«Честь, шпага и немного волшебства»

Честь, шпага и немного волшебства (fb2) - Честь, шпага и немного волшебства [= Warlock] 1235K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Валерий Владимирович Иващенко

Валерий Иващенко Честь, шпага и немного волшебства

Глава 1

Давным-давно, когда наш мир только создавался, всемогущие боги как-то обошли вниманием этот непримечательный клочок земной тверди. Создали гору, затем разрушили ее незнамо зачем, и забыли. Прошли века, а каменистое плоскогорье на самом краю земли, которая, как всем известно, кончается мельтешащим оттенками серого первозданным хаосом, так и оставалось пустынным и печальным. Даже скудная растительность не скрасила унылое, однообразное существование этого места. Жесткая трава кое-как разрослась меж валунов, да неприхотливые северные сосны упрямо цеплялись корнями за неподатливый грунт. Птицы неохотно залетали сюда, даже вездесущим белкам было неуютно. И лишь ручей, берущий начало из-под угловатой покосившейся скалы, все так же весело и беззаботно журчал, продираясь меж камней и россыпей гальки. Прошли тысячелетия. Камни, что послабей, рассыпались в пыль; кое-где вода, не находя стока из-за скального основания, образовала болотца. А по соседству, на равнине, возникали и исчезали могучие племена, великие города и народы. И вот, наконец, растущее на закате солнца королевство эльфов достигло своим влиянием подножия Скалистого плато. А с другой стороны, с восхода, выросло молодое и крепкое государство хумансов. Прошло еще немного времени…

«Тише, Мальва». - призрачная тень подала сигнал, переместилась к замшелому валуну и слилась с ним, хоронясь от нескромных солнечных лучей, наверное, последних этой осенью.

Эльфийский патруль затаился посреди каменистого склона, растворившись в мешанине света и теней. До эльфов с недавних пор стали доноситься колебания в магическом эфире, и как раз со Скалистого плато. Вот и послали разведчиков — разузнать, какое лихо поселилось в этом месте, на которое никто не предъявлял свои права. И теперь трое — лучницы Аллена, Мальва и Невенор — напряженно осматривались вокруг, едва начав подыматься на плато. Стройные, красивые даже в мешковатых одежках, они замерли, умело растворившись на местности.

Из расселины под нависшим каменным козырьком донесся шорох падения камешков, затем стих, и на свет показался здоровенный горный медведь, неслышно ступая своими мягкими лапами. Серый и гладкий, откормившийся за лето и осень, он уж было залег спать поосновательнее, как был потревожен подозрительным шумом. Подслеповато прищурившись и настороженно поводя маленькими для его роста круглыми ушками, он мотнул головой пару раз, принюхиваясь, и вылез из своей потаенной берлоги весь. Ох, и громадина! Он не заметил эльфов (а кто бы смог? хумансы говорят «ищи ветер в поле», а мы — «поищи эльфа в лесу»), вразвалочку подошел к валуну, у которого затаилась Невенор. Затем привычно задрал лапу, и по камню зажурчала струйка. Справив свою малую нужду, медведь неспешно поплелся в берлогу досыпать. Лучницы неслышно давились от смеха, а пострадавшая, сверкая глазами от злости, брезгливо морщила свое раскрашенное камуфляжем лицо.

Аллена еще миг-другой подрагивала от с трудом сдерживаемого хохота, а затем неслышно слезла с покосившейся сосны и на правах старшей подала остальным знак «Следуем дальше». Мальва, неосторожно шумнувшая осыпавшейся щебенкой, изо всех сил сохраняла серьезность и пыталась выгнать на мордашку этакую гримаску раскаяния. Будто ей кто поверил бы… Она взбиралась слева, а тихо отфыркивающаяся эльфийка, которая не совсем удачно выбрала место для маскировки, справа. Довольно крутой склон, изборожденный следами старых катастроф, не сглаженных даже временем, вскоре перешел в пологий подъем. Достигнув каменистой равнины плато, лучницы удвоили осторожность и некоторое время пробирались чуть севернее, где Аллена заметила воду. Сжалившись, она глазами сделала Невеноре знак — «Окунись» — и настороженно озиралась, пока та неслышно и сторожко полоскалась в ручье.

Вода оказалась ледяная. На равнинах внизу уже кое-где лег снег, и только здесь зима не спешила предъявлять свой приход. Трава посерела и привяла, да тощие березки торопливо скидывали последние, свернутые и сухо шуршащие листики. Вот и все.

Переходя вброд небольшое болото, Аллена вдруг почувствовала нечто. Словно мягкая пушистая кисть провела по ней широкий мазок от ног до макушки. Словно еле заметный леденящий сквознячок прошелся по телу. Само по себе ощущение не было неприятным, но эльфийская лучница остановилась и огорченно застыла. Словно по команде, замерли и остальные.

«Что?», — движением кисти спросила Невенор. Она не принадлежала к числу ее подруг, но известие, что ту назначили старшей в их разведгруппе, восприняла спокойно — «Ну да, опыта у меня не хватает». Сейчас же она забеспокоилась не на шутку, ибо не первое десятилетие ходившая в разведку Аллена слыла чуть ли не талисманом удачи среди и без того полулегендарного отряда.

Аллена прислушалась к своим ощущениям. Ну да, тут и сомневаться не приходится… И, впервые за долгое время, вслух отозвалась.

— Я вляпалась. Сторожевое заклятье.

М-да, ясное дело — хорониться больше нет смысла. Понимающе кивнув, остальные сделали несколько шагов назад, чутко вслушиваясь в шумы по сторонам. Наступал вечер, мелкая живность торопливо возвращалась в свои убежища. Мышь-полевка на той стороне болота… белка, еще дальше… какая-то птичка в зарослях осоки справа… ага, опоздала улететь со своей стаей на юга — жаль ее, бедняжку… в трещине скалы каменная сова продирает глаза перед вылетом на охоту… никого больше.

Попавшая в ловушку лучница скинула капюшон, осторожно полезла в складки плаща и добыла оттуда белеющий в сумраке свиток. Прочла, шевеля губами, и вокруг нее по топкой поверхности прошла рябь. Раз, другой, третий. Постепенно проявилась широкая, белесо-лиловая расплывчатая полоса Сторожевого заклинания. Аллена покачала головой, обреченно попробовала шагнуть назад.

«Муха в паутине!». - подумалось ей, когда в ответ на ее попытку заклинание напряглось, и словно стальным канатом удержало на месте. Ноги погрузились уже по колени, и сырой холод промозгло подкрадывался все выше и выше. А может, это отчаяние стремится залезть в душу своими ледяными щупальцами?

— Нет, поставлено мастерски. Уходите. Сообщите, что здесь маг, и сильный.

Мальва зябко поежилась и шагнула ближе. Погладила подругу, с которой немало походили и постреляли, по коротко стриженым, золотистым волосам. Словно прося прощения, что это не она попалась в ловушку. Словно старалась удержать в сердце это последнее, прощальное прикосновение.

— А как же ты?

— Уходите, это приказ. А я… как-нибудь.

Как известно, для эльфа немыслимо покончить с собой. Аллена поколебалась, протянула подруге свой привычный, вычурно изогнутый лук, с которым столько вместе прошли и пережили. Будто отдавая частицу самой себя, и стремясь поменьше дать добычи ловушке. Топь медленно, но неумолимо затягивала жертву к себе, и последние отблески света, исчезая, словно прощались с гибнущей эльфийкой.

Невенор тоже подошла. Вместе с Мальвой они протянули к Аллене ладони, и та ответила тем же прощальным приветом. Пальцы их переплелись. Прощайте, девчонки… никогда нам не пить утренней росы вместе… не танцевать на празднике весны… не радоваться каждому мигу жизни…

В болото упала капля, затем еще одна. Соленая. И еще одна — горькая.

— Вспоминайте меня иногда. Придет срок — увидимся по ту сторону Гремящих Морей.

Уходили порознь. Мальва чуть севернее. Одна из заповедей разведчицы — никогда не возвращаться тем же путем. Вот и сейчас, идя в одиночку, она обогнула край болота, по мшанику с выступающими камнями спустилась к обрыву, выводящему с плато. Оставив медвежью берлогу слева, спустилась вниз. Дойдя до края леса, она вдруг зашаталась, обняла одинокую, первую сосну и расплакалась. Ну почему так глупо? Ведь не было никаких признаков того, что на этом плоскогорье поселился колдун или маг! И даже безотказные амулеты не спасли Аллену от нелепой гибели. И что же делать?

Так. Утерев слезы и окончательно размазав маскировочный грим на личике, Мальва решительно повернулась и, преодолевая предательскую дрожь в ногах, припустила обратно легким эльфийским шагом. Не тряситесь, коленки — мы возвращаемся к подруге, и будь, что будет!

— Зачем? — горько спросила Аллена в полутьме, погрузившись уже по пояс. Злополучное болотце оказалось неимоверно глубоким — верно, под жижей притаилась яма.

Мальва только вздохнула и опустила глаза. Ну как тебе объяснить, если я и сама себя не понимаю? Ну не могу я тебя бросить — вот так. Подняв взгляд, она встретилась им с Невенор.

— Здрасьте! — невесело хохотнула та. — А я думала — одна такая дура. Вот… тоже вернулась.

* * *

Человек, сидя в кресле, обернулся на тихое позванивание волшебной паутины заклинаний, сходившейся в слабо мерцающее сооружение на столе. Вечернее солнце, несмело заглянув в окно, торопливо осветило его широкие плечи, энергичную фигуру и лицо. С небрежно залеченным недавним шрамом от левой брови, через скулу и до щегольски небритых усов. Он был с виду не стар, скорее молод, однако ранняя седина кое-где уже коснулась его шевелюры и придала ему тот импозантный вид, от которого теряют головы иные глупые девчонки хумансов.

Он с явным огорчением отложил книгу, всмотрелся в центр своей охранной системы и нахмурился. Затем согнал с колен сладко дремлющего полосатого кота, встал. Потянулся с таким удовольствием, что хрустнули суставы, и направился из комнаты, предварительно прихватив из застекленного шкафа свой магический жезл. Спустившись по полутемной лестнице на первый этаж, он снял с деревянной вешалки теплый, подбитый заячьим мехом плащ и крикнул в сторону кухни.

— Стелла! Там на границе опять кто-то шастает, я отлучусь ненадолго.

Из-за боковой двери выглянула маленькая, опрятная повариха. Ба, и тут хоббиты! — подумает любитель сунуть нос в чужие дела, и в данном случае будет совершенно прав. Стелла давно уже служила у хумансовского мага; после того, как внезапная судорога Хаоса выплеснула на землю своих тварей и ее родная деревушка, стоявшая уж больно близко к Краю, буквально исчезла с лица земли. Маленькая хоббитянка тогда была в городе — ездила продавать цыплят, а возвращаться-то стало и некуда. Погоревала, конечно, да жить дальше как-то надо — а в чужую деревню не примут. А если примут, то служанкой, и на такую черную работу, что впору только самым отчаявшимся. В поисках места потолкалась по тавернам и кабакам, да не заладилось. То совсем уж непотребное заведение, то хозяин явственно намекает на гм, интимные услуги. А потом… потом маленькая Стелла неоднократно благодарила тот случай, благодаря которому на улице ее нечаянно сшиб всадник в черном, с вышитым медведем, плаще. А потом, извинившись и предложив денежную виру, хуманс как-то вытянул из нее всю ее историю и взял к себе на работу. Через месяц Стелла уже не просто благодарила судьбу, а чуть ли не молилась. Да еще и втихомолку, приехав за покупками в город, отнесла пожертвование в храм на алтарь Хенноры. А других богов, кроме покровительницы женщин, маленькая хоббитянка просто и не знала.

— Да поняла, — ворчливо отмахнулась румяная от кухонной жары Стелла. — Только к ужину не опаздывайте, мастер Локси.

— Уж как выйдет, — маг пожал плечами, и вышел в прихожую. Здесь он пошарил в стенной нише, извлек оттуда гномьей работы кинжал. Подумал, скептически покачал головой, и вытащил из стойки тяжелую шпагу в ножнах. Любовно погладил рукоять, и повесил оружие на пояс под своим черным плащом. Прикинул — не забыл ли чего? — накинул капюшон и повернул ярко начищенную, искусной работы ручку входной двери. Выйдя из дома и сделав несколько шагов, он огляделся.

Солнце уже скрылось, и теперь на темном небе хозяйничала Селена в обрамлении искристо-ярких звезд. Воздух был так чист и прозрачен, как это бывает только в конце осени, перед первыми морозами, либо высоко в горах. Желтовато-серебристый свет призрачным покрывалом окутал Скалистое плато, придавая оттенок нереальности всему — и изломанной камнями ровной поверхности плоскогорья, и уснувшим соснам. И даже небольшому двухэтажному домику, невесть из какой детской мечты перенесенному в этот суровый неприветливый край.

— Права была Лирна, когда посоветовала заказать постройку гномам, — выдохнул он струйку пара в темноту позднего вечера.

Волшебник постоял немного, наслаждаясь тишиной, покоем и какой-то мягкой, необжигающей прелестью здешних мест. Сам себе не признаваясь, он успел привязаться к этому уединению и спокойствию, хотя прибыл сюда только этим летом. Сопровождала его только Стелла с погромыхивающим тюком своих неразлучных кастрюль-поварежек, да провожатый, которого отрядил местный барон де Рив.

— Езжайте, магистр Локси, — так напутствовал мага король. — Если и вы не справитесь с выкормышами Хаоса, лезущими в мои владения с этого ничейного плоскогорья… Но не просить же помощи у эльфов!

С последним утверждением маг был полностью согласен. Просить подмоги у остроухих и унизительно, и накладно для казны. Хоть войны явной нынче и не было, но обе расы старались втихомолку напакостить друг другу, как могли. Конечно, эльфы не откажут в борьбе против общего врага — Хаоса. Вежливо выслушают с холодно красивыми и непроницаемыми лицами, а потом заломят такие условия за свою помощь, что все королевство будет стонать от натуги и исходить кровавым потом, дабы не залезть в кабалу. Тоже мне, старшие братья, учителя…

Маг зло сплюнул. Настроение от чудной ночи безнадежно испортилось. Он перехватил невидимую для других нить сторожевого заклятья, и устремился вдоль нее в том направлении, где беспомощная жертва билась, не будучи в силах разорвать сковавшие ее путы. Да и куда ей! Еще в школе магии учителя отмечали изощренность магических построений молодого Локси, даже иногда в ущерб надежности. И быть бы ему отмеченным в числе лучших выпускников, если бы не приключилась одна мерзопакостная история…

Дело в том, что в начале лета, за месяц до выпускных экзаменов, Архимаг школы застал Локси на сеновале, скажем так, в весьма пикантной ситуации с молодой прелестницей. Оторопев не столько от этого зрелища или от ситуации, а от того, что парень трудолюбиво охаживает не кого иного, как его, верховного Архимага то бишь, внучку, старикан чуть не огреб сердечный удар. Тем паче, что для девицы уже была предусмотрена выгодная и почетная партия, а тут такой конфуз. Но Архимаг — ветеран еще той, старой закалки, когда с орками и гоблинами ратились не считая потерь — сдюжил как-то, и саданул по проворно снующей заднице Воздушным Хлыстом.

Однако Локси не согласился с таким раскладом и, оставив подружку, тут же кулаком зацедил старикану прямо в зубы. Тот кубарем слетел по лестнице, ломая перекладины и давясь заклинаниями, и уже внизу задавил безвинно пробегавшую мимо курицу. А молодой нахал проводил его падение длинной, болезненно щипающейся молнией. Архимаг схватился за свой волшебный посох, намереваясь сотворить незнамо что. Локси же, поставив рекорд по скорости надевания штанов, тоже спрыгнул вниз и совсем уж было вознамерился снести голову разгневанному старикану своей шпагой, которую не откладывал далеко даже во время любовных утех. И совсем бы быть беде, если бы Артезия (так звали внучку) не свесилась сверху в отверстие люка и не обрушила на обоих мужчин быстренько наколдованный, холоднющий водопад. Причем — ничем не прикрыв своих прелестей.

Скандал разгорелся знатный. Ну, за остатки курятника с сеновалом наверху хозяину потом заплатили. Огласку удалось не выпустить за узкий круг посвященных. А вот казнить молодого Локси показалось чреватым — он хоть и захудалого рода, но все же и за него нашлось бы кому обнажить меч или взмахнуть жезлом мага. В конце концов порешили миром: дело до смертоубийства не доводить, а затевать свару меж своих — последнее дело. Все ограничилось высылкой ловеласа из столицы сразу после окончания школы. Да подальше, в пограничные гарнизоны.

Маг на ходу усмехнулся, вспоминая события пятилетней давности. Да, Артезия была хороша… А, чего жалеть — не она первая, не она последняя! И с типично мужским цинизмом отбросив такие проблемы, он устремился далее. Вот и край плато, теперь к болотцу с омутом, где-то тут…

«Ах вот оно что — господа эльфы пожаловали! Так-так, и что же из этого?.. А ведь поодиночке они не ходят, посему сделаем вот что». — Локси привычно вытягивал из жезла волшебную вязь заклинаний, а сам поглядывал вперед. Эти остроухие, конечно, не мед, но и гробить их так просто не хотелось. Ведь могли и случайно сюда забрести, или по делу какому…

Есть! Туманно колышащееся облако затрепетало еще в двух местах, и сразу проявились еще две фигуры, дотоле незаметные в ночи. Пригвоздив их к месту понадежнее, маг убрал с себя долой невидимость и подошел к краю болотца.

— Кто такие, и почему забрались в мои владения? — строго прозвучали его слова в ночном воздухе. Церемониться не следовало, а гнуть шею Локси не любил и не умел. Ну и что с того, что эльфы — задницы им лизать, что ли? Тоже мне, светочи!

«Ого, да это девицы, оказывается! Лучницы и, судя по обмундированию, разведчицы — птички не простые. От таких пакостей дождаться — запросто». — Локси еще усилил защитные прокси-щиты, и повторил свой вопрос. Не дождавшись ответа опять, подошел к ближней, которая потревожила Охранное Заклинание и теперь, прилипнув, погрузилась в болотную трясину по самые… гм, чуть не до подмышек, в общем. Не позволив себе переключить внимание на аппетитно выступающие под мокрой одеждой полушария, он шагнул к бледной эльфийке, присел.

И протянул руку, предлагая помощь.

В холодной ночи ауры эльфиек засверкали бледным зеленоватым огнем ярости и презрения. Вместо ответа обе другие лучницы послали свои стрелы, безошибочно наводя их в лунном свете. Однако маг не был бы магом, если бы его так просто можно было угробить. Стрелы бессильно остановились в полушаге от него и, от нетерпения дрожа белым оперением, застыли. А потом осыпались в тину, громко чавкая в тишине.

— Ну что ж, такой язык я понимаю, — Локси выпрямился. Нимало не церемонясь, Силой выдрал из трясины тонущую лучницу, а затем туго спеленал всех троих Связывающим Заклятьем. Поднатужившись, жестом ладоней поднял три тела в воздух и, осмотревшись, направился в обратный путь. Стрелы, извлеченные из болота, он сполоснул в ручье и теперь нес в пригоршне, а другую руку оттягивала связка луков, кинжалов и метательных ножей. А колчаны повесил на плечо. Лишенные веса разведчицы теперь плыли над землей, и надо было только направлять их движение. Не обращая внимания на струящуюся от них ненависть, маг быстрым шагом вскоре и добрался до дома.

Стелла изрядно удивилась, когда увидела, что хозяин притащил такую диковинную добычу. Раньше были головы да чучела всякой нечисти, которую насылает неугомонный Хаос. Вон, весь холл увешан по стенам этакой дрянью. И скалят зубы, прямо как живые, упаси Хеннора!

— Неужто эльфки? — она всплеснула руками. Однако, услышав рассказ и потрогав зачем-то острые, хищно зализанные наконечники стрел, только покачала головой в неодобрении.

— Чего б это они, мастер Локси? — затараторила она. По своей природе хоббиты весьма говорливы, но тихая и размеренная служба у мага не давала Стелле повода почесать язык всласть. Да и гости были весьма редки. Вот и сейчас, уловив сердитый блеск глаз хозяина, она торопливо сменила тему.

— Ужин давно готов.

А затем, едва не взвыв от невозможности перебороть себя, выпалила.

— А что вы с ними собираетесь сделать, мастер? — и сама себе испуганно закрыла рот краем белоснежного передника.

Локси открыл дверь в подвал и безо всякого почтения ссыпал туда добычу, прислушиваясь, как та тарахтит по ступеням и шлепается на земляной пол внизу. Не убудет от них, остроухих. Пусть вежливости поучатся, гордячки!

Затем захлопнул дверь, запер заклятьем. Заметив, что так и держит при себе эльфийское оружие, свалил все в угол под лестницей наверх. Повернулся к замершей служанке, грозно нахмурился и показал ей кулак.

— Опять болтаешь много? Договаривались ведь!

В глубине своей маленькой хоббичьей души Стелла прекрасно знала, что хозяин не выгонит ее и даже пальцем не тронет. И в обиду не даст. А в случае чего и головы за нее поотрывает, невзирая на титулы или количество этих самых голов. Они оба давно привязались друг к другу, и малышка иногда позволяла себе небольшие вольности, которые порой разрешают старым, доверенным слугам.

И, затрепетав тем не менее, стала накрывать на стол в холле. Суп с грибами и артишоками, заставляющий разыграться еще тому аппетиту; тушеная с лимонником и луком зайчатина, до которой хозяин был большой охотник; салат из овощей и рыбы, от которого за уши не оттащишь обоих. Да запеканка с изюмом, да яблочный пирог на десерт. И много всяких соков — мастер молодец, хмельного употребляет в меру, только по праздникам. И то по большим. Оно и правильно — кто Силой не обделен, тому мозги одурманивать ну никак нельзя, а то быть беде. Стелла как-то представила, что сталось бы, если б хозяин налакался, как те двое кирасир, которых она давеча видела в городе творящими всякие буйства и непотребства…

Покосившись на страшную морду, которую мастер повесил над камином третьего дня, когда вернулся с прогулки весь заляпанный какой-то гадостью и с дыркой в ноге, служанка проворно убрала со стола опустевшую посуду и побыстрее уволокла ее на кухню. После еды хозяин любил посидеть с трубочкой, пуская вонючий дым, от которого сама Стелла тотчас же начинала немилосердно чихать. Теперь, когда на пороге Зима, курение с балкона или крыльца перешло в холл, в кресло у камина, и служанка поспешила убраться подальше от ядреного табачищи, постепенно отравлявшего всю залу.

Локси сидел, задумчиво протянув ноги к камину и уставившись прямо в завораживающе мелькающие языки пламени. Уже и вечерняя трубка выкурена, и даже табачный дым потихоньку утянуло налаженное заклинание, висящее над каминной полкой за статуэткой орла. Уже и спать бы пора, а что-то неспокойно на душе…

Он встал и медленно, задумчиво прошелся по полутемному холлу, зачем-то ставя ноги по направлению плашек уложенного «елочкой» дубового паркета. Подняв голову, обнаружил, что у лестницы на второй этаж в своем любимом креслице сидит маленькая Стелла, поблескивая на него отражением огня в глазах.

— Что ты не спишь?

Служанка качнула головой. — Маюсь, как и вы, мастер. Знаю, ведь вам эти лучницы покоя не дают.

Маг не ответил. Ушел наверх в свой кабинет, и через неприкрытую дверь стало слышно, как он с кем-то говорит по своему волшебному, хрустальному шару. Затем стал говорить еще с кем-то, да на каком-то напевно-текучем языке. Вздохнув, Стелла вернулась к своему вязанию. Знатную шерсть удалось ей купить на рынке в городе, ох, знатную! Видать, Зима холодная будет, если овчары настригли такое богатство, гоняя свои отары по горным пастбищам. А спицы негромко позвякивали, и петли проворно ложились одна к одной, ровные, как на подбор.

Хозяин спустился вниз, еще более мрачный. Стелла никогда не лезла с советами, прекрасно понимая, что не ей, видевшей только свою деревню да баронский город редкими наездами, лезть в дела магиков. Поэтому только подняла голову, вопросительно уставясь своими маленькими, как пуговки, глазами. Проводила взглядом, заметив, с каким сомнением была открыта дверь погреба.

— На всеобщем языке говорите? — Локси жестом придал обездвиженным лучницам вертикальное положение и даже прислонил их к стене.

— Х-хуманс, — с презрением, как грязное ругательство, выдала одна из них. Другая только сплюнула ему под ноги. И лишь та эльфийка, которая почти вся была покрыта подсыхающей коркой болотной жижи, гордо подняла голову и процедила.

— Все.

Даже сейчас они были прекрасны — грязные и взъерошенные, с личиками в разводах от камуфляжа и пота. Своими гибкими, какими-то кошачьими, прекрасными и тем не менее опасными фигурами.

— Я говорил по шару с эльфийской цитаделью. Старшего найти не удалось — не знаю, кто там у вас, король или правитель — так я общался с не очень вежливым эльфом по имени Лианнон ап Ивэйн. Он сообщил, что крепость закрыла ворота на зиму, и до весны никто не войдет и не выйдет. А если я приду, встретят соответственно.

— Мы должны были вернуться до полуночи, — горько бросила заляпанная тиной эльфийка, очевидно, старшая.

— На предложение обменять вас мне ответили отказом. Пропавшие разведчицы причислены к погибшим. Дескать, все равно вас убью либо я, либо беспощадная Зима.

Лучницы молчали, маг тоже. Все было ясно, но Локси склонил в раздумье свою голову.

— Мы не боимся уйти за Гремящие Моря, и готовы к этому, — наконец-то отозвалась и третья своим нежным, гортанным и напевным голосом.

— Об этом не может быть и речи! — рявкнул маг таким голосом, что на полке зазвенели банки с соленьями. — Посмертной славы им захотелось, видите ли. Куда торопитесь, остроухие? Оттуда ведь возврата нет.

— Короче, — он успокоился и шагнул поближе. — Предлагаю перемирие. До утра. Если вы все дадите слово — нет, поклянетесь именем вашей Галадриэль, что…

Он помолчал, пытаясь сформулировать мысль.

— Если вы поклянетесь, что не будете пытаться убить меня или мою служанку. Не будете делом или бездействием вредить мне. Не попытаетесь сбежать. В общем, если поклянетесь не делать гадостей, можете провести ночь не здесь. А наверху, в гостевой комнате. Гарантирую со своей стороны теплую ванну, еду и чистую постель. И неприкасаемость. А утром уже и решим, что мне с вами делать.

Эльфийки переглянулись. Во взгляде Мальвы тревожно мерцал огонек надежды, Невенор наоборот — мрачно и твердо готовилась уйти. Аллена вздохнула. Опять ей, как старшей в отряде, решать… Вроде и нет урона чести, и предложение хумансовского мага выглядит порядочным… Однако ж, и впрямь, ТУДА никогда не поздно уйти.

— Я, Аллена из клана Яблоневого Цвета, клянусь, — решительно встряхнув своими золотыми, на зависть подругам, волосами, твердо произнесла она. — Гадостей не будет.

— Мальва, — звонко отозвалась вторая, блистая чистыми зелеными глазами. — Из клана Яблоневого Цвета, клянусь!

— Ты командир, Аллена. Тебе виднее, — третья пожала плечами и с видом крайне недовольным, проворчала. — Невенор из клана Поющего Ветра. Клянусь!

Тотчас путы на лучницах ослабли, и волшебник, бросив, — Локси, сэр Бринн, боевой маг. — повернулся к ним спиной и стал подыматься по лестнице.

Наверху оказалось, что умница Стелла — ох, умница! — уже приготовила ванну и ворох полотенец. Локси прямо-таки изумился и, проходя мимо нее, негромко спросил.

— Неужели я настолько предсказуем?

Та дернула плечом, доставая из стенного шкафа простыни. — При чем тут это? Просто ты, мастер, не подонок. И не зачерствел душой. Уж это я знаю точно, не зря ведь пятый год у тебя работаю.

Волшебник хмыкнул, а эльфийки невозмутимо разделись, побросав воняющую болотом одежду в таз для стирки, который приготовила служанка, и гордо продефилировали в исходящую душистым и теплым паром дверь ванной комнаты. Локси восхищенно проводил взглядом их точеные фигурки, будучи не в силах отвести глаза. Потом, переведя взор на Стеллу, заметил, что она понимающе улыбнулась.

— Красотулечки, — хихикнула служанка и взглянув прямо в глаза хозяину, ответила на не высказанный вопрос. — И поэтому тоже.

Тот шутливо поднял руки, признавая, что не в силах понять эту логику и ушел к себе в спальню. Ну да, такую красоту губить просто грех. А что они горделивые и презирающие людей эльфийки — ладно, завтра разберемся. И, махнув на все рукой, даже на то, что во сне можно и несколько эльфийских стрел поймать, а во всем остальном положившись на Стеллу, с чистой совестью лег спать под утро следующего дня.

Глава 2

Утром выпал снег. Легкий, чистый и непорочный, он старательно выбелил все пространство вокруг. Одинокий домик посреди каменистой равнины оказался укрыт той особой тишиной, которая только и бывает после первого снегопада. В такое утро окружающее казалось чистым, нарядным, юным; и каждому искренне верилось, что мир прекрасен.

Волшебник спустился вниз, душераздирающе зевая на ходу. Не то, чтобы он не выспался, но ароматы Стеллиной стряпни, долетавшие до спальни, подняли бы и мертвого. При условии, конечно, что тот голоден и не потерял вкуса к нормальной, здоровой пище. На столе уже была расстелена белоснежная хрустящая скатерть (что это еще за новшество? — удивился маг), а вокруг, в холле, уже маялись от тоски и безделья три эльфийские лучницы.

Невенор сидела в уголке, забравшись с ногами на стул и нахохлившись как птица на морозе. Аллена тихо разговаривала со служанкой, время от времени задумчиво кивая. Мальва же расхаживала, очаровательно путаясь в длинных полах халата, и разглядывала чучела на стенах с неподдельным интересом опытной лучницы.

Локси за ночь как-то позабыл вчерашние события, и сейчас едва удержался от желания ощупать себя — неужели он еще жив? Не то, чтобы особо боялся, просто неверность и коварство эльфийского племени уже давно и прочно вошло в поговорку. Вот и теперь он оглядел большую комнату с высоты лестницы, поежился как от холода. Затем провел рукой по щеке, и уныло поплелся в ванную комнату — бриться.

Стелла чуть не выронила поднос с посудой, завидя такое. Обычно хозяин не любил эту процедуру и, если случалось не выходить из дому по несколько дней и не было гостей, обычно доводил свою физиономию до полного безобразия. А тут… Аллена, которой вообще-то и положено было все видеть, заметила замешательство служанки. Правда, слабо зная обычаи хумансов, понять до конца не смогла. Может, у них смерть эльфов обставляется торжественно, как праздник?

— Мастер, накрывать на стол? — спросила Стелла — ну прямо как тот мажордом в отцовском замке! Маг, благоухающий и чинный, величественно кивнул. Служанка изобразила весьма неплохое подобие книксена и живо стала подавать завтрак. Немало подивившись и внутренне хихикнув, хозяин жестом пригласил эльфиек к столу, и особым знаком приказал, чтобы Стелла тоже завтракала здесь. Обычно она ела где-нибудь на кухне, но по особо торжественным (или меланхоличным для Локси) дням он приглашал ее присоединиться и составить компанию. Вот и сейчас, метнувшись на кухню, служанка притащила недостающие приборы и присоединилась к трапезе, сидя на особой подушечке, положенной на стул.

Завтрак прошел в молчании. Только стенной застекленный шкаф, с которым пошептался маг, тихо наигрывал старые и очень грустные мелодии. Хозяин и Аллена ели как-то спокойно и размеренно-привычно. Стелла и Мальва потребляли пищу бодро, с заразительным аппетитом хороших едоков. Зато Невенор кое-как, через силу, ковырялась в тарелке.

— Спасибо, Стелла, — маг неспешно промакнул губы салфеткой, сложил ее и вернул на стол. Только востроглазая хоббитянка, знающая его не первый год, заметила, что не положил, а скорее бросил. И ты нервничаешь, мастер? И тебе небезразлично, какие слова будут произнесены сейчас и здесь, в этой зале?

Сверху, из коридора второго этажа, посыпалась звонкая тревожная трель.

— Извините, — маг вскочил и опрометью бросился на лестницу. Некоторое время было слышно, как верещит что-то, затем все стихло. Наверху показался хозяин дома, с бледным и сосредоточенным лицом. Одним прыжком он слетел в холл и, уже намереваясь выбежать в прихожую, обернулся.

— Прорыв Хаоса, и нешуточный. Аллена, поможете?

Какое-то время лучницы оторопело смотрели на него. Ну да, большая судорога Хаоса, которую называют Прорыв — это вам не бестолковых орков отстреливать. Тут не до рассуждений. Упустишь время, потом закрывать прорыв — большой кровью платить придется. Коротко кивнув, эльфийка подхватилась и нырнула под лестницу — за оружием.

— Подождите! — Стелла металась меж ними, бестолково раздавая плащи, брюки и прочие части одежды. — Ведь не просохло до конца, я же вчера все выстирала!

Невенор прямо-таки изумилась. — Ничего не понимаю. Конечно, перед предками приятнее предстать в чистом, но вам-то какое до этого…

Мальва просто пихнула ее кулачком в бок, прыгая на ногах и безуспешно пытаясь одной рукой натянуть и правда чуть влажноватые… гм, то самое, что леди надевают под брючки.

Снаружи, придержав эльфиек жестом, маг расширил и обострил свое внутреннее восприятие. Уходящая в бесконечную высь, клубящаяся смутным туманом стена, которая напирала на реальность с севера, уже вспучилась грязно-лиловым пятном нарыва. Линия сторожевых заклятий вдоль Края перестала существовать, подав, правда, напоследок свой тревожный сигнал.

«Зар-раза» — мысленно ругнулся Локси, — «Заново ставить придется…», — даже не загадывая, какими силами и какой кровью придется отражать поползновения жутких тварей на этот раз. Тут бы до завтра дожить — ан нет, мысли привычно думались немного наперед. Похрустывая первым снегом, к нему подскочила Мальва и встряхнула.

— Что там? Совсем плохо? — она обо всем догадалась по его чуть побелевшему лицу и закатившимся глазам.

Маг встрепенулся и пришел в себя. — Как сказать. Конница с равнин нам вряд ли поможет — не поспеет к сроку. Первый удар держать нам.

Он проморгался и открыл глаза.

— Аллена, потряси Стеллу — где-то в кладовке должны быть запасены стрелы с ледяными заклятьями. Она их туда запихнула, за садовый инвентарь.

Эльфийка понимающе кивнула, перевела глаза на Невенор с Мальвой и сделала особый жест. Те шустро метнулись в дом, и через несколько мигов приволокли три тяжелых, туго набитых колчана, до поры до времени запечатанных мерцающей пленкой защитного заклинания. Подогнав ремешки, лучницы приспособили дополнительный боезапас за спину и заметно повеселели.

Ну да, еще бы! Длинная и острая эльфийская стрела способна вышибить из седла тяжелобронированного рыцаря на полном скаку, а тут более тяжелые стрелы хумансов, да еще с таким замечательным «довеском». Ха, теперь впору против стада бешеных элефантов в одиночку выстоять! «Может, он против нас готовил?» — подумалось Аллене, когда экономным бегом они припустили на полночь, похрустывая первым снежком. «Да ну, это глупость. Такая стрела — это как попадание из самой большой крепостной баллисты, если не сильнее. А вот против иных порождений Хаоса еще и слабовато будет».

Постепенно подул встречный ветер, каменистая почва под ногами стала заметно подрагивать. Обогнув пологий холм с пучком тщедушных сосен, отряд выбежал на сравнительно ровное, ходящее ходуном место. Волны, как на воде, накатывались на них спереди, вздымая снег и перекатывая камни. От гигантской, бесконечно теряющейся вверху и по сторонам мутно-серой стены Хаоса даже у более-менее привычных захватывало дух.

Это был Край земли. Граница, за которой безраздельно властвовал только символ разрушения и разупорядочивания. Предел, отмеренный Богами тем отчаянным, кого дух странствий или нужда вели по этому миру. Смерть для всего живого, а для неживого — кто знает? Иногда Хаос предпринимал попытки посягнуть на упорядоченное, и его посланцы, как стаи свирепых и вечно голодных псов, опустошали земли вдоль Края. Не всегда большие создания, но всегда многочисленные, и остановить их можно было только одним способом — убить. Далеко не всякое оружие годилось для этого, и не всякая рука могла удержать его. Мечи и копья, освященные в храмах, когда нисходило особое, божественное присутствие, ценились на вес золота; в дворянских семьях переливающиеся жемчужной аурой реликвии передавались из поколения в поколение. Эльфийские стрелы — это дело! Да только — сколько унесет с собой лучник? Немного, а ведь никак не угадаешь, где в следующий раз Хаос опять попробует на прочность оборону смертных. Магия действительно хороша, но опять же — сильных магов раз-два, и обчелся. Кроме того, у каждого мага есть предел сил, и пересекать этот предел — верная дорога за Гремящие Моря. Так и погибли великие Защитники прошлого — Танелорн, ван Гален, златокудрая Эрениль…

Локси огляделся, придерживая пляшущие на ветру полы плаща. Выбрал позицию в самом низу склона постепенно расползающегося холма, переглянулся с Алленой. Та согласно кивнула, указала места своим лучницам, а сама заняла позицию чуть впереди и ниже его. Все верно — в любом бою маг — главная ударная сила. И беречь его надо любой ценой — даже своей жизни. О том, что маг этот хуманс, да еще и в плаще цвета ночи — наверняка некромант, у хумансов таких почему-то каждый третий — эльфийка старалась не думать. Здесь их совместный бой, а проблемы будем решать, если доживем до завтра…

Локси привычно, внутренним зрением проверил огромную стену впереди и сквозь усилившийся шум ветра крикнул Аллене. — Полквадранса осталось! (квадранс — четверть часа. прим. авт.)

А сам достал свой жезл мага и, повернувшись на восток, встал на колени прямо в рыхлый дрожащий снег. Поднял лицо, отчего в глазах его запылал жар солнца, и с горячих губ сорвался нервный, прерывистый шепот.

— Услышьте меня, бессмертные… Никогда и не перед кем я не преклонял колен, разве только перед матерью, провожая ее в последний путь… Никогда я не просил вас и ни о чем. Но вот сейчас… Не для себя, не для славы и не ради корысти своей прошу — дайте мне Силу!.. Ради тех смертных, кто погибнет в муках, если я не выстою; ради деревень и городов, которые уничтожат порождения Хаоса, если мы дрогнем; ради этого мира, которому, может статься, грозит гибель, если прорыв вовремя не закроют…

Но молчали всемогущие Боги, не откликалось солнце, ничего не сказал ревущий ветер. И только Миллика, богиня всего, что дышит и двигается, чуть нахмурилась. Однажды в ее храме, ночью, просил этот странный маг принять его под покровительство. Хоть и нет вины его, что родился именно с таким — боевым даром, а все-таки неслыханное дело — чтобы светлые боги помогали магу, убивающему живое.

И все-таки, в какой-то вспышке посмотрев и оценив всю его нелегкую жизнь, богиня незаметно, под струящейся алым и серым блеском туникой, чуть шевельнула своим изящным пальчиком…

Мальва усталой рукой нашарила в колчане очередную стрелу. Предпоследняя! Она оглянулась мельком на мага, который стоял справа, в середине отряда и чуть выше. Да что же он не дает сигнала? Распечатать колчан с волшебными стрелами и дать такой залп по ненавистным оскаленным мордам, окутанным туманной хмарью магии разрушения, чтоб они навеки сгинули из этого мира!

Бой уже шел невесть сколько времени. Судя по ломоте в висках и гудению в правом плече, не менее двух квадрансов. Твари лезли неравномерно, и волны их атак отстреливали, едва не подпуская к себе — так их было много. Самых крупных маг развеивал в дымящиеся лохмотья молниями или файрболами, средних уничтожали лучницы. А мелочь, которая не могла расширить прорыв хаоса самостоятельно, разбегалась окрест. Все одно погибнет от мороза. А летом их немилосердно и люто уничтожали змеи, хищные птицы и, как ни странно, ежи. Видимо, чуют зверушки, что за гости пожаловали, их-то не обманешь. Поэтому друиды и эльфийские маги — мастера природы — так тщательно ухаживают за болотами и перелесками вдоль Края, приманивают сюда всяческими способами живность.

Отлив. Пауза. Можно собрать стрелы. И лучницы по сигналу вспотевшего на морозе мага, который вглядывался в Хаос внутренним взором, бросились собирать свой драгоценный запас, который оставался на изрытом и подтаявшем снегу нетронутым. Эльфийских стрел побаивалась даже всепожирающая магия Хаоса, и они целыми падали, едва жертва с хрипением и корчами истаивала в дым… Тридцать девять, сорок, все!

Снова пауза. Невенор быстро — но уже не так, как в начале боя, собрала стрелы и бросила вопросительный взгляд на командира. Аллена, запаленно дыша, ответила жестом удивления с оттенком усталости, смахнула с глаз пот и посмотрела в бледное, осунувшееся лицо мага.

Тот открыл наконец глаза. Глубоко вдохнул, чуть погодя медленно выдохнул, словно пытаясь сбросить с себя неподъемную тяжесть. В немного притихшем на время реве урагана разнесся его на удивление спокойный голос.

— Это была только разминка. Сейчас начнется главное. Как только полезут твари, похожие на жуков-рогачей, но размером с лошадь и с тремя рогами — сразу, не мешкая, распечатывайте заговоренные стрелы. Целиться в средний глаз. Та бестия, которая с белыми и алыми прожилками — моя. Ее не пронять льдом, это старшая.

— А как там обещанная подмога? — Аллена накинула серо-зеленый капюшон на свои короткие золотистые волосы, чтобы сберечь тепло, пока длится короткий отдых.

Локси кивнул и прислушался.

— Уже поднимаются на плато. Через квадранс будут здесь. Но решающий удар, как я и предвидел, держать нам.

— Справимся? — чуть резковато спросила Невенор, выдав охватившее ее волнение, и отхлебнула из фляги, наполненной заботливой малышкой Стеллой.

— Надо, — выдохнул маг, а затем поднял голову. — Начинается. По местам. Аллена, присмотри на всякий случай позицию чуть сзади. Полсотни шагов, если придется отступить…

Запасная позиция и правда пришлась кстати. Весьма удобно — склоны уже совсем оплывшего холма подымались сюда, замедляя навальный натиск порождений Хаоса, а спину прикрывал хоть хиленький и качающийся, но все же соснячок. Аллена чуть ли не в упор всадила обжигающую пронзительным холодом стрелу в нависшую над ней исполинскую морду. Тварь отпрянула, покрылась ледком и, опрокидываясь назад, с гулким звоном рассыпалась на куски.

Над головой пронесся ослепительно яркий файрбол. Оставляя за собой полосу жарко дрожащего воздуха, он взорвался в пасти мерцающего алым и белым чудовища, которое медленно, но неотвратимо нависало над бугорком с презренными букашками-смертными. Коротко и оглушительно взрыкнув, отчего кожа эльфийки пошла мурашками, гигантская тварь мотнула рогатой башкой, роняя сгустки тумана. Затем снова двинулась вперед.

— Стрелы на исходе! — звонко крикнула Мальва с левого фланга, которой приходилось особенно туго. Аллена в отчаянии оглянулась.

— Где подмога?

Маг со страшным закопченным лицом, шатаясь от усталости, все-таки вытягивал из жезла очередное боевое заклинание. Вот в ладони его засиял маленький светящийся шарик. Вот окутался жемчужным сиянием, затем подернулся пеленой тьмы, и хозяин немедля отправил свое творение в полет. «Разные довески пробует подобрать! Силен, однако!» — успела подумать лучница, безуспешно шаря рукой по пустому колчану.

Локси протер глаза и огляделся. М-да… положеньице. Но он упрямо вздернул подбородок, и от его взгляда у Аллены душа ушла в пятки.

— А вот хрен вам! — громко и страшно закричал он. — Боевого мага, не подавившись, не съешь!

Он вытащил из внутреннего кармана пузырек с ярко светящейся, золотисто-зеленой искристой жидкостью, выпил. Поморщился, отдышался словно после стакана крепчайшего перегнанного вина, передернулся всем телом. Затем он выпрямился, чуть порозовел, и какое-то струящееся ощущение Силы растеклось по всему отряду. С высохших, потрескавшихся губ волшебника посыпались заклинания.

— Броня… Щиты… — с округлившимися глазами узнавала повидавшая всякого Невенор, медленно пятясь от надвигающейся стены тварей к остальным членам отряда. — Ускорение… ну ничего себе умелец этот хуманс!

Вокруг фигур эльфиек и мага разлилась серебристая аура, но он добавил еще несколько фраз, а затем выхватил из-под черных лохмотьев, которые уже и стыдно было бы назвать плащом, тяжелую шпагу и хрипло, бесконечно устало приказал.

— В рукопашную!

И первым шагнул со склона прямо навстречу той самой твари, чья спина серым с прожилками горбом возвышалась над загривками товарок.

Мальва расчетливо израсходовала оба свои метательных ножа, и теперь ожесточенно рубилась длинными тонкими кинжалами в двух руках. Левая нога уже давно покрылась кровью и плохо слушалась. Ладони трясутся. Вольт, уход, ага, чиркнем на обратном движении… Да сдохни наконец, тварь!.. вот и чудненько… Ай! Ах ты, тварючка такая… Эльфийка кое-как отскочила, еще живя по инерции и с трудом узнавая свой изуродованный бок. И тут, сквозь гул ветра и сопение окруживших холм порождений Хаоса, сквозь наваливающуюся звеняще-ватную тишину, из исчезающей реальности, она услышала боевой клич наступающих рыцарей.

Она уже не видела, как из мельтешащей снежно-серой круговерти вымахнула лава в две сотни всадников — все, что успел собрать барон де Рив, которого разыскали на кабаньей охоте. Вдвоем с братом жены, графом фон Джермейном, они совсем уж загнали было матерого, ощетинившегося секача, когда к нему подскакал гонец из замка и принес весть, принятую баронским магом по шару. Услыхав, что сам Локси, сэр Бринн просит помощи против Прорыва Хаоса, де Рив осадил коня и не мешкая припустил назад. Вдвоем с графом они быстро собрали всех, кого могли в столь сжатые сроки, привели конный отряд и теперь сами возглавили атаку.

Удар закованных в доспехи рыцарей, некоторые из которых были с нежно мерцающими копьями, да еще и маг сзади наподдал — разметал порождения Хаоса прочь от изрытого и истоптанного, еле заметного холма с дюжиной измочаленных в щепу деревьев наверху. Как собаки в медведя, конники по трое-четверо вцепились в здоровенных, но неповоротливых тварей. Безжалостно, прекрасно зная опасность, исходящую от серых туманных фигур, кололи и рубили до тех пор, пока очередную жертву не добивали сам барон или граф, или пьяно качающийся на лошаденке маг.

Мальва открыла глаза. Первое, что увидела — портрет красивой женщины в бело-розовом платье. Кто же это такая? И почему она так смутно кого-то напоминает?

В поле зрения показалась Стелла.

— Ну, слава пресветлой Хенноре! Пришла в себя!

Служанка согнала с одеяла умостившегося в ногах и мерно мурлыкающего кота, затем одной рукой приподняла голову эльфийки, а другой поднесла к ее губам чашу с остро и свежо пахнущей жидкостью.

— Пей, остроухая… Вот и молодец.

У Мальвы завертелось перед глазами, а когда комната и все в ней встало на свои места, она ощутила зверский голод. И еще нестерпимо чесалось в боку. Однако пальцы, вознамерившись почесать зудевшую кожу, наткнулись на плотную повязку.

— Что такое?

— Что, что, — заворчала Стелла, подавая ей халат. — Лечил тебя мастер Локси, вот что.

— Как лечил? — Мальва чувствовала в теле странную слабость и в то же время легкость. Это если не считать неудержимого желания чего-нибудь съесть, причем желательно — мяса. — Он же черный вроде? Еще и лекарь? А говорил — боевой маг…

Завернув эльфийку в сине-золотистый роскошный халат длиной опять-таки почти до самого ковра, хоббитянка махнула рукой.

— Не забивай себе голову, прими как есть. Мастер сказал — как встанешь, накормить. Ступай за мной.

И, не оборачиваясь, потопала в коридор. Мальва миг-другой осматривала комнатку с широким, в пол-стены окном, низким пузатым комодом, широкой кроватью, и портретом красивой женщины у изголовья.

— Если здесь кто-нибудь дура, то это не я, — насмешливо фыркнула эльфийка, и следом за Стеллой вышла из комнаты. Проходя по коридору Ага! второго этажа, она через приоткрытую дверь в другую комнату увидела лежащих там нескольких легкораненых воинов. Уже подойдя к лестнице вниз, Мальва услышала хохот.

С галереи второго этажа она увидала, что в холле за небедно накрытым столом сидят четверо хумансов и обе ее подруги по несчастью. И что вся эта компания весьма весело проводит время. Не успела раненая спуститься по лестнице, как мужчины подхватились.

— Леди Мальва, — чуть поклонился один из них. Не кто иной, как сам хозяин дома — Локси. — Позвольте представить — граф Джермейн, барон де Рив, и его сын, баронет Лесли.

— Да я ж вроде простая лучница, — хихикнула эльфийка.

— У нас говорят «Знатен, как эльф», — стройный по-юношески граф любезно придвинул ей стул.

Мальва, не удержавшись, почесала бок и ляпнула. — Это что, вы никогда эльфов не видели?

Это ее движение не укрылось от Локси, и он жестом указал ей на стол.

— Съесть столько, сколько сможете.

Ответил Мальве баронет, — Да вы все просто красавицы!

И таким восторгом горели глаза его, так сохли губы, что наблюдательная Аллена поспешила немного скрасить впечатление. — Стреляем не хуже. И не только в орков.

Барон, особо мощный в своей кольчуге, смущенно крякнул и налил дамам вина. Невенор молчала, как рыба, и только слушала. Да все равно — разговор потек пустой. Дежурные новости, обмен впечатлениями после боя, пара смешных историй, которыми рассмешил всех молодой и живой Лесли…

Ближе к вечеру из замка барона приехали телеги и забрали десяток легкораненых солдат, которых на скорую руку подлатали баронский маг и сам мастер Локси. Гости, выпив напоследок еще, стали прощаться.

За окнами совсем стемнело. Хозяин сидел в своем кресле, мрачно глядя в огонь. Эльфийки угнездились на диванчике. Молчание, ставшее почти невыносимым, нарушила Аллена.

— Ну, и что вы теперь думаете? В смысле — как поступить с нами? Я все-таки уловила намек этого графа, что нас от виселицы спасает только отсутствие коронера. (коронер — судебный исполнитель. прим. авт.)

Маг пошевелился, повернул в сторону лучниц лицо. Воцарилась такая тишина, что стало заметно, как, не в такт звякнув, остановились спицы вяжущей в своем уголке Стеллы. Неожиданно Локси улыбнулся.

— Мы вместе проливали кровь там, так неужели вы думаете, что я об этом забуду?

Аллена, потупившись, проворчала. — Тем более, что ты дал свою кровь Мальве…

— Что? — взлетела на ноги Мальва. — Это правда? Да как ты посмел, грязный хуманс?

— Я не видел другого способа спасти тебя, — посерьезнел маг. Это было необходимо.

Мальва пошатнулась. Она вспомнила.

Вспомнила, как невесомой снежинкой, лепестком пепла падала в бездонную пропасть. Как ее уже почти достигли жадные силы тьмы, чтобы утянуть вниз, в кошмарное ничто. Как она легко, но безостановочно скользила меж призрачных стен иномирья, когда ее что-то так грубо подхватило и понесло вверх и почему-то в сторону.

— Будь ты проклят навеки, и поколение твое до пятого колена! — бледная, как снег Мальва рухнула без сил обратно на диванчик, меж ее подруг.

— А в чем дело-то? — насупился Локси. Стелла, так та вообще разинула рот от удивления. — Я был не прав, спасая твою жизнь?

Успокаивая рыдающую на ее плече Мальву, Невенор хмуро ответила.

— По нашим обычаям, если кто-то спасет жизнь эльфа, то тот обязан служить спасителю как раб. До самой смерти, или пока хозяин не отпустит его.

— Последнего что-то история не припомнит, — страдальчески поморщилась Аллена, утешая Мальву. — Иметь эльфа в добровольном рабстве — это слишком большой искус. А тем более эльфийку…

И покачала своими коротко стрижеными золотыми волосами.

Вот те раз! Стелла кое-как опомнилась, но все равно сидела тихо, как мышь.

Маг встал, и в комнате раздался его твердый, даже с каким-то металлическим отливом, голос.

— Я, боевой маг Локси, сэр Бринн, будучи в здравом уме и доброй памяти, отпускаю эльфийку Мальву из клана Яблоневого Цвета — на свободу. Безо всяких отработок и повинностей, и не признаю за ней долгов и обязанностей.

Затем он повернулся к Стелле. — Завтра утром дашь им еды на дорогу, исправную одежду.

И, уже подымаясь по лестнице к себе наверх, добавил полным скрытой ярости голосом. — И проследишь, чтобы эти глупые и бездушные твари навсегда покинули мой дом!..

Эльфийки вяло, безо всякого удовольствия, потащились в ванную. Стелла встала, вспомнив о своих обязанностях служанки, а затем сердито плюнула девицам вслед.

— Ты чего? — обернулась тонкая слухом Невенор. Подруги тоже остановились и обернулись в недоумении.

— Дуры вы, хозяина обидели! Он маялся, изо всех сил искал способ, чтоб вас как-то… — она подпрыгнула, намереваясь влепить Мальве пощечину своей маленькой ладошкой, но эльфийки ловко поймали хоббитянку. Вися на одной руке, малышка шипела, ругалась сквозь зубы и все норовила пнуть ногой. Не доставая, обозлилась пуще прежнего. — А вы его проклинать…

Как-то извернувшись, заехала Аллене по коленке.

— Да прекрати ты драться! — в сердцах цыкнула та на Стеллу и потерла ногу. — На мне и так синяков предостаточно.

Служанка вырвалась, отпрыгнула, злобно сверкая глазенками. — Правду сказал хозяин — бездушные твари и есть! — и, поправив юбки, с достоинством, презрительно задрав нос, уплыла в каморку — за постельным бельем.

Эльфийки переглянулись. — Вообще-то да. Погорячилась ты, Мальва.

Та сердито нахмурилась. — Да как представила, что он будет меня…

Аллена фыркнула. — А я ради разнообразия, если б он не был магом, и сама бы не прочь попробовать.

У Невенор от удивления округлились глаза, отчего она на миг стала похожа на очень симпатичную сову. — В своем ли ты уме, сестрица? Да он же черный!

— Не-а, — сладко потянулась Аллена. — Я у Стеллы выспросила — просто у них в роду принято черные плащи носить — в честь какого-то их давнего короля.

— Правда, правда, а вышитый медведь это символ ихнего рода, — маленькая хоббитянка уже стояла перед ними с неподъемной кипой простыней и прочего белья в руках. — Ну, чего стали, остроухие? Не застите дорогу.

— А чей у него портрет там в спальне висит? Небось жены, которую в могилу свел, чтоб очередной раз на молоденькой жениться? — мрачно поинтересовалась Мальва. — Я слыхала, хумансовские маги на это горазды…

— Как есть глупная, — Стелла покачала головой. — То матушка его. Он из замка привез портрет, когда уезжал из дому.

Эльфийка так глубоко задумалась, что пропустила, как служанка, проходя мимо, изловчилась и пребольно пнула ей по косточке на лодыжке. Зашипев от боли, Мальва размахнулась было в ответ, но Аллена придержала ее за руку.

— Пошли плескаться. Поздно уже.

Утро выдалось тихим. Всю ночь шел редкий снег, но с рассветом тучи улетели дальше, оставив после себя какую-то праздничную чистоту и свежесть. Аллена, по привычке поевшая быстрее всех, отвернулась от окна и взглянула на Невенор, которая мрачно жевала свой омлет, механически запивала томатным соком из высокого тонкого стакана и все думала свои невеселые думы.

— Поснедали? — Стелла бухнула прямо на ковер прихожей кучу одежды, выстиранной и починенной волшебной, не оставляющей швов и заплаток иглой. Заглянула в холл, и тень неудовольствия промелькнула на ее демонстративно невозмутимой мордашке. Мальва покосилась в ее сторону и скорчила совсем не страшную рожицу. А сама тем временем аппетитно доедала миску салата из капусты с клюквой.

«И што ж мне так тягомотно-то?» — служанка притащила из кухни узелок с едой на дорогу, и незаметно(как ей показалось) вздохнула.

Уходили неспешно, но быстро. Волчьей цепочкой пересекли заснеженную равнину, спустились по каменистому откосу. Здесь остановились, давая возможность Мальве отдышаться. Хотя лучница и поправилась полностью, недавняя прогулка по ту сторону жизни не прошла бесследно. Эльфийка ни за что не попросила бы об отдыхе… но Аллена невозмутимо сделала знак — остановка. На то она и опытный командир, чтобы учитывать все и вся.

— Мороз крепчает, — невозмутимо заметила Невенор, сторожко осматриваясь и прислушиваясь. Хотя в ставшем уже совсем близким лесу никого не обнаруживалось, это был не повод расслабиться. Сколько вот таких поплатилось за свою беспечность, а посему в разведчиков постоянно вдалбливали осторожность.

Аллена мельком глянула на тяжеловато дышащую Мальву, кивнула.

— К вечеру совсем прихватит.

Эльфийки по молчаливому уговору не говорили о том, что станут делать, если их эльфийская цитадель действительно ушла из реальности на зиму. Распечатать-то можно… но если их имена и вправду уже занесли в список на древе Забвения… тогда дело худо. Раз обычай и закон говорит, что ты со славой погибла, то тут сильно не потрепыхаешься, будь ты хоть сто раз жива.

Вспомнилась еще некстати пришедшая на ум старая легенда о потерянных. Некогда были такие… живые телом, но с потерянным разумом. Их даже не жалели — просто старались не замечать. И куда исчезали такие вот живые мертвецы, Аллена заинтересовалась впервые…

От раздумий ее оторвал хлопок по плечу.

— Старшая, ты чего задумалась?

— Оставь ее, — буркнула Невенор и процитировала строку из старой-престарой книги. — Коль эльф не думает на тысячу лет наперед, он не достигнет многого. А Аллена все-таки командир.

Тень промелькнула по кукольно-смазливой мордашке Мальвы, но она насмешливо встряхнула головой, отгоняя мрачные мысли.

— Мы еще живы, и рано нос вешать! Старшая все равно что-нибудь придумает. Мы ж сделаны не из того дерьма, что грязные хумансы или крохотульки-хоббиты!

— Ну ты и сказанула, — на точеном личике Аллены отразилось удивление.

— Весьма грубовато, но верно. Видно, бурлит в тебе хумансовская дареная кровь, — Невенор улыбнулась, что делала весьма нечасто, и Мальва поймала себя на мысли, что не напрасно подругу зовут таким невеселым имечком.

— Ты бы еще с волосатыми гномами нас сравнила. Или с вонючими орками, — Аллена принюхалась к еле ощущаемому дуновению морозного воздуха, кивнула своим мыслям и распорядилась. — Двигаем дальше.

И троица углубилась в зимний лес, неслышно и почти незаметно петляя меж заснеженных стволов. Здесь эльфийки были уже почти как дома. Хоть и двигаться по сугробам — занятьице на любителя, но скорость движения неизмеримо возросла. Да-да, та самая, легендарная и непостижимая эльфийская тайная тропа. Куда бы судьба ни забросила представителя племени перворожденных, но стоило ему зайти в лес, как тот любя распахивал перед ними свои объятья, давая возможность перемещаться с той скоростью, что заставляла бледнеть от зависти королевских курьеров или падать от усталости гончих псов.

И не успели еще тихие торжественные сумерки перейти в ночь, как на колышащемся туманным маревом поле уже стояли три изящные даже в плащах фигурки, выдыхая в мороз струйки пара. Прибывшие воздели ладони кверху, всей своей сущностью посылая вперед Зов…

Но не разлетелось прочь марево видений, не взметнулись под звезды изящные башни тайной эльфийской твердыни. Не осветилась ночь приветливыми огнями, что так радуют усталого путника после долгого пути. И не пролегла перед лучницами увитая вечной зеленью тропа к самым воротам, воспетым еще Лионэллем. Лишь ветер налетел и засыпал отчаявшиеся, впалые от усталости глаза снежной пылью.

— Нас забыли… — горько прошептала Аллена, бессильно уронив руки и не замечая, как озябли пальцы. И от этого движения мир в одночасье рухнул, оставив только море разбитых надежд.

Глава 3

Как только Локси закончил, как говаривала Стелла, сочинять свою работу, так в комнате появилась и сама хоббитянка. Критическим взором она обозрела еще две готовые, кропотливо начиненные морозным заклинанием связки стрел, выступивший на стенах иней. А также дрожащие от усталости руки и ссутулившийся вид самого волшебника.

— А вонищу-то развел, а дом выстудил… на дворе и так мороз, а он тут еще балуется… — Стелла хлопотливо принялась наводить в комнате порядок, по привычке ворча себе под нос, и по своей зловредности ничуть даже и не думая унять голос. Она проворно орудовала тряпками, метелками и шваброй до тех пор, пока помещение вновь не приняло надлежащий, по ее мнению, вид.

Сам волшебник в это время устроился на диване в холле и, задрав ноги на спинку, самым нахальным образом задремал. Стелла, проходя мимо, с удовольствием уронила ведро, да еще и поддела его на ходу своей обутой в крепкий башмачок ножкой. Не надо и говорить, какой тарарам разнесся по всему небольшому дому.

— Злодейка, — беззлобно проворчал Локси, переворачиваясь на другой бок.

— Мастер, а почему именно морозом свои стрелы вострые начиняете? — подбоченившись, служанка не давала волшебнику уснуть, ибо давно уяснила — ежели после работы этот хуманс закемарит, то потом проснется с больной головой и весь остаток дня будет ходить злой и хмурый. И тогда не то, что под руку, даже на глаза ему попадаться не стоит…

— К примеру, можно было бы молниями, или огнем каким, — допытывалась Стелла, с грохотом высыпая в ведро щетки-мыло, а затем вновь усердно роняя все свое тарахтящее хозяйство на паркет.

Локси знал за собой такое свойство — сразу после работы спать нельзя. Потому-то и не стал делать из хоббитянки прогоревшую кучку угольев или какое другое непотребство. А просто зевнул, заразительно и душераздирающе, и кое-как поднялся на ноги.

— Почему, почему… именно к морозу твари Хаоса почему-то восприимчивы. Ни к огню, ни к молниям, ни к черной магии, а именно к заклинаниям школы холода.

— Понятно, — заявила Стелла как ни в чем ни бывало, хотя ей ровным счетом было все равно ничегошеньки не ясно. Она скептически глянула на хозяина, хихикнула «хорош гусь!», и как ни в чем не бывало отправилась в свою каморку. Оттуда, судя по ее песенке, она вскоре перекочевала на кухню. Незатейливо напевая, она стала стряпать, и судя по всему, настроение у нее было вполне. А значит — на ужин будет что-то вкусненькое.

Волшебник пошарил на столе, не глядя плеснул себе какого-то сока и проглотил, не ощущая вкуса. Вздохнул, и отправился к себе наверх, в кабинет. Читать не хотелось — глаза все еще слипались от усталости. Работать, соответственно, тоже не было никакого желания. А посему, послонявшись по небольшой комнате, среди шкафов с книгами и артефактами, несколько раз беззлобно пнув подвернувшееся под ноги кресло, он кое-как провел время и таки дождался ужина.

Стелла и правда расстаралась на славу. Для начала поддев на серебряную трезубую вилку ломтик нежнейшего копчения балыка, Локси с аппетитом приступил к трапезе и даже решился выпить капельку вина. В сон потянуло с новой силой, но все же он похвалил расцвевшую от удовольствия служанку и вновь поднялся к себе. Некоторое время смотрел, как работает вновь созданная система Охранных заклинаний, кое-что подправил…

Поймав себя на том, что уже некоторое время тупо таращится на какую-то серебристую дрожащую нить и не в состоянии ничего сообразить, он все-таки плюнул на все эти дела. Во всяком случае, не хуже, чем было до того…

И с чистой совестью отправился спать. Уже на пороге спальни он почувствовал на себе задумчиво-испытующий взгляд Стеллы. Не оборачиваясь, показал ей кулак, и с нескрываемым удовольствием нырнул в чистую постель и здоровый сон…

…Он медленно, с плавной величавостью зачем-то решившей отдохнуть внизу тучки летел невысоко над землей. Ладони судорожно вцепились во вдруг ставшую неимоверно скользкой черепаховую рукоять старенького зонтика бабушки, урожденной баронессы де Сов. При чем тут покойная бабуля? — еще успел удивиться мальчик, разглядывая проплывающие уже почти под ногами белоснежные кипящие волны. При ближайшем рассмотрении раскинувшееся от горизонта до горизонта море оказалось ни много, ни мало, как бескрайним вишневым садом в цвету. Вот уже различаются отдельные, усыпанные белыми цветками ветви, качающиеся под ветром…

Утро выдалось пронзительно-чистым и таким морозным, что в домике изрядно похолодало. Волшебник сладко спал, благо спешить ровным счетом было некуда и незачем. И все же что-то теребило его, тянуло и в конце концов все-таки вытащило не только из мира грез, но и из-под теплого одеяла.

Это оказалась Стелла, как всегда ворчливая и неугомонная. Поеживаясь от бодрящей прохлады в спальне, Локси спросонья бухнул в камин загодя приготовленное огненное заклинание. Все так же не открывая глаз, потянулся с явным намерением юркнуть обратно в постель, но хоббитянка опять стала что-то бубнить. От безысходности волшебник все-таки прислушался к ее болтовне, и ему сразу перехотелось спать.

Оказывается, охранная система заклинаний верещит себе дурным голосом, завтрак давно уже готов, а у дверей обретаются три давешние, как выразилась Стелла, вертихвостки.

Волей-неволей пришлось ему продрать глаза, поплестись в ванную комнату, а затем влезать в показавшуюся ледяной одежду. Правда, в награду служанка притащила из кухни полный кофейник и его любимую чашку, на которой нарисованные охотники загоняли здоровенного, упрямо ощетинившегося кабана.

Уф-ф, это ж надо было так разоспаться…

— Спасибо, Стелла — это было очень кстати…

Локси снял со входной двери свое хитромудрое заклинание. Запорам и замкам он не доверял, вполне резонно предполагая, что пытливая мысль предприимчивых уголовных дел мастеров ничуть не отстает от хитромудрых изобретений кузнецов, а зачастую даже и обгоняет ее. А посему больше полагался на старые, проверенные временем дедовские магические рецепты. Со своими изменениями и добавками, разумеется — как же без того…

Малость примерзшая за ночь дверь с хрустом открылась, и на волшебника из показавшейся ослепительной белизны снаружи уставились три пары нечеловечески прекрасных глаз. Только тут он и обратил внимание, что если у Аллены они красивого серо-зеленого цвета, то Невенор обладала скорее медовыми с зеленью, цвета старой бронзы. Зато взор Мальвы щеголял тем изумрудно-голубоватым оттенком, от которого пришел бы в отчаяние придворный живописец мэтр Никольс, и который без промаха способен разбить почти любое сердце.

«А уж Никольс-то в красках толк знает, недаром что академик…» — некстати подумал Локси, быстро и цепко оглядев эльфиек. Разумеется, он заметил их крайне усталый и замерзший вид, упрямо поджатые губы на бледном от мороза лице Невенор. И само собой, не ускользнула от него и неожиданная насмешливая искорка во взгляде старшей.

— Ну и долго в гляделки играть будем? Чего притопали, бесстыжие? — сбоку, почти подмышкой хозяина, наружу просунулась голова Стеллы. Она поежилась от холода и совсем уж ворчливым голосом добавила нечто в таком духе, что, дескать, шляются тут всякие остроухие, а в доме уж совсем жрать неча…

Аллена прямо взглянула в глаза волшебника, отчего у него вдруг как-то сладко заныло на сердце, и ее губы вместе со струйкой пара выдохнули.

— Можно подумать, ты нас не ждал…

Ничуть не смутившись, Локси открыл дверь пошире, чуть отодвинулся, давая проход, и сделал приглашающий жест.

— Ну почему же не ждал? Даже очень ждал. Надеялся прямо-таки, скуля и повизгивая от нетерпения… Заходите, располагайтесь.

Не очень-то зная психологию этих короткоживущих, рождающихся и умирающих в грязи хумансов, Аллена тем не менее безошибочно распознала нотку добродушия. Впрочем, изрядно приправленного сарказмом. Командир эльфийского патруля решилась — первой вошла в прихожую, подав пример… не столько подчиненным, сколько подругам. Дверь закрылась, и девицы впервые за много времени попали в устойчивое, уютно обволакивающее тепло. Чтобы понять и ощутить, какое это блаженство, право, стоило весь день и всю ночь белками скакать по сугробам, щедро расходуя на морозе запасенные силы. Если бы только не отвернувшиеся от них свои…

Впрочем, уж кто-кто, а эльфы косностью и негибкостью мышления не отличаются. Погоревав малость у неотворившегося прохода домой, лучницы наскоро погрелись у походного, не дающего дыма костерка. Пожевали немного извлеченных из кармашков сушеных припасов, приготовленных по тем рецептам, за обладание которыми просто передрались бы и повара, и предприимчивый торговый люд.

— И что дальше? — убитым голосом осведомилась Мальва, с осунувшимся лицом бездумно глядя в равнодушно горящий огонь.

Лишь треск прогорающих сучьев был ответом на эти слова. В зимнем лесу, что царица Ночь полновластно накрыла своим темным крылом, стояла тишина. Спали деревья, утомившись за бурную весну, жаркое лето и унылую осень. Спали звери и птицы в своих норах, гнездах и берлогах, старательно сберегая с таким трудом добытое тепло. И лишь три жестоко страдающие от холода и усталости эльфийки сидели у костра, пытаясь найти ответ.

Ответ на вопрос, прежде не встававший перед ними.

— Ну что вы на меня уставились? — Аллена ощутила на себе два испытующих взгляда и зябко повела плечами. Надо же, всего несколько дней, как выпал снег и пришла настоящая зима. А стужа такая, что впору в отчаяние впасть…

— Или вы думаете — раз командир, так у меня есть ответы на все вопросы? Нет, клянусь Валарами, это не так!

Вздохнув, лучница протянула почти в самое пламя изящные пальчики. Пошевелила ими, словно гладя пляшущие язычки огня. И только затем продолжила тем голосом, от которого обе ее подруги сразу чуть подтянулись.

— Куда и зачем идти — мы и так знаем. Вопрос в том, решимся ли мы на это…

Пока три девицы нежились в заполненной горячей водой ванне, волшебник реквизировал из кухонных запасов служанки большую бутыль простого красного вина. По ходу дела зацепил и по пригоршне орехов, сушеных яблок и всякой всячины, а также переносной сундучок со специями. И теперь хоббитянка, стоя в дверях угловой на верхнем этаже комнаты, что хозяин приспособил под «лабулаторию», ревниво глядела, как в большой колбе доходит до кипения вино, сдобренное неимоверной смесью, прихваченной из ее, Стеллы, владений.

Правда, запах шел до одури вкусный, и служанка призналась сама себе, что уж этот-то рецептик она у мастера выклянчит. Благо исходные части просты и всегда под рукой…

Тем временем зелье, по выражению Локси, поспело. Он снял с огня колбу, сунул в руки служанке.

— Пошли.

Стелла по привычке своей нюхнула этот диковинный напиток. Пряностями и горячим винным духом ей так шибануло в нос, что хоббитянка долго чихала — правда, в свое удовольствие и не без приятности. Уже на кухне она вытерла растекшиеся по счастливому личику слезы и, получив в другую руку три чашки, без лишних слов сообразила, что с этим всем надо делать.

Восторженный вопль благодарного многоголосья, донесшийся из-за закрывшейся за ней двери ванной, послужил лучшим подтверждением правоты волшебника и одобрением качеству его зелья. Впрочем, судя по раскрасневшимся щечкам самой Стеллы, когда она вынырнула обратно из заполненной клубами теплого пара комнаты, хоббитянка и сама изрядно пригубила.

— Надо ж было попробовать ту отраву… — добродушно проворчала она, улыбаясь. Погляделась в зеркало. — Надо же, какая прелесть — щеки так и горят. А уж по жилам тепло бежит-то!

Пока Локси надиктовывал ей рецепт, что хоббитянка записывала в свою поварскую книгу — а читать-писать и считать ей пришлось выучиться на такой службе, — Стелла все порывалась спеть песенку про пляшущего на лугу пони. И про веселую парочку кроликов под кустом орешника, и про долгую дорогу в Брэндивейн.

В конце концов хоббитянка то ли угомонилась, то ли обязанности поварихи в ней возобладали. Но так или иначе, а она удалилась в свои владения, пообещав соорудить что-нибудь сногсшибательное…

— Мастер, где вы откопали такое чудо? — Аллена, наплевав на все правила приличия и врожденного эльфийского превосходства, с наслаждением обсасывала косточку от тушеного в вине с черносливом гуся. Ее подруги, красноречиво закатывая от восхищения глаза, не отставали и уписывали хоббитскую стряпню за обе щеки. Стелла ничуть не обиделась на такой тонкий комплимент, а с аппетитом расправлялась с ножкой, которая при скромных размерах самой служанки казалась чуть ли не огромной.

Когда на столе не осталось практически ничего съестного, Невенор счастливо погладила себя по тому месту, где у каждой порядочной эльфийки не должно быть живота, и заметила.

— Жаль, этот гусенок был какой-то мелковатый… — и уснула прямо за столом.

Справедливости ради стоит отметить, что обе других лучницы уже сопели своими носиками не вставая с мест. Мальва опустила голову на то место скатерти, с которого хоббитянка едва успела сдернуть тарелку, а старшая над всеми только откинулась на спинку стула — да так и заснула, не выпуская из ладони вилку и сжимая ее, словно это был воспетый в песнях и овеянный легендами лук эльфийских королей…

Пришлось волшебнику, у которого от сытости и расползшегося по дому тепла тоже слипались глаза, самолично применить испытанное средство — а именно поднять сонных как осенние мухи девиц магической подушкой и препроводить в парящем виде в гостевую комнату. Стелла уже развила там бурную деятельность, устроив теплую и мягкую постель. Уж каково оно — с устатку да морозу, поевши и согревшись — хоббитянка знала не понаслышке.

Выйдя в полутемный коридор верхнего этажа, Локси осторожно затворил дверь в комнату и ласково взъерошил волосы служанки.

— Спасибо, Стелла. Сегодня ты превзошла сама себя…

Хоббитянка так расцвела от удовольствия, что даже заалелась и едва ли не впервые в жизни не нашлась, что сказать. Лишь прижалась на миг к сильной и теплой руке мага лицом, и в смущении унеслась вприпрыжку по своим делам, негромко топая по ступеням.

Остаток дня прошел спокойно. Волшебник заперся в своей «лабулатории» и вовсю ставил какие-то опыты, от которых волосы на голове Стеллы иногда почему-то вставали дыбом да чесалась правая рука. Сама же служанка прибралась на кухне и затеяла ревизию в погребах и прочих хранилищах съестных припасов. При этом она сначала ворчала, что без ее зоркого ока тут все с голодухи перемрут или потравятся, а затем все-таки запела, ворочая банки с соленьями и перебирая висящие на крючках колбасы.

Ближе к ужину, привлеченная доносящимися из кухни притягательными ароматами, туда заглянула заспанная Мальва.

— Вот оно что! — заметила она, дождавшись, когда хоббитянка закончит песенку про летний дождик, меж куплетами помешивая булькающий в котелке грибной соус. — А я-то думала — где тут мартовские коты орут…

Стелла погрозила ей столь внушительного вида поварежкой, что в хоббичьей потасовке та смело могла бы быть приравнена к боевой булаве, но петь на время перестала.

Сзади эльфийки нарисовались обе ее подруги, с видом довольно бодрым и весьма голодным. Демонстративно принюхавшись и облизнувшись, они принялись со вкусом обсуждать тонкости Стеллиных кулинарных рецептов, безошибочно улавливая оттенки в витающих по кухне ароматах. Повариха крепилась-крепилась, но в конце концов рассмеялась.

— Правду говорят, что у эльфов язык без костей, а голова без мозгов! — весело заявила она, показав лучницам розовый язычок.

Те не обиделись ничуть, вполне резонно полагая, что хорошая шутка в этом доме вроде бы ценится. Правда, перешагнуть порог владений Стеллы и разграбить вот тот подносик с симпатичными бутербродами и большущую миску с дразнящим обоняние эльфийским салатом, да утащить открытые и выставленные «подышать» бутылки вина они так и не решились — и то спасибо, хвала Хенноре. Вознеся взор кверху и возблагодарив покровительницу, что эти остроухие красотки не покушаются на ее территорию, хоббитянка тут же нагрузила лучниц посудой, вилками-ложками и вытолкала взашей.

Едва те притащили звенящую и позвякивающую ношу в холл, как сюда уже вкатилась Стелла со скатертью. Лихо застелила, и принялась шустро расставлять приборы, аж ее юбка из алой с серым домотканой льняной материи шуршала иногда, взвиваясь на поворотах.

— Ох и огонь эта твоя хоббитянка. Так где ж ты этакое диво все-таки выкопал? — улыбнулась Мальва, обнаружив стол готовым к ужину, а на верхних ступенях лестницы — спускающегося сюда Локси.

Аллена чувствительно пихнула ее в бок локотком. — Не забывайся, подруга. Мы всего лишь гости в чужом доме. Да и то…

Мальва фыркнула, весело стрельнув глазами в сторону волшебника.

— Подумаешь! Стоит мне только захотеть, и весь этот домик со всем содержимым станет моим. Разве я не права? — и откровенно глянула в глаза.

Невенор с Алленой в испуге переглянулись, представив, как их всех сейчас опять выкинут на крепчающий к ночи мороз. Однако миги проходили за мигами, а хозяин так ничего и не возразил.

Изумленную тишину нарушила только выпавшая из рук Стеллы серебряная вазочка с печеньем. Тихо звеня по половику и рассыпая содержимое, она покатилась куда-то под стол. Но хоббитянка не заметила этого, с болью и удивлением глядя на отвернувшегося к окну и так и не проронившего ни слова Локси.

— Мастер… да как же это вас угораздило-то? — она наконец-то всплеснула руками. Ошеломленно одернула зачем-то передник, а затем метнула в сторону эльфиек такой взгляд, что будь у нее хоть капля волшебного Дара, то тут разгорелся бы нешуточный пожар. Правду, выходит, говорят, что эльфы умеют читать прямо в сердце…

Ужин тем не менее прошел вполне пристойно, если не считать задумчиво молчащего волшебника. Напустив на себя бесстрастный вид и подкрепив его кое-какими магическими психощитами, Локси полностью закрылся, и лишь его серьезные глаза чуть выдавали тот ад, что царил в душе хозяина дома.

Молодой месяц с любопытством смотрел на залитое его нежным сиянием заснеженное плоскогорье. На забывшиеся во сне величавые сосны, на припорошенные валуны и промерзшие едва не до дна болотца. И на небольшой, ладный двухэтажный домик, из трубы которого едва сочился дымок догорающего в печи огненного заклятья.

У раскрытой дверцы малой кухонной печи на скамеечке сидела маленькая, серьезная хоббитянка и невидяще смотрела в угасающее пламя. Ее губы неслышно шевелились, вознося слова одной ей известной, исходящей прямо от маленького сердца молитвы. И такова была сила искренности ее, что тучки осторожно облетали пространство над этим местом стороной, дабы не помешать разговору. Ибо всеблагая Хеннора, чьим прелестным ушкам только и предназначались эти слова, долго хмурила блистающую алмазными блестками соболиную бровку, прежде чем переглянулась со всемогущим владыкой огня Пиром.

Тот медленно покачал головой, отчего его сияющая аура колыхнулась, заставив ярче вспыхнуть некстати пролетевшую мимо звезду.

— Нет. Я и так внял просьбе Миллики, помог ему в битве. А сердешные дела не по моей части.

Бессмертная снова опустила свой блистающий взор на грешную землю и нашла глазами такой крохотный и тщедушный отсюда домик. Прошлась взглядом по закоулкам, заглянула в одну комнату, отчего заулыбались во сне чутко дремлющие эльфийские девицы. Прошлась незримо по отделанному мореным дубом коридору, и дверь в другую спальню не была ей помехой. От одного только мимолетного взгляда богини на портрете, казалось, ожила женщина в нежно-розовом платье с розой в волосах.

Шаловливо улыбнувшись, Хеннора попыталась взглянуть на спящего ее глазами, той самой, изображенной в расцвете сил и красоты женщины. Ярче разгорелись краски на холсте, озаренном слабыми отблесками лунного света, и темные глаза озарились неземным сиянием.

Румянец выхлестнул на щеки спящего мужчины, словно он вспомнил, как в детстве разорил ласточкино гнездо и за этим занятием его застала мама… Интересно, а что ему снится?

…Порыв ветра увлек летящего на зонтике малыша в сторону — туда, где под солнцем блестела река, плавно и неспешно неся свои воды меж цветущих садов. Купаться мальчишке отчего-то не захотелось. «Да я же сам умею!» — вспомнил он и решительно отпустил кажущуюся такой надежной рукоять бабушкиного зонта. Ровным счетом ничего для малыша не изменилось — ветер радостно унес свою добычу, закрутил ее и тут же утопил в воде. А под ногами все так же проплывало бескрайнее море цветущих вишен. «Туда, туда!» — пожелал мальчик, и его полет стал чуть выше. Перелетев через реку, он вновь устремился над чуть волнующимся садом к той несуществующей, но отчетливо видимой линии меж лазурно-голубым и кипуче-белым…

Чтобы разорвать связь, бессмертной пришлось еще и заслонить глаза ладошкой. Воистину — велика сила материнской любви, ибо покойный ныне художник сумел изобразить не только мать молодого волшебника, но, видимо-таки, был у него какой-то Дар, был…

Пир уже отвлекся и вовсю развлекался, заставив веками спавший вулкан на далеких южных островах проснуться и прочистить жерло во всю мощь своих огненных легких. Но тем не менее он беззлобно проворчал ей.

— Даже и не думай об этом…

— Это о чем же? — Хеннора напустила на себя этакий невинно-обиженный вид. Кокетливо надув губки, вздернула носик и демонстративно отвернулась в сторону.

Слегка убавив жар в недрах извергающей огонь и пепел горы, ибо поток светящейся лавы мог угрожать поселку, раскинувшемуся у подножия, Пир удовлетворенно осмотрел свое творение и повернулся. Посмотрел, любуясь, на тысячелетия знакомый профиль, и на губах его против воли заиграла нежная улыбка.

— Пусть все идет само собой. Разберутся. Они все ведь не только твои, но и мои дети тоже… Пошли лучше потанцуем.

Где-то в неведомой дали, на сцене, утопающей в клубах подсвеченного мечущимися лучами лазеров дыма, бесновались длиннобородые молодцы с гитарами и во всю мощь киловаттных динамиков наяривали допотопный, но такой заводной рок-н-ролл.

— I can't stop rocking…

Из ревущей и визжащей от восторга толпы выскочила парочка. Спортивно фигуристая девчонка из тех, на кого приятно даже просто посмотреть, и высокий атлетически сложенный парень, красавец хоть с какой стороны ни глянь. Они единым движением вспрыгнули на возвышение и начали выплясывать на крохотном пятачке на краю сцены такое, что в их сторону сразу повернулись и сияющие лучи прожекторов, и таинственно подмигивающие агрегаты телевизионщиков.

Это было дыхание небес. Единство Огня и Жизни, слитое в ритме музыки и скрепленное теми связями, что оказывают незримое, но могучее влияние на все и вся.

Сами собой переключились все каналы. Застыв и затаив дыхание, весь мир в радостно-щемящем изумлении смотрел и впитывал всем естеством пробивающуюся даже сквозь провода и радиоволны Силу.

— No, i can't stop rocking, baby, till i luz my mind…

Глава 4

По правде говоря, все было вовсе не так уж запущено. Разумеется, бывает такое, что из стайки девчонок одна невзначай обожжет тебя взглядом — и мир вокруг сразу покачнется, став вдруг таким маленьким и незначительным по сравнению с этим. Сладкое томящее чувство мгновенно растекается по телу, исходя откуда-то из груди и будоража всю сущность… но нельзя же поддаваться первому порыву и мимолетному влечению — это знает каждый, что хоть что-то понимает в этой жизни…

А посему Локси проснулся с тем светлым и радостным чувством, что бывает иногда — после выпавшего первого снега, после хорошо сделанной работы, да мало ли отчего! Даже тот факт, что волшебник спросонья промахнулся шлепанцем по проворно увернувшейся Стелле, ничем не омрачил его настроения.

— Доброго утра! Мастер, завтрак подавать или пускай его, остывает? — с намеком протарахтела хоббитянка, невозмутимо и привычно водворяя ударившийся в стену предмет обуви на свое законное место — у кровати хозяина.

И какой же молодой человек, выспавшийся и полный сил, откажется от предложения поесть? То-то и оно. Потому в холле вскоре опять собралась группа весьма желающих подкрепиться, и теперь волшебник трапезничал в компании трех весьма миловидных даже в длиннополых халатах эльфийских лучниц, которые заодно служили украшением комнаты не хуже, чем живые цветы. Правда, Стелла ворчала что-то насчет того, что эти остроухие стервочки растолкали ее ни свет ни заря, выгребли все, что она на скорую руку успела приготовить, и опять завалились дрыхнуть — но на ее добродушное ворчание никто не обращал ровным счетом никакого внимания.

Аллена, дождавшись того момента, когда завтракающих охватит сытая умиротворенность, для виду еще поковырялась ложечкой в своей порции пудинга и нейтральным голосом осведомилась.

— Мы можем остаться здесь до тепла?

Получив утвердительно-поощряющий кивок от хозяина, она ринулась закреплять успех и задала тот вопрос, что занимал ее еще там, на опушке леса у закрытого дома.

— А… в каком статусе?

Локси пожал плечами и не без сожаления отодвинул от себя опустевшую плошку, ароматно пахнущую шоколадным мороженым. Подумав чуть, он поднял взгляд на старшую из лучниц.

— У вас нет запретов насчет поступить на это время ко мне… ну скажем — на службу? Не как к магу, а как к дворянину.

Эльфийки переглянулись. Вообще-то, это не противоречило никаким принципам Высокого Народа, но служить у грязного хуманса… Бр-р-р! С другой стороны — податься-то и некуда. Не в загаженный и вонючий город же, да там ловить вообще нечего…

Высокие напольные часы у простенка очень кстати пробили девять, давая время обдумать не только слова, но и ситуацию.

— А на каких условиях? — на правах командира Аллена вела переговоры дальше.

— Да никаких условий. Ничего такого я вас делать не заставлю. Ни мусорные свалки очищать, ни эльфов резать — это я, как маг, умею куда лучше вас, — Локси пожал плечами и невозмутимо вытер губы вышитой салфеткой, не обращая внимания на сузившиеся глаза прекрасных собеседниц. Взглядом отправил в полет клочок ткани — прямо в пылающий камин, и только потом добавил.

— У меня свои понятия о чести… а впрочем, спросите подробности у Стеллы. Со стороны виднее, говорят. Опять же женщина, да и не хумансовского роду-племени…

Волшебник пересилил свое мгновенное желание применить соответствующее заклинание да подслушать разговор и, махнув на все рукой, занялся своими делами. А зря все-таки, зря — ибо он узнал бы для себя и о себе много интересного и даже забавного.

Недаром колкие и острые эльфийские язычки поговаривали втихомолку, что в свое время Аллена много чему научилась у знаменитого Веал ап Киренса, который, если кто не знает, поднял на небывалую высоту профессионализм работы эльфийской разведки. Между прочим — методики добывания сведений и развязывания языков, коими напропалую пользуются сыскные, разведывательные и прочие коронные службы, напрямую слизаны именно с эльфийских. Так что Стелла, присевшая в углу холла почесать языки с девчонками, а заодно довязать половичок, даже не догадалась, что за разговор тут пошел.

Вроде бы сама собой речь перешла с последних событий на личность и привычки хозяина. Невенор, с беззаботным видом грызущая семечки, ненавязчиво подкидывала вопросики, вроде бы безобидные, но проверяющие и уточняющие те темы, что прозвучали и забылись эдак с полчаса тому. Мальва вносила веселую сумятицу, как бы между трепом язвительно высмеивая милые привычки и предпочтения этих хумансов. Сама Аллена только направляла разговор в нужное русло, восхищенно ахая или наоборот, недовольно морща свой носик и фыркая в нужных местах…

Так что простодушная хоббитянка так и не поняла, отчего это она почувствовала себя настолько выжатой, да еще и с одеревеневшим языком, после болтовни с такими милыми и внимательными собеседницами. Видимо, сочетания слов «толково проведенный допрос» она ни разу не слыхала и вообще — никогда не попадала в поле зрения ни одной из спецслужб. А о том, что таковые имеются при дворе любого короля и даже каждого понимающего толк в делах высокопоставленного дворянина, кричать громко как-то не принято. Чревато, знаете ли…

Что-то начало доходить до Стеллы, лишь когда она проворно орудовала кухонным ножом, шинкуя капусту в салат. Мимоходом отметив, что выболтала о хозяине все — даже то, что мастер мягко, но настойчиво советовал держать при себе, хоббитянка от отчаяния схватилась за голову. Не забыв, разумеется, предварительно вытереть руки о передник.

Локси, высунув от усердия язык, как раз насыпал что-то ядовито-желтое в раскаленный тигель, когда в дверь «лабулатории» по-мышиному поскреблась Стелла. Давно усвоив, что в доме есть места, куда лучше не соваться без разрешения хозяина, бедная служанка, затаив дыхание и безуспешно пытаясь унять бешено стучащее сердечко, ждала у входа, с трепетом предвкушая предстоящий тяжелый разговор.

На ее удивление, мастер воспринял сбивчиво выдавленные известия на редкость спокойно. Лишь подумал немного, чуть склонив голову и по своей привычке немного повернув ее вправо.

— Ладно, Стелла. Плохо, конечно, но — ничего страшного.

Размазывая слезы по румяным щекам, Стелла кое-как пролепетала.

— Вы не будете гнать меня с места, мастер Локси?

Волшебник хмыкнул, глядя на растрепанное, плачущее горючими слезами существо.

— Ну куда ж я без тебя — пропаду совсем. Впредь умнее будешь, — он вздохнул и ласково потрепал понурившуюся хоббитянку по взъерошенной белобрысой головушке.

— Что там у нас с продуктами? До весны впятером дотянем?

Похныкав еще чуть, Стелла все-таки постепенно успокоилась и мысли ее потекли по привычному руслу.

— Никак, мастер. Надо запас обновить, да и одежку этим тварям остроухим справить…

Она подняла вверх заплаканное лицо и, с надеждой глядя в глаза, спросила.

— Хозяин, а может, гнать их как говорится, в три шеи? — она несмело улыбнулась, сообразив, какой ненароком выдала каламбур, хотя вряд ли догадывалась о существовании такого слова.

Волшебник прошелся по своей «лабулатории», потрогал зачем-то большую пустую колбу с узким горлышком, в которой отражалась маленькая сплюснутая хоббитянка, и только потом негромко ответил.

— Знаешь, Стелла, я тоже не в особом восторге от таких гостей. Если бы мы встретились на поле боя, я не колебался бы ни мига — от них только поджаренные ушки и остались бы. Или мелко нашинкованные обрезки… А так — они попали в беду и пришли в мой дом. Не в обычаях моего рода поступать негоже…

— Ох, мастер Локси. Закрутят они вам голову — помянете мои слова. Одна остроухая, вон, уже чуть из дому не гонит… — тут она вовремя прикусила язычок, и только утирала покрасневшие глаза краем передника.

— Договаривай, — волшебник, прохаживающийся по своим владениям меж таинственно и жутковато выглядящих незнакомых предметов, остановился на полпути и, эдак нехорошо прищурившись, смотрел на маленькую служанку.

Та, вознеся заплаканные глаза вверх и мысленно осенив себя защитным знаком Хенноры, набрала в грудь побольше воздуха и так отделала своего хозяина и благодетеля, что в замке у какого-нибудь барона ее за такие слова живенько вздернули бы на виселице, предварительно со вкусом прогнав через дыбу, раскаленные клещи и прочие семью семь удовольствий.

Зажмурив глаза и отчего-то вжав голову в плечи, Стелла затаила дыхание и ждала то ли удара грома прямо по маковке, то ли еще какого наказания за свой длинный язык и несносный характер. Однако время шло, а она все еще была жива и, судя по ощущениям, даже здорова. Осторожно открыв один глаз и осмотревшись, хоббитянка обнаружила мастера Локси сидящим на высоком вращающемся стуле — предмете ее давней тихой зависти — и беззвучно хохочущим. Она открыла второй глаз и с недоумением уставилась на волшебника, в смущении переминаясь с ноги на ногу.

— Вот за что я тебя люблю, маленькая моя нахалка — так это за смелость и честность, — отсмеявшись, сообщил Локси. Понятное дело, что иногда это было весьма болезненно — слушать правду о себе. Но и польза тоже немалая, а то этак и зазнаться недолго. Опять же — такой слуга это уже почти друг, да и предаст навряд ли…

— Но заклинание молчания ты все-таки заработала…

Упрямо поджав губы, Стелла страдальчески дождалась, пока хозяин наложит наказание — а уж какая это была мука для болтливой хоббитянки, когда вместо слов рот закрывается сам и не дает вымолвить ни словечка — это можно описать разве только в трагедии! Осуждающе качая головой, она с достоинством удалилась, всем своим видом и смертельно оскорбленным достоинством вопя, что она думает о магии вообще и о волшебнике в частности.

— Два вопроса, мастер Локси, — как бы невзначай Аллена вклинилась в шутливую пикировку за ужином, в которой маг объединился с Невенор и теперь вдвоем они выбивали пыль из весело и беззаботно хихикающей Мальвы.

Дождавшись кивка хозяина дома и его посерьезневшего выражения лица, она спросила.

— Если мы откажемся поступить на службу?.. — и чуть обрезала фразу, подразумевая ответные действия волшебника. Хотя, между нами говоря, все три эльфийки были еще теми головорезками, но тягаться с боевым магом им было никак не по плечу.

— Где в этом доме дверь, вы знаете. Я никого не держу, раз вы гости, но в другой раз дороги сюда вы просто не отыщете, — заметил Локси будничным тоном, накладывая себе еще десерта — эти тарелюшечки такие маленькие…

Лучница прислушалась к завыванию разыгравшейся к вечеру метели, к мягкому теплу, исходящему из раскаленных внутренностей камина, и что-то про себя решила. Какую-то галочку поставила в клеточку таблицы, находящейся в недрах ее прекрасной и с виду такой безобидной златоволосой головки. Уж что-что, а крутить комбинации и считать варианты ее учил выдающийся мастер, а она в свою очередь щедро делилась знаниями и опытом с членами разведотряда…

— И второе. Звезда Полуночи — это ваша работа?

На этот раз Локси даже переменился в лице и отложил вилку. Легендарная эльфийская боевая ведьма с зубодробительным именем и таким красивым прозвищем пару лет тому чуть не разнесла вдребезги весь юг королевства людей. Говорили, что она попросту «съехала с катушек» — иногда это бывает даже с перворожденными. А может, решила самолично отомстить хумансам за какие-то, забытые уже ими за давностью лет обиды — кто ее теперь знает.

Как бы то ни было, эльфийский король или кто он там на самом деле — даже сами эльфы не без труда разбираются в своей запутанной и древней как мир системе чинопочитания — скрипя зубами, все-таки одобрил любые, даже чрезвычайные меры против разбушевавшейся волшебницы. Мир, хоть и непрочный, между двумя расами следовало поберечь. До тех пор, разумеется, пока одна из сторон не получит подавляющего преимущества в многовековом противостоянии…

На юг в строжайшем секрете спешно были направлены девять усиленных групп волшебников. Три из них исчезли, и о судьбе их несложно было догадаться — Полночная Звезда была на голову сильнее любого из ныне живых магов. Разве что ван Гален… да и тот надорвался, не рассчитав когда-то своих магических сил, и сейчас доживает свой век учителем общей магии в Школе. А группе, в которой был совсем юный по меркам волшебников Локси, просто повезло, хотя и не совсем.

Неслышимая и невидимая, но от того только более грозная эльфийка попалась в примитивнейшую ловушку — тяжелый охотничий арбалет, поставленный старым следопытом Тормом на растяжку поперек тропы, где она предположительно могла пройти. Тяжелый болт с фигурным наконечником, одним выстрелом упокаивающий навеки здоровенного медведя или секача, превратил в фарш внутренности ничего не соображающей от боли Полночной Звезды. Но даже это не убило ее. Пока разъяренная ведьма потратила несколько драгоценных мигов, разнося в пыль гранитный валун, за которым спрятался Торм, упокойте боги его обгорелые останки, Локси вынырнул сбоку и всадил в ту свое заковыристое, загодя заготовленное заклинание с довеском…

Он вспомнил затухающие, полные глубокой ненависти и боли глаза эльфийки, мутную пелену забвения, постепенно заволакивающую ее ясный и незабываемый взор, и внутренне содрогнулся. Хотя король и совет баронов оказался более чем щедр на награду, а кольцо Звезды Полуночи досталось ему — ведь такие, связанные незримыми нитями со своими владельцами, могучие артефакты даются в руки только тому, кто прервал жизненный путь выдающегося мага или волшебницы, но воспоминания эти, понятно, к разряду приятных никак не отнести.

Правда, верховный Архимаг школы надолго задумался, а затем восхищенно хмыкнул, найдя в отчете описание примененного молодым волшебником заклинания. Старикан он, в общем-то, не вредный — даже с тем происшествием со своей внучкой он смирился, тем более что таки пристроил ее за престарелого маркиза…

Несколько долгих мигов была слышна непогода снаружи, безуспешно пытающаяся снести попавшийся по пути домишко, да тиканье часов. Локси положил на стол ладонь, прошептал над ней несколько слов, и на пальце его постепенно проявилось неярко светящееся, простое с виду кольцо.

Сидящая рядом Невенор чуть наклонилась и несколько мигов, чуть шевеля губами, разбирала прихотливую вязь рун, выступившую на поверхности металла. Чуть побледнев, она кивнула Аллене и, бросив на обладателя могущественного артефакта уважительный взгляд, молча откинулась на спинку стула.

— Тогда — откровенность за откровенность, — волшебник убрал руку, и кольцо на его пальце снова стало невидимым, повинуясь воле владельца.

— Судя по некоторым моим наблюдениям, вы не просто диверсионно-разведывательный отряд. Осмелюсь предположить… личная гвардия короля либо птенцы из гнезда ап Киренса, — он посмотрел на Аллену так открыто и невозмутимо, что та поймала себя на желании поверить. Поверить — и пойти за этим оказавшимся ох каким непростым хумансовским магом в любую даль или передрягу.

Эльфийка встряхнула головой, сгоняя с себя наваждение, и все-таки нашла в себе силы улыбнуться.

— Последнее, — нехотя процедила она. Как ни крути, а откровенность хозяина дома она оценила сполна. Почти год все лучшие эльфийские лазутчики прочесывали юг королевства хумансов, в любую погоду чуть ли не обнюхивая каждый камешек, но так ничего и не нашли. А сам король Невир двенадцатый лишь, усмехнувшись, сообщил — неприятность, дескать, улажена и он по-прежнему подтверждает мир с эльфами…

— Вредный старикан все так же бодр? И все так же строит интриги? — как ни в чем ни бывало спросил Локси, наливая себе еще чашку крепчайшего кофе.

Аллена, кисло улыбнувшись, неопределенно кивнула. Да уж, есть о чем крепко подумать им вместе с учителем, если дозволят боги свидеться. Ну что ж — хоть и к хумансовскому, но магу такой силы, что одолел саму Звезду, и наняться не грех. Да и присмотреться заодно, благо перед Мальвой он чуть ли не на задних лапках ходит…

Глава 5

Видимо, с вечера волшебник с кем-то договорился по волшебному шару, ибо еще в тот час, когда ночь за окнами едва начала нехотя уступать место серой и неуверенной зыбкой мути утра, всех разбудило веселое пиликанье встревоженной системы охранных заклинаний. Выскользнув из-под одеяла, Невенор просто-таки восхитилась — волшебник удивил ее очередной раз. Дело в том, что звуки, издаваемые магией, были точно подобраны в соответствии с мелодией развеселой эльфийской песенки «Крошка Элли». Мягко говоря, настолько ветреной и легкомысленной, что в полном варианте ее не рискнул бы исполнить перед сколь-нибудь высокой аудиторией ни один бард.

Едва стихло верещание охранной системы, как в дверь всунула свою голову Стелла.

— Мастер сказал — всем вам в зал, а я пока завтрак организую, — лаконично сообщила она и скрылась.

Девицы веселой стайкой вылетели в коридор. Спустились по лестнице и после пары поворотов попали в большую комнату, размерами едва ли уступающую холлу. Они спешили — ведь с вечера они все-таки поступили на службу. Но не то, чтобы совсем уж летели, сломя голову — как-никак, не простые хумансовские вояки, а благородные эльфийские лучницы. Разведчицы и диверсантки, опять же — вовсе неплохой набор.

Здесь обнаружился сам Локси, еще лохматый спросонья, но со шпагой. Поздоровавшись и не без удовольствия оглядев прибывших, он сообщил:

— Зимой эта комната предназначается для разминок и тренировок. Рукопашный бой, фехтование с тенью и так далее. Да и хотел бы посмотреть, на что вы способны… в ближнем бою.

Эльфийки переглянулись. Аллена, что и в новом статусе осталась старшей, пожала плечами.

— Вообще-то, весьма разумно. Работаем!

Волшебник пошептался с полкой для всякой всячины, стоявшей в углу, и та принялась громогласно и довольно верно наяривать боевой марш орочьей пехоты. Но в таком исполнении и скорости, что вышла разухабистая песенка в ритме быстрого танца.

Далее описывать не только было бы затруднительно, но и несколько опасно. После короткой разминки девицы обнаружили, что комплекс секретной системы рукопашного боя, передающийся у эльфов из поколения в поколение, в основе своей и так известен их нанимателю, перестали смущаться и приступили к тренировке «на всю катушку». А музыка громыхала так, что буханье орочьих барабанов и бубнов воспринималось не столько ухом, сколько всем телом и оказывалось весьма приятным, чуть щекочущим нервы массажем. Зато полосатый котяра, заглянувший на шум, на всякий случай распушил хвост и выгнул спинку, неодобрительно шипя на изрыгающую звуки полку.

Затем мокрый как мышь волшебник по-быстрому наколдовал четыре тени. Если кто не знает — это такие полупрозрачные магические копии с человека или другого разумного существа, быстрые, неуязвимые и мгновенно приспосабливающиеся к партнеру. Единственная причина, почему их не применяют в боевой обстановке это то, что тени развеиваются от самого слабенького заклинания, пусть даже направленного не против них, а просто — примененного рядом.

Невенор поначалу не восприняла свою текучую и призрачную пару всерьез. Но после пары довольно-таки болезненных пропущенных ударов и замечания от Аллены стала работать в полную силу. Тень мгновенно почувствовала это, и взвинтила скорость прямо-таки до безумной. Некоторое время дело шло с переменным успехом, но Локси посоветовал подстроить движения под ритм музыки, и вот тут-то эльфийские диверсантки сразу вспомнили свою юность в тренировочном лагере в Ривернолле, где они проходили базовое обучение.

…Это был какой-то кошмарный, грязный и извращенный танец. Тень не уступала ни в скорости, ни в точности движений, и Аллена только на пределе сил и ловкости изворачивалась, уходила от ударов, по мере возможности нанося в ответ касания, одного-двух из которых вполне хватило бы, дабы отправить за Гремящие Моря даже латника в тяжелых доспехах. Однако тень абсолютно не обладала ни инициативой, ни свободой воли, а уж умственные способности ее вряд ли восхитили бы даже муравья. Совершенный боевой голем, да и только — поэтому постепенно эльфийка приспособилась и стала одерживать верх…

Поймав себя на ощущении, что эта безумная пляска ей даже нравится, Мальва ухватила два кинжала — свой излюбленный комплект, и вот тут только магическая сущность призрачной тени спасала ту от немедленного разрезания на тонкие и к тому же продырявленные ломтики.

Сбоку от девиц Локси рубился с каким-то четырехруким чудищем, и его шпага мелькала со вполне понятной живостью, разрезая воздух и иногда — невероятным чутьем угадывающую направление удара тень.

Резко разорвав контакт и отпрянув, Мальва выронила оружие и согнулась от боли, жадно хватая воздух пересохшим ртом. Музыка резко стихла, и эльфийку тут же подхватили сильные заботливые руки.

— Что? — оказывается, этот Локси не на шутку взволнован. Неужто и в самом деле?..

Слабо улыбнувшись, лучница помассировала утихающий ноющей болью бок и сделала движение, намереваясь подняться.

— Мне бы еще седьмицу отлежаться… Слишком свежая рана.

— Хорошо. Это моя вина — я не знал, как скоро ваше остроухое племя оправляется от таких повреждений… — волшебник глазами отдал Аллене распоряжение — прибраться тут, а сам, не обращая внимания на слабые попытки Мальвы встать на ноги, наложил на больное место болеутоляющее заклинание и подхватил на руки.

Под сочувственными и слегка завидующими взглядами, что проводили ее подруги, Мальва проехалась прямо до ванной комнаты. Сидя на краю выложенной серым с искоркой камнем широкой емкости, она, прищурившись, наблюдала, как волшебник наколдовал струю горячей, исходящей паром воды. Нимало не смущаясь, она позволила снять с себя пропотевшую льняную рубашку и такие же тренировочные штанишки, а затем две сильные и ласковые руки подняли ее и перенесли, опустив в блаженное тепло. А еще говорят, что счастье невозможно!..

Тут подоспели и Аллена с Невенор. Заметив, что с подругой все в порядке, они непринужденно разбросали свои одежки и тоже посыпались в наполненную водой ванну, весело вздымая брызги до самого потолка. Локси шутливо поднял руки вверх и предпочел ретироваться, ибо от такого зрелища запросто можно было заработать хроническое разбегание глаз…

Едва успели позавтракать, как к дому подъехали широкие сани-розвальни, запряженные равнодушно пофыркивающими лошаденками. Возница — простоватый крестьянский мужичок с хитрым прищуром глаз — в ответ на предложение хлопнуть с мороза чарочку не стал чиниться, а благодарно поклонился и затем лихо опрокинул в себя содержимое принесенного Стеллой вполне приличного размера стаканчика.

Сама хоббитянка, с которой по случаю поездки было снято столь обременительное и обидное наказание, уже на радостях прожужжала все ушки остающейся на хозяйстве Мальве, где она оставила ей еду, как пользоваться наколдованными мастером свитками для растопки печей и каминов, и прочие, прочие, весьма нужные в хозяйстве премудрости.

— К завтрашнему вечеру вернемся, — закончил инструктаж Локси, выходя в прихожую.

Здесь Аллена решительно потянулась за своим луком и стрелами в нишу, где была устроена стойка для оружия, но волшебник заметил ей:

— Не стоит, пожалуй. Две эльфийские лучницы, да еще и в полном вооружении — эдак весь баронский гарнизон в панике разбежится. Да и сам барон де Рив навряд ли обрадуется. Не на войну ж едем, право…

Пожав плечиками, Аллена ограничилась кинжалом на поясе, чуть меньшим его собратом за голенищем, кое-какими секретами под одеждой, и содержимым походных сумок, что они с Невенор упрямо прихватили с собой. Когда все вышли из дома наружу, волшебник снова поневоле залюбовался обеими эльфийками. Стройные, ладные и симпатичные в своих походных комбинезонах с наброшенными поверх короткими черными плащами, с которых азартно скалилась морда не на шутку разозленного медведя — гербом старинного и славного рода Бриннов. Теперь каждому, кто удумает что-либо нехорошее против девиц, придется иметь дело не только с ними, но и с их нанимателем, что было бы весьма и весьма опасно не только для здоровья, но и для жизни.

Стелла, закутанная в енотовую шубу и такую же лохматую шапку, более была похожа на этакую круглую и симпатичную зверушку, и уже восседала рядом с возницей на облучке. Локси и обе лучницы устроились в санях, похохатывающая Мальва в лучших традициях рыцарских романов томно помахала отъезжающим платочком из окна, и сани тронулись.

Эльфийки шушукались о своем, наивно (а возможно, и нет) предполагая, что язык квенья известен тут только им, Стелла вытягивала из добродушного и оказавшегося словоохотливым возницы всякие новости и сплетни, а сам Локси довольно щурился на проплывающие мимо заснеженные деревья.

Когда по оставленной спозаранку колее сани выехали на тракт, лошади побежали веселее, а возница, хитро покосившись на седоков, еще подстегнул их, и сани понеслись вперед на удивление резво. Иногда попадались встречные, один раз обогнали селянскую телегу, хозяин которой не успел сменить колеса на полозья и теперь еле-еле тащился к себе домой. Баронский патруль поприветствовал ездоков воздетыми к пасмурному небу остриями пик и тоже унесся назад в этой веселой и безумной скачке. Деревню, через которую пролегла дорога, миновали не останавливаясь — к вящему неудовольствию лошадей и равнодушному жесту Локси.

Вот и город. Серые, слегка присыпанные снежком стены, приземистая привратная башня, и сгрудившееся скопище людей и саней у ворот. Возница, привстав, с высоты оглядел это крикливую и ржащую толпу, и озабоченно повернулся к магу. Тот, заприметив у ворот знакомые лица, ткнул пальцем — туда. Наплевательски объехав длинную очередь, сани подкатили прямо к проверяющим. Сержант, узнав волшебника, улыбнулся в предвкушении, гаркнул приветствие, лихо отдав честь по всей форме, и немедля распорядился освободить путь.

Солдаты проворно раздвинули рогатки, а Локси, напустив на себя важный и самодовольный вид, поинтересовался:

— А что, служивый, барон нынче у себя?

Тот скользнул взглядом по ездокам, сразу переменился в лице, признав эльфиек. Встретившись глазами с Алленой, даже побледнел немного — солдат признал солдата.

— Уж не случилось ли чего, ваша светлость? — понизив голос, осторожно поинтересовался он.

— Нет, все в порядке. Они со мной, — заверил его волшебник, внутренне усмехаясь. Еще бы — эльфы не могли похвастать численностью, но вот умением воевать и вообще делать дела — очень даже. Так что нескольких лучниц, а тем более разведчиц, вполне хватило бы, дабы при нужде быстренько превратить этот немалый по здешним меркам город в большое кладбище.

— Так точно, вашсветлость! Барон наш нынче в замке, бал-машкерад затевают. А сын ихний на охоту подались, — и сержант, непостижимым образом заставив исчезнуть опустившуюся в его ладонь серебряную монету, весело отсалютовал напоследок.

Аллене не раз приходилось бывать в столь не нравящихся ей городах хумансов, поэтому она с ленцой поглядывала по сторонам, привычно запоминая дорогу, входы-выходы, удобные для отхода или засады места и прочее, жизненно важное для профессионального лазутчика. Зато Невенор глазела по сторонам с еле скрываемым любопытством. Да — как далеко и непривычно это было от изящных и веками выверенных принципов перворожденных! Но что понравилось эльфийке — здесь не было того чуть сонного спокойствия и даже равнодушия. Наоборот — жизнь кипела и била ключом.

Проводив взглядом бабенку в пестром салопе, что весело тащила в корзине пару тревожно гогочущих гусей, а другой рукой волокла за собой сбивающегося с хрюканья на визг поросенка на привязи, Невенор обратилась к волшебнику.

— А теперь куда?

— К «Свинье и яичнице»! — коротко распорядился Локси, и после нескольких поворотов сани остановились перед трехэтажной гостиницей, в первом этаже которой был устроен трактир, а верхние сдавались под жилье.

Волшебник вылез из саней, одарил возницу серебряной монетой. Судя по скинутой шапке, поклонам и словам благодарности, такая плата несколько превышала заработок обычного извозчика за один раз, но Локси равнодушно отвернулся, и подойдя под вывеску, где упитанная свинья с недоверчивостью глядела на сковороду с глазуньей, вынул изо рта трубку.

— Аллена, Стелла — поселяйтесь, а затем идите на рынок за покупками. — и с этими словами он отцепил с пояса приятно звякнувший кошель. И обратился к эльфийке.

— Смотри, чтобы малышку не обидели…

Та кивнула, не без любопытства ожидая дальнейшего развития событий.

Хоббитянка, которой такие поездки явно были не в диковинку, заботливо упрятала деньги куда-то под шубу, потянула эльфийку за рукав в гостеприимно распахнувшиеся перед ними двери. Ход направо вел в шумный зал, откуда долетал шум, гам и одуряюще вкусные с мороза ароматы. Но Стелла, горделиво задрав носик, повернув налево и вошла в комнатушку, где какой-то паренек скучал за столом.

После нескольких же слов мгновенно выяснилось, что малыш вовсе не мальчишка, а соплеменник Стеллы. К слову сказать — возьмите хоббита, перенесите его в любое населенное место (кроме, разумеется, владений орков или самых дальних южных пределов), и этот полурослик сразу найдет своих. А поскольку весьма быстро выяснится, что он наверняка чей-то там пятиюродный племянник мужа свояченицы брата, то хоббит будет принят, как свой среди своих. Надо признать, что эти полурослики весьма большое внимание уделяют такому, казалось бы, сомнительному родству, но это позволяет им жить весьма дружно и всегда рассчитывать на помощь и поддержку своих.

Так произошло и здесь. В распоряжении Стеллы оказались две прекрасные, светлые комнаты, расположенные смежно, а также ключи от малого чулана, который вертлявый хоббит поклялся тут же освободить и отвести под будущие покупки. Аллена даже пальцем не шевельнула, а все вопросы, насущные и только могущие возникнуть, были уже улажены. То ли благодаря той самой, знаменитой хоббичьей солидарности, то ли из-за того, что Стеллу и ее хозяина здесь неплохо знали и, судя по всему, весьма уважали — но здешние дела были сделаны сразу.

— Подкрепимся? — Стелла хитро посмотрела снизу вверх на возвышающуюся над ней Аллену и тут же, не дожидаясь ответа, потащила ее в трапезный зал. Для таких важных гостей сразу же нашелся тихий спокойный уголок, откуда, к вящему удовольствию эльфийки, просматривалась (а при нужде и простреливалась) вся большая комната.

Надо отдать должное, хозяин сего заведения не скупился ни на некоторые расходы, ни на следования добрым советам, ни на прочие ухищрения, и таки сумел придать своим гостинице и трактиру некий налет респектабельности. Во всяком случае, как отметила Аллена, здесь было сравнительно чисто и весьма спокойно. А уж о том, чтобы устроить пьяную драку, даже и речи быть не могло — таких посетителей еще на входе отсекал здоровенный хмурый мужик со столь явными повадками ветерана королевской пехоты, что у лучницы аж пальцы зачесались…

Кухня оказалась тоже вполне сносной. Разумеется, ни о каком сравнении со стряпней Стеллы, а тем более изысками эльфийских поваров, упаси боги, речи идти не могло, но Аллене за свою бытность приходилось едать куда худшее. А посему, сделав на миг страшное лицо в сторону не без интереса поглядывающих в их сторону важных купцов за столом неподалеку, эльфийка отдала должное еде, которая была весьма на уровне. Зажаренная в сметане куропатка вообще привела ее в неописуемое изумление — рецепт был просто-таки варварским, но тем не менее оказалось на удивление вкусно. И эльфийка, следуя примеру Стеллы, уписывала за обе щеки, и, наплевав на все правила этикета и приличия, с удовольствием облизывала стекающий по пальчикам ароматный жир.

Вывалившись наружу, под хмурое зимнее небо, что теперь казалось таким милым и хорошим, чуть ли не мурлыкающая от удовлетворения Аллена поинтересовалась у сыто и довольно отдувающейся Стеллы:

— А мастер не накажет за такое транжирство? — ведь маленькая хоббитянка отвалила за обед целых две серебрушки.

Та посмотрела удивленно, а потом, поняв, радостно захохотала.

— Хозяин скорей накажет, если будем скупиться и создавать о нем мнение как о скряге. Так что привыкай, остроухая — я уж сколько лет всем богам молюсь в благодарность, что именно к такому в услужение попала… Ну, ладно — пошли.

Рынок едва не оглушил Аллену своим неимоверным шумом. Втихомолку подивившись, как это можно что-то толковое приобрести в таком гаме и сутолоке, лучница следовала за хоббитянкой, не забывая зорко поглядывать по сторонам. А Стелла уже приценялась то к поросятам, то к связкам лука и перца, а теперь уже тыкала пальчиком в бок рыбине, что так нахваливала до звона в ушах голосистая торговка. Неприметно поморщившись, эльфийка все же рассудила, что и такие знания могут пригодиться, а посему немедля присоединилась к обсуждению тех или иных достоинств или недостатков, напропалую применяя свое знаменитое и, надо признать — вполне обоснованное обаяние.

Если к вашему товару приценяется, скажем, тощий мужик с небритой харей или сварливая деревенская бабенка, то это одно. А вот если насчет покупки интересуется такая красавица, что дух захватывает, а от одних только звуков чарующего голоса по спине от удовольствия бегут мурашки, то это, братцы, я вам скажу — не торговля, а одна радость!

Аллена и сама не заметила, как вошла во вкус этой новой игры. Зато хоббитянка обнаружила такое дело и, в общем-то, уступила инициативу своей коллеге. Лишь направляла общий ход покупок и замечала, что надо бы приобрести вот то-то и то-то. А эльфийка, едко похихикивая про себя, работала не просто на совесть — с удовольствием. Торговцы становились вежливыми и предупредительными, советовали и помогали. И даже совсем не обижались, если их товар почему-то не подходил. Для всех и каждого находился ласковый взгляд будоражащих душу серо-зеленых глаз или сказанное нежнейшим голоском слово, или даже веселая, чуть солоноватая шутка.

А мальчишки-посыльные сновали от них в гостиницу и обратно, таская кули и свертки, бочонки и ящики на саночках. Стелла смотрела на товарку со все возрастающим уважением и удовольствием, так что, когда в основном покупки были совершены, эльфийка утянула ту в угол рыночной площади под прикрытие прилавка, где развеселый статный бородач торговал горячим взваром из вина, меда и семи, как он утверждал, полезных травок.

— Что ты на меня так посматриваешь? Я сделала что-то не так? — профессиональная разведчица вцепилась в маленькую хоббитянку чуть ли не клещами — с явным намерением учинить подобный недавнему допрос.

— Ой, что ты! — воскликнула та, с восторгом и удивлением разглядывая разрумянившуюся то ли от мороза, то ли от веселого времяпровождения девицу. — Совсем наоборот! У тебя так здорово выходит.

В задумчивости Аллена изящно заломила бровку на свой неповторимый манер.

— А почему тогда так смотришь?

— Я думала, вы, эльфы, злые. А оказывается — совсем даже наоборот.

Немало озадаченная эльфийка отпустила воротник Стеллиной шубы. Некоторое время испытующе смотрела в лицо малышки, для которой промолчать или тем более соврать — непомерное испытание, а затем, отведя глаза, глухо прошептала.

— Я просто была сама собой…

К удивлению Аллены, та все-таки расслышала. Поднявшись на цыпочки и вытянув руку, хоббитянка смахнула с атласной эльфийской щеки слезинку.

— Ну что ты? Не плакай…

Лучница, от руки которой полегла не одна сотня врагов, вдруг обнаружила, что у нее самым постыдным образом щиплет глаза. Неужели возможна такая жизнь? Без каждодневной и ежечасной борьбы, без постоянных напоминаний и утверждений о долге, чести и превосходстве эльфийской расы. Просто милая и спокойная, с массой удовольствий — жизнь?

— Ой, а деньги тово… кончились, — хоббитушка всплеснула руками, обнаружив вдруг, что кошелек показал дно, а они еще даже не начали толком ходить по лавкам, торгующим одеждой, тканями да мехами.

— Придется в банк топать, а это ж через полгорода, — вздохнула она.

Аллена не без тайного вздоха отодвинула от себя ладно скроенный полушубок, что так пришелся им обеим по вкусу. А ведь следовало подумать и о своих подругах, да обзавестись десятками прочих вещей, раз уж ты командир…

Однако купец даже и слушать не пожелал, чтобы «такие красавицы себе в чем-то отказывали». Он сразу же послал с виду шустрого и проворного мальчишку в банк с самым грозным напутствием вослед. И не успели обе покупательницы заскучать, как у дверей лавки лихо остановились крытые сани с запряженной в них парой тяжело дышащих от бешеной скачки лошадей, а из дверцы тотчас же выкатился такой же кругленький, как и Стелла в своей шубе, клерк из банка. Кланяясь и извиняясь за задержку, чуть не падая на колени и только каким-то чудом удерживаясь на ногах, он заявил, что ни в коей мере не желает, дабы об этом инциденте дошло до слуха господина волшебника и мимоходом поинтересовался — какую сумму угодно будет получить «госпоже Стелле и ее воистину прекраснейшей спутнице». Очевидно, Стеллу здесь хорошо знали, равно как и тяжелую руку ее хозяина — одного из богатейших покупателей.

Похохатывая от того, что ее назвали госпожой, хоббитянка продемонстрировала почти совсем пустой кошелек, заметив, что тут было примерно поровну золота и серебра. Нимало не смутившись, клерк высыпал на прилавок две горки монет, отсчитал и пересыпал в доверенный ему мешочек. На взгляд Аллены, теперь там стало даже чуть больше, чем было вначале. Но на робкое заявление Стеллы о расписке или векселе живой и неугомонный толстячок только в ужасе замахал руками.

— Что вы, что вы! Как можно? Да одно только то, что услугами нашего банка пользуются господин барон и ваш многоуважаемый господин волшебник, да продлят боги его дни и силу…

Он еще долго распространялся бы на эту тему, превознося до небес честность и щедрость столь именитых клиентов, если бы крепившаяся до поры до времени хоббитянка в конце концов не расхохоталась и столь величественным жестом руки, которого трудно было ожидать от простой служанки, не разрешила тому удалиться.

— А что это он так суетился? — поинтересовалась Аллена, когда три полушубка в конце концов были куплены и в сопровождении лисьих шапочек и меховых теплых полусапожек отправлены в гостиницу. Сама же эльфийка с нехорошим вниманием присматривалась еще кое к чему на прилавке…

— Осмелюсь заметить, — купец наметанным взглядом определил интересующий такую редкую гостью товар и с поклоном подвинул поближе роскошный плащ, подбитый мехом пятнистой дикой кошки. — Деньги господина барона и мастера Локси составляют более половины активов их банка.

— Реклама и свидетельство надежности, — коротко резюмировала Аллена, восхищенно поглаживая искрящийся великолепный мех никогда не виданного ею животного и серо-стального оттенка кожу явно нездешнего качества выделки. — Не разорим мы мастера?

Стелла весело фыркнула и жестом показала купцу — упаковать.

— Я когда-то тоже высказала такое опасение, — заметила она. — За это он меня так отчехвостил… А потом еще и лекцию прочел. В общем, торговля это основа государства, и чтобы она процветала, надо покупать, а не держать деньги мертвым грузом.

— Ваш уважаемый хозяин тысячу раз прав, — купец едва сдерживал свою радость. Еще бы, за час он расторговался как за седьмицу хорошей ярмарки. Теперь можно всерьез подумать и об открытии собственной мастерской при лавке…

Глава 6

Посоветовав на прощание вознице завтра после обеда подать к гостинице сразу трое саней, да пообъемистей, отчего тот расплылся в радостном ожидании заработка себе, да в придачу и сыну с племянником, Локси весело подмигнул скромно стоящей в сторонке Невенор и они бодро зашагали по улице, похрустывая снегом.

Миновав торговый квартал, они прошли через полосу сущих развалюх, что кольцом окружали возвышающийся над городом и подавляющий его своим мрачным величием баронский замок.

— Чтобы не жаль было сжечь в случае осады и таким образом расчистить место? — лучница с некоторым недоумением разглядывала эти совсем уж никчемные лачуги.

— Ну почему сразу так сжечь? На дрова разобрать тоже можно в два счета, и польза будет, — волшебник опустил медную монетку в дрожащую ладонь полуслепой согбенной нищенке и спокойно пошел дальше, нимало не интересуясь словами благодарности.

Ворота оказались распахнутыми настежь, мост через ров опущен и, как крепко подозревал Локси, с самого лета его вряд ли поднимали и он скорее всего напрочь вмерз…

Двое посиневших от холода и безделья стражников при их приближении перестали лениво поддразнивать возбужденно погавкивающих бродячих собак и кое-как отсалютовали знатному гостю и его не менее знатной в их глазах спутнице. Волшебник молча кивнул им, и прошел через неширокий, выложенный каменными плитами двор, через который все-таки расчистили в снегу дорожки по главным путям движения вроде конюшен, арсенала и прочих служб.

Главное здание, вернее — башня-донжон, сложенное из скрепленных расплавленным свинцом кое-как обтесанных камней, поражало отнюдь не красотой, а толщиной прорезанной узкими бойницами стен и солидностью постройки. Строители явно думали больше о военной целесообразности, а не о всякой ерунде вроде красоты или комфорта, хотя зимы здесь на севере мягкостью отнюдь не отличаются.

Заметив, с каким интересом Невенор стреляет глазками по сторонам, Локси поинтересовался у нее:

— Что, никогда не была в подобных замках?

Та еле заметно смутилась.

— Ну почему же? Была однажды. Только, там все уже горело…

— А в лужах крови плавали истыканные стрелами трупы? — невозмутимо хмыкнул Локси. Подумав немного и прикинув кое-что, поинтересовался.

— Орлиное Гнездо или замок сэра Финчли?

— Гнездо, — кивнула эльфийка, и в глазах ее появилась настороженность — а вдруг этот хуманс удумает что нехорошее?

Но волшебник только покачал головой и распахнул входную дверь.

— М-да… Знатно вы тогда нам наподдали…

Если кто из читателей плохо помнит историю, речь шла о временах Майской смуты и об осаде эльфами стоящего на перевале весьма укрепленного замка Орлиное Гнездо. Собственно, осады и не было — небольшой отряд эльфийских рэйнджеров ночью просто вырезал гарнизон крепости, потеряв всего несколько своих. Но даже и такие потери оказались ужасающими для победителей, потому что пограничный конфликт обе стороны по молчаливому обоюдному согласию быстренько замяли, списав все на ротозейство нижних чинов и неверно понятые приказы. Политика, чтоб ее…

— Угу… зато вы на Арвизонских лугах реванш взяли, со своей конницей-то… — угрюмо ответила Невенор, с интересом осматриваясь по сторонам. Хотя замок барона де Рив всего лишь и был замком провинциального барона, но лесной воительнице и тут было все в диковинку. Старинные доспехи по углам залы, могучие, потемневшие от времени балки, поддерживающие закопченный потолок, несколько картин на стенах да факелы, закрепленные в железных держаках. Невзирая на полное отсутствие зелени, неизменно растущей в любом, пусть даже самом скромном эльфийском жилище, тут было все-таки уютнее, чем ночью в заснеженном поле, например. А главное — гораздо теплее благодаря устрашающих размеров камину, в пылающую топку которого, не особо пригибаясь, мог бы заехать всадник.

По лестнице с галереи сбежал сам барон, весьма обрадовавшийся гостям — в зимнюю пору хоть какое-то развлечение. Даже без кольчуги и прочих отягощающих плечи доспехов, шириной плеч и крепостью сложения он мог бы посоперничать с гномами. Правда, если эльфийке на ум пришло сравнение с кряжистым, неимоверной прочности дубом, то Локси невольно сравнил барона де Рив с его же замком — такой же основательный и несокрушимый.

— Здравствуйте, сэр Бринн, мое почтение благородной эльфийской леди! — радостно вскричал он, едва успев на ходу застегнуть последние пуговки на камзоле. Мужчины обменялись крепким рукопожатием и дружескими хлопаниями по плечам, Невенор же достался довольно церемонный поклон и та, не задумываясь, ответила примерно такого же уровня книксеном.

— Прошу прощения — эти болваны у ворот не сразу догадались послать ко мне посыльного, дабы известить о вашем приезде! Надеюсь, вы отобедаете с нами? — глаза сильного и в мирной обстановке вполне добродушного здоровяка источали радушие.

— Благодарю, барон, как же можно ответить такой черной неблагодарностью хорошему человеку? — хитровато усмехнулся Локси и наконец представил свою спутницу.

Барон бегло, но цепко осмотрел лучницу и улыбнулся.

— Если я верно помню — вы одна из тех трех? — а сам в предвкушении интересного рассказа уже потирал пухлые ладони со следами мозолей, оставляемыми отнюдь не рубанком или веслами.

Локси пожал плечами, идя рядом с хозяином, а Невенор скромно пристроилась за их спинами.

— Мальва, что была… ранена, осталась в доме, а Аллена со Стеллой отправились за покупками — пополнить припасы на зиму.

— Стелла — это ваша хоббитушка-служанка? — воскликнул барон, вспоминая. Он шагнул к узкому и высокому стрельчатому окну, подозрительно напоминающему обычную бойницу, но застекленную согласно недавно завезенной из столицы моде. Посмотрел на город, кивнул.

— Ага, вижу — торговый квартал еще не горит — значит, с ними все в порядке!

Невенор изрядно подивилась про себя такому извращенному чувству юмора, но выучка все-таки взяла свое. На ее точеном личике по-прежнему виднелась только холодная вежливость — обычная маска эльфов.

А де Рив, в первую очередь поинтересовавшись животрепещущим — как дела у Стены, и получив успокаивающий ответ, громогласно сообщал последние новости и известия. Локси вполуха слушал о ценах на провиант и другие товары, о предстоящей очень, очень холодной зиме, и сплетни о соседнем графстве. Поддакивая и посмеиваясь в нужных местах, он дошел до гостиной, где к ним вышла леди де Рив, супруга барона и мать троих отпрысков.

Обменявшись приветствиями и с нескрываемым любопытством оглядев ни много ни мало, как одну из легендарных и наводящих благоговейный ужас эльфийских лучниц, баронесса мило извинилась и сообщила, что старший сын, Лесли, вернется с охоты только поздно вечером, а посему она приглашает всех отобедать чем боги послали, и без присутствия младших детей.

— Я ручаюсь за ее поведение, — Локси бесцеремонно кивнул в сторону незаметно осматривающейся эльфийки. Та насторожилась, вспомнив, что ни о чем таком у них разговора не было. Но недаром эльфов дразнят умниками, а в разведку тем более недаром берут лучших из лучших, ох, недаром — она все прекрасно поняла.

— Я осведомлена о законах гостеприимства, и вашего, господа, радушия не обману.

— Вот и прекрасно, — просияла баронесса. И сдвоенный восторженный детский вопль за боковой дверью тоже подтвердил, что все улажено — дети увидят за обедом «самую настоящую эльфу»!

Мало-помалу эльфийка сориентировалась в непринужденной обстановке за столом и выбрала правильную линию поведения, хотя предпочитала поменьше болтать и побольше слушать. Ха — это же первая заповедь разведчика, что вам объяснять!

Локси, да и все другие отдали дань уважения мастерству здешних поваров, благо они вряд ли уступали искусством Стелле. Барон был богат, и весьма, а посему, рассуждая совершенно здраво, не лишал себя маленьких жизненных удовольствий. Правда, он обладал весьма специфическим юмором, но здесь, в пограничье, это наоборот — очень даже ценилось. Например, де Рив мог отпустить пойманного браконьера, одарив его всего лишь десятком плетей — сущая безделица, согласитесь. А мог и затравить собаками, дав четверть часа фору…

Обед прошел весело и даже не без приятственности для всех. А потом барон, сославшись на дела, увлек волшебника в свой кабинет, милостиво оставив эльфийку на растерзание едва сдерживающей любопытство супруги и таких же нетерпеливых детей.

Не впервые Локси бывал в этой комнате, а посему, получив разрешение, закурил, вытянувшись в кресле. Изолирующее звуки заклинание он по просьбе хозяина уже поставил, так что как бы ни напрягала свой изощренный слух Невенор, расслышать что-либо ей не удалось.

— Эльфы стали весьма настойчиво интересоваться здешними местами, — волшебник с ходу подкинул барону тему для размышлений и головных болей. Затянувшись, он продолжил.

— Пока только шныряют да присматриваются. Но не похоже, чтобы это было праздное каждодневное внимание, — и принялся излагать факты и свои соображения.

Де Рив задумался так глубоко и надолго, что где-нибудь в более воспитанных и церемонных кругах это могло бы быть воспринято, как невежливость. Но тут, в диковатом пограничье, забота о своих владениях была отнюдь не излишней бесполезной роскошью. Потому-то барон и подумал, что не худо бы дополнительно укрепить свой замок и город, навести порядок в своей малость обленившейся дружине. Самолично проверить съестные и воинские припасы, и наконец-то повесить пройдоху управляющего. Повод? Ба! — замковый колодец, из которого, хоть и с большой глубины, но все-таки можно было брать воду в случае осады, окончательно обветшал и пришел в негодность…

Обменявшись мнениями и советами по этому поводу, мужчины перешли к следующей теме. Сменились придворные ветры, и отец Локси, барон Бринн, опять впал не то, чтобы в опалу — в немилость. Осады замка не будет, пожалуй, а вполне возможно, что высылкой барона в свои владения дело и ограничится. А посему и младшему сыну его тоже надлежало соответствующим образом озаботиться. Это, надо признать, была точно такая же важная, но неприятная новость, как и прозвучавшая ранее. Надо ли и говорить, что такие известия не передаются даже по волшебным шарам волшебников, а только так — в приватной беседе, да еще и в хорошо защищенном от досужих ушей месте.

Молодой еще баронет сидел, сцепив зубы так, что едва не лопнул мундштук его трубки. Его душила ярость… но на лице по-прежнему блуждала легкая рассеянная улыбка.

— Как только ваша служба тут будет окончена, молодой человек, я по праву более опытного дворянина советовал бы вам не ехать в открытую домой — это могут неправильно понять. Ведь вы обладаете немалой силой, а потому ваши недруги могут нашептать в уши короля и известие о готовящемся бунте. Я советовал бы вам просто исчезнуть. Ручаюсь, мои люди не будут знать куда, когда и даже в какую сторону…

— Спасибо, барон. Этой услуги я не забуду — за мной долг…

Побеседовав еще немного на подобные милые и безобидные темы, мужчины прикончили бутылку старого вина, что барон заранее припас в кабинете, и перешли к более легким и повседневным делам, так что тяжелое впечатление успело немного сгладиться.

Остаться на ужин, а тем более на ночь Локси отказался, сославшись на то, что намеревался порастрясти запасы волшебника из магической лавки, а там есть такие деликатные компоненты, что днем или на свету лучше и не тревожить…

Так что, беседуя вполне непринужденно о всяких пустяках, мужчины дошли до залы, в которой вовсю развлекались баронские домочадцы. Баронесса была в восторге от советов, что дала эльфийка по поводу костюмов и блюд, готовящихся к праздничному балу в честь середины зимы. А дети… дети были просто очарованы. И дело было не только и не столько в том, что люди, как и всякие другие животные, инстинктивно чувствуют расположение и тянутся к перворожденным. Просто — дети еще не знали о том, насколько жестоки и безжалостны эльфийские воины. И дай боги, как говорится, им об этом никогда не узнать…

Уже в сумерках раннего зимнего вечера Локси добрался в «Свинью и яичницу». По дороге Невенор, видя его глубокую задумчивость, тоже деликатно помалкивала. Лишь посматривала по сторонам, из лекций зная, что преступность в хумансовских городах существует издавна и так же неискоренима, как глупость или любопытство. А заметив, как из темной подворотни к ним присматривается пара хищно выглядящих оборванцев, демонстративно проверила — легко ли выходит кинжал из ножен.

Вроде бы ничего не заметивший Локси волшебным образом, не задумываясь, перешел на середину улицы, где еще хоть что-то было видно невооруженным глазом, а ладонь его, затянутая в тонкую кожаную перчатку, вроде бы невзначай легла на рукоять шпаги. Ну да — все верно. На уровне рефлексов — похоже, эту парочку учили если не по одним учебникам, то по весьма схожим методикам…

— А может, угостишь их чем подходящим? — Невенор все-таки поинтересовалась образом действий на такой случай, немало досадуя, что при ней, кроме кинжала и тех безделиц, что рассованы по потайным кармашкам, нет настоящего оружия — ее лука…

— Шутишь? В чужом городе — упаси боги. Да и я не коронный сыскарь, чтобы гоняться за всякими голодранцами. Не мое это дело — не напали, значит, им повезло.

Эльфийка пожала плечами. Странно живут хумансы, непостижимо — но может быть, именно потому и стали так сильны, что даже им, перворожденным, приходится считаться с этими грязными и грубыми варварами. Может быть, стоит и им отказаться от кое-каких прадавних традиций и сойти с доселе казавшейся истинной тропы? Такие мнения, надо признать, уже давно витают в умах. И не только среди эльфийской молодежи, но и даже умудренных веками ветеранов. И исподволь, постепенно крепнут…

Стоя на пороге каморки выделенной под покупки и заваленной провизией, тюками с одеждой и прочими припасами, Локси хозяйственно оглядел все эти богатства. Поддев носком сапога большой тряпичный сверток, одуряюще вкусно пахнущий балыком домашнего копчения, все же запустил соответствующее заклинание и не без вздоха принялся смотреть, чего же тут насобирал дуэт хоббитянки-служанки и эльфийской лучницы. Оказалось на удивление неплохо.

Все испортила Стелла. Помявшись, она дрожащим голосом сообщила, что денег не хватило. Кошелек пришлось наполнить еще раз, и то — служанка продемонстрировала сей кисет для денег, в котором на донышке сиротливо позвякивали две-три монетки.

Волшебник обернулся к ней. Поднял пальцем виновато опущенный подбородок и посмотрел в эти хитрые и немного испуганные глазенки.

— А где горшки с цветами и прочей зеленью, что ты так хотела расставить по всем подоконникам и полочкам? Почему не купила всем самых лучших подарков — скоро ведь праздник Середины Зимы? Где наговорные вязальные спицы из лунного серебра, которые тебе уже чуть ли по ночам не снятся?

Краем глаза заметив вытянувшиеся физиономии обеих присутствующих при этой сцене лучниц, он внутренне содрогнулся от хохота — ну сейчас я вас! — продолжил:

— Отчего не куплены комплекты спального белья из шелка, льна и горного хлопка, которыми не стыдно было бы застелить постель хоть бы и королеве? А где халаты разных цветов? Или ты думаешь, что лучницы будут спать на моих простынях и шастать по дому в моих и прованивать мою — мою! одежу эльфийским духом?.. И кто тебе дал право экономить мои деньги и заставлять меня и тех, кто верно служит мне, терпеть неудобства из-за твоей скупости?

И так далее, и в том же духе. Словом, это был форменный хозяйский разнос во всей его неописуемой красе. Видимо, на мастера сегодня накатил редкий по силе и выразительности приступ красноречия — вжав белобрысую голову в плечи, бедная Стелла то краснела, то бледнела попеременно. И даже Аллена получила свою долю нахлобучки. На каблуках повернувшись к ней, Локси тоном, в котором уже без труда улавливался треск молнии и алые отблески файрболла, заметил.

— Если тем, кто мне верно служит, потребуется звезда с неба — богам придется поделиться ею со мной. Но и работу я спрашиваю соответственно. На первый раз — выговор!

Уже немного соображающая кое в чем Невенор, тихо давясь от хохота, благоразумно спряталась за широкую спину хозяина гостиницы, который самолично прибыл поинтересоваться, не угодно ли чего господину волшебнику, и теперь со все возрастающим восхищением следил за бушующей бурей. Вот бы и самому наловчиться так же слуг отчитывать… а то на ум ничего, кроме растудыть тебя и мать твою, не приходит, как на грех…

— Чего мне угодно для полного счастья? — волшебник в задумчивости поднял глаза вверх. Хм… сказал бы я тебе, почтеннейший, но она дома осталась…

— Я в волшебную лавку наведаюсь, а потом неплохо бы помыться — есть там кой-какие ингредиенты с весьма сомнительным амбрэ… И ужин в комнату.

Перечислив еще несколько мелочей, Локси оставил огорошенных девиц приходить в себя, а сам, посмеиваясь, отправился в ночь. Фонари горели только на двух главных улицах, а поскольку нужная волшебнику лавка находилась в переулке, где даже в летний полдень было пасмурно, то пришлось волей-неволей озаботиться ночным зрением. Не то, чтобы это было так трудно или накладно… лень просто, за которую ему немало доставалось сначала от матушки, а теперь от Стеллы.

Ночные хищники из числа двуногих благоразумно держались подальше, а посему до двери домика, над которой тускло светил волшебный фонарь, он добрался без приключений. Лукаво приподняв глаза, Локси просто так, из чистой шалости, поменял цвет магического светильника на призывный красный, представляя, какой народ повалит к хозяину волшебной лавки и каких услуг станут от того требовать. Усмехнувшись и прикинув — не переборщил ли он с шуткой, открыл дверь, запертую заклинанием-одно-название, и вошел.

Хлипкая с виду развалюха внутри была обустроена вполне добротно и уютно. Да и защищена едва ли не лучше, чем сам баронский замок. Локси заметил растянутую на полу призрачную сеть, при нужде не оставляющую противнику почти никаких шансов. Да еще бы не заметить — он сам наносил это охранное, и не только, заклинание по просьбе владельца лавки, и за это пользовался изрядной скидкой. Старик обладал даром в несколько другой области, а посему волшебник не видел причины, почему бы не помочь коллеге, пусть хотя бы и из клановой солидарности магов.

Поведя бровью, он наклонился. Чуть подправил заклинание, подпитал его Силой. Прикинув на глазок расположение Селены, добавил кое-чего зловредного. Наконец, оставшись довольным своей работой, распрямился и поднял глаза. В двери напротив стоял седовласый и сребробородый, худощавый мужчина лет эдак… но сколько тому было на самом деле — не помнил, наверное, и сам Алансор — один из сильнейших и старейших волшебников на памяти Локси. Правда, способности этого дедугана были весьма, как бы это сказать помягче — специфическими. Не мудрствуя лукаво, стоит сказать прямо — магия трансформации.

Если кто плохо помнит курс Общей Магии или каким-то чудом вообще отвертелся от него, то стоит напомнить, что эта непростая дисциплина касается превращений предметов и веществ в другие, соответственно, предметы или вещества. Правда, если полученное таким образом золото долго не держалось и постепенно разлагалось обратно, то чего стоит вода, добытая в раскаленной пустыне из простого песка, осознает каждый. Понятное дело, что боевые возможности этой школы весьма сомнительны, зато для набивания мошны очень даже наоборот — пользительны. Потому неудивительно, что все волшебники-трансформаторы были богаты, как гномий золотой прииск или столичный банк…

— Приветствую тебя, почтенный Алансор, — Локси вежливо и без тени ехидства поклонился.

— Приветствую и тебя, мастер Локси, — хозяин ответил тем же, правда, демонстративно держась за стариковскую спину.

— Долгих дней тебе, и спокойного течения Силы.

— И тебе здоровья да удачи.

Теперь, когда с традиционными официальными приветствиями было покончено, Локси буркнул хозяину, озабоченно растирающему поясницу.

— Ну уж передо мной-то мог бы спектакль не разыгрывать…

Алансор распрямился, молодо блеснув глазами и отмахнулся.

— Да уж совсем личина прилипла — даже наедине иной раз кряхчу, когда из кресла вылезаю.

Молодой волшебник прошелся по комнатушке, потрогал нос у чучела вставшего на дыбы медведя.

— Ты смотри, и в самом деле не вздумай заболеть.

Тот только хохотнул.

— Смотри сам раньше времени не расслабляйся! Ладно, пошли в мою каморку, винца выпьем. Ты по делу, или так, поболтать зашел?

— И то, и то, — вздохнул молодой маг, идя вслед за хозяином и глядя на спину, чьей стати не изломали даже годы.

В кабинете, заставленном такими диковинами, что глаза полезли бы на лоб даже у бывалых купцов или путешественников, стоял тот особый, ни с чем не сравнимый запах. Точно такой же, как Локси помнил из детства, когда в родном городе отца впервые попал в волшебную лавку. Те же еле заметные ароматы, то же ощущение дальних странствий и великих битв…

Молодой маг погрузился в кресло и не без любопытства огляделся. Все то же, что и раньше — разве что подсвечник, выглядящий серебряным, стал целиком золотым, да сундук для денег и документов стал пошире. Локси смотрел, как Алансор выудил из шкафа бутылку, с ворчанием выковырял присохшую от старости пробку, и разлил по тончайшим бокалам особого, радужного сорта стекла темное, почти черное вино.

— Недурственно, — оценил он букет и возраст. Уж каждому ясно, что такого гостя, а тем более коллегу, Алансор не будет угощать наспех наколдованным крысомором…

Несколько мигов было слышно только гудение в трубе камина, проходящей внутри облицованной заласскими изразцами стены. По соседней улице протопали, звякая иногда железом, стражники.

— Ладно, не будем тянуть, — Локси отставил свой бокал и извлек из внутреннего кармана собственноручно написанный им свиток, и небольшую коробку. Положил оба предмета на стол, буркнул в ответ на движение хозяина.

— Это важно, но подождет. Да и — там надо вдумчиво…

Алансор кивнул и убрал руку. Старичок-волшебник, торгующий недорогими товарами в своей лавке на окраине королевства, на самом деле был одним из высокопоставленных столпов тайной службы, работавшей не столько внутри государства, сколько снаружи. Он уже давно положил глаз на этого молодого Локси, способного разнести скалу или поджарить большое войско, и с каждым днем все набирающего силу. Это только большинство думает, будто боевые маги, повелевающие гигантскими энергиями и кичащиеся своей Силой, только и способны, что тупо обрушивать на врагов океаны огня. Нет — знающие люди (и не только люди) с кропотливостью и усердием муравьев собирали таких вот молодых умников и приспосабливали к настоящему делу.

— Главное вот что, — при этих словах собеседника Алансор чуть подался вперед и в его глазах блеснул огонек. Уж он-то нюхом чуял даже не предстоящие события, а даже одни только предпосылки к ним.

— Одна из трех лучниц, что попали ко мне, по имени вроде бы Аллена — выкормыш Веал ап Киренса.

Хозяин тихо охнул и откинулся на свое кресло. Ход его мыслей гостю был примерно известен — глава разведки эльфов тот еще гусь — без его ведома даже осенний листик с дерева не упадет. Если уж спецура остроухих обратила свое пристальное внимание на эту местность (а возможно, и на самого Локси), то это равносильно звону пожарного колокола. Случайности тут, знаете ли, исключены — рассказывайте этакие небылицы своей бабушке. У ап Киренса всегда и все было продумано и предусмотрено на десятилетия вперед, да с подстраховками и запасными вариантами, с путями отхода и резервами. А то, что это было сделано так в открытую…

Алансор едва сдержал в себе желание вскочить и возбужденно забегать по комнате. Меж тем, молодой маг продолжал.

— И вспомнились мне по этому поводу события двухлетней давности, на юге. Тем более, что Аллена сама спросила — не приложил ли я к ним руку? — и положил на столешницу правую ладонь.

Старый маг все-таки вскочил. Но скорости и быстроте его мысли позавидовали бы и многие из отнюдь не славящихся тугодумием эльфов. Задыхаясь от волнения, Алансор вытянул вперед заметно подрагивающую руку, указывая на невидимый ободок на пальце Локси и, пересилив себя, все-таки спросил.

— Ты думаешь, это Проклятое Кольцо?

Многие тысячелетия тому назад, в эпоху Безвластья, закончившуюся страшной битвой богов, один из них, ныне глухо и невнятно известный как Падший, был повержен. Несколько капель его драгоценной крови упали вниз на землю, что в пылу сражения осталось незамеченным небожителями. А когда те спохватились, то было поздно — из малой толики жизненной сущности темного и мрачного повелителя нынешнего подземного мира образовалось Кольцо, и оно уже принадлежало этому миру.

Не было никакой возможности изъять его, не разрушая при этом дотла все мироздание, и тысячелетиями оно то исчезало, то появлялось где-то вновь, давая обладателю страшную силу и на него же извергая всякие напасти и испытания. Многие пытались с его помощью сделать что-то или победить своих врагов, но после блистательных и впечатляющих успехов конец был неизменно один — хаос и катастрофа. Недаром в истории и языках всех рас оно упоминается под одним именем — Проклятое. И если этот молодой маг прав, как раз начинается Нечто, вполне могущее закончиться великим Ничто…

— Ты пришел к тем же выводам, что и я, — мрачно заметил Локси. Он налил себе еще вина, одним махом выпил и, тихо вздохнув, уставился тоскливым невидящим взором куда-то в угол меж шкафом с книгами и висящей на роскошных оленьих рогах, приспособленных под стенную вешалку, одеждой.

Алансор, безуспешно хватая воздух ртом, рухнул обратно в кресло. Локси посмотрел на него с какой-то непонятной веселой злостью, чувствуя, как в нем почему-то закипает кровь. Что с того, даже если это и так? Что с того, что никому и никогда не удавалось ничего толкового сделать с этим Кольцом? Ну да, нет никаких оснований думать, что обычный боевой маг чем-то сильнее или удачливее предшествующих обладателей.

Но ведь все когда-нибудь происходит впервые, неправда ли?

Старый волшебник еще посидел немного, прежде чем решился задать вопрос.

— И насколько, друг мой, ты успел продвинуться с… этим? — и он кивком указал, боясь лишний раз даже взглянуть на сияющее неземным светом кольцо.

Против ожидания, Локси улыбнулся и беззаботно налил обоим еще этого чудесного напитка, благо в бутылке оставалось немного.

— А ни на сколько. По своей осторожности я не спешил — как печенкой что-то чувствовал. А потом обнаружил, что эту безделицу весьма лихо можно использовать для сброса туда откатов, излишков, и даже неудавшихся заклинаний…

Алансор несколько мигов молчал, переваривая услышанное, а потом от облегчения негромко хихикнул:

— Зная, как ты совершенствуешься в ремесле и сколько экспериментируешь, представляю — сколько магического дерьма сыплется в Нижний Мир прямо на голову Падшего!

И оба волшебника тихо захохотали.

Промочив рот глотком доброго вина и покрутив от избытка чувств головой, старый маг заметил.

— Ну, я соберу кое-кого, подготовимся, потом придешь, проверим — то ли это самое Кольцо. Но ты поступил весьма мудро, весьма… Признаюсь честно — не ожидал от нынешней молодежи такой прозорливости, не ожидал Эти ж все куда-то спешат, суетятся…

Локси, сидя в кресле напротив собеседника, покачал в бокале остатками вина и прислушался к себе. Уж если Алансор одобрил — ну тогда, пожалуй, дела еще не так плохи. Этот старый лис в коварстве вряд ли уступит самому ап Киренсу, но более щепетилен выборе целей и средств — что есть, то есть.

— А вот скажи мне, старина — за каким х… тот злодей так стремился сбагрить нам это кольцо, что пожертвовал даже самой сильной эльфийской волшебницей?

Лукаво прищурившись, старый маг посмотрел на коллегу и кивнул в знак того, что подтекст вопроса ему понятен. И его чуть скрипучий и надтреснутый голос, который на деле являлся плодом тренировок, подкрепленных кое-какими зельями и заклинаниями, вновь заполнил комнату.

— Ты хочешь сказать — что он знает о нем такого, что не известно нам? И чем его знания показались так страшны, что испугались даже такие непревзойденные мастера по части магии, как эльфы? Выясним, придет срок — все выясним. Появились тут у меня кое-какие полезные знакомства, надо будет и тебя к ним подвести…

Он подумал немного, глядя внутрь себя.

— Ты мне вот что ответь — что намерен делать с этими остроухими лучницами? Может, пустить в расход и вся недолга? Нет человека — нет проблемы.

По правде говоря, настоящий профессионал на месте Локси так и поступил бы. И через пару минут выбросил бы из головы всякие воспоминания и даже не терзался бы сожалениями. Но молодой маг отнюдь не был прожженным матерым головорезом, да и сердечко сладко пошаливало от одного только взгляда… чего уж тут греха таить, перед самим собой-то.

— Веал ап Киренс — вражина, конечно, лютый. Но он все-таки намерен переиграть нас, а не уничтожить. Согласись — разница весьма существенная, и за это я его весьма уважаю. Кроме того…

Локси посмотрел в черноту за окном, но видел он там только прекрасные, чуть с миндалевидным разрезом глаза диковинного цвета морской волны. Да, за нее стоит побороться, хоть с кем, и сдернуть с реальности стыдливо накинутое покрывало небес, если потребуется…

— Кроме того, есть у меня подозрение, что он решился сыграть в открытую. Отчего бы не подыграть ему? Ты же сам учил меня не принимать поспешных решений, и грубую силу — попридерживать. Мало того, я уже сделал ответный реверанс в его сторону.

Молчал мудрый Алансор, ожидая продолжения и в глубине души соглашаясь с собеседником.

— Это Мальва, которую я перехватил почти на пороге… и влил в нее немного своей крови. Вернул к жизни.

Собеседник мягко улыбнулся и шутливо погрозил пальцем.

— Я все ждал — назовешь ли ты истинную причину. Надеюсь, мальчик мой, эта болезнь у тебя пройдет не в очень острой форме. Рассчитывать на взаимность эльфийки, да еще и профессиональной головорезки — это уж слишком… — и только тут он догадался, и ясные стариковские глаза расширились от изумления.

— Не хочешь ли ты сказать, что дал ей свою истинную, неочищенную кровь?

Мягко, загадочно улыбнувшись, молодой волшебник кивнул.

Долгое время в комнате ничего не происходило. Старый маг размышлял, глядя куда-то в угол и отрешенно теребя кисточку на конце своего пояса, а Локси тихонько закурил трубку, пользуясь давним расположением к себе хозяина дома. Он поймал себя на мысли, что ему нравится вот так тихо, просто сидеть, чувствуя исходящее от стены мягкое тепло и осознавая студеную ночь за окном. Сидеть, иногда затягиваясь ароматным дымком или смачивая губы малюсеньким глотком выдержанного вина. В конце концов, пропади оно все пропадом — войны, тайное противостояние и накал страстей.

Наконец, Алансор поднял голову.

— М-да… Первая мысль была высказать тебе все и сразу. Твоя жизнь, в общем-то, и тебе ею распоряжаться. Но по зрелом размышлении мне все-таки придется поклониться тебе.

Он так и сделал, церемонно встав и мимолетным знаком показав молодому магу, чтобы тот оставался на месте. Вернувшись в мягкое и теплое кресло, старый маг покачал головой.

— Я бы на такое не решился. Уважаю. Это действительно сильный и, не побоюсь этого слова — смелый шаг. Ты молодец, парень. Это мы, старики, цепляемся за жизнь и действуем по старинке, дрожа за свою шкуру и стараясь себя поменьше подставлять. Думаю, Веал ап Киренс оценит, да ох как призадумается. Узелок ты завязал знатный… Ну да ладно — полночь уже, пошли я тебе выдам по списку…

Глава 7

С трудом отмыв с себя непередаваемо ужасное зловоние, оставшееся только от одного жира трапафалька, не говоря уж о других, не менее ароматных ингредиентах, Локси извел едва не половину запасов гостиничного мыла, но этим нимало не озаботился. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, где были их комнаты и наслаждаясь чистой одеждой — а пуще того, чистым и кажущимся прямо-таки сладким воздухом, он застал в коридоре у двери Невенор.

Эльфийка проводила время за тем, что метала кинжал и какую-то кривую блестящую загогулину. Дабы не попортить стены заведения, на противоположной стороне длинного коридора стоял бледный хоббит, держа перед собой измочаленную в щепу крышку от большой бочки. Судя по запаху, в бочке прежде была квашеная капуста.

Каждый раз, когда клинок и вторая штуковина вонзались в дерево, немыслимым образом изменяя траекторию в полете — как бы ни бросала их Невенор, — малыш хоббит вздрагивал от страха и немилосердно потел.

— Развлекаемся? — Локси закончил вытирать полотенцем мокрую еще голову и с неодобрением посмотрел на эльфийку.

Та пожала плечами.

— С луком у меня выходит куда лучше. Докладываю, мастер. Аллена спит, Стелла под арестом — пыталась улизнуть в постель вот к этому вот нахалу, — она кивнула на осторожно выглядывающего из-за своего деревянного щита хоббита.

— Вот и воспитываю, — и из самой невероятной позы вновь метнула свое оружие.

Хоббит проворно юркнул за крышку, и тут же сдвоенный деревянный стук подтвердил, что воспитательница вновь не промахнулась.

— Стеллу сюда. И бутылку хорошего вина, — распорядился волшебник.

Когда требуемое было доставлено, он освободил заплаканную хоббитянку от пут.

— Так вот где ты пропадала прошлые разы… ладно, — он прошептал над обоими хоббитами какое-то заковыристое заклинание. Стелла мигом перестала всхлипывать, а ее друг икать от испуга, зато глазки у обоих подозрительно заблестели, а на пухлые щеки вымахнул очаровательный румянец.

— Как зовут? — волшебник строго посмотрел на парня и вручил ему бутылку.

— Иллен, — шмыгнув носом, ответил тот. — А Стеллу я все равно не оставлю.

Локси усмехнулся.

— Ну раз так — идите в свою комнату. И чтобы кровать до утра скрипела. Ну? Брысь!

Смущенно переминающуюся с ноги на ногу парочку унесло куда-то под лестницу, словно их тут никогда и не было, а волшебник проводил их улыбающимся взглядом.

Невенор повела плечиком.

— Вообще-то, мастер, это не по правилам. Нас учили — с кем женщина спит, тому она и принадлежит. Не только телом, но и душой. Вам оно нужно — потенциальный соглядатай в доме?

Локси посмотрел прямо в настороженные золотисто-зеленые глаза. Ох, и за что ж это сладкое наказание…

— Послушай, Невенор. Если у тебя в жилах течет холодная рыбья кровь, и для тебя единственная радость — это перерезать кому-то глотку, то другие не таковы. Зачем лишать всех их скромных маленьких удовольствий? А по поводу шпиономании… я не веду тайных и грязных интриг — я играю в открытую. И пусть Аллена, которая так внимательно подслушивает за дверью, так своему учителю и передаст.

Дверь в номер открылась, и оттуда выскользнула нимало не смущающаяся Аллена. Ничуть не конфузясь ни щекотливой ситуацией, ни своим полуодетым видом — вот еще чего, стесняться своего естества, тем более такого, что от него от зависти зеленеют почти все самки хумансов! — она внимательно посмотрела в усталое и чуть сердитое лицо волшебника и, коротко пожелав ему спокойной ночи, утянула Невенор за собой.

Захлопнутая дверь стукнула чуть сильнее допустимого. Локси плюнул в сердцах, вздохнул и поплелся в свою маленькую комнатку — до утра еще оставалось немного времени, а усталость навалилась с почти непреодолимой силой…

… Река осталась позади, и под беззаботно болтающим ногами мальчиком вновь проплывали бескрайние белые сады. Вишни! Я же просто обожаю вишни! Он чуть снизился, и на лету ухватил полную пригоршню крупных, темно-красных до черноты ягод. Весело пачкая губы и ладони липким кисловато-сладким соком, он принялся поедать их, меж делом постепенно набирая высоту. Его ничуть не заботило то, что деревья только цвели и от их одуряющего нежного запаха заплакал бы от восторга даже злой эльф…

Заспанная, сонно и томно покачивающаяся из стороны в сторону хоббитянка — это зрелище еще то. Добавьте еще сюда исходящий от нее аромат темного муската и блаженную улыбку на постоянно так и норовящей уснуть мордашке в обрамлении еле причесанных белокурых локонов — и выйдет практически точный портрет Стеллы поутру — в том виде, как она предстала перед хозяином.

— Спасибо, мастер! Я вас почти люблю… — нежно проворковала хоббитянка, не раскрывая глаз. Она от всего сердца обняла волшебника, и тут же мгновенно уснула.

Когда ее кое-как оторвали от этакой неожиданной подушки, служанка некоторое время озадаченно хлопала ресницами и озиралась по сторонам, пытаясь хоть что-то понять. Где она, когда она и вообще — кто она. По-видимому, эти вопросы оказались непосильными для нее, ибо она тут же снова заснула с блаженной улыбкой на лице. Пришлось ухмыляющемуся волшебнику самолично наложить на малышку одно весьма бодрящее заклинание, да еще и вылить сверху полный кувшин холодной воды.

— До обеда протянет, а потом хоть что — уснет все равно, — резюмировал Локси, критически оглядев это мокрое и кое-как проснувшееся чудо.

Аллена скептически хмыкнула, примерно представляя себе состояние после ночи любви, но все-таки промолчала. Получив приказ — сопроводить, купить все, что надо, и заказать потом обед в номер, она поинтересовалась — а куда отправляется мастер?

— Магистрат здешний слезно просит помочь, — буркнул волшебник, цепляя на пояс свою шпагу.

— А что так?

Молодой маг страдальчески вздохнул.

— Да вот… надо городскую свалку почистить. Просили они прислать им огненного колдуна, да в столице что-то с бумагами напутали. Придется мне поработать с магией Огня. А там, небось, лет десять, а то и пятнадцать никто из наших не разгребал.

Локси щелкнул застежкой плаща, осмотрел себя в висящее перед ним в воздухе зеркало и небрежным жестом позволил тому растаять.

— А не зазорно? Магу такого полета, да еще и баронету… — поинтересовалась Невенор, втаскивая в номер охапку сапог, что после вчерашних прогулок сушились у печи в трактирной кухне.

— Да что ж тут зазорного? — волшебник привычно скользнул в обувь, притопнул каблуками. — Эти края наш дом, и наводить в нем чистоту и порядок — не вижу тут никакого ущерба для репутации или чести.

Эльфийки переглянулись, пожали плечами.

— Вообще-то, правильно, — и отправились сопровождать Стеллу.

Это было потрясающее и незабываемое зрелище. Великолепный, горящий алым и золотым дракон спикировал с хмурого зимнего неба, с гулом и свистом разрезая воздух. Выравняв полет, он величественно воздел свои огненные крыла над заснеженным полем и, склонив вниз изящную шею, дохнул на землю струей ослепительно-чистого пламени. Медленно кружа над чадящей внизу немаленького размера территорией, он снова и снова посылал туда свое испепеляющее дыхание. Вновь и вновь он словно высматривал внизу добычу, и его грозная пасть вновь наливалась первородным пламенем. Наконец под ним остался только выжженный до скального грунта прямоугольник, покрытый тонкой коркой спекшегося шлака. В несколько взмахов крыльев поражающий своими размерами и великолепием огненный зверь набрал высоту и, помахав на прощание длинным, налитым пламенем хвостом, исчез в низко пролетающих зимних тучах.

— Никак не могу отделаться от ощущения, что это был самый настоящий дракон, — зачарованно вздохнул десятник. Он посмотрел на место бывшей свалки, теперь зияющее девственной чернотой, и, тайком утерев набежавшую из полуголодного и скупого на подобные зрелища детства слезу, стал спускаться с башни у закатных ворот.

— Да он и был настоящий, чтоб мне сегодня пива не отведать! — восторженно заявил следующий за командиром пожилой солдат. А его более молодой собрат стукнул кулаком себе по обшитой железными кольцами груди, словно приносил присягу:

— Точно, Снир, как есть настоящий — я даже когти разглядел. Не приведи боги такому в лапу попасться — чисто твои сабли!

Десятник несколько сомневался, чтобы на свете были еще такие драконы, но биться об заклад не стал бы — уж больно натурально тот выглядел. Его десяток уже смешался с толпой, валом повалившей за ворота, дабы посмотреть такое небывалое зрелище, а теперь возвращающейся обратно и бурно обсуждающей такое диво.

Барон де Рив не спеша ехал к себе в замок, вдоволь налюбовавшись невиданным, грозным — и таким прекрасным огненным чудищем. Он был почти уверен, что это всего лишь иллюзия — с чего бы это волшебнику, да еще и такой силы, искать где-то и вызывать огненного дракона? Но он опять и опять вспоминал леденящий взгляд наполненных нечеловеческой мудростью глаз, басовито рокочущий рев, сотрясающий все тело и заставляющий крепче вцепиться в рукоять меча — и в душу вновь заползали сомнения.

Дабы разрешить их, он придержал коня, отдав короткое распоряжение в сторону сопровождающих воинов. Один тут же кубарем скатился с седла и опрометью унесся обратно, ловко пробираясь сквозь толпу черни и ведя в поводу своего коня. Через некоторое время он вернулся, и следом за ним ехал волшебник с видом несколько помятым, но весьма довольным.

— Спасибо, барон, это очень любезно с вашей стороны, а то я что-то притомился, — Локси поприветствовал де Рива и его сына Лесли, и только тут позволил себе чуточку перевести дух. Сегодня заклинания давались с необычайной легкостью, но чтобы воплотить в должный вид внезапно пришедшую на ум прихоть, ему пришлось изрядно попотеть. Не зря, выходит, он с лета корпел именно над магией Огня — самой неуловимой и опасной из Стихий… ну разве что молнии… да какой с них прок в таком деле?

На осторожный вопрос барона о природе столь незабываемого феномена он пожал плечами.

— Эта магия была из разряда той, что даже и я не могу быть ни в чем уверенным. Да и зачем, господа? Если чудо объяснить, оно ведь перестает быть таковым. Зато всем здесь долго будет о чем вспоминать.

— Скорее родится легенда, помяните мое слово, — улыбнулся юный Лесли. — Отец пригласил к празднику группу бардов и менестрелей, да еще и бродячих комедиантов. Как раз вчера вечером прибыли.

— Ну что ж, даже если и так — я не стану им в том препятствовать, — барон и его сын попрощались и поехали со свитой в замок, а сам волшебник, уставший, но довольный собой, свернул к гостинице. Только тут он обратил внимание, что народ скидывает шапки да кланяется, таращась вослед с восторгом и почтительностью — в общем, привечают не хуже, чем самого де Рива. Хм, только этого еще не хватало… а впрочем, пес с ними!

В гостиницу его внесли на руках. Едва успев вернуть солдату его коня и сделать пару шагов, молодой волшебник внезапно обнаружил, что грязный снег на улице вдруг вздыбился и ударил его прямо в лицо…

Старичок-целитель, спешно вызванный из замка, собрал свои принадлежности и на прощание взял своего пациента за руку.

— Езжайте спокойно домой. Пару дней отоспаться, особо силой не баловать — ничего страшного, в общем, — профессионально-мягким и убедительным голосом сказал он. Но перед тем, как отпустил ладонь молодого мага и встал, палец его незаметно для других постучал ногтем по невидимому для прочих кольцу…

Вот и думай теперь, — Локси ехал в санях, глядя на сдвинутый набок треух возницы и его закутанную в тулуп фигуру. Слишком уж много всего навалилось за прошедшие несколько дней. Аж голова кругом идет!

Обнаружив, что голова кружится не в переносном смысле, а заснеженные поля самым подлым образом качаются перед глазами, он отхлебнул еще приторно-горьковатого настоя, коим снабдил его целитель, и позволил себе соскользнуть в сон.

Рядом, устроенная на груде мягких свертков, беззаботно сопела Стелла, сладко причмокивая во сне и только фыркая, когда Аллена или Невенор щупали ее нос — не замерзла ли?

К дому добрались уже в сумерках, и то благодаря Мальве, что догадалась зажечь переносный канделябр на пять свечей и выставить в окне второго этажа. Кое-как Локси проследил, чтобы возницы разгрузили трое саней и занесли в дом покупки, а Стеллу за руки-за ноги, словно бревнышко, но более нежно, положили на лежанку в ее комнате. Мальва сразу занялась ее освобождением от шубы и прочих теплых одежек и только махнула на всех рукой — идите, мол, сама справлюсь.

Не глядя сыпанув старшему, давешнему хитровану-мужичку монет и вытолкав всех возниц за дверь, волшебник кое-как навесил на нее охранное заклятие и добрался до спальни.

Спать, спать, спать…

… За морем цветущих садов снова мелькнула река. На этот раз куда более широкая. Поколебавшись и чувствуя, как слабеет от заполняющего его страха голова, малыш тем не менее вздохнул и, чувствуя, как его почти неудержимо тянет туда, все-таки решился. На середине его башмачки даже чуть зачерпнули холодной воды, и пришлось, неимоверно напрягая естество, подняться слегка выше. Взглянув вниз, он разглядел свое отражение — златоволосый, зеленоглазый и остроухий мальчишка, чуть худощавый, но весьма симпатично выглядящий в бархатной курточке серого цвета и таких же штанишках — нормальный юноша, с виду лет пятнадцати. Немного смазливый, но в общем ничего…

Проснувшись, Локси долго еще лежал, не будучи в силах побороть ощущения, что проспал нечто очень и очень важное. Он приподнялся, мельком глянул в окно, за которым хмурилось зимнее утро — а что было утро, а не, скажем, день или вечер, он готов был поклясться. Откинувшись обратно, молодой волшебник некоторое время размышлял над причиной столь интересного ощущения, поскольку уж к чему-чему, а к своим предчувствиям ему прислушиваться надо. Не простой же все-таки смертный, напрочь обделенный Даром…

Поблуждав взглядом по комнате, его глаза в конце концов вернулись на портрет матери, задорно и с еле заметной веселой лукавинкой смотрящей на него со стены напротив. Локси всмотрелся — и его буквально обдало жаром. Картина была та — и не та одновременно. Но как он ни вглядывался в до сладкой боли знакомое лицо, в до мелочей запомненную фигуру женщины, схваченной художником на полушаге, в чуть небрежно изображенный сзади сад с каменной беседкой, а ничего понять не мог.

Та — и не та.

В конце концов он, поколебавшись, приписал все своему не до конца отдохнувшему воображению и откинул одеяло. Встал, потянулся — вроде все в порядке. Выспался аж до не хочу, да и аппетит что-то разыгрался. Набросив на плечи халат, волшебник поплелся в ванную, на ходу прикидывая, проспалась ли наконец Стелла и сколько ему придется ждать завтрака. А решение глобальных вопросов отложил на потом.

Он как раз вышел из ванной, когда до его неимоверно обостренного аппетитом обоняния донесся восхитительнейший из запахов — запах свежеподжаренных булочек и кофе. Заглянув с галереи вниз, он обнаружил мило завтракающую компанию из четырех девиц, так увлеченно о чем-то шепчущихся, что они даже не заметили его. Ах, ну да — Локси, едва встав, зачем-то нацепил на себя невидимость и неслышимость. Впрочем, посчитав ниже своего достоинства подсматривать и подслушивать за слугами, он убрал магию долой и спустился по лестнице, весело шлепая по ступеням.

— Здоровы же вы, мастер, спать, — заметила Стелла, подавая ему уже вторую порцию.

— А что такое? — едва прожевав, спросил волшебник, поглядывая на суетящуюся хоббитянку.

— Как что? — та всплеснула руками.

— Как с вечера завалившись, так сутки напролет, еще одну ночь и только сейчас изволили проснуться! — от возмущения хоббитянка затараторила прямо-таки с неприличной быстротой.

Локси чуть не поперхнулся от удивления. А впрочем — чего тут удивляться? Немного прикинув расход магической энергии и то, что в гостинице удалось поспать от силы часа четыре, он рассудил, что ничего такого тут нет. Но впредь за тяжелую работу надо браться, имея при себе жезл. Какой-никакой, а все же концентратор Силы здорово облегчает дело. Ну что ж, еще один узелок на память. А все же он справился и без него!

Покачав головой, он поинтересовался о пропущенных событиях. Оказалось — ничего, достойного внимания не было. Продукты загружены в кладовую и погреба, прочие покупки распиханы по шкафам и сундукам. А его магические вещички свалены на столе в кабинете, и даже под страхом немедленного четвертования к ним никто не станет прикасаться.

Стелла выдала это все на одном дыхании, собирая пустые тарелки и чашки, смахивая со становящейся уже привычной скатерти крошки и носясь вокруг стола и хозяина подобно маленькому бойкому бельчонку. Локси улыбнулся ей, ласково щипнул за щечку и первым делом, накинув подбитый мехом плащ, вышел из дома наружу.

Вновь, как и раньше, он выбросил из головы все посторонние мысли и постепенно распахнулся, закрыв глаза и повернувшись в сторону невидимой отсюда Стены Хаоса. Некоторое время следя внутренним взором по спокойной и все же постоянно меняющейся поверхности, он внимательно сравнил ее с той, что помнил при последнем осмотре. Все то же — мелкая рябь, недостойная пристального внимания, и никаких признаков более крупных возмущений.

— И спасибо богам, что все спокойно, — заметил он в сторону замаячившего рядом силуэта с отчетливо заметной зеленой аурой и острой металлической полоской у пояса.

Это оказалась Аллена. Она вложила в протянутую руку уже набитую трубку, с интересом глянула, как молодой волшебник запросто разжег ту легчайшим прикосновением кончика пальца и выпустил в постепенно светлеющее небо первое колечко дыма.

— Дракон был хорош. Впечатляющ, и весьма — почти как настоящий, — негромко заметила она. — С иллюстрации к «Введение в драконологию», глава об огнедышащих?

Волшебник чуть улыбнулся, с удовольствием вспомнив свой столь эффектно удавшийся опыт, и, повинуясь внезапному наитию, сказал правду.

— Не совсем. Не хватило какой-то малости в заклинаниях, чтобы он и в самом деле стал настоящим.

Эльфийская лучница покачала головой в неодобрении.

— Этого никто не умел со времен великого Танелорна, прозванного Повелителем Драконов. В конце концов, именно это его и погубило. Стоит ли тревожить такую силу?

Локси, по-прежнему не открывая глаз, выпустил струйку дыма. Вместо ответа улыбнулся, и нейтрально заметил.

— К обеду распогодится, солнышко выглянет…

Мельком глянув на затянутое хмурыми облаками небо и принюхавшись к воздуху, Аллена не стала фыркать по поводу бредней всяких хумансов, а осторожно поинтересовалась.

— Вроде бы ничего не предвещает… А почему ты так думаешь?

Волшебник наконец-то открыл глаза. Посмотрел на эльфийку, улыбнулся. Протянув к ней руку, проделал какие-то манипуляции, поправляя что-то в ее ауре, отчего короткие золотистые волосы Аллены, которые он рекомендовал отпустить, на миг встали дыбом.

— Ой… полегче, — проворчала та, ощутив покалывание в веках и заметив небольшую призрачную молнию, беззвучно промелькнувшую перед глазами.

Пожав плечами, молодой волшебник чуть склонил голову набок, не без удовольствия рассматривая стоящую перед ним красавицу в истинном свете.

— А по поводу — почему я так думаю… ничего я не думаю. Просто я так хочу — по солнышку соскучился, — и, оставив донельзя изумленную эльфийку обдумывать услышанное, направился в дом, ибо уже слегка продрог под одним только теплым плащом.

Невенор подскочила с дивана, как ошпаренная. «История Гиреннанского королевства», толстенный труд почтенного мэтра Карвона, полетела в одну сторону, полуобгрызенная морковка, которую она обожала — в другую.

Ну вот, опять. Со второго этажа, где волшебник ставил опыты в своей лаборатории, опять донесся знакомый, «нутряной» по выражению Стеллы, звон. Сильный, глубокий и чуть заунывный, разносящийся по всему дому, он заставлял ныть зубы, да и посуда в кухне позвякивала. Посему, не дожидаясь чего-нибудь нехорошего, эльфийка накинула на себя плащ, ухватила со стойки свой лук и вылетела наружу — пострелять по мишени. Мальва и Аллена выскочили следом, едва ли на миг позже. Все ж лучше на морозе, чем слушать это завывание…

Локси сидел, облокотившись на прожженный в нескольких местах стол, и готовил очередное заклинание. Перед ним, на подкладке из толстого войлока, высилось некое блестящее сооружение в форме большой буквы О, распиленной с одного боку наподобие С. И вот в этом-то пустом месте, концентрирующем исходящую из обоих полюсов силу, висело злосчастное кольцо. Только на этот раз оно не только было прекрасно видно благодаря исходящему от него почти непереносимому сиянию, но еще и гудело тем самым непередаваемо гнусным тоном. Наподобие цельнолитого стакана, если его край потереть мокрым пальцем, или глухо звучащего колокола.

— Тэ-экс… Ну-ка, а если так… — с пальцев волшебника сорвалась крохотная молния, на которую, как на вертел, было насажено одно весьма хитромудрое заклинание.

Кольцо чуть сменило тональность, забрав заметно выше, и стало медленно поворачиваться, дрожа в сдерживающих его невидимых простому глазу путах. От такого невыносимого тона зубы у волшебника и впрямь заныли — прямо в самых корнях. Поморщившись, он выхватил металлический ободок из станка и быстренько надел обратно на палец.

Повибрировав немного, отчего у человека на руке едва мясо от костей не отделилось, кольцо все-таки успокоилось.

— Ну и гадость… — Локси вздохнул, скептически глядя на свое сомнительное сокровище. Подумал немного, заглянул в один из лежащих перед ним грудой раскрытый справочник. Нашел нужную цифру и вписал ее в некую таблицу, что прилежно заполнял разными вариантами целую седьмицу. Ну, вот и все — можно подводить некоторые итоги…

— Так, и что же тут у нас выходит?.. — рассеянно пробормотал он, водя пальцем по бумаге. Хмыкнув, взял трубку и привычно окутался клубами дыма, благо в суровом споре с девицами все-таки отстоял свое право курить в своем собственном доме — хотя бы в лаборатории.

А выходили дела в общем-то невеселые. Поглядев на свои цифири, явившиеся плодом долгих споров по шару с сильнейшими магами современности, и еще более долгих раздумий и экспериментов, Локси сокрушенно покачал головой. По всему выходило, что колечко это непростое, ох непростое…

Мало того, что изничтожить его никакими мыслимыми способами не представляется возможным, это Проклятое Кольцо не просто давало силу своему владельцу — оно постепенно изменяло и подчиняло его. И ничего с этим поделать было нельзя.

Избавляться надо от этого подарочка, и срочно — думал молодой волшебник, уставясь незрячим взглядом в окно. Ничего хорошего от такого обладания в конце концов не выйдет…

Но как?

Глава 8

…Полет закончился на крохотной поляне, чей покров изумрудной, травинка к травинке травы так и манил — приди, путник, отдохни. Присев сюда, мальчик устало откинулся на спину. Вверху по-прежнему манило к себе теплое небо, где сиротливое облачко нежилось под солнцем белоснежным комком пуха. Утомленные глаза постепенно закрылись, не в силах вобрать в себя этот мир, и ветви цветущих вишен склонились к уснувшему. Ласково, словно рука умелой любовницы, они взъерошили короткие волосы, пробежались по щеке, и наконец уронили нежный лепесток в жадно раскрывшиеся навстречу губы…

Пробуждение было стремительным и тревожным, как взлет всполошенной стаи голубей. Темнота спальни. И тонкий аромат. Что?!! Но не успела привычка к ясности перерасти в желание зажечь магический светильник, как две ладошки мягко прижали его обратно к подушке, а на пересохшие от непонятного волнения губы снова обрушился ласковый водопад нежности…

— Значит, говоришь, холодная кровь? — расслышал он легчайший шепот сквозь гулкие удары истосковавшегося от одиночества сердца, едва удалось немного отдышаться от первой атаки.

— Умгу… и рыбья тоже… — мурлыкнул он. Чуть потянулся, еле дыша нашел своими губами ее и медленно, наслаждаясь каждым мигом, кончиком язычка раздвинул и приник к этому источнику неземного счастья.

Ошеломленный и слабый вздох в ответ был лучшей наградой. Мир сладко завертелся и… да пропади он пропадом!..

Проснувшись от шума за окном, Локси долго лежал, так и не найдя ни сил, ни желания пойти в ванную и совершить кощунство — смыть с себя ее аромат. Ее нежнейшее дыхание еще блуждало на устах, вновь будоража сердце и душу. Это было превыше всех сил — земных и небесных.

Лениво прислушавшись, он различил снаружи звяканье лопат и разговоры крестьян, прибывших из ближайшей деревни. Весна в этом году выдалась ранняя, жадная и нетерпеливая. Поэтому заказанные саженцы вишневых деревьев следовало посадить вокруг дома немедля, тем более что Аллена обещалась приложить к ним свое легендарное эльфийское умение.

Интересно — почему именно она? Молодой человек улыбнулся чуть непослушными губами, еще помнящими ее осторожно и неумело раскрывающееся навстречу ласке тело… э-э, нет, надо сменить тему. Не без труда поймав потерянную нить рассуждений, Локси со вкусом зевнул, и прикинул — когда же Стелла подымет шум по поводу завтрака — есть хотелось даже больше, чем спать…

Он едва успел прислушаться к внутренней, звенящей и умиротворенной опустошенности, когда дверь спальни приоткрылась, и хоббитянка просунула внутрь голову. С любопытством, в котором сквозила некоторая толика неодобрения, она обозрела полусонного и голодного хозяина, и тут же затараторила.

— Мастер, завтрак давно готов, остроухие уже собираются брать приступом кухню. Только вот тут какое дело… гонец поутру прискакал, весь из себя важный, да с парой стражников. Дескать, письмо привез, от самого короля! Я им по чарке налила пока…

— Тащи, — коротко распорядился Локси.

— Кого? — осторожно поинтересовалась Стелла, сторожко наблюдая — не нырнет ли рука хозяина за шлепанцем, чтобы… ах да, мастер же сам проснулся!

— Так кого, мастер Локси? Гонца или этих вертихвосток? Или стражников? — хихикнув, служанка уразумела, что ежеутренняя забава откладывается и, осмелев, проникла в спальню вся целиком. Поджав губы, она все же не решилась пройтись по поводу низкой моральной устойчивости хозяина, хотя слова такие наверняка уже знала и даже было видно, как нечто подобное так и вертится у нее на язычке.

— Письмо тащи! — простонал едва сдерживающий смех волшебник. Пока Стелла бегала вниз, громко и под угрозой превратить в жабу или крысу отбирала у нерешительно протестующего гонца послание, он вжался всем лицом в подушку, дыша еще оставшимся ее ароматом, и ласково засмеялся от вновь переполнившего его тихого ощущения счастья.

Когда хоббитянка притащила на подносе большой, официального вида свиток, украшенный не менее чем полудюжиной простых, а также магических печатей, Локси уже полулежал, лениво откинувшись на взбитую под спину подушку. На подносе очень кстати обнаружился кофейник со всем, что к нему полагается, так что благодарная улыбка Стелле пришлась весьма по душе.

Однако понаслаждаться чтением новостей волшебнику не удалось. Нет — в том смысле, что новости были, можете не сомневаться. Но они оказались из разряда весьма и весьма неприятных. Причем чем дальше читал Локси исписанное ровным витиеватым почерком послание, тем сильнее хмурились его брови. Прочтя письмо еще раз, он раздраженно швырнул его на поднос и тихо выругался сквозь зубы.

Падший их всех побери! Вот уж воистину Великое Равновесие — такое утро после такой незабываемой ночи, и тут нате… Он взял обиженно свернувшийся свиток опять, и уже внимательно, обращая внимание на каждую завитушку и выражение, перечел.

Ну, то, что папенька опять устроил шутку — вопреки королевскому эдикту покинул родовой замок и поехал в соседнее баронство на ярмарку, это еще полбеды. Но вот то, что он там набрался как последний забулдыга и начистил физиономию своему давнему недругу, графу Сверу, это, знаете ли, уже ни в какие рамки не лезет. Спасибо, хоть оруженосцы обоих высокопоставленных дворян договорились меж собой и отняли у своих сюзеренов оружие, сведя все к банальному трактирному мордобою.

Даже вторая новость была тоже — еще из тех. Оказывается, плоскогорье, где так уютно устроил себе гнездышко молодой волшебник, согласно некому с эльфами договору, отходило во владения остроухих. С одной стороны, теперь сами эльфы будут присматривать за здешним отрезком Стены Хаоса. А с другой — опять ехать куда-то в неизвестность!

Единственно подслащивала пилюлю собственноручная, сделанная внизу текста, приписка рукой короля — баронство Бринн и его владелец по-прежнему неприкосновенны, если некий молодой волшебник не надумает делать глупостей. И — срок службы по королевскому контракту закрыт, кругленькая сумма на счет Локси, сэра Бринна, положена в банк, и отныне он вольная птица и сам себе хозяин.

И все же Стелла испуганно удрала и юркнула в свою кухню, едва завидела в холле угрюмое лицо хозяина. Сквозь щелку приоткрытой двери, из безопасности своих владений она наблюдала, как мастер сыпанул гонцу щедрой рукой и вручил ответ. Видела, как он некоторое время бродил по большой комнате, в привычной задумчивости меряя паркет шагами.

— Стелла, давай завтрак!

Обмерев от струящегося по спине, бьющего сзади под колени страха, бедная хоббитянка ни жива ни мертва накрыла на стол, ухитрившись ограничиться лишь одной разбитой тарелкой и пролитым на колени Невенор молоком.

— Плохие новости? — осторожно спросила Мальва. — Может, нам и правда пора покинуть ваш дом, мастер?

— Давайте чуть позже поговорим… — неопределенно ответил Локси и, кое-как проглотив еду, выбрался наружу. А снаружи уже был сад. Крестьяне успели вырыть ямы в здешнем каменистом грунте, кое-где помогая себе кайлами, насыпали привезенной с равнины жирной черной земли и посадили тонкие, едва в палец толщиной саженцы, на которых уже нежно зеленели листочки.

— Воды бы нам, вашсветлость, а колодца не видать, — с намеком буркнул старший, держа пару ведер черными от работы руками.

Пришлось Локси, стиснув в зубах трубку, устроить крохотный водопадик, благо здесь на плоскогорье магия воды давалась просто с легкостью. Крестьяне живо забегали во все стороны вокруг дома, поливая деревца. Когда они закончили, Стелла самолично проверила их работу, едва ли не на четвереньках облазив и осмотрев каждый саженец. Пару раз поворчала что-то себе под нос, тыкая пальчиком, но в общем — осталась довольна.

А посему волшебник опустил в протянутую руку оговоренную плату, по привычке добавил от себя на пиво и взмахом руки отпустил людей.

Погромыхивая инструментами, повеселевшие крестьяне живо погрузились в свои телеги и не мешкая отбыли. Проводив их невидящим взглядом и дождавшись, пока грохот и тарахтенье не утихнут окончательно, Локси вздохнул и поманил пальцем любопытно глядящую из окна Мальву.

Довольно долго они бродили по свеженасаженному саду. Наконец, эльфийка, ласково пробежав пальчиками по деревцу, отчего то затрепетало и буквально осветилось внутренней силой, спросила, чуть улыбаясь:

— А почему именно вишня?

— Да потому, что именно это твое дерево. А не «Мальва из клана Яблоневого Цвета!» — чуть передразнил он.

Невероятно — но эльфийская лучница споткнулась, причем на ровном месте. В глазах цвета морской волны всколыхнулось изумление.

— К…как ты узнал? Об этом я никогда и никому…

Локси опустил взгляд.

— Помнишь… а, ну да — ты не можешь этого помнить… В общем, когда я дал тебе немного своей крови, дабы поддержать тебя, я обнаружил, что налицо редчайший, но в общем-то известный случай — наши жизненные сущности совместимы. Короче, я не стал отделять магическую составляющую от обычной, и ты получила мою чистую, истинную кровь.

И посмотрел так прямо, что всякие сомнения попросту отпали. Если бы небо вдруг разверзлось темнотой, исторгнув из себя бесчисленные легионы тварей Падшего, или рухнула, открыв за собой новые просторы, Стена Хаоса, то и тогда это не было бы таким потрясением для отшатнувшейся Мальвы. Несколько мигов она с искаженным лицом всматривалась в глаза и сердце волшебника, и лишь потом тихо охнула.

— А взамен… взамен я взял себе несколько капель чистейшей эльфийской крови. При соответствующем заклинании этого оказалось достаточно. Так что теперь мы с тобой родные брат и сестра, и это способен проверить и подтвердить любой, даже самый паршивый маг.

Бледное лицо эльфийки мало-помалу вернулось к своему естественному цвету. Она выдохнула, не без усилия над собой проглотив вовсе уж нескромные выражения.

— …, хорош родственничек! Я догадывалась по своим ощущениям, особенно в последнее время, что что-то не так — но чтобы настолько не так!..

Двое беседующих долго ходили по равнине, и солнце согревало их на еще холодном весеннем воздухе. Стелла ревниво посматривала на них то из окна кухни, то из крохотных окошек прихожей. Но когда Мальва в конце концов влепила полновесную пощечину, а затем с чисто женской последовательностью обняла молодого волшебника за шею и расцеловала в обе щеки, хоббитянка ахнула так, что услышали даже Аллена с Невенор, прилипшие к окну второго этажа.

Локси, строгий и сосредоточенный, закончил писать оба свитка. Под осуждающим взглядом Стеллы он поставил свои магические печати, подписи.

— Вот и все. Теперь этот домик, сад и часть плоскогорья принадлежит моей сестре Мальве, и даже эльфийский король трижды почешет свою тощую задницу, прежде чем решится нарушить это. А я поеду, есть тут еще одно дело, да и в канцелярию надо копию отдать…

В ответ на такое неприкрытое неуважение к августейшей особе Аллена ткнула его кулачком в бок. Невенор осуждающе покачала головой и изобразила свирепую мордашку, а Мальва на правах старшей сестры вообще отвесила полновесный подзатыльник.

— А как же я? — еле слышно всхлипнула обомлевшая Стелла.

Локси ласково погладил ее белобрысую голову.

— Хочешь иметь свой дом, с огородом и садом, в лучшем месте? И достаточно денег, чтобы до конца дней даже пальцем не прикасаться к работе?

Хоббитянка, не сдерживаясь, заревела во весь голос.

— Не хочу-у!

— Вот выдам тебя за Иллена, да устрою все это! И чем ты опять недовольна? — удивился Локси, от волнения опять достав трубку.

На точеном личике Мальвы тут же нарисовалось неприкрытое отвращение.

— В моем доме не будет курить никто!

Вздохнув, Локси бросил на нее деланно обиженный взгляд, но все-таки подчинился. Тем временем Аллена чем-то мерзопакостно-вонючим отпоила Стеллу, и сквозь всхлипывания той стало возможным разобрать хоть что-то.

— Да как же я без вас, мастер?.. Не-е, лучше б я вместе с моей деревней сгинула… — и опять, опять в два ручья потекла сырость.

— Ну вот и пойми этих женщин… — разочарованно вздохнул молодой волшебник, разведя руками.

После некоторых препирательств и причитаний, прерываемых то водопадами слез, то безутешными рыданиями хоббитянки, все-таки сошлись на том, что служанка остается при работе и поедет за мастером хоть на край света. А если Иллен изъявит желание, он может оставить теплую службу при гостинице и последовать за своей подружкой — мастер и его берет к себе. В общем, капитуляция вышла полная — по всем пунктам.

В этот вечер он никак не мог уснуть. Несмотря на то, что в прошлую ночь едва ли удалось поспать, обнаружив себя в сладком и волнительном плену, Локси все ворочался с боку на бок, вновь и вновь переживая события этого дня.

Месяц своим нескромным лучом уже посеребрил на портрете напротив туфельки и подол матушкиного платья, а волшебник все думал свои думы. Вновь срываться с места, ехать куда-то в полную неопределенность… Да какого демона? В конце-то концов, разве не мечтал он в глубине души оказаться свободным? От условностей, от обязательств, да и от Проклятого Кольца… м-да!

Локси решительно отбросил край одеяла. Разбередившаяся душа и стучащее сердце требовали действия, так почему бы и нет?

Прошлепав босыми ногами по вязаным половичкам, коими трудолюбивая Стелла устлала полы уже почти во всем доме — благо волшебные спицы ей все-таки хоть с немалым трудом, но добыли, — волшебник прихватил из прихожей шпагу и направил стопы в фехтовальный зал. Подумав чуть, установил заклинание Тишины, а затем завел на всю катушку орочий походный марш. К слову сказать, орды трясущих косматыми гривами воинов, дружно топая на бегу в такт ударам шаманьего бубна, за сутки одолевают чуть ли не сотню лиг и способны при нужде на время оторваться даже от кавалерии…

Неслышные шаги его туда-сюда не спугнули бы и задремавшую мышку… но тем не менее, едва Локси начал входить в ритм и получать удовольствие от бешеной рубки, как в проеме приоткрывшейся двери обнаружился любопытный носик и пара серо-зеленых глаз. Неслышная тень скользнула в тыл рубящегося шпагой волшебника и, улучив миг, запрыгнула ему на спину, усевшись на талию и обняв за плечи.

— Ага, попался! — торжествующе воскликнула Аллена. Она принюхалась, ласково ероша темные волосы, и аристократически наморщила личико.

— Фу, сэр волшебник, да вы упрели!

Локси, едва сдерживая дурацкую улыбку, так и норовящую вылезти на лицо, опустил клинок и заставил умолкнуть полку, равнодушно отбивающую четкий ритм.

— А ведь кое-кто крепко рисковал своим обонятельным органом… — заметил он, пару раз крутанувшись на месте с такой силой, что эльфийка завизжала от восторга и вынуждена была вцепиться в него всеми конечностями, дабы не улететь в угол.

— Да неужели! — мурлыкнула она. Хохотнула, волнительно прижавшись к его спине всем своим гибким телом.

— На лошади каталась, на волке и дикой кошке тоже, однажды медведя приспособила, но на боевом маге впервые…

Она весело подпрыгнула на нем и совершенно непринужденно заколотила пятками.

— Поехали в ванную, а потом в другое место. Ну, и пофехтуем вместе!

М-да… бывают предложения, на которые не соглашаются. Но бывают и такие, от которых просто не отказываются. Правду говорят, наверное, что эльфы, не знающие уз брака, к некоторым нашим предрассудкам относятся скептически. Но правда и то, что их мужчины, как бы это сказать помягче… немного холодны, и входят к женщине только по обязанности — ради продолжения рода. Потому-то у всех других рас равнодушие эльфов к любовным утехам и их низкая рождаемость не вызывают ничего, кроме презрительной усмешки.

Впрочем, у некоторых их красоток кровь оказалась отнюдь не рыбья, к взаимному удовольствию и восторгу…

Глава 9

Прошла почти седьмица погожих и теплых дней, когда наконец твердыня эльфов, носящая такое поэтическое название — Дом Зеленого Листа — все-таки отозвалась на призыв, ежедневно посылаемый по хрустальному шару. Каждую зиму прячась, уходя едва ли не за пределы нашей реальности, цитадель вновь возвращалась с приходом тепла. И ничего с этим нельзя было поделать.

Локси спустился из своего кабинета, не спеша обдумывая создавшуюся ситуацию. Он переговорил с каким-то полусонным эльфом, обменялся новостями. Впрочем, сонливость с собеседника с той стороны сразу сняло как рукой, едва волшебник передал привет самому Веал ап Киренсу и попросил, чтобы тот как-нибудь притащился сюда самолично и переговорил с троими лучницами.

Ага, вон и они, легки на помине — Невенор с Алленой опять сцепились по поводу домашних растений. Весь дом изнутри был уже более похож на оранжерею — да что там, любой садовод просто удавился бы от зависти, увидав, как запросто по стенам вьются всякие там душистые горошки и прочие фиалки. С растениями этими вышла небольшая оказия, и Локси усмехнулся, припомнив свои мучения.

Эльфийки при весьма активной поддержке Стеллы начали приводить дом в надлежащий, по их мнению, вид. Мало того, что пришлось съездить в город и по деревням, дабы набрать нужных семян, да растопить и разрыхлить парочкой молний немного земли, так эти оглашенные еще и потребовали всяких горшочков, и много — разных фасонов и калибров. А где ж их взять, если вся гильдия гончаров после праздника Середины Зимы до сих пор с перепою лыка не вяжет?

Пришлось волшебнику взяться за дело самому. Еще летом он взял пару уроков у Алансора по магии трансформации. Хотя впечатляющими успехи назвать было и нельзя, но все же — знания лишними не бывают. Правда, сам Локси не мог вспоминать без смеха сквозь слезы свои первоначальные результаты.

Вооружившись грозной на вид Книгой Заклинаний, он принялся колдовать с непосредственностью дилетанта, не подозревающего, что такое неудача или вовсе отказ заклятья. Первый сосуд, на который ушла уйма времени, сразу же рассыпался горкой мелкой серой пыли, причем дурнопахнущей. Второй, простояв на столе несколько мигов под недоверчивым взглядом изрядно вспотевшего от усилий волшебника, сам собой раскололся на две части. Третий и четвертый развалились, едва их взяли в руки, пятый — когда в него насыпали земли.

Локси хотел уже малодушно отказаться от всей этой затеи и громадного перевода магической энергии, но представив, каким презрением наполнятся уставившиеся на него глаза и с каким злословием эльфийки будут смаковать неудачу «этого немощного хумансовского недоучки», стиснул зубы и продолжил.

Шестой сосуд выдержал. Но едва торжествующая Мальва попыталась полить посаженное семечко водой, как тот опять разлетелся. Зато седьмой…

— Фи, ну и низкопробный же вкус у вас, мастер. У меня в детстве ночной горшок и тот был посимпатичней… — хоббитянка фыркнула и демонстративно уронила сосуд на пол. Однако, ко всеобщему изумлению, невзрачная, чуть кривобокая емкость не развалилась, а просто запрыгала на паркете, оглашая комнату густым, чуть глуховатым звоном наподобие колокола.

Наконец, когда размахивающие руками лучницы, рисуя в воздухе всякие загогулины, и бегающая вприпрыжку вокруг них Стелла пришли к общему мнению, мастер Локси стал делать эти горшочки всяких форм и размеров, и даже красивого, переходящего от белого к шоколадному колера, с него уже пот валил градом. Затраченных сегодня усилий с лихвой хватило бы, чтобы развалить, да еще и сравнять с землей средних размеров крепость. При отсутствии с той стороны магического противодействия, разумеется…

Развалившись в мягком кресле, усталый волшебник наблюдал, как по всему дому носится радостная буря, временами сбиваясь в споры по поводу, где чего расположить. Иногда его вновь теребили, требуя «во-от такой с уголком сбоку и дырочкой в донышке» или «размером с ведро, но поизящнее», но это были уже мелочи. Наконец, когда Локси и сам был не рад, что родился с волшебным Даром, от него мало-помалу отстали.

Как эльфийки общались со спящими на зиму семенами и пробуждали их к жизни, он так и не понял. Но это было весьма… красиво. И впечатляюще к тому же. Волшебник сидел и завистливо наблюдал, как под изящными пальчиками крохотными вспышками пробуждались искорки жизни. И плевать, что за окном метель и такой мороз, что туда просто не хотелось даже смотреть. Неважно, что сейчас «не время» — дремлющая в зернышке или тщедушном ростке сила пробуждалась прямо на глазах…

— Эй, братец, о чем замечтался? — Локси пришел в себя от ироничного голоса и такой ехидной улыбочки Мальвы, что почему-то сразу захотелось спрятаться за растущее у подножия лестницы симпатичное деревцо с труднопроизносимым названием и еще более трудновыносимым терпко-сладким запахом.

— Да так… доорался наконец до вашей цитадели. Завтра придет сюда ваш эльфийский маг. Сдам пост, и будем прощаться. — с удивлением чувствуя в себе затаенную грусть, ответил волшебник.

Улыбка лучницы сразу потускнела.

— И наконец-то ты отделаешься от трех надоевших… вернее, от двух… вернее, от одной лучницы? — вконец запуталась Мальва.

Вместо ответа он вздохнул, старательно пряча взгляд — эти остроухие по глазам способны прочесть куда больше, чем догадываешься о себе даже сам. Потом шуточек не оберешься. Локси постоял немного, и рявкнул в сторону кухни.

— Стелла!

Хоббитянка немедля нарисовалась на пороге, вытирая ладони о полотенце.

— К вечеру Иллен пригонит телегу — собирай только то, без чего нельзя обойтись, и чего не сможем купить.

Служанка только кивала головой, а в глазенках ее плескалось удивление. И немного досады.

«Ишь, тоже домоседка! Ну ничего — сама захотела» — Локси прикинул — долго ли собираться ему. А выходило вовсе недолго. Книги да магические ингредиенты, и то — большую часть можно безболезненно оставить здесь. Да матушкин портрет — и все…

— А то знаю я тебя — насобираешь гору, да еще и сзади к телеге дом этот на колесиках прицепишь… — волшебник улыбнулся от своей шутки.

— Завтра уезжаем, малышка.

— А куда? — хором, почти одновременно спросили как всегда неслышно подошедшие Невенор с Алленой. Они переглянулись, прыснули со смеху.

— Сначала в одно место, дело есть, а там — куда глаза глядят… — неопределенно ответил Локси. Меньше всего ему хотелось бросать налаженный быт, дом и спокойный образ жизни. «Ишь, мхом оброс, корни пустил!» — разозлился он сам на себя. — «Нет, в самом деле — пора!»

Едва успели отужинать и волшебник по своей привычке собрался пойти немного подымить «в сад» — так мало-помалу стали называть посадку маленьких вишневых деревьев, как сигнальные заклятья заверещали «Крошку Элли». Сломя голову Локси помчался в свой кабинет, где сходились все нити заклинаний. Спасибо всем богам, это оказалась не тревога по поводу задумавшей очередную пакость Стены, и на этот раз даже не лось, ошалевший от весны и гуляющей в нем мутной силы. Изощренная магия четко доложила — по едва наметившемуся подобии дороги, из города, сюда следуют две живые особи, а сразу за ними что-то маловразумительное.

— Иллен на телеге катит, — сообщил он лучницам, и те, не скрывая облегчения, потянулись обратно в прихожую, пряча в нишу оружие. Дважды за зиму приходилось еще выходить к Стене и отражать натиск непонятных бестий. Но по сравнению с тем, перед зимой, те волнения Хаоса были так — приятная разминка…

Через полчаса донеслась тягучая, заунывная песня, грохот колес, и в самом деле показался хоббит, правящий парой лошадей и сидящий на облучке… боги, что это за странное сооружение на колесах? Телега оказалась настолько примечательной, что все разглядывали ее с нескрываемым интересом и даже любопытством.

Этакая длинная повозка с крытым суровой холстиной верхом, с большими, окованными железом колесами. Внутри обнаружились два отделения — одно явно для пожитков и всяких припасов, а во втором запросто можно было улечься на ночь усталой толпе.

— Стой! Куда? — завопила Мальва, едва лошади, чуть передохнув от дороги и пользуясь отсутствием твердой руки, втихомолку потянулись к буйно зеленеющим саженцам — с самыми недвусмысленными и гнусными намерениями.

Локси отвлекся от созерцания обнаружившейся посреди повозки небольшой походной печки, которая его так изумила, и выглянул из-под тента наружу.

Мальва всего лишь укоризненно посмотрела на лошадей, а те уже смущенно и виновато что-то заржали и тут же попятились в ответ на даже не то, чтобы высказанные слова — просто на желание. Впервые волшебник воочию видел, как животные слушаются и с какой-то радостью подчиняются остроухим повелителям. Если бы эльфийка пожелала, чтобы лошади вместо деревьев погрызли… да хотя бы вон тех булыжников, то животные охотно принялись бы за камни, радостно дробя их в пыль.

Хвала всем богам, Мальва до такого изуверства не додумалась, а всего лишь ткнула Иллена носом в гранитную пирамидку коновязи, стоявшую в безопасном отдалении. Хоббит было взъерепенился, что он не нанимался ко всяким остроухим, но получил от своей подружки свежевымытой сковородкой под зад и вынужден был, поворчав для приличия и сохранения авторитета, все же подчиниться.

Оказия с повозкой выяснилась быстро и весьма просто. Оказалось, что едва Иллен, которому с утра прислали известие от волшебника, стал разыскивать подходящую телегу, как его прямо с каретного ряда выдернули двое важных бородатых купцов и быстренько отвели к бургомистру. Выяснилось, что весь город до сих пор находится под впечатлением того фейерверка, что «уважаемый мастер Локси» устроил в праздничную ночь.

Перед самым праздником в тихую и почти отрезанную от всего мира обитель Локси заехал сам барон де Рив. Отобедав и отдав дань уважения кухонным ухищрениям Стеллы, барон сообщил волшебнику, что намедни у него побывала делегация от городских старшин и купеческой Гильдии. Так мол и так, ваша светлость, хоть костьми лягте, а пригласите того умельца, что так потешил весь город зрелищем огненного дракона. За деньгами или помощью не постоим, дескать.

Молодой маг в глубине души был польщен и ломаться не стал. Даже от платы отказался. Лишь на робкую просьбу барона прихватить с собой одну-две эльфийских лучниц мягко заметил:

— Барон, вы помните, какими глазами ваш старший, Лесли, смотрел на них? Давайте не будем разбивать парню сердце — в таком возрасте мы весьма влюбчивы…

В задумчивости погладив бороду, барон де Рив по достоинству оценил мудрость волшебника и даже поблагодарил за то, что тот не позволил ему сделать непоправимую глупость.

А фейерверк при поддержке старенького мага из баронского замка, и благодаря кое-каким зельям из кладовой Алансора, и впрямь удался на славу. Сам Локси был весьма доволен своей работой и чуть подогретой вином фантазией. Кому же, как не боевому магу, устраивать в небе такие красочные светящиеся феерии?

Вот в благодарность купцы и подобрали самый лучший домик на колесах, один из тех, в которых ездят с дальними караванами зажиточные торговцы — спасибо, Алансор надоумил. А разузнавший, в чем дело, барон даже выделил пару хороших выносливых лошадей из своих конюшен. В магистрате, правда, сомневались, что господин волшебник станет ездить не в лакированной карете, но те, кто знал вкусы самого Локси, заверили — все будет как надо.

На прощание Иллену недвусмысленно намекнули — если он будет плохо служить новому хозяину или слишком много прикарманивать, то одними только розгами он не отделается.

— Надо же, — ревниво заметила Аллена, — Как в городе мастера почитают!

Но заметив, как насупилась после ее слов цветущая от приезда сердечного друга Стелла, живенько ретировалась за спину Мальвы. Поговорив перед сном еще немного о том, о сем, обитатели домика отправились почивать.

Правда, в укромном уголке возле ванной комнаты волшебника перехватила хоббитянка и, очаровательно запинаясь и краснея, попросила мастера нацепить на свою каморку, служащую спальней, заклинание.

— Чтоб тихо было, в общем… — закончила Стелла и смутилась совсем.

— Завтра опять сонные будете, как осенние мухи? — суровым голосом спросил Локси, но затем улыбнулся и просьбу маленькой хоббитянки все-таки выполнил.

Ах, весна, что же ты вытворяешь с людьми, хоббитами и прочими? Зачем заставляешь терять разум, и вновь и вновь задыхаться от счастья парочку в небольшой спальне, под едва заметно улыбающимся взглядом женщины с портрета? Эти двое знали, что расстаются надолго, если не навсегда — и оторвать их друг от друга было едва ли под силу даже большому Прорыву Хаоса…

По вполне понятным и, между нами говоря, уважительным причинам завтрак, к вящему неудовольствию Мальвы с Невенор, был подан весьма поздно. Однако ж это ничуть не помешало бодро вымести все с тарелок и даже потребовать со Стеллы добавки. Та прибежала раскрасневшаяся то ли от жара плиты, то ли еще от чего, а глазенки ее по-прежнему блестели и лучились умиротворенностью. Впрочем, на сияющую Аллену тоже можно было показывать пальцем, но — некому, да и чревато для здоровья.

Эльфийский маг умудрился добраться довольно быстро, и к тому же не потревожив Сторожевых Заклятий, отчего досадующий Локси тихо наливался завистливой тоской. Присланный на смену оказался въедливым и неулыбчивым молодым человеком… стоп — вовсе не человеком, да и молодость его даже по эльфийским меркам была весьма относительна.

Назвавшись Эргоном, новый страж границы тем самым выдал, что он обладатель еще и ровного, невыразительного и высокомерного голоса. Педантично и снисходительно он узнал все здешние новости и происшествия, характер и поведение Стены за последнее время, типичные признаки и прочее-прочее.

С чуть заметным видом превосходства он обозрел здешнюю хозяйку и вообще всех троих лучниц, тенькнул магическим импульсом, и вот тут его, к немалому восторгу на дух не переносящей «всяких любителей задирать нос» Стеллы, прямо-таки перекосило. Обычная маска эльфийской невозмутимости и холодности на несколько мигов слетела с мага, и на Мальву с Алленой он смотрел с таким изумлением, что присутствовавший при этой сцене Локси в душе немало позабавился.

Постепенно справившись с собой, Эргон поинтересовался у Мальвы, где его комнаты.

— Или весь второй этаж мой? — как бы в отместку за недавнее потрясение он разговаривал почти ледяным голосом, полным чуть ли не презрения. И Мальва не выдержала.

— Если Веал ап Киренс лично попросит меня — хорошо попросит, то тогда я, может быть, и подумаю, пустить ли тебя на коврик в прихожей! А иначе, клянусь Великим Лесом и семью древами Света — ноги твоей тут не будет!

От неожиданности Эргон поперхнулся возмущением.

— Посмотрим, — коротко буркнул он и, резко повернувшись, вышел.

В наступившей неловкой тишине было только слышно, как снаружи всхрапывают застоявшиеся лошади и журчит источник, истекающий из расселины прямо под люком в кухне.

— Подруга, не слишком ли ты нахально повела себя с одним из наших лучших магов? — Невенор осторожно нарушила затянувшуюся паузу.

— Пусть мой брат поправит меня, — на щеках Мальвы выступил столь несвойственный эльфам румянец. Она поправила за ушко выбившуюся прядку и посмотрела Локси в глаза.

— Только родственникам короля хумансов по материнской линии разрешено носить черные плащи по праву рождения.

Волшебник заинтригованно кивнул. — Да, есть у Бриннов такое родство.

— А наш прекрасный и златокудрый король Келениль приходится мне двоюродным дядей, — эльфийка неожиданно усмехнулась. — Так что в моем лице, пусть и странным образом, породнились два царствующих дома — эльфов и хумансов.

Вот это новость! Пусть даже это звучало несколько напыщенно и вздорно, но с таким фактом будет считаться даже самый высокомерный эльф или необразованный рыцарь из провинции. Локси удивленно хмыкнул.

— Ну ты даешь!

Мальва сверкнула своими чудными глазами и даже топнула ножкой от нетерпения.

— Мало того, если я что-либо понимаю в своих снах и изменении поведения, у меня вскоре обнаружится Дар. Это так?

— Уже, — кивнул волшебник. — То-то Эргону так кисло стало — он же проверил…

Аллена тихо захохотала, от восторга молотя кулачками по спине волшебника. Впрочем, тот не обиделся. Ничуть — в отличие от кота, зашипевшего на эльфийку, которая осквернила прикосновением хозяина.

— Вот это новость! Так Мальва теперь волшебница?

— Ну-у, учиться ей и учиться, но по всему выходит, что так. Хотя считается, что дар повелевать Силами невозможно привить, в нашем случае это по какой-то прихоти богов сработало, — Локси пожал плечами и добавил:

— Почему — не знаю. Надеюсь лишь, что мне не придется за это уж очень сильно расплачиваться.

Вновь воцарилась тишина, и лишь Иллен снаружи позвякивал ведрами, от нечего делать решив помыть лошадей. Мальва посмотрела на молодого волшебника внимательно и с новым выражением лица.

— Объяснись, братец!

Озадаченно крякнув, молодой маг откровенно почесал в затылке.

— Как тебе это объяснить…

— А вот так и объясни, — потребовала Невенор. — Мальва нам не просто так, куст придорожный.

Локси вздохнул, окинув взглядом такую милую и привычную обстановку, стараясь не обращать внимания на три пары нетерпеливо глядящих на него волнующих и прекрасных глаз.

— Обычно от союза человека с эльфийкой рождается нечто среднее — так, серединка на половинку. А вот в случае Мальвы вышло немного не так. Все мое лучшее добавилось к ее лучшему. То есть к ее красоте, уму, ловкости добавилась моя человеческая сила, выносливость и стойкость к невзгодам. И волшебный Дар, разумеется, — усмехнулся он.

— Ну, — Аллена в сомнении покрутила носиком. — Что-то уж слишком радужно выходит у тебя…

— Прямо тебе почти богиня, — хохотнула Невенор, но было видно, что слова Локси произвели весьма и весьма глубокое впечатление.

— В любом случае с Мальвы будут теперь пылинки сдувать, — закончил Локси и с облегчением откинулся на спинку дивана.

— Это точно, — задумчиво заметила Аллена, — Я теперь знаю, о чем с учителем беседовать. Боюсь только, что лет через несколько войны точно не избежать.

— Я? — с ужасом воскликнула Мальва. В ее широко раскрывшихся глазах обида мешалась со страхом.

— Возможно, и ты как решающий аргумент в споре. Вернее, в битве. А через тебя грамотный маг сможет меня… нейтрализовать, — поморщился Локси. — Видят боги, я не питаю любви к вашему племени, но и врагами никогда не считал. То, что я сделал — это знак доверия.

Он тихо встал и вышел из дома, оставив в холле три напряженно и задумчиво склонившиеся головы…

Глава 10

Вечерело. Пастух уже погнал стадо с покрытого первой травой пастбища, над заснувшей под сонными вербами речушкой поднялись первые сизые космы тумана. Солнце, доселе ярко светившее, нехотя пряталось куда-то над той стороной, где таилась невидимая отсюда, постепенно отдаляющаяся страна эльфов. И даже неугомонный жаворонок, сопровождавший повозку своим неуемным пением, куда-то пропал.

Локси очнулся от послеобеденной дремы, когда колеса с грохотом прокатились через бревенчатый мост. Он выбрался из соломы, коей запаслись в ближайшей деревне и умостили всю заднюю, спальную часть. Сплюнул попавшую в рот соломинку и посмотрел по сторонам.

Бескрайние здесь леса отступали, оставив просторный заливной луг и излучину речки со спокойной, почти черной водой. Наконец мост остался позади, и через некоторое время повозка остановилась у кромки сосняка.

— Мастер! — с облучка донесся сиплый и пыльный от долгой дороги голос Иллена. — До села еще лиг пять. Или заночуем тут? Лучшего места не найти.

Волшебник некоторое время размышлял, а затем крикнул в ответ.

— Чего мы в деревне забыли? У нас же все есть? С дороги только отъедь, чтобы не видать было…

Понукаемые хоббитом лошади нехотя повернули повозку с наезженной колеи и потащили по кочкам. Вскоре хоббиты, после некоторых препирательств по поводу места, все-таки остановились.

Не сговариваясь, все трое дружно принялись за работу. Иллен, румяный светло-русый малыш с на редкость васильково-синими глазами, натаскал такую кучу хвороста, что хватило бы и на всю ночь. А Стелла весело притащила котелок воды и принялась за свою привычную работу — кашеварить. Локси разжег костер, установил два круга охранных заклинаний — уж что-что, а дежурить ночью никто не собирался. Не война, чай.

На всякий случай положив поблизости шпагу и проверив, как хоббит управляется с купленным в городской оружейной лавке арбалетом, волшебник вполне здраво рассудил, что предосторожностей достаточно, и на этом счел свою долю хлопот выполненной. Мастер-хозяин, как-никак…

А вечер все властнее вступал в свои права, и с луга наползал седой, прямо-таки колдовской красоты туман. В лесу стихли последние птицы, и мир вокруг стал быстро темнеть. Пламя костра, с которого Стелла уже утянула свои кастрюли-сковородки, по желанию волшебника окрасилось мягким медно-рыжим цветом, уютно потрескивая и освещая место первой ночевки.

В городе Локси наскоро попрощался с бароном, пошептался с Алансором, пока хоббиты прикупали всякие мелочи, а затем быстрей, быстрей, словно троицу снедала тоска по дальним просторам и неведомым краям, убрались подальше от шума и тесноты.

И вот теперь казалось, что вовсе нет на свете городов, сел и прочих поселений. Что не тлеет невидимая тихая война меж двумя великими расами — людей и эльфов, и с юга на оба народа не напирают хищные и жадные орочьи орды. А с полуночи не поднимается на полнеба стена мятущегося всеми оттенками серого Хаоса, что безжалостнее и непредсказуемее даже самых лютых напастей…

Поужинали не спеша, но как-то торопливо и молча. Хоббиты, привыкшие к надежной тесноте стен, поначалу вообще вздрагивали и оборачивались при каждом шорохе. Правда, потом немного привыкли, прислушались.

Идти на пусть даже и недалекую реку впотьмах Стелла побоялась. Усмехнувшись, Локси потрепал ее по удрученно поникшей макушке.

— Ладно, собери все сюда, на камень. Сейчас попробую одну задумку…

Хоббиты шустро сложили на выступающий из травы, невесть какими бедами занесенный сюда камень всю посуду, а затем под их любопытными взглядами волшебник осторожно обрушил сверху специально смягченное и ослабленное заклинание огненного шара.

Раздался короткий хлопок, и после яркой вспышки, охватившей верхушку почти утонувшего в земле камня вместе со сложенной утварью, вверх улетел чадный дымок, а на чуть потрескивающей от жара поверхности осталась только чистая посуда.

Стелла не утерпела первая. С ходу уцапала за ручку свою излюбленную сковородку, и еще быстрее уронила обратно.

— Ого, горячая! — хоббитянка вооружилась тряпкой и принялась придирчиво изучать получившийся результат.

— У вас получается куда лучше и быстрее, мастер, — с неохотой признала она в конце концов.

Волшебник вздохнул в ответ и покачал головой.

— Но каждый день я так напрягаться не буду. Это так — по доброте душевной, и только сегодня. И без того я на пару десятков лиг в округе оповестил о своем магическом присутствии.

Ночь уже раскинула над миром свое темное порывало с мерцающими самоцветами звезд, и давно было пора спать — но трое путешественников все сидели у костра, предаваясь своим думам…

…Вновь под ногами проплывал бескрайний сад. Укрытые нежными цветами ветви тянулись к свету, неслышно напевая свою песнь. Вот за деревьями блеснула серая лента воды, такая широкая, что от восторга невиданного простора захватывало дух. Река, да какая! А оставшиеся на берегу деревья волновались вослед, что-то шепча и о чем-то предостерегая. Но малыш не обращал на них внимания, стремясь туда, дальше…

Под утро Стелла замерзла и не нашла ничего лучшего, чем подсунуться под теплый бок спящего волшебника, притянув к себе с другой стороны ворчащего что-то сквозь сон Иллена. Что там ей снилось — неведомо, но Локси проснулся с первыми лучами солнца, почувствовав, как немилосердно впился ему в бок чей-то острый локоток.

Пробурчав нечто нелестное о хоббитах в частности и слугах-сонях вообще, молодой маг потянулся, и высунул нос из-под полога наружу. Туман быстро таял, но, судя по всему — день обещал быть таким же погожим и ясным, как и вчерашний. Весна, заботы над душой не висят — красота, однако!

Правда, найти в сундуке Стеллы что-нибудь пригодное для изготовления солидных размеров бутерброда и чашки кофе не удалось — чем там руководствуются женщины, укладывая пожитки, одним богам только известно. Грустно хмыкнув, Локси опять вылез в бодрящую утреннюю прохладу. Сделал пару-тройку упражнений со шпагой, разжег костер одним прикосновением пальца, и для пущей полноты картины сбегал за водой.

Когда он вернулся, у огня уже сидел сонный, лохматый и душераздирающе зевающий хоббит. Повозка колыхалась на своих рессорах, там что-то с шумом возилось, а затем тихие окрестности огласил разгневанный вопль Стеллы. Если опустить не предназначающиеся для малолетних чад подробности и выражения, то вкратце суть ее высказывания можно было свести к вопросу — какая… сволочь, в общем, перерыла и перевернула верх дном все припасы, кто рассыпал крупу, куда делась ветчина и вообще — какого рожна все кому не лень лезут в ее запасы.

От такой эмоциональной и содержательной речи Иллен даже проснулся. Испуганно вжав голову в плечи, он тут же поклялся, что больше чем «махонький такой бутерброд с сыром и бужениной», не съел. А сам показывал руками что-то размером со средней упитанности поросенка.

Полог навеса откинулся, и из повозки высунулась красная от злости хоббитянка. Увидав мастера, она ойкнула и немного убавила прыти, более осторожно выбирая выражения. Но другу ее все-таки летающей кастрюлей по плечу попало.

Узнав, что ночь была холодная, и мужчины с двух сторон согревали ее боками, маленькая хоббитянка сменила гнев на милость. Даже прощебетала что-то похожее на извинение — в сторону Локси с подобием раскаяния на хитрющей мордашке, а Иллену в качестве прощения за грехи досталось поручение нарезать хлеба-копченого-мяса-овощей и зелени.

На третий день путешественники подъехали к Фалстену — столице соседнего графства. Город оказался побольше удельного владения барона де Рива, но более запущенный и грязный. Оставив на постоялом дворе повозку, хоббиты отправились обновить припасы, а Локси, подумав немного, выспросил у хозяина заведения путь к волшебной лавке.

Приказчик, веселый разбитной малый, сразу заприметил достойного покупателя, и с удвоенной энергией принялся показывать да нахваливать товар. Волшебник порылся в знакомом разнообразии амулетов, свитков и зелий, выбрал кое-что от комаров (сам он с ними бороться не умел), еще несколько кое-каких нужных в хозяйстве магических предметов и, подумав немного, осведомился — а нельзя ли побеседовать с хозяином?

Приказчик чуть переменился в лице, и обеспокоено уточнил:

— Прямо таки лично переговорить, вашсветлость? Может, товар чем не приглянулся, или лукавлю где? Так вы напрасно изволите беспокоиться — у нас тут без обмана!

Локси невозмутимо изобразил крохотный огонек на кончике пальца. Парень оказался сообразительным — поклонившись, сразу убежал вглубь лавки и затарабанил, едва не выломав от усердия дверь. На шум выглянула женщина немного постарше Локси — такая аппетитно пухленькая, что в другое время он облизнулся бы от умиления. Это и оказалась здешняя хозяйка лавки, товара и патента на торговлю.

Признав коллегу, она придала своей недовольной мордашке более любезное выражение и даже пригласила того в свою каморку. Здесь тоже все было завалено всяким магическим хламом, и по сути своей комната мало отличалась от памятного убежища Алансора. После обязательного церемонного приветствия госпожа Женьеви — а именно так она и представилась — деликатно тенькнула в его сторону, цепко осмотрела гостя и, видимо оставшись довольной результатами осмотра и одной ей известными выводами, предложила присесть. Помявшись, но не найдя, чем могла бы она навлечь на свое заведение недовольство этого весьма сильного молодого мага, она подняла на него обеспокоенные глаза.

— Успокойтесь, почтенная Женьеви — никаких поводов для беспокойства нет. Просто — мне понадобилось особое заклинание иллюзии, которого я не нашел на прилавке. Несколько необычное, скажем так.

В двух словах он выразил надежду приобрести нечто такое, чтобы несколько путешественников могли слегка сменить облик, а их лошади и телега тоже выглядели совсем иными. На эти слова волшебница осторожно ответствовала, что все верно — подобного рода свитки запрещены к продаже по приказу магистрата и сыскного ведомства, и в ее лавке таким не торгуют. Дабы купцы и торговый люд не обжуливали покупателей, а уголовный люд не мог ходить среди бела дня неузнанным.

Локси мягко заметил, что те, кому надо, и так разживутся нужным заклинанием. А он просто отслужил свой срок по королевскому контракту, и теперь с парой слуг решил немного попутешествовать, не привлекая ненужного внимания. Для вящей убедительности молодой маг намекнул также на папашу некоей молодой особы, который не прочь бы догнать кое-кого, да закатать оному обидчику грандиозный скандал с последующим кровопусканием кошельку…

Как ни странно, но хозяйка лукаво улыбнулась и блеснула глазами, заслышав последний довод.

— Ну ладно, так и быть — для коллеги сделаю. Если надо не улучшить внешний вид, а наоборот… Давайте подробности.

Локси выложил требуемые детали, и через некоторое время работы, от которой у него то глаза на лоб лезли, то нестерпимо свербело в носу, на стол перед ним лег свиток с потребным заклинанием. Волшебник протянул было руку, но почтенная Женьеви накрыла вожделенную магическую штуковину ухоженной ладонью, деликатно постучала ноготками по столешнице и многозначительно улыбнулась, сразу как-то мягко похорошев.

— Золото или услуга? — уж что-что, а деловой разговор Локси только приветствовал.

Женщина помялась и вполголоса поинтересовалась — а в какой области находятся способности такого странного гостя? Молодой маг горестно вздохнул и пожал плечами.

— Увы мне, мадам — в мирное время мой дар мало востребован. Я боевой маг.

Локси посмотрел в глаза почтенной волшебнице и добавил прямо.

— Если вам надо развалить полгорода, или спалить обидчика вместе с его замком, всеми домочадцами, челядью и лошадьми, то это мне как раз по силам. Но, признаться, не хотелось бы влезать в столь откровенную уголовщину…

Почтенная Женьеви усмехнулась.

— Ну что вы, молодой человек, я не настолько кровожадна. Да и коронные будут весьма недовольны. Если мне потребуется, я и сама могу изобразить в нужном месте тропинку над пропастью, или скормить кое-кому пинту крысиного яда, выдав ее за аппетитную отбивную…

Затем в ее глазах вспыхнул интерес.

— Погодите-ка — вы прибыли случайно не из баронства де Рива, где, как разносит молва, были чудные и незабываемые фейерверки?

Молодой волшебник сразу внутренне напрягся, и это его беспокойство сразу было замечено женщиной. Подняв руки в шутливом признании своей ошибки, она заметила.

— Все, мастер Локси, я поняла свою неделикатность, и уже об этом забыла. Давайте ваше золото — сто цехинов не разорят вас, надеюсь?

Собеседник ее, казалось, не обратил внимания на столь грабительские расценки — ясное дело, плата за молчание. Он вздохнул и, применив свою доставшуюся в наследственность от матушки, самую обаятельную и невинную из улыбок, негромко добавил.

— Есть кое-что еще, любезная госпожа Женьеви. И вы не могли не обратить на это внимание, когда тенькнули магическим импульсом.

Волшебница невольно поддалась на старую, как мир, уловку и некоторое время рассматривала его с нескрываемым интересом.

— Да, обратила внимание. И признаться, меня больше всего занимает именно тот факт, что ваша сущность отзывается и как человек, и как… эльф. Я не сильно ошибусь, если предположу, что вы работали на некую контору, весьма интересующуюся делами, ну скажем так — за закатными пределами нашего королевства?

Демонстративно оглядевшись — не подслушивает ли кто, Локси процедил сквозь зубы.

— Если вы будете высказывать подобные предположения вслух, то долго не проживете… Я понимаю, что замаскировать следы совсем невозможно, но можно ли что-то сделать, дабы теперь не отсвечивать, как эти остроухие бестии?

— Ах, как это романтично — рыцари плаща и кинжала…

Удивленно покачав головой, волшебница упала в свое глубокое мягкое кресло и принялась негромко рассуждать вслух.

— Вы верно заметили — совсем скрыть невозможно… Вы ведь не полуэльф — там совсем по-другому… Ага, вот оно!

Прищелкнув от восторга по поводу своей идеи, волшебница усмехнулась.

— Я могу сделать так, чтобы полностью создавалось впечатление, будто на вас надет сильнейший защитный амулет эльфийской работы. Разумеется, если вами займутся вплотную, да разденут до… гм, то обман сразу станет понятен. Но большего вы не получите нигде — я, как-никак, мастер Иллюзий.

Получив в ответ согласный кивок, Женьеви уставилась на гостя задумчивым взглядом и пробормотала.

— Дорого бы я дала, чтобы знать, как это вы так ухитрились… Но и шею в петлю совать тоже не хочется. Хорошо, мастер — приходите вечером, лучше в сумерках. Я к тому времени все подготовлю — тут не та ежедневная халтура, коей обычно приходится заниматься. Придется малость поднапрячься.

Распрощавшись до вечера, Локси покинул заведение через весьма предусмотрительно имеющуюся заднюю дверь, находясь в некотором сомнении — сколько же с таким трудом заработанного золотишка придется отвалить этой дамочке за столь деликатную и необычную работу…

Едва солнце скрылось, оставив пыльные кривые улочки Фалстена на откуп душной темноте, как молодой волшебник уже подошел к неприметному закоулку и, подумав, послал в сторону задней стены дома, хорошо запомнившегося благодаря пышно разросшемуся плющу, свой магический импульс. Иными словами, тенькнул, как выражаются профессиональные маги, переняв это просторечное выражение у лучников, пробующих щелчком ногтя натяжение тетивы.

Некоторое время ничего не происходило, но потом с той стороны раздался шорох, кто-то отпер дверь, и в неярком свете магического светильника обнаружилась волшебница. Она была в халате, а мокрые после купания волосы замотала полотенцем.

— Заходите, мастер. Извините, что в столь непрезентабельном виде — довелось над вашей задачкой попотеть изрядно, да еще и в альтанол испачкалась. Пришлось спешно принять водную процедуру. То бишь — искупаться…

Вполуха слушая милое женское щебетание, волшебник прошествовал вслед за хозяйкой на второй этаж в небольшую комнату. Получив любезное приглашение присесть и пока угоститься вином с бисквитом, Локси не стал ломаться и выпил капельку, отдав затем должное замечательной выпечке. А госпожа Женьеви упорхнула в соседнюю комнату и, к ее чести надо признать, довольно быстро привела себя в более подобающий вид.

Появившись в недурно выглядящем на ней зеленом с искоркой домашнем халате до пят, волшебница и себе пригубила вина, после чего приступила к своим процедурам. Надо признать, это было не столько занятно, сколько скучно. Подбирая и пробуя разное соотношение из двух баночек с мазью с неизвестным Локси заклинанием, госпожа Женьеви раз за разом тенькала, прислушиваясь к своим ощущениям и сравнивая их с висящими на подсвечнике несколькими амулетами.

Локси изрядно подозревал, что талисманы наверняка были когда-то сняты с убитых эльфов и попали к волшебнице не совсем обычными и законопослушными путями — так просто остроухие с такими сильными вещицами не расстаются. А уж о продаже даже не могло быть и речи…

Наконец, когда в раскрытое окно уже заползла ночная прохлада, женщина удовлетворенно кивнула.

— Как раз! То, что надо. Так, не капризничать!

Она заставила Локси проглотить чайную ложечку смеси, с особой тщательностью приготовленной ею из двух мазей, применила весьма сильное заклинание, от которого волосы у обоих на миг встали дыбом, затем повторила. Отошла на пару шагов, проверила своим магическим импульсом и неожиданно на ее профессионально-сосредоточенное лицо выплыла улыбка.

— Замечательно! С двух шагов даже я, не зная, сказала бы, что вы обычный человек, а под рубашкой носите эльфийский амулет Острого Листа. — она коснулась пальцами одного из талисманов.

Она некоторое время тенькала в сторону волшебника, мечтательно закрыв глаза и прислушиваясь к откату.

— Без ложной скромности признаюсь, сэр Локси, что я даже и сама горжусь своей работой — а это бывает нечасто… — госпожа Женьеви записала рецепт на бумагу и туда же вписала ключевые слова заклинания — теперь Локси оставалось только, едва заклинание начнет слабеть, найти нужные ингредиенты да прочесть написанные округлым женским почерком строки. А судя по качеству работы, это наступит нескоро.

Рассыпавшись в благодарностях и комплиментах мастеру, волшебник еще немного поболтал с любезной хозяйкой, и они выпили еще по капельке весьма недурственного вина. Локси деликатно навел разговор на оплату.

— Я перевела разных снадобий еще примерно на сотню цехинов… — уклончиво ответила женщина. А затем посмотрела в глаза волшебнику и виновато улыбнулась. Вздохнув, она отошла к окну. Поставила свой бокал на подоконник. Госпожа Женьеви, сильнейшая волшебница и мастер Иллюзий, некоторое время глядела на засыпающий город, а в глазах ее подозрительно ярко отражались звезды ночного неба.

Локси озадаченно посмотрел на нее, на ее обреченно опущенные плечи, и мысленно стукнул себя по голове — ну надо ж быть таким идиотом!

Когда он подошел к ней сзади и осторожно положил ладони на ее чуть вздрогнувшие плечи, а его губы нежно, не спеша прошлись по учащенно забившейся жилке на шее, волшебница еле слышно застонала. Но, медленно откинув голову, как бы сдаваясь навстречу ласке и смежив ресницы, она тем не менее спросила задыхающимся шепотом.

— Как… как ты догадался?

— Да я просто подумал, что и сам не прочь тобой полакомиться…

Да простят боги нам, мужчинам, подобный маленький обман! Слишком уж часто мы знаем, чего хотим сами, но не даем себе труда задуматься — а чего же хотят женщины?..

Когда поясок от халатика уже улетел куда-то, а сам он соскользнул с плеч и висел только на сгибах локтей рук, вскинутых в тщетной и слабой попытке сдержать столь смелый и сладкий натиск, волшебница еще кое-как сдерживалась.

— Погоди… есть у меня наготове пара иллюзий для себя. Все мечтала как-то попробовать… Кого ты предпочитаешь — стройную брюнетку или сексапильную блондинку?..

По правде говоря, женщина более чем устраивала молодого человека и в ее истинном облике, и недолго думая, он ей об это шепнул. Судя по тому, как удивленно встрепенулась Женьеви, сама она была более чем низкого мнения о своей женской привлекательности. Повернувшись, она испытующе и недоверчиво посмотрела в глаза, прошептала что-то.

— Повтори…

Локси охотно повторил, добавив кое-что еще, никак не предназначенное для чужих ушей. Женщина вздохнула и чуть расслабилась. Покачав головой, она все же заметила.

— Даже заклинание истины не может понять, как вы, мужчины, порой способны ложь сделать правдой…

На подобные слова есть только один ответ — вовсе не словесный. И даруй боги успех мужчине, решившему… гм, исцелить женщину от кое-каких комплексов. Очаровательно смущаясь и запинаясь, Женьеви еле успела неумело и кое-как пробормотать предохраняющее заклинание.

А потом ей пришлось сдаться — головокружительно сладко и восхитительно многократно…

Глава 11

По пыльной дороге, трясясь и каждый миг грозясь рассыпаться, ехала старая обшарпанная повозка. Тент выцвел, пропылился насквозь, и в нескольких местах в нем зияли прорехи. Он немилосердно раскачивался на опорах из стороны в сторону, грозясь однажды свалиться совсем. Это неуклюжее и нищенски задрипанное сооружение — иные мысли по поводу повозки просто не приходили на ум — тащили два древних одра с выпирающими наружу ребрами. При одном только взгляде на этих старых кляч сразу же хотелось из милосердия прервать их мучительное земное существование и, сжалившись над их тяжкой судьбиной, немедля отправить на живодерню. Тем не менее, лошади, хрипя и надрываясь, тянули довольно резво, а на длинном пологом спуске с холма даже сумели обогнать идущую по обочине деревенскую бабу с полными ведрами.

На облучке сидела малорослая парочка — рыжий парнишка и заморенная девица с пыльно-поблекшими волосами, растрепанной паклей торчащими во все стороны. Парнишка держал вожжи, иногда лениво и безо всякой надежды на успех погоняя своих горе-рысаков, а бабенка терзала слух такой заунывно-сиротской песней, что сразу вспоминались смутные времена Междуцарствия, когда в половине истерзанного междоусобицами королевства дороги были забиты беженцами, едущими сами не зная куда и зачем.

Сзади из фургона свешивались и раскачивались в такт его колыханиям две чьи-то грязные босые ноги. Их обладатель бессовестно дрых внутри, явно приняв в себя изрядную порцию хмельного и оказавшись не в силах побороть сон. Он богатырски храпел, и приостанавливался лишь, когда скрипящая повозка подпрыгивала на очередном ухабе и грозила перевернуться или развалиться напрочь…

До чего же людей безденежье доводит! — философски подумал трактирщик, от нечего делать стоя на крыльце заведения и уныло разглядывая дорогу. Ярмарка в соседнем баронстве ожидалась только через седьмицу, но посетителей и проезжих не было совсем вовсе по другой причине.

Батюшка здешнего лорда отличался буйным нравом и, как бы это помягче сказать — дурными наклонностями. Но сынок его, два года тому сменивший папашу и сам ставший лордом, вовсе удержу не знает. В деревне люд с голодухи пухнет — хозяйские люди выгребают все подчистую. Хотя места здесь знатные, и землица добрая… С проезжающими и купцами стали в глухих местах приключаться разные неприятности. То зарежет кто, а бывало, и вовсе пропадали.

Вот и стали сторониться торговые людишки здешней дороги. Предпочитают путь в объезд — не намного и дальше, зато куда спокойнее, да и для здоровья полезнее. Прошел меж них слушок, охотно поддерживаемый трактирщиками на объездной дороге, что надо быть вовсе уж забубенной головушкой, чтобы рискнуть провести свой караван через Мэй — так испокон веков называли здешние места.

Хозяин заведения зло сплюнул в пыль. Вечером приедут люди лорда — выколачивать с него подать. А где ж ее взять, коли посетителей раз-два, и обчелся? В тот раз плетей всыпали, а в этот… добро, если сам лорд не появится, а то как пить дать повесят. И куды ж подеться? А тут еще, как на грех, дочка расхворалась, мерин издох и вообще — от безденежья крепкое прежде хозяйство разваливается прямо на глазах.

Вона, за весь день токмо один прохожий заявился. Да и тот — гном откуда-то из Рудных Гор. Заказал тарелку каши с грудинкой да кувшин пива. Съел быстро, а вот пойло до сих пор сидит потягивает. Хмурый да неразговорчивый. Видать, тоже не от хорошей жизни евоной бородач притопал — обычно-то их, люди бают, из ихних подземных нор волоком не вытянуть. Надо бы его спровадить — скоро люди лорда нагрянут, как бы беды не вышло…

Как бы то ни было, скрипящая и трясущаяся как в лихоманке повозка не развалилась, а ни одна из немилосердно хрипящих и екающих селезенкой кляч не пала. Подъехав к трактиру, возница с сомнением оглядел облупленное заведение, которое, справедливости ради стоит сказать, выглядело все же пока еще чуть получше этой колымаги. Поглазел на худую и ветхую деревню, покачал головой. Обернувшись внутрь, спросил что-то.

Храп сразу прекратился. Сзади повозки наземь спрыгнул обладатель босых ног, оказавшийся поджарым, усатым парнягой в полотняных штанах и такой же нательной рубахе. Пошарив рукой в задке, тот озаботился шпагой в ножнах и, судя по повадкам и внешнему виду, скорее всего мог оказаться наемником, выслужившим свой срок. Почесав расхристанную грудь, на которой болтался какой-то амулет, парень с наслаждением потянулся и прямо босиком потопал по пыльной дороге.

— Что там, Иллен?

— Да вот, деревня и трактир. Только такие, что лучше бы нам стороной объехать, — отозвался рыжий парнишка с высоты облучка.

Парень огляделся, присвистнул. Заприметив по-прежнему стоящего на пороге трактирщика, крикнул.

— Эй, почтеннейший! У вас тут мор или землетрус приключился?

Тот тяжело вздохнул.

— Да нет. Лорд наш лютует…

— Бывает, — покладисто кивнул парень. Осмотрелся еще раз и подошел поближе.

— Пожевать что-нибудь найдется? Да и переночевать бы не худо под крышей — после дождей похолодало.

Трактирщик чуть поморщился, вздохнул.

— Поесть найдется, а вот с ночлегом… К вечеру придут с меня недоимки взимать. Мож повесят, а мож и петуха красного пустят. Не рисковали б вы…

И, поворотившись вовнутрь заведения, бросил сиротливо сидящему в углу гному.

— Слышь, борода? Лучше б и тебе уйти подобру-поздорову. Неровен час, вместе со своими людьми и сам лорд нагрянет — быть беде тогда.

Надо сказать, на усатого парня слова трактирщика произвели прямо противоположное впечатление. Почесав грязной пятерней широкую грудь, он осведомился.

— А много солдат у лорда вашего?

Хозяин переменился в лице и испуганно замахал руками.

— И думать забудьте! Вижу я по вас, что батюшка ваш вроде из благородных, да и вы солдат не из последних. Какой бы вы рубака не были, а десяток вам не одолеть.

Рыжий, откликающийся на имя Иллен паренек спрыгнул с повозки, а в руках его уже красовался арбалет. Усач покосился на него, одобрительно ощерился, а затем, сунув голову в трактир, осведомился у гнома.

— В случае чего, борода, подсобишь? Я вижу, ты при железе… — и кивнул на лежащую возле того массивную боевую секиру.

Гном повел себя более чем странно. Он вылез из-за стола, сразу явив взорам могучую комплекцию и ухоженную, заплетенную в косички бороду. Он подошел к порогу, не спеша обозрел повозку и худощавую пару заморышей. Более детально и внимательно осмотрел усача, выжидательно поигрывающего пока не покинувшей ножны шпагой, а затем с сомнением произнес могучим басом.

— Интересно, а не вас ли мне приказано дожидаться?..

Локси воспринял это известие не без интереса. Это что ж такое выходит? Он оставил в покое оружие и с любопытством оглядел гнома. Да таких полно в любой кузне — гном он и есть гном. Разве что малость поздоровее обычного — воин, сразу видать. Хм, все может быть…

— Может статься, что и нас, — неопределенно ответил он.

— У того вроде усов не было, — с сомнением ответил гном.

Трактирщик, недоуменно переводя глаза с одного на другого, запричитал.

— Да что ж тут такое творится? Может у меня уже совсем в голове помутилось-то?

Не обращая на того внимания, гном рыкнул так, что едва не заложило уши.

— Эй, крыска заморенная!.. Да-да, ты, малявка белобрысая! Тебя случайно не Стеллой звать-величать?

Хоббитянка изрядно обиделась на подобные прозвища, но сообразила, что сейчас не время показывать гонор. Но все же от колкости не удержалась.

— А коли так, то что? Отвечай, борода твоя нечесаная и три года не мытая!

Гном еле заметно ухмыльнулся. Он еще раз внимательно обозрел сменившего обличье Локси и рыкнул опять.

— Стало быть, этот хуманс тот, о ком я думаю?

Повинуясь еле заметному шевелению пальца мастера, хоббитянка, щеголяющая нынче в личине человеческой, хоть и маленькой, женщины, что поначалу в известные моменты немало смущало ее дружка, неуверенно кивнула.

— Подсоблю. Борг меня кличут, — солидно кивнул гном и отправился обратно, допивать свое пиво.

Локси проводил его задумчивым взглядом, улыбнулся. Затем заметил стоящего столбом трактирщика.

— Ну что застыл? Корми давай, да не скупись.

Тот немного пришел в себя, но по нему было видно, что подоплека произошедшего осталась непонятной. Криво дернув плечом, он подался работать, откровенно почесывая озадаченную голову.

Двое заморышей тоже выгрузились из повозки и вошли в залу. М-да — бедновато, но по крайней мере, чисто. Ну что ж…

— Почтеннейший, а как называется здешнее лордство? Мэй? Неплохо, — так примерно допрашивал вспотевшего от страха трактирщика Локси в паузах меж бараньей похлебкой, яичницей с ветчиной, салатом и десертом.

— А народу в деревне? Надо же — тысяча душ. А вот скажи, хозяин, за лордом здешним стоит кто-нибудь? В смысле — поддерживает?

Трактирщик, совсем потерявший нить рассуждений, просто и незамысловато отвечал на вопросы, подавая на стол еду и приборы. Он уже своим чутьем понял, что посетители у него собрались темные, неведомые. И что жизнь уже не будет той, какая была досель…

— Да никого нет, милорд — вольный, лорд наш. Батюшка егойный поддерживал соседского барона во времена смуты, тот его и жаловал. А нонешний ну совсем чисто волк — на всех без разбору набрасывается. Нет за ним никого, и супругу свою в могилу свел — не успела даже дитенка выносить, бедолашная…

— А семья у тебя большая? — влезла Стелла.

— Женка вон на кухне, куховарит. Да дочка, хворает нонча…

Заслышав на улице шум, трактирщик прыгнул к окну. Всмотрелся, и лицо его посерело.

— Ну вот, дождались! Сам лорд, да людей с ним мало не два десятка. Пока что с крестьян подати собирают.

Обернувшись, он простонал, едва не падая на колени.

— Всеми богами прошу — не доводите до смертоубийства. Может, пока еще не поздно, через заднюю калитку, да огородами?.. А меня, если судьба, вдруг лорд помилует.

Локси встал из-за стола, на ходу облизнул липкие после сладкого пирога пальцы и тоже выглянул, да только в широко распахнутую дверь.

Пренебрежительно фыркнув, он вернулся на место и налил себе из широкогорлого кувшина.

— Знатное у вас тут молоко. Как вы его так делаете?

Из кухни выглянула худенькая женщина с испуганными глазами. Заслышав последние слова, она неуверенно улыбнулась и собралась было, вытирая руки о передник, ответить, но в это время входная дверь с грохотом распахнулась, и в таверну с хохотом повалили солдаты. Они схватили за руки обомлевшего трактирщика и для поднятия настроения отвесили ему пару тычков.

— Ну что, Козми, налог нашему благородному лорду собрал?

Тот от отчаяния не мог даже говорить. Лишь качал головой, разбрызгивая слезы. Ничуть не обрадовавшиеся, но и не огорчившиеся солдаты стали громко совещаться — в петлю или на кол? — меж делом угощая жертву пинками и зуботычинами. Внезапно наступила тишина, и причиной ее оказался выросший на пороге здоровяк с такой похмельной рябой рожей, что рука Локси сама потянулась к шпаге.

— Лорд, тут этот снова артачится, платить не хочет!

Здоровяк, оказавшийся самим лордом, нездорово ухмыльнулся.

— Ну что ж, Козми — я тебя предупреждал. Для начала поджарьте ему пятки, бездельники! А недоимку с этих вытрясем, вон какой браслетик на руке у босяка… — и кивнул в сторону замершей за столом троицы.

Не успели гогочущие в предвкушении развлечений солдаты выволочь несчастного из залы, как лорд передумал.

— Погодите — есть кое-что получше. А как ты отнесешься вот к этому, ежели прямо на твоих глазах?.. — с этими словами он ухватил за руку жену бедного трактирщика. Не обращая внимания на ее мольбы, опрокинул прямо на стол, отвесил крепкую оплеуху, чтобы не дергалась, и задрал подол…

Вполне понятно, чем бы продолжилась и закончилась эта жестокая забава, если бы в трактирной зале не прозвучало громко одно-единственное слово.

— Подонок.

Здоровяк, уже распуская одной рукой пояс на штанах, а другой придерживая несчастную женщину, замер.

— Так. Тут кто-то что-то вякнул?

— Подонок, и мерзавец к тому же, — ровным голосом продолжил Локси. Он погладил на руке тонкий витой с фигурками зверей браслет — давний подарок матери и, обратив глаза на Стеллу, спросил.

— Как только таких негодяев земля носит?

Хоббитянка невозмутимо цапнула с тарелки еще один пирожок и стрельнула глазенками в сторону опешившего здешнего повелителя.

— Да он уже покойник. Только еще не знает об этом.

— Точно, — заметил волшебник, чувствуя, как по жилам в предвкушении доброй потасовки бежит хмельная дрожь злой радости. Нарочито спокойно он обнажил оружие и вышел из-за стола.

— Подонок, мерзавец и негодяй. Другие мнения есть? — огласил Локси, глядя в глаза побагровевшему лорду Мэю.

Тот медленно переварил услышанное, и рявкнул замершим солдатам.

— А ну взять его!

Локси немедля шпагой изобразил в воздухе столь стремительный терц, что у всякого, мало-мальски знакомого с военным делом, отпала бы охота лезть и нанизываться на острие этой стремительно порхающей острой железки.

— Что, струсил? — волшебник окинул пренебрежительным взглядом отскочивших солдат и вновь обратился к лорду. Его шпага стремительным зигзагом свистнула в воздухе и плашмя врезала по отечной физиономии. На щеке сразу лопнула ссадина, выпустив бусинки крови.

Лорд Мэй прыгнул стремительно, как кот. Не привыкший сносить оскорблений, а тем более в присутствии своих людей, он ринулся в бой. Бешено вращая коротким широким мечом, он напал сбоку, намереваясь изрубить обидчика в куски.

Но у Локси было свое мнение по этому поводу. Затягивать сцену он не рискнул — солдаты могли наброситься в любой миг, а посему стремительным уколом он проскользнул между взмахами тяжелого клинка. Ну и попал, разумеется — точно в сердце. Напрасно, что ли, почти ежедневно тренировался, осваивая свою постепенно проявляющуюся эльфийскую ловкость…

Здоровяк рухнул как подрубленный, аж загудели добротные сосновые напольные плахи. В осторожно выбравшейся из углов тишине только было слышно, как тяжело дышат солдаты, да тихо визжит от ужаса, зажав себе передником рот, жена трактирщика.

— Сэр Локси, лорд Мэй… — протянула Стелла, пробуя на вкус слова. — А что, мастер — неплохо звучит!

— Да, пожалуй, — нехотя отозвался волшебник. Он ногой попробовал упавшего — да нет, тут все кончено, правки не требуется. И только сейчас до него дошел смысл слов хоббитянки. Он поднял на нее взгляд.

— Хм, а почему бы и нет?

Локси посмотрел на мрачно перешептывающихся солдат и распорядился.

— Отпустить трактирщика.

Те, привыкшие беспрекословно повиноваться лорду, сразу разжали руки. Из их толпы выбрался один пожилой, со шрамом на щеке, встал перед волшебником, внимательно осмотрел того и отдал честь.

— Третий десятник Щигл. Осмелюсь спросить, у вашей милости есть право на лордство?

— Несомненно. Мой отец — барон, — коротко ответил Локси и, немного подумав, снял со всех троих волшебную личину.

Отшатнувшиеся в ужасе солдаты с недоверием смотрели на статного красавца в белоснежной стараниями Стеллы распашной рубашке и черных облегающих брюках, заправленных в мягкие сапоги. На двух заморышей, оказавшихся хоббитами. Оно и понятно — откуда в такой глуши толком знать про магию? Так, понаслышке…

— Козми, сколько ты должен лорду Мэю, то бишь — теперь мне?

Трактирщик помялся, хмуро взирая на нового лорда и прикидывая, не было ли при старом спокойнее.

— Десять цехинов с четвертью…

Поморщившись, Локси подумал — из-за такой малости весь сыр-бор!

— А крестьяне? — и кивнул в сторону двери.

Немного пришедший в себя десятник ответил.

— Да еще десятка три.

— Прощаю, — подумав, коротко бросил новоявленный лорд, а за нынешний ужин выложил на стол два серебряных кружочка.

Щигл зыркнул на деньги, помялся, но все же спросил.

— Как же так, ваше сиятельство? Покойный и нам жалованье задолжал.

Волшебник обвел его задумчивым взглядом, отчего тот поежился, но храбро остался стоять, затем хмыкнул.

— Вот с покойника и спрашивайте. А у меня жалованье еще заслужить надо. Есть идеи, как?

Из солдат выбрался еще один, отсалютовал.

— Второй десятник Реназ. Осмелюсь доложить, в замке вашем еще десяток находится. И те навряд ли согласятся по поводу происшедшего…

Локси поглядел на подтянутого, жилистого Реназа. Ну что ж, это мысль…

— А кто первый десятник?

— Да Визил, он-то как раз в замке. Не в обиду будь сказано вашей милости — такая же скотина, как и прежний лорд. Потому-то тот ему свою схованку и доверяет… доверял стеречь.

— Ну, коли так — показывайте дорогу.

Темнело. На обочине дороги, ведшей ранее к замку, а ныне к потрескивающей груде опаленных яростным пламенем камней, стояла группа людей, и не только. Локси снова глянул на остатки убежища прежнего лорда. Угрызений совести он не испытывал ровным счетом ни малейших — те, кто заперлись в замке и отказались признать нового хозяина, сами выбрали свою судьбу. Да и замок был так себе — одно название. А уж какие там неудобства для жизни, какие, небось, зимой сквозняки… бр-р!

— Ладно, на ночь устроимся в деревне. Реназ, Щигл, распорядитесь там, чтобы без грубостей. А ко мне пришлите старосту, или кто там… Да пару сообразительных крестьян. Мы в трактир.

Солдаты взирали на боевого мага с эдакой смесью ужаса и почтения, и повиновались безропотно. Проследив, как те нестройной толпой потянулись к деревне, Локси подумал, что не худо бы заняться их воспитанием. Если бы отец увидел такое в своем гарнизоне, то без разжалований и разбитых морд наверняка бы не обошлось.

Он повернулся к Боргу, скептически глядящему в ту же сторону.

— Ну да — вояки из них еще те. Только на безоружных крестьян страх наводить и обучены. Ну хорошо, борода, теперь ты рассказывай. Только без утайки, а иначе то, что от тебя останется, здесь же и похоронят.

И неспешно направился — тоже в сторону деревни. А следом и Иллен, все еще сжимающий в руках арбалет.

Гном зыркнул исподлобья, погладил свою неразлучную секиру. На ходу он поведал, что так мол, и так — совет Старейшин освободил его, Борга сына Дилена, от службы и всех забот, да обязал разыскать волшебника Локси, сэра Бринна.

— Приказали разыскать и служить вернее, чем рука своему хозяину. Если надо, и на смерть пойти, — мрачно закончил он.

Волшебник помалкивал, а сам раздумывал, какими же путями так оно вышло. Не хотелось ему думать, что подгорный народ как-то проведал о Проклятом Кольце, что он носил, но иного объяснения он не находил.

— А почему, зачем?

Борг вздохнул.

— Про то мне не сообщили. Но сказали, что вашей светлости все самим ведомо.

Остановившись, Локси покивал своим невеселым мыслям, а затем обратился к следующему по пятам хоббиту.

— Иллен, ступай в трактир да проследи, чтобы там порядок был. А то, боюсь, Стелла одна с этими деревенщинами не управится.

Тот уважительно поклонился (еще бы — после такой демонстрации Силы!), разрядил арбалет и вприпрыжку понесся в деревню. Проводив его взглядом, Борг ухмыльнулся.

— Как мне поведали про служанку вашу, та хоббитянка не из тех, кого можно обвести вокруг пальца или безнаказанно обидеть. Сдается мне, вашсветлость, вы его просто отослали…

Вместо ответа волшебник повернулся к нему, миг-другой раздумывал.

— Выслушай меня, почтенный гном. Да, кое о чем я догадываюсь. Только сдается мне, делу этому ни оружием, ни гномьими умениями не помочь, — он снял с пальца невидимое кольцо, положил на ладонь, и то, повинуясь желанию хозяина, засияло неярким светом.

Почесав бороду гном протянул было руку, но потом отдернул ее и даже спрятал за спину.

— Ну и что? Магики горазды штучки и похлеще откалывать… — проворчал он, не сводя с мягко переливающейся драгоценности заинтересованного взгляда.

Локси негромко, проникновенно произнес.

— Это кольцо вышло не из тигля ювелира, не из-под инструмента гнома и не из-под резца какого-либо другого мастера. Оно старше, чем любой из ныне живущих, разве только боги…

Бородач некоторое время настороженно разглядывал чудодейскую штуковину, а затем проворчал.

— Слыхал я что-то про такие колечки… Непростые они. Что ж я, раз воин — так неграмотный? Книги читывать приходилось.

— Это в мире одно-единственное, и упоминается даже в самых старых легендах и преданиях. Проклятое Кольцо — это оно и есть.

— Ах вот оно что!.. — гном отшатнулся, и даже в сумерках было видно, как его лицо исказила гримаса ужаса.

— Как же это вас угораздило-то? — крепкий, сильный воин изо всех сил старался не показывать, как ему вдруг стало неуютно.

Вновь сделав невидимым свой диковинный артефакт, Локси надел его на палец.

— Эльфы подбросили. Да так ловко, что только через два года я и начал догадываться, и то случайно.

— Остроухие-то? Эти да — стервецы преизрядные… — пробасил гном, и оставшийся путь до деревни они оба проделали в глубокой задумчивости.

Глава 12

Щигл, особо не церемонясь, притащил старосту, и вместе с ним щуплого хитрована в замурзанном зипуне, да горбатую полуслепую старуху. Те поначалу все норовили кланяться да в ноги падать, но услыхав, что «новый лорд не изволят гневаться», малость пообвыкли.

Отпустив десятника, Локси обратился к Иллену.

— В сельских делах соображаешь?

Тот почесал макушку, по какой-то прихоти сошедшего заклинания так и оставшуюся рыжей, и виновато пожал плечами.

— Я городской хоббит, мастер. А вот Стелла…

— Понятно, — усмехнулся волшебник. — Тащи ее пред мои ясные очи…

Хоббитянка, что уже вовсю шуровала в выделенной для мастера комнате и таки успела соорудить для своего лорда весьма уютное гнездышко, поспешила явиться. Она изрядно зауважала мастера после сегодняшнего — будь ты хоть трижды волшебник и дворянин, а коль нет своего куска земли, то все это так, одна видимость и есть. Изобразив самый отчаянный книксен из всех, что она умела, Стелла молча и с обожанием уставилась на Локси своими глазками-пуговичками.

— Завтра осмотришь деревню, представишь мне отчет. В каком она состоянии, и что надо сделать, чтобы превратить ее в крепкое село, коим мне не стыдно было бы владеть.

— Тут золотишко понадобится, ваша светлость, — служанка поклонилась.

Волшебник усмехнулся внутренне, забавляясь в душе, как изменилось отношение к нему простодушной и открытой хоббитянки.

— Посчитай, сколько примерно и на какие нужды. А вы, — он перевел взор на старосту с советниками, — Будете ей в помощь. Что там надо — мельницу, амбары, зерно на посев — ничего не забудьте.

— Не в обиду будь сказано вашей милости, — влезла старуха, злобно сверкая единственным глазом, — Мягко стелете, да каково спать-то будет? Где ж это видано, чтобы лорд не с деревенщины деньгу тянул, а наоборот — вкладывал?

По правде говоря, старая клюшка так и напрашивалась в хорошую петлю, да повисеть-повялиться малость на дубовой ветке другим в назидание, но Локси решил начать свое правление по-хорошему, да и продолжить так же.

— Один раз помогу, чтобы хозяйство стало на ноги. Но потом же и прибыли с вас поболе будет. Или я не прав?

Старуха переглянулась с хитро помалкивающим мужичком, что-то хотела возразить, но только поклонилась.

— Как будет угодно вашей милости.

Староста тоже не остался в стороне. Осторожно набрав воздуха, он тоже стал выспрашивать.

— Ваша светлость, там десятник баял, вы вроде обещались недоимки нашим некоторым вроде на год отложить… Да не пороть батогами в наказание, не калечить.

Локси глянул в простодушные и в то же время непроницаемые глаза.

— Значит, так. Недоимки и прочие долги — прощаю. На этот год ото всех поборов и податей освобожу, на развитие даже помогу немного. Но потом уж не ропщите — спрашивать буду по всей строгости. Кто нерадив или хмельным балуется вместо работы — пожалеют.

Староста все равно упал в ноги.

— Спасибо, благодетель ты наш! Уж не чаяли мы, чтоб жизня получше, значит, стала…

Он еще долго разорялся, бы, но волшебник взмахом руки отправил того подальше.

— В общем, Стелла, не мне тебя учить. С завтрашнего дня и приступай.

— Будьте спокойны, мастер Локси — все будет сделано. Только — кто ж теперь при вас будет?

— Сама решай, — огрызнулся тот. По правде говоря, от всех этих треволнений у него изрядно разболелась голова, но дела надо доделать. Он обвел взглядом полупустой трактирный зал. Заметил хозяина.

— Так, что тебе надо, чтобы развернуться пошире? Денег не дам, учти. И так у тебя все есть.

Тот поклонился невпопад, и промямлил что-то про больную дочку.

— Ага! Хорошо, что напомнил. В городе банк есть?

— Имеется, вашсветлость.

— Иллен, завтра поедешь за деньгами, захватишь дочь этого обормота — пусть целитель глянет, — затем он перевел взгляд на Щигла.

— Сопроводишь хоббита со своим десятком. Объяснять, как и зачем, не надо?

Тот невозмутимо покачал седеющей головой.

— Знакомое дело, вашсветлость. Не сумлевайтесь — все будет в наилучшем виде.

Локси не утерпел, набил трубку и привычно окутался клубами дыма. прикинул так и эдак, вздохнул.

— Борг, во что мне встанет вызвать сколько там надо рабочих да твоих соплеменников, и по-быстрому соорудить дом? Примерно такой, как был на Скалистом Плато… а, ну да — ты ж там не был.

К его удивлению, тоже закуривший гном вынул свою носогрейку, фыркнул.

— Чертежик ваш я в гильдии строителей видел. Домик так себе — за седьмицу справимся, да почти задаром. Только пивом поите.

Волшебник с интересом посмотрел на лукаво прищурившегося бородача.

— А если еще казарму для гарнизона, да конюшню, да службы всякие?

Гном пожал плечами.

— Смотря как. Если добротно, из камня да с подходцем, да с выдумкой… а все одно сделаем!

Он посмотрел прямо в глаза.

— Недорого станет, вашсветлость. Я, не в обиду вам будь сказано, осведомился в банке о ваших капиталах. Не обеднеете.

Хмыкнув, новоявленный лорд сообразил, что хитрый гном имеет в виду. Это ж выходит, что подгорный народец если и не открывает ему неограниченный кредит, то дело весьма близко к тому? Чудные дела, однако! Что-то они явно от него хотят или ждут… ладно, на свежую голову придется обмозговать.

— Хорошо. Тогда организуй все, что надо.

Гном пожал плечами.

— Так домик, или может все же замок, да получше, чем у предыдущего?

— Смотри сам. А можно и с дальним прицелом на город, — отмахнулся Локси, уже почти засыпая.

Наивному намерению отдохнуть и обдумать все произошедшее и все проблемы, свалившиеся как снег на голову, сбыться на следующий день не удалось. С утра (ну это смотря по чьим меркам — крестьяне так уже который раз вспотели на своих работах) завалилась Стелла, мрачная и злющая.

— Мастер, я их всех поубиваю! Зерно сеют такую дрянь, что я только диву даюсь — как еще хоть что-то собирают. Навоз куриный да конский — выкидывают, представляете?!! — ее глазенки от возмущения чуть не вылезли на лоб.

Локси спросонья таращился на эту маленькую бурю.

— Какой навоз, какое зерно? — простонал он страдальчески и, пересилив себя, все-таки вылез из-под одеяла.

Хоббитянка, подав разбросанные кое-как по комнате детали одежды и напоследок сунув в руки хозяину шпагу, немного отвлеклась, занимаясь привычной работой. Заставила трактирного мальчишку принести воды, а потом волшебника — умыться. Затем потащила в зал завтракать.

И — понеслось. Не успел молодой лорд разобраться с упрямо ворчащими крестьянами, как из города уже вернулся спозаранку выехавший Иллен, а с ним и Борг, пригнавший сразу две бригады строителей.

— Реназ! — рявкнул осерчавший Локси. — Бери свой десяток и разберись с этой тупой крестьянской бандой. Будут упрямиться — пороть нещадно, и такова моя воля!

Он кивнул на насуплено переминающихся старосту с односельчанами, а сам пошел разбираться со строителями. Борг, похоже, тоже придерживался мнения нового лорда — если строиться, то с размахом и на совесть.

— Вот те две халупы рядом со сгоревшей снести, и как раз выйдет площадь. Тут домик ваш поставим, рядом службы, а напротив казарму с конюшнями. Трактир рядом, а посередке колодец — очень кстати. Что с той стороны, по ходу дела прикинем…

Волшебник призадумался, озирая будущую стройку и прикидывая, как оно будет. Вроде бы выходило неплохо.

— Что скажешь, Иллен? Тебе домом и службами заведовать.

Хоббит покрутил рыжей головой, осматриваясь.

— А можно нам со Стеллой домик?

Борг негромко засмеялся в бороду и одобрительно похлопал малыша по спине, отчего тот едва не улетел кубарем в мягкую пыль.

— Верно соображаешь — управляющие не должны ютиться в каморке под лестницей. Что скажете, лорд Мэй?

— Хорошая мысль. С той стороны, где ничего, и поставьте. Да хаты тем крестьянам, кого выселить придется… — ответил Локси, краем глаза наблюдая, как десятник Реназ, подбоченясь и грозно нахмурив бровь, делает накачку прячущим глаза крестьянам.

— … Это что ж выходит — лорд наш заботится о вас, а вы отпихиваетесь, как тот телок новорожденный? Его к мамкиной титьке ведут, а он ногами сучит, упирается. А слыхали вы, соколики — новый указ вышел, королевский? Ежели кто бунтовать надумал, тех вешать без зазрения совести, и ничего нашему хозяину не будет — еще и поблагодарит король, что смута пресечена в корне и самыми решительными методами…

Селяне, посеревшие от страха, уже готовы были пасть в ноги да послать делегацию с повинной своему лорду, но многоопытный Реназ сменил гнев на милость.

— И благодарите всех богов, что его светлость милостив — на первый раз прощает, и самолично сказал мне пощадить вас, ограничиться розгами…

С извечной тупой покорностью крестьяне стали разматывать пояса и, поддерживая портки, становиться в очередь. Мысленно плюнув, Локси поморщился — ни это зрелище, ни сама процедура ему удовольствия не доставляли. Однако ж его отец, барон Бринн, частенько говаривал ему, заставляя вникать в методы правления — «Сильную руку всегда уважают, даже если боятся».

Когда от валяющейся возле колодца рассохшейся колоды стали доноситься хлесткие удары розги по жестким и непокорным крестьянским спинам, волшебник отвернулся к гному, с любопытством наблюдающим за телесным наказанием. Тот ухмыльнулся и проворчал.

— Впервые вижу такое! Не столько больно, сколь урон для чести — голым задом светить. Надо будет нашим старейшинам отписать про ваши забавы, а то с молодыми иной раз спасу нет…

Чуть смутившись, Локси вздохнул.

— Ладно, ладно тебе, борода. Лучше скажи — можно ли к дому будущему башенку пристроить — изящную такую? Всегда мечтал иметь комнатку или спальню в башне, чтоб окна со всех сторон и света побольше…

Борг погладил бороду, подумал и кивнул.

— Можно, отчего ж нет. Я старшим бригад объясню… да вот и они.

В самом деле, к ним степенно подходили два гнома — пониже, чем Борг, но по их виду, а также заткнутым за пояс топорам сразу было видно, что это мастеровые, да не из последних — знающие себе цену. Поклонившись едва ли не до земли своими бородищами, бригадиры поздоровались и, прищурясь, стали осматривать место, слушая пояснения лорда.

— …Подробности — у Борга, рыжего хоббита и Стеллы. — закончил Локси.

— А кто такая Стелла? — поинтересовался один из гномов, разматывая с извлеченного из бездонных карманов колышка бечевку с узелками и намереваясь начать замеры.

— Как увидишь или услышишь — сразу узнаешь, — ухмыльнулся Борг. — Маленькая буря…

В это время с улицы на будущую площадь вылетел всадник на взмыленном коне. За спиной его, цепко держась, сидела дочь трактирщика в вязаной безрукавке и со счастливым лицом. Это был один из солдат, что по приказу десятника, задержавшись в городе с девчонкой, теперь привез ее от целителя.

Однако, кубарем слетев с поводящего боками коня, запыленный солдат сунул трактирщику его дочь и, придерживая болтающийся на боку короткий меч, сразу бросился к своему лорду. Едва отдышавшись, он отсалютовал и выпалил.

— Ваша светлость! По дороге сюда барон Дюферк со своей дружиной едут. Они по большаку гору объезжают, а я тропкой пастушьей срезал, чуть коня не загнал…

— Сколько с ним людей? — деловито приценился Локси. Не иначе, как до соседского барона дошла весть о непонятных в лордстве Мэй событиях, и тот самолично решил проверить слухи. И если удастся — захапать землю себе?

— Более полусотни конных, ваша светлость, все при оружии, — без запинки ответил солдат, размазывая пот по грязному от пыли лицу.

— На визит вежливости мало похоже, — заметил подоспевший Щигл. По его физиономии не было заметно, чтобы он волновался — каждый знает, что даже самый уставший маг запросто разнесет полсотни солдат. Или заманит в такую трясину и глухомань, что дай боги живыми ноги унести. А может и хворость какую напустить — сам не рад будешь…

— Как девчонка?

Солдат пожал плечами.

— Целитель там пошептал чего-то, дал настойку, да сказал пить, и — через седьмицу все будет в порядке.

Локси бросил солдату большую, блеснувшую на полуденном солнце золотую монету.

— Благодарю за службу. Отдыхай, — и повернувшись к Щиглу и уже управившемуся с воспитанием крестьян Ревазу, спросил.

— В лошадях кто разбирается?

Те кивнули на радостно улыбающегося солдата.

— Да вот он и есть, Корки-то — любая коняка у него и ухожена, и послушна.

— Корки, если будешь служить так же и дальше — быть тебе десятником. А сейчас подай мне и Боргу пару хороших коней.

Просиявший солдат бросился со всех ног исполнять приказ, а волшебник повернулся к десятникам.

— Щигл, ты со своими отдыхаешь здесь, Реназ — сажай десяток на коней и за мной. Сейчас соседский барон на всю жизнь запомнит, что такое боевая магия…

— Ваша светлость! — вытянулся Щигл. — Дозвольте слово молвить?

— Ну, и? — нахмурился лорд.

— У барона Дюферка брат мой служит… может, как-нибудь без смертоубийства? — старый солдат виновато смотрел на своего хозяина.

Вздохнув, Локси ткнул того кулаком в плечо.

— Посмотрим. Если барон и его люди проявят благоразумие, никто не пострадает. Тогда оставайтесь здесь и ждите меня. Борг, за мной!

Вилли фон Дюферк отнюдь не отличался кротким нравом. Да и, по правде говоря, этакие мирные голубки на свете долго не заживаются. А посему, едва утром до него дошла весть, что в соседнем с ним маноре происходят какие-то непонятки, а тамошнего лорда уже и под забором закопали, он не медля ни мига кликнул сбор.

Ведь деревенька, тем паче в таком хорошем месте, да с лесами, лишней не будет. Если удастся ее присоединить к себе без особых хлопот, на будущее лето вырисовываются совсем неплохие перспективы. Можно прикупить стадо жеребцов с новых прибылей, а можно и замок подлатать, в порядок привести…

И такие вот мысли совместно с солнышком весьма приятно согревали барона, пока он ехал по дороге в сопровождении своих солдат и совсем уже хозяйским глазом озирая раскинувшиеся места.

Так что ход мыслей соседушки Локси предугадал почти верно. Пока фон Дюферк трясся на могучем жеребце, что только и мог нести тяжеленную баронскую тушу вместе с доспехами, мечом и прочим железом, молодой волшебник проскакал по дороге в сопровождении лишь Борга, и выбрал место встречи.

Здесь дорога, по которой они приехали, выходила из леса, а уже показавшаяся из-за склона горы пыльная и иногда поблескивающая колонна непрошенных гостей потихоньку, щадя коней, приближалась сюда. А волшебник тем временем спешился, привязал недовольно косящегося на седока коня к придорожной сосне и, закурив, присел на старый пенек.

— Борг, ты вообще, кем был до того, как ко мне прислали?

Гном не спеша окутался клубами дыма, тоже взяв огня с кончика пальца Локси, и только потом отозвался.

— Сотником в «Кулаке».

— Ого! — молодой лорд удивленно покачал головой, беспечно наблюдая за приближающимся отрядом. Дело было в том, что особый, ударный полк тяжелой гномьей пехоты, за свою выучку и подвиги носящий это простое и гордое имя, считался элитным и едва ли не образцом для подражания. Стало быть, сотника Борга можно было смело приравнять к прошедшему огонь и воду боевому офицеру с кучей наград на груди. Однако, непростой этот борода…

— Интересно, а в каком качестве тебя прислали? Уж не ткнуть ли чем острым в спину, когда прикажут? Может, тебя тут втихомолку и поджарить?.. — Локси специально пошел на обострение, чтобы посмотреть на реакцию такого могучего и, судя по всему, весьма неглупого бойца.

Однако Борг даже не подумал хвататься за секиру. И даже не стал вскакивать с кочки, которую вмял в землю своим седалищем.

— Да нет, лорд — я солдат, а не полночный убивец. Думаю только, что однажды попросят вас об услуге… не бесплатно, разумеется. Вы ж вроде, с Кольцом-то, вскорости в такую силу войдете, что только держись. Вот и решили наши седобородые с вами вроде как подружиться.

Локси, прищурившись, посмотрел на приближающихся всадников. Эк им сейчас, небось жарко — на солнышке-то, да в железе. А тут в тени красота…

— Не убедил, Борг. Если ко мне по-хорошему, то и так договориться можно, — он выпустил последнюю струйку дыма и принялся выколачивать трубку о каблук сапога.

— А кто ж вашу светлость знает… не в обиду будь сказано — Сила ко всяким приходит. И слишком многие после такого становятся, как бы это помягче сказать… — гном замялся, подбирая слова, и только сердито пыхкал своей трубкой, отчего стал похож на обвитую дымом маленькую гору.

Волшебник нехотя кивнул, поднимаясь на ноги. Да, что есть, то есть — многим Сила вскружила головы. И многие пошли по кривой дорожке…

— Ты прав, Борг. Только учти, что и у нас таких, что одеяло на себя тянут, тоже не сильно жалуют. Ну ладно, пошли — и прими вид погрозней…

Бряцающая железом и иногда — отзывающаяся конским ржанием колонна всадников приблизилась настолько, что уже стали видны распаренные, мокрые лица. Первым, на шаг опережая знаменосца, ехал самолично барон Дюферк — даже не зная его в лицо, ошибиться было трудно. Особо массивная фигура, отполированные до блеска доспехи, покрывающие его почти полностью — в отличие от рядовых солдат, имеющих то ли кольчуги, то ли вообще — просто кожаные рубахи с нашитыми железными кольцами.

Волшебник демонстративно вышел на середину дороги, перегораживая путь. Потянул из ножен шпагу, а затем прошептал над ней особое заклинание, провел по лезвию пальцами. Клинок тут же засиял неярким жаром, и стал словно бы гореть под восхищенным взглядом стоявшего рядом гнома. Тот тоже поухватистей взял свою секиру и замер в боевой стойке.

Барон, завидев перегораживающую дорогу странную парочку, ощутил в душе смутное беспокойство. Тот, что слева, без сомнения был гномом — судя по бородище и устрашающего размера двухлезвийной секире. Во время отражения прошлогоднего набега орков на Рудные горы приходилось воевать бок о бок с плотно сбитыми порядками вот таких вот крепышей. И надо признать, выучка и стойкость гномьей пехоты произвели на барона неизгладимое впечатление.

А вот справа… справа стоял стройный и хищно красивый парень с огненным лезвием в руке. Тоже не подарок, ясное дело.

Вилли фон Дюферк нахмурился. Понятно теперь, почему этот забияка Мэй получил свою порцию железа в брюхо — от таких клинков не спасают почти никакие доспехи. Или все же рискнуть, атаковать эту пару в надежде просто задавить числом, да и себе завладеть таким редким оружием, заодно и манором Мэй? В том, что перед ним новый, самозваный лорд, барон уже не сомневался. Он поднял руку в латной перчатке, тормозя отряд, и остановил своего коня. Внимательно, ощущая свое если не боевое, то психологическое преимущество, с высоты седла осмотрел обоих загородивших дорогу непонятных, но весьма воинственно настроенных незнакомцев. А если учесть, что по обеим сторонам втягивающейся в лес дороги — просто идеальное место для арбалетчиков… в общем, он решил пока разведать ситуацию. А там видно будет.

— Я — барон Вилли фон Дюферк. Это вы подло убили моего друга Шевзи, лорда Мэя?

Молодой волшебник с вызовом посмотрел в надменное, мясистое лицо, обрамленное открытым забралом шлема.

— Сэр Локси, лорд Мэй. Однако, вынужден заметить, барон, что ваше заявление о дружбе с покойным ныне Шевзи заставляет меня крепко сомневаться в вашей порядочности. Признаться, покойник был редкостным негодяем…

Каких сил стоило тому сдержать свой гнев и забурлившее в крови негодование — знал только сам барон. Он уже поднял было руку, дабы дать сигнал к атаке, благо его солдаты уже развернулись в боевой порядок слева и справа от него, но тут ситуация опять изменилась.

Из мягкой и прохладной тени леса выскользнула гибкая фигурка в переливающемся зеленым и коричневым комбинезоне и, на ходу накладывая на лук стрелу, перетекла к двоим стоящим на дороге мужчинам. Ловко ввинтившись меж них (тактически все верно — стрелок под защитой пехотинцев!), эльфийская лучница — а это была она — еле слышно выдохнула.

— Уф-ф! Еле нашла вас, мастер Локси. Приветствую и тебя, почтенный гном.

Борг, не поворачивая лица от готовых к атаке всадников, покосился на неожиданную подмогу и процедил в прокуренную бороду.

— Кто такая, лорд? Спину ей доверить можно?

Локси весело хохотнул.

— Ну наконец-то, Невенор! А то я уж начал сомневаться в собственных выводах. Да, Борг — жизнь ей доверить можно. Но вот сердце — не стоит.

Гном проворчал что-то нелицеприятное про всяких остроухих красоток, что средь бела дня выскакивают из лесу и пугают честной народ, да так и норовят при этом то ли стрелами истыкать, то ли сердце похитить. Но видно было, что он просто балагурит, держа секиру наготове и с определенным интересом приглядываясь к маячащим впереди всадникам.

— Ну ладно, барон, не будем ходить вокруг да около, — весело крикнул Локси, у которого настроение отчего-то круто поползло вверх. Он выкинул руку в сторону, и яркая, лиловая, мохнатящаяся разрядами молния слетела с нее. Слетела, чтобы впиться в придорожный бугор.

От грохота заложило уши. Земля под ногами ощутимо дрогнула, возмущаясь таким насилием над собой. А небольшой холм, куда волшебник щедро выплеснул заклинание, превратился в груду взлетевших вверх комьев и камней.

Фон Дюферк чуть не заорал дурным голосом, а его конь, испуганно прядая ушами, попятился и неожиданно присел на задние ноги. Небо и земля несколько раз перекрутились перед глазами барона, прежде чем он с лязгом впечатался в пыль дороги. Сверху упало несколько комков, и все стихло.

Локси уже стоял у кое-как промаргивающегося фон Дюферка, который лишь крутил головой да нелепо пытался подняться. Понятное дело, что надетые латы ни весом, ни ограниченной подвижностью тому никак не способствовали. А кончик истекающей призрачным огнем шпаги уже смотрел в переносицу незадачливого гостя с самыми недвусмысленными намерениями.

— Позвольте ваш меч… Заметьте, барон — я мог бы направить молнию в вас. Или не молнию, а огненный шар, да потом пройтись по вашим людям и превратить всех в чересчур прожаренные котлеты. Оценили мое великодушие? Вы ж самым злодейским образом вторглись с дружиной в мои владения, и мне пришлось защищать их всеми доступными мне способами, — от сарказма молодого волшебника хохочущая Невенор чуть опустила лук, и даже под насупленными бровями гнома блеснули веселые искорки.

— Это что ж получается? Нападение на соседа вопреки королевскому указу о запрете на междусобойчики во время войны — вот что это у нас с вами выходит. И мне интересно — сколько мне заплатят, когда я предъявлю коронным следователям ваши обгорелые тушки на своей земле, и не поручат ли в наказание приглядывать и за вашим бывшим манором?

Наконец-то и до ошеломленного барона дошел комизм ситуации. Он неуверенно усмехнулся, оттолкнул руки своих солдат, что подняли его с дороги и пытались кое-как отряхнуть от пыли.

— Шутки у вас, право, сэр э-э…

— Сэр Локси, лорд Мэй, — вежливо напомнил тот, и, бросив в ножны шпагу, протянул руку.

Поеживаясь от пережитого ужаса, барон поспешил сдернуть с кисти латную рукавицу.

— Сэр Вилли, барон фон Дюферк. К вашим услугам.

Они немного поговорили о том, о сем, отдавая дань светским условностям. Выяснив, что батюшка нового лорда Мэя жив-здоров, и никто иной, как барон Бринн, фон Дюферк внимательнее вгляделся в лицо собеседника.

— Теперь вижу — точно! Похожи, но больше на матушку вашу — дай ей боги посмертия полегче… А какая неприятность с покойным Шевзи приключилась?

Волшебник за локоть увлек собеседника в тень и даже предложил присесть, заметив, как нет-нет, да подрагивают еще колени барона, что годился ему в родители да и с отцом не раз сражался бок о бок.

— Да ехал я с парой слуг, решили в деревню завернуть. В трактире поужинали, стали думать насчет ночлега. А тут покойник со своими людьми пожаловал. То есть в то время он еще очень даже живой был. И стал он непотребства чинить всякие, да нас решил ограбить — деньги ему, видите ли, понадобились мои… — Локси живописно и в таких выражениях описал случившееся, что фон Дюферк захохотал, хлопая руками по коленям и издавая железный лязг.

— Говорил же я ему, стервецу — уймись. Ладно, если понемногу да в глухомани, кто из нас без греха. Но так в открытую… — барон осуждающе покачал стриженой, чуть тронутой сединой головой. Он вздохнул, задумался.

— Да в конце-то концов — рано или поздно что-то подобное и произошло бы, — он махнул рукой, закрывая тему и переходя на другие.

В конце разговора барон вежливо, но непреклонно поинтересовался насчет выкупа за свою жизнь — проигрывать он умел. Локси задумался на пару мигов, а потом усмехнулся.

— Восемь бочек лучшего пива.

Фон Дюферк задрал глаза вверх, во весь голос спрашивая всеблагие небеса — что же это такое? Все нормальные дворяне берут золотом или землями, а этот молодой человек тут оригинальничает!

— Да ваши деньги вам больше нужны, барон. А я вот пригласил бригаду строителей, они пива требуют, да мой трактирщик не справляется.

Барон посмотрел через плечо собеседника на невозмутимо стоящего Борга, который опирался на рукоять секиры и дымил своей коротенькой носогрейкой.

— Гномы, штоль? Тогда понятно, — усмехнулся он. Еще раз заверив, что необдуманных действий с его стороны не последует, фон Дюферк откланялся. Не без помощи солдат он взгромоздился на коня и отсалютовал на прощанье.

— Через седьмицу приезжайте на новоселье, барон! — такими словами напутствовал его Локси, весело помахав рукой.

Глава 13

Проводив взглядом удаляющуюся колонну всадников, волшебник вздохнул.

— Так, одной заботой меньше. Теперь давайте, рассказывайте.

И только тут он обратил внимание на странные взгляды, коими обменялись гном с эльфийкой. Не то, чтобы приветливые — совсем наоборот. От прекрасных даже в гневе глаз эльфийки смело можно было прикуривать, а Борг стискивал рукоять свой секиры — при нужде гномы могли метать свое оружие с воистину убийственным результатом.

— Отставить, — коротко распорядился Локси. И все же не удержался, спросил. — В чем дело?

— Он же из «Кулака», вражина, и не из рядовых рубак. Я его сразу распознала — немало стрел о них изломала, да только не берут наши белооперенные их доспехи… — хмуро насупив бровки, ответствовала Невенор.

— А файрболл или еще что-нибудь из моего арсенала возьмет? — поинтересовался волшебник с неуемным любопытством.

— Кто знает, — Борг пожал своими внушительной ширины плечами. — Я полный доспех не стал брать — не на войну ж, чай, шел; а то можно б и попробовать. Так, взял кой-чего по мелочам, да кольчужка под одежой…

И стукнул по груди кулаком. Та отозвалась тонким позвякиванием, подтверждающим слова гнома. Справедливости ради стоит отметить, что даже гномью кольчугу особой выделки не могли себе позволить и богатейшие вельможи — те просто не продавались. Но если верить книгам, тонкая и гибкая металлическая ткань из мельчайших колечек и впрямь качеством посрамляла не только гораздо более тяжелые и толстые изделия людских мастеров, но даже соперничала с вовсе уж диковинными доспехами эльфов…

— Но я в случае чего и в любой глаз могу стрелой попотчевать, благо этот подлый борода нынче без шлема, — деловито предложила Невенор, с надеждой поглядывая на мастера.

— Только полезь за стрелой в тул — я тебя на две половинки живо развалю, пискнуть не успеешь. Ровнехонько так, аккуратно — из уважения к такой красоте, — Борг поплевал на ладони, половчее ухватил свою отполированную до блеска секиру и уставился на эльфийку с самым что ни на есть мерзким взглядом дровосека, приценивающегося к приглянувшемуся ему дереву.

— Еще раз сцепитесь — выгоню. Если не помиритесь — причем не на словах, а и в сердце тоже, распрощаемся, — нарочито равнодушным тоном волшебник прервал их пререкания, могущие и впрямь довести до непоправимого. Старая вражда меж лесным и подгорным народами тлела тысячелетиями, периодически выливаясь в кровавые и разрушительные войны. И прекратить едва наметившееся противостояние нужно было любой ценой.

— Это приказ? — деловито осведомился Борг, покладисто пряча в чехол свое оружие.

Локси вздохнул, скептически наблюдая, как эльфийка с кислой рожицей ослабляет тетиву и тоже закидывает свое оружие за спину.

— Отнюдь. Если мне понадобится что-то конкретное, я прикажу. Но по большому счету — мне бы хотелось, чтобы вы шли за мной с чистым сердцем. И без крысиной грызни за моей спиной.

— Это что же, я похожа на этих пакостных грызунов? — поинтересовалась Невенор, поглядев прямо в глаза своим чудным взором.

Удивительно, но гном промолчал. Лишь проворчал в сторону, что зря так крыс ругают — да, конечно, вреднота они. Но весьма умные и живучие твари, надо отдать им должное. Если где в выработке или кладовой заведутся, семь потов сойдет, пока выведешь…

Первым выпало рассказывать ему. Где называя факты, где высказывая догадки и умозаключения. Картина вырисовалась примерно такая — есть у подгорного народа несколько и своих, владеющих Силой. Вот через них и передали кругу старейшин совет — подружиться с неким волшебником да помогать ему, невзирая ни на что. Кто передал, толком неведомо, а самому Боргу с ведунами переговорить не удалось — тех прячут и берегут пуще золота и камней самоцветных, ибо редки маги среди гномов, ох как редки. На вопрос, как ему удалось так лихо попасться на дороге у странствующего волшебника, Борг хитро прищурился.

— Да живет в наших горах отшельник один, из хумансов. Не совсем в порядке с головой у него — видать, слишком много знает да шибко умный. Ну, мы по-соседски помогаем ему иногда — то уголька подбросим, то хижину починим. А у него в соображении порой просвет намечается, вот и советует помаленьку — он Даром тоже не обделен, будущее иногда видит яснее, чем то, что перед глазами. Вот и сказал он — идти мне в деревушку Мэй, да тут и дожидаться.

— Прорицатель, чтоб ему… — в сердцах сплюнул Локси. Неужто он настолько предсказуем, что какой-то полубезумный старикашка запросто его вычислил?..

— Во-во, так его иной раз старейшины наши и величают Прорицатель, — кивнул гном.

Волшебник размышлял некоторое время, с тихим удовольствием наблюдая за чередованиями света и тени меж стволов стройных сосен, где солнечные лучи пробивались через неплотно сомкнутые кроны.

— Теперь твоя очередь, Невенор.

Лучница пожала изящными плечиками и принялась рассказывать нечто в примерно том же стиле. Дескать, прислали ее в качестве частного лица к мастеру Локси с наказом выполнять все капризы и прихоти волшебника, да заботиться о его жизни и здоровьи пуще собственного.

Как же — прихоти! — мимолетно подумал Локси, слушая плавную, напевную речь с явственно проскальзывающими эльфийскими интонациями, — Все не можешь простить тех слов о рыбьей крови, что вырвались у меня неосторожно.

— В Фалстене я вас было потеряла, мастер, даже все мое мастерство не помогло взять след. Правда, я догадалась. Удалось поговорить по душам с одной волшебницей. До Аллены ей далеко, конечно, но она тоже лапочка… — эльфийка лукаво и бесстыже блеснула глазами.

— Да, кстати — Аллена тоже скоро будет. Она сейчас в рейде по орочьим землям, а пока просила привет передать, — спохватилась она. Не обращая ровным счетом никакого внимания на присутствие Борга, Невенор скользнула ближе, обвила шею волшебника руками и чмокнула в губы.

— Неправда, Аллена это не так делает… — улыбнувшись, мурлыкнул Локси, ощущая, что только тонкий слой ткани отделяют от него волнующее, стройное и горячее тело.

Лучница охотно подставила губки. Глаза ее постепенно закрылись… о Галадриэль, неужели это может быть так?..

Борг, видя, что поцелуй несколько затянулся, тихо ухватил свою секиру и деликатно утопал за ближние деревья. Было слышно, как он высек огня для своей трубки и умостился на поваленное дерево, ворча — что же это за воин, если его любая красотка в два счета скрутит…

— Хватит, пожалуйста! — задыхающимся шепотом взмолилась Невенор, — А то Аллена мне голову отрежет и в бочке засолит.

Но глаза ее умоляли об обратном…

Нехотя, слушая, как потихоньку затихает зашедшееся в сладкой и бешеной истоме сердце, молодой волшебник чуть отодвинулся, вздохнул.

— Спасибо за привет. Правда, ты кое-что и от себя добавила. — улыбнулся он. Прислушавшись, он отметил, что со стороны деревни кто-то скачет. И отметил также, что несмотря на хмельной дурман, охвативший соображение, слышать он стал куда как чутче прежнего. Ах да — эльфийское наследство…

В самом деле, вскорости топот приблизился. Гном, тоже заслышав его, с шумом проломился сквозь кусты, с облегчением увидев, что с лордом все в порядке.

Меж медно-рыжих стройных стволов мелькнул всадник, и Локси готов был биться о заклад, что это Корки. Почему — да кто его знает?

В самом деле — скачущий по лесной дороге солдат придержал коня, спрыгнул и отрапортовал:

— Ваша светлость, Иллен велел передать, что волшебный шар ваш вовсю пиликает — не иначе, как кто-то поговорить с вами хочет, — и подал повод коня своему лорду.

Соображает парень, будет из него толк…

Заслышав по хрустальному шару брюзгливый тенорок лорда Брахема, заведующего нынче королевской канцелярией и особое внимание уделяющего делам провинций, раскрасневшийся от быстрой скачки Локси не стал даже сдерживать брезгливой гримасы. Старый вельможа мало того, что был педантом, каких поискать, так еще и считал своим долгом раскрывать в год не менее пары заговоров и покушений на его величество Невира двенадцатого.

— Что вы это там позволяете себе вытворять, молодой человек? Почему нарушаете сразу несколько одобренных высочайшим повелением указов? А именно…

Волшебник тихо вздохнул, и воспользовался тем, что видеть его через шар мог только обслуживающий канцлера маг, но никак не сам, напрочь лишенный каких бы то ни было магических способностей. А именно — показал в ту сторону весьма неприличную фигуру, то есть — ладонь левой руки положил на сгиб правой, а ту, сжатую в кулак, приподнял вверх.

Голос канцлера споткнулся на середине фразы.

— И что же именно означает ваш столь энергичный жест? — от яда, сочащегося из приторно-вежливого голоса, Локси буквально почувствовал, как запунцовели его уши. Однако! В столицах тоже изобретают… добро бы что хорошее придумали, а то за собеседниками подсматривают!

Но такого, изрядно поднаторевшего в умственной деятельности лорда не так-то легко загнать в угол. Собравшись с духом, Локси самым что ни на есть ровным и невозмутимым голосом ответствовал:

— Извините, лорд, но ваши агрессивные слова вызвали во мне некоторое раздражение. Приношу свои извинения за непочтительность. Но — прежде чем начинать разнос за содеянное, быть может, высокий лорд соблаговолит выслушать, что же на самом деле произошло и в чем суть дела? Из первых уст, так сказать…

На его удивление, канцлер ответил довольным хохотком.

— Судя по всему, вы не чувствуете за собой иной вины, нежели оскорбление жестом высокопоставленного дворянина. Жаль, что я не могу ответить вам тем же — умники из Башни Магов смогли сделать для меня только одностороннее наблюдение. Что ж, ваша уверенность обнадеживает, извинения приняты. Рассказывайте. И засветите ваш магический светильник — чтобы я мог видеть лицо.

Пожав плечами, Локси выполнил последнее указание, поместив светящийся огонек впереди и чуть выше лица. После чего скупо, без излишних подробностей, описал последние сутки своего бытия, справедливо полагая, что если канцлера что-то заинтересует, то тот немедля вцепится словно клещами. Лорд Брахем задал несолько вопросов, поинтересовался, что за браслет молодой нахал носит на запястье.

Молодой человек продемонстрировал безделушку крупным, так сказать, планом, заметив по ходу дела, что это фамильный браслет его матери, подаренный незадолго до смерти.

— Эта драгоценность, да портрет матушки в полный рост — единственные две материальные вещи, которыми я по-настоящему дорожу.

— Ну что же… ваш рассказ не сильно отличается от имеющейся у меня версии, — навостривший уши Локси своим изощренным слухом расслышал донесшийся с той стороны шелест переворачиваемых листов.

— Значит, выходит — прямо невинный младенец, попавший в логово злых разбойников, — голос старого лорда вновь обрел хорошо знакомый и, честно говоря, въевшийся уже в печенки сарказм.

Локси чуть насмешливо поклонился.

— Вы слегка преувеличили, мой лорд, но своим Даром я не пользовался, и тому есть более десятка свидетелей. Кроме того, излишних жертв и разрушений постарался избежать. Все так и есть — моя работа вранья не терпит.

Собеседник в сомнении хмыкнул. Однако же, молодой волшебник привел крепкий аргумент — в магии как нигде важна точность и недвусмысленность слов. Со стихиями лукавство или ошибки бесследно не проходят. Но лорд Брахем не был бы самим собой, если бы не вывернулся.

— Гм… если испепеленный вместе с десятком людей замок прежнего лорда вы считаете не в счет… то так тому и быть.

Вот это да — оперативно работают ребята! Все уже проведали и донесли. Надо будет запомнить и обдумать на досуге… На открытое и ярко освещенное лицо молодого человека набежала тень.

— Если меня не задевать, когда я просто прохожу мимо или еду по своим делам, то я весьма добродушен и покладист. А если кто-то вознамерится цапнуть меня за седалище… да Падший меня подери, что вы хотите от боевого мага? Я обучен и воспитан уничтожать врагов. И не единожды доказал свое умение делом. Но в той ситуации трудно было бы обойтись без крови.

Канцлер скептически поцокал языком. Если память и наблюдательность не изменяли Локси, это могло означать только одно — старикашка в добром расположении духа. Неужто получил откуда-то указание особо не лютовать? Вот это да — тут поневоле почувствуешь себя важной персоной. Как бы не загордиться.

— Ну хорошо, будем считать вопрос исчерпанным, а ваше владение землей и титулом — признанным и одобренным. Поздравляю — вы теперь законный лорд Мэй. В ближайшее время найдите возможность заглянуть в столицу для улаживания формальностей и дачи вассальной клятвы его величеству. А на будущее мой вам совет — умерьте свою прыть. Что ж, пожалуй, все?

— Да, лорд Брахем, тут есть еще нюансы… — и новоявленный лорд поведал чрезвычайно внимательно слушающему канцлеру о появившихся то ли наблюдателях, то ли соглядатаях от подгорного и лесного народов.

В интонациях собеседника чуткое ухо Локси безошибочно распознало озабоченность.

— Хорошо, что сказали. С руководством остроухих мы сейчас крутим одну хитрую интригу, так что эльфийка, в общем-то, ожидаема… а вот гномы — это действительно новость. Ох, и накручу я хвост своим информаторам… А он не может быть с приказом — в случае чего снести вам голову с плеч?

Локси призадумался. Да кто ж его знает… вроде сотник из элитной боевой части — не такая фигура, чтобы быть наемным убийцей… характер не тот. Да и умения тут не совсем такие надобны. Кроме того, подгорный народ в последние пару веков не раз демонстрировал свое предпочтение к сотрудничеству с людьми, хоть и не всегда играл в открытую.

Примерно в таком духе он и изложил свои соображения лорду Брахему. И добавил в конце, что вполне возможна какая-то комбинация из Башни Магов — кто-то же гномам посоветовал.

— Возможно, возможно, молодой человек. Надо будет с ними поговорить да согласовать действия… — отозвался канцлер, и Локси почти видел, как этот въедливый пройдоха по привычке в задумчивости трет рукой подбородок.

И напоследок прожженый интриган задал вопрос, коего волшебник по простоте своей душевной никак не предвидел.

— Как там себя ведет тот ободок, что у вас на руке? Не пытается… скажем так — навязывать свою волю?

Растерявшись на миг от такой информированности самого могущественного после короля человека в стране, Локси кое-как собрал свои разбежавшиеся по углам сознания, как тараканы, мысли и быстренько привел их в порядок. Вот уж воистину — день чудес и открытий!

— По какому-то наитию, вполне одобренному куда более опытными и сведущими в магии людьми, я стараюсь пореже пользоваться им и не привязываться к этой непонятной вещице. Мне от нее ничего не надо, и существующее положение вещей вокруг, да и во мне самом — меня вполне устраивает.

— Конформист? — с сомнением спросил невидимый канцлер.

Молодой волшебник ухмыльнулся и покачал головой.

— Не совсем так. Просто барон Бринн, отец мой, жестко вбивал в меня почтение к порядку и иным духовным ценностям. Бывало, и розгами доставалось…

— Вижу-вижу — даже фон Дюфер, прибыв в замок, сразу доложил мне через своего мага кое-что лестное о вас… — лорд Брахем вздохнул и стал прощаться.

Выйдя из своей комнаты и трактира на жару деревенской улицы, Локси едва успел понемногу перевести дух. Признаться, он не ожидал столь скорой реакции и внимания к себе от высокопоставленных особ. Но спокойно обдумать ситуацию и немного отдохнуть толком не дали. Из копошившейся напротив кучки строителей отделился гном. Подкатился, оставляя за собой клубы табачного дыми и уже бурчал, тиская в руках непонятного вида инструмент.

— Вашсветлость, тут надо котлован под дом рыть, а внизу камень обозначился. Да твердый, зараза — у нас таких долот и сверел с собой нет. Может, жахнете чем-нить подходящим, чтобы разрыхлить?..

Пришлось волшебнику вместо обеда идти работать, и на смену умственным упражнениям для разнообразия заняться силовыми. То есть, Силовыми.

Он спустился в квадратную яму, едва наметившуюся на половину роста в глубину. Положил ладони на холодный, покрытый грязью каменный монолит и прислушался. Нет, не так! Локси перестроился, максимально расширив и обострив свое восприятие и попробовал еще раз.

Холод, мертвый холод неведомых глубин распахнулся перед ним, неохотно пуская горячую человеческую сущность в свои извечные, полные стылого покоя бездны. Отрешенно, чуть со стороны, волшебник наблюдал сам за собой. Это выглядело маленькой мерцающей искоркой, удивленно и настороженно спускающейся в неведомые просторы подземного царства. Седой от времени камень с безмолвным равнодушием наблюдал за переливами алого и зеленого там, где со времен сотворения мира царили только мрак, тишина и предвечный покой… Красный свет настойчиво и нагло вел вперед, беззаботно пробираясь сквозь причудливо закрученные пласты камня. А чистая зеленая, словно из призмы, эльфийская сущность настороженно озиралась по сторонам, чутко замечая все то, мимо чего равнодушно-пренебрежительно проплывала человеческая.

— А серьезный камень, на лигу вниз, дальше я не смотрел. — чуть устало ответил волшебник с безмолвным любопытством глядящему гному, одновременно с щемящей грустью вспоминая встретившуюся по пути большую друзу толстеньких темно-фиолетовых кристаллов, что мерцали изнутри феерическими лиловыми огнями. Он спросил об этом у бородача.

Тот едва не подавился дымом, и вынужден был вынуть трубку из спрятанного в бороде рта.

— Никак, турмалин разглядели, вашсветлость? Редкой красоты камень, просто удивительной! И такой же редкий в породе. А глыбоко? — глаза гнома цепко уставились в лицо волшебника. Но узнав, что с полсотни шагов, он разочарованно вздохнул.

— Ради одного гнезда не стоит в таком камне шахту бить. Это ж шнауфер-диабаз, чтоб вы знали — вчетверо прочнее гранита. Если бурить, то надо особый, зачарованный струмент, вашсветлость. А его нам ни один старейшина не позволит из шахты вынести — потому как он наперечет со времен дедов-прадедов. Сейчас такого не умеют даже у нас делать. Так что — пособите чем?

— Попробую. Всем выйти из ямы.

— Из котлована, — чуть сердито поправил гном, немного уязвленный таким простецким названием своей работы. Он проворно взобрался наверх, и за руку вытащил за собой волшебника.

Солнце уже садилось за верхушки подступающих с запада к деревне величавых сосен, и Локси некстати подумал, что обед он пропустил точно. А посему приступил к пробам с некоторой злостью.

На заклинания из школы огненной магии камень отозвался равнодушным потрескиванием крохотных отщепляющихся от жара крошек. М-да, такими темпами и впрямь год долбить. Крепок, зараза! Лед не стоило даже и пробовать, а вот свои излюбленные молнии волшебник решил применить в самую последнюю очередь; но, видимо, придется…

Повинуясь его воле, в камень впивались то ослепительно-зеленоватые, то лилово мохнатящиеся разряды, оглашая окрестности гулким тугим грохотом. Даже белую молнию чудовищной силы он разрядил в еле поддающуюся каменную глыбу. Камень обнажился розовыми зернистыми сколами, но расщеплялся ой как неохотно…

— Ну что, вашсветлость, будет толк? — спросил стоящий рядом и не без любопытства наблюдающий Борг, когда Локси остановился на миг, дабы передохнуть и вытереть честный трудовой пот.

— Навряд ли, дедовской методой оно надежнее будет, — с сомнением отозвался один из гномьих бригадиров. — Сверлить, затем вбивать дубовые клинья и — водой поливать, чтоб разбухли. Медленно, но верно.

Эльфийская лучница, наблюдающая за творящимся почти под ногами разгулом стихий, кое-как проморгалась, не будучи в силах стряхнуть до сих пор маячущее перед глазами пятно, и заступилась за волшебника.

— Не спеши, борода, мастер еще своего слова не сказал.

Локси поднял взор и осмотрелся. Вокруг котлована кольцом стояли строители, его солдаты и почти все оставшиеся в деревне бабы да дети. Со смесью любопытства и испуга они смотрели на редкое зрелище.

— Ты права, Невенор. Хоть я и боевой маг изрядной силы, но тут надо заклинания по-другому строить, — волшебник сам задумался над своими словами — что же он такое сказанул? А ведь и правда — нельзя позволить Силе спокойно растекаться. Это не поле битвы, где надо бить по площадям и довольно мягким, нестойким мишеням. Тут надо сконцентрировать мощь в одну точку. Опасно? Да, но — для камня.

— Глаза берегите, — громко оповестил Локси и взялся за дело всерьез. Перво-наперво сформировал незримое кольцо, где замкнутое само на себя заклинание способно было удержать и направить столь чудовищный поток силы, что и сам волшебник не рискнул бы применять. Затем осторожно вытянул мерцающий незримым серым сиянием бублик в чуть сужающуюся в нижнем конце трубку. Вроде сопла горелки — подумал он, тщательно проверяя свое творение. Чуть поменял один вектор, дабы выходящая изнутри Сила закручивалась в тугую спираль.

И наконец, когда терпение собравшейся толпы стало иссякать, немного волнующийся мастер магии пропустил через получившийся концентратор первый разряд. По выражению гнома, именно жахнуло, да так, что кое-кто из зевак попадал на пятые точки от грохота и просвистевших над самыми головами раскаленных обломков.

— Во-о, это дело! — восторженно заревели гномы, едва разглядели образовавшуюся в несокрушимом скальном монолите изрядных размеров воронку.

С удовлетворением осмотрев ее, Локси принялся бить молниями с уверенностью и частотой хорошего молотобойца. Бабах! — раз за разом он бил в разные места до тех пор, пока весь котлован не оказался погребен под грудой раскаленных камней.

— Хватит! — приглядевшись, проорал один из гномов. Присев на краю котлована, он храбро наблюдал за разгулом чудовищного сияющего долота. Правда, причина для храбрости отчасти была та, что Борг надел на соплеменника свой боевой шлем с опущенным забралом, и теперь тот ничуть не боялся совать нос чуть ли не в самую гущу событий.

— А до гнезда с каменьями самоцветными глубоко еще? — не утерпела Невенор, с намеком посмотрев на Локси.

— Вот назло всем злодеям прокопаюсь! — весело и зло отозвался волшебник, и окружающие с удивлением заметили его белозубую, ослепительную на пыльном и чумазом лице улыбку. Он перешел на тот край, откуда до замеченных под камнем драгоценных кристаллов было почти отвесно, и вновь прошептал заклинание…

Дайте любому гному лопату, кайло или какой другой шанцевый инструмент, и все кроты, землеройки и прочие любители копать подземные норы просто издохнут от зависти, едва завидев, с какой скоростью и сноровкой бородатые рудокопы вгрызаются в землю, глину и битый камень.

Когда фонтаном вылетающий из раскопа поток породы иссяк и взорам предстала неровная, обожженная поверхность скального основания, бригадир приказал расчищать шурф (узкая вертикальная шахта — прим. авт.), обнаружившийся в одном углу.

— А если повезет хороший водоносный слой найти, еще и колодец прямо в доме будет, — заметил гном, грызя мундштук своей погасшей трубки. Он самолично слазил вниз, проворно пробираясь врасклинку, когда двое выбирающих еще горячий щебень рабочих доложили, что из стен сочится вода.

Наконец, уже к вечеру, последний, весьма искусный в подобных работах гном где-то глубоко внизу снял последний слой камня и обнажил обожженную магическим пламенем корку, всегда окружающую гнездо самоцветных камней. В колеблющемся свете воткнутого в расселину факела рудокоп внимательно и озабоченно осмотрел маленькое месторождение — не повредило ли кристаллы, спрятанные внутри? Осторожно, чуть дыша и ощущая привычное волнение, маленький умелец стал аккуратно добывать содержимое, орудуя собственным, извлеченным из заветной коробочки остроклювым молоточком из неведомого хумансам и даже эльфам сплава.

И вот, когда последний из жирно отблескивающих кристаллов перекочевал в особую, привязанную на груди холщовую сумку с многочисленными отделениями и кармашками, а усиливающаяся сверху струйка ледяной воды почти переросла в грозящий залить шурф поток, гном трижды дернул за уходящую вверх веревку. Став ногой в устроенную на конце петлю и ухватившись рукой за подрагивающий от натяжения конопляный трос, он уже в движении выдернул из стены факел. Тот почти сразу потух, попав ненароком под воду, но бородатый рудокоп этим нимало не обеспокоился.

Лишь озабоченно ощупал сумку с добычей — застегнул ли? — и продолжил привычно двигаться сквозь толщу камня. И мечтал он лишь о сухих теплых носках и, совершенно верно, — о кружке пенистого пива с хорошо набитой трубочкой…

Едва гном степенно вылез из шурфа, как туда сразу стали сыпать мелкий речной песок — чтобы засыпать выше водоносного слоя. Колодец, так колодец — почему бы и нет?

— Ну, Енси, показывай! — едва сдерживая любопытство, буркнул Борг. Хоть он и был воином, но покажите мне гнома, который бы был равнодушен к содержимому подземных кладовых или не разбирался бы во всех этих шахтерских делах! Наверное, легче найти эльфа-лесоруба…

Медленно, торжественно, мокрый с головы до ног гном оправил свою изрядно съежившуюся от воды бороду, отжал ее, а затем с несуетливой солидностью знатного горняка стал выкладывать на услужливо расстеленную у края котлована холстину свою добычу.

Вернувшиеся с полей крестьяне, меж которых Стелла на цыпочках тянула вверх свою белобрысую голову, солдаты и гномы зачарованно смотрели на темные, отливающие густо-бордовым и фиолетовым кристаллы, ложащиеся на ткань. Выдержав для пущего эффекта небольшую паузу, гном наконец выложил в середину последний, самый большой из них — как говорят рудокопы, Князь гнезда.

И, еще будучи в его заботливых руках, камень, попав в посланный напоследок луч заходящего солнца, густо сыпанул во все стороны винно-красными, чуть лиловыми искрами огня. Собравшиеся ахнули, а Невенор даже ощутила, как ее глаза предательски защипало, да сердце замерло на миг от ощущения прекрасного.

Гномы степенно опустились на колени и запели медленную, торжественную песню. Неведомо, о чем они то ли пели, то ли молились на своем тайном гномьем наречии, но в их интонациях плыла величавая, грозная торжественность. Взлетала вверх, плыла над деревней, и все до единого солдаты и крестьяне обнажили головы.

— Что это они? — шепнула заинтригованная Невенор и дернула за рукав Борга, который хоть и не присоединился к поющим, но смотрел и слушал с таким нескрываемым интересом, что эльфийка не утерпела.

— Потом, — коротко отозвался тот. Борг сделал шаг-другой, тоже опустился на колени, и его сильный голосище причудливо вплелся в поющий хор…

Уже потом, в сумерках, когда восторженно ахающий народ добрался до пива, которое умница Стелла озаботилась выставить всем в честь такого события, Борг нехотя все-таки объяснил лучнице, еще блестя глазами от пережитого возбуждения:

— Иногда, очень редко, бывает — мы находим в своих выработках сокровища такого качества, что… у меня нет слов, — гном вздохнул и погладил сумку с кристаллами, которые туда сложили и доверили стеречь лично ему. Да еще и десятники прислали в помощь по солдату с самыми грозными напутствиями.

— И так сложилось испокон веков, что гномы возносят торжественную песнь прародителю, отцу всех рудокопов. Слова я тебе не передам, но это и благодарность, и молитва, и хвалебная ода. И вроде как прощения просят за то, что вырвали у недр такую красоту… На моей памяти такое впервые, — чуть смущенно признался Борг.

— Что, настолько богатая добыча? — Невенор насмешливо блеснула своими прекрасными глазами медово-зеленого цвета.

Борг погладил бороду, снова озабоченно ощупал сумку, и только потом отозвался.

— Самый большой — Князь гнезда — когда его обработают и вставят в оправу, не в состоянии будет купить даже хумансовский король. Даже ваш король остроухих, — гном покачал головой. — Такие камни уникальны, и встречаются только один раз. Да наверное, они только одни на свете и есть. Так что придется мастеру либо любоваться им в таком виде, либо позволить распилить на части и использовать более мелкие.

— Такую прелесть? Он же размером почти с перепелиное яйцо! — Невенор ахнула, смутно и в глубине души признавая, что у гномов, оказывается, в их подземных норах тоже встречается истинная красота. Хотя, Высокий Лес в любую пору тоже зрелище не для черствых душой…

Глава 14

Но ничего этого волшебник не видел и не слышал. Едва он почувствовал, что посылаемые им молнии, легко проходя через пустоты между битыми камнями, где-то внизу стали вдруг рассеиваться, натыкаясь на Упорядоченное (а именно к этой категории относятся кристаллы и многие самоцветные камни), как сразу прекратил свою волшбу. Устало отдуваясь, он сквозь подступающую душную темноту кивнул гному — теперь ваша работа.

— Спать… — едва успел прошептать он, как мир вокруг опрокинулся и, тускнея, уплыл за пределы его сознания.

…Малыш полетал немного над водой, озадаченно всмотрелся и фыркнул. Какая-то неживая река… Взгляд его скользнул выше по течению, и он ахнул. От берега до берега перекинулось какое-то чудное ажурное сооружение, словно сотканное из толстых паутинок унылого рыжего цвета. Подлетев ближе, мальчик изумился — ведь это же мост! Только какой-то странный… да он же из мертвого железа — весь целиком! Нахмурившись, малыш осмотрел его, пролетел под ним над самым зеркалом тихо струящейся воды, покосился на позеленевшую от времени каменную опору, сложенную из гигантских блоков. Все это ему очень не нравилось. Но, бросив прощальный взгляд на тянущиеся вослед ему ветви цветущего сада, он упрямо полетел на ту сторону реки, скользя меж ржавых арок старого моста…

— М-да… теперь я, кажется, начинаю догадываться, почему хумансы неизменно нас пересиливают, хоть и ненамного. Так работать, как мастер Локси, это надо уметь… — доносящийся из соседней комнаты голосок Невенор был как-то странно, слегка озабочен.

— Ну да — у них, да и у нас тоже — горячая кровь. Потому и бьют вас, остроухих, все, кому не лень. Да ты не отвлекайся, рисуй. Вот тут отметка 15… - прогудел гном, шумно ворочаясь.

Локси еще некоторое время прислушивался к их бубнению, а затем окончательно проснулся. Потянулся, ощущая себя выспавшимся на год вперед, хорошо отдохнувшим. И отчаянно голодным.

Однако одежды в отделанной тонким тесом комнате не наблюдалось. Не решившись шастать по трактирному коридору в чем мать родила, он усмехнулся, привычно потянувшись рукой к полу, ухватил шлепанец и со вкусом швырнул его в дощатую дверь.

Та сразу же отворилась, словно за ней дежурили, и в комнату просунулась голова Стеллы. Выждав пару мгновений — не полетит ли в нее вторая обувка и не придется ли прятаться за дверью — хоббитянка юркнула в комнату.

— Ну слава всемилостивой Хенноре, наконец-то наш лорд изволили проснуться, — проворчала она вместо приветствия, но на этот раз сарказма или ворчливости в ее голосе не было и в помине.

— Одежду. И завтрак.

Служанка всплеснула руками.

— Какой завтрак? Уж обедать пора прошла — здоровы ж вы спать, мастер! Ну, оно понятно — опосля вчерашнего… — и азартно затрясла маленьким колокольчиком.

На призывный звон тут же явились две деревенские девки — молодые, проворные и симпатичные на вид. Их Стелла намедни отобрала лично. Правда, сельский староста помялся немного, пока хоббитянка придирчиво проверяла, что и как будущие служанки умеют делать, и смущенно шепнул ей на ухо.

— Хозяйка-управительница, не извольте гневаться — тут такое дело… Прежний лорд с помощником, чтоб им век посмертья не видать, это… тово… — он замялся.

— Ну, говори давай, — прищурилась на него Стелла.

— Не в обиду будь сказано, по праву лорда он всех наших молодух тово… перепортил. Так что таперича разве только отрочиц для нового лорда брать… дык оно ж вроде совсем уж не по совести… — староста на всякий случай испуганно вжал голову в плечи, не понаслышке зная боевой характер все успевающей и всюду сующей свой курносый носик хоббитянки. А пуще того — ее острый язычок при весьма несносном характере.

— Я мастеру Локси служанок подбираю, а не потаскух, — отрезала Стелла и продолжила свои изыскания, пока не остановилась на двух кандидатках.

— Эти сгодятся. Работу знают, проворные; да и видом пригожие, чтоб хозяйский глаз радовать…

И вот служанки, натасканные самолично Стеллой, притащили выстиранную и даже отглаженную одежду, сияющие сапоги, а самое главное — большой поднос с едой. Последнему Локси обрадовался больше всего, и не вылезая из-под легкого одеяла, сразу принялся уписывать за обе щеки, мимоходом думая, что жизнь все-таки хороша.

На голоса тут же заглянули гном с эльфийкой, а служанки, получив милостивое разрешение удалиться и похлопотать насчет ужина, отбыли — поглядывая на нового лорда с острасткой и не без интереса.

— Стулья принесите! — бросил им вдогонку лорд. И когда требуемое было доставлено, кивнул гному с эльфийкой.

— Садитесь и рассказывайте. Стелла, а ты чего столбом стоишь? Отдохни малость…

События вчерашнего вечера в изложении Борга выглядели деловито и практично, а с замечаниями, вставляемыми по ходу дела Невенор — даже и весьма привлекательно.

— Жаль, что не присутствовал при вашем гномьем обряде, — заметил Локси, с сожалением отодвигая от себя третью порцию омлета с грибами и ветчиной. Счастливо вздохнув от ощущения сытости, он с наслаждением потянулся.

— Посмотрите пока в окно, — буркнул он и принялся одеваться.

— Да ничего там особенного нет, за окошком-то, — ворчала Стелла, меж делом рассказывая о поголовье кур, гусей и овец во вверенной ее неусыпному оку деревне.

— И почему ты до сих пор не министр, при таких талантах? — поинтересовался с улыбкой волшебник, обнаружив во время одевания, что он абсолютно чист (это после вчерашней пылищи-то!), и задумавшись на миг, кто же это с ним так расстарался.

— Ростом не вышла! — хихикнула эльфийка, за что едва не поплатилась пинком маленькой ноги по аппетитно вырисовывающейся попке.

Застегнув пряжку ремня, Локси не стал цеплять перевязь со шпагой, а просто присел к столу.

— Ну показывай, Борг — говорят, там что-то диковинное из-под земли выкопали…

Он долго рассматривал более мелкие кристаллы, вертя их в пальцах и все не решаясь взять в руки самый крупный.

А затем, все время прислушиваясь к звенящей внутри себя пустоте, волшебник понял, что вчера просто переутомился и теперь как минимум седьмицу придется отдыхать, не прибегая к мало-мальски мощным заклинаниям.

И все же он не утерпел. Когда на его ладонь лег, тускло блеснув, самолично Князь гнезда, Локси прошептал над ним заклинание Истины, а для остальных, зачарованно следящих за его действиями — заклятье Истинного Зрения.

Дружный вздох изумления вырвался у присутствующих — у всех четверых. Теперь кристалл стал прозрачным для вооруженного магией глаза. Еле слышно гудя от бурлящей в нем Силы, он ярко излучал красновато-лиловое сияние, а его безупречные грани сверкали нестерпимым светом.

— Совершенен, — выдохнула замершая от восторга Невенор.

— И вправду Князь, — хоббитянку проняло всерьез, и она, ничуть не скрываясь, утерла слезы.

Гном молчал, не сводя с камня восхищенных глаз, в которых плясали сполохи фиолетового и алого огня. Наконец, он с усилием отвел взгляд и вздохнул.

— Вот погодите — после рук хорошего гранильщика он еще краше станет. Бывали, конечно, и больше — но такого качества никогда не попадалось. Только — лучше б его распилить…

Эльфийка покачала головой.

— Как можно — такую красоту?

Борг в сомнении потеребил бороду, и только потом ответил.

— Да я ж уже сказал — за настоящую цену его никто не в состоянии купить. К тому же, чует мое сердце — этот камушек одна из тех великих драгоценностей, из-за которых разгораются нешуточные войны и пропадают целые государства… Даже малыши стоят целое состояние!

Локси осторожно положил камень на стол. Лишившись подпитки Силы, тот стал постепенно тускнеть, темнеть — и вот он снова просто густой, дымчатый, почти непрозрачный кристалл. Затем волшебник еще раз рассмотрел этих «малышей», способных довести до экстатического восторга любого ювелира или ценителя драгоценных камней. Случайно ли это оказалось как раз в таком месте, где проезжал сам Локси, где перепало лордство, где ему приглянулось поставить дом?

Бабушке своей рассказывайте о таких совпадениях! Не иначе, как бессмертные снова затевают какую-то им одним известную игру…

— И все же, Борг — посоветуй мне хорошего ювелира из ваших. Я хочу оставить Князя целым, лишь почистить и отполировать, да вставить в этакую… — и он принялся перечислять идеи, пришедшие на ум после некоего внезапно возникшего каприза.

— За расходами на оплату не постою, — закончил он.

Надо ли и говорить, что присутствующие слушали, разинув от удивления рты. Эти скромно лежащие на столе изумительной красоты самоцветы, стоящие никто не знает сколько, этот ровный, чуть даже равнодушный голос, решающий судьбу камней — это могло выбить из колеи и куда более крепких духом.

— У нас плохих ювелиров не бывает, — чуть обиженно отозвался гном и продолжил:

— Но дело ваше. А только — от такого заказа у нас никто не откажется. Бегом побегут, да еще и в очередь станут. Но я поговорю в первую очередь с Фрастом… он для обоих нынешних королей — Невира и Келениля короны да прочие атрибуты власти делал. Да и для Невира одиннадцатого тоже…

И, не решаясь больше терзать свое сердце созерцанием этакого великолепия, стал аккуратно укладывать камни обратно по кармашкам плотной сумки.

Когда он закончил и бережно спрятал драгоценную ношу под одежду, волшебник поинтересовался.

— А что вы там такое рисовали, когда я проснулся?

Невенор пожала плечами и, пошарив в своей заплечной походной сумке, что повсюду таскала с собой, выложила на стол свиток плотной бумаги.

— Да обнаружилось, мастер, что карта земель ваших сгорела вместе с замком, — осуждающим голосом начала она. — Так мы с утра пораньше вместе с Боргом и проехались вокруг, поглядели.

— Ну и как?

— Да ничего особенного — чуть пахотных земель, много леса, озерцо чистое есть, речка. Гном, правда, в склоне горы камень строительный высмотрел…

— Уже пилят и возят. Правда, пришлось у Стеллы ваш фургон выпросить, — отозвался гном.

Хоббитянка заерзала на стуле, словно тот припек ее за известное место.

— Я позволила, мастер. Убытку вроде в том нет… — и вопросительно посмотрела на своего лорда.

Волшебник одобрительно кивнул ей и с любопытством развернул карту. И впрямь, тут обнаружилось немало интересного и полезного. Правда, все пометки были сделаны стремительным тонким почерком, а обозначения соответствовали принятым в эльфийской разведке… но систему эту Локси знал неплохо. Да и Борг, похоже — ничуть не хуже.

— Молодцы. Одобряю, — кивнул лорд. А затем спросил как бы между прочим.

— Ну так что, сработаетесь? Не придется вас в случае чего за шкирки разнимать?

Эльфийка неопределенно дернула плечиком, а более покладистый гном авторитетно заявил.

— Попробуем.

Вечером, едва начали опускаться сумерки, на южном краю деревни поднялся немалый переполох. Локси, обсуждающий с гномом-бригадиром и старостой — стоит ли мостить площадь камнем или оставить пока как есть — с неудовольствием прислушался к приближающемуся шуму. Между сельских домов выскочил солдат и, завидев своего лорда у колодца, бросился к нему.

— Ваша светлость, гномы идут — много и с оружием! Бить тревогу?

— Погоди, — отозвался волшебник, заметив, как Борг отчаянно вертит головой с риском отвинтить ее совсем.

— Это наши идут. За камнями, да с охраной — я уже стукнул им…

Из переулка выскользнула полуодетая после купания Невенор с мокрыми волосами и луком наизготовку. Заслышав последние слова, она удивилась.

— Шустро ваши бородачи бегают, однако!

Борг довольно осклабился.

— Да уж когда надо, так не хуже ваших легконогих…

Из-за домов донесся совсем уже близкий топот многих уверенных ног, и на расчищенную площадь вступили десятка два крепко сбитых гномов, весьма грозно выглядящих в своих блистающих доспехах и с такими же секирами на поясах. За плечами у каждого высился туго набитый рюкзак, кроме одного — седобородого и важного, шедшего налегке только с черным, увитым серебряной резьбой, посохом в руках.

— Позволено ли будет нам вступить во владения могучего волшебника, лорда Мэя? — громко и зычно вопросил он.

Локси с любопытством поглядел на эту компанию и, представившись, дал свое согласие. Важный гном тут же снял с головы не шлем, как у остальных воинов, а широкополую и островерхую шляпу, просто восхитившую «могучего волшебника», и поклонился, буквально подметая бородой мягкую пыль.

Тихонько пихнув Стеллу локтем в плечо, молодой лорд шепнул ей:

— Добудешь мне такую же шапчонку? — а затем встал с колоды и отвесил гному столь же вежливый поклон.

Тот подошел ближе и властным жестом показал — прочим отойти. Локси шепнул хоббитянке:

— Организуй им быстренько по хорошей такой кружке пива, да холодного…

Тем временем гном убедился, что их никто не подслушивает, и без обиняков и велеречий, столь уважаемых у других народов, заговорил.

— Я мастер Фраст, и со мной дюжина лучших воинов из клана Лунного камня. До нас дошло известие, что ваша милость владеет самоцветом столь неслыханной красы, и несколькими, более мелкими, его собратьями, что мы поспешили сюда, дабы своими глазами первыми увидеть это чудо. А если выйдет сговориться с вами, то и принять заказ на огранку и обработку.

Тут у него сделалось жесткое лицо, и гном нахмурился в сторону скромно стоящего поодаль Борга.

— Но если известия эти оказались преувеличенными или даже ложными, то кое-кому не сносить головы…

Локси молчал, загадочно и вежливо улыбаясь, пока с крыльца трактира не посыпались слуги и не оделили каждого гнома кружкой весьма приятных размеров и с белоснежной шапкой пены сверху. Поднос с такой же кружкой старому гному Стелла поднесла лично, да еще и сделала при этом недурственный книксен.

Столь красноречивое проявление законов гостеприимства было воспринято с немалым удовольствием. Гном выдул кружку в один прием, с удовлетворением крякнул и вытер с бороды хлопья пены. Вернул кружку на поднос и громко, во всеуслышание поблагодарил гостеприимного хозяина.

Волшебник с любезной улыбкой предложил:

— Пусть ваши доблестные воины пока отдохнут от трудного пути и подкрепят свои силы, а мы с вами, почтенный Фраст, побеседуем в более подходящей обстановке. К тому же эти кружки такие маленькие…

И изобразил соответствующий жест Иллену. До сих пор остающийся самым непостижимым образом рыжим, против чего Стелла вовсе не возражала, хоббит понятливо кивнул и принялся за гномьих воинов. Ужин, ночлег, пополнение припасов — это все было хорошо знакомо юркому и шустрому парню…

Когда вызванный в комнату Борг осторожно выложил на стол камни и удалился, а Фраст, заметно волнуясь, взял в руки Князя и стал рассматривать, почтенного гнома едва не хватил удар. Задыхаясь, он бережно вернул камень на специально расстеленную чистую тряпицу.

— Ох, погодите… что-то сердце прихватило…

Еще одна кружечка пенистого, чудодейственного для подгорного народа напитка пришлась очень кстати. Отдышавшись, гном нетерпеливо вынул из походного сундучка свои инструменты, нацепил на один глаз искусно выточенную лупу и более детально обследовал все камни. И только по плотно стиснутым губам было заметно, что почтенный мастер изо всех сил сдерживает радостный крик изумления.

Наконец он закончил осмотр и замеры. Поднял взор на терпеливо дожидающегося Локси.

— Ну, знаете, лорд Мэй… я думал, что мне так и доведется прожить свою жизнь, отправиться за Гремящие Моря, и ни разу не прикоснуться ни к одному из Великих Камней. А то, что этот воистину щедрый подарок Богов и есть одно из величайших чудес — я вам заявляю, и клянусь бородой Первого Гнома — это так! Да и меньшие собратья превыше всяких похвал — хотя размеры не столь уж и велики.

— Но чистота! А глубина и насыщенность цвета! — гном вскочил и возбужденно забегал по комнате, дробно топоча по доскам подкованными железом сапожками. Наконец он остановился и уставился на волшебника.

— И по правде говоря, это я должен просить вас, лорд, о милости позволить обработать большой камень, да еще и изрядно приплатить за разрешение. Ведь сбывается мечта всей моей жизни!

Он снова уселся за стол и принялся разглядывать самоцветы, вертя их в ловких, умелых пальцах. Затем вздохнул, и Локси с удивлением заметил блеснувшую на поседевших ресницах слезу. Так вот вы какие, настоящие гномы…

Поговорив немного и убедившись, что старого мастера не отвлечь болтовней на отвлеченные темы — так захватили все его мысли эти действительно красивые камни — волшебник стал излагать пришедшую ему на ум идею. Гном слушал молча, иногда разглядывая предложенные для одного или другого дела самоцветы и задумчиво кивая.

— В общем, вы отдохните до утра, а завтра на свежую голову и обсудим еще раз. Но я заверяю вас, почтенный Фраст — камни попадут в работу именно к вам и тем, кого вы укажете.

Тот покачал седой головой, и его белая, хотя и изрядно запыленная борода послушно заколыхалась тоже.

— Вряд ли я усну сегодня…

Локси встал, и отворив дверь, позвал Невенор. Когда та появилась из темноты совершенно бесшумно для всех, кроме волшебника, он негромко попросил:

— У тебя найдется какое-нибудь мягкое зелье из арсенала вашей разведки? Почтенный гном переутомился малость, а теперь наоборот — так обрадовался, осмотрев камни, что боится не уснуть от всех этих треволнений.

Эльфийка невозмутимо порылась в своей поклаже и протянула на ладони пузырек.

— Пять капель на чашку воды.

По-прежнему бегающий по комнате гном с изрядным подозрением отнесся к предложению «выпить лекарство». Но Локси заверил, что мастеру нужна будет завтра ясная голова и отдохнувшие руки-ноги. А Борг и двенадцать воинов будут неусыпно стеречь ночлег гранильщика, да и своих, человеческих солдат можно добавить. И для верности даже магическую защиту поставить.

Судя по недоверчивой физиономии почтенного Фраста, тот куда охотнее вызвал бы сюда «Кулак» в полном составе, да впридачу еще и пару полков тяжелой баронской конницы… но ему пришлось подчиниться.

По правде говоря, когда гном уснул в своей комнате, прижимая под бородой к груди мешочек с вожделенными кристаллами, волшебник даже не подумал озаботиться какими-либо особыми мерами безопасности, весьма здраво рассуждая, что Тот или Та, кто подарили ему это одно из величайших чудес подземного мира, не позволят случиться ничему такому.

Лишь, выйдя в полночь на Сигнальную гору, он преклонил голову перед мудрыми и вечными звездами и шепнул еле слышно для уха, но громогласно по иным меркам.

— Спасибо, кто бы ты ни был — или ни была.

На ответ он, ясное дело, не рассчитывал, но вспомнившийся отчего-то взгляд серо-зеленых глаз сладко сжал его сердце…

Наутро старый гном проснулся совершенно бодрым и веселым. Отведав изысков Стеллиной стряпни, ради такого случая на время вновь надевшей поварской фартук, Фраст успел десяток раз ощупать на груди заветные камни, да еще и чуть не разволновавшись опять.

Соплеменники его прекрасно отоспались на сеновалах, заполненных свежей и духмяной травой, недавно скошенной на заливном лугу. По правде говоря, их богатырский храп вряд ли привел в восторг крестьян — но одну ночь можно было и потерпеть.

Еще раз уточнив с волшебником кое-что, обсудив детали и подивившись его фантазии, почтенный гном напоследок поклялся всеми известными и новыми для Локси клятвами, что детали и подробности его заказа останутся в секрете, как заказчик и желает.

— И еще одно, лорд Мэй, — озабоченно и серьезно вопрошал важный и величавый мастер Фраст, поглаживая вымытую и вновь блистающую белизной бороду.

— Какой залог вы возьмете за полученные мною камни? Я понимаю, что они бесценны — но все-таки обычаи появились не на пустом месте, и их надо соблюдать.

Надолго задумался молодой волшебник. Неправдой было бы сказать, что он равнодушно отнесся к такому подарку судьбы, и что он отдал камни без некоторого трепета и даже жаркой ревности. Наконец, он поднял голову, и двенадцать гномьих воинов, стоящие вокруг своего предводителя, а также Борг, Невенор и Стелла стали свидетелями его слов.

— Мне будет достаточно вашего слова, данного от имени почтенного народа гномов.

О-о, если бы можно было хоть как-то описать, каким огнем заблистали глаза старого мастера! Если бы нашелся живописец, способный хотя бы отчасти передать как величаво расправились его плечи и какая гордая осанка появилась у профессионально согбенного ювелира! Он даже не смог сразу от волнения справиться с пылающими в нем чувствами и найти достойные слова в ответ.

— Это ваше доверие, мастер Локси, лорд Мэй — стоит многого. Очень многого. Даже, я не постесняюсь своих слов — слишком многого. От имени народа гномов я даю вам слово, что полученные от вас самоцветы после обработки немедленно вернутся к вам в надлежащей, заказанной вами оправе. А от себя лично я обещаю — Совету Старейшин, одним из которых я являюсь, будет рассказано о произошедшем здесь, и о том высочайшем доверии, что вы оказали нашему народу!

После еще нескольких величественных фраз и поклонов гномы наконец построились в походную колонну и с дружным топотом направились в сторону протянувшихся недалеко на юге Рудных гор.

— Замечательный народ, эти гномы, — с улыбкой произнес волшебник, с околицы проводив взглядом быстро удаляющийся отряд.

Повернувшись, он вдруг натолкнулся на острый, хлещущий прямо в упор взгляд медово-зеленых глаз. Вжавшись спиной в стену дома, эльфийка в ужасе смотрела на него. Наконец, она справилась с собой, отлепилась от бревен и вздохнула немного свободнее. Закрыв глаза, она застонала от отчаяния.

— Я не буду спрашивать вас, мастер, кто вы — дурак или гениальный провидец. Спрошу другое — что мы, эльфы, должны сделать, чтобы вы говорили и думали о моем народе так же?

Локси поиграл желваками, и в его взгляде Невенор прочла многое из того, о чем не стоит говорить другим — но не ответ на свой вопрос. Наконец волшебник потупил голову и чуть заметно пожал плечами.

— Заметь — гномы не спрашивали об этом. Они просто делали, делают и будут делать…

Борг, задумчиво стоящий рядом, покивал, привычно гладя холеную и ухоженную бороду.

— Слова ваши, лорд, даже не на вес золота — куда дороже. Теперь и до меня понемногу начинает доходить, зачем я здесь…

Глава 15

Седьмица пролетела в спокойной и деловитой работе. Сноровистые гномы при помощи дюжины подсобных рабочих уже заканчивали дом с высящейся на южной стороне изящной башенкой. Стелла где-то раздобыла маленького пони и теперь с восторгом носилась по полям да сенокосам, щедро раздавая как похвалы, так и разносы. А на холме невдалеке от деревни десяток крестьян во главе с ворчливым гномом ладили ветряк.

Правда, сам волшебник старался особо не напрягаться. Отвечал, когда спрашивали его совета или мнения, наколдовал несколько волшебных шаров, дабы можно было работать по отделке внутренних помещений и подвалов. А так все больше гулял по окрестностям, да по утрам разминался со шпагой.

Вот и сейчас. С неудовольствием миновав белеющую свежими пеньками вырубку — что поделать, все ярче проявляющаяся эльфийская сущность терзала его по этому поводу немилосердно — он поднялся на Сигнальную гору, как называли ее в прежние времена, и Локси не счел нужным ее переименовывать. Чутко слыша две пары неотступно следующих на некоторым отдалении ног, он сел на словно нарочно лежащий на вершине плоский валун и вздохнул.

— Идите сюда. Оба.

Пока гномий воин и эльфийская лучница поднимались к нему по поросшему жесткой и пыльной травой склону, волшебник с удовольствием подставил лицо лучам солнца и уже совсем теплому, свободно гуляющему здесь наверху ветерку. Вот весна и закончилась, что же принесет лето?

— Сядьте рядом, — он поднял руку и указал в сторону полудня.

— Закройте глаза и прислушайтесь — что нам ветры несут оттуда?

Смежив веки, Борг и Невенор недоверчиво прислушались к своим ощущениям. Если гном обе крепкие ладони положил на разогретый солнцем камень, то эльфийка свои ладошки подставила набегающему потоку теплого воздуха.

Первым отозвался гном.

— Горит в подземных горнах неугасимое пламя, и мой народ дружно работает в недрах тех гор, что вы называете Рудными, — сообщил он, а затем нехотя добавил.

— Но я чую какую-то неясную тревогу где-то дальше. Хотя и не знаю, можно ли этому верить?

Невенор прислушивалась несколько дольше.

— Да, чем-то недобрым веют полуденные ветра. Это не запах, и не мысль — это что-то другое. Все, что могу сказать.

Волшебник медленно и печально покивал головой, сгорбившись на каменном сиденьи.

— Значит, мне не чудится эта смутная тревога.

Лучница взвилась с места.

— Но прямо на юг, невдалеке за Рудными горами, начинаются земли орков, этого проклятого племени! Неужели что-то с Алленой?!!

Мягко улыбнувшись, Локси заметил.

— Нет, с Алленой все в порядке. Кстати, она гораздо ближе, чем ты, Невенор, думаешь — уж мне ли не знать.

Гном хмыкнул, сплетая косичку на своей вздумавшей растрепаться на ветру бороде. Укладывая прядку за прядкой, он проворчал.

— Интересно, как же выглядит эта остроухая, что о ней вы мне уже все уши прожужжали…

И тут позади всех неожиданно раздался нежнейший и ласковейший из всех голосов (если не считать голоса матери, разумеется):

— Вы можете обернуться и посмотреть своими глазами, почтенный гном!

— За землями орков, как известно, простирается почти безжизненная пустыня. И вот этой весной, с юга через бесплодные земли пришли чужаки. Не отряд, не армия — целые народы. Они стали теснить орков на север — то есть в нашу сторону… — Аллена рассказывала новости, а Локси никак не мог отвести взгляд от золотистых локонов, которыми беззаботно играл ветер.

— Один из наших лазутчиков, хорошо знающий орочьи наречия, сумел подслушать разговор двух вождей. Так вот — те не в силах совладать с пришельцами, и скоро попробуют на прочность нас и оборону наших земель. Скорее всего — на будущий год. Посланцы к королю Неверу и гномьим старейшинам уже отнесли эти тревожные вести.

Борг озабоченно покивал растрепанной на ветру головой.

— То есть теснить будут нас — эльфов, хумансов и, как обычно, гномов. А что-нибудь известно о тех смельчаках из-за пустыни?

— Люди. Это все, что удалось разузнать, — ответила Аллена и загадочно посмотрела на волшебника.

Ближе к вечеру прибыл сосед, барон фон Дюфер, в сопровождении десятка солдат и своей супруги, тихой добродушной женщины со спокойными глазами. Следом за ними ехала телега с внушающих уважение размеров бочкой.

— Это вино из моих подвалов. Думаю, на новоселье лишним отнюдь не будет, — заметил барон, ухмыляясь в усы. Он проследил, как протекли все церемонии и поверья при заселении в новый дом — монету под порог, цветы барвинка на притолоку и ставни. А когда Иллен, коему деревенские мальчишки за монетку притащили здоровенного рыжего котяру, подтолкнул того к входной двери и животное, заинтересованно помахивая хвостом, принялось с любопытством обследовать новый дом, сердечно поздравил Локси.

Хоббиты, объединившись с Невенор, преподнесли мастеру чудную остроконечную широкополую шляпу, а также черный, подстать родовым цветам, с жемчужными переливами плащ, и теперь волшебник выглядел как ему и положено. Правда, Стелла хихикала, что он выглядит точь в точь, как мастер Белерон на картинке из «Волшебных сказок», только бороду для солидности отпустить.

— Бороду не обещаю, а усы, пожалуй, можно. — с улыбкой отвечал Локси, поглядывая в окно, где в стоящей прямо у колодца бочке пенилось вино, и Иллен щедро наливал крестьянам по полному ковшику, а уже принявшие для настроения разрумянившиеся и добродушные Щегл и Реваз присматривали за порядком.

Едва на деревню опустилась ночь, волшебник порадовал гостей и своих еще одним красивым фейерверком. И когда вокруг чудных, никогда не виданных диковинных цветов порхали величавые огненные птицы, едва не задевая крыши домов сияющими крылами и длинными переливающимися хвостами, по улице на площадь выступил отряд закованных в железо бойцов.

То было посольство гномов. И, шепнув трактирщику со Стеллой — «чтобы было всего и много», Локси в сопровождении возбужденно блестящего глазами Фраста отправился в свой еще необжитый кабинет.

Даже тот, кто вдоволь насмотрелся на сокровища и шедевры подгорного народа, был бы поражен тем, какую они сделали работу. Волшебник долго рассматривал чудные камни, что будучи облагороженными искусными руками и вставленными в по мере возможности подобающие их блеску оправы, блистали перед ним во всем своем великолепии.

Волшебник снял свою шляпу и низко, как не делал даже перед королем, поклонился старому гному. Он так и не сказал ни слова, но улыбающийся в бороду мастер видел — слова тут излишни. Хумансовский волшебник поражен и очарован. И все же он сумел удивить почтенного Фраста.

— Никакими деньгами невозможно заплатить за такую работу. И все же — я попробую.

С этими словами Локси взял из выстланной изнутри черным бархатом коробочки браслет, где самый крупный из малых камней гордо блистал в окружении алмазов, оттеняющих его густой фиолетово-красный цвет, и с улыбкой преподнес гному.

— Я слышал, у подгорных мастеров есть традиция — каждый год лучшие из лучших выставляют перед Советом Старейшин свои творения, дабы честно и бескомпромиссно выяснить, кто из них величайший. И дабы не дать увянуть высокому искусству, не позволить ему снизойти до повседневного ремесла. Так вот, почтенный Фраст — я хочу, чтобы этот браслет навеки хранился у народа гномов и каждый год переходил к лучшему мастеру. Дабы тот с гордостью и по праву мог носить его.

Прослезившийся от умиления гном с поклоном принял подарок, от волнения не будучи в силах говорить.

— А этот перстень я приношу в дар лично вам, дабы вы могли любоваться им в час досуга, или развеселить свое сердце в печали, — и Локси спокойно подарил гному кольцо со столь великолепным камнем, что сам король трижды подумал бы, прежде чем решиться на покупку такого дорогого изделия.

Гном, чье сердце воистину разрывалось от печали, что придется расстаться со столь великими драгоценностями подземных глубин, надел перстень на палец натруженной руки и, положив ладонь на сердце, с поклоном поблагодарил волшебника.

Так они еще некоторое время изощрялись в проявлениях благодарности и уважения, пока наконец гному не пришлось промочить пересохшее от волнения горло. Он поставил опустевшую кружку на стол, бережно и осторожно погладил последний раз грани Князя, как бы прощаясь с ним, и наконец закрыл футляр.

— Да, еще одно, мастер Локси, — гном приоткрыл дверь и что-то шепнул в коридор.

По его зову притопал таинственно улыбающийся Борг с длинным полотняным свертком.

— Ваша светлость, я в тот раз передал заказ знакомым оружейникам… — с этими словами он развернул тряпицу, и в свете висящих по углам комнаты волшебных светильников перед волшебником блеснуло лезвие.

— Под вашу руку шпагу выковали, мастер, из узорчатой стали, но без излишеств.

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался наблюдавший эту сцену Фраст. Он взял клинок в руки, пробежал по лезвию чуткими пальцами, ковырнул ногтем жалобно скрипнувшую сталь.

— Но послушайте! Совсем простая работа, да и не закончена к тому же! — от возмущения глаза почтенного гнома вместе с кустистыми бровями полезли на лоб.

— Все верно, — ухмыльнулся Борг. — Осталось причаровать клинок к хозяину. Да к тому же — если у мастера выйдет, можно вплести в металл магию, и выйдет волшебное оружие.

— Но это значит, что в сплаве есть небесный металл… — Фраст всплеснул руками и от волнения снова ухватился за кружку с пивом.

Локси навострил уши, ибо ни о чем подобном никогда не слышал, но почтенный мастер молчал на эту тему, упрямо поджав губы. Гном еще раз осмотрел изделие своих соплеменников, восхищенно цокнул языком и наконец-то передал клинок волшебнику.

Формой и видом оружие напоминало шпагу — но только напоминало. Ибо даже самые добротные изделия, кои можно купить в оружейной лавке, рядом с этим клинком было бы стыдно и назвать шпагой. Витая гарда и эфес, сделанные в лучших традициях подгорного народа, но по растительным мотивам эльфов, а с рукояти на мягко мерцающее лезвие словно перетекала цветущая ветвь вишни, повторяясь узором на добрую половину клинка. И одновременно — ничего лишнего. Ни драгоценных камней, ни красивых и тяжелых золотых вставок. Красиво, удобно и в то же время целесообразно.

Короче говоря, такой шпагой мог бы владеть удачливый наемник или среднего достатка дворянин, если бы… если бы она не была так красива.

Гномы с улыбкой смотрели, как волшебник осматривает оружие, от волнения чуть дыша. Наконец он отозвался, с какой-то щемящей болью разглядывая прихотливую вязь узора.

— Прекрасное и надежное оружие. Именно оружие, а не парадная безделушка — верно говорят, что лучше гномов в этих делах не разбирается никто…

Борг с Фрастом переглянулись, и воин с улыбкой заметил.

— Вообще-то, вышло куда лучше, чем я заказывал. Совет Старейшин приказал сделать чудо — и наши мастера чуть не передрались за право выковать вам клинок.

— Балуете вы меня. К чему бы это? — поинтересовался Локси и, не без труда оторвав взгляд от своей — своей! — шпаги, поднял глаза на гномов.

Фраст смущенно кашлянул.

— Так мы угодили вам, мастер Локси?

— У меня от восхищения даже нет слов, — волшебник покачал головой. В самом деле, какой же настоящий мужчина останется равнодушным к оружию? Тем более к такому, словно неведомые подгорные мастера много лет изучали его вкусы и сделали клинок — продолжение его руки и души.

— Примете ли вы это как подарок… и в то же время как оплату за одну услугу? — седобородый мастер чуть смутился, переводя разговор в деловое русло. Поскольку Локси выжидательно молчал, он продолжил.

— Совет Старейшин после долгих прений и изрядного множества выдранных друг у друга бород принял решение — просить вас принять одного из наших магов в ученики.

Вот это была и в самом деле неслыханная новость! Владеющие Даром среди гномов были так же редки, как золото в карманах нищего. Понятное дело, что берегли их пуще сокровищ, и никто никогда не слыхал, чтобы гномьи волшебники поднимались на поверхность. Даже большинство из самих гномов не знали, где тех прячут. Да — из-за этого, лишенные возможности общаться с коллегами, маги подгорного народа сильно проигрывали в умении владеть Силой, но вот, все-таки — произошло неслыханное.

— Это величайшая честь и доверие, — поклонился Локси.

— И все же — почему именно я? Зеленый еще оболтус, и сам толком не набравшийся опыта…

Фраст с интересом и легкой улыбкой посматривал на молодого волшебника. Затем набил трубку и, пыхнув ядовитыми клубами дыма от крепчайшего гномьего горлодера, ответил.

— Доверие — за оказанное доверие. Да и наши мастера весьма впечатлены, как вы лихо долбили шнауфер-диабаз… Так что — беретесь?

— Я попробую, хотя золотых гор и не обещаю — опыта в наставничестве у меня нет, — тихо ответил волшебник.

— Что ж, по крайней мере честно, — отозвался почтенный Фраст. И тут же поинтересовался.

— Сколько охраны-то прислать? Надеюсь, полусотни из «Кулака» хватит?

Локси призадумался. Да кто его знает — только убережет ли полусотня головорезов, пусть и способная взять приступом город или даже эльфийскую цитадель, от всякого рода случайностей?

— Давайте сделаем по-другому. В Фалстене живет толковая Мастер Иллюзий. Пусть подберет для вашего гнома соответствую волшебную личину — лучше излишнего внимания не привлекать. И на свиток запишет. Если заартачится — сошлитесь на меня. Охрана — Борг, да мои солдаты. А в случае чего — и я приложу чем-нибудь посерьезнее. Да и ученик чему-нибудь выучится вскорости.

Борг кивнул в ответ на невысказанный старейшиной вопрос, и тот вздохнул.

— Ну что ж, разумно. Не привлекать излишнего внимания — это разумно. Хорошо, дней через пару-тройку мы пришлем… и очень надеемся, что вы не подведете.

Эта ночь запомнилась надолго. И красочные, феерические картины в небе, и вдоволь легкого шипучего вина, и пляски с хороводами на вымощенной битым камнем площади.

А еще эта ночь под яркими и вдруг ставшими чужими звездами запомнилась волшебнику — на всю жизнь. Стоя на вершине Сигнальной горы, он смотрел на милый образ и чувствовал, как словно ледяной горой слова Аллены придавливают его сердце.

— Да, Локси — с тобой неплохо было покувыркаться. Но теперь я ухожу.

Эльфийка положила изящную ладонь на свой живот.

— Я получила от тебя то, что хотела. И вскорости займу среди своего народа достойное, чрезвычайно высокое место. Рядом с твоей сестрицей. И еще… я искренне надеюсь, что это будет дочь — я воспитаю ее в должном духе, подобающем Перворожденным. В презрении к рождающимся и умирающим в грязи однодневкам-хумансам. В этом нет ничего личного. И ты даже не сможешь отомстить!

Молодой человек смотрел на нее, не будучи в силах раскрыть ставшие непослушными губы. Да, он в общем-то, не обманывался насчет истинных чувств… и все же в сердце одиноко и упрямо — вопреки всему — жила надежда.

А серые с колдовской зеленью прекрасные глаза по-прежнему сводили с ума, ничего в то же время не обещая.

— Прощай, — насмешливо мурлыкнула эльфийская лучница, сполна наслаждаясь в этот миг той болью, что ей удалось причинить глупому самцу хумансов. Она уже собиралась сбежать по склону горы вниз, когда раздался глухой, безжизненный голос.

— Задержись до утра. Мне надо будет тебе кое-что отдать.

Кивнув, Аллена с улыбкой скользнула вниз, но у самых зарослей лещины ее перехватила подруга. Не было слышно, какими словами они перебросились, но до гнома, что стиснув секиру в занемевших руках, после слов эльфийки до сих пор не мог прийти в себя от яростной багровой темноты в глазах, вдруг донесся хлесткий звук пощечины. Из тени, тряся ладонью, выскользнула Невенор. Ее глаза полыхнули в сторону гнома яростным светом, а с бледных в лунном свете уст сорвалось непереводимо грязное эльфийское ругательство.

Дымчатые изумруды чуть раскосых эльфийских глаз в изумлении распахнулись, когда Локси посреди площади раскрыл принесенный футляр. Он невозмутимо расстегнул верх комбинезона лучницы, и надел на атласную кожу шеи бриллиантовое колье, в центре которого яростным лиловым огнем полыхал Князь. Само утреннее солнце, на своем веку повидавшее в мире много всяких диковин и красот, любовалось этим камнем, бросая из него искристые сполохи призрачного сияния.

Борг ахнул, наблюдая эту картину и даже не замечая, как его первая утренняя трубка, только что с наслаждением раскуренная после завтрака, выпала из руки и разбилась о камни мостовой. Если бывают незабываемые самоцветы и украшения, то здесь две равной красоты драгоценности встретились, заполучив друг друга и образовав невиданную доселе красу.

Прекрасная в своем изумлении эльфийка ошеломленно отпустила золотой шелк своих волос, что приподняла, позволив бывшему любовнику защелкнуть застежку вокруг гордого и неповторимого изгиба шеи.

Локси спокойно зашнуровал переливающуюся серым и зеленовато-коричневым одежду перворожденной.

— Великий Лес находится вон там, — указал он рукой, и солнце светило ему в спину. А затем повернулся и ушел.

— Ой, беда… ой, беда… — причитала маленькая хоббитянка, взявшись за голову и раскачиваясь из стороны в сторону.

Задумчиво склонившей голову эльфийской красавицы уже и след простыл, а у выложенного камнем колодца все сидела Стелла и тихо плакала. Рядом топтался гном.

— Ну что ты? Тебе так жалко, что такой прекрасный камень подарен этой… — Борг стиснул зубы, не дав сорваться с губ грязному ругательству.

Хоббитянка всхлипнула.

— Дурак ты, хоть и гном! Мастер подарил ей не камень — он подарил ей свое сердце… — и заревела опять.

Из переулка, куда ушла Аллена, выскользнула Невенор. Обожгла двоих у колодца тяжелым взглядом, и медленно подошла.

— Я до последнего надеялась, что она передумает…

Гном глухо зарычал. Он этим утром был без своей секиры, но его пудовые кулачищи и так не оставляли эльфийке никаких шансов.

— Зачем — ты — здесь? — медленно, едва сдерживая себя от ярости, проговорил он, наступая на лучницу. И более всего он в этот миг походил на вставшего на дыбы горного медведя-великана.

— Правильно сказал мастер — ох, правильно! Нельзя вам, тварям бездушным, доверять! Ни спину, ни сердце!

Стелла прыгнула и повисла на его руке, но он стряхнул ее, едва ли заметив. Хоббитянка покатилась по брусчатке, давясь слезами, а гном уже грозной горой навис над лучницей.

— Забирай свои шмотки, и если я еще раз увижу кого из вашего проклятого богами остроухого племени…

Угрюмая Невенор вынула из-за голенища кинжал и красивой резной рукоятью вперед протянула его разъяренному Боргу. Миг-другой тот в недоумении жевал свою бороду, а затем глухо спросил.

— Ну, и зачем?

Лучница горько усмехнулась.

— Не надо превращать меня в эльфийскую отбивную. Если считаешь, что я виновата в случившемся — лично я — лучше порежь меня на мелкие кусочки.

Несколько мигов повертев оружие в руках, гном с такой силой швырнул его на камни, что ни в чем не повинный кинжал брызнул во все стороны обломками металла и кости. Борг потряс кулаком, указывая пальцем прямо на Невенор, и прорычал, роняя слова.

— Я приложу все усилия, чтобы мастер приказал тебе убраться!

Вздохнув, прекрасная даже в печали эльфийская женщина мягко и негромко ответила.

— А я приложу все усилия, чтобы поддержать мастера Локси в трудный час. И не оставлю его по своей воле. У нас, в клане Поющего Ветра, друзьями не разбрасываются.

Гном молчал, испытующе глядя на нее, но тут сбоку влезла неугомонная Стелла.

— И как твой язык еще смеет произносить имя мастера? Ушла бы ты по-хорошему, сама.

Вместо ответа Невенор отвернулась в сторону, и хоббитянка с гномом заметили, как утреннее солнце блеснуло, сбежав по ее щекам.

— Даже если он меня прогонит, я не уйду.

Глава 16

… Малыш, весело пролетев над мостом, наконец достиг противоположного берега и в недоумении замер. Земля под ним, отливая таким же рыжей пылью с оттенком мертвого железа, как и оставленное позади сооружение, полыхнула навстречу таким потоком ненависти и смерти, что ему впервые — впервые в жизни пришлось закрыться. Незримые обжигающие лучи яростно и неутомимо лизали его защиту, не будучи в силах повредить искорке жизни, впервые за долгие годы залетевшей сюда…

Локси проснулся под утро. Еще один день прошел как в горячечном кошмаре. И лишь загоняв себя до седьмого пота в фехтовании сразу против двоих десятников, возглавляемых сменившим секиру на легкий меч Боргом, нещадно истязая себя в немыслимых атаках и яростных контратаках, да впервые за несколько последних лет залив в себя изрядное количество самого крепкого пойла, что смогли найти в трактире, он хоть как-то смог отвлечься от обжигающих мыслей.

Вот и сейчас — из холодного далека на него взглянули ее глаза, и губы сразу пересохли, а на щеки выплеснулся жаркий, невидимый впотьмах румянец. Нет, Локси, уж наедине с самим собой не стоит лукавить — влип ты, парень, крепко…

Волшебник прислушался, после сна постепенно обретая ясность мысли, и тонкий надоедливый трезвон, тихо давящий на сознание, сразу обрел свой источник и причину — в кабинете вовсю заливался хрустальный шар.

Помянув недобрым словом Падшего и заодно всех, кто не дает спать по ночам добрым людям, он босиком прошлепал в свою святая святых. Не зажигая магического светильника, привычно положил руку на то место, где верещал прибор связи — по его настоянию Стелла руководила служанками и они разложили все так, как было в домике на плоскогорье.

— Мальчик мой, — голос Архимага школы был взволнован. — Ты в порядке?

— Ну, в общем-то, да, — озадаченно ответил Локси, мысленно пытаясь сообразить, какого рожна старикан имеет в виду.

— Бери коня, минимум вещей, и не мешкая скачи в Дюфер, к баронскому замку. Мы откроем туда портал, вместе с двумя тамошними волшебниками прыгай сюда. Большой прорыв Хаоса — мы собираем всех наших.

— Где? — коротко спросил волшебник, с которого сразу и напрочь слетели все остатки сна.

— У эльфов. Таки не уследили, остроухие стервецы, и теперь просят подмоги, — грустно усмехнулся Архимаг.

— Через час с четвертью буду в городе, — отозвался Локси, уже обдумывая — что взять и как одеться?

— Час. И поторопись, малыш — там очень плохо, — устало отозвался Архимаг и, накрыв ладонью свой шар, прервал связь.

Едва собравшись с мыслями, волшебник сразу рявкнул во все горло, подкрепив голос соответствующим, усиливающим звук заклинанием.

— Иллен! Лучшего коня, одежду и кофе!

Как быстро Локси ни собрался, но когда он запрыгнул в седло, бережно придерживая шпагу, рядом обнаружились Борг и Невенор — уже верхом.

— Советую остаться. Прорыв, и большой. Архимаг сказал — там очень плохо, — присвечивая себе магическим светильником, он взглянул в их серьезные, сосредоточенные лица.

Гном не ответил ничего, лишь положил широкую ладонь на рукоять притороченной к седлу секиры. Но судя по его угрюмому спросонья лицу и упрямо топорщащейся бороде, настроен он был весьма решительно.

Эльфийка вытащила из своей объемистой заплечной сумки тускло блистающий колчан.

— Вот, те самые, заговоренные морозом — у Мальвы один тул выклянчила.

— Тогда не отставайте! — и волшебник погнал коня в ночь.

Заклинанием ночного зрения он озаботился, еще сбегая по лестнице — а его спутники прекрасно обходились и без этого. Тем более, что из-за облака выглянула розовая предутренняя луна, с любопытством рассматривая бешено мчащуюся по дороге кавалькаду.

Когда впереди, совсем рядом, уже виднелись городские ворота, отворенные суетящимися с факелами в руках солдатами, жеребец волшебника захрипел клокочущим горлом, резко сбавляя ход.

— Держи! — Локси сунул гному шпагу. Соскочив с шатающегося коня, он проскользнул меж двух оставшихся и уцепился обеими руками за стремена.

— Ходу!

И побежал вперед, облегчив руками свой вес и делая гигантские скачки.

Пригород и сам город миновали, едва заметив. И когда уже вылетели на площадь перед воротами родового замка фон Дюфера, посредине замерцал радужными переливами магический портал.

По правде говоря — сам Локси никогда не видывал такого дива. Заклинание было настолько сложным и тяжелым, что пользоваться им мог едва ли десяток самых опытных магов (если считать и эльфов), и применяли его только в самых чрезвычайных случаях. А большой прорыв Хаоса, надо признать — это ж и есть самая что ни на есть опасная крайность…

Сам барон в наспех застегнутой одежде провожал отбывающих в бой. Он величественно похлопал по плечам обоих городских волшебников — целителя из своего замка и некроманта, владельца волшебной лавки. Кивнул прибывшим.

Задыхаясь от бега, Локси кое-как поздоровался, а сам уже тащил своих в портал вслед за спешно вступившими туда магами, спотыкаясь о брусчатку усталыми ногами.

Краткий миг неприятного, выматывающего душу ощущения — и компания вывалилась в самую настоящую снежную бурю. Локси, не удержавшись на непослушных от усталости ногах, запнулся о корень и по инерции покатился, пребольно ударившись плечом о вековую сосну. Невенор проскочила благополучно, зато Борг с ходу запутался бородой в каком-то усыпанном снегом кусте, и теперь яростно сопел, немилосердно выдирая ее оттуда.

— Завтра же укоротишь, — буркнул волшебник, потирая ушибленное место и оглядываясь.

На краю небольшой поляны стоял запорошенный снежными хлопьями старый Архимаг, воздетыми руками сдерживая колебания Нереальности, всегда сопровождающие сверхмощные заклинания. Завидев прибывших, он захлопнул прокол в пространстве и устало пошатнулся. Двое молодых волшебников, которых Локси не знал, сразу же поддержали ветерана с обеих сторон и тут же стали подпитывать его потускневшую ауру короткими толчками Силы.

— Что следующее? — хрипло спросил Архимаг, кивком приветствуя подмогу.

Один из его помощников сверился со свитком.

— Баронство Дино, баронство Дюфер… ага — графство Енноли!

В это время из белой круговерти выскочил тощий маг с блистающей в ухе сапфировой серьгой. Даже сослепу его нельзя было признать за человека. Эльф мгновенно вычленил из прибывшей группы троих коллег, споткнулся взглядом об унылого в предвкушении бритья гнома и озабоченно озирающуюся Невенор и крикнул.

— За мной!

На ходу он объяснял обстановку. Оказывается, дела шли совсем плохо — за один рывок Стена Хаоса подвинулась на юг более чем на полсотни лиг, и теперь подбирается к знаменитой эльфийской твердыне — Надежде Севера. И самое паскудное было то, что пресветлый король Келениль, рожденный именно в этих краях, самолично пошел в бой, хотя и не отличался уж настолько сильными боевыми качествами как волшебник.

«Хреново ж вы тут сторожили» — со злостью подумал Локси, с трудом поспешая за легконогим эльфом. «Это ж одним махом потеряли территорию размером с хорошее баронство. Да и королю негоже самому в драку лезть…» Последняя мысль настолько не понравилась волшебнику, что он на бегу крикнул эльфийской лучнице, изящно и легко скользящей рядом:

— Невенор, найди вашего короля — и защищай его любой ценой! Будет надо — распечатывай колчан и не жалей. Это приказ!

Эльфийка в ответ на вопросительный взгляд своего соотечественника-мага продемонстрировала полный, запечатанный до поры колчан усиленных морозным заклинанием стрел. И, получив его обрадованно-одобрительный жест, устремилась вперед и чуть в сторону, бесшумно исчезнув в снежной буре.

Наперерез метнулся еще один засыпанный снегом эльф.

— За мной — там подоспели наши из других мест, пока держат. А в центре совсем плохо…

Из-под выворотня выпрыгнула мельтешащая серой хмарью тварь Хаоса. Гном, бегущий сбоку, не задумываясь развалил ее одним мимолетным взмахом секиры.

— Прикрытие. Пока будем колдовать, от мелочи прикроет. Не подведет — объяснил Локси в ответ на заинтересованные взгляды остальных волшебников.

И вот, наконец, обогнув каменистый утес, спешащие стали ощущать, как под ногами колышется и мелко дрожит сама земля. Словно от страха, что ей вот сейчас придется навсегда исчезнуть под жадной и неумолимой поступью Хаоса.

— Стоим здесь! — объявил присоединившийся последним эльф. Они оба, несмотря на солидную пробежку по заснеженному лесу, совершенно не запыхались.

— Слева держат оборону наши из Эльфийской Академии, а справа — отряд во главе с пресветлым королем Келенилем, — объяснил эльф, указывая рукой направления.

Снег из не удержанной кем-то из волшебников метели наконец-то перестал валить, и перед глазами присутствующих наконец-то предстала выбеленная местность, а впереди, не далее чем в полулиге, на полнеба выросла Стена Хаоса. Только сегодня она была не мельтешащего хмурого серого цвета, а вся набрякла черным, словно грозовая туча.

— Мать моя женщина… — ошеломленно ахнул кое-как отдышавшийся целитель. — Да как же вы такое допустили?

Эльф с серьгой в ухе еле заметно смутился, и его мелодичный голос предательски дрогнул.

— Не знаю — меня самого сюда из Вечного Леса выдернули, буквально только что. Давайте лучше распределим роли и подготовимся — сейчас слева и справа чуть отойдут, чтобы мы могли поддержать их. А позади лес уже перекрыли отряды лучников и друидов — если по мелочи кто просочится — зачистят.

И оба эльфа представились как Алендил и Эрегон, оба — Магия Леса, обычной силы.

Старичок-волшебник из баронского замка указал рукой на свой нежно-зеленый плащ.

— Нобик. Целитель… ну скажем так — средней силы. Проводником Силы быть могу.

Пожилой некромант весело переглянулся с ним и гордо выпрямился.

— Буцарн, черная магия. Силы я запас неплохо — но не уверен, что мои способности пригодятся здесь. Проводником и донором Силы быть могу.

Гном пожал плечами и внушительно заявил.

— Я Борг — воин, не маг. Спокойно становитесь в свой Круг и колдуйте — пока я жив, ни одна тварь Хаоса вас не побеспокоит, — и погладил свою сияющую секиру. Его помощь приняли как должное и само собой разумеющееся — перед угрозой Стены все склонны были забыть старые распри.

Молодой волшебник, зябко кутающийся в свою неподходящую по погоде куртку, отвлекся от созерцания внутренним взором чудовищно вздувшейся Стены и нехотя представился.

— Локси, боевой маг. Пределов Силы не знаю. И есть бездонный резерв… но прибегать к нему мне очень не хотелось бы — как бы потом не вышло еще хуже, чем сейчас… — и постучал пальцем по тревожно мерцающему в возмущенном магическом эфире кольцу — тому самому.

Честно говоря, даже волшебники с трудом представляли, что может быть хуже большого прорыва Хаоса. Однако не верить коллеге в такую минуту у них оснований не было никаких, а чувствительный ко всяким отклонениям в ауре целитель Нобик с любопытством поглядел на Локси.

— Э-э, коллега — а что это у вас за амулетик такой интересный за пазухой — неужто Острый Лист? Позвольте полюбопытствовать — никогда не доводилось в руках держать…

Взгляды обоих эльфов на миг стали острыми — уж они-то догадывались, откуда у варлока — как в просторечии называли боевых магов, умеющих недурственно махать и железом — откуда у того может появиться именная реликвия перворожденных. По правде говоря, на самом деле это была чрезвычайно искусная подделка, не обладающая магией ни в малейшей степени. О ней Женьеви вспомнила в последний миг и со смехом подарила Локси на прощание. Волшебник вспомнил ее волнующие прелести и жаркие губы… только почему-то при этом получились зеленые дымчатые глаза.

— Извините — это подарок женщины, — сухо отказал он, нащупав талисман на груди. Поскольку это вполне было правдой, то даже под самым строгим заклинанием Истины никто не заподозрил бы подвоха.

Нобик с Буцарном переглянулись и нервно хохотнули. Локси уже и сам чувствовал, как в предвкушении нешуточного боя сердце торопливо гонит по жилам хмельную бодрящую волну. И лишь эльфы холодно пожали плечами, внешне оставаясь бесстрастными. Только Эрегон, чуть помявшись, заметил:

— Мастер Буцарн — ваша Сила темная и плохо сочетается с нашей эльфийской, светлой. Вы не будете возражать, если в круге станете меж вашими соплеменниками, дабы отделиться ими от нас?

В этом предложении не было ничего ни зазорного, ни предосудительного — одна лишь констатация факта и деловое предложение. А посему чернокнижник только кивнул, закутавшись в свой примечательный плащ и став похожим на большого костлявого ворона.

Теперь эльф посмотрел своими темными в свете едва зарождающегося утра глазами на Локси. Тенькнул пару раз, и полуутвердительно спросил.

— Вы ведущий?

Волшебник, будучи самым сильным в боевом отношении среди присутствующих, поежился от пронизывающего холода, и согласился. Уж кому-кому, а ему и возглавить волшебный круг. Правда, его позаимствованную от Мальвы половинку изрядно смущал стоящий по правую руку некромант, но Локси ничем не выдал своего сомнения.

Когда от Стены раздался гулкий грохот, стряхнувший с сосен снег, и она ощутимо подалась вперед, один из эльфов — может, Алендил, а может и Эрегон — Падший их, остроухих, разберет — все на одно лицо в этом сумраке — встрепенулся.

— Работаем!

Волшебники образовали круг, соприкоснувшись ладонями. Все стали лицами вовнутрь, лишь Локси своенравно повернулся наоборот — ему как ведущему хотелось видеть Стену. Краем глаза он заметил, как сосед пожал плечами, и крикнул гному:

— Борг, теперь не зевай!

Гном и так ходил вокруг них, время от времени разнося в дымные лохмотья мелких тварей Хаоса. Локси прикоснулся ладонями к рукам коллег слева и справа — к теплой надежной чернокнижника и холодной, словно озябшей — эльфа. Когда сзади кто-то замкнул Круг, волна силы живительным потоком запульсировала меж волшебников.

Сильнее, еще сильнее — пока замершие маги не озарились мягким синеватым светом. Пятеро, объединив свою мощь и способности, становятся сильнее не в пять, а во много раз сильнее. И вот теперь чуть волнующийся Локси впервые в жизни возглавил Круг, получая и направляя щедро расходуемую Силу. Повинуясь его воле и направляясь слабеньким заклинанием, призрачный луч, способный принести неисчислимые бедствия, уперся в Стену, приостановив ей движение вперед и разом высветив серым, спокойным сиянием изрядный кусок.

Так, эти эльфийские академики слева что-то задержались… Управляемая Сила чуть описала зигзаг, выправив промашку соседей. Ух, а ведь работает — можно, можно работать в такой компании! А теперь остановить, любой ценой затормозить натиск Хаоса, и здесь ничего лучше нет испытанной магии Холода — недаром почти все Прорывы и неприятности приходятся на лето…

От волнения и усердия облизывая губы кончиком языка, Локси сформировал из Силы незримый конус холода. Хм, слабовато… придется своей Силы добавить — а ведь это резерв…

Бестолково мечущаяся ворона, ошалело летая над сосредоточенно работающими волшебниками, ненароком попала под удар и тут же обрушилась на ходящую волнами землю, чем немало переполошила вспотевшего от рубки гнома.

— У-у, Падший вас побери — я уж спужался, что энта гадость уже и летает… — Борн стремительным росчерком мерцающей в свете утренней зари секиры раскромсал на лету тушку заледеневшей птицы, лишь потом спохватившись, что это не тварь Хаоса.

Участок стены ощутимо светлел, а по центру даже принял почти нормальный, естественный для спокойного состояния цвет. Соседи слева, получив столь мощную поддержку, тоже выправили положение и работали спокойно. Но вот справа…

Со все нарастающей тревогой волшебник посматривал направо, где черная как ночь Стена, вспухая облаками пронизанного молниями мрака, нависла над группой магов. Среди них явственно выделялся эльфийский король — своей горделивой даже перед лицом опасности осанкой и изумрудно светящейся от напряжения короной. А рядом с ним отстреливалась от бестий скорее всего Невенор… ох, да сколько же их!

Локси чуть опустил направляемую мощь, разрывая в дымящиеся ледяные клочья поток медленно напирающих от Стены порождений Хаоса. Слегка расчистив местность перед собой и немного в стороны, он чуть придержал Силу, дав ей собраться в искрящийся мощью шар, а затем выплюнул его с тем расчетом, чтобы хоть немного помочь соседям.

И снова, снова выглаживал, успокаивал напирающую стихию. Ощущение было такое, словно уговариваешь остановиться падающую на тебя скалу. Удивительно, но у них получалось!

Солнце, взошедшее над далекой отсюда родиной людей, высветило золотым и розовым истерзанный снег, качающиеся сосны и сосредоточенно работающие группы магов. О боги, насколько же приятнее работать при свете! Видеть и чувствовать коллег, их бледные и потные от напряжения лица. Ощущать поддержку других групп, вытянувшихся тонкой, дрожащей от натяжения струной на несколько десятков лиг в зоне Прорыва. Они шатались, истекали кровью из прокушенных в неимоверном напряжении губ, но держались.

Сзади стали вылетать стрелы, неимоверно облегчив работу гнома — эльфийские рэйнджеры подошли поближе, уплотняя оборону.

Еще одно усилие — и судороги земли, ощущаемые ногами и всем телом, стали слабеть. Верный признак — Хаос выдыхается…

И в этот момент, когда победа была уже вот она — только поднажми чуть — с глухим басовитым звоном участок Стены лопнул. Словно чувствуя близость ненавистного короля эльфов, почти успокоившаяся поверхность, подпирая небо, запрокинулась. А затем, будто кичащаяся своей силой исполинская волна, накренилась и неудержимо упала вперед, на маленькую группу тщедушных двуногих, осмелившихся преградить ей путь.

Хриплый вой ужаса кого-то из эльфийских магов позади заставил Локси стряхнуть оцепенение. Стена не достигла истерзанной земли — оставался еще небольшой просвет, сквозь который зеленой звездой ярко сияла корона эльфийского короля.

Волшебник шагнул назад, сводя ладони соседей вместе. Освободившись и не дав Силе растечься, он простуженно прохрипел:

— Буцарн, веди! — и побежал вперед, забирая вправо — туда, где в судорожной попытке выправить положение еще трепыхались живые. Туда, где эльфы отчаянно бились за свои жизни.

— Борг, за мной! — гном, в прыжке с кувырком подрубив здоровенной рогатой твари подобие передних лап, миг-другой непонимающе смотрел на волшебника, но, заметив направление бега, присвистнул от увиденной картины и припустил за ним, роняя на бороду алые капли из разбитого носа.

Ну же — продержитесь еще чуть! Локси на бегу стиснул левую руку в кулак, ощущая, как больно врезалось в кожу пульсирующее теплом кольцо.

— Ну, посмотрим — на что ты годишься! — он увернулся от вставшей на дыбы, никогда не виданной шестиногой пятнистой твари.

Вблизи Стена оказалась мутной, разлохмаченной, не имеющей четкой границы. И испускающей высокий, с трудом различающийся ухом писк — вроде как пальцем по мокрому стеклу.

Волшебник, чувствуя как от страха по спине сбегают ледяные струйки, уже бежал, нет — почти летел под нависшей над ним громадой Хаоса. Набравшись холодной решимости, он проник своей сущностью в Кольцо — и зачерпнул. Зачерпнул столько Силы, сколько ему, казалось, не истратить и за всю свою жизнь — и уперся в неподатливую тяжесть над головой.

Боль была настолько нестерпимой, что он глухо застонал. Увязая по щиколотку во взрыхленной, перемешанной со снегом и древесными щепками землей, он почти остановился в своем движении, но продолжал упрямо продвигаться вперед. Туда, где точеная, с промокшими золотыми прядями, голова короля Келенила мерцала изумрудным ободком короны. Эльф, изнемогая от неимоверной натуги, бросал в горнило все новые и новые силы, сжигая в битве самого себя.

Ну же, еще немного! Правый сапог увяз и где-то потерялся, но Локси едва заметил это. Только сейчас он почувствовал, каково оно — на равных тягаться со Стеной. А Кольцо услужливо распахивало перед ним все новые и новые кладовые Силы — бездонные и неисчерпаемые. От боли, внутренним огнем сжигающей все тело, глаза предательски слезились, но волшебник уже слышал надсадное дыхание эльфа, стоны раненых и обожженных дыханием Хаоса. Визг и ругань сквозь зубы Невенор, что исчерпала все стрелы и теперь рубилась двумя кинжалами, из последних сил защищая своего короля, подхлестнули его.

Да что же это делается?!! Наших бить? Волшебник, чувствуя, как в душе его поднимается жгучая ослепляющая ярость, уперся. Ставя на кон все свое умение и всю свою жизнь, он незримой исполинской ладонью толкнул громаду вверх. От тяжести перехватило дыхание, а голову словно пронзили раскаленными спицами — но он упрямо поднимал, поднимал завесу, со всесокрушающей уверенностью человека, не ведающего — что такое поражение.

Где-то рядом Борг разносил не вовремя сунувшуюся тварь, ругаясь такими гномьими оборотами, что волшебник, который по определению должен знать и их язык, и высокую речь перворожденных, перестал его понимать.

— Живем, значит… — он до тех пор толкал и толкал тяжесть вверх, пока не почувствовал, как сзади подоспела подмога. Хрипло перекликаясь, группа магов стала в круг и их весьма своевременная поддержка как никогда согрела душу молодого волшебника. Чуть ослабив напор, Локси обнаружил, что можно и вовсе расслабиться.

Кое-как проморгавшись, он подхватил упавшего на одно колено короля с поникшей от бессилия головой и потускневшей короной. Взвалил его и еще какого-то эльфа на плечи.

— Борг, Невенор, отходим — прикрывайте! — и медленно, едва переставляя ноги, пошел назад…

Глава 17

Пробуждение было сладким и легким, словно молодое вино. Так и хотелось плыть, плыть бездумно под нежный шепот листьев и еле слышное пение невидимого ручейка. Локси несколько мигов наслаждался плывущими в воздухе ароматами родного Вечного Леса. Родного?!! Это что-то новенькое…

Глаза никак не хотели открываться. Потянувшись к ним рукой, волшебник с некоторым недоумением обнаружил, что на лице у него плотная повязка из листьев анауроха (интересно, что это еще за диво и откуда я про него знаю?), да и кисть левой руки вместе с пальцами тоже покрыта пряно и свежо пахнущей массой. А сам он лежит на чем-то мягком. Ах, да… и тут он вспомнил.

Угрюмый гном, с которого клочьями свисали обрывки одежды и лохмотья обожженной кожи, отступал вслед за уходящим от Стены мастером и упрямо отмахивался от наседающих тварей изъеденной секирой, от которой осталась изъязвленная рукоять да бесформенный неровный лепесток на конце. Он ни за что не попросил бы помощи — скорее погиб бы, но Локси и сам догадался. Приостановившись, он кое-как развернулся, придерживая на плечах бесчувственных эльфов, прошептал заклинание.

Оно вышло совсем дохленьким, между нами-то говоря, но лохматые дымные туши дрогнули, и с душераздирающим визгом отпрянули назад.

— Спасибо, — буркнул Борг, недоверчиво поглядывая в сторону все еще нависающей над ними Стены, и в два прыжка догнал волшебника.

Тот, случайно уронив, перегрузил на него одного из своих подопечных (хвала Богам, потом оказалось, что это не король!). Посмотрел на ободранную Невенор, жадно хватающую холодный воздух и шатающуюся от усталости, спросил.

— Сама дойдешь?

Эльфийка невидяще уставилась на него безумными от горячки боя глазищами, затем поднесла к лицу обожженные местами до кости руки, глянула — и побелела… понятно! Локси бесцеремонно подхватил ее на свободное плечо и снова с усилием стал переставлять непослушные ноги. Вот они миновали круг волшебников, где как никогда вовремя подоспевшее подкрепление усиленно ворочало Силами — аж дымилась в центре земля.

Краем глаза он заметил там застывшую в трансе Женьеви из Фалстена — ага, значит, Архимаг еще не такой уж и старый, если прошелся по всему алфавитному списку, собирая через порталы наших…

Навстречу из упрямо наползающей на глаза мути вывернулась редкая цепь эльфийских стрелков вперемешку с копейщиками. Они деловито и спокойно продвигались вперед, засыпая пространство белооперенными стрелами и добивая копьями истекающие ядовитым дымом туши. Это хорошо…

— Целителей к раненым! Командира ко мне! — выдохнул волшебник непослушными губами.

Среди стрелков сразу поднялась легкая суматоха, и вскоре к Локси с Боргом буквально подбежали сразу несколько фигур, от которых за лигу разило медициной. А откуда-то сбоку вывернулся подтянутый эльф в маскировочном комбезе и с шикарным составным луком в руке.

— Капитан Тэаренил, — коротко представился он музыкальным голосом. — В чем дело?

Волшебник не без облегчения сгрузил на подставленные руки целителей изрядно потяжелевшее тело в потускневшей цветочной короне.

— Это король Келениль, и сердце еще бьется, — буркнул он сразу засуетившимся лекарям и, обернувшись к капитану, как можно убедительнее добавил.

— Локси, волшебник. Организуйте охрану его величества и транспортировку подальше отсюда, в надежное место под присмотром медицины. Как и зачем — объяснять не надо?

Ничуть не переменив невозмутимо ровного выражения на породистом лице, капитан кивнул, отдал честь и стал отдавать команды. Из цепи выскочили сразу четверо, без лишних слов соорудили из плащей и двух копий подобие носилок. Бережно уложили туда своего бледного, впавшего в беспамятство короля, а вокруг словно из-под земли выросли суровые, ощетинившиеся во все стороны жалами оружия фигуры. Сразу видно — эвакуация раненых с поля боя у этих остроухих головорезов отработана на совесть… Носилки подняли, и в сопровождении двух на ходу хлопочущих целителей процессия припустила прочь от Стены.

Невенор на плече застонала что-то, заворочалась и попыталась встать. Локси легонько и не без удовольствия хлопнул ее по аппетитному месту пониже спины.

— Лежи, — и сам понес к спешно подбегающим лекарям.

Борг тоже сгрузил им свою ношу и теперь с недовольной гримасой на грязном лице рассматривал остатки своего оружия.

— Этого тоже заберите. Будет упираться — по шее, — указал волшебник на потрепанного и окровавленного гнома.

Развернувшись, он медленно пошел обратно. Обратно под свод все еще нависающей, волнующейся Стены, стараясь не обращать внимания на замерзшие ноги и саднящие царапины.

Маги образовали уже двойной круг. Во внешнем, большем, стояли волшебники, скажем так — средней руки. А во внутреннем Локси разглядел Архимага в компании трех эльфов. Он поднырнул под сцепленные руки внешнего кольца и подошел к малому, буквально кожей ощущая, какая тут бурлит энергия.

— Дайте место, остроухие… — проворчал он, вклиниваясь между высоким тощим эльфом и среднего роста магом, оказавшимся, к его некоторой досаде, магичкой.

Расцепив их ладони и введя свои, он мягко вошел в Круг, пока что пропуская через себя восхитительно свежий и радостный поток Силы. Вообще-то, такие вмешательства категорически не рекомендуются, особенно неопытным волшебникам, к которым Локси вполне спокойно относил и себя. Но жизнь вносит свои коррективы…

Глубоко вздохнув, он зажмурил глаза от собственной смелости и потянулся к Кольцу. С первого раза, да и со второго, ничего не получилось — его способности, истерзанные во время предыдущего напряжения, просто дрожали и отказывались повиноваться. И все же, упрямо ныряя все глубже и глубже, удивляясь собственной храбрости, он таки добрался. Добрался и зачерпнул Силы полной мерой, едва удерживая себя от того, чтобы взорваться огромным шаром бушующего огня.

Ну, держитесь теперь, старые пердуны… Локси открыл глаза и начал вливать мощь медленно, постепенно. Но затем как бы отвернул краник. Коллеги сразу заметили такую существенную прибавку и приоткрылись навстречу. А вот вам! — и волшебник еще в несколько раз увеличил приток. Теперь на месте слабого ручейка ревел бурный, все возрастающий и не знающий преград горный поток.

— Веди, старый дурак, толкай Стену! — рявкнул Локси Архимагу, заметив, что Сила уже грозит перехлестнуть через предел выносливости отнюдь не слабых волшебников. Сам-то он частично оставался в стороне, лишь черпая из бездонного колодца мощь и вливая ее в круг.

Архимаг, застонав от натуги, стал выводить Силу из заточения и направлять ее вверх, в сторону нависающей над головами мутно-темной Стены. Циркулирующий поток радостно ринулся в указанном направлении, словно гигантской мягкой лапой уперевшись в преграду. И Локси с радостным ощущением заметил, как вокруг стало постепенно светлеть.

— Еще?

— Не сгоришь, хуманс? — прошептал эльф, из носа которого на подбородок уже стекала струйка алой — совсем как у людей — крови.

— Замучитесь ждать! — нахально ответил молодой маг и вновь зачерпнул Силы.

Соседка слева хрипела и билась в судорогах, уже не будучи в состоянии контролировать свое тело, но все так же строго работала мыслью. А ее кокетливо короткие штанишки стали окрашиваться темным и остро пахучим. Ну же, прячься за меня, дура остроухая — нет в том ничего постыдного!

Вслед за эльфийкой в астральную тень Локси нырнул и бледный маг с окровавленным лицом, затем двое остальных. Последним, соблюдая достоинство, спрятался Архимаг. И только теперь волшебник позволил себе выпустить мощь — нет, даже не в половину — в четверть силы. Непростое это колечко — ох, непростое! Теперь уже у молодого мага не было никаких сомнений, что это именно оно, то самое…

Земля под ногами глухо загудела, словно где-то глубоко ударили в гигантский колокол. Стеклянным звоном отозвались горы на закате, затем кажущаяся теперь такой крохотной и беззащитной эльфийская цитадель в тылу. С шумом вскипело озерцо неподалеку, но пятеро магов не обращали на все это ровным счетом никакого внимания.

— Снаружи, контролируйте откат! — третий эльф, показавшийся смутно знакомым, от волнения выкрикнул эти слова на родном языке.

Но во внешнем круге его поняли. И сразу же словно десятки незримых, но заботливых рук протянулись сюда — успокаивая, выглаживая выверты и помогая ровнее течь Силе.

А Стена одним рывком поднялась, роняя языки седого тумана. Локси добавил еще чуть — по обычным меркам это было бы просто ужасно много — и тут хаос не выдержал. Со стоном и гулкими хлопками разрядов исполинская Стена заколыхалась, затем медленно запрокинулась назад. Упала навзничь и отступила разом на поллиги, обнажая покрытую бурой коркой выжженного шлака землю.

Закрывшись от бушующей энергии Кольцом и закрывая собой остальных, молодой маг, внутренне холодея от какой-то веселой жути и чувствуя как дыбом встают волосы, добавил еще. Архимаг — чтоб ему тыщу лет прожить, благословенному старикашке! — не подкачал. Он разошелся вовсю, толкал и толкал от себя уже не кажущуюся неподъемной Стену — все дальше и дальше.

Словно гигантский невидимый Зверь ворочался впереди, с натугой отодвигая препятствие. Вот он пошарил по сторонам — и крохотные лучики магии из волшебных кругов по соседству указали ему путь.

Впервые в истории Стена Хаоса отступала, да еще и на изрядной своей длине. Пятеро смельчаков сумели направить мощь одного бога против силы другого. И побеждали, добавив на чашу весов победы свои крохотные, по сравнению с этими, способности. И до тех пор они ворочали с каждым мигом становящейся все тяжелее и неподатливее Силой, пока Архимаг не прошептал бескровными губами.

— Закругляемся… мягче, мягче… все!

Дальнейшее Локси вспоминалось с трудом. Лишь какие-то бесплотные тени, бесцельно бродящие по вырванной у Хаоса земле, да чьи-то заботливые руки, подсунувшие фляжку настоянного на травках вина…

Он подсунул палец под повязку, почесав немилосердно зудящую переносицу, и тут где-то рядом властный и в то же время мелодичный голос произнес на эльфийском.

— Не стоит снимать без целителя.

Последнее время вокруг стало околачиваться что-то уж слишком много этих остроухих, скоро начнет тошнить от их красивых физиономий и безукоризненно музыкальных голосов! Да и непоняток накопилось преизрядно. Ну что ж, как раз есть время кое-что обдумать и разложить по полочкам. Только если б еще трубку кто поднес… Волшебник поморщился от этой мысли — так взбунтовалась его вторая сущность против одного упоминания о вдыхании вонючего дыма.

Он не услышал, а скорее увидел обострившимся внутренним зрением, как откуда-то подошла спокойная фигура (опять эльфы, чтоб им!..) и профессионально-участливым и в то же время настойчивым голосом произнесла.

— Все хорошо, опасность миновала. Расслабьтесь, мастер Локси…

На лоб легла прохладная мягкая ладонь. Волшебник мысленно плюнул и постарался именно расслабиться. Он еще почувствовал, как вкрадчиво в него вошла сила недюжинного целителя, а затем постепенно уплыл в далекие и недостижимые для живых края.

Глава 16

…Под ногами, насколько позволял разглядеть по сторонам немного испуганный взгляд, проплывала безжизненная земля. Трудно назвать ее этим словом — уснувшая навсегда масса порыжевшего грунта, пропитанная злобой и ненавистью. Малыш чуть снизился, с любопытством рассматривая массивную коробку на небольших колесах, сверху которой из покатой башенки зачем-то торчала нелепая труба. Так и не поняв ее назначения, он осторожно коснулся пальцами — и тут же все сооружение с глухим шумом осыпалось бесформенной грудой ржавчины, подняв тучу едкой пыли…

В следующий раз волшебник проснулся днем. Сомневаться в том, что был именно день, да еще и ясный, ласковый — не приходилось. Попробуйте представить себе эльфа, даже слепого и глухого, что не смог бы с закрытыми глазами точно указать направление на солнце, за какими бы тучами или древесными кронами оно ни пряталось. А с каждым днем все сильнее проявляющаяся кровь перворожденных, круто замешанная на горячей и яростной основе людей, вскипала в нем радостными и веселыми пузырьками.

Попытавшись как-то определиться, Локси не рискнул пользоваться своей Силой — таким умиротворением веяло в этом месте, что одна только мысль о любых магических действиях, кроме направленных на исцеление, воспринималась как нечто грубое и чужеродное. Полагаясь на обострившееся чутье, он погладил подобие мягкого матраса под собой, пытаясь на ощупь определить, из чего тот сделан. И не смог.

Вторым открытием было, что ноги почти до колен утопают в чем-то теплом и мокром, иногда ласково и нежно щекочущем за пятки. Очередной изыск целительской мысли эльфов? Более, чем возможно — лазать босиком по обугленной ошметьями убитых тварей Хаоса земле Локси не рекомендовал бы никому.

Доверившись интуиции, он потянулся правой рукой в сторону от своего ложа — и зачерпнул в ладонь прохладной воды. Так вот, где ты журчишь, звонкий и неумолчный ручеек! Вода оказалась столь неимоверной свежести и вкусноты, что Локси не удержался еще от пары пригоршней. Затем он откинулся обратно, некоторое время расслабленно лежал. А потом неожиданно для себя снова заснул.

— … Так, еще чуть-чуть… — нежные и в то же время обладающие неженской силой пальцы наконец сняли с лица волшебника надоевшую хуже смерти повязку, и он осторожно открыл глаза.

Сумерки. Волшебные сумерки под пологом Вечного Леса, пронизанные сотнями пробивающихся сквозь кроны нескромных лучей, отчего вокруг царил мягкий, серо-зеленый полумрак, сразу напомнивший своим цветом волшебнику о его несостоявшейся любви. Он сидел на своем ложе у полуразрушенной стены, игриво обвитой плющом, и при одном взгляде на изъеденную временем кладку Локси смекнул, что остатки сооружения как бы не старше самого Леса. А уж тому… ого-го сколько тысяч.

Прямо по выложенному мелкой бело-зеленоватой мозаикой полу с камня стекал ручеек, весело и призывно журча в своем коротком беге и исчезая в траве сразу же за тем местом, где едва угадывались остатки порога. Так вот ты какой, мой неумолчный и жизнерадостный собеседник последних дней!

А ладная и ловкая целительница ласково ворковала-приговаривала что-то, освобождая Локси от остатков своей природной опеки. Толстая лоза, что нескромно прицепилась к интимным местам, позволяя впавшему в беспамятство не задумываться об отправлении естественных нужд, прямо на глазах удивленного таким дивом волшебника скрутилась кольцами и стыдливо исчезла под ложе. Сама эльфийка деловито осматривала руки-ноги, глаза своего пациента, периодически легонько тенькая и тинькая на десятки разных ладов и удовлетворенно кивая коротко стриженой головой, что венчала простая тонкая диадема с вправленным зеленым камнем. Волшебник прежде даже не подозревал, что такие магические импульсы не только возможны, но и могут быть исполнены столь мастерски.

— Ну что же, вот и все. Признаться, мастер Локси — более занятного пациента за всю мою, смею заверить, весьма богатую практику, у меня не было, — она бесстрастно осмотрела свободного от какой бы то ни было одежды волшебника и так заливисто, даже чуть ли не мелодично тенькнула, на этот раз окатив его с ног до головы, что тот против воли радостно улыбнулся, ощутив стайку веселых мурашек, с удалыми припрыгиваниями промчавшуюся вдоль спины.

— Ну, раз отзываетесь на этот зов, то вам уже совсем ничего не угрожает — откликаетесь так, что скорее вы сами бросите вызов моей добродетели, — на явно непривычных к такого рода занятию губах женщины мелькнула тонкая улыбка.

Локси мельком, осторожно скосил глаза к низу живота и чуть покраснел от своего столь явного проявления чувств, совсем не уместного в присутствии двоих помощников целительницы и какого-то веселого парня с остриженной почти налысо головой и висящей на перевязи рукой.

И все же он осторожно взял руку женщины, и глядя прямо в ее серые, мудрые и печальные глаза, нежно поцеловал изящную, чуть дрогнувшую ладошку. И еще. И еще раз — чуть смелее.

Та ничуть не смутилась. Скорее удивилась, ничем не выдав своих чувств, но волшебник все-таки это заметил — зря, что ли, уже скоро, наверное, у него и ушки остренькими станут?

Целительница мягко высвободила руку. Она наклонилась, чмокнула в лоб своего пациента.

— Хорошо. Если вы так хотите… но прежде — еще сутки вы будете отдыхать в этом месте. Обещаете? И далеко не уходите — не стоит тревожить других, кто в гораздо худшем состоянии.

Коротко и невозмутимо попрощавшись, целительница распорядилась, не повышая голоса и в то же время со столь явной привычкой повелевать, что это уже въелось не только в кровь, а и в… да кто этих остроухих знает, есть ли у них душа!

— Одежду мастеру Локси. Усиленное питание, легкая разминка без использования Силы — только двигательная.

И величаво ушла в сопровождении неслышно переговаривающихся помощников, свернув в прогалину к следующим ждущим помощи или решения.

— Вот это женщина! — восхищенно выдохнул молодой волшебник, когда она удалилась. Он покачал головой, слушая, как унимаются звенящие в ушах радостные колокольчики, и нехотя принялся облачаться в оставленную одежду — не надо и упоминать, какого оттенка.

Парень с закрытой повязками рукой, сидящий на поваленной то ли колонне, то ли пьедестале, хихикнул.

— Ну ты даешь! Чуть не отымел при всех нашу Анитэль! Горячие ж вы парни, хумансы — сколько вас изучаю, все диву даюсь, — он восхищенно поцокал языком, от чего с дерева ему прямо на плечо спрыгнула серовато-рыжая до неприличия белка и возмущенно цокнула в ответ.

— Брось, — поморщился Локси. — У тебя плохо получается изображать речь людей. Не чувствуешь, когда перегибаешь. Лучше скажи, как там… Стена Хаоса? — нехотя он выдавил столь ненужное в этом месте слово.

Парень пожал плечами. Согнал обратно на дерево сердито вздыбившую шерстку белку, оглянулся по сторонам. Веточкой, тайком почесал под повязкой наверняка тоже зудящую заживающую руку. Вздохнул, скорее — застонал от явного облегчения, и только потом ответил.

— Порядок. Говорят, маги даже на пятнадцать лиг ее обратно отодвинули.

— А как там король ваш? — одежда пришлась Локси впору, и он малость повеселел. Еще бы отбивную, с кровью — вооот такенную… да разве от этих остроухих дождешься?

Парень отмахнулся здоровой рукой.

— Да нормально. Залатали, уж тут будь спокоен — если сама Анитэль за дело берется, то толк будет. И даже разрешили ему повидаться с королевой-матерью — ну, та на радостях, что малыш ее жив, и надавала ему по тощей эльфийской заднице… — в глазах парня блеснул задорный огонек.

Волшебник в уме сложил два и два, и сделал попытку встать на ощутимо подрагивающие ноги.

— Прошу прощения, ваше величество, — смущенно пробормотал он.

Келениль хохотнул.

— Да ладно, сиди. И вообще — здесь я не повелитель, а такой же пациент, как и остальные. Анитэль целительница суровая — чуть что не по ее, сразу выговор или чего похуже. Я по нашим, эльфийским меркам, еще довольно молод, встреваю в разные передряги — вот и приходится попадать под ее опеку несколько чаще, чем хотелось бы.

Видя, как его собеседник смущенно ерзает, он добавил.

— Расслабься. И — разрешаю на «ты», пока не выйдем из целительных покоев.

Локси осторожно пожал плечами, в душе проклиная свою невезучесть и прикидывая — не нахамил ли он где ненароком, и задал вопрос на отвлеченную тему.

— А кто такая Анитэль? Что-то знакомое вертится, но никак не могу ухватить… до сих пор от той работенки пчелы в голове гудят.

В это время из-за деревьев выскользнул эльф в яркой рубашке и с подносом в руках. М-да… вожделенной отбивной тут и впрямь не оказалось, но было весьма и весьма вкусно, чем не преминули воспользоваться оба изрядно оголодавших волшебника.

— Анитэль? — Келениль хмыкнул, отставив в сторону пустую тарелку из-под немыслимого фруктового салата. Он легко подхватился со своего места, выудил из-за утопающего в зеленой траве обломка стены чашку с веселеньким рисунком и отбитой ручкой.

— Да самая опытная и сильная из наших целителей. Она пользовала еще моего деда, когда тот по малолетству да нахальству характера сцепился с огненным элементалем…

Недоверчиво прищурившись, Локси прикидывал, сколько ж повидала на своем веку эта Анитэль, и вправду упоминающаяся в разведсводках, но по мнению некоторых авторитетных авторов считающаяся фигурой собирательной, легендарной. А затем махнул рукой на все эти раскопки в своей голове, и во все глаза смотрел на короля эльфов, вовсе не поражавшего ни величавостью, ни мудростью бесконечных веков в печальных глазах. Больше всего походящего на обычного неугомонного парня.

А тот пошептал что-то над ветвью дерева, поглаживая ее, надломил, и в подставленную чашку потек темно-рубиновый напиток. Осушив ее, эльф причмокнул губами от удовольствия, наполнил вновь, и позволил ветке распрямиться.

— Держи. Лучшее вино из моих подвалов.

— А если эта суровая дама проведает? — засомневался молодой волшебник, не без трепета принимая из рук самого короля чашку с душистым как летний луг напитком.

Келениль звонко и беззаботно рассмеялся, отчего на миг пристыжено умолкли щебечущие птицы.

— Да она знает! Только это ведь не та грубая сивуха, которой у вас принято потчевать друг друга. Это, Локси, получше многих лекарств, это и есть настоящее… — тут он произнес несколько незнакомых и трудновыговариваемых для человека слов на староэльфийском, почти незнакомом собеседнику языке.

Мысленно вознеся призыв бессмертным о том, чтобы его человеческая сущность в случае чего умерла быстро и без особых мучений, молодой волшебник осторожно пригубил. Свежесть июльского утра, ветер дальних странствий и в то же время пряный аромат цветущего сада с игривым медовым оттенком… Сам того не заметив, Локси закрыл глаза и медленно, наслаждаясь каждой каплей, осушил чашку до дна.

— Слушай, это же такая прелесть… едва ли не лучше, чем с женщиной… — он вздохнул, с сожалением заглянув в пустой сосуд. Уши и щеки сразу занялись чуть пощипывающим легким пожаром, а усталость смахнуло, словно ее никогда и не было.

Король эльфов выжидательно смотрел на его реакцию, а на устах блуждала бледная, как лунная тень, улыбка.

— Ты первый из хумансов, кто пробует этот дар небес. Для них это яд, равного которому трудно найти, — заметил он мимолетно.

Отмечая приятное покачивание в окружающей обстановке и золотистую дымку вокруг порхающих в сгустившемся воздухе слов эльфийского короля, Локси осторожно кивнул.

— Да, кстати — как там Борг и Невенор? — спросил он, тщательно следя за так и норовящим заплестись языком.

— Все в порядке. И все будет в порядке… — еще расслышал он, прежде чем реальность опасно накренилась и молодой волшебник, мысленно проклиная свою бесшабашность и эльфийское коварство, обнаружил себя лежащим на все том же мягком ложе, а зеленеющее над полуразрушенной стеной дерево печально склонило к нему свои ветви…

Глава 18-я, странная

…- Чтоб их всех Падший побрал! — выругался Локси, обнаружив себя медленно летящим над бескрайней равниной унылого ржавого цвета. Он бы выразился еще более замысловато и грязно, если бы давящая со всех сторон опасность не требовала постоянно контролировать защиту.

Попробовав как-то проанализировать, что же это за гадость так лезет на него со всех сторон, волшебник почти сразу разобрался. Нехорошо усмехнувшись, он быстренько взлетел повыше — аура распадающейся материи, пропитавшая землю и, казалось, самый воздух, была одной из самых страшных областей магии. Повсеместно и единодушно запрещенной. И, хвала богам, практически недоступной.

Осмотревшись с высоты, он чуть облегченно вздохнул. Ну что ж — по крайней мере он умеет летать, хотя и не мог понять, как он это делает безо всяких заклинаний.

— Тем не менее, это уже не кое-что, — пробормотал волшебник, задумчиво потирая подбородок.

К его удивлению, щетины на несколько дней не бритом лице не обнаружилось. Обеспокоенно пробежавшись пальцами по ушам, он обнаружил у себя чуть заостренные кверху кончики самых что ни на есть кокетливых эльфийских пропорций.

— Удивительно, но не смертельно! — буркнул он, пытаясь сообразить, где он и вообще — кто.

И только тут, похолодев от осознания, какую еще пакость могли сотворить с ним эти…,… и… эльфы, он немедля заглянул себе в штанишки.

М-да… стало быть — догадался верно. Там, где полагалось находиться тайной гордости каждого настоящего мужчины, обнаружилось… ну, в общем, сами знаете что. И стало быть, если продолжить изыскания… — все верно! За пазухой накинутой на голое тело мягкой рубашки обнаружились два полушария привлекательных пропорций с вызывающе торчащими сосками.

Погладив новое приобретение привычными к такого рода действиям руками, он зажмурился от обрушившегося на него ощущения сладкой истомы. Нет, так дальше нельзя! — и, раскинув руки в стороны наподобие птицы, он свечой взмыл высоко в небо. Долго и задумчиво парил под самыми облаками, глядя на утопающую в ядовитой дымке землю далеко внизу и иногда встречающиеся на ней развалины каких-то сооружений.

— Ну и что мне со всем этим делать? — прошептал он (или уже она?), едва сдерживая рыдания от безнадежности.

Наконец, впереди и чуть справа — а повернуть назад и вновь оказаться в бескрайнем цветущем саду Локси не решился — мелькнуло что-то похожее на озеро или большой пруд.

Правда, при ближайшем рассмотрении слабо светящееся оно оказалось подозрительно правильной круглой формы, а струящийся оттуда поток ненависти столь сильным, что волшебник призадумался — кто же это тут так баловал? И еще плотнее сдвинул свои призрачные щиты.

— Интересно, внешность хоть симпатичную дали? — почему-то этот вопрос был очень важен для него. Вернее — для нее.

Однако гладь мертвого озера чуть волновалось под дуновениями струящегося вдоль земли легкого ветерка. И когда высохшие было слезы отчаяния вновь потекли по нежным девичьим щекам, каприз воздушной стихии на некоторое время утих.

— Ну, хоть за это спасибо, — буркнул Локси, разглядывая под собой испуганно таращущуюся на него зеленоглазую эльфийку вполне приемлемых пропорций и внешности.

Тут эльфийской девице, в чье тело угораздило со всего размаху влететь сущности боевого мага, захотелось пить. Ну просто нестерпимо — вынь да положь, а иначе умереть не сходя с места. Или не слетая?

— Не падая! — нервно хохотнул девичий голосок.

Поскольку пить эту воду внизу Локси не решился бы ни за какие сокровища гномов, и даже руку туда окунуть не рискнул бы, то пришлось снова взмыть к самым тучам. Потянув за незримую нить, он запросто вызвал дождь. Вода оказалась неприятно холоднющей, хотя и удалось напиться вволю. На лету окутывая себя жаром мягкого заклинания, волшебник заинтересовался вопросом — насколько сохранились и изменились его способности?

Внизу меж уплывающих назад бескрайних развалин, очевидно, когда-то большого города обнаружилось что-то похожее на заваленную всяким мусором площадь, посреди которой что-то блестело. Снизившись, волшебник… извините — волшебница обнаружила блестящую металлическую статую на выветренном гранитном постаменте.

К немалому удивлению, Локси без труда опознала в этом животном самую обыкновенную лягушку. Проморгавшись от удивления, и пару раз для верности облетев сооружение на низкой высоте, ей пришлось с неудовольствием признать, что да — памятник из подобного гномьему, не боящегося ржавчины, сплава некогда был поставлен самой что ни на есть обыкновенной квакушке, сотнями и тысячами населяющей любой водоем.

— А кто вам, эльфийская леди, дал основание считать, что это памятник? — Локси усиленно переиначивал свое мышление на женский лад. Ведь одно из правил волшебника — если обстоятельства сильнее тебя, прими их как исходные, рассуждай и действуй исходя теперь из них.

— Это ж и вовсе может оказаться истукан для почитателей какого-нибудь извращенного культа, — рассуждала девица вслух, недоумевая — как можно поклоняться этакой вот мерзости?

И, для верности отлетев подальше, обрушила на пакостное творение древних литейщиков такую яростную молнию, что голова с мерзко выпученными глазами и широким разрезом рта да верхняя часть туловища испарилась в ослепительной вспышке, разлетевшись ярко-желтыми брызгами расплавленного металла.

— Весьма недурственно! — восхитилась Локси, и обрушила на останки нелепого сооружения файрболл.

Тут уже лопнул даже гранитный постамент, и через некоторое время, когда гарь и копоть рассеялись, от этой дивной причуды идиотов остался нелепый огрызок камня да лужица остывающего металла, из которой, словно грозя небесам, торчала перепончатая лапка.

Так, что еще? Карманов на одежде не обнаружилось, и соответственно — их содержимого тоже. А создавать себе магией пищу Локси не решалась даже под руководством мага-преподавателя — ну не ее это стихия! Кольца на пальце, на которое пали было подозрения в происходящих странностях, не обнаружилось — ну, по этому поводу мы плакать не станем.

Взлетев немного повыше, новоявленная волшебница со всей возможной резвостью устремилась дальше, на лету обдумывая сразу два вопроса — что делать, когда наступит ночь, и где придется раздобывать еду?

Постепенно местность внизу изменилась, и летунья обратила на это внимание. Напор яростной силы заметно ослаб, превратившись в надоедливо зудящий фон. И наконец, в низинке, у гадостно воняющей лужицы обнаружился пучок тощей, сухо шелестящей — но живой травы!

Радостно порхая над этим недвусмысленным проявлением жизни, Локси словно фея из сказок махнула над низинкой рукой, поливая ее и заодно траву потоком свежей воды из дождевой тучи. А затем, нетерпеливо приплясывая на лету, со скоростью стрелы, выпущенной из доброго лука, устремилась дальше. Теперь она уже и сама ощущала своей эльфийской тягой ко всему живому, что впереди что-то есть.

Под босыми ногами проносились уже целые лужайки веселого зеленого цвета, приятно ласкающего взор после рыжего однообразия, и кое-где в них обнаруживались разноцветные кузнечики, басовито гудящие жуки и прочие букашки.

Так. На этот раз девице захотелось — нет-нет, на этот раз не пить, а совсем даже наоборот. Если в другом своем воплощении Локси, не задумываясь, приостановил бы полет и запросто со своей высоты оросил лужайку, то тут пришлось поизвращаться. В конце концов, махнув на все рукой, эльфийка с пылающими от смущения щеками ухоронилась зачем-то меж невысоких кустиков и присела, спустив штанишки.

Фу, как же это мерзко! Ну никакой тебе романтики — травинки неприятно щекочут и покалывают… сами знаете какую часть пониже спины; а вездесущие насекомые, как оказалось — вовсе не ведают ни о каком должном почтении к расе Перворожденных. Деловито жужжа и стрекоча, они сразу заинтересовались этакой гостьей и словно по уговору слетелись к ней с самыми гнусными и недвусмысленными намерениями — обследовать и облазить все доступные места, немилосердно при этом щекоча.

Едва сделав свое дело, Локси волшебной ракетой стартовала вверх, поеживаясь от пережитого ужаса и мысленно сочувствуя всем бедняжкам, сколько их там ни есть.

А внизу проплывали отдельные, тощие и искривленные деревья, постепенно собираясь в маленькие рощицы. Все гуще и гуще, пока под ногами весьма обрадованной такими переменами Локси не зашумел самый что ни на есть настоящий лес.

— Где лес, там, стало быть, и пища. Бегает или прыгает себе до поры на четырех лапках, — изрекла девица столь нехитрую истину и круто спикировала вниз.

По правде говоря, молодой полосатенький кабанчик, совсем еще поросенок, был довольно-таки тощим и жилистым, да и эльфийская сущность неуверенно протестовала против убийства живого существа. Но яростное и недвусмысленное урчание в животике разом перевесило все сомнения, и уже через несколько минут над костром жарилось замечательно пахнущее мясо.

Откуда-то Локси знала — как стукнуть кулачком по темечку, чтобы разом вышибить дух из испуганно верещащего и удирающего животного. Как голыми руками и ноготками разделать и освежевать тушку. Отчего именно вот эта ветка именно этого дерева может служить вертелом и не прогорит. Какие стебельки черемши следует надергать на топком берегу болотца и под каким кустом накопать дикого лука, дабы хоть как-то приправить истекающее ароматным соком мясо.

А еще волшебница точно знала — вот на том пятачке черной и блестящей местности есть соль. Благодаря всем этим непонятно откуда взявшимся в голове знаниям желудок вскоре удалось набить пусть и не яствами Стеллиной кухни, но зато в весьма приемлемых количествах.

— Если это не еда, то я уж и не знаю, — девица с сожалением осмотрела обглоданную кость в своих изящных пальчиках.

Благодушно вздохнув, она подхватилась. Убрала под пласт дерна потушенное кострище вместе с объедками, прикопала под старым дубом последнюю косточку и, погладив это место ладонью, прошептала смутно знакомое древнее заклятье. Все это делалось не задумываясь, привычно и быстро. Напоследок отметившись в кустики — уже не без некоторой сноровки, Локси взмыла в чуть темнеющее небо.

— Обхохочешься, — заметила она, на лету напившись из попавшейся по пути дождевой тучки и при этом ухитрившись на этот раз остаться почти сухой.

У настороженно обдумывающей ситуацию и мелкие несообразности сущности прежнего Локси уже почти не было сомнений, что все с ним происходящее есть ничто иное, как проделки неведомых кукловодов. Сидят себе, дергают за ниточки да похохатывают над возомнившей о себе невесть что марионеткой.

— …ь! — с нежных уст сорвалось совсем не нежное словцо, обозначающее продажных хумансовских девок, торгующих своим телом налево и направо.

Под ногами на заплывающей вечерним туманом земле стали все чаще попадаться ручьи и озерца, и вскоре эльфийка вылетела к реке. С сомнением полетав над ней, Локси удостоверилась, что это самая обычная река. По берегам в спокойном воздухе неподвижно стояли заросли осоки и камыша, глядясь в почти безмятежное зеркало воды. А в самой реке оказалось вдоволь мелкой рыбешки и всякой прочей речной живности.

Заслышав постепенно набирающее силу, но пока что неуверенное кваканье, волшебница припомнила давешний то ли идол, то ли памятник, и усмехнулась.

— Значит — вы тоже считаете, что дождь будет? Ладушки…

Выходит — следовало в ближайшем времени озаботиться каким-либо укрытием. Сидеть всю ночь под какой-нибудь елкой, тратить весьма скупо и медленно возобновляющуюся здесь Силу на защиту от сырости, холода и прямо-таки ужасающих размеров комаров — такая перспектива ее не вдохновляла.

Пролетев немного вдоль реки, Локси обнаружила сбегающую с берега к воде тропу и некоторое время, прищурившись, пыталась сообразить, что же ей показалось не так. Ага! Это не звериная тропа!

Две глубоко вдавленные в сырую почву колеи не оставляли никаких сомнений и места для двусмысленных толкований. Тем более что меж них обнаружились лошадиные следы.

Интересненько… и что же это у нас выходит? А то, что здесь, оказывается, сохранилась не только дикая, природная жизнь — теперь это уже несомненно. И, если ввести поправочку на этакую глухомань, весьма развитая разумная жизнь. А стало быть, следует озаботиться кое-какими мерами безопасности…

Завернувшись в плащ невидимости, добавив кое-какие щиты, весьма полезные для здоровья в смысле защиты от стрел и прочих быстродвигающихся острых предметов, и на всякий случай освежив в памяти инструкцию поведения для разведчика на малоизученной местности, Локси взмыла повыше.

Словно собака, потерявшая след, она описывала постепенно расширяющиеся окружности, тщательно и скрупулезно обследуя местность.

Пенек от срубленного дерева — запомним… барсук у своей норы, и довольно-таки непуганый — тоже примем к сведению… железка на этом жалком подобии дороги — интересненько!

На ладонь вскорости легла старая, истершаяся, покрытая ржавчиной подкова. Все верно — металлургия тут имеется, а значит, просто обязаны быть и всякие колюще-режущие хитромудрые приспособления, дотошно и скрупулезно изобретаемые для убийства себе подобных. В этом отношении что эльфы, что хумансы, что гномы — на редкость единодушны и настойчивы.

Заметив, что употребила «хумансы» вместо «люди», эльфийская девица грустно фыркнула. Повертев еще немного подкову в руках, она уронила ее в траву и продолжила свои поиски незнамо чего. И наконец, когда темнота — вовсе не затруднившая работу — уже наплывала вечерними сумерками и собиралась вовсе перерасти в непроницаемый для обычных глаз мрак, трудолюбие Локси наконец-то было вознаграждено.

На довольно большом острове посреди реки обнаружился неизвестно как попавший сюда абориген, причем весьма тщедушного даже по сравнению с девицей телосложения. При ближайшем рассмотрении обнаружилось, что это мальчишка лет десяти, худощавый и взъерошенный, каких полным-полно в любом хумансовском поселении.

Парнишка сидел на поваленном дереве и утирал слезы, периодически хлюпая носом. Поскольку ничего такого при нем вроде не обнаружилось, то Локси сочла того не опасным. Немного поколебавшись, она спустилась на землю, и влажная от вечерней росы трава приятно захолодила ее разгоряченные от полета ноги. Неслышно подойдя поближе, она выступила из-за сосны, всем своим видом старательно изображая миролюбие. Но готовая в любой миг закрыться щитами и, юркнув обратно за ствол, залить пространство перед собой беспощадным огнем.

Мальчишка, заметив ее, повел себя вполне спокойно. Встал, недоверчиво глядя на нее, и неуверенным голосом спросил:

— Мама? Как ты меня здесь…

Потом он ойкнул, видимо, рассмотрев, что перед ним не некая безызвестная пока мама, и в замешательстве извинился.

Надо же, какой воспитанный мальчуган! У нас бы, в деревне, еще и каменюкой попотчевали бы… Чуть склонив голову на плечо, Локси вслушивалась в чуть непривычно звучащие слова Общего Языка, на котором по непонятной причуде богов разговаривали и здесь.

— Привет, — произнесла она осторожно.

— Здравствуйте. Я Питер, — представился паренек. Был он худощав, что не удивительно в его возрасте. Мокрые и слипшиеся белобрысые волосы торчали во все стороны вместе с запутавшимися в них сосновыми иголками. Одежда хоть и несколько непривычного покроя, но не оставлявшая сомнений в своем предназначении — рубашка с коротким рукавом, длинные штаны. И некое подобие грубого изготовления сапог, только гораздо короче и со шнуровкой впереди.

— Я Локси, — чуть поколебавшись, представилась волшебница. Поскольку даже в ее родном мире возможность навредить кому-то, попытавшись воспользоваться его именем и навести порчу или сглаз, считалась даже не вымыслом — просто бредом.

Она шагнула вперед, и деликатно, словно приветствуя мальчика, тенькнула в его сторону. Удивительно — малыш оказался более прозрачен для магии, чем даже дерево, растущее рядом. А ведь существа с полностью отсутствующими способностями даже в родном Локси мире считались, по выражению Архимага, «чрезвычайно редким научным феноменом». Ну что ж, по крайней мере — с этой стороны неприятность не грозит…

Присев перед озадаченно рассматривающим ее парнишкой на корточки, волшебница быстро, но цепко осмотрела его вблизи.

— Я могу с тобой немного поговорить, Питер? — диковинное имя неприятно скрежетнуло на язычке, но выговорилось почти правильно.

— Дело в том, что я впервые оказалась в вашем мире, да и сама толком не знаю, как меня сюда забросило… — в последнем вопросе девица изрядно лукавила, но по большому счету — так оно и было.

Мальчишка выглядел удивленным, но ничуть не испуганным.

— Запросто, мэм Локси. Только — позвольте воспользоваться вашей лодкой и перебраться на берег? Мою унесло течением… Скоро пойдет дождь, а ветер несет тучи с отравленных земель. Мама, да и наш школьный учитель, строго-настрого запрещают находиться под ядовитым дождем.

Волшебница мельком взглянула вверх, где в ночном небе и в самом деле собиралось некое весьма хмурое и мокрое скопище.

— Это будет самый обычный дождь. Да и лодки у меня нет… — ответила она. Но заметив, как испуганно съежился мальчишка, стала прикидывать — возможно ли будет его поднять и перелететь с ним через довольно-таки широкую протоку, отделяющую остров от берега. Наверное, да.

— Но мы попробуем перебраться. Пошли, — и, встав, взяла Питера за руку.

Выйдя к воде, мальчишка указал куда-то на ту сторону. Мысленно попросив помощи у бессмертных, Локси уцепила Питера подмышки и взмыла невысоко над рекой. Правда, она сильно сомневалась — есть ли в этом мире боги, ибо надо быть совсем уж никчемой, чтобы довести его до такого паскудного состояния…

Над серединой широкой ленты воды было еще чуть светло. Мальчишка, повернув голову, осторожно спросил.

— Как вы это делаете, мэм Локси? Я о таком только в сказках читал… но учитель говорит, что в сказках все выдумки и жить надо реальностью.

— Золотые слова говорит этот твой учитель. Только он немного ошибается… — чувствуя, как быстро иссякает запас Силы, волшебница все-таки дотащила Питера до берега. Опустив на песок, с облегчением плюхнулась рядом и закрыла глаза. В голове колотились невидимые молоточки, перед глазами нахально прямо-таки роились золотые искорки — но в общем-то, бывало и хуже.

— Спасибо, мэм — вы мне очень помогли.

По голове и плечам заколотили крупные капли. А паренек уже теребил и тащил эльфийку куда-то, едва не плача от своего бессилия.

— Устали? Ну еще немного, мэм, вставайте — тут совсем рядом! Ну пожалуйста!

Чуть не высказавшись вслух о том, что легкий дождь эльфу не повредит, зато некоторые нахальные мальчишки запросто могут остаться без ушей и даже головы, Локси со вздохом поднялась на ноги и шепнула пару слов.

Невидимый зонт услужливо распахнулся над ними. А над плечом весело замаячил магический светильник, ибо Питер явно неуютно чувствовал себя в темноте. Энергии на это ушло совсем немного, ведь такие заклинания — это совсем простенькие, из тех, с которых и начинают осваивать управление Силами будущие волшебники.

Сказать, что мальчик удивился — это ничего не сказать. Он только открывал и закрывал рот, недоверчиво взирая на стекающие по сторонам струи воды, поблескивающие в свете магического шара.

— Колдовство? А где тогда ваша волшебная палочка?

Выходит, в этом мире все-таки знают о магии и о том, что работа с ней иногда требует неких артефактов? — Локси нашла в себе силы удивиться, шлепая по мокрой траве в ту сторону, куда тащил ее Питер.

Это оказался небольшой деревянный домик, больше похожий на сарай — так он был забит старыми вещами и сеном. Мальчишка обрадованно пошарил в углу и развернул вытащенный оттуда сверток. Едва прожевав доставшееся ей кусок хлеба с ломтем ветчины, который парнишка назвал чудным словом бутерброд, и краснобокое яблоко, волшебница обессиленно рухнула на сено и наконец-то позволила своему истерзанному телу уснуть…

Глава 19-я, тоже странная

Проснулась она от того, что кто-то пребольно дернул ее за ухо.

— Вот, посмотрите, почтенные сограждане — даже уши другие! Как есть мутантка! — крикнул здоровенный светловолосый дядька с блестящей палкой в руке, состоящей из двух железных трубок, приделанных к деревянному прикладу. И даже задумываться не надо было, дабы признать в этом изделии оружие, а в словах мужика — угрозу.

Локси обнаружила себя полулежащей в сене, наваленном в какой-то телеге, а руки-ноги — крепко связанными. Мимоходом задумавшись над последним словом, выкрикнутым этим вонючим хумансом, она все-таки предположила, что это какое-то местное ругательство, а посему решила немного обидеться.

Веревки послушными змеями сползли со щиколоток и запястий, и изящная ножка Локси с удовольствием пнула мужика прямо в живот. Тот охнул и отлетел, немилосердно вывалявшись в грязи, а волшебница, сладко потянувшись, выскользнула из телеги и огляделась.

Пока она спала беспробудным сном, ее оказывается, связали и утречком, на этой колымаге, в бесчувственном виде привезли в поселок. И теперь посреди мокрой и грязной площади вокруг нее стояла толпа хумансов, а за ними со всех сторон виднелись добротные каменные дома под симпатичными черепичными крышами.

В первых рядах собравшихся обнаружился Питер, умытый и чистый, а его одной рукой прижимала к себе женщина средних лет. Ах да, мама — вспомнила Локси. Она укоризненно посмотрела на мальчишку и покачала головой.

— Наверное, чувствуешь себя героем?

— Меня искали. А потом мэр решил связать тебя и привезти в Блумберри. Я говорил, объяснял, что ты спасла меня, но они не хотят ничего слушать… — с виноватым видом объяснил он.

Обтекающий жидкой грязью мужик, бормоча ругательства, снова подобрался поближе. Щелкнув каким-то рычажком, он направил свое оружие на Локси и в покрасневших глазах его мелькнуло торжество.

Ну что ж, такой разговор понятен…

Это был весьма грязный прием из арсеналов эльфийских разведчиков, который Локси недавно подсмотрела у разминающейся Невенор и пару раз прорепетировала. Да еще и дополненный кое-какими незаметными для простого глаза магическими штучками. Когда хуманс с шумом хэкнул от боли и, потеряв сознание, опять рухнул мордой в покрывающую площадь грязь, волшебница с немалым злорадством почувствовала, как начинают хрустеть под ее руками позвонки в выворачиваемой шее.

Стоп-стоп, голубушка, зачем так распаляться? По правде говоря, особой необходимости проявлять крайности не было. «Без фанатизма!» — как говаривал старикашка Архимаг. Посему Локси не стала откручивать незадачливому громиле дурную голову с его немалой ширины плеч и, пересилив себя, встала.

Когда оружие лежащего без памяти мужлана перекочевало в изящные эльфийские руки и волшебница привычно крутанула на нем Исследующее Заклятье, толпа ахнула и отшатнулась.

Но Локси не стала разбираться в изощренных подробностях — что же там выяснило заклинание. Положила до поры в уголок памяти, а само оружие протянула матери Питера.

— Возьмите. Мне это не нужно, — а затем потрепала мальчишку по вихрастой макушке.

Мимоходом (опять-таки с помощью магии) отряхнув с себя грязь и заодно изгнав надоевшую сырость из одежды, волшебница привычно взмыла над площадью, нимало не интересуясь толпой хумансов, но с изрядным любопытством озираясь вокруг.

Поселок оказался невелик — на уровне деревни в родном мире, но построенный более добротно. Все дома были крыты черепицей веселенького морковного цвета или тонкими, окрашенными в разные цвета листами железа. Надо же, какое расточительство! — фыркнула она. Долго ли прослужит такая кровля?

В конце концов ее внимание привлекло нарядное здание, выходящее на площадь и по неким признакам отнесенное волшебницей к культовым сооружениям. Храм здешних богов? Поскольку у всех рас жрецы были весьма образованным и склонным к умственным занятиям народом, не стоило пренебрегать разговором и со здешними…

Возле храма за хлипким, низким, чисто символическим заборчиком обнаружился небольшой сад. На дорожках меж усыпанных слабо пахнущими цветами клумб никого не обнаружилось — а залетать вовнутрь храма Локси не стала, вполне резонно опасаясь нарушить какое-нибудь здешнее суеверие. Зато возле высокого крыльца храма у некого сооружения из двух массивных столбов с поперечной перекладиной вверху, к которой зачем-то был подвешен колокол, обнаружился стоящий на скамеечке пожилой хуманс в черной робе. Самого благообразного облика, с какими-то стекляшками в проволочной оправе на носу, он мурлыкал под нос песенку и тряпицей начищал позеленевшую бронзу колокола.

— Здравствуйте. Если я не ошибаюсь — вы служитель здешнего культа? Если да — могу ли я с вами поговорить? — Локси мурлыкала самым невинным голоском, а во всем ее облике даже самый придирчивый глаз не обнаружил бы и намека на опасность или угрозу.

Хуманс внимательно, поверх своего сооружения на носу, посмотрел на беззаботно порхающую рядом эльфийку.

— Вы не ошиблись — я Пастор Никсби, смиренный служитель бога. Вижу, что вы существо весьма необычное, и с удовольствием бы посвятил время беседе с вами, — хуманс не без сожаления вздохнул.

— Но прежде я должен закончить работу — очистить от патины наш церковный колокол.

Локси покосилась на здоровенное, массивное бронзовое изделие. Если сопоставить его размеры и крохотное желтое пятнышко напротив этого Пастора Никсби… то разговор состоится весьма и весьма нескоро.

— Да, всякое дело должно быть закончено… — кисло резюмировала волшебница, облетев со всех сторон сооружение и даже заглянув под низ, где тяжеленный язык висел, готовый в любой момент исторгнуть из колокола густой звук.

— Я Локси. А вашими верованиями не возбраняется, если я вам помогу?

Немного подумав, хуманс пожал плечами.

— Наверное, нет, — и протянул ей еще одну испачканную мелом тряпицу.

Легкомысленно отмахнувшись, волшебница взмыла повыше, а незадачливому жрецу сделала жест — отодвинься, мол, чуть подальше. Очищать и приводить в достойный вид всякие древние артефакты Локси навострилась еще во время неспешных бесед с Алансором в его каморке, когда слова требовали осмысления, а праздные руки — какого-нибудь занятия. Поэтому заклинание было простеньким и незатейливым.

Колокол сразу же приобрел такой вид, словно его только что отлили — так засияли его бока. А впридачу еще и негромко, басовито бумкнул, чем привел в немалый восторг перетекшую сюда с центра площади толпу. Некоторые — а именно малолетние сорванцы самого что ни на есть хулиганского вида — даже залезли на заборчик и сидели, подобно стайке настороженных воробьев.

— Гм… спасибо, — отозвался этот непонятный жрец.

Он придирчиво осмотрел колокол, тоже заглянул вовнутрь. И даже потрогал зеркальную, словно отполированную поверхность.

— Спасибо, Локси, — еще раз поблагодарил пожилой жрец.

Степенно спустившись со скамеечки, он отряхнул руки от мела, подхватил ее, затем поставил обратно.

— Да что же это я? Побеседуем в моей каморке при церкви, или на свежем воздухе? — растерялся он, все-таки выбитый из колеи.

Волшебница мельком взглянула на по-прежнему хмурое небо. Куда охотнее она осталась бы снаружи, тем более что дождя сегодня больше не будет — о чем она и сообщила Пастору Никсби.

— Ну что ж, — жрец поправил на носу свои стекляшки и распорядился подбежавшему мальчишке-служке, чтобы в саду накрыли стол.

В это время сквозь толпу к распахнутой калитке пробрался тот самый здоровяк, успевший где-то сменить одежду и умыться. На этот раз он настроен был более сдержанно.

— Ваше Преподобие, вы не пострадали?

Жрец, которого, как оказалось, звали еще и Ваше Преподобие, удивленно взглянул на него.

— А от чего я должен страдать? Эта милая леди помогла мне, так что страдать от ревматизма на сквозняке мне не придется. Зато предстоит интересная, и я бы даже не постеснялся бы этого слова — чрезвычайно увлекательная беседа за обедом с молодой симпатичной женщиной.

Здоровяк нахмурился и ответствовал в таком духе, что он как мэр Блумберри просто обязан присутствовать при разговоре с подозрительными чужаками и разобраться, в чем тут дело.

— Это вроде нашего бургомистра? — поинтересовалась по-прежнему порхающая Локси. Получив утвердительный кивок Пастора Никсби и несколько поддакиваний из-за ограды, она продолжила весьма ядовитым тоном.

— Мэр? Странно — а ведь Питер отзывался о вас весьма уважительно. На поверку же — такой грубиян… фу!

Физиономия мэра стала приобретать диковинный красный оттенок, а сам он явно подумывал, как бы провалиться от стыда под землю.

А Локси развлекалась дальше.

— Да, из слов малыша я сделала вывод, что и здешний школьный учитель тоже светлая голова. Может, Пастор Никсби пригласит к столу и его?

Жрец кротко и озадаченно кивнул, и через заборчик, раздвинув совсем осмелевших ребятишек, запросто перешагнул длинный, тощий и рыжий субъект с таким же стеклянным сооружением на носу.

— Финчли, Сэмюэл Финчли, — представился он.

— Джон Маркус, — наконец-то представился и мэр.

Волшебница изобразила самую милую улыбку и прощебетала.

— Локси, леди Мэй. Урожденная баронесса Бринн, волшебница с дипломом. Очень приятно с вами познакомиться, господа.

Мэр вторично готов был провалиться сквозь землю, но Пастор Никсби спас ситуацию.

— Стол в саду уже накрыт — прошу, — и гостеприимно указал рукой.

А учитель, оказалось, тоже пользуется среди хумансов немалым авторитетом. Он повернулся к по-прежнему напирающей на заборчик толпе и оповестил — дескать, они с Пастором и мэром во всем разберутся, и в ближайшее время обо всем доложат на собрании в мэрии.

Волшебница попыталась было спуститься с небес на землю и пойти за жрецом ножками, ножками — как все нормальные люди. Но оказалось, что ничем не сдерживаемое колыхание за пазухой, вызывающее приятное возбуждение во всем теле и постепенно усиливающееся томное тепло в интимном месте, никак не сочетаются с попытками настроиться на деловой лад. М-да, тут и не знаешь, то ли сочувствовать бедным женщинам, то ли порадоваться за их яркие и наверняка незабываемые ощущения…

В конце концов Локси смирилась с мыслью, что ко всему придется привыкать, но постепенно. Она снова взлетела — на этот раз низко, едва не касаясь пальцами ног вымощенной дорожки. За церковью оказался небольшой сад, где росла дюжина фруктовых деревьев, и среди них — о чудо! — небольшая ладная вишня. Волшебница не удержалась. Подлетев, она зарылась лицом в ласковые и родные зеленые листья, закрыв глаза гладила эту прелесть.

Найдя сломленную ветром и начавшую вянуть небольшую ветку, она, подумав чуть, отломила ее совсем. Под любопытными взглядами хумансов пробежалась по ней легкими пальчиками, невнятно шепча даже самой ей непонятные слова. И в пустой стеклянный сосуд с водой, спешно принесенный служкой, она поставила уже свежую, покрытую белоснежными цветками ветвь.

— Цветы к столу. Вишня — это мое дерево, — чуть смущенно призналась она в ошеломленные глаза мужчин.

— В вас нет зла. Вон, и Фокси ластится — а уж он чужих не любит, и даже знакомых не очень жалует, — блеснув своими стеклами, заметил Пастор Никсби.

Тут волшебница опустила глаза и посмотрела на прижимающееся к ноге мохнатое тепло. Это оказался небольшой песик диковинной породы с весьма неглупыми глазами. Он так умильно вилял хвостом, так преданно смотрел в лицо… А потом от избытка чувств даже негромко взвизгнул и стал на задние лапки, при этом так потешно и задорно гавкнув, что за это был награжден переливчатым смехом и удостоен поглаживания от предмета своего обожания.

Пока мужчины, опустив глаза, возносили перед едой краткую молитву своему отцу небесному, благодаря его за то, да за се, Локси краем уха прислушивалась к их словам, а сама лихорадочно пыталась определить, что же подали на стол, и можно ли это вообще есть и пить. Соответствующие заклинания выяснили, что тут нет ни откровенной отравы, ни хитроумных ядов. Снотворного, дури и прочих отуманивающих разум снадобий в пище тоже не обнаружилось, за исключением стоящего в граненом стеклянном кувшинчике темного напитка весьма высокой степени крепости.

Посему, когда Пастор Никсби предложил выпить за здоровье присутствующих здесь дам и джентльменов, волшебница только пригубила чуть, внутренне содрогнувшись от чудовищной концентрации винных паров и шибающего в нос густого аромата.

— Извините, вкус очень… непривычный. Да и при моей работе заливать глаза вином категорически не рекомендуется, — ответила она на недоуменные взгляды мужчин, опрокинувших в себя рюмки с явным удовольствием. Хумансы, что с них взять!

— Мы можем называть вас леди Мэй? Или правильнее — леди Локси? — осторожно поинтересовался учитель, накладывая ей в тарелку каких-то разваренных земляных клубней с недурственно пахнущей подливкой.

— Как угодно. Локси меня назвали при рождении, а Мэй — название моего манора, — ответствовала волшебница, аккуратно пробуя на вкус новое блюдо. Вообще-то, ничего, особенно с этой луковой поджаркой. Надо будет поинтересоваться, да подсунуть здешние рецепты Стелле — то-то радости будет! При воспоминании об оставшемся невесть где доме, взбалмошной и болтливой хоббитянке, и о многом другом сердечко стукнуло как-то не в лад…

Учитель с Пастором обменялись странными взглядами, но она это заметила.

— Я сказала или сделала что-то не так? Скажите, не стесняйтесь — для меня здесь все такое новое…

Жрец чуть смутился и рукой сделал над ней жест крест-накрест. После чего смутился еще больше, так что учитель пришел ему на помощь.

— Скажите, леди — как вы относитесь к серебру?

Локси некоторое время недоверчиво переводила взгляд с одной физиономии на другую. Затем кивнула.

— К серебряным монетам и предметам? Очень даже положительно — чем их больше, тем лучше. А что?

Мэр, похоже, догадался первым.

— Ваша вилка…

Волшебница озадаченно повертела сей столовый прибор в пальчиках, и пожала плечами.

— Вилка, как вилка. В моем доме почти такие же, да и в отцовском замке тоже. У короля, правда, золотые — но я не настолько богата. И что это должно означать? Ну, не томите же!

Пастор Никсби наконец-то соизволил объяснить, и своим сильным, явно привычным к проповедям голосом произнес.

— Видите ли… гм, леди. У нас считается, что создания, вышедшие из Ада, абсолютно не переносят этот благородный металл.

Серебристый густой смех был им ответом. Локси хохотала так, как ей не приходилось с тех пор, когда мама с братом однажды не решили вдоволь пощекотать ей пятки. Кое-как отдышавшись, она утерла слезы.

— О-ой, ну и уморили! Так вы приняли меня за одну из демониц Нижних Миров? — и, не удержавшись, хихикнула опять.

— Весьма, весьма рад, что это не так, — сухо отозвался Пастор Никсби, уязвленный до глубины души. Значит, эта рыжая остроухая красотка — всего лишь пришедшая из Пустошей мутантка, пусть и обладающая странным, непостижимым колдовским Даром? И он сидит с сей богомерзкой тварью за одним столом?

Перемена его настроения не укрылась от Локси.

— Я опять сказала что-то не так?

Мэр пожал плечами и криво усмехнулся.

— Видите ли — если вы не из тех созданий, то выходит, что вы просто мутантка, пришедшая к нам, должен признать, весьма смело. Правда — не знаю, зачем.

Волшебница положила себе еще салата. Капустка, морковочка, да с клюквой и яблоками — самая та пища! Ухватила вновь свою вилку.

— Учитель Финчли, быть может вы, как человек образованный, объясните мне значение слова «мутантка»? Если выяснится, что это брань или ругательство, то мне придется казнить вашего мэра за оскорбление моей дворянской чести.

Сэмюэль Финчли и вправду был не только хорошо начитан, но и весьма неглуп. Коротко пояснив, что мутанты — это наследственные калеки, появившиеся в Диких Пустошах из-за воздействия какой-то там радиации, он поинтересовался.

— Судя по вашей эрудиции и некоторым благородным манерам, вы, леди Локси, не адское создание, и не мутантка. В нескольких старых книгах я встречал упоминание о том, что кроме нашего, возможно существование и других миров. Причем не обязательно похожих на наш.

Локси с кислой рожицей кивнула.

— Если допустить, что вы и все вокруг не плод моего больного сна, то другого объяснения и я не вижу. Признаться, сама бы никогда не поверила, если бы не увидела все это своими глазами. Всю грязь и безнадежность вашего мира…

И она, печально глядя вглубь себя, неспешно описала увиденное по дороге сюда. К немалому удивлению собравшихся, Пастор Никсби взволнованно воскликнул по окончании рассказа.

— Большая, в два моих роста металлическая статуя лягушки на площади? На круглом гранитном постаменте? Мне когда-то рассказывал дед о большом городе Вестшире на юге, где именно такая статуя и стоит!

— Стояла. Да и города давно нет, — мрачно поправила его волшебница. — Когда я очутилась в вашем мире, то решила попробовать, насколько сохранились мои магические способности. Ну, и — немного похулиганила. Не люблю я лягушек!

Мэр сочувственно посмотрел на нее.

— Насчет лягушек вы правы, леди — гадость редкостная. Но если верить нашим картам — Вестшир находится так далеко на юге, что никто из нас не смог бы добраться туда живым…

А учитель почесал переносицу, с которой опять сползло это нелепое сооружение из проволоки и стекляшек, и с интересом спросил:

— И как же вы там живете, в вашем ином мире?

Кокетливо блеснув глазками, Локси неожиданно сама для себя ответила весьма шаловливо, перефразировав слова из одной старинной книги.

— Как рыбы в море — большие поедают маленьких.

Глава 20, сумасбродная

Ветерок был мягким, прохладным. Куда лучше было бы лететь под ласковыми лучами солнца, но по здравому размышлению, разгонять тучи Локси не решилась и пришлось довольствоваться хотя бы тем, что дождя не было.

Позади остался Блумберри с его суматошными и бестолковыми обитателями. Впрочем — чего ожидать от хумансов! Как выяснилось из дальнейшей беседы, весь этот мертвый пейзаж они устроили сами, развязав некогда всемирную войну с применением того самого оружия, чьи отголоски снова покалывали снизу, безуспешно пытаясь пробить защиту. Правда, волшебница уже приспособилась — течение магической энергии здесь было слабым, мягким. И не стоило бросаться на заклинания стремительно, как кошка на мышь. Помягче, и результат выходит куда лучше, да с меньшими затратами…

Ага вот и этот, как его — Вестшир. Надо же такие дурацкие названия выдумывать. Зато полет занял едва ли четверть часа, хотя и расстояние — девяносто лиг, которые, как выяснилось, длиннее здешнего километра, но короче мили. Девица фыркнула, оперируя такими неудобовыговариваемыми словами; а система мер, краткую лекцию по коим устроил учитель, оказалась донельзя запутанной. Х-хумансы! — как некогда весьма грязно выругалась Невенор… эх, где же вы все сейчас, сестры?

Чуть попетляв, Локси вновь нашла площадь. Вещественное доказательство им, видите ли, подавай! Лапка сохранилась, но вплавилась в застывший металл крепко-накрепко, и волшебнице вновь пришлось применить Силу. В конце концов, кое-как остудив тяжеленную перепончатую железку под самой же вызванным дождиком и вымокнув до нитки, она полетела обратно грустная и в невеселых раздумьях.

Самой главной была мысль — ну уж никак здешние события не похожи на дурманный бред, вызванный напитком эльфийского короля. Выходит — боги чего-то хотят от нее, несчастной и мокрой. А ненавистная лягушачья лапа оказалась куда тяжелее самой Локси…

Со свистом разрезаемого воздуха волшебница описала дугу. Напоследок не отказав себе в маленьком мстительном удовольствии, она махоньким заклятьем выкрасила крышу здешней церкви в яркий, нежно-розовый цвет. Злорадно похихикивая, она облетела ставшее окончательно нелепым здание и вскоре бухнула на скрипнувший стол свою ношу.

Мэр деловито сверил время по громко цокающим карманным часам — еще одному изыску здешних помешанных на механике и технологии умельцев.

— Тридцать шесть минут, — а затем склонился над занимающей почти весь стол железной лапой.

Пастор Никсби, которого, как оказалось, зовут вовсе не Ваше Преподобие, а Ральф Поль Никсби, а Пастор это не имя, а жреческий сан (до чего же любят хумансы морочить головы сами себе!), тоже осмотрел диковинную добычу. Он поковырял ее пальцем, а дотошный учитель — даже складным ножом.

Правда, дурацкие стекляшки с их носов пришлось убрать, а взамен, порывшись в памяти и выяснив у своей эльфийской сущности, что дальнозоркость лечится вот этим и этим заклинанием с последующим массажем ауры, испытать этот способ на здешних аборигенах. Пастор перенес процедуру лечения стоически, с достойным подражания спокойствием. Зато учителя пришлось уговаривать, пока ухмыляющийся мэр не зашел сзади и не приложился кулачищем по его рыжей макушке.

И теперь обладающие великолепным зрением хумансы пытливо изучали с таким трудом принесенную запчасть от лягушки. Ну ничего, мы отдохнем пока — благо служка, чью понятливость пришлось стимулировать подзатыльником, приволок еще миску овощного салата…

— Идиоты, что же вы сразу не сказали! — слова пастора о том, что Блумберри, похоже, остался последним поселением, гулко отозвались в голове внезапно прозревшей Локси. Похоже, бессмертные так бесцеремонно швырнули ее сюда, чтобы как-то вытащить этих грязных, грубых… и таких родных хумансов.

Мэр смущенно кашлянул.

— Три года назад мы едва успели перевезти сюда из соседней деревни, кого успели — ее внезапно накрыло отравленным ливнем. Тогда погиб мой брат, Гарри — отец Питера. Спасал детей… а сам остался там.

Уже взлетая в начавшее темнеть вечно хмурое небо, Локси сообразила, почему мэр так близко принял к сердцу происшествие с мальчишкой. Племянничек, видите ли!

— Подождите меня здесь! — удаляясь ввысь, крикнула она.

Тем временем внизу развернулись весьма любопытные события, и весьма жаль, что волшебница пропустила их. Сэмюэл Финчли круто развернулся к пастору и ухватил того за грудки.

— Это что же выходит, ваше преподобие — вы все время морочили нам голову сказками о вашем Боге? И нехристь, коей по вашей вере только и гореть в Аду, примчалась черт знает из какого далека, чтобы спасать наши задницы?

Вскочивший мэр, пользуясь не столько силой авторитета, сколько своей немалой физической, отцепил от отца Никсби разъяренного учителя, а от ноги того — зашедшегося в хриплом рычании Фокси. Красный от злости Сэмюэль был водворен обратно на стул, а песик с оскорбленным жалобным визгом улетел куда-то за кусты.

— Объяснитесь, Финчли, или вам опять придется испытать на себе силу Закона!

Тощий взъерошенный учитель покосился на стиснутые кулачищи мэра, и сделал над собой неимоверное усилие. Он глубоко вздохнул пару раз, дабы немного успокоиться, и в постепенно темнеющем саду раздался его надтреснутый голос.

— Давайте смотреть правде в глаза, господа. То, что произошло с соседними поселениями, рано или поздно произойдет с Блумберри. Мы обречены.

Нельзя сказать, что слова эти произвели эффект разорвавшейся бомбы — каждого, у кого есть хоть капля мозгов, подобные мысли грызли и точили, постепенно разъедая даже самые крепкие души. И все же эти люди держались — жили вопреки всему, не позволяя себе и остальным опустить руки и впасть в жалкое, бессмысленное существование в ожидании неминуемого.

— Да, это так, — почти прошептал пастор, машинально теребя свой черный костюм с белым, как всегда, безукоризненным воротничком.

— Продолжайте, Финчли. Вы, кажется, упоминали слово «спасать»? Если есть хоть один процент вероятности, что это возможно — клянусь, я вырву шанс своими зубами даже из пасти дьявола! — с виду невозмутимо прорычал мэр.

Учитель в раздражении стукнул кулаком по громадной лягушачьей лапе и скривился от боли.

— Я сопоставил рассказ леди Мэй со своими знаниями, а ведь карты окрестностей я в свое время изучил весьма дотошно. Так вот — в том месте, за Темзой, не может быть никакого цветущего сада, да и вообще земли. Мост там может быть только один — в устье реки на старой Кентской дороге вдоль побережья. На карте там узкая полоса заболоченного побережья, а дальше — безбрежные просторы Атлантики.

Пастор всплеснул руками. Привычно потянулся к переносице, дабы поправить очки, как любил делать в споре, но вовремя спохватился.

— Выходит, эта якобы леди вводит нас в заблуждение относительно тех мест?

Мэр нахмурился.

— Погодите, ваше преподобие. Я, кажется, начинаю понимать мысль этого тощего очкарика. И все же продолжайте, Сэм.

Учитель воинственно блеснул глазами.

— Благодаря удару по темечку и неким манипуляциям остроухой леди — уже не очкарик.

— Извините, что стукнул вас — так было нужно. И, прошу, продолжайте свою мысль, — ядовито отозвался мэр.

Финчли несколько секунд победно смотрел на того, потом заговорил.

— Я человек, как вам известно, весьма тесно связанный с наукой…

Пастор снова вмешался.

— Сэм, ваши заслуги в том, что мы по мере возможности не регрессируем до дикарей и сохраняем достижения предков, никто не оспаривает. Ближе к теме!

— Так вот — наука во многом состоит из собирания, исследования и сопоставления фактов. В противовес религии, где все основано на догматизме и слепой вере, — не удержался учитель от шпильки в адрес пастора. А затем принялся излагать голосом педантичного школьного преподавателя.

— Вот я и сопоставил некоторые факты. Все известные мне случаи ядовитых дождей, уничтожающих поселения, приходятся на осень — а ведь лето на исходе, господа. Второе — в отличие от вас, я обратил внимание на то место рассказа леди, где она упоминала о садах на той стороне реки. И сопоставил с ее словами, что вишня — это ее дерево.

— Бескрайние вишневые сады… — пробормотал мэр задумчиво. — Признаться, я отнес это на счет поэтического преувеличения. И на совпадение внимания не обратил.

Пастор Никсби тоже был любителем докапываться до истины — но на свой лад. Он скептически покачал седой головой.

— Однако, эта леди меньше всего похожа на ангела-спасителя. Мне не нравится ее заявление, что, дескать, отец наш небесный отвернулся от нас. Равно как и утверждение, что в ее мире есть свои якобы боги. А их служители творят буквально чудеса каждый день, так что это у них перестало быть чудом, а стало просто работой.

Учитель сразу взвился, как коршун на добычу.

— Наука допускает куда более удивительные вещи, лишь бы они были подтверждены фактами. А факты — вот они! — и он, вскочив, поставил обратно на стол отставленную в сторону молочную бутылку с водой, и цветущая ветвь уронила на тускло блистающую лягушачью лапу один белоснежный, белеющий в сумраке лепесток.

Локси спикировала прямо в темный сад, где трое мужчин подавленно разглядывали натюрморт на столе. Эстеты, мать вашу…

— Плохи дела, — невесело заявила волшебница, с облегчением плюхаясь на свой стул и гадая, какую сцену она пропустила.

— Я проследила Пути Ветров там, в вышине. Остался месяц, возможно — на пару-тройку дней больше. А потом…

— Договаривайте, леди Мэй! — пастор в волнении рванул свой воротничок так, что в сторону брызнула пуговица.

Волшебница мрачно взглянула на него, а затем опустила глаза.

— Заодно заглянула в соседнюю деревню. Ужас — подобное я видала только после нашествия орков…

Она покачала головой. Зажгла свой магический светильник, задумчиво погоняла его над столом, закружила вокруг стоящей в бутылке вишневой ветви, и отблески от чуть потускневшей металлической лапы внизу заиграли на лицах собравшихся.

— Я не могу своей Силой закрыть поселок. Возможно, на один дождь и хватило бы — но не на все осенние ливни. А поля? Пашни, луга, сенокосы? Видела я однажды последствия голода… в одном месте. Бр-р-р!

Мэр мрачно пожал плечами.

— Вот тут у Финчли появилась идея — перебраться туда, за реку, где цветут ваши сады. Вы можете сказать, откуда там такое диво, и сможем ли мы выжить там?

Пожав плечиками, Локси призадумалась. Ни на первый, ни на второй вопрос у нее ответа не было. Но отчего-то в душе крепла уверенность, что ее сюда послали именно за этим. Не зря же только там светит солнышко…

— Я не вижу возможности переправить туда столько людей, да еще и с продовольствием, инструментами, книгами. Две сотни этих ваших километров, еще и по такой отравленной местности… Да и нет уверенности, что вы, начав на новом месте, не испохабите мир за рекой так же, как и этот.

В этот момент учитель вскочил и с дикими воплями принялся приплясывать вокруг них, подпрыгивая и размахивая руками. Когда удивленный мэр попытался призвать джентльмена к порядку, тот от избытка чувств затряс его за плечи.

— Я знаю, знаю как! — он завопил так громко, что в соседнем дворе испуганно тявкнула дворняга. Но затем заговорил спокойнее.

— Надо сопоставлять факты! Там Темза, а ведь именно в нее впадает наша река. У нас есть старая большая баржа, которой когда-то перевозили щебенку, несколько прогулочных яхт… ну же, соображайте!

— Баржу я не потяну! — решительно заявила Локси, перед которой замаячило зрелище себя, горемычной, тянущей на тросе громадное неповоротливое корыто с толпой перепуганных хумансов и мычащего скота.

— По течению пойдет. Несколько весел приделать для маневрирования… железные борта на некоторое время от радиации защитят, а много нам и не надо, — мэр задумчиво расхаживал по дорожке, как, очевидно, делал в раздумьи.

— Финчли, воистину — вы кладезь премудрости!

Тот просиял. А пастор решительно махнул рукой.

— Если обшить яхту тонкими свинцовыми листами, я мог бы с рыбаком Томом за несколько дней сплавать туда-обратно. Проверить сам факт… да и судоходность русла по маршруту.

Учитель круто обернулся.

— Верно! А тут пока начать работы — переоборудование баржи, составление списков — что брать.

Мэр кивнул.

— Это я беру на себя. И будьте уверены — даже пьяница Ригби у меня будет работать как проклятый!

Волшебница не разделяла их энтузиазм. Самой ей как-то не приходилось близко сталкиваться с морскими и даже речными делами, если не считать катания со старшим братом на лодке по Визере, протекающей через баронство Бринн. Но это был шанс, вполне реальный шанс… Она посмотрела на учителя.

— Вам, Сэмюэль, тоже стоило бы присоединиться к плаванию на яхте. Вы лучше всех знаете этот мир и возможные трудности, с которыми, несомненно, придется столкнуться. Да и вдвоем с пастором потом будет легче убедить людей бросить насиженные места и плыть куда-то. Там будут проблемы.

— Это точно, уж я-то своих людей знаю, — авторитетно заявил мэр, горой возвышаясь над сидящими. — Если упрутся, то хоть из ружья стреляй…

— Из чего-чего? — обернулась к нему Локси.

Тот смутился.

— Это та штука, из которой я вас, леди, чуть не… Простите дурака — я так за Питера испереживался!

Локси пристально посмотрела ему в глаза, но у нее хватило ума промолчать о том, что она со своей эльфийской чуткостью увидела в душе здоровяка-мэра.

— Ладно, я не злопамятная. Ступайте, господа — я даже отсюда слышу возбужденные голоса собравшихся в мэрии. А я… я уже составила мнение о менталитете здешних мужчин. Теперь бы мне хотелось пообщаться с женской половиной. Как там зовут мать вашего племянника?

Мэри-Энн оказалась вполне общительной худощавой женщиной в возрасте около тридцати или чуть меньше — более точно Локси определить затруднилась, ибо здешний год наверняка отличался длительностью от привычного в ее родном мире, да и условия жизни… м-да!

Мать Питера попыталась было благодарить ее за совершенное пусть и случайно, спасение сына, но волшебница в кратких и весьма энергичных выражениях на корню пресекла эти поползновения, а затем по той же методике, что эльфийские лучницы когда-то применили к Стелле, повела мягкий допрос.

Выяснилось много интересного и любопытного, но ничего особо существенного. И в конце концов, отпустив собеседницу с невидимой привязи, Локси почувствовала, как неимоверно устала за этот длинный и весьма бурный день.

— А где Питер? — спросила она, зевнув.

— Да спит в верхней комнате, — ответила Мэри-Энн и всплеснула руками.

— Ох, да что же это я заболталась? У меня сауна топлена — пойдемте вдвоем?

Локси мельком осмотрела ее. Девица так себе — ничего особенного. У себя в родном мире она (вернее, он) на такую бы и внимания не обратила бы. Хотя от скуки и с ней запросто развлеклась бы…

— Не стоит, право. Видите ли, Мэри-Энн — в своем-то настоящем облике я мужского рода. Но по какой-то прихоти бессмертных сюда попал в женском, да еще и эльфийском теле. Но мысли-то и сознание — все осталось то же самое.

— Да как же такое может быть? Просто невероятно! — воскликнула женщина, и в глазах ее плескалось изумление.

— Не дергайся, — шепнула ей бесстыжая эльфийка. Ее губы нашли удивленно раскрывшиеся навстречу губы женщины, шаловливый язычок, дразня и лаская, принялся за дело, а смелая рука неслышно расстегнула светло-серое шерстяное платье и погладила именно там и именно так, как привыкла…

Когда Мэри-Энн немного отдышалась, на щеках ее пылал очаровательный румянец, а сама она смущенно заметила:

— М-да — сноровочка-то чувствуется именно мужская — тут и сомнений быть не может. Как интересно!

Заметив, что платье ее расстегнуто до пояса и почти не потерявшая свежести грудь с любопытством выглядывает наружу, а сама она полулежит на тахте, почти готовая полностью и безоговорочно, а главное — с радостью капитулировать, женщина бросилась было приводить себя в порядок. А затем бросила это занятие и смело посмотрела прямо в глаза.

— И все же — пойдем?

Локси с некоторым интересом ощущала по себе, что ее и саму проняло не на шутку. Да Падший побери, почему бы и нет? По крайней мере — будет что вспомнить, если удастся отсюда выбраться…

— Я слыхала, что и в моем родном мире бывают женщины, предпочитающие себе подобных. Но признаться, подробности мне не известны. Будь при мне моя шпага, было бы куда проще… — и она смущенно провела ладонью по передку своих коротких штанишек.

— К тому же, мне не хочется перебегать дорогу Джону Маркусу — он к тебе изрядно неравнодушен.

Мэри-Энн улыбнулась.

— Я знаю, — просто ответила она. — Только, Джон так несмел, и вечно занят важными делами. А я… три года — три проклятых года одна.

Последний довод перевесил все сомнения Локси.

— Ладушки, пошли, — мурлыкнула она и добавила шаловливо:

— Неужели две девицы, руководствуясь инстинктами и женской мудростью, ничего не придумают?

И обе проказницы охотно придумали. И с удовольствием попробовали. И еще немало пофантазировали — да так, что продолжение из сауны как-то само собой перекочевало в спальню. И затихло там далеко за полночь — под неуемный шорох летнего дождя по черепице и легкое гудение прогоревшего камина.

Глава 21-я, банальная

Заметив далеко впереди светлую полосу голубого неба, а под ней долгожданную белую ниточку вечно цветущих садов, Локси почувствовала, как сердечко стукнуло с такой силой, что едва не выпрыгнуло из измаявшейся и усталой груди.

Позади осталось все — и каторжный труд почти двух седьмиц, и брошенные дома поселка, и разнесенный яростными файрболлами перекат, где тяжело груженая баржа едва не села на мель, и остров со словно залитым белой эмалью камнем, с которого сбегала вниз зеленая прихотливая вязь старинных надписей, и все это нелегкое плавание. Пусть по берегам еще тянулись мертвые, отравленные неведомой заразой земли, но впереди уже показался краешек иного мира, по прихоти богов пронзившего реальность и терпеливо дожидающегося, когда новые дети ступят на его просторы и бросят семя в его землю…

Локси победно усмехнулась.

— Я сделала это! — выкрикнула она в надменные, неохотно уплывающие назад тучи.

— У меня все получилось! — от этого вопля шарахнулась подальше невесть зачем залетевшая сюда орлица.

Не дождавшись ответа, волшебница спикировала вниз, где из ржавой железной коробки через круглые оконца на нее таращились десятки глаз.

— На палубу уже можно выходить, но в воду лучше не прыгать! — хрипло от ветра сообщила она. Заметив, как открылись округлые двери и наружу хлынули взрослые, разумно оставив детей пока что внизу, она спросила.

— Финчли, кто из ваших учеников самый остроглазый?

Учитель устало усмехнулся, озираясь по сторонам.

— Пожалуй, Виктория Валкенхем. А что?

Локси вытребовала из трюма девчонку и заставила ее, чуть поддерживая, залезть на ржавую скрипучую мачту. И отсюда, с пугающей рыжую двенадцатилетнюю Викторию высоты, прекрасно видны были безжизненные поля по сторонам и разрезающая их надвое серая лента реки. И мерно скрипящие большие весла, коими переселенцы нетерпеливо подгоняли свое неуклюжее плавсредство, гордо названное ими странным словом «Ковчег». И болтающиеся рядом несколько яхт с убранными парусами.

— Посмотри назад, Виктория, и сообщи взрослым, что ты там видишь, — Локси сидела рядом с девчонкой на какой-то толстой трубе и осторожно придерживала ее.

Темно-свинцовые, почти черные тучи сплошным кипящим покровом устилали небо там, откуда хумансов терпеливо принесла река, и Виктория звонким голосом, с ужасающими подробностями сообщила об этом вниз.

— А теперь, девочка моя, посмотри вперед, — шепнула волшебница. — Внимательно посмотри и запомни на всю жизнь.

Рыжая веснушчатая девчушка посмотрела туда, куда указывала испачканная в ржавчине рука волшебницы. От волнения у малышки перехватило дух, и Локси даже пришлось поддержать ее, дабы та не свалилась вниз. Приблизившийся уже край нового мира, освещенный ласковыми лучами доселе невиданного солнца — это было самое прекрасное зрелище, что ей доводилось наблюдать. Но, справившись с собой, Виктория не подкачала, и в лучших традициях одной столь полюбившейся ей старой книги звонко крикнула:

— Земля! Земля на горизонте!

В речной бухте, куда с немалыми усилиями удалось повернуть, а затем и загнать громадную неповоротливую баржу, кипела работа. На берег уже были переброшены мостки… извините, сходни — и на зеленую траву высыпали хумансы. Следом выводили детей, недоверчиво и испуганно поглядывающих в бездонное голубое небо с редкими белыми облаками — обычными облаками, как объяснили им старшие.

На прибрежном холме стояли четверо. По еще покрытым вездесущей на барже тонкой пылью ржавчины щекам мэра стекали светлые дорожки, но он ничуть не замечал своих слез — мужчины не плачут. Пастор и учитель были не то, чтобы менее впечатлительны — просто им уже доводилось ступать сюда и они отнеслись к здешним пейзажам более спокойно.

За тонкой полоской вишневых садов обнаружились уходящие вдаль поля с виднеющимися кое-где величавыми дубравами, а чуть слева от солнца взгляд различал видную из-за горизонта снежную макушку какой-то высокой горы. Ничего этого Локси не помнила из своих снов, но восприняла спокойно — боги они на то и есть, чтобы творить. Или разрушать.

А пока что она забавлялась, с немалым злорадством наблюдая за мучениями тетушки Саманты. Пять дней назад та затаскивала на борт свою козу примерно с такими же трудностями и руганью, с какими теперь пыталась увещевать и вытащить на берег упрямое животное.

От созерцания ее отвлек звонкий голос влетевшей на холм Виктории как-то-там-ее-хэм.

— Дядюшка мэр! Смотрите — что это? — и девчонка показала рукой им за спины.

Мир за серой, даже отсюда кажущейся мертвой рекой дрогнул. Из края словно волшебным образом отрезанного над ней тяжелого облачного покрова вырвались такие могучие, сотрясшие воздух ослепительные молнии, что боевой маг в Локси мысленно присвистнул от зависти. Пространство за рекой стало постепенно бледнеть, тускнеть и размываться.

А сквозь уходящую картину обезображенного войной мира стали проступать иные черты — такие же светлые и радостные, как по эту сторону. Да и сама река стала преображаться — по берегам зазеленели деревья, а равнодушная ко всяким природным феноменам стая летящих уток заходила на посадку к пятну качающихся у края бухты камышей. Постепенно куда-то незаметно исчезли и тучи. Вид за рекой стал почти таким же, как и по эту сторону. Последние блеклые пятна прошлого исчезли, и всех пронзило ощущение цельности.

— Вот и все. Вы дома, — негромко произнесла Локси, чувствуя, как грызущая и подгоняющая тоска последних седьмиц внутри нее постепенно сменяется тихой и спокойной умиротворенностью.

— Черт! Мои часы стали! Такое историческое событие, а я даже не уверен, который час, чтобы записать обо всем этом в дневниках! — ругнулся Финчли, тряся свою металлическую луковицу на цепочке.

Мэр невозмутимо полез в карман и все услышали его голос.

— Хм! Надо же — мои тоже! Леди Локси, что бы это значило?

Волшебница улыбнулась.

— Если ваше ружье, Маркус, откажется стрелять — то, господа, вы должны бы догадаться и сами.

Мэр скинул с плеча свою двустволку и задрал к небу. Дважды сухо щелкнули курки, хуманс с недоумением тут же перезарядил оружие красными с латунным ободком цилиндриками, что извлек из кармашков на широком поясе, однако результат был тот же. Зато Локси легко и непринужденно запустила вверх красивый, переливающийся всеми цветами радуги огненный цветок. Учитель вздохнул и покачал головой.

— Это ваш мир?

— Нет, господа, но весьма похож. Мир магии. Здесь не стреляют ружья и не действуют чересчур сложные механизмы — чуть-чуть другие законы природы. Какие и как это использовать — изучайте, Финчли, ведь вы человек науки. Но я не удивлюсь, если первый учебник по магии напишете вы или кое-кто из ваших учеников.

Более практичный мэр поинтересовался:

— А здесь есть кто-нибудь еще, кроме нас? Надо ведь строить дома, размещать людей, распахать на пробу несколько полей — на первое время продуктов-то у нас хватит, но потом… Да и воевать ни с кем не хотелось бы…

Ответ Локси осознала сразу же — и ответ был отрицательным.

— Нет, это только ваш мир — весь и целиком. Да, кстати, пастор — вам тоже предстоит работы невпроворот. Выяснить, кто здешние боги, как с ними общаться и получать Силу. Воспитать поколение жрецов — грамотных, порядочных, стремящихся помочь остальным хумансам.

Никсби вздохнул.

— Так понимаю, что мне и викарию будут видения, откровения или что-то в этом роде? Но вы уверены, что старые знания мне не пригодятся?

— Однозначно, — ответила Локси, поглядывая на баржу, откуда рабочие под чутким руководством бухгалтера из мэрии, стоящего со списками в руке, уже выгружали ящики с книгами, инструменты и многое прочее, что удалось прихватить с собой. А по второму трапу детвора с хохотом выгоняла на берег стадо неуверенно мычащих коров.

— И как же нам тут жить дальше?

Локси внимательно посмотрела в усталые глаза мэра и пожала плечами.

— Да так же, как и раньше. По совести, по законам. Да — как я поняла из рассказов Мэри-Энн, у вас в вашей стране когда-то, еще до войны, правила королева?

Финчли согласно кивнул.

— Да, старая добрая Англия некогда была королевством.

Улыбнувшись, Локси посоветовала хумансам возобновить эту хорошую традицию, да еще и — именно королеву, а не короля. Уж женщина-то не допустит такого безобразия, каким испакостили прежний мир. Волшебница погладила надраенной медью горящую на солнце макушку девчонки и спросила:

— Будешь королевой Викторией?

Та, внимательно слушающая разговоры взрослых, просияла.

— А мама меня и так королевой называет!

— Ну, иди к остальным — негоже бездельничать, когда все работают. — заметила Локси и чуть подтолкнула ее в плечи. Затем обернулась к Финчли.

— Вы заметили? Она почувствовала, что проход закрывается, даже раньше меня.

У того брови полезли на лоб.

— У Виктории есть Дар?

— Однозначно, а еще вон тот парнишка, за которым овцы и гуси идут послушно, как на привязи, — волшебница показала рукой вниз на баржу.

— Гектор Соммерсби, — приглядевшись, сообщил мэр.

— И еще — ваша целительница…

Пастор удивился несказанно.

— Моя дочь Валентина, медсестра? Хотя да, возможно — о ней все говорят, что у нее легкая рука.

Локси прислушалась к себе.

— А мне, похоже, уже пора…

Волшебник медленно, осторожно открыл глаза. Все тот же мягкий, уютный сумрак Вечного Леса, то же ласковое умиротворение. Хотя нет — сильно наклоненные лучики пробивающегося сквозь кроны света весело сообщают, что сейчас вечер. А один из них осторожно ползает по все той же увитой плющом старой стене слева.

Локси неуверенно ощупал себя, с надеждой и облегчением заглянул в штаны и тут же вознес всем известным ему богам краткую, но весьма эмоциональную молитву. То есть послал их в, на, и прочие неподходящие для бессмертных места.

Судя по ощущениям — а ни есть, ни пить ему не хотелось — да и чувствовал он себя превосходно, времени здесь прошло не так уж и много.

— И все же, если я еще раз увижу этого эльфийского короля, то ни мига не медля отрежу ему то, что заменяет голову, да заодно и то, что у него болтается между ног… — проворчал он, приподнимаясь.

— Ну, голову правильно — он ею все равно не пользуется, легкомысленный мальчишка. Но со второй частью, пожалуй, стоит повременить — у пресветлого Келениля еще нет наследников, — сидящая у изголовья целительница смотрела на действия Локси с явным любопытством.

Тот слегка смутился.

— И долго я так… валяюсь?

Анитэль мельком глянула на лучи солнца.

— Пару часов. Возможно, чуть больше — три. Я как раз закончила обход своих пациентов, как мне передали просьбу короля посмотреть на вас, — целительница осуждающе покачала головой.

— Сами понимаете, что иные просьбы равносильны приказу. А вы, мастер Локси, лежите тут и грезите. Да так сильно… Что вам снилось?

Опрометчивый чистосердечный рассказ едва не слетел с уст молодого волшебника, но он вовремя спохватился. Тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять — не очень-то все произошедшее с ней похоже на сон. О нет, чтоб вас всех Падший побрал! Не с ней — с ним! Опять придется переключать мысли на другой лад, и как можно быстрее — в этом мире ошибки могут обойтись куда дороже…

— Иди сюда, — шепнул он и крепко прижал к себе Анитэль. Обняв ее, зарылся носом в короткие, серые, пахнущие мятой и чабрецом волосы. Погладил ласково, нежно и нескромно. И, заглянув в ее чуть удивленное лицо, тихо попросил.

— Мне сейчас очень нужно лечение. И именно это.

В серых, но на несколько иной лад, глазах что-то мелькнуло.

— Вы сильно изменились, мастер Локси, и мне это не нравится. Ну что же — как целительница, я прописываю вам именно такой курс терапии, а как женщина — не вижу причины, чтобы не начать проведение прямо сейчас.

…Он был настойчивым, но терпеливым. Ласковым и нежным, но не приторным. И не успело еще солнце в смущении закрыть свои глаза, как женщина, вздрагивая всем телом все сильнее и сильнее, распахнула навстречу всю свою сущность — и женскую, и магическую. Еле сдерживаясь, чтобы тихий стон не перешел в громкий крик страсти, она внезапно впилась зубками в плечо мужчины. Смежив веки и сотрясаясь в пронизывающих ее потоках сладкой муки, обняв его руками и оказавшимися на диво стройными ногами, она вдруг прижалась к нему так крепко, что разъединить эту пару сейчас не решились бы и небожители…

— Дикарь. Варвар. Горячий, яростный… и такой милый, — вздох ли шевельнувшейся во сне зверушки, или шелест потревоженной ночным ветерком листвы донес эти слова, о том знают только просторы Вечного Леса.

— Я исцелила тебя от той напасти, что ты принес в себе из глубин неведомых грез. А другая… я даже знаю, как ее зовут, и у нее серо-зеленые глаза… это всего лишь весеннее обострение чувств — само скоро пройдет… — а изящные пальчики легко скользили по прохладному теплу кожи, чутко и ласково повторяя все ставшие милыми очертания.

— Я лечила представителей всех рас. Короли и могучие волшебники… великие прорицатели и искуснейшие мастера… но никто еще не благодарил меня так оригинально — и так чистосердечно… а теперь мне пора…

Но рука Локси вовсе не согласилась выпустить Анитэль из-под своего теплого и надежного пристанища. Волшебник открыл глаза и лукаво мурлыкнул.

— Погоди, лапушка. Я хочу дать тебе еще один дар. Нет — Дар.

Женщина еле заметно улыбнулась, и погладила эти такие жесткие и непокорные человеческие волосы.

— Скоро рассвет, Локси. К тому же — мы оба очень, очень сильные маги. Еще немного — и между нами может протянуться такая нить, что соединяет покрепче иных цепей… вряд ли я тогда смогу быть столь сильной целительницей…

Но его губы жарко шепнули в чуть заостренное кверху ушко.

— Это не совсем то, что ты думаешь. Раскрой мне навстречу всю свою самую чувствительную магию… и попробуй уловить то, что я хочу тебе подарить…

Первый луч солнца позолотил бронзовую кожу мужчины и светлое, с еле заметным оттенком весенней зелени изящное тело женщины. Они оба, держась за руки, парили над кронами Вечного Леса, и в этом не было ничего ни магического, ни божественного.

— Когда бессмертные выпустили первых эльфов из небесных чертогов и позволили нам спуститься и жить в этот мир, мои предки еще умели летать. Но потом они потеряли эту способность — так говорят наши самые старые легенды, — задумчивый голос Анитэль едва ли был громче шелеста листвы, но Локси его слышал.

— Не потеряли, а просто забыли, как это делать, — шепнул Локси ей на ухо и — отнял руку.

Теперь осторожно озирающаяся целительница парила в воздухе сама. Дуновение утреннего ветерка отнесло было ее в сторону, но в остроухой головке словно напряглись никогда не использованные способности. И, неуверенно колеблясь влево-вправо, Анитэль вернулась на прежнее место.

В ее глазах плясал серый огонь восторга, а лицо с трудом сохраняло обычную невозмутимость. Она была так хороша в этот миг, одетая лишь в лучи солнца и утренний ветер, что Локси не удержался и вновь обнял ее. А их нежный и долгий поцелуй оказался столь сладок, что они оба едва не рухнули обратно вниз, под кроны мудрого и повидавшего всякого на своем веку Вечного Леса.

Глава 22

Найдя подходящую тяжелую ветку, Локси пофехтовал немного ею за неимением лучшего оружия — уважая древний закон о том, что в Целительских покоях Вечного Леса оружия быть не должно. Слегка размявшись в ожидании завтрака, он нашел, что у него почти ничего не болит и даже не ноет. Со вполне понятным аппетитом употребив доставленную пищу (на этот раз овощной салат и отсутствие отбивной не вызвали у него вполне законного раздражения), он сладко потянулся. Едва успев добраться до своего становящегося постепенно привычным ложа, заснул — причем спокойно и счастливо, не беспокоясь ровно ни о чем.

Проснулся волшебник от того, что кто-то рядом весьма неделикатно и вызывающе тенькнул в его особу. Уже взлетая в заученном до подсознательной привычки приеме с целью быстро и качественно скрутить возможному злодею шею, а уж потом и разбираться, он вдруг осознал, что мелодичное и переливчатое теньканье ему немного знакомо и совсем не неприятно. Разлепив наконец непослушные спросонья веки, он обнаружил вдруг, что его пальцы чуть не оторвали с плеч изящную голову целительницы.

— Извините, Анитэль. Искренне прошу прощения — но не стоит так подкрадываться ко мне.

Эльфийка с немного перепуганными глазами нашла в себе силы чуть фыркнуть и едко заметить.

— Вот уж правду говорят, что некоторые сначала делают, а потом думают…

Почтительно став перед женщиной на одно колено, он ласково и нежно поцеловал все пальчики на ее изящных и в то же время сильных ладошках.

— Я от всей души прошу у вас прощения, Анитэль. Смею ли я надеяться, что оно мне будет даровано?

Поглядев в его смеющиеся глаза, эльфийка наконец улыбнулась.

— Теперь я понимаю, почему хумансовские, да и кое-кто из наших женщин чуть ли не вешаются на шею одному знакомому нахалу. Ладно, я не сержусь.

С деланным облегчением встав на ноги, Локси все же заметил:

— Но иногда полезнее поступать не думая — доверившись сердцу. Правда, данная ситуация к такому не относится.

— Вы правы, мастер, — величественно кивнула Анитэль и добавила:

— Но оставим это. Я хочу узнать — насколько велико ваше желание отрезать нашему пресветлому королю все излишние, на ваш взгляд, места?

Волшебник чуть прищурился на нее.

— Поговорить хочет… Передайте его величеству — на первый вопрос нет, на второй — тоже нет. А ее величеству королеве матери, благороднейшей Элеанор сообщите, чтобы она ни о чем не беспокоилась. И еще одно, пожалуй, — не стоит.

Если кому-то когда-то и удавалось увидеть донельзя удивленного эльфа, то Локси смог сполна насладиться этим зрелищем. Кое-как справившись с собой, целительница вновь спряталась за маской профессиональной вежливости и невозмутимости.

— Это уже переходит всякие границы! — Анитэль покачала головой, и камень в ее обруче блеснул на солнце изумрудной гранью.

— И все же я попробую догадаться. Его величество, вполне вероятно, интересуют два вопроса — будете ли вы на него охотиться, когда выйдете отсюда; и примете ли награду за спасение его драгоценнейшей для всех эльфов жизни?

Видя, что волшебник с легкой улыбкой кивнул, воодушевленная эльфийка продолжила.

— Первое нет меня радует, второе непонятно. Совсем непонятно. Но как вы догадались о присутствии нашей королевы-матери?

Локси пожал плечами, но все же ответил.

— Келениль как-то упомянул, что получил за свое легкомыслие от матушки. Кроме того… жасмин и персик. Вам этот аромат весьма примелькался и вы не обращаете на него особого внимания. А мне ветерок нескромно намекнул на присутствие той, кто, насколько я знаю, не изменяет своим привычкам.

— Все верно — светлейшая Элеанор весьма сильная целительница и часто помогает мне в сложных случаях. А беспокойство за сына… тогда все понятно. Король Келениль сейчас уехал по срочным делам. Но вот со светлейшей Элеанор ты, Локси, попал впросак, — Анитэль чуть улыбнулась.

— Не совсем потому, что душа женщины, а тем более королевы, для тебя потемки. Повелительницу интересовало совсем другое. Правда… ей тоже пришлось срочно отбыть — купеческие старшины из Порт-Рэй подали жалобу на утеснения… Так вот, одна небезызвестная тебе лучница передала королеве на вечное хранение одну чрезвычайно изысканную драгоценность, и теперь благородная Элеанор пребывает в легком сомнении…

Разумеется, для волшебника не осталось тайной, о какой лучнице и о каком украшении идет речь. Отвернувшись к несущей на себе печать тысячелетий резной каменной чаше небольшого фонтана, что попалась им во время неспешной прогулки, он некоторое время бездумно смотрел на застывшую тусклым зеркалом воду. И плавающий в ней зеленый листок лишь смутно напомнил о ней… Как там сказала Анитэль — весеннее обострение чувств?

— Передай ее величеству, что это дело — личное дело народа эльфов. Пусть она хранит у себя — при условии, что иногда будет надевать — по торжественным случаям или своему желанию. Я подарки назад не беру, и это мое последнее слово. Такой ответ ты хотела услышать?

Они постепенно вновь перешли на ты, но целительницу это вовсе не смущало. Под сводами Вечного Леса было все возможно. И не было ничего невозможного.

— Хотела бы я знать причины такой щедрости. Да и всех тех немыслимых авансов, что ты сделал в сторону моего… и отчасти твоего народа.

Локси мельком взглянул на нее — хрупкую, задумчивую, обнявшую руками себя за плечи, словно она замерзла.

— Да, Анитэль, я мог бы доверить тебе все. То есть — вообще все. Только я не уверен, что из тебя подкупом, шантажом или угрозами не вытянут эти знания. Дескать, интересы эльфов превыше гордости пусть даже и величайшей целительницы. Тот самый случай, когда наплевать могут на все.

Эльфийка подняла глаза и смотрела прямо в лицо, словно пробуя его слова и испытывая их на вкус. А затем ответила — как всегда по-женски неожиданно.

— Может статься, что однажды ты приведешь в Вечный Лес свою маленькую, но непобедимую армию. И не окажется среди моего народа тех, кто смог бы остановить тебя. Ты… ты ведь тогда не тронешь Целительские Покои?

Будучи немало сбитым с толку, волшебник в душе подивился, как чудно могут течь мыли в женских головах. Разумеется, он отнюдь не испытывал восторга и пиетита перед высокомерными и заносчивыми эльфами. И мнения своего никогда не скрывал.

Но не настолько же, чтобы устраивать резню! Ах да — чего же ожидать от весьма грозно зарекомендовавшего себя боевого мага? Сначала Звезда Полуночи, теперь столь нашумевший случай у Стены Хаоса… С другой стороны — зачем переубеждать и разъяснять, что это всего лишь случайность?..

В его поцелуе не было ни капли страсти. Мимолетная грусть, немного доброты. И море нежности — той самой нежности, что порою не хватает всем нам.

— Это значит — да? — на щечках целительницы прелестно расцвел легчайший румянец. Она, коротко оглядевшись — не видит ли кто, взмыла в воздух и неуверенно отлетела чуть подальше от обоюдного соблазна.

— Кто победит в войне между эльфами и людьми? — Локси был серьезен, и все же не надо было обладать орлиными глазами, чтобы рассмотреть в его глазах веселые искорки при виде Анитэль.

— Вопрос каверзный… Не знаю, и знать не хочу. А все же интересно — кто, по-твоему? — целительница не смогла не послать в ответ улыбку, и этот обмен любезностями странно контрастировал с более чем серьезной темой их разговора.

— Победят орки, — ответил волшебник, отмечая мгновенно потемневшие от гнева глаза Анитэль. Она сделала рукой жест отрицания, словно отбрасывая от себя какие-то неприятные воспоминания или мысли.

— Умение мыслить парадоксами… Дал же ты пищу для раздумий… Ну что ж, мастер Локси, теперь я официально признаю вас здоровым — вам пора, по вот той тропинке. А мне, хоть вы и оставили меня без обеда — тоже пора вернуться к моим пациентам. До встречи, и надеюсь — не в качестве моего подопечного!

И, изобразив столь непривычно выглядящий для нее реверанс, целительница исчезла прямо сквозь заросли боярышника, ухитрившись при этом не потревожить ни одной ветви.

Ну да — рассуждал на ходу Локси — все верно, мы не всегда осознаем, как и почему мы что-то делаем или не делаем. Иногда лучше послушаться сердца, чем отравленного меркантильностью или политикой разума.

Проходя мимо своего пристанища последних дней, волшебник заглянул туда через кусты. Мягкое ложе исчезло, и уголок разрушенного сооружения выглядел пустынным и нетронутым.

— Точно так он мог выглядеть сто или двести лет тому. Ну да — по эльфийским меркам это всего лишь вчера… — пробормотал он, ускорив свой шаг по едва заметной, прихотливо вьющейся вперед тропинке.

На поляне обнаружилось немало людей. Большинство было в одежде подобно той, коей щеголял сам Локси — они явно тоже прошли через руки целителей. Здесь же обнаружились Борг с Невенор. У гнома левая сторона некогда роскошной бороды напрочь отсутствовала, будучи обожженной или отгрызенной тварями Хаоса. А эльфийка выглядела великолепно — во всяком случае, блистала как новенькая монетка, и без ужасных ран на руках.

Оба явно обрадовались мастеру, правда Борг бросаться на шею не стал — ограничился добродушным ворчанием и похлопыванием по плечу. Дождавшись, когда лучница перестанет на радостях тормошить волшебника, гном вытащил откуда-то из-за спины шпагу и протянул ему.

— Вы обронили там, мастер Локси.

История так и осталась в неведении, как гном ухитрился незаметно протащить клинок через осмотры и процедуры целителей, но волшебник был ему весьма благодарен. Они стали вполголоса обмениваться новостями, а потому пропустили, как на поляне появился Архимаг в сопровождении статного, весьма важного эльфа с холеной физиономией.

Этот остроухий призвал к вниманию, а затем стал толкать речь. Дескать, спасибо, что откликнулись на призыв и рисковали жизнями. Некоторые из человеческих магов заплатили-таки за закрытие Прорыва самой дорогой ценой, посему лесной народ этого никогда не забудет.

Эта последняя новость так неприятно поразила Локси, что он кисло посмотрел на Архимага. Тот тихо вздохнул, чуть заметно пожал плечами — дескать, все мы смертны — а потом незаметно показал четыре пальца. Четверо волшебников отдали жизни… да эти эльфы никогда не расплатятся! Чтоб у них уши поотваливались!

В заключение эльф, оказавшийся примерно равного Архимагу статуса, заметил, что через короля Невира двенадцатого все получат весьма щедрое вознаграждение, и эта новость приятно обрадовала слушавших его людей. Тут оратор сделал паузу, и взгляды волшебников и волшебниц понемногу стали обращаться на скромно стоящего среди них Локси. Видно, уже прошел слушок, что некто из людей отличился, и весьма.

Но эльф просто поклонился — почти до земли, и на лице его не мелькнула даже тень неудовольствия или унижения. Люди ответили более сдержанно, а Архимаг сделал Локси мимолетный знак — подойди. А сам провозгласил:

— Через час я открою проход в нашу столицу! Завершите свои дела, а потом оттуда уже и будем разъезжаться по своим местам — ставить опять десятки порталов у меня просто сил нет.

Все восприняли его слова как должное — этот старикан, пожалуй, единственный из собравшихся мог проделывать такие штуки, и перегружать его никто не собирался. Несколько дней, максимум седьмица пути — это не велика важность, из-за которой стоило бы переживать.

Волшебник шепнул гному с эльфийкой, чтобы те пока занялись своими делами, и незаметно приблизился к Архимагу. Тот воззрился на молодого человека довольно сердито и сквозь зубы проворчал:

— И что же означает ваш отказ принять награду за спасение короля эльфов? Мы и так с весьма большим трудом сохраняем и поддерживаем шаткий мир… ведь ваш поступок граничит с оскорблением!

С самым невинным и искренним видом, честно глядя в глаза, Локси заметил, что все дело в одном артефакте, из которого он черпал Силу, и лично его как мага заслуга только та, что он оказался поблизости — то есть случайность. А посему, как человек честный… и так далее, как по писаному.

Архимаг хмуро и недоверчиво кивнул, а эльф, понимающе скользнув взглядом по левой руке волшебника, с пониманием покивал тоже. Сказать по правде, приведенный довод вовсе не являлся главным. Но в самом же деле — не заявлять же во всеуслышание, что плевать хотел молодой маг на всех эльфийских королей, вместе взятых! И что главной причиной, по которой Локси рванул под почти упавшую Стену Хаоса, была одна лучница, что по некоему недоразумению носила черный плащ с оскаленной медвежьей мордой. А уж рвать глотки всем подряд, если обижают его людей, Локси приучил еще отец, барон Бринн…

Тем временем эльф, непонятно глядя своими туманно-зелеными глазами, вскользь заметил.

— Тем не менее, его величество не хотел бы быть неблагодарным. Пресветлый король высказал пожелание, чтобы лучшие маги и мастера лесного народа закончили работу над вашей шпагой. С тем же качеством, что начали гномы. Если можно — лучше. Позвольте ваше оружие? У нас на соседней поляне все готово, так что много времени это не займет…

Только тут Локси осознал, что легчайший ветерок, трепетно гуляющий по его душе — это не плод воображения уставшего ума, и вовсе уж не мимолетная случайность. Этот остроухий волшебник силой хоть и не превосходил Архимага, но вот опытом — наверняка. Ему боевой маг Локси так… раздавить и выбросить.

Кивнув, молодой волшебник вынул из-за спины определенную было туда ввиду отсутствия ремня шпагу, и нехотя протянул эльфу. Тот обнажил клинок, внимательно осмотрел, тенькая на столь же диковинные лады, что и Анитэль, но как-то по-иному. И мало-помалу глаза его потеплели.

— Нелегко будет потягаться с подгорными мастерами, — заметил он, и Архимаг согласно кивнул, старательно пряча скептическую ухмылку в свою роскошную бороду.

Эльфийский маг осторожно чиркнул по руке Локси, чтобы пара капелек горячей крови растеклись по лезвию, после чего спешно унес оружие. Волшебник не возражал, ибо уж что-что, а основы того, как оружие или иной волшебный предмет причаровывается к хозяину, помнил — лучше всего через кровь. А сам, вспоминая остатки умений прежней Локси, старательно и неумело убирал царапину на руке под недоуменным взглядом Архимага.

В непринужденной беседе время пролетело незаметно. Правда, Локси намекнул старшему коллеге и бывшему учителю, чтобы тот в ближайшее время нашел возможность побеседовать с ним незаметно для других. Да не просто так, а в присутствии умеющего слушать и делать выводы представителя одного ведомства — разведки. Дескать, появилось кое-что интересное.

Архимаг исподволь глянул эдак остро из-под кустистых седых бровей — понял, мол, организуем. Они еще поговорили на разные темы, и наконец рядом с ними неслышно, словно из-под земли, появился эльф. В ладонях его, к вящему разочарованию Локси, не обнаружилось ослепительно сверкающей молниями шпаги, да и вообще никакого другого полыхающего яростным огнем оружия.

Спешно поднимаясь с поросшего шелковистой травкой бугорка, на котором они сидели и беседовали, волшебник недоуменно переглянулся с Архимагом, но тот только пожал плечами.

Эльф несколько мигов молча и загадочно, даже как-то оценивающе смотрел на молодого волшебника, а затем не менее загадочно произнес.

— Она уже с вами, мастер Локси. Попробуйте ее взять.

Тот, немного подумав, выбросил вперед руку и, зажмурив от волнения глаза, вытащил даже не из воздуха, а вообще только Падший знает откуда свое вожделенное оружие. К его вящему удивлению, клинок не извергал файрболлы, и даже молнии не перевивали матово блестящее лезвие. Лишь обрывок мелодии старой, полузабытой из детства эльфийской баллады прозвенел в нагретом летнем воздухе.

— Потом разберетесь, не здесь. Не вплотную к Целительским Покоям, — Локси только сейчас обратил внимание, что эльф странно сгорбился от усталости, а вокруг него струится аура отчуждения.

— Ну что ж, спасибо, — осторожно ответил волшебник. Он еще непривычным усилием воли спрятал незнамо куда волшебное оружие и уважительно поклонился.

Эльф ответил тем же, и на прощание лишь заметил суховато:

— Очень надеюсь, что мой народ не слишком горько будет сожалеть, что закончил для вас такой клинок…

Глава 23

Едва вечернее солнце коснулось своим золотым ободом верхушек деревьев, на дороге из леса показалась троица.

— Ну, слава пресветлым богам — успели! — воскликнул степенный, солидного облика купец, оглаживая свою бороду лопатой.

Ехавший рядом парень, как пить дать — колдун-самоучка, а то и выгнанный из школы Магии неуч, теперь подавшийся в наемники и кое-как выучившийся махать железом, пригляделся к воротам Райзена. Городские стражники еще только собирались, вяло переругиваясь, закрывать створки на ночь. Он кивнул, и вслед за купцом подстегнул своего жеребца.

Ехавшая третьей воительница, судя по всему, была с Зеленых островов, где, по слухам, еще не перевелись девахи, управляющиеся с луком и легким мечом ловчее иного мужика. Она молча и чуть высокомерно выслушала слова мужчин и тоже, одними ногами, явно привычная в бою иметь руки свободными, пришпорила свою гнедую, нервно перебирающую сухими ногами кобылку.

Позади осталась шумная и суматошная столица королевства — великий город Саберн. И все хлопоты — приятные и не очень — остались также позади. За две серебрушки гнома постригли-побрили на купеческий манер, а лицедей из бродячего театра за вечер натаскал его и кое-как привил манеры бывалого, уверенного в себе представителя славной Купеческой гильдии. И теперь Борг что вблизи, что издали был вылитым торговцем, путешествующим с парой охранников.

Локси принес королю требуемую клятву, после чего был удостоен получасовой беседы с его величеством в присутствии Архимага и озабоченно нахмуренного канцлера. Надо ли и упоминать — средства против досужих и любопытных ушей были приняты самые серьезные, так что предмет беседы так и остался неизвестен.

А эльфийской лучнице тайком показали на рынке самую настоящую воительницу с островов. Понаблюдав за ней немного, Невенор вполне усвоила ее привычки и манеру поведения. Благо обе знающие себе цену девицы и отличались-то в основном внешностью.

И вот наконец, трое едва измененных магической личиной путешественников въехали в столицу графства Райзен. Еще два дня пути, и дома. Дома! Только тот, кто объездил половину континента, да еще и сунул нос в неведомые, только богам и известные миры, может оценить сладость этого слова…

Въезжая в ворота, одну створку которых специально для них придержали утомленные стражники, купец одарил десятника цельной серебряной монетой и поинтересовался насчет постоялого двора. Не из убогих, но и не из таких, откуда их взашей погонят околачивающиеся там дворянские благородия.

— Прямо, у фонтана налево, и через три дома, — сержант осклабился, будучи довольным пошлиной и окончанием смены, и показал рукой вдоль улицы.

— За мной, бездельники! — проворчал купчина своим охранникам, и погнал коня по улице, порой высекая искры из брусчатки.

Постоялый двор оказался как раз впору для таких, как они. Не шибко богатых, но и не сволочей всякой, коими так интересуются коронные сыскари. Трактир в первом этаже оказался даже с чисто вымытыми полами и безо всяких безобразий. Правда, дородная физиономия хозяина подозрительно напоминала продувную рожу того сержанта… но в конце концов — какая разница?

Купец, солидно отдуваясь после дневной скачки, распорядился насчет пары комнат, постоя для лошадей, помыться и весьма сытного ужина. Что им и было с удовольствием и проворством предоставлено. Правда, почти никто не обратил внимания, что троица села трапезничать в углу, да еще и спинами к стене, и купец, ясное дело, посередине.

Совершив омовение, дабы смыть с себя дневной пот и дорожную пыль, путешественники почувствовали себя если не счастливыми, то весьма довольными. Правда, купание омрачилось одним происшествием.

Дело в том, что островная воительница, плескаясь в тазу под струей из кувшина служанки, заприметила вертлявого парня, что надумал, подлец, подглядывать. И неизвестно, каким бы кровопусканием закончилось дело, если бы не прибежал сам хозяин заведения и, нижайше кланяясь да рассыпаясь в любезностях и извинениях, собственноручно не отвесил виновнику несколько весьма увесистых оплеух и тумаков.

Сочтя инцидент исчерпанным, купец обиженно посопел для солидности и отправился в свою комнату почивать. А воительница, томно и невозмутимо потянувшись, потопала в выделенную для охранников каморку. Правда, ее несколько смутило то обстоятельство, что кровать, пусть и широкая, обнаружилась только одна. Сорвав злость на бормочущем извинения (ну нету других!) коридорном и для виду кинув в него сапогами, Невенор скользнула под одеяло, немало забавляясь, как уж будет удивлен сам Локси.

Хм, а почему бы и нет? — подумала лучница кое о чем, нежась на чистых простынях. Но, насмешливо фыркнув сама над собой — тоже мне, размечталась! На серую птичку вроде тебя он и не посмотрит — она мало-помалу соскользнула в сон…

А волшебник пока остался внизу, в зале. Он отогнал трактирную девицу, сунувшуюся было с недвусмысленными предложениями, заказал себе кувшин вишневого сока да тарелку жареных орешков, и вознамерился посидеть немного в уголке, подумать, благо после ужина трактир не закрывался. Мало того, оказалось, что хозяин озаботился обзавестись соответствующим разрешением, и по вечерам в его заведение стекались любители скоротать вечер за кружкой-другой пива, игрой в кости или карты, а также просто почесать языки.

Локси втихомолку жевал себе орехи, запивая кисло-сладким соком и почти уже было придумал, как осуществить идею Архимага, как вдруг почувствовал, что его бесцеремонно дергают за рукав. Скосив глаза, он обнаружил рядом с собой эдакого солидного мужичка средних лет в распахнутой жилетке и с повадками приказчика из лавки.

— Ну, и чего? — самым нелюбезным тоном ответил волшебник, недвусмысленно давая понять, что желает остаться один.

— Слышь, паря… — мужичок наклонился и зашептал негромко в таком духе, что он запросто может пристроить за хорошие деньги золотишко и амулеты, если они сильно горячие и прямо жгут руки.

— Нет, — покачал головой Локси, — Не продаю — ничего такого не имею, да и не имел.

Мужичок с простецкой улыбкой выслушал его ответ, и нимало не смутился.

— Зря ты так, парень. За пазухой у тебя как бы не эльфийский талисман висит. И на руке браслетик непростой, да сапоги явно не по карману… а давеча на тракте купец из Фалстена не уберегся — мало того, что ограбили, так еще и вторую улыбку ему ножом под горлом нарисовали. А коронные лютуют да ищут… Соглашайся-ка!

Только тут Локси, доселе не водивший напрямую знакомств с темными людишками, и сообразил, что перед ним самый что ни на есть банальный скупщик краденого. Он вторично отрицательно покачал головой.

— Крови на этом нет. И ступай себе, мил человек, своей дорогой…

— Ну как знаешь, я тебя предупреждал, — с ноткой сожаления протянул мужик и встав, тут же растворился в темноте за входной дверью.

Хмыкнув, волшебник вернулся к своим невеселым раздумьям, и мысли его постоянно вертелись вокруг Кольца, которое с некоторых пор занимало его мысли. Есть, конечно, в замысле Архимага здравая идея, только как бы тут и головой не поплатиться…

К столу подсел здоровый, растрепанного вида и непонятного рода занятий субъект. От одного его вида и разящего чуть не наповал перегара с Локси слетела задумчивая полудрема. Этому-то что надо? Не-ет, пора идти почивать — в таких обществах баронскому сыну бывать не приходилось и теперь удовольствия ему это отнюдь не доставляло.

А мужик стал гундосить что-то насчет проигравшегося пух и прах Гмырю, и что надо бы сыграть да выручить хорошего человека.

— Без меня, — коротко ответил волшебник и встал из-за стола.

Его личина молодого наемника неплохо смотрелась при купце-нанимателе, но сейчас надо было уходить. Он бросил медную монету пробегавшему мимо парню с полотенцем на руке и подносом. Тот кивнул, и Локси собрался было подняться по лестнице на второй этаж, где были устроены комнаты для постояльцев, но мужик с неожиданным проворством вцепился ему в руку.

— Гребуешь сыграть в паре с Курмом? Да хто ты такой, сопля!

За столами стих стук костей и азартные возгласы игроков, и в наступившей тишине головы постепенно повернулись сюда.

Молодой волшебник уже догадывался, что без мордобоя дело не обойдется. Но он сдержался, отцепил пальцы едва стоящего на ногах проходимца и внятно сказал ему:

— Иди сыграй с кем другим.

Лишившись опоры, разобиженный мужик рухнул на пол с невнятными воплями, а из-за ближайшего стола чей-то сиплый голос произнес.

— Зря ты Курма ударил. Все видели? Теперь платить придется. Иди сюда…

Миг-другой подумав, Локси почти дословно передал услышанную намедни тираду королевского конюшего, когда тому на ногу ненароком наступил конь. А потом скрутил в сторону говорившего смачный кукиш.

По правде говоря, волшебник едва успел разбить пару-тройку физиономий и только начал входить во вкус кабацкой драки, как потеха была прервана вломившимся в залу десятком ночной стражи.

— Что это у тебя тут, Фихен? — гаркнул десятник, грозно поглядывая на прибежавшего на шум хозяина заведения.

Тот пожал плечами.

— Да вот, собрались тут завсегдатаи, как обычно. А этот парень, из проезжих, что-то с нашими не поделил, — и поднес десятнику кружку на подносе.

— Па-анятно! Вяжи его, робята! — авторитетно заявил тот, лихо вылакав содержимое и утерев ус.

— А не будешь сожалеть завтра да в ногах валяться? — с ехидцей поинтересовался Локси.

Тот заколебался, уж больно уверенный голос был у этого парня. Оглядел нескольких завсегдатаев с разбитыми рожами, нахмурился. Однако тут из толпы вывернулся тот самый мужичок с ухватками приказчика. Он зашептал что-то на ухо десятнику, временами показывая пальцем на волшебника. И тот решился, махнул своим в сторону чужака — вяжи, мол!

«Н-да, однако не совсем то заведение порекомендовал тот стражник у ворот. Да и мои что-то запаздывают!» — Локси улучил момент, когда один солдат, падая, подсек ноги другому, и громко, отчаянно свистнул.

От такого сигнала гном с эльфийкой давно уже были бы на ногах и резали всю эту трактирную братию на тонкие ломтики, но — тут волшебник заподозрил, что тем, ясное дело, подмешали сонного зелья. А его не иначе, как Колечко бережет.

«Это ж надо было так вляпаться!» — со злостью подумал он, подсекая десятника и заученным способом (в броске через себя) отправляя в горизонтальный полет. Впрочем, вдоволь полетать тому не удалось — птичье парение было самым банальным образом прервано столом.

— Стой, робяты! — загорланил он, с трудом выбравшись из-под обломков.

— А ну, в самострелы его! Не рыпайся, паря — теперь наша взяла!

Сам удивляясь своему долготерпению, Локси зажег над собой волшебный шар и, глядя в налитые кровью глаза десятника, бросил ему:

— Завтра сапоги мне лизать будешь!

Тот не внял столь явному проявлению магических способностей.

— Не пужай. Будут тут молокососы всякие-пришлые… Иди, и только дернись! Будь ты хоть колдун, а от болтов не закроешься…

Что правда, то правда — солдаты весьма проворно взяли волшебника в полукольцо, наставив на него сразу пять арбалетов. Подумав, Локси не стал демонстрировать здесь свои умения, резонно полагая, что вместе с заведением могут сгореть и беспробудно спящие гном с эльфийкой. А посему согласился.

— Ладно, пойдем…

Солдаты, правда, посматривали на своего десятника с некоторым неодобрением, но проводили в кутузку под караулкой и даже довольно вежливо (если не считать несколько тычков сгоряча) защелкнули цепи. Сильные руки обшарили его, сорвали ценности.

— Ладно, куда он теперь денется…

Спустившись на дюжину ступенек вниз, Локси вошел в камеру, и тяжелая дверь с лязгом захлопнулась за ним. Не рассчитав — или попросту не зная, что от порога вниз ведут еще две ступени, волшебник потерял равновесие и пребольно въехал плечом в каменный пол, ободрав костяшки пальцев. Впрочем, лицу тоже досталось…

Здесь оказалось довольно сыро и просто невыносимо холодно. Локси бегло, но не без любопытства осмотрел каменный мешок. Три на четыре шага, в одном углу охапка лежалой соломы, в другом узкое отверстие, просто жутким зловонием не оставляющее сомнений в своем предназначении. Да махонькое, впору только крысе, оконце под сводчатым потолком.

— Однако, и угораздило ж вас, сэр…

Покосившись, волшебник коротко оглядел грязное и лохматое существо в углу, которое, скорчившись на соломе, без страха и даже с некоторым интересом смотрело на него. А особое заклинание, тотчас же вернувшись, сообщило, что существо женского рода, хуманс, без оружия и магических штучек. Тенькнув, Локси заодно выяснил, что дамочка еще не стара, хоть и постарше его, и магическими способностями почти не обладает.

Та зашуршала соломой, вылезла из своего угла и помогла волшебнику встать на ноги. Цепей на ней не было, так что она осторожно помогла товарищу по несчастью добраться до охапки соломы. Как-никак, а теплее да мягче…

— Всяко бывает в жизни. А ты кто? — спокойно улыбнулся он, устраиваясь поудобнее.

Та кое-как стряхнула с одежды Локси грязь тюремной камеры.

— Мышей кличут. За всякое-разное сижу тут, — так просто и буднично сообщила та, что молодой волшебник тотчас сообразил, что бывать в холодной ей не впервой.

— А что ж так, в одну клетку с феминой меня определили? Вдруг обижу…

— Ну и обижай, — женщина фыркнула, показав, что к такого рода обидам ей не привыкать, а обижать ее серьезнее смысла нет.

— Их светлость, граф наш, завтра свадьбу играют. Вот всех подозрительных и бросают на отсидку, чтобы празднества не испортили… — не без злости сообщила она.

— Только вот ты… вы вроде из благородных, судя по запаху. А тоже сюда. И забижать меня побрезгуете.

Покивав головой, Локси сообразил, что завтрашнюю свадьбу графу вполне можно и испортить.

— Так ты бродяга, или еще чего похуже?

— И то, и то… Если кто на ногах после вина не держится, могу и карманы облегчить. Дань в воровскую гильдию плачу, — поколебавшись, сообщила ставшая более понятливой Мыша и придвинулась чуть поближе, трясясь от холода. А судя по росточку едва по плечо самому Локси, кличка ее стала весьма понятной.

— Срезанные кошельки? — сразу же поинтересовался волшебник, вспомнив, что это уже совсем другое дело и подходит под совсем уж другие уложения.

Мыша завертела лохматой головой.

— Упаси боги — что ж я, не понимаю? За такое и руку оттяпать могут…

— Врешь, — в голосе Локси не было ничего, кроме равнодушия и брезгливости. Он зажег свой магический светильник и повесил посреди камеры, разом обозначив свое владение Силами.

Женщина потупилась.

— Ну, было пару раз… А вы кто — жрец Хенноры, что ли? Или коронный? Чего в душу лезете — сами тоже ведь в кутузку попали… — внезапно окрысилась она.

— Ну, как попал, так и выйду завтра, — безмятежно отозвался волшебник, подумывая, не разнести ли это уже начавшее ему надоедать заведение прямо сейчас? Или все же потерпеть до утра?

Однако додумать до конца ему не удалось. В коридоре затопали сапоги, лязгнул засов, и дверь с вынимающим душу скрипом снова отворилась.

В камеру смотрел худощавый пожилой человек в добротной одежде и с усталым, безразличным лицом. Покопавшись в памяти, Локси вспомнил, что видел того в круге волшебников под Стеной.

— Вон он, колдун, что купца зарезал да ограбил, — стоящий сбоку десятник благоразумно не высовывался, заприметив, что обстановка в камере немого изменилась.

На голову Локси словно набросили невидимые стальные тиски, намеревающиеся смять, раздавить и вывернуть наизнанку всю его сущность. Пришедший, естественно, оказался тоже магом — очевидно, здешним, и теперь отрабатывал свое жалованье — пытался сломать самозваного колдуна.

По правде говоря, на тренировках в школе магии поединки проходили куда жестче. То ли противостоящий ему волшебник не пытался причинить особого вреда, намереваясь всего лишь противостоять чужаку, то ли просто малость потерял квалификацию, но Локси выдержал постепенно растущее давление не моргнув глазом.

Неизвестно, сколько бы длилось это противостояние, от которого сидящая рядом Мыша схватилась за гудящую голову, камера уже сотрясалась мелкой дрожью, а с потолка начала сыпаться сырая известка. Внутренне улыбнувшись, молодой волшебник крутанул один приемчик из арсенала тех, коим его кропотливо учили в неприметной комнатушке скромного здания, на самом деле принадлежащего ведомству разведки.

Он непостижимым для соперника образом вывернулся из захвата и, поскольку тот уже не успевал среагировать, потянул его ауру на себя. И в тот момент, когда голова изумленного мага уже готова была взорваться неконтролируемым выплеском Силы, Локси мягко придержал его и помог вернуться в исходное состояние.

Если на вас наваливается обладающий грубой силой человек, вовсе не обязательно противопоставлять Силу Силе. Куда изящнее поступить наоборот — дернуть противника на себя. И в тот момент, когда он потеряет равновесие, наваливаясь всем весом, тут же ускользнуть в сторону, взамен осчастливив соперника подножкой. Классический тяни-толкай…

Локси никак не мог вспомнить имени этого волшебника, но потом подумал, что раз тот явно старше, то Школу закончил раньше него, и встретиться они могли лишь случайно.

Тот несколько мигов смотрел на него, озадаченный таким оборотом дела. Наконец, догадался тенькнуть. Давно готовый к этому, Локси отозвался таким громким, переливчастым, почти хрустальным звоном, что у стоящего в дверях мага брови от удивления полезли на лоб.

Равный признал равного.

Пришедший решительно шагнул в камеру и поклонился.

— Мастер Гален. Приветствую почтенного коллегу.

В ответ Локси вызывающе позвенел браслетами на руках и ногах, но встать и поклониться даже не подумал.

— Мастер Локси. Приветствую уважаемого собрата по Мастерству. Но должен заметить, почтенный Гален, что у вас и вашего графа крупные, очень крупные неприятности.

Гален улыбнулся.

— Сей же момент, смею заверить, с вас снимут эти украшения и проводят в более подобающее место.

Молодой волшебник покачал головой.

— В вашем городе меня ограбили, бросили в тюрьму и нанесли такое оскорбление моей дворянской чести, что без крови уже не обойдется. Если через четверть часа сюда не придет лично граф… я начну разносить все и вся. А если выяснится, что с моими друзьями, оставшимися на постоялом дворе, что-то произошло…

И влепил в противоположную стену аккуратную, сильно ослабленную молнию. Однако даже от такой скромной демонстрации Силы пара камней лопнула и вывалилась из кладки на пол, потрескивая от жара.

— Дворянин и боевой маг? — озабоченно спросил Гален.

Получив кивок от Локси, пожилой волшебник уже на лету бросил:

— Потерпите еще чуть! — а сам помчался за здешним повелителем.

Граф Сим Райзен оказался худощавым красавцем, жгучим брюнетом с едва тронутыми ранней сединой кудрями. При взгляде на него Локси невесело вспомнил, что в детстве хотел быть именно таким — красивым, властным и уверенным в себе. А вышло Падший знает что — авантюрист, вечно влипающий в разные передряги…

Узнав, что грязный, закованный в цепи парнишка — это сэр Локси, лорд Мэй и сын барона Бринна, да еще и боевой маг впридачу, граф озабоченно нахмурился. Первым делом он распорядился снять цепи и вывести волшебника на свежий воздух, где с поклонами и в самых изысканных выражениях принес свои извинения и предложил уладить все недоразумения миром.

— Это уже не в ваших силах, граф, — устало произнес Локси, поглядывая на испуганно переминающуюся с ноги на ноги Мышу, которую зачем-то тоже притащили стражники.

— Я возвращался из-под Стены, где мы с огромными усилиями все-таки закрыли Прорыв Хаоса. Со мной была пара друзей, за которых я буду откручивать головы невзирая на титулы. Кроме того, весьма круглая сумма в чеках Королевского Банка…

Стоящий рядом Гален повесил нос и проворчал.

— Пять тысяч — это более чем круглая сумма. Король эльфов оказался не скуп…

Граф присвистнул от удивления, и все это дело нравилось ему все меньше и меньше. А Локси невозмутимо продолжал нагнетать обстановку.

— На постоялом дворе в вашем, граф Райзен, городе нас опоили сонным зельем и ограбили ваши же люди. Кольцо с уникальным камнем, стоящее больше, нежели родовой замок. Но и это не все, господа.

Волшебник вздохнул.

— С моей руки сняли фамильный браслет моей матушки, подаренный мне ею незадолго до кончины. Если его успели распилить или переплавить… извините, граф, но вы покойник!

Хмурый Райзен отдавал короткие, но точные указания, и скоро по всему городу засновали конные посыльные. Узнав, в каком заведении остановился Локси, распорядился арестовать хозяина, и немедля.

Первого притащили десятника, арестовавшего столь знатного гостя, и тот сразу выдал своего осведомителя и скупщика ценностей. Зато хозяин постоялого двора оказался более крепким орешком, и Гален, извинившись, занялся тем сам.

— А почему вы под магической личиной, лорд? — хмуро поинтересовался граф, отослав коронера прочесывать город.

Локси пожал плечами.

— Не далее, чем вчера… вернее, уже позавчера, я имел беседу с его величеством в присутствии Архимага и канцлера. Вряд ли вам нужно знать подробности…

— Ни слова больше! Все понял! — с жаром произнес усталый и издерганный Райзен.

В это время к зданию магистрата, на крыльце которого и сидел злой как тысяча демонов Локси, прискакал всадник. И волшебник с некоторым облегчением признал в нем Борга — мокрого с головы до ног и тоже злого.

— Представляете, мастер, меня уже бросили в реку с камнем на шее! Спасибо, подмога подоспела…

Молодой волшебник встал и с чувством обнял того, не обращая внимания на сочащуюся из его одежды воду.

— Познакомьтесь, граф — это Борг, сотник из «Кулака», специально направленный в помощь ко мне советом гномьих старейшин.

Граф Райзен опрометчиво считал, что предел странностей и неприятностей на сегодня исчерпан, но Локси заметил как бы между прочим:

— А вторая — высокопоставленная лучница из эльфийской разведки. Если с ней что случится, я выжгу этот город дотла, и наш король не посмеет даже пикнуть.

В душе проклиная эту высокую политику, граф вынужден был признать, что ссориться с эльфами или гномами не стоит.

— Скоро рассвет, граф, — как бы между прочим заметил Локси.

Несчастный Райзен так зарычал на своих людей, что те забегали как ошпаренные. По всему городу так и стоял треск, шум обысков и бряцанье железа. В это время из подвала вышел Гален.

— Скупщика уже схватили. Я допросил его, сэр Локси, и сейчас ваши вещи доставят сюда. Да, граф — я распорядился арестовать того солдата, что направил нашего гостя в заведение с самой сомнительной репутацией.

Тот кивком одобрил действия своего мага.

На площадь, оглашая ее звоном подков и грохотом колес по брусчатке, влетела запряженная четверкой лошадей карета с изящным гербом рода Райзенов, увенчанным графской короной. Из нее тут же вылез тучный коротышка, весь в нелепых позументах и ленточках. А следом…

Следом из дверцы выпорхнуло неземное видение, белокурое, голубоглазое и очаровательное существо. Граф грустно подошел к ним, и после короткой беседы троица подошла к крыльцу. Локси не без вздоха встал со ступенек, и его представили маркизу Трэй и его дочери Линон, невесте графа.

— Не повезло вам, — сочувственно покивал волшебник.

— Лорд, неужели вы будете так жестоки? — ужаснулась маленькая маркиза.

— Если что-то случится с посланницей короля эльфов, я просто вынужден буду отомстить. Иначе это начнут делать остроухие, и будет такая война… — волшебник покачал головой.

Вообще-то, все было не совсем так. Вернее, совсем не так, как виделось испуганным дворянам в свете зарождающегося утра, но Локси не счел нужным их разубеждать. Пусть граф наведет порядок в собственном городе… а там посмотрим.

Двое солдат притащили узел с вещами и молодой маг, морщась от брезгливости, быстро выбрал из кучи предметов свой кошель с банковскими чеками, который тут же передал Боргу. Затем внимательно осмотрел матушкин браслет и, благоговейно прикоснувшись к нему губами, вернул на привычное место на запястье. Продемонстрировал ошеломленным дворянам гномьей работы перстень с одним из тех самых камней, волшебно мерцающим в свете магического светильника.

На площадь влетел коронер, нещадно хлещущий своего коня. Он слетел с седла и подскочил к графу.

— Ваша светлость, нашли! Воительницу, извините, решились продать в непотребное заведение.

— Что?!! — взвился разъяренный Локси. — Да я вас всех тут…

— Это еще не все, вашсветлость. Они, скоты, сообразили, что девица важная. Заперлись в доме и требуют, чтобы их выпустили в катакомбы под городом. А уж потом они и отпустят пленницу.

Волшебник так тряхнул за шиворот следователя, что у того клацнули зубы.

— Веди! Я сам разберусь с этой бандой!

Глава 24

Неприметный дом в переулке не отличался ни новизной, ни заботливой рукой хозяина. Когда-то давно его возвели старательные руки мастеров, он отличался свежестью форм и качеством отделки. Но теперь, оттесненный вглубь захиревшей улочки, он и стал тем, что предстало внимательному взору волшебника — старое, облупившееся и неухоженное здание.

— Все выходы перекрыты? — сквозь зубы спросил Локси у стоящего рядом коронера.

— Крыса не прошмыгнет! А в катакомбы под городом отсюда хода быть не должно, — прошептал тот, в который уже раз осматривая через грязное окно дом на той стороне переулка.

Волшебник кивнул. Накрывшись невидимостью, он вышел из-за укрытия, ощущая в крови привычную дрожь перед боем. Правда, боя-то как раз хотелось избежать…

План его был прост — незаметно проникнуть внутрь, найти эльфийку и защитить, пока отряды солдат не ворвутся через все двери и окна.

А посему он, обогнув угол дома и убедившись, что его никто не видит, даже из владеющих Силой, осторожно взлетел к подслеповатому чердачному окну. Оно оказалось не только заперто на решетку, но и явно маловато для молодого плечистого парня. Чуть подумав, Локси не решился разносить преграду файрболлом и тем самым выдавать свое присутствие.

Шпага вынырнула из ниоткуда, с коротким аккордом влившись в ладонь и сразу став продолжением руки. Ну, выручай, родимая — посмотрим, на что ты годна… И волшебник легко, словно слой подтаявшего масла, пронзил лезвием каменную стену рядом с оконцем. Провел несколько линий, и вынул большой неровный квадрат, держа за прутья оконной решетки. Недурственно сработали господа остроухие — Сила течет через клинок мягко и плавно, словно вода по руслу сонной реки.

Пролетев меж потемневших потолочных балок и опор, волшебник разглядел внизу двоих оборванных типов за столом, что пили вино и лениво болтали. А третий сидел в углу, цепко держась за снаряженный легкий арбалет. Так… что там в коридоре?

По обе стороны тихого и полутемного коридора обнаружилось много комнат, вполне подходящих для того, чтобы принять в себя жаждущих плотских утех клиентов вместе с их на все согласными подружками. Но заклинание, что волшебник терпеливо шептал под каждой дверью, вполне резонно опасаясь их открывать, не сообщило о присутствии Невенор. Значит, вниз по лестнице на первый этаж.

Здесь, прямо на ступеньках, он чуть не столкнулся с дородной ворчливой женщиной в засаленном капоре, как бы не самой мадам заведения, и ему срочно пришлось взмыть повыше, под самый потолок. Как на зло, той как раз в этот момент пришло на ум остановиться и, повернувшись назад, отдать распоряжение какой-то Розине, едва не тыча в живот замершего под потолком волшебника чадящим факелом.

Но его терпение было вознаграждено сторицей. В заключение своей визгливой тирады мадам обмолвилась, что «та новенькая в подвале еще не очухалась». Правда, она пообещала применить к гордячке надежные и проверенные средства усмирения… но вряд ли ее намерениям суждено было сбыться, ибо Локси уже скользил под балками вниз, старательно разыскивая вход в подвал. В конце концов он обнаружил крепкую некрашеную дверь, но прямо возле нее развалился на колченогом табурете дюжий детина с обшитой войлоком дубинкой в руках.

«Чтобы товар не портить, значит?» — разозлился волшебник. Он напрягся чуть и ткнул в охранника концом шпаги. Тот на миг стал прозрачным, словно весь был сделан из чистейшего стекла. Озарился неяркой вспышкой, исходящей из вонзившегося в подвздошье клинка… а затем бесшумно осыпался пригоршней мельчайшей пыли.

«Это что-то мудреное господа эльфы придумали» — восхитился Локси, подхватывая в свободную руку дубинку — все, что осталось от незадачливого детины.

Понятное дело, что дверь не стала для волшебника преградой, и вскоре он уже спускался вниз, чутко тенькая по сторонам. Здесь эльфийки тоже не оказалось, лишь какая-то усталая женщина с землистым и помятым лицом шила что-то при свете масляного светильника.

Но в углу обнаружился люк еще глубже, и изощренный слух Локси расслышал оттуда шум. Не мешкая, он снова устремился вниз бесплотной незримой тенью, словно сильфида, проплывая над ступеньками.

Здесь оказалась примерно такого же размера, как и верхняя, комната, но почти не обустроенная. А двое крепких на вид людей долбили в углу яму, выбрасывая землю с камнями в другой угол.

— Еще немного, Джуль, и пробьем ход вниз. А в катакомбах нас ни одна ищейка не сыщет, — весело оскалился грязный пузан, орудуя кайлом.

Джуль, к которому обращался роющий землю парень, сидел возле плотно перевязанной наподобие эрдельских колбас Невенор и не выпускал из рук кривого зазубренного кинжала. Локси осторожно склонился над эльфийкой.

Спасибо, бессмертные! Жива и даже здорова. Правда, личина островной воительницы уже истончилась и едва держалась… но теперь это уже не имело никакого значения. Невенор спала, явно накачанная очередной порцией какой-то дряни. Несколько синяков да след пощечины — это в общем-то пустяки. Ну что ж, приступим…

Этот Джул, или как его там, так и не понял, отчего его беспокойно вертящаяся из стороны в сторону голова вдруг резко отделилась от туловища и, кувыркаясь в полете и расплескивая темно-красные брызги, улетела под стол. Один из рабочих тоже лопнул, как перезрелый арбуз, обнажая красную сочную мякоть. Пузан, видя такие непонятные дела, едва ли успел отмахнуться своим кайлом от незнамо чего, но клинок волшебника разрубил его почти пополам.

Осмотревшись, Локси опустился на утоптанный глиняный пол. Осторожно стал разрезать немилосердно охватывающие эльфийку веревки. Однако оказалось, что шпага прекрасно поняла его намерения и отказалась резать даже одежду спящей Невенор. А когда волшебник для проверки осторожно кольнул лучницу в руку, то ничего не произошло — кожа чуть прогнулась, а клинок отозвался слышимым только волшебнику серебристым смехом.

«Значит — своих или тех, кого я считаю своими — не трогает» — восхитился Локси, проникаясь все большим уважением к неведомым эльфийским мастерам. Когда Невенор была освобождена от остатков грубой веревки, волшебник погладил ее по пыльным волосам и издал вверх и в стороны самое сильное теньканье.

Некоторое время ничего не было слышно, а потом сверху донесся треск ломаемых дверей. С грохотом и криками графские солдаты вломились в дом, снося все на своем пути. Волшебник различил щелканье арбалетов, лязг железа, затем чей-то предсмертный, полный животного ужаса крик. Наконец, все немного затихло. Вскоре над головой раздалось топанье, жалобный голос женщины, и в люк просунулась борода, а затем и голова гнома.

— Все в порядке, мастер? Наверху чисто!

— Таки не утерпел, Борг — сам в драку полез… — проворчал Локси.

Он спрятал шпагу, слыша ее звенящее веселое хихиканье напоследок, и поднял сонно ворочающуюся эльфийку на руки. Наверх он поднялся, сопровождаемый грозным гномом с коротким протазаном в кулачищах и парой солдат. Перед входом с вывороченной дверью он чуть не поскользнулся в алой, парящей лужице, но удержал равновесие и шагнул наружу.

— Зиггена какая-то сволота подрезала, свояка моего, — хмуро объяснил один из солдат.

Здесь уже стояла дюжина кое-как одетых и в ужасе причитающих девиц да мадам собственной персоной, а двое уцелевших мужиков, вовремя сообразивших бросить ножи и задрать кверху руки, стояли чуть в стороне под бдительным присмотром арбалетчиков.

К Локси, осматривающемуся в поисках кого-нибудь похожего на целителя, протолкался коронер.

— Вашсветлость, одного не хватает из тех, кто в доме были. Я перечел живых и мертвых… — осунувшееся лицо его лучилось озабоченностью.

— И не ищите его. Магия, — коротко пояснил волшебник.

Из-за угла раздался осторожный, словно неуверенный цокот копыт, и в переулок задом въехала графская карета. Изнутри выпорхнула маленькая маркиза Линон, с великолепной непосредственностью отмахнувшись от метнувшегося к подножке солдата.

— Моя нянюшка неплохая врачевательница! Если есть раненые — грузите в карету.

Тут она заметила безвольно обмякшую на руках Локси лучницу и вскрикнула, закрыв себе рот.

— Что с ней?

Локси пожал плечами, осторожно опуская Невенор на крытое вишневым бархатом сидение.

— Опоили какой-то дрянью… Человек выдержит, а вот эльфийка…

Напротив солдаты уже усадили обоих раненых, и Линон крикнула кучеру.

— Гони!

Великолепия и убранства графского замка волшебник, честно говоря, и не рассмотрел. Лишь внимательно глянул на добродушную старушку в чистенькой накидке, поспешившую на зов маленькой маркизы и сразу принявшуюся хлопотать над ранеными. Затем целительница коротко осмотрела Невенор.

— Снимите с нее личину.

Локси повел рукой над лежащей на тахте эльфийкой.

— Красивая… — зачарованно улыбнулась Линон, глядя на проявившиеся черты и чуть заостренные кверху ушки. Кстати говоря, это только невежи думают, будто у эльфов они чуть ли не ослиного размера — на самом деле нормальные, слегка заостренные сверху и очень милые.

Старушка-врачевательница распрямилась.

— Ничего страшного. Я немного… — тут она произнесла непонятное для Локси слово.

— Сейчас слуга приготовит отвар, а я с вашего позволения, вернусь к тем, кому сейчас моя помощь нужнее, — и она упрямо поджала сухие губы и отошла к солдатам, с которых уже снимали окровавленные доспехи.

В холл дворца влетел запыхавшийся граф. Он нашел волшебника, увлек его за собой наружу и указал рукой куда-то вбок.

На мрачно горящей в первых лучах утреннего солнца виселице еще подергивались в судорогах три фигуры, и приглядевшийся Локси узнал в их посиневших искаженных лицах трактирщика, арестовавшего его сержанта и скупщика. Волшебник отвернулся, не в силах смотреть на их вывалившиеся языки и еще содрогающиеся тела. Что ни говори, а смерь на поле боя как-то пригляднее…

— Граф Райзен, меня нет претензий к вам, — устало произнес он и в знак мира протянул свою ладонь.

— Сим, с вашего любезного согласия, я разместила раненых во дворце, а эльфийскую лучницу в гостевых покоях. Нянюшка говорит, что к вечеру с ними все будет в порядке — просто силы у нее уже не те, что в молодости. — прощебетала маркиза Линон, выпорхнув из оранжереи с весьма полезными для компрессов листиками риневела в руках.

Тот озадаченно пробормотал, что не помнит ни о каком разрешении, но Линон абсолютно и безоговорочно права.

— Граф, — чуть укоризненно протянул Локси, глядя вслед унесшейся по коридору девице. — Вам неслыханно повезло — вы берете в супруги настоящее сокровище.

— Я знаю, — устало улыбнулся тот.

Свадьбу по вполне понятным причинам пришлось на день отложить. Правда, к чести невесты и ее родни, известие об этом приняли не только спокойно, но даже и поддержали хозяина в его намерениях.

Правда, волшебник отказался остаться, ссылаясь на неотложные дела и то, что и так уже задержался. Да и то — он чуть не запамятовал о намерении гномов прислать на обмен опытом своего мага, и если Локси не вернется в Мэй к сроку, то, право, выйдет немалый конфуз…

Борг уже вымыл, вычистил и отполировал заново перстень с турмалином. И даже подыскал для него черную бархатную подушечку. И под восхищенные охи-ахи гостей Локси преподнес великолепный подарок невесте в качестве извинения за причиненные хлопоты.

Солнце еще не успело сесть за спинами скачущих по дороге троих всадников, а они уже скрылись из виду города Райзена. Окинув взглядом с высоты холма тянущуюся вперед дорогу, Локси поинтересовался у непривычно задумчивой Невенор.

— Ты точно в порядке?

По правде говоря, это был уже далеко не первый его вопрос по поводу самочувствия эльфийской лучницы, но она неизменно уверяла, что все хорошо. Но все же была тихой и сосредоточенной.

Так и на этот раз. Ответив, эльфийка вновь задумалась и ехала себе спокойно, мерно покачиваясь в седле. Наконец, она поворотила свою кобылку так, чтобы оказаться ближе к гному и поинтересовалась.

— Послушай, Борг… Часто ли бывает, чтобы весьма высокопоставленный дворянин хумансов самолично лез в драку выручать своих слуг?

Тот насуплено соображал что-то, затем нехотя ответил.

— Ты не воображай о себе невесть что, остроухая. Я служу мастеру не как слуга, а скорее как друг. Но ты права — граф-то не полез с солдатами в дом, там ведь и свою шкурку попортить можно было… нет, не слыхивал я о таком.

Пыльная немощеная дорога еще долго отзывалась глухим топотом под копытами коней, прежде чем лучница откликнулась.

— Вот и я думаю — что-то не сходится.

— Ну и что ж ты придумала? — проворчал гном, чувствуя свои руки голыми без привычной секиры. А кинжал, положенный степенному купцу — то не в счет. Так… баловство одно, а не оружие.

— Да есть тут еще одно, — негромко и мелодично отозвалась эльфийка. — Там, на поляне в нашем лесу, я услышала слова мастера, когда он отказался принять награду за спасение нашего короля. Дескать, не я, а колечко одно силу дало, а я вообще ни при чем — просто случайно мимо проходил…

Гном хмыкнул. Тут и к старейшине ходить не надо — слукавил мастер. Оно, в общем-то, и правильно — язык дан, чтобы скрывать свои мысли, а не чтобы раззванивать их налево-направо. Но если не выходит, что полез волшебник под Стену по своей дурости — а уж дурные-то долго не живут, то эта стервочка вроде и права…

— Хочешь сказать, что мастер под Стеной рисковал всем, чтобы вытащить с того света твою тощую эльфийскую задницу? — гном хохотнул — сказанные ненароком слова Локси непостижимым образом уже разнеслись народной молвой, став еще одной обидной дразнилкой для стройных статью Перворожденных.

— Ты мою попку не трожь — с нею все в порядке. Во всяком случае, не для твоих лап, — окрысилась Невенор.

— Ладно, не серчай — шуткую я. Да и не претендую вовсе, прости, — посерьезнел гном.

Прогрохотав копытами по бревенчатому мостику через речушку, кавалькада устремилась дальше, к невидимой пока за лесом деревне.

— Вот и выходит, Борг, что многое из обычаев, привычек и вообще сущности хумансов, чему меня учили — вообще ерунда. Мастер, конечно, не образчик добродетели, но, честно говоря — куда лучше иных моих сородичей, что я знаю.

Гном покосился на едущего чуть впереди волшебника, вроде бы не прислушивающегося к их разговору. Затем достал свою трубку, набил. Дождался, пока эльфийка не объедет его с наветренной стороны, и высек огня.

— Знавал я других хумансовских магов… — пыхнул он дымом в бороду. — Ну, не из стервецов записных, конешно. Силой своей гордятся, да власть любят проявлять. Золотишком отнюдь не брезгуют — да кто из нас безгрешен? Но за слуг никто б под Стену не полез бы. Так что тут ты, Невенор, права — может, наш мастер по молодости просто еще не огрубел душою?

Эльфийка пожала плечами. Заслышав за деревьями подозрительный шелест, положила руку на лук, некоторое время прислушивалась, а потом буркнула.

— Заяц балует…

Она еще некоторое время ехала молча, привычно следя за темнеющим вокруг лесом. Косо посмотрела на попавшуюся навстречу крестьянскую повозку, торопящуюся успеть в город дотемна. Затем чуть ускорила свою кобылку.

— Мастер Локси, а скажите правду — если бы под падающей Стеной была не я, а Борг, вы полезли бы туда спасать?

Волшебник оглянулся на них. Вздохнул, закурил и себе, несмотря на яростные протесты своей спрятавшейся за человеческую половину эльфийской сущности, и только тогда ответил.

— Вообще-то, я не задумывался об этом. Но полагаю, что да.

Немало торжествующий гном улыбнулся обиженно хлопающей ресницами Невенор и спросил в свою очередь.

— А если бы никого из нас — только этот король Келениль?

Волшебник пожал плечами. Ну что он мог ответить на такой совсем уж каверзный вопрос? А посему просто промолчал — правда, весьма красноречиво.

Лучница вздохнула, а затем расхохоталась — впервые за этот день.

— Я вчера, ложась спать, была весьма удивлена, что в каморке для слуг была только одна кровать. Но не суждено было сбыться моим девичьим мечтам, так и пришлось спать одной.

Увесистый кулачище гнома тут же появился у нее под носом.

— Смотри мне, остроухая, еще раз так неудачно пошутишь…

Однако эльфийка только фыркнула на Борга.

— Конечно, я не такая красотулечка, как наша целительница — уж ее-то аромат я от вас весьма недвусмысленно почуяла, мастер. И уж тем более не такая красавица, как Аллена.

Волшебник весьма спокойно отреагировал на прозвучавшее имя и только заметил:

— То-то маркиза чуть от зависти не позеленела, когда увидела тебя — грязную, в синяках…

Невенор недоверчиво покосилась на Локси — опять издевается? — но гном хохотнул, поддерживая мастера:

— Точно-точно, аж в лице переменилась, даром что чистая, в шелках да золоте…

И вот так вот мило, хотя и не безопасно перешучиваясь, троица уже в сумерках подъехала к деревне. Определившись на ночлег, быстро поели и расползлись спать — по трем комнатам. Причем гному специально выделили дальнюю, где он мог спокойно и без помех сотрясать бревенчатые стены своим могучим храпом.

Ночь прошла спокойно, а наутро пошел дождь. Локси, стоя под навесом на крыльце трактира, с неудовольствием оглядел пузырящиеся лужи на раскисшей глине, в которую превратилась дорога. Затем глянул на проезжающие мимо обоз с арестантами, коих сопровождали угрюмые мокрые солдаты, и в голове его что-то зазвенело — с одной из повозок смотрело смутно знакомое лицо. Мышь!

Он спрыгнул прямо в грязь и подбежал к телегам, вскидывая руку во властном жесте.

— Стоять!

Выяснив у смуглого усатого сержанта, что по приказу его светлости графа из города вывозят всех бродяг и сомнительных личностей, Локси вложил ему в ладонь золотую монету и указал рукой.

— Вон ту ты никогда не видел. Ко мне ее!

Посреди залы стояло небольшое, непонятного пола и облика существо в просто-таки невообразимо живописных лохмотьях, а на досках вокруг него уже растекалась не очень чистая лужица из насквозь мокрой одежды. Трактирщик с сомнением смотрел на это дело, но мало ли какие причуды могут быть у господ толстосумов?

— Вымыть, переодеть в более приличное и накормить! — сразу понявший движущие Локси побуждения гном бросил хозяину серебрушку, и служанка тут же утащила Мышу за собой.

— Однако, мастер, бабы и впрямь вам на шею бросаются… — с неудовольствием заметила Невенор, пока они в ожидании сидели за столом, приканчивая кувшин сока.

Гном обернулся, с осуждением поглядев на лучницу.

— Что такое? Ревность среди эльфов — это что-то новенькое… — он все-таки не удержался, чтобы не подколоть эльфийку. Но затем поинтересовался у сидящего с краю Локси.

— А в самом деле, мастер — зачем вам та захмурышка?

Волшебник криво усмехнулся и совсем уж хотел что-то сказать в ответ, но тут за стол к ним посадили розовую, распаренную и отмытую дочиста маленькую девицу, а перед ней возникла весьма впечатляющая тарелка наваристой деревенской каши — с луком и гусиными шкварками. Рядом появилась мисочка салата и пара солидных ломтей хлеба.

— Все съесть, — буркнул вполголоса Локси.

Пока Мышь, не заставившая себя упрашивать, сноровисто работала ложкой, осторожно посматривая на троицу темными глазами, волшебник что-то сделал под столом, пару раз звякнув. И когда маленькая женщина, удовлетворенно рыгнув, отодвинула от себя пустую посуду, перед ней на стол лег небольшой завязанный мешочек.

Локси посмотрел на непривычно чувствующую себя в чистой и добротной одежде женщину и негромко заговорил.

— Послушай, Мышь, и очень внимательно. Я даю тебе право выбора. В этом мешочке сто серебряных цехинов. Ты можешь взять его и быть свободной — идти куда захочешь. Или…

Он задымил трубкой, украдкой прикурив ее от кончика пальца, и продолжил.

— Или у тебя есть другая возможность. Ты можешь попытаться раз и навсегда изменить свою жизнь, вычеркнув прошлое и начав с начала.

Маленькая ладонь потянулась было к мешочку — проверить. Но осознав, что могучий волшебник отнюдь не шутит, Мышь отдернула руку.

— Непростой выбор, — заметила она. — А все же, ваша светлость — почему?

— А в самом деле, мастер — почему вдруг вас потянуло на благотворительность? — тоже поинтересовалась донельзя заинтригованная Невенор.

И лишь деловито попыхивающий трубкой гном солидно молчал, не выходя из образа довольного жизнью купца.

Локси пожал плечами.

— Когда меня бросили в камеру, ты отнеслась ко мне не как к дворянину и не как к магу — как к человеку. Помогла встать, поделилась местом на соломе и каплей тепла. Вытерла грязь с моего лица — почему?

Мышь потупилась, пытаясь найти ответ на такие непривычные вопросы. Долго молчала, и лишь две слезинки вдруг сбежали по ее щекам.

— А потому! Не лезьте ко мне в душу, — дерзко заявила она вдруг.

И, цапнув кошелек, поднялась с лавки. Повертев его в пальцах, коротко поклонилась и выбежала из трактирной залы.

Глава 25

Под лучами выглянувшего из-за туч солнца земля быстро просыхала, и бодрящая прохлада постепенно сменилась душным, влажным теплом.

— Ну и как вы считаете — правильный ли выбор сделала эта Мышь? — поинтересовался едущий справа Локси.

— Бродяга и воровка — что с нее взять, — осуждающе заметил гном из середины.

— И шлюха к тому же, — едко заметила скачущая слева эльфийка.

— А что ты имеешь против этих девиц древнейшей профессии? Женщине в таком мире устроиться очень нелегко, — философски заметил Борг.

В столице волшебник мало того, что замаскировал гнома под солидного купца, так еще и послал того с одним знакомым сержантом в квартал красных фонарей. Отсыпал пригоршню монет, и в качестве напутствия приказал Боргу изучить жизнь людей и с этой стороны. Гном наутро выглядел весьма довольным и чуть смущенным, но на вопросы и шуточки все больше отмалчивался.

Невенор пожала плечами.

— Просто странно, что мастер, не упускающий возможности рубить головы или задирать всем встречным девицам юбки, вдруг проявил этакое деликатное соучастие.

Волшебник хмыкнул.

— Твое счастье, что ты сейчас не в юбке…

Лучница дерзко вскинула глаза.

— Надо же, какая промашка с моей стороны! Надо будет по приезде озаботиться у Стеллы этой деталью туалета. Мастер, ты какие предпочитаешь — короткие, длинные или с разрезом?

Гном чуть не подавился своей трубкой и озадаченно переглянулся с Локси. Тот резко поворотил коня и остановился перед эльфийкой.

— Слушай, голубушка — что-то мне последнее время не нравится твой висельный юмор.

— Висельный — это как? Что-то не припомню такого из спецкурса по психологии хумансов, — Невенор покачала головой.

Борг вынул изо рта свою неизменную носогрейку и заметил:

— Когда осужденный знает, что наутро его повесят или обезглавят, у него прорезается весьма специфический юмор. Шутит, говорит и думает совсем по-другому.

И, отвечая на невысказанный вопрос, добавил.

— Да. Мне однажды пришлось побывать в плену у орков. Ночью нас отбили, но состояние весьма знакомое. Хотя и не хотел бы повторять тот опыт…

Локси кивнул. Пальцем поднял лицо лучницы за изящную линию подбородка, посмотрел в глаза.

— Рассказывай, и шутки на этот раз в сторону.

Эльфийка упрямо попыталась было снова опустить лицо, но гном снизу подставил острие на совесть отточенного кинжала. Так что, хочется или нет, но Невенор пришлось не без вздоха выдавить.

— Как ни крути, а меня в Райзене продали в рабство. У нас, эльфов, это очень серьезно. Вечный Лес теперь просто не примет меня…

Борг озадаченно присвистнул, а волшебник заметил в ответ.

— Купчую бумагу я сжег собственноручно. И кто вообще об этом знает? Кроме того — есть у меня подозрение, что та хозяйка заведения долго не проживет. Как ты думаешь, Борг?

Гном поддакнул, с эдакой нехорошей ухмылочкой изобразив пальцами тайный знак гильдии наемных убийц. Локси кивнул и продолжил.

— Кроме того, ты находилась при исполнении обязанностей, а на войне бывает всякое, так что в том греха нет.

Невенор посмотрела в глаза мужчин. Неизвестно, что она там увидела, но взор ее немного посветлел.

— Ты действительно так считаешь, Локси?

Не отводя взгляда, волшебник твердо произнес:

— Как твой командир и, надеюсь, друг — я несу за произошедшее ответственность. Принимаю весь позор на себя, и клянусь в этом перед ликом вечных богов! При случае я переговорю с Вечным Лесом, и будь я вовеки проклят, если на тебя упадет хотя бы тень вины.

— По-мужски! Уважаю… — одобрительно проворчал гном.

Лучница вновь ненадолго замкнулась в себе. Вздохнув, она все же ответила:

— Мне надо подумать. В любом случае, с той толстой и злющей мадам я должна разобраться сама…

— Организуем, — пожав плечами, заметил волшебник.

И вновь дорога уплывала и уплывала под копыта коней. Правда, теперь ехали в молчании. На точеном личике лучницы даже через магическую личину виднелось смятение, гном был просто задумчив, а волшебник, закрыв глаза и полагаясь на истинное зрение да слух куда больше, опять творил с Кольцом какие-то гадости.

На привале решили не располагаться основательно, а перекусить по-быстрому пирогом с зайчатиной, прихваченным из трактира, и родниковой водой. Тем более, что Локси встревожено заметил, что спешить надо — аж горит.

Задумчивая лучница управилась первой. Выпила пару пригоршен холодной ключевой воды, легко поднялась на ноги. Стряхивая с себя крошки, заметила:

— Не знаю, мальчики — но отчего-то мне очень хочется вам верить.

— Ну наконец-то! — довольно осклабился гном, и едва встав, был звонко расцелован в обе щеки, к вящему восторгу обеих сторон.

С мастером Невенор несколько поколебалась. Но затем бросила в сторону:

— Борг, можешь меня зарезать или отдубасить, но я ничего не могу с собой поделать, — и, закинув руки за шею волшебнику, потянулась своими губами к его…

С трудом оторвавшись, лучница счастливо улыбнулась, озаряя сердца мужчин тем сиянием женских глаз, ради которого стоит порой и жизнью рискнуть.

— Но юбчонку я себе все-таки пошью… — заметила она. — И однажды напомню тебе, Локси, твое обещание…

Судя по физиономии молодого волшебника, его такие перспективы вовсе не пугали — совсем наоборот. Однако лукавая эльфийка несколько охладила его пыл.

— Но не здесь — ведь мы торопимся. А сейчас я хочу проверить одно дело. Если мне удастся выйти на Тропу, значит — Вечный Лес не оставил свою дочь… да и к вечеру дома будем.

Гном сокрушенно покачал головой, укоризненно поглядев на Локси. А затем только махнул рукой.

Вход на эльфийскую тропу удалось найти не сразу. И лишь когда Невенор полностью сосредоточилась и очистила сознание от забот последних дней, трое путешественников поехали по невесть откуда взявшейся прогалине, словно нарочно раскрывающейся перед скачущей впереди лучницей.

— Сколько я ни искал в себе эту способность, отчего-то не нахожу, — кисло заметил Локси, когда через час они проскользнули по опушке в виду города, которого достигли бы обычными темпами лишь к ночи.

— Все верно, мастер. Этот дар получают лишь те перворожденные, кто появился на свет в Вечном Лесу, — не моргнув глазом, Невенор запросто подтвердила неуверенный слух об одной из важнейших сторон жизни своего племени.

Заметив, как удивленно переглянулись мужчины, она встряхнула головой.

— Я решила попробовать жить так, как живут хумансы. В открытую, торопясь, жадно. Словно у меня осталось впереди лишь лет десять-двадцать, а потом — только старость и…

Палец Локси лег на ее губы, не дав сорваться с них тому слову, что так не любят употреблять воины.

— Вообще-то, это не самая худшая идея, родившаяся меж твоих остреньких ушек, — заметил гном. — И себе попробовать, что ли…

В конце концов, дотянув спутников до пределов баронства Дюфер, эльфийка виновато вздохнула.

— Больше не могу. Вы двое такие… — она помялась, пытаясь подобрать нужное слово. — Такие тяжелые. Да и леса здесь редеют, постепенно переходя в горы.

Тем не менее гном и волшебник выразили ей самую горячую признательность. Ибо времени было сэкономлено немало — а оставшиеся пару часов напрямик это мелочь. Да и представителя подгорного племени перспектива невесть сколько трястись в седле ничуть не радовала.

Локси посмотрел на него.

— Все никак не привыкнешь без своего оружия?

Тот кисло кивнул, а уставшая, но веселая Невенор заметила вскользь:

— Купец с двуручной гномьей секирой в руках ну никак не может ходить незамеченным.

Волшебник кивнул, направляя коня не по дороге, а по тропинке напрямик, срезая путь через коронные земли, клином вдающиеся меж баронством Дюфер и его манором Мэй.

— Арбалет или кинжал — дело привычное, а вот что-то более серьезное… — он задумался, и вдруг прищелкнул пальцами.

— Ага! Но лично мне кажется вполне естественным, если крепкого сложения купец, путешествуя по диким или просто опасным местам, вооружится утренней звездой.

Гном сразу оживился, и лицо его даже просветлело в ожидании разъяснений.

— Длинная, или без рукояти — как у горцев? Или «тройка»? — зачастил он подробностями.

Оглядев его еще раз — обычным зрением — молодой маг немного подумал, и стал объяснять, помогая себе жестами.

— Короткая, крепкая и ухватистая рукоять под одну ладонь.

Гном одобрительно кивнул.

— Затем — недлинная мощная цепь, — Локси развел ладони, показывая, какой длины.

Борг подумал чуть, и тоже одобрил.

— А на конце — тяжелый шипастый шар, — волшебник глянул на свой кулак, затем с сомнением — на услужливо сжатый кулачище гнома.

— Ну-у, без крайностей. Что-то такое, чтобы в глаза не бросалось, а в случае чего — можно было отмахиваться от врагов хоть целый день и не устать.

— А если надо — и на плечо под плащ спрятать, — влезла внимательно вслушивающаяся Невенор. — Но для меня и такое тяжеловато было бы.

Гном, довольный обрисовавшейся перспективой, ответил ей.

— Твое дело — стрелы метать да кинжалом орудовать. Это у тебя на зависть лихо выходит. Ну, еще мастеру не давать скучать…

Эльфийка даже замерла в седле.

— Так ты одобряешь, противный гном?!! — ошеломленно спросила она.

По привычке огладив свою ставшую теперь такой неприлично куцей бороду, Борг украдкой сплюнул от отвращения в сторону, и проворчал.

— Ну, в общем, тово — ты не такая, как та красивая сучка Аллена…

Вздохнув, волшебник мягко заметил.

— Не говори так, Борг. Просто она поставила интересы своего народа превыше всего. Так, как их понимает.

— Угу… сделала свой выбор! — скривился гном и, махнув на все это рукой, дальше ехал молча, в радужных мечтах уже видя в своих руках новое оружие. И с каждым разом подмечая у него все новые подробности и изящества.

Как немного порой надо для счастья…

Когда вокруг уже легла тень и лишь показавшаяся макушка Сигнальной горы сияла, освещенная последними лучами солнца, за поворотом дороги обнаружился источник заслышавшейся издалека возни.

На обочине стояла крестьянская телега. Рядом понуро щипала траву распряженная кляча, вокруг которой озадаченно ходил мужик самого что ни на есть непонятного облика. А из заваленной домашним скарбом телеги на подъехавших с любопытством смотрела средних лет женщина и пара ребятишек.

Локси немедля переместился чуть назад, уходя как бы в тень и давая возможность Боргу правдиво сыграть свою роль.

Завидев подъезжающего с охраной купца, мужик всплеснул руками и с надеждой бросился к ним. Поклонился и зачастил.

— Ох, спасибо всемилостивейшей Миллике, услыхала она мои мольбы. Здравы будьте, господин купец. Беда у меня — не подсобите ли?

Борг с высоты седла степенно оглядел мужика и его хозяйство.

— И вам поздорову, добрые люди. Какая беда у вас приключилась?

Мужик сокрушенно почесал в затылке.

— Да охромела моя кобыла-то. Уж почти доехали, и вот на тебе, Падший вмешался — не иначе. Может, из деревни пришлете подмогу?

— А далеко едешь? — прищурился купец и кивнул — отчего бы не помочь, раз такая малость.

— Дык, к брату, в село Мэй. Отписал он мне, что здешний лорд не лютует, землю дает да работный люд привечает. Вот мы с Милкой посоветовались — то не жонка, сестра ее. Стефу боги прибрали, а дети мои — и решились податься сюдыть. Недоимок за мной не было, старшине отвальную деньгу отдал.

— Городской? — строго спросил важный купец, краем глаза замечая, как Локси утайкой кивнул и показал пальцем на своего коня.

— Я Фирг, бондарь не из последних. А Милка белошвейка, — мужик приосанился, но все же спросил заискивающим голосом. — Так пришлете весточку, а то мы здешних мест не знаем, да и темнеет уже… Мово брата Вехирем кличут — легко найдете.

Купец покивал своим мыслям и, повернувшись в седле к волшебнику, самым что ни на есть убедительным голосом буркнул.

— Эй, бездельники — уступите человеку коня. До деревни телегу дотянет, тут недалече. Там и заночуем.

Обрадованный мужик и Милка принялись хлопотать да перепрягать, не забывая кланяться и благодарить. Островная воительница хитро прищурилась и подтянула стремена повыше, так что пересевший на ее кобылку Локси обнаружил, что его колени почти горизонтальны, а на них, одной рукой обняв волшебника за шею, уже с удовольствием устраивается эльфийка.

Да и купец, усмехнувшись в бороду, взял к себе на коня обоих ребятишек — все ж телега легче будет.

— Будет, будет вам кланяться, — проворчал он Фиргу с Милкой. — Поехали — вон, уж смеркается…

Стелла с немалым подозрением воззрилась на троицу, столь по-хозяйски ввалившуюся в дом из сумерек. Для начала она заметила, что хозяина нет и, к сожалению, незнамо когда они будут. Но завидев, что на важного купца с его двумя весьма подозрительными охранниками это никакого впечатления не произвело, она воинственно подбоченилась и совсем уж было собралась выдать соответствующую отповедь незваным гостям, как вдруг начала что-то соображать.

Маленькая хоббитянка еще озадаченно переводила глазенки с одного на другого, третью и обратно, когда ухмыляющийся волшебник снял со всех троих магическую личину.

— Мастер Локси вернулся! — заверещала Стелла, и на радостях чуть не уронила свое драгоценное вязание. Затем все-таки отбросила его в сторону и повисла на Локси, от восторга дрыгая ногами и истошно вопя.

Ну что тут поделаешь…

Глава 26

Утро выдалось ясным и погожим. Да и, судя по всему, летний день тоже обещался быть таким же. Посему волшебник, выспавшийся вволю и отдохнувший, не спешил окунуться в суету обыденности, валялся в постели и осматривал свою новую спальню.

Гномы-строители сотворили просто очередное чудо, и Локси не уставал в душе восхищаться их мастерством. Небольшая восьмиугольная, почти круглая комната в башне, а все стены непостижимым образом состояли почти из сплошных стрельчатых окон на все стороны с узкими простенками меж них. Море света и верх изящества — и в то же время волшебник чувствовал, что прямое попадание из катапульты в самом худшем случае лишь побьет стекла — уж что-что, а строить гномы умеют.

Прямо перед глазами меж двух озаренных лучами солнца окон висел портрет матери, а сбоку — в противоположной от кровати стороне — две уходящие вниз ступеньки упирались в открывающуюся в простенке дверь прямо в коридор второго этажа. Над головой виднелось переплетение балок и настил — при взгляде со стороны башня казалась накрытой остроконечной с расширяющимися книзу краями кокетливой крышей, формой слегка напоминающей столь полюбившуюся волшебнику шляпу.

Легкие белые занавески с легкомысленными то ли рюшами, то ли кружавчиками — сам Падший не разберется в этих женских и портняжных изысках — были раздвинуты, и волшебник нежился в лучах солнца, прикидывая — а поместятся ли на подоконниках горшочки и плошки со всякой вьющейся зеленью. Для этого он даже привстал с постели. Оказалось — прекрасно поместятся, и для них в широких дубовых подоконниках даже были сделаны небольшие углубления.

Локси еще немного подумал, соображая — не будут ли растения уж слишком большой уступкой его эльфийской сущности. Решил, что нет, ибо матушка с портрета взирала на его ленивые умствования в общем-то благосклонно.

В дверь поскреблись. Это оказалась одна из двух служанок, принесшая известия — завтрак готовы подавать, а еще с его светлостью очень хочет поговорить управляющий, Иллен.

Обе симпатичные и веселые служанки — Харзи и Бин — оказались подобраны Стеллой весьма толково. Если первая была чуть ли не помешана на чистоте и порядке, и по меньшей мере раз в день убирала в доме, без устали моя, вытирая и расставляя все обратно на свои места, то вторая стирала, шила и гладила, поначалу с подозрением поглядывая на раскаленный заклинанием утюг. Кроме того, она не на шутку заинтересовалась страстью хоббитянки к вязанию, вышивке и прочим украшательствам, и даже брала у той уроки. А право готовить для своего лорда Стелла с немалым трудом отвоевала себе. Мол, вряд ли эта деревенщина толком стряпать научится…

В общем, пришлось волшебнику вставать. Стыдливо прикрывшись от глаз матери краем простыни — а с некоторых пор Локси предпочитал спать вообще без ничего — он подошел к столу, где была разложена его одежда. Обычай, когда дворянина одевали слуги, Локси считал возмутительным. Ну, разве что если ранен или болен. Или дите малое…

Так что служанке — по-моему, это была Бин — пришлось выйти, напоследок мазнув по фигуре своего лорда взглядом искоса.

Стелла в честь прибытия хозяина даже сама подавала на стол, восхищенно и с обожанием поглядывая на мастера. Гном с эльфийкой, вставшие несколько раньше, ограничились чаем с булочками, а снаружи, в прихожей уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу рыжий Иллен.

И после завтрака понеслось. Хоббит доложил, что все, в общем-то, в порядке — гномы все построили и, получив плату вместе с бочонком пива сверх того, убыли. Солдаты обживают казарму, и со стороны десятников претензий нет. Строевых коней, правда, в конюшне не хватает — не время покупать, а ярмарка в Дюфере не скоро. Напоследок, сокрушенный Иллен сообщил, что денег у лорда осталось — кот наплакал. А скоро надо будет жалованье солдатам и слугам выплачивать.

— Да, Борг, кстати — отдай ему, пусть в банк отвезет и на мой счет положит, — благодушно отозвался Локси, пыхнув дымком из первой утренней трубки. Единственной уступкой возмущению эльфийской половины было то, что он перешел на самый мягкий и душистый сорт табака.

Хоббит с любопытством рассмотрел именные чеки Королевского Банка, но тут же уронил их на стол, словно они жгли ему пальцы.

— Ой, мастер — столько даже и в руки брать боязно… — заметил он ошарашено.

Локси посмотрел на гнома. Тот, припомнив свое обещание если не сделаться капитаном дружины, то по крайней мере воспитать из солдат толковых бойцов, кивнул.

— Щигл, Реназ — ко мне! Все одно знаю, что где-то под дверьми маетесь! — рявкнул он так, что Невенор поморщилась и демонстративно закрыла ушки.

Борг коротко поговорил с десятниками, а затем вышел с ними на улицу. А волшебник приготовился слушать излияния Стеллы. В конце концов, периодически пресекая ее поползновения пуститься в бесконечные разъяснения и подробности, он выяснил, что в этом году деревня, скорее всего, огрузится урожаем зерна и овощей, да и на новых лугах скотина выпасается весьма неплохо — нагуливает вес так, что по осени мяса девать некуда будет…

— Учись у Иллена коротко говорить, — заметил волшебник с улыбкой и, не удержавшись, добавил. — Как он только тебя, такую болтушку, и терпит?

Стелла сгоряча выпалила, что уж рыжий хоббит-то прекрасно знает весьма приятное средство заставить ее замолчать, и неустанно его применяет. А затем, сообразив, что сказанула лишнее, заалелась и в волнении закрыла пылающие щеки краем передника.

От хохота народ едва не попадал со стульев и дивана. На шум удивленно заглянул гном с одним из солдат. Ах да — лошадник Корки…

— Ну, что у вас? — страдальческим голосом протянул Локси.

Борг пожал плечами.

— Вашсветлость, в конских хвостах я не разбираюсь. Глянули б вы конюшню и все эти дела сами. Похвалить этого солдата или наоборот, через строй прогнать — даже не соображу…

— Ладно, пошли, — волшебник встал из-за стола.

— Тут еще одно дело, лорд, — гном непонятно хмыкнул.

— В общем, Корки с вашей служанкой Харзи тут любовь-морковь крутят… попросил он меня перед вами словечко замолвить, чтоб вы дозволили ему отвести ее к подножию богини.

Харзи встретила взгляд Локси спокойно, и с улыбкой кивнула, зато солдат наоборот — чуть смущенно опустил глаза.

— Говори, — бросил ему лорд.

Тот некоторое время смущенно переминался, а затем храбро заявил нечто примерно в таком духе:

— Вашсветлость! Бают, вы не любитель валять сельских девиц. Так может, раз сами не пользуетесь… — тут смелость оставила незадачливого солдата, и он умолк.

Волшебник усмехнулся.

— Ну, не то, чтобы не любитель — скорее наоборот. Но, коль скоро крестьяне приносят мне доход и живут на моей земле — то они мои люди, и я не намерен чинить моим людям урон. Во всяком случае, насильничать девок не собираюсь, и другим обижать не дам.

Надо ли говорить, с каким вниманием слушал его терпеливо стоящий в углу сельский староста?

Видя, что Корки немного приободрился, Локси добавил.

— Ладно, пошли посмотрим твои лошадиные хвосты, а там уж и решим, что с тобой делать.

Видимо, лорд остался доволен увиденным. Дал несколько дельных советов, припомненных из своих детских набегов на баронскую конюшню и поездок с сельской ребятней в ночное, а потом спросил у сияющего Корки.

— А что родители?

Солдат хмыкнул.

— Я родителей не знаю — при храме Всех Ветров вырос, вашсветлость, а ее — так будут очень даже рады.

Локси оперся о колодец, поглядел на тренирующихся с копьями солдат. С куда большим удовольствием — на высаженные вокруг нового здания с башенкой вишневые деревья. Поинтересовался:

— А кто вместо нее будет в моем доме чистоту наводить?

Корки, приободренный благожелательным настроением лорда, пожал плечами.

— Да пусть у вас служит, вашсветлость! Если вы ее ненароком где и поваляете, моего не убудет…

Остро глянув на него, волшебник подумал ненароком, что лордом быть ох как непросто… оно и неплохо бы иной раз потискать какую-нибудь симпатичную сельскую девицу, да только — уважения к себе от своих людей так не добиваются. Папенька-барон хоть весьма разборчив был, но и то — пару раз пришлось откупаться, да и детишек пришлось признать…

— Не поваляю, не дождешься. Ладно, быть посему — бери Харзи. Но смотри мне — с тебя и спрос теперь будет особый!

В это время на площадь втянулся караван из десятка крепко сколоченных телег. Сопровождавший их конный солдат крикнул Реназу, что дань за проезд через земли лорда уплачена, и повернул обратно на заставу. А караванщик заприметил свежевыкрашенную вывеску трактира, к которому гномы на остатках вдохновения пристроили второй этаж и таким образом превратили в полноценный постоялый двор, и развернул процессию туда.

Волшебник отпустил полупьяного от радости Корки и подошел. С удивлением заприметил среди прибывших бороды гномов и поинтересовался.

— Откуда путь держите, почтенные?

Те уважительно поклонились здешнему лорду, и ответствовали, что из самых Рудных гор. Везут гномье железо, да слитки меди.

— Хорошее дело, — кивнул одобрительно волшебник, поглядывая на Борга, который на время оставил свою муштру и общался с соплеменниками, сразу найдя нескольких знакомых и жадно выспрашивая новости.

«Вот так и птица — сколь не приучай, а все к своим тянется…» — подумал Локси и, чинно попрощавшись с утолившими жажду и аппетит караванщиками при их отъезде, пошел в дом.

Однако его намерению поваляться с какой-нибудь книгой в руках сбыться было не суждено. Из кухни высунулась белобрысая голова Стеллы и с самым озадаченным видом поманила туда. Заинтригованный волшебник зашел в ее царство и с интересом увидел весьма примечательную сцену.

На табуретке посередине, возле разбитой о пол тарелки сидела рыжая, веснушчатая и на вид ветреная, словно десяток артисточек из Королевской Оперы, невысокого росточка девица. Бин, стоящая у окна, держала ту под прицелом самострела, а раскрасневшаяся от жара кухонных печей Харзи, засучив рукава, азартно распекала рыжую на все лады. Та огрызалась весьма умело, да еще и временами отпускала едкие замечания во все стороны.

— Ну, и соблаговолит ли тут кто-нибудь объяснить, что происходит? — от этой перепалки у волшебника, едва сдерживающего смех, настроение снова поползло вверх.

— Нет, вы представляете, ваша светлость — эта рыжая нахалка незнамо как пролезла в дом, стибрила пирог, да еще и вашу любимую тарелку разбила. И выгнать не могу даже! — Харзи чуть не задохнулась от возмущения.

— А Невенор сейчас весь дом прочесывает — своими методами.

Девица невозмутимо посмотрела на Локси и резковатым голосом сообщила.

— Стелла.

Волшебник перевел взгляд на хоббитянку, но та только пожала плечами в недоумении.

— И что — Стелла? Чем моя управительница тебя обидела?

Рыжая нахалка невозмутимо обозрела наливающуюся гневом малышку и, пренебрежительно фыркнув, соизволила объяснить.

— Это я — Стелла. А как уж там белобрысую кличут — ее проблемы.

Хоббитянка уже совсем собралась вцепиться воришке в рыжие патлы, благо роста они обе были примерно одинакового — до подмышек Локси — когда та вдруг неумело, еле слышно тенькнула.

— Отставить, Стелла.

Хоббитянка озадаченно воззрилась на мастера, но тот был занят. Прошептав соответствующее заклинание и трижды мелодично тенькнув в ответ, он сразу выяснил, что перед ним под личиной человеческой девицы сидит самая настоящая гномья волшебница, причем недюжинной силы.

У веснушчатой нахалки от удивления и восторга глазенки полезли на лоб. Она сразу соскользнула с табурета и, сложив ладошки, низко и уважительно поклонилась.

— Мое почтение, мастер Локси. А вы научите меня так динькать?

Ну вот… допрыгались! Ох, и доберусь же я до чьей-то бороды, почтенный мастер Фраст… Ну, услужил, старый хрыч…

Кратко объяснив, что это его новая ученица, и поблагодарив женщин за проявленную инициативу и верность дому, Локси первым делом потребовал:

— Обе Стеллы — договоритесь, как мне вас звать, если придется. Чтобы не перепутать.

Пока обе малышки, недоверчиво присматриваясь друг к дружке, пререкались, волшебник через лучницу вытребовал гнома и потом они в сопровождении обеих ворчащих Стелл впятером прошли в библиотеку. Правда, замаскированная гнома притихла, едва заметив Борга, и смотрела на него с нескрываемым восхищением. Тот, видимо, тоже был в курсе событий, потому что смотрел добродушно и уважительно.

Кратко объяснив ситуацию, но не раскрывая сущности вновь прибывшей, молодой маг мягко, но убедительно попросил не болтать и проявить бдительность — дескать, у него вполне могут найтись недоброжелатели со старых времен, могущие захотеть обидеть его через ученицу. А посему… и так далее. Впрочем, это было весьма недалеко от истины, даже если не учитывать величайшую ценность собственно волшебницы для подгорного народа.

Гном ответил с полной ответственностью. Невенор, с нескрываемым подозрением вновь осмотрев новую Стеллу, тоже сказала, что все поняла. Зато хоббитянка, так и не решив вопроса об обладании именем — а на другое или кличку никто из них не соглашался — проворчала, что если и дальше так же будут бить посуду… и понеслось бы все по новой, но!

Тут гнома вдруг решила проявить покладистость и весьма мило извинилась перед уважаемой хоббитянкой за причиненные неудобства и странности. Подозрительно посмотрев на нее, Стелла сменила гнев на милость. В знак примирения обе звонко расцеловались, а Локси заявил:

— Тогда буду вас звать — Стелла первая и Стелла вторая.

Гнома улыбнулась.

— Как королев? Классно!

На том и порешили. Выяснив у своей ученицы, что волшебного шара у нее нет, Локси вздохнул и поплелся в свой кабинет, куда не заглядывал со вчерашнего вечера и где в шкафу, на простой деревянной подставке покоился его собственный шар.

Он вошел — и обомлел. Затем ущипнул себя, подпрыгнув от неожиданности. Проморгался, но ничего не помогло — на столе тускло блистала металлом большая, перепончатая лягушачья лапа.

Мягко говоря, несколько сбитый с толку волшебник присмотрелся к ней со всех сторон — без сомнения, та же самая, вон и край оплавлен, и памятная вмятинка от попадания пули из ружья… как-там-его? мэра, в общем. А рядом на столе обнаружилась толстая потертая книга «Старинные кулинарные рецепты Англии, Шотландии и Уэльса», да и пять земляных клубней с трудновыговариваемым названием картофель тоже лежали рядом…

Архимаг вместе со смутно знакомой личностью из разведшколы прибыли незамедлительно. И вот уже третий час волшебник рассказывал, уточнял, вспоминал подробности и отвечал на вопросы. Архимаг больше помалкивал да слушал, иногда прикасаясь к лапе пальцами. Зато разведчик отработал Локси на совесть, заполнив толстенную кипу бумаги магическим пером-самопиской.

… С левой стороны на штанишках заботливые руки тетушки Фло пришили застегивающийся на пуговицы карман, и его уже оттопыривали собственноручно отобранные старым Робби клубни. Старикан заверил — они самые лучшие, взойдут и дадут урожай на славу. На животе, под самыми прелестями, о которых Локси до сих пор не могла вспоминать без румянца на щеках, был пришит больший карман, и в нем уже покоилась толстая книга в чуть потертом переплете.

— Ну что ж, прощайте! Мне уже пора! — воскликнула она.

— Погодите, леди, — мэр шагнул вперед.

— И все же, как мы можем вас благодарить? Эти подарки — сущая мелочь. За все, что вы сделали и чему научили…

Локси нахмурила бровку, лукаво глянула на рослого мужчину.

— Есть у меня предчувствие, что у вас с Мэри-Энн месяцев через девять-десять родится малыш. Или малышка. И что вы дадите имя — Локси.

Пастор — вернее, уже просто Ральф Никсби — кивнул.

— Ваше предчувствие вещее, и я за исполнением прослежу… Причем очень строго! Верно я говорю, леди и джентльмены?

Собравшиеся на полном солнечного света луге люди заговорили, обсуждая и одобряя это предчувствие. А сама Мэри-Энн залилась счастливым колокольчиком.

Вздохнув, Локси приняла на плечо тяжесть железной лягушачьей лапы, услужливо поданной учителем и мэром.

— Ну, все. И пусть вас хранят новые боги!

Она взмыла ввысь, не позволяя себе смотреть на этих хумансов, к которым, несмотря ни на что, успела привязаться. Все выше, выше и выше — прямо к яркому и такому ласковому солнцу…

Наконец, когда язык уже сворачивался от усталости в трубочку, а взбунтовавшиеся губы стали непослушными и грозили вот-вот выйти из повиновения, разведчик удовлетворенно откинулся на спинку стула. Напоследок опять поинтересовавшись насчет тамошнего оружия — точно ли?..

Волшебник вздохнул.

— Ну как же — я первым делом полюбопытствовал. Маломощное и непрактичное. Кроме того, я выяснил, что в мире магии оно не может работать в принципе, и никакими ухищрениями тут не поможешь. А поскольку других, а тем более — более мощных образцов у них не было, то мне пришлось этим и ограничиться.

Многие поколения изобретателей и волшебников пытались создать оружие, сочетающее в себе мощь боевого мага при простоте использования, с тем, чтобы превратить обычного арбалетчика в могучую боевую единицу, но все усилия так и остались безуспешными. Немногие полученные образцы оказались громоздкими, капризными, чрезвычайно ненадежными — и слишком маломощными.

Магический заряд либо разлагался самопроизвольно, либо мог быть выведен из строя любым, даже самым слабым и мимолетным заклинанием.

Зато Архимага чрезвычайно заинтересовал тот старинный эмалевый камень на острове и покрывающие его письмена.

— … Лет около тысячи, и непохоже, чтобы магия распада так уж сильно вредила ему. Весьма успешно противостоит, зараза! — закончил Локси в сердцах.

Архимаг покачал седой головой.

— Я знаю все основные наречия нашего мира, а малораспространенные или умершие могу по крайней мере уверенно идентифицировать. Magna Carta… нет такого языка — поверьте мне. Тем более, что там разговаривают на диалекте Общего!

Поскольку Стелла-вторая и Борг, которых Локси предварительно попросил глянуть, из чего сделана лапа, от восторга запрыгали, заявив, что тут не менее трети небесного металла, да есть еще и какой-то новый, неведомый доселе даже подгорному племени, то волшебник не нашел ничего лучшего, чем пообещать подарить диковинную конечность подземным мастерам.

— Все верно, — кивнул разведчик. — В конце концов и мы отдали бы им — а уж кому, кроме гномов, с такими делами разбираться?

В конце концов, гости к сумеркам попрощались, весьма одобрив, что их вызвали незамедлительно.

— Тут нашим работать не покладая рук. Есть сразу несколько новых тем для разработки. Но — если потребуется от вас что-то еще вспомнить или выяснить, уж не обессудьте, мастер Локси — потревожим. Но самое главное — гипотеза о существовании других миров доказана!

А Архимаг, записав все о выращивании и приготовлении этого картоф… Падший его побери, этакое название — надо будет новое придумать — с восторгом заметил:

— Если мы, люди и хоббиты, сможем выращивать и производить этот овощ… или клубень — в массовых количествах, то проблемы голода или неурожаев исчезают сами собой. Вот уж припрягу я своих умников…

После их отбытия Локси некоторое время сидел с закрытыми глазами, отдыхая, а потом вызвал обеих Стелл, и гнома с эльфийкой.

Хоббитянка с восторгом полистала поваренную книгу, заявив, что рецепты тут уникальные, и отныне мастер будет питаться лучше, чем все короли и герцоги, вместе взятые. И даже обещалась перевести это безобразие на нормальный, привычный язык хоббитов.

— Открою поварскую школу и стану деньги лопатой грести! — она даже взвизгнула и подпрыгнула от избытка чувств.

Боргу волшебник подтвердил свое намерение отдать лапу — бесплатно, но с кое-какими условиями.

— Заранее согласны, — ответил тот. А Стелла-вторая хитро помалкивала, не раскрывая своей принадлежности к подземному племени.

Локси улыбнулся.

— Пусть тебе сделают волшебную утреннюю звезду, по боевым качествам не уступающую моей шпаге — с нужным количеством добавок этого вашего секретного небесного металла. Чтобы тебе не стыдно было выйти хотя бы и на битву с самим Падшим. А уж огнем я ее нашпигую так, что тому и вовсе кисло станет…

Гном пришел в такой восторг от этой идеи, что у него улыбка расплылась до ушей, а язык запнулся. Ух!

Волшебник продолжил.

— И еще одно — когда ваши мастера выяснят, что это за неведомая добавка и какая от нее может быть польза — пусть принесут образец мне. Есть тут одна идея — настолько безумная, что может и сработать. Все — лапа ваша.

Он глянул на Невенор, с вежливой брезгливостью осмотревшую металлическую конечность и пожимающую плечами.

— Есть еще один подарок — племени остроухих.

Он отобрал у Стеллы бережно прижатую к груди книгу и, полистав последние страницы, вынул оттуда тонкую полупрозрачную пластину. Вернул книгу хоббитянке, а матово серебрящийся лист неизвестного материала положил на стол.

— Ударь сверху кинжалом. Сильно, но так, чтобы не пораниться, если лезвие лопнет.

Эльфийка, недоверчиво щурясь, стремительно ударила сверху, намереваясь пришпилить лист к столу, словно листок обычной бумаги или тряпку. Каково же было удивление собравшихся, когда, в полном согласии с предостережением волшебника, клинок лопнул и разлетелся, едва не пропоров кожу руки.

— Вот это да! — восхищенно ахнула она, рассматривая на просвет тонкую пластину, едва вмятую и поцарапанную.

— Чтобы делать такое, не хватит никакого мастерства гномов и людей, вместе взятых, — объяснил волшебник обиженно нахмурившемуся Боргу.

— Поверь мне, упрямый гном. Тончайшие алмазные волокна — настолько тонкие, что их и глазом не рассмотреть — свиты в нити, а из тех соткана ткань и залита каким-то затвердевшим составом. Если кто и сможет такое сделать, то только изощренная и ювелирно выверенная магия Перворожденных.

— Понятно, мастер. Это и впрямь не для нас задачка. Но доспехи из такого дела будут уже цениться на вес даже не золота, а… не знаю чего! — гном покивал головой, зачарованно гладя пластину.

Невенор улыбнулась.

— На вес крови, Борг, на вес крови. Можно делать почти вечные кровли для домов, обшивку кораблей. Это и впрямь бесценный образец, мастер — спасибо. Ох и поболят же головы у наших волшебников, пока сообразят да скопируют!

Глава 27

В этот вечер волшебник так устал, что никак не мог уснуть. Ворочался и ворочался, проклиная на разные лады все эти свалившиеся на его голову приключения и испытания. Зажег под потолочными балками магический шар, погонял его, плавно меняя цвет от красного до фиолетового и обратно.

Вернул белый цвет и сел к столу. Ладно, вернемся к своим раздумьям… все верно он ответил разведчику — оружие на их принципах работать не будет, да и не может. Но было еще кое-что, не могущее быть обнаруженным даже под заклинанием Истины. Бывают такие тайны, что не доверяют даже своим.

И Локси, взяв лист бумаги, стал рисовать. Так, если сразу отказаться от принципа арбалета — вот такая толстостенная стальная трубка, закрывающаяся с заднего конца на поворотные выступы. Заряд магии внутри хорошо защищен, а если его инициировать, то он начнет выталкивать через получившееся сопло так называемую пулю, но куда мощнее и тяжелее, чем в том ружье — причем без потерь Силы. Если не хватит прочности трубки, можно ствол снаружи подкрепить свитым в мелкую спираль Связующим заклятьем — опять же дополнительная защита для внутреннего заряда!

— Отдача будет — несомненно, — пробормотал Локси, задумчиво ероша волосы.

А посему, если предусмотреть вот такой рычажок с противовесом, эту отдачу можно будет использовать для открывания задней крышки и перезаряжания новой порцией магии… Идея так увлекла волшебника, что он еще долго рисовал и прикидывал — а ведь должно, должно работать, или он ничего не смыслит в магии!

В конце концов, почувствовав, что охватившее его возбуждение начинает спадать, а глаза под веками горят, будто туда сыпанули песка, он лег обратно в постель. Убрал свой магический светильник и некоторое время смотрел на освещенные лунным светом глаза матери на картине.

И вдруг, заметив, что хорошо знакомое родное лицо усмехнулось горькой улыбкой, Локси почувствовал, как уютно обволакивающий его сон вновь улетучился. Женщина на картине укоризненно покачала сыну головой, и ее губы еле слышно шепнули.

— Не надо…

А на столе наливались алым светом линии почти законченного чертежа.

Волшебник приподнялся. Одного его взгляда хватило, чтобы лист бумаги испарился в аккуратной вспышке, не затронувшей поверхности стола, и истаял тонким дымком.

— Я понял, светлейшая — больше не повторится.

И он, закутавшись простыней, преклонил колено — то ли перед своей матерью, то ли перед кем-то из Бессмертных. На него из бесконечной дали смотрели мудрые, прекрасные и чуточку усталые глаза.

— Ты сделал там все правильно — то, зачем ты там был. И подарки из другого мира взял хорошие. Но что ты хочешь в награду лично для себя?

Локси вздохнул.

— Что случилось с портретом? Почему здесь мама… и не мама?

Чувственные губы улыбнулись, прекрасно поняв его недосказанные мысли.

— Нет. Этого не могу даже я. Художник был не просто рисовальщиком — он сумел запечатлеть на холсте саму душу твоей матери. И я, однажды посмотрев на тебя ее глазами, приняла твою мать, вырвав ее из царства теней. Она прекрасная женщина, Локси, и я с удовольствием сделала ее частью своей сущности.

Бессмертная помолчала немного, и вновь улыбнулась.

— Хорошо. Если ты рад, что я теперь отчасти и твоя мать — быть посему. Но, милый мой мальчик, не сильно на это рассчитывай. А теперь прощай — мне тяжело здесь, внизу, сдерживать свою силу…

Хеннора выдернула снизу отдувающуюся и едва не вспотевшую (немыслимое и неприличное для богини дело!) от напряжения Миллику, и тут же выдала той встревоженную тираду.

— Послушай, голубушка — ты случайно не сбрендила? Что ты себе позволяешь? Если Сталон узнает, какие дела мы тут вытворяем… а против него мы слабоваты. И зачем ты взяла себе сущность этой женщины? Будто не хватало нам еще и неприятностей с Падшим.

Миллика вновь засияла неземным блеском и улыбнулась.

— Подруга моя — чтобы разглядеть во мне еще одну сущность, Сталону придется всмотреться в меня попристальнее — но тогда он у меня сразу станет шелковым, а я из него буду веревки вить.

Перехватив нить чьего-то рождения, Хеннора ловко вплела ее в Поток Бытия — живи, кто бы ты там ни был! Затем подняла взгляд на подругу. И глаза ее смеялись.

— Да, я забыла — у тебя всегда есть мощное прикрытие. А этот бог падали — с ним-то как вопрос решать, в случае чего? Я не хочу расплачиваться своим телом, и тебе не советую.

Богиня всего живого взвилась жемчужно переливающимся блеском вихря. Уже удаляясь, она лукаво заметила:

— Когда у нас все выйдет, то и Хаос, и Падший у нас в ногах будут валяться, умоляя о помощи…

На следующее утро волшебника едва добудились. Опрометчиво сунувшаяся было Бин сразу заработала тапком, и теперь горестно причитала, рассматривая перед зеркалом наливающийся на скуле синяк. В конце концов Невенор сжалилась над ней.

— Пошли, есть тут у меня кое-какие эльфийские умения по части исцелить. Надо лишь травку одну найти, да только что сорванный листок и приложить…

Однако, пройдя едва ли сотню шагов по лесу вдоль ручья, легкомысленная служаночка вдруг обнаружила, что ее весьма бесцеремонно прижали спиной к дереву. Руки рывком завели назад и связали так, что девица оказалась привязанной к стволу. А перед самым лицом зловеще полыхнули яростью медово-зеленые глаза.

— Ты что же это себе воображаешь? Думаешь, я не вижу, что ты так и норовишь под нашего лорда подстелиться? Тоже мне — первая красотка на деревне!

Осторожно скосив глаза в сторону покалывания в области живота, бледная от страха Бин обнаружила, что эльфийка уже почти готова пустить в ход свой ужасный потрошитель. Она совсем уж было собралась лишиться дыхания от ужаса, но хлесткая пощечина мигом привела ее в чувство.

— Отвечай! Или мне придется применить кое-какие умения, с которыми тебе лучше не знакомиться…

— Не надо, не надо! Я все расскажу, — едва не задыхаясь, служанка залилась слезами.

Но и этого ей не позволила прекрасная в своем негодовании эльфийская лучница — звонкая, отозвавшаяся вспышкой в голове пощечина тут же украсила другую щеку. И Бин разразилась торопливым, спотыкающимся потоком слов.

— Это тятька мой… говорит — новый лорд добрая душа, и порядочный… если понести от него, то он и дитя признает, и денег отвалит… я и подумала — да что ж тут такого?.. а лорд и впрямь хороший, да красавчик… я и сама бы не против — если б он на меня хоть раз ласково глянул…

Бедняжка лепетала задыхающимся от волнения голосом, а Невенор, внутри которой поднималась мутная волна ненависти, уже с трудом сохраняла самообладание, чтобы не пустить в ход боевой нож, коим она владела великолепно — на зависть даже гному, специалисту в любом оружии. И все же выучка взяла свое — голос ее ничуть не дрогнул, оставаясь таким же холодным.

— А теперь слушай меня — и очень, очень внимательно. Не так давно одна стерва уже разбила мастеру сердце, и именно таким способом. И если я еще хоть раз замечу, или узнаю… Не-ет, ты не права! Я начну не с тебя — с твоей родни, причем с самых маленьких. И легко докажу, что эльфийские головорезы самые беспощадные в нашем мире. Сначала я буду отрезать…

И беспощадная разведчица стала перечислять такие подробности, что Бин то бледнела от ужаса, то краснела от стыда, не смея даже упасть в обморок. По правде говоря, Невенор в глубине души чуть лукавила — но совсем чуть-чуть. Просто — один недавний поцелуй еще горел невидимым пламенем на ее устах.

— Все поняла, дура хумансовская?

Девица с ужасом смотрела некоторое время, сотрясаясь от дрожи, а затем только кивнула, будучи не в силах говорить. А Невенор продолжила воспитание, говоря четким, врывающимся в сознание голосом.

— А теперь — молчать и смотреть мне в глаза. И упаси тебя боги отвести взгляд или смежить веки, — лучница свирепо покачала перед самым личиком блестящей сталью.

Нервно сглотнув, Бин мелко закивала, неотрывно глядя в глаза как кролик на удава.

Невенор задрала ей подол сарафана и запустила туда свою бесстыжую руку, внутренне хихикая. Нет, что ни говорите, а методы форсированного допроса и подчинения — отличная штука! От плохого к хорошему, и обратно — качай себе маятник, подчиняя психику… Пока ее пальчики сноровисто ласкали и обхаживали самые сладкие и потаенные места, привязанная девица задышала чаще, порозовела. Затем глухо застонала, глядя на свою мучительницу уже едва ли не с обожанием и по-прежнему не отрывая глаз.

Медленно и осторожно подведя хумансийку к самому порогу наслаждения, но не давая той соскользнуть в сладкую бездну, эльфийка вдруг прекратила и убрала руку. С любопытством глядя на содрогающуюся в сладкой муке, закусившую губы девицу, она прошептала ей.

— Ты будешь делать все правильно? Будешь хорошей девочкой?

— Да… Да! Я сделаю все — только дай мне это! Ты ведь можешь…

«И почему все красивые такие стервы и дуры? Что Аллена, что эта Бин — даже по моим меркам лапочка, а уж по хумансовским — самочка хоть куда… Э-э, милочка, да ты, похоже, никогда такого не знала? Только с грубиянами общалась? Ну что ж, тем крепче будет моя удавка на твоей нежной шейке… вернее, на другом месте. Ладно, ладно, не умирай так — мне же не жаль дать тебе это…» — и она наконец добавила финальный штрих, другой ладонью закрывая молодой женщине рвущийся из губ крик радости.

А глаз она все-таки не отвела… Ну и дура — лучше умереть, чем подсесть на такое…

— Теперь ты будешь и дышать, и жить только с моего разрешения, — заботливо ворковала Невенор, умело сводя с лица Бин синяк, а с запястий — следы от врезавшейся в нежную кожу веревки.

Та мало-помалу приходила в себя, и из глаз медленно уплывала блаженная истома.

— Правду говорят — бойтесь эльфов не меньше, чем Падшего, — наконец прошептала служанка и чуть горько усмехнулась.

— А нас не надо бояться — будь лапочкой, и все будет хорошо! — заверила ее лучница, полоская в ручье руки. Крепкая ты девонька, однако. Куда крепче, чем я думала…

— Вот и все — только глазоньки свои блестящие прикрой, спрячь. Ну, пошли, Бин? А то завтрак стынет. Да, кстати — не расскажешь, милочка, как здесь у вас топленое молоко делают? Такая прелесть выходит…

На лугу за околицей — там, где с незапамятных времен посредине поля торчит одинокий камень, похожий на клык гигантского неведомого зверя, невесть зачем произрастающий из земли, волшебник беседовал с волшебницей. Постепенно проверял ее умения, заставлял отвечать на вопросы и выполнять простейшие магические действия, иногда тенькая в ее сторону. Они вдвоем облюбовали это место — село рядом, и в то же время никто не мешает.

В конце концов Локси схватился за голову.

— Да руки-ноги повыдергать тому, кто тебя так изуродовал!

Стелла обиделась. На время с нее была снята магическая личина — правда, девица почти не изменилась. Так и осталась рыжей, веснушчатой и худощавой, лишь проявились кое-какие типично гномьи черты.

— Ты мово учителя, мастера Лоина, не трожь!

Однако перед носом гномьей соплюшки показался кулак хуманса.

— Помолчи. Так орудовать с Силами, это надо еще исхитриться. Все равно, что тяжелой кувалдой мух бить. Или правой рукой в левый карман лезть. Если мой учитель такое увидит, старикашку от возмущения удар хватит. А у эльфийского мага и вовсе уши позеленеют да отвалятся, — тут они оба хихикнули.

— Значит так, Стелла — выучить тебя да поправить твои вывихи я могу, — он достал трубку, набил.

— Дай огня.

Несколько раз маленькая волшебница пыталась, но получалось более чем скверно — то огонек выходил слишком маленьким и гас, то полыхал яростным жаром, норовя испепелить и саму трубку. А один раз растекся, едва не припалив Локси усы, что он начал отращивать для солидности. В конце концов волшебник сдался и прикурил свою трубку сам.

— Ладно, не расстраивайся так. Основа есть, остальному надрессирую, — заметил он пригорюнившейся малышке. Правда, методы воспитания, через которые он прошел в школе магии, мягкостью отнюдь не отличались. Учеников постоянно ставили на грань надрыва, заставляли чуть ли не рвать жилы в непосильных заданиях. А едва у тех что-то начинало выходить, как планочку — хлоп! — приподнимали чуть повыше, и все мучения начинались сызнова…

— Первое — сообщи своим, сама или через Борга, чтобы сделали два хрустальных шара, как у всех волшебников.

Глаза Стеллы засияли.

— У меня будет свой шар? А зачем два?

— Как будут готовы — мы с тобой подъедем в ваши Рудные горы, и пусть к нам выйдет еще один маг из ваших. Я покажу, как вы сами можете инициировать хрусталь, и научу, как пользоваться.

— А если испорчу? — засомневалась гнома.

— Повторим столько раз, сколько понадобится. Разумеется, шары за твой счет, — поспешил добавить волшебник. Затем вздохнул и продолжил.

— И вторая, гораздо более тяжелая проблема. Чтобы ее обсудить и как-то решить, вызови ко мне одну или две женщины вашего народа, кто имеет на Совет Старейшин наибольшее влияние. И не засыпай меня вопросами — это дело я сначала обговорю с ними, а уж потом ты и сама пожалеешь, что на свет родилась…

Гнома-волшебница завозилась, засовалась при этих словах.

— Кстати, мастер — давайте уйдем со света. Он меня слишком… давит. В моей каморке подземного дворца было куда уютнее.

Локси вздохнул и покачал головой.

— Нет. Тебе придется не только привыкнуть к яркому солнечному свету — полюбить его. И еще одно. Во время учебы тебе будет больно, обидно. Не раз ты будешь проклинать все и вся, и у тебя будут опускаться руки. Реши сразу, раз и навсегда — готова ли ты пойти до конца? Времени у нас мало, слишком мало.

От любопытства Стелла захлопала ресницами.

— А почему мало?

— На будущий год будет война. Большая война с орками. Так что мне надо успеть выучить тебя, а если выйдет — зимой ты уже будешь отводить душу на ваших магах, учить их уму-разуму. Чтобы к войне гномы были готовы не так, как раньше.

Обычно Рудные горы оставались лишь островком в бушующем море орочьего нашествия, отрезанным от снабжения, от взаимодействия с армией людей. Но иногда затапливало и их, и тогда гномы наглухо закрывались в своих подземельях, жестоко страдая от голода и неизвестности — полагаясь лишь на крепость сделанных еще бородатыми прадедами ворот да на стойкость эльфов с хумансами…

— Я с вами, мастер — до конца.

В эту ночь разразилась гроза. Неистовая и бешеная, как часто бывает в предгорьях, но такая же короткая. Она быстро излила на землю свою очищающую ярость и унеслась прочь, куда-то на восток — навстречу утреннему солнцу. Так что к полуночи небо очистилось, и Борг, которому отчего-то не спалось, вышел покурить на приделанный к торцу коридора верхнего этажа балкон. Потянувшись и принюхавшись к чистому прохладному воздуху, он не спеша, предвкушая действо, набил трубку.

Перед тем, как высечь огонь, он глянул с высоты на небольшой сад, что примыкал сзади к дому и теперь неподвижно красовался перед ним.

Глянул — и обомлел. Потому что в саду что-то сорвалось, и под толстой ветвью старой яблони забилась в петле тонкая фигурка. Луна выглянула из-за уползающих последних облаков, и в ее нескромном свете высветилось лицо Бин…

Ее все-таки успели спасти. На истошный, но четко обрисовавший ситуацию вопль гнома сбежался не только весь дом, но и полдеревни.

И теперь едва одетый Локси упрямо вталкивал жизнь в изломанное, лежащее на мокрой траве тело, а старая горбатая Шувзи оказалась вовсе не такой уж беспомощной знахаркой, как бывает обычно в деревнях. И волшебник даже различил у той слабые проблески мастерства. Вдвоем дело пошло увереннее.

И все же они не справились бы, если бы кусающая губы эльфийка не примкнула к ним и не добавила свой благоухающий весенней зеленью ручеек к течению Силы. Наконец, молодая женщина вздрогнула всем телом, закашлялась, а потом задышала — ровно и глубоко.

Пошатываясь от усталости, Локси встал. Несколько мигов всматривался в бледное лицо.

— Отнесите ее в дом. Стелла-первая и ты, Харзи — побудьте с ней. Головами отвечаете, если что!

Когда его распоряжение было выполнено, он нашел глазами старосту, и голос волшебника зазвенел металлом в ночном воздухе.

— А теперь я хочу знать — что здесь происходит? И никому не расходиться!

Бедолашный крестьянин, обливаясь потом, попытался привычно стащить с головы шапку, но оказалось, что впопыхах он ее и не надел. Помявшись, староста оглянулся на односельчан, а затем кое-как выдавил.

— Ну, в общем, вашсветлость…

Локси некоторое время глядел на него, а потом жестко усмехнулся.

— Мне что же, придется ждать? Или послать за розгами, да приказать опять вас воспитывать?

Горбатая Шувзи, опираясь на клюку, шагнула вперед. Ее глаз с такой злобой блеснул на молодого лорда, что у того просто нестерпимо засвербели руки — сунуть старуху в ту же петлю, из которой только что вытащили молодую красивую служанку…

— Не в обиду вашей милости… Бин-то, она не дочка Лукиша. Старый лорд Мэй, отец того, что вы так лихо железкой продырявили…

— Ну, и? — в голове волшебника начало что-то проясняться.

— Так Визил-то, чтоб его в аду Падший миловал — он о том знал, что сестра. Однако ж, все одно снасильничал год тому, да в чем мать родила из старого замка, что ваша светлость спалили, и выкинул…

Локси уже прикидывал, в каких выражениях будит говорить с хоббитянкой, ненароком подстроившей ему такую неприятность.

— Старый Лукиш, ясно дело, не любил байстрючку — поедом ел. А теперь точит, старый пень — пусть тебя молодой лорд обрюхатит. Да потом и деньжат отсыплет… Дескать, все одно порченая, а жизни тут ей не будет, — угрюмо и непримиримо скрежетала старая карга.

— Мать или еще какая родня есть? — поинтересовался волшебник.

Старуха подумала, и отрицательно покачала головой.

— Мать ее, сестра моя, уж три зимы, как… никого, в общем, окромя меня.

Обернувшись, Локси вызвал Иллена.

— Отсчитай старому Лукишу сто цехинов серебром. И чтоб завтра же его и след простыл. Если хоть раз появится на моей земле — висеть ему под ближайшим крепким деревом на манер груши.

Затем повернулся к Шувзи и, не обращая внимания на изумленные голоса обсуждающих его слова крестьян, сказал.

— Ну давай, вещай дальше, коль начала. И глазами не зыркай так люто — я перед тобой и людьми ни в чем не провинился.

Пожевав губами, старуха удержала в себе некие так и просящиеся слова, и продолжила, глядя прямо — да не в глаза, а в самую душу.

— Я свое отжила, спасибо богам, так что смерти не боюсь… Скажи правду, лорд, перед людьми — огулял девку? Обещал чего?

Сначала вокруг воцарилась такая тишина, что стало слышно, как гном угрюмо сопит своей трубкой, затмевая звезды клубами дыма. Затем народ глухо зароптал, но Шувзи гневно вскинула свободную руку.

— Цыть, окаянные! Пусть молодой лорд слово молвит! — и голоса разом смолкли.

Локси с горечью подумал, что вряд ли он будет обладать здесь такой же властью, как эта дряхлая, перекрученная жизнью старуха. Как ни верти — а он здесь чужак, пришлец.

— Нет, — просто ответил молодой волшебник.

Блестящий, бездонно черный глаз Шувзи некоторое время пытливо смотрел на него, а затем старуха недоуменно моргнула.

— А ведь правду бает — то я ясно вижу.

Люди вокруг оцепенело молчали. А Шувзи некоторое время размышляла, опустив голову, затем снова подняла свой пронзительный взгляд.

— Ну и дурак. Дважды дурак! Нет — трижды!

Реназ, зарычав и стиснув в руке нагайку, шагнул было вперед. Старуха коротко взглянула на него и бросила, словно цепному псу.

— Уймись!

Удивительно, но сильный, рослый солдат послушался.

Вздохнув и сдержав становящееся все более нестерпимым желание украсить висящей старухой ветвь яблони, Локси негромко ответил.

— За слова бранные я с тебя потом спрошу, не на людях. Но объясни — почему… дважды и даже трижды? Раз уж у нас тут такие речи пошли.

Шувзи погрозила ему клюкой в сухой руке, и он с удивлением услышал ее негромкий смех.

— Ох, лорд… молодой да пригожий — ну прямо тебе красавец-елф, а уж их я повидала! Да и Бин редкой красоты деваха, неописуемой просто — неужто не хотелось покувыркаться да в…ь ей во все свое удовольствие?

Немного смутившись, Локси кивнул.

— Ну отчего же… только я то по делам мотаюсь, то устаю так, что до постели не помню, как и доберусь — сплю на ходу.

— Вот тебе и первый раз дурак! — фыркнула старуха. Затем пожала тощими плечами.

— Ну и огулял бы девку, ну обрюхатил — то дело житейское, и для лордов очень даже привычное и нужное. Пригрел бы и ее, и дите, обеспечил — не бедный, чай. Кому от того убудет?

Завидя, что волшебник пожал плечами, Шувзи ткнула в него пальцем.

— Вот тебе два! — и, судя по лицам, собравшиеся вокруг крестьяне, солдаты и женщины склонны были согласиться с ее словами. Трудно было бы представить себе какого-нибудь барона или рыцаря, и чтобы у него в деревнях не оказалось с десяток побочных детишек. Для улучшения породы, так сказать.

— И напоследок тебе еще мое слово, лорд Локси. Ну привезешь ты нам однажды жонку, молодую вертихвостку столичную. Будет она по балам скакать, да рога тебе наставлять. А ты все одно ночами будешь с Бин детишек строгать, или вот с этой елфой — приметила я, как она на тебя посматривает… — и взор старухи как-то непонятно скользнул по обмершей Невенор.

— Ежели не с обеими сразу — знаю я вас, молодых да благородных, — усмехнулась старая вещунья.

— Что, не права я, ежели хорошенько-то подумать?

И молодому волшебнику почему-то нечем было возразить.

— А был бы на третий раз умный — да взял бы себе настоящую хозяйку. И красавица, и благородных кровей. Людей знает, о деле не забудет — и почитали бы ее да слушали, как никакую другую. Смотри уж правде в глаза — кругом ты сплоховал, лорд, — Шувзи укоризненно покачала головой и вздохнула напоследок.

— Ну, ладно — теперь приказывай вязать да на ветку — а то я не вижу, как ты на веревку зыркаешь…

Старая женщина замолчала и склонила голову. Локси смотрел на нее, и отчего-то ему было больно и как-то легко одновременно. А затем он сделал то, чего от себя никогда не ожидал — он шагнул к Шувзи и низко, до земли, поклонился.

— Спасибо тебе. За слово смелое, за правду в глаза. Где ж ты раньше была, старая кочерыжка?.. Но я все равно по-своему сделаю.

Он протянул ладонь в сторону Иллена, и хоббит, трепеща от волнения — угадал ли? — вложил в нее не кинжал с левой стороны пояса, а кошель с правой. Локси не глядя зачерпнул горсть монет и высыпал неслыханное для крестьянина богатство старой Шувзи.

— Хату обнови свою — крыша совсем прохудилась. Да чтобы в этих лохмотьях я тебя больше не видел, — и пренебрежительно ткнул рукой в ветхое платье.

Старуха побренчала серебром в подоле, недоверчиво глянула на молодого волшебника, и по своей неисправимой язвительности проворчала.

— Будто вовсе без одежки я краше буду…

Сначала захохотал гном — гулко, всласть, хлопая себя руками по бокам. Затем громко заржали солдаты, с восхищением поглядывая на старую перечницу. Ну, раз такое дело — селяне тоже захихикали, коли лорд не гневаются.

И последним к общему хохоту присоединился тоненький, серебристый, с едва заметной горчинкой смех эльфийской лучницы.

* * *

Да, мой лорд, я проиграла эту битву. Права старая Шувзи — кругом права. Тебе нужна в дом хозяйка, мать детей, советница в делах и любовница в постели — все это, и сразу — все это есть у Бин. Она человек, в отличие от меня — она своя.

И все же… ты, мой милый, одновременно и эльф, и человек. Когда-нибудь ты поймешь это, став единым целым — а отмерено тебе много. И тогда меня — никого иную — меня ты отведешь под своды Вечного Леса и назовешь своей. Все же у меня не такая рыбья кровь, как ты считаешь. Но я умею ждать. Ждать и бороться за свое счастье, потихоньку выдирая его из хватки Судьбы.

И я буду ждать. И всегда буду, пока однажды, вдоволь испив горечи и удовольствий из чаши под названием Жизнь, ты заметишь рядом меня — скромную серую птичку Невенор из клана Поющего Ветра.

Конец, возможно — первой книги — о беспутном шалопае, боевом маге и дворянине сэре Локси, лорде Мэй.

Глава 28

Волшебник подошел к распахнутому настежь окну гостевой комнаты, посмотрел на опустевший и затихший ночной сад. Постоял некоторое время, ощущая непривычное ощущение в душе. Достал трубку, задумчиво набил и только потом спохватился.

— Ну, раз ты все слышала… Я могу закурить?

Лежащая в постели Бин вспыхнула. Это у нее-то спрашивают, у простой служанки, хоть и незаконнорожденной от старого лорда? А тем более недавно вытащенной из петли? У-уй, стыдоба какая… Она до бровей натянула легкое одеяло, коим ее накрыли, втайне умоляя всех богов, чтобы в полумраке не были заметны ее пылающие щеки.

— Вы, лорд, хозяин в своем доме, и вольны поступать, как вам будет угодно.

Локси кивнул. Сел на подоконник, свесив ноги наружу и оказавшись скорее в ночной тиши, чем в комнате, а затем лицо его на миг озарилось огоньком.

— Думаешь — хозяин? И все же эта старая вешалка не оставила мне выбора. Она ясно дала понять, что закон — дело пятое. Хоть король и признал меня лордом Мэй, люди никогда не пойдут за мной в огонь и в воду — для них я все равно чужак. Для них даже капля текущей в тебе, Бин, крови старого лорда куда ближе и понятнее. Вот так — я лорд, и не лорд.

Стелла отвела задумчивые глаза от парящего над столиком тусклого шарика магического светильника. Хоббитянка тоже прекрасно расслышала и поняла сцену в саду. Правда, поначалу она побаивалась — поджарит ли мастер ее огненым шаром или просто разорвет в клочья молнией? Но Локси лишь посмотрел на нее грустно, и взъерошил волосы.

Харзи, тоже усвоив, что свои мысли можно произносить в этом доме вслух и при этом не беспокоиться ни за место, ни за целость зубов, проворчала:

— Со временем, конечно, кое-что сгладится, но в общем, Шувзи скорее права, чем нет. А с другой стороны, после всего произошедшего, и Бин вряд ли вашей будет. Не все можно говорить — хотя, иногда надо, конечно.

Волшебник дымил потихоньку в ночное небо, в душе соглашаясь с Харзи. Бывает такая правда, которая перестает быть таковой, едва ее озвучишь… Привычно выбив трубку о каблук, он спрятал ее, забрался обратно в комнату и подошел к кровати.

— Ну как ты, Бин?

Молодая женщина, по-прежнему глядя на него так, что из-под одеяла виднелись только ее блестящие ясные глаза, отозвалась.

— В порядке. И больше не повторится. Лорд… я могу поговорить с Невенор? И чтобы нас никто не слышал…

Крепкая порода, однако! Другая на ее месте в истерике билась бы… Локси кивком отправил обеих присутствующих девиц отдыхать, а сам негромко произнес.

— Иди сюда. Все равно знаю, что подслушиваешь.

В окне неслышно мелькнула тень. Так же бесшумно эльфийка спустилась в комнату — не иначе, как с крыши.

— Практикуюсь, чтобы старые навыки не забыть, — ответила она на удивленные взгляды.

Волшебник поставил заклинание тишины, прислушался к вдруг оглохшей ночи, и назло обеим девицам спокойно шагнул в окно. С удовлетворением отметил, что ни восхищенных, ни испуганных возгласов попросту не слышно. Он отлетел в тень от дерева, стал на ноги и только тут позволил себе чуть расслабиться.

Это получается Падший знает что! Неприятности прямо-таки стали сыпаться на него — возникают ну буквально на пустом месте, из ничего. Да, прав был Архимаг — от колечка надо избавляться как можно быстрее. Пока удается справляться, но не стоить лукавить наедине с самим собой — когда-нибудь да не удастся…

— Ну, и о чем ты хотела со мной побеседовать теперь? — лучница расхаживала по комнате, рассматривая простые деревянные панели стен и нехитрую обстановку, не носящую на себе печать обжитости. Заслышав, что Бин молчит, она остановилась и посмотрела на нее.

— Да, несмотря ни на что, ты все-таки победила. Если ты захочешь, он будет твоим. Только скажи мне — отчего ты меня не выдала?

Молодая женщина слабо улыбнулась, и даже позволила одеялу соскользнуть со своего лица.

— Глупая ты. Думаешь, я не поняла, для кого ты охраняешь нашего лорда? Не дура все-таки, хоть для тебя это и не очевидно. А вообще — у меня много вопросов, и я не знаю, какой из них главный. Да не мельтеши, сядь рядом, пожалуйста.

Пожав плечами под комбинезоном, Невенор присела на краешек кровати. Некоторое время смотрела в эти темные и непонятные хумансовские глаза, впервые отметив, какие они глубокие.

— Ну, и? В гляделки играть не будем — у тебя нет никаких шансов.

Бин заволновалась и ощутимо напряглась.

— Скажи мне… только правду — раз уж сегодня ночь истин. Это незабываемое ощущение… его мне можешь дать только ты? — ее ладонь мягко легла на руку эльфийки, изобразив ритмично пульсирующую дрожь.

Невенор мысленно помянула Падшего. Вот же вопросики! Скажи правду — рыбка ускользнет. А ведь так легко сказать «да»… и потом что же — совесть тебя, голубушка не загрызет? И она решилась.

— Нет. Любой, у кого достанет ласки и нежности. И чуть умения. Даже ты сама, если захочешь.

— Вот уж не ожидала, что ты ответишь, и тем более правду. Но ведь у тебя нет для меня ласки и…

Усмехнувшись, лучница ответила.

— Просто умение. В эльфийской разведке учат всякому, знаешь ли. Не только головы резать.

Где-то в углу несмело пиликнул сверчок. Надо же — жизнь все-таки идет и продолжается! А лежащая на кровати молодая женщина потерла шею, и грустно усмехнулась.

— Значит, правда то, о чем втихомолку шептались наши бабы… Скажи, а лорд умеет? Как тебе… было с ним?

Эльфийка потянулась пальчиками к оставшемуся на нежной шее кровоподтеку.

— Не дергайся, не дергайся — не буду я тебя пытать. Синяк сведу. Мастер — не знаю, у меня с ним ничего такого не было. Но, судя по тому, как на него девицы потом смотрят… еще как умеет. Он, знаешь ли — такой гулена… Хотя, надо отдать ему должное, к каждой подруге относится нежно и трепетно, словно она самая-пресамая, и одна-единственная на свете…

Она критически осмотрела результат.

— Ну, вот и все — остатки за пару дней сами исчезнут. Я все-таки не целительница — скорее наоборот.

Бин повертела головой и улыбнулась.

— Спасибо — даже не болит. Да, я поняла намек — если я все же… то однажды ты так же легко и нежно перережешь эту же самую шею.

Невенор очаровательно улыбнулась и легонько кивнула.

Однако Бин вздохнула и перевела взгляд с глаз эльфийки на магический светильник. Какая простая вещь — а никак не привыкнуть…

— Успокойся, грозная воительница. Хоть все, что сказала Шувзи, это наверняка истина, но все же ни один лорд не пойдет на поводу у своих людей. Сделает любую глупость — но по-своему, иначе его уважать не будут.

Эльфийка некоторое время размышляла, затем усмехнулась.

— Да, наверное так. Кое-что в образе мышления хумансов мне кажется нерациональным… но, возможно, это следствие вашей горячей крови. Ну ладно, Бин, делай как хочешь. Не буду я резать твою нежную шею. И — я хотела бы извиниться за… утреннее. Я была вне себя. И повела себя, как последняя стерва.

Посмотрев на тень, набежавшую на точеное эльфийское лицо, молодая женщина помолчала, подбирая слова.

— Знаешь, я не сержусь. Многое стало яснее. Урок был жестоким, но необходимым. По крайней мере, я теперь всегда буду думать, прежде чем делать. Жизнь не так уж проста, и мне надо тоже многому учиться — в свои семнадцать я, оказывается, ничего не знаю.

Сверчок успел закончить свою долгую трель. И завел ее по новой, прежде чем Невенор отозвалась.

— Спасибо. И еще, Бин — есть у меня ощущение, что мы могли бы со временем подружиться. Как там говорится — каждый ищет то, чего ему не хватает. Если только мастер не вклинится между нами.

Лежащая рука поднялась и взъерошила короткие, светло-русые, мягкие эльфийские локоны.

— Посмотри мне в глаза. Ты, конечно, стервочка еще из тех. Но я тебе обещаю — я не стану препятствием между моим лордом и тобой. И — я согласна на твою дружбу. От всего сердца.

Лучница взяла руку, потерлась о ее ладонь щекой.

— Ладно, Бин. Через пару часов рассвет, поэтому постарайся уснуть. Поскольку я полагаю, что теперь к работе тебе не позволят даже и пальцем прикоснуться — я завтра выпрошу у мастера тебя в ученицы. Полноценного эльфийского рэйнджера, конечно, не выйдет — но воспитывать буду так, что мало не покажется.

Бин вздохнула и заворочалась.

— Да, ты права. Только вряд ли я усну.

— Ну, милочка, есть хорошее средство. Если хочешь, я дам тебе это. А еще лучше — научу, как достичь самой. И не красней — это не так уж противоестественно. Разведчица и воительница просто обязана уметь так или иначе сбрасывать нервное напряжение, иначе ее ценность как боевой единицы слишком сильно падает, — лукаво подмигнула Невенор.

Молодая женщина потрогала свои предательски полыхающие щеки и застенчиво улыбнулась.

— Не хочется зависеть от тебя, ой как не хочется. Ведь ты именно этого добивалась — я прочла это в твоих глазах. Но… давай просто поговорим. Я хочу больше узнать о тебе. И о нем. Иди сюда, — и, глядя в зеленые глаза, откинула край одеяла.

Невенор изогнула в размышлении изящную бровку. А почему бы и нет? Очень даже недурственная идея — познакомиться, тем более — неплохо бы иметь с кем-то общие переживания.

И, выскользнув из одежды так же ловко, как змея из старой шкурки, бросила комбез в угол.

— Интересно, лорд нас внимательно слушает? А чем это от тебя так интересно пахнет — вроде зелени и цветов?.. — Бин осторожно принюхалась, а затем звонко чихнула.

Невенор хохотнула.

— Ему и в голову не придет за нами подслушивать или даже подсматривать. Он слишком порядочный, да и лентяй к тому же. А запах — это это для приятственности — эй, а у вас что, таким не пользуются?..

Как известно — люди предполагают, а боги располагают. И тем не менее, Локси, сидя и размышляя на вершине Сигнальной горы, пришел примерно к тому, что надо работать еще усерднее — а там видно будет. Его исследования свойств Кольца по формулам, надиктованным Архимагом, через месяц будут закончены. Со Стеллой-второй особых проблем быть не должно. Ох, еще и с девицами этими разбираться…

Он припомнил губы Невенор, мимолетные прикосновения Бин, бархатный голос Аллены. И отметил, что воспоминания о последней уже вовсе не терзают его болью. Как там сказала умница Анитэль — «весеннее обострение чувств»? Ладно, посмотрим…

Невенор как в воду глядела. Наутро мастер приказал освободить Бин от работы, а взамен, чтобы не бездельничала… тут-то лучница и вытребовала молодую — уже вовсе не служанку, но и еще не госпожу — себе в ученицы. Локси весьма одобрил эту затею.

— Ставлю задачу намного шире. Воспитать из Бин леди — настоящую, а не заносчивую кичливую дуреху. Иллен будет учить письму и счету. Я — истории и географии, а остальное — из книг в библиотеке. Плюс танцы, искусство ведения беседы…

Та улыбнулась и охотно согласилась. Правда, глядя на ее свежее и безмятежное лицо, у волшебника шевельнулась мысль о причине такого резкого перехода от безысходности к некоей спокойной внутренней силе, что теперь весьма ощутимо наполняла девицу. Но он списал все на дворянскую кровь старого лорда — не пустяк, как известно. А посему приказал Иллену подыскать новую служанку — но не ошибиться на этот раз.

Тот, естественно, почесав немного в затылке, прямиком побежал к Стелле. Разволновавшаяся хоббитянка сгоряча хотела подсунуть мастеру старую грымзу Умбиру, но потом призадумалась и помчалась советоваться к старосте. Через некоторое время туда же вызвали и Харзи. Затем гному, яростно ругающемуся по поводу того жалкого подобия строя, что выстраивали эти горе-солдаты, тоже пришлось отправиться в дом старосты. Закончилось все тем, что Невенор и уже падающей после утренней пробежки и разминки Бин также осталось прийти туда же.

Долгие споры и препирательства привели к тому, что заявившаяся на шум Шувзи чуть не поколотила всех своей клюкой.

— Пусть мужчины занимаются своими делами — пашут поля, воюют, открывают новые земли — а дом должен быть в надежных женских руках. И никаких страхолюдных или пожилых. Если лорду припрет — пусть хватает и тут же нагибает — служанке по должности не положено отнекиваться. Если дом красивый, то пусть он будет красивым во всем!

Стелла осторожно заметила, что не хватало им еще и любовниц мастеру подбирать, на что эльфийка едко заметила, что пусть белобрысая крыса о том даже и не мечтает. И склока разгорелась с новой силой.

В конце концов остановились на молодой сироте Ланси. Пригожая и ладная — но она осталась в деревне одна после того, как ее беженка-мать скончалась. Ни угла, ни двора, в общем. А у лорда в доме будет и в тепле, и в заботе.

— Погодите чуть, мы посоветуемся, — и Невенор вытащила охающую от ноющих ног и рук Бин во двор.

Присев в тенек — на уютную скамеечку под старой черешней, эльфийка спросила мнения Бин. Та усмехнулась.

— Знаешь… вот ей-то как раз, как говорится, сами боги велели под лорда подмоститься. В меру смазливая и безотказная, а в остальном пустышка. Если лорд ее обрюхатит, даже я не против буду. Иначе пропадет девка одна — бесприданница ведь.

Невенор усмехнулась.

— Ну нет. Никогда не представляла себя в роли сводни… да и сердечко что-то грызет.

— Не волнуйся — если что и выйдет у них, то месяц, не более двух — потом мастера самого начнет от той тошнить. Вот когда я в чем-то стану достойной нашего лорда, тогда пусть он на сторону даже не смотрит… ну разве только в твою. Иногда. А пока пусть, а то и впрямь крыша поедет. Мужчинам без этого нельзя, — и Бин весело расхохоталась, тут же охнув и схватившись за поясницу.

Если бы занятый обучением Стеллы-второй волшебник узнал о подробностях заговора, то сгоряча могли бы пострадать и весьма многие чьи-то задн… извините — попки. Но он, спасибо похохатывающим на небесах богам, был сосредоточен на ином.

— Теперь чеши прямо по пунктам, что мы записали, и так и делай.

Гнома, неверенно косясь на лежащий рядом листок, стала сосредотачиваться, затем что-то прошептала.

Меж ее нешироко разведенных ладоней с визгом проскочила короткая зеленая молния. Изогнувшись, тут же исчезла, но гранитный, с кулак величиной окатыш, что лежал на краю камня-клыка точно посередине разделяющего маленькие ладошки пространства, с легким треском распался надвое.

— Получилось! — завизжала от восторга Стелла, хлопая и разбрызгивая вокруг искры остаточного магического отката.

— Теперь посмотри, сколько Силы на это ушло, — волшебник осторожно ослабил свою защиту, выставленную на случай, если гнома опять ошибется. Но сейчас у нее получилось, причем отменно.

Та сосредоточенно посмотрела куда-то внутрь себя.

— Да нисколько, мастер — уже все восполнилось. Значит, я могу в шахте дробить самую твердую породу?

— Дробить да. Но ты способна на большее. Давай еще раз, но чуть по-другому…

Когда от опушки к ним приблизилась вспотевшая Невенор в сопровождении куда более мокрой и слегка пошатывающейся Бин, Стелла уже и забыла про свою недавнюю радость. Сердито откинув с глаз рыжую прядь, она опять короткой вспышкой прожгла маленькую дырочку в куске гранита. А вокруг их валялось под вечерним солнцем… ох сколько.

— Ну и как ваши дела? Будет толк? — мастер Локси с удовольствием окинул взором мокрую, облепившую приятные формы обеих девиц одежду.

— Будет. Ворчит, стонет, ойкает. Но на предложение все бросить заявляет, что глаза мои зеленые и бесстыжие выцарапает, — улыбнулась Невенор. Затем вздохнула.

— Мастер, у Бин кожа слишком нежная и мягкая. Может, поговорите в городе с целителем, чтобы дал какое средство для кулаков и пяток? А то через пару дней ей лук в руки брать, так я боюсь, что тетивой пальцы вобще до крови сотрет.

Локси кивнул.

— Очень кстати, что напомнила. Поговорю. Но мне тоже нужна твоя помощь. Надо мне подъехать к одному некроманту — нет ли тут где-нибудь каких травок или корешков, чтоб ему вроде как в подарок пригодились? Раз уж вы тут все леса и горы облазали… Да и целителя задобрить тоже надо.

Эльфийка хмыкнула и кивнула.

— Отчего ж нет? Возле каменоломни есть одно место… такая отрава растет — Борг говорит, что под землей там наверняка руды имеются. Прямо сейчас и принесем. КАДЕТ БИН — ЗА МНОЙ БЕГОМ АРШ!

— А-атставить! — таким же сержантским тоном весело гаркнул волшебник.

А затем обернулся к Стелле.

— Весьма ладно выходит. Беги за этой бандой головорезок в каменоломню — и практиковаться. Да так, чтобы там сегодня двойную норму камня выдали. БЕГОМ АРШ!

Глава 29

— Мое почтение, мастер Нобик.

— И вам мое почтение, мастер Локси. Что-то случилось и нужна моя профессиональная помощь?

Волшебник сел в кресло, отведал предложенного вина, потом уж и изложил просьбу Невенор. А затем упомянул и о деревенской знахарке, у которой, оказывается, есть проблески Силы и которую не худо бы наставить на путь истинный. Целитель вскинул брови.

— Старая Шувзи? Слыхал, как же… Только все никак не могу выбраться полюбопытствовать.

Локси выложил на стол пряно и остро пахнущий сверток. Не перепутал ли? То, что лежит в другом, покоящемся пока что в кожаной сумке, повергло бы целителя в шок… Но тот, развернув тряпицу, довольно улыбнулся.

— Спасибо, мастер Локси — вот уж не думал, что вы разбираетесь в травах… о-о, вот за это особое спасибо!

И Нобик с таким восторгом осмотрел и даже обнюхал ничем не примечательный, по мнению Локси, стебелек, что молодой волшебник сразу понял — дело на мази.

— Ну что ж, к вечеру ждите — приеду.

— Обязательно приезжайте. Свежий воздух после вашей городской духоты, и все такое. Да — парилку мне там соорудили — по заморскому диковинному рецепту. Правда, мне же ее и приходится растапливать — но боевому магу вполне по плечу. Тем более, что весьма приятно и даже для здоровья вроде способствует…

По правде говоря, идею парилки Локси напрямую передрал с так называемой сауны, прелесть которой вполне оценил в том самом мире грез, куда его однажды забросила судьба. Вернее — боги.

Целитель с интересом посмотрел на молодого коллегу по магическому ремеслу.

— Вы меня прямо заинтриговали. Все, приеду обязательно, нынче же вечером — даже если у барона на заднице чирей вскочит…

— Мастер Буцарн, мое почтение.

— О-о, какие люди! Мастер Локси, и вам мое уважение.

Еще некоторое время отдав должное этикету, оба волшебника расположились в креслах и по обоюдному согласию выпили по хорошей кружке сока — как-никак, у обоих весьма смертоубийственная специальность, и заливать мозги ну никак нельзя. Помявшись, Локси решил особо не деликатничать и сразу выложил на стол сверток.

Черный маг небрежно провел над ним ладонью. Затем недоуменно — еще раз, и брови его взметнулись в удивлении. Пустая кружка улетела в угол, жалобно рассыпавшись осколками, а Буцарн уже жадно развернул тряпицу.

— О-о, какая прелесть! Да тут целое богатство! — и, бережно поворошив еще свежие, вчера сорванные растения, наконец поднял глаза на Локси.

— Коллега, я понимаю, что это не просто подарок из вежливости. Что вам нужно — мор, банда скелетов или пара-тройка добротно сделанных зомби?

Волшебник мысленно усмехнулся.

— Мне нужна одна насквозь незаконная услуга в деле, которое я по некоторым причинам не могу сделать сам. Но я решил не обращаться в гильдию наемников, а дать заработать хорошему человеку.

Видя, что собеседник кивнул и заинтересованно слушает, Локси продолжил свою речь.

— Я подумал, что у вас, мастер, просто обязаны быть несколько ребят, что добывают для вас… ну, скажем так — редкие и деликатные ингредиенты.

Буцарн чуть подумал и кивнул.

— Да, не скрою, есть у меня пара-тройка решительных парней. Но мне не хотелось бы с ними расставаться — сотрудничество с ними весьма выгодно. Да они и не убийцы, а бывшие расхитители гробниц.

Локси усмехнулся.

— Успокойтесь, мастер — ничего такого. Им даже не нужно никого убивать. Просто… мне нужно не так далеко отсюда разыскать одного человечка и доставить мне. Живым и невредимым. Разумеется, в полной тайне — а дальнейшее моя забота. Если вы подведете меня к нужным людям и замолвите словечко… оплата за мной.

Чернокнижник задумчиво погладил настолько великолепное чучело летучей мыши, стоящее на столе, что Локси не решился бы спорить, что это не усыпленный до поры живой зверек. А затем Буцарн решительно спрятал сверток с травами в ящик стола.

— Надеюсь, не маг и не слишком высокопоставленный дворянин?

— О нет, что вы, мастер — разве я позволю себе подставить уважаемого коллегу…

От парилки мастер Нобик пришел в такой восторг, что немедля потребовал записать ему конструкцию, принципы и температуры.

— На ближайшем же совете целителей я отдам это королевскому лекарю, а потом станем потихоньку строить и в городах. Предлагаю — идея ваша, я займусь внедрением, прибыль пополам.

Он отхлебнул еще горячего чая с мятой, и занялся терпеливо стоящей Шувзи в новом платье. Пока Локси корпел, изображая на бумаге столь незамысловатую с виду конструкцию сауны, целитель раза два успел повздорить с упрямой старухой, и три раза помириться. Видя, что это надолго, Локси сунул листы в карман Нобику и вышел на балкон, в прохладные сумерки.

Здесь его, окутанного табачным дымом наподобие маленького сердитого вулкана, и нашла Стелла-вторая. Отчего-то волнуясь, она разогнала ладошкой ядовитые тучи, а затем затараторила.

— Мастер, один хрустальный шар уже готов, другой кристалл только что добыли и еще обрабатывают. А наши тетки вместе с одним старейшиной притопают послезавтра.

Немного задумавшись о способах тайной гномьей связи, не имеющей с магией ничего общего, Локси махнул на эту головоломку рукой и потрепал гному по рыжей макушке.

— Очень хорошо, Стелла. И не обижайся на меня — гоняю ведь для твоей же пользы. А если решим вопрос с вашими, пойдут более мощные заклинания, там вообще будешь кровавым потом исходить.

Гнома подняла на него глаза.

— А если не решите?

Волшебник подумал немного и покачал головой.

— Так или иначе, но решим. Другого пути просто нет…

Нобик с Шувзи закончили уже почти ночью. Устало потянувшись, целитель заметил.

— Завтра надо будет еще кое-что ей втолковать, и заодно сделать. Кстати, мастер — она далеко не старуха. Всего-то сорок. Просто — неправильно используемая Сила ее так изуродовала…

Когда немного усталый, но весьма довольный целитель собрался идти спать и уже поднялся по лестнице к гостевым комнатам, Локси подозвал к себе Ланси. Служанка оказалась весьма симпатичной, но иногда до ужаса глуповатой. Правда, на этот раз она ухватила с лету.

— Хорошо, мой лорд — мастер Нобик не замерзнет этой ночью, — и многообещающе улыбнулась.

Проводив взглядом ее весьма привлекательную фигуру, тоже вспорхнувшую вверх по ступеням, волшебник некстати подумал, что и себе бы не против… но посмотрим.

Наутро, когда довольный, хотя и чуть сонный целитель отбыл, а по привычке ворчащая, но тоже довольная Шувзи уковыляла к порезавшемуся о косу крестьянскому мальчонке, Локси опять вернулся к своим занятям со Стеллой. И весь день гонял ее так, что девица уже истекла слезами. Но, упрямо поджав губы, на следующее утро она временами лишь мычала от боли, а сама — сама! — перекатывала меж ладошек сияющий огненный шар — основную разминку для имеющих способности к магии Огня.

А способности у нее имелись, и весьма неплохие. Но пользовалась она ими так, что если бы это увидал Архимаг, то старикана от возмущения наверняка хватила бы кондрашка! — прямо так волшебник и заявил троице приехавших вместе с караваном гномов.

Правда, у обеих пожилых женщин не оказалось бород, к вящему разочарованию Локси. Зато это обстоятельство с лихвой компенсировалось пышной и ухоженной порослью у мастера Торна — до сих пор никем не превзойденного авторитета по части строительства подземных тоннелей для воды или воздуха, а теперь члена Совета Старейшин.

— Примерно так мы и предполагали, — величаво кивнул Торн. — Но давайте вернемся к тому делу, о котором вы хотели переговорить.

Волшебник вздохнул, собрался с духом, и принялся излагать.

— Любой маг имеет свой запас сил, и понятно, что когда тот израсходован — надо отдохнуть. Если напряжение было велико, например, после боя или очень важного дела — то потребуется две-три седьмицы, чтобы хоть как-то придти в норму.

— Это неприемлемо. Слишком долго, — твердо заявили обе гномьи дамы, и старейшина тоже кивнул.

Локси предостерегающе поднял руку.

— Но и это не все. При большом уровне работы с Силами — а именно к этому я готовлю Стеллу — в теле мага накапливаются неучтенные, случайные остатки, обрывки магических действий. Когда их собирается слишком много, отдых потребуется еще более долгий — более месяца.

— Вроде пустой породы. Пока не уберешь — работы дальше не будет. Понятно, — вздохнул Торн.

— Позвольте, мастер Локси — но вроде бы волшебники способны работать куда интенсивнее и чаще! — возмутились дамочки, всплеснув маленькими руками.

Молодой волшебник посмотрел на принесшую еще чаю и печенья Ланси и неслышно заерзал. Ну да, разумеется — куда чаще…

— Так вот, я к тому и веду. Если Стелла, да и остальные ваши волшебники хотят выйти на тот же уровень мастерства, что и маги остальных рас, им нужно — обязательно нужно — некое средство для быстрого отдыха. Есть два основных способа, — он поспешил упредить вопросы, завидев, как открылись было рты гномов.

— Пока что прошу вас еще угоститься, почтенные гости, а я попробую объяснить.

Гномы охотно угостились — тем более, что легкое и рассыпчатое печенье по рецепту из книги Стелле-первой сегодня явно удалось.

— Первый способ — использовать дым от листьев одного растения. Это сильнейший наркотик, и вызывает глубокий, чрезвычайно полезный для волшебника сон. Надеюсь, вам известно, что особой поправкой к закону обладающим Даром разрешено покупать, хранить и использовать всякую дурь.

Обе дамы мрачно переглянулись. Хмуро покивав, Торн кое-как прожевал и буркнул.

— Не стоит, пожалуй, приучать наших к такому?

Локси кивнул головой в полном согласии.

— Недостаток в том, что волшебник во всем остальном — обычный человек. В вашем случае — гном. И подсаживать его на наркоту я никому бы не посоветовал.

Он покосился на быстро пустеющую вазочку печенья, до которого и сам был большой охотник, и незаметно вздохнул.

— Другой способ, которым, собственно, и пользуются большинство волшебников — это… как бы поделикатнее сказать…

— Ну говорите уж, мастер, — гномьи дамы от интереса даже остановились в своем уничтожении печенья.

Опять набрав побольше воздуха и попросив защиты у богов, Локси все-таки сказал, какой способ, прекрасно зная — как с этим строго у гномов.

— Нужно хорошенько пообщаться в постели с противоположным полом. Ну, затем поесть-попить и выспаться. Причем — общаться желательно не с одной и той же особью.

Торн едва заметно усмехнулся в бороду, а дамочки возмущенно воскликнули.

— Ну это уже ни в какие рамки не лезет. Законы и традиции никак не позволяют. Может, лучше все-таки разрешить немного той дряни?

Старый гном цыкнул на них, и с прекрасно заметной ехидцей поинтересовался.

— Выходит, мастер Локси — ваша репутация записного ловеласа это скорее не следствие распущенности, а вынужденная необходимость?

Волшебник изрядно смутился, но признал:

— Да, хотя и весьма приятная необходимость. И вот именно такой способ я бы рекомендовал ввести поправкой к вашим уважаемым законам и традициям. Поверьте — лучше это, чем дурь, увлечение которой, кстати, может распространиться куда сильнее, нежели вам хочется.

Гномы так разволновались, что даже отодвинули чашки. А одна из них, имени которой Локси так и не смог запомнить, с надеждой спросила.

— И другого пути нет?

Пожав плечами, молодой маг заметил.

— Остальные способы настолько экзотичны и опасны, что я не встречал никого, кто бы рискнул ими пользоваться. А ваша Стелла сейчас подошла к тому уровню, что ей надо либо на месяц прекратить занятия, либо…

Торн некоторое время думал, затем вынес свое решение.

— Да, это не простой вопрос. Не уверен, что его сможет решить даже Совет Старейшин. Ибо сейчас наши волшебники находятся скорее наоборот — как бы это сказать, в некоторой изоляции.

Локси добавил жару.

— Стелла уже сейчас заткнет за пояс любого из других гномьих магов. Но если она срочно не предпримет неких мер, то — боюсь, ей придется долго отдыхать. Через день занятий — опять. Хочу напомнить — война с орками уже не за горами, а Стелле потом еще надо передать новые знания и умения остальным волшебникам вашего народа. Если так пойдет, тут и пяти лет мало будет.

Гномы дружно заохали и попросили уважаемого мастера волшебника на время заняться своими делами, чтобы они могли посовещаться. Локси встал, нарочито торжественно поставил заклинание Тишины и удалился.

Прошелся по саду, слыша, как от казармы даже сюда доносится сердитый голос Борга. Наткнулся на постанывающую от боли Бин, что упрямо делала растяжку, и рядом с ней легко демонстрирующую чудеса гибкости и пластики Невенор. А на скамеечке сидел развалясь Иллен и, нахально пялясь на обеих девиц, гонял Бин по таблице умножения. Посмотрев на них, волшебник мысленно застонал, и чуть ли не бегом вернулся в дом.

— Ланси, иди-ка, цыпа, сюда…

— Я вас лушаю, мой лорд. Ой, нет — только не это! Мне ваша эльфа так и сказала — отрежу голову, но предварительно выпотрошу, как Стелла курицу… Спасибо, мой лорд. Других пожеланий не будет? Тогда, с вашего позволения — я вернусь к работе…

Уже вечером гномы закончили свое совещание. И то, случайно проходящая мимо дома Стелла-первая обратила внимание, что из настежь раскрытого окна ей неслышно орет что-то мастер Торн.

Обе гномы оказались малость осипшими, а седобородый гном — даже охрипшим, но они поинтересовались, что мастер Локси скажет по поводу Стеллы и Борга. Волшебник для виду подумал чуть, внутренне хихикая, и восторженно прищелкнул пальцами.

— Слушайте — а ведь замечательная идея. Сработанная пара из сильного воина и сильной волшебницы — это то, что нужно!

Торн проворчал, что Борг очень, очень сильный воин — один из лучших у подгорного народа.

Но Локси отмахнулся от него.

— Стелла уже сейчас способна оставить от любого воина хорошо прожаренную котлету в доспехах. Только разве если застать ее врасплох… Воин охраняет волшебницу вблизи, а она уж творит свои дела — это такая сила, что через месяц учебы к Стелле даже я не рискнул бы сунуться.

Одна из гном вздохнула — раз надо, она согласна причислить свою племянницу Стеллу к беспутным, и даже молчать по этому поводу.

— Тем более, что я заметил — они посматривают друг на друга не без некоторого интереса. Но говорить с ними будете сами, — решительно заявил волшебник.

На самом деле — Борг и Стелла с самого начала посматривали друг на друга со вполне понятным и все возрастающим интересом, а со временем даже вполне могли бы наплевать на все законы и традиции своего народа. Поэтому, когда уже в сумерках к Локси подошли очаровательно покрасневшие после беседы со старшими гном и рыжая гнома, и тихо сказали — Спасибо! — он ничуть не удивился.

— Не подведите меня, — так же тихо ответил он.

А затем вернулся в дом.

— Бин, радость моя, а иди-ка сюда… Ну-ка, перечисли мне города, что стоят на реке Визере… Все верно — умница!

И тут две нежные ручки обвили его шею, а взволнованный шепоток выдохнул прямо в ухо.

— Мастер — истинная леди должна уметь целоваться. А я, к стыду моему — в этом совсем не разбираюсь…

Через пару минут, когда стук двух сердец стал просто оглушительным, а мир вокруг исчез, превратившись в сладкую сказку, нежный голосок, задыхаясь, шепнул.

— Мой лорд — в конце концов, вы думаете меня соблазнять, или нет? Когда я стану леди — на коленях ведь упрашивать придется. А сейчас можно без этих, как его — формальностей…

Оказавшись на руках, проказница мысленно показала язычок эльфийке, а сама, с удовольствием зарывшись носом куда-то в шею, от удовольствия мурлыкнула этак по-кошачьи откровенно и нахально. И уже оказавшись в комнатке о восьми окнах, она от возмущения вдруг открыла глаза.

— Ой, Локси, что это ты надо мной такое прошептал — у меня аж мураши по коже… предохраняющее залинание? Сейчас же сними с меня эту гадость! А то покусаю!..

Прошла седьмица с того утра, когда гномья делегация — опять-таки с попутным караваном — отбыла, и жизнь снова потекла своим чередом. Правда, Боргу со Стеллой волшебник, поворчав для порядка, выделил целый свободный от обязанностей день. И пусть меня каменюкой в штреке по башке трахнет, если эта парочка потеряла хотя бы полчаса без взаимного приятного времяпрепровождения. Пришлось даже произнести им некое внушение, чтобы знали меру — ибо они на ходу зевали и постоянно норовили заснуть…

Остальных почти не заинтересовал вопрос, чем это занимаются гном с рыжей девчонкой — мало ли как оно бывает в жизни. Лишь Невенор о чем-то догадывалась, но по своему обыкновению предпочитала помалкивать. Зато Стелла-первая, у которой на кухне появилась достойная подруга по части почесать языки, о чем-то хихикала вечерами со Стеллой-второй, да краснеющий Борг спросил пару советов у Иллена, так что в конце концов все остались весьма довольны.

Зато к концу седьмицы Стелла-волшебница разошлась так, что теперь Локси стоял перед остатками разнесенного в мелкую крошку каменного клыка и удовлетворенно улыбался.

Нижняя часть была срезана параллельно земле, отполирована до блеска, а на зернистом срезе выбито (или выжжено?) изображение морды рычащего медведя — такого же, как на плащах слуг и солдат. И все это — одним заковыристым заклинанием!

Волшебник потрогал едва теплую поверхность камня, а затем чмокнул в лоб просиявшую Стеллу.

— Вот теперь — только теперь — мы начнем работать по-настоящему.

Улыбка и настроение под стать летнему солнцу у гномы разом испарились.

— Я готова, мастер.

И, глядя в ее серьезные глаза, прекрасно понявшие очередной маленький урок, он понял — да, теперь действительно готова.

Время словно смазалось, и летело спрессованное в невнятные дни. Гнома работала с большими силами, и волшебнику приходилось чуть ли не рвать жилы от натуги, подстраховывая ее уже на пределе своих возможностей. А пока та вкушала недолгий отдых, блаженно щурясь на солнышко, к волшебнику подлетала загнанная и запыхавшаяся Бин, и тут же раскрывала книгу.

— Мой лорд, сегодня у нас история Пятой Войны…

Невенор передавала свою воспитанницу волшебнику, а сама поднимала и выгоняла на пробежку недовольно ворчащую Стеллу-вторую.

— Ничего-ничего, девонька — лучший отдых это перемена деятельности. И вообще — в здоровом теле здоровый дух!

А ночи превратились в море нежности и ласки…

— Локси, солнце мое… я так устала. Эта остроухая меня гоняет днем — я уже бегаю и прыгаю, как бешеная лосиха по весне; лазаю по деревьям и стенам на зависть всем котам, а стрельба из лука меня совсем доконала. Да после занятий с Илленом и тобой так все мозги набекрень. Можно, я просто посплю рядом?

— Ну муррр…

— Да, знаю-знаю — тебе надо. Ты, любимый, тоже работаешь не щадя себя, и тебе надо сбросить напряжение. Пусть к нам присоединится Невенор? А то у нее глаза как у голодной кошки…

И все же, и все же — он не согласился.

— Спи уж, моя нечаянная радость…

Глава 30

— Стелла, как ты думаешь — не слишком коротко? — эльфийка вновь повернулась перед зеркалом и с сомнением осмотрела себя в одной лишь бежевого цвета юбке — с высоким поясом, длиной чуть выше колен и с кокетливыми разрезами по бокам.

Хоббитянка обошла вокруг Невенор, придирчиво осматривая свое изделие на лучнице. Затем залезла на стул и теперь, оказавшись примерно одного роста с мастером, приказала повернуться. Затем попрыгать. Затем наклониться.

— Знаешь, остроухая, если бы у меня были такие же ножки и остальное, как у тебя, я бы себе пошила вдвое короче, — заявила она с легким вздохом, слезая обратно вниз.

— А нечего на сдобу налегать, а то уже сама как булочка, — невозмутимо парировала Невенор.

Стелла покосилась на истекающий духмяным запахом пирог с черной смородиной, который только что вынули из печи и, накрыв салфеткой, поставили на столе остывать.

— Ну нет уж — как можно отказаться от такого? — горестно застонала она, возведя очи горе.

— Тогда не ворчи, — заявила эльфийка. Прикинув на глаз половину длины, она решительно подтянула ткань юбки вверх и снова посмотрела на результат в зеркале.

Результат оказался просто сногсшибательным. А у Бин, что сидела в позе шпагат, учебник семантики эльфийского языка просто выпал из рук. Одним махом она взлетела на ноги и, массажируя ладонями внутренние стороны бедер, сразу заявила хоббитянке:

— Стелла! Вот именно такую пошей и мне — только в крупную клетку, — решительно заявила она.

Неодобрительно покачав головой, хоббитянка все же заметила, что по крайней мере будет экономия материала. Но — если мастер Локси от этих девиц заработает разбегание глаз, то она самолично накормит обеих толченым стеклом…

Над лужайкой дрожала в жарком полуденном воздухе еле заметная накидка защитного заклинания. Под ней метались короткие, ярко-лиловые и с виду такие безобидные молнии. Миг — и они сменились язычками огня, жадно и нетерпеливо лизнувшими границы в тщетной надежде и тут же отпрянувшими. Еще миг — и вместо них поплыли сырые клубы пара, а на головы капнул мелкий дождик.

На каменном останце с высеченной медвежьей мордой сидели двое. А от их ног и на несколько шагов вперед-в-стороны прямо над щебнем виднелась сияющая ярким изумрудным светом таблица в мелкую клетку, вся заполненная непонятными для непосвященного взгляда значками. И в ней, подрагивая, прыгал маленький и нахальный солнечный зайчик.

Наконец волшебник прервал свою демонстрацию перед восхищенным взглядом рыжей волшебницы и произнес.

— Вот так. Прыгаешь по таблице случайным образом — как указывает стрелка. И тут же делаешь слабенькое заклинание согласно символу. У нас это называется «попрыгушки» — развивает гибкость мышления и умение мгновенно переключаться с одного вида магии на другой. Через день-два мучений это станет твоей любимой разминкой. Давай, Стелла, а я пока гляну — что там принесли твои соотечественники…

Борг уже сидел у стола в саду, и с такой любовью оглядывал и поглаживал принесенное соотечественниками оружие, что если бы это увидала Стелла-вторая, то не миновать бы кому-то сцены ревности с выщипыванием бороды и отрыванием ушей…

— Ну-ка, ну-ка, — рядом на скамью сел Локси. Он осмотрел лежащую на развернутой дерюге утреннюю звезду и восхищенно присвистнул.

Рукоять из каменного дуба с мелкой насечкой и углублениями для пальцев. Снизу крепкая петля из сыромятной кожи — чтобы цеплять за запястье. А сверху цепь, матово поблескивающая светло-серым, непривычным отливом вместо обычного воронения. И вливалась эта цепь в подобного же цвета матовый шар с такими зловещими штрюками, что привели бы в трепет любую броню. И шар этот притягивал взгляд волшебника, прямо почти просил — дай мне Силу!

Сидящий напротив, пропахший железом и дымом мастеровой гном пыхнул трубкой, едва виднеющейся из местами пропаленной бороды, и заметил:

— Как и было сказано нам — с виду простое оружие. Только вот воронение мы не смогли навести — ведь тут есть небесный металл…

Но даже в таком виде утренняя звезда поражала взгляд соразмерностью очертаний и какой-то внутренней силой. Локси взял ее, взвесил в руке и крутанул на пробу, со свистом рассекая летний воздух. Тяжеловата чуть, но для Борга будет скорее легковата.

— Ну молодцы, бородатые — вы даже сами не знаете, какое чудо сотворили…

Гном-кузнец довольно осклабился, а затем поинтересовался.

— А чем шар начинять будете, вашсветлость? Мне там намекали на Совете, когда работу поручали, что будет что-то даже лучше, чем волшебное…

Сказать по правде, идея пришла в голову волшебнику совсем неожиданно. Он перебирал варианты, в конце концов остановившись на двух — огонь или молния, но залить под завязку. И именно в этот момент напряженных раздумий он привычно погладил Кольцо на своем пальце. Ах, какая заманчивая идея… Он даже забегал от воодушевления, настолько понравилась ему эта мысль. Развернув свиток с формулами Архимага, чуть ниже которых расчерченная таблица уже почти была заполнена результатами исследований свойств артефакта, Локси после некоторых раздумий торжествующе ткнул пальцем в одну клетку.

— А ведь выйдет, выйдет — чтоб вас всех Падший побрал!

И теперь бледный от волнения Борг смотрел, как капли его гномьей крови исчезли в неярком сиянии шара, а у стоящей по другую сторону Стеллы, подрагивающей от напряжения, заиграл алыми сполохами экранирующий магический щит. Как сказал мастер — тут такие Силы, что с перепугу могут переполошиться все маги на сотни лиг в округе — так что надо прикрыть…

А Локси, закусив от натуги губу, упрямо вталкивал в оружие — нет, не Силу — он оттискивал на шаре отпечаток Проклятого кольца! Незримый, неощутимый даже заклинаниями — но вдруг навершие утренней звезды вздрогнуло и словно стеклянное осветилось изнутри собственным светом.

Гном-кузнец, который только и мог удержать изделие рук своих, зашипел от боли, а его толстые кожаные рукавицы задымились от жара.

— Кажись, вышло… скорее, вашсветлость — вот-вот не удержу!

Волшебник, перехватив ниточку Силы, завязал последний узелок заклинания. Отпустил его, и тот сразу втянулся вовнутрь оружия. Вскрикнунув, гном выронил изделие, но Локси тут же подхватил его — колечко-то защищает до поры!

— Ну, берись, Борг — только крепко держи! Такого оружия в нашем мире, похоже, еще не бывало… Стелла, ослабляй. Потихоньку, потихоньку… теперь снимай.

Вокруг гномьего воина, в руке которого сияла утренняя звезда, разлилось нежно-розовое сияние. Он зарычал, едва не взорвавшись от переполнившей его мощи, но выдержал — оружие покорилось своему хозяину. Но аура все-таки осталась.

Чуть склонив голову набок, волшебник осматривал гнома.

— Что это я сияю, как магический светильник? — привычно проворчал Борг, но было видно, как он ошеломлен.

— Ты что — никогда не брал в руки магического оружия? — поинтересовался волшебник.

— Такого — никогда, — гном чуть расслабился, привыкая к переполняющей его Силе.

Рыжая Стелла деловито вытерла с веснушчатого лица пот — прямо рукавом, за что Локси тут же лишил ее сладкого на ужин. Затем пошарила в кармане, вытащила камушек и — бросила в своего сердешного друга. Камушек беззвучно отлетел в сторону, даже не прикоснувшись к гному.

— Файрболлом с довеском, только маленьким — смотри дом мне не подпали, — распорядился Локси.

Борг побледнел — уж он-то видел, какие дыры в камне прожигает Стелла своими заклинаниями просто так — для разминки.

— Не бойся!

Гнома заколебалась. Но все же ее вера в учителя перевесила, и небольшой, яростно шипящий огненный шар вылетел из ее ладони в сторону зажмурившего глаза Борга. Однако точно так же отскочил, едва не попав в гнома-кузнеца. Тот неожиданно проворно, как кот, отпрыгнул в сторону и в результате чуть пострадала лишь его борода. В это время Борг открыл глаза и успел заметить, как Локси ловко поймал шар огня и размазал меж ладоней.

— А ну-ка, бегом за мной… — и волшебник вышел на улицу. Тихо оставив позади уже засыпающее село, он спустился в овраг, где в одной стене обнажился мощный пласт серого камня. Присветив магическим шаром, Локси обратился к Боргу.

— Попробуй, только полегоньку для начала.

Гном осторожно взмахнул оружием — и оба волшебника едва успели прикрыть себя и кузнеца магическими щитами — так густо сыпанули раскаленные каменные обломки.

— Да сказано ж тебе полегоньку, изверг! — проворчала Стелла, пнув под зад своего любовника. Однако ее ногу отбросило назад, и закрутившись на месте, маленькая волшебница шлепнулась пятой точкой прямо в журчащий на дне ручей.

— Борг, а теперь зашвырни оружие прямо на середину.

Гном неуверенно посмотрел на замершее под лунным светом лесное озеро и, коротко размахнувшись, забросил утреннюю звезду точно в сияющий лик луны. Однако безмятежное спокойствие воды не потревожилось — коротко блеснув, оружие исчезло.

— Закрой глаза, найди его внутренним взором, и возьми, — негромко распорядился волшебник.

— Так, как я, — и он достал из воздуха свою шпагу. Показав гномам, спрятал ее обратно.

С третьей попытки волнующийся гном все-таки снова ощутил в ладони надежную и наполняющую его мощью рукоять.

— Тренируйся каждый день — чтобы контролировать Силу, прятать ауру… ну, не мне тебя учить, — заметил Локси.

На маленькой лесной поляне, на берегу озера горел небольшой костер. Волшебник смотрел куда-то сквозь суетливые язычки пламени, а сам ронял в ночную тишину неспешные слова.

— А теперь пусть каждый из вас поклянется, что не обмолвится ни словом, ни намеком о том, что нам удалось сделать. Не передо мной — перед собой.

Гном-кузнец пошевелился.

— А все же, мастер Локси — что это было?

Видя, что волшебник колеблется, Борг обнял дрожащую в сырой одежде Стеллу — а высушить платье магией маленькая волшебница еще побаивалась. Опасалась попросту испепелить. А затем он негромко сказал:

— Локси — этому кузнецу можно доверять. Да и мне интересно — как оно так вышло? Я много читал о всяких диковинных клинках, но такого… — и покачал головой.

Волшебник снял с пальца почти невесомый ободок. Много он мог бы о нем рассказать — Архимаг втихомолку перерыл все архивы и собрал воедино все доступные сведения и истории о Проклятом Кольце. Но, пожалуй, еще больше оставалось неизвестным. И все же, собравшись с мыслями, он повел рассказ…

Когда он закончил, Борг вновь погладил ладонью чудесное изделие.

— Выходит, мастер, те слова о том, что с таким оружием в случае чего не стыдно выйти на бой хотя бы и против самого Падшего — это было не пустое бахвальство?

Стелла осторожно потянулась к сияющему на ладони волшебника Кольцу. Морщась от едва сдерживаемого огня, не смогла коснуться. Прошептала несколько заклинаний, а затем вздохнула с облегчением, убрав руку. Проворчала — Придержи свою железку! — и потянулась к шару утренней звезды. Что-то опять прошептала, затем восхищенно выдохнула в ночной воздух.

— Да — оружие несет в себе отпечаток и силу кольца.

Кузнец, вцепившийся от волнения в свою бороду, заметил:

— Да, о таком чуде и впрямь молчать надо. И перед Советом, и после десятой кружки — всегда…

— Значит, так — завтра у Стеллы последнее испытание. Борг, потом ты будешь отрабатывать с ней взаимодействие в паре. Боевое, походное… ну, там сами разберетесь.

Гном и гнома переглянулись, и по их физиономиям сразу стало ясно, что они в первую очередь подумали об отработке ночного взаимодействия.

— А вас, уважаемый мастер Рили, я попросил бы задержаться не несколько дней. Отдохнете на свежем воздухе, кормить буду как поросенка на убой… — усмехнулся Локси, отведя взгляд от Борга со Стеллой.

— Да я ж от безделья опухну, — проворчал тот, но видно было — идея ему, в общем-то, по душе.

Волшебник пожал плечами.

— Ну, дайте пару уроков деревенскому кузнецу. А я дам указание трактирщику — чтобы пива вдоволь и за мой счет.

Ну какой же гном откажется от такого предложения?

Прошла еще седьмица. И однажды вечером, выйдя из дому к колодцу, Локси чуть не столкнулся с женщиной в искристо-зеленом платье, что беседовала со старостой.

— Прошу прощения, — он чуть поклонился и шагнул было дальше, но его остановил знакомый ворчливый голос.

— Что, лорд — не признали?

Ага, как же — даже привыкшему смотреть не столько глазами, сколько истинным зрением волшебнику было мудрено признать в этой женщине выпрямившуюся, помолодевшую и похорошевшую Шувзи. Локси обернулся, некоторое время присматривался к отчетливо и ярко мерцающему огоньку сущности целительницы, а затем улыбнулся.

— Ну, теперь понятно, что старый лорд нашел в твоей сестре, матери Бин…

Та усмехнулась.

— Вот теперь вижу — Нобик не врал. Если уж даже вы посмотрели на меня как на женщину… Мой лорд, нам надо поговорить.

Староста низко склонился перед волшебником.

— Ваша светлость — неужто это та самая, наша Шувзи?

Тот пожал плечами.

— И та, и не та одновременно. Городской целитель выправил ее, и научил пользоваться своим Даром. Так что теперь привыкайте… Пошли, Шувзи, нам и впрямь о многом надо поговорить.

Женщина дней эдак десять назад поехала в Дюфер, где за нее взялся мастер целитель. И похоже — справился недурственно — не только, по выражению Локси, выправил ее, но и неплохо преподал основы владения Силой. Ибо на переливчастый магический импульс волшебника Шувзи в ответ тихонько тенькнула.

В библиотеке Локси сразу написал кое-что на листе бумаги. Поставил подпись, приложил полученную в королевской канцелярии печать. Прочел еще раз, а затем протянул документ женщине. Это было оформленное честь по чести свидетельство лорда Мэя о том, что Шувзи теперь не является его подданной. В полном соответствии с королевским указом еще Невира пятого о том, что маг должен быть свободным.

— Это то?..

Шувзи бегло прочла, а затем кивнула и спрятала полученную бумагу.

— Хорошо, мастер — а то Нобик опасался, что могли быть проблемы… Спасибо. Тогда — я вам тоже кое-что сообщу. Пока вы там ворочали заклинаниями в своем кабинете, я тут поговорила с людьми, пообщалась, поосмотрелась.

Ее глаза посмотрели в непроницаемое лицо волшебника, а затем женщина неожиданно улыбнулась.

— Вы с Бин поладили, и молодцы. Первого дурака я с вас снимаю. Кроме того — моя племянница скоро станет матерью. Снимаю и второго. Это вас радует, лорд, или как?

Локси нежно и чуть смущенно улыбнулся.

— Мы с ней знаем, ибо весьма настойчиво этого добивались. И нас обоих это радует.

Встав с кресла, Шувзи прошлась по комнате, коснулась пальцами раскрытого тома «Истории третьего королевства», лежащего на столе.

— И что дальше? — осторожно спросила она и обернулась.

В распахнувшуюся дверь влетела Невенор.

— А дальше, Шувзи — как только Бин посчитает, что она изучила хотя бы основы того, что надо знать высокородной даме, она милостиво и нетерпеливо примет предложение стать леди Мэй. Да, лорд — там ваш шар пиликает — кто-то поговорить хочет.

Уже уходящий Локси расслышал звонкий голосок эльфийки, и едва не споткнулся от удивления.

— А я с удовольствием обзаведусь должностью официальной любовницы — надо же лорду иметь ее. В обоих смыслах. Так что мы с Бин все решили…

Вот чертовки!

Это оказался мастер Буцарн. Чернокнижник сказал несколько слов, после чего распрощался. Локси подумал пару мигов, после чего вернулся в библиотеку. Здесь вместе с целительницей и эльфийкой обнаружилась и обнимающая тетушку чуть смущенная Бин.

— Невенор — за мной. И прихвати оружие. А вы нас дождитесь, — деловито распорядился волшебник и вышел из дома.

Едва он успел отворить двери в конюшню, как сбоку подскочил вездесущий Корки. После того, как на его с Харзи свадьбе Локси самолично нацепил солдату нашивку, произведя парня в десятники, тот был готов за лорда в огонь и в воду.

— Коня вашей светлости?

— Кобылку лучнице тоже. И… ты нас не видел.

Уже в сумерках Локси придержал коня на опушке леса. Повторно проверил заклятьем поиска — да, здесь. Спрыгнул из седла и бросил поводья эльфийке.

— Жди.

Он углубился в заросли, где двое человек в темной одежде поклонились ему и шепнули несколько слов. Получив звякнувший мешочек, поклонились вновь и скользнули за кусты. Послышалось негромкое ржание, затем удаляющийся перестук копыт, и все стихло. Волшебник прислушался к тишине ночного леса, не обращая внимания на привязанную к дереву жертву, затем вернулся на дорогу.

— Иди в ту сторону. У тебя есть пять минут.

Эльфийка справилась за две и появилась обратно так же неслышно, как и ушла. Поправила кинжал на поясе, передвинула на место, нехотя кивнула. Волшебник посмотрел на нее — с виду спокойную, но ему-то была видна ее легкая дрожь.

— Зачистить следы, подруга?

Невенор покачала головой.

— Нет нужды, мой лорд. Вечный Лес умеет хранить тайны — к утру там даже ты ничего не найдешь.

Некоторое время Локси присматривался к лучнице, так незаметно завоевавшей свое место в его сердце. Затем подвинулся в седле назад.

— Залезай ко мне. Пора ехать — нас могут хватиться.

Одним текучим движением Невенор взлетела в седло впереди волшебника. Но села не привычным образом — лицом по ходу движения. А наоборот — обняв задохнувшегося от ощущения нежности волшебника руками и ногами, доверчиво прижавшись к нему всем гибким телом. И только тут стало заметно, насколько сильно ее трясет.

Придерживая кобылку лучницы в поводу, Локси поворотил своего коня и вернулся в деревню. Накрывшись плащом невидимости, вернул лошадей на конюшню, а едва сдерживающую себя лучницу на руках отнес в дом. Неслышно взлетел по лестнице наверх, осторожно и бережно положил всхлипывающую женщину в постель.

И едва успел поставить вокруг спальни заклятие тишины, как неведомая сила швырнула их обоих в объятия друг друга…

Когда сладкое наваждение отступило, а затуманенное сознание медленно вынырнуло из блаженной истомы, эльфийка потянулась, с наслаждением прижимаясь всем телом, потом вздохнула. А затем неожиданно и решительно вытолкала Локси из постели.

— Тебя ждут в библиотеке, — и на прощание смачно шлепнула волшебника пониже спины.

На изогнутую в недоумении бровь она улыбнулась и звонко расхохоталась.

— Вам, лорд, можно нас ласково похлопывать по всяким округлостям — а чем мы хуже?..

Оказалось — Бин с Шувзи тоже даром времени не теряли. Если целительница положила на колени толстенный том «Общей Магии» и с нескрываемым интересом читала его, то ее племянница кропотливо зубрила правила этикета, временами проклиная сквозь зубы эти проклятые предрассудки…

Они схватились было с места, едва Локси, что просто молниеносно успел окунуться под струей воды, вошел в библиотеку.

— Сидите, сидите. Так о чем мы не договорили, Шувзи — напомни мне?

Женщина вздохнула.

— Ну, коль скоро я теперь вольная птица… даже непривычно как-то… И как мне жить дальше? В неволе оно как-то привычнее было.

Волшебник пожал плечами.

— Да живи, как жила. Я тебя не гоню, тем более целительница в такой большой деревне нужна. Кое-чему научу, да и в книгах пороешься, сама кое-что найдешь. А лучше — подари свой домик Ланси и перебирайся сюда.

Глаза Шувзи пытливо смотрели на лорда.

— А на каких правах — сюда?

Тот усмехнулся.

— На правах моей ученицы, волшебницы — ведь тебе удалось зацепиться за Силу? Будущей тещи, в конце концов. Ведь ты Бин как мать…

Обе женщины переглянулись, а затем расхохотались. Смеялись так долго и с таким удовольствием, что волшебник в конце концов растерянно поднял руки вверх, признавая свое полное непонимание ситуации. Да и Невенор, роняя с еще мокрых после купания волос капли воды и путаясь в полах длинного халата, зайдя в двери и некоторое время озираясь в поисках причины хохота, все-таки тоже звонко и весело рассмеялась.

Наконец, Бин кое-как отдышалась, постанывая от переполняющих ее чувств, а Шувзи поинтересовалась:

— Лорд… мастер Локси, ты нам троим доверяешь?

Волшебник откровенно почесал в затылке, гадая, от каких еще женских идей у него завтра будет болеть голова, а затем осторожно кивнул.

— Вообще-то, да.

Лучница, которая, очевидно, что-то начала понимать, плюхнулась на диван рядом с Шувзи. Внимательно и серьезно осмотрела ее, поводя над ней ладонями и тихо напевая что-то такое, от чего сильнее стал заплывающий в окно аромат ночных цветов.

— Целительница. И мы с тобой подружимся — в тебе есть Сила Жизни.

Женщина посмотрела в ее серьезные зеленые глаза.

— Обязательно подружимся. Так что, мастер — вы будете слушаться нас троих?

Боязливо поежившись, Локси пробормотал:

— Буду, конечно — но лорд я или так себе?

Шувзи покачала головой.

— Не обижайся, но во многих вопросах ты еще несмышленый, как телок. Ладно… теща так теща… хотя и забавно выходит. — и, переглянувшись с Бин, они вновь засмеялись.

— Но потом чур не пищать!..

Глава 31

— Ну уж если ты, Стелла, одобряешь — то так тому и быть!

Хоббитянка кивнула, про себя отсчитывая петли, что выходили из-под ее нежно сияющих спиц. Однажды шутки ради волшебник упросил ее попробовать вязать железной проволокой — но даже и с этим справились волшебные вязальные принадлежности. Дойдя до края, Стелла откинулась в своем кресле-качалке и подняла глаза.

— Шувзи, конечно, тетка суровая. Но на нее я тебя, лорд, вполне могу оставить…

А наверху, в маленькой светлой спальне, на краю кровати сидела целительница и о чем-то шепталась то ли с богиней, то ли с портретом матери — матери молодого волшебника и лорда. Наконец женские губы прошептали.

— Спасибо, светлейшая… Присмотрю я за твоим оболтусом, и еще как…

Локси словно вынырнул из пустоты за спинами, недвусмысленно размахивая шпагой. Борг тут же в перекате поднырнул к нему, загородил собой Стеллу, и его утренняя звезда только каким-то чудом разминулась с головой волшебника. А гнома тут же парировала довольно опасное заклинание и сразу же ответила таким яростным, что у всех зазвенело в ушах.

— Очень хорошо, — Локси отпрыгнул и, подумав, спрятал оружие.

— Вот и все. Дальше уже сами — Стелла закончила обучение.

Рыжая волшебница обидчиво нахмурилась.

— Как же так, мастер? Я только-только нащупала правильный путь…

— Сядь рядом, — волшебник набил трубку, и маленькая Стелла сердито ткнула в нее пальчиком — так, что по поляне сразу пошел дымок.

— Видишь ли — я показал тебе дорогу и осветил ее. Надеюсь, довольно ярко. Но пройти ее тебе нужно самой. Это твой путь. Ведь ты не мужчина, а женщина. К тому же не хуманс, а гнома — ищи свое, ищи самую себя. А потом веди за собой остальных.

— Я должна сама совершить все свои ошибки и набить все шишки, иначе это впрок не пойдет. Так? — глазенки гномы пытливо всматривались в лицо учителя.

Тот кивнул, и лишь молча затянулся трубкой.

С другой стороны на холмик сел Борг. Тоже спрятал нехотя потухнувшее оружие, а затем смущенно кашлянул.

— Гм, мастер — тут такое дело… А зачем вы намекали старейшинам, что Стелле меня одного мало? Вроде ж все у нас ладится…

Локси с интересом глянул на сильного и умелого воина.

— Видишь ли, Борг — твоя защита не спасет от эльфийской стрелы в упор. И я мог бы пробить, а ведь есть и более сильные и опытные маги. И обвалы в шахтах, и много других опасностей. Если вдруг с тобой что-то случится… на сколько времени Стелла как волшебница будет выведена из строя? Как тебе эта ситуация с точки зрения подгорного народа?

Гном понурился, ворочая носком сапога обугленный и изрытый щебень, сквозь который упрямо пробивалась трава.

— Умом-то я все понимаю, а вот сердцем…

— Я тоже не хочу. Не нужен мне никто, кроме этого медведя… — вздохнула Стелла. И, доверчиво обняв руку волшебника, прижалась к ней.

— Думаете — владеть Силой легко? Или мои уроки пропали втуне? — в голосе Локси отчетливо звякнул металл.

— Вот почему магам не рекомендуется привязываться к кому-то одному всем сердцем. Но решать вам, — вздохнул он, и ласково потрепал обе гномьи макушки.

Затем встал, посмотрел на изощряющихся в приемах рукопашного боя Бин с Невенор. Девчонки занимались на краю поляны, в тени деревьев. Вроде и далеко, но случись что — всегда рядом. До его слуха долетел звонкий шлепок, а затем — радостный визг Бин.

— Получилось!

Видя, что эльфийка сидит на траве и очумело вертит головой, схватившись за щеку, он крикнул им.

— Вы что, опять сцепились?

Бин подала подруге руку, помогая встать на ноги, и они обе немедля подскочили поближе.

— Представляешь, мастер — моя ученица сегодня впервые сумела коснуться меня рукой, — а на щеке лучницы стремительно наливался алым след пятерни.

— Смотри, Бин — если потеряешь малыша с этими вашими дрыгоножествами, я тебя отдубасю, — ворчливо заметила Стелла.

Локси некоторое время любовался обеими раскрасневшимися, прекрасными и изрядно растрепанными девицами, а затем повернулся к маленькой волшебнице.

— Стелла, ты уже можешь постоять за себя? Тогда сними личину, и больше никогда — никогда не надевай ее.

Та посмотрела на учителя весьма серьезным взглядом, а затем, шепча заклинание, повела над собой рукой. Внешность задиристой девчонки подернулась дымкой и исчезла, словно утренний туман под лучами солнца. И проступили черты гномы — такой же рыжей, веснушчатой и острой на язычок.

Невенор нахмурилась.

— Я подозревала — но все же не ожидала, что тебе, Локси, гномы доверят своего мага…

Бин весело расхохоталась, и от восторга, обняв Стеллу, звонко чмокнула ее в обе щеки.

— А я-то ломала голову — почему наш лорд еще не затащил в постель эту рыжую нахалку, а уступил своему гному… ну, и хитрецы… так вот ты какая!

Стелла смущенно улыбнулась.

— Мне магическую личину ставила очень сильная Мастер Иллюзий, так что — вряд ли кто догадался бы…

Лето подошло к концу. Кое-где в листве уже мелькнули багряные и золотые отметины — словно брызги с кисти небесного художника. По вечерам стало прохладно, а утром — так и вовсе зябко. И вот, поеживаясь от сырости, волшебник стоял на пороге и наблюдал, как Стелла, оглянувшись последний раз, вышла из дома.

— Часть меня останется здесь… — прошептала она неожиданно серьезно.

Борг вздохнул — но видно было, что и ему неуютно покидать волшебника и почти друга. Локси похлопал их по плечам.

— Ну что, будем прощаться?

Бин с мокрыми глазами вынесла из кабинета лорда одну шкатулку, и волшебник что-то вынул из нее.

— Стелла — ты у меня первая ученица. И… не знаю, свидимся ли мы в ближайшее время снова — разве что по шару. Возьми от меня этот подарок.

И на ладони его в луче утреннего солнца густо сыпанул фиолетовыми искрами перстень с турмалином.

Уже когда отряд пеших гномьих воинов, окруживших маленького пони с волшебницей, стал втягиваться в улицу, Стелла вскинула вверх руку — и в ясное небо взлетела одинокая, но яркая звездочка.

До свидания, мастер!

Осенний вечер выдался хоть и хмурым, но без дождя. Волшебник сидел прямо на ступенях крыльца и слушал доклад Иллена и старосты. Рыжий хоббит по своей неуемности провел учет и перепись населения, и теперь они вдвоем докладывали лорду о результатах.

— Все верно, ваша светлость — мужиков почти вдвое меньше, чем баб. После войны с эльфами да орками никак деревня не оправится, — смущенно, словно он сам был виноват, произнес староста.

— Да, мастер — ходят девки, мычат, словно коровы недоеные, а деться некуда, — Иллен вздохнул и сложил свои бумаги.

Сидящая рядом Шувзи покачала головой и закрыла справочник по лекарственным травам.

— Да, война… там и мой единственный, Ревик, сгинул под стрелами остроухих…

Волшебник посмотрел на нее.

— Так вот почему ты так не жалуешь Перворожденных. Не знал…

Женщина вместо ответа вздохнула, покосилась на сидящую с бесстрастным лицом Невенор. А Бин, закутанная в пушистую, козьего пуха накидку, что ей связала Стелла, и похожая на очаровательного цыпленка, покивала головой.

— Ладно, пошли в дом, что ли? Темнеет уж.

Отпустив старосту и Иллена, волшебник зашел в дом, ласково распахнувший свои теплые объятия. И даже не огрызнулся на привычное ворчание Харзи.

— Ноги вытирайте, лорд, и переобуйтесь! На улице грязища — а я целыми днями драю тут все…

В библиотеке Шувзи поставила на место книгу, прошлась вдоль полки, скользя пальцем по корешкам. Томов здесь изрядно прибавилось — после того, как Локси добавил кое-что для себя, Бин и самой целительницы.

— Так что за остроухими должок, и изрядный.

— Не нравится мне этот разговор, — чуть резче, чем следовало бы, отозвалась эльфийка.

Бин скинула шлепанцы, нахально забралась с ногами в мягкое кресло мастера, и как бы между прочим заметила.

— Вот пусть и вернут должок. Какие проблемы?

Волшебник ухмыльнулся — уж очень недвусмысленно его подталкивали к ситуации «сначала все-таки тещу» — прямо как в сборнике старинных новелл, что… ах, книга даже стоит не на своем месте. А если еще учесть изрядную примесь эльфийской крови в себе, то должок и впрямь вернуть можно.

— А вот не угадали вы. Хоть я и несмышленыш, но голова соображает не хуже, чем хитрые ваши женские мозги.

Затем качнул колокольчик, и в библиотеку влетела Стелла, глядя на мастера преданным взором.

— Малышка, гости уже почти на пороге. У тебя все готово?

Та без лишних слов (о Чудо!) отвесила утвердительный книксен и тотчас утопотала куда-то вниз. Похоже, неустанная борьба хозяина дома с ее излишней словоохотливостью или по крайней мере с разнесением ее за пределы кухни — начала приносить успех.

А Локси вновь повернулся к дамам.

— Бин, Невенор — вас здесь уже нет. И гости вас даже не должны увидеть.

Это оказались четверо эльфов со спокойными, даже надменными лицами, и с ними мастер Нобик — с весьма усталым видом.

— Сегодня тяжелый день был. На празднике урожая перепился народ — и мне, как целителю, пришлось поработать преизрядно, — объяснил он.

Локси, поприветствовав вошедших, шепнул волшебнику, что парилка готова, а затем вызвал Ланси и поручил мастера-целителя заботам зардевшейся служанки. Потом, повернувшись к стоящим с бесстрастными лицами эльфам и заливисто тенькнул веселой птичкой. Один из перворожденных оказался волшебником — его ответное теньканье было почти столь же весенним и задорным. А Шувзи, уже усвоившая чудные способы общения магов, скромно динькнула, недвусмысленно заявив о своем присутствии и способностях.

Ничуть не переменившись в лице, эльфийский маг повернулся к ней.

— Мое особое почтение обладающей даром исцеления, — и уважительно поклонился.

А его появившаяся на губах искренняя улыбка — ведь остроухие питают особое уважение к обладающим Магией Жизни — свидетельствовала о его радости.

— Я мастер Элидорн из клана Поющего Ветра, магия леса и жизни. Мы прибыли на ваш зов, мастер Локси. Что вы хотели?

Локси и Шувзи тоже представились, отдав дань формальностям. А затем волшебник, пройдясь по пушистому ковру, знаком показал — сейчас, я только подберу слова. Затем, выбрав нужные, он решительно встряхнул головой и посмотрел в бесстрастное лицо перворожденного.

— Я хочу дать вам шанс. Шанс укрепить ваше обоюдное доверие с подгорным народом. Лично ваше, мастер Элидорн, доверие. И вывести его на просто недосягаемую высоту. А если вы правильно себя поведете — то со временем и доверие всего племени перворожденных. Завтра я отправляюсь в Рудные Горы и у меня будет встреча с магами гномов. И, если мы с вами столкуемся, я могу взять вас с собой и замолвить там словечко — есть у меня среди бородатых очень, очень хорошие и влиятельные знакомства.

Эльф даже не счел нужным скрывать свое удивление на точеном лице. Коль скоро этот хуманс запросто общается с самой тщательно оберегаемой ценностью подгорного народа — с их волшебниками… Шувзи почувствовала себя лишней при таком разговоре и собралась было тихонько улизнуть, но Локси показал ей кулак — и та осталась. Наконец, остроухий поднял лицо со слишком правильными и красивыми чертами, и поинтересовался.

— Два вопроса. Отчего вы выбрали именно меня? И о чем вы хотели столковаться — я ясно понял ваше стремление к ответной услуге.

Ага — клюнул! Все-таки эти остроухие не такие уж и стервецы, если этот Элидорн так уцепился за возможность улучшить пошатнувшиеся было отношения эльфов с народом гномов. Локси улыбнулся, представив, как он сейчас этих гордецов…

— Мы с вами, Элидорн, крепко рисковали задницами там, под Стеной — вы были во внешнем круге. Я выбрал вас, и будет так. Кроме того, из уважения к вашей матери.

В глазах цвета первой зелени что-то мелькнуло… но эльф только нежно улыбнулся. Однако молчал — на второй вопрос он ответа еще не получил.

— А услуга… в моем клане много мужчин погибло от стрел перворожденных. Я хочу, чтобы вы четверо хотя бы отчасти вернули долг.

Шувзи встрепенулась, уже догадываясь, о чем пойдет речь. Но встретив жесткий взгляд своего лорда, быстренько закрыла рот. Все-таки она несколько ошиблась насчет этого парня — но лечь в постель с врагом?

— У целительницы Шувзи вы убили единственного сына. И я прошу вас, мастер Элидорн, о личной услуге. Два мастера Жизни… почти наверняка малыш или малышка унаследует этот дар. А ваши воины войдут к трем женщинам из моего клана — по нашему выбору.

Эльф склонил в раздумьи голову. В отличие рас с горячей кровью, отношение к продлению рода у мужчин лесного народа было лишь как к скучной и утомительной обязанности. А то, что этот хуманс вовсе не собирается таким образом заполучить оружие против нескольких эльфов и лично его… изучив много документов и фактов об этом варлоке и поговорив кое с кем из своего народа, Элидорн уже в этом не сомневался.

— И все же предложение неслыханно, хотя и весьма почетно. Породниться кланами? Я должен посоветоваться с моими воинами, да и с ее величеством…

Кивнув, Локси одобрил вслух столь мудрое решение.

— И еще. Шувзи даст вам отведать одной настоечки, да и пошепчет кое-чего — чтобы скучная повинность превратилась для вас в весьма приятное времяпрепровождение, хотя бы на одну ночь. И для эльфов, да и их подругам в радость.

Элидорн отшатнулся, и на его безмятежно красивое лицо набежала тень.

— Нам известно о таком средстве для мужчин перворожденных. Но среди нашего народа это запрещено как наркотик — уж вы-то обязаны знать…

Однако волшебник в весьма жестких выражениях ответствовал, что когда он будет во владениях отроухих, он будет подчиняться их законам — где сесть и когда дышать.

— А сейчас вы на моей земле. И если не намерены пренебречь моими законами гостеприимства… Кстати, об этом своим докладывать вовсе не обязательно — это ваше личное дело.

Затем повернулся к красной от смущения и возмущения Шувзи. Заметив вслух, что очень надеется, что гости сделают правильный выбор, он затем распорядился вызвать старосту. И чтобы через квадранс три выбранные девицы были в доме, иначе придется поднимать солдат и вновь готовить розги.

Староста был в изрядном сомнении, хоть и не осмелился выразить недовольство словами лорда. Да и пришедшие с ним несколько крестьян и уважаемых в селе женщин тоже были весьма смущены. Однако Локси заметил, что породниться кланами с перворожденными и обеспечить себе мир с ними — дело нешуточное. К тому же, такое потомство сможет куда лучше понимать в растениях, животных и всяких тонких, но весьма важных для сельского хозяйства делах. В конце концов, весы перевесило замечание Стеллы — что мысль мастеру пришла очень даже недурная.

Ведь после того, как крестьяне получили едва ли не вдвое больший урожай, да беспошлинно расторговались на ярмарках — еще и гномам пришлось продать полсотни телег муки — авторитет хоббитянки среди крестьян взлетел на недосягаемую высоту. Они первое время вообще ходили как хмельные, впервые за много лет вдруг почувствовав, что это такое — иметь свои деньги, а лорд их не отнимает!

И — да, эльфы сделали правильный выбор.

Глава 32

Дорога вывернула из леса, что радовал взоры золотом и багрянцем осени, и втянулась в холмы предгорья. По ней ехали двое всадников — волшебники Локси и Элидорн. Сзади ехала тяжело нагруженная телега. Груз был накрыт холстиной, а на козлах виднелась рыжая макушка правящего лошадьми хоббита. А замыкали процессию шестеро воинов, тоже верхом — трое эльфов и Реназ с двумя солдатами.

Поначалу воины посматривали друг на друга со вполне понятным недоверием — однако мало-помалу разговорились. И теперь ехали одной компанией, деля хлопоты и скромные радости путешествия.

Позади остался манор Мэй, где мастер Нобик согласился на время отдохнуть, присмотреть за порядком — заодно и поднатаскать в целительских делах Шувзи. Разумеется, и Ланси получила кое-какие соответственные указания, что ее в общем-то ничуть не смутило, а даже и наоборот — судя по вспыхнувшим в девичьих глазах огонькам…

Элидорн, не слезая с коня, подобрал с дороги очаровательно желтый березовый лист. Положил на ладонь, сосредоточился — и лист зазеленел, став свежим, будто только что сорванным с дерева. Локси попытался сделать то же самое. Однако, если подобрать лист ему удалось легко, хоть и без той же текучей грациозности, то применить Магию Жизни удалось не сразу. Эльф терпеливо объяснил еще раз.

— Нет, не так. Не грозно приказывать, грозя Силой, а мягко и нежно потянуться, вызвав эту жизнь из древесного листа — и самого себя…

Наконец, когда по сторонам дороги уже потянулись первые высокие предвестники Рудных Гор, изрядно вспотевший боевой маг задумчиво рассматривал на своей ладони свежий живой листочек. А не истлевший от времени черенок и не испепеленные во вспышке раздражения останки.

И вот — постепенно поднимающийся путь уперся в грозную крепость, замыкающую перевал и грозящую врагам своими могучими укреплениями. И не успел отряд подъехать к поднятому мосту через бездонную расселину под стеной, закрывающему собой ворота и образующему дополнительную защиту, как из-за камней выступил отряд гномьих воинов. Они грамотно, полукольцом охватили прибывших. Ближние держали ладони на рукоятях полированных боевых секир, а дальние сжимали в руках взведенные арбалеты. Спасибо, хоть не наведенные на гостей, а то Локси мог бы и не сдержать своих боевых рефлексов.

Предводитель их, статью и шириной плеч едва ли уступающий Боргу, осведомился — кто такие и зачем едут во владения подгорного народа. Локси ответствовал — так мол, и так. Едем по приглашению Совета ваших старейшин, дабы освидетельствовать мастерство гномьих волшебников.

Гном хмуро кивнул.

— Про вас, мастер Локси, нас уведомили. И мы готовы пропустить вас и ваших людей беспрепятственно. Но про остроухих ничего не сообщалось… — и эдак строго посмотрел на Элидорна, погладив свое оружие.

Однако недаром Локси в свое время изучал риторику и искусство ведения беседы. И бородачи со все возрастающим удивлением узнали — для того, чтобы испытание прошло успешно, обязательно присутствие магов от трех рас, и наблюдателя от хоббитов — тут волшебник ткнул пальцем через плечо в Иллена, с разинутым ртом разглядывающего вздымающиеся под самые облака скалы и башни.

— Такова древняя традиция, почтенные гномы, и не нам нарушать ее. Конечно, можно было бы вместо эльфов притащить пару-тройку орков… но боюсь, живыми я этих сволочей не довез бы — прибил бы по дороге.

Бородачи ухмыльнулись — в ненависти к орочьему племени все остальные расы были на редкость единодушны. А когда Локси добавил, что вместе с Элидорном дрался под Стеной против порождений Хаоса, гномы уже почти были убеждены. К тому же волшебник добавил, что он и его клан намерен породниться с эльфийским кланом Поющего Ветра. Предводитель подгорных воинов кивнул, и нахмуренный лоб его разгладился — породниться это не шутка.

— Хорошо. Мастер Элидорн и его люди могут проехать, но окончательное решение остается за Советом Старейшин. А что у вас в телеге?

Тут уж ответил сам Иллен. Потянувшись назад, он постучал по холстине рукоятью кнута, и груз отозвался глухим деревянным звуком.

— Пиво в бочках. Мы сварили несколько сортов, и решили привезти гномам на пробу — какое лучше. К тому же мастер считает, что разговоров и споров предстоит достаточно. Негоже глоткам пересыхать.

И, подмигнув воинам, хоббит подозвал пару бородачей поближе. Выгрузил им на руки лежащий отдельно, скраю, симпатичный бочонок ведер этак на пять. И заметил при этом мимоходом — потерялось по дороге. А кто нашел, то уже его не его, Иллена, забота.

— Главное, чтобы хорошим ребятам досталось…

Гномы мигом уволокли емкость за камни, а их предводитель, хитро ухмыльнувшись, подал в сторону крепости какой-то знак. Поднятый мост дрогнул, и с грохотом это окованное железом сооружение стало опускаться. Ворота растворились, и отряд втянулся во владения подгорного народа.

Эльфы с удивлением и уважительно разглядывали исполинскую статую каменного воина, строго рассматривающего петляющую меж гор дорогу. По какой-то прихоти природы одна из скал приняла такие очертания, и гномам осталось лишь довершить это дело. Но изображенный вплоть до мельчайших подробностей страж и чудно совпадающие в нужных местах расцветки камня создавали стойкое впечатление, что в нужный момент этот воин оживет.

— Здоровый мужик. Такому и дракона прихлопнуть, что муху, — уважительно протянул Реназ, похлопав воина по каменному сапогу. Даже верхом на коне он едва смог дотянуться до того места обуви, что столь старательно начищают и полируют солдаты.

Сопровождающий их гном, которому Иллен уделил место на облучке возницы рядом с собой, кивнул.

— Говорят, первый гном был еще больше — это сейчас мы обмельчали…

Однако мастер Элидорн не согласился с ним. Он попросил разрешения, и охраняющие поворот горной дороги гномы дали его. С недоумением они смотрели, как эльф разулся и босиком, ловко, словно ящерица цепляясь за выступы и впадинки в одежде, бороде, взобрался к самому лицу каменного исполина. Так и осталось неизвестным, что там произошло — Элидарн отказался сообщить — но мир на миг покачнулся в глазах людей и гномов.

Похоже, и у лошадей тоже — они пошатнулись, а двое жалобно заржали. Когда эльф спустился, оказалось, что он озадачен не менее засыпавших его вопросами остальных.

— Что-то не так. Он и есть живой — поверьте мастеру Жизни. И если пробьет час, этот воин проснется и защитит владения гномов…

Локси ехал дальше, покачиваясь в седле. Он и сам почувствовал от скалы холодное, еле заметное внимание. Пыхая дымом из трубки, он все гадал — это для какого же врага нужна будет такая ходячая скала? Против любого, кто живет в этом мире, каменному великану даже не нужно оружие, достаточно чуть потоптаться. И в самую пору задуматься тут — зачем мы живем? Чтобы стать пищей для червей в своем последнем пристанище — или чтобы стать вот такими же титанами, презревшими время и самое смерть?..

А гномы потребовали, чтобы мастер волшебник эльфов объяснил это дело перед Советом Старейшин, и тот задумчиво пообещал. И удивительное ощущение от этого происшествия набросило дополнительное очарование на разворачивающиеся перед лицами путешественников зрелища страны гномов.

И громадный карьер, где богатейшее месторождение угля разрабатывалось открытым способом. Сотни ловких рук долбили черное золото, грузили на вьючных осликов и корзинами доставляли наверх. Грохот стоял соответствующий — эльфам даже пришлось заткнуть остренькие ушки.

И вереницу детишек, что с песней шли на прогулку в горные луга под предводительством двух почтенного возраста гномьих дам. И разумеется, в сопровождении десятка до зубов вооруженных бородатых воинов — своих детей гномы ценили и весьма берегли.

И наконец, ближе к вечеру, дорога, превратившаяся в искусно вымощенный каменными плитами путь, уперлась в отвесную стену цельного камня, вздымавшуюся ввысь на добрых две сотни шагов. Словно исполинский топор ровнехонько отсек бок горы, образовав в ней полированную поверхность. И в этой стене неземным огнем светились богато изукрашенные ворота — главный вход в подземные владения гномов.

Сделанные давным-давно, во времена одного из расцветов племени подгорных мастеров, они до сих пор надежно берегли гномьи владения. Ни разу оркам не удавалось пробиться дальше. И даже всего лишь немногим людям и едва ли паре эльфов доводилось бывать за ними.

— Погодите. Я хочу еще немного полюбоваться, — попросил Элидорн, и это ему было позволено отрядом провожатых — крепко сбитых гномов в полированых доспехах.

Да — полюбоваться тут было на что. Вблизи выявились детали, скрадывающиеся издалека. Здесь была запечатлена сама история, искусно высеченная в камне. Вон, слева внизу, первый гном учит детей своих держать в руке молот кузнеца. А там — желтоватым собственным светом горят драгоценности в руках первых ювелиров, и разом вспотевший Локси понял — вставленные камни настоящие, и их размерам и качеству позавидовали бы даже короли.

А вон там запечатлено зрелище, которое каждый эльф вспоминал с горечью и грустью. Сражение, где плотно сбитая стена гномов, заплатив страшную цену, все же разнесла и растоптала лучников, и столица Рюеньского королевства эльфов перестала существовать. Как и само королевство…

Вдоволь насмотревшись на диковинное зрелище, эльфы печально склонили головы перед последней памятью своему древнему королю. Правда, самого Локси больше заинтересовала природа заложенной в ворота Силы. М-да, чтоб такое развалить — да хоть помри тут, а не сломаешь. Подгорные мастера сработали на совесть. Вообще-то, они всегда работали на совесть, но Главный Вход — это несомненно один из их шедевров. Волшебник с несколько кислой физиономией сообщил об этом открытии своим спутникам, да и гномам тоже, к вящему удовольствию последних.

Эльфов не пустили дальше привратных палат. Локси пошел разбираться — о-ох! Споры и препирательства вышли такие же длинные, как и бороды у гномьих старейшин. И такие же витиеватые да запутанные. В конце концов, волшебник разозлился и заявил напрямик — если гномы привыкли все делать тяп-ляп, то это их вина. А он свою работу привык делать на совесть. Так что или почтенные сделают так, как сказал он, или потом пусть на его помощь и поддержку не рассчитывают.

Сказать, что старейшины подгорного народа обиделись — это ничего не сказать. Лишь вовремя налитое и поднесенное молодыми гномами пиво удержало их от вспышки гнева. Оросив глотки добрым глотком, мудрецы принялись спорить опять. Послушав набирающую обороты новую свару, Локси шагнул вперед и стал откланиваться.

— Хотел я вам помочь — да не хотите вы. Что ж, неволить не стану, дело ваше…

Взвыв от раздирающих его противоречивых желаний, мастер Фраст вцепился в волшебника, потрясая белой бородой. Затем разразился грозной речью в адрес своих соплеменников, призывая гром на их тупые головы, чирьи на задницы и трясучку на руки. Мастер Торн поддержал его, и принялся охаживать особо рьяных противников своим тяжелым посохом. И быть бы крупной потасовке прямо в священном для всех гномов месте — у подножия Каменного Трона, пустующего которое столетие — если бы в залу не прорвалась жизнерадостная Стелла.

— Привет, Учитель! — и добавила свои щипучие маленькие молнии к увещеваниям и более тяжелым аргументам.

Сторонники безусловного соблюдения традиций, а также конфронтации с эльфами были повержены. И мастер Фраст, безуспешно пытаясь приладить на место вырванный клок белоснежной бороды, огласил наконец результат прений на Совете Старейшин. Наша взяла!

Позади осталось все — и тяжелейшие испытания, с блеском выдержанные рыжей Стеллой, и одним заклинанием высеченный из громадного куска мрамора колокол вместе с языком. И громкий басовитый звук, заполнивший, казалось, все подземелья гномов.

— Голос Камня! — в благоговейном ужасе подгорные жители попадали на колени, благодаря своих покровителей кто во что горазд.

И священный гнев мастера Элидорна, обнаружившего, что у одного тощего гномьего мага, что привели посмотреть на экзамен, есть неплохой целительский дар. Он так распекал и честил бородачей, что те и впрямь устыдились. А затем заявил, что согласен остаться хоть в кандалах и с завязанными глазами — но сделает из этого неумехи толкового Мастера Жизни. Поскольку окружившая собравшихся толпа воинов во главе с хитро ухмыляющимся Боргом заорала, что свой целитель нужен не меньше, чем воздух в глубинных шахтах, и упрямые старейшины сейчас получат по башке, то эльфу милостиво дали разрешение остаться на пару седьмиц.

А после всего этого эльф, человек и боязливо поеживающийся рыжий хоббит возложили ладони на вихрастую макушку Стеллы. Та добавила сверху свою ладошку — и вокруг нее закружился радостно мерцающий хоровод золотистых искорок. Магичка. Не колдунья, не подмастерье, не самоучка — полноправная волшебница. И Локси с особым удовольствием поставил на голубоватом драгоценном листе документа свою ало светящуюся подпись.

Мастер Элидорн лихо черкнул рядом свою изумрудно сияющую эльфийскую руну. Хоббит, сославшись на фамильное умение, смазал чем-то свою пятерню, и внизу появился полыхающий яростным синим отпечаток ладони. Гнома, волнуясь, прошептала заклинание, ткнула осторожно пальчиком — и яркая красно-золотая звездочка разлила свой свет по бумаге.

— Нарекаю тебя — Звезда во Мраке! — посоветовавшись, решили двое волшебников и хоббит.

После чего сердечно обняли смущенно улыбающуюся Стеллу, а двое важных и едва сдерживающих улыбки гномов принесли и надели на нее алый плащ волшебницы. Чуть заметно перемигнувшись, Локси и Элидорн раскланялись с ней и поприветствовали ее честь по чести — как равную, проявив немалое уважение и соблюдя весь положенный магам этикет. Гномы смотрели на все это вытаращив глаза и с трудом сдерживая восхищение — такие обряды и церемонии были им в диковинку.

Правда, последовавшие за этим торжества вспоминались с трудом, да и голова отчего-то до сих пор гудела — но тем не менее Локси ехал в седле сам, поглядывая на до сих пор дрыхнущих в телеге солдат. Хоббит немилосердно покачивался на своем облучке и орал такие непристойные песни, что Стелла-первая точно всыпала бы ему, если бы услышала хотя бы краем уха.

Зато гномы, опустившие подъемный мост и отворившие ворота, ржали в свое удовольствие.

В глазах окончательно посветлело только утром. Был ли тому причиной зарядивший с рассвета нудный дождик, или промозглая сырость — неведомо. Но по крайней мере Локси с неизъяснимым удовольствием отметил, что язык и мысли снова слушаются его, а надоедливая серо-зеленая муть больше не наползает на глаза. С непривычки он набрался преизрядно, хоть и не так, как упившиеся на радостях в стельку гномы.

По крайней мере едва держащейся на ногах Стелле, во что бы то ни стало решившей отблагодарить волшебника извечно женским способом, пришлось поехать на его руках и лечь в постельку одной. Правда, свернувшись калачиком, она сразу сладко засопела и Локси, накрывший ее пестрым лоскутным одеялом, вышел из каморки волшебницы весьма злой.

«Ну ладно, рыжая гнома!» — он мстительно запечатал дверь несложным заклятьем, чтобы набравшаяся волшебница не сразу смогла открыть ее.

И выпить поутру жбанчик живительного лекарства, принесенного сердобольным Боргом, тоже. А следовательно, утренние ощущения и сделанные из них выводы запомнятся ей надолго…

Дорога спустилась к переправе. Локси не стал слезать с коня — лишь наблюдал, как под подозрительным взглядом гнома-перевозчика солдаты очистили колеса телеги от налипшей грязи пополам с опавшими листьями, прежде чем заехать на паром. Над рекой еще клубился туман, лишний раз напоминая об осени с ее холодами, сыростью и слякотью.

— Никогда не любил эту пору… — хмуро проворчал волшебник, пока его жеребец, осторожно перебирая ногами, не взобрался на доски покачивающегося на воде прямоугольного парома.

Двое гномов тут же взялись тянуть канат, перехватываясь по нем брусьями с прорезью. Меж дощатым причалом и палубой появилась тонкая полоска почти черной воды. С каждым мигом она ширилась и ширилась, пока паромщики разгоняли паром, а затем полностью пришло ощущение плавания. По реке кое-где плыли листья и сучья — в верховьях, говорят, разразилась целая буря.

На середине, если не всматриваться, ощущение движения пропало. Легкое журчание воды за бортом да натужное дыхание выбирающих канат гномов — вот и все звуки. Локси вспомнил старую балладу, где души умерших вроде бы тоже перебираются через реку, отделяющую страницу Книги, где они еще живые, от такой же, где их имена вписываются навечно. Передернувшись от зябкого ощущения, он пришел в себя и огляделся.

В тумане над черной водой уже показался противоположный берег — река оказалась всего ничего шириной. Там уже стояли две телеги с горланящими перевозчику купцами, да пара конных. Гномы поднажали, затем перестали тянуть — и паром, замедляя свое неуклюжее движение, глухо ткнулся в причал.

— Выгружайсь! — весело, в предчувствии платы, гаркнул старший.

Усмехнувшись, волшебник опустил в широкую ладонь цельную серебрушку и тронул поводья. Однако один из всадников оказался в его цветах — когда он приблизился, на черном фоне алчно оскалилась медвежья морда.

— Здравия желаю вашей светлости! Там шар ваш хрустальный, пищит вовсю. Целитель поговорил с кем-то, и сказал послать за вами. Чтоб поспешали, значит, — доложился солдат.

Нахмурившись, Локси пересел на свежего коня, что держал в поводу посыльный. Отдал указания Иллену, кинул пару монет на всякий случай, и припустил по раскисшей дороге со всей возможной резвостью, махнув рукой на взлетающие выше капюшона комья грязи из-под копыт.

Глава 33

Голос Архимага был задумчив.

— Ну что ж… я посмотрел те цифири, что ты надиктовал. Там надо еще месячишко-другой подумать да посчитать. А сейчас вот какое дело.

Из последующего рассказа старого учителя выяснилось — эльфы задумали послать группу глубокой разведки. Не просто в тыл орков, а дальше. Через степь и пустошь, аж к тем неведомым людям, что объявились с той стороны считавшейся доселе бесконечной пустыни. И намекнули королю Неверу, что если один молодой нахальный варлок изъявит желание присоединиться… И так далее, и тому подобное. Да и зимой в пустыне не так жарко.

Локси не стал ломаться.

— Сказать по правде, на меня эта осенняя погода уже такую тоску навела… Передайте, мастер, его величеству мою просьбу. Я тут опять изрядно поиздержался — нет ли у него где-нибудь врагов явных или тайных, чтобы мне контракт взять да изничтожить их со всем прилежанием, не стесняясь в методах?

Даже через шар было видно, как старый маг ухмыльнулся.

— Соображаешь… контракт уже лежит на моем столе в Башне Магов. Вместо суммы и твоей подписи пустое место пока. Ладно — завтра утром я портал поставлю в Дюфер. Так смекаю, за тобой еще двое увяжутся?

Молодой маг покачал головой.

— Одна. Но есле по дороге заедем к гномам, думаю, не откажется и Борг поучаствовать. Только — портал не утром, а в полдень.

Поговорив еще немного, Архимаг с той стороны закрыл свой шар ладонью. Связь прервалась, и отчаянно зевающий, мокрый и продрогший Локси потащился к себе. Подумав чуть, распорядился, чтобы вновь растопили парилку.

— Не хватало еще простудиться, — проворчал он, сбрасывая на лавку мокрую тяжелую одежду.

А затем смачно чихнул.

Разбуженная прискакавшим среди ночи мастером Стелла сердито поджала губы, но ворчать не осмелилась. Сердито побросала все в деревянное корытце и уволокла. Однако, не успел Локси как следует прогреться на деревянной полке, как рядом, осторожно шлепая босыми ногами, показалась Бин.

— Я замерзла, — шепнула она и скользнула рядом.

Но неожиданности на этом не закончились. Чуть скрипнула дверь в предбанник, и в тусклом свете, едва пробивающемся сквозь пар, мелькнула еще одна фигурка.

— Я настойку на травах принесла, лечебную. А то кое-кто свои чихом весь дом на уши поставил… — весело объявила Невенор.

Хм, а что эта девица имеет в виду?..

Уютные мягкости Бин приятно ощущались поблизости, зато эльфийка легкими шлепками дала понять, что руки прочь. Невидимый стаканчик звякнул о горлышко, булькнуло, а затем прямо под нос волшебнику ткулась благоухающая лесными травами настойка. Локси не чинясь выпил. Хм, а хорошо пошла…

Бин вертелась как на иголках, и молодой маг, ощущая как тепло постепенно пробирает его и снаружи, и изнутри, понял — Невенор явно знает о разговоре с Архимагом и успела оповестить подругу.

— Ну и что скажешь, мастер — что там такого наплел этот мерзкий старикашка?

Локси осушил второй стаканчик и улегся обратно на полку. Полностью отдавшись телом и душой ласковому теплу, он подумал и закрыл глаза. Что смотри, что не смотри, а все одно сквозь полутьму и пар ничего не видать.

— Завтра в поход. Если повезет — вернусь. Если очень повезет.

Он ощутил, как сразу напряглось, а затем расслабилось прохладное в таком пекле плечо лежащей рядом Бин.

— Все шутишь, лорд? — в знак обиды она легонько куснула за ухо.

— Отнюдь. Глубокая разведка. Сквозь земли орков, через великую пустыню, и аж на ту сторону…

Невенор тихо выругалась на эльфийском — причем в таких выражениях, вовсе не свойственных языку перворожденных, что он от нее не ожидал.

— Хорошо, что будущая леди Мэй не понимает… — невозмутимо заметил Локси.

Эльфийка нацедила еще один, заставила волшебника выпить. Подумав, повторила то же с Бин, лихо, по-кавалерийски хлобыстнула и сама. И скользнула рядом — с другой стороны. Полка оказалась малость тесновата на троих — пришлось малость потесниться, так что в конце концов, поерзав, Локси оказался в роли начинки мягкого и весьма интересного бы при других остоятельствах бутерброда.

— Рассказывай, мастер…

Барон Дюфер чуть пришпорил своего могучего жеребца, и тот, коротким фырканьем выразив свое недоумение, все-таки выбрался на каменное возвышение в центре площади. Отсюда собравшиеся выглядели волнующимся морем голов, освещенных светом солнца. Хозяин города выждал чуть — пока толпа сама не будет готова к тишине, призывать и даже приказывать бесполезно. Наконец, он выбросил в небо руку в латной перчатке. Гул и шепот утихли, исчезли — как исчезает в песке вода.

— Как многие знают, на будущий год орочье племя планирует не просто набег — вторжение. И драться они будут как никогда — до последнего. Не вам объяснять, как важно получить верные сведения об этих бестиях и о том, какая сила гонит их на нас.

Собравшиеся глухо загудели. Испокон веков над здешними землями невидимо, но ощутимо витала угроза — уж слишком близко были южные границы королевства. И слишком многие не понаслышке знали это проклятое племя. Уж солдаты, кто постарше — так точно.

— Его величество, светлейший король Невер, в числе других посылает в разведку нашего соседа — лорда Мэя, одного из лучших волшебников королевства. Но я не об этом. Шансов вернуться почти нет, а посему Локси, лорд Мэй, урожденный барон Бринн, сегодня приведет к подножию богини свою избранницу, леди Бин — дабы не пресекся древний род.

Голос барона усилился, и вырвавшимся из теснины ураганом пролетел над площадью.

— И я, барон Дюфер, клянусь — честью моих предков и своей не раз доказанной в бою доблестью, что буду оказывать будущей леди Мэй поддержку и защиту всем моим достоянием и силой. На все время отлучки лорда Мэя — сколько бы она ни длилась. Таков древний закон — соседи защищают владения тех, кто ушел в бой или не вернулся с поля брани. Есть ли кто-нибудь, желающий добавить или оспорить?

В центре города воцарилась необычная для полудня тишина — люди осмысливали услышанное. Ох, да смилуются над бедолагой боги — отправиться на прогулку в пасть дракона было бы, пожалуй, безопаснее… И только беззаботные воробьи чирикали в деревьях у магистрата. Но вряд ли они были против прилюдно сделанного заявления барона…

Невенор закусила губу, сдерживая рвущийся крик. Об этом ли она мечтала бессонными ночами, метаясь в одинокой постели или охлаждая ночной прогулкой разгоряченное лицо? О таком ли она думала, терзаясь неизвестной ей доселе ревностью?

Как в тумане она перенесла обряд. И своей рукой подвела очаровательно смущенную Бин к мастеру. Своими пальцами вложила ладошку соперницы в надежную ладонь… ох, Локси… что же ты со мной сделал?

Если бы кто из присутствующих и догадывался о буре чувств в душе эльфийской лучницы, то и тогда ничего не сделалось бы — обстоятельства иногда сильнее нас.

Глава 34

Лунный свет, что доселе серебрил спящий город, нехотя померк. Словно устав озарять своим призрачным сиянием замершие ночные улицы, здания и парки, он потускнел — и втянулся вверх. И луна, бросив последний взгляд на столицу, спряталась за тяжелые, сплошной стеной наползающие с полуночи облака.

Сразу стемнело, и только редкие фонари на перекрестках да магические шары у резиденций знати чуть покачивались в ночи. Ветер был где-то там, в вышине, но здесь он скорее напоминал легкое, нежное прикосновение.

Тень в подворотне шевельнулась. Еще более темная, нежели заполонившая проем под аркой тьма, она распалась надвое.

— И чего же это ради, мастер, мы шастаем ночью по городу? — в голосе Невенор отчетливо скользило любопытство.

Локси ухмыльнулся, однако не стал выдавать совсем уж пустых отговорок. Настроение у него, несмотря на столь поздний час, было столь же бодрое и чистое, как пронзительно-свежий воздух поздней осени. А потому он чуть наклонился к ушку лучницы и доверительно сообщил:

— Сегодня снег пойдет.

Эльфийская лучница недоверчиво принюхалась к морозному дуновению, а затем пожала плечами.

— Трудно сказать. Будь мы на природе… а так даже не знаю, что этот город предвещает. И вообще, мой лорд — что мы тут делаем?

Разумеется, лорд мог бы много чего сказать — и умного, и глупого. Однако он пожал плечами и улыбнулся.

— Лично я — гуляю с красивой женщиной по ночной столице, весь исполненный нежных и романтических чувств…

Невенор покосилась эдак недоверчиво, и в то же время с некой затаенной надеждой, а затем звонко и заливисто засмеялась. От избытка чувств она даже ткнула затянутым в тонкую перчатку кулачком в плечо волшебника. И все же ничего не ответила.

Вместо этого на ее смех из-за угла с любопытством выглянули двое закутанных в полушубки стражников. Они прицениваясь посмотрели на парочку, но цепляться не стали — одеты те чисто, по-богатому. Безобразий, опять же, не нарушают, да и вина не пьянствуют. А что гуляют в полночный час — так мало ли оно что взбредет в голову их благородиям? Посему они на всякий случай отсалютовали тускло блеснувшими в свете факела протазанами и потопали дальше, подбадривая себя разговорами.

— Помнишь, год назад — ночь, когда выпал снег? — неожиданно вернулся к разговору Локси.

Некоторое время Невенор шла молча, все никак не привыкнув к этой хумансовской манере ходить под ручку с мужчиной. Можно подумать, она на ногах не держится или — ой, смехота — заблудиться может! И все же, что-то такое в этом было. Доверительно-интимное и в то же время настраивающее на возвышенный лад.

Легонько кивнув головой, она шепнула, загадочно взмахнув ресницами.

— Еще бы не помнить — ночь, перевернувшую всю мою, и не только мою жизнь вверх тормашками…

Лучница приподняла лицо, глянув на мягкую, чуть затуманившую облик мастера улыбку. И в это время на кончик носа ей аккуратно спланировала первая, еще робкая снежинка.

— Ой! И вправду на снег срывается. И что дальше?

«А дальше будет вот что» — прикинул Локси, сворачивая на площадь Менестрелей, где в центре стоял высоченный, более похожий на слишком тонкую башню, обелиск из драгоценного радужного порфира. Это был подарок гномов Невиру то ли седьмому, то ли шестому. И удивительно было не то, как бородачи исхитрились найти и аккуратно добыть цельный монолит черного цвета, на солнце переливающийся всеми цветами радуги — а как сумели привезти его целым из таких далеких от столицы человеческого королевства Рудных гор.

— А залезай-ка, красавица, ко мне на руки, — весело заявил Локси, едва они подошли к подножию вздымающейся почти на сотню шагов ввысь и сейчас непроницаемо-черной стрелы.

Он шаловливо улыбался, но Невенор не усмотрела никакого подвоха и легко вспорхнула на подставленные руки. Чуть поворочалась, устраиваясь поудобнее — и только тут обнаружила, что каменная поверхность рядом с ней уплывает вниз. Повернув голову и чуть скосив глаза, эльфийка тихонько ойкнула — земля оказалась пугающе далеко внизу. А подняв взгляд, обнаружила, что волшебно и мягко летящий Локси уже ступает на плоский верх обелиска.

Посередине плоско срезанной макушки обнаружилось полуразрушенное гнездо аиста, и лучница не без удовольствия осмотрела его вблизи — а уж потом и окинула взором уснувший, казалось, прямо под ногами огромный город.

Ветер здесь был чуть сильнее, но Невенор весьма предусмотрительно надела под комбез сеточку. Если кто не знает это весьма полезное изобретение безвестного эльфа из спецслужб, то стоит напомнить, что сеточка и является таковой — сплетенной из тонкой шерстяной веревки одежкой в мелкоячеистую сетку. Будучи надетой под теплую одежду, она сберегает тепло ничуть не хуже даже пухового свитера. А благодаря ничтожно малому весу и тому факту, что сеточка вдобавок ничуть не стесняет движений, эта выдумка давно уже стала повседневной для тех, кому по роду деятельности часто и подолгу приходится бывать на морозе.

— Красиво. Никогда не думала, что в городе есть такие места, — признала-таки Невенор, откровенно прижавшись щекой к теплому и надежному плечу.

Их обоих сейчас ничуть не заботило то обстоятельство, что завтра предстоит отправиться в безумное, безнадежное, но такое необходимое путешествие. Нынче вечером они в задних комнатах королевского дворца встретились с его величеством Невером в присутствии Архимага и еще двоих эльфийских волшебников. Вернее, мага Ахеллона — непревзойденного специалиста сразу в двух областях — иллюзии и трансформация. И тонкой, миловидной волшебницы с чуть странным для эльфийки именем Жозефина. Та сказалась целительницей и с весьма неплохими способностями по части погоды.

Согласитесь, в комплекте с опытным боевым магом, каковым являлся Локси, эта троица составила отличную основу весьма грозной и в то же время универсальной разведгруппы. Невенор подтвердила, что тоже присоединяется:

— Да сходить на разведку, ночью подежурить — а при случае орку и стрелу меж глаз положить… Лишней или обузой отнюдь не буду.

Правда, Архимаг едва не упал со своего кресла, когда Локси прямо при нем воспользовался его собственным, неизменно находящимся при Архимаге, хрустальным шаром и вызвал для разговора никого иную, как гномью волшебницу Стеллу, обращавшейся с молодым волшебником весьма почтительно и называвшей его неизменно «Учитель» — вежливо и даже с неким благоговением в голосе.

Король и глава Школы Магии переглянулись — и только боги знают, какими мыслями обменялись во взглядах эти два много лет знакомых интригана. Но как бы то ни было, конопатая малышка Стелла живо вызвала Борга, и тот громогласно заявил, что ни за что не откажется от возможности поучаствовать, и чтоб ему пива вовек не пить!

Зато Архимаг хотя бы отчасти взял реванш, не без некоторой язвительности сообщив, что старшим отряда идет Ахеллон, и вдоволь налюбовавшись кислой физиономией Локси.

— И не вздумайте возражать, молодой человек. Это идея и задумка народа перворожденных, да без них и само предприятие не имеет смысла. А вы идете в качестве силового подкрепления. Огневой поддержки, так сказать. Опыта таких дел у вас, согласитесь, маловато.

Не сказать, чтобы молодого мага так уж сильно опечалили эти вполне разумные доводы. Хотя, конечно, мало кто обрадуется перспективой, чтобы им помыкали всякие остроухие нахалы. Потому-то после окончания совещания, на котором был выработан маршрут хотя бы на первое время — а там как покажет обстановка, да намечены точки отвлекающих ударов королевских войск, Локси быстренько собрался пойти немного развеять грусть-тоску прогулкой по свежему воздуху.

Естественно, Невенор со свойственной эльфам и женщинам чуткостью поняла его состояние и в ходе короткой беседы как-то само собой получилось, что она вышла из королевского дворца на пару с ним.

И вот, забыв уже о всяких заботах и огорчениях, эти двое смотрели с верха высоченного каменного пальца на спящую под ногами великую столицу. Сабер, древний и богатейший город королевства, уже третью тысячу лет разменявший со времени основания неким рыцарем с канувшим в бездну времени именем…

Невенор покосилась на виднеющийся в темноте Дворец Вельмож. Возможно, для других глаз ночь с уже довольно густо кружащимися в ней снежинками и была бы непроницаемой, но отнюдь не для глаз эльфийской разведчицы. А посему и разглядела светящиеся там окна. Интересно… смогла бы попасть туда стрелой?

Она совсем уж было озвучила свою мысль губками, да только они оказались заняты. Не станем, пожалуй, уточнять, чем — или, вернее, кем. После весьма длительной и сладкой паузы эльфийка немного отдышалась и скользнула чуть вперед-вбок, загородившись от ветра телом волшебника и волнительно прижавшись к тому спиной.

— Да… что-то в этом есть, — нехотя признала она. — Гулять с сердечным другом по красивым местам, предаваться нежным и чуть романтическим мыслям… вроде и глупо, но все же нечто такое в ваших хумансовских обычаях присутствует.

Вместо ответа сзади последовало некое шевеление, затем весьма симптоматичный звук вытащенной из бутылки пробки, и до чувствительного носика Невенор ветер сразу же донес благоухание старого Aetanne. Улыбнувшись чуть, она приподняла ладонь, и в нее тут же легла теплая, нагретая под одеждой волшебника емкость. Слегка закружилась голова, подгоняемая недавним поцелуем и несколькими глотками чуть терпкого вина, и ночная прогулка окончательно стала приятной.

— Ужас, — мурлыкнула лучница, возвращая остатки вина назад. — Благородная эльфийка пьет прямо из горлышка, причем на улице и посреди города людей! Сгореть со стыда!

Сгореть она, конечно, не сгорела, но щечки ее легонько заалели — то ли от мороза, то ли от того, что позволила себе еще один поцелуй. Немного полюбовавшись на панораму постепенно белеющего от снега города — еще пару глоточков и еще один (на этот раз уж точно последний!), сладостный, трепетный и едва не заставивший задохнуться от счастья поцелуй.

Позволив на руках опустить себя с высоты стелы и даже отнести в гостиницу братьев Брюлль, где они оба обретались, у самой двери в свой номер капризная эльфийка неожиданно выскользнула на пол и заартачилась.

— О-о, нет, мой лорд… вы теперь вроде как женатый человек… а я, как ваша телохранительница, обязана блюсти вашу нравственность, — Невенор чуть прищурилась, прекрасно осознавая, что еще пара прикосновений — и она наплюет на все и сама утащит мастера в свою постельку. — Вот я и… блюду! Тьфу, пакостное словечко… Спокойной ночи, мастер Локси… Завтра будет тяжелый день…

Медово-зеленые глаза так и лучились лукавством, и молодому волшебнику просто нестерпимо хотелось окунуться в них всей душой и утонуть — но он сдержался. Что ж, поиграем в твои игры, остроухая моя прелесть.

И Локси, в ответ тоже пожелал покойной ночи — нарочито невозмутимым и недрогнувшим голосом — да и убыл в свои покои. Уже сидя на подоконнике у приотворенной створки окна, он понемногу дымил трубкой, приходя в себя от сладкого дурмана, и соображал. Стареет? Или проявляющая эльфийская сущность скоро совсем заставит его относиться к амурным делам равнодушно?

Так и не придя ни к каким выводам, он наплевал на все эти мудрствования и с легким сердцем отправился почивать.

Невенор как в эльфийский колодец глядела — насчет тяжелого дня. Наутро Локси едва продрал глаза, а в дверь уже тарабанил посыльный из Башни Магов. Тщедушный парнишка под насмешливым взглядом уже собранной и готовой к выступлению эльфийской лучницы стушевался совсем. Но заученно поклонился и скороговоркой выпалил:

— Вашмилость, велено передать вам, что с восьмым ударом колокола вас ждут в условленном месте!

Затем, получив в нетерпеливо подставленную ладонь мелкую монету, посланник рванул по коридору к лестнице с резвостью застоявшегося коня. Локси ухмыльнулся и совсем уж хотел отпустить по поводу него какую-нибудь шуточку, но спохватился. Глянув в вежливо-нахальное лицо Невенор, поинтересовался.

— А который час?

Выяснив, что до восьмого колокола осталось всего ничего, волшебник развил бурную деятельность. Умыться-одеться — сделано. Бриться… да перебьется Архимаг! Не девица же он, ждущая на свидании… Проверить вещи и оставляемый номер… все!

— Пошли?

Стоящая у двери эльфийка кивнула, и парочка понеслась к выходу из гостиницы. На бегу Локси сыпанул горсть монет кому-то из братьев Брюлль. Несмотря на магические способности и почти совсем эльфийскую чуткость, он их абсолютно не различал — пухлых лысеющих коротышек с повадками прожженных угодников. Впрочем, гостиницу те содержали отменно.

— Ваша милость, — чуть укоризненно протянул совладелец гостиницы. — А ведь на завтрак будут тушеные куропатки под хоббичьим соусом. Вы ж давеча обещались сравнить — с теми, что готовит ваша мастерица Стелла.

— Слушай… Пьер? — с сомнением ответил волшебник. — Мне к восьми ударам надо быть в Башне Магов.

Тот поклонился — низко, невзирая на брюшко, но с некоторым достоинством.

— Не извольте сомневаться, ваша милость — за каретой уже послано… — при этих словах один из вечно околачивающихся у лакированной стойки портье мальчишек-коридорных опрометью выскочил в наружную дверь. — Успеете и откушать, и ноги после завтрака бить не придется. Будете у магиков даже раньше, еще и трубочку выкурите.

— Я Кьер, Пьер был вчера, — бубнил коротышка ненавязчиво, кланяясь и сопровождая почетных гостей к застеленному белоснежной хрустящей скатертью столу, где с почти волшебной скоростью стали появляться приборы, а затем и блюда.

Если кто думает, что дворянин, да еще и боевой маг — это не почетный гость для любой, пусть даже самой богатой и изысканной гостиницы, то тот крепко рискует не то, что своей гостиницей, а пожалуй, и головой. А уж эльфийская красотка с ухватками записной головорезки и вовсе вызывает в слугах изрядную острастку и непреодолимое желание замереть в услужливой стойке. Так что оба гурмана отзавтракали хоть и без особой спешки, но и не рассиживаясь сверх меры.

Кьер вился вокруг мелким бесом, угадывая и даже предугадывая малейшую прихоть постояльцев. Слуги и повара вообще порхали стремительными мотыльками, так что Невенор в конце концов довольно хохотнула. Куропатки действительно оказались превыше всяких похвал, а посему Локси, промакнув губы салфеткой и бросив ее на стол, встал и навис над низеньким толстячком всем своим и так немалым ростом. Взяв одной рукой того за грудки, он чуть потряс побелевшего от испуга коротышку.

— Ты же, злодей, огорчил меня сверх меры. В твоем заведении готовят лучше. Придется мне, видимо, свою Стеллу еще малость укоротить — на голову…

Испуг на лице брата-совладельца сменился совсем противоположными ощущениями, но тут сквозь толпу поваров и слуг протолкался несуразный совсем уж малыш, нелепо и даже комично выглядящий в белом поварском колпаке, и раза этак два-три обернутый обычным кухонным передником. Он поклонился и тут же зачастил, говором и словоохотливостью разом выдав свое хоббичье происхождение.

— Не-извольте-гневаться-вашмилость-нонче-же-отпишу-вашей-госпоже-Стелле-рецепт-со-всеми-тайными-приправами-да-тонкостями, — он судорожно перевел дыхание, не забыв на всякий случай поклониться еще раз (эк их братья вышколили!), и продолжил. — В-обмен-на-другой-из-волшебной-неземной-чародейной-небывалой-книги-слухом-об-оной-уже-все-наше-племя-полнится!

Если от первой части его речи на лице Кьера проявилась легкая озабоченность, то после второй физиономия коротышки разгладилась, и он попросту махнул рукой на все эти заморочки полуросликов. Не забыв, разумеется, непрестанно кланяться да извиняться перед пусть и съезжающими постояльцами.

Снаружи оказалось холодно, ветрено — а самое главное, Сабер был изрядно засыпан выпавшим за ночь снегом. Но у крыльца уже дожидалась крытая карета, запряженная парой нетерпеливо бьющих копытами рысаков, а закутанный в тулуп кучер весело поигрывал кнутовищем с высоты своего сиденья на облучке. Локси подсадил Невенор в услужливо отворенную перед ними дверцу, погрузился в качнувшуюся на рессорах повозку сам — и парочка весело покатила по вчера еще мрачному и темному, а ныне принарядившемуся белыми одеждами городу.

Кьер оказался прав — к возвышающейся над невысокими домами мощной каменной Башне они подкатили с некоторым запасом. Кучер, воодушевленный оплатой, на которую можно было не только выпить чарку весьма полезного на морозе напитка, но еще и сытно пообедать да насыпать обоим упряжным по полной мерке отборного овса, залихватски свистнул, щелкнул над конскими спинами кнутом — и пропал во вновь разыгравшейся снежной круговерти.

Локси взвалил на плечо обе походные сумки — справедливо полагая, что на таком ветру здоровенный чехол с луком для эльфийки и так непосильная ноша — и чуть обошел сложенное из массивных глыб сооружение, зайдя с подветренной стороны. Благо малый вход располагался примерно здесь же. Все еще сыто и благодушно отдуваясь после завтрака, он бросил на ступени свою ношу, закурил, и стал дожидаться обещанных восьми ударов с невидимой за вьюгой ратуши.

Как только сквозь завывание ветра донесся первый звук, створка массивной двери дрогнула, и из пахнувшей теплом полутьмы внутри выглянул привратник. Хмуро и недоверчиво, словно видел молодого волшебника впервые, неопределенно-пожилого облика мужчина осмотрел его, затем перевел взгляд на эльфийскую лучницу. Та демонстративно дохнула на пальцы, показывая, как она замерзла, затем эдак с намеком посмотрела в ответ и стала нашаривать на поясе кинжал.

— Заходите. Вас ждут в Малой Зале, — наконец соизволил сообщить тот и скрылся за дверью.

Локси терпеливо пропустил даму вперед, не спеша создавать магический светильник в показавшейся со света совсем кромешной темноте внутри. И был вознагражден за терпение — Невенор отчаянно взвизгнула и едва не выронила чехол с оружием, отчаянным прыжком прячась за спину волшебнику. И было отчего.

Леньер, здоровенный, выглядящий воплощением всех кошмаров зверюга, бесшумно подошел совсем вплотную и шумно втянул носом воздух, принюхиваясь к гостям. В противоположность нагоняющим страх размерам и горящими алым огнем глазам на широкой морде, леньер был почти безобидным и весьма добродушным созданием, притащенным кем-то из старых опытных магов из неведомого далека. Где удалось раздобыть этакий необычный экземпляр собачьего роду-племени, можно было только гадать — но леньер прижился в первом этаже Башни Магов, скрашивая скуку-одиночество привратнику и нагоняя должный пиетет на редких посетителей.

— Ох! — только и выдохнула Невенор, когда псина бесцеремонно просунула здоровенную башку подмышку Локси и шумно принюхалась к эльфийке.

Та, подумав чуть, погладила животное по мощному затылку, и леньер тут же завертел мохнатым хвостом — куда там метле в руках ловкой хозяйки! Уж эльфы-то отнюдь не вызывали антипатий у большинства животных даже без особых усилий со стороны остроухих, а тем более если приходят в компании со старым знакомцем — мастером Локси.

— Штанишки не намокли? — участливо спросил волшебник, содрогаясь от сдерживаемого смеха и вспоминая свое первое, весьма запомнившееся впечатление от знакомства с этим леньером.

Та чуть насупила бровку и тут же, едва привратник отвернулся, пребольно пихнула своего лорда кулачком в бок. Тот ничуть не обиделся, а только хохотнул коротко, и потопал по каменным ступеням ведущей наверх лестницы, жестом показав лучнице следовать за ним.

Невенор впервые за свою жизнь находилась внутри цитадели магии хумансов. Все здесь было не так, как в светлых и изящных башенках школы Высокой Магии, стоящей в Вечном Лесу неподалеку от целительских пределов и укрытой от досужих глаз не только листвой деревьев и не только волшебными премудростями. Лучница не раз бывала там по долгу службы. И все же, пожалуй, было одно общее, что объединяло обе твердыни. Это мощнейший, давящий на незащищенную психику пресс незримой магической силы — вязкий, ощутимый даже почти не обладающей Даром эльфийкой.

Каменные ступени лестницы, загибающейся по внутренней стене башни, постепенно привели их на следующий уровень. Невенор прикинула на глазок — по всему выходило, что внутри башня раза этак в три шире и невесть во сколько раз выше. Да и под землей наверняка было понапрятано немало заслуживающего внимания.

«Да я же не шпионить сюда пришла!» — одернула себя она и в пару мягко-кошачьих, бесшумно стелющихся над каменным полом прыжков догнала мастера Локси. А тот стоял на краю обрывающейся в бездонную пропасть выступа и самым простецким образом озадаченно чесал в затылке. На ту сторону, которую Невенор разглядела в невообразимой дали, вел только бледно-желтый луч света. В ответ на недоуменный взгляд своей спутницы волшебник присел, поводил рукой в луче — ладонь не встретила ни малейшей опоры в тусклом, словно уставшем или запыленном свете.

— Вот засранцы, Первую Вуаль не сняли! — негромко ругнулся Локси, нимало не озаботясь тем, что их запросто могли подслушивать и даже подсматривать.

Да наверняка именно так оно и происходило. Эльфийка прислушалась к своим ощущениям и мысленно согласилась, что точно так же она сама и поступила бы — не облегчать вход гостям, а создавать им небольшие трудности-испытания. Правда, она лично не видела, как тут можно перебраться на ту сторону. Разве что волшебник возьмет ее на руки и перелетит туда? Но, похоже, здесь простые решения не приветствовались, потому как Локси помянул сквозь зубы Падшего — да так, что тому наверняка засвербело в носу.

— Что?

Локси посмотрел на свою спутницу эдак оценивающе. Кто его знает… но попробовать стоит… Он сбросил на каменные плиты заплечные сумы, жестом показал — оставить лук в чехле здесь. А неслышно подошедшему сзади из темноты леньеру неопределенно буркнул:

— Присмотри тут…

Зверюга размером с теленка лениво шевельнула хвостом и запросто улеглась возле сваленной поклажи, положив на лапы здоровенную голову и равнодушно поглядывая на обоих стоящих перед Вуалью.

— Доверься мне — и ничего не бойся, — шепнул он эльфийке, беря ее за кисть руки.

Сила входила в нее легко и мягко, словно меч в идеально подогнанные ножны. И когда Невенор чуть вскрикнула, наполнившись пьянящим ощущением до легчайшего звона в ушах, они сделали первый шаг, второй — и просто пошли по невесомому, пыльно-желтоватому лучу. И лишь по стекающей капельке пота на щеке Локси лучница догадалась, насколько же ему тяжело.

На самом деле это было не столько тяжело, сколько требовало ювелирной сосредоточенности. Волшебник шел по призрачному мостику — не пользуясь магией! Мало того, он вел за собой неодаренную! И прекрасно представлял ужас, от которого сейчас шевелятся волосы на головах пристально наблюдающих могучих волшебников. Силящихся разобрать хотя бы отголоски его волшбы — и не находящих ничего. Даже эха, даже дыхания Силы не распространяла эта парочка, и тем не менее запросто гуляла по мосту, созданному силой их воображения.

По правде говоря, Локси хоть и пользовался сейчас своей принесенной из неведомой дали способностью, но не смог бы провести за собой кого-либо из не принадлежащих эльфийской расе с их врожденной и крепко забытой способностью летать. После долгих раздумий и сомнений он пока что решил не посвящать Невенор в свои умения, хотя сейчас и накрыл ее аурой, пробудив на время ее способности. Но ведь, закусившим губы от усилий что-то понять маститым мэтрам вовсе не обязательно об этом знать? Думаю, и мы не станем просвещать замшелых стариканов и ворчливых старух в эдакие тонкости.

Невенор шла рядом со своим лордом — нет, она словно летела на крыльях! Еще бы сотню шагов, и ее радостно щебечущее естество поняло бы, ухватило суть — как это делать. Но Вуаль закончилась, мастер погасил свое присутствие в ней, и эльфийка разочарованно закусила губку, заслуживающую куда более нежного обращения.

Сидя на словно нарочно поставленному здесь для отдыха отполированному бесчисленными седалищами каменном столбике, он переводил надсадное, сорванное от усилий дыхание, слушая, как гулко колотится сердце о ребра. Да! Я сделал это! Провел девицу, и в то же время так, что даже заслуженные мастера не уловили ничего — все было сбалансировано, а мелкие выплески прекрасно маскировал естественный, исходящий от Вуали магический фон.

Рядом с ними вспыхнул свет. Это было сияние многих камней, вделанных в навершия посохов — только самым могучим волшебникам, членам совета Башни, позволялось носить это почти бесполезное, но престижное украшение. И сейчас эти опытные ветераны взирали на парочку если не с благоговением, то с едва прикрытым страхом точно.

— Очень хотел бы знать, мастер Локси, как вы это сделали — это было весьма впечатляюще. А посему — прошу прямо к нам, — голос Архимага почти не дрогнул.

Что в переводе на язык честного и не привыкшего особо скрывать свои мысли человека означало примерно следующее: «Ты меня здорово напугал, и я не пожалею сил, чтобы узнать твои секреты. И все же — я так их боюсь, что давай прекратим эту демонстрацию силы».

Локси встал, поправил чуть сбившийся набок плащ и поприветствовал старших — по возрасту и по положению — как положено. Лишь ограничился стандартным витиеватым приветствием с Ахеллоном и Жозефиной, очевидно прибывшими чуть раньше. Он представил всем свою откровенно заскучавшую от долгих и нудных церемоний спутницу, и проследовал в Малую Залу, неведомым образом оказавшуюся уже почти вокруг них.

Заседание было не столь долгим, сколь бурным. Все уже было решено и утрясено заранее, сейчас только требовалось озвучить решения да сообщить их членам группы. Локси с непроницаемым лицом подтвердил, когда его спросили, что он никоим образом не возражает от главенства над собой мастера Ахеллона и будет подчиняться ему, пока приказы того не заденут понятий чести и преданности своему королю.

Такой ответ собравшихся вполне удовлетворил. Затем присутствующий здесь же багроволицый генерал от кавалерии на карте показал места и направления отвлекающих ударов королевских войск, уточнили возможные неприятности, а также пути отхода. С тем армейский служака отбыл, Невенор попросили выйти пока и поскучать снаружи, и в Зале остались только маги — причем силы немереной. Что уж там они обсуждали, осталось неведомо, но продолжалось это недолго.

Локси вышел слегка задумчивый. Нашел взглядом лучницу, от нечего делать рассматривающую стоящие в коридоре статуи в нишах да висящие по нарочито грубой кладки стенам картины в потемневших золоченых рамах. По привычке закурил, благо здесь он был свой, и ему позволялось многое из того, что строго-настрого заказано остальным. Сел в стоящее у чучела тигрокрыса деревянное кресло.

Так вот что удумали эти старые маразматики! «Мы считаем, что такой сильный маг, как мастер Локси, сможет сделать это. Тем более учитывая естественную стойкость человеческой расы. Но лучше бы осуществить это… скажем так, мероприятие на той стороне!» — он вспомнил вкрадчивый мелодичный голос эльфийского суперпупер-мага, отца и основателя вся и всего, и так далее, и тому подобное.

— Вот же остроухие стервецы, — тихонько ругнулся волшебник, не будучи в силах сдержать досады.

Но другое известие, оглашенное сегодня и здесь впервые, произвело на собравшихся эффект едва ли меньший, нежели разорвавшийся в замкнутом объеме файрболл. По мнению эльфийских аналитиков, с полуденных краев наседающих орков и наступающих им на пятки людей вполне может подгонять такая же, как и здесь, Стена Хаоса.

— Если они не удержали ее и теперь Стена наступает, то тогда вполне объяснимы все странности. И непонятные факты, явления сразу становятся легко — а главное достоверно объяснимы, — Архимаг людей сразу ухватил нить рассуждений и согласно кивнул.

Не верить остроухим умникам резона не было ровно никакого. Ибо есть вещи, лукавить о которых попросту себе дороже. Например, напрочь спятивший некромант или Стена Хаоса. И только теперь немилосердно грызущий мундштук трубки Локси в должной мере представил себе всю трудность и безнадежность задуманного рейда разведчиков в неведомые дали. Да и намек, где лучше бы произвести попытку избавиться от постоянно обжигающего душу Проклятого Кольца, сразу стал понятен…

— Мастер, все ли в порядке? — голос оторвавшей его от размышлений Невенор был чуточку, самую малость встревожен.

С присущей лишь женщинам и эльфам чуткостью — а эльфийской женщине вдвойне, она уловила тревогу и сомнения своего лорда. Заставляющие забыть обо всех горестях прекрасные глаза пытливо смотрели в лицо волшебника. Он убрал трубку, вздохнул. Встав, на глазах у всех обнял свою несравненную лучницу и тихо-тихо, легчайшим выдохом спросил:

— Ответь мне на один вопрос… Что я должен сделать, чтобы уговорить тебя остаться?

В этом вопросе было все — и жар нерасцветшей любви, и смертный приговор самому себе. И решимость идти до конца. И все же Невенор, легонько взлохматив такие упрямые и непослушные по сравнению с ее шелковистыми локонами волосы, промолвила:

— И даже потребовать отказаться от Бин бессмысленно. Ох, боги… как же горько терять все в тот миг, когда получаешь… — она чуть привстала на цыпочки и легонько чмокнула Локси в кончик носа.

— Я иду с тобой, мой лорд. До самого края земли, отмеренного Валарами, а если потребуется, то и дальше. Хочешь спасти меня от гибели, Локси — спасай заодно и себя. Вот тебе и весь мой ответ!

Глава Падший-его-знает-какая

Это все было три дня назад. А сейчас молодой волшебник полулежал под засыпанным снегом кустом и задумчиво грыз стебелек горьковатой травинки. Позади была и промежуточная остановка в Рудных Горах, куда могучий Архимаг поставил портал прямо из столицы. И трудное решение нахмурившегося Борга, когда ему сообщили, что надежды вернуться, почитай, что и нет. Тем более что прорицатели хоть и выдали весьма туманное пророчество, но недвусмысленно там было сказано следующее — «вернутся не все, а из возвратившихся кое-кому лучше бы и вовсе там остаться».

— Никто из наших, да и я сам, не поймут, если не пойду! — хмурый как этот зимний день гном в задумчивости привычно погладил было свою куцую бороденку а-ля купец, сплюнул от отвращения. — Нет, я от своего слова не откажусь — иду с мастером Локси. Если уж остроухие бестии идут, то гному уж сами боги велели!

Присутствующие при этом оба эльфийских волшебника скептически переглянулись. Но, зная нелюбовь гномов ко всякого рода деликатностям и экивокам, не обиделись на его выражения, многим другим стоившие бы жизни. Прямота нередко сочетается с честностью — а подобную смесь терпеть хоть и нелегко, но зато полезно для жизни.

Локси проверил, чего там запасливый и хозяйственный гном напихал в свой просто чудовищных размеров рюкзак. Половину выкинул, зато взамен попросил прихватить малый набор кузнечных инструментов да плотницкий топорик.

— Не на войну идем — большой рубки не предвидится. А вот подремонтировать чего, очень даже может и понадобится.

Борг легко согласился. Быстро перепаковал вещи, прицепил к боку слегка похудевшего рюкзака самую малую из плотницких секир в кожаном чехле. Напоследок от души хлебнул пива из бочонка — на взгляд Локси, все же меньше половины — и мотнул головой.

— Все, готов. Теперь хоть Падшему рога обламывать — ведите.

И теперь похожий на купца бородач лежал невдалеке от Локси и самым безмятежным образом спал. Равно как и угревшаяся меж двух мужчин Невенор. Оба не обладающих Даром прошлую ночь несли дежурство, давая отдохнуть намахавшимся за день волшебникам, чему те были весьма рады. Зато сейчас, в полном соответствии с солдатской мудростью, что спать и есть надо чем больше, тем лучше, дрыхли себе без задних ног.

С другой стороны куста сидели Жозефина и Ахеллон. Если первая откровенно бездельничала, от нечего делать дремая, то эльф поддерживал хитрое заклинание иллюзии, превратившее бугорок с членами отряда в большой и засыпанный снегом колючий куст. С которого просто-таки соскальзывал взгляд орка, буде такой тут объявится. И который был совершенно — ну вот ни на чуточку — неинтересен птицам и зверям.

Прикинув время, Локси представил себе, как где-то недалеко на закат и восход в степь вгрызлись два клина тяжелой конницы при поддержке панцирной пехоты и эльфийских лучников. Сами по себе немалые силы, заставляющие до урчания в кишках беспокоиться орочьих вождей и шаманов, эти удары отвлекли в стороны их силы и отряды. А посему посередине при некотором искусстве и везении вглубь полуденной степи запросто мог проскользнуть незамеченным отряд разведчиков.

Сжатый в ладони молодого волшебника сгусток магии ощутимо нагрелся. Пискнул легонько — и изошел прозрачным, быстро растаявшим дымком. Хитроумное, но чрезвычайно чувствительное заклинание имело своей целью уловить особый сигнал из некоего источника, извещающий, что пора делать рывок. Задумка безвестных умельцев из эльфийской школы Высокой магии пискнула синицей в руке — и рассыпалась.

— Пора, — проворчал Локси и потряс обоих спящих.

Эльфийка потянулась и тут же легко поднялась. Зато Борг явно совсем уж собрался перевернуться на другой бок и послать всех по известному, а может и не совсем, адресу густым и сильным гномьим голосом, но в последний момент все-таки вспомнил, где он. И тоже принял более-менее вертикальное положение.

Оба эльфийских волшебника уже были на ногах, отряхивая с себя насыпавшийся снег. Поскольку на время ожидания огня не разводили и лагерь не разбивали, то выступили сразу.

Первой шли Жозефина и Локси. Эльфийка легчайшими, еле слышными даже идущему рядом волшебнику дуновениями магии устраивала впереди и по сторонам чуть более сильный снегопад, надежно укрывающий от не очень-то зорких среди белого дня орочьих глаз. А сам он был готов в любой миг обрушить на противника лавину пренеприятнейших сюрпризов из области огня, молнии, воздушных смерчей и кое-каких собственноручно найденных и опробованных находок.

В середине шел гном, еще пошатываясь с недосыпу, а замыкали процессию Ахеллон и Невенор. Маг по мере возможностей особым мягким заклинанием разравнивал следы, а бывалая разведчица окончательно маскировала их особым подобием веника, связанного из мягчайших еловых лап. Если кто-то скажет вам, что, дескать, эльфы способны пройти по любому снегу, не проваливаясь в него и не оставляя следов — плюньте такому горе-знатоку в физиономию, да еще и разотрите каблуком! Еще и как оставляют остроухие — не призраки же они.

Посему оба эльфа старались на совесть. Хотя, по правде говоря, труднее всех приходилось Локси. Не так страшно дело, пусть даже самая крутая драка, как постоянное, выматывающее ожидание такового — причем в полной готовности устроить противнику кровавую баню.

Лиги уплывали назад за лигами, а ничего не происходило. Лишь раз встретились два греющихся у огня орка, но и тех после короткого совещания решено было попросту обойти стороной.

Ближе к вечеру снегопад усилился еще. Настолько, что Ахеллон, присмотревшись, прислушавшись и даже принюхавшись к снегу, разрешил надеть до поры притороченные за спинами лыжи. Скорость движения сразу возросла, а лыжню снег засыпал быстро, едва ли не на глазах. Правда, мало привычный к такому способу передвижения гном хмуро и неодобрительно сопел в свою бороду, но двигался споро, не хуже остальных.

Впереди шла Невенор, не совсем понятным даже ей чутьем выбирая направление. Но, по-видимому, не ошибалась, так как отряд ни разу не заплутал в перелесках, не упал в отвесный овраг и не выдал себя скрежетом по каменистым россыпям.

Еще несколько дней прошли, прерываемые только недолгими остановками на еду и ночевками в таких глухих местах, что даже много повидавшего Локси брала тоска. И вот на четвертый день по сторонам стали появляться свободные от снега проплешины, а крепкий зимний мороз сменился просто бодрящей прохладой.

— Что за дела, мастер Локси? — озадаченно буркнул гном, обнаружив на одном из пятачков влажной сероватой земли небольшие белые цветы, настойчиво лезущие к свету из проталины. — Вроде ж зима…

Величественные леса давно остались позади, и теперь группа продвигалась по слегка холмистой местности с перелесками, и где-то там, впереди, и начиналась Степь. Эльфы, посовещавшись вчера, решили забрать чуть правее, чтобы выйти к приметному ориентиру — древнему, но все еще прекрасно заметному кургану над местом погребения полузабытых героев древности — Хьюлетта и Паккарда. А Невенор потом сообщила, что дальше того кургана эльфийские лазутчики никогда не ходили — в ровной как стол степи даже им нелегко спрятаться…

— Видишь, ли, Борг, — устало ответил немного осунувшийся от усталости Локси. — Чем ближе к полудню, тем теплее. А еще дальше начнется пустыня — так там, судя по записям в старых книгах, зимы и вовсе не бывает.

Гном насупился и пробормотал в бороду несколько нелестных слов, явно не предназначавшихся напрямую для недоумков-богов, таким дурацким и непонятным способом устроивших этот мир. А сам с нетерпением уставился на руки Ахеллона, привычно творившим отбивные из натасканной груды веток и соответственно вкусам питье — из набранной в походное брезентовое ведро воды. Заполучив в свои руки вожделенную полуведерную кружку пива с белоснежной шапкой пены, Борг с наслаждением выцедил ее одним махом, и стал взирать на окружающее куда более благодушно.

— Стал быть, за пустыней и вовсе жара, как в горне? — сыто рыгнув, спросил гном и нехотя утер с лица остатки пивной пены.

Ответила ему Жозефина, сидевшая рядом и сводившая с пятки мастера Локси некстати натертую лыжным креплением мозоль.

— Раньше так и считалось. Но коль скоро оттуда пришли хумансы, то выходит, что за полосой пустыни погода опять постепенно приходит в норму. Правда, некоторые теоретики считают, что там сейчас должно быть лето… но я думаю, что нам особой разницы и нет.

Локси поблагодарил целительницу, и с облегчением скользнул ногой в сапог. Ибо запашок от членов отряда шел самый что ни на есть ядреный, походный — пропотели давно и насквозь, но плескаться в ледяной воде встречных ручьев и речушек желания никто как-то не изъявлял. А устраиваться надолго и греть воду Ахеллон запретил из вполне понятого и одобренного всеми опасения, что орочьи патрули могут и выследить их ненароком.

Тем временем эльфийка невозмутимо проверила ноги у гнома. Тот подчинился безоговорочно. Ага, так бы он и попробовал рыпнуться — после лекции, прочитанной ему Локси на повышенных тонах, по поводу того, что может произойти с незадачливым гномом, если он собьет ноги и задержит в неудобном для привала месте весь отряд. Борг оказался парнем понятливым — сказалась солдатская привычка к повиновению, и не ерепенился больше.

Из-за рощицы то ли хилых густорастущих деревьев, то ли слишком смело разросшегося кустарника выскользнула патрулирующая окрестности Невенор. Сделала ручкой вполне понятный знак — все спокойно — и ушла на очередной круг. Локси подмигнул ей, получив в ответ еле заметную на сосредоточенном лице улыбку, и подошел к задумчиво изучающему карту Ахеллону. Как можно тут ориентироваться в кажущихся абсолютно одинаковыми холмах с рощицами, боевому магу было решительно непонятно, но эльф показал аккуратно нанесенный на непромокаемую бумагу маршрут и ткнул пальцем в неприметную на первый взгляд точку на краю занимавшего полкарты пустого места.

— Вот курган. От него и начнется само наше путешествие.

С интересом прислушивавшийся к их беседе гном подошел и поинтересовался — мол, как же это? Который день по землям орков топаем, а самих урукхаев так и не видали?

— Ну, ты чудак-гном! Думал, тут от орков не продохнуть? Прямо плечо к плечу стоят и только дожидаются, как бы нас сцапать да в котел засунуть?

Эльф тоже усмехнулся немного сконфуженному Боргу и пояснил — дескать, оркам тоже надо хотя бы иногда есть. А посему они живут ближе к водоемам, где в изобилии водится дичь. Да к горам или высоким холмам, где они могут рыть свои пещеры для жилья. Гном солидно покивал, поглаживая становящуюся постепенно привычной купеческую бороду лопатой и пыхкая дымком из короткой носогрейки. И, пожав плечами, занялся своими делами — вон, у Жозефины ремешок на правой лыже разболтался…

— Вот и накликали орков, — бесстрастное лицо Ахеллона так разительно контрастировало с недовольным голосом, что Локси на миг подивился.

Отряд только-только устроился на ночлег у подножия высокого, слегка расплывшегося кургана — погребения древних героев, как из почти сгустившейся темноты к этому же, дико выглядящему посреди ровной степи холму появился спешащий отряд орков. Да немаленький — почти сотня здоровенных, гортанно порыкивающих воинов. Уж кого-кого, а этих Локси навидался вдоволь.

Здоровенные и плечистые, почти вровень ростом с человеком, не боящиеся никого и ничего, кроме своих вождей и шаманов, эти полудикие создания не зря наводили страх на соседей — ибо брали не умением, а в противовес эльфийской поговорке, именно числом. Где-то в селении остались слабые или робкие, там же обретались женщины, дети и весьма немногочисленные, украшенные шрамами ветераны. А солдаты топали по степи с целеустремленностью набравшей разгон лавины.

И что самое паскудное, как сразу приметил Локси, при орках имелись и животные, с немалым успехом заменяющие тем собак. То ли одичавшие потомки настоящих, то ли слегка одомашненные волки — но попросту уйти и раствориться в ночи от такой банды оказалось попросту невозможно. Почуяв добычу, орки вцеплялись в нее с остервенением бешеных псов. И не отцеплялись до тех пор, пока от удирающих или от них самих не оставалось никого живых.

— Похоже, на идущее к полуночи подкрепление напоролись. Что скажешь, мастер Локси? — Ахеллон посмотрел на него блеснувшими в свете заката глазами.

Волшебник прислушался к своим внутренним ощущениям и пожал плечами, даже не удосужившись выпустить из руки изрядного размера надкушенный бутерброд с ветчиной, только что сотворенный эльфом из пригоршни пыли.

— Шаман при них есть, но так — дохленький. Могу накрыть всю ораву одним ударом, могу по частям. Но звон в магическом эфире пойдет такой, что проще выйти в степь и громко орать — вот они мы! На сотню лиг в округе все переполошатся. Может, удастся как-нибудь собачек тех со следа нашего сбить?

Ахеллон призадумался. Разумеется, орковские собаки, обладающие зрением едва ли лучше своих хозяев, не могли бы различить отряд под пеленой магической иллюзии. Но в отличие от тех, четвероногие бестии ориентировались в основном по запаху. Сам волшебник смог бы сбить с толку двух-трех крупных, покрытых короткой шерстью животных, отбив им обоняние. Но не три же десятка, наблюдающиеся при отряде орков! Правда, ходили слухи, что совместными усилиями хумансовским магам и гномьим изобретателям удалось придумать некий порошок, напрочь и незаметно отбивающий нюх у ищеек. И что именно таким образом разведчики хумансов проникают через зону эльфийских патрулей — но все это было так, теоретически.

По всему выходило, что придется принимать бой. А потом на отзвуки магического эха со всей Степи сбежится жаждущая крови орда орков, и хорошо, если хоть кому-то из отряда удастся вернуться обратно на полночь живыми. Да и задание будет провалено напрочь — через растревоженную Степь пройти незаметно еще долго не удастся. Посему Локси пожал плечами, дожевав свой бутерброд, и добавил.

— Ты командир, тебе решать.

Если тут кто еще и не догадался, что он немного обижен на невнимание и намерен всего лишь исполнять приказы, то это был не Ахеллон. Пристально посмотрев на молодого человека, он вздохнул и негромко распорядился:

— Мастер Локси, ты боевой маг, действуй. На время боя — ты командир. Желательно нам живыми уйти, и чтобы вся округа не загудела, как растревоженный улей.

Тот пожал плечами.

— Ладно, — и не повышая голоса, спросил. — Невенор, сможешь первой стрелой выцелить шамана? Вон он, с двумя лисьими хвостами на шапке…

Эльфийка сидела неподалеку и уже деловито проверяла натяжение тетивы. А расстегнутый, полный белооперенных стрел колчан лежал рядом.

— Запросто. Потом собачек. Потом?

— А потом оберегай обоих волшебников, пока мы с Боргом немного порезвимся… — Локси встал и принялся разминать руки-ноги и прочие мышцы, готовясь к нешутейной драке.

Гном последовал его примеру, так что, когда нестройная толпа орков приблизилась совсем, гогоча и гортанно порыкивая что-то на своем наречии, оба бойца уже были готовы — как телом, так и духом. Борг сжимал в руке тускло блистающую утреннюю звезду, злорадно ощерившись на врагов и прикидывая, что давно бы уже пора оружию попробовать орочьей крови. А у волшебника из ладони непроницаемой полоской мрака виднелась затаившаяся до поры шпага.

— Давай! — выдохнул Локси.

Эльфийская лучница сразу взяла бешеный, просто убойный темп стрельбы. Орки только еще недоуменно пялились на невесть откуда взявшееся и теперь торчащее у шамана промеж глаз украшение, а насторожившиеся и замершие собаки одна за другой стали опрокидываться в пыль.

— Ийэхуу! — завопили опомнившиеся воины и гурьбой бросились в подозрительно колышущееся пятно, из которого вылетали стрелы.

Однако если они рассчитывали застать кучку трусливо удирающих врагов, как они представляли, то из мерцающей темноты навстречу им словно пара разъяренных донельзя демонов выскочили двое ненавистных врагов — хумансов. Ненавистнее их были только презренные тонкокожие елфы…

Традиционно орочьи воины облачались в кое-как сделанные доспехи из прокаленной над огнем толстой кожи степных буйволов, и лишь некоторые особо умелые нашивали поверх бляшки, выточенные из твердого дерева. Щиты из панцирей пустынных черепах да примерно такие же шлемы. Оружием обычно служила тяжелая шипастая дубина из черного дерева, и редко когда топор или кривовато выкованный меч — кузнечным ремеслом орки себя не обременяли.

— Полегоньку, — буркнул Локси гному, что освободил из ладони тяжелый шипастый шар утренней звезды и, раскрутив его на цепи, замахнулся было от всей души. — А то степь подпалишь — трава здесь сухая.

Сам он широко махнул радостно запевшей шпагой, и клинок с вишневой ветвью, стекающей с эфеса на лезвие, словно подтаявшее масло рассек подоспевшего орка вместе с его доспехами и булавой. Борг одобрительно хмыкнул и тут же угостил своего соперника несильным ударом сверху. Чуть позванивая цепью, шар раскалился маленькой звездой — и словно гром с ясного неба поразил здоровенного, на голову выше гнома орка.

Результат вышел, на взгляд гнома, отменный — словно на противника упала чушка только что отлитого железа. Здоровяк смялся, как тряпичный мешок, и обугленные останки его вдавило в землю едва ли не на локоть.

— Хороший удар, — улыбнулся Локси.

И тут же, увернувшись от просвистевшей над головой палицы, стремительным росчерком нанес ответный удар — крест-накрест, словно буква Х. Орк развалился на четыре части, будто разрубленная умелым мясником свиная туша, и тут же остатки осыпались мелкой пылью.

В ответ гном ударом снизу врезал прямо по щиту набегающего противника. Вы видали игру в мяч, когда тот гоняют по полю деревянными, загнутыми на конце легкими палками? Примерно то же вышло и тут — только в куда большем масштабе. Немилосердно хрустнув лопнувшими костями и брызнув из воняющей пасти кровью, орк улетел шагов эдак на полсотни и… ну, дальнейшей судьбы у него попросту не было.

Орки набежали уже сплошной лавиной, и время забав да молодецких ударов прошло. Началась сплошная рубка, причем напирающие сзади так и не успевали понять — куда и как пропадали передние. Только и слышались короткие, на выдохе, возгласы и удары обоих воинов, да орочьи вопли, коими те пытались подбодрить себя.

Увернуться — удар. Отскочить чуть вбок, прикрыв слишком широко размахнувшегося гнома — удар. Локси действовал привычно и легко, не задумываясь над отточенными до рефлексов движениями. Сражение превратилось попросту в бойню, и тело действовало само — хозяин только определял стратегию.

Наконец, запыхавшаяся и забрызганная кровью парочка обнаружила, что противники кончились. Оглядевшись сквозь застящую глаза хмельную пелену, Локси распорядился:

— Трое удрали. Невенор, Ахеллон — догнать, если удастся, допросить и в расход. Да быстрей же, канальи остроухие! Уйдут ведь, переполошат остальных!

Проводив все еще бешеным взглядом сорвавшихся с места и бесшумно канувших в ночь эльфов, он мельком глянул на довольно отдувающегося гнома, что любовно гладил и осматривал оружие, снова выдохнул пересохшим задыхающимся от сбитого дыхания ртом.

— Жози — гному щеку разодрали! Бегом!

Чем отличается хороший боевой командир от хорошего солдата? Он не только и не столько воюет сам, сколько следит за ходом сражения и по мере сил пытается повлиять на обстановку. А посему, поскольку Локси и гном работали оба волшебным оружием и по принципу «один удар — один труп», то в голове щелкал невидимый счетчик.

Девяносто семь. Плюс шаман. Плюс еще дважды сзади щелкнула тетива. Где еще трое?

Вот вам и весь сказ.

Через некоторое время оба посланные вдогонку эльфа вернулись. Невенор показала три перепачканных темной кровью пальца и черкнула себя по горлу. Пояснение, надеюсь, не требуется?

А Ахеллон коротко сообщил:

— Простые грубые солдаты. Не знали ничего толкового, — и кивнул, злодей остроухий, показав пальцем в землю — в ту сторону, где располагались подземные владения Падшего бога и куда, по легендам, и отправлялись после земной жизни орки, демоны и прочая нечисть.

Жозефина, ничуть не обидевшаяся на столь фамильярное сокращение ее необычного имени, уже омыла и залатала прореху на щеке гнома, образованную отлетевшим острым осколком лопнувшего щита. Она критически оглядела в лунном свете свою работу, кивнула. И затем с видимым отвращением осмотрела заваленное даже не трупами, а Падший знает какими останками место.

— И что дальше? Тут даже самый тупоголовый орк переполошится, завидев такое.

Локси тоже осмотрелся.

— М-да. Отойдите на ту сторону кургана, мне на такой случай Архимаг несколько хитрых свиточков с заклинаниями дал…

Эльфы и гном сначала заартачились было, но Локси пресек все трепыхания в весьма энергичных выражениях и добавил, что то заклинание, которое он собирается прочесть, наверняка писано черным магом из гильдии, и остроухим придуркам не стоит лезть в такие дела. Нелюбовь и даже неприязнь эльфов к черной магии общеизвестна, потому они живо ретировались, а следом за ними и гном, пнув по пути попавшуюся под ноги косматую орочью голову с выпученными застывшими глазами и широко оскаленной клыкастой пастью.

Проводив ушедших взглядом, Локси развернул свиток и скороговоркой прочел чуть серебрящиеся в лунном свете строки рун. Лично для него это был совершенно незнакомый и неудобоваримый набор слов и магических связок. И сам он этакую ерунду ни за что не смог бы применить. Но воля написавшего свиток волшебника сработала его устами.

Сначала ничего не происходило. Затем вокруг стали медленно гаснуть звуки — цикады и сверчки, далекое тявканье то ли шакала, то ли гиены, легкий шепот ветра. Со стороны кургана сплошной чернотой наползла тень — настолько густая и непроницаемая, какой никогда и не бывает.

Локси благоразумно отошел в сторонку, не без любопытства наблюдая за действием чужеродной и даже враждебной ему магии. Голову словно стиснуло стальным обручем, в висках зашумело… но в Школе приходилось выдерживать и похуже. Мягкая, словно меховая лапка шарила прямо по сердцу, тщетно пытаясь закогтить живого — но так и уползла обратно вслед за отступившей и втянувшейся в курган тенью.

Приглядевшись, волшебник понял, что действие записанного на свиток заклинания окончилось, потому что бумага в его руке затрепетала — и растаяла дымком с резким запахом. Место битвы осталось чистым, без единого убиенного и даже их останков. Кое-какие следы на поверхности почвы, конечно, остались, но Локси вполне здраво рассудил, что Невенор по крайней мере не придется бездельничать этой ночью, заметая и причесывая местность.

— Все! — негромко позвал он своих.

А когда те вернулись, с любопытством оглядываясь вокруг и брезгливо морща носы от еще не развеявшегося запаха, чуть поклонился эльфу.

— Бой закончен, мастер Ахеллон.

Глава 36

Сказать, что он устал — это значит ничего не сказать. Дневной переход выдался длинным и тяжелым, тем более что остроухие горе-следопыты таки немного заблудились, и пришлось тащиться еще добрый десяток лиг ударным темпом, да еще и выдержать у кургана небольшую драку.

И все же Локси никак не мог уснуть. Поворочался с боку на бок, лег на спину, носом едва не задевая огромные звезды — но сон никак не шел к нему. В голову лезла всякая ерунда — например, как бы исхитриться и втихомолку уболтать Невенор. Или не забыл ли он, уходя, закрыть окна в спальне-башне? А вон те две звезды ну просто смотрят на него глазами матери…

Вспомнил произошедшую час назад примечательную сценку, когда спросил у остальных, кто такие были те два героя, в честь коих насыпали такой курган, что и спустя тысячелетия он поражает взгляд величиной и соразмерностью очертаний почти не разрушившейся четырехгранной пирамиды. Правда, выговорить, а тем более запомнить мудреные древние имена не смог.

Эльфы, переглянувшись, смущенно пожали плечами, и тут всех пристыдил Борг. По его словам — если седые гномьи легенды не врут — оба увековеченных были великими учеными и мастерами. Именно им и принадлежат два величайших открытия прошлого — колесо и принцип рычага.

Локси прикинул, какое огромное влияние на развитие науки, торговли и ремесел оказали такие два привычных и на первый взгляд немудреных принципа, и посмотрел на смутно белеющий в свете луны курган совсем другим взглядом. И даже на полном серьезе поклонился последнему пристанищу древних мыслителей и умельцев. Тем более, что гробница колыхалась налитой, похоже, под завязку Силой…

В конце концов, промаявшись некоторое время, он встал и подошел к неслышно дышащему Ахеллону. Тот поднял голову, словно и не спал вовсе, и вопросительно посмотрел на этого неуклюжего, производящего столько ненужного шума хуманса.

— Не могу уснуть, мастер Ахеллон. Не нацедите ли по знакомству стаканчик хорошего вина?

Тот подумал немного, и сотворил для Локси именно стаканчик, и именно крепкого выдержанного вина. Поблагодарив, волшебник отправился на свое место, не отзываясь на бесшумно похохатывающую и делающую ему «козу» Невенор. Не спеша он выцедил это проверенное лекарство, выкурил трубку душистого табака — и сон пришел как по заказу. Мягкий, не совсем белый, но пушистый и невыразимо уютный…

Утро выдалось ясным и пронзительно холодным. Не выспавшийся толком Локси для виду попрепирался с Жозефиной и Ахеллоном по поводу того, что лыжи и часть теплых вещей можно оставить здесь, присыпав в выемке на склоне кургана. Но окончательно проснулся только тогда, когда украдкой погладил Невенор по аппетитным округлостям пониже спины, против чего хохочущая лучница отнюдь не возражала.

Место вчерашней битвы даже на самый пристальный взгляд ничем не отличалось от обычного, любого другого, так что терять время у кургана было решительно незачем. И, взвалив на плечи слегка отощавшие заплечные сумки и рюкзаки, отряд двинулся вперед, держа восходящее солнце в левом глазу. А впереди простирались все те же унылые равнины, где ни разу еще за последние века не ступала нога человека, эльфа или гнома. И даже орочьи следы становились все реже, пока не исчезли совсем.

Еле заметные холмы чередовались с высохшими до звона проплешинами, и унылое однообразие действовало на нервы просто удручающе. Невенор совершенно неизъяснимым чутьем находила для ночевок небольшие лощины, поросшие кустарником и тощими деревцами. И что самое удивительное — погода заметно теплела, а растительность вокруг хоть и была скудной, но все же отнюдь не заснувшей на зиму.

А когда отряд вышел к целому полю нежно-красных и желтых цветов, колокольчиками качающихся на ветерке, восторгу истосковавшихся по красоте глаз не было границ.

Седьмицу спустя стало еще тоскливее. Степь переходила в пустыню. Языки ослепительно-белого песка и даже целые холмы его все чаще попадались навстречу, разнообразя серую и растрескавшуюся, с редкими пучками сухо шелестящих трав землю. И даже кустарники были жесткими и враждебными к пришельцам — вместо листьев на них росли крепкие как гвозди и такие же длинные колючки. А гореть эти подлые растения отказывались напрочь.

Локси уже втянулся в темп ходьбы и шагал легко, чуть ли не циркулем переставляя ноги. Пожалуй, остроухие теоретики не ошиблись в своих предположениях — теплая одежда окончательно перекочевала за спину, в пожитки, и теперь он наравне с другими жарился под немилосердным солнцем. Правда, от большинства других путешественников по пустыне их отряд отличался тем, что недостатка в воде и еде они не испытывали ни малейшего. Посему, немного поразмыслив, волшебник предложил, чтобы Ахеллон шел в середине как самом безопасном месте — ибо какое-нибудь происшествие с магом, запросто сотворяющим живительную влагу, убило бы отряд куда надежнее орочьей дубины.

Тот нехотя согласился, и теперь тащился за спинами идущих впереди Невенор и Локси, но маяча перед лицами замыкающих шествие Жозефины с Боргом. Гном с эльфийкой поначалу отмалчивались в компании друг друга. Но быстро сообразили, что скука может доконать их пусть не столь быстро, но весьма мучительно, а посему постепенно разговорились. И теперь весело переговаривались, каждый обнаружив в собеседнике интересного рассказчика и благодарного слушателя.

Правда, Локси с Невенор много не разговаривали — все-таки впередсмоторящие. Но редких взглядов глаза в глаза, мимолетных прикосновений им вполне хватало, чтобы выказать и понять очень и очень много. И все же бездельничать им не приходилось — то Невенор обнаруживала и обходила десятой дорогой клубок извивающихся в яме змей, невесть зачем устроивших этакую мерзость. А иногда Локси, чье восприятие в бескрайней пустыне словно раздвинулось и обострилось до крайности, чувствовал где-то за горизонтом смутную тревогу — и отряд слегка сворачивал, дабы миновать стороной неведомое магическое присутствие.

Когда вокруг уже тянулись сплошные барханы песков, гном пожаловался целительнице на резь в глазах от слишком яркого света. Та подняла тревогу, и после некоторых измышлений пожертвовала на полоски свой шейный платок из драгоценного, полупрозрачного эльфийского шелка. Все без исключения замотали лица, оберегая зрение от беспощадных лучей, и продолжили путь дальше.

Жара донимала чрезвычайно. Остановившись на вершине бархана, Локси осмотрел окрестности, томящиеся под ослепительно яркой и чистой голубизной, и невесело усмехнулся. Как пройти через такую пустыню, не имея в запасе мастера трансформации, он себе попросту не представлял. Зной давил сверху, словно обухом стучал по повязанной оторванным рукавом голове. Ничуть не меньший жар, словно от литейной печи гномов, шел от раскаленного песка, и волшебник который раз порадовался своей предусмотрительности, заставившей его прихватить обувь на толстой, не пропускающей снизу тепла кожаной подошве.

Он мурлыкал под нос мелодию — бесконечную, заунывную и тягучую, словно здешние места. Они совсем не нравились ему — но нужно было идти вперед.

Первой не выдержала Жозефина. Стоя над бессильно опустившейся на песок эльфийкой, Локси хмуро прикидывал, что тут можно сделать. Стоять на месте или вот так сидеть еще хуже, чем идти — можно прожариться на песке не хуже хорошего бифштекса. А посему он отдал свою заплечную сумку гному и не без вздоха взвалил слабо протестующую целительницу на плечо.

Кровь колотилась в висках, словно дюжина обезумевших, жадных до работы гномьих кузнецов. Пот уже давно пропитал повязку, так что Локси попросту скинул ее, закрыв глаза и доверившись внутреннему зрению. Таких ощущений ему еще не приходилось испытывать никогда. Даже в глубине гномьих тоннелей со всех сторон доносился слабый неумолчный шорох далеких магических волн. Где-то примененное заклинание отбросило во все стороны незримое эхо, где-то другое. Отголоски далеких бурь, эхо от эха, отразившегося и наложившегося на другие колебания — все это вместе образовывало еле слышный и настолько привычный от рождения шепот, что его уже перестаешь и замечать.

Здесь же было почти абсолютно тихо. Легкая и прежде еле заметная магия Ахеллона, в очередной раз наполнившего походные фляги водой, звенела и ревела, разносясь на многие лиги.

— Мастер, вы чувствуете ту же пустоту, что и я? — поинтересовался Локси во время очередного привала.

Тот кивнул заострившимся лицом, и молодой волшебник мысленно согласился, что эльфы хлипковаты насчет устойчивости к разного рода передрягам и превратностям судьбы. Посмотрев на красную и распаренную мордашку Жозефины, что сидела в крохотной тени растянутого меж воткнутых в песок лыжных палок брезента, он скептически покачал головой. Если, к примеру — не приведи боги, сейчас из-за барханов с воплями и гиканьем вывалится ватага орков, эльфийка не будет в состоянии даже пискнуть. Да она вряд ли и осознавала происходящее вокруг…

Ахеллон находился в ненамного лучшем состоянии, но еще как-то держался. Его ощутимо пошатывало, а серый комбинезон из легкой ткани, давно и напрочь пропитавшись разводами, теперь блистал соляными пятнами и ощутимо похрустывал на сгибах. Эльф присел над походным ведром, что гном уже наполнил песком, возложил сверху ладони, прошептал свои заклинания. Словно удар колокола разнесся в магическом эфире — однако на сотни лиг вряд ли кому суждено было услышать это несомненное свидетельство присутствия жизни в раскаленном горниле пустыни.

Локси не спеша выпил кружку сладчайшей, искристо-прохладной воды. О боги, какая же это прелесть! Вот прямо сейчас, стоя в горящей сердцевине безжизненных песков, выцедить лучшего из лучших напитков.

— Ох… это почти как с женщиной… — пробормотал он, и зачерпнул еще, с трудом сдерживая дрожь и нетерпение в руках.

Гном молча кивнул, соглашаясь, и тоже повторил.

Ахеллон, напоив Жозефину, в глазах которой постепенно появлялся осмысленный блеск, поднял голову. И Локси с удивлением увидел на его потрескавшихся от жара губах улыбку.

— Если это действительно так… — он тоже выпил воды, вздохнул с облегчением и наслаждением. — Теперь я, надеюсь, понимаю странное пристрастие рас с горячей кровью к любовным забавам и постельным утехам…

Борг, склонив чуть набок голову, критически осмотрел эльфийку, и еще одну кружку вылил той прямо на голову. И собравшиеся чуть улыбнулись, услышав ее легкий благодарный смех.

Мутно-зеленые круги, то и дело наползающие на постепенно отказывающие от жары глаза, постепенно рассеялись — Локси тоже вылил себе на голову кружечку. Подумав чуть, повторил эту операцию с Ахеллоном и Боргом. Те проморгались, а затем довольно ухмыльнулись.

— Сильный перегрев. Если вернемся живыми, надо будет придумать что-нибудь, — пробормотала эльфийка, делая слабые попытки встать на ноги.

— Отставить! — особым, «командирским» голосом рявкнул на нее Локси.

Несильного нажатия одним пальцем на плечо Жозефины оказалось достаточно, чтобы слабая как котенок эльфийка мягко шлепнулась обратно — на расстеленную на раскаленном песке толстую куртку.

— Эй, мне… надо! — она пыталась слабо протестовать.

Локси, прикидывая, что же тут можно придумать для защиты от палящего зноя — особое заклинание или вытканную из тончайших серебряных нитей свето- и жароотражающую одежду, поставил Боргу задачу:

— Раненый боец, не будучи способен передвигаться самостоятельно, нуждается выйти до ветру. Принять меры!

Тот пожал плечами.

— Дык, какие ж тут меры — дело знакомое и вполне житейское… — с этими словами гном бесцеремонно подхватил на руки возмущенно пискнувшую эльфийку и понес за ближайший бархан.

А эльф повернулся к коллеге-хумансу.

— Согласен — мне тоже не нравится мне эта пустота и звенящее эхо в магическом эфире.

Локси искоса глянул на него и кивнул.

— Я вот что хотел сказать, мастер Ахеллон… Похоже, мы приблизились к точке возврата.

Эльф подумал немного, и кивнул. Он верно понял слова собеседника. Точка возврата означает не место, откуда следовало вернуться назад — вовсе нет. На языке планирующих дальние переходы в тяжелых и даже опасных условиях этот термин означает место, откуда что вперед, что назад, примерно одно и то же.

— Согласен. Либо где-то здесь, либо чуть дальше, где остановимся на ночлег. Впереди, если наши теоретики не ошиблись, начнет потихоньку становиться легче.

— Вы как? Только без ложной гордости, — спросил Локси.

И вопрос его не был ни праздным любопытством, ни участливой жалостью к измученному жарой волшебнику перворожденных. В самом деле, если Ахеллон загнется (откинет уши — как злословят об эльфах), то без воды отряд будет обречен. Полдня максимум — и на песке останутся только высохшие до шелеста трупы. А потому ожидал ответа не без трепета.

— Близок к тому, чтобы упасть без чувств, как Жози. И давай на «ты».

Последняя фраза прежде горделивого и даже слегка заносчивого эльфа если не повергла Локси в шок, то заставила долгонько призадуматься. Воистину, мир потихоньку меняется — если не сходит с ума!

— Хорошо. Тогда — как же пустыню проходят другие, с той стороны? И в куда большем количестве, если надавали по зубам орочьим воякам.

Такие таланты, как Ахеллон, умеющие из мусора создавать вполне питательную и даже вкусную пищу и воду в любых количествах, были чрезвычайно — если не сказать крайне — редки. Ожидать, что в пустыне возможна цепочка колодцев и оазисов, было по крайней мере наивно. После некоторой дискуссии оба волшебника согласились во мнении, что вполне возможно такое объяснение, что полоса пустыни не везде одинаковой ширины, нежели здесь.

С этим мнением согласилась и пошатывающаяся от усталости Невенор, что привычно описала круг около места привала, зорко присматриваясь и прислушиваясь ко всему подозрительному.

— Да, вполне может оказаться, что от кургана на полдень самое широкое и беспощадное место. Тем более, что мы который день не то, что не встретили никого, но даже и следов нет.

Ахеллон наколдовал еще ведро воды. И после того, как лучница напилась и заправила свою флягу, вылил остатки прямо ей на макушку, щедро поливая голову и плечи.

— Вау, какая прелесть! Аж в глазах посветлело! — эльфийка благодарно улыбнулась, со счастливым выражением размазывая по лицу воду. — А еще можно?

Эльф кивнул, быстренько наколдовал еще, и заодно кучу соленых орешков, при одном взгляде на которые Локси прямо-таки передернулся — последние дни он питался только ими. Но Невенор еще седьмицу назад сказала — надо, потому что вместе с потом из организма выходят соли. И необходимо потерю компенсировать.

Потому он безропотно, хоть и со вздохом забросил в рот щепоть горьковато-соленых орехов. Впрочем, он стал постепенно привыкать к этому своеобразному лакомству. Дожевав полную пригоршню под неусыпным оком лучницы, он показал ей пустые ладони, а потом состроил рожицу и показал язык. Невенор не обиделась и, улыбнувшись шаловливо, ответила тем же.

Гном как раз принес на руках притихшую и немного смущенную Жозефину, усадил на прежнее место в тени. Состроив такую гримасу, словно ему предложили поцеловаться с орком, он тоже потянулся к орешкам и зачерпнул пригоршню. Жозефина и Ахеллон присоединились к поеданию, за ними и Невенор.

Напоследок вознаградив себя еще кружечкой воды каждый, отряд пошел по пескам дальше. Если кто-то думает, что изящная миниатюрная Жозефина тяжелее, чем гномий рюкзак вкупе с заплечной сумкой Локси, то глубоко ошибается. На этот переход поклажу нес волшебник, а эльфийка с трудом сидела на широком плече гнома. На предложение хихикающей от такого зрелища Невенор — чтобы Жози села поудобнее, на шею, гном слегка побагровел и собрался было разразиться долгой и не совсем цензурной речью, но который раз вспотевший опять Локси невозмутимо заметил, что лучница права.

С задумчивым выражением лица Борг пересадил волшебницу поудобнее. Кстати оказалось, что обе руки почти свободны — если отпустить ладонями ноги еле живой эльфийки, то она кувыркнется в песок, и сразу можно драться с какими-нибудь супостатами, если те окажутся настолько же безмозглыми, чтобы тоже сунуться в этакие гиблые места.

Остальные члены отряда обошлись без шуточек по поводу езды эльфийки на шее гнома, за что он был им весьма благодарен.

Глава 37

Шаг… Еще один… В вязком, ощутимо сгустившемся и словно сопротивляющемся жарком мареве. Шорох и скрип песка да собственное надсадное дыхание — воздух обратился в душную раскаленную субстанцию, не вдыхающую силы в движущееся только на силе воли тело.

— Так… опять… — прошептали кое-как царапающиеся пересохшие губы, ибо вместо бескрайней глади впереди снова зарябило какое-то переливающееся сполохами марево.

Глаза он упрямо держал закрытыми, ибо только внутреннее зрение не замечало постоянно возникающих и пропадающих на горизонте миражей — полных озер, рек и прочих вместилищ воды.

Сидящая на плечах Жозефина опять потеряла сознание — судя по тому, как она скособочилась и безвольно свесила руки, упав грудью на голову волшебника. Локси остановился. Старательно отгоняя от себя липкую дурноту, всмотрелся внутренним взором — так и есть. Продвигающаяся впереди Невенор села и смотрит в никуда невидящим взором. Хорошо, что хоть заплечную сумку догадалась скинуть да умоститься на ней — на песке сейчас в самый раз омлет жарить.

Мысль о еде, о брызжущей жиром раскаленной сковородке вызвала брезгливое недовольство в том месте, где должен бы находиться желудок, и Локси старательно отогнал ее. Сделал несколько медленных, показавшихся бесконечными шагов и приблизился к эльфийской лучнице. Не обращая внимание на дурноту и гулкие удары горячей крови в висках, сгрузил впавшую в забытье волшебницу с плеч, кое-как усадил рядом с Невенор.

— Жива, зеленоглазая моя?

Вопрос его с равным успехом мог бы относиться к обеим эльфийкам, но Невенор слабо улыбнулась и кивнула. Потрясла пустой флягой, и повернула голову в его сторону. Локси все-таки рискнул и приоткрыл глаза. Беспощадное солнце, вылизывающее яростными лучами белый песок, больно резануло взор, но он сдержался. Снял с пояса свою емкость, ничуть не удивившись бы, если бы внутри оказался крутой кипяток, выдернул пробку.

Скупой, едва смочивший губы глоток, казалось, так и не достиг горла — испарился, пшикнув струйкой пара об обдирающий небо язык. Осторожно, еще один, и еще — пока во рту не появилось ощущение — всего лишь ощущение влаги, и протянул остатки эльфийке. Та жадно припала было к вожделенному горлышку, но все-таки сдержалась. Сделала пару глотков, а остальное кое-как залила в губы Жозефины. Вернула пустую флягу Локси, и надтреснутым голосом спросила, кивнув куда-то вбок, в ту сторону, куда отряд так целеустремленно продвигался последние дни:

— Ну, и что мастер волшебник скажет об этаком диве?

Локси посмотрел туда, и даже не нашел в себе сил выругаться. В глазах немного прояснилось после порции воды, но она тут же выступила по телу испариной, оставив мучиться томимый жаждой и зноем организм. И все же прозрачная, перегородившая пустыню пополам завеса из чего-то этакого прозрачного, иногда переливающегося зеленоватыми сполохами сияния, отнюдь не была ни миражом, ни плодом воспаленного восприятия.

В это время подошел и Борг. Гнома шатало, мотало во все стороны — словно после непосильной дозы хмельного питья или доброго удара по голове. Но он упрямо шел, за ремень волоча по песку соскочивший с плеча рюкзак и не замечая этого. Явно не видя ничего перед собой, он вознамерился пройти просто сквозь не успевших отреагировать Локси с эльфийками. Естественно, перецепился через них и упал, извиваясь всем телом словно червяк, пытаясь уберечь от раскаленного песка ладони и лицо.

Наконец, гном кое-как перевернулся набок, скинул с плеча сумку и даже встал, покачиваясь на нетвердо держащих его ногах. Лицо цветом напоминало раздавленный помидор, а на свалявшуюся и пропитавшуюся потом бороду налип песок.

— Сотник Борг, охранять эльфийских женщин! — коротко распорядился Локси и побрел обратно по следам, не без оснований надеясь, что выучка и исполнительность опытного солдата одержат верх над жарой.

Дело было в том, что этого…(вырезано цензурой)… Ахеллона в пределах видимости не наблюдалось. Без давящего груза на плечах Локси чуть ли не подпрыгивал при ходьбе — несмотря на то, что ноги утопали в песке по щиколотки.

Эльф обнаружился в полулиге, лежащим у подножия пологого бархана. Судя по следам, его повело почти на вершине, и он попросту скатился вниз, не успев даже подать сигнал.

Вздохнув, волшебник кое-как поднял на плечо потерявшего сознание эльфа, не без содрогания нагрузился его же пожитками в другую руку, и кое-как стал переставлять ноги.

Бархан таки пришлось обойти стороной. Не открывая глаз, ибо к мельтешащим багрово-зеленым кругам тут же добавлялось сверлящее мозг сияние, Локси брел вперед — туда, где тускло теплились три искорки столь неуместной в этом месте жизни. Как ни далеко они были, но упорство постепенно взяло свое, и в конце концов покачивающийся волшебник не столько снял с плеча, сколь уронил к ногам сидящей Невенор почти бездыханного Ахеллона.

Борг уже организовал подобие тента из брезента и трех лыжных палок, и теперь вновь и вновь перетрясал оказавшиеся пустыми фляги. С надеждой потряс и на поясе у эльфийского волшебника, но та отозвалась пустотой.

— Что за народ эти эльфы! — буркнул он сиплым голосом. — Чуть солнышко пригрело, сразу мрут как мухи… Что делать будем, мастер? Этот остроухий злодей Ахеллон сам помереть надумал, и нас заодно без воды оставить.

Он безнадежно похлопал по впалым щекам эльфа, но тот даже головой не дернул, лишь хрипло что-то простонал. Гном вздохнул, и безнадежно махнул рукой.

А солнце, едва перевалившее высшую точку своего пути, светило так немилосердно, будто гневалось на дерзких пришельцев, осмелившихся забраться в самое сердце пустыни. Локси стоял у груды вещей и едва дышащих тел, и обдумывал сложившуюся пренеприятнейшую ситуацию. Есть, конечно, кое-какие резервы — попробовали бы вы представить себе баронского сына с южной Окраины, да чтобы у него не было чего в хитрой заначке? Но похоже, пора пришла…

— Топорик и ведра доставай, — пересохшим языком было не так уж легко выговорить эту мудреную фразу, но Локси удалось.

Пожав плечами, Борг стал доставать и расправлять на проволочных каркасах походные брезентовые ведра, гремящие от сухости жестяным звуком. А сам бурчал что-то в бороду.

Волшебник прислушался и слегка ухмыльнулся — ворчливый гном вовсе не удивился бы, если один спятивший боевой маг вместо молнии наколдует дерево, чтобы его можно было нарубить плотницким топором, и вообще — в ведра щепок насыпать? И какой с того прок?

— Нет, не насыпать, — сообщил Локси. — Я сейчас кой-чего сделаю волшбой, вот тогда нарубишь, в ведра насыплешь, да приводи в чувство Ахеллона.

Не обращая внимания на удивленно выпученные глаза гнома, он шагнул чуть в сторону, властно повел ладонью, и прошептал слова Силы.

Магия в последнее время вела себя совсем иначе, потому Локси не рискнул углубляться в сложные кружева изысканий, а применил простое и сотни раз испытанное средство. Песок испуганно вздыбился, когда с ладони волшебника что-то слетело и вонзилось в его толщу. Брызнул во все стороны облаком раскаленного крошева, а в том месте, куда словно ударил беззвучный гром, осталось торчать толстое, гладко-прозрачное, словно стеклянное бревно.

— Заклинание ледяного копья, — пошатнувшись от усталости, сообщил Локси. — Лед, понимаешь, Борг? Лед! Холод и вода! Давай, оживляй этого остроухого Ахеллона. А мне что-то немного не по се… бе…

Подмораживало. Причем настолько сильно, что будь в здешнем воздухе хотя бы следы водяных паров, на окружающих предметах уже давно бы выступил иней. Потому и не удивительно, что острые яркие огоньки звезд выглядели цветными осколками льда, и даже безмолвная, задумчиво смотрящая вниз луна выглядела несколько озябшей.

Локси отвлекся от созерцания ночного неба и потянулся за трубкой. Дрожащие от усталости и слегка задубевшие на холоде пальцы не сразу повиновались, так что пришлось немного повозиться.

Последнее усилие, когда уже почти теряя сознание от пронизывающей все тело жары, он сообразил ударить в песок самым сильным заклинанием ледяного копья, чуть не доконало его. Хорошо, что гном — дай ему боги всего и побольше — сообразил, что делать дальше. Нарубил стремительно тающего льда и мокрым холодным крошевом привел в чувство остроухого спеца по добыванию воды и прочих столь нужных для жизни припасов. В свою очередь Ахеллон потом буквально залил всех членов отряда — да так, что аж в животах булькало. И еще добросовестно полил сверху, старательно понижая тепло в перегревшихся телах.

От такого контраста самого Локси сразу же прохватил насморк. Но согласитесь, что куда лучше чихать и быть живым, чем абсолютно здоровым отправиться к праотцам. Оклемавшаяся Жозефина немного воспрянула духом, когда обнаружилась работа по ее целительской специальности, и немного поразвлекалась, пичкая заклинаниями и эликсирами разомлевшего от жары и такого ласково-профессионального обращения Локси.

Он ухмыльнулся, а затем пыхнул струйкой дыма примерно как раз в приклад созвездия Арбалета. Разумеется, после такого самого пристального внимания насморк прошел — куда ж ему деться. Это ж не дети — те если заведутся, тут уж никуда…

Локси вспомнил, как вместе с матушкой осваивал премудрости превращения закорючек и завитушек в буквы и слова. И в какой восторг пришли они оба, когда корявые, едва узнаваемые собственноручно еще не написанные — нарисованные — загогулины вдруг под его взглядом сами собой сложились в самое сладостное слово — МАМА.

Как ревниво следил за успехами старших брата и сестры в конной выездке, сидя туманным утром на ограде загона подобно сиротливому воробышку. И как отец, барон Бринн, кажущийся просто-таки огромным на своем боевом жеребце, надвинулся на него из серой мути и, посмотрев сверху, взял на руки. Вознес едва не под самые облака — и усадил перед собой в седло. Вспомнил тугую неподатливость уздечки в детских ручонках, и неповторимое ощущение, когда могучий конь послушно поворачивал влево-вправо, а потом остановился перед стройной серой кобылкой мамы и даже склонил голову в подобии поклона.

Теперь-то Локси прекрасно понимал, что отец попросту немного хитрил тогда, и на самом деле управлял конем сам — ногами. Уж это-то просто обязан уметь каждый конный воин, будь ты барон или простой рядовой боец. Но представьте, каким восторгом горели те детские глаза, и вы согласитесь, что иногда можно чуток и слукавить — для вящей пользы дела…

От костра, дрова и уголь для которого наколдовал в порыве вдохновения Ахеллон, к нему повернулась Невенор.

— Я вот что-то не могу сообразить — зачем боги, сотворив наш мир, так явно разделили его на две половины. От чего — или от кого поставили предел? Уж больно эта пустыня напоминает разделительную полосу…

— Хороший вопрос, — кивнул Локси, выдыхая слова вместе с дымом, — При встрече задай им сама, да настукай там кому следует.

Эльфийская лучница некоторое время смотрела на него мерцающими в свете огня глазами, пытаясь усмотреть подвох. Но, не обнаружив такового, насмешливо фыркнула.

— Это мне не под силу. Вот Стелла, которая первая, та запросто могла бы. И уверена я, что никто бы ей за это сдачи не дал…

Они оба негромко засмеялись, представив, как маленькая хоббитянка в святом гневе колотит поварешкой божественную красавицу Миллику или гоняется за солнечно-блистательным Сталлоном, осыпая того бранью за непорядок в доме и при этом воинственно потрясая скалкой. В самом деле, картина вырисовывалась до жути привычная и где-то даже ностальгическая.

На их смех пришли из темноты Ахеллон с Жозефиной, вблизи изучавшие непонятную полосу даже ночью мерцающего сияния. А там и гном, что от нечего делать по своей привычке обходил дозором вокруг лагеря, хотя все трое волшебников единодушно и авторитетно подтвердили, что на полтысячи лиг в округе никогошеньки нет. Борг загоготал сразу — гулко и внушительно, настолько ему понравилась идея с хоббитянкой. А эльфы, узнав, над чем смеются двое у костра и в нескольких фразах уяснив, кто такая, а главное — какая Стелла, тоже присоединили свои серебристые мелодичные голоса к общему хохоту.

… Он уже почти догнал лукаво смеющуюся, такую желанную и почему-то зеленоглазую Бин, как все это, оказавшись зыбким видением, растаяло.

Над Локси склонился Ахеллон и немилосердно тряс за плечо, легкомысленно нарываясь на спросонья отвешенный файрболл или чего похуже. Молодой волшебник едва успел остановить у самого горла эльфа саму собой скользнувшую в ладонь шпагу, и только выдохнул — коротко, судорожно:

— Больше так не делай!

Огорошенный эльф осторожно кивнул, сообразив, что на совесть вбитые в тело боевого мага рефлексы иногда могут сыграть и злую шутку. Поднялся с еще теплого, не совсем остывшего от дневного жара песка, отряхнулся кое-как, и сообщил, что Жозефина предложила идти вперед по ночам. А днем отсыпаться в тени под навесом. И он, Ахеллон, признал эту идею здравой и предлагает — нет, приказывает выступать прямо сейчас, в полночь. И до утра отмахать хороший кусок пути.

Локси поразмыслил немного, сладко потягиваясь с немалым риском сломать или вывихнуть себе чего-нибудь. А вслух удивился — оказывается, и эльфам иногда в головы забредают неплохие мысли. Так — заглядывают на чуть-чуть, чтобы снова уйти. К гномам, например. Или к людям.

Эльфы и довольно похохатывающий Борг еще только обдумывали — оскорбление это все или же шутка, и если последнее, то насколько удачная, а Локси демонстративно обнюхал эльфийского волшебника и проворчал, что Жозефине тоже не худо бы принять ванну или на худой конец просто вымыться. Как и всем им.

Эльфийка всерьез вознамерилась обидеться и ответить каким-нибудь отнюдь не целительским заклятьем, но обнаружила вдруг у своей по-цыплячьему тонкой шейки один из двух кинжалов Невенор. Лучница очаровательно улыбнулась ей и отрицательно покачала в воздухе пальчиком.

— Не надо…

Подняв руки в шутливом жесте капитуляции, Локси тут же извинился. А потом с ухмылкой добавил:

— Но это только в том случае, если мои грубоватые шутки вас действительно оскорбили. А не просто отвлекли от невеселых мыслей и не настроили на более практичный лад.

Первым улыбнулся Ахеллон.

— Ладно — проехали, хуманс.

Пожав ему в знак примирения руку, Локси повернулся к Жозефине. Но эльфийка не торопилась подтверждать мир. И все-таки в конце концов хлопнула ладошкой по крепкой ладони волшебника, не удержавшись от ответной язвительности:

— Мир. Все-таки ты, пожалуй, немного лучше орка. Почти как гном.

Луна довольно ухмылялась щербатым краем, завидя целеустремленно идущую под ее серебристым светом процессию. Первыми, выдыхая в почти морозный воздух пар от дыхания, шагали Локси с Невенор. Причем волшебник не только отобрал у лучницы ее заплечную сумку, но и еще говорил ей на ушко те нежные словечки, что мы так часто забываем или ленимся сказать красивым женщинам. Или даже стесняемся отчего-то.

На десяток шагов позади в одиночестве вышагивал совсем отощавший от жары и превратностей судьбы эльфийский волшебник. Он мурлыкал под нос ту самую, заунывную и прилипчивую мелодию, что перенял у Локси, а тот в свою очередь от караванщиков из какого-то дальнего края.

Последними весело топали гномий сотник с эльфийской волшебницей и развлекались вовсю. Жозефина периодически пела подходящие под темп ходьбы песни или баллады, а Борг по очереди с ней рассказывал смешные случаи из гномьего жития, травил байки и даже весьма смелые анекдоты. Над одним из них долго и в свое удовольствие хохотал весь маленький отряд.

— Приходит молодой гном к жрецу солнца и говорит: Виноват я, светлейший, грех на мне. А что такое? Да вот, — говорит гном — обманул я эльфа. А тот подумал, и отвечает, — нет, сын подгорного народа, это не грех — это чудо!

Учитывая не только моральную сторону этой истории, но и тот факт, что племя остроухих непостижимым образом чуяло любую, даже самую малейшую ложь, то рассказ громогласного Борга и в самом деле становился весьма примечательным. И вот, под аккомпанемент таких милых баек, чередующихся с веселыми или вовсе уж развеселыми эльфскими песенками отряд бодро передвигался по пустыне, все дальше и дальше оставляя позади полосу мерцающего зеленоватого и оказавшегося абсолютно безвредным марева, по общему согласию так и названного — Зеленый Предел.

Пятнышку сероватой растресканной земли с торчащим из нее сухо шелестящим пучком жесткой травы, встреченному через два дня, обрадовались как неизвестно чему. Еще через день по сторонам проплывали назад уже целые серо-зеленые лужайки и пока что редкие кусарники. Жара, правда, спадала не так уж и быстро, хотя и заметно. И на утреннем совещании после очередного ночного перехода Борг согласился, что здешняя зима уж больно подозрительно смахивает на наше лето.

Локси отхлебнул еще травяного отвара и тоже не нашел чем возразить. Ну, другая сторона от Предела, вполне может быть тут все наоборот. Зато, коль местность стала не такой суровой, по пути вполне могут попасться всякие нехорошие парни.

Гнома, уже потихоньку впадающего в зеленую тоску от безделья, перспектива помахать железом очень даже воодушевила. И в первый же найденный остроглазой Невенор орочий след он всматривался жадно и чуть ли не любовно — словно наши девицы в зеркало под час гаданья на суженого.

К слову сказать, Локси обнаружил, что по зоркости, чуткости и прочим эльфийским заморочкам он лучнице почти уже не уступает. Правда, пока что не может столь же уверенно интерпретировать — что же он порой ощущает. В самом деле — глаз орла куда зорче нашего. Но видит он в предметах и явлениях куда меньше, не будучи в силах проникнуть в суть вещей и понятий.

И вот однажды утром, поев и чуть отдохнув от просто отличного, судя по длине пройденного пути, перехода, волшебник сидел на бугорке с закрытыми глазами, оставив за спиной восходящее, уже наливающееся жаром светило. И под чутким руководством бывалой эльфийской лазутчицы осваивал то, что она назвала «песней пустыни».

— Вот обрати внимание, — ввинтился в ухо легкий шепоток. — Вот тот звук чуть правее, будто бесконечный стон или плач тысяч безутешных дев — это ветер шумит в макушках гор.

Прислушавшись и подумав чуть, Невенор снисходительно добавила, что горы невысокие — от силы пол-лиги, но очень изломанные. И есть одна вершина чуть выше остальных, она-то и придает такой заунывно-горестный оттенок звуком разрезаемого острым камнем ветра. Но как раз рядом с этой вершиной есть вполне пригодный для прохода перевал, от него такой басовитый бархатистый отзвук…

Локси с каким-то мистическим изумлением улыбнулся. Наощупь взяв ладошку Невенор в свои шершавые и чуть огрубевшие руки, он ласково погладил ее, легонько чмокнул и поинтересовался:

— А вот то, левее гор, курлыкающе-взлетающее — это что? Птицы?

Эльфийка фыркнула насмешливо. Но руку отобрать не спешила, и то спасибо богам.

— Скажешь тоже! Это шакалы резвятся. Слегка голодные, не очень много, и молодые еще. Не из-за добычи, так — развлекаются и злость нагоняют.

И вот в таких упражнениях прошло некоторое время, пока нагнетающее зной солнце не поднялось довольно высоко и не загнало обоих под навес, где они растолкали и выгнали дежурить спящего до поры гнома. С приказом в эту сторону не смотреть, не прислушиваться и даже не принюхиваться. Потому что второй такой же навес был по другую сторону густого и весьма колючего куста — там спали Ахеллон и Жозефина. А самое главное, потому, что сегодня утром Невенор обнаружила небольшой ручей с вполне приятственной температуры водой, в которой все по очереди помылись — с просто-таки невыразимым удовольствием, даже Борг.

Но на самом деле причина была та, что эльфийка сегодня щеголяла в той самой, через полмира пронесенной в заплечной сумке мини-юбке, заставившей восторженно присвистнуть гнома, завистливо вздохнуть Жозефину и восхищенно поцокать языком Ахеллона. И широко раскрыть глаза самого Локси.

А также приступить к самым решительным и в то же время изысканно-нежным действиям, приводящим в неистовый трепетный восторг равно и герцогиню, и крестьянку, и эльфийскую лучницу.

Догадываетесь, к каким?

Тогда чего ж вы тут сидите, а не спешите со всех ног к тому (той), кто вам милее всех на свете?

То-то же!.. ;о)

Глава 38

Но так, чтоб утром позабыть Твой взгляд и имя… Я не готов, как прежде, сердце Верой мучить. Окрыть его, чтоб набежала в гости свора вразей-другов…

(Эмиль Асадов)

Локси едва не на полуслове оборвал песенку и замер на месте, подняв руку в предостерегающем жесте. Прислушался немного к доносящимся спереди и чуть слева отзвукам волшбы, и сделал пальцами несколько жестов. Понимающему человеку (и не только человеку) того было достаточно, чтобы предпринять некие замысловатые, заранее оговоренные действия.

Во-первых, Жозефина и Ахеллон неслышно и весьма быстро оказались у боевого мага за спиной, готовые поддержать всеми своими силами. Во-вторых, тыл им тут же прикрыл гном с наводящей смутный ужас утренней звездой, готовый обрушить на врагов всю тяжесть своего гнева. А в-третьих, Невенор бесшумно растворилась в зарослях окружающего кустарника, готовая выследить неведомого супостата и нашпиговать его эльфийскими стрелами в концентрации более чем смертельной.

— Там, — Локси указал направление рукой. — Лиг пять. Подал голос кто-то из орочьих шаманов. Судя по колебаниям, готовится потасовка.

Что в переводе с зубодробительного диалекта волшебников попросту означало, что несколько орочьих колдунов балуют с магией, причем, судя по отзвукам в магическом эфире, вовсе не мирного характера. Уж не на отряд ли готовится ловушка?

Ветер, к сожалению, дул почти сбоку, так что даже чувствительные эльфийские уши не могли уловить с указанной стороны никаких подозрительных звуков. Ахеллон и Жозефина, по правде говоря, не заметили ничего подозрительного. Но не доверять опытному варлоку, как в просторечии называли боевых магов, умеющих к тому же махать железом на зависть королевским рыцарям, резону не было никакого.

— Ну что ж… — рассудил командир, почесывая свое чуть заостренное кверху эльфийское ухо. — Слишком уж долго мы шли спокойно. Все хорошее однажды кончается. Выдвигаемся туда. Невенор, смотришь впереди. В бой не вступать, при обнаружении отойти и сообщить. Работаем!

Проявившееся присутствие противника подействовала на изрядно обленившийся и ставший чуточку беспечным отряд как холодный душ на пьянчужку — отрезвляюще. В походках сразу обозначилась пружинистость и готовность нашинковать супостата как хорошая хозяйка капусту, или же поджарить особо изощренным магическим способом. В глазах появился тот особый блеск, что не спутаешь ни с чем — а в жилах разлилась сладковато-будоражащая хмельная волна.

Орки обнаружились в количестве около трех сотен, оседлавшими два пологих холма, сжимающие небольшую лощину. А в эту ловушку по ночной степи с беспечностью пьяных элефантов топает полусотня хумансовских вояк, и судя по всему, ни о чем не подозревают. Такие сведения принесла чуть запыхавшаяся Невенор, когда отряд подошел к затаившемуся противнику почти вплотную и Ахеллон отправил ее разведать окрестности.

Эльф в задумчивости пожал плечами и обратился к Локси.

— У меня не так много боевого опыта. Что скажешь?

Волшебник прикинул варианты и ответствовал в том духе, что возможностей дальнейших событий у них куча. Можно попросту тихо уйти и до рассвета оказаться далеко отсюда. Можно, если лучница быстро снимет стрелами всех троих шаманов, накрыть всю банду орков одним мощным огненным дождем (при этих словах эльфийка спокойно кивнула и похлопала ладонью по расчехленному оружию).

— Но если мы хотим установить контакт и хорошие отношения с людьми, можно предупредить их командира об опасности, и совместными действиями уничтожить орков. Что такое боевое братство, рождающееся не вдруг, и только на поле боя, пояснять не надо?

Ахеллон призадумался. Одно дело красться по тылам тупоголовых орков, и совсем другое — по освоенным землям отнюдь не обделенных соображением и воображением людей. А посему, уточнив у лазутчицы, что здешние люди тоже общаются на слегка ломаном диалекте Общего языка и с этой стороны проблем не будет, в лунном свете быстро нацарапал записку на клочке бумаги и поручил Невенор доставить ее командиру отряда хумансов.

Время тянулось мучительно медленнно. Вот уже заалела полоска неба там, где скоро покажется солнце, и только тут вернулась разведчица. Да не одна, а в сопровождении ловкой, спортивного сложения девахи, увешанной оружием в количестве куда большем, чем одежда, и едва ли не с головы до ног изукрашенной цветными татуировками.

— Я сразу не сообразила, — чуть виновато развела руками Невенор. — У них тут, похоже, всеми делами заправляют женщины. А жалкое подобие наших мужчин сидит по домам, воспитывает детей и ведет хозяйство.

Сопровождающая ее воительница назвались Шныряющей. И к тому же племянницей главы клана Стальных Крыс, прославленной в боях и легендах царицы, и прочая, и прочая, наводящей ужас на врагов и сладкий трепет на мужчин Огненной Крысы. Поначалу она пренебрежительно и весьма скептически отнеслась к переглянувшимся Боргу с Локси (по предварительной договоренности последний до поры скрывал свои способности), но когда гном положил ей тяжелую ладонь на плечико и заставил таким образом если не упасть, то весьма резко присесть, стала соображать чуть получше — и в правильную сторону.

Выяснив и прояснив ситуацию, она сообщила, что предупреждение и помощь приняты с благодарностью, не имеющей границ — но в разумных пределах. А когда Жозефина пошептала над ее левым предплечьем, где очень плохо заживала в здешнем воздухе рваная рана, и оставила гладкую чистую кожу, то даже горячо поблагодарила. Приблизив изуродованное (или изукрашенное?) татуировками грозное лицо к миловидно-кукольному лицу эльфийки, она легонько потерлась кончиком носа о нос той и прощебетала, что была бы счастлива иметь такую искусницу если не сестрой, то подругой.

А уж с Невенор она сошлась с ходу. Или с лету? Две отпетые головорезки мгновенно нашли общий язык, объясняя и показывая друг дружке разнообразные и подчас весьма отталкивающие способы убийства себе подобных, благо ненависть к оркам была неприкрытой и обоюдной. Шныряющая пришла просто в восторг от чуть заостренных ушек эльфийки (надо же — такое оригинальное украшение — ни у кого такого нет!), благо ни об эльфах, ни о гномах или хоббитах в этих краях даже не слышали. И в знак высшего расположения рассказала и научила одному хитрому и весьма изощренному способу качественно перерезать горло, до которого не додумались эльфийские инструкторы, и который она по наследству получила от матери, прославленной лазутчицы.

Словом, проблем совместимости вроде бы не предвиделось. Да и боя как такового не вышло — Невенор двумя быстрыми и меткими выстрелами сняла обоих шаманов, а третьему, не видному за склоном другого холма, Шныряющая сделала секир-башка, после чего принялась в компании с сопровождающими ее гномом и Жозефиной развлекаться, изощряясь в убийстве лишенных магической защиты и поддержки орков.

Локси, не мудрствуя лукаво, обрушил на орков широкую и бездымную огненную волну, после чего напирающим из лощины хумансовским воительницам оставалось только без особых проблем резать бестолково мечущихся клыкастых. Невенор под шумок испытала на орочьем вожде только что узнанный способ, от чего пришла в полный восторг — даже орудовала кинжалами с этакой ленцой, потроша на разные лады все реже и реже попадающихся навстречу орков.

Наконец, когда крики и вопли стихли, большой отряд и две маленькие группы соединились, еще пьяные убийствами и шальные от легкой победы. Ахеллон бросил только один взгляд на Жозефину, и целительница тут же, стряхнув с себя воинственность, занялась своими прямыми обязанностями. Убитых среди наших не оказалось, зато раненых — в достатке, так что истосковавшаяся по настоящей и, надо признать, весьма благородной работе эльфийка в это утро обзавелась целым букетом поклонниц, почитательниц и сестер.

Зато Ахеллон в это время заводил знакомство с командиром отряда. Если вы еще не догадались — с самой Огненной Крысой. К слову сказать, та оказалась вовсе не грозного сложения бабищей с грудой мышц. Напротив, весьма миловидная дамочка. А как втихомолку пробурчал Борг, «если отмыть как следует да свести со шкурки эти дурацкие художества, то с такой девицей не стыдно хоть бы и на бал в королевский дворец завалиться».

Для начала, как водится, эльф едва не совершил ошибку, сотворив пару бутылок старого вина. Но воительницы из охраны царицы вовремя нахмурились, сообщив, что на хмельное во время похода табу. Зато бочонок яблочного сока был принят весьма благодушно. А когда волшебник под чутким руководством Локси наколдовал кучу ингредиентов и вкрай заинтригованные женщины (как оказалось — такие же болтливые и любопытные, как наши) помогли быстренько все это нашинковать отточенными до бритвенной остроты короткими мечами и перемешать в походном котле, восторгу их не было пределов.

Ибо получившийся в результате эльфийский салат, в других мирах более известный под названиями Аль-Хамбира или Оливье, привел незнакомых с этим замечательным блюдом воительниц в неземное восхищение. Вполне, впрочем, заслуженное. Закатив глаза, суровые дамочки лакомились и ахали от восторга.

Итак, начало знакомства было положено, и неплохое. Ахеллон с Жозефиной ушли на вершину еще влажного от орочьей крови холма вести «совещание вождей» с царицей и ее помощницей, рослой крепкой девкой. И судя по жестам, переговоры там шли успешно. Смущало только одно — Шныряющая, явно ориентируясь на обычаи своего племени, незаметно, но настойчиво убалтывала благодушно улыбающуюся Невенор подарить ей на пару-другую ночей своего любовника. Уж в чем-чем, а зоркости и умении делать выводы встреченных воительниц упрекнуть было нельзя — сообразили с лету, с кем надо почирикать.

Да и сам Локси, полулежа на груде поклажи и лениво покуривая трубку, несколько раз как бы невзначай подвергся весьма однозначным мягким атакам. В самом деле — оказаться вдруг на месте фемины, когда тебя самым нахальным и недвусмысленным образом снимают, было не только забавно, но и весьма опасно. В том смысле, что уделяющие много времени здоровому образу жизни на свежем воздухе воительницы находились в отличной физической форме, при том, что и без того отличались завидными очертаниями, а о таких вещах как мораль или стыдливость либо крепко подзабыли, либо не знали вообще. Да и одеждой им большей частию служили ремешки, крепления для оружия, припасов и прочих походных вещей — заплечных сумок и рюкзаков в этих местах не признавали.

В другое время Локси чувствовал бы себя на верху блаженства под неприкрыто восхищенными взглядами исчерченных ало-зелеными и золотистыми рисунками мордашек — в какой-то из известных ему религий человек якобы попадает после смерти в обитель богов, и именно так волшебник представлял себе тамошнюю благодать. Тем более что предпочитал в подруги не домашних кошечек-мурлык, а царапучих и в то же время ласковых хищниц. Однако ж, чем чреваты попытки устроить рай на земле, напоминать не надо? Посему он оставался величественно-холодным и напрочь неприступным.

Да и умница эльфийка все же как-то отстояла нравственность своего лорда и сердечного друга, хоть и хихикала при этом весьма язвительно.

Вернувшийся с переговоров Ахеллон выглядел весьма задумчивым. Едва взглянув в его лицо, Локси преисполнился если не тревоги, то уж самых черных подозрений точно. А поглядев на непроницаемую Жозефину, чья бледность видна была даже сквозь приобретенный во время скитаний по пустыне загар, только укрепился в своих нехороших мыслях.

Вкратце, дела обстояли примерно так. Действительно, на крайнем полудне здесь тоже стоит Стена Хаоса, называемая здесь весьма метким названием Стена Плача. Стояла себе и стояла, не причиняя ни хлопот, ни особых неудобств. Но примерно чуть больше года тому назад это порождение кошмарных снов бессмертных вдруг сдвинулось с места и стало надвигаться…

При упоминании «чуть больше года тому» Локси и Невенор быстро переглянулись. И это не осталось незаметным для эльфа.

— Да, может быть, — задумчиво согласился он. — Этакие проделки вполне в духе богов.

Из дальнейшего рассказа Локси уяснил, что все попытки здешних горе-волшебников остановить или хоть как-то повлиять на ситуацию успехом не увенчались. Ну да, особенно учитывая, что образование в области магии не привело здесь к созданию магических школ — знания передавались по старинке, от учителя к ученику, и секреты одних отнюдь не становились достоянием других. Что, ясное дело, отнюдь не способствует расширению кругозора и росту мастерства.

Далее пошло не менее интересно. Оказывается, и при этом матриархате сложилось некое подобие монархии — в далекой отсюда Левии на троне сидит «царица цариц». Но дело осложняется тем, что среди ее многочисленных титулов и прозвищ имеются и весьма настораживающие.

— Выпивающая Жизнь. И Убивающая Взглядом, — кисло пояснил эльф.

И Локси вполне согласился с доводами Ахеллона и Жозефины, что тут уже попахивает если не черной магией, то весьма близко к тому. В последнее время перворожденные стали относиться более-менее терпимо к обладателям подобных умений на оставшейся далеко к полуночи родине. Лишь бы не пакостили и применяли свои способности на благо всего общества. Но тем не менее не любили эти дела и норовили при малейшем проявлении черного если не вывернуться в судорогах, то хлопнуться в обморок точно.

— В столицу ехать придется, — согласился Локси и тут же поинтересовался насчет карты здешних земель.

Ахеллон и Жозефина кисло переглянулись. После чего миниатюрная эльфийская волшебница добавила, что эта царица-на-ровном-месте из крысиного клана согласна на все и вся. Отдать и сообщить все секреты. И что при этом явственно положила глаз на златокудрого красавца-эльфа. Но учитывая напрочь отсутствующий у всех эльфийских мужчин пылкий темперамент, ничего, кроме изрядного конфуза, тут не выйдет.

— Тяните время, — авторитетно заявил Борг. — Дней хотя бы несколько, а то и седьмицу.

Жозефина пожала плечиками.

— Каким образом? Да и смысл?

Локси крепко задумался. Как ни смотри, а предложение гнома самое лучшее.

— Скажи, что переход через пустыню был очень тяжел, и все мы нуждаемся в седьмице отдыха — в покое и с усиленным питанием.

Кукольно-красивое личико Жозефины несколько просветлело.

— Это я вам и сама собиралась сказать как целительница. Причем седьмицы отдыха, по моему мнению, недостаточно для полного восстановления сил. Но что даст отсрочка?

Невенор усмехнулась и предположила, что через седьмицу они все могут быть уже и в столице, далекой Левии. И вообще — много чего может случиться за такой срок. Но есть и другой вариант — напоить Ахеллона одним эликсирчиком, растормаживающим мужское воображение, и пусть все идет своим чередом.

— Когда с орками будет покончено — через несколько лет, то нам, живущим на полуночи, придется иметь дело с куда более крепкими и организованными бойцами, здешними южанками. Ведь Стена будет по-прежнему толкать их на наши копья. И хорошее знакомство хотя бы с одной из здешних высокопоставленных — не повредит.

Судя по физиономиям обоих эльфийских магов, подобный политический расклад был им в новинку. И в то же время Локси высмотрел еще и возмущение, грозящее перерасти во взрыв негодования. А посему поспешил перехватить инициативу.

— Вы что же, голуби мои остроухие, еще не воспользовались этим средством? Ну и глупые. На войне и в походе можно многое из того, чего нельзя дома. И вообще, надо узнать, что это, прежде чем осуждать.

— А иначе, извините, совсем непорядочно выходит — ругать то, о чем понятия не имеете, — добавил он, разводя руками.

Поддержка Борга в этом вопросе пришлась весьма кстати. А уж Невенор, сполна вкусившая, что это такое — оказаться в постели с горячим мужчиной хумансовского роду-племени, та и вовсе подняла смущенных эльфов на смех.

С высокого прибрежного обрыва, разрезанного уходящей вниз к мосту дорогой, Локси рассматривал раскинувшийся на той стороне город. Освещенный солнцем, он не произвел на жадно всматривающегося волшебника такого уж впечатления. Если не принимать во внимание некоторые отличия в особенностях здешней архитектуры, то Левия была подстать уже знакомым Локси городам на далекой родине с одним лишь отличием — она была очень большой. И почти наверняка, как кисло предположила эльфийская сущность, грязной, вонючей и шумной.

Добротный каменный мост, где даже в самой узкой верхней части спокойно могли разъехаться две добротные телеги, оставил по себе хорошее впечатление. Борг, тот и вовсе спешился и самым придирчивым образом осмотрел, обстукал и ощупал выдающееся сооружение каменных дел мастеров. Правда, когда снизу из-под арки вылезло нечто огромное, зелено-мокрое, склизкое и шумно сопящее, гном так рванул обратно в седло, что сопровождающая отряд до столицы Шныряющая так и покатилась со смеху.

— Да это же тролль!

Из дальнейших расспросов изукрашенной узорами воительницы удалось выяснить, что тролли это сильные, исполнительные и безобиднейшие существа. Хоть мозгов у тех наберется едва ли на чайную ложку, но силушкой творцы всего сущего троллей не обидели. И то сказать — глядя на перевитую пластами мышц медленно ворочающуюся тушу, вполне закрадывалась мысль, что при такой силе мозги и впрямь, в общем-то, ни к чему. Потому троллей использовали на строительстве и ремонте, где требовалась недюжинная сила. А этот как раз осматривал опоры моста после весеннего паводка.

Гном в сомнении посопел, поглядывая на махонькие глазки на непропорционально маленькой лысой голове, и куда более уважительно — на ручищи, толщиной и мощью более похожие на толстенные деревья. Но согласился, что такие помощники, если они и впрямь безропотные и смирные, очень даже ничего.

Шныряющая заверила, что тролли преданностью и спокойствием ничуть не уступают собакам, и иногда даже на их попечение оставляют маленьких детей. Корми, не обижай, да воспитывай иногда — и эта безропотная зверюга всегда будет самым преданным и исполнительным слугой. При том, что в башке у ней едва помещается сотня слов и от силы пара куцых мыслишек…

Седьмица путешествия от пограничных с орками районов до столицы прошла более-менее спокойно. Огненная Крыса, получившая такое необычное прозвище за свое необъяснимое пристрастие к сказкам и страшным историям о пожарах и горячих чувствах, слушать и даже сочинять кои и сама была большая мастерица, поручила Шныряющей сопроводить гостей в столицу, попутно избавляя тех от ненужных происшествий и инцидентов.

Впрочем, самому Локси такая покладистость не знающей удержу царицы вовсе не показалась странной. Судя по сонному и счастливому виду Ахеллона в первый день поездки, повелительница-Крыска таки добилась своего. И удовлетворила свое любопытство — если не сказать большего.

Правда, и в последующие ночи Жозефина с Ахеллоном времени даром не теряли — судя все по тому же вечно полусонному эльфу и отчаянно-счастливо сверкающим глазам эльфийской чародейки. Шныряющая, отчаявшись отбить Локси у Невенор, обратила свой взор на гнома. Хоть того и трудно было назвать образчиком столь ценимой здесь утонченной мужской красоты, но его мастерство в обращении со всякого рода оружием, а также неутомимость в постельных утехах оказались весьма приятным сюрпризом для изукрашенной татуировками воительницы.

Короче говоря, путешествие в столицу оказалось вовсе необременительным и даже приятным. Но вот и оно подошло к концу.

Меж двух высоких привратных башен, сложенных из каменных глыб такого неподьемного размера, что воображение тут же услужливо нарисовало ворочающих их здоровяков-троллей, Шныряющая почирикала что-то с предводительницей стражниц — вооруженных и крепкого сложения женщин — предъявила полномочия, заключающихся в каких-то непостижимых для Локси особенностях завитушек нанесенных на лицо и тело рисунков, а также именной браслет оставшейся в пограничье царицы.

К слову сказать, здесь было принято, чтобы патрулирование неспокойных и опасных районов несли не регулярные армейские части верховной царицы, а личные отряды знатных матрон. Вроде как отбывали повинность у сюзерена. И Локси, прикинув, склонен был согласиться с мыслью, что Огненная Крыса занимает в здешней иерархии положение что-то навроде нашего барона или графа. А стало быть, начало дружеских отношений положено. И при случае, возможность сослаться на знакомство очень даже может пригодиться…

Распахнутые по случаю дневного времени городские ворота остались позади, и отряд проехал шагов этак полсотни меж двух глухих каменных стен, образующих коридор и упирающихся в такие же ворота, мощью не уступающие внешним. А сверху на проезжающих смотрели бойницы и более широкие, до поры закрытые люки, таящие за собой явно не самые приятные сюрпризы для незваных гостей.

М-да… здесь знают толк в фортификации. А стало быть, войны масштабом и организованностью ничем не уступают тем, что периодически сотрясают далекую, оставшуюся на полуночи родину.

Внутренние ворота тоже уплыли назад, и Локси осмотрелся, запечатлевая в памяти внутреннюю привратную площадь. Да то же самое, дамы и господа — бесконечные ряды торговцев и лавок по сторонам, людское бушующее и гомонящее море посередине. Пыль и жара, шум и гам. Правда, воздух все же был почище — не иначе как извечное женское пристрастие к чистоте все же сказалось в обустройстве города и муниципальных служб.

Что ж, хоть какое-то приятное разноообразие, — подумал Локси, пока Шныряющая путаными улочками вела отряд к местному аналогу нашего постоялого двора или гостиницы. Пока добрались, заселились, уговорили сытный и весьма недурственный ужин, над огромным городом уже поднялся вечер. Поглазев из почти заросшего плющом окна на отвратительно шумную и грязную после просторов последних дней улицу, волшебник дождался, пока Невенор вдоволь искупается в деревянной бадье. Затем кое-как поплескался сам. И заснул едва ли не раньше, чем добрался до постели.

Великий город, порождение ума бесчисленных поколений цариц, строительниц и градоначальниц, медленно отходил ко сну. Утих шум на улицах, сменившись четкой и звонкой поступью редких патрулей. Пыль улеглась, и жара сменилась благословенной прохладой.

А на широкой постели, едва накрывшись белоснежными простынями, спали двое. Эльфийская воительница и разведчица разметалась в обворожительной наготе, положив голову на плечо своего друга. И могучей силы боевой маг, чья мощь потрясала воображение и чья верность привлекала многих. И грезились им не города, не дороги, не выжженные беспощадным солнцем пустыни — мягкий серо-зеленый полумрак под сводами далекого Вечного Леса баюкал их сны, напевая свою бесконечную и сладостную песнь.

Глава 39. Дела скорбные

Стоя у окна, Локси самым беззастенчивым образом предавался безделью. Выражалось это в том, что он пускал кольца дыма наружу, в жаркий уличный гомон летнего полдня. Увитая плющом стена гостиницы приятной зеленью хоть и затеняла окно и комнату, но между разлапистых листьев была прореха достаточной величины, чтобы видеть кусочек разморенной зноем улицы, редких прохожих, и такой же словно облитый мохнатой зеленью дом напротив.

А если еще забыть о том факте, что стоишь не где-нибудь в Фалстене или Сабре, а в трудновообразимой дали от родного королевства, в столичном граде Левии, то и вовсе тоска брала — настолько все было похоже.

Однако стоило лишь перегнуться через еще хранящий утреннюю прохладу подоконник и, высунув голову в зеленую листвяную бойницу, всмотреться пристальнее, то сразу обнаруживались некоторые отличия.

Во-первых, так режущий глаза матриархат. Волшебник чуть отодвинулся обратно внутрь окна, чтобы солнце не пекло макушку, и недобрым словом помянул здешние нравы. В самом деле, стоило только лишь на миг задержать взгляд на какой-нибудь милашке в весьма скудной одежде, коих тут имелось превеликое множество, как тебя самым недвусмысленным образом причисляют к… а и действительно? Локси мимоходом задумался — как же здесь называют продажных девиц мужского пола?

Во-вторых, на улице под окном, у столиков затененной веранды кабачка наискосок, да и в самой гостинице околачивалась такая толпа заметных опытному взгляду соглядатаев (топтунов, тихарей, филеров — нужное подчеркнуть), что поневоле впору то ли чувствовать себя важным лицом, то ли обдумывать, какие же здешние законы ты нарушил. Можно, правда, списать сие любопытство на исконно присущую полиции да специальным службам недоверчивость. А предполагать, что королевство таких размеров может существовать без оных, было бы по крайней мере, наивно.

В-третьих… Нет уж, скорее во-первых и еще раз во-первых! Эльфы, предводительствуемые Шныряющей, с утра отправились обивать пороги в королевскую канцелярию, что чудным образом соединялась в единое здание и с самим дворцом светлейшей, всемилостивейшей и как ее еще там. Так же, как и вчера, и позавчера. По рассказам валящейся к вечеру от усталости с ног Невенор, так и ищущей, на ком бы сорвать злость и досаду после общения с непрошибаемыми чиновницами и письмоводительницами, здешняя бюрократия даст сто очков вперед самым прожженым крючкотворам королевства.

— Представляешь, эта белобрысая стерва, что самым недвусмысленным образом вымогала у нас на лапу, была всего лишь старшей охранницей у младшей взбивальщицы подушек!

Предложение пойти во дворец и немножко там всех поубивать было отвергнуто эльфийкой весьма неохотно и не без колебаний.

Вот и сегодня, вновь запасясь терпением, четверо отправились наносить визиты и записываться на аудиенции, собирать справки о том, что им не положено платить пошлины за ввозимых животных, и так далее. Проводив их взглядом и для пущего эффекта помахав платочком из окна, Локси буквально через час уже не знал, куда себя деть.

Лезть на стену не хотелось — слишком легко. А выть на луну было и вовсе невозможно за неимением таковой на раскаленной лазури неба…

Сзади хлопнула дверь, и в комнату вошел гном — чтобы знать это, волшебнику не надо было даже и поворачиваться. Равно как он точно знал, что Борг мается от скуки не меньше его самого, и только воинская привычка держать себя в руках до поры сохраняет гостиницу от каких-нибудь гномьих забав. Но, похоже, пора эта настала, ибо бородач самым что ни на есть невинным голосом спросил:

— Мастер, а ты в курсе, что нас пасут?

Угукнув, мастер не счел нужным даже оборачиваться, ибо точно такие же действия вокруг них предпринимались и в предыдущие дни, и ничего нового в этих словах не было — все было обсуждено по сто раз и давно надоело. Однако он терпеливо ждал, ибо знал, что гном попусту рот не откроет.

— А что я прижал этак легонько в темном углу одного из тех смазливых и стеснительных мальчиков, что тут вроде горничных и шлюх в одном лице?

О, это было хоть какое-то развлечение! И Локси повернулся спиной к окну и лицом к гному, смутно припоминая, что нечто подобное было в какой-то сказке.

— Ну, и что же поведала эта… вернее, это хихикающее недоразумение?

Гном почесал в затылке.

— А вот тут, мастер, уже тебе обдумать надо. Сказало это краснеющее и улыбающееся недоразумение, что ни у кого даже не возникло и сомнения, что никакие мы не пришельцы с полуночи, а самые что ни на есть обычные аферисты. И что нас не бросили в холодную только потому, что еще не знают — это мы ограбили королевскую сокровищницу месяц тому, или мы угнали табун чистокровных лошадей у герцогини как-там-ее после празднеств Луны.

Откровенно говоря, такие длинные речи вовсе не были свойственны гному, но Локси великодушно списал это на скуку и довольно сильный аромат здешнего пива, что наполнил комнату с приходом гостя.

Некоторое время они поразвлекались, обсуждая это известие, пока не пришли к выводу, что паскудство и злопыхательство во всех краях одинаковы и неизбывны. Затем разговор сам собой увял, а там и вовсе сошел на нет.

И вот тут-то гном предложил начхать и даже нас*ать на всех соглядатаев, да пойти погулять. Надо сказать, что нечто подобное зрело уже и в голове волшебника, а посему эта идея потребовала длительного и всестороннего обсуждения. Осмотрели и взвесили так и эдак, прикинули «за» и «против» — но перспектива умереть со скуки перевесила все что ни на есть «против». Если бы не одно «но».

— Видишь ли, Борг. Это тебе не по гномьим подземным дворцам гулять. В городе без туго набитого кошелька делать нечего, — вещал Локси с высоты второго этажа. — А я, к стыду моему, золотишком не озаботился, направляясь сюда…

Разговор вновь получил оживление, приняв новый оборот. После долгих речей и обсуждений, патетических сентенций «против» и достойных адвоката горячих тирад «за» эта парочка наконец нашла две идеи, достойных того, дабы заняться их немедленным претворением в жизнь.

Во-первых — Борг, работая в кузнице даже одной левой рукой и с завязанными глазами, запросто посрамил бы всех кузнецов, какие только в этом вшивом занюханном городишке и найдутся. Следовательно, вполне реально было подработать где-нибудь, запросив не менее одной серебряной монеты за каждый удар гномьего молотка. Ибо искусство здешних мастеров (вернее, мастериц) даже по снисходительному мнению разморенного бездельем Локси не годилось никуда.

Во-вторых, Борг подал весьма нестандартную идею — вырядить мастера посимпатичнее, да сдавать в аренду каким-нибудь здешним царицам или княгиням — на почасовой оплате.

— Уж все здешние задохлики против тебя никак не тянут! — гном одобряюще похлопал волшебника по плечу.

Хоть это и было против моральных устоев самого Локси, но идея была вполне стоящей. Тем более что от бросаемых на него тайно и в открытую жарких, обжигающих женских взглядов уже скоро и кожа могла задымиться.

— Слушай, — задумчиво предложил волшебник, разглядывая проезжающую под окнами карету с разморенным от жары, выряженным красавчиком внутри. — А чего мы мелочимся-то? Давай возьмем на абордаж здешний банк или что тут у них…

Гном подумал чуть, и осклабился:

— Охотно верю, мастер, что нам это по плечу. И даже верю, что напинаем горе-стражницам, если они сунутся на защиту имущества. Только вот беда — после такой операции полгорода окажется в развалинах, а жители другой половины будут удирать — в противоположную от нас сторону. И где ж мы тогда будем тратить честно заработанные деньги?

Надо отметить, что разговор этот оба измученных жарой и бездельем лентяя вели повиснув на подоконнике и высунувшись из окна. Причем ничуть не снижая голосов, что зычно разносились на всю улицу. А посему немудрено, что под окнами собралась немаленькая толпа праздношатающихся, слушающих развесив уши и открыв рты. И даже не менее дюжины тихарей затесались сюда, чтобы узнать о коварных и несомненно зловещих планах лихоимцев.

Гном посмотрел вниз критическим взором, а затем, поднеся руку к лицу, с шумом прочистил на зевак нос. Причем — с самым что ни на есть оскорбительно-невозмутимым видом.

Народ внизу в панике стал разбегаться, ворча и даже открыто возмущаясь нахальством господ постояльцев. Но не очень громко, ибо по какому-то капризу судьбы большая часть содержимого гномьего носа досталась соглядатаям. Приняв вид, что они тут ни при чем, да их и вообще тут нет, те быстренько поспешили рассосаться.

— А пошли все-таки, прогуляемся, — смилостивился над вновь заскучавшим было Боргом волшебник.

И они пошли. Да еще как!

Для начала выспросили у дородной и солидной дамочки, содержащей гостиницу, где находится базар. А выяснив, что рядом с ним находится и квартал увеселительных заведений, и вовсе пришли в восторг. Особенно от того известия, что каждое второе специализируется на азартных играх — с патентом и печатями от властей, все честь по чести.

Освежившись напоследок кувшинчиком холодного молока, Локси в сопровождении гнома вышел на улицу. Оглядевшись по сторонам, подождал, пока поближе подтянется стая тихарей, и направился в сторону крупнейшего торгового места в городе. На ходу он с гномом готовил старый и испытанный не раз трюк, и в конце концов на поясе у Борга стал болтаться увесистый и весьма небрежно оберегаемый кошель, набитый, к сожалению обоих, всего лишь пригоршней камешков. А Локси, чуть приотстав, накрылся в переулке невидимостью и потом уж догнал своего спутника.

По сторонам тянулись добротные каменные здания в три, а то и все четыре этажа. Конечно, очертания немного непривычные — крыши почти плоские, а окна чересчур маленькие. Да и двери своей толщиной да добротностью запросто поспорили бы с крепостными. Но, вполне возможно, что при такой жаре это вынужденная мера.

— А уж в случае нападения так и вовсе, очень даже здорово, — одобрительно буркнул Локси и стал высматривать Борга.

Трюк их удался быстро и на славу — уже на подходе к базару гнома начали пытаться избавить от его «денег». Видимо, пожалели человека — чего ему таскаться в столь жаркий день с эдакой тяжестью на поясе.

Первым двум гном попросту мимоходом дал по рукам, и при его силе и размере ладони это оказало настолько внушительное воздействие, что за выглядевшего вполне состоятельным купцом или приказчиком Борга взялись всерьез.

Локси только внутренне посмеивался, наблюдая с безопасной дистанции, как гнома классически загородили от взора скучающих на углу стражниц, дважды отвлекли внимание — и к нему метнулась худощавая, ловкая фигурка. Маневр отработан был на совесть, даже готовый и ждущий такого оборота гном ничего не заметил. И вот тут-то вертлявую девицу со свежесрезанным кошелем в руке неведомая сила дернула вбок… и та попросту исчезла.

— За вон ту палатку торговцев напитками, — распорядился Локси только сейчас спохватившемуся Боргу и накрыл невидимостью всех троих, отчего окружающее чуть потускнело и подернулось дымкой.

А сам легонько придерживал заломленную за спину руку воровки — чумазой пепельноволосой девчушки, недоуменно стреляющей глазами по сторонам. Та попробовала было затрепыхаться и даже сделать неплохо отработанный удар ногой назад — пяткой в пах с полуразворота. Однако инструкторы учили Локси не просто так, и хлеб свой ели недаром. Осталось только усмехнуться на эти жалкие потуги малолетки освободиться.

За полосатой матерчатой палаткой, в узкой щели меж тканью и стеной здания, было тихо, прохладно и даже вроде бы как уютно. Убрав невидимость долой, Локси отпустил руку мошенницы, но перехватил особым приемом за нос — вроде со стороны и смотрится как легкая нахлобучка, но на самом деле при малейших поползновениях боль причиняет еще ту. Оказавшаяся лет эдак пятнадцати девица охотно дернулась туда-сюда, очевидно не будучи знакомой с такого рода обращением.

И в конце концов, размазав по чумазой мордашке хлынувшие от боли слезы, заговорила первой.

— Раз легавкам на углу не сдали — выходит, что-то надо?

Борг ухмыльнулся, сделав при этом такую физиономию, что бледнели даже попавшие в плен орки. Да и — не разочаровывать же девицу в том плане, что в отобранном у нее кошеле были вовсе не монеты?

— О-о, а эта сопля еще и говорить умеет!

— Я много чего умею… — чуть сердито отрезала пойманная, а глаза ее с прямо-таки противоестественной резвостью шныряли туда-сюда, оценивая опасности, диспозицию, пути бегства и прочее. — Ну, говорите, что надобно? Если по части забав и утех, так это не ко мне. На крайняк, могу ртом обслужить. Прямо здесь, по-быстрому…

— Если бы мне приспичило, мог бы найти кралю куда получше тебя, захмурышки, — проворчал Локси, разглядывая добычу хозяйским взором, и повернулся к осторожно выглядывающему из-за края палатки гному. — Ну что там?

— Все тихо, — кивнул Борг.

Вернувшись обратно в глубину прохода, он вытащил кинжал и, поигрывая им, кивнул.

— Можно потрошить.

Глаза у девчонки стали откровенно испуганными.

— Я кричать буду.

— Ладно-ладно, погибель твоя нам не нужна. А вот губками поработать придется. В смысле — поговорить, — Локси по-прежнему в буквальном смысле «водил за нос», не отпуская оказавшуюся отнюдь не глупой девчонку.

— Про пришельцев с полуночи слыхала чего?

Девчонка окрысилась на миг, затем покорно затарахтела:

— Да про них весь город второй день только и буровит! Во-первых…

— Стоп, — оборвал ее словоизлияния волшебник. — А во-вторых, мы двое из тех и есть.

Дав время малолетней преступнице осознать и переварить услышанное, он продолжил.

— Через пустыню мы прошли на последнем издыхании. Да вот беда — кто ж знал, что у вас тут целое королевство? Вот золотишка прихватить и не озаботились. А посему у меня к тебе предложение…

— Для вас кошельки да карманы резать не буду, — прервала его девчонка, и обожгла взглядом темно-карих глаз.

«А неплохая девка — может, попробовать?» — прикинул Локси.

— Это нам и не надо. А вот если расскажешь да покажешь, где можно быстро — а главное, законно заработать, то наша благодарность будет иметь… — он на миг призадумался. — Десятую часть прибыли.

В прохладной тени палатки воцарилась тишина, если не считать базарного гама, долетавшего с той стороны, да воплей торговки «квасом-соком-напитками!». Волшебник и гном переглянулись, усмехаясь — даже со стороны видно было, с какой скоростью в сероволосой головенке вертятся мысли.

— А что вы умеете? Как я понимаю, тебе неохота под богатых сучек подкладываться? — и взгляд девчонки безошибочно остановился на Локси.

— Соображаешь, — кивнул тот. — Я неплохой воин и сильный чародей. А мой спутник лучший в этих краях воин и кузнец.

— Ну, в кузницу к Бенетихе лучше не соваться — дело хоть и верное да прибыльное, но долгое. А вот если попробовать… одну пятую дадите? — и что там еще было в глубине этих хитро прищуренных глаз, никто так и не понял.

Гном этак глубокомысленно прищурился, глядя на своего спутника. Он верно представил себе идеи, что возникли в голове волшебника.

— Ох, мастер, погубит тебя доброта… Дадим четверть, соплявка, если оставишь навсегда воровской промысел. Если нет — десятую часть. И это обсуждению не подлежит.

— Эт смотря сколько удастся на вас заработать, — вздохнула та. — Ладно, оставь мой нос, ты! Я согласная — но решу потом, на сколько соглашаться. Слово даю.

Чуть подумав, Локси кивнул:

— Я тоже даю слово. Да, как кличут-то тебя, дитя порока?

Глаза девчонки округлились.

— Чего-чего? Так меня еще никто не обзывал! — и тут же утихомирилась. — Да как хотите, так и величайте. Хоть той же соплявкой.

— А все же? — заинтересовался Борг.

— Ну… Белкой кличут.

Волшебник посмотрел на затрепетавшую ауру заклинания, с началом разговора наложенного на жертву, и равнодушно ответил. — Врешь.

— Ну… Сизалей величают.

— Опять врешь, — Локси вздохнул. — Ну что ж, коль отказываешься от предложения, сделанного тебе дворянами в черт знает каком поколении, мы найдем кого посговорчивей и поумнее. Нам-то договор нарушать нельзя…

И отпустил ее.

— Ну, что стоишь? Если тебе слова потомственного лорда, данного в присутствии сотника гвардии недостаточно, значит, наш договор недействителен. Уходи.

И повернулся к гному.

— Борг, пошли еще раз попробуем найти — не все ж тут такие дуры?

Но не успели они сделать и пары шагов к выходу из узкого прохода, как сзади раздался негромкий голосок.

— Погодите.

Подмигнув гному, Локси с деланной неохотой остановился и повернулся к девчонке. Подбоченился, и с эдакой ленцой в голосе спросил:

— Чего тебе?

Та некоторое время колебалась, затем заговорщическим шепотом поинтересовалась:

— А правду бают, что у вас там это… всем заправляют мужики? Вместо женщин, как положено у нормальных людей?

Гном солидно кивнул.

— Точно. Мы как сюда перебрались, так до сих пор от удивления на ваши порядки насмеяться не можем.

Девица все еще не могла решиться. Но наконец все же протянула ладонь вперед.

— Я Ленни, и вот моя рука.

Уже насмотревшись чуть на здешние обычаи, мужчины сообразили, что к чему и легонько хлопнули по полудетской ладошке.

— Борг, сотник, гном из клана Белого Камня.

— Локси, лорд Мэй, мастер магии.

Ленни смотрела снизу вверх, и на ее мордашке легко можно было видеть, как жадность борется с недоверием.

— А от Хрипатой отмажете? Я под ней хожу, дань плачу.

Борг с этакой великолепной невозмутимостью поинтересовался.

— Если с этой Хрипатой неприятность какая приключится — плакать никто не станет?

Получив заверение, что скорее наоборот, многие от радости запляшут на ее похоронах, гном солидно кивнул.

— Тогда отмажем.

Глава 40. Забавы воинов

Факелы светили не очень ярко, зато их было много. Расположенные по кругу большого, круглого полуподземного зала, они освещали и арену посередине, и расположенные вокруг места для зрителей. Локси от нечего делать даже стал их считать, пока соберутся жаждущие посмотреть гладиаторские бои, но потом бросил это занятие. Посмотрел на толпу потихоньку заводящихся в ожидании зрелища плотно и богато упакованных девиц, на их горящие в нетерпении глаза, он мысленно плюнул.

— Уж мужчины в такой роли куда привычнее…

Сквозь толпу крепких телохранительниц и неприлично размалеванных слуг проскользнула Ленни.

— Во втором бою гном выступать будет, — и, поколебавшись, добавила. — Я на него десять серебрушек поставила. Не подведет? Уж больно наши воительницы здоровы драться.

— Даже как-то непривычно, — доверительно добавила она, поеживаясь.

Волшебник улыбнулся и шепотом поведал недавнюю историю, где двое знакомых Ленни рубак вдребезги разнесли сотню орков. Девчонка, слегка умытая и приодетая по случаю прихода в солидное заведение госпожи Танелис, недоверчиво покосилась, хмыкнула, но ничего не ответила. Лишь чуть после спросила.

— А чего сам в круг биться не пошел, мастер?

Локси улыбнулся.

— Деньги мало заработать — их надо еще и унести отсюда. Желательно — в комплекте с ногами, головами и прочим. Не думаю, что нравы здесь порядочнее наших. А посему, я тот сюрприз, что ждет негодяев — вернее, негодяек, если такие объявятся. Соображаешь?

Несколько мигов девица сверлила волшебника пытливым взором, затем неохотно кивнула.

— Умно…

Первый бой продолжался недолго, и волшебника отнюдь не впечатлил. Ни силы, ни техники — даже ярости, и той недоставало. Он прикрыл лицо рукой и негромко застонал от отвращения.

— Что? — испуганно выдохнула вертящаяся от нетерпения Ленни. И по ее виду нетрудно было догадаться, что больше всего ей хочется убежать и забрать свою ставку.

— Да у нас таких даже на арену не выпустили бы, взашей прогнали, — сообщил ей Локси, совершенно спокойно ожидая следующего боя.

Крепкая девка в кожаной рубахе, перетянутой ремнями, зычным голосом объявила, что на арену выходят Борг из Рудных Гор и кто-то там еще, непобедимая и легендарная. После чего представила невозмутимого гнома и крепкого сложения девицу, всю изукрашенную татуировками так, что издали она выглядела блекло-серой.

Гном выбрал себе подходящего размера круглый щит и утреннюю звезду — почти такую же, как еще невиданное здесь его оружие, но с гладким шаром. Ибо на коротком совещании перед турниром трое сошлись во мнении, что лучше обойтись без лишних трупов. Да по возможности, и без сильно побитых-покалеченных.

— Женщины все-таки… — как пренебрежительно отозвался гном, чем поверг в некоторую задумчивость Ленни.

Противница его была вооружена примерно так же. После удара гонга она ринулась вперед, раскручивая над головой оружие — благо Борг, с полувзгляда оценивший ее, даже не соизволил вытащить из-за пояса свою утреннюю звезду. Неуловимый шаг вперед, нырок под опускающийся сверху шипящий круг — и кулачище гнома с такой силой врезал девице в живот, что она улетела через пол-арены, где проломила ограждение, да там и затихла среди обломков досок.

А Борг невозмутимо повернулся и ушел. И только тут зал взорвался возмущенными воплями. Поверженную воительницу пытались было поднять на ноги — но она валилась вялой куклой, до сих пор так и не придя в себя.

Первая победа! Ленни орала и свистела от восторга, словно заправский сорванец где-нибудь на королевском турнире. Глаза ее горели, щеки так раскраснелись, что волшебник и сам улыбнулся, глядя на нее.

Девчонка нырнула в слегка притихшую толпу, и через некоторое время вернулась, неся в руках увесистый мешочек.

— Представляете, мастер — шестьдесят семь монет! Сколько ставить на следующий бой?

Пожав плечами, Локси призадумался.

— На следующий не ставь, а вот на Борга… он через два поединка выйдет — ставь шестьдесят.

Кивнув, Ленни отсчитала волшебнику семь потертых серебрушек и снова ловко ввинтилась в толпу.

За следующими боями Локси особо и не следил. Сидел себе, покуривая да разглядывая народец вокруг. Тут попадались весьма колоритные экземпляры обоего пола — здоровенные и богато разодетые женского, и тщедушно-напомаженные… гм, мужского. Хотя вон та очень даже ничего… если отмыть хорошенько да одеть покрасивее…

Свой второй бой гном выиграл так же эффектно. Крутанувшись на месте, он ушел от удара копья с широким наконечником, а шар его оружия припечатался аккурат по макушке кованого шлема соперницы. Та рухнула навзничь, и даже пара ведер холодной воды, вылитой на нее сверху, заставили лишь слабо застонать.

— Триста шестьдесят монет! — восторгу Ленни не было предела. — Ну что, мастер, пошли отсюда?

Однако Локси охладил ее пыл.

— Вот еще! Из-за такой суммы не стоило даже приходить. Ставь триста на следующий бой гнома. А шестьдесят… знаешь, что такое резерв?

Неопределенно хмыкнув, Ленни вновь направилась делать ставку. Очевидно, она уже чувствовала себя богачкой, ибо подвернувшихся под ноги выряженных юнцов распихивала с дороги чуть не пинками, при этом посыпая их весьма знакомыми словечками из разряда нецензурных. Локси усмехнулся ей вослед — быстро же девчонка распустила перышки!

Следующей соперницей гнома оказалась ловкая симпатичная деваха с двумя клинками. Как доверительно сообщила Ленни, головорезка еще та. Не так давно за пьяную драку в кабаке, где девица проломила скамьей пару-тройку голов, ее выгнали из царских телохранительниц, и вот теперь бузотерка подвизалась на бойцовском поприще.

На взгляд самого волшебника, деваха была из разряда так называемых «дерганых». Резкая, своенравная и непредсказуемая — для менее опытного бойца, чем Борг, она вполне могла бы представлять опасность. Но и тут гном, для виду изобразив пару-тройку ударов — ему уже нашептали, что надо бы и зрелищность соблюсти — закончил бой весьма быстро, и надо сказать, оригинально.

Поймав на выпаде левую руку воительницы, он ухитрился захватить короткий клинок цепью оружия и вывернуть из кисти. Затем тут же, приняв ответный удар на щит, словно молотом ударил сверху шаром оружия — и длинный меч в правой руке соперницы с треском обломился почти у эфеса. Классическая подсечка с поворотом, щит и утренняя звезда падают рядом в пыль — и вот уже деваха скручена на манер хорошего морского узла. Уж сотник-то из гномьего «Кулака» знает, как связать пленного его же руками и ногами.

А затем гном влепил смачный поцелуй в уже припухшие от обиды девичьи губы. Потом, уже отпустив плененную, он одобрительно похлопал по ее спортивно аппетитной попке — и выпроводил с арены.

Собравшиеся неистовствовали. В лицо Локси ударила волна восхищенных и разочарованных воплей, сладковато-приторного женского пота, столь отличающегося от ядреного и здорового мужского, а гном, чуть усмехаясь в бороду, поприветствовал зрителей — и ушел с поля боя.

— Что скажешь? — спросил он, садясь на скамью рядом с выбравшим место потеменее волшебником — в отличие от выставляющих напоказ себя и богатое облачение женщин вокруг.

Локси хмыкнул.

— Равных тебе бойцов тут не сыскать. Вот когда они смекнут это, в ход пойдут всякие хитрости и подлости — уж на это женщины горазды.

Борг пожал плечами и повернулся к внимательно слушающей их беседу Ленни с двумя весьма солидными кошельками в обеих руках.

— Что скажешь, напарница? Стоит ли побороться за большой приз? Какие подлянки могут мне учудить?

Вместо ответа девчонка сначала сделала необычное. Наклонившись, быстро обнюхала гнома.

— Надо же — даже не вспотел. Все никак не могу привыкнуть, все смотрю на вас как на нашенских…

Она хотела добавить еще что-то, но сквозь толпу, бурно болеющуюю за вновь вышедшую на арену очередную пару воительниц, к троице подошла пухленькая белобрысая мадам, вся затянутая ремешками и цепочками, так что получилась масса складочек на манер туго увязанной эрдельской колбасы, столь ценимой в родном королевстве, да и у гномов тоже. Рисунков, равно как и прочей одежды, на ней было немного, а следовательно — дамочка не из благородных, да и на поле боя не отличалась.

Ленни вскочила и низко-низко поклонилась, вся вдруг заделавшись образчиком почтительности и раболепия. Гном ограничился тем, что встал и коротко отсалютовал кулаком — при его манерах и уже создавшейся репутации это выглядело внушительно. Зато Локси, в великолепной небрежности оттопырив нижнюю губу, процедил сквозь зубы чуть в сторону:

— Кто эта женщина, Ленни? Не уроню ли я своей дворянской чести, общаясь с ней?

Чуть дрожащим голоском девчонка ответствовала, что это самолично госпожа Танелис, хозяйка этого почтенного заведения и еще нескольких мест в округе. Подумав для виду, волшебник ограничился небрежным кивком в сторону пришедшей.

Та явно собралась было обидеться, но гном тут же доверительно сообщил ей, что «мастер Локси по праву рода примерно соответствует здешней царице второго круга». Танелис не без любопытства, плотоядно осмотрела невозмутимо сидящего волшебника, и коротко поклонилась.

И после традиционных приветственных велеречий поинтересовалась в том духе — откуда взялись такие грозные бойцы среди традиционно слабых подстилок для женщин. Гном засопел эдак нехорошо, и на бородатой физиономии его легко было прочесть, что он думает о бабах вообще и госпоже Танелис в частности. Его кулак совсем уж было ухватил испуганно пискнувшую хозяйку заведения за холеную шею, но Локси, давно разыгрывающий с гномом классическую ситуацию «хороший-плохой», великодушно отмахнулся и даже цыкнул на драчуна.

Борг в нескольких словах обрисовал ситуацию. Чуть подумав, Танелис сообщила, что даже если столь грозный поединщик выйдет победителем изо всех сегодняшних боев, то большого приза ему все равно не видать — здешние почитательницы древнего развлечения кротостью нравов отнюдь не отличаются. Чтобы какой-то мужчинка оказался сильнее всех могучих и проверенных в деле воительниц? Такое в головах не укладывается, да с этим и не смирятся никогда.

— Войдите в мое положение, господа — разнесут же заведение по бревнышку! Хорошо еще, если без большой крови обойдется…

Видя, что Локси хмуро отмалчивается, гном изобразил самую масленую из своих улыбок и взял женщину под локоток.

— Все что нам нужно — это деньги, и побольше. Ведь идя через земли орков и пустыню, мы никак не ожидали, что здесь окажется такое славное царство, да еще и со столь замечательными хозяюшками — вот золотишком и не озаботились… — надо признать, когда Борг хотел, он умел быть ласковым и обходительным.

Тем более, что, между нами-то говоря — много ли бальзама нужно на женское сердце?

Волшебник сразу перехватил роль «плохого» на себя.

— Славу можете оставить себе, раз уж вы тут такие женские шовинистки. Но я доложу своему королю — это наш царь царей — что сюда стоит пригнать несколько десятков тысяч тяжелой конницы и обложить вас данью. Сопротивления не будет, какие уж тут из женщин бойцы…

Судя по вытянувшемуся лицу, Танелис прекрасно сообразила, что может натворить здесь такая орава закованных в сталь рубак — тем более что пример стоял рядом с нею, сопя трубкой в бороду и словно бумажный сгибая в ладонях один из доставшихся в качестве трофея мечей. А тяжелой конницей здесь традиционно как-то не увлекались…

Дальше переговоры покатились как по маслу. Госпожа Танелис, пошептавшись с переминающейся от смущения Ленни, пообещалась, что она проследит и особо пакостные сюрпризы гному отсечет, но тот должен проиграть в последнем бое — чуть-чуть. Из-за случайности или досадного недоразумения, дабы не ронять своего престижа. А она распорядится вдобавок, чтобы малышку не обсчитали при учете ставок на результат.

— Ну что, борода, — с некоей долей высокомерия обратился Локси к Боргу. — Сумеешь?

— Сдюжим, — осклабился гном. — Я даже упреть не успел…

Обговорив подробности, хозяйка заведения удалилась, а Локси тут же повернулся к гному.

— Лично я этой стерве даже на медную монетку не поверил.

Тот кивнул, попыхивая трубкой. Уж что-что, а веру в порядочность рода человеческого куда легче потерять, чем найти. На мордашке Ленни тоже было написано нечто подобное, поэтому убитым голосом она поинтересовалась:

— И что же теперь делать? Ведь сто двадцать золотых! — и похлопала по звонко отозвавшимся кошелькам.

Судя по тому, что ставки с серебра перешли на другой, более ценный металл, главные бои только начались.

— Ну, это не деньги, — добродушно отозвался гном. — Так… на карманные расходы. Пойти разок пивка попить, девок поглазеть.

Судя по вытаращенным глазам девчонки, она так не считала. Равно как наверняка никогда не держала в руках подобной суммы.

— Вот, что, малышка, — распорядился Локси. — Найдутся тут у тебя поблизости друзья-подружки из малолеток? Мне нужны глаза и уши в этой толпе. Пусть пошныряют, ведь на детей никто не обращает внимания… по серебряной монете на нос каждому.

Ленни сообразила быстро. Не без сожаления вручив мешочки золота волшебнику, она тут же унеслась к выходу из заведения. Проводив ее взглядом, волшебник ненароком задумался — а насколько же он сам доверяет этой малолетней карманнице? По всему выходило, что в пределах обещанной ей доли в прибылях. Но в то же время не исключал возможности, что если девчонка захочет, то можно и устроить ее судьбу.

Где же ты, Стелла-вторая?

Локси сразу вспомнил о маленькой, рыжей и язвительной гноме, едва занялся делом. На арене кипел последний бой сегодняшнего дня — Борг против совершенно устрашающих размеров великанши, которую и язык-то с трудом поворачивался назвать женщиной. А у волшебника шла своя битва — невидимая, но не менее напряженная и изощренная. Маленькая сухощавая старушенция, что даже в такую жару мерзла под вязаной накидкой из черного и белого пуха, оказалась волшебницей, причем очень и очень сильной.

— Справишься, мастер волшебник? — тревога на мордашке Ленни была прямо-таки нешуточная, на грани обморока.

Ибо их совместной ставкой на последний бой было семь весьма недурственных алмазов и пара великолепного качества рубинов — почти все, что удалось выиграть к этому моменту. Если по-хорошему, на эти деньги всей компании можно было бы скромно прожить год-другой, и Локси был не против попросту улизнуть с выигрышем. Однако Борга, что называется, понесло. Да и Ленни выказала такой горячий азарт, который вряд ли можно было предположить в тщедушной девчонке, и поддержала идею гнома — идти до конца и поставить на кон все.

Вот тут-то оказавшаяся вовсе не почтенной Танелис и преподнесла сюрприз. Черт знает, откуда она выкопала эту старую колдунью, но оказалась та весьма незаурядных способностей. Потому-то Локси и вспомнил свою бывшую ученицу. Точно такое же сочетание данной от природы Силы и неграмотного ею пользования. Поэтому волшебник ответил Ленни подробно:

— Убить могу, и легко. Но победить и оставить в живых… трудно, — он воспользовался паузой в чародействе противницы, вынужденной ввиду возраста чуть перевести дух.

Утер пот, проступивший на лице от прямо-таки невероятных усилий противодействовать и в то же время остаться незамеченным — ибо во время незримого поединка запросто мог проморгать трюк вроде летящего в глаз арбалетного болта или подкравшейся сзади наемной убийцы. Правда, о последней вызванная Ленни на подмогу банда малолетних оборванцев предупредила бы…

— Если есть из твоих хулиганок кто с Даром — веди. Мне опора нужна, — и он вновь мягко отвел в сторону нацеленный в Борга поток не до конца понятного заклинания.

Старушка так и шарила горящими глазами по собравшейся толпе, пытаясь вычислить неведомую соперницу. Но Локси до сих пор спасало отчасти собственное мастерство, а отчасти тот факт, что эта старая ведьма искала не его, а ее. Как же подводят нас иногда стереотипы мышления…

К тому же, среди собравшихся страсти кипели такие, что тут хоть потолок обвались — никто и не почешется. Ибо гном, которого Локси чуть ли не силой заставил надеть под рубаху тонкую кольчугу, весьма успешно противостоял здоровенной воительнице. Силы их были примерно равны. Правда, гном куда лучше владел техникой боя, зато его противница была гораздо больше ростом. Да и длина рук-ног, опять же, соответственная…

Кроме того, колдунье было вовсе невдомек, что ее нанимательница (или кто она там еще) Танелис уже лежит в укромном уголке вся перевязанная и с заткнутым ртом, а сверху для пущей маскировки прикрыта старым грязным ковром. И стало быть, нашептать и навести на Локси возможности попросту не имела.

Под бок волшебника на лавку ткнулся застенчивый и слегка дрожащий мальчишка.

— Я Тигги. Меня Ленни прислала, — испуганно сообщил он, готовый на всякий случай дать деру.

Кивнув, Локси положил руку ему на плечо.

— Не бойся. Будет чуть плохо с непривычки, но мы справимся, — он уже забыл о помощнике, сбрасывая на него часть отката, а сам вплотную занялся колдуньей. А вот теперь, бабуля, отпрыгалась ты…

На арене дела шли с переменным успехом. У Борга на рукаве зияла длинная прореха — меч воительницы чиркнул по плечу и располосовал ткань, не пробив, впрочем, кольчуги. А у великанши красовался здоровенный синячище на пол-лица — всего лишь один раз она забыла, что щит это не только защита от оружия. И гном тут же напомнил ей об этом, врезав так, что соперница вскорости могла и окриветь заплывшим глазом. Хоть что-то приятное…

Вообще, со стороны схватка выглядела чрезвычайно эффектно. Борг отвоевал центр круга и стоял там, несокрушимый как скала. Лишь поворачивался вслед за порхающей вокруг него соперницей. А та, несмотря на свои размеры, а также на то, что с нее пот давно лил ручьями, двигалась все так же легко и на удивление грациозно. И секира в ее правой руке летала ласточкой, а длинный меч в левой, что при размерах воительницы казался скорее кинжалом, то и дело пытался нанести коварный колющий удар.

И в это время Локси, накопив на мальчишке хороший заряд Силы, классическим тяни-толкаем выманил внимание и нажим колдуньи на себя, влепил ей промеж глаз несильным, но точным ударом. Сам по себе абсолютно безвредный, он заставил ту на несколько мигов ослепнуть и отвлечься, чтобы утереть слезы боли. И тут он ее достал полностью. Несколько давно привычных и оттого быстрых действий Силой — и колдунья расслабилась в своем кресле. Ну устала бабуля, заснула. С кем не бывает?

Проверив ее ауру, Локси ослабил нажим.

— Все, спит злодейка, — проворчал он, который уж раз утирая пот, и постепенно снял нагрузку с мальчишки, заодно и более пристально разглядывая его.

Лет четырнадцати-пятнадцати, даже пушок под носом обозначился, но худощав маленько. Выгоревшая до белесой серости нательная рубаха да примерно такие же штаны. И волосы тоже серые…

— Ты как? — спросил волшебник — мальчишка ему в общем понравился.

Тот в ответ мимолетно кивнул, а ладонь его скользнула под штаны и ритмично задвигалась. Почти сразу глаза его закатились, он шумно выдохнул, вздрогнул пару раз, и обмяк.

— Ничего, — чуть хрипло ответил мальчишка через некоторое время, и на лице его появилась слабая, весьма довольная улыбка. А сам он эдак смущенно стрельнул в сторону Локси глазами. — Как с чарами побалую немного, сразу хочется. Да к девкам попробуй сунься — замучают до полусмерти…

Еще раз помянув недобрым словом здешние нравы, волшебник покачал головой и перенес свое внимание на арену. Выждав, когда Борг закончит контратаку и бросит в его сторону мимолетный взгляд, Локси послал ему два особых жеста ладонью и пальцами из тех, что широко используются диверсантами всех мастей. Хотя, по слухам, некогда они были придуманы именно эльфийскими лазутчиками.

Маг противника нейтрализован.

Готов оказать помощь.

Гном еле заметно покачал из стороны в сторону головой со слипшимися от пота волосами и растрепанной бородой. Ну, как знаешь, вояка… я свое дело сделал, теперь осталось за тобой.

Рисунок боя незаметно, но изменился. Если раньше гном сдерживал атаки воительницы, время от времени проводя страшной силы контрвыпады и побаиваясь магического удара в спину, то теперь… ага! Локси от удовольствия даже заерзал на лавке и закурил трубку, рискуя, что на него обратят внимание.

Обычно один из бойцов нападает, другой защищается. Когда устанет или ошибется, то второй тут же перехватывает инициативу, а первый уходит в защиту, выжидая удобного случая. Однако Борг (чтоб тебе тыщу лет прожить, гном!) повел открытый бой. Это означает, что оба противника наплевательски смотрят на защиту, но стремятся во что бы то ни стало достать соперника.

Шар утренней звезды летал с такой скоростью, что шум рассекаемого воздуха и позвякивание цепи достигли и дальних рядов. Ибо тишина воцарилась просто неимоверная — здесь попросту такого никогда не видели. Что-то напряженное, грозовое так и витало в воздухе. Все присутствующие повскакивали с мест, затаив дыхание и жадными глазами впившись в круг поединка. А там Борг демонстрировал просто чудеса. Еле заметный круг разогнанного оружия гулял впереди и по бокам от гнома, словно призрачный, но непробиваемый щит. И иногда из него атакующей коброй выныривал гладкий стальной шар, увернуться или отбить который воительница успевала со все большим трудом.

Кррак! — лязгнула чуть запоздавшая с возвратом и оттого выбитая из руки секира и, кувыркаясь, упала под ноги гнома. Воительница сразу отпрыгнула, дико поводя глазами и бешено размахивая отставшимся у нее мечом. Однако Борг одним слитным движением спрятал за пояс разгоряченную утреннюю звезду — и ударом ноги подбросил в воздух отобранное оружие, ухватив секиру за рукоять. Пару раз махнул, чтобы привыкнуть, и пошел в атаку.

Локси не раз взаимодействовал с отрядами гномьих воинов, но никогда не было времени присмотреться внимательно, на что же горазды плотно сбившие боевые порядки бородачи. И вот теперь он с почти законной гордостью за родные края смотрел — как гном управляется с боевой секирой. Зрелище было не просто поучительное и красивое — но в высшей степени потрясающее.

Тяжелое оружие порхало блистающей стальной ласточкой, не оставляя вообще никаких шансов обреченной, перекинувшей оставшийся меч в правую руку воительнице.

Дзынь! — после неуловимо стремительного удара наконечник меча отлетел в сторону, будучи просто отрубленным.

Дзынь! — и еще укоротился обломок клинка в руке великанши.

Если вы считаете, что нет такого понятия, как магия клинка, то вы полный остолоп. Или остолопка. Вот же она, перед вами — разошедшийся гном показывает ее во всей своей красе.

Дзынь! — и воительница осталась с одним эфесом в руке. Лишь несколько блестящих осколков лезвия остались валяться на арене.

Неимоверно!

Наверное, стоило возблагодарить умелость неведомых строительниц, что здание не рухнуло — такой рев восторга поднялся в зале. Тут, как говорится, хоть ори, хоть не ори — а даже сам себя не услышишь…

Однако расслабляться было еще рано. Немного передохнувший от своего поединка Локси дернул за руку прыгающую и вопящую от радости Ленни. Показал ей кулак эдак внушительно, дождался, пока та немного не опомнится. Затем навесил на нее слабенькое, но заковыристое заклинание — и над ее левым плечом тут же взвился махонький светящийся шарик. Затем наклонился к ее голове прокричал в самое ухо:

— Иди за выигрышем! Если что, покажи на светильник — я под защитой колдуньи, пошли вон!

А сам изготовился ко всяким неприятностям, пробираясь следом за девчонкой к столику у подпирающей крышу колонны, где под охраной четырех мордовороток следовало озаботиться получением причитающегося.

Разумеется, тут не прошло все так гладко, как хотелось бы. Но парочка молний, слегка закоптивших каменную колонну и пробивших в крыше дыру, вполне достаточную для того, чтобы звездочету наблюдать за небесами, способны самого упрямого нечестивца сделать сомневающимся, а там и согласным на все добрячком. Нечего маленьких девчонок обижать…

Глава 41. Интрига завязывается

— Красивые… — зачаровано выдохнула девчонка, нехотя ссыпая драгоценные камни обратно в мешочек.

Неподалеку продолжалась суета — спешно вызванная бригада девиц с ведрами и баграми вовсю развлекалась тем, что тушила так кстати занявшееся здание гладиаторских боев. Величественная постройка еще не полыхнула вовсю, так что надежда у них еще была. Правда, на взгляд Локси, пожарный департамент здесь работает из рук вон плохо — по старинке. Девицы больше бестолково суетились и бегали, мешая друг дружке, чем помогали делу.

— Нет бы вызвать толкового мага, да потушить все одним заклинанием… — пробормотал волшебник, выглянув из-за угла.

Гном оторвался от краника двухведерного бочонка с пивом, прихваченного в заведении, у крыльца коего компания и обреталась. Сыто рыгнув, он изрек:

— Ну так потуши. Жалко, что ли, мастер?.. — и, утомленный столь долгой речью, вновь припал к вожделенному напитку.

Ленни устало пожала плечиками в ответ на взгляд волшебника, и тот не без вздоха выступил из-за угла. Сложил ладони на манер рупора, и шепнул в направлении неуверенно разгорающегося пожара несколько нужных слов. Огонь потух резко и сразу по всему зданию, так что одна из девиц в блестящей каске и толстом, стеганом, облитом водой одеянии, подбиравшаяся к нему с ведром воды, от неожиданности вскрикнула, подпрыгнула и отскочила подальше.

— Во дают, — ехидно прокомментировал Борг, глядя, как пожарницы с баграми наперевес недоверчиво рассматривают потухшее здание. — А завтра им за подвиг золотишка отсыплют…

— Кстати, о завтра, — Локси отвернулся от зрелища и посмотрел на девчонку. — Ладно, Ленни. Где мы живем, ты знаешь. Подумай до утра над выбором, и приходи. Объявишь свое решение и заберешь причитающуюся тебе долю.

Выигрыш составил приличного размера мешочек алмазов, рубинов и других камней, чье зубодробительное название мог запомнить и выговорить только гном. А вот в качестве большого приза фигурировал богато сделанный золотой боевой шлем — полностью пригодный к употреблению, изукрашенный недурственной чеканкой и резьбой, и даже с кокетливыми крылышками на макушке. На взгляд самого Локси, крылышки размерами подошли бы разве что воробью, но в общем смотрелось неплохо. Особенно на бородатом плечистом гноме.

— Дык тяжелый, зараза! — ругнулся тот, примерив свою добычу. Попрыгал, сокрушенно покачал головой и снял сияющий шлем. Подумал, и запихнул его за пазуху.

Ленни бледно усмехнулась и протянула волшебнику мешочек с драгоценными камнями.

— Хорошо, мастер Локси. Что-то я плохо соображаю сейчас. К утру высплюсь, что-нибудь решу, — и вознамерилась прощаться.

— М-м! Погоди! — гном едва не пролил драгоценное пиво, вновь оторвавшись от краника. Хотя здешние сорта вкусом несколько уступали привычным, но крепостью даже превосходили.

— На, возьми… на всякий случай, — и гном отцепил от пояса волшебника мешочек с «резервом» — пригоршня серебрушек и несколько золотых монет.

По сравнению со стоимостью даже одного алмаза это была сущая мелочь, но — Борг был прав, наличность пригодится всегда.

— Бери-бери, — поощряюще кивнул Локси, и девчонка, помахав на прощанье рукой, исчезла в ночи.

— Ну что, пошли, Борг? — волшебник пиво не очень любил, посему ограничился лишь стаканом белого вина. — А то наши соглядатаи, небось, скоро уже вверх дном весь город перевернут…

Гном потряс бочонком, услышал, как внутри еще что-то булькнуло. Икнув, довольно осклабился и, взвалив бочонок на плечо, спросил:

— А чего нас искать? Мы, тово — вот они…

Шагая рядом со слегка пошатывающимся то ли от усталости, то ли эдак от ведра крепкого пива гномом, Локси терпеливо объяснил.

— Они же нас ищут по всем темным углам и закоулкам Левии — где, по их мнению, мы должны прятаться. А видное место вроде арены — последнее, куда сообразят заглянуть.

— Дык, че ж тут не понять? Темнее всего под пламенем факела, — добродушно согласился Борг, наполняя темный переулок ароматами пивоварни.

Направление примерно было известно, на углах, как и положено в любом уважающем себя городе, горели если не фонари, то факелы. Правда, у источников света околачивались не стражники, а стражницы — но роли это не играло. Проигнорировав несколько соленых шуточек и подначек в свой адрес, Локси без приключений довел гнома к порогу гостиницы. И лишь поднимаясь по широким ступеням на второй этаж, где располагались снятые всей компанией номера, почувствовал — что-то тут не так.

Оказалось — из дворца еще никто не вернулся.

— Эта, мож, у них тама гулянка до утра? — предположил гном. — Они всей гурьбой обмывают чего, а мы тут беспокоимся за них…

Однако разбуженная дежурная у отделанной темным деревом стойки внизу сообщила им, что госпожа Жо-зе-фи-на вернулась одна, и в весьма расстроенных чувствах.

— Мальчики, она отправилась вас искать, но должна быть где-то неподалеку, — девица потихоньку просыпалась. — Может, вам охранниц выделить — время-то за полночь?

Однако получив заверения, что они далеко не отойдут, лишь найдут свою спутницу, она пожала плечами и вновь улеглась на стойку, безмятежно посапывая с чувством выполненного долга.

Гном пристроил свой бочонок за кадушкой с пальмой у входа, и вслед за мастером волшебником отправился побродить вокруг здания.

Локси сидел прямо на каменной тумбе у входа в гостиницу, и чувствовал себя, скажем прямо, в затруднении. Нет, ну скажите на милость — из трясущейся и плачущей в истерике Жозефины удалось выжать только какой-то в буквальном смысле бред.

— От Ахеллона скелет остался, Шныряющую тигры съели, а Невенор посадили в клетку? — озадаченно хмыкнув, он пожал плечами и повернулся за разъяснениями к гному.

Борг хмыкнул в бороду, а затем с неожиданной для подвыпившего гнома грацией дикого кота отвесил эльфийке пощечину. Шмяк! Еще одну, и еще… Головка изящной целительницы только моталась из стороны в сторону, но в конце концов в глазах ее слезы уступили место гневу. Еще бы! Чтобы какой-то полупьяный, грязный и волосатый гном хлестал по щекам эльфийскую волшебницу?

— Хватит! — взвизгнула миниатюрная Жозефина и вырвалась из рук Локси.

Она увернулась от очередной оплеухи, и мужчины с удовольствием увидели перед собой не раскисшую донельзя особу предположительно женского пола, а более-менее разумное существо. Опалив Борга яростным взглядом, волшебница все-таки взяла себя в руки и через некоторое время принялась рассказывать.

Волшебник с нарочитой бесстрастностью, отчасти проистекающей от изрядного чувства усталости, наблюдал за ней. Смотрел на сбившиеся в безобразный колтун золотые кудряшки, на грязную и порванную одежду. И даже на наливающийся на скуле синяк — выглядел он этак симпатично, словно кто-то рослый от души приложил маленькой эльфийке с правой. В конце концов Локси даже поймал себя на ощущении, что немного относится к ней, как к сестре. Спохватившись, он загнал в самый темный и пыльный угол души свою эльфийскую полусущность и стал слушать внимательно. Тем более, что послушать было что.

С каждой произнесенной фразой Локси мрачнел. Нет, хорошее настроение не улетучилось. Совсем наоборот, весть о том, что царица оказалась настолько безрассудна, что применила свое черное магическое искусство к безоружному эльфу, привела волшебника в то состояние легкой веселой дрожи, которое знакомо каждому, кто собирается влезть в хорошую драку. Дрожащий голос Жозефины, рассказавшей о том, как долго, с наслаждением правительница мучила и убивала взглядом Ахеллона, заставил его улыбнуться.

А сообщение о том, что Невенор опутали упавшими со сводов залы сетями, оглушили магией и уволокли в неизвестном направлении, заставило хрипло рассмеяться.

Запнувшись на полуслове, эльфийка с удивлением и гневом посмотрела на мужчин. И лишь заметив, как от смеха человеческого волшебника Борг, слегка побледнев лицом, разом протрезвел, что-то начала понимать.

— Мастер, ты пойдешь говорить с царицей? Надеешься выдержать ее взгляд?

Локси мысленно сплюнул и помянул Падшего. Какими ж недогадливыми бывают женщины, особенно эльфийские целительницы. Нет уж, таких плюх спускать нельзя никому. Жива или нет остроухая лапочка Невенор, но вот что царица и ее прихвостни уже покойницы, в этом может вам поклясться боевой маг Локси! Правда, те о своей кончине еще не подозревают.

Как бы в подтверждение мыслей, во враз вспотевшей и подрагивающей от сладкого хмеля в крови ладони нетерпеливо шевельнулось Проклятое кольцо. Словно шепнуло — возьми, зачерпни моей силы!

Однако волшебник был уже не тот невоздержанный юноша, что прежде. Опустив глаза, он некоторое время еще обдумывал, а затем в ночном воздухе будто раскатился лязг стали — такой у него обнаружился голос.

— Я принимаю командование отрядом, — однако, не успел он отдать первое распоряжение, как по улице к гостинице почти подбежал мальчишка, за которым неприлично поспешала стражница с коротким копьем.

— Помогите! — задыхаясь от бега, выдохнул парнишка, тяжело дыша.

Воззрившись на него, Локси не сразу узнал в заплаканном сероволосом мальчишке своего недавнего помощника по магической схватке у арены. Не без усилия переведя мысли в другое русло, волшебник спросил:

— Что такое? Стражницы обижают? Так сейчас я прикажу ее казнить, причем особо мучительным и извращенным способом… — и такая присущая от рождения властность промелькнула в голосе волшебника, что охранительница порядка немного попятилась, даже забыв об оружии в своих руках.

Стрельнув глазами в сторону девицы в алом одеянии с большим количеством блестящих заклепок и застежек — стандартном облачении стражниц порядка — Тигги завертел головой, и в свете гостиничного фонаря блеснули сорвавшиеся с ресниц слезы.

— Не, она проводила меня доседова, грит, одному нельзя ночью шастать. Там это, Ленни подрезали! Пока живая еще, но пузыри розовые ужо пущает… — выпалил он одним духом.

Гном поднял склоненную в раздумьях голову.

— Хрипатая? — и кулачищи его сжались в негодовании — ведь он обещал маленькой воришке Ленни свою защиту.

Парнишка кивнул и заплакал опять.

— Да что ты ноешь, как девчонка? — рыкнул на него Борг, а затем повернулся к мрачной, как грозовая туча, эльфийке. — Подсобишь?

А сам жестом фокусника вынул из воздуха свою утреннюю звезду. Крутанул пару раз, да так, что обиженно загудел воздух. Эльфийка косо глянула на забаву гнома, и неуверенно кивнула.

— Очень кстати, — Локси кивнул головой.

Хлопнув себя по коленям, он встал и в двух-трех фразах объяснил Жозефине, что к чему, продемонстрировав полный кошель драгоценных камней.

— Идите и сделайте, что можно. Вернее, что сочтете нужным. Но чтобы через полчаса в том районе Левии поднялся такой тарарам, словно война идет или вторжение демонов. Чтобы все глаза и все уши были направлены только туда. Да, заберите что ценного из гостиницы — сюда мы не вернемся.

Прищурившись, Борг посмотрел на него.

— А ты, мастер, стало быть, во дворец? Остроухую выручать?

Но Локси уже не слушал гнома. В нем бурлила недобрая, огненная сила. Могучая, нетерпеливо брызжущая искрами неугасимого пламени, до поры текущая в русле сдержанности, но готовая по первому же позволению вырваться наружу.

Он прислушался к себе. Да, колечко недурственное — с каждым разом слушается все лучше. Как только Звезда Полуночи позволила убить себя? А ведь скорее всего, именно позволила — подумал волшебник, с трудом сдерживая дрожь и все зачерпывая и зачерпывая Силу. Именно позволила, потому как знала — еще немного, и неизвестно, кто будет хозяин, а кто покорный слуга. Кольцо Поклятого Бога дает не только Силу, и не только Власть. Медленно, исподволь оно подчиняет разум. Сначала делается приятным, затем необходимым. И не успеешь понять, как в один распрекрасный день ты уже от него зависишь.

«Нет, прав был старикашка Архимаг — нельзя человеку владеть такой штуковиной» — Локси прикинул, что уже достаточно, и прекратил брать мощь из бездонных океанов. — «Большой драки не стоит затевать, а себя защитить вполне хватит. А вот если Невенор во дворце нет или удастся ее оттуда вытащить — тогда пожалуйста!»

Он чуть выпустил кипящую волну наружу — так, чтобы жадно лижущая его ауру Сила чуть выступила над поверхностью кожи, образуя невидимый доспех. Только не отражающий, а впитывающий, поглощающий любое внешнее воздействие. Получающий подпитку не только изнутри, но и извне, и оттого становящийся только мощнее. Такие фокусы Локси навострился делать давно. Но одно дело полагаться только на свои, имеющие конкретные пределы возможности, а другое — ощущать на себе опаляющее дыхание бога.

Жозефина прищурилась и чуть прикрыла глаза испачканной ладошкой, словно вблизи смотрела на пожар. Уж она-то как волшебница примерно сообразила, что тут такое делается. И хотя не знала тонкостей работы боевого мага, явно чувствовала себя неуютно.

Не бойся, сестра — лорд Мэй своих не обижает…

Глава 42. Ad libitum

Ночная тишина вздрогнула и, разлетевшись на осколки, затаилась по темным углам. Звонкий хлопок донесся откуда-то издали, и Локси чуть улыбнулся.

— Вот никогда бы не подумал… — пробормотал он.

Да, никогда бы не подумал, что ему так приятно будет распознать тренированным слухом звуковой взрыв — пожалуй, единственное хоть сколько-нибудь действенное боевое заклинание, доступное целительницам. А кое-какие оттенки безошибочно указывали, что именно эльфийская лекарша и начала создавать шумовую завесу, дабы отвлечь часть сил и облегчить волшебнику проникновение вглубь дворца.

Большое нелепое сооружение белого мрамора с позолотой, на взгляд Локси, больше похожее на гигантский перевернутый горшок, если чем и поражало кроме своей безвкусности, так это размерами. Разместить только на первом этаже полк тяжелой конницы вместе со вспомогательными отрядами, обозами и походными мастерскими гномов можно было не то, чтобы без труда, а и вовсе даже запросто.

Сейчас волшебник, накрывшись заклинанием, парил под самым потолком недалеко от высоких входных ворот. Хоть он и был укрыт плащом невидимости, но пришлось спрятаться за выцвевшим знаменем, обшитым изгрызенными молью лисьими хвостами и нестерпимо — до чиха — пропитавшимся пылью. Дело в том, что бесцельно околачивающиеся внизу патрули оказались усилены колдуньями. Нет-нет, а снизу вспыхивали и проплывали огоньки Силы. Было ли это нормой или же на всякий случай введенной предосторожностью, Локси выяснить не мог.

Да и не очень его это интересовало, по правде-то говоря. Ибо после того, как Жозефина в глубине бедняцкого квартала подала голос, следом грохнуло что-то еще. Да так, что обостренное специальным заклинанием зрение различило, как ощутимо вздрогнула земля.

«Никак, здание обрушилось? Ну это уже не иначе, Борг расстарался, молодчина» — Локси заметил, как засуетились стражницы внизу.

Они заняли свои позиции — у дверей, бойниц. Явно в полном согласии с заранее отрепетированным планом обороны. Только вот тонкость — проникший в середину залы волшебник теперь оказался у них за спинами. Ибо все головы и уши были повернуты в темноту, откуда доносились столь неприятные любому стражнику звуки. Впрочем, не совсем темноту — как разглядел со своей позиции Локси, пара-тройка домов в том районе уже занялись, так что над Левией поднималась заря. Но не утра, а грозного и неукротимого в такую сушь пожара.

Спланировав к лестнице под прикрытием могучей опоры потолочной балки, Локси беспрепятственно проник в боковой коридор. Как и ожидалось, тут оказались ходы вниз. Пара напряженно вслушивающихся в шумиху стражниц не стали для него препятствием, и вот уже винтовая каменная лестница уводит его вглубь земли.

Верхние этажи Локси уже не то, чтобы осмотрел… Облетев несколько раз дворец по кругу, удостоверился, что ни уютного аромата Невенор, ни снежно-холодной ауры Ахеллона здесь нет. На верхней пристройке работать пришлось ювелирно — взметнувшиеся навстречу колюче-настороженные заклинания едва не схватили его. Здесь обреталась сама царица, судя по знакомому сладковато-приторному привкусу черной магии. Да, приходилось уже Локси иметь дело с подобными неприятными делами, приходилось. Один раз некроманта приказали живьем взять, было дело. Да и орочьи шаманы не делают различия в методах добывания Силы. И безоглядно пользуются такими способами, что все остальные расы убивают тех при малейшей возможности…

А тигров в дворцовом зоопарке волшебник посетил по пути сюда. Печально, конечно, но он разглядел почти посреди широкой вольеры блестящий браслет, самолично сплетенный Боргом из серебряной проволоки и подаренный Шныряющей. Жаль… никому не пожелаешь такой смерти, а воину в особенности.

Рискнув положиться на сонную расслабленность больших полосатых кошек, наплевательски относящихся к большинству не очень сильных магических маскировок, Локси нырнул в вольер. И теперь в его внутреннем кармане покоилась помятая витая безделушка — вся обагренная едва засохшей кровью и со следами немаленького размера зубов…

Лестница закончилась площадкой в выложенной грубо тесаным серым камнем полукруглой комнате. Судя по внутренним ощущениям, было еще не очень глубоко. Да и по виду — обычный дворцовый подвал. Впору для винных погребов или тюрьмы. Несколько факелов в железных держаках на стенах, три двери в разные стороны, несколько полусонных стражниц, и хвала богам, без проблесков Силы.

А еще холод. Стылый, сырой и мерзкий холод, так разительно отличающийся от бодрящего зимнего морозца. Однажды Локси довелось провести в подобном подвальчике целый месяц дежурств, когда пришлось охранять кое-какие ценные артефакты, пока Совет Магов не употребит те в дело. Так вот, после теплоты летней ночи волшебник почувствовал, что еще немного — и он стуком зубов попросту выдаст себя. С завистью посмотрев на добротные шерстяные накидки воительниц, он прикинул — в какую же сторону начать поиски?

В самом деле, не стоит же среди ночи ломиться в спальню к царице и домогаться — ваше величество, а куда это вы задевали моих друзей? Очень даже может быть, что и удастся взять чернокнижницу за бело горлышко. Только в это время какие-нибудь послушные ее заранее отданному приказу девицы запросто могут отхватить взятой в заложницы Невенор что-нибудь совсем не лишнее…

Совсем некстати Локси вспомнил и уютные прелести Бин, и бесстыжий крик задыхающейся от страсти эльфийки. На краткий миг ему стало не по себе — запутался ты малость, мастер волшебник!

И все же, встряхнув головой, он отогнал на время сладкие воспоминания. Как бы то ни было, а своих женщин надо защищать. Если придется, то и ценой жизни. Ах, как же хочется разнести тут все — знать бы только наверняка, что эльфийки здесь нет!

Кулак упавшего сверху Локси в ускоренном темпе пришел в соприкосновение с макушками изукрашенных узорами девиц, обеспечив их беспамятством по крайней мере на некоторое время. Затем он добавил сверху сонным заклинанием, любопытный способ применения коего подсмотрел в свое время у Анитэль. Дело в том, что методы лечения особо сильных ранений отнюдь не отличаются безболезненностью. Посему при лучшей эльфийской целительнице обреталась девица с особой, обшитой войлоком дубинкой. Волшебник сам был свидетелем, как та по знаку Анитэль зашла сзади и аккуратно приложила по темечку остроухому воину, рука которого буквально болталась на лоскуте кожи, будучи почти отгрызенной тварями Хаоса. Целительница сразу же обволокла бледного от нестерпимой боли эльфа сонными чарами, а затем еще чем-то пока труднопонятным.

Но тем не менее, снабдив пациента беспамятством и обезбаливающим, Анитэль принялась врачевать того. Да так лихо, что подглядывающий из-за кустов Локси предпочел втихомолку ретироваться, ощущая от этой магии неприятное брожение в животе и подкатывающие к горлу остатки завтрака. Однако через день он видел мельком того эльфа — и что характерно, на ногах и с обеими руками…

Позаимствовав у самой плечистой девахи изукрашенную красно-черными узорами теплую накидку, волшебник в темном месте сложил аккуратным штабелем всех четырех воительниц.

— Не замерзнут, — решил он, и принялся за крайнюю дверь.

Слева направо, как и учили в разведке. Может, и не сразу повезет, зато ничего не пропустишь.

Левая дверь привела в погреб. Обычный погреб, если вы понимаете, что имеется в виду. Полетав немного под сводами, Локси не нашел ничего интересного в рядах окороков и колбас. За бочками с соленьями тоже не обнаружилось ничего примечательного, равно как и в винном отделении, а посему волшебник не без досады проткнул дырку в понравившемся ему дубовом, почерневшем от времени бочонке. А затем вволю освежился белым, терпким и чуть с кислинкой вином.

— Хм, а ничего. Хоть и не наше, сортов Тарнайской лозы, и даже не эльфийское, — подобрев немного и согревшись, он устремился наверх.

Здесь все пока оставалось по-прежнему. Дверь в подвалы со съестным Локси оставил приоткрытой — дабы если кто и обнаружил непорядок, то сразу же полез бы за ответами на свои вопросы именно сюда. А уж особое, сторожевое заклятье и слегка подрубленная лестница в продуктовый погреб обеспечат оттуда такой тарарам, что мало не покажется.

Средняя дверь оказалась запертой. Замок был напрочь неизвестной конструкции и впридачу с непонятным заклинанием. Прищурившись, Локси некоторое время разбирался в подробностях, а потом только весело усмехнулся — это можно было сделать куда проще и эффективнее. Все-таки централизованное изучение и освоение магии имеет свои преимущества!

Окованная железом дверь не стала препятствием. Вынув шпагу со стекающей с эфеса на клинок вишневой ветвью, волшебник попросту тихонько перерезал в пару взмахов кованые завесы и петли, оставив саму дверь в неприкосновенности. Ну-ка, раз-два! И вот неуклюжее изделие уже попросту вынуто из рамы и прислонено к каменной стене чуть в сторонке.

Здесь оказался темный, пыльный коридор с застоялым воздухом и неким ароматом забвенья. Поймав себя на ощущении, что ему ну вот не хочется лететь дальше, ибо там нет ничего ни живого, ни хорошего, ни вообще интересного, Локси пересилил себя и всмотрелся. Так-так…

Воздействующие на сознание заклятья хоть и не принадлежали к числу особо уж экзотических для самого волшебника, но в то же время не относились к доступным ему. Школа магии, понимаете ли, не та. Вот с энергиями работать — это всегда пожалуйста!

Отступив чуть назад, он чуть переделал и уплотнил ауру, соорудив заклинаниями подобие Зеркального Щита вокруг себя. Всего лишь подобие, ибо полный вариант мог на некоторое время отсечь своего носителя от всего. То бишь, сделать хоть и невосприимчивым абсолютно, но в то же время слепым и глухим ко всему. Поскольку такое Локси ни устраивало, ни являлось легко исполнимым, то он применил лишь часть формулы, в свое время трудолюбиво вдолбленной в него… как же звали того декана с факультета Пси?

Так и не вспомнив ввиду спешки старину Зигмунда, молодой волшебник критически осмотрел результат мысленным взором и на пробу пролетел немного вперед. Где-то Зеркало явно протекало, ибо спину неприятно защекотал холодный ручеек озноба, но в общем было вполне терпимо. Пристально обследовав коридор на предмет источника столь зловредной магии, Локси мысленно присвистнул и поздравил себя с находкой.

Ибо отпугивающего заклинания как такового не было — стены и потолок были сплошь облицованы меленькой каменной плиткой наподобие мозаики. И вот именно эти-то крохотные осколки и образовывали столь давящую на психику ауру. Хм, интересно, где и как добывают такое диво? А в особенности, какие же муки претерпевали мастерицы, оснащая подземное сооружение эдакой защитой?

— Занятно, — пробормотал Локси, кончиком шпаги выковыривая из потолка несколько плиток на сувениры. — Вот обрадуется старикашка Архимаг — его любимая теория о природной пси-невосприимчивости неодушевленных предметов оказалась мыльным пузырем…

Поэкспериментировав немного, волшебник обнаружил, что добытые образцы можно сложить на манер бутерброда навстречу друг другу. И при этом их неприятное воздействие почти взаимоуничтожалось. Замотав на всякий случай получившийся пакет носовым платком, дабы каменным плиткам не вздумалось перевернуться и устроить ему нехороший сюрприз, Локси засунул их в очередной из своих карманов и беззаботно направился далее. Мимоходом он задумался — а как же тут проходят те, для кого этот коридор предназначен?

Спустившись пониже, он самым пристальным образом исследовал каменный пол. Рискнул даже зажечь магический светильник, заливший каждую трещинку и пылинку ярким, беспощадным светом.

М-да… а ведь совсем не так давно туда и обратно проходила целая толпа! Что ж — значит, и ему тоже надобно полюбопытствовать, чем же были озабочены эти дамочки.

Коридор закончился обыкновенной дубовой дверью, и на удивление самого Локси, замка на ней не обнаружилось. Зато обнаружилось такое изобилие охранных знаков и заклинаний, что в другое время он попросту посмеялся бы. Но улыбка волшебника разом увяла, едва он сообразил, что почти все заклинания мало того, что охраняют дверь не от вторжения снаружи, а от воздействия изнутри, но и в массе своей предназначены для отпугивания всяческого рода нечисти. Сиречь упырей, гхоллов, привидений и прочих созданий, столь ненавистных для живых и живущих.

Это молодому волшебнику не понравилось. Совсем не понравилось. А посему он вновь озаботился оружием в руке и приведением в готовность кое-чего особо мощного из своего небедного магического арсенала. И лишь потом осторожно, по волоску приотворив дверь, запустил в щелочку исследующее заклинание.

Ах-х! — с неслышным шипением его магический посланец тут же вылетел обратно. Словно мышь, завидевшая готового к прыжку кота.

Все каноны ремесла разведчика требовали, чтобы человек не пер на рожон, а поискал обходной путь или на крайний случай другой способ. Но Локси уже все решил для себя — ибо он ощутил за приоткрытой дверью слабый запах, еле воспринимаемый самым уголком жадно распахнутой для восприятия ауры.

Вернее, даже не запах и не ощущение. Легчайшее дуновение смерти. И что-то в этом было знакомое…

Призадумавшись, волшебник невесело усмехнулся. Точно — именно так воспринимаются после своего ухода на ту сторону жизни эльфы. Причем Локси мог бы поклясться, что вот этот морозный оттенок принадлежал еще не так давно Ахеллону. А вот этот чуть поющий ветерок — Невенор.

И он решительно распахнул дверь.

Они пришли с полуденного восхода — суровые, покрытые изморозью солдаты. Их длинные, белые, словно навсегда седые волосы развевались на морозном ветру, бледные уста под увенчанными рогами шлемами были плотно сжаты. А глаза… серыми глазами на жителей горной деревни смотрела сама смерть. Ибо пришельцы молча и равнодушно убивали всех подряд. Словно сам Неулыбчивый Жнец деловито и мерно косил густую траву — так один за одним погибали воины и пастухи, женщины и дети. Ничто не могло остановить пришлецов. И не остановило.

Обычно, если один лорд нападает на владения другого, в этом есть хоть какой-то смысл. Угнать скот и людей, отобрать нехитрое имущество, покуражиться над девицами. Если уж очень лютует предводитель, то выгнанные в поле крестьяне с болью смотрят, как пылают их дома и постройки. Но никогда, вы слышите — никогда не носящих оружие не убивают просто так. Да, случается изредка, что в пылу битвы пришибают насмерть особо рьяно защищающего свое добро пейзана. Но лорд в таком случае строго спрашивает с нерадивого солдата — ибо крестьяне это имущество, и очень ценное имущество. А имущество господина неприкасаемо.

Здесь же творилось совсем иное. Копья и арбалетные болты оказались бессильны перед закованными в заиндевелую броню неведомыми солдатами. Нет, защищающиеся не оказались вовсе уж неумехами — их оружие много раз поражало непокрытую доспехами плоть. Однако ни единого стона не раздалось из уст пришельцев, и даже ни единой капли крови не вытекло из ран в белоснежных телах. А если кому-то выпадало прикоснуться к руке нападающих, то в предсмертном вопле несчастного сквозило понимание — отчего на тех выступил иней.

Ибо войско живых мертвецов было нечеловечески, просто адски холодным.

Наконец, когда в деревне не осталось в живых никого из людей, солдаты остановились. То ли оглядевшись, то ли принюхавшись — а от жаждущих живой плоти невозможно спрятаться — они стали стаскивать тела на деревенскую площадь. Не стеная от полученных ран, не возмущаясь от грязной и не совсем солдатской работы, они деловитыми муравьями прочесывали все и вся.

И лишь когда груда изувеченных, еще парящих свежей кровью трупов возвысилась едва ли не вровень с немалым домом сельского старосты, морозные воины построились в две идеально ровные шеренги.

По грязной, немощеной сельской улице в деревню на белоснежном жеребце въехала предводительница. Молодая, в самом расцвете красоты, с чудно блистающими голубыми глазами. Стройная, но не хрупкая; с привлекающими взгляд выпуклостями и впадинами в нужных местах… Струился за ней и над ней теплый воздух, пьянил аромат живого женского тела — но в серых глазах мертвецов лишь разгорался темный огонь мрачного одобрения.

Длинные черные волосы молчаливой повелительницы шевелились на ветерке, а ее хрупкая, неземная, прямо-таки демоническая красота так красиво оттенялась суровой неулыбчивостью стальных шеренг, что небеса в ужасе загораживались тучами от этого зрелища.

По мере продвижения к центру деревни меж двух рядов застывших истуканами воинов нарастало странное, электризующее воздух впечатление. Солдаты, коих миновала молча едущая всадница, один за одним снимали исцарапанные, мохнатящиеся инеем шлемы — и оказывались женщинами. Со снежным блеском длинных, свободно вьющихся на ветру волос и одинаково пустым выражением безмятежных до невыразительности лиц. А их серые глаза с непонятной тоской провожали взглядами свою госпожу.

Доехав до центра площади, до места чудовищной гекатомбы, красотка на коне только сейчас соизволила опустить на землю свой задумчивый взгляд. Он скользнул по груде искалеченных тел, по застывшим в предсмертных муках искаженным ликам. По лежащей скраю девчушке, что так и не выпустила из ручонок грубо сделанную тряпичную куклу. По темно-красному ручейку, что несмело пробивался через мягкую деревенскую пыль. И обезумевший вой собаки где-то за крайними домами ласкал ее слух — ибо на ярко-алые, очаровательно чуть припухлые, созданные казалось бы для любви губы скользнула легкая улыбка.

Не удовольствия от сего зрелища, нет-нет! Это более похоже было на на ту полуусмешку, с коей мы садимся отобедать, да с хорошим при этом аппетитом…

Пронзительный, режущий своей высотой визг — и вместо красивой женщины на груду тел из седла прыгает уже разъяренная фурия, подобие не человека, но воплощенного ужаса. Куда только и девались милые, ласкающие взор черты?

Демоническая помесь обезьяны и гиены, демона и собаки. Такое зрелище предстало бы тому случайному наблюдателю, если бы разум его к этому времени еще не помутился от отвратительности этого видения. Ибо чудовище принялось терзать еще теплые трупы, разрывая тела зубами и длинными острыми когтями. И доселе еле слышный кисловато-сладкий запах крови ударил во все стороны отвратительной волной.

Не сказать, что делало оно это с охотой, но по мере поедания вокруг этого места расползалось незримое пятно. Сначала блекли краски, увядали цвета. Затем мерк дневной свет, сменяясь тусклым свинцовым отблеском никогда не виданного чужого мира. Все шире и шире расползалось отвратительное поле разложения и тлена.

Раны на неподвижно стоящих снежноволосых воительницах заживали прямо на глазах. И даже непонятно как стоящая скраю — ладно, спортивно скроенная, почти разрубленная пополам отчаянным ударом топора дровосека девица распрямилась, явив миру чудесным образом исцеленное тело и неповрежденную, блистающую алмазным инем броню.

И когда демон на груде поверженных тел насытился, он завыл, задрав к застывшим в немом ужасе небесам оскаленную, окровавленную морду. Громко, тоскливо и безнадежно раскатился этот вой, погасив окончательно свет разума над этой уставшей, истерзанной землей…

Глава 43. Morgenstern

Локси отшатнулся. Видение лоскутами, словно нехотя, улетало прочь, но все тело молодого волшебника напоследок еще передернулось от отвращения.

— Занятными игрушками пробавляется царица ваша… — заметил он двум шеренгам застывших истуканами морозных воительниц, что стояли по обеим сторонам длинной подземной комнаты.

Те даже не пошевелились — либо не слышали его, либо попросту не получили никакого приказа. Но внимание Локси уже было приковано к стоящей крайней в ряду стройной воительнице, чем-то неуловимым притягивающей взор. Нахмурившись, он подлетел поближе и пристально осмотрел ее бесстрастное лицо.

И хриплый вопль ужаса растекся по подземной камере — ибо знакомые черты лица, чуть заостренные ушки и еще не угасший золотисто-зеленый оттенок в серых глазах едва не разорвали его сердце…

Серый туман неслышными пластами обрывался и падал в бездонную пропасть, оставляя на острых валунах обрыва капли влаги. Словно сам камень источал слезы по всем горестям и несправедливостям, творящимся в подлунном мире. А навстречу, из невидимой глазу и непостижимой разумом раскаленной бездны поднимались жадные огненные щупальца. Призрачные, невидимые, но от этого только более опасные. Они шарили по краю земли в тщетной попытке нащупать нечто нужное им. Бестолково суетились на голом, оставленном жизнью камне — и все же не прекращали своих поисков. И длилось это длинную череду веков.

Но вот наконец неутомимые натолкнулись на нечто. Метнулись жадно и цепко, привычно сворачивая петли вокруг добычи — и тут же отпрянули разочарованно, ибо найденное оказалось им явно не по вкусу.

Человек, сидящий на краю обрыва, пошевелился и поднял голову. Был он еще молод, пригож собой — и все же суровой складкой были стиснуты его губы. Зато с истрепанного черного плаща неслышно ревел могучий медведь — и любой знающий устрашился бы этого рева.

Ибо молодой человек вел неспешный разговор… нет-нет, не с обитателем — с повелителем раскинувшейся перед ним огненной бездны. Неспешно выстраивались в предложения аргументы и тезисы, неторопливо вилась нить неслышной беседы. И неизвестно, сколько так продолжалось и о чем шла речь, но после долгой паузы человек тяжело пошатываясь, словно пьяный или смертельно раненный, встал на ноги. И уронил в обрывающуюся в неведомые глубины пропасть слова:

— Жаль, очень жаль, бог огня!

Косо наклонный подземный ход в конце концов вывел наверх. В самый обычный подвал обычного, как мысленно отметил задумавшийся Локси, дома. Судя по всему, выход из дворца был проделан по повелению еще прежних цариц. Хотя ныне он уже и находился в пределах разросшегося с тех пор города, но охранялся неусыпно и незаметно для обывателей.

Слоняющиеся без дела якобы жительницы дома не стали препятствием для боевого мага. Изничтожать их он не стал — всего лишь отвлек внимание и проскользнул мимо, вновь воспользовавшись привычными невидимостью и заглушкой звуков.

Оказалось, наверху уже давно утро. Но заварушка в той стороне, куда отправилась парочка в сопровождении более похожего на девчонку плаксивого Тигги, и не думала стихать. Напротив, она охватила едва не всю полночную половину города, широко разлившись по сторонам и несомненно имея своей причиной что-то еще. А посему волшебнику пришлось принять обычный, видимый облик и за разъяснениями обратиться к пробегающей рысцой группе воительниц.

Вид молодого человека в потрепанной и покрытой пылью одежде не привлек бы внимание тех. Но в левой руке Локси придерживал блистающий свежей желтизной череп, что он нашел в груде мусора глубоко под землей. Эх, ведь еще совсем недавно это был живой и здоровый Ахеллон…

А в правой руке у волшебника мягко светилась волшебным сиянием шпага такой красы, что воительницы поневоле задумались — что же это за обладатель такого оружия?

— Клан Крыс взбунтовался. Их поддержали Волки и Орлы, — нехотя ответствовала их предводительница, неулыбчивая женщина с суровым выражением на испещеренной цветными рисунками физиономии.

Призадумавшись, Локси не мог бы сказать, что Крысы, Орлы и Волки так уж неправы — с той тварью, что заняла место доигравшейся в свои темные игры царицы, биться нужно насмерть. Примерно в таком духе он и высказался обступившим его воительницам.

Против ожидания, те восприняли его слова серьезно. Хоть они и присягали на верность царствующему дому Тигров, но известие о том, что вместо блистательной царицы на троне нынче восседает могучий демон, только укрепило их давние подозрения.

— Оповестите всех — пусть сдаются на милость наступающих, — резюмировал волшебник и пошел своей дорогой — туда, где перед его мысленным взором блистала Утренняя Звезда гнома.

Дым пожарищ застил солнце. Словно вместе с дымом саму боль исторгал из себя горящий город. И лишь царский дворец по прежнему возвышался блестящей побрякушкой, надменно глядя на бушующие у его подножия страсти никчемных людишек.

На крыше одного из немногих пока уцелевших зданий стояла небольшая группа совсем неуместных тут — но отнюдь не праздных зевак. Гном хмуро вертел в руках мятый витой браслет, даже сквозь запекшуюся кровь сверкающий блеском серебра. Эльфийка задумчиво поглаживала в ладонях укоризненно глядящий пустыми глазницами череп и смотрела куда-то вглубь себя — в такие глубины, что не доступны были прочим смертным.

Предводительница Крыс пошевелилась.

— Я не верю, что вы сможете одолеть демоницу — если мастер Локси не ошибся и вместо царицы клана Тигров на троне восседает нечто.

Борг дернул щекой и нехотя отозвался.

— Я сам займусь этой тварью. Приходилось уже сталкиваться с подобным — восемнадцать лет тому наши рудокопы что-то напутали и прокопались туда, куда не след… Только уж звыняйте — дворец надо бы обрушить вместе со всеми подвалами.

— Чтобы похоронить всю имеющуюся там мерзость? — кивнула царица. — Да, пожалуй… А что дальше?

Стоящий чуть в стороне Локси, закутавшийся в свой рваный плащ и доселе так и не выпустивший из руки шпагу, повернулся в ее сторону и посмотрел прямо в ее бесстрастные глаза.

— Вообще-то, во дворце правительницы более подобало бы жить крысам, а не тиграм.

Намек был более чем прозрачен, но та все еще в сомнении покачала головой. И тут подала голос эльфийская целительница.

— Народ эльфов одобрит и поддержит любые меры, направленные против порождений Тьмы.

Борг воинственно задрал куцую бороду.

— Гномы тоже никогда задних не пасли, если речь шла о драке со слугами Падшего! Наш Совет Старейшин всегда был последователен и беспощаден в таких делах.

Локси мрачно усмехнулся. Его мысли были далеко отсюда. Хоть он и обрушил подземный коридор, ведущий из дворца в комнату с морозными воинами — еще не мертвыми, но уже и не живыми — но сердце его было не на месте от беспокойства. И все же он тоже добавил свое слово.

— Как дворянин и полномочный посланник короля Невира двенадцатого, я заявляю о своей поддержке. Причем не только словом, но и делом…

Гном светился мягкими переливами розового и голубого света — такими защитными заклинаниями напичкали его бледная маленькая Жозефина и хмурый Локси. И все же главная надежда была на секретное оружие — утреннюю звезду, несущую на себе отпечаток сущности поверженного бога.

— Моргенштерн, — скупо обронил Борг, когда уже на подходе к воротам дворца волшебник спросил его — дал ли воин имя своему оружию.

Что ж, такое название, данное на тайном языке гномов, было ничем не хуже остальных. По-гномьи лаконично и до скуки точно.

Наверное, эта парочка удивляла присматривающихся из бойниц и окон воительниц царской гвардии — но пришла та отнюдь не на переговоры. Кто хотел сдаться, те уже сдались. А оставшиеся укрылись в окруженном дворце. И следовало выжечь это гнездо заразы со всем тщанием, а посему маскироваться нужды больше не было.

Поэтому Борг просто высадил высокие и массивные, окованные железом створки одним ударом оружия. Не дожидаясь, пока обгорелые обломки и перекрученные полосы железа разлетятся по углам, Локси принялся поливать вокруг огнем и молниями. Не то, чтобы бил по целям — скорее наоборот, работал по площадям.

Тактика выжженной земли во всей ее неприглядности. Пленных не брать, все что можно уничтожить, должно быть уничтожено. В общем, кто не спрятался, я не виноват…

И все же сопротивление защитниц дворца было сломлено сразу же. Перед объединенной мощью стали и магии спасовали и заклинания, и многочисленные ловушки, подстерегавшие неосторожных или нежелательных посетителей. Ни стремительные, словно укус кобры, атаки воительниц, ни арбалетные залпы не остановили разгулявшуюся парочку. Те запросто выносили любые самые прочные и заговоренные двери, а если им надо было, то и шли напрямик, оставляя рваные разломы в сложенных из могучих глыб стенах. И шли целеустремленно — поднимаясь к покоям царицы цариц.

Разбегающихся не преследовали. Но за попытки ударить в спину карали нещадно — и после нескольких уроков всякое сопротивление прекратилось. Угрюмые и грязные, воительницы просто следовали по сторонам, мрачно поглядывая на грозную парочку, оказавшуюся отнюдь не слабого, по их представлениям, пола…

Золоченая дверь с красиво и искусно вырезанными тиграми вылетела грудой дымящихся щепок, и гном первым шагнул в проем. Зал, где на троне восседала ослепительно красивая черноволосая женщина, поражал своим мрачным великолепием. Выдержанный в черных и красных тонах, с тем присущим только женщинам вкусом к мелочам, в другое время он мог бы даже и вызвать восхищение. Потолок изображал южную ночь в ее исступленном великолепии — со звездами, пролетающими длиннохвостыми кометами и серебристыми крылатыми лошадьми. А стены покрывала тончайшей работы мозаика, где невиданные звери и птицы резвились меж диковинных деревьев и цветов.

Однако пришедших встретил шквал огня и стали — стоящие перед троном и по сторонам воительницы и ведуньи сил не жалели. Равно как и арбалетчицы на опоясывающей залу галерее не мешкая выставили оружие меж статуй и перил, и выдали вполне недурственный залп.

Но пламя и железо бессильно взвыли и опали, не будучи в силах даже оцарапать растрепанного невысокого и бородатого крепыша, размахивающего светящимся шаром оружия, и смазливого закопченого мага, на чьем пальце призрачным светом полыхало Проклятое Кольцо.

Локси ударил молнией — сильной, выверенной до мелочей. И издевательский смех восседающей на троне царицы оборвался. Ибо словно река фиолетового яростного пламени пронеслась от волшебника вперед.

С десяток оказавшихся на пути защитниц просто испарились. Трон и его подножие разлетелись мелким раскаленным щебнем, так что черноволосая красотка хоть и не пострадала, но весьма не по-царски выругалась, шлепнувшись задницей на выщербленный и свежезакопченый каменный пол.

Следом полетел сверкающий нестерпимым блеском огненный шар. Перевитый жемчужной дымкой магических добавок, он отшвырнул девицу назад и с такой силой впечатал в каменную стену, что та покрылась трещинами. А красивый герб, с которого рыкал вздыбившийся тигр в обрамлении сделанной по кругу надписи «Сила и честь», рухнул и с грохотом разлетелся на части.

Никто из людей не смог бы вынести такого удара. Но груда обломков камня и штукатурки разлетелась, и оттуда выскочила неповрежденная, хоть и присыпанная белесой пылью царица. Однако не успела она расхохотаться вновь или высказать что-либо по поводу тщетных потуг бездарных людишек, как новая порция магии (на этот раз наконечник гигантского ледяного копья) пришпилила ее к стене, словно булавка естествоиспытателя бабочку-однодневку. К слову сказать, облик царицы претерпел существенные изменения — она стала повыше ростом, пошире и погрубее телом. За спиной, распластанные по камню изуродованной стены, обнаружились трепещущие радужные крылья. Прежде изящные руки обзавелись весьма впечатляющими коготками, сверкающими блеском каленой стали, а симпатичное личико исказила гримаса боли.

Крак! — с хрустом сломалось магическое ледяное копье, и на пол спрыгнуло это красивое и жуткое одновременно существо. Дыра в половину живота исчезла волшебным образом, а залу сотряс никогда не слыханный низкий, вибрирующий рев.

Впрочем, он тут же захлебнулся воем, ибо Локси вовсе не исчерпал ни сил, ни свой магический арсенал. Появившаяся из воздуха сеть, полыхающая ослепительным и ненавистным светом, спеленала порождение подземных миров.

От нестерпимо высокого визга лопнули стекла в высоких стрельчатых окнах, но звона попросту не было слышно за голосом попавшей в силки бестии. Лишь ветер, свободно веющий здесь в вышине, сразу же занес в залу запахи и дым пожарищ.

И тут только демоница сообразила, что все эти упражнения по стрельбе с дальних дистанций Локси применял с единственной тактической целью — коль скоро он не хотел применять ничего из действительно Великих Заклинаний, щадя населявших царский дворец людей. И делал он это, дабы отвлечь противника и дать возможность подойти вплотную пехоте. Все по учебнику военного искусства, дамы и господа…

И не успело порождение кошмарных снов Падшего бога предпринять хоть какие-то меры, как окутанный защитной аурой Борг уже оказался рядом. И шар его Моргенштерна, раскалившись добела сиянием ненависти, обрушился на незащищенную голову чудовища.

По зале пронеслась вихрящаяся ударная волна, сшибая на пол людей и предметы, взвивая изо всех щелей пыль и каменную крошку. Даже волшебнику пришлось загородиться — видать, имеются у гнома свои старые счеты с нечистью, коль он взялся за дело с такой основательностью и неприкрытой яростью…

Ухватив одну из воительниц за гриву мелко заплетенных, уже тронутых ранней сединой косичек, хоть и упавшую, но вроде не потерявшую присутствия духа, Локси рывком вздернул ее на ноги.

— На месте царицы уже давно сидит демонское отродье из Нижних Миров, — сообщил он. — Уводи людей. И дай мне пару девиц выгнать всех из подземных этажей.

Женщина обожгла его властным ненавидящим взглядом, попыталась ухватиться за оружие. Но тут до нее дошел смысл слов волшебника. Бросив взгляд в ту сторону, где припорошенный пылью гном раз за разом словно вбивал в землю рычащую от бессильного гнева и все же упрямо поднимающуюся демоницу, она только выдохнула. Завыла глухо и с тоской, но потом нашла в себе силы справиться.

— Бетси, Курлион, ко мне!

А затем рявкнула на всю разгромленную залу, воспользовавшись промежутком меж громоподобных ударов гнома. И ее хорошо поставленный командный голос встряхнул оцепеневших воительниц и позабивавшихся в углы выряженных красавчиков:

— Вместо светлейшей Линнерион на трон пробрался демон! Слушай мою команду — всем очистить дворец и вывести людей!

Затем препоручила Локси двух чумазых и малость растрепанных девиц. Та, что отрекомендовалась как Бетси, обращалась со своим коротким мечом более чем ловко. Зато Курлион волшебник признал сразу по знакомо горящему в ней огоньку Силы — она была одной из тех многих, кто пытались остановить его и гнома по пути сюда, и одной из тех немногих, кому посчастливилось при этом выжить.

Спасибо всем богам, народу в подвалах и погребах царского дворца оказалось не так много. Большинство удрало отсюда весьма охотно после первых же распоряжений сопровождающих Локси дамочек. Причем улепетывали так, что волшебнику стало даже немного стыдно за их мужской, но вовсе не мужественный пол. Остальных пришлось гнать в шею. Ну скажите на милость, кто же так просто свыкнется с мыслью, что отныне, возможно, больше и не будет теплого да сытного места при царской кормушке?

— Да чтоб вас всех! — с досады Локси влепил в стену махонький файрбол.

Потрескавшийся от жара камень заполнил коридор чадной вонью, и только тут главная царская повариха соизволила оставить свои столь полюбившиеся погреба. Причитая на ходу, что колбас-то, колбас погибает видимо-невидимо, она весьма организованно устроила шествие наверх всех смотрительниц, распорядительниц и виночерпиев. Последние, впрочем, бросали на самого волшебника испуганные и немного заинтригованные взгляды, так что тому пришлось подкрепить впечатление ослепительной молнией в сводчатый потолок — да так, что раскаленные булыжники полетели.

Все подземное пространство под дворцом оказалось изъедено ходами, как хороший сыр. Но мало-помалу трое гонителей оказались и в уже знакомой подземной камере. Стражницы к этому времени очухались и удивленно переговаривались, не решаясь покинуть свой пост и поглядывая на вынесенную дверь.

Даже приказ Бетси, сопроводившей свои слова демонстрацией особого золотого талисмана, означающего неслыханную степень доверия и высочайше возложенной милости, не произвел на тех большого впечатления. Пришлось Локси вновь надавать горе-воительницам по их крепким шеям и мускулистым задницам, да выкинуть всех попросту на ведущую наверх лестницу. Поворчав для порядку и почесав пострадавшие места, стражницы вынуждены были подчиниться грубой силе и поплелись прочь.

Но волшебник уже отвернулся.

— За мной, — бросил он уже на бегу.

Участок со столь зловредной каменной мозаикой он выжег издали. А плитки разрушаться никак не хотели, пищали тоненько и сопротивлялись, и зрелище было, между прочим, еще то… Не дожидаясь, пока остатки расплавленного и немилосердно чадящего камня стекут по стенам, он бегом миновал это место. Завал из ломаного камня Локси попросту прожег, воспользовавшись беззастенчиво позаимствованным у Стеллы-второй способом. Заклинание было по-гномьи хитрым — одна составляющая прожигала отверстие, а другая отнимала тепло у стремительно остывающих стенок, укрепляя их и передавая Силу первой половине.

Покрытые инеем воительницы по-прежнему стояли в два ряда у сложенных из грубых, едва обработанных камней стен. И по-прежнему не отзывались на все мысленные способы хоть как-то привлечь к себе внимание. А прикасаться к ним Локси ой как не хотелось.

— Помогай, — обратился он к боязливо жмущейся к выходу Курлион, и принялся плести вязь заклинаний.

Получив столь понятный приказ, относящийся к знакомой ей области, колдунья осторожно принялась помогать. Волшебник работал стремительно, грубо и просто, и новоявленной напарнице приходилось пыхтеть вовсю, разбираясь в незнакомых петлях и способах нанесения чар. Но похоже, что в царский дворец вовсе уж неумех не брали, ибо довольно быстро в пространстве повисла такая нестандартная магическая конструкция, что в другое время сам Локси просто восхитился бы. Наверняка подобным магическим арканом запросто можно было бы спеленать и пренести с места на место здоровенного элефанта. Причем бережнее, чем любящая мать своего малыша.

Однако волшебник не без оснований предполагал, что с переноской зачарованной неведомым магической науке способом Невенор могут возникнуть проблемы. А посему и заложил в замысел просто-таки чудовищный запас прочности. Если растянуть вот этот вектор подлиннее, то запросто можно вытащить из реки купеческую баржу или даже королевский фрегат. Только что с ними потом делать?

Мимоходом задумавшись над этим вопросом, Локси тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли, и принялся осторожно, прядь за прядью, окутывать чарами неподвижно стоящую заиндевелую эльфийку. На всякий случай крепко, но мягко прихватив ей столько раз целованные руки-ноги (а вдруг сопротивляться начнет?), он в последний раз проверил все составляющие. А затем с сомнением посмотрел на сопровождающих его девиц.

Те снова незамысловато пятились к прожженному в камне выходу, и глаза их были круглыми.

— Ну, почтеннейшие, и в чем дело? — волшебник вновь чувствовал, как по жилам растекается хмельная волна.

Выйдет или не выйдет? И ведь снова очень даже может оказаться, что одной из могущих не выдержать опор во всех этих построениях является его собственная, Локси жизнь…

Бетси невразумительно пробурчала что-то, но чуть более хорошо держащаяся Курлион утерла с лица пот, немилосердно размазывая грязь по щекам, и запинаясь от волнения, соизволила более внятно пояснить:

— Это ж… это ж Вольница Льда!

Из дальнейших расспросов удалось выяснить, что есть тут старая легенда одна, о потерявших душу бессмертных воительницах. Об их холоде и свободе от каких бы то ни было моральных терзаний. Дескать, души их на цепкой привязи демонов, а тела творят, что хотят…

Опустив невидящий взор на грубые плиты пола, Локси выслушал сбивчивые объяснения.

— Так вот оно что, — прошептал он наконец. — Ну что ж, поборемся еще…

Медленно, осторожно, ибо тело застывшей словно в диковинном сне Невенор отзывалось такой неподатливой тяжестью, словно волшебник самолично взвалил себе на плечи железную гору, он приподнял заиндевевшую фигуру силой своей магии. Трещали от натуги жилы, похрустывали суставы его, от усилий взор порой застила багровая пелена, а каменные плиты под ногами лопались и вдавливались вниз.

— Врешь, нас так просто не осилишь! — прохрипел он, аккуратно толкая повисшую на магической подушке застывшую эльфийку в сторону выхода.

Изрядно перетрусившая Курлион, впечатленная такой мощью, все же помогала понемногу, направляя движение. А Бетси высоко держала пылающий факел, освещая дорогу, ибо собственный Локси магический светильник напором грубой безжалостной магии задуло словно робкую свечу неумолимым ураганом. И все поглядывала странно на впавшего в транс молодого волшебника.

И уже когда процессия миновала проплавленный в каменном завале участок и выбралась в хоть и обгоревший, но сохранивший хоть какое-то подобие прежнего облика коридор, позади них пронеслось движение. Единым вздохом колыхнулся воздух, и глазам удивленного Локси предстало незабываемое зрелище.

Оба ряда мохнатящихся инеем воительниц повернулись в сторону уходящих и сделали по несколько шагов, явно намереваясь то ли догнать, то ли сопроводить их.

— Умницы, — криво ухмыльнулся мокрый от усилий волшебник. — Только не вздумайте мешать. Уж не обессудьте, но ваша судьба меня мало беспокоит, в отличие от моей остроухой лапочки. Сумеете заодно выбраться, значит, так тому и быть…

Путь наверх плохо запомнился Локси. В ушах глухо шумел неумолчный прибой толкающегося в голову тока крови, мир перед глазами потускнел, сжался и сузился до размеров только этого замершего в нелепом инее тела, что надо любой — вы слышите, Небеса? — любой ценой спасти.

Не глядя, руководствуясь остатками соображения и еле ворочающимися инстинктами, он прожег от верха лестницы прямой путь наружу дворца. Сквозь пару капитальных стен, сложенных из могучих глыб дикого камня, положенного на известковом растворе, и дальше — на широкую площадь, где к ним сразу бросилась смутно знакомая маленькая фигурка.

Целительница. Как-там-ее Жозефина — Локси едва успел остановить направленный в ее сторону гневный взмах вооруженной отнюдь не пустяшным заклинанием ладони, и только тут позволил себе чуть-чуть перевести дух. Заметив по колыханиям ауры, что эльфийка что-то кричит ему, он нехотя передал ей ключевые нити своего удерживающего Невенор заклинания и шагнул в сторону. Туда, где под ободранным деревом виднелась чудом уцелевшая каменная скамья. И лишь немного придя в порядок, он оглянулся, с удивлением обнаруживая, как перед глазами постепенно светлеет, а в окружающей волшебника реальности обнаруживаются какие-то звуки.

Верхняя часть прежде золоченого и щеголеватого дворца уже обрушилась. И все же Борг еще вел там свой бой, ибо в зияющих проломах мелькали тревожные сполохи света и временами доносился тошнотворный визг демона, коего гном толково и со вкусом забивал под землю — даже не в Нижние Миры, а куда глубже.

— И все же, что-то этот борода долго… — не без удивления Локси обнаружил, что пересохшее и забитое пылью горло еще способно издавать звуки.

Пришлось ему вновь подняться на недовольно отозвавшиеся гудением и дрожью ноги. Победителя изрядно шатало — словно моряка в шторм или после оказавшейся неподъемной порции рома. И все же он упрямо переставлял конечности до тех пор, пока они не привели его к хлопочущей эльфийской целительнице.

— Плохи дела, мастер Локси, — устало сообщила та. — Телом Невенор в порядке. Но разум ее бродит в неведомых глубинах, тоскуя по игре света и тени под сводами Вечного Леса. И воистину я не знаю силы, способной вернуть ее оттуда.

И посмотрела эдак оценивающе — не взглядом женщины на мужчину, но как-то иначе. Волшебник вздохнул, едва не поперхнувшись налетевшим дымом от горящего на углу площади здания. Как чувствовало его сердце — неприятности на этом не заканчиваются! Вслух же он произнес иное:

— Демон, из которого вышибает дух Борг, смог бы исправить содеянное?

Жозефина в сомнении покачала головой.

— Сомневаюсь. Самая большая неприятноость, что можно сотворить с порождением Падшего, это изгнать обратно в Нижние Миры. Они ведь бессмертны, мастер Локси. Не сильно тут поторгуешься…

Волшебник смотрел на миниатюрную эльфийку. На ее запыленные и растрепанные, прежде щеголеватые золотистые волосы. На чумазое от дыма и пыли лицо, на замурзанные руки, коими она по-прежнему пыталась что-то сделать с застывшей в зачарованном сне Невенор.

Бессмертные, говоришь? Сомнительно — бессмертны только боги. Да и то, если вдуматься да хорошенько порассуждать… С той Звездой, что болтается на привязи у одного гнома, все эти выкладки становятся ну очень уж условными. А если учесть еще клинок, с эфеса которого ветвь цветущей вишни стекает на клинок, то появляется некий, пусть и весьма призрачный, шанс.

Но главное — это два не знающие удержу воителя. Горячий душой и мощный телом гном. Да и некий наполовину человек, а наполовину эльф по имени Локси тоже чего-то стоит. Еще и колечко, колечко, будь оно трижды неладно…

Глава 44. Победа — это еще не все

В том месте, где еще совсем недавно открывались (и закрывались тоже) красивые ворота главного входа в царский дворец, ныне громоздилась только груда мусора в здоровенном проломе. Локси брезгливо перешагнул видневшуюся из-под камней неестественно скрюченную руку, даже в посмертии не выпустившую короткий, слегка изогнутый по здешним обычаям клинок. Женскую руку, между прочим…

Тут его, спешащего остановить гнома да устроить небольшой торг, перехватила царица клана Крыс, за коей с заносчивыми выражениями на чумазых мордашках следовали еще две. Ах да — Волки и Орлы.

— Мастер Локси, — в голосе царицы проскользнуло, кроме деловитой озабоченности воительницы, еще что-то вроде уважения, чему сам волшебник немало подивился. — Левия под нашим контролем. Будут особые пожелания?

Да, приходилось волшебнику и оставлять города на милость победителей, уводя отряды после унизительного и кровавого поражения. Но бывало и наоборот — вступать в них, поводя вокруг еще хмельным от крови и ощущения победы взглядом. Так что опыт соответствующий имелся, а как же!

— Обеспечить порядок, защиту населения и купцов от грабежей и мародерства, — начал перечислять он. — Усиленные патрули на улицы и перекрестки, к складам продовольствия и важным учреждениям — банкам, госпиталям, государственным службам. В порт и магическую гильдию…

По мере перечисления на лицах цариц расплывались улыбки, так что в конце концов Локси обратил на это внимание и поинтересовался природой столь замечательного феномена.

— Да вижу теперь, что и вам, мастер волшебник, приходилось города на меч брать, — ответила рослая и, очевидно, рыжеволосая, крепкого сложения царица с узорами на щеках, изображающими атакующего орла. — Все сделано, только вот с Тигрицами что делать? Крепко их не любят, уж больно напакостили.

Посоветовав проявить милосердие и великодушие, свойственное только истинно сильным, но без сопливостей, Локси вознамерился самым великосветским образом откланяться. Ибо мысли его уже были там, наверху, где затихающие звуки схватки наводили на мысли о незавидной участи демоницы. Однако царица Крыс покачала головой в знак несогласия.

— Теперь это и мое дело. Так что мы с вами.

Отдав посыльным несколько распоряжений, трое облеченных высочайшей властью женщин поспешили за боевым магом, прокладывающим путь сквозь завалы и нагромождения балок, битого камня и изуродованных предметов обстановки. Из за лопнувшей колонны, обнажившей розовый гранитный скол свежего камня, навстречу им выскочили Бетси и Курлион. Все пыльно-серого цвета, но деловитые. Отсалютовав по здешней традиции правым кулачком, коснувшимся ладони другой руки, они сообщили, что в бывшем дворце остались только мастер бородатый воитель и демоница.

— Можно обрушивать.

Распорядившись насчет оцепления вокруг (никого не впущать, но всех выпускать наружу), Локси поблагодарил обеих и отправил прочь из дворца. Подчинились те с явной охотой, ибо даже неопытным взглядом становилось видно, что огромное здание скоро начнет рушиться и само.

Покосившись на чадящий гобелен, где конные девахи загоняли ощетинившегося кабана, волшебник по едва держащейся широкой лестнице взбежал наверх. Залу было не узнать — своды обрушились, и теперь каждый удар гнома опрокидывал демоницу на груду изуродованного камня и ощетинившихся щепой могучих дубовых балок.

— Остановись, Борг, — распорядился Локси.

Обнажив шпагу, он оценивающим взглядом окинул поле боя, а пуще всего обоих участников. Если гном хоть и пострадал не очень сильно, отделавшись парой прорех в кольчуге да разодранной щекой, то твари явно приходилось куда хуже. Сияние ее ауры потускнело изрядно, да еще и как-то перекособочилось.

— А что так, мастер? — поинтересовался тяжело дышащий Борг, возвышаясь над не спешащей подняться демоницей, жадно пользующейся предоставленной ей передышкой. — Я уж почти нащупал путь, как спровадить тварь путем истинной смерти.

Локси хмуро пояснил, что Жозефина не в состоянии вернуть Невенор обратно. Стало быть, придется договариваться с тварью.

Неожиданно, демоница отозвалась, наполнив полуразрушенную залу визгливым и чуть шипящим голосом.

— И вовсе не тварь. У меня имя есть, презренные — но я вам его не сообщу.

И тут, неожиданно, сбоку, от выходящего на купеческий квартал пролома в стене, донесся наполненный внутренней силой чуть рокочущий голос:

— Да, это было бы весьма неблагоразумно.

Все три царицы не сговариваясь переместились за спину Локси, ибо они уже уразумели, что если тут кто спец по части боевой магии, то это именно он. А голос донесся от появившейся… тени не тени, а чего-то вроде туманно и слегка радужно отблескивающего привидения. Это оказался высокий статный муж с властным взглядом. С той неуловимой привычкой повелевать, что наводит на весьма нехорошие размышления.

— Представляться надо? — весело поинтересовался явившийся невесть кто и невесть откуда.

Волшебник покосился на демоницу, что распласталась покорно, поджав лапы и хвост перед одной лишь тенью… ну, теперь понятно, кого. Хмуро покачав головой, он стал на одно колено перед падшим величием. Хоть это и наводящий ужас бог подземных миров, а уважение проявлять надо. Другое дело — слуг его колотить, чтобы аж перья летели.

— То-то же, — довольно рыкнул повелитель Нижних Миров, чуть подождав, когда три царицы и скорчивший недовольную морду гном последуют примеру Локси.

И даже Жозефина, которую неуемное любопытство и живость характера привели сюда же, вынуждена была проявить почтение.

— Значит так, — распорядилось земное воплощение Падшего бога. — Служанку свою я забираю — не справилась она здесь. В качестве наказания…

Он призадумался на миг. — Ну, допустим, на десять тысяч зим заточение в моих владениях — в Нижних Мирах. Достаточно?

Локси сам не ожидал от себя такой наглости. И все же в наступившей тишине прозвучал его негромкий, но исполненный нешуточной решимости голос.

— Нет.

Бессмертный оказался немало удивлен таким оборотом дела. Но и обрадован в то же время — хоть какое-то развлечение! Некоторое время он смотрел на склонившего перед ним голову молодого волшебника, затем ухмыльнулся.

— И что же ты хочешь предложить за жизнь своей остроухой потаскушки?

Зря он это сказал, ох зря. Кто сказал, что бессмертные не совершают ошибок? Еще как совершают! Ибо потемневшие от ярости глаза Локси посмотрели прямо в лениво-бесстрастный взор Падшего. И можно поклясться чем угодно — когда два взгляда скрестились подобно двум клинкам с тем неслышным звоном, от которого содрогаются миры, трепещет все живое и не очень — в глазах бога мелькнуло сомнение. А молодой волшебник медленно, словно преодолевая тяжкий груз своих страхов и сомнений, встал пред ликом божества на ноги.

И все же он невероятным усилием воли сдержал пустые слова и угрозы. И сказал не совсем то, слукавил немного. Хотя и то, что было произнесено, прозвучало весьма внушительно.

— В моей власти не отпустить твою слугу. А взамен отправить ее путем истинной смерти. И еще…

Локси всмотрелся в эти глубокие затягивающие глаза.

— Ты ведь не всегда был таким. Неужели ты смирился с незавидной участью бога падали?

Уже приготовившись морально к своей скорой и неизбежной смерти за дерзкие слова молодого волшебника, Борг в отчаянии решил тоже напоследок поглазеть на бога смерти. И сердце гнома на миг подпрыгнуло — в ответ на выпад Локси тот отвел взгляд. И даже опустил глаза. Миг-другой, и в полуразрушенном дворце зазвучал горький смех.

— Забыть былое величие? Нет, это воистину невозможно.

И поплыли вокруг чарующие картины Небесного Города. С его серебряными островерхими башенками, с радужными мостами и дивными даже для эльфийского глаза садами. С мастерскими, где отец всех кузнецов создавал свои шедевры. И с залой отдохновений, где юный и прекрасный рыцарь пел балладу перед неземной прелести девушкой. И только по глазам ошеломленный Локси признал в молодом рыцаре только что запомнившийся взгляд падшего бога. А лицо прелестницы, мягкое, задумчивое и чуть затуманенное улыбкой воспоминаний, весьма подозрительно походило — только не удивляйтесь! — на портрет той, что смотрела на него глазами матери. На портрет, висящий в спальне молодого волшебника.

— Мир тогда был еще юн и прекрасен, — в голосе бессмертного скользнула неожиданная нотка грусти. — Мы все вместе создавали и улучшали его. Но потом…

И содрогнулась чарующая картина. Тем ужаснее показалась последовавшая за мирной идиллией Битва Богов. Столь кошмарные и отвратительные зрелища разворачивались перед потрясенными зрителями, что разум просто отказывался верить в них. Маршировали закованные в броню легионы, сотрясшие и залившие кровью всю реальность, а навстречу бросались едва вооруженные толпы воителей с дубинами и каменными топорами, в сопровождении зверей и духов. И реяли над полями битв гордые драконы, извергая из хищно оскаленных пастей реки огня, а им противостояли словно отлитые из жидкого сияния солнца гигантские орлы с головой льва, и не было спасения никому. Весь мир обезумел, содрогаясь в пароксизме взаимной ненависти и уничтожения…

— В основе была старая и банальная борьба за власть, — бог погасил видение и разговаривал, похоже, не столько со стоящими перед ним смертными, сколько сам с собой. — И мы проиграли. Люди, поддерживаемые возлюбившими свет, оказались сильнее. А мои излюбленные дети, перворожденные эльфы — вы приняли сторону победителей. Орки впали в варварство, тролли и драконы оказались разобщены, а затем и почти уничтожены.

Оказавшись не в силах вынести еще мелькающие видения, где топор и петля палача не знали устали, Локси скосил глаза в сторону и с удивлением увидел, как по щекам Жозефины стекают слезы.

— Война… — прошептала она. — Снова война… Как же это отвратительно…

— Да, это так, — вздохнув, согласился гном. — Звуки битв сладостны и пьянят не хуже вина. Но это путь в никуда. Куда лучше работать, создавая прекрасные вещи, и не ведать о войнах. Или слышать о них только в старых песнях или преданиях.

Отвернувшись, тень падшего бога смотрела куда-то вдаль, в одной ей видимые воспоминания. И столь тягостными оказались они, что присутствующих на миг захлестнуло отчаяние.

— Ладно, — решило падшее величие. — Спасибо, что напомнил о прошлом. Забирай свою девицу. И остальных скопом. Но заплатишь сполна — по полной мере.

И уже исчезая в туманном мареве, темный бог невесело усмехнулся:

— Только уж сделай то, что намереваешься…

Глава Особая

Скелет был хорош. При ходьбе он трясся, скрипел суставами и так сыпал во все стороны пылью, словно пропитался ею за долгие века как губка водой. На голове виднелась тусклая, ухарски сдвинутая набекрень острозубая корона, а ржавый меч в костяной руке волочился сзади, производя тот самый, неприятно скрежещущий даже издали звук. Прежний обладатель этих костей на голову был бы выше недоверчиво присматривающегося Локси. Но вместо того, чтобы вытянуться во всю свою длину в уютной тишине какого-нибудь склепа, он самым непринужденным образом прогуливался мимо опешившей от неожиданности парочки.

— Где это мы? — недовольно огляделся гном.

Контраст меж этим зрелищем и гостиничным холлом, куда парочка отворила дверь и опрометчиво вошла с еще затянутой дымом улицы, оказался просто разительным…

Задумчивость, вообще-то, не свойственна молодости. Но молодой волшебник был именно задумчив, когда они вдвоем с Боргом лазали по подземельям дворца, разыскивая и помечая опорные камни. После того, как тень падшего величия покинула их, эти двое вновь отправились работать. Дело в том, что в каждом здании и сооружении есть так называемые опорные камни, где сходятся и пересекаются незримые, но могучие силы, удерживающие постройку в целости и сохранности. И вот по этим-то местам и следовало ударить человеку и гному, по достоинству оценивших обоюдную привычку делать свою работу на совесть.

И вот теперь Локси стремительно мотался по подземным коридорам и обнаруживающимся в самых неожиданных местах отноркам. Гном чувствовал себя здесь как эльф в лесу — деловито осматривал, ощупывал и даже принюхивался к грубо обтесанным каменным глыбам фундамента. В паре мест бородач вовсе останавливался и замирал, положив обе широкие ладони на камень и прислушиваясь всем своим чутьем подгорного народа. И наконец, когда волшебник уже начал тихонько позевывать (ночь без сна, да и день выдался хлопотным), Борг наконец подобрался к неприметному, чуть торчащему из тяжеловесной кладки прямоугольнику и уверенным голосом сообщил:

— Здесь, мастер Локси.

Немного оживившись, волшебник пригляделся к камню, пожал плечами в недоумении. Каменюка как каменюка. Но едва он озаботился заклинанием Истинного Зрения, как взору предстал туго завязанный узелок Сил. Стекаясь со всех сторон, потоки напряжений концентрировались и удерживались в покое именно тут. Да, все верно разыскал гном — если разрушить здесь и чуть помочь, то царский дворец, покосившейся уродиной возвышающийся над широко раскинувшейся вокруг Левией, начнет рассыпаться, складываясь внутрь пронизывающих его и подземелья пустот наподобие карточного домика.

— Только один? — на всякий случай уточнил Локси, ибо из неких не очень-то широко афишируемых источников слыхал, что чем больше опорных камней, тем крепче сооружение — будь то крепость или замок.

Устало кивнув, Борг постучал по камню костяшками пальцев. И под прикосновением гнома все огромное здание слегка загудело, словно удивительный колокол. Большие сильные руки гнома тут же вновь прикоснулись к каменному монолиту — нежно, мягко, словно мать к захныкавшему во сне ребенку. И под чуткими пальцами гул затих, уснул до поры.

— А сам-то ты как выберешься, мастер? — гном повернулся и бросил на волшебника чуть озабоченный взгляд.

Локси устало вздохнул. Горячка боя давно схлынула, и теперь усталость навалилась с удвоенной силой. Под веки словно насыпали песка, а полутемная комната с мохнатящейся пылью паутиной по углам то и дело норовила уплыть куда-то в бездумном забытьи…

— Видят боги, я много сил вложил в вашу Стеллу. Но кое-чему и я у нее выучился. По каменной части — и получается немного. Хм, может, какую-нибудь мою прабабку когда-то гном соблазнил?

Борг негромко хохотнул шутке, задумавшись в то же время — эльфы с людьми совместимы в любой пропорции. Как золото и серебро в сплаве. А вот гномы ни с кем. Чудно задумали бессмертные…

— Так что обо мне не переживай, — Локси закурил трубку, поднес огонька гному. — Сейчас подымим напоследок, ты ступай наверх и считай до трех сотен. Если все в порядке, пусть Жозефина тогда тенькнет что есть мочи. Тут-то я и начну, да с огоньком.

Тот кивнул, поглядывая, как клубы дыма потихоньку уплывают в вентиляционное отверстие. Хм, а слабая тут тяга — не умеют толком строить хумансы… А тем более девки, хе-хе!

Величественное здание, уродливо зияющее проломами выбитых окон и кое-где — страшными черными пятнами наспех потушенных пожаров, дрогнуло. Заскрежетало чуть, окуталось клубами известки и пыли, но устояло. Однако земля вновь уплыла из-под ног, словно малыш некоего великанского подземного роду-племени шаловливо и капризно дернул вселенную на себя. И с душераздирающим грохотом и скрежетом дворец стал обваливаться.

Не в силах выдерживать столь громкие и неприятные звуки, чумазая и бледная Жозефина заткнула ушки и поморщилась.

— Никогда не понимала хумансовской страсти к разрушению. В этом отношении они ближе к оркам! — крикнула она в сторону невозмутимо смотрящего на действо гнома.

Но тот пожал плечами и скептически ухмыльнулся в ответ.

— Да ничем вы не лучше, остроухие. Орлиное Гнездо разваляли так, что ой-ой, — Борг сделал на миг страшное лицо и отвернулся вновь к зрелищу величественно рассыпающегося огромного здания.

Однако ничуть не обескураженная миниатюрная эльфийка тут же уцепилась за его слова, подпустив ответную шпильку.

— Да откуда тебе, борода нечесанная, знать о том?

Погладив куцую бороденку а-ля солидный купец, к которой Борг уже почти привык, он сплюнул только. И умолчал о том, что именно гномам достался подряд на возведение на перевале новой крепости — да куда лучше и грознее прежней. С многочисленными сюрпризами и ухищрениями, с магическими пропитками меж слоев кладки и прочими премудростями, напичканными неулыбчивыми ребятишками из столичной гильдии магов людей. Так что в следующий раз эльфийские головорезы не успеют даже неприятно удивиться…

А меж тем на месте почти совсем обрушившегося здания стало твориться что-то совсем уж непонятное. Стало тихо, лишь редкое потрескивание и шипение доносились оттуда. Огромная туча седой пыли, поднявшаяся на месте прежнего дворца, вдруг осветилась изнутри желтовато-оранжевым светом. Сияние стало ярким, да таким, что все зрелище стало похожим на вставший на полнеба гиганский пузырь наподобие магического светильника.

— Может, мастер Локси прожигает путь наверх? — вслух подумала эльфийка.

Но Борг в сомнении покачал головой. Только сейчас гудящая с устатку голова сообразила, что не просто так мастер волшебник помянул Стеллу, отлившую волшбой каменный колокол, ох не просто так. Видать, задумал что-то…

Мало-помалу становящаяся прозрачной туча пыли засияла так, словно в середине обнаружился осколок солнца, невесть зачем опустившийся на землю. Эльфийке даже пришлось немного прикрыть глаза ладошкой, но гном, немного привычный смотреть в раскаленное почти добела нутро горна, лишь прищурился. И тут белесая пелена, повисшая в воздухе, пропала разом и вся…

Отполированными до зеркального блеска оказались даже ступени. Одолев последнюю из них, эльфийка задумчиво оглядела с высоты погружающийся в вечернюю дремоту огромный город. Здесь, в вышине, жару сдувал шаловливый ветерок, приятно охлаждая разгоряченную кожу и до онемения трепая волосы на голове. А хороший вид отсюда — вся Левия как на ладони.

Зато гном осматривал выросшее на месте прежнего дворца сооружение с куда большей практичностью, и внутри него смутно ворочалось беспокойство. Ну не бывает такого камня в природе! Гладкий, плотный, наверняка с мелкозернистой сущностью — он даже на простукивание и поглаживание отзывался как исполинских размеров монолит потрясающей прочности. Ну представьте себе четырехугольную пирамиду, невесть какими судьбами возникшую на месте поверженного дворца и сторонами смотрящую точно на все четыре стороны света. Представили? Со ступенями, что кокетливыми и в то же время строгими дорожками восходят по серединам каждой грани на небольшую плоскую вершину.

И все это нежно-серого, почти белого цвета. Но если вглядеться в кажущуюся беспорядочной мешанину прожилок и полосок, то глаз сам собой вычленяет искаженные в муках лица. Раскрытые в беззвучном крике ужаса и боли рты, изломанные и изувеченные тела…

— И даже сток для воды предусмотрен, — деловито проворчал Борг, осмотрев ложбинки, идущие вниз по обеим бокам лестницы, и тоже ступил на срезанную вершину.

Здесь оказались четыре причудливо покрытые завитушками, аспидно-черного камня скамьи, стоящие почти посередине пустого ровного места. Они прямо-таки тянули решившегося завершить восхождение присесть на них и посмотреть на раскинувшийся под ногами город. Дать отдых усталым ногам и немного подумать. А в квадрате, образованном скамьями, ввысь вздымался острый шпиль, словно отлитый из светло-зеленого блестящего стекла и с легким свистом рассекающий ветерок. Но гном ни на миг не усомнился, что этот материал несколько иной природы и свойств — и что в темноте шпиль будет гореть ровным изумрудным светом, создавая красивое и запоминающееся на всю жизнь зрелище. А также ориентир путникам в ночи — наподобие маяка.

А также памятник. Это ведь памятник — сообразил присевший было на край скамьи гном. Хоть он и не питал особо теплых чувств к эльфу Ахеллону — куда прохладнее, нежели к Шныряющей, а все же. Да и много других замучили на этом месте. Каждому, наверное, было бы приятно получить в посмертие такой вот грандиозный и изящный мавзолей. С толком сделал мастер Локси, ладно и надежно. Может, и вправду у него в роду каким-то боком наши мастера затесались?..

Он осторожно потрепал по макушке малышку Жозефину, по запыленной щеке которой скатилась блеснувшая в последних лучах закатного солнца слезинка, и перевел свой задумчивый взгляд на город. Левия уже погрузилась в темноту, и ее уродство, усугубленное недавними пожарами и разрушениями, в сумерках почти совсем скрадывалось. Лишь здесь, на высоте полутора сотен локтей (примерно 50 метров — прим. авт.), светило еще цеплялось за макушку пирамиды последними лучами. А ведь и утренним солнцем это место будет освещаться первым — сообразил гном. И печально, устало вздохнул.

Внизу их дожидался мастер Локси собственной персоной. Гном не смог даже толком призадуматься — как же тот выбрался из подземелий наверх? Ведь что подземелья прочно и надежно завалены да еще и утрамбованы, а то и заплавлены на совесть и их теперь нет, в этом Борг ни мига не усомнился. Он еще помнил, как без аппетита сжевал что-то, запивая безвкусным от усталости пивом, а затем и прикорнул в каком-то ближайшем доме…

Однако, уже постепенно переходящей в манию мечте выспаться всласть сбыться оказалось не суждено. Казалось, не так-то уж много и надо-то тяжело и на совесть поработавшему солдату. Ан не тут-то было!

Сначала где-то снаружи послышались крики, пару раз лязгнуло оружие. Затем остатки окна вылетели, и в феерически светящихся в лунном свете брызгах стекла в комнату влетел некто, яростно размахивающий клинком.

Проснувшийся тотчас Локси не думал ни мига, тело действовало само. Словно развернувшаяся пружина, взлетел он с импровизированной постели. Подсечка, бросок через бедро с одновременным выкручиванием держащей оружие руки — и незваный визитер кувырком улетел в угол. Вернее, визитерша, судя по запаху и приятным округлостям в нужных местах.

— Да дадут нам поспать или нет? — проворчал он весьма недовольно, и вряд ли кто осудил бы его за столь нелюбезную встречу гостьи.

Подобрав упавший на пол легкий меч, волшебник еще пару мгновений приходил в себя. Затем, едва не вывихнув от зевоты челюсть, зажег свой магический светильник и осмотрелся. Борг спал как убитый, положив под голову вывороченный из кладки стены камень, и непохоже было, чтобы его можно каким-либо образом добудиться. Жозефина, которой не договариваясь уступили кровать, найденную в полуразрушенном доме, приподнялась и теперь очумело хлопала глазами, пытаясь проснуться и спросонок сообразить хоть что-нибудь. А в ногах ее котенком спал свернувшийся в клубочек и невесть откуда взявшийся… кажется, мальчонку зовут Тигги. Ну да, точно, братец той малолетней воришки как-там-ее.

А в углу глухо ругалась спортивно сложенная деваха, бережно баюкая и прижимая к себе вывихнутую в плече руку.

В проем двери, звякнув короткими копьями, сунулись запоздавшие стражницы.

— Извиняемся, ваши милости, не доглядели, — и азартно нацелились на нежданую гостью.

Судя по поведению, та вовсе и не питала зловещих замыслов по поводу занявших здание пришельцев. Но зачем-то же вломилась именно сюда, рискуя своим не только здоровьем, но и существованием? А посему Локси, чуть подумав, жестом остановил ретивых воительниц и шагнул ближе к тихо постанывающей девице. Засветил поярче магический шар и оглядел по новой.

— Ну, и чем же вы, почтеннейшая, объясните свое столь оригинальное появление? Сам не знаю, отчего спросонья шею не свернул… — промолвил он, мимолетно прикидывая, что сноровку он, похоже, потихоньку теряет.

К его удивлению, гостья сверкнула сузившимися от боли глазами и негромко простонала сквозь зубы:

— К мастеру Боргу. Хочу наняться в услужение.

Поразмыслив и не найдя объяснения, Локси озвучил вопрос.

— Горит, что ли? До утра нельзя подождать?

Но ответила здоровенная, вся исчерченная ломаными пунктирами татуировок стражница. Хохотнув, она заметила:

— Да к утру она уж остынет на виселице. Не стоит она вашего внимания, ваша милость — то ж бывшая стражница из охраны царицы.

Приглядевшись, волшебник вспомнил, где он видел эти красивые, чуть припухлые губы и ладную фигуру.

— Погодите-ка, с ней же Борг на арене дрался. Вроде бы ее ж из той банды давно уволили?

Лицо стражницы на миг сделалось злым.

— За такие преступления срока давности не будет, ваша милость. Охранка царицы бывшей — да то ж хуже бандиток всяких. Душегубки такие, что не приведи боги перед сном вспомнить про их злодейства.

Покивав гудящей от недосыпу головой, волшебник прикинул все же, что хороший солдат навряд ли будет отличаться излишней кротостью и благонравием. По неуемности характера да широте души наш брат вечно да чего-нибудь учудить норовит… Работа такая. Сами понимать должны, что тихоням и чистоплюям оружие в руках противопоказано. И посему Локси еще раз всмотрелся в глаза на смазливой, изукрашенной красно-зелеными рисунками мордашке. А глазищи красивые, да и сама девица словно кошка породистая. Этакая слегка повзрослевшая, но не потерявшая прелести копия Бин…

— Ладно, оставьте под мою ответственность, до утра.

Недовольно переглянувшись и пожимая плечами, стражницы ретировались. К тому же следом оказалось, что Жозефина отменно лечит даже не раскрывая глаз. Разбудить ее не удалось, а вот придать сидячее положение — запросто. Эльфийка безошибочно, легонько пробежавшись кончиками пальчиков, нашла плечо воительницы. Чуть нажала в нужных местах, сильно и резко дернула за руку, вправляя вывихнутый сустав. Та пискнула сквозь зубы, побледнела, отчего на лице особенно сильно выступили цветные рисунки, а по щекам потекли слезы. Но хлопнуться в обморок, как не преминула бы сделать любая из наших дамочек, даже и не подумала.

Надо ли и говорить, что последнее несколько возвысило гостью в мнении стремительно и неудержимо засыпающего волшебника?

Глава 45-я, тоже непростая

Прислушавшись к словам сердито ворчащего спросонья Борга, Локси сразу проснулся и сам. Тем более что сонный гном, к тому же злой как прогоревший на сделке купец ворчал едва ли не на весь город о какой-то прицепившейся болячке.

— Да пусть Жозефина вылечит — чего гундосишь, Борг?

Гном в ответ сердито блеснул глазами.

— Дык, ведь от вашей милости болячка эта ко мне перекинулась. Заразная, выходит, болесть… — и вновь, по неистребимой гномьей привычке, почесал бороду.

— Чего-о? — Локси сразу перестал зевать, да и мысли его сразу переключились со вполне прозаических размышлений где-б-найти-пожрать на эдакие весьма необычные материи.

— А того! — Борг сердито махнул куцей бородой в сторону навытяжку стоящей перед ним девицы.

Ночная визитерша глядела на того чуть ли не влюбленным взглядом, да и вообще — в свете солнца позднего утра смотрелась не в пример привлекательнее, нежели ночью, вся извозюканная в пыли и при скудном свете магического светильника. Теперь же, выспавшаяся и умытая, она являла собой почти идеальный образчик — нет, не воина, а гм… ну, да вы поняли. Сравнение с породистой кошкой вновь пришло на ум волшебнику, когда он обошел вокруг девицы, приглядываясь и ломая голову, что делать с таким сомнительным приобретеньицем.

— А того! — воинственно повторил гном. — Давно примечено, что вашей милости бабы прямо на шею вешаются. И по всему похоже, что болячка эта теперь и на меня перекинулась…

Втихомолку подивившись такому изыску пытливой гномьей мысли, Локси нехотя все же был должен признать, что определенный (и весьма немалый) резон в словах Борга все-таки есть. Потому что рядом с воительницей стояла едва доходящая той до плеча Ленни и точно так же преданно, с легкой восторженной улыбкой пялилась на бородатого. Словно сам Локси в детстве на большой шоколадный торт, что матушка по праздникам не доверяла вносить прислуге, а вплывала в залу с серебряным подносом самолично. Или — замечали, как плотоядно щурится кошка на беспечно купающегося в пыли упитанного воробья?

Хмыкнув — какие же глупости лезут иной раз в голову — Локси вполголоса на жутко исковерканном гномьем языке поинтересовался у Борга, чем же тот недоволен. Деваха просто отпад — уж при ее одежке из скудно обплетающих тело ремешков да пары лоскутков размером едва ли больше носового платка в сумме, то видно было распрекрасно. Да и Ленни через год-другой в самый сок войдет…

— Чего ж тебе еще надо? Со Стеллой, как я понял, у вас полный разлад вышел?

Гном сердито кашлянул в ответ. Помолчал немного, затем зыркнул исподлобья вновь — и волшебник с удивлением заметил, что глаза у того улыбнулись.

— Да я ж вроде на службе… не положено без разрешения…

Локси покивал.

— Все верно, Борг. Но запретить тебе иметь любовниц, хоть даже и сразу пару, я не вправе.

Хитро усмехнувшись, гном спрятал глаза, пытаясь не выдать своих мыслей, и принялся этак смущенно набивать трубку. Но потом все-таки не выдержал.

— В каком смысле иметь-то?

От их отчаянного хохота оглянулись стражницы на углу, восседавшие в тени сломанного дерева, а девица с Ленни переглянулись и обе улыбнулись ободряюще. А над всей истерзанной Левией словно проплыла легкая, невесомая дымка — расслабьтесь, жители, война окончена. Но начинается другая, куда более приятная.

— Как зовут? — взгляд волшебника уставился на воительницу.

Та улыбнулась ясным солнышком, и ответствовала.

— Никка — так отроду звали.

Прикинув, что имечко вполне ничего, Локси поразмыслил и с важным видом весьма напыщенного лорда сообщил:

— Но буянить по кабакам и ломать мебель о головы добрым людям отныне запрещаю.

— Можно и розог схлопотать, — согласно кивнул гном.

Никка помялась немного. Но все-таки ответила. Да так, что оба мужчины призадумались — а не дураки ли они оба?

— Из охраны прежней царицы было только два пути — или на пенсион по старости, или ногами вперед после боя. Вот я и решилась легонько пошалить да припозориться пару-тройку раз, чтоб сами выгнали, — и упреждая вопрос — зачем — добавила. — Я ведь и сама разглядела, что сомнительное это дело, служить такой.

Переглянувшись с озадаченным гномом, Локси все же вынужден был вполголоса признать, что девица еще и отнюдь не дура. Потом он вздохнул, покивал легонько своим мыслям, и перевел взгляд на Ленни.

— Ну, а ты чего? Денег у тебя теперь хоть и не мешок, но пару лет безбедно прожить хватит — а там и братишку в люди вывести.

Та хмыкнула, с сомнением посмотрела на весьма грозного волшебника — уж это-то шустрая девчонка сообразила влет.

— Ну, а дальше? Воровать опять что-то не тянет. Железками махать научите? Дальние края покажете? Ну и что с того, что у вас там всем парни заправляют — охранницей или там полюбовницей к кому устроюсь, — и чуть натянула, бессовестная, свое чисто символическое платьице — да так, что все изгибы и угловатости еще полудетской фигуры оказались выставлены куда более четко, нежели если бы она сняла одежду совсем.

— Да в ученицы взять не проблема, — Борг вздохнул. — А брат как же?

— Он у меня красавчик — уж кто-кто, а он не пропадет, — фыркнула Ленни и посмотрела в сторону.

Там стоящий с озадаченным видом Тигги чесал сероволосую макушку, пока Жозефина легонько тенькала и тинькала на разные лады, прощупывая мальчишку и пытаясь хотя бы в первом приближении определить его магические способности. При этом парнишка так мило смущался и хлопал пушистыми ресницами, так неумело кокетничал в ответ, что Локси вновь недобрым словом помянул здешний матриархат и дурацкие нравы. Зато слегка растрепанная спросонья и все же великолепно выглядящая миниатюрная эльфийка выглядела явно довольной и поглядывала на Тигги чуть ли не материнским взглядом. И судя по всему, там тоже дело было на мази.

Переглянувшись, волшебник с гномом опять громко и неприлично заржали.

— Правду ты говорил, Борг — заразная болезнь это. Но зато я, кажется, в свою очередь избавился от иногда слишком уж назойливого внимания.

Тот едва не упал со смеху, но все же удержался. Пошатываясь, он покрутил от восхищения головой и обернулся вновь к обеим девицам.

— Значит, так. Я согласен взять вас обеих в ученицы. Но пожалеете о своем решении не раз и не два. Мастер Локси соврать не даст — если чего делаю, то на совесть. И гонять буду, как эльфийских коз!

Судя по вдохновенно осветившимся физиономиям обеих, те были отнюдь не против. А на вопрос, заданный Локси на полном серьезе — почему они решились так, помялись, но все же ответили. Ленни стряхнула набежавшую было на чумазую мордашку тень и пожала плечами.

— Я вчерась видела, как мастер Борг своей звездой махал — ужасть! Да дело даже не в том… — она задумалась ненадолго. — Надежный он. Рядом с ним чувствуешь себя, как будто вошла в надежный, крепкий дом и замкнула дверь на семь запоров. Спокойно и защищенно, в общем.

При всем своем скепсисе Локси никак не мог с нею не согласиться. Добротность замыслов и дел гномов, их деловитость да несуетная степенность давно уже вошли в поговорку. Правда, вместе с их же прижимистостью да и страстью к пиву… но тут его размышления прервала Никка.

Тряхнув головой, отчего короткие волосы воительницы на миг взметнулись вокруг золотистым, подсвеченным лучами солнца одуванчиком, она решительно шагнула вперед.

— Вообще-то, я хоть и весьма дальняя, но все же родственница прежней повелительницы, — заметив, как неодобрительно глянула на нее Ленни, Никка отрицательно покачала головой. — Образование дали соответствующее. Так вот, в старых книгах я встречала упоминания о древних легендах. Что были на свете воины-мужчины, с коими ни одна воительница даже и сравниться не может. Все считали это лишь красивым, поэтическим преувеличением. Сказкой, в общем.

Она опустила глаза, повозила кожаной сандалией в усыпавшей мостовую пыли пополам с обломками.

— Но в глубине души у меня жила надежда. И вот сейчас, когда я встретила… пусть вы говорите, даже гнома — неужто думаете, что я откажусь от своей мечты?

— От какой мечты? — глухо и отчего-то осторожно, словно боясь чего-то, спросил Борг.

Та в ответ так обожгла его глазами, что Локси на миг пожалел, что он не на месте гнома.

— Быть рядом с тобой…

Бывают слова, на которые попросту не найти ответа. И впервые в жизни ворчливый гном не нашелся, что сказать. Разве что хоббитушка Стелла со своей неугомонностью нашлась бы что тут сказать — да и зачем? Судя по всему, Борг отнюдь не забыл тот поцелуй, что на радостях победителя отвесил Никке тогда, прямо на арене.

Втихомолку подивившись вывертам судьбы, подкидывающей неразрешимые загадки, Локси все же признал, что эта хоть из части приятных. М-да!..

— Ладно, — вздохнул он и кое как переключил мысли с философского настроя на более практичный. — Основное мы решили. А сейчас, пожевать бы чего найти. Оружием разжиться — новым ученицам сотника Борга. Да побыстрее из столицы смотаться.

Последнее, вопреки размышлениям некоторых весьма недальновидных личностей, оказывалось наиболее острой насущностью. Недаром же старая солдатская мудрость гласит — держись поближе к кухне и подальше от начальства.

Борг распорядился — и обе девицы, на ходу приглядываясь друг к дружке, тут же унеслись куда-то за угол. При этом они так откровенно обсуждали, осталось ли чего в погребах какой-то там тетушки Флорины, что Локси который раз подивился, насколько же естественнее на месте обеих смотрелись бы молодые парни.

— Слышала, слышала, как вы там разобрались, — улыбнулась эльфийка, когда он подошел к ней. — А здесь… Хороший мальчишка — неплохие целительские способности. Немного к общей магии… ну, и как у вас, хумансов, водится — к черному. Тигги, пойдешь ко мне в ученики?

Судя по восторженной физиономии парнишки, тот напрочь попал — в тот сладкий и нежный плен, из коего и вырываться-то не хочется. Он осторожно кивнул, не сводя с Жозефины восхищенного взгляда.

— Хоть на край света… — шепнул он и тут же смущенно покраснел.

Потрепав его по макушке, волшебник осведомился у целительницы относительно планов. Жозефина пожала плечиками.

— Да все верно, мастер Локси. Озаботиться всем необходимым — и дальше. Нехорошо мне тут, — она поежилась. — Город, а я не люблю их. Даже наших, эльфийских.

В это время из-за того же угла полуобвалившегося здания, где путешественники коротали ночь, лихо выскочили Ленни и Никки. Они на пару тащили здоровущую корзину — и судя по всему, не пустую. А воительница вдобавок весело помахивала в руке весьма симпатичных размеров копченым окороком. Так что завтрак оказался хоть и поздним, но весьма обильным — а главное, вкусным. Тем более что в корзине нашелся кувшинчик легкого золотистого вина, и вновь гонять девиц за водой или чем таким не пришлось.

Немного подобрев после еды, Локси обнаружил, что даже гном прекратил ворчать. На пыль, жару и вообще — на обилие хорошо вооруженных, зато скупо одетых девиц в округе, превышающее всякие разумные пределы. Жозефина тут же насупила бровку и бегло оглядела себя. Вернее, свою одежду. А еще вернее — те лохмотья, что остались на ней после вчерашних приключений. Затем взглянула на уже немилосердно палящее солнце.

— Может, и мне одеться по здешней моде? — с сомнением она глянула на Никку, блаженствующую в… хм, это с трудом можно назвать одеждой. Скорее намеком.

— Разберитесь с одеждой, — кивнул Локси, с невыразимым наслаждением раскуривая первую, хоть и не совсем утреннюю, трубку.

Эльфийская половина привычно было взбунтовалась — но волшебник столь же привычно послал ее в и на — и после некоторых препирательств согласие в душе оказалось восстановленным.

— Мне что-нибудь более закрытое, — буркнул гном, принимая от волшебника огонек. — Не хотелось бы походить на здешних мальчиков-для-развлечений.

— Не худо бы коняшками обзавестись, — Локси одобрил слова Борга кивком. — А я пока схожу узнаю, как там с…

При одном только воспоминании о Невенор язык молодого волшебника запнулся. С сомнением и озабоченностью он углубился вглубь самого себя, чтобы под ярким светом своего разума, словно под пристальным взглядом королевского прокурора исследовать свои мысли. И оказался немало смущен — рядом с незабываемо милой Бин в сердце жила она. Она, представительница могучего и злокозненного племени. Выросшее на остатках прежнего влечения к Аллене и извечной тяги человечества к прекрасному, в помыслы его властно и в то же время нежно вошло… да-да. Боевая соратница и весьма незаурядная любовница, советчица и помощница в трудных делах и одновременно спутница жизни во всех ее невзгодах и неприглядных проявлениях.

Мысли заметались, словно огонек свечи под порывом ветерка. Как же это так?.. Бин, милая — ты ведь та, о ком я мечтал всю свою жизнь. Хоть и боялся в том себе признаться. И в то же время, рядом с тобой в сердце мое вошла эльфийка — вкрадчивая, любящая и в то же время смертельно опасная, оттого не менее привлекательная и незабываемая. Но ведь так невозможно?..

Бывает, что от таких откровений души своей умирают — и отнюдь не слабые духом. Но счастье и везение Локси — а уж кто-кто, а молодой волшебник везуч оказался весьма и весьма — рядом оказалась еще одна представительница эльфийского роду-племени. Правду говорят, что эльфы умеют читать не помыслы, а движения души. И что страсти людские для них — что открытая книга. Хотя сами остроухие и не способны гореть так — словно раздуваемые ветром уголья, но при своей некоторой холодности они уцелевают там, где мотыльком сгорают люди. И да, она ведь целительница — и не только тела.

Локси стоял, смотрел на орудующего молотком насупленного гнома. Приемлемого качества кузницу удалось найти быстро — Локси посоветовал Боргу не делать своим ученицам сразу боевое супер-пупер оружие. А для начала ограничиться более простым — учебно-тренировочным. Но даже и от таких небрежных движений гномьего кузнеца обе дородных, мускулистых кузнечихи вытаращили глаза да чуть не на коленях упросили «хоть только глазком поглядеть».

— Не изощряйся, Борг, — проворчал волшебник, плавно направляя в горн одно из своих мягких огненных заклинаний — ибо оказалось, что из-за суматохи мятежа и уличных стычек уголь в кузню не поставили. — Когда мастерицами клинка воспитаешь, тогда и сделаешь маленькое чудо.

Но гном только упрямо встряхнул запотевшим затылком, а сам продолжал выстукивать молоточком что-то, видимое только ему. Выдающийся воин по призванию и кузнец по праву рождения, он попросту не умел работать вполсилы. Шпага и стилет для Никки, и два непарных кинжала для Ленни — так оба мужчины решили, осмотрев обеих девиц, заставив их подвигаться-попрыгать и даже слегка подраться. Да еще и Жозефина, еще румяная после того, как выпила переполняющую Локси бурю эмоций, проворчала, что «магия магией, а острая ковырялка лишней не будет» — и заказала два кинжала. Себе и Тигги.

Оттого Борг и изощрялся в своей любви к раскаленному металлу — и к оружию. Отчего-то живет в мужчинах страсть к предметам убийства себе подобных и не очень. И больше в ходу протыкающие, колющие железки — уж не оттого ли, что… как бы это сказать?.. хм-м. Не оттого ли, что одно из продолжений их сущности болтается между ног и при случае готово наполнить сладким ядом похитительницу своего сердца?

Как бы то ни было, а все же Локси увлекся происходящим. Хоть и сообщили ему только что серьезные и опечаленные жрицы, осмотревшие по-прежнему заиндевевшее в своей притягательной красоте тело Невенор, что «спасти сущность ее может только один человек — и заплатив очень, очень дорого».

А посему он даже улыбнулся, когда гном закончил выводить на клинке клеймо — где звезда сияет на ладони мастера. Узор этот родился прямо сейчас, и видят боги, Локси согласен был, что это как нельзя больше подходит Боргу. Новому кузнецу — слегка не от мира сего и слегка не в себе от процесса созидания. Но Падший вас побери, где вы видели нормального гения?

— Причаровывай, — Борг устало фыркнул, сгоняя с кончика носа наползшие капли пота.

Но Локси никак не мог оторваться от наковальни, где только что родилось очередное маленькое чудо. Родилось как бы мимоходом — меж двух ударов кузнеца — и бога. Случайно и в то же время так естественно, что взявший в ладони свой еще светящийся и исходящий жаром клинок Тигги не обжегся, а только легонько вздрогнул. Погладил лезвие, провел по нем пальчиком. Спрятал в ладони, ласково поцеловал — и когда развел руки, в пальцах его блистал неземным светом небольшой, аккуратный кинжал. С полностью готовой наборной, узорчастой рукоятью. С обвивающим эфес дракончиком и легчайшей лилово-голубоватой аурой вокруг лезвия.

— Жозефина… я хочу — чтобы ты приняла в себя мой клинок.

Эльфийка, что зачарованно смотрела на свой уже готовый стилет-мизерикордию, подняла глаза — и Локси поразился, каким неземным, невидимым и в то же время ослепительным светом засиял ее взор. Ни говоря ни слова, она взяла парнишку за руку. Они тут же ушли в соседнюю комнатушку, где за стеной обычно отдыхали от трудов праведных кузнечихи. И волшебник старательно поставил завесу тишины вокруг — да пусть любятся, коль хотят! Сколько в жизни того счастья?..

А Борг уже вновь принялся за кинжалы Ленни, что он взялся было да со вздохом отложил пока.

— Чуть позже — сейчас настрой не тот, — буркнул он, пряча взгляд.

И вот теперь Ленни с замирающим сердцем смотрела, как под ударами молотка гнома, в снопах искр рождается то, чего она так ждала и боялась. Острые и в то же время ласковые когти. И ощутив наконец их в своих ладонях, она позабыла о всем на свете — и танцевала в руках с ними свой первый в жизни танец. Хм-м — будем надеяться, что не последний, и что девчонка не станет хладнокровной убивцей…

Никка волновалась. С пересохшим ртом она еле дышала, когда из-под рук Борга вышел стилет — тонкий, прямой и пронзающий, словно взгляд. И даже закусила до крови заслуживающую куда более ласкового обращения губку, когда гном, неодобрительно покачав головой, принялся в третий раз переделывать клинок шпаги в пропитанной запахами железа и окалины жаркой кузне.

Если мастер Борг сказал «не меч и не копье, а вот пара шпага-стилет самое оно будет», да мастер Локси согласился, значит это истина в высшей и последней инстанции. Как приговор царицы, как удар молнии.

И вот наконец мокрый гном остался хоть как-то удовлетворен своим изделием. Бросив взгляд на Никку, с горящими глазами разглядывающую работу, что Борг держал на наковальне голыми руками, гном еще пару раз ударил в основании молоточком — и протянул светящийся оранжевым светом клинок женщине. Наученная опытом предыдущих владельцев, та бестрепетно взяла неистово полыхнувшее еще не оружие, но уже не заготовку. Осторожно кольнула себя в руку, чтобы смочить кровью сталь и приручить к себе — и протянула гному.

Тот взглянул в глаза Никки, вокруг которых по-прежнему буйствовали красно-зеленые узоры — и вонзил острие себе в ладонь.

Лезвие прошло насквозь, не причинив руке гнома никакого вреда. Лишь уже готовая шпага с черной рукояткой и витым узорчатым эфесом оказалась меж двоих, неотрывно глядящих друг другу в глаза. И не успел Локси ахнуть — ведь это почитающийся старинным даже тысячелетия назад обряд обручения через клинок — как с обоих уст сорвалась и незримо сотрясла мир клятва.

Да такая, что молодой волшебник в знак своего свидетельства и подтверждения лишь вынул свою шпагу и воздел к небесам. Словно беря их в свидетели, что только что и здесь свершилось неслыханное. Как и зачем бессмертные разбросали две половинки одной души на столь далекие расстояния — но отныне они объединились. И сам мир смеялся легонько от радости, когда Локси скромно отвернулся, дабы не смущать новую, родившуюся вопреки всем смертям пару. Да такую, что сам Падший трижды подумает, а вставать ли у них на пути — и уйдет скромно в сторону.

Не верьте, люди — не верьте, когда вам скажут, что чудес не бывает. Вот оно, то самое, ради чего живешь и чего не всегда достигаешь. Но уж если вырвал зубами клок из хвоста синей птицы, то разбегайтесь, боги! Тут вам делать нечего. Можете завидовать или поздравлять, но это — не в вашей власти, что бы там ни твердили бритоголовые жрецы или попы в черных рясах с золотыми крестами на откормленном брюхе.

И осталось только одно — добраться до гостиницы, где можно расслабиться в лохани теплой воды под руками умелой служанки — а потом добраться до кровати или как оно тут называется…

Глава 46-я, потусторонняя

— Здоровый мужик, — уважительно пробурчал Борг, проводив взглядом уходящий вдаль пыльный скелет.

— Совесть-то поимей, голубь ты мой короткобородый, — беззлобно подначил его Локси. — И не мужик вовсе, а король. К тому же, наверняка великий воин был. Вишь, как шастает — но до сих пор с мечом не расстается.

Вокруг простиралась серая, уходящая дальними краями во тьму и навевающая тоску равнина. Кое-где она оказалась словно прочерчена ровными то ли линиями, то ли бороздками, и впечатление осталось такое, словно стоишь посередине гигантской и какой-то недоделанной шахматной доски. Правда, если вдуматься — наша жизнь с ее трепыханиями то самое оно и есть. С той лишь разницей, что здесь нет черных и белых — все серые клетки и бродящие по ним унылые фигуры.

Уж сомнений, где это здесь, у волшебника не осталось уже ни малейших. Да и не признать в увенчанном короной костяке короля Невира третьего, так прославившегося своими подвигами на поле боя, это мог бы только незнакомый с людскими легендами гном или равнодушно фыркающий остроухий эльф. Ведь для последнего тысяча-другая лет это вчера. У-у, поубивал бы…

— Мы ж вроде в гостиницу нашу зашли? — гном деловито осматривался, но взгляд Локси приметил, что тот уже готов достать свой Моргенштерн и начать тут всех подряд строить, невзирая на возраст и происхождение.

— Удивительно меткое замечание, — едко отозвался волшебник, получив ответ от посланных во все стороны исследующих заклинаний. — Только хоть убей, оказались вовсе не там. Больше похоже на ад, как его описывают в книгах… но мы-то живы?

Борг снова неодобрительно зыркнул в ту сторону, куда величественно проковылял так поразивший обоих скелет и весьма неодобрительно заметил:

— Этот тоже вроде не совсем мертвец, с короной и мечом-то — шастает. Беспокойный…

В смутных сумерках со всех сторон обнаружились и другие обитатели сих мест. Одни равнодушно тарахтели костями, двигаясь к одним им известной цели. Другие наплывали из тьмы бесплотными призраками — и даже заметили обеспокоенно озирающиеся живые самую что ни на есть обычную парочку скелетов, что чинно прогуливалась, словно под сенью леса или по дорожкам в саду. Тот что пониже и вроде как посимпатичнее, даже взял своего кавалера под белу ручку.

— Нам туда, — Локси наконец выбрал направление.

Гном только пожал плечами и деловито потопал следом. Ибо по его разумению тут хоть в какую сторону идти, а толку не будет. Но волшебники они на то и есть, чтоб улавливать всякое там, недоступное прочим смертным.

Путь оказался не то чтобы очень уж далеким, но весьма угнетающим. Вездесущая серая пыль, скрипящая на зубах, дерущая горло и надоевшая хуже оскомины. Вдобавок под ногами постоянно похрустыывали старые кости тех, кому не повезло, какие-то обрывки. А один раз набрели даже на что-то вроде поля боя — так густо место было усыпано костяками, ржавым оружием и истлевшими доспехами.

Спустившись в негадано-неждано возникший овражек не овражек, ложбину не ложбину, оба неимоверно обрадовались. После ровной как стол местности это было хоть каким-то разнообразием. Гном быстро пошарил по окрестностям и приволок охапку тряпья, сухо шуршащих веток и прочей дряни. Неизвестно, сколько веков здесь не видали живого огня и коим боком это обоим путешественникам выйдет — но сидеть у костра оказалось не в пример приятнее, нежели в смутном сероватом сумраке. Правда, он словно сгустился со всех сторон, придвинулся. И все же искорка жизни в вовсе не подходящем для нее месте оказалась сильнее.

Первым на столь вопиющий вызов здешнему мраку отозвался, как ни странно, друг человека. Виляя костяным хвостом, к чадящему огню вышел скелет немалого размера пса. Покрутившись немного, гость с самым заправским видом улегся у костра — да еще и положил на лапы жутковато выглядящую морду.

Потом стали подтягиваться и другие. Вовсе не проявляя враждебности или агрессивности, они просто стояли и пялились на огонь темными провалами глазниц. И лишь иногда шевелились, давая больше места постепенно прибывающим новичкам. Призадумавшись, какие смутные воспоминания могут мелькать в опустевших костяных головах, Борг философски заключил, что тяга к огню, похоже, древнее даже самого рода разумных — ибо наметанный взгляд опытного солдата легко вычленил в толпе гостей и чуть более изящные останки эльфов, и коренасто-плечистые костяки, принадлежавшие некогда гномам. И даже несколько неуверенно топчущихся чуть поодаль скелетов орков — по их клыкам да проржавевшим едва не насквозь ятаганам.

Локси лишь покивал словам гнома. А сам огляделся, прикидывая про себя. Да, огонь привлек достаточно беспокойных здешних обитателей — сквозь такой частокол мерцающих в сполохах огня скелетов да еще и в овраге их двоих обнаружить магией будет трудновато. Все же бледные перевивы прошлой жизни еще чуть скользили по старым костям, а уж те своим количеством плотно закрывали костер от нескромных магических поползновений.

— Кстати, справедливо и обратное, — проворчал волшебник и тут же рядом с костром ухнул в здешнюю землю, или что оно там, ледяным копьем.

Плотно обступившая толпа гостей колыхнулась. Но не от магии — как оказалось, просто давали проход невесть зачем вернувшемуся древнему королю. Тот вышел ближе и замер, опираясь на свой здоровенный двуручник словно на посох и даже оперевшись подбородком о широкую крестовину у рукояти.

А гном проворно наколол льда в свой золотой шлем (и как только протащил, хитрец? Под одеждой так вовсе и заметно не было) и уже растапливал у костра — если с едой пока можно бы и потерпеть, то промочить сухое горло хотелось просто неимоверно. И в конце концов, помянув усопшего Ахеллона самым добрым зельем — чистой водой — двое у костра напились вволю. А запасливый гном еще и наполнил до горлышка походную флягу.

В конце концов Локси решился.

— Побудь пока здесь, Борг. За толпой скелетов постороннему тебя даже магией трудно найти. А я пока проверю окрестности — зачем-то же нас так настойчиво сюда приглашали?

Гном приподнял склоненную в раздумьях голову, и подбросил в костер полуистлевший рукав от чьей-то кожаной куртки. Добавил несколько веточек, кивнул. Слова тут не нужны. Если такую пару лихих вояк бессмертные притащили куда-то, уж будьте покойны — без доброй потасовки тут не обойдется!

А волшебник плотнее завернулся в щегольский короткий плащ с кокетливой пелеринкой — притащившие этакую диковинку девицы в один голос утверждали, что «мастеру Локси очень идет — такой лапочка!». И укрывшись сверху завесой невидимости да вдобавок кое-какими премудростями из арсенала эльфийских лазутчиков, невидимо и неслышимо выскользнул из оврага.

Это место оказалось воистину странным — и Локси не раз останавливался в сомнениях. Ибо даже припомнившиеся описания вотчины Падшего бога не передавали и десятой части тех диковин и мерзостей, что встретились по пути.

И все же он угадал. Когда невесть откуда взявшийся холодный и сухой ветер уже трепал его одежду, волшебник стоял на бугорке — а в полулиге возвышался самый исполинский замок, что он когда-либо видел. Циклопическая мощь стен и вздымающихся ввысь бастионов просто поражала. Равно как и изобилие отнюдь не мертвых защитников, зорко пялящихся во тьму горящими глазницами. Но факт того, что если мысленно провести прямую линию от оставшегося в овраге Борга к возвышающейся даже над стенами главной башне замка, то линия эта точно проходила сквозь неимоверных размеров запертые ворота, привел Локси к мысли, что он на верном пути.

Вернувшись скрытно и легким бегом к огню, он обнаружил тут примечательную картину. Не знающий что такое леность или безделье гном уже соорудил из ржавых шлемов и медных частей старинных доспехов какую-то хитрую конструкцию и теперь священнодействовал вокруг нее. Приглядевшись сверху, Локси сообразил, что Борг попросту сделал подобие деревенского аппарата, неизменно имеющегося у каждого предприимчивого кабатчика. И зрелище гнома, гонящего зелье из старых костей и какой-то невообразимо вонючей дряни, немало его позабавило.

Конструкция отчаянно протекала, и наземь периодически срывались гудящие огоньками капли — но солидных размеров бутыль мутного стекла уже наполнилась почти доверху таким жутким содержимым, что протолкавшийся через толпу скелетов волшебник передернулся от отвращения.

— Неужели будешь это пить, дружище? — он с сомнением смотрел, как уже очевидно закончивший свое шаманство гном плеснул из бутыли в дрянную чашку с отколотой ручкой (не иначе, где-то на свалке откопал) и тут же поднес тлеющую лучинку.

Содержимое замызганной посудины весело полыхнуло почти прозрачным язычком пламени — но не привычного синеватого цвета, а ядовито-зеленого.

— Нет, — осклабился гном. — А глянь, как эти оживились.

И в самом деле, напирающая толпа скелетов откровенно стремилась вперед, и каждый норовил оказаться поближе к гному с его диковинным самогоном. И если бы у них имелись языки, то Локси ничуть не удивился бы, увидев, что беспокойные здешние жители облизываются в предвкушении. Однако доселе недвижно стоящий король взмахнул властно костяной рукой — и сонм неупокоенных отпрянул. И даже выстроился в некое подобие беспокойно шевелящейся очереди, озабоченно клацающей челюстями или звякающей остатками воинской справы.

Гном долил полную чашку, чуть отодвинувшись от весело взметнувшегося и едва не припалившего бороду зеленого пламени. Король ничуть не обиделся, что Борг не поклонился с почетом да уважением — а запросто хлопнул это ужасное зелье.

С любопытством глядящий на это Локси ожидал, что зеленый огонь выльется снизу увенчанного острозубой короной черепа, или еще каких-нибудь фокусов. Но король только передернулся, утер по привычке безгубый рот и величественно кивнул с интересом ожидающему последствий гному. Однако в темных и пустых доселе глазницах блеснул зеленый колдовской огонь — и волшебнику на миг стало жутковато.

Повинуясь жесту монаршьей руки, из толпы выскочили два назначенных виночерпиями скелета и ловко принялись потчевать волшебным самогоном оживившуюся очередь. И даже последние несколько капель зеленого огня, ненароком упавшие было на землю, ловко подхватил пес, взвившись в неимоверном прыжке и весело, звонко клацнув своими впечатляющими клыками.

— Буйствовать не станут? — озабоченно поинтересовался Локси, поглядывая на немалую толпу скелетов со светящимися глазницами.

— Не должны вроде, — Борг принюхался к опустевшей бутыли и от отвращения передернулся. — Но вроде им по вкусу пришлось… И что дальше?

— А дальше, дружище, там невдалеке стоит замок — всем замкам замок. Похоже, именно его и надо сровнять с землей.

Гном тоже заметно оживился в предвкушении драки. Уж если земли здешние принадлежат Падшему, то и замок, стало быть, его. А прищемить маленько хвост его слугам — эге, да это занятие как раз по таким отчаянным парням, как мы! Тем более что вслед за устремившейся вперед парочкой потянулись всей толпой и скелеты, предводительствуемые размеренно вышагивающим королем. Только на этот раз он для разнообразия положил свой меч на плечо и шел с таким беззаботным и в то же время величественным видом, что волшебнику оставалось только диву даваться.

Зрелище исполинского замка так понравилось Боргу, что он от восторга даже хлопнул кулачищем по ладони.

— Чем крепче враг, тем славней победа, — заявил он и обернулся. — Какой план, мастер Локси?

— А никакого, — с нарочитой ленцой отозвался тот. — Ломаем ворота, врываемся внутрь, а там…

— Ну, там понятно — приголубить все, что шевелится. Дело насквозь знакомое и донельзя привычное, — гном кивнул, а затем пожал плечами. — И зачем оно все? Что дальше-то?

— Посмотрим, — хмуро отозвался Локси, на бегу одевая себя и соратника всеми мыслимыми и доступными ему защитными заклинаниями.

Вблизи все оказалось не так гладко, как виделось издали. Но все же подземные ловушки, обваливающиеся в неведомые бездны, и гейзеры раскаленного добела огня остались позади. Равно как и толпы высыпавшей на защиту замка нечисти всех видов и мастей. Локси бросил взгляд на Борга, невозмутимо орудующего слева от него светящейся звездой. На золотом шлеме вмятина и пара царапин, запыхался изрядно, но еще свеж. Затем на древнего короля, что справа работал своим двуручником — да так, что даже гномий сотник бурчал сквозь пропотевшую бороду что-то одобрительное. Сзади плотным строем напирала толпа зеленоглазых скелетов, проворно упокаивая еще дергающихся недобитков и не позволяя ударить в тыл и фланги.

И вот они, наконец, уже и ворота, размерами больше подходящие неведомым великанам в десять человеческих ростов. Не бывает в мире такого дерева — плотного словно дуб, черного и слегка блестящего. А покрывающие его железные полосы оказались столь массивными, что Локси мимоходом задумался — да как же их изготавливали-то?

Однако язык привычно выдал самое мощное заклинание, коим волшебник шутя разносил гранитные утесы. Король справа тоже поднажал, властно выбросив вперед руку и послав ударившее громом древнее проклятие. И не словами, а низким звенящим гулом прошлось оно по ушам и всему телу. Борг поставил завершающую точку, от души врезав неистово полыхающей звездой в угаданный им центр опутывающих ворота силовых заклятий.

Весь замок словно застонал. Содрогнулся от сокрытых глубоко под землей подвалов — и до тонкого как игла черного шпиля над главной башней. Медленно, стыдливо, словно уступающая грубой силе женщина, черный замок распахнул свое естество — и ворота с душераздирающим треском и грохотом обрушились внутрь.

Нападающие не заставили себя ждать. Всей гурьбой ворвались на внутренний двор, растеклись тонкими ручейками, на корню пресекая всякое поползновение к сопротивлению. Локси еще увидел, как глыба из прикрывающей ворота изнутри катапульты вдребезги разнесла увенчанного короной скелета рядом с ним. Но злорадно полыхнули зеленым огнем глазницы отлетевшего в сторону черепа. Зашевелились рассыпанные в грязи кости, колдовским образом сползаясь вместе. Миг-другой, и король выпрямился, вновь упрямо восставая из праха. Поправил острозубую корону, половчее перехватил меч — и так рубанул мохнатую и рогатую тварь, сиганувшую из темного угла, что только брызги полетели.

Волшебник на миг зазевался, высвобождая застрявшую меж ребер огромной зубастой и клыкастой жабы шпагу. Клинок яростно полыхнул презрительной вспышкой пламени — но Локси не успевал. Словно замедлилось время, а шпага все еще шла вправо к какой-то аспидно-черной и неимоверно вонючей змее. Вот уже тварь ощерилась радостно, выбрасывая вперед свою здоровенную клиновидную башку.

Но прямо из-под меча древнего короля выпрыгнул вытянутый едва ли не стрелой костяной пес. Впился в горло диковинной змее, забрал вдоволь чужой плоти своими клыками — и рванул ее в свое удовольствие. Ударил передними лапами задергавшееся тело, чтобы тут же хрустнуть и рассыпаться в кольцах агонизирующей гадины. И все же над еще дергающейся тушей соткался зеленоглазый собачий скелет. Отряхнулся беззаботно — словно и впрямь имел шерсть — да еще потом и презрительно задрал над телом поверженного врага заднюю лапу…

Да и гном, немало обрадованный своей догадливостью по поводу зелья, несколько раз замечал, как из небытия вновь встают их соратники, сметенные с поля боя натиском врагов. Да, не зря бабуля, кое-что соображавшая во всякого рода темных делах, передала свои рецепты внучку. Хоть черная магия и не приветствуется большинством гномов, а все же иной раз и от этой пакости прок есть.

Из дверей угловой башни вылетел скелет в ржавой кольчуге. Полыхая колдовским огнем глазниц, он весело ощерился — и показал известный всем солдатам знак — очищено, башня наша. Задрав голову, Локси обнаружил, что в немыслимой высоте на яростном ветру уже не полощется темный стяг. Зато робко, словно неуверенно, разгорается зеленая звездочка, а чуть ниже под ним штандарт древнего королевства людей. И усталый, но довольный волшебник с невыразимым удовольствием отсалютовал клинком родному флагу.

Остальные башни внешних стен пошли немного легче. Но вот со штурмом главного здания — донжона — дело оказалось худо. Дважды бросались нападающие, и дважды их просто выносило толпой защитников назад. Уж слишком плотно те набились внутрь, и казалось — невесть им числа.

— Погоди, — бросил запыхавшийся волшебник гному, что задиристо размазал по лицу кровь из разодранной чьими-то когтями щеки и вновь азартно нацелился в атаку. — Тут оружия мало — даже нашего.

Локси спрятал пока свою просто блистательно проявившую себя шпагу. Сосредоточился. Не дело, конечно, пользоваться Великими Заклятьями, но тут, похоже, придется. Разве можно отказываться от битвы, когда победа она вот уже — рукой подать?

И ослепительный, сорвавшийся с его рук огонь победно загудел, ворвавшись внутрь башни и разом заполнив все циклопическое сооружение — снизу и доверху. Словно кто-то налил тонкий бокал искристым вином, или диковинный дракон дыхнул в двери, да со всем прилежанием.

Загудело, как в гигантской каминной трубе. Затряслась земля, а из исполинских стен на усыпанный мусором и останками защитников двор вывалилось из кладки несколько камней. Борг тут же опасливо отодвинулся чуть дальше от светящейся и изрыгающей каждым окном пламя башни, проворчав нечто нелестное о любителях подпалить бороду порядочному гному. Зато король, величественно воздев голову и наблюдая за действом, одобрительно кивнул.

Прошло некоторое время, и огонь потух. Что там внутри так долго могло гореть, Локси не знал и сам. Но донжон не уцелел. Размягченный, светящийся от жара камень подался — и все сооружение с чавкающим грохотом стало осыпаться.

И когда залетающим сюда поверх стен ветром развеяло поднятую пыль, от главного здания осталась только груда чадящих, раскаленных обломков. И тут король неожиданно повернулся к волшебнику, и жестом вперед изобразил, будто что-то отодвигает.

— Мусор прибрать, что ли, просит? — озадаченно проворчал Борг.

Но Локси только пожал плечами. Поднатужившись, на остатках сил сдул заклинанием останки башни, и они слабо светящейся кучей отлетели к дальней стене. И в контуре уходящих под землю остатков стен обнаружилась изрядных размеров то ли крышка погреба, то ли люк. Примечательно, что выглядела эта дверь как новенькая — отлитая то ли из тускло блестящего металла, то ли из стекла. А король-скелет жестом указал — туда! Сам, правда, не пошел. Лишь кивнул — смелее!

Волшебника осенило, прежде чем он успел сделать хотя бы шаг — не зря ведь столько отирался среди благовоспитанных людей. Сняв свой почти не пострадавший плащ, он с легким поклоном предложил его древнему королю своей родины. Тот принял подарок с истинно монаршьим достоинством. Поправил, щегольски повел костяными плечами и величественно отсалютовал мечом. Да отправился к своим, уже начавшим наводить порядок в захваченном и изрядно разоренном замке.

Единственным охранником уходящей вниз винтовой лестницы оказался… хм, как бы его назвать? Этакая грубо сделанная фигура в три человеческих роста, вся покрытая растущими шипами и рогами, даже и в непотребных местах. Может быть, земляной голем, кошмарное творение спятившего колдуна — а может, какой-нибудь из младших балрогов. Борг не стал разбираться. Слегка недовольный тем, что в прошлый раз ему не дали торжествовать полную победу над занявшей царский трон демоницей, он с довольным ворчанием полез в драку. И пока Локси переводил дух, разошедшийся гном превратил агрессивного, но неуклюжего здоровяка в груду паленых лохмотьев и отвратительно чадящего горелого мяса.

— Погоди-погоди, — остановил заинтересованный волшебник довольно отдувающегося гнома. — А ну-ка, повтори последний прием, которым ты добил зверюгу. Мне понравилось.

— Да не прием вовсе, — заворчал изрядно польщенный Борг. — Так, на вдохновении родилось что-то…

— Ну ничего себе! — воскликнул Локси, когда свистящая утреняя звезда, описав перед гномом полдюжины оборотов, выступивших светящимися лопастями во все стороны, вдруг выбросила из середины пылающий словно маяк шар в последнем убийственном ударе.

Моргенштерн блистал так ослепительно, что волшебник всерьез забеспокоился — уж не привлечет ли такой боевой накал внимания кого-то из бессмертных. Но видимо, у богов в это время оказались другие дела, требующие их внимания, и все опасения не подтвердились.

— Ага! — Локси повторил движения мурлыкающим от удовлетворения клинком — сначала медленно, затем еще раз, быстрее.

Это оказалось похоже на раскрывающийся цветок, лепестками прикрывающий хозяина от атак врага и в последний момент выпускающий из себя стремительный укол шпаги.

— Своих моя лапочка не трогает, — объявил волшебник. — А ну, попробуй отбить!

И снова шпага запела свою волшебную, слышимую только хозяину песнь, которую никогда не уставала слушать душа воина. Попытавшийся как-то парировать Борг чуть-чуть не успел и только изрядно смутился, когда мерцающий клинок вредно захихикал, располосовав напротив сердца гнома одежду и легонько пощекотав кожу. Затем наоборот — бородач загудел и засверкал утренней звездой. И Локси оказался пренеприятнейше удивлен, когда пропустив удар отлетел на несколько шагов и неплохо врезался в еще горячую, отозвавшуюся глухим гулом каменную глыбу.

— Утренний цветок, — объявил Борг, удостоверившись, что мастер не пострадал. — Я назову этот прием так — и весь наш Кулак будет знать этот гвардейский удар!

— Согласен, — улыбнулся Локси, еще раз медленно и с наслаждением повторив каждое движение. — Очень хорошее название — утром из распускающегося цветка вылетает пчелка с весьма острым шильцем в заднице. Утренний цветок — согласен!

А посему довольный гном и деловитый волшебник, церемонно и в то же время чуть насмешливо раскланявшись, бодро стали спускаться вниз.

Камень, камень — всюду грубо обработанные, шершавые и холодные блоки. Да бесконечные, каменные же ступени под ногами. И когда Локси уже начал задумываться над весьма интересным философским вопросом — а уж нет ли чего-то поглубже ада? — как лестница закончилась в маленьком круглом зале.

Борг с недоверием тронул вмурованный в кладку железный держак для факела — и тот осыпался ржавыми хлопьями. Затем провел ладонью по ноздреватому от сырости камню стены и, неодобрительно покачав головой, подошел к раздумывающему над опутанной защитными заклинаниями дверью волшебнику.

Локси, присев на корточки, пристально смотрел на прекрасно сохранившиеся металл и дерево двери. Вообще-то, способ ломать этакие запоры не задумываясь над сущностью и подробностями заклятий он знал, и не один — но хотелось войти поизящнее. В конце концов он улыбнулся. А ведь можно — вот он, якобы бесцельно бродящий крохотный голубоватый огонек, видимый только истинным зрением. Волшебник прошептал что следует и весьма невежливо ткнул в светлячка пальцем. И тут же послал этому заклинанию, надзирающему за целостностью сторожевых заклятий, достаточно Силы, чтобы поджарить закованного в латы рыцаря — вместе с конем да еще и оруженосцем.

И огонек не подкачал. Под взглядом довольно улыбающегося Локси он сам пережег все связи и опутывающие проем нити заклятий. Дверь медленно раскрылась сама, предъявив весьма удивленной парочке изрядную толпу женщин.

Здесь их были сотни и сотни. В длинном, обложенном мелким темно-вишневым кирпичом подземном коридоре под арочными сводами стояли неисчислимые статуи. Красавицы и прелестницы, исполненные с той тщательностью и в то же время чуть незавершенностью, что отличают руку истинного мастера, они оказались все как одна. Одно и то же, с детства знакомое лицо и очертания прикрытой и в то же время подчеркнутой складками одеяния изящной фигурой.

— Эльфийская работа, — осклабился вспотевший и припорошенный пылью гном. Оглядевшись по сторонам, он спрятал свое уже угасающее оружие.

— Так вот ты каков на самом деле, неведомый Падший… — задумчиво прошептал восхищенный Локси. — Выходит, просто работа такая собачья, должность? А ты так тосковал по ней?..

В этом месте не было места злу, скорее даже наоборот — легкое и светлое ощущение так и лучилось от каждой статуи. Хотелось смеяться, петь и танцевать — словно июльским утром проснувшись в детстве… М-да, если это не светлейшая Миллика, высеченная искуснейшим мастером из разных сортов камня в сотнях экземпляров, то я уж и не знаю…

И все же Локси во всей этой пьяняще прекрасной стайке прелестниц видел только одну. Ту самую, единственную, глазами которой на него чуть печально и со слабой улыбкой смотрела мать. Чувствуя, как бешено заколотилось сердце, а к горлу подступает комок, молодой волшебник шагнул вперед.

Высеченная из слабо светящегося слоистого камня — причем особенности материала удивительно гармонировали со складками одежды и формой статуи — красавица взирала мудро и, казалось, чуть выжидательно. Пошатываясь от переполняющих его чувств, Локси сорвал с пальца кольцо проклятого бога — и протянул вперед.

Гном от неожиданности едва не заорал дурным голосом, ибо высеченная из камня изящная женская ладонь величаво и неспешно раскрылась навстречу жесту человека — и почти сына.

Но уже протянув вспыхнувший неистовым светом ободок, Локси улыбнулся. Он уже знал, что сделает все не так. И совсем даже наперекосяк. В тот миг, когда рука его уже готова была нырнуть в ладонь, дабы оставить там словно спустившуюся с небес звезду, он переменил направление.

И надел кольцо темного бога на безымянный палец светлейшей богини.

Если бы окружающий мир стал вверх тормашками и принялся отплясывать орковскую мазурку, Борг и то едва ли бы удивился больше. Но миги с неслышным шорохом уносились в вечность, а ничего не происходило. Не раскалывалось пополам небо, и не летел на дурные головы гнев разъяренных богов. Не разверзалась земля, дабы покарать святотатцев своими порождениями неведомых глубин.

Да, боги вершат жизни людские. Но иногда случается, что и смертные способны повлиять на судьбы бессмертных. Медленно, словно нехотя, женская кисть сжалась в кулачок с мерцающим на пальчике обручальным кольцом. Легчайшей светящейся дымкой окуталась вся фигура статуи, что вовсе могла оказаться и не совсем статуей. Стала потихоньку таять, исчезать. И в уже тающем мареве уходящей богини ошеломленный гном разглядел, как другая ее рука приподнялась — и легонько пальчиком пожурила стоящего перед ней на коленях мастера Локси. Словно мать шаловливого ребенка.

Плавно жест этот перешел в благословляющий — и прекрасное видение исчезло совсем. И лишь переполняющее всю душу ощущение света и нежности напоминало, кто на несколько мигов заглянула сюда.

Глава 47-я. Печальная

Бесчисленные эпохи и мириады лет маленький, уютный и прекрасный мир покоился в ладонях одного из создавших его богов. Зеленел и вьюжился, жил своими страстями — любил и ненавидел.

И все же, пришло время, когда руки уснувшего божества стали потихоньку сближаться. Кто знает, какие грезы посещали во сне спящее величие? Кто знает, чье имя шептали во сне губы на сияющем и прекрасном лице? И кого бессмертный тщился — и никак не мог заключить в свои объятия?..

Но мир в ладонях, заметив нешуточную угрозу самому своему существованию, трепыхался в жалких попытках выжить. Покалывали обе сближающиеся ладони бога Хаоса жалкие потуги слишком много возомнивших о себе смертных. Тень тогда пробегала по лицу спящего, и лишь легкая брезгливая улыбка выплывала на чуть изогнутые губы…

Но пришел миг, когда обрушилось небо вниз, а земная твердь вознеслась под звезды. Все смешалось на одно мгновение, чтобы тут же успокоиться.

И в тот час, когда венценосный Бог солнца оторвался от дум своих, дабы встревоженно взглянуть на начавшийся было внизу и тут же прекратившийся кавардак, перед ним возникла вечно юная и прекрасная богиня всего живого.

— А-а, приветствую светлейшую Миллику, — слабо улыбнулся Сталлон.

Однако та ничего не ответствовала. Лишь смотрела серьезно и немного таинственно. Чуть нахмурив неземной красоты бровку, богиня танцующей походкой подошла — и с невыразимым наслаждением отвесила пощечину. Да такую, что бог солнца слетел со своего сиятельного трона и, потирая озадаченно щеку, грозно воззрился на хулиганку.

Во взгляде его вспыхнуло ослепительное, никогда невиданное пламя, способное испепелять миры и затмевать блеском светила. Рванулось, заревев с такой силой и яростью, что от одних только отголосков с неба упало несколько звезд.

— Фигляр. Жалкий фокусник, — в обычно нежном голоске Миллики прорезалась неожиданная нотка жесткости. — Уймись. Ты бессилен предо мною — и я лишаю тебя звания верховного божества.

Бессильно опало взметнувшееся в неведомые выси сияние. И взору изумленного бога солнца предстала еще одна, казалось, навсегда забытая фигура рядом с забавляющейся ситуацией Милликой.

— Ты? Ты, падший?.. Как ты смог… — задыхающимся голосом только и произнес поникший Сталлон.

Однако вырвавшийся из заточения бог только блеснул зелеными глазами и нежно поцеловал руку Миллике. Ту самую, на пальчике которой неземным светом блистала капелька его крови.

— Теперь падший бог — твой братец Хаос, — печально ответила мать всего живого. — И поверь, я ничуть не сожалею о том. Я поставила на своего приемного сына — и он сделал все как надо. Даже ты ничего не заподозрил.

И уже уходя, тая в окутавшей их дымке, вновь объединившаяся возлюбленная пара остановилась на миг, бросив взгляд назад.

— Ты жалок, Сталлон…

Над погрузившейся в сумерки Левией блистали ночные звезды. Ветерок утих, уснул, обратившись в легчайшее дыхание эфира. И настала пора благословенного отдыха для одних. И сладких трудов для возлюбленных пар.

И все же Левия не спала. Колдовским изумрудным огнем пылал с пирамиды вонзившийся, казалось, прямо в небеса острый клинок, бросая на десятки лиг нежно-зеленый отблеск. И смотрели зачарованно на это зрелище и припозднившиеся прохожие, и стражницы на перекрестках, и ночные зеваки.

В тот миг, когда звездочетка с башни академии должна была пробить в колокол, оповещая столицу о наступлении полуночи, вспыхнул шпиль совсем нестерпимым сиянием и тут же угас — до утра.

Говорили потом, что именно в этот миг очнулись от холодного сна зачарованные воительницы прежней царицы. Пришли в себя — и стали совсем живыми. А пуще всех возрадовалась изящная, чуть остроухая девица с желтовато-зелеными глазами. Но потом замерла на миг, побледнев ликом, словно ледяная игла вонзилась ей прямо в сердце.

И с безумным криком Локси! замерзшим на помертвевших губах, понеслась в ту сторону, где в маленькой, увитой плющом гостинице проснулся усталый волшебник, чьего сна не мог расстроить даже немилосердно храпящий в соседней комнате гном. Ибо в потустороннем сиянии открылся перед человеком проход.

Пришла пора платить по счетам. Коль скоро уж вырвал чью-то душу из серых пределов царства мертвых — будь добр, отправляйся на замену сам.

И в тот миг, когда в последнем прыжке эльфийка преодолела последнее, отдаляющее ее расстояние и единым махом тренированного тела и рвущейся вперед души взлетела на балкон, Локси стряхнул с себя остатки сна. Вынул из небытия разгорающуюся радостным пением шпагу, ощерился недобро.

— Ну-ну, посмотрим еще — кто пожалеет о таком сомнительном приобретении, как я…

И едва задыхающаяся от бега Невенор бросила взгляд на своего лорда и возлюбленного, как тот, окутываясь на ходу жаром мощнейших заклинаний, отправился в свой последний и вечный бой.

Мир потускнел, рухнул — и обломки его разлетелись перед темнеющим взором эльфийской женщины. Словно подкошенная, она упала на пороге комнаты, где еще витал слабый запах его. Впилась руками в ворс ковра, яростно ударила кулаками, ломая дубовые плахи пола и раня нежную кожу. И впервые в жизни гордая эльфийка разрыдалась — горько, неудержимо и отчаянно…

* * *

Прошли полгода, как в далекой, жаркой и многим кажущейся выдуманной Левии произошли некие события — а как много случилось за это время!

Сгинули, пропали невесть куда обе стены Хаоса. И здешняя, на суровой и неприветливой полуночи — и та дальняя, поджимающая со знойного полудня. Да прошел слух от знающих людей, что это навсегда. Обнаружились за стенами земли новые, цветущие да неизведанные. И ринулись туда люди и эльфы, а с ними гномы да хоббиты, ибо земля без хозяина это так, пустошь и есть.

Только вот снова сцепились горячие кровью люди и перворожденные — не смогли по своему обыкновению договориться миром да провести границу по новым землям. На необъятном поле с травою шелковистою собрались было две рати, дабы воинской доблестью решить спор. Реяли зеленые и червленые стяги, били копытом баские кони и совсем уж было подали командиры знак полкам идти в атаку…

Только в луче дивного, никогда не виданного света спустилась посеред двух насторожившихся друг на друга острым железом рядов женщина неземной красы, а в руках у нее спал младенец. Посмотрела она налево, затем направо. И устыдились воители, ибо женщина неодобрительно покачала головой. А затем свободной рукою сделала жест — не сметь!

И не посмели. Долго стояли, судили да рядили, а потом съехались посреди поля златокудрый эльфийский принц Келениль и седой король Невир. Посмотрели друг другу в глаза. Не сразу, не вдруг, но все же пожали в знак мира руки.

Только никто не обратил внимания, что барон Вилли фон Дюферк крепко задумался, обнаружив в женщине той несомненное сходство со своею молодою соседкой, вдовой и владелицей манора Мэй. И ни один не додумался расспросить о природе сего феномена на поле эльфийскую волшебницу Мальву да гномью чародейку Стеллу. Королевский Архимаг все же что-то заподозрил, но — посоветовавшись с своим коллегой из Вечного Леса, весьма мудро промолчал.

И немного позднее восторженный, пылкий южанин Рафаэлли запечатлел то величественное зрелище на холсте. С тех пор и довеки веков выставлена сия картина в храме выстроенного на том поле города Сикст. И пошло меж всех разумных поверье — коль собрался идти ратиться, зайди к небесной донне с младенцем. Коль благословит, значит дело твое правое и с чистым сердцем ступай биться. Но уж если нет, снимай воинский доспех, езжай домой и не рыпайся. Оттого-то и воюют нынче в основном с орками да морскими пиратами.

Вместо эпилога

По рынку небольшого провинциального Дюфера молча шла печальная, осунувшаяся хоббитянка. Вряд ли бы кто узнал в ней прежнюю неугомонную и болтливую хохотушку Стеллу. Казалось, печаль навеки поселилась в ее маленьком сердце — и лишь когда баюкала она в колыбели очаровательного сына прежнего лорда, замечали люди в ее махоньких, больше похожих на пуговки глазенках прежний ясный свет. И заливал он все существо хоббитянки, и только тогда она ненадолго становилась прежней, напевая маленькому лорду нехитрые хоббичьи песенки…

В руках малышка держала небольшую плетеную корзинку, куда холодеющей рукой она иногда укладывала нехитрые припасы — то десяток яиц или пучок петрушки, то тушеного в сметане цыпленка. Хотя смущенные продавцы нет-нет да замечали, что мысли ее бродят где-то весьма и весьма далеко.

— Ага, Стелла — вот ты где! — из-за возов торговцев рыбой вывернула Невенор. Тоже изрядно посерьезневшая — и все же в глубине очаровательных медово-зеленых глаз иногда вспыхивало прежнее, жаркое и неистовое пламя.

— Что это ты, малышка, решила в Дюфер нынче наведаться? — эльфийка выудила из ее корзинки морковку. Несколькими ловкими взмахами кинжала очистила ее и тут же с аппетитом захрумкала. — Или такой снеди в нашей деревне Мэй нет?

— А ты что, следишь за мной? — хоббитянка словно очнулась ото сна и подозрительно воззрилась снизу вверх.

Невенор неопределенно пожала плечиками, обтянутыми переливающейся тканью эльфийского комбинезона, и Стелла только сейчас отметила, что эльфийка нынче «при параде». Это значит, что на одежде, да и под ней навешана уйма всяких хитрых приспособлений и нужных в дальнем походе мелочей. Это не считая прорвы всякого оружия и закинутого за спину добротного эльфийского лука.

— Да, Стелла, слежу, — серьезно ответила остроухая. — Вижу, что ты задумала нечто этакое.

Тут изящная ручка эльфийки выписала в воздухе что-то уж такое совсем неопределенное, что горластый торговец пирогами даже сбился со своих оглашенных, нахваливающих товар воплей. А Стелла в ответ посмотрела так серьезно, что у смешавшейся Невенор вытянулось лицо.

— Ты со мной, остроухая? До конца? — хоббитянка, между делом сунув в корзинку очередную вроде бы и совсем ненужную покупку — пирог с яблоками — вновь строго воззрилась на эльфийскую лазутчицу.

Та молча кивнула. Метким броском отправила в специально стоящий осторонь ящик огрызок морковки с торчащим из него хвостиком зелени и пошла следом за покидающей рынок хоббитянкой. Грубые деревянные башмачки неспешно и даже чуть торжественно ступающей Стеллы протопали уже и по брусчатке Нагорной улицы, и по гладким каменным плитам площади Семи Храмов, прежде чем она отозвалась.

— Ну, смотри потом, — и ступила на белоснежные ступени храма Миллики.

Невенор едва не подавилась удивленным вздохом — за последнее время жрецы покровительницы жизни набрали такую силу, что по могуществу даже сравнялись с магами-целителями да погодниками. И все же хоббитянка, доселе из всех небожителей жаловавшая только покровительницу женщин Хеннору, входящая в обитель отныне величайшей из богинь — это оказалось превыше ее понимания. Превыше всего, что обученная всяким наукам да премудростям эльфийка могла себе вообразить и обдумать. Только на миг она дрогнула, а гордо задравшая носик Стелла уже клацала башмачками по полированным беломраморным плитам внутреннего двора.

В два прыжка Невенор, стряхнувшая с себя непонятное смущение, круто замешанное на нехороших предчувствиях, догнала отважную хоббитянку и храбро заскользила рядом с ней своей знаменитой, текучей и бесшумной походкой матерых эльфийских головорезок.

Здесь, меж уходящих ввысь белоснежных, увенчанных цветочными узорами колонн, на всегда зеленую шелковистую траву светило солнце. В воздухе плыли легчайшие, сладкие и ласковые ароматы. Словно сама собой невесть откуда лилась нежная, заставляющая плакать от радости и печалиться одновременно музыка — и самые сильные маги да жрецы других богов напрасно тщились разгадать сей секрет. И лишь беспечные ласточки носились туда-сюда весело чирикающими черно-белыми молниями.

А в самом конце невесомой, воздушной и все же подпирающей небо сдвоенной колоннады высилась огромная статуя прекраснейшей, неземного очарования женщины — и богини. Величавая, покровительственная и в то же время умеющая находить слова для каждого бессмертная здесь благословляла, напутствовала и даже исцеляла людские (и не только) души. Вот к подножию-то этой статуи и просеменила маленькая хоббитянка в сопровождении отдыхающей здесь душой и телом эльфийки.

Замерев у подножья, Стелла гордо выпрямилась. Задрав головенку, дерзко и нахально воззрилась в прекрасные и ласковые глаза — а холодеющая рука нащупывала в корзинке гладкую округлость. И в то время, когда следовало преклонить колена, отдавая заслуженную дань почестей бессмертной — вот тогда-то малышка с негодованием швырнула куриное яйцо в это ненавистное, лживое и бесстыжее лицо.

Грязное пятно разбрызгалось по прекрасному облику, стекая вниз липкими потеками. Мир содрогнулся, замер в ужасе. И в тот миг, когда храм озарился исходящим от статуи ярким, неистовым и разгневанным светом, Стелла погрозила маленьким кулачком и выкрикнула, не отводя глаз от огненного взора изумленной и оскорбленной богини:

— Бессмертная, я обвиняю тебя — в неблагодарности!

Мысленно застонав, корчась от боли и непонятного облегчения — все-таки я сделала это! — Невенор выхватила из корзинки спелый помидор. Размахнувшись, запустила его следом за яйцом. И в ее огромных, распахнувшихся на половину побледневшего от решимости лица глазах отразился весь мир — до последней капельки росы.

— Светлейшая, неси нас к мастеру Локси!

Отныне — и навсегда!

Конец второй и последней книги, записанной при переводе части рукописи, что была найдена в библиотеке храма светлейшей Миллики. Донбасс, август 2005

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 16

Глава 18-я, странная

Глава 19-я, тоже странная

Глава 20, сумасбродная

Глава 21-я, банальная

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава Падший-его-знает-какая

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39. Дела скорбные

Глава 40. Забавы воинов

Глава 41. Интрига завязывается

Глава 42. Ad libitum

Глава 43. Morgenstern

Глава 44. Победа — это еще не все

Глава Особая

Глава 45-я, тоже непростая

Глава 46-я, потусторонняя

Глава 47-я. Печальная

Вместо эпилога Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg