимо, не менее Лома измученные волшебными ароматами выставленных на столе деликатесов, они были готовы выпить за что угодно, лишь бы поскорее вкусить всех этих гастрономических прелестей…

Часа через два, когда большинство гостей уже находилось в том самом благожелательном состоянии, при котором начинает возникать вполне искреннее ощущение, что даже глаза уже объелись и упились на неделю вперед. Лом все еще относился к крохотному меньшинству более-менее твердо стоящих на ногах. Попятное дело, теперь уже никто не обращал на мага внимания. Кто-то упорно пытался засунуть в рот очередной кусок чего-то еще не пробованного, но пресыщенный организм не менее упорно сопротивлялся. Кто-то пытался сфокусировать зрение на лице соседа, но непослушные глаза разбегались во все стороны. Кто-то изо всех сил пытался вспомнить свое имя или, на худой конец, где он сейчас находится и как тут оказался, но всегда такая исполнительная память теперь, вот незадача, решила поиграть с хозяином в кошки-мышки… В общем, все были слишком заняты своими собственными проблемами, и Лом наконец-то был предоставлен самому себе.

Он уже давно заприметил притулившегося на противоположном конце длиннющего стола Студента, рядом с которым, как ни странно, восседал весельчак Шиша.

«Вот ведь проныра! И как умудрился простой трактирщик пробиться в столь узкий круг крутейших града сего?» — в очередной раз подивился про себя маг. И перевёл тревожный взгляд обратно на Студента.

Лому надо было предупредить друга-рыцаря о страшном противнике, с которым тому придется драться всего через пару дней. И, возможно, сообща им удастся что-нибудь придумать… Хотя от Студента сейчас трудновато будет добиться чего-то толкового. Бесшабашный друг, как всегда, от души оттянулся на халяву. Но, все равно, магу нужно было хотя бы попытаться.

Он вышел из-за стола и направился к другу. Никто из осовевших гостей даже глазом не повел в его сторону.

— Ха! Шиша, ты только посмотри, кого тут к нам занесло! Господин маг собственной персоной! Ха-ха! — В дымину пьяный Студент едва ворочал непослушным языком.

Рыцарь изо всех сил тряс за плечо трактирщика, который, уронив голову в тарелку, отвечал ему богатырским храпом.

— Сейчас же прекрати этот балаган! У меня к тебе серьезный разговор. — Лом еле сдерживал раздражение, горячен волной накатившее при виде наглой ухмылки пьяного друга. — Надо же так надраться!

— А ты тут не кир… тьфу, не кри-чи! Что, думаешь, раз маг, то все можно?! — Студент попытался встать из-за стола, но ноги подкосились. Хорошо еще, что он плюхнулся на мягкого Шишу, который ничего не почувствовал. — Мы люди маленькие, но гордые. И неффф… неффф… тьфу, нечего мне тут лапшу на уши вешать. Все понял?

— Успокойся! Очнись! Приди в себя! — Лом схватил друга за ворот куртки и при каждом слове резко его встряхивал.

— Ты че, совсем …?! Руки распускать еще тут будет! Да я тебя… — Студент замахал во все стороны руками и ногами. Один из ударов достиг цели, и, получив весьма чувствительную оплеуху, Лом вынужден был водрузить разбушевавшегося друга обратно на стул.

— Что ж, не хочешь по-хорошему — ладно, будем как всегда! — Разозлившийся маг в сердцах плюнул под ноги пьянице и, развернувшись, зашагал прочь.

— Во, во, вали, вали! Скатертью дорожка! — донеслись из-за спины пьяные вопли друга.

Но через пять минут Лом вернулся. В этот раз он пошатывался под тяжестью трехведерной кадушки, до краев наполненной колодезной водой. За короткое время его отсутствия Студент уже успел примоститься рядышком с надрывающимся в могучем храпе приятелем и вот-вот собирался отправиться в удивительный мир снов. Но его планам — увы и ах — не сужено было сбыться. Ибо…

Холодный ливень внезапно обрушился на разгоряченную голову Студента. Аж пар заклубился! Никто из присутствующих в зале даже не попытался вмешаться и остановить столь вопиющее безобразие. А холодная вода все падала и падала…

Студент уже промок до нитки. Зубы стучали. Тело била крупная дрожь. Наконец-то «дождик» кончился, и первое, что он увидел — была нагло ухмыляющаяся рожа Лома.

— Да ты че… совсем рехнулся?! Да я же теперь простужусь! Заболею! И копыта на фиг откину! Кто меня тут лечить-то будет? Тут лекарств-то нормальных, одобренных родным Минздравом, и в помине нет! Вон, видишь, уже кашляю. — Парень долго, мучительно тужился, аж весь раскраснелся, но все же выдавил из себя одинокое «Кхх!». Получилось совсем не убедительно.

— Слава Богу, очухался. — В голосе Лома звучало не — поддельное облегчение. — Успокойся, вылечу я тебя, как-никак уже второй день маг. Признаться, думал, что одного бочонка маловато будет.

— Маловато? Ну ты садист, прямо зверь какой-то! Да тебя к живым людям и близко подпускать нельзя! Ишь чего удумал, лечить меня он будет. Ищи дурака! Мне еще чуток пожить хочется. — Судя по прорезавшемуся чувству юмора, со Студентом было уже все в порядке.

— Ладно, извини, что пришлось применять шоковую терапию… Но — шутки в сторону. То, что я собираюсь тебе сейчас сообщить, слишком важно. Ты готов слушать? — Лом был само воплощение серьезности. Таким Студент его видел всего десяток раз за все время их знакомства, а дружат они о-го-го сколько. Как правило, когда Лом делает такое сосредоточенное лицо, у него на самом деле есть что сказать.

— Черт, башка трещит. Может, наколдуешь какие-нибудь таблетки от головной боли, ну сам же вроде говорил, что маг… Ладно, все, молчу. Выкладывай, что у тебя там стряслось.

Лом прошептал что-то себе под нос, затем легонько прикоснулся указательным пальцем левой руки ко лбу друга. В ту же секунду Студент почувствовал себя намного лучше и боль безо всякого «как» просто сняло рукой. Исцелив друга, Лом начал рассказ о подслушанном предыдущей ночью разговоре…

— М-да! Ничего себе, положеньице, — выдохнул Студент. Лом уже минуты две, как закончил говорить, но только сейчас его потрясенный друг произнес первые слова. — Мы с Шишей весь вечер над Гимнастом прикалывались, а у самого-то, оказывается, жизнь на ниточке болтается.

— Кстати, хотел тебя спросить, а как здесь оказался трактирщик? — Лом решил отвлечь грозящего вновь занырнуть глубоко в себя друга, переведя разговор на нейтральную тему.

— Как, как… Приперся сегодня ни свет, ни заря проситься в секунданты… Как ты и говорил, в этом городе уже каждая собака знает о моем поединке… с троллем. — Последнее слово студент выговорил с особым отвращением. — Теперь от драки не отвертишься… Черт! Что за невезуха такая? Только начал было привыкать к здешнему климату — и на тебе… Что же ты меня сразу о печати не упредил? — На Студента было жалко смотреть. Осунувшееся лицо, вкупе с мокрой одеждой, от которой поднимался пар — просто настоящий гусь, попавший в ощип и даже уже обваренный по такому случаю кипятком…

Лому стало неловко, что причиной тому послужил он сам.

— Я сам только ночью все до конца об этой печати понял, — признался он. — Да не отчаивайся ты так! У меня в Магическом замке шикарная библиотека имеется. Я завтра же пойду туда и постараться раздобыть побольше информации о троллях. Не верю я, что так уж они неуязвимы. Наверняка есть какая-нибудь точка на теле, куда ты, при твоей-то ловкости, без труда сможешь загнать свои мечи. Ладно, поживем — увидим, а пока побольше тренируйся… Да что я тебя учу, сам понимаешь, какой противник тебя ожидает.

Оправдание Лома послужило слабым утешением Студенту, и, дабы растормошить друга, маг вновь попытался перевести разговор на что-нибудь отвлеченное:

— Так ты зачислил его в свои секунданты?

— Кого?

— Да Шишу, господи, кого же еще.

— А, вот ты о чем. Ха, такого не запишешь!..

На сей раз попытка мага увенчалась успехом: пересказывая другу утренний диалог с трактирщиком, Студент веселел прямо на глазах:

— …Ну, как тебе это? Вот ведь хитрая бестия! И прошел следом за мной. Если вдруг останавливали, талдычил одну и ту же избитую фразу: мол, вместе с сэром Стьюдом, почетным гостем лорда. И, знаешь, срабатывало! Пропускали как ни в чем не бывало, и он шел дальше… Вот так мы здесь и оказались. — Вволю насмеявшись, Студент продолжил: — А ты сам-то хоть понимаешь, какую свинью сегодня Гимнсу подложил?

— Ну вот, еще один, — удивился Лом. — Нормальная церемония. Да все как у людей было. Я в книжке прочитал.

— Нормальная? — Студент снова расхохотался. — Так ты что же, так и не понял, почему девчонка перед тобой сегодня весь этот цирк устроила? Ну ты даешь! — Студент уже откровенно ржал во все горло.

— Достал ты меня! — не выдержал маг. — Вот вечно так. Хочешь сделать как лучше, а получается — кругом виноват… А ты раз знаешь, не томи, расскажи. Может, вместе посмеемся.

— Ха-ха-ха!.. Да после твоих колец они…

— …Ну что за болван! Я тебе уже битый час объясняю, что натворил твой разлюбезнейший маг! — Свежеиспеченая женушка Гимнаста в очередной раз была на грани истерики.

— Вот только ругаться не надо! — Сам Гимнаст последние полчаса общался с Ольгой исключительно на повышенных тонах. — Ты хоть раз толком скажи! А то кроме ругани я от тебя слова разумного никак не добьюсь.

— Ну хорошо, объясняю последний раз. Специально для идиотов!..

Гимнаст едва сдержался, дабы не послать супругу к такой-то матери, а вслед за ней и все ее объяснения. Он уже пару раз так срывался и уже оценил на горьком опыте, что подобное мальчишество лишь ввергнет их еще на десять минут в пучину взаимных упреков и оскорблений. На этот раз он решил не поддаваться на провокацию и дослушать Ольгу до конца.

— Этот недоносок, Люм, оженил нас, счастье мое , кольцами чар. — Сие ласковое обращение было высказано таким ехидным тоном, что у Гимнаста зубы зачесались от острого желания вонзить их в ее хрупкую шейку. — Вот этими голубыми штучками, вон видишь, у тебя на пальчике и у меня точно такое же, смотри. — Она обращалась с ним, как с форменным дебилом. Но, сцепив зубы, Гимнаст терпел ради знаний. — Эти кольца в народе еще называют кольцами целомудрия. Понимаешь, радость моя, теперь если тебе или мне взбредет вдруг на ум изменить друг другу, это колечко попросту отрежет палец, на котором оно находится. Да так это искусно сделает, что потом никакими волшебными мазями невозможно будет залечить очень болезненную рану и никаким, даже самым расчудесным протезом невозможно будет прикрыть уродство… Казалось бы, пусть слегка жестковатая, зато гарантия супружеской верности. Но, понимаешь ли, золотце, эти колечки уже никогда нельзя будет снять с наших пальцев. Лишь после смерти одного из нас кольцо на пальце другого исчезнет. А если мы вдруг разлюбим друг друга и захотим разойтись, как в океане корабли?

— Но… Как же это!!! — Гимнаст едва не застонал от нахлынувших на него страхов. Он вдруг совершенно позабыл обижаться на Ольгу, буквально физически ощутив, как давит страшное кольцо на нежную кожу пальца.

— Надо же, и года не прошло, понял, наконец. — Ольга оскалила белоснежные зубки в презрительной ухмылке. — Думаешь, зря, что ли я доказывала этому твердолобому кретину, твоему другу магу, что так уже лет сорок никто не женится. А он уперся и ни в какую… Да ты еще тут на все заранее согласный!

— Что же теперь делать-то? — В голосе впечатлительного Гимнаста даже следа агрессии не осталось. Более того, в нем слышался теперь неподдельный страх. И слезы.

Столь робкое поведение мужа стало для Ольги настоящим откровением, прямо-таки громом средь ясного неба. Оборвав очередную гневную тираду на полуслове, она широко раскрытыми от изумлении глазами уставилась на Гимнаста. Ей совершенно расхотелось кричать, ругаться, размахивать руками, вместо всего вышеперечисленного она просто подошла к напуганному мужу и молча обняла его…

Так начиналась их первая ночь.

Глава 7

Лом без труда отыскал дом Корсара — стоило поинтересоваться у Тарпа, как тот тут же вызвался лично проводить их чародейство.

Уже через пару минут они были на месте. Лом поблагодарил старика за службу и даже попытался всучить тому пару серебряных пластинок, но в ответ услышал возмущенное «Нет!». Чтобы хоть как-то загладить свой промах, он пожал руку Тарпа и наговорил старику массу комплиментов. Смысл лести сводился к одному: Тарп — самый, самый, самый лучший слуга из всех слуг, которых когда-либо доводилось магу встречать в своей жизни — и это было правдой, ибо здесь Лом находился всего пару дней, а в том мире, откуда он сюда свалился, хороших слуг вообще днем с огнем не найти… В итоге, старик ушел очень довольный.

Оставшись на пороге дома в гордом одиночестве, Лом решительно заколотил в массивную, обитую железом входную дверь…

— Ну, кого еще там несет на ночь глядя? — прогромыхал из-за двери густой, неприветливый бас. — Предупреждаю сразу, если без серьезной причины прервали мой сон, то кто бы там ни был — по стенке размажу!

Тяжелая дверь отлетела в сторону, как крохотная калитка; Лом едва успел отскочить. Представший перед ним человечище оказался на две головы выше его, а в плечах шире раза в три.

— Господин Корсар? — вежливо поинтересовался Лом. Будучи магом, наш герой совершенно не опасался звериной мощи незнакомца — будь он хоть трижды Кинг-Конг, вполне хватит одной магической стрелы, чтобы великан рухнул, как подкошенный. К тому же, если верить Валсу, этот мужик сам его позвал.

— А ты кто еще такой? Ну-ка, ну-ка, поглядим. — Здоровяк совершенно бесцеремонно взял Лома за плечи и повернул лицом к луне. — Во дела! Как похож, как похож! Надо же, все-таки у него получилось!..

— Эй, сейчас же убери от меня свои грязные лапы, не то не поздоровится! — Лом вывернулся из цепких рук здоровяка и на всякий случай привел в состояние повышенной готовности все свои боевые заклинания. — Чтобы между нами больше не возникло недоразумений, я представлюсь: меня зовут Люм. Маг Люм, к вашим услугам. Подмаг Валс передал мне сегодня утром, что некий Корсар желает меня видеть. И я повторяю свой вопрос: вы Корсар?

— Ну и где ты так долго шлялся? — Великан в очередной раз оставил без ответа вопрос Лома. — Совсем молодежь от рук отбивается. Еще утром просил прийти, а заявился только среди ночи. И еще права качать тут пытается!

— Да как ты смеешь в подобном тоне разговаривать с Высшим магом Ордена Алой Розы?! — Лом весь буквально кипел от возмущения. — Время драгоценное теряешь на подобных… Говори, чего звал, некогда мне тут с тобой лясы точить!

— Ишь ты, разошелся. Успокойся… А вот это ты зря! Неужели думаешь напугать меня своими дешевыми базарными фокусами? Я все же маг второй ступени, не забывай, хоть и временно лишенный активной повседневной практики, но не утративший былой сноровки. Что? Все-таки хочешь попробовать? Ну давай, давай мечи, что там у тебя: стрелки, шарики, молнии…

Столь наглая циничность Корсара явилась последней каплей. Не в силах больше сдерживаться, Лом прочел с дюжину заклинаний уничтожения. Мощь его колдовства должна была камня на камне не оставить от берлоги Корсара, самого же наглеца она должна была испепелить и развеять по ветру. Плевать на возможные последствия! Лом был очень, очень, очень зол.

Когда перед глазами рассеялся красный туман усталости, Лом чуть было не разревелся, как малолетний сопляк. И было от чего. Несмотря на все его титанические усилия и, как следствие, чудовищное истощение, Корсар, как ни в чем не бывало, стоял все в том же дверном проеме. И наглая ухмылка не сходила с его довольной физиономии.

— Ну что, поигрался, и будя. — Густой бас вновь разрезал тишину ночи. — Ладно, не буду тебя больше мучить. Все равно тебе со мной не справиться, как ни пыхти. Одно для меня остается загадкой, как это тебя не вычислили на сегодняшнем Кругу? Что ты опять так страшно зыркаешь? Да, я прекрасно знаю, что ты совсем не тот, за кого себя выдаешь. Ну, так как? Будем по-прежнему упираться и орать на всю улицу, чтобы все в городе завтра знали, кто ты есть на самом деле или войдем в дом? — С этими словами Корсар отступил назад, предоставляя гостю возможность пройти в свое логово. Униженный, обессиленный, ошарашенный Лом, не в силах больше сопротивляться, покорно двинулся следом за великаном.

Дом Корсара внутри оказался гораздо более просторным, нежели выглядел снаружи. Везде, и в коридоре, и в четырех залоподобных комнатах, было очень чисто — чувствовалось, что хозяин весьма трепетно относится к еженедельным уборкам и вообще обожает порядок.

Великан усадил гостя за здоровенный стол в гостиной, а сам пошел на кухню, порыскать по ящикам в поисках какой-нибудь нехитрой снеди. Поиски увенчались успехом. Минут через двадцать он вернулся обратно с огромным подносом, заставленным всякой всячиной.

Странное дело, вставая пару часов назад из-за шикарного свадебного стола, Лом был уверен, что наелся на год вперед. Теперь же, по прошествии весьма непродолжительного промежутка времени, глядя на выставляемую Корсаром на стол еду, он вдруг почувствовал прямо-таки зверский аппетит. Такой вопиющей его прожорливости существовало лишь одно разумное объяснение — магия, которую он творил несколькими минутами ранее, отняла у него уйму сил и энергии.

«Впредь следует быть более осторожным, а то так до полного истощения недалеко!» — зарекся на будущее Лом.

— Ну-с, приступим, — пробасил Корсар, отрывая кусок хлеба размером чуть ли не с полбуханки, и макая его в миску полную густого мясного гуляша. Лом не заставил себя долго упрашивать и, как оголодавший коршун на добычу, накинулся на разложенную на столе еду.

Через четверть часа на столе не осталось ничегошеньки съестного, а оба едока с раздувшимися животами лениво отдувались, откинувшись на спинки стульев.

— Ну что, заморили червячка, теперь к делу, — первым подал признаки жизни Корсар, любовно оглаживая насытившееся чрево. — Давай, расскажи мне обо всех своих злоключениях в нашем мире, произошедших с тобой вплоть до сегодняшнего момента.

— А почему я должен тебе верить? — насторожился Лом. — Может, ты мой враг? Разнюхал что-то там, а теперь пытаешься меня использовать в своих интересах. Мне нужны гарантии, подтверждающие твою доброжелательность по отношению ко мне, иначе ты ничего от меня не услышишь.

— Что ж, вполне разумно… Но какие же тебе предоставить гарантии? — Корсар задумался минут на пять, а когда заговорил, голос его вновь был бодр и весел: — Тебе нужны гарантии. Что ж… Достаточно ли будет, если я докажу, что являюсь близким другом и учителем истинного мага Люма?

— Конечно! — От неожиданности предложения Лом аж подпрыгнул. — Ничего себе, заявочки. Да ты, оказывается, можешь пролить свет на всю историю!

— Ты особо-то не обольщайся, в последнее время у Люма было слишком много тайн от меня. Но чем могу — помогу… Итак, насколько я понимаю, этот гений умудрился каким-то образом переместить в тебя часть своих знаний. Для мощной волшбы этого явно недостаточно, но для того, что я задумал, в самый раз. Наверняка ты уже не раз проделывал фокус, позволяющий читать чужие мысли на расстоянии? Молчи! Я прекрасно знаю, что со мной у тебя подобный номер не пройдет. Но сейчас я сниму защиту, и ты сможешь проникнуть в мои мысли и воспоминания. Надеюсь, ты там уйдешь гарантии, после которых сможешь мне доверять.

Через мгновенье голова Корсара безвольно опустилась на грудь. Он спал, погруженный в самогипноз. Лом сделал робкую попытку прощупать его сознание, и с первого же раза все получилось.

Процедура сильно напоминала перелистывание страниц семейного альбома. Он увидел себя маленьким — вернее, это был не он, а малыш Люм, но догадка пришла чуть позже. Сперва же Лом изрядно попотел, тщетно пытаясь вспомнить: когда, кем и, самое главное, где была сделана эта фотография?..

Вот уже Люм постарше, что-то читает, а рядом — во дела! — как гора, возвышается Корсар. Разве что здесь он выглядит чуть помоложе, так, чуть-чуть, почти незаметно.

Нет, ну как похож! Надо же!.. Вот Люм, бредущий по коридорам Магического замка…

Интересно! Похоже, это уже не фотография, а целое кино. Посмотрим, посмотрим…

— Корсар, что за бред вы несете! О каких перемещениях между мирами вы говорите?

Какой знакомый голос. Эти властные интонации… Откуда он так хорошо знаком?.. Стоп! Не может быть! Да это же…

Старый маг, председатель Круга, Высший Оз, медленно шел вокруг огромного стола в Малом зале.

— Я на пару тысячелетий больше вас живу на этом свете, и за столь долгий срок мне многое довелось повидать. И я утверждаю: перемещение между мирами невозможно! Зарубите себе это на носу!..

Следующая картинка. Люм крупным планом — видь это одна из самых последних его встреч с Корсаром, он выглядит точь-в-точь, как теперешний Лом. Он говорит:

— …понимаешь! Я знаю точно, у меня должно получиться. Тогда ты подошел очень близко к отгадке…

Предыдущие опыты проникновения в чужие мысли заканчивались весьма плачевно: рано или поздно Лом ударялся о барьер — даже обычные люди, не имеющие ни малейшего представления о колдовстве, усилием воли могут создавать примитивную защиту своего сознания. Потом была сильная головная боль и провал… Но Корсар честно выполнил свою часть договора. Его память, в той ее части, которая касалась мага Люма, была доступна Лому, как раскрытая книга: ни блоков, ни темных пятен — никаких преград! Выудив интересующие его сведения, Лом мог в любую секунду беспрепятственно покинуть сознание учителя своего двойника… Возвращение к обыденной реальности в этот раз для Лома произошло совершенно безболезненно.

Когда он очнулся, гигант Корсар уже, как ни в чем не бывало, рылся в многочисленных ящиках огромного стенного шкафа.

«Во дает! И как это он успел так быстро восстановиться после магического гипноза?..» — дальнейший ход мыслей Лома был безжалостно прерван самим Корсаром, который, заметив, что гость начинает потихоньку оживать, поспешил с ним заговорить:

— Ну как себя чувствуешь? Судя по тому, как хлопаешь гляделками, уже в норме. Знаешь, а из тебя со временем может получиться толк. Признаюсь, ты меня удивил, очнувшись, минут на десять раньше, чем я предполагал… Ладно, перейдем к делу. Надеюсь, ты отыскал в дебрях моей памяти факты, доказывающие мое дружелюбное отношение к Люму? Чтобы убедить тебя окончательно и бесповоротно, хочу показать тебе письмо… Да куда же я его подевал!..

Корсар лихорадочно выдвигал ящик за ящиком, при этом каким-то чудом успевая за пару секунд прощупать здоровенной ручищей содержимое каждого из них. Правда, при такой быстроте были и свои минусы: часть вещей из доверху забитых всякой всячиной ящиков попросту вылетала на пол. Но здоровяк на подобные житейские мелочи внимания не обращал. Шмон продолжался, куча барахла па полу росла и ширилась.

— Есть! Ну наконец-то! — От радостного рева гиганта у бедняги Лома едва не лопнули барабанные перепонки. Корсар размахивал над головой белым листком бумаги и, как ребенок, приплясывал от восторга.

— Кстати, прочитав его, ты поймешь, почему я принимаю столь деятельное участие в определении твоей дальнейшей судьбы.

Практически вырвав из рук великана письмо, Лом жадно на него набросился. Вот что там было написано:

«Корсар, дружище!

Не поверишь, но у меня это получилось! Но обо всем по порядку.

Я тут набрел на одно хитренькое заклинаньице, которое в сочетании с разработанной тобой системой, весьма вероятно, может принести желаемый результат. Но сам знаешь, я не люблю раскрывать карты раньше времени. Сначала надо все как следует проверить, чем я и планирую заняться в самое ближайшее время. Точнее, завтра. Если я все правильно рассчитал и моя волшба сработает, то я на сотню-другую лет отправлюсь путешествовать по другим мирам…»

«Двести лет!» — от одной этой мысли Лому стало как-то, мягко говоря, очень не по себе, даже голова закружилась. Пришлось напрячь всю волю и прибегнуть к помощи магии, чтобы успокоиться и попытаться вновь собрать расплывающиеся перед глазами строки в единое целое. Наблюдавший за ним Корсар сочувственно улыбнулся. Лом продолжил читать:

…Трое весьма достойных граждан нашего города, некто лорд Гимнс и рыцари Лил и Стьюд, пожелали разделить со мной все тяготы приключения. Так что не беспокойся дорогой друг, мне будет не скучно скакать между мирами.

Представляю, как ты разозлишься, прочитав такое. Мол, твой лучший ученик, одаренность которого в магии не знает границ, и совершает столь опрометчивый поступок! (Вернее, уже совершил! Ибо раз ты читаешь это письмо, значит у меня все получилось.) Но, друг мой Корсар, я ведь еще так молод, а когда, как не в молодости, творить подобные глупости. Я знаю, ты меня поймешь и, надеюсь, простишь.

Все не так уж и безнадежно. Я обо всем позаботился и на время своего отсутствия подыскал, надеюсь, достойную замену. В тот миг, когда я с друзьями перескочу в параллельный мир, в соответствии с законом «Равновесия» в наш мир тоже кто-то должен будет переместиться. Так вот, я устроил, что этими «кто-то» будут наши точные копии из другого мира, которые должны будут занять здесь наши места. Вот тут-то и потребуется твоя помощь.

Двойники будут обладать частью наших воспоминаний, а также унаследуют всякие нехитрые умения. Как-то: владение оружием, светские манеры и т.п. С заменой моих спутников, уверен, никаких проблем не возникнет. Но мой двойник… Я постараюсь заложить в него основы магии, но, сам понимаешь, для постижения большего нужна практика. Прошу тебя, разыщи его и постарайся сделать все, что в твоих силах. Они, скорее всего, появятся где-то в районе Южных пещер. Ну, старина, не подведи меня!

Счастливо! Удачи! Через какую-нибудь сотню-другую лет обязательно свидимся!

Твой преданный друг Люм!

Р.S. Да, совсем забыл. Парня необходимо «обработать» до того, как он попадет на Круг. Боюсь даже предполагать, во что его могут превратить Высшие, если догадаются, что он не тот, за кого себя выдает».

— Ну что, теперь ты мне веришь? — Вопрос Корсара заставил Лома очнуться от тяжелых дум, навеянных письмом. — Как видишь, кроме меня тебе в этом мире больше надеяться не на кого… Да, наворотил Люм дел! И, главное, каков хитрец: вернусь, говорят, через сотню-другую лет. Да через сто лет по нему тут все так соскучатся, что все на свете простят! К сожалению, меня долгое время не было в городе, я вернулся лишь сегодня утром. Прочитав письмо, принялся наводить справки. Оказалось, что ты находишься в Магическом замке. Самому мне туда путь заказан — пришлось посылать за тобой этого мальчишку Валса… Ты чего молчишь?

— Ага, — брякнул Лом явно невпопад. Но в нынешнем состоянии ему было глубоко наплевать, что о нем сейчас подумает собеседник.

— Эк, братец, тебя, — Корсар сочувственно похлопал молодого гостя по плечу. — Подожди-ка, я сейчас. — Великан вышел из комнаты, когда же он через минуту вернулся, в руках у него был небольшой кувшинчик.

— Попей, легче станет. — Он протянул кувшин Лому. Вкус питья оказался гадостный, а запах у гадости был просто ужасный. Но, как выяснилось чуть позже, это оказалось еще не самое страшное. Ибо когда Лом ее попробовал, желудок резко взбунтовался и его содержимое устремилось на волю… Потом он долго и сосредоточенно отплевывался, очищая горло от отвратительного навоза.

Корсар позволил молодому человеку более-менее прийти в себя от пережитого «наслаждения вкусом». Затем, ни слова не говоря, забрал кувшин из его дрожащих рук и, все так же молча, принялся насильно пичкать его зловонным содержимым пузатого кувшина.

Лом сопротивлялся изо всех сил, но где уж ему было совладать с эдаким здоровяком. Корсар заставил его выхлебать все до последней капли и лишь тогда выпустил из рук-капканов. Странное дело, но под конец эта дрянь Лому даже как будто понравилась — и запах мерзкий куда-то пропал, и вкус заметно улучшился.

— Не таращи так глаза. Вот застынешь таким, будешь знать, — насмешливо глядя на гостя, хмыкнул Корсар.

Лом поспешно заморгал — кто его знает, что на уме у этого мага-великана. Еще и впрямь заколдует.

Корсар, между тем, продолжал ехидно издеваться над парнем:

— Тоже мне! Мага пытается из себя изображать, а обычной басры не знает. Это тебе не молнии запускать в людей.

— А что такое бастра? — осторожно поинтересовался Лом.

— Видали его? Эх! — Корсар в сердцах махнул рукой. — Ну, услужил Люм, ничего не скажешь… Не бастра, а басра. Это то, чем я тебя только что напоил. Басра помогает магу быстро собраться с силами и укрепить дух. Если ты таких элементарных вещей не знаешь, то как ты вообще после Круга Избранных жив остался? Неужто тебя там никто не раскусил? Да быть такого не может! Вот что… Я свою часть уговора выполнил, теперь твоя очередь. Давай-ка подробно мне опиши, что с тобой произошло.

И Лом стал рассказывать. Он беспрерывно говорил целый час…

— В твоем рассказе пока слишком много непонятного, — подытожил услышанное Корсар. — Но одно я могу тебе сказать прямо сейчас: в жизни не видел более везучих людей, чем ты и двое твоих друзей!.. Знаешь, более всего меня мучает вопрос: куда же подевался ваш четвертый приятель? Как там его… Лил… Лил… ах да, Лилипут! Как ты понимаешь, по замыслу Люма, вы должны были попасть сюда все вместе… Ты любишь тайны, а, Лом? Так, кажется, твое настоящее имя?

— Нет… То есть да… То есть, я хочу сказать… Мы сами нечего не понимаем и… И очень о нем беспокоимся… Ну о Лилипуте, то есть, — часто сбиваясь, ответил Лом.

Корсар кивнул и заговорил вновь:

— Ладно, эту загадку оставим на потом. У нас с тобой еще будет время вволю наговориться. Действие басры того гляди закончится, вон, ты уже зеваешь. Давай-ка, я тебя провожу до кроватки, и ты соснешь часок-другой.

На Лома вдруг и впрямь навалилась страшная усталость.

Корсар помог ему подняться — точнее, попросту взвалил его на огромное плечо и понес в спальню, где прямо так, не снимая одежды, аккуратно уложил в просторную мягкую кровать.

Лишь голова Лома коснулась подушки, долгожданный сон распахнул перед ним свой волшебный плащ. Цепляясь за последние мгновения бодрствования, он зашептал себе под нос:

— Нет… дуэль… должен помочь… библиотека… тролль… Однако сон оказался сильнее.

— Спи, спи, — прошептал Корсар, взгромоздив свою огромную ладонь на лоб засыпающего гостя. — Тебя ждут в скором времени серьезные испытания. Спи и восстанавливай силы. Они тебе еще ох как пригодятся. Я позабочусь о твоем друге… Спи…

Но Лом уже ничего не слышал, он уже спал.

Лом проснулся прекрасно отдохнувшим, полным сил и энергии. Снаружи еще только-только рассвело. Солнечные лучи едва коснулись промерзшей за ночь земли… Вы спросите, откуда он все это знал, находясь в помещении, абсолютно изолированном от внешнего мира? Ответ прост — он находился в своей комнате в Магическом замке. А через здешние зачарованные стены он не то, что видеть — летать свободно мог. Как он здесь очутился? Это другой вопрос. Именно над этим и ломал голову Лом в первые минуты после пробуждения. Главное — он отчетливо помнил, что заснул вроде бы в спальне Корсара, причем совсем недавно: если верить солнцу, прошло не более четырех часов.

«Ну, да ладно, чего зазря себя изводить и такое чудесное настроение портить с самого утра какими-то нелепыми догадками. В конце концов, Корсар — маг крутой. Кто знает, может, поколдовал малость. Ему это раз плюнуть, А у меня сегодня дел по горло. Пора вставать, принимать душ и перемещаться в библиотеку…» — рассудил Лом, последний раз сладко потянулся и выпрыгнул из-под теплого одеяла.

Спустя пятнадцать минут он, уже чисто вымытый и гладко выбритый, заканчивал натягивать на себя свежие трико, майку и плащ (количество чистой одежды в ящиках шкафа каким-то чудесным образом поддерживалось постоянным — сколько бы сегодня ни доставалось оттуда барахла, завтра они снова были набиты до отказа).

С утра у Лома разыгрался отменный аппетит. Он был готов сожрать целого быка, но, к стыду своему, приходилось признаться, что хоть со вчерашнего дня он и хозяин замка, но до сих пор понятия не имеет, каким образом в Магическом замке можно раздобыть еду.

Уговаривая себя, что после вчерашнего чрезмерного переедания, небольшая голодовка ему теперь будет только на пользу, маг уже собрался было перемещаться в библиотеку, но тут в дверь постучали…

Лом аж подпрыгнул от радости. Почему-то он был убежден, что расторопные невидимые слуги замка, каким-то образом догадавшись, что он голоден, поспешили принести магу завтрак прямо в комнату. Ликующий, он бегом бросился открывать дверь.

На пороге стоял улыбающийся Валс, и… в руках у него не было никакого подноса с едой. Подмаг выглядел очень довольным.

«Ну как же, ведь выполнил указание Высшего и перед тем, как вошел, постучал в дверь. Вот болван!» — от разочарования Лом чуть было не захлопнул дверь прямо перед носом радостного паренька. Лишь с огромным трудом он смог обуздать свой праведный гнев и, скрипи зубами, поинтересовался: чего тот здесь забыл в такую рань?

Подмаг нисколько не обиделся столь «душевному» приему и принялся выкладывать мотивы, побудившие его с утра пораньше совершить такой опрометчивый поступок, а именно — попасть Лому под горячую руку.

— Высший! Я прибыл к вам по поручению мага второй ступени Корсара.

— Так, это уже интереснее, — Лом слегка оживился. Даже есть, как будто, стало меньше хотеться. — Что он велел передать?

— Корсар послал меня, чтобы я сообщил вам… — тут паренек запнулся, сник и жалостно забормотал, того и гляди — расплачется: — Вы уж только-о-о не подумайте-е-е… Это все о-о-он. Я не могу-у-у его-о-о ослушаться-а-а…

— Да не реви ты! Говори толком, зачем тебя прислал Корсар? — разозлился Лом. Он схватил расплакавшегося таки Валса за плечи и, что было сил, тряхнул. Сработало. Подмаг еще пару раз хмыкнул и успокоился.

— Корсар просил вам передать, что сегодня двадцать первое число!

Выпалив всю фразу на одном дыхании, подмаг зажмурился в ожидании зуботычины, справедливо рассудив, то Высший очень сильно обидится, если какой-нибудь сопляк его разбудит ни свет, ни заря, дабы сообщить, что вода мокрая, трава зеленая, а за двадцатым числом следует двадцать первое. К тому же Люм, на его взгляд, сегодня был явно не в Духе.

Валс постоял с крепко закрытыми глазами пять секунд, десять, пятнадцать, но удара так и не последовало. Более того, Высший даже ни разу не возмутился. Пауза затягивалась, и, устав опасаться, он приоткрыл глаза.

Открывшееся его взору зрелище заставило юношу мгновенно позабыть обо всех своих страхах.

Лом застыл, будучи не в силах поверить в услышанное. Оказывается, он проспал вовсе не четыре часа, а сутки и четыре часа! Понятно теперь, как он оказался в замке — за целый день можно кого угодно куда угодно перетащить. Так вот почему он так прекрасно выспался. И причина аппетита зверского раскрыта. Все бы здорово, если бы не одно НО, острым кинжалом пронзающее его сердце!

НО Лом не выполнил данное другу обещание…

НО он не раздобыл обещанной информации…

А теперь уже слишком поздно. Через час поединок, и он едва-едва поспевает к его началу.

Лом ощутил, как липкая горячая кровь друга стекает с его ладоней. И в этот момент он был на грани безумия…

Подмаг с минуту яростно тряс Высшего за плечи и бил по щекам, а когда, наконец, Лом стал подавать первые признаки возвращения в этот мир, то бишь стал увертываться от ударов и грязно браниться, Валс всхлипнул от счастливого облегчения.

Полностью оправившись от шока, Высший первым делом поблагодарил смелого и находчивого паренька, который мог запросто испугаться и убежать. О том, что бы с ним тогда стало, Лом предпочитал не думать вовсе. Затем, пообещав Валсу, что подобной услуги по гроб жизни не забудет, наскоро с ним распрощался и бросился вон из Магического замка…

Лом пересек площадь буквально на одном дыхании, совершенно позабыв в безумной спешке, что с помощью магии может вызвать извозчика прямо к скале. Вскочил в первую попавшуюся на глаза пустую коляску и, пообещав вознице рассчитаться по тронному тарифу, приказал гнать к Угрюмой поляне.

Вороные извозчика вступили в жестокую битву со временем и…

ПРОИГРАЛИ!

Когда Лом появился на Угрюмой поляне, противники уже сходились.

«Вот так, даже попрощаться с другом не успел!» — мысленно простонал маг.

Понурив голову, он поплелся к следящим за разворачивающимися на полянке событиями Гимнасту и Шише.

— О! Посмотрите на это чудо природы! Явился не запылился. — Тон у Гимнаста был холоднее льда. — Ну и скотина ты, Люм ! Неужели пораньше не мог из своего замка Магического вырваться? Студент все утро о тебе спрашивал, поговорить с тобой хотел. Вон с каким монстром парню разбираться придется, а ты… Начало драки специально оттягивали. На десять минут удалось отсрочить — ты же все равно умудрился опоздать! Может, хотя бы объяснишь, что тебя так сильно задержало?

— Да проспал я, — чуть слышно пробормотал Лом, чувствуя себя при этом полнейшим идиотом и ничтожеством.

— Если это шутка, то знаешь, как-то мне сейчас не до смеха! — Гимнаст осчастливил друга очередной порцией мороза.

— Я не шучу! — В голосе Лома зазвенел металл. С одной стороны, маг прекрасно понимал справедливость упреков друга. Но с другой — почему он должен все это выслушивать? Не нарочно же он, в самом деле. Что же, раз опоздал, теперь ему застрелиться и не жить?

— Господа, господа! Не стоит ссориться! — Шиша очень робел, находясь рядом с двумя столь влиятельными в городе людьми, как Высший маг Ордена Люм и лорд Гимнс, но рискнул вмешаться, предотвращая назревающий конфликт. — Глядите! Они приготовились к атаке… Ой, что сейчас начнется! О Боги, помогите доблестному сэру Стьюду!..

Шиша продолжал причитать, но друзья его уже не слушали. Их вниманием целиком и полностью завладело разворачивающееся на поляне действо.

Как же он был безобразно огромен. Студент рядом с ним казался крохотным мышонком. Да и вообще, ситуация на поляне сильно смахивала на сюжет популярного диснеевского мультика «Том и Джерри», в котором огромный, слегка туповатый, но безумно агрессивный кот Том, мучимый жаждой отведать мышатинки, днями напролет гоняется за отважным маленьким мышонком Джерри. Здесь было только два существенных отличия. Первое: в отличие от Тома, Замбер предпочитал человечину. Второе: ребята из мультфильма были нарисованы красками на бумаге, а эти, на поляне, были из плоти и крови.

Тролль был четырехметрового роста — даже среди его сородичей столь огромный рост считался редкостью. В руках он сжимал двуручный меч, длина которого раза в полтора превышала рост его противника.

Замбер не сомневался в победе. Конечно, рыцарь Стьюд — прекрасный фехтовальщик, и мало кто из людей способен был равных противостоять ему. Но Замбер не человек — он тролль. А это значит, что он в два с половиной раза выше Стьюда и раз в десять тяжелее. Что кожа его практически неуязвима для мечей рыцаря, гномья сталь которых, может, и хороша, но сил у человечка явно не хватит, дабы пробить его почти дюймовый панцирь. Сам же Замбер очень даже недурственно владеет острым, как бритва, клинком. Что ж, пора преподать урок этому выскочке, этому человечишке, дерзнувшему принять вызов тролля.

Противники сошлись. Хотя вернее будет сказать, что тролль принялся наносить удары огромным мечом. Ибо Студент, опасаясь быть разрубленным вдоль или поперек, вынужден был соблюдать дистанцию и находился на расстоянии длины меча противника. Понятное дело, что в таком положении об атаке не могло быть и речи. Защищаться тоже не было никакой возможности: выставлять свои мечи под страшный удар этого монстра было полнейшим безумием, а отклонить удар попросту не хватит сил. Единственное, что Студенту оставалось в подобной ситуации — выказывая чудеса гибкости и ловкости, увертываться от свирепых ударов тролля. Заставлять противника больше двигаться, тем самым выматывая его, и ждать, ждать, ждать своего шанса…

Незаметно прошел первый час боя.

Поединок продолжался уже дольше часа и за все это время ситуация на поляне ни разу не изменилась. Огромный тролль все так же продолжал теснить маленького человечка. Разве что у Студента бывшая с утра белоснежной рубашка теперь потемнела от пота и в двух-трех местах была порезана; из неглубоких царапин сочилась кровь. Оба противника изрядно вымотались и тяжело дышали. Тролль наносил удары все медленнее и медленнее. Казалось бы, самое время контратаковать Студенту, но сил уже не было. Рыцарь едва-едва успевал увернуться от очередной стальной молнии.

Пролетел еще час…

Такого поворота Замбер не предвидел. По его расчетам, он должен был зарубить этого человечишку в течение первых двадцати минут — он же такой маленький и слабый, в то время как тролль такой большой и сильный! Ан не тут-то было! Этот щенок, сэр Стьюд, оказался увертливым, как кошка, и каждый раз успевал выскочить из-под, казалось бы, абсолютно верного, решающего, смертельного удара. И снова он жив, снова мельтешит перед глазами. Снова напрягать руку в могучем замахе… «Ну, на сей раз точно не промахнусь!» — думал тролль, опуская в очередной раз свой меч. Хрясть! — и снова мимо. Опять увертливый противник в последний миг выскакивает из-под удара.

За три часа Замбер уже нанес не менее пяти сотен ударов. И каких ударов! Вся земля на поляне была изрыта вдоль и поперек. Славный меч, живая молния в искусных руках тролля, сегодня, как какая-то грязная соха, вместо крови весь перепачкан в земле и глине.

«Ха! Похоже, и у недомерка здоровье-то не железное! — обрадовался ошибке рыцаря тролль. — Пытается атаковать. Вот насмешил! Видимо, тоже силы на исходе. Последний раз я его почти сделал. Да! Неплохо попортил шкурку на спине! Правда, самым кончиком меча. Но раньше он даже такого не позволял. Решил сыграть в открытую. Ха! Правильно! Сколько можно играть в кошки-мышки. Умирать надо красиво, как подобает мужчине, в атаке, с оружием в руках. Ха-ха! Глупец! Да мой живой доспех тебе в жизни не пробить! Хочешь попробовать? Ну ладно, так уж и быть, поддамся. Сделаю вид, что ты меня обманул. А сам тем временем подготовлю решающий удар. О! Будь уверен! Теперь-то я не промахнусь! Ты сам себе перечеркнул возможность выжить, сократив дистанцию. Теперь ты мой!..»

Бой длился уже больше трех часов и наконец подошел к долгожданной развязке. Все произошло быстро, слишком быстро, чтобы кто-нибудь из наблюдающих за ходом поединка успел хоть что-то понять.

Ничего не предвещало грозы. Было видно, что оба противника смертельно устали. Складывалось впечатление, что последний час они уже вовсе и не дерутся, а сосредоточенно выполняют нудную, однообразную работу. Любой из наблюдающих легко мог предугадать следующий шаг того и другого. Вот тролль размахивается, отводя меч чуть в сторону. Сейчас он нанесет могучий удар с оттяжкой — обычно таким ударом он выдергивает из земли пласт глины весом пудика два-три. Стьюд, понятное дело, приготовился отпрыгнуть в сторону. Причем прыгать он будет в самый последний момент. Рисковый парень этот рыцарь. Но все, как всегда, кончится хорошо… Да вот, посмотрите сами. Меч полетел по стандартной траектории, прыгает Стьюд… Но что он делает?! Вот сумасшедший! Ведь должен был в другую сторону!..

Спину Студента обожгло острой болью.

«Все-таки достал! — понял едва живой от усталости рыцарь. — Вот гад, самым острием зацепил! Ну что ж, этого следовало ожидать. Эту рану я запланировал… Вот до чего дошел, раны планировать начал! Нет, этот балаган определенно пора сворачивать!..»

Рыцарь вскочил на негнущиеся ноги и заставил измученное тело броситься в первую и последнюю стремительную, смертоносную атаку.

«В запасе всего секунд пять, пока этот увалень замахивается своей железякой. Вон как лыбится — если подобная тварь вообще способна улыбаться. Ну и урод! Думает, обманул. Мол, неуязвим я, и не надейся… Ну, Лом, надеюсь это не очередная твоя миленькая шуточка! Ибо посмеяться, если сейчас у меня ничего не получится, мне уже не светит НИКОГДА!»

Мечи быстро-быстро замелькали в руках мастера. Студент чертил на брюхе монстра какой-то странный знак, нечто весьма отдаленно напоминающее звезду с семью лучами. Получилось довольно коряво, но времени перерисовать не было — меч Замбера уже начал свой смертоносный разбег. До удара оставалось не больше секунды! Дико закричав, рыцарь устремил острия своих клинков в самый центр начерченной им звезды…

«Вот оно! Наконец-то! Еще миг! Теперь ему уже не увернуться… Дурак, все еще пытается разрубить мою кожу на брюхе. Наивный! Так уж и быть, я тебя не больно на кусочки порубаю. А когда буду есть, ты уже вообще ничего не будешь чувствовать. Ха-ха-хххха-а-а-а!..»

— Ааа-эээ-ооо! — мощный рев смертельно раненого зверя сотряс поляну. Тяжелый меч на полпути к жертве вырвался из ослабевших пальцев и, пролетев метров десять, плашмя грохнулся на вспаханную им же поляну. Замбер протянул руки к источнику ужасной боли. Ладони его окрасились прохладной темно-синей кровью…

«Но — как он смог?!» — это была последняя мысль Замбера.

Тролль так и рухнул, не отрывая рук от чудовищной раны на своем животе. А кровь все текла и текла, унося с собой боль, а заодно и жизнь. В остекленевших глазах поверженного исполина застыло изумление.

Бой закончился, но радоваться победе не было сил. На рыцаря нахлынула волна чудовищной усталости, спина превратилась в сплошной источник боли. Сил едва хватило сделать пару нетвердых шагов в сторону неподвижно застывших друзей, которые так ничего и не поняли. Все произошло слишком быстро для них. Разве успеешь что-нибудь рассмотреть за пять секунд? Для Студента же эти секунды растянулись на века, века ужаса и отчаянья, граничащего с наступлением и безумием. За пять крохотных мгновений жизни он успел умереть и снова воскреснуть. Волосы зашевелись на затылке, когда он вспомнил, насколько отчаянно рисковал полминуты назад.

— Господи, как же болит спина, — прошептал победитель и потерял сознание.

Но ему не дали упасть. Верный Шиша первым оказался рядом со своим героическим другом и аккуратно подхватил его.

Очнулся Студент уже в карете. Рядом с ним сидел Лом. Судя по тому, как кучер нахлестывал лошадей, они неслись куда-то с сумасшедшей скоростью. Он попытался устроиться поудобнее, но стоило ему пошевелиться, как спина взорвалась адской болью. Студент сразу же все вспомнил.

— Лежи спокойно. — Лом не замедлил отреагировать на тихий стон, который, как ни крепился рыцарь, все же сорвался с его губ. — Не ворочайся, я и так еле кровь остановил.

— Где Шиша с Гимнастом? Куда мы едем? — превозмогая боль, прошептал Студент.

— Тебе лучше сейчас ничего не говорить, рана еще не затянулась, — сказал Лом другу. Но, встретившись с его полными немого упрека глазами, поспешил добавить: — Мы едем к знахарю. Понимаешь, последняя твоя рана оказалась очень опасной. В отличие от предыдущих, меч тролля основательно распахал тебе спину. Но проблема даже не в этом. Обычную рану, даже глубокую, я сам бы без труда затянул. Дело в том, что в рану попала какая-то гадость, ведь у меча Замбера все лезвие в земле да глине было вымазано. И без помощи знахаря тебя не исцелить.

— Значит, дело дрянь. Паршиво, — прохрипел Студент.

— Не дрейфь, прорвемся! Еще…

— Ты не сказал, где Шиша с Гимнастом, — перебил рыцарь.

— Ах да, извини. Они следом за нами едут в карете Гимнаста. Но ты спи лучше или, по крайней мере, постарайся не разговаривать.

— Ладно, молчу, молчу, — слабеющим голосом заверил Друга Студент. И добавил: — Спасибо тебе, если бы не ты…

— Да погоди ты благодарить, вот на ноги встанешь… А то рана еще не затянулась, как следует, а он уже «спасибо».

— При чем здесь рана… если бы не твой совет в письме, меня бы сейчас вообще в живых не было.

— Постой, постой. Что-то я не пойму. О каком письме ты ведешь речь? — удивился маг.

— Как это о каком?!.. А, опять шуточки твои. Человек, можно сказать, из последних сил за жизнь цепляется, а ты все продолжаешь издеваться. На сей раз этот номер у тебя не пройдет. Оно у меня вот тут, в мешочке. На груди храню! А ты… — Студент попытался вытащить из висящего на шее мешочка аккуратно сложенный листок бумаги, но, кроме очередного стона, у него ничего не вышло. Заинтригованный Лом поспешил помочь другу и достал свернутый вчетверо листок.

По мере того, как он читал, глаза его округлялись все больше и больше.

«Привет, Студент!

Извини, приехать не могу, дел слишком накопилось, поэтому посылаю тебе с доверенным человеком это письмо. Выполняя данное тебе обещание, я сегодня полдня не вылезал из библиотеки замка (знал бы ты, сколько там пыли!). Ну да тебе сейчас не до шуток. Вернемся к нашим баранам. Нам повезло, я отыскал в одной древней книжке ответ на интересующий нас вопрос.

Оказывается, тролля, несмотря на всю его неуязвимость перед человеком, убить можно, и тебе это вполне по силам. Запоминай: для этого необходимо нарисовать, начертить, вырезать, это уж как получится, на том участке тела, куда ты захочешь его поразить, семиконечную звезду (форма звезды не имеет значения, важно, чтобы лучей было ровно семь) и вогнать меч в центр этой звезды. Если книжка не врет, зверь будет умирать в страшных мучениях.

Уповая на твою ловкость, тешу себя надеждой, что подобная задачка тебе вполне по силам. Тренируйся, теперь у тебя есть шанс!

До скорой встречи.

Твой друг Лом.

Р.S. Завтра в восемь. На Угрюмой поляне».

Прочитав письмо, Лом захотел спросить у друга, как оно попало к нему. Но оказалось, что Студент уснул. Будить раненого маг не решился.

Рана Студента, вопреки опасениям Лома, оказалась вовсе не такой уж и опасной. Молодой знахарь, к которому он доставил пострадавшего рыцаря, перво-наперво приказал раздеть раненого и тщательно его осмотрел. Затем наложил с дюжину компрессов на спину и, водя по ней пальцами, принялся бормотать целительные заклинания.

Его старания очень скоро стали приносить плоды. С десяток небольших царапин, которыми была щедро разукрашена вся спина Студента, затянулись прямо на глазах друзей рыцаря в первые же минуты лечебного сеанса.

С последней раной знахарю, правда, пришлось повозиться подольше. Раза три он менял на ней компрессы и часа полтора без умолку колдовал, но поставленной цели добился и Студента на ноги поставил.

Когда вечером Студент вместе с Шишей вернулся домой, чувствовал рыцарь себя вполне сносно и уже мог даже передвигаться без посторонней помощи. Об ужасной ране, отметине меча тролля, напоминал лишь толстый безобразный шрам на спине.

Глава 8

Убедившись, что с другом вес в порядке, Лом поймал извозчика и поехал к Корсару. Он голову был готов дать на отсечение, что письмо Студенту от его имени написал ни кто иной, как Корсар. Тут сомнений быть не могло — он сам вчера назвал магу их подлинные имена. Правда, перед Озом он тоже открылся, но председатель Круга, в отличие от здоровяка, понятия не имел о предстоящем Студенту поединке. Выходит, как ни крути, но кроме Корсара больше некому.

Теперь он разрывался между двумя противоречивыми чувствами к этому странному магу-великану. С одной стороны, он был ему признателен за своевременный совет другу. Как знать, возможно, Лом и сам бы наткнулся на нечто подобное, штудируя древние магические книжки в библиотеке замка. Ну, а если бы не повезло? О том, что бы тогда произошло с беднягой Студентом, маг даже думать не хотел. С другой — Лом был очень зол на мага, поскольку тот послал Студенту письмо от его имени, но без его ведома.

Вот так, погруженный в невеселые думки, Лом не заметил, как оказался в противоположном конце города у порога дома Корсара.

Расплатившись с извозчиком, маг смело шагнул к двери и не менее бесстрашно принялся барабанить в нее кулаком.

— Ну кого опять несет, на ночь глядя!.. — донесся из-за двери неприветливый голос мага-великана. Тяжело загромыхали приближающиеся шаги. Дверь широко распахнулась.

— А, это ты. Давай, заходи, чего встал-то, — предложил Корсар, отступая чуть в сторону и освобождая проход.

Лом еще вчера подметил, что с гостями маг-великан был чертовски приветлив, учтив, галантен… — лишь когда находился в хорошем расположении духа. К сожалению, в подобном расположении он бывал крайне редко, точнее сказать, почти никогда.

— Ну, чего уставился, как баран на новые ворота? Давай либо вперед, либо назад. Только быстро! — поторопил «гостеприимный» хозяин. — А то я уже замерз с тобой тут на сквозняке тусоваться!

«О! Новое слово на букву „т“, — усмехнулся про себя Лом. — Во дает! Еще вчера стоял, а теперь, видали, тусуется! Если так дальше дело пойдет, то, глядишь, дней через пять он тут такие конкретные базары разводить начнет, что никому мало не покажется!»

Лом, уже прекрасно ориентирующийся в маленьком доме большого человека, самостоятельно прошел в гостиную и сел за стол.

Корсар задержался минут на пять, но зато, когда наконец появился, в руках у него был старый добрый поднос с баночками, скляночками, мисочками, плошечками… Только теперь Лом вспомнил, что у него с позавчерашней ночной трапезы во рту маковой росинки не было. Желудок аж взвыл от такого пренебрежительного к нему отношения со стороны хозяина. Не в силах в данную минуту думать ни о чем более, кроме хлеба насущного, Лом бросился помогать Корсару разгружать поднос.

— Ну, как себя чувствует твой друг Студент? — как бы невзначай поинтересовался здоровяк. — Судя по твоей реакции, со Студентом все отлично. Что ж, весьма рад. Ну, не буду тебя утомлять расспросами. Налетай! А как было дело, потом расскажешь. — Последнюю фразу Корсар уже говорил самому себе, ибо Лом стал набивать рот сразу после того, как великан сообщил, что очень рад за Студента.

— …Все, хватит! Замолчи! Достал ты меня! — Раскрасневшийся Корсар стучал огромным своим кулачищем по столу. — Ну, Люм, зараза, только попадись мне теперь! Надо же вытянуть из другого мира такого тупоголового двойника! Говорю же тебе: не хотел будить, давал возможность выспаться!

— Ну спасибо тебе! Премного благодарен!.. Меня ж потом чуть кондрашка не хватила, когда узнал, что проспал целый день! — Лом тоже орал и выглядел не менее озлобленным. — Я другу обещал в библиотеку сходить, справки навести, и проспал… Да как я после этого могу в глаза ему смотреть?!

— Судя по тому, что ты тут мне наплел, уже смотрел и еще как! — съязвил Корсар. — Да что я, нянька что ли тебе? Небось, своя голова на плечах имеется! Специально тебя никто не усыплял и нечего в своей сонливости других упрекать! Я жизнь твоему другу спас! Жизнь!!! И ты же на меня за это ещё и собак спускаешь! Только представь себе: вдруг бы ты не отыскал в библиотеке замка ту единственную нужную книгу, в которой описывается предложенный мною способ убийства тролля! Вспомни, как со свадьбой накуролесил! И тут бы что-нибудь подобное выкинул! Только в данном случае ценой за твою ошибку стала бы жизнь доверившегося тебе друга!

— Ну не знаю. Наверное, ты прав, — согласился Лом. И тут же вновь наехал на великана: — Но неужели нельзя было как-то меня предупредить, что бы я не волновался!

— Ага, делать мне больше нечего, как!..

Этот яростный спор продолжался уже более получаса. Временами то один маг, то другой делали робкие попытки к примирению. Однако обычно в конце звучал очередной упрек, и ругань возобновлялась с новой силой. Оба взмокли от яростного крика. Но никто не хотел признавать правоту другого.

Наконец у одного из спорщиков хватило ума уступить. Справедливости ради стоит заметить, что это был не Лом.

Когда страсти поутихли, и грозные маги более-менее успокоились, их беседа возобновилась. На сей раз она протекала в мирном русле.

— Итак, — произнес Корсар весьма помпезно и чересчур неопределенно, но тут же поспешил исправиться: — Насколько я понимаю, ты теперь для всех в этом городе их чародейство Высший Люм. Но, между нами, как маг ты еще слабоват. Какому-нибудь средней силы колдунишке ты еще сможешь запудрить мозги. Настоящие же маги моего уровня, я уж не говорю о Высших, тебя раскусят в один миг. А ведь через четыре дня очередное собрание Круга Избранных и хочешь — не хочешь, но тебе придется на нем присутствовать. Ну, что делать будем? Предложения, пожелания? Не стесняйся, выкладывай все, что думаешь.

— Да откуда я знаю, что делать, — пожал плечами Лом. — Оз советовал в библиотеку сходить, книжки почитать. Но после общения с тобой… Научи хоть, как правильно замковой библиотекой пользоваться.

— Наконец-то первая разумная мысль за весь вечер, — благодушно улыбнулся маг-великан. И спокойным ровным голосом пояснил: — Действительно, в библиотеках замков нашего Ордена хранятся глубочайшие знания, овладев которыми ты станешь очень могущественным чародеем. Но для воплощения в жизнь такого бесхитростного плана потребуется в лучшем случае лет сто, а то и все двести. Возможно, ты забыл, сколько у тебя в запасе времени? Что ж, я маг не гордый, так уж и быть, повторю: если мы с тобой прямо здесь и прямо сейчас что-то быстро не придумаем, то через четыре дня на очередном Круге Избранных Высшие от тебя мокрого места не оставят. Посему советую отнестись к делу серьезно. Кроме Оза на Круге еще будут Паукс и Мое. Этим двум Высшим достаточно будет малейшего повода, чтобы разорвать тебя на куски. У Люма, видишь ли, был слишком остренький язычок, и шутки у него иной раз получались ну очень обидные,

— Кончай запугивать! — Лом в отчаянии закатил глаза к потолку. — Ну не знаю я, что делать. Все, сдаюсь! Говори, как можно за четыре дня стать супермагом.

— А кто тебе сказал, что я знаю? — удивленно уставился на собеседника Корсар. — Единственное, чем могу помочь — это разучить с тобой азы магии второй ступени. Да и то, на это потребуется никак не меньше двадцати-тридцати лет. А тебе нужна Высшая магия и не позже, чем через четыре дня. Даже необыкновенно способному Люму потребовалось долгих пятнадцать лет, чтобы подняться от второй ступени к Высшей. Тебе же может не хватить и целого века!

— Кстати, я все хотел спросить, а за что, собственно, тебя турнули из Ордена Алой Розы? Это как же надо было набедокурить, чтобы запретили даже появляться в Магическом замке?! Вон, какие-то сопливые подмаги шастают, когда захотят, а тебе, магу второй ступени, нельзя. — Лом задавал вопросы из чистого любопытства. Его ужасно достали все эти нелепые угрозы Корсара. Положа руку на сердце, он не больно-то опасался разоблачения на Кругу. Ну, в крайнем случае, вычеркнут из списков Ордена Алой Розы, как вон Корсара. Делов-то!

— А, вот ты куда клонишь. — Корсар сделал совершенно бесстрастное лицо. — Во-первых, меня вовсе не «турнули» из Ордена, а лишь на некоторое время лишили возможности совершенствовать свое мастерство. Через дюжину лет срок моей опалы подойдет к концу, и я вновь стану полноправным магом Ордена Алой Розы. Во-вторых… Увы, у тебя не получится так легко отделаться. Я всего лишь маг второй ступени, таких в Ордене сотни. Ты же — Высший. Хотя на самом-то деле ты Высшим, конечно же, не являешься, но остальные Высшие уверены, что ты один из них. А у Высшего мага есть только одна возможность выйти из нашего Ордена — смерть!

Вот теперь Лому действительно стало страшно. Удушливая волна леденящего кровь ужаса пробежала по всему телу. Лицо побледнело, руки задрожали. Между тем Корсар продолжал посвящать его в жуткие подробности расправы с Высшими, когда те, в силу каких-либо обстоятельств, теряют былое величие:

— Мало того, они, скорее всего, не ограничатся одним лишь умерщвлением плоти. Наверняка их заинтересует и твоя бессмертная душа. Уж поверь мне, у Высших хватит сил и могущества…

— Но Оз не допустит… — Из-за дрожи в голосе Лома Корсар сперва не разобрал, что тот пробубнил себе под нос, и попросил повторить. Когда Лом выполнил его просьбу, великан разразился зловещим хохотом.

— Мальчик мой, какой же ты наивный! Ха-ха-ха! Оз ему поможет, ну насмешил!.. Да Озу наплевать на тебя сто раз подряд. Уж не знаю, что нашло на старика, может, твое сообщение о перемещении Люма в другой мир так его ошарашило… Поверь моему слову, таких коварных и беспощадных магов, как Высший Оз, еще поискать! На предыдущем Круге тебе очень повезло, что он не развеял тебя по ветру своим любимым «Черным ураганом» — это название заклинания, — пояснил маг-великан, прочтя недоумение в глазах Лома. — Да и любезничал-то он с тобой исключительно наедине. Через четыре дня у вас будет совсем другой разговор. Очнись! Он и так сделал для тебя слишком много — воспользовался правом распустить Круг Избранных и тем самым подарил тебе неделю времени. Больше помощи от него не жди!

— Выходит, шансов спастись у меня нет? Что толку иметь в запасе четыре дня, когда для спасения нужна вечность? Так даже хуже! Ожидание смерти хуже ее самой…

Корсар улыбнулся и вдруг обнадежил:

— Ну, вообще-то шанс есть. Правда, призрачный, но это все же лучше, чем ничего. Ты удивительный человек, Лом. Человек, которому слишком везет. Вот и теперь, ткнул пальцем в небо, а попал точнехонько в самое яблочко… Ты спрашивал, за что я попал в немилость к Высшим магам Ордена Алой Розы?.. Что ж, если за последнюю сотню лет там ничего не изменилось, то ты мог бы попробовать. Тебе даже будет легче, ведь в замке тебя все принимают за Люма и ты полновесный хозяин…

— Стоп, стоп, стоп! — запротестовал Лом. — Что-то я никак не въеду. Давай по новой и поподробнее. А для начала объясни, при чем здесь последнее столетие?

— Сколько, ты думаешь, мне лет? — неожиданно поинтересовался здоровяк.

— Ну, не знаю, может под сорок, — пожал плечами Лом. — Сорок один. Ну не пятьдесят — это уж точно… Да какое это имеет отношение к нашему делу!

— Ошибаешься, дружок! — Улыбка большого человека стала шире. — Даже примерно не угадал. Мне сто тридцать три года.

— Не может быть! — совершенно искренне изумился Лом. Вволю насладившись произведенным эффектом, Корсар продолжил:

— И тем не менее, это факт. Твоя бурная реакция лучше всяких слов доказывает, что ты и понятия не имеешь об истинной магии. Помнишь Оз в разговоре с тобой обмолвился, что для овладения высочайшим искусством магии, совершенно очевидно, обычной человеческой жизни не хватит. Поэтому колдуны, жаждущие стать магами, в первую очередь овладевают заклинанием долгожительства. Познавший его подмаг становится магом второй ступени… История, которую я сейчас собираюсь тебе поведать, произошла со мной сто два года назад. Тогда мне так и не удалось до конца реализовать один безумный проект, в результате которого я бы мог… Эх! А оказался вышвырнут из рядов Ордена… Впрочем, обо всем но порядку. Слушай внимательно, это твой единственный шанс. Итак… — И маг-великан поведал Лому вот что…

Магом второй ступени Корсар стал в тридцать один год. В то время гениального Люма еще не было и в проекте, а посему считалось, что маг-великан чрезмерно талантлив и подает самые грандиозные надежды среди всех магов со дня основания Ордена. Судите сами, ведь даже самые способные колдуны или, пользуясь терминологией Ордена Алой Розы, старшие подмаги становились магами второй ступени лишь к шестидесяти годам.

Разумеется, молодой Корсар возгордился. Ему страстно захотелось свершить нечто невероятное, немыслимое, доселе невиданное. И однажды его осенило — так в его ошеломленном невиданным успехом мозгу зародилась странная теория множественности миров.

Он даже толком и не понял, что послужило толчком, то ли очередная книжка, то ли вещий сон — тогда маг-великан очень много читал, причем читал все подряд, как сухая губка, впитывая в себя самую разную информацию. Ну да это и не суть важно. Факт в том, что Корсар настолько загорелся своей безумной теорией, что даже попытался обратить на нос внимание Высшего мага.

Оз, а именно ему маг-великан попытался излить душу, лишь посмеялся над его заковыристой чушью. «Заковыристая чушь» — прям так Высший и обозвал корсарову теорию. Посмеялся и легко доказал молодому магу всю ее несостоятельность. При этом в качестве контраргумента Оз привел аж пять высших заклинании, которые, будь теория Корсара хоть наполовину верна, якобы не смогли бы работать. А поскольку все эти заклинания ежедневно замечательно действуют, значит предположенной магом-великаном множественности миров попросту нет и быть не может.

От Высшего Корсар ушел осмеянный, но совсем не убежденный. Названные Озом в качестве примера высшие заклинания пока были ему недоступны, и проверить их он не мог. Единственное, что маг-великан вынес из той памятной встречи — уверенность, что если хочет добиться реального воплощения своей мечты, то впредь должен рассчитывать только на собственные силы.

Очень скоро теория множественности миров завладела всем его сознанием — Корсар больше не мог думать ни о чем другом. Он всерьез задумался о возможности перемещения с помощью магии из своего родного мира в какой-нибудь параллельный — это был единственный способ доказать состоятельность своей теории. Уверенность, что все у него должно получиться, сводила молодого мага с ума. Но, чтобы воплотить свою задумку в жизнь, ему нужны были мощные заклинания Высшей магии. Корсар трезво оценивал свои силы и понимал, что на постижение высшей мудрости ему потребуется в лучшем случае тридцать, а то и все сорок лет жизни. Так долго ждать он не мог…

— …Как видишь, я оказался в ситуации, примерно аналогичной твоей, — улыбнулся обратившемуся в слух Лому маг-великан. — Чтобы не сойти с ума, мне необходимо было очень быстро стать Высшим. И я нашел способ!

— Так скажи мне его скорее! — само собой вырвалось у Лома.

— Терпение, мой друг, сейчас ты все узнаешь, — пообещал Корсар и продолжил своп рассказ.

…Все свободное время, а в тот период жизни у Корсара его было более чем достаточно, он проводил в библиотеке замка и читал, читал, читал…

В среднем за день он прочитывал пять-шесть книг. Почти все книги были развлекательного характера. Они помогали молодому магу на некоторое время отвлечься от невеселых дум. Закончив читать одну, Корсар тут же принимался за другую и так далее. Понятное дело, подобная литература, но имела цели научить чему-либо, и кроме романтической чуши вкупе с приключенческим бредом в его ежедневных книжках ничего больше не было. Но на идею мгновенного «возвышения», как это не странно, Корсар наткнулся именно в одной из подобных никчемных развлекалочек.

Это была очень древняя книга. Ее страницы давно утратили первоначальную белизну и, обработанные неумолимые временем, обрели грязновато-коричневый цвет. Они были настолько хрупки, что при неосторожном движении грозили рассыпаться в прах. Местами чернила полностью выцвели, что делало текст рваным и тяжелочитаемым. Но, хоть и с трудом, книга все-таки читалась. Автор слишком серьезно отнесся к описанию мельчайших деталей разворачивающихся по ходу сюжета событий, из-за чего книга сильно напоминала какую-то старинную документальную летопись.

Начиналась повесть описанием поединка двух древних Богов: Бога Голубой Звезды и Бога Белого Лунного Камня. Любой на острове Розы с детства знает эту древнюю, как сам мир, историю, и Корсар не являлся исключением, отчего поначалу книга показалась ему скучной. Он собрался уже отложить ее в сторону и взяться за другую, но, быстренько пробежав глазами следующие за поединком страницы древней рукописи, передумал и стал читать дальше.

Ни в этот день, ни в следующий, ни в последующий Корсар уже больше ничего не читал — ничего, кроме этой старой книжки. В буквально заученной им наизусть повести: делалось смелое предположение, что семь обломков лучей знаменитой Голубой Звезды поверженного Бога были заложены в основания семи Волшебных замков, выстроенных на чудесном необитаемом острове.

После тщательного изучения текста древней рукописи маг-великан пришел к выводу, что древний автор имел в виду именно остров Розы. Ведь ни для кого не секрет, что у Ордена Алой Розы действительно семь Магических замков. И, что самое важное, ни в одном историческом справочнике — а заинтересовавшийся Корсар перечитал все, имеющиеся в библиотеках замков! — нигде не было ни слова о том, когда и кем были построены замки Ордена. Получалось, Магические замки были всегда, то есть задолго до возникновения самого легендарного Ордена Алой Розы. Пораженный своим открытием, маг был вынужден согласился с предположением автора старой книжки и допустил, что в основаниях семи замков Ордена действительно лежат некие камни, обладающие поистине божественной мощью — некие источники чистой магической энергии.

Прикосновение к подобному источнику обычного человека могло привести к самым непредсказуемым последствиям… В древней рукописи приводилась масса примеров, когда люди, прикасаясь к обломку Голубой Звезды, сгорали заживо. Но были и такие, которых подобное прикосновение наделяло великим знанием — впоследствии они становились очень могущественными чародеями.

Хотя вероятность успешного прохождения подобного испытания была очень невелика, Корсар решил рискнуть. Оставалось дело за малым — отыскать в основании Магического замка волшебный камень-обломок. В том, что он где-то там должен быть, маг-великан не сомневался.

Искать обломок божественной звезды Корсар решил в своем любимом Магическом замке — замке Красного города.

Днями напролет, как сумасшедшее приведение, маг-великан мотался по извилистым коридорам и глубоким подвалам замка, старательно вглядываясь в каждый темный уголок. А ночами подолгу сидел над картой замка, вычерчивая новые, не пройденные еще маршруты.

Странное поведение со стороны молодого мага, разумеется, не осталось незамеченным. Но Корсар не придавал значения растущему вниманию к его персоне со стороны других обитателей замка. Тучи сгущались, но он их не замечал.

За две недели Корсар обследовал все обнаруженные им коридоры и подвалы замка, но все его усилия оказались тщетны: камня, хоть отдаленно подпадающего под описание обломка божественной звезды, обнаружить ему не удалось. Списав первый промах на нетерпеливую спешку и как следствие, невнимательность, он стал обследовать коридоры и подвалы заново, уже гораздо медленнее и основательнее.

И все же, несмотря на вполне логичное объяснение промашки, веры в успех с каждым новым днем становилось вес меньше и меньше.

Он уже готов был оказаться от бесполезных поисков. Но, как всегда это бывает, в последний момент ему повезло…

Корсар сидел за столом в своей комнате, перед ним была разложена подробная карта замка, и маг ее изучал. Вернее, делал вид, что изучает, — этакое самоуспокоение: мол, при деле. Ведь, согласитесь, невозможно изучать то, что и так-уже знаешь наизусть. Вот так он сидел, упрямо смотрел в карту и ощущал себя при этом полнейшим идиотом, купившимся на детскую сказку какого-то древнего фантазера… И вдруг совершенно случайно он напал на след!

В правом верхнем углу карты была очень реалистично нарисована маленькая картинка замка, этакий взгляд со стороны. До этого момента Корсар как-то не замечал примостившегося у самого края значка. А как заметил, что-то в нем его сразу же насторожило — что-то с этим крохотным изображением замка было не так.

Разложенная у Корсара на столе карта с планом замка была самой правдоподобной из всех найденных им в библиотеке. На ней указывались многие коридоры, которых сейчас уже не было. Вернее, коридоры-то в Магическом замке остались, но входы в них были тщательно замаскированы от подмагов и магов Ордена мощнейшими иллюзорными заклятиями. (К слову, Корсару пришлось изрядно поломать голову, прежде чем ему удалось нейтрализовать иллюзию и проникнуть в скрытни.) Разумеется, у Корсара были и другие карты с планами замка. И на каждой из них в правом верхнем углу была эмблема с его изображением. Но вот странное дело: с эмблемой на других картах было все в порядке — а на самой подробной что-то было не так. Лишь сопоставив два изображения, молодой маг понял наконец, что его заставило насторожиться.

Шпиль, возвышающийся над главной башней замка, имел внизу некое шарообразное утолщение. Эта деталь была отчетливо видна на рисунке, сопровождающем подробную карту; на других эмблемах никакого утолщения не было.

Окрыленный догадкой, маг вытащил из ящика подзорную трубу и бросился вон из замка…

Из города разглядеть расположенный на самой макушке огромной скалы замок было практически невозможно. По этой причине Корсар велел извозчику гнать к речной пристани — она находится за городской стеной, и там есть небольшой холмик, откуда замок видно, как на ладони.

Щедро расплатившись с извозчиком и посулив ему в два раза большую сумму, если он дождется, Корсар взобрался на холм, и стал внимательно разглядывать крышу замка через подзорную трубу. Ему повезло: день был пасмурный и солнце не мешало. Он прицелился и…

Там действительно было шарообразное утолщение! Наведя стопроцентную резкость, Корсар даже смог разглядеть, что камень в подножье шпиля имеет вовсе не идеально круглую форму. Вероятно, раньше он был угловат, но неумолимое время с помощью дождей и ветров, тепла и холода сделало его форму более обтекаемой.

Осколок Голубой Звезды оказался совсем не там, где он его так долго и старательно искал. Вот уж воистину, если хочешь чего-то спрятать так, чтобы никто не нашел — положи на самое видное место! Да и где еще находиться кусочку звезды, как не на крыше, под открытыми небесами? Тысячелетиями волшебный камень возвышается над Красным городом, и никто его не замечает.

Теперь Корсару оставалось лишь забраться на крышу и коснуться камня рукой. Сделать это магу второй ступени было очень просто. Каждый первый день недели с помощью специального заклинания на крышу поднимались младшие подмаги, в задачу которых входила чистка крыши и подновление растрескавшихся участков черепицы. Всего с десяток лет назад он сам был вынужден заниматься этим нехитрым делом и прекрасно помнил довольно простенькое заклинание.

Торопясь проверить свою догадку, маг-великан вынуждал извозчика всю обратную дорогу нещадно нахлестывать лошадей.

Вновь оказавшись в замке, он сразу же произнес заклинание перемещения на крышу…

Ошибка Корсара заключалась в том, что он слишком поторопился. Маг оставил без внимания то обстоятельство, что из года в год чистка крыши производилась исключительно по понедельникам. Оказалось, что в остальные дни крыша замка окутана мощными защитными заклинаниями, которые и сработали, лишь только Корсар попытался совершить перемещение.

Запутавшись в магической сети, маг-великан оказался не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой, оставалось одно — висеть и ждать появления «пауков».

Не желая усугублять и без того весьма щекотливое положение, в котором он оказался из-за собственной неосторожности, Корсар не открыл освободившим его магам настоящей причины, заставившей его средь бела дня лезть на крышу замка. Осколок божественной звезды так и остался неразгаданной тайной.

На очередном Круге Избранных — магу-великану все же удалось туда попасть, правда, не совсем в том качестве, в каком хотелось — так вот, на Круге Корсар из кожи вон лез, призывая Высших поверить, что причиной его странного поведения в последний месяц является банальное переутомление. А неудавшуюся попытку попасть на крышу, он объяснил так: много работал, устал и захотел подышать чистым воздухом на крыше замка — такая шальная идея вдруг взбрела ему в голову, о защитных заклинаниях он не знал — вот и вляпался.

Корсару удалось убедить суровых судей, старые маги ему поверили, но, тем не менее, приговор их был весьма суров. За безумную выходку на молодого мага было наложено заклинание Круга, грозящее ему неминуемой мучительной смертью, если в следующие сто четырнадцать лет он попытается проникнуть в какой-либо из семи Магических замков Ордена Алой Розы.

Первые годы опалы Корсар был в отчаянии. Вынужденное бездействие и безысходность его просто убивали. К счастью, Высшие не запретили ему поддерживать дружеские отношения с другими магами и подмагами Ордена. Время от времени маг-великан встречался со своими приятелями, разумеется, за пределами Магических замков. Иногда, по мере надобности, консультировал их. И как-то незаметно опальный маг превратился в эдакого наставника, особо популярного среди молодых, одаренных, подающих надежды подмагов. Нетрудно догадаться, что именно по этой причине лет тридцать назад Корсару посчастливилось познакомиться с юным гением Люмом, тогда еще лишь младшим подмагом Ордена Алой Розы.

Но благодаря своим феноменальным способностям и помощи небесталанного наставника, Люм в двадцать один год уже был магом второй ступени и, через какие-то пятнадцать лет, став Высшим, вошел в Круг Избранных…

— Вот только не надо делать такие удивленные глаза, — прерывая свой рассказ, обратился к слушателю Корсар. И напомнил: — Я же тебе уже объяснял, что маг умеет продлевать свою жизнь. Поэтому сейчас твой двойник и мой Друг Люм выглядит как двадцатитрехлетний паренек, хотя на самом деле ему уже перевалило за сороковник…

— Это-то я понял, — заверил стосковавшийся по разговору Лом. — Ты лучше мне объясни…

— Погоди, я еще не закончил, — перебил рассказчик. — Еще совсем чуть-чуть осталось.

Лом покорно кивнул.

— Значит, Люм стал Высшим, — продолжил Корсар.

И вот как-то раз, вечером, за кувшинчиком вина, я поведал молодому другу о своей теории множественности миров. Она Люма очень заинтересовала… Не забывай, к тому времени он уже был Высшим!.. В итоге, и ты тому лучшее подтверждение, у него получилось. Спустя столетие он воплотил мою мечту в жизнь… Ну вот, теперь ты знаешь все, — подытожил маг-великан. — И можешь задавать вопросы.

— Так этот камень на крыше замка, по-твоему, мне и впрямь может помочь? — перво-наперво спросил Лом.

— Изолированный от Магических замков, я до сих пор так и не смог проверить свою догадку, — грустно улыбнулся большой человек. — Но, думаю, да. Он — твое единственное спасение.

— Послушай, но как же тогда подмаги? Сам же говорил, они каждую неделю на крыше замка убирают. Так неужели за тысячелетия они ни разу не коснулись этого волшебного камня? — За весь рассказ мага Лом его ни разу не перебил. И теперь засыпал великана-мага вопросами.

— Это не так просто, как кажется, — усмехнулся Корсар. — Возможно, я не совсем точно выразился. От крыши камень отделяет четырехметровая колонна диаметром полметра. То есть камень как бы находится внутри самого шпиля, полная высота которого составляет метров тридцать. Но когда наблюдаешь за замком со стороны, огромное расстояние уменьшает истинные размеры настолько, что кажется, будто камень лежит прямо на крыше, а из него к небу устремляется тоненький прутик шпиля… Ну, так как, рискнешь?

— А у меня есть выбор? — обреченно ухмыльнулся Лом

— Да уж, — согласился Корсар. — Терять тебе действительно нечего. Ну тогда слушай и запоминай заклинание перемещения на крышу замка…

Большой человек что-то быстро-быстро затараторил. Даже используя магическую память, Лому удалось заучить длинную скороговорку лишь с пятнадцатого повтора.

— И еще, — сказал маг-великан под конец, — последний совет: не повторяй моей ошибки, дождись понедельника — и только тогда, под шумок, со всеми… В общем, удачи тебе!

Вопреки опасениям Корсара, вековой давности скороговорка-заклинание сработала без сучка и задоринки — и ранним утром понедельника Лом оказался на крыше своего Магического замка.

Снаружи моросил мелкий колючий дождик вкупе с пронизывающим до костей ветром. Тонкая одежда мага мгновенно до ниточки промокла; не спас даже роскошный алый плащ, на деле оказавшийся совершенно бесполезной размалеванной тряпкой. В общем, было очень, очень, очень холодно, мокро и противно.

У Лома в запасе было всего два часа. Ведь скоро на крышу заявятся подмаги-уборщики, а встреча с ними в его планы ну никак не входила. Необходимо было торопиться. Тяжело вздыхая и проклиная на все лады судьбу-злодейку, Лом полез вверх по конусообразной крыше главной башни.

Подъем оказался делом совсем не шуточным. Даже в специальной обуви и перчатках, снабженных прочнейшими алмазными крючками, восхождение отняло массу нервов и сил. А после того, как Лом чуть было не сорвался с идеально гладкой крыши, он совершенно четко осознал, почему рассмеялся Корсар над его замечанием о якобы легкой доступности волшебного камня. И все же крышу он одолел.

Теперь над ним возвышалась исполинских размеров полупрозрачная громадина. Обхватив руками и ногами отшлифованный до зеркального блеска столб, Лом потихоньку полез вверх. Алмазные «когти» скользили по металлу шпиля, и было совершенно непонятно, то ли он ползет вверх, то ли съезжает вниз.

Холод и дождь остались где-то там, внизу, на крыше. Чем ближе Лом подбирался к странному утолщению шпиля, тем более неуверенно себя чувствовал. Страх! Даже какой-то первобытный ужас все глубже вгрызался в его сознание. Он уже не был уверен, что поступает абсолютно правильно, что другого выхода для него нет, что это смертельно опасное испытание его единственный шанс. Один за другим в мозгу вспыхивали безумные варианты его чудесного избавления из нынешней передряги; в этих образах все было здорово, его все понимали, никто на него не сердился, наоборот, все старались помочь и хотели только добра; ему обещали золотые горы, если он сейчас одумается, развернется и отправится восвояси.

«Кому нужен этот глупый риск?! — уговаривали его сочувствующие голоса. — Смертельный риск! Это же верная смерть!..»

Все, он больше не в силах этого выносить! Он готов позорно капитулировать. Он сломался. Он проиграл. Еще миг и… Но рука Лома уже коснулась хрустального утолщения шпиля…

Страхи улетучились моментально.

На смену им тут же пришла чудовищная боль во всем теле. Ощущение было, будто сквозь него пропустили электрический разряд мощностью этак вольт в тысячу. Это был конец! Ни один человек, как бы силен он ни был, не в состоянии выжить после подобного — да заживо ведь горит! И теперь можно с уверенностью заявить, что догадка Корсара оказалась правдой…

Удивительное дело, но он все еще оставался жив! Даже боли уже как будто не чувствовал. Но это еще ни о чем не говорило — возможно, нервные окончания обуглились, что неудивительно после такого адского пламени. А можем быть, давно уже все кончено, уцелела лишь его бессмертная душа, а грубая плоть сгорела и превратилась в пепел. Что ж… так проходит слава земная!

«Определенно, это лишь душа, — утвердился в страшной догадке испытуемый. — Вон как резко преобразился мир вокруг. Вспышки кругом, молнии, огни какие-то… Неужто в ад попал? Ах, какая неудача, вот вечно так. И с чего этот умник Корсар вообразил, что он, Лом, парень везучий. Да с таким везением…»

Окружающее мракобесие менялось прямо на глазах. Вспышки и молнии прекратились, им на смену полыхнул и залил все вокруг ослепительно-яркий белый свет.

«Минуточку, что-то здесь не так! — засомневался Лом. — Ух ты! Буковки в воздухе загораться стали. Да как быстро! Вон и картинки замелькали… Ничего себе ад, да это же какой-то экспресс-метод обучения черт знает чему! Ах, как точно подмечено и, главное, как к месту. Нет, ну на самом деле, белиберда какая-то, тарабарщина. Хоть бы черт какой с указкой явился, растолковал бы, что к чему и почему…»

И тут же ему пришлось отчитывать себя за легкомыслие:

«Ну вот, кто, спрашивается, за язык тянул?! Явился не запылился! Правда, не совсем то, что „заказывал“, просто рожа какая-то без тела… И тоже почесала, почесала…»

— Эй, говори помедленнее, ничего разобрать невозможно! — приказал роже Лом. — И вообще: что все это означает?! Долго я буду эту бредятииу выслушивать?!… Эй, ау!..

Получилось, как в той песне: «крикнул, а в ответ — тишина…»

«Ладно придется самостоятельно разбираться во всей этой чертовщине, — смирился испытуемый. — Все равно впереди вечность… Времени мно-о-ого…»

— Высший! Очнитесь, господин Люм! — голос доносился откуда-то сбоку.

Лом открыл глаза и чуть было не заорал от ужаса. Он распластался на самом краю крыши главной башни. Прямо под ним зияла пропасть глубиной не менее километра. По всей видимости, он так лежит довольно давно — руки и ноги затекли, одежда до нитки промокла. И сам он ужасно продрог. Но, несмотря на мучительную боль в окоченевших руках и ногах, он, как мог глубже, вонзил в черепицу алмазные «когти» и попытался отползти подальше от края бездны.

— Высший! Что вы тут делаете?!

Лом с трудом повернул застуженную шею в направлении вопрошающего. На плоском участке крыши стоял озабоченный Валс.

— Почему ты один, где остальные? — в свою очередь поинтересовался Лом. Вопросы паренька он сознательно оставил без ответа — слишком много чести!

— Они должны появиться с минуты на минуту. А я сегодня дежурный, поэтому перенесся на крышу первым, — преданно глядя в глаза Высшему, отчеканил Вале. — Но…

— Вот и распрекрасненько, — Лом поспешил перебить готового вот-вот разродиться очередным «почему» подмага. — Коль ты так кстати тут оказался, может, поможешь мне спуститься вниз?

— Как это? — От удивления челюсть юноши, казалось, того гляди, совсем отвалится. — Ведь есть же заклинание…

— Ах, тьфу ты черт, совсем вылетело из головы! — поморщился Лом. И про себя добавил: «Да что за напасть, снова перед пареньком оплошал!»

Чтобы как-то выкрутиться из нелепого и смешного положения, в которое только что сам себя загнал, «грозный» маг постарался прикинуться этаким шутником-весельчаком и, продолжая про себя, на чем свет стоит костерить свое непростительное легкомыслие, вслух весело расхохотался:

— Ха-ха-ха! Правда, весело получилось?

Валс ничего не ответил, но по выражению его лица было лучше всяких слов видно, что он думает о шуточках Высшего.

Продолжая натянуто улыбаться, Лом пробормотал заклинание возвращения в замок — на сей раз это у него получилось на диво легко.

— Вы только посмотрите, наш юный друг научился не опаздывать!.. Солозо, дружище, не подскажете, что сегодня за день такой расчудесный? Надо же, сам Люм — и раньше всех!

Напротив Лома, с другой стороны стола, вышли из портала и сели на свои места двое Высших. Лом прекрасно знал, кто это такие. Просто знал, и все. Догадка Корсара об обломке божественной звезды подтвердилась полностью. После прикосновения к чудесному камню Лом теперь много чего знал и умел.

— Прекратите паясничать, Паукс, — одернул товарища Солозо. — Вы ведете себя недостойно.

— Все-все, молчу, — весельчак Паукс поспешил притвориться до смерти испуганным. — Каюсь, был не прав, но… Я больше не буду, вот честно-пречестно! Только не убивайте меня, грозный дедушка Солозо! Ну пожалуйста!

Созерцая подобное шутовство со стороны более юного мага, старик Солозо лишь махнул рукой.

Следом за Солозо и Пауксом, практически одновременно, прибыли еще трое Высших.

Лом не спеша обводил «коллег» тяжелым, оценивающим взглядом. Тогда, неделю назад, на своем первом заседании Круга Избранных, он не успел толком рассмотреть никого кроме Оза. И вот делал это теперь.

Паукс. На вид лет сорок пять (маги не любят афишировать свой истинный возраст, поэтому Лом не мог даже приблизительно догадываться, сколько же на самом деле прожил тот или иной Высший). Небольшого росточка, худощавого телосложения; всегда игриво весел, улыбка никогда не сходит с его лица — но за этим показным добродушием прячется очень хитрая и опасная личность. Рядом с ним всегда нужно держать ухо востро.

Солозо. Лишь немногим помладше Оза, соответственно — глубокий старец. Отличается обостренным чувством справедливости; возможно, он был бы единственным из Высших, кто выступил бы в защиту Лома, не сложись у того все так удачно с прикосновением к осколку звезды. Прожитые годы, безусловно, превратили его в мудреца. Он тугодум, но советы его дороже золота.

Мос. Выглядит лет на пятьдесят. Высок, широкоплеч. Этот маг — само воплощение подлости. Боже упаси поворачиваться к нему спиной.

Кост. Тоже на вид лет пятьдесят. Самый маленький из присутствующих и не в меру упитанный, посему очень напоминал колобка, который и от дедушки, и от бабушки.. Этого Высшего можно смело причислить к разряду равнодушных. Он полностью погружен в какие-то свои грандиозные планы, и даже присутствуя на Кругу, мысленно находится в своем Магическом замке. Толковой помощи от него ждать бесполезно, он слишком занят собой.

Наз. На вид ему лет сорок. Если не считать Люма, самый молодой среди Высших. Среднего роста, среднего телосложения. Об этом маге мало что известно — этакая темная лошадка. Он лишь недавно — сравнительно недавно — был принят в Круг. Всего два года назад.

Дожидаясь запаздывающего председателя, маги не спеша заняли свои места за огромным столом и стали молча ждать.

Неугомонный Паукс, чтобы скоротать время, в качестве разминки перед предстоящей серьезной волшбой, затеял бессловесную игру с остальными Высшими. Бормоча себе под нос не сложные заклинания дознания, он по очереди пытался пробиться сквозь идеальную магическую защиту каждого из сидящих за столом магов. Лом, разумеется, тоже оказался вовлечен в эту в общем-то безобидную забаву, он дважды ощутил чужие магические «щупальца», весьма нагло пытающиеся добраться до его мыслей — пришлось как следует по ним «настучать». Судя по тому, как вдруг побледнел Паукс, «а-та-та!» у него получилось даже слишком хорошо.

Наконец прибыл и Оз. Извинившись за опоздание, он занял последнее пустое кресло. Чуть отдышавшись — старик запыхался, будто бегом бежал, а не через портал прыгал, как всегда, обратился к присутствующим с небольшой приветственной речью, в заключение которой предложил Высшим пару часиков «вздремнуть».

* * *

Опять Лом плавал в густом розовом тумане и окружающие пьянящие ароматы побуждали его дышать полной грудью. Однако, вопреки ожиданиям, на сей раз наслаждаться необычными ощущениями было недосуг. Первый час пребывания в потрясающем розовом мареве потребовал от Высшего Люма полной концентрации всех магических сил.

Взявшись за руки, Высшие (а вместе с ними, разумеется, и Лом) образовали замкнутый круг, после чего объединенными усилиями стали не спеша обследовать ранее созданные ими самими или их предшественниками сложные магические формулы тридцати трех Высших заклинаний, от которых напрямую зависела мощь магического Ордена Алой Розы. Обнаруженные ими в ходе обследования малейшие отклонения от нормы мгновенно устранялись… Когда с этой нудной, но необходимой процедурой было наконец покончено, Оз поблагодарил магов за проделанную работу и объявил час на отдых и восстановление сил.

Не успел Лом и дух перевести, как:

— Лом, мальчик мой, как я вижу, сегодня с тобой все в порядке, — голос старика послышался откуда-то издалека. Часть волшебного тумана возле Лома рассеялась, и вот уже рядом с ним покачивается улыбающийся Оз.

— Друг мой, я правильно назвал твое имя, ничего не напутал? — И, не дожидаясь ответа, глава Круга продолжил: — Просто удивительно, как ты смог так преуспеть за столь короткий срок! Признаться, я думал, у тебя ничего не выйдет. А тут — такая мощь!.. Объясни, дружок, старику, как тебе удалось достичь столь впечатляющих результатов?

— Оз, я вас не понимаю. Вообще-то мое имя Люм. Я уже семь лет являюсь Высшим магом нашего Ордена. Вероятно, вы меня с кем-то спутали? — Лому было чертовски стыдно обманывать старика, но Корсар его убедил, что для дела лучше будет, если Оз воспримет странное поведение Лома на предыдущем совете лишь как очередное шутовство.

— Что?! — Старый маг разъярился не на шутку. — Молодой человек, вы забываетесь! Извольте объясниться! И немедленно! А не то я…

— Да полноте, уважаемый, — Лом невозмутимо продолжал разыгрывать роль шутника-неудачника. — Вы были таким хмурым и озабоченным на предыдущем собрании Круга, что я решил немного вас развеселить. В тот раз я попросту пересказал вам сюжет последней прочитанной мною книги, и вы купились, как подмаг. Неужели вы, такой опытный маг, всерьез полагаете, что действительно возможно за одну неделю из средней руки колдуна превратиться и Высшего?

— Ну Люм! Ну паршивец! — Оз задыхался в порыве ярости. — Знай, мое терпение лопнуло! Еще одна подобная выходка с твоей стороны, и я лично — слышишь? — лично! вызову тебя на поединок.

Старик исчез так же стремительно, как и возник. Но еще долго не стихали его злобные проклятья, направленные в адрес наглого сопляка.

— О ужаснейший из чародеев! Не гневайся на дерзнувшего нарушить твой блаженный покой и уединение. — Теперь уже рядом с Ломом барахтался Паукс. Не прекращая паясничать, он продолжил: — О ураган, сметающий всех ни своем пути! Чего это ты сотворил с главою нашего Круга? Давненько я не видел его в таком бешенстве. Последний раз он так разозлился, когда в его же собственном замке его покусал огромный кобель, которого еще крохотным щенком притащил туда один из младших подмагов. Несчастную псину Оз, разумеется, испепелил на месте преступления. Но ты бы видел какой презабавненькнй шрамик от собачьих клыков остался у него на ягодице. Как же он тогда прыгал. Как прыгал!.. Вот с тех пор строжайший запрет: никакие животных в Магических замках.

— Слушай, Паукс, все, что ты мне тут нарассказывал конечно, очень интересно, — Лом решительно развернулся направлении незваного гостя. — Но, очень тебя прошу, уйди а? И без тебя тошно, честное слово.

— Ой, ой, ой, какие мы неженки. Уж и пошутить нельзя, сразу в слезы… — Однако заметив, что остроты его разбиваются о молчаливую решимость Люма того гляди заехать шутнику кулаком в глаз, Паукс внял гласу разума и предпочел ретироваться.

По ходу волшебного сна к Лому «на огонек» залетали еще двое Высших: Кост и Солозо.

С Костом Лом особо не церемонился. Как только «колобок» стал загружать его своим па-а-атрясающим заклинанием, над которым он бьется последние тридцать лет, Лом попросту его отфутболил. Конечно, более цивилизованно, чем Паукса, но тоже весьма решительно.

С Солозо же он, напротив, с удовольствием пообщался. За время разговора они перекинулись лишь парой-тройкой фраз. Да и то, задавал вопросы только Лом, Солозо лишь отвечал… С этим магом было так здорово слушать тишину!..

На этот раз Лом «проснулся» вместе со всеми. Оз, уже успевший справиться с праведным гневом и взявший себя в руки, поблагодарил всех присутствующих за встречу. Выразил надежду, что все будет так же прекрасно и в следующий вторник. После чего объявил Круг закрытым и первым покинул Малый зал. Остальные маги последовали его примеру.

Лишь Солозо задержался на пару минут дольше. Он вдруг резко повернулся и заглянул прямо в глаза Лому. От неожиданности молодой маг на доли секунды растерялся и не смог как следует заблокировать свое сознание.

— Так я и думал, — спокойно констатировал Солозо. — Что ж, может быть, оно и к лучшему. Только не потеряйся за чудесной маской!

В следующую секунду в Малом зале Магического замка остался один лишь Лом. Он был ошеломлен — как быстро этот Высший смог узнать все о нем! Но в глубине души был даже рад, что открылся Солозо.

Глава 9

— Где ты пропадал все четыре дня? — грозно спросил Студент, стоило магу переступить порог его комнаты. — Мы тут с ног сбились с лордом и Шишей, а он так преспокойненько заваливается: что, мол, не ждали? — а я пришел! Ну-ка признавайся, где тебя черти носили?

Кроме Студента, в комнате находился еще толстяк-трактирщик. Бурные события последней недели крепко сдружили эту парочку, и теперь они практически всюду таскались вместе. Студент уже настолько привык к своему новому другу, что нисколько не тяготился его присутствием. То, что Шиша постоянно находится рядом, было уже как бы само собой разумеющимся. Вот и сейчас, отчитывая Лома на глазах у до смерти перепуганного толстяка, он никак не мог взять в толк, почему один из его друзей боится, а другой краснеет и даже начинает злиться.

— Что за тон, Стьюд ?! — Лом специально акцентировал внимание друга на последнем слове, дабы тот перестал витать в облаках, и понял, наконец, кто они есть на этом празднике жизни.

— Тебе чего, перед Шишей неловко? — совершенно искренне удивился Студент. — Да брось, он классный парень, к тому же тебя боится до дрожи в коленях, так что можешь не сомневаться, будет нем, как рыба… А, Шиша? Правильно я говорю?

Толстяк что-то промычал в ответ, заикаясь, ахая и охая. Подобный ответ вполне удовлетворил Студента, и он выжидающе уставился на мага.

— Да в замке я своем был, — сдался Лом. — Думаешь только у тебя с Гимнсом в этом городе проблемы могут появиться? Занят я был, сильно занят. И хватит на меня пялиться! Я не картина, чтобы ты с меня глаз не сводил.

— Да, ты не картина, ты — скотина, маг Люм , — все так-же не отрывая от друга тяжелого взгляда, подытожил Стьюдент. — Что, нас не мог предупредить? Может, помогли бы чем-нибудь… Ну конечно, где уж нам, простым рыцарям, рылом не вышли! Куда нам, никчемным обывателям, до самого их чародейства.

— Прекрати паясничать, — Лом устало махнул рукой и плюхнулся в пустое кресло. — Ладно, прости, тятенька, больше не буду. Доволен? Надеюсь, теперь-то твоя душенька спокойна?

— Так уж и быть, прощаю. Но чтобы первый и последний раз. Еще раз подобное повторится, попку напорю и в угол поставлю. — Явно довольный своей остротой, Студент гордо задрал голову и поплелся на кухню за очередным кувшинчиком; теперь, когда трактирщик значился в его лучших друзьях, недостатка в вине — причем, сотворенном из самых лучших сортов винограда острова Розы, — он не испытывал.

Сам же Шиша, ощущая на себе взгляд главы Магического замка, Высшего Люма, сидел ни жив, ни мертв от страха.

— Эй, Лом, глаза-то разуй! Не видишь, что ли, куда нас тащишь! Это же стена! Сплошной гранит! Маг ты недоделанный!

— Теперь уже доделанный, все в порядке, — отмахнулся Лом. — Студент, кончай ворчать, бери пример с Гимнаста.

Но не тут-то было. Рыцарь и не подумал успокаиваться:

— Да он от страха ни жив, ни мертв. Опять, небось, пообещал парня в лягушку превратить, вот он и молчит. А я молчать не буду, и нечего мне рот затыкать!

— Ладно, ладно, ори, если тебе так нравится, — разрешил Лом и, лучась от ехидства, добавил: — Все равно тебя тут никто не услышит… Главное, ни в коем случае не отпускайте моей руки, а то костей не соберете.

— Ду-ду-думаете, я б-б-боюсь? — перебил ожесточенно спорящих друзей Гимнаст. — Ни-ниичего п-п-подобного.

— В-в-всяко! — передразнил друга Студент. Впервые они втроем поднимались в гости к Лому в его Магический замок. Именно поднимались, ибо совершить мгновенное магическое перемещение от подножья скалы мог лишь маг Ордена Алой Розы. Точно таким же способом приходилось подниматься на скалу и спускаться с нее тысячам старших и младших подмагов. Лом задался целью обучить друзей этому нехитрому трюку, чтобы в дальнейшем они могли самостоятельно забредать к нему в гости, в любое время, как только захотят пообщаться.

Леденящим кровь подниманием-опусканием друзья занимались недолго. Как очень скоро выяснилось, Гимнаст оказался совершенно для этого не приспособлен, на большой высоте у него начинала кружиться голова, и, не будь рядом друзей, он бы камнем хлопнулся вниз. Студент же, напротив, обучался легко и охотно. Всего с третьей попытки у него довольно сносно получилось подняться на вершину скалы самостоятельно. Но, поскольку лорд уже был на грани истерики, в четвертый раз испытывать судьбу друзья не решились и организованной толпой направились к маленькой дверке, совершенно незаметно примостившейся у подножья одной из башен Магического замка.

Затратив еще минут двадцать на блуждание по лабиринту коридоров, веселая компания наконец очутилась перед дверью комнаты Лома…

Пообещав друзьям массу незабываемых ощущений, Лом предложил им по очереди принять у него ванну. Те, сославшись на лень, хотели, было вежливо отказаться, но маг так разрисовал ее чудесные качества, что им пришлось уступить яростному напору друга. Первым пошел Студент. Гимнаст все никак не мог отойти от пережитого ужаса подъемов-опусканий на лифте без стенок и дна, а потому уступил решительному другу без споров.

Когда через пятнадцать минут рыцарь вновь появился в комнате, лицо его было слегка перекошено. Оно одновременно отображало злобную ярость по отношению к «радушному» хозяину — тот, в свою очередь, еле сдерживал смех, наблюдая за пляской теней на челе друга, — и сладкое предвкушение реакции Гимнаста, который пошел принимать душ следом за ним.

Как ни странно, но никаких призывов о помощи из ванной комнаты не последовало. А еще через двадцать минут веселый и довольный Гимнаст, как ни в чем не бывало, вышел оттуда, укутанный в теплый махровый халат. Он насвистывал себе под нос какой-то незатейливый мотивчик и, похоже, был весьма доволен жизнью.

У Лома со Студентом челюсти отвисли аж до самого пола.

— Что это с вами? — поинтересовался Гимнаст, озадаченный столь странной реакцией друзей на свое появление. — Будто привидение увидели.

— Ты там, — палец Студента устремился в направлении ванной, — ничего необычного не заметил?

— Необычного?! Да нет вроде. Самый обыкновенный вымывальщик. Правда, довольно старая модель. Вот у меня дома!.. Но и этот тоже весьма неплох.

Студент принялся биться головой о стену и нести какую-то чушь о несправедливой его доле: мол, жестокая жизнь бьет ключом, и все по его бедной, разнесчастной головушке.

— Эй, парень, ну чего ты так разнервничался? — Гимнаст принялся было успокаивать друга, но, видя всю тщетность своих усилий, махнул на рыцаря рукой. Он обратился за разъяснениями к тоже как-то вдруг помрачневшему магу: — Лом, чего это он?

— Да все равно не поверишь… Парень первый раз в жизни настоящего вымывальщика увидел. От радости в зобу дыханье сперло.

— Ай-яй-яй! — сочувственно покачал головой лорд.

Пройдя через испытание волшебным обломком божественной звезды и став настоящим Высшим, Лом теперь знал если не все о своем замке, то почти все. Теперь он знал даже, где тут можно раздобыть еду.

Все оказалось просто до гениальности. Он извлек из ящика шкафа белую скатерть с вышитыми алыми розами и расстелил это великолепие прямо на полу. Затем прошептал коротенькое заклинание, и перед изумленными друзьями на скатерти словно из воздуха стали появляться разные кушанья и напитки. Тут даже у невозмутимого светского льва, каковым уже являлся Гимнаст, от удивления отвисла челюсть. Реакция же Студента была вполне предсказуема — он еще громче запричитал о суровой доле вечно голодного бедолаги-рыцаря и обрушил на несчастную стенку очередной град мощнейших ударов.

Когда друзья более-менее оправились от этого чуда, Лом предложил им устраиваться поудобнее прямо на полу и отведать чего… гм, Бог послал.

— Я же, пока вы будете есть, расскажу о том, что побудило меня так внезапно исчезнуть на четыре дня… — Маг начал с того момента, когда, оставив Студента наедине с письмом тролля, покинул заведение Шиши и сел в карету.

Друзья внимательно слушали и сосредоточенно кушали. Когда Лом замолчал, в комнате воцарилась унылая тишина.

— Ни фига себе перспективку ты обрисовал! — Первым нарушил молчание Студент. — Это что же получается, твои двойник, чертов гений Люм, только через сто лет удосужится вернуться обратно? А то и через все двести! Выходит, мы здесь заживо похоронены? Так что ли?!

— Ну вот! Еще один нагонять тоску будет, — всплеснул руками Гимнаст. — И так тошно — да ты тут еще…

— А что, есть другие варианты?

Оставив без ответа вопрос рыцаря, Гимнаст обратился к магу:

— Лом, теперь вся надежда только на тебя. Насколько я понимаю, ты у нас теперь самый взаправдашний чародей и тебе теперь вполне по силам отыскать дорогу в наш мир. У Люма ведь получилось, а чем ты хуже?

— Ха! Так ведь он над своим проектом лет пять или шесть трудился! — ответил задетый за живое маг.

— Ничего, пять лет мы как-нибудь потерпим, — не сдавался Гимнаст. — А, сэр Стьюд, как считаешь, потерпим пять лет?

— Вам-то хорошо… — опять завел свою шарманку расстроенный Студент. Но на сей раз всласть «повыть на луну» ему не удалось.

В дверь осторожно постучали.

Лом спокойно произнес:

— Входи, Валс.

Подмаг робко замер у самого порога; как Лом ни бился, он никак не мог избавить паренька от страха, внушаемого ему своей грозной персоной — при виде Высшего юноша продолжал смущаться, как красна девица. В руках он сжимал какой-то зеленоватый конверт.

— Ну что, так и будешь стоять в дверях?

А в ответ тишина…

Лом укоризненно покачал головой и пошел навстречу раскрасневшемуся Валсу.

— Эх, Валс, Валс! Сколько раз тебе уже говорил: никого не бойся — все как об стенку горох!.. Ну, что там у тебя? Давай, просвещай, только короче, безо всяких там прибамбасов типа «Высшему» и так далее…

— Вот, письмо вам, — наконец ожил Вале. — От вашего друга, сэра Лила.

— От кого?! — в один голос выдохнули за спиной мага Гимнаст со Студентом.

— Да что ты такое несешь?! — возмутился было Лом, но, заметив откровенный ужас в глазах снова впавшего в ступор паренька, быстро отобрал у него письмо и выставил вон.

Удивительно, но подмаг был абсолютно прав!

На конверте в графе отправителя стоял размашистый росчерк Лилипута. Правда, роспись друга была слегка странновата, но если предположить, что он ставил ее впопыхах…

Мучимые желанием пролить свет на сию странность, друзья поскорее вскрыли конверт и принялись читать. Сразу же стало очевидно, что адресовано оно вовсе не Лому и совсем не тем Лилом.

«Многоуважаемый Люм!

Спешу поделиться с Вами невероятным событием, произошедшим со мной буквально на днях. Вы не поверите! Я бы сам ни за что не поверил, если бы кто-то попытался пичкать меня подобной чушью. И тем не менее, это чистой воды правда.

Вы же знаете, у каждого из нас четверых, входящих и товарищество Скучающих, свои способы развлекаться. В данный момент я убиваю время, махая мечом на стороне некоего Загорского князя, Варруса. Его имя, разумеется, Вам ни о чем не говорит, ну да это и не важно. Так, малюсенькое княжество в горах Пикидонии. Вы же знаете, мне все равно, на чьей стороне сражаться, лишь бы быть при деле. А тут неплохо платят.

Пару дней назад князь поручил мне доставить пакет на одну пограничную крепость. Задание довольно опасное: необходимо было пересечь приличный участок степи, а там запросто можно нарваться на засаду пичугов.

Скачу, значит, я, коня нахлестываю. Кругом, куда пи глянешь, ровная степь. И вдруг средь бела дня наступает ночь. Даже не ночь, а какая-то абсолютная тьма. В небе одновременно засверкали сотни молний, прогремел оглушительный гром. И среди всего этого светопреставления вдруг возник ярко-голубой луч и ударил аккурат под ноги моему скакуну. Как только луч коснулся земли, темень тут же улетучилась, как и не бывало. Снова был солнечный день. А из-под копыт коня выглядывала рукоять меча, лезвие которого полностью скрывалось в твердой, как камень, земле…

Ох уж я и намучился, выдирая его оттуда! Но усилии были не напрасны, клинок оказался преотменнейшим.

Вот такая невероятная история со мной приключилась. Даже и не знаю, самому как-то не по себе. Получается какой-то подарок небес.

Да, вот еще что. На рукояти меча, когда я его обнаружил, висел свернутый в трубочку кусок папируса. На нем что-то начертано, но уж слишком для меня заковыристое. Да и потом. Вы же знаете, я ненавижу в тайны играть. Этот клочок древней бумажки я посылаю Вам вместе с письмом. Может, заинтересуетесь. Прочитаете на досуге. А меч обязательно при встрече покажу. Удивительное оружие!

Всегда преданный Вам Лил.

Р.S. Как там дела с обещанным Вами сюрпризом? Признаюсь, заждался!»

Разгадка тайны была так близка, что от волнения мага начала бить крупная дрожь. Лом вытряс из конверта небольшой помятый листочек желтоватого цвета. Развернул его и… ужаснулся!

Вероятно, рыцарь — автор письма, — вытянув из земли меч, чтобы избавиться от прилипших к лезвию комочков грязи, не смог придумать ничего умнее, как обтереть его папирусом.

— Неужели не было под руками у этого идиота ничего более подходящего! — выразил общее возмущение Гимнаст.

— М-да, ситуация! — поддакнул Студент. — После подобного использования этот папирус годится разве что… кгхм…

Почти все строчки на папирусе были стерты начисто. Более-менее уцелели лишь четыре верхние строки, а еще десятка два строк, находящиеся ниже, были безвозвратно утеряны. Вот что друзьям удалось разобрать:

И превратится день в ночь!

И явится Герою меч!

И возродится из пепла Несущая Искру!

И подарит она своему миру Надежду!

— Это ж надо, как загнули, — восхищенно присвистнул Студент. — «И возродится из пепла Несущая Искру…» Во ведь страсти какие! Гимнаст, какие будут соображения?

— Да тарабарщина какая-то, — брезгливо поморщился не разделяющий энтузиазм друга Гимнаст.

— Не скажи. Это же Высокий слог! Тоже мне лорд, таких элементарных вещей не понимать. Темнота, деревенщина!

— Ты, умник, сейчас у меня…

— Знаете, похоже, я начинаю разделять опасения Корсара, — задумчиво произнес Лом.

Затеявшие было очередной спор ни о чем Студент с Гимнастом замолчали, прислушиваясь к странным словам друга.

— Нас ведь сюда вынесло всех вместе, — внимательно глядя на друзей, напомнил тот. — А раз так, то куда же все-таки тогда подевался Лилипут?

Никто не смог ответить на этот вопрос мага.

А действительно, куда же подевался Лилипут?!

Часть III Сэр Лил

Глава 1

Лилипут лежал в каком-то домике, в окно ярко светило солнце.

«Возможно, кошмар с ожившим лесом мне всего лишь приснился, а на самом деле мы никуда не уходили из лесной избушки? — озадачил самого себя молодой человек. — Но почему тогда я весь такой избитый? Да и где Лепесток?»

Кряхтя, как столетний дед, он вылез из теплой постели, кое-как напялил на лиловое от изобилия синяков тело — значит все-таки не приснилось! — чистые рубаху и штаны и двинулся к выходу.

С порога Дома Лилипуту открылась следующая картина: множество избушек разной длины, ширины и высоты, раскрашенных в самые причудливые цвета — от грязно-серого до небесно-голубого, — были разбросаны безо всякого порядка на отвоеванной у леса территории. Рядом с селеньем протекала лесная речка, и что-то знакомое угадывалось в ее изгибах. Огромная пристань была облеплена всевозможными речными посудинами начиная от огромных барж и расписных ладей, закапчивая крохотными одноместными лодками-долбленками. Сразу за пристанью начиналась круглая рыночная площадь, заполненная пестро разодетой толпой.

Дом, в котором Лилипут провел ночь, стоял на возвышении чуть в стороне от лесного селения. Эта особенность его расположения и помогла нашему герою буквально с первого взгляда узнать деревеньку рода Белого Ужа.

— Чудеса, — пробормотал себе под нос Лилипут. — Вчера утром на этом месте был дремучий лес. А сегодня — деревня Лепесток. И совсем не разоренная пиратами. Что же произошло? М-да, чудеса, да и только!

Не успел Лилипут спуститься с резного крыльца, как, откуда ни возьмись, прямо перед ним появился старик. Напугавший молодого человека дедушка заохал, заахал: мол, что же ты, дитятко неразумное, еле на ногах держишься, а уже собрался идти куда-то.

— Если раны все разойдутся, то что ж, потом по новой тебя лечи, травы ценные переводи? А ну, марш в постель! — Последние слова дед аж прокричал.

На крик старика из будки величиной с добрый сарай выползло зубасто-клыкастое существо, этакий друг человека величиной с матерого медведя, и, утробно рыча, двинулось в сторону Лилипута.

Понимая, что в своем теперешнем состоянии он не сможет даже муху обидеть, не то что усмирить большого, злого песика, Лилипут был вынужден позорно капитулировать и, провожаемый хриплым лаем, развернулся и поплелся обратно к кровати.

— Ну и ладно, не больно-то и хотелось, — пробурчал Лилипут, отгораживаясь от гавкающего страшилища дверью. — Ишь, заливается. Погоди, через пару дней я из тебя рагу сделаю, — пригрозил он уже из коридора.

— Ты, добрый молодец, на меня не серчай, — ласково сказал старик, встречая болезного уже у изголовья его кровати.

«Как же он в дом-то проник? — подивился про себя Лилипут. — Когда я дверь за собой закрывал, дедок оставался еще во дворе — точно помню. Я шел к кровати быстро и единственным возможным путем, дед меня не обгонял. Да и идти-то тут всего ничего, весь дом — две комнаты. Неужто в окно старый хрыч влез? Во дает! Это ж какое проворство надо иметь, чтоб за пару секунд обежать дом, запрыгнуть в окно и при этом даже не запыхаться! М-да, странно все это!»

— Ты ведь еле дышал, когда ко мне принесли неделю назад, — продолжил увещевать дед, подхватив под локоток садящегося на кровать Лилипута. — Крови уйму потерял. Весь разодран был — живого места на теле не было. А чуть на поправку пошел — сразу вскочил, и только его и видели. Нет, паря, так дело не пойдет…

— Как неделю? — удивился Лилипут, опуская наконец голову на мягкую подушку. — Да неужели! Мне показалось, всего одну ночь… А где Лепесток?

— Не было никаких лепестков, — ответил старик. — Меч при тебе был, нож был — так вот они на стуле. Рубаха и штаны, задубевшие от крови, были — постирали, высушили, заштопали… Да ты не переживай, отыщется твой лепесток. Вот поправишься, сам и найдешь. А пока на-ка вот, выпей отвар целебный. — Он приблизил к губам Лилипута большую берестяную кружку.

Целебным отваром оказалась зловонная жижа непонятного происхождения. Но, несмотря на мерзкий вкус, Лилипут выпил ее залпом.

— Вот и молодец. Если так дальше пойдет, то дня через два будешь здоровее быка. — Старик отвернулся и неспешной шаркающей походкой направился к двери.

— Постой, отец. Я не смогу уснуть, если ты мне не расскажешь, где я нахожусь и как сюда попал, — окликнул Лилипут.

— Ну, не хочешь спать, так просто полежи, — пожал плечами дед. — Хотя уснуть бы, конечно, получше было, но лекарство и так подействует. Главное, не вставай с кровати. А у меня сейчас дел невпроворот. Вот к вечеру, глядишь, освобожусь, и поговорим. — С этими словами старче преспокойно скрылся за дверью.

Вопреки ожиданиям Лилипута, его быстро сморил глубокий оздоровляющий сон.

* * *

— Судя по здоровому румянцу на твоем челе, дела идут на поправку, — вдруг прозвучал из-за спины довольный голос деда.

От неожиданности Лилипут вздрогнул и поспешно развернулся лицом к говорящему.

— Но чтобы набраться сил, — продолжил старик, — одних целебных отваров недостаточно. Давай-ка, паря, вставай, присаживайся к столу и наворачивай за обе щеки.

«Радушный» хозяин определенно задался целью свести гостя с ума своими внезапными появлениями. Секунду назад его в избушке точно не было. Лилипут как раз только что проснулся и огляделся по сторонам — дом был пуст, он отвернулся к окну — и вот: дед уже тут как тут — вынимает чугунок из печи и зовет ужинать.

Лилипут молча встал, оделся и поплелся к столу.

На ужин были: чугунок гречневой каши, щедро приправленной маслом, груда жареных грибов, каравай белого хлеба, мед и фрукты. Запивали все это изобилие сотрапезники по-разному: Лилипут обычной ключевой водой, а старик ароматным вином ярко-зеленого цвета.

По мере того, как стол пустел, сотрапезники пьянели друг у друга на глазах. Дед — от обилия выпитого, Лилипут — от обилия съеденного…

Когда насытившийся Лилипут откинулся на спинку стула, старик улыбнулся и даже расщедрился на похвалу:

— Молодец! Пожалуй, завтра тебе уже можно будет недолго погулять в лесу. Размять мышцы, подышать свежим воздухом…

— Нет уж! Хватит с меня! — отшатнулся от деда Лилипут. — Никакого больше леса . Уж лучше пусть псина ваша загрызет!

Столь бурной реакции молодого человека на, казалось бы, совершенно безобидное предложение дед никак не ожидал.

— Ты чего это?! — опешил он. — Как будто я тебя троллям на съедение отправляю!

— Уж лучше к троллям, чем в ваш лес ! — поежился Лилипут.

— Странный ты какой-то, — дед озадаченно покачал головой. — Ну не хочешь в лес идти, не ходи, никто тебя не неволит — иди вон в деревню. Там внизу шум, гам от рынка. Да и подниматься обратно в гору тебе будет трудновато. Другое дело лес — тишина, покой. И, что немаловажно, сразу за забором начинается.

— Я уж как-нибудь потерплю, — отрезал молодой человек.

— Ну как знаешь, — пожал плечами старик. — И откуда ты такой упрямый свалился на мою голову?

— Между прочим, я первый вопрос задал, еще утром, — перехватил инициативу Лилипут. — Вы обещали вечером удовлетворить мое любопытство. По-моему, за окном уже достаточно темно. Самое время вам выполнить свое обещание.

— Ишь, прыткий какой, — добродушно усмехнулся дед. — Обещанного три года ждут — знаешь такую поговорку?.. Ладно, давай знакомиться. Меня зовут дед Еж, — он подал Лилипуту высушенную возрастом, но все еще достаточно крепкую, без намека на стариковскую дрожь, руку.

— Лилипут, — отрекомендовался молодой человек, озадаченно потирая свою правую ладонь — этот хрупкий старичок, совершенно не напрягаясь, стиснул ее так, что кости затрещали. И добавил: — Очень рад знакомству.

— Что же ты не называешь свой титул? Судя по мечу, ты не простая птица.

— Я странствующий рыцарь и в силу данного мною обета не могу больше ничего о себе рассказывать, — соврал осторожный Лилипут.

— Ох уж эти мне рыцари, — недовольно поморщился дед Еж. — Вот ты скажи — чего тебе дома-то не сиделось? Вон, не помнишь даже, как сюда попал. Тоже мне герой!.. Хорошо, на тебя девчонки наткнулись, когда в лес за хворостом пошли. Думали, покойник, уж больно бледный был. Испугались, за мужиками в деревню побежали. Те тебя ко мне притащили: лечи, мол, дед Еж, может, еще выживет, сердце пока вроде бьется. Вот так. Дальше ты и сам знаешь, как дело было, сэр рыцарь… Ну, так как тебя угораздило попасть в наши края?

Странный старичок, несмотря на внезапные исчезновения и появления, на удивительную скрытую силу тощих рук, показался Лилипуту добрым и мудрым, а молодой человек сейчас остро нуждался в чьем-либо дружеском совете. Спокойный, рассудительный дед Еж казался надежной пристанью, и Лилипут, захлебываясь от желания поскорее выговориться, начал описывать свои приключения, которых за последнюю неделю на его бедную голову выпало больше, чем за всю предыдущую жизнь.

Не решившись поведать про утреннее пиво с друзьями в другом мире, свой рассказ Лилипут начал описанием побоища загорцев и пичугов, затем перешел к ранам, лесу, Сонному источнику на Зачарованной поляне, Лепестку, оборотням…

По мере повествования в глазах деда все больше разгорались недобрые искорки, так что к концу рассказа Лилипута в них бушевало уже целое пламя.

— Все-все, что ты мне только что наплел — одна большая наглая ложь! — резко подытожил услышанное дед Еж. — Не знаю для чего тебе понадобилась выдумывать все это, но… Расстраиваешь ты меня, парень! Возможно, ты, дружок, сказочник, но сказки твои мне совсем не нравятся.

Лилипут ошарашено уставился на перекошенное яростью лицо старика. Они с минуту молча пожирали друг друга глазами. Первоначальное бешенство деда Ежа начало потихоньку затихать, и тут Лилипут совершенно неожиданно сделал величайшую глупость, о которой уже через минуту горько пожалел. Вместо того чтобы дать деду Ежу успокоиться, а потом потихоньку выспросить, что же в его рассказе такого неприятного, молодой человек вскочил на ноги и, положив руку на рукоять своего меча, — благо, тот висел на спинке его стула, — срывающимся голосом заговорил:

— Дед Еж, в чем дело? Что означают ваши слова?.. Вы просили рассказать, как я здесь оказался. Я выложил все без утайки, как родному, а вы обзываете меня лжецом. Извольте сейчас же взять свои слова назад, иначе ноги моей не будет больше в вашем доме!

Лицо старика вспыхнуло ярче спелого помидора, и он в бешенстве тоже поднялся из-за стола.

— Объясниться?! Да пожалуйста! Все дело в том, что я, по простоте душевной, семь дней кряду поил редчайшими травами и кормил с ложечки вот этого вот прохвоста! — Он ткнул пальцем в сторону Лилипута. — А в благодарность за мои труды дитятко, малость оклемавшись, начало пророчить беду доброму роду Белых Ужей… По-твоему, я, будучи шаманом рода, должен это выслушивать?! Надо же так поступать — описывать события пятилетней давности, будто они произошли только вчера! Да ладно бы правдиво описывал, а то ведь врет и глазом не моргнет! Шум, гам, тарарам, громы, молнии, колдун какой-то взбесившийся шамана убил… Это ж надо до такого додуматься!

«Пять лет?! Быть того не может! Как же так? — обхватив голову руками, Лилипут без сил плюхнулся на стул. — Пять лет — это же целая вечность! Ничего не скажешь, хорошенькую шуточку напоследок сыграл со мной оживший лес… А что случилось с Лепесток, когда я исчез? И где теперь ее искать?..»

Озадаченный резкой сменой настроения молодого рыцаря, старик быстро успокоился. Еще продолжая ворчать, но уже тихо, он присел на стул и налил себе вина.

— Послушай, дедушка, извини меня, пожалуйста, за то, что я тут наговорил. Вероятно, все это мне лишь привиделось. Такой, знаешь ли, реалистичный сон мне пригрезился! Я сейчас же уйду… Прошу только, ответь мне на последний вопрос, — взмолился Лилипут.

— Куда это ты собрался на ночь-то глядя? — недовольно проворчал старый шаман. — В темноте напорешься на что-нибудь, а потом снова лечи тебя. Нет уж, сэр рыцарь, переночуешь тут, а утром я сам тебя из дома прогоню… Ох, глаза бы мои на тебя не глядели! Какой там у тебя вопрос, говори. Может, и отвечу, если снова не начнешь чушь молоть.

— Пять лет назад никто из людей вашего рода не исчезал бесследно? — Недоумение на лице старика побудило Лилипута уточнить: — Я имею в виду Лепесток, дочь некоего Стуба.

Старик снова чуть не взорвался:

— Нет, милок, ты явно нарываешься!.. Не знаю я никакого Стуба и никакую Лепесток. Не было людей с подобными именами у нас в роду ни пять, ни десять, ни двадцать пять лет назад!.. Расстраиваешь ты меня, рыцарь, своими несуразными вопросами. Марш спать! А утром можешь убираться из моего дома на все четыре стороны!

Определенно, старик многого недоговаривал, но выпытывать что-то сейчас у него было полным безумием. Дед Еж всем своим видом показывал, что и так с трудом сдерживает клокочущую в груди ярость. А актер он был классный — вон какое бешенство изобразил, открещиваясь от рассказа Лилипута. Талант! Лилипут охотно поверил бы ему и поставил бы под сомнение услышанное от Лепесток, если бы не два «но»… Кто-то ведь действительно натравил на девушку оборотней — Лилипут их видел собственными глазами! Это первое «но». А второе «но» — определенно были страшные деревья-убийцы, молотившие Лилипута на этом самом месте — обилие синяков на его теле лучшим тому подтверждением.

Лилипут пожелал шаману спокойной ночи — даже эту безобидную фразу дед Еж воспринял, как прямое издевательство со стороны молодого рыцаря: мол, какой уж теперь сон после такой нервотрепки! — и пошел спать.

С утра дед Еж был угрюм, молчалив и подчеркнуто холоден со своим постояльцем. Но после завтрака Лилипута взашей не погнал. Похоже, старик решил вчерашний инцидент спустить на тормозах. На сей раз у Лилипута хватило ума не подливать масла в затухающий огонь.

Молодой человек провалялся еще пару дней в доме шамана, вволю отъедаясь и отсыпаясь. Когда же полностью поправился, собрал своп немногочисленные пожитки и…

Прощаясь с дедом, Лилипут поблагодарил того за заботу и попросил прощения: мол, если что не так, то уж не держи, дедушка, на молодого дурака камня за пазухой. От его добрых слов старик прослезился, подобрел и неожиданно тоже покаялся перед Лилипутом: мол, и ты, мил человек, уж, не держи зла на склочного старика. Потом дед Еж крепко его обнял и даже поцеловал в лоб.

Рыцарь вышел из дома, но не успел он дойти до калитки, как проворный дед Еж его догнал и вложил ему в руку маленький кожаный мешочек.

— Вот возьми, здесь не много, но добраться до Красного города хватит, — сказал он.

— Да что вы, дед Еж! Нет, я не могу… — попытался вернуть подарок Лилипут.

— Ничего не желаю слушать! — перебил старик. И, не обращая внимания на протесты, засунул мешочек в крошечный карман на ремне рыцаря. — Ты же свой кошель с золотом в лесу потерял. На какие же шиши ты собираешься добираться до города?.. Ага, молчишь! А раз так, то бери и не капризничай.

Провожаемый самыми добрыми напутствиями, молодой человек покинул дом шамана и зашагал в сторону деревни. На этот раз грозная собака не проявила к его удаляющейся персоне ни малейшего интереса.

Глава 2

Невероятно! Неужели он пролежал в лесу без сознания целых пять лет?! Но не по-осеннему жаркое солнце и обилие разнообразной летней мошкары, накинувшейся на него по Дороге, вынуждали смириться с фактом. Если после сентября сразу наступает июнь, а то и июль, то в лесу с Лилипутом действительно случилось нечто из ряда вон!

Спускаясь с горы, Лилипут заметил, что берег Ласки в одном месте был очищен от густого кустарника; вода там бурлила от барахтающихся тел — загорелая малышня брызгалась у самого берега, чуть дальше гонялись наперегонки детишки постарше. Периодически на этот мало-мальски окультуренный пляж забредали и загруженные повседневными заботами взрослые, в основном мужчины. Вот туда-то наш герой перво-наперво и направился.

На прибрежной мягкой зеленой травке Лилипут торопливо избавил взопревшие ноги от раскаленных сапог и последние тридцать метров прошел босиком. Потом он отстегнул меч, снял ремень с ножом, стянул пропотевшую — хоть выжимай — рубаху и, не снимая штанов — по его наблюдениям, только маленькие дети купались голышом, — с разбегу плюхнулся в зеленоватую, отдающую ароматом пахучих лесных трав воду.

На посвежевшее чистое тело было противно надевать «деревянную» от засохшего пота рубаху — он ее прополоскал и расстелил на траве сушиться. Спешить Лилипуту было некуда, и он прилег на травке в тени прибрежного дерева. Рядом барахталась неутомимая детвора, не обращающая на чужака никакого внимания. Лишь двое-трое ребятишек постарше время от времени задерживали взгляды на его оружии.

«Небось, жаждут сорванцы приключений, романтики, вон как зыркают на мой меч, — мысленно усмехнулся Лилипут. — А ведь пройдет еще три-четыре года, и их полное бесшабашной удали детство кончится. Появятся первые прыщи, а вместе с ними и первые проблемы. Наивная романтика будущего героя сменится суровой прагматикой настоящего отца семейства. Хотя! Кто знает судьбу этих ребятишек? Я сам ярчайший пример абсолютной непредсказуемости коварной девушки по имени Судьба!»

На горячем летнем солнцепеке рубашка и штаны высохли очень быстро. Уходить из-под спасительной тени не хотелось, но не всю же жизнь лежать на бережку тихой Ласки. Порядком намучившись, Лилипут напялил на ноги раскаленные сапоги и зашагал в сторону шумного базара.

Не пройдя и половины пути, он снова был насквозь мокрый, хоть выжимай. От приятной свежести не осталось и следа. Несчастный страдалец уже всерьез подумывал повернуть обратно и остаток жизни провести в тени близ блаженной прохлады воды, но тут его взору открылся огромный шумный торг.

Перед входом на ярмарку стояло несколько огромных бочек с множеством висящих на краях берестяных ковшиков. О назначении этой утвари догадаться было несложно — к бочкам постоянно подбегали разные люди и с помощью ковшиков выливали в себя и на себя литры воды. Огромные двадцативедерные бочки пустели прямо на глазах, и тут же дюжие молодцы меняли опустевшие на полные.

Узрев такое нескончаемое обилие благословенной влаги, Лилипут со всех ног бросился туда. Выхлебав огромный берестяной ковш и вылив еще два таких на голову, молодой человек почувствовал временное облегчение и не спеша, побрел вдоль прилавков со всякой всячиной.

Поначалу он старался не забредать далеко, дабы не заблудиться и не потерять из виду бочки с водой. Но, как оказалось, страхи его были совершенно напрасны: по всему базару через каждые сто-двести метров стояли точно такие же, как и на входе, бочки с берестяными ковшиками. Возблагодарив Бога за этот водяной рай, Лилипут смело ринулся в самую глубь торжища, зыркая во все стороны горящими от любопытства глазами.

Чего тут только не было! От шкур, тканей, кож всевозможных цветов и оттенков рябило в глазах. Крикливые зазывалы, надрываясь, нахваливали свой товар. Ряды тканей и одежды сменились рядами оружия.

Тут было потише, да и клиентов здесь было поменьше. Если в предыдущих рядах в глазах рябило от милых и не очень женских лиц, то тут бродили в основном представители сильного пола. Почти все продавцы оружия были небольшого роста, широкоплечие, кряжистые, с устрашающе-хмурыми лицами — в общем, гномы. Хотя среди оружейных купцов попадались и обычные люди, но и оружие у них было попроще, и выбор поменьше.

Следующими оказались посудные ряды. Здесь он увидел посуду из глины, из стекла, из дерева, из металла — в том — числе и драгоценного — и даже из камня.

Потом были ряды домашней утвари, их сменили ювелирные…

После каждого ряда Лилипут смачивал горло и обливался водой из ковшиков. Глаза разбегались от такого изобилия, а денег, чтобы купить себе ну хоть какой-то дешевенький сувенир на память, не было. Его кошель, набитый золотыми кольцами, остался в заколдованном лесу вместе с сумой и кольчугой. Правда, благодаря щедрости деда Ежа у него теперь было аж два кольца; Лилипут уже успел заглянуть в презентованный утром мешочек. Но это деньги на дорогу в город, куда молодой человек желал попасть как можно скорее. Ведь в городе нет деревьев, а с некоторых пор наш герой им очень не доверял …

Так Лилипут и мотался по рынку, чувствуя себя одиноким и никому не нужным на этом празднике жизни. Особенно тяжко ему пришлось, когда проходил мимо рядов со всякими поджаренными вкусностями и выпеченными лакомствами. Есть захотелось так сильно, что на некоторое время он даже перестал чувствовать особенно припекающее ближе к полудню солнце. Но дорога к пристани пролегала через эти ряды, и пришлось крепко стиснуть зубы и, захлебываясь слюной, бегом бежать мимо до одури ароматного великолепия.

На выходе с базара внимание Лилипута привлекли два здоровенных мужика, укутанных с ног до ушей в тонкие кольчужные рубахи. На поясе у каждого висели меч и длинный кинжал. На головах были сплошные шлемы, так что для глаз оставались только крохотные щелки. На руках — перчатки с нашитыми защитными пластинками. На груди поверх кольчуги у каждого развевалось некое подобие передника из белой ткани, на котором кроваво-красными нитями очень искусно была вышита красная роза.

— Во дают! Как они не сварятся во всем этом железе? — Неужели полегче ничего не нашлось надеть на рынок-то ездить? — Глубоко погруженный в свои думы, Лилипут и не заметил, как начал мыслить вслух: — Ну и придурки!

— Да ты чего это, парень, с луны свалился? — обратился к Лилипуту невысокий крепыш средних лет. — Это же наемники Ужей, гвардейцы Алой Розы. У них доспехи насквозь колдовством пропитаны, им в таком доспехе ни жара, ни мороз, ни ветер, ни снег, ни дождь не страшны… Кстати говоря, и меч твой, дубовая голова, такой же… Скажи спасибо, что эти бандюги не услышали тебя, а то бы и сломанными ребрами не отделался.

Незнакомец явно был не прочь поболтать, а в положении Лилипута любая дополнительная информация об окружающей действительности была на вес золота. Прикинувшись чайником, молодой человек полюбопытствовал:

— А почему бандюги? Ты же сам сказал, что это воины Ордена. Они тут вроде бы порядок приставлены поддерживать…

Мужичек рассмеялся.

— Ну, у тебя, парень, точно не все дома! Порядок они приставлены поддерживать! Скажешь тоже… — По мере удаления укутанных в железо ребят собеседник Лилипута распалялся больше и больше. — Как ты думаешь, волки могут наводить порядок в овечьей отаре? Вот и они, пользуясь своей неуязвимостью, сначала бьют, а уж потом, если выживешь, задают вопросы. Порядок, знаешь ли, тоже можно поддерживать по-разному. За малейшее сопротивление их прихоти они могут устроить настоящую резню. Вот и беспредельничают на ярмарке, забирают все, что понравится. А попробуй, скажи такому «нет» — живо головы лишишься. Но на ярмарке зато идеальный порядок.

— А что же не распустят этот отряд, если от него все шарахаются, как от огня? — участливо спросил Лилипут. — Купцы ведь рядом с ними не только не чувствуют себя защищенными, а, напротив, боятся за свою жизнь… Если мне не изменяет память, лет двадцать-двадцать пять назад род Белого Ужа избавился от подобной охраны. Что же им мешает вновь послать хапуг-наемников куда подальше?

— Да, было время, удалось на некоторое время спровадить этих псов, — подтвердил словоохотливый собеседник. — Но после пиратского набега пятилетней давности Ужам было велено приказом Высшего мага Ордена Алой Розы принять на постоянное проживание отряд в пять десятков стражников. Особенно тяжело было первые два года, когда загребущие ручищи гвардейцев Розы тянули все, что плохо лежит. Сейчас стало поспокойнее. То ли испугались полного разорения рода Ужей, за что их по головке не погладят — ведь здешняя ярмарка приносит немало золота в казну Ордена, — то ли наворовались по самое некуда… А купцам куда деваться — торговать-то ведь надо. На других-то ярмарках то же самое, а то и похлеще. Вот и приходится купцу прятать свои страхи и плыть сюда в надежде на извечное «авось», — мужик вздохнул.

— А сам ты кто будешь? — спросил Лилипут замолчавшего мужичка. — Купец или из местных?

— А чего это ты все меня выспрашиваешь? Сам-то ты кто? Что-то я тебя раньше здесь не видел, — неожиданно насторожился собеседник. — Может, ты сам из этих? — Он мотнул головой в направлении удаляющихся наемников. — Переоделся по простому, ходишь тут, вынюхиваешь, а потом побежишь своим пересказывать, что честные люди о них думают! Ага, я никак угадал, вон как глазенки забегали! Ах ты, подлый прихвостень!..

— Да ты чего, батя, — поторопился успокоить подозрительного дядьку любопытный молодец. — Лилипутом меня зовут. Я из Красного города, сюда приплыл на ярмарку. Давно не был тут. Вот хожу, удивляюсь, как все переменилось. Кстати, если ты купец, не подскажешь, на чем быстрее всего отсюда до города добраться?

Все получилось как бы само собой. Лилипут начал сочинять, и его понесло. Получилось очень убедительно. Мужичок поверил ему и успокоился.

— Быстрее всего на двадцатпвесельной ладье, — улыбнулся он. — На твое счастье, Лилипут, у меня как раз такая. Кстати, меня зовут Балт. — Собеседники скрепили знакомство крепким рукопожатием. — И, ежели не врешь, — продолжил купец, — то милости прошу. Для крепкого парня место за веслом всегда найдется. Вон, видишь ту желтую ладью? — отправляемся через час. Никого ждать не буду, поэтому, если есть какие вещи, иди за ними прямо сейчас.

— Да какие вещи, — отмахнулся Лилипут. — Я налегке. Меч да нож, вот и все мое имущество.

Он завел было разговор о деньгах за путешествие, но Балт и слушать его не стал, заявив, что это он еще должен будет в конце пути с ним расплачиваться.

— …Чудак-человек, ведь ты не просто так поплывешь, наслаждаясь прибрежными красотами, а веслом махать будешь от зари до зари — а это тяжелая работа, — объяснял купец. — Вон я в Красном городе нанял двадцать парней для поездки на ярмарку и обратно, а когда причаливал к пристани — их только семнадцать осталось!

— Неужели трое до смерти надорвались? — Энтузиазм Лилипута как-то сразу испарился.

— Да причем тут надорвались! — отмахнулся купец Балт. — Конечно, гребля выматывает прилично. Но что я, зверь что ли какой, чтобы загонять людей до смерти? Нет, тут дело в другом. На реке в последнее время опять стали пираты баловать. Вот нам и не повезло, нарвались на засаду головорезов, но, слава Богу, моя «Лебедушка» без труда оторвалась от их дырявого корыта. Троих зацепило стрелами. Раны у парней были пустяковые, но, оказалось, пираты — чтоб им пусто было! — обмазали свои стрелы ядом… Так что, сам понимаешь… — купец снова вздохнул и продолжал: — В общем, если у тебя есть деньги, то гораздо безопаснее снять каюту на какой-нибудь хорошо охраняемой барже и добраться до дома без приключений. Хотя, с другой стороны, если все же ты поедешь со мной, то рискнешь, но и приплывешь быстрее, и денежки неплохие заработаешь. Выбирай…

Не известно, чем Лилипут думал, соглашаясь на эту авантюру. Ведь был же выбор, да еще какой! Огромная бело-зеленая барка готовилась к отплытию и тоже через час. Лилипут даже поинтересовался, какова стоимость билетов, оказалось: за два золотых кольца он мог бы путешествовать первым классом и всю поездку до Красного города ни в чем себе не отказывать… Но, знать, в характере у русского человека играть с судьбой в орлянку!

В какой-то момент ему вдруг пришло в голову, что он всю жизнь жаждал приключений, а теперь, когда они «стучатся к нему в дверь» практически каждый день, он начинает воротить нос.

К сожалению, этот миг идиотской жажды романтики наступил как раз перед самым отплытием желтой ладьи. Когда же Лилипут вновь обрел способность мыслить трезво и вдумчиво, пристань Ужей скрывалась за поворотом реки, а его спина начинала трещать от чудовищного веса здоровенного бревна, которое средневековые аборигены, с завидным упорством отлично натренированных попугаев, почему-то называли веслом.

Особенно тяжко Лилипуту пришлось в первые два дня речного путешествия.

По утрам все до одной его мышцы от боли сводило судорогой. Даже крохотный поворот головы в сторону создавал полную иллюзию пытки электрическим током. Казалось, между плечами проскакивала молния разрядом никак не меньше тысячи вольт. Проклиная на все лады свою романтическую натуру, молодой человек сжимал зубы и, с трудом подавляя рвущийся крик, брался за двухпудовое весло.

Лишь через пару часов с начала гребли тяжелая кровь, накопившаяся за ночь в издерганных мышцах, потихоньку разбегалась по оживающему организму. Но, как говорится, свято место пусто не бывает, и не успевает до конца исчезнуть одна напасть, как появляется еще более докучливая.

Боль в мышцах сменялась палящими лучами солнца. И вот уже при каждом резком движении перед глазами Лилипута вспыхивают кровавые круги, а на его пылающей голове какой-то умник пытается рубить дрова тупым топором. Время и пространство перестают для него существовать — остается только испепеляющий жар и громадное бревно, которое не должно останавливаться ни на секунду.

Периодически гребцов из ведра обливали прохладной речной водой, и на несколько минут организм оживал, но жадное солнце моментально слизывало целительную влагу, и вновь красный туман застилал глаза.

Пару раз на дню ладья причаливала к берегу. Первый раз примерно в час пополудни, когда солнце становилось особенно злым и гребцы рисковали, получив солнечный удар, надолго выйти из строя. Остановка длилась часа полтора. За это время все, за исключением трех-четырех «счастливчиков», обедали, купались, отлеживались в тени прибрежных деревьев. «Счастливчики» же — так гребцы в шутку называли ежедневно меняющихся дежурных — обязаны были глядеть в оба и постоянно быть начеку, пока товарищи отдыхают — ведь на реке процветает пиратство! А потому несчастные «счастливчики» даже обедать были вынуждены не сходя с опостылевшей ладьи.

Второй раз ладья останавливалась уже на ночлег, когда сумерки сгущались настолько, что возникала опасность прозевать фарватер и разодрать днище о камни или бревна. Ужинали при свете костров — и на обед, и на ужин гребцам варили огромные котлы мясного гуляша, который они могли есть в неограниченном количестве вместе с белым хлебом; эта еда прекрасно усваивалась утомленными организмами и чудесным образом восстанавливала силы. Намучившись за день, засыпали все практически мгновенно.

По ночам оставалась бодрствовать «тройка», в задачу которой входило следить за костром и охранять мирный сон товарищей. Эта дежурная «тройка» сменялась каждый час, так что за ночь подежурить доводилось каждому гребцу.

Первые пару ночей Лилипуту, как особо измученному с непривычки, поручали дежурство в первый час, справедливо полагая, что если он сейчас уснет, то растолкать его удастся лишь на рассвете. То ли за два дня гребли Лилипут заметно окреп, да так заметно, что всем, кроме самого Лилипута, эта очевидность прямо-таки бросалось в глаза, то ли решили подшутить над рыцарем, так необычно странствующим по свету, но на третью ночь нашему герою выпало дежурить в самое отвратительное время — за час до рассвета.

Вместе с Лилипутом этой ночью бодрствовали сам купец Балт и ближайший его помощник и телохранитель, здоровенный, как медведь, Ремень. Эти двое напрягались во время плавания гораздо меньше других: Балт стоял у рулевого весла, а Ремень примерно раз в полчаса обливал изнывающих от жары гребцов водой из Ласки.

После памятного разговора на пристани Лилипут с купцом больше практически не общались, разве что изредка перекидывались какой-нибудь бородатой шуточкой. Но от других гребцов Лилипуту удалось кое-что разузнать о хозяине ладьи, и это кое-что молодому человеку совсем не понравилось. Оказалось, основные его доходы составлял отнюдь не купеческий барыш, а продажа дешевого оружия пиратам…

Да-да, именно он снабжал оружием тех самых джентльменов удачи, о которых три дня назад совершенно искренне рассказывал простаку Лилипуту жуткие вещи. И трех гребцов Балт потерял вовсе не потому, что их якобы ранили отравленными стрелами внезапно налетевшие разбойники. Балт попросту не сошелся с главарем пиратов в цене. Переговоры происходили на ладье Балта. Главарь пиратов приплыл в маленькой лодке всего с тремя телохранителями, остальные пираты ждали его на берегу. Это была не первая покупка у Балта, пираты ему доверяли. Но, когда они передали купцу золото, Балт вдруг заявил, что отныне его товар будет стоить в два раза дороже. Пираты, понятное дело, возмутились, схватились за мечи и тут же зарубили троих ближайших гребцов, а через секунду все четверо были утыканы стрелами людей Балта. Углядев, что на купеческом судне происходит что-то неладное, оставшаяся на берегу «братва» попрыгала на лодки и кинулась к ладье. Пришлось команде Балта навалиться на весла…

Рассказал Лилипуту эту историю сам Балт сегодня днем, когда уже половина пути осталась позади. Вполне возможно, что впереди их теперь с нетерпением поджидают жаждущие мести пираты, а сбежать с ладьи было уже невозможно — один в лесу пропадешь… В общем, Лилипут снова влип!

В костре догорали последние хворостинки, он медленно затухал, изредка озаряя полусонные лица «тройки» последними вспышками гаснувшего пламени.

— Я понимаю, ты сердишься на меня, что я тебе не рассказал сразу всю правду, — негромко обратился к Лилипуту Балт.

«Надо же, какой беспардонный, наглый тип! — думал Лилипут, глядя на угли. — Теперь, когда я его стараниями по самые уши в дерьме, он еще пытается у меня прощения просить! Мол, извини, давай пожмем друг другу руки и забудем о досадном недоразумении. Как бы не так! Подлец!»

В груди Лилипута бушевала ярость, поэтому он старательно не отводил глаз от костра.

— Ну, ты же не станешь отрицать, что я тебя предупреждал о возможности нападения пиратов! — продолжил уговаривать Балт. — И вообще, не понимаю, почему я должен перед тобой оправдываться? Ты согласился рискнуть, и риск твой будет щедро оплачен.

— Точно! Добрые пираты всего меня истыкают стрелками с дорогими железными наконечниками! — взорвался Лилипут. — Это же ты, скотина, им подвозил все те стрелы, луки, мечи, копья, которыми они нас не завтра, так послезавтра размажут по палубе твоего корыта.

Разозленный Лилипут, сжав кулаки, двинулся на остолбеневшего купца, и тут же дорогу ему преградил Ремень с огромным топором в руках. От неожиданности Лилипут так резко отшатнулся, что чуть не сел в костер.

Ремень приближался к Лилипуту чуть пружинящим шагом бывалого рубаки. Ни одна веточка под его ногой не хрустнула, и это несмотря на его дородную фигуру в добрые девять пудов веса. Кроваво-красная в свете затухающего костра секира как влитая сидела в его толстых, как бревна, руках,

В предрассветной тиши запахло смертью…

Огонь злой боевой ярости пробежал по телу Лилипута. Накопившаяся за три дня усталость куда-то бесследно исчезла. Мышцы приятно заныли в предвкушении драки. Похожие ощущения ему уже приходилось испытать однажды — там, в заколдованном лесу. Тогда он выстоял. Но там были лишь легко предсказуемые деревья — теперь же перед ним опытный и хитрый убийца, которому не впервой обламывать таких зарвавшихся щенков, как Лилипут.

К чести Лилипута, он не испугался грозного противника и решительно шагнул ему навстречу, сжимая в покрытых свежими мозолями ладонях меч и нож.

Рыцарь с трудом отбил первый натиск Ремня. Меч принял на себя всю мощь богатырского удара, и правая рука Лилипута занемела от чудовищной силы телохранителя Балта. Да и то, в последний момент топор сорвался с длинного клинка. И если бы не медвежий нож, как молния взметнувшийся наперерез падающему топору, быть бы Лилипуту инвалидом безногим.

Топор пошел в сторону для очередного замаха, и Лилипут атаковал, как разъяренная кобра. Но оба его клинка распороли пустоту. Ремень же в невероятном, принимая в расчет его габариты, кувырке через голову увернулся от неминуемой смерти, вскочил и почему-то бросился наутек.

«Вот слабак, а еще: „кто я, кто я“… Знаем мы таких! Строят из себя неизвестно кого, а как до дела дойдет, так сразу в кусты…» — Лилипут бросился было следом за скрывающимся в кустарнике врагом, но вдруг рядом с его сапогами в землю вонзились два толстых арбалетных болта.

— Ты там что-то говорил о расчете с тобой пиратов дорогими железными наконечниками, — прозвучал сбоку спокойный голос Балта. — Зачем же долго ждать? Я могу прямо сейчас, не сходя с этого места, нашпиговать тебя ими по самую макушку!.. Повторяю: никто тебя насильно на мою ладью не сажал, ты добровольно согласился рискнуть. И я не собираюсь отчитываться в своих действиях перед каждым гребцом. Выбирай: либо ты сейчас же уберешь меч и сядешь за весло, либо… — Еще один болт воткнулся в землю перед сапогом Лилипута. — Считаю до трех… Раз!..

Лилипута окружили доверенные люди Балта. Таких у купца было с десяток. Эти шакалы прошли с ним через огонь, воду, медные трубы и еще черт знает через что. Они ждали только сигнала, чтобы хладнокровно умертвить возмутителя спокойствия, дерзнувшего проявить неуважение к их хозяину. У четверых в руках были арбалеты, у троих натянутые луки. Жала этих милых игрушечек, разумеется, смотрели в беззащитную грудь Лилипута. Еще у двоих в руках были длинные копья. Десятым, рядом с Балтом, стоял, сжимая топор, его верный Ремень, который скорее всего и являлся руководителем «группы захвата».

— Два!..

Правда, еще оставался с десяток таких же, как Лилипут, одураченных сорвиголов. Но где гарантия, что кто-нибудь из них кинется ему на выручку? У людей Балта отлаженная команда — а там всего-навсего группа, пусть отважных, но одиночек, привыкших надеяться лишь на собственные силы.

Лилипут не решился искушать судьбу и швырнул на землю меч и нож. Окружившая «группа захвата» мгновенно утратила к нему интерес и разбрелась по своим делам: кто умываться, кто готовить костер для завтрака, кто, как ни в чем не бывало, завалился на подстилку из мха, надеясь в оставшиеся до рассвета полчаса досмотреть прерванный сон.

— Молодец! — Ремень покровительственно похлопал Лилипута по плечу. — Правильное решение. Надеюсь, обиды на хозяина ты не затаил?.. Имей в виду, страшные пираты, нападения которых ты так опасаешься, неизвестно где, и совсем не факт, что они на нас нападут, а мы — вот они, всегда к твоим услугам… Знаешь, — он оскалил свои желтые зубы и улыбке, — а мне понравился твой стиль. Жалко было бы какого классного мечника убивать. Ты оружие-то подними, чего так растерялся? Все, представление закончено.

Совершенно сбитый с толку неожиданной переменой настроения у этих людей, которые пять минут назад готовы были ему горло перерезать, а теперь уже совершенно спокойно готовятся разделить с ним утреннюю трапезу, Лилипут отчистил меч и нож от налипшей грязи и убрал их в ножны.

С первыми лучами просыпающегося солнца ладья Балта оторвалась от берега и, постепенно разгоняясь, продолжила прерванный на ночь путь.

Начался четвертый день изнурительного плавания. По расчетам Балта они должны причалить к пристани Красного города завтра вечером.

Солнце уже светило, но еще не припекало. В проплешинах оседающего молочно-белого тумана, радуя глаз, открывались прекрасные картины живописных берегов лесной красавицы Ласки. Воздух, переполненный утренней прохладой и насыщенный запахом лесных трав, наполнял грудь спокойствием и силой. Щебетание птиц услаждало слух разнообразием мелодий. Но все это великолепие оставалось где-то за бортом.

Гребцы в ладье видели, чувствовали и слышали лишь одно: как с каждым новым всплеском весла растет их усталость. И обреченно замечали, что становится жарковато!..

То, чего все опасались, произошло в последний, пятый день.

Весь предыдущий день люди Балта ежеминутно ожидали нападения речных пиратов. Но, вопреки их страхам, день так и закончился без приключений. Всю ночь несли стражу удвоенными караулами, отчего время дежурств увеличилось до двух часов.

Утром все были хмурые, злые, невыспавшиеся, но в глубине души у каждого затеплилась надежда. Распугивая злых когтистых кошек страха, она ободряюще ликовала: «Пронесло! Пиратам не удалось нас перехватить! Уже сегодня вечером мы будем дома, под надежной защитой городских стен!»

День выдался неожиданно пасмурный: с утра вместо солнца ветром нагнало серых облаков и заморосил мелкий, неприятный дождь, но распаренным работой гребцам такая погода была только в радость. Грести было легко, и ладья, как быстрокрылая ласточка, летела по зеленой глади Ласки все быстрее и быстрее. Предчувствие скорого отдыха удесятерило силы гребцов.

Эта-то спешка и сыграла с ними злую шутку…

Ладья вылетела из-за поворота, как торпеда, Балт и Ремень совместными усилиями едва справились с тяжелым рулевым веслом, удерживая речной корабль в фарватере. Обычный, ничем не примечательный изгиб реки — да таких за пять дней пути уже были сотни! Но сразу за поворотом русло, от берега до берега, преграждал частокол чуть наклоненных навстречу ладье заостренных бревен.

Скорость ладьи была столь велика, что она проломилась сквозь частокол. И с огромными дырами в днище потом еще некоторое время по инерции плыла навстречу своей гибели.

К хлюпающей носом посудине со всех сторон устремились десятки пиратских лодок.

Спастись бегством на пробитой в пяти местах ладье было невозможно, поэтому Балт приказал команде убрать весла и защищаться.

Никто не сомневался в исходе предстоящего сражения с раз в двадцать превосходящим их по численности противником.

Над головой Лилипута раздалось первое треньканье спускаемой арбалетной тетивы. Тяжелый болт ушел в направлении ближайшей лодки — резкий вскрик за бортом подтвердил меткость стрелка. Но почти сразу же вскрик раздался и за плечом Лилипута. Один из лучников получил в грудь сразу три белооперенные стрелы и уже с остекленевшими глазами рухнул под ноги Лилипуту. Из спины несчастного торчали сразу три обагренных наконечника — стрелы пробили тело на вылет. Тут же подлетела зеленая жирная муха и уселась на застывающую кровавую массу на одном из остриев.

От этого вида, мертвого тела и жирной мухи, деловито ползающей в его крови, Лилипута вырвало. А когда в его скамейку в сантиметре от правой ноги воткнулась еще одна белоперая смерть, он рухнул прямо в остатки своего завтрака и поспешно заполз под скамью…

Вода прибывала с катастрофической быстротой. Очень скоро Лилипут стал захлебываться, и ему пришлось срочно всплывать из укрытия.

Вокруг уже вовсю кипела рукопашная. Половина его товарищей уже была либо высоко на небесах, либо глубоко под землей — ну, в общем, умерли. Оставшиеся же в живых тоже готовились в очень скором времени перейти в мир иной. Куда бы Лилипут ни посмотрел, везде натыкался на затухающие взгляды обреченных людей.

Еще только пять из тридцати пиратских лодок пристали к ладье Балта, а на палубе их изуродованного кораблика пиратов было уже раза в два больше, чем израненных защитников. Единственное, что утешало, — пираты перестали бить из луков. Видимо решили, что смерть от их стрел — это слишком просто. Так и есть, двоим гребцам уже заламывали руки и скручивали запястья…

Шестеро пиратов с радостным ржанием бросились в направлении Лилипута. Молодой рыцарь выхватил меч и приготовился защищаться. К счастью, среди набросившейся на Лилипута шестерки не оказалось ни одного серьезного бойца. Так, шантрапа, хулиганье. У этой шушеры не было совершенно никакой воинской выучки — умеют махать мечами, и ладно. Пираты явно рассчитывали задавить рыцаря не умением, а числом. Но не на того нарвались! Какими удивленными были глаза на отлетающей от туловища голове чудака, что самым первым добежал до меча Лилипута. Не иначе, самый смелый. Ну ничего, мужчину украшают шрамы! Хотя этот «шрам» у смельчака уже вряд ли когда-либо зарубцуется…

И минуты не прошло, а из шестерых накинувшихся на Лилипута пиратов в живых остались только двое. В их глазах уже не было звериной ярости, подогретой уверенностью численного превосходства, там были только панический страх и мольба о пощаде. Добыча оказалась не по зубам их значительно поредевшей стайке. Теперь они уже сами пятились под напором смерти, вращающейся в руке молодого рыцаря.

К тому времени уже почти все люди Балта были убиты или захвачены в плен. Сам купец с верным Ремнем и еще двумя телохранителями под напором врагов пятились к пробитому носу ладьи. Со всех сторон на них непрерывно наседала целая толпа пиратов. А лодки все подходили и подходили к уже и так переполненному водой и людьми кораблю.

Еще один противник Лилипута, нелепо раскинув руки, грохнулся в пропитанное кровью месиво у себя под ногами. Последний повернулся к Лилипуту спиной и позорно бросился наутек. Кто сказал, что в спину бить против правил? Врага надо уничтожить любой ценой! Левая рука выхватила медвежий нож и без замаха метнула эту увесистую игрушку в спину «дезертира». Пират почти добежал до борта ладьи, рядом с осевшим краем которого спокойно покачивалась спасительная лодка. Стараясь не привлекать к себе внимания толпы, занятой Балтом, Лилипут подбежал к беглецу и, не без труда вытащив нож, засевший по самую рукоять под левой лопаткой, прыгнул в пустую пиратскую лодку.

Не успел Лилипут сделать и полдюжины гребков, как за его спиной раздался треск крошащегося дерева, моментально сменившийся воплями ужаса.

Когда Лилипут обернулся, его взгляду открылась следующая картина…

К тому времени в живых на ладье осталось только двое защитников. Они держались из последних сил, прислонившись друг к дружке спинами. В одном из них Лилипут без труда признал здоровенного Ремня. Его топор мелькал все медленнее, уже с трудом сдерживая натиск пятерых свирепых противников, выглядящих значительно свежее шатающегося богатыря. Кто был вторым, не удалось разглядеть за широкой спиной помощника купца. Окруженные со всех сторон кольцом жалящей стали, они были обречены.

Поскольку сопротивляющихся врагов уже практически не осталось, основная масса столпившихся на палубе пиратов спокойно занялась любимым делом — грабежом захваченного корабля. Опасаясь, что более проворные товарищи разворуют богатые кладовые купеческой ладьи и им самим ничего не достанется, на ладью, и без того уже сверх всякой меры переполненную водой и людьми, перебирались все новые и новые пираты с постоянно подплывающих лодок. Вот тут и раздался этот страшный треск. Маленький купеческий кораблик не справился с огромной нагрузкой, и его днище лопнуло, как переспелый арбуз.

Гигантская воронка в одно мгновение затянула под воду рассыпающуюся на глазах ладью со всеми ее пассажирами. Правда, большей части пиратов все же удалось избежать печальной участи стать кормом речным ракам, но едва ли не трети джентльменам удачи пришлось сполна заплатить за свою жадность.

Воронка попыталась засосать и хлипкую лодочку Лилипута. Пришлось ему хватать весло, благо, на дне лодки их оказалось целых три, и во всю оставшуюся силу грести прочь от гиблого места.

Лилипуту повезло. Никто не обратил внимания на торопливо уплывающую лодку. У оставшихся в живых пиратов своих проблем было выше крыши. Они вылавливали чудом выбравшихся из водяного смерча полумертвых от нахлебавшейся воды товарищей. В такой толчее и суматохе не то, что одна маленькая лодка — здоровенная ладья могла бы спокойно проплыть у них перед носом, и никто бы даже глазом не повел.

Но Лилипут-то этого не знал. Догадаться тоже не мог — от пережитого ужаса все мысли в его голове спутались в огромный, безобразный и бестолковый клубок. Постоянно ожидая стрелы в спину и чувствуя горячее дыхание погони, молодой человек все быстрее и быстрее работал веслом…

Лишь через пару часов, когда из дрожащих от перенапряжения рук весло чуть не выскочило, Лилипут рискнул оглянуться. К его глубочайшему изумлению, погони не было. Он сбавил чудовищный темп и, хотя растревоженное близостью опасности сердце продолжало сотрясать грудь градом частых ударов, поплыл дальше, загребая широко и спокойно.

«Неужели удалось?» — радость чудом избежавшего смерти человека переполняла грудь. Хотелось кричать, петь песни, плясать. Но в маленькой лодочке больно-то не распляшешься, а петь, когда в двух-трех километрах выше по течению пиратский притон, — ну уж нет, он не самоубийца!

Все вокруг радовало глаз, даже мухи, в огромном количестве роящиеся над его головой — такая привязанность со стороны надоедливых насекомых была не случайна, ведь Лилипут с ног до головы был заляпан кровью.

«Подумать только, пару часов назад я мог навсегда потерять эти чудесные запахи, эти чарующие звуки, этот лес, эту речку, это небо, это солнце, всю эту красоту вокруг. Как здорово, что жизнь продолжается! — ликовал Лилипут. — Все! Хватит с меня всех этих приключений. Сейчас приеду в город, сниму себе какую-нибудь уютную квартирку — ведь золото деда Ежа при мне! — и заживу спокойно, никого не трогая… Конечно поначалу будет с непривычки трудновато, но ничего, освоюсь. Может, удастся заполучить местечко писаря или что-то в этом роде, лишь бы без поножовщины. Буду жить себе, поживать, добра наживать. И никаких больше тайн, драк!..»

Погоня так и не показалась.

Солнце уже далеко перевалило за полдень, до города, по подсчетам Лилипута, оставалось еще километров пять, и он решил сделать привал, чтобы умыться, постираться и вообще привести себя в порядок. Не в таком же окровавленном виде идти в город, тем более столицу острова. Такого красавца, пожалуй, сразу же подхватят под белы рученьки — ив тюрягу. А потом доказывай, что ты не пират, а честный рыцарь. Нет уж, береженого Бог бережет!

Вскоре на глаза попалось и местечко для стоянки: крохотный пятачок чистой от прибрежного кустарника земли.

Быстренько втащив на берег лодку, Лилипут наломал сушняка и, чиркнув фосфорной спичкой, полупустую коробку которых он нашел в пиратской лодке, развел костер. В лодке было много всякого хлама: пара одеял из незнакомого желтого меха, ворох разной одежды, котелок с десятком ложек и мешочек с какими-то семенами.

От всех сегодняшних переживаний разыгрался зверский аппетит, и Лилипут решил сварить кашу. Зачерпнул в котелок воды из речки, высыпал туда семена и поставил на огонь. Пока что-то там варилось, он двинул отмываться и отстирываться.

Сам-то он кое-как оттерся. А вот одежду пришлось выкинуть. Как Лилипут ни старался, кровяные пятна ни в какую не хотели сходить с рубахи и штанов. Стирального порошка у него, увы и ах, не было, а как без него, родимого, здесь борются с трудно выводимыми пятнами, он представления не имел. В конце концов, подавляя волну брезгливости, Лилипуту пришлось рыться в пиратских закромах — еще не известно, с кого они сняли все эти шмотки, — и напяливать на себя более-менее подходящие по размеру вещи.

Каша удалась на славу! Правда, она была совершенно несоленой, подгоревшей и не до конца разварившейся, но Лилипуту все равно понравилась.

Молодой рыцарь решил не искушать судьбу и не срываться с места на ночь глядя. Закутавшись в непонятные пиратские шкуры, он заснул под мерное щелканье рассыпающихся в пепел углей затухающего костра.

Третий раз ему снился этот странный сон. По сравнению с олимпийским спокойствием первых двух серий, третья была настолько непривычной по быстроте развития сюжета, что Лилипут далее не сразу уловил связь этого сна с предыдущими.

Белый маг стал исполином. Лилипут видел лишь его огромные ручищи, спускающиеся откуда-то с небес. Здоровенные пальцы сжимали идеально гладкие белые валуны. Из камней исходил смерч, под действием которого все вокруг искажалось до неузнаваемости — окружающий схватку мир, подобно тряпке, трепыхающейся на сильном ветре, выгибался и трещал, затягиваемый в сердцевину урагана.

Сгорбившийся и постаревший голубой маг находился в самом центре безумного вихря. Когда-то величественный голубой посох сейчас превратился в жалкую головешку, способную лишь кое-как поддерживать сеть защиты, окружавшую мага. От голубой звезды на груди мага остался жалкий обломок средней ее части — ни один из семи лучей не уцелел…

Но, несмотря на весь кошмар открывшегося видения, было в этом безумии нечто совершенно спокойное. Островок надежды в море боли и хаоса — рядом с растерзанным голубым магом в считанных сантиметрах от его дрожащих рук парил тот самый меч со звездой на клинке…

Смерч подчинил своей гибельной воле все и вся. Под напором ветра с голубого мага клочьями срывалась одежда. Волосы его, потеряв привычный лоск, растрепанной копной развевались в такт завываниям вихря. Остатки посоха вырывало из рук мощным потоком…

А меч спокойно летел следом за хозяином по кольцам урагана, не обращая на сам ураган никакого внимания…

Вот защищающая старика голубая сеть затрещала — (Лилипут отчетливо услышал этот треск, как будто находился в метре от погибающего мага) — и, натянувшись как струна, в следующее мгновение лопнула. Голубой маг завертелся на месте, как юла. Остатки его посоха разлетелись в мелкую пыль, сердцевину звезды сорвало с перекошенной шеи, от голубого плаща полетели обрывки выдранной шерсти.

Оборванный маг, собрав последние волшебные силы, на мгновенье приостановил свое вращение. Глаза его прояснились, страх исчез из них, и он, наконец, увидел меч. У мага было время, чтобы схватить это наверняка очень мощное магическое оружие — меч сам лез ему в руку — но он почему-то этого не сделал. Вместо этого он что-то прошептал — (как Лилипут ни напрягал слух, ему ни слова не удалось разобрать) — и оттолкнул от себя кишок, разрывая какую-то невидимую связь с чудо-оружием.

Меч, как стрела, понесся прочь, постепенно разгораясь ярко-синим огнем, который в какой-то момент очень ярко вспыхнул — и пропал.

Голубой маг же вновь закружился, как волчок, в бешеном хороводе смертоносных колец. Его поднимало все выше и выше по спирали вихря и, наконец, как крохотную букашку, расплющило об один из белых валунов.

Вихрь сразу же исчез…

На обычной грунтовой дороге стоял маг в белоснежно-белых, без единого пятнышка, одеждах. Он убрал два гладких булыжника за пазуху, один предварительно слегка почистив тряпочкой, и продолжил свой путь…

Меч падал, в сумраке ночи чуть поблескивая острым, как бритва, лезвием. Он ударился о землю где-то в степи и тут же пропал из вида, скрывшись в густой жесткой траве…

С утра Лилипут позавтракал остатками вчерашней каши и, столкнув лодку в воду, поплыл дальше. Как он и предполагал, до Красного города было рукой подать, и через пару часов он уже привязывал лодку у пристани.

Похоже, Красный город получил свое столь оригинальное название благодаря цвету стен, его окружающих. Массивная, что в высоту, что в ширину, городская стена, сложенная из красного камня, явно служила не только для украшения. После мощной стены вниманием Лилипута завладела высоченная красная скала, возвышающаяся в самом центре города. На ее вершине красовался великолепный замок.

Кроме штанов и рубахи, у пиратов Лилипут еще позаимствовал не новый, но достаточно добротный серый плащ. Закутавшись в него, молодой человек смело зашагал в направлении городских ворот.

Глава 3

Все произошло тихо и буднично. Лилипут уплатил входную пошлину в одну серебряную полоску и двинулся дальше, в глубь средневекового города. Ни один страж-привратник даже не удостоил рыцаря мало-мальски оценивающим взглядом.

Лилипут шел по узким улочкам Красного города, зыркая по сторонам круглыми от удивления глазами.

Почти все дома в городе были каменные — как правило, двух-трехэтажные; попадались и более высокие строения. Видимо, желание жить под защитой крепких стен заставляло горожан год от года увеличивать рост своих жилищ. Правда, встречались еще и приземистые деревянные постройки, рядом с остальными домами больше похожие на собачьи будки, но этих памятников старины осталось так мало, что все их можно было пересчитать на пальцах.

На суетливых улицах Красного города народ был самый разный. По большей части это были люди, но встречались и нелюди: то Лилипуту приходилось смотреть под ноги, дабы ненароком не задавить какого-нибудь карлика, самые крупные из которых макушкой едва доставали до кончика висящего на его поясе ножа, то в ужасе жаться к ближайшей стене, когда по узкой улочке важно вышагивал трехметровый тролль, а то обгонять широкоплечих бородачей-гномов, которые неторопливо брели по своим наиважнейшим делам.

Никто из попадающихся по дороге прохожих не обращал на Лилипута внимания, и он спокойно шагал по незнакомым улицам. Все-таки городскому человеку, каковым Лилипут в действительности и являлся, привычный гомон людского муравейника был намного понятнее первозданной тишины дикой природы леса и реки.

Вволю насмотревшись по сторонам и отдав дань удивления талантам местных архитекторов — все дома в городе были сделаны по индивидуальным проектам, по крайней мере, ему не попалось на глаза даже двух одинаковых, — Лилипут начал потихоньку возвращаться на грешную землю.

Конечно, здорово гулять по этому Диснейленду — по другому и не назовешь Красный город, настолько он необычен, — но, в отличие от настоящего парка развлечений, из этого невозможно ни уехать, ни уплыть, ни даже улететь домой. Лилипут получил билет в один конец, и назад дороги не было. А это значит, что надо смотреть на окружающий мир не затуманенным романтикой взглядом туриста-мечтателя, а цепким, деловым взором местного обывателя.

Глаза Лилипута как-то сами собой стали останавливаться на вывесках трактиров. У Лилипута в кошельке, после уплаты входной пошлины, осталось одно кольцо и девять серебряных пластинок. Этих денег легко хватило бы, чтобы до отвала накормить целую роту три дня не евших гренадеров. Сделав выбор, он решительно направил свои стопы к заведению с интригующим названием: «Румяный поросенок».

«Поросенок» оказался довольно миленьким трактирчиком. В уютном зале было всего шесть массивных дубовых столов, вокруг которых безо всякого порядка громоздились бочонки гладко отесанных деревянных чурок, заменяющих скамейки. Выходящие на улицу окна были наглухо замурованы камнем, а освещалось помещение дюжиной пылающих вдоль стен смоляных факелов. От огненных бликов на столах и на стенах, постоянно сменяя друг друга, роились мириады теней и полутеней, создавая тем самым неповторимый уют домашнего очага.

Ощущения домашнего тепла, уюта и защищенности нахлынули на Лилипута со всех сторон, лишь только он сел за ближайший свободный столик. И еще — проснулся прямо таки волчий аппетит.

— Доброе утро, сударь. Чего изволите?

Лилипут аж подпрыгнул от неожиданности, настолько быстро и бесшумно появился рядом с его столиком официант. Или половой?.. Черт его знает, как их тут именовали… В общем, слуга подающий пищу.

— Н-ну… Я даже не знаю, — чуть осипшим от неожиданности местной сферы услуг голосом пробормотал Лилипут.

«Вот что значит средневековые дикари! — промелькнуло в голове. — У нас бы спокойно просидел час, пока тебя заметят. Если вообще заметят … А когда надоело бы просто так сидеть, сам бы пошел официанта искать. И если бы нашел и заставил принять заказ, то, глядишь, еще часа через два был бы сыт и доволен. А тут… Ну что за безобразие! Не успел присесть — тут же к тебе подбегают! Так добропорядочного гражданина и заикой недолго сделать!»

Пока Лилипут предавался этому молчаливому монологу, официант спокойно стоял рядом, не произнося ни звука и не выказывая ни малейших признаков нетерпения. Улыбался только заискивающе. Во, вымуштровали!

— А чего у вас есть-то? Меню дайте посмотреть, я выберу и скажу.

Безмолвно застывший… э-э… мужик незамедлительно ожил.

И начинал действовать Лилипуту на нервы.

— Что вы изволите? — произнес он шустро. — Меню у нас в ассортименте не числится.

«Во темнота — не знает, что такое меню!.. — Лилипут озадаченно почесал затылок. — А что если он вообще неграмотный и ни читать, ни писать не умеет? Бедолага. А я тут строю из себя умника. Еще обидится, крикнет вышибал, прибегут злые дядьки, надают по шее и выкинут за дверь…»

— Ну ладно, милейший, — поспешил объясниться Лилипут, — неси обед в расчете на одного, но очень голодного человека, на твое усмотрение. Свининку, там, жареную, картошечку и тому подобное…

— Пить что будете? — совершенно невозмутимым голосом поинтересовался чересчур услужливый официант.

— А что у вас в… Ах, да… Ну, пиво-то у вас есть?

Забавный парень вновь не подал ни малейших признаков желания ответить на вопрос.

— Значит, так… Кувшин темного пива, — по-барски скомандовал Лилипут. — И живо!

Официант шустро кивнул и поскакал отдавать заказ на кухню.

Не прошло и пяти минут, как перед Лилипутом на блюде уже лежал истекающий соком поросенок щедро нашпигованный хрустящей картошкой и только что испеченный ароматный каравай белого хлеба, чуть поодаль стоял здоровенный — никак не меньше трех литров! — глиняный кувшин и поллитровая деревянная пивная кружка.

Не мешкая, молодой рыцарь плеснул из заполненного до краев кувшина в кружку и сделал осторожный глоток. Язык защемило от давно забытого ощущения вкуса любимого напитка. Посмаковав его, Лилипут приступил к трапезе.

Раньше ему подобного обеда хватило бы, чтобы на протяжении недели ежедневно наедаться до отвала. Теперь же поросенок с картошкой исчезали в его вдруг оказавшемся бездонным желудке с пугающей быстротой…

Выдоив в кружку последние капли из опустевшего кувшина, Лилипут умиротворенно прижался спиной к прохладной стенке. Сытость и легкое опьянение вскоре дали о себе знать. Глаза закрылись. Внезапно отяжелевшая кружка с остатками пива выпала из непослушной руки и с глухим стуком приземлилась об пол.

«Хорошо, что деревянная, не разобьется!» — пронеслась в затуманенном мозгу последняя ясная мысль, и Лилипут отправился в мир сладких грез.

Очнулся Лилипут в кромешной тьме.

«Ну что опять случилось, где я и как тут оказался? — недоумевал он. Молодой человек отчетливо помнил, как зашел в кабачок „Румяный поросенок“, поел, выпил пива…

А что дальше? Дальше я, как будто, отключился. Может, мне в еду чего-нибудь подсыпали, а потом обобрали и выкинули на улицу? — Лилипут торопливо обшарил ремень, нащупал подарок деда Ежа. — Да нет, вроде кошель на месте, и деньги в нем все до единой полоски серебряной. Оружие тоже вроде при мне. Чертовщина какая-то! Что же тогда происходит?.. Вот дурак, спички в лодке оставил! Сейчас бы посветить, а то темно, хоть глаз коли».

На ощупь Лилипут определил, что лежит на деревянной скамейке. Он встал и осторожно двинулся в неизвестность; левой рукой он прикрывал лицо от нежелательных травм, правую выставил вперед, пытаясь, раз уж не суждено видеть, хотя бы осязать окружающее пространство.

К счастью, Лилипут ни во что не врезался и, благополучно доковыляв до ближайшей стенки, потихоньку двинулся вдоль нее.

Так он и двигался, стараясь держаться как можно ближе к спасительной стене. Временами ему приходилось делать повороты, нырять в какие-то щели. Иногда из-под ног раздавался отвратительный писк. Минут через десять Лилипут наткнулся на луч света в царстве тьмы, который падал откуда-то сверху и освещал кусок грязного коридора. Лилипут увидел, что пол был покрыт настоящими сугробами пыли, вдоль и поперек изрытыми крохотными следами от лап ненавистных грызунов. Стена же, к которой он всю дорогу прижимался, оказалась сплошь заросшей заплесневелым мхом, по которому бегали отвратительного вида белые жуки.

«Бр-р-р! Какая гадость!» — молодого человека аж передернуло от отвращения.

В центре освещенного участка стены было какое-то утолщение. Лилипут подошел поближе и, преодолевая заметно увеличивающуюся при свете брезгливость, стал расшвыривать мечом закрывающую утолщение плесень. Под мхом обнаружилась обычная дверная ручка. Не надо быть гением, чтобы догадаться, к чему может крепиться сие нехитрое приспособление — похоже, он отыскал выход! Подбадриваемый этой сладкой мыслью, он замахал мечом гораздо быстрее. Толстые куски гнилого мха осыпались здоровенными шмотками, а под ними в призрачном свете стали угадываться очертания обыкновенной деревянной двери. Предвкушая скорый конец своих злоключений, молодой человек всем своим весом обрушился на последнее препятствие.

Если дверь и была заперта, то настолько хилый был замок, что его сопротивления Лилипут попросту не почувствовал… И, как пуля, влетел в залитое ярким дневным светом помещение.

Рядом раздался крик ужаса. Кто-то или что-то грохнулось на пол.

Глаза Лилипута, ослепленные темнотой, очень медленно привыкали к свету, но, тем не менее, он различил смутные силуэты бегущих к нему со всех сторон вооруженных людей. Возможно, это был лишь зрительный обман, но молодой человек предпочел не искушать судьбу, и, дожидаясь полного восстановления зрения, закрутил вокруг себя фирменный стальной смерч.

— Что тут у вас происходит?! — раздался властный голос откуда-то из-за спины Лилипута. Что-то в интонациях этого голоса было до жути знакомое. — Я со стенами разговариваю?!… Что это за чудище у меня в спальне?! Уберите это отсюда! Ну, живо, живо!

Трое человек кинулись под сверкающую лопасть стремительного меча. Двое тут же отскочили; один не успел.

Меч Лилипута на миг окрасился красным, но он крутился настолько быстро, что тут же вытерся о потоки рассекаемого им воздуха.

— Да что за напасть?! Где этот увалень Стьюд? Когда не нужен, вечно под ногами болтается, а как дело делать не докричишься!

«Где я мог слышать этот голос?» — продолжал, работая мечом, недоумевать Лилипут.

— Ну, любезные, вы так и будете стоять, как столбы? Делайте же что-нибудь! Тоже мне, непобедимая стража. Вас, как траву, косят, а вы и сделать ничего не можете. За что только вам жалованье плачу… Ну, слава Богу, явился не запылился. Стьюд, дружище, выкини отсюда это страшилище, а то мои телохранители боятся к нему подступиться. Видишь, даже зачарованная кольчуга не спасает от его меча, а эти дармоеды привыкли, что все им легко достается, уж и меч толком держать разучились. Вся надежда только на твое мастерство. Выручай, дружище!

— Чего это вы так раскричались-то, милорд? Успокойтесь, поберегите нервишки для супруги… Ха-ха-ха!.. Сейчас усё будет в наилучшем виде!

Глаза Лилипута наконец освоились со светом, и он увидел вокруг себя с дюжину стражников, как две капли воды похожих на тех двух гвардейцев Алой Розы с ярмарки. Еще трое, болезненно кривясь, с трудом отползали от его ног. За каждым из них тянулась кровавая полоса.

«Вот те на! Выходит, мне лапшу на уши вешали насчет неуязвимости их кольчуги!» — усмехнулся Лилипут. Ни на секунду не переставая поддерживать вокруг себя сплошную стену вертящейся стали, он стал поворачиваться к говорящим лицом.

В дверях комнаты стояли двое, по их голосам он уже догадался, кто эти таинственные собеседники, но одно дело — слышать и совершенно другое — перехватить их полные недоумения взгляды. Меч Лилипута, завершая очередную замысловатую восьмерку, со свистом выскочил из внезапно ослабевших пальцев, ноги его подкосились, он рухнул на колени. И в тоже мгновение дюжина мечей стражников устремилась к его открытой груди…

Лилипуту уже было все равно, в эту секунду он не страшился смерти. Но ни один клинок так и не достиг его тела.

Глава 4

К Лилипуту со всех ног бежал выглядящий как-то непривычно повзрослевшим Гимнаст и во все горло орал кому-то, чтобы убрали свои чертовы железяки подальше от его друга, а то он их… Ну, в общем, парень был в своем репертуаре.

Студент же обнаружился уже возвышающимся над Лилипутом. Он сверкал вокруг полными ярости глазами — таким взбешенным Лилипут его еще никогда не видел, в руках у Студента блестели два длинных меча; Лилипут как-то сразу догадался, кому обязан столь чудесным избавлением от, казалось бы, неминуемой смерти.

— Привет, Студент, — сказал он, как будто они не виделись всего-то пару дней и вот снова встретились. И вообще, все это сейчас происходит дома, в привычном мире. — Как дела? Каким это ветром тебя сюда занесло? Кстати, спасибо, если бы не ты, то…

— Привет, привет, — бодро отозвался старый друг. — Вот уж, что называется, не ждали. Ты чего так припозднился? Мы уж и надеяться перестали… Ну, чего вылупились, пентюхи. Друг это лордов. Гимнас… тьфу!.. Гимнс, уберите своих… гхм… телохранителей, пожалуйста! А то я их сейчас сам вынесу. Всех! Ногами вперед.

Гимнаст так и не успел рявкнуть на своих отважных металлистов. Ребятишки все просекли и, прихватив покалеченных товарищей, быстренько-быстренько попятились к двери.

— Здорово, Лилипут! — радостно кинулся на шею поднявшемуся с колен другу Гимнаст. — Сколько лет, сколько зим!.. Ты где так долго пропадал? Я по тебе так соскучился!.. Как там дела-то? Чего в мире нового и интересного делается?

— Привет, Гимнаст. Ты о чем? В каком мире-то?

— Ну как же! Уж понятно, не в этом. В том, в том, родимом… Мы тогда, как выпили у тебя на кружке пивка — ну, ты помнишь, — так сразу здесь и оказались. А ты вон почти на пять лет задержался! Надо же, ни капельки не изменился за эти годы. Ну, рассказывай!..

— Постой, постой, я же тоже…

Но попытка разъяснения Лилипута была прервана стоном, донесшимся из-под кровати.

— Тьфу, черт! — в сердцах воскликнул Студент. — Гимнаст, про жену-то твою мы совсем забыли! Кажется, она очухивается…

— Гимнаст, ты что, даже успел здесь жениться? — удивленно перебил Лилипут. — Ну ты даешь, дружище! Поздравляю!

В ответ на поздравление друга Гимнаст почему-то лишь болезненно скривился.

— Ты это, давай, ее успокаивай, — снова заговорил Студент, — а мы с Лилипутом поедем ко мне… Насчет Лома не беспокойся, мы сейчас сами за ним забежим. Как только… ну, в общем, сразу приходи. Обмыть надо это дело! Не каждый день Лилипуты возвращаются.

И, схватив растерянного Лилипута за руку, он потянул его к выходу из спальни.

— Н-да! Не хотел бы я сейчас оказаться на месте Гимнаста, — усмехнулся Студент, лишь только они покинули дом лорда.

— Слушай, что вообще происходит? — спросил Лилипут. Он все еще никак не мог прийти в себя от стремительного развития событий. — И куда мы идем?.. Давай спокойно присядем где-нибудь, поговорим. У меня столько вопросов, прямо голова идет кругом, не знаю даже, с чего начать.

— Все вопросы потом, — отмахнулся Студент и едва слышным шепотом добавил: — Здесь полным-полно посторонних ушей, дружище.

Лишь после того, как они сели в карету и плотно прикрыли за собой дверцу, Студент пояснил:

— Лилипут, перво-наперво заруби себе на носу: в данную минуту ты беседуешь не со Студентом, а с сэром Стьюдом — рыцарем Красного города; между прочим, дважды кавалером ордена Золотого Когтя! Гимнаст больше не Гимнаст, а их высочество лорд Гимнс. И сам ты теперь не Лилипут, а сэр Лил — тоже, как и я, рыцарь… Почему — на этот вопрос гораздо лучше меня тебе ответит его чародейство Высший маг Ордена Алой Розы Люм, то бишь — наш старина Лом, в гости к которому мы сейчас едем. Кстати, наш друг действительно входит в семерку лучших магов здешнего магического Ордена, так что ты с ним поаккуратней. А то обидится, превратит в лягушку. Ох, и любит он это дело! И будешь ты… — последние слова Студента потонули во взрывах хохота.

Карета тронулась, и на некоторое время повисла неловкая тишина. У каждого в голове вертелось столько вопросов друг к другу, что друзья даже не знали, с чего начать.

Студент опомнился первым и просто-напросто рассказал древний, как мир, анекдот про вундеркинда всех времен и народов Вовочку, который на уроке физкультуры по просьбе учителя покрыл пол матом. Так, с его легкой руки, они всю дальнейшую дорогу предавались рассказам старых, добрых бородатых анекдотов. От находчивого двоечника перешли к герою-разведчику, меланхоличному Штирлицу, на смену которому пришли любвеобильные Петька с Василием Ивановичем. Потом пошли звери, птицы, президенты… За шутками время пролетело как-то незаметно.

Карета остановилась посреди огромной площади, в центре которой возвышалась высоченная скала. Лилипут не сразу признал в ней увиденный утром «небоскребчик». То, что с пристани казалось ему тонюсеньким столбиком с игрушечным замком на вершине, на деле оказалось огромной гранитной скалой, вершина которой таяла в дымке облаков.

— Ну вот мы и на месте! — Узрев в глазах друга недоумение, Студент поспешил пояснить: — Наверху этой скалы находится один из семи замков Ордена Алой Розы — их еще называют Магическими, может, слышал? Вот в нем-то как раз и должен сейчас пребывать наш Люм.

— Ты, наверное, шутишь? — удивился Лилипут, отныне сэр Лил. — Как же ты собрался карабкаться по этой стене? Что-то я не вижу ступенек. И учти, я с детства боюсь высоты и в скалолазы не гожусь!

Не обращая внимания на бурные протесты Лилипута, Студент молча взял друга за руку и повел к скале, при этом с его лица не сходила мерзкая улыбочка садиста, добившегося от жертвы долгожданных криков боли и ужаса. Подойдя вплотную к гранитной стене, Студент просто прижал к ней свою левую ладонь и застыл в такой позе, продолжая сжимать правой рукой локоть Лилипута.

Действия друга были настолько нелепы, что Лилипут не выдержал и расхохотался.

— Не трясись так, — спокойно проговорил Студент. — И постарайся не смотреть себе под ноги.

«Ну, это уже чересчур!» — казалось, от смеха Лилипута сама скала начала подрагивать.

— Лилипут, кончай ржать! — свирепо прошипел в ухо другу Студент. — Мы все-таки у магов в гостях. Обидятся, превратят в какое-нибудь дерьмо. Тебе, может, все равно, а меня такая перспектива не больно-то прельщает.

Удивленный резкостью тона друга, Лилипут постарался взять себя в руки и справиться с истеричным гоготаньем. Мало-помалу его зрение прояснилось. Мозг наотрез отказывался принимать открывшуюся перед глазами картину.

Они со Студентом, который по-прежнему крепко сжимал его руку, стояли по пояс в молочно-белом тумане. Этого не могло быть! И, тем не менее, перед ними возвышались четыре башни Магического замка!

Не обращая внимания на робкие попытки со стороны ошарашенного Лилипута выяснить, как же все-таки они здесь очутились, Студент потащил друга к маленькой дверце в углу одной из башен.

— Мы к Высшему Люму по срочному делу, — обратился Студент к какому-то человеку в кроваво-красном плаще, как только они вошли в распахнутую дверь. — У нас назначено, он с нетерпением ждет этой встречи.

Человек в алом смерил их равнодушным взглядом.

— Высший Люм занят, приказал не беспокоить. — Голос его не скрывал брезгливого раздражения. Будто бы он обращался не к людям, а к мерзким ползучим тварям.

— Дружище, ты чего-то недопонимаешь, — прошипел Студент. — Люму очень важна информация, которую мы хотим ему сообщить!

Он уже начал закипать, но тип в алом холодно ответил:

— Можете передать вашу очень важную информацию мне. — На слове «очень» алый так презрительно ухмыльнулся, что друзья поневоле схватились за мечи. Дяденька же, как бы ничего не замечая, продолжил все тем же оскорбительным тоном: — Так и быть, может, я ему ее и передам.

Студент не выдержал последнего издевательства и, обнажив оба клинка, ринулся на высокомерного мага, или кем там он был.

Он ударил без замаха, его мечи мелькнули, как две молнии. И он почти достал обидчика. Но на сей раз отважному рыцарю, не знавшему равных в поединках с себе подобными, противостоял маг.

В последний момент колдун увернулся от неминуемой гибели и, вскинув скрещенные в замке руки над головой, что-то быстро проорал.

Мечи Студента замерли в сантиметре от шеи мага.

От ужаса у Лилипута волосы на голове встали дыбом, потому, что в тот же миг на месте друга образовалась его точная стеклянная копия.

— Совсем смертные распоясались! — спокойно, как ни в чем не бывало, проворчал маг в алом. — Надо же, на мага руку поднять, где это слыхано?.. Ну ничего, постой, подумай, как себя надо вести в гостях. А то ворвался, раскричался…

Присутствия Лилипута он, казалось, не замечал. Даже голос его изменился. С безмолвной стеклянной статуей он разговаривал уже безо всякой издевки, лишь с легким укором, как с провинившейся любимой игрушкой.

Лилипут прижался к стене и затаил дыхание. Ужасная участь Студента напрочь отбила у него уверенность, что человек — это звучит гордо.

«Вот и сходили к Лому! — с безнадегой подумал Лилипут. — Только встретил друзей, и уже на моих глазах одного из них превратили в стекляшку».

Алый маг продолжал в упор не видеть Лилипута и учить хорошим манерам его остекленевшего друга.

«Хотя постойте-ка! — насторожился Лилипут. — Действительно ли Студент остекленел? Что-то у его ног подозрительно быстро растекается лужа. Вон и с застывших мечей начинает капать. Да что же это! Неужто это лед? О ужас, он же сейчас растает!.. Маг, это уже перебор! Одно дело — стеклянная статуя, ничего страшного. Всего и делов — то — отыскать Лома. Если хоть половина из того, что наплел о нем Студент, правда, то Лом без труда его расколдует. А кого же он будет расколдовывать, если ледяная статуя друга на глазах превращается в грязную мутную лужицу, которая замечательно впитывается в земляной пол?»

Такого безобразия Лилипут никак не мог допустить. Выше его сил было наблюдать, как превращается ни во что чудом вновь обретенный друг.

— Эй ты, скотина краснопузая! — зло взревел Лилипут и отскочил с обнаженным мечом в руках подальше от спасительной стены и поближе к страшному магу. — Ну-ка, быстро расколдовывай моего друга! Не то я тебя в мелкую капусту!.. — От волнения голос его сорвался, и последние слова он уже лишь тонко пропищал в зловещей тишине.

В ответ маг расхохотался так, что у молодого человека пол под ногами заходил ходуном. Лилипут-то легко перенес землетрясение, но ледяному истукану двух-трех легких толчков вполне хватило, чтобы истонченный домашним теплом лед с треском рассыпался на мириады мелких осколков.

Горечь внезапной потери друга помутила разум Лилипута. Меч привычно заплясал в руке, и он ринулся на веселящегося чародея.

Лилипут рубил, резал, кромсал мага, поражаясь, с какой легкостью входит меч в тело чародея. И еще, как это ни удивительно, но совершенно не было крови! Уже раз тридцать меч развалил мага от плеча до пояса, раз двадцать от пояса до плеча, раз пятнадцать начисто срубал ему голову и бесчисленное количество раз отрубал руки и ноги — а магу хоть бы что, даже ни царапины! Отточенный клинок проходил сквозь него, как сквозь воздух, и красный маг продолжал хохотать в лицо Лилипуту…

— Зря ты с ним так, — (вдруг услышал Лилипут за спиной чей-то осуждающий голос). — Видишь, как озверел. Теперь всерьез обидеться может. А то и вообще умом тронется. Пережить подобное потрясение, это, знаешь ли…

— Ничего, только крепче будет, — спокойно ответил второй невидимый собеседник. — Времени нет, все ему на пальцах рассусоливать. Пусть на примерах учится. Первое время шишек, конечно, набьет, но потом пообвыкнется. Нечего на целых пять лет отставать от коллектива!

На еле гнущихся ногах — все-таки добрых полчаса пытался замочить хохочущего мага — Лилипут обернулся, и челюсть у него медленно поползла вниз.

— Вот видишь, что я тебе говорил? Смотри, как быстро очухивается!

На Лилипута во все свои хитрые глаза смотрели живой и невредимый Студент и улыбающийся до ушей Лом. Зловещий хохот «искромсанного» лилипутовым мечом красного мага тут же как отрезало.

Первым нарушить воцарившуюся напряженную тишину рискнул Лом:

— Ну, здорово что ли, Лилипут! Что-то ты опять тормозишь. Петушок-то уже пропел давно, а ты все еще сражаешься с одним из местных добродушных привидений. Не понимаю, за что ты так разозлился на бедолагу?.. Ну да, это мы попросили его помочь разыграть тебя. А ты его мечом за безобидную шутку. Ай-яй-яй, как нехорошо!

— Безобидную?! — прохрипел Лилипут сорванным от яростных воплей голосом. Выскользнул из вспотевшей ладони и упал на пол вдруг оказавшийся совершенно бесполезным меч. — Значит, по-вашему, это была безобидная шутка?! Значит, я целый час с остервенением махал мечом, как ветряная мельница, и все это для того, чтобы вы получили возможность вволю нахохотаться?! Ну вы и… В общем так, Студент, спускай меня вниз! И пошли вы все…

— Ты чего это так разошелся? — прервал его гневную тираду Лом. — Уж и пошутить с тобой нельзя… А откуда мы знали, что ты — это действительно ты. Тут такие деятели есть — палец в рот не клади!.. Я когда сегодня увидел тебя, очень, знаешь ли, за тебя порадовался — ведь за пять прошедших лет ты ну ни капельки не изменился, как будто время стороной прошло. Именно таким ты и запечатлен в памяти нашей троицы. Любой более-менее искусный маг, а таких здесь, на острове, о-го-го сколько, воспользовавшись образами нашей памяти, может сделать свою внешность как две капли воды похожей на твою. То же самое проделает с голосом, походкой… А затем под этой личиной легко влезет к нам в доверие. И плакали тогда все наши секреты. А вместе с ними, наверняка, и жизни… Лилипут, ты уж извини нас, но, сам понимаешь, это была необходимая проверка, которую ты, к счастью, с честью выдержал.

— Ничего себе, проверочка! Да врете вы все. Поржать небось захотелось? — Несмотря на все усилия сохранить в голосе отзвуки металла, после столь умело состряпанной отмазки гнев у Лилипута практически улетучился.

Друзья, чутко уловив смену настроения друга, вновь напялили на посеревшие было лица озорные ухмылки.

— Ладно уж, — махнул рукой Лилипут, — проехали. Все равно не смогу я на вас долго обижаться.

Потом они крепко обнялись и засыпали друг друга кучей нелепых вопросов обо всем и ни о чем.

К сожалению, идиллия длилась недолго. Вскоре потребовалась срочная помощь Высшего Люма в какой-то сложной волшбе, и им пришлось поспешно распрощаться.

Заручившись клятвенным обещанием их чародейства быть сегодня вечером у Студента, Лилипут с дважды кавалером ордена Золотого Когтя покинули магическую цитадель. Им со Студентом предстояло сегодня переделать множество дел. Например, к приходу друзей запастись дюжиной кувшинов какого-нибудь замечательного винца.

Часть IV Загадки Лилипута

Глава 1

«Ох, уж эти мне волшебные лифты, — ворчал про себя Лилипут. — Весь изведешься, пока наверх поднимешься. И самое страшное — под ногами абсолютно ничего нет! Просто прислонился к стене и поднимаешься. А если посмотришь вниз… Впрочем, лучше не смотреть. Не любая нервная система в силах вынести подобное безобразие… Уф! Слава Богу, вроде бы уже наверху! Но это еще не все, теперь предстоит петлять до умопомрачения в этих чертовых коридорах. Понастроили, понимаешь! Как в муравейнике! Это с Ломом быстро, со Студентом — и то раза два собьешься с пути, а уж в одиночку… Ну да ладно, дорогу осилит идущий! Двинули…»

Минут через сорок Лилипут таки отыскал комнату Высшего. Постучал и, не дожидаясь ответа, вошел.

— А, это ты, — без особого энтузиазма приветствовал его появление Лом.

Благодаря магии Лом нисколько не изменился за последние пять лет. Чего совершенно точно нельзя сказать о двух других друзьях Лилипута — неумолимое время оставило на них свою отметину. Лилипут все еще не мог свыкнуться с мыслью, что для ребят прошло долгих пять лет жизни, в то время как для него пролетел всего лишь краткий миг беспамятства.

Вместо вежливого «Привет! Как дела?», прямо с порога ранний визитер обрушил на задумчивого хозяина Магического замка град упреков:

— Послушай, Лом, что за дурацкая идея заставлять меня взбираться на твой чертов небоскреб? Ну, захотел со мной поговорить, спустись со своих небес на землю, тебе ж это просто, ты вон какой колдун навороченный. А мне, бедному, несчастному, обойденному жестокой судьбой рыцарю, приходится в поте лица…

— Перестань, — наблюдая за кислой миной друга, Лом уже вовсю улыбался. — Тоже мне, еще один несчастненький… Вы со Студентом сговорились, что ли? Этот весь обстонался — всем на свете вечно не доволен. Теперь, вот, ты…

— Не вижу ничего смешного, — пробурчал Лилипут. Задетый за живое смехом друга, он поспешил сменить тему разговора: — Кстати, о Студенте. Я еле вырвался из цепких лап этого прилипалы. У него, похоже, совсем крыша съехала от радости, что я, наконец, отыскался. И теперь, опасаясь, что я вновь испарюсь в неизвестном направлении, он не отстает от меня ни на шаг. Того и гляди, даже в сортир вместе со мной ходить начнет… Да прекрати ты ржать! — воскликнул он. — Я тут с ним о серьезных вещах, а он… Ты для чего меня звал? Если захотелось поржать, то в цирк идти надо, а не беспокоить серьезных людей.

— Ну, Лилипут, ну, уморил! — От смеха у Высшего подкосились ноги и, чтобы не упасть, он был вынужден прислониться спиной к стене. — Это ты-то серьезный человек?.. Ха-ха-ха!

— А что тебе не нравится? Да я, если хочешь знать…

— Все, все, все… хватит!.. А то я… больше не выдержу! Помолчи… хоть пару минут! — взмолился задыхающийся от хохота маг.

Не выполнить просьбу друга, тем более, изложенную так деликатно, Лилипут, разумеется, не мог, посему оседлал первый попавшийся под руку стул и молча уставился на мага в ожидании объяснений.

* * *

Сегодня утром — очень, очень ранним утром — в дверь комнаты Лилипута осторожно постучали. Рыцарь на всякий случай достал из ножен меч и потопал открывать дверь.

Хоть Лилипут прежде ни разу не видел этого паренька, но благодаря подробному описанию Лома сразу узнал его. Перед ним стоял некто Вале, подмаг и доверенное лицо его чародействующего друга. Вале протянул ему сложенный вчетверо листок и, ни слова не говоря, развернулся и был таков.

Вот что там было написано:

«Сэру Лилу в собственные руки!

Дорогой друг, у меня есть для Вас интересная информация. Я хотел бы, чтобы Вы как можно скорее удостоили меня своим визитом.

Ваш друг, маг Люм.

Р.S. Будет лучше, если Вы придете один. Записку сожгите. Не забудьте прихватить свой чудесный меч».

Удивленный и не на шутку заинтригованный Лилипут поспешно собрался и отправился к Лому. Хотя вернее будет сказать, сперва вылез в окно и спустился по водосточной трубе на мостовую, а уже потом отправился. То, что он рассказал магу о последних причудах Студента, было правдой чистой воды. А поскольку сейчас Лилипут квартировал у друга Студента, господина Шиши, то их со Студентом комнаты были расположены друг напротив друга. И, выйди Лилипут в коридор, чуткий Студент тут же увязался бы следом… Приходилось постоянно хитрить, изворачиваться, выходить через окно. Так жить было совершенно невыносимо, и последнее время Лилипут все чаще стал задумываться о том, чтобы сменить место жительства. Шиша, конечно, замечательный во всех отношениях человек, но эта постоянная слежка была просто невыносима…

* * *

Чтобы полностью успокоиться, Лому потребовалось минут пять, никак не меньше. Но Лилипут был великодушен и молчал даже дольше двух минут. Когда взгляд мага прояснился, а улыбку на его лице сменила обычная маска серьезной невозмутимости, он наконец заговорил:

— Ладно, Лилипут, шутки в сторону, давай поговорим о более серьезных вещах. — Тут он запнулся, и ехидная улыбка вновь исказила его сосредоточенную физиономию. — Этих вещей так много, что даже не знаю, с чего начинать.

— Кончай кривляться! — осерчал Лилипут. — У меня терпение не беспредельное. Сколько времени уже сижу тише воды, ниже травы, а ты все не знаешь, с чего начать. Для разнообразия попробуй с начала.

— Ха! Все-таки здорово, что ты снова с нами!

— Здорово, здорово. Послушай, Лом, я все хотел спросить: как это из трактира я угодил в темницу, а из нее вышел аккурат в спальню Гимнаста? Может, прольешь свет на эту тайну? Подозреваю, тут не обошлось без твоей магии.

— Потрясающая проницательность, — усмехнулся Лом. — Действительно, это дело моих рук, ты угадал. Но обо всем по порядку… Изначально мне не давали покоя письма Люма, адресованные нашей четверке и Корсару. В них мой двойник уверял, что его заклинание должно переместить всех нас, четверых. Значит, ты непременно должен был тоже переместиться в этот мир. На уровне подсознания я был глубоко убежден, что так оно и было. Причем мне казалось, что ты находишься где-то недалеко от нас, где-то в окрестностях Красного города. Как впоследствии выяснилось, интуиция меня не подвела! Перво-наперво я попытался разыскать тебя с помощью своего Магического зеркала. Но, увы, эти поиски оказались безрезультатными — вероятно, аккурат в это время ты провалился в дыру во времени. Совершенно сбитый с толку, я отправился за помощью к Корсару, и он мне посоветовал не изводить себя догадками, а установить на тебя элементарную магическую ловушку: мол, коль скоро окажется, что Лилипут в окрестностях Красного города, то рано или поздно он обязательно наведается в столицу. Так я и сделал. Я установил несколько невидимых магических ловушек: в порту и у четырех ворот Красного города. И стал ждать. За пять лет я уже совсем отчаялся вновь увидеть тебя. Но неделю назад одна их ловушек вдруг сработала — ты в нее угодил, проходя через Северные ворота. Потом некоторое время ты бесцельно бродил по городу, вернее это тебе так казалось. На самом деле ты шел к разовому порталу, установленному в безлюдном переулке близ дворца Гимнса… Извини, Лилипут, но того уютного ресторанчика, о котором ты вспоминаешь с такой трогательной нежностью, на самом деле нет и никогда не было в Красном городе. И трактир, и услужливый официант, и вкусная еда, и любимое пиво — все это лишь плод твоего воображения, разыгравшегося под воздействием наложенных мною чар, чтобы смягчить шок от внезапного перемещения. Портал перенес тебя в коридор дворца Гимнса. Пять лет назад, устанавливая ловушку, я наложил на этот коридор отводящие глаза заклинания, и до твоего появления туда никто не заходил. Отсюда такое количество паутины, пыли, и даже насекомых… Разумеется, обитатели дворца переполошились, когда вдруг в спальне лорда распахнулась невидимая дверь — ведь ее я тоже зачаровал, — из нее ввалилось перемазанное пылью и паутиной нечто. А дальше ты сам все знаешь. Ну как, от «пролитого света» в глазах не рябит?

— Ух ты, — только и смог сказать Лилипут. — Это ж надо такое отчудить! Уф! Страсти какие!

К чести рыцаря, он быстро оправился от шокирующей правды. Всего-то дюжину секунд поохал, повздыхал, после чего вновь взял себя в руки и деловито поинтересовался:

— Ладно, верю… Так чего ты меня звал-то? Выкладывай, что там у тебя за информация?

— Сперва я бы хотел осмотреть твой меч. — Переход мага от веселости к деловому спокойствию произошел мгновенно. — Дай-ка его сюда.

Лилипут начал было вынимать меч из ножей, но потом вернул его на место.

— Может, для начала объяснишь…

— Потом, потом, — нетерпеливо сказал Лом, — все потом. Давай меч, и, обещаю, через несколько минут ты все узнаешь.

Поняв, что спорить с другом бесполезно, Лилипут вновь вытащил меч и протянул его магу. Лом взялся не за рукоять, а за острейший клинок и стиснул его в беззащитных ладонях. Глаза его закрылись. Он впал в транс…

Минут через десять Высший наконец ожил: открыл глаза, улыбнулся и возвратил Лилипуту клинок.

Пауза чересчур затянулась, и сгорающий от любопытства Лилипут не выдержал:

— Ну? Что?

— Да ничего особенного. Все именно так, как я предполагал… У тебя чудесный меч. Спасибо, Лилипут, ты мне очень помог.

— И это все!!! Да кем ты себя возомнил?! — тут же возмутился Лилипут. — После того, как я лез в окно, гнал, как сумасшедший, через весь город, поднимался на эту чертову скалу, петлял по лабиринту коридоров, да потом еще добрых полчаса сидел тут тише мыши. И после всего этого ты говоришь мне «спасибо» и даешь понять, что разговор закончен!.. Спасибо??? И это все?!

В своем праведном гневе Лилипут представлял со стороны чрезвычайно комичное зрелище. Лом от души расхохотался.

— Ну ты даешь, Лилипут! Совсем плохой стал? Да пошутил я, понимаешь? По-шу-тил. Сейчас я тебе все расскажу, вот только отдышусь малость… Нет, ты только посмотри на себя в зеркало! Ха-ха-ха-ха-ха!..

— Сам дурак! — отозвался Лилипут. — И шутки у тебя дурацкие.

Через минуту Лом все же сжалился и поведал Лилипуту следующее:

— Я долго думал над твоими злоключениями пятилетней давности и все никак не мог привязать одно к другому.

Видишь ли, остров Розы разделен на семь областей, над каждой из которых возвышается Магический замок. И Высшие маги Ордена отвечают за магическую защиту прилегающих к их замку территорий. Деревня рода Белого Ужа находится под контролем Высшего Наза. Если верить твоему рассказу — а у меня нет оснований ставить под сомнение истинность слов друга — пять лет назад на род Белого Ужа кто-то напал. Причем использовал нападавший магию как минимум второй ступени! На глазах твоей подруги практически под корень вырезали целый род и — бац! — что-то происходит, и все становится на свои места. Все как раньше, будто ничего и не было. Люди оживают, разрушения исчезают, а нападение сильного мага сводится к жалкому набегу разбойников… Ведь именно так, обычным нападением речных пиратов, представил пять лет назад это происшествие на Кругу Избранных Наз: мол, ничего из ряда вон не стряслось, обычная бытовуха, ситуация у него под контролем… Помощи у Круга он не просил. В общем, Наза оставили в покое, предоставив самому улаживать конфликт. И он неплохо с ним справился. Больше никаких ЧП с родом Ужа не происходило… А после твоего рассказа становится очевидным, что Наз скрыл большую часть правды от других Высших. Но вот убей меня, не пойму — зачем ему это понадобилось делать?

Потом — этот хищный лес, ловушка, в которую ты угодил… Признаться, я до сих пор не могу понять, как можно сотворить такое. А я ведь сейчас, уж поверь, очень многое умею! Возможно, эта девочка, Лепесток, права: подобная волшба осуществима лишь при объединении сил всего Круга Избранных. Но здесь было явно что-то другое. Боюсь, очутись я в подобной волшебной ловушке — даже моей теперешней мощи не хватило бы, чтобы выбраться оттуда. А ты с помощью обычной острой железяки смог. Вот тут я и заинтересовался твоим мечом.

Мой интерес к мечу подогрели и твои сны… Поначалу я подумал, что это обычный бред, навеянный Сонным источником. Мол, детские воспоминания истинного сэра Лила передаются тебе в виде снов, ведь о противоборстве Богов Звезды и Камня местная малышня узнает раньше, чем начинает ходить. Но, вот незадача, в твоих снах у Мага Звезды есть меч, а в распространенной на острове истории об этом мече нет ни слова.

Насчет твоих воспоминаний, связанных со службой у Загорского князя, мне все более-менее понятно. О ней упоминается в полученном мной пять лет назад письме от твоего двойника, сэра Лила. Из письма, очевидно, что Загорское княжество — это не плод твоего воображения, а вполне реальное государство. Находится оно в горах Пикидонии, это, если мне не изменяет память, где-то на востоке Большой Земли — так что можешь больше не изводить себя неопределенностью. В ратной службе Лила за пределами острова Розы так же нет ничего удивительного. Он парень молодой, смелый, решительный, энергия бьет ключом. В спокойных городах острова Розы отважному рыцарю стало скучно, захотелось развлечься, а заодно — коль представилась такая возможность — и разжиться золотишком.

Но ты, наверное, жаждешь знать, что же с ним случилось, когда тролль собирался расплющить его своей кувалдой? Очень похоже, что аккурат в тот кошмарный для Лила момент Люм закончил читать заклинание Перемещения Между Мирами и рыцарь попросту очутился в параллельном мире — а в этом мире его место занял ты.

Почему все произошло именно так? Почему ты оказался не с нами в пещерах, как, без сомнения, планировал настоящий Люм, а где-то в лесу, чуть не в противоположенной части острова Розы? Чем больше я думал над этим вопросом, тем больше уверялся в мысли, что здесь не обошлось без твоего загадочного меча… Помнишь, в адресованному Люму письме твой двойник уверяет, что клинок упал под ноги его коню прямо с неба, и именует меч «подарком небес». Опять же с помощью меча ты благополучно выбрался из мощной магической ловушки — Хищного леса… И в момент перенесения в параллельный мир Лил сражался с мечом в руках. И когда ты очнулся в этом мире — ты тоже сжимал в руке удивительный клинок.

Как видишь, краеугольным камнем моих рассуждений является именно твой меч. И, чтобы проверить формирующуюся в мозгу догадку, я отправил тебе записку с просьбой немедленно прибыть ко мне в замок. Уж извини, но если бы я сам удостоил тебя визитом, то тут же набежали бы всякие Студенты, Шиши, и мы бы с тобой толком так и не поговорили.

Теперь перехожу к главному… Я еще не слишком тебя утомил? Все, все, продолжаю… Только что на твоих глазах я исследовал этот меч и вынужден признать две вещи. Во-первых, этот клинок буквально перенасыщен разными чарами. И, во-вторых, как я ни пыжился, мне не удалось расшифровать ни одного из наложенных на него заклинаний. Это самая настоящая чистая древняя магия! Вот и выходит, что сны твои — вещие. И в твоих руках находится меч Бога — меч из твоего сна!

— Да ты в своем уме?! — возмутился Лилипут. — Что за лапшу ты мне пытаешься тут на уши навешать! Сам же говорил, что в шпиле главной башни твоего замка торчит огромный камнище. И это лишь частичка голубой звезды, висящей на груди Бога как обычный медальончик. Представь, каковы размеры этого Бога! Да для него мой меч был бы не больше миниатюрной зубочистки! Думай, что говоришь! А то тоже мне, умник выискался…

— Успокойся, не нервничай — нервные клетки, они, знаешь ли, не восстанавливаются, — сказал Лом холодно. — У тебя меч Бога. Это я тебе говорю. Разуй пошире уши и внимательно слушай, что я тебе сейчас скажу… Дружище, я не настолько туп, чтобы не заметить огромную разницу в росте между Богом Звезды и тобой, Лилипут. Но ведь разъяснение этой заморочки также находится в твоих снах. Вспомни. В первом сне ты вообще не увидел никакого меча рядом с Богом Звезды — это был поединок абсолютно равных соперников. Во втором сне Голубой Бог начинает уступать: на его звезде появляется крохотная трешника. И тут же рядом с ним возникает меч. Причем этот меч видишь лишь ты, наблюдая со стороны. Сами Боги его не замечают!.. И, наконец, третий, последний, сон. Голубой Бог уже фактически повержен. От могучего талисмана на шее осталось лишь воспоминание, и он отбивается из последних сил. Его защита трещит по швам, и, что очень важно, он стремительно уменьшается в размерах. А вместе с ним рядом парит меч, который также становится все меньше и меньше. Но, удивительное дело, безоружный Бог не торопится хвататься за волшебный клинок. Более того, создается впечатление, что он попросту не видит чудесное оружие… Он замечает меч лишь в самый последний момент, когда уже нет ни малейшей надежды уцелеть. И что он делает? Вместо того чтобы драться, он вкладывает последние силы в заклинание и отбрасывает меч… Клинок легко пробивает смерч Бога Лунного Камня и уносится прочь. Бог Голубой Звезды погибает… Но заметь: когда меч оставляет хозяина, Бог Звезды выглядит уже значительно мельче своего визави!

«Ну, доказал ты мне, что меч Бога действительно мог иметь такие размеры, как мой. Ну и что? — злился непоколебимый Лилипут. — Это ж надо до такого додуматься: меч Бога в человеческих руках!.. Стоп! Как же я сразу-то…»

— Ну, допустим, ты прав, — сказал он вслух. — Допустим. Но что, догадливый ты наш, скажешь вот на это. Насколько я помню, во сне я отчетливо видел на клинке меча пылающую голубую звезду. Покажи мне ее на моем оружии, и я тебе сразу же поверю.

На сей раз Лилипут попал в яблочко. К подобному повороту Лом был явно не готов и теперь лихорадочно искал аргумент.

«Вон как смешно он наморщил лоб, задумался, — злорадствовал Лилипут. — Ну думай, думай, приятель, а мне, пожалуй, пора уже собираться домой… Ему-то хорошо, я его только что дня на два загрузил. Меня же не прикалывает вместе с ним тут куковать все это время. Да, пойду, пожалуй…»

И только Лилипут встал, как из-за спины раздалось недовольное:

— Эй, куда это ты намылился? Все равно я тебя без завтрака не отпущу. Давай-ка садись обратно. Я мигом.

— Ну, если только ради завтрака… — эдак с ленцой, как бы делая одолжения другу, сказал Лилипут.

Высший развернул скатерть с розочками, и уже через минуту оба, сидя на полу, уписывали за обе щеки пирожные, пирожки, кексы, пряники, плюшки, бублики, запивая всю эту вкуснятину свежезаваренным ароматным чаем.

— Ты уверен, что не ошибаешься насчет звезды на клинке? Она всегда присутствовала в твоих снах? — спросил Лом.

— Конечно, Ломик, — снисходительно улыбнувшись, ответил Лилипут. — Разве стал бы я тебе говорить, если бы не был на все сто убежден…

— Помнишь, в последнем сне, — перебил Лом, — том, где меч падает в степь. Тогда на нем была звезда?

— А как же! Когда ма… То есть Бог в голубом одеянии отбрасывал его от себя, там звездочка точно была.

— Ты тут мне ваньку-то не валяй и глухим не прикидывайся! — вдруг построжел Лом. — Я тебя спрашиваю, когда он один летел — уже сам по себе! — была в тот момент на нем звезда?

— Не ори на меня! — в свою очередь осерчал Лилипут. — Я орать еще громче твоего умею! Не помню я. Темно там было. Ночь.

— Ага, ночь! Как же ты вообще меч разглядел, если так темно было, — не унимался Высший.

— Да отвяжись! Не знаю я как.

— Во-во, что и требовалось доказать! Не было на мече уже никакой звезды… Я так полагаю, что звезда эта загорается на нем, лишь когда меч вблизи своего создателя, Бога то есть.

«Н-да, что тут можно возразить? Такого разве переспоришь?» — и Лилипут махнул рукой па это гиблое дело.

Концовка завтрака протекала при гробовом молчании с обеих сторон…

— Все, хватит, надоело! — На сей раз первым испытание тишиной не выдержал Лом. — Ну хорошо, пусть мои доказательства тебя не убедили. Пусть ты не веришь моему магическому искусству, с помощью которого я только что на твоих глазах установил, что это оружие, — он ткнул пальцем в направления рукояти, выглядывавшей из-за плеча рыцаря, — наделено поистине Божественной мощью. Пусть. Но тогда объясни мне, пожалуйста, почему тебе снились всю дорогу эти странные сны?

— Ладно, твоя взяла, я согласен, что в моем мече действительно что-то там есть, и это что-то может быть как-то связано с Богом Голубой Звезды из моих снов. — Зубы скрипели, язык буксовал, губы кривились, но Лилипут все же заставил себя выдавить эту фразу.

Лом был очень доволен.

— Вот видишь, как все здорово получилось! — Бодрый голос мага заставил Лилипута очнуться от тяжких дум. Лом ткнул его рукой в плечо: — Лилипут! Да что с тобой, очнись, дружище! Да с таким мечом ты — о-го-го! Да мы теперь весь этот чертов остров на уши поставим и…

— Может, не надо? — вяло перебил его Лилипут.

— Чего «не надо»? — не понял Лом.

— Я говорю, может, не надо на уши? Обидится еще кто-нибудь, большой и страшный. Придет и нам тут такой разбор полетов устроит…

Лом уставился на друга.

— Вот смотрю я на тебя, Лилипут, и никак не пойму…

— А ты подумай.

— Не перебивай! — взревел маг. — Развелось вас, умников, слова сказать не дадут. Так вот… О чем бишь я говорил?.. Ах да… Ты как, домой-то возвращаться собираешься или, может, здесь навсегда хочешь остаться?

— Да, засиделся я что-то у тебя, пора и честь знать, — согласился Лилипут, поднимаясь с пола.

— Во дубина, — пожаловался Лом стенам. Потом повернулся обратно к Лилипуту: — Ты, парень, неправильно истолковал мой вопрос. Я имею в виду: в родной мир, НАШ мир ты возвратиться хочешь, или как?

От неожиданности Лилипут застыл, как вкопанный, на полпути к двери и очень-очень медленно стал поворачиваться к другу, который после короткой паузы продолжал:

— Вот теперь, похоже, ты начинаешь меня понимать. Дело в том, друг рыцарь, что последние пять лет, как только я стал полновесным магом, я работаю над одним заклинанием, которое должно смешать все карты гениальному Люму, возвратив его вместе с командой обратно на пару столетий раньше, чем он запланировал. Мы же, соответственно, переместимся в свой родной мир. Как тебе такая перспектива?

— Классно! — только и мог сказать Лилипут.

— Другого ответа я от тебя и не ожидал, — невозмутимо продолжил Лом. — Заклинание уже почти готово. Кстати, очень здорово, что ты отыскался. Нас должно быть четверо, как и тех, что устроили весь этот цирк с перемещением между мирами. Но, понимаешь, твой Божественный меч… Он путает мне все карты.

— Так, может, выкинуть его к чертовой матери в океан — и дело с концом, — Лилипут брякнул первое, что пришло на ум. Уж очень по дому соскучился.

— Выкинуть, конечно, можно, — согласился Лом. — Но потом придется искать. Ты нырять-то умеешь?.. Нет? Ну, тогда помолчи и послушай, что, я думаю, нам стоит предпринять…

Дальше маг понес какую-то околесицу о равновесии между параллельными мирами и скоплениях больших потоков магической энергии в периоды правильного и неправильного расположения звезд…

Под мерный звук его голоса, объясняющего что-то страшно умное и совсем не интересное, Лилипут стал засыпать, а Высший продолжал самозабвенно нести что-то про какой-то меч, тайна которого, как якорь, удерживает их в этом мире…

«Стоп! Эго уже интересно!» — насторожился Лилипут.

— …нам надо обязательно разобраться, — торжественно подытожил маг. — А для начала стоит еще разок посетить того старикана, твоего спасителя — шамана рода Белого Ужа. Его, кажется, зовут Еж? Сдается мне, что-то он тебе недоговорил. Так что собирайся в дорогу.

— То есть как?! — возмутился Лилипут. — Да ты что, забыл, что меня там чуть не убили!.. Да и старик мне все одно, наверняка, ничего не скажет.

— Ну, насчет старика не беспокойся, — хмыкнул Лом. — Тебя будет сопровождать самый настоящий маг — сам Корсар! Его временно изгнали из Ордена, и свободного времени у него хоть отбавляй. Шамана он разговорит.

— Слушай, Лом, — в голосе Лилипута снова появилось сомнение. — А не может этот твой Корсар один сплавать?

— Да не дрейфь, Лилипут! Все будет нормально, — заверил Высший. — Корсар — парень что надо, и классный маг. За ним будешь, как за каменной стеной. Но тебе плыть придется обязательно… Понимаешь, без твоего личного присутствия не удастся прижать этого Ежа.

— А почему бы тебе самому не составить мне компанию? — предложил Лилипут. — А, Ломик?.. Взяли бы Студента с Гимнастом, вина побольше, и как в старые добрые времена…

— Эх, Лилипута, Лилипута… Не рви душу. — Лом вздохнул. — Старые времена оттого и старые, что остались далеко позади. Быть Высшим совсем не так здорово, как кажется со стороны. Я просто обязан ежедневно находиться в своем замке и разрешать массу мелких, но неотложных проблем. А это путешествие, в лучшем случае, займет никак не меньше двух недель… Насчет Гимнаста что тебе сказать?.. Попробуй, может, повезет. Хоть он и строит из себя занятого типа, службой особо не обременен, но, даю голову на отсечение — его никуда не пустит жена. Эта малышка Ольга держит муженька в ежовых рукавицах.

— Уже заметил, — хихикнул Лилипут.

— А вот Студента возьми, — продолжил маг. — Парню полезно будет немного сменить обстановку. Опять же, хоть какое-то приключение. Теперь, когда он перебил на поединках с добрый десяток троллей, его все боятся, как огня. Один только Шиша рядом с ним день и ночь. Да ты вот теперь появился. Скучно ему, видишь ли, убивать некого. Как ни старается нарываться, все всё ему прощают. Живых дураков, готовых с ним связаться, в городе уже не осталось. Вот это я понимаю — слава!.. Ты только пообещай ему возможность мечами помахать — и он побежит за тобой, аки преданный пес.

— Не сомневаюсь. И так достал хуже собаки, всюду за мной таскается, — поморщился рыцарь.

— Ну, тут ты не прав, — покачал головой Лом. — Он не просто так за тобой таскается, он тебя охраняет. Кстати говоря, по моей просьбе. А то один, в незнакомом городе — вдруг кто тебя обидит…

— Так вот кому, значит, я обязан столь почетным эскортом! — Лилипут сжал кулаки и, мрачно ухмыльнувшись, двинулся на мага. — Как это я сразу-то не догадался!

— Эй, эй! Ты чего это, ты это прекрати!.. Эй, я же как лучше хотел! — Лом пятился от рыцаря и, не переставая, причитал: — Ну, что ты, в самом деле, Лилипут, шуток, что ли, не понимаешь?.. Ой!.. Да больно же! Прекрати сейчас же!.. Ой!.. Ну все! Лопнуло мое терпение! Хоть ты мне и друг, но, ей — богу, сейчас в лягушку превращу!.. Я тебе не хрен собачий! Я — Высший маг теперь!.. Ой! Только не по лицу!..

— А ты попробуй, — Лилипут с наслаждением в очередной раз ткнул мага кулаком в бок. — Забыл, чей меч у меня за спиной?.. Значит, говоришь, по твоей просьбе?

— Меня бить нельзя! — стенал Лом. — Я грозный и страшный маг!.. У-у, гад! Друга и по почкам… Меня все уважать должны! А ты!.. Ой!

— Во-во! И за это тоже!.. — приговаривал Лилипут с наслаждением. — А как паршиво начиналось это чудесное утро!

Глава 2

— Ага, явился, окнолаз фигов! Ну, чего лыбишься?! Знаешь, кто ты после этого!?… — и, не дожидаясь ответа, Студент — а это был именно он — выдал такое перенасыщенное нецензурной бранью предложение, что даже у Лилипута, человека довольно продвинутого в плане нецензурщины, уши запылали от смущения.

— …Ну ничего, — продолжил дважды кавалер ордена Золотого Когтя, отведя душу и малость успокоившись, — теперь-то тебе не удастся так легко скрыться. Я там кое-что усовершенствовал на твоем окне, так что в другой раз не удерешь — и не надейся!

Едва придя в себя после такой «теплой» встречи, Лилипут поспешил ответить разгневанному соседу. Поскольку ругаться с ним было абсолютно бесполезно — в ругани Студент был, как рыба в воде, — он предпочел обратиться к другу подчеркнуто вежливо:

— Здорово, дружище! Как я рад тебя видеть!.. Зачем ты так раскричался? Хоть бы поздоровался для приличия, что ли. Э-эх, Студент, Студент…

И это сработало.

— По-здо-ро-вать-ся?! — проорал Студент по слогам. И уже тише добавил: — Ты предлагаешь мне поздороваться? И это после того как ты… ты…

Воспользовавшись заминкой друга, Лилипут продолжил его увещевать:

— Да ладно тебе, парень. Зачем же так злиться… Признаю, был не прав. Но у меня уважительная причина. На рассвете от Лома прибыл человек с запиской, в которой их чародейство просил немедленно прибыть по срочному делу.

— Та-ак!.. Значит, секреты у вас! Вот так, значит? А Студента, значит, по боку? — возмутился Студент, обиженно надувая губы. Первоначальная злость его улетучилась, и он уже не представлял угрозы обществу.

— Да что ты, какие у нас могут быть от тебя секреты, — отмахнулся Лилипут. — Скажешь тоже.

— Тогда что за срочное дело?

— Это допрос?

— Так ты вроде бы сам только что сказал, что никакого секрета нет. А раз нет, то поделись с любопытным другом… Ну же, я жду!

Студент явно нарывался на ссору, но в это утро у Лилипута было воистину ангельское терпение. К тому же, если он хотел пригласить славного мечника составить ему с Корсаром компанию, то, в любом случае, просто обязан был рассказать Студенту о затее Лома.

Не вдаваясь в детали, в общих словах, Лилипут изложил суть утреннего разговора с магом.

Как и предполагал Лом, Студент не раздумывая согласился на предложение Лилипута.

— Да я поеду куда угодно, хоть к черту на рога! Лишь бы там было хоть чуточку поопасней, чем в этом проклятом городишке, — заверил он. И, потирая руки в радостном предвкушении опасного приключения, деловито спросил: — Когда отплываем? — всем своим видом показывая, что готов хоть сейчас бежать на пристань.

— Да успокойся ты! — отмахнулся Лилипут. — Барка, на которой мы поплывем, отходит лишь завтра утром. У нас еще целый день, чтобы подготовиться к путешествию. Собрать вещи, почистить оружие…

Но Студенту уже загорелось.

— Ладно тебе, собираться будем полчаса от силы. А мечи у нас и так острее бритв. Может, прямо сейчас и рванем? Обменяем завтрашние билеты на сегодняшние и вперед, навстречу опасностям и приключениям. Ну же, решайся!

— Еще раз тебе говорю, успокойся! — осадил сгорающего от нетерпения друга непреклонный Лилипут. — Все уже решено окончательно, бесповоротно и обжалованию не подлежит. К тому же, я еще хочу навестить Гимнаста и предложить ему составить нам компанию… Да, Лом мне уже говорил, что его жена никуда не отпустит. Но попытаться-то надо, а то друган обидится.

— Ладно уж, поехали к этому подкаблучнику, — недовольно пробурчал Студент. — Только это пустая трата времени. Лучше бы…

— Студент!

— Ладно, ладно, все, молчу. Завтра, так завтра.

В отличие от Студента, которого за хамоватое поведение Ольга невзлюбила с первого дня знакомства, Лилипут был частый и желанный гость в доме лорда. Ему удалось очаровать супругу Гимнаста, и теперь здесь всегда были рады его появлению.

— Привет, старина, — Лилипут весело поприветствовал Тарпа, с которым был в приятельских отношениях. Идущий следом за ним Студент удостоил деда едва заметным кивком.

— Гимнс у себя?

— Доброго здоровья, господа. Их высочества в данный момент изволят завтракать. Подождите, пожалуйста, в гостиной, я сию минуту пойду и доложу о вашем визите.

Старик удалился. Друзья остались одни в огромной гостиной лорда. Лилипут развалился в мягком, удобном кресле и попытался еще раз прокрутить в голове сегодняшнюю беседу с Ломом. Но как тут сосредоточишься, когда сидящий в соседнем кресле Студент на все лады костерит местную аристократию в лице милой хозяйки этого дома:

— …день на дворе, а эта коза еще только завтракать, видите ли, изволит. Уже давно…

Похоже, у рыцаря заело пластинку, ибо эту тривиальную фразу он произносил уже раз в десятый. Студент находил какое-то извращенное удовольствие, сравнивая молодую жену друга то с крысой, то с лошадкой, то с овечкой… В дело шла вся домашняя живность — курицы, гусыни, даже вороны и — что уже не лезло ни в какие ворота — коровы… Но, когда после собаки женского рода он одним емким словом охарактеризовал ее как женщину легкого поведения, у относительно культурного Лилипута не выдержали нервы.

— Заткнись, Студент! — рявкнул он на друга.

От неожиданности тот умолк на полуслове.

— Что за дурь ты несешь? — более спокойным тоном продолжал Лилипут, хотя раздражение переполняло его. — Хочешь, чтобы нас выперли отсюда? Тебе, может, и все равно, тебя и так сюда калачом не заманишь, а мне здесь все всегда рады. И я бы не хотел из-за твоих глупых шуток в один прекрасный момент получить от ворот поворот.

О намерении Студента послать друга куда-то далеко-далеко — по всем заранее известному адресу — нетрудно было догадаться, посмотрев на его негодующе насупленные брови. Он даже рот открыл, чтобы сей адрес сообщить, однако на долю секунды раньше заговорил появившийся в гостиной Тарп:

— Их высочества просят господ Лила и Стьюда разделить с ними утреннюю трапезу.

— Ну что, Стьюд, пойдем, что ли, перекусим? — примирительно обратился к другу Лилипут.

— Что ж, раз просят сами ихние высочества, — как ни в чем не бывало откликнулся Студент.

Они встали с кресел и пошли следом за дворецким.

— О, господин Лил, как я рада вас видеть!

Белокурая красотка весьма красноречиво пожирала глазами Лилипута и что-то без умолку тараторила, протягивая ему руку для поцелуя.

Однако Лилипут был уж в курсе насчет крохотного голубого колечка на пальчике у красавицы, «подарочка» Лома. И знал, какие бы пылкие взгляды не были устремлены в его сторону — ничего ему тут не светит. А жаль… Хотя, с другой стороны, есть во всем этом и положительный момент — у Гимнаста меньше головной боли будет.

— Что-то вы о нас совсем забыли, — продолжала она. — Уже два дня прошло с вашего последнего визита… Ах, без вас так грустно!

Высвободив руку из цепких ладошек Ольги, Лилипут поздоровался с Гимнастом.

А сзади произошла весьма занимательная сцена.

Ольга в упор не видела пришедшего вместе с Лилипутом Студента, но хамоватого рыцаря сия мелочь ни чуть не смутила. Он схватил ее за руку и, невзирая на протесты, весьма вульгарно приложился к ней губами. После чего, как ни в чем ни бывало, пошел здороваться с Гимнастом.

Лилипут с лордом чуть не лопнули от душившего их изнутри смеха.

Стол у Гимнаста был, как всегда, роскошен до неприличия; даже удивительной скатерти Лома было не под силу сотворить подобное изобилие.

Всё было такое вкусное, свежее, аппетитное… Несмотря на то, что Лилипут и Гимнаст недавно плотно позавтракали, один у Лома в замке, другой у Шиши в трактире, перед здешними вкусностями было совершенно невозможно устоять…

Из столовой трое друзей перебрались в кабинет Гимнаста.

Ольга поплелась было за ними следом, но Студент ей так «премиленько» улыбнулся, что у нее мигом нашлась целая куча неотложных дел.

Теперь, рассевшись в уютных мягких креслах, молодые люди неспешно попивали чудесное вино, бог знает сколько лет пролежавшее в глубоких подвалах лорда. Кабинет Гимнаста, как, впрочем, и все комнаты в этом дворце, потрясал своими размерами. Здесь шутя могли бы разместиться обе комнаты Лилипута и Студента — хотя рыцарям грех было жаловаться на тесноту.

— Итак, господа, я, безусловно, очень рад вас видеть, начал свою речь лорд Гимн. — Но! — он делово поднял палец. — Давайте сразу перейдем к делу? У меня очень много дел на сегодня запланировано. А по вашим хитрым физиономиям без труда можно понять, что вы пришли не с пустыми руками. Так чего же вы от меня хотите? Не тяните резину. Выкладывайте.

— Да вот, понимаешь, — Лилипут почесал нос, — Лом тут приключение одно для нас надумал… — И он поведал Гимнасту о состоявшемся сегодня утром разговоре с магом.

— …Ну так как, составишь нам компанию? — подытожил он.

В отличие от Студента Гимнаст бурной радости по поводу предстоящего приключения не выразил. Но Лилипуту показалось, что предложение его заинтересовало. Лорд посопротивлялся для виду, мол, дел выше крыши, вкалывает сутки напролет, до дому еле доползает, света белого не видит, да тут еще жена молодая («Домой придешь, там ты сидишь», — процитировал он классика) — в общем, притомился бедный, несчастный, лорд, ох как притомился…

Раскусив, к чему клонит лорд, Лилипут рискнул ему подыграть:

— Ну ты даешь, Гимнаст! Разве можно так не беречь себя! Здоровье-то оно одно. Надорвешься — и что дальше? Отдыхать тебе надо, отдыхать.

Аристократический друг согласно закивал головой.

Поняв, что он на верном пути, Лилипут поспешил добить «трудоголика». Но тут чуть было все не испортил Студент, забубнивший — ладно, хоть не слишком громко, — чтобы Лилипут не верил этому проходимцу, что, мол, на самом деле никаких таких уж очень важных дел у того нет и в помине, а единственное, чем он занимается с утра до ночи, это бьет баклуши. Приказав Студенту заткнуться, Лилипут вновь обратился к Гимнасту:

— Слушай, парень. Давай сделаем так: ты возьмешь небольшой отпуск и поплывешь с нами. Отдохнешь, наберешься сил… Небось, за пять лет ни разу в отпуске-то не был.

— Да, когда уж ему отдыхать! Как пчелка — днем и ночью пашет. Особенно ночью, — Студент наконец-то понял, куда клонит друг, и изо всех сил принялся ему помогать. Конечно, насчет ночи он определенно перестарался, но как раз в этом и был весь Студент. — Поплыли, Гимнаст, чего ты мозги компостируешь! Встряхнешься, развеешься. А то вон весь жиром заплыл, небось, забыл, как правильно кинжал-то в руке держать… Опять же, отдохнешь, с друзьями пообщаешься. Ну?..

После таких слов друзей лорд закивал, засоглашался: мол, действительно, надо бы предоставить самому себе отпуск и отправиться вместе с ними недельки на две поотдыхать…

В общем, Гимнаста они уговорили. И, условившись завтра в восемь встретиться с ним на пристани, рыцари засобирались домой.

Тем же вечером сгорающий от нетерпения Студент проболтался о предстоящем приключении своему другу Шише. И толстяк тут же изъявил желание стать их попутчиком, причем сделал он это так решительно и настойчиво, что Лилипуту ничего не оставалось, как согласиться и взять его с собой.

Уже в семь часов утра Лилипут, Студент и Шиша были на пристани.

До отхода их баржи еще оставалось часа два. Они не спеша, спустились в купленную Лилипутом за четыре золотых кольца лучшую четырехместную каюту — деньги на путешествие, двадцать золотых колец, им дал Лом — и оставили там вещи, которых, кстати говоря, было не так уж и много: всего три полупустых дорожных сундучка. Проделав этот нехитрый маневр, ребята вернулись обратно на пристань, где вчера условились встретиться с Гимнастом.

Время потянулось удручающе медленно. Вокруг них полным ходом шла погрузка. Десятка четыре людей и гномов таскали на баржу разный товар. Всюду, куда не кинешь взгляд, все прыгали, бегали, иногда падали, но тут же снова вскакивали и все время орали друг на дружку. Шум, гам… Казалось, у всех окружающих крыша поехала. Торопятся. А чего, собственно, торопятся? До отплытия оставалось еще полтора часа. Целых полтора часа!

Но Гимнаст не появился ни в восемь, ни в половине девятого. Карета с вензелем лорда прибыла, когда до отхода баржи оставалось всего минут пять. Но вместо Гимнаста оттуда выскочил взъерошенный Тарп и заковылял к заждавшимся молодым людям.

Едва переведя дух, старик доложил, что прибыл по поручению молодой госпожи. Ольга поручила ему передать, что Гимнс с ними никуда не поедет. (О том, что произошло между супругами, дворецкий толком ничего не знал.)

Задержавшись, расспрашивая старика, ребята чуть было не опоздали на отплывающую баржу. Но «чуть» не считается.

Итак, приключение началось.

Шел третий день плавания. Переполненное судно медленно двигалось вдоль берега Ласки. По быстроходности, эта неповоротливая посудина заметно уступала ладье, но зато она охранялась неуязвимыми для пиратских стрел и мечей гвардейцами Розы. И грести здесь не нужно было с утра до вечера.

Баржа плыла без остановок днем и ночью. Не нужен здесь был и рулевой: заколдованная посудина веками плавала по одному и тому же маршруту. Было у нее что-то вроде автопилота, только не электронного, а магического.

Лилипут вышел на палубу подышать свежим воздухом. Каюта ему уже осточертела — хоть волком вой. А еще оставалось плыть целых четыре дня.

«Нет, тут упрекать некого, сам виноват, — рассуждал он про себя, глубоко вдыхая чудный лесной аромат. — Ну зачем позволил трактирщику плыть вместе с нами? Думал: больше народу — веселее. Дурак, так тебе и надо! Теперь Шиша во всем соглашается со Студентом, а тот пользуется. У него же мания! Насмотрелся на Гимнаста с Ломом — теперь хлебом не корми, дай покомандовать. А тут такое дело, их двое — я один. Поневоле вынужден соглашаться. Ну что за жизнь! Ладно бы, хоть путные идеи в голову Студента лезли, а то… Кольца золотые, которые Лом на всю дорогу туда и обратно дал, велел ему отдать. На мое „нет“ спевшаяся парочка пригрозила бойкотом — пришлось отдать. Теперь два другана их пропивают, мол, все равно делать больше нечего, скучно им, видите ли. Они и мне постоянно предлагают присоединиться, но беспробудно пропьянствовать всю дорогу!.. Это же полный идиотизм! Я им не раз выговаривал, что напиваться до поросячьего визга — самое настоящее свинство, а они в ответ: придумай занятие получше. Вот и думаю… Но чую, пока чего-то накумекаю, они все кольца пропьют. Ведь каковы паразиты, нет бы, чего-нибудь подешевле брать. У одного купца специально интересовался. Оказывается, всего лишь за полкольца можно приобрести целый четырехведерный бочонок отличного пива. Купили бы себе, и вперед. Даже на обратную дорогу осталось бы. Так нет же! Что ты! Будут они, имея на руках такие деньжищи, всякую дешевку пить! Конечно же, отовариваются у другого купца! У того, что редчайшие вина везет на продажу. А у этого спекулянта один трехлитровый кувшинчик целое кольцо стоит! Друзья уже четвертый допивают. Во гады… Попробовал, вино действительно отменное. Только голову даю на отсечение, что после третьего стакана им уже глубоко безразличны вкусовые достоинства напитка. Добро только переводят — паразиты!..»

— Эх, парень, мне бы твои заботы.

От неожиданности Лилипут подпрыгнул и чуть не плюхнулся в вялотекущую Ласку. Бортики у барки были низкие, и от купания его спасло лишь чудо, в роли которого выступил все тот же подкравшийся сзади и до смерти его перепугавший незнакомец. Сильные руки ухватили падающего в реку Лилипута и вернули на палубу.

— Да вы с ума сошли! — возмутился Лилипут.

— Ничего подобного, — прогудел высоченный здоровяк и улыбнулся. У него был очень громкий, густой бас.

— Что значит «ничего подобного»? — опешил Лилипут.

— Ну как же, — странный тип с энтузиазмом кинулся растолковывать, что он имел в виду, — ты же сам спросил: сошел ли я с ума? Вот я и ответил: ничего подобного.

«Еще и издевается, — возмутился Лилипут. — Не удивительно! С такими-то плечищами. Но ты не на того напал, парень! С детства терпеть не могу, когда кто-то большой и сильный пытается делать из меня идиота!» Лилипут завелся с пол-оборота, и его понесло:

— Ничего я не спрашивал! Я утверждал и утверждаю, что если какой-то ненормальный подкрадывается ко мне сзади и вдруг орет мне в ухо, то… Да что тут думать, псих, он и есть псих!

Но никаких карающих действий со стороны силача не последовало. Вместо того чтобы надавать наглецу по шее, тот, продолжая миролюбиво улыбаться, неожиданно похвалил:

— А ты умеешь постоять за себя, молодец! Поначалу подумал — так, размазня. Теперь вижу, что ты не совсем безнадежен.

— Тоже мне, добрый дядюшка тут еще выискался! — вознегодовал Лилипут. — Да какая мне разница, чего ты там себе навыдумывал. Сделай доброе дело, ОСТАВЬ МЕНЯ, НАКОНЕЦ, В ПОКОЕ!!!

— Ну, ну. Не кипятись. Неужели ты до сих пор не догадался, кто я такой?.. Странно даже. Лом описывал мне тебя как чуть ли не самого сообразительного в вашей компании.

«Что? Он знает Лома? Но тогда это же… Вот болван, как же я сразу-то не допер. Ведь Лом же предупреждал. И, главное дело, кого-то мне этот парень напоминает».

— Ну а сам-то, тоже хорош гусь! — упрекнул мага прозревший Лилипут. — Нет бы подошел, представился, спросил, как дела… А то подкрался, напугал до полусмерти и стоит довольный, ухмыляется… Кстати, Корсар, а что за ерунду о «моих заботах» ты проорал мне на ухо?

— Вовсе я не орал, — возразил Корсар. — Просто голос у меня погромче, чем у остальных людей. Вот и Лом все жаловался, пока Высшим не стал. Теперь он заклинаний больше моего знает. Наколдовал себе специальную защиту вокруг ушей, ну, чтобы со мной было легче общаться. Представляешь, какой чудак? — (Положа руку на сердце, Лилипут бы и сам от такой «защиты» сейчас не отказался. Несчастный молодой человек глох прямо на глазах.) — Ты уж извини, если напугал… Поначалу я действительно хотел просто подойти и представиться. По случайно подслушал твои мысли — так уж вышло. Вот и вырвалось у меня совершенно случайно: «мне бы твои заботы»…

— Вот только не надо этого! — возмутился Лилипут. — Надо же — сама простота! Мысли он читать умеет. Видали мы таких! Лом предупреждал, что у тебя подобные фокусы здорово получаются, но прибереги их для деда Ежа! И, если хочешь, чтобы мы оставались друзьями, поклянись, что больше никогда не будешь меня подслушивать.

— Ну чего ты так взъерепенился? — примирительно улыбнулся Корсар. — Если это тебя так сильно раздражает, то я, конечно, не буду. Как скажешь. — Маг говорил очень искренне, и Лилипут ему сразу поверил. И больше к этому неприятному разговору они не возвращались.

Корсар оказался настоящим умником — этаким всезнайкой, человеком-энциклопедией. Беседуя с ним, Лилипут узнал массу интересного об этом удивительном, полном таинственной магии мире…

Тем же вечером, когда Студент с Шишей, расправившись с очередным, пятым кувшином вина, пребывали в блаженном забытьи, Лилипут отобрал у друзей кошель с оставшимися одиннадцатью(!) кольцами.

Объявленный Студентом и Шишей бойкот не выдержал испытания временем. Друзья дулись на Лилипута целых три дня. Но, согласитесь, трудно игнорировать человека, когда видишь его лишь за завтраком, обедом или ужином. Ну, еще ночью, когда спит. Все же остальное время Лилипут проводил в каюте у своего нового друга Корсара. И Студент с Шишей были вынуждены ломать голову над загадкой его постоянных исчезновений: интересно же, чем они там занимаются! А спросить о столь животрепещущем мешал их же глупый бойкот.

И любопытство победило! Студент великодушно простил друга; Шиша, разумеется, был с ним солидарен.

Через четыре дня баржа благополучно причалила к пристани рода Белого Ужа. Когда они шумной толпой покидали баржу, настроение у всех четверых было чудесное и никто ни на кого не обижался.

Корсара Лилипут представил друзьям накануне, как только с пресловутым бойкотом было покончено. Оказалось, и Студент, и Шиша наслышаны от Лома об этом легендарном маге, сто с небольшим лет назад попавшем в немилость к Высшим Ордена. Подобная осведомленность, к вящей радости Лилипута, положила конец анархии. У их крошечного отряда наконец-то появился истинный лидер, авторитет которого был признан всеми безоговорочно.

Ох и крута ж оказалась Змеиная горка!

Хорошо еще, повезло с погодой. Было пасмурно, но без дождя; этакое затишье перед бурей. У Лилипута еще были свежи воспоминания трехнедельной давности, когда лишь каким-то чудом ему удалось избежать солнечного удара. А ведь тогда он спускался с горы! Правда, не стоит забывать, что в ту пору он был еще очень слаб.

Из взбиравшейся на гору четверки лучше всех себя чувствовал маг: он бежал так же легко, как и в начале пути, и на лбу его не выступило ни единой капли пота. Следом за ним из последних сил семенили Лилипут и Студент; пот заливал им глаза. Последним, отстав метров на пятьдесят, плелся Шиша — на трактирщика просто жалко было смотреть.

Наконец показался забор. Чтобы стерегущая дом шамана псина не обнаружила их раньше времени и своим злобным лаем не предупредила старика, дальше следовало двигаться очень осторожно. Корсар скомандовал перейти на шаг.

До забора осталось метров пятьдесят; пока все шло нормально.

Они двигались медленно-медленно, как черепахи, и тихо-тихо, как кошки. Даже Шиша уже догнал их и теперь крался замыкающим, сжимая в правой руке устрашающего вида тесак — на взгляд Лилипута, толку от подобного оружия в настоящем бою маловато, но выглядело оно, конечно, впечатляюще.

Сорок пять шагов… сорок… тридцать пять… тридцать…

Тут за спиной Лилипута раздался шум столкновения и падения тел, сопровождающийся потоком грязной брани Студента. Развернувшись, Лилипут стал свидетелем следующей сцены: чистюля Студент барахтался в дорожной пыли, придавленный к земле чудовищным весом навалившегося на него трактирщика. Времени выяснять, кто прав, кто виноват, не было. Эти олухи подняли такой шум, что теперь даже абсолютно глухой человек вряд ли остался бы равнодушен к происходящему за его забором. Шаман был стар, но глухотой до недавнего времени не страдал. К тому же у него была псина, а эта-то точно все слышала. Их план подкрасться к дому незамеченными только что с треском лопнул, и таиться дальше не имело смысла. Выхватив меч, Лилипут устремился вслед за Корсаром, который уже крушил могучим плечом ворота.

Сзади началось активное шевеление. Оглянувшись, Лилипут увидел поднимающегося с коленей Шишу и помятого Студента, который, тем не менее, с мечами наголо уже несся, следом за ним.

Ворота оказались крепкими — Корсару удалось их вышибить лишь с третьего удара. И во двор шамана все трое ворвались практически одновременно.

Шиша, грозно вращая над головой своей страшной игрушкой, влетел секунд через двадцать и, если бы не фантастическая реакция Студента, мгновенно обезоружившего толстяка, быть бы Лилипуту без головы… Нет, Шиша вовсе не собирался убивать Лилипута, но он никак не мог предположить, что друзья, пораженные увиденным, застынут всего в метре от ворот.

Все стекла в окнах дома шамана были перебиты. В саду царил разгром и кавардак: ветки на деревьях поломаны, кусты помяты, клумбы цветов затоптаны… И, в довершение всего, посреди двора в луже крови лежал мертвый страж шамана — здоровенный мохнатый пес; судя по не успевшей засохнуть луже крови, трагедия произошла всего несколько минут назад.

— Что, так и будем стоять? — первым нарушил тишину Студент. — Может, стоит в дом заглянуть? Вдруг старик только ранен. Лежит, кровью истекает… А мы тут загораем вместо того, чтобы помочь несчастному. Ну же, Корсар, надо что-то делать!

— Поздно, — голос гиганта прозвучал непривычно тихо.

— Что ты имеешь в виду? Объяснись. — Студент впился глазами в окаменевшее лицо мага.

— Поздно, — повторил тот. — Понимаешь, мы пришли слишком поздно. — Голос Корсара начал набирать привычную силу. — В доме пусто, если хочешь — иди, посмотри сам. Но внутри никого нет. Я это чувствую…

Студент вместе с Шишей направились к дому, не то чтобы не верили магу, а так, на всякий случай. Лилипут остался рядом с Корсаром.

— И что же нам теперь делать? — спросил он и, не дождавшись ответа, продолжил: — Наверняка вы с Ломом предвидели подобный поворот. Так что же нам теперь делать?

— Да, ты прав, — кивнул Корсар. — Мы предполагали, что может произойти что-то подобное. И на этот случай у нас действительно разработан план. Но это до безумия рискованная затея. — В его речи не было ставшей уже привычной издевки этакого умудренного прожитыми годами сорокалетнего старца, и это настораживало, да так, что у Лилипута мурашки по спине побежали. — Пойдем в дом. Какая никакая, а все же крыша над головой. К тому же у меня нет желания одно и тоже по десять раз разжевывать каждому по отдельности.

В доме все было перевернуто вверх дном. Будто здесь прошелся ураган.

Кое-как расчистив часть комнаты, четверо приятелей уселись прямо на пол, и Корсар стал излагать запасной план:

— Должен признаться сразу же: затея очень опасная и рискованная. Вы вправе отказаться, и за это я не упрекну вас в трусости, а, напротив, сочту здравомыслящими людьми. Теперь слушайте внимательно… Нам с Ломом кажется, что в странной истории с родом Белого Ужа одну из ключевых ролей играет Высший маг по имени Наз. Судите сами: деревня рода Ужа находится под защитой его Магического замка. И вот кто-то совершенно спокойно околдовывает деревню мощнейшими заклинаниями — один только хищный лес чего стоит. Наз же на Кругу Избранных об этом ни словом не обмолвился. Вывод напрашивается сам собой: маг ведет какую-то свою игру. Но для разоблачения Высшего твоих показаний, Лилипут, пусть даже правдоподобных, слишком мало. Предполагалось, что в роли обвинителя мог выступить дед Еж, но, к сожалению, кто-то нас опередил. Теперь, если мы все еще хотим прижать Наза — а мы хотим его прижать! — кому-то из вас придется проникнуть в его Магический замок. Там нужно разыскать некоего Кремпа — этот маг мой старый друг — и передать ему письмо, в котором я опишу сложившуюся ситуацию. Захочет помочь — хорошо. Не захочет — что ж, мы хотя бы попытались. Тогда ноги в руки и обратно. Вот такой план… Думайте. Риск велик, а вероятность, что Кремп согласится помочь, ничтожно мала. Решать вам, дело касается Магического замка Ордена, и здесь я вам не помощник.

— Да чего тут думать-то! — воскликнул Студент. — Такое приключение! Конечно же, согласны!.. Лил, старик, ты-то чего молчишь? Шиша?.. Ребята?.. Не вижу бурной радости на ваших кислых лицах!

Но, в отличие от бесшабашного друга, Лилипут не спешил давать добро, тщательно взвешивая, стоит ли овчинка выделки. Трактирщик тоже обманул надежды Студента и впервые с начала приключения не выразил буйного восторга от идеи друга. Шиша сейчас оказался в затруднительном положении. С одной стороны, было совершенно очевидно, что парень до смерти боится лезть в страшный замок магов. С другой — он не мог отказаться, ибо его лучший друг сэр Стьюд очень рассчитывал на его поддержку. Он потупился и молчал.

— Эй, с чего вдруг так приуныли? — досадливо поморщился Студент. — Ну ладно, Шиша — трактирщик, с ним все понятно. Но ты. Лилипут! Ты же рыцарь! Мечом владеешь классно! И каким мечом! Да ты даже через хищный лес прошел и жив остался, оборотней замочил, от пиратов ушел!.. А у милорда вообще такой цирк устроил — я в жизни такого не видел!

— Почаще в зеркало смотрись, еще и не такое увидишь, — купившись на лесть друга, Лилипут постарался ответить ему той же монетой.

— Вот я и говорю, — тут же оживился сорвиголова. — Да мы с тобой в замке такой шорох наведем! Они еще долго будут нашими именами младших подмагов пугать! Да что подмаги, сами их чародейства трястись будут!

— Ну, это ты уже лишака хватанул, не перехваливай себя, — покачал головой Корсар.

Студент отчаянно ухмыльнулся и снова насел на осторожничающего друга:

— Так как, Лил? Я так понял, что ты согласен? Ну, давай, старина! И я твой должник на веки вечные.

Здравый смысл во все горло орал Лилипуту: «Не-е-ет!!!», но когда ураган по имени Студент что-то вобьет себе в голову, он этого добивается любой ценой. Ну, не согласился бы Лилипут участвовать вместе с другом в этом очевидном безумии — и чего бы он добился своим отказом? Студент просто-напросто пошел бы один. И наверняка вляпался бы в какую-нибудь магическую бяку. В итоге, Лилипут бы всю оставшуюся жизнь корил и обвинял себя в гибели друга. Вместе же у них был хоть какой-то, пусть призрачный, но шанс на успех. И еще — Лилипут очень рассчитывал на свой расчудесный клинок.

Глава 3

Вот уже два дня, как они жили в доме шамана. Удивительное дело, но за все это время их никто не побеспокоил.

Студент с важным видом и под большим секретом сообщил Лилипуту и Шише, что тут явно не обошлось без магии. Якобы Корсар наложил на дом заклинание, отводящее взгляды посторонних. Студент уверял, что нечто подобное уже видел в исполнении Лома.

Корсар эти два дня ходил сам не свой. Все время хмурый, сердитый. После того, как Лилипут со Студентом выразили согласие проникнуть в Магический замок Наза, маг уже не раз пожалел, что предложил отчаянным рыцарям подобную авантюру, а эти олухи вот так с ходу взяли и согласились. Вот ведь идиоты! Но теперь отступать поздно. Маг днями напролет рисовал перед рыцарями план коридоров замка и заставлял молодых людей заучивать его наизусть.

Штурм замка назначен был на вторник. Почему именно на вторник? Ну, это просто. Во вторник у Лилипута со Студентом будет гораздо больше шансов уцелеть, чем в любой другой день недели. Ведь по вторникам собирается Круг Избранных, и Высший Наз будет там присутствовать. Это займет его на полдня, а может, и подольше. Корсар заверил, что Лом попытается затянуть работу Круга, но, чтобы не искушать судьбу, рыцарям все дела с Кремпом желательно уладить до полудня.

Корсар в первый же день написал другу-магу письмо и скрепил его своей печатью — но, как ни вглядывались Студент с Лилипутом, им не удалось разглядеть никакой печати. С виду обычный листок бумаги, аккуратно свернутый вчетверо. Ох уж эти маги! Теперь послание, от которого так много зависит, находилось в кошельке у Лилипута вместе с остатками ломовского золота.

Солнце только-только показалось из-за линии горизонта. Друзья брели в густом дремучем лесу, и вокруг них еще по-прежнему была ночь. Стена красного гранита возникла перед ними неожиданно. С разгона они чуть было не проверили ее па прочность лбами. Хорошо, Корсар, видимо что-то почувствовав, велел спутникам поумерить прыть, и последние пару минут они тащились чуть-чуть быстрее черепах, но даже при такой неторопливости едва избежали удара. Вот они и на месте.

По расчетам Корсара, заседание Круга должно начаться через пару минут. Пришло время расставания. Все старались подавить волнение и сохранить непринужденную улыбку на лице. Получалось скверно.

Лилипут обменялся парой крепких рукопожатий с Корсаром и Шишей. Следом за ним стал прощаться Студент. С магом у него все прошло нормально — крепкое рукопожатие, но с трактирщиком… В общем, Шиша не выдержал и, не пожелав отпускать руку своего лучшего друга, разрыдался. Студент стал его успокаивать, но у толстяка началась настоящая истерика. Он плакал, как ребенок, а в перерывах между всхлипываниями нес какую-то чушь: утверждая, что он уже их живыми больше никогда не увидит — у друзей и без того кошки на душе скреблись, а тут еще этот горе-предсказатель!

Время шло, а трактирщик все не успокаивался. Пришлось вмешаться Корсару. Но даже этому силачу с трудом удалось оторвать Шишу от Студента.

Рыцари одновременно коснулись руками гранитной стены. Сосредоточились. И понеслись вверх, навстречу пугающей неизвестности.

Снова розовый туман. Но теперь, по прошествии без малого пяти лет, оказываясь каждый вторник в волшебном мареве грез, Лом уже не испытывал трепетного восхищения. Это чудо теперь воспринималось им лишь как место, облегчающее и ускоряющее работу магов Круга Избранных. Розовый туман удивительным образом подпитывал силы, что позволяло творить волшбу, создание которой в обычных условиях подчас попросту невозможно или требует чересчур много времени и чудовищного расхода сил. Кроме того, туман предоставлял возможность запросто общаться с другими Высшими.

Сегодня Лом целенаправленно перемещался в этом вязком, киселеобразном мареве. Ему было необходимо как можно быстрее отыскать Солозо, старого мага, которого он считал своим другом — это был, пожалуй, единственный из Высших, которому он мог доверять. Еще пару поворотов, потом метров десять прямо, последнее подныривание, и он у цели.

— Приветствую тебя, мой юный друг.

Как Лом ни старался, приблизиться к старику незаметно ему еще не удалось ни разу. И сегодня вновь не повезло.

— Что-то сегодня ты рановато. Неужто за неделю дел не накопилось?

— Здравствуй, Солозо. Извини, старина, что отрываю тебя. Но мне необходима твоя помощь. Причем срочно!

— Да погоди ты, чудак. Объясни все толком. Круг только-только начал свою работу, времени у нас хоть отбавляй. Успокойся и рассказывай.

— Ну хорошо. — Лом сделал глубокий вдох, пытаясь справиться с волнением… Солозо утверждал, что истинный маг должен при любых обстоятельствах быть абсолютно беспристрастным. Не хотелось расстраивать старика. И уже более спокойным голосом продолжил:

— Помнишь наш разговор о двойной игре Наза? Так вот, сегодня, сейчас, сию минуту мои друзья отправились в его логово за доказательствами.

— Что ты такое говоришь?! Но это же…

— Да, ты совершенно прав. Шансов на успех маловато. Но если повезет, мне удастся вывести его на чистую воду.

— В своем ли ты уме, мальчик мой! О каком успехе ты говоришь! — От хваленого беспристрастия старого мага не осталось и следа. — Это же верное самоубийство! Простые рыцари проникают в Магический замок, и что дальше? Что они там смогут обнаружить?..

— Позвольте с вами не согласиться, любезнейший друг Солозо. Я вовсе не считаю, что ситуация так уж безнадежна. У моих друзей есть пара-тройка довольно крупных козырей в рукаве. И при определенном раскладе все может получиться для нас вполне удачно.

— Не знаю, не знаю! — задумчиво покачал головой старик и философски подытожил: — Ну да ладно, дело сделано, теперь уже поздно локти кусать.

— Золотые слова!

— Хорошо… Уж не знаю, чем могу помочь в подобной ситуации, но я тебя внимательно слушаю. Итак?..

Лесная скала оказалась значительно ниже своей городской сестренки. Лилипут со Студентом быстро взлетели на нее и очутились перед стенами замка. Здесь тоже обошлось без проблем. Магический замок Наза снаружи был как две капли воды похож на резиденцию их друга, рыцари без труда отыскали дверь у основания одной из башен и направились к ней. Им повезло, дверь оказалась не заперта. Друзья вошли в замок. Теперь им предстояло отыскать комнату Кремпа; сделать это нужно было очень быстро и не привлекая внимания.

Гладко было на бумаге, да забыли про овраги! Корсар нарисовал им сеть лабиринта на каждом этаже замка и показал кратчайший путь. В реальности все оказалось куда как сложнее. Стоило рыцарям пробежать пару коридоров, и первая неприятность обрушилась на их головы.

Друзья вдруг обнаружили, что не знают, куда бежать дальше. Перед нами было аж три коридора. План лабиринта они знали наизусть — беда в том, что они понятия не имели, в каком участке лабиринта в данный момент находятся! А разветвлений, подобных этому, на плане было с десяток, не меньше! Всюду, куда ни посмотри, были совершенно одинаковые чистенькие коридорчики — ну как тут определишь направление, это ведь Магический замок и чары здесь повсюду. Как это ни грустно, но рыцари, похоже, заблудились — ничего не скажешь, классное начало приключения!

— Что будем делать? — запаниковал Лилипут. — Неужели это конец?! И мы никогда больше света белого не увидим… Говорил я тебе, что затея дурацкая. А ты — приключения, приключения! Звон мечей! Все — доприключенились! Теперь нас тепленькими возьмут, без шума и пыли…

— Да все нормально, Лилипут, — очень самоуверенно и спокойно парировал Студент. — Все идет по плану. Не нервничай.

— Нормально?! По плану?! Не нервничай?! Издеваешься, что ли?

— Вот именно, по плану. Ты же рыцарь, Лил. Подумаешь, ну не совсем все гладко получилось. Не раскисай, будь настойчив, прояви свою смекалку. И все у нас получится!

— Это ты у нас уже пять лет, как рыцарь. А я пока лишь вхожу в роль. Тебе и смекалку проявлять… Давай, действуй, а я погляжу. Поучусь, так сказать, опыта поднакоплю.

— Ладно уж, салага, — Студент покровительственно похлопал друга по плечу. — Смотри и учись.

Совершенно обалдевший от подобной наглости, Лилипут не сразу нашелся, что ответить. Когда же отыскал подходящие слова, было уже слишком поздно.

События развивались с чудовищной быстротой.

В их коридоре было несколько дверей, за которыми, вероятно, располагались комнаты магов и подмагов Ордена. Обозвав товарища салагой, Студент смело шагнул к ближайшей из них. И чуть надавил. Дверь оказалась заперта. Но эта неудача его нисколечко не смутила. Он подошел к следующей — и так, пока не наткнулся на открытую. Рыцарь радостно заулыбался и нагло шагнул через порог.

Не было ни криков, ни шума борьбы, все было тихо и спокойно.

Лилипут минуты две ждал возвращения друга и с каждой секундой волновался за него все больше и больше. И уже совсем было решился идти на выручку, даже обнажил меч, но дверь вновь бесшумно распахнулась, и перед ним предстал живой и невредимый Студент.

Теперь отважный рыцарь был уже не один. Оба своих меча Студент прижимал к горлу маленького, тощенького, лысенького мужчинки лет пятидесяти. Дядю била крупная дрожь.

— Ну, вот видишь, как все просто, — Студент прямо с порога обратился к Лилипуту. — А то заладил: конец, света белого не увидим!.. Все нормально! Как говорится, замок не без добрых людей. Это Каша. — Он легонько хлопнул одним из клинков по дряблой щеке дрожащего, от чего последний чуть было не рухнул в обморок. — Между прочим, классный парень! Представляешь, он согласился помочь нам отыскать дорогу! Правда, несмотря на почтенный возраст, он всего лишь подмаг, но утверждает, что этот замок знает, как свои пять пальцев. Мне даже не пришлось его долго уговаривать! После того, как я пообещал отрезать ему голову, он моментально согласился помочь. Правда, здорово?! Лилипут брезгливо поморщился.

— Ну чего, Лилипут, так и будем тут торчать? — жизнерадостно спросил головорез. — Вон, Каша так и рвется в путь, видать, поскорее хочет обратно под одеяло. Пошли, не будем разочаровывать дядю. Ведь у нас самих тоже времени в обрез.

Запуганный Студентом подмаг резво побежал по извилистым пустынным коридорам замка. Памятуя, что еще предстоит возвращаться, Лилипут старался запомнить дорогу, но, пару раз сбившись, бросил это гиблое дело, вновь положившись на капризное «авось»…

— Все, господа. Как и договаривались… Вот за этой дверью комната мага Кремпа. — Писклявый голос мужчинки оказался столь же неприятен, как и неопрятный внешний вид. Как будто железом по стеклу. Брр…

— Ну спасибо тебе, Каша. Прям даже не знаю, что бы мы без тебя делали? — Студент проворно закинул оба меча обратно в ножны и освободившимися руками обнял проводника, который от подобного поворота дел так растерялся, аж рот раскрыл…

— Жаль, конечно, с тобой расставаться. Парень ты славный, сейчас таких днем с огнем! Но договор есть договор. Так что ступай на все четыре стороны.

«Во фигляр, даже слезу умудрился выдавить!» — мысленно восхитился шутовством друга Лилипут.

Студент отпустил бедолагу и картинно отвернулся, всем видом давая понять Каше, что тот теперь свободен, как вольный ветер.

И подмаг купился. Он так обрадовался, что напрочь забыл об осторожности и, развернувшись на сто восемьдесят, попытался удрать.

Именно попытался, потому что в следующую секунду в руке самого быстрого мечника Красного города блеснул клинок, и дяденька, уже оглушенный, грохнулся на пол. Студент ударил плашмя.

— Извини парень, — притворно тяжело вздохнул Студент, — но сам понимаешь, на войне как на войне. — Даже теперь, когда бедолага-проводник валялся без сознания, Студент продолжал ломать комедию. — Откуда я знаю, может ты нас обманул, и за этой дверью нет никакого Кремпа. Я, в отличие от вас, магов, чужие мысли читать не умею… Будь хорошим мальчиком, полежи вот тут в уголочке, отдохни, как следует. Ну а мы с другом сходим, проверим, и если все нормально и ты с нами был честен, часа через три ты проснешься и пойдешь домой лечить шишку на лысинке. Ну а ежели ты вздумал пошутить — то уж прости, не проснешься… Все ясно? Ну ладно, не буду тебе больше докучать, отдыхай!

— А без цирка никак нельзя было обойтись? — проворчал Лилипут.

— Вот за что ты мне нравишься, дружище, — повернулся к нему Студент; голос его просто-таки сочился ядом, — так это за то, что ты все всегда правильно замечаешь и к месту говоришь. Надо же…

Предвидя ураган упреков в свой адрес, Лилипут поспешил капитулировать:

— Все, все! Молчу!

Но приятель так победно заулыбался, что, не удержавшись, он все же брякнул напоследок:

— Знаешь, Студент, когда я слышу твои шутки, мне хочется плакать. — И, оставив друга переваривать сей сомнительный комплимент, Лилипут направился к двери Кремпа.

Студент покраснел, побледнел, снова покраснел, затем открыл рот и попытался безмолвно, одними губами и жестами втолковать что-то спине друга. Но спина оставалась глухой к его немой пантомиме. Когда к Студенту вернулся дар нормальной человеческой речи, было уже слишком поздно. Лилипут уже сделал «тук, тук, тук»…

Солнце плавно опускалось за линию горизонта. Еще каких-нибудь полчаса, и ночь полностью вступит в свои права. Впрочем, в лесу она уже наступила. Темно было, хоть глаз выколи.

— Мне очень жаль, но ждать больше не имеет смысла. Если они до сих пор не спустились, значит что-то случилось. Не плачь, мой друг, они сильные и смелые ребята. Может, все еще обойдется. Не теряй надежды! Верь! Мы ничего не можем сейчас для них сделать, но будем надеяться на лучшее. Все, вставай, нам пора… Я понимаю, что это звучит очень цинично, но, как бы то ни было, жизнь продолжается…

Из-за сгустившейся тьмы невозможно было разглядеть говорившего, поэтому ограничимся лишь описанием его голоса.

Голос его был очень, очень, очень громкий.

После минутной паузы, сопровождающейся частыми всхлипываниями, раздался другой голос. Этот был значительно тише.

— Ты прав, Корсар, жизнь продолжается!..

Тоскливый вой обезумевшего от горя человека прорезал тишину ночи.

— Здорово, дед! Как дела?.. Да не пугайся ты, нам самим страшно. — Студент буквально ошеломил отворяющего дверь мага своим словоизвержением. — Тебя ведь Кремпом зовут? Вот и ладушки. Мы тут тебе от кореша твоего старого письмецо притащили. Лил, отдай дяде записку… Лил! Не спи на ходу, замерзнешь! Где письмо Корсара?

Это было совершенно невероятно. Невозможно! Фантастично!! Нереально!!!

Но, с другой стороны, не мог же Лилипут не поверить собственным глазам и ушам. Сомнений не было: пресловутый маг Кремп, друг детства Корсара, на деле оказался ни кем иным, как дедом Ежом, пропавшим три дня назад шаманом рода Белого Ужа.

— Ну чего ты, Лил? Будто привидение увидел!

Дедуся Еж, первые минуты яростно пожиравший глазами Лилипута — видимо, он был шокирован не меньше того, — наконец переключил внимание на Студента.

— Да, я маг второй ступени Кремп, к вашим услугам. Вы… э-э-э… говорили, уважаемый… извиняюсь, не знаю вашего имени…

— Сэр Стьюд, к вашим услугам, — лихо отрекомендовался Студент. И даже пристукнул каблуками.

— Так вот, сэр Стьюд, — продолжал дед Еж. — Вы как будто бы что-то там говорили насчет письма от моего старинного приятеля Корсара? Извините, но у меня мало времени, и я надеюсь, что это не розыгрыш.

— Лил, ты ставишь меня в дурацкое положение, — Студент зашипел на друга и как следует тряхнул того за плечи. Встряска вывела Лилипута из столбняка, и он сразу заорал дурным голосом:

— Студент! Хватай его! Хватай!!!

Студент выхватил мечи мгновенно. Лилипут еще орал второе «хватай», а он уже бросился на Кремпа-Ежа.

Но друг его предупредил слишком поздно. Чтобы достать до горла мага, ему не хватило всего мгновенья. Отвлекая внимание ребят разговорами, маг успел сплести колдовскую сеть, которой крепко опутал стремительного рыцаря в тот миг, когда Студент распластался в своем знаменитом смертоносном прыжке.

— Похоже, ты узнал меня, щенок! Ну что ж! Тем лучше… Под цепким взглядом мага Лилипут почувствовал в теле чудовищную тяжесть. Правда он, в отличие от Студента, не был полностью парализован, но даже самое крошечное движение в теперешнем его состоянии требовало от него просто титанических усилий. Вскоре Лилипут понял, почему маг оставил ему эту возможность чуть-чуть двигаться. Кремп-Еж хотел получить от него ответы на свои вопросы — при полной же парализации молодой человек, разумеется, не смог бы издать ни звука.

Кремп-Еж недобро ухмыльнулся и продолжил, обращаясь к Лилипуту:

— Ты даже не представляешь, как я тогда огорчился нашему расставанию. И что тебя дернуло плыть на ладье какого-то купчишки? Ведь я же дал тебе достаточно золота, чтобы ты мог добраться до Красного города в роскошной каюте со всеми удобствами. Там бы тебя «встретили», и мне не пришлось бы последние три недели предаваться самобичеванию… Ну кто мог предположить, что после таких страшных ран тебе взбредет на ум испытывать судьбу в роли гребца? Это ж уму не постижимо! Чем ты думал, соглашаясь на подобную авантюру? Знаешь, а я ведь, признаться, уже месяц как тебя похоронил. После того, как узнал о нападении на вашу ладью пиратов, я уже и не рассчитывал больше увидеть тебя живым. Меня тогда клятвенно заверяли, что пираты не оставили живыми никого. Но судьба, видимо, распорядилась по-иному — и вот ты снова у меня в гостях. Да еще и друга с собой привел. Молодец! На сей раз спастись не удастся, даже не надейся. В замке Ордена от мага еще никто не уходил… Теперь, когда с любезностями наконец покончено, предлагаю перейти непосредственно к делу. Сейчас я начну задавать вопросы, а ты, дружок, уж будь так любезен, отвечай на них ясно, четко и без запинок… Да, вот еще что: если вздумаешь мне соврать — ну, мало ли, парень ты молодой, кровь горячая, возможно, тебе не захочется друзей предавать, — имей в виду, на тебя наложено специальное заклинание, способное уловить малейшую фальшь в голосе, так что я без труда различу разницу. И если ты окажешься гнусным лгунишкой, а такую возможность, к сожалению, я очень даже допускаю, придется тебя наказать… Все понятно? Друг мой, это первый вопрос, не заставляй меня нервничать…

— Пппонятно, — прохрипел Лилипут, испепеляя мучителя взглядом.

Чуть-чуть двигаться Лилипут все же мог. И он потянулся правой рукой к торчащей из-за спины рукояти меча. Хотя «потянулся», пожалуй слишком сильно сказано, скорее, отправил правую руку в бесконечно долгое, полное боли и страдания путешествие к левому плечу. Ей предстояло пройти гигантский путь: вскарабкаться по бедру до ремня, пересечь живот, покорить грудь и, наконец, перемахнуть через плечо. Учитывая, что рука могла двигаться лишь короткими рывками, после каждого из которых тело скручивала судорога боли, за рывок получалось одолеть от силы пару сантиметров; а потом с добрую минуту приходилось затрачивать на восстановление сил перед следующим движением. И все эти старания заранее были обречены. Потому что маг прекрасно все видел, и было очевидно, что затея Лилипута изначально безнадежна.

Но нельзя же опускать руки и сдаваться на милость победителя! Пока есть силы и хоть один шанс, хоть полшансика — надо бороться! Дорогу осилит идущий!

«Господи! Ну почему же я такой большой», — стенал про себя Лилипут, предпринимая очередной болезненный рывок.

— Замечательно! Мне почему-то кажется, что мы с тобой прекрасно поладим. — Маг от души веселился, наблюдая за беспомощностью рыцаря. — Ай-яй-яй, как нехорошо. Такой умненький мальчик и такой хулиган. — С этими словами он скинул руку Лилипута обратно, вниз — а она ведь уже была на ремне!

— Не понимаю, что ты пытаешься мне доказать? — продолжил издеваться Кремп, созерцая очередной болезненный рывок руки Лилипута. — Ну доберешься ты до меча — и что дальше? Как, интересно, ты надеешься воспользоваться оружием, находясь под контролем моих чар? Даже у твоего быстрого друга, — он кивнул на замершего в движении с мечами над головой Студента, — ничего не получилось. А ведь он, в отличие от тебя, был совершенно свободен. Впрочем, как знаешь. Упрямство — достоинство ослов. Ха! Это даже забавно. Ты меня даже заинтриговал. Уж и не знаю — может позволить тебе ухватиться за меч? Очень хочется полюбоваться твоей рожей, когда, достав-таки до меча, ты так и не сумеешь им воспользоваться… О, придумал! Пока ты будешь честно и быстро отвечать на мои вопросы, я не стану мешать тебе тянуться к мечу, но стоит тебе соврать или надолго задуматься — я тут же стряхиваю твою руку. И тебе придется все начинать заново. Ну, как предложение? По-моему — справедливое.

— Сссправедддливое, — прохрипел Лилипут и, бог весть в который раз, передвинул руку на пару сантиметров выше; на испепеляющий взгляд сил у него уже не хватило.

Начался допрос.

Мучителя интересовало буквально все. Для начала он попросил подробно описать, что произошло с Лилипутом после их расставания, а, выслушав, принялся задавать уточняющие вопросы. Лилипут рассказал магу и то, что знал, и то, о чем лишь догадывался — а что ему оставалось делать, ведь он выполнял условия договора.

Конечно, поначалу молодой человек попытался было что-то утаить. Но после того, как его рука пару раз была безжалостно скинута с «небес» на «грешную землю», он все понял и превратился в само воплощение искренности. И все же кое-что Лилипут сумел скрыть — в частности, он ни словом не обмолвился о божественной силе своего клинка. Бывший шаман был абсолютно уверен в своих заклинаниях и рыцарского меча совсем не опасался.

Но все старания оказались тщетны, Лилипут не успел.

Ему еще оставалось, как минимум, рывков пять-шесть — это всего каких-то пятнадцать минут! — когда вопросы у мага кончились. Кремп-Еж выяснил все, что его интересовало.

«Что ж, видимо — не судьба», — пронеслась в мозгу Лилипута короткая, как выстрел, мысль. Он сделал последний отчаянный рывок и… перестарался — уж очень хотелось дотянуться! Перед глазами все поплыло. Последнее, что он увидел, было расслабленное, лишенное воли лицо Студента.

«Извини, дружище, я не справился, у меня не получилось. Очень скоро эта старая скотина и меня вырубит. И будем вместе валяться, ожидая возвращения Высшего. То-то Наз обрадуется. Кстати, что-то долго он с Круга не возвращается. Сейчас уже, должно быть, далеко за полдень…»

Благодаря стараниям Лома и Солозо, сегодняшнее заседание Круга грозило затянуться до вечера. Эти два деятеля по очереди взяли слово и своими резкими выступлениями довели Высших до спора, в котором каждый маг начал навязывать присутствующим свою точку зрения. Остальные, понятное дело, не соглашались и, даже если им было все равно, спорили, ведь они не могли допустить, чтобы кто-то был умнее их — самых, самых, самых…

Вот как это выглядело со стороны.

— Мос, да вы!.. Да у вас!.. Видел я ваше хваленое заклинанье «Серого ветра» в действии. Ха! Да это же прошлое тысячелетие! Старье! Его же любой маг второй ступени легко сотворит. Да что маг! Я знаю аж двух подмагов у себя в замке, которым по силам эта ваша высшая пародия на истинную магию!

Кост, вскочив со своего места, дискутировал на повышенных тонах с раскрасневшимся Мосом, который, в свою очередь, стараясь перекричать визави, нес не менее несуразную чушь:

— Ой-ой-ой! Как мы много знаем, чего мы только не повидали, где мы только не были… И когда вы, Кост, время находите. Ведь ни для кого не секрет, что вы вот уже тридцать лет бьетесь над пресловутым заклинанием «Перемещения», которое, якобы, должно будет позволить Высшим перемещаться в любую точку острова. Ну и как успехи? Что, что? Ничего не слышу. А, так вы молчите? Ну-ну… Глаза-то не отводите! Я свой «Серый ветер» за два месяца состряпал, а вы, Кост, уже тридцать лет дурака валяете! Что, хотите поспорить? Пожалуйста! У меня реальное заклинание, которое отлично работает, а у вас одни предположения, домыслы, фантазии! Ах, оставьте…

В подобной словесной перепалке могли одновременно участвовать до четырех человек. Причем пока один подобным образом высмеивал остальных, другие рылись в памяти, вспоминая досадные промахи коллег.

Но ничто не вечно.

От души накричавшись, спорщики стали потихоньку успокаиваться.

Высшие как будто очнулись от дурного сна. Они обводили друг друга недоумевающим взором, в котором присутствовал один и тот же вопрос: «Почему мы все еще здесь?»

Оз призвал присутствующих замолчать и успокоиться. После минутной паузы он обратился к магам с завершающей собрание Круга речью. Старик говорил слишком быстро. Секунды ползли медленно. Лом, сжав дрожащие пальцы в кулаки, ждал. Они с Солозо сделали все, что смогли. Благодаря их усилиям время работы Круга было растянуто часа на четыре, а то и на все пять…

«Ну, Наз, ай да гусь, — накручивал себя изнывающий от беспомощности Лом. — Даже сегодня, когда все Высшие словно сорвались с цепи, поливая друг друга грязью, он сохранил ледяное спокойствие и на язвительные замечания других магов отвечал лишь презрительной улыбкой. Если друзья попадут к такому пауку в лапы, они обречены. И меч Лилипута достанется ему, сукину сыну… Ох, хоть бы уж этот увалень догадался вовремя воспользоваться своим чудо-клинком. Чует мое сердце, что там у них не все в порядке. Солозо, как всегда, прав: нельзя было подвергать подобному риску собственных друзей…»

Старый маг заканчивал свою речь:

— …Еще раз благодарю вас за проделанную сегодня работу. Надеюсь увидеть вас через неделю в добром здравии. Сегодняшний Круг объявляется закрытым.

Сколько раз Лому уже доводилось слышать эту фразу: «Круг объявляется закрытым». Но сегодня все было по-иному. Эти три слова огромной каменной глыбой обрушились на его голову; он расплющился под гнетом вины и ответственности за возможную гибель друзей. Все кончилось. Больше он был не в силах отвести от них беду.

Наз встал со своего места и, как обычно, сдержанно со всеми раскланялся. Лом готов был разорвать на куски невозмутимого Высшего. За пять лет он ни на йоту не приблизился к разгадке его тайны. Возможно, сейчас друзья уже докопались до истины, но у них нет больше времени.

Лом ответил Назу вежливым полупоклоном.

Наз шагнул в портал…

— …Эй, как там тебя — Лилипут? Да очнись ты! Не придуривайся, я еще тебя не отключил. — Кремп тряс за плечи пленника. — Я хочу взглянуть на письмишко, что Корсар велел вам мне передать. Пока Наз не появился, давай его сюда.

— Кккак я дддам? Ррруккки… Сссмотри в ррремне! — пролепетал Лилипут, еле ворочая языком.

— А, — раздраженно махнул рукой маг. Он бесцеремонно сдернул с рыцаря ремень и принялся рыться в маленьких кармашках.

Наблюдая за его тщетными попытками вытянуть застрявший кошель с письмом, Лилипут строил планы на будущее. На ближайшее будущее — надо смотреть правде в глаза, у него нет ни единого шанса спастись, значит Будущего с большой буквы «Б» у него, увы, нет. Пока Кремп приводил молодого человека в чувство, его рука вновь оказалась вытянутой вдоль тела. А ведь была уже на плече, до меча оставалось всего ничего! Ну, да что теперь об этом. Лилипут сдался: «Все, будь что будет, а мне теперь все равно».

— Наконец-то! Уф… — Маг все-таки выудил кошель из кармашка. — Это надо ж было додуматься! Засунуть в такой крошечный карманчик!.. Ну-с, посмотрим.

Прежде чем развернуть листок, маг долго вертел его в руках. При этом все время что-то шептал, принюхивался к нему и даже пару раз лизнул. Заинтригованный столь странным поведением старика, Лилипут не сводил с него глаз. Наконец маг удовлетворенно хмыкнул и, обращаясь не то к пленнику, не то к стене, поведал следующее:

— Вот жучара, думал, с юнцом связывается! Э нет, батенька, я уже давно большой мальчик, и за свою жизнь тоже кое-какого опыта успел поднабраться. Ишь, что удумал, два заклинания на письмо наложил! Сейчас мы их вот так вот аккуратненько… Вот и все. А теперь посмотрим, что пишет друг детства. — Кремп-Еж развернул письмо и…

Далее события развивались молниеносно.

Лилипут лишь увидел ослепительно яркую вспышку белого огня, окатившую всю комнату призрачным пламенем. На лице мага отразилось изумление. Уже через секунду он справился с растерянностью, на смену которой пришла ярость. Маг все делал правильно и быстро, но Лилипут оказался проворнее.

Призрачное пламя не причинило молодому человеку вреда. Он не обжегся и не задохнулся дымом. Но удивительным образом пламя освободило его от чар злого мага. Как же было приятно Лилипуту вновь ощутить себя свободным! Тело вновь живо откликалось на малейшую команду, и это было здорово!

Лилипут выхватил меч и ринулся в атаку. Старик выставил перед собой руки и что-то громко выкрикнул — рыцарь тут же почувствовал тугие веревки волшебных пут, затягивающиеся на теле. Из последних сил он описал мечем вокруг себя кривую восьмерку. И это сработало! Когда Лилипут подбежал к магу и приставил к его горлу острый клинок, от волшебных пут не осталось и следа.

— Ну что, дед, насколько я понимаю, ситуация в корне изменилась, — не без торжества в голосе сказал Лилипут. Теперь наступила его очередь диктовать условия. Жаль только, времени оставалось в обрез, а то бы он показал старику, где раки зимуют. Теперь же пришлось ограничиться тривиальным: — Вот видишь, до чего людей любопытство доводит! А круто Корсар тебя сделал, мне понравилось. Куда уж тебе с нашим другом тягаться… Значит так, дед, времени у нас мало. Слушай внимательно, два раза повторять не буду. Если что-то с первого раза не поймешь, убью. Все понял?

— Да, понял, — торопливо заверил ставший покладистым маг.

— Вот и чудно. Надеюсь, мы поладим… Для начала я бы хотел, чтобы ты расколдовал моего друга, — потребовал Лилипут.

— Лил, чего это ты так бурно разоряешься? — Студент, как ни в чем не бывало, вышел из-за спины Лилипута. — Что тут у вас происходит? Я с минуту как очнулся, но все еще никак в себя не приду.

— Рад видеть тебя опять в добром здравии, — поприветствовал Лилипут. — Значит, призрачное пламя Корсара и на тебя подействовало. — Прочтя удивление в его глазах, Лилипут скоренько объяснил, где они в данный момент находятся и чем здесь занимаются.

— Мы давным-давно должны были покинуть замок, — закончил он свой рассказ. — Наверняка, уже перевалило за полдень…

— Половина третьего, — не скрывая злорадства, уточнил Кремп-Еж.

— Полтретьего?! Ну, тогда мы пропали, — убитым голосом констатировал Лилипут. — С минуты на минуту сюда заявится Наз, и полетят клочки по закоулочкам… Ну что, Стьюд, есть какие-нибудь предложения?

— Будешь смеяться, но есть, — Студент усмехнулся.

— Мне сейчас не до шутовства. Есть — выкладывай!

— Экий ты бука, — осклабился сорвиголова. — Ладно, слушай. У нас с Люмом как-то года три назад зашел разговор о Круге Избранных. Он мне тогда порассказал массу интересных вещей про эти еженедельные посиделки крутых магов. Думаешь, каким образом Высшие попадают на Круг?

— Ну что за дурацкая привычка тянуть кота за хвост! — возмутился Лилипут. — Не знаю! Сдаюсь! Каким?

— Да ну тебя; так не интересно. Даже не подумал, не пошевелил извилиной. Вот все тебе возьми и выложи на блюдечке с голубой каемочкой. Нет бы… — Студента понесло.

— Ну что за человек! У него не нервы, а проволока, — раздраженно пробормотал себе под нос Лилипут и решительно перебил друга: — Стоп! Стоп! Стоп!.. Послушай, ты можешь хоть один раз в жизни все изложить толком, без выкрутасов? Ну я тебя очень прошу! Имей в виду, если у меня когда-либо будет инфаркт — тьфу, тьфу, тьфу! — то вина за эту неприятность целиком будет на совести хладнокровного монстра по имени сэр Стьюд.

— Ладно, уговорил, — смилостивился Студент. — Понимаешь, в каждом замке есть такая специальная магическая штуковина, называется портал. Вот с помощью таких порталов Высшие и переносятся в замки друг к другу…

— Неплохо! — похвалил друга Лилипут. Не дав ему договорить, он повернулся к Кремпу-Ежу. — Маг, как тебе идея? Давай-ка подсуетись, помоги нам переместиться отсюда в Магический замок Красного города.

— Что это вы удумали? — Старик затрясся от страха. — Для овладения порталом необходимо знание высшей магии. А у меня лишь вторая ступень!

Если бы Лилипут был один, дед бы его точно убедил. Но у жестокосердного Студента подобным зрелищем слезу не вышибешь.

— Кому ты впариваешь, дядя? — От зловещего шепотка друга даже у Лилипута мурашки побежали по спине. — Ну-ка, быстро веди нас к порталу. Не доводи до греха, не люблю я стариков обижать. Поверь, лучше сделать это сейчас, пока я еще добрый и разговариваю с тобой по-хорошему. Ты же нас все равно туда отведешь. Вот начну я по очереди все пальцы у тебя на руках отрезать — как миленький побежишь дорогу показывать, но будет поздно…

В общем, старика он убедил. И Лилипута это нисколько не удивило. Этот зловещий шепоток Студента — куда там Фреди Крюгеру! — еще долго будет спиться Лилипуту в самых отвратительных кошмарах.

После десятиминутной пробежки по пустынным коридорам замка, ведомые Кремпом друзья оказались в небольшой комнате, в середине которой прямо в воздухе висело некое туманное образование. Маг объяснил, что это и есть пресловутый портал, и начал было объяснять рыцарям принцип его работы, но Лилипут его перебил:

— Кремп, а ты разве не составишь нам компанию? Лилипут задал вопрос магу, но ответил ему Студент:

— Смеешься что ли, Лил, как это не составит? Еще как составит!

И, не дав раскрыть старику рот, грозный головорез обратился к нему со следующим предложением:

— Вообще-то, Еж — пожалуй, я буду называть тебя Ежом, а то Кремп как-то не звучит. Так вот, вообще-то у тебя, конечно же, есть выбор. Что мы, звери, что ли, какие? Нет, мы люди, и предоставляем тебе аж два возможных варианта дальнейшего развития событий. Первый ты уже знаешь: перемещаемся все втроем. Как я понял, тебя это не устраивает. Жаль. Хотя не исключаю, что ты еще передумаешь. Второй вариант прост до неприличия: мы перемещаемся не втроем, а вчетвером, то есть ты, я, Лил и твоя голова, которую я тебе сейчас отсеку. Не волнуйся, больно не будет — я мастер… Мы даже тебе дарим пять секунд на размышление, видишь, какие мы добрые? Времени в обрез, а мы, тем не менее, заботимся о тебе. Другие бы давно укокошили тебя — и дело с концом. А мы возимся прямо как с малым дитем. — Добродушная улыбка на лице Студента в мгновение ока сменилась хищным оскалом, и в голосе рыцаря зазвенел металл: — Ну? Считаю до пяти. Раз!.. Два!.. Три!.. Четыре!..

Старик разрыдался и согласился на все, что угодно.

Взявшись за руки, они втроем шагнули в портал — в середине маг, по бокам рыцари. В свободной руке Лилипут сжимал меч, прижатый к горлу колдуна, который опять что-то шептал…

Фигура Наза начала растворяться в воздухе… «Все! Теперь его уже не достать! — обречено констатировал Лом. — Хотя, собственно, а что меня удерживает? Какая разница, что подумают обо мне эти надутые индюки — Высшие? Ведь я давно уже не мальчик для битья! Вот сейчас войду в портал и прыгну следом за Назом! Подумаешь, без приглашения. Начнет выступать — тут же вызову на магический поединок. Решено!»

Приняв решение, Лом обвел присутствующих просветленным взором.

Все Высшие смотрели в одном направлении — в направлении портала, где только что скрылся Наз.

Лом посмотрел туда же, и вот что он увидел.

С порталом творилось что-то странное. Обычно совершенно прозрачный, теперь он сверкал всеми красками радуги. Именно сверкал, другого слова не подберешь. Разноцветные вспышки сменяли друг друга несколько раз в секунду. Но глазам не было больно от обилия мельтешащих красок. Напротив, разные сочетания цветов удивительным образом даже как будто успокаивали.

Вдруг в центре круга портала появились размытые контуры трех человеческих фигур.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! — пронзительный крик до смерти перепуганных людей разрезал тишину Малого зала.

Глава 4

Студент первым очнулся от шока и стал раскланиваться с присутствующими в зале Высшими. Затем он вытянулся по стойке смирно и, уставившись на ошарашенного Лома преданными глазами, громко отрапортовал:

— Ваше чародейство, задание выполнено! Шаман рода Белого Ужа дед Еж пойман и доставлен для дачи свидетельских показаний!

Кремп-Еж, услыхав подобное из уст своего мучителя, как подкошенный, рухнул на грудь Лилипуту. Последний едва успел убрать от его шеи меч.

После выходки Студента в зале повисла зловещая тишина. Озадаченные маги повернулись в сторону Лома и, присоединившись к Студенту, стали буравить его взглядами в ожидании разъяснений.

— Ну да! Я послал этих людей в замок Наза. — Лом старался говорить уверенно, легко, непринужденно; получалось так себе, было заметно, как сильно он волнуется. — Я уже давно наблюдаю за Назом, и три недели назад у меня появились доказательства, что этот Высший ведет двойную игру: прикрываясь своим положением в Ордене, на подконтрольной его замку территории пять лет назад он сотворил волшбу высшей ступени — и скрыл содеянное от Круга! Я решил вывести его на чистую воду. Мои люди сильно рисковали, оказавшись в логове Наза без магического прикрытия. Но, как вы только что слышали, они успешно справились с возложенной на них миссией.

— Замечательно! Нет — ну просто расчудесно! — Оз всем своим видом являл идеал добродушия. Казалось, счастливая улыбка навсегда прописалась на его морщинистом лице. — Браво!.. Нет, вы это видели?! Он наблюдал ! У него появились доказательства ! Он решил ! Он послал СВОИХ людей ! И они успешно справились ! Блестяще!.. Только позвольте полюбопытствовать, мой юный друг, кто это вам дал право так просто решать и посылать?.. Молчите? Замечательно! Значит, вы обвиняете Высшего в том, что тот ведет за нашими спинами двойную игру? Расчудесно! Только вот незадача: доказательства его двойной игры есть только у вас. Доказательством же вашей двойной игры только что явились свидетелями почти все Высшие… Как председатель Круга Избранных я считаю подобные действия непростительными! И совершивший их недостоин более носить почетное звание Высшего мага Ордена Алой Розы!

— Другими словами, вы приговариваете меня к смерти? — Лом побледнел. — Что ж, хотелось бы выслушать мнение остальных Высших. Ведь на вас, Оз, хоть вы и председатель, свет клином не сошелся.

— О да, конечно, мой юный друг! В отличие от вас, я чту традиции, — заверил Оз. — Итак, я предлагаю начать высказывать мнения по старшинству. На данный момент мы имеем мое слово против слова самого Люма. Многоуважаемые, с вашего разрешения, я открываю внеочередной совет Круга.

На подобное заявление своего председателя маги откликнулись крайне неодобрительно. Послышались возмущенные возгласы:

— Ну спасибо, Оз! Уважил!.. Оставаться?.. И так целый день здесь провели! — осуждающе покачал головой Кост.

— Еще традиции какие-то выдумал!.. Где сказано, что мы по два дня подряд должны проводить на Круге?! Вы как хотите, можете заседать, сколько душе угодно, а я тут больше и минуты не задержусь! — как всегда многословно, выразил свое мнение Паукс.

— Все! Хватит! Сколько можно! — поддержал коллег Мос. Последним высказался Солозо, к его мнению всегда все очень прислушивались. Он говорил немного, но всегда проникал в самую суть. Авторитет его среди Высших был непререкаем, даже сам Оз боялся открыто конфликтовать с ним.

— Оз! Ты сам закрыл сегодняшний Круг, и теперь ни о каком экстренном продолжении работы не может быть речи. Как председатель Круга ты лучше других должен понимать, что подобные дела с наскока не делаются. Возьми себя в руки, старина. Ведь очевидно, что ты сводишь с Люмом личные счеты! Предлагаю сейчас отправиться по замкам, а через неделю снова собраться, спокойно выслушать обе стороны и без спешки принять решение. Люм все равно за неделю никуда не денется. Судить же на скорую руку никому не позволено!

Так как ни один из присутствующих в зале Высших не пожелал продолжать собрание, Озу ничего не осталось, как подчиниться мнению большинства. Пожелав присутствующим «до скорого свиданья», глава Круга отправился в свой замок.

Остальные Высшие последовали его примеру.

Не прошло и пяти минут, как в Малом зале кроме Лома, Студента, Лилипута и все еще пребывающего в бессознательном состоянии Кремпа-Ежа не осталось ни одной живой души.

* * *

До комнаты Лома друзья добирались добрых полчаса. Переступив порог, тащившие старого мага Лилипут со Студентом рухнули без сил.

Кремп-Еж потихоньку начал приходить в себя.

Лом расстелил на полу «розовую» скатерть, и вскоре комната наполнилась ароматами свежей выпечки и истекающего соком жаркого. Только сейчас, вдыхая эти маняще-дразнящие запахи — мечту гурмана, — Лилипут со Студентом ощутили, как же сильно проголодались они за сегодняшний сумасшедший день.

Рассевшись вокруг скатерти, они поужинали. Вчетвером.

Только-только очнувшийся дед сильно робел перед друзьями — особенно перед Ломом — но эта неприятность никоим образом не отразилась на его аппетите, и за ужином от ребят он не отставал.

Поначалу разговор как-то не очень клеился, но по мере растущего насыщения настроение у всех заметно улучшилось и дело сдвинулось с мертвой точки.

Первым заговорил Студент:

— Люм, ну что ты какой хмурый? Давай, парень, улыбнись! Все вовсе не так плохо, как кажется!

В ответ Лом разразился гневной тирадой:

— Ты мне объясни только — кто?! Ну кто просил тебя устраивать весь этот цирк?! Конечно, без маскарада ты не можешь! Как же! Надо же всем показать, какой крутой парень рыцарь Стьюд!

— А что нам еще оставалось делать? — примирительно улыбнулся Студент. — Извини конечно, но другого выхода не было. С минуты на минуту в замке должен был появиться Наз, и на то, чтобы уйти обычным способом, времени не оставалось. Пришлось рискнуть и совершить прыжок через портал. Слава Богу, у нас получилось. Хотя, честное слово, я большего ужаса в жизни не испытывал… Переместились — и оказались лицом к лицу аж с шестью Высшими! Жуть! Я решил, что тебе будет сподручнее объясниться с магами, и перевел на тебя все стрелки. И ты просто блестяще оправдал мои надежды!

— Еще бы! Всяко, оправдал! Так оправдал, что… — Лом старался сохранить суровое выражение лица, но устоять перед обаянием Студента, особенно когда отчаянный мечник в ударе, задача крайне затруднительная. И его чародейству сегодня она оказалась явно не по зубам. Он не выдержал и расхохотался: — Ха-ха-ха!.. Нет, какие у них были лица, когда они увидели вас выходящими из портала! Все думали, что это Наз возвращается, а это… Ха-ха-ха!.. Все-таки, друзья, вы удивительно везучие! Если бы вы вошли в портал двадцатью секундами раньше или позже, то наверняка бы столкнулись с Назом либо здесь, в Малом зале, либо там, в его замке. И тогда так легко вряд ли бы отделались… Получается, что вы шагнули в портал одновременно с ним, а по дороге разминулись. В жизни бы не поверил, что подобное возможно!

— Ну слава Богу, развеселился! — возликовал Студент. — Лил, не молчи, скажи и ты тоже что-нибудь.

— Конечно, здорово, что у нас все так хорошо получилось. Но, может, хватит об этом? — попытался спустить друзей с небес на землю Лилипут.

Это получилось, и даже с первого раза. Друзья притихли и дружно уставились на него — таким взглядом обычно смотрят на какое-нибудь вредное, назойливое насекомое вроде мухи, прежде чем раздавить. Но смельчак Лилипут и глазом не повел. Просто поспешил закончить свою мысль. Очень поспешил!

— Я имею в виду: может, зададим парочку вопросов нашему пленнику? Кстати, как же все-таки тебя на самом деле зовут?

— Да Кремп его зовут, Кремп, — на вопрос, адресованный старику, ответил Лом. — Он на самом деле друг детства Корсара. И является магом второй ступени нашего Ордена.

— Лично я его буду звать Ежиком, — как всегда попытался соригинальничать Студент. — Мне так больше нравится. А то Кремп… Ну и имечко, язык сломать можно!

— Можно и так, — улыбнулся Лом, — Кремп — это тот же Еж, только на магическом диалекте.

— Да ну! А что означает на языке магов Люм? — Глаза Студента лукаво сверкнули. — Ну-ка, ну-ка, дружище, поведай-ка нам!.. Никто ведь тебя за язык не тянул, раз уж сказал «а», то говори и «б». Не останавливайся на полпути.

Лом набычился.

— Ничего не обозначает. Просто Люм, и все.

— Ха, так я и поверил! — не унимался Студент.

— Да неужели? — огрызнулся его чародейство.

— Ну, начнем, пожалуй, — поспешил сменить тему Лилипут. — Кремп, а расскажи-ка нам… — Но до конца сформулировать вопрос ему не дали.

— Стоп! — перебил Лом. — Так дело не пойдет! Сперва расскажите о своих приключениях, начиная с момента, когда вы вчетвером сошли с баржи…

Лилипут стал излагать в сжатом виде короткую историю их со Студентом, Шишей и Корсаром похождений — одни факты, никаких комментариев.

— …И мы оказались в Малом зале твоего замка, а дальше ты знаешь. Вот, собственно, и все, — подытожил двадцатиминутный рассказ Лилипут и тут же обратился к пленнику: — Теперь твоя очередь, Кремп. Расскажи-ка нам…

Нет, на сей раз его никто не перебивал. Лилипут остановился на половине вопроса совершенно самостоятельно, потому что понятия не имел, о чем таком особенном ему должен был поведать старик.

— Ну что же ты, Лил? Так хорошо начал и, на тебе, остановился на полуслове. — Лом еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. — Вот вечно ты так, вперед батьки норовишь. Ладно уж, так и быть, помогу. Итак! — Голос Высшего стал резким и властным. — Маг, я хочу, чтобы ты мне рассказал все, что знаешь о Высшем Назе. Мне известно, что ты — вторая по величине фигура в его замке, значит, тебе должно быть известно многое. Меня интересует, когда ты впервые познакомился с Назом? Где? И как это произошло? Каким образом и с чьей помощью вышеназванный маг смог проникнуть в Орден, и как он добился положения Высшего? И последнее, что меня очень интересует — история с твоим шаманством, а более конкретно: кто такая Лепесток?.. Я жду твоей исповеди, старик. Честной исповеди! Помни, в следующий вторник тебя будут допрашивать на Круге Избранных, и там тебе точно не удастся кого-нибудь обмануть. Никому не под силу противостоять объединенной мощи Круга. Ты маг Ордена и ты знаешь законы Ордена Алой Розы. Предателю смерть!.. Я хочу тебе помочь, но для этого я должен знать ВСЮ правду…

Присутствующим показалось, что после слов Лома Кремп снова ухнется в обморок — старик так побледнел…

Но старому магу удалось справиться с волнением, он заговорил. Вот что он поведал друзьям…

Познакомился с Назом Кремп очень давно…

Ему как раз только-только исполнилось тридцать лет, и на день рождения маги Ордена сделали имениннику великолепный подарок: из младших подмагов возвысили в старшие. Но, несмотря на это радостное событие, в тот памятный день Кремпу было не до веселья. Тогда у него был не самый лучший период в жизни. Его единственный друг, маг Корсар, тяжело переживая свое изгнание из Ордена, покинул Красный город и в поисках приключений отправился на Большую Землю. Кремп оказался совершенно одинок. Ему некуда было пойти и не с кем было поделиться своей радостью.

В тот радостно-грустный день, одиноко гуляя по городу, Кремп вдруг почувствовал на спине чей-то тяжелый взгляд, обернулся и… Так он впервые в жизни увидел этого рокового для себя человека — седоволосого мужчину с добрым, улыбчивым лицом, закутанного в просторный черный плащ. Человек в одиночестве сидел за столиком уличного летнего ресторанчика, ел и, от нечего делать, разглядывал прохожих.

Незнакомец махнул Кремпу рукой, приглашая к себе за стол.

«Почему бы и нет», — подумал подмаг и уже через минуту беседовал с этим чудаком… Незнакомец представился Назом, сказал, что на острове Розы он недавно, и ему здесь очень нравится. При более близком рассмотрении Кремп определил, что, несмотря на седину, его собеседнику еще нет и сорока. То, что они с Назом почти что ровесники, подтвердил и тот факт, что случайные собеседники легко нашли общие, интересные обоим, темы для беседы. И как-то само собой, слово за слово, разговор у них зашел о легендарном магическом Ордене Алой Розы. Наз очень восхищался Магическими замками, говорил, что славный остров магов знаменит во всем мире…

— Вы совершенно правы, Высший Люм, — неожиданно оборвал свое повествование маг и обратился к внимательно слушающему его хозяину замка. — Хотя ума не приложу, как вам удалось догадаться! Но, действительно, когда мы познакомились с Назом, он не имел никакого отношения к Ордену Алой Розы.

— Не отвлекайся, Кремп, — поморщился Высший. — Просто излагай факты — выводы я сделаю сам.

Маг торопливо продолжил свой рассказ…

С того дня Кремп с Назом стали друзьями.

Тридцатилетнему подмагу нравилось беседовать с более старшим товарищем, Наз умел увлечь собеседника. С каждым днем потребность Кремпа в общении с новым другом возрастала. Но они не могли видеться каждый день, у подмага было много работы в замке. И, чтобы устранить эту досадную неприятность, Кремп предложил своему новому другу занять недавно освободившееся в его замке место младшего подмага.

Наз поначалу заартачился: мол, как же так, чужак в замке Ордена, маги подобного не потерпят. На что простак Кремп ему ответил примерно следующее: «Дружище, ты же будешь всего-то подмагом, и на тебя никто в замке никогда даже внимания не обратит!». После этих слов друг на него ТАК зыркнул, что у Кремпа даже мурашки побежали по спине от его пронзительного взгляда. Но, спохватившись, Наз привычно заулыбался, засмеялся и тут же заверил, что раз такое дело, то он согласен… Тем же вечером Кремп отвел друга в замок.

Высшему Озу Наз понравился, и с его легкой руки он стал подмагом.

Шли годы, Кремп старел, а Наз, удивительное дело, абсолютно не менялся. Как-то раз Кремп намекнул другу на подобную странность, но Наз, как всегда, отшутился: мол, он не виноват, что его лицо не желает морщиниться, а тело — дряхлеть; ведь он ежедневно в поте лица работает над этим: и на ночь-то обжирается, и по девкам-то бегает, и до беспамятства-то напивается — и все его труды насмарку, ну не желает стареть могучий организм и все тут…

Наз оказался удивительно способным к овладению таинствами магии. Кремп ужасно завидовал его потрясающему таланту! Еще будучи простым подмагом, иной раз Наз удивлял друга ТАКОЙ сложной волшбой, сотворение который считалось невероятно трудным даже для магов второй ступени!

Всего через три года Наза возвысили из младших подмагов в старшие. Еще через тринадцать лет его произвели в маги второй ступени. Для сравнения, сам Кремп стал магом лишь двенадцатью годами позже.

Кремп знал только одного мага, способного потягаться с Назом в быстроте сотворения заклинания. Это был его бывший друг, Корсар, с которым к тому времени он уже совершенно перестал общаться.

Став магом, Наз отдалился от Кремпа. Не то, чтобы он откровенно разорвал дружбу с ним, нет. Но теперь у него появилось гораздо больше, чем раньше, неотложных дел и забот, и времени на бестолковые разговоры с подмагом у него больше не оставалось.

Положения Высшего Назу пришлось добиваться долгих восемьдесят лет. Он не был уроженцем острова, а по закону Ордена Алой Розы Высшими могли быть только рожденные на острове Розы. Возможно, чтобы вскарабкаться на самый верх, Назу пришлось запятнать руки в крови, но Кремпу такие факты были неизвестны. Если что и было — Наз ему об этом не рассказывал.

Добившись своего и став наконец Высшим, Наз после долгого перерыва вдруг вспомнил о своем старом друге Кремпе. Он разыскал сильно постаревшего мага, пригласил его в свой замок, выделил другу одну из лучших комнат и вообще стал отчего-то вновь подмасливаться к Кремпу. Наз даже раскрыл старому другу секреты двух высших заклинаний. Разумеется, за это Кремп ему был очень благодарен, но, с другой стороны, маг второй ступени с содроганием ожидал, чего же Высший попросит у него взамен. К тому времени стадвадцатишестилетний маг уже немало пожил на белом свете и прекрасно понимал, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

И дождался. Шел уже третий месяц его пребывания в замке Наза. В один из длинных зимних вечеров Высший зашел в комнату Кремпа.

«Кремп, старина, — сказал Наз. — Настало время нам с тобой серьезно поговорить».

«Я слушаю», — ответил Кремп.

«Старина, у меня к тебе есть чертовски заманчивое предложение. Сегодня твой счастливый день, такие предложения бывают лишь раз в жизни!» — огорошил Наз.

Кремп был весьма заинтригован подобным началом. Наз продолжал:

«Мне бы очень хотелось, чтобы ты некоторое время побыл шаманом в одном лесном роде. Не беспокойся, род богатый, и нуждаться ты ни в чем не будешь. Ну, не кривись, не кривись раньше времени, сперва дослушай, я еще не закончил. Так вот, за этот пустяк через год-другой я открою тебе секреты оставшихся десяти высших заклинаний. Ну, как тебе это? Пара лет спокойной деревенской жизни, и ты — Высший! А?»

«Но это же!..» — попытался было возмутиться Кремп, но Наз его перебил:

«Что же ты так не возмущался, когда я раскрывал тебе секреты первых двух высших заклинаний? Быть может, это я тебя так проверял — польстишься на легкий путь или устоишь. И ты польстился. Теперь представь, что с тобой будет, если на следующем собрании Круга Избранных я уличу тебя в том, что ты поддался искушению?»

«Но я же… просто… я…» — забормотал потрясенный вероломством друга Кремп.

«Да ладно, не бойся. Я никому не скажу, — успокоил его Наз. — Разумеется, если ты согласишься побыть шаманом. Ты же, я думаю, тоже не будешь трепать о моем предложении на каждом углу — не в твоих это интересах».

И Кремп вдруг понял, что согласится на предложение Наза и никогда не посмеет никому рассказать о столь чудовищной сделке. Вот так он оказался в роли шамана рода Белого Ужа…

Как и обещал Наз, жил Кремп среди простых людей в достатке. Лечил людей и животных. Проводил различные обряды: женил, хоронил. Все остальное время он был предоставлен самому себе и мог заниматься, чем заблагорассудится, начальников над ним не было. Наз не забывал, изредка захаживал в гости. Такая скучная жизнь продолжалась больше года.

Но однажды Наз заявился в дом шамана прямо средь бела дня. У Кремпа сердце заекало в предвкушении опасности. Высший сказал:

«Вот, старина, ты и дождался своего часа. Сегодня вечером тебе придется потрудиться. Зато, если все пройдет гладко, получишь высшие заклинания даже раньше обещанного мною срока», — и он подробно описал предстоящий план операции…

— Высший, с вашего позволения, я не стану утомлять вас детальным описанием этого плана, — обратился к хозяину замка Кремп, в очередной раз прерывая свой рассказ.

— Отчего же? — нахмурился Лом.

— Ваш друг, сэр Лил, или, как он мне представился при знакомстве, сэр Лилипут, уже наверняка рассказал вам о ночном нападении на деревню рода Белого Ужа пятилетней давности — там, в избушке шамана, Наз мне поведал план этого нападения, — обстоятельно пояснил старый маг. — Скажу лишь, что все описываемые тобой, уважаемый сэр Лил, ужасы резни в деревне — это лишь иллюзорная магия. Сам Высший Наз творил эту волшбу, я лишь малость помогал ему и участвовал в финальном поединке с ним, тоже, разумеется, иллюзорном.

— С этим понятно, — кивнул Высший. — Но ты еще ответил не на все мои вопросы. Продолжай, я внимательно слушаю.

Кремп стал рассказывать дальше…

Иллюзия нападения на род Белого Ужа создавалась Назом с одной целью — напугать Лепесток и охранявшего ее покой колдуна, который являлся ей родным отцом. И Высший добился поставленной цели — ему удалось разлучить отца с дочерью.

До смерти перепуганная девчонка убежала в лес, а отец-колдун, прикрывая ее бегство, сразился с Назом. И совершенно на равных противостоял Высшему, а в какой-то момент наблюдающему со стороны Кремпу даже показалось, что отец Лепесток начал теснить его благодетеля. Старый маг в ужасе зажмурился, а когда осмелился вновь открыть глаза — все уже было кончено. К его огромному облегчению, друг Наз вышел победителем.

В погоню за девчонкой Наз послал трех оборотней, но они бесследно сгинули. Лепесток каким-то чудом удалось с ними справиться (о Лилипуте, понятное дело, Наз даже не предполагал), и теперь беглянка затаилась где-то в огромном лесу, отыскать ее в котором было практически невозможно. С другой стороны, Высшему удалось уничтожить ее отца-колдуна, без защиты которого поимка девушки теперь была лишь вопросом времени.

Вокруг деревни Наз установил магическую ловушку. Собственными глазами наблюдая за тем, с какой легкостью Высший играет силами четырех магических стихий, составляя невероятно мощное заклинание «Хищного леса», — Кремп вновь, как восемьдесят лет назад, краснел от зависти потрясающему таланту друга.

Очень скоро ловушка Наза сработала.

Лилипут с Лепесток угодили в западню, из которой попросту невозможно было выбраться. Чтобы справиться с заклинанием «Хищного леса», нужна была какая-то воистину запредельная сила… (Лилипуту это удалось, как мне кажется, во многом благодаря своему чудесному клинку, — предположил Кремп и обосновал свою догадку: — Сегодня, например, им он отмахнулся от самого сильного моего заклинания, как от надоедливой мухи! )

Взламывая ловушку, Лилипут сотворил дыру во времени, в которую и угодил, выключившись из жизни на добрых пять лет. Девчонке же вновь удалось скрыться.

Сказать, что Наз был взбешен, — все равно что ничего не сказать. Следующие пару недель Кремп старался не попадаться ему на глаза. Когда ему показалось, что Высший малость поостыл, старый маг рискнул напомнить другу об обещанных заклинаниях — Наз его так отделал, что у Кремпа до сих пор кости ломит в сырую погоду… После экзекуции Высший строго-настрого велел своему подручному оставаться шаманом и ждать. Чего ждать, Кремп тогда так и не понял, но спорить у него желания больше не возникало. Сам же Наз стал искать ускользнувшую девчонку в городах и деревнях острова — о результатах своих поисков Кремпа он, естественно, не информировал.

Через пять лет люди рода Белого Ужа нашли в лесу израненного Лилипута и, разумеется, отнесли его к своему шаману. По тому, что болезный порассказал своему спасителю, Кремп сразу понял, кто перед ним. И тут маг совершил чудовищную ошибку. Ему захотелось сделать Назу приятный сюрприз, доставив найденыша в замок самостоятельно. Понятное дело, Кремп не сообщил о Лилипуте Высшему ни слова.

Но Кремп не мог похитить Лилипута прямо из своего дома — слишком многие в деревне видели рыцаря и его внезапное исчезновение могло бы вызвать среди людей множество кривотолков, за такую широкую огласку своей тайны Высший бы своего подручного точно не похвалил. Тогда Кремп придумал, как ему казалось, замечательный план, по которому от Лилипута требовалось лишь сесть в баржу и спокойно плыть в столицу — из беседы с подопечным маг выяснил, что именно это молодой человек и намеревается сделать. На барже бы люди Кремпа его незаметно «обработали»: подсыпали бы снотворного в еду или попросту оглушили. Затем ночью бы незаметно переложили на шлюпку и доставили в условленное место на берегу. И все, пленник в руках Кремпа… Но вот шаман дает Лилипуту денег, подробно объясняет, как добраться до баржи и у кого покупать билеты, а рыцарь в самый последний момент вдруг передумывает и отплывает на купеческой ладье — тем самым путая похитителям все карты.

Опростоволосившийся Кремп, опасаясь гнева Высшего, о своей промашке другу, разумеется, ничего не сообщил — так что Наз до сих пор ничего и не знает о «воскрешении» спасителя Лепесток…

— Но для Наза моя ошибка, похоже, уже не имеет принципиального значения. — Рассказчик печально улыбнулся и пояснил: — Вероятно, он все-таки отыскал след беглянки. Последнее время Наз ходил по замку подозрительно веселый и очень довольный жизнью. Судите сами: на днях он разрешил мне вернуться обратно в Магический замок, чему я был несказанно рад. А сегодня вечером он должен был открыть мне секреты десяти обещанных заклинаний… И последнее. Спрашиваете, кто такая эта Лепесток? Отвечаю: не знаю. Я был лишь слепым орудием в руках Наза, он не посвящал меня в свои тайны. Вот, собственно, и все, — подытожил Кремп свой длинный рассказ и замолчал.

В воцарившейся вдруг тишине Лом объявил, что уже давно ночь и пора всем укладываться спать. Возражать Высшему никто не решился.

Глава 5

— Ну ты и силен дрыхнуть! — приветствовал пробуждение друга Студент.

— Что за жизнь, — проворчал в ответ недовольный Лилипут. — Не успел глаза открыть, а этот уже тут как тут… Студент, который час?

— Откуда я знаю? Забыл что ли, что в Магическом замке ни часов, ни окон… Лом еще куда-то пропал. Кстати, ты поосторожней с именами. Старикан, правда, вроде бы спит, но мало ли… Вдруг притворяется.

— А, черт! Извини, совсем забыл.

— Да ладно, — легкомысленно махнул рукой Студент. — Иди вон с вымывалыциком поздоровайся, и можешь считать, что мы в расчете.

«Во гад, — беззлобно выругался про себя Лилипут. — Знает ведь, что терпеть не могу этого урода с мочалками вместо ладоней. А вот не дождешься испуга на моем лице. Подумаешь, вымывальщик, ха! Эка невидаль… Господи, как я это ненавижу!..»

Когда он вернулся свеженький, чистенький и закутанный в теплый махровый халат, в комнате уже сидел Лом. Они со Студентом о чем-то спорили; Кремп все еще спал. Лилипут подкрался к спорщикам сзади и гаркнул басом:

— Что за шум, а драки нет!

Вопреки его ожиданиям, увлеченные спором друзья сделали вид, будто и не услышали. Лилипут обиделся и нарочито громко поздоровался:

— Привет всем, кого не видел!

— А, Лил! — наконец обратил внимание на друга Студент и сходу огорошил: — Ну ты хоть ему скажи, что ли!

— Что я должен ему сказать? — не понял Лилипут.

— Не слушай ты его, — дружелюбно похлопал друга по спине Лом. — Нервный он сегодня какой-то. Наверное, не выспался.

— Ах, так! — вдруг взбеленился Студент. — Да вы, как я погляжу, спелись! Значит, не будешь говорить?

Лилипут так ничего и не понимал.

— Что с тобой, Стьюд? О чем мне ему говорить? Я только что из ванной и понятия не имею, о чем вы тут так вдохновенно орете!

— Шутит он, шутит. Ты же знаешь, когда нашему Стьюду вздумается пошутить… — Лом сделал удрученное лицо и закатил глаза.

— Ты мне зубы не заговаривай! — Студент вновь направил свое внимание на расслабившегося было Лома: — Пойдет с тобой Лил или нет — это его проблема! Но от меня-то ты точно так просто не отделаешься!

— Стоп! Минуточку! Куда это вы собрались? — Лилипут потихоньку начал улавливать смысл происходящего.

— Да чего ты пристал? Никуда ты не пойдешь! — бросил Лом рвущему на груди рубаху Студенту и, повернувшись к Лилипуту, добавил: — Ума не приложу, куда он собирается.

— Ах, не приложишь? Ну ладно, ладно! — Раскрасневшийся Студент повернулся к Лилипуту и затараторил: — Представляешь, что этот деятель надумал? Сходить к Назу в гости — ну, при помощи портала, — а нас с тобой тут оставляет, якобы старикана охранять… Я ему говорю, что обязательно следом шагну, если с собой не возьмет. И будь что будет! А он не верит… Ну скажи ему, Лил!

— А, так вот из-за чего сыр-бор… Вот теперь все ясно и понятно. А то — скажи, скажи!

— Ну, так ты скажешь? — потребовал Студент. — Пли как?

— Вот что я думаю, Люм. — Как только Лилипут обратился к Лому, Студент сразу же притих и где-то в глубине души, быть может, возликовал. Но парень слишком рано радовался. — Сэра Стьюда брать, конечно, не стоит. Горяч слишком, прет везде напролом, не разбирая дороги. Он тут посидит, посторожит старичка. А с тобой пойду я… Ну как, здорово я придумал?

После того, как Лилипут замолчал, в комнате еще секунд пять висела гробовая тишина. Потом друзей как прорвало. Причем оба с поразительным упорством пытались втолковать Лилипуту одно и то же, но при этом приводили совершенно разные аргументы. Лом из кожи вот лез, пытаясь доказать Лилипуту, что тот свинья, потому что до его появления он уже с полчаса пытается отделаться от надоедливого Студента, а теперь еще один свалился на его бедную голову. Студент же, не менее напрягаясь, пытался объяснить Лилипуту, что тот свинья, потому что безжалостно подставил друга для достижения своих подлых, корыстных целей.

Они так расшумелись, что разбудили Кремпа, который с перепугу на всякий случай шарахнул по всем троим своим фирменным парализующим заклинанием. Лому, понятное дело, подобная ерунда особого беспокойства не доставила — пробурчал себе под нос контрзаклинание и вновь, как огурец. Лилипута же со Студентом зацепило основательно.

Испугавшись содеянного, старик хотел было их тут же освободить, но Лом попросил не торопиться, а выждать минут этак двадцать. Сильно озадачив столь странной просьбой Кремпа, Высший спокойно скрылся в неизвестном направлении.

Дед высчитал ровно двадцать минут и лишь тогда снял с бедолаг-рыцарей чары.

А Лом тем временем уже шел по коридорам замка Наза. Мгновенное перемещение в любую точку замка было доступно Высшему только в родном замке, здесь же, на чужой территории, приходилось уповать лишь на выносливость ног. В запутанном лабиринте коридоров он безошибочно определил самый короткий путь — уж что-что, а умение ориентироваться в любом замке Ордена у Высшего не исчезнет ни при каких обстоятельствах.

Он уже подготовил целую обличительную речь, которую надеялся вот-вот швырнуть в лицо Назу вместе с вызовом на магический поединок, но этой исполненной благородного рыцарства идее так и не удалось воплотиться в жизнь. К сожалению — а может, и к счастью — Наза в комнате не оказалось.

Лом решил дождаться его появления и сел на стул.

Убранство комнаты лучше всяких слов характеризовало своего хозяина. Сразу бросалось в глаза, что Высший Наз привык жить на широкую ногу. Так же, как и в комнате самого Лома, здесь был письменный стол, туалетный столик с зеркалом, большой шкаф, кровать и полдюжины стульев. Но как роскошно это было отделано! Вся мебель в рюшечках, завитушечках, сплошь отделана золотом, а в некоторых местах даже сверкали крупные бриллиянты чистой воды — настоящие произведения искусства, а не мебель! Даже как-то неловко было приближаться к столь удивительной красоте, не говоря уже — присесть.

«Обязательно у себя так же сделаю, — поклялся самому себе Лом. — Ремонт устрою. Все переукрашаю. Вон как маги живут, а я прямо, тьфу, вспоминать тошно! Спартанец, блин… Сирота казанская…»

Вопреки надеждам Лома, в следующий час Наз не появился.

«Ребята там, наверное, с ума сходят. Ведь обещал вернуться через час, а этого гада все нет!..» — подобные мысли начали изводить Лома. Он уже собрался махнуть рукой на загулявшего Высшего и возвращаться. Но тут его осенило: «Зеркало! Ну конечно, давно уже следовало бы догадаться! Местонахождение Высшего, конечно, проследить невозможно, но с его помощью можно узнать, за кем маг наблюдал в последнее время».

То, что Лом собирался сделать, было совершенно недопустимо для мага Ордена, и, если бы его за этим занятием застал Наз, у молодого Высшего были бы серьезные проблемы. Но Лом решил рискнуть. Ведь это был, пожалуй, единственный способ пролить свет на тайну Наза.

Он присел за изящный туалетный столик и дал команду зеркалу предоставить всю информацию, запрашиваемую Назом за последние три дня. По гладкой поверхности пробежала волна…

— Ну, Ежик! Не дай Бог, с ним что-нибудь случилось! Я тогда с тебя, гада, прямо с живого кожу спущу!..

Студент уже битый час запугивал несчастного старика. При этом недобрый молодец выдумывал ТАКИЕ пытки! Даже у Лилипута кровь стыла в жилах, когда его друг описывал чудовищные порождения своей больной фантазии, а о Кремле и говорить нечего, тот давно позеленел от страха и очень громко лязгал зубами.

— Лил, ты знаешь, как правильно нужно с человека кожу снимать? Одну лишь кожу, так, чтобы все остальное оставалось в целости и сохранности? Не знаешь?! Ну, ты даешь! Ладно уж, сейчас расскажу… — И так каждый раз…

«Ну что с ним поделаешь, — вздыхал про себя Лилипут. — Парень нервничает, за друга беспокоится… А Лом тоже хорош: „Через час точно буду! Всего один час!“ Уже третий заканчивается, а его все нет».

И вслух раздраженно отвечал Студенту:

— Будь добр, избавь меня от этих отвратительных подробностей. Я как-то не горю желанием под старость лет заделаться мясником.

— Да при чем здесь мясники! — искренне удивлялся Студент. — Я же тебя обучаю благородному искусству пытки. Радоваться должен, а ты… Ведь мы же рыцари, а каждый рыцарь должен уметь пытать врагов. Чтобы те боялись и уважали.

— Ага, очень смешно! Браво!

— Зря ты смеешься, я серьезно… Вот, например, ответь мне на такой вопрос: что мы будем делать, если наш друг не появится в ближайшие двадцать минут?

— Что, что! Будем ждать его появления в следующие двадцать минут. И так далее, пока не появится.

— А вот и не угадал! — Студент назидательно поднял палец. — Если Люм не появится через двадцать минут, мы с тобой отправимся на его поиски.

— Да ты… Да ты в своем уме?! Как, интересно, ты собираешься туда попасть?

— Лил, ну что ты, в самом деле. Мне даже стыдно за тебя перед Ежиком. Конечно же, мы воспользуемся порталом и…

— Что?! Порталом? А ты умеешь с этой штуковиной управляться? Лично я в магии ни бум-бум.

— Да я тоже ни бум-бум, — покладисто согласился Студент. — Но Ежик-то умеет!

— Ха! Насмешил, — ответил Лилипут. — Да ты посмотри на него. Он скорее согласится умереть, чем возвратиться в лапы к Назу. После того, что он нам тут вчера нарассказывал, тот от него и мокрого места не оставит.

— Правильно, не захочет, — подтвердил друг. — Испугается. Но пойдет. Потому что у меня очень богатый арсенал пыток. И умирать он здесь будет гораздо дольше и мучительней, чем в замке Наза. Где, если чуток повезет, с нами вообще, может, ничего не случится… Правильно я говорю? А? Ежик?!

До полусмерти запуганный Кремп моментально ответил Студенту. Но не совсем обычным образом — он завыл.

Студент растерянно переглянулся с Лилипутом. Тот выглядел озадаченным никак ни меньше его. К сожалению, волчий диалект колдуна оказался рыцарям не по зубам.

— Эх, Ежик, не рви душу, — покровительственно похлопал мага по плечу Студент. — А кому сейчас легко? Если через двадцать минут Люм не появится, пойдем его искать.

Старик о чем-то выл, мычал, лаял, рычал… Рыцари слушали и молча ждали появления друга.

Но, ко всеобщему сожалению, он так и не объявился через двадцать минут.

* * *

Выйдя из портала, Лом тут же переместился в комнату и своим внезапным появлением буквально ошарашил друзей. Не дав рыцарям опомниться и обрушить на него град справедливых упреков, Высший заорал на них первым:

— Стьюд! Сейчас же оставь старика в покое!.. Лил! Ну ладно этот, он живодер известный! А ты-то куда смотришь?! Дядя старенький, а вы его… Эх! Прямо, как дети малые! На пять минут без присмотра оставить нельзя!.. Ну хорошо, хорошо, не пять, чуть подольше. Все равно это вас не извиняет! Старших надо уважать, а не обижать!.. Хватит, Стьюд! Спорить мне еще тут с тобой не хватало! Давайте быстренько собирайтесь, дело есть… Ах, вы уже давно готовы? Что ж, превосходно! Бегом вниз, я поймаю извозчика и буду ждать вас у подножья скалы. Все! На все вопросы отвечу в карете… Ах, да, чуть не забыл. Кремп, вам придется тут дожидаться нашего возвращения. Надеюсь, скатертью пользоваться вы умеете?.. Отлично! Значит с голоду не умрете… Как, вы еще здесь?!

Лилипут со Студентом бежали по извилистым коридорам Магического замка.

— Вот ведь гад! Ворвался, ничего толком не объяснил! Надавал всем кучу приказов и испарился! А еще друг называется! — неистовствовал на бегу Студент.

Еще поворот, и вот она, дверь, ведущая к обрыву. Теперь утомительный спуск.

Сконцентрировались, а дальше почти так же, как в обычном лифте: каждый из ребят мысленно нажимает на воображаемую кнопку, и начинается плавное скольжение вниз.

— Вот все у этих магов не как у людей! — продолжал бурчать себе под нос во время спуска Студент. — И живут, как птички небесные! Простым рыцарям этого никогда не попять. И какой чудик умудрился до такого додуматься? Конечно, замок впечатляюще смотрится на скале, спору нет, но… Все у этих магов не как у людей!

Наконец-то друзья оказались на земле.

А вот и карета.

— Ну держись, Лом, теперь-то ты от нас никуда не денешься! — пригрозил дважды кавалер ордена Золотого Когтя и кинулся вдогонку за Лилипутом.

Лишь только дверца за друзьями захлопнулась, извозчик принялся яростно нахлестывать лошадей.

— В чем дело? Почему так долго? — эдак душевно приветствовал появление друзей Лом. — Я же сказал, что надо торопиться!

— Слушай, ты, твое чародейство! — рассвирепел Студент. — Ты че такой наглый? Обрушивается, понимаешь, как снежная лавина, на наши бедные головы, когда мы его уже и ждать-то перестали, орет, руками размахивает, озадачивает нас, испаряется. А когда мы, задыхаясь от усталости, выполняем-таки его идиотский приказ, он на нас еще и голос повышает!

— Лом, немедленно объясни, что, черт возьми, происходит? — поддержал друга Лилипут.

— Попробую, — смилостивился наконец Лом. — Но предупреждаю: разжевывать времени нет, постарайтесь не перебивать… Итак, как вы знаете, сегодня утром я отправился в гости к Назу. К сожалению, его в замке не оказалось. Я решил обязательно дождаться мага. Время шло, а Наз все не появлялся. В конце концов, мое терпение лопнуло, и я решил вместо хозяина потолковать с его магическим зеркалом. Оказывается, последние дни Наз очень часто прибегал к помощи этой чудесной вещицы. Мне удалось вытащить из зеркала картинку объекта слежки мага… Это оказался с виду совершенно обычный двухэтажный дом, стоящий на перекрестке двух улиц Красного города — Разухабистой и Шального дерева. Мне не удалось узнать, кто там живет, однако, согласитесь, столь нездоровый интерес наводит на определенные мысли.

— Ты хочешь сказать… — начал было Лилипут, но тут же был прерван гневным окриком Лома:

— Я кажется просил все комментарии оставить при себе!.. В общем, ты правильно угадал, мне кажется, именно в этом доме скрывается Лепесток. И еще, у меня какое-то нехорошее предчувствие, что Наз может оказаться у нее быстрее нас. Хотя ума не приложу, каким образом у него это может получиться? Ведь даже самая быстроходная ладья домчит его до города не раньше, чем за четыре дня. Ну, может, три с половиной, но не быстрее, уж точно. Лесом добираться намного дольше. О том, чтобы кто-то в этом мире, кроме птиц, мог летать по воздуху, я не слышал. Если бы он воспользовался порталом, то я бы точно знал — чтобы оказаться в Красном городе, ему бы пришлось совершить прыжок именно в мой замок… Вот и выходит, что в городе он должен появиться лишь дня через три. Ведь вчера вечером он с Круга переместился в свой замок. Хотя после ваших фокусов я уже ни в чем не уверен. Вроде бы волноваться нечего, а на душе неспокойно.

— Слушай, а куда мы сейчас едем?

На этот раз гнев магического высочества выплеснулся на голову неосторожного Студента:

— Да скажу я все! Вы только помолчите! Говорю же, времени на разговоры нет! Слушайте и не перебивайте!.. Сейчас мы едем в гости к Гимнасту. Необходимо, чтобы он срочно выделил людей для обыска дома. Да и разрешение на обыск от него получить не мешало бы… Ну, что залыбились? Да, мне необходимо разрешение лорда Гимнса. И захват дома должны производить его люди. Существует неписаный закон: маги не вмешиваются в дела простых людей, а те, в свою очередь, не суют нос к магам. Мне, конечно, хватит сил ворваться в любой дом. Нет проблем, я и один справлюсь. Но придется средь бела дня прибегать к боевой магии, и это в самом центре города! Могу вас уверить, разрушения будут немалые и много невинных жертв. А десятка два гвардейцев Гимнаста все сделают быстро, четко, без шума и пыли… Ну, слава Богу, кажется, приехали!

Карета подъехала к широкому крыльцу дома Гимнаста и остановилась. Лом выскочил первым и на бегу бросил вознице пару серебряных пластинок. Лилипут со Студентом кинулись за ним вдогонку.

— Гимнаст, старина, как я рад тебя видеть! — Эту фразу ребята повторили по очереди друг за другом, сначала Лом, затем Студент и последним Лилипут.

Гимнаст изволил пребывать в своем кабинете, а это была чуть ли не самая дальняя часть его хором. Хорошо еще, его женушки дома не оказалось — отлучилась куда-то по делам, — а то бы скандала точно не избежать. Друзья пронеслись через весь дворец, как стадо бешенных носорогов, сметая все на своем пути. Вот и самоотверженно бросившегося им наперерез Тарпа смели, правда, аккуратно и довольно вежливо, но все равно старик был сильно недоволен. После этого случая авторитет Лилипута как воспитанного молодого человека, без сомнения, заметно упал в его глазах.

Лорд слегка обалдел при виде ввалившейся в кабинет троицы. Но потрясение не помешало ему пожать друзьям руки, пожелать здоровья и, усадив в кресла, предложить вина. Все-таки облагородился Гимнаст капитально — речь, манеры, жесты… Сразу видно — настоящий светский лев!

— Итак, господа, я вас слушаю… Но прежде, чем вы начнете говорить, я прошу вас принять мои глубочайшие извинения. Обстоятельства сложились так, что я не смог составить вам компанию во время наверняка очень увлекательной речной прогулки.

Студент попытался было сострить насчет лордовских «обстоятельств», но Лом был начеку и заговорил первым:

— Да ладно тебе. К чему эти нелепые извинения. Я вон тоже не смог из замка вырваться. Не казни себя, составишь компанию в другой раз, делов-то… Кстати о делах, милорд, выручай… — И Лом вкратце изложил Гимнасту сложившуюся ситуацию.

Но даже это «вкратце» растянулось на добрые полчаса. Лорд слушал внимательно, не перебивал и заговорил, лишь когда маг попросил прокомментировать услышанное.

— Ничего себе, друзья! Такие дела втихаря обтяпывают, а мне ни гу-гу! Если бы не потребовалась моя помошь, я бы так ничего и не узнал, да? Эх вы!..

— Ладно, Гимнаст, сейчас нет времени лясы точить. Ты поможешь, или как? — Но вопрос Лома остался без ответа. Лорд разобиделся не на шутку. Пришлось магу поспешно менять кнут па пряник и от давления переходить к уговорам:

— Да пойми ты. У тебя же жена. Вдруг что с тобой случится или, к примеру, нечаянно во сне проговоришься?

— При чем тут моя жена! — бушевал Гимнаст. — Думаете, я так сильно изменился, да? Прикидываюсь тут снобом, якобы загруженным надуманной работой, а вы и уши развесили! Рады-радешеньки, что от меня избавились!.. Между прочим, Лом, это ты напялил мне на палец чертово кольцо. Видите ли, он не знал! А мне теперь с этой… С этой стервой до конца своих дней!.. Думаешь, приятно каждый вечер ее скандалы выслушивать? А куда деваться? Вот и приходится подстраиваться… В гости они боятся заехать! Скандалов не хотят! Тоже мне друзья!.. А мне каково? Кто-нибудь из вас задумывался, каково мне видеть каждый день эту…

— Все, Гимнаст, хватит, прекрати, — попробовал осадить его Лом. — Только истерик нам тут еще не хватало… Ну оплошал. Но ведь я уже тысячу раз перед тобой извинился. Успокойся, придумаем мы что-нибудь с этим дурацким кольцом. Но сейчас нет времени на споры. Скажи, поможешь или нет?

— Ладно, пойдемте посмотрим, что там за домик такой интересный, — величественно согласился лорд. Вновь перед друзьями был истинный светский лев. Гимнаст позвенел колокольчиком, на пороге кабинета появился дворецкий: — Тарп! Передай Белке, чтобы с двадцатью стражниками ждал меня на пересечении Разухабистой и Шального дерева. И пусть поторопится! На все про все ему полчаса.

Старик умчался выполнять приказ своего лорда. Сам же Гимнаст не спеша встал, снял со стены одни из дюжины висевших там кинжалов и, жестом пригласив друзей следовать за собой, покинул кабинет.

Через десять минут они вчетвером сидели в просторной карете лорда. Кучер получил приказ гнать на перекресток Разухабистой и Шального дерева.

Отобранные Белкой гвардейцы показали себя истинными знатоками своего дела. Им потребовалось всего секунд двадцать, чтобы полностью взять под свой контроль указанный Ломом дом. Все входы-выходы были перекрыты, находящиеся в доме люди разоружены и временно арестованы.

После того, как люди Белки быстренько проделали эту грязную работу, друзья перешагнули порог дома. Гимнаст с Ломом, сохраняя инкогнито, несмотря на жару вынуждены были напялить на себя плащи с капюшонами. Лилипут же со Студентом огласки не опасались и были одеты вполне по-летнему; сегодня, впервые за пять лет пребывания в этом мире, Студент нисколько не завидовал титулам и богатству своих обливающихся потом друзей.

Белка подвел к лорду мужичка лет пятидесяти, пояснив, что этот дядя является хозяином дома, что зовут его Бобд и что он очень хочет с нами поговорить. Поблагодарив за службу, Гимнаст отпустил старшего гвардейца. А Лом обратился к трясущемуся от страха хозяину:

— Ну-с, любезнейший Бобд, о чем же ты хотел с нами поговорить?

— Господа, — голос хозяина поначалу был слегка писклявым от страха, но мало-помалу окреп и зазвучал вполне по-мужски: — Господа, что происходит? Почему стража? Я ничего не понимаю! Объясните мне, что я такого натворил? У меня солидное предприятие, с законом я в ладах! Умоляю, объясните же мне, наконец, в чем дело?!

— Не волнуйся, уважаемый, — спокойно сказал Гимнаст. — Если ты ни в чем не виноват, то тебе, ей-богу, не стоит волноваться… Скажи, а чем занимается это твое предприятие?

Хозяин захлопал глазами:

— Как? Вы даже не знаете, куда попали?.. Ну вы даете! Господа, может, вы ошиблись адресом?

— Слушай, уважаемый, ты тут особо-то не умничай! — пригрозил маг. — Лучше просто отвечай на наши вопросы. Уж предоставь нам самим разобраться, в тот мы дом попали или не в тот… И расслабься, не напрягайся так сильно. Если будешь честно отвечать на наши вопросы, то сможешь заработать кругленькую сумму, — Лом встряхнул на ладони увесистый кошелек. Зазвенело. — Причем, имей в виду — это золото.

Увидев деньги, Бобд мгновенно забыл обо всех своих претензиях и приветливо заулыбался.

— Вот так-то лучше. Итак, чем занимается твое предприятие?

— Ну как же, неужели имя «Бобд» ни о чем вам ие говорит? Я шью одежду, и качество моего пошива известно даже за пределами нашего города.

— Отлично, господии Бобд, — похвалил маг. — Только в следующий раз поменьше эмоций. У нас мало времени. Отвечай кратко и четко… Ну что, Лил?

Лилипут ходил смотреть задержанных гвардейцами в этом доме девушек.

— Либо мы опоздали, либо ты чего-то там перемудрил с зеркалом. Среди обнаруженных тут девчонок Лепесток нет точно.

— Постойте, вы сказали «Лепесток»? — неожиданно оживился Бобд. — Это такая сногсшибательная брюнеточка двадцати одного года с мальцом лет четырех?.. Так вы ее ищете?

— Да, да, это она, — не веря своей удаче, торопливо подтвердил Лилипут.

— Ну-ка, ну-ка, папаша, что ты можешь нам о ней рассказать? — спросил Лом. — Рассказывай все, что знаешь, и кошель твой.

— Надо же! Кто бы мог подумать, что я озолочусь на этой девчонке?.. Нет, определенно, Бог — он все видит! Кто бы мог подумать?..

— Старина, давай ближе к делу, — нетерпеливо перебил причитания Бобда взволнованный Лилипут.

— Что ж, как говорится, кто платит, тот и заказывает музыку, — моментально согласился тот. — К делу, так к делу. Извольте…

Вот что он им поведал…

— С Лепесток я познакомился около пяти лет назад. Видимо, нашлись какие-то добрые люди, посоветовавшие девочке в поисках работы обратиться ко мне. У меня тогда действительно была парочка вакантных мест. Знаете, я был просто ею очарован, и, несмотря на то, что у меня уже были на примете две женщины, одной пришлось отказать.

Сколько же мне довелось пережить из-за этой Лепесток! Боже мой!.. Красотка оказалась отъявленной стервой. В первый же вечер нашего знакомства она затащила меня к себе в постель, а спустя месяц невинно так заявила, что ждет от меня ребенка… Представляете! Было-то у нас всего пару раз, да и то… А, ладно, не будем о грустном.

Ну вот, значит, поставила она меня перед таким фактом. А когда я предложил дать ей денег, чтоб пошла к знахарю и избавилась от нежелательной беременности, она мне чуть глаза не выцарапала. С тех пор она возомнила себя хозяйкой в моем доме. Разумеется, работать сразу же расхотела, деньги тратила без счета. В общем, караул… А мне не хотелось скандалов, да и ребенок все же у нее от меня.

Через восемь месяцев она родила мальчика — кстати, совершенно на меня не похожего, и где только были тогда мои глаза! Но она меня, как всегда, лихо обработала. Я был настолько уверен, что это мой собственный сын, что даже предложил ей узаконить наши отношения, ну, ради будущего наследника… Вот ведь кретин!.. Она не сказала ни да, ни нет. Очень много всего и ничего конкретно. Уж что-что, а язычок-то у Лепесток был очень хорошо подвешен. В общем, со свадьбой решили повременить.

Следующие четыре года мы жили, можно сказать, душа в душу. Мелкие ссоры меж нами, конечно, случались, но, как говорится, милые бранятся, только тешатся. Малыш рос и с каждым годом становился все меньше на меня похож. Вернее сказать, он никогда и не был на меня похож, но вы ведь знаете, как трудно заметить то, чего не хочешь замечать. Меня мальчишка упорно называл дедом. За все три года после того, как он начал более-менее сносно говорить, ни разу не назвал папой. Главное, я к нему пристаю, чтобы папой называл, Лепесток уговаривает, он молчит, слушает, а потом снова — ее мамой, меня дедом… Но если не брать в расчет этой его причуды, малыш был славный.

И вот недели две назад мы с ней крепко разругались, причем ссора-то возникла из ничего. То ли малец меня в очередной раз дедом назвал, и я сорвался, то ли я стал доказывать Лепесток, что парень на меня не похож… Уж сейчас и не припомню. Но что-то уж слишком сильно я в этот раз разозлился. В порыве гнева потерял над собой контроль и залепил ей пощечину. Она не растерялась и ответила мне тем же, только ее удар оказался куда болезненнее моего. Лепесток рассмеялась мне в лицо и заявила, что все эти пять лет дурачила меня, что, конечно же, ребенок у нее не от меня: мол, откуда у меня вообще могут быть дети… В тот вечер я сильно напился, а утром велел ей убираться с мальчишкой с глаз моих долой. Как ни странно, она не стала меня уговаривать, чтобы передумал и оставил. Нет, она спокойно меня выслушала и заявила, что уберется — так и сказала: «уберется»! — прямо сегодня, если я оплачу ей билет на ближайший корабль до Большой Земли и дам денег в дорогу. Я тут же поехал в порт и снял для нее каюту на ближайший корабль.

Я так рад был расставанию с этой пиявкой, что дал ей в дорогу целое состояние: семь золотых колец. И через три дня она уплыла с малышом на материк. Это произошло дней восемь назад… Больше я вам, уважаемые господа, о Лепестке ничего рассказать не могу…

* * *

Когда Бобд замолчал, Лом, не колеблясь отдал ему кошелек.

Затянувшееся молчание первым нарушил все тот же Бобд. Пока друзья переваривали услышанное, он пересчитал золото в полученном от Лома кошельке и невинно так заявил:

— Ну дела! Девчонка жила у меня целых пять лет, и никому до нее дела не было. А стоило ей сбежать, так теперь каждый день по ее душу господа приходят. И за один только рассказ о нашей с ней совместной жизни отваливают мне аж по двадцать колец. Да я за эти два дня заработал больше, чем за весь предыдущий год! Есть все-таки справедливость на свете, есть!

— Постой, постой, Бобд, что ты говоришь? — оживился Лом. — У тебя что, еще кто-то до нас про Лепесток расспрашивал?

— А как же, еще как расспрашивал! — закивал хозяин. — Вчера под вечер один ворвался, как ураган. Еще почище вашего всех тут запугал. Тоже, как выяснилось, Лепесток искал. А поскольку не нашел, допрос мне устроил… Никогда не забуду его ужасный взгляд. До сих пор мурашки по спине бегают. Ну, рассказал я ему, конечно, все, что знал. Потому-то я вам сейчас все так подробно и выложил, что вчера меня этот тип до последней мелочи все вспомнить заставил… Брр! Страшно даже вспоминать. Но тоже щедрый мужик попался, отвалил мне за мучения кошель полный золота. Я потом пересчитал, двадцать золотых колец, как и в вашем.

— Бобд, а ты мог бы описать нам этого вчерашнего гостя? — попросил маг.

— Нет ничего проще. На вид лет сорок, седые волосы, ничем не примечательное лицо, без усов и бороды. Роста обычного, вроде не низкий, да и не больно высокий… Да вот еще что: по внешнему виду не скажешь, что силач, так, среднее телосложение, но на самом деле очень, очень силен. Уж поверьте мне, он тут вчера такое вытворял!

— Спасибо, Бобд. Извини за причиненные тебе неудобства.

— Да какие неудобства, я очень рад нашей встрече… Гимнаст сделал знак Белке уводить людей. Распрощавшись с хозяином, который после полученных денег превратился в само воплощение приветливости, друзья направились к выходу.

— Милости прошу, приходите, всегда рад помочь, — вещал им вслед Бобд. — Уж не забывайте, двери моего дома всегда открыты для столь благородных и щедрых господ…

На улице ребят ожидала карета лорда. К ней они и направились. Счастливый Бобд все еще продолжал надрывать им вслед горло.

Глава 6

— Итак, друзья, что мы имеем? И каковы будут наши дальнейшие действия? — обратился к собравшимся Лом.

Все вместе они находились в комнате Студента, куда направились сразу же после посещения дома Бобда. В карете они всю дорогу молчали. И вот только теперь маг обратился к друзьям, вызывая тех на серьезный разговор.

— Хорошие вопросы, дружище! — Первым на призыв друга откликнулся Студент. Он уже давно с тоской поглядывал на скучные физиономии друзей и готов был говорить с кем угодно, о чем угодно, лишь бы прервать наконец эту зловещую тишину. — И на первый из них я тебе с радостью отвечу. Ну, а над вторым тебе уж самому придется репу почесать. Значит, ты спрашиваешь: что мы имеем? Нет ничего проще! Во-первых, мы снова все вместе, вчетвером. Во-вторых, нам удалось пролить свет на произошедшую пять лет назад историю с нападением на род Белого Ужа. В-третьих, мы знаем, вернее, уверены в своей догадке насчет божественности меча Лилипута. В-четвертых, мы выяснили, что произошло с подругой Лилипута, некоей Лепесток, после их расставания. И, в-пятых, мы разузнали, за кем охотится твой приятель по кружку волшебников — Высший маг Наз.

— Все правильно, Студент, — подытожил Лом. — Мы знаем, что ничего не знаем!

— Чего-чего? — возмутился Гимнаст. — Что за ерунду ты несешь! Тебе только что Студент назвал целых пять пунктов, а ты: «ничего не знаем»… И вообще, я не понимаю, Лом, зачем мы суем нос в чужие тайны. Оно нам надо? Помнится, еще год назад ты говорил, что для перемещения обратно в наш мир необходимо лишь как можно скорее отыскать Лилипута. Мол, у тебя все уже давно на мази, но без его присутствия ничего не получится. Ну вот он, родимый, отыскался. Давай, действуй! А то мне этот остров уже осточертел. Да и не только мне… Лилипут, Студент, вы-то чего молчите?

В течение следующих пяти минут Гимнаст, Студент и Лилипут наперебой доказывали Лому, что это, мол, бесчеловечно — вот так глумиться над друзьями, что они уже давно пресытились романтикой приключений и хотят домой. Но маг лишь грустно улыбался им в ответ. Когда же Лом заговорил, зарожденные Гимнастом надежды рухнули в один миг:

— К сожалению, я ошибался. Простите, друзья, но ничем не могу вам сейчас помочь. Лилипут появился, и это здорово, но вместе с ним появилось слишком много неразрешенных загадок. Понимаете, составление заклинания требует точности в мельчайших деталях. Все тайны, предложенные нам этим миром, должны быть обязательно разгаданы, иначе ничего не получится. Возьмем, к примеру, подружку Лилипута, Лепесток. Пять лет назад наш друг неосмотрительно поклялся заботиться об этой девушке, и теперь, вопреки его теперешним желаниям, он не может покинуть этот мир, не зная о дальнейшей судьбе своей подопечной. А без Лилипута наше перемещение между мирами невозможно. Между тем — что мы знаем про эту Лепесток? Ведь она явно не из рода Белого Ужа. Просто жила там с рождения вместе с отцом, который, по словам Кремпа, оказался очень сильным колдуном. Так кто же она, эта неуловимая Лепесток? Кто такой на самом деле Наз? И почему он преследует Лепесток? Ответьте мне на эти вопросы, и мы перенесемся домой прямо сегодня.

— Ну и где мы, по-твоему, сможем раздобыть все эти ответы? — беспомощно развел руками Лилипут. — Лом, эти ребята, Лепесток и Наз, между прочим, уже на пути к материку! Догнать в океане мы их точно не сумеем. Значит, ты предлагаешь плыть следом за ними и попытаться их отыскать на Большой Земле? Даже на этом крохотном островке Высшему Назу пришлось затратить пять лет на поиски Лепесток. Так чего же ты ждешь от нас?

— Послушай меня, Лилипут! — Лицо Лома стало абсолютно белым, ни единой кровинки. Он едва сдерживал рвущуюся наружу ярость. — Слушай внимательно!.. Мне плевать, что ты там думаешь и что тебе кажется! Уж поверь мне на слово, я тоже был бы счастлив убраться отсюда, и чем скорее, тем лучше. Но для заклинания мне нужны эти чертовы ответы! И есть только два варианта. Либо мы вытрем сопли и продолжим заниматься делом, либо наплюем на все и будем спокойно ждать двести лет, пока настоящему Люму не наскучит гулять по другим мирам, и он не захочет вернуться домой. Решать вам! Ибо для Высшего двести лет не срок, я могу и подождать, а вот от вас через два века останется лишь воспоминание в моей голове и тоска в моем сердце!

— Эй, эй, парни! Да что с вами? Успокойтесь, расслабьтесь, дышите ровно! — В роли утешителя выступил Студент. — Такие дела с наскока не решаются. Надо все как следует обдумать… Хотя знаешь, Лилипут, извини, конечно, но я полностью согласен с Ломом. По-моему, у нас действительно нет другого выхода.

Да Лилипут и сам уже прекрасно понимал, что его чародейство, как всегда, прав. И плыть на Большую Землю в любом случае придется. Но капитулировать вот так, сразу ему не позволяла гордость. Воспользовавшись своевременным советом Студента, он притворился глубоко задумавшимся…

А на следующее утро, к радости друзей, Лилипут дал добро на очередную безумную авантюру.

Вопреки расчетам Лилипута и Студента, Шиша с Корсаром уже в воскресенье были в городе. Их желание поскорее разузнать у Лома о судьбе сгинувших товарищей было столь велико, что они, отказавшись от роскоши баржи, предпочли четыре с половиной дня надрываться простыми гребцами на купеческой ладье; ладно еще Корсар, этому здоровяку и не такие подвиги по плечу, но от Шиши подобной самоотверженности рыцари никак не ожидали.

Как же они были рады увидеть друзей в добром здравии! Лилипут со Студентом по очереди были пропущены через душувыжимательные объятия Корсара и слезообильные поцелуи Шиши. В общем, под конец процедуры кости у рыцарей неприятно потрескивали, а одежду нужно было тщательно отжимать.

Казалось бы, прошло всего пять дней с момента их расставания, но новостей накопилось столько, что за их изложением Лилипут, Студент, Шиша и Корсар засиделись до глубокой ночи. Правда, Шиша с Корсаром прибыли часов в шесть вечера и лишь часов в восемь четверка осела в комнате Студента. Однако четыре часа без умолку чесать языком — это тоже совсем не мало.

— Так, так. Вот оно, значит, как все получилось, — подвел черту под откровениями рыцарей Корсар. — Ну что ж, я всегда говорил, что вы везунчики.

— Послушай, Корсар, — обратился к нему Лилипут, — все никак не могу забыть того письма… Что за бяку ты туда запихнул?

— О каком письме ты говоришь? — невинно удивился маг-великан. — Я за свою жизнь столько писем написал…

— Не прикидывайся! Писем он много написал! Писатель! О Кремпе я говорю. Что за сюрприз ты ему приготовил? И почему нас не предупредил о возможном повороте событий?

— Ну, знаешь ли, Лилипут… Иной раз ты меня просто поражаешь своими догадками, а иногда так искусно прикидываешься тупицей! Ладно, не злись, конечно я все расскажу… Дело в том, и я тебе об этом уже говорил, что когда человек нервничает, проникнуть в его сознание для опытного колдуна не составляет труда. И если бы я перед тем, как послать вас в Магический замок, полностью разложил бы перед вами все карты, у вас не осталось бы ни малейшего шанса остаться в живых. А так — вы ничего сами толком не понимали. Смекаешь, к чему клоню? Наверняка, прежде чем распечатать письмо, Кремп долго копался в твоем сознании и сознании Студента. И везде крупными буквами сияло одно и то же: «ЛОВУШЕК НЕТ! ЧИТАЙ, ЭТО САМОЕ ОБЫЧНОЕ ПИСЬМО!» Но я недооценил Кремпа. Он оказался излишне подозрительным и все же стал прощупывать письмо. Конечно, он сразу же почувствовал магию. Просто чудо, как он проглядел третье мое заклинание, кстати говоря, судя по твоему описанию, самое простое, но и самое мощное.

— Так что же это получается? Значит, ты с самого начала знал, что шаман Еж и маг Кремп — одно лицо? И даже не намекнул. Да если бы мы были подготовлены, мы бы его мигом уложили. Студент всего пару сантиметров до его горла мечом не достал.

Корсар покачал головой.

— Ну, во-первых, я не был уверен на сто процентов, а лишь предположил, поскольку описанный тобою шаман был очень похож на моего бывшего друга. Во-вторых — ну что, скажи на милость, изменилось бы, если бы вы знали о моем предположении? Сразу бы вы на него все равно броситься не могли, сначала нужно было проверить мою догадку. А при любом другом раскладе маг оказался бы быстрее твоего друга на те же один-два сантиметра. Согласен, риск был высок, но ведь в конечном итоге все закончилось хорошо. Я поставил на вашу удачу, и не ошибся.

Пока Лилипут с Корсаром мило беседовали в одном конце стола, в другом аналогичным делом занимались Студент с Шишей. Причем эти двое так увлеклись, что очень скоро из-за их воплей Лилипуту с Корсаром просто стало не слышно друг друга. Поневоле пришлось прислушаться.

— Даже и не думай об этом! — орал Студент.

— Возьмете, возьмете! Да не останусь я тут один! — гнул свое Шиша.

— Да ты пойми, дубовая твоя голова, это же не прогулка по тихой речке вверх-вниз! Это серьезное и очень опасное мероприятие. Вон даже сэр Лил и то испугался поначалу!

«Ну вот, теперь из-за минутной слабости мне, похоже, придется всю жизнь краснеть», — усмехнулся про себя Лилипут.

— А есть кто вам в пути готовить будет? — не сдавался упрямый толстяк. — И не уговаривай, я твердо решил — с вами плыву и точка!

— Ну что за идиот! Лил! — Студент умоляюще посмотрел на Лилипута. — Объясни хоть ты этому… гм… Шише, что мы не в игрушки играться едем.

— А в чем, собственно, проблема? — спокойно спросил Лилипут, а про себя мысленно возликовал: «Вот он, мой звездный час! Ну, держись теперь Студент. Пора поднимать свой авторитет в глазах толстяка. А то, что за дела? Всегда у трактирщика одно и то же: Стьюд то-то сказал, так-то сделал… Сейчас он узнает, какой мировой парень сэр Лил!»

— Представляешь, этот чудик с нами плыть собрался, — пояснил Студент.

— Лично я ничего против участия Шиши в нашем Крестовом походе не имею. Парень он веселый, тесаком махать умеет. — При этих словах Лилипута слегка передернуло. Все-таки еще было слишком свежо воспоминание, когда этот горе-мастер махания чуть было не отмахнул ему башку с плеч. Но, взяв себя в руки, он продолжил: — Опять же, готовит хорошо. Нет, просто обязательно надо парня с собой взять! Чем больше народу, тем веселее!

— Чего, чего? Ну вот, и у этого крыша поехала! О каком веселье ты говоришь?! — возмутился Студент. — Сам будешь с ним нянчиться. Корсар, ты-то чего молчишь? Ты у нас за старшего, тебе и решать. — Час назад рыцари поведали Корсару о готовящемся путешествии на материк и спросили, не хотел бы он поучаствовать и в этой их затее. Маг согласился. И Лилипут со Студентом единодушно произвели большого человека в командиры.

— Извини, Стьюд, — отозвался Корсар. — Но у меня не так уж много друзей, чтобы я не придавал значения их мнению. С Шишей мы очень сдружились за последние пять дней. За все время плавания, когда приходилось с рассвета до заката махать веслом, я ни разу не услышал от него и намека на недовольство. Хотя я представляю, как ему было тяжело. В общем, я полностью согласен с Лилом — чем больше, тем веселее!

— Ну и черт с вами, если все за, то и я согласен, — улыбнулся Студент. — Все, Шиша, считай, что ты записан в команду. Иди, собирай дорожные сундуки.

— А когда мы отплываем? — забеспокоился толстяк.

— Да не слушай ты его, — поспешил успокоить трактирщика Лилипут. — Мы еще точно не решили когда. Скорее всего, где-нибудь в середине следующей недели.

«Ты и не представляешь, старый дурак, какое тебя ожидает разочарование! — усмехнулся про себя Лом, наблюдая за Озом. — Чего это ты так нервничаешь? А, это потому, что один из Высших сегодня задерживается. Да ладно тебе, было бы из-за чего переживать. Подумаешь, Наз не соизволил появиться. Он сегодня и не появится. Я бы тебе сказал, где он сейчас, но ты ведь у нас гордый, и слушать, поди, не станешь. Ладно, ладно, посидим и подождем. Нам спешить некуда…»

— Что ж, господа, я считаю — ждать больше не имеет смысла.

Ожидая Наза, председатель на добрый час задержал начало работы Круга Избранных. Оз выглядел неважно. Подобное начало совершенно его обескуражило. Тем не менее, собрав волю в кулак, он продолжил:

— Видимо, с Высшим Назом что-то стряслось. Давайте будем начинать без него. Сегодня я предлагаю Кругу Избранных немного изменить привычный распорядок наших встреч. И, прежде чем начать работу, обсудить дальнейшую судьбу одного из Высших, которого я обвиняю… — далее пошло перечисление ужаснейших преступлений, вменяемых в вину Высшему Люму, по сравнению с которыми измена Родине выглядела бы невинной шалостью.

Лом, слушая весь этот бред Оза и лишь криво ухмылялся в ответ.

Когда старик замолчал, в Малом зале повисла напряженная тишина.

Потом заговорил Лом.

— Уважаемый Оз, у вас слишком богатое воображение. Надо же, столько всего насочиняли! — Голос Лома был совершенно спокоен. — Вы говорите, что я совершил неслыханную наглость, устроив слежку за Назом и не поставив об этом в известность других Высших? Но покажите мне, где этот ваш маг, о чести и достоинстве которого вы так печетесь?.. Не можете? Ах да, извините, его же с нами нет. Какая досада! А хотите, я вам скажу, где сейчас находится этот деятель?.. Не хотите? Ну а я вам все равно скажу! В данный момент он в океане, примерно на полпути к Большой Земле. Да, да, именно! Он снял каюту на корабле и спокойно пересекает океан… Успокойтесь, многоуважаемые, прошу вас. Этого не могло произойти с нами, тут я полностью согласен, но господин Наз кое в чем от нас, всех здесь присутствующих, отличается. Дело в том, что магия Ордена Алой Розы удерживает Высших, для которых остров Розы является Родиной. Наз же родился совершенно в другом месте. Поэтому ему не составило труда покинуть наш остров. Как стало возможно, что в Круг Избранных был допущен чужак, который в течение семи лет спокойно выведывал наши секреты? Это вопрос не ко мне, а к нашему многоуважаемому председателю.

— Он лжет! Не верьте! — Оз вскочил со своего стула и, как обезьяна, размахивал во все стороны длинными, худыми руками. — Это ложь! Наглая ложь!

— Успокойтесь, уважаемый Оз, — все тем же раздражающе равнодушным голосом продолжил Лом. — Все изложенное мною очень легко проверить. У меня есть свидетели, которых, если вы не пожелаете мне верить на слово, я с радостью представлю Кругу. А пока, с вашего разрешения, я продолжу… Остров Розы Наз покинул ровно неделю назад. Помните то странное свечение в портале? Мы еще подумали, что это как-то связано с перемещением в нем моих людей. Истинная же причина разноцветного свечения заключалась в том, что Наз, применив какое-то доселе неизвестное волшебство, изменил направление своего перемещения в портале. И, вместо своего Магического замка, очутился на одной из улиц Красного города… Не верите? Да я и сам в жизни бы не поверил в возможность подобного, но, опять же, есть живые свидетели, которые видели Высшего Наза в городе через полчаса после закрытия Круга — а, согласитесь, из его замка до города добираться никак не меньше четырех дней. Еще через два часа Наза видели в порту, где он разговаривал с капитаном одного из готовящихся к отплытию кораблей… Ну как, здорово я вас повеселил? А ведь всего этого безобразия легко можно было избежать, если бы неделю назад вы, многоуважаемые, не поддались на провокацию Оза и выслушали человека, который подтвердил бы мои опасения насчет двойной игры Наза. Но лучше поздно, чем никогда! С вашего позволения, я вызываю на Круг мага второй ступени Кремпа, который до недавнего времени был правой рукой Высшего Наза.

Оз попытался возразить, но он уже давно не контролировал ситуацию, а остальные Высшие были заинтригованы смелым выступлением Лома.

Вызвать Кремпа на Круг было делом тридцати секунд, именно столько потребовалось Лому, дабы подойти к главному входу в Малый зал и, открыв дверь, пригласить томящегося в ожидании мага.

Стараниями Лома Кремп предстал перед Высшими как несчастная жертва тирании Наза. Разумеется, Кремп подтвердил все сказанное Ломом, и Высшим не осталось ничего более, как полностью признать справедливость обличительного выступления Высшего Люма.

Озу, правда, удалось немного отыграться на несчастном Кремпе. Но и тут ему не позволили большего, чем с треском выпихнуть старика из рядов Ордена. Кремп был просто счастлив — он-то считал себя совершенно однозначно обреченным, а тут ему оставили жизнь.

После этой истории с Назом настроение у Высших стало совсем не рабочее. Оз поспешил распустить Круг и отправить магов по своим замкам.

— Здорово, дружище. — Лом обменялся с Гимнастом крепким рукопожатием. — Надеюсь, теперь не станешь меня упрекать в недостатке внимания к твоей важной персоне… А где твоя распрекрасная?

— Я тебя тоже рад видеть, но только не напоминай мне лучше об этой стерве, а то я сейчас стану все ломать и крушить.

Лом от души рассмеялся.

— Ничего себе заявочки! С каких это пор ты возненавидел красавицу Ольгу?

— Лом, я же просил!

— Ну, интересно же. Давай, колись, в чем дело?

— А ты, можно подумать, не догадываешься? — разозлился Гимнаст. — Вот нравится тебе из людей все вытягивать, выцарапывать. Особенно здорово, если перед тобой наизнанку человек выворачивается, а ты смотришь и посмеиваешься про себя над дурачком.

— Да ты мне зубы-то не заговаривай. Знаешь ведь, все равно не отстану. Лучше покайся в своих прегрешениях, ведь добровольное признание… Кстати, а это мысль: венчать я тебя венчал, а вот исповеди ни разу не принимал.

— Давай, давай! Издевайся дальше! У тебя это очень хорошо получается!

— Ладно, чего ты, парень, обиделся что ли? Да не бери в голову… Так какая кошка между вами пробежала?

Гимнаст обречено вздохнул.

— От тебя действительно не отвяжешься. Прямо как тот банный лист, прилипнешь — и намертво. В общем, разругались мы с распрекрасной . Я с вами пообщался, тоже захотелось поплавать с ребятами, поприключенить и, видимо, во сне проговорился… Ничего смешного, прекрати сейчас же или слова больше от меня не услышишь!

— Ха-ха! Нет, с вами не соскучишься! Значит, ты тоже плыть собрался? Ха-ха-ха!

— Ну я тебя прошу, не трави душу! Куда я денусь с твоим «подарочком» на пальце.

— Ладно, не злись. Давай сменим тему… Может, пообедать пригласишь?

— Ах да, прости. Сейчас распоряжусь, — Гимнаст потянулся за колокольчиком.

После роскошного обеда друзья продолжили разговор в кабинете Гимнаста. Минут десять они говорили о всяких пустяках, мелочах, в общем, обо всем помаленьку и ни о чем конкретно. Но шаг за шагом Лом подвел друга к истинной цели своего визита.

— Кстати, — заметил он будто между прочем, — уж коль скоро мы заговорили о колдунах, есть тут у меня один на примете. Настоящий мастер своего дела. Из магов Ордена!.. Постой, да ты наверняка о нем слышал. Лилипут, помнишь, рассказывал. Некто Кремп… Так вот, пристроить бы его надо. Не поможешь?

Гимнаст тяжко вздохнул.

— Лом! Ты же знаешь мое отношение к чародейской братии. Если потребуется что-то сногсшибательное, то все равно лучше тебя мне не найти. А держать еще одного выпендривающегося дармоеда… Нет уж, уволь! От Ваха не знаю, как избавиться. Представляешь, эта мелкая скотина во всем подыгрывает жене. Совсем бы со свету сжил, гад, если бы не знал, кем в Ордене является мой друг. А ты мне хочешь еще одного подсунуть!

— Да знаю я, как ты к колдунам относишься, не раз уже рассказывал. И все же я настаиваю на своей просьбе. Поверь, дружище, ты еще будешь очень меня благодарить за Кремпа.

— Когда ты так начинаешь говорить, у меня сердце в пятки уходит от страха. Помнится, перед тем, как нахлобучил на мой палец эту миленькую безделушку, ты тоже меня уверял, что все будет просто здорово. И теперь я окольцован на веки вечные с этой кикиморой, Ольгой!

Лом поспешил утешить друга:

— Успокойся, ну что ты в самом деле! Я обещал помочь избавиться от кольца, и, будь уверен, сдержу свое обещание! — Лом выдержал многозначительную паузу. — Я же говорю, Кремп как раз тот колдун, который сможет тебе реально помочь!

— Так он что же?.. — настороженно начал Гимнаст. В ответ Лом лишь загадочно улыбнулся.

— Ну ладно, приятель, ты же знаешь, я никогда не мог тебе отказать. И подло пользуешься моей слабостью, — сдался лорд магу.

— Уф! — притворно вздохнул Лом. — Здоров же ты, братец, упираться. Человеку добра желаешь, а он отбрыкивается!.. Так я тебе его вечерком пришлю?

— Ни в чем себе не отказывай!

Увидев, что друг начал подниматься с кресла, Гимнаст нахмурился.

— Вот так всегда. Нет бы просто в гости заглянуть, а то появляешься только, когда тебе что-то от меня нужно. И, получив вожделенное «Yes», тут же сматываешь удочки.

— Извини, Гимнаст, дел невпроворот. Сам знаешь, завтра они отплывают. С Корсаром еще надо встретиться, обсудить план действий… Да, кстати, сегодня вечером собираемся у Студента. Часам этак к восьми подъезжай.

Гимнаст хандрил. После появления в городе жизнерадостного Лилипута он особенно остро почувствовал эту ужасную тоску. За краткий миг свободы сейчас он готов был бросить все: и титул, и власть, и богатство, и дом, и красавицу-жену… Но он прекрасно понимал, что из-за страха перед кольцом он никогда не решится на подобное безумие. Будь проклят этот маленький замочек на пальце!

В детстве он смеялся над нелепой сказкой про парнишку по имени Аладдин. У него была старая медная лампа, рабом которой был огромный силач-джин. Теперь он сам являлся рабом кольца и, увы, ему было уже не до смеха.

Все в этом мире обрыдло! Друзья завтра собираются в очередное приключение, а он вынужден остаться на опостылевшем острове и с нетерпением ждать их возвращения. Надеяться и ждать, и еще… ХАНДРИТЬ!

Кого винить в бедах и печалях? Лома?.. Да нет, парень ни в чем не виноват. Безусловно, он хотел, как лучше. Просто не повезло, под руку попалась слишком старая книга. Теперь маг каждый раз при встрече обещает освободить от «подарочка», но уже прошло пять лет, а способ им так и не найден. Да, надежда умирает последней, но, к сожалению, она не бессмертна.

«Ладно, сегодня ночью у Студента напьюсь!.. А дальше? Дальше будет башка гудеть. Ха-ха-ха! Ведь до завтра еще дожить надо», — от подобной бесшабашной мысли на душе у Гимнаста стало немного веселей. Действительно, что толку изводить себя раньше времени.

Хандра отступила. Но эта безжалостная убийца надежды вовсе не исчезла без следа. Она сделала всего полшага назад и затаилась за его спиной в ожидании своего часа. Ведь очень скоро он ей представится…

— Кремп, старина, с лордом Гимнсом я договорился насчет тебя… Ну, ты все помнишь? Ничего не забыл? — Лом уже снова был в замке и давал последние наставления горе-шаману.

— Даже не знаю, как вас и благодарить, Высший, — старик прослезился. — Вы так много для меня сделали! В лепешку разобьюсь, но вашу просьбу выполню.

— Зачем же в лепешку? — усмехнулся Лом и, похлопав Кремпа по плечу, добавил: — Если все получится, как договаривались, считай, что мы в расчете. Да нет, пожалуй, я перед тобой еще в долгу буду!

Глава 7

Ну вот и все. Остров Розы остался далеко за кормой корабля.

Тягостный момент расставания позади. На берегу едва-едва виднеется одинокая фигура Лома. Гимнаст же вчера так набрался на прощальной вечеринке у Студента, что до сих пор еще не проснулся. Да оно и к лучшему. Лилипут со Студентом еле выдержали прощание с Высшим. Если бы еще и лорд был, то грозные рыцари точно бы разревелись, как сопливые пацаны. А ведь вокруг столько народу. Нельзя, не поймут…

Как много Лилипут пережил всего за месяц пребывания на этом острове! И хотя друзья уже прожили тут добрых пять лет, его месяц был не менее насыщенным, чем их годы. Но жизнь продолжается, и вот они отправляются навстречу новым приключениям.

— Да, Лилипут, все правильно. Жизнь продолжается! Опять Корсар совершенно незаметно подкрался к нему со спины и вновь нагло «подглядел» его мысли.

— Ведь ты обещал! — беззлобно упрекнул мага Лилипут.

— Извини, это выше моих сил. К тому же сегодня я немного не в своей тарелке. Все из-за расставания с островом. Хоть я и не Высший, да и в Магических замках уже сто лет как не появлялся, но все равно остров весьма неохотно расстается со мной. Сколько ни покидал его — а уж поверь мне я путешественник со стажем, — каждый раз голова трещит, будто вот-вот взорвется. Где уж тут помнить обещания.

— И долго у тебя эта ломка будет продолжаться? — заинтересовался Лилипут.

— Да нет, сегодня ближе к вечеру уже все должно быть нормально. Не бери в голову, я справлюсь.

Минут пять они молча наблюдали за удаляющимся островом Розы. Крепкий океанской ветер яростно раздувал огромные паруса у них над головой, по океану бежали метровые волны.

— Послушай, Корсар, — решился прервать затянувшуюся паузу Лилипут, — а что бы произошло, если бы ты был не магом второй ступени, а, к примеру, Высшим и пожелал бы покинуть остров?

— Ну, на этот вопрос я не могу тебе точно ответить, потому что подобных прецедентов еще попросту не было. А вообще-то считается, что Высший, покидающий пределы острова Розы, в какой-то момент бесследно исчезает, то есть превращается в ничто.

— Но ведь Наз… Лом говорил…

— Тут все намного сложнее, — перебил Корсар. — Во-первых, мы не знаем, удалось ли Назу живым и невредимым достичь материка. А во-вторых, у него действительно есть неплохой шанс остаться живым и невредимым, поскольку в заклятиях Ордена, удерживающих Высших, предполагается, что Высшими могут быть лишь островитяне. Наз же родился не на острове.

— Так что же, получается, Лом меня обманул? И на самом деле он может в любой момент спокойно покинуть остров? Ведь он же на самом деле совсем не здесь родился…

Корсар покачал головой.

— Опять же, все не так просто. С одной стороны, ты совершенно прав. Раз он здесь не рожден — то птица вольная. Но ему ведь пришлось прикоснуться к волшебному камню на шпиле, и теперь возможны самые непредсказуемые последствия. Может быть, камень не пожелает его отпускать?

— Да, — вынужден был согласиться Лилипут. — Наверное, ты прав.

— Брось кукситься, Лилипут! — Корсар ободрительно похлопал по плечу своего приятеля. — Приключения только начинаются! Впереди нас ждут великие дела! В отличие от меня, у тебя голова не разламывается от жуткой боли, так что нечего хмуриться! Ну же, улыбнись! Вот так, молодец! Пойдем-ка посмотрим, что там наши сорвиголовы на сей раз учудили. Что-то в каюте сделалось подозрительно тихо… Ну очень подозрительно!

— Ай-ай-ай, мой палец! — стонал Гимнаст.

— Ой-ой-ой, моя голова! — в унисон лорду подвывал Кремп.

— Кремп, а с головой-то у тебя что случилось? — нашел в себе силы поинтересовался Гимнаст. — Ты-то вроде бы вчера трезвый был. Хотя, если честно, то я не уверен. Вчера все слишком трезвыми по сравнению со мной были. По-моему, я вчера даже Люма перепил.

— Да при чем тут вино!

— С чего же у тебя голова так болит? У меня еще понятно, да и то только чуть-чуть. Вино у Шиши классное!.. А ты вон, аж в голос надрываешься.

Старый маг поморщился.

— Ваше высочество, милорд. Помолчите, пожалуйста!.. Ой-ой-ой, моя голова!

— Да не могу я молчать, — возмутился лорд Гимнс. — У меня палец будто щипцами раскаленными раздирают… Слушай! А может оно его действительно отрывает?

— Ага, — подтвердил маг. — Вон видите, уже и кровь пошла.

— Где? — напугался Гимнаст. — Уф, опять ты шутишь. Что же он, скотина, так болит-то?! Ты в своем заклинании точно ничего не напутал? А то знаю я вас, колдунов!

От незаслуженной обиды Кремп даже позабыл о больной голове.

— Милорд Гимнс! Я же вас предупреждал, что придется потерпеть до завтрашнего утра. Это ведь все-таки кольцо чар! Успокойтесь и постарайтесь уснуть. Завтра будет трудный день… Ой, голова!

— Трудный? Да если эта штукенция исчезнет с моего пальца — это будет лучший день в моей жизни!

— Ну хорошо, завтра будет лучший день в вашей жизни. И чем раньше вы уснете, тем быстрее наступит завтра.

— Думаешь, я не пытался?.. Бедный, бедный мой пальчик!..

Эпилог

Вот уже десятый день, как корабль друзей бороздил просторы океана…

Лом сидел за столом в своей комнате и неторопливо просматривал накопившуюся за пять лет стопку корреспонденции. Так он отвлекался от нахлынувшего вдруг одиночества. Ведь большую часть его переписки составляли короткие записки от Гимнаста, Студента и Лилипута, оставляемые друзьями на его рабочем столе, если им не удавалось застать Высшего дома, записки с их короткими просьбами, сообщениями, даже ультиматумами.

Лом просматривал эти записки и как бы заочно разговаривал с друзьями.

Итак, он остался совершенно один на этом все еще слишком чужом ему острове, среди незнакомых людей. Даже Гимнаста собственными руками он отправил вместе с остальными.

Похоже, составленное им совместно с Кремпом заклинание сработало блестяще. Через пару дней после отплытия друзей, Лом навестил Ольгу. Кольца на ее руке уже не было. Как и не было предела ее ликованию по этому поводу. Девушка ударилась в бурный разгул, стараясь наверстать безвозвратно упущенное за пять лет. Она откровенно флиртовала и с Высшим магом, ни капельки не смущаясь того факта, что он был другом ее мужа. И если бы Лом только захотел… Жена Гимнаста была очень красивой женщиной, но когда все настолько доступно, всякий интерес пропадает.

Произошли кое-какие изменения и внутри Круга Избранных. На освободившееся место Наза взяли некого Фаркуса — вполне достойного мага лет этак двухсот тридцати от роду, при этом выглядящего всего на шестьдесят. И снова Высших стало семеро. Кроме того, единогласно переизбрали председателя Круга. Теперь эти почетные обязанности возложены на плечи Солозо. Проникновение в святая святых Ордена, Круг Избранных, чужака еще долго будет висеть несмываемым пятном на совести Оза, в лице которого Лом приобрел смертельного врага.

Лом навел справки у компетентных людей и выяснил, что до ближайшего города на Большой Земле при попутном ветре плыть около двух недель. Ветер как будто бы особо не менялся, значит, сейчас его друзья уже в трех-четырех днях плавания до берега.

Как-то незаметно толстая стопка писем подошла к концу. Напоследок на глаза Высшему попалось то самое, так озадачившее пять лет назад его и двоих его друзей, письмо, адресованное настоящему Люму. Лом замешкался: открывать — не открывать это чужое послание? И, повинуясь какому-то неожиданному порыву, решительно распечатал конверт и высыпал на стол его содержимое. Письмо сэра Лила он знал наизусть, и лишний раз любоваться на каракули рыцаря не было желания, но ему почему-то вдруг захотелось в очередной раз взглянуть на странное четверостишье на папирусе.

Он развернул папирус и… обомлел!

Вдруг прямо на его глазах под знакомыми ему строками стали появляться буквы, сливаться в слова, слова в новые строки… В итоге на папирусе появилось еще одно четверостишье. Вот что теперь там было начертано:

И превратится день в ночь! И явится Герою меч! И возродится из пепла Несущая Искру! И подарит она своему миру Надежду! И только ее Сын! Если на Земле Истинной примет меч из рук Героя Земного! Сможет получить через клинок Силу Стража Небесного! И воссияет на груди у Него Звезда Божественная!

Несколько минут обескураженный Лом внимательно вчитывался в эти строки. Мозг его напряженно работал, пытаясь отыскать единственно верное в данной ситуации решение.

И, вероятно, нашел.

Маг улыбнулся, встал из-за стола, накинул на плечи легкий алый плащ, разложил по его вместительным внутренним карманам папирус и парочку мешочков с золотом. После чего, произнеся короткое заклинание, он покинул замок прямо из собственной комнаты. Оказавшись на улице, маг отвернулся от гранитной скалы и торопливо зашагал по безлюдной площади куда-то в одному ему известном направлении…

Никто из магической братии Ордена Алой Розы больше никогда его не видел.

(КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ)

Оглавление

Пролог

Часть IЛепесток

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

Часть IIВысший маг Люм, милорд Гимнс и сэр Стьюд

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

Часть IIIСэр Лил

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

Часть IVЗагадки Лилипута

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg