«Повелитель Теней [= Книга Теней]»

Повелитель Теней [= Книга Теней] (fb2) - Повелитель Теней [= Книга Теней] [litres] 1990K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Кайл Иторр

Петр Верещагин Повелитель Теней

Часть первая Повелитель Теней

Роджеру Желязны, за теорию строения Вселенной

Урсуле Ле Гуин, за описание Теней и идей

Роберту Говарду, с которого все это и началось

ПОСВЯЩАЕТСЯ

Пролог

Страх.

Жуткие, неясные образы обступили его со всех сторон. Невидимое, обжигающее, неутолимое пламя коснулось разума. В уши словно впилась ледяная игла. Победные крики из темноты.

Боль. Дикая боль, раздирающая душу на части.

В момент смерти — озарение. И радость, которая затмила все, испытанное до того.

Он проснулся в холодном поту. И записал ответ на вопрос, пришедший в голову вечером…

1. Ассатсек

— Новая земля — наша! — прокричал вождь. — Все вы были на западе изгнанниками, за каждым из вас числятся кой-какие грешки, порой даже преступления. Здесь же вы свободны, и мы создадим новое королевство! Наше королевство!

Толпа одобрительно загудела.

— Да, Древние поселились здесь более ста лет назад, но их города занимают только небольшую часть континента, — продолжал он. — С местом проблем не будет. Итак…

Киль парусника заскрипел по гальке. Корабли достигли берега Восточного континента.

Они называли себя «Народ Рассвета». В основном то были варвары из Ардокана, которых эльфы называли крионами, но часть принадлежала к Древней расе. Лишь одна черта объединяла их — жажда познаний и авантюр. Покинуть родной Центральный континент и уплыть на восток, где уже давным-давно обитали грозные и загадочные драконы… не каждому дано решиться на такое. Конечно, делу помогло и то, что почти все они были изгнанниками.

Шли дни, недели, годы. На западном побережье Ассат-Кана стояли уже несколько деревень и город Ренассат. Однажды небольшой отряд любителей приключений решил отправиться на северо-восток, туда, где за построенным Древними сто с небольшим лет назад Фергеастом, за долиной Розовых Камней в небеса устремлялся острый палец таинственной цитадели.

Они узнали в Фергеасте только одно — цитадель эта носила название «Острие Востока». И Древние избегали ходить в те края, но почему, никто из них не пояснил. Странники пытались узнать как можно больше, но Древние (которые и в обычное-то время не особо разговорчивы) при одном упоминании цитадели обрывали беседу.

— Да пусть все их чертовы страхи провалятся в Бездну вместе с этой треклятой башней! — не выдержал наконец Астенн, которого за кражи, дуэли и прочие проступки разыскивали по всему Ардокану. — Пойдем туда сами и разберемся, в конце-то концов!

— А что, если в этом Ассатсеке — злые силы, нечто, связанное с магией? — осведомился его приятель. Он казался немного младше пятидесятилетнего Астенна, но что-то в его лице подсказывало: этот человек не так прост, каким выглядит. — Ты постараешься разрубить их на тысячу частей?

— Вот именно, Герскил, — кивнул Астенн. — Добрый клинок — самое лучшее средство в таких ситуациях. Ни один колдун в мире не сможет творить своих чар, если окажется без головы.

И вот группа авантюристов во главе с Астенном выступила на север. Через два дня они добрались до странной местности — лес вокруг почти весь высох, стволы деревьев были словно скручены в жгуты неведомой силой. Воздух был пропитан страхом.

Нельзя сказать, что люди чувствовали себя здесь уютно. Но поворачивать назад без веских причин им также не хотелось, а за лесом уже виднелась мрачная башня Ассатсека.

Ночь прошла в тревожном ожидании. Никто не мог сомкнуть глаз ни на секунду. Казалось, за каждым деревом, за каждым кустом таится Нечто. Его не было видно, оно не издавало ни малейшего шороха — однако оно было здесь, каждый это чувствовал. Хмурый рассвет люди встретили вконец измотанными. После скудного завтрака они, держа оружие наготове, направились к стенам башни.

— Какой план действий? — шепотом поинтересовался кто-то.

— Руби все, что движется, — ответил Астенн. — Ничего лучшего не могу предложить.

Сон? Или реальность?

Призраки вернулись, теперь уже незваными.

Они окружали его со всех сторон, надвигаясь с грозной медлительностью. И его страх был их оружием.

Внезапно пришло озарение: надо пройти через свой страх, одолеть его!

Инеррен взял свой посох, одним безмолвным приказом погасил все светильники внутри крепости и пошел по направлению к большому залу.

Первый вывернулся из-за поворота и занес топор. «Умри!» — прозвучал приказ, и он с удивлением узнал в говорившем самого себя. Призрак с тихим стоном рухнул. Еще двое, издав боевой клич, ринулись к нему. Он не видел, что за оружие у них в руках, — но это было не важно. В его руке появилась горсть пыли и полетела в нападавших.

Противники, задыхаясь, повалились на пол. Лица посинели — пыльца Черного Лотоса убивала одним прикосновением. Даже Тени опасались ее — хотя, казалось бы, чего бояться тем, кого не берет ни сталь, ни яд?

Еще одного нападавшего испепелила на месте струя пламени, выпущенная драконьей головой в навершии посоха.

Инеррен вошел в зал. У противоположной двери стояли двое. Первый погиб мгновенно, пронзенный Смертельным Взглядом. Второй быстро отпрянул в сторону. От его движения дверь распахнулась. Порыв ветра сорвал капюшон с головы чародея как раз в тот момент, когда разбившаяся о стену комета выхватила из сумерек лицо врага.

— Нет! — вырвался крик.

Это было его собственное лицо.

Мир вокруг дрогнул, разбился на тысячи мельчайших частиц и сложился вновь. Но теперь он выглядел совершенно иначе.

Двое стояли друг против друга. Один был одет в старый плащ, посох с навершием в виде драконьей головы слегка светился в его руках. Второй был чуть повыше, в плотной кожаной куртке и стальной шапке, в его руке был зажат топор с серебристым лезвием, выгнутым наподобие полумесяца. Но они были похожи, словно две капли воды: те же длинные черные волосы, орлиные черты лица и загорелая кожа; даже короткие бороды были одинаково подстрижены у обоих. Имелось, правда, одно отличие: в темных глазах первого таилось знание, наделившее его безумием.

— Брат?.. — нерешительно произнес Герскил.

— Кем был твой отец? — вместо ответа спросил Инеррен.

— Рейнджером и начальником стражи Рентона, — ответил тот. — Он был из Древних. Погиб несколько лет назад.

— А моя мать была колдуньей, причем из крионов, — пробормотал чародей. — Странно. Древние никогда не заключали брачных союзов с младшими расами…

— Все бывает, — пожал плечами его брат. — Но чем ты занимался в этом… месте?

— Получал знания, — сказал Инеррен. — И больше никогда не спрашивай об этом — не отвечу.

— Ладно, пусть так, — согласился Герскил. — А я за свою жизнь перепробовал целую кучу занятий. Больше всего мне по душе кузнечное дело, и…

Внезапно из дверного проема за спиной чародея вынырнул Астенн и с криком «Смерть колдунам!» всадил короткий меч ему под лопатку.

Взгляд умирающего впился в глаза Астенна. Тот отпрянул с криком ужаса и, врезавшись затылком в стену, сполз на пол. Герскил подошел к брату и склонился над ним. Рана была смертельной, это прекрасно понимали оба.

— Не хватит сил… исцелиться, — выдохнул чародей и закашлялся. Изо рта потекла кровь. — Возьми меня… за руки…

Брат исполнил просьбу. На миг его сознание помутилось.

Тело чародея обмякло. Герскил почувствовал, что держит труп.

— Ну вот ему и конец, — прохрипел Астенн, поднимаясь. — А здорово ты его заговорил. Я сам чуть не поверил, что он действительно твой братец.

— Я не лгал, — покачал головой Герскил. — Посмотри на него: такое сходство не может быть случайным. Ну да ладно — пошли отсюда. Мне это место совсем не нравится.

Авантюристы покинули башню и направились на юг.

Их рассказ был воспринят Древними с крайним недоверием. Но один из них, кое-что смысливший в Искусстве, применил свои познания на деле и подтвердил: эти два варвара говорят правду.

Благодарность Древних оказалась столь же скупой, как и их общительность. Зато Народ Рассвета встретил их, словно настоящих героев — кем они себя вскоре и сами стали считать.

— Больше нет злых чародеев на этой земле! — радовались все вокруг. — Наши отважные воины уничтожили их!

— Ну и как тебе это? — весело усмехнулся Астенн. — Лично мне — очень нравится.

— Может, они и правы, — ответил Герскил. — Хотелось бы верить, но что-то мне подсказывает: это далеко не конец.

«Верно, братец, — прозвучал где-то внутри голос, принадлежавший умершему чародею, — все только началось!»

Герскил понял: умирая, брат каким-то таинственным образом перенес свой разум в его тело. Но занимать одно тело два человека не могут… или все-таки могут? Они ведь братья-близнецы, а значит, очень похожи.

«Мои знания в сочетании с твоей силой — огромное преимущество, — говорил его внутренний голос. — Мы сделаем эту землю объединенной под единой властью! Как тебе нравится идея о том, чтобы стать королем?»

«Твое знание свело тебя с ума, — мысленно заметил Герскил. — Но мне хочется сохранить то, что я имею, — такой ценой я не хочу власти. Извини, братец.»

«На сей счет не волнуйся, — был ответ. — Нас двое в одном теле, и это дает одну неплохую возможность. У меня — знание, а у тебя — огромное упорство, которое защитит твой разум от воздействия этого самого знания. Применять его буду я, а не ты.»

«Не знаю, что из этого получится…»

«Если не согласишься — не узнаешь никогда! — резко сказал чародей. — В конце концов, я ради тебя же стараюсь!»

«Хорошо, — буркнул Герскил (если можно сделать это мысленно), — с чего начнем?»

«С объединения, разумеется, — объяснил Инеррен. — А лучшее, что может объединить два разных народа, — борьба против общего врага!»

И странные картины заполнили их общий разум…

За пять лет Народ Рассвета значительно расширил территорию своего обитания. Единственным построенным ими городом оставался Ренассат на западном побережье, но цепочка деревень и мелких селений почти достигла Фергеаста. Древним это развитие событий, возможно, и не понравилось, но их реакция была обычной — то есть нулевой.

«Да, — Герскила это ничуть не удивило, — их принцип — ни во что не вмешиваться, пока дело не зашло слишком далеко. Отец мне много раз пытался объяснить суть этого мудрого правила, но смысл всех его разъяснений от меня как-то ускользал…»

«Ничего, — ответил Инеррен, — вскоре дело как раз и зайдет слишком далеко. У них не будет выбора.»

Герскил давно уже забросил прежнюю работу кузнеца и стал исследователем новых земель. Это позволяло ему осуществлять план своего брата. Он, правда, не до конца понимал все его детали, но Инеррен чародей, а он — нет. В конце концов, у них нет иного выхода, кроме как прийти к согласию. Иначе обоих ожидает безумие и скорая гибель — в одном теле…

А план Инеррена состоял ни более ни менее, как в создании «великой опасности», противостояние которой должно было объединить Древних и Народ Рассвета!

Подготовка этой операции требовала некоторого времени. Но гораздо больший срок занял тщательный расчет: что и как именно следует сделать. К счастью, Герскил обладал таким недоверием к выводам чародеев (включая своего брата; вернее, в первую очередь — к выводам своего брата), что ни одна деталь не ускользнула от внимания Инеррена.

И вот наступило полнолуние, и звезды, по словам чародея, заняли необходимое положение на небосводе.

Высокий человек воткнул длинный посох в землю на вершине холма. Холодный северный ветер раздувал полы темного плаща, длинные черные волосы походили на грозный вымпел, трепещущий в предзнаменовании чего-то ужасающего…

Слова слились с ветром, становясь его частью.

Грозой, войной и властью Тьмы — Проснись, созданье дней былых!

Холм вздрогнул, словно некий гигант пошевелился внутри.

Человек вынул посох, отошел от холма шагов на сто и прокричал:

Спящий, сон с себя стряхни — Встань! Здесь я, твой господин!

«Думаешь, сработает?» — мысленно спросил Герскил.

«Не думаю — ЗНАЮ», — ответил Инеррен.

Холм рассыпался на части. Лунный свет заслонила огромная черная фигура, не менее ста футов в высоту.

— Что за?.. — Герскил не боялся никого из людей, и немногие из прочих созданий — как на земле, так и под землей — заставляли его вести себя осторожно. Но ЭТО!

«Каменный Гигант, — усмехнулся Инеррен. Чародей явно наслаждался как видом огромной фигуры, так и реакцией брата. — Их в незапамятные времена сотворил Гарросдан, но потом разочаровался в них и погрузил в сон. А теперь этот гигант — мой слуга и сделает все, что я прикажу.»

— Надеюсь, — проворчал Герскил. — Приступай.

Контроль над телом вновь перешел к Инеррену. По мановению руки чародея Гигант двинулся на север — в сторону Фергеаста…

Что бы там ни говорили, но чародеи (во всяком случае, некоторые из них) умели составлять планы! Едва до Древних дошла весть о Каменном Гиганте, как они тут же предложили вождям Народа Рассвета свою помощь в этом деле. И разумеется, предложение было с радостью принято.

Неповоротливость и тупость стофутового великана сполна компенсировались полной его неуязвимостью и искусным контролем Инеррена. Разумеется, его ни в чем не подозревали (в конце концов, разве смерть — не достаточное подтверждение того факта, что он тут совершенно ни при чем?); Герскил же постоянно был на виду, сражался в первых рядах и прочая. Людей погибло совсем немного, зато страху было…

— Мы не можем справиться с этой тварью! — яростно орал вождь.

В глазах Древнего читалось почти то же чувство, но менее выразительное.

— Вы же все чародеи — сделайте ЧТО-НИБУДЬ!

— Невозможно, — скупо ответил тот. — Лишь волшебное оружие способно поразить Каменного Гиганта — а мы не умеем делать его. Это знание утеряно после Великого Искажения.

— Вы сказали «волшебное оружие»? — Герскил только и ожидал этих слов, чтобы вмешаться в разговор. — А как насчет этого? — Он протянул свой топор.

Древний провел рукой над серебристым лезвием и с удивлением посмотрел на воина.

— Откуда это у тебя?

— Отец подарил, — ответил Герскил. — Так как?

— Есть одно уязвимое место у этого монстра, — сказал Древний. — Между глаз. Один удар изо всех сил — может быть, что-то и получится. Стоит попробовать.

— Вы сможете свалить эту тварь с ног?

Древний кивнул и прикрыл глаза.

— Мы сделаем это, — сказал он вскоре. — Готовьтесь.

«Жаль только гиганта, — проговорил чародей, — такие нечасто попадаются. Впрочем, орудие, выполнившее свое предназначение, должно быть уничтожено — в особенности если у него есть хоть намек на разум.»

Заклятия Древних повалили гиганта. Герскил, заорав во все горло боевой клич «Заря и сталь!», обрушил удар в нужную точку. Раздался скрежет — и голова каменного великана, напоминавшая скорее огромную, грубо отесанную глыбу, развалилась на четыре части.

Торжествующий возглас, вероятно, слышала вся Четрания…

«Прекрасно, — заметил Инеррен. — Теперь набери побольше воздуха и произнеси речь… или дай я сделаю это.»

«Нет уж, я сам», — ответил Герскил, разворачиваясь к смешанному войску Древних и Народа Рассвета.

— Мы победили!

Возгласы одобрения и торжества.

— Но что, если вновь нашим землям будет грозить опасность?

Недоуменный гул, выкрики «Нет, никогда!», «Мы им покажем!»

— Наша сила — в единстве! — закричал он. — Вместе мы сможем победить любого врага, противостоять любой угрозе! Я обращаюсь прежде всего к вам, люди Древней расы! Пускай вы Перворожденные, однако вам не под силу справиться со всем! — Герскил дал слушателям немного успокоится, а затем продолжил: — Присоединяйтесь к нам! И мы будем единым народом, единой державой! Вы научите нас своим знаниям, мы же отдадим все, что есть у нас! Вы говорили, что древнюю кровь нельзя разбавлять, — но посмотрите на меня: мой отец был Древним, а мать — из крионов!

Ропот изумления. Действительно, об этом никто не знал (впрочем, до недавнего времени — и сам Герскил).

— Так выберем же правителя — и пусть весь Ассат-Кан будет единым целым!

«Повторяешься, — холодно заметил Инеррен. — Хотя так, пожалуй, даже лучше.»

Он был прав. На следующий день состоялся Большой Совет, и Герскил почти единогласно был провозглашен королем. Лучшие мастера в считанные часы создали золотую диадему, на которой помещался орнамент в виде восходящего солнца.

Когда золотой ободок Короны Зари коснулся его головы, Герскил с удивлением обнаружил в себе твердую уверенность, что это как раз то, чего ему всю жизнь недоставало.

Сделать королевство из ничего оказалось довольно трудным делом. Но прошло несколько лет, и система управления, частью скопированная с эльфийской, а частично — добавленная по советам «внутреннего голоса», начала работать.

«Теперь мне здесь делать нечего, — сказал Инеррен. — Дальше ты сможешь сам управлять.»

«Не уходи, — возразил Герскил. — Если ты покинешь мое тело, тебе вряд ли удастся вернуться. Ты ведь обманул смерть…»

«Да. Но она все равно меня найдет, раньше или позже. А окончательно скрыться от смерти можно только в одном месте — в ее собственном царстве.»

— В Серых Странах?! — Король до того удивился, что начал говорить вслух. — Но…

«Помолчи. Я ДОЛЖЕН идти туда, — заявил чародей. — Тому есть две причины. Знаю, для тебя Серые Страны — обитель смерти. Но что еще ты о них знаешь? Мне известно больше: там скрыты источники странных знаний и сил. Поэтому, если мне повезет, я смогу вернуться в новом, созданном собственными руками теле. Ясно?»

«Хорошо, но как ты собираешься попасть в эти чертовы края? Нужно, чтобы твой путь не был известен Кэрдану.»

«Ну, таких путей нет, — вздохнул Инеррен, — ведь Серые Страны — не просто его владения; Бог Смерти сам создал их и знает там каждый дюйм. Но мне надо только проскользнуть мимо Старухи Смерти, а это не так уж и невозможно. Старуха не столь умна, поэтому просто следует идти дорогой, которой никто и никогда не пользовался; а это значит, что я должен создать свою собственную.»

«Но как?» — Герскил давно уже понял, что его брат был довольно силен как волшебник, но такое деяние казалось доступным лишь для Богов.

«Я еще думаю над этим. Возможно, понадобится твоя помощь.»

— Ты ее получишь, — произнес король.

Стук в двери прервал беседу. Вошли два гвардейца. За ними стоял мэр Фергеаста с очередной порцией указов, которые следовало срочно скрепить подписью монарха. Герскил обреченно вздохнул и углубился в государственные дела…

«Решение найдено, — известил наконец Инеррен. — Только одно неясно: если я решу вернуться, то могу оказаться в любом месте Четрании, но не знаю заранее, в каком.»

«Это плохо?» — спросил Герскил.

«Не люблю неопределенности. Но справиться можно. Это мелочь по сравнению со всем прочим.»

«Так как ты хочешь провернуть эту штуку?»

«Мне необходимо несколько вещей, — сказал чародей. — Эти заклятия не столь просты, как те, которыми я пользовался ранее. Требуется довольно сложный ритуал, который придется осуществлять в Ассатсеке, потому что я не знаю, как надо действовать в других местах. Правила сильно связаны с местом.»

«А что тебе нужно еще?»

«Кузнечный горн, молот, щипцы и наковальня, — перечислил Инеррен. — Какое-нибудь большое зеркало и фунта три серебра. Наилучший вариант — старые монеты эльфов. Еще — несколько алмазов и кусок льда.»

«Странный набор, — усмехнулся Герскил. — Хорошо. Я прикажу доставить все это сюда, а потом как-нибудь съезжу в Ассатсек и отвезу — народ до сих пор боится этого места.»

«И правильно делает. Издай указ о том, что эта башня, мол, заколдована и тому подобное.»

«Это еще зачем? — пожал плечами король. — Все и так знают, что там нечисто. Издай я указ, еще кому-то в голову придет: ага, если написано, что там заколдовано, значит, что-то в той цитадели упрятано! Такие мысли в природе человека всегда были и будут.»

«А ты быстро учишься», — заметил чародей.

И вот настала ночь, которую Инеррен счел подходящей для претворения своего плана в жизнь. Насчет льда беспокоится не пришлось, так как снаружи стояла зима.

Высокий человек развел огонь в горне и сложил монеты в тигель. Затем взял форму для отливки ножей и поставил у наковальни.

Он вытащил длинными щипцами из огня кусок угля и провел по воздуху над наковальней и тиглем, сказав первую часть заклятия:

Огонь и воздух — На вечный отдых В объятьях кошмарного сна.

Уголь вспыхнул и превратился в пепел, посыпавшийся в форму.

Расплавленное серебро в тигле засияло красноватым светом. Чародей собрал железной ложкой с пола щепотку земли, плюнул в нее — и произнес вторую часть заклятия:

Земля и вода — Теперь и всегда, Угрюмо сверкает луна.

В ложке осталась однородная масса, похожая на деготь. Он вылил ее в кузнечную форму и отложил ложку. Затем в ту же форму чародей аккуратно вылил серебро из тигля. Оно тотчас почернело, но продолжало слабо светиться — только теперь сияние было темно-синим.

Семь граненых алмазов и большой кусок льда были положены в форму поверх всего остального. И вновь прозвучали непонятные слова:

Алмазы и лед — И сила найдет Клубящийся в сумерках страх.

Вспышка — и серебро стало ослепительно белым.

Чародей вынул кривой нож и надрезал левую руку у запястья. Красная струйка зашипела на раскаленном, полужидком металле.

Бурлящая кровь — И к бою готов Стремительный блеск серебра.

«Теперь бери контроль», — пригласил Инеррен.

Герскил несколькими точными ударами молота придал клинку нужный вид. Затем опустил новоизготовленное оружие в снег. Кинжал зашипел и окутался облаком пара, а когда пар рассеялся, его серебряное лезвие оказалось уже заточенным до бритвенной остроты.

«Прекрасно! — торжествующе заметил чародей. — Теперь снова моя очередь…»

Инеррен взял еще теплый кинжал и подошел к висевшему на стене зеркалу.

Из Серых Стран сюда явись скорей! Я заменю тебя в стране теней Храни владельца этого клинка, Оставшись в этом зеркале — пока. Когда вернусь, получишь ты награду. Но если на пути найду преграду, Я разобью стекло, —  и даже Ночь Тебе не сможет в этот миг помочь!

Отражение в зеркале стало меняться.

«Этот кинжал — твой знак, а зеркало — хранитель! — быстро сказал чародей. — Повесь его в своих покоях. Прощай!»

— Брат? — спросил Герскил, но присутствие другого разума исчезло.

Он вздохнул и, поворачиваясь, внезапно заметил, что в овальном зеркале ничто не отражается.

— Что за черт?

— Я — Защитник, — раздалось из зеркала.

— Лучше уж я назову тебя Зеркало, — буркнул Герскил.

— Тогда пусть будет Живое Зеркало-Защитник, — попросило зеркало. — Это мне больше нравится.

— Хорошо, — усмехнулся король. — Пускай Исс-ин-ор. Эй, а неплохо звучит! Ты не возражаешь, если я назову страну в твою честь?

— Конечно, — одобрительно произнесла тень в глубинах зеркала. — Я могу помочь тебе и со страной. Мне многое известно.

— Заметано, — проговорил Герскил. — Когда мне понадобится хороший совет, я тебя спрошу…

С тех пор большое овальное зеркало всегда висело в королевских покоях. Правда, разговаривало оно, даже с королями, крайне редко, но в летописях было упомянуто: «В час нужды подойди к тому зеркалу, обрати мысли свои и слова на то, что гнетет твое сердце, испроси совета у мудрого Иссинора — и, коль угодно будет Судьбе, ответит он.»

Возможно, причина неудач заключалась в том, что серебряный кинжал был утерян, а Герскил так и не узнал его предназначения.

А самое интересное в этой части истории — это само имя «Герскил». С Древнего оно переводится как «мастер-кузнец», и все короли Иссинора носили это имя, хотя мало кто из них действительно понимал в кузнечном деле. Почему-то люди очень скоро стали забывать основную мудрость: «Твое Имя — это твоя Судьба»…

2. Испытания

Инеррен прошел сквозь серую пелену небытия. Брат дал ему гораздо больше, чем просто помощь, — чародей, будучи внутри его разума, ухитрился справиться со своим безумием, не утратив при этом знания. Он «одолжил» у Герскила его здравый смысл, который и разрушил чары, наведенные «посредниками» из иных миров.

Да, теперь Инеррен отчетливо понимал все происшедшее. Чтобы получить знания, он вступил в союз с безымянными обитателями темных миров. Знания-то он получил, став при этом, вероятно, самым могущественным магом в Четрании; а вот разум — утратил. Смерть от меча авантюриста стала бы логическим завершением чародейской карьеры… Не появись его брат, в сознание которого он мог войти почти без усилий, этот план бы сработал.

Занавес теней раздвинулся. Перед глазами Инеррена открылись негостеприимные просторы Сумеречных Стран.

Хотя он не был большим поклонником поэзии, в этот момент память услужливо подсказала древнюю легенду:

Земля Теней. Страна, где все возможно. Везде опасности, забвение и страх. Здесь даже думать надо осторожно — Иначе канет жизнь твоя во мрак. Здесь нету ни заката, ни восхода, На красном небе — только черный диск, Не греет солнце, и не светят звезды, Везде туман, покой — и тонкий свист: То Тени меж собой ведут беседу, Но смертным не дано их речь понять — Не умерев, вовек нельзя изведать Боль и забвенье, вечность, страх и ад… Не знают Тени старости и смерти, Не ведают они добра и зла. И нету мест таких на белом свете, Чтоб Тень уйти оттуда не могла. Им многие и многое известно, Но трудно что-нибудь узнать у них. Не купишь их, и неподвластны лести Бездушные созданья дней былых. Опасен путь к Обители Туманов, Но Знание здесь можно обрести — Чтоб подчинить и бури, и вулканы, Чтобы сквозь Тьму и Свет вперед идти…

Мир вокруг полностью соответствовал словам забытого барда. Холодные лучи кроваво-красного неба окрасили равнину в мрачные, до невозможности черные цвета.

— Оптимизма не внушает, — заметил Инеррен, делая шаг вперед.

Тотчас же поток странных образов захлестнул его сознание.

Полуразрушенный амфитеатр, частично заполненный рядами странных существ, с увлечением обсуждающих различные способы полного снятия кожи с живого человека…

Огромный черный единорог, взметнувшийся на дыбы над коленопреклоненной фигурой обнаженной женщины…

Длинный, тонкий клинок, прикованный к стене легкими серебряными цепочками. Зеленоватый лунный свет из разбитого окна…

Три ряда алмазных зубов, сверкающие в разинутой пасти…

Золотые монеты, сложенные в аккуратные столбики на длинном столе вперемежку с драгоценными камнями…

Окно — дверь? стена? — из цветного стекла, покрытого изощренными узорами. Радуга, очертания и цвета которой странно искажены…

Ослепительно белый снег и обезглавленное тело, запятнавшее его красной лужей. Убийца, торжествующе вскинувший вверх тяжелый меч и отсеченную голову…

Разряд молнии. Шар жидкого пламени, летящий прямо в лицо…

Изящная, хрупкая башня из дымчатого камня. Небо над ней — светло-лиловое, окаймленное тройным кольцом грозовых туч. Вонзающаяся точно в центр игла желтого света…

Последняя картина оставила у Инеррена четкое ощущение цели. Похоже, это и была та самая Обитель Туманов. Но что произошло?

— Ничего особенного, — послышался свистящий голос сзади.

Чародей быстро повернулся. Клок серого тумана скользнул влево, но, когда посох Инеррена качнулся в его направлении, остановился.

— Не надо. — На сей раз тон был почти просительным.

— Ты читаешь мои мысли?

— Не все. Только явные, — ответила Тень (это она и была). — Что касается того, что ты испытал, — это всего лишь проверка.

— И что же ты проверял?

— Имеешь ли ты право находиться здесь.

— Так каков же результат? — Инеррен крепче сжал посох.

Тень вскинула щупальца, движения которых до странности напоминали умоляющие жесты рук.

— Разумеется, имеешь. Ведь ты — маг, а маги нам не подчиняются. Правда, с Повелителем тебе придется разговаривать самому.

Чародей слегка расслабился. Похоже, его могущество осталось достаточно действенным аргументом и в Серых Странах. Не зря говорили: «Маг остается магом везде и всегда».

— А откуда тебе известен Общий Язык? — спросил он.

Тень издала серию звуков, напоминавших смех.

— Общий Язык потому и называется общим, что на нем говорят жители всех миров, граничащих с Серыми Землями. Мы, Тени, вынуждены изучать его именно из-за этого.

— Отведешь меня к Обители Туманов? — спросил Инеррен.

— Возможно, — ответила Тень.

— Что значит «возможно»?

— Я не обязан делать это.

— Разумеется, — согласился чародей, — это всего лишь просьба. У тебя есть право выбора.

Тон его голоса говорил: для тебя же будет лучше, если этот выбор окажется правильным. Тень прекрасно понимала это.

— Путь долог и труден, — наконец ответила она. — Но пусть так.

Дорога действительно оказалась невероятно долгой. Порой Инеррену казалось, что время застыло и лишь они двое движутся вперед в этом сумрачном мире.

Казалось бы, что значит время для того, кто умер? Однако чародей по-прежнему ощущал его ход. Он не чувствовал усталости, голода и жажды, жары и холода — случись иначе, было бы весьма странно, — но полностью преобразиться в жителя Серых Земель человеку, похоже, не дано. Даже тому, кто уже несколько лет не имел тела.

Временами волны странных картин снова заполняли сознание Инеррена. Многие из них он даже не мог понять, иные же играли на самых чувствительных струнах его души, вскрывали все потаенные уголки его разума. Тень только издевательски хохотала в ответ на все вопросы. Чародей крепче сжимал зубы и шел дальше.

Низкий холм посреди овальной равнины. Небо затянуто туманом. На холме — та самая башня, которую Инеррен уже не раз видел. Но иглы света не было, не было и тройного кольца туч.

— Уговор выполнен, — произнесла Тень.

— А почему все это выглядит не так, как в тех картинах, что ты показывал?

— Это также испытание. Ты должен добраться до Источника и заставить его подчиниться, — ехидно сказала Тень. — А я посмотрю…

— Заставить подчиниться? — переспросил чародей.

— А ты полагаешь, что сила дается всякому, кто желает ее получить? Нет уж; ты должен доказать свое право владеть силой. И то, что ты маг, поможет тебе лишь отчасти.

Инеррен мысленно выругался. Следовало предвидеть, что эти древние предания окажутся довольно далеки от действительности.

— Ладно. Где тут вход? — спросил он.

— Слева, у подножия холма, — с готовностью ответила Тень.

Входи, но знай: ты не уйдешь, Пока Источник не поймешь!

— Здесь все верно сказано? — поинтересовался Инеррен, указывая на две строки над аркой.

— В общем, да, — последовал ответ. — Но это еще не все.

— Это-то понятно, — проворчал чародей, делая шаг вперед.

И вновь нахлынул поток образов-испытаний, на сей раз — насланный Обителью.

Двое стоящих перед волшебным порталом. Но ключа нет, а атакующие демоны уже близко…

Смертоносный дождь из обнаженных клинков всевозможных размеров и форм, падающий на мирную деревню…

Громадный дракон, глотающий солнце. Холод, окутавший землю…

Инеррен понял: если он останется в бездействии, то вскоре сойдет с ума. Эти образы были гораздо сильнее, чем раньше.

«Бей врага его же оружием» — так гласила еще одна древняя мудрость. И чародей направил всю свою силу на воображение, создавая собственные картины и посылая их вперед.

Удар молнии, наискось перечеркнувший небо. Искры во тьме. Новое солнце, мощные лучи которого вмиг изжарили дракона…

Слова, создающие прочный силовой щит над деревней. Затем грозовая туча поднялась ввысь, и сталь клинков рассыпалась бурым порошком ржавчины…

Посох, чем-то напоминавший его собственный, вонзающийся в центр портала. Лучи света брызнули во все стороны — и волшебные врата открылись, давая убежище беглецам…

Инеррен отер пот со лба. Эта схватка оказалась потрудней многих колдовских дуэлей, которых он выдержал немало: не столько в Четрании, сколько в темном мире, населенном безымянными ужасами — но от этого не менее (если не более) грозными.

Тут он заметил, что стоит на первой ступеньке винтовой лестницы, конец которой уходит куда-то ввысь.

— Это следует понимать как «первое испытание пройдено»? — вслух заметил чародей, не рассчитывая на ответ.

— ДА.

Шелестящий голос шел, казалось, отовсюду. Могучий — и до странности тихий. Всезнающий — и какой-то детский.

Инеррен сделал еще шаг.

Тотчас же три фигуры в накидках с низко надвинутыми капюшонами появились на несколько ступеней выше.

— Уходи прочь или умри, — сказал один из противников.

— Предлагаю вам сделать такой же выбор, — заметил чародей.

Вместо ответа трое вынули из воздуха тонкие длинные посохи, покрытые змеиной чешуей. Выпад — и Инеррен едва успел убрать голову из-под удара.

— Сами виноваты, — пожал он плечами, направляя драконью голову посоха на противников.

Властью неба и тумана, Мощью звездной пелены — Дай мне крылья урагана, Что за гранью вечной тьмы!

Резкий порыв ветра. Плащ за плечами Инеррена взметнулся, подобно паре перепончатых крыльев. Три змеиных посоха пронзили пустоту — чародей стал вихрем, неистово кружащимся между лестницей и далеким сводом. Посох в его руке внезапно засверкал, драконья голова исторгла струю пламени — и первый из нападавших растворился в нем. Инеррен на лету подхватил его посох и нанес удар, усилив его мощью талисмана противника. Шар голубого пламени поглотил оставшихся врагов, заботливо оставив в стороне их посохи.

Вихрь остановился.

Стоявшая на несколько шагов позади Тень произнесла:

— Чистая победа!

Чародей взял чужие посохи в левую руку, осторожно поднес свой к их навершиям; драконья голова разинула пасть, захватила все три посоха гибким раздвоенным языком и втянула внутрь. Затем послышался чавкающий звук — три куска обмякшей змеиной кожи были выброшены наружу.

— Это еще зачем? — поинтересовалась Тень.

— Не знаю. Но дополнительная энергия никогда не повредит, — пояснил Инеррен.

Его посох позеленел и стал чуть-чуть толще. Однако желтые глаза дракона сверкали даже ярче, чем до схватки, — и это лучше всяких проверок гарантировало, что все в порядке.

Чародей внутренне собрался и занес ногу на последнюю ступеньку, оставшуюся до площадки.

В воздухе витал аромат, какого он еще никогда не ощущал — даже в темном мире. Инеррен почувствовал, как его куда-то переносит…

— Новый претендент! — объявил герольд.

Он стоял в середине амфитеатра. Арену устилал белый песок. Трибуны были заполнены пришельцами из многих миров, и лишь небольшая часть их принадлежала к человеческим расам.

— Назови свое Имя! — потребовал высокий человек, сидящий в кресле, слегка напоминавшем трон. На поясе его висела длинная шпага, но она служила скорее не оружием, а символом власти.

— Инеррен, — ответил чародей. Когда ставки так высоки, нет смысла соблюдать все правила. Да, Имя связано с Силой, но, даже зная Имя противника, обратить это знание себе на пользу гораздо сложнее, чем представляли себе те, кто составлял Правила Магов.

— Ты готов сразиться за Власть?

— Я пришел сюда не за Властью, а за Силой и Знаниями, — сказал Инеррен. Конечно, если будет предложена и Власть, отказываться он не станет, — но об этом лучше пока умолчать.

— Хорошо, — заметил судья (кто бы еще мог задавать подобные вопросы в такой момент?) и подал знак.

Через ограждение арены перешагнул…

Нет, перелетел… переплыл… просочился…

Он менял цвета, позы и формы с неимоверной быстротой. А может, она или оно? Инеррен вовсе не был уверен насчет этого.

— Кто это? — задал он вопрос.

— Твой противник, — ответил герольд. — Его зовут Схиавхей.

— Схиа… ладно. Но кто он?

— Это тебе знать не обязательно. Предупреждаю: большая часть заклинаний, направленных на него, поразит тебя самого.

Веселенькое дело! Ну ладно, подумал чародей, есть разные способы содрать шкуру с волка…

Он быстро подобрал в уме рифмы и пробормотал:

Круг света — вечность и покой, И Время тянет за собой До Грани теневых миров Того, кто Власть вкусить готов

Посох Инеррена быстро очертил кольцо вокруг противника. И сияющая пелена звездных лучей, заключив в непроницаемую клетку Схиавхея, сомкнулась — и исчезла, не оставив и следа. Только круг, где он ранее стоял, был покрыт тонкой серой пылью вместо прежнего белого песка.

— Победа Инеррена! — торжественно провозгласил герольд.

Чародей слегка поклонился и направился к скамье, где сражавшиеся на этом странном турнире отдыхали после поединка.

— Неплохо сработано, — произнесла сидящая с краю девушка в синем плаще. — Хотя я бы поступила иначе.

— У каждого мага свой стиль, — ответил Инеррен. — Разве существует только одна дорога к цели?

— Я не говорю, что ты был не прав, — усмехнулась та. — Из какого мира ты прибыл?

— Серые Страны. — Чародей нисколько не грешил против истины.

— Да нет, — отмахнулась девушка, — я о твоем РОДНОМ мире.

— Четрания, — уступил он.

Она странно посмотрела на него.

— Я никогда не слышала об Инеррене, — медленно проговорила девушка. — А мне пришлось повстречаться со многими колдунами, причем высокого ранга. Значит, Инеррен? Повелитель Теней…

— Ты что, тоже из Четрании?

— Айра из Иссинора, — представилась она.

— Молния Живого Зеркала-Защитника? — дословно перевел он ее имя с Древнего Наречия.

— Нет, Иссинор… Погоди, из какого ты времени?

Хороший вопрос. Инеррен и не подозревал, что путешествие по Серым Странам одновременно может стать и перемещением во времени.

— Родился я в 125-м году Второй Эпохи.

— А я — в 1056-м, — сказала Айра. — Тогда понятно: Иссинор был основан Герскилом только в 184-м году.

— Герскилом?!! Ты имеешь в виду королевство на Восточном Континенте?

Чародей беззвучно расхохотался. «Это ж надо! Братец назвал новое королевство в честь моего зеркала!»

— Какого еще зеркала? — удивилась волшебница.

Инеррен так увлекся, что последние слова произнес вслух. Пришлось рассказать всю историю…

— Предупреждение Инеррену! — разнесся протяжный голос над амфитеатром. — Через две минуты — схватка с Огненным Клинком!

Айра щелкнула пальцами. Тотчас же перед ней возникла демоническая фигура, покрытая зеленой чешуей.

— Ваша ставка? — прозвучал обычный вопрос.

— Каковы позиции? — тут же поинтересовалась она.

— Три к одному за Огненного Клинка, — ответил демон. — Новичка отнесли к категории «мастер первого удара».

— Свободен. — Взмахом руки волшебница отпустила демона и повернулась к чародею. — Ты сможешь немного затянуть поединок? Огненный Клинок довольно силен, но как колдун… не профессионал, скажем так.

— А зачем?

— Если я поставлю на тебя сейчас, то получу только втройне. Но, если Огненный Клинок продержится минуту или две, шансы против тебя вырастут до пяти или семи к одному.

— Ладно, — согласился Инеррен. — Половина — моя.

— Сорок процентов, не больше, — ответила Айра. — В этих местах деньги ценятся выше жизни.

— Хорошо, пусть будет так. — Чародей проверил резервы своей силы. — Я нанесу ему смертельный удар, когда ты крикнешь «Четрания, вперед!». — И, взяв посох, он вышел на Арену.

Огненный Клинок уже ждал в центре песчаного круга. Он воспользовался всеми защитными средствами, какие только были в его распоряжении. Если этот новичок, думал он, не покончит со мной первым ударом, я его разделаю на котлеты. И у него были веские основания так полагать.

Он что же, удивлялся Инеррен, бывший разбойник? Потрепанная кожаная куртка, покрытая шрамами зверская физиономия, повязка через левый глаз… Да, возможно. Хотя какое это имеет значение?

— Готовы? — спросил судья.

Оба кивнули.

— Начали!

Синяя молния вырвалась из рук Инеррена и впилась в землю у ног Огненного Клинка. Песок брызнул во все стороны, однако разбойник перекатился в его сторону и выхватил из-за спины короткую металлическую трубку. По-змеиному быстрое движение, и пылающий меч едва не снес голову чародею.

— Неплохо, — сквозь сжатые зубы процедил Инеррен. Айра могла бы и предупредить насчет таких приемов.

Он поднял посох. Вихрь подхватил его и унес вверх.

— Иди сюда, голубчик, — прорычал Огненный Клинок. — Я все равно тебя достану.

Чародей прошептал несколько слов — и из появившегося в его руках ведра на голову противника хлынул поток ледяной воды. Меч зашипел, подымая в воздух клубы пара.

— Сам напросился, — сказал Огненный Клинок.

Пылающее лезвие пропало. Из короткой металлической трубки брызнул луч света, едва не задевший Инеррена. Второй, третий, четвертый выстрелы…

Только с помощью предварительно наложенных отвращающих заклинаний чародею удавалось избежать смерти, которую несли огненные лучи. Интересно, вдруг пронеслось у него в голове, что это за заклятие у него? И почему молчит Айра?

А световые лучи следовали непрерывным потоком, и Инеррен почувствовал, что его энергия истощается. Ладно, к дьяволу эти деньги: речь идет о его жизни! (Как ни парадоксально это звучит для мертвого.)

Он прошептал:

Изгнанники Ночи, Заложники Страха, Явитесь немедля сюда! И пламя, рожденное силами Мрака, Сдавите в объятиях льда!

Белое облако окружило противника. Когда оно рассеялось, зрители увидели, что Огненный Клинок превратился в ледяную статую…

Трибуны минуту молчали, а затем взорвались криками. Многие были недовольны таким исходом поединка, но судья высоко поднял руку, и шум тотчас стих.

— Победа за Инерреном, — сказал он, окончательно утверждая как результат схватки, так и его законность. Затем судья оценивающим взглядом окинул статую: — Он жив?

— Вероятно, — ответил чародей. — А какая разница?

— Если да, я куплю у тебя эту статую, — пояснил судья. — А если нет, у тебя будут большие неприятности. У Огненного Клинка были могучие покровители.

— Скорее всего, жив, — немного подумав, сообщил Инеррен. — Разморозить статую будет трудновато, но он в полном порядке. Сколько же я могу получить за него?

— Две тысячи монет.

— Всего?! За колдуна, который едва меня не убил?

— Две с половиной.

— Но такой стиль заклинаний не имеет аналогов…

— Ладно, — уступил судья. — Три с половиной, и не больше.

— Вообще-то это грабеж, но пусть будет так, — усмехнулся чародей. — Три тысячи пятьсот — в драгоценных камнях и немедленно.

— Грабеж? Кто бы говорил… — Судья достал небольшой мешочек и высыпал на стол горсть сверкающих камней.

После недолгих споров ледяная статуя заняла место под судейской трибуной, а три больших изумруда и восемь рубинов помельче перешли в карман Инеррена.

— А зачем тебе нужна эта статуя?

— У одного парня были счеты к Огненному Клинку, — хитро прищурился судья, — он был готов отдать правую руку, только бы поквитаться. Я за него получу тысяч восемь.

Инеррен кивнул. Месть — одно из тех чувств, удовлетворение которых стоит очень дорого…

— Почему ты не подала сигнал? — вежливо спросил чародей, усаживаясь на место.

— Я подала, — удивленно посмотрела на него Айра, — как раз тогда, когда ты взлетал.

Инеррен присвистнул.

— Кто-то играет в очень странную игру. Накладывать заклинание, чтобы на арене не слышали сигналов с трибун…

— Но зачем?

— Интересно… — Чародей заглянул в прошлое еще раз. — Неужели все это — части одного целого?

Он вновь ощутил на губах привкус нектара Черного Лотоса, в ушах раздался шепот темных созданий. Жуткие воспоминания. И все же они тоже относятся к его прошлому…

— О чем ты? — не выдержала Айра.

«Она — не мой враг, — мелькнуло в голове у Инеррена. — Но может стать союзником, и довольно ценным. Почему бы и нет?»

Новый рассказ заставил волшебницу серьезно задуматься.

— Да, ты прав, — согласилась наконец Айра. — В Обители Туманов ты сможешь узнать личность своего врага. Возможно, получишь достаточно сил, чтобы с ним покончить. Но доберешься ли ты до Источника?

— Вот потому-то я тебе все рассказал, — пояснил чародей. — Двое — это, как минимум, вдвое лучше, чем один. А мы вдвоем, думаю, сможем одолеть все, что угодно.

— Интересное предложение. И что же ты мне отдашь за помощь?

— Половину. Половину Силы. Знание мы также разделим. Власть же, естественно, разделить невозможно, но по этому поводу я драться с тобой не собираюсь. Как будет — так и будет.

— Честное соглашение, — заключила волшебница. — По рукам!

Оба встали.

— Клятва нужна? — спросила Айра.

— Думаю, да. — Не то чтобы чародей ей не доверял; но так оно будет лучше. Для обоих. Ни один маг еще не нарушил данной им клятвы подобного рода, ибо расплата за это была гораздо хуже смерти…

Они стояли лицом друг к другу. Правые руки соприкасались, левые сжимали посохи, также скрещенные. Голоса звучали в унисон, и волшебный лиловый свет озарял их.

Два разума — вместе и к цели единой идут; Два посоха — силу и мудрость им в помощь дают; Двойное Искусство: усилия объединив, Они одолеют преграды на темном пути.

Затем заговорил один Инеррен:

Тому, кто на смерть обречен, не помеха и ад, Не могут его соблазнить обещанья наград.

И голос Айры завершил клятву:

А та, что и дьяволу вызов отправить готова, Ни разу еще не нарушила данное слово!

Вспышка. Удар грома. Но никто вокруг ничего не заметил.

— А, вот ты где! — раздался знакомый голос.

Инеррен обернулся. В трех футах позади него находилась Тень.

— Я много пропустил?

— Две схватки, — усмехнулся чародей. — Что, меня так трудно было найти?

— Довольно-таки, — ответила Тень. — Смертные, даже колдуны, оставляют следы, а ты — нет. Мне пришлось гадать, куда бы тебя могли отослать. Значит, две схватки? Жаль…

Айра пристально посмотрела на Инеррена, и выражение ее лица было очень странным.

— Кто это?

— Тень, — пожал плечами чародей. — Он проводил меня к Обители Туманов, так что кое-что я задолжал. К счастью, ему не требуется ничего особенного — только понаблюдать за моими действиями.

— Зачем? Подобное бескорыстие весьма необычно.

— Все гораздо проще, — заявила Тень, — я слежу, чтобы все было в пределах правил. Бывает много охотников провести хозяев Обители и получить контроль над Источником, не прилагая особых усилий. Ни одному, правда, это еще не удавалось.

— Тебе поручили следить за соблюдением правил? — Глаза волшебницы округлились от наигранного изумления. — Я многое в своей жизни повидала, но чтобы жители Сумрачных Стран говорили о соблюдении каких-то правил… Нет, это невероятно.

— Действительно, — мрачно проговорил Инеррен, устремив на Тень как свой взор, так и посох. — Объясни-ка подробнее.

— Охотно. — Тень собралась в плотный комок и устроилась на мягкой земле у зрительских трибун. — Правила, разумеется, не имеют к нам ни малейшего отношения. Хозяева создали их специально для таких, как вы. Мы не обязаны следить за их выполнением, но за сведения о претенденте, нарушившем эти правила, полагается награда.

Айра и Инеррен обменялись взглядами. Дело осложнялось еще сильнее: если правила не позволят идти к Источнику вдвоем…

— Так каковы же эти правила? — спросила наконец волшебница.

Одна душа одолеет тот путь Одной ценою для всех; Одно стремление — не свернуть, Одна задача — успех.

Строчки эти звучали как-то зловеще. Даже при том, что голос Тени больше напоминал писк.

— Ну ладно, — сказал Инеррен, — другой вопрос. Противоречит ли правилам то, что начинал путь один, а закончили его двое?

— Это решать Источнику, не мне, — весело изрекла Тень.

Айра облегченно вздохнула. Под словом «хозяева» Тень наверняка подразумевала самого Бога Смерти и его беспощадных приближенных — и выступать против них не стоило. Даже им обоим.

— Хотелось бы знать, — проворчал Инеррен, — сколько мне еще тут торчать? И как ты меня найдешь, если эти «хозяева» переместят меня куда-нибудь еще раз?

— На первый твой вопрос может ответить судья, — сказала волшебница, — он в курсе всех дел, связанных с этим турниром. А что до второго… Есть!

— Что — есть?

— Способ. Сходи пока к судье, а я сейчас вернусь. — Айра сделала шаг и с легким шипением растворилась в воздухе.

— Ты хочешь знать, на каких условиях ты попал на этот турнир? — переспросил судья. — Странное желание. Ну ладно… ага, вот оно в чем дело, — пробормотал он, открыв другую страницу своей книги. — Значит, так: тебе осталось провести еще один бой — и, если выживешь, перейдешь к следующему этапу своего странствия.

— А когда бой? — спросил Инеррен.

— Твой соперник запаздывает, — сказал судья. — Если он не явится до вечера, ему будет засчитано поражение.

— Отлично. Еще одно: каков следующий этап? Тебе это известно?

— Мне известно, однако тебе не следует этого знать. Таковы правила.

— Правила? Я считал, что таких, как я, здесь единицы.

— Верно, — кивнул судья. — Если точнее, ты первый почти за семь сотен лет. Но правила предусматривают все.

Когда Инеррен вернулся на место, Айра уже была там. В руке она держала большой медальон, разделенный трещиной на две части. Каждая часть держалась на отдельной цепочке.

— Ну что? — спросила волшебница.

— Если мой соперник не появится до вечера, я отправлюсь дальше, — ответил чародей. — А как у тебя?

— Этот талисман — как раз то, что нужно. Между двумя его частями сохраняется постоянная связь. Так что, когда на следующем этапе найдешь безопасное место, вызови меня. На оборотной стороне — нужное заклинание.

Инеррен перекинул цепочку через голову. Айра надела собственный медальон. В голове чародея тут же зазвучал ее голос: «Ну что, как слышно? Стоит эта штука твоей доли выигрыша?»

«Стоит», — передал Инеррен в ответ. В конце концов, на кой черт мертвецу деньги? А единственный шанс сохранить жизнь (точнее сказать, вернуть ее) — это добраться до Источника и покорить его силу. Тут потребуется каждая частица его умения, каждая крупица его знаний. Любая помощь сейчас не будет лишней. Что такое по сравнению с этим несколько сот или даже тысяч монет?

Тень явно потеряла интерес к его дальнейшим приключениям; новое увлечение целиком заняло ее. Устроившись рядом с серокожей тварью угрюмого вида, Тень завела высокоинтеллектуальную беседу о достоинствах и недостатках различных пыток…

Прошло примерно три часа. Оранжевое солнце уже склонялось к горизонту, когда в голове чародея зазвучал тихий, холодный голос: «ПОРА» — судя по всему, это было предупреждение хозяев Обители Туманов о начале очередного испытания.

Действительно, несколько мгновений спустя мир вокруг начал куда-то смещаться, обретая новые очертания.

Он вновь стоял на винтовой лестнице, несколько выше того места, где происходил первый поединок. Еще один шаг — и железная стена, испещренная рунами, преградила путь.

— А теперь что? — спросил Инеррен, но ответа не получил. Этого и следовало ожидать: настала очередь думать самому.

Коснувшись рукой стены, чародей ощутил боль, как будто преграда состояла не из железа, а из огня.

«Интересно, — подумал он, — с чего это вдруг мертвец чувствует боль?»

Отрешившись от всего, Инеррен закрыл глаза и сделал шаг вперед. Он понял, что стена была лишь иллюзией — ибо хотя боль и ощущалась, но сильного сопротивления впереди не было. Чародей словно пробивался сквозь толщу воды.

Внезапно и боль, и сопротивление исчезли. Инеррен открыл глаза. Лестница закончилась. Перед ним открылся темный коридор, который в нескольких шагах дальше разветвлялся.

Он перевернул медальон и прочел рифмованное заклинание:

Две части к целому стремятся, Так пусть они соединяться!

Воздух стал светлее, посвежел; порыв ветра принес с собой целую гамму запахов мира, недавно оставленного чародеем. В слабо мерцающем облаке возник силуэт Айры. Она протянула руку вперед.

Инеррен коснулся руки волшебницы. Тотчас же ее призрачная фигура обрела четкость, и миг спустя она уже стояла рядом.

— Ну, что тут делается?

— Лабиринт, — объяснил Инеррен, — и, по-моему, не без охраны.

— Ты предлагаешь проходить по очереди?

— Не совсем, — сказал он. — Давай так: я иду вперед, а ты следишь за мной по талисману. Если окажусь в опасности, в случае чего успею переместиться обратно. А найду безопасное место — вызову тебя.

— Хорошо, но будем меняться, — добавила волшебница. — Не люблю оставаться в стороне.

— Я заметил, — усмехнулся чародей. — Да, еще одно…

Он взял посох обеими руками и проговорил:

Где ни судей нет, ни законов, Где лишь ужасы правят игрой, — Пусть укажут глаза дракона Красным — зло, а зеленым — добро!

Но глаза драконьей головы по-прежнему мерцали желтым светом.

— Не действует? — поинтересовалась Айра.

— Напротив, — возразил Инеррен, как следует рассмотрев наложенное на посох заклинание. — Желтый цвет говорит: все в порядке.

Довольно долго он шел по темным коридорам. Несколько раз из боковых проходов вылезали твари очень странного вида, но глаза дракона по-прежнему оставались желтыми.

Большая комната со сводчатым потолком. Пять высоких черных свечей, расставленных в форме пентаграммы, соединены тонкими багрово-красными линиями.

В глазах дракона появились красные точки.

Идти дальше или вызвать Айру? Впрочем…

Шаг вперед. Глаза дракона стали почти полностью красными, однако никакой видимой опасности не было.

Еще шаг. Инеррен стоял уже у самой черты.

Он коснулся ее посохом.

Линии погасли. Торжествующий хохот огласил помещение.

— Наконец-то! Свободен!

Сгусток тьмы, еще более черный, чем окружающие сумерки, двинулся к чародею.

— Кто ты? — спросил Инеррен, сознавая при этом, что это знание сейчас не очень-то ему поможет.

— Я буду вечно тебе благодарен, — проскрежетал голос существа. — Я прикажу воздвигнуть в твою честь, мой маленький колдун, прекраснейший во всем Искаженном Мире памятник. Но теперь извини: мне необходима твоя жизнь, чтобы выбраться отсюда.

Разум чародея бешено работал. Искаженный Мир? Нет, этого названия он никогда в жизни не слышал. Что свидетельствовало об одном: если предприятие с Источником увенчается успехом, ему еще многое следует узнать…

— Мне моя жизнь тоже необходима, — объяснил Инеррен, — и, представь себе, по той же причине. Если ты и победишь меня, тебе ее не получить — ибо она более не моя.

Темный сгусток остановился.

— Ты проиграл ее?

— Я потерял ее, — сказал чародей, нисколько не погрешив против правды.

— А как ты собираешься вернуть утерянное? — поинтересовался голос.

— Мне придется сразиться с Источником — и, если выиграю, получу мою жизнь назад. — Во всяком случае, Инеррен на это надеялся.

— Выиграешь? Значит, ты все-таки ведешь игру?

— Вся жизнь — игра, — изрек чародей. — Впрочем, у меня есть дела поважнее, чем объяснять тебе свои взгляды на жизнь и судьбу. Прощай, мне пора идти.

— Погоди! Мне почему-то кажется, что я не напрасно был заключен именно в этом месте. — Темное существо выросло ввысь и вширь, нависая над Инерреном. — Думаю, если я тебя убью, меня вознаградят. Возможно, меня даже отошлют домой.

«Игра — его слабость, — раздался в голове чародея голос Айры, — попробуй воспользоваться этим.»

Легко сказать «воспользоваться»! Хотя…

— Скажи, в вашем Искаженном Мире знают такую игру, как шахматы?

— Вероятно, — был ответ. — А что?

— Просто я подумал, что было бы достойнее разыграть, кто из нас сильнее. — Чародей уловил изменение настроений существа и продолжил: — Если победишь ты — я даже сопротивляться не буду, а если я — ты будешь подчиняться мне. Идет?

— Идет, — проскрежетал голос. — Доставай доску!

— Начерти на полу, у меня с собой нет.

3. Источник

Не то, чтобы все маги и колдуны высокого уровня были мастерами шахматной игры. Шахматы сродни скорее математике, нежели Искусству, — но для того, чтобы выиграть, совсем не обязательно быть лучше соперника; главное тут — подавить его волю.

И это чародею удалось самым лучшим образом. Он постоянно внушал наивному обитателю Искаженного Мира, что на его, Инеррена, стороне — сами Боги Шахматного Искусства (неважно, что таковых не существует в природе, — впрочем, как знать?). И единственная возможность спасти партию — это пойти туда-то и туда-то…

Через час с небольшим рыцари Инеррена загнали черного короля в угол, где его поджидал неотвратимый конец.

— Первый раз я, Моердвик, проиграл смертному! — воскликнуло существо. — Ну что ж… приказывай, о повелитель. Игорный долг для меня вещь святая.

— Моердвик? Хорошее имя, тебе подходит, — весело заметил чародей. Главное дело было сделано. — Подожди минутку здесь.

По слову Инеррена Айра перенеслась к нему. Тут же начался спор:

— Ты зачем накладывал на посох предупреждающее заклятие? Чтобы лезть в каждую ловушку?

— Ну ладно, ведь обошлось…

— А попадись демон поумнее? Я бы не успела тебя даже предупредить!

— Да пусть они все, вместе взятые, провалятся в родные преисподние! — махнул рукой чародей. — Кроме того, все равно теперь твоя очередь идти вперед. Эй, Моердвик! Охраняй госпожу от всех неприятностей.

— Тоже мне, охранника нашел, — фыркнула волшебница.

— Дело не в его силе или уме, — важно произнес Инеррен, — одного вида хватит.

— Уговорил, — улыбнулась Айра.

Затем она, проведя рукой по своему посоху, произнесла заклинание — с той же целью, что и Инеррен:

О Хаос, четырежды проклятый Хаос, Дай силу мне видеть вперед! В безумии Тени, в молчании адском Мой посох меня сбережет — Пусть белым лучом он укажет опасность, А синим мерцаньем — добро!

— Пошли, охранник, — бросила Айра, направляясь к выходу. Черная тень двинулась за ней.

Впервые за все время Инеррен получил возможность расслабиться и спокойно подумать. Следить по талисману за продвижением волшебницы было довольно легкой задачей, так что основная часть его разума могла заняться анализом происходящего. Однако полученный результат несколько выбил чародея из колеи.

Он еще раз проверил все построения, шаг за шагом.

Ошибки не было. Да, информации для полного вывода недоставало — и все-таки…

Айра не случайно появилась на турнире именно в тот момент, когда он сам оказался там. Уж слишком явное совпадение, а в совпадения Инеррен не верил. Клятва связывает ее — но только до поры до времени. Разум подсказывал: нанеси упреждающий удар в первый же подходящий момент — но все же чародей колебался.

Избыточный риск? Риск — основа жизни любого мага, рисковать ему не внове. Положение и так было отчаянным, так что особой разницы не было.

Она враг или союзник врага? Нет. Посох бы моментально предупредил его об опасности. Значит, опасности нет — пока. Следовательно, нужно держать свое слово.

Но если появится дополнительная информация… что ж, ударить он успеет всегда.

Айра тем временем пробиралась по запутанной системе узких перекрещивающихся лестниц. Моердвик неслышно следовал позади, и его присутствие начинало раздражать волшебницу.

Впрочем, это было далеко не самое худшее, что ей пришлось испытать в своей жизни. А жизнь эта была много длиннее и напряженнее, чем можно было подумать по виду девушки, которой никак нельзя было дать больше двадцати пяти стандартных лет (что соответствовало тридцати шести по меркам Четрании).

Внезапно лестница закончилась. Мощный порыв ветра взметнул накидку Айры, сорвал капюшон, разметал светлые волосы. Хрустальный шарик в навершии посоха вспыхнул ярким белым светом.

Она стояла под темно-лиловым небом. С востока надвигались тучи, сверкающие клинки молний бешено метались над багровыми скалами. И огромное войско стояло под стенами замка, готовясь к штурму. Волшебница отчетливо поняла, что ее цель — отразить атаку.

Предводительствовал армией некий полуящер, скачущий верхом на небольшом дракончике; небольшим он был, впрочем, лишь для дракона, ибо размерами втрое превосходил самого крупного коня. Булава предводителя указала на замок, на балконе которого стояла Айра. Войско двинулось вперед, на ходу изменяя свое обличье.

— Люди-змеи?! — Волшебница не могла поверить в это. Ничего себе испытания! Хорошенький юмор у Хозяев Обители, ведь эти твари почти неподвластны магии!

— Ваш приказ? — спросил Моердвик, о котором Айра уже успела забыть. — Мне заняться этими созданиями?

— Пока нет, — ответила волшебница. — Но будь наготове.

«Что, проблемы? — ехидно заметил Инеррен внутри ее разума. — Не надо было выставляться…»

«Заткнись, пожалуйста, — отмахнулась Айра, — тут и без тебя несладко.»

«Ладно, давай помогу, — предложил чародей. — Перенеси меня.»

Скрипнув зубами, волшебница все же пробормотала заклинание. Появившись на балконе, Инеррен окинул взглядом равнину, заполненную змеиным войском.

— Гм… это, пожалуй, будет непросто. — Он потер виски, напряженно рассчитывая все варианты действий. — Ага! Можно попробовать один метод…

Чародей распростер руки, как будто обхватывая что-то невероятно большое. Быстрыми движениями он нарисовал невидимый узор, затем набросил на цитадель сложную паутину своего заклинания; голос его странно изменился, став на полтона ниже обычного.

Замок заброшен, Пуст и тревожен — Тени гуляют внутри. Ужасом боли В вечность уходит Зов разоренной земли. Черный туман, Мрачный дурман — И не пробиться сквозь страх; Вам не найти Верных путей — Здесь только пепел и прах…

Мощное заклинание из цикла Великих Иллюзий подействовало. Сразу же изнутри замка донесся печальный вой, которым, как известно, обычно сопровождается появление призраков.

Войско людей-змей остановилось.

— Так, — удовлетворенно произнес чародей. — Интерес к замку они уже потеряли. Теперь, Моердвик, дело за тобой. Сумеешь изобразить огромный, страшный, голодный и кровожадный Призрачный Ужас?

Обитатель Искаженного Мира коротко кивнул и плавно слетел вниз, медленно изменяя свое обличье. С каждой секундой он все сильнее напоминал то существо, один только вид которого когда-то свел с ума Инеррена…

— Тебе лучше не смотреть на это, — мягко заметил чародей. Айра резко дернулась, придя в себя, и с уважением покачала головой.

— Действительно впечатляет, — сказала она. — Это что, из твоего темного мира?

— Вот именно. Только тогда я смотрел спереди, а не сзади; можешь себе представить, ЧТО я тогда чувствовал.

Предводитель армии оказался не робкого десятка и попытался направить своего дракона на Призрачный Ужас. Тот, однако, не был столь же храбр, или имел больше мозгов, нежели его хозяин.

Полуящер спрыгнул на землю и двинулся вперед, занося булаву.

— Одно из двух, — прокомментировала Айра, — или он много тупее, чем выглядит, или же его оружие совсем не простое.

— Второе, пожалуй, — ответил Инеррен, — хотя голову на отсечение не дал бы.

Удар булавы пришелся, естественно, мимо, поскольку Моердвик абсолютно не желал рисковать жизнью. Ответный выпад — и неимоверно удлинившееся щупальце жителя Искаженного Мира почти оторвало голову полуящера.

Громкое чавканье и причмокивание разнеслись над равниной. Армия змей пустилась бежать со всех ног; смотреть на то, как Призрачный Ужас пожирает тело их предводителя, солдаты обычно не склонны.

Инеррен почувствовал, как его захватывает вихрь очередного перемещения. Он не сопротивлялся, но быстро проверил оставшиеся резервы своих сил: кто знает, куда его занесет на этот раз…

Против ожиданий, место назначения оказалось безопасным. Глаза дракона мерцали желтым, даже — с зелеными точками.

Прошептав заклинание, чародей вызвал Айру.

— Прошу, — сделал он приглашающий жест, открывая дверь в коридор.

Огненный шар ворвался в проем. Волшебница едва успела выставить силовой щит. Инеррен быстро захлопнул дверь.

— Предупреждать надо, — собирая энергию обратно, заметила Айра.

— Здесь безопасно, — объяснил чародей. — Откуда мне было знать, что творится снаружи?

— Ладно, открой-ка еще раз, — сказала волшебница, став к стене с другой стороны дверного проема.

Толчком ноги Инеррен распахнул дверь.

Никаких огненных шаров и прочих неприятностей. Более того, глаза дракона оставались желтыми, а посох Айры не вспыхивал белым.

— Идем вместе, — твердо произнесла она. — Похоже, настал этап, на котором одному не справиться.

Чародей кивнул. Выглянув в коридор, он ничего и никого не обнаружил. За исключением небольшого дымящегося отверстия прямо напротив двери.

Стараясь не становиться на одну линию с отверстием, они вышли в коридор и двинулись туда, где становилось светлее. В той же стороне звучало равномерное низкое гудение, и этот гул ни Инеррену, ни Айре не нравился.

Поворот. Никого.

Перекресток. Никого — и ни единого знака на то, куда идти. Айра пожала плечами и, подбросив монетку, свернула влево.

Еще одно разветвление. На сей раз Инеррен не колеблясь выбрал правый коридор.

— Я узнаю эти места, — заметил он, ускоряя шаг.

— Как?!

— Последовательность поворотов образует руну «Начало».

Волшебница тихо выругалась. Ей следовало бы разобраться самой!

Вот и конец руны, а коридор идет дальше.

— Есть идеи?

Не отвечая, чародей прошел вперед.

Новый перекресток, на сей раз в шесть разветвлений.

Инеррен поднес посох к каждому проходу. Около двух глаза дракона слегка зеленели, а в четвертом справа стали ярко-красными.

— Туда, — указал он.

— Но…

— Никаких «но»! На пути к Источнику преграды, потому-то посох и чувствует зло!

Несколько часов прошло в блужданиях по этим коридорам. Полагаться приходилось и на посох, и на указания Судьбы — подброшенной монетки. Но ни разу эти способы не подвели: линия пройденного пути, если бы его нанесли на карту, образовывала надпись: «Начало всего, конец всего — Вечность».

Дойдя до конца последней руны, Инеррен заметил:

— А вот теперь действительно начинаются опасности. Иди вперед.

— Хорош! Мы же договорились…

— Я делаю свою часть работы, ты — свою, — произнес чародей. — У тебя, похоже, больше знаний о Вечности. Вот и применяй.

Айра раздраженно откинула занавес, обозначавший конец руны, — и замерла.

Инеррен был прав: тут-то и начинались опасности.

За занавесом находился небольшой зал. В конце его стоял Некто в красных одеяниях с низко надвинутым капюшоном. На бедре покачивалась сабля с усыпанным рубинами эфесом, из-под алой маски струилось мертвенно-белое сияние.

«Бог Смерти» — эта мысль мелькнула у обоих одновременно.

— Входите, — раздался холодный, четкий голос Кэрдана.

— Айра и Инеррен. Странное, но довольно мощное содружество Молнии и Повелителя Теней, — заметил Бог Смерти, делая несколько шагов навстречу людям. — Что же вам понадобилось в Обители Туманов?

— Источник, — честно ответила волшебница, толкая чародея локтем в бок: молчи, мол, говорить буду я.

— Интересно, — промолвил Кэрдан. — Еще ни разу его не пробовали покорить двое. Над этим стоит подумать… Отвечая на ваш невысказанный вопрос: Я вам мешать не стану. Оба вы находитесь в списке тех, кто должен был уже умереть — и за вами давно охотится Старуха. Но ко Мне это отношения не имеет.

— Спасибо, лорд Кэрдан, — наклонила голову Айра.

— Не за что, — слегка усмехнулся Бог Смерти (если можно назвать усмешкой слабое изменение тона), — со Старухой все равно вам обоим еще предстоит встретиться. Этого не избежать даже величайшим из магов.

— Но один мой знакомый, — заметила волшебница, — имеет на это право.

— Бессмертный? Кажется, его имя Даратр? — Кэрдану, судя по всему, незачем было заводить длинные пергаментные свитки, в которые записывались бы имена всех рожденных и умерших. Память Бога Смерти была настолько совершенной, что хранила полный список обитателей всех миров (в любой момент времени), на которые распространялась его власть. Собственно говоря, в этом истинная Власть и заключалась. — Здесь ты ошибаешься. В конце пути его также ждет эта встреча. Однако каждому всегда дается шанс победить в схватке со Смертью, даже простым людям. Готовьтесь к ней всю свою жизнь, ибо смерть — это величайшее событие, которое ждет каждого из вас.

— А как же рождение? — пробормотал Инеррен.

— Рождение — это та же смерть. Кроме того, момента рождения вы не помните, а момент смерти останется в вашей памяти и после нее. И исчезнет только вместе с этой памятью — тебе, Инеррен, это известно.

Чародей кивнул. Это уж точно: ни одной из своих смертей он не забудет никогда.

— Верно ли то, как мы поступаем сейчас? — спросила Айра. — Разрешено ли двоим завершать путь к Источнику?

— Безусловно, — произнес Кэрдан. — Но только сам Источник решает, кто из этих двоих достоин сил и власти. На это, Айра, не повлиять даже самим Богам Судеб… Кстати, о судьбах, — добавил Бог Смерти, — есть кое-кто, кто хотел бы потолковать с тобой…

Кэрдан раздвинул тяжелую ткань занавеса, открывая закрепленное на стене огромное зеркало. Туманный образ в глубине стекла замерцал и мгновение спустя оформился в невысокого типа с курчавыми седыми волосами и козлиной бородкой.

— Морриган, — покачала головой Айра, — я очень не люблю, когда мне мешают. Или ты сам занимаешься делом, или поручаешь его мне. Мы же договаривались…

— Наш договор разорван! — прогудел голос из зеркала. — Мне не нужны слуги, которые предают меня, заключая сделки с моими врагами!

В этот миг все подозрения Инеррена обрели под собой почву. Так и есть, Айра — союзница его недруга. Морриган… надо запомнить это имя. И узнать о его носителе побольше.

— Ты идиот, Морриган. — Спокойный голос волшебницы был холоднее дыхания Ледяных Духов и вполне мог соперничать с тоном Кэрдана. — Я не слуга тебе, никогда не служила и не буду служить никому. Моя вторая клятва носила временный характер — мне бы никто не помешал позднее заняться первоначальным делом. Теперь же пеняй на себя!

Левая рука Айры метнулась вперед, направив в зеркало облако голубых искр. В стекло впечаталось слово «КОНЕЦ», образ Морригана исчез.

— Отпечаток исчезнет минут через пять, — устало промолвила волшебница, поворачиваясь к Кэрдану.

— Хорошо, — сказал Бог Смерти, опуская гобелен. — Не люблю, когда портят Мои вещи. Итак, Хозяин Судеб разорвал твой контракт?

— Не надо сейчас об этом, — попросила Айра. — После Источника, если это будет необходимо, дайте мне знать.

Кэрдан усмехнулся и растворился в полумраке коридора.

Волшебница резко повернулась, ожидая удара со стороны Инеррена. Нападать первой она все равно не имела права, но, отразив атаку, могла использовать свои силы для ответного выпада.

Чародей лишь улыбался. Почти ласково он произнес:

— А ведь я знаю тебя лучше, чем ты сама.

Айра молчала.

— Ты верила в то, что я — враг этого Морригана; но потом у тебя появились сомнения. Тебе не хотелось убивать меня, хотя, вероятно, ты бы сделала это после того, как мы покорили бы Источник. По крайней мере, попыталась бы.

— И что ты собираешься делать? — наконец спросила девушка, сжимая посох так, что пальцы побелели.

— Вопрос в другом: что собираешься предпринять ТЫ?

— Не знаю, — промолвила Айра. — Все теперь гораздо сложнее, чем казалось вначале…

— Расскажи все. — Мягкий голос Инеррена проник в ее сознание. И волшебница заговорила…

Сухой, но чистый воздух заполнял полутемные коридоры Вечной Цитадели. Дубовая дверь беззвучно повернулась на петлях. Невысокая фигура в синей накидке вошла в большой шестиугольный зал.

— Кто из вас Хозяин Судеб? — раздался звонкий женский голос.

— А, Синяя Колдунья, — прогудел бас сидящего в низком, широком кресле человека. — Проходи.

Айра окинула говорившего внимательным взглядом. Как ни странно, ауры Силы вокруг него не чувствовалось, чего нельзя было сказать о его телохранителе. Мрачная высокая фигура в серо-синем плаще с низко надвинутым капюшоном источала зловещую силу, которой волшебница не могла найти объяснения. Вроде бы человек — но с чертами дьявола.

Взгляд волшебницы вернулся к Хозяину Судеб. Его имя было Морриган; силы его, по слухам, были беспредельны и непознаваемы. То же самое, впрочем, говорили и о многих других колдунах, причем далеко не все они чего-то стоили. Но пока репутация Морригана Видящего Сквозь Время неоднократно подтверждалась на опыте.

К нему обращались многие лорды стран Срединного Мира; и просьба у всех была одна — рассказать, что ждет их в будущем. Цена была довольно высока, но предсказания Хозяина Судеб сбывались всегда. Теперь Морриган сам послал ей приглашение. Зачем бы это?

— У меня есть враг, — произнес Хозяин Судеб.

— Врагов нет только у тех, кто ничего не значит в этом мире, — заметила Айра.

— Дело в том, что я не знаю, что он имеет против меня.

— Ты разве не можешь узнать собственную судьбу? — спросила волшебница. — Тогда…

— Я это сделал, — покачал головой Морриган. Седая бородка нервно задвигалась при мысли об увиденном. Наконец он продолжил: — Он уже мертв, а опасность, исходящая от него, все растет и растет.

— Не понимаю, — пожала плечами Айра.

— Он мертв. Но в мире мертвых его нет, он каким-то образом провел саму Смерть. Это мне известно точно.

— Я хотела бы увидеть это сама, — проговорила она. — Иначе, боюсь, я ничем помочь тебе не смогу.

— Хорошо. — Морриган встал, знаком приказал телохранителю отодвинуться и откинул расшитый гобелен. За ним находилось… Ничто. Круглое отверстие в стене, а за ним — Пустота. Бездна черного неба, усеянная мелкими точками невообразимо далеких звезд.

Паутина энергии, закрывающая отверстие, раздвинулась под руками Хозяина Судеб. Он коснулся краев Пустоты. Лицо Морригана исказилось от боли, но голос звучал еще четче, чем раньше:

Око Вечности — откройся, прав я или нет:

Что со мною будет вскоре, дай мне свой ответ!

(Айра не была уверена, произнес ли Хозяин Судеб именно эти слова. Вероятно, нет — рифмованные заклинания не слишком распространены, даже в масштабах Миллиона Сфер. Но она давно приучила себя запоминать все услышанные заклятия, причем в той форме, которая наиболее удобна для нее, — то есть в стихах.)

Волна образов заполнила Пустоту.

Суровое лицо, обрамленное короткой черной бородой. Орлиные, гордые черты и жесткая ироническая улыбка. В темных глазах — Сила, боль и безумие.

Ветер развевает его длинные черные волосы.

Окруженный армиями Теней, он движется вперед. Символ смерти начертан на его груди.

Тени кружат вокруг, и их шепот заполняет все пространство.

«Инеррен», — говорят они.

В холодном сером тумане мелькает искаженное страхом лицо Морригана.

Инеррен властным жестом вытягивает посох вперед. С тонких губ срывается одно слово: «Взять!»

Тени взмывают вверх и бросаются на Морригана. Инеррен провожает их довольным, удовлетворенным взглядом…

— Теперь ты видишь? — Хозяин Судеб явно нервничал, и волшебница его вполне понимала. Сама она никогда не стремилась узнать собственное будущее — отчасти именно по этой причине. Предсказуемость убивает весь интерес к жизни. Даже к собственной жизни.

— Ты хочешь, чтобы я остановила его?

— Да. Мне все равно, как ты это сделаешь. Исполни мою просьбу, Синяя Колдунья, и я не поскуплюсь на награду.

Договор был скреплен рукопожатием. Затем Морриган, воспользовавшись другим заклятием, выяснил, что через несколько часов Инеррен прибудет на Турнир Пяти Колец Арканы…

— А дальнейшее тебе известно, — закончила Айра. — Я попыталась устроить, чтобы Огненный Клинок убил тебя, но ты оказался сильнее. Потом ты предложил сотрудничество. Я согласилась, с целью усыпить сейчас твои возможные подозрения, а в будущем нанести удар, воспользоваться другим подходящим случаем и все такое прочее. Ты был прав, когда требовал клятвы…

— Ну еще бы! — Чародей пообещал себе всегда доверять интуиции. — Кстати, ты до сих пор не поняла, почему этот Морриган стал моим врагом?

— Нет. — Волшебница действительно не могла этого вычислить. — И что же вы с ним не поделили?

— Он сам тебе сказал — мою жизнь, — жестко усмехнулся Инеррен. — Скорее всего, он как-то раз увидел в своем Оке Вечности, что я представляю для него угрозу, и решил от меня избавиться. Вероятно, именно он подбросил в дом моей матери описание способа, как наладить контакт с темными мирами. Сама попытка вполне могла бы убить меня, или же это сделали бы в темных мирах, в самом крайнем случае — я бы потерял рассудок… — чародей замялся, передернул плечами и закончил фразу, — что, собственно, и произошло. А безумные маги… что ждет их в конце пути, достаточно очевидно.

— Выходит, он сам и виноват? — Айра неожиданно увидела всю комичность ситуации. — Он стал причиной собственной смерти?

— Станет, — поправил Инеррен. — Он жив. Пока. Но после Источника я разберусь с ним — если, конечно, ты не собираешься сдержать данное ему слово, которое он уже нарушил.

— Нечего поддевать, — сказала волшебница. — Всякий может ошибиться. Хотела бы я посмотреть, как бы ты с этим Морриганом поладил.

— Посмотришь, — пообещал чародей. — Я разрешаю тебе присоединиться ко мне и в этом деле.

— Ладно, об этом потом. Сейчас есть другое незавершенное дело, — сказала Айра, — нам еще предстоит добраться до Источника.

Это, впрочем, труда не составило. За залом, где они встретились с Кэрданом, находилась круглая комната, в середине которой мерцал небольшой бассейн, футов десяти в диаметре.

— Слишком легко все это, — проворчал Инеррен, — должно же быть что-то еще.

— А как насчет этого? — волшебница указала на надпись, которая тускло светилась на куполообразном потолке.

Ключ для одного, Ключ к единой силе, Слово Власти знает лишь один. Вечность и покой В глубине твердыни — И пройдет там только Господин.

Проклятье. Неужели им придется драться? Чародею вовсе не хотелось этого, и не потому, что исход схватки был неясен.

И вдруг великолепная идея пришла из самых темных углов его разума. Он посмотрел на Айру — и в ее зеленых глазах также сверкнуло понимание. Веселая улыбка говорила о том, что волшебнице также ясна вся прелесть ситуации, не отмеченной ни в одном руководстве по Высшим Посвящениям.

Их двое, а ключ существует только для одного.

Следовательно, надо стать одним.

Айра и Инеррен стояли по разные стороны бассейна. Посохи легли по левую сторону, одеяния были отброшены назад.

Шаг вперед — не в искрящуюся жидкость, а по воздуху над ней.

Вначале встретились руки, затем, очень медленно, соприкоснулись и тела. И энергия взревела, разбуженная волной эмоций и чувств.

Волшебники никогда не идут на поводу у чувств, подчиняясь только своему разуму и интуиции. Однако сейчас именно эмоции управляли обоими. В слившихся воедино разумах не было никаких посторонних мыслей…

Разъяренные явным пренебрежением к себе, силы Источника вихрем крутились вокруг них, но не могли пробить оболочку, образованную Силой, которая считается самой могучей из всех существующих. Силой, которая побеждает даже Смерть и Судьбу.

Силой Любви.

Прошла вечность, когда они вновь стали осознавать происходящее. «Пора», — подумал чародей. Волшебница безмолвно согласилась, и они погрузились в бурлящий от негодования Источник.

Насыщенная энергией вода вмиг растворила теневую оболочку, заменявшую ему тело. Инеррен почувствовал, как он падает… падает вверх?! Его разум расходился в разные стороны, все увеличиваясь в размерах. Он видел Обитель Туманов одновременно изнутри и снаружи, и игла желтого света указывала его путь, точно в центр трех колец, собранных из туч. Теперь он понимал, что они символизируют. Удача, Воля и Желание. Три главные составляющие успеха.

Сознания Айры и Инеррена разделились вместе с распадом их тел. Только теперь чародей осознал, что волшебница, как и он сам, не имела физической оболочки. Она носила не Тени, но нечто подобное, также сплетенное из энергии и воли. Точная копия реального тела, которая не выдержит разве что прямого воздействия сил такой мощи. Интересно, что же такое случилось с ней раньше, мимоходом подумал Инеррен, но эта мысль тут же ушла, выбитая ослепительным сверканием золотой струи.

Кипящая энергия Источника разрывала сознание на части. Чародей не сопротивлялся ее напору; напротив, он сам разделял свой разум на мелкие кусочки, тщательно конструируя паутину сил, узлами которой эти кусочки и становились.

Энергия, Знание, Власть, Сила, Могущество, Искусство, Красота — и многое другое, чему не было названия ни в Общем, ни в Древнем Языке, ни даже в темных наречиях…

Прошла целая вечность, но, наконец, все успокоилось. Инеррен не чувствовал ничего — только покой и наслаждение, и так не хотелось делать еще что-нибудь, уходить из пульсирующего океана энергии, в котором плавали миры Миллиона Сфер…

Но что-то оставалось вне его разума. Какая-то нить…

Он потянулся по ней — и встретил кусочек своего прежнего сознания. Соединившись с ним, чародей заметил, что нить ведет дальше.

Еще одна вечность минула, пока все нити привели к своим узлам. Теперь Инеррен понимал: чтобы вернуться, ему необходимо тело. Чистый дух-разум способен существовать лишь в виде призрака, а это его не устраивало.

Фантом-иллюзия, полностью повторяющая его прежнее тело. Чародей аккуратно наполнил свое творение энергией в нужной пропорции. Затем создал связь между фантомом и своим разумом.

Теперь физическое тело… самая грубая и неподатливая часть работы. Знание пришло само, стоило Инеррену задать нужный вопрос. И он преобразовал часть энергии в вещество…

В центре мерцающего бассейна возникла призрачная фигура, словно сотканная из разноцветных пульсирующих лучей. Пульсация из хаотической становилась все более упорядоченной, и наконец, когда ритм мерцания всех лучей совпал, ускорился до частоты биения человеческого сердца, — вот тогда фигура обрела четкость очертаний и плотность, став из призрачной полностью реальной.

Чародей покинул бассейн, оделся и сел на краю, терпеливо ожидая появления Айры. Если через час ее не будет, решил он, надо попробовать позвать. Через Источник.

Последнее Испытание заключалось вовсе не в том, чтобы достичь океана Энергии; самое сложное — вернуться… Кто знает, сколько претендентов потерпели поражение и навсегда остались в Стране Золотого Покоя? Лишь сам Источник…

Пока же Инеррен проверял свои новые возможности. Он мог теперь связаться с Источником, получая из него все необходимое, из любого места любого мира, ибо этот бездонный золотистый океан энергии омывает все миры — или проходит сквозь них? Насчет строения Вселенной в целом чародей не имел твердой уверенности.

Знание по-прежнему оставалось проблемой, но не Сила — ее теперь хватило бы на любое, самое мощное заклинание. Даже полумифическое Последнее Слово — заклинание, уничтожающее мир, — было теперь доступно Инеррену. Одна проблема — он не знал, как в точности это Слово произносится. Хотя это не важно: роль Уничтожителя Миров может и подождать, если он вообще когда-либо решит заняться подобным делом…

Прошел час, а Айры не было. Чародей настроил свой разум в необходимом ключе и коснулся Источника. Потянулся вдаль… пошарил… и наконец зацепился за нужный рисунок.

«Айра! — позвал он. — Кончай отдыхать — есть дело.»

«Кто ты?»

«Инеррен. Просыпайся же, или будет поздно!»

Он понял, что волшебница попала в ловушку покоя. Самому чародею позволило ее избежать былое безумие, когда его сознание было расщеплено на множество частей. Именно это делал Источник с разумами претендентов, а Инеррен ранее прошел подобное испытание — свое-то безумие он победил. И опыт предыдущей схватки помог ему.

Открыв канал связи еще шире, чародей направил в цель всю волю, все чувства, создавая прочный мост. Энергия Источника протестующе рванулась навстречу — но встретилась с такой же волной той же самой энергии. Инеррен искусно управлял обоими потоками, сплетая и разделяя их, направляя в разные стороны, — пока не соткал необходимый узор. Лестницу.

И по этой лестнице Айра смогла спуститься в мир реального.

— Власть опьяняет, — произнес Инеррен.

— А абсолютная власть опьяняет абсолютно, — согласилась волшебница. — За мной долг. Благодарю.

Чародей усмехнулся.

— Насколько я понимаю, ты не любишь оставаться в долгу. Прекрасно: присоединяйся ко мне против Морригана — и мы квиты.

— Хорошо, пошли. Только учти: посох Морригана — мой!

— Пожалуйста, мне он ни к чему. А тебе что, своего мало?

— Нет. Я отдам его Богу Смерти как выкуп. Он мне напомнил о долге, так что лучше вернуть его — пока за ним не прислали.

— Но за мной тоже долг…

— Твой долг оплатит Морриган, ведь он и есть причина всего, что с тобой приключилось.

— Не думаю, что это можно рассматривать с такой точки зрения, — с сомнением заметил Инеррен. — Ну хорошо: я еще подумаю над тем, что бы такого отдать Богу Смерти как мой выкуп. Скупого заставляют платить дважды…

При упоминании Кэрдана он будто наяву услышал холодный голос:

В молчанье слов, во мраке света, В тенетах сна и красоты Найдете путь к бессмертью, дети, Средь звезд и вечной Пустоты.

Прощальное напутствие? Возможно. Дела и помыслы Богов не понять зачастую даже величайшим магам.

4. Вызов Вечности

Короткое заклинание, в один момент составленное Айрой, перенесло их в Аркану, на уже знакомый турнир.

— Зачем мы здесь? Разве этот Морриган местный?

— Нет, его цитадель довольно далеко отсюда, хотя и в этом мире. Но нужны помощники: думаю, нам одним там не справиться.

— Что?! Мы прошли испытания Обители Туманов, а ты говоришь «не справиться»? — Инеррен ничего не понимал.

— Если ты воспользуешься мощным заклинанием и сотрешь в порошок весь его замок, я не берусь даже предположить, что произойдет, — пояснила волшебница. — Несомненно одно: так действовать нельзя. Намного лучше будет предпринять атаку по всем правилам. В Высших Сферах очень любят подобные зрелища, поэтому, даже если Морриган поймет, что происходит, помощь ему получить будет неоткуда.

— А что ты называешь атакой по всем правилам?

— Разумеется, команду авантюристов, обыскивающую коридоры древнего замка!

Чародей расхохотался. Атака по всем правилам! В архиве Ассатсека, уцелевшем после Великого Искажения, он действительно находил упоминания о том, что лучший способ найти что-то — собрать шайку из лучших бойцов, искусных воров и стрелков, самоотверженных священников и колдунов-профессионалов, уменьшить общее число членов отряда до минимума и отправиться в путь.

Тем более, вдруг понял он, с команды авантюристов эта история и началась — когда он принял свою предыдущую смерть…

— Прекрасно. Итак — боец, лучник, жрец и вор. Мы, естественно, играем роль магов. Только вот общее число «шесть» мне не нравится. «Семь» или «пять» звучит лучше, к тому же оба они священны.

— Тогда, — подхватила Айра его рассуждения, — раз число «пять» само по себе священно, жрец нам ни к чему. Вора найду я, а ты подыщи пару бойцов, которые умеют обращаться с луком.

— А где их искать?

Волшебница улыбнулась:

— Турнир Пяти Колец — это состязания колдунов, воинов, наездников, стрелков и воров, потому-то он так и называется…

Инеррен довольно быстро отыскал нужную цель. Огромный, похожий на медведя рыжебородый варвар как раз пытался пробить дыру в деревянном ограждении арены, схватив своего противника за уши и раз за разом проверяя крепость его головы.

— Достаточно! — сказал судья (не тот, что был во время поединка чародеев, а другой — высокий, худой человек со спокойным лицом и длинными каштановыми волосами). — Победа присуждается Орику!

Варвар напоследок пнул поверженного под ребра и пошел за призом — изящным золотым кубком, наполненным золотым песком.

Чародей усмехнулся. Экземпляр вполне подходящий: куча мускулов, умение драться и отсутствие высоких моральных запросов. Вдобавок, среди вещей Орика он заметил еще один приз — серебряное блюдо. На нем была выгравирована стрела, из чего Инеррен заключил, что варвар выиграл его на состязаниях лучников.

Как и следовало ожидать, после получения приза Орик направился в таверну. Чародей устроился за угловым столиком, спокойно дожидаясь момента, пока у того выйдут все деньги (это произошло бы в любом случае, пусть даже в кармане варвара лежит тысяча монет). Попутно он рассматривал прочих посетителей, подыскивая второго бойца-лучника.

Почти сразу Инеррену на глаза попалась крепкого сложения светловолосая женщина, о чем-то спорившая с хозяином таверны. Вероятно, дело было в том, что трактирщик решил: поскольку женщины все до единой глупы и неграмотны, можно безнаказанно обсчитывать их несколько сильнее, нежели прочих посетителей. К несчастью, в этом отношении воительницы-амазонки отличались от прочих представительниц слабого пола. Зато, как и обычным женщинам, терпения им недоставало; и сейчас хозяин очень рисковал, ибо рука амазонки уже нащупывала рукоять сабли.

Чародей быстрым жестким взглядом оттолкнул трактирщика так, что толстяк потерял равновесие и, ругаясь, полетел под стойку. Затем он подошел к воительнице и шепнул ей на ухо:

— Есть кое-кто, кто готов заплатить пять монет за полчаса беседы с тобой.

Инеррен совершенно точно угадал количество денег у амазонки (а вернее, отсутствие таковых). Голубые глаза воительницы пробежали по его фигуре, остановились на посохе и слегка расширились.

— Какие общие дела могут быть у колдуна и амазонки? — спросила она.

— Все просто, — ответил чародей. — У меня имеется враг, который засел в неприступной крепости в окружении кучи стражи. И мне нужен небольшой отряд наемников, чтобы прорваться и вызвать его на поединок.

Воительница кивнула.

— И много народу в отряде?

— Пока — только ты, — пояснил Инеррен. — К вечеру будет еще вот этот. — Он указал на варвара, который опустошал уже третий кувшин с вином. — И моя напарница подыщет какого-нибудь вора.

— Напарница?

— Волшебница.

— А зачем вор?

— Ну, если ты умеешь открывать запоры и потайные двери, он действительно не нужен.

Амазонка покачала головой.

— Какое время все это займет и сколько ты предлагаешь?

— Насчет времени не уверен, — сказал чародей. — Думаю, дня два: все зависит от обстоятельств. Что касается цены — сотня вперед и две потом тебя устроит?

— Плюс трофеи, — добавила воительница. — Договорились?

— Хорошо. Но все трофеи должны быть проверены; тебе ведь не нужны неприятности с магическими предметами?

Амазонка усмехнулась.

— Нет уж, с колдовством я дел не имею — или мое имя не Валерия. Ты что-то говорил насчет ста монет?

Инеррен достал из кармана небольшой рубин и небрежно опустил на стол — вот и принес пользу выкуп за статую Огненного Клинка…

Вербовка Орика заняла еще меньше времени. Полупьяный варвар моментально согласился на предложение чародея, когда Инеррен «чисто случайно» ввернул фразу: «Утром тебе даже на стакан вина не хватит»…

Убедившись, что утром оба наемника будут полностью готовы к походу, он отправился на условленное место. Айра, разумеется, уже была там — и не одна.

Существо в бесформенной накидке, стоявшее рядом с ней, не принадлежало к роду человеческому. Кожа была покрыта мелкими бурыми чешуйками, а зеленые глаза очень напоминали змеиные.

— Познакомьтесь, — сказала волшебница. — Вонк, Инеррен.

— Надеюсь, ты знаешь свое дело, — заметил чародей.

Вонк издал легкий свист, в котором Инеррен не сразу узнал смех. Он вытянул чешуйчатую конечность вперед — и чародей с удивлением обнаружил в ней свой собственный мешочек с драгоценностями.

— Прими мои извинения, — произнес он, пряча камни назад и обещая себе не судить о существах по их внешнему виду.

Вонк кивнул и отошел в сторону.

— А как у тебя? — поинтересовалась Айра.

— Орик-варвар и амазонка по имени Валерия, — ответил Инеррен. — Сейчас они… отдыхают, но к утру будут в полном порядке.

Действительно, на заре варвар и амазонка явились к Западным Воротам. Оба были в боевом снаряжении: Орик — в чешуйчатом полудоспехе и тяжелом шишаке, Валерия — в легкой кольчуге и шлеме в виде сокола, с овальным щитом за спиной. У обоих имелись короткие мощные луки, напоминавшие эльфийские.

— Куда мы направляемся? — деловито спросил варвар.

Вместо ответа Айра медленно обвела посохом круг вокруг группы. Сказав «Стоять и не двигаться!», она прошептала заклинание. Инеррен по привычке прислушался, но разобрал только слово «барьеры».

Вой ветра, миг пронизывающего холода — и они оказались в полутемном помещении. Шаркающие звуки за дверью то затихали, то усиливались; очевидно, они находились внутри какого-то охраняемого склада.

— Где мы? — шепотом спросил Инеррен.

— В темницах Вечной Цитадели, — объяснила волшебница. — Не волнуйся: Морриган никак не ожидает нападения отсюда!

Орик согласно оскалился.

— А как быть со стражей? — задала вопрос практичная Валерия.

— Предоставь это мне. — Варвар погладил лезвие своей секиры. — Если только кто-нибудь отопрет этот замок…

— Уже, — прошелестел Вонк, отходя от двери.

Амазонка быстро сняла с плеча лук и направила на дверь. По сигналу варвара Инеррен и Вонк распахнули створки, стрела свистнула в воздухе и пригвоздила к стене тварь, похожую на гоблина с крысиным хвостом. Вторая выхватила длинный ятаган, но Орик броском топора уложил ее рядом с первой.

— Никого, — уведомил вор, уже успевший выглянуть в коридор.

Варвар подобрал оружие и занял позицию впереди. С обеих сторон его прикрывали Вонк, державший в руке длинный нож, и Валерия, лук которой был зажат в левой руке вместе с наложенной на него стрелой. Айра и Инеррен замыкали шествие, внимательно прислушиваясь ко всем шорохам и скрипам, которых в этой цитадели было более чем достаточно…

Чародею едва удалось отговорить Вонка от немедленного взламывания всех потайных дверей. Ведь его посох не мог засечь опасность, которая появлялась только при открывании тайника (например, ловушка типа «падающая стена» или «самострел»).

Комната тюремщиков. Еще три твари, которые считали себя неуязвимыми. Во всяком случае, заметил Орик, на владение алебардой они полагаться никак не могли…

Широкая лестница из белого мрамора, ведущая наверх.

Глаза дракона внезапно покраснели.

— Стоять! — приказал Инеррен.

Солдатское прошлое варвара сказалось мгновенно. Уже занеся ногу на первую ступеньку, он застыл как камень.

Вонк тщательно осмотрел лестницу и присвистнул.

— Должно быть, они здесь все умеют летать, — сообщил он. — Один шаг — и все это полетит очень глубоко вниз.

— Тогда закрепи веревку на том крюке наверху, — указала Айра.

Вор положил обе руки на стену… и прилип к ней. Медленно переставляя конечности, он полз по ней, словно по ровной земле!

— Не может быть! — Валерия замотала головой. — Это невероятно!

— Вонк — человек-ящер, — заметила волшебница. — Уроженцы Близзарда способны и на большее. Ящерицы, одним словом.

Одолев лестницу, Вонк спрыгнул на пол — и тут из-за угла на него набросился еще один «особо бдительный» стражник. Нож человека-ящерицы мелькнул быстрее молнии и перерезал ему горло. Бульканье заглушило предсмертный стон.

— Ложись! — крикнула амазонка, пуская стрелу в высунувшегося из окна в потолке арбалетчика.

Вонк откатился в сторону, швыряя нож в последнего стражника. Но лезвие звякнуло о доспехи и отлетело в сторону. Охранник занес копье — и под взглядом Инеррена превратился в ледяную статую.

— Здесь тебе что, скульптурная галерея? — ехидно спросила Айра.

— Будет, — абсолютно невозмутимо ответил чародей. Волшебница от такой фразы даже поперхнулась.

Вонк тем временем привязал веревку и перебросил ее конец вниз. Цепляясь за опору, Орик и Валерия преодолели опасный участок. Маги же, не тратя сил на подобное занятие, просто перелетели через несколько ступенек.

— А что, нас нельзя было перенести? — пробурчал варвар.

— Тебя, Орик, я нанял не для того, чтобы ты утруждал свою голову идеями о том, как мне надо поступать, — отрезал Инеррен. — Понадобится совет — спрошу.

Группа довольно долго пробиралась по коридорам Вечной Цитадели. Хозяин Судеб, похоже, не отдавал предпочтения какой-то конкретной расе, так как стражниками у него были и эльфы, и орки, и гномы с троллями, и люди — плюс еще с десяток народов, подобных которым жителям Четрании видеть никогда не приходилось.

Несколько раз они сталкивались с большими отрядами, и тут Орику и Валерии приходилось показывать все свое умение. Стражники дрались неплохо, но, как охарактеризовала амазонка, без воодушевления, — а душу в подобное дело вкладывать просто необходимо, если хочешь уцелеть.

Многие решетки и двери были заколдованы. Но посохи Айры и Инеррена моментально предупреждали об опасности, так что Вонк избежал всех ловушек магического плана; прочие же сюрпризы, наподобие отравленных шипов, выскакивавших в момент поворота отмычки, он просто игнорировал — народ Близзарда практически не поддается действию ядов и сонных эликсиров. Кроме того, исцеляющее от яда заклинание было известно обоим магам, и вор спокойно орудовал отмычками, проводя всю команду кратчайшим (по мнению Айры) путем.

Кратчайший путь привел в длинную галерею. Факелы на стенах догорали, бросая вокруг неровные отблески света и мечущиеся тени.

«Опасность» — указали одновременно оба посоха.

Инеррен и Айра внимательно вглядывались в каждый подозрительный предмет, но ничего не обнаружили.

В углу за колонной кто-то шевельнулся. Стрела Валерии тотчас же полетела туда — и исчезла в тени.

— Не слишком-то дружелюбно, — заметил низкий голос.

Внезапно стрела вошла в левое предплечье амазонки. Вскрикнув, она выронила лук. Орик аккуратно вытащил стрелу — именно ее Валерия только что выпустила в неведомого врага.

— Покажись, сукин сын! — заорал варвар.

— Как скажешь.

Тихий звон. Часть тени отделилась от колонны.

Человек был закутан в мантию теней. Человек? Да. Хотя под низко надвинутым капюшоном вместо глаз мерцали зеленые звезды, а двигался он совершенно бесшумно, Айра чувствовала ауру Силы Человека. Уже знакомую ей — это, несомненно, был таинственный телохранитель Морригана.

— Если хотите жить, — сообщил он, — убирайтесь отсюда.

В его руке неведомо откуда возник небрежно покачивающийся нож с треугольным лезвием. Сталь была покрыта рунами, светящимися собственным, чарующим сиянием. И тонкий предупреждающий звон разносился вокруг этого клинка.

— Ты — телохранитель Хозяина Судеб? — полуутвердительно спросил Инеррен.

— Можно сказать и так.

— И ты поставлен тут, чтобы закрыть нам путь.

— Точно, — похвалил охранник.

— Ты смотрел в Око, когда Морриган видел свое будущее? Тогда ты видел, кто был его убийцей.

— Ты, — согласно кивнул тот. — Именно поэтому я здесь.

— Подумай еще раз, — сказал чародей. — Морриган никогда не ошибался в чтении судеб. Следовательно, то, что он увидел в Оке Вечности, непременно сбудется. Иначе говоря, я покончу с ним вне зависимости от того, будет мне кто-то препятствовать или нет. — Он сделал многозначительную паузу. — Если ты встанешь на моем пути, это все равно не изменит результата. Зачем же рисковать жизнью?

Айра мысленно зааплодировала. Телохранитель покачал головой.

— И Четранию еще называли задворками Сфер! — с восхищением проговорил он. — Ты первый, кто смог переубедить меня.

Нож исчез в одеждах-тенях. Телохранитель сделал одно движение, вмиг оказавшись рядом с Инерреном.

— Джек, — протянул он руку.

— Инеррен. — Чародей сжал руку Джека. Ничего похожего на прикосновение Тени. — Мы поняли друг друга?

— О, безусловно, — согласился бывший телохранитель. — Если тебе потребуется помощь, дай знать — не бесплатно, конечно.

— Само собой, — усмехнулся Инеррен. — До встречи!

Джек исчез в сомкнувшихся сумерках…

— Остался один Морриган. — Чародей вдруг весело сверкнул глазами. — Он — мой, Айра.

— Бога ради, мне он и даром не нужен. Только посох отдай.

— Я ему устрою веселую жизнь, — улыбнулся Инеррен. И улыбка эта отнюдь не была доброжелательной…

Дубовая дверь. Кивком волшебница подтвердила: да, Морриган тут. Чародей начертил концом посоха в воздухе светящийся прямоугольник.

— Ты что делаешь? — удивленно спросила Айра. — Он там, я же тебе сказала.

— Пишу послание, — усмехнулся Инеррен. Под его взглядом внутри контура, действительно напоминавшего теперь лист пергамента, стали возникать строчки рун:

Тринадцать раз по тринадцать камней В саду неподвижно стоят; Тринадцать раз по тринадцать царей В тех проклятых скалах сидят. Скрывается солнце, и гаснет заря, Туман окружает дворец. Тринадцать светильников ровно горят, Его возвещая конец… Тринадцать ударов отбили часы, Сгущаются тени и мгла. В последний раз покачнулись весы — И тихо надежда ушла, Затих даже ветер. В открытом окне — Мерцание глаз неземных; И долго метался в молчанье теней Пронзительный плачущий крик…

Волшебница сдержала смех.

— А зачем все это?

— Ну, должен же он знать о моем приходе. — Взмахом посоха чародей скатал светящийся лист в трубку, сжал ее до размеров обычного свитка и послал сквозь дверь. Он знал: письмо попадет прямо в руки Морригану.

Через несколько секунд за дверью раздался «пронзительный плачущий крик». Орик распахнул дверь, Инеррен медленно и важно прошествовал внутрь. Дверь за ним закрылась.

Десять минут спустя чародей вышел из зала. В левой руке он держал свой посох и еще один, который тут же перебросил Айре. В правой же находилась средних размеров позолоченная клетка, в которой метался большой ворон. Он отчаянно разевал клюв, словно пытаясь закричать, — но ни единого звука не было слышно.

— Это еще что? — поинтересовалась волшебница.

— Подарок, — объяснил Инеррен. Айра содрогнулась.

Они провели внутри Вечной Цитадели еще день. Вонк, наконец, вволю поразвлекся с потайными дверями и стенами, так как посох Морригана, по словам волшебницы, защищал их от всех «сюрпризов». Добытого золота было вполне достаточно, чтобы купить пару королевств средних размеров.

Магических талисманов среди трофеев почти не было. Некий браслет, предохраняющий от Созданий Болотной Бездны, был, может быть, и полезен — только вот где находилась эта самая Болотная Бездна? Плащ Седьмого Пророка обладал (как гласила надпись на изрядно потертой подкладке) Властью Предвидения — но то ли эта власть за века истощилась, то ли ее никогда и не существовало… И наконец, Корона Элроса, дававшая ее обладателю силу тысячи душ, оказалась изрядно помята каким-то борцом с черной магией, так что о могуществе пришлось забыть…

Оставив наемников на Турнире Пяти Колец, Айра и Инеррен направились в Храм Смерти. Волшебница пояснила, что лучше будет встретиться с Кэрданом там, а не предпринимать путешествие в Сумеречные Страны. А то мало ли — вдруг Старуха навстречу попадется…

— Нам необходимо поговорить с твоим хозяином, — шепнула Айра на ухо верховному жрецу.

— Но я… о! — Жрец внезапно понял, что от него требуется и какого Хозяина собеседница имеет в виду. — Хорошо. Обряд будет стоить две тысячи монет — он очень опасен.

Без единого слова чародей подбросил на ладони большой сверкающий бриллиант. Неуловимым движением верховный жрец на лету схватил камень, оценил его стоимость (примерно в полтора раза превосходившую названную сумму) и кивнул.

Три жреца в тяжелых черных одеждах пели гимн, воспевающий Справедливую Смерть. Алтарь мерцал, натертый каким-то веществом.

Верховный жрец дотронулся острием меча до огромного гонга. Звук пробрал Инеррена до самых костей.

— ОСТАВЬТЕ НАС, — раздался из ниоткуда холодный голос Бога Смерти.

Жрецы быстро поклонились и, облегченно вздохнув, удалились подальше от алтаря.

Над алтарем сгустилось облако. Оно изменило форму, покраснело — и миг спустя Кэрдан собственной персоной уже находился рядом.

— Вижу, ваше предприятие было успешным, — сказал он. — Итак?

Айра протянула посох.

— Это, лорд Кэрдан, моя благодарность тебе, — волшебница слегка поклонилась, — за то, что соизволил напомнить о моем долге.

Бог Смерти принял подношение и кивнул в знак согласия.

— А вот это — подарок от меня. — Инеррен протянул клетку с вороном. — Я отнял голос у этой птицы, дабы ее крики не оскверняли тишины твоего царства.

— Подозреваю, тобой двигали и иные чувства, — усмехнулся Кэрдан. — Например, желание мести.

— Месть, лорд Кэрдан? — Чародей сделал вид, что не понимает, о чем идет речь. — Я всего лишь вернул свой долг: ни больше, ни меньше. Разве можно называть это местью?

— С вами, смертными, интересно иметь дело, — сообщил Бог Смерти, и в голосе его действительно были довольные нотки. — Ваша непредсказуемость дает порой поразительные результаты…

— Вот они! — раздался возглас. Инеррен обернулся и замер.

В дверях Храма Смерти стояла толпа демонических созданий, вооруженных длинными копьями. А за их спинами стояла Старуха.

— Хозяин? — вопросительно посмотрела она на Кэрдана.

Вместо ответа тот отошел за алтарь, освобождая пространство. На костлявой физиономии Старухи появилось выражение радости, будто у ребенка, которому наконец-то подарили долгожданную игрушку.

Чародей внезапно вспомнил таинственное напутствие Бога Смерти. Значило ли оно что-то, он не понимал. Однако почему бы не сделать вид, будто он действительно все разгадал?

— Нет, Старуха: уже слишком поздно, — покачал головой Инеррен. — Даже смертные могут справиться с тобой; мы же, обладая могуществом Источника, способны покончить с твоими претензиями окончательно.

(Вообще-то Айра не получила Власти Источника; она целиком досталась ему. Почему? Вероятно, потому, что чародей сам нашел путь в физический план бытия, волшебница же покинула Страну Золотого Покоя лишь с его помощью. А Ключ давался только тем, кто прошел финальное испытание — Испытание Покоем.

— Да ну? — Хохот Старухи напоминал стук истлевших костей. — Ты, сбежавший от меня несколько лет назад, теперь угрожаешь мне?

— Не угрожаю, — Инеррен вел крайне рискованную игру, но что ему оставалось делать? — а вызываю тебя на бой.

Даже Кэрдан выглядел удивленным. Старуха замолчала. Затем, взяв себя в руки, произнесла:

— Пусть так. Значит, место поединка выбираю я.

— Да, и доставку обеспечиваешь тоже ты, — согласился Инеррен. — Но у меня есть одна просьба: нашим судьей будешь ты, Бог Смерти.

— Да будет так! — Кэрдан торжественно кивнул. — Итак, Старуха: место поединка?

— Моя родина, — без колебаний ответила та. — Искаженный Мир.

Мысленный голос Айры расслышал только Инеррен, ибо у обоих все еще имелись талисманы.

«Искаженный Мир находится неподалеку от Преисподней, граничит с Бездной и Домами Боли, которые ты называл темными мирами. Власть Хаоса там поистине разрушительна, светлые заклинания практически бесполезны. Зато там — сплошь сумерки, и если ты воспользуешься своей Истинной Силой…»

Закончить фразу она не успела — мерцающий вихрь перемещения увлек чародея прочь. Но Инеррен понял, что имела в виду волшебница: Истинная Сила — это сила Истинного Имени, а его Имя — Повелитель Теней. Что ж, это уже преимущество…

И вновь — простор, напоминающий бесплодные равнины Серых Стран. Но пространство было скручено неестественным образом; казалось, один шаг — и горизонт будет рядом. Одно слово — Искаженный Мир.

Минуточку! Да ведь у меня есть союзник даже в этом месте, подумал Инеррен. И если говорить о союзниках… не позвать ли их сюда? Нигде не сказано, что бороться можно только в одиночку — ведь у Смерти слуг полным-полно.

Чародей жестами и голосом сотворил из податливой теневой ткани точное подобие своей прежней цитадели — Ассатсека. В ином месте фокус бы не сработал, но низкий потенциал Искаженного Мира позволял творить без напряжения самые мощные заклинания.

Войдя внутрь, он привычно уселся на трон в центре Серого Зала, воздвиг вокруг ряды стульев и произнес заклятие для вызова:

Тех, кто мне помощь обещал, Кто чувствует свой долг, Я призываю в Серый Зал — Приходит битвы срок

Трое, подумал Инеррен. Черный сгусток в центре — Моердвик, на изящном стуле слева — Джек, а справа… как, Тень? Точно, тот самый житель Серых Стран, который провожал его к Обители Туманов!

А ведь почти три дня прошло с тех пор… Или гораздо больше? Понятия времени в Сумеречных Странах нет вовсе, а Искаженный Мир… одним словом, соответствует своему наименованию.

— Что, проблемы? — спросил Джек.

— Да. Сражение со Смертью, — объяснил чародей. — Если выиграем, ты назовешь свою цену; если же нет, заплатить я все равно не смогу. Это можешь считать авансом. — Он протянул мешочек с остатком драгоценностей.

— Ты повздорил с Богом Смерти?! — воскликнула Тень.

— Нет, с ним-то я как раз нашел общий язык, — усмехнулся Инеррен. — А вот со Старухой…

— Ничего страшного, — прогрохотал Моердвик. — И на Старуху бывает проруха.

Игра длилась несколько дней. Старуха постоянно насылала на чародея и его соратников орды демонов, которые называли себя Детьми Ужаса. Нож Джека оказался великолепным оружием против тварей подобного рода: ни один из тех, кто попробовал прикосновения этого клинка, не вернулся к Старухе.

Тень, не обладая особой силой, имела другие преимущества. Летая по всему Искаженному Миру, она оставалась незамеченной и моментально сообщала Инеррену о продвижениях армий Старухи.

Странная игра: вроде борьбы двух полководцев, но у одного — тысячи бойцов, у другого — только три воина. Зато двое из этих троих стоили тысячи — ибо Моердвик, постоянно трансформируясь в ужасных чудовищ, проглотил множество слуг Старухи, хотя и не переставал жаловаться на плохой привкус, вонь и костистость жертв…

Джек многому научил чародея. Некоторые оброненные им фразы, касавшиеся строения миров Миллиона Сфер и Барьеров меж ними, глубоко запали Инеррену в голову. И странный, невероятно рискованный и парадоксальный план победы начал обретать причудливые очертания.

«Да, — думал чародей, тщательно скрывая свои мысли от соратников, — такого хода событий Старуха точно не сможет предвидеть. Не сможет предвидеть — не сможет и защититься.»

Наконец, запас демонов у Старухи подошел к концу. И она, словно в добрые старые времена, сама взялась за дело.

Неимоверно тощая и жутковатая даже для Искаженного Мира фигура двигалась по опустошенным землям. Вот он, след. Значит, этот колдун хочет заклинаний? Он их получит…

Торжествующее шипение странного наречия сорвалось со ссохшихся губ. И четверых дерзких окутал Колпак Хаоса; ни одна сила за пределами этого места не могла больше помочь им…

Искривленное лезвие ее косы поймало блеск далеких звезд, которые видны лишь в странах смерти.

— Прощай, колдун, — произнесла Старуха, занося свое оружие.

Ответом были строки рифмованного заклятия:

Мудрость Источника, Сила Теней — Вас Повелитель зовет! Жизнью за вызов плачу я своей, Чтобы от Смерти избавить людей, — Пусть же падет небосвод!

Коса опустилась, рассекая тело чародея надвое. Но мерный, бесстрастный голос продолжал звучать в воздухе:

Раскрылись Грани ада и небес, И пала Смерть от смертных рук тогда, И покорился Вечности Венец Тому, кто жизнь на Тени променял

Из-под плаща Инеррена выкатился небольшой шарик, мерцавший чернотой самой Бездны, — Око Вечности, которым пользовался Хозяин Судеб. Чародей, разделавшись с Морриганом, не захотел оставлять такой могущественный артефакт без присмотра.

Против своего желания Старуха бросила взгляд на шарик, ее сосредоточенность нарушилась — и Теневое Искусство моментально обрело власть над ней. Смерть пришла слишком поздно.

Колпак Хаоса раскололся под натиском силы Ока, издав зловещий хруст. Бурлящий водоворот теней мгновенно захватил в свои кольца Старуху и начал сжиматься, одновременно ввинчиваясь в безжизненную почву Искаженного Мира. Неимоверно громкий треск оглушил всех троих.

То под действием предсмертных чар Инеррена рвался Мировой Барьер, называемый также Гранью.

Последний удар Старухи захватил с собой Тень. Моердвику удалось взмыть вверх, так что он отделался раной. Джек, как всегда, скрылся в сумерках…

Бог Смерти коротко сообщил волшебнице обо всем происшедшем.

— Теперь ты остался без своей прислужницы? — заметила Айра.

Кэрдан кивнул.

— И это избавило тебя от необходимости бросать ей вызов. — Бог Смерти покачал головой. — Все же со смертными иметь дело невероятно интересно. Такого не случалось на протяжении миллионов лет…

— Так ты не рассержен?

— Нет, пожалуй, — усмехнулся Кэрдан. — У меня имеются несколько претендентов на должность Сборщика Душ. Выберу лучшего, и все будет так, как и раньше. Однако список тех, за кем Старухе надлежало придти в первую очередь, утрачен; за это, собственно, Инеррен и заплатил жизнью.

«Может, и так, — прозвучал внутри ее сознания насмешливый голос Повелителя Теней, — но попробуй только скажи, будто дело того не стоило!»

Он знал, что делал, когда сотворял последнее заклятие: вложив в него всю энергию без остатка, чародей в очередной раз расстался с жизнью; воспользовавшись связью с Источником, он вновь переместил свое сознание в Страну Золотого Покоя — да только не было никого, кто мог бы вернуть его обратно в мир живых. То, что Инеррен делал в Обители Туманов, создавая себе новое тело, было возможно лишь там, и нигде больше. Айра же, не пройдя финального испытания, не владела Ключом…

На границе Искаженного Мира и Домов Боли установлена пентаграмма — плита из черного камня. На ней почерком Айры написано:

Ярко-белым огнем Запылал небосклон. И тогда содрогнулась земля: Хаос бился здесь с Тьмой, И не сдался герой — Предпочел он сгореть дотла. Но врагу отомстил И его опустил В мир, что холоден, мерзок и груб: В ад отправил колдун Паутиною рун Смерть-Старуху, Кэрдана слугу. Он не мертв — ведь и смерть не хозяйка ему, Он не жив — Хаос силы забрал; В океане Источника смотрит во Тьму Повелитель Теней, жизнь отдавший тому, Кто раздвинуть смог Смерти оскал.

Иногда у этой плиты останавливается огромный сгусток черноты — Моердвик, — и приносит слова благодарности единственному смертному, ставшему его союзником.

Порою мимо проходит человек, облаченный в сумерки; он также задерживается на этом месте. Иногда Джек приносит сюда еду и бутылку вина и совершает обряд поминовения — никогда и никому больше он не оказывал подобных почестей…

Эпилог

Тень все же исхитрилась вырваться из железной хватки Старухи. Отчаянный рывок в сторону, сверхтеневое усилие — и она пробила тончайшую пелену, отделяющую Дома Боли от Преисподней.

Лучше бы Тень этого не делала…

Трон из раскаленного железа был сделан точно по форме тела сидящего на нем огненного змея.

— Незваный гость? — прошипел он.

Тяжелые железные цепи опустились сверху и сковали Тень так, что она не могла пошевелиться.

— Итак, назови свое Истинное Имя! — прозвучал приказ.

— Адрагерон, — извиваясь от боли, прохрипела Тень.

— Хорошо, — сказал змей. — Люблю понятливых. А теперь рассказывай!..

Через несколько лет после этого Адрагерон поступил в ученики к огненному змею — одному из Верховных Лордов-Демонов Преисподней, который также был известен под именем Белиал…

Часть вторая Именем Теней

Боги будут сопутствовать тебе только в том случае, если ты ступишь на их тропу. А для этого необходима смелость.

Мэри Стюарт. «Хрустальный грот»

Пролог

Неимоверно долгое время прошло с тех пор, как Инеррен последний раз пытался пробить Грань, отделявшую океан энергии Источника от миров Миллиона Сфер. Он обладал немалой Силой — и именно эта Сила сейчас мешала ему. Чтобы преодолеть этот Барьер, требовалась помощь извне…

Нет, чародей вовсе не сожалел о своем поступке. Ведь план удался — Старуха, жаждавшая отобрать его жизнь (пусть она даже выполняла свой долг, но ему-то какая разница?), сама очутилась в аду. Не приходится сомневаться в том, что оказанный ей там прием был «теплым» во всех смыслах.

Только вот жизнь Инеррена была утрачена…

Требовалась, он знал доподлинно, самая малость: кто-нибудь должен просто войти в контакт с Источником и помочь чародею вырваться из паутины Власти и Блаженства, из этой Страны Золотого Покоя. Данное им наименование было абсолютно точным. Здесь НИЧЕГО не менялось. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Рай, короче говоря. Но он решительно предпочитал Преисподнюю — там веселее.

В этом океане должны были плавать многие, кто когда-либо бросал вызов Источнику, но не прошел последнего испытания. Инеррен пытался отыскать их, однако не нашел ни одного. Впрочем, даже найди он кого-либо, чем бы это помогло? Он и сам владеет всеми знаниями, какие только есть в этом Источнике, могущества у него хватило бы, чтобы стереть в порошок целый мир — или сотворить новый…

1. Ветер Вечности

— Учитель…

Голос был тих и слегка подрагивал. Еще бы — общаться с Великим Сталкаором, Хозяином Врат Вечности, было опасно даже для неуязвимых Духов Боли. Хотя тот редко вызывал их.

Глаза учителя — два колодца безмолвия и тайн — обратились к вошедшему. Учитель выглядел не старше ученика, но кто-кто, а Зорин прекрасно знал: Сталкаор прожил на этом свете более шести веков, и лишь Боги знают, сколько времени провел он в иных мирах…

— Пришло время и тебе, Зорин, попытать счастья, — произнес учитель. — Ты можешь попробовать. Если откроешь Врата, у тебя будут все шансы когда-нибудь занять мое место.

— Я никогда…

— Перестань. Мне ведомы все твои желания. Честолюбие — вещь хорошая: оно заставляет человека переворачивать мир с ног на голову только ради того, чтобы доказать свою силу себе самому. — Гримаса Сталкаора, вероятно, должна была означать улыбку. — Ты знаешь наказание для неудачников.

Зорин мысленно пересчитал каждый поворот Ключа, произнес каждое Слово, заглянул в каждый уголок своего сознания — и кивнул.

— Начинай.

Учитель взмахом руки раздвинул занавес, расписанный магическими символами. За то, чтобы познать хоть один из них, любой колдун из стран Востока или Запада отдал бы десять лет жизни.

За занавесом, у самой стены, стояли два простых столба из ничем не примечательного серого мрамора. Грубо отесанные, они абсолютно не гармонировали с простой, но изящной обстановкой дворца.

Зорин видел, как учитель открывал эти Врата, как уходил в призрачное Ничто, как возвращался оттуда. Один раз, но этого хватило.

Перехватив свой жезл, словно гигантский ключ, он подошел к стене и произнес нужные Слова. Нити паутины Сил предупреждающе пульсировали. Зорин, приноровившись к ритму, вставил жезл-Ключ точно в центр Паутины и определенным образом повернул.

Ветер Вечности чуть не сбил его с ног. Однако ученик выкрикнул следующее Слово, и паутина мягко обволокла его, давая силы и поддерживая. Ободренный успехом, он сделал шаг вперед — в туманную, манящую бесконечность…

…и уткнулся носом в стену.

— Молодец, — сказал Сталкаор, — испытание пройдено.

— А Вечность?

Глаза учителя опасно заблестели. Зорин жалел, что вообще задал этот вопрос, — но поздно.

— Ты узнаешь ее, — произнес Хозяин Врат Вечности, кладя руку на плечо ученика. Цепкие пальцы скользнули вниз, страшная боль заставила Зорина отпрянуть. И перед тем как черный туман смерти навсегда закрыл его глаза, он увидел собственное сердце, с которого капала его же кровь.

— А жаль, — с печалью промолвил Сталкаор, — ты подавал большие надежды. Но, как говорят, предаст всегда тот, кому мы безоговорочно доверяем…

В конце концов, смерть ученика не стала напрасной — ему все равно уже пора было подкрепить собственную жизненную энергию. Симптомы приближавшейся дряхлости за эти века Сталкаор ощущал столько раз, что теперь чувствовал их за месяц до того, как будет заметен первый признак.

Хозяин Врат крепко сжал кусок кровавой плоти, таинственным образом уменьшившийся до размеров монеты, и проглотил…

«Инеррен!» — внезапно прозвучал чей-то голос.

— Кто это? — спросил чародей.

«Тот, кто может освободить тебя, — был ответ. — Ты согласен?»

— Возможно… — Инеррен всегда относился с подозрением к обещаниям исполнить его самую сокровенную мечту. Тем более, когда собеседник невидим и неощутим. — Но я терпеть не могу разговаривать с пустотой.

— С Пустотой ты не мог бы разговаривать при всем желании — вначале нужно изучить Ее язык.

Он почувствовал, как Некто настраивается на Источник, перемещая свой разум к океану энергии. Чародей быстро нашел нужную точку, в одно мгновение сам оказался в ней и стал ждать появления собеседника. Тот не задержался.

Его вид удивлял и, надо сказать, производил впечатление, но не подавлял. Он был облачен в белые с золотом одежды, из-под странного вида соломенной шляпы волнами ниспадали белые волосы. Но в крепко сбитом теле и серо-голубых глазах не было абсолютно ничего старческого, равно как и в насмешливом голосе.

— Итак, кто ты? — повторил Инеррен.

— Я — Повелитель Молний, — сказал пришелец. — Обращайся ко мне именно так.

— Ну, я знаю как минимум одну Молнию, которая тебе не подчиняется. — Чародей, естественно, имел в виду Айру. — Так что это Имя не соответствует истине.

— Что есть Истина? Хотя ладно, тогда можешь называть меня Рэйден, — сказал Повелитель Молний, — это имя не хуже и не лучше любого другого, какие я носил. Итак, тебе настолько понравились эти места, что ты просто-таки горишь желанием задержаться здесь еще на вечность-другую?

— Ты неплохо читаешь мысли, — усмехнулся Инеррен. С такой манерой разговора он был неплохо знаком по темным мирам — вернее, Домам Боли, как называла их Айра, — то была их «придворная речь». — Значит, тебе требуются услуги мага из захолустного мира типа Четрании? Так вы, кажется, именуете мою родину?

— Против твоей родины я совершенно ничего не имею, — махнул рукой Рэйден, — как и против тебя. Что до услуг мага — ты прав. Но не во всем. Прежде всего, почему именно ты, ведь именно этот вопрос ты задал себе уже три раза. Изволь: после «беседы» с Хозяином Судеб твоя персона стала объектом пристального внимания Властителей Высших Сфер — в вашем понимании, Богов Судьбы. Особенное место занимала та участь, которую ты для него избрал.

— Что тут такого особенного? — пожал плечами чародей (если можно сделать это, не имея и намека на тело). Он не без удовольствия вспомнил обсуждаемый эпизод…

Обернувшись на легкий скрип петель, Хозяин Судеб на мгновение замер. Но щелчок запертой двери вернул его к жизни.

— Нет! — завопил Морриган, отступая к стене. — Ты не можешь! На моей стороне — сами Боги, я лишь оглашаю их волю!

— А иногда, — жестко произнес Инеррен, — и сам приводишь приговор Судьбы в исполнение. Но почему ты не остался столь же беспристрастен, когда речь пошла о твоей собственной судьбе? Видя в Оке Вечности свою гибель, ты проследил судьбу предполагаемого убийцы — то есть, мою, — нашел слабое место и воспользовался им…

— Я не изменял твоей судьбы! — воскликнул Хозяин Судеб. — Все, что с тобой произошло, было предначертано свыше…

— Как и то, что произойдет с тобой, — согласился чародей. Посох его вспыхнул зловещим пурпурным огнем, глаза дракона мерцали густо-красными озерами смерти. Неловкий выпад Морригана был небрежно парирован — тому, видать, давно уже не приходилось практиковаться в магии. Да и зачем? Кто посмеет бросить вызов Хозяину Судеб?

Впрочем, если кто и посмеет — рядом всегда находился Джек, чья Сумеречная Власть и Звездный Клинок переубедили бы любого…

Любого — кроме Инеррена. Безупречная логика рассуждений убедила Джека не в том, на чьей стороне истина (этого зачастую даже Боги не в силах выяснить), но в том, что исход его поединка с Морриганом предрешен и никто больше не в силах помешать этому.

Удар — и посох Хозяина Судеб отлетает в сторону.

Рифмованные строчки заклинания звучали в безжалостном ритме, не оставляя Морригану ни малейшего шанса…

Из перьев черных одеянье Души не скроет мрачных дыр. И тщетны все твои старанья — Тебе не избежать Судьбы: Ее своею «тайной властью» Давно уж ты определил: Ты сам — кузнец своих несчастий, Так получай, что заслужил! Тебе от знаний нету прока, Ведь в них — проклятия и смерть… И знай: безгласной птицей рока Ты будешь десять тысяч лет!

Изменение заняло мгновение. Большой черный ворон попытался было атаковать чародея, но тот ловко уклонился, набросив на бывшего повелителя Вечной Цитадели тяжелый занавес.

Короткими словами Инеррен соорудил из валявшихся за столом каких-то обломков металла прочную клетку необходимых габаритов. Водворив ворона-Морригана на место, он усмехнулся, представляя, как будет удивлен Бог Смерти столь странным подарком…

— Ты мог убить его тысячью способов, — пояснил Рэйден. — Если у тебя на уме были страдания — тебе вполне по силам было отослать его в Дома Боли или Преисподнюю, а там знают толк в пытках. Но ты сохранил ему жизнь и надежду на освобождение. Почему?

— Он должен был подумать над тем, что совершил, — сказал чародей. — В тихой, спокойной обстановке, где его ничто не будет отвлекать. И сам он не сможет никого отрывать от важных занятий, не имея голоса. Творить заклинания — также: сомневаюсь, что Морриган ранее тренировался в Искусстве, будучи переселен в тело ворона.

— Еще один штрих в твою пользу, — заметил Рэйден. — Но почему ворон? Почему не стервятник или еще кто-то в этом роде?

— Ворон — птица мудрая, — произнес Инеррен. — Мог бы быть, например, филин… Однако к чему все эти вопросы? Почему ты находишься здесь? Не потому ведь, что я владею ключами к Источнику; ты и сам прекрасно можешь добраться сюда и получить все необходимое. Просто потому что я маг? Но…

— Нет, — покачал головой Рэйден, — таких, как ты, немного. Совсем немного. Многие изучали Искусство, многие достигли в этом неплохих результатов — но мало кто применяет его инстинктивно, даже не задумываясь, почему надо действовать именно так, а не иначе. И даже их ошибки зачастую оборачиваются им же на пользу.

— Уговорил, — усмехнулся чародей. — Пусть так, я — единственный и неповторимый. Тогда какой же будет оплата работы?

— Также неоценимой, — сказал собеседник. — То, что не имеет цены ни для тебя, ни для меня, — хотя и по разным причинам.

— И что же это?

— Твоя жизнь, разумеется. На определенных условиях.

Условиях? Интересно, сколько народу надо положить ради этого?

— Нет-нет, наемные убийства вовсе не моя специальность, — улыбнулся Рэйден, — я всего только коллекционирую некоторые предметы старины.

— Говори уже прямо: артефакты Искусства, — подхватил Инеррен. — А я стану, так сказать, твоим агентом по их добыче?

— Да. Но, как я уже сообщил, есть некоторые условия.

— А конкретнее?

— Первое и единственное: ты отказываешься от всего, что получил в Источнике. Все знания, вся Сила — этого ты лишаешься. Останется только то, чем ты владел до покорения Обители Туманов. Взамен я дам тебе новое тело — если хочешь, точную копию твоего прежнего, — и ты начнешь жизнь сначала.

— Значит, — уточнил чародей, — я должен отдать все, что получил в Источнике? А после этого мне можно предпринять вторую попытку в получении этой власти?

Рэйден потер подбородок.

— Вероятно. Но пока — ты переходишь в мое распоряжение и обязуешься выполнить три задания. Я не стану требовать от тебя невыполнимого, но не обещаю, что дело будет приятным. Твое решение?

— А у меня что, есть выбор?

— У каждого есть выбор. Значит, ты согласен?

— Ты же знал об этом еще до того, как связался со мной.

Рэйден усмехнулся и повторил одно из замечаний Бога Смерти:

— Вы, люди, такие непредсказуемые…

Инеррен усмехнулся в ответ и начертил на твердой, неподатливой поверхности Грани рифмованное заклинание-клятву. Черные строчки отпечатались на мерцающей поверхности.

За жизнь готов бороться каждый, И значит, должен я забыть Все то, что выиграл в битве тяжкой? Ну что же, так тому и быть. Но жизнь — еще не все. Для мага И трижды власть свою отдам Тому, кто мне принес награду — Путь долгожданный через Грань. Лишь трижды — и не разом больше Пусть даже Боги Вечной Тьмы Мне будут угрожать — не сможет Меня их кара устрашить. Свое я слово не нарушу, И прочим лучше бы сдержать Все обещанья. Я не струшу, Коль их придется «убеждать»… Мной побежден Хозяин Судеб, Повержена Старуха Смерть — И никогда не скажут люди, Что запятнал свою я честь!

Рэйден понял: ЭТУ клятву сдержать пришлось бы даже тому, кто славился своим умением нарушать обещания. Сам-то он обычно выполнял свои обязательства, чем отличался от многих обитателей Высших Сфер, полагавших, что уговор с «низшими созданьями» — не та вещь, которой нельзя пренебрегать. Если в том будет выгода.

Недальновидно. Ведь как раз те смертные, с которыми Боги играли, как кот с мышью, порой смещали их с Трона Вечности. А этот Повелитель Теней способен свалить кого угодно, причем безо всякой поддержки свыше. Правда, он этого еще не знает…

— Великолепно! — Чародей еще раз осмотрел прекрасный зал замка, куда доставил его Рэйден. — Просто нет слов.

— Так и должно быть.

— Ну ладно, восхищения оставим на потом. Твое поручение?

— Минутку… а, вот оно. — Повелитель Молний долго копался среди кучи свитков и записей на столе, прежде чем нашел нужный документ. — Итак, вот карта. Узнаешь места?

— Здесь, — показал Инеррен на южную часть, — находится Аркана с ее Турниром Пяти Колец. Других названий я не знаю.

— Хорошо. Тогда слушай: где-то тут, — указал Рэйден, — находится один древний дворец. В нем имеется одно очень странное сооружение, называемое Вратами Вечности, и представляют они собой… в общем, примерно то, о чем ты как раз подумал. Естественно, у Врат существует Хозяин. Не знаю его настоящего имени, сам он называет себя именно так — Хозяин Врат Вечности. Чернокнижник.

— Кто? — не понял чародей.

— Гм… Да, тебе это понять будет трудно. Короче говоря, он использует такую штуку, как Черная Магия. Твоя Сила — Тень, но тебе можно пользоваться в равной степени Светом и Тьмой. Причем, хотя высшие ступени обоих этих искусств не для тебя, комбинируя их, ты частенько получаешь невероятные эффекты. — Рэйден, словно вспоминая забавный момент, слегка усмехнулся. — Ну так вот, его могущество — Ночь, Тьма и такое прочее. Свет ему недоступен, но зато он владеет Высшими Посвящениями Темного Искусства. Ясно?

— Ты хочешь сказать, что, хотя он знает больше меня, я владею и тем, что ему неподвластно?

— Примерно так, — согласился Рэйден. — Твое первое задание будет состоять в том, что ты пойдешь к нему в ученики, разузнаешь что сможешь о ритуале Вечности, а потом — делай с ним что хочешь.

— Не слишком-то ясно, — протянул Инеррен. — Зачем тебе понадобился ритуал Вечности? Разве посвящения Источника, или чем ты еще там владеешь, недостаточно?

— Мне не нужен сам ритуал, — пояснил Рэйден, — я должен узнать возможности того, кто этот ритуал пройдет.

— То есть, — подытожил чародей, — тебе нужно узнать пределы возможностей Хозяина Врат?

— Точно.

— Тебя вполне устроит, если они окажутся ниже моих?

Рэйден легко поймал конец мысли Инеррена.

— А, так ты хочешь просто вызвать его на поединок? Ну что же… Если ты столь уверен в собственных силах, я не стану отговаривать тебя. Делай как считаешь нужным.

— Если существует простое решение проблемы, — сказал чародей, — значит, оно и есть правильное. Пять против одного.

Довольно быстро Инеррен нашел кратчайший путь к району, где, по словам Рэйдена, располагался дворец.

Чернокнижник. Ладно, посмотрим, что его Высшее Посвящение Тьмы способно противопоставить истинному Искусству и мощи Теневой Тропы. Не в том ведь дело, какую именно Силу использовать. Победа заключается в самом методе ее применения…

Он быстро подготовил несколько очень удобных заклинаний, которые могли быть приведены в действие в любой момент и без особого напряжения сил. Потребовалось всего-навсего припомнить кое-что из своих прошлых приключений, ведь ему многие были обязаны жизнью и свободой…

— Стой! — раздался приказ.

Никого рядом не было, но чародей остановился.

— Руки вверх, оружие на землю!

Послушно подняв руки, Инеррен пробормотал короткое заклинание:

Тени — в стороны и ввысь, Кто невидим — покажись!

Слева возникла тощая фигура с арбалетом у плеча. Вторая, точно такая же, подходила спереди. Оба налетчика явно не подозревали о том, что их прикрытие разрушено.

«Ну-ну, — подумал чародей, — жаль даже убивать таких кретинов.»

Внезапно тяжелая дубинка опустилась на его затылок, что привело к логическому заключению: «кретины» были несколько умнее, нежели ему представлялось…

Голова болела, в горле пересохло. Спина ощущала какой-то столб. Инеррен попробовал пошевелиться, но тугие веревки крепко держали. Он с трудом раскрыл слипшиеся веки.

Нет, подумал чародей, этого быть не может.

Разумные жуки?! Насекомые, разгуливающие на задних лапах?!

Даже полузабытые кошмары Черного Лотоса и Теневой Тропы не доводили до такого. В них присутствовали демоны, призраки и другие существа, странные и страшные, — но ничего СТОЛЬ абсурдного.

А значит, это не бред. Жизнь подчас хуже любого кошмара.

Увидев, что пленник пришел в себя, жук что-то проскрипел. Чародей прислушался, но не уловил в этих звуках ни малейшего смысла.

Тогда другое существо, сверху донизу увешанное перьями и костями, затрещало на отдаленном подобии Общего:

— Твоя… кто?

— Я путешественник, — тщательно выговаривая слова, произнес он.

— Твоя идти… куда?

— У меня есть дело к Хозяину Врат Вечности.

Тотчас же зазубренная кость, служившая оружием этим существам, оказалась у горла Инеррена. Чародей быстро привел в действие нужное заклинание: один звук — и он был бы на свободе, а у противников возникли бы большие неприятности с отрядом Теней. Однако первый жук взмахом конечности приказал прекратить экзекуцию.

— Хозяин… твоя друг?

Хороший вопрос. Чародей рисковал в любом случае, ответь он «да» или «нет».

«Если сомневаешься в выборе — говори правду, — вспомнил Инеррен наставления своей матери-колдуньи, — тогда тебе, по крайней мере, не придется впоследствии объяснять, почему ты солгал.»

— Мы не друзья, — сказал он. Действительно, как Хозяин Врат мог быть его другом, если даже не подозревал о его существовании?

Пилообразный костяной «меч» отодвинулся. Инеррен расслабился и возвратил энергию туда, где ей надлежало находиться.

Народец Лааконов (так, во всяком случае, воспринял чародей самоназвание этих существ) обитал в Долине Серебристых Трав задолго до того, как с Запада пришли чужаки и построили на краю их владений проклятый Дворец Паука. Вначале Лааконы пошли войной на захватчиков, однако войско их бесследно исчезло где-то на подступах к замку.

И тогда великий вождь Кхезгиррккх издал указ: на чужаков не обращать внимания, а тех, кто ступит на землю Лааконов, — уничтожать без малейшего снисхождения.

Для Инеррена, однако, было сделано исключение. Верховный шаман, или как его там называли, — тот жук, который умел разговаривать на Общем, — сделал правильный вывод: недруг нашего врага — наш друг. Потому чародея с почетом провели почти до самого Дворца Паука, дали на дорогу еды и питья и всячески извинялись за причиненные неудобства. Хотя слова лааконского наречия и не были ему понятны, в искренности чувств не оставалось сомнений.

Граница владений Хозяина была видна любому. Мягкая серебристая трава Долины резко сменялась темно-серой, упругой порослью. Инеррен с удивлением опознал в этой растительности нечто родственное Черному Лотосу. Однако Черный Лотос был редчайшим цветком — во всей Четрании чародей с трудом набрал его корней на шесть порций эликсира, полностью уничтожив это растение. А здесь!..

Не удержавшись, он вынул нож и выковырял один из пучков травы.

Это было ошибкой.

— ЧУЖАК!!!

Громоподобный голос исходил откуда-то из поднебесья.

«Так, — подумал Инеррен, отбрасывая злополучное растение в сторону, — одно из двух: или надо по-быстрому убираться отсюда, или прикинуться ничего не понимающим идиотом, который случайно забрел в эти места. Но тогда действовать придется по плану Рэйдена.»

Ладно, Бог Судьбы. Посмотрим.

В небе возникло облако, быстро снижавшееся прямо на него. Мрачное, словно кошмарный сон, но куда более реальное.

На облаке стоял человек. Светло-красный плащ, скрепленный у него на плече золотой застежкой, развевался на ветру вместе с тонкими желтыми волосами. Широкий медный браслет на левой руке мерцал янтарным огнем, а правая рука лежала на поясе, рядом с короткими ножнами — Инеррен заметил, что там скрыт не кинжал, а нечто наподобие жезла. Довольно красивое лицо летающего пришельца было, однако, слишком холодным и отстраненным, больше похожим на застывшую маску высокомерия.

— Как тебе удалось добраться до этого места? — поинтересовался стоящий на облаке.

— Ну, мне повезло, — честно объяснил чародей. — Жуки пропустили меня.

— Тебе не повезло, — покачал головой тот. — Хозяин не любит незваных гостей, а тебя он не приглашал.

— Он что, тебе сам сказал об этом? — По детальному описанию характера Хозяина Врат Вечности Инеррен легко мог предсказать мысли его учеников. Если, конечно, этот парень был учеником.

Собеседник задумался. В этот миг чародею ничего не стоило нанести сокрушительный удар; но он не был полностью уверен в том, что учитель не находится где-то рядом со своим учеником.

— Хорошо, пусть будет по-твоему, — произнес наконец блондин. — Как только учитель вернется, я доложу ему о тебе, и… что ты делаешь?

— Извини, — промолвил Инеррен, печально вздохнув. Между его рук возник черный провал, из которого выползло длинное щупальце. Оно метнулось в направлении колдуна и вцепилось ему в горло. Рывок — и желтоволосая голова отлетела прочь, а тело исчезло в провале, который затем сомкнулся с глухим чмоканьем.

Чародей покачал головой. Жаль паренька, однако бой был честным. Ну, почти честным.

Он подобрал жезл и браслет, которые его ручной «зверек» из Искаженного Мира оставил нетронутыми, и присвистнул. Если у этого Хозяина Врат каждый ученик имеет такое снаряжение, то чем же тогда пользуется он сам?! Мелкие руны на внутренней поверхности браслета говорили о том, что надевший его может не бояться Огня и Воды, а также видит насквозь все виды иллюзорных заклятий.

Коснувшись жезла, Инеррен получил сильный энергетический удар. Он посмотрел на него повнимательнее и обнаружил ключевой образ — слово-мысль, витавшее вокруг боевого конца жезла. Исключительно по наитию чародей сказал это слово наоборот.

Вновь дотронувшись до жезла, он ощутил лишь слабый приток Силы. Направив его на исполинскую высохшую сосну, стоявшую шагах в двухстах к югу, он шутки ради пожелал, чтобы это уродливое дерево исчезло с лица земли.

Инеррен протер глаза. Потом ущипнул себя свободной рукой.

Сосны не было. Лишь тонкая струйка дыма рассеивалась в воздухе на том месте, где она только что стояла.

Холодный пот выступил на лбу чародея. Будь у него хоть малейшее подозрение относительно того, что такое вообще возможно, он бы не вступал в рискованный спор с молодым колдуном. Тот не был особенно искусен — но никакое Искусство не защитит от ТАКОЙ силы! Только один шанс был у Инеррена — первый его удар должен был стать и последним. Да, он так и поступил, но по совершенно иным причинам! А интуиция молчала! Плохой признак, если только это не шутка, которую подстроил Рэйден, изменив его разум…

Надев браслет на левую руку, вложив жезл в ножны и подвесив их себе на пояс, чародей принялся за работу. Хозяина Врат поблизости не было — следовательно, заклятия необходимо подготовить именно сейчас. Потом будет поздно.

Семь теневых оболочек окружили его. Каждая только незначительно меняла внешность Инеррена — штрих здесь, штрих там; но вместе они делали его точной копией погибшего колдуна. А кроме того, каждая сама по себе служила неплохой защитой — гораздо лучше всяких там силовых щитов или барьеров; главное же достоинство теневых оболочек заключалось в том, что они были почти вечными и не требовали постоянной поддержки Силой с его стороны. Полезная штука, которой его научила Теневая Тропа: раньше, до своей последней смерти, он и не подозревал о такой возможности — долгое купание в Источнике все-таки здорово прочищает мозги.

Теперь заклинание Хождения в Облаках…

Гордо птицы в небе реют; Но, кто путь прошел во мгле, С давних пор ходить умеет В воздухе, как по земле!

Мысленно представив себе движущуюся в небесах лестницу, чародей сделал шаг вперед. Тотчас невидимая, но достаточно надежная опора подняла его почти на тысячу футов над землей.

Заметив дворец, Инеррен слегка повернул голову в нужном направлении. Опора, послушная его желаниям, набрала скорость и устремилась к западу, прекратив подъем…

— Джейер! Принц Джейер! — Тонкий пронзительный голос разносился по всему дворцу, и, когда через минуту вызываемого не оказалось на месте, управляющий сделал вывод, что тот отсутствует.

— И зачем было так орать? — спросил Шинар, зевая во весь рот.

В золотистых глазах старшего ученика Сталкаора не читалось ровным счетом ничего, что делало его одним из главных претендентов на ближайшее Посвящение: как раз такой взгляд нравился учителю…

— Хозяин вернулся и требует его, — пояснил управляющий на бегу. Поравнявшись с одним из западных окон, толстяк внезапно остановился и ухватился за подоконник, чтобы не упасть. — Ага, вот где ты, голубчик! Теперь тебе достанется на орехи! — злорадно заявил он. Затем высунулся по пояс наружу и закричал: — Принц Джейер, учитель ждет вас!

Шинар неслышно встал сзади и рывком сбросил толстяка вниз. Сколько же раз можно предупреждать, что он терпеть не может громких звуков!

Чародей молниеносно ринулся на перехват падающего тела. Схватив управляющего за ворот, он втащил его на свое облако. Затем спокойно влетел в окно, из которого тот только что выпал.

Крепкий рыжий парень поморщился.

— И зачем тебе понадобилось его спасать, Джейер?

— Не люблю кровавых луж под окнами, — ответил Инеррен, попутно напомнив себе, что сейчас он — принц Джейер.

Толстяк пришел в себя и потряс пальцем перед носом у рыжего.

— Предупреждаю, Шинар, я доложу Хозяину обо всем! Он узнает и строго накажет тебя!

Но тут, словно осознав, что угрожает хоть и ученику, но довольно неплохому колдуну, он замолк и выбежал из зала.

— Глупо, — заметил Шинар. — Учитель Сталкаор понимает, кто важнее: любимый ученик или какой-то управляющий.

— Угу, — согласился чародей, — хорошего управляющего найти непросто, а желающих пойти к нему в ученики наверняка немало…

Пока собеседник соображал, чего бы такого ответить поязвительнее, Инеррен покинул зал и направился по главной лестнице наверх. Он не знал точно, куда идти, — одна лишь интуиция направляла его, да еще твердое самовнушение: я, принц Джейер, проходил здесь уже много раз и прекрасно знаю каждый поворот.

Дверь с затейливым золотым орнаментом. Здесь!

Он постучал.

— Входи, Джейер, — раздался холодный голос.

Чародей открыл дверь и вошел. Большая комната со сводчатым потолком, стены увешаны полками, на которых стоят сотни книг, столы заставлены стеклянными флаконами и банками: некоторые слабо мерцали, в других что-то шевелилось…

У камина стояло большое удобное кресло. Рядом располагался еще один небольшой стол, из открытого ящика торчал свиток пергамента. В кресле, разумеется, сидел учитель Сталкаор, Хозяин Врат Вечности. Мгновение Инеррен ожидал. Однако чернокнижник ничем не показал, проник ли он сквозь защитную оболочку чародея.

— Вы звали меня? — решил разрядить молчание Инеррен.

— Тебя тоже. — Внезапно рев Хозяина Врат чуть не оглушил его. — ШИНАР!

Из клуба едкого багрового дыма выкатился рыжий парень. В правой руке он уже держал жезл, очень напоминавший тот, что был у настоящего Джейера.

— Убей. — Рука Сталкаора вытянулась в направлении чародея.

Не говоря ни слова, Шинар выпустил энергетический разряд, расколовший потолок над головой Инеррена. Кусок камня завис над его головой, а затем полетел в Сталкаора.

Чародей быстро сплел узор заклинания, вывесивший в воздухе светящуюся надпись: «Не сражайся со мной, дурак! Вместе мы сможем одолеть его — а потом дворец станет твоим!»

Старший ученик Сталкаора на миг остолбенел. Хозяин Врат Вечности гневно вскочил, готовый сам нанести удар.

Честолюбие — это сила, которая заставляет мир по одному слову переворачиваться вверх дном, которая дает смертельно раненным рыцарям силу бороться до конца, которая в нужный момент подталкивает лучшего ученика к выступлению против своего учителя…

Шинар слегка повернулся — и кресло Сталкаора разлетелось в щепки. От такого дерзкого нападения чернокнижник совсем вышел из себя и послал смертоносный импульс в мятежного ученика. Тот подпрыгнул, сделал сальто в воздухе, словно профессиональный акробат, и еще в полете нанес удар.

Пока Шинар и Сталкаор обменивались выпадами, Инеррен окинул зал опытным взглядом и быстро нашел Врата. Проклятье. Окажись у него чуть больше времени, чародей бы разгадал Ключ, ритуал не мог быть слишком сложен. Но времени-то как раз и не хватало. Поэтому Инеррен просто провел жезлом Джейера огненную линию над серыми столбами Врат, замыкая их.

Беззвучный взрыв — это разорвалась паутина, сдерживавшая напор безымянных сил. И вихрь Вечности медленно начал всасывать за Врата все, что находилось в зале…

Сталкаор краем глаза засек проделку чародея.

— Ну все, — зловеще промолвил он. — Ты меня разозлил.

Левая рука чернокнижника метнулась в складки одежд и появилась с небольшим пузырьком. Хруст разбитого стекла совершенно не был слышен в раздавшемся торжествующем реве. Из россыпи осколков поднялась струйка красноватого дыма. Внезапно уплотнившись, дым обратился в полудемоническую фигуру, извергавшую пламя. Пахло раскаленным железом и фосфором.

— Грывхк! — проревел исполин, поднимая огромные руки.

— Каох Скоххркрегг! — твердо заявил Сталкаор, указывая на двух противников.

В переводе чародей не нуждался. Приказ «убей их» — что ж еще?

— Дело дрянь, — побледнел Шинар, отступая назад. — Ифрит…

— Что «ифрит»?

— Не знаю, кто ты такой и откуда взялся, но это тебе сейчас не поможет: эти огненные твари неподвластны магии.

— Огненные, ты сказал? — усмехнулся Инеррен, выпуская веер молний в потолок.

Выбитый ими огромный кусок камня падал точно на голову ифриту. Чародей быстро пробормотал:

Даже в Вечности порой Камень может стать водой!

На огненного демона вместо нескольких камней обрушился настоящий водопад! Оглушительное шипение, клубы пара, жалобный стон — и ифрит исчез, будто его и не было.

— Невероятно! — прошептал Шинар.

И как раз в этот момент вконец озверевший Сталкаор нанес удар, сравнимый по мощи со взрывом вулкана. С Инеррена вмиг слетели три из семи его теневых оболочек. Рыжий колдун, потеряв сознание, отлетел в сторону.

— Ловко проделано, — заметил чернокнижник, — я недооценил тебя. Только не надейся, будто тебе удастся уйти отсюда…

— Я и не стремлюсь к этому, — усмехнулся чародей, видя, что более половины зала уже опустело, а Врата расширились до критических размеров. — Стоит иная задача…

Сталкаор, чувствуя подвох, развернулся. Только этого Инеррен и ждал. Зацепив жезлом остатки паутины Сил, он тремя штрихами придал узору совершенно новый вид. Шаг в сторону, прыжок. Удар противника проходит мимо, и вот между ними — Врата. Мерцание паутины теперь было видно только чародею. Сплетение рун гласило:

Кто сделает хоть шаг вперед, Того в портале гибель ждет!

— И ты думаешь, будто МОИ Врата Вечности защитят ТЕБЯ? — злорадно расхохотался чернокнижник. — Мне ведомы все тайны темных миров, все трюки. Ты хорош, не спорю, — но недостаточно хорош, чтобы справиться со мной!

Вызывающе вскинув голову, Сталкаор шагнул во Врата.

Мраморные столбы сомкнулись. Хруст расплющенных костей и предсмертный крик даже Инеррен, побывавший в Серых Странах и Домах Боли, не мог слушать без содрогания.

Вздохнув, чародей запечатал сомкнутые столбы Врат. Теперь их не мог открыть никто — ибо Врат Вечности, волшебного портала в безымянные миры Великой Пустоты, более не существовало…

2. Истинные чары

— Верни, пожалуйста, жезлы и браслеты, — сказал Рэйден.

— Но…

— Они принадлежат Судьбе, — твердо проговорил он. — Или ты хочешь бросить вызов Обитателям Высших Сфер?

Почему-то Инеррену показалось, что Рэйден рассчитывает на положительный ответ. Из чувства протеста он решил поступить наперекор — то есть, исполнить первоначальную просьбу.

Два жезла и три браслета (третий был найден чародеем в одном из ящиков чудом уцелевшего стола в том самом зале) легли перед Богом Судьбы, который, однако, предпочитал, чтобы его называли Повелителем Молний.

— Они займут достойное место в моей коллекции, — удовлетворенно промолвил Рэйден. — А у тебя — несколько дней на отдых перед тем, как я дам тебе следующее задание. Куда предпочитаешь отправиться? На Турнир Пяти Колец?

Инеррен коротко кивнул. Рэйден щелкнул пальцами. Мир перед глазами чародея поплыл в разные стороны, а потом он обнаружил себя у восточного входа на Арену, где состязались искуснейшие бойцы, воры, колдуны, стрелки и жрецы всех времен и народов из различных миров Миллиона Сфер…

Звон клинков приковал к себе внимание зрителей. На белом песке рубились амазонка — Инеррен сразу узнал Валерию, которая некогда участвовала с ним в одном предприятии, — и огромного роста лысый тип со шрамом на горле.

Короткие мечи гиганта пытались отвести в сторону саблю Валерии, но та лишь делала легкие обводы, время от времени жаля противника в грудь и живот. Кровь покрывала уже все тело гиганта, но тот словно не замечал неглубоких ран и продолжал наседать.

Притиснув амазонку к забору, он сумел захватить ее саблю меж двух своих клинков. Поворот — и три меча падают на песок. Гигант радостно загоготал и сомкнул на шее Валерии толстые пальцы. Изящное колено амазонки тут же въехало ему в низ живота, пальцы левой руки нажали на глаза, а ребро правой ладони с треском врезалось под ребра.

Стоило лысому разжать руки, как левый кулак Валерии впечатался снизу в его тяжелый подбородок. Затем амазонка отступила на шаг и с разбегу прыгнула, ударив противника двумя ногами в грудь. Тот отлетел в сторону, а, когда немного пришел в себя, у его сердца уже оказалось острие клинка.

— Победа Валерии! — утвердил результат поединка судья. На этот раз судейское место занимал суровый, крепкий тип со шрамом на левой щеке. В бороде его было достаточно седых волос, но старости в голосе совершенно не чувствовалось.

Амазонка слегка поклонилась зрителям и направилась к скамье со своими вещами. Приз — расшитый золотом плащ из тяжелого красного бархата — уже ожидал ее там.

— Ты, вижу, не разучилась фехтовать, — заметил Инеррен, подходя к рядам бойцов.

У Валерии расширились глаза.

— Но ты же мертв!!!

— А что, разве похоже? — удивился чародей.

— Твоя подруга сказала, будто ты заплатил жизнью, избавляясь от преследования Смерти.

— Верно. Но это еще не значит, что я умер.

Воительница некоторое время слушала объяснения Инеррена, честно стараясь вникнуть в их суть. Затем махнула рукой: маги почти все полоумные, а тех немногих, с которыми можно иметь дело, все равно нормальному человеку понять невозможно…

— Что случилось с остальными членами нашей команды? — поинтересовался чародей.

— Орик со своей долей почти сразу отправился на север. Вроде бы он там теперь правит. Король Туманных Холмов — можешь себе представить! Эту ящерицу, Вонка, я ни разу не видела после нашего возвращения — может, он тоже вернулся на родину. А твоя Айра исчезла через два дня после тебя.

— А почему ты продолжаешь бои на Турнире? Извини за вопрос, но твоей доли, по-моему, вполне достаточно, чтобы уехать на родину и прожить в довольстве весь остаток жизни.

— Нет у меня родины, — вздохнула амазонка. — Даже мира и того больше не существует…

Примерно десять лет назад юной Валерии, дочери кузнеца из небольшого города на берегу Колдовского Моря, пришлось вместе с остальными жителями взяться за оружие, отражая набеги диких кочевников с северо-востока. С тех пор она, узнав вкус свободы, блуждала по всему миру. Неоднократно возникали проблемы с некоторыми типами, считавшими, что женщина пригодна только для одного дела, — однако, познакомившись с ее клинком, те быстро меняли свое мнение. Кое-кого из них, правда, пришлось несколько порезать…

Однажды воительница выручила из беды странника, который подарил ей в награду тонкий металлический обруч-диадему. Он сказал тогда: когда все вокруг обернется против тебя, надень ее, пожелай оказаться в лучшем месте — и будешь там, где захочешь.

Валерия тогда лишь пожала плечами, но подарок приняла. И как-то раз, примерно через год с небольшим, она вспомнила эти слова. Только благодаря волшебной диадеме амазонке удалось избежать гибели, когда пираты, оказавшись не в состоянии победить в абордажном бою, просто подожгли галеру, на которой тогда плыла Валерия…

Новый мир принял ее гостеприимно. Никаких проблем ни с языком, ни с деньгами, ни с работой — хорошие бойцы ценились всюду. Но в один прекрасный день воительница затосковала по дому, по родным. Она вновь надела обруч и пожелала перенестись домой.

С тех пор ни один мир, в котором побывала Валерия, не нравился ей. На родину она так и не попала, сколько ни пыталась. И единственная страна, которая не встречала бы амазонку бранью и обнаженными клинками, была Аркана — небольшое, сильное и весьма известное королевство на юге. Мир, в котором находилась эта страна, называли Срединным, но говорили также, что у него имеется и много других имен.

Действительно, страны Срединного Мира, который отныне стал родным для воительницы, чем-то напоминали уголки всех тех миров, где она побывала за эти годы. Всех, кроме ее родной Мандении…

— Интересно… — задумчиво проговорил Инеррен. — Покажи, пожалуйста, эту твою диадему.

— Зачем?

— Попробую разобрать, что за заклятие лежит на ней. Может, тогда ты сможешь отправиться домой. Ничего не обещаю заранее, но попробовать стоит.

Валерия, немного покопавшись в мешке, протянула чародею металлический обруч примерно семи дюймов в диаметре. В передней части диадемы тускло мерцала лиловая жемчужина — единственная драгоценность, имевшаяся в ней.

Темный металл напоминал сталь, серебро и платину одновременно. Жесткий, легкий, упругий, отполированный и не дававший ни малейшего отблеска, хотя оранжевое арканское солнце светило сейчас достаточно ярко. Произведение искусства, и только.

Произведение Искусства?

Да, суть самого Искусства была заключена в этой диадеме.

Мысленно проникнув в центр артефакта — именно так по праву следовало называть такие предметы, — Инеррен медленно двигался в его толще по силовым линиям наружу, отмечая узлы сложнейшего заклинания. Он не был уверен в том, что сам мог бы соорудить такое. Петля, ловушка, ложное ответвление… Чародей дивился предусмотрительности того, кто сплел это заклятие.

А здесь… ага! Вот оно!

— Ты слышишь меня?!! — Крик амазонки почти разрывал голову.

— Зачем так громко? — раздраженно спросил Инеррен. — Слышу.

— Ты уже три часа сидишь тут. Уставился на нее, словно баран на новые ворота. И…

— Неважно, — прервал он. — Зато я нашел, в чем дело.

— Правда?

— Да. И нет.

— …

— Ключевое слово заклятия — опасность, угроза. Этот обруч срабатывает так, как нужно, лишь в минуту опасности. Настоящей опасности — осознаешь ты сама это или нет. — Чародей сделал многозначительную паузу, давая Валерии возможность до конца понять смысл. — Если же прямой опасности нет, тебя заносит к черту на кулички — то есть, КУДА УГОДНО.

Он намеренно не добавил «КОМУ УГОДНО» — подобное знание не было предназначено для простых смертных. Даже Айре он бы не сообщил того, о чем начал подозревать после бесед с Рэйденом…

— Но, — продолжил Инеррен, — я не смогу переделать это заклинание так, чтобы обруч переносил тебя туда, куда хочется тебе. Тот, кто его сделал, был чрезвычайно искусен.

— Жаль. — Амазонка аккуратно спрятала диадему в мешок. — Тогда, если я правильно тебя поняла, мне нужно пользоваться им только в миг опасности?

— Да. И чем выше опасность, тем лучше он работает… Ты что же, собралась поступить ко мне в ученицы? — усмехнулся чародей. Интересное развитие событий, как ни крути.

Валерия, слегка улыбнувшись в ответ, покачала головой.

— Я просто хочу хоть немного узнать об этом, чтобы не выглядеть дурой в следующий раз.

— А что, если речь пойдет о каком-либо другом проявлении Искусства, а не твоей диадеме? Магию, — нравоучительно сказал Инеррен, — нельзя познавать по частям. Вся она — единое целое; и тот, кто говорит, будто существуют разные виды волшебства и он, мол, владеет только вот таким, — либо жалкий недоучка, либо вообще не понимает, о чем говорит.

— Но все маги утверждают, что у каждого есть свои личные приемы и методы, что стиль у каждого свой, и…

— Все-таки ты хочешь обучаться Искусству, — заключил чародей. — Ладно, слушай: приемы-то у каждого свои, но это совсем не значит, что один маг не может пользоваться стилем другого. Прекрасно сможет, если поймет, в чем тот состоит.

— А чем они различаются?

— А чем различаются люди? Какая разница между мной, тобой, Ориком, Айрой и вот той парочкой, — Инеррен указал на двух гладиаторов, обменивавшихся ударами на Арене, — если не принимать в расчет то, чему мы научились в течение всей жизни?

— Не понимаю.

— Есть ли разница между двумя новорожденными младенцами?

— Да. Младенец — это уже личность, — твердо сказала амазонка. — Не столь отчетливая, как взрослый, но уже оформившаяся.

— Ну, вот тебе и ответ, — заметил Инеррен, прекрасно зная, что на самом деле это ничего не объяснит. Рождение значит меньше, нежели воспитание… Хотя как это проверить?

Чародей провел четыре дня на турнире. Он не принимал в нем участия, однако с удовольствием наблюдал за различными поединками. В этих молодых колдунах Инеррен узнавал себя самого, каким он был некоторое время назад.

Но вот, когда кресло судьи в Кольце Магов после одной из схваток занял Рэйден, чародей понял: пришло время.

— Итак? — спросил он, подойдя к судейской трибуне.

— Есть одна ведьма по имени Скотия, — без предисловия произнес Рэйден. — Недавно к ней в руки попал перстень, называемый Адской Маской. Я отошлю тебя к местности рядом с ее замком. Твоя задача — достать этот перстень. Сама Скотия меня не интересует.

— А как насчет обратного пути?

— Я буду здесь, — усмехнулся Бог Судьбы. — Постарайся обернуться побыстрее.

— Кто такая эта Скотия?

— Я же сказал тебе: ведьма. С даром трансформации и чрезвычайно мерзким характером. Готов?

Инеррен кивнул. Рэйден небрежно двинул пальцами, выпуская вихрь золотых молний. Разряды окутали чародея, сомкнулись…

…и с треском разошлись. Он стоял под стенами дворца странных, искаженных очертаний; похоже, проектировал и строил это сооружение не человек, а некто наподобие старых его знакомых — обитателей Домов Боли и Искаженного Мира.

Подобрав нужные рифмы, Инеррен прошептал:

Стены больше не преграда, Двери — не помеха: Внутрь мне проникнуть надо — Будет велика награда В случае успеха!

Для пробы чародей коснулся ближайшей стены — и рука погрузилась внутрь камня, почти не ощутив сопротивления.

«Неплохо для начала», — сказал он сам себе, проникая сквозь пылающий лед дворцовых стен.

С заклинанием Хождения Сквозь Стены Инеррену ни один противник не был страшен, так что он спокойно бродил по дворцу, выясняя обстановку. Однако на одном из этажей северной башни, выложенной белым мрамором, чародея атаковала шайка призрачных воинов, на которых кто-то наложил такое же заклятие. Более того, они метались какой-то магической дрянью, похожей на глупо ухмыляющуюся физиономию, — и ее касание крайне раздражало Инеррена.

Вообще-то заниматься беспокойными призраками должны священники, это их вотчина. Колдуны обычно в такие дела не лезут. Но, во имя Бездны, где тут сейчас взять священника?

Отступая под натиском врагов, на которых, он знал, не действуют стандартные заклятия, Инеррен в конце концов нашел способ. Властным жестом вытянув руку вперед, чародей отчетливо произнес:

Власть Теней, исполни мой приказ: Умерший, умри в последний раз!

Светильники померкли. Тени заметались по коридорам, растворяя в себе призрачных бойцов.

Найдя потайную нишу и сундук в ней, Инеррен было обрадовался: в тайном месте обычно прячут что-то нужное. Но, открыв крышку, лишь выругался: там лежала склянка Эликсира Жизненных Сил, который ему и даром был не нужен, бутылка вязкого масла — один бог знает, для чего оно предназначалось, — и свиток. Руны на нем гласили: «Перед прочтением сжечь».

— Два варианта, — подумал вслух чародей. — Жечь или не жечь?

Рука сама потянулась к карману, доставая монетку.

Герб — что спокон веков означает «да».

Он подошел к светильнику и сунул пергамент в огонь. Языки пламени позеленели, выплескивая наружу пылающие рунные строчки:

Меняя лица как перчатки, Она не может знать всего: И в пламени последней схватки Сгорит колдунья. Никого Она вовеки не щадила, И жалость непонятна ей. Своею Истинною Силой Откроешь западную дверь. Рубин с сапфиром Адской Маски Столкнутся, не жалея сил, И будет так, как должно, —  сказки Не говорят, кто победил…

«Ох уж мне эти предсказатели! — покачал головой Инеррен. Восхищение и презрение смешивались в его голове. — У них у всех что-то не в порядке: прятать итог своей жизни в месте, откуда сей итог в должное время возьмет должный человек… Я, вероятно, не сумел бы так сделать, но уж наверняка — не стал бы.»

Хорошо, допустим, что все вышеизложенное — правда. Но где тогда эта западная дверь и рубин?

Впрочем, какая разница? Наверняка это послание не относилось к нему лично — ведь чародей попал сюда лишь по указанию Рэйдена, а провидец, насколько бы гениальным он там ни был, попросту не способен «увидеть» что-либо, связанное с Богами Судеб. Иначе Им пришлось бы поменяться с ним местами…

Значит, вопрос надо задать иначе: где Адская Маска? И где ведьма Скотия?

Заклинание поиска. Конечно! Имя-то ему известно!

Инеррен обозвал себя болваном, начертил на полу несложный узор (в общем-то просто для концентрации) и пробормотал:

Вечная Сила! Дай мне увидеть Ведьму, как в солнечный день. Ночь и кошмары! Ведьмины чары Сдвиньте в ближайшую тень. Силой Искусства Все свои чувства Я посылаю вперед. Скотия, где ты? Жду я ответа: Час нашей встречи грядет!

Покинуть башню, пересечь заброшенный город и подземелья, подняться на холм, где будет стоять очередной замок. Второй этаж, западное крыло.

— Да, верно говорили: задай правильный вопрос и получишь правильный ответ, — удовлетворенно произнес чародей.

Руны перед городскими воротами он прочел как «ИВЕЛЬ». Улицы были заполнены туманом и важно разгуливающими монстрами в доспехах. Шутки ради Инеррен не обращал на них внимания. Те искренне старались поразить его своими топорами, но сталь, как и камни, не оказывала на чародея никакого эффекта. Конечно, будь у них магическое оружие… но такового не оказалось.

Наконец, когда ему наскучило издеваться над несчастными монстрами, которые от бессильной злобы уже начали драться между собой, Инеррен нашел потайную дверь и проник в подземелья за Ивелем.

Он долго блуждал бы по этому лабиринту, когда бы не способность проходить сквозь стены и запертые двери. Наконец, нашлась винтовая лестница, подле которой поджидала куча странных существ, похожих на бородавчатые грибы с багровым глазом, щупальцами и щелевидной пастью. Преспокойно пройдя мимо охранников, чародей поднялся наверх. Твари от удивления не нанесли ни единого удара — что, вероятно, и спасло их.

Вот и дворец Скотии. Над главным входом — надпись на темном наречии, гласившая в вольном переводе: «Не жалуйся потом, что тебя не предупреждали об опасности», а возможно, «Вошедшему — смерть!» — или даже: «Лучше сам перережь себе глотку»…

Смерть Инеррена не пугала и раньше, теперь же он лишь усмехнулся при одном взгляде на эту надпись. Интересно, как может простой нож перерезать глотку чародею, если даже волшебное оружие сейчас должно преодолеть четыре его теневые оболочки?

Стены внутри дворца были покрыты искусно вырезанными барельефами, изображавшими Тварей Хаоса. Похожие изображения Инеррен некогда видел в Домах Боли, в странных помещениях, служивших их темным обитателям подобием Храмов. Они же были Стражами Теневой Тропы, с которыми ему неоднократно приходилось сражаться, ибо их взгляды на жизнь несколько не совпадали. Жизнь, естественно, принадлежала чародею.

Уродливые морды злобно уставились на идущего мимо них Инеррена. Вероятно, они были призваны отпугнуть дерзких пришельцев, которых не устрашила надпись над входом. Глупо. Если эта Скотия столь известна, как представляется, то к ней просто так никто не пойдет. Или на службу, или… В первом случае — через парадный вход их никто не поведет. Если же пришельцы хотят мести — или, как они это часто называют, «исполнить священную миссию по спасению мира от Зла», — их такие украшения только разозлят, но не остановят.

А вот и лестница на второй этаж — скрыта дверью, которую наверняка надо отпереть каким-то очень специальным ключом… На двери, впрочем, чародею было глубоко наплевать, равно как и на ключи. Он спокойно прошел сквозь обсидиановую панель.

«Опасность!» — кричали все его чувства.

Инеррен бесшумно скользнул к стене и слился с ней. В тихой, безопасной толще камня он двинулся в западном направлении. Его задание предполагало битву со Скотией (ведьма не отдаст Адскую Маску просто так, это очевидно), но избежать бессмысленной борьбы со всеми ее охранниками было чародею вполне по силам.

Тем более — кто эту Скотию знает, кого она держит в охранниках?

Длинное путешествие, но не слишком трудное. Просто надо следить за поворотами, местами выглядывая из стены и оценивая обстановку.

Так-так. А вот и нужная дверь — в этом Инеррен был уверен.

Проверив резерв своих сил, он прошел сквозь стену рядом с дверным проемом. Можно было поставить восемь против одного, что прямо перед входом расположен некий неприятный сюрприз.

— Ты еще кто такой?!! — воскликнула старая карга, стоящая в полуосвещенной нише напротив двери. — Как попал сюда? Что тебе нужно?

— Три вопроса, — чародей сейчас был готов нанести или отразить любой удар и потому мог позволить себе сказать несколько слов, — а рот у меня всего один. На какой из них ты предпочитаешь раньше услышать ответ?

— На все!!! И немедленно, если хочешь жить!

— Я — Повелитель Теней, пришедший сюда по повелению Судьбы, дабы положить конец твоему незаконному владению могущественным талисманом, именуемым Адской Маской. — Завернув такую фразу, Инеррен мысленно похвалил самого себя. Каждое слово было правдой, как и все высказывание в целом, — и ни одного факта, который можно было бы обратить против него.

Скотия изумленно замолчала. Левая рука ведьмы рефлекторно поглаживала сапфир, мерцавший на среднем пальце правой.

— Отдай его мне — и смерть твоя будет быстрой и безболезненной, — жестко усмехнулся чародей, делая шаг вперед.

Словно очнувшись от транса, Скотия воздела руки — и непроницаемый барьер из огненно-алых прутьев окружил его.

— Это не поможет, — заметил Инеррен, просачиваясь сквозь решетку с той же легкостью, что и сквозь стены.

Ведьма метнула в него сверкающий пучок синих разрядов, призванных уничтожить любую магическую энергию. Теневая оболочка приняла удар на себя, растворившись с тихим шипением.

— Хорошо, но слабо, — сказал он, поворачивая левую руку ладонью вверх. Сверкающий шарик поднялся над ней и полетел в направлении Скотии. Та повернула перстень на пальце и превратилась в драконообразного монстра. Драконом эту тварь никак нельзя было назвать, и вовсе не по причине недостаточных размеров. Драконы — существа изящные и грациозные, даже когда находятся на земле, а не в облаках. А преображенная ведьма двигалась неуклюже, то и дело цепляясь за стену толстым хвостом.

Чародей отступил и громко произнес:

Силы Теней и могущество Света, Мне помогите победу добыть: Адскую Маску снимите — за это Дам вам я то, что желаете вы!

Перстень зазвенел на каменных плитах. Инеррен метнулся к украшению, подхватывая его на лету. Скотия с визгом попыталась вцепиться ему в лицо — но теперь, без Адской Маски, ее пальцы проходили сквозь чародея, будто на том месте был лишь воздух.

— Какова цена? — спросил Инеррен, обращаясь вроде бы в пустоту. Он знал: тот, кому надо, — услышит. И ответит.

Ведьма, лишенная могущества, пыталась подняться с пола.

— Точно? — недоверчиво переспросил чародей. — Ну хорошо… — Не говоря ни слова, он повернулся к Скотии. Та потеряла сознание.

Дверь распахнулась от сильного пинка; внутрь ворвался парень с окровавленной физиономией, облаченный в тяжелую кольчугу и невероятных размеров шлем. Большой меч подрагивал в правой руке, ища цель; на шее болтался какой-то рубиновый кулон.

А вот, значит, и тот, к кому относилось пророчество. Жаль разочаровывать паренька; ему-то небось расписали, что убийство ведьмы — самая важная работа в его жизни. Однако Скотия должна остаться в живых, это непременное условие того представителя Высших Сил, который только что помог ему… кто бы он там ни был.

— Где Скотия? — выдохнул парень. Естественно, он не видел ведьмы, скрытой теневым покровом — чародею не требовалось произносить даже слова, чтобы соорудить такой, когда рядом была Тень.

— Она больше никому не причинит вреда, — сказал Инеррен. — Твоя миссия завершена.

Тот с силой швырнул щит на пол. Он зазвенел, как медный гонг.

— И я, как проклятый, мотаюсь по этому чертовому замку, чтобы в конце концов мне сказали: извини, мол, но твои старания были напрасны! Будь они трижды неладны, эти Боги Судьбы!

Чародей с симпатией посмотрел на паренька. Задатки хорошие. Немного бы подготовки и практики…

— Тебе они, значит, тоже надоели? Хочешь, я проведу тебя туда, где ты сам сможешь решить свою судьбу?

Ответный взгляд был достаточно красноречив. Но минутой позднее тот сказал:

— Подожди, пожалуйста, одну минутку: мне еще одно дело надо закончить. — И скрылся за дверью.

Инеррен выглянул наружу. Там плечом к плечу от призрачных рыцарей отбивались еще двое: рыжеусый тип в гномьем панцире и… ЭТО что еще? Или КТО?

Второй был почти семи футов ростом, вдвое шире человека и с четырьмя руками. Желто-бурая бородавчатая кожа, лишенная волос; отсутствие ушей и носа… Монстр, короче говоря, — но он явно был не на стороне Скотии. Два щита, боевой топор и молот мелькали в руках так быстро, что чародей не успевал следить за ними. А в промежутках четырехрукий тролль еще умудрялся запустить в противников молнию или огненный шар…

Рыжеусый упал на одно колено, с трудом отражая алебардой натиск врага. Парень тут же метнулся вперед, пронзая своим клинком призрака. Тот со стоном отлетел в сторону.

— Спасибо, Конрад, — прохрипел рыжеусый.

— Не стоит, — ответил Конрад, отбивая сверкающим щитом атаку. — Кстати, Паулсон, Скотии больше нет.

— Что?! Бакатта, ты слышал? — Паулсон подскочил, словно на пружинах. — Мы все-таки сделали это! А я еще сомневался!

— Не отвлекайся, советник, — выдохнул четырехрукий, расплющивая призрака своим молотом. Тот, хоть и был сделан из какого-то дерева, явно обладал магической силой.

Инеррен прислонился к косяку, наслаждаясь зрелищем: такой схватки даже в Аркане не увидишь…

Наконец, с призраками было покончено. Достав флакон с какой-то красной жидкостью — наверняка Жизненным Эликсиром, — Бакатта осушил его одним глотком и устало сел прямо там, где дрался.

— Славная битва, Конрад, — произнес он. Тут взгляд четырехрукого остановился на Инеррене. — Это еще кто такой? О нем нам ничего не говорили ни Заря, ни Герон.

— Я — тот, кто помог вам закончить вашу работу, — пояснил чародей. — У меня с этой ведьмой были свои счеты.

— Но кто ты?

— Это не имеет значения, — сказал Инеррен. — Вы меня все равно никогда больше не увидите. Так каков твой выбор, Конрад?

— Я согласен. — Парень, собрав свое снаряжение, подошел к чародею. Потом повернулся к своим друзьям и махнул рукой: — Прощайте и не поминайте лихом! Передайте королю Ричарду, что я желаю королевству Счастливого Камня долгих лет процветания!

Инеррен резко развернулся, плащ его взметнулся, подобно темным крыльям. Рифмованные строки заклинания нарушили тишину:

Замок пал. Молчат часы — Свергнут повелитель. Плащ мой, нас перенеси В тайную обитель!

Тени сомкнулись вокруг них. Чародей ощущал только руку Конрада, крепко державшегося за его плечо, и Скотию, все еще лежавшую без сознания под теневым покровом.

Когда предрассветные лучи оранжевого солнца заиграли на кольчуге Конрада, Инеррен слегка ударил его по спине:

— Теперь слушай. Тут, в Аркане, проходит Турнир. Лучшие из лучших доказывают здесь, что они действительно лучшие. Одержи победу — и сами Боги Судьбы склонятся перед тобой. Но, даже если ты проиграешь, здесь они ничего не могут с тобой сделать. Эта земля является для них чем-то вроде нейтральной территории.

Янтарные глаза Конрада загорелись. Это было ему по душе!

— Благодарю, — произнес он. — Что я могу сделать для тебя?

— Рубин, — указал чародей на кулон, свисающий с его шеи.

— Возьми, бога ради. — Конрад снял цепочку и протянул Инеррену. — Этот Кристалл Истины должен был помочь мне против Скотии, однако теперь он ни к чему. Это все?

— Если ты понадобишься мне, я знаю, где тебя найти, — усмехнулся чародей, пожимая руку бывшему «борцу со Злом» и направляясь на восток, к Храму Света — там следовало оставить ведьму.

Зачем, интересно, она понадобилась Богам Судьбы? Или это не Они изъявили такое желание? Впрочем, ему-то какое дело…

У Храма Инеррена уже ждали. Безмолвная процессия жрецов в шелковых шафрановых мантиях приняла неподвижное тело Скотии и направилась к алтарю…

— Лучше не смотри, — раздался сзади голос Рэйдена. Против обыкновения, тот был каким-то заботливым и беспокойным.

— Хорошо, — повернулся чародей к Богу Судьбы. — Кстати, вот то, за чем ты меня посылал.

Синий сапфир блеснул в руках Рэйдена. Тем же светом на миг засияли его глаза. Странная улыбка раздвинула тонкие губы.

— Вот теперь доказательство найдено! — удовлетворенно промолвил Рэйден. — Благодарю, Инеррен: ты сделал даже больше, чем сам догадываешься. Теперь выслушай мое последнее поручение: оно, между прочим, касается тебя самого и твоего мира…

3. Драконы Черной Бури

Давным-давно, задолго до Великого Искажения, когда даже гномов и орков (не говоря уж о людях) еще не было на белом свете, землям Четрании угрожала великая опасность. Однажды утром солнце не взошло, а небо на востоке оставалось темным. Прошло три дня — и подул ледяной ветер.

А в спокойные серые воды Океана Теней за необитаемым восточным континентом падали смертоносные хлопья черного снега…

— Это время называлось Веком Бурь, — прервал Инеррен рассказ. — Но она вроде бы началась в центральной части Четрании, над Даан-Уласом.

В глазах Рэйдена появилось одобрение.

— Точно. Но не слишком полагайся на эти твои древние предания. Ты родился, зная о том, что Черная Буря не причинила Четрании большого вреда, — но это еще ничего не доказывает. Потому что сейчас именно ТЕБЕ предстоит отразить ее.

— Что?!! Но…

— Ты хочешь сказать, что это УЖЕ сделано? Нет, — Рэйден задумчиво потер подбородок, — время не столь просто, как ты себе представляешь. Если ты потерпишь неудачу — Четрании, какой ты ее помнишь, никогда не будет. Останется только пустынный мир, лишенный всех признаков жизни. Ни растений, ни животных — ничего. Черная Буря, которую имел в виду ты, действительно закончилась: я имел в виду другую, она началась чуть позже. Первую остановили эльфийские жрецы, пожертвовав своими жизнями. Однако, когда они узнают о второй, будет уже слишком поздно. Поэтому я отправляю сквозь время тебя, в твоих же интересах исполнить это задание получше.

— Да, но ВРЕМЯ!

— Это — не твоя забота, — произнес Бог Судьбы. — Я проведу тебя в нужный век. Если ты еще обладаешь тем разумом, что имел раньше, то сможешь вернуться и сам. Тебе нужно время на подготовку?

Чародей достал из кармана все ту же монетку. На сей раз она легла гербом вниз, открывая солнечному свету мелкие руны, указывающие на ее достоинство.

— Значит, не нужно, — заключил Рэйден.

Его голос — вроде бы тихий, спокойный и неприметный — внезапно сотряс весь мир.

Потоки Времени! Замедлите свой ход, Доставьте странника сквозь время и пространство, Сквозь бездну чувств и паутину власти, Сквозь занавес Сомнения — вперед!

Миг спустя Инеррен уже стоял на крутом скалистом утесе, а штормовой ветер пытался сбросить его в кипящие волны Океана Теней. В его яростном реве слышалось отчаяние. Черный снег нес смерть всему живому. Если Четрания будет опустошена — уйдут и Боги. Тогда — конец. Конец Четрании, конец всему и всем.

Чародей наполнил новой энергией свое прежнее заклинание «Хождение-в-Облаках» и полетел на восток. Три теневые оболочки все еще окружали его, давая неплохую защиту от всех опасностей. Попробовав на странном черном снеге пару стандартных заклятий, Инеррен остался удовлетворен результатом. Чем бы эта дрянь ни была на самом деле — таяла она неплохо. На поверхности океана растопленный снег образовывал тонкую пленку, препятствовавшую доступу воздуха в глубины моря и потому смертельную для рыб и прочих его обитателей; однако она прекрасно горела, оставляя после себя лишь чистое пространство, будто и не было на том месте ни колючего черного снега, ни упругой пленки.

Но не может же он — в одиночку — охватить территорию в невесть сколько квадратных миль! Надо покончить с причиной.

Да, но пока он будет заниматься неведомой причиной — ее ж найти еще надо! — этот черный снег покроет всю Четранию. Тучи закрывали солнце всего третий день, а пленка уже почти достигла берега восточного континента. Океан Теней спасти уже невозможно… впрочем, он был необитаем и во времена Инеррена. Теперь понятно, почему.

Следовательно, подытожил чародей, необходимы союзники. Довольно много союзников, которые быстро перемещаются, владеют хотя бы основами магии и достаточно умны, чтобы уяснить опасность.

Задай правильный вопрос — и получишь правильный ответ. Драконы.

Драконы. Легендарные крылатые ящеры, сотворенные Верданом… но позвольте, сейчас Век Бурь! Значит, всего-то триста лет назад!

Обладали они своими способностями от рождения? Или это многовековой опыт? Инеррен беседовал как-то с одной красной драконицей, называвшей себя Россинер — «Кровавая Тень». Она была весьма умна, хотя довольно молода по драконьим меркам — ей тогда было лет пятьсот, а «детский» возраст у ящеров, жизнь которых длилась более двадцати веков, считался равным четверти тысячелетия.

Так что же, сейчас все драконы практически подростки? Какой тогда от них прок?

Но от эльфов толку еще меньше. Дети Мелисдана взрослеют раньше, и пришли в Четранию они почти одновременно с драконами… но один эльф никогда не сравнится с одним ящером. Драконы — индивидуалисты и вместе никогда не действуют (так, во всяком случае, рассказывала Россинер), потому эльфы сумели создать цивилизацию, а ящеры — нет. Но речь-то идет о войне, а не о цивилизации! По крайней мере, об обороне…

Есть, правда, еще мифические Сидтрилы и Фероинары. Оба этих народа заселили Четранию еще до прихода Девяти Богов. Но о них ничего толком не известно, а с драконами и эльфами чародей мог хотя бы найти общий язык.

Итак, на запад! И надейся на лучшее, сказал он себе, ибо остается только надеяться…

Южного Континента еще не существовало: он составлял единое целое с будущим Ардоканом и будущей Землей Эльфов. Островерхий хребет Даан-Улас был местом обитания Крылатого Народа, на севере — от Серебряного до Золотого Моря — тянулись леса Черкарма, а на юг до залива Секон простирались равнины Ардона.

Даан-Улас был довольно густонаселенным местом, ибо, помимо драконов, там обитали еще и гоблины. Лет двести назад Гарросдан решил создать собственную расу, и осуществил задуманное. Только вот при сотворении своих гоблинов он взял за образец эльфов — детей Мелисдана!

По меркам Богов, как теперь понимал Инеррен, такое деяние равнялось прямому вызову. Вероятно, это и послужило истинной причиной Первой Войны, войны гоблинов с эльфами (на самом деле — между Гарросданом и Мелисданом)… правда, до нее еще, как минимум, полвека. Чародей еще раз напомнил себе: время — материя тонкая, не следует делать ничего, что способно повредить эту хрупкую структуру.

И все-таки — эльфы или драконы? Эльфы умеют действовать сообща, их Дар достаточно подтвержден историей, которую Инеррен знал лучше многих других. С другой стороны, драконы много сильнее; и если убедить их, что единственный способ — работать вместе, иного выбора у них попросту не будет…

А что подсказывают чувства?

«Есть время для чувств, и есть время для действий, — жестко оборвал себя чародей. — Надо делать что-то, а не придумывать, как бы поступить…»

В этот момент над его головой пронеслась черная тень, а прямо в лицо устремился обжигающий огненный шар.

Заложив вираж, Инеррен оказался прямо над развлекающимся драконом. Короткое слово — и тот камнем падал на землю.

Чародей ринулся вниз и создал из воздуха мягкую «подушку», принявшую на себя тяжелый удар.

— Твое Имя? — обратился он к полуоглушенному ящеру.

— Эанор. Кто ты такой? — Древнее Наречие было искажено чешуйчатой глоткой, но произношение было отчетливым. Драконы с рождения владели языком Сил лучше, чем многие, именовавшие себя магами.

— Тот, кто принес крайне важное известие, касающееся всего Крылатого Народа, — не тратя слов попусту, сказал Инеррен. — Собери здесь всех — и немедленно.

— Всех?!!

— Всех, кто способен пролететь за сутки тысячу миль и выдержать после этого обратный перелет.

— Это невозможно.

— Не лги. У драконов имеется «тайная речь», для которой расстояние не имеет значения.

— Да я про полет! Может, среди нас и найдется десятка три-четыре, которые способны покрыть тысячу миль за сутки. Но не больше. Для этого нужны постоянные тренировки…

— …а драконы крайне ленивы. Знаю, — усмехнулся чародей. — Но сейчас речь идет о вашей жизни. Либо лучшие из лучших помогут мне отразить опасность, либо вся Четрания станет безжизненной пустыней. Выбирать вам — но не тебе одному. Вызови всех.

Черный ящер поднял голову и напряженно уставился в небеса.

Древнее Наречие — язык Сил, Искусства и Власти, но оно не слишком-то подходит для прямого общения. Не имея возможности говорить на Общем — для этого драконья глотка попросту не приспособлена, — Крылатый Народ изобрел так называемое мысленное общение. Для «тайной речи» действительно не имело значения, где в данный момент находится собеседник; главное — знать, кто он.

А Инеррен тонкими, четкими штрихами описывал картину опустошенной Четрании. Ветер, тоскливо воющий над выжженными серыми равнинами; ядовитый дождь, мерно падающий из черных туч, которые навсегда закрыли некогда голубое небо; смертоносная пленка на поверхности океана; задыхающиеся рыбы, звери, птицы… Каждому из драконов Эанор передавал каждое слово, каждый мысленный образ.

Чародей закончил и сел, устало опустив голову.

Через пять минут воздух наполнился шумом огромных крыльев. Три сотни лучших представителей Крылатого Народа — всех цветов, всех девяти кланов — ожидали его распоряжений.

— Веди их, Эанор, — сказал Инеррен. — Океан Теней и Ассат подвергаются непрестанным атакам черного снега. Выжгите эту нечисть дотла! Целительное пламя даст возможность Четрании выжить. Не останавливайтесь, не прекращайте напора — что бы ни происходило. Не должно остаться ни единой частицы этой пакости!

А вот теперь действительно есть возможность подумать. Итак, тучи закрыли небосвод и не собираются покидать его, испуская смертоносный черный снег.

Стихийное явление? Вздор.

Следовательно, умысел.

Хорошо — но чей? Кому выгодно, чтобы земля была опустошена?

Тем, кто не нуждается в жизни в том понимании, какое относится к эльфам, драконам и даже к гоблинам. Как и ко всем созданиям Девяти Богов.

«Ого! Значит, Сидтрилы и Фероинары? Не обязательно, конечно… но похоже. Если бы мою землю захватывали другие племена, я бы пошел войной на них. Но если мою землю захватывают Боги?»

Тогда — уничтожить и захватчиков, и то, что им нужно. Надо проверить, решил чародей, и тут же возник естественный вопрос: как? Где искать этих Сидтрилов и Фероинаров? Заклятие поиска не поможет: оно предполагает, что вызывающему известна конкретная цель — а ее-то и не было. Да, это проблема. И ее не решить без посторонней помощи.

Ладно. Еще раз: кто виновен? Как отыскать истинную причину?

Истинную? Истинную?!!

Кристалл Истины.

В сердцах обозвав себя дураком, Инеррен вытащил рубин Конрада и рассмотрел его как следует. Ничего необычного. Правильный двенадцатигранник, великолепная ювелирная работа, глубокий блеск. Однако никаких сверхъестественных сил внутри него не ощущалось.

«Их и нет, — внезапно озарило чародея. — Это лишь инструмент. А сама Истина — в каждом. Кристалл только позволяет увидеть ее. Мне большего, собственно, и не требуется…»

Из глубины пурпурной Камня, Из тайн измученной души — Мне образ тайны покажи, Кто виноват, о Духи Знанья?

Слова заклинания сработали как отмычка, провернувшаяся в потайном запоре. Четкие картины прошлого и настоящего выстраивались в галерею, рассказывая странную историю…

Одинокий островок далеко на востоке, милях в трехстах за Ассатом.

Тринадцать фигур в бесформенных серо-коричневых балахонах стоят на круглой вершине холма. Новолуние. Волчий вой. Дрова для костра выложены в форме Знака Сил — пятилучевой звезды в кольце.

Один из них говорит «Огонь!» — и костер вспыхивает. Второй бросает в пламя какой-то порошок, и оно приобретает зеленый цвет.

Колдуны берутся за руки и поют какой-то нестройный мотив. Зеленое пламя мерно покачивается в ритм их завыванием. Костер растет и растет. Он уже охватил всех колдунов, пламя пожирает их живьем, однако хриплые голоса по-прежнему звучат в глухой ночи. Наконец жуткий ритуал подходит к концу, и оглушительный треск разорванной Грани завершает рассказ.

— Вот это да! — уважительно покачал головой Инеррен. — Отдаю им должное: раскрыть Грань одним-единственным ритуалом…

Ладно, но теперь надо отправиться туда и исправить совершенное.

Чародей запрокинул голову и закричал:

Ветер, скорость набирай, Тучи в небе разгоняй И меня перенеси В дальний край, где в месте Сил Разорвалась Грань Миров: Чтобы вновь закрыть ее, Должен находиться там Тот, кто мог сомкнуть Врата

И ветер откликнулся на призыв. Мощный шквал на миг пригнул верхушки деревьев к земле, заставив Инеррена задохнуться. Мгновение боли, холода и бешеного движения — и он стоял на том самом холме. Костер, естественно, давно погас, но полусгоревшие кости колдунов еще не рассыпались.

А вот это уже серьезно.

Кости принадлежали гоблинам!

Гоблины — дети Гарросдана, свирепого Бога Войны. Все, что чародею было о них известно, сводилось к следующему: гоблины отличались яростью и кровожадностью, как и их «папаша». По силе средний гоблин немного уступал человеку, превосходя в скорости примерно настолько же. Небольшая часть Гартов (как они называли себя) действительно практиковалась в магии, однако заклятия высших рангов требовали наличия мозгов, привыкших думать именно о магии. Гоблины же никак не могли полностью сосредоточиться на Искусстве, поэтому наивысшими их достижениями оставались Ядовитое Облако, Гром и Буря Смятения. Неплохие заклинания (для начинающих и даже среднего ранга колдунов), но совершенно ничего похожего на происходящее. Не тот уровень.

Хорошо. Допустим, в далеком прошлом — то есть сейчас — гоблины были умнее. Но не настолько же! Инеррен знал, как проделать такой ритуал, понимал его суть — но он, посвященный Теневых Троп, обучался Искусству много лет, и учителями его были жестокие темные миры. Человек же умнее гоблина, это было доказано давно…

Стоп! Никаких больше допущений. Откуда гоблины-колдуны могли бы получить подобное знание? Откуда они вообще могли получить что бы то ни было? Кто дал им описания таких ритуалов?

Гарросдан. Больше некому: лишь Бога Войны они почитают и к нему же обращаются за помощью. Не молятся, нет, — но просят. И иногда в самом деле получают ответ.

Но зачем это Гарросдану?

Даже жаба стремится занять лидирующее положение в луже; что уж тут говорить о Боге! Вероятно, требовалось, чтобы все расы Четрании погибли, кроме тех, что сотворил он.

Нет, не сходится. Гоблинам-то тоже не спастись от этой Бури.

Гоблинам — да. А Каменным Гигантам на нее глубоко наплевать: им ведь и дышать не обязательно! И единственной расой Четрании остались бы именно они, неудавшиеся дети Гарросдана.

«Ну да ладно, — подумал чародей, — Бог Войны никуда не денется. Сейчас надо закрыть эту дыру… и черт меня подери, если я знаю, как это сделать, не потеряв жизнь в третий раз. На все про все у меня примерно четыре часа — до рассвета. Когда придет время появиться солнцу, все уже должно быть сделано.»

Инеррен сел на камень и погрузился в размышления. Если требуемый способ не будет найден — придется умирать. Только на сей раз окончательно…

Некогда какой-то мудрец метко подметил: ничто так не стимулирует мыслительный процесс, как взведенный и заряженный арбалет, нацеленный точно в голову.

Способ был найден: отдать не жизнь, но всю магическую силу. Всю без остатка. Тогда есть шанс, и неплохой, что освобожденной энергии хватит, чтобы закрыть разорвавшуюся Грань надежным щитом.

Не давая себе даже возможности передумать, чародей принялся за дело. Он быстро составил рифмы и еще быстрее прокричал в тишину:

Каждою искрой и каждою каплей Силы волшебной моей Я закрываю отверстие в Грани Черным покровом Теней. Жизнь дороже всего — это знают Те, у кого ее нет. Вечность разрывы поспешно латает, Снова спокоен рассвет

Поток энергии рванулся прочь из тела, растворив теневые оболочки. Они даже придали дополнительную мощь этой струе: сила Теневой Тропы универсальна, и все, сотворенное с ее помощью, способно передать вложенную энергию без потерь. Светящийся столб устремился вверх, достиг черного провала — даже безлунная ночь была светлее этой дыры в Бездну Вечности — и запечатал его!

Вскоре сила иссякла. Полностью обессиленный, Инеррен опустился на холодную землю — и тут почувствовал тонкую струйку живительного тепла. Рефлекторно он потянулся к Кристаллу Истины. Да! Чтобы получить от него энергию, надо было, оказывается, дойти до предела собственных жизненных сил.

Это вселяло некоторую надежду. Но Кристалл быстро затих, придав силы лишь на миг. Чародей почти с нежностью погладил рубин и оценил свои теперешние резервы.

Очень немного. Максимум — одно заклинание. Но и это гораздо больше того, на что он рассчитывал еще пять минут назад.

Что ж… дело сделано, Четрания спасена, и можно возвращаться. С Богом Войны ему сейчас все равно ничего не сделать.

Однако сердце Инеррена протестовало. И он пошел на сделку с самим собой, решив остаться на острове — не долго, пару дней — и как следует отдохнуть. Простой сон ему сейчас не повредит.

— Эй, колдун!

Рев черного дракона заставил уставшего чародея открыть глаза. В таком положении — между передних лап огромного ящера, Эанор загораживал собой практически три четверти голубого неба — он почувствовал себя крайне неуютно.

— Ну, как все прошло? — спросил Инеррен, усаживаясь и отряхивая плащ. — Были проблемы?

— Нет. Несколько раненых, многие совсем выбились из сил — вроде тебя — и спят по всему Ассату. — Эанор осмотрел весь остров, потратив на это лишь пару мгновений, и удивленно проговорил: — Но с кем же ты тут сражался?

— С силами, которые поддерживают мир, — объяснил чародей, поднимаясь на ноги. Голова пошла кругом; следовало поспать еще хотя бы часов шесть, логично решил он, опираясь на лапу дракона. — Я закрыл дыру в Грани.

— Что?!! — Эанор посмотрел на человека почти с благоговением. — И ты жив? Даже представитель Крылатого Народа заплатил бы за подобное жизнью.

— Это было непросто, — согласился Инеррен. — Но пока что я умирать не собираюсь. Надо закончить еще кое-что.

— А точнее? — Ящер уже чувствовал подвох, однако неутолимое любопытство пересилило.

Чародей устроился поудобнее и рассказал все, что узнал из Кристалла Истины, а также поделился собственными выводами. Обугленные кости гоблинов подтверждали его правоту, да и логическое мышление драконов не уступало человеческому.

— И что ты намерен делать? — спросил наконец Эанор.

— Я? Я все равно не могу ничего сделать, — произнес Инеррен, не добавив слова «сейчас» — как всегда, совершенно случайно. — Но вы можете. Весь Крылатый Народ.

— Пойти против Бога? — слегка отступил назад дракон. — Я, конечно, не могу говорить за всех нас, не могу и отрицать твоей правоты, — но что такое дракон против Бога?

— А что такое человек против разорванной Грани?

— Я не знаю, что значит «человек».

— Меньше, чем эльф, но больше, чем гоблин, — кратко охарактеризовал чародей свое племя. — «Пришедший слишком поздно», как следует из самого названия «крион». — Инеррен не стал говорить, что сам он выше любого эльфа, дракона — и, возможно, даже Бога. Он не любил хвалить себя самого, считая это неверным. Да и кто поверит в его истории — пусть даже это и чистая правда…

— Ты снова прав, — вздохнул Эанор, — и мне это очень не нравится. У Крылатого Народа опять не остается выбора…

— Да погоди ты! — рассмеялся Инеррен. — Я ж не имел в виду войну против самого Гарросдана — найдется и другой способ.

— Какой?

— Пообещай, что отнесешь меня туда, куда я прикажу.

Черный дракон недовольно двинул хвостом, сбив несколько скал.

— Пусть это не станет традицией, — сказал он. — Говори!

Даже краткий сон значительно улучшил самочувствие чародея. Пускай его тело еще было слабым, но ум уже работал в полную силу. В один момент он обрисовал план, который был лишен слабых мест, насколько это вообще возможно.

Хохот Эанора напоминал небольшое стихийное бедствие. Зажав уши и цепляясь за что попало, Инеррен мысленно пожелал ящеру столь же бурных ощущений в недалеком будущем.

— Вот это мне действительно по душе! — весело проревел дракон, расправляя перепончатые крылья. — Залезай!

Инеррен не без труда вскарабкался на шею ящера и крепко прижался к черной чешуйчатой шкуре. Летать с помощью заклятий — это одно дело, а летать сидя на шее у дракона, который к тому же любит порезвиться в воздухе, — это, вероятно, почище, чем плавать в бурю на маленькой лодке.

Темные скалы Ассата были сейчас усеяны крупными пятнами различных цветов — белые, зеленые и красные, желтые и синие, фиолетовые и оранжевые, черные и лазурные, летающие ящеры всех девяти кланов собрались здесь по зову Эанора — лучшего бойца Черных, волею случая ставшего предводителем Крылатого Народа.

— Вы все слышали, что произошло и почему, — сказал черный дракон, завершив зловещее описание гоблинского ритуала. — Вы знаете также, кто виноват. И все мы прекрасно понимаем, что виновник остался бы безнаказанным… Но, к счастью, среди нас есть тот, кто разрешил эту проблему. Хотя он и не принадлежит к Крылатому Народу, я считаю, что мы должны хотя бы выслушать его.

Чародею еще не приходилось держать торжественную речь перед тысячами драконов. Но все когда-нибудь случается впервые…

— Драконы! Я принадлежу к племени, которое появится в Четрании лишь несколько веков спустя, — к людям. Я пересек время именно для того, чтобы отразить смертельную опасность. Но мое сердце не может смириться с тем, что основной виновник Черной Бури, едва не обративший весь мир в пепелище, останется безнаказанным. Я не боюсь назвать твое Имя, Гарросдан, Бог Войны! — Инеррен сделал торжественную паузу. — Не истрать я всей своей силы, я бы сам бросил тебе вызов! Но сейчас ты много сильнее и, безусловно, победил бы меня. Потому, — он вновь повернулся к драконам, которые напряженно внимали странно и порою дико звучащим словам, — теперь именно ВЫ, Крылатый Народ, можете сказать свое слово. Обратитесь с жалобой к вашему покровителю, Вердану, — и тогда сами Боги будут заниматься делами преступившего их собственные законы!

Строго говоря, чародей сомневался в самом существовании подобных законов. Как он понял после общения с Рэйденом, Девять Богов Четрании были всего лишь юнцами, впервые получившими самостоятельное дело. Впрочем, не говорить же этого драконам…

Тем более, что план Инеррена состоял из двух частей!

— Если же Боги станут покрывать твои дела, Гарросдан, — прокричал чародей в безмолвные небеса, — то ты заплатишь гораздо большим! Крылатый Народ! Поклянитесь, что, если Бог Войны не получит справедливого взыскания, вы будете уничтожать все его творения, начиная с гоблинов!

Нет созданий — нет и создателя. Не станет гоблинов — Гарросдану также придется уйти или срочно принимать меры по сотворению новой расы, с которой неизбежно случится то же самое — кто может противостоять объединенной мощи драконов?

Вдруг — словно само солнце сошло с небес и опустилось на землю. Инеррен заслонил глаза рукой, но даже кожей он чувствовал нестерпимо яркий свет.

— ТВОЯ ЖАЛОБА ПРИНЯТА, — сказал Некто, облаченный в золотой свет. Голос походил на тот, что чародей некогда слышал в Обители Туманов, но тон был совершенно другим. Тот будто забавлялся, этот же исполнял свою работу.

— Благодарю тебя, — поклонился Инеррен. — Лорд Вердан, если не ошибаюсь?

— ВЕРНО. ЧЕЙ ТЫ?

— Я — из другого времени, — честно ответил чародей. Лгать незачем, когда правда — куда более действенное оружие. — Поэтому я не мог обратиться к своему покровителю. Скоро я покину этот мир и не потревожу ни Богов, ни их создания своими знаниями о грядущем.

— ХОРОШО, — заключил Бог Золота и вновь вернулся на небеса (точнее говоря, в Огненные Сферы, где и находится недостижимая для смертных Обитель Богов).

На прощанье Инеррен — не без помощи Эанора — вырезал на прочной плите, установленной на месте этой встречи, памятную надпись:

Воздайте почести драконам В поступках, мыслях и словах. Их мощь легла в тот день заслоном На четранийских рубежах, Когда решает взмах крыла, Жить миру — иль сгореть дотла.

Правда, кто-то в ином мире и в иной ситуации уже говорил подобное, даже почти в тех же самых словах, — но разве это имело значение? Важны сами слова, а не их автор.

Черному ящеру на мгновение показалось, будто чародей несколько преувеличил заслуги Крылатого Народа. Но тут же это чувство прошло, ибо драконы уже тогда реагировали на лесть…

Эанор отнес его на тот утес, где Инеррен впервые оказался при перемещении сквозь время. И мысли, которые он так долго прятал в самой глубине сознания, наконец вырвались на свободу.

Одно заклинание. Использовать ли его для обратного перемещения, чтобы потом весь остаток жизни влачить жалкое и никчемное существование? Магия — это все для чародея, жизнь без нее теряет всякий смысл.

А если он попробует что-либо иное, то навсегда останется в этом чужом для него времени. Ведь в Четрании не было и нет сильных источников энергии. Эх, Источник! Будь только у него Ключ…

Но Ключа нет. Он дал обещание забыть — и исполнил его. Инеррен знал, что некогда владел им, знал, что способен получить Ключ еще раз, но от этого знания толку не было.

Даже посох его, и тот остался где-то в Стране Золотого Покоя…

Посох!

Слово сработало, словно спусковой крючок арбалета. Стрела блестящей идеи, возникшей у чародея в тот момент, когда Рэйден потребовал от него Клятвы Забвения, наконец-то поразила цель.

Победно улыбаясь, Инеррен вскинул руки и, отчетливо выговаривая каждую руну, произнес:

Тянутся, тянутся нити судьбы, Петляя в долинах времен. Час наступил для великой борьбы — Явись ко мне, Звездный Дракон!

Яркий лазурный луч ударил в камень рядом с ним, разбрасывая искры — ярко горящие, но не обжигающие. Сияние померкло, когда чародей протянул руку к лучу и коснулся знакомого посоха, отполированного его ладонями. Четыре с половиной фута темно-зеленого дерева, которое венчала полураскрытая драконья пасть. Желтые глаза взволнованно мерцали и играли зелеными искрами.

— Мне нужна другая твоя форма, Крайенн, — мягко, но не просительно произнес Инеррен.

Посох вновь окутало сияние, на сей раз — темно-синее. Волшебный ореол все увеличивался в размерах, достигнув уже величины среднего дракона, — и вдруг исчез.

Перед ним стояла изящная фиолетовая драконица.

— Что случилось? — просвистела она.

— Отнеси меня в Аркану — в то время, из которого я прибыл сюда, — сказал чародей, оседлав свой «посох».

— Ты не ответил, — заметила Крайенн, взмыв в воздух.

— Я должен освободиться от обещания, данного Богу Судьбы, — пояснил Инеррен. — И ты мне в этом поможешь.

— Какая помощь может бедная драконица дать Посвященному Теневых Троп, Грозе Смерти и Великому Магистру Черного Лотоса?

— Я надеюсь, ты еще не забыла Ключа к Источнику?

— Ха! Теперь ему понадобилась копия Ключа! — Казалось, Крайенн почти издевалась, но он знал: это — постоянная манера ее разговора. — Разве не ты научил меня этому знанию?

— Да. И теперь я должен вернуть его, — вздохнул чародей, — потому что мне пришлось очень многое забыть…

Бездна, наполненная бесконечно далекими, давным-давно погасшими звездами, приняла их в свои ледяные объятия…

Рэйден крепко стиснул зубы. «Свершилось! Он нашел способ обойти меня!»

Протестовать и обвинять его в обмане бессмысленно — Инеррен не нарушил слова. Он, как и обещал, забыл Ключ к Источнику, — но Рэйден упустил из виду, что дракон-посох, связанный с чародеем незримой нитью, сам обладал весьма острым разумом и этот Ключ прекрасно помнил…

— Почему ты не призвал свой посох раньше, до того, как оказался на грани истощения? — спросил Бог Судьбы уже спокойным тоном.

— Это что, очередное испытание? — удивился Инеррен. — Ты просто потребовал бы этот посох как очередное свое желание. Пришлось бы отдавать, а мне расставаться с моим Звездным Драконом совершенно не хочется…

— Звездной Драконицей, — машинально поправил Рэйден, погрузившись в свои мысли.

Да, Повелитель Теней вполне достоин места в пантеоне Богов Судьбы. Более того — только пантеон Судьбы способен удержать его в рамках, ибо никому, включая самого чародея, не ведомо, как он поведет себя в сложной ситуации… А обладатель Ключа к Источнику способен стереть Вселенную и создать новую — с самим собой в качестве Верховного Владыки Всего Сущего…

Виновник этих сложных проблем, ни о чем не подозревая, сидел на своем любимом месте близ восточной части Арены и наблюдал за поединками. Перед его глазами выстроились строчки рун, которые мысленно передавала Крайенн, вновь принявшая обличье посоха, но не утратившая ни разума, ни язвительности.

Инеррен применил Ключ, открывая Источник, и с облегчением улыбнулся заходящему солнцу Арканы, бросавшему теплые оранжевые лучи на белый песок. Сила вновь была с ним! Теперь чародей мог бы бросить вызов и одолеть даже самого Гарросдана! А интересно, как он там, внезапно пришла странная мысль.

Странные мысли для магов равнялись предчувствию, потому он прошептал:

Как же гордый Гарросдан Заплатил за свой обман? Было это или нет — Дай, Источник, мне ответ!

Тихий звук лопнувшей струны — и Инеррену открылось знание, исходящее из Источника, которому ведомо все, что когда-либо произошло, — и даже то, чего еще не случилось. Ибо Время в различных мирах течет с разной скоростью, а в Стране Золотого Покоя его и вовсе нет. Там есть все — и ничего. И Знание как раз и относится к таким предметам.

Открывшаяся чародею картина была трансформирована Источником в соответствии с его личным сознанием и представлениями. Но и этого было достаточно…

Стол в форме креста. Вокруг в беспорядке расставлены стулья, на которых сидели те, кого привыкли называть Богами Четрании.

— Ты зашел слишком далеко, Гаррос. — Высокий, изящный, в серебряной кольчуге эльфийского типа, на боку висит меч, — Мелисдан.

— Но никакие правила мне этого не запрещали. — Коренастый, широкоплечий, с уродливой физиономией орка, в бронзово-красных латах, со щитом и кистенем, — Гарросдан.

— Значит, мы установим нужные правила, — не уступал Мелисдан.

— Лорд Кэрдан, что по этому поводу говорится в законе? — Стройный, с гордо поднятой головой, в белых одеяниях, — Селиордан.

— Вы сами его знаете не хуже меня, — пожал плечами Кэрдан, который выглядел таким же, каким помнил его Инеррен. — Я не собираюсь указывать вам, как поступать в таких случаях: это — ваши прерогативы. И ваша обязанность.

(Чародей подметил, что к Богу Смерти обращаются, употребляя его полный титул, в то время как друг друга Девять Богов называли по сокращенным именам — без «дан», что значит «бог», и без «лорд». И одно это говорило о многом…)

— Тогда нам необходимо установить нужное правило по этому делу. — Маленького роста, бледный, с обритой головой, в шафрановой мантии — Вердан. — Хотя бы для того, чтобы не возвращаться к этому.

— К чему столько разговоров, Вер? — Высокая и сильная, в бело-голубых одеяниях и жемчужной диадеме, мерцающей в темных волосах, — Содан. — Просто действуйте, как предписано.

— Нет уж, Со, нельзя решать все одними предписаниями. — Среднего роста, смуглый и быстрый, в оранжево-золотом камзоле — Алдан. — Мы собрались именно для того, чтобы обсудить проблему.

— Проблемы я не вижу. — Белобородый толстяк в сине-зеленой хламиде и короне-раковине — Ильдан. — Всего-то надо решить: дозволено так поступать или нет. Как это сказать по-вашему, Селиор?

— Иначе говоря, — уточнил Бог Справедливости, — позволяется ли Богу давать своим созданиям знание?

— Знание, которое способно повлиять на судьбу всего мира, — добавил Мелисдан.

— Лорд Кэрдан? — Крепкого сложения, в костюме из грубой кожи, с мешком на поясе — Урдан.

Бог Смерти молчал.

— Я считаю, что этого делать нельзя. — Изящная, светловолосая, в зеленой тунике — Иссирдан. — Если один вид уничтожает другой — это плохо, но допустимо. Однако, если в этом ему всячески помогает Бог, это уже чересчур!

— Согласен! — тут же поддержал ее Мелисдан.

— Я по-прежнему считаю, что знание есть знание, — медленно произнес Урдан. — Любое знание способно повлиять на мир; вопрос лишь в том, как его применить.

— Тогда, Ур, давай составим перечень: какое знание можно давать в руки нашим детям, а какое лучше придержать, — предложил Вердан. — По каждому пункту можно устроить отдельное совещание или пересмотреть его в будущем. Возражения есть?

В конце концов был составлен список тех познаний, которые Боги обязывались НЕ ДАВАТЬ своим подопечным. Знания эти были объявлены Запретными. И специальный указ, добавленный в Книгу Божественных Правил, гласил, что никому, включая самих Богов, не дозволяется в любых ситуациях пользоваться Запретными Знаниями, если даже судьба Четрании будет зависеть от этого…

Эпилог

Рэйден украдкой наблюдал за действиями Инеррена. Да, он достоин места в пантеоне — но нужна практика. Пусть Повелитель Теней следит за собственным миром, вреда от этого не будет. Несколько веков подобных занятий дадут ему достаточное представление о Богах.

До чего все-таки может довести Тропа Теней. Из рядового, пусть умного и сильного чародея, она сделала личность, способную противостоять богам, и даже — Богам Судьбы. Единственный шанс теперь — дать ему время на подготовку и не трогать.

Если только он будет, этот шанс…

Тем временем герольд привлек внимание зрителей следующим объявлением:

Пришелец из далеких стран, Великий Зеалот, Бросает, маги, вызов вам — Кто выступит вперед? Победа даст ему и власть, И силу, и почет А тот, кому придется пасть, В безвременье уйдет!

Нет, вздохнул чародей, мне это уже надоело. Однако ноги уже несли его к барьеру…

«Неисправим, — мысленно усмехнулся Рэйден, приготовившись к интересному зрелищу. — Конечно, результат схватки известен заранее… но сам ход поединка достоин того, чтобы потратить на его созерцание несколько минут.»

Завершение одного пути всегда является началом другого — даже если первый Путь называется Жизнью.

Завершение Жизни дает начало Смерти, которая представляет собой вовсе не ее противоположность. Противоположностью Жизни иной раз можно назвать ее самое, но никак не Смерть.

Что до того, что жизнь частенько превращается в свою противоположность — разве не таковы все вещи в этой Вселенной? Или в любой другой? Смерть, кстати говоря, также не претендует на постоянство и неизменность. Обе эти Силы воюют с начала времен, ежесекундно меняя правила и борясь даже за минимальное преимущество.

Хотя наличие правил позволяет усомниться в том, что их противоборство можно окрестить войной. Уж скорее это — Игра.

И Жизнь со Смертью продолжают свою нескончаемую игру, неизменную лишь в своей непрестанной изменчивости…

Часть третья Во Времена Теней

«Ты из того племени, чьи ноги в аду, а голова на небесах.»

Роджер Желязны. «Подмененный»

Пролог

Вечность беспредельна и непознаваема. Границ ее не может охватить даже взгляд Бога, ибо их нет.

Вечность всегда была и всегда будет. Она породила все существующее и сама станет его порождением в далеком будущем. Хотя в ней нет ни прошлого, ни будущего — есть лишь одно нескончаемое мгновение Настоящего.

В Вечности нет истинных путей, однако все пути ведут сквозь нее точно к цели — любой цели; истинного пути нет вовсе, говорят Боги Судьбы, как нет и Истины — для каждого она своя.

Всего же путей существует ровно столько, сколько в безграничной Вселенной имеется мыслящих существ. Плюс еще один — верный. Потому что из двух зол люди (да и не только они) всегда выбирают худшее, в особенности — когда намерения их благи и бескорыстны.

Каждый избирает свой собственный путь, и каждый следует ему до самого конца, каким бы ни был тот конец. Право выбора — это единственное, чего не в силах отнять никто, даже Боги. А также единственное, что дает человеку право носить это гордое имя.

И не удивительно разве, что человек — мельчайший кусочек живой материи, ничтожное проявление самых мизерных возможностей в многоликих просторах бескрайних миров Миллиона Сфер, давно отколовшийся от первозданного Хаоса и кружащий по ложным путям, безнадежно устремившись к недосягаемому Порядку, — разве не удивительно, что порою он заставляет содрогнуться саму Вечность и ее не имеющих ни лиц, ни имен Повелителей?..

1. День Власти

Невероятные приключения показали Инеррену, что мир был совсем не таким, каким ему представлялось до недавнего момента. Всеведущие Боги оказались похожими на капризных детей, а Время — на полосу упругого материала, которую можно сжать, сдвинуть и согнуть, но не разорвать.

И раз уж речь идет о Времени, почему бы не взглянуть в прошлое еще разок? Чародея очень интересовал вопрос: что в Четрании стал делать Эанор после его отбытия? Единственный, кому была известна вся правда, а не та история, которая была рассказана прочим драконам…

Он вновь настроился на нужный лад и произнес:

Время вдаль уходит скоро, Час — как год, а год — как век. Что случилось с Эанором? Дай, Источник, мне ответ!

Звон медного гонга. И серый туман, заклубившийся в разуме Инеррена, медленно растаял, открывая новый эпизод истории Четрании…

Большой черный дракон летел над ардонскими равнинами, подыскивая какую-нибудь добычу — не столько ради обеда, сколько для вымещения на ней своей ярости. В последнее время Эанор чувствовал себя не лучшим образом, и не последней причиной тому была встреча с этим таинственным «человеком» из будущего.

Как? Как могли эти крионы делать то, что не под силу величайшим из Крылатого Народа? Как мог Бог Войны, являвшийся, как и Творец Драконов — Вердан, — представителем Школы Равновесия, бессовестно нарушать это самое равновесие? И как Боги наказали его? Похоже, никак. А еще называют себя справедливыми!

Ярость настолько захватила дракона, что он не замечал, как устремляется все выше и выше к небесному своду. На такой высоте еще не бывал ни один дракон — а значит, никто вообще. Недостаток воздуха не остановил его — Эанор почти машинально произнес заклятие, и струя теплого ветра не только дала возможность свободно дышать, но и обеспечила дополнительную скорость.

И тут он внезапно понял, КУДА направляется, — далеко вверху, за пределами обычного (но не драконьего) зрения, тускло маячили янтарные врата Обители Богов. Стена обжигающего пламени — «непроницаемая» граница Огненных Сфер, воплощение Грани на реальном уровне, — расступилась, стоило Эанору окружить себя сферой из такого же огня…

— Так-так, что мы здесь имеем? — Алдан выглянул из окна и весело повернулся к остальным. — Дракон, во имя Эфира! Вер, наверное, это к тебе посетитель.

— Я вообще-то никого не ждал, — заметил Вердан, открывая Врата. — Но, раз уж он добрался сюда, пусть заходит.

— Дракон? Интересно, Гаррос, это как-то связано с твоей прошлогодней проделкой? — предположил Мелисдан. — Они там, кажется, еще собирались дать клятву отмщения…

— Но ведь не дали, — ответил Гарросдан, однако рука его опустилась на рукоять кистеня. Мелисдан, заметив это движение, коснулся эфеса своего меча, после чего оба подняли глаза, встретились взорами и понимающе ухмыльнулись.

— Никаких убийств! — твердо сказал Селиордан. — Здесь — Обитель Богов, священное место. Мелис! Гаррос!

— Ладно уж, — недовольно проворчал Бог Войны, выходя через боковую дверь.

Мелисдан с подозрением посмотрел на Вердана и Селиордана, получил два утвердительных кивка и направился следом.

Черный дракон, стараясь отдышаться, присел на белокаменные плиты во дворе Обители Богов. Этот перелет точно войдет в историю — если хоть кто-то поверит ему, что крайне сомнительно.

— КТО ТЫ?

Эанор развернулся на кончике хвоста, встретившись взглядом с…

Это невозможно!

Однако это было.

Алый дракон превосходил его размерами раз в десять. А ведь черные драконы были самыми крупными в Четрании, и Эанор был их лучшим бойцом не только из-за умения, но и по силе.

— ОТВЕЧАЙ!

«Значит, я имею дело с Богом, — решил дракон. — Только вот неизвестно, с каким. Хотя… красный цвет принадлежит либо Гарросдану, либо Кэрдану. Правда, я никогда не слышал, чтобы Бог Смерти принимал обличье дракона.»

Ящер молчал, не желая давать своему врагу преимущество. Умирать — так молча и с достоинством, чтобы противник впоследствие не мог похвастать, что напугал тебя.

Алая громада нависла над ним, испуская настоящий водопад радужного пламени. В последний момент Эанора прикрыл неимоверных размеров серебряный щит.

— Договорились, кажется: никаких убийств! — возмущенно произнес Мелисдан.

— Но мы не в Обители. И здесь, Мелис, не священное место, — оскалился Гарросдан.

— Верно, — согласился Бог Воскрешения и приставил острие меча к шее алого дракона. — Здесь, как ты правильно сказал, не священное место — так что я, наконец, могу сделать то, о чем мечтаю последние двести лет.

Бог Войны преобразился в свой обычный облик рыцаря, но меч Создателя Эльфов по-прежнему следовал за ним.

— Ради какого-то дракона ты хочешь покончить с моим существованием? — недоуменно проворчал Гарросдан. — Брось! Он ведь даже не из твоих. Я понимаю, эльф…

— Дракон тут ни при чем, — сказал Мелисдан, — это касается лишь меня и тебя. Строго говоря, ты не нарушал правил, но я терпеть не могу таких издевательств над Искусством.

— Хорошо, я признаю, что моей основной целью при создании гоблинов было посмеяться над тобой. Доволен?

— Отпусти его.

— Ну уж нет! Убивать этого пришельца я не стану, но просто дать ему уйти… По-моему, это несправедливо. — Отец Гоблинов покачал своим щитом над головой черного дракона, и мерцающие глаза ящера подернулись молочной пленкой. — Его зовут, значит, Эанор?.. Придумал! Пускай этот Последний Страж стережет наши ворота — вот нужное наказание!

— А они нуждаются в охране?

— Похоже, да — он же пробился.

— И каков срок наказания? — поинтересовался Вердан из открытого окна. Покровитель Драконов, оказывается, наблюдал всю сцену с начала до конца. — Вечность? Это не твоя прерогатива.

— Знаю, — сказал Гарросдан. — Пусть это будет средний срок драконьей жизни. Двадцать веков, кажется?

Радужное кольцо окружило шею Эанора, превращаясь в гибкий ошейник. Такая же цепь соединила его с левым столбом Врат Обители Богов. Очнувшись, дракон заметался, стараясь порвать цепь или сбросить ошейник; он пробовал даже заклятия — но бесполезно. Божественная Сила была выше его способностей…

Инеррен открыл глаза. Уже наступила ночь, Арена была пуста. Только он один сидел на трибуне — на своем прежнем месте. Служители, убиравшие поле Турнира по вечерам, сочли, что трогать пребывающего в трансе чародея слишком рискованно. И правильно.

Да, Боги интересно воспринимают справедливость. Ну что ж… Эта мысль тоже крутилась у Инеррена в голове. Рэйден многое ему пояснил, хотя практически ни о чем не сказал прямо.

Чародей размял затекшие мышцы и направился было к выходу, однако тут же новая «оригинальная» мысль пришла ему в голову.

Откуда пришли Девять Богов? Какова была их цель?

Раньше он бы только отмахнулся от подобного вопроса — хотя что уж там, сам вопрос даже не возник бы. Боги есть Боги, их помыслы и цели — не для смертных, понять их невозможно, посему нечего напрасно забивать себе мозги. Но теперь, когда силы Источника дважды показали ему Обитель Богов и всю ее подноготную — весьма, надо сказать, странную, но никоим образом не «непонятную для непосвященного», — теперь позволительно было задать и такой вопрос.

Инеррен вновь опустился на скамью и проговорил:

Что смертный есть? Лишь прах, лишенный жизни, Но жизнь вдохнули Боги в этот прах; Зачем, с какими целями? Ответьте, О Духи Знаний! Сквозь гряду столетий Мне покажите дело их в веках!

Тонкий гул далеких бронзовых труб. И очередная серия картин открылась в сознании чародея…

Они шли от центра Сфер сквозь Бездну Вечности, не замечая холода. Каждый мир, что открывался перед ними, тщательно осматривался — и после отрицательного жеста Старшего они двигались дальше.

Вот и окраина недалеко, а подходящего места все нет.

— Бесполезно, — промолвил один из них, облаченный в кожу и металл. — Нам не найти нужного мира.

— Ты отказываешься от борьбы так скоро, Ур? — спросил Старший.

— Выбор, конечно, твой…

— Лорд Кэрдан! Посмотрите!

— Прекрасно, Селиор, — проговорил Старший, окинув найденный мир пристальным взором. — Это подходит. Великолепное место для вашей Игры.

Девять его подопечных радостно загалдели, но единственного холодного взгляда Кэрдана хватило, чтобы заставить их притихнуть.

— Этот мир отныне ваш, — изрек он после надлежащей паузы. — Тут нет Богов, а ресурсы вполне достаточны для ваших нужд. Действуйте, как вас учили!

Мерцание. Время двинулось вперед. Снова мерцание.

— Стихии! Ур — бери Землю, Иль — за тобой Океан, Со — заботься о Небе, Ал — поработай с Огнем. — Распределив обязанности четверых, Старший повернулся к остальным. — Что до вас, почтенные, — выбор в ваших руках. Мелис, Иссир — чем вы займетесь?

— Позже, лорд Кэрдан, — переглянувшись, хором ответили выпускники Школы Жизни.

— Как угодно. А вы, Равновесие?

— Я лично собираюсь изучить эту Четранию, — сказал Селиор. — Ну пускай не все, но сколько успею. Не стоит раньше времени тратить силы и ресурсы.

— А у меня уже есть планы, — ухмыльнулся Гаррос.

— Я покуда подожду, — промолвил Вер. — Посмотрю, что у него получится… Кстати, а чем намерены заняться здесь вы?

— Хороший вопрос, — улыбнулся Кэрдан. — При том, что я обязан с вас глаз не спускать, мне вовсе не обязательно самому находиться в этом мире. Мои Сумеречные Страны граничат с Четранией, так что я буду обретаться именно в тех местах. А когда вы решите, как поделить власть над миром, сообщите мне, — я уж найду себе какое-либо занятие по вкусу…

Снова — смещение во времени.

Вот Гаррос творит своих Каменных Гигантов. Собрав колоссальную кучу камней и мусора, он торжественно вскинул над ней руки и произнес Великое Заклинание Сотворения:

Как камень крепки и неутомимы — Явитесь из недр земли, исполины!

Результат был Инеррену уже известен. Сила и выносливость — типично каменные, равно как и тупость. Раздраженный неудачей Гаррос раскидал нескольких гранитных исполинов по всей Четрании. Основная их масса так и застыла в западной части Вероинкана, к югу от залива Секон. Один же оказался на Восточном Континенте, где чародей поднял его, чтобы в преддверии опасности объединить Древних и варваров в новый народ — иссинорцев…

Несколько десятилетий пролетели в одно мгновение. Наступил очередной Совет Богов.

— Каков результат, Гаррос? — спросил Селиор.

Тот лишь отмахнулся.

— Так я и знал, — сказал Вер. — Не думай, что это так просто. В Сотворении ошибок быть не должно.

— Я не ошибся!

— Конечно нет: ты просто не все учел. Ладно, с кем не случается. — Мелис сочувствующе похлопал его по плечу. — Ничего страшного — просто в дальнейшем учтешь этот печальный опыт.

Буквально на следующий день Вер начал работу над драконами. Безо всяких ингредиентов, без тщательной предварительной подготовки — ужасный лентяй, Вер придерживался принципа: лучше меньше, да лучше, — просто призвав источник своей силы, он проговорил:

Четыре лапы, чешуя и хвост, Глаза, что видят тайны дальних звезд; И крылья, чтоб по воздуху нестись, И острый ум — свободу обрети! Сквозь Скорлупу Яйца и Грань Миров — Придите в мир, драконы! Путь готов!

— Что ты делаешь, Вер! — вскричал находившийся неподалеку Селиор. — Это же…

Но огромное Яйцо золотой энергии уже торжествующе гудело, и вот первые девять драконов появились из его глубин. За ними — еще девять, и еще… Это продолжалось, пока юг хребта Даан-Улас не оказался заполнен крылатыми ящерами девяти цветов.

— Ты же не создал новой расы, а воскресил существ другого мира, — прошептал Селиор.

— Да? Это еще надо доказать, — ответил Вер. — Верно, мои драконы немного похожи на тех, кого ты имеешь в виду. Но лишь похожи — не скопированы. Проверь и убедись…

— Инеррен! Да проснись же ты!

Чародей открыл глаза. Рэйден усиленно тряс его за плечи, что-то выкрикивая при этом. Как только слух вновь вернулся к нему, Инеррен понял, что то было его имя.

— В чем дело? — попытался спросить он. В голове тут же застучали шесть сотен кузнечных молотов.

— Во-первых, нельзя так долго заниматься Видением, — произнес с легким укором Бог Судьбы. — Ты еще не привык работать напрямую с такими уровнями энергии, а взгляд сквозь Время — в былое или грядущее, не имеет значения — всегда до предела истощает. Во-вторых, есть срочное дело.

— Во-первых, — чародей в точности скопировал интонацию собеседника, — я, кажется, больше на тебя не работаю. И вообще ни на кого, кроме себя самого. Во-вторых, почему это я, неизвестно сколько времени просидев внутри Источника, не могу работать с его силой? Запрещено, что ли?

— Первое замечание принимаю, — Рэйден уселся на спинку скамьи, стоявшей чуть ниже, — а что до второго… Могущество Высших Энергий так и осталось невостребованным резервом: у тебя имеется сила и знание, но нет правил, по которым их следует правильно применять.

Инеррен потер голову, машинально пробормотав небольшое исцеляющее заклятие. Боль утихла, затенявший разум туман рассеялся.

— Ладно. Что за дело?

— Ты передумал?

— По крайней мере, я тебя выслушаю.

— И то хорошо. Итак, в отношении твоей персоны был собран внеочередной Высший Совет. Не стану рассказывать тебе всего в подробностях, но было вынесено следующее решение: ты скоро должен выбирать путь, по которому пойдешь.

— Что значит «я должен выбирать»? Право выбора всегда за мной.

— Право выбора твоей судьбы — нет. И в этом все дело. Твоя сила слишком велика для простого смертного. А значит, твоя судьба пока что не находится в твоих руках.

Чародей вспомнил свою не столь давнюю встречу с колдуном, именовавшим себя Хозяином Судеб. Да, судьба — дело тонкое.

— А ты, Бог Судьбы, — Инеррен впервые назвал Рэйдена по его титулу, — какие цели преследуешь ты?

— Я? Я ведь уже говорил тебе, — сказал тот, — моими увлечениями являются не судьбы смертных, а Артефакты Искусства.

— Только не говори, что ты послал меня в далекое прошлое Четрании лишь для того, чтобы я отразил Черную Бурю. — Чародей не мог точно сказать, когда пришел к этому выводу, но сейчас в его голове выстроилась четкая цепочка образов. И она открывала как сами события, так и то, что за ними стояло. — Ты, разумеется, рассчитывал на мой успех — и смерть. В крайнем случае — на полное истощение моей энергии, чтобы я навсегда остался там и больше никому не попадался на глаза. Верно?

— Я не рассчитывал, — медленно, подбирая правильные слова, ответил Рэйден, — я знал. Понимаешь ли, иного варианта у тебя просто не было.

— А отыщи я другой метод? Если бы у меня после того, как я закрыл Грань, осталась хотя бы треть резерва?

— И скажи сам, что бы ты тогда сделал, — усмехнулся Бог Судьбы, прекрасно зная ответ.

— Я бы призвал Гарросдана — виновника этого дела — к ответу. Не знаю, кто бы победил, но у меня были шансы… — Инеррен вдруг сообразил, ЧТО вытекает из его рассуждений. — Проклятье.

— Именно, — согласился Рэйден. — Если бы так произошло, это изменило бы всю историю Четрании, при любом исходе твоего поединка. Следовательно, того мира, где ты родился, никогда бы не возникло. Ты бы вычеркнул из Ткани Существования самого себя. Не убил, нет. Тебя просто никогда бы не было. — Он не добавил: «Такой выход меня устраивал еще больше».

Немного подумав, чародей проговорил:

— Однако я одним своим присутствием в прошлом изменил его. Без моего вмешательства Грань бы не была закрыта… минутку, опять не то. Что же, я сам стал причиной своего существования?

— В определенном смысле — да. Но есть разница между минимальным вмешательством в ход Времени, когда ты доподлинно знаешь, что последует за такими-то действиями, — и прочими воздействиями, когда все твои поступки основаны лишь на предположениях. — Рэйден внезапно словно собрался в твердый комок. — В первом случае ты работаешь с реальностью, какой ее знаешь; во втором — порождаешь некий… вариант, который может совпадать с реальным, а может и отличаться от него. Не надо, наверное, объяснять, что последнее будет происходить гораздо чаще.

А это уже относится к секретам Богов Судьбы. Только что Рэйден — в доступной и упрощенной форме, но достаточно близко к истине — объяснил, на чем основаны все их действия. Он не понимал одного — зачем?

— Потому что ты — один из нас.

«Один из вас? Один из Богов Судьбы?!!»

Невозможно. Инеррен был о себе высокого мнения, но не настолько же!

Боги Судьбы, повелители необъятной Вечности, истинные владыки Времен и Пространств, стоящие над всеми прочими Богами столь же высоко, как Боги — над смертными… и чтобы человек, будь он хоть трижды величайшим магом, занял место среди Них? Да еще с Их согласия? И даже по Их просьбе?

Чародей рассмеялся. Но на лице Рэйдена не было и следа обычной улыбки.

— Все твое существование, — начал он, каждым словом, словно молотом, забивая свою точку зрения в голову Инеррена, — было наполнено ключевыми моментами. Ключевыми как для тебя, так и для окружающих. Ни одно из тех событий, которые случились с тобой, не было случайностью — все происходило закономерно. Теперь ты это можешь увидеть и сам. Все шло к единой цели. И теперь ты знаешь ее. Судьба ничего не делает просто так.

Повелитель Теней и Бог Судьбы. Неплохо звучит, надо признаться. Кто знает — может, это и есть его предназначение?

— Так в чем же дело? — спросил он. — Я, вероятно, должен пройти еще какое-то испытание? Что ж, я готов. Если необходимо — сейчас. Интересно, каково это: быть Богом Судьбы…

— Нет, не сейчас. У тебя есть некоторое время на подготовку. До полудня четвертого дня явись к Храму Безымянных, на север от города, — и узнаешь остальное.

Рэйден поднялся. Не тратя времени на то, чтобы покинуть пределы амфитеатра, он ступил на белый песок арены — и, полыхнув разрядом молний, умчался в небеса.

— Что думаешь? — спросил Инеррен.

«Эффектно», — заметила Крайенн.

— Я о предложении.

«С Богами Судьбы я дел не имела, — коротко объяснила драконица, принявшая облик посоха. — И вообще, думать — твоя задача. Дерево не думает, оно должно выполнять приказы.»

— Зато драконы думать, по большей части, умеют. Извини, если я решил, будто ты принадлежишь к основной их массе. На самом деле тебе, естественно, незачем думать, хотя ты никогда и не умела делать этого…

«Это я-то не умела! — Драконья голова возмущенно испустила клуб черного дыма. — Да я хоть сейчас выиграю турнир загадок у четырех любых противников!»

— Тогда вот тебе загадка: какой подвох здесь таится?

«Он говорил чистую правду. Если что-то тут и не так, об этом ты узнаешь только на месте. Больше ничем помочь не могу.»

— Короче говоря, подождем — увидим. — Чародей нахмурился, совмещая различные моменты в очередную логическую цепь. — Все-таки у меня странное предчувствие насчет этого дела.

Проведя в бесплодных размышлениях несколько часов, он, наконец, решил сделать ход первым.

Ветер из дали ночной, Звезды бездны голубой — Словом, что дает покой, Я приказываю: «В строй!» Отнесите вы меня В место, где не видно дня, Где средь книг и тайных рун Может мир познать колдун!

Перед внутренним взором Инеррена уже стоял образ помещения библиотеки во дворце Рэйдена. Мгновение холода и темноты — и он оказался там, где и хотел.

Устроившись в глубоком кожаном кресле у камина, чародей закрыл глаза, собирая крупицы информации о каждой из бесчисленных книг, что стояли на полках вокруг него.

Нет, ничего похожего. Предусмотрительный Рэйден не доверял тайн Судьбы ни бумаге, ни пергаменту — хотя и поведал кое-что ему самому.

Интересно. Значит ли это, что он ничуть не беспокоится о том, что Инеррен расскажет кому-либо эти секреты? Возможно, хотя вовсе не обязательно.

Как насчет поговорки: «Книга, стоящая у тебя на полке, определяет твои тайные побуждения»?

А верно ли это для Богов?

Кто знает… но попробовать-то можно.

Чародей властно протянул руку. Книга в белом переплете с золотым тиснением сорвалась с полки и упала ему на колени.

Он аккуратно раскрыл слипшиеся страницы и погрузился в захватывающее описание приключений какого-то мага из странного мира, где бескрайнее море занимает почти всю его территорию, а тысячи мелких островов никак не могут объединиться, даже против общего врага…

Три дня пролетели как одно мгновение. За это время Инеррен, помимо всего прочего, прочитал пару магических книг, которые описывали не слишком-то привлекательные методы получения Власти. Автор по непонятной причине считал вершиной Власти и Высшего Искусства «великие и ужасные» тайны управления ожившими мертвецами и «запретный» ритуал вызывания «таинственных и опасных» чертей. Чародей ну никак не мог сообразить, в чем тут дело, и решил прихватить книги с собой. Может быть, перечитав их на досуге, он поймет то, чего не увидел в первый раз.

— Так-так, и что это ты делаешь у меня во дворце? — послышался знакомый голос.

— Читаю. У тебя весьма неплохая библиотека, — объяснил Инеррен, — жаль только, многих книг я не смог прочесть. Вот эту, например. — Рука его указала на толстый том в переплете из мягко выделанной змеиной кожи, на котором была изображена отвратительная физиономия одной из Тварей Хаоса. Золотые кривобокие знаки складывались в совершенно непонятную надпись «Necronomicon». — В ней наверняка имеется масса интересного, но…

— Это — книга по некромантии, тебе нет в ней нужды.

— Некромантии?

— На одном из древних языков — не Древнего в четранийском смысле, но нечто в этом роде, — это значит примерно «мертвое искусство», короче говоря — власть над трупами. — Рэйден поморщился. — Я не отрицаю, каждый волен выбрать свой путь. Но можно же заниматься менее грязными и более полезными делами! Уборкой стойл, к примеру, или охотой на мух и тараканов…

— А эта? — Желтоватый фолиант с непонятным рисунком на обложке. — От нее исходит Сила, которой я не понимаю.

— Насчет этой книги я и сам порой сомневаюсь. Продавец уверял, что этот сборник ритуалов запретной тавматургии — как раз то, что необходимо великому колдуну: я тогда еще не был тем, кем являюсь сейчас. У меня эта книга достаточно давно, но, сколько я ее ни читал, ничего путного не выяснил. — Рэйден пошарил среди груды листов пергамента на столе и протянул один из них Инеррену. — Можешь взять книгу с собой. Вот тебе заклятие Ньоса — оно позволяет применяющему его понимать языки, которых он не изучал. Не все, правда, но большинство.

Чародей спрятал книгу в потайной карман (там у него уже находились Кристалл Истины, запасной жезл и еще парочка небесполезных предметов — в основном трофеи с арканского турнира), затем внимательно посмотрел на лист с заклятием Ньоса. Аккуратный почерк, мелкие руны темного наречия. Интересно, кем был этот Ньос? И откуда он родом, раз не знал Общего и изобрел свое заклятие для общения с окружающими?

— Этим займешься потом. Ты не забыл, что тебя ждут?

— Нет, — ответил Инеррен, — пошли.

Рэйден щелкнул пальцами. Очертания дворца расплылись, и вскоре они стояли у стен черного храма.

Он не был похож на те святилища, что чародей встречал ранее. На них всегда были изображены хоть какие-то символы, священные записи, гимны и наставления для неофитов. Здесь — черные, пустые стены и двери, безмолвие внутри и снаружи.

Безымянные не нуждались в определяющих символах. Лишенные Имен, как и всего, что могло повлиять на них, они не имели ничего. Кроме идеи, которая их объединяла, и власти, которая сама по себе не была ничем — только сами они наделяли эту Власть истинным значением, величием и правом.

Справа от дверей стояла фигура, одетая в черный кожаный костюм с белыми кружевными манжетами и воротником. Белая грива волос закрывала почти половину лица, открывая лишь хитрый голубой глаз и легкую усмешку. В глубине, у мерцающего слабым синим светом магического портала, располагалось большое позолоченное кресло, напоминавшее трон. В нем находился старик в малиновом костюме странного покроя…

Нет, подумал Инеррен минутой позже, это вовсе не старик. Хотя и выглядит куда старше, чем Рэйден, но у него чувствуется та же сила во взгляде, а внутри — тот же несокрушимый стержень Воли.

Рэйден занял место слева от дверей. Чародей сделал шаг вперед — и створки бесшумно сомкнулись. Сияние портала померкло. Тишина и тьма вокруг были почти осязаемыми, но Инеррен напомнил себе: это всего лишь очередное испытание. Сколько же их он прошел? Даже не вспомнить — слишком много.

— Но это — самое важное, — сказал сидящий в кресле. — Сейчас ты должен пройти через свой главный страх.

— Я прошел сквозь ужас, боль, предательство и смерть, — ответил чародей. — Чего мне еще бояться?

— Сейчас узнаешь, — мягким, совершенно бесцветным тоном заметил стоящий справа, бесшумно двинувшись вперед.

Подчиняясь безмолвному приказу, портал с тихим гулом распахнулся, впустив внутрь Храма Безымянных поток золотого света. Из него появился противник.

— Нет, — прошептал Инеррен.

Лицо того, кто только что покинул золотое сияние, было немного странным, совершенно лишенным мимики — словно восковая маска. Но оно представляло собой копию его собственного лица.

Двойник?

«Твой главный враг — ты сам», — раздались в мозгу чародея слова Крайенн. Драконица всегда умудрялась найти соответствующее моменту изречение.

«Улетай отсюда! Если я не появлюсь снаружи через десять минут — все завершилось не в мою пользу. Тогда действуй, как знаешь…»

Крайенн обратилась в свой драконий облик и едва не смела вместе с дверьми стоявшего у выхода Рэйдена. Тот, впрочем, успел откатиться в сторону.

— Ты готов? — спросил двойник.

— К чему? — поинтересовался Инеррен.

— К испытанию.

— Зачем тебе драться со мной?

— Чтобы получить жизнь, — пояснил тот, и из его сомкнутых рук вырвалась полоса желтого пламени.

Чародей отбил ее рукой, будто простой солнечный луч.

— Живи и дай жить другим, — сказал он. — Не лезь на рожон. Воспользуйся Силой для жизни, а не для убийства: тогда у тебя, быть может, что-то путное и выйдет.

— У меня нет жизни, — покачал головой двойник, — она у тебя. Не победив тебя, я не смогу понять этого слова.

— Тогда узнай его противоположность.

И тени метнулись вперед, охватывая противника тугими кольцами. Но тот будто не замечал их, купаясь в лучах своей золотой ауры. С протяжным визгом разочарования тени исчезли.

— Это и есть то, что противоположно жизни? — заметил двойник. — Не слишком-то приятно. Позволь отплатить тебе тем же.

Стрела пылающей энергии рванулась в сторону Инеррена, с шипением рассекая воздух. Даже не пытаясь установить защиту, он вытянул руку, чуть сдвинувшись вправо в последнее мгновение, и пальцы его стиснули золотой стержень у наконечника.

— Извини, но этот подарок слишком роскошен для меня, — произнес чародей.

Теневая оболочка, окружающая его, сместилась в сторону, концентрируясь у стрелы. Еще три тени метнулись туда же. Мгновенное изменение форм — и в руке Инеррена оказался взведенный арбалет, заряженный золотистой стрелой его противника.

— Прощай, — промолвил он, нажимая на спусковой крючок.

Щелчок, гудение тетивы, короткий свист стрелы — и двойник лежал на черных плитах, из разорванного горла золотой струей била энергия — его «кровь».

— Что ты наделал! — вскричал Рэйден. — Ты…

— Он сделал свой выбор, — прервал сидящий на троне Судьбы. — Ты мог бы занять место среди нас, Инеррен, — обратился тот уже к чародею, — но испытание доказало: ты на это не способен.

— Интересно, а что я должен был делать?

— Отдать ему то, что он просил. Тебе помешали сделать это твоя интуиция, твой опыт, твое Искусство, но они — ничто в сравнении с Долгом. И ты не можешь поступиться ими ради основной цели…

Он повернулся к Рэйдену и что-то сказал тому на незнакомом наречии.

— Прощай, Инеррен, — сказал Повелитель Молний. — Больше не приходи на Турнир и вообще в Аркану. Здесь тебе отныне не место.

— Мое место там, где я нахожусь.

Отрывистый смешок: очевидно, стоявшему справа такое замечание пришлось по душе. Но сидящий в центре лишь покачал головой, печально улыбаясь.

— Твое место — там, где ты родился. — И вынул из-за пояса прозрачный кристалл.

— Эй, а как насчет знаменитого нейтралитета Арканы?

— С чего ты взял, — заметил Рэйден, — что Аркана — нейтральная территория? Просто нам неудобно, находясь здесь, решать большие и серьезные проблемы наподобие Судеб Миров. Это, так сказать, место отдыха, сложных задач мы тут избегаем. Однако разобраться с тобой — задача не из сложных…

Чародей не собирался покорно дожидаться своей участи, пусть даже сами Боги Судьбы решают ее. Он быстро прошептал:

Дух грядущих перемен Время настигает. В этот час, средь этих стен Вечность отступает. Я Искусство не отдам Даже Богу Судеб Ключ забуду — и тогда Будет то, что будет!

Он хорошо помнил, что сказал Рэйден: твоя сила привлекла к тебе внимание Высших мира сего…

Если выбор стоит так: знание или жизнь — тогда жизнь.

И, когда Крайенн подхватила падающее в Бездну Вечности тело, из разума чародея уже были стерты все знания Источника. Заклятия его действовали безотказно — даже тогда, когда он не получал, а терял что-то с их помощью.

Отныне и навсегда — Инеррен и Боги Судьбы будут следовать разными дорогами.

— Теперь куда? — спросила драконица, взмахивая могучими крыльями. — Вернешься в Четранию?

— Иного выбора нет, — мрачно ответил чародей. — Аркана закрыта для меня, а до других миров сейчас не добраться — я не имею о них никакой информации.

— Тогда держись, — выдохнула она, и ледяные объятия Бездны приняли их.

2. Вечер Чернокнижников

Крайенн вынырнула в нормальный мир над черными островерхими пиками Восточного Континента. Несколько секунд — и Инеррен определил их местоположение. Примерно в сотне миль к северо-западу лежала его прежняя цитадель — Ассатсек, — и он приказал драконице лететь туда.

— Интересно, какой сейчас в Четрании идет год? — заметил чародей, когда пролетал над Фергеастом. Город, построенный Древними в 54-м году Второй Эпохи, значительно вырос с тех пор, как Инеррен видел его в последний раз — а было это… ну да, в 189-м. Спустя почти девять лет после его гибели.

— Спустись и узнай, коли охота, — предложила Крайенн.

— Может, ты и права. Давай-ка вниз.

Фиолетовая драконица заложила мертвую петлю и со свистом спикировала прямо к серебряным воротам столицы Иссинора.

— Осторожно! — крикнул чародей, защищая обоих теневым покровом. Красно-желтый огненный шар разбился о незримую преграду, и он моментально собрал освободившуюся энергию в свой резерв. Таким приемом, кстати, он пользовался уже давно — пусть противник истощает свои резервы, а вся энергия тем временем перейдет из запасов врага в его личные. После этого противник не опасен.

— Теплый прием, — прокомментировала Крайенн. — Я бы даже сказала, горячий.

— Лети куда-нибудь в горы, — посоветовал Инеррен. — Я пока что пройдусь по городу, разузнаю как и что.

— Помощь не понадобится?

— Здесь нет Богов Судьбы, — усмехнулся чародей. — А с местными дарованиями я как-нибудь разберусь.

— Только не разрушай, пожалуйста, этот город, — взлетая, попросила драконица. — Оставь его для меня!

Крепко запертые ворота распахнулись по мановению руки Инеррена. Он сделал несколько шагов вперед — и острие алебарды коснулось его груди, а еще два уперлись в спину.

— Отвечай! Кто ты?

— Повелитель Теней, — кратко ответил чародей, окружая себя теневой оболочкой. — Если этого недостаточно — маг.

— Черный или белый?

Инеррен покачал головой. Надо же! Отлучишься на какое-то время, а уже такие изменения! Люди теперь знают (или думают, что знают), чем различаются белое и черное…

— Ни то, ни другое, — пояснил он с легкой улыбкой. — Я — Тень; не Свет и не Тьма. Но к чему эти расспросы?

Офицер, что-то внезапно вспомнив, шепнул пару слов одному из солдат. Тот посмотрел расширившимися глазами на чародея и со всех ног припустил к центральной части города.

— И что это значит?

— Сейчас узнаете, — сказал начальник стражи. Тон его теперь был иным, более уважительным.

С легким хлопком раздавшегося в стороны воздуха перед Инерреном возникла фигура в белой мантии, расшитой серебряными рунами. Голова старика была совершенно лысой, а бледно-голубые глаза таили запас силы — и неплохой.

Он направил свой посох на чародея — и отпрянул в сторону.

— Ты же мертв!

— Это мне уже говорили, — усмехнулся Инеррен. — Но я рад, что о Повелителе Теней здесь еще кто-то помнит.

— Твое имя упоминалось в дневниках Герскила Первого, Победителя Гигантов, — прошептал городской маг. — Скажи, это правда, что ты — его брат?

— Вероятно. Я сам не знал этого до встречи с ним, — пожал плечами чародей. — Кстати, сколько лет прошло с тех пор?

— Сейчас год 345-й от основания Иссинора, — сказал маг.

Да… Менее месяца в Аркане — и почти три с половиной века минуло для Четрании… Правда, были еще Сумеречные Страны, был Искаженный Мир — и, конечно, целая вечность в плену Источника. Так что вполне возможно. Тем более — кто сказал, что время течет одинаково в различных мирах, даже если сами они похожи?

— А к чему такой режим охраны? — поинтересовался он.

— Иссинору угрожает опасность со стороны владеющих Черными Искусствами, — печально произнес маг. — Однако эти речи не для открытых улиц. Могу ли я просить тебя воспользоваться моим гостеприимством?

— Почему бы и нет?

Искусство — всегда Искусство, оно не бывает белым, красным, зеленым или черным. Черной бывает лишь Сила, иногда Власть — впрочем, в большей степени это зависит от ее носителя. Но пускай люди придумывают подобные названия, у них ведь нет опыта Вечности…

И им его не приобрести вовек. Отдельные личности еще могут приблизиться к Знанию, но человечество в целом — никогда. Настоящее Знание — удел немногих, ибо в нем кроется опасность для обладателей его.

— Немногим больше ста лет назад в Четрании появился некто, именующий себя Властелином Тьмы, — рассказывал Оинтерат, маг Фергеаста. Речь его сопровождалась целой серией мысленных образов, так что чародей одновременно как бы видел все, о чем говорил собеседник. Сейчас это было изображение черного и рогатого Властелина с багровыми глазами. — Он не уничтожал деревень и городов, он не пытался покорить иных стран — и мы решили, что ничего опасного здесь нет.

— Мы?

— Совет Волшебников, организованный в Таинесте молодым Оинором. Это произошло около трех столетий назад, когда… Впрочем, я отвлекся. Так вот, Властелин Тьмы принес странные знания, каких до того не знал ни один из мудрецов. Темные Знания.

Инеррен подумал, что его собственное искусство также подпадает под эту характеристику, но промолчал.

— Лучшие из чародеев Иссинора, Десяти Княжеств, Северной Державы и Левалии были соблазнены обещанием великого могущества и невероятных возможностей и пошли в ученики к этому Властелину, да будь он трижды проклят…

— Погоди-ка. Ты упомянул названия, которых я не знаю.

— Прости, — сказал маг. — Значит, так: Ардокан, как ты знаешь, разделен горами на две части. Восточную его часть теперь занимает полуварварское королевство Левалия, а западную — несколько небольших независимых территорий, называемых Десятью Княжествами. Что касается Северной Державы, то она располагается на землях Гиркана. За время твоего отсутствия Четрания несколько изменилась.

— Да, я заметил. Но продолжай об этом Властелине Тьмы.

— Ну, в общих чертах случилось следующее: эти чародеи действительно получили большое могущество, но утратили часть своей души. Они стали называть себя «чернокнижники»…

— Что?!

Теперь-то Инеррен понимал усмешку Богов Судьбы, вынудивших его отправиться обратно в Четранию. Он как-то встретился с одним чернокнижником, как назвал того Рэйден, — и эта встреча чародею вовсе не понравилась, хоть он и победил…

— Ну да, именно чернокнижники. — Оинтерат вопросительно взглянул на собеседника, не дождался объяснений столь странной реакции и продолжил: — И они стремились к власти. Везде и во всем. Предприняли даже покушение на короля, и лишь волшебное зеркало спасло его от гибели.

— Мое зеркало? Приятно знать, что оно хоть чем-то помогло… Не забыть бы дать ему награду.

— Награду?

— Понимаешь, — усмехнулся Инеррен, — я посадил в глубины зеркала Тень, которая должна была стеречь королей Иссинора.

— Тень-Страж?

— Что-то в этом роде. Ладно, так ты говоришь, у вас проблемы с чернокнижниками?

Маг рассмеялся, но в этом смехе слышалось отчаяние.

— Проблемы? Скажу иначе: мы понятия не имеем, как с ними справиться. Почти все молодое поколение колдунов с ними, остались только старики вроде меня и несколько Древних: Оинор в своей Белой Твердыне, в Левалии — Каорн, еще — Бенадин из Пенора, но он никогда ни во что не вмешивается.

— Как, собственно говоря, и положено Древнему, — заметил Инеррен без малейшей тени юмора в голосе. — Кто предводитель у этих чернокнижников?

— Некий Гартел, Великий Магистр Черного Клана, — нахмурившись, сказал Оинтерат. — Он живет в твердыне милях в пятидесяти к западу от Фергеаста.

— Тогда следует нанести ему визит, — промолвил чародей. Спокойный голос его был окрашен холодом Бездны.

Инеррен, выйдя за ворота города — просто для того, чтобы не пугать мирных жителей Фергеаста, — вызвал Крайенн. Та не замедлила появиться.

— Ну как?

— Для нас имеется одно дело.

— Для НАС? Я-то тут при чем?

— Ты ни при чем, разумеется, — усмехнулся чародей, — просто довезешь меня до места, превратишься в посох и действуй, как раньше, — большего мне от тебя не нужно.

— А я думала, — облегченно вздохнула драконица, — ты потребуешь у меня достать с небес луну и семь звезд Короны.

— Это подождет, — отказался Инеррен, — хотя идея стоящая. Позже стоит попробовать… Ладно, пока — в воздух и на запад.

— Да, Хозяин! — издевательским тоном произнесла Крайенн. — Слушаю и повинуюсь!

Вот он, этот замок. Довольно старый, построенный еще в те времена, когда Иссинор еще не был государством, а Инеррен — величайшим волшебником Четрании. Над воротами был закреплен череп дракона, пронзенный гигантским мечом.

«Не самое приятное место последнего успокоения, — подумал чародей. — Особенно для того, кто веками парил в небесах…»

Обращаясь к духу умершего дракона, он прошептал:

Кто живет внутри твердыни? Дай мне знать, тень исполина! Покажи мне, кто силен, Кто умел, а кто — умен!

Радуясь возможности с кем-то поговорить, тот ответил из Бездны. И серия образов из прошлого нарисовала у Инеррена в голове четкую картину…

Гартел, как обычно, сидел в библиотеке и лихорадочно перелистывал страницы огромных фолиантов. Почти десять лет он искал Ключ к Древним Заклятиям — Ключ, с помощью которого даже человек, не посвященный в Высшее Искусство, мог бы разобраться в хитросплетениях волшебных слов.

Им двигала не жажда познаний, которой подчинено сердце обычного чародея, — нет, Гартел хотел доказать этому гордецу Оинору, что не он один имеет право называться Магом. Пускай Оинор на две сотни лет старше, но одно это еще не дает ему права командовать обучением других!

— Мастер… — раздался тихий, но настойчивый голос.

Гартел оторвал глаза от страницы и недовольно воззрился на неслышно вошедшего в библиотеку высокого молодого человека с острыми чертами лица.

— В чем дело, Белез? Я же, кажется, ясно приказал…

— Прошу прощения, — в голосе вошедшего не было даже намека на извинение, — но это касается вашего поручения по поводу восточных границ. Драконы прислали ответ.

— Ну?

— Ключа не существует.

— Эти твари лгут! — вскричал Гартел, и его широкое лицо исказилось от гнева. — В «Саге о Бурях» ясно говорится, что именно они некогда спасли Четранию от какой-то неведомой опасности! Значит, им были известны Таинства — и это в то время, когда ни о Древних, ни даже о гномах и слуху не было!

Белез вздохнул. Похоже, навязчивая идея уже начала сводить Гартела с ума. А жаль, он рассчитывал подтолкнуть его еще не раз — однако время перемен настало. Пришел час, когда истинная власть должна перейти в его, Белеза, руки!

— Возможно, я и знаю нечто о Ключе, — тихо, как будто ни к кому конкретно не обращаясь, пробормотал он.

Гартел резко встал. Хотя Белез немного превосходил его ростом, сейчас Мастер Таинств выглядел чуть ли не на голову выше своего помощника.

— Клянусь Бездной! И ты все это время молчал?

— Знание, Мастер, не следует отдавать безвозмездно. — Голос Белеза по-прежнему оставался тихим и почтительным, но изменился сам стиль его речи. Теперь Белез был Хозяином, а Гартел стал его покорным слугой. — Драконы были правы: Ключа, как вы его описали, никогда не существовало — и не будет.

Гартел хотел было что-то сказать, но Белез властным жестом оборвал его.

— Впрочем, правы были и вы: чтобы пользоваться заклятиями высших ступеней, необязательно быть посвященным в Искусство — Искусство в понимании Оинора и ему подобных.

— О чем ты?

— Так я и думал, — пожал плечами он. — Возьмите хотя бы вот такой факт: сколько мне лет?

— Шестьдесят шесть, — ответил Гартел, — но к чему это?

— К тому, что выгляжу-то я максимум на сорок пять. — Белез дождался медленного кивка бывшего хозяина, после чего продолжил: — В этом есть магия? Или такова моя сущность?

— Люди древней расы способны влиять на свой видимый возраст, — пробурчал Гартел, — что из этого?

— Не «видимый», а истинный, — поправил Белез. — Да, моему разуму шестьдесят шесть, однако тело мое не просто выглядит на сорок пять лет — ему ДЕЙСТВИТЕЛЬНО сорок пять. Древние стареют и растут с той же скоростью, что и люди младших рас, о каком же различии возраста тут может идти речь?

— Ну хорошо, допустим. Что дальше?

— Вы опять задаете не те вопросы, — вздохнул Белез. — Не ЧТО, а КАК — вот что главное. Метод. Что я делаю? Просто заставляю свое тело сменить возраст — только и всего. А вот КАК… Эта задача не столь проста. Я обязан убедить самого себя в том, что мне совсем не шестьдесят шесть лет, а сорок пять или меньше.

— И это — магия?

— Да, во имя Бездны! Что есть магия — по сути своей? Выполнение определенных действий согласно отданным командам.

— Но тогда… — Гартел на миг задумался, — а вообще, что же такое тогда не-магия?

— Магия — это все, — растянул губы в ухмылке Белез. — Весь вопрос в том, чтобы найти точку приложения сил.

Как же просто оказалось сделать это! Одно-единственное заклятие — и его хозяин не только стал подчиненным, но даже не заметил перемены своего положения! Белез мысленно занес образ заклинания в графу «Особые средства» — пока, разумеется, там было лишь это заклинание, Слово Власти; но он не сомневался, что в будущем в его распоряжении появятся десятки и сотни заклятий различной степени воздействия и сложности. Что-что, а организовывать других для выполнения нужного ему дела Белез умел превосходно…

Иссинор оказался в тяжелом положении. Неурожайный год, несчастные случаи, словно преследовавшие как самого короля, так и главных лордов страны. Вдобавок на восточной границе стало неспокойно — среди народа ходили постоянные слухи о том, что драконы нарушили договор и занимаются разрушениями и прочими нехорошими делами. При этом — никаких конкретных данных и подтверждений чего бы то ни было.

Герскил обхватил руками гудевшую голову. Эта боль… Ни один из лекарей не мог понять, в чем тут дело. И как королю ни претила мысль использовать ради исцеления колдовство, пришлось обратиться к знаменитому своим искусством Гартелу. Последний случай его работы прогремел на всю страну: в замок чародея явился местный богач, почувствовавший приближение старости, и попросил Великого Мастера Таинств вернуть ему давно ушедшую молодость — за определенную плату, разумеется. Гартел согласился — правда, затребованная им сумма в точности составляла все деньги, имеющиеся у богача. Тот, после долгих раздумий и тщетных попыток снизить цену, принял условия колдуна. Ритуала богач не помнил, равно как и всего, что последовало за словом «согласен». Но, очнувшись, он обнаружил себя вновь молодым и полным сил — а этого не мог сделать сам великий Оинор, согласно его собственным утверждениям…

— Ваше Величество, — послышался извиняющийся голос со стороны двери. — Прибыл колдун с ассистентом.

— Впустить, — ответил Герскил, прервав размышления.

Двое в темных одеяниях, неслышно ступая по гладкому полу королевских покоев, скользнули внутрь помещения.

— Вы желали видеть нас, — произнес тот, что был пониже. В голосе его почти не было почтения, которое Герскил привык слышать. — В чем дело, Ваше Величество?

Король коротко объяснил суть своей просьбы.

— Понятно. Что ж, это будет не так уж сложно. Мои услуги будут стоить двести монет. Вы согласны?

— Не отвечайте! — прогремел голос, казалось, из ниоткуда.

Король и оба колдуна с удивлением осмотрелись, но в королевских покоях, разумеется, не было никого, кроме них.

— Это еще что за чертовщина? — раздраженно спросил Герскил.

— Это не чертовщина, Ваше Величество, — прозвучал тот же голос, теперь несколько тише. — Я — Хранитель Короны, поставленный оберегать королей Иссинора. Сам покровитель династии наложил на меня это заклятие — и лишь он может снять его.

— Покровитель? Ты имеешь в виду… Повелителя Теней?

— Да. Я обязан предупреждать об опасности, связанной с заклятиями. И она грозит вам прямо сейчас.

Белез наконец обнаружил источник странного голоса. Он шел из-за старинного зеркала в серебряной раме, висевшего на стене. Колдун быстро пробормотал Заклинание Откровения, но никакой иллюзии тут не было — само зеркало было живым…

Зеркало?! Ну конечно! Исс-ин-ор — Живое Зеркало-Защитник! Вот, значит, почему королевство называлось так странно!

Повелитель Теней был хитер, это Белез вынужден был признать. Но как он добился такого… стоп! Он же Повелитель ТЕНЕЙ — а значит, просто заключил Тень внутри этого зеркала, а затем наложил необходимое заклинание. Умно. Ловко. И практически лишено слабых мест. Тень бессмертна, потому вынуждена сидеть внутри этого зеркала до тех пор, пока… пока оно не будет разбито? Нет. «Будь я на его месте, — подумал колдун, — я бы сообщил Тени: если зеркало разобьется, ты тоже погибнешь.»

Белез метнулся к зеркалу и протянул руку, пытаясь сбросить болтливое стекло со стены, однако Тень в его глубинах ответила невидимым, но болезненным энергетическим разрядом. Колдун с молчаливым проклятием отдернул руку, и тут хищный взор упал на изящный эфес, высовывавшийся из-за зеркала.

— И какова же опасность? — вопросил Герскил.

— Ваше согласие откроет путь к вашей душе, — объяснила Тень.

— Стража, немедленно ко мне!!! — взревел разъяренный король. — Вызвать Оинтерата! Живо!

Гартел и Белез переглянулись. Конечно, они без особых проблем с помощью заклятий положили бы десятки гвардейцев Герскила, могли, вероятно, одолеть и Оинтерата — старик давно уже был не тот, что полсотни лет назад, когда одним движением руки подчинил своей воле целую шайку разбойников. Однако конечная цель все равно не была бы достигнута — чернокнижники могли убить Герскила, но не забрать его душу…

Гартел поднял руки вверх, Белез окружил обоих черным покровом. Щелкающие звуки заклятия Перемещения — и их уже не было не только во дворце, но и в Фергеасте…

Значит, за этим стоят Магистр Гартел и его помощник Белез — помощник, который давно уже из слуги стал Хозяином. Можно, разумеется, подготовить несколько именных заклинаний… А можно попросту войти туда и объясниться. Последнее изящнее, следовательно, работать следует тонко и остроумно. «Это, — подумал Инеррен, — просто вызов моему мастерству. И ничего более.»

Он мысленно приказал Крайенн приземлиться прямо у входа. Та послушно спланировала на дорогу перед закрытыми воротами. Следующее повеление обратило драконицу в посох. Чародей ударил черным наконечником в дубовые доски.

— Кого еще принесла нелегкая? — спросил кто-то изнутри.

— Известие для Магистра, — кратко ответил Инеррен.

Боковая дверь открылась. Подозрительно оглядев чародея, привратник решил, что пришелец также принадлежит к Черному Клану. Потому он знаком предложил Инеррену пройти внутрь, что тот немедленно и сделал.

— Магистр в библиотеке, — объявил привратник и бесшумно растворился в темных коридорах.

— Магистр Гартел? — поинтересовался чародей, приоткрывая дверь в библиотеку.

— Ты еще кто такой, во имя… — Гартел поднял глаза и внезапно замолчал. Он лихорадочно схватился за посох, одновременно призывая на помощь Белеза.

— И зачем так кричать? — спросил Инеррен, подготавливая три теневые оболочки — просто так, на всякий случай. — Я сюда пришел не для того, чтобы убивать тебя. Пока.

— Ты — призрак Герскила Первого?! — Голос чернокнижника дрожал от неподдельного страха.

Чародей моментально сообразил, что к чему. Ведь его лицо представляло собой точную копию лица его брата Герскила, первого короля Иссинора, прозванного Победителем Гигантов. И Гартел, безусловно, посчитал, будто бы призрак намерен отомстить за покушение на своего потомка…

— Твои действия завели слишком далеко. — Инеррен не собирался в данный момент подтверждать или опровергать предположение чернокнижника. Пусть сам думает, если он на это способен. — И поэтому я предлагаю тебе выбор: или ты и твой Черный Клан покидаете территорию цивилизованных государств и немедля отправляетесь, скажем, на Южный Континент — или…

— Или что? — В спину чародея внезапно уперлось нечто острое. Он почувствовал, как это нечто раздвигает теневые оболочки, прорезает накидку и касается кожи.

Инеррен обернулся. Позади, естественно, стоял Белез. А в правой руке… нет, только не это!

Молодой чернокнижник небрежно держал тот самый серебряный кинжал, который был изготовлен чародеем для общения с волшебным зеркалом, висящим в королевских покоях. Этот кинжал имел власть над Тенью — и теневые оболочки не могли задержать его…

— Это, Мастер, вовсе не призрак Герскила Первого, — сообщил Белез, нагло улыбаясь. — Он вообще не призрак.

— Но это значит…

Посох в руках Инеррена внезапно изогнулся подобно змее, и резкий удар отбросил серебряный кинжал к стене. Затем волшебное оружие сверкнуло в мерцании факелов и легло в левую руку чародея.

— Верно, — согласился он, — я известен также как Повелитель Теней, брат-близнец Победителя Гигантов.

Оба чернокнижника словно окаменели. Инеррен легко читал их мысли — там был лишь один вопрос: как?

— Как — неважно, — объяснил он. — Для вас сейчас важнее сохранить собственные жизни. Вы согласны, что отобрать их я могу? Прекрасно. Тогда сделайте то, о чем я попросил.

Внезапно чародей почувствовал давление на свой разум со стороны Гартела. Тот пытался подчинить его волю…

— Глупо, — заметил он, направляя посох на Магистра.

Сконцентрированная огненная струя прошила силовой покров и превратила чернокнижника в груду пепла.

— Мне что, покончить с каждым из вашего Черного Клана? Начну я, пожалуй, с тебя…

Белез замотал головой.

— Тогда действуй, пока я совсем не потерял терпение! Вечером ни одного чернокнижника не должно остаться на территории Иссинора. И запомни: еще раз попробуешь напасть на короля — я напущу на тебя Легион Теней. — Последние слова Инеррен выделил особенно зловещим тоном. — Хотите заниматься вашим Черным Искусством — бога ради, у каждого свой путь. Но не мешайте жить остальным!

Убеждать чародей умел неплохо. С наступлением ночи Черный Клан прекратил свое существование: все его представители переместились в Аркан, на землях которого они могли творить все, что им вздумается, не мешая при этом ни одному из человеческих королевств. Общество орков, гоблинов и великанов было для чернокнижников самым подходящим…

Надо сказать, Белез до самой смерти не нарушил договора: на Иссинор его войска не нападали никогда. На Северную Державу — да, в Десяти Княжествах чернокнижники действовали, сколь душе было угодно, в Левалии — также, хотя и менее открыто. И все же — за несколько дней до наступления 666-го дня своего рождения Глава Черного Круга (так назывался Белез впоследствие), находясь в нетерпеливом предвкушении захвата Ардокана — сие событие специально было приурочено к знаменательной дате и должно было стать вершиной жизненного пути чернокнижника, — пал от рук какого-то белого мага, ученика Оинора. Превратности судьбы — иначе не скажешь.

— Ты сделал большое дело, но как же быть с молодыми? — спросил Оинтерат. — Они не желают проходить формального обучения, оно им кажется слишком скучным… А Черный Путь очень притягателен.

— Тогда следует изменить саму систему обучения, — ответил Инеррен. — Я ведь тоже не проходил формального обучения, так что не вижу ничего особо сложного.

— Изменить систему? Но лучшие мудрецы минувших времен…

— Как ты сам сказал, эти времена минули. Обстоятельства изменились. И необходим новый путь. — Чародей дождался кивка мага, после чего спросил: — Где главная школа волшебства?

— На Острове Магов, в Таинесте. Ее организовал Оинор около трех сотен лет назад.

— Тогда я поговорю с ним — может, что и получится.

— Но о чем? Ты, конечно, умен, но что такого знаешь ты, что неизвестно нам?

— Кое-что знаю, — усмехнулся Инеррен. — В частности, что представляет собой Черный Путь…

Путешествие на Остров Магов заняло два дня — Крайенн не желала перетруждать крылья быстрым полетом, а чародей не собирался расходовать магию по такому мизерному поводу.

Мраморные стены Белой Твердыни блестели на солнце почище серебра. Драконица приземлилась у открытых ворот и снова обратилась в посох.

— Никогда не видел, чтобы дракон настолько подчинялся кому-нибудь, — заметил вышедший навстречу человек. Высокий рост, странный, устремленный куда-то вдаль взгляд, длинный белый посох, украшенный серебряными листьями; в сочетании с чертами лица Древнего все это говорило о том, что перед ним — Оинор собственной персоной.

— Мы в некотором роде сотрудничаем, — сказал чародей. — Однако меня привели сюда более важные дела.

— Я слушаю тебя, Повелитель Теней, — произнес маг на безукоризненном Древнем Наречии.

Инеррен также перешел на этот язык, который употреблялся в простом разговоре только в особых случаях. Даже волшебниками.

— Чтобы отвлечь юных колдунов и учеников от Черного Пути, нужно найти замену этому выбору. Их привлекает быстрая возможность СДЕЛАТЬ хоть что-то, тогда как при прежнем способе обучения, если не ошибаюсь, они должны сперва пройти огромное множество посвящений. Так, Защитник Света?

Оинор кивнул.

— Ребенку нельзя играть и с ножом, а тут речь идет о Силе.

— Но дело обстоит теперь несколько иначе: или ты выдашь ребенку нож сейчас, чтобы он поиграл им при тебе, — или он выйдет на улицу, где без всякого присмотра валяются заряженные арбалеты.

Чародей тщательно составлял аналогии, чтобы предельно ясно обрисовать ситуацию. Убедить учителя, что он обучал своих учеников не так, как следовало, — задача не из легких…

К счастью, Оинора отличала от прочих Древних гибкость мышления. Подумав, он принял точку зрения Инеррена, однако не преминул задать вопрос:

— И какой же нож следует дать ребенку?

— Тот, которым он не слишком порежется сам и не причинит большого вреда окружающим, — ответил чародей. — Тебе лучше знать — ты их обучаешь. Можно позволить ученикам пользоваться иллюзиями и, вероятно, устраивать поединки на них, ущерба это не нанесет, их же научит как контролировать энергию, так и постоянно изобретать что-либо новенькое — иногда, может статься, небесполезное. Потом, возможно, левитация — под присмотром наставника, — управление погодой и тому подобное.

— Может, ты и прав. — Маг слегка кивнул. — Я разработаю необходимую систему. Благодарю за помощь, Повелитель Теней.

— Не стоит, — улыбнулся чародей, — это сделано не ради Света, а ради Искусства в целом.

— Искусство — это Истина, а значит, Свет, — произнес Оинор.

— Искусство — это Тайна, а значит, Тьма, — парировал Инеррен, — нельзя даже частично отнести его ни к одной из сторон существования. Искусство не принадлежит ни Свету, ни Тьме, оно не бывает злым или добрым — только тем, что в него вкладывать. Ни больше и ни меньше…

Маг улыбнулся.

— Об этом мы с тобой еще должны будем поговорить.

— Всегда к твоим услугам, Защитник Света, — картинно поклонился чародей. — Может, еще загляну. За сведениями.

— Если снова не повернешь на иную сторону, — бесстрастно проговорил Древний.

— Ну что? — спросила Крайенн. — Ты закончил с этими чернокнижниками?

— Где там, — отмахнулся Инеррен. — Тут за век не покончить. Хотя я и не собираюсь этого делать: я ведь не Бог Судьбы, чтобы заставлять кого-то действовать так, как мне представляется верным.

— Ты поумнел, — заметила драконица, — теперь что?

— Теперь — в Ассатсек. Хочу отдохнуть от всего этого, немного расслабиться в привычной обстановке…

Башня несколько обветшала за три с половиной столетия. Но чародей быстро привел ее в порядок, для чего потребовалась всего пара заклятий. Расчищать местность снаружи он не стал — это было излишним. К тому же дикая и неестественная природа вокруг Ассатсека не способствовала проникновению внутрь незваных гостей. А внешний облик никогда не был для Инеррена определяющим фактором.

Он сидел в своей старой библиотеке, разбирая с помощью заклятия Ньоса те книги, что привез из Срединного Мира. В одном месте чародей не без удивления наткнулся на точное описание изобретенного им самим Ритуала Теневой Тропы, на другой странице — на печально знакомый способ приготовления Эликсира Забвения из корней Черного Лотоса; это (а вернее, само применение эликсира) когда-то и свело его с ума. Кто же написал эту проклятую книгу, чтоб ему ни дна ни покрышки?

Сотня ритуалов различной степени сложности и всевозможных назначений наконец прочно запечатлелась в дальних уголках разума Инеррена. После этого он спрятал желтый фолиант в потайной сундук — на всякий случай — и вышел из библиотеки.

Черная рогатая фигура бесшумно выросла у него за спиной. Молниеносно развернувшись, чародей выхватил кинжал.

— Не нужно, — сказал пришелец.

Взгляд Инеррена встретился с багровыми глазами Властелина Тьмы.

— Зачем ты здесь?

— Пришел посмотреть на того, кто сумел напугать Белеза до полусмерти, — ответил тот. — Хочу также предупредить: пока ты не перешел мне дорогу, считать тебя своим личным врагом Я не буду. Без необходимости я не враждую.

— То же относится и ко мне, — кивнул чародей. — Но скажи, почему это мне так знаком твой портрет? Мы нигде не могли встречаться раньше?

— Мы встречались, — согласился Властелин, и облик его внезапно изменился. Вместо дьяволоподобного чудовища перед Инерреном находилось теперь нечто бесформенное, напоминающее мутный клок серого тумана…

— Тень! — Голос чародея звучал крайне удивленно, и причины тому были: ведь Старуха Смерть когда-то утащила его помощника в Преисподнюю… — Так тебе удалось выбраться?

— Нет. Я прошел все круги ада, — сказал Властелин Тьмы, возвращаясь в первоначальный облик. — И в Четранию пришел, кстати, как раз потому, что ты родом отсюда.

— Не понимаю. Что я для тебя такого сделал, Адрагерон? Отправил в ад?

— Этим ты оказал Мне, пожалуй, даже услугу. Я теперь не Тень, а Посвященный Хаоса. Мой статус заметно повысился.

— Тогда что же?

— Благодарность. — Адрагерон усмехнулся, что придало демонической маске его лица очень странное выражение. — Что, удивлен? Возможность расплатиться с родиной того, кто дал Мне шанс возвыситься, той же монетой.

— То есть? Возвысить Четранию?

— Да. А для этого Я даю ее обитателям знания, которые облегчат Мою задачу.

Инеррен покачал головой.

— Чтобы распутать подобные сплетения событий и добраться до истины, необходимы Боги Судьбы. Побуждения Хаоса мне непонятны, однако этого и следовало ожидать. Извини, Адрагерон, но я тебе помочь не смогу.

— И не нужно, — сказал Властелин Тьмы, — просто не мешай. Планы у Меня обширные и длительные, а касаются они буквально каждой области бытия и Искусства в целом. Как тебе известно, Искусство вечно, а жизнь конечна. Поэтому лишь тот способен возвысить Искусство, чья жизнь много длиннее, чем у остальных, а разум — тоньше и изощреннее. И это — Я.

— Самоуверенность погубила многих.

— Успех — это уверенность в себе и точный расчет, — заявил Властелин. — Но у Меня есть к тебе одна просьба: не упоминай настоящего Моего происхождения и имени.

— Чтобы не выйти из образа? — усмехнулся чародей.

— Образ — это даже больше чем успех, — убежденно ответил Адрагерон.

Что есть Зло, а что Добро? Кто вправе решать это?

Был ли Темный Властелин Злом? Был ли Добром Инеррен?

Была ли возможность в этот момент предотвратить долгую и кровопролитную войну Света и Тьмы?

И было ли это нужно? Ведь война приносит уроки…

Эти вопросы навечно останутся без ответа, ибо случилось то, что случилось.

И это — лучшее доказательство того, что Судьба делается руками не богов, но их созданий…

3. Ночь Лунных Тайн

Серый песок скрипел под подошвами его сапог. Вечно дующий ветер покрыл этой проклятой пылью каждый уголок его замка. Что ж, подумал колдун, за все приходится платить. Хочешь иметь летающий дворец — смирись с постоянным сквозняком и мусором.

Он устроился в большом кресле, как можно плотнее закутавшись в теплое покрывало — эта зима выдалась холодной, чтоб демоны ее забрали. Книга издала протестующий скрип, не желая приоткрывать запретные знания, но колдун настоял на своем и вскоре погрузился в чтение, отрешившись от внешнего мира.

Вдруг какое-то неприятное ощущение оторвало его от неровно написанных рунных строк. Колдун встревоженно поднял голову, быстро обследовал обстановку — и нашел причину. Дворец опять приближался к Селиорнодскому Хребту, за которым его власть не стоила и ломаного гроша.

Эстен быстро начал произносить заклятие, чтобы вызвать могучий ветер в нужном направлении — на юго-восток. Всю зиму эти чертовы ураганы относили его замок на север, не давая хотя бы двух дней передышки. А, будь оно все проклято! Теперь во дворце станет еще холоднее…

За двенадцать недель Инеррену порядком надоели тишина и покой Ассатсека, так что он решил, как в старые добрые времена, немного побродить по Четрании и разузнать, что где появилось новенького. Потом люди стали говорить так: и мир посмотреть, и себя показать.

Вызвав Крайенн, которая отдыхала на юге континента, он направился на далекий запад. Обитатели Левалии и Десяти Княжеств нечасто видели в небе драконов и еще реже — важно восседающих на них людей. Поскольку драконица не проявляла знаменитой драконьей ярости (ее жителям Ардокана предстояло испытать на своей шкуре примерно восемьдесят лет спустя, но к Инеррену это уже не имело отношения) и выглядела мирно и безобидно — если так можно сказать о драконе, — то прием, оказанный чародею и Крайенн в поселениях, был весьма дружественным. Инеррен в долгу не остался, описав им кое-какие из своих невероятных приключений, благоразумно опустив все данные, касающиеся места и времени. Вскоре после этого по Левалии стала бродить странная песня, основанная, судя по всему, именно на этих рассказах.

Правда, даже Инеррен вряд ли узнал бы ее…

Величие — ничто, и Вечность также. В последний раз использует он Ключ — И будет все, каким и было раньше, Пока он не пришел из мира туч. Что Боги по сравнению с Искусством? Что Власть и Сила рядом с Красотой? Он испытал все мыслимые чувства, Он знал безумье, радость и покой. И он не променял свое уменье На тайное могущество богов; Его не в том лежит предназначенье, Чтоб в мире света править силой слов, Для Хаоса он ближе всех законов, И Ночь всех светлых сил ему родней — Во тьме он мог тягаться и с драконом, В огне черпая силу из теней. Не могут подарить ни Власть, ни Сила Того, что сердцу радость придает, Не могут заменить все тайны мира Мечту, что впереди него идет.

Впрочем, вскоре после образования Черной Страны эта песня была запрещена, так как Повелителя Теней многие принимали за чернокнижника. И напрасно: скольких бед можно было бы избежать, когда бы люди восприняли хотя бы ту малую часть, что поведал им чародей…

Не подозревая об этом печальном будущем, чародей оставил позади земли Центрального Континента, пересек Золотое Море и пролив Видений, и высадился на берегу Гиркана. Хотя «высадился» — не совсем то слово, ибо сидел он во время движения. Наличие дракона в качестве личного транспорта имело несомненные преимущества.

Короче говоря, Инеррен оказался в южной части Западного Континента. Во времена его молодости эти земли еще не были обитаемы; лишь в начале Века Расселения (как именовался Четвертый Век Второй Эпохи) корабли с поселенцами достигли его берегов.

Интересен тот факт, что первоначально эти люди стремились к северо-западному континенту, который был отделен от Гиркана широким и бурным проливом. Их вел туда инициатор похода, которому вроде как явился Вердан и попросил возвести в далекой земле посвященный ему алтарь. Алтарь был сооружен специально отправленным передовым отрядом, но тот континент крайне негостеприимно встретил людей. Климат там был чрезвычайно сырым и холодным, так что через несколько лет большая часть поселенцев переместилась к югу, на берега Гиркана. Новая территория зарекомендовала себя гораздо лучше, и буквально через десять лет там появились все основные возможности для создания собственного государства.

Идеи такого уровня требовали, разумеется, нового лидера, их носителя. И такой появился. Настоящего имени его история не сохранила. Прозван же был первый правитель Северной Державы Карм Основатель — а «карм» на Древнем наречии означает «великий». Поговаривали, будто полностью имя его звучало «Кармиадос», — но ведь это всего только титул «Великий Король Севера» в переводе с того же Древнего.

Как бы его ни звали по-настоящему, Карм был великим человеком. Родившись под созвездием Короны, он и характер имел королевский. Оставалось только найти себе королевство — и Карм нашел, вернее, создал его. Буквально из ниоткуда (наверняка не без помощи Богов, как понимал Инеррен — но больше никто) появились прекрасно действующие законы, система управления со дня ее создания также работала без сучка без задоринки. Конечно, идеальным государством Северная Держава не была, но уже соперничала с Иссинором — при том, что восточное королевство было двумя столетиями старше.

Эти сведения как бы сами собой возникли в разуме чародея, стоило ему поглубже вдохнуть острый, пряный воздух этих широких просторов. Воистину в этих землях таилась великая магия, непонятная, но не враждебная человеку. Именно она превратила детей коренастых, рыжеволосых и темноглазых пришельцев из Десяти Княжеств в людей высоких и крепких, с серыми, синими и голубыми глазами, с черными или, напротив, очень светлыми волосами.

Северяне — так они стали называть себя, отдавая тем самым своеобразную дань уважения безвестному шаману, который потащил сотни и тысячи людей на далекий, неведомый север ради постройки алтаря Вердана…

Снова эта магия! Земля Гиркана сама собой направляет мысли всех пришельцев на ее историю. Вот уж действительно, подумал Инеррен, этому королевству не грозит исчезнуть без следа.

Откуда, черт возьми, такие печальные мысли? Почему это Северная Держава исчезнуть?

Судьба ревнива.

Судьба? Вздор.

Поправка: Боги Судьбы.

«Да чтоб им провалиться в Преисподнюю! Они меня не должны больше заботить, — жестко напомнил себе чародей, — у них свой путь, у меня свой.»

Он не видел, как над западными горами появился некий странный предмет. Крайенн случайно подняла голову и изумленно выругалась на наречии, которого Инеррен не знал.

— В чем… — Тут он сам бросил быстрый взгляд в том направлении и замолчал. Впервые чародей не находил, что сказать.

Летающий дворец приближался невероятно быстро. Сам факт существования подобного сооружения не так уж удивил Инеррена — простая левитация на высоком уровне.

Интереснее было другое, именно то, на что в первую очередь падал взгляд: более половины цитадели приходилось на исполинский каменный череп, причем довольно странной формы: вытянутый, с острым гребнем на макушке и длинными клыками, угрожающе торчавшими из верхней челюсти. Зияющий оскал пасти, похоже, был призван изображать главные ворота цитадели, однако чародею что-то не очень хотелось входить в подобную дверь…

«Превращайся! — передал он. — Лучше не вызывать лишних вопросов у него, кто бы он там ни был.»

Драконица согласно кивнула и обратилась в посох.

А Дворец Летающего Черепа, как Инеррен окрестил это сооружение, уже находился в какой-то сотне шагов. Чародей, прошептав несколько слов, взмыл в воздух и вскоре оказался на одном уровне с верхними окнами. Заглянув в одно из них, он встретился взглядом с не особо приятного вида колдуном, который тут же швырнул в Инеррена комок какой-то дряни.

Этого чародей уже не мог вынести. Влетев в соседнее окно, он на миг задержал дыхание, прислушиваясь к мертвой тишине внутри дворца. Ни звука. Тогда Инеррен двинулся по темному коридору, в левой руке его острием вниз качался серебряный кинжал.

— Стоять! — послышался окрик.

Чародей остановился и медленно повернулся, кинжал сам собой исчез из его руки. Так и есть: тот самый колдун стоял в слабо освещенном дверном проеме, в одной руке он держал откупоренную склянку, из которой исходило жуткое зловоние, а в другой — жезл, вырезанный из черного дерева.

— Кто ты и какого черта тебе тут нужно?

— Дружеский визит, — пояснил Инеррен. — Колдун колдуну товарищ, ну и все такое прочее.

— Не пудри мне мозги! — взорвался тот. — Тебя подослали, чтобы выведать секреты моих опытов! Так знай, несчастный, ты опоздал: я уже достиг своей цели. Мои создания будут подчиняться мне и только мне!

Чародей с живым интересом выслушал эту тираду, после чего задал вопрос:

— Так, значит, ты соорудил свой Дворец Летающего Черепа специально, чтобы никто сюда не проник без твоего ведома? Я верно тебя понял?

— Ты прекрасно знаешь об этом! Все, что происходит к югу от Селиорнода, находится во власти Эстена Ужасающего!

— Конечно, — согласился Инеррен, надеясь все-таки услышать чтонибудь посущественнее этой похвальбы. — Но понимаешь ли, я прибыл из Иссинора и о тебе слышал очень немного. Не был бы ты, о Эстен Ужасающий, столь любезен, дабы объяснить начинающему колдуну восточных стран некоторые основы твоего искусства?

Колдун надулся от гордости.

— Сии тайны разорвут мозг непосвященного на тысячи частей. Лишь адепт Черного Пути может воспринять то, на что у меня ушли многие годы тяжкого труда. Но я никогда не мешал наглым молодым колдунам выбирать род собственной смерти, так что слушай!..

И Эстен рассказал, что много лет назад он встретил странника, в руках которого было великое сокровище — книга Черных Знаний, именуемая почему-то Смертельным Испытанием. Эта книга была живой (по крайней мере, умела говорить и отвечать на поставленные вопросы). С помощью знаний, полученных от нее, он сделал то, что считалось доступным лишь Богам, — Эстен сотворил новую расу!

Сложная смесь странных, жутковатых ингредиентов была щедро окроплена свежей кровью — эта жидкость содержала огромное количество жизненных сил и в общем-то считалась одной из главных составляющих величайшего чародейства за всю историю Четрании. Затем Черная Книга подсказала необходимое заклинание, которое связало воедино разрозненные части:

Крыло летучей мыши, глаз тритона И прах с давно заброшенных могил — Придите, дети, из земного лона Ко мне! Я подарю вам этот мир!

— Одно только плохо, — хмуро сказал колдун, — они должны постоянно подкреплять свои силы. Я-то надеялся получить таких, которым не нужно было бы ни пить, ни есть…

— Даже призраки не святым духом питаются, — возразил Инеррен. — То, что они подкрепляют свои силы, как раз говорит о том, что они живые. Как ты их, кстати, назвал?

— Я?

— Ну, ты же их Создатель.

— Об этом мне как-то не приходилось думать, — почесал в затылке Эстен, — даже не знаю…

— Они умеют говорить?

— Еще как! Один, Стинис его зовут, любого мага уболтает.

— Так спроси их!

Колдун подскочил. Эта мысль, настолько простая и естественная, никогда не приходила ему в голову.

Он поднял руки, вызвал из небытия серое облако тумана и потянулся сквозь него, словно ища что-то. Наконец, Эстен выдернул руки.

Облако исчезло, а на его месте стояла высокая, ростом с Инеррена и на полголовы выше колдуна, фигура со сморщенной зеленой физиономией. Черные одеяния были одновременно и трансформированными крыльями.

— Эрт?

— Да, Хозяин, — проскрипело существо. Общий Язык в его исполнении звучал немного странно, но вполне разборчиво.

— Как называется ваш народ?

— Мы решили, что лучше всего нам подходит имя «вампиры», — сказал Эрт, — это название мы нашли в Черной Книге.

— Вы посмели заглянуть в мою Книгу?!!

Вампир отступил.

— Для того, чтобы узнать о себе.

Чародей мысленно усмехнулся. Создание превосходит Создателя, но такое случается уже не впервые. Первыми были драконы…

Эстен недовольно махнул рукой, отсылая Эрта прочь. Вампир подчинился и исчез в клубах тяжелого дыма.

— Очень неплохо, — прокомментировал Инеррен. — Они и вправду на что-то годятся. А какие у них способности?

— Не знаю, — пожал плечами колдун. — Сам видишь — много из этих тварей не вытащишь. Но ты мне подал одну идею…

Эстен подошел к столу и раскрыл огромный черный том. Он довольно долго перелистывал страницы, пока не наткнулся на нужное место, о чем свидетельствовал удовлетворенный возглас «Ага!».

Колдун поднял левую руку и повернул ее ладонью вверх.

— Все сюда! — призвал он.

Огромный зал с шорохом стал наполняться зеленокожими тварями.

Эстен разбил несколько склянок с очередной порцией дряни в каждой, и, когда дурно пахнущий дым окутал помещение, провозгласил:

Я заклинаю кровью, ночью, страхом — Пусть сила будет с вами до конца! Враги мои под вами лягут прахом, А коль возьметесь — то единым махом Очистите свой дом от наглеца!

Вампиры зашипели, а колдун повернулся к Инеррену:

— Не желаешь ли сказать что-нибудь напоследок?

— Зачем?

— Ты имеешь в виду, зачем я сделал это? Пускай немного развлекутся. Надо же им проверить свои способности в настоящей схватке, а никого, кроме тебя, тут нет.

Чародей печально улыбнулся.

— Ты упустил один момент: здесь находишься и ты. А второе заклятие уничтожило эффект первого, и теперь вампиры не считают тебя Хозяином…

— Нет!!! — завопил Эстен, и как раз в этот момент вампир, называвший себя Эртом, всадил клыки ему в шею.

Когда от бывшего Хозяина остались только окровавленные ошметки, Инеррен почувствовал, что дворец падает. Конечно. Со смертью колдуна все его заклятия рассыпались в прах; Эстен оказался не столь предусмотрителен, чтобы наложить постоянные чары.

Впрочем, зачем ему было волноваться о том, что произойдет после его смерти?

Чародей подбежал к окну — вампиры не могли прорваться сквозь его теневую оболочку — и спрыгнул вниз, прошептав заклятие левитации. А Дворец Летающего Черепа, все быстрее набирая скорость, несся на северо-запад по крутой дуге, словно возвращаясь в то место, где был построен.

Инеррен последовал за ним.

С ужасным грохотом дворец впечатался в серый песок пустыни неподалеку от высоких пиков Селиорнода. Каменный череп от сотрясения обрушился, как и несколько боковых башенок, однако основная часть цитадели уцелела. Большинство вампиров также осталось в живых; расправив крылья, они вылетели из окон замка, подобно стае летучих мышей, и направились в разные стороны — жажда томила их. Жажда крови.

Кровь дала им жизнь, понял чародей, и кровь же поддерживала ее. Потому вампиры должны были регулярно подпитывать свои силы — свежей человеческой кровью…

Дворец этот простоял в пустыне Эстен, названной в честь единственного ее обитателя — или наоборот? — еще не один век после этого. Хотя в нем потом поселились и люди, вампиры все время блуждали поблизости, не в силах покинуть место своего рождения. Потому Эстенар (как назвали эту цитадель) вскоре был оставлен северянами; кто ж может выдержать постоянное соседство с тварями, которые по ночам наведываются к тебе, высасывая кровь?

Инеррен, осмотрев полуразрушенный дворец, забрал оттуда только одно — Черную Книгу. Аккуратно осмотрев сей «сосуд мудрости» (так вещали руны темного наречия, вытисненные на переплете) и погладив плотную кожу, он не стал открывать книгу. Чародей просто сдвинул четыре железных крючка, слегка отогнул смещенный кем-то запор — и запечатал фолиант.

Тотчас же рисунок на лицевой стороне переплета стал меняться, в узоре рун появилось нечто…

Инеррен отбросил книгу прочь, но трансформация не прекратилась. Рисунок дернулся в последний раз и застыл в форме преотвратной рожи с одним глазом в центре лба. Рот раскрылся, толстый язык облизнул неровные губы, а затем глаз засветился оранжевым светом.

— Кто ты? — вопросила книга — или существо, находившееся в ней.

— Тот же вопрос к тебе, — сказал чародей.

— Керритор. Книга Смертельных Испытаний.

Ну конечно. «Кэр-итор» — просто дословный перевод на Древний Язык «Смертельное Испытание». Ничего оригинального.

— Какова твоя цель?

— Служить и Отвечать.

— Это — предназначение, — поправил Инеррен, — я же спрашиваю о ЦЕЛИ. Чего бы тебе хотелось?

— Домой, — тут же произнес скрипучий голос Керритор.

«Куда именно?» — хотел было спросить он, но тут же нашел ответ сам. В те края, где с самой сутью материи можно творить все, что угодно; в места, где знание ценится дороже, чем свобода и честь, — в земли, что лежат далеко за пределами Грани. В миры Хаоса.

Но если Керритор — Дитя Хаоса, то как эту штуку притащили сюда?

Вернее, не КАК, а КТО?

Адрагерон. Больше некому — ни один чернокнижник не додумается, что знание можно получить таким методом.

«Отправить ее в Хаос, что ли? — подумал чародей. — Но какое мне дело до этого? Адрагерон притащил — пусть сам и расхлебывает последствия. Ведь из этой книжки можно вытащить кучу сведений…»

В общем, лучше бы припрятать у себя Керритор до поры до времени. Иначе…

Или все-таки дать возможность кому-то сразиться за знание?

Ну что же. Проходить испытания мне доводилось, подумал Инеррен, так что я могу устроить любому претенденту то же самое, что делали со мной. Так будет справедливо.

Хотя зачем заниматься этим самому? Наверняка имеется куча мест, которые сами по себе — испытание…

Через несколько часов поиска он нашел подходящее вместилище для Керритор. На уединенном утесе посреди пустоши угрюмо высилась башня из серого мрамора. Неухоженная, она была необитаема — одни боги знают, сколько лет, — но стены оставались прочными и надежными, как и в те дни, когда Хозяин Башни Когтя еще вершил свое могучее чародейство.

И древняя магия жила в этих мрачных стенах, создавая массу препятствий любому, кто решился бы проникнуть внутрь.

Инеррен остановился у ворот башни и громким, торжественным голосом — будто объявлял о начале рыцарского турнира — произнес:

Как ваш хозяин, вам я прикажу:

Усните, призраки, пока не разбужу!

Не произошло вроде бы ничего. Но чародей спокойно вошел в раскрытые ворота, поднялся по нескольким лестницам и бережно положил Черную Книгу на алтарь забытого бога. Затем тем же путем покинул башню, никого не встретив по дороге.

Только оказавшись снаружи, он позволил себе расслабиться. Потом Инеррен нацарапал в пыли у входа следующие строки:

Кто хочет власть и силу получить, Тому не страшен призрак или Тень, Преодолеет он и ночь, и день, И испытанье даст ему ключи, Но нету истины в словах, что слышит он: Созданья Хаоса совсем иначе мыслят — И на вопрос они ответят, если Поставлен правильно и в нужной форме он. Ошибка — и советы Книги Черной Дороже обойдутся во сто крат: Они в себе предательство таят, Что приведет к паденью недостойных. Смертельных Испытаний сложен путь, Терниста в Преисподнюю тропа, Болезненна, ужасна, — но никак Тому, кто выбор сделал, не свернуть. Дела твои тебя повергнут в прах, Коль ты не покоришь секреты рун; Решайся или прочь уйди, колдун. Кто за тобою — ты или твой страх?

Затем чародей несколькими словами защитил эту пыль от воздействия дождя и ветра. Предупреждающая надпись будет тут до тех пор, пока ее не сотрут с помощью иного заклинания.

После этого он вернул беспокойных призраков в башню и посоветовал им вести себя потише днем и погромче ночью — вплоть до того, что устраивать вечеринки для избранных. Это должно было усилить и без того устрашающую репутацию Башни Когтя… а заодно увеличить ее привлекательность в качестве объекта для покорения.

— В последнее время ты опять стал похож на этого Рэйдена, — заметила Крайенн, — пророчествами какими-то занимаешься, играешь с судьбой и направляешь всех в нужную сторону. Назвался бы уже Повелителем Четрании — с тобой даже Адрагерон спорить не станет.

— И зачем одному маленькому миру такое большое счастье? — поинтересовался Инеррен. — Не говоря уж о том, зачем это мне. Найдутся занятия и повеселее.

— Например, уничтожение очередного колдуна.

— Хотя бы. Я только теперь понял всю прелесть Турнира Пяти Колец Арканы: единственное, что никогда не может надоесть, — это соревнование. Постоянное напряжение: а ну как найдется кто-то лучше меня? Это требует стальных нервов, зато какое удовлетворение получаешь от победы!

— Драконы называют это садизмом.

— Как-как?

— Садизм — наслаждение, получаемое от созерцания страданий других, в особенности, когда эти страдания причинены им твоими руками.

— Набрались же вы словечек, — покачал головой чародей. — Девятнадцать веков назад драконы были не глупее, но куда проще и симпатичнее. И высокомерия у них было не так много, как у тебя.

— Знаешь, — отпарировала драконица, — когда я только познакомилась с тобой, ты был наивен, юн и стремился к вершине. И гордыни в тебе почти не было, лишь желание достичь цели. А теперь — у тебя даже цели нет, не говоря уж о стремлении.

— Ты права. Вот я и ищу эту цель.

— И так будешь искать и дальше?

— Если придется.

— Но что, если ты умрешь, так и не узнав ее?

— Тогда, — усмехнулся Инеррен, — я буду знать, что смыслом моей жизни были поиски цели.

Крайенн впервые за всю свою жизнь не нашла подходящего ответа.

— Думаю, сейчас стоит посетить Страну Эльфов, — предложил чародей. — Ты как?

— Все еще ищешь цель?

— Ну, на востоке я уже натворил дел, на западе вроде как тоже. Остался север — на юге делать абсолютно нечего.

— С этим можно и не согласиться.

— Тебе что-то известно? — с интересом спросил Инеррен. — Ну-ка, выкладывай!

Драконица чуть высунула гибкий раздвоенный язык.

— Давай-давай, я же тебя знаю, — улыбнулся чародей, — берешь на измор. Пусть так, что тебе нужно?

— Сокровищница Южного Оракула.

— Гм. Я и не знал, что там есть сокровищница.

— Полетели, и посмотришь. — Крайенн расправила крылья, нетерпеливо ожидая, пока Инеррен взберется к ней на спину.

Южный Оракул находился, разумеется, на юге. На крайнем юге — на скале, одиноко стоящей на окончании мыса, драконьим когтем выдававшегося в воды Океана Смерти.

Кто построил его? Было ли это сооружение делом рук человека? На этот вопрос нельзя было ответить положительно — первое упоминание о Южном Оракуле встречалось в эльфийских хрониках, относящихся к Веку Распада, то есть к первой трети Первой Эпохи — тогда еще не то что Древних, но и гномов не существовало.

Вероятно, Южный Оракул был сотворен таинственной расой Фероинаров. Он принимал посетителей; правда, не многие вернулись из южных краев с рассказом об этом сооружении, однако все сходились в одном: главная его сила проявляется по ночам, в лучах луны. А ведь само слово «Фероинар» — это искаженное древнее название «Дух Лунного Сияния».

О Фероинарах было известно лишь одно: никто о них толком ничего и никогда не узнает. Даже Девять Богов, придя в Четранию, застали лишь самый конец существования этого народа. Только в полнолуние таинственные призраки водили свои мрачные хороводы вокруг некоторых холмов, и никто из тех отважных, кто ходил проверить, что там творится, не возвращался. Более того — его душа исчезала бесследно, ни один священник не мог найти контакт с ней. А ведь их мастерство общения с душами мертвых было настолько развито, что жрецы порой поднимали из могил даже тех, кто погиб в начале Века Познаний, более тысячи лет назад!

Однако Инеррен не задавался вопросом узнать побольше о Фероинарах. Пока это могло и подождать — интересовал его лишь Южный Оракул, о котором он столько читал, но как-то не удосужился до того лично посетить знаменитое место.

Пещера была обширной. Серебристый лунный свет без труда проникал в ее недра, озаряя странную архитектуру.

У задней стены сидела сияющая голубая фигура примерно двадцати футов в высоту. Она имела крылья орла, лицо человека и тело льва. Во лбу Оракула звездой горел третий, главный глаз. Если бы не он, чародей бы назвал Оракула сфинксом — эти животные (или существа — он не был уверен) в Четрании не обитали, но сведения о них встречались и в Домах Боли, и в куче книг из библиотеки Рэйдена. Там говорилось, что сфинкс живет для того, дабы загадывать и отгадывать загадки. И если кто-то не ответит на его загадку, то рискует головой.

Инеррен сразу же сообразил, каким образом действует Южный Оракул: любой, кто желает узнать ответ на свой вопрос, сперва должен решить загадку. И горе тому, кто этого не сделает!

«Похоже, ты прав, — согласилась Крайенн. — Это логично.»

При приближении человека Оракул открыл рот и произнес:

Она его терпеть не может, Хотя и ставит над землей; Ее тоска незримо гложет, А он — безмолвен, как покой. Она причина, он же — символ, Но не ее. Под ним — все те, Кто похвалялся своей силой, Теперь их нет. Они нигде

— Вопрос подразумевает: «Что это?»

Оракул кивнул.

— И сколько у меня времени на раздумье?

Луч из третьего глаза ударил в камень над входом, где был высечен символ Луны.

— То есть пока на небе сияет луна?

Сфинкс безмолвно согласился с этим утверждением, и чародей, устроившись поудобнее у стены, принялся размышлять.

Через пару мгновений, когда все детали встали на свое место, он ответил:

Она — Старуха Смерть, он — Крест; ну а под ним — Лежат предатели, чьи души — прах и дым.

Оракул вздохнул. Придется отвечать на вопрос. Будь проклят тот день, когда его призвали на эту работу!

Инеррен усмехнулся и речитативом проговорил:

Куда ушли Фероинары? Зачем покинули наш мир? Неужто Боги их изгнали, Чтоб Их народам не мешали Те, кто был создан раньше их?

Сфинкс прикрыл глаза и погрузился в раздумья. Наконец, он ответил на вопрос, но ритм его стихов был настолько древен, что чародей даже не понял сперва, что это стихи:

Их не ведет дорога в жизнь, Они покой избрали. Луна — свидетель тайных тризн Безмолвья и печали. Но сохранили величье былое Расы древних времен И никогда не откроют пароля Тем, кто не заклеймен.

Вот это да! Если все, что Оракул тут наговорил, — истина, а не метафорические сравнения для красоты, то…

Значит, Сила Лунного Света — это и есть магия Фероинаров?

Следовательно, все заклятия, использующие луну в качестве источника энергии, действуют только по прихоти этого исчезнувшего народа! Именно они оказывают поддержку колдунам.

Им обязаны многие: лунный свет, как и солнечный, является одной из основных составляющих при заклинаниях…

Как и СОЛНЕЧНЫЙ??!

Солнце и луна. Две стороны, схожие и противоположные, — как Сидтрилы и Фероинары.

Значит, таинственный Храм Солнца где-то на Западном Континенте построен Сидтрилами? Возможно. И похоже на правду. Это, конечно, не достоверные сведения. Но где достать лучшие? С этими народами нет — и не будет — никаких контактов.

Да и какая разница? Все равно особой пользы от этих знаний нет. Так, для развлечения, для собственного интереса — пожалуй, но кого сейчас интересует, кем были эти Сидтрилы или Фероинары? Какая от этого может быть выгода королю, советнику, воину, даже мудрецу, священнику или магу?

Впрочем, заранее ведь никак не узнать, какая информация окажется полезной…

4. Восход Черной Звезды

Сокровища, отыскавшиеся в комнате за голубой фигурой Оракула, в один момент заняли свое место в огромном мешке из прочной шкуры, снятой не иначе как с тролля, который Крайенн захватила с собой специально для этой цели. Довольная такой добычей, драконица улетела куда-то на северо-восток, чтоб укрыть эти богатства в своей личной сокровищнице. Инеррен же направился к западу, туда, где на горизонте высилась башня. К полудню он добрался до ее стен.

Архитектура сооружения напомнила чародею его собственную цитадель, Ассатсек. Но эта башня была окружена пустыней, а дальше на север простирались дурно пахнущие болота. Насколько Инеррен помнил карту Южного Континента, то была запретная территория Гартарха, Черных Болот. Именно туда он отослал чернокнижников; в тех же местах, по слухам, обитали некие ведьмы — полоумные старухи, которые, однако, владели магией не хуже многих колдунов. А само это строение — построенное, как обычно, невесть кем и невесть когда — носило привлекательное название Башня Черной Звезды.

«Вот и выдался случай узнать, что там творится», — заключил чародей, поднимаясь по крутым ступенькам. Машинально он считал общее их число и совершенно не удивился, когда последней оказалась ступенька под номером 169. Тринадцать раз тринадцать — число Черного Пути; Инеррен сам неоднократно применял его на деле.

Он осторожно ступил на порог цитадели — и в неподвижном воздухе зеленым пламенем вспыхнули строки упреждающей надписи; что странно, на Общем, а не на Древнем и не на темном наречии, как большая часть подобных писаний:

Тринадцать раз по тринадцать шагов — Путь к звездам тернист и далек. Ты к схватке за силу и вечность готов? Входи же, безумец, в чертог. Великая битва, великая боль, Что будет с тобой до конца. Великая Сила — для тех, кто прошел Врата у Седьмого Венца. И дар остается с тобой навсегда, Печать ледяной Пустоты. Ты в сердце ее не бывал никогда, Не видел ее красоты. Сквозь зеркало мрака проходишь — но тут Порог стережет злобный Зверь, Спираль черных искр в полоску свернув, Откроешь последнюю дверь. Свое посвященье запомнит навек Любой, кто сквозь Бездну прошел. Будь эльф ты иль гном, гоблин иль человек — Иди иль беги! Час пришел!

Руны погасли, как только чародей прочел последнее слово. И изнутри послышалось тонкое шипение — не змеиное и не звук воды, капающей на раскаленный металл.

«Ну что ж. Возможно, — подумал Инеррен, — это посвящение и не поднимет меня до уровня Богов Судьбы — но нет никаких сомнений в том, что оно не помешает. Лишь бы пройти его.»

Он шагнул через порог.

Стена позади беззвучно сомкнулась, сверху опустился большой гобелен — и обернувшийся чародей уже не смог различить, где тут только что находился вход.

Рука Инеррена скользнула в потайной карман и нащупала металлический стержень. Он вытащил жезл и осмотрел. Тонкая резьба по зеленоватому металлу, похожему на латунь или золото. В головку жезла мастера вставили кусочек янтаря, а внутрь него запечатали крошечное демоноподобное существо.

Интересная штука. Чародей взял этот жезл как выкуп у побежденного им колдуна на арканском турнире… Как же его звали? Джалас? Джолос? Что-то в этом роде. Посох, может, и лучше, но сейчас вызывать Крайенн нет нужды: пусть отдохнет.

Небрежно отмахнувшись от выскочившего из бокового прохода демона, Инеррен пошел дальше. Страж даже не успел занести над человеком когтистую лапу — громовой удар впечатал его в стену так, что бедняга полчаса потом не мог оторваться от камня.

Неизвестные строители Башни Черной Звезды соорудили внутри настоящий лабиринт переходов. Но само по себе это не имело особого значения. Хуже всего оказалось другое: неимоверное количество демонов и призраков различного рода, возникающих в самых неподходящих местах и тупо бросающихся на всех прохожих.

Наконец, когда чародею надоело играть роль охотника за привидениями, он вытащил из потайного кармана Кристалл Истины. Пристально вглядываясь в его кровавую глубину, Инеррен произнес:

Подскажи, куда свернуть? Словом Истины и Знанья, Светом Звездного Мерцанья — Укажи мне верный путь!

И алые внутренности рубина отразили весь лабиринт Башни, сияющей точкой указав местоположение чародея. Он проследил все повороты и лестницы до центра цитадели, запомнил их точную последовательность, после чего убрал Кристалл обратно.

В центральном зале пол был выложен плитами черного камня. Семисвечник у стены был пуст, а на куполообразном потолке Инеррен заметил странные следы — словно кто-то швырялся свечами так, что те оставляли на камне угольные пятна копоти.

Он установил семисвечник в центр зала и поместил по крошечному волшебному огоньку в каждую трубку — вместо свечей.

Пламя из бледно-желтых точек быстро превратилось в острые зеленые языки, хищно выскакивавшие в неподвижный воздух. В их сиянии медленно стала проявляться картина иного места, иного мира.

Чародей понял — и раскинул руки в стороны, раздвигая невидимую стену. Пылающая арка зеленого пламени обрисовала Врата, и он без колебаний вошел.

Ветер швырнул в лицо Инеррену пригоршню ледяной воды. Чародей с интересом огляделся вокруг, пытаясь определить, куда же это его занесло на сей раз.

Многого он, впрочем, не выяснил: вокруг простирались лишь пустынные утесы и бушующее море свинцового оттенка. Позади — пурпурный барьер высоченных горных пиков, не менее трех миль в вышину; слева, втиснувшись между барьером и обрывом, пробегала узкая тропинка.

Осторожно пробираясь по ней, Инеррен в конце концов достиг края гряды и взглянул на расстилавшуюся под ним долину. В центре ее, на невысоком холме, стояла точная копия Башни Черной Звезды.

Но если четранийскую твердыню все избегали, то эту сейчас брало штурмом огромное войско; чародей не мог видеть, кто обороняет Башню, зато атакующие были у него как на ладони.

Отряды были крайне разнородными: тут были эльфы с их дальнобойными луками, гномы с приставными лестницами и обоюдоострыми боевыми топорами, люди, таранившие ворота длинным бревном, несколько старых волшебников в белых одеяниях, метавших в черные стены шары голубого пламени. И еще многие и многие, подобных которым он не встречал даже в Срединном Мире…

Перед Инерреном внезапно возникла демоническая фигура. Опустившись на колени, она склонила голову.

— Спаси нас, Повелитель!

— Это надо понимать так: спаси цитадель, и мы будем работать на тебя? — поинтересовался чародей.

Демон кивнул.

— Что ж. Почему бы и нет? Демоны-рабы мне ни к чему, а вот кое-какая информация не помешает.

— Все, что угодно!

— Что эти ребята имеют против вас?

— Раньше мы подчинялись Лорду Спайеру, который вел войну с тремя соседними королевствами. Здесь ты видишь их армии и несколько наемных отрядов. — Демон опасливо оглянулся через плечо и, убедившись, что Лорда Спайера за спиной нет, продолжил: — После поражения Повелитель исчез. Мы отправили послание союзным армиям, однако те стремились лишь к одному: стереть наш замок с лица земли. В нем — вся наша жизнь, мы просто не можем существовать в других местах…

— Достаточно. — Инеррен окинул долину взглядом, что-то прикинул и коротко приказал: — Ну-ка, спусти меня вниз.

Демон коснулся его плеча, и миг спустя чародей уже стоял в тылу нападавших. Тогда он использовал одно заклинание, которое подготовил давным-давно, но все не мог найти случая применить:

Острия трезубцев источают яд, Огненные руны на клинках горят, Черные кольчуги скрыты темнотой Легион из Тени! Встань передо мной!

С тихим свистом, словно из воздуха, на равнине появился отряд Воинов Тени. Каждый из них при жизни был великим бойцом, но допустил ошибку, за которую должен был расплачиваться после смерти. Их оружие убивало одним прикосновением, и даже бессмертные существа наподобие демонов, призраков или ангелов не могли избежать этой участи.

Все они выглядели одинаково — черные кольчужные доспехи, закрытый шлем без султана и гребня; каждый был вооружен тремя короткими метательными трезубцами и длинным прямым мечом с пылающими рунами на лезвии. Все, за исключением предводителя. Он носил кольчугу из серой стали, темно-зеленый плащ и боевые браслеты, скрывавшие легкие ножи. Тонкое лезвие его шпаги было выковано из серебра, но по прочности превосходило даже эльфийские сплавы.

Некогда, в темном мире своих грез, Инеррен натолкнулся на книгу о странствиях Изгнанника, бессменного предводителя Легиона Теней. Он уже забыл, почему тот был осужден на такую печальную участь, но хорошо запомнил, что это непобедимое войско находилось в личном подчинении Черного Бога Смерти. Зачем тому понадобился подобного рода отряд, чародей так и не выяснил.

— Твой приказ? — спросил Изгнанник.

— Видишь эту башню? Сделай так, чтобы штурм не удался. Напугай, перебей, просто разгони этих ребят — мне все равно.

— Сделаем, — проговорил тот, отдавая несколько приказов на языке, которого Инеррен не знал.

Атака Легиона Теней была бесшумна и стремительна, словно удар молнии, лишенный оглушительного громового сопровождения. Штурмовые войска повернулись к новому противнику, и жужжащая туча эльфийских стрел должна была повергнуть нападавших наземь…

Но стрелы просто миновали Воинов Тени, будто тех и не было тут. А вот отряд находившихся перед ними существ, напоминавших людей с козлиными головами, был в одно мгновение рассеян на части колдовскими мечами.

И хотя союзные армии превосходили Легион Теней по численности раз в двадцать, они отступили под натиском неуязвимых и смертоносных воинов.

Чародей наложил небольшое заклятие, усиливающее звук, и его голос прогремел над долиной подобно могучему горну:

— Оставьте в покое эту цитадель! И не возвращайтесь к ней больше, иначе участь вашу будут описывать в Преисподней в присутствии ваших же погибших душ!

Армии союзников бросились наутек. Предводитель Легиона поднял руку, останавливая своих подчиненных.

Внезапно лазурное небо потемнело. В клубах черной тучи возникло Лицо. Ужасное, внушающее отвращение — и прекрасное. Божественное, сделал вывод Инеррен.

— Как ты посмел нарушить клятву?!! — загремел голос неведомого бога. — Ты знаешь, что Легион обязан нести смерть, а не отпускать противников с миром!

Чародей хотел было ответить, но тут же сообразил, что эти слова относятся не к нему, а к Изгнаннику.

— У меня был выбор, — спокойно сказал тот, — и я сделал его. Ты вправе отнять свой дар, но не обвинять меня.

Черный Бог Смерти, судя по утихшему ветру, немного успокоился. Одним грозным взглядом он отправил в небытие Легион Теней, а затем его призрачная рука потянулась к Изгнаннику.

— Ты мог остаться в Вечности, — в голосе бога звучала печаль, — но пренебрег ею. И я даю тебе мой последний подарок — Забвение!

Рука сдавила Изгнанника, выжимая из него жизненную силу. Секунда — и лишь одно безжизненное тело осталось там, где только что находился отряд Воинов Тени.

Инеррен перенесся к неподвижному телу. В его голове с ужасающей точностью предстали картины Домов Боли, где находилась сейчас душа Изгнанника, но тут же рядом возникли строки из Желтой Книги — так он окрестил фолиант, взятый у Рэйдена. То было описание ритуала, позволяющего вернуть жизнь только что умершему — если смерть была насильственной.

Чародей сотворил необходимое заклятие, положил на закрытые глаза пару серебряных монет, растер пальцами комок земли в пыль, осторожно посыпал ею грудь Изгнанника и коснулся неподвижного тела острием кинжала. Затем приложил свой жезл ко лбу мертвеца и приказал: «Очнись!»

И Изгнанник открыл глаза.

Несколько мгновений он непонимающим взглядом смотрел на Инеррена, затем резким движением вскочил на ноги.

— Ну как? — поинтересовался чародей. — Лучше, чем сидеть в котле с кипящей смолой?

— Как, во имя Владык Грани, тебе удалось это сделать?

— Знание основ и некоторые предположения, — объяснил Инеррен.

— По-моему, ты остался мне должен.

— Согласен, — ответил Изгнанник, вынув шпагу из ножен. Он протянул ее за острие чародею, показывая тем самым, что переходит в его распоряжение.

Инеррен коснулся эфеса шпаги и вернул владельцу.

— Клятву принимаю. Но твое служение не будет ни слишком долгим, ни особо тягостным. Я постараюсь вести себя так, чтобы ты не слишком вышел из себя, когда освободишься от обещания, и оставил меня в живых.

— Умно, — заметил бывший предводитель Легиона Теней, — и я обещаю, что не забуду этого.

— А теперь пошли: нас ждут в той башне.

— Не советую: о Цитадели Черной Звезды ходят дурные слухи. Там, по словам многих, обитают демоны и прочая нечисть.

Чародей усмехнулся:

— Потому я туда и иду.

— Чернокнижник? — Янтарные глаза Изгнанника опасно блеснули.

— Не совсем. Я владею обеими сторонами магии — и ни та, ни другая меня не удовлетворяет. Я хочу заполучить в свое распоряжение собственный источник сил, дабы больше не зависеть ни от света, ни от тьмы.

В такой форме, честно говоря, он сформулировал свои стремления впервые. Но, уже произнеся фразу целиком, Инеррен понял: так ему и следует поступить. Иной выбор приведет в Источник, и, как следствие, к Богам Судьбы, провались они в Бездну!

В конце концов, полное могущество Источника было ему ни к чему. Хватило бы и малой доли — просто для восстановления в нужную минуту собственного магического резерва. Все остальные средства заменит его Искусство.

Только начинающие колдуны грезят о Всемогуществе. Этого уровня достигают одни лишь Боги Судьбы, если вообще о ком-то в пределах Миллиона Сфер можно сказать «Всемогущие»… Впрочем, нет — и для них это неверно. Будь они всемогущи, чародею бы не удалось провести их дважды.

Магам же необходимо большее, нежели Сила или Власть. Волшебник при наличии выбора возьмет Знание — любая сила преходяща, а любая власть налагает немалую ответственность. Только Знание можно использовать по своему усмотрению, не боясь лишиться его.

Конечно, и оно заставляет мага задуматься о последствиях применения своих сил. Но это — ответственность совершенно иного рода; здесь волшебник отвечает только перед самим собой, но не перед богами. За власть же ему приходится спорить, в основном с ними — и, хотя далеко не всегда последние выходят победителями, насколько же утомительна эта борьба!

Врата Цитадели Черной Звезды, являющейся двойником четранийской башни с тем же названием, распахнулись при их приближении. Демоны высыпали навстречу, низко кланяясь Инеррену.

— Чем это ты заслужил такое почтение? — поинтересовался Изгнанник. — Они так относились только к Хозяину. Или ты…

— Еще нет, но вполне возможно, — сказал чародей. Затем спросил у уже знакомого ему демона: — Почему вы считаете меня своим Хозяином?

Тот непонимающе уставился на Инеррена:

— Над тобой витает Черная Звезда. Ее носитель управляет и нами, и Цитаделью.

Гм. Странно… Стоп! Семь венцов, семь этапов Испытания; и спираль из семи черных искр, каждая отмечает конец очередного шага. Теперь понятно. Интересно, а на следующем этапе надо будет также пройти крепость Черной Звезды? Похоже на то.

— Тогда вот вам мой первый приказ: всякий, кто войдет внутрь, — ваш, делайте с ним все, что пожелаете. Но, пока не появится новый Хозяин, я запрещаю вам покидать стены Цитадели!

Обитатели черной крепости ответили нестройным ревом, в котором, однако, было почтение. Они, быть может, и не слишком довольны таким распоряжением, подумал чародей, но будут его исполнять. Большого выбора у этих созданий нет: подчиниться Хозяину или умереть, такова их природа. Это ему было хорошо известно.

— А теперь покажите мне Врата.

В большом, ярко освещенном зале на стене висел гобелен с мутнокрасным рисунком. Демоны отодвинули тяжелую ткань, и взору Инеррена предстал шестиугольник из серебристого металла. Тонкая паутина заклятий закрывала путь, но для владеющего Искусством подобная преграда не была непреодолимой.

Вскоре чародей увидел закономерность в сложном сплетении разноцветных лучей, нашел точку равновесия энергий и коснулся ее своим жезлом. С легким шорохом рунная паутина разошлась в стороны, открывая проход.

— Пошли, — бросил он Изгнаннику, пропустил того вперед и шагнул сквозь Врата.

Серебряное лезвие шпаги описало сияющую дугу и пронзило горло четырехрукой твари. Мертвое тело свалилось прямо под ноги Инеррену. Бывший предводитель Легиона Теней вытащил клинок из трупа, тщательно вытер и вложил обратно в ножны.

— Дружественное приветствие, — заметил чародей. — Ну ладно, где бы здесь найти следующую Черную Звезду?

— Скажи мне сперва, где находится это твое «здесь»?

Хороший вопрос. В пределах Миллиона Сфер — больше сказать нечего. Они стояли в ложбине, зажатой между холмами желто-бурого цвета. Ветерок доносил запах разложения и тлена. Небо имело зеленоватый оттенок, а заходящее солнце было почти белым.

Инеррен вынул Кристалл Истины и прошептал заклятие:

Не вечны скитанья, Но можно свернуть К порогу последней мечты: Пусть омут кровавый Укажет мне путь К энергии Черной Звезды!

И рубин слабо засветился. Когда чародей сделал шаг вперед, сияние померкло.

— Похоже на «горячо-холодно», — прокомментировал Изгнанник.

— Именно, — согласился Инеррен, находя нужное направление. — Невелика заслуга — отыскать что-либо. А вот сделать это с минимальной затратой сил — это уже Искусство.

— Все равно нужно было воспользоваться заклинанием.

— Да, но это из рода постоянно действующих. Теперь камень укажет мне путь к Черной Звезде из любого места, где бы я ни находился. Поэтому мне больше не придется тратить энергию на поиски.

— Тебе и сейчас ее не нужно тратить. — Изгнанник, шедший на шаг впереди, первым заметил стоящее среди холмов сооружение. Оно, как и ожидалось, было очень похоже на два первых…

Замок, Твердыня, Оплот, Дворец и Подземелья Черной Звезды были пройдены ими удивительно быстро — если, конечно, кто-либо вел подсчет времени, потраченного на Испытание предыдущими претендентами. Согласно словам встречных демонов, вокруг чародея уже кружили шесть Черных Звезд.

И вот — последние, седьмые Врата — угольно-черное зеркало, помеченное пылающей короной.

— На Пороге обитает какой-то Зверь, — предупредил Инеррен.

— Ладно, — сказал Изгнанник, обнажая шпагу. Плащ его завернулся и обмотался вокруг левой руки. — Посмотрим, что он там умеет.

— Учти: если погибнешь, я навряд ли смогу применить ритуал воскрешения вторично.

— Учту, — тем же тоном произнес тот, пересекая пелену.

Чародей последовал за ним.

Зверь оказался здоровенной тварью с рогами быка, ушами летучей мыши и десятью руками. В каждой из них было зажато какое-то оружие — от меча, копья и топора до чего-то совершенно неописуемого. Плюс ко всему его окружал защитный покров, который спокойно мог отразить любые магические удары.

Инеррен и не пытался устранить Зверя заклинанием. Вместо этого он произнес:

Минута длится как час, И руки мои чисты — Пусть время летит для нас, Для всех остальных застыв!

И Зверь неподвижно застыл на половине замаха, который неминуемо отсек бы руку Изгнаннику. Воин недоуменно посмотрел на чародея, а тот сделал быстрый знак: давай, мол, убей его и пошли!

Серебряная шпага с легкостью пробила защитный покров, рассекла странные доспехи Зверя и вонзилась в его сердце — если оно, конечно, было у этой твари. Инеррен развеял заклятие, и громадное тело с шумом повалилось поперек узкого прохода.

Когда они вышли из теснины, Изгнанник со стоном боли пал на колени, да и у чародея закружилась голова. Некий шутник из божественной породы расписал небосвод красными и белыми полосами, а в темно-синих провалах между ними беспорядочно вспыхивали и гасли серебряные звезды. Под этим безумным звездно-полосатым небом простиралась опустошенная недавней войной равнина, наискось пересеченная гладкой обсидианово-черной дорогой. Один конец этой дороги терялся вдали, а второй обрывался у края пропасти.

Над пропастью возникло туманное нечто, похожее на тонкую пленку — и на этой пленке находился всадник. В руках он держал арбалет, и минуту спустя в пришельцев веером полетели стрелы. Они напоминали последствия стандартного заклинания «Огненная Стрела», но в них был не огонь, а некая призрачная зеленая субстанция, напоминающая о холоде Бездны, ветре Вечности и печали одиночества. Даже ударив в камень рядом с ними, эта стрела оказывала жуткое воздействие.

Инеррен коротким приказом освободил демона, сидящего в его жезле. Тот оказался невелик ростом, с раскосыми зелеными глазами, в которых светился извращенный, но достаточно острый разум.

— За что ты был наказан?

— Игорный долг, — ответил демон.

— Твое имя?

— Кааб-лан.

— Хорошо. Теперь слушай приказ: разберись вон с тем арбалетчиком, выясни обстановку вокруг и возвращайся с полным докладом.

Кааб-лан расправил золотистые крылья и молнией метнулся к всаднику. Две стрелы прошли мимо, а затем боковой удар хвоста сбросил стрелка в пропасть. Крик его доносился оттуда еще очень долго и, наконец, затих.

— Никого и ничего больше тут нет, — сказал демон.

— Прекрасно. Кстати, что это за место?

В зеленых глазах вспыхнуло искреннее удивление.

— Место боли, место страха, место Сил. Перед тобой, колдун, лежит Двор Хаоса!

Двор Хаоса! В Четрании-то об этом месте ничего не знали. Зато в Аркане чародей перемолвился парой слов с одним странником, который немало порассказал о событиях в этом краю Сфер.

Если Преисподняя была своего рода темницей, Серые Страны — трущобами изгоев, Искаженный Мир — внутренним двориком для прогулок заключенных, а Дома Боли — пыточной камерой, то Двор Хаоса следовало бы называть кабинетом начальника тюрьмы… В этом контексте Аркана (точнее, весь Срединный Мир) являлась не более чем полем для игры.

А его родная Четрания? Песочница на заднем дворе, где развлекаются девять малышей, Девять Богов…

Такая картина строения Вселенной не очень понравилась Инеррену, ведь себя он никак не мог счесть муравьем из песочницы. Разве дано муравью осознать что-либо за пределами своего муравейника?

Вряд ли, подумал чародей. Однако, если насчет муравья он не был уверен, то касательно себя знал точно: ни одна тайна Вселенной не является чересчур сложной для понимания. Если в его распоряжении будет достаточно времени и информации, он сможет познать все, что угодно.

Впрочем, сюда его привела не жажда узнать тайну строения всего сущего, а куда более скромное и практичное дело.

— Ладно, Кааб-лан, — произнес Инеррен после минутной паузы. — А теперь помоги мне найти Источник Черных Звезд.

— Черная Звезда?!! — Завизжав от ужаса, демон унесся прочь. Издалека донесся крик: — Не-е-ет!!!

Вот это да! Его цель, похоже, имеет ту еще репутацию. Проигравший собственную свободу демон, рискуя даже жизнью, пошел на открытое неповиновение Хозяину, лишь бы избежать Черной Звезды…

Пришлось достать Кристалл Истины. Чародей не был уверен, что в этом краю Сфер его заклинания срабатывают так, как надо, но выхода не было. К счастью, истина оставалась истиной и в Хаосе.

Тонкая пунктирная линия указала кратчайший путь — по краю пропасти в обход пяти разрушенных бастионов. Там, за черной дорогой, будет круг из смещающихся камней, между которыми надо опять-таки проскользнуть. Но не слишком быстро, потому что круг одновременно являлся Вратами. И они доставят в нужное место.

— Поднимайся, — толкнул он Изгнанника.

— Не могу, — выдавил тот, — голова…

Инеррен наложил несколько исцеляющих заклятий, и бывший предводитель Легиона Теней смог сдвинуться с места.

— Никогда не был в Хаосе, — извиняющимся тоном объяснил он, — у меня в подобных местах начинается такое, что самая сильная морская болезнь по сравнению с этим — сущая мелочь.

— Ладно уж. Пошли, я выяснил дорогу.

— А как насчет врагов?

— Понятия не имею. Но шпага все еще при тебе, моя сила также не исчезла, так что шансы немалые.

В развалинах действительно кто-то обитал. Или «что-то» — ни чаро-дей, ни Изгнанник не могли определить природу этих существ. Три ярко-голубых глаза на трупообразной морде, мягкое, постоянно изменяющее форму тело… Плюс скверная привычка швыряться камнями во всех, кто проходил мимо.

Но ничего более серьезного не попалось, и они без особых трудностей достигли смещающихся камней. Несколько шагов — и лиловая Бездна распахнулась, открывая дорогу в никуда.

— Прощай, — сказал Инеррен. — Дальше я иду один. Счастливо тебе добраться домой!

— Удачи! — пожелал Изгнанник в ответ, направляясь прочь.

Его работа была сделана, и перед ним стояла всего одна проблема: найти путь в родной мир. И не то чтобы такого пути не было — путь есть всегда. Просто в Хаосе путей слишком много…

Чародей собрал из воздуха семь Черных Звезд, слепил из них подобие лестницы и медленно спустился вниз.

Чей-то тихий, спокойный голос глухо отдавался в бездне раскатистым эхом. Не зная языка, Инеррен странным образом понимал почти каждое слово:

Семь Черных Звезд, закрученных в спираль, — К обители безмолвной путь ведет. Ценнее злата и острей, чем сталь, Лишь разум, что свободу обретет. В объятиях бесформенного Зла — Безумие и холод черных снов, И тот, чью душу поглотила мгла, Не будет к посвящению готов. Желание с удачей сочлени, Добавь нахальство, волю и мечту — Тогда падет под натиском твоим Тот, кто хранит запретную черту. Но помни: равновесие не пыль, Легко нарушить — а вот сохранить Трудней, чем превратить легенду в быль Иль вытянуть клинок в стальную нить. Не нарушай его, тебе же лучше: Коль посягнешь на Таинства Судьбы — Из всех миров, один другого лучше, Придут Воители с заданием убить. Но выбор твой — война или познанье, Твое Искусство — меч твой и доспех, Твои приемы… нет, не заклинанья — Лишь разум даст надежду на успех.

Последняя, седьмая ступень. И перед ним — Черная Звезда, с лучами, заключенными в огненное кольцо, перед которым скупыми линиями очерчена пентаграмма.

Вся эта конструкция медленно и величаво вращалась, а вокруг нее беспорядочно мелькали крошечные искры.

Чародей присмотрелся внимательнее.

Точно, по семь штук каждого цвета. Белые и пурпурные, голубые и зеленые… Только вот черных он не видел. Хотя как можно увидеть черное во тьме?

Закрыв глаза и положившись на чувства.

Инеррен так и сделал. Но все равно ни одной черной искры не заметил.

Где же они? Ведь именно их следовало свернуть в спираль, затем превратить ее в полоску и открыть последнюю дверь, как утверждалось в надписи на пороге Башни Черной Звезды…

СЕМЬ ЧЕРНЫХ ЗВЕЗД, ЗАКРУЧЕННЫХ В СПИРАЛЬ!

«Идиот. Сам ведь притащил все необходимое, но думал, что до меня все это здесь оставил кто-то другой.»

Чародей быстро поднялся наверх, превратил лестницу черных звезд в сжатую пружину, набрал побольше воздуха — и прыгнул в бездну.

Послушная его воле, точно в момент соприкосновения с неистово полыхающим узором пружина стала полосой-отмычкой. Пять искр разлетелись к углам пентаграммы, шестая осталась в его руке, а седьмая жужжащей пчелой проскочила сквозь защитный узор, занимая позицию у Черной Звезды.

Щелчок. Врата открылись, и из глубин иной Вселенной на чародея с жутким визгом набросилась стая демонических тварей. Тучи крыльев, зубов и когтей.

Жезл выпустил струю пламени, испепеляя передние ряды несметного полчища. Но энергии у него явно недоставало. Эх, будь тут Крайенн в любом из ее обличий…

И тогда Инеррен, в который уже раз ставя на кон все — то есть вкладывая в заклинание весь остаток резерва, — прокричал:

Огонь во тьме! Приди ко мне, Сжигая врага дотла. Как снег в костре, Как пыль в воде, Раздалась пред светом мгла. Волшебный луч Из черных туч Без промаха бьет наповал, И стражи нет — Лишь лунный свет Заглядывает в провал.

И ревущая стена лилового пламени, вызванного из Бездны его чарами, уничтожила Стражей Врат, словно былинку, брошенную кем-то в костер…

Черная искра оторвалась от Звезды, свистнула в воздухе и впечаталась в его левую руку. Чародей выругался — холод пробрал его до самых костей. Однако мгновение спустя чувствительность вернулась к руке, и лишь одно место — чуть ниже локтя — было холодным.

Осмотрев левую руку, он увидел на внешней стороне запястья печать — черную звезду. Символ его новой силы.

Для проверки Инеррен мысленно приказал Звезде перенести себя на поверхность, к черной дороге, — и вмиг оказался там.

— Эй! Ну-ка, постой!

Чародей обернулся. По обсидиановой ленте к нему двигался всадник на огромной лошади, имевшей светло-зеленого цвета шкуру и незрячие, на вид стальные глаза.

Всадник этот был ему чем-то знаком. Что-то, связанное с испытанием — но каким?..

Ну конечно. Испытание Богов Судьбы — только тогда этот беловолосый тип имел две здоровые руки, а сейчас сломанная правая висела на перевязи. Но это, похоже, ему не очень мешало — лошадь (если это была лошадь) шла средним галопом, а всадник даже не притрагивался к поводьям.

— Неожиданная, надо сказать, встреча, — заметил тот, подъезжая вплотную. — Я знал, что за тобой выслали погоню, но не думал, что ты придешь скрываться сюда.

— Погоню? — переспросил Инеррен.

— Ну да. Расплата за проигрыш и все такое.

— А, так ты говоришь о ТОМ проигрыше, — усмехнулся чародей. — Ну, пускай их гоняются. Вряд ли они меня найдут, если там нет никого умнее Рэйдена.

— Ничего себе! — Всадник был явно удивлен такой самоуверенностью. — И почему это они не должны тебя найти?

— Ну, а кого они будут искать? Повелителя Теней, который владеет ключами к Источнику?

— Ты считаешь это слишком приблизительной характеристикой?

— Напротив, очень даже точной. Настолько точной, что я под подобное определение не подхожу. — Инеррен секунду наслаждался ошарашенным видом лица собеседника, а затем пояснил: — Я просто забыл Ключ и не собираюсь его больше вспоминать.

Тот расхохотался.

— Этот прием лучше всего, что я слышал за последние годы! Поздравляю: дважды окрутить Рэйдена, к тому же одним и тем же трюком, еще не удавалось никому.

Чародей слегка поклонился, польщенный таким вниманием со стороны одного из Богов Судьбы — если, конечно, всадник принадлежал к этой категории. Во всяком случае, он был вхож в эти круги…

— Да, но зачем ты тогда явился сюда? — внезапно вспомнил тот. — Во Дворе Хаоса не слишком любят незваных гостей. Правда, как-то в этом правиле появилось исключение — одна девица тут половину народу с ног на голову поставила…

— Наверняка Синяя Колдунья, — сразу же догадался Инеррен, — настоящее имя которой — Айра.

— Ты что, ее знаешь?

— Она из моего мира.

— Ну конечно. Где ж еще могли встретиться двое уроженцев Четрании… Но ты еще не ответил на мой главный вопрос.

Не говоря ни слова, чародей обнажил левую руку. Всадник покачнулся в седле.

— Черная Звезда никогда и никому не покорялась… Я вижу, что у Высшего Совета будут проблемы с тобой.

— Или у меня с ними, — согласился Инеррен — в общем-то не полностью понимая, о чем идет речь.

Внезапно собеседник щелкнул пальцами:

— Идея! Вот это будет славное зрелище!

— О чем ты?

— Я дам тебе шанс обыграть Богов Судьбы в их собственную игру.

— А у меня действительно есть шанс?

— Твое главное преимущество — неизвестность. Кроме того, те из них, кто слышал о тебе, до крайности заинтригованы и не откажутся встретиться в состязании… Расходы я беру на себя, — усмехнулся он при виде кислой мины на лице чародея, — как и доход.

— Неужели в Хаосе все решают деньги? — спросил Инеррен.

— Не все, конечно. Но очень многое. Кроме того, это вопрос престижа: не могу же я оказывать бесплатные услуги, а то меня совсем завалят отчаянными мольбами.

— Ладно, я понял. Так что это за игра?

— Сейчас объясню.

И объяснил. На миг голова у чародея пошла кругом, но опыт пребывания во многих мирах сделал свое дело. Да, шанс был — не слишком большой, но вполне реальный.

Эпилог

Семь странной формы досок были расставлены по периметру круга. Инеррен сидел посередине на вращающемся стуле с мягким сиденьем из неизвестного ему материала. А с другой стороны располагались противники и судья — он же главный устроитель турнира.

Перекатывая в левой руке три темных металлических шарика, он медленно огласил список игроков:

— Скиталец!

— Здесь, — отозвался одноглазый старик в длинном плаще. Увитое плющом длинное копье с резными узорами было прислонено к стене позади него, на спинке стула висела бесформенная шляпа.

— Громовержец!

Вверх поднялась рука громилы в белом покрывале. На седой голове уютно покоился золотистый венок.

— Замораживающий!

— На месте, как обычно, — прогремел голос бесформенного серого существа у третьей доски.

— Шутник!

— Никогда не пропускал подобных игр, — весело сказал тощий тип в изящном костюме из алого бархата. Приятное на вид его лицо тем не менее особого доверия Инеррену не внушало.

— Творец!

Еще один в белых одеждах. Немного похож на Селиордана, но в его надутом лице читались не гордость и мудрость, а скорее брезгливое презрение. И за что его только называют Творцом?

— Хранитель!

— Да начинай уже, — проворчал лысый старик в мятой накидке. — У меня еще дел полно.

— Разрушитель!

Бронзовый трезубец трехглазого чудища в медной чешуйчатой броне и рогатом шлеме взлетел вверх, указывая на его готовность к началу. Впрочем, называть чудищем одного из Высших не стоит…

— Приступайте. Первый ход принадлежит вызывающему. И да помогут Духи Знаний сильнейшему!

Белые волосы судьи, словно подчиняясь неведомой силе, образовали вокруг его головы подобие ореола. Чародей кожей почувствовал, как велико напряжение энергий в зале — у каждого из игроков имелось в запасе Искусство, да и большинство зрителей владели силами на достаточном уровне.

«Помни, — внезапно раздался у него внутри тихий голос Айры (та, конечно, не могла позволить себе не появиться в такой миг и сейчас наверняка находилась где-то в рядах многочисленных зрителей), — победа со счетом семь-ноль сделает тебя Владыкой Всего Сущего без всяких предварительных испытаний. Но это принесет и громадную кучу неприятностей, так что мой тебе совет: дай им свести одну из партий вничью.»

Ей, конечно, хорошо говорить. В себе Инеррен вовсе не был столь же уверен.

Но отступать теперь некуда. Так что он решительно повернулся к первой доске и двинул вперед фигуру Варвара…

Некоторые правила, которыми стоит руководствоваться всем желающим повторить хотя бы часть Теневой Тропы:

Знание — Сила. А сила есть — ума не надо.

Глаза — зеркало души того, кто в них заглядывает.

Правда — лучшее оружие, но за ложь больше платят.

Ученье — свет, только тот или этот?

Лучше умереть стоя, чем на коленях — даже на коленях у женщины.

Не ошибается только тот, кто ни о чем не думает.

Не так страшен черт, как его добрые намерения.

Часть четвертая В Ловушке Теней

«Мечтая обрести удел иной,

Преодолев отчаянье и страх

Они блуждали в бездне ледяной,

Чтоб родину найти в чужих мирах.»

Энн Маккефри. «Полет Дракона»

Пролог

Безгранична Вселенная, и несть числа народам, населяющим ее миры, каждый из которых по-своему прекрасен. И мерзок.

Иногда отдельные представители этих народов сходятся вместе. И более того, слаженно действуют вместе, выполняя сложнейшие задания. Это тем более удивительно, что зачастую два человека, живущие по соседству, не могут найти общий язык.

Почему так?

А почему бы и нет, отвечают Боги Знаний, когда кто-то задает им этот вопрос в очередной раз. Это ведь гораздо проще, чем каждый раз объяснять в чем дело. И кстати, эффективнее.

Причина почти всегда слишком проста, чтобы человек принял ее и признал истинной. Зато когда он сам ищет объяснений…

Тогда на свет рождаются чрезвычайно сложные логические построения и такие хитросплетения событий, судеб и предназначений, что у Богов Судьбы, призванных разбирать последствия очередного катаклизма, начинается нечто вроде головной боли.

Но, что куда более важно для человека, он находит ответ. Не важно, что этот ответ ложен и неприменим на практике. Не важно, что с тех пор, как был задан вопрос, ситуация кардинально изменилась, и этот ответ уже никому не нужен. Зато это — ЕГО ответ, который он отыскал САМ (как ему кажется, но это опять-таки не важно).

И тогда в его душе появляется светлое чувство, уверенность, что он в этом мире что-то значит.

Разве это само по себе не важнее какого-то ответа на ничего не значащий вопрос?

И разве найдется такой вопрос, ответ на который был бы важнее поисков этого ответа?

Может быть, такой вопрос и есть. Но покуда никто не задал его. Вероятно, потому что было найдено слишком мало ответов на все остальные вопросы.

Или слишком много.

И вопросы звучат, и Искатели Ответов продолжают свой путь…

1. Враг и союзники

Цвет неба медленно менялся от красного к белому. В тихом уголке парка, за рядами акаций и мимоз, в плетеной беседке у Фонтана Радужных Струй сидели двое.

Он носил темную накидку, она — светло-синюю. А стоявший у стены посох указывал на то, что кто-то из них принадлежит к магам. Возможно даже, что оба — волшебники обычно предпочитают общество себе подобных.

— Вот так все и произошло, — завершил Инеррен длинное повествование. — Теперь мне осталось только выяснить, на что способна эта самая Черная Звезда.

— На многое, я так подозреваю, — заверила Айра. — Но ты добился здесь гораздо большего, нежели это посвящение.

— Ты про эту игру, что ли?

— Вот именно. Три победы, две ничьи и два поражения. Общий счет игры — четыре-три в твою пользу. Между прочим, ты играл не с новичками.

— Это-то я понял.

— А ты не догадался, кто они на самом деле? — усмехнулась волшебница.

— Ну?

— Скиталец и Громовержец — верховные боги, давно удалившиеся от дел, однако сохранившие свои силы. Разрушитель, Творец и Замораживающий также принадлежат к числу богов — не помню, кто там из них кто, — но они еще продолжают заниматься своими делами. Шутник — бывший демон, однако сейчас обретается где-то в Высших Сферах и усиленно изображает из себя Владыку Вселенной — впрочем, это ему не слишком-то удается. А Хранитель и в самом деле один из действующих Богов Судьбы. — Тон Айры несколько понизился. — Ты правильно сделал, что проиграл ему — иначе я бы не поручилась за твою жизнь.

— Он что, такой обидчивый?

— Да нет, тут логика примерно следующая: если он проиграл какому-то смертному в Игре Судьбы, то недостоин больше занимать свое теперешнее положение, а оно у него очень высокое. Судьба не терпит поражений, это аксиома. Поэтому всех свидетелей этого несчастного события быстро следует убрать — и тебя в первую очередь.

Логика Судьбы… Проклятье, подумал Инеррен, я же хотел больше не иметь с ними никаких дел!

— Слушай, давай-ка отставим эту Судьбу в сторону, — сказал чародей. — Расскажи лучше, чем это ты занимаешься во Дворе Хаоса?

— Ну, это довольно долгая история…

— Ты куда-то торопишься? Я — нет.

— В общих чертах дело обстоит так…

Речь волшебницы прервалась на половине слова. В чашу фонтана из ниоткуда ударила сиреневая молния, миг спустя последовал оглушительный громовой раскат.

— НАКОНЕЦ-ТО!!! Я НАШЕЛ ТЕБЯ!

Инеррен и Айра мгновенно охватили взорами окружающее пространство, но автора этих слов заметно не было.

— ТЫ ЗАПЛАТИШЬ МНЕ ЗА ВСЕ!

— Это он кому? — спросила волшебница. — Мне или тебе?

— Ты этот край знаешь лучше меня, — пожал плечами чародей. — Не знаю, но большинство моих врагов мертвы, а те, что живы, вряд ли станут осуществлять прорыв к Хаосу — если даже смогут… Черт!

— Что?

— Я узнал этот голос, — мрачно сказал Инеррен. Затем закричал в небо: — Выходи, Морриган!

— НЕТ, ВРАГ МОЙ. ТЫ ПОЗНАЕШЬ ДО КОНЦА ВСЕ, НА ЧТО ОБРЕК МЕНЯ! ТЫ БУДЕШЬ МОЛИТЬ О СМЕРТИ, НО ОНА НЕ ПРИДЕТ К ТЕБЕ! ТЫ…

— Заткнись или выходи на бой! — потребовал чародей. — Ты только и умеешь, что угрожать без толку. Трус!

Земля вокруг беседки закипела, а шипящий вихрь молний раскрошил хрустальные стенки на тысячи острых осколков. Закрываясь от града ударов, Инеррен привычно окружил себя парой теневых оболочек, но, к его немалому удивлению, искры с легкостью прошли сквозь защиту и обожгли тело.

«Так ты научился обращаться с Тенью, — подумал чародей. — Хорошо же, у меня в кармане имеется и еще кое-что…»

Мысленно обратившись к Черной Звезде, он отдал приказ.

Фигуры Айры и Инеррена растворились в воздухе в тот самый миг, когда взбесившиеся земляные волны поглотили остатки беседки.

Они оказались невдалеке от Смещающихся Гор, к северу от Цитадели Печали.

— Итак, он охотится за тобой, — подвела итог волшебница.

— Меня не это волнует, а то, как ему удалось ускользнуть из Серых Стран. Не думал, что кто-то сможет удрать из обители Кэрдана.

— Погоди-ка! Ты же вроде заколдовал его только на время!

— Да, на десять тысяч лет… Проклятье! — Он внезапно вспомнил, как кто-то сказал: «Время ползет, когда у тебя его много, и летит стрелой, когда его нет. И эта стрела часто поражает цель». — Ну что ж. Значит, это время ничему его не научило.

— Не будь самоуверенным. Он ведь сам заработал свой прежний титул Хозяина Судеб, а не получил по наследству. Так что Морриган — не пустое место.

— Возможно. Но я вскоре сделаю из него, как ты говоришь, пустое место. Понимаешь, терпеть не могу тех, кто не пользуется полезными уроками. — Усмешка Инеррена была холодной и зловещей.

У Айры по спине пробежал холодок. Она знала: когда чародей говорил таким тоном, ничего хорошего это не предвещало.

— Помощь нужна? — спросила волшебница.

— Нет, пожалуй. Ты же не знаешь, где этот сукин сын обретается?

Айра покачала головой.

— Значит, мне самому придется его искать. А ты расскажи местным «хозяевам» обо всем этом: пусть запишут убытки на счет Морригана, а не на мой.

— Хорошо. Ни пуха ни пера — и можешь послать меня к черту.

— Да я б послал, — улыбнулся Инеррен, — если бы был уверен, что ты не послушаешься…

Прошептав несколько слов, он беззвучно растворился в воздухе.

«Итак, — рассуждал чародей, — Морриган уже научился применять Теневое Искусство. Значит, мне следует теперь воспользоваться чем-нибудь другим. К примеру, Властью Черной Звезды… стоп! Это, конечно, поможет найти его, но не победить. Черная Звезда — лишь источник энергии, не более того. А Морриган явно обладает сейчас достаточно крупным собственным запасом сил; возможно, и могущественным талисманом…»

Хорошо. Пункт первый — узнать, что произошло, и действовать соответственно.

Инеррен вызвал мысленный образ Черной Звезды и прошептал:

Звезда! Завесу тайны мне открой — Как ускользнул мой враг? И за тобой Последую до замка Морригана, Чтобы сразиться с колдуном упрямым, Чтоб рассчитаться и найти покой.

И серия образов хлынула в его сознание.

Полузабытая Обитель Туманов. Быстрое перемещение по закрученным проходам, где чародей тогда не побывал. Цвет стен медленно переходит от бледно-серого к лиловому, потом становится красным.

Зал в виде правильного восьмиугольника. Трон из слоновой кости, на котором восседает Кэрдан собственной персоной. Справа от него стоит золотая клетка, внутри нее мечется черный ворон.

Бог Смерти не произносит вслух ничего, однако его мысли неким образом слышны: «И чего тебе не сидится? Все есть, кажется: сиди да радуйся.»

Ворон протестующе разевает клюв, из которого, естественно, не раздается ни единого звука.

— Я разрешаю тебе говорить. — Кэрдан делает короткий жест.

— Самое ценное, что у меня отнял мой враг, — свобода, лорд Кэрдан, — хрипит ворон-Морриган. — Убить меня было бы куда милосерднее.

— Возможно.

— Но он ведь преступил все законы: ни один колдун не имеет права запирать побежденного на срок, равный Вечности.

— Кажется, в отношении тебя речь шла лишь о десяти тысячах лет.

— Да, лорд Кэрдан — но в Сумеречных Странах нет Времени как такового! Десять тысяч лет или один час — это здесь одно и то же.

— А, ты хочешь сказать, что срок твоего заточения уже подошел к концу… — Бог Смерти отпирает клетку. — Хорошо. Я дам тебе шанс доказать это. Если ты говоришь, что один час и десять тысяч лет — одно и то же, то часа тебе должно с избытком хватить на то, чтобы покинуть подвластные Мне территории.

Кэрдан взмахивает рукой, и слева от его трона возникают гигантские песочные часы.

— Действуй.

Ворон стрелой мчится прочь.

Снова — скрещивающиеся лабиринты поворотов под невероятными углами, но вот впереди возникает круглый мерцающий бассейн.

«Проклятье, — подумал Инеррен, — так он использовал Источник!»

Не колеблясь ни единой секунды, черная птица ныряет в огненную жидкость.

Позднее из бассейна поднимается фигура человека, перенасыщенная энергией. Его глаза вспыхивают лиловым пламенем, и чародей понял, что Морриган не избежал насылаемого Источником безумия — и, в отличие от него самого, не исцелился.

— Ты заплатишь мне, Повелитель Теней! — Колдун, казалось, находится рядом, на расстоянии вытянутой руки. — За все!

Вспышка — и Морриган исчезает.

Инеррен мысленно следовал по энергетической нити, продолжавшей связывать сознание противника с Источником. Вот оно.

Снаружи это был всего лишь полуразрушенный замок, давно покинутый обитателями. Однако одно окно в центральной башне было освещено. И чародей мысленно направился туда.

Зал изнутри покрывали драпировки из темно-синего бархата, восстановленные из праха явно с помощью заклинаний. За большим столом в глубоком кресле из красного дерева восседал Морриган. На столе были разложены карты множества стран и, вероятно, различных миров. Колдун тщательно рассматривал каждую карту, что-то бормоча при этом, а затем с проклятием отбрасывал лист пергамента в сторону.

— Не здесь… — шептал он, — здесь его союзники… и не здесь, в этих местах он может воспользоваться местным источником… если направить сюда…

Инеррен представил образ заклятия Усиления Речи и выделил необходимую энергию для его применения. Едва это было сделано, как он услышал собственный голос, раздающийся в замке Морригана:

— ТЫ ВСТРЕТИШЬСЯ СО МНОЙ ТОГДА, КОГДА Я БУДУ ГОТОВ, — И НЕ РАНЕЕ ТОГО! НЕ ПЫТАЙСЯ УСКОЛЬЗНУТЬ — ПРОСТО ЖДИ И ГОТОВЬСЯ.

Колдун подскочил в кресле и извлек из потайного кармана что-то, напоминавшее большую серую жемчужину. Чародей не собирался в данный момент проверять, на что способна эта штуковина, потому быстро прервал контакт и аккуратно замел все следы, ведущие к его настоящему местопребыванию.

Впервые за всю вековую историю своего существования клан Черной Руки был вынужден обратиться за помощью. Ни одному из чернокнижников это не нравилось, поговаривали даже о смене Великого Магистра — но эти разговоры утихли вместе с исчезновением тех, кто их затевал.

Селла была переполнена изгоями из миров Миллиона Сфер, так что отыскать нужных кандидатов труда не составило. Сложнее было отобрать из всех желающих тот минимум, который мог преодолеть Грань — а барьер Селлы был гораздо более прочен, нежели у прочих миров. Собственно говоря, этот мир был ловушкой для всех тех, кто по каким-либо причинам не соответствовал запросам своих «повелителей» в родных мирах.

Заклятие для межмирового перемещения было разработано много лет назад, однако для его успешного применения требовались объединенные усилия по крайней мере сотни колдунов. И оно могло провести сквозь Грань только шестерых. Потому этот отряд, названный позже «великолепной шестеркой», подбирался очень тщательно. В него должны были войти самые лучшие, те, кто никогда не терпит поражений. Самые упорные и настойчивые. И самые удачливые из них.

Великий Магистр, устало опираясь на свой посох, внимательно осмотрел избранников, поморщился, но делать нечего: время истекало.

— Вы были призваны для осуществления великой миссии, — тихо, но внятно сказал он. — Ваша цель — Талисман, называемый Шаром Теней. Найдите его и доставьте в Селлу. И помните: заклятие, которое мы сотворили, убьет вас через семь дней, если его не снять. Снять же эти чары можем только мы, и только в Селле: это на тот случай, если кому-то из вас взбредет в голову шальная мысль сбежать, захватив Артефакт с собой.

Шесть пар глаз с ненавистью уставились на чернокнижника, но тот с легкостью перенес это испытание.

— У вас имеется устройство для перемещения. Оно должно действовать во всех мирах, за редким исключением. Как только отыщете талисман, поверните желтый камень влево, нажав на него, — и перенесетесь обратно в Селлу. — Великий Магистр посмотрел на избранников с выражением, которое невозможно было понять иначе, нежели: «без талисмана лучше не возвращайтесь», — и, после некоторой паузы, добавил совершенно уже издевательским тоном: — Желаете сказать еще что-нибудь?

— Чтоб тебе на голову свалилась наковальня, — буркнул гном.

— А кобра заползла в сапоги, — добавил коротышка в ярко-голубых штанах, от возбуждения дергая себя за хохолок на затылке.

— Нет-нет, — поправил высокий человек в черном плаще. — Лучший вариант — ошибка в ритуале вызова демона.

— А можно бросить в пещеру к дракону и запечатать вход, — согласилась крепкая девица в бледно-лиловой тунике.

— Надень тяжелые доспехи, а я с удовольствием окуну тебя в кипящее масло, — заметил рыцарь в черной броне.

— Как однажды сказал один из мудрецов, — вставила женщина, одетая в темно-зеленую накидку эльфийского типа, — худшим врагом мага является не кто иной, как он сам. Потому мое пожелание сводится к одному: как-нибудь найди время и посмотри в мое зеркало.

— Слабая у вас фантазия, — усмехнулся чернокнижник, — ну да ладно, шутки в сторону. Пора отправляться — надеюсь, вам повезет.

Магистр потянул за узорчатый шнур. Уродливые гобелены раздвинулись, открывая стоящие вдоль стен безмолвные ряды чародеев — членов клана Черной Руки. В Селле их было всего сто шестьдесят десять, и сейчас, похоже, все они собрались в этом зале — центральном пункте Башни Безмолвия. Магистр подал знак. Сиплые голоса затянули крайне унылый мотив, и в самой нижней точке странной мелодии внезапно выбросили руки вперед. Поле Сил содрогнулось, выбрасывая шестерых избранников прочь из мира-ловушки.

— У кого имеются какие-то предложения?

— Прежде чем действовать, надо установить прерогативы.

— Преро… чего? — переспросил гном.

— Кто есть кто и кто в чем главный. — Рыцарь обвел прищуренным взглядом остальных, удовлетворенно кивнул и продолжил: — Начнем с меня. Я владею всеми видами оружия, а также кое-какой магией. Однако предпочтение отдаю мечу. — Он с любовью похлопал по крестообразному бронзовому эфесу. — Называть меня вы можете Махкра.

— Я лучше всего работаю вот этим топориком. — Гном погладил дубовую рукоять своего оружия. — Неплохо ориентируюсь в подземельях или лабиринтах, а вот воды терпеть не могу. Зовите меня просто — Горец.

— Мне подвластны многие виды чар иллюзии, — сообщила эльфийка, — также я умею обращаться с луком и этим вот копьем. Будучи брошенным, оно всегда попадает точно в цель и само возвращается ко мне. Обращайтесь ко мне «Заря».

— Моя шпага является идеальным оружием против оборотней и демонов, — сказал зеленоглазый воин в черном плаще. — Что до магии, я сам в ней не большой спец, но против меня ее также нелегко применять. Называйте меня Кори.

— А я — Непоседа. — Карлик протянул каждому руку для пожатия. — Мои таланты заключаются в том, что я постоянно попадаю в неправильное место и в неправильный момент.

— Это ценный талант, — усмехнулся Кори. — Еще ценнее то, что ты при этом все еще жив… и, кстати, верни мой кошелек.

— О! Наверное, ты его где-то уронил, а я поднял, думаю, не пропадать же добру…

— Но Кори оборвал его излияния, аккуратно подвесив кошелек обратно к поясу.

— Меня зовут Охотница, — завершила темноволосая девушка в лиловой тунике. — Я владею мечом и ножом, а также арбалетом. Неплохо разбираюсь в следах и тому подобное.

— В следах? — усмехнулась Заря. — Может быть, тогда определишь, в каком направлении нам следует идти? И за кем охотиться?

— Покажи мне сперва эти следы, — парировала та.

— Ладно. Познакомились, и за дело.

Махкра снял латную перчатку. Лучи пылающего неба отразились от кровавого камня в его перстне, тот же багровый свет на миг засиял в его черных глазах.

— Покажи нам, кто стащил этот амулет. Покажи, кто он и где он.

— Это еще что? — пробурчал Горец.

В облаке красноватого тумана возникла картина.

Селла. Башня Безмолвия. Лаборатория.

Неподвижно стоят вокруг квадратного стола шесть фигур в черных мантиях, поглощенные неким магическим действом. В массивных чашах по углам лишенной крыши комнаты пылает голубое пламя.

Несколько кристаллических призм особым образом отражают пульсирующие лучи шести лун Селлы, и те сконцентрированы в одной точке — в двух дюймах над плоским золотым блюдом. В той же точке сведены воедино усилия шести чародеев.

Раздавшийся во тьме шепот подобен грому.

— Благодарю вас. Вы избавили меня от хлопот, этот талисман мне очень поможет. — И призрачная рука возникает над материализовавшимся на блюде серо-серебристым шариком. Мгновение — и рука исчезает вместе с талисманом.

Воля Махкры направила видение по незримому следу, оставленному похитителем. И они увидели…

...Лицо. Лишенное всех чувств, присущих человеку, всякой мимики — оно напоминало маску, но было живым. И жизнь эта не была дружелюбной.

Шар Теней тускло переливается оттенками серого цвета перед обладателем Лица, которого не видно.

— Наконец-то! — слышен тот же шепот. — Сила Тени — моя! Нет больше никого, кто способен мне противостоять! И я отомщу!..

Призрачная рука накрывает Шар, который на миг вспыхивает, освещая невероятных размеров сводчатый зал, вырубленный из цельного сиреневого кристалла…

— Аметист, — заметил гном, лучше всех разбиравшийся в камнях.

— Уже что-то. Но все еще неясно, где находится это место.

— Кстати, — заметила Заря, — если уж на то пошло, где находимся мы сами?

— Судя по этому небу, — сказал Кори, — где-то недалеко от Хаоса — видишь эти огненные полосы? Там почти такие же.

— Вот уж не думала, что Селла лежит рядом с Хаосом.

— Может, Селла и не лежит рядом с Хаосом, — ответил Махкра, — просто эти чернокнижники отправили нас именно сюда потому, что им было проще сделать так.

— Угу, — кивнул воин, поправляя плащ, — до Хаоса добраться легче, чем куда-либо еще. Даже из Селлы.

— Да оставьте вы этот Хаос в покое! — не выдержала Охотница. — Есть более важное дело: как найти похитителя?

— По следу, — съязвила Заря.

— Очень смешно…

— А она права, — внезапно сказал Махкра. — Вот серебряная нить, как раз тот след, что нам нужен. — И он погладил конец незримой нити, оставшийся в его руках после заклинания.

— Прекрасно. Тогда — вперед!

Непоседа и Горец двинулись следом за рыцарем, Охотница шла чуть справа. Заря — слева, а Кори следил за тылом. Так незаметно группа незнакомых ранее друг с другом личностей образовала сплоченный отряд, что случается чаще, чем можно подумать. Причина тому была довольно веская, и имя ей — необходимость.

— И долго мы будем так идти неведомо куда? — поинтересовалась с вызовом Охотница. — Может, хоть намекнешь?

— Знал бы, сказал, — ответил Махкра.

— Хоть бы лошадей достать, — пробормотала Заря. — А то и в самом деле сотрем ноги до колен, пока доберемся.

— И как же ты предлагаешь их достать? — Охотница тут же переключилась на новую цель, но голос Кори прервал начавшуюся было перепалку.

— Хватит! Разбейте лагерь, я достану коней.

— Как?!

— Они наверняка блуждают сейчас вон в той роще. — Рука в черной перчатке указала на хилую поросль мутно-серых деревьев в полумиле от них. — А ты, Заря, придумай пока лучше, как бы наколдовать седла и упряжь.

Действительно, через некоторое время Кори привел к костру пять лошадей. Большого гнедого жеребца получил Махкра, белая кобыла досталась Заре, а странная полосатая лошадь сине-оранжевой расцветки — Охотнице. Горец и Непоседа спокойно могли устроиться на одной лошади, и для них приготовили двойное седло. Гном и бледно-желтый жеребец посмотрели друг на друга со взаимным недоверием, но обоим пришлось смириться с этой участью. Зато Непоседа был в совершеннейшем восторге.

— Я никогда еще не видел таких лошадей! Я ездил на разных животных, даже на драконах летал — нет, правда, Горец! И на грифоне, и на пегасе! Даже как-то раз прокатился на спине у демона, он нисколько не был страшный…

Впрочем, его истории мало кто слушал.

— Я уверен, — произнес Махкра, — что наша цель лежит в каком-то другом мире, нить тянется туда.

— Это не проблема, — уверенно отмахнулся Кори, — ты только опиши мне этот мир.

— Не могу. Когда попадем туда, я его узнаю. Но не раньше.

— Гм…

— Дай мне эту твою «нить», — подключилась Заря.

Рыцарь осторожно, чтобы не разорвать тонкую связь, вытянул руку в сторону. Эльфийка поднесла свое карманное зеркальце поближе, что-то тихо прошептала, после чего удовлетворенно кивнула с видом «так я и знала».

— Ну что? — спросил Кори.

— Смотри, — она развернула зеркальце так, чтобы изображение было видно и остальным.

Гористая местность под густо-синим небом. Заходящее солнце имеет почти белый цвет. Скалы отсвечивают пурпуром и зеленью, а роща на склоне мерцает бирюзой. Ветер колышет листья, и бирюза переходит то в голубизну, то в нежно-зеленый, то в сиреневый цвет.

На краю ущелья — развалины старого замка, и именно к ним уводит серебристая нить.

— Ясно, — заключил Кори. — По коням!

— Что тебе ясно?

— Ясно, как туда попасть. Держитесь крепче и не обращайте внимания на мелкие изменения в окружающем пейзаже. Предупреждаю: вам покажется, что вы сходите с ума.

Он вскочил в седло вороного коня с зелеными копытами, щелкнул пальцами — и ветер ответил ему, оглушительно засвистев в ушах у каждого.

Небо из огненно-оранжевого стало желтым, потом позеленело.

Равнина сменялась голыми холмами.

Трава приобрела сизый оттенок. Деревья побелели, листья превратились в длинные колючки.

По зеленому небу катится ярко-красное колесо солнца… нет, оно уже желтое… белое… Облака окрашиваются в цвета змеиной чешуи.

Холмы становятся выше, длиннее и круче, появляются мелкие камешки и осыпаются на их склонах. А вот рудный выход: скорее всего, железо.

Молнией промелькнул город из прозрачного хрусталя, над которым парили белые драконы…

Вверх по течению свинцово-серой речки ее скалистые берега усеяны костями животных, имевших неосторожность сделать пару глотков отравленной воды. Ущелье… еще одно… поворот!

Скалы покрыты зловещими малиновыми натеками неизвестного вещества. Вероятно, это кровь богов, оставшаяся после Судного Дня. За выступом — извилистая горная тропа, уходящая ввысь.

Обрушивается снежная лавина, перегораживая дальнейший путь. Не останавливаться, вверх по крутому склону! Еще выше, и еще — кажется, сама Крыша Мира уже рядом…

Пропасть — и ни намека на мост. Не останавливаться, прыжок!

Лошади, подобно соколам, парят в небесах, неестественно медленно опускаясь вниз. Копыта вышибают искры из пурпурных камней.

— Приехали! — крикнул Кори, натягивая поводья.

— Предупреждать надо, — выдохнул Горец, облегченно скатываясь с коня и обнимая холодные камни, словно лучшего друга.

— Я предупредил!

— Знаешь, с ума сходят по-разному, — буркнул гном. — Такой способ мне совсем не нравится.

— Ладно, — примирительно заметил Махкра, — все уже позади. Наша цель лежит во-он там. — Он указал на гребень скалы, у которой они оказались.

Непоседа задрал голову и присвистнул.

— Это действительно интересно, — заметил он. — Слушай, Кори, ты поднимешь нас туда? Так же, как спустил с той горы?

— Нет.

— Значит, у тебя припасена пара запасных крыльев? — поинтересовалась Охотница. — Или ты — переодетый ангел?

Воин поперхнулся.

— Как меня только ни называли, но ангелом… Нет, боюсь, придется карабкаться. Иного выхода нет.

— Как сказать.

Голос был незнакомым, потому все моментально повернулись к возникшей из ниоткуда темной фигуре, подняв оружие. Пришелец с улыбкой поднял руки вверх, показывая, что не вооружен.

— Ты еще кто такой, прах тебя побери? — спросил Горец.

— Колдун, — шепнула Заря.

— Это очевидно, — усмехнулся тот. — У вас здесь, похоже, та же цель, что и у меня.

— Ты об этом замке? — осведомился рыцарь, кивнув на развалины.

— Нет, я о том, кто сейчас там обитает.

— И что тебе до него?

— Ну, скажем так: мы с ним расходимся во взглядах; он считает, что я задолжал ему кое-что, я же утверждаю, что мы квиты.

— Это «кое-что» — твоя жизнь? — Кори быстро уловил верный тон.

— Кроме всего прочего.

— Добро пожаловать, — протянул руку воин. — Нас интересует примерно то же: наши жизни.

Колдун окинул взглядом группу.

— По-моему, до смерти вам всем еще далеко, — заключил он. — Что заставило вас пойти против этого сукиного сына? Со мной-то у него личные счеты, но с вами — вряд ли.

— Нас избрали, — встрял Непоседа. — Он поступил нехорошо: забрал одну штуку у клана Черной Руки, а нас попросили вернуть ее.

— А! Теперь понимаю. Если я правильно представляю себе этот ваш клан, условия сделки были таковы: «штука» должна оказаться у них в руках через два дня, либо вы все спустя то же самое время становитесь пищей для стервятников.

— В общем, так, — признала Заря, — хотя нам дали неделю.

— Неделю? В неделе семь дней, в одном дне двадцать четыре часа, в одном часу шестьдесят минут, в одной минуте шестьдесят секунд. Имея… м-м… шестьсот четыре тысячи восемьсот секунд в запасе, можно успеть сделать очень многое…

— Да, но примерно три сотни секунд ты уже истратил.

— Так ведь это ваше время, а не мое. — Усмешка была не злобной, но довольно ехидной. — И к тому же ваше задание.

— И твое тоже.

— О нет, это мое ДЕЛО. А ЗАДАНИЕ — ваше, мне его никто не поручал. Впрочем, ты права: выполнить мы его можем и вместе. Для начала…

— Ты поднимешь нас на эту скалу, — закончила Охотница.

— Увы, мне нельзя. Если я сейчас начну пользоваться собственной силой, он тут же поймет, что я рядом: мы с ним давние знакомые. А внезапная, неожиданная атака куда лучше… — Колдун сделал паузу, затем добавил: — Однако могу показать окольный путь. Правда, там наверняка стража.

Это известие почему-то не обеспокоило никого. Напротив, у всех на лицах расцвели радостные улыбки. Руки сами собой потянулись к оружию: наконец-то реальный противник, а не безвестный образ!

Инеррен (это, естественно, был он) поднялся немного выше, и из-за небольшой красно-бурой скалы, похожей на поросячье ухо, послышался его голос:

— Сюда!

Узкий туннель, по-видимому, представлял собой второй конец подземного хода — обычного сооружения для горных цитаделей. Первыми шли Горец и Непоседа, внимательно изучая путь в поисках возможных ловушек. Таковых, впрочем, не попадалось. За ними, пригнувшись, шагал Инеррен, далее — Кори с Охотницей, державшей наготове взведенный арбалет. В арьергарде двигались Заря и Махкра, доспехи которого временами противно скрежетали о камни.

Непоседа слегка раздвинул кусты у выхода, неслышно сдвинул их вновь и обернулся к остальным.

— Там два эльфа, — прошептал он. — Луки наготове, но нападения они не ждут.

— Точно два?

— Я все-таки кендер, а не овражный гном! — обиделся тот. — Видел двоих.

— Ну, будем надеяться… Идея! — сказала Охотница. — Я займусь ими.

— Только потише, — попросил Горец. — Терпеть не могу этих олльских стрел. А если еще тревогу подымут…

«Ого! — мелькнуло в голове у Инеррена. — «Олли» — это же «эльфы» на Древнем наречии, а оно в ходу только в Четрании! Так, один земляк налицо…»

Девушка скользнула в кусты так тихо, что даже чуткие уши эльфов не уловили шороха. Через несколько минут она возникла шагах в пятидесяти от туннеля.

— Стой! — тотчас же раздался сдвоенный окрик.

Охотница медленно подняла вверх обе руки — и это было разумно, ибо охранники уже нацелили на нее свои луки, а опередить эльфа и выстрелить раньше него не удавалось еще никому.

— Ты кто такая и зачем здесь?

— Меня вызывал ваш хозяин, — сказала она, искренне надеясь, что стражники не потребуют уточнить личность этого самого «хозяина».

— А почему же он нас не предупредил? — спросил с ухмылкой эльф.

— Разве он докладывает вам обо всем, что делает? — пожала плечами Охотница.

Стражники переглянулись.

— Он упоминал, мол, охрана в последнее время совсем разучилась стрелять…

Этот удар попал в цель. Глаза эльфов гневно засверкали. Еще бы: какая-то баба из породы этих наглецов людей осмеливается утверждать, будто Рожденные под Звездами не умеют держать в руках лук?!

— Ладно, — выдавил один, — ты поплатишься за это.

— Ты собираешься наказать меня? — презрительно бросила девушка. — Один? Лучше позови на подмогу еще десятка два… хотя все равно не справитесь. Один, двое или дюжина — все вы ничтожество. Даже в стрельбе я без труда смогу победить любого из вас.

Эльф рванулся было вперед, но второй стражник — более выдержанный — удержал его, рванув за плечо и повернув к себе.

— Докажи это, — прошипел он. — Видишь чучело?

Охотница повернулась в указанном направлении и увидела шагах в трехстах подобие человеческой фигуры.

— Попади в него — тогда, быть может, я тебя и пропущу, — вызывающе произнес эльф.

Девушка пренебрежительно поморщилась.

— Я попаду в голову даже с закрытыми глазами, — сказала она. — А вот тебе этого в жизни не сделать.

— Идет! — Эльф закрыл глаза, затем поднял лук, одним движением отвел тетиву назад, к уху, и послал стрелу вперед. Длинная стрела вонзилась в шею чучела и осталась торчать там.

— Черт, на что она надеется? — прошептал Махкра. — Из ее легкого арбалета и за двести шагов не попасть.

— Боюсь, ее идея тебе не очень понравится, — тихо ответил Кори. Предчувствия уже подсказывали ему, как будут развиваться события.

Ведь не было сказано, КОМУ в голову она собирается попасть…

И точно: Охотница встала на то же место, зажмурилась… и, резко развернувшись, нажала на спусковой крючок. Тяжелая стрела пробила голову первого стражника. Второй было поднял лук, но девушка уже запустила арбалет вслед за стрелой; зарядить его вновь она бы все равно не успела.

Вибитое из рук эльфа оружие со стуком ударилось о камни. А Охотница уже оказалась рядом, и меч в ее руке летел к горлу стражника. Тот ухитрился-таки обнажить собственный клинок, однако парировать выпад уже не успевал, и стальное лезвие рассекло шею, перерезав артерии и гортань. Тело мягко осело наземь.

Быстрый взгляд вокруг показал, что больше никого из стражников в пределах видимости нет. Тогда Охотница махнула рукой, подзывая остальных к себе.

— Это было не совсем честно, — сказал рыцарь.

— Я предупреждал, — заметил Кори. Сам он смотрел на такие вещи с практической точки зрения. — Все правильно. Быстро и тихо.

— Но подло, — добавила Заря.

— Извини, — ответила девушка, — в другой раз спрошу твоего мнения. Так, а куда теперь?

— Вот дверь, — сказал Горец.

— Где?

Гном указал на полуразвалившуюся стену, точнее — на два столба около этих развалин.

— Ты издеваешься? — произнес Махкра. — Эти камни…

— Это действительно дверь, — вставил Инеррен. — Точнее говоря, Врата. Портал.

— Магическая дверь гномов, — не согласился Горец.

— Ну да? Никогда не… — Непоседа хотел было шмыгнуть вперед, но крепкая рука воина ухватила его за ворот и отодвинула назад.

— Незапертую дверь нельзя оставлять без присмотра, — многозначительно изрек он.

— Это он о чем? — не поняла эльфийка.

— О страже, — пояснил рыцарь.

— Ладно, — сказала Охотница. — Я останусь. Стрелок здесь будет по-лезнее, чем в тесных коридорах.

— А еще полезнее будет стрелок-невидимка, — добавил Инеррен. — Заря, ты не могла бы…

Та кивнула, извлекла неизменное зеркальце, что-то начала шептать… и вдруг остановилась.

— В чем дело?

— Имя!

— Что «имя»?

— Мне необходимо ее имя. Настоящее имя, не прозвище.

— Так в чем же дело? — не понял чародей.

— Мы прибыли из Селлы, — тихо объяснил Кори. — Это мир-ловушка, и ловушкой его делает в первую очередь то, что все, кто попал туда, забывают часть прошлой жизни. В первую очередь, Истинное Имя. Все обитатели Селлы — я не имею в виду зверей и прочих тварей — не родились в том мире, но были… изгнаны туда, или что-то в таком роде.

— Так вы не знаете своих имен?

— Поэтому и не можем освободиться, хотя обладаем силой, — мрачно сказал рыцарь. — Ведь я знаю, что на самом деле меня зовут иначе, но имя «Махкра» также принадлежит мне, я его носил одно время. А чары Селлы могут быть разбиты лишь при одном условии: знании подлинного имени.

— Ха! Веселенькая история… — Инеррен щелкнул пальцами. — Ну, уж тут я в состоянии помочь.

Он подошел к Охотнице, мягко положил руки ей на плечи и заглянул в глаза. Взгляд девушки остекленел.

Черный клинок взора чародея погружался все глубже и глубже…

— Есть! — Он провел рукой перед лицом Охотницы, та пришла в себя и недоуменно посмотрела на остальных. — Ты — Глория с гор Аль-Паки. Срединный Мир — я бывал там, только не в твоих краях.

В этот миг девушка почувствовала, словно пелена, все время застилавшая разум, упала, и в душу хлынул яркий солнечный свет. Память вернулась!

— Действуй. — Инеррен обернулся к Заре и, перехватив ее взгляд, покачал головой: — Нет. Сейчас я не смогу повторить этого. Только несколько часов спустя.

Эльфийка не стала настаивать и занялась заклинанием. Махкра тем временем пытался выяснить у чародея секрет приема «как вспомнить свое имя», но, похоже, ответы вносили еще большие неясности. Наконец он махнул рукой и обратился к текущим делам.

— Готово, — раздался голос Зари.

Глория медленно растворялась в воздухе.

— Возьми арбалет и устройся где-то тут. Увидишь кого — стреляй, — сказал Кори.

— Без тебя разберусь, — раздался ее голос из ниоткуда. — Удачи!

Одна за другой шесть фигур прошли сквозь «магическую дверь гномов» и также исчезли из виду.

2. Аметист

— Я ж говорил, аметист! — проворчал Горец, указывая на надпись, высеченную в полу. Она гласила: «Добро пожаловать в Аметист, ищущий утешения. Покой и мир».

— Ничего зловещего. Кстати, Аметист — это название всего замка, а не комнаты в нем, — отметил Кори.

— Ничего зловещего, — согласилась Заря, — только надпись обрывается на отсутствующей плите. Значит, во второй ее части может быть все, что угодно.

— Ага, например, «Покой и мир ждут тебя снаружи. А внутри — только смерть». — Усмешка Инеррена не давала возможности предположить, что его это очень уж заботит. — Так что осторожнее.

— Осто… — Гном вдруг шумно принюхался. — Кирка и топор!

— Ты чего?

— Гоблины, провались они в Бездну! — Горец поудобнее перехватил топор. — Там, за той зеленой дверью. Не меньше двух дюжин — ставлю все, что угодно.

— Есть предложения? — спросил Махкра.

— Грткф! Вы себе идите, куда шли, а я здесь развлекусь.

— Но нам как раз туда.

— Тогда я расчищаю дорогу, вы проходите, а я останусь прикрывать тыл. — Гном погладил бороду в предвкушении схватки. — Можете называть меня троллем, если я погибну.

— Не-а, — отказался маленький кендер, — ты для тролля чересчур много болтаешь.

Горец притворно замахнулся топором, но в этот момент Кори, дабы положить конец этим разговорам, пинком распахнул дверь. Завидев извечных врагов, гном склонил голову и, орудуя рогами своего шлема с пылом взбесившегося быка, ринулся вперед, сквозь толпу гоблинов. Оказавшись в самой гуще, он наконец вспомнил о топоре и с боевым кличем «И-и-ирр!» описал своим оружием смертоносную дугу. Треск костей и визг раненых гоблинов заглушил все остальное.

Остальные спокойно прошли мимо, как и просил Горец. За комнатой гоблинской стражи обнаружился широкий коридор, слабый свет в него проникал откуда-то сверху, сквозь щели в обветшавшем камне.

— Куча мала, — тихо прокомментировал Кори. — Эти кретины режут, по большей части, друг друга, а наш бородатый медведь рубит все, что под топор попадает.

— Ты ничего не понимаешь, — усмехнулся Инеррен. — Это их национальная тактика. Все гномы такие. У них же даже язык соответствующий. Знаешь, как они называют самых отважных воинов? Безсекеры.

— Что? Берсеркеры, ты хотел сказать.

— Да нет, именно безсекеры. Это значит «Те, кто дерутся без секиры»… Смейся, смейся, я тоже смеялся, пока не увидел одну стычку. Лучше бы я тогда пошел на состязания лучников…

В этот момент шедший впереди Непоседа поднял руку.

— Чш-ш!

— Что там?

— Стук копыт, но какой-то странный, — прошептал кендер. — Вроде бы лошадь, которая ходит на двух ногах. Это, похоже, в поперечном проходе.

— Если это то, что я думаю, — промолвил рыцарь, — тут предстоит поработать мне. Не…

Он не успел закончить свою мысль: из-за поворота возникли темные фигуры, размахивающие каким-то оружием. Рост их чуть превышал семь футов, квадратное туловище покрывала короткая бурая шерсть. Рогатые головы напоминали морды быков или козлов, а толстые ноги оканчивались круглыми копытами. В остальном противники более-менее походили на людей — в смысле, две руки, две ноги, уши, рот и глаза, а также отсутствие хвоста.

— Так и есть, — сказал Махкра, потянув из ножен меч.

— Это что за твари? — спросила Заря.

— Минотавры, — просветил ее Кори. — Я сам с ними не встречался, но слышал, будто они дьявольски упорны и сильны. Ты уверен, что тебе не нужна помощь? — поинтересовался он.

— Справлюсь, — произнес рыцарь, проверяя свой щит. — Я отвлеку их, а вы двигайте дальше. Меня не ждите.

Он что-то тихо прошептал, щит его внезапно стал увеличиваться и перекрыл весь проем коридора. Махкра не преувеличивал, когда утверждал, что владеет «кое-какой магией».

Под прикрытием гигантского щита они медленно двинулись вперед. Звериные рыки минотавров достаточно точно указывали их местоположение, поэтому, когда рыцарь снял чары, он тут же сделал выпад в нужном направлении, и меч пронзил единственного противника, загораживавшего проход.

— Вперед! — прохрипел Махкра, обрушивая меч на следующего минотавра.

Заря, Непоседа, Инеррен и Кори скользнули в образовавшийся проход. Сгрудившиеся у стен минотавры как раз собирались ринуться на них, но рыцарь хорошо знал норов этих тварей. В тупых головах не удерживалось более одной мысли зараз, а из двух врагов они всегда избирали того, кто нападал. Потому неудивительно, что все четыре минотавра развернулись к размахивавшему мечом Махкре, проигнорировав остальных.

— Давайте-давайте, подходите, — подманивал их рыцарь.

Двое, помахивая шипастыми кистенями, выступили вперед. Их морды были окрашены в серый цвет, что соответствовало званию ветерана. Стальной шар обрушился на вовремя подставленный щит, оставив вмятину на блестящем металле. Однако меч Махкры описал короткую дугу, разрубив цепь кистеня у второго минотавра. Тот гневно замычал и ударил копытом, которое снова встретило на своем пути лезвие меча. Лишившись ноги, враг с воем рухнул наземь.

Рыцарь поспешил покончить с первым, вооруженным минотавром, пока не подошли два оставшихся. Вскоре враг был повержен, и Махкра развернулся к двум последним минотаврам. Те двигались осторожно, выставив вперед длинные трезубцы. Рыжий цвет их шерсти говорил о том, что эти минотавры еще не достигли зрелости, но это вовсе не делало их менее опасными.

Понадеявшись на прочность доспехов, рыцарь оттолкнул щитом один из трезубцев и, пренебрегая защитой, нанес рубящий удар, целясь в голову второго минотавра. Расчет оказался верен: тот сделал яростный выпад, но острия трезубца лишь скользнули по нагрудной пластине, а тяжелый меч раскроил череп минотавра точно промеж рогов. Затем Махкра нанес круговой удар с разворота, с легкостью разрубив древко трезубца. Минотавр попытался было удрать, но его копыто поскользнулось в луже крови, и он упал на четвереньки. Прежде чем враг успел подняться, меч рыцаря рассек его пополам.

— Неплохо, — одобрил Горец, который, похоже, покончил со своими гоблинами и теперь искал то ли старых друзей, то ли новых врагов. — Но ты оставил одного в живых. — И его топор с хрустом размозжил голову искалеченного минотавра.

— Просто не успел добить, — объяснил Махкра, вытирая клинок. — Ну да ладно, идем вперед, там могут найтись еще противники.

— Тем хуже для них, — кровожадно изрек гном и плечом к плечу с рыцарем направился в поисках дальнейших схваток.

Впрочем, выражение «плечом к плечу» не полностью соответствовало истине, так как плечо Горца едва достигало пояса Махкры. Однако ни гномы, ни знающие их люди не придают никакого значения этому различию в росте.

Тем временем четверо «искателей» — Заря, Кори, Непоседа и Инеррен — достигли большой, окованной серебром двери. За ней явно находились противники, это подсказывал опыт.

Воин выступил вперед. Дверь со скрипом распахнулась под его натиском.

На пирамидальном возвышении стояли четверо. Тяжелые одеяния из темно-пурпурной ткани скрывали их тела, но головы оставались открытыми. Они походили на людей — за одним исключением: под темной линией, указывающей границу выбритых волос, точно в середине высокого лба горел третий глаз. Он имел форму вертикального овала; лишенный зрачка, белка и радужной оболочки, он источал алое зарево, какое полыхает в глубинах Преисподней…

Заря и Инеррен сразу поняли, что перед ними — колдуны. Для этого, впрочем, не требовалось обладать особым умом или долгой практикой в Искусстве.

— Итак, вы одолели препятствия, — произнес один из противников. Голос его был тихим и бесцветным. — Но теперь ваша дорога завершена.

— Почему? — спросил чародей, уже предчувствуя ответ.

— Адепты Путей Локка должны исполнить свое предназначение и закрыть путь тем, кто атакует Аметист.

Пути Локка? Впрочем, какая разница, как они себя именуют. «Главное, — подумал Инеррен, — состоит сейчас в том, что я не могу драться с ними.»

Он посмотрел на Зарю. Подумав, эльфийка медленно опустила ресницы, утвердительно отвечая на его невысказанный вопрос.

— Копье для меня? — спросил чародей.

— Можно, — согласилась она. В левой руке Зари возникло короткое метательное копье с серебристым острием. Она провела пальцами по древку, сжала второй рукой кисть Инеррена и передала ему волшебное оружие. — Закончишь — оставишь, оно само меня найдет.

Кори не успевал следить за нитью разговора, но не решался атаковать до его окончания. Адепты также покуда ничего не предпринимали, но с интересом прислушивались.

Эльфийка извлекла зеркальце и повесила его на шею так, что наружу смотрела тыльная сторона.

— Я беру их на себя, — заявила она. — Идите к цели.

— Возьми это. — Кори отцепил с отворота плаща застежку, сделанную в виде серебряной розы, и протянул Заре. Волшебница закрепила ее у себя на груди, поблагодарила коротким кивком и повернулась к Адептам.

— Вы не сможете остановить нас, — провозгласила она, хорошо понимая, КАК будет воспринято это замечание.

Действительно, один из Адептов воздел руки, и в Зарю полетела стрела багрового пламени. Та одним мановением руки перехватила ее и отбросила в сторону.

— Быстрее! — выкрикнула эльфийка, бросая в противников туманное нечто, похожее на клуб светлого дыма.

Инеррен, Кори и Непоседа бросились через зал к двери из красного дерева. Адепты не атаковали их, ослепленные пеленой дыма, вызванного к жизни чарами Зари. Но они потратили всего мгновение на то, чтобы освободиться от этого заклятия, и поднятые магической битвой огненные волны едва не ослепили обернувшегося кендера.

— Успели, — выдохнул Кори, закрывая дверь. — Куда теперь?

Вместо прямого коридора перед ними открылась настоящая паутина из веревочных лестниц и канатов различной толщины, сплетающихся где-то наверху и уходящих в бездонную пропасть, которая лежала в трех шагах от порога двери. Впрочем, был и еще один путь — по выступу вдоль пропасти, он был достаточно широк. Но уходил неведомо куда — впрочем, как и все остальные пути.

— Туда, по-моему, — показал Инеррен направо.

Кори пожал плечами и, слегка подтолкнув кендера, двинулся в указанном направлении.

Выступ скоро сузился, так что продвигаться приходилось гуськом. Почти час они шли, не встречая ни охраны, ни преград, но внезапно Непоседа остановился.

— Что такое?

— Если кто не умеет летать, лучше пусть учится, — сообщил он.

— С чего вдруг?

— Еще шаг — и мы все полетим в этот провал. Там камни едва держатся, а… Стоп! А вот и дверка. — Он ткнул рукой в стену, и только тут Инеррен заметил щель толщиной с волосок, отделяющую плиту от остальной массы камня.

Кори толкнул дверь, потом нажал сильнее, еще сильнее.

— Заперто, — отступил он.

— Замок в двери оскорбляет ее существование, ибо попирает само ее предназначение.

Ни Инеррен, ни Кори никак не ожидали услышать из уст маленького кендера столь глубокомысленной сентенции. Однако Непоседа не ограничился одними словами. Приоткрыв один из своих многочисленных кошельков, он покопался там, затем торжественно предъявил взорам соратников кусок тонкой стальной проволоки.

— Ага, вот и запор, — пробормотал кендер, вставляя свое нехитрое орудие в щель. Несколько минут он исследовал внутренность невидимого механизма, затем вынул проволоку, согнул ее в нескольких местах, вновь сунул в щель и осторожно повернул. Щелчок — и плита поднялась, открывая дверной проем стандартного размера.

— Четкая работа, — похвалил Кори. — Только…

Темное помещение за потайной дверью озарилось. По вставленным в камень кристаллам с треском пробежали молнии, на какое-то мгновение четко пометив внутреннюю структуру материала, обозначив тончайшие линии и прожилки. Но тут же свет стал ровным, оставив пришельцев гадать о том, что же они видели на самом деле.

Изогнутые и переплетенные хрустальные трубки, закрепленные на потолке, образовывали странные фигуры, напомнившие Инеррену о секретных рунах, которые он вычитал в одной книге… когда же это было? Чародей даже не помнил, что это была за книга.

Однако, когда его взгляд упал на решетки в дальнем конце комнаты, из головы мигом вылетели все мысли о книгах. В двенадцати железных клетках находились люди — люди, чей облик при виде незваных гостей начал изменяться с жуткой медлительностью. Люди, превращающиеся в монстров. Или наоборот.

Непоседа принюхался.

— Я где-то уже встречался с этим запахом, — заявил он.

— Уэйры, — мрачно сказал Кори.

— Кто? — не понял Инеррен.

— Оборотни, — произнес воин, обнажая шпагу. — Здесь могу справиться только я, так что займитесь более важными делами.

— Их же дюжина против тебя одного!

— Значит, дюжиной тварей будет меньше, — с мрачным юмором ответил Кори. — Вон дверь, за четвертой клеткой, в ней сейчас сидит эта… зайцекошка, что ли. Я начну с нее.

— Может, ею и ограничимся? — предложил чародей. — Или ты настолько терпеть не можешь этих твоих Уэйров?

— Посмотри на дверь и на клетки повнимательнее.

Инеррен присмотрелся и понял, о чем говорил воин. Несколько рычагов, цепей и блоков соединяли указанную дверь с решетками хитроумным механизмом, который отпирал замки всех клеток в момент открывания двери.

— Хорошо, а как ты собираешься пройти к этой двери?

— Сломаю решетку, — пожал плечами Кори, — это-то как раз самое простое. Готов?

— Минутку. Кто, по-твоему, самый опасный? — спросил чародей.

— Дракон, естественно, — указал воин на пятую клетку. — А что?

Инеррен достал копье Зари, отвел руку назад и метнул. Вообще-то он никогда раньше не практиковался в метании копий, но зачарованное оружие не подвело. Ни прочная чешуя и мощные мышцы дракона, ни способность оборотня к мгновенной регенерации ран не помогли — серебряное острие пробило его горло. Сраженный наповал, ящер растянулся на полу клетки.

— По-моему, так куда удобнее, — заметил чародей, мысленно призывая копье обратно.

Сработанное эльфийскими мастерами оружие послушно поднялось в воздух и направилось к ожидавшему его возвращения Инеррену.

Многие думают, что оборотни — просто звери с необычайно крепкой шкурой, которых можно убить лишь серебряным оружием или осиновым колом.

Все почти так, но в одном они ошибаются — или просто никогда не встречали настоящих оборотней, которых Кори назвал Уэйрами. В отличие от зверей, Уэйры обладают рассудком. Не ограниченными инстинктами тварей, шкуру которых носят, но умом, который подчас острее человеческого.

И сейчас, увидев судьбу своего собрата, зайцекошка метнулась к двери, скрытой в ее клетке, и всем телом навалилась на нее. Механизм сработал, и стальные прутья решеток начали подниматься, чтобы исчезнуть в открывшихся в потолке отверстиях.

Инеррен на лету подхватил копье и запустил в быка, бесновавшегося во второй слева клетке. Волшебное оружие не подвело, но все равно оставалось еще десять противников, а на троих у них имелась лишь одна — пусть и серебряная — шпага и один короткий нож, который побледневший кендер сжимал в левой руке.

— Придется мне открыть свое присутствие, — с досадой сказал чародей, готовясь применить заклинание.

— Нет, — прервал его Кори. — Просто иди вдоль левой стены, там самый яркий свет, а они его не любят.

— Ладно. Счастливо!

— И не нарывайся, — добавил Непоседа, направляясь за Инерреном.

Кори с усмешкой отсалютовал им шпагой, а затем бросился вперед и отсек голову кабану, вырвавшемуся из клетки справа.

Тотчас же змея обвила его ноги, а собака попыталась вцепиться в горло. Левый кулак воина обрушился на голову собаки, оглушив ее. Серебряное лезвие описало в воздухе сложную петлю — усы, когти и уши зайцекошки отлетели в сторону. Визг искалеченной твари полоснул по нервам, но Кори продолжал драться.

Освободившаяся левая рука нащупала хвост крысы и швырнула ее в пасть подкрадывающегося тигра. Зубы зверя сомкнулись, и тут началось нечто странное.

Шкура тигра потемнела и стала бурой, полосы приобрели стальной блеск. Хвост покрылся розовой чешуей и разошелся надвое, а морда вытянулась и стала похожа… ну да, на морду огромной крысы.

Тигрокрыс рванулся к воину, наступив по дороге на подвернувшуюся собаку. Та завизжала и вцепилась в лапу тигрокрыса; тот, возмущенный предательской атакой союзника, разинул пасть и перекусил собаку почти пополам. Кори тем временем проткнул насквозь обезьяну и отсек переднюю ногу у лошади. Отбросив, наконец, назойливую змею прочь, он пинком отправил козу к дальней стене. Но тут в бой вступил петух. Отчаянно вопя и хлопая крыльями, он еле не выцарапал воину глаза. Кори просто вынужден был для профилактики свернуть ему шею.

И вот впервые с начала схватки наступил миг, когда он смог позволить себе бросить взгляд вокруг. Недурно. Из готовых сражаться остались тигрокрыс и змея. Коза была еще оглушена, а все прочие — искалечены. Машинально Кори проткнул шпагой петуха — раны Уэйров, не нанесенные серебряным оружием, имеют свойство очень быстро заживать — и повернулся к двум наиболее опасным противникам.

Змея метнулась вперед, но ее ядовитые челюсти впились в толстую кожу сапога и завязли там. Хотя ее тело и замедляло движения воина, который при подобных обстоятельствах мог двигаться со скоростью ветра, Кори спокойно поджидал тигрокрыса, поигрывая блестящей шпагой.

Тварь рычала и била обоими хвостами, но не двигалась с места. У воина возникло странное ощущение, и он развернулся как раз вовремя, чтобы насадить козу на шпагу, словно на вертел.

И как раз тогда тигрокрыс перешел в атаку. Не имея ни секунды, чтобы вытащить свою шпагу, Кори схватил руками морду твари с двух сторон и сдавил изо всех сил — а он был много сильнее, чем казался. Секунды текли медленно, дьявольски медленно. Но вот рык тигрокрыса перешел в жалобный вой, он завозил лапами по полу, стараясь освободиться. Но хватка воина была неумолима, и тошнотворный хруст сплющенной головы завершил противостояние.

Вытащив шпагу из трупа козы, Кори рассек пополам надоевшую змею и прикончил всех остальных искалеченных противников. Только потом он позволил себе перевести дыхание. Схватка длилась недолго, гораздо меньше, чем ушло времени на ее описание.

Интересно, отстраненно подумал Кори, почему число и облик стражей-Уэйров соответствовали Звериному Календарю? Однако эта мысль тут же исчезла вместе с воспоминаниями.

Не без труда отчистив кровь с одежд и оружия, воин направился в ту же дверь, куда ушли кендер и чародей.

Инеррен и Непоседа, с четверть часа проблуждав в скальном лабиринте, нашли, наконец, лестницу, которая должна была вести в центральную башню. Во всяком случае, вид у нее был именно такой: вычищенные до блеска ступени, покрытые пушистым синим ковром, уходили наверх, туда, где в странном ритме пульсировали хрустальные шары, образовывавшие перевернутую пятиконечную звезду.

Лестница, разумеется, охранялась: поперек нее стояли три огромных тролля, перегородив весь проход.

— Есть идеи? — спросил чародей.

— Если я пробегу мимо них, они, возможно, погонятся за мной…

— Да, им тебя не догнать, — согласился Инеррен, — но ты вполне можешь попасть в какой-нибудь тупик, а тогда…

Кендер поскреб голову и даже подергал себя за хохолок (так ему лучше думалось).

— Не-а, больше ничего в голову не приходит, — со вздохом сообщил он. — Был у меня как-то амулет, который делал невидимым…

— Ну-ка, поищи!

Непоседа вывернул на пол один кошелек, потом второй, третий… Груда разных мелких и интересных вещиц, перекочевавших в карманы кендера за время его странствий, все росла, но нужного талисмана не находилось. Внезапно чародей поднял одно из колец, на первый взгляд, совершенно не магическое — простой ободок из платины или даже обычного железа.

— Надевай, — сказал он.

Непоседа пожал плечами и надел колечко. Оно замечательно подошло к указательному пальцу правой руки, будто сидело там всегда.

— Отлично! — услышал он голос чародея, который почему-то доносился снизу. Кендер опустил глаза…

…и увидел маленького Инеррена, который едва достигал его колена.

Кольцо оказалось увеличивающим. Теперь Непоседа стал гигантом в тридцать футов ростом, так что тролли-охранники стали для него не большей помехой, чем для взрослого воина — четырехлетний карапуз.

— Надери им уши, — попросил чародей, — а я пока сделаю то, что должен сделать.

Кендер внезапно подумал: впервые в жизни он мог делать то, что неоднократно проделывали многие его друзья, — драться с меньшим по размерам врагом. Раньше, естественно, он не делал этого по вполне очевидным причинам: никого меньше кендеров, за исключением разве что овражных гномов, попросту не существовало.

Но тролли?

Не успев задать себе вопрос, а справится ли он с тремя, Непоседа вышел из-за поворота и направился прямо к охранникам.

Вряд ли эти тролли встречались ранее с кендерами. И уж точно им не доводилось видеть гигантских кендеров. Но мышление всегда было слабым местом этих созданий, о которых совершенно справедливо говорили «каменные мозги».

Не понимая, что противник неизмеримо сильнее их, тролли набросились на Непоседу. Двоих он поднял за шкирки и столкнул головами — звук при этом был как от камня, брошенного о стену, — а третьего мягко оттолкнул ногой. Тролль отлетел к стене и впечатался в нее, превратившись в барельеф, который искусствоведы во Дворе Хаоса наверняка назвали бы «Ошеломление»…

Инеррен тем временем проскочил мимо троллей и метнулся вверх по лестнице. У массивной двери из черного дерева он перевел дух, еще раз мысленно повторил заклинание и еще раз глубоко вдохнул и выдохнул.

Пора.

Чародей распахнул дверь и вошел в Зал Аметиста.

Обращенный затылком к двери, в кресле, как и предполагалось, сидел Морриган. Перед ним на изящной золотой подставке покоилась большая серая жемчужина, являвшаяся, несомненно, Шаром Теней. Талисман, сотворенный чернокнижниками Селлы, действительно наделял его обладателя той Теневой Властью, на постижение которой у Инеррена ушел не один год.

Морриган обернулся и замер.

Не теряя ни минуты, чародей заговорил. Жесткий ритм его заклятия должен был сразу сковать ужасом рассудок противника, но так, чтобы тот до последнего мгновения не терял связи с реальностью.

Ни Свет, ни Сумерки не скроют Всю черноту души твоей. Неужто может черный ворон Стать Повелителем Теней? Источник наделяет силой, Дает познания и власть — Но нужен разум, чтоб в пучине Своих желаний не пропасть… Да, нужен разум хладнокровный, А твой — разбит и искажен, Его лишь пламя мести гложет, И потому ты обречен. Ты ПРАВИШЬ Тенью, я — ВЛАДЕЮ, Я — Властелин, а ты — Король; Мы разделить бы мир сумели, Но ты избрал иную роль: «Я — Морриган, Владыка Мира, Кто мне не служит, тот мой враг! Вы предо мной — что горстка пыли, И лишь одно вам ясно — страх!» И разрушает неуклонно Порок твой разум изнутри… Но выбор сделан. Ход за мною, Мой приговор тебе…

Инеррен хотел было сказать завершающее слово «умри!» — но язык отказался повиноваться ему и окостенел.

Морриган медленно поднялся, приветственно кивнул и взял с подставки Шар Теней. Немного помахав им в воздухе, развеивая остатки незавершенного заклятия, он удовлетворенно сказал:

— Признай, что эту игру выиграл я. А? Ты ведь даже не заподозрил, что я разыграл всю эту сцену лишь для того, чтоб ты заявился ко мне эдаким вот манером.

Даже если бы чародей мог говорить, сейчас ему было нечего ответить. Враг переиграл его по всем статьям. Обидно.

— Я знал, что ты не ринешься в атаку очертя голову, не такой у тебя характер. Ты сражаешься только так — один на один. Не правда ли? — Морриган не нуждался в ответе и не получил его. — Ты думал, будто я потерял рассудок, окунувшись в этот Источник. Нет. Я сошел с ума еще в клетке у Кэрдана; кстати, это было с твоей стороны довольно жестоко. Но Источник вернул мне разум: как говорится, клин клином вышибают. План, согласись, был достаточно простой: ты использовал при заклинании свое Искусство, а я подчинил его, воспользовавшись этой вот безделушкой. — Колдун махнул рукой. — Можешь говорить, но одно слово магии — и я вновь заставлю тебя замолчать. Навсегда.

Инеррен медленно произнес:

— Что дальше?

— Это, дружочек, зависит от тебя. Согласен покончить с этой никому не нужной враждой?

— У меня что, есть выбор?

— Я знаю, что ты не нарушишь своего слова, при каких бы обстоятельствах оно ни было дано, — сказал Морриган. — Решай: или ты со мной, или ты мертвец.

— Это зависит от твоих планов, — вздохнул чародей. — Объясни, и я скажу тебе, что я выбрал.

Бывший Хозяин Судеб улыбнулся.

— Уже хорошо. Ты, по крайней мере, готов меня выслушать. Я охотно расскажу тебе о моих намерениях, но для этого мне представляется более подходящим иное место…

Он поднял Шар Теней на уровень глаз и прошептал приказ.

Талисман слабо засветился, и Инеррен почувствовал, как сила чар перемещает его вслед за Морриганом в упомянутое «иное место». Заклятие, сковывающее его, рассеялось, и он выбросил из кармана позаимствованный из кошелька Непоседы небольшой топаз, рядом с которым положил свой жезл.

Раньше или позже, «великолепная шестерка» обязательно доберется до Зала Аметиста, и этот знак даст им возможность понять, что тут произошло. Желтый кристалл топаза издревле служил знаком поражения…

На мгновение перед мысленным взором чародея промелькнули знакомые с детства очертания материков.

Четрания.

Окинув взглядом острые, прихотливо изрезанные скалы, между которыми перекатывались пенящиеся валы вечно бушующего моря, он довольно быстро вычислил, где оказался.

К югу от Ассат-Кана, за так называемым Проливом Девяти Смертей, располагался архипелаг Ураста. О нем было известно лишь одно: ни один смертный еще не возвращался с этих берегов, если даже достигал их. Почему — естественно, никто не знал.

Понятно, почему Морриган устроил свою резиденцию в этом пустынном уголке. Они были чем-то похожи, сам Инеррен тоже не любил непрошеных гостей — и репутация «проклятой башни» Ассатсека, старой его цитадели, великолепно тому способствовала. Ни одному здравомыслящему человеку и в голову не могло прийти сунуться туда, куда даже драконы опасались залетать. За много лет, что он провел там, единственными незваными пришельцами была команда авантюристов во главе с его братцем… впрочем, довольно этих воспоминаний. Имеются другие дела.

Небольшая башенка на первый взгляд не отличалась от окружающих скал. Но для наметанного глаза не составляло труда обнаружить ее. Чародей направился туда.

Морриган поджидал его у входа, зная, что жертва никуда не ускользнет. Около небольшого стола, сервированного на двоих — не слишком роскошно, но более чем изысканно, — стояли два стула.

— Располагайся, — пригласил хозяин.

— Благодарю, — сказал Инеррен и сел.

— Ты рассказываешь первым.

…Они говорили долго. За интересной беседой, когда оба получают некие знания, маги способны провести не одни сутки, забыв обо всем. Морриган описывал свои способы «работы», объяснял кое-какие секреты, связанные с Судьбой, — будучи Хозяином Судеб, он, естественно, многому научился в этой области. Инеррен же сделал короткий обзор своего жизненного пути, Теней и нескольких эпизодов из жизни его знакомых, которые тут было уместно привести.

Конечно, большая часть рассказанного была ложью, это понимали оба собеседника — что вовсе не мешало им наслаждаться занимательным разговором.

Кто сказал, что основа успеха — взаимное доверие? Наоборот, если в команде никто никому не может доверять полностью, каждый шаг будет проверен десятикратно.

Они не совершают ошибок и быстро достигают цели. Или — что также не редкость — не добиваются вообще ничего, поскольку не могут сделать даже первый шаг из-за внутренних разногласий. Но это уже их проблема, а не окружающих.

Зато, если хотя бы один шаг будет сделан, такая команда просто обречена на успех.

Чародей даже мог позволить себе полностью говорить правду, ибо у него в запасе находилось то, о чем Морриган, судя по его поведению, не подозревал. Напротив, все его предпосылки в беседе говорили об обратном.

Основываясь на своем печальном опыте, бывший Хозяин Судеб полагал, будто Инеррен все дела проворачивает в одиночку. А ведь как в тот раз, так и сейчас его сопровождала целая команда.

Причем в дни «дела» Вечной Цитадели в команде чародея присутствовала Айра, чье искусство было того же класса, что и у него самого, а сейчас — «великолепная шестерка», в которой имелись Кори, Заря и Махкра, разбирающиеся в магии более чем сносно. Так что их союзник Инеррен мог чувствовать себя вполне уверенным в завтрашнем дне.

Им был нужен Шар Теней, а он здесь. Чтобы добыть талисман, надо, как минимум, оказаться рядом с ним. Прекрасно — когда они придут, то в первую очередь выведут Морригана из строя. Заклинание, наложенное им на чародея, было довольно грубым и требовало непрерывного контроля со стороны колдуна — то есть Морригана. Если тот хоть на миг потеряет сознание — все! Игра завершится.

А пока Инеррен с головой погрузился в обсуждение тонкостей сложных ситуаций, сопровождающих повороты Великого Колеса Вселенной. Проще говоря, практическое руководство по теме «как уцелеть при космическом катаклизме»…

3. Селла

На исходе были уже вторые сутки, когда за спиной Морригана возникла фигура рыцаря и закованный в броню кулак обрушился на голову колдуна. Тот упал и потерял сознание.

— Вы что-то подзадержались, — заметил чародей.

— В этот мир дьявольски трудно забраться, — прогрохотал Махкра. — Сплошные преграды, да и лежит он у черта на куличках.

— Ладно, неважно. Сколько там у вас осталось времени до истечения крайнего срока?

— Сутки с небольшим.

— Отлично, — сказал Инеррен. — Я успею вернуть вам память. Собери остальных.

— А мы уже здесь, — раздался голос Зари, и эльфийка вышла прямо из воздуха вместе с четырьмя остальными членами группы. — Я хорошо владею заклятиями иллюзии.

— Однако плохо противостоишь огню, — с усмешкой указал чародей на обгоревшую одежду волшебницы.

— Я-то хорошо справляюсь с огнем, это платье подвело, — улыбнулась та в ответ. — Но эти Адепты Локка меня едва не достали. Столько пламени, что поджарило бы и дракона.

— Ну, я рад, что все окончилось благополучно…

Инеррен поднял Шар Теней и всмотрелся в его мерцающие глубины. Да, чернокнижники Селлы верно уловили самую суть Теневого Искусства. Любой маг смог бы управлять Тенью с этим артефактом, причем ему совсем не надо при этом быть Адептом своего Искусства. Достаточно четкого желания — разумеется, при наличии полного контроля над самим собой.

Ладно, подумал он, пора сделать одну вещь, в которой этот шарик как раз пригодится…

— Все, кому хочется узнать все о своей прошлой жизни, — голосом ярмарочного гадателя произнес чародей, — станьте чуть подальше… так, ты сюда, ты сюда…

Он быстро распределил пятерых желающих в нужные точки так, чтобы образовалась пентаграмма. Потом начертил Шаром Теней невидимые линии, замкнув магическую фигуру, и проговорил:

Откроет двери Черная Звезда, И Тень вернет пропавшие года: Пусть те, кто жизнь прежнюю забыл, Узнают, кто есть кто и кто кем был!

Вспышка, ослепившая всех, кроме Инеррена, — и они ощутили прилив образов-воспоминаний, потоком хлынувших из врат, распахнувшихся с приходом ключа. Имени.

— Ну что? — спросил чародей. — Познакомимся заново?

— Галадриэль Валинорская, — представилась Заря, — бывшая принцесса Лориэна.

— Спархок Эленийский из рода Спархоков, — произнес рыцарь, — в настоящем — принц-консорт Элении, и еще куча всяких титулов, которых я терпеть не могу.

— Я — Тассельхоф из Кендермора, — вступил Непоседа. — А можно просто Тас.

— Корвин, принц Амбера, — это Кори.

В его прошлом, судя по выражению глаз, накопилось чересчур много всяких неприятностей.

— Нодир из Ардоурса, — кратко сказал гном.

Так и есть! Житель Четрании, более того, из времен, которые минули за сотню лет до рождения Инеррена. Ардоурс, «Стоящий на Середине Пути», — город, призванный объединить все мыслящие расы Четрании, — просуществовал всего около полувека, после чего был сожжен своими же жителями.

— Теперь вы должны завершить нашу миссию, — кивнул чародей. — Я уверен, что чары-цепи Селлы с вас спали — но заклятие этих… из Черной Руки я снять не могу. Они были правы: это дело можно осуществить только в Селле.

— Значит, нам придется отнести им этот талисман.

Инеррен протянул эльфийке Шар Теней.

— Мне понравилась эта штучка, — сообщил он, — и я не прочь сразиться за обладание ею… нет, не с вами, — быстро добавил чародей, поскольку Корвин уже взялся за шпагу. — Вы же не испытываете особо теплых чувств к этим чернокнижникам?

Корвин усмехнулся и вернул шпагу в ножны.

— Попробуй. Мне от этого ни холодно, ни жарко.

— Только как ты собираешься проникнуть в Селлу? — спросил Спархок. — Это, может, и легче, чем выбраться из нее, но…

— А как ВЫ собираетесь вернуться?

Глория достала из-под плаща какую-то штуковину. Остальные последовали ее примеру, шесть предметов неправильной формы перешли в руки Нодира. Тот аккуратно состыковал одну часть с другой, подсоединил третью… Вскоре у гнома в руке оказалось большое каменное яйцо, на одной из сторон которого мерцал желтый камень.

— О, Амулет Перемещения!

— Они уверяли, что это он, — буркнул гном. — Непоседа тоже сказал, что как-то у него была такая штука, но он болтает много всякого…

— Да не будь ты как дверная ручка, — обиделся кендер. — Я говорил чистую правду, и тогда, и сейчас!

Нодир громко прочистил горло, вспоминая невероятную байку Таса о волшебных Глазах Дракона, Драконьих Копьях, прыжках во времени и красно-черно-белых магах, соответствующих трем лунам… или еще что-то в таком духе.

— Хватит препираться, — отрезала Глория. — Готовьтесь.

Все шестеро встали кольцом, соединив вытянутые руки на яйцевидном камне.

Инеррен скользнул к ним и в последний миг, когда большой палец Корвина надавил на желтый камень, быстро протянул руку и коснулся Амулета. Одновременно он мысленно пожелал Морригану всего наилучшего — если, конечно, тот остался в живых. Требовался твердый череп, чтобы оправиться от полновесного удара бронированным кулаком вроде того, что нанес этот элениец…

Цветной вихрь с шипением вырвался из расколовшегося яйца и так сдавил грудь чародея, что тот потерял сознание.

Очнувшись, Инеррен обнаружил себя сидящим в клетке. Выход в коридор загораживала решетчатая дверь, решетки же отделяли одну камеру этой тюрьмы от другой. Каменные стены, низкий потолок и пол были чистыми и сухими, но очень холодными. Он огляделся вокруг. И точно, вся бывшая команда — «великолепная шестерка» — была помещена в камеры по соседству.

— В этом морозильнике у нас что, торжественная встреча по случаю возвращения Шара Теней? — шепотом спросил он.

— Именно, — тихо ответил Корвин. — И наша награда за самоотверженную службу.

— Они хоть сняли заклятие?

— Черта с два! Нас очень вежливо поблагодарили и заявили, что раз уж мы такие крутые, что добыли Шар Теней и взяли живьем того, кто его похитил, так освободиться от чар Медленной Смерти для нас — раз плюнуть. Времени — до рассвета.

«То, что чернокнижники не разгадали, кто я такой на самом деле и зачем здесь, — подумал Инеррен, — это очень хорошо. То, кем они меня считают, уже хуже. Однако то, что я не предвидел этой ситуации с Амулетом, уже ни в какие ворота не лезет. Простейшая ловушка — и я в нее попался!»

— Как насчет охраны? — перешел к делу чародей. — Или они понадеялись на заколдованные запоры и крепкие решетки?

— Засовы действительно заколдованы, — раздался голос кендера. — Я сломал свою лучшую отмычку, которая досталась мне еще от прадедушки…

— А решетки и слону не сломать, — угрюмо добавил Корвин. — Что до тюремщика, он за дальней дверью. И заходит сюда только тогда, когда ему приспичит нас накормить.

Инеррен не стал уточнять, кто такой слон, а просто тщательно исследовал окружающее пространство на предмет волшебных ловушек. Их оказалось вполне достаточно, но он опознал все. Энергетические капканы и петли, Астральные Тиски, силовые стены, сплошь усеянные невидимыми и смертоносными шипами Роковой Акации…

Детская игра для того, кто прошел по Теневой Тропе и достиг Королевства Сумерек и Капища Забытых Богов.

Послав сознание вперед по коридорам, чародей воздействовал на слабые места всех встречных ловушек. Затем, вернувшись в камеру, коротким приказом расплавил замок и толчком ноги распахнул дверь. Глаза остальных узников — в камерах были не только члены «великолепной шестерки», но и куча другого народа, чем-то не угодившего властям предержащим Селлы, — едва не вылезли из орбит при виде того, как Инеррен справился с несокрушимыми преградами.

А чародей подошел к двери, ведущей в комнату тюремщика, и заглянул внутрь. Четыре чешуйчатых демона сидели за круглым столом и играли в карты, отчаянно при этом переругиваясь, поскольку никак не могли выяснить, откуда в колоде взялась лишняя карта с надписью «козырный туз»…

Инеррен не хотел прерывать столь занимательную беседу. Поэтому он аккуратно наложил на дверь волшебный покров, призванный защитить находящихся внутри от наружного шума. Теперь в камерах могли хоть драться на мечах или взрывать стены огненными шарами — демоны бы ничего не услышали.

Собственно, чародей и собирался взорвать стены, дабы освободить сразу всех и не возиться по отдельности с каждой дверью.

— Отойдите все от передней стены и спрячьтесь по углам! — приказал он. Узники подчинились.

А Инеррен произнес:

Вечный ледник — это жаркий вулкан В холоде Черной Звезды. Камень и сталь в нем сгорают дотла, Как голубые мечты; Молнии крушат металл и гранит, Сила уходит из чар. Тьма, Свет и Тени! Для вас это пир, А для меня — ваш дар!

Из сомкнутых ладоней чародея хлынула волна мерцающего серебряного пламени. В нем, как и говорилось в заклятии, имелись все три цвета — Тьма, Тень и Свет. Три Силы, которые, согласно словам великих мудрецов, никогда не объединятся, ибо самые их сути противоположны…

Инеррен поздравил себя с удачным экспериментом и тут внезапно сообразил, что заклинание-то сработало, а вот предела распространению этого разрушения что-то не предвидится. Ревущее пламя уже пожирало перегородки между камерами, быстро расползаясь по потолку, и угрожало перекинуться на заднюю стену, которая, судя по ее конструкции, одновременно являлась внешней стеной тюрьмы.

К счастью, почти вся передняя стена с дверьми уже была уничтожена, так что все узники успели покинуть камеры, превратившиеся из ледяного ада в пекло. Не обращая внимания на гневные вопли освобожденных «Ты чуть нас не изжарил!» «Мог бы поосторожнее!» (отметив лишь, что голоса «великолепной шестерки» к ним не присоединились), чародей устанавливал силовой барьер, поддерживая пол.

Вскоре он почувствовал, что сил не хватает. К счастью, в воздухе после разрушения заколдованных замков и волшебных ловушек плавало достаточно свободной энергии, которую можно было быстро преобразовать в нужный вид. Что Инеррен и сделал. Теперь барьер между узниками и пламенем был достаточно прочен, можно было расслабиться и понаблюдать за устрашающим и завораживающим зрелищем.

Прошел почти час, пока Силы, наконец, насытились и огонь затих. Только тогда он провел короткое исследование окружающей территории и, не обнаружив опасности, снял экран.

— Можете идти куда хотите, — сказал Инеррен узникам, — только не за мной. Замечу — закопаю. Живьем.

Леденящая интонация голоса чародея давала понять, что так он и сделает. Минуту спустя рядом с ним остались только шестеро старых знакомых и какой-то старикашка в драных лохмотьях, под которыми почему-то была надета эльфийская кольчуга — с рваными дырами по всей поверхности. Собственно говоря, то были лишь ошметки, неким чудом еще державшиеся вместе.

— Ты, дед, кто таков будешь? — спросил Инеррен, стараясь говорить не слишком жестко, чтобы старик не окочурился от страха.

Хотя в этом, как выяснилось, не было никакой нужды. Дед не только не боялся чародея, но сделал ворчливое замечание:

— Я, сынок, наиглавнейший бард королевского двора Тайагаренила, и обращаться ко мне надлежит «Мастер Скеремнеивайтвил» — я опускаю прочие титулы для краткости. Все понял?

Инеррен едва удержал на лице каменную маску высокомерия, но ответил в том же духе:

— Пусть будет Мастер Скер, хотя мне все равно. Я, Великий Посвященный Теневых Путей, Магистр Черного Лотоса, дозволяю тебе носить это укороченное имя в целях сокращения времени на разговоры, которого тебе осталось, судя по твоему виду, не так уж и много. У тебя, Мастер Скер, явно имеется ко мне некий вопрос, так что можешь задавать его.

Старик оскорбленно фыркнул.

— Я лишь об одном вопрошаю тебя: каковы твои намерения в отношении тех нечестивцев, что заперли честного менестреля в этот каменный мешок, из которого ты — не очень, следует признать, аккуратно, но с достойным похвалы рвением — меня освободил. Ответствуй!

За спиной Мастера Скера беззвучно хохотала вся шестерка, даже до гнома и кендера дошел весь комизм ситуации. Чародей же ответил совершенно искренне:

— Если они отдадут мне одну штуку, я, пожалуй, оставлю их в живых. Если же нет…

— Тогда я покажу тебе преотличный потайной ход в ихнюю Безмолвную Башню, провались она в тартары. Следуй за мной!

— Пошли, — бросил Инеррен, направляясь за стариком.

Даже будь у членов «великолепной шестерки» выбор, они все равно подчинились бы. Кто ж откажется посмотреть на битву великих магов — даже если это немного рискованно?

Мастер Скер, спотыкаясь в темноте о камни, проклинал отсутствующие луны, эту дьявольскую ночь дьявольского светила и прочая.

— Что это он имеет в виду? — спросил чародей у эльфийки.

— Селла имеет шесть лун. Обычно тут ночью даже светлее, чем ясным днем, — пояснила Галадриэль. — Однако именно сегодня — ночь, которой колдуны ждут годами; ночь, когда в небе лишь одна, черная луна. Она вроде как дает им могущество.

— Понятно… — Инеррен присмотрелся внимательнее — и действительно, внутреннее зрение показало ему на холодный черный шар, медленно двигавшийся с северо-запада. — И как они это объясняют? В принципе Сила должна находится внутри них, а не где-то снаружи…

Старик внезапно прервал ругань.

— Я как-то написал для них одну песенку — за тройную плату, естественно. Вот послушай — извини, инструмента нет, но я продекламирую:

Далекий и мрачный, ее черный диск Сияния не излучает, Но только повсюду ликующий свист Извилистый путь отмечает. О Стражница! Маги приносят тебе Великие жертвы и славу, Ты знанья даешь им и силу в борьбе, В тебе — их мечты и отрады. Твоя чернота им милее, чем свет, Что солнце приносит на землю, Замен твоему посвящению нет, И днем все их чаянья меркнут. Но ночью, с приходом незримой луны, Зрачки их горят тайной страстью, Богатство — ничто для таких, как они, Коль слышен могучий зов Власти.

— Стражница — это имя черной луны?

— Да. Только не спрашивай, что она охраняет.

— Гм. Ну, если черная — Стражница, каковы же остальные?

— А, — улыбнулся старый бард, — это еще одна моя песня. Любимая, надо сказать, только я ее никак не могу закончить. Слушай…

— Послушай, а нельзя ли это сделать как-нибудь в другой раз? — Тут чародей посмотрел на старика, наполнившего впалую грудь воздухом для гневной тирады, и примирительно сказал: — Ладно уж, давай, — подумав, что так будет быстрее всего.

Старик речитативом прочел:

Цветные лучи, подобные лезвиям шпаг, Скрестились в безумной пляске над черным троном. Играют в ночи, свергая ненавистный страх, Рожденные лунами тени над Башней Безмолвья. Ночная Сестра совершает свой медленный ход С востока на запад над пыльной Равниной Дракона. Мерцает спираль, отмечая тропу серебром На бархате черном в застывшей дали небосклона. Рассветной Сестры не увидит никто, кроме тех, Кто бродит сейчас в тишине Покаянных Развалин. И жертвы Игры ждут, как манну, тот розовый свет, Что даст хоть на миг передышку от вечных стенаний. Тигриное Око пылает над Храмом Змеи Ее желтый луч озаряет распад и забвенье. На юго-востоке, меж Скал Безнадежной Любви, Рождается отклик на зов несвершенного мщенья. Ликует трава, что Душою Природы согрета, На северных склонах вампиры смыкают глаза. Бытует молва, что лазурной волной ее света Смывается Зло, словно глаз очищает слеза. Рубиновый нимб, не тускнеющий в спящих морях, Бросает Дочь Ярости вниз, в Океан Громовержца. И только одних ее свет повергает в страх, И их злодеяний не смыть и слезами младенца. Ночная Волна благотворным сияньем своим Кольцо горизонта печатью священной скрепляет. Легла тишина. И покровы ее синевы От темных кошмаров надежно восток защищают. Воитель суровый в страдающий край Тэл Сингор Однажды придет — и все луны взойдут над горами, И бурлящие волны шести светозарных озер Вмиг смоют все Зло, что землею владело веками.

— Так что ж тут не завершено? — удивился Инеррен. Против ожидания, стихи ему понравились. — Вроде все как надо.

— Да, но нет ни слова о том, кто этот воитель…

— Допишешь завтра утром, — весело предложил чародей, но улыбка быстро сбежала с его лица. — Это что, и есть Башня Безмолвия? — указал он на мрачное строение, черневшее даже на фоне беззвездного неба.

— Да, чтоб ей отправиться в Бездну! И там эти проклятые черноручники…

— Как-как?

— Ну, они же называют себя Черной Рукой…

Инеррен усмехнулся. Прекрасно! Когда над чернокнижниками можно издеваться ТАК — пускай хотя бы тайком, — это значит, что они далеко не столь опасны, какими выставляются.

— Спасибо, Мастер Скеремнеивайтвил, — церемонно сказал он. — На вас я оставляю важное дело — описание того, что случится этой ночью. Пускай грядущие поколения услышат песни об этом. Но к сожалению, все необходимые сведения вам придется получить из вторых или даже третьих рук: взять вас в Башню я не могу. Слишком опасно, — а такой талант, как ваш, должен завершить Песнь Шести Лун подобающим образом. Прощайте.

Оставив старика сидеть на округлом камне, чародей и его команда быстро пошли к Башне.

Черные лучи Стражницы соткали незримый узор над их головами. На мгновение Инеррен почувствовал отклик. То была его Черная Звезда.

И после недолгой, но тщательно рассчитанной работы он привел в действие механизм собственного заклинания…

— Сколько их? — спросил Магистр.

— Семеро. — Сиплый голос разведчика был едва слышен. — Те самые, что появились вместе с Шаром Теней.

Магистр повернулся к помощникам, ожидавшим его решения.

— Твое мнение, Флюгер?

— Развеять, как пыль. Мои Ветрогоны наготове.

— Огненный Глаз?

— Испепелить. Драконы сожгут их еще на подступах к Башне.

— Молоторукий?

— Устроить засаду у входа, а затем обрушить на них все силы Башни. Им не выстоять.

— Капкан?

— Выставить силы Башни в защитный режим. Когда этот колдун проберется сюда, в Зал Ночи, — а он проберется, — дай ему то, чего он хочет. Все могущество Теней, сведенное одновременно в одно место, уничтожит любого.

— Благодарю. Ждите в лаборатории моего вызова.

Четыре помощника поклонились и скрылись за занавесом.

Магистр, называвший себя Сыном Тишины, глубоко вздохнул.

Бесполезно. Его помощники ничего не понимают. Наблюдатели донесли обо всем, что произошло в тюрьме. Того, что сделал этот колдун, не смогли бы осуществить все Посвященные, вместе взятые. Он сам, с Шаром Теней, — да, но без него…

Более того, колдун каким-то образом умудрился завоевать расположение «избранников», а ведь они были направлены убить его…

Стоп!

Никакой он не похититель! Похититель мертв.

Да, так сходится. Но какое он тогда имел отношение к Шару Теней и «великолепной шестерке»?

Они сражались вместе. Почему?

Есть лишь один способ выяснить.

— Помоги мне, о Повелительница Хаоса! — прошептал он.

Та, естественно, не ответила. И не могла, даже если б захотела, так как не слышала. А ничего не слышала она потому, что ее сейчас здесь не было. Она, единственная из всех, появлялась в этом мире и уходила из него тогда, когда желала. Ибо была его Созидательницей, покровительницей и единственной истинной богиней.

Тогда Сын Тишины бросил свою волю на наковальню Удачи, высоко подняв молот Искусства. Всматриваясь в мерцание жемчужных глубин Шара Теней, он задал безмолвный вопрос.

И получил ответ.

Зеркало — за арбалетом, Шпага — рядом с топором, Меч ведет отмычку следом, Но командует — Никто. Темный цвет в его одежде, Темнота в его глазах; В темноте — его надежды И его сильнейший страх. Стражнице не поклоняясь, Он приветствует ее, Свет его не испугает, Даже свет очей Ее. Осторожно, но упорно Он свою находит дверь; Нет преграды, что способна Удержать его теперь; Закрывать ему дорогу — Верный способ умереть. Наблюдай за ним с порога, Шанс хоть будет уцелеть; Враждовать же с ним опасней, Чем с обманутой Судьбой: Ведь она не бросит Власти, Чтоб расправиться с тобой.

«С каких это пор Знание стало являться мне в стихах?» — удивился Магистр.

— С тех пор, как ты взял в руки Шар Теней.

Неизвестный — тот самый колдун — стоял в дверном проеме. Как он появился здесь? Без единого звука, обойдя многочисленные преграды Башни, избежав внимания ее не менее многочисленных Стражей…

— Не существует преград для того, кто четко видит Цель, — с мягкой усмешкой сообщил Неизвестный — или, вероятно, следовало называть его «Никто». — Твоя судьба сейчас в твоих собственных руках в буквальном смысле этого слова.

Сын Тишины печально вздохнул и положил Шар Теней на стол.

— А теперь, пожалуйста, сними чары Медленной Смерти с тех, кто исполнил обещанное. — Никто сделал призывающий жест, и из воздуха возникла «великолепная шестерка».

— Уж это ты мог бы сделать и сам, — пробормотал Магистр.

— Мог бы, — согласился колдун, — но я предоставляю тебе возможность заплатить долг. Учти, я ведь делал это не для всех, с кем мы расходились во мнениях.

Беззвучное шептание Магистра завершилось резким разящим ударом, словно тот протыкал незримым мечом невидимого противника.

— Благодарю за сотрудничество. — Рука Никого протянулась к Шару Теней, но ледяные пальцы сжались на его запястье.

— Этот Талисман больше не покинет пределов Селлы.

Инеррен, которого отныне в Селле будут называть Никто, приготовился к схватке. Это ледяное касание он распознал моментально: на тупиковых ответвлениях Теневой Тропы, куда чародей не раз сворачивал в поисках отдыха, стояли изображения этих существ — как напоминание тем, кто задерживался на одном месте СЛИШКОМ долго: Охрана не дремлет!

Их называли по-разному: всадники бледных коней, адские гончие, межзвездные скитальцы, а иногда — Рыцари Смерти. Последний титул, впрочем, явно ошибочен, поскольку ни к Кэрдану, ни к старой знакомой Инеррена — Сборщице Душ — они не имели ни малейшего отношения.

Чародей с трудом вырвал руку из ледяной хватки и отступил.

— Как ты заполучил власть над межзвездными мкитальцами? — спросил он.

Магистр покачал головой.

— Я не получил власть над ними. Единственное, что мне доступно: — вызывать их, но контролировать…

— Интересно, а что ты будешь делать, если ему взбредет в голову заполучить твою жизнь?

— Наверное, то же, что и ты. И с равным неуспехом. — Сын Тишины печально склонил голову. — Прощай, Никто.

Межзвездный скиталец поднял призрачную руку. Круги бледно-желтого света, заменявшие ему глаза, замигали в незнакомом ритме.

И рядом с Инерреном возникли еще две призрачные фигуры. Их ледяные пальцы сомкнулись у него на плечах. А первый медленно направил вытянутую руку к сердцу чародея…

Смерть — желанная участь по сравнению с тем, что ждет павших от рук всадников бледных коней, даже если их кони находятся сейчас где-то в другом месте. Зная об этом, Инеррен не колебался, вкладывая в заклинание все силы:

Звезда не уступит по мощи Луне, Она устоит и во льду, и в огне; Но древний баланс покачнулся — и вот Межзвездный скиталец сквозь Грани идет… Сливается тьма с хороводом теней — Явитесь, Светила, на зов мой скорей!

И торжествующий, переливающийся радужными разводами поток волшебного света от взявшихся невесть откуда Шести Светлых Лун хлынул в Зал Ночи. Черные лучи Стражницы растворились в этом водопаде гибельного для межзвездных скитальцев света…

Ослепленный Магистр зажмурился, но для призрачных Рыцарей Смерти все обернулось куда хуже. Они приносили другим жесточайшие муки, но и сами умирали в таких же. Шелестящие голоса, к счастью, не были слышны: предсмертные вопли межзвездных скитальцев звучат совсем в ином плане бытия.

Шатаясь от смертельной усталости, чародей подошел к столу и коснулся Шара Теней. Почерпнув из него силы, он, наконец, смог глубоко вздохнуть. Глаза его вновь приобрели обычный, чуть насмешливый блеск.

— Вот теперь и я могу попрощаться, — заметил Инеррен.

Сын Тишины лишь кивнул.

Он знал законы магии — проигравший обречен. Никто тихо заговорил, и Магистр приготовился к смерти. Однако, к своему удивлению, он слышал не слова заклятия, но простое обращение к «великолепной шестерке»:

— Вы остаетесь здесь или уходите?

Ни один из команды не пожелал остаться, так что чародей спрятал выигранный Талисман куда-то под плащ и вместе с остальными исчез так же беззвучно, как и появился…

Они стояли на крутом холме, неестественно выпиравшем из земли на равнине между предгорьями Голубого Хребта и пустыней Ядовитых Солнц. Это место называлось Врата Дракона и находилось милях в двухстах к востоку от Арканы, в самом центре Срединного Мира.

— Ну, знаешь! — Спархок не мог сдержать восхищения. — Твои штучки любого привели бы в Бездну.

— Я уже был там, — усмехнулся Инеррен, — и, поверь мне, не нашел ничего особенно интересного.

— Высокомерие — главный порок магов, — заметила Галадриэль. — С этой стороны ты легко уязвим, учти.

— Да, пожалуй… Но кто может нанести удар? — Чародей задумчиво покачал головой. — Нет, я таких, пожалуй, не знаю. Однако благодарю за совет.

— Да пребудут с тобою Звезды! — пожелала эльфийка, прощаясь.

Инеррен обнажил левое запястье.

— Одна, как видишь, всегда со мной. Удачи!

Прошептав что-то над своим зеркалом, Галадриэль растворилась в воздухе. Спархок также занялся заклинанием перемещения, выделывая пальцами немыслимые жесты. Закончив, он обнажил меч и поднял его в рыцарском салюте.

Корвин и Глория ответили ему тем же, а Тас заметил:

— Заведи себе доспехи получше, а то эти начали ржаветь.

— Ах, ты… — Закончить тираду рыцарь не успел, так как уже исчезал, уносимый в свою Элению.

— Я могу доставить тебя в Четранию, — предложил чародей гному, — но учти: твои времена были около пяти веков назад, там все изменилось.

— Спасибо, не нужно, — ответил Нодир. — Этот любитель попадать в неприятности, — кивнул он на кендера, — оставил себе Амулет Перемещения. Я слыхал об одном мастере, который способен настроить его нужным образом. Тогда мы сможем переноситься в любое место и даже сквозь время.

— Как хочешь, — сказал Инеррен и повернулся к Корвину.

— Я доберусь самостоятельно и доставлю ее, — заявил тот. — Так будет удобнее.

Чародей без труда разгадал подстрочный смысл этих слов и с соответствующей случаю улыбочкой заметил:

— Желаю приятно провести время.

Корвин потянулся за шпагой, а Глория взялась за арбалет. Инеррен усмехнулся и, прошептав заклятие, исчез.

Нодир и Тассельхоф ушли, направляясь к своему неведомому мастеру. Ни один из них не бывал ранее в Срединном Мире, но в одном из кошельков кендера обнаружилась карта — бог ее знает, как она туда попала. Проводив улыбкой неугомонную парочку, Корвин свистнул — и на его зов последовал ответ.

С севера донеслось лошадиное ржание, и два коня — оседланные, с искусно украшенной золотой сбруей — вскоре оказались у подножия холма.

— Прошу. — Он слегка поклонился, помогая девушке сойти вниз.

— Спасибо, мой лорд. — Она шутливо присела в реверансе. — Куда мы сейчас направляемся?

— На край света, — сказал Корвин, поднимая вороного на дыбы. — А может быть, и еще дальше…

Эпилог

Двор Хаоса. Восстановленная беседка у Фонтана Радужных Струй, в которой вновь сидят двое — как будто и не было ничего.

— Иначе, как наглым издевательством, это не назовешь, — подвела итог Айра.

— Это что же? — удивился Инеррен.

— Твое обращение с этим Шаром Теней. Ну скажи, зачем было помещать внутрь него такое стихотворение?

— Это лучшее, что я смог придумать за пару минут.

— Да нет, ЗАЧЕМ ты вообще его туда впечатал?

— Понятия не имею. Бывают у меня такие моменты.

Волшебница безмолвно воздела руки к небу Хаоса, переливавшемуся серебристыми звездами и красно-белыми полосами…

— Поверь, я вовсе не предвидел этого развития событий, — произнес чародей. — Да до такого бы и Боги Судьбы не додумались!

— Это уж точно. Они ведь не сумасшедшие — или, по крайней мере, не НАСТОЛЬКО сумасшедшие. — Айра усмехнулась, явно вспоминая какой-то случай, однако не сочла нужным поделиться воспоминаниями. — Но команду же ты себе подобрал!

— Разве я ее подобрал?

— Не важно. Ну, Спархок Эленийский, Глория из Аль-Паки и четранийский гном Нодир — ладно. Но остальные! Взять хотя бы Корвина.

— И что в нем такого особенного?

Айра устроилась поудобнее, знаком предложив Инеррену сделать то же самое — история обещала быть долгой, — и начала:

— Есть одно местечко, которое называется Амбер…

Часть пятая Под Покровом Теней

Пролог

Узорчатый алтарь, с которого безжизненно свисают обезглавленные тела четырех золотых змей. Их головы с остекленевшими глазами валяются тут же, рядом с четырьмя почерневшими и обуглившимися плодами неведомого растения. А вокруг, до самой границы подступающей кровавой завесы, разбросаны бесчисленные хрустальные осколки…

Пузырь пульсирующей черноты, внутри которого покоится хрустальный гроб на треть длиннее стандартного. Крышка гроба откинута, а тело, некогда лежавшее внутри, отсутствует…

Волки, призраками скользящие в ледяном безмолвии, оставив позади обглоданный человеческий скелет…

Две руки с длинными кистями и тонкими, сильными пальцами, тянущиеся из радужного водоворота прямо в лицо…

Зал, все стены, пол и потолок которого покрыты зеркалами. Дверь не открывается, и никто не заходит в зал, однако в зеркалах начинают проявляться отражения, причем в каждом — свое…

1. Спасательная экспедиция

Невысокая женщина в синей накидке подняла посох, заслоняясь от удара противника. Облако снега, перемешанного с камнями и песком, отразилось от возникшей перед волшебницей зеркальной сферы и полетело назад с быстро нарастающей скоростью.

Рев ветра унес прочь предсмертные крики темного эльфа.

Волшебница осторожно прошла между двумя рядами черных, покосившихся от времени менгиров и достигла центра каменного круга. В тот самый момент, когда она возложила ладони на Алтарный Камень, раздался раскат грома.

Камни охватило бирюзовое зарево, а коридор — единственный выход из кольца — перекрыла стена алого пламени. И тогда появился Он.

Полыхающий облик забытого бога возник в тяжелых клубах сладкого дыма. Длинное, треугольное его лицо не имело ни усов, ни бороды, какими художники так любят наделять Древних Богов. Желто-зеленые глаза напоминали кошачьи, скошенный нос казался неестественно коротким. Волосы Ему заменяло оранжевое пламя.

— Прошедшие сквозь лед и огонь имеют право просить, — прошипело пламя в его рту — языка между алмазными зубами не было.

— Где сейчас находится Диадема? Скажи мне, Лорд Даммаранг, куда исчезло Твое сокровище?

— Мои Артефакты не для смертных.

— Это моя единственная просьба, Владыка Башни Девяти Черепов.

Даммаранг несколько минут молчал, затем произнес:

— Да будет так. Риск велик, но это твоя проблема. Слушай…

Айра преодолела барьер Радужных Гор и, скрывая каждый свой шаг в отблесках полярного сияния, направилась к цели. Окружающий холод ее не беспокоил: любой мало-мальски смышленый колдун способен окружить себя соответствующим защитным покрывалом, а известность Синей Колдуньи держалась прежде всего на ее быстро адаптирующемся разуме. За то неисчислимое количество лет, которое прошло с момента основания Двора Хаоса и Преисподней, ни один «чужак» из другого мира не добился там даже половины того, чем обладала в их сложной иерархии Айра, пришедшая из никому не ведомой Четрании — мира, находящегося где-то на задворках Сфер. Она имела не столь уж высокий статус, но ее окружали известность и уважение.

Избегая столкновений с охранниками, волшебница провела сложную серию перемещений, следуя по совершенно невообразимому маршруту. Возможно, именно поэтому прекрасно обученные Стражи ничего не заметили.

Полночный Замок появился совершенно неожиданно, вынырнув из-за ледяной стены. Айра проникла в ближайшее окно; правда, находилось оно почти в сотне футов над землей, но у нее не было ни времени, ни желания искать более удобный вход.

Быстро найдя Хрустальный Зал, волшебница немного перевела дух и приготовилась. Скорее всего, нынешний обладатель Диадемы Западного Предела, некто Шан, находился как раз там. Опасаясь проникать сквозь полупрозрачную стену, насыщенную черт-его-знает-какими чарами, Айра приоткрыла дверь и скользнула внутрь.

Напротив входа, на возвышении, стояло большое позолоченное кресло, в котором уютно располагался…

— Инеррен! Ты-то что здесь делаешь?

— Жду тебя, — ответил тот. — Ты что, за этим сюда явилась? — Он поднял левую руку, сжимавшую узкий зеленоватый обруч.

Что-то тут было не так. Но что? Волшебница пока не понимала.

— За этим, — согласилась она, — если это Диадема Даммаранга.

— Тогда держи, — сказал сидящий в кресле и метнул обруч в Айру.

Он внезапно вспыхнул — и… волшебница оказалась заключенной внутри огненного кольца, медленно сжимавшегося.

— Какого дьявола!

Она моментально вызвала парочку заранее подготовленных защитных заклинаний, и пламя немного отступило, но не исчезло.

Издевательский хохот противника заполнил весь зал.

— Люблю жареное мясо!

— Отродье гиены! — Айра, наконец, поняла, что перед ней находится Шан-оборотень. — Ты будешь вечно гореть в аду за эти твои балаганные фокусы!

Она направила на противника свой посох и пробормотала:

Ярость — силы мне найди!

Пламя, в цель скорей лети!

Айра действительно вышла из себя, что бывало для окружающих небезопасно. В таких случаях ее заклинания усиливались многократно, ибо в них присутствовала немалая доля личности Синей Колдуньи, которая, помимо ума, отличалась и по-настоящему взрывным темпераментом.

Обычно это свойство характера волшебницы было на ее стороне. Но не теперь.

Шан таинственным образом оказался в стороне, и огненная струя лишь испепелила кресло. Тотчас же он нанес свой удар, и Айра почувствовала, как призрачная рука проникает через пробитую яростью брешь в ее защите и стискивает сердце…

Когда волшебница очнулась, она обнаружила себя прикованной к хрустальной стене. Хотя никаких признаков цепей не было, шевельнуться Айра не могла, а ее посох находился в руках Шана, который уже вернулся в свой собственный облик.

Хозяин Полночного Замка был высок ростом, более шести футов, и по сложению превосходил многих профессиональных борцов. Смуглая кожа имела чуть желтоватый оттенок, а узкие глаза создавали такое впечатление, будто Шан постоянно щурится.

— Ко мне! — негромко приказал он.

— Слушаюсь, Повелитель! — Три голоса слились в один.

В тот же миг перед ним возникли три почти одинаковые фигуры. На первый взгляд они напоминали людей в разноцветных одеждах, но, если всмотреться чуть получше, наблюдателя начинала бить дрожь.

— Кто из вас пропустил ее? — Шан махнул рукой в сторону Айры, не оставлявшей попыток оторваться от стены. — Лучше признавайтесь сами.

Ответом было молчание.

— Ладно. Тогда отвечай ты. — Он повернулся к пленнице. — Каким путем ты пришла в замок? Пещеры, равнина или воздух?

Волшебница высказала в адрес Шана пожелание, физически неосуществимое. Тотчас над ее головой зашипела молния, и Айра, пытаясь поставить защитный экран, с ужасом обнаружила, что магические силы ее покинули.

— В дальнейшем будешь называть меня «господин», — мерзко оскалившись, заявил Шан, — и обращаться ко мне так, как полагается. Иначе костры ада покажутся тебе желанной участью…

Айра вздохнула и произнесла:

В пещеры я спустилась с неба, А ввысь взлетела от равнин, Из подземелья вновь на землю, Покуда Стражи мирно дремлют — Здесь их вина, о господин!

Надеясь, что хоть какая-то часть ее дара еще при ней, она одновременно послала это же сообщение в направлении Двора Хаоса…

Оба зала «Триады», где, как всегда, шла игра между вновь прибывшими и старожилами Двора Хаоса, были сейчас не совсем полны. Но они не пустовали никогда, даже в дни тотальной войны здесь были игроки и игра не прекращалась ни на минуту.

Внимание большей части зрителей было сконцентрировано на угловом столе, где находились семь игроков в покер. Игра эта не стояла в ряду самых сложных, но в то же время была достаточно интересной, что обеспечивало как наличие зрителей, так и неослабевающий энтузиазм новичков-игроков.

Впрочем, новичками здесь были не все.

После прикупа трое игроков с ругательствами бросили карты и откинулись на спинки стульев, следя за развивающимися событиями теперь лишь в качестве зрителей. Момент был волнующий: сразу нескольким пришла хорошая карта.

— Тридцать, — повысил ставку Инеррен.

— Отвечаю, — подал голос крупный демон, покрытый темно-зеленой чешуей.

— Сорок, — провозгласил светловолосый парень, чем-то похожий на эльфа. И что только эльфу делать во Дворе Хаоса?

— Пас, — с сожалением сказал Кааб-лан — небольшой демон, крылья которого отливали золотом.

— Пятьдесят, — отчетливо промолвил чародей, и его взгляд скрестился со взором эльфа.

Кучка овальных монет, искусно вырезанных из черного янтаря, уже была вполне достаточна для того, чтобы прожить на эту сумму целый год, даже во Дворе Хаоса.

Игроки переглянулись, затем Большой Зеленый добавил пятьдесят монет и произнес:

— Открываюсь, — и выложил карты на стол одну за другой. — Три Башни и четыре Льда.

Эльф ядовито ухмыльнулся, выложил полсотни и открыл свои карты.

— Семь Звезд — это, кажется, кроет твою фигуру.

— Ах ты…

Шпага демона мелькнула над столом, но игрок оказался быстрее. Из его правого рукава возник кинжал, отбивший выпад, а секундой позже левый кулак отправил демона на другой конец зала. Он бы и дальше полетел, да только путь преградила хрустальная стена — гордость владельца «Триады». У ее подножия демон и улегся, по всей вероятности, считать звездочки, кружившие вокруг головы. Их там явно было больше семи.

— Впечатляюще, — сказал Инеррен, выкладывая на стол свои карты. — Но у меня расклад лучше.

Он не преувеличивал: на алом бархате лежали все шесть Королев и Колесо Мечей.

Эльф выругался, и чародей не без удивления узнал слова темного наречия. Дети Лесов, за исключением полумифических дроу, называемых также темными эльфами, пользуются лишь Светом, Тьма для них физически недоступна. Потому он задал вопрос (естественно, на темном наречии):

— Откуда ты знаешь этот язык?

— Я его не забуду, даже если очень захочу, — мрачно проговорил тот. — Методы обучения были те еще…

Инеррен кивнул. Дома Боли, родина темного наречия, имели крайне «привлекательный» статус Камеры Пыток Многоликой Вселенной. И забыть их невозможно, это верно.

Он аккуратно сгреб выигрыш в кошелек и поднялся.

— Пошли, — бросил чародей эльфу.

— Куда?

— Есть дело.

— А я тут при чем?

— Ты мне подходишь.

— Ну-ну. А с чего ты взял, что МНЕ подходит это твое дело?

Инеррен лишь улыбнулся.

— Поверь, у меня имеются свои способы узнавать истину, — таинственно объяснил он. — Мне необходимы два-три помощника.

— Зачем?

— Есть такая Синяя Колдунья. Не знаю, слышал ли ты о ней, но у нас были с ней несколько общих дел, и я знаю ее весьма неплохо. Так вот, она полчаса назад прислала сообщение, часть своего разговора с кем-то, кого именует «господином». Зная ее так, как знаю я, остается лишь сделать вывод, что Синяя Колдунья действительно оказалась в беде, а не просто проиграла в поединке более сильному магу. Пока ясно?

Эльф кивнул.

— Я собираюсь отправиться туда (где бы ни было это место) и разобраться во всем. Если б я точно знал, о ком идет речь, я бы пошел один. Но мне пока неизвестны ни личность врага, ни его местонахождение, ни даже начало пути.

— Ну и дальше что? Мне-то они также неизвестны.

— Да нет, — усмехнулся Инеррен, — все это я узнаю и сам. Но мне требуется охрана, чтобы меня не отвлекали разные нехорошие ребята, пока я буду заниматься выяснением всех обстоятельств. Усек?

Вместо ответа тот произнес:

— Ты знаешь, кто я?

— Нет. Поэтому предлагаю тебе: пошли, а там и познакомимся.

— Так вот, я, между прочим, почти из королевского рода. Для меня работать телохранителем как-то…

— …Не к лицу? Не беспокойся: я сам из королевской семьи… в некотором роде.

Эльф усмехнулся и протянул руку.

— Дилвиш Освободитель.

— Инеррен Повелитель Теней, — ответил чародей крепким рукопожатием. — Значит, я оказался прав: как раз Освободитель мне и необходим.

— Думаю, двое охранников у тебя уже есть, — сказал Дилвиш.

— Двое?

— Блэка я тебе представлю попозже. Третьего искать будем?

— Попробуем. Но не слишком долго.

— Тогда идем сюда.

Дилвиш, уверенно выбрав нужную дорогу среди Смещающихся Путей, быстро зашагал по черно-зеленой ленте.

Вскоре они оказались перед строением, напоминавшим не то заброшенный дворец, не то роскошные казармы, не то храм забытых богов.

— Если не возражаешь, у меня вопрос, — произнес Инеррен, — что это за место?

— Остров Дракона.

— Тогда у меня два вопроса: почему Остров и при чем тут дракон?

— Почему Остров — не знаю. Но принадлежит это место Дому Дракона, все члены коего сплошь дуэлянты, наемники и мастера клинка. И здесь собирается как раз та публика, что тебе нужна.

— Ладно, поверю на слово, — сказал чародей.

Толкнув дверь, они вошли внутрь.

Зал был огромен, но освещен не лучшим образом. Кое-где на стенах из темно-красного камня были укреплены масляные светильники, а в центре зала горело огненное кольцо, являвшееся по совместительству границей дуэльной площадки.

В этой мешанине полумрака и тени были расставлены длинные столы, окруженные крепкими дубовыми стульями. Стулья, судя по их виду, неоднократно служили посетителям подсобным оружием в схватке. На столах кое-где стояли кувшины с вином, однако не они привлекали внимание собравшихся здесь. Взгляды лучших бойцов Вселенной — каковыми тут являлись, согласно заверениям Дилвиша, почти все — были устремлены либо на огненный ринг, либо на стол из черного дерева в дальнем конце зала. Вернее, на сидящего за этим столом рослого парня в медных латах, начищенных до блеска. Время от времени он подзывал к себе одного из посетителей, перебрасывался с ним парой слов, после чего тот (в смысле, посетитель) уходил в густую тьму за черным столом и больше в зале не показывался.

— Это кто там такой? — шепотом спросил Инеррен.

— Его называют Наниматель, — пояснил Дилвиш, — представитель Дома Дракона. У него на столе собираются запросы на бойцов с конкретными характеристиками, и он подбирает лучшего из имеющихся в зале.

— С чего вдруг этот Наниматель взялся за такое дело?

— Как это? А гонорар за посредничество? Он с каждой сделки получает кругленькую сумму.

— Ясно. Ты предлагаешь подать заявку?

— Выбор твой. Хочешь, постой тут и найди подходящего сам.

Чародей осмотрел весь зал, в особенно темных местах переходя на теневое зрение. Его внимание привлекла начавшаяся ссора между огромным, разбойничьего вида детиной, вооруженным широким мечом, и карликом — или гномом? — в темном плаще.

— Порождение трущоб Преисподней! — взревел разбойник, обрушивая на противника свой меч. — Я сделаю из тебя бифштекс!

Не отвечая, карлик сместился в сторону, и в его руке мелькнула сабля, отбившая удар. Искры на миг ослепили гиганта, но он махнул наудачу кулаком и попал. Капюшон слетел с головы карлика, обнажая заплетенные в пучок белые волосы и темную, словно обожженную кожу, контрастировавшую с пронзительными лиловыми глазами.

— Дроу! — Разбойник совершенно вышел из себя. — Если я кого-то и ненавижу больше, чем троллей, так это темных эльфов!

Так-так, подумал Инеррен. Еще одна легенда стала былью.

Дроу скользнул под стол, заставив противника ошарашено оглядываться, а затем вскочил на стул и нанес удар. Одна лишь хорошая реакция спасла разбойника от раскроенного черепа, но серебристый клинок срезал клок его волос.

— А вот теперь тебе конец, — прошипел он, взмахивая мечом.

Лезвие описало дугу точно в том месте, где только что находился темный эльф. Но только его там уже не оказалось. Более того, его нигде не было видно.

Гигант вертел головой во все стороны, будучи не в состоянии сообразить, куда же делся противник. Но тут из тени в двадцати шагах от места схватки выступила маленькая фигура в темном плаще.

— Хватит? — поинтересовался темный эльф. — Или еще хочешь?

Что-то неразборчиво прорычав, разбойник ринулся вперед.

— Твой выбор. — И с этими словами из рук дроу вылетела его сабля. Вращаясь в воздухе, она походила на серебристый диск. Тонкий свист окончился чавкающим звуком разрубленной плоти, и гигант медленно осел наземь.

Победитель подошел к трупу, рывком выдернул свое оружие и прищуренным взором обвел зал. Возражений против такого исхода дела ни у кого не возникло, так что темный эльф вытер саблю об одежду убитого и сунул ее в потайные ножны под плащ. Попутно он срезал с пояса противника кошелек — просто по привычке. Заглянув внутрь, дроу остался недоволен размером добычи, а потому бросил кошелек слуге и приказал убрать помещение.

«Отлично, — решил чародей, — этот парень мне подойдет. Я не в первый раз вижу, чтобы кто-то использовал Тени для перемещения и прикрытия в схватке, но у него крайне отточенная техника и высокая скорость. И вообще, иногда интересно идти рядом с тем, кого я полчаса назад считал лишь легендой.»

Инеррен перехватил темного эльфа у выхода.

— Не становись у меня на дороге, — хмуро бросил дроу.

— Тебе работу предлагают, — заметил чародей, — а ты еще сопротивляешься.

— Что за работа?

— Моего личного охранника.

— Неинтересно, — сказал темный эльф и пошел было дальше.

Не говоря ни слова, Инеррен отстегнул кошелек и высыпал на ладонь горсть черных монет. Острые уши дроу уловили знакомый звук, голова тут же повернулась к его источнику. Глаза вспыхнули.

— Десять сейчас, пятьдесят потом, — заявил чародей, — плюс возможная премия. Решай.

Темный эльф протянул руку, сгреб монеты и спрятал.

— Годится.

Дроу оказался бывшим рейнджером по имени Дриззт из города-государства с непроизносимым названием Мензоберранзан. Дилвиш попробовал было назвать его укороченным именем Дриззи (менее сложным для нормального языка) и чуть не лишился головы.

— Итак, откуда ты собираешься начать свой поиск? — спросил Дилвиш.

— С Северной Пустоши, — последовал ответ Инеррена. — И кстати, где третий? Этот твой Блэк?

— Минутку.

Дилвиш тихо свистнул сквозь зубы. Чародей готов был поклясться, что этот звук нельзя было услышать и за десять шагов, но со стороны Обители Печали донесся стук копыт, и из тумана выступил…

…большой черный конь; шкура, короткая грива и раздвоенные копыта его отливали блеском вороненой стали, а в маленьких серебристых глазах танцевали алые точки костров Преисподней.

Инеррен невольно отступил и сунул левую руку в потайной карман.

— Блэк, — произнес Дилвиш, — мы с тобой ввязываемся в очередное предприятие.

— Охранять Повелителя Теней от недругов?

— Он ГОВОРИТ? — изумленно промолвил Дриззт. — Как?..

— Как и ты, темный эльф, — ответил Блэк. — Я могу делать и еще кое-что, но это в случае нужды. Теперь ты, Инеррен…

В этот момент чародей уловил мысль стального коня, переданную лично ему по тайному каналу связи: «Не вздумай говорить, кто я».

«Ладно, — передал Инеррен в ответ, — не выдам.»

Этого краткого диалога, похоже, никто из остальных не заметил, так что Блэк мог быть спокоен относительно сохранения своего темного прошлого в тайне. Оба они знали друг друга по мирам Теневой Тропы, где чародей совершенствовал Искусство, а железный конь работал по своей основной специальности…

По Смещающимся Путям они вышли на Северную Пустошь, озаренную лишенным солнца огненным небосводом. Инеррен еще по пути подготовил нужное заклятие, сплетая, как обычно, четкие рифмовки, лишенные всякого смысла для тех, к кому заклинание не имело отношения.

Когда восходит Черная Звезда — Секретов нету для нее нигде, Она не знает слова «никогда» И получает знание везде. Мое заданье: Айру отыскать — Пускай стоит за нею хоть Барьер, Второй Колдуньи Синей не сыскать, Что б там ни говорили Лорды Сфер Прошла она таинственной тропой, Никто не шел ни с ней, ни позади, — Но черные лучи звезды ночной Укажут мне обочину Пути!

И тонкие угольно-черные линии обрисовали на легкой серой пыли отпечатки мягких туфель небольшого размера.

— Нам в ту сторону, — произнес чародей, показывая на уходящие к северу следы. — Только вот…

— Что? — спросил Дилвиш.

— Втроем на одной лошади… неудобно как-то.

— Я могу трансформироваться, — предложил Блэк, — если тебя это так волнует.

— Валяй!

Черный конь что-то проскрипел на языке, в котором Инеррен опознал какую-то разновидность Высшего Наречия Преисподней, и превратился в виверна — дальнего родственника драконов, с длинным гибким телом, двумя лапами и двумя же крыльями. На чешуйчатой спине Блэка-виверна также находилось седло, вернее, три седла, которые не были пристегнуты к его стальному телу, но составляли с ним единое целое.

Когда вся компания взобралась на спину Блэка — впереди восседал Дилвиш, за ним чародей, а Дриззт устроился позади, у начала заостренного хвоста, — виверн расправил крылья и взлетел, не соизволив даже оттолкнуться лапами от земли. Блэк был выше условностей и вовсе не собирался перенапрягать мускулы, когда в запасе у него имелась куча левитирующих заклятий, коими все обитатели Преисподней снабжены в изобилии…

Жители Двора Хаоса уверяют, что в этом краю Сфер переход из мира в мир настолько прост, что его даже заметить трудно, если специально не обращать на это внимания. И они правы, как теперь видел и Инеррен. Черный след Айры уже пересек Грани по меньшей мере раза четыре, но Блэк не встретил ни малейшего сопротивления на пути.

Серая пыль равнины сменилась инеем, потом снегом, а затем засверкала зеркальным панцирем льда. Стало холодно. Небосвод почернел, однако всполохи полярного сияния давали достаточно света.

Когда на горизонте начала вырисовываться гребенка горного хребта, Блэк внезапно стал терять высоту и вынужден был приземлиться. Проскользив шагов двести, он остановился.

— Что-то препятствует моим заклятиям, — объяснил он, — так что дальше нам придется идти пешком.

Дилвиш спрыгнул, чуть покачнулся, но устоял на ногах. Когда же Дриззт последовал его примеру, то растянулся на льду и забарахтался в попытках подняться, словно перевернутый на спину жук.

— Ничего смешного не вижу, — проворчал дроу в ответ на ехидную улыбку Дилвиша, — как ты можешь стоять на этом катке?

— Эльфийские сапоги из зеленой кожи, — пояснил тот. — А у темных эльфов разве нет таких штуковин?

Дриззт скрипнул зубами, однако вынужден был отрицательно покачать головой.

Инеррен осторожно спустился вниз, медленно ступил на лед, а потом уверенно сделал несколько шагов.

— Сейчас я устрою это и с твоими сапогами, — сказал он, наклоняясь к темному эльфу. Прошептав несколько слов, он протянул ему руку: — Попробуй теперь встать.

Дроу поднялся на ноги и бросил победный взгляд на Дилвиша: мол, не будешь больше задаваться своими зелеными ботинками!

Блэк тем временем сменил обличье на лошадиное, предусмотрительно «обул» копыта в подковы с шипами и принюхался.

— Не нравится мне тут, — заявил он.

— Слишком холодно? — с непроницаемым лицом спросил Инеррен.

— На моей родине, естественно, куда теплее, — кивнул Блэк, — но дело не в этом.

— Горы?

— Именно. За ними что-то такое… Я этого не понимаю.

Это было серьезно. Блэк, который был… неважно, кем он на самом деле был, но для него «не понимаю» звучит так же, как для человека «боюсь».

— Поймешь, когда увидишь, — сказал чародей. — Все готовы?

— Ты не мог бы сделать так, чтобы мы почувствовали немного тепла? — спросил Дриззт, зябко кутавшийся в свой плащ.

— Хорошо. — И Инеррен произнес:

Лед будет чуть белее, А небеса темнее, Зато лучи Звезды рассеют дрожь, И даст она подарок, Тепло — как будто ярко Костер пылает, отгоняя ночь.

Тотчас же все ощутили теплый поток, струящийся неведомо откуда, но согревающий тело, не растапливая льда под ногами. Сам лед, между прочим, как будто засветился изнутри светом, который исчез с черного небосвода, на котором больше не играли краски полярного сияния…

Горный хребет оказался значительно ближе, чем можно было предположить. Не прошло и двух часов, как они пересекли его по следам Айры, и перед ними открылся новый пейзаж.

По сравнению с этой равниной та, где они проходили чуть раньше, была настоящими горами — настолько гладок был иссиня-черный лед. За пределами человеческого, эльфийского и даже колдовского зрения Блэк заметил какое-то движение.

Когда они спустились вниз, фигурки местных обитателей стали отчетливо видны. Инеррен протер глаза.

— Ну-ну. Если так будет продолжаться…

Он не закончил фразу — жители ледяной равнины уже были близко.

Ростом они чуть превышали Дриззта, одеты в темно-синие облегающие костюмы, прикрытые короткими светлыми плащами, — холод им, казалось, нисколько не мешал. Насколько мог видеть чародей, кожа их была молочно-белой, а узкие глаза сплошь бледно-голубого цвета, без зрачков и радужных оболочек.

Они скользили по льду на металлических коньках, холодно поблескивавших в свете никогда не гаснущих сиреневых звезд. Движения их были легки и пластичны, словно у акробатов или танцоров.

И ни единого звука, даже коньки не скрипели по льду! Равнина была погружена в полнейшее безмолвие.

— Не нравится мне все это, — заметил Дилвиш, кладя руку на рукоять меча.

— Я об этом говорил два часа назад, — хмыкнул Блэк.

— Нападут — сражайтесь, но не раньше, — приказал Инеррен. — Нам ни к чему лишние проблемы.

— Думаешь, эти Ледяные Танцоры доставят нам неприятности? — не поверил темный эльф. — Да если растопить лед…

— Неплохо придумано, — кивнул Железный Конь. — Я займусь этим.

— Я сказал, пусть атакуют первыми!

— Что, ты такой принципиальный?

— Да. Мои принципы — это моя главная опора, — согласился чародей. — И то единственное, что у меня по-настоящему имеется.

Внезапно передние Ледяные Танцоры пригнулись, вытянув руки в стороны. Плащи их натянулись, спина оказалась почти плоской, и, таким образом, тело образовало некое подобие трамплина для прыжков. Следующие, рывком прибавив скорость, взлетели на эти «трамплины» и прыгнули вперед, целясь в пришельцев отточенными лезвиями коньков. В руках блеснули кривые кинжалы.

— Наконец-то! — оскалился Дриззт, извлекая из ножен две широкие сабли. Лезвие одной отливало мерцающей голубизной, вторая — чуть длиннее первой — казалось, была выкована изо льда.

Взмах, петля, поворот — и первый нападающий падает на лед, разрубленный на три части. Из ран вытекает не кровь, а полупрозрачная жидкость, тут же застывающая на морозе.

Дилвиш также пустил в ход свой меч, а Блэк встал на дыбы, отбиваясь передними копытами сразу от троих. Наконец ему надоело это развлечение, и Железный Конь открыл рот, выпустив струю красновато-желтого пламени. Троих противников как не бывало — на оплавившейся поверхности равнины остались лишь пятна, словно от высохших луж.

— А ведь это действительно Ледяные Танцоры, — усмехнулся Инеррен, — они состоят изо льда.

— Зато равнина — не лед, а нечто более прочное, — заметил Блэк, исследуя поверхность, на которой стоял. — Похоже на стекло.

— Пускай стекло… А ЭТО еще кто такой?

Приближающаяся к ним фигура была одета в черно-лиловый костюм того же покроя, что и у Ледяных Танцоров, и имела такие же глаза. На этом, однако, их сходство и исчерпывалось, поскольку рост ее был таким же, как у Дилвиша, а нижнюю часть лица скрывала металлическая полумаска с прорезями.

Оружия у нового противника вроде бы не было, но, не имея коньков, двигался он почему-то много быстрее, чем Ледяные Танцоры.

— Отойдите в сторону, — сквозь зубы произнес чародей, почувствовав леденящую ауру Силы, окружавшей врага.

Заклинание было не слишком длинным и не слишком коротким — точно по мерке.

Создания мороза и равнин Не знают жара Роковых Глубин. Меня ты помнишь, Алый Дух Небес, Еще с Игры. Так появись же здесь!

И девятифутовое существо, с ног до головы состоявшее из багрового пламени, с тихим гулом возникло перед Инерреном. Чародей молча указал на темную фигуру, и Огненный Дух развернулся к противнику. Прыжок — и ледяная мощь врага столкнулась с пламенем, рожденным в глубинах небесных миров.

— Идем! — приказал Инеррен вполголоса. — Они тут без нас разберутся.

Они двинулись дальше и скоро достигли места, где след Айры поднимался в воздух. Тщательная проверка показала, что там нет и подобия обычной для Хаоса невидимой дороги.

— Но она же ПРОШЛА здесь!

— И как же? — поинтересовался Дилвиш. — Возможно, у нее выросли крылышки…

— Если это так, — фыркнул Блэк, — то почему тут сохранились отпечатки ног? Ангелы следов не оставляют.

Инеррену не хотелось сейчас изобретать нового заклинания, так что он просто достал Кристалл Истины и посмотрел сквозь него на цепочку черных следов. Тотчас же чародей удовлетворенно хмыкнул.

— Мы просто ищем не там, где надо, — сказал он. — Пошли!

На самом деле следы Синей Колдуньи находились в нескольких десятках шагов дальше, а это был ложный путь, оставленный специально для тех, кто мог ее выслеживать. Тот же самый прием, который используют рейнджеры на лесных тропах, как заключил Дриззт, выслушав объяснения.

В том месте действительно находилась воздушная дорожка. Узкая и крутая, она казалась колеблющейся под ногами идущих по ней. Вероятно, прошло уже довольно много лет с тех пор, как Дух-Смотритель Дороги в последний раз обновлял поддерживающие ее чары.

Блэк, чтобы пройти по воздушной дороге, вынужден был вновь сменить обличье — теперь он казался человеком, гигантом с курчавыми черными волосами и окладистой черной бородой; глаза его стали голубыми, но алые искры все так же проскальзывали в них. Поскольку человек был все-таки поменьше огромного коня, Блэк уравновесил собственную массу, добавив к снаряжению наемного бойца тяжеленный двуручный меч.

Они поднялись уже достаточно высоко, когда остроглазый Дриззт засек приближающиеся с запада точки.

— Смотрите!

Блэк слегка прищурился.

— Виверны, — прогрохотал он, — с всадниками. Вроде людей с собачьими мордами, вооружены копьями… Поправка: огненными копьями — это штука наподобие жезла огненных шаров.

— Неплохо, — оценил Инеррен.

— Будет еще лучше, если ты придумаешь какой-нибудь способ спастись в ближайшие минуты три, иначе всех вас тут поджарят.

Уже неоднократно отмечалось, что в минуту опасности разум работает лучше всего; и чародей в очередной раз подтвердил это правило, соорудив нужное заклятие за полминуты:

Мои слова для вас для всех: Не стоит брать на душу грех. Я не изменник и не вор, И у меня есть разговор, Но нужен мне тут лишь один — И не слуга, а господин!

Он говорил негромко, но каждый из всадников его услышал; и все они поверили его словам, которые, если разобраться, были чистой правдой. Виверны описали полукруг, рассыпались во все стороны и с гнусавыми воплями разлетелись кто куда.

— Отлично! — произнес Блэк. — Работы лучшего качества я не видел с тех пор, как… Ладно, это неважно.

— Угу, — кивнул Дилвиш, уставившись куда-то вперед, — это действительно неважно. Чего не скажешь вон о том парне.

По воздушной дорожке навстречу им медленно и величаво двигался тип, двойника которого они оставили на равнине в объятиях Огненного Духа. Они были похожи друг на друга, словно две капли воды, вплоть до покроя костюма и ребристой железной полумаски. Единственное отличие — цвет. У первого одежда была черно-синей, этот же носил черно-оранжевое, а слева на его груди золотом был вышит Разящий Скорпион — один из тайных знаков Запретных Школ. С некоторыми последователями этих школ Инеррену некогда доводилось беседовать, однако сейчас никаких особых преимуществ этот факт ему не давал.

— Если огнем ты поражаешь лед, — тихо сказал Блэк, словно читая мысли чародея, — то что противопоставить огню?

— Лед! — воскликнул Дриззт.

Дилвиш недоуменно посмотрел на дроу, но темный эльф явно знал, о чем говорит. Инеррен также кивнул.

— Твоя сабля… В ней магия Льда?

— Скимитар, — поправил Дриззт. — Да. В одном — Мерцающая Вспышка, в другом — Леденящая Смерть. Так что я пошел.

— Удачи!

Искривленные клинки бесшумно вышли из ножен, а маленькая фигура дроу двинулась навстречу Скорпиону.

Скорпион вытянул правую руку вперед. Кожа запястья разошлась в стороны, а из образовавшейся щели вынырнула продолговатая голова змеи. Повинуясь неслышному приказу, змея ринулась вперед, намереваясь вцепиться отравленными клыками в дерзкого противника.

Но темный эльф оказался быстрее. Голубой скимитар описал короткую дугу, и острое лезвие отсекло змеиную голову напрочь. Не давая Скорпиону времени провести новый подлый трюк, Дриззт прыгнул вперед, занося оружие для смертельного удара.

Однако враг нанес удар открытой ладонью, и дроу, уронив скимитар, отлетел, хватаясь за переломанные ребра. Скорпион поднял маску, выпуская изо рта огненную струю.

Темный эльф перехватил серебристый скимитар левой рукой и поставил перед собой как щит. Пламя окутало лезвие… и исчезло, не причинив Дриззту никакого вреда. Тотчас же он метнул свое оружие.

Лезвие вонзилось точно в сердце Скорпиона. Дилвиш метнулся вперед и довершил дело, отрубив врагу голову. Огонь, вырвавшийся из перерубленной шеи, на миг ослепил его и слегка обжег, но этим все и ограничилось.

Инеррен парой исцеляющих заклятий привел ребра Дриззта в порядок. Дроу аккуратно протер свои скимитары и сунул на место.

— Интересно, эти ребята тут просто так прогуливались?

Вопрос Блэка звучал явно риторически. Чародей прекрасно осознавал, что и Скорпион, и его замороженный братец — лишь Стражи, которых поставил на пути в свой замок некий «господин»; тот, к кому Айру угораздило попасться в плен.

2. Полночный Замок

— Проклятье!

Шан в третий раз попытался связаться с Леденящим и вновь потерпел неудачу. Да, магические поля Долины Ветров Мороза часто искажают вызов, так что слова слышны нечетко, но они не в состоянии прервать его или блокировать! Тем более — три раза подряд.

Значит, кто-то очень хочет добраться до него. Случайность можно исключить — тот, кто сумел одолеть Ледяных Танцоров и их верховного владыку, не может просто проходить мимо.

Но кто и зачем?

Шан перебрал в памяти список своих врагов, вычеркнул всех мертвых и нашел лишь несколько имен. Двое из них заявились бы прямо в Полночный Замок, а не пробирались сквозь внешнюю охрану; прочие же не в состоянии добраться даже до Радужных Гор.

Значит, враг неизвестен. Они никогда не встречались прежде — не факт, конечно, но достаточно правдоподобно. Следовательно…

Один из охотников за Диадемой Даммаранга? Ушедший Бог дал ответ о местонахождении артефакта этой Синей Колдунье, но вряд ли она поделилась с кем-либо этой информацией.

«Как там она назвала этого своего дружка? — подумал Шан. — Я в самом начале принял его обличье… Инеррен — да, вроде так. Ну и что с того? Знай он о Диадеме, они бы пришли вместе… Минуточку! О Диадеме он не знает, а о самой Синей Колдунье? Если она ухитрилась отправить ему известие о том, что попала ко мне в плен… А Полночный Замок найти трудно, но не невозможно.»

Шан моментально попытался вызвать Скорпиона и также не получил ответа.

— Так. Значит, и этот мертв. Ну ладно же…

Предчувствие угрозы заставило Шана развить бурную деятельность. Сигнал, посланный Ящерице, достиг цели. Приказ не оставлял никаких сомнений в намерениях господина: найти и уничтожить!

Воздушная тропинка кончилась, как и черные следы. Инеррен вновь воспользовался Кристаллом Истины, долго обозревал сквозь него окрестности во всех направлениях, затем покачал головой.

— Тут она поставила меня в тупик. Как сквозь землю провалилась.

Сквозь землю?!

Он быстро наклонился вниз. Точно, почти под ними зияло отверстие не то шахты, не то колодца, а может, просто конец подземного хода.

— Нам туда, — произнес чародей.

— Но как?..

— Хороший вопрос, дроу, — похвалил Блэк. — Ну, Посвященный Теневых Дорог?

Дабы не вступать в долгую дискуссию, Инеррен спрыгнул вниз. Его теневое зрение уже указало тонкие линии энергии, соединяющие черное отверстие с концом воздушной тропы. Они-то и затормозили падение, обратив его в быстрый, но почти безопасный спуск — словно прыжок с высоты десяти футов.

Что-то пробормотав насчет «этих чокнутых магов», Дриззт последовал примеру чародея. За ним прыгнули Блэк и Дилвиш; последний, впрочем, потом уверял, что приземлился единственно с помощью своих зеленых сапог.

Итак, все четверо благополучно оказались в подземельях. Здесь было тихо, сыро и, судя по капающей с потолка зловонной воде, теплее, чем на поверхности. Хотя и ненамного, так как у самого пола стены покрылись тонкой пленкой льда.

— До чего же избитый прием, — заметил Блэк. — Хоть бы один придумал что-нибудь более оригинальное, чем подземный лабиринт, усеянный ловушками, монстрами и потайными дверями.

— Пожалуйста, — усмехнулся Инеррен, — два таких лабиринта — начало первого соответствует концу второго и наоборот. Вход расположен сверху в виде люка, через который тебя туда швыряют, после чего происходит обвал, едва не похоронивший тебя вместе со всеми надеждами выбраться обратно тем же путем.

— А где выход? — поинтересовался Дилвиш.

— О выходе я ничего не говорил, — отрезал чародей.

— Тогда каков тут смысл?

— А смысл очень прост: тот, кто не обладает достаточной смекалкой, в этом лабиринте может бродить хоть до скончания веков.

Блэк наклонился к уху Дилвиша и прошептал так громко, чтобы слышно было всем:

— Он имеет в виду, что не следует воспринимать лабиринт как нечто, что полагается пройти от начала и до конца. Найди уязвимое место, пробей дырку и вылезай.

— Кажется, это был трактат «Битва Логики и Здравого Смысла»? — уточнил Инеррен.

— Точно. Я и не знал, что ты с ним знаком.

— Так, прочел в одной библиотеке… — Незачем было упоминать, что библиотека принадлежала одному из Богов Судьбы.

— Извините, что прерываю столь интеллектуальную беседу, — вмешался Дриззт, — но вон за тем поворотом поджидает какая-то тварь.

Предчувствие (или что-то в этом роде) не обмануло темного эльфа: над сводом нависло нечто, напоминавшее летающее одеяло с кучей острейших зубов и длинным чешуйчатым хвостом. После того, как объединенными усилиями тварь была изрублена в капусту, дальше двигались более осторожно…

Но, несмотря на все меры предосторожности, Инеррен начинал кожей ощущать чей-то холодный, немигающий взгляд. Влажные коридоры сменялись пещерами, пещеры — узкими и низкими ходами, ведущими к подземным речкам и озерам; и все время чародей чувствовал незримое присутствие таинственного наблюдателя.

Перейдя на темное наречие, он кратко изложил все свои подозрения и план действий. Ход был небезопасным, однако лучшего никто не мог придумать.

Громко и отчетливо, усилив голос предварительно наложенными чарами, Инеррен произнес:

Дети подземелья, мрака и глубин! Ваш хозяин знает: я иду за ним. Вы же — не преграда моему пути, Гибель — вам награда, лучшей не найти. Тот, кто хочет выжить, пусть уходит прочь, В свет небес иль в сумрак, в Бездну или в ночь, — Их не тронут чары. Но не тех, кто ждет Слова господина: «Живо, уничтожь!» Участь их печальней будет, чем у тех, Кто в чертогах Смерти ублажает Смерть…

Он знал: эти слова будут услышаны и восприняты всеми, кто находится сейчас в этом лабиринте. К сожалению, некоторых особенностей местных обитателей чародей не учел, так как не был ознакомлен с ними…

Впоследствии Блэк назвал это их свойство «мазохизмом, отягощенным скрытой тягой к самоубийству», — абсолютно все монстры, сколько их там было в окрестности, лезли напролом, не обращая ни малейшего внимания на то, что их протыкают мечом насквозь, рассекают на куски и сжигают заживо, словно стремились встретить ту самую «ужасную» участь. Инеррен истратил весь свой резерв стандартных заклинаний и даже вконец разрядил оба боевых жезла, обнаружившиеся в потайном кармане, — Ядовитый и Превращающий в Камень, трофеи арканского Турнира. Пещера, которую они оставили, после этой баталии напоминала смесь мастерской безумного скульптора, лаборатории некроманта, мусорной свалки и скотобойни, а уж воняло там… Не в каждом отделе Преисподней можно было встретить столь «изысканный компот» запахов — это опять-таки определил Блэк.

По сравнению с этим гигантским побоищем стычки с тремя-четырьмя тварями воспринимались как нечто обыденное и не стоящее внимания. Попутно они даже перебрасывались шуточками, наподобие «Как смешно разинул пасть тот монстр, когда я проткнул его насквозь» или «Ты посмотри, что только вытворяет этот демон, безуспешно уворачиваясь от моего копыта»…

Наконец, компания оказалась в громадной пещере, освещенной фосфоресцирующей плесенью на стенах. В дальнем ее конце угадывалось нечто вроде лестницы, ведущей наверх, но подход к этой лестнице загораживал тип в черно-зеленом костюме и железной полумаске.

Третий брат и третий из Стражей.

В отличие от своих предшественников, он атаковал первым, плюнув какой-то ядовитой дрянью. Дилвиш и Дриззт отпрянули в стороны, их клинки уже были готовы поразить цель, но противник оказался быстрее и, коснувшись стены, словно растворился в ней.

— Быстро все наверх! — приказал Инеррен. — Мне эти близнецы уже надоели.

— Если ты расплавишь камень, рухнет все, что стоит наверху, — с усмешкой заметил Блэк.

— У меня другой план. Быстро поднимайтесь по лестнице, я должен уйти отсюда последним.

Чародей аккуратно провел черту на грязном полу, несколькими короткими движениями набросал простенькую рамку заклинания, пометил ключевые точки — со своей, разумеется, стороны, — сопровождая работу тихим нашептыванием.

Наконец он удовлетворенно осмотрел образовавшийся узор:

Черта становится Барьером, Коль Тень лежит внутри нее; Пройдет здесь даже неумелый — Когда я уберу ее. Но лишь моя рука коснется Размытых символов в пыли, Любой другой, кто здесь пробьется, Войдет в страну Теней и мглы И там останется навеки Как разумом, так и душой… А тело — пусть лежит. Помехи Оно не создает большой. В капкан Теней попасть несложно, Ведь Тень чужих не помнит рук — И всяк вооруженный ложью Здесь свой оставит хладный труп!

— А теперь, если посмеешь, можешь идти за нами! — весело крикнул Инеррен невидимому Стражу и направился вверх по лестнице.

Ступени закончились у порога закрытой на девять запоров двери, которую Блэк без труда вышиб — он уже вернулся к обычному облику Железного Коня. И вновь взорам четырех спасателей предстали ледяные равнины, на сей раз без Танцоров.

— Вон в ту сторону, — сказал чародей, указывая на стену из сиреневого льда высотой футов двести.

Когда они проходили мимо ледяной стены, раздался сухой треск. В стене появились трещины, из которых начали вытягиваться тонкие щупальца, несущие на концах отточенные когти. Клинки Дриззта и Дилвиша заработали, разрубая щупальца, но этого оказалось недостаточно — их было слишком много. Блэк для пробы дохнул пламенем на ближайшее щупальце. Никакого эффекта.

— Запутывайте их! — выкрикнул Инеррен, проскальзывая между щупальцами. Сразу два щупальца метнулись к нему, столкнулись и остервенело набросились друг на друга.

— Годится, — усмехнулся Дриззт, повторяя прием.

Не прошло и десяти минут, как все щупальца неведомого чудовища обессиленно лежали на льду, напрочь отрезанные мечами либо изорванные в клочья. И тогда затрещала уже вся стена — монстр, лишенный добычи, недовольно ворочался.

Дилвиш отстранил чародея в сторону:

— Двигайте дальше, я им займусь сам.

— Ты в своем уме?

Ответом были несколько слов на темном наречии, от которых Инеррен на мгновение потерял дар речи, а потом кинулся к краю ледяной стены, которая рушилась на части. Блэк и Дриззт уже были рядом с ним, когда раздался грохот падающих ледяных глыб и жуткий рев освободившегося чудовища.

— Эта тварь — порожденье Хтона, — заметил Железный Конь, — что, интересно, привело ее сюда?

— Не ЧТО, а КАК, — поправил чародей. — Это в принципе осуществимо, хотя и хлопотно. Но хотел бы я знать, где это эльф мог научиться Ужасным Заклятиям?

— В Домах Боли, естественно, — ответил Блэк, — где ж еще. Только если ты имел в виду Дилвиша, то он не совсем эльф. В его стране кровь одной ветви Высших Эльфов на протяжении тысячи лет смешивалась с королевской кровью соседней страны, и он прямой потомок этой линии. Полное его имя Дилвиш из династии Селара.

— Селар? — переспросил Инеррен. — А это, случаем, не связано с Селлой?

— Вот уж не знаю… Но о Селле-то ты каким образом узнал? Этот мир — большой секрет даже в Высших Сферах.

— Так, заглянул туда на несколько часов… — Историю о «великолепной шестерке», Морригане и Шаре Теней чародей предпочел сохранить при себе. С этим младшим братцем Древних Богов, пускай он и служит конем какому-то полуэльфу, нужно постоянно держать ухо востро. Следовательно, чем меньше ему будет известно о его, Инеррена, делах, тем безопаснее.

Тут из темноты вынырнули черные стены цитадели, при виде которой Блэк воскликнул:

— Это уже чересчур! Издевательство над лучшими творениями…

— Что ты имеешь в виду?

— Эта штука, — указал он на замок, — скопирована со знаменитого Полночного Замка, только тот находится совсем в другом месте.

— И чем же он знаменит? — спросил Дриззт.

— Ну… скажу так: реальное в нем смешано с нереальным, и никак нельзя заранее определить, что есть что.

— Так это же Двор Хаоса!

— И да, и нет. Там штука посложнее и более масштабная. Но здесь! — Блэк гневно раздул ноздри и выпустил струйки дыма. — Внешне — да, точная копия, но внутри он совсем иной. Мне это напоминает…

Голос стального коня пресекся. Когда чародей обернулся, чтобы узнать, что случилось, то увидел, как Блэк медленно превращается в ледяную статую.

Ветер-оборотень!

Инеррен быстро загородил собою Дриззта, одновременно накладывая на темного эльфа теневую оболочку его-то самого всегда окружала такая. Тончайшая пелена Теней надежно предохранила живую плоть от леденящего воздействия.

Удостоверившись в надежности защиты, чародей подошел к ледяному коню.

— Иди! — вырвалось изо рта статуи.

— Как ты…

— Время… — ответил Блэк.

Инеррен понял и, коснувшись плеча Дриззта, направился к черным стенам. За Железного Коня можно было не беспокоится: если он смог выдавить хоть слово, то вскоре и вовсе одолеет последствия оледенения. Ветер-оборотень — штука крайне коварная, но, если от него успеть защититься хотя бы на начальном уровне, дальнейшее — вопрос времени. Его заклятие трудно снять снаружи, но не изнутри.

Некогда чародей сам оказался в подобном положении, и спасло его средство, которое не было описано нигде. Кажется, никто и не подозревал о нем. Начальную защиту обеспечила накидка, ткань которой настолько была пропитана излучениями Королевства Теней, что она в какой-то мере стала очень слабой теневой оболочкой. Этого как раз хватило, чтобы разум Инеррена остался бодрствующим, хотя тело и застыло в ледяном панцире. С тех пор он всегда носил свою старую одежду, и никакие недоумевающие взгляды зрителей и участников арканского Турнира не могли заставить чародея сменить ее на более презентабельную.

След Айры прервался у стены. Прищурившись, Инеррен уловил через Кристалл Истины, что волшебница использовала здесь простую левитацию, поднявшись в верхнее окно.

«Пойти по тому же пути? Нет нужды, — решил чародей, — я и так знаю, что она внутри этого замка. И в плену. Значит, все равно следует «побеседовать» с «господином»; и конечно же самый быстрый способ достичь этого — войти через главные ворота.»

Они обнаружились шагах в трехстах, за поворотом. Решетка была, разумеется, опущена, но сами ворота — распахнуты. Причиной этого оказался вывороченный с чудовищной силой запор — похоже, нынешний владелец Полночного Замка вынужден был применить решительные меры для захвата собственности.

— Ты поднимешь ее заклятием? — спросил дроу.

— Придется. А у тебя есть другие предложения?

— Угу, — кивнул тот, вытаскивая из-под плаща склянку с желтоватой субстанцией внутри. — Спорим, я шарахну этой штукой по решетке, и в ней окажется дыра?

— Валяй. Пять монет, если ты прав.

Дриззт метнул склянку, целясь в один из опорных прутьев толщиной в руку. Раздался грохот, повалили клубы едкого дыма, и, действительно, часть прутьев выворотило и в решетке образовалась достаточных размеров дыра.

— Алхимия — мое хобби, — усмехнулся темный эльф.

— Верю. Громовая Стрела не из простых составов. А еще что-то в твоем запасе имеется?

— Кое-что есть. Не люблю тратить их без нужды.

— Расходы оплачу.

— Тогда точно найдется.

Предания, с тоской подумал Инеррен, верны по крайней мере наполовину. Согласно легендам, дроу заразились от демонов их основными пороками. Жадность, предательство, азарт и неумеренность — все это было в их натуре. Что ж, риск есть всегда…

Коридоры Полночного Замка, соответствуя наименованию цитадели, освещались лишь слабым светом наружных звезд, падавшим через узкие оконные проемы. Но ни темный эльф, ни чародей, владевшие теневым зрением, на это не обращали внимания.

Против ожидания, вторжение вроде бы оставалось незамеченным. Ни единой души не попадалось им навстречу — сплошные переходы, галереи, залы и лестницы.

— Мне это надоело, — не выдержал Инеррен, — я должен добраться до цели. Нас водят за нос, мне кажется, лабиринт этого замка все время меняется, но так, чтобы мы не решили, будто ходим по кругу.

— Что ты предлагаешь?

— Как обычно, пробить дыру в стене. Доставай-ка свою склянку.

— Пять монет, — протянул руку Дриззт.

— Три. Можешь использовать менее мощную настойку. — На деньги чародей не обращал особого внимания, но тут было дело принципа.

Получив монеты, дроу швырнул в ближайшую стену бутылочку с Бурлящей Молнией. Камень разошелся, и Инеррен впервые увидел что-то светлое в отверстии.

Он пролез, и стена сомкнулась за его спиной. Судя по звукам, раздававшимся позади, Дриззт вовсю действовал и клинками, и взрывающимися склянками, но стена была стойкой и непроницаемой. Какие бы враги сейчас ни угрожали темному эльфу, сейчас чародей ничем не мог ему помочь.

Надо же! Не прошло и получаса, а из трех его телохранителей никого не осталось — двое заняты с противниками, третий размораживается. Пришел черед использовать собственные силы…

Шан аккуратно поставил хрустальный кубик на стол и накрыл покрывалом.

— Теперь у них ночь, — сказал он.

Айра сверкнула глазами, но сдержалась.

— Отлично, моя дорогая. Я уже приручил твой язычок, теперь дело пойдет быстрее. Твой дружок привел сюда целую компанию, но теперь они ему не помогут. Он остался один, и — если даже одолеет Гвардию, со мной ему не справиться — как и тебе.

С милой улыбкой девушка произнесла:

— Господин, он повергнет тебя на колени и заставит униженно извиняться передо мной за каждое ласковое слово, с которым ты обращался ко мне, а потом тебе придется отправиться самым длинным путем в Преисподнюю, только бы ускользнуть от его кары.

Шан в гневе вскочил и занес руку для смертельного удара, однако остановился, напомнив себе, что нужно беречь силы для предстоящего поединка.

Властным жестом он подтащил Айру к столу и что-то прошептал.

Девушка исчезла.

Черт! Опять этот «третий брат»!

Длинная галерея была освещена закрепленными на стенах масляными лампами, вдобавок каждый из стоявших в ней держал в руках факелы.

Они равномерно распределились вдоль стен, между ними оставалось расстояние примерно в два шага. И в дальнем конце галереи стоял черно-зеленый тип в металлической полумаске. На рукаве его костюма была вышита Ящерица, так же чародей решил и называть его.

Желтолицые бойцы в свободных белых костюмах, оставлявших открытыми босые ступни, смотрели лишь прямо перед собой — казалось, ни Ящерица, ни Инеррен их не интересуют.

Гонг, словно отмечающий начало схватки. Так, во всяком случае, было принято на Турнире Пяти Колец, потому чародей нисколько не удивился, когда ближайшие к нему двое что-то неразборчиво проорали (вероятно, подбадривая себя перед стычкой) и ринулись на него.

Со зловещей улыбкой Инеррен произнес:

В огненной печи сгорает Всяк, кто жив — и нападает!

Тотчас же пламя факелов полыхнуло, коснулось атакующих, и те с воплями упали на пол. Но вопли не продлились и мгновения, так как пепел вопить не может, а от них и осталась лишь горстка пепла.

— Кто хочет последовать за ними — шаг вперед! — пригласил чародей. — Кто хочет жить — сделайте вид, будто вы каменные статуи!

Он облегченно вздохнул, когда увидел, что ни один из желтокожих не стремится разделить участь своих соратников. Медленно, следя боковым зрением за каждым движением, Инеррен прошел между застывшими рядами бойцов, и ни один не пошевелился.

Ни один, кроме Ящерицы, который с той же медлительностью двигался ему навстречу.

Этот странный ритуал рукопашного боя никогда не был понятен чародею. Сам он не изучал его, а уж о том, чтобы следовать всем его условностям СЕЙЧАС — при такой-то ставке! — и речи быть не могло.

Потому Инеррен просто сказал:

Глаза змеи и хвост дракона На человеческих ногах Не ходят. И твоя природа Тебя же здесь повергнет в прах!

Противник бесшумно рассыпался кучкой серой пыли.

«Допускаю, — согласился чародей с собственной совестью, — что шансов у него не было. Но разве были они у меня в рукопашной? Я действую лишь так, как могу, и жду того же от других. Разве моя вина, что они полагают, будто я играю по ИХ правилам?»

Переступив через прах Ящерицы, он проследовал в конец галереи и закрыл за собой двери, наложив засов. Что дальше будут делать эти желтолицые — стоять на месте или разбегутся в стороны, пренебрегши проклятием, — Инеррена не волновало.

Перед ним была цель его пути — золоченая дверь, выкованная словно из языков пламени. В орнаменте также угадывались клыки драконов, рога и черепа демонов, змеиные глаза и разорванные цепи.

Отдав должное произведению искусного чеканщика, чародей не стал взрывать дверь заклятием, а просто отворил ее.

Перед ним стояла Айра. На девушке был наряд танцовщицы, сделанный из кусков тончайшей ткани общей площадью примерно в два квадратных дюйма.

— Ты пришел! — прошептала она, протягивая руки вперед.

Инеррен обнял ее и почувствовал, что Айра дрожит от перенесенного ужаса.

«Где он?» — спросил чародей мысленно.

«Ты победил», — пришел ответ. Девушка запрокинула лицо ему навстречу, прикрыв глаза и слегка раскрывая губы.

Но тут же лицо приобрело иное выражение — удивления, — когда она, словно не веря себе самой, отвела руку назад и нащупала вонзившуюся под левую лопатку рукоять серебряного кинжала…

— Это была хорошая попытка, — признал Инеррен, — но тебе следовало бы получше изучить характер Айры. Ну-ка, вернись в свой настоящий облик!

Очертания стройного женского тела расплылись, и перед чародеем оказался высокий, очень мускулистый человек, который вполне мог приходиться четвертым братом убитым Стражам — Ящерице, Скорпиону и Леденящему. Его смуглое лицо было искажено дикой болью, а силы, как магические, так и телесные, сейчас уходили лишь на поддержание жизни — которая ему была уже не нужна.

— Где Айра? — жестко спросил Инеррен.

— Лишь моя рука… освободит ее… — прохрипел умирающий. — После меня… не останется… ничего…

«Где она? — Чародей умел разить и мысленной речью, если это было необходимо. И далеко не всякий клинок, даже серебряный — оборотню, был способен причинить подобную боль. — Отвечай, или я отправлю тебя туда, где действительно знают толк в пытках! Быть может, мне и понадобится твоя рука, но никак не твоя жизнь…»

Он тонкой струйкой вливал во врага энергию: ровно столько, чтобы поддерживать в нем жизнь, чтобы тот все чувствовал и был способен отвечать. Проверенный метод Домов Боли — причинять боль до тех пор, пока измученный физически и морально, утративший все желание сопротивляться подопечный не сдастся — оказался успешен и на сей раз. А ведь Инеррен не причинил ему и малой доли тех страданий, что некогда испытал сам…

В разуме умирающего возник образ хрустального куба и рыдающих внутри него обнаженных женщин, к которым подбираются уныло завывающие призраки. Поморщившись, чародей оборвал связь и окинул зал быстрым взглядом.

Так и есть: под темным покрывалом на столе находилось нечто небольшое, кубической формы. Инеррен вырвал кинжал из тела врага, одним коротким ударом отхватил у него левую кисть и коснулся ею стенки хрустального кубика.

Треск разрушенного заклятия — и вокруг чародея оказалась стайка испуганных женщин, которые только что сходили с ума от леденящих прикосновений призраков с извращенными желаниями (как и у их господина). Одной из немногих, которые вели себя более-менее спокойно, была Айра.

— Странное общество, — весело заметил Инеррен, — но ты постоянно попадаешь в такие ситуации…

Волшебница возмущенно фыркнула.

— Да он просто обманул меня твоей рожей, век бы ее не видела.

— Меня он тоже пытался провести в твоем облике, — сказал чародей, — но не прошло. Интересно, что бы это могло значить? Вероятно, ты от одного моего вида теряешь голову.

— Ах ты… — задохнувшись от возмущения, Айра искала подходящий ответ, а Инеррен демонстративно не обращал на нее внимания…

Эта ситуация, возможно, приняла бы крайне опасный оборот. Но к счастью, со стороны галереи послышался стук железных копыт по камню. Через минуту дверь распахнулась, а на пороге оказались Блэк и Дилвиш.

— Твой гарем? — поинтересовался Железный Конь.

— Что? — не понял чародей.

— Ты находишься в весьма живописном окружении, — ехидно усмехнулся Дилвиш, — что ж тут еще можно подумать?

— Ваши мысли — ваше дело, — нейтральным тоном ответил Инеррен, понимая, что надо срочно менять тему, иначе Айра начнет вымещать свой гнев на нем. — А где Дриззт?

— Убит. — Блэк покачал головой. — Сам виноват — взорвал столько своих склянок в одном месте, что обрушился потолок.

— А что с этим «господином»? — спросил Дилвиш. — И которая тут твоя Синяя Колдунья?

— Синяя Колдунья — я. — Айра уже раздобыла где-то в зале свою накидку и посох.

— А «господин»… Эй, куда он подевался? — удивленно воскликнул чародей.

Труп, судя по всему, оказался достаточно живым для того, чтобы убраться куда-то в неизвестном направлении.

— Вы позаботьтесь об…

— …этом гареме, — закончил за Инеррена Дилвиш. — Это-то пожалуйста, но тебе точно не требуется подмога?

— Нет. Я уже знаю его пределы, — сказал чародей. — Кроме того, теперь у него нет заложницы, так что я могу не сдерживать себя.

— Сдерживать?!! Так ты все это время себя сдерживал?

Инеррен слегка кивнул.

— Если бы все дело было в убийстве… Ты что думаешь, я не мог составить заклятия типа «умри на месте, в сей же час»?

— Ладно. Счастливой охоты!

— И постарайтесь без лишних жертв, — добавил Блэк, — а то потом хлопот не оберетесь.

Айра отмахнулась:

— «Потом» наступает лишь тогда, когда мы этого хотим.

— Интересная точка зрения… — заметил Железный Конь. — Теперь понятно, почему он пришел сюда за тобой.

Под словом «он» Блэк, естественно, подразумевал Инеррена, который сейчас всматривался в Кристалл Истины. На камень он уже успел наложить какое-то заклятие для поиска исчезнувшего врага.

— Ага! Вот он где!

— Нашел? — Глаза Айры вспыхнули.

— Держись.

Рука в руке, они растворились в воздухе.

3. Охота

Ругаясь от боли последними словами, Шан зажал перерезанные артерии и приставил к ране кусок мяса, вырезанного из живого тела. Кому тело принадлежало ранее, для его цели было несущественно. В данный момент Шан использовал одного из своих слуг.

Гортанные слова на мертвом языке Таонеза превратили бесформенный кусок плоти в зеркальное отображение правой кисти Шана, после чего он аккуратно поднял руку, и левая кисть зашевелилась, словно никогда и не была отрублена.

Будь проклято это Искусство! Будь прокляты эти маги дальних миров, не обращающие никакого внимания на общепринятые правила!

Будь проклят тот день…

— Когда ты появился на свет.

Шан резко повернулся.

Айра и Инеррен стояли в десяти шагах от него, посох Синей Колдуньи был направлен ему в голову, а рука чародея что-то сжимала в глубинах потайного кармана.

— Преисподняя? — вопросительно произнесла девушка.

— Дома Боли, — твердо возразил Инеррен.

— Тогда пускай выберет сам, — решила Айра и уставилась на Шана. — Ты все слышал? У тебя полминуты на размышление.

Но тот проговорил:

— Требую честного поединка.

— Поединок и так был честным, — возразил чародей, — ты проиграл и должен оставить свою жизнь на мое усмотрение. С жизнью-то и так все ясно, она тебе больше ни к чему. Остается лишь выбор, где бы ты хотел провести свою Послежизнь.

— Честный поединок предполагает наличие секундантов и судей.

— Судей еще ладно. Но секунданты тут ни к чему. В колдовских поединках никогда не бывало ассистентов.

— Так тебе нужны судьи? — переспросила Айра. — Как угодно.

Она властно указала на Шана, коснулась рукой плеча Инеррена и произнесла:

Идет турнир. И честный бой Без судей не проходит — Так проведи нас за собой В Аркану, где своей судьбой Сам смертный править может!

«Вообще-то мне запрещено сюда возвращаться», — передал Инеррен.

«После той Игры во Дворе Хаоса Рэйден ничего уже тебе не сделает. Хранитель — его начальник, — мысленно объяснила волшебница, — и потому он не пойдет на открытый конфликт.»

Действительно, сидящий на судейском месте Рэйден коротким кивком приветствовал их; но тут он заметил Шана, и реакция была куда более сильной.

— Нет… — с ужасом прохрипел Шан, однако фигура в бело-золотых одеяниях и широкополой соломенной шляпе уже пружинисто поднялась на ноги и двигалась к ним.

— О, какая встреча! — промолвил Рэйден. — Шан Цунг, собственной персоной и в столь интересном обществе!

— Вы знакомы? — поинтересовалась Айра.

Шан скрипнул зубами, а Рэйден лишь улыбнулся.

— Да, Синяя Колдунья, и довольно давно. Что объединяет вас?

— Он вызвал меня на формальный поединок, — заявил чародей, — и потребовал наличия судей.

Глаза Рэйдена чуть расширились. Он скорбно покачал головой.

— Ты настаиваешь, Шан Цунг? Я могу обеспечить все условия, но, между нами, у тебя нет ни одного шанса.

— У меня нет выбора, — выдавил тот.

— Это уж точно, — согласилась волшебница. — Если он откажется, я сама отправлю его в Преисподнюю.

— По-моему, ты ей не понравился, — сделал вывод Рэйден. — Причина тому была, или это ненависть с первого взгляда?

— Он держал ее в плену, издевался и заставлял обращаться к себе «господин», — сообщил Инеррен с ядовитой усмешкой. — Дело слишком серьезное, чтобы оставить его без внимания. Затронута честь…

— Я понял, — прервал Рэйден. — Да будет так! Идите на Малую Западную Арену. Через полчаса там будут трое судей и все остальное, что положено…

Когда Шан Цунг получил свое, отправившись прямиком в Дома Боли, а разорванное на части тело было убрано с Арены, чародей и Айра устроились в тихом уголке на опустевших трибунах.

— Да, я совсем забыл спросить: что тебе понадобилось в том Полночном Замке?

Волшебница хлопнула себя по колену.

— Я тоже напрочь забыла! Быстрее возвращаемся, пока ее кто-нибудь не прихватил.

— Кого это «ее»? — спросил Инеррен, пока Айра читала перемещающее заклятие.

— Диадему Западного Предела, — ответила она. — Последнее и самое великое из сокровищ Лорда Даммаранга, Ушедшего Бога.

— С чего это вдруг ты начала охотиться за Артефактами?

— Да ты знаешь, сколько платят коллекционеры за неизвестные ранее талисманы? Те, о которых все знают, уже давно находятся в хорошо охраняемых местах, а за информацию о местонахождении Артефактов дерут столько, что ни одно вознаграждение не покроет расходов. Зато за нечто новенькое полагается действительно приличная награда…

— Жадность до добра не доводит.

— А как ты добываешь деньги, когда они у тебя заканчиваются?

— Иду в «Триаду» или тому подобное заведение.

— Ага, так вот, значит, почему ты так задержался! Тебе, видите ли, партию надо было доиграть!

Их спор грозил перерасти в стычку, но прибытие в Полночный Замок отложило все неурядицы в сторону.

Цитадель была безмолвна и пуста. Куда подевались Блэк и Дилвиш вместе со спасенными женщинами — непонятно. Хотя, в конце концов, они обещали позаботиться о них и наверняка сдержат слово.

Айра достала из кармана накидки несколько тонких металлических стержней, сложила их в форме прямоугольной рамки с ручкой-держателем и, глядя сквозь эту рамку, начала медленно поворачиваться вокруг своей оси.

— Это что такое? — поинтересовался чародей.

— Так, одна штучка, которая позволяет сразу определять и тайники, и их содержимое. Я не могу придумать названия, а продавец не сообщил.

— Слушай, скажи честно: сколько времени ты потратила на странствия по Преисподней и Хаосу?

— Много. Около пятидесяти стандартных лет.

— Стандартных?

— По счету Четрании это примерно семьдесят три года. Почти все тут почему-то считают, что в году триста шестьдесят пять дней, а не двести пятьдесят два, как у нас. При этом в аду не то что год от года, но даже день от ночи не отличить, так что я не знаю, чем объясняется такой взгляд на вещи.

Инеррен вынужден был обдумать полученную информацию, однако не смог сделать никаких предположений на эту тему.

Наконец волшебница с досадой отложила свою «штучку».

— Ее здесь нет.

— Ну и какие будут предложения?

— Я не люблю терпеть неудачу.

— Я тоже, — усмехнулся чародей, — но признай, что Шану ты проиграла.

— Плевать мне на Шана! Где Диадема? Не забрали ли ее эти твои союзники?

— Возможно. Дилвиш-то вроде бы не слишком интересуется подобными предметами, а вот за Блэка не поручусь.

— Помоги мне найти эту штуку, — уступила Айра.

— Половина моя, — улыбнулся Инеррен.

— Я тебе уже сказала: сорок процентов. — Ответная улыбка была еще более ослепительной. — Помнишь, когда мы встретились в первый раз? Деньги и тут стоят выше, чем жизнь.

Чародей покачал головой и достал Кристалл Истины.

— Слушай, а ведь за эту штуку…

— Я не собираюсь никому продавать ни этот камень, ни Шар Теней, — отрезал Инеррен, — они мне самому нужны. И учти: если я замечу пропажу, спрашивать буду с тебя — никому больше о них не известно.

Волшебница сделала вид, будто не понимает, о чем идет речь.

— Как там называлась эта штука?

— Диадема Западного Предела, — отчеканила Айра, — или можно еще «Диадема Даммаранга».

— Не подходит для заклятия. Лучше так… И он произнес:

Лорд Даммаранг оставил Диадему, Что в Замок Полночи попала наконец. Что стало с ней теперь? Где та арена, Где будет закреплен пути конец?

Рубин озарился изнутри. И они увидели…

…как умирающий Шан Цунг что-то сжимает правой рукой, шевелит губами, шепча беззвучное заклятие, и перемещается в ту полуразвалившуюся деревянную постройку, где Инеррен его и отыскал.

— Итак, нам туда, — сказала волшебница. — Хорошо.

Она произнесла заклятие, перенесшее их обоих в нужное место. Но самые тщательные поиски не дали результатов. Диадема как сквозь землю провалилась. Впрочем, чародей учел и эту возможность, но Артефакта не оказалось и под землей.

— А теперь выбор за тобой, моя дорогая.

— Какой выбор? — устало проговорила Айра.

— Есть один, кто точно может сказать нам, где Диадема.

— Я знаю нескольких, но это будет стоить очень дорого. Мало того, мы раскроем секрет самого существования Диадемы, и это значительно снизит ее стоимость…

— Он денег не возьмет.

— Да ну? И кто ж этот благодетель?

— Тот, кто ее спрятал.

Теперь волшебница поняла, о каком выборе говорил Инеррен.

Для того, кто находится в Домах Боли, ценность имеет только одно: избавление от вечных страданий. Айре предстояло решить, что важнее: наказание виновного либо отыскание требуемого.

— Пошли, — наконец сказала она. — Мы вернем ему жизнь.

— Я думал, ты предпочтешь окончательно вычеркнуть его из Ткани Существования.

— Ну уж нет! Шан Цунг наверняка в будущем захочет отплатить за пережитое, и вот тогда он получит сполна; неважно, от меня или от тебя, но за все сразу!

Теперь чародей верил, что Айра провела столько времени в Преисподней. Этот образ мыслей принадлежал тамошним Владыкам, и никому другому.

Айра тем временем, взглянув на него с издевательской усмешкой, произнесла:

Барьеры расступились, и дорога Ведет меня к могиле у порога: Под нею — тот, кто Силою Теней Увел от Смерти множество людей. Хоть он и умер, но живет, как прежде, И Сборщица таит еще надежду, Что к ней он как-то в руки попадет… Воспряньте, Силы Вечности! Вперед!

Три бесконечно долгих шага — и перед ними оказалась вертикальная пятиугольная плита. Черная каменная пентаграмма отмечала границу Искаженного Мира и Домов Боли, а рифмованная надпись на ней была сделана почерком Айры.

Инеррен прочел стихотворение, воздающее ему по заслугам, и кивнул.

— Отличная работа. Пусть остается тут.

— Да?

— Конечно. Если на меня вдруг нахлынет тоска или скука, я всегда могу прийти сюда и подумать: ведь могло быть и хуже. Место-то великолепное — граница мира, где я умер, и мира, где я провел мои лучшие годы…

— Так и знала, что тебе понравится. Я бы на твоем месте расколотила ее на тысячи осколков, однако ты как был сумасшедшим, так и остался.

— Конечно, — усмехнулся он, — я же все время имею дело с тобой. Как тут не сойдешь с ума.

Обмениваясь язвительными выпадами, они раздвинули створки Врат и шагнули на территорию Домов Боли.

Структура этих мест чем-то напоминала Хаос и Серые Страны. Собственно, именно благодаря близкому знакомству с Домами Боли чародей так быстро научился ориентироваться во Дворе Хаоса; ведь обычно тот, кто не рожден в Хаосе, за всю жизнь не может приспособиться к местным условиям.

Быстро продвигаясь по светло-серой тропинке, каждый шаг которой защищали безумные колдуны, Инеррен и Айра добрались до Скрученной Цитадели. Она, полностью оправдывая свое наименование, имела такой вид, будто неведомый колосс взял изящную эльфийскую башню одной рукой за вершину, другой у основания и, слегка сдавив, повернул слева направо.

Разметав почетный караул из шести демонов, вооруженных огненными копьями, они вошли внутрь.

— Запретная Зона! — вскричал охранник и после небрежного жеста волшебницы влип рогатой головой в стену.

— Где ва… — Страж Лестницы Слоновой Кости не успел закончить даже слова, обратившись под взглядом чародея в ледяную статую.

Быстрота и натиск — это единственный способ добиться своей цели и благополучно уйти. Так, во всяком случае, обстояло дело в этом краю Сфер.

Семь золотых дверей наверху были помечены различными символами. Одна, над которой был вырезан сжатый кулак, была заперта, и Айра направилась к ней. Приложив ладонь к тому месту, где должна была находиться щеколда, она прошептала приказ, и дверь с душераздирающим треском уступила.

— Добро пожаловать, — раздался тихий голос изнутри.

За простым, но изящным столом из какого-то светлого металла сидел невысокий человек среднего возраста. Седая бородка клинышком идеально гармонировала с острым носом и скулами, темные волосы с сильной проседью были разделены посередине ровным пробором. Глаза его были светлыми, почти белыми.

У Инеррена в голове словно возникла страница одной из его книг: старая гравюра с портретом хозяина кабинета и подписью «Верховный Лорд Ада Беел-зебуб».

— Чем могу быть полезен? — произнес он.

— У нас имеется одна просьба, Повелитель Мух, — сказала волшебница. — Она касается одного из недавно прибывших.

— Продолжай, — тем же тоном молвил Беел-зебуб.

— Его имя Шан Цунг, отправлен он сюда был из Арканы. Родного мира, к сожалению, я не знаю. Просьба заключается в следующем: он должен сообщить нам некоторые сведения.

— Трудно запугать того, кто уже находится здесь.

— Поэтому я и обращаюсь с просьбой: единственное, что ему нужно — избавление от страданий. Мы можем вернуть его к жизни.

Лорд Ада словно не слышал ее слов. Он что-то тихо насвистывал, одновременно пролистывая какие-то бумаги, пачкой сложенные у него на столе.

— Надо было допросить его до того, как отправлять сюда, — наконец сказал Беел-зебуб. — Ну хорошо, Синяя Колдунья, пускай будет по-твоему. Только с условием: следует вернуть его сюда же, и никак не позднее, чем через шесть месяцев.

— Обещаю, Повелитель Мух. И благодарю за содействие.

Лорд Ада надавил на кнопку на краю стола. Вошел крупный демон, радужные глаза которого вращались в разные стороны.

— Шан Цунг — тринадцатый коридор второго блока, отделение «Вечный Кошмар», северо-восток, Орлиное Крыло, — продиктовал Беел-зебуб. — Немедленно доставить сюда.

Мгновение — и демон вернулся, держа подмышкой обмякшее тело.

— Цена обычная, — сказал Лорд Ада. Айра кивнула.

Инеррен применил ритуал Воскрешения. Шан Цунг открыл глаза.

— Снова ты, — устало произнес он. — Даже тут нет покоя от тебя.

— Разве так обращаются к своему спасителю? — укоризненно заметил чародей. — Я возвращаю тебе жизнь.

Шан помолчал, затем резко поднялся на ноги.

— Пошли отсюда.

Попрощавшись с Повелителем Мух и высказав традиционное пожелание насчет будущей встречи, они покинули Дома Боли — больше никто не осмеливался переходить им дорогу — и переместились ко Двору Хаоса. В Призрачной Башне беседа продолжилась.

— Зачем вам понадобилось предпринимать этот поход — понятно, — сказал Шан, уже совершенно оправившийся, — существует всего одна причина. Ну что же, Диадему Даммаранга я отдам. Но мне нужна клятва от вас обоих, что все наши дела на этом и закончатся.

«Мне это не нравится, — передал Инеррен. — Данное слово следует держать, а…»

«Не волнуйся.»

— Даю слово, — заявила волшебница, — мы оба больше никогда не будем искать встречи с тобой, если только ты сам не полезешь.

— Отлично. Возьми. — Шан Цунг вынул из воздуха кольцо из зеленоватого огня шириной около двух дюймов и диаметром почти десять. — Всегда удобно держать подобные предметы при себе.

— Это уж точно. Прощай, — поднялась с места Айра. — Извини, но рукопожатием нам лучше не обмениваться.

— Знаю, — усмехнулся тот и, сделав шаг, исчез.

— А теперь не соблаговолишь ли поведать, как это ты собираешься сдержать оба обещания сразу? — начал Инеррен.

— Очень просто. Как там звали того третьего номера твоей команды, который погиб в Полночном Замке?

— Дриззт, дроу-рейнджер из Мензоберранзана.

— Ха! Тогда все еще проще…

Волшебница достала лист чистого пергамента и написала несколько строк на языке, которого чародей не знал, однако легко понял суть надписи с помощью заклятия Ньоса — оно теперь было «встроено» в застежку его накидки вместе с крошечным кристаллом Силы, так что прикосновение к кристаллу приводило чары в действие.

«Сведения для кланов Мензоберранзана. Несколько дней назад в Полночном Замке был предательски убит рейнджер по имени Дриззт. Всю ответственность за его гибель несет некий Шан Цунг, оборотень и колдун младшей ветви из стран Таона. Точное местонахождение убийцы устанавливается.

Башня Звезд»

— А теперь приложи сюда печать Черной Звезды.

— Зачем? И что значит вся эта галиматья?

— Некогда один из основателей рода темных эльфов избрал Черную Звезду своим символом. Окончилось это для него весьма плачевно, но традиция осталась, и с тех пор самые срочные послания, исходящие из Башни Звезд (там что-то типа Совета Провидцев), несут на себе ее печать.

— Гм. Ладно… — Инеррен отдал соответствующий приказ, и в конец текста добавился неповторимый черный узор.

— Я не думаю, что дроу понадобится более шести месяцев для охоты. — Айра коротким заклятием запечатала пергамент и щелчком отправила свиток в воздух.

Лети туда, где должен находиться, Лети быстрее, чем стрела и птица, Лети в квартал Торговцев и Воров — Где письмоносец отбыть в путь готов!

Пергамент подчинился команде волшебницы и, все больше набирая скорость, удалился в неизвестном направлении.

— Вот так. И считай, что обе клятвы осуществлены. Я сама-то Шана и пальцем не трону, но он окажется в Домах Боли задолго до истечения шести месяцев.

Чародей пожал плечами. Чего ради было предпринимать такие хлопо-ты!

— Но взгляни только на эту штучку! Так и хочется почувствовать себя Богиней…

— Стой! — воскликнул Инеррен, однако Айра уже надевала Диадему Даммаранга себе на голову.

Зеленое пламя охватило ее полностью, не сжигая, а скорее отрезая от реального мира. Вскоре на том месте, где только что стояла Синяя Колдунья, не осталось ничего, кроме тонкого запаха розовых лепестков…

«Девятьсот девяносто девять тысяч чертей! — Чародей совсем утратил равновесие. — Надо ж ей было вляпаться в новую ловушку, когда я только вытащил ее из предыдущей!»

Только теперь дело было куда как сложнее. Инеррен видел, каким образом подействовала Диадема, а это значило, что Айра находится не где-нибудь, а среди Ушедших Богов. То, что она не пропадет и там, очевидно. Но нельзя же оставлять ее на произвол Судьбы!

Единственным, к кому чародей мог обратиться по поводу выяснения теперешнего местопребывания Ушедших Богов, был Блэк — тот якшался с ними за много лет до того, как Инеррен впервые вступил на Теневой Путь. Однако определить, где именно находится сам Блэк, было не меньшей проблемой.

«Ну прямо как в той сказке, — иронически подумал он, — иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что.»

А как насчет Богов Судьбы?

Разве имеют они контакты с Ушедшими? Если даже и так, то каким образом можно получить от того же Рэйдена эти сведения?

Предоставив ему взамен свои услуги либо равноценную информацию.

Этот вывод чародею не понравился, но лучшего плана в настоящий момент не было. Так что он прошептал заклятие, перемещаясь внутрь дворца, куда когда-то привел его Рэйден, освободив из заточения в Источнике.

— Чему обязан визитом? — поинтересовался Рэйден при виде возникшего в его апартаментах Инеррена.

— Мне необходима информация относительно Ушедших Богов, — торжественно-мрачным тоном произнес чародей.

— Да, следует признать, на мелочи ты не размениваешься. Я бы и сам не прочь кое-что узнать об этой компании. И что же заставило тебя разыскивать их?

— Есть причина.

— Так выскажи ее.

Инеррен понял, что деваться ему некуда, и вкратце описал ситуацию. Он уже предчувствовал, ЧТО потребует Рэйден за помощь.

— …И она надела эту Диадему, убравшись из этого плана бытия в какой-то столь далекий, что я не мог ее отыскать с помощью собственных ресурсов.

Бог Судьбы, усмехнувшись, посмотрел на чародея, как обычно, читая его мысли.

— Я тебе помогу, но за это, естественно, Диадему ты отдашь мне.

— Я приведу к тебе Айру вместе с этой Диадемой, а дальше разбирайтесь сами, — уточнил Инеррен. — С ней я спорить по этому поводу не желаю.

— Ладно, пусть так. Значит, Ушедшие Боги… Знавал я одного из них, и он соорудил одну штуку…

Рэйден пружинисто поднялся, подошел к гобелену у задней стенки кабинета и откинул его. За тяжелой тканью обнаружилась крошечная потайная дверь. Достав из кармана золотой ключ, Рэйден крайне осторожно вставил его в замок и повернул дважды в одну сторону, затем один раз в другую. Дверка открылась.

— Входи, — обернулся он к Инеррену.

— Ты серьезно?

— Вполне. Это начало пути к Обратным Пределам Сфер.

— Гм. Я и не знал, что таковые существуют.

— А это Знание не предназначено для широкого круга желающих, — объяснил Рэйден, — и, если бы ставкой не была Диадема Даммаранга, ты бы все еще оставался в неведении.

— Путь охраняется? — деловито спросил чародей.

— Понятия не имею. Я еще не настолько сошел с ума, чтобы пойти по нему.

— Блестящая перспектива!

— У тебя в этих делах имеется некоторый опыт.

— Но это вовсе не значит, что мне хочется пережить подобное еще раз. Выдели-ка мне пару боевых жезлов из твоей коллекции; только на время, потом верну.

Бог Судьбы неохотно достал из плоского футляра, обитого бархатом снаружи и изнутри, три коротких стержня — металлический, деревянный и костяной. Руны на первом гласили: «Жезл Мелфа», второй был помечен эльфийским знаком Матери-Природы; третий, лишенный всяких символов, более напоминал на ощупь нечто живое.

— Это что такое?

— Сам выяснишь, — сказал Рэйден. — Он должен работать, но если меня с ним надули, этому торгашу придется туго, будь он хоть трижды дьяволом.

«Мне-то от этого не легче», — мысленно заметил Инеррен. Однако, поскольку от Рэйдена больше явно не приходилось ждать никакой поддержки, он подошел к открытой дверке и занес ногу над порогом.

Тотчас же крошечная дверь чудесным образом увеличилась до нормальных размеров… Или это он сам уменьшился? Не было никакой возможности проверить, что именно произошло, — с резким щелчком запертого замка дверь закрылась, оставив чародея в самом начале молочно-белой дорожки, убегающей в никуда.

Заткнув два жезла за пояс и сжимая третий в руке, Инеррен двинулся вперед.

Путь преподнес все обычные «прелести» Путей, начиная с капканов и разбойников и заканчивая тройкой межзвездных скитальцев. Впрочем, чародей вовсе не был уверен в том, что более сильных охранников ему не встретится.

Жезл Мелфа испускал странного вида стрелы, наподобие огненных и ледяных, но жутковато пахнущие. Во всяком случае, при попадании в цель — а попадали они не всегда, — жертва превращалась в желтоватую кашицу. Эльфийский жезл пока не действовал, что было неудивительно, учитывая характер этого Пути — ведь здесь напрочь отсутствовала живая природа. Костяной жезл Инеррен еще не проверял, исключительно в целях собственной безопасности.

Казалось, прошли часы или даже дни с тех пор, как он оказался в этом странном мире, но ни голод, ни жажда чародея покуда не беспокоили. Впрочем, это было единственным положительным обстоятельством в этом начинавшем казаться бесконечным странствии.

Из белого, кисельно-жидкого тумана, клубившегося по обеим сторонам дороги, выступили несколько фигур, идущих вроде бы в том же направлении. Инеррен крепче сжал жезл, хотя Черная Звезда не подавала упреждающего сигнала «опасность».

Фигуры ничего угрожающего не предпринимали, всего лишь следуя своим маршрутом и настороженно зыркая по сторонам, как и сам чародей. Их число все увеличивалось, и Инеррен машинально начал размышлять, что же они делают на Пути к Ушедшим Богам. Мысль была интересной сама по себе, да к тому же больше ему тут совершенно нечем было заняться. Например, этот вот старик в мышиного цвета балахоне и измятой шляпе — он кто, Ушедший Бог или простой исследователь? Или…

Тут чародей услышал тихое бормотание. Он вслушался — точно, каждый из идущих рядом произносил некие слова, словно повторяя навсегда заученную молитву. Несколько минут, и Инеррен мог разобрать весь текст:

Мы шли по тысячам путей Сквозь бездны знаний и страстей, Сменив миллионы душ и тел, Чтоб обрести здесь свой удел; Нас били волны и ветра, Сжигали холод и жара, Мы умирали в сотнях войн И уходили в мир иной. Пройдя сквозь боль, забвенье, страх, Мечтанья все повергнув в прах, Мы одолели долгий путь, Хоть можно было и свернуть И отдых краткий обрести На нескончаемом Пути — А после позабыть о том, Куда вообще все мы идем… Мы одолели рай и ад, Пред нами пали Стражи Врат; Пронзая страны и года, Мы держим путь свой в никуда… Испить до края чашу Зла, Наполнить вновь водой Добра, Поставить на края Весов — И вновь вперед, за Грань Миров! Предательство, удачи, грех И горький отвращения смех — Все знали мы. И, все забыв, Идем к истокам дней былых — Зачем, к чему и для чего? Вопрос тот вовсе не простой — И нет ответа. Как и тех, Кто был для нас главнее всех. Сквозь стены рабского труда, Где путь закрыт нам навсегда, Мы шли, пронзая Тьму и Свет… Для нас нигде прощенья нет — Забыв мечтанья и покой, Уходим снова. За Судьбой, Что нас призвала, и конец Далек, как Звездный наш Венец. За поворотом — поворот, За небосводом — небосвод, За Гранью — Грань: таков наш Путь, С которого уж не свернуть. Мы — часть его, а он — часть нас, Мы — его время, он — нам час… И наши голоса звучат Во все часы, во всех мирах. Идущий впереди, не стой! Идущий позади — не ной! Идущий рядом, тверже шаг, Отбрось сомнения и страх — Им нету места на Пути, Здесь храбрость только лишь в чести. И тело, разум и душа Бредут куда-то не спеша.

Странный стих, подумал чародей. И странные рассказчики — дойдя до конца, каждый переводил дух и начинал все повествование сначала…

Странные? Будешь тут странным, когда идешь по ТАКОМУ Пути!

Инеррен по-новому взглянул на окружающих, чем-то похожих на него самого. Возможно, Айра и была права: чародей так до конца и не расстался со своим безумием, в котором находил опору для Искусства и поддержку в трудную минуту.

«Опасность!» — передала Черная Звезда.

Инеррен быстро осмотрелся. Его дорогу пересекала вторая, аналогичного вида, с подобным же потоком движущихся по ней фигур. Вернее, не движущихся, а стоящих.

Мгновение — и они двинулись, зато остановились все те, кто шел впереди чародея, так что тому также ничего другого не оставалось делать, кроме как последовать их примеру. Вскоре он добрался до перекрестка и увидел нечто весьма странное.

В центре перекрестка на узкой пирамидальной вышке стояла человекоподобная фигура в темно-серой парадной форме полувоенного покроя. На голове ее покоилась странного вида шапка с жестким козырьком и плоским верхом, в руках был черно-белый полосатый жезл, явно Жезл Власти, судя по тому, как реагировали на его взмахи потоки движущихся по скрещивающимся дорогам фигур.

— Это еще кто такой? — вслух заметил Инеррен, не успев сообразить, что его языка тут может никто не понять.

— Стоящий на Распутье, — пояснил кто-то сзади. — По одному мановению его руки мы идем дальше или стоим.

— А что дает ему такую власть? Этот полосатый жезл?

Удивленные взгляды окружающих скрестились на чародее.

— Он — Контролер, Регулировщик. Он следит за тем, чтобы на Пути не образовывался затор. Это не власть, а его работа.

— Гм. И кто ж ему эту работу поручил?

— Не спрашивай…

Значит, Судьба, сделал вывод Инеррен. Всюду и везде эта Судьба, даже в Обратных Пределах Сфер. Итак, все и вся подчиняются ее законам? А законы Судьбы довольно интересная штука. Играя по ним, смертный обычно проигрывает свою жизнь. Да и Бог тоже.

Вывод?

Может, Рэйден и был прав: чтобы стать Богом Судьбы, надо отдать жизнь ради Долга. Только вот чародей больше не стремился к этому. Его цель была более тривиальной — в очередной раз найти Айру.

Так… А что, если обратиться к этому «недостижимому» Концу Пути?

Во всяком случае, скучать там не придется. Все лучше, чем покорно стоять здесь в терпеливом ожидании сигнала этого… Распутника.

Инеррен прошептал:

Плывут миры Миллиона Сфер В реке Единой Власти. Предохраняет их Барьер От рока и напастей. И Путь Судьбою проведен К Вселенскому Пределу С начала самого времен Он с ней душой и телом. Но долог, слишком долог Путь — Миллионы лет до края; И должен я с него свернуть, Ведь цель моя иная. Тропой короткой до конца Ведет Звезда меня, И Тень подобием венца Лежит на склоне дня. Мой шаг — как сотни тысяч лет, А слово — Рог Судьбы, В который трубит человек В конце своей борьбы…

«Конечно, это несколько самоуверенно с моей стороны, — подумал чародей. — Одно заклинание — и я имею облик Бога, как внешний, так и внутренний. Рискованно.»

Если уж сам Инеррен полагал свои действия самоуверенными и рискованными, все прочие сказали бы, что это попросту самоубийство. Но самоубийцей он не был.

Шаг — и чародей преодолел десятки перекрестков и бог весть сколько миль этого Пути.

Второй — и далеко впереди, в окружающей его бескрайней черноте, забрезжил слабый свет.

Третий — и стрелы зеленого огня пронзили его руки и ноги, пригвоздив к скале.

4. Император Предела

Мысленный приказ — и Инеррен освободился, а раны мгновенно исцелились. Затем с интересом (и не без вызова) посмотрел на того, кто стоял на страже этой местности.

— Это такая традиция тут? — спросил он.

— Да нет, скорее испытание.

«Опять испытание! Знал бы кто, — подумал чародей, — как они мне надоели…»

— И каков результат?

— Ты определил его — иначе говоря, можешь проходить.

— Благодарю, — кивнул Инеррен и проследовал мимо гиганта с бледно-зеленой кожей, облаченного лишь в набедренную повязку и головной убор из светлых перьев. На бедре у него висел колчан громовых стрел, которые он умел метать со столь удивительной скоростью и точностью.

Вперед, мимо колоссальной башни из темного дерева на призрачный мост, нависший над бездной, над мерцающими звездами…

Сместиться…

…мимо водоворота из взбесившихся скал, крутящихся вокруг воткнутой в карманное зеркальце золотой булавки…

Повернуть…

…на взбегающую по склону голубых гор тропинку, уклоняясь от плывущих навстречу пушистых облачков, взрывающихся от одного прикосновения…

Прыгнуть…

…через ручеек, в котором течет жидкость, густая, словно липовый мед, и красная, как кровь, — только человеку эта кровь не принадлежала…

Проползти…

…под сплетением липких серых нитей, ожидающих своей жертвы…

Взлететь…

…в ярко блестящий бассейн, чудесным образом застрявший в середине темно-синего небосклона…

Опуститься…

…на середину поляны, окруженной высокими раскидистыми деревьями, мягко спружинив на ковре светло-рыжего мха.

Чародей не задавал себе вопросов, с чего это вдруг он стал передвигаться столь оригинальным образом. Он погрузился в потайные уголки собственного сознания, открывая резервы энергии и готовясь к схватке. В том, что с кем-то тут придется крупно повздорить, он не сомневался, хотя даже понятия не имел, с кем конкретно и по какой именно причине.

Предчувствия не обманули Инеррена.

«Опасность!» — передала Черная Звезда, пульсируя в бешеном ритме и заставляя кровь быстрее нестись по его жилам.

Еще не видя противника, чародей пустил в ход жезл Матери-Природы. Ход оказался успешным: в чаще леса послышался стон, а в воздух плетью взмыла зеленая лиана, опустившись с щелчком захлопнутой западни.

По приказанию Инеррена деревья немного отодвинулись, давая ему возможность обозреть следующую картину: связанный по рукам и ногам, между ветвями деревьев на высоте двадцати футов болтался высокий темноволосый эльф в обычном для жителей лесов зеленоватом наряде.

— Чернокнижник! — с ненавистью прохрипел тот. — Даже в Пределе от вас нет покоя!

— Я не чернокнижник, — не согласился чародей, — однако ты волен думать так, как тебе угодно. Не будешь больше устраивать засад.

Он развернулся, собираясь уходить.

— Подожди, — выдохнул эльф.

— Да?

— Освободи меня.

— Чтобы ты выпустил стрелу поточнее?

— Обещаю не делать этого.

— Это хорошо, — сказал Инеррен, — но мне нужно от тебя кое-что еще. Немного поработаешь проводником.

— Согласен.

Чародей отдал распоряжения, махнул жезлом, и лианы расслабленно повисли, а эльф полетел вниз. Четко сгруппировавшись в воздухе, он приземлился точно на ноги.

— Куда тебе нужно?

— К Лорду Даммарангу.

Эльф присвистнул:

— Ну ты даешь! Я знаю, о ком ты говоришь, но к Башне Девяти Черепов мне доступа нет. Да и тебе тоже.

— Посмотрим, — изрек Инеррен. — Веди туда, куда можешь.

Пробираясь подчас еще более странными дорогами, чем те, по которым чародей прибыл в эти края, они добрались до гор, вздымавшихся над лесом подобно тонким шпилям эльфийских строений.

— Вот она, — указал эльф.

Инеррен всмотрелся повнимательнее. Да, на вершине одного из синеватых пиков стояла Башня.

— Можешь идти, — сказал он. — И благодарю за помощь.

Эльф скорбно покачал головой и устроился на ветке высокого дерева, явно собираясь немного понаблюдать за Башней с безопасного расстояния.

— Пока ты пробьешься сквозь его защиту, пройдут годы. Я уже видел, как ее атаковали, и ни разу не добивались успеха.

Слегка усмехнувшись, чародей произнес:

На горных вершинах стоит она, К себе никого не пуская. Живет в ней Ушедший Бог Даммаранг, Изгнанник и ада, и рая. Тому, кто отринул и ночь и день, Не следует ждать весь год: Скользит по камням безмолвная Тень, Открыв для меня проход.

Повеление — и он стоял у ворот Башни Девяти Черепов, медленно открывавшихся под натиском Теней. Несколько оживших скелетов, помахивая огромными, тускло блестящими тесаками, бросились навстречу незваному гостю.

«Опять ходячие мертвецы! — недовольно подумал Инеррен. — Мне бы следовало как-нибудь заглянуть в один из Храмов и пройти посвящение, предназначенное для духовных персон… Ну да ладно.»

Достав жезл Мелфа, он попытался уничтожить охранников; но, судя по всему, жезлу требовалась перезарядка. Во всяком случае, работать он отказывался — чародей с тем же успехом мог бы размахивать простой палкой. Тогда Инеррен, уклонившись от удара, достал костяной жезл неизвестного предназначения и просто ткнул им в одного из скелетообразных стражей. Тот рассыпался в прах.

Для пробы он направил жезл на другого охранника и пожелал ему той же участи. Пожелание немедленно осуществилось, после чего чародей превратил в порошок сразу всех скелетов, которые еще двигались.

— Так-то лучше, — удовлетворенно заметил он и вошел в Башню.

— ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ! — Голос раздавался, казалось, отовсюду.

— Спасибо за приглашение, — ответил Инеррен бестелесному собеседнику, — и прошу прощения за неприятности у входа. Если не ошибаюсь, я имею честь говорить с Лордом Даммарангом?

Пустота сгустилась в восьмифутовую человекоподобную фигуру с огненными (в буквальном смысле) волосами над длинным, треугольным лицом со скошенным носом и желто-зелеными глазами.

— Значит, в Сферах еще помнят мое Имя? — Зубы Даммаранга оказались бриллиантовыми, а язык — чистым пламенем.

— Не знаю, — честно сказал чародей. — Мне оно известно лишь по названию одного Артефакта — Диадемы Западного Предела.

— Вот оно что…

Молчание длилось достаточно долго, однако Инеррен не решался прервать тишины. Наконец, Даммаранг сказал:

— Из-за этой Диадемы я лишился почти всего, чем обладал здесь.

— Это потому, что ею воспользовался смертный?

— Ты верно уловил суть. Диадема должна быть возвращена в Сферы: Обратный Предел уничтожит и ее, и ее носителя.

— Я заберу Артефакт отсюда, — пообещал чародей, — но помоги мне отыскать его. И того, кто носит сейчас Диадему; вернее. ту.

— Так ты знаешь ее… Ей также лучше исчезнуть из этих мест.

— Сделаю все, что в моих силах.

— Синяя Колдунья сейчас находится при дворе Императора. — Ушедший Бог сомкнул длинные ладони, затем развел — и между его руками появился образ колоссального зала, напоминавшего внутренности королевских дворцов. — Ты хочешь попасть туда?

— Если можно.

— Вообще-то нет, — заметил Даммаранг, — однако мне терять нечего. — И, сделав короткий жест, отправил Инеррена прямиком в указанный зал.

Вокруг возникшей из воздуха фигуры моментально образовалось пустое пространство. Скучающий взгляд сидящего на каменном троне остановился на чародее. Тот ответил ему тем же.

Император, если то был он, оказался стариком с жидковатой седой бородкой, такими же космами и длиннющими белыми усами. Облачен он был почему-то всего лишь в синевато-лиловую хламиду безо всяких украшений.

— Итак, тебя послал сюда Даммаранг, — проскрипел старик. — Если он думает, что потеря престижа — это самое худшее, что с ним может произойти, я вскоре докажу этому выскочке, насколько он ошибался… Сигнер!

Громила в чешуйчатом панцире и тяжеленном шлеме с забралом, отлитым в виде черепа, двинулся вперед.

— Займись им.

Сигнер развернулся и одним движением извлек из ножен громадный меч. Поигрывая им, он направился к Инеррену.

— Не лучший выбор, — заметил чародей, вынимая жезл. — Вероятно, было бы лучше вызвать придворного мага?

Раздался странный звук. Инеррен далеко не сразу понял, что это был смех Императора.

— Этот меч заклинание не остановит, — сообщил Сигнер.

Это меняло дело.

— Как маг, кажется, я имею право взять заместителя на рыцарский поединок, — проговорил чародей. — Это так или я ошибаюсь?

— Сигнер, подожди, — сказал Император, утирая слезы смеха. — Я соблюдаю порядок. Даю тебе три… нет, пять минут; если твой заместитель не появится — извини.

Инеррен кивнул. Разум его привычно скользнул в прошлое, во времена арканского Турнира Пяти Колец. Нужный кандидат нашелся быстро; правда, не все его черты устраивали чародея, но особенно выбирать тут не приходилось.

К тому же лишь немногим было позволено проникать в эти края. А его избранник почти наверняка относился к таким, ибо сама Судьба не смела ставить ему преград.

Так что Инеррен прошептал:

Он нужен везде и во все времена, Его сотни раз окружала война; Всегда и повсюду, один против всех, Пытается он искупить давний грех, Который давно уж прощен — но не им; Уже все мертвы, кто смеялся над ним, И Время опять Чемпиона влечет Сквозь Грань… Знайте имя его — Ланселот!

На какую-то секунду в душу закралось ужасное подозрение, касавшееся двойного смысла слова «Чемпион» — оно ведь означало не только Избранного Воителя (избранного чаще всего для решения споров между богами), но и спортсмена-атлета, ставящего рекорды. К счастью, все обошлось — из сияющего облака возникла фигура в рыцарских доспехах…

Чародей застонал, а Император просто взвыл от смеха.

— Ну надо же! Защитничка он себе подобрал! Да ведь этот парень сам умирает от ран, его чуть не насквозь проткнули!

Слева, чуть ниже нагрудника, на доспехах Ланселота зиял разрез, из которого медленно сочилась кровь. Рыцарь шатался от слабости, но голубые глаза были такими же, как помнил Инеррен, — упорными и целеустремленными.

— Боюсь, я не долго продержусь, — прошептал Ланселот.

— Продержишься, — уверенно сказал чародей, несколькими движениями проделывая исцеляющий ритуал. Затем в его левой руке замерцал Шар Теней — это Инеррен накладывал заплату на подпорченные доспехи. Тени не очень-то понравилось такое соседство, но приказу она подчинилась.

Рыцарь выпрямился, немного подвигал руками, будто проверяя, все ли в порядке, и извлек из ножен свой меч.

— Место! — громко потребовал он.

Тотчас же все отхлынули назад, освобождая в середине зала большой круг, внутри которого стояли теперь Сигнер и Ланселот…

Ставленник Императора был очень хорошим бойцом, если смог продержаться против Ланселота более десяти минут. Однако сравниться с Чемпионом, не говоря уж о победе над ним, было свыше сил Сигнера. Вскоре Ланселот вышиб у него меч и поверг наземь.

Медленно и торжественно он занес над Сигнером свой меч.

— Стой! — сказал Император.

Ланселот не двигался, ожидая указаний Инеррена.

— Не убивай, — произнес чародей.

— Как скажешь, — молвил рыцарь, вгоняя меч в ножны и отходя назад.

Инеррен хотел было заговорить, но Император опередил его:

— Ты, если не ошибаюсь, хотел встречи с моим придворным магом? Я это устрою. — Он взмахнул шелковым платком, и перед троном возникла… Айра.

В светло-золотых волосах девушки зеленым нимбом горела Диадема Западного Предела. Это же пламя играло в ее глазах.

— Разберись с ним — и я разделю с тобой трон на ближайшую вечность.

Не говоря ни слова, Синяя Колдунья повернулась к Инеррену.

— Ты уверена, что хочешь этого? — спросил чародей.

— Божественность не наследуют, а приобретают, — ответила она, и зеленое пламя окружило ее руки.

С печальным вздохом Инеррен применил давно заготовленный прием. Нырнув в тени, плясавшие по всему залу, — светильники качались из стороны в сторону, свет их был неровным, так что теней было вполне достаточно, — он отбил пару выпадов, как ничего не значащие потуги ученика-колдуна, а затем, оказавшись вплотную к Айре, нанес короткий и четкий удар. Шар Теней коснулся виска Синей Колдуньи, и она мягко упала на руки чародея.

— Ланс, сюда! — выкрикнул Инеррен.

Рыцарь вмиг оказался рядом — и правильно сделал, иначе остался бы в этих краях навек. Чародей речитативом пробормотал заклятие:

Исполнив то, что должно сделать тут, Уходим мы. Аркана — наш приют!

Перемещение было гораздо более долгим, чем обычно. Вместо трех-четырех мгновений, ледяные объятия Бездны держали их почти две минуты, так что Инеррен едва не задохнулся. Но и это испытание осталось позади; оранжевые лучи арканского солнца показались чародею жарче адских костров, только куда более приятными.

Кивнув Ланселоту, он отпустил рыцаря, освободив его от обязанностей Защитника. Затем, осторожно сняв с головы Айры зеленый обруч, Инеррен влил в неподвижное тело немного энергии. Девушка открыла глаза.

— Думаю, ты осталась мне должна, — подвел черту чародей.

— За что? За спасение от Шана?

— Нет, за то, что я вытащил тебя из Пределов.

— Какие еще Пределы?

Инеррен понял, что Айра ухитрилась забыть все, что произошло с того момента, как она нацепила Диадему. Прекрасно, это его вполне устраивало.

— Не обращай внимания. Тут имеется еще одно дело…

— Это точно, — послышался голос Рэйдена, и Бог Судьбы собственной персоной оказался перед ними. — Итак, Артефактом сейчас завладела Синяя Колдунья. Назначь свою цену.

Волшебница задумалась.

— Немного позже, лорд Рэйден, — сказала она. — Когда я надумаю продавать Диадему, к тебе я обращусь в первую очередь. Обещаю.

— Договорились, — усмехнулся Бог Судьбы и удалился обычным способом в облаке искр и энергетических разрядов…

Через некоторое время, когда они вернулись во Двор Хаоса, Инеррен вспомнил один момент, немного беспокоивший его, и поинтересовался:

— Кстати, что в точности имел в виду Беел-зебуб, когда говорил об обычной цене?

Айра устроилась поудобнее.

— Тут дело в моей репутации. Понимаешь, в Преисподней я довольно-таки известна.

— Я заметил. Тут тебя, кажется, каждый демон знает.

— Это чем-то напоминает ситуацию с Мандором…

— С кем?

— Мандор — это тот, кто устроил твою встречу с Богами Судьбы и Игру. Ты не знал его имени? Ну, неважно. Короче, когда Мандор наведывается в Преисподнюю, все ее обитатели стараются заранее получить вести о его визите и всеми силами избегают встреч с ним. Ко мне же они, напротив, униженно ползут на брюхе, только бы заручиться моей поддержкой.

— Поддержкой в чем?

— Ну, тут целая история…

Заключалась эта «история» примерно в следующем: вся Преисподняя играла в одну странную игру, связанную со статусом и положением в «обществе» — обществе себе подобных, разумеется. В какой-то степени это напоминало Игру Судьбы; правила были проще, зато ситуации порой складывались такие, что ни одна Доска Судеб не вместила бы подобной позиции. И Синяя Колдунья благодаря этой самой Игре заняла очень важное положение, которое с наречия Преисподней приблизительно переводилось как «независимый мастер-консультант». В общем, если один из игроков заручался ее поддержкой, то спокойно мог поставить на выигрыш все свое состояние, даже если ставки в пользу его противника были сто к одному.

— …так что «обычная цена» Беел-зебуба — это как раз мое обещание оказать ему поддержку на ближайший раунд Игры.

— Ясно. А он что, без тебя не справится? — спросил чародей. — В моей книге было сказано, что он — Верховный Лорд Ада; все остальные, сколько их там есть, — его подчиненные…

— Это так. Но он сейчас не в лучшем положении.

— Да ты что, следишь за Игрой каждую минуту?

— Когда я в ней — да, иначе нельзя. Однако сейчас мне даже не нужно этого делать, коль скоро я знаю, что он в данный момент управляет Домами Боли…

Дома Боли, оказывается, не имели постоянного хозяина, являясь только одним из обособленных, но очень важных участков ада. Потому Лорды-Демоны по очереди брали на себя обязанности по руководству этим «отделением» и, разумеется, всю ответственность за его правильное функционирование…

— А, так ты хочешь сказать, что будет вполне в стиле Игры подстроить какую-нибудь каверзу тому, кто правит в настоящий момент Домами Боли?

— Точно, — кивнула Айра, — и, если бы в деле не была замешана я, вряд ли Беел-зебуб выполнил бы нашу просьбу. Он рискует положением. Если Шан не будет возвращен в Дома Боли к сроку, это непременно заметят. В аду состоится внеочередное собрание, на котором уже будет решаться, достоин ли вообще Беел-зебуб своего нынешнего статуса. И его вердикт почти стопроцентно предопределен.

Так-так. Опять возвращаемся к этому оборотню.

— Не нравится мне это, — заметил Инеррен.

— Что?

— Ключевой момент этого этапа событий — Шан Цунг; если точнее, его возвращение в Дома Боли. Так?

— Да, но…

— Я очень не люблю, когда ключевой момент не зависит от меня. И от тебя, кстати, тоже.

— Я понимаю, о чем ты, — задумчиво промолвила волшебница. — Если того послания к дроу окажется недостаточно… Признаться, я не думала раньше об этом деле с такой точки зрения. Похоже, ты вполне сможешь достичь больших успехов в Игре — имеется в виду Игра Преисподней.

Чародей коротко объяснил на темном наречии, что именно он думает по поводу адских потуг изобразить Игру Судьбы, которая сама по себе является отвратительной пародией на реальность…

— Все это так, — усмехнулась Айра, — только ты забыл об одном факте. Игра Судьбы не искажает реальность, а управляет ею.

— Что?!!

— Так этого Мандор тебе не объяснил? Напрасно. Все, что происходит на Доске Судьбы, непременно отражается в реальном мире в будущем, настоящем или даже прошлом. Ты был в Источнике и понимаешь мои слова.

— В Бездну эту Игру и Источник! Что будем делать с Шаном?

— Во-первых, нужно узнать о нем поподробнее.

— То есть?

— Список друзей и врагов, привычки, характер — всю подноготную, — заявила волшебница. — Раз уж мы сами не можем заняться им, следует найти кого-то, кто сделает эту работу за нас…

Тут глаза Айры расширились. Получив к тому же от Черной Звезды сигнал опасности, Инеррен вмиг слетел с кресла, выхватывая костяной жезл и разворачиваясь, готовый нападать или защищаться. И как раз вовремя — кресло уже разлеталось в щепки под ударом Императора. Старик недовольно крякнул и начал менять обличье.

Да, даже Шан Цунг не смог бы достичь такого…

Император ранее был высоким и тощим. Теперь же его облик напоминал громадного рыцаря в массивных доспехах, покрытых заточенными шипами и зловещими выступами. Под шлемом виднелась физиономия, напоминавшая лицо покойника трехгодичной давности. Оружия у Императора не было — а на кой черт оно ему было нужно, если один удар его кулака пробивал каменную стену!

— Разве позволено Ушедшим открыто появляться во внутренних мирах Сфер? — спросил чародей.

— Мое пожелание — вот единственный закон, и этому закону покоряются все и вся! — прогрохотал гигант. — Как в Пределах, так и вне их.

Инеррен холодно улыбнулся:

— Тени законам не подчиняются. — И с этими словами нанес удар.

Доспехи треснули и разлетелись на тысячи мельчайших частиц, однако сам Император не пострадал. Волшебница также что-то прошептала, и из ее посоха ударил луч, ослепивший противника.

Чародей направил жезл в грудь Императора и повторил попытку. По желтоватой коже пробежали кольцевидные трещины, из которых начала сочиться бесцветная жидкость. Враг вслепую нанес удар, пробивший стену Призрачной Башни, но не задел ни Айру, ни Инеррена.

Луч цвета раскаленного золота из посоха волшебницы уперся в то же место, куда указывал жезл чародея. Плоть и ребра раздались в стороны, открывая пульсирующее сердце, почти вдвое больше нормального размера. Действуя совершенно интуитивно, Инеррен выхватил Шар Теней и вбил его в сердце Императора.

Даже самая ужасная рана не могла бы исторгнуть из их противника тот вопль, что Император издал сейчас. Только линии энергетической сети, на которых стояли стены Призрачной Башни, не давали ей рухнуть, похоронив под собой всех троих.

— Убирайся! — выкрикнул чародей, надеясь, что Айра его услышит, и переместился в более спокойное место с помощью Черной Звезды.

Когда он вскоре вернулся к руинам Призрачной Башни, то не без удивления заметил, что обломки кем-то сложены в виде гигантского надгробья, а на вертикальной черно-лаковой плите начертано:

Его желанья привели к успеху, Его желанья возвели на трон — И с трона свергли. Такова потеха, В которой он клинки скрестил с Судьбой. Подвластны Шао Кану были Сферы, Он многими мирами управлял — Пока не преступил свою же меру И все свои владенья потерял. В последней битве с Молнией и Тенью Поставил Император на кон все — Но проиграл он жизнь свою и время, И снова повернулось Колесо… Теперь о нем останутся преданья, Но их героем не бывать ему — Он проиграл. И не от заклинаний, Он сам себя вверг в Пустоту и Тьму.

Почерк был незнаком Инеррену. Однако он решил запомнить надпись — так, на всякий случай. Кто знает, вдруг пригодится…

Переместившись на арканский Турнир, он моментально увидел Айру, которая что-то горячо втолковывала Рэйдену. На лице Бога Судьбы, однако, не читалось никаких эмоций.

Чародей прокашлялся. Рэйден обратил на него внимание и жестом пригласил подойти.

— Совсем забыл, — сказал Инеррен, выкладывая перед Богом Судьбы три жезла. — Они мне очень пригодились.

— Особенно третий, — согласился Рэйден, пряча жезлы в футляр. — Ну, что осталось от Башни?

— Надгробье с эпитафией, посвященной некоему Шао Кану. Это, как я понимаю, настоящее имя Императора?

Рэйден кивнул.

— Он, как и его ученик и ближайший помощник Шан Цунг, был моим старым противником. И ты покончил с обоими… Интересно, с чем же связано такое развитие событий?

— Судьба, — усмехнулся чародей.

— Это так, — кивнул Рэйден, — однако слишком много совпадений.

— Ты же говорил, что таковых не бывает.

— Это касалось ТОЙ части твоей жизни. И я совсем не уверен, что все позднейшие происшествия, включая убийство Шан Цунга и Шао Кана, соответствуют этой схеме.

— Он не… — начала было Айра, но Инеррен прервал ее:

— Значит, ты хотел лично рассчитаться с ними?

— Ну, с Шао Каном не обязательно, а вот Шан Цунг… С ним мне действительно хотелось покончить собственными руками.

Волшебница усмехнулась, разгадав план чародея. А тот с непроницаемым лицом заявил:

— Это можно устроить.

Эпилог

Малая Западная Арена вообще-то была одной из запасных площадок, где участники Турнира Пяти Колец обычно только тренировались. Однако сегодня ее трибуны были заполнены до отказа, и многим желающим увидеть эту единственную схватку не хватило мест.

На хрустальной полке, где обычно лежал Приз Победителя, сейчас покоился зеленый обруч, по которому пробегали острые языки колдовского пламени.

Мандор устроился в судейском кресле, кивнул обоим бойцам и произнес:

— Начинайте.

Рэйден сорвал шляпу и отбросил в сторону. Затем, окутавшись белым сиянием, он каким-то образом оказался рядом с противником и отлетел, нарвавшись на левый крюк в челюсть.

Шан Цунг метнул в него три огненных черепа, но Рэйден, сделав тройное сальто в воздухе, перелетел через них и в падении нанес сдвоенный удар ногами. Пренебрегая защитой, он стоял перед Шаном и работал обоими кулаками с усердием молотобойца, словно вгоняя гвозди в грудь и живот противника.

Тут Шан Цунг провел трюк с перевоплощением, обратившись в точную копию Рэйдена. Разряд молний — и настоящий Рэйден снова вынужден был отступить.

Лже-Рэйден наклонился вперед и, словно ныряя, врезался головой в грудь противника, отбрасывая его к каменной стене. Однако, как только Шан Цунг повторил прием, Рэйден исчез в белом сиянии, появившись позади него. На сей раз удар Рэйдена был быстрее, и мощный апперкот буквально подбросил Шана в воздух, сбросив с него и оболочку заклятия, и ложный облик.

Плюющийся огнем череп даже на миг не остановил Рэйдена, который одним плавным движением пригнулся, зацепил ногу противника и нанес удар другой ногой. Шан упал. Рэйден, перекатившись по песку, впечатал локоть в живот противника.

Шан Цунг, по-змеиному быстро поднявшись, метнул очередной пылающий череп прямо в лицо Рэйдена. Но тот успел выпустить в противника молнию и, отбившись от черепа, одним прыжком оказался рядом с Шаном, дополнив серию выпадом кулаком в живот и круговым ударом ногой в голову.

Почти потерявший сознание, Шан Цунг все же пока стоял на ногах. Подойдя вплотную, Рэйден отвел левую руку назад, прижал правую к бедру и, собрав на кончиках пальцев всю энергию своих молний, нанес удар обеими руками. Враг, жутко вздрогнув, засветился изнутри и его тело распалось на мелкие кусочки.

— Обещание сдержано, — подвел итог Инеррен, — и теперь эта история действительно завершена.

— Все-таки я хотела бы оставить Диадему себе, — вздохнула волшебница.

Но Рэйден уже обеими руками поднял Артефакт, с минуту полюбовался его чарующим блеском, а затем аккуратно завернул в кусок черной ткани и убрал в специально приготовленную коробку.

Честно выигранный приз займет в его коллекции подобающее место, равно как и все остальные…

Крутобокий холм и алтарь на нем. Девушка, крепко привязанная к жертвеннику. Человек в темной мантии, расшитой звездами, заносящий над нею кинжал. Человек в черном, старая ведьма и волк, возникшие с другой стороны алтаря. Краткий обмен неслышными словами. Первого окружает ореол ярости, но второй достает из складок одеяния пылающий ало-золотым заревом кристалл, и голубой луч превращает врага в скрюченную мумию…

Пылающий в ночи погребальный костер, на котором лежит семифутовая фигура в угольно-черных доспехах. Полузвериная-полудемоническая маска-забрало лежит в стороне, открывая бледную кожу мертвеца, изъеденную шрамами и язвами…

Ночной город — громадный, словно целое княжество. Мерцающие белые огни образуют над ним и внутри него странные хороводы. Искры, отлетающие от остро заточенных клинков. Два бойца, обменивающиеся яростными ударами на крыше громадного здания, целиком состоящего из стекла и металла…

Безмолвная железная фигура, скачущая по тропе между звездами на восьминогой бронзовой лошади, выдыхающей из расширенных ноздрей зеленое пламя…

Тяжелая арбалетная стрела, пронзающее яблоко, установленное на голове насмерть перепуганного ребенка…

Часть без номера Возвращение Изгнанника (Хроники Амбера, книга Теней)

Путник сидел на округлом камне, угрюмо уставившись в мерцающую радугу звездно-полосатого неба, отраженную в темной воде безымянного озера. Мысли его беспорядочно блуждали по всем направлениям в поисках ответа.

Машинально, словно подчиняясь забытой привычке, он вытащил из укрепленных в рукаве ножен легкий кинжал и начертил на песке несколько линий. Потом еще и еще. Кривые и дуги сплетались в странный узор, пока…

Янтарные глаза путника вспыхнули огнями понимания. Память была утрачена навек, так он думал. Но кое-какие знания остались с ним навсегда, и даже смерть не в силах была стереть их. И этих знаний было, пожалуй, достаточно для ответа.

Вернее, не самих знаний, а того, что открывалось с их помощью.

Он извлек из ножен свою шпагу и аккуратно положил на песок рядом с рисунком, повернув оружие так, чтобы тусклые лучи звездно-полосатого неба отражались от плоскости лезвия прямо ему в глаза. Изящная гравировка на серебряном клинке ожила и заискрилась. Изгнанник с торжеством осознал, что она в точности совпадала с частью начертанного им узора.

Да! Окольный Путь — ведущий отовсюду прямо в нужную точку!

Даже из тех мест, где он сейчас находился. Даже из Сфер, лежащих вблизи Двора Хаоса.

В лихорадочном нетерпении Изгнанник перевернул пятисотфунтовую плиту плоской стороной вверх, стряхнул с нее песок и тщательно, с нужной концентрацией, нацарапал новый узор. Отличаясь от прежнего всего парой линий, он каким-то образом куда сильнее притягивал к себе внимание. Полоснув ножом по ладони, Изгнанник окропил узор собственной кровью. Тонкие линии на черном камне заискрились, подобно гравировке на его шпаге.

Он потянулся в невидимую даль, к смутным воспоминаниям о городе, чей неповторимый образ был впечатан в его кровь, разум и душу. О городе, существующем дольше любого иного. О городе, в котором Изгнанник в незапамятные времена появился на свет — чтобы впоследствие уйти во тьму.

Серебряная шпага сверкнула в его руке, словно луч маяка, указывающий путь заблудившимся кораблям.

Подчиняясь приказу тех, кто был старше даже их, повинуясь воле Изгнанника, Тени сомкнулись вокруг него. Вдох…

…перемещение — напор сил разрывает на части…

…выдох.

Он стоял в слабо освещенном зале. Снаружи была ночь, только луна и многочисленные звезды — и рисунок этих созвездий был знаком Изгнанику! — освещали огромное помещение. Кроме того, в беломраморных стенах зала мерцали зеленые прожилки, создавая впечатление струящейся воды.

Собирая обрывки воспоминаний, он медленно поворачивался, пока не уперся взглядом в толстую колонну, где — он знал — была потайная дверь. Туда.

Изгнанник вышел из зала через скрытую в западной стене дверь. Отлично. Никого ни в одном конце коридора.

Пройдя по сумрачному проходу, он остановился у двери. За ней — во всяком случае, так было когда-то — находились два стражника. И его-то они наверняка не узнают, а следовательно, не пропустят. И подымут тревогу до того, как он успеет заставить их замолчать.

К счастью, Изгнанник обладал и иными средствами. Служба в Легионе Теней не прошла для него даром: прошептав пару слов, он осторожно толкнул дверь.

Ни звука — стражники дремали, склонив головы на алебарды.

Кивнув им, словно старым знакомым, Изгнанник прошел к двери напротив и снял с крюка фонарь, который тут же и зажег. Он умел видеть в темноте, но здесь и сейчас свет был необходим.

За коротким коридором…

Он помнил — откуда? — эту лестницу. Он знал, что никому не удалось сосчитать общее число ступенек. Но этот вопрос сейчас не интересовал Изгнанника.

Ступив на первую ступень лестницы, он начал спускаться. Длилось это, как показалось ему, целую вечность — и спуск, как ни странно, дал ему возможность успокоиться и трезво оценить все происходящее.

Безумие — идти туда сразу и без подготовки. Но еще большее безумие — откладывать посещение, ведь с минуты на минуту его присутствие может быть обнаружено. Изгнанник вовсе не тешил себя надеждой, что сможет ускользнуть необнаруженным, однако хотел отложить объяснения хотя бы до того момента, когда сможет разговаривать на равных.

Наконец, внизу забрезжил свет. Фитиль к тому времени почти догорел. Изгнанник задул пламя и оставил фонарь на полке — подойти к стражникам внизу лучше также незамеченным.

Но тут его ухищрения не помогли. Тощая фигура стражника, прислонившаяся к полкам, была заметна еще сверху.

Изгнанник сделал несколько шагов, готовясь в случае необходимости пустить в дело метательный нож.

Стражник поднял голову. Короткая трубка в его зубах выпустила клуб сизого дыма и застыла. Взгляд, до того сонный и усталый, моментально прояснился. Однако он не произнес ни слова.

Изгнанник уже покинул лестницу и теперь находился почти рядом со стражником.

— Вам следует взять фонарь, — произнес тот. — Нельзя находиться там без света.

Он снял один с полки и зажег от длинной свечи, стоявшей на оструганном деревянном столе.

Изгнанник молча принял фонарь и, не задаваясь вопросом, почему этот стражник ведет себя так странно, прошел по туннелю направо — с каждым шагом дорога вставала в его памяти все отчетливее…

А стражник, даже не глядя ему вслед, точно знал, куда направляется пришелец. Подвинув к столу деревянный стул с неудобной спинкой, Роджер присел на край и извлек из висевшей на крюке плоской кожаной сумки толстую пачку листов бумаги и пергамента, исписанных размашистым почерком.

Отделив несколько последних страниц, он задумчиво посмотрел на них, словно надеялся найти там ответ на мучивший его вопрос. Наконец, Роджер достал из кармана той же сумки карандаш, аккуратно зачеркнул выделявшееся на последнем листе слово «КОНЕЦ» и дописал несколько слов…

Пятый из коридоров, ответвляющийся от главного туннеля. Изгнанник прошел мимо, не останавливаясь.

Шестой… седьмой. Здесь.

Он свернул и, пройдя еще немного, оказался у массивной, окованной двери. Она была заперта, но ключ висел напротив.

Изгнанник постарался успокоиться. Ритм сердцебиения потихоньку вошел в норму. Только тогда он повернул ключ, вынул его из замка и повесил на место. Затем толкнул дверь. Та не хотела отворяться, но Изгнанник был тверд и победил.

Он перешагнул через порог. Дверь медленно закрылась за его спиной, однако Изгнанник не обратил на это внимания. Его взгляд был устремлен на скопище голубоватых линий, мерцающих на черном камне пола. Дуги и кривые, петли и повороты…

Лабиринт.

Медленно и благоговейно, словно в тот день, когда впервые увидел это зрелище, он обошел вокруг и остановился у того места, где голубая линия обрывалась — а вернее, начинала свой путь к центру.

Пройти Лабиринт и обрести полную память вместо жалких обрывков. Или — погибнуть при попытке, но отступать нельзя. Этого выбора у Изгнанника не было.

Поставив фонарь на пол, он сделал шаг вперед. Свет очертил подошву сапога, коснувшегося мерцающей линии.

— Роджер!

— Да, милорд? — Стражник быстро поднял голову от своей рукописи и встретил взгляд Корвина.

— Здесь…

— Он прошел в Камеру Лабиринта, — сказал Роджер.

— Кто он? Ты его узнал?

— Ну, не могу сказать точно. Одно несомненно — фамильное сходство есть.

— Черт его подери! — произнес Корвин. — Неужели все начинается сначала? Или это какой-то совсем новый фактор?

— Это и новый, и старый фактор, — заметил Роджер. — Я не задумывал этого продолжения. Но…

— Что?

— Роджер Желязны из Тени-Земля не так уж давно скончался в Калифорнии от рака. Серия «Хроники Амбера» не могла быть завершена, и наверняка новый автор начал свой вариант развития событий.

Корвин поморщился.

— И все произошло так быстро?

— Другого предположения у меня не имеется. Ведь этому гипотетическому автору не нужно было рисовать картину нового мира с самого начала, он вполне мог воспользоваться исходным материалом Желязны…

Последняя Вуаль…

Изгнанник уже одолел адское пламя и замораживающее дыхание Пустоты, прошел сквозь жернова духа и гидравлический пресс энтропии. Гильотина сомнений не сработала, стрелы самоуверенности не смогли пробить щита его упорства. Лабиринт теперь был не только снаружи, но и внутри него, и в душе горел свет твердой уверенности в успехе.

Последний, самый трудный отрезок пути. Три шага, каждый из которых подобен прохождению сквозь толщу гранита…

И — конец. Центр Лабиринта.

Сила, поддерживавшая его все это время, иссякла. Едва стоявший на ногах, он тем не менее улыбался — словно в день своей смерти, и первой, и второй.

Но теперь смерть ему не угрожала. Изгнанник вернулся домой.

Он отдал приказ — и Лабиринт переместил его несколькими этажами выше, в салон библиотеки.

Окинув ироническим взглядом стеллажи с книгами, барабанную установку в углу и несколько больших картин, появившихся здесь за долгое время его отсутствия, он подвинул к камину массивное кресло и со вздохом облегчения расположился в нем. Ожидать разговора ему предстояло недолго, но это ожидание вполне можно было сделать комфортным.

Наконец, двери в библиотеку открылись. Изгнанник вынул из кармана колоду карт, сдвинул ее и открыл верхнюю.

— Бенедикт, — произнес он, не оборачиваясь.

— У тебя передо мной преимущество, — ответил вошедший. — Мне не назвали твоего имени.

Изгнанник повернулся вместе с креслом так, чтобы Бенедикт мог увидеть его лицо. Тот невольно отступил.

— Быть этого не может!

— Ты отказываешься верить собственным глазам? — поинтересовался Изгнанник.

— Это все-таки ты, — кивнул Бенедикт. — Ну что ж, Озрик… Добро пожаловать домой.

— Спасибо. А где отец? Я бы хотел поговорить с ним.

— Оберон погиб несколько лет назад.

Озрик наклонил голову, почтив память отца.

— А кто теперь носит корону? — минуту спустя спросил он.

— Рэндом.

— Этот сопливый…

— Он избран самим Единорогом, — мягко заметил Бенедикт, — и не тебе это оспаривать.

— Но он же лишь мальчишка!

— Ты отсутствовал долго, Озрик. Чересчур долго. У детей Оберона давно есть собственные дети.

Значит, столько лет… Ему придется заново узнавать многое. Игра наверняка стала гораздо сложнее, и пока лучше воздержаться от участия.

— Теперь говори ты, — твердо сказал старший брат. — Как ты вернулся к жизни? Ведь отец…

— …Отправил меня на войну, чтобы я своей геройской смертью за Амбер искупил недостойное желание занять его трон. Вообще-то так и произошло, — усмехнулся Озрик, — вплоть до последней детали… А остальным что, неинтересно? Или ты остался последним в семье? Я не хотел бы рассказывать эту историю дважды.

Бенедикт вытащил собственную колоду, выдвинул сразу несколько карт, и несколькими мгновениями позже рядом с ним оказались Корвин, Рэндом, Жерар, Флора, Джулиан и Фиона.

— Располагайтесь, — пригласил Озрик, — мой рассказ будет довольно долгим.

— Тогда я, с вашего позволения, также его выслушаю, — раздался голос из угла библиотеки, и из теней выступил горбатый карлик с длинными седыми волосами и такой же бородой.

— Дворкин! — в один голос воскликнули все. — Откуда?..

— Есть некоторые более важные вещи, которые требуют вашего внимания, — сказал тот, усаживаясь в возникшее из воздуха кресло. — Давай, Озрик: промедление может оказаться дорогостоящим.

И Изгнанник начал рассказ.

— Саму войну, на которую меня послал отец, я описывать не буду: это не доставит мне удовольствия, а вам ничего существенного не даст. Короче говоря, я был смертельно ранен и уже помирал. И тут — называйте это галлюцинацией, если хотите, — над полем битвы нависла черная туча, а внутри нее образовалось Лицо. Похоже, никто этого не видел, за исключением меня.

Лицо заговорило — не могу сказать, мысленно или вслух. Оказывается, это был Черный Бог Смерти, который решил создать Себе непобедимое войско и подбирал на полях сражений умирающих героев для пополнения армии. Я Ему, по-видимому, подходил, и Он задал следующий вопрос: не променяю ли я реальную смерть на схватки и приключения, везде и во всех временах.

Мой ответ конечно же, был утвердительным. Да любой из вас поступил бы так же на моем месте! Однако будущее показало, что я совершил необдуманный поступок.

Не могу в точности сказать, сколько времени я провел в этом Теневом Легионе. По моему личному подсчету — что-то около пяти веков, но время во многих мирах, где меня носило, течет иначе, нежели в Амбере. Я думал, что здесь прошло куда меньше времени… хотя важно не это.

В общем, я занял пост предводителя Легиона Теней и отработал на этом месте черт знает сколько. До тех пор, пока мне до смерти не надоели эти «вечные схватки и приключения» — в основном мы работали на разных Великих Призывателей, которые попали в передрягу и срочно нуждались в помощи непобедимого войска.

Итак, мне надоела это работа, я решил покончить со всем. Понимая, что конец будет и смертью — но она-то меня фактически настигла уже давно, и жил я только благодаря поддержке Черного Бога. И такой случай в конце концов представился.

Как-то наш Легион был призван на службу неким чародеем, именующим себя Повелителем Теней. Более того, так же называли его и сами Тени. Задание было несложным: освободить одну цитадель от захватчиков. Выполнив приказ, я позволил всем выжившим противникам смыться с поля боя, за что, как я знал, неминуемо буду наказан. Так и случилось: Черный Бог настолько вышел из себя, что появился там собственной персоной.

Легион Теней, по Его мнению, должен был нести смерть, а не давать врагам шанс ускользнуть. Я не оправдал возложенного на меня доверия, посему Он без дальнейших рассуждений просто отобрал свой прежний дар — жизнь. И отправил меня в Дома Боли.

Просидел там я, к счастью, недолго. Я вновь был возвращен в мир живых, и на сей раз это сделал Повелитель Теней. Понятия не имею, как это ему удалось. Дальше все закрутилось очень странно. Воскрешение почти полностью стерло мои воспоминания о том, что было до того, как я поступил в Легион Теней. Или это произошло еще раньше? Не уверен — те события для меня до сих пор как в тумане.

Как бы там ни было, я остался должен этому чародею. И он потребовал, чтобы я играл роль его телохранителя в каком-то походе за Силой. Поход провел нас через несколько миров, а закончился путь прямо у Двора Хаоса. Вскоре Повелитель Теней сказал, что я исполнил свою работу и могу быть свободен. Дальше он провалился в какую-то бездну — причем, судя по всему, это чародей и называл «походом за Силой». Чокнутый или нет, но он был одним из лучших магов, какие мне только встречались.

И вот я остался у Двора Хаоса с обрывками воспоминаний. Несколько недель я пытался отыскать путь домой, в чем, естественно, не преуспел. Короче, в один прекрасный момент стою со своей шпагой в руках, замечаю гравировку на лезвии — и вдруг в памяти всплывает ее название, Уэйрдремм, и узор Лабиринта. Дальнейшее уже было делом техники. Я переместился в Амбер, пробрался вниз, а остальное вам известно…

В комнате стражи в нижней части замка сидел сейчас только один из многочисленных охранников. Это был Роджер, занятый своим бесконечным мистико-философским романом.

Дверь отворилась, и в комнату вошел Корвин.

— Чем обяз'н т'кой честью, м'лорд? — скопировал Роджер акцент Дейги.

— Это касается нашего недавнего гостя, — сказал Корвин. — Знаешь, кто он такой?

— Принц Озрик, второй сын Симнеи и Оберона. — Стражник посмотрел на удивленное выражение лица собеседника, выпустил из трубки клуб дыма и добавил: — Я узнаю многое из того, что происходит в этих стенах, — если как следует сосредоточусь.

— А как насчет того, что творится за их пределами?

— О, — заметил он, — это уже другое дело. Сложное.

— Правду он говорил или нет?

— Все соответствует, — пожал плечами Роджер. — Если не считать Черного Бога Смерти и какого-то Повелителя Теней.

— Об этом я и хотел с тобой поговорить. Я знал его.

— Да? Этого ты, кажется, не упомянул в беседе с Рэндомом.

«Ого! — подумал Корвин. — Он действительно знает все, что творится в этом замке.»

— Этого я и Мерлину не рассказывал. После войны я действительно находился в плену, но вовсе не там, откуда Мерлин меня освободил. Не то сама Дара, не то кто-то из ее приближенных… в общем, невесть кто отослал меня в один очень странный мир, называемый Селлой. Из него нет выхода, ибо все попавшие туда забывают не только о выходе, но и о себе. Проще говоря, теряют память. Не полностью, правда, только толку от этого было немного. Озрик даже с амнезией смог вспомнить узор Лабиринта, а я там даже забыл, что это такое.

На мгновение в глазах Корвина мелькнуло выражение, которое Роджер окрестил самоиронией.

— Пробыв в Селле некоторое время, я был избран в одну небольшую компанию для выполнения одного особо ответственного поручения. В ходе операции нам надлежало разобраться с одним колдуном, забрать у него какой-то амулет и все такое прочее. Вдобавок те гады, наши работодатели, наложили на нас Чары Медленной Смерти — если амулет не окажется у них через семь дней, спустя аналогичный срок все мы становимся покойниками.

Ну так вот, Повелитель Теней оказался врагом нашего противника и временно присоединился к нашей команде. Кем он был? Магом и чародеем, причем довольно крутым. В сущности, во время спора с тем колдуном, которого следовало пришить нам, он не пользовался своей силой. Зато потом, когда… впрочем, ладно.

Так вот, мы в конце концов завершили дело, побрякушка оказалась у нас. Затем Повелитель Теней предложил возвратить всем нам память. Мы, естественно, согласились. Но чары Медленной Смерти он снять не смог, это было осуществимо лишь в Селле. Поэтому мы воспользовались какой-то хреновиной, которую нам вручили еще до отбытия, — они называли ее Амулетом Перемещения, — и попали в Селлу. Только вот эти… — следующего слова Роджер не понял; по-видимому, то была слишком архаичная разновидность тари, — вовсе не собирались снимать свои чары. Нас благополучно оставили подыхать в темнице вместе с Повелителем Теней. И вот тут-то началось самое интересное.

Темница была та еще — заколдованными оказались не только замки, но и каждый шаг коридоров. И наш чародей спокойно, как на тренировке, снимает все эти заклинания, разбивает стены и вообще ведет себя в стиле Супермена. Потом мы всей компанией отправились на штурм Башни Безмолвия, разнесли охрану, наказали плохих парней и все остальное в таком роде. — Корвин глубоко вздохнул. — А дальше следует печальная часть истории. Мы благополучно выбрались из Селлы и расстались лучшими друзьями. Все шло отлично. Затем я в одну далеко не прекрасную ночь проснулся совсем не там, где заснул. А точнее, в той самой камере, откуда меня через несколько месяцев вызволил Мерлин.

— Месяцев? — переспросил Роджер. — Так что, Озрик встретил Повелителя Теней уже после тебя?

— Может быть. Во Дворе Хаоса со временем черт ногу сломит. Мерлин мне кое-что рассказывал. Однако суть дела не в этом. Ты некогда утверждал, что десять романов, стоящих на полке в библиотеке, написаны тобой… или твоим аналогом. Ты все время имел доступ к информации обо всей катавасии, что творилась и в Амбере, и в Хаосе. Так?

— В общих чертах.

— Тогда объясни мне, с какой стороны в общую схему входит Повелитель Теней? Если бы он встретился только со мной — черт с ним, но Озрик тоже его знает. А это уже не совпадение.

Роджер пожал плечами:

— Ты, видно, не понял меня, когда я тебе сказал, что Роджер Желязны скончался.

— Ну и что?

— А то, что я обладаю только той информацией, которая имелась у него на момент смерти. Предположения у меня есть, но они предположениями и останутся.

— Объясни.

— Я попал в Амбер только потому, что ему требовалась непосредственная информация из Вечного Города. Я в определенном смысле был для него каналом связи с этим местом. Ясно?

— То есть он — это не ты?

— Я — это он, но он — не я. Так будет, пожалуй, точнее. Мне неизвестно многое из того, что собирался сделать Желязны в будущем. А вот он обо мне знал каждую деталь — что неудивительно, в определенном смысле он сотворил меня. Или самого себя.

— Иначе говоря, — заключил Корвин, — вопрос не по адресу. Ладно, попробую спросить у Дворкина. Где он сейчас?

— Минутку… — Роджер закрыл глаза, сосредоточиваясь на образе Дворкина, а затем сообщил: — Отбыл в неизвестном направлении. В замке его нет. Равно как и во Дворе Хаоса.

— Так ты и туда…

— Я могу увидеть весь Замок Амбера и почти весь Двор Хаоса, — сказал Роджер, — но не более того. Теневые Королевства — вне моего поля зрения. У тебя имеются еще какие-нибудь вопросы?

— Есть один. Кем является главный герой твоего романа?

— Хороший вопрос. Однако ответить я не могу, потому что еще сам не решил, кто же именно из действующих персонажей — на самом деле главный. Возможно, это я и есть.

Озрик несколько дней лишь тем и занимался, что расспрашивал остальных членов семьи о событиях, случившихся за время его отсутствия. Наконец даже сплетнице Флоре надоели бесконечные вопросы, так что она отослала его к библиотеке, а точнее — к десяти томам, аккуратно переплетенным в зеленую кожу. Книги были помечены номерами от одного до десяти, а на переплете золотом был выведен логотип: «Roger Zelazny. Chronicles of Amber».

Английский не был его родным языком; но в бытность Изгнанником Озрику пришлось изучить много наречий, ибо на тари в Теневых Королевствах говорят не многие. Поэтому он погрузился в чтение настолько, что далеко не сразу сообразил, ГДЕ же происходит действие этих романов на самом деле. Когда понял, было уже поздно.

Дочитав последнюю книгу, Озрик аккуратно поставил ее на прежнее место. Конечно, обилие различных американских идиом немного портило впечатление от книг, но и придавало им особый колорит… Да, теперь понятно, КТО стоял на страже у подножия спиральной лестницы в недрах Колвира.

Что ж, в родном королевстве за эти века произошло чересчур много событий. И что произойдет дальше — остается только гадать. Если в самом Амбере все более-менее утряслось, то его извечному оппоненту — Двору Хаоса — все еще предстоит, коль скоро на трон Хаоса сел Мерлин, сын Корвина. Что говорить, интересная семейка — папаша пишет первые пять романов, сынок — пять вторых. Насчет истинного имени автора (Роджера Желязны) у Озрика возникли кое-какие подозрения, но проверять их он не стал. Пока не нужно, незачем отрывать стражника от дела.

Чем точнее он будет обдумывать свой собственный роман, тем безопаснее для Амбера…

Тем временем с юга к Завесе Гарната по выжженным остаткам черной дороги двигалась высокая фигура в черной накидке с откинутым на спину капюшоном…

Или же — Начало…

Часть шестая Голоса Теней

«Для сведущего в Искусстве нет вещей неизменных. По его воле в неземных садах зацветает сталь, или цветок сверкает острием меча в лунном свете.»

Роберт Эрвин Говард. «Люди Черного Круга»

Пролог

Рэйден вздрогнул во сне и открыл глаза. Внезапно возникла потребность подойти к окну и выброситься наружу.

«Очень надеюсь, что это срочно», — подумал он, подходя к окну. Выбрасываться он не стал; вместо этого Рэйден поднял с подоконника зеркальце в платиновой оправе и всмотрелся в его слабо мерцающую глубину.

Безмолвный разговор длился не слишком долго, но из него стало известно более чем достаточно. Сведения действительно были срочными и важными. Настолько, что Рэйден теперь был в затруднении — что случалось с ним крайне редко.

Наконец, решение было найдено. Он задумчиво подошел к узорчатому гобелену и откинул тяжелую ткань.

На стене висела плоская панель из дерева и слоновой кости. Расчерченная на клетки, она представляла собой аналог игрового поля; однако фигуры тут не перемещались, а были просто нарисованы прямо на цветных клетках. Пальцы Рэйдена пробежали по символам.

Ало-золотой дракон, свившийся кольцом на белом поле…

Три скрещенных меча, обвитые стебельком травы…

Радужная звездочка, за которой угадывается абрис феникса. Впрочем, это может быть отблеском от клетки ниже — там также помещен феникс, огненное оперение которого заставляет отвести взгляд…

Двусторонний боевой топор на кровавом фоне…

Черно-белый круг, разделенный пополам волнистой линией…

Серое поле с перевернутой черной звездой…

Багровый вихрь и бутон розы…

Эмалево-белая Длань на сине-стальном квадрате…

Дубовый лист на киновари в золотой рамке…

Он коснулся черной звезды. Тотчас же над доской замерцала крошечная призрачная фигура. На вызываемом была темного цвета накидка. Откинутый назад капюшон обнажал черные волосы и коротко подстриженную бороду, подчеркивающую резкие, орлиные черты лица.

— Чем обязан? — спросил тот.

— Необходима твоя помощь. — В голосе Рэйдена не было слышно энтузиазма.

— Так-так. Звучит захватывающе…

Призрак исчез и через несколько секунд возник уже во плоти. Инеррен слегка поклонился старому знакомому и задал вполне логичный вопрос:

— Где горит?

1. Трое из Колдовского Мира

Объяснения Рэйдена были не очень долгими, однако чародею пришлось серьезно задуматься. Наконец он произнес:

— Итак, если я тебя правильно понял, мне надлежит отправиться в этот… Колдовской Мир, найти тех, кто собирается переворачивать Вселенную вверх дном, и побеседовать с ними по душам. Так?

— Точно.

— Неужели подобные дела ниже твоего достоинства?

Рэйден пожал плечами. Инеррен усмехнулся.

— Понял. Значит, Богам Судьбы в это дело вмешиваться запрещено.

— Ты крайне проницателен.

— Это я и без тебя знаю, но все равно спасибо. А теперь следует уладить еще одно дело.

— Например?

— Как сказал однажды Мандор, оказывать бесплатные услуги нельзя — это вопрос престижа.

Рэйден укоризненно покачал головой.

— Учителя ты себе выбрал не лучшим образом. Ну хорошо, сколько?

— Деньги мне не нужны, — ответил чародей с непроницаемым видом. — Вместо этого напиши, пожалуйста, одну расписку.

— Это какую же?

— Диктую…

Перо бежало по тонкому пергаменту под аккомпанемент мерного голоса Инеррена и душераздирающего скрежета зубов Рэйдена:

«Я, Бог Судьбы Рэйден, Повелитель Молний, Бог Грома и прочая, в связи с поручением Высших Сил, суть коего слишком сложна, дабы приводить ее тут, был вынужден обратиться за помощью к Инеррену из Четрании. Признанный мастер арканского Турнира Пяти Колец и Игры Судьбы, Повелитель Теней любезно согласился оказать услугу Владыкам Вечности и, что с его стороны является проявлением истинного милосердия и чрезвычайного великодушия, не взял за свой труд никакой оплаты, хотя она и была предложена. В дальнейшем я, Рэйден, от имени Безымянных, сим обязуюсь не чинить никаких преград Инеррену в его стремлениях к цели.

Платиновый Цикл, эпоха Полумесяца, год Белого Быка, рассвет третьего дня четвертого месяца

Рэйден»

Пергамент был тщательно скатан в трубку и запечатан. После этого чародей упрятал сей важный документ в потайной карман и удовлетворенно вздохнул. Рэйден едва сдерживался.

— Все? — сквозь стиснутые зубы произнес он.

— Да. Обещаю, я верну тебе этот лист, если не выполню задания.

— Утешил, нечего сказать. — Слова Бога Судьбы были продиктованы безысходностью ситуации. — Готов?

Инеррен кивнул.

Голос Рэйдена раздвинул Грани, перемещая его прочь…

Сквозь пламя, мрак и пустоту, Сквозь тлен, сомненья и мечту, Тропою риска и азарта — Вперед! Там ждет тебя разгадка!

…на покрытый вечными снегами горный склон. Небо было светло-голубым, с запада медленно плыли пушистые белые облака; чистый и холодный воздух пронизывали скупые лучи бледно-желтого солнца — почти такого же, как в его родной Четрании.

Чародей, призвав стихию Воздуха, скользнул по поверхности снега и в течение нескольких секунд оказался далеко внизу, на каменистом плато. Там, по крайней мере, было теплее.

«В очередной раз, — подумал Инеррен, — требуется выяснить истину. На месте моего любимого кристалла я бы рано или поздно отказался работать… Впрочем, я ведь не на его месте.

Ну хорошо. Я не тороплюсь, так что можно попробовать разузнать что-либо этим… прямым методом. Не люблю я такой образ действий, но в нем имеется своя прелесть: каждый факт в конце концов становится на предназначенное ему место в общей картине, которая подчас много сложнее, чем требуется искателю.

Кроме того, моя-то картина касается чуть ли не всей Вселенной — а раз так, она не может быть простой. Чем больше фактов, тем лучше будет выглядеть общий вид.»

Итак, составив так называемый план действий, чародей двинулся куда глаза глядят. А они глядели на северо-запад. Идти пешком показалось ему долго, скучно и утомительно, так что Инеррен прошептал заклинание — и один шаг теперь перемещал его сразу на несколько миль.

То, что люди называют совпадением, является чаще всего тщательно подготовленной шуточкой Высших Сил — Богов Судьбы, Космического Равновесия, Лордов Сфер или им подобных. Это чародею пришлось усвоить едва ли не в первую очередь, когда он только начал общаться с Рэйденом. Также он узнал, что существует еще один фактор — Его Величество Случай, как называли его Безымянные. Самый непредсказуемый из всех, абсолютно неуправляемый и — насколько Инеррену было известно — лишенный реального воплощения. Но именно Случай подстраивает совпадения, которые задают кучу хлопот тем немногим, что стараются спасти Вселенную от развала.

Не иначе как подобное совпадение привело его как раз к подножию остроконечного обелиска из светло-розового мрамора, на поверхности которого были высечены строки на неизвестном наречии. Применив заклятие Ньоса, чародей смог прочесть:

Сошлись в смертельной схватке Силы, Добро и Свет, Порок и Тьма; И мир остался бы в трясине Войны — но есть всему цена. Пришел однажды долгожданный Час, когда Боги вниз сошли И в бой невиданный и странный Армады за собой вели. Названья не было и нету Иным из тех, кто им служил; Пылали огненной кометой Глаза их, когти и клыки: Не человек, не зверь, не птица — Но нечто, слитое в одно, Тот, кто пред ними не склонится, Жить в вечном мраке обречен. Кто был за День, под знамя Ночи Порой вставал наперекор Судьбе; однако средь всех прочих Она — последний приговор. Ночь битву ту не проиграла, День в той войне не победил — И все же руны Зла и Мрака Покинули Знамена Сил. Тысячелетия минули С тех пор. Израненной земля Осталась. Но текли эпохи, И вскоре отступила мгла. Нет, не в войне ее осилил Свет — Тьма в тот день была сильней, — Она сама себя разбила На сотни, тысячи частей. А по отдельности те части Вступили меж собой в грызню И лишь совместные напасти Объединили б их. Войну Не проиграла Тьма — но Светом Ее ослеплены глаза, Единства в ней уж больше нету, А почему — сказать нельзя. И крошат воины светлой рати Знамена Зла по одному, Добро придет — и мир однажды Воспрянет. Но пока — во Тьму Уходят смельчаки, не зная, Вернутся ли опять домой… Но меч их острый, угрожая, Уж над змеиной головой. Они разят и погибают, На место Тьмы приходит Свет, Зло потихоньку исчезает — Но неспокоен человек, Он ищет новых приключений И их находит. А тогда, Восстав из пустоты и тлена, Вновь Мрак вступает в города. Начала этой нет легенде, Конец ее — туман и мгла, В ней все благие устремленья Смешались с прахом. Несть числа В тех битвах павшим. И запомнят Ее на сотни тысяч лет — Покуда существуют войны, Покуда торжествует Свет.

Инеррен молча поклонился творению неизвестного поэта. Не многие из смертных способны выразить в словах понятия, которыми оперируют Боги Судьбы, решая ИХ судьбы — и судьбы ИХ миров…

Все же что-то в этих стихах было довольно странным. Но что?

Вскоре чародей понял причину охватившего его предчувствия. Руны эти были ему незнакомы, а вот рука, что высекла их… Самый стиль этого произведения был таким же, как и у грубо рифмованных надписей-указателей Теневых Троп. Конечно, здесь все выглядело намного более осмысленным, подчинялось иной причине…

Иной ли?

Указатели преследовали совершенно четкую цель: заставить идущего по Теневой Тропе выбрать одну дорогу из нескольких возможных, в зависимости от чего тот подвергался различным испытаниям — различны были и призы. А здесь? Обелиск-то стоит не на перекрестке и даже не у начала дороги — просто аккуратно обработанный знак, непонятно зачем торчащий на границе холмистой равнины и предгорий.

Непонятно зачем?

Достав из-под накидки Кристалл Истины, Инеррен внимательно посмотрел на обелиск и окружающую местность сквозь искажающую цвета и размеры — но проясняющую сознание — рубиновую призму. И у него перехватило дыхание.

Обелиск на самом деле был не десятифутовым четырехгранным пилоном с тщательно заостренной вершиной, а исполинским, слишком тонким для своей высоты, пятиугольным столбом, уходившим в голубизну небосвода. Прищелкнув языком — подобное мастерство в обращении с Иллюзиями заслуживало восхищения, — чародей попытался было проникнуть сквозь оболочку заклятия без помощи камня, но тут же получил отпор.

Тогда он прошептал старое доброе заклятие Хождения в Облаках. И окутавший Инеррена плотный серый туман, послушный его воле, поднялся вверх вместе с ним. Чародей взлетал вначале довольно медленно, потом все быстрее и быстрее, так, что обогнал бы даже арбалетную стрелу, — но столб упорно лез все выше и выше.

Голубизна перешла в бледно-лиловый цвет, который вскоре сменился едва ли не чернотой Бездны. Воздух исчез. Дышать было нечем, а бледный призрак столба все так же маячил рядом.

Заполнив легкие вместо воздуха энергией, Инеррен прибавил скорость, рассекая пустоту, подобно комете.

Довольно фальшиво насвистывая основную мелодию песни Небесного Странника, Гэррок поднялся по тринадцати черным ступеням. Алебарды стражников скрестились перед исполинской фигурой, закованной в серые латы.

Свист прекратился.

— Уберите эти шпильки, — сказал он, — или я заставлю вас проглотить их.

— Ключ! — потребовали стражники.

Гэррок слегка приподнял правую руку, согнув указательный палец. Стражник слева схватился за горло и с посиневшим от удушья лицом сполз по стене. Пришелец чуть повернулся к другому, и того постигла та же участь.

Преспокойно переступив через бездыханные тела, Гэррок толкнул дверь. Заперто.

— Не слишком учтиво, — заметил он, прошептав приказ. Металлическая плита, способная выдержать атаку сотни разъяренных демонов, треснула и аккуратно распалась на четыре части.

Призрачный череп ринулся на наглого пришельца, стремясь проглотить его, — однако Гэррок только поднял забрало, чтобы было видно его лицо, и иронически усмехнулся. Страж с испуганным воплем отлетел в сторону.

— Передай Руэлу, чтобы немедленно спустился, — бросил Гэррок, с облегчением опуская забрало. Он терпеть не мог запаха, царившего внутри Башни Девяти Колец.

— А, это ты, — послышался знакомый голос сзади.

Гэррок повернулся. На сей раз Руэл избрал форму Солдата Хаоса с проложенными по багровой ткани одеяния золотистыми стрелками, не совсем гармонировавшими с физиономией отъявленного пьяницы и сластолюбца. Божественное могущество не могло изменить сути этой порочной души, отражавшейся на чертах любого лица спустя считанные секунды после его изменения.

— У нас проблемы, — без предисловия заявил Гэррок.

— Так-так. Раз уж Серый Рыцарь говорит, что у него проблемы, то у него действительно проблемы.

— У НАС проблемы, — повторил Гэррок, подчеркнув нужное слово. — Вероятно, это касается и Хьюрона.

— А почему же ты явился ко мне, а не к нему?

— В прошлый визит я снес там почти половину крепостной стены, — пояснил Серый Рыцарь, — и сейчас был твой черед.

— Послушай, — заметил Руэл подчеркнуто нейтральным тоном, — ты никогда не пробовал просто постучать в дверь и немного подождать, пока откроют? Мне, знаешь ли, недешево обойдется менять ее.

— Не меняй, мне-то что.

— Да, ты как был бродягой, так и остался. Шляешься по всем закоулкам, спишь где придется…

— Зато у меня всегда самые последние сведения. А вы? Закрылись в своих коробках и даже нос не удосужитесь высунуть наружу.

Солдат Хаоса понял, что Гэррока не переспорить, и сменил тему.

— Так что у нас за проблемы?

— Безымянным известно о наших действиях.

Руэл пожал плечами:

— Они ведь не отвечают за этот сектор…

— Официально — нет. Но они уверяют, что вся Вселенная находится под их негласным контролем. А ты не забыл основной метод действия Судьбы? — Серый Рыцарь сделал паузу нужной длительности и как раз к моменту, когда собеседник сделал единственно правильный вывод, завершил фразу: — Нанести упреждающий удар еще до того момента, как опасность станет реальной.

Солдат Хаоса недоверчиво посмотрел на Гэррока.

— Ты хочешь сказать…

— Я как раз этого сказать не хочу, но приходится. Скорее всего, они уже выслали агента. И за нами начата охота.

— Хьюрону также следует сообщить.

— Тогда займись этим сам. У меня еще дел по горло.

— Это каких же?

— Не на вас же, лодырей, оставлять вопрос о выяснении личности нашего врага…

Серый Рыцарь уже давно растворился в клубах тумана, а Руэл все еще никак не мог подобрать нужных слов для разговора с союзником. Наконец он послал сигнал. Над черным кубом возникло облако мягкого света, уплотнившееся в образ призрачного лица с бледно-голубыми глазами и сломанным носом.

— Приветствую тебя, Избравший Свет, — начал Руэл. — Спешу довести до твоего сведения, что Безымянные заинтересовались нашим экспериментом и, вероятно, вскоре вмешаются в его ход.

— Откуда такая уверенность, Солдат Хаоса?

— У меня имеются тайные пути Познания, — уклончиво сказал он.

— Мы союзники и работаем вместе, однако я не считаю необходимым открывать все секреты. Итак, Хьюрон, какие будут предложения?

— Нам нужно выяснить, кто именно будет заниматься нами.

— Я уже отправил Серого Рыцаря на розыски.

Избравший Свет скривился при упоминании Гэррока, что не помешало ему скептически подумать на тему того, кто, кого и куда отправил на самом деле.

— Речь не об агенте, а о пославшем его. С агентом Безымянных мы управимся, проблема не в этом. Утечка сведений — вот что главное.

Руэл, немного подумав, медленно кивнул. Они, конечно, не скрывали своих планов, но ведь почти вся работа исполнялась непосредственно ими без привлечения помощников со стороны.

— У тебя еще сохранились связи в Обратных Пределах?

— Кое-какие, — осторожно ответил Хьюрон. — Но в них нельзя быть доподлинно уверенными. Да и Безымянные не болтливы. А как насчет твоих знакомых из Двора Хаоса?

— Увы, — развел руками Руэл, — здесь они бессильны. Если б вопрос упирался в денежную сторону дела или в сильное войско — пожалуйста. А информация — камешек потверже.

— Опять мне приходится все делать самому, — поморщился Избравший Свет. — Ладно. Пришли гонца в Башню Слоновой Кости через пару дней — я сообщу через него все, что узнал. От астральных контактов нам всем лучше бы пока воздержаться — этот план существования доступен слишком широкому кругу лиц, и нас вполне могут подслушивать.

Их и подслушивали. Инеррен не был большим специалистом по Плоскостям Энергии, но гигантский столб настолько хорошо проводил малейшие колебания Эфира, что даже непосвященный без труда мог уловить весь разговор, просто касаясь гладкой мраморной поверхности. Интересная постройка. И куда, черт ее подери, она все-таки идет?

Ну ладно. Чем бы там ни занимались эти трое, теперь чародею было ясно: именно они — цель его задания. Итак, Башня Слоновой Кости…

Наверняка она хорошо охраняется и замаскирована так, что о ней, как и положено, никто и никогда не слышал. Однако, если эта цитадель существует, ее можно достичь.

Избравший Свет в твердыне той живет, Не знает он меня — но цель ему известна, Во имя Судеб, Граней и миров — Услышьте, вихри Вечности и Бездны! К стена́м Слоновой Кости я иду Исправить равновесье и Судьбу…

Знакомое ощущение Перемещения охватило Инеррена и повлекло его за собой.

Вечер. Гора на небольшом полуострове, сильно выдающемся в зеленоватое море. На склоне горы прилепился город — до невозможности древний, полуразвалившийся, но все еще обитаемый. И одно строение господствовало над всеми прочими — изящная башня с белыми полупрозрачными стенами. Единственное освещенное окно цитадели было обращено на юго-восток, в море.

Над воротами из сверкающей стали трепетал золотисто-зеленоватый вымпел с изображением солнца.

Поднявшись по семи белокаменным ступеням, чародей постучал.

— Кто там? — прозвучал вопрос изнутри.

— Мне нужно встретиться с Избравшим Свет, — сказал он.

— Это еще не значит, что он также считает сие необходимым.

— Естественно, — усмехнулся Инеррен, — он ведь еще не знает о моем прибытии. Так что позаботься проинформировать его. Я подожду тут — но не слишком долго.

Прошло не более минуты, и ворота распахнулись.

— Прошу сюда. Владыка ожидает тебя.

Проследовав за задрапированной в белые покрывала фигурой, чародей оказался в изысканно украшенном холле со старыми, хорошо сохранившимися гобеленами на стенах. Картины изображали битвы ангелоподобных существ с полчищами Преисподней, и последние, как водится, терпели полный разгром.

— У тебя имеются для меня известия? — послышался голос, знакомый по подслушанному разговору.

— Точно, Хьюрон, — ответил Инеррен, даже не поворачиваясь к собеседнику. — Суть их такова: ваша участь — в моих руках.

— А поподробнее?

В голосе не было слышно ни страха, ни удивления, однако напряжение все же присутствовало. Поэтому чародей не торопясь прошелся вдоль стены, взглядом пододвинул к себе кресло, удобно устроился в нем и лишь потом повернул голову к Избравшему Свет.

— Мое решение будет зависеть также от ваших действий. Поэтому, пожалуйста, опиши мне вкратце суть вашего общего эксперимента.

Тон Инеррена, впрочем, говорил скорее следующее: или ты расскажешь мне все, что я хочу узнать, или…

— Основная идея состоит, разумеется, в…

— Заткнись, дубина! — прозвучал приказ.

Чародей бросил взгляд на оконный проем. На подоконнике возникла мощная фигура в серых латах. Что-то знакомое…

— Подними забрало, — приказал он на темном наречии.

— Вот это встреча! — воскликнул Серый Рыцарь, исполняя требуемое. — Повелитель Теней во плоти и без сопровождения!

— Да зачем мне нужно сопровождение, Гэррок? — улыбнулся Инеррен полузабытому союзнику, спутнику, тюремщику и противнику. — Или ты собираешься бросить мне вызов?

— Не сейчас. Значит, тебя послали по наши души?

— Не совсем так. У меня, правда, есть такие полномочия, — намеренно безразличным тоном проговорил чародей, — однако буду я пускать их в ход или нет — зависит всецело от вас. Точнее, от моего восприятия вашей деятельности.

— Ну-ну. Никогда бы не подумал, что ты выступаешь в роли Судьи, — недоверчиво заметил Серый Рыцарь. — Насколько мне помнится…

— Да, я всегда был Адвокатом, — согласился Инеррен. — И по-прежнему предпочитаю этот образ действий, так что, если картина покажется мне достаточно убедительной, я займусь вашим делом против Безымянных — они и мне самому не очень нравятся.

— И тем не менее ты на них работаешь.

Чародей фыркнул.

— Иногда Боги Судьбы так думают. Если я не считаю нужным разубеждать их.

Хьюрон, и до того с трудом подавлявший удивление, теперь просто ошалел. ТАК отзываться о Безымянных мог либо безумец, либо… Однако этот Повелитель Теней вовсе не походил ни на безумца, ни на Владыку Всего Сущего.

— Вызови Руэла, — сказал Серый Рыцарь.

— И передай ему, пускай явится лично, — добавил Инеррен. — А то я тут до скончания веков просижу.

— Тебе не впервой.

— Ты Источник имеешь в виду? Попробовал бы сам. Там, как говорится, рай земной со всех точек зрения…

Избравший Свет понял: эти двое могут обмениваться подобными репликами, понятными лишь им одним, еще очень и очень долго. Посему он вызвал Солдата Хаоса и передал ему основную суть происходящего в нужной эмоциональной окраске. После чего тот просто не мог позволить себе не появиться на сцене.

— Да, пока мы не начали разбирательство, — вспомнил чародей, — не мог бы кто-нибудь из вас объяснить, какую функцию в вашем эксперименте исполняет замаскированный под памятный обелиск столб, насквозь пронизывающий Бездну и все известные мне планы бытия?

— Что ты имеешь в виду? — спросил Гэррок. — Мне вроде известен каждый шаг этого и нескольких сопредельных миров, но такого точно не припоминаю.

Инеррен присвистнул.

— В таком случае ситуация еще интереснее, нежели я полагал. Пошли со мной, я покажу вам эту штуку.

Руэл, Гэррок и Хьюрон переместились вслед за чародеем. Во-первых, им также хотелось выяснить, кто же вставляет палки им в колеса, а во-вторых, у них не было иного выбора.

Кивнув на мраморный обелиск, Инеррен вкратце описал все происшедшее.

— Есть какие-нибудь идеи? Я до его конца так и не смог добраться. Для чего может быть предназначена эта штучка?

— Ну, если отвергнуть простейшие варианты…

— Хьюрон, самый простой вариант обычно и есть верный! — менторским тоном сказал Руэл.

— Столб Врат. Или указатель на них.

Черт возьми. Конечно!

— Гэррок, в двух словах: в чем заключался ваш эксперимент?

— Соединить сущности Света и Тьмы по правилам Тени, — произнес Серый Рыцарь. — А что?

— Прекратите его, пока это еще возможно, — бросил чародей.

— Это почему? Сие деяние почему-то считают невозможным, но доказательств ни у кого нет. А вопрос действительно интересный…

— Я уже попробовал. Результат успешен — но я уцелел только потому, что использовал всего лишь мелкое заклинание в этом ключе. Если сделать что-то крупное — ручаюсь, несколько близлежащих Сфер можно будет просто вычеркнуть из списка существующих.

— Ого!

— Вот именно. Эти силы сами по себе поддаются контролю, однако когда они вместе, с ними не совладать. Тогда разрыву подвергается сама Ткань Существования, и отсюда уже следуют все прелести…

— Ну, допустим, — молвил Руэл. — А кому понадобились эти Врата? Что они тут вообще делают?

— Идем и выясним. Если вы прекратите свой эксперимент, я лично выбью у Безымянных награду для своих спутников, оказавших мне неоценимую поддержку в рискованной борьбе с опасностью, которую даже Судьба не успела заметить.

Гэррок зло усмехнулся. Руэлу идея также понравилась, а Хьюрон был просто в восторге от идеи побить Безымянных их же оружием.

После того как союзники сбросили свои личины Богов, они организовали подготовку на совесть, сочетая ее с рассказами о прошлом — правдивыми лишь частично. Истории были довольно занимательными, хотя отдельные натянутости и шитые белыми нитками места портили все впечатление.

Руэл — в прошлом убийца-дуэлянт и заговорщик из Дома Дракона — специализировался не только на рукопашной схватке, но и в нескольких других отраслях. Правда, таланты своего мастерства и даже приблизительную область их применения он раскрывать отказывался.

Хьюрон в самом начале своей неортодоксальной карьеры сбежал от магистра-некроманта, так как тот заподозрил, что воришка ученик больше интересуется не магией, а сундуком с драгоценностями. После этого Избравший Свет забросил магию и практиковал искусство, которое смертные называли Божественным Целительством, — сам он не обращал внимания на имена. Кроме того, определенную известность создала победа на эльфийских состязаниях, где Хьюрон просто потряс всех присутствующих своими знаниями о Природе.

Наконец, Гэррок, бывший в свое время Стражем Пути в Домах Боли, бросил эту работу после встречи с невероятно наглой и предприимчивой парочкой — Синей Колдуньей и Повелителем Теней, которые без труда прошли мимо него, даже не замедлив шага. Вспомнив прежние навыки, он по Запретным Путям добрался до Королевства Теней и (не бесплатно, конечно) получил там долю Теневого Могущества.

Встреча этой так называемой «нечестивой троицы» произошла в одном из самых оживленных злачных мест на границе Света и Тьмы — она сама по себе, если подумать, является ничем иным, как Тенью.

Короче говоря, первое их совместное дело заключалось в том, чтобы вернуть украденный артефакт хозяину, предварительно убедив похитителей и нанимавшего их в неблаговидности подобных устремлений. В доказательство исполненного поручения было приказано захватить с собой, помимо артефакта, и головы «плохих ребят».

Работа была проделана точно по инструкции и в кратчайший срок. Правда, во время ее выполнения Гэррок и Хьюрон заключили еще один контракт, согласно условиям которого должны были доставить совершенно другому Властителю голову своего первого нанимателя. Соглашение было исполнено, однако…

— А что это был за артефакт? — поинтересовался чародей. — И где он теперь?

— Там, где должен быть, — сказал Серый Рыцарь, поглаживая тусклый серо-зеленый камень в рукояти кинжала.

Инеррен понял, что эта история будет длиться бесконечно, а потому отдал приказ выступать. Короткое заклятие — и вихри перемещения потащили их за собой…

Потоки Вечности! К последнему порогу, Кратчайшим из физических Путей — Доставьте нас туда, где мир расколот Богом, К Вратам в мир снов и страха, в Мир Теней!

…к двум столбам из красно-бурого камня, стоящим в туманной и болотистой местности.

Посмотрев сквозь Кристалл Истины на эти Врата, чародей заявил:

— Эта дверь открывается не для всех и не всегда.

— Это что, тут написано?

— В общем, да. Ты же знаешь эти правила…

— В Бездну эти правила! — бросил Серый Рыцарь, обнажив кинжал. Взмахнув им в воздухе, словно живописец — кистью, он набросал узор, мерцающий холодным голубым светом. Узнав рисунок, Инеррен вытащил жезл и добавил в углах огненного прямоугольника символы-координаты, скопировав их с Врат.

Черная Звезда начала медленную пульсацию, совпадающую с ритмом движения энергии в Эфирных Планах. Повинуясь ее командам, створки Врат плавно раскрылись.

— Быстрее! — сказал Гэррок, исчезая в туманной пелене.

Как только замыкающий — Хьюрон — переступил порог Врат, те беззвучно сомкнулись, и болотистая местность обрела прежний вид.

2. Боги Колдовского Мира

— Говорят, — рассказывал Руэл, пока они шли среди мрачного серого Ничто, — после великой битвы Сил Колдовской Мир практически опустел. Все Высшие ушли — кто сквозь Врата, кто еще каким-нибудь способом, — оставив о себе только воспоминания, бледные тени былого могущества…

— Что-что? — переспросил чародей. — Тени былого могущества?!

Руэл с досадой махнул рукой:

— Я ведь не мастер риторики. Рассказываю так, как запомнилось. Не знаю, имеет это какое-то отношение к вашим с Гэрроком Теням.

— Если то, что ты сказал, правда, это здорово сократит наши поиски. И увеличит неразбериху.

— То есть, — тут же подсказал Серый Рыцарь, — обеспечит в этом мире небольшое преимущество Хаоса над Порядком.

— Именно, — сказал Инеррен. — Так что постарайся припомнить поточнее. А то вдруг я начну действовать — и тут окажется, что все было совсем не так, не там и не потому.

Руэл сконцентрировался, напряженно сморщив лоб. Чародей буквально невооруженным взглядом видел, как в его заплывшем жиром мозгу дельные мысли пытаются всплыть на поверхность, но тонут в огромной куче нечистот…

— Да, все так, — наконец произнес Руэл. — Тени Высших по-прежнему существуют в Колдовском Мире. Каждому из них там посвящен не один алтарь, и почти все эти святые места хранят запасы Сил. Как известно, где Сила, там и ее хозяин.

— Прекрасно! — Инеррен щелкнул пальцами на манер Рэйдена, отчего сразу раздался отдаленный громовой раскат. — Осталось переместиться к алтарю того, кто ответствен за появление новых Врат.

— И кто же это?

— Я-то почем знаю?

— А как же ты его найдешь?

— Смотри, слушай и учись, — наставительно заметил чародей.

Мысленно подбирая рифмы для заклинания, он одновременно рисовал в воздухе концом своего жезла довольно сложный узор. Гэррок, специалист в области Теневой Магии, впервые видел подобный.

Когда рисунок был полностью завершен, Инеррен отдал несколько безмолвных приказов Черной Звезде, наполнив энергией свое творение. Паутина линий засияла и слегка расправилась, образовав клетку с куполовидным потолком.

Чародей произнес:

Создатель Врат ушел. Но силы прежней тень У алтаря его осталась, словно память Минувших лет. Но все ж наступит день, Когда придут Великие обратно — Могущество Звезды и Власть Теней! Владыку Сил я в Вечность вызываю, Не ради битвы и не для забавы — Явись сюда, изгой прошедших дней!

Внутри клетки возникло мерцающее желтоватым цветом облако. Рассеявшись по мановению руки Инеррена, оно оставило после себя человекоподобную фигуру футов восьми ростом, носившую на вытянутой голове короткие изогнутые рога. Длинные ноги пришельца кончались круглыми копытами, на руках было только по четыре пальца.

В глазах Великого полыхнуло желтое пламя гнева.

— Без паники, — вежливо сказал чародей, — это не пленение. Клетка установлена для твоей же безопасности.

— Тогда как это называется, если меня перемещают неведомо куда, да еще и заключают в клетку? Я уж не говорю о простейших правилах приличия…

— О! Извини. Значит, так: меня называют Повелителем Теней, это — мои… гм… помощники, — Инеррен кивком указал на «нечестивую троицу», — Избравший Свет, Серый Рыцарь и Солдат Хаоса. Как нам следует обращаться к тебе?

— Имени своего я тебе не назову. Что до обращения — Двойной Меч тебя устроит?

— Если это устраивает тебя, пожалуйста. Итак, Лорд Двойной Меч, я желал бы услышать ответ на один вопрос: с какой целью были установлены Врата… Как там называлось это место?

— Народ Хай-Халлака называет его Ветреной Пустошью, — подсказал Гэррок.

— Да, это мои Врата, — кивнул Двойной Меч. — Что до их предназначения — разве оно не одно у всех Врат?

— Но к чему были такие габариты? Зачем выносить края Врат далеко за пределы всех реальных планов бытия?

— Не понимаю, о чем ты говоришь. На Ветреной Пустоши находились стандартные Врата, ничего сверх того.

Инеррен мысленно выругался. Вот так положение! Конечно, Двойной Меч мог и обманывать, однако в это он не верил. Великие обычно не лгут — им нет в этом нужды…

Не лгут СМЕРТНЫМ! А как насчет своих же? Чародей не принадлежал к сонму богов, но Двойной Меч не мог быть в этом уверен.

— Скажи, много ли Великих осталось в Колдовском Мире? — внезапно сменил тему Гэррок.

Инеррен моментально понял, какую же часть картины он пропустил. Большая Игра, которая идет всегда и везде, не могла оставить этот мир в стороне.

— В самом-то мире — не много, от силы дюжина, — немного подумав, сказал Двойной Меч. — А в сопредельных… Вероятно, вам известно, что почти все Великие после войны Добра и Зла покинули Колдовской Мир, предоставив все расы и народы их собственной участи.

— Свято место пусто не бывает, — пробормотал Хьюрон.

Чародей усмехнулся. Характеристика очень точная — пустота всегда стремится к заполнению.

— Действительно, — согласился Двойной Меч, — вскоре неизвестно откуда возникли те, кто также именовал себя Великими. Кое-кто из них и впрямь был нам под стать, но далеко не все. Поэтому в выжженных и опустошенных долгой войной странах так и не наступил покой: сражения продолжались все время, пускай и с меньшей интенсивностью, нежели в наши эпохи. И идут сейчас. Все, оставленное истинными Великими, применяется кем попало — это еще более усиливает противостояние. Мы до сих пор стараемся, действуя через посвященных и агентов, как-то стабилизировать ситуацию, чтобы мир не развалился на части, — только это не всегда удается…

«Так… — подумал Инеррен. — Что же делать дальше? Можно, конечно, вернуться к Рэйдену с отчетом о выполненном поручении (которое действительно выполнено) и предоставить событиям идти своим чередом. Для гарантии не помешает прихватить эту троицу с собой, пускай сами разбираются с Безымянными. Ведь лезть в эту катавасию — себе дороже.

Колдовской мир… Черт возьми, название очень оригинальное. Однако соответствует сути. То, что творится здесь, — не Высшая Магия с ее четким логическим построением, а чистейшей воды колдовство с девизом «сила всегда права» и принципом «око за око».

А что, если…»

Идея была парадоксальна, но чародею уже неоднократно приходили в голову подобные мысли — которые обычно себя оправдывали.

— Я так понял, — сказал он, — основной помехой вашим действиям в Колдовском Мире является наличие некоторого числа самозванцев-Великих? Я прав, Двойной Меч?

Гэррок улыбнулся под прикрытием шлема. Ответ был очевиден. Равно как и их будущая работа.

— И мои знакомые из Двора еще говорили, будто являются центром Хаоса! — заметил Руэл. — Да по сравнению с тем, что творится тут, у них чистейшей воды порядок!

— Согласен, — кивнул Инеррен, — но что это нам дает?

— Ничего хорошего. Кстати, тебе подкинуть еще кой-какую информацию к размышлению?

— Валяй. Вряд ли тебе удастся еще больше запутать дело.

— Не знаю, все может быть. Короче говоря, в Арвоне — это страна к северу от Хай-Халлака — в древние времена действительно был Великий по имени Дартиф Двойной Меч. Только он принадлежал к Коронованным и носил венец, сплетенный из оленьих рогов.

— Гм… Ну, допустим, мое заклинание застало его врасплох и он не успел прихватить свою корону.

— Ты же сам в это не веришь.

— Естественно. Итак, наш клиент выдавал себя за другого. С какой целью? — Чародей обвел спутников вопрошающим взглядом. — Есть предположения?

— Но это же очевидно, — ответил Руэл. — Если нас… нет, КОГДА нас спросят о том, кто предложил нам подобную неблаговидную работу, наш ответ будет: «Двойной Меч».

— Под «неблаговидной работой» ты понимаешь устранение вышеупомянутых Великих?

— Да, конечно.

— И почему в Хаосе слово «устранить» считается синонимом слова «убить»? — заметил Инеррен. — Я лично не занимаюсь такими делами.

— Точно, — сказал Гэррок, — те, кому ты противостоял, предпочли бы смерть, будь у них хоть какой-то выбор.

Пропустив мимо ушей этот выпад, чародей понял, что сделать правильный выбор в этой ситуации невозможно. Следовательно, проблему выбора необходимо оставить Судьбе — чтобы потом было на кого свалить ответственность.

Он достал монетку и подкинул ее вверх, одновременно задав мысленный вопрос: возвращаться ли назад?

Да, ответила монета.

— Тогда — ну их всех к дьяволу, — заявил Инеррен. — В этот мир, быть может, я еще вернусь, но только с полной информацией о действующих лицах. А сейчас нас всех ждет один… которого лучше не заставлять ждать слишком долго.

— Кто именно? — спросил Хьюрон.

— Не знаю, знакомы ли вы лично. Рэйден.

— Наслышан… — пробормотал Гэррок.

Чародей прошептал:

Открыли путь Хранители Барьеров К Вратам в мой край Вселенной, в мир Теней И через Грань — сквозь страны, земли, Сферы — Я ускользнул, не преступая меры, В Дворец Хрустально-Голубых Ветвей!

С тихим гулом перед ним открылся светящийся прямоугольник портала. Инеррен жестом приказал «Следуйте за мной!» и шагнул сквозь мерцающую пелену прямиком в приемную арканского дворца Рэйдена.

Сидящий в кабинете поднял голову при звуках шагов.

— Уже? — спросил Рэйден.

— Позволь представить тебе…

— Двоих я знаю, — прервал тот. — Гэррока по всем Сферам разыскивают охотники из Преисподней, а Хьюрон некогда работал со мной. Кто третий?

— Виконт Руэл, Мастер Плаща и Кинжала из Дома Дракона. — Солдат Хаоса отвесил поклон по всем правилам этикета.

— Ага. Значит, вы представляете три из направлений Силы — Свет, Тень и Тьму. И работали вместе над неким экспериментом… Собственно, сам эксперимент и заключался в том, могут ли эти силы взаимодействовать без противостояния…

Чародей ничуть не поразился проницательности Рэйдена, которая многим бы показалась невероятной даже для Бога. Он знал, что тот попросту высказывает свои намеки-предположения, одновременно проверяя их по мыслям собеседников. Просматривать верхний слой мыслей несложно для умеющего читать в человеческих душах. Даже в том случае, когда эти мысли принадлежат не «низшим» людям, а созданиям, находящимся на полпути к Вершине.

— Четкая работа, — заключил Рэйден, обращаясь уже к Инеррену. — Были проблемы?

— Ну что ты, — возразил чародей, — они мне даже всячески помогали, как только узнали о своей ошибке.

— И в чем же тебе потребовалась помощь?

— Она не мне потребовалась. — Инеррен сделал артистическую паузу, после чего продолжил: — Ручаюсь, Колдовской Мир доставит Безымянным огромную кучу неприятностей.

Рэйден кивнул:

— Это для меня не новость. К счастью, ко мне лично этот мир не имеет отношения.

— Тогда какое отношение имел к нему ты?

— Никакого.

— Зачем же нужно было посылать меня?

— Это не было нужно, — усмехнулся Рэйден. — Вернее, это не было нужно мне.

— Однако ты платил по счету.

— Пришлось. Понятие долга для Высших не менее священно, чем для смертных — если не более… Но я отвлекся от другой проблемы. Какие, ты сказал, неприятности может принести Колдовской Мир?

— Так ведь он тебя не касается. В задание это не входило.

— Позволь мне самому судить о том, что входило в твое задание, а что — нет. Излагай.

— Ладно. Боги Колдовского Мира — они называют себя Великими — с черт знает каких времен занимаются Большой Игрой в очень странном варианте. Их основные действия заключаются в том, что они ровным счетом ничего не делают. Даже тогда, когда кое-кто из смертных, пришельцев из иных миров и прочей шатии объявляют себя Великими.

— Их мир — их проблемы.

— Я бы согласился, но нельзя сказать, что они не делают ничего. Только вот Великие почему-то всячески стараются все действия приписать своим созданиям, своим коллегам — кому угодно, лишь бы не себе лично. В этом тоже нет ничего подозрительного? — Не дожидаясь ответа, чародей продолжил: — Да, и как насчет Врат, габаритами немного превышающих Бездну?

— ЧТО?!!

— Именно. Я попытался было разыскать того, кто ответствен за их появление. Мало того, что он наплел мне насчет этих Врат сорок бочек арестантов, так еще и представился чужим именем. И все это — сидя внутри энергетической клетки, созданной мною!

Рэйден поскреб подбородок.

— Ты меня озадачил. Этот образ действий вовсе не является типичным для Высших. В уклонении от ответа нет ничего особенного, однако наглая ложь… Весьма необычно.

— Что ты собираешься предпринять?

— Если и придумаю, что именно, то делом все равно займешься ты. Вернее, вы вчетвером, — кивнул Рэйден «нечестивой троице». — Тогда я вычеркну ваши имена из черного списка Судеб.

— По-моему, — пробормотал Гэррок, — у нас нет выбора.

— Но и само задание не из худших, — сказал Руэл.

— Отправляйтесь пока на Турнир, — приказал Рэйден, логично сочтя эти замечания согласием. — Я вскоре свяжусь с вами.

Несколько дней компания только и делала, что развлекалась. Гэррок отхватил себе в качестве приза Крылатый Топор Аквилона — талисман, на который как-то претендовал сам Рэйден. Руэл занимался своим любимым делом — изображал Великого Прорицателя у порога таверны «Однорукий Бандит». Работая на пару с Хьюроном, Руэл предсказал нескольким на вид богатым посетителям близкую угрозу и посоветовал беречь кошельки. Предсказание сбылось в точности: через несколько часов всех их нашли в бессознательном состоянии, с массой мелких телесных повреждений и без гроша в кармане.

Инеррен также включился в Турнир, когда очередной маг, считавший себя непобедимым, поставил свой посох залогом за участие. Посох чем-то приглянулся чародею, так что он, недолго думая, ответил на вызов Зер'анга.

Через минуту служители унесли с арены носилки с бездыханным телом, на котором не было ни единой царапины. Душа также отсутствовала. Нет, Инеррен вовсе не уничтожал душу противника и не высасывал ее силы, как некоторые его знакомые, — он попросту отправил дух Зер'анга, сплетенный с частью его разума, по короткой дороге к Королевству Теней…

И пусть будет стыдно тем, кто считает такой образ действий неоправданно жестоким. Тот, кто бросает вызов, должен быть готов к поражению. А для магов цена поражения — смерть. Инеррен же далеко не всегда считал эту цену справедливой: ведь со смертью путь человека должен завершиться — а сам он умирал несколько раз, но оставался в живых. Лучше пусть побежденный заплатит иной выкуп, более жестокий и с несколько большими шансами на успех. Смерть шансов не дает никогда, и чародей не хотел уподоблять себя Старухе.

Но вот судья Турнира удалился, и его кресло занял Рэйден.

Инеррен подошел к судейской трибуне.

— Хочу сразу предупредить: ты волен отказаться.

— Даже так? — удивился чародей. — Ничего себе задание!

— Точно. Значит, так: сражаться вам предстоит с Отцом Богов. Не буду называть здесь его имени; думаю, ты и сам догадался, о ком идет речь.

Инеррен мрачно кивнул.

— Гэррок и Хьюрон согласятся. Но как быть с Руэлом?

— Дети Первозданного Хаоса иногда выходят из-под власти Отца, — заметил Рэйден. — Намекни ему на историю с Амбером. Или ты ее не знаешь?

— Кое-что слышал от Айры. Надо бы как-нибудь туда заглянуть.

Рэйден содрогнулся при одной мысли о том, что будет твориться в Вечном Городе после появления там столь непредсказуемой личности, как Повелитель Теней. Потом вспомнил о Гвардейце Роджере и успокоился.

— Итак?

— Как взяться за дело? — спросил чародей.

— Очень просто. И не менее опасно.

— А конкретнее? Он что же, соорудил там себе цитадель, которую нужно разрушить до основания, а затем…

— …построить на ее обломках нечто новое и светлое, — улыбнулся Рэйден. — Ну, почти что так. Его Незримая Цитадель находится на другом конце того столба, о котором ты рассказывал. Без… — Тут он обратил внимание на короткий посох Инеррена, больше напоминавший трость. — Это еще откуда?

— Трофей.

— Сколько бы…

— Я не собираюсь продавать его. Пока, по крайней мере. Так что там по поводу цитадели?

Рэйден скрипнул зубами, но продолжил:

— Стражей у нее хоть отбавляй. Все подступы охраняются. В одиночку попросту не сунуться, а большой отряд не переправить. Максимум — четыре-пять человек.

— Значит, имеется одна вакансия.

— Это как сочтешь нужным. Повторяю: Безымянные не имеют никакого отношения к этой операции.

— Ладно уж. Сам найду кандидата.

— Здесь у тебя не будет проблем, — согласился Рэйден.

Это точно: Аркана была сущим раем для тех, кто нуждался в помощи личностей определенного склада. Если тебе известно, кто необходим для дела и кем именно он должен быть, — отыскать нужного человека труда не составляло. Загвоздка была в том, как выбрать наилучшего из нескольких претендентов.

Однако после недолгого размышления чародей предпочел не связываться с наемниками. Потерев висевшую на шее половинку сломанного амулета, он прошептал заклинание.

В облаке голубого света возник образ Айры.

— Салют!

— Добро пожаловать в команду Истребителей, — с поклоном протянул руку Инеррен.

Синяя Колдунья коснулась его запястья и перенеслась к нему уже во плоти.

— И кого же собираемся истреблять? — поинтересовалась она.

— Цитадель Отца Богов.

Усмешка чародея говорила о том, что задание — проще не бывает. Если только не знать его так, как знала Айра. Поэтому волшебница чуть отступила.

— Нет, ты это явно серьезно, — заключила она. — Следовательно, в конфликт вовлечены Безымянные.

— Ни в коем разе. Боги Судьбы очень четко дали понять, что они тут вообще ни при чем и это дело их не касается.

— Да, конечно. Так же, как и в случае твоей первой драки с Морриганом.

— Работа обещает быть интересной.

— И это единственный ее положительный аспект.

— Возможна и прибыль, — небрежно добавил Инеррен. — Безымянные не имеют к конфликту никакого отношения — только хотел бы я посмотреть, как им удастся это доказать?

— КОМУ доказать? Его Величество Случай никогда не проводит судебных разбирательств…

— Однако может возникнуть прецедент.

— …а что касается Необходимости…

— Это еще кто?

Волшебница поморщилась. Проболталась. Но ничего не поделаешь — придется объяснять.

— Госпожа Необходимость — главная из Божеств, отвечающих за Судьбу. Известный тебе Хранитель на несколько рангов ниже ее, хотя основная работа лежит именно на нем.

— Имечко же она себе подобрала…

— Это не имя, а образ действий. Событие должно совершаться лишь тогда, когда в том возникает необходимость. Зовут же ее Ананке, и советую забыть все, что я тебе наговорила. Мне этими сведениями обладать не положено.

— Ладно уж, — сказал чародей, естественно не собираясь избавлять свой мозг от этой информации. Пока она не была ему необходима, но кто знает, что может случиться в будущем… — Представить тебе остальных членов нашей команды?

Айра кивнула. Инеррен щелкнул пальцами, скопировав один из трюков Рэйдена, — и вся «нечестивая троица» оказалась перед ними.

— Отправляемся сейчас же, — заявил чародей, когда с процедурой представления было покончено. — Дело срочное.

— С кем нужно драться? — спросил Гэррок, на манер гномов поглаживая рукоять топора.

— Его цитадель находится не совсем в Колдовском Мире. На конце того столбика — помните, надеюсь? А его самого в некоторых краях называют Отцом Богов…

Руэл витиевато выругался на Высшем Наречии Хаоса.

— Я согласна с тобой, — заметила Айра, — но выбора нет. Если ты откажешься, я просто уверена: Рэйден известит… нашего клиента о том, что за всей операцией стоишь ты.

— К дьяволу!

— Туда-то попасть несложно, — сказал Серый Рыцарь. — Весь вопрос в том, каков будет там твой статус.

Руэл обратил гневный взор на Гэррока, однако тому было плевать.

— Пошли, — толкнул его Хьюрон. — Ему такой случай свести счеты представляется, а он упирается.

— Я жить хочу, проклятые изверги!

— Так ведь эта операция, — мягко заметил Инеррен, — и есть твой единственный шанс. Иначе ты не выживешь, это я от имени Безымянных могу гарантировать.

Айра усмехнулась:

— Сдавайся. Этот козырь тебе нечем крыть.

«А еще меня упрекала в любви к картам!» — подумал чародей.

Руэл глубоко вздохнул, словно собирался делать свой последний шаг перед прыжком в Бездну.

Впрочем, отчасти так оно и было.

Итак, вся команда наконец была готова к отбытию. Оружие, заклинания и прочие принадлежности, необходимые для Истребителей, заняли свое место. Инеррен произнес:

Туда, где правит миром колдовство, Где сотни Врат сошлись в единой цели, Где нету правил, где важней всего Стремление к Незримой Цитадели, — Туда, о Вечность, нам открой тропу В момент, когда и шанса на победу Не будет, как считал Отец Богов, Подбросив вверх янтарную монету; К подножью указателя-столба, Стоящего над пустошью, где ветер Уносит прочь волшебные слова О Тьме, Тенях и сокрушенном Свете.

Мрачный тон стиха маскировал истинную цель чародея. Он надеялся, что это введет в заблуждение и Отца Богов, чье Истинное Имя — Хаос — старались не произносить без необходимости.

Как и прежде, обелиск одиноко высился над холмистой равниной — Ветреной Пустошью, как называл ее Гэррок. Теперь у Инеррена была конкретная цель, и он мог пробиться через защитную оболочку столба. Только нужно ли было действовать таким образом?

Лобовая атака хороша лишь при условии, что противник ненамного превосходит тебя в классе и не ждет столь наглого нападения. Что ж, второе было налицо. Но не первое. Чародей был о себе высокого мнения, однако сознавал пределы своих возможностей.

Инеррен знал, что способен одолеть любого смертного мага. Пожалуй, некоторые из Богов — даже Высших, как доказал пример Шао Кана, — также были ему по силам. Но Хаос, Отец Всего и Ничего… нет нужды называть всех его титулов.

Первый из творений Великой Пустоты (или, возможно, наоборот — единства мнений тут не было, а у самого Хаоса спрашивать никто не хотел) и самый могущественный из Владык, Отец Богов намного превосходил любого из своих детей. Неизвестно, сколько детей он имел на самом деле, но считалось, что все Боги являются его потомками.

«А как же Порядок?» — задавались некоторые мудрецы вполне логичным вопросом. Приверженцы Хаоса уверяли, что Порядка в реальности не существует, что это только легенда, выдуманная изгнанными изх Хаоса для оправдания своих действий: мол, мы нашли другую истину и следуем иному пути развития…

Как знать, может, они и правы. Человек иногда способен положить и свою жизнь, и жизни многих других ради идеи, которая на поверку оказывается ложной. Однако есть и иная версия.

Говорили также, будто Порядок существовал задолго до Пустоты. Собственно, даже в Пустоте был полный порядок… До тех пор, пока не явился Хаос и не начал строить козни своему противнику. Откуда и как возник сей злодей — теория умалчивала, отвечая лишь на вопрос «зачем».

Оставив в стороне вопрос о Хаосе и Порядке, чародей обратился к текущим проблемам.

— А что, если просто добраться до конца столба? — посоветовала Айра.

— Как? — заметил Инеррен. — Я уже пробовал и ничего не вышло.

Волшебница улыбнулась и, подняв посох, сказала:

Корабль стремлений, парусник надежд На мачтах воли паруса мечты Поднял — и ураганом Пустоты Наполнились они. И ввысь взлетел Корабль Снов — корабль, который пел…

Буквально из ниоткуда перед ними возник небольшой двухмачтовый парусник, на мачтах которого вместо прочных стеганых парусов трепетала радужная паутина. И сам корабль был легким, словно готовился взлетать.

— Прошу, — сделала приглашающий жест Айра. — Транспорт подан!

— Дамы первые, — не уступил ей в любезности Гэррок.

Честно говоря, он попросту не верил в реальность существования подобной вещи. И напрасно.

Когда вся команда в конце концов разместилась на борту кораблика, волшебница отдала безмолвный приказ — и парусник мягко оторвался от земли, поднимаясь все выше под тихий аккомпанемент Музыки Сфер. Волшебная мелодия, лишенная и намека на слова, лишь частично соответствовала диапазону человеческого слуха. Даже эльфийский бард, окажись он на этом корабле, не смог бы понять всех оттенков завораживающей симфонии…

Не удержавшись, Серый Рыцарь добавил к концерту свой свист. Нельзя сказать, чтобы эти звуки были столь же мелодичны, но, по-видимому, корабль оценил его старания и прибавил скорость. Хотя им могло двигать и желание поскорее избавиться от фальшивых нот.

3. Битва Колдовского Мира

Часы пролетали незаметно. И наконец впереди, на фоне бескрайней черноты, показалось нечто. Серое и бесформенное, источающее одновременно адский жар и холод Бездны, — трудно сказать, как именно добился такого эффекта строитель этого сооружения, однако результат был налицо.

Слова были не нужны. Цитадель Хаоса — ни одно иное строение во всей Вселенной не могло иметь подобного вида.

Подчиняясь мысленным приказаниям Айры, корабль заложил вираж и оставил Цитадель по правому борту, чуть внизу.

— Вперед! — тихим шепотом приказала она, прыгая по направлению к цели.

— Вообще-то, — пробормотал Инеррен, следуя примеру волшебницы, — капитан обязан покидать корабль последним…

— Только если он тонет…

Голос Айры внезапно прервался, чародей инстинктивно приготовился к бою. Едва взглянув на противников, он криво усмехнулся. Судя по всем данным, больших проблем здесь Хаос не ожидал — только кто же тогда находится во внутренних помещениях Цитадели, если даже подступы стережет Легион Теней…

Имелось две возможности: или попробовать убедить Воинов Тени в своей преданности хозяину, или убрать их одним мощным заклятием — последнее возможно, но неминуемо откроет Хаосу их присутствие. И тогда Отец Богов, большой любитель рукопашной схватки, мог и сам выйти поразмяться — а заодно пришить наглецов, посмевших вторгнуться в Его обитель. Самое худшее, что помешать Ему они не могли.

Рэйден предупредил: бороться с Хаосом можно только на его собственном уровне, то есть в Хаосе. Уровень Хаоса — сразу за пределами Пустоты, окружающей эту цитадель. Внутри же самой цитадели лежит преобразованное, но реальное пространство — наподобие Искаженного Мира или Сумеречных Стран. Таким образом, следовало выманить Отца Богов из его Цитадели.

Эти невеселые мысли мгновенно пронеслись в голове у Инеррена при одном взгляде на охранников. Итак, пункт первый: выкурить из Цитадели ее хозяина.

Чародей передал несколько приказов. Спокойно выслушав возмущенные мысленные вопли собеседников, он настоял на своем.

Когда подготовка была закончена, Инеррен тихо и отчетливо прошептал:

Ошибки прощены, Удачи зачтены. И результат успешен для изгоев. Так Легион Теней Легендой прошлых дней Становится — и все его герои Уходят в мир родной, Где вечный ждет покой Взамен той бесконечной карусели… И отворилась дверь Из Пустоты. Теперь Идет сюда Владыка Цитадели!

— Не встречал Я прежде таких колдунов, чтобы они бросали прямой вызов Мне, — прогрохотал голос Хаоса. — Какими будут твои последние слова, человек? Я даю тебе предсмертный дар задавать вопросы.

Чародей сделал вид, что до одури напуган предстоящей участью, и, отдав приказ Черной Звезде, ринулся прочь — к границе Пустоты.

Громоподобный смех Отца Богов преследовал его по пятам.

— Беги, если хочешь! Тебе не укрыться от Меня!

Достигнув нужной точки, Инеррен сменил режим полета. Некоторое время двигаясь короткими рывками, словно расходуя последние остатки энергии, он наконец придал лицу выражение Обреченности и Безысходности и медленно повернулся к высящейся позади него колоссальной фигуре Хаоса.

Лицо Отца Богов постоянно менялось, но одно оставалось неизменным — уродство его черт и искажавшая их жестокость.

— Хорошо, — громко сказал чародей, — пусть будет так. Но скажи: если Ты — Создатель Вселенной, то почему Она не похожа на Тебя? И почему так различны Твои дети, если Ты действительно Отец Богов?

— Я не создавал Вселенную, это сделал один из Моих детей. — Голос Хаоса приобрел какое-то странное звучание, будто в нем смешались гордость и стыд. — Более того, Мне самому до сих пор неизвестно, кто же из них осмелился на подобное без Моего разрешения. Что касается их несхожести — в жилах тех, кто действительно является Моими детьми, течет Моя кровь. Кровь Хаоса. А она поощряет изменения. Я ясно выражаюсь или ты даже этого не понимаешь, смертный?

— Достаточно ясно, — кивнул Инеррен. — Итак, один из Твоих детей настолько возомнил о себе, что посмел создать без благословения папаши целую систему, включающую в себя даже Тебя самого. Более того, он проделал это в такой великой тайне, что даже Всеведущий Хаос ничего не заподозрил до тех пор, пока Его — в смысле, Тебя — не известил некий доброжелатель…

Рык Отца Богов прервал речь чародея, чего тот и добивался. Хаос настолько вышел из себя при очередном оскорблении, что теперь уж точно не вспомнит о главном вопросе, который бы следовало задать в первую очередь: с какой это стати смертный колдун решил помериться силами с Отцом Богов?

И тогда Инеррен подал знак.

В Пустоте прозвучал громкий и четкий голос, настолько искаженный, что никто бы не опознал Айру в его владельце:

Земля к земле, плоть к плоти, к праху — прах: Оружие, что Хаос поражает, В себя его могущество включает — Объединяя Холод, Боль и Страх, Скрутив узлами Пустоту и Мрак — И в битве неизменно побеждает; Сталь — к стали, кровь — к крови и к мраку — мрак!

Перед Хаосом возникли три фигуры: Руэл с длинной рапирой, Гэррок со своим Крылатым Топором и Хьюрон, неизвестно откуда доставший громадных размеров серебристую пику.

Говорят, будто с черной магией можно бороться лишь такой же, но более сильной. Говорят, что Зло нельзя победить, потому что борьба с ним и есть Зло. Говорят, Хаос можно поразить только оружием, созданным самим Хаосом.

Не касаясь сейчас вопроса, какова же в этом случае роль Света, Добра и Порядка, стоит отметить другое. Эти замечания верны — до определенного момента.

Верно, что Тьма часто обращается против себя самой. Верно, что Добро, не в силах выиграть в открытой войне, порой затягивает ее настолько, что Зло забывает об основной цели и начинает заниматься внутренними распрями. Верно и то, что для Хаоса опасен только сам Хаос, а не Порядок. Насчет того, что борьба со Злом Злом и является, до сих пор ведутся споры. Аргументы как за, так и против этого весомы, но в то же время противоречивы.

Но верно и другое: желание, настойчивость и удача способны повергнуть наземь любые законы…

Отец Богов расхохотался, доставая из ниоткуда парочку колоссальных мечей с несколькими лезвиями.

— Ну что ж, козявки, давайте поиграем!

«Нужна одна царапина! — сказала мысленно волшебница. — Одна капля Его крови!»

Двигаясь на максимальных скоростях, троица атаковала исполина с разных сторон. Хаос явно развлекался, небрежно отмахиваясь от наседающих полубогов и волшебных лучей, которые в изобилии извергал посох чародея.

Гэрроку было жаль кинжала, но выхода не было. Уведя меч Хаоса в сторону, он сделал ложный выпад топором. Хьюрон тут же нацелился своей пикой в горло исполина, однако тот сдвинулся в сторону, отбивая одновременно режущий удар Руэла. Тем временем Серый Рыцарь, прошептав приказ, метнул в сторону Отца Богов свой кинжал.

Серо-зеленый кристалл в рукояти неожиданно вспыхнул, на миг обратившись в настоящий самоцвет. И, описав странную кривую, клинок вонзился в плечо Хаоса.

Солдат в бою даже не обращает внимания на такие царапины, а исполину этот кинжальчик был опасен меньше, чем человеку — комариный укус. И жало этого комара не было отравлено.

Но Инеррену и Айре не требовался яд.

Заранее подготовленное заклятие срабатывает надежнее любой отравы, если учтены все факторы. А они должны были быть учтены, поскольку на карте стояла жизнь чародея и волшебницы, не говоря уж о «нечестивой троице».

И их объединенное Искусство схлестнулось с Силой…

Едины рана, сталь и кровь, Едины Тени с Пустотою Она для Хаоса — покров, Она хранит Его покои. И Пустота сквозь брешь в щите К Хозяину ворваться может… А после — в сумрачном Нигде Ему ничто уж не поможет. Эпохи рабства и обиды, Ложь, страх и трепет перед Ним Расплаты требуют, увидев, Как был повержен Господин. Едины Тени с Пустотою, Едины Тени, Свет и Тьма — И власть над собственной судьбою Утратил Он — и все права!

…одержав очередную победу. Исполин Хаос медленно растворился в Пустоте.

Тьма, Тень и Свет могут взаимодействовать. И их общей силе даже Хаос не может противостоять.

Вся штука в том, чтобы повернуть эту Силу в нужном направлении. А это уже Искусство.

Ощущение торжества и дикой радости вскоре прошло, оставив после себя лишь нечеловеческую усталость. По всеобщему решению Цитадель осматривать не стали: после ухода ее хозяина она также могла прекратить свое существование. Вернее, убраться из этой точки пространства-времени в какую-нибудь более подходящую для Хаоса; и то, что случится с тем, кто попадет в руки к «обиженному» Отцу Богов, не требовало разъяснений.

Айра просто вновь призвала «поющий корабль», и они медленно поплыли по потокам Вечности обратно в Колдовской Мир…

— А собственно, почему? — не понял Руэл. — Мы завершили работу, и награда ожидает нас не здесь, а в… Что, что-нибудь не так? — спросил он, уловив выражение глаз чародея.

— Мы должны закончить работу, — устало пояснил Инеррен. — Хаос ушел, но в этом мире наверняка множество его слуг.

— Ну и что?

— После ухода их хозяина им здесь не место.

— Прекрасно, но мы-то тут при чем?

— Суть в том, что они об этом еще не знают.

— Следовательно, Истребители продолжают свой поход? — усмехнулся Гэррок.

— Истребители продолжают поход, — согласилась волшебница. — Или же — Истребители заканчивают истребление.

Этот поход длился почти месяц. При том неимоверном обилии Великих, какое наблюдалось в странах Колдовского Мира, оставалось только удивляться, каким образом все окончилось так быстро. Ведь им пришлось посетить каждый из Алтарей, каждое Место Сил, проверить все Врата — как естественные, так и рукотворные, а последних существовало немало. И запечатать их.

Часть Великих, невесть что возомнивших о себе, пришлось урезонивать. Некоторые из них не доживали до конца беседы, однако каждый смертный приговор был справедлив. Не по небрежно-размашистым меркам Судьбы, не по четким законам Искусства, но согласно порядкам и обычаям той страны, где они и подсудимый-Великий находились в тот момент. Страну Великий выбирал сам.

Но вот, наконец, дело подошло к концу. Вероятно, многие мелкие слуги Хаоса — демоны и тому подобные существа — уцелели и блуждали по Колдовскому Миру, надеясь на возвращение хозяина. Они не могли играть в нем сколь-либо заметной роли, потому тратить время и охотиться на эту шушеру Инеррен счел ниже своего достоинства. Эту архиважную задачу он оставил на одного из Великих, называвшего себя Рогатым Охотником. Одного из немногих, кто понял чародея буквально с полуслова и не стал чинить ни ему, ни проводимой им проверке никаких препятствий.

Выслушав отчет, Рэйден кивнул:

— Отличная работа. Может, даже слишком дотошная. Ты уверен, что не хочешь стать постоянным агентом Судьбы?

— Условия не те.

— А что тебе нужно? Работа сложная, но по большей части интересная. Оплата — согласно качеству проделанного труда, отдых — сколько потребуется и где хочешь.

— Грамотно сформулировано, — признал Инеррен. — Работа — интересная ДЛЯ КОГО? Отдых — сколько потребуется КОМУ? Можешь не отвечать, и так знаю. Но спасибо за предложение.

— Похоже, тебе нужно немного юридического образования.

— Какого?

— Юридического. Юрист — профессия, главные представители которой — адвокаты и тому подобные.

— Адвокатом я уже был. Тропа Теней — это, знаешь ли, штука довольно извилистая. Мне как-то пришлось явиться на судебное заседание, где я должен был отстаивать свое право на жизнь.

Рэйден усмехнулся:

— Теперь понятно, откуда ты этого набрался. Когда борешься за собственную жизнь, шансы на успех всегда поднимаются. А кто был Судьей? И Прокурором?

— Прокурором?

— Обвинителем.

— А, понятно. Обвинял какой-то тип, не вылезавший из гроба последние лет триста — такой у него был вид. Судья казался человеком — его я с тех пор не встречал и знаю о нем только одно: конем у него в то время был Блэк.

Бог Судьбы откинулся на спинку кресла.

— Тебе сказочно повезло. У обвинителя имелись вампирские клыки и тяжелый черный перстень на левой руке?

— Не-а. Просто рожа как у мумии из заброшенного храма.

— Ага, значит, он и там работал.

— Кто?

— Его зовут Скелетор. Некогда это был известный черный маг, получивший в свое распоряжение не менее известный Замок Старого Черепа. Но после… одной заварушки, скажем так, он расстался с большей частью магической силы и собственно с жизнью. Это тебе ничего не напоминает?

Чародей предпочел не услышать намека. Рэйден усмехнулся и продолжил:

— Однако он сохранил знания и старые связи. Поэтому в Преисподней его встретили не котлом с кипящей смолой, а титулом Советника. Кому он подает советы, надеюсь, пояснять не надо.

— Ты хочешь сказать…

— Ну да, это и был твой судья. А откуда ты, кстати, знаешь Блэка? С тех пор?

— Мы встречались и позже — он и Дилвиш помогали мне с Шан Цунгом.

— Та еще компания… И сколько ты им заплатил?

— Нисколько.

— Да ну? — Рэйден удивленно поднял бровь. — Даже так? Ни гроша? И никаких обещаний?

— Абсолютно. — В тоне Инеррена слышалось превосходство.

— Шантаж? — предположил Бог Судьбы. — Прямые угрозы?

— Нет и нет. Они работали из любви к искусству.

— Я, конечно, не отрицаю существование подобного мотива. Но он слабоват, особенно — для выходца из Преисподней.

Чародей пожал плечами. Блэк согласился помочь вовсе не потому, что они были знакомы по Теневой Тропе. И никакой видимой пользы от сотрудничества они не извлекли. Разумеется, в Полночном Замке могла найтись кое-какая добыча, но об оплате речь не заходила вообще. Следовательно…

— Им понадобится моя поддержка в будущем, — с уверенностью заявил Инеррен.

Рэйден щелкнул пальцами.

— Естественно! Если этот упрямец все-таки решит завершить свою миссию…

— Это какую миссию?

— Дилвиш попал в Дома Боли при прямом содействии одного черного мага, Джелерака. Выбравшись оттуда, он заключил с Блэком договор: тот помогает ему в охоте за обычную в таких случаях цену.

— Обычная цена — это душа?

— Да. Но после долгого преследования результат оказался довольно странным — Джелерака забрали Старые Боги, и Дилвиш остался ни с чем. В общем, Блэк аннулировал договор, однако остался рядом со старым союзником, так как предчувствовал окружающие того интересные события. И не обманулся…

— Старые Боги — другое название Ушедших?

— Возможно. Скорее всего, да. Но не стопроцентно.

— Ну и путаница.

— За это благодари не меня, а таких, как вы, смертные. Ваши непредсказуемые действия превратили добропорядочную Вселенную в бог знает что… Ну да ладно. Для тебя имеется еще одно дело, далеко не столь важное и опасное. Ты как?

— Излагай. Все равно ведь не отвяжешься.

— Речь идет об одном судебном заседании, — сказал Рэйден. В голосе его послышались нотки, заставившие Инеррена мысленно выругаться. — И суть этого дела…

— …в том, достоин ли я продолжать линию своего существования, — мрачно закончил чародей. — Вам что, еще не надоело?

— Судьба не отступается.

— К дьяволу. Я так понимаю: если судебное заседание пройдет без меня, вердикт будет таким же, и вся эта карусель закрутится с самого начала.

— И в конце концов ты проиграешь, даже если выиграешь еще несколько раундов, — согласился Рэйден. — Пойми, я против тебя лично ничего не имею. Мне нравится твой стиль, но не то, чем ты занимаешься.

— То же я могу сказать о тебе, — бросил Инеррен, наполовину отключившись от беседы и начиная прикидывать свои шансы.

Результат его не впечатлил. Тогда он создал новую ситуацию, в которой вновь потерпел поражение. Снова и снова чародей просматривал варианты развития событий, и конец следовал один…

Стоп!

Если действовать с точки зрения Искусства, выхода действительно нет. А что, если применить любимое выражение Рэйдена о непредсказуемости смертных? Инеррен не был простым смертным и знал это. Но путь обратно был ему не заказан, ведь до статуса Бога ему не хватало парочки необходимых вещей, не последней из которых было его согласие.

Даже минимальный шанс лучше, чем полное отсутствие шансов, логично решил чародей.

— Где и когда? — спросил он.

Пристальный взгляд Инеррена обвел трибуны арены и остановился на одной из угловых лож. Чародей пожелал оказаться там и, разумеется, так и сделал. Не отрываясь от созерцания поединка между парой колдунов, Айра приветственно кивнула ему и знаком предложила садиться.

— Я вот тут подумал… — начал он.

— Это полезно, — сказала волшебница.

— Возьми.

Инеррен протянул ей лист пергамента. Айра взглянула на ровные синие строки и недоверчиво перевела взор на чародея.

— Ну да, — кивнул тот, — это продолжение старой истории. Теперь я должен встретиться с ними лицом к лицу.

— Перспектива очень веселая. Особенно в свете недавних событий. Известно ли тебе, что трое из Безымянных — открытые союзники Хаоса и неведомо сколько еще колеблются?

— А что, Порядка среди Безымянных не существует?

— Гм. Весомый довод. Если… — Айра задумалась, потом покачала головой. — Нет, это тебе не поможет. Хаос и Порядок не ладят, однако против тебя они объединят свои усилия.

— Даже если судьей будет Его Величество Случай?

— Он не участвует в Игре, пойми это!

— Да ну? А кто тогда несет ответственность за подсказки, полученные с помощью простой монетки?

— Он не участвует в Игре. Работать — работает, но формальности не для него. Ясно?

— Хорошо. А что там с этой, как ее… Госпожой Необходимостью?

— Кто ты такой, чтобы она лично занималась твоим делом? Кстати, где назначен суд?

— Двор Хаоса — тут написано нечто наподобие «согласно последнему официально зарегистрированному местопребыванию». Какая-то Цитадель Отчаяния.

— Так я и знала, — обреченно вздохнула волшебница. — Заказывай гроб.

— А что?

— Судя по месту, Обвинитель — Герцог Мандор, Судья — Лорд Сухэ, а Подсудимый — ты, и ни один Адвокат тебя не вытащит.

— Кто такой этот Лорд Сухэ?

— В иерархии Двора Хаоса — номер первый во всех внутренних делах, хотя обычно это он оставляет Мандору. Он справедлив (на свой лад) — но аргументы Мандора всегда обоснованы так, что их невозможно опровергнуть.

— Посмотрим… — сквозь зубы процедил Инеррен.

«Загнанный в угол противник много опаснее, чем имеющий возможность отступления. Если они прижмут меня к стенке, им потребуется целая армия уборщиков, чтобы разгрести обломки. А плохая сторона вопроса состоит в том, что Безымянные вполне могут себе это позволить… — И это было правдой. — Я мог бы рассчитывать на помощь в любом менее серьезном деле, но против Богов Судьбы придется сражаться одному.»

Как же найти ответ, которого, вероятно, не существует?

Чародей настолько погрузился в себя, что из транса его смог вывести только странный гул, пробиравший его до костей. Он открыл глаза. Арена опустела. Только несколько служителей опасливо выглядывали из полуоткрытых ворот, косясь на Инеррена.

Он попытался понять, что произошло, и тут сообразил, что вибрирует его собственный посох.

Какого дьявола, решил чародей, занявшись расшифровкой наложенного на посох заклятия. Лучшего способа сконцентрироваться не существует. Так, вот розовая нить — начало заклинания… проходит сквозь узор-ловушку… И тут он зацепил другую нить, отозвавшуюся звуком в нужной тональности. Инеррен почувствовал, что ответ лежит где-то в том направлении.

Нет-нет, не ответ, не ключ к заклинанию. Ответ на его собственную проблему!

Осторожно пройдя вдоль линии, чародей внезапно ощутил себя совершенно в ином месте.

Куб из золота и хрусталя медленно вращался над мраморным полом. Огромная комната была обязана своим происхождением пьяному кошмару свихнувшегося зодчего — за исключением висящего в воздухе куба, ни единого прямого угла (и даже прямой линии) в ней не было.

Туманные образы на мерцающих стенах Инеррен предпочел не рассматривать, зная за собой способность слишком увлекаться картинами, переводя в них часть собственного разума и наблюдая со стороны как их, так и себя самого. Один раз он уже сходил с ума и вовсе не стремился повторить этот опыт.

На потолке возникла надпись: «Безумный Оракул».

«Великолепно, — иронически усмехнулся чародей. — И каков же ответ на мой вопрос? Где та сила, что способна одолеть Хаос?»

Коснувшись куба, он услышал:

Что выше всех и вся во всей Вселенной? Что больше Силы и главней, чем Власть? Что лучше Знанья и верней Уменья? Пред чем, скажи, должно все это пасть? Та Сила, что другие с трона свергнет, Та Власть, что неподвластна остальным, Те знанья и уменья, что и Время Развеют, словно пыль, туман и дым. Единственное, что превыше славы, Богатства, честолюбия и слов. То, что считают многие забавой, Не зная истины. И имя ей — Любовь. Она сильнее смерти или жизни, Она дает забвенье и покой, Она бросает в муки и сомненья, Играя чувствами, а часто — и Судьбой. И те, кто с этой силой не встречался, Не знал еще, что значит слово «страсть» — Такой спокойно может распрощаться С надеждой получить любую власть. Любовь имеет много смыслов разных, И все они — одно, одно для всех; Она для многих, словно Смерть, опасна — Однако Смерти нет. Есть неуспех. И неудача часто хуже Смерти… Так думают влюбленные порой, Они как перепуганные дети — Но время движется, и вновь за той игрой Сошлись Она и Он. И нет причины, Которой бы поверили они, Чтобы избегнуть гибельной пучины… Ведь что для них преданья старины? Сгорая в бездне страсти и желаний, Они сжигают собственную жизнь; Не ведая времен и расстояний, Пируют двое в миг последних тризн. А после? Охлажденье и расплата… Но юные не видят наперед Конца Любви. Сейчас же — горы злата Он отдает за краткий взгляд Ее… И все, что во Вселенной есть, поэты Не могут описать их сладких мук Они друг другом сыты и согреты, Их разговор — одно касанье рук. Нет вечных сил. Любовь — не исключенье, Она пройдет, оставив яркий след; И стал тот след причиной появленья Того, что носит имя «человек»…

«Прекрасное произведение, — согласился Инеррен. — Только мне-то что до него? Какое отношение имеет Любовь…»

Он оборвал себя на полуслове. Конечно!!!

Эпилог

— Итак, господин судья, — завершал Мандор полуторачасовую речь, в которой обрисовал Повелителя Теней как закоренелого преступника и сотрясателя основ Хаоса, — изложенные выше события говорят сами за себя. Вам остается лишь вынести приговор, соответствующий тяжести проступков.

— С моей точки зрения, все действительно завершено, — наклонил голову Сухэ.

В отличие от Мандора и прочих присутствующих, демоническая внешность которых была такой, словно они присутствовали на приеме у самого Короля Хаоса, судья почему-то избрал невзрачную человеческую личину с коротко подстриженными седыми волосами, а облачение его — старый желтый кафтан с затертыми пятнами от каких-то странных составов — наводило скорее на мысль о некоем лабораторном эксперименте.

— Однако никогда не следует пренебрегать законом — пусть даже мы и в Хаосе. — Он позволил себе небольшую шутку. Присутствующие вежливо засмеялись. — Подсудимый, вам предоставляется право высказаться.

Инеррен медленно поднялся и краем глаза уловил подбадривающий знак Айры. Он кивнул в ответ. Перед мысленным взором чародея пробежала вся прошлая жизнь, все ее радости и невзгоды.

Вкладывая в слова весь резерв своей силы, он начал говорить. Не руническим стихом-заклинанием, не Высоким Слогом барда — это было небывалой смесью невозможных стилей.

Судьба имеет силу — и законы, Чтоб власть свою обосновать потом; Пред ней равны и нищие, и воины, И короли. Но дело тут в другом: Судьба свои права не уступает — И никому, по правде говоря, Они и даром не нужны: едва ли Способен кто-нибудь их разобрать. И вечно человек — «Венец Творенья» — Стремится заявить, что он свою Судьбу творит без всяких принуждений, Тем отрицая Вечную Игру. Как маг, я понимал свою ошибку; Но человек во мне живет всегда — И только иронической улыбкой Встречал он аргументы о Богах, О Долге, о Стремленье и Порядке, О Хаосе и Темной Стороне… Он будет жить всегда — тайком, украдкой, Отрывками — но он всегда во мне. Как можете вы ждать от человека, Упрямого творения Судьбы. Разумных черт, коль разума в нем нету, А есть лишь жажда странствий и мечты? Как можно называть закон всеобщим, Коль он основан лишь на вас самих? Возможно ль по нему признать виновным Того, кто не изведал дней былых? Я — человек; и маг, во мне живущий, Рискует больше, чем любой игрок: Он полагается на Прихоть и на Случай, Не одолев свой собственный порог. Чем может заплатить уже убитый? Лишиться жизни? Так ее уж нет. Волшебной силы? Двери все открыты, И медленно идет его конец. Еще до первой фразы Прокурора, Еще до обвинения — вердикт Был вынесен. Он для меня не новость; Тому, кто мертв, прикажут вновь: «Умри!» Но вам претендовать на справедливость Не стоит. Истины единой нет, И ваша — только часть. Но я бессилен Вам доказать ее Путем Теней. Тропа была извилистой и тяжкой, Но будь возможность снова все начать — Я сделал бы все то же без оглядки На нужный вам конечный результат!

Молчание в зале длилось долго. Сухэ пристально смотрел на Инеррена, потом перевел взгляд на Мандора.

У чародея появилась надежда.

— Сдай свой посох, — в конце концов произнес судья.

Инеррен вручил указанное подошедшему служителю.

Посох лег перед Сухэ на гладко отполированную столешницу. Судья еще долго рассматривал его, затем произнес нечто вроде «Мэдванн» и взмахом руки отправил посох в небытие.

— Ты должен покинуть Двор в течение трех дней, — громко объявил свой вердикт судья. — Иначе…

— Конечно, Лорд Сухэ, — усмехнулся чародей. — Можете не продолжать. В этой игре я уже участвовал.

Айра не верила собственным ушам. Этого не могло быть!

Лорд Сухэ, Хранитель Логруса, был главным из Посвященных Хаоса! И когда представился отличный случай законным путем рассчитаться с обидчиком… не хозяина, но покровителя или что-то в таком роде, — он ограничивается тем, что лишает его посоха и заставляет сменить место обитания! Ведь Инеррен не применял заклинаний дружбы и тому подобного магического трюка, его стихи были только стихами — убедительными, но не более того. В чем же тут секрет?

Волшебница сама порою была загадкой для исследователей Искусства и его носителей, однако загадкой были сами ее методы, которых она не открывала — что естественно для магов. Но чародей-то ничего не скрывал, все окружающие прекрасно видели и слышали его работу. И при этом эффект оказывался невероятным.

Единственное объяснение — сила личности — было на уровне деревенской ведьмы. Но иного Айра не могла придумать…

А следовало бы. Ведь никто не знал Инеррена лучше ее.

Верно было и обратное.

Они спокойно могли доверить друг другу свою жизнь. Если один из них попадал в беду, второй охотно рисковал чем угодно, чтобы вытащить первого из передряги. Так уже бывало.

Нельзя было сказать, что они ПОЛНОСТЬЮ доверяли друг другу. Маги — личности особого склада, полное доверие невозможно даже между учителем и учеником… Соперничество без зависти — вот, пожалуй, самый точный термин, описывающий их взаимоотношения.

Любовь? Да. Но не в обычном смысле этого слова, ибо он недоступен для магов, полностью контролирующих свои чувства.

То, что когда-то происходило в бассейне Источника, было четким расчетом. С обеих сторон. И не важно, что при этом ощущал сам Источник.

Хотя, возможно, он-то как раз ощущал истину.

Как и Лорд Сухэ — у него было много агентов, но лишь одного он ценил. Вернее, одну.

Синюю Колдунью…

Теневой Путь — лишь один из многих. Следовать ему — значит узнавать жизнь совсем с другой стороны. Сторон же этих, к сожалению (или к счастью?), чересчур много для того, чтобы познакомиться со всеми. Даже десяти жизней не хватит, чтобы узнать хоть малую толику этого комплекса.

Почему?

Потому что в жизни все не так, как на самом деле. И тот, кто не понимает этой очевидной истины, стоит лишь в самом начале Пути — избранного им Пути. Или избранного ДЛЯ него.

Рано или поздно любой Путь приведет к ответу. Только к какому? Это зависит и от самого Пути, и от идущего им — ибо двое никогда не получат одинаковых ответов на один и тот же вопрос.

Но что делать, когда Путь заводит в тупик?

Во-первых, подумай, тупик ли это на самом деле.

Во-вторых, попробуй перелезть через стену. О правилах поведения не беспокойся — их нет.

В-третьих…

А впрочем, думай сам. Единственное, что твердо должен запомнить тот, кому предназначено следовать по одному из Путей, — это слова очередного древнего мудреца: «То, что вижу перед собой я, так же отличается от того, что видишь ты, как и от реального мира»…

Если правила игры не дают тебе возможности выиграть — придумывай новые, жульничай, изворачивайся или вообще прекращай игру, но не жалуйся на ее несправедливость. Жалости не место на той дороге, которой следуют избранные.

Равно как и справедливости.

И не спрашивай, КЕМ и ДЛЯ ЧЕГО они избраны, — ищи ответ сам, если хочешь. Это полезно, хотя вполне может завершиться твоей смертью. Зато тогда ты будешь уверен в том, что этот ответ стоит хотя бы одной человеческой жизни…

Да и есть ли лучшая смерть, чем та, которую приносит Поиск?

Часть седьмая Проклятье Теней

«Если оно движется — стреляй. Если говорит — режь ему глотку, от этого портится большинство иллюзий. Плана действий нам не требуется; там будем лишь мы — и все остальные, поэтому, когда возьмет сомнение, убивай. Никаких хлопот.»

Роберт Энсон Хайнлайн. «Дорога Доблести»

Пролог

Всю ночь его преследовали кошмарные видения, которые чем-то были уже знакомы.

Когда он открыл глаза, он не помнил совершенно ничего. Нет-нет, как раз сон остался в памяти. Забылось все остальное. Черное пятно пустоты зияло на месте всех воспоминаний о предыдущей жизни. Имя, происхождение, род занятий… Все исчезло.

Встав с кровати, он подошел к зеркалу. Да, в стекле отражалось его лицо, в этом сомневаться не приходилось. Следовательно, никто не перенес его душу и разум в чужое тело (это было первым возникшим предположением).

Дверь открылась. На пороге никого не было, но в воздухе отчетливо прозвучал голос:

— Иди.

Он пожал плечами и подчинился. Пока он шел по сумрачному коридору, в голове появилось четкое ощущение некой Игры, в которой он должен будет принимать участие. Игра? Что означало это слово?

Он не знал, хотя чувствовал, что некогда был специалистом в этой области. Возможно, даже вчерашним вечером.

Пульсирующее сияние возникло внезапно, окружив его. Знакомый — откуда? — холод перемещения, продвижение сквозь Грань — и он оказался в небольшой комнате, где сидели еще двое, дико озиравшиеся по сторонам.

Надеясь, что у него самого не такой же тупой взгляд, он осмотрел присутствующих. Один был чуть выше его и раза в два шире. Его стальные латы и шлем были покрыты шипами и роговидными выступами, что придавало гиганту вид сказочного чудища. Второй был поменьше, но также отличался довольно крепким сложением. На нем был рогатый шлем, кожаная броня и тяжелый коричневый плащ, а на поясе висела короткая булава, усеянная шипами.

Боец и священник.

Откуда к нему пришла эта мысль? Он не понимал. Однако характеристика была точной.

«Итак, боец, священник… и, как положено, маг. Я, значит, маг. Да, точно. Вернее, чародей — так я себя называл.»

— Встаньте! — прогремел в воздухе тот же бестелесный голос.

Перебросившись недоумевающими взглядами, все трое встали.

— Один из вас будет избран для великой миссии. Но двое остальных также примут участие, — сказал этот Черт-Знает-Кто. — Назовите вашу квалификацию.

— Воин, — сказал первый.

— Жрец, — произнес второй.

— Чародей, — закончил он.

На его поясе что-то возникло. Опустив взгляд, он увидел небольшой жезл из серебра, в навершии которого сиял сапфир.

«Только почему это на мне такие странные одежды? — возникла недоумевающая мысль. — Я же никогда в жизни не носил красное. Только…»

Что «только»? Он не мог вспомнить даже своих цветов. Лишь пятно черноты… Да. Черный. Или темно-серый.

Этот обрывок, конечно, ничего не значил. Но уже то, что он смог пробиться через заменившую память пустоту, обнадеживало.

Яркие лучи скрестились на нем. Сверху опустился туман.

— Пришло время. — Голос куда-то отдалился, но был все еще слышен. — Дойдешь до конца — вернешь все.

1. Семь Врат

«Хорошо, — подумал он, — я дойду до конца. А там посмотрим…»

Почему-то у него была уверенность в своих силах. Вроде бы ничего особого у него не было: сапфирный жезл — это ведь даже не оружие, а так, мелочь. Кстати, почему он так думает?

Туман, окутавший его, рассеялся.

Он стоял во дворе полуразрушенной цитадели. В воздухе перед ним покачивался какой-то глиняный горшок, холодный ветер гнал по земле опавшие бурые листья. Деревья, когда-то могучие и зеленые, как будто пытались укрыться от неведомой напасти, прижимаясь к стенам и скрючившись в три погибели. Вечернее темно-синее небо разорванным ковром покрывали облака.

Опасность! Она была здесь, сейчас и всегда.

Он сжал жезл — и сапфир вспыхнул, исторгнув несколько синеватых искр. Тотчас же раздался рев, и во дворе возникли несколько кривоногих и горбатых фигур.

Поливая дождем синего пламени приближающихся монстров, он быстро отступал, а в голове назойливо крутилась ехидная мысль: тоже мне, великий охотник на демонов.

Да, это был глупый образ действий. Ведь он одним словом некогда мог повергнуть в прах целый город. Что уж там десяток монстров… Вопрос лишь в том, какое именно слово это должно сделать. Памяти-то не было. Информация, как говорится, самое важное в жизни.

А как он раньше добывал информацию?

Правая рука отпустила жезл и сама собой потянулась к левому запястью. Не обращая внимания на перекошенные яростью рожи двухголовых монстров, он закатал рукав и коснулся черного пятна в форме звезды. Удар палицы поверг его наземь, но сквозь красную пелену он сумел представить образ Черной Звезды — откуда пришло это название? — и прошептать возникшее в сознании слово: «Мясник».

Он открыл глаза. Слабость разлилась по телу, но от монстров остались только кровавые ошметки.

С трудом встав на ноги, он не без удовлетворения обнаружил, что останками усеяно все окружающее пространство. Похоже, нужное слово избавило его от всех существующих монстров. Во всяком случае, на данный момент.

Благодарю, мысленно передал он Черной Звезде. В ответ последовала волна сильного удивления, будто оказывать помощь для нее было само собой разумеющимся делом.

«Как вернуть память?» — сформулировал он вопрос, обращенный к Черной Звезде. Ответом была фраза: «Завершение миссии».

Пусть будет так.

И он пошел вперед, через двор цитадели и внутрь ее, по тускло освещенным комнатам. Везде болтались кровавые ошметки, кое-где прямо в воздухе — не иначе как подвешенные на магических нитях — витали пузырьки различного цвета и габаритов.

В воздухе появилась призрачная фигурка бесенка и прошептала:

— Синий фиал — здоровье, зеленая бутылка — сюрприз для врагов. Кварцевая фляжка — жизненный эликсир. А двери отпираются кнопками и ключами.

— А это что? — спросил он, показывая на красное пламя, столбом полыхающее за мелкоячеистой решеткой.

— Малый Портал, — с готовностью ответил бесенок. — Большой Портал немного похож на зеркало… Впрочем, сам увидишь. А Незримый Портал можно только почувствовать, но не увидеть. Что-нибудь еще?

— На хрена все это нужно?

— Ты не по адресу. Извини. — И призрак исчез.

«Будь проклят»… — начал было чародей и остановился. Кого проклинать и за что? Самого себя за то, что попался в чью-то искусно расставленную ловушку?

А почему, собственно, ловушка? Он не знал, откуда появился этот вывод, но чувствовал, что именно так должно было случиться. Потому что открытую схватку он не проигрывал.

«Тогда, — подумал чародей, — я имею моральное право действовать НЕ по правилам… Собственно, я уже это делаю — вряд ли правилами было предусмотрено убийство всех монстров-противников одним коротким словом. Кстати, на каком это языке я его произнес?»

Верно. Язык, на котором он сейчас думал и говорил, не был родным его наречием… Как бы оно там ни называлось. Он был иным, не столь кратким, но более многозначным и выразительным. К примеру, слово «мясник» означало также и «убийца».

«Теперь, — холодно улыбнулся чародей, — следует сделать еще одну явно запрещенную штуку. Стать бессмертным, чтобы никакие монстры и ловушки меня больше не тревожили.»

Он вновь коснулся холодного пятна Черной Звезды и, не задумываясь вначале о значении этого слова, произнес: «Сатана!»

Вспышка на миг ослепила его. Потом из-за угла вывернулся двухголовый монстр — то ли воскресший, то ли увернувшийся от первого заклятия — и косолапой рысцою направился к чародею. Взмах палицы должен был бы раскроить ему голову, но оружие твари прошло мимо цели. Сокрушительные удары следовали один за другим, однако чудесным образом не попадали в чародея.

Сработало, сделал вывод он, сжимая жезл. Ярко-синие искры охватили монстра и превратили его в бесформенную груду мяса, которая, на взгляд чародея, выглядела куда симпатичнее двухголового орка с красными рыбьими глазами.

Обойдя следующую комнату, он вскоре обнаружил за разбитым витражом лестницу, уводящую вниз. После недолгих поисков там нашелся какой-то изумрудный ключ и кольцо, за которое следовало потянуть, что чародей и сделал. Где-то снаружи раздался лязг.

Пройдя мимо стальных дверей, усердно старавшихся превратить его в лепешку, он нашел в каменной стене панель, покрытую зеленым орнаментом. Учитывая, что справа от нее находилась замочная скважина, чародей использовал изумрудный ключ по назначению. Как и следовало ожидать, панель поднялась, открывая следующую комнату.

Это блуждание уже стало ему надоедать. Кнопка, лестница, кольцо и еще одна кнопка, длинный коридор, серебряный ключ, ловушка, три монстра, дверь…

— Еще немного — и, клянусь, я выйду из себя! — сказал он, поднимаясь по винтовой лестнице на вершину колокольни.

Там не было никаких кнопок, цепей или шнуров. Это было уже лучше. Настолько лучше, что чародей не представлял, что делать дальше. Мысленно представив всю карту исследованной местности, он понял, что решение лежит именно здесь. Но где?

В сердцах он ударил кулаком по бронзовому колоколу. Руку чародей, естественно, ушиб, но сквозь звон послышался шорох опускающейся где-то решетки и рев очередных монстров.

Уничтожив противников, он обнаружил, что исчез барьер, закрывающий красный столб, который призрак-бесенок именовал Малым Порталом. Удовлетворенно кивнув, чародей ступил в пламя и перенесся в иное место.

Ага, а вот и то, что называется Большим Порталом. По мерцающему красному проему, действительно чем-то напоминающему зеркало, пробегали блики оранжевого и белого огня. Он на всякий случай глубоко вдохнул и, задержав дыхание, пересек мерцающую черту.

— Приветствую тебя в Семи Вратах, смертный, — произнес паукообразный барельеф на дальней стене. — Ты готов умереть?

— Нет, но убивать готов, — отрезал чародей.

Раздался хохот, барельеф растворился, открывая новое место для развлечений Черт-Знает-Кого. Небо здесь имело красный цвет, солнце отсутствовало. Зато монстров внизу было хоть отбавляй.

«И почему только на эту миссию избрали меня? — кисло подумал он при виде орды рычащих тварей. — Тот варвар наверняка с удовольствием бы раскроил сотни три черепов, жрецу можно было бы внушить идею о священной и богоугодной миссии… А я-то за что дерусь? За собственную память? Нет, это, конечно, достаточно веская причина, чтобы не выходить из Игры. Однако недостаточно веская, чтобы вести Игру так, как угодно ее хозяевам!»

Ярость крайне редко помогала магам в их Искусстве. Однако сейчас она подала чародею действительно светлую мысль.

«Пусть всю работу сделают другие, — решил он. — Я им, разумеется, в случае чего помогу.»

Обратившись с соответствующим вопросом к Черной Звезде, он громко произнес:

— Отбрасывающие Тень!

Рядом с ним возникли две фигуры, знакомые ему по краткой встрече перед тем, как его перенесли в этот мир.

— Да пребудет с вами Сила, — пожелал чародей обоим.

— Почему мы здесь? — спросил жрец. — Разве твое время истекло?

Воина осенило.

— Трое справятся с опасностью гораздо лучше, чем один!

Чародей согласно кивнул.

— Я пойду вместе с вами, и у меня найдется куча такого, что вам и не снилось. Но бегать между порталами, лестницами и монстрами в поисках очередной кнопки или потайной двери — извините, это не по мне. Вероятно, те, кто отрядили нас сюда, немного ошиблись в моем профиле работы. И они за это поплатятся.

— Не слишком ли это самоуверенно с твоей стороны? — осведомился жрец. — Или ты сумел пробить Черный Занавес Забвения?

— Нет пока. Случись это, меня б уже здесь не было.

— Какой план? — перешел к делу воин. — Лупить все, что движется?

— Именно. Посмотрим, что произойдет.

Полчаса напряженной работы — и с монстрами было покончено. Затем воин потянул за кольцо, открыв одну из семи дверей.

— Вы идите, а я пока посмотрю, что за остальными, — сказал чародей, пробормотав подсказанное Черной Звездой слово («Каспер») и проскользнув за ближайшую стенку.

Выяснив, куда ведет каждый из Больших Порталов, скрытых за дверями, он вычислил, который из них выводит на следующий этап Игры. Чародей мог бы покинуть Семь Врат уже сейчас, но чувствовал ответственность за жизни союзников. Потому прошел вслед за ними.

Здесь было холодно, серые стены покрывали узоры из инея и льда. Воин уже где-то раздобыл топор, мерцающий волшебным голубоватым сиянием, и раздавал им удары направо и налево. Булава жреца также охаживала головы монстров, вбивая им идею о том, кто тут главный, — однако умереть им, похоже, было проще, нежели признать эту чрезвычайно простую истину.

Чародей прикрыл союзников синим огнем своего сапфирного жезла. Несколько минут — и монстров не осталось.

Найдя на дальней стене очередное кольцо, воин дернул за него. В воздухе возник прежний бесенок-призрак и изрек:

— Открыт путь к Огненному Блюстителю. Поздравляю!

— Слушай, а что нас ждет в конце этого дела? — спросил чародей.

— Великая награда, — доверительно прошептал призрак.

— А нельзя ли чуть конкретнее?

— Можно. Ты перестанешь быть пешкой в Большой Игре.

Большая Игра… Дьявольски знакомое понятие. Но что оно обозначает?

Всплыли туманные образы чего-то невообразимо сложного, состоящего из множества этапов, каждый из которых имел собственные правила, цели и средства их достижения. И он тогда был мастером Великой Игры. А противниками были…

— Эй, нам сюда!

Голос воина вырвал чародея из оцепенения, одновременно прогнав обрывки воспоминаний. Он мысленно выругался, но последовал в указанном направлении — на плиту, отмеченную серебристым символом на полу. Незримый Портал сработал точно так же, как и прочие, переместив их обратно к Семи Вратам, где открылась вторая дверь.

За ней обнаружились ящероподобные существа, плюющиеся огненными шарами. Эти твари настолько разозлили чародея, что он не мог думать ни о чем, пока с врагами не было покончено.

Но потом, когда в залитых лавой комнатах Огненного Блюстителя нашелся свиток с заклинанием «Кусочки Льда», чародей начал вспоминать…

— Он выдержит.

— Возможно. Хотя никто не смог бы пройти до конца за тот срок, что у него остался.

— Никто не мог и совершить того, что он проделывал уже минимум четыре раза.

— Ты про эти несанкционированные словечки?

— О нет, я имел в виду весь его прошлый жизненный путь. Там была масса прецедентов. С полной памятью он бы разорвал любые цепи. Или выскользнул из них.

— Его память утрачена.

— Утраченное можно вернуть.

— Я надежно заблокировала все выходы.

— В этом-то я не сомневаюсь. И все же — любой барьер можно преодолеть. Даже твой.

— Повторяю, у него почти нет времени. Через три часа он начнет медленно распадаться на кусочки.

— Если он вспомнит хотя бы треть, ему удастся снять чары.

— Как знать. Он хорош, это верно; однако не думаю, что настолько хорош. Помочь ему может разве что сила Сферы.

— Или знак, который он носит на левой руке.

— Черная Звезда не обладает собственной энергией.

— Но имеет массу информации.

— Которая бесполезна для того, кто не имеет сил воспользоваться ею должным образом.

— Я бы не дал голову на отсечение.

— А как насчет состояния?

— Назови сумму пари.

Рунные строчки свитка стояли перед его глазами. Четкие и желанные, словно в тот…

…памятный день, когда мать-колдунья впервые оставила его наедине с книгой заклинаний. Он обжег руки, коснувшись черной кожи, но не отступил, властно раскрывая страницы и извлекая из них все, что мог. Правда, тогда ему открылось всего одно заклинание.

Это было лишь началом. Прочитав все книги, он перешел к составлению собственных магических формул, которые были куда компактнее и действеннее описанных. Отрицая правила и традиции, он в конце концов разрушил барьеры собственного разума. Конечно, полученное им могущество было очень велико. Но стоило ли оно этой цены?

Излечившись от своего безумия, он не избавился от него окончательно, словно находя в этом некую остроту и прелесть. Проклятие самоуверенности настигло его. В незримой броне, что окружает любого мага, не должно быть изъянов. В его защите такой был. И кто-то этим воспользовался. Кто? Да какая теперь разница…

Броня. Защита… окружать… оболочка, покров…

Одно слово, явно бывшее ключом ко всему, крутилось где-то рядом — как раз за пределами досягаемости.

И оно было знакомо ему.

Совсем недавно… Да, он совсем недавно произнес его вслух.

Мысленно вернувшись в прошлое, чародей прошептал еще раз:

— Сатана!

Багровая вспышка указала ему на то, что он отныне лишен бессмертия.

— Не упоминай этого имени! — возопил жрец, уловивший краем уха неясное бормотание.

Нет, подумал чародей, не оно. Тогда… Стоп, это не все слово, а его часть.

Тень.

И чернота чуть отступила, открывая уходящую куда-то в бездонную пропасть тускло-серую тропинку. Вернее, Тропу. Тропу Теней.

Путь, идущие по которому имеют власть, заставляющую прислушиваться к их словам. Путь, ошибка на котором приводит к жутким последствиям. Путь жестокости и гордыни, путь совершенства, сомнений и удачи. Путь страданий, радости, печали, смеха и своеволия.

Законы не существуют для Теней. Как и власть.

И тем не менее он был их повелителем…

Повелитель Теней. На древнем языке своей родины — Инеррен.

2. Сражение

Хотя память вернулась не полностью, Инеррен чувствовал себя куда уверенней, зная собственное имя. Казалось бы, что такого в коротком слове из трех слогов?

Опора. И еще кое-что.

— Эти кристаллы, — указал жрец на синие пирамидки, плавающие в воздухе, — наполнены энергией. Она необходима для топора… Да и тебе, для замораживающего заклятия. Может быть, мое оружие также отыщется где-нибудь здесь.

— Отлично. Соберите их, — кивнул чародей. — Когда отыщем твое оружие, я попробую провернуть один фокус…

Жрец подозрительно посмотрел на него:

— Ты что-то скрываешь.

— Ты волнуйся насчет монстров, — усмехнулся Инеррен, — а я вытащу всех нас отсюда. Даже если на пути будут стоять легионы.

— Не нравится мне это.

— Думаешь, я в восторге от этих бестолковых поисков очередного ключа? Кстати, вон те двери…

— Угу, призрак сказал, что тут необходим огненный ключ. А наш приятель нашел за потайной дверью какую-то Маску Пламени, с которой неизвестно что делать.

— Небось нацепить на себя и в определенном месте станцевать ритуальную пляску Сокрушителей Кошмаров, — буркнул чародей. — Ладно. Пошли, соберем все эти кристаллы. Когда исследуем все двери в Семи Вратах, я придумаю что-нибудь получше…

Переключатель в Огненном Блюстителе открыл проход к Стальному; там, в свою очередь, нашлась кнопка, переправившая исследователей в потайные комнаты Ледяного… и так далее, пока все семь дверей не были открыты, а местность не очищена от монстров.

В потайной нише жрец нашел себе действительно грозное оружие — Посох Змея. Питавшийся энергией синих кристаллов, этот посох испускал мощные импульсы зеленоватого огня, причем двух было достаточно для вечного успокоения двухголового монстра (из сапфирного жезла требовалось поливать его секунд семь).

Дорожка из голубых искр нависла над пропастью, ведя к Большому Порталу, последнему на этой территории. И когда они уже стояли у мерцающего красного зеркала, Инеррен прошептал заклинание.

Это не было его собственной формулой. Это заклятие запомнилось ему еще с поры обучения, когда он только начинал долгий путь. Оно открывало имя того, с кем маг желал иметь дело, — если, разумеется, на объекте его применения не лежали дополнительные чары.

Таковых не оказалось.

Воина звали Конан, имя жреца было Энендо.

Пока они перемещались в сумрак следующего мира, чародей сообщил спутникам приятные новости. Опасаясь, что на открытом пространстве это может услышать тот, кому лучше бы оставаться в неведении, он попросил их вести себя так же, как и до того.

— Испытанные Огнем, Сталью и Льдом, прошедшие магию Семи Врат и ловушки Зачарованного Полумесяца, — звучал четкий размеренный голос в пустоте между мирами, — вы столкнетесь с более сильными соперниками и более сложными загадками. Вас ожидает Сумеречный Лес, Темные Берега, Пещеры Серки и Мрачное Нигде. А далеко за ними — цитадель, в которой находится то, от чего никто не ушел живым.

«Идеально, — подумал Инеррен. — Теперь еще немного энергии — и я сооружу необходимое заклятие.»

Когда перед ними открылась хмурая территория под желтовато-коричневыми небесами, он произнес: «Мясник!» — и, как и раньше, все окрестные монстры перешли из беспокойного состояния в трупное.

— Черт возьми, — не сдержался Конан, — и мы все это время шатались по Семи Вратам, когда ты мог одним словом…

— Я должен был подумать, — сказал чародей, — и это у меня получилось наилучшим образом. Дай мне еще немного времени.

После того как они собрали все кристаллы энергии, Инеррен потребовал передать ему все оружие. Он долго осматривал его, делая какие-то заметки, потом своими безуспешными попытками забраться на гладкую стену привлек внимание призрачного чертенка.

— Что ты делаешь?

— Там наверняка тайник, — сказал чародей.

— Может быть. Но вход, значит, с другой стороны.

— Черт. Слушай, а как выглядит то оружие, которого у меня еще нет?

— У тебя Свиток и Жезл. Значит, где-то имеется еще Арка Смерти — заклинание по типу молнии, но помощнее — и Кровавый Бич, самое крутое из всего существующего.

— Как выглядит этот Кровавый Бич?

— Это скипетр, который собирается из кусочков. Боевая часть его сделана в виде черепа, внутри него пульсирует адское пламя.

Неплохо, согласился Инеррен.

— А у них? — Он кивнул в сторону союзников.

— Жрец найдет молитву Огненной Бури и Жезл Кошмаров. Не советую ссориться с ним, когда он заполучит в руки эту штуку. Что касается воина, для него предназначена какая-то искрометная кувалда — не помню ее названия, извини — и волшебный меч, называемый Утишающим.

— Как-как?

— Утишающий. Или Насылающий Тишину. После его удара, понимаешь ли, некому шуметь… О! Прошу прощения, было очень приятно побеседовать, но мне пора…

Призрак исчез. Завладев новой информацией, чародей быстро составил необходимую формулу.

— Идите сюда!

Энендо и Конан подошли к нему.

— Сейчас мы сделаем еще один недозволенный фокус, — предупредил Инеррен. — Нас ждет последняя битва.

Он произнес:

Испытанные Пламенем и Льдом, Дорогу проложившие рассудком Не будут целью для нелепых шуток Богов, Судьбы иль там еще кого. Финальной битвы наступает час: Мы здесь — сейчас. А будем вскоре там, Где ожидает главный тарарам… Готовься, Тень! Исполни мой приказ!

Сумрак сгустился и на миг стал осязаемым, переместив их в темное место, освещенное лишь отдаленными факелами.

Они стояли на скальной полке. Перед ними качался подвесной мост безо всяких перил, а на скале торчали длинные острые копья с насаженными на них окровавленными телами, изуродованными до неузнаваемости.

— Веселенькое место, — заметил жрец. — Это следует расценивать как дружеское предупреждение? Убирайтесь, мол, отсюда, или же вас постигнет та же участь.

— Возможно. Но тут захочешь — не уберешься. Портала-то нет.

Осторожно пройдя по мосту, они оказались у запертой двери. Чародей вновь сказал волшебное слово «Мясник», устранив всех возможных противников по ту сторону, после чего открыл дверь.

За ней оказалась комнатка, также оканчивающаяся большой дверью. И, судя по звукам, дальше находился кто-то еще живой, большой… и ОЧЕНЬ сильно рассерженный.

— Похоже, — сделал вывод Конан, — той твари наплевать на твои словечки.

— Это разумно с ее стороны, — усмехнулся Инеррен. — Значит, нам придется драться честно. Вы прихватили с собой все зеленые бутылки? Они нам сейчас пригодятся.

Дверь распахнулась.

Тварь, стоящая в дальнем конце зала, напоминала помесь пьяного кошмара, паука, дракона и раздавленного таракана. Вдвое превосходя размером гиганта Конана, она швыряла в пришельцев сразу четыре типа смертельных заклятий: Огненные Шары, Слизь Зеленого Кошмара, Голубой Гром и Отравленные Стрелы Мрака. К счастью, увернуться от этого было можно. Потому все трое, усиленно петляя между пролетающими сгустками вражеской энергии, ринулись вперед, на бегу пустив в ход свое оружие.

В монстра полетела сразу дюжина зеленых бутылок, при ударе исторгнувших пламя и ядовитый газ. Посох Змея и сапфирный жезл поливали тварь огнем добрых пять минут, пока она наконец не дернула многочисленными конечностями и не рухнула наземь.

— Дьяволы Преисподней! — отер пот Конан. — Ну и муравей нам попался!

— Боюсь, это еще не все, — заметил чародей, указывая на поднимающийся блок стены.

В следующем зале находилась такая же тварь. Только она не стояла на месте, а с невообразимой скоростью прыгала по стенам и даже зависала на потолке.

— Быстро, назад! — прошептал Инеррен.

Дважды повторять нужды не было. Все отступили в небольшую комнатку с узким входом, где и закрылись.

— Идеи?

— Вас она пришьет, — заявил Конан. — Я бегаю так же быстро, как она, но на бегу топором не помашешь.

— Минуточку…

Энендо поднял с пола что-то вроде золотой монетки и внимательно посмотрел на нее.

— Это нам поможет.

— Что это?

— Амулет Хаоса. Вот здесь еще такие. — Он достал из щели несколько круглых пластинок, покрытых затейливой резьбой. — Они лишат монстра возможности быстро перемещаться. Нам нужно окружить тварь и использовать их одновременно. Если ее и не разорвет на части, то тряхнет хорошенько.

— Как использовать? — не понял воин.

— Да просто швырни в нее.

— Я предлагаю осмотреть первый зал, пока та тварь нас не засекла. — Инеррен спрятал Амулет Хаоса в карман и встал у двери. — Не знаю уж почему, но мне кажется, будто тут спрятана куча полезных вещей.

Предчувствие его не обмануло. В потайной комнате нашелся целый комплект: несколько зеленых бутылок, пара защитных амулетов, шлем и кольчуга, окруженный красным ореолом меч Насылающий Тишину, черепоподобный скипетр Кровавый Бич и кристалл со встроенным заклинанием «Арка Смерти». Охраняла комнату только надпись: «Надеюсь, тебе в этих вещах будет больше пользы, чем мне»…

Полностью экипировавшись, союзники вышли на битву.

Длилась она долго. Тварь едва не испепелила Энендо, Конан чуть не лишился головы, а Инеррен еле избежал выскочивших из пола копий ловушки. Спасло их только то, что они были втроем, а монстр — всего один.

Кровавый Бич израсходовал всю энергию кристаллов, какие только были у чародея. Нельзя сказать, что каждый выстрел попадал в цель — слишком уж быстро прыгала тварь, даже после применения Амулетов Хаоса, — да и Насылающий Тишину не всякий раз поражал чудовище. А ведь Конан был, бесспорно, одним из лучших бойцов, каких только в своей жизни видел Инеррен.

Жрец был весь изранен, но держался на ногах, подбрасывая бутылки с ядовитым газом под ноги твари. Стрелять или махать булавой он уже не мог, однако делал все возможное, чтобы отвлечь на себя часть внимания противника.

Наконец, раненая тварь испустила оглушительный рев и развалилась на части, словно взорвавшись изнутри.

Энендо с блаженной улыбкой осел наземь и потерял сознание. Конан прохромал к нему и устроился рядом, хватая воздух пересохшим ртом. Только Инеррен стоял там же, где был. Усталость сейчас отступила на второй план.

«Успех?» — обратился он к Черной Звезде.

«Тебе осталось жить один час», — сообщила та.

На такой ответ чародей не рассчитывал. Но, немного подумав, он пришел к выводу, что на него еще в самом начале наложили какое-то медленно умерщвляющее заклятие.

«Открой образ чар!» — потребовал он.

Картина, возникшая перед его мысленным взором, была удручающей. Чтобы распутать эти узлы, надо было затратить целые сутки, а прямое воздействие требовало невероятного расхода энергии.

Остается одно, сделал вывод Инеррен. Собрать здесь все, что осталось, и уходить сквозь тот портал… А дальше? Дальше по идее должна последовать финальная речь и награда победителям. Все лучше, чем медленно умирать.

Собрав кварцевые бутылочки жизненного эликсира, в изобилии разбросанные по залу, чародей осушил несколько, а остальные передал союзникам. Конан восстановил силы полностью, Энендо также был вне опасности, но еще слаб. Впрочем, если путь завершен, это не имело большого значения.

Подойдя к порталу, они шагнули в Неведомое.

Зал заполняли тени и призрачные голоса. Единственным источником света была хрустальная сфера на подставке из змеиных голов.

Коснувшись ее, Инеррен ощутил мощный энергетический удар, однако потом приноровился к потоку и отдал приказ, сбросивший с него оболочку чар. Превосходно. Успех, можно сказать, достигнут. Памяти, правда, еще у него нет, но вернуть ее труда не составит. А уж тогда плохо придется тем, кто сыграл с ним эту шутку!

— Ты выиграл свою битву, — прозвучал голос Черт-Знает-Кого, — и перестал быть пешкой в Большой Игре. Теперь ты сам — Игрок. Но не будь самоуверенным, многие игроки имеют больше шансов, чем ты. И кто может сказать, какими будут их ходы?

— О чем это он? — прошептал Энендо.

— Скоро узнаем, — ответил чародей. — А теперь — тихо!

В воздухе возникла странная доска с разбросанными по разноцветным клеткам разнообразными фигурами. Вспоминая какие-то правила, Инеррен сделал ход. Потом еще один и еще. Фигуры противников двигались словно сами по себе, разгадывая все его уловки и загоняя в тупик, выхода из которого не было.

Проигрыш наступил быстро.

— Сфера принадлежит мне, — прозвенел женский голос.

Рядом с хрустальным шаром из ниоткуда возникла высокая женщина. Блестящие волосы, перехваченные огненной лентой, ниспадали ей на спину черным водопадом; изящная красная туника была перехвачена в тонкой талии широким кожаным поясом, на котором болталась рапира.

— И пари я не проиграла.

— Однако и не выиграла, — сказал появившийся вслед за ней мужчина.

Он был одет в костюм из черного бархата с белыми отворотами. На плечи падала целая грива белых волос. Инеррен знал его, хотя и не мог вспомнить имени. Женщину он точно видел впервые, но этот беловолосый…

— Идите, — небрежно махнула рукой женщина, указывая на возникшую в стене золоченую дверь. — Там вас ждет награда.

— Благодарю, — отозвался чародей, — но я бы предпочел нечто более существенное. Скажем, некоторые объяснения.

Женщина недовольно свела брови:

— Ты начинаешь меня раздражать. Еще немного, и я забуду о своем намерении подарить тебе быструю и милосердную смерть.

— Я всегда рассматривал медленную и мучительную смерть как высшее наслаждение, дарованное магу, — усмехнулся Инеррен. — Особенно, если он сам выбирает ее род.

3. Сфера Хаоса

Тихий смех беловолосого разрядил напряжение.

— По-моему, он помнит больше, чем думает сам, — произнес он.

— Или кто-то подсказывает ему ответы, — предположила женщина.

— Мне не хотелось бы удостовериться в этом.

— Простите, не могу ли я вам чем-нибудь помочь? — задал вопрос чародей, вновь обращая на себя внимание.

— Можешь. И поможешь, уж будь уверен, — сказала женщина. — Подойди к Сфере Хаоса.

Инеррен исполнил требование.

— Положи на нее обе ладони и произнеси формулу правды.

— Что-что?

— Скажи: клянусь говорить только правду.

Чародей повторил эти слова.

— Теперь, не отрывая рук, рассказывай. Запомни: одно слово лжи — и Сфера тебя уничтожит. Одно неверно понятое побуждение — и это сделаю я.

Правда своя у каждого. Единых Истин очень мало, и отыскать их в реальном мире так же сложно, как змеиный мех или рыбьи перья.

Маги обычно говорят правду, для этого им вовсе не нужно произносить каких-то особых клятв. Впрочем, эта правда частенько является правдой лишь со строго определенной точки зрения, все остальные сочли бы ее не более чем наглой ложью.

Удержать при себе часть истории, рассказав ее правдиво, но лишь наполовину, — вот основной прием магов. Эффект от этого такой же, как от лжи в свою пользу. Однако ложью такой прием не является; правда, тем, кого маг использует, от этого не легче.

Для того чтобы успешно применять подобные трюки, требуется высокое искусство. И не обмана, а игры.

Игры словами, которым Инеррен владел в совершенстве.

— Вас интересуют мои устремления? — спросил он.

— Меня интересует все. Начинай!

Сама напросилась, подумал чародей, подключаясь к потоку энергии Сферы Хаоса. Образы пришли сами. Осталось облечь их в подходящую форму изящной словесности…

Отбросив прочь все шансы на успех, Я позабыл и счастье, и невзгоды И лишь холодный, неспокойный смех Заполнил душу. Верно ли, что грех Мой так велик? И в чем его природа? Оставив в прошлом всех своих врагов, Оставив в прошлом всех своих друзей, Я не унял пылающую кровь. Быть может, есть еще… ах да, любовь — Зажат мой разум меж ее цепей. Забыть нельзя всего. Сильней, чем мрак, — Эмоции. Сильнее мысли — чувства; Они бунтуют против всех преград, Они в самой душе моей сидят И побеждают все мое искусство. Колдун, кудесник, заклинатель, маг, Волшебник, чернокнижник, чародей — Какое имя выбрать мне? И как Себе свой выбор объяснить? Мой враг — Не Хаос и не Тьма, а Путь Теней. Мое проклятие — Тень — имеет право Со мной играть. Мы не были врагами, Она — союзник мой. Но нет управы На тех, кто видят лишь одну забаву Во всех делах и в цели всех мечтаний. Игра Теней. Без правил и без судей, Игра, в которой выиграть нельзя. А может быть… нет, не бывает чуда — Не будет выхода из Карусели Судеб, Но есть один союзник. Это — я. Как знать… Один — и против всей Вселенной Не должен выиграть. Но идет Игра, И я не сдамся. Все мое уменье Уйдет на то, чтоб одолеть забвенье И чтоб усилья не пропали зря. Ваш ход. Не зная правил и позиций, Не зная, с кем мне встреча предстоит, Я отступать не буду. Как и рыцарь, Я честь свою храню. И вам сразиться Придется с тем, что тверже, чем гранит!

Ответом было молчание. Долгое и холодное, оно словно висело в сумеречном воздухе.

— Теперь я понимаю, почему ему был вынесен именно такой приговор, — наконец пробормотала женщина, обращаясь словно к самой себе. — Ни один рассказчик не может этого передать.

— Так что там по поводу нашего пари? — поинтересовался беловолосый. — По-моему, кое-что он уже пустил в дело.

— Этого недостаточно, чтобы спасти его.

Они не обращали никакого внимания на объект разговора, и Инеррену это начало действовать на нервы.

«Итак, Сфера Хаоса контролируется не мной, хотя именно я должен был получить ее как награду за всю эту катавасию, — подумал он. — Раз уж я не могу извлечь из нее пользу, абсолютно незачем, чтобы эта польза доставалась противнику.»

А они противники?

Да, по крайней мере, сейчас.

Следовательно, нужно действовать. И немедленно.

Нити предварительных чар протянулись к союзникам чародея, выделив нужные предметы. Затем он опустил руку в карман, извлек оттуда кристалл энергии и, раздавив между пальцами, прошептал:

Змея и Череп — Сквозь пламя веры Верните нам разум и дух. Топор и Свиток Сияньем синим Закроют забвению путь. Клинок волшебный Раздвинет двери Сомнений, надежд и мечты, И Арка Смерти Над постаментом Открыла Врата Пустоты.

— Что?..

Женщина не успела закончить фразу, так как разряд молнии, ударившей прямо в нее из треснувшей Сферы, сопровождался оглушительным громовым раскатом. Посох Змея и Кровавый Бич, оба заклинания — кристалл и свиток, волшебный меч и топор Конана растворились в ослепительной вспышке.

Подставка из змеиных голов была пуста. Не было и Инеррена.

— Пари выиграно, — подвел итог беловолосый. — Теперь ты не можешь этого не признать.

— Да получишь ты свой выигрыш, — отмахнулась женщина, подымаясь на ноги и отряхивая одежду, — только объясни мне, как тебе удалось добиться этого?

— Очень просто. Не мешая тебе.

— Но как ты связался с ним и передал…

— Повторяю: я не делал ничего. Всем происшедшим ты обязана человеку, который называет себя Повелителем Теней. И себе самой.

Инеррен сбросил опостылевшие красные одеяния, заботливо переложив в потайной карман старой черной накидки все трофеи. Осмотрев комнату и убедившись, что следов не осталось, он вышел наружу.

Дверь осталась незапертой. Во-первых, в комнате не было ничего важного, так что тот, кто захочет поживиться оставленным там барахлом, мог спокойно приниматься за работу. А во-вторых, возвращаться туда чародей не хотел.

Машинально он свернул к двери из цветного стекла. Витраж призван был изображать некий эпический сюжет, однако у создававшего его мастера явно обнаружился недостаток материалов и избыток воображения. В результате рыцарь больше напоминал орка, а дракон — дохлую ящерицу. Общий же вид был таков, что под витражом, вместо «Беовульф швыряет дракона в Бездну», следовало бы написать что-то вроде: «Орк готовит себе завтрак».

Слегка толкнув дверь, он привычно отклонился в сторону, вежливо пропуская метнувшуюся к пришельцу огненную стрелу, выставил силовой щит против нескольких отравленных дротиков и только тогда переступил порог.

— Привет, — сказала светловолосая девушка в светло-синей накидке. — Что-нибудь случилось? Тебе бы следовало заниматься сборами.

Они были давно знакомы, это точно. Имени девушки Инеррен, правда, не мог вспомнить. Но для разговора это значения не имело.

— У меня тут возникла одна проблема.

— Всего одна?

— Я встретил одну женщину…

— И пришел похвастать своими подвигами на этой почве?

— Нет, все куда хуже.

— Ладно, — гнев исчез из зеленых глаз девушки, — давай дальше.

— Высокая, с бледной кожей, длинными черными волосами и темными глазами. Носит тонкую красную тунику, на черном поясе висит рапира, и она явно умеет с нею обращаться. По некоторым ее высказываниям, магию знает еще лучше. И еще — мастер Игры.

— У тебя действительно могут быть проблемы, — кивнула собеседница. — Ты с ней просто говорил?

— Гм…

— Значит, у тебя СЕРЬЕЗНЫЕ проблемы. Это герцогиня Дара из Дома Удящих-на-Живца. Что она против тебя имеет?

— Трудно сказать. Зачем-то стерла почти всю мою память, использовала меня для того, чтобы достать какую-то Сферу Хаоса, которую у меня потом и отыграла.

— На этом этапе — ничего особенного.

— Если не считать того, что Сферу я расколотил.

Девушка присвистнула.

— У тебя не просто проблемы. Это… Пожалуй, такого слова даже еще не придумали. Так говоришь, ты утратил память?

— Кое-что уже вернулось. Но многого нет.

— Помочь?

— Не знаю. Пока я не помню всего, у меня имеется некоторое преимущество.

— Я бы назвала это иначе. Но поступай как знаешь.

— Если бы я мог вернуть только часть воспоминаний…

— О чем?

— Обо всех действующих лицах и их статусе, одновременно оставив в стороне то, как я с ними познакомился.

— Это сделать можно, — сказала она, — только ты в конце концов свернешь себе шею. Риск слишком велик.

— Сделай это.

Девушка пожала плечами и произнесла:

Сокрытое вернется лишь частично: Не факты и не мысли — только имя, Не чувства, не слова — но результат; Откройся, завеса, где знания лежат!

Инеррен на миг потерял сознание от головной боли, но потом все пришло в норму. Все имена были с ним.

— Спасибо, Айра.

— Не за что, — ответила она. — Но лучше бы тебе не зарываться.

— Когда ожидать гостей?

— Дара была одна?

— Нет, с Мандором.

— Значит, четыре часа назад. Мандор не напрасно является главой Дома Всевидящих. От него мало что может укрыться…

— А что это за штука — Сфера Хаоса? Имеются какие-нибудь легенды или что-то в этом роде?

— Не знаю насчет легенд, но могу связаться с одним специалистом по Артефактам. Если он здесь, то ответит на твой вопрос.

Чародей кивнул. Он думал, что они пойдут куда-то на поиски нужного субъекта, однако волшебница, не поднимаясь с кресла, достала из кармана… колоду карт. Выдвинув нужную, она прошептала:

— Мейкрон!

— Да? — произнес голос, идущий из-за рисунка. — Кто говорит?

— Синяя Колдунья. Нужна небольшая консультация.

— Всегда к твоим услугам, моя дорогая, — преувеличенно услужливым тоном сказал Мейкрон. — В чем проблема?

— Название «Сфера Хаоса» тебе говорит что-нибудь?

— Да. — Интонация изменилась. — Это не та вещь, которую я посоветовал бы тебе искать.

— Нет-нет, ты не понял меня. Я хочу лишь узнать, какими особыми свойствами обладает этот Артефакт.

— Хорошо… Так, согласно картотеке Ныряющих, Сфера Хаоса — последнее, что оставил Отец Богов перед тем, как бесследно сгинуть. Этим инструментом Он пользовался для преобразования и уничтожения миров. Вроде бы с помощью Сферы можно также творить новые вселенные, но это — непроверенные данные.

— Благодарю.

— Это все? Тогда к вопросу гонорара за консультацию…

— Тебя устроит информация?

— Если ее у меня нет — да, конечно.

— Полагаюсь на твою честность. Короче говоря, можешь вычеркнуть Сферу Хаоса из списка существующих Артефактов.

— Это достоверно? — уточнил Мейкрон.

— В этом уверены герцогиня Дара и герцог Мандор. Гарантия достаточная?

— Полагаю, да. Что ж, было приятно побеседовать с тобой.

— Взаимно, — улыбнулась волшебница, проводя рукой по карте.

Контакт прервался. Айра убрала колоду на место.

— Хороший способ общения, — признал чародей.

— Но не для всех. Самими-то картами может пользоваться практически каждый, но нарисовать такую карту можно не для любого человека. Для меня, например, нельзя. Для тебя, думаю, тоже.

— Почему?

— Тут одно из двух: или ты Посвященный Высшей Силы, или простой смертный. Мы же ухитрились застрять посредине.

— Ясненько. Что ж, спасибо еще раз. Теперь я лучше покину твои покои, иначе они могут внезапно прекратить свое существование.

— Да, иногда Дара устраивает такие эффекты, — согласилась волшебница, — но для этого должна быть чертовски веская причина.

— А Сфера Хаоса — недостаточно веская?

— Ее же этим не вернуть, — прищурилась Айра. — Или ты…

— Точно так, — усмехнулся Инеррен, признав тем самым справедливость возникшего у собеседницы подозрения.

— А вот за это тебе достанется.

— Послушай, убить-то меня можно только один раз. Какая разница за что?

— Есть разница. Одна эпитафия у тебя уже есть. Не следовало бы портить впечатления и давать врагам возможность написать вторую, не настолько приятную.

— В этом полагаюсь на тебя, — сказал чародей, покидая комнату.

4. Ударом на удар

— Если он хочет грубой игры, то он добился своего, — бесстрастно заметила Дара. — Как ты полагаешь, эта парочка что-нибудь значит для него?

— Слуга Агуарена и киммериец? Не думаю. Впервые они встретились перед самым началом этой игры, а вместе провели не более двух часов. Я сомневаюсь даже, что им известно его имя, хотя он-то знает их по именам, в этом можно быть уверенным.

— Я не слышала, чтобы они называли друг друга…

— Он мог им ничего не сказать, но для себя наверняка определил, с кем имеет дело, — заявил Мандор. — Это в его стиле.

— Значит, как заложники они ничего не стоят.

— Даже меньше чем ничего. Можешь отправить их туда, откуда вытащила. Никакой пользы из их присутствия в своих темницах ты все равно не извлечешь.

— Думаю, — прищурилась Дара, — я рано или поздно найду им применение. Если не сейчас, то в будущем. Так что пускай поболтаются у меня в Селле.

— Если хочешь, я могу поделиться парочкой новых Преисподних.

— Мне не нужны чокнутые варвары и жрецы. А Забвение не принесет ущерба необходимым качествам.

Повелительница Хаоса небрежно взмахнула рукой. Вокруг Конана и Энендо взметнулась огненная колонна, а когда она опала, на этом месте никого уже не было.

— Может быть, заключим еще одно пари? — спросил Мандор. — Я думаю, Повелителю Теней удастся продержаться против твоих Охотников больше недели.

— Нет.

— Что «нет»?

— Никаких больше пари. Тем более, что ты прав. Я сама им займусь, если подскажешь его местонахождение.

— Сейчас? — уточнил глава Дома Всевидящих.

— Нет. Через полчаса.

Направляясь по Смещающимся Путям прочь от Обители Якоря, Инеррен не переставал воспроизводить в памяти эпизоды своей первой (и самой важной) Игры — на семи досках одновременно.

Что-то не давало ему покоя. Одно странное замечание Айры…

«Все происходящее на Доске Судеб всегда отражено в реальном мире — в прошлом, настоящем или будущем…»

Так и есть! В партии, которую он разыгрывал с Шутником, имелась фигура Лорда Тени, имелась фигура Повелительницы Хаоса, была также фигура Сферы. Тогда та партия завершилась вничью… только его Лорд Тени, уничтожив Сферу, сам был вынужден уйти с доски под натиском Повелительницы.

Кто такой Шутник? «Бывший демон, изображающий из себя Повелителя Вселенной, что не слишком хорошо ему удается», — так когда-то говорила Айра. Нет, это не имеет большого значения. Разве что Дара имеет к нему какое-то отношение…

Ну хорошо. Допустим, та партия соответствовала реальной ситуации теперешнего момента. Каков же в то время был ход Повелительницы Хаоса после уничтожения Сферы?

Тогда ею была призвана команда Охотников, а две фигуры из стана самого Инеррена — Варвар и Жрец — оказались выведены из Игры, так как их окружили Барьером.

Гм… Хороша позиция, нечего сказать. С Охотниками чародей мог справиться, однако дальнейшие маневры фигур Шутника при любом варианте развития партии неизбежно приводили к исчезновению с доски Лорда Тени.

Или все же был нерассмотренный вариант?

Был. По правилам той Игры Лорду Тени было не по силам прорвать Барьер, поставленный вокруг Жреца и Варвара. А теперешняя ситуация отличалась одним, но очень существенным моментом. Отсутствием всяких правил.

Только будет ли помощь от этих двух фигур?

Должна быть. Иначе Лорд Тени, то есть сам Инеррен, навсегда будет выведен из Игры…

Стоп!

Идея, мелькнувшая у него в голове, была совершенно сумасшедшей. Рассмотрев ее немного поближе, чародей понял, что несколько преуменьшил. Это даже не сумасшедшая, а самоубийственная мысль.

Одно воспоминание давало интересную трактовку развития событий. Сын Тишины, магистр чернокнижников Селлы, в минуту опасности отчаянно взывал к некой Повелительнице Хаоса. Что, если… Нет, это не могло быть совпадением. Следовательно, окружающий его союзников Барьер — на самом деле Барьер Селлы, мира, созданного герцогиней Дарой для каких-то своих нужд. Мира, в который легко войти и невозможно выйти.

Так-то оно так, однако Инеррен тогда не только сам вышел из мира-ловушки, но и вытащил за собой всю «великолепную шестерку». А то, что было осуществлено однажды, во второй раз сделать проще.

Вывод очевиден.

Поэтому, когда перед чародеем из тумана возникла квадратная фигура демона и приказала остановиться, он подчинился. Грубо проделав одно из стандартных связывающих заклятий, демон взвалил тело Инеррена на плечо и направился к хозяйке.

— Видишь? Ты бы выиграла пари, — заметил Мандор.

— Что-то тут не так. Он даже не сопротивлялся. Бережет силы, — высказала предположение Дара, — но для чего?

— Для финального поединка, — пробормотал чародей.

— Со мной? — спросила Повелительница Хаоса, показав в широкой улыбке ровные белые зубы.

— Если придется. Но инициатива принадлежит не мне.

Мандор соболезнующе покачал головой. ТАК с Дарой еще никто не отваживался разговаривать. Неудивительно, что та «немного рассердилась»…

Но Повелительницу Хаоса отличала одна черта, свойственная далеко не всем власть предержащим. Она довольно редко приводила вынесенный приговор в исполнение немедленно, обычно давая своим эмоциям возможность накопиться и усилиться. Одна из поговорок Хаоса звучит следующим образом: «Месть — это блюдо, которое нужно употреблять хорошо выдержанным». И в этом отношении Дара была истинной дочерью Хаоса, откладывая расправу порою на целые столетия.

Однако прошу понять меня правильно: она вовсе не отпускала жертву на свободу, чтобы та лихорадочно изыскивала возможности ускользнуть от неизбежного, доставляя тем самым кучу неприятностей. О нет, принцесса Дара оставляла объект своего будущего внимания в таком месте, где он не будет ее беспокоить, но в то же время сама она без всякого труда сможет в любой момент туда добраться. Тюрьма? Ничего столь грубого… Хотя по сути название было верным.

Просто Повелительнице Хаоса личной тюрьмой служил некогда созданный ею мир Селлы.

— Я отвечу на вызов, — сказала Дара, улыбаясь все так же ослепительно, — но чуть попозже. А пока — не могу лишить тебя возможности оценить одно мое изобретение.

— Машинку для производства спагетти с начинкой? — спросил Инеррен. — Сырьем для которой служит человек, предпочтительно живой?

Глаза Мандора сверкнули.

— Отличная идея! Я установлю ее в одной из Преисподних, и, если в этом аппарате столько же эффекта, как и в твоем описании, тебе обеспечена премия. Я лично об этом позабочусь.

— Это следует понимать так, что ты позаботишься и о моем хорошем самочувствии? До получения премии, по крайней мере?

Только многовековой опыт помог Мандору в этот момент.

— Сделаю все, что в моих силах. — Он обернулся к Даре. — Если в твои намерения входит покончить с ним до указанного срока, пожалуйста, предупреди заранее. Тогда я займусь розыском наследников.

— Договорились, — кивнула Повелительница Хаоса. — Не желаешь ли что-нибудь еще сказать ему перед тем, как Повелитель Теней навеки позабудет о самом своем существовании?

— Нет, пожалуй, — покачал головой глава Дома Всевидящих, в глубине души ощущая, что вести словесный поединок с Дарой и Инерреном одновременно сейчас не в его силах.

— Тогда — прощай, Повелитель Теней! — Она медленно подняла руку — и, повинуясь ее воле, мраморные плиты пола вспыхнули и начали плавиться. Огненная жидкость поглотила чародея.

— Это конец? — спросил Мандор через несколько минут.

— Он парень крепкий, — пожала плечами Дара, — и мог выжить. Но внизу у меня скрыто начало тайного прохода в Селлу, со всеми сопутствующими ловушками.

Инеррен выжил.

Огонь уничтожил путы — как обыкновенные, так и колдовские. Капканы, которые подстерегали дерзнувшего пройти личным путем Повелительницы, не успевали схватить того, кто давно научился следовать Тропою Теней. А Стражи… Стражи были двух типов: не умеющие соображать и умеющие выживать. Первые умерли быстро. Вторых Дара позднее занесла в черный список.

Чародей выжил. Но последнее, самое мощное средство, защищающее мир Селлы от вторжения незваных гостей, сработало. И он стал желанным гостем — то есть тем, кто лишен собственного имени.

Его странствия по странам Селлы длились много лет. Неизвестный, как его называли, стал чуть ли не всемирно известен, пока однажды не столкнулся с другой такой же знаменитостью. Это был воин, носивший почетное звание «Погибель для Волшебников».

Чары Селлы заставляют попавшего в нее забыть собственное имя. Об именах прежних знакомых в волшебной формуле этой завесы не упомянуто ровным счетом ничего, так что истинное имя этого воина-варвара — Конан — Неизвестный прекрасным образом вспомнил, о чем и заявил тому. Конан, в свою очередь, одарил чародея ответной услугой, сообщив ему одну деталь: в прежние времена Неизвестный называл себя Повелителем Теней.

Ценя по достоинству важные услуги, Неизвестный открыл для Конана путь из Селлы, благо скрытое имя — основная преграда — уже не было таковым. Так же он поступил и с встреченным позднее Энендо, Слугой Безликой Богини, — тот описал чародею эпизоды их совместного странствия, напомнив ему о мощи рифмованных заклинаний и о полученном в конце пути призе, Сфере Хаоса.

Чары Селлы снять сложно. Однако все их многообразные проявления — на самом деле лишь одна формула, хоть и чрезвычайно сложная. И если один кусочек мозаики занял предназначенное ему место, дальнейшие непременно последуют его примеру. Нужно только время.

И Повелитель Теней, дождавшись момента, пока вернется воспоминание о Древнем Наречии своей родины, перевел на него собственное прозвище, получив таким образом Истинное Имя. А затем все детали головоломки очень быстро заполнили пробелы.

Чувствуя, что естественный ход событий может показаться кое-кому слишком опасным, Инеррен решил ускорить их, вернуть утраченную память сразу и полностью. Сжимая в руках все время находившуюся с ним (и забытую) Сферу Хаоса, он однажды сказал:

Конец для Хаоса — начало для Порядка, Решенье найдено, и больше нет загадок: Смерть — это сон; Забвение — Игра, И Игроку проснуться уж пора!

Не то чтобы в этом не было опасности для него. Но сейчас важно было выиграть время. И чародей выиграл его, сжав годы своего заточения в несколько минут.

Впрочем, это было не единственным последствием его второго заклинания, сотрясшего Селлу, подобно взрыву гигантского вулкана:

Пронзить столетья взглядом не труднее, Чем море пересечь за три шага. Пространство — это пыль для чародея, А Время — чистый лист в его руках. Для Хаоса не существует правил, Он даже Время мог остановить; И я, касаясь Вечности руками, Его мечты не мог не повторить. Возможно ли, чтобы рожденный Силой В минуту слабости в эпоху черных грез Для этой Силы сам бы был владыкой, Отрезав все шипы у тайных роз? Игра Теней приходит к завершенью, Столетье стало кратким мигом сна, Ушли загадки, страхи и сомненья, Остались только мы — Я и Она.

Удерживая в сознании образ Дары, Инеррен сжал руки еще крепче. Сфера издала протестующий визг, однако хватка чародея была тверже — и закаленная воля победила. На этот раз последний из Артефактов Отца Богов был действительно уничтожен, рассыпавшись на кусочки столь мелкие, что тысячи искуснейших ювелиров не смогли бы найти, какой из них должен присоединяться к какому. Даже если бы какой-то невежда решил починить разбитый Артефакт такими грубыми средствами, он бы ничего не добился. А реши он зайти дальше, последствия необдуманного применения заклятий уничтожили бы как его, так и остатки Сферы.

Но Инеррен четко рассчитал эффект. Последний импульс силы, превосходящей все существующее в мирах по обе стороны бытия, пробил все преграды и, иссякнув, вскоре вернулся. Прихватив с собой кое-кого еще.

— Где я? — прошептала темноволосая женщина, открывая глаза.

— Там, где в свое время побывали многие, — произнес Инеррен. — Это место называется Вершиной Главного Выбора, а мир носит чудесное имя Селла, что созвучно с местным названием тюремной камеры.

— Кто ты? И… кто я?

Чародей поздравил себя с успехом.

— Кто я — не важно, так как меня ты здесь больше не встретишь. А что до второго вопроса — можешь выбрать себе любое имя. Гарантирую, ты далеко не единственная, кто по прибытии в этот мир задавал подобный вопрос. Прощай!

Сбросив остатки цепей Селлы, Инеррен прошептал заклятие и переместился в иной мир. Точнее, обратно во Двор Хаоса. А еще точнее, в Обитель Якоря.

— Ты уже вернулся? — удивилась Айра.

— А сколько прошло времени? — поинтересовался чародей.

— Менее трех часов. Так как тебе удалось расплатиться с Дарой?

— Ее же монетой.

— То есть?

— Сферу я, конечно, потерял. Зато я — здесь, жив и относительно невредим, возвратил воспоминания и надежду на будущее. И при всем моем уважении к Повелительнице Хаоса никак не могу сказать, что она действительно была Его повелительницей.

— Что?!!

— Максимум, — продолжал Инеррен, намеренно не обращая внимания на расширившиеся от удивления глаза волшебницы, — это дочь. Называй герцогиня Дара себя, скажем, Дочерью Хаоса, все было бы в порядке. Однако, как и многих других, ее подвело тщеславие…

Из воздуха выступила демоническая фигура, в которой чародей (не без труда, правда) опознал Мандора.

— Объясни поподробнее, — коротко бросил он, не вынимая правую руку из-под плаща.

После первых же слов чародея Мандор был вынужден опуститься в кресло, возникшее в комнате тем же способом, что и он сам.

5. Король Хаоса

— Его изгнание может быть отменено, — заметил Сухэ.

Вначале он смотрел на Мандора с недоверием. Потом на непроницаемом лице Хранителя Логруса возникло выражение: «Давай-давай, заливай дальше. Конечно это чушь, но занимательная». В конце же повествования красно-желтые глаза Сухэ метали искры неудержимого смеха, смешанного со столь же неудержимой яростью.

— Это не запрещено, — согласился Мандор, — однако подумай, следует ли нам давать ему возможность оставаться в Хаосе.

— Такое Искусство может принести пользу, и немалую. Или немалый вред.

— Верно, — кивнул глава Дома Всевидящих. — Если бы все было так просто, я бы не стал тебя беспокоить.

Хранитель Логруса внезапно состроил поистине дьявольскую гримасу, призванную изображать радостную улыбку.

— Знаешь, я начинаю думать, что Король Хаоса должен хоть иногда заниматься делами собственного королевства.

Лицо Мандора приобрело аналогичное выражение.

— Я поставлю его в известность. Но он наверняка придет к тебе за советом.

— Три против двух, что не придет…

— Согласен!

— …если ты упомянешь об участи, постигшей Дару.

— Черт. Ты прав, — подумав, решил Мандор. — Ну что ж, я позднее сообщу тебе о результате.

— У меня пока что имеются собственные источники информации, — с прежней «улыбкой» заявил Сухэ. — Думаю, подобное событие не пройдет мимо моего внимания. Впрочем, в любом случае благодарю.

Король Хаоса взошел на Трон Змея не слишком давно. Кое-кто мог бы счесть странным тот факт, что его отцом являлся один из злейших врагов Хаоса, принц королевства, противостоящего Двору Хаоса с незапамятных времен. Но эти гипотетические личности предпочитали держать свое мнение при себе — и правильно делали, так как за спиною молодого Мерлина находились те, кто и привел его к трону: герцог Мандор, являющийся по совместительству его сводным братом, и принцесса Дара, приходившаяся Мерлину родной матерью. Впрочем, во Дворе Хаоса родственные узы — не самая прочная из связей, ибо слишком долго (по человеческим меркам) длится их жизнь.

Еще один странный факт: отцом Мерлина был Корвин, принц Амбера, спасенный Инерреном из Селлы некоторое время тому назад. Тем не менее за несколько часов до того, как занять трон, Мерлин освободил отца из камеры, скрытой в глубинах Хаоса.

Эти два события разделял вроде бы очень короткий временной промежуток — несколько дней, максимум неделя. Корвин же провел в той камере более полугода. Тот, кто незнаком с кое-какими проявлениями Хаоса, наверняка подумал бы, будто принц Амбера обладает таинственной способностью находиться в двух местах одновременно. Хотя и не стоит отвергать этой маловероятной возможности, так как ВСЕХ секретов членов королевской семьи Амбера не знают даже они сами, но возможно также другое, более достоверное объяснение: временные потоки в Хаосе иногда перекрещиваются столь причудливым образом, что для того, чтобы в один и тот же момент присутствовать в двух различных местах, вовсе не обязательно быть принцем Амбера. Главное, как гласит древняя мудрость, это оказаться в нужном месте и в нужное время.

Мерлин был ставленником своих именитых родичей, но вовсе не марионеткой в их бесспорно умелых руках. И весьма убедительно доказал это, победив в поединке их обоих, а под занавес — сам Логрус, божественный разум, Знак и оплот Хаоса.

Многие до сих пор гадают, к чему приведет присутствие на троне Хаоса полукровки-амберита. Во всяком случае, началось его правление именно так. Колдовским поединком с братом и матерью.

— Итак, Повелитель Теней? — Задумчиво покрутив кольцо — единственное имевшееся на нем украшение — Король Хаоса обдумывал план действий. — Почему у него вообще такое странное прозвище?

— Он уверяет, что это и есть его Истинное Имя, только в переводе на Общий Язык. — Мандор чуть презрительно фыркнул. — Очевидно, он верит в эти суеверия насчет того, что Истинное Имя, мол, никому нельзя открывать.

— А как он узнал о Селле, если это личное изобретение Дары?

Старший брат пожал плечами.

— Его методы работы для меня — книга за семью печатями. Он действует совершенно нетипично для колдуна… Или, напротив, СЛИШКОМ уж типично. Точно театральный персонаж, с не менее театральными стихами-заклинаниями, позами и эффектами, помешанный на почве поэзии, и прочая, что сможешь придумать. Проблема в том, что он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО добивается такими средствами — хотя и совершенно непонятно, как — нужного ему результата.

— Как называется его родная Тень? Четрания, ты сказал? — Мерлин потер лоб. — Никогда раньше не слышал.

— У нас во Дворе Хаоса имеется еще одна уроженка этой Тени. Ты, возможно, слышал о Синей Колдунье?

— Нет. Ты же знаешь, у меня в последнее время было слишком много дел…

— Ладно. Так вот, согласно некоторым данным, их Четрания на самом деле не является Тенью.

— То есть как? Существуют ведь только два полюса — Хаос, воплощенный во Дворе, и Порядок, олицетворяемый Амбером. Все остальные страны, миры и королевства — не более чем…

— И тем не менее их поведение говорит как раз об этом.

— Ты меня озадачил, — признал Мерлин. — Это ломает всю картину Вселенной… если твои сведения подтвердятся.

— Так каково твое решение по этому делу?

— Вначале, — заявил Король Хаоса, — я должен решить другую проблему. Как ты полагаешь, моя мать сама найдет дорогу назад или ей потребуется помощь?

Мандор вновь пожал плечами:

— Повелитель Теней выбрался из Селлы. Но он — единственный, кому это удавалось за все время ее существования. Причем в то время с ним была Сфера Хаоса…

— Хватит. Ты раньше говорил, что я всегда иду на слишком большой риск. И в то же время предлагаешь мне сейчас сделать кое-что куда более рискованное, нежели, скажем, напасть за Замок Четырех Миров. Как это понимать?

— Почему ты считаешь, что вынести какое-то определенное решение — большой риск? — вместо ответа поинтересовался Мандор.

Мерлин погладил дернувшуюся было на запястье незримую проволоку Фракир и чуть поднял кверху уголки рта.

— А чем, по-твоему, считать перспективу вражды с колдуном, справившимся с Дарой в тот самый момент, когда она считала его полностью проигравшим? Добавь также, что ты был с нею согласен; иначе говоря, по хитрости этот Повелитель Теней превосходит вас обоих. Или же ему всегда неимоверно везет, но это еще опаснее.

Глава Дома Всевидящих был вынужден признать, что в таком рассмотрении факты приобретают иную окраску.

— Значит, ты собираешься утвердить приговор Сухэ — изгнание?

— У меня нет выбора. Но думаю, это нужно обставить подипломатичнее. Я отошлю его с важным поручением, которое он будет исполнять всю оставшуюся жизнь.

— И каково же это поручение?

— Ну, скажем, — прищурился Мерлин, — раскрыть связь между Логрусом и Лабиринтом, найти истинные причины этого вечного конфликта и уладить его. Так пойдет?

— Он же не идиот.

— Но о Лабиринте, надеюсь, не знает. Да и о Логрусе…

Действительно, подумал Мандор, об этих основополагающих вещах Повелителю Теней не известно почти ничего. Ведь он — лишь удачливый пришелец, не рожденный у Центра Существования, не отмеченный Знаком Силы. Вернее, не отмеченный Знаком сил Порядка или Хаоса.

Тут в королевские покои с поклоном вошел демон-слуга.

— Срочное послание из Амбера, повелитель.

Срочное послание из Амбера? Что за бред, подумал Мерлин. Будь случай срочным, никто бы не помешал Рэндому связаться по карте, а посылать письмо вообще не в его стиле. Однако на тонком зеленоватом конверте действительно стояла печать Амбера — столь почитаемый ими Единорог.

Из конверта выпала записка, написанная на тари. Мандор с первого взгляда узнал почерк Айры, но подпись над знаком Черной Звезды явно принадлежала Инеррену.

Текст был коротким.

«Мерлин, до того, как отправишься освобождать мамашу из Селлы, позаботься о том, чтобы у тебя нашлось приемлемое объяснение тому факту, что мне было разрешено уйти целым и невредимым.»

Король Хаоса молча протянул Первому Советнику (это был еще один из многочисленных титулов Мандора) послание. Слова были излишни.

— Наверняка всю информацию ему предоставила Синяя Колдунья, — в конце концов нарушил молчание глава Дома Всевидящих.

— Скажи честно: ты бы смог в подобной ситуации поступить так же? — поинтересовался Мерлин. — Я — нет.

— Кто знает?

— Ты. И я. Более того, Повелитель Теней — единственный известный мне, кто сделал такой поступок, находясь в его положении.

— Так что же ты все-таки предпримешь в этом отношении?

— Абсолютно ничего. Мне кажется, это самый лучший способ от него побыстрее избавиться.

— Но к чему это в конце концов приведет?

— Понятия не имею. Надеюсь, что не к разрушению Вселенной.

Мандор хмыкнул:

— Таких устремлений у него никогда не было. Ведь раньше Повелитель Теней владел Ключом к Источнику, но…

Не завершив фразу, Мандор уставился в пустоту невидящими глазами. Возникшая мысль, основывавшаяся лишь на рассказе Рэйдена, была невероятной. И все же, если дело обстоит именно так?

Тогда ясно, почему Четрания не является Тенью. Источник находится в граничащих с ней Сумеречных Странах, которые как бы окружают ее кольцом… Интересная ситуация. А что из этого следует? То, что все уроженцы Четрании потенциально ничем не отличаются от жителей Двора Хаоса или Амбера.

О Хранительница! Целый мир людей, подобных Повелителю Теней или Синей Колдунье! Пускай не все они обладают магическими способностями, так ведь это же относится и к Хаосу.

С этим явно надо что-то делать.

И не в последнюю очередь Мандора сейчас беспокоил вопрос: кому, как и сколько из имеющихся сведений следует продать, чтобы заручиться поддержкой и не выдать тайны…

Инеррен провел рукой по поверхности зеркала, разрывая связь. В начале разговора мысль о наблюдении за королевскими покоями показалась Айре чуть ли не кощунством, но потом чародей переубедил ее — тем более что помогло и прирожденное любопытство волшебницы.

Итак, дорога из Двора Хаоса ему открыта. Никто и ничто не будет ему препятствовать. Только вот…

— Что такое «Лабиринт» и «Логрус»? — спросил Инеррен.

У Айры потемнело в глазах.

— Забудь об этом.

— Почему?

— До добра это не доведет.

— Мне что, процитировать тебе твою собственную балладу? — ехидно заметил чародей.

— Какую это?

— Ту, что посвящалась Дню Битвы Богов.

— Где ты ее услышал? — Волшебница даже привстала.

— Уже не помню. Звучала она, кажется, так…

Нет зла во Тьме, как нет добра во Свете — Есть Свет, есть Тьма; есть Зло и есть Добро. Нет чистых дел — есть только намеренья, Что в Бездну прямиком ведут порой. Адрагерон давал не часто слово — Но клятв не нарушал Он никогда; А Слуги Света… те вершить готовы Предательство, убийство и обман. Во имя Света много зла творили, Возможно, даже больше, чем для Тьмы; И все слова — мол, стоит тех усилий Святая цель — лишь ложь. Закон — един. Для Света и для Тьмы он был написан Самой Судьбою много лет назад, И людям его дали как Путь Истин… Они же шли иной дорогой — в ад. Иллюзии людей недолговечны И Время все расставит по местам. Тогда узнает даже первый встречный Того, кто тот Закон не соблюдал. И первыми должны быть сами Боги: Веками правя судьбами людей, Они добры бывали, как и строги, — Но только там, где это Им нужней. Прощайте, Боги! Жизнь нас разлучает — К концу подходит вашей власти век: Для новой Силы время наступает И Имя этой Силе — Человек!

Айра закрыла лицо ладонями и беззвучно затряслась. Инеррен обеспокоенно наклонился к ней.

— Когда-нибудь от этих фокусов ты серьезно пострадаешь, — стерев слезы смеха, выговорила волшебница.

— То есть? — не понял чародей.

— Это моя поэма, мой стиль. Но я ее еще не написала. В следующий раз будь поосторожнее — это небось еще со времен Источника у тебя осталось?

— Черт его знает. Кстати, ты должна мне кое-что пояснить.

— Не о Логрусе с Лабиринтом, надеюсь?

— Нет. Тут упоминался некто Адрагерон…

Айра вздрогнула.

— Не называй Его по имени!

— Кого «его»? Да ты же с ним знакома, еще…

— Я с Ним знакома, — мрачно кивнула волшебница, — и ближе, чем ты думаешь. Именно из-за Темного Властелина я не могу вернуться в Четранию.

— Это как же? Он перекрыл тебе дорогу? — недоверчиво усмехнулся Инеррен. — Мне что же, сказать ему пару теплых слов?

— Ты-то что о Нем знаешь?

— Помнишь Тень? Тот, что провожал меня в Аркану, когда я впервые охотился за Источником?

— Так это Он! Значит, вот каково Его истинное происхождение… Стоп, так это благодаря тебе Он попал в Преисподнюю?

— Ага. Вместе со Старухой. Потом, как я понял, его взял в ученики Лорд-Демон Белиал.

— Вот, значит, как…

Айра долго обдумывала ситуацию, а затем начала свой рассказ. О том, что происходило в Четрании со времен рождения чернокнижников, и до того момента, когда она сама вела Игру против Адрагерона…

6. Дорога Надежды

В Главной Цитадели Хаоса есть комната, не известная практически никому. Она не имеет ни окон, ни дверей — лишь односторонний портал, работающий только на вход. Так что рассказать о ее существовании может далеко не каждый, даже из тех, кто сумел найти этот портал, скрытый среди Окольных Путей.

У комнаты пять квадратных стен и черный гладкий пол. В ее центре постоянно висит сферический кристалл, излучающий слабый свет — слабый, но вполне достаточный, чтобы рассмотреть единственную достопримечательность этого помещения. Это четыре готовые картины и одна незавершенная.

На первой изображен то ли рабочий кабинет, то ли небольшая библиотека. В большом мягком кресле сидит средних лет человек с высоким лбом, смеющимися глазами и широкой улыбкой. Он одет в светло-коричневый жилет с желтым кантом и темно-коричневую тонкую рубашку.

Вторая картина показывает того же человека. Он постарел немногим больше чем на пять лет, однако выглядит уставшим или о чем-то задумавшимся. Человек стоит на краю Бездны Ерквиста, ссутулившись и глядя на медленно проплывающую к западу от него Цитадель Двора Хаоса. Теперь его одежды такие же, какие носит большинство Придворных, а на пояс подвешены шпага и кинжал.

Образ третьей картины — темное пятно. Лишь внимательно присмотревшись, можно различить тюремную камеру. Единственным предметом обстановки является небольшой ворох грязной соломы, а единственным обитателем — все тот же человек, облаченный в рваные лохмотья, оставшиеся от изящного парадного костюма. (Магическое зрение способно подсказать наблюдателю, что глаза узника закрыты темной повязкой.)

Четвертое полотно способны опознать очень немногие. Только после тщательного созерцания можно разгадать, что изображена на нем крышка гроба в несколько необычном ракурсе — изнутри. Мореный дуб изборожден царапинами, а гвозди, удерживающие крышку на месте, не выдержат следующего сильного удара — если его нанесут.

Пятая стена комнаты еще пуста, лишь тонкая рама из темного дерева висит на ней, бессмысленно взирая на пришельцев грунтованным прямоугольником холста, на котором проведены несколько линий.

И таковой эта комната стоит уже давно, с тех пор, когда слепой художник, написавший все эти картины, скончался от разрыва сердца, едва провел на пятой очередную линию. Ни один из целителей не мог спасти его, ибо поражена оказалась душа — не тело.

Кто изображен на этих картинах?

Что должно быть нарисовано на последней?

Почему погиб художник?

Наконец, какой смысл в самом существовании этой закрытой комнаты со столь тщательно замаскированным входом и отсутствующим выходом?

Бесспорно, это хорошие вопросы. Однако ответы на них внесут в мир еще больше неразберихи. Настолько больше, что даже Хаосу выгоднее не допускать этого…

Покидавшего Двор Хаоса не провожали пышными букетами цветов и восторженными стансами в его честь. Впрочем, Инеррен этого и не ждал. В кошельке находилась вполне приличная сумма, выигранная чародеем в последний вечер на званом банкете в «Триаде». Банкет был дан Гильдией Огненных Путей, праздновавшей устранение опасного конкурента, и Инеррен просто не мог не появиться на посвященном ему же празднестве. В связи с чем несколько наиболее богатых членов Гильдии — те, кто повел себя недолжным образом при встрече столь важного гостя, — стали намного беднее.

Он не выбирал, куда идти. Зачем? Если встретится опасность, никто не помешает ему переместиться в Аркану или даже в Четранию. А заблудиться чародей попросту не мог бы, так как сам не знал, куда направляется.

Потому-то он и прошел тропинкой, обычно оставляемой прохожими в стороне — ведь она не вела ни в одно из часто посещаемых мест. По светло-коричневой ленте, петляющей по алмазной россыпи звезд внутри Бездны Ерквиста, он скользнул внутрь черного туннеля…

…и оказался в пятиугольной комнате, со стен которой безмолвно смотрели четыре картины и пустая рама.

Изображенный на трех из них человек чем-то был знаком Инеррену. Нет, они ни разу не встречались — но этот взгляд…

Боль, радость, печаль и гордость.

Взгляд истинного творца. Нет, не того бога, именуемого Творцом, с которым он когда-то разыгрывал партию в Игре Судьбы. Того, кто знает на своей шкуре, что такое Ответственность, — и идет на риск, ибо альтернатива выглядит еще хуже.

Но кто он? И какова функция этой странной комнаты? Кстати, не видно что-то, чтобы у нее имелся выход. Чародей исследовал стены, пол и далекий потолок в поисках скрытого прохода, но такового не обнаружил.

Так… следовательно, тот, кто попал в это «тайное» помещение, должен пройти определенный тест. Какой? Наверняка дело связано с картинами (поскольку больше ничего тут и нет), точнее с незаконченной. И что же должно быть на ней изображено?

Подбирая слова больше по интуиции, чем на основе разума, логики и имеющихся крупиц информации, Инеррен речитативом бормотал отдельные фразы, складывающиеся в странный стих:

Творец миров, создатель грезы, Прошедший сквозь туман и грозы, Лицом к лицу однажды повстречался С тем, что он создал сам когда-то, И с недругом своим заклятым В сраженье безнадежное ввязался. В бою неравном проиграв, Он погрузился в адский мрак, Но в каменном мешке сидел недолго — Избавила от адских мук Старуха Смерть, изгоев друг, И бросила в могилу. Чувство долга Его вернуло в мир опять, И крышку гроба приподнять Заставило оно его с рассветом. Победной песней огласив Простор морской, он Знаку Сил Приказ отдал — идти искать ответы. А существует ли ответ? Не знает этого поэт, И он не знал, хоть сам его придумал; Но путь пред ним лежит сейчас, Путь, на котором век — как час, Где над горой сияет белый купол.

Он не чувствовал ничего — ни как слова пылают энергией в сумеречной комнате, ни как ритм стиха заставляет тени плясать дикий и странный танец, ни как образы и нити-связи сплетаются в реальные краски и оседают на бледном холсте незавершенной картины…

Очнувшись от вынужденного транса, чародей с удивлением уставился на сияющую новизной красок пятую картину.

Лишенный изящных украшений, оружия и изысканных одежд, человек уходил куда-то вдаль. Отполированная до блеска черная дорога, казалось, дымилась под его ногами, однако не осмеливалась задержать путника. Над ним кружил небольшой ястреб с серо-коричневым оперением; голову окружало призрачное сияние — золотистое кольцо.

Высокая черная трава по обочинам дороги склонялась перед ним и медленно выпрямлялась позади путника. Вдалеке слева полыхали молнии, брошенные каким-то громовержцем из-за стены багровых туч, а правая сторона пейзажа трусливо скрывалась в бледно-сером тумане, подобно…

Да, подобно Королевству Теней.

Картина дрожала перед Инерреном, словно была окном из призрачного мира в реальный. По наитию он коснулся ее рукой. Вернее, попытался коснуться — пальцы тотчас охватило сияние, которое быстро распространилось по всей руке, а минутой спустя — по всему телу. Когда сияние угасло, чародей обнаружил себя стоящим в том самом месте, которое нарисовало на картине его заклятие — или разыгравшаяся фантазия его подсознания.

— Я хотел бы понять, как тебе это удается, — сказал кто-то.

Инеррен обернулся, но никого не увидел.

— Где ты и кто ты? — спросил он.

— Пятнышко у твоей левой ноги.

Усмехнувшись, чародей посмотрел на беспорядочно прыгающее пятно красно-оранжевого света.

— Так что тебе хотелось понять?

— Каким образом ты всегда ухитряешься попадать в ненужное место и в ненужное время.

— Почему же ненужное?

— Да потому, что тебе обычно абсолютно все равно, где ты окажешься, а остальные от этого имеют массу проблем.

Инеррен признал, что кое-какая логика тут есть.

— Ты меня, похоже, знаешь. Может быть, назовешь себя, чтобы беседа стала двусторонней?

— Я — Колесо-Призрак. Можно просто — Призрак, Мерлин меня именно так и называет.

— Мерлин? — прервал чародей. — Король Хаоса?

— Ага. Правда, сам он был не в восторге от этой работенки.

— А какое ты имеешь к нему отношение?

— Гм… — Призрак завертелся, свернувшись в огненный шарик. — В некотором роде он мой отец.

Инеррен покачнулся и вынужден был сесть на придорожный камень.

— Мерлин — человек, а ты… Даже не знаю, как назвать…

— Он создал меня, — сообщил Призрак, нисколько не задетый колебаниями собеседника. — Благодаря ему я тот, кто я есть. По-моему, правильнее всего называть его моим отцом.

— А не Создателем?

— Не-а. Создатель досконально знает то, что создает. Мерлин же этого не знал.

Логично, вновь согласился чародей.

— Ты еще не ответил на мой вопрос, — напомнил Призрак, копируя на сей раз тон Мандора.

— Как я делаю то, что делаю?

— Точно.

— Используя Силы и Искусство в открытую и безо всяких там правил, если они мне мешают.

Огненный шарик превратился в столб белого света.

— Что, включая и правила Вселенной?

— Я сказал — безо всяких правил. Тем более, что тайны Вселенной мне по большому счету неизвестны.

— Ты один из лучших Игроков. И говоришь, что не знаешь правил?

— Не забывай, что правила каждой конкретной Игры различны.

— Но каждая конкретная Игра — часть единого целого.

— Верно. А это значит, что единое целое — в смысле, Вселенная — не имеет единых правил. То есть не имеет правил вовсе.

— Интересно… — Призрак настолько задумался, что даже перестал прыгать. — А что ты скажешь по поводу Игры Хаоса и Порядка?

— Порядка? Честно тебе скажу: с Порядком мне встречаться не доводилось, так что об этой Игре у меня более чем смутное представление.

— Думаю, тебе придется с нею познакомиться.

— Зачем? — пожал плечами Инеррен.

— Потому что ты — ее часть.

— Я — Игрок, а не Фигура.

— В Игре Судьбы ты действительно Игрок. Но не в Игре Порядка и Хаоса — там ты считаешься Козырем. Они постоянно используют в ней — или пытаются сделать это — всех и всякого. А цели их… — Призрак сделал несколько пируэтов, превращаясь в размытое колесо, — крайне непонятны, это лучшее слово.

— Гм. Звучит странно. Может быть, есть те, кто смогут объяснить лучше?

— Вполне вероятно. Я могу даже показать их тебе.

Колесо-Призрак, немного покрутившись, приняло вид входа в короткий коридор. Усмехнувшись, чародей вошел.

— Дворкин, создатель Лабиринта.

Картина изображала горбатого карлика в бесформенном балахоне, в глазах его плясала сумасшедшая искорка. Длинные седые волосы дополняла столь же внушительная борода.

— Сухэ, Хранитель Логруса.

Тут все было ясно. Появление массивного красновато-серого демона с овальными огненными глазами Инеррена нисколько не удивило.

— Делвин, Отрекшийся от Амбера.

Темно-рыжий человек с непроницаемым лицом, одетый в коричневое и желтое. На среднем пальце левой руки — кольцо, точную копию которого он видел у Мерлина.

— Роджер, Железный Гвардеец.

Эта картина заставила чародея застыть на месте. Она показывала того самого человека, которому были посвящены пять картин из закрытой комнаты.

Картины исчезли, как и коридор.

— Хорошо работаешь, — признал Инеррен. — Такие фокусы и Мастеру Иллюзий нужно готовить заранее…

— Не знаю я, кого ты называешь мастерами иллюзий, — проговорил Призрак, — но то, что я показывал, — реальность. Точнее, ее копия.

Гм. Ну что ж, очень даже возможно. Те фокусы, которые некоторые власть предержащие могли вытворять с действительностью, наверняка были бы сочтены сказками даже при Дворе Хаоса.

— Извини, но я не из тех, кого ты называешь власть предержащими, — поправил голос Колеса-Призрака.

— Ты что, еще и телепатией развлекаешься? — поинтересовался чародей, которому было в общем-то все равно.

— Обычно нет. Однако с тобой это необходимо.

— Почему? — Инеррену действительно стало интересно.

— Я тут провожу некоторые исследования…

Чародей, слушая рассуждения Призрака, вновь осел на камень. Ну и дела! Этот «сыночек» Мерлина, судя по всему, полагал себя Богом — в крайнем случае, кандидатом на получение сего притягательного статуса. Он, видите ли, проверяет, укладывается ли поведение людей в разработанную им самим систему!

— А как насчет жителей Двора Хаоса? — спросил Инеррен. — Например, самого Мерлина? Или Мандора?

— С Мерлином-то иногда соответствует, — сказал Призрак. — А вот с Мандором… Я его понять не могу. Мерлин, судя по всему, тоже. Однако для Посвященных эта схема и не должна работать.

— Ты хочешь сказать, что Посвящение накладывает на человека такой отпечаток, что дальнейшая его судьба зависит уже от… м-м… того, кто стоит за этим Посвящением. Так?

— Я этого не формулировал таким образом, — признался Призрак. — Но ты, похоже, прав. Посвящение изменяет само восприятие; все остальное, что оно дает, — могущество, знания и прочая — вторично.

— А я, согласно твоему мнению, не укладываюсь в схему стандартного человека? — дополнил Инеррен логическую цепочку.

— Угу.

— Так ведь я — Посвященный.

— Однако ты не проходил ни Логрус, ни Лабиринт, — возразил (без особой уверенности в голосе) Призрак.

— Нет, — согласился чародей. — Я — Посвященный Теневой Тропы и еще кой-чего.

— Теневой Тропы? Это что еще такое? Никогда не слышал.

— Боюсь, объяснить полностью не смогу. Я сам не до конца понимаю ее сущность.

— А кто сможет объяснить? — не отставал Призрак.

— Понятия не имею. Поинтересуйся у Мандора или Сухэ, они имеют массу информации, а с тобой находятся в дружеских отношениях.

— Да? Ты серьезно так считаешь?

— Именно.

В чем-то Призрак походил на ребенка, стремящегося найти ответы на все вопросы. И это, вероятно, к лучшему. С детьми легче поладить, даже если они обладают такими возможностями.

Захваченный идеей о Теневой Тропе, Призрак вскоре распрощался с Инерреном и удалился. Возможно, во Двор Хаоса или еще куда-либо. Чародея это не беспокоило.

Перед ним тоже лежал путь. Черная дорога находилась в необычайно хорошем состоянии, что явно указывало на ее предназначенность для чего-то особенного. И Инеррен ощущал: в конце этой дороги его ожидает очередное приключение…

Эпилог

Роджер освободился с поста и не спеша направился через город к началу длинной лестницы, по которой когда-то Корвин и Блейз пытались поднять войска.

Его давно уже не волновали сантименты, хотя именно в тот момент он появился в Амбере. Повод был весьма важным. Железный Гвардеец (это прозвище дали Роджеру много лет назад) чувствовал, как с той стороны приближается некто, очень ему знакомый.

Кто? Он не знал. Роджер даже не понимал, как и почему возникло странное ощущение близкой встречи, которой не должно быть.

Это не было предвестием контакта, который легко блокировать. Но это не было и Призывом, которому невозможно сопротивляться. Простое предчувствие, если предчувствия вообще бывают простыми.

С каждым шагом ощущение усиливалось. Опасности вроде бы не было, но на всякий случай Железный Гвардеец проверил, легко ли ходит шпага в ножнах.

Он пересек Главную Площадь, не удостоив даже взглядом открывшееся великолепие морского простора. Обычно Роджер ненадолго задерживался здесь, глядя на океан — серый, синий и лазурный, спокойный и трепещущий, тихий и могучий. Но не сейчас.

Круглый полосатый камешек отлетел в сторону, задетый его сапогом. Железный Гвардеец прибавил шаг и нырнул под Большую Арку. В нескольких шагах была лестничная площадка, и на ней спиной к нему стоял человек. В висках Роджера бешено застучала кровь.

Он сделал еще шаг.

— Вовремя, — сказал тот, не оборачиваясь. — Я ждал тебя.

Он узнал этот голос, который никогда не ожидал больше услышать. Как и увидеть его обладателя.

— Как?..

— После. Сейчас необходимо обсудить одно дело.

— Какое?

— Своим освобождением я обязан некоему Повелителю Теней, который сейчас направляется сюда…

Два Роджера стояли на лестничной площадке и тихо о чем-то переговаривались. Даже стой кто-либо рядом, он бы не услышал их слов, уносимых прочь холодным северным ветром…

Никто не знает, что такое Смерть. Никто не может с уверенностью заявить, будто понимает весь ее механизм. Потому что Смерть сильнее Судьбы, какие бы байки ни придумывали о Предназначении и Необходимости. Если говорят «то-то должно быть сделано», это значит лишь, что сделать это «то-то» нужно. Но вовсе не то, что дело будет сделано само по себе и вопреки всем попыткам помешать этому.

Никто не может сказать, правят ли Смертью Боги Судьбы — или наоборот, Верховным Богом Судьбы является Смерть. Известно, что порою Смерть отступала перед велением Судьбы. Но известно также обратное. Вообще, если одна Сила отступает перед другой, это еще не означает, что вторая Сила сильнее первой, пусть даже временно.

И вне сомнений, ни один смертный не смеет заявить, что повелевает обеими этими Силами. Хотя этого никто не делал. В смысле, не заявлял.

Да и можно ли повелевать тем, что куда старше, чем весь род человеческий? Тем, что было до него и будет после него?

Есть мнение, что это магия владеет волшебниками, а не наоборот. Что Силы лишь используют тех, кто претендует на обладание ими, в своих тайных целях. А отсюда следует, что пешками являются вовсе не простые смертные, а как раз маги.

Но какова цель Игры? Кто Игроки? И за что они борются?

Как говорят те же древние, каков вопрос — таков ответ.

Часть восьмая Отмеченный Знаком Теней

«Вращается Колесо Времени, приходят и уходят Эпохи, оставляя в наследство воспоминания, которые становятся легендой. Легенда тускнеет, превращаясь в миф, — и даже миф оказывается давно забыт, когда Эпоха, что породила его, приходит вновь.»

Роберт Джордан. «Колесо Времени»

Пролог

На вершине утеса над сожженным Гарнатом стояли двое, пристально глядя вдаль, туда, где с юга шли остатки черной дороги. Когда-то она была намного шире — но те дни, дни войны с Хаосом, давно прошли, и связь с тем полюсом мира оборвалась за ненадобностью.

Вдалеке что-то было. Один из наблюдателей, уловив движение, вынул из футляра подзорную трубу и навел на цель.

— Он? — спросил Роджер.

— Он, — кивнул Роджер, опуская трубу. — Пора.

— Может быть, все же поставить в известность остальных?

— Мы уже обсуждали этот вопрос.

— И все же. Время еще есть.

— Нет необходимости; к тому же они все равно ничем не помогут. Это дело следует решить нам.

Железный Гвардеец отдал Роджеру свою карту и начал очень осторожно спускаться вниз. Камни были сухими, и это немного облегчало продвижение; помогал также ветер, прижимающий его к склону утеса. Нащупывая опору носками сапог, он оказался на черной дороге быстрее, чем думал вначале.

Поправив одежду, Роджер устроился на камне и закурил трубку. Не следовало отказывать себе в удовольствии, даже перед такой ответственной встречей. Тем более, что это было совмещение приятного с полезным, так как курение помогало Железному Гвардейцу успокоить нервы. А собеседник у него будет как раз такой, с которым нельзя выходить из себя…

Последний клуб дыма Роджер выпустил как раз тогда, когда фигура в черной накидке находилась в дюжине шагов от него.

— Добрый день, Инеррен, — произнес он.

1. Когда затихают грозы

— Вообще-то нас не представляли друг другу, — заметил чародей, — однако твое имя мне известно. Роджер Железный Гвардеец, если не ошибаюсь?

— Да, меня называют так, — согласился Роджер.

— А как ты узнал мое имя?

— Это допрос? Вообще-то на этой территории у меня больше прав, нежели у тебя.

— Об этом можно было бы и поспорить, — пожал плечами Инеррен, — но пусть будет так. Что тебя интересует?

— Зачем ты здесь?

Чародей криво усмехнулся:

— Если я скажу, что спасаюсь от мести Хаоса, это будет ложью. С другой стороны, в том краю Вселенной меня действительно не очень-то любят. Пожалуй, точнее всего будет заявить, что сюда меня привела мирная туристская миссия — желание посетить Амбер, который, если не ошибаюсь, находится в нескольких милях к северу отсюда.

Роджер чуть прикрыл глаза.

— Я бы не хотел сложностей, однако боюсь, с Вечным Городом отношения у тебя не сложатся.

— С Вечным Городом?

— Так иногда называют Амбер.

— И что же в Амбере есть такого, что плохо сочетается со мной?

— Понимаешь, Амбер все-таки центр Порядка. А твоя сущность является слишком хаотичной даже для Хаоса.

— Возможно, — кивнул Инеррен, — хотя то же самое мне говорили и про вас, амберитов. Во всяком случае, про королевскую семью Амбера; мол, в ней интриги такие, что Хаос по сравнению с ними — воплощение ясности и закона.

Роджер слегка улыбнулся. Сравнение было верным, хотя и немного натянутым.

— У меня есть к тебе одно интересное предложение.

— Да?

— Мне нужен человек, местонахождение которого тебе известно.

— Я наемными убийствами не занимаюсь.

— Ты не понял меня: этот человек необходим мне живым.

— Похищение?

— Приблизительно так.

— Я не спрашиваю пока, кто это. И не буду выяснять, зачем тебе это понадобилось, — сказал чародей. — Сейчас ответь мне на другой вопрос: что с этого получу я?

— Ты ведь, кажется, собирался попасть в Амбер в качестве туриста? — уточнил Роджер. — Прекрасно. Каждому туристу необходим гид, спутник — и я стану таковым. Когда ты исполнишь поручение.

— И все?

— Разумеется, в обязанности гида входит и отвечать на вопросы.

— Это лучше, — согласился Инеррен. — А теперь — объект?

— Дара, герцогиня Удящих-на-Живца.

Чародей издал неопределенный горловой звук.

— Что-нибудь не так? — участливо поинтересовался Роджер, прекрасно зная, ЧТО ИМЕННО не так. Ведь именно Инеррену принцесса Дара была обязана своим теперешним малоприятным местонахождением в пределах Селлы, ее собственного мира-ловушки.

— Похоже, ты серьезно намерен добиться этого, — наконец вздохнул чародей. — Проклятье.

Железный Гвардеец кивнул.

— Интересно, зачем тебе понадобилась Дара?

— Ты ведь обещал, что не спросишь об этом.

— Я сказал, что не буду выяснять. Простой открытый вопрос нельзя называть выяснением.

— Логично, — признал Роджер. — Однако не следует ожидать столь же открытого ответа, если ставка выше определенной черты. Я не хочу тебе врать, потому просто промолчу.

Инеррен усмехнулся. Такой стиль был ему по душе.

— Итак, тебе нужна Дара? Целая и невредимая?

— Целая и невредимая, — согласился Роджер, — под действием любого парализующего заговора. Впрочем, детали оставляю на твое усмотрение.

— Срок?

— В течение, скажем, недели. Место встречи — здесь.

— Договорились, — кивнул чародей, протягивая руку. Роджер ответил на рукопожатие, после чего Инеррен прошептал несколько слов и исчез.

«Кажется, получилось, — сказал внутри разума Железного Гвардейца голос Роджера, находившегося все это время в контакте. — Рыбка на крючке.»

«Вопрос только, стоила ли этой рыбки наша приманка», — передал Роджер ответ.

«Приманка, быть может, и нет. Но то, что получится в конце этой операции, — без сомнений.»

«А как насчет второй части плана?»

«Понятия не имею, — признался двойник. — Шансы равны.»

Инеррен без особого труда определил, где именно находится ближайшая точка, в которой прорвать Барьер Селлы легче всего. Переместившись туда, он подготовил все необходимые средства и остановился. Следовало еще раз просчитать все варианты.

То, что Дара не освободилась сама, можно считать достоверным. В противном случае чародей бы уже узнал об этом: Повелительница Хаоса вряд ли совершит два раза одну и ту же ошибку, так что после самостоятельного освобождения она бы занялась им вплотную. Далее, ее вроде бы никто пока не освобождал. Мандор не собирался делать этого, а у Мерлина, похоже, и без того забот полон рот. Он намеревался вызволить мамашу — но, как известно, от намерений до действий может пройти долгое время, что обычно и случается.

Вопрос был один — сколько воспоминаний могло вернуться к Даре в настоящий момент естественным образом? Если она вспомнила о Повелителе Теней, упекшем ее в ловушку Селлы, дело дрянь. Если нет — отлично; тогда Инеррен изобразит из себя «посланца небес», спасителя невинных жертв, и после недолгих объяснений вытащит Дару при ее полном содействии.

Правда, потом ему предстоит ОЧЕНЬ быстро сматываться. Благодарность — не то чувство, которое может пересилить месть. Тем более у Повелительницы Хаоса.

Криво усмехнувшись, чародей достал из кармана старую, потертую серебряную монету. Щелчком подбросив ее в воздух, он протянул левую руку, поймал монетку и разжал кулак. Идти и действовать прямым методом?

Герб. Да.

Обреченно вздохнув, Инеррен произнес:

Повернулась на петлях решетка, Сухо щелкнул открытый замок. Узник вышел. Хоть срок был недолог, Но посредник на воле помог Повелителям ада и рая, Всем придется свое отсидеть. Дара! Имя тебе возвращаю, Выходи — иль закроется дверь!

Светлый прямоугольник, начерченный чародеем в воздухе, замерцал и чуть прогнулся, как будто изнутри его разрывала неведомая сила. Инеррен добавил энергии, стабилизируя Врата.

Ветер, до того лишь освежающий, стал мощнее, приобретая угрожающий напор. В воздухе замелькали комья земли, вырванные с корнем растения; по земле начали катиться камни и огромные бревна. Чародей не отступал, вплетая в узор собственной воли стойкость Теневой Тропы.

Багрово-сиреневое небо, наполовину затянутое тучами, сейчас обрело кровавый оттенок. Синяя молния с шипением разрезала воздух и ударила в вершину холма, разбив стоявший там белокаменный столб. Мгновением позже оглушительный громовой раскат прижал к земле исполинские деревья, едва не сбив с ног самого Инеррена. Пропустив сквозь фильтры своего сознания энергию следующей молнии, он ввел и ее в общий поток.

Земля начала колыхаться, словно внутри зашевелился колоссальных размеров монстр. По ней пошли трещины, и из каждой трещины поднимался жадный язык оранжево-красного пламени. Затем трещины пошли в определенном направлении, окружив чародея и его творение плотным тройным кольцом. Слившись воедино, языки пламени стали мощной огненной стеной, постепенно начинающей сходиться наверху и превращаться в купол. Инеррен дополнил образовавшийся узор знаком Черной Звезды.

Накидка дымилась, слезы застилали глаза и мгновенно высыхали от невообразимого жара, какой бывает лишь в кратере вулкана в момент извержения. В огне уже зазвучали голоса, знакомые чародею по всем его предыдущим смертям, — жуткое перешептывание межзвездных скитальцев. Стиснув зубы, Инеррен запечатал сложное соцветие сиреневых и зеленых линий алым Кристаллом Истины.

Нахлынувшая тишина была страшнее, чем не в меру разбушевавшиеся силы. Врата исчезли, равно как и пламя, молнии, ветер и трещины в земле. А на месте Врат неподвижно лежала темноволосая женщина в богатом, царском одеянии. Ну конечно. Дара никак не могла добиться поста меньшего, нежели королевы какой-либо империи.

Наложив (на всякий случай) несколько парализующих заклинаний, чародей опустился на землю, чувствуя, что еще немного — и он потеряет сознание от истощения. Порывшись в потайном кармане, Инеррен обнаружил флакон Эликсира Жизненной Энергии; с каких пор он там лежал, одному богу было ведомо. Осушив флакон, чародей почувствовал себя лучше, но не настолько, чтобы сразу применять перемещающие заклинания. Следовало отдохнуть несколько часов.

Для этого необходимо подыскать поблизости безопасное место; но после происшедшего слово «безопасность» относилось скорее к разряду невозможного. Такая встряска (пусть даже не оставившая видимых следов в этом мире) не могла пройти незамеченной для сил, которые полагают себя обязанными поддерживать равновесие во Вселенной. Силы же эти, воплощением коих были Безымянные, относились к чародею с прохладцей, если не сказать худшего.

К дьяволу, устало подумал Инеррен, устанавливая теневой покров. Если сюда заявятся Безымянные, им все равно не помешать.

Оставив незримую стражу в состоянии готовности, он закрыл глаза и погрузился в обычный для магов черный провал без сновидений.

Рэйден резким жестом откинул занавес, отделяющий короткий коридор от Зала Слоновой Кости.

— Покорнейше прошу извинить меня за опоздание, — проговорил он. Впрочем, тон его резко контрастировал со сказанными словами.

— Мы понимаем, что тебя задержало что-то важное, — ответил Хранитель в точно таком же тоне. — Садись. Есть новые сведения. Лорд Этт, вам слово.

Невысокий пожилой человек в малиновой мантии встал, коротко поклонился всем присутствующим и начал:

— Работа Повелителя Теней начинает заходить слишком далеко. Его действия вызывают отклики по всем Королевствам Теней, а Двор Хаоса при одном упоминании о нем становится на дыбы. Ни один из уроженцев этой Четрании не мог сделать такого переворота…

«Учитывая, что покинуть пределы той Сферы смогли только двое из них, чего явно недостаточно для анализа, — подумал Рэйден, — цель у этой встречи посерьезнее, чем судьба какой-то Четрании…»

— …Опасность растет, — вещал Этт, — и Равновесие смещается все больше. С тех пор, как Вечные Воители прекратили свое существование, такого катаклизма еще не случалось…

«Вряд ли стоить сравнивать кучку сумасшедших, мечтающих избавиться от Черного Меча, с одним очень целеустремленным магом, — без особой уверенности подумал Мандор. — Правда, он и сам не знает, к чему стремится.»

— …Недавний его фокус вызвал перекос даже в таком благополучном месте, как Амбер…

«Благополучном? — фыркнул Делвин. — Если Амбер — благополучное место, то пусть меня называют Любимцем Лабиринта.»

— …И что вовсе непростительно, он ломает Барьеры своими заклятиями, не представляя, чего нам стоит удержать Вселенную от падения в находящуюся за ними Пустоту!

«О да, — скептически вздохнул Хранитель, — нам это действительно стоит очень многого. Только вот давно я не видел, чтобы ты сам сделал для Вселенной хоть что-нибудь помимо болтовни.»

Когда же, наконец, Этт завершил свою длинную речь, а задремавшие во время ее произнесения присутствующие немного пришли в себя (не без помощи соседей, дружелюбно выбивших из-под них бесспорно уютные кресла), Хранитель принял решение.

Все это собрание, казавшееся ему с самого начала никчемной идеей, было бессмысленным. Девяносто процентов приглашенных, неплохие специалисты в своих областях, ничего не понимали в непредвиденном. Из остальных десяти процентов только несколько могли правильно оценить все происходящее, не приняв изложенные Эттом факты за очередную проделку Шутника.

— Благодарю вас за ценное и плодотворное обсуждение нашей проблемы, — объявил он. — Кое-какие из ваших мыслей наверняка пригодятся и будут воплощены в реальность.

— Вот гад, — беззлобно выругался Локи, — нет чтобы предупредить о телепатическом подслушивании.

— Нет, так он никогда не поступит, — покачал головой Воланд, — и будь уверен, я его полностью поддерживаю. Иначе типы вроде тебя даже мысли скрывать начнут, а это пока единственное место, где тебя можно пронять.

— Попрошу остаться вас, мессир, — Хранитель кивнул Воланду, — и тебя. — Взгляд, обращенный на Рэйдена, был далеко не дружелюбным.

Когда от всех лишних удалось избавиться, спровадив их в банкетный зал по соседству, Хранитель тихо заговорил:

— Ну и заварил же ты кашу, малыш.

— Я? — возмутился Рэйден. — Я-то тут при чем?

— Именно с твоей легкой руки было сорвано Испытание Судьбы.

— То есть как?

— Зачем было устраивать тест по всем правилам? Зная Повелителя Теней, мог бы и догадаться, что на собственную жизнь ему не наплевать.

— Так он же постоянно шел на такой риск, что другого вывода и сделать-то было нельзя.

— Риск — это одно. А жизнь — совсем другое. — Хранитель аккуратно снял золотое пенсне, протер запотевшие стекла и вновь водрузил сей инструмент для усиления зрения (в котором совершенно не нуждался) на острый нос. — Тебе следовало бы меньше охотиться за Артефактами и уделить внимание теоретической стороне магии.

— Во имя Бездны, это-то тут при чем? — не понял Рэйден.

— При чем? — включился в беседу Воланд. — Изволь, объясню. Риск для мага не нов, а смерть ему угрожает ежесекундно. Шаг в сторону — да что там шаг, одно движение — и все будет кончено. И при этом ни один маг не пойдет на риск, если будет знать, что возможности выиграть не существует. При ставке тысяча к одному против него он будет играть. Однако этот один шанс должен быть непременно.

— Ладно, — уступил Рэйден. — Тут неувязка вышла. Но откуда мне было знать, чем все закончится?

— Закончится? — мягко переспросил Хранитель. Этот тон, как было известно многим, ничего хорошего не предвещал. — Достаточно того, что это дело началось. До конца мы можем и не дожить.

— Не так быстро. — Воланд взглядом придвинул к себе хрустальный графин и стакан. Отпив глоток зеленоватой жидкости, он продолжил: — Что нужно сделать, так это направить энергию Повелителя Теней на полезные цели.

— И как, мессир, вы предлагаете добиться этого? — Хранитель перевел взгляд на Воланда.

— Как я и говорил, дать ему цель. Молодой Рэйден, конечно, сделал несколько ошибок, но начало его действий было верным. Повелитель Теней — идеальный исполнитель, способный осуществить абсолютно все, даже то, что считается невозможным. Однако нужен тот, кто будет его направлять…

Инеррен почувствовал легкое жжение в позвоночнике. Кто-то коснулся теневого покрова, обнаружил защитное поле и сейчас пытался его преодолеть. Нащупав жезл, чародей позволил себе бросить вокруг исследующий взгляд из-под прикрытых век.

У границы защитного кольца стоял верзила, облаченный в длинный черный плащ. В руке у него был посох чуть выше его роста, однако на мага пришелец не походил. При этом в серых глазах таилось нечто такое, что заставило Инеррена медленно подняться на ноги. Причем чародей не был уверен, с добром явился тот или со злом.

Верзила что-то сказал, но язык этот не был знаком Инеррену. Нажав на стягивающую края черной накидки застежку, он привел в действие заклятие Ньоса.

— Извини, приятель, не расслышал, — произнес чародей, зная, что теперь никакой языковой проблемы не возникнет.

— Я спросил: что за хреновину ты установил вокруг себя?

— Магический покров.

— Магии не существует.

— Что ты говоришь? — искренне удивился Инеррен. — Надо же! Более пятидесяти лет применяю магию на деле, и никто никогда не замечал, что ее нет!

Пришелец заподозрил, что над ним напрямую издеваются, и слегка свел брови.

— Ладно, относительно магии можешь думать все, что тебе угодно, — сказал он, — но что ты собираешься делать с этой дамой?

— С ней? — кивнул чародей в сторону Дары, по-прежнему связанной его заклятиями. — Ничего особенного. Я должен доставить ее одному человеку.

— А как сама дама смотрит на это? Вероятно, она вовсе не в восторге от такой участи? И тебе пришлось настоять на своем, воспользовавшись фокусами, которые ты именуешь магией?

— Перестань, пожалуйста, называть магию «фокусами», — попросил Инеррен, — это здорово затрудняет разговор. Что касается ее мнения по вышеприведенному вопросу — не знаю, у меня как-то не было возможности ее спросить.

— Ясно, — изрек пришелец. — Что ж, в таком случае у меня имеется к тебе одно предложение. Сними с дамы свою… магию, а я задам ей этот вопрос. В зависимости от ее ответа ты либо уйдешь отсюда вместе с нею, либо останешься здесь навсегда.

— Интересное предложение, — усмехнулся чародей, — однако у меня есть альтернативный вариант. Вернее, он есть у тебя. Ты либо уходишь из этого района сам, своими собственными ногами и по возможности в темпе — либо, как ты выражаешься, остаешься здесь навсегда. На твоем месте я бы очень хорошо подумал, прежде чем бросать вызов неизвестности.

Черный посох в руках пришельца завертелся со скоростью флюгера, попавшего в центр урагана.

— Я — Гарет, Мастер Боевых Искусств, и ни один противник не является слишком сильным для меня!

— А я — Повелитель Теней, Мастер Игры Судьбы. В рукопашном бою ты, несомненно, победишь. Но я же не дам тебе подобраться на нужное расстояние, так что твое мастерство тут бессильно.

Инеррен был немного раздражен и сам удивился этому. В конце-то концов, это не первый самоуверенный выскочка, считающий себя непревзойденным специалистом в своей области и распространяющий свое умение на все остальные. И не первый из таких, кто бросал чародею вызов. Да и наверняка не последний.

Черный посох замедлил свое вращение.

— Подумай сам, — заметил Инеррен, — ты ведь даже не можешь преодолеть моего барьера. Зачем угрожать, если не имеешь возможности выполнить эту угрозу?

Отпустив посох, левая рука Гарета метнулась вперед. Тяжелый нож без помех прошел сквозь главный барьер, установленный против живых существ, однако отскочил от теневой оболочки, окружающей самого чародея.

— Глупо. Хотя в принципе понятно. Ты же ничего не принимаешь на веру, не так ли?

Инеррен не нуждался в ответе и не дождался его.

— Мы еще встретимся, — сказал он, внимательно смотря на Мастера Боевых Искусств. Обостренное волшебное зрение засекло тонкую нить энергии, связывающую Гарета с кем-то, находящимся в невообразимой дали Пустоты.

Взяв Дару на руки, чародей прошептал:

Кольцо безмолвной черноты Сомкнулось в точку вмиг И по дорогам Пустоты Отправило двоих — Дорогой, что ведет к Игре В неистребимом Янтаре.

Высокая фигура Гарета, опиравшегося на посох и насупленно смотрящего на них, обратилась в призрачную тень и растворилась в сером Ничто. А Инеррен со своей пленницей оказались у обочины черной дороги, возникнув прямиком за спиной у сидящего на старом месте Роджера, который как раз отправлял в рот большой кусок хлеба с вяленым мясом.

— Дело сделано, — сказал чародей.

Железный Гвардеец кивнул и знаком предложил Инеррену присоединиться к трапезе. Тот не заставил себя упрашивать. И только после того, как с провизией было покончено, Роджер счел возможным заговорить о делах:

— Были проблемы?

— Кое-какие. Но ничего стоящего упоминания.

Мерлин в ярости метнул огненный шар в стену тронного зала. Входящий сквозь нее Мандор едва успел поставить защиту.

— Что-нибудь не так, Ваше Величество? — произнес он.

— Точно, — процедил Мерлин. — Ты сейчас будешь очень смеяться.

— Ну да? — не поверил Мандор. — Мало найдется новостей, способных рассмешить меня.

— Только что со мной связался по карте некто Роджер из Амбера, назвавшийся Железным Гвардейцем…

Глаза Мандора полыхнули голубыми искрами. Мерлин, уже знакомый с этим выражением лица, моментально обрел контроль над собственными эмоциями.

— Продолжай, — сказал глава Дома Всевидящих.

— Ну вот, он передал дословно следующее: «Твоя мать в настоящий момент — моя пленница. Я готов обменять ее на спикарт. Два кольца тебе все равно ни к чему, тем более что на одном из них по-прежнему лежат известные нам обоим чары. Об условиях обмена будет сообщено дополнительно.» Как тебе такое заявление?

Мандор медленно закрыл глаза. Когда он вновь открыл их, там уже не горело опасное для окружающих голубое пламя, а мерцали кусочки льда — что предвещало крупные неприятности, но только одной, конкретной личности.

— Повелитель Теней, — сказал он.

Это прозвучало подобно проклятию.

— Ты уверен?

— Он работает на этого твоего Роджера.

— Но кто он такой, черт возьми?

— Не могу сказать. Расклад неточен. Такое впечатление, будто их на самом деле двое.

— Час от часу не легче!

— Согласен. Но у меня есть и хорошая новость.

— Какая же? — спросил Мерлин.

— Повелителю Теней недолго осталось гулять на этом свете.

Вечный Город всегда производил неизгладимое впечатление. Прозрачное густо-синее небо, в котором парили на восходящих воздушных потоках разноцветные дракончики; дома, сооруженные из камня и дерева различных оттенков в самых невероятных стилях; улицы, заполненные людьми в костюмах, каких не встретишь больше нигде…

Первые несколько часов Инеррен был слишком занят осмотром города, чтобы задавать вопросы. Впрочем, Роджер не тешил себя надеждами, будто этого не произойдет.

В конце концов чародей указал на большой замок, располагавшийся к западу от города.

— Это королевский дворец?

— Да. Но я не знаю, сможешь ли ты туда попасть.

— Почему? Туда пускают только избранных?

— Не совсем, хотя можно выразиться и так. Видишь, там на каждом углу балюстрады установлены хрустальные шары?

— Да. Красиво. Они наверняка светятся по ночам?

— Точно, — кивнул Железный Гвардеец, — и это далеко не единственная их функция. Эти сферы призваны защищать Амбер от вторжения Сил Теневых Королевств. Поэтому не могу сказать заранее, что произойдет, если ты попробуешь хотя бы подойти к замку.

— Обидно, — произнес Инеррен. — Я-то хотел осмотреть все достопримечательности… Мне, понимаешь, столько рассказывали именно о королевской семейке Амбера, что я рассчитывал взглянуть на дворец изнутри, с их точки зрения.

Роджер внезапно сделал короткий жест и к чему-то прислушался. У чародея возникло подозрение, которое он решил проверить, и внимательно прислушался — на Эфирном Уровне.

Ну да, точно. Кто-то вызывал его собеседника по карте — так же, как это проделывала Айра во Дворе Хаоса. Инеррен очень аккуратно распространил свои чувства вдоль линии контакта, мимоходом отметил личность вызывающего — и ахнул. Корвин!

Сконцентрировав волю, он переместил тело вслед за сознанием, в момент оказавшись стоящим в полумраке ниши за спиной Корвина, который находился в помещении, напоминавшем библиотеку.

Когда принц Амбера закончил разговор, спрятал колоду карт куда-то во внутренний карман и повернулся, собираясь сделать еще что-то, то замер на половине движения с остекленевшим взглядом.

— Приятная погода сегодня, не правда ли? — усмехнулся Инеррен, протягивая руку для рукопожатия.

Корвин машинально ответил, потом покачал головой:

— Ничего не скажешь, ты умеешь эффектно появляться на сцене. И куда только смотрит охрана?

— Какая охрана? Я засек твой разговор с Роджером и просто переместился прямо в замок.

— Засек? Ну, знаешь… А как ты с Роджером-то познакомился?

— О! Тут целая история.

— Интересная или узкоспециализированная?

— Ладно. Дело было так…

Оставив за скобками все упоминания о Даре, что значительно сократило историю, чародей описал свои скитания по окрестностям Хаоса вплоть до беседы с Призраком.

— Оригинально, ничего не скажешь, — подвел итог Корвин. — Чего-то ты явно недоговариваешь.

Инеррен придал лицу выражение оскорбленной невинности, но это нисколько не подействовало.

— И что же тебя интересует здесь, в нашем родовом замке?

— Ничего конкретного, — пожал плечами чародей. — Так, хотелось просто осмотреть место, где выросли главные Сотрясатели Вселенной — ты, в частности.

— Я? — переспросил Корвин. — Да с чего ты взял?

— Ну, так тебя после нашей встречи охарактеризовал кое-кто.

— В Хаосе? — хмыкнул принц Амбера. — На тамошние мнения не стоит полагаться. Они нас терпеть не могут, и это взаимно.

— Согласен. Вот почему я хотел увидеть Амбер собственными глазами. Хаос я более-менее знаю, теперь осталось разобраться в Порядке.

Корвин расхохотался.

— Ну, если бы все было так просто…

— Все И ЕСТЬ просто, — без тени улыбки сказал Инеррен. — Ошибки и неудачи проистекают именно от чьего-то желания усложнить ситуацию, вводя в рассмотрение новые параметры.

— Хорошо сказано, — проскрипел чей-то голос.

Повернувшись, чародей встретился взглядом с горбуном, обладавшим внушительной спутанной бородой грязно-седого оттенка, аналогичными волосами и очень хитрым взглядом.

— Дворкин?.. — полуудивленно сказал Корвин.

— Где-то я или тебя самого, или твой портрет уже видел, — одновременно произнес Инеррен. — Вспомнил. Ты — так называемый «создатель лабиринта».

Корвин поперхнулся, Дворкин издал короткий смешок.

— Кое о чем говорить нужно в уважительном тоне, — заметил он, — иначе они имеют тенденцию обижаться.

— Они?

— Они, — подчеркнуто сказал Дворкин. — Но этот рассказ, если ты не знаешь основ, займет намного больше времени, нежели имеется в твоем распоряжении.

Рэйден шел по извилистой тропинке, отодвигая нависавшие над нею ветки и пиная ногами попадавшиеся камешки. Настроение у него было сейчас таково, что любой попавшийся навстречу рисковал расстаться не только с жизнью, но и кое с чем поважнее.

— Не забывай, чему я тебя учил, — раздался хорошо знакомый голос, навсегда впечатавшийся в его память. — Используй силу своих эмоций, но не позволяй им использовать себя.

— Я всегда старался следовать тому, что ты называл Предназначением, — ответил Рэйден безликому голосу. — Но теперь выясняется, что Предназначение — ничто.

— Хорошо. Ты усвоил и этот урок.

— Урок?!! — Тут его посетило одно подозрение. — Учитель, ты хочешь сказать, что это — начало следующего этапа нашего Пути?

— Не НАШЕГО, а ТВОЕГО.

— Но…

— Каждый из нас следует своему Пути. Только одно общее качество есть у этих Путей — они ветвятся на каждом шагу. Каждый сделанный тобою выбор определяет следующее испытание, ожидающее на предназначенном этапе Пути. Какой шаг ты сделаешь сейчас?

Рэйден внезапно понял, что стоит перед стеной колышущегося белого тумана, в котором плавают полузнакомые образы. Он улыбнулся и вошел.

Некогда здесь росло поистине колоссальное дерево. Пень, оставшийся от него, имел более десяти шагов в диаметре. Дерево исчезло давно — невообразимо давно, — однако на серой поверхности пня не было заметно ни малейших следов гнили.

На пне сидел человек, уже немолодой, но еще быстрый и легкий в движениях. Седые волосы были заплетены сзади в короткую косицу, тонкие усики того же цвета полностью гармонировали с сетью морщин на загорелом лице и острыми стрелками бровей над смеющимися и все замечающими глазами.

Туман сгустился над головой Рэйдена — и его волосы сменили свой белоснежный оттенок на естественный, светло-каштановый.

— В этой одежде у тебя совершенно идиотский вид, — заметил сидящий на пне.

— Знаю, Рамирес. Но не я ведь ее выбрал.

— Так перестань наконец слушать других и жить чужими стараниями и возможностями. Ты же знаешь, это никогда и никого не приводило к цели. Сделай свой собственный выбор, Коннор…

2. Почудится шепот пророчеств

Дворкин строил беседу чрезвычайно аккуратно, постоянно оставляя в стороне вопросы о Лабиринте. У Инеррена скоро сложилось впечатление, что его попросту водят за нос. В конце концов, договоренность об ответах на все возникающие у него вопросы была заключена не с Дворкином, а с Роджером, и чародей не стал поднимать шум. Он дождался удобного момента, свернул разговор и попрощался по всем правилам.

«Пронесло, — облегченно вздохнул Дворкин. — Пока что Вселенная может спать спокойно.»

Инеррен же бродил по замку еще дня два, осматривая чуть ли не все предметы обстановки. На двери одной из комнат на втором этаже кто-то повесил табличку «Покои Короля Хаоса» — надпись была сделана почему-то не на официальном языке Амбера — тари, а на полузнакомом английском. Соседнюю дверь не иначе как тот же доброжелатель пометил надписью «Не влезай, убью!» — прочтя это, чародей, естественно, попытался открыть дверь. Она оказалась защищена массой запирающих заклинаний, не говоря уж о замке, в котором кто-то заботливо оставил половинку сломанного ключа; подобные мелочи только раззадорили Инеррена, и в конце концов дверь проиграла.

В комнате, конечно, ничего особенного не обнаружилось. За исключением следующей таблички: «Что, самый любопытный нашелся? Все, тут тебе и каюк». У чародея возникло нехорошее предчувствие.

Он медленно обернулся. Точно. Двери не было, да и комната начала таять, словно мираж в пустыне. На всякий случай Инеррен быстро привел в действие несколько защитных заклинаний. И вовремя — подхвативший его ревущий поток огненных волн расплавил бы и дракона, и демона.

Преобразовав часть окружающей его неисчерпаемой энергии в собственный резерв, чародей приготовился к худшему. Иначе говоря, к открытому сражению одновременно со Старухой, Безымянными, Ушедшими, Отцом Богов и герцогиней Дарой.

— Договорились? — спросил Роджер.

— Да, — процедил Мерлин. — Даю слово.

— О'кей. По рукам!

Их руки соприкоснулись. Но вместо того, чтобы перенестись в Хаос к собеседнику, Роджер лишь снял с его пальца кольцо, выполненное в форме красноватого колесика со множеством спиц, насаженных на платиновый ободок.

— Принцесса Дара находится в данный момент под действием каких-то парализующих заклятий. Ее можно отыскать у гробницы Корвина, — на одном дыхании сказал он. — Место ты знаешь.

— Если ты обманул… — начал Король Хаоса.

— Мне это не нужно, — возразил Роджер. — Всего хорошего! — И он, проведя рукой по карте, прервал контакт.

Немного покрутив кольцо в руках, Роджер надел его. Он прекрасно помнил, что будет говорить спикарт, на который Мандор некогда наложил заклинание рабства. И против этих увещевающих голосов, звучащих в глубине души носящего спикарт, уже была создана стена.

Почему девять колец назывались спикартами? Мало кто во Вселенной знал это, даже среди тех, кто обладал такими кольцами. Несколько больше было известно об их возможностях: спикарт представлял собой инструмент для создания заклятий (вкупе с колоссальной энциклопедией оных), ключ к энергии Теневых Королевств, неподкупного охранника и еще черт знает что. Трудно сказать, что случится с простым смертным, надевшим это кольцо. Вероятно, примерно то же, что и с тем же самым чересчур самоуверенным смертным, вздумавшим преодолеть Лабиринт или Логрус.

Только вот Роджер не был простым смертным. Больше не был.

Три канала энергии спикарта тут же атаковали барьеры его сознания потоком сложноподчиненных предложений, но стена сдержала напор. Минута — и барьер стал прочнее, так как Роджер подключил четыре других канала в нужном направлении. Затем освободил еще толику энергии, провел ее по заклятиям Мандора и распутал их. Краткий приказ — и спикарт стал таким же, как в те далекие времена, когда его носил Король Хаоса Свайвил.

Кольцо теперь подчинялось только одному носителю. И им был Роджер, чудом возвратившийся с того света ради сохранения созданной им системы мироздания. Разве имело значение, что чудо это сотворил не он сам, а некто Повелитель Теней, которого, собственно, и считали главным разрушителем этой системы?

Имело. Потому что именно таков принцип Равновесия, который многие путают со Справедливостью. Справедливость говорит, что добро возвращается добром, а зло — злом; в метафорической форме сей закон звучит как «око за око». Но Равновесие утверждает, что всякое деяние является злым и добрым одновременно — все зависит от точки зрения. Те, кто ухитрился понять этот принцип, присвоили ему следующий девиз: ни одно доброе дело не остается безнаказанным.

По сравнению с этим конфликтом — внутренним и незаметным — нескончаемая война Хаоса и Порядка, как и битва за господство между Светом и Тьмой, — на самом деле сущие пустяки. Ведь в них (по большей части) можно определить, кто на чьей стороне. Но когда следует руководствоваться в оценках понятиями Равновесия, а когда — сутью Справедливости? Нет ответа на этот вопрос. И вряд ли когда-либо будет.

Спикарт медленно открывал канал за каналом, и поток энергии все усиливался. Но Роджер, никогда прежде не занимавшийся практической магией, свободно сдерживал напор сил, разорвавший бы на части любого Адепта, даже подготовленного к этому испытанию.

Его охватило Пламя Мироздания, с начала времен полыхавшее там, где нет ни времени, ни пространства. Перед внутренним взором промелькнули искаженные очертания Бессмертного Замка, обреченного на вечное плавание по реке Времени. Только изредка он обнаруживал в ее русле какую-то «мель», останавливался там на некоторое время — мгновение, год, тысячелетие, что по меркам Вечности одно и то же, — а потом вновь пускался в нескончаемый путь.

Роджер отдал спикарту приказ и оказался внутри замка.

— Не тебя я ждал, — сказал бестелесный голос.

Светловолосый всадник, облаченный в черное, коричневое и зеленое, спрыгнул со спины своего железного скакуна. Руки в перчатках из змеиной кожи описали сложную фигуру в кислом воздухе безымянного мира.

— Я тоже чувствую, — ответил Блэк на невысказанный вопрос.

— Можешь определить источник наблюдения?

— Нет. Глаза повсюду.

Дилвиш скрипнул зубами.

— Как насчет личности наблюдателя?

— Нет никаких данных.

— К дьяволу данные! ЧТО ты чувствуешь?

Маленькие серебристые глаза Железного Коня на миг полностью покраснели, затем вновь обрели прежний вид.

— Он.

— Так я и знал, — бросил Дилвиш, взлетая в седло. — Вперед, теперь уж ни один Старый Бог не вырвет у меня из рук того, что принадлежит мне!

— На твоем месте я бы немного подумал, — заметил Блэк.

— Это зачем? У меня давно готовы несколько вариантов того, что я с ним сделаю. Как говорится, на собственной шкуре опробовал.

— Я не о том. Твои Ужасные Заклятия, бесспорно, хорошее средство. Однако не против Бога.

— Джелерак никогда не был богом, что бы там ни говорили сектанты Черного Пути! — Дилвиш внезапно провел рукой по лицу. — О нет, только не это! Неужели ты хочешь сказать…

— Не хочу, — поправил Блэк. — Но все же скажу. Подумай сам: чему ты научился, странствуя со мной?

— Массе карточных игр.

— А что приобрел?

— Опыт, без которого по большей части мог бы обойтись.

— Так. А если бы ты подошел к делу так же серьезно, как и в Домах Боли?

— Я понял тебя, — кивнул Дилвиш, — в этом есть резон. Значит, в период общения со Старшими Богами Джелерак мог получить некоторую часть Их могущества…

Молчание длилось несколько минут. Потом Блэк выдохнул:

— Повелитель Теней.

— Он-то тут при чем?

— Только он может помочь тебе.

Дилвиш признал правоту своего коня, но тут же спросил:

— А как нам отыскать Повелителя Теней?

— Это сложно, — согласился Блэк, — и довольно-таки опасно. План действий зависит от некоторых обстоятельств. В частности, от ответа на вопрос: чем занимается сейчас мой прежний хозяин?

Пламя утихло. Инеррен мог бы уже положиться на реальные чувства, а не двигаться по интуиции, но что-то удерживало его. Глаза могут обмануть, слух может ошибиться — так звучала одна из заповедей Теневой Тропы. Интуиция же не подводила никогда.

Пространство, в котором он оказался, было заполнено слабо мерцающей пылью угасающих звезд. Иногда они вспыхивали и моментально исчезали, иногда новая точка света появлялась в бесконечной дали, заменив пятнышко черноты. Исполинская радуга из миллионов цветовых лучей, многие из которых не имели названия в человеческих наречиях; и радуга эта что-то говорила — всполохами, сиянием, изменяющимся ритмом мерцания. И теперь чародей начал понимать фразу, брошенную когда-то Рэйденом: «Чтобы беседовать с Пустотой, нужно изучить Ее язык»…

Без особой надежды он пустил в ход заклятие Ньоса. Естественно, оно не подействовало, будучи предназначенным для общения на наречиях смертных и им подобных. Языки Сил — тем более Сил столь высокого уровня — не могут быть переведены для разума человека.

Еще немного полюбовавшись феерической картиной черно-радужного небосклона, Инеррен в конце концов обратил свое внимание и на более мелкие детали пейзажа. Тотчас же он понял, что «более мелкие» не значит «менее важные». В частности, никак нельзя было назвать неважной деталью деревянный столбик-указатель. Три стрелки отходили от него; на первой было нацарапано:

Налево пойдешь — Погибель найдешь, Направо — уйдешь в никуда; Единственный путь — Назад повернуть, В тот край, где твоя судьба.

Да, такой надписи ни в одной сказке не было. Поворачивать назад Инеррен не стал — во-первых, это вообще было не в его правилах, а во-вторых, он совершенно не представлял, где же находится сие направление. Потому чародей обратился ко второй табличке.

На западе — смерть, на востоке — забвенье, А сзади — война и раздор. Вперед, в неизвестность! И чистым стремленьем Отменишь ты свой приговор.

Интересно. Красиво. Но даже самые чистые стремления, горько усмехнулся чародей, не всегда обеспечивают успех. И он взглянул на последнюю надпись.

Меж краев восхода и заката, Меж путей, ведущих в Ад с Небес, Нет таких, что не вели б обратно, — Есть лишь те, кто, их пройдя, исчез; Нет Судьбы и Предопределенья, Нет Предназначенья — есть лишь Путь; Твой противник — лишь твое сомненье, Вот и выбирай, куда свернуть.

В черных глазах Инеррена сверкнула искра смеха. Великолепно! У автора третьей таблички был талант. Правильно, смерть — не конец, а забвенье — не худшее, что может случиться на Пути. Что касается войны, раздора и приговора… эти слова имеют много значений.

Добрыми намерениями вымощена дорога в ад, как глаголет древняя мудрость. Инеррен порою весьма скептически смотрел на самих мудрецов, однако некоторыми их мыслями пользовался безо всяких угрызений совести. Впрочем, как говорят те же мудрецы, совесть только мешает Адептам Искусства, так что первым делом они от нее избавляются.

В общем, когда чародей сделал свой выбор, двигало им не желание проверить правоту автора надписей; скорее, он понял иронию собственной судьбы — и принял ее, как принимал и ранее. Безропотно, но не безнадежно. Подчиняясь и ожидая удобного момента, чтобы нанести ответный удар.

Не в первый раз происходила эта битва. И каждое сражение, внешне выигранное Богами Судьбы, было на самом деле за Инерреном, остававшимся в живых вопреки всем их стараниям.

«Как знать, — думал он, двигаясь вперед по узкому коридору, образованному покосившимися мегалитами, — быть может, у Судьбы есть еще козыри, которые будут введены в Большую Игру именно сейчас. И скорее всего, ранее сделанные ошибки будут исправлены. Что ж, да будет так. Уже то, что я дал Безымянным несколько уроков их собственной Игры, стоит гораздо большего, чем все остальные факты, — а кстати, об уроках…»

Чародей резко оборвал мысль. Совершенно невозможно. И все-таки, если допустить…

Коридор закончился. В одинаковой позе — скрестив руки на груди, внешне расслабленные и готовые к моментальному броску — около полуразрушенной стены стояли трое. Воин с мрачным лицом, легкие доспехи которого прикрывал темно-фиолетовый плащ; желтоглазый пожилой на вид человек в богатом одеянии из коричневого бархата, расшитого золотом; бледный невысокий крепыш с глазами, в которых застыл холод Бездны. Они ждали его.

Инеррен также остановился, готовый в любой миг произнести заклинание — хотя и предчувствовал бесполезность этого действия. Тяжелый покров молчания опустился вокруг них. Казалось, крошечная мошка, пролети она мимо застывших фигур, наделала бы больше шума, нежели разрушающий миры Катаклизм.

Три тихих хлопка резанули по нервам сильнее громовых раскатов. Из темноты, слегка прихрамывая, выступил высокий человек средних лет; правый глаз его был столь же черен, как и ниспадавший до самой земли тяжелый плащ, а левый отливал изумрудной зеленью. Почему-то чародею показалось, что они уже встречались.

Трое первых синхронно отступили на полшага назад, почтительно склоняясь перед вновь прибывшим.

— Чего бы ты желал, Инеррен? — спросил он.

— Трудно сказать, — пожал плечами чародей, не задаваясь вопросом, откуда собеседнику известно его имя. — Обычно я достигаю того, чего хочу, без постороннего вмешательства.

— Даже в том случае, когда твои противники — Безымянные?

— Я бы не называл Богов Судьбы противниками. Если бы я был для них сколь-либо серьезной помехой, то уже давно был бы нейтрализован. Ведь, по-моему, принцип Безымянных состоит именно в уничтожении угрозы до ее возникновения. Так?

— Примерно, — кивнул тот. — И все же: чего бы ты пожелал, если бы у тебя оказался выбор?

— Ничего, — криво усмехнулся Инеррен, зная, что удар может последовать и без предупреждения.

— Если ты не желаешь ничего, значит, ты мертв.

О да, человек не успокаивается в своих желаниях до самой своей смерти. Но никто никогда не исследовал, как изменяются его взгляды ПОСЛЕ этого.

— Я мертв. — Усмешка чародея стала только шире. — Значит, Безымянные беспокоятся из-за мертвеца?

— Я не из Богов Судьбы, Инеррен, — поправил собеседник.

— Прошу прощения, если чем-то оскорбил тебя, — слегка поклонился Инеррен, — однако трудно правильно разговаривать с тем, кого не знаешь даже по имени.

Человек в черном плаще слабо улыбнулся.

— Имя мое не из тех, которые заставили бы тебя чувствовать себя спокойно и разговаривать открыто. Если ты не знаешь его, оно тебе все равно ничего не скажет; если знаешь — ничего не скажешь ты.

— И все-таки?

— Меня зовут Воланд.

— Не слышал, — покачал головой чародей, — тут ты прав. Интересно, как может имя заставить кого-либо замолчать? Воланд…

У горла Инеррена оказались сразу три клинка — смертельные удары остановила теневая оболочка.

— Обращайся к мессиру по титулу, — прошипел бледнокожий на темном наречии.

Скованный по рукам и ногам, Роджер не терял надежды. Спикарт не мог сейчас помочь ему, так как Джелерак заблокировал всю внешнюю магию, заключив Роджера в комнате из голубого кристалла. В Теневых Королевствах этот минерал, некогда обнаруженный компаньонкой принцессы Дары по Искусству, леди Ясрой, именовался траголитом, а известен был в основном тем, что в вырезанной в нем пещере в различное время находились в заточении многие известные личности. В частности, Мерлин, нынешний Король Хаоса.

Но оставалось еще кое-что. То, что Джелерак даже в своем нынешнем состоянии, как никогда близком к божественному, никак не мог знать. Потому что известно это было лишь Роджеру и его двойнику.

Они знали, что бывшему черному магу не избежать своей судьбы. И только одно занимало сейчас Роджера: как бы дожить до того момента. Поэтому он не сопротивлялся, когда обосновавшийся в Бессмертном Замке Джелерак взял его в заложники, приняв за посланника или разведчика тех сил, с которыми сейчас вел Игру.

Допрос не дал никаких результатов. Роджер имел некоторое представление о том, что интересовало черного мага, но его ответы были совсем не того уровня, который нужен был Джелераку. И тот, будучи не в состоянии понять, почему пленник говорит чистую правду, а он не может свести все слова воедино, вынужден был предоставить Роджеру довольно длительный отдых. Тактика штурма не помогла, поэтому Джелерак начал применять технику измора. В буквальном смысле этого слова.

Роджер видел и пережил многое. И это испытание не могло заставить его подчиниться. Тем более, когда время играло на его стороне, а не помогало противнику. И он спокойно ожидал, одновременно подбирая все новые варианты развития событий.

Но были и такие факторы, каких не знал Роджер. Факторы, которые могли опровергнуть все его построения и исказить конечный результат. Факторы, которые не подчинялись вообще никаким расчетам.

Они говорили долго. Рэйден не имел друзей, у него были лишь соратники и союзники. А на войне, которую он вел уже давно, стороны так часто менялись местами, что вчерашний соратник завтра мог запросто стать врагом. Естественно, ни о каком доверии и речи быть не могло.

А ведь подчас просто необходимо кому-то доверять. И здесь Рамирес был незаменим, поскольку не имел ни малейшего отношения к битвам Безымянных. Никогда.

Битвам? Или Играм?

Да какая разница. Война — та же игра, а количество жертв зависит только от искусства игроков. Недаром один полководец древности сказал: высочайшее искусство состоит не в том, чтобы одержать тысячу побед в тысяче схваток, а в том, чтобы выиграть битву еще до ее начала, — таким образом, сделав сражение ненужным.

Там, где сталкиваются два одинаковых искусства, легко найти победителя. Но что, если эти искусства различны?

Говорят, будто есть лишь одно Искусство. Оно имеет великое множество различных граней, массу подвидов — однако все они суть одно целое. Говорят, будто есть лишь одна Сила, у которой проявлений больше, чем существует названий для них, — и тем не менее Сила эта едина. Говорят, будто есть лишь одна Власть, и ей подчиняются все и вся… И вообще, говорят, будто есть лишь одна реальность. А все остальное — творение фантазии и существует только в воображении.

Последнее замечание немало забавляет тех, кого называют «творениями фантазии». Существуют они в чьем-либо воображении или нет, им нет дела до этого. То, что реально для них, другой может назвать призрачным; но и это не важно. Ощущения реальны всегда, кому бы они ни принадлежали.

— Возможно, — задумчиво сказал Рамирес, разглаживая усы, — это Искусство, эта Сила и эта Власть — суть также единое целое. И имя ему — фантазия. А у фантазии, как известно, нет пределов и ограничений.

Железные копыта Блэка гулко стучали по цветному мрамору пола и отдавались эхом в пустых залах. Дилвиш мрачно смотрел по сторонам и вспоминал, как он в прошлый раз оказался в этих нелицеприятных местах.

Дома Боли… Управляемый всеми Лордами-Демонами поочередно отдел Преисподней, самый ответственный и самый почетный. Собственно, его и принимают за весь ад в целом — хотя Преисподняя имеет в сотню раз больше подобных мест, которые просто не предназначены для смертных, даже уже умерших.

Блэк прошел еще несколько галерей и остановился у большой арки.

— Здесь. Входи, я за тобой.

Пожав плечами, Дилвиш шагнул во Врата.

Чьи-то цепкие щупальца веревками обвились вокруг него, прижимая руки к туловищу. А свистящий голос, высота которого менялась после каждого слова, проговорил на темном наречии:

— Неужели? Маленький Дилвиш снова с нами!

Тэл Талионис… Узники Домов Боли называли его Палачом, и вовсе не из-за основного занятия. Подобную роль играли здесь практически все демоны, однако Тэл Талионис находил в этом свое призвание и работал соответственно.

Дилвиш стиснул зубы, отсекая боль от сознания. Мог ли Блэк предать? Странный вопрос. Мог, конечно, но к чему?

Железное копыто высекло искры из гранитной стены, оборвав логические построения Дилвиша.

— Он со мной, Тэл Талионис, — сказал Блэк. — Отпусти его.

— Он — беглец, — возразил Палач, — и, значит, под моей властью.

— Нет, — возразил Железный Конь, — он принадлежит мне. Согласно договоренности. И во время жизни, и после нее.

— Почему я должен тебе верить?

— Мне — не должен. А как насчет приказа того, чье имя не произносят без необходимости?

Тэл Талионис отступил при одном виде угольно-черного пергамента, на котором пылали символы Высшего Наречия Преисподней. Не ведающий страха Палач задрожал, прочитав подпись.

— Уходите, — выдохнул он, отпуская Дилвиша.

Когда район Палача остался позади, Дилвиш нарушил молчание:

— Ты говорил, что аннулировал договор.

— Я аннулировал тот договор, по которому твоя душа переходила в мое распоряжение. — Если бы лошадь могла ехидно улыбаться, то она бы делала это именно так, как сейчас оскалил зубы Блэк. — Но, если помнишь, я потом спросил тебя, согласен ли ты на длительное и интересное путешествие по иным мирам.

— Помню.

— Вот этот договор и был оформлен. Твоя подпись под ним не требовалась, так как ты не знал конечной цели.

— И какова же она? — процедил Дилвиш.

— Это тебе, возможно, скажет тот, кто подписал документ. Иногда он позволяет другим узнать свои цели.

— Кто он такой?

— Ты скоро встретишься с ним, — сказал Железный Конь.

Дилвиш вновь ощутил жесткое сопротивление Барьера, раздвигающегося перед ними по приказу Блэка. На железной шкуре коня заиграли радужные лучи мириадов звезд.

Далеко впереди стояли пятеро. Трое приставили обнаженные шпаги к горлу четвертого, пятый спокойно наблюдал за ними и что-то тихо говорил. Дилвиш сжал зубы: тот, у чьей шеи находилось оружие, был знаком ему — это был Повелитель Теней.

— Здравствуйте, мессир, — громко проговорил Блэк. — Я исполнил ваше приказание. Освободитель здесь.

Инеррен не знал, почему на сцене появились старые знакомые. Однако предчувствовал, что Игра близится к завершению.

— Почему так долго, Блэк? — поинтересовался Воланд.

— Долго? Мессир, вы ничего не говорили о времени.

— Ты же знаешь мои правила работы.

— Безусловно, — кивнул Блэк, — но я полагал, что временные границы не имеют значения, в противном случае вы бы непременно уточнили этот фактор. Я, конечно, не оправдываюсь…

Недовольным взмахом руки Воланд велел ему заткнуться (что было немедля исполнено) и снова повернулся к чародею.

— У тебя есть выбор, Инеррен, — сказал он. — Либо ты переходишь в ряды моих агентов, либо отдаешься на милость Безымянных.

«Каковой — в смысле, милости, — мысленно завершил чародей, — в природе не существует.»

— Чем занимаются ваши агенты, мессир? Это я, надеюсь, могу узнать перед тем, как сделаю окончательный выбор?

— Скажи ему, Фагот, — разрешил Воланд.

Угрюмый воин в темно-фиолетовом плаще поклонился.

— Мы делаем то, что не под силу никому, — произнес он. — Лозунг нашей команды — не отступать даже перед невозможным. И мы не отступаем, делая это невозможное очень даже возможным. И вполне реальным — ибо то, что уже свершилось, никак не может быть нереальным. Средства не имеют значения, главное — результат и качество.

— А также — полное подчинение, — добавил Блэк, которого никто в общем-то и не спрашивал.

Гм. Ну, если не считать замечания Блэка, все звучит не так уж и плохо. Но Железный Конь никогда и ничего не говорил просто так.

— Это единственный выбор, мессир? — спросил Инеррен наконец.

— В целом — да. В настоящий же момент могу предложить такой вариант: или ты делаешь выбор сразу, или чуть попозже, помогая попутно в одном деле.

Если тебе не нравятся правила Игры — придумай новые, гласит Девятая Заповедь Теневой Тропы. А для того, чтобы их придумать, необходимо иметь информацию — то есть немного времени для ее отыскания. Времени же не было.

— Что за дело? — задал чародей вопрос, уже зная свой выбор.

— Жил на белом свете один черный маг…

Воланд был хорошим рассказчиком. История о том, как присутствующий здесь же Дилвиш Освободитель был отправлен в Дома Боли неким Джелераком, хозяином Бессмертного Замка, затем двести лет выбирался оттуда — и таки выбрался, прихватив с собой Блэка в качестве союзника, уже стоила многого. А ее невероятное окончание (охота Дилвиша Проклятого за обидчиком, разгром Бессмертного Замка и наглое похищение Джелерака Старшими Богами) вообще было выше всяких похвал. Часть этого рассказа Инеррен когда-то слышал от Рэйдена, но сейчас всплыла такая масса новых подробностей, что история приобретала совершенно иной вид.

— И теперь, — говорил Воланд, — когда Джелерак начал добиваться в Высших Сферах того, чего так долго желал, он обнаружил, что его прошлое является главной помехой на пути к цели. Его живое прошлое. Да, Дилвиш, это ты. И незачем так таращиться. Твоя ненависть связала вас настолько прочно, что даже его магия не в силах оборвать эту нить. Поэтому все должно быть завершено.

Молчание нарушил чародей:

— Каков исход устраивает вас лично?

— Меня? — Воланд усмехнулся, и усмешка эта поистине была дьявольской. — Любой. Ты понимаешь, что Дилвиш вообще не имеет для Игры никакого значения, Джелерак — кандидат на роль Старшего Бога, а ты — один из величайших возмутителей спокойствия за всю историю Вселенной. Если одним Богом станет больше, а одним возмутителем меньше — никому от этого хуже не будет, уж поверь мне. Второй вариант доставит отменное развлечение любителям подобных зрелищ, а заодно убедит в важности твоей проблемы тех, кто еще этого не понимает.

— Значит, я должен отправиться вместе с Дилвишем к этому самому Джелераку и помочь ему завершить всю эту ахинею? Так, мессир?

— Разумеется. Кстати, Освободитель, я совсем забыл спросить тебя: что ты думаешь по этому поводу? Согласен сотрудничать с Повелителем Теней?

— С ним — да, — угрюмо сказал Дилвиш, не много понявший из остального разговора, — но с вами — никогда.

Воланд понимающе кивнул:

— Пусть будет так. Доставьте их на место.

Шагнув назад, он растворился во тьме.

— Азазелло, чья сейчас очередь? — спросил человек в коричневом бархате.

— Твоя, Таурон, — ответил бледнокожий. — Тебе и переправлять. А я отправлюсь на вечеринку.

— Нет, малыш, — возразил Фагот, — ты отправишься в Архив и проследишь, чтобы документы были доставлены точно в срок и без искажений. Вечеринку я возьму на себя.

Азазелло что-то недовольно буркнул, однако Фагот, по-видимому, был старше по рангу.

Тем временем Блэк мысленно передавал Инеррену и Дилвишу следующие инструкции:

«Сделайте все для того, чтобы поединок с Джелераком не оказался затяжным. Чем быстрее все кончится, тем доброжелательнее окажется Суд Равновесия — вы оба попадете туда после этого дела. Не забывайте: у Безымянных в запасе много хитростей, но они предсказуемы из-за собственной веры в Предопределение…»

— Блэк, перестань, — беззлобно произнес Таурон, — или их проблемы станут и твоими. Вы готовы? — обратился он к Дилвишу и Инеррену. Те кивнули. — Тогда — вперед!

Он извлек шпагу из ножен, перевернул эфесом вверх и перехватил так, что оружие стало больше походить на скипетр. Камни в рукояти замерцали в том же ритме, что и зеленовато-желтые, кошачьи глаза Таурона. Шепот Пустоты усилился, окружая их со всех сторон, становясь громче грохота адских барабанов…

— Прибыли! — возвестил Таурон.

Дилвиш и Инеррен очнулись от наведенного сна и с удивлением посмотрели на возвышающуюся перед ними гору.

— Там имеется пещера, в ней — храм Великого Змея. В храме есть священные реликвии — шлем и кольчуга Бога. Их нужно добыть.

— Погоди, а при чем тут Джелерак?

— Дилвиш, не задавай глупых вопросов. Для схватки с Джелераком тебе необходимо оружие получше, чем твоя зубочистка, и доспехи не менее крутые, чем у Хранителя Южного Предела.

Чародей не стал уточнять, о каком Хранителе идет речь: он давно уже понял, что во Вселенной имеется слишком много «единственных в своем роде» вещей, которые для многих — легенда и святыня.

3. Когда исчезает мудрость

Хранитель, как обычно, после завтрака находился у себя в кабинете, разбирая очередное дело, касающееся сохранения Равновесия. Определив необходимое воздействие, он набросал на полях документа свою рецензию и передал бумаги призраку-клерку — который, преисполненный сознания собственной важности, тут же понесся в Архив, дабы поместить приказ Хранителя на предназначенное ему место.

В дверь кто-то вежливо постучал. Хранитель нажал на кнопку, отпирая защелку и вслух приглашая посетителя войти.

— Благодарю за приглашение, — сказал пожилой человек в потертом, но не потерявшем былого изящества костюме из малинового бархата. — Я пришел по делу.

— Конечно, Рамирес, — кивнул Хранитель, знаком придвигая к маленькому столику стул поудобнее. — Располагайся и излагай.

— Дело заключается в Рэйдене.

— А конкретнее? Он тебе понадобился?

— Не совсем так. Ты, я полагаю, знаешь, кто он такой в действительности. Вернее, кем он был до того, как вы предложили ему должность у Безымянных.

— Знаю, разумеется. Бессмертным, твоим учеником.

— Да, но не это главное. Самым способным моим учеником, который трижды прошел тот участок Пути, который остальные никогда не могли одолеть. Он был бессмертным, способным отринуть бессмертие ради общего дела.

— И что? Это, быть может, и интересно, но не для меня.

— Для тебя тоже, Отто. — Рамирес намеренно употребил имя Хранителя, что позволяли себе очень немногие. — Дело в том, что, будучи Рэйденом, он не проявляет своей истинной Силы. А если Сила не проявляется осознанно, рано или поздно она выйдет на свободу сама — с его ведома или без оного.

— Но ведь эта Сила — Судьба!

— Нет, в том-то и дело. Судьба — только часть Силы, одно из ее вероятных проявлений. Я бы предположил, что ваши проблемы с Повелителем Теней, о которых, кстати, уже известно во многих кругах, на самом деле суть начало пробуждения Силы. Его Силы.

— Постой, но разве Повелитель Теней — бессмертный?

— От рождения он не был им. Однако вспомни: именно Рэйден вытащил его из Источника, вернув к жизни. Никто, кроме самой Силы, не может знать всех ее аспектов и того, как она передается.

Хранитель задумчиво снял пенсне и протер хрустальные стекла.

— Хорошую же новость ты мне подкинул, нечего сказать. Бессмертия в этом деле только и недоставало.

— Я вовсе не утверждаю, что Повелитель Теней стал бессмертным, — добавил Рамирес, — потому что все это может быть и пробуждением другой Силы. Силы самого Рэйдена… нет, не Рэйдена — Коннора.

— Так вот где неучтенная линия! — Глаза Хранителя вспыхнули. — Ну, я им еще покажу! Зачем мне три сотни расчетчиков, раз они не могут отследить столь очевидной связи!

Дилвиш вошел в пещеру. На его лице читалось лишь одно: неуемное желание посетить Священный Храм Великого Змея и увидеть воочию то чудо, о котором ходило столько преданий. Сравнив сей факт с ответами на заковыристые вопросы, привратники беспрепятственно пропустили «паломника» внутрь.

Через некоторое время в пещере оказался и Инеррен. Его актерское мастерство могло обмануть любую стражу, но он не был уверен, насколько привратники близки к тому, чье святилище охраняют. Чародей понимал, что провести Бога он мог бы в открытом разговоре, но не в подобной мелочи. Поэтому Инеррен воспользовался парочкой заклятий и, став невидимым и невесомым, без особого труда проплыл по воздуху прямо над коническими шлемами стражей.

Прищурившись, Дилвиш смотрел на сияющий шлем, выкованный, насколько это возможно было разобрать, в форме Мирового Яйца. Свет, исходящий от висевшей чуть выше кольчуги, вообще ослеплял; даже в самый жаркий полдень солнце не светило так ярко.

— Вначале надень шлем, — прошептал чародей, — он ослабит сияние кольчуги, и ты сможешь взять ее.

— Если не сожгу руки о сам шлем, — пробормотал Дилвиш в ответ.

— Вряд ли. Твои перчатки ведь из змеиной кожи? Тогда точно получится. Действуй, я пока отвлеку стражников…

По мановению невидимой руки бесплотного призрака-Инеррена исполинская золотая статуя Змея, Висящего на Мировом Древе, внезапно с треском покосилась и медленно начала клониться к земле. Повернувшиеся на странный звук привратники испуганно закричали и бросились спасать храмовое имущество от разрушения. Когда же наконец они, отдуваясь и вытирая пот, отступили от пьедестала, со стороны алтаря снова донесся какой-то звук. Стражники обернулись и замерли в полном оцепенении.

У алтаря стояла высокая фигура, напоминающая человеческую. Шлем и кольчуга пришельца полыхали расплавленным серебром, да так, что даже контуры фигуры казались призрачными.

— Аз есмь посланник всемогущего Змия, — прогрохотал пришелец, — Великого Змия, чьи мудрые речи разносились в Пустоте за мириады лет до Часа Творения. Глаголю вам, слуги верные: падите ниц пред алтарем того, кому вы служили верой и правдой, и восхвалите его! И придет вам спасение от козней дьявольских, и благословение небесное пребудет на вас и родичах ваших до шестого колена!

Даже жрец, появившийся при первых звуках этого голоса, поспешил исполнить волю облаченного в божественную броню. И торжественный гимн заполнил громадную пещеру. Когда утихли последние бульканья, хрипы и шипение преотвратной мелодии, пришелец вновь заговорил:

— Ныне же служба ваша завершена, преданные дети господина моего! Закройте теперь вход в сей храм железом хладным, злобным чарам неподвластным, и пускай пребудет он таким, как ныне, — пока не возвратится Змий во всей своей Силе! Свершите же последнюю молитву — и за работу, ибо грядет битва великая, в коей с Великим Змием противники нечестивые дерзят сразиться! Сие прорицание не откройте никому, доколь не будет подан Знак свыше!

Медленно ступая средь распростертых на полу тел, облаченный в доспехи своего господина посланник Змия покинул Храм и растворился в зеленом пламени…

Оказавшись за несколько миль от гор, Дилвиш наконец стащил шлем и расхохотался. Инеррен последовал его примеру.

— Идеально сработано! Эти кретины так и не догадались!

— Нет, ты бы видел себя со стороны!

— Ничего, я видел ИХ со стороны — этого хватило.

— Но у вас появились еще некоторые проблемы, — заметил неслышно возникший рядом Таурон. — Операция действительно проведена неплохо. Но не с точки зрения Великого Змея.

— Да ладно, я верну ему его доспехи, — отмахнулся Дилвиш, — это не вопрос. Мне они не так уж нужны.

— А кто такой Великий Змей? — спросил вдруг чародей, у которого в очередной раз появилось нехорошее предчувствие.

— Разве ты не знаешь? Он олицетворяет собою Время.

Инеррен пожал плечами:

— Тогда, раз уж время в его власти, он мог бы и посмотреть, что доспехи будут вскоре возвращены на место. И все будет так, как и было; мы же, можно сказать, даже подкрепили его престиж. Ведь если Бог не появляется на свете очень долгое время, о нем начинают забывать… Нехорошо это.

— Мне-то такое обоснование нравится, — признал Таурон, — однако убеждать тебе следует не меня.

— Интересно! Ты ж сам и сказал нам стибрить эти доспехи! — возмутился Дилвиш. — Я б к ним и не подошел.

— Ладно, — махнул рукой Таурон, — это не имеет особенного значения. Поскольку вы со мной, а мессиру известно обо всем происходящем, Змей не будет заявлять протеста. Пока.

— Пока?.. — В тоне Инеррена не было удивления.

— Пока вы ведете игру по правилам. Иначе говоря, сейчас вам (по закону) следует достать вторую часть обмундирования Великого Змея — боевые наручи, поножи и Амулет.

Чародей мысленно выругался.

— И незачем посылать меня к дьяволу, — ласково прищурился Таурон, поглаживая острую бородку. — Так как, вы играете или отказываетесь? Пока у вас есть это право.

Дилвиш встретил мрачный взгляд соратника, ответил ему аналогичным и криво усмехнулся.

— Ход за вами. Собиратели хлама готовы.

Таурон вновь обнажил свою шпагу-скипетр, что-то прошептал и переместился вместе с «собирателями хлама» к новому пункту.

Каньон когда-то был ложем могучей реки, от которой остался лишь узкий красноватый ручеек, тихо журчащий на дне, в тени серо-синих скал. Бледное зеленое небо играло радужными всполохами в такт пульсирующим лучам призрачного бело-зеленого солнца, раза в четыре превосходившего нормальное. Воздух был чист и незамутнен, однако в нем ощущалась некая тяжесть.

— Каньон Рока и Путь Изгоев, ведущий к Храму Откровения, — объявил Таурон, указывая на петляющую под грозно нависающими утесами едва заметную тропинку. — Там находится все, что я уже имел честь описать. Удачи.

— Ищи его, — приказал Владыка. — Я дал тебе все нити и весь материал, который имелся в моем распоряжении. Я также защитил тебя от большинства чар, так что Повелитель Теней не сможет применить на тебе своих главных заклинаний. Осталось лишь сделать то, что ты делал уже много раз. Не так ли, Гарет?

Верзила в черном кивнул.

— Но я не привык иметь дел с магией.

— Это в общем-то то же боевое искусство, но на несколько другом уровне. — Владыка ничуть не погрешил против истины и приятно удивился этому факту. — Та же жизненная энергия, направляемая в цель, но не прикосновением, а словами. Таков, во всяком случае, стиль Повелителя Теней.

— Понял, — проговорил Гарет. — Хорошо, я готов. Отправь меня к тому месту, где мы расстались.

— Я сделаю больше, — сказал Владыка. — Я переправлю тебя в то место, куда Повелитель Теней перенесся ПОСЛЕ того, как вы расстались. Город называется Амбер, и мой тебе совет: не зарывайся. Быстро и тихо выясни все, что нужно, а потом сматывайся.

— Я не боюсь опасности.

— Не в том дело. Мне сейчас не нужна излишняя огласка, поэтому сделай так, как я говорю.

Гарет слегка наклонил голову. Владыка произнес несколько слов, открывая дорогу к Амберу.

Такой стиль работы он применял впервые. Обычно для поисков кого бы то ни было Владыка пускал в дело собственные силы — а они были весьма и весьма значительными. Однако сейчас, когда на Повелителе Теней сошлись столько заинтересованных и внимательных взглядов… да, сейчас нужен был более долгий, но и более результативный метод поиска. Прямое выслеживание с помощью Следопытов. Безусловно, мало кто способен выследить Тень. Однако это возможно и, значит, будет сделано!

Оставалось продумать только одно. Когда Гарет, нашедший объект, направит вызов, и Владыка собственной персоной возникнет на сцене — какой ход принесет максимальный эффект?..

Позицию в этой части Доски Судеб теперь не мог бы распутать даже сам Гроссмейстер, помогай ему хоть дюжина Оракулов. Однако она могла разрешиться сама, ибо фигуры были живыми, а правила — непрерывно изменяющимися…

Дилвиш и далее намеревался придерживаться прежней легенды. Печатая шаг, он подошел к высеченным в скале дверям и постучал.

— Кто там? — послышался изнутри вполне резонный вопрос.

— Стучащему да будет открыто! — торжественно провозгласил Дилвиш. Инеррен-невидимка для вящей убедительности добавил собственное заклятие — и плита отъехала в сторону.

Трезубец Стража коснулся сияющей кольчуги, но тут же был отброшен прочь. Второй Страж выхватил из-за спины кривой меч.

— Презренные! — загремел голос пришельца.

Яйцевидный шлем неким таинственным образом превращал голос носящего его в нечто совершенно громоподобное, каковым, собственно, и должен быть голос Бога. Чародей не раз встречался с личностями из подобной когорты и хорошо знал их излюбленные образы.

— Сгиньте, нечестивцы! — заявил Дилвиш, властным жестом подняв руку вверх. — И да падет гром небесный на ваши пустые головы!

Небесный гром был заменен Инерреном на обыкновенный, однако сей факт стражникам был уже глубоко безразличен. Их бездыханные тела мягко осели наземь, равно как и появившийся за алтарем Верховный Жрец. Впрочем, последний был только оглушен.

Нацепив остатки доспехов на полагающиеся места, Дилвиш подкинул на ладони Амулет (медальон из зеленого золота, изображающий Змея, кусающего собственный хвост) и перебросил чародею.

— Возьми. Тебе он послужит лучше.

— Пожалуй, — согласился Инеррен, ощущая текущие сквозь внутренности талисмана потоки энергии Времени, — но сейчас надевать эту штуковину я не буду.

— Как хочешь.

Таурон ожидал их у начала тропинки.

— Быстрее! — прокричал он. — Надо немедленно отыскать Меч Змея, иначе весь план рухнет!

— Что, Змей зашевелился?

— И серьезно, — мрачно кивнул Таурон на замечание чародея, — он даже подал протест лично Госпоже Необходимости. Осталось времени ровно столько, сколько потребуется ей, дабы обратить на нас внимание. Если опоздаем — сам мессир ничего не сделает.

— Ты же говорил, что он не будет действовать.

— Что делать, и у меня случаются просчеты.

— Ладно, где этот Меч? — усталым тоном спросил Дилвиш, которому вся эта сумасшедшая гонка за железным хламом (пускай даже с клеймом Великого Змея) уже порядком поднадоела.

— Не знаю, в том-то и дело. Отыщешь? — Он посмотрел на Инеррена с какой-то странной надеждой.

Какого дьявола, зло усмехнулся чародей, подбирая рифмы для заклинания. И сам удивился, когда сообразил, на КОГО в конечном счете призваны воздействовать эти чары.

Медленно тянется времени ход… Время ввергает в немой хоровод Тех, кто не умер, и тех, кто не жил, — Всех, кто когда-либо будет иль был. Змей, пожирающий собственный хвост, Вечность уже занимает свой пост; Вечность — таков срок работы Богов, Но для Него этот срок — словно год. Бросив доспехи свои, и оружие, И чешую, Ему больше не нужную, Время Он сделал своею броней, Стрелами — годы, эпохи — копьем Цепи законов пред временем тают, Нету незыблемых в Вечности правил, Нету ни кодексов, ни преступлений — Есть только Долг и возможность решенья. Что значат старые Змея доспехи? Что для Него вся броня в целом свете? Что значит Змея великий клинок? Что для Него все мечи всех эпох? Знает ответы Ананке. Прекрасно — Мы не наживы хотим, а расплаты, Пусть же возникнет здесь Змея клинок, Коль я понять твою логику смог!

На такой риск Инеррен не шел уже очень давно. Обращаться лично к Госпоже Необходимости, которая — насколько ему было известно — являлась непосредственной начальницей Хранителя, да еще называть ее прямо по имени…

Впрочем, Ананке (чего чародей не знал — да это и было-то известно весьма малому кругу лиц) славилась и непредсказуемостью. Она, бывало, сама нарушала свои же собственные предписания, подчиняясь минутному капризу. Инеррену несказанно повезло, что в ту минуту у Необходимости как раз случился подобный каприз.

Окрашенный зеленым пламенем двуручный меч в рост Дилвиша возник прямо перед ним. Рука в перчатке из змеиной кожи медленно потянулась к рукояти, нежно коснулась ее — и пятифутовое лезвие описало над головой воина сияющий круг.

— Хо! Вот это оружие! Я не любитель двуручников, но это — нечто исключительное!

— Как и должно быть, — улыбнулся Таурон. — Так, теперь я доставлю вас в Бессмертный Замок — а дальше ваша работа. Какие-нибудь вопросы будут?

Сияющее Мировое Яйцо шлема скрыло выражение лица Дилвиша, однако Инеррен ответил гримасой, не требующей перевода.

— Отлично, — заключил Таурон, — все всем довольны. Люблю подобное завершение дел. Приготовьтесь — перемещение не из легких.

Посетители небольшой закусочной «Эйдолон» не бросились в паническое бегство при сверхъестественном появлении прямо из воздуха высокого человека, с ног до головы облаченного в черное. Вероятно, некоторый иммунитет против подобных зрелищ дало жителям Амбера постоянное общение (как-никак в течение нескольких веков!) с королевской семейкой — у тех-то такие трюки используются ежедневно. Правда, они предпочитают использовать в этих целях собственный Дворец, но и на улицах города не раз случалось, когда проходивший мимо толпы обывателей принц Амбера исчезал в воздухе — или напротив, вытаскивал оттуда своего брата или сестру. Семейка была весьма многочисленной — никто, кроме уже умершего короля Оберона, не знал, сколько же их существует в действительности.

Сидящий за угловым столиком человек в темно-зеленом плаще поднял глаза… и отставил бокал с вином в сторону. Он встал, бросив на столик несколько монет, и двинулся к черному незнакомцу. А тот даже с места не тронулся, по-прежнему небрежно опираясь на длинный черный посох. Его серые глаза замечали все, но пока пришелец ничего не предпринимал.

— Могу я поинтересоваться, кто ты такой?

— Можешь, — кивнул незнакомец. На тари он говорил довольно свободно и отчетливо, но с акцентом.

Подошедший ожидал продолжения фразы, но его не последовало.

— Я сказал, можешь поинтересоваться, — наконец нарушил молчание черный пришелец.

— Хорошо. Кто ты?

— Гарет мое имя. Могу я узнать, с кем имею честь говорить?

— Можешь, — тем же тоном произнес второй. Потом добавил: — Меня называют Изгнанником.

— Прекрасно. Терпеть не могу задавать вопросы незнакомцам. — На лице Гарета возникла легкая улыбка. — Я ищу Повелителя Теней.

Изгнанник ничем не выдал своего изумления. Глаза его по-прежнему были непроницаемыми кусочками янтаря.

— Повелитель Теней, говоришь… — Он сделал вид, будто обдумывает слова собеседника. — Нет, не припоминаю.

— Жаль. — Гарет повернулся и собрался было уходить.

— Никогда не поворачивайся спиной к собеседнику, если не знаешь его намерений, — насмешливо заметил Изгнанник.

— Если хочешь драки, действуй, — не оборачиваясь, сказал Гарет. — Никогда не мешал другим выбирать час собственной смерти.

— Дуэль возможна, — не стал отрицать Изгнанник, — но пока что я хотел бы услышать ответ еще на один вопрос. Зачем ты ищешь Повелителя Теней?

Гарет остановился.

— Значит, ты мне солгал. — Это был не вопрос, а утверждение. — Подобного поведения я очень не люблю. Поскольку мы оба действуем друг другу на нервы, я не вижу иного выхода из сложившейся ситуации. К бою!

Он извлек откуда-то из-под одежды длинный меч, сбросил тяжелый плащ и встал в боевую стойку, слегка согнув колени и держа оружие двумя руками строго перед собой острием вверх. Изгнанник также обнажил свою шпагу, однако плащ частично обмотал вокруг левой руки, соорудив таким образом гибкий щит. Хрупкость его тонкого клинка была весьма обманчива: в его руках серебряная шпага (Изгнанник называл ее Уэйрдремм) свободно перерубала двухфутовый ствол железного дерева или рассекала пополам рыцаря в двойной броне.

Дородный бородатый тип в богатом коричневом камзоле — кто-то из местной знати — вызвался быть арбитром поединка, «дабы все было в рамках закона». Дуэлянты только хмыкнули в ответ на это предложение, но возражать не стали.

Подчиняясь указаниям «арбитра», добровольные «ассистенты» быстро расчистили площадку примерно десяти шагов в окружности. Совершенно случайно (разумеется!) она оказалась одним из самых известных в округе «дуэльных пятачков». Известных, правда, лишь заядлым мастерам ночной деятельности.

— Начинайте! — прокричал «арбитр» и отбежал в сторону. Это было очень умным поступком с его стороны, так как в середине площадки уже сверкал клубок стали и серебра.

Красные лучи заходящего солнца веером отражались от скрещивающихся клинков, а за движениями дуэлянтов не успевали следить жадные глаза зрителей. Секунды схватки складывались в минуты, однако скорость атак и парирований не уменьшалась. Ни один человек, каким бы мастером он ни был, просто не в состоянии выдерживать подобный темп дольше нескольких секунд. Они — могли.

Уэйрдремм сверкал на фоне черной рубашки Гарета серебряными молниями, но все время натыкался на серые размытые полосы его звенящего меча. Плащ Изгнанника уже был разрезан в нескольких местах — подкладка из стальных нитей не выдержала безумного каскада ударов.

Подсечка с двойным финтом и колющим ударом в грудь справа. Прием не проходит, и плащ Изгнанника на обратном движении хлещет по лицу Гарета. Тот отступает, ослепленный, но удерживает равновесие и парирует выпад в сердце. Перехватывает левой рукой правое запястье Изгнанника и с силой рвет на себя, одновременно отступая на полшага вправо и направляя тяжелую рукоять меча в основание черепа противника. Но Гарет промахивается, так как тяжелый сапог бьет его слева под колено, и попадает только по плечу. Толчок швыряет Изгнанника на колени, однако он, взмахивая шпагой практически наугад, слегка задевает лицо Гарета.

Не прекращая движения даже на миг, Изгнанник перекатывается в сторону и вскакивает на ноги, вновь принимая боевую стойку. Гарет небрежно смахивает кровь с рассеченной брови — так, царапина — и с коротким кивком также принимает начальную позицию…

Рэйден в последний раз посмотрел на свой дворец, Ветви Голубого Кристалла. Сколько он провел тут, сколько было совершено. Зло, Добро, Тьма, Свет, Хаос, Порядок, Равновесие, Долг, Необходимость — все было. И Рэйден помнил каждый миг и каждый факт, ибо не раз за последнее время предавался раздумьям, пытаясь отыскать в своем прошлом ответ на один только вопрос: зачем?

Ответа не было. Имелось, правда, многое другое.

Несравненная коллекция Артефактов — одна из лучших во всей Вселенной… Библиотека магических книг множества миров, за которую любой из волшебников отдал бы все, что угодно… Его личный архив — то, что было описано там, стоило миллионов романов и пьес любого рода: рыцарских, приключенческих, любовных… Шедевры живописи и скульптуры, бесценные картины, статуи и гобелены неизвестных по большей части мастеров…

А рассказ о том, каким образом все это сокровище собиралось на протяжении веков, знатоки оценили бы много дороже самого дворца — вместе со всем содержимым…

Единственный вывод перечеркивал все, за что он так долго сражался. Один и в рядах армии, против мириадов врагов и против одного противника — битва эта длилась дольше, чем мог бы себе представить даже профессиональный сказитель. Но вывод был четким и однозначным. Потому Рэйден сделал то, что должен был сделать.

Он мог бы купаться в волнах воспоминаний целую вечность; однако не в его характере было предаваться бессмысленным мечтам о возврате прошлого. Рэйден торжественно поднял руки вверх, прошептал свое последнее заклинание и принял облик, в котором его не видели уже несколько веков.

Собственно, теперь он уже не был Рэйденом. Лицо осталось прежним, лишь глаза стали чуть светлее; волосы сбросили серебристую белизну и приняли обычный светло-каштановый цвет. Длиннополые бело-золотые одеяния сменились невзрачным костюмом бродячего воина-наемника. А на широком кожаном поясе возник странный кривой меч в лакированных деревянных ножнах.

Стук лошадиных копыт — и знакомое чувство, которое смертному не испытать никогда. Он обернулся, рука уже была на рукояти меча. Но он тут же отпустил оружие, увидев лицо всадника.

— Итак, в путь? — спросил Рамирес. — Ты завершил все дела?

— Да. Кроме одного.

— Повелителем Теней и так занимается половина Вселенной. Можешь забыть о нем.

— Нет. Забывать не в моих правилах.

— Тебе придется учиться этому. Хотя ты и так уже забыл основные уроки, какие я давал тебе когда-то…

— Учитель, но я не понимаю еще многого…

— Не надо, — поднял руку Рамирес, поймав самый конец мысли своего ученика. — Этот разговор, Коннор, отложим на потом.

— Я ДОЛЖЕН знать, что будет в конце этой истории!

Рамирес вздохнул.

— Разве тебе неизвестно, что конца не бывает никогда? Разве ты не помнишь по собственному опыту, что история всегда срастается с реальностью куда теснее, чем нам того хочется? Наконец, разве никогда не ощущал ты сам, насколько это тяжело — знать будущее, не имея сил изменить его?

— Я снова чувствую себя тем, кем был, когда мы с тобой встретились в первый раз, — пробормотал Коннор.

— Правильно, горец, — кивнул учитель. — Каждый раз будет первым — ибо нет первого раза, как нет и последнего.

— Нет, Мандор. На это я не дам санкции.

— Но…

— Ты предлагаешь отправить в мир Четрании пару исследователей, дабы те смогли подтвердить или опровергнуть твои подозрения. Сама идея хороша, — сказал Хранитель, — но ни ты, ни Дара, ни Мерлин — и вообще кто-либо из Двора Хаоса — там появляться не должны.

— Вам, конечно, виднее… — Тон Мандора показывал, что он абсолютно не согласен с полученными указаниями.

— Именно, мне виднее, — кивнул Хранитель, также подчеркнув голосом свое твердое решение по этому поводу. — Потому я действительно отправлю исследователя. Когда работа будет завершена, ты получишь собранную информацию вторым — после меня, разумеется.

— Время дорого, — добавил Мандор.

— Ты это говоришь МНЕ? — ядовито усмехнулся Хранитель. — Когда меня осаждают со всех сторон вопросами, кто такой этот Повелитель Теней и как мы могли допустить такое поведение? Когда делом заинтересовалась сама Необходимость?

— Уже? — поразился Мандор. — Он разве уже дошел до нее?

— Почти. Представляешь, этот невежда наложил заклинание на нее, использовав ее Имя!

Мандор тихо присвистнул.

— Именно так я это и воспринял. Так что вопросом его обезвреживания уже занимается Воланд со своими бандитами. — Хранитель выдал еще одну ухмылочку из своего богатого арсенала.

— Это я знаю.

— А, ну да. Ты ведь постоянно следишь за тем, что происходит в моем кабинете.

— Я все-таки Всевидящий…

Шутка не произвела на Хранителя смягчающего впечатления, но он не успел объявить Мандору очередной «строгий выговор с занесением в личное дело» — дверь в кабинет распахнулась, и внутрь вошла высокая женщина средних лет.

Одного короткого взгляда Мандору хватило, чтобы отвесить наиболее изысканный придворный поклон. Хранитель взмахом руки очистил кабинет от накопившегося рабочего мусора и также поклонился, хотя и менее официально.

— Прекрати, Отто, — сказала вошедшая (естественно, то была сама Ананке-Необходимость). — Есть дела поважнее, чем этикет. Подыщи, кто может в случае чего исполнять работу Великого Змея.

— Ну-ну. Его что, настолько достал Повелитель Теней, что он отказывается сотрудничать с вами? — не поверил Мандор.

— Прочти это.

Ананке раздраженно протянула Хранителю прямоугольный кусок змеиной кожи, на котором золотистыми рунами было начертано:

Когда затихают грозы, Когда пропадает риск, Когда недоступны грезы, Когда ураган — лишь бриз, — Тогда в полумраке сером Рождается новый враг: Сильнее, быстрее, умнее Тебя самого — твой страх. Когда в черной бездне Ночи Средь радужной ауры звезд Почудится шепот пророчеств О битве, что снова грядет, — Тогда все мечты, все желанья Ты вновь направляешь в цель, Стирая до основания Мятежную цитадель. Когда исчезает мудрость, Когда торжествует грех, А леность, забвенье и тупость Собой заполняют свет — Тогда ты бросаешь им вызов И в бой безнадежный идешь И Знанье с собою в могилу Противникам взять даешь. Когда ты остался последним Из всех, кто с тобою стоял, Когда даже вечное Время Не может стереть шрамы зла — Тогда возникает желанье Покончить с жестокой игрой, Печали забыть и страданья, Приветствовать смерть как покой… Когда весь твой труд насмарку Идет (а виновен лишь ты!) И медленно в пламени жарком Сгорает душа и мечты — Тогда только видишь ошибку, Но поздно. Уходит день, И с ироничной улыбкой Свое забирает Тень…

— И кому же конкретно предназначал Змей это послание? — спросил Хранитель. — Вернее, к кому оно должно относиться?

— Ко всем нам, — мрачным эхом отозвался Мандор.

4. Покончить с жестокой игрой

Дара тихо застонала и открыла глаза. Склонившийся над нею Мерлин всмотрелся в них, затем отдал приказание своему спикарту. Волна энергии вышла из волшебного кольца и хлынула в сознание Дары, возвращая утраченную память.

Темные глаза Повелительницы Хаоса зажглись пламенем ярости. Немногие оставались в живых, увидев его.

— Где Повелитель Теней? — процедила она.

— Понятия не имею, — честно сказал Мерлин. — У меня были проблемы поважнее, чем следить за ним.

— Да? И что же это за проблемы?

— В частности, операция по твоему освобождению.

— Интересно. Если ты в самом деле осуществил это, твой уровень подготовки выше, чем я предполагала.

— Кроме того, — добавил Мерлин, — Мандор сказал, что Повелитель Теней на этом свете не задержится.

— Эта новость могла бы быть приятной, — заметила Повелительница Хаоса, — если бы не исходила из такого источника.

— Ты считаешь Мандора ненадежным источником сведений?

— Я уже когда-то говорила тебе и повторяю вновь: я никогда ему не доверяла и не буду делать этого. Сейчас он твой друг, а в следующий миг станет хуже твоего злейшего врага. И все из-за каких-то совершенно неизвестных тебе причин, которых у него всегда найдется предостаточно.

— Тогда почему ты не возразила, когда я делал его своим первым советником?

— Мерлин, но ведь сама основа власти — взаимные подозрения. Неужели ты так быстро забыл свои уроки в Амбере?

Король Хаоса беззвучно выругался. Да, Дара умела считать на несколько ходов дальше, чем он.

— Отыщи Повелителя Теней, — попросила она. — Он нужен мне.

— И предпочтительно мертвым, — мрачным тоном завершил Мерлин. — Мама, неужели ты не можешь оставить его в покое? Вы квиты, забудь о его существовании и будь счастлива.

Повелительница Хаоса отрицательно покачала головой:

— Нет, Мерлин. Не могу. И не уговаривай меня сделать это. Ты не можешь понять меня…

Огонь.

Выражение «из огня да в полымя» явно придумал некий маг, спасавшийся из Преисподней кратчайшим путем — сквозь пространство, где нет времени. Оно было заполнено полыхающими потоками всевозможных цветов, беспорядочно бурлящими и сталкивающимися, образующими великое множество «водоворотов», «вихрей» и «лавин»; объединяло эти огненные течения лишь одно — неимоверно высокая температура. Адские костры Домов Боли, предназначенные для самых что ни на есть закоренелых грешников, по сравнению с этим океаном расплавленной массы выглядели подобно искорке рядом с огненным шаром.

Таурон не преувеличивал, когда предупреждал о «трудном перемещении». Лавирование между исполинскими волнами жидкого пламени, в одно мгновение испепелившими бы несколько миров средних размеров, действительно было нелегким занятием.

Но вот огонь утих. Впереди возникла стена полупрозрачного тумана, за которой располагалось гигантское сооружение смутных очертаний. Только что это была изящная эльфийская башня, в следующий миг — массивная крепость, способная выдержать любую осаду; потом — храм, четкие и строгие линии которого наводили на мысль об аскетических привычках Богов Истины…

— Бессмертный Замок, — возвестил Таурон. — Джелерак засел внутри и с нетерпением ожидает визита.

— Что ж, — деланно вздохнул Дилвиш, — не годится заставлять великого мага ожидать чего бы то ни было. Он хочет драки? Он ее получит. Могу гарантировать.

— Ты с нами? — спросил Инеррен.

— Да, но лишь в качестве свидетеля. Разбираться будете сами. — Таурон неожиданно усмехнулся. — Знал бы ты, какие сейчас заключаются пари по поводу исхода этой самой «разборки»…

— Знаю, — усмехнулся чародей в ответ, — и знаю также, кто заключает их. Конечно, мне неизвестно, кто на кого конкретно и сколько ставит, но общая картина и так ясна.

— Очень неплохо, — признал Изгнанник. — Я давно не встречал такого противника. Мне жаль будет убивать тебя.

— Не могу сказать того же, — наполовину извиняющимся тоном сказал Гарет. — У меня имеется дело, а ты мешаешь мне его выполнить. Так что участь, которая тебе предстоит, более чем заслужена.

— Почему бы тебе не удовлетворить мое любопытство? Я знал Повелителя Теней; более того, я кое-чем ему обязан. И не позволю никому — себе в первую очередь — навести на его след неизвестного с неизвестными же целями.

— Твоя позиция ясна. Со своей стороны могу сообщить, что должен лишь найти Повелителя Теней и дать знать, где он находится.

— Кому это «дать знать»? На кого ты работаешь?

— Ты мне не поверишь…

— Я видел больше кошмаров, чем тебе приснилось за всю жизнь, — жестко усмехнулся Изгнанник. — И вообще я всегда был очень доверчив. Попробуй рассказать.

— Не в том дело, — покачал головой Гарет, — видишь ли, я сам не знаю, кто он такой. Не пойму даже, он это или она. Называл себя Владыкой, менял голос едва ли не от слова к слову…

— И говорил чуть надменно и свысока, как будто знал все, что ты когда-либо сделал или сделаешь?

Глаза Гарета холодно сверкнули.

— Так ты его знаешь?

— Нет, к несчастью, — сказал Изгнанник. — Я не знаю ни его имени, ни кто он такой. Это была лишь одна короткая встреча…

— Бросить оружие! — проревел чей-то голос.

Дуэлянты, уже забывшие про свой поединок, обернулись.

— С каких пор, Жерар, ты поступил в Стражу? — насмешливо заметил Изгнанник.

Мощного сложения человек в серо-голубом одеянии что-то проворчал. На его широком лице появилась озабоченная складка.

— Милорд Озрик, он просто поддерживает престиж семьи в городе, — подсказал Роджер, вынырнув из толпы зрителей.

Жерар просветлел и кивнул.

— Вот именно. А то как наши подданные должны думать о нас, когда на их глазах один из принцев крови затевает драку с… кстати, кто это такой?

— Я — Гарет, Мастер Боевых Искусств, — назвался Гарет, не дожидаясь, пока его (согласно этикету) представит кто-либо другой. На этикет он вообще редко обращал внимание. — В Амбере нахожусь проездом…

Тут Роджер отключился от разговора, внезапно ощутив: что-то неладно. Он попытался определить точнее источник этого чувства, но вокруг все было спокойно. Ничего угрожающего. Стоп! Верно, ЗДЕСЬ все в порядке. Значит, что-то не в порядке ТАМ — там, где находится сейчас его двойник.

Джелерак с интересом рассматривал колоду карт, отобранную им у Роджера.

— Хорошая работа, — заключил маг. — Чувствуется почерк Мастера. Как они попали к тебе?

— Это я изобрел их, — заявил Роджер, уже предчувствуя: развязка близится. Теперь можно было открывать многие карты. — Не моя рука рисовала эти изображения, и не я построил знаменитый замок, давший название целой серии мифов и сказаний. Однако я создал и эти карты, и тех, кто на них изображен.

— Интересно… — Тонкие губы Джелерака дрогнули в легкой улыбке. — Я даже мог бы поверить тебе.

— Твое дело, верить мне или нет, — сказал Роджер.

— Ты знаешь, с кем говоришь?

Роджер мысленно усмехнулся. Ну наконец-то! Маг соизволил задать вопрос, искренний ответ на который целиком и полностью изменит его представление о себе самом.

— Насколько мне известно — с Джелераком, бывшим черным магом и владельцем Бессмертного Замка.

— Ты знал меня? Откуда же?

Роджер мог сказать: я создал и тебя также. Но он не сделал этого. И не потому, что не захотел. Просто дверь его камеры распахнулась от сильного пинка. Сияние, возникшее на пороге, заставило его зажмуриться, а Джелерака выругаться на неизвестном языке.

Сияние исходило от доспехов рослого воина, небрежно державшего на плече двуручный меч.

Маг холодно взглянул на пришельца.

— Кто ты такой? — осведомился он не менее ледяным тоном.

— Твой рок, — глухо прозвучал ответ из-под забрала.

Меч поднялся вверх и стал медленно опускаться. Джелерак небрежно взмахнул рукой, но выпущенная им алая молния отскочила от сияющих доспехов и разбила цепь, приковывавшую Роджера к стене.

— Это не поможет, Джелерак, — сказал кто-то невидимый.

Маг сплел из пальцев замысловатый символ, шепнул тайное слово и исчез. Из воздуха возникла фигура в черной накидке.

— Ты попал в дурную компанию, Роджер, — с иронией заметил Повелитель Теней.

— Ты имеешь в виду себя и Дилвиша? Полностью согласен, — парировал Роджер, растирая кисти рук, занемевшие от цепей.

Инеррен кивнул собственным мыслям. Не зря этот парень заинтересовал его еще тогда, когда он видел лишь его портрет. Кстати, как он узнал Дилвиша? Джелераку ведь это, похоже, не удалось…

— Что такого в тебе не давало Джелераку покоя? — спросил он.

— Он никак не мог меня понять. — Ухмылка Роджера была почти такой же, как и у самого Инеррена при общении с простыми смертными. — Все задавал какие-то вопросы, бедняга, а мои честные ответы совершенно испортили ему настроение.

— Ясно, — кивнул чародей. — Что ж, не буду повторять его ошибку — постараюсь ответить на возникшие у меня вопросы самостоятельно. Тэ-экс, ну и где теперь Джелерак? Хотя какая разница….

Начертив в воздухе сплетение светящихся линий, Инеррен нараспев произнес:

Туда, куда ушел колдун, Доставьте нас, о знаки рун!

Как водится, его заклинание сработало в лучшем виде и переместило всех троих в огромного размера зал. Высоко на стенах висели аляповатые гобелены и масштабные картины сюрреалистического содержания (смысл их, признаться, был слишком туманен даже для чародея). По всему периметру зала были расставлены кривые зеркала в человеческий рост, и из каждого зеркала на них смотрела искаженная физиономия Джелерака.

— Знаешь, — шепнул Дилвиш Инеррену, — в подобной ситуации один знаменитый воитель первым делом расколотил все зеркала. Как оказалось, колдун прятался за последним из них и благополучно подох, когда зеркало было разбито.

— Хорошая тактика, — согласился чародей, — только, если я правильно понял, каждое зеркало тут защищено несколькими слоями защитных чар. Причем эта магия очень старая.

— Тогда эти зеркала установил не Джелерак, — сделал вывод Роджер, — они принадлежат самому Бессмертному Замку. И их разбивать я бы не рекомендовал.

— Ты знаешь массу неизвестного о самых разных вещах, — подметил Инеррен. — Надо будет нам как-нибудь поговорить.

— С ним-то? — раздался из ниоткуда насмешливый голос Таурона. — Мой тебе совет: не пытайся, только головную боль наживешь.

— А это кто еще? — удивленно спросил Роджер.

Владыка ощущал беспокойство. Линия, связывающая фигуру Гарета с ним как с Игроком, могла быть обнаружена. Тогда станет известно о его связи с этим делом. Если Гарет обернется быстро, это не имеет значения: проблем у Безымянных и так достаточно, чтобы ему уделяли персональное внимание. Но если он задержится, дело дрянь.

Приняв решение, Владыка бросил свою силу на определение местонахождения Гарета и без труда получил ответ. Амбер. Так, либо Повелитель Теней по-прежнему находится там — и что этот сумасшедший нашел в Вечном Городе? — либо у Гарета неприятности. Может быть, отправиться лично и выяснить? Идея не казалась хорошей, но иной у Владыки не было. А ждать неведомо чего он устал.

Уже собираясь перемещаться, Владыка поймал кончик ищущего послания. Искали его. Не вовремя…

— Кто? — спросил он вслух.

— Свои, — произнес знакомый голос. Стена комнаты зарябила: кто-то проходил сквозь нее внутрь.

— Мой дом — ваш дом, принцесса, — поклонился Владыка входящей.

Без длительных разговоров Дара положила на стол мешочек, издавший приятный звук. Монеты Хаоса из черного янтаря.

— Мне нужен Повелитель Теней, — заявила она. — В силах ли Владыка Вселенной найти его?

Проклятье и трижды проклятье. Такого развития событий Мефистофель вовсе не предвидел!

— Мои лучшие агенты уже работают над этим, — сказал он, смахивая деньги в ящик стола. — Однако мое персональное присутствие — даже мысленное — может насторожить тех, кого я не хочу упоминать.

— Ты хочешь сказать, что сам искал его? — переспросила Дара. — Для себя? И с какой же целью?

— Принцесса, моя цель — сущий пустяк по сравнению с горячим желанием оказать вам услугу. — Мефистофель порадовался удачно сформулированной фразе и решил продолжить в том же стиле. — Когда они выйдут на связь, я немедленно поставлю вас в известность. В каком виде вам требуется этот человек? Сырым или хорошо прожаренным?

— Живым, — отчеканила Дара, — и предпочтительно ничего не подозревающим. А то знаю я твои шуточки.

— Как можно, принцесса? — Мефистофель изобразил из себя оскорбленную невинность, но тут же понял сам, что эта роль ему пока не удается. — Все будет исполнено так, как вы того желаете.

— Вот и отлично. Да, если дело попадет в руки Безымянных…

— Мои дела всегда ведутся в обстановке строгой конфиденциальности. Пока клиенты платят за это дополнительно, — улыбнулся Владыка. — Даже крайняя необходимость не вырвет у меня тайны!

Необходимость (в смысле, Ананке) не бывает крайней, холодно подумала Дара, а бывает лишь Неописуемой. Но в этом отношении Мефистофелю можно доверять. Доносчиком он никогда не был.

Инеррен тщательно осмотрел зал. Джелерака здесь не было, но он обнаружил нечто другое: каждое зеркало служило порталом. Наверняка противник ускользнул в один из них, чтобы… чтобы что? Кандидату на роль Старшего Бога не пристало избегать испытаний, пускай даже это испытание — дуэль с собственным роком, с собственной гибелью или хоть с Богами Судьбы. А Джелерак ушел.

Тогда напрашивается интересный вывод: он все же узнал Дилвиша и сейчас готовит нападение…

— Сзади! — выкрикнул Дилвиш.

Он швырнул свой меч наподобие дротика. Роджер едва успел среагировать и броситься на пол. Железная статуя, размахивающая гигантским молотом, оказалась насквозь пронзенной светящимся клинком. Тихий, слишком тихий звон — и от статуи осталась только кучка рыжей пыли, на которой лежал меч Великого Змея. На нем, естественно, не было и царапины.

— Ржавчина, — удивленно произнес Роджер, осмотрев пыль. — Интересный меч, Дилвиш. Он что, многократно ускоряет течение времени?

— Похоже на то, — отозвался чародей. — У настоящего хозяина меча прозвище Великий Змей…

— Тогда ясно, — сказал Роджер. — Это был фокус Джелерака?

— Статуя? Вероятно. Но я бы ожидал чего-то посерьезнее…

— Я помогу, если что, — пообещал Роджер.

Инеррен лишь улыбнулся, однако улыбка тут же исчезла: он увидел на указательном пальце левой руки собеседника знакомое кольцо.

— Ты умеешь с ним обращаться? — задал чародей на первый взгляд не вполне логичный вопрос.

Роджер понял тайный смысл замечания.

— Я не маг по образованию, — согласился он, — зато знаю об этих кольцах больше, чем многие их хозяева. Посмотрим. В одиночку мне, конечно, против Джелерака не выстоять, но с собственной защитой у меня не должно быть проблем. В Бессмертный Замок я добрался сам.

Зеркала вспыхнули. Зловещее багровое пламя играло в них и разве что не выплескивалось наружу — причем у Инеррена возникло подозрение, что вскоре именно это и произойдет.

Он достал из кармана Амулет Змея. Пришло время открывать карты.

— Роджер, я бы искренне порекомендовал тебе свалить отсюда куда-нибудь подальше, — заявил чародей, перекидывая цепочку через голову, — поскольку здесь вскоре не останется ничего хорошего.

Роджер не стал спорить и обратился к кольцу с серией мысленных приказов. Вокруг него замерцала радуга, издалека донеслась слабая мелодия флейты.

— Я бы хотел впоследствии узнать, как все проходило, — осторожно сказал он, медленно расплываясь в радужной музыке.

— Если останемся живы, расскажу, — пообещал Инеррен.

Роджер исчез, но не сразу, а по частям. Последней пропала ироническая и задумчивая улыбка.

— Ты готов? — спросил чародей.

— Давно уже, — ответил Дилвиш, — только что толку? Его ведь тут все равно нет, не так ли?

— Сейчас появится. — И Инеррен, поглаживая Амулет и аккуратно управляя его силой, произнес:

Когда реальностью становятся кошмары, Когда Стрела Судьбы пронзает цель, Когда Богов одолевают чары И остается смертной Цитадель — Теряет кандидат на пост высокий Все силы, все мечты и все права… Да, Джелерак. Приди и сам попробуй Пророчества оспаривать слова.

Потоки Времени вмиг прошили всю Вселенную и донесли слова Инеррена до адресата. Услышаны же они были не только Джелераком, но и другими.

Многие провидцы в тот момент потеряли сознание, а потом на свет появились легенды о заброшенной Цитадели Джелерака, в которой сидит Верховный Разрушитель и медленно, едва ли не по слогам, произносит Слова Власти. Когда последнее Слово покинет его уста, миру придет конец — столь же медленный и безжалостный, как изрекающий эти легенды мерный голос Разрушителя.

Так что у Джелерака не оставалось иного выбора, кроме как явиться на вызов. И он пришел, облаченный в черные энергии Потустороннего Царства и готовый к схватке с Неизвестностью.

— Вперед, — прошептал чародей.

Дилвиш снова занес меч, на сей раз — включив его внутреннюю силу. Клинок Безвременья ударил быстрее молнии, со скоростью, равной скорости мысли. Ни один маг не смог бы вовремя отреагировать, даже если ожидал такого, — и Джелерак не был исключением. Светящееся лезвие почти рассекло его пополам. На светлые мраморные плиты хлынула кровь.

— Дилвиш… — задыхаясь, прошептал умирающий. — Нельзя… стереть… пред… начертанное… — В глубине его темных глаз вспыхнули багровые огни. — Но можно… добавить… несколько слов… к последнему… приговору…

Оседая на пол, бывший черный маг неразборчиво шептал что-то. На миг Инеррену показалось, что он узнает некоторые слова.

— Назад! — крикнул он, но было поздно.

Руки Джелерака метнулись вперед, к эфесу меча, намертво вцепившись в крестовину. Хватка его была такова, что лезвие под натиском умирающего вошло в пол на несколько дюймов.

Из-под полуопущенных век черного мага били лучи алого света.

— Нельзя отменить предначертанное, — повторил он, и теперь тон Джелерака не был похож на предсмертный хрип. — Зато я в состоянии забрать на ту сторону бытия вас обоих.

Удар неимоверной мощи сшиб Дилвиша с ног. Джелерак наконец извлек окровавленный меч из собственного тела, перехватил его и торжественно, словно исполнял определенный ритуал, занес над поверженным.

— Прочь! — произнес чародей, не узнавая собственного голоса.

Его рука сжала Амулет Змея, и тот откликнулся.

Черный маг повернулся к Инеррену. В его глазах не было уже ничего человеческого, как и в низком голосе.

— Моли меня о снисхождении на коленях, смертный. Тогда я подарю тебе быструю и безболезненную смерть.

— Нет. Тебе не одолеть меня, даже будь ты цел и невредим.

— В моих руках находится Ключ Вечности, жалкий любитель! — прогремел Джелерак. — Когда клинок войдет в твою плоть, твои мучения будут длиться до скончания веков, и его не остановит ни одно заклятие!

— Итак, ты подчинил себе Вечность? — Улыбка чародея напоминала оскал раненого тигра. — Тогда прими свою власть!

Он одним движением разорвал цепочку и метнул Амулет в лицо противника. Джелерак небрежно махнул мечом, лезвие с легкостью рассекло металлическую пластинку надвое — и тут же тугие вихри зеленоватого пламени плотно охватили мага, изгнав из его глаз багровые костры. Джелерак хотел было закричать, но шипение вырвавшегося на волю Великого Змея заглушило все.

Инеррен заткнул уши, надеясь, что Дилвиш потерял сознание. Звуки, заполнившие Бессмертный Замок, любого бы свели с ума.

— НАЗОВИ МНЕ ХОТЯ БЫ ОДНО ОПРАВДАНИЕ, СМЕРТНЫЙ, — зашипел Змей, обратив свои немигающие желтые глаза на чародея. — ИНАЧЕ ТЕБЯ ПОСТИГНЕТ УЧАСТЬ ТВОЕГО ПРОТИВНИКА.

— Ты знаешь сам, Великий Змей, — пожал плечами Инеррен. — Сожалею, если ты воспринял использование нами твоего древнего оружия как оскорбление. Мы не хотели оскорбить тебя, нам всего лишь требовалось воздействовать на Джелерака. Забери то, что принадлежит тебе, и назови то, что хочешь получить в качестве компенсации за причиненные неудобства.

— ЭТО ХОТЯ БЫ ЗВУЧИТ РАЗУМНО. — Голос Змея был уже не разъяренным, а выжидающим. — ПРАВДА, НЕ СЛИШКОМ-ТО ПОЧТИТЕЛЬНО. К ВЛАДЫКЕ ВРЕМЕНИ НАДЛЕЖИТ ОТНОСИТЬСЯ СО СТРАХОМ И ПОВИНОВЕНИЕМ.

— Не жди повиновения от того, над кем висит проклятие Судьбы, — тихо проговорил чародей. — Не жди страха от того, кто сражался на равных с Отцом Богов. И я бы не стал угрожать тому, кто не понимает языка угроз.

— ЗАТО ОТЛИЧНО ВЛАДЕЕТ ЯЗЫКОМ ДЕРЗОСТИ И НЕПОКОРСТВА. НЕ ГОВОРИ ТАК С БОГАМИ, МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕЧЕК: ЭТО НЕ ПО НРАВУ ВЛАДЫКАМ СФЕР. У ТЕБЯ НЕТ ШАНСОВ УСКОЛЬЗНУТЬ ОТ ОЖИДАЮЩЕГО ТЕБЯ ПРИГОВОРА, ПОТОМУ ТОЛЬКО Я ОТПУЩУ ВАС С МИРОМ. ВПРОЧЕМ… — Змею как будто пришла в голову некая интересная мысль. — ЕСЛИ СВЕРШИТСЯ ЧУДО И ТЫ ПРОВЕДЕШЬ СУДЬБУ — Я ХОТЕЛ БЫ ВИДЕТЬ ТЕБЯ В РЯДАХ МОИХ ПОДЧИНЕННЫХ.

«Еще один потенциальный работодатель, — устало (но не без интереса) подумал Инеррен. — Вот теперь я вполне могу поверить тому, что Айра говорила о своей несравненной репутации. Заработать ее, оказывается, проще простого.»

— Он опять выиграл, — заметил Воланд.

Хранитель коротким приказом погасил волшебное зеркало и мрачно посмотрел на Ананке.

— Вам решать, — произнес он.

— Все уже решено, — вздохнула Необходимость, — и мне, признаться, жаль. Собирай всю организацию.

— Суд? — переспросил Воланд. — Только не ошибитесь, у Повелителя Теней в этом уже есть кое-какой опыт.

— Опыт здесь бессилен. Да, и пошлите сообщение Рэйдену.

— Зачем? Он передал, что выходит из Игры и возвращается на старый путь, — сказал Хранитель. — К чему вновь вводить его в дело?

— Это будет последняя его работа, — твердо проговорила Ананке. — Ему предстоит быть Адвокатом, и он проиграет. Тогда посмотрим, захочет ли Рэйден уходить.

Воланд одобрительно кивнул. Хороший стиль.

— А ты доставь Повелителя Теней во Дворец Правосудия, — повернулась Необходимость к Воланду. — С тобой он не будет вступать в неизбежную в ином случае перебранку.

— Хорошо, все будет сделано. До встречи!

Призывающая мысль Ананке быстро нашла где-то на задворках Вселенной еще одного из постоянных сотрудников Суда Равновесия.

— Ты явишься сам или мне трижды назвать тебя по имени?

— Уже иду, — моментально отреагировал Мефистофель. Секунда — и он, облаченный в свой парадный костюм из алого бархата, стоял перед Ананке. — Что я могу для вас сделать?

— То, что должен. — Необходимость говорила негромко, но внятно. — Предстоит суд над Повелителем Теней.

Мефистофель с трудом скрыл изумление и досаду. Теперь придется вернуть Даре ее аванс, чего он крайне не любил делать.

— Каковы основные обвинения? — Мефистофель сделал вид, что слышит о Повелителе Теней чуть ли не впервые. — И какие у вас будут предложения по поводу приговора?

— Отто, введи его в курс дела, — приказала Ананке Хранителю. — Что до приговора — поступай так, как следует.

Нет! Только не это, мысленно взмолился Хранитель. Сознательностью бывший Князь Тьмы не отличался и тогда, когда еще не был известен как главный заговорщик против Черного Трона… Теперь же у него осталось лишь одно качество демона — страсть к Игре.

— Выбирать тебе, — покачал головой Рамирес. — Это твой путь, а не мой. Если хочешь, я могу прогуляться вместе с тобой, но помогать не стану. Это твой путь и твой поединок.

Коннор стиснул зубы и несколько минут смотрел в никуда.

— Хорошо, — наконец произнес он, — пусть будет так. Рэйден выйдет на Арену в последний раз.

Коннор отстегнул меч — и, словно этот клинок был ключом, вставленным в замок заклинания, он тут же принял обличье Рэйдена.

— Дворец Правосудия? — уточнил он.

Безликий посланник согласился с этим утверждением. Тогда Рэйден перенес к указанному месту и себя, и Учителя.

Строение было невысоким, всего в два этажа. Круглые колонны из белого мрамора окружали его со всех шести сторон, создавая внутри приятную тишину и прохладу. Конечно, все это могло было быть достигнуто и колдовскими средствами, и массой других приемов, однако Ананке с нескрываемой гордостью повторяла свой главный девиз: применяй силу лишь в случае Необходимости. Силой же она называла все, что не было сотворено с помощью рук простого рабочего.

Главный вход, как и два боковых, не охранялся. Стража была излишней здесь, где Равновесие обладало абсолютной властью. Медленно пройдя по широкой лестнице, перила которой были отделаны слоновой костью, Рэйден и Рамирес оказались в большом зале.

У дальней стены помещалось кресло-трон, собранное из множества частей. Рамирес знал, что увидит, — и все-таки поразился мастерству, с которым мириады иголок и шипов были сцеплены воедино.

— Попробуй-ка, — с усмешкой предложил Рэйден, осторожно проводя ладонью по сиденью трона.

Рамирес последовал его примеру. Острия вовсе не были затуплены! Каково же приходилось сидящему здесь? Даже представить жутко…

— Теперь понимаешь, почему судья стремится рассмотреть дело как можно скорее?

— А где место Адвоката? — поинтересовался Рамирес.

— Слева, — качнул подбородком Рэйден.

Высокий каменный табурет был, конечно, не так удобен, как кресла, но по сравнению с троном Судьи казался мягкой подушкой. Когда же Рамирес взглянул на потолок, ему стала понятна извращенная выдумка строителя. Над табуретом Адвоката острием вниз висел тяжелый меч, закрепленный на тонком волоске.

— Так… Ясно. А как насчет Прокурора?

— О! — Рэйден усмехнулся. — Для него приготовлена другая игрушка.

Он указал на удобное с виду сиденье на другом конце зала, справа от трона Судьи. За местом Прокурора была выставлена статуя, представляющая собой Белую Смерть — скелет с огромной косой в руке.

— Чуть что не так — и эта статуя оживает. Прокурор будет первой жертвой.

— Мило, — охарактеризовал Рамирес. — Надеюсь, к зрителям архитектор этого здания ненависти не испытывал?

— Нет, зрителям следует опасаться только одного: как бы потолок не рухнул им на головы. Понимаешь, тут иногда такой крик стоит… Впрочем, сам увидишь. Это дело громкое — во всех смыслах.

Пройдясь по залу еще немного, Рамирес наконец обратил внимание на длинную скамью, располагающуюся за троном Судьи, наполовину скрытую в глубокой нише.

— А это зачем?

— Насколько я знаю, здесь должно находиться Большое Жюри, двенадцать присяжных заседателей, — сказал Рэйден. — Однако на моей памяти столь официального судебного процесса никогда не было. Говорят, подобный происходит один раз в несколько тысячелетий.

— Тогда именно так здесь и произойдет, — твердо заявил Рамирес, устраиваясь в первом ряду зрительских трибун. — Даже из того, что ты мне успел рассказать, уже можно сделать этот вывод.

Роджер возник напротив закусочной «Эйдолон», уже закрытой ввиду позднего времени. Но за угловым столиком сидел человек, перед которым стоял бокал и полупустая бутылка вина. Фонарь висел далеко, лицо человека практически полностью скрывали тени — однако Роджер не нуждался в освещении, чтобы узнать его.

— Здесь произошло много всякого, — заметил сидящий, выпуская из своей трубки клуб сизого дыма.

— Там тоже, — кивнул Роджер, присаживаясь. — Начинай.

— Некто, именующий себя Владыкой, телепортировал сюда мастера рукопашного боя по имени Гарет. Тот, оказывается, был послан выследить Повелителя Теней, о чем и заявил Озрику — предварительно, правда, они устроили неплохую показательную дуэль. — Роджер наконец поднял взгляд. — Потом заявился Жерар с отрядом стражников. В общем, сейчас этот Гарет во Дворце, где рассказывает все то, что знает. И то, чего не знает, тоже.

— Понятно. У меня все просто: Джелерак засел в Бессмертном Замке, а недавно туда явились Дилвиш и Повелитель Теней — выкуривать его оттуда. Я полагаю, у них это получится.

— Что, это все?

— Да. Не считая того, что я в конце концов научился пользоваться этим чертовым спикартом.

— Значит, цель достигнута, — вздохнул Железный Гвардеец. — Тогда объясни мне одну вещь.

— Если смогу.

— Кто украл из подземной комнаты гвардии мою рукопись?

5. Свое забирает Тень

Воланд коснулся двери кончиками пальцев. Да, все верно: и Дилвиш, и Повелитель Теней находятся в Зале Зеркал.

Он открыл дверь.

— О, мессир, — произнес Инеррен, — какая приятная неожиданность видеть вас в этой обстановке.

— Рад, что чувство юмора тебе покуда не изменило, — заметил Воланд. — Потому что сейчас предстоит одно испытание… ты, судя по всему, уже знаешь, о чем идет речь.

— И вы снова будете Судьей?

— Ну что ты. Твои проступки будет оценивать сама Необходимость. Да, я бы не советовал тебе называть ее по имени. Даже мысленно.

Чародей криво усмехнулся. Вот, оказывается, что послужило главной причиной Суда. Что ж, самолюбие и самомнение имеется у всех, а поскольку Боги — это фактически те же люди с невероятно увеличенными способностями, то их чувства и эмоции, согласно основному закону Равновесия, должны быть также сильнее, чем у людей…

«Минуточку! — мысленно воскликнул он. — Хотя нет, это ведь невозможно… Или как раз слово «невозможно» и является ключом?»

Осенившая его «гениальная» мысль своей невероятностью могла бы сравниться только со своей же оскорбительностью. Не неортодоксальность, а именно ересь — так бы ее назвали все, кто услышал подобную формулировку. К счастью, никто не слышал этого, а Инеррен ничего не собирался открывать до нужного момента.

— Это суд надо мной? Или Дилвиш также причастен к делу?

— Дилвиш будет принимать участие в Суде максимум как свидетель, — твердо сказал Воланд. — Он не совершил столько, сколько ты. Для него персональный Суд никто не будет собирать, нет необходимости.

— Я бы не употреблял этого слова, — с улыбкой заметил чародей.

Воланд кивнул.

— Ты готов к процедуре?

— Да. Но я не хотел бы оставлять тут Дилвиша.

— О нем позаботятся, — сказал Воланд и тихо свистнул. Тотчас же из ближайшего зеркала выскочила тень черной лошади.

— Я нужен вам, мессир? — спросил Блэк.

— До того как Освободитель придет в себя, доставишь его на северную границу Очарованной Земли, — приказал Воланд. — Пускай гадает, сон это был или нет.

Рэйден хмуро смотрел на Мефистофеля, наслаждающегося ролью Прокурора. Бывший Князь Тьмы нахлобучил себе на голову традиционный парик, взглянул в зеркало, остался недоволен своим внешним видом и несколькими пассами перекрасил парик в черный цвет.

— Да, так лучше, — удовлетворенно пробормотал Мефистофель. — Но эта мантия меня положительно раздражает…

— Неча на зеркало пенять, коли рожа крива, — вполголоса заметил Рэйден. Он знал, что Мефистофель его услышит.

В комнате наконец появилась Ананке. Все присутствующие тут же сделали вид, будто жутко заняты подготовкой к предстоящему судебному заседанию, хотя все давно уже было готово.

— Подсудимый доставлен? — спросила она.

— Минуту назад, — отозвался Воланд. — И без всяких эксцессов.

— Начинайте, — приказала Необходимость.

Когда все заняли свои места (Ананке — трон Судьи, Рэйден — табурет Адвоката, Мефистофель — кресло Прокурора, а Воланд — скамейку Бейлифа) и многочисленные зрители наконец прекратили выяснять, кто где и как должен сидеть согласно рангу и статусу, Служители Суда (Делвин и Мандор) ввели Подсудимого — Инеррена. Зрители приветствовали его как свистом, так и аплодисментами.

— Да, отношение к тебе тут самое разное, — кивнул Рэйден в ответ на недоумевающий взгляд чародея. — Кое-кто готов тебе памятник поставить за то, что ты в открытую высказал их чаяния и надежды; другие (по тем же причинам) мечтают разорвать тебя на части. Третьим просто интересно, что такого особенного в твоей персоне.

— Но открытую поддержку не окажет никто.

— Ну что ты, как можно? На Суде Равновесия? Даже среди собравшейся здесь компании нет таких сумасшедших… если не считать тебя самого.

Инеррен усмехнулся.

— Каковы местные правила?

— Слишком сложны, чтобы я успел объяснить, — бросил Рэйден. — А теперь помолчи и слушай.

Он решил воспользоваться советом учителя и обратился к Ананке:

— Ваша честь, если не ошибаюсь, процесс подобного уровня делает возможным привлечение Большого Жюри.

— Что ж, это право защиты. Обвинение желает подать протест?

— Нет, — Мефистофель встал и картинно поклонился Рэйдену, — нас устраивает и такое требование господина адвоката. Улики настолько бесспорны, что ни один состав присяжных не оправдает обвиняемого.

— Последнее замечание, господин прокурор, следует понимать так, что вы заранее согласны с любым составом Большого Жюри? — быстро осведомился Рэйден.

— Конечно, — оскалился Мефистофель, — при условии, что присяжные будут подобраны не вами, а Судом.

— Кажется, я начинаю понимать, — прошептал Инеррен. — Выигрывает тот, кто остроумнее парирует замечания соперника.

Рэйден не слышал его, сконцентрировавшись на обдумывании ответного выпада. И нашел нужную формулировку:

— Защита согласна с любым составом Большого Жюри при том условии, что присяжные незнакомы друг с другом, не имеют ни малейшего отношения к рассматриваемому делу, а также могут оценить происходящее с профессиональной точки зрения.

Мефистофель лихорадочно искал зацепку для протеста, однако все требования Рэйдена полностью соответствовали кодексу Равновесия. Прокурору пришлось кивнуть и сесть на место.

Статуя Белой Смерти слегка скрипнула челюстями, изображая наглую и самодовольную ухмылку.

Молоток Судьи стукнул по столу.

— Бейлиф, — приказала Необходимость, — найдите двенадцать персон, отвечающих требованиям. Кстати: ввиду того факта, что подсудимым является человек, приказываю всем присутствующим немедленно принять соответствующий облик! Нарушитель будет отвечать по всей строгости закона. Объявляю перерыв на двадцать минут!

Воланд подал знак своим подручным. Те немедленно покинули зал и отправились на розыски нужных личностей.

Но второй Роджер также не смог вычислить похитителя. Конечно, почти всем живущим во Дворце было известно, что Железный Гвардеец в свободное время занимается написанием таинственного романа (некоторые даже пытались читать это произведение, однако бросали на первой же странице). Но похищать-то зачем?

Или возник кто-то, решивший, что составленные Роджером Желязны десять томов «Хроник Амбера» на самом деле были не описанием уже происшедших событий, а истинной их причиной? Да, тогда неприятности только начинаются…

— Может быть, прогуляемся к Дворкину?

— Я уже пытался сделать это, — покачал головой Железный Гвардеец. — Вход блокирован намертво. А картина, нацарапанная на стене камеры Корвина, больше никуда не годится. Над ней кто-то весьма усердно поработал мокрой тряпкой.

Роджер тихо присвистнул:

— Старая игра начинается вновь? Как там, никто больше не заключал союз с Хаосом?

— Нет, вот это-то меня и беспокоит. Я бы знал, как действовать в подобном случае… Минуточку! Ты ничего не чувствуешь?

Роджер коротко кивнул и рывком поднялся с места. Железный Гвардеец подхватил с соседнего стула перевязь со своей шпагой и кинулся за ним, на ходу пристегивая оружие.

Им вдвоем предстояло совершить подвиг, который не удался в свое время ни одному из суперменов-амберитов…

Гарет наконец ответил на все возникшие у Рэндома вопросы, после чего король Амбера повернулся к Изгнаннику:

— Озрик, мне кажется, ты кое-что должен объяснить.

— Например?

— Кто такой этот Владыка, о котором он упоминал?

— Скажи мне — тогда мы оба будем это знать. Я и встречался-то с ним один только раз, — Изгнанник вздохнул, — что ровно одним разом больше, чем следовало бы.

— И при каких же обстоятельствах произошла эта встреча?

— Ну, это та еще история…

Тогда Легион Теней оказался (не по собственной воле) в аду. Он был призван на службу Лордами-Демонами для охоты на одного из мятежных Князей Тьмы, который восстал против Черного Трона. Нельзя сказать, что такая ситуация никогда прежде не возникала; в Преисподней всегда хватало желающих повысить собственный статус (пусть даже за счет переворота). И не впервые заговорщик был столь высокого уровня, всего на одну ступень ниже самих Лордов-Демонов.

Что особенного было в этом заговорщике? Почему, не считаясь с расходами, был призван Легион Теней?

Оказывается, Мефистофель (так звали мятежника) ухитрился раздобыть ключ от Врат Бездны и бежал сквозь них, причем запер их изнутри. Все попытки добраться до него с другой стороны результатов не принесли: Бездна слишком велика, чтобы там можно было отыскать то-го, кто активно этому сопротивляется.

— Не буду пересказывать всего дела, — заговорил Изгнанник, — опишу лишь финал. Мы стащили у Мефистофеля ключ и снова открыли Врата Бездны, после чего за дело взялись сами обитатели Преисподней. Их ведь хлебом не корми, а дай за кем-нибудь поохотиться.

— Стой, но при чем тут Владыка? Не вижу…

— А так именовал себя Мефистофель, когда беседовал с нами. Что было причиной такого самомнения, мне трудно судить.

«Рэндом! — ворвался в сознание короля Амбера голос Роджера (тот не соизволил даже наладить нормальный контакт по карте). — Нужно немедленно установить охрану у Первозданного Лабиринта!»

«Какого дьявола, Роджер, — мысленно же ответил Рэндом, — что ты себе позволяешь?»

«Быстрее, черт возьми! Я не могу быть одновременно в трех местах — в Хаосе, в Амбере и у Лабиринта Корвина. Блокируй все подходы и не пропускай никого, будь он даже воскресшим Обероном.»

Рэндом понял, что дело тут весьма серьезное. Поэтому он не задавал больше вопросов, а сразу отправил Бенедикта и Жерара в указанное место. Озрику хватило пары слов, чтобы он ринулся вниз, на лестницу и дальше, к камере Лабиринта. И он успел вовремя!

Как только Изгнанник сорвал с крючка ключ и метнулся в соседний проход, в коридоре (с той стороны, где располагались доселе неисследованные пещеры) послышались тяжелые шаги. Идущий, похоже, не нуждался в свете, так как не нес с собою ни факела, ни фонаря.

Тяжелые. Слишком тяжелые, подумал Изгнанник. И слишком длинные, у этого человека ноги вдвое длиннее нормальных… Или же это вовсе не человек. Скорее второе.

Он проверил, хорошо ли выходит шпага из ножен, и пожалел, что не подготовил заранее нескольких полезных заклинаний из той отрасли, что освоил в Легионе…

К концу перерыва Воланд, обменявшись предварительно парой слов с Рамиресом, встал и, деланно прихрамывая, подошел к столу Судьи.

— Все готово, ваша честь. Вот список присяжных.

Ананке быстро просмотрела лист, всего однажды удивленно подняв бровь. Удивилась она наличию в списке имени Рамиреса.

— Я, кажется, предупредила: присяжные не должны иметь к делу никакого отношения. А ученик Рамиреса…

— Ну и что? — пожал плечами Воланд. — Когда это Рамирес ставил интересы своих учеников выше дела? Кроме того, самого Рэйдена никто не собирается судить. Или я ошибаюсь?

— Ладно, давай их сюда. Все знают Общий?

— Я выдал каждому амулет-переводчик, с этим проблем нет.

— Отлично, — кивнула Необходимость. — Вот почему я люблю работать с тобой. Всем моим подчиненным вечно не хватает предусмотрительности, даже Отто порой промахивается. Не хочешь перейти в мою сферу деятельности? Сразу обеспечу все, что потребуется.

Воланд ухмыльнулся и покачал головой.

— Меня удовлетворяет мое занятие и пост. Но благодарю за предложение. Так как, начинать заседание?

— Да.

Среди присяжных было четыре женщины; все они были одеты в традиционные одеяния колдуний. Четверо из мужчин также были представителями магических искусств — даже на одежды незачем было смотреть, один взгляд говорил обо всем. Что до четверых оставшихся… Инеррену трудно было судить, кто они такие. Вроде бы у каждого из них на поясе висело оружие, однако поведение говорило о том, что они вовсе не являются простыми воинами.

— Защита готова? — спросила Ананке, усаживаясь на трон Судьи.

— Да, ваша честь, — ответил Рэйден.

— Обвинение?

— Несомненно и постоянно, — гордо сказал Мефистофель.

— Тогда начинайте излагать дело. Время дорого.

— Слушаюсь, ваша честь, — поклонился Прокурор и начал невероятно занудную вступительную речь. Чародей пытался следить за цепочкой рассуждений Мефистофеля, но отключился через две минуты.

Когда Рэйден толкнул его в бок, Прокурор как раз завершал:

— Из всего вышеперечисленного, ваша честь, можно сделать только один, зато бесспорный вывод: так называемому Повелителю Теней абсолютно наплевать на законы, поддерживающую всю Вселенную в равновесии. Он постоянно пренебрегает всеми — писаными и неписаными — правилами, не слушает чужих советов и не желает учиться на собственном опыте. У вас, господа присяжные заседатели, попросту нет возможности вынести приговор менее тяжкий, чем…

— Протестую! — поднял руку Рэйден. — Обвинитель не имеет права требовать от суда минимального приговора, он может только указать на вид кары, какой кажется верным ему. Однако окончательное решение за присяжными.

— Протест принят, — постановила Необходимость. — В дальнейшем, господин прокурор, прошу вас придерживаться кодекса.

— Прошу прощения, ваша честь, — снова поклонился Мефистофель. — Тогда я закончил. Представить все доказательства по каждому пункту моего заявления можно в любой момент, и даже сам подсудимый не будет отрицать того, что совершил.

— Слово защите, — объявила Ананке.

Рэйден начал развивать теорию, согласно которой Повелитель Теней был на самом деле игрушкой обстоятельств, причем почти каждое из приписываемых ему «злодеяний» было совершено из благих побуждений, из чувства долга и тому подобное. Он говорил убедительно, однако обвинений против Инеррена было столько, что вскоре даже не знающий местного кодекса чародей понял: фокус не удался. В глазах присяжных светилось сочувствие, но далеко не настолько сильное, чтобы оправдать его по всем статьям.

«Кажется, пора пускать в дело один трюк», — решил Инеррен, тихо нашептывая заклинание:

Пускай звучит Наречие Судьбы Для тех, кто должен вынести вердикт, Мой путь и побуждения известны — Но им они, видать, неинтересны, Их занимает собственное шоу… И все ж — явись, о Истинное Слово!

Неожиданно для всех (кроме чародея, разумеется) тон Рэйдена изменился, и он заговорил в совершенно несвойственной ему манере:

Огонь и мрак оставив за собою, Своим наследьем сделав кровь и месть, Отдав богатства все за миг покоя, Он сохранил Искусство лишь и честь. Врагов его могущество пугает, Хотя они подчас куда сильней. Он далеко не все о мире знает, Работая всего лишь средь Теней, — И потому идет на риск, который Любого бы отправил в мир иной, И побеждает. Как? Вопрос суровый, Ответ лежит за всей Большой Игрой. События без всякого сюжета, Слова без смысла, музыка без нот, Вопросы без намека на ответы — Игра, где важен статус, а не счет; Хронист, забывший имена и даты, Учитель, что глупей, чем ученик, Воитель, не носящий меч и латы, — Нет действий без последствий и причин. Вселенная — театр, а мы — актеры, Вся жизнь — это пьеса странных дум; Мир — декорация, репризы — разговоры, Характер — только маска и костюм, А занавес, что отделяет сцену От зала, — именуется Барьер… И драматург свою проводит тему, Используя нас, смертных, как пример. Но в публике всегда найдется критик, Своей оценкой наводящий тень На драматурга, на «сюжет развитья» И на Судьбу… Да, это — Инеррен. Актер, что не признал законы жанра? Иль зритель, что в душе — сам режиссер? Решайте сами. Перед вами карты И виден весь расклад и весь узор…

Закончив, Рэйден вдруг осознал, что им управляли, и бросил на своего подзащитного соответствующий взгляд. Тот сделал вид, будто не понимает, в чем дело.

Действительно, половина (если не больше) упоминающихся понятий была неизвестна Инеррену, зато все остальные — и зрители, и присяжные, и обвинители — прекрасно поняли, что имел в виду Адвокат. Кратко это можно было сформулировать так: кто может понять действия отдельных созданий, кроме самого Создателя? А как можно осудить кого-то, не понимая, чего он, собственно, добивался?

— Ты спятил? — яростно зашептал Рэйден. — Использовать магию на Суде Равновесия? В присутствии величайших Адептов Искусства?

— Какая разница, — отмахнулся чародей, — мне-то уже все равно. Заметят — так и будет, а нет — дело может и облегчиться.

Железный Гвардеец расстелил свой плащ и уселся на него, прислонившись спиной к толстому стволу дерева. Он расслабился, впитывая в себя незабываемые ощущения этих мест, знакомых до мелочей и постоянно преподносящих сюрпризы.

Туман, слабый аромат вереска и мягкая, спокойная тишина властвовали в этом месте, казалось, вечно — но Железный Гвардеец знал, что это никогда не было правдой. Огромному дереву было не так уж много лет — столько же, сколько и скрывавшемуся за паутиной бледного тумана Лабиринту. Тому Лабиринту, который начертил Корвин в дни Войны с Хаосом; Лабиринту, который настолько сильно отличался от амберского, что можно было бы назвать его абсолютно иным. Да, этот второй Лабиринт мог и не быть сущностью Порядка, хотя жители Хаоса всеми силами утверждали обратное. Впрочем, что они понимают в Порядке…

Но вовсе не это занимало мысли охранника. И обнаженную шпагу он положил рядом с собой вовсе не для того, чтобы думать о Порядке и Хаосе. Время размышлений ушло. Наступил час ожидания, за которым обязательно последует минута действия.

Роджер знал, что его двойник сейчас пробирается по Двору Хаоса, расчищая себе путь с помощью спикарта. Он мог бы даже войти с ним в контакт, для этого нужно было лишь сосредоточиться. Однако этого в данный момент делать было нельзя. У каждого из них своя задача: успех же будет достигнут только в том случае, если оба они одержат победу.

Земля задрожала. Вдалеке послышался волчий вой.

Стена тумана разошлась, открывая мерцающие бледно-голубым светом линии Лабиринта.

Железный Гвардеец мягко положил руку на эфес шпаги, одновременно подбирая ноги под себя и готовясь к мгновенному прыжку.

От поворота к повороту угловатый, зигзагообразный узор Логруса становился все более внушительным. Сопротивление Стражей нарастало, удары по барьеру сознания достигли критического уровня. Призраки лучших воителей Двора Хаоса стояли вокруг, нетерпеливо выжидая, пока ошибка претендента даст им возможность занять его место в краю реальных личностей.

Роджер улыбнулся им в лицо и прошел дальше, открыв еще два канала на спикарте. Бурлящая в его кольце сила с начала времен ждала этого момента, момента Великой Битвы. И дождалась.

Теперь, когда новые силы пытались изгнать древнее могущество из реального плана существования, Вселенная вновь оказалась на краю гибели. А те, кто был призван следить за Великим Равновесием, занимались каким-то Повелителем Теней, считая главным сокрушителем равновесия его!

План был рассчитан до мельчайших подробностей. У новых Сил имелись могущественные союзники, активно использующие их и тем самым дававшие Им использовать себя; древние же силы уже давно не принимали участия в Игре по этим правилам.

Все шло одно к одному. Повелитель Теней был лучшим отвлекающим маневром, какой только можно было вообразить. Каждое его деяние, направленное вроде бы на подрыв равновесия, на самом деле усиливало давление на древние силы — и новые отыгрывали себе еще часть Поля, увеличивая тактическое преимущество.

Только одно не было учтено в этом плане, составленном неведомо кем и неведомо когда. Тот факт, что обладатель древней силы может узнать обо всем ДО решающего момента. И ввести в Игру новую фигуру — самого себя.

А на этом этапе даже одна фигура может принести победу…

Древняя сила вступила в борьбу, словно никогда из нее не выходила — уверенно, активно и без колебаний. Безликие существа, подбиравшиеся к центрам Энергии, были остановлены у последней черты. В Хаосе, в Амбере и на лишенной имени вересковой равнине под огромным деревом.

Удар Уэйрдремма в темной пещере под Дворцом Амбера был нанесен одновременно с коротким выпадом Грейсвандира в изменяющемся пространстве Тир-на Ног-та. В этот же миг в подводном царстве Ребмы у Жерара проснулось чувство юмора: он оставил голову своего противника внутри камеры Лабиринта, а тело — снаружи. Бенедикт же аккуратно, словно на ежедневной тренировке, рассек нападавшего на три равные части.

Железному Гвардейцу пришлось потруднее, поскольку он не обладал ни силой амберитов, ни несколькими веками боевой практики. Зато у него оказалось преимущество — противник явно не ожидал столкнуться с охраной, так что Роджер проткнул его в трех местах до того, как тот сообразил, что на него напали.

Внутри же комнаты, где был скрыт Логрус, разыгралась действительно впечатляющая дуэль. Будь у нее хоть один свидетель, наверняка через несколько дней по всей Вселенной прокатилась бы слава о герое Роджере — отважном Защитнике Логруса. Но свидетелей не оказалось. Сам же Роджер предпочитал молчать, прекрасно понимая, что ему все равно никто не поверит. Не осмелятся.

И все же вскоре появилась странная легенда, наверняка основанная на этих событиях. Событиях, которые (согласно архиву Безымянных, не имеющем ни единого пробела за миллионы лет их истории) не происходили никогда, так как не могли произойти.

Новая линия в старом узоре — Новый участник забытой игры, Старый корабль по новому морю В Вечность плывет сквозь Забвенья костры. С новым стремлением — к старым вершинам, С новою целью — по старой тропе, С новой мечтою и новой надеждой Снова участвовать в старой борьбе. Старое твердо. Его уничтожить Много труднее, чем вновь воссоздать. Новое спит — но его потревожить Легче, чем снова заставить лечь спать. Новый учитель — для старых ошибок, Новый художник — для старых картин. Новый девиз — «Смерть встречаем улыбкой», Старый — «Останется только один!». Старый мир умер, а новый родился… Это, увы, лишь пустые слова — Старый мир жив. То ли он возродился, То ли он вовсе и не умирал. В новой одежде и с новою тростью, В старый поход и за старым вождем Мы, преисполнившись новою злостью, К старому кладбищу молча бредем… Старая песня под новым мотивом Всех поднимает. И снова, как встарь, Тени минувшего за исполином Держат свой путь в безымянную даль И, порожденные старою жизнью, К новой порой перейти не хотят, В них — отпечаток забытой отчизны, Дней, что уже не вернутся назад. С новыми силами, с новою властью, В новых мирах или в новой стране — Старое живо и чинит напасти Тем, кто его хотел видеть в огне. Старое слово и старое дело Вновь воскресает. И новых личин Много имеет оно. Нет удела Хуже, чем в Вечности путаться с ним. Старые корни у новых растений, Старые ветви у новых дубов, Стар этот мир. Но из новых мучений Есть лишь одно в паутине веков — Старое с новым смешать воедино, Старую кровь среди новых костей; Новым эмоциям, новым усильям — Дать старый разум, лишенный страстей. В вечном безмолвии вечно вращаясь, Время спиралью порою свернув, Тысячи Сфер в океане проклятий Плавают, цели лишившись от мук. В Вечности старое с новым едино, В Вечности нет разногласий у них… Только вот стоит ли лезть в паутину, Тем повторяя судьбу дней былых? Ново ли то, что действительно ново? Мертво ли все, что исчезло давно? Нет ли другой, не настолько суровой Участи? Или же все решено? Старый мудрец ищет новых ответов, Новый мудрец ищет старый вопрос, Старые истины — пыль, новых нету — Есть только отзвуки старых угроз. Старый разбойник под новым девизом Снова орудует саблей своей; Новый охотник за старым капризом Вновь отправляет на гибель детей. Демоны прежних веков воскресают И с новой силой на битву идут; Старых героев порой призывают, Только они ли на зов наш придут? Старые хитрости в новую жизнь Входят, поверьте, без всяких проблем. Старая здравица новой отчизне Нас утешает. Да только зачем? Старое нам не изжить, безусловно, Но пусть уйдет то, что может уйти: Дело не в том, что правдиво, что ложно; Главное — мы, наша цель и пути.

Написанное от лица смертных и для смертных, это произведение не было их творением. Кого только не называли его автором… и всегда — ошибочно.

А Суд Равновесия все больше напоминал обычную перебранку, но в крупном масштабе. Те, кто понял суть проделанного чародеем трюка, потеряли дар речи от такой наглости; зато остальных очень интересовал вопрос, что намерен ответить Мефистофель на столь оригинальный выпад Адвоката.

Мефистофелю сейчас пришлось несладко. Он терпеть не мог стихов, а уж ответить в таком же стиле вообще был не в состоянии. Но отказаться от ответа значило признать свое поражение.

Поэтому Прокурор произнес что-то настолько туманное, что никто не понял смысла высказывания (включая его самого).

Нет ничего в безграничной Вселенной, Что не подвластно было бы Времени: Смертные, боги, легенды, сказанья В Вечности станут лишь пылью и тленом… И обрекают себя на изгнанье Те, кто избавился все же от бремени. Было немного их, Грань одолевших, Скрытых под черным покровом Забвения — Нет никого уж, кто знал их историю… Только легенды тех дней нашумевших Часто всплывают в моменты тяжелые И открывают все омуты Времени. В мерных, холодных словах нет сочувствия, Нет духа веры в Благого Создателя — Нет ничего, даже отзвука личности. Но говорящий их не был бесчувственным, Эти легенды — печать справедливости, Что окупает всю боль ожидания. Сила, могущество, власть — преходящи, Но нету дела до этого смертным, Ибо их жизнь еще быстротечнее, И не узнать им всю боль, всю опасность Сумрачных Стран, Преисподней и Вечности — Мест, где и вечное выглядит тленным.

Восстановив таким образом свой престиж, Мефистофель уселся на место и стал ожидать приговора. Никто не сомневался в том, каким будет вердикт. Глубоко вздохнув, Инеррен внезапно осознал, что и это ему абсолютно безразлично…

Когда Необходимость утвердила приговор присяжных — изгнание на другую сторону бытия — чародей лишь кивнул. Он не пытался сопротивляться, когда пять высоких фигур в бесформенных серых одеяниях окружили его и увели из Дворца Правосудия на скрытую Поляну Свершений, где традиционно исполняются все приговоры…

Эпилог

— На колени! — прозвучал голос.

— Нет, — покачал головой Инеррен. — Делайте то, что должны делать. Я не стану сопротивляться.

Четверо извлекли из-под накидок длинные клинки, встали попарно и скрестили их, медленно подняв вверх, — таким образом, образовалось нечто наподобие коридора. Пятый же — тот, который говорил, — стоял напротив чародея, у дальнего конца коридора.

Мгновение — и он скрылся в сером тумане Небытия… Нет, не он. Это сам Инеррен уходил туда, где его давно ожидали все побежденные им враги. Осознав это, чародей произнес последнее заклинание — и почетный караул из пяти палачей вынужден был совершить этот Путь вместе с ним…

Во всяком случае, именно это было отражено на волшебном экране, стоявшем во Дворце Правосудия. Но было ли это так на самом деле?

Нет. Произошло вот что.

— На колени! — прозвучал голос.

— Нет, — покачал головой Инеррен. — Делайте то, что должны делать. Я не стану сопротивляться.

— Это правильно.

Говоривший внезапно откинул капюшон своего одеяния, одновременно прижимая палец к губам. Чародей едва удержался от изумленного восклицания. Даже его богатый опыт не помог бы предвидеть ТАКОГО исхода.

— Ты свободен, — прошептал Железный Гвардеец.

— А…

Еще трое открыли свои лица. Корвин, Озрик и Гарет.

— По-моему, мы квиты, — усмехнулся Изгнанник.

— И я тоже вернул свой долг, — сказал пятый, откидывая капюшон. Это был Роджер.

У Инеррена на миг закружилась голова, но он тотчас овладел собой. Теперь некоторые из более ранних намеков прояснились.

— А что Безымянные? — наконец спросил чародей.

— Я использовал спикарт, чтобы сделать для них соответствующее изображение, — усмехнулся Роджер. — Они не заподозрят ничего. Ты снят с крючка.

— Пора уходить, — тихо проговорил Гарет, прислушивавшийся к отдаленным звукам. — Роджер…

— Уже, — бросил тот, и их окружил радужный ореол.

Расположившись в удобных креслах библиотеки Дворца Амбера, они наконец позволили себе расслабиться.

— Постарайся теперь не попадаться на глаза Безымянным, — посоветовал Роджер, — иначе, сам понимаешь…

— Не беспокойся. Тебя я в любом случае не выдам.

— Я не о том. Боги Судьбы должны заниматься своим прямым делом, а не отвлекаться на разборки с тобой… У тебя за последнее время наверняка возникла масса вопросов, на которые ты хотел бы найти ответы, так?

— Естественно, — усмехнулся чародей. — А ты предлагаешь забыть обо всем?

— Это было бы лучшим вариантом, — заметил Железный Гвардеец, — однако я понимаю, что на это ты не пойдешь. Попробуй поискать ответы в другом месте.

— Где?

— Здесь.

Он подошел к стойке с книгами, вынул десять тонких книжек в переплетах из зеленой кожи и положил перед Инерреном.

— Возьми их, найди безопасное место, прочитай — а потом подумай как следует, прежде чем делать что-либо.

— Ты меня заинтересовал, — признал Инеррен. — Хорошо. До встречи! — И он исчез в сумерках, унося с собой одно из лучших изданий «Хроник Амбера».

«Надеюсь, этой встречи не будет никогда», — независимо друг от друга подумал каждый из оставшихся в библиотеке…

Реальность реальна настолько, насколько ее считают реальной. Не существует вещей призрачных или невозможных; есть лишь те, в которые не верят.

Поэтому в целом в Вечности существует все: за срок, равный Вечности, кто-то да поверит в искомую вещь — даже если это полная и неоспоримая чушь.

И поэтому в Вечности нет ничего, ибо внутри нее некому верить даже в то, что не нуждается в дополнительной поддержке.

Поэтому понятия «действительность» и «фантазия» суть одно и то же. Значит, предел реальному, как и предел вымышленному, не будет достигнут никогда — ведь человек не успокаивается на достигнутом, как бы велики ни были его открытия и возможности. Никогда.

Хотя что такое «никогда» с точки зрения той же Вечности?

Очень, очень короткое время. Но оно куда длительнее, чем жизнь любого человека — что по меркам Вечности лишь краткий миг.

И этот краткий миг стоит всей Вечности…

И тот, кто осознал это, стоит выше самих Владык Вечности…

Часть девятая Назад, на Тропу Теней

«Порою, даже бодрствуя, мы вдруг оказываемся лицом к лицу с тем, что давным-давно позабыто, и произносим слова, кажущиеся нам чушью — ибо мы боимся разглядеть их подлинное значение.»

Урсула Кребер Ле Гуин. «Самый дальний берег»

Пролог

Жизнь, как и все существующее на этом свете, имеет свою оборотную сторону. Однако эта сторона, вопреки общепринятой теории, не смерть. А нечто куда более ужасное.

Смерть — не отсутствие жизни, а всего только ее логическое завершение. У жизни есть свое начало и есть свой конец. Это смерть. Смерть же, в свою очередь, имеет конец и начало. И это — жизнь.

Но обратная сторона бытия противоположна и Жизни, и Смерти. Что же это такое? Где нет ни жизни, ни смерти? В Пустоте.

В Пустоте нет ничего, поскольку ничто не может выжить в местах, противоречащих Жизни. Во владения Смерти жизнь проникнуть может, но не во владения Пустоты.

Там нет ничего, в один голос говорят знающие. Однако они не утверждают, что там нет НИКОГО…

1. Мстители и жертва

Человеческим языком невозможно было описать призрачные образы, сливающиеся с окружающей их массой серого Ничто. И разговоры их — если то были разговоры — звучали не на человеческих наречиях.

Однако почти все они были людьми… когда-то.

И всех их объединяло одно качество, присущее исключительно человеку. Месть. Месть тому, кто заставил принять их теперешнюю участь. Тому, кто избежал тысячи смертей, обещанных ему многими.

Их было много, однако главенствовал один. Некогда его называли Отцом Богов, но здесь он предпочитал свое другое имя — Хаос. Имена оставались единственным достоянием обитателей Пустоты, так как все их силы были отняты. Нет, не Повелителем Теней, а самою Пустотой — не существует сил, способных действовать внутри нее.

Кроме силы самой Пустоты, которая много больше любой иной.

— Схиавхей!

— Слушаю, — отозвался шипящий голос.

— Вы уже установили контакт?

— Да, как раз недавно нам повезло…

— Не важно, — оборвал Хаос. — Меня интересует только результат. Сталкаор!

— Здесь, — сказал бывший чернокнижник. — Я готов открыть Врата в любую минуту. Нужен лишь приток энергии.

— Будет тебе энергия, — бросил Хаос. — Как у тебя, Кан?

— Если не возражаете — Император, — произнес где-то вдали тихий голос Шао Кана. — Пустота вскоре ответит. Готовьтесь к всплеску.

— Отлично! — прогремел Хаос. — Джелерак, начнешь действовать по моему сигналу.

— Наконец-то, — раздался вздох облегчения. — А то я уже…

— Ты находишься тут меньше, чем любой из нас, — раздраженно заметил голос того, кто был в курсе всего плана (и автором большинства его аспектов), но сам имел иные причины для действия. — Тебе жаловаться нечего. Если бы не Пустота, я…

— Оставьте это, — сказал Хаос. — Незачем ссориться сейчас, пока дело не сделано. Потом разберетесь.

— Внимание! — проговорил Шао Кан. — Начинается!

Разбуженная его длительными уговорами Пустота издала глубокий вздох, выпустив малую толику своего дыхания — своей неисчерпаемой энергии. Тотчас же Джелерак преобразовал ледяное дыхание Пустоты в вид, куда более пригодный для работы, и передал Сталкаору. Чернокнижник, некогда славившийся своим искусством работы с неисследованными порталами, быстро создал Врата из полученной энергии. А Схиавхей, которому не могло повредить убийственное для других излучение Барьера, метнулся внутрь и стабилизировал портал с другой стороны.

— Есть! — послышался его торжествующий возглас.

Минутой спустя на реальной стороне бытия оказались и остальные. Они медленно теряли призрачный вид, обретая плоть. С каждым мигом в их новообретенных глазах разгорался огонь, грозивший неминуемой смертью их врагу. Повелителю Теней.

Хранитель смертельно побледнел, услышав эту новость. Не проснувшись окончательно, он уже подхватил зеркало и вызвал Воланда.

— Понял, — тихо процедил тот, выслушав сообщение. — Вот уж никогда бы не поверил… Ладно, Отто. Посмотрю, что можно сделать.

— Спасибо, — поблагодарил Хранитель, прерывая контакт. Затем он привел себя в порядок и стал подбирать наилучшие формулировки для доклада Необходимости.

Воланд, вероятно, мог бы самостоятельно разобраться даже с таким непростым делом. Лозунг его команды «Невозможность» — «Сделаем невозможное свершившимся фактом!» — несколько утрирован, но в целом вполне соответствует истине. Они в прошлом не раз совершали подвиги, которые считались совершенно невозможными с любой точки зрения.

Однако мессиру не хотелось охотиться за беглецами из краев Пустоты и водворять их на место. Он не считал охоту за преступниками достойным занятием, даже если среди этих «преступников» находился сам Хаос, с которым в открытом бою еще никто не мог справиться… Хотя нет, мог. Повелитель Теней. Но он получил свое и теперь не может помочь никому. Так что Воланд решил передать дело тому, кто всегда именовал себя лучшим специалистом по вопросам безопасности. И, вызвав Блэка, немедленно отправился во Двор Хаоса.

Пройдя через тайную дверь в Пути Всевидящих, он тут же наткнулся на одного из шпионов-демонов, спешащего к Мандору с каким-то докладом. Последовав за ним, Воланд вскоре добрался до цели.

— Мессир? — удивился Мандор, снимая ноги со столика и закрывая книгу. — Какими судьбами?..

Несколькими точно подобранными предложениями Воланд вкратце обрисовал ситуацию. Глаза Мандора сузились.

— Но почему вы обращаетесь ко мне?

— Ты же у нас специалист в области безопасности. К тому же тут замешан сам Хаос. Где я, по-твоему, найду другого эксперта сразу по двум этим вопросам?

Мандор понял, что не всегда удобно иметь первоклассную репутацию. Однако отказаться теперь было невозможно.

Возможно, Мандор бы и нашел какой-нибудь способ уладить вопрос, но в настоящее время его беспокоило другое расследование. Посланные в Четранию агенты никак не давали о себе знать, а внутри самого Двора Хаоса бушевали невероятные слухи о недавней битве Логруса против неведомых сил. От Мандора постоянно требовали все новой информации, которую он, как глава Всевидящих, был обязан предоставлять. Не бесплатно, понятное дело, но это отнимало массу времени и сил.

В конце концов Мандор решил обратиться за помощью к специалисту широкого профиля, именовавшему себя Владыкой Вселенной. Сперва он описал положение дел, а потом сделал тонкий намек: мол, разве не было бы красивым совпадением, если бы все как-нибудь по-быстрому уладилось? Мефистофель, не долго думая, ответил: а каким прекрасным совпадением была бы определенная сумма, в тот же момент волшебным (или любым другим) образом появившаяся прямо у меня в руках! Когда же Мандор уточнил размер этой суммы, то убежденно сказал: нет, таких совпадений не бывает!

— Да, это проблема, — согласился Сухэ, к которому Мандор пришел за советом. — Я не хочу вмешивать в это дело Силы. Но могу порекомендовать небольшой метод проверки.

— Что тут проверять? — не понял Мандор.

— Посуди сам: что вообще заставило их покинуть Пустоту? Почему они, рискуя остатком жизни, пошли на открытый конфликт со Вселенной в целом и Безымянными в частности?

— Согласен, это интересный вопрос. Спасибо за совет.

Мандор довольно быстро «добыл» одного из бежавших — некогда это был начинающий колдун по имени Джейер. Беглец не хотел говорить, однако Мандор всегда умел добиваться своего. Вскоре сопротивление Джейера было сломлено, а один звук легкого удара металла о металл заставлял его судорожно вздрагивать.

— Итак? — Мандор подбросил в воздух маленький металлический шарик. Тот завис, а потом мягко упал в его раскрытую ладонь. — Повторяю вопрос: сколько вас бежало из Пустоты?

— Не знаю, — выдавил Джейер. — Я не видел всех. Примерно шестеро; быть может, больше.

— А кого знаешь ты?

— Моего учителя, Сталкаора. Потом, того, кто называл себя Хаосом.

— Помнишь еще чьи-нибудь имена?

— Джелерак… — Пленник нахмурился. — Схиавхей… и еще кто-то.

— Ладно, это может подождать. Теперь подумай как следует, прежде чем отвечать на вопрос. Зачем вы покинули Пустоту? Какова основная цель этой акции?

— Месть, — тут же сказал Джейер.

— И кому же вы собирались мстить? — Мандор вновь подбросил шарик к потолку.

— Повелителю Теней.

Шарик завис в воздухе. Мандор издал неопределенный звук, с трудом сдерживая изумление.

— Повтори.

— Повелителю Теней, — послушно проговорил Джейер. — Я не лгу.

Инеррен закрыл книгу и отложил в сторону. Место, где он находился, — зал Безумного Оракула — нельзя было считать совершенно безопасным, но ввиду его малоизвестности тут можно было расслабиться и как следует отдохнуть от недавних передряг.

Чародей вовсе не собирался задавать Оракулу новые вопросы, хотя по прочтении книг Роджера таковых у него накопилось вполне достаточно. Просто невероятно искаженная архитектура этой комнаты более чем соответствовала его мрачно-ироническому настрою. В сущности, как еще должен чувствовать себя тот, кого приговорили к пожизненному заключению на обратной стороне бытия?

То, что прежние союзники в последний миг пришли на помощь, было весьма неожиданным поворотом событий, Инеррен тогда уже приготовился встретить свою участь. Однако спасение не заставило его измениться. Как и прежде, впечатавшийся в его душу и сознание узор Теневой Тропы устоял против всех испытаний.

Это, возможно, выглядит смешно, но в недавнем разговоре с Призраком чародей — сам того не подозревая — сообщил ему чистую правду. Посвященный Теневой Тропы становится личностью того же уровня, что и Посвященные Логруса и Лабиринта… Кстати, все увертки Дворкина и его нежелание поддерживать разговор о Лабиринте теперь понятны. Тот просто опасался, что Инеррен (как всегда, из чистого любопытства) станет изучать сей «центр Порядка», а к чему бы привело это в дальнейшем, не мог бы сказать даже Его Величество Случай… Интересно, это, случайно, не нынешний король Амбера, Рэндом? Очень вероятно.

Чародей спокойно занимался абстрактными раздумьями, наслаждаясь каждым мгновением выпавшей ему передышки. Да, передышки; он вовсе не тешил себя надеждами, будто вышел из Игры. Предчувствия никогда не обманывали Инеррена, и сейчас они утверждали, что в относительно недалеком будущем его ожидает работа…

Никто не знал, где находится Повелитель Теней. Все, у кого Хаос и его подручные пытались это выведать, либо вообще не знали этого имени, либо искренне уверяли, что он мертв, изгнан Богами Судьбы с этой стороны бытия. Однако это было неправдой: на другой стороне Повелителя Теней не было.

Именно это, в сущности, и подвинуло их действовать. Изгои реального мира, они все же имели информацию обо всем происходящем по эту сторону бытия. Узнав о приговоре Суда Равновесия, они подготовили Повелителю Теней соответствующий прием… только вот он не явился туда.

Кто-нибудь менее уверенный в себе мог бы уже предположить, что Повелитель Теней из двух возможных выборов сделал третий — невозможный. Но только не Хаос!

Он знал: с каждой секундой риск возрастает. Он знал: силы Безымянных и всех прочих приведены в полную боевую готовность и ждут лишь сигнала, чтобы атаковать их и заставить убраться прочь — или уничтожить окончательно. Он знал также, что этот конфликт отзовется по всей Вселенной всплеском небывалой силы.

И Отец Богов плевал на это, равно как и на собственную участь. Не беспокоили его и судьбы союзников. Имело значение только одно: завершение дела. Никто не может ускользнуть от мести Хаоса!

Самое интересное, что все беглецы были согласны с такой постановкой вопроса. Их не волновала собственная судьба, главное — отплатить обидчику. Повелитель Теней должен уйти в Пустоту!

Так думали все. Кроме одного.

Имя его было известно во Вселенной. Упоминалось вслух оно довольно редко, однако забыть его не могли себе позволить даже всемогущие Боги — потому что им было доказано, что не такие уж они и всемогущие. Доказано наглядно и убедительно. (Правда, те Боги на самом деле не были богами. Зато остальные считали именно так; а ведь только искренняя вера многочисленных поклонников делает Бога истинно могущественным.)

Имя его упоминалось подобно проклятию, зачастую в нарицательном смысле, обозначавшем предательство самого святого.

Это был Бранд. Бранд из Амбера, вошедший в союз с Лордами Хаоса и едва не уничтоживший Вселенную. Бранд, предавший свою семью ради честолюбия и желания стать Владыкой Всего Сущего. Бранд, даже после смерти заставляющий людей нервно содрогаться при упоминании своего имени.

Но теперь имела значение только часть его жизни. «Повелитель Теней, — думал Бранд, — должен исполнить кое-что — прежде чем мои союзнички разорвут его в клочья. А для этого…»

Для этого понадобится помощь одного старого друга. Вернее, старого врага. А еще точнее — старой противницы. Составившей некогда гениальный план, приписываемый обычно ему самому.

Она именовала себя Повелительницей Хаоса, что крайне забавляло Отца Богов (если что-то вообще могло его развеселить)…

Джейер выдал Мандору целую пригоршню сведений, от которых у того в буквальном смысле слова потемнело в глазах. Оказывается, Повелитель Теней вовсе не сидит сейчас где-то на оборотной стороне бытия, вспоминая все свои прегрешения (как думали Безымянные). Он вообще не попал в Пустоту — а ведь Мандор самолично видел казнь. Хотя нет, он не видел самой КАЗНИ воочию — он видел ее изображение на волшебном экране! Так…

За эту информацию заплатили бы очень много. На миг Мандор представил себе радужные перспективы выуживания ОЧЕНЬ крупной суммы у дюжины Лордов Сфер одновременно, потом вообразил сцены в кабинетах Хранителя и Ананке… Да, игра бы получилась великолепная. Но это может обождать. Сейчас по-прежнему нерешенным остается вопрос — как бы водворить на место беглецов или уничтожить их, не вызвав внеочередного вселенского катаклизма?

Мандор долго обдумывал ситуацию со всех сторон, даже прикидывая возможность привлечения к делу прежних врагов из Амбера. Вскоре у него в голове родилась одна парадоксальная идея. Ну в самом деле, кто лучше всех может возвратить группу беглецов в Пустоту, как не тот, кто их туда загнал?

То есть Повелитель Теней. Оставалось одно — найти его.

Мандор поудобнее устроился в глубоком качающемся кресле, закрыл глаза и прошелся внутренним взором по ключевым точкам Вселенной, задавая везде один и тот же мысленный вопрос. Ответ был отрицательным, но это только подстегнуло Мандора: все-таки нашлось место, ускользнувшее от внимания Всевидящих!

То пространство, которое Мандор обозревал за долю секунды, армия разведчиков высшего класса не исследовала бы даже за миллион лет. Только поэтому он и мог достичь успеха. Сужая круги поиска и отсекая пройденные ветви, глава Дома Всевидящих медленно, но уверенно двигался к цели.

Инеррен почувствовал на себе чей-то взгляд и поднял голову. Перед ним парил призрачный образ Мандора.

— Мне следовало догадаться, что это будешь ты, — произнес он.

— А мне следовало догадаться, что ты не примешь навязанной участи. — Мандор материализовался окончательно. — Твое счастье, что я нуждаюсь в твоей помощи именно сейчас.

— Так я и предполагал, — кивнул чародей. — Что на сей раз?

— Я надеюсь, ты знаешь, что у бытия две стороны?

— Да, — мрачно сказал Инеррен, не вдаваясь в подробности.

— А знаешь ли ты, ЧТО находится на той стороне?

— Знаю.

На такой ответ Мандор явно не рассчитывал. Чародей криво усмехнулся.

— И знаю также, КТО находится на той стороне. С несколькими из них я даже лично встречался.

— В таком случае ты можешь предсказать и свое задание.

— Гм… — Инеррен потер виски. — Ты ведь не хочешь сказать, что Барьер пал и они вырвались на свободу?

— Не хочу, — подтвердил Мандор. — Барьер стоит, как и стоял. Но вторая часть твоего предположения верна. И не спрашивай меня, как они ухитрились это осуществить.

— «Они» — это кто? Неужели все узники Пустоты?

— Не знаю насчет всех, но… по-моему, тут хватит и нескольких имен. Сталкаор, Схиавхей, Джелерак, а на закуску — Хаос собственной персоной.

Чародей устало склонил голову.

— Я невероятно горжусь тем, что мне оказано такое почитание со стороны одного из Высших, — проговорил он. — Я счастлив услышать, что меня считают самым могущественным из магов в пределах Миллиона Сфер и за оными. Мне приятно, что моя личность стала настолько важной для узников Пустоты, что они преодолели Барьер, причем таким странным способом, что никто не может этого понять. Но, увы, — тут его тон стал прежним, иронически-надменным, — остается только догадываться о причинах назначения Высших на их текущие посты. Во всяком случае, главным тут был не вопрос смекалки.

— Поясни свою мысль, — не понял Мандор.

— Как, интересно знать, я справлюсь со всеми, вместе взятыми? Не думаю, что мне будет везти так же, как в первый раз. Кому, как не мне, знать, что мои победы — результат слепого везения…

— Понимаешь, — сказал Мандор, — везение зачастую является только результатом тщательной подготовки. А если еще учесть все фокусы Богов Удачи…

— Как? — переспросил Инеррен. — Разве удача — не вотчина того, кого называют «Его Величество Случай»?

— Не совсем. Да, Его Величество Случай отвечает за везение — в иерархии Богов Судьбы. Однако существуют также Боги Удачи, о которых знают не многие — потому что они почти никогда не заявляют о своем существовании.

— Стоит мне подумать, будто я понимаю хоть часть структуры Вселенной, как тут же выясняется, что дело обстоит совсем иначе, — с усмешкой заметил чародей. — Ладно, оставим эти дискуссии до более подходящего момента. Дело важнее.

— Вот это мне по душе! — Мандор соизволил улыбнуться. — Речи не теоретика, а практика! Оставь свои изыскания другим, более знающим, а сам займись только практическим воплощением своих и чужих проектов — тебе тогда цены не будет.

— Интересно, — усмехнулся Инеррен, — а я чем, по-твоему, занимался? Проверкой собственных предположений? Или все-таки исполнением чужих заказов?

— Замнем для ясности, — сменил тему Мандор. — Итак, тебе нужно что-нибудь для работы? Скажи, я достану.

— Мне нужна информация, — заявил чародей. — Вся информация, даже та, которая не имеет к делу прямого отношения.

Информация?! Что он о себе думает, возмутился Мандор. Ведь информация — это самое дорогое, что только имеется во Вселенной!

Он медленно спускался по винтовой лестнице, обвивающей северный шпиль цитадели Ганту. Полосатое небо Двора Хаоса меняло свой фоновый цвет с синего на красный, и, как всегда в это время, ярко-золотые точки несуществующих звезд совершали на нем свой сложный ритуальный танец.

Ветер швырял в него пригоршни тонкой пыли, принося с собою сладкий запах тлена и дым далекого пожара. Погребальный костер, определил он с легкостью эксперта.

Тонкая черная кожа его перчаток не помешала чувствительным пальцам нащупать фальшивые заклепки на потайной двери и нажать их в определенном порядке. Легкий скрип несмазанных петель прозвучал в тишине потайного коридора подобно сигнальному колоколу.

Несколько минут — и он был у цели. Вначале он осторожно прислушался к происходящему в кабинете, потом откинул портьеру и вошел. Никого. И ничего подозрительного.

Сзади его шеи коснулось холодное острие.

— Кто же это настолько уверен в себе, что осмелился вторгнуться в мои личные покои? — промурлыкала Дара.

— Ты знаешь меня, — сказал он.

Клинок исчез. Мгновением позже резкий рывок развернул его лицом к Повелительнице Хаоса. Та всмотрелась в его глаза (точнее, один, левый глаз) и кивнула.

— Неожиданность, что и говорить, — произнесла она. — Надеюсь, у тебя имеются серьезные причины, Бранд?

— Конечно, — усмехнулся он, — я знаю, с кем имею дело. Моя цель тебе известна — с тех пор она не переменилась. Хотелось бы уплатить по счетам.

— Может быть, я бы и смогла тебе помочь, — заметила Дара, — все зависит от того, что можешь предоставить ты.

— А что нужно тебе?

— Вообще-то Боги Судьбы приговорили его к заключению в Пустоте, — начала Повелительница Хаоса, — но я уверена, что у тебя найдется способ обогнуть это препятствие…

— О да, — усмешка Бранда была весьма странной, однако пояснить это выражение он не счел нужным, — и не один способ. Так кто конкретно тебе необходим?

— Некий колдун, называющий себя Повелителем Теней.

Бранд с присвистом втянул в себя воздух и медленно выдохнул.

— Тебе придется встать в очередь.

— Я имею высший приоритет.

— Что, даже выше, чем сам Хаос?

Глаза Дары округлились. Такой ее мало кто видел.

— Расскажи, — потребовала она. — И поподробнее.

Он подчинился и рассказал. В подробностях.

Наконец даже Хаос признал тщетность открытого поиска и принялся за сложные вычисления. Интересовал его, естественно, ответ на такой вопрос: где может находиться сбежавший от Безымянных? Вернее, где он находится в данный момент?

Но ответа не было. И сам Хаос, и его подручные обладали немалыми знаниями, однако не могли отыскать во Вселенной одну конкретную личность — Повелителя Теней.

Тут Джелераку пришла в голову здравая мысль: а не могут ли сами Тени знать, где находится их повелитель? Выяснением этого вопроса он и занялся. Вскоре ответ был получен. Оказывается, Тени приходили к Повелителю только по его зову, поэтому насчет его местонахождения не могли дать никакой информации; зато они окончательно подтвердили предположения Хаоса. Да, Повелитель Теней находился на этой стороне бытия, поскольку не мог покинуть ее, не передав свое могущество кому-то другому. А этого не произошло.

— Эти Тени знают больше, чем полагают, — заявил Шао Кан, выслушав сообщение Джелерака. — Они дали нам все ключевые сведения.

— То есть? — спросил Хаос. — Не вижу…

— Все просто. Обрати внимание: все мы были побеждены с помощью его Теней. Так?

— Нет, — возразил Джелерак. — На меня он спустил Дилвиша с…

— Дилвиш никогда бы не добрался до тебя без поддержки Повелителя Теней, — заметил Хаос. — Тут Император прав. Он постоянно использует силу Теней, одну из тех немногих Сил, что не нуждаются в конкретном источнике. Потому что Тень существует везде, где есть толика Света и Тьмы. А значит, по всей реальной стороне бытия. Ты сам только что выяснил: чтобы уйти на другую сторону, Повелитель Теней обязан отдать свою силу. Понятно почему.

— Допустим, — согласился Сталкаор, — но что это дает нам?

— Средство одолеть его, — сказал Шао Кан. — Потому что есть сила, которую Тень не одолеет. Это — сама Тень.

— Продолжай, — молвил Хаос после короткой паузы.

— Вывод очевиден. Если мы познаем Тень, мы познаем и Повелителя Теней. Тогда мы будем в курсе всех его намерений, даже тех, которые только зарождаются. И уж конечно, без труда отыщем его с помощью его же силы.

— Итак, ты предлагаешь пройти эту самую… Тропу Теней вслед за Повелителем Теней?

— Да. Думаю, это будет самым простым решением.

— Но уверен ли ты в успехе? — поинтересовался Сталкаор.

— Как можно быть в чем-то уверенным? — вопросил Император. — Ты можешь предложить более быстрый путь? Давай. Я готов обсудить все варианты, которые дают хотя бы шанс на удачу.

— Не нужно. И так потеряно много времени, — сказал Хаос, — кроме того, трудности какого из Путей могут остановить НАС?

Все усмехнулись. Они были, конечно, не самой слаженной группой, но даже в одиночку любой из них обладал способностями, многократно превосходящими возможности любого претендента на получение Силы. Даже такой странной и неоднозначной силы, как Тень.

Джелерак вновь призвал Тени и потребовал указать дорогу к началу Теневой Тропы…

Инеррен зло усмехнулся. Такой поворот событий не был на руку ни Безымянным, ни всем остальным, отвечающим за сохранение хрупкой и нежной структуры Вселенной. Если один Посвященный Теневой Тропы — до того бывший не более чем рядовым магом — натворил во Вселенной столько шуму, то что же произойдет, когда ее прохождение завершат такие личности, как Джелерак и Сталкаор?

(Правда, он сомневался, что им удастся это сделать.)

А как насчет Хаоса? Что сотворит с Ним Теневая Тропа?

Или (тут чародея прошиб холодный пот) что сотворит ОН с Теневой Тропой? Вернее, ИЗ нее?

Обдумав сообщение Теней еще раз, он четко понял, что выбора на сей раз у него нет. Встреча с Хаосом и его подручными должна произойти в пределах Теневой Тропы, иначе этот бой уничтожит Вселенную. Инеррена называли сокрушителем устоев — и это была правда. С его силой при наличии целеустремленности вполне можно было сокрушить любое препятствие, даже если это препятствие — «несокрушимый» Кодекс Равновесия. А силу чародей получил, пройдя по Теневой Тропе до границ Королевства Сумерек.

Что ж, значит, будет так. Теперь, усмехнулся он, предстоит освоить несколько не свойственный мне метод: борьба с превосходящим противником на МОЕЙ территории.

«Впрочем, — подумал Инеррен, — превосходство-то можно и уменьшить. Никто, кажется, не запрещает ввод в Игру нескольких новых — вернее, старых — фигур.»

Фигур Игры Теней. То есть — его союзников из прежних скитаний.

Собрав разрозненные образы воедино, чародей произнес:

Во имя безопасности Вселенной, Во имя ваших собственных надежд — Пронзая расстояние и время, Отбросив все печали и сомненья, Сюда явитесь, заполняя брешь, Оставленную бегством из Забвенья!

И они пришли на его зов. Айра, Джек, Гэррок и… Рэйден.

На некоторое время камера Безумного Оракула превратилась в хаос изумленных возгласов, так как кое-кто из них явно никогда не ожидал встретиться вновь. Естественно, больше всего удивлялись «чудесному появлению» самого Инеррена.

— Знаешь, — заметил Рэйден, — по Вселенной с недавних пор ходят странные слухи. Мол, Барьер не так крепок, как представлялось ранее, а Пустота — не столь уж необитаема…

— Сообщаю тайну чрезвычайной важности, — заговорщицким шепотом проговорил чародей. Все прислушались. — Некоторое время назад был совершен прорыв с другой стороны бытия. Беглецов не меньше шести. На данный момент один обезврежен, известны еще четыре имени: Схиавхей, Джелерак, Сталкаор, Хаос.

При упоминании последнего имени внешняя невозмутимость покинула даже Джека, который терпением мог поспорить с Тенями.

— И это что, и есть то задание, которое мы должны выполнить? — уточнила Айра ледяным тоном. — Ты серьезно?

— Да. Признаюсь, мне и самому было не по себе до получения последней новости.

— Какова же она?

— Дело в том, что они хотят отомстить своему «убийце» — мне, то есть. Но определить мое местоположение оказалось им не под силу, поэтому Хаос сделал очень оригинальный вывод: если хочешь кого-то найти — узнай о нем все. А поскольку все узнать обо мне возможно лишь после прохождения Тропы Теней…

Рэйден схватился за голову:

— Только не это! Мало было проблем с одним Посвященным Теневой Тропы, так еще новые появляются!

— Следовательно, ты со мной? — подытожил Инеррен.

— Мы все пойдем с тобой, — заявил Рэйден, обводя присутствующих соответствующим взглядом. — Если у кого-то имеются возражения, не сочтите за труд высказать их сейчас.

— Что такое Теневая Тропа? — с улыбкой, которая всегда выводила из себя собеседников, задала вопрос Айра.

Слова волшебницы повисли в воздухе. Гэррок вздохнул.

— Я много лет был Стражем Теневой Тропы, но ее сущности не понимаю. И вряд ли когда-нибудь пойму.

— Я общаюсь с Тенями немало времени, — подхватил Джек, — и это, в сущности, единственные мои земляки. Однако Тропа Теней — нечто большее, нежели любой из Путей.

— Я знаю кое-кого, кто владеет информацией о различных Путях, — усмехнулся Рэйден, — более того, он всегда уверял, что все Пути — суть единое целое. Но, поскольку Теневая Тропа — нечто большее, нам необходим эксперт в этой области.

— Таких нет, — твердо сказал Джек.

— Не согласен, — возразил чародей. — Я знал одного.

— Кто он? — Вопрос был задан хором.

Инеррен отвесил волнообразный придворный поклон по всем правилам Двора Хаоса, смотрящийся откровенно нелепо в сочетании с его старой, потертой одеждой.

— Тот, кто достиг конца Тропы Теней. Ваш покорный слуга.

— Значит, мы будем работать на твоей территории? — До Айры, наконец, дошел юмор ситуации. — Тогда им конец.

— Речь не о том, — усмехнулся чародей. — Нужно убрать их фигуры с Доски, но сохранить в целостности саму Доску. Понимаешь?

— Игра с одновременным отображением в реальность? — прищурился Рэйден. — Сложная стратегия. Но может сработать.

— Сработает — или я не знаю Тропы Теней.

Это замечание не очень успокоило соратников…

Актеры «Короны» сегодня явно были в ударе. Никогда пьеса «Падение Лабиринта» не вызывала в публике столько эмоций. В общем-то тема постановки была всем знакома — если не по личному опыту, то понаслышке, — и жители Амбера не очень любили смотреть этот спектакль. Потому что автор пьесы (не поставивший над текстом своего имени, что было с его стороны весьма разумным решением) изобразил довольно-таки странный сюжет; даже сами члены королевской семьи не могли понять, что означают некоторые образы спектакля, поставленного во всем остальном в точном соответствии с реально происходившими событиями.

Когда представление закончилось, крепко сбитый человек среднего роста, одетый так, чтобы никто его не смог опознать, заглянул за кулисы, к директору театра Кам-Эррону.

— Что вам угодно, милейший? — устало поднял голову директор.

— Меня интересует имя автора пьесы, — вкрадчиво произнес посетитель. — Я хотел бы нанести ему визит вежливости, и…

— Сожалею, однако имя автора неизвестно. Мне доставили рукопись сценария без подписи. Поскольку сюжет оказался интересным, я организовал постановку, но автор никогда не сообщал о себе. Если вы отыщете его, я бы сам был рад познакомиться с этим человеком.

— Благодарю, — поклонился незнакомец и вышел.

Однако, не покидая амфитеатра, он устроился в темной нише слева от сцены и стал ждать. Ожидание было недолгим. Минут через десять Кам-Эррон, закутанный в бесформенный черный плащ, вышел из своего кабинета. Нахлобучив на голову не менее бесформенную темную треуголку, директор «Короны» двинулся по неосвещенным улицам ночного Амбера. Незнакомец последовал за ним.

Вскоре впереди показались ворота королевского дворца. Кам-Эррон обменялся несколькими словами с часовым и отдал ему записку (так, по крайней мере, казалось оставшемуся незамеченным наблюдателю). Затем Кам-Эррон отправился в обратный путь, а незнакомец остался у ворот. Сделав несколько волшебных пассов, он тихо хлопнул в ладоши. Стражник вздрогнул при виде возникшей из тени фигуры.

— Открой, — смотря ему в глаза, приказал незнакомец.

Часовой повиновался. Глаза его были пусты и незрячи.

— Отдай мне записку.

Рука стражника нырнула в карман и извлекла оттуда клочок бумаги с несколькими неровными строчками.

— Ты никого не видел и не слышал, — сказал пришелец. — Здесь не проходил никто.

Часовой тупо кивнул, по-прежнему уставившись в никуда. Незнакомец исчез в парке, направившись во Дворец. И только тогда взгляд стражника прояснился, а на тонких губах мелькнула тень улыбки.

«Мышь в ловушке, — передал сигнал Железный Гвардеец. — Приманка съедена, но еще не разгадана.»

«Фигуры расставлены, — последовал ответ Роджера, — и Игроки уже готовы. Бранд не уйдет от расплаты.»

2. Дорога и странники

Инеррен опустошил свой потайной карман. Рэйден уважительно кивнул при виде возникшей на столе коллекции мелких артефактов.

— Это не для тебя, — перехватил чародей его взгляд, — это аванс для Джека и Айры. Можете выбирать, что кому по душе.

(Два небольших жезла он предусмотрительно оставил у себя в рукавах — нельзя же идти в подобную схватку совсем без оружия.)

— А я, по-твоему, должен работать за спасибо? — поинтересовался Серый Рыцарь.

— Ты, Гэррок, случай особый. Теневая Тропа хранит твое описание как дезертира. Я уже не говорю о Запретных Путях…

— Стой, но ведь… Мое имя, кажется, убрали из черного списка?

— Убрали, — усмехнулся Инеррен, — из черного списка Судеб. Так, лорд Рэйден? Вижу, что так. А что, разве у Теневой Тропы нет своего черного списка?

— Ах ты… — прохрипел Гэррок. Ярость его была обращена одновременно на Рэйдена, на которого он в свое время работал именно по вышеуказанной причине, и на Инеррена, растолковавшего ему, каким же он, Серый Рыцарь, тогда оказался болваном.

— Спокойно, — улыбнулась Айра, легко разгадавшая всю подноготную краткого диалога. Она ведь была в курсе большинства событий, так как участвовала в том же самом деле. — Незачем ссориться. Это поможет только нашим противникам.

— Точно, Синяя Колдунья, — кивнул Джек. В его руки уже перекочевала часть бывшего имущества Инеррена. — Давайте заканчивать с разговорами и браться за работу. План готов?

Рэйден взглянул на чародея. Тот кивнул.

— По крайней мере, первая часть плана. Начнем с того, что обгоним их. Вы ведь не собираетесь, подобно им, проходить всю Тропу Теней? Прекрасно. Так как я владею этим Посвящением, то могу доставить всех нас в любую ее точку…

— Подробности можешь не сообщать, — заметила Айра. — Действуй.

Инеррен кивнул и прошептал:

Прошедший до конца Тропу Теней Имеет карту всех ее развилок, И до конца своих суровых дней Он не забудет схваток и «разминок». Забытый Путь — налево от реки, В которой не вода течет, а слезы; Поляна, где беседуют цветы И шепчет ветер жуткие угрозы… На место Стражей Сумрачного Сна Мы встанем — не навечно, но на время. Вселенная спасенной быть должна, И выпало нести нам это бремя. Однако хватит. Черная Звезда! Мы, может быть, расстанемся надолго Доставь нас — я сказал уже, куда, — На битву Судеб, Пустоты и Долга!

Хоровод сумеречных образов сомкнулся вокруг них и отправил, как и приказывал чародей, к Забытому Пути. Мимо этого сурового места обязательно проходили все кандидаты на Посвящение — если, разумеется, одолевали предыдущие этапы. Но в способностях своих противников Инеррену сейчас сомневаться не стоило. Он этого и не делал. Как, впрочем, и когда-либо в прошлом — чародей всегда полагался на собственную силу, а не на слабость врагов.

Два межзвездных скитальца окинули вновь прибывших оценивающими взглядами призрачных глаз — и коротко поклонились.

— Недавно на Тропу Теней вступила группа кандидатов на Посвящение, — сказал Инеррен. — Ее члены… несколько иного ранга, нежели все предыдущие искатели сил. Вы знаете, о ком я говорю. — Это был не вопрос, а утверждение. — Отправляйтесь на Перекресток Реки Слез и сообщите мне, как только они появятся.

— Да, Повелитель, — сказали Стражи в унисон и исчезли, последовав его приказанию.

— Твоя репутация достаточно… своеобразна, — прокомментировала Айра. — Здесь тебя что, каждая собака знает?

— У меня своя территория, у тебя своя, — слегка усмехнулся чародей. — Я ведь не имею ничего против твоих развлечений в Преисподней, почему же ты удивляешься моему занятию?

— Преисподняя — это место, где рано или поздно оказываются многие маги, — заметил Рэйден, — так что там действительно можно научиться многим приемам. Другой вопрос, сколько все это удовольствие будет стоить…

— Это уже проблемы покупателей, — резонно заявил Джек. — Демоны никогда не заставляют своих клиентов делать выбор, что бы там ни твердили Слуги Света.

— Еще бы, — проговорил Гэррок. — Как правило, у попавших в ад с выбором негусто, так что они хватаются зубами за первую же попавшуюся возможность. Сам видел.

Разговор постепенно принимал если не дружеский, то, по крайней мере, светский оттенок. Успокоившись на этот счет (он ведь нес некоторую ответственность за то, чтобы члены его команды не перерезали друг друга), Инеррен устроился под статуей Дикобраза, Вывернутого Наизнанку, и снова начал просчитывать детали своего плана. Неплохо. Вроде бы учтено все, что только возможно, — и именно это, как ни странно, казалось чародею подозрительным.

Вскоре он нашел загвоздку. Обычно его планы выигрывали за счет своей невероятности, невозможности, непредсказуемости — противник просто терялся в собственных теоретических построениях по поводу того, что же, собственно говоря, происходит. Теперь же… теперь все было очевидно, никаких иных вариантов действий у врагов вроде и не оставалось. А это значило, что таковые варианты обязательно обнаружатся, и, как водится, в самый последний момент.

Смирившись с этим предположением, Инеррен начал подбирать собственные ходы с максимальной универсальностью — так, чтобы применить их сразу в десятке различных ситуаций. Сложность задачи только увеличивала азарт; чародей медленно, но верно начал входить во вкус дела…

Уже направлявшийся к выходу из своей комнаты Мандор застыл на месте, получив сигнал вызова.

«Кто?» — спросил он. Тотчас же перед его мысленным взором нарисовался образ, напоминающий черно-золотую маску дракона.

— Есть сведения, герцог, — раздался женский голос.

— Выкладывай, Китиара. Где вы вообще так задержались?

— Нельзя было завершать дело без полной информации. Итак, Четрании, в которую вы нас послали, не существует.

— Благодаря вашим стараниям?

— Нет, — вздохнула Китиара, — кто-то там постарался еще до нас. После Серых Стран — ничего, словно отрезали.

Мандор нахмурился:

— И это ты называешь полной информацией?

— Я — нет. Сот назвал. Я настояла на том, чтобы провести дополнительное исследование.

— И каков же результат сего исследования?

— Отрицательный.

— Краткость — сестра таланта, — согласился Мандор, небрежно поигрывая металлическим шариком, — но мне нужно нечто большее. Когда, как, и главное — кто и почему?

— Я тоже подумала об этом, — кивнула Китиара, — и — вы только представьте себе! — не нашла в Серых Странах никаких следов. Сот, немного поговорив «по душам» с местными обитателями, выяснил, что они помнят о существовании Четрании, однако уже черт знает сколько веков не имеют ни малейших связей с этим мирком.

— Да… Одно из двух: или вы поймали там не ту Тень, или кто-то очень здорово поплатится за предоставление неверных сведений… — Тут Мандор сообразил, что наказать-то можно только самого Повелителя Теней, а ему уже ничто не страшно.

Дара спокойно смотрела на искаженный Знак Логруса, в гневе выбрасывающий во все стороны зазубренные отростки-щупальца. Скрипучий голос, меняющий тембр от слога к слогу, произносил чрезвычайно длинную и возвышенную речь, от которой у нее уже заныли зубы.

— Ты поняла Мои приказания? — наконец вопросил Логрус, чувствуя раздражение Дары.

— Да, Старый Змей. А теперь выслушай МЕНЯ!

Логрус от неожиданности замолчал. Повелительница Хаоса мысленно улыбнулась и заговорила:

— Вернувшийся из Пустоты Бранд поможет нам, создав новый канал, через который наши силы смогут вторгнуться в Амбер. Удержать его мы не сможем — сам Лабиринт сейчас слабее тебя, однако его агенты сильнее наших. Но это не важно. Главное — он сделает то, о чем мечтает уже много лет. Бранд повторит свой подвиг, устроив Лабиринту внеочередной душ из собственной крови. После этого захват и разрушение Амбера станут лишь вопросом времени, которого у нас более чем достаточно.

— Насколько Я помню, Повелительница Хаоса, — заметил Логрус, — мирный договор с Янтарным Королевством все еще в силе, да и Мерлину твои планы не придутся по душе. А обладатель спикарта способен расстроить этот план — он просто прервет путь Бранда еще до возникновения реальной угрозы.

— Чтобы предотвратить угрозу, необходимо о ней знать, — улыбнулась Дара, — а Всевидение — не самая сильная черта моего сына. Не сочтешь ли ты мой план более простым и осуществляемым?

— Это так, — признал Логрус, — и Я рад был бы считать эту нескончаемую битву близящейся к своему логическому завершению. Однако кое-что из недавно происшедшего не дает оснований рассчитывать на полный успех.

— Да? Разве я чего-нибудь не учла?

— Есть еще несколько владельцев спикартов.

— Никто из них, кроме Мерлина, не участвует в Игре Хаоса и Порядка, — нахмурилась Повелительница Хаоса. — Разве что Дворкин… но он-то уж точно нам не помеха. Это можно поручить Сухэ, он ведь, как минимум, равен ему по силе.

— Я говорил не о нем. Ты присутствовала на Суде Равновесия?

— Конечно.

— Так вот: в это самое время здесь, в Моем Зале, происходила довольно странная битва. Один воскресший мертвец, носивший спикарт, отражал атаку нескольких Тварей из Страны Нереального, пытавшихся уничтожить Меня! Мои же Стражи даже не пытались им помешать — за это, разумеется, они поплатились, однако вопрос не в этом. Кем бы ни был тот носитель древнего кольца, он явно знает о нем больше, чем положено. Более того: вокруг него заметны следы Лабиринта.

Дара удивленно вскинула бровь. Она, самая информированная личность во Дворе Хаоса (за возможным исключением в лице Мандора), не узнала о событии такого класса? Конечно, Логрус мог солгать, преувеличить, исказить истину — даже неосознанно…

И все-таки, если допустить… Этой линии в Изначальном Узоре не было и быть не могло. Следовательно, она — позднейшего происхождения, обязана своим возникновением одной из недавних шалостей любого из Лордов Сфер — или, да не будет его имя произнесено вслух, Повелителя Теней!

Снова этот колдун занимает ее мысли! Нет, решила Повелительница Хаоса, так далее продолжаться не может. С этим должно быть покончено, и чем скорее, тем лучше.

— Скажи мне, Логрус, где находится Повелитель Теней? — машинально спросила Дара — и тут же мысленно застонала, подумав о том, что натворила.

— Кто? — переспросил Логрус (как и следовало ожидать).

Дара попыталась сменить тему, но Логрус моментально заметил это и придвинул одно из своих щупалец к шее собеседницы.

— Рассказывай! — приказал он.

Это стало началом кризиса реальности…

Разметав караул у входа на Мост Предателей, Схиавхей и Сталкаор пропустили вперед предводителя. Все они вынужденны были принять обличье людей (почему, пока не понимал никто, но у Шао Кана имелись подозрения: ведь именно из человеческого племени происходил Повелитель Теней, нынешний Хозяин Теневой Тропы), а Хаосу было как-то непривычно находиться в хрупкой человеческой оболочке. Он сделал себя похожим на Огненного Исполина (легендарного героя Эпохи Сотворения) и нацепил доспехи с универсальной защитой от всех форм колдовства; но все равно чувствовал себя неуютно и потому двигался в середине отряда. Слева, со стороны слепого глаза, его прикрывал Джелерак, а в тылу маленького отряда двигался Шао Кан. Император, подобно Отцу Богов, терпеть не мог стандартную человеческую личину, так что нацепил облик Рожденного Бурей (еще одного героя-исполина той же эпохи). Его боевые рукавицы, кираса, поножи и наплечники переливались голубым светом, а из-под козырька тяжелого шлема в Стражей летели порции молний.

— Дорога свободна, — весело возвестил Схиавхей, сбрасывая окровавленные трупы Стражей в Реку Слез. — Пока никого больше не видно. Я бы сказал, что самое трудное позади.

— А я — нет, — проворчал Сталкаор, отряхивая свою (традиционную для мага) черную мантию. — Подозреваю, что Повелитель Теней находится в курсе всех наших замыслов. Это ведь, в конце концов, его Тропа…

— Даже если ты прав, — заметил Джелерак, — это не меняет ничего в первоначальном плане. Он может атаковать в любую минуту, согласен. Но мы также готовы встретить его. Кто победит, как ты полагаешь? У него нет преимущества внезапности.

«Они идут, повелитель, — известили Инеррена голоса межзвездных скитальцев. — Нам нападать или дать им пройти?»

«Дайте мне ваши глаза», — потребовал чародей.

Как следует рассмотрев движущуюся в его направлении процессию, он приказал Стражам не вмешиваться, но быть наготове. После чего обратился к своим союзникам:

— Те, кто умрут на Теневой Тропе, попадут прямо в Пустоту, так что с этой точки зрения дело упрощается. Каждый может выбрать себе жертву по вкусу. Их столько же, сколько и нас.

— А кто пятый? — спросил Гэррок. — Ты назвал раньше только четверых. Хаос — твой, тут вопрос ясен. Остаются Сталкаор, Джелерак, Схиавхей и…

— Шао Кан — Император — в облике Рожденного Бурей.

Рэйден усмехнулся:

— По-моему, это моя часть работы.

— Еще бы. Ты же у нас Бог Грома и Молнии, — улыбнулась Айра. — Ладно, беру Сталкаора на себя.

— Я давно хотел встретиться с Джелераком, — сказал Джек. — Если никто не возражает…

— Никто, — кивнул Серый Рыцарь. — Я покончу со Схиавхеем, а там посмотрим. Каковы местные правила в отношении поединков?

— Правило здесь всего одно, но очень важное, — с непроницаемым лицом произнес Инеррен. — Звучит оно примерно так: законы Теневой Тропы таковы, какими ты хочешь их видеть.

— Короче говоря, законов нет, — подытожил Рэйден. — Тогда Хаос все-таки имеет преимущество.

— Нет. Правила существуют, — возразил чародей, — и обеспечивают преимущество только для того, кто их выдумал.

— То есть для тебя, и только для тебя.

— Для Посвященного Теневой Тропы, Айра. Не нужно преувеличивать моих возможностей. Я не претендую на большее, чем то, что имею.

Рэйден едва удержался от соответствующего замечания…

Зима в этом году выдалась в Амбере ясная и на удивление спокойная. Ни единого шторма, какими порой «радовал» океан, не было. Не беспокоили жителей Вечного Города и ураганы, начисто «выглаживавшие» все побережье.

Но этим утром солнце словно поблекло, с большим трудом пробиваясь сквозь тончайшую пелену, застлавшую темно-синее небо. На юге сгущалась грозная черная стена — надвигалась буря.

Даже королевская семья Амбера не подозревала об истинной причине возникающего ненастья…

Записка была написана на абсолютно незнакомом языке. Это удивило Бранда, однако не разбудило особых подозрений. В конце концов, мало ли какой жаргон в ходу у этих драматургов и театралов. Скорее всего, в записке шла речь о том, что кто-то начал проявлять интерес к имени автора пьесы… а следовательно, решил Бранд, сей автор обитает во Дворце. Интересная информация. Но ее подтверждение или опровержение не имеет никакой важности. Значит, нужно отбросить все эти подозрения и заняться основным делом.

Бранд неслышно скользнул мимо комнаты стражи как раз в момент смены караула, так что его не заметили. Со злорадной ухмылкой он двинулся в сумраке к дальней стене пещеры, где располагался пока невидимый проход.

Войдя в туннель, Бранд уверенно пропустил шесть боковых коридоров и свернул в седьмой. Здесь. Та же тяжелая дверь с металлической обивкой, тот же ключ, висящий на крючке напротив нее. Никогда не бывало так, чтобы дверь оставалась открытой — почему, никто не знал. Или же предпочитал не задумываться над этим.

А действительно, если находящийся по ту сторону двери Лабиринт необходимо запирать за столь прочной дверью, значит ли это, что он может быть опасен? Странный вопрос. Разумеется. Лабиринт — это одно из самых опасных мест во Вселенной. Или самых прекрасных. То же может быть сказано о Логрусе, скрытом где-то внутри Двора Хаоса… Но довольно.

Бранд отбросил воспоминания, снял ключ, легко отпер замок и повесил ключ на место. Затем потянул дверь на себя, открыл ее и закрыл за собой. Даже не глядя, он чувствовал колоссальное давление со стороны Лабиринта.

— Не многие могут вернуться из Ниоткуда, — тихо сказал кто-то. — И уж совсем единицы — после столь близкого знакомства с Бездной.

Бранд резко повернулся на голос. Около крошечного пруда со слепыми рыбами стоял незнакомый ему человек. Ничего примечательного не было ни в его одежде, ни в лице. Потом Бранд поймал взгляд незнакомца и изменил свое мнение. Таких глаз — усталых, всезнающих и пронизывающих насквозь — он не видел даже у Лордов Хаоса.

— Незачем платить за то, чем уже обладаешь, — продолжил человек прежним тоном. — Незачем также заставлять других делать это. Пламя ненависти сильно в тебе, а разум требует мести; однако кровь, текущая в твоих жилах, не даст тебе совершить этого.

— Кто ты, чтобы судить об этом? Разве знаешь ты…

— Знаю. Я был там, откуда ты недавно вернулся. Я испытал не меньше, чем ты. И клянусь всем, что у меня еще осталось: я не позволю тебе стереть Амбер с лица земли.

— Ха! Да как ты сможешь…

— Смогу, — произнес Роджер, снимая перчатку с левой руки. Голубой свет Лабиринта заиграл на мельчайших насечках платинового ободка. Кольцо вспыхнуло, а посаженное на него вместо печатки колесо из красноватого металла начало медленно вращаться, концентрируя энергию. Бранд вскинул руки, привычно отражая волну обжигающего холода, — и ощутил невероятную мощь противника, напрочь сметающую все его защитные заслоны…

— Здесь нам нужно разойтись, — хмуро сообщил Шао Кан, прочитав надпись на камне-указателе. — Мне это не по душе, но иначе мы не сможем пройти дальше. Таковы правила.

— Ладно, — отмахнулся Сталкаор, — каждый из нас достаточно силен для подобных испытаний. Не в первый раз.

— Точно, — согласился Джелерак. — Итак, кто двинется по какому пути? Тут их шесть. Имеется на указателе какая-нибудь информация о дальнейших препятствиях, Император?

— Я прочту, а вы решайте, верить этому или нет.

Белая дорога — Слава у порога, Лень и грех на ней подстерегают; Алая тропинка Уведет в пучину, Где живут изгнанники из рая; Путь Огня — запретный, И ему не смеет Следовать никто из Обреченных; Желтый тракт — в могилу Приведет сквозь Силы, Что пугают даже адских гончих; Синим коридором Над Долиной Шторма Можно выйти к цели (после схватки); Черная пещера — Испытанье веры В самого себя и в свой порядок.

Странный, глухой ритм стихов унял развеселившегося Сталкаора, которому все происходящее пока казалось лишь игрой.

— Иди по алой тропе, Схиавхей, — приказал наконец Хаос. — Джелерак, ты бери желтую; Сталкаор…

— Беру Огненную, — прервал его чернокнижник, — мне она нравится больше. Точнее, не нравится меньше.

— Хорошо, — кивнул Император, — я возьму на себя Долину Шторма. Нет возражений?

— Мне, конечно же, досталась Пещера, — проговорил Отец Богов. — Как и положено. Что ж, вперед! Встречаемся в конце Пути.

Сталкаор прошел сквозь огненную пелену и медленно, проверяя надежность пылающей в бездне ленты-дороги, двинулся к едва виднеющемуся вдали выходу.

Через несколько минут он с удивлением заметил, как с той стороны кто-то вышел на дорогу — и встал. Удивление прошло быстро. Естественно, ни один важный участок Испытания не останется без внимания Стражей. И тому подобной белиберды, препятствующей кандидату пройти Посвящение.

Чернокнижник приготовился к бою. Еще несколько шагов…

Страж откинул капюшон своего одеяния. Вернее, откинула — то была молодая на вид светловолосая женщина с длинным серебристым посохом, возникшим у нее в руках.

— Прыгай, — указала она в бездну, — и ты избавишь себя и массу остальных от крупных неприятностей.

Непритязательность этой просьбы заставила Сталкаора усмехнуться. Он почти небрежно скрестил руки на груди, одновременно приводя в действие испепеляющее заклинание. Посох волшебницы вспыхнул, отражая удар.

— Что ж, пусть будет по-твоему, — сказала Айра.

Нарисовав концом посоха сложную фигуру, она произнесла:

Символами ада, властью Белых Скал, Именем Аркана — подчинись, Шакал!

Чернокнижник издал полустон-полувой, закрывая лицо руками. Продолжая издавать этот жуткий звук, становившийся все тоньше и сильнее, Сталкаор упал на колени, затем встал на четвереньки. Тело его медленно изменялось, пока не превратилось в подобие крупного волка или гиены.

— Так я и думала, — кивнула волшебница. — Г'нолла. Интересно, у кого ты украл свое тело? И каким образом приобрел магию?

Шакал пытался что-то сказать, но из зубастой пасти исходил лишь рычащий визг.

— Впрочем, — заметила Айра, — этот вопрос представляет уже чисто академический интерес…

По крутым поворотам винтовой лестницы из багряного металла, издававшего к тому же пьянящий запах крови, Схиавхей спускался на дно колодца невероятной глубины. Свет здесь отсутствовал, но он в нем и не нуждался. Интуиция услужливо подсказывала, где очередная ступенька, где ее нет, а где… Опасность!

Схиавхей мысленно улыбнулся и сменил обличье, так что просвистевший над ним топор задел только стену. Щупальце, оснащенное на конце отравленным когтем, метнулось в направлении противника — и лишь царапнуло о прочные доспехи.

Летающий Топор вернулся в руки Гэррока. Схиавхей вновь преобразился, теперь уже в облик Дракона, Восставшего из Праха. Выпустив из разинутой пасти сноп огня, он засек отступившую в сторону серую фигуру — и вторую порцию пламени послал уже в ее направлении. Однако Серый Рыцарь прошептал формулу, и пламя повернуло обратно; Схиавхей с трудом успел обернуться в более огнеупорное обличье.

— Неплохо, — признал он. — Но для победы тебе потребуется нечто большее. Я еще не исчерпал своих сил.

— Я тоже, — ответил Гэррок. — Как насчет небольшой удушки?

«Чего?» — хотел было переспросить Схиавхей, но внезапно ощутил, как его неуязвимое тело стискивает незримая петля, словно свитая из тончайшей стальной проволоки.

Изменение. Еще и еще одно. Однако невидимая удавка сжималась все сильнее. Схиавхей слышал тяжелые шаги приближающегося Серого Рыцаря, но не мог даже шевельнуться. И тогда, когда над ним поднялся смертоносный Топор Аквилона, он осознал, что подошел к пределу своих сил. Оставалось только одно…

Топор рассек пополам корчащееся тело Схиавхея и вошел в металлический пол почти на дюйм. Призрак освободившегося вышел из раны и облачком голубого тумана направился вверх.

— Не так быстро, приятель, — прогрохотал Гэррок, поднимая левую руку ладонью вверх.

Порыв ледяного ветра раздробил туман на миллионы мелких капель, которые тут же замерзли и посыпались вниз. Серый Рыцарь прошептал другую формулу, и стенки подземной камеры окутались инеем.

— Да будет так! — торжественно провозгласил он. — Ты покинешь это место только тогда, когда в раю станет жарче, чем в чугунных котлах Преисподней!

Стены коридора напоминали по виду толстое стекло. Вначале Император опасался, что его случайное движение может разбить хрупкий материал — хороших последствий тут явно не предвиделось, — но потом, случайно задев стену локтем, обнаружил, что она куда крепче, чем кажется. Выкинув это из головы, Шао Кан двинулся дальше.

Стены и потолок исчезли. Под ногами осталась лишь полоса стекловидного материала в пять дюймов шириной. Более чем достаточно, чтобы спокойно пройти, сказал себе Император. Какая разница, что находится внизу, в этом лиловом сумраке?

— Я же не собираюсь падать, — успокоил он самого себя.

— Посмотрим, — раздался чей-то насмешливый голос.

Из сгущающегося на другом краю узкого мостика тумана выступила фигура в длиннополых бело-золотых одеяниях и странной соломенной шляпе. Шао Кан почувствовал, что откуда-то знает того, кто преградил ему путь, — и ощущение это ему очень не понравилось.

Когда Страж сбросил длинную мантию, под которой оказалось простое белое трико, и широкополую шляпу, Император произнес его имя так, словно это было самое мерзкое из известных ему ругательств.

— Рэйден!

— Не отрицаю, — согласился тот. — Угадай, зачем я здесь?

Рывком стащив тяжелый шлем, ограничивающий ему обзор, Император бросил его вниз. Секунды переходили в минуты, однако звона упавшего металла слышно не было.

— Один из нас выяснит глубину этой пропасти, — мрачно пообещал Шао Кан. — И этим одним буду не я.

— Посмотрим, — вновь усмехнулся Рэйден и принял боевую стойку.

Император метнул одну молнию, вторую, третью… Рэйден спокойно уклонялся от синих разрядов, а последний даже обмотал вокруг правой руки и превратил в энергоперчатку.

— Давай-давай, развлекайся, — процедил Шао Кан, усиливая натиск и делая два шага вперед.

Следующая серия молний сделала небольшой пробор в белой шевелюре Рэйдена, зато снабдила его левую руку энергоперчаткой. Император выругался и бросился в ближний бой.

Плавным движением Рэйден упал на одно колено и провел апперкот правой. Голова Шао Кана откинулась назад, но левый кулак с неимоверной силой обрушился на голову Рэйдена. Откатившись назад, тот потер затылок, с уважением посмотрел на противника и щелкнул пальцами. Вихрь серебристых молний закружился вокруг него и застыл в форме легких доспехов.

— Теперь мы на равных, — сообщил Рэйден с неизменной усмешкой.

— Мы никогда не были равны, — прорычал Император, — ты, выскочка, смеешь сравнивать себя со Мной?

— Слишком много говоришь, — заметил Рэйден.

Вновь подскочив к противнику, он провел серию молниеносных ударов. По мерцающей броне Шао Кана пошли трещины. Но, хотя Рэйден и успел блокировать удар коленом, этот прием вновь заставил его отскочить назад. Император, забыв на какое-то время про свою высотобоязнь, сделал сальто в воздухе и нанес удар двумя ногами. Рэйден распластался на мостике и, когда Шао Кан пролетал над ним, применил тот же прием, на который когда-то попался сам. Его левая нога описала полукруг и, едва задев Императора, изменила траекторию его полета так, что тот едва успел ухватиться за мост.

Поднявшись на ноги, Рэйден коротким разрядом в лицо указал Шао Кану на то, что поединок переходит в завершающую стадию. Тот ответил рычанием и вновь прыгнул, целясь ногой в голову Рэйдена. Но тот даже не счел нужным уклониться — просто провел свой коронный апперкот в нужный момент. Императора подбросило вверх, а, когда он приземлился, Рэйден обратил свои доспехи в длинный кнут молний и нанес боковой удар. «Кнут» оплел тело Шао Кана, прижав правую руку к груди. Левой рукой Император попробовал было разорвать захват, однако Рэйден оказался готов к этому и с силой рванул кнут на себя. Магическая броня Шао Кана хрустнула и окончательно распалась на части.

— Пора заканчивать, — словно про себя произнес Рэйден. Император оскалил зубы в злобной усмешке и извлек откуда-то из-за спины тяжелый меч с широким зазубренным лезвием, заточенным с одной стороны. Перехватив длинную рукоять обеими руками, он прохрипел:

— Остаться должен только один!

Гибкое сияющее лезвие кнута-молнии взвилось в воздух и обрушилось на Шао Кана, тщетно пытавшегося парировать удар. Одно бесконечно долгое мгновение голова Императора еще оставалась на месте, а потом свалилась в синюю бездну. Тело последовало за ней. Молнии снова обрели нормальную форму, оставив в свежем, холодном воздухе Долины Шторма свой яркий след.

Оставшийся в одиночестве Рэйден еще минуту смотрел в бездну, а затем направился туда, откуда пришел. В медленно сгущающемся тумане глаза его теряли колдовской синий блеск, а длинные волосы — платиновую белизну…

— Кажется, Бранд потерпел неудачу, — отметила Дара. — Жаль. Интересно, кто смог ему противостоять?

— Я проследил его путь до самого Лабиринта, — прошипел Логрус. — Он добрался до цели — и предал нас. Я говорил тебе, Повелительница Хаоса: следовало действовать по Моему плану.

— Хорошо, Старый Змей, теперь попробуем по-твоему. И все же: не верю я, что Бранд предал. Он не получал никакой выгоды. Что произошло в камере Лабиринта, хотела бы я знать?

— Так узнай, — презрительно бросил Логрус. — Ты же его прошла.

Вот уж действительно: с кем поведешься, от того и наберешься. Никогда Дара не ожидала услышать от Логруса сколько-нибудь дельную мысль, однако многовековое общение с ней самой, Сухэ и Мандором явно не прошло даром для этого «центра вселенской катавасии». Дара прежде не вспоминала, что когда-то преодолела Лабиринт. Теперь пришло время вернуть все воспоминания тех дней вместе с обретенным умением.

— Я бы посоветовала тебе убраться из пределов видимости, — бросила она, набрасывая в памяти узор Лабиринта.

Логрус фыркнул, но подчинился. Дара подняла руки и вызвала туманный образ золотистого цвета, медленно вращавшийся вокруг нее и внутри нее. Похожий на горящую паутину, которая не была паутиной и не горела, Лабиринт явился на зов.

— Дара из Хаоса, — мелодично сказал незнакомый голос. — Благодаря тебе Я некогда подвергался риску прекратить Свое существование.

— Но я же и помогла тебе, — ответила Повелительница Хаоса. — Я воспитала Мерлина, который позволил тебе занять лишнюю Тень; и лишь из-за моего сопротивления Логрус когда-то не посмел пойти на открытый конфликт с тобой — помнишь, в ту эпоху, когда Черная Дорога уже достигла подножия Колвира?

Произнося сию торжественную речь, она мысленно смеялась. Конечно, для Логруса и Лабиринта дети Хаоса и Амбера — всего лишь карты, которые в любой момент можно сбросить со счетов; всего только пешки, которыми можно пожертвовать для достижения преимущества. Этот факт был давно известен Даре и совершенно не беспокоил ее. Многие (например, Мерлин или Корвин) просто выходили из себя при одном намеке на то, что ими в любой момент могут пожертвовать; но Повелительница Хаоса точно знала, что ее фигурой пожертвуют в последнюю очередь. Потому что Игроки (Лабиринт и Логрус) могли быть кем угодно, но не дураками; отбросить же старший козырь «за ненадобностью» или пожертвовать в сомнительной позиции старшей фигурой значило проиграть всю Игру в целом.

Дара знала, что является одним из таких козырей, одной из старших фигур, — и потому могла позволить себе любой тон. Все равно ни один из Игроков не тронет ее, опасаясь вмешательства другого.

Потому что она могла выступить на стороне любого из них…

3. Тучи на небосклоне

Дорога из желтого кирпича шла мимо разрушенной деревни. По ней двигался человек в коричневых одеждах, во взгляде его горел мрачный огонек. Дело было не в окружении — такие пейзажи и раньше попадались ему на глаза, да он и сам не раз устраивал такое с поселениями, где обитали его враги. Беспокоило его другое: он, черный маг, один из величайших Адептов Искусства, вступил сейчас на незнакомую ему территорию. На территорию, где его враг — Повелитель Теней — имел все преимущества.

Раньше, когда вся группа двигалась вместе, это не очень заботило Джелерака — объявись Повелитель Теней на сцене, кто-нибудь из них с ним непременно покончил бы. Но сейчас они разделились… и, если верно то, о чем говорилось только намеками, Повелитель Теней без труда сможет единовременно встретиться с каждым в отдельности — на Теневой Тропе понятие Времени теряет свое постоянство.

Джелерак отбросил прочь мрачные мысли. Пускай этот выскочка выходит из своих сумерек и получит то, чего заслуживает! Он пренебрегает Тьмой, самой могучей силой; он отвергает Свет, единственно возможную защиту против Тьмы, — а значит, бессилен против прямой и уверенной атаки мага столь высокого ранга, какой имел Джелерак.

Развалины кончились. За деревней некогда было кладбище, но сейчас тут стояло лишь несколько ветхих, покосившихся крестов и надгробных плит. Внезапно Джелерак разглядел совершенно новую могильную плиту, резко выделявшуюся среди прочих. Присмотревшись, он увидел, что на ней нет ни имени, ни эпитафии.

— Победитель сделает надпись для проигравшего, — сказал возникший в тени соседнего надгробья высокий человек в темном плаще.

— Я не знаю тебя, — отмахнулся Джелерак. — Мне в этом проклятом месте нужен лишь один — Повелитель Теней.

— Знаю, — проговорил тот и перешагнул через кладбищенскую изгородь. — Скажи, у магов имеются самоуничтожающие заклятия?

— Да, а что?

— Воспользуйся им сейчас, если хочешь умереть безболезненно.

Смех черного мага был искренним и веселым.

— Я говорю серьезно, — без намека на улыбку повторил неизвестный. — Если я перейду к делу, тут будет очень много крови, а я не люблю причинять лишних страданий.

Джелерак прошептал формулу, призванную обратить безумца в глыбу хладного металла. Но вокруг того вспыхнул бледный ореол, и заклятие рассеялось, не причинив ему ни малейшего вреда.

— Последнее предупреждение. — Под капюшоном незнакомца засверкали две зеленые звезды, расположенные точно на месте глаз. — Умри сам, или будешь убит крайне нецивилизованным способом.

— Попробуй, — кивнул Джелерак, вызывая защитный покров.

— Твой выбор, — пожал плечами Джек.

Он опустил правую руку в прорезь плаща и извлек длинный нож с треугольным лезвием. Руны, покрывавшие сталь, запели свою жуткую песню в такт мерцанию его преобразившихся глаз.

Дз-занн! Клинок рассекает волшебный ореол мага. Дз-занн! Джелерак, едва успев приоткрыть рот от удивления, лишается возможности говорить вместе с языком. Дз-занн…

Когда Джек наконец обрел контроль над своим телом, от могущественного черного мага осталась лишь груда окровавленных останков, как будто его пропустили через знаменитую мясорубку Астарота…

Броня Огненного Исполина слабо светилась в черноте пещеры, отчасти давая Хаосу возможность рассмотреть окружающее. Хотя смотреть было особенно не на что — голые стены из темного камня, которого вряд ли когда-либо касался инструмент.

Хаос двигался медленно и осторожно, держа тяжелый клинок наготове. Во время заключения в Пустоте он практически постоянно занимался не совсем свойственным ему делом — размышлял и делал выводы. И наконец пришел к мысли, что магия и тому подобные фокусы могут подвести в самый ответственный момент, тогда как «честная сталь» — короче говоря, обычное оружие — никогда не откажется работать. Что до опыта обращения с этим самым «честным оружием», то у Отца Богов его имелось более чем достаточно…

— Меч по большей части бессилен против Тени, — раздался знакомый голос, который Хаос слышал в своих мечтах каждый миг.

Даже Тень не смогла бы увернуться от мастерского удара Хаоса… Но увы, на том месте, откуда доносился голос, не было ничего. Только скала, которая аккуратно распалась на две половины.

На месте среза выступили кроваво-красные руны темного наречия. Против своей воли Хаос склонился над надписью и прочел:

Случившееся может повториться, Герой ушедший снова возродится — И обретет один свою мечту, Второй — мученья, смерть и Пустоту.

— Выйди и сразись со мной! — заорал Хаос.

— Терпение, — прозвучал насмешливый голос Инеррена. — Раз уж ты предпочел меч, я выставлю своего заместителя.

— Да хоть сотню! Я положу легионы, чтобы добраться до тебя!

— Терпение, — повторил чародей.

Он достал свой серебряный кинжал и нацарапал на ровном участке стены несложный узор — нечто вроде запертой двери. Жест — и дверь стала настоящей. Мысленный приказ — и нарисованный ключ повернулся в нарисованном замке. Рывок — и дверь открылась.

На той стороне не было ничего в буквальном смысле этого слова. Только серый туман Пустоты. И Ее голос — манящий, успокаивающий.

Инеррен достал заранее заготовленный свиток и, произнеся одно слово, вызвал блуждающий огонек. Он коснулся пергамента и поджег его. Пламя обрело странный лиловый цвет, всколыхнулось… и вдруг на сером фоне Пустоты засветилась надпись:

Когда наступит час Великих Сеч, Из Пустоты вернется Светлый Меч — Сражаясь с Хаосом и собственной Судьбой За право овладеть своей мечтой.

Еще минуту руны темного наречия висели в воздухе, а затем растворились. Словно ожидая этого момента с начала времен, из серого Ничто вышел рыцарь, с ног до головы закованный в доспехи. Его нагрудник был украшен чеканным узором Черепа и Лилии, на шее висел изящный талисман эльфийской работы.

Отец Богов недоверчиво взглянул на оживший призрак давно забытого прошлого, затем покачал головой:

— Ты проиграл тогда, проиграешь и сейчас.

— Я не проиграл, — глухо ответил рыцарь, — моя жизнь тогда была необходимой жертвой.

— Теперь это не важно, — оскалился Хаос, поднимая широкий меч. — Мне все равно, был ты в то время жертвой или самоубийцей. Ты падешь от Моей руки и во второй раз, а тогда придет очередь одного наглого колдуна…

— Сей наглый колдун предпочитает именовать себя чародеем, — голос Инеррена обрел металлические нотки, — и умеет гораздо больше, чем ты себе представляешь. В частности, он заранее может предсказать исход вашей битвы.

— Для этого, — расхохотался Хаос, — не нужно быть колдуном.

— Нет, — согласился чародей, — нужно всего лишь понимать пророчества.

— Что? Какие пророчества? Эти твои дурацкие стишки?

— Они не принадлежат мне, — возразил Инеррен, — я лишь нашел их и смог совместить. Ты уже узнал две части предсказания. А вот тебе третья, завершающая:

Но нет стремлений у Отца Богов, Он для Себя не жаждет ничего, А это значит, что Его мечта И есть Ничто — иначе, Пустота.

С тихим скрежетом рыцарь извлек из ножен свой меч. Роза, выгравированная на лезвии, казалась живой.

— Вперед, Стил Светлый Меч, — сказал чародей. — И запомни: даже побежденный, ты одержишь победу, потому что Хаос уйдет в Пустоту в любом случае. Так что ты сражаешься лишь за собственную жизнь.

— Мне, честно говоря, все равно, — отозвался Стил и отдал противнику рыцарский салют. — Но этот бой был предсказан, а значит, будет завершен именно так.

— Идиот! — прохрипел Хаос, парируя удар и нанося свой. — Он попросту использует тебя в своих целях! Даже если допустить истинность этих пророчеств, в них может говориться вовсе не о тебе!

— Суть пророчеств, — заметил рыцарь, искусным выпадом заставляя Огненного Исполина усомниться в своей неуязвимости, — в том и состоит, что они сбываются всегда. А точнее, пророчество становится пророчеством лишь после осуществления. Осуществляются же они благодаря простым смертным — или воскрешенным воителям прошлого.

Хаос тряхнул головой, отскочил назад и стер кровь, выступившую из пореза на лице.

— Ты уйдешь туда, откуда прибыл! — проревел он.

— Я уже говорил, — сказал Стил, — что это мне глубоко безразлично. Мне повезло, что я могу вновь сразиться с Тобой, за что приношу свою глубочайшую признательность твоему истинному врагу.

— Тронут, — слегка поклонился Инеррен, — и буду тебе обязан еще большим, если ты соблаговолишь отправить Его туда, откуда появился Он. В смысле, изначально.

— Ха!

Внезапно рыцарь понял, что стоит как раз у той двери, через которую вошел, — она все еще была открыта. Хаос как раз готовился к очередной атаке. Идея блеснула молнией.

Когда Огненный Исполин ринулся на него подобно быку, Стил изящно отступил в сторону, пропуская противника мимо себя и нанося рубящий удар сверху и справа. Защититься Хаос уже не успевал, поэтому ему оставалось лишь увеличить скорость, ускользая от меча рыцаря. Это ему удалось, но все коварство плана было осознано им только тогда, когда он с полного разгону въехал в туманную стену образов Пустоты.

— НЕТ!!! — заорал Хаос.

— Да, — твердо сказал Стил, закрывая дверь.

Инеррен коротким словом запер замок, после чего поклонился победителю.

— Проделано мастерски, — констатировал он, — и я в вечном долгу перед тобой. Думаю, вернуть тебя в мир живых будет лишь малой толикой моей благодарности. Назови остальное.

— Для меня было честью помочь кому бы то ни было в битве с Хаосом, — поклонился Светлый Меч в ответ, — что же касается твоего предложения… Я бы удовлетворился скромным уделом странствующего рыцаря, которому предстоит свершить Нечто.

— Понял, — кивнул Инеррен. — Это вполне в моих силах. Хотя погоди — ты ведь свершил пророчество, а следовательно, и сам можешь исполнить свою мечту! Иди за мной!

Почти бегом он провел рыцаря через подземный лабиринт к выходу на поверхность, затем переправился вместе с ним к Вратам Вероятного — единственному известному ему потайному выходу с Тропы Теней. Причина, по которой ими никто не пользовался, была крайне проста: для одного человека они открывались лишь единожды, причем каждый раз вели в разное место — или даже разное время. Короче, никто не ведал их тайной сущности.

Но Стил Светлый Меч спокойно мог доверить свою Судьбу этим Вратам; ибо для Победителя нет Вероятного, есть только то, что будет угодно ему. Таковы правила Тропы Теней — продавец выставляет товар, покупатель определяет цену, а победитель получает все.

— Прощай, — произнес чародей, пожимая руку в латной перчатке.

— Да будут Боги благосклонны к тебе! — сказал рыцарь, пересекая порог Врат и растворяясь в неизвестном мире.

Это уж навряд ли, мрачно усмехнулся Инеррен. Нет благосклонности у Богов — есть лишь временные капризы. И непреходящий интерес к тем, кто не собирается уступать им…

— Смею заметить, господа, — произнес Рамирес, — вся ваша охранная система оказалась никуда не годной.

Хранитель что-то пробурчал, но не возразил. Да и какое возражение тут могло быть? Действительно: Барьер, самый надежный защитный экран, оказался бессилен.

— Мы считали, что Пустота доступна извне, но не изнутри, — сказал он. — Все ранее проведенные исследования…

— Из Пустоты несложно выбраться, если ты оказался там по собственной воле, — усмехнулся Рамирес. — Сам проверял. Однако же для тех, кого ОТПРАВИЛИ туда, дело обстоит совсем иначе. В принципе, они могли выбраться при наличии помощи с нашей стороны бытия…

— Исключено, — возразил Этт, — мы проверили это предположение. Ни один из смертных не помогал беглецам, не было проведено никакого ритуала соответствующей направленности…

— Ваша статистика не стоит и ломаного гроша, — бросил Воланд. — В ваших данных не отражено то, что считается невозможным; а именно такие вещи и происходят, когда в деле замешана подобная компания беглецов. Кто там в точности, Мандор?

— Хаос, Схиавхей, Джелерак и Сталкаор. Колдуна Джейера я взял в плен — он мне это и сообщил. Там был, как минимум, еще один, но остальных имен мой подопечный не помнил. Или вовсе не знал. Скорее второе, поскольку в тот момент, когда я его спрашивал, он был готов отдать собственную душу — если она еще у него оставалась.

— И ты упустил такую сделку? — поразился Мефистофель.

— Я душами не занимаюсь. Не мой фронт работ.

Мандор всеми силами скрывал известные ему факты. Конечно, задай ему кто-либо прямой вопрос, он бы ответил правду. Однако говорить об истинной причине бегства узников Пустоты было еще рано. Ввод в Игру фигуры Повелителя Теней должно было осуществиться скоро, в заранее рассчитанный момент. Но не теперь.

— Ладно, — подвел итог Хранитель, — сходимся на том, что им была оказана помощь извне. То есть: на нашей стороне бытия имеется тот, кто работает на другую сторону.

— Великое открытие, — съехидничал Локи.

— Заткнись, де Нэл, и делай выводы. Он работает на иную сторону бытия, да еще и обладает достаточной смекалкой, чтобы обнаружить невозможный способ действий.

— Невозможное — по вашей части, мессир. — Локи отвесил шутливый поклон в сторону Воланда, на что никто не обратил внимания. — Как же без вашей неоценимой помощи мы сможем найти этого изменника?

Большой изумруд, стоявший на подставке в углу, внезапно засветился изнутри. В кабинете Хранителя раздался голос Ананке:

— Отто, брось все текущие проблемы и займись Амбером. Там начинает рваться Ткань Существования. Делвин уже на месте, однако не может сдержать натиска.

Хранитель выругался на каком-то допотопном диалекте.

— У кого-то будут идеи?

— Ага, у меня, — сказал Мандор. — Это явно связано с нашей текущей задачей.

— Еще один гений, — зааплодировал Локи. — Мне просто…

Воланд, не меняя выражения лица, вышиб из-под него стул. Окончание тирады де Нэла потонуло в грохоте, но никто даже не повернулся в его сторону.

— И я, если честно, уже кое-что предпринял по этому поводу, — с непроницаемым взглядом добавил Мандор.

— И что же конкретно? — поинтересовался Хранитель. — Не помню, чтобы я давал санкцию на какие-то особые действия…

— О, все было очень просто. Я всего лишь определил, зачем нашим клиентам потребовалось оставить мир покоя и броситься в кутерьму реальной стороны бытия.

— Ну и?..

— Дело тут в небезызвестном вам Повелителе Теней.

Наступила минутная тишина.

— Он, понимаете ли, вовсе не попал в Пустоту, — с легкой улыбкой добавил Мандор. А затем выложил остальное…

— И ты думаешь, что он справится с этой проблемой? — недоверчиво сказал Локи. — Если ты прав, я первым поздравлю его с избавлением от внимания Безымянных.

— Я не знаю, справится ли Повелитель Теней со всей компанией, — признался Мандор. — Но он отвлечет их на себя. Вернее, уже отвлек — с момента освобождения прошло уже некоторое время, а Вселенная пока в относительной целости и сохранности.

— Если не считать Амбера, — добавил Хранитель. — Черт, неужели они устроили поединок в той части Вселенной?

— От Повелителя Теней ожидать можно всего, — кивнул Рамирес. — Если я правильно запомнил рассказы моего ученика… кстати, а где он сам?

— Действительно, где Рэйден? — спросил Мефистофель.

Хранитель, Мандор и Локи одновременно закрыли глаза и принялись за поиск.

— Вне пределов досягаемости, — сказал Хранитель.

— За гранью возможного, — буркнул Локи.

— В странах, где правит сумрак… Понял! — воскликнул Мандор. — Он вместе с Повелителем Теней в этих его проклятых Тенях!

— Тенях? Или Теневых Королевствах? — В голосе Воланда внезапно прозвучали странные нотки. — Насколько мне известно…

Мысль эта в завершении не нуждалась. Теневыми Королевствами жители Амбера и Хаоса называли те бесчисленные варианты реальности, которые располагались между центрами Энергий — между Лабиринтом и Логрусом.

И сражение такого уровня, какой можно было ожидать от Повелителя Теней, вполне могло поколебать Ткань Существования…

— Вы правы, мессир. Следовательно, нам следует действовать, — в глазах Хранителя вспыхнула искра, — по велению Необходимости. Янтарное Королевство ожидает нас!

Бранд был еще жив, о чем начинал глубоко сожалеть.

Когда он использовал свое последнее средство, бегство посредством Внутреннего Источника Мощи (его не зря когда-то назвали «живой картой») — удар Роджера все же достиг цели, навсегда парализовав его волю.

Могущество, обнаружив несостоятельность хозяина, тут же принялось взыскивать плату за долгие годы подчинения. Бранд в точности знал, что за участь ждет неудачника, однако знание это было, так сказать, чистой теорией. Теперь он ощущал последствия своего просчета на собственной шкуре.

«Только был ли это МОЙ просчет?» — задумался умирающий, пытаясь хоть как-то отвлечь угасающее сознание от всепоглощающей боли. По обыкновению, ответ был: и да и нет.

Да, Бранд переоценил свои способности — против спикарта он ничего не смог бы сделать. Но откуда ему было знать о каком-то простом смертном, заполучившие волшебное кольцо? Впрочем, спикарт не дается в руки простому смертному… А это указывает, решил Бранд, на значительное возрастание сложности Игры по сравнению с прежними временами.

«Чем сложнее система, тем она уязвимее», — пришла на ум старая поговорка. Бранд ухватился за эту мысль, словно за последнее дело в своей жизни — да так, пожалуй, оно и было.

Уязвимость… Система Хаоса и Порядка, построенная на более чем хрупком равновесии Логруса и Лабиринта, могла в любое мгновение треснуть по всем швам. Даже удивительно, как этого никто не замечал раньше?

Или замечал — и уносил Знание с собою в могилу? Находясь у Последней Черты, можно увидеть многое… очень многое, что недоступно глазам простых смертных.

Увидеть, но не изменить. Ибо сил на это уже нет…

«Чушь! Сила есть всегда и везде — надо только протянуть руку и взять ее!»

Эта мысль на миг возродила решимость Бранда. Он протянул руку и послал вызов. Ответ пришел моментально. Как и цена.

У Бранда уже не оставалось выхода. Поэтому он принял предложенные условия — и, зацепившись сознанием за края сделанной в Барьере щели, рванул, раздирая на части собственное тело. Сила хлынула потоком. И Нереальное вновь предприняло попытку сразиться за центры Энергии и завоевать себе позицию на реальной стороне бытия…

Впрочем, в камере Лабиринта нападавших ждал небольшой сюрприз в лице Роджера. Сам Лабиринт почему-то не подавал признаков активности, однако у Роджера было более чем достаточно проблем, чтобы обращать внимание на такую мелкую подробность…

Пока Дара обводила Лабиринт вокруг пальца, Логрус смог обдумать новый план, совершенно отличный от всех предыдущих. Ему даже стало жаль, что все закончится именно так…

Но сожаление прошло быстро. Поэтому, мимоходом ответив на предсмертную мольбу Бранда, Логрус вновь открыл Врата в миры Пустоты.

— Вперед! — напутствовал он своих дальних родственников. — Сила Порядка — последний барьер. Разрушьте Лабиринт до основания, тогда и поговорим о вашем месте в этой Вселенной.

Однако Логрус был не единственным, кто желал получить выгоду от создавшейся ситуации. Лабиринт также был в курсе дел (странно, но этим он был обязан повреждению собственного узора — изъян стал не только источником возмущений, но и связью с иной стороной реальности) — и не желал становиться пищей для вечно голодных Существ Иного Плана. Он бы с удовольствием предоставил в полное их распоряжение весь Двор Хаоса вместе с Логрусом; но прорыв был осуществлен на его территории, так что Существа устремились к нему как к ближайшему Центру Энергии.

Устремиться-то они устремились, однако напоролись на ожесточенное сопротивление. Против Роджера, вооруженного спикартом и дикой яростью, Безликие не выстояли — и ушли обратно в свои тихие края, надеясь, что в будущем…

Лабиринт не сомневался, что его заклятый враг в недалеком будущем подстроит еще несколько таких «случайных» побегов из Пустоты, и один из них вполне может увенчаться успехом. Ему было жаль расставаться с Роджером, но иного выхода не существовало. Ради сохранения Равновесия между планами реального Роджер должен был быть отправлен — и немедля — на другую сторону бытия.

И то, что придумал Лабиринт для осуществления своего решения, было действием неортодоксальным… но интересным. Он просто рассказал обо всем Повелительнице Хаоса, сделав вид, что заподозрил ее в двойной игре — и тонко намекнул: мол, на меня работает кое-кто покруче, чем все твои демоны, вместе взятые. А единственный способ избавиться от него — это…

— Единственный способ — напустить на него Повелителя Теней, — с усмешкой завершил Логрус. — Он что, так и сказал?

— Ну, не прямо так…

— Он опять жертвует своими фигурами ради улучшения тактической позиции… Интересно, чем же ему портит позицию его самый сильный союзник?

— А может, этот Роджер и не союзник ему вовсе?

— Разумно, — согласился Логрус, — и раз Роджер — не союзник Лабиринта, есть резон привлечь его на нашу сторону, а не убивать…

Это выбило из-под Равновесия главную опору…

Когда Инеррен вышел к назначенному месту встречи, остальные уже были там — целые и невредимые — и ждали его. Айра почему-то держала на поводке некую шакалообразную тварь.

— Зачем это тебе? — поинтересовался чародей. — И откуда вообще ты вытащила эту псину?

— Разреши представить тебе Мастера Сталкаора, Хозяина Врат Вечности, — улыбнулась волшебница.

— Не понимаю.

— Он — из рода г'нолла. Это племя немного напоминает оборотней, хотя вряд ли они являются даже отдаленными родственниками. Короче говоря, г'нолла (настоящий их облик ты сейчас имеешь честь лицезреть) умеют превращаться практически во что угодно — как телом, так и разумом.

— Интересно. Но зачем тебе этот г'нолла-чернокнижник?

— Лучше не спрашивай, — таинственным тоном сказала Айра.

Инеррен не стал настаивать, так как вопрос не был столь уж важен. Однако тут же задал другой вопрос:

— Он полностью подчиняется тебе?

— Да, — кивнула волшебница, — по крайней мере, сейчас. А что?

— Мне нужна пара ответов.

Айра потянула за поводок, что-то неразборчиво пробормотав. Шакал свернулся клубком — и обратился в смешное создание, немного похожее на человека ростом в три фута.

— Задавай свои вопросы, — сказала волшебница. — А ты отвечай, и без уверток!

— Перечисли мне всех, кто бежал из Пустоты вместе с тобой.

Сталкаор нахмурился.

— Пятеро тебе известны. Шестой, мой ученик Джейер, исчез сразу после побега. Был еще один, который не разделял наших стремлений; у него имелась своя цель, и мы заключили союз.

— Кто он? Его имя?

— Он называл себя «Бранд из Амбера».

Чародей недоуменно прищурился, вспоминая книги Роджера, а потом сообразил. И вывод ему не понравился.

— Это он составил план, как вам выбраться с той стороны бытия?

— Он и Хаос.

На плечо Инеррена твердо легла рука Рэйдена.

— Есть разговор, — сказал он вполголоса.

«В чем дело? — недовольно подумал чародей, зная за собеседником склонность к телепатии. — Это не может подождать?»

«Вселенная, к сожалению, ждать не может, — мысленно же ответил Рэйден. — Я кое-что знаю из истории Амбера и даю голову на отсечение, Бранд задумал стереть все Янтарное Королевство с лица земли. А это, в свою очередь, приведет к полному дисбалансу Сил…»

«Но почему ты уверен в успехе Бранда?»

«Потому что обратное будет выглядеть еще хуже: качественно превосходящие силы Амбера, разъяренные ничем не спровоцированным нападением, обвинят во всем Двор Хаоса — и нанесут ответный удар. В этом случае дело сведется к открытому противостоянию Хаоса и Порядка, что, как говорят все до единого пророчества, будет эквивалентно Последней Битве — после которой Вселенная прекратит свое существование. Интересный вывод, правда?»

Инеррен вынужден был признать, что кое-какая логика тут есть. А следовательно…

«Является ли информация, на которой ты основывался, совершенно секретной и доступной лишь для Безымянных?» — спросил он.

«Нет. Почти все, о чем я говорил, известно многим. Тайна — возвращение Бранда. Все остальное известно давно.»

— Тогда, — тихо произнес чародей, — я задам такой вопрос: кому выгодно преждевременное наступление Последней Битвы?

Сталкаор недоуменно уставился на него, не понимая причин столь быстрой смены темы. Зато на лицах Айры и Джека кое-что отразилось (закрытый шлем не давал возможности прочесть выражение лица Гэррока). Они явно ПОНЯЛИ. Как и Рэйден, мысленно ругавшийся на неизвестном языке.

— Следовательно, — подвел итог Инеррен, — за всей катавасией на самом деле стоят силы Нереального Мира, ожидающие нужного момента для захвата власти. Есть ли метод борьбы с ними?

— Есть, — кивнул Рэйден. — Нужно поймать их на месте преступления, закрыть путь назад и сделать так, чтобы остальным неповадно было. На несколько веков они притихнут.

— Это только тактический маневр, — заметил Гэррок.

— Тебе известен другой?

— В другом месте и в другое время. Был некогда в одном королевстве Полуночный Замок…

Серый Рыцарь рассказал довольно интересную историю. В Полуночном Замке, столице Редгартского Королевства, нереальное смешалось с реальным настолько тесно, что нельзя было отделить одно от другого. И когда нереальное разрывало завесу, лишь Тронный Камень в руках Короля мог навести порядок. Не изгнать нереальное совсем — это бы разрушило древний замок, — но взять его под контроль.

— Хорошо, принимаю предложение, — сказал Инеррен, когда Гэррок завершил повествование. — Можешь достать этот Камень и Короля?

— Ты с ума сошел? Если хоть на волосок сдвинуть Тронный Камень, весь Полуночный Замок вмиг окажется в мире нереального. Я говорил о методике, а не об инструментах.

— Но… ага, ясно. Что ж, это может сработать…

— Что? — не выдержала Айра, пытавшаяся по обрывочным репликам и мелькающим мыслям Инеррена восстановить ход событий.

— Описанная методика, — уклончиво ответил чародей с неизменной кривой усмешкой. — Вернее, сочетание тактического маневра с нею.

— Объясни по-человечески.

— Увидишь сама. Мне все равно нужна помощь.

Волшебница покачала головой. И где он успел набраться такой самоуверенности в сочетании с жаждой доказать собственную исключительность? Причем не кому-нибудь, а Безымянным, для которых признать подобное сложнее, чем предотвратить наступление Вселенского Катаклизма (чем они по большей части и занимаются)…

Теневой Шторм, следующий по пятам за Дарой и Логрусом…

Разорванный усилиями Бранда Барьер…

Повышенная напряженность Поля Сил из-за присутствия одновременно в одном и том же месте Логруса и Лабиринта…

Ткань Существования, ослабленная произошедшими за последний век событиями — в тех же местах…

Проснувшаяся после действий Шао Кана Пустота, которую никто не позаботился вновь усыпить…

Усиленное внимание всех власть имущих к этим событиям, что лишь нагнетало напряжение…

Набирающее мощь недовольство многих текущим положением дел…

Слухи о растущем могуществе нереального…

Разбушевавшаяся фантазия, все ближе и ближе сводящая Несокрушимую Реальность и Нереализованную Вероятность…

Неудачи, с недавнего времени преследующие Безымянных, — неудачи, о которых стало чересчур широко известно…

Возвращение древних героев, подвинувшее другую сторону предпринять ответные действия…

Воскрешение того, кто никогда не должен был появиться в месте, с которым у него имелось столько связей…

Своеволие и неподчинение одного — всего одного! — мага, называющего себя Повелителем Теней, было не основной причиной этих событий (о доброй половине которых не ведали сами Безымянные). Однако он был центральным их пунктом, узлом сети, к которому крепились все «невозможные» связи — ведь для него не существовало слова «невозможность».

Законы Вселенной не напрасно ограничивают свободу действий обладателей Могущества, превосходящего определенный рубеж. Вовсе не напрасно…

4. Барьер и Равновесие

— Что ты задумала, Повелительница Хаоса?

— Мне не нравится ваша с Логрусом вечная перебранка, — ответила Дара, нисколько не покривив при этом душой. — Вы считаете жителей Янтарного Королевства и Двора Хаоса только пешками в своей бесконечной игре. С этим еще можно было бы согласиться, — тут тон Дары резко изменился, — но вы же совершенно не умеете играть!

— Так… — В голосе Лабиринта появился некоторый интерес. — Почему же это, по твоему мнению, Мы ничего не понимаем в придуманной Нами самими игре?

— Я не утверждала, что вы ничего не понимаете в ней. Сама теория игры, бесспорно, известна вам лучше кого бы то ни было. Однако практическая реализация ваших планов всегда отстает от их теоретического обоснования. Могу привести пример…

— Не надо. — Дальновидный Лабиринт мгновенно понял, что разговор пойдет о той давней истории, когда его едва не стерли с лица земли в полном смысле этого слова. — Возвращаясь к основной теме беседы: что тебе нужно? Или что ты хочешь предложить?

— Я хочу только одного, — ответила Повелительница Хаоса, — чтобы ваша бессмысленная игра наконец завершилась. А для этого, если не ошибаюсь, необходимо финальное сражение.

— Ты права. Но как я могу сделать этот шаг, не будучи уверенным в результате битвы?

— Так ведь и противник у тебя в той же ситуации! Логрус, кажется, тоже далеко не уверен в собственном преимуществе, иначе давно бы сделал первый ход.

— Логично, — признал Лабиринт. — А знаешь ли ты, что последует за нашей схваткой?

— Разумеется. Мне известны эти предания, — последнее слово Дара произнесла особенно пренебрежительным тоном, — но даже в том случае, если они содержат в себе некоторое зерно истины, эта Вселенная не станет хуже, лишившись некоторых черт…

Повреждение узора Лабиринта было невелико. Однако даже настолько малое преимущество могло обеспечить Логрусу победу.

Порядок и Хаос… Никто не знал, какая из этих Сил могущественнее. Все мудрецы отделывались общими фразами наподобие того, что Хаос так же немыслим без Порядка, как Тьма без Света; мол, только наличие Порядка придает Хаосу смысл существования (и наоборот); и сражение между Порядком и Хаосом попросту невозможно, ибо противоречит всем сложившимся устоям.

Мудрецы, как всегда, говорили чистую правду. Сражение Порядка и Хаоса действительно было событием невозможным — но не при определенной комбинации событий. Комбинация эта считалась сама по себе невозможной… и она свершилась. Все элементы этой мозаики, подготавливаемые в течение многих столетий, заняли свои позиции.

Время, предсказанное в пророчествах, пришло — и Реальность должна была доказывать свое право на дальнейшее существование…

— Проклятье! — Хранитель в сердцах двинул кулаком по запертому порталу. — Вот что получается, когда чересчур доверяешь испытанным средствам!

— Блокировка? — предположил Этт. — Но это…

— …невозможно, не так ли? — помог Локи таким язвительным тоном, что Воланд едва удержался от того, чтобы дать этому наглецу хорошую затрещину.

— Просто кто-то изменил физические условия в той части Вселенной, — сделал вывод Мандор.

— То есть в Амбере? — переспросил Рамирес.

Вопрос повис в воздухе. Ответ был очевиден — Амбер более не был тем Янтарным Королевством, которое они знали…

— Мефистофель?.. — полувопросительно сказал Воланд.

— Сам я могу там оказаться в момент, — пожал плечами новоявленный Владыка Вселенной, — но взять с собой могу только одного.

Мандор извлек из кармана колоду карт, вытащил одну (на ней был изображен он сам) и, протянув Хранителю, заявил:

— Вызовите меня через пару минут — я проведу всех. Пошли, похититель душ.

— Я никакой не похититель, я лишь честный торговец, — обиделся Мефистофель. — Абра, Швабра, Кадабра!

Произнеся сию волшебную формулу, он вместе с Мандором телепортировался к избранному заранее месту — на смотровую площадку, куда от самого подножия горы Колвир вела длинная лестница. Ледяной ветер, летящий с севера, нес с собой мелкие колючие снежинки, которые тут же забили Мефистофелю всю бороду. С проклятиями он стал отряхиваться, тогда как Мандор коротким словом просто поднял температуру окружающего его воздуха до приемлемого уровня.

— Вы что-то подзапоздали, — заметила находившаяся тут же Дара. — Поединок сейчас начнется.

— Поединок? — переспросил Мефистофель.

У Мандора возникло одно нехорошее подозрение. Дара улыбнулась — и подозрение стало уверенностью еще до того, как она сказала:

— Лабиринт и Логрус выясняют отношения.

Мандор машинально блокировал контакт. Оставалось только догадываться, как о нем на другом конце Вселенной отзывается Хранитель, но у Мандора сейчас было достаточно других неотложных вопросов.

— Это подстроила ты. — Он не спрашивал, а утверждал.

— Чисто академический интерес?

— Более чем практический. Путь к отступлению готов?

— Зачем? Логрус победит.

— Так…

Внизу, на остатках черной дороги, Знаки Сил разошлись примерно на сотню шагов, приготовившись по неслышному сигналу ринуться навстречу друг другу… хотя не следовало называть их друзьями.

— Знаешь ли ты, — тихо произнес Мандор, — каково это — абсолютный хаос без намека на стабильность?

— Хаос — это и есть стабильность, — возразила Дара. — Разве мы не обсуждали эту тему ранее?

— Хаос — стабильность, если сравнивать с Амбером. Точнее, с королевской семьей Амбера — которая, если ты знаешь, связана некоторым кровным родством и с нами.

— Когда Лабиринта не станет, прекратится этот вечный тарарам!

— Помнишь ли ты, на что была похожа Вселенная до того, как возник Лабиринт?

Дара нахмурилась.

— Во Дворе никто не помнит тех времен — кроме разве что Сухэ.

— Именно. А в Амбере — никто, кроме Дворкина.

— Очевидно. Ну и что ты хотел этим сказать?

— А то, что им, как самым большим знатокам имеющихся в раскладе Сил, уже давно полагалось бы быть здесь. Или ты позаботилась и об этой стороне дела?

Волшебные кольца-спикарты были созданы в ту эпоху, когда не существовало четкой грани между Хаосом и Порядком. Едва ли не единственным представителем Порядка был (точнее, была) Единорог… по ее имени впоследствии и было названо Янтарное Королевство.

Многие с тех пор пытались выяснить, чем на самом деле являлись спикарты. Но даже их носители не могли открыть этого. Спикарт был энциклопедией заклятий, универсальным преобразователем энергии на произвольном уровне в любой удобный вид, неподкупным охранником и безотказным советчиком… Он был настолько сложно устроен, что никто не мог докопаться до сути.

Спикартов было девять, однако все их носители никогда не сходились вместе. Почему? Во-первых, даже двоим из этих самоуверенных любителей Большой Игры было трудно вступить хотя бы в простую беседу; во-вторых, два спикарта, собранные в одном месте, наделали бы во много раз больше возмущений Поля Сил, чем один.

(Кстати, не это ли спасло в свое время Лабиринт? Когда его узор был поврежден, Логрус моментально отреагировал и предпринял пробную атаку. Но потом, когда во Двор Хаоса вернулся Мерлин, носивший один спикарт на пальце, а второй — в кармане, Логрус не осмелился отлучиться далеко от своей потайной пещеры. Он, видимо, хорошо знал, на что способны ДВА спикарта в одних руках…)

Говорили, будто могущество спикарта состоит в том, что он использует неисчерпаемую энергию Теневых Королевств. Это предположение выглядит откровенно нелепым, если вспомнить, что до сотворения Лабиринта (что произошло уже после появления Девяти Носителей Спикартов) никаких Теневых Королевств не существовало. Собственно говоря, с тех пор мощь спикартов даже несколько уменьшилась.

Что говорит кое-что о ее происхождении…

А что именно? Что ж, можно попробовать объяснить.

До сотворения Лабиринта — центра Порядка — Вселенной правил Хаос. Это можно считать доподлинно известным. Далее, сама Вселенная вовсе не была Хаосом — ибо даже Хаос не может справиться с самим собою; следовательно, сущность сил спикарта НЕ заключена ни в Хаосе, с которым носитель спикарта все же не может справиться в открытом бою, ни в Порядке, коего тогда не существовало вовсе.

Что же остается? Свет и Тьма. И естественно, Равновесие. Однако эти девять колец не принадлежат ни Свету, ни Тьме, иначе непременно использовались бы в постоянных схватках этих сил. (Оставим пока предположении о комбинации энергий Света и Тьмы в некоей пропорции — что из этого получается, Владыки Сфер уже знают, отчасти благодаря Повелителю Теней.)

Значит, Равновесие? Судьба? Предназначение? Рок? Это заслуживает определенного внимания. Конечно, сами носители спикартов зачастую не имеют ни малейшего представления о существовании этих понятий, но незнание не может служить доказательством. А вот форма самого спикарта может. Огненное Колесо — один из древних символов Судьбы. А также — личный знак Бенедикта, старшего из принцев Амбера, о котором давно говорят: «На нем печать рока».

Итак, Судьба с начала времен присутствует во Вселенной Лабиринта-Логруса через своих агентов — носителей спикартов. Девять Кольценосцев далеко не всегда понимают суть своих действий, и это только к лучшему. Кто может понять, что является простой пешкой в чьих-то руках? А поняв, принять это? А приняв, не оказывать сопротивления?

Бессмысленные вопросы. Незнание закона не освобождает от ответственности, как любят говорить Безымянные. И «забывают» упомянуть о тех, кто ЗНАЕТ этот закон.

Потому что как раз ЗНАНИЕ от ответственностито и освобождает. И это, конечно, ни к чему Богам Судьбы.

(Не о Девяти ли Кольценосцах было сказано (правда, в иное время и в ином месте): «Nine for Mortal men doomed to die»?.. «Девять — людям, тем, что сгинут со своим народом»…

А где же тогда остальные Кольца из памятного стиха:

Три кольца — царям эльфийским под небесным сводом, Семь — для гномов, королей в каменной короне, Девять — людям, тем, что сгинут со своим народом, И Одно — для Властелина на проклятом троне.

И кто играет роль Властелина?..)

Хотя вряд ли. Каждая Игра имеет свои правила и свой сюжет. Весьма маловероятно, чтобы история Амбера и Хаоса повторила развитие столь непохожего на них мира Средиземья…

Когда Делвину сообщили личный приказ Ананке, он, естественно, в тот же момент переправился к нужному месту и принялся за работу: Необходимость могла простить многое, но не открытое пренебрежение Ее приказами. Однако сама работа Делвину очень не нравилась. Поддерживать Ткань Существования, соединяя разорванные нити с помощью энергии спикарта? Черт возьми, это нелепо! Если Ткань начинает рваться, нужно просто вырезать кусок и заменить его новым, поскольку нити основы соединить почти невозможно — они вновь будут разорваны собственной тяжестью… Ну вот, только что он починил этот участок, а в самом центре уже зияла дыра!

Тут Делвин сообразил, что над порученным ему участком находится ни больше ни меньше, как Первозданный Лабиринт. Его прошиб холодный пот. Если вырезать этот кусок Ткани Существования, заменить его будет невозможно — попросту нечем. И тогда Янтарное Королевство, которое он ненавидел и перед которым преклонялся, канет в небытие. Теперь понятно…

Почти машинально манипулируя струйками энергии, Делвин одновременно перебирал возможные варианты действий. Возможно, нескольким Носителям Спикартов и удалось бы соединить Ткань без всякого изъяна… собственно говоря, отчего она вообще начала рваться? Если не устранить причину, никакая ремонтная бригада тут не поможет.

Он тут же отправил внутрь спикарта часть своего разума, скользнул по силовой линии к неведомому источнику, из которого все девять спикартов черпали свою энергию, и оставил там послание. Делвин мог лишь надеяться, что тот, кто обнаружит его первым, не является заклятым врагом Амбера…

Роджер получил сигнал, заставивший его одним ударом разделаться с остатками наседавших воинов-призраков. Кольцо на его пальце как будто ожило и пыталось что-то сказать. Пожав плечами, он направил свой разум внутрь спикарта, по сумеречному коридору…

«Всем Кольценосцам! Срочно требуется поддержка! Идите по следу: на карту поставлена вся Вселенная!»

Сообщение повторилось еще дважды, затем в конце коридора открылась небольшая дверь. Тусклая огненная линия пробежала от ее порога куда-то вдаль, петляя и делая резкие повороты.

Роджер знал, что все затраченное на дорогу время будет лишь долей мгновения в реальном мире, и не торопясь двинулся по указанному огненной линией маршруту.

Железный ящер угрожающе лязгнул громадными челюстями прямо перед ним — и рассыпался кучкой бурой ржавчины…

Пятнистая змея зашипела и попыталась вцепиться ему в ногу, однако сломала свои ядовитые клыки о незримую преграду…

Стены прохода сомкнулись, потолок обрушился — но вырвавшийся из кольца луч разрезал иллюзии и осветил истинный путь…

Бурный поток темной, дурно пахнущей воды увлек его с собой — но недалеко; через несколько шагов вода исчезла, а его одежда оказалась сухой. Усмехнувшись, он двинулся дальше, твердо уверенный в том, что и все прочие испытания — только иллюзии…

— Я должен был это предвидеть! — почти простонал Хранитель.

— Я предупреждал вас, — вздохнул Этт.

Воланд и Рамирес недоуменно переглянулись.

— О чем это они? — Локи также не понимал, в чем дело.

— Мандор…

Воланд понимающе кивнул:

— Так, Отто. Значит, ты доверил один из ответственных постов не слишком-то проверенному человеку, преследующему интересы одной из сторон? В данном случае — посланнику Хаоса?

— Это не та история, которую я назвал бы приятной, — в таком же тоне сказал Рамирес. — Похоже, ты сам себя подставил.

— Да, и если ситуация хоть на йоту выйдет из-под контроля, тебе крышка, — подвел итог Воланд. — Как, собственно, и всей организации Безымянных. А власть снова перейдет к Колесу.

Локи скривился в совершенно невообразимой гримасе.

— Да Колеса не существует уже бог весть сколько веков! Оно было разбито на множество частей, а сами эти части — разбросаны по вариантам Вселенной!

— Именно так, — вздохнул Рамирес. — А теперь подумай, кто должен будет заниматься их сбором?

Хранитель вдруг просветлел и щелкнул пальцами.

— Ткань! Путь под Тканью Существования!

Этт метнулся в угол кабинета и рванул свисавший с потолка шелковый шнур. Стена разошлась, как будто это был обычный гобелен, и перед Хранителем открылась уходящая вниз узкая лестница.

— Эта дорога открыта для меня всегда, — удовлетворенно кивнул он. — Заодно можно проверить, как там Делвин…

Дара перевернула несколько страниц объемистой рукописи, сверилась с текстом и кивнула.

— Это что? — спросил Мандор.

— Лабиринт оставил подарочек. Он утверждал, что в этом творении заключены все его шансы на победу.

— То есть?

— Прочитай сам. Здесь описывается то, что наступит после их битвы. Так как у Логруса нет аналогичного текста, который можно было бы трактовать в пользу Хаоса, то Лабиринт считает себя победителем согласно пророчеству.

— Ты стала увлекаться подобной ерундой? Да я же эти пророчества сам писал десятками…

— Не так все просто. Это не пророчество.

Мандор взял рукопись, прочитал пару абзацев из начала — и удивленно присвистнул.

— Следует отдать Лабиринту должное. Я бы не решился забрать эту рукопись из того места, где она находилась.

— Теперь понял, почему он хотел убрать Роджера со сцены? Сейчас этот манускрипт, бесспорно, трактуется в пользу Лабиринта; однако тот, кто его написал, может и исправить написанное!

— Класс! — оценил Мефистофель развитие интриги. — Это, считай, по-нашенски… Внимание! Начинается!

Действительно, Знаки Сил, так долго готовившиеся, начали сближаться. Игра «бум-хряп» шла теперь по-крупному…

Воздух между образами Порядка и Хаоса замерцал и пошел волнами. Из отверстия-портала торжественно выступили несколько фигур. Мандор подумал было, что Логрус и Лабиринт вновь решили материализовать нескольких призраков-агентов и решить исход схватки по методу «победит сильнейший»; однако тут же узнал одного из вновь прибывших и едва успел удержать за плечи рванувшуюся вперед Дару.

Мефистофель протер глаза:

— Надо же! Повелитель Теней, чтоб мне провалиться! Да еще в обществе Рэйдена и Синей Колдуньи…

— А что остальные двое? — прищурился Мандор. — Я их не знаю.

— Аналогично, — пожал плечами Мефистофель. — А это важно? Меня беспокоит другое: где наш общий знакомый по имени Хаос?

— Похоже, в очереди осталась только я, — заметила Дара. — Следовательно, Повелитель Теней принадлежит мне.

— Это решай с ними, — кивнул Мандор в сторону Лабиринта и Логруса, никак не ожидавших, что кто-то посмеет встать между ними. И не очень-то обрадовавшихся этому событию…

— Похоже, мы вовремя, — заметил Рэйден, бросив взгляд на приближающийся Знак Логруса. — Ты всегда отличался способностью попадать в самое опасное место.

— Эта встреча не должна произойти, — твердо сказала Айра, смотря тем временем в другую сторону, на образ Лабиринта. — Иначе и нам, и многому другому придет конец.

— Знаю, — ответил Инеррен. — Вы сможете остановить Логрус?

Рэйден чуть не поперхнулся. Айра с интересом посмотрела вначале на чародея, потом на Знак Хаоса.

— Даже не думай об этом! — прошептал Рэйден.

— Чего тут думать? Мы остановим его, — улыбнулась волшебница. — А на твоей совести будет Лабиринт, так?

— Точно, — кивнул Инеррен. — У меня есть к нему предложение, от которого он не сможет отказаться.

Рэйден издал странный звук — похоже, слов у него не было. Чародей удостоверился, что с этой стороны все будет в порядке, и развернулся к Джеку и Гэрроку.

— Вы оставайтесь в резерве. Когда увидите опасность, действуйте — но не мешайте до того.

— Опасность тут повсюду, — проговорил Серый Рыцарь.

— Ну, этим ты меня не удивил… Ага! — Инеррен засек три темные фигуры на вершине утеса. — Посмотри туда. Видишь?

— Темноволосая женщина и мужчина с белыми волосами — явные обитатели Двора Хаоса, — произнес Гэррок. — А третий… что-то с ним не так.

— Женщина — это герцогиня Дара, о которой я рассказывал, — скорее всего, попробует помешать мне. Вот ее и остановишь. Ясно?

Гэррок что-то пробурчал, соглашаясь. Джек к чему-то внимательно прислушивался. Глаза его начали мерцать зеленоватым огнем.

— Где-то неподалеку сейчас произойдет прорыв Нереального, — тихо сказал он. — Ткань Существования едва держится.

— Ты что-то собирался сделать? — спросил Гэррок у чародея.

— Да, но не сразу ведь. Мне вначале нужно заняться Лабиринтом. Джек, закрой им путь.

— Ты меня переоцениваешь…

— Да ну? — Инеррен вытащил из рукава короткий стержень. — Это, случайно, не твое?

Джек недоверчиво взял волшебную палочку, вспоминая, при каких обстоятельствах воспользовался ею в прошлый раз…

Никто впоследствии не мог понять, как Повелителю Теней удалось провернуть это дело. Лабиринту он пообещал залатать его узор (что вскоре и сделал, причем опять-таки неясно, каким образом), а Логрусу — распределить Теневые Королевства так, чтобы никому не было обидно. Так, во всяком случае, рассказывали потом Рэйден и Айра, оставшиеся на месте несостоявшегося поединка.

— Быть того не может! — заявил Хранитель. — Ты передергиваешь, Рэйден.

— Это не моя колода, — покачал головой тот. — И играл не я.

— Но ты был за столом.

— Повторяю: это не было моей игрой. Я лишь присматривал за тем, чтобы они не натворили чего не следовало. И кстати, свою работу я выполнил. — Ударение было сделано как раз на нужном слове.

— А что Мандор? — спросил Воланд. — Куда он смылся?

Айра улыбнулась:

— Тут следует благодарить Гэррока…

Когда Повелительница Хаоса направилась к Инеррену, держа руку у эфеса рапиры, Серый Рыцарь преградил ей путь.

— Отойди, — бросила она, — или пожалеешь о своем поступке.

— Если отойду, то пожалею, — кивнул Гэррок. — И ты тоже.

— Мне осталось сожалеть лишь о том, что я не добралась до этого колдуна раньше. Но это не тот повод, который будет долго занимать мои мысли.

Серый Рыцарь хмыкнул:

— А напрасно. Ты, пожалуй, сможешь разобраться как со мной, так и с Повелителем Теней. Но это ничего не решит, поскольку он — только пешка. Ты сама назовешь имена Игроков или мне сделать это?

— Что?!! Ты хочешь сказать, что Повелитель Теней только исполнял чьи-то приказания? И на кого же он работает?

«Есть! — возликовал Гэррок. — Попалась!»

Вслух же он произнес:

— Спроси у твоего друга Мандора. Именно он в последнее время и поручал Повелителю Теней различные задания…

Как Дара, так и Мандор разбирались в Высшем Искусстве куда лучше любого Адепта-смертного и лучше многих из Двора Хаоса. В поединке с Мерлином они проиграли только потому, что бой шел не насмерть; иначе даже спикарт не смог бы остановить их обоих, играющих на одной стороне.

Но чем выше Искусство соперников, тем больше разрушений произведет открытый поединок в полную силу. Собственно, Логрус и Лабиринт превосходили эту парочку не так уж и сильно; Дара практически не преувеличивала, когда говорила, что у нее Мерлин мог бы научиться большему, чем у Логруса…

Когда Повелительница Хаоса повернулась к Мандору, он уже произвел в уме все вычисления и предпочел смыться с поля боя. Разубедить Дару было много сложнее, чем убить ее; а он не был уверен, что сможет осуществить хотя бы второе.

— Делвин Отрекшийся? — полувопросительно сказал Роджер.

— Скорее, — прохрипел тот, — помоги же, черт возьми!

Роджер добавил несколько силовых линий своего спикарта к сложно сплетенному узору, поддерживая который, Делвин совсем выбился из сил. Построение перевернулось в воздухе, коснулось гладкой поверхности потолка и слилось с ним.

— Уф-ф, — выдохнул Делвин. — Успел-таки.

— Может, объяснишь, что это такое?

— Ткань Существования дала несколько трещин. Эта заплатка продержится довольно долго, но, увы, не вечно…

— Ткань? Но ведь над нами Первозданный Лабиринт!

— Вот именно. В других условиях мы бы просто заменили дефектную часть на новую, а где взять копию Лабиринта?

— Вообще-то есть одно место… — прищурился Роджер.

Делвин тотчас же согнал с себя всю усталость и вновь был готов к действию.

— Что это? И где находится?

— Направляясь к месту Битвы Падения Лабиринта — помнишь, надеюсь? — принц Корвин, не успевая добраться вовремя, начертил второй Лабиринт. И с тех пор в общем-то равновесие было постоянно смещено в сторону Порядка. Но не в сторону Амбера.

— Гм… Лабиринт Корвина, значит. Ведь его никто так и не смог пройти, не так ли?

— Корвин — истинный и призрак, Мерлин и призрак-Ринальдо.

— Тебе бы в отделе информации работать, — заметил Делвин. — Никогда не задумывался о такой карьере?

— Мне этот ваш отдел информации не даст ничего нового, — покачал головой Роджер, — а то, что я рассказал тебе, можно прочесть в одной общедоступной книге.

— Не пытайся отвертеться. Я узнал тебя.

— Пусть даже так. Что дальше?

— Интересно, как ты заполучил спикарт?

— Эта история несколько длиннее, чем я могу себе позволить. Незачем тратить на это время… Погоди, ты хочешь заменить Лабиринт Амбера тем Лабиринтом, что начертил Корвин?

Делвин пожал плечами:

— Силовой экран продержится еще около часа. Если ты можешь указать лучший метод решения возникшей проблемы — давай. В противном случае…

— В противном случае ты передашь сию идею Ананке, и в ее заключении сомневаться не приходится. — Роджер печально вздохнул. — Ну что ж, посмотрим.

Эта чертова ситуация ДОЛЖНА разрешится иначе, думал он, или все старания были напрасными…

Пока Дара и Мандор выясняли, кто из них быстрее бегает, а Логрус пытался разгадать загадки, в ускоренном темпе подбрасываемые Рэйденом и Айрой, Джек был занят своей частью работы. С Закрывающей палочкой в руке Хозяин Ножа шел по черной дороге, вдоль которой Барьер дал трещину. Он снова занялся старым делом, преграждая путь пришельцам из Нереальных Миров.

Это так напоминало прежнюю Игру… Но Джек решительно отбросил эти воспоминания. Для них было не время и не место. Сейчас важно лишь действие, подумать об этом можно и потом.

Если оно вообще будет, это «потом»… Прорыв был очень силен, а он так давно не упражнялся в приемах, которые когда-то знал лучше кого бы то ни было.

Ткань Существования соединялась. Силовые нити зашивали разрыв, давая Реальности возможность передохнуть. Эта защита была временной — необходимо еще стабилизировать ее с ДРУГОЙ стороны, чтобы Барьер приобрел прежнюю стойкость. Однако об этом Джек сейчас не думал. Старался не думать.

Инеррен потратил несколько минут на созерцание золотисто-розовых завитков-прожилок, заключенных внутри исполинской плиты цветного мрамора. Площадка походила на овал примерно двухсот шагов в ширину, Первозданный Лабиринт (это название чародей взял из книги Роджера) располагался почти в ее центре.

Он не удивился, когда обнаружил у самого края узора черное пятно неправильной формы, словно кто-то сюда что-то пролил. Инеррен знал, кто это был, и знал также, что пролита была кровь.

«Починить» Лабиринт, по теории, можно было лишь с помощью Камня Правосудия, древнего Артефакта, заключавшего в себе сущность Порядка. Но этот Камень больше не был доступен для Амбера — и тем более для Инеррена. Но оставался другой, не столь ортодоксальный метод… И чародей был уверен, что Лабиринту этот метод не понравится. Весьма не понравится.

Так что он, не говоря лишних слов, определил места, где должны находится стертые линии, и мысленно нарисовал их в воздухе. Слабо светящийся узор проплыл над Лабиринтом и занял свое место.

— Что ты делаешь? — спросил Лабиринт с некоторой нервозностью.

— Заткнись, пожалуйста, — бросил Инеррен, обнажив кинжал. — Иди пока прогуляйся куда-нибудь и не мешай.

— Я в некотором роде имею отношение к этой операции!

— Именно. В некотором роде. Ты сделаешь то, что я говорю? Скажи «нет» — и Логрус уничтожит и тебя, и все, что у тебя было.

Восстановив таким образом прерогативы, чародей подошел к Лабиринту и коснулся серебряным острием черного пятна. От поверхности поднялись искры и окружили его, однако теневая оболочка защитила от ожога.

Всаживая кинжал в мягкий мрамор, Инеррен проводил один штрих за другим, точно следуя форме отсутствующих линий. Вселенная стонала вместе с Лабиринтом, будто эта операция без анестезии проводилась именно на ней…

Лабиринту показалось, что минула целая вечность, когда обжигающая боль, наконец, утихла. Он взглянул на собственный узор — и увиденное чуть не заставило его потерять сознание: чародей, ядовито усмехаясь, заполнял проделанные его кинжалом борозды каким-то серым веществом…

— ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?!!

Громоподобный глас Лабиринта ничуть не испугал Инеррена.

— Тень принимает ту форму, какая будет угодна ее повелителю, — снизошел он до пояснений. — В настоящий момент я делаю ее тем же, что составляет остальную часть тебя…

— Но где же он сам? — наконец задал вопрос Мефистофель.

— Ушел. — Тон Рэйдена был очень странным.

— Куда?

— Он сказал, что возвращает долг Вселенной и снимает с нее всю ответственность за то, что она произвела его на свет.

Воланд судорожно сглотнул. Это могло означать лишь…

— Джек был с ним? — спросил он.

— Да, Джек и еще один.

— Кто?

— Роджер его звали, — сказала Айра. — Они прошли сквозь Врата и так хорошо их запечатали, что я даже не могу найти то место.

Рамирес кивнул.

— Кажется, я понял. А ты? — Рэйден наклонил голову. — Тогда дело подошло к концу. Ты, кажется, хотел сделать выбор?

— Я сделал его, — ответил Рэйден и оставил это имя вместе с обликом. — А ты хотел сейчас дать мне новый урок, Учитель?

— Нет, Коннор. Новый урок преподам тебе не я и не сейчас…

Этт и Хранитель, проверив сохранность Ткани Существования, недоуменно переглянулись. После того, что случилось, тут непременно должны были остаться рубцы, а их не было. Барьер стоял прочно, как будто и не разваливался на части.

— Не понимаю, — сказал наконец Этт.

— Никто не понимает, — мрачно заявил Хранитель. — Боюсь, Необходимость потребует дополнительного расследования.

— Что ж, — усмехнулся Делвин, — я мог бы даже предположить, кого именно она назначит специальным следователем.

— Только не это! — хором произнесли Хранитель и его помощник.

— Повелитель Теней покинул Реальность и ушел в иной план бытия, — заканчивал Воланд сообщение. — Равновесие восстановлено, и даже Логрус с Лабиринтом объявили перемирие…

Эпилог

Сумерки, словно в старые времена, окружали Инеррена. Но это не были Серые Страны, подвластные Богу Смерти; это не были ужасающие Дома Боли и непредсказуемые миры Теневой Тропы.

Это была безводная и бессолнечная земля, где властвовало Ничто. Нет, не Пустота и не мифический Лимб, преддверие ада. Звезды, во множестве мерцающие в серой ночи, не могли разогнать мрак — но и не давали ему возможности заполонить все вокруг.

Королевство Сумерек… Инеррен уже бывал здесь. Он точно знал, где располагается выход на Тропу Теней. Но не стремился туда.

— Я выведу вас отсюда, — тихо сказал он, — но сам останусь.

— Зачем? — спросил Роджер.

— Сам не знаю. Я должен.

Джек покачал головой.

— Похоже, тебя не зря называли сумасшедшим, — произнес он, просто констатируя факт.

Чародей пожал плечами.

— Я не отрицал этого. Никто не смог бы зайти так далеко, как я, и остаться в здравом уме. Может быть, со временем…

— Здесь нет времени, — заметил Роджер. — Но ты прав. Я остаюсь: на той стороне мне больше неинтересно…

Джек ухмыльнулся.

— Мы слишком хорошо понимаем друг друга, — сказал он. — Однако у меня появилось несколько идей. Барьер надежен?

Инеррен окинул взглядом стену, сложенную из старых камней.

— Да. И останется таковым.

— Тогда прощайте, — проговорил он и, пожав руки обоим, удалился прочь.

Роджер слегка прищурился:

— Он вернется. Я почти уверен в этом.

— Быть уверенным в чем-либо — это такая скука! — криво усмехнулся чародей. — Ничего, вскоре ты это поймешь.

Через стену перебрались две фигуры: крепкий юноша со старинным мечом у пояса и пожилой человек с длинным магическим посохом. Обменявшись несколькими словами, они пошли по берегу широкой реки, в которой никогда не текла вода.

— Я хочу пить, — произнес юноша.

— Здесь пьют пыль, — ответил его спутник.

«Это уже чересчур!» — подумал Роджер, сообразив наконец, ЧТО он видит перед собой; Инеррен же ничего не сказал, так как это была не первая увиденная им сцена, описанная в книге и материализованная в бескрайних просторах Множественной Вселенной.

Тем более здесь, в мире нереального и фантазии. Здесь, где оживают все мечты и все кошмары. Здесь, где наполовину свихнувшийся от безысходности Инеррен некогда получил свое могущество из своих собственных рук — и сошел с ума окончательно…

Повелители Нереального сидели на мраморной скамье, не ощущая ни окружающего холода, ни жесткости ее сиденья. Рожденные смертными, они больше не были таковыми. Память оставалась при них, как и сила; но исчезло другое. Чувство страха.

Что и привело их в эти края. Потому что на реальной стороне бытия нет места тем, кто отказывается признать эту самую реальность как нечто незыблемое… О нет, их никто не изгоняет в этот сумеречный мир их собственного разума; нет, они сами приходят сюда в поисках покоя, который не обретут никогда.

Ибо нет покоя для тех, кто познал вкус Беспредельной Власти. Не столь важно, было ли это Могущество Теневой Тропы или Сила Воображения. У них различные корни и несхожий внешний вид; конец же — все равно один и тот же, поскольку оба эти Пути ведут в Пустоту.

Разве что Повелитель Нереального одержит верх над своим безразличием и обретет то, что смертные именуют целью жизни. Такого никогда прежде не случалось, но что это доказывает?

Часть внеочередная Комментарии к «Книге Единорога» (Хроники Амбера, книга Теней)

Ее раздвоенные копыта не издавали никакого шума, мягко окунаясь в плотный туман. Она шла уже много веков, и впереди ее ждал неизмеримо больший срок. Если, конечно, она одержит победу.

Некогда их было больше. Теперь оставалась лишь она. Кто погиб в этом долгом путешествии, кто заблудился в аномальных складках изменяющегося пространства-времени, кто устал и отказался следовать к цели… Даже Сфинкс, самый могучий из ее союзников, остался далеко позади.

Но вот — свершилось. Впереди виднелось именно оно, Древо Жизни. И с его нижней ветви свисал именно тот, кого она искала.

— Змей! — прозвенел ее голос.

Клиновидная чешуйчатая голова приподнялась и окинула оценивающим взглядом немигающих алых глаз белого единорога.

— Какая вссстреча! — сказал Змей. — Я давно шшду тебя — еще сс начала времен. Поклониссь Мне — и рассделишь ссо Мной правление. Ты этого досстойна.

— Я не за этим пришла, Змей, — возразила Единорог. — Мне нужно собственное королевство, а ты узурпировал всю Власть. Так не пойдет. Отдай одну из Сил, и мы поговорим об остальном.

— Конешшно шше, я дам тебе Ссилу, — Змей сполз с дерева и нежно обвил ее своими кольцами. — Мне не нушшна всся Влассть. Но вначале ты ссделаешшь для меня… кое-что. Не так ли, моя милая Эмбер?

Возможно, думала она, Власть стоит этого…

Во тьме Первозданного Хаоса вспыхнуло желтоватое солнце, которое тут же атаковали орды адских всадников. Затем появилась луна, выхватив из вечной темноты побережье мерно колышущегося океана.

Над берегом господствовала гора Колвир, на вершине которой стояла Единорог. Серебристые лучи лунного света сделали ее похожей на призрачную статую, памятник себе самой.

Некоторое время она наслаждалась покоем этого места. Но вскоре вдали раздался вой охотящегося Огненного Ангела, и в глазах Эмбер вспыхнули огоньки гнева. Так не может продолжаться…

— Нечесстно? — переспросил Змей. — Ты получила Влассть Ссотворения, как мы и договаривалиссь.

— Но ты приказываешь своим созданиям всячески мешать мне! Разве это честно? У тебя ведь слуг побольше, чем я успею сотворить за следующее тысячелетие.

— Это вопросс Ссилы, а не чессти. Да, Я мешшаю тебе — и это неиссбешшно. Ты олицетворяешшь Мою противополошшноссть, Порядок — и твоя Ссила рано или поссдно сстолкнетсся сс Моей. Пусскай лучшше это происсойдет ссейчас, нешшели тогда, когда преимущесство будет на твоей сстороне.

Эмбер глубоко вздохнула:

— Что ж, ты не оставляешь мне иного выбора. Я вынуждена вызвать тебя на поединок.

Змей поднялся на хвосте, издав довольное шипение.

— А сставкой, милая, будет твоя ссвобода. Ты сстанешшь ссамой лучшшей Моей рабыней…

Единорог нанесла удар. Змей отдернул голову, и ее копыто прошло чуть в стороне. Раздвоенный язык Змея коснулся колена Эмбер, и ее нога онемела. Единорог превратила падение в выпад, и ее витой рог коснулся левого глаза Змея. Тот попытался вновь отпрянуть в сторону, но на сей раз Эмбер была быстрее. Мощь, усиленная яростью и гневом, вырезала алый камень из глазницы и прижгла рану так, что Змей лишь на миг ощутил боль.

Подхватив Глаз, Единорог осторожно коснулась им своего колена. Онемение исчезло.

— Счастливо оставаться, — сказала она, проскальзывая в складку пространства и перемещаясь на свой островок покоя.

Змей остался бесноваться позади…

Несколько веков прошло, пока Змей оправился от потери и перешел в наступление. Эмбер успешно обороняла границы своего королевства, однако вскоре начала понимать, что война в конце концов будет проиграна. Питаясь излучениями Первозданного Хаоса, Змей мог пополнять силы практически в любой точке Вселенной, тогда как Единорог вынуждена была преобразовывать ту же энергию с помощью Глаза. Она видела, что камень наполняется каким-то новым содержимым, тем, чего внутри него ранее не было; но разгадать смысл новых образов, вращающихся в алых глубинах Глаза, Эмбер не могла.

Формы те были… хаотическими. И Порядок внутри нее не мог воспринять эти образы и впитать их силу.

Тогда-то Единорог и решила, что ей необходим союзник в царстве ее врага. И нанесла визит в края, где власть Змея была абсолютной — в черную цитадель Двора Хаоса…

О том, как Эмбер привлекла на свою сторону молодого и многообещающего мага по имени Дворкин, написано вполне достаточно — хватит и того, что изложено в Книге Единорога (кстати говоря, автором ее является сам Дворкин). Об их долгих отношениях, столь тайных, что Змей до определенного момента ничего не заподозрил, также можно было бы написать отдельную книгу. Но зачем? Итог их гораздо более важен, нежели любая книга или библиотека, — ибо «итогом» тем был не кто иной, как Оберон.

О рождении сына Дворкин вскоре узнал. Увы, одновременно это откуда-то стало известно и Змею. И тот, за неимением в пределах досягаемости самой Эмбер, обрушил свой гнев на мятежного Дворкина.

Как Дворкину удалось спастись, он никогда не рассказывал. Как ему удалось сбить адских гончих со следа и продержаться достаточно долго, чтобы добраться до горы Колвир, — остается еще большей загадкой. Но случилось именно так.

Единорог дала Дворкину посмотреть внутрь Глаза Змея, и тот, пораженный в самое сердце тем, что увидел, вынужден был удалиться к самому краю Бездны Хаоса. В одиночестве и тишине Дворкин размышлял о величии Вселенной, увиденной им сквозь алую призму, и мысли эти заразили его жаждой созидания — что не было присуще никому из его соотечественников.

Вернувшись к Эмбер, он снова взял Глаз и, вскрыв себе вены на левом запястье, обратился к хладной Вечности со словами, которые в одной из Великих Книг записаны примерно так: «Да будет Свет!»

Одни слова вызвали бы простой шум. Слова и кровь — толчок ужасающей мощи.

Кровь уроженца Хаоса, узревшего под зыбкой тканью Вечности Порядок (или то, что он полагал таковым), наполнила эти слова Силой и заставила горы содрогнуться, а моря — выйти из берегов.

Но катаклизм остался бы незамеченным, когда бы Дворкин остановился на этом. Однако он продолжал говорить, и кровь его образовала на камне узор печати, скрепляющей те слова.

Печать ту несведущие позднее назвали Лабиринтом…

Печать. Узор. Образец для подражания, созданный на основе образов, которых никто более не видел.

Только после этого Единорог сообщила ему, что то краткое время, проведенное ими вместе, принесло свои плоды, и познакомила с юным Обероном…

Эмбер никому не сказала, что свои плоды принесла и ее еще более давняя встреча со Змеем. Та, первая.

Не зря адепты Искусств Хаоса утверждали, что Лабиринт — просто безмозглый узор, в который впечатана личность самого Дворкина (а позднее — Оберона); тогда как Логрус — воистину живое существо, а тот меняющийся рисунок в потайной пещере — лишь его след…

Никогда не верьте сказанному, ибо слова, как и глаза, могут обмануть.

Никогда не верьте написанному, ибо то, что написано пером, легко исправляется с помощью топора (вопреки утверждениям древних).

Но главное — никогда не верьте тому, что выдается за истину в последней инстанции. В девяти случаях из десяти это — откровенная ложь; в десятом же — правда, только та ее часть, которая не принесет никакой пользы знающему ее.

Порою ложь говорит куда больше, нежели могла бы сказать правда.

И еще больше говорит молчание.

А самое точное и достоверное Знание скрывается не в открытых и вседоступных книгах, но и не в тайных и запретных манускриптах.

Больше всего знал тот, кто искренне сказал: я знаю лишь то, что я ничего не знаю… Большего не узнать никому из смертных.

А Всеведущие Боги не знают даже этого.

Часть завершающая Невозможность

«Невозможное мы делаем сразу, невероятное — чуть подумав.»

Андре Нортон. «Буря над Колдуном»

Когда все средства примирения исчерпаны и враг подступает к самому краю пропасти, на котором стоите вы…

Когда весь ваш мир в очередной раз катится в созданную вашими же долгими усилиями пучину…

Когда ничто уже не в состоянии предотвратить неизбежное…

Тогда в дело вступаем мы. Только тогда.

Не то чтобы мы так любили выкручиваться из невероятно сложных и в принципе нерешаемых ситуаций. Нет, в этом отношении мы, как и нормальные люди, предпочли бы иметь выбор. Но как раз его у нас и нет, впрочем, как и у вас. Наш шеф принципиально не принимает никаких заказов, кроме самых безнадежных, считая, что их выполнение поддерживает нашу (в смысле, его) репутацию на недосягаемо высоком уровне. Тут он, пожалуй, не так уж не прав, однако какой ценой эта репутация приобретается!

Хотя в отношении цен шеф является великим мастером. Обычный его тариф клиенты называют «грабеж средь бела дня», специальные услуги — «разбой на большой дороге», а когда разговор заходит о срочности исполнения, вообще теряют дар речи.

Правда, платят всегда. Не было ни одного случая, когда клиент отказался бы выплатить обусловленную контрактом сумму. Еще до меня, в период сразу после основания команды «Невозможность», поговаривали об одном очень самонадеянном типе, посмевшем противопоставить шефу собственное, с позволения сказать, могущество…

Пока дело ограничивалось отговорками, угрозами и попытками шантажа, шеф попросту начислял проценты на основную сумму; когда в ход пошли наемные убийцы-профессионалы, он вежливо отсылал упрямому клиенту их головы в изысканных упаковках, добавляя к каждой короткую записку с напоминанием о том, что сумма долга к настоящему моменту составляет столько-то и столько-то. Наконец, когда накопившиеся проценты превысили первоначальную сумму вдесятеро, шеф с досадой выдернул страницу из записной книжки и дал команде внеочередное задание, сообщив, что в средствах те могут себя не ограничивать, мол, его интересует только сам эффект.

Ни одна живая душа во Множественной Вселенной не слышала с тех пор ни о том упрямом клиенте, ни об его родном мире…

И, как я уже сказал, теперь все знают порядок и придерживаются его. Поговорить с самим шефом могут только те, кто докажет одному из его многочисленных помощников свою платежеспособность — иначе говоря, будет иметь под полным контролем не меньше целого мира, а лучше — два, чтобы после оплаты услуг «Невозможности» у них осталось достаточно, чтобы не голодать.

О нет, шеф не скупец и не вымогатель. На скупца никто не будет работать, с вымогателем никто не будет иметь дел дважды. У шефа же лучшие агенты во Вселенной и самая высокая репутация (впрочем, об этом я уже имел честь сообщить).

Ну да, к лучшим агентам я причисляю и себя. Не один век был истрачен на подготовку, не одна ошибка была совершена за это время, и далеко не сразу я был включен в официальный состав команды. Однако уже более… хотя не важно, сколько времени прошло с тех пор. В общем, я — полноправный агент «Невозможности», о чем и заявляю без ложной скромности. Или без лишней сдержанности? Черт его знает, у меня ни одной из них и не было-то никогда.

Отчего же, могу рассказать кое о чем. В этом отношении нам ничего не запрещается.

Итак, началась эта история в те далекие времена, когда я (ввиду постигшей меня насильственной смерти) оставил имя Гарет Джакс и стал называть себя просто Гарет…

Тогда я, собственно, еще не был членом команды «Невозможность» и даже не слышал о ней. Я находился в городе, называемом Янтарным (почему — черт его знает), и мой статус там звучал как «очень хорошо охраняемый гость». Местные заправилы никак не могли решить, что со мной делать, вот и держали под замком.

Потом, когда некий маг, именующий себя Повелителем Теней, поставил на уши всю Множественную Вселенную, я смог оттуда удрать. Однако по пути меня перехватил один из тех, кто был причастен к этим событиям — какой-то тип в белом комбинезоне. Если быть до конца откровенным, он чуть не снес мне голову: ни до, ни после того я не встречал парня, который бы размахивал мечом с такой скоростью. Почему он хотел убить меня — не понимаю. То, что я увидел в его глазах, мне настолько не понравилось, что я смотался оттуда как черт от ладана.

И как водится, попал из полымя прямо в огонь.

Точнее говоря, в Лимб, где меня и заарканил некий Роберт, владелец оружейного магазинчика. Я тогда как раз вынужден был проверить свой клинок на одном из местных бандитов, и схватка эта произошла прямо под его заведением, так что неудивительно, что Роберт заинтересовался мною.

После обычного представления — кто, как, откуда, — он сделал мне одно странное предложение, которое, однако, показалось тогда весьма заманчивым. Дело заключалось в том, что я должен был присоединиться к команде Уборщиков Мусора.

Согласен, звучит не слишком-то привлекательно. Так я ему тогда и сказал. Кто же знал, что на жаргоне Преисподней выражение «убрать мусор» означает примерно «проверить всех свидетелей некоего события и проследить, чтобы те, кто знал чересчур много, позабыли об этом».

Емкий язык. До сих пор восхищаюсь его точностью.

Ну ладно, значит, организовалась команда Уборщиков Мусора. Во главе почему-то поставили некую Синюю Колдунью, но, что приятно, заместителем ее назначили меня. Девица была с характером, чтоб не сказать хуже… Водила за собой оборотня-чернокнижника на серебряном поводке и спускала его на всех, кто был ей несимпатичен. На мою долю оставалось разве что убрать трупы — хотя таковые оставались не слишком часто.

Поход длился почти два года, и прошвырнулись мы по десятку различных Сфер. Синюю Колдунью постоянно интересовал один и тот же вопрос, я уж начал подозревать, что тут что-то нечисто. Ну в самом деле, как еще воспринимать ее постоянные вопросы о Повелителе Теней, когда именно его «мусор» мы должны были убрать?

Я заподозрил даже, что ей просто доставляет удовольствие выбивать из людей то, чего они не должны знать, и после с чистой совестью подписывать им смертный приговор…

Впрочем, она меня в этом разубедила. Но то, что случилось тогда, заслуживает куда более детального описания. Эй, подай-ка сюда еще пару кувшинов вина!

Вот так. Значит, перемещается наша команда в какое-то Сумрачное Королевство…

Серый небосвод и серый песок, напоминавший пыль времени.

Серая каменная стена, обозначающая границу этого мира.

Серая мраморная скамья и сидящая на ней одинокая фигура в черной накидке.

— Инеррен!

Он не вздрогнул, даже не двинулся с места. Он бесстрастно смотрел в одну точку, находящуюся в невидимой дали.

Айра подошла поближе. Ноль внимания.

Она потрясла его за плечо.

Он открыл глаза — и Синяя Колдунья отпрянула как от удара.

— Зачем ты здесь? — Голос, ранее сотрясавший Сферы, был бесцветен и тих. В нем, как и в черных глазах, зияла пустота.

Та самая Пустота, которую Повелитель Теней одолел, и которая в конце концов одолела его самого.

— Что случилось с тобой? — выдохнула Айра, уже зная ответ.

Он промолчал.

Те, кто не знал Синюю Колдунью, сказали бы, что она плачет. Те, кто ранее встречался с ней (и Гарет в их числе), просто не поверили бы своим глазам.

Она коснулась его щеки — и отдернула руку. Кожа была холодной и сухой, как и все в этом сумеречном мире. Последняя искра надежды погасла в ее глазах.

— Прощай, — прошептала Айра, отступая от неподвижной фигуры.

Он закрыл глаза и снова ушел в свои воспоминания.

После этого Синяя Колдунья потащила меня к какому-то особо важному типу и заставила доложить все, что произошло в тех сумерках. Я рассказал, и этот Хранитель — так вроде бы его звали — выразил ей свое глубокое сочувствие, хотя было видно, что он с огромным трудом скрывает радость.

Да, расскажи я тогда ВСЕ, что видел… быть может, дело повернулось бы иначе. А видел я еще пару фигур, скрывшихся в том сумраке немного поодаль… и одна из них в точности походила на сидящего на скамейке. Только тот сидел как каменный истукан, а стоявший в тени хоть и не двигался, все же прятал в короткой бороде кривую усмешку…

Что?! Это ты?!! Нет! Синяя Колдунья, не нужно! Это дорого тебе обойдется! Я — агент самого…

Айра бросила пару монет хозяину «Сумеречного Дракона» и покинула таверну, не обращая внимания на оставшийся за столом труп Гарета с застывшей на его лице маской ужаса. В ее сердце больше не было жалости, как и страха.

Кого ей бояться, Воланда? Будто ему есть дело до одного из своих младших агентов… Хранителя? Он-то тут при чем?

Нет, бояться сейчас надлежало кое-кому другому.

И это — Инеррен.

Еще никто не мог похвастать, что безнаказанно провел ее…

Сотворив быстро двустишие, Синяя Колдунья переместилась в Королевство Сумерек. Ее верный посох искал цель — и не находил таковой. Даже скамьи теперь не было на прежнем месте.

Она присмотрелась внимательнее — и не увидела стены из необработанных камней. Ее пробрала дрожь. Если стены нет, то…

— Нереальное окончательно взяло верх, — раздался голос.

Айра развернулась и едва удержала выпад. Это был не Инеррен, а Джек — некогда носивший имя Джек из Тени.

— Где он? — незачем было уточнять, о ком говорит волшебница.

— Там, — неопределенно махнул рукой Джек. — Где-то.

— Но почему?..

— Ничего личного. Просто ты в Игре. Он — нет. И не желает входить в эту карусель снова.

Синяя Колдунья вздохнула свободнее. Значит, не все потеряно!

— Забудь, — тихо сказал Джек. — Он останется тут, в единственном месте, где может обрести покой.

— Проводи меня! — приказала она.

— Я не слуга — ни тебе, ни ему.

— Пожалуйста, — другим тоном произнесла Айра.

Инеррен возник перед нею мгновение спустя. Она заглянула в его глаза: да, Пустота была там, но не в большей степени, чем при их последнем свидании.

— Я не имею права лишать тебя возможности жить, — сказал он ей. — Мне это уже недоступно, но ты не должна…

— Прежде всего ТЫ не должен был лишать меня права выбора! — со странными огоньками в глубине зеленых глаз заметила волшебница. — Думаешь, самой мне Игра доставляет особое удовольствие?

— Но здесь — не жизнь.

— Ты можешь жить здесь, чем же я хуже?

— Ты не хуже. Увы. Ты — лучше. Королевство Сумерек сможет изменить тебя, только уничтожив. Я приспособился к нему. Ты же всегда приспосабливаешь других под себя.

— Но есть и иной путь.

Глаза Инеррена вспыхнули прежним огнем.

— Какой? Скажи — и я пойду на это! Если, конечно…

— Четрания.

Чародей удивленно вскинул правую бровь.

— Поясни.

— Когда ты произвел фурор во Дворе Хаоса, — рассказала Айра, — Мандор послал нескольких своих агентов на выяснение вопроса, что, собственно, представляет собой Четрания, если двое ее уроженцев — я и ты, то есть — устроили такой переворот во Вселенной. Агенты прошли по тому же пути, что и ты, — через Серые Страны — и не нашли и следа Четрании.

— Но… она по-прежнему существует?

— Именно. И я вычислила, в чем дело. Мандор, как и его агенты, — в Игре. А все, что имеет отношение к Игре, попросту не может попасть в Четранию.

— Здорово… если это правда. А как же наш общий знакомый Адрагерон? Он-то относится к участникам Игры?

— И поплатится за это! — Волшебница на мгновение вернула взрывной темперамент. — Сама Четрания накажет его! Я, конечно, не говорю, что нас не смогут настичь там, — продолжила она тоном ниже, — вероятно, смогут — если начнут искать очень уж тщательно. Однако ты дьявольски хорошо замаскировался.

— Так и в тот раз было неплохо…

— Да, но умельцев возвращать к жизни мертвых во Вселенной полным-полно. А вот вернуть того, чья душа безвозвратно отдана Пустоте… По-моему, только ты сам проделал это. Больше никто не осмелится.

— С кем это я провернул такой трюк? Не помню.

— С той компанией Хаоса.

— Но они вернулись сами.

— Вернуло их именно твое имя, твоя личность. И не говори мне, что это ничего не значит.

Инеррен достал из кармана монетку и подбросил в воздух. Луч белого пламени ударил из посоха Айры и испепелил ее на лету.

— Судьба больше не властна над тобой, — сообщила Синяя Колдунья с ангельской улыбкой. — Эта Власть теперь принадлежит мне.

— Ну уж нет! — с деланным негодованием воскликнул чародей. — Ни одна женщина не будет властвовать надо мной! Никогда!

— По-моему, она победила, — заметил Роджер.

— А ты что, сомневался? — ухмыльнулся Джек. — Воланд, может, и основал команду «Невозможность», но Синяя Колдунья ему могла бы дать сто очков вперед в отношении осуществления невозможного…

Беседу Айры и Инеррена прервал визг раненой Тени. Чародей обернулся в направлении безводной реки.

В отблесках лилового пламени возникла высокая фигура в черном плаще. Пришелец опирался на деревянный посох с навершием в форме драконьей головы…

Волшебница прошептала заклятие невидимости и скрылась из виду. Чародей парой незаметных жестов изменил свой возраст — теперь он выглядел седоволосым согбенным патриархом — и неуверенно шагнул навстречу самому себе, поглубже надвинув капюшон накидки.

— Ты — обладатель Теневого Могущества? — грозно вопросил молодой Инеррен на темном наречии. — Пришло время расставаться с ним!

— Я не обладаю Могуществом, — проскрипел нынешний Инеррен. — Но ты можешь получить Власть. Если пройдешь тест.

— Ну и что это за тест?

«У меня что, и в самом деле такой самоуверенный тон? — удивился чародей. — Как я только остался в живых?..»

Впрочем, это он уже знал.

— Приди к Капищу Забытых Богов, — сказал Инеррен своей молодой копии. — Там узнаешь остальное.

Подняв посох, молодой Инеррен отправился в указанное место.

— И что дальше? — спросила Айра, снимая покров невидимости.

— Я получу то, что выдал тогда. Он — тоже.

— Ты хочешь сказать… Неужели ты тогда убил себя самого?

— Разве есть иной метод получения Власти?

Волшебница сверкнула глазами.

— Не смей! Тебе, может, и все равно, но мне — нет! Измени свершившееся — это ведь пока в твоих силах!

— Отдать ему Власть? Без боя?

— Разве может быть в бою между вами победитель? Отдай ему Силу, ту, что получил на заре своей карьеры. И не уверяй меня, что это все, чем ты владеешь.

Инеррен усмехнулся. Это выход. Черную Звезду, к примеру, у него не отнимет даже смерть… как и отмычку к черному ходу Источника.

А Тень уже исполнила все, что он требовал. Пускай работает теперь на другого — в смысле, на него самого…

И жили они долго и счастливо… Долго — ибо время не имело для них значения. Счастливо — ибо у них было больше, чем у любой иной влюбленной пары. У них был горький опыт, который показал, что такое на самом деле Любовь.

Опыт, показавший всю слабость и все могущество этого Слова, которое ни один маг не осмелился отнести к Словам Силы.

И что по сравнению с этим — Игра? И что такое Вечность или арканский Турнир? Приключения и подвиги? И что рядом с этим все бескрайние миры Множественной Вселенной, все тайны Миллиона Сфер?

Меньше, чем пыль, — ибо даже пыль иногда бывает на что-то пригодна. В отличие от подвластных Игре миров.

А их воспоминания об Игре стоили еще меньше…

И уж совсем в ничто обратились воспоминания об Игроках…

К О Н Е Ц

Теперь уже — окончательный.

Оглавление

Часть первая Повелитель Теней

  Пролог

  1. Ассатсек

  2. Испытания

  3. Источник

  4. Вызов Вечности

  Эпилог

Часть вторая Именем Теней

  Пролог

  1. Ветер Вечности

  2. Истинные чары

  3. Драконы Черной Бури

  Эпилог

Часть третья Во Времена Теней

  Пролог

  1. День Власти

  2. Вечер Чернокнижников

  3. Ночь Лунных Тайн

  4. Восход Черной Звезды

  Эпилог

Часть четвертая В Ловушке Теней

  Пролог

  1. Враг и союзники

  2. Аметист

  3. Селла

  Эпилог

Часть пятая Под Покровом Теней

  Пролог

  1. Спасательная экспедиция

  2. Полночный Замок

  3. Охота

  4. Император Предела

  Эпилог

Часть без номера Возвращение Изгнанника (Хроники Амбера, книга Теней)

Часть шестая Голоса Теней

  Пролог

  1. Трое из Колдовского Мира

  2. Боги Колдовского Мира

  3. Битва Колдовского Мира

  Эпилог

Часть седьмая Проклятье Теней

  Пролог

  1. Семь Врат

  2. Сражение

  3. Сфера Хаоса

  4. Ударом на удар

  5. Король Хаоса

  6. Дорога Надежды

  Эпилог

Часть восьмая Отмеченный Знаком Теней

  Пролог

  1. Когда затихают грозы

  2. Почудится шепот пророчеств

  3. Когда исчезает мудрость

  4. Покончить с жестокой игрой

  5. Свое забирает Тень

  Эпилог

Часть девятая Назад, на Тропу Теней

  Пролог

  1. Мстители и жертва

  2. Дорога и странники

  3. Тучи на небосклоне

  4. Барьер и Равновесие

  Эпилог

Часть внеочередная Комментарии к «Книге Единорога» (Хроники Амбера, книга Теней)

Часть завершающая Невозможность Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg