«Мэтр на учебе»

Мэтр на учебе (fb2) - Мэтр на учебе 3165K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александра Лисина

Александра Лисина МЭТР НА УЧЕБЕ

ПРОЛОГ

Умереть не значит исчезнуть навсегда. Смерть — это лишь повод сменить личину.

Нич

Гости прибыли вскоре после полудня — элегантно одетая дама неопределенного возраста, его сиятельство граф Экхимос и мастер Лиурой, которого я давно не видел и по которому, надо сказать, абсолютно не скучал.

— Добрый день, господа и дама, — учтиво сказал я, стоя на последней ступеньке полуразрушенной лестницы. Старательно причесанный, одетый в строгий черный камзол, я лично встречал гостей у телепорта, как положено радушному хозяину. — Прошу извинить за беспорядок, но работы по восстановлению замка еще не закончены.

— Вы на удивление неплохо справляетесь, — благожелательно отозвался граф, кинув изучающий взгляд на башню в строительных лесах. Особенно привлекли его внимание заново выложенные стены, где в самых разных позах восседали каменные горгульи. — Всего за месяц — и такие успехи… Поздравляю!

Я кивком поблагодарил графа за оценку и пригласил войти.

Разумеется, за столь короткий срок полностью восстановить замок мне не удалось — для этого требовалась прорва людей и строительная магия высшего порядка. Но кое-что у нас все-таки получилось. В частности, починить ворота, заменить изгрызенные решетки, обновить ров, нарастить стены и даже навести кое-какой порядок в помещениях. Вернее, пока только в одном помещении — в холле, который служил мне одновременно гостиной, приемной и спальней. У меня, правда, был еще и кабинет, но посторонним я его показывать не собирался.

Встав у зажженного камина, я повернулся к гостям и дождался, пока они рассядутся в специально приготовленные кресла. Убедившись, что нахожусь в центре внимания, негромко сказал:

— Ну а теперь, дама и господа, разрешите заново представиться: барон Вальтиер Сугнар Гираш Невзун. Рад приветствовать вас в своем замке.

Граф, видно не веря своим ушам, переспросил:

— Как вы сказали? Гираш?!

— Я взял это имя, чтобы выразить благодарность человеку, которому обязан всем. Мэтр Гираш погиб, защищая мои земли от некроманта. И это меньшее, что я мог сделать, чтобы почтить его память, — ответил я, не обращая внимания на раздраженный взгляд мага.

— Мы знаем вашу необычную историю, барон, — неожиданно подала голос дама и едва заметно улыбнулась. — Мое имя — Ларисса де Ривье. Вы, вероятно, обо мне не слышали, поэтому поясняю — я коллега уважаемого мастера Лиуроя, а также действующий член Совета магов и заместитель ректора АВМ[1] мастера Фалькуса Умдобра.

Я внимательно присмотрелся к леди.

Худая, немного нескладная фигура. Темные волосы. Умные глаза. Узкое лицо с резкими чертами… Я никогда не видел эту женщину раньше. Но, кажется, догадываюсь, для чего ее сюда пригласили.

— По отношению к вашей персоне сложилась уникальная ситуация, молодой человек, — тем временем сообщил граф Экхимос. — После недавней проверки ваше родство с бароном Невзуном не вызывает никаких сомнений, поэтому формально вы действительно являетесь владельцем замка и прилегающих к нему земель. Однако вы слишком молоды, чтобы полноценно управлять всем этим. У вас нет ни старших родственников, способных взять на себя подобные обязанности, ни опытного наставника, ни помощников…

Я промолчал: не имело смысла отрицать очевидные вещи. Мой возраст — это, к сожалению, и плюс, и одновременно большой минус.

— С причинами случившегося пока разбираются, — невозмутимо продолжил граф. — И, полагаю, вас еще долго будут тревожить как королевские дознаватели, так и проверяющие от Совета магов. Но, учитывая то, что вы магически одарены, Совет принял беспрецедентное решение — сохранить за вами все имеющиеся привилегии. Предполагается, что вскоре вы поступите на обучение в академию, получите в связи с этим статус совершеннолетнего и сможете распоряжаться своим имуществом самостоятельно. А до тех пор обязанности по восстановлению баронства возлагаются на меня как на вашего официального опекуна, статус которого буквально вчера подтвердил его величество Григоар.

Я слегка поклонился графу. Что ж, это был наилучший вариант из всех возможных. Признаться, я на такую удачу даже не рассчитывал.

— Одновременно с этим вам также был назначен персональный учитель магии, — продолжил его сиятельство, убедившись, что у меня нет возражений по предыдущему пункту. — До поступления в АВМ он будет наблюдать за развитием вашего дара.

Что ж, и это было ожидаемо.

Я вопросительно посмотрел на леди. Неужели это она будет меня, так сказать, учить?

— Я здесь лишь для того, чтобы засвидетельствовать открытие вашего дара, — улыбнулась Ларисса де Ривье, грациозно поднявшись с кресла. — Род Невзунов за последнюю пару веков давал Сазулу исключительно темных магов, и, по всем правилам, вы должны были унаследовать от отца темный дар. Но я рада, что эта традиция оказалась нарушена. Поздравляю, юноша, — вы первый за многие годы светлый маг, родившийся в семье некроманта. Мастер Лиурой не ошибся в оценке ваших возможностей. И, поскольку Совет уже утвердил его кандидатуру на роль вашего наставника, то именно он будет готовить вас к поступлению в академию.

Я едва не скорчил недовольную гримасу. Вот светлого я здесь точно видеть не хотел бы.

— Рад за вас, барон, — скупо улыбнулся граф Экхимос, тоже вставая с кресла. — И, со своей стороны, готов заверить, что приложу максимум усилий для скорейшего восстановления баронства. План уже разработан, согласован и одобрен королевским казначейством, люди наняты, скот закуплен, поэтому в ближайшие дни ваши деревни снова оживут.

— Жаль только, у вас совсем не осталось времени на обустройство, — впервые подал голос мастер Лиурой и поднялся с кресла вслед за графом. — В отношении вас, Невзун, Совет магов пошел на неслыханные уступки. Поскольку ваш дар развивается на удивление быстро, вы отправитесь на учебу не через год после открытия дара, как это должно было случиться, а уже через месяц. И вернетесь в баронство только через семь лет. Поэтому распорядитесь оставшимся временем правильно и подыщите себе толкового управляющего.

Я проводил величаво двинувшегося к выходу мага пристальным взглядом.

Не сомневайся. Найду. И сделаю все необходимое, чтобы ты и дальше считал меня неопасным. Жаль только, что времени осталось гораздо меньше, чем я надеялся. Но это тоже не страшно — все, что было задумано, я обязательно успею.

ГЛАВА 1

Когда иного выхода не остается, даже убежденный светлый согласится переквалифицироваться в некроманта. И наоборот.

Нич

Едва стемнело, я поднялся в бывшую спальню барона, где теперь находился мой кабинет, сменил дорогой камзол на рабочую одежду и, открыв окно, свистнул.

— Бескрылый!

— Да, хозяин! — тут же спланировала на подоконник на редкость уродливая тварь. Морщинистая кожа, серовато-коричневые перья, орлиные когти на лапах, лысая башка с круглыми желтыми глазами. Кто бы мог подумать, что всего месяц назад эта горгулья выглядела как обычная статуя? А теперь вон как, даже летать научилась. Более того, добросовестно чистит перья по утрам, время от времени дерется с себе подобными и регулярно просит жрать, хотя ей по всем канонам этого не положено.

Оглядев уродца и убедившись, что внесенные мною в горгулью изменения стабильны, я коротко бросил:

— Присмотри за воротами. До утра я буду занят.

— Сделаю, хозяин! — бодро отрапортовал Бескрылый и выпорхнул на улицу с хриплым воплем: — А ну, пр-росыпайтесь, бездельники, якор-рь вам в глотку! Хозяин дал нам р-работу!

Услышав взволнованный клекот и увидев, как на стенах зашевелились остальные твари, я усмехнулся — теперь в моем в распоряжении имелась целая стая горгулий, преданная мне до последнего вздоха. Большую ее часть я, разумеется, перевез из Масора (чего добру пропадать?), но некоторые были созданы уже здесь. По новому, так сказать, образцу.

Наскоро проглядев вчерашние расчеты, я собрал рабочий инструмент и спустился в подвал, где уже дожидалась Лиш.

— Алтарь готов?

— Да, господин, — кивнула она, посмотрев на меня ясными глазами. Ни корки на лице, ни горба, ни немоты… только рыжая коса и напоминала о той, прежней Лиш, ведь ее родовое проклятие я недавно снял.

— Где Верзила и остальные?

— Ждут внутри, — почтительно отозвалась служанка. — Для ритуала все готово. И ваши амулеты я тоже принесла.

Удовлетворенно кивнув, я отправил девчонку наверх, чтобы ненароком не пострадала, а сам толкнул тяжелую металлическую дверь. При моем появлении с пола поднялось почти три десятка человек… ну как человек? Нежити, конечно. Мои собственные «птенцы», как и все мое окружение, разительно изменились.

Вальт правильно когда-то сказал — некроманта очень трудно убить, потому что, пока живо хотя бы одно его создание, его душа не уйдет.

Меня на этом свете удержали именно они: мои верные умсаки, дремлющие сейчас в полуразрушенном склепе; горгульи, которым я создал новые тела; многочисленные артефакты, сделанные еще в старые времена и хранящие частичку моей плоти. И конечно же те двадцать девять зомби, на привязку которых я в свое время не пожалел ни времени, ни сил.

Моими стараниями всего за месяц с их тел исчезли трупные пятна, в глазах появился блеск, старые раны закрылись, волосяной покров восстановился, и вообще, со стороны они выглядели почти живыми… до тех пор, пока я не начинал всматриваться в их покореженные ауры.

— Мы готовы, хозяин, — рокочущим голосом произнес широкоплечий кузнец, которого я, оправившись от ран, поднял первым.

— Я выкачаю из вас энергию полностью, поэтому после обряда вы уснете на несколько дней. Когда накопители восстановятся, снова вас подниму — пора вплотную заниматься полями, пока граф не пригнал сюда народ. От работ по замку я вас не освобождаю — за месяц его нужно полностью восстановить. Но к тому времени как я уеду, надеюсь, мы все закончим и вы сможете без опаски находиться на солнце и спокойно жить среди людей.

— Хозяин, а магический фон мы здесь не испортим? — внезапно подало голос стоящее в углу громадное зеркало, а торчащая на его верхушке харя озабоченно нахмурилась. — Вдруг проверка из Совета опять нагрянет, а от замка темной магией тянет?

— После смерти лича здесь так фонит, что даже если я старшего демона призову, никто не догадается. А проверка если и будет, то не раньше чем через несколько недель. Ну-ка, покажи мою ауру.

Харя послушно кивнула, и поверхность зеркала тут же засветилась.

При виде отразившегося там худощавого подростка я хмыкнул. Ну да, вот это теперь и есть я: торчащие во все стороны рыжие вихры, большие уши, курносый нос, нелепые веснушки. А еще — до безобразия тонкие ручки, костлявое туловище и совсем уж тощие ножки, которых, к счастью, не видно под штанами.

Новая аура оказалась широкой и больше походила на сверкающий белый кокон, окружавший меня со всех сторон. Основной ее цвет был золотисто-желтым, но местами имелись и зеленые мазки, говорящие о способностях к целительной магии, и даже круглые белые пятна, свидетельствующие о недюжинном таланте к пространственной. А когда я убрал защиту, то в области солнечного сплетения проступила магическая печать в виде расправившего крылья ястреба — родового знака почившего ныне архимага, которому я был обязан всем, что имел.

Да, без Нича было тоскливо и грустно, а без могучей трансформы я порой ощущал себя уязвимым и слабым как никогда. Однако наличие полноценного дара окупало все. Включая то, что я, будучи потомственным некромантом, неожиданно превратился в светлого мага.

— Покажи мою вторую ауру, — приказал я и спустя пару секунд с торжеством взглянул на то, о чем ни граф, ни леди Ларисса, ни мастер Лиурой не имели ни малейшего понятия.

Окруживший мое тело второй кокон был черен, как сама ночь. Он больше походил на искусно сплетенную плотную паутину, центром которой являлась проступившая на левом предплечье вторая печать, чем-то напоминающая гигантского паука.

Надо сказать, передача магической печати — древний обычай, возникший еще в те времена, когда бездетные, находящиеся при смерти маги стали передавать силы наиболее одаренным ученикам. Вместе с силой к ученику переходило все имущество учителя, слуги, деревни и даже замки, если таковые имелись. Потом, правда, многие отказались от обряда, сочтя его малоэффективным, и вскоре забыли.

Многие. Но не все.

У меня таких печатей было две: светлую я получил от мастера Твишопа, когда тот в процессе воскрешения передал мне собственный дар, а темную вырезал на предплечье сам, едва очнулся и обнаружил себя в новом теле. А потом охотно продемонстрировал графу, подтверждая, что именно я являюсь единственным наследником погибшего мэтра Гираша.

Будучи обязанным мэтру… то есть мне… до самого гроба, его сиятельство хоть и растерялся от неожиданности, все же не отказал мне в любезности помочь с переездом. Он доставил сюда мои личные вещи, обширную библиотеку, весь набор артефактов, замаскированных под дешевые безделушки, и даже испуганно озирающуюся Лиш, которая, впрочем, быстро меня узнала.

А когда мастер Лиурой, скрипя зубами, пояснил его сиятельству все последствия обряда, граф с большой неохотой выплатил и полагающийся мне гонорар. Все десять с половиной тысяч, которые я честно заработал, пока избавлял эти земли от нежити.

Единственная проблема, с которой я столкнулся, — это необходимость скрывать от посторонних тот факт, что моя вторая печать активна. Магическое сообщество до сих пор считает, что это невозможно, и мне совершенно не хотелось никого разуверять.

Более того, наличие двойного дара сделало бы меня объектом пристального внимания Совета, которое юному барону Невзуну ни к чему. Но я успешно решил эту дилемму, наложив на печать сложную защиту. А еще целый месяц сливал темные силы в алтарь, накопители и в своих собственных подопечных, благодаря чему мои вторые печать и аура истощились, перестав определяться магически. Лиш очень быстро забыла о проклятии, горгульи смогли ожить, а все три десятка зомби обзавелись нормальной внешностью.

— Отлично, — оскалился я, поворачиваясь к светящемуся алтарю, на котором уже лежала потрепанная книга в обгоревшей обложке. — Время близится к полуночи. Верзила, вам лучше присесть: ритуал воскрешения — дело долгое и муторное. Но если у меня хватит сил, у всех нас скоро начнется новая жизнь…

Схему ритуала я вычерчивал мелом почти шесть часов и закончил ближе к рассвету, когда наступал пик возможностей темной печати. Сил на это ушло немало, и зомби я, как и говорил, действительно истощил, превратив их в груду беспорядочно сваленных в углу тел. Зато когда рисунок обрел цельность, я оглядел испещренный символами пол и испытал чувство удовлетворения: схема, несмотря на длительное отсутствие практики, получилась идеальной.

— Надеюсь, ты не проклянешь меня за то, что я снова потревожил твой покой, — хмыкнул я, ножом распоров себе руку и проследив, как кровь из порезанной вены заполняет выцарапанный на алтаре рисунок. — Ты всегда любил жизнь и боролся за нее до конца. Для тебя не было ничего важнее победы над смертью и собственной немощью. Хорошо, если и после ухода ты не изменил своим принципам, иначе я зря все это затеял.

Словно насытившись кровью, алтарь, испускающий свет, засиял еще ярче каким-то зловещим багровым оттенком. Такими же огнями загорелись и руны на полу, и стены, и даже, кажется, потолок. А спустя несколько минут в комнате заметно похолодало, и вырвавшееся из моего рта облачко пара дало понять, что дверь между мирами вот-вот готова открыться.

Дождавшись, пока на стенах осядет иней, я улыбнулся и, перетянув руку заранее приготовленным лоскутом ткани, приложил темную печать к алтарю. А затем затянул монотонный речитатив, призванный удержать дверь в Иное хотя бы на несколько мгновений.

Магия крови играла в обряде роль связующего компонента, объединившего мир живых с миром мертвых. Руны выполняли функцию отмычки, с ювелирной точностью подобранной к самому сложному на свете замку. Находящийся в центре схемы алтарь стал источником силы, позволившим провернуть отмычку в замочной скважине. А я являлся просто-напросто посредником. Маяком для заблудившейся в коридорах вечности души.

Правда, и это не гарантировало результата, потому что далеко не всякая душа стремится вернуться обратно: Нич должен был сам услышать и почувствовать мой зов. И сам должен был захотеть вернуться.

— Я знаю, ты не забываешь долгов… — прошептал я, почувствовав, как ворвавшийся в помещение холод заморозил меня буквально до костей. — Ты мне должен, Нич, помнишь? И я пришел потребовать с тебя этот долг!

Порыв ледяного ветра, вырвавшийся из-за внешней границы очерченного мною круга, был поистине страшным. Я едва устоял на ногах, несмотря на целую кучу охранных рун и защитных заклинаний. Над головой тоскливо застонали потревоженные перекрытия. Где-то снаружи грохнула дверь. А затем вырвавшаяся из алтаря тьма вспыхнула грязным черным цветком и, заполонив все вокруг, мгновенно поглотила окружающий мир и густыми клубами вилась вдоль края пылающей алыми огнями схемы. При этом она стала почти осязаемой. Живой. Я словно видел перед собой хищное существо, плотоядно облизывающееся и жадно посматривающее на мою кровоточащую руку.

— Ни-и-ич… — решительно позвал я, не обращая внимания на то, с каким вожделением тьма сжимается вокруг алтаря, с довольным урчанием слизывая один слой защиты за другим. — Нич! Вернись, старый маразматик, я должен задать тебе пару важных вопросов! Сумеешь ответить — так и быть, упокою на веки вечные. А если нет… прокляну! Да так, что тебя и в посмертии будут мучить недельные запоры.

Тьма сгустилась еще сильнее, слепо тыча в испещренные защитными символами стены и все сильнее скручиваясь вокруг меня в тугой водоворот. Пока еще ленивая, сонная, но с каждым мгновением все больше входящая во вкус и все настойчивее пытающаяся пробиться сквозь мои щиты.

— Нич! — нетерпеливо крикнул я, подметив краем глаза, как одна за другой стремительно гаснут охраняющие руны.

Ну и пусть. В конце концов, Хозяйка душ и так подзадержалась, она должна была прийти за мной гораздо раньше. Просто обидно потратить столько усилий и получить шиш без масла.

— У тебя последняя попытка, Нич! — гаркнул я, с вызовом подавшись навстречу надвигающемуся мраку. — Второго шанса не будет! Прокляну! Навечно!

Мне никто не ответил. Тьма отвоевала для себя очередной кусочек пространства и подступила еще ближе, методично уничтожая заметно поблекший охранный круг.

Сколько от него осталось? Две трети? Половина? Нет, уже меньше… а резервов — вообще на донышке: тьма за считаные минуты сожрала почти все силы, что я сумел собрать. Алтарь вот-вот рассыплется в прах; с десяток накопительных амулетов уже успели превратиться в бесполезный хлам, мои запасы, добытые с таким трудом, исчерпаны едва ли не до дна… Теперь тьма выжигала саму печать, торопясь поскорее добраться до живого существа.

У меня впервые за ночь нервно дернулась щека.

— Мастер Твишоп?

Тьма злорадно хихикнула и придвинулась еще на шажок, но, кроме нее, больше никто не отозвался. А у меня всего две минуты осталось в запасе, прежде чем изменения в защите станут необратимыми.

— Мастер Люборас Твишоп!

Мой голос снова охрип и опустился до шепота — холод, пронизывающий уже до костей, грозил обернуться смертельным. Кожа на руках посинела, мышцы свело, губы дрожали и едва могли шевелиться.

— Мастер! — сипло каркнул я, с трудом выталкивая звуки из замерзшего горла. — Эй, меня кто-нибудь слышит?!

Полторы минуты.

— Учитель…

И тут связки перехватило болезненным спазмом. В груди похолодело, ледяной обруч сжал сердце. Затем вдруг пришла мысль, что старый архимаг, возможно, давно обрел долгожданный покой и может не захотеть вернуться. А мгновение спустя я почувствовал, как что-то острое царапнуло по окровавленной руке, и прикусил губу.

— Нич!

Печать вспыхнула обжигающей болью, заставив меня скрипнуть зубами.

Одна минута.

— Д-друг мой…

Мне потребовалось немало времени, чтобы судорожно вытолкнуть из себя эти два коротких слова. И почти все силы понадобились на то, чтобы, уже погружаясь во тьму с головой, разомкнуть обледеневшие губы и беззвучно прошептать:

— Ты нужен мне. Прошу тебя, вернись…

Когда я пришел в себя, в комнате было по-прежнему темно. Все так же недвижимо лежала горка тел в углу, неприятно холодил спину покрытый толстым слоем инея камень. И все так же угрюмо чернел опустевший алтарь, над которым медленно кружились в причудливом танце маленькие кроваво-красные снежинки…

Стоп. А почему красные?

Понятия не имею. Возможно, я просто смотрю на мир сквозь пелену застывших на ресницах кровавых слез? Похоже, поранился, когда неосмотрительно таращился во тьму. А она — дама мстительная. Жадная до живого тепла. Если не сожрет, так хоть укусит напоследок. Вон как рука саднит.

Не испытывая ни малейшего желания выяснять, в чем дело, я бездумно уставился на серый потолок. Шевелиться не хотелось, во всем теле была такая слабость, что подняться на ноги или хотя бы сесть я просто не мог.

Все же кровопотеря оказалась значительной, да и оба дара я сегодня истощил до предела. Вылечиться, соответственно, был не способен. Связь с зомби и умсаками потерял. Нича не воскресил. Оставалось только смирно лежать, терпеливо дожидаясь, пока к телу вернется способность двигаться, после чего со стоном подниматься, снова тащиться наверх и утыкаться носом в расчеты, ища в них роковую ошибку, чтобы в ближайший месяц снова рискнуть провести ритуал.

Внезапно откуда-то сбоку послышался тихий стон и слабый скрежет, словно кто-то пытался выдвинуть из зеркала ящик, но у него не хватило сил.

— Х-хозяин? — слабым голосом прошептала невидимая в темноте харя. Видимо, я и ее зацепил, вытянув силы отовсюду, откуда смог. Недаром рама уже не светится, да и псевдожизнь в артефакте едва теплится. — Хозяин, ты живой? Я тебя почти не чувствую!

Я криво усмехнулся.

Что ж, я тоже его почти не ощущал, да и выглядел, судя по всему, хуже некуда. А чувствовал я себя вообще гадко, потому что прекрасно понимал: я не справился с поставленной задачей. И не сумел сделать того, что однажды пообещал.

— Хозяин?! — не дождавшись ответа, тревожно переспросило зеркало, а затем снова загремело ящиками в надежде, что кто-нибудь из зомби очнется и позовет на помощь. — Хозяи-и-ин, что с тобой?!

— Да живой он, — вдруг проворчал кто-то поразительно знакомым голосом, который заставил меня вздрогнуть и неверяще распахнуть глаза. — Перестань шуметь, морда немытая. И позови на помощь — ты наверняка можешь весточку горгульям послать. А я пойду взгляну на этого неуча, пока он не окочурился.

Да нет, не может быть…

— Святые умертвия! — внезапно ахнула рожа, и по поверхности зеркала прошла взволнованная рябь. — Хозяин, у вас получилось! Он действительно живой!

— Умолкни, — беззлобно хмыкнул тот же голос, и на мою грудь ловко вспрыгнул бесформенный черный комок с длинными усами. — Как-нибудь без тебя разберусь, кто из нас живой, а кто… хм… не очень.

На меня внимательно взглянули два крупных черных глаза, перед самым носом качнулись длиннющие тараканьи усы, затем мягкие лапки уверенно ощупали мою грудь, прошлись по подбородку, шее, пощекотали кожу возле рта. Наконец Нич снова показался в поле зрения и негромко хмыкнул:

— Долго же ты собирался, ученик. Я надеялся, что ты раньше сподобишься вернуть к жизни старого друга.

— Нич?! — прошептал я, улыбаясь и чувствуя, как отпускает скопившееся внутри напряжение. Получилось! Вот же демоны… я все-таки его просчитал!

— Ты был прав насчет долга, — неохотно подтвердил мои догадки таракан. — И я действительно тебе задолжал…

А потом вдруг мотнул головой и с такой силой хлестнул меня невероятно жесткими усами, что от резкой боли в щеке я вздрогнул. Правда, пошевелиться все равно не смог. Разве что удивленно моргнул и непонимающе спросил:

— За что?!

Таракан угрожающе приподнялся на задних лапах и рявкнул совсем как в былые времена:

— За то, что чуть себя не угробил!

— Я же тебя вытаскивал, — озадаченно возразил я, испытывая сильное желание потереть саднящую скулу.

Нет, то, что Нич воскрес, — конечно, замечательно. Я настолько горд собой и так рад своему успеху, что мне почти не больно. Но сам факт… Зачем он меня ударил? Да еще тогда, когда я ответить ничем не могу?

Заметив мой вопросительный взгляд, мастер Люборас Твишоп негодующе фыркнул:

— Каким местом ты думал, когда рассчитывал схему воскрешающего круга?! И какого демона взял за основу свою печать, когда у тебя есть гораздо более надежный источник?!

Я нахмурился.

— Какой источник? Нич, ты спятил? Как бы я мог использовать светлый дар для воскрешения?

— Дубина. Сколько раз тебе повторять: нельзя работать с непроверенной печатью, которая к тому же не сформировалась до конца!

— А что мне было делать? — наконец возмутился я. — Ты поместил мой дух в тело смертного мальчишки! Надо думать, что энергетические каналы не успели нормально сформироваться!

Нич гневно тряхнул усами.

— Вот неуч… когда же ты научишься правильно смотреть на ауру и различать ее светлую и темную стороны?

— Да у меня дар совсем недавно заработал!

— Но мозги-то, смею надеяться, не отказали? — ядовито осведомился таракан, издав до боли знакомый смешок.

Я тихо-тихо вздохнул, на миг прикрывая глаза. Затем так же тихо выдохнул, с сожалением подумав о том, что пока не способен сотворить какое-нибудь особенно мерзкое заклинание. А затем… резко сел, стремительным движением сцапав наглое насекомое в кулак. После чего поднес его к лицу и ласково попросил:

— Повтори, что ты сказал.

Нич беспомощно трепыхнулся и резко сбавил обороты.

— Да аура твоя… она светлая, если ты еще не заметил. А силовые каналы в теле — темные, ученик! Мне что, носом надо тебя ткнуть, чтобы ты начал наконец соображать?!

Я застыл, с усилием заставляя себя вспомнить старые формулы. А потом медленно разжал руку и, торопливо перебирая все, что мне было известно о личных печатях, так же медленно проговорил:

— Наличие разнонаправленных потоков силы в одном даре до сих пор считается невозможным. Допустимо лишь присутствие дара одной направленности в сочетании с артефактом другой и строго поочередное их использование при условии, что один из них истощен почти до предела, а второй, напротив, почти полон. Только в этом случае не происходит конфликта между силами.

— Дальше, — непререкаемым тоном велел мастер Твишоп, недовольно отряхнувшись.

— Перед моей смертью ты поставил на мальчишку личную печать, — послушно продолжил я, не заметив, как недавнее раздражение мгновенно испарилось. — Но это был светлый дар. Темный ты не смог бы мне передать, а артефакта нужной силы и подходящего по параметрам рядом не было…

— Да ну? — язвительно переспросил Нич. — А твой любимый кинжал?

— Он же пропал, — невольно вздрогнул я, едва не потянувшись по привычке к пустому гнезду на поясе. — Когда я очнулся, его уже не было.

Под насмешливым взглядом учителя я осекся.

Демоны… Неужто учитель умудрился запихнуть в мальчишку мой ритуальный кинжал?! Идеально настроенный на одного-единственного владельца накопитель темной энергии, к тому же, подходящий мне по всем возможным параметрам?! Причем с огромной емкостью, над которой я в свое время немало поработал?!

Я неверяще замер.

— Проклятье… Нич, но как?!

— У парня было распорото брюхо, балда, — наконец сжалился учитель. — Вложить туда кинжал было совсем нетрудно. Сложнее оказалось совместить потоки силы так, чтобы они не уничтожили друг друга. Печать, как ты понимаешь, была слаба — я истратил на тебя почти все, чем владел. А кинжал, напротив, был полон — напоследок я вонзил его в лича, так что он вобрал в себя его мощь… пришлось его сперва опустошить, а уж потом зашивать тебе пузо. Интересно было посмотреть, каким ты после этого станешь, ясно? Просто не удержался.

— Что?! — отшатнулся я, машинально прижав руку к животу и пытаясь нащупать внутри свой любимый и самый полезный артефакт. — Ты запихнул в меня темный артефакт, даже не представляя толком, чем это могло обернуться?!

— Ты ведь не захотел бы лишиться темного дара, правда? — устало посмотрел на меня таракан.

Я поджал губы.

— Вот поэтому я и избрал для тебя такой путь, ученик. Без моей печати артефакт стал бы бесполезен. А дар… думаю, стать истинно светлым ты бы тоже не пожелал. Какой светлый маг из прирожденного некроманта? Вот я и решил попробовать совместить несовместимое.

Я вздрогнул, только сейчас в полной мере сознавая, что именно Нич для меня сделал.

Раньше мне казалось, что его поступок был жестом унизительного для меня милосердия. Опасным порывом души и признаком никому не нужного прощения. Признаться, мысль об этом целый месяц вгоняла меня в ступор, заставляя сомневаться в душевном здравии учителя. Она совершенно не укладывалась в рамки поведенческих реакций старого плута и настолько выбивалась из общей картины, что просто не могла быть правдой.

А теперь у меня появилось другое объяснение…

Оказывается, мастер помог мне в ту ночь не по доброте душевной — для этого он был слишком циничен. Он, как бы парадоксально это ни звучало, хотел проверить одну любопытную теорию. И просто меня использовал, решив, что терять нам действительно нечего.

Конечно, эксперимент был сомнительным, но самодовольный старикан, знающий меня чуть ли не лучше, чем я сам, предположил, что я, если выживу, непременно постараюсь вытащить и его. Хотя бы из чувства долга. А вот если помру… Видимо, оставаться тараканом всю оставшуюся жизнь он не захотел или рассудил, что без меня помрет в любом случае.

Найдя наконец ответы на все мучившие меня вопросы, я облегченно выдохнул. После чего улегся обратно на пол и, прикрыв глаза, произнес:

— Спасибо за разъяснения. Кстати, ты знаешь, что с недавнего времени я являюсь учеником мастера Лиуроя?

— Что? — встрепенулся Нич, растопырив длинные усы и свирепо сверкнув глазами. — Тебя взял на обучение этот малообразованный хлыщ?!

Я кивнул.

— Через месяц я должен явиться в АВМ в качестве молодого и подающего большие надежды светлого адепта. Отказ, естественно, не принимается — меня уже прилюдно освидетельствовали. Так что придется нам с тобой туда отправиться… вместе. Как думаешь, что произойдет, если там появятся два бывших архимага, которые до сих пор точат зуб на Совет?

Нич замер, округлив глаза и уставившись на меня как на нечто диковинное. Пошатнулся на внезапно подогнувшихся лапках. А потом выпростал крылья из-под жесткого панциря и, распахнув их во всю ширину, оглушительно расхохотался:

— Ты?! В академии?! Опять?!

Я растянул губы в зловещей усмешке.

— Это не моя вина, учитель. Ты же видишь — они сами напросились.

ГЛАВА 2

Показать людям правду и заставить их поверить в то, что это ложь, — вот настоящее искусство.

Нич

В Академию всеобщей магии мы переместились телепортом ровно через месяц после того, как я воскресил старого ворчуна и получил официальное извещение о зачислении.

К этому времени все самые важные дела в замке были благополучно завершены, ремонт закончен, слуги набраны, а в деревни наконец-то стал заселяться обещанный графом народ.

Новый староста Вигор взялся за дело с большим энтузиазмом и тут же развернул грандиозное строительство.

Управляющего помог подобрать его сиятельство, и господин Бодирэ, с которым я перед отъездом долго беседовал, оставил после себя весьма приятное впечатление.

Разумеется, это не помешало Ничу прицепить к его ауре крохотное мотивирующее заклинание, призванное избавить от искушения ненадлежащим образом использовать хозяйские средства. Но помимо этого я нашел и другой способ контролировать непроверенный персонал и, вспомнив старые ритуалы, создал фамильного призрака — огромную склизкую и бесконечно преданную мне полупрозрачную гусеницу, которую наградил самыми широкими полномочиями.

Насчет безопасности замка тоже можно было не волноваться, потому что теперь его стерегли не только горгульи, но и целая свора созданных мною специально обученных домашних питомцев. Это были хитрюга Мурлыка, к которой неожиданно прикипела душой Лиш, и ее младшие сестренки Мявка и Мурка, от которых были без ума все наши слуги. Еще в доме у нас теперь жили Гавкач, от чьего грозного рыка порой подскакивал даже я, и Рев и Гром, от которых даже лишнего «гав» было не дождаться. Длинноухого любимца Нича Жраку я уже раза два хотел уменьшить в размерах, чтобы не переводить понапрасну еду, а наглому Пачкуну обещал собственноручно заштопать отверстие в туловище, если тот не прекратит гадить на ковры. Еще я создал множество всяких мелких зверушек, которым велел сидеть в подвале до особых распоряжений…

— Гираш, не спи! — сердито пихнул меня под мантией Нич, когда со стороны главного входа академии прозвучали фанфары, а на украшенном праздничными лентами крыльце возник мастер Фалькус Умдобр — один из сильнейших архимагов Сазула и ректор Академии всеобщей магии.

По идее, его долгая, изобилующая сочными эпитетами речь должна была пробудить во мне ностальгию, но я откровенно скучал. И, не особенно прислушиваясь к пространным рассуждениям ректора, лениво изучал сокурсников.

Набор этого года оказался небольшим — примерно три десятка светлых новичков, в основном мальчишек, и всего восемь темных, при виде которых у любого мэтра слезы навернулись бы на глаза.

Ощетинившиеся, сбившиеся в кучу, затравленно озирающиеся парни и одна худющая девица с бледным лицом и заплетенными на затылке хилыми косичками… ох, неужели на них и возлагается надежда на возрождение Темной гильдии?

От размышлений меня отвлек очередной оглушительный рев фанфар.

Я встрепенулся и с удивлением обнаружил, что пропустил появление на крыльце остального преподавательского состава. Безошибочно отыскав среди них леди Лариссу де Ривье, удовлетворенно кивнул и с внезапно пробудившимся любопытством понял, что церемония приветствия за прошедшие годы несколько изменилась.

В этот самый момент господин ректор сначала поднял посох над головой, а затем резким движением опустил. Деревянное основание с грохотом ударилось о камни; украшенное гербом академии[2] навершие ярко вспыхнуло, а изображение на нем внезапно ожило. Два небольших, размером с кошку, призрачных грифона свечой взмыли в синее небо.

— Это что, поисковые заклинания? — шепотом удивился Нич, на минутку выглянув из-под моего воротника. — Хм… одно темное, другое светлое… при мне такого не было.

Студенты затаили дыхание, а я проследил за выписывающими в воздухе широкие круги иллюзиями и пожал плечами. Подумаешь, еще один дурацкий обычай…

Внезапно один из грифонов, торжествующе заклекотав, ринулся вниз, прямо к взволнованно зашевелившимся первокурсникам. В то же мгновение среагировал и второй, с таким же воплем ринувшись ему наперерез. Почти над самой моей головой горластые твари встретились и, как назло, столкнулись, после чего, к удивлению присутствующих, принялись ожесточенно выдирать друг у друга перья.

По рядам адептов прошла волна шепотков. Преподаватели растерянно переглянулись. Мастер Умдобр изумленно вскинул брови, следя за бьющимися не на жизнь, а на смерть грифонами. А потом заметил, что время от времени кто-то из них пытается снизиться, но второй тут же накидывается на соперника с удвоенной яростью, и негромко хмыкнул:

— Интересно. После десяти лет молчания — такая активность…

— Ваши грифоны сошли с ума, магистр? — вежливо предположил один из преподавателей, неслышно подойдя к ректору со спины.

Мастер Умдобр покачал головой.

— Кажется, они просто обратили внимание на одного и того же кандидата.

— Простите, магистр, — кашлянул маг. — Но это невозможно. Каждый из них выискивает самый сильный дар строго своего цвета.

— Грифоны, видимо, сочли иначе. Или же у кого-то из новичков имеется могущественный, противоположный дару артефакт.

Преподаватель, кинув быстрый взгляд на истошно орущих и бешено полосующих друг друга когтями призраков, скептически искривил губы.

— Если бы сюда пронесли мало-мальски серьезный артефакт, сработала бы система защиты. К тому же я не чувствую присутствия сильных амулетов или нестандартных плетений, способных вызвать столь бурную реакцию вашего посоха.

— Возможно, — задумчиво отозвался мастер Умдобр, теребя седую бороду. Затем проводил глазами постепенно истаивающие в воздухе вырванные перья и покачал головой. — Хотя защита неидеальна, и вы прекрасно об этом знаете… Пожалуй, пора прекратить это безобразие и отпустить адептов в комнаты.

Преподаватель коротко кивнул.

— Мне начать проверку?

— Нет, — едва заметно качнул головой магистр. — Не будем заострять внимание на инциденте.

После чего коротким свистом подозвал потрепанных питомцев, одним щелчком пальцев вернул их на положенное место, дождался, когда на площади вновь установилась тишина, и, прежде чем дать последние напутствия юным магам, вполголоса обронил:

— До чего же интересно начинается этот год…

Я был недоволен. Вернее, не так: я был крайне недоволен, потому что потратил целых три часа своей жизни на всякую ерунду и потому что в самый неподходящий момент меня нахально пометили… то есть отметили своими призрачными соплями сразу две поганые иллюзии!

Зайдя в холл первого этажа Белой башни и раздраженно покосившись на украсившее правый рукав подозрительное белое пятно, сильно смахивающее на обычный птичий помет, я стряхнул эту гадость и, не обращая внимания на семенящих за мной по пятам новичков, огляделся.

В башне светлых мне до сих пор бывать не приходилось — некроманты могли войти сюда лишь после специального приглашения, которого, разумеется, нам никто и никогда не давал. Тем не менее особых отличий при беглом осмотре я не заметил.

Так же, как и у нас, Белая башня состояла из десяти этажей, каждый из которых был отведен для отдельного курса. Из холла на этажах вели два абсолютно идентичных коридора под мужскую и женскую половины, количество личных комнат учеников менялось в зависимости от числа адептов на курсе. Еще здесь находилось две стандартные телепортационные арки, значительно облегчающие передвижение.

Разумеется, перейти на другой этаж можно было и по спрятанной за неприметной дверкой лестнице, размещенной в вертикальном тоннеле протяженностью от подвала до самой крыши. Только какой же дурак пойдет пешком, если есть возможность использовать телепорт?

Дабы адепты не обленились, арки позволяли свободно перемещаться лишь в пределах одной башни или могли переправить в холл учебного корпуса, где располагались другие порталы, ведущие напрямую в лаборатории, учебные комнаты и лекционные залы, обозначенные многочисленными рунами, в которых даже старожилы иногда путались.

Что касается административного корпуса и расположенных посреди живописной рощицы домов преподавателей, то туда адепты могли попасть только ножками, пешочком, часа через полтора бесцельных блужданий по напичканному всякими любопытными заклятиями лесочку. Если учесть, что на первом году обучения рунный алфавит только начинал преподаваться, а некоторым особо отличившимся студентам приходилось чуть ли не каждую неделю наведываться к начальству, чтобы получить очередную выволочку, то можно сказать, что о физической форме адептов тут не забывали.

Заметив три десятка сокурсников, покорно прошедших следом за мной через телепортационную арку, я чуть не фыркнул. Эти светлые похожи на стадо баранов, где каждый с надеждой смотрит на соседа и ждет, когда тот сделает первый шаг!

На этот раз первый шаг сделал я и без всяких угрызений совести воспользовался аркой, заодно проведя через нее остальных и благополучно добравшись до жилых помещений.

— Эй! Как вы сюда попали?! — внезапно раздалось откуда-то сбоку, и из соседнего телепорта выскочил тщедушный лысый мужичок. — Кто провел адептов через телепорт?! Кто тут такой умный?!

Я оглядел неприятного типа, который, видимо, должен был встретить нас сразу после общего сбора, и хмуро уронил:

— Ну я.

— Кто вам позволил покинуть учебный корпус?! — почти завизжал он, краснея. После чего схватил висящий на шее амулет и нервным движением костлявого пальца усилил и без того яркий свет в холле, отчего присутствующие вынужденно зажмурились. — Почему не дождались сопровождающего?! Почему нарушили приказ ректора?!

Я недобро прищурился.

— Такого приказа нет в академических правилах. И на собрании магистр не упоминал ни о каких запретах. Впрочем, может, ты объяснишь, почему весь первый курс академии был вынужден топтаться в холле как безродные щенки, дожидаясь твоего появления?

— Чего-о-о?! Как ты ко мне обраща?.. — возмущенно вскинулся мужик, но когда я одним стремительным движением оказался рядом и тяжелым немигающим взглядом уставился прямо на него, осекся. — А-а-а… дык это… молодой мастер… я ж того… случайно, что ли…

— Поясни, — прошипел я, не разжимая губ. — Мне рассматривать твое пренебрежение обязанностями как оскорбление?

Мужик вжал голову в плечи.

— Невиноватый я. Оно… это… само получилось!

— Имя! — потребовал я, испытывая сильное желание начать собирать материал для курсовой прямо здесь и сейчас.

— Снудер! — тут же вытянулся во фрунт мой будущий доброволец для алтаря. — Магдур Снудер, господин!

— Должность?

— Завхоз, молодой мастер!

— И где ты был, позволь спросить, пока мы торчали в учебном корпусе? — Мой голос опасно подобрел.

— Темными занимался, господин! — на одном дыхании выпалил мужичок. — Ими было велено сразу, как только освободятся… Не серчайте, господин! Это приказ ректора!

Я нахмурился.

— С чего это темных пропустили вперед? Насколько я помню, раньше дела обстояли ровным счетом наоборот.

— Дык новое положение по академии, — заискивающе улыбнулся Снудер. — Темным везде и во всем велено оказывать содействие. Все-таки вымирающий вид. Я, как только их устроил и все объяснил, тут же кинулся к вам, но вас и след простыл!

Окинув замершего Снудера долгим взглядом, я все-таки решил повременить с курсовой и благожелательно кивнул.

— Раз приказ ректора, прощаю. Что у тебя тут за хозяйство? Рассказывай.

— Дык это… — облегченно перевел дух мужичок. — Все как обычно: левая половина башни — мужская, правая — женская. Купальни, кладовые, умывальни и все такое-прочее на каждой половине свои. Комнаты для вас уже готовы.

— Пространственная магия? — тоном знатока поинтересовался я.

— Конечно, господин, иначе нам не удалось бы разместить столько помещений внутри башни. — Завхоз, почуяв, что расправа откладывается, заметно осмелел, после чего рьяно подбежал к первой попавшейся двери в левом коридоре и пинком ее распахнул. — Комнаты обычные, рассчитанные на двух человек. Кровати, тумбочки, один шкаф на двоих и письменные столы… ваши учебники уже доставлены. Личные вещи големы-рабочие принесут, как только вы определитесь, кто где поселится. О правилах распорядка я расскажу вам чуть позже.

— Какая комната здесь лучшая? — тут же прищурился я.

— Вторая с начала.

— Тогда я ее забираю. Возражения есть? Нет. Отлично, — бодро заявил я и целеустремленно направился к указанной двери. Но потом вспомнил о важном и обернулся к завхозу. — Да, кстати… поскольку со мной невозможно находиться рядом дольше одних суток, а парней — нечетное число, то комнату я забираю себе целиком.

— Но это же не по правилам… — вякнул было Снудер.

— Рад, что вы не против, — уверенно кивнул я и, царственным жестом отмахнувшись от возражений, гордо проследовал в присмотренные апартаменты, довольный тем, что все так легко разрешилось.

С грохотом закрыв за собой дверь, я оглядел выбранное жилище и без особых церемоний вытряхнул из-под мантии громадного черного таракана.

— Осваивайся, Нич. На ближайшее время эта каморка станет нашим новым домом.

— Ну что сказать, — задумчиво обронил через полчаса мастер Твишоп, вальяжно развалившись на подушке. — Комната стандартная, без подвохов. Защитная система не запрещает пользоваться магией, но при достижении магического фона выше десяти единиц обязательно сообщит ректору или кому-то из преподавателей. В мое время за каждой башней был закреплен смотритель-маг из числа учителей, но теперь, видимо, это правило отменили.

Я рассеянно кивнул, следя за тем, как голем — человекообразное нечто с длинными руками, толстыми ногами, массивным туловищем и одним-единственным глазом-амулетом аккуратно складывает в углу мои вещи.

— Завесь ему глаз, — посоветовал магистр, когда голем закончил с сумками и замер в углу. — В мое время в амулеты запихивали простенькие следилки. И будет нелишним накинуть на комнату заклинания против подслушивания и подсматривания.

Вытащив из ближайшей сумки ворох сменной одежды, я фыркнул и приступил к сортировке.

— Не думаю, что ректору есть какое-то дело до моего нижнего белья. К тому же если мы навесим такие заклинания, то это может вызвать подозрения.

— А мы используем элементарные формулы, знакомые даже новичкам. В крайнем случае скажешь, что отыскал их в какой-нибудь умной книжке.

Я покрутил в руках светлые штаны, которые, видимо, Лиш запихнула в торбу, затем вторые, третьи… и досадливо крякнул. Потом достал такую же светлую рубаху и поморщился, а когда обнаружил в мягкой вещевой куче еще и вторую такую же, то ощутимо встревожился.

Так! Что за безобразие? Я мэтр или кто?! Где мои черные брюки и жилет? А любимая мантия с кармашками? Если Лиш забыла ее положить, я с ней такое сотворю… Ах нет, вот же она, родимая. Спряталась на самом дне и выглядит в этой светлой куче совершенно чужеродным предметом.

Достав старую мантию, я бережно убрал ее в шкаф.

— Так и поступим. Что еще посоветуешь?

— Ну, — снова задумался Нич. — Открывать портал в замок отсюда не стоит — повысим магический фон сразу на тридцать-сорок единиц. Придется тебе побегать по корпусам в поисках подходящего места.

— У меня уже есть одно на примете. Фон там никогда не опускается ниже пятидесяти, так что даже индивидуальный портал останется незамеченным. Если, конечно, это место еще не обнаружили и не взломали защиту.

Нич встрепенулся:

— Что за место?

Я лишь неторопливо достал из сумки исподнее и аккуратно сложил в тумбочку.

— Гира-аш…

Следом за исподним в тумбочку отправилась пижама. В шкаф последовали сапоги и новенькие ботинки, которые в академии мне не понадобятся.

— Гираш! — возмущенно рявкнул мастер Твишоп, устав дожидаться ответа.

Только тогда я медленно обернулся и, усевшись прямо на пол, испытующе посмотрел на учителя.

— Что?

— Не хочешь говорить? — насупился он, буравя меня глазами-бусинками.

— Хочу сперва все проверить, — признался я. — Все же много воды утекло с тех пор. Вдруг ничего не осталось?

— Секретка у тебя, значит, — неожиданно успокоился таракан. — Впрочем, иного ждать не приходится — у тебя на все готов запасной план и целая куча вероятных решений.

— Не на все, — теперь пришла моя очередь насупиться. — Сегодня я чуть не прокололся с грифонами.

— Как считаешь, который из них на тебя позарился?

— Белый, конечно! — удивился магистр. — Я же светлый архимаг!

— А меня тогда какой? — невесело хмыкнул я.

— Да ведь… — Учитель неожиданно осекся и снова задумался. — Хм. А ты прав: темного-то дара в тебе не видно — сам давеча помогал его истощить и прикрыть от любопытных. Почуять никак не могли. Но тогда… да нет, не может быть!

Я криво усмехнулся.

— Если мой дар сейчас светлый и один грифон на него отреагировал, то что случилось со вторым? Получается, он на тебя клюнул?

— Избави небо! — Таракан аж содрогнулся всем телом и резким движением перевернулся на брюхо. — Я же не нежить!

Под моим насмешливым взглядом Нич замер, а потом встрепенулся, распахнул пасть, вытащил из-под панциря полупрозрачные крылья и жутковатым голосом прошипел:

— Даже думать не смей! Я просто-напросто воскрешенный дух, заточенный в твоей дурацкой книжке! У меня есть дар! Я молнии могу создавать! И вообще, я… я… — Он чуть не задохнулся от возмущения. — Я живой, Гираш! Не смей считать меня нежитью, понял?!

Я хмыкнул.

— Даже ты не можешь не признать, что в таком состоянии больше подпадаешь под определение одушевленного артефакта…

— Я тебе щас как дам!

— Причем темного артефакта, — с ехидной улыбочкой закончил я, на всякий случай передвинувшись подальше от облюбованной Ничем кровати. — Так что выводы делай сам.

— Тьфу на тебя! — сплюнул таракан, заметавшись по подушке как ненормальный. — Это что же получается, а?! Ты у нас теперь светлый маг со всеми вытекающими последствиями… причем тебя видят и воспринимают именно так, потому что я сам, своими руками передал тебе этот дар! А я выгляжу как какой-то поганый артефакт, способный лишь на то, чтобы… Гираш, я тебя убью!

При виде грозно встопорщившего усы таракана я довольно оскалился.

— Без меня ты не вернешь себе тело. А без тела так и будешь испускать эманации темной силы, как какой-нибудь лич.

— Гаденыш! — простонал Нич, обессиленно рухнув на подушку. — Какой же ты все-таки гаденыш. Я тебе это припомню! Когда-нибудь, когда обрету заново способности, ты пожалеешь…

— Кстати, ты заметил, что в академии сменили форму? — самым невинным тоном поинтересовался я, сделав вид, что не слышу скрежета зубов. — Старая мне нравилась больше: издалека можно было понять, кто темный, а кто светлый. А что теперь?

В качестве демонстрации я развел руки в стороны и помахал ими, чтобы полы длинной мантии начали развеваться.

Лет сто назад у мастеров она была серебристой и блестящей, как сопля новорожденного зомби. У мэтров, напротив, насыщенно-черной. Теперь же у всех адептов форма была одинакового темно-синего цвета: брюки, жилеты, надетые поверх белых рубашек, мантии… У девушек, соответственно, платья длиной чуть ниже колена. И у каждого на груди в обязательном порядке была нашита эмблема академии — та самая, с грифонами. Только у светлых оба грифона были белыми, а у темных, соответственно, черными. Такая форма, на мой взгляд, необоснованно уравнивала студентов в глазах друг друга и преподавателей.

— А перстни они оставили прежними, — вдруг заметил Нич, оглядев меня с ног до головы.

Я кинул взгляд на левую руку, на безымянном пальце которой красовался обязательный атрибут ученичества — массивный перстень все с теми же треклятыми грифонами.

— Приятно знать, что мои идеи до сих пор востребованы, — усмехнулся таракан. — Ни один адепт не может снять эти колечки по собственной воле.

— Кроме меня.

— Ты архимаг, хоть и бывший. Да и не нужны тебе встроенные в кольца указатели направления: ты и без них всю академию облазил вдоль и поперек. А вот первогодкам это более чем полезно, и преподавателям проще за ними следить… Когда собираешься искать место для телепорта? — резко поменял тему разговора Нич.

— Сперва осмотрюсь. Проверю, что за защита стоит в корпусах. Заодно взгляну поближе на светлых… Надо же знать, с кем мне предстоит сидеть за одной партой.

— Смотри не запугай мелких, — хихикнул таракан. — Детишки совсем еще юные, неиспорченные.

— Если захочу их испортить, покажу им тебя, — парировал я. — Пусть учатся держать удары судьбы с молодости.

— Только не забывай вот о чем, — внезапно посерьезнел учитель. — Ректор не дурак — о случившемся на площади не забудет. И, скорее всего, через какое-то время устроит проверку. И если ты во второй раз привлечешь к себе внимание…

— Знаю, — кратко обозначил я свое отношение к проблеме. — Не беспокойся: приму меры. Мы закрыли мою печать. Артефактов я с собой не взял. С порталом разберусь и отыщу для него спокойное место.

— Боюсь, ты слишком много знаешь…

— Вот и обратим эти знания мне на пользу.

Таракан заинтересованно повернул голову.

— Что ты придумал?

— Собираюсь выделиться из толпы, — коварно улыбнулся я. — И сделаю это так, что ни у кого на мой счет не возникнет никаких сомнений.

— Каким, интересно, образом? — скептически хмыкнул учитель.

— Очень просто: я стану лучшим.

— Ха-ха! Не уверен, что ректор обрадуется, обнаружив в академии опытного мэтра старой закалки!

Я покачал головой:

— Ты меня не понял — я собираюсь стать лучшим светлым, Нич. Причем не только на своем курсе.

— Что-о-о?!

— Что слышал, — ухмыльнулся я, мечтательно уставившись на каменный потолок. — Что может достовернее опровергнуть мою приверженность к темным, нежели полученное законным путем звание светлого архимага?

Нич поперхнулся.

— Гираш, да ты…

— Гений, я знаю, — небрежно отмахнулся я и скрестил руки на груди. А потом повернул голову и внимательно уставился на потрясенного таракана. — Ты ведь закончишь мое обучение, Нич? Сейчас, когда представился удобный случай?

Мастер Твишоп растерянно крякнул. Но потом подумал, прикинул что-то про себя и вдруг хитро прищурился.

— А что я с этого буду иметь?

— Новое тело, — одобрительно хмыкнул я. Молодец старик — блюдет свои интересы как живой. — Оно будет таким, каким ты сам захочешь.

— По рукам! — махнул лапкой таракан, азартно сверкнув глазами. — И пусть академия содрогнется!

ГЛАВА 3

Трудно быть хорошим, когда все вокруг плохо.

Мэтр Гираш

Разбудили нас рано — едва рассвело, как в комнатах адептов прозвучала высокая до ломоты в зубах трель колокольчика.

Выразительно скривившись, я открыл глаза и мрачно уставился на белый потолок. Всегда ненавидел сигнал побудки, несмотря на то что для юных мэтров он звучал на целых полчаса позже — академия с пониманием относилась к ночному образу жизни моих коллег, поэтому не издевалась над будущими повелителями смерти. А вот про то, что светлых будили ни свет ни заря, я понятия не имел. До этого конкретного момента. Что, разумеется, не способствовало улучшению настроения и не вызвало у меня ни малейшего энтузиазма.

— Вставай, Гира-аш! — до отвращения бодрым голосом пропел Нич, с размаху плюхнув мне на живот какую-то книжку. — Собирай учебники и тащи свои бренные останки в столовую! Юные адепты должны хорошо питаться, чтобы не выглядеть так, как выглядишь сейчас ты!

Раздраженно отбросив одеяло и уронив его вместе с книгой на пол, я неохотно встал и, кинув быстрый взгляд в зеркало, поморщился: не так уж я и страшен по утрам. Чего он напраслину возводит?

Конечно, мослы еще торчали, вышибая жалостливую слезу у неподготовленных зрителей, но я не пренебрегал физическими упражнениями и за последний месяц кое-чего добился. Да и питался не в пример лучше, чем когда находился в неприхотливой трансформе. Другое дело, что все питательные вещества ушли в рост, поэтому я как был тощей глистой, так и остался. А то, что мою кожу теперь от горла до пяток украшала сложная татуировка, похожая на проявление болезненной фантазии безумного художника, было просто жизненной необходимостью.

Да, я прекрасно понимаю, что выглядело это жутко: чудовищное переплетение ломаных линий, дикие узоры, которые словно рисовали дрожащей с перепою рукой, по всему телу кляксы, подозрительно напоминающие потеки крови… но, во-первых, они проявлялись не всегда, а во-вторых, в точности повторяли рисунок темных каналов моего тела. К тому же Нич сам предложил использовать для татуировки вытяжку из семян астериса, обладающую слабым магическим фоном. И прекрасно знал, что впитавшийся в кожу состав будет не виден при дневном свете, но зато в отсутствие освещения начнет полыхать желтоватыми огнями, напоминающими свечение гнилушек.

— Свет, — буркнул я, мельком оглядев жутковатое отражение, кажущееся из-за отсутствия татуировок на лице безголовым. Если кто-то встретит этот кошмар на темной улочке, то навсегда останется писающим в штаны и вздрагивающим от каждого шороха ваулой.[3]

Впрочем, свои плюсы тут тоже имелись — если что случится, я всегда смогу использовать эффект неожиданности.

Под потолком послушно зажглось несколько магических светильников, и безголовая жуть из зеркала исчезла, превратившись в обычного рыжеволосого подростка.

Нич, обнаружившийся в изголовье моей кровати, гадко хихикнул, а потом шустро перебрался на комод и уже оттуда наставительно заметил:

— Ничего. Главное не раздеваться в общественных местах и не общаться с женщинами в темных помещениях.

Я мрачно покосился на довольного таракана.

— А я, между прочим, тебе форму почистил! — важно надулся тот.

— Спасибо. Кто бы мог подумать, что за мной будет ухаживать светлый архимаг? Портянки вечером постираешь?

— Болван. Нагадивший на тебя грифон был не просто иллюзией — ректор снабдил его не только заклинанием поиска, но и умением ставить магические метки. Видимую-то ее часть ты вчера благополучно стряхнул, а вот самую важную как раз и не заметил…

— Заметил, — проворчал я, натягивая форму. — Что я, глупее тебя? Просто решил заняться этим с утра.

Нич фыркнул.

— Да тебя поутру не поднять! Не услышать знаменитый академический колокольчик…

— У нас в башне всегда был колокол. Не чета этому недоразумению.

— Посмотрим, как ты завтра запоешь, — буркнул задетый за живое Нич. — Кстати, ты уже опаздываешь. А если бы я не почистил мантию, тебя бы отыскали в два счета!

— Почему это я опаздываю? — непонимающе обернулся я, натянув брюки до середины бедер.

— Потому что для светлых адептов занятия начинаются раньше, чем для некромантов!

— Да я же только встал! Звонок прозвенел совсем недавно!

— А это был уже второй, — гаденько хихикнул Нич. — Первый ты благополучно продрых. Так что до начала занятия у тебя осталось примерно… пять минут.

— Что-о-о?!

— Точнее, уже четыре.

— И ты молчал?!

Нич проворно переметнулся на свою постель, чтобы оказаться от меня как можно дальше, и уже оттуда резонно заметил:

— Ты мне про тайник не сказал. Надо же было вернуть должок?

Глухо ругнувшись, я натянул брюки до конца, торопливо их застегнул, накинул на себя рубашку, подхватил со стула мантию и, цапнув уже собранную сумку с книгами и тетрадками (хоть на это у него ума хватило!), вылетел за дверь.

— Постарайся не убить преподавателей! — вместо напутствия крикнул мне в спину таракан. — И не забудь: обед ровно в полдень в общей столовой!

— Тебя убью вместо преподавателя, — процедил я уже из коридора, который, как и следовало ожидать, был абсолютно пуст. — А потом воскрешу и переселю в тело жирного клопа, которого буду сперва поджаривать на медленном огне, а затем охлаждать в морозильной комнате до посинения. Говорят, резкие перепады температур закаляют тело, а ты у нас пока слабенький…

Одно хорошо — телепортационная арка никуда не делась и в мгновение ока перенесла меня в учебный корпус, позволив не тратить время на прогулку по улице, как пришлось сделать остальным. Привлечь к себе внимание я не опасался: мастер Лиурой, которого я целый месяц водил за нос, наверняка сообщил о моих талантах в ректорат. В том числе и о том, что я не понаслышке знаком с рунным алфавитом, и о доставшейся мне в наследство коллекции редких книг, где наверняка могут сыскаться полезные заклинания.

Другой вопрос, что у светлых на факультетах очень ревностно относились к соблюдению правил. Нич в свое время такого понарассказывал, что я в какой-то момент твердо уверился: все светлые — ненормальные. Поэтому на урок несся со всех ног, теряя приличествующее мэтру достоинство, но при этом не отказав себе в удовольствии посмаковать подробности своей страшной мести фамильяру, посмевшему поставить меня в такое неловкое положение.

В класс я зашел подчеркнуто спокойным шагом, сохраняя на лице невозмутимое выражение. Надменный, ничуть не запыхавшийся, я закрыл за собой дверь ровно в тот момент, когда в коридоре прозвенел третий колокольчик, возвещающий о начале занятия.

— Добро пожаловать, — хмыкнул при виде меня поднявшийся из-за стола преподаватель — худощавый, неприятный с виду тип в длинной черной мантии без каких-либо знаков отличия. — Вы очень вовремя, адепт. Еще одна секунда — и мне пришлось бы начинать урок с наказания.

Я огляделся.

Комната оказалась большой — в боевой трансформе мне пришлось бы потратить секунд тридцать, чтобы обежать ее по кругу. Но вот обстановка была совершенно незнакомой: раньше в учебных классах стояли удобные столы и скамьи для учеников, пол был ровным, а не поднимающимся по направлению к противоположной от кафедры стене; да и не случалось такого в мое время, чтобы студенты занимали положение выше преподавателя. А тут все обстояло ровным счетом наоборот: почти два десятка стоящих полукругом и узких до неприличия столов, где могла поместиться лишь тетрадка и локти ученика; высокие ступени, уходящие чуть ли не под потолок; длиннющая доска на две трети стены; стоящий перед ней такой же длиннющий стол, на котором без помех можно препарировать двух человек, и какое-то непонятное сооружение перед ним, смутно похожее на трибуну. К ней как раз и подошел совершенно незнакомый мне мастер, с вежливым недоумением уставившись на меня.

За партами, как и следовало ожидать, уже сидели первокурсники — все двадцать восемь человек, среди которых отыскалось аж двадцать две нагло ухмыляющихся рожи и шесть симпатичных девичьих мордашек, насмешливо меня изучающих.

Впрочем, меня больше интересовал преподаватель.

Гм. И правда, в первый раз его вижу — тощий, сутулый, с невыразительной физиономией, надменно выдвинутым вперед подбородком и выпирающими скулами. Занятный тип. Довольно молодой. И он явно не станет моим любимым преподом в академии.

— Проходите, молодой человек, — с издевательской улыбочкой предложил учитель, демонстративно поправив бумаги на своей «трибуне». А потом небрежно добавил: — Мы так долго вас ждали, что от нетерпения чуть не сгрызли себе все ногти на руках.

Ага. Язвим, значит. Пытаемся умничать. Авторитет себе набираем среди малолеток.

Я вежливо улыбнулся.

— Благодарю вас, мастер. Поверьте, я бесконечно сочувствую вашим безвинно пострадавшим рукам, но осмелюсь напомнить, что ногти имеются и на нижних конечностях.

— Как вы сказали? — замер маг, резко подняв голову от бумаг и вперив в меня недобрый взгляд. — Это что, у нас на курсе завелся шутник?

Я удивленно моргнул.

— Ну что вы, мастер. Я вообще шуток не понимаю.

— Ах вот как… — На тонких, кажущихся почти незаметными губах мастера заиграла недобрая улыбка. — Как вас зовут, адепт?

— А вас?

Преподаватель удивленно дрогнул и, слегка прищурившись, медленно произнес:

— Мое имя — мастер Нарди фон Берден, адепт. Я ваш преподаватель по основам магического моделирования, а также основам рунной и заклинательной магии.

— Очень приятно. А меня зовут Гираш, и я ваш новый студент, — бодро отозвался я.

— Это ваше полное имя? — почти ласково осведомился он.

— Нет, мастер. Полное звучит: Вальтиер Сугнар Гираш Невзун. Но я предпочитаю, чтобы меня называли только третьим именем. Оно, на мой неискушенный взгляд, более благозвучное.

Улыбка мастера увяла, а брови, напротив, сдвинулись к переносице.

— Вы барон Невзун?

— Совершенно верно, — все так же вежливо согласился я, терпеливо стоя у двери. — В АВМ меня порекомендовал наставник — мастер Лиурой. Возможно, вы о нем даже слышали.

У преподавателя в глазах промелькнуло какое-то странное выражение.

— Да, конечно. Кто же не слышал о мастере Лиурое… значит, вы тот самый барон Невзун?

— А что, нас на самом деле много? — внезапно обеспокоился я. Оп-ля. Неужто кто-то претендует на мое наследство?! — Знаете, в последнее время мне только и говорят об отсутствии близких родственников…

— Насчет этого вас не обманули, — задумчиво отозвался маг. — Насколько мне известно, вы последний представитель своего рода. Однако сложившаяся вокруг вас ситуация выглядит довольно забавно, не находите?

Хм. Ну, в принципе, я и не сомневался, что все, кому надо, уже в курсе. И даже похихикали, узнав, что в темном семействе вдруг появился первый за долгие годы светлый маг.

— Не вижу в этом ничего забавного, мастер.

— Думаю, вы поймете меня позже, — многозначительно улыбнулся мастер фон Берден, а затем, видно, почувствовав себя отмщенным, благодушно кивнул: — Проходите, адепт. Не стоит задерживать целый класс, выясняя такие незначительные подробности.

Ха-ха. Это он меня типа оскорбить хотел?

Проигнорировав озадаченные взгляды сокурсников и сделав вид, что не понял намека, я красноречиво помялся.

— В чем дело, адепт? — недовольно спросил фон Берден, нахмурившись.

Я выждал небольшую паузу, во время которой по группе студентов прошло легкое волнение, а потом преувеличенно громко вздохнул и, оглядев их совсем еще детские мордашки, негромко осведомился:

— Скажите, мастер, а могу ли я сесть не в общем ряду?

— Что? — удивленно моргнул светлый, машинально окинув взглядом немаленькое помещение, где на первых рядах уже не было ни одной свободной скамьи — наивные первокурсники, видимо, решили, что чем ближе к учителю, тем лучше, и, не сговариваясь, скучились вблизи «трибуны».

— Я хотел бы занять отдельное место, — терпеливо повторил я, упрямо топчась у входа. — Если это, конечно, возможно.

Мастер фон Берден выразительно обвел правой рукой учебную комнату.

— Здесь полно свободных лавок, адепт.

— Да, вы правы. Но, боюсь, они находятся слишком далеко от вас.

— Да неужели? — насмешливо фыркнул светлый, покосившись на пустые задние парты. — Настолько далеко, что вам это кажется неприемлемым? Или у вас иная причина находиться к преподавателю как можно ближе?

— У меня редкое заболевание. — Я сделал несколько быстрых шагов к «трибуне», одновременно понизив голос до доверительного шепота: — Избирательная глухота называется. По этой причине, сидя вдалеке, я вряд ли смогу уловить все детали вашей познавательной лекции. Нет, если вы запретите, то в последующие два с половиной часа мне придется многократно вас перебивать и переспрашивать, что может нарушить ход ваших мыслей и испортит впечатление от лекции.

Мастер нахмурился.

— Таковы правила, и я не могу их менять, адепт. Вы можете занять любое понравившееся из оставшихся в аудитории свободных мест, барон.

— Благодарю, этого вполне достаточно, — чинно наклонил голову я и прошествовал к его собственному столу, где стояло одно-единственное на весь класс кресло, уже нагретое для меня светлым. В него-то я и уселся под обалдевшими взглядами сокурсников и под недовольный кашель такого же обалдевшего преподавателя. После чего демонстративно взвалил на стоящий рядом стол свою немаленькую сумку, привычным жестом сложил руки на груди и приготовился внимать.

— Адепт Невзун! — наконец опомнился мастер. — Что вы себе позволяете?!

Я с недоумением повернулся к нему:

— А что?

— Вы еще спрашиваете?!

— Вы предложили занять любое понравившееся место… и я выбрал это.

— Но оно уже занято! — рявкнул, не сдержавшись, фон Берден, вперив в меня яростный взгляд.

— Кем же это? — изумился я.

— Мною!

— Так вы ведь стоите на трибуне, — с подкупающей простотой указал я на истинное положение дел и с кресла так и не поднялся. — И будете там находиться вплоть до окончания занятия. Разве нет? Или преподавателям уже разрешается начитывать материл сидя? Насколько я помню, в правилах академии написано, что…

— Я знаю правила, — процедил светлый.

— Очень за вас, рад, — вежливо улыбнулся я. — Тогда, я думаю, вы согласитесь, что на время урока это место можно считать свободным. И я ничем не нарушил вашего приказа, а всего лишь воспользовался вашим же любезнейшим предложением. Когда лекция закончится, я с удовольствием снова уступлю это кресло вам.

— Ус-ступите?! — почти прошипел взбешенный маг.

— Конечно! — с воодушевлением подтвердил я и обезоруживающе улыбнулся. — Вы ведь не возьмете свои слова обратно?

У светлого негромко клацнули зубы, покраснело лицо и налились кровью глаза. Пальцы он сжал на «трибуне» так, что та оглушительно скрипнула. И все это — под моим кристально чистым, абсолютно открытым и полным искреннего участия взглядом, в котором прямо-таки горела уверенность в собственной правоте.

— Х-хорошо… — свистящим шепотом выдавил наконец маг, взглядом обещая мне страшную расправу. — Сидите, адепт Невзун. Но после окончания урока вы останетесь и перескажете мне содержание этой лекции, понятно?

Все. Я его уже люблю!

Я расплылся в новой улыбке и закивал, как дурной.

— Как скажете. Только давайте уже начнем поскорее, а то вы не успеете изложить материл.

Какое-то время светлый буравил меня бешеным взглядом, но потом резко отвернулся, сжал челюсти так, что на скулах заиграли желваки, и, подняв глаза на притихших адептов, сухо бросил:

— Действительно, начнем…

Положив ногу на ногу, я блаженно откинулся на спинку честно отвоеванного кресла и прикрыл веки.

Ну что поделаешь? Люблю комфорт. И там, где его можно сохранить, приложу все усилия, чтобы не лишать себя даже крохотного удовольствия. Конечно, отношения с данным конкретным светлым после этого явно ухудшатся до состояния «безудержная ненависть», но чем-то приходится жертвовать ради достижения целей. Тем более что этот представитель академии лично мне ничем не интересен.

К тому же сегодня я не выспался, а общаться со злым некромантом — занятие, опасное для здоровья и жизни. Так что можно сказать, что я добровольно избавляю окружающих от необходимости терпеть мой гнусный характер.

— Адепт Невзун! — вдруг подозрительно ласково обратился ко мне мастер фон Берден, некстати оторвав от размышлений. — Мне показалось или вы спите на моей лекции?!

Неохотно приоткрыв один глаз и оценив выражение лица светлого, я с укором покачал головой:

— Как вы могли так плохо обо мне подумать? Просто из-за проблем со слухом я крайне плохо воспринимаю зрительную информацию и отвлекаюсь на внешние раздражители. А мне бы не хотелось упустить ни слова из столь безупречно подобранного материала. Пожалуйста, не обращайте на меня внимания. Продолжайте, мастер. Хотелось бы узнать, как вы рассматриваете возможность применения второго закона дуолаттики[4] в отношении развивающегося дара.

— Это весьма сложный и неоднозначный вопрос, — несколько обескураженно ответил маг, не ожидавший отпора. — И на него нет единого ответа. Хотя большинство исследователей сходится на том, что в отношении к дару законы дуолаттики неприменимы.

— Если верить теории одного известного архимага и считать, что все существующее подчиняется этим законам, то почему именно магический дар стал тем исключением, которое только подтверждает правило?

— Вы знакомы с учением мастера Твишопа, адепт? — задал вопрос в лоб мастер фон Берден.

Я улыбнулся:

— У нас богатая семейная библиотека.

— Неужели? И как, в таком случае, вы могли бы прокомментировать это противоречие?

— На мой взгляд, оно вполне укладывается в первый закон дуолаттики, мастер, о котором вы только что говорили,[5] — вежливо отказался я от обсуждения щекотливой темы.

— Что ж. — Фон Берден удостоил меня любопытным взглядом. — В таком случае возвращаясь к теме дуолаттики, я должен еще заметить…

Я успокоенно прикрыл веки и отключился.

Все. До конца занятия меня вряд ли побеспокоят. А если что, содержание лекции я и без того знаю наизусть — мастер фон Берден банально передрал ее с записей моего учителя. Так что я не напрасно его изводил перед началом урока и непременно выясню, почему ректор допускает использование чужих лекций без ссылок на первоисточник. Мои размышления прервал тихий скрип открываемой двери.

— Адепты? — внезапно изменился голос лектора, став напряженным и вибрирующим, как натянутая струна.

Я с удивлением приоткрыл глаза и озадаченно уставился на группу адептов, неловко переминающихся в дверях. Один, два, три… хм… да их восемь, оказывается. И все — с черными грифонами на груди.

— Можно, мастер? — робко спросил стоящий первым паренек с решительным лицом самоубийцы.

Мастер фон Берден натянуто улыбнулся.

— Конечно. Проходите… коллеги. Мы давно вас ждем.

— Благодарю, — коротко наклонил голову все тот же паренек и, настороженно покосившись на напрягшихся за партами светлых, вошел в аудиторию.

А следом за ним, старательно прикрываясь друг дружкой, зашли остальные… все до единого темные, которых зачем-то принесло на урок.

— Устраивайтесь быстрее, мэтры, — поразительно мирно попросил вошедших преподаватель. — Вы и так опоздали, поэтому вникать будете по ходу дела. Если что-то не поймете, подойдете потом, я разъясню.

Дети просочились на верхние ряды, а я чуть с кресла не упал, наблюдая за этим чудом. Нет, я не понял: что делают темные на занятии у светлых?!

— Спокойно, — привлек к себе внимание учеников мастер фон Берден и в подтверждение своих слов достал из нагрудного кармана какую-то бумагу с печатями. — Распоряжение ректора. В связи с нехваткой преподавателей ваши группы будут заниматься вместе. Правда, только на теоретических занятиях. Надеюсь, все меня услышали?

— Да, мастер, — растерянно отозвался класс, и я окончательно выпал в осадок. После чего окинул внимательным взглядом жмущихся друг к другу темных и очень надолго задумался, полностью потеряв нить рассуждений лектора.

ГЛАВА 4

У хорошего некроманта не бывает плохого настроения. Зато он всегда знает, как испортить настроение окружающим.

Мэтр Гираш

— Даже так? — нахмурился Нич, важно восседая на парте. — Сдается мне, нынешний ректор собирается замахнуться на святое.

Я рассеянно кивнул.

Занятие давно закончилось, адепты поспешили отправиться на поиски учебной комнаты, где пройдет следующий урок. Мастер фон Берден тоже удалился, окинув меня напоследок весьма многозначительным взглядом. А я вернулся в кресло и надолго задумался, когда услышал шорох и увидел выбирающегося из неприметной щели гигантского таракана.

Нич, обнаружив мою особу за учительским столом, несказанно обрадовался, заявив, что наткнулся на меня случайно и вообще просто мимо пробегал. Я, конечно, сделал вид, что поверил, и отмахнулся. Он в ответ заинтересовался хмурым выражением моей конопатой физиономии и в свойственной ему манере заметил, что оно совершенно не подходит к форме моих ушей. Пришлось поделиться новостями, и теперь мы хмурились уже вдвоем.

— Судя по всему, ты прав, — наконец вздохнул я, машинально потеребив ученический перстень. — Общая форма, одинаковые колечки, совместное обучение под предлогом отсутствия преподавателей… У меня такое впечатление, что они пытаются объединить темную и светлую половины курса.

— Возможно, не только вашего, — нахохлился таракан, недовольно шевельнув усами. — Просто они начали процесс с мелких, потому что дети не так закоснели в своей ненависти друг к другу. Вот только я не понимаю, зачем им это понадобилось…

— Ты же сам говорил: чтобы возродить Темную гильдию.

— Для этого не нужно пытаться сблизить будущих мэтров и мастеров, — возразил Нич. — Есть методы попроще. А в академии, судя по всему, происходит что-то странное. Раньше адепты практически нигде не пересекались, ни в столовой, ни в купальнях, ни на уроках. Общий сбор проходил всего два раза в год — в первый учебный день и перед заключительным балом. Даже экзамены на факультетах шли раздельно, уж не говоря о проведении занятий. А теперь…

Я покачал головой:

— Это очень большой риск.

— Сам знаю. Однако ректор не по своей инициативе это затеял. На что бы ему сдались проблемы? Получается, что это была команда сверху… Гираш, мне кажется, они пытаются объединить не курсы, а гильдии!

Я поморщился.

— Зачем Совету понадобилось ставить нас на один уровень со светлыми?

— А я разве сказал, что мэтры и мастера будут иметь равные права?

— Тогда все вернется к тому, с чего и началось, — усмехнулся я. — Думаешь, Совету нужна новая война?

— Надеюсь, что нет, — тяжело и как-то по-стариковски вздохнул Нич и тут же сник. — Но и представить, что некроманты позволят себя в чем-то ущемить, я не могу — для этого вы слишком самолюбивы. А стать нам ровней… знаешь, я когда-то мечтал, что этой вражде придет конец. Дети наивны. Что им скажут, тому и готовы поверить. Я полагал, что, если год за годом вкладывать в их головы мысль о том, что можно жить без ненависти, когда-нибудь они перенесут ее во взрослую жизнь. В тот же Совет, руководство академии…

— Что же изменилось? — настороженно поинтересовался я. — Насколько я понимаю, ты передумал?

— Мне пришлось пересмотреть свои взгляды.

— Почему?

Нич снова вздохнул:

— Да потому, что я познакомился с тобой. И понял, что в действительности пропасть, которая нас разделяет, не исчисляется размерами магического резерва и не зависит от особенностей дара или цвета наших мантий.

Я вопросительно приподнял брови:

— А поподробнее можно?

— Что ж, можно и подробнее, — невесело усмехнулся мастер Твишоп. — Но сперва ответь мне на вопрос: что делает настоящего мэтра мэтром?

— Наверное, опыт. Отношение к жизни, специфика работы, особенности дара, хоть вы в это и не верите… ну и характер, конечно.

— А что формирует характер?

— Семья. Детские увлечения. События, которые с нами происходят каждый день, независимо от того, хорошие они или плохие. Каждый эпизод, случившийся в нашей жизни, оставляет свой след в памяти. Память фиксирует этот опыт. А опыт, в свою очередь, позволяет реагировать на новые события, основываясь на том, что происходило с нами или не только с нами раньше.

— Верно, — одобрительно кивнул Нич. — Но дело не только в этом. Как ты знаешь, человек мыслит образами, ассоциациями, которые подчас включают и зрительные, и слуховые, и обонятельные ощущения. И, что гораздо важнее, они окрашены эмоциями. Хорошими или плохими, как ты правильно подметил. Что-то нам нравится, к чему-то мы равнодушны, о чем-то только задумываемся, а что-то терпеть не можем. И это отношение складывается из огромного количества факторов, которые в определенный момент соединились в невероятно сложную мозаику из чувств…

— Мне б чего попроще, учитель, — скромно обронил я, приняв вид нерадивого студента. — Знаю, что вы очень любите эту тему, но у меня скоро занятие…

— Торопыга, — фыркнул Нич, но все-таки перевел свои умозаключения в более удобоваримую форму. — Я всего лишь хотел сказать, что, поскольку большая часть одаренных детей рождается в семьях магов, то их развитие происходит по одному и тому же сценарию. Так же как когда-то растили и воспитывали их отцов, матерей, дедов и бабок… Согласен?

— Традиции, учитель, — послушно кивнул я. — В аристократических семьях они неискоренимы, так что воспитание юных магов до поступления в академию из века в век остается одним и тем же.

— Правильно. Дети, получившие свой дар не по наследству, — явление редкое, поэтому их в расчет можно не брать. Соответственно, мы с тобой говорим о тех, кто составляет большинство в гильдиях и чье воспитание с самого раннего детства было подчинено строгим правилам.

Я снова кивнул и заметил:

— Понятно, что традиции у светлых одни, а у темных — другие, поэтому мы и приходим в академию с уже сформированными, а точнее, с навязанными понятиями о том, как надо жить, как поступать и как относиться к коллегам.

Нич хмыкнул.

— Это как раз к вопросу о внушаемости молодых. Но, как я уже сказал, не все приходят в академию обремененными чужими взглядами. И не все адепты, кому повезло родиться в семьях магов, сохраняют эти убеждения к концу обучения.

— Ну мы же не дураки: развиваемся все-таки, учимся чему-то…

— Именно. Поэтому преподаватели вполне могли бы подтолкнуть вас к правильному пониманию вещей. Но видишь ли, в чем дело… сама ваша профессия накладывает определенный отпечаток. Вы совершенно спокойно возитесь с трупами, экспериментируете с нежитью, приносите в жертву живых и крайне легкомысленно относитесь к мертвым.

Я хмыкнул.

— А как к ним еще относиться? Мертвецы для нас — такой же рабочий материал, как трава для друида. Они или спокойно лежат в земле, или приносят пользу. В крайнем случае из-за неумелого колдовства могут попытаться кому-то навредить. Но хорошему мэтру не составит труда загнать в могилу даже могущественного лича, так что впадать в панику при виде трупа нет никаких причин. То, что нам подконтрольно, неспособно нас напугать, учитель. Вопрос заключается лишь в том, на что именно мы годны.

— Да, — тихо обронил мастер Твишоп, отводя взгляд. — Мэтры не боятся ни жизни, ни смерти. Вам неведом страх перед людьми, потому что самое худшее, что с вами можно сделать, — это причинить боль или убить… но боль-то терпеть вы как раз умеете. Вы с азартом соревнуетесь с ней за право обладания вашим разумом, смеетесь над ее потугами вас ослабить и радуетесь даже крохотной победе. Да и смерть вам не страшна. Вы равнодушно отворачиваетесь, если она проходит мимо, и с пониманием усмехаетесь, когда она протягивает вам костлявую руку. Впрочем, даже ее вы умудряетесь иногда обмануть и вопреки всем законам все-таки находите путь к возрождению.

— Ты тоже его нашел, — возразил я.

— В одиночку у меня бы не хватило духу провести всю необходимую работу по обоснованию теории ЭСЭВ.[6] Сколько подопытных у тебя было?

Я на мгновение задумался.

— Тысячи три… или три с половиной? Точно не помню.

— А я бы запомнил каждую жизнь, что была отдана во благо науки, — еще тише сказал мастер Твишоп. — И каждого человека, который согласился участвовать в этом эксперименте. Думаешь, я смалодушничал? Мы больше созидатели, чем разрушители, Гираш, поэтому и отношение к жизни у нас иное. Его диктует сама наша профессия, методы обучения, понимание тех взаимосвязей, которые существуют между живыми существами… Поверь: уничтожать живое без веской причины не станет ни один светлый. И этим мы разительно отличаемся от вас.

— Да прямо! — пренебрежительно фыркнул я, не сдержавшись. — Можно подумать, мастера не умеют убивать или не проводят экспериментов с живыми!

— Умеем, — кротко согласился Нич. — И проводим, потому что это необходимо. Но одно дело — убить врага, а совсем другое — разрушить чью-то личность. Одно дело — провести опыт на крысе, а другое — использовать для достоверности данных человека. А вы никогда не делали различий между теми, кого собираетесь препарировать.

— В мои лаборатории не попадали невинные, — равнодушно откликнулся я. — Все добровольцы были осуждены и приговорены к смертной казни. Я всего лишь избавил их от мучений. К тому же многие наши заклинания немыслимы без жертвенной крови, а люди, согласись, подходят для этих целей гораздо лучше крыс.

Учитель отвернулся.

— Я просто говорю, что мы слишком разные и поэтому плохо понимаем друг друга. Да и как может понять коршуна петляющий по лесу заяц? Как объяснить дереву, что лань объедает его листья не от желания отомстить за поцарапанную веткой шкуру, а лишь потому, что это — в ее природе?

Я улыбнулся.

— Вы стали разбираться в наших мотивах, учитель. И вы, пожалуй, один из немногих, кто понимает, что война была нам не нужна. Мэтры, при всех своих странностях, практичны и очень трепетно относятся к исследованиям. Колбы, пробирки, склянки, реторты, секционные столы… Для нас именно это — настоящая жизнь. Дайте нам существовать спокойно, обеспечьте материалом, позвольте иметь оснащенные всем необходимым лаборатории, и мы будем тихи и кротки, как овечки… до тех пор, пока нам не сорвут очередной эксперимент. Да, мы тщеславны и самолюбивы, но это тщеславие не касается титулов и золота. Прилюдно посадить в лужу давнего противника — вот это достойно внимания. Доказать ему, что он не прав, — что может быть увлекательнее? Сделать так, чтобы о результатах твоего труда говорили все вокруг, — вот что нас манит. А опускаться до уровня дураков — удел неудачников, учитель. Надеюсь, когда-нибудь и Совет догадается, что не там ищет врагов.

Нич тяжело вздохнул.

— Я пришел к пониманию этого лишь на закате своей жизни. Стоя на пороге смерти, на многие вещи начинаешь смотреть иначе…

— А, брось, — пренебрежительно отмахнулся я. — Ты просто сумел пренебречь замшелыми традициями. Небольшая жертва, если сравнить с тем, сколько неприятностей могло случиться, если бы этого не произошло.

— Ты даже не представляешь, насколько прав, Гираш, — беззвучно шепнул мастер Твишоп. А потом встряхнулся и твердым голосом заключил: — Собственно, только узнав тебя получше, я и решил, что полного взаимопонимания между нашими гильдиями достигнуть не получится.

— Да кому оно нужно, это взаимопонимание?! — совершенно искренне изумился я. — Нам хватит нейтралитета! Вечный мир и всеобщее благолепие — это, знаешь ли, не для нас. Вы — сами по себе, мы — тоже… а большего нам никогда и не требовалось!

У Нича дрогнули усы и едва заметно шевельнулись кончики спрятанных под панцирем крыльев. А когда снаружи послышались чьи-то шаги, он неохотно отвернулся и спрыгнул на пол.

— Потом поговорим, Гираш. Не хочу, чтобы меня увидели.

— В канализационные трубы никто не заглядывает, — тут же отреагировал я, стряхивая нагнанную учителем вялость. — Не самое популярное, надо сказать, в академии место. Но для тебя сойдет.

Таракан замер на середине шага.

— Что? — непонимающе переспросил я, когда он медленно повернулся и прожег меня яростным взглядом. — Зато там тебя точно не увидят.

— Знаешь, нерадивых студентов раньше розгами секли, чтобы не забывали вовремя являться на занятия, — свистящим шепотом заявил Нич, угрожающе щелкнув жвалами. И в этот же самый момент снаружи пронзительно зазвенел колокольчик. — Даже жаль, что эту традицию сейчас отменили.

— Демон! — спохватился я, подскочив на ноги и опрометью кинувшись к выходу. — Я же из-за тебя опять опоздаю!

— Расписание — на первом этаже учебного корпуса, — мстительно бросил таракан. — Смотри не ошибись комнатой.

— А какая мне нужна? — крикнул я, на мгновение обернувшись.

— Не помню, — с достоинством бросил таракан и неторопливо продолжил путь к стене. — Сам говорил: старый я уже, память то и дело подводит.

— Тьфу! — в сердцах сплюнул я, уже выбегая в коридор. — Чтоб она тебя в самый неподходящий момент подвела, старый маразматик! Это ж надо было так меня заболтать, чтобы я забыл о занятиях!

— А кто это у нас там пришел? — вкрадчиво осведомилась миниатюрная, со вкусом одетая магесса, когда я тихонько прокрался в учебную комнату и, понадеявшись, что преподавательница ничего не заметит, уселся за последнюю парту. — Мне показалось или нас все же почтил своим присутствием любезнейший барон Невзун, который настолько уверен в своих знаниях по моему предмету, что самонадеянно пропускает начало занятия?

Я мысленно скривился: ну вот, нарвался. Даже двухсекундное опоздание у Ледяной стервы, как за глаза называли преподавательницу водяной магии, могло стоить мне довольно дорого. Не то чтобы я мало знал, но отыскавшая меня взглядом юная леди была достойна своего прозвища и вполне могла наградить сложнейшим докладом на какую-нибудь неприятную тему.

Собственно, юной она лишь выглядела — на самом деле мастер Лилитана де Ракаш была одной из старейших членов Совета магов. Я помнил ее еще в те годы, когда очаровательная маркиза только-только окончила Академию всеобщей магии и поступила в магистратуру, собираясь после окончания подавать документы на соискание степени архимага.

Надо сказать, леди действительна была весьма привлекательна — длинные белокурые локоны, обрамляющие невинное лицо, которое за прошедшие годы практически не изменилось; синие глаза, в которых мало кто мог разглядеть холодную бездну северного океана; и изящная фигурка, будоражащая чувства не только неопытных адептов, но и умудренных жизнью старцев, уже не раз попадавшихся в коварные женские сети.

Даже я не мог не отметить редкой красоты магессы де Ракаш и по достоинству оценил ее великолепное платье, насыщенный синий цвет которого так дивно оттенял ее светлую кожу. А когда госпожа маркиза грациозно взмахнула изящной ручкой и, не изменившись в лице, отправила в меня шаровую молнию, даже искренне восхитился темпераментом этой леди. И не преминул продемонстрировать свой восторг, проворно согнувшись в три погибели.

— Мое почтение, госпожа преподаватель.

Молния, благополучно пролетев над моей головой, с грохотом врезалась в стену и, опалив ни в чем не повинную штукатурку, погасла, оставив после себя большое черное пятно и легкий запах грозы.

В наступившей тишине я разогнулся и, игнорируя поплывший по классу дымок, с самым невозмутимым видом продолжил:

— Прошу прощения за опоздание — запутался в расписании.

— Неужели оно настолько сложное? — ласково поинтересовалась маркиза, крутя в ладони длинную, похожую на боевую рапиру указку.

— Ну что вы, — вежливо улыбнулся я. — Просто в первый раз нелегко разобраться с чужими именами и фамилиями. Не поверите: некоторые из них такие заковыристые!

Голос леди наполнился ядовитой насмешкой:

— Надеюсь, за время, прошедшее с начала моего занятия, вы все-таки справились с этой непосильной задачей, барон?

— Конечно, — заверил я. — По крайней мере, ваше имя я точно запомнил, леди де Какаш.

— Ракаш! — взвилась как ужаленная леди, мгновенно превратившись из очаровательной учительницы в мегеру. — Мое имя де Ракаш, адепт Невзун! Вам понятно?!

Я непонимающе хлопнул ресницами.

— Конечно. Я так и сказал: Лилитана де Какаш…

— Вы что, глухой?! — прорычала дамочка, оскалив жемчужные зубки.

Класс сдавленно хихикнул, а я радостно закивал, на всякий случай отступив еще на шаг.

— Да. Разве вам еще не сказали?

Неописуемая ярость на лице оскорбленной маркизы плавно сменилась растерянностью, а спустя еще несколько томительных секунд на нем все-таки проступило понимание.

— Мастер фон Берден действительно упоминал, что у вас проблемы со слухом, адепт…

Я с серьезным видом снова кивнул:

— Совершенно верно. Почти не воспринимаю громкие звуки, посторонние шумы и слова, не наполненные смыслом. Трудное детство, знаете ли.

— Наслышана, — сухо бросила магесса, немного успокоившись и, кажется, взяв себя в руки. — Видимо, родной отец обошелся с вами не самым подобающим образом. И это явно сказалось на уровне вашей… подготовленности.

Интеллекта, она имела в виду?

Я покаянно вздохнул:

— Не думаю, что нам стоит ворошить мое темное прошлое. Вы позволите занять место в классе?

— Конечно, — внезапно улыбнулась она улыбкой упырицы. — Милости прошу за мой стол. Вы ведь предпочитаете находиться поближе к преподавателю?

— Благодарю. Мой отец был поклонником вашего таланта и много о вас рассказывал, — проходя мимо, я сделал восхищенное лицо. — У него в кабинете до сих пор висит ваш портрет, написанный, если мне не изменяет память, лет семьдесят или семьдесят пять назад. И должен сказать, что с тех пор вы ничуть не изменились.

С лица леди де Ракаш медленно сбежала фальшивая улыбка. Притихшие адепты втянули головы в плечи. А я, отвесив еще один глубокий поклон… не поймите неправильно: просто неприлично ухмыляться леди прямо в лицо… с комфортом расположился за учительским столом, по-хозяйски отодвинув в сторону какие-то бумаги, освободив себе как можно больше места и с вызывающим грохотом уронив на столешницу пухлую тетрадку.

— Прошу прощения, — повинился я, когда горящий взгляд маркизы сосредоточился на моей конопатой физиономии и наполнился мстительным ожиданием. — Вы можете продолжать урок.

После этого ее скулы побелели от едва сдерживаемого бешенства, а тонкие пальцы сжались в кулачки. Прямо горжусь тем, что у меня получилось с ходу вывести эту милую леди из себя. Но то ли еще будет…

— Что ж, и правда, продолжим, — процедила маркиза, резким движением откинув с лица выбившуюся из сложной прически белокурую прядку. — Но пока мы не вернулись к теме занятия, хочу вам сообщить, барон: наказание за опоздание вы будете отбывать в качестве помощника мастера Гриндера Ворга. Весь сегодняшний вечер. Надеюсь, это вы услышали?

— В лечебном крыле, что ли? — удивился я. — Мастер Гриндер, если я правильно помню, будет вести у нас целительское дело?

— Не только, — загадочно хмыкнула леди де Ракаш, окончательно придя в себя и снова очаровательно улыбнувшись. — Но, думаю, вам у него понравится.

Я пожал плечами, заметив несколько сочувствующих взглядов, а она отвернулась и, перехватив указку поудобнее, томным голосом начала:

— Итак, адепты, что нам известно о водной стихии на сегодняшний день…

Я неохотно раскрыл тетрадь, жалея о грядущих двух часах сплошной скуки, и, взявшись за перо, принялся выводить на белом листе бумаги каракули. Всегда так делаю, когда надо подумать — рисование успокаивает. Поспать мне, конечно, не удастся, но я неплохо подремал на предыдущем уроке. Вполне достаточно для того, чтобы взяться за изучение однокурсников.

Надо же знать, кто есть кто?

Вот, к примеру, начнем с девушек. В классе их шестеро: две светловолосые, одна русая, одна рыженькая и две темные. Из них по какой-то непонятной причине ровно половина носила короткие волосы, а остальные предпочитали длинные лохмы, которые или заплетали в косы, или же оставляли распущенными… видимо, пожадничали на услуги цирюльника и теперь с нетерпением ждали урока по огненной магии, чтобы первый же фаербол бесплатно подправил им прически.

— А ну, встать! — вдруг гаркнула у меня над ухом какая-то сволочь, едва не оглушив.

Я озадаченно поковырял мизинцем в пострадавшем ухе.

Что за демон? Какого рожна вдруг понадобилось так орать?

— Адепт Невзун! — надрывалась маркиза де Ракаш, для верности подойдя поближе и наклонившись над самой моей головой. — Встать, кому велено! Отвечать на вопрос!

Я зевнул, деликатно прикрыв рот ладонью, и снова принялся за каракули. Я глухой, мне можно. На кладбищах упыри порой так воют, так воют… так о чем я? Ах да. Перейдем наконец к парням…

— Вы меня слушаете, адепт Невзун? — неожиданно сменила тактику леди, и я, с сожалением отложив перо, поднял на нее кристально чистый взгляд.

— Разумеется, госпожа Какаш. Я весь внимание.

— Р-р-ракаш! — прошипела она, зло сузив глаза. — Еще одна ошибка, и вам придется написать мое имя на этой доске три тысячи раз подряд, чтобы навсегда его запомнить! Вам понятно?!

— Конечно, — послушно кивнул я. — Простите, оговорился.

— Вы слышали мой вопрос?!

— Разумеется, — удивленно отозвался я. — Вы спросили, слушаю ли я вас. И я ответил…

— Повторите последний отрывок из лекции! — не сдержавшись, рявкнула леди, от избытка чувств так треснув указкой по столу, что от нее отлетела длинная щепка.

Проводив щепку глазами, я пожал плечами и покорно пробормотал:

— «В отличие от огня, который предназначен в первую очередь для боевых целей, магия воды обладает как пассивным, так и активным потенциалом, поэтому может использоваться для построения и атакующих, и защитных заклинаний в равной степени… Так, кажется, меня не все слушают? Сейчас проверим уровень знаний отдельных личностей, применив для этого мой любимый метод…»

— Достаточно! — резко отвернулась маркиза, хлестнув по воздуху длинными локонами. И в тот же миг в коридоре протрезвонил, вонзившись в мозг острой иглой, проклятый колокольчик. — Все свободны!

Я огорченно вздохнул (эх, а ведь я только решил, что урок перестает быть скучным!) и вместе со всеми начал собираться.

— Не забудьте посетить мастера Ворга, Невзун! — ледяным тоном напомнила маркиза, когда я поднялся из-за стола.

— Как такое можно забыть! Мое первое наказание, всю жизнь о нем мечтал!

— Свободен, Невзун! — обессиленно рявкнула леди, приложив кончики пальцев к вискам и прикрыв глаза, чтобы не видеть выражения лиц уходящих адептов. — К следующему занятию принесете мне подробный отчет о своей работе! В двух экземплярах!

Я учтиво поклонился.

— Я приложу все усилия для того, чтобы отчет получился как можно более подробным. Отец всегда говорил, что у меня есть талант писателя. Правда, я еще и рисую, потому что в картинках легче выразить свою мысль, но оформление в словах, по его мнению, получается у меня гораздо лу…

— Во-о-он! — наконец прорвало маркизу на истеричный вопль.

— Как прикажете, — ухмыльнулся я и быстро вышел из аудитории, мысленно потирая руки и точно зная, что именно она получит в требуемом отчете.

ГЛАВА 5

Не так страшен некромант, как его окружение.

Нич

Обедать я отправился точно по расписанию — вот уж чего-чего, а это мероприятие я не пропустил бы ни за какие коврижки. Особенно в свете того, что Нич умудрился оставить меня без завтрака.

Подгоняемый зверским голодом, я нахально не пошел в столовую вместе с классом, а воспользовался ближайшим потайным ходом и оказался у раздачи минут за двадцать до того, как галдящие адепты обоих отделений АВМ, занятия у которых закончились в одно и то же время, заполнили просторное помещение.

Разумеется, к этому времени я уже успел перепробовать все имевшиеся в столовой блюда и нагрузил самыми вкусными из них свой поднос. После чего бережно отнес его к дальнему столику и, выбрав лучшее место, с урчанием набросился на еду.

— Ну и горазд же ты жрать, — скептически заметил за спиной знакомый голос.

Я скосил глаза, с аппетитом обгладывая куриную кость, и, приметив спускающегося по стене таракана, фыркнул.

— Фи, магистр, как это неучтиво с вашей стороны — мешать бедному студенту насыщаться. А еще знатного роду-племени… с каких это пор всякие там графья стали столь некультурно выражаться?

— С тех самых, как всякие там бароны… — ядовито отозвался Нич, проворно юркнув мне под локоть, пока его не заметили, — начали нагло жрать в три горла, не соизволив подождать голодного друга!

— Присоединяйся, — великодушно разрешил я, сунув ему обглоданную кость. — Мне не жалко.

— А молнией по носу не хочешь? — ласково осведомился таракан, отпихнув «подарок» лапой. — Или, может, тебе новый орган вырастить на лбу — то-то господин Ворг сегодня порадуется…

Я укоризненно посмотрел на спрятавшегося под рукавом мантии учителя.

— Что бы ты понимал! В костях же самый смак. Костный мозг знаешь какой питательный.

— Это ты своим горгульям говори, — пробурчал Нич, подтягивая к себе тарелку с исходящей ароматным паром котлетой и жадно вгрызаясь в ее нежное нутро. — А в моем возрасте есть жирное вредно.

— Тогда ешь траву, — мстительно посоветовал я, отодвигая тарелку так, чтобы он не смог до нее добраться, не выдав себя посторонним. — Я специально взял с раздачи целый пук, чтобы ты не угробил свое драгоценное здоровье, поедая эту невкусную, сделанную из куриного трупа дребедень.

Нич гневно засопел и, проглотив громадный кусок, недовольно уставился на меня снизу вверх.

— Слышь, ты… жертва домашнего насилия. Верни котлету, пока я добрый!

— Возьми морковку, — сосредоточенно жуя, сказал я и на всякий случай убрал подальше пирожки с яблоками. — Или хрен… хрен, кстати, очень полезен для здоровья. Особенно в пожилом возрасте, когда начинает страдать такая важная для мужчины функция, как… демон! Нич!

Вцепившийся мне в руку таракан угрожающе зашипел. Да так громко, что толпящиеся возле раздачи адепты начали недоуменно озираться. Но, к счастью, студенты были слишком озабочены проблемой добывания пищи, так что мои манипуляции внимания не привлекли. Поэтому я рискнул приподнять руку вместе с повисшим на ней тараканом и, опустив ее под стол, яростно потрясти. Понял, что это тщетно. Легонько стукнул тщедушное тельце о стену, ножку стола, собственную острую коленку… наконец наклонился к полу и мстительно придавил недовольного таракана ботинком, а когда тот от неожиданности раскрыл пасть, то проворно всунул туда хвостик от морковки и наставительно заметил:

— Добрее надо быть к людям, Нич, добрее… глядишь, никто из них на тебя случайно не наступит.

— Пусти! — злобно простонал таракан, бессильно скребя лапками по полу. — Пусти, гад, а то хуже будет!

Я широко улыбнулся и, придавив его еще немного, чтоб не рыпался, выпрямился, а потом с удовольствием вернулся к прерванному занятию. Благо адепты уже успели разобраться с очередью у раздачи, а затем, галдя и шумно обсуждая свои дела, начали рассаживаться за полупустые столики.

Народу, кстати, было много — поскольку на обед подтянулись старшекурсники, огромное помещение заполнилось в считаные минуты. Многочисленные столы, расставленные ровными рядами, моментально оказались заняты. Адепты, которым не хватило стульев, были вынуждены перекусывать стоя. А самые умные заняли стулья не только для себя, но и для друзей, охраняя их от посягательств менее расторопных студентов, пока остальные набирали еду на подносы.

Убедившись, что никому нет дела до меня и натужно хрипящего под ботинком таракана, я расслабился. Зверский голод уже отступил, в животе приятно потяжелело, а по телу разлилась истома.

Хорошо-о-о… И главное, ни за что платить не надо — питание адептов академия организовывала на высшем уровне, так что я мог до умопомрачения трескать деликатесы, не опасаясь за целостность своего кошелька.

— Гираш, смотри, кто там! — вдруг придушенно прохрипел Нич, в последний раз дернувшись.

Я поспешил приподнять ботинок и одновременно кинул быстрый взгляд на входные двери. После чего мигом позабыл про таракана и помрачнел.

Их было два с половиной десятка — хмурых, настороженных, стоящих плотной группой молодых людей в возрасте от шестнадцати до двадцати лет. Девушки и самые маленькие были оттеснены внутрь, а парни, напротив, оказались снаружи живого круга, готовые защищать остальных до последнего вздоха. И у каждого на мантии красовались черные грифоны, при виде которых у меня тревожно екнуло сердце.

Обычно мы одиночки и не терпим вторжения в свое личное пространство. У светлых во все века существовали какие-то общества, кружки по интересам, собрания, объединения, а некромантам это было не нужно. Мы жили, творили и умирали в гордом одиночестве, редко растрачивая время и силы на семью, женщин или что-то иное.

Но эти дети пришли сюда единой стаей. Сплотившейся перед лицом общего врага, вынужденной терпеть присутствие друг друга, неохотно принимающей помощь соседей, но готовой в один миг огрызнуться на любого, кто рискнет показать зубы.

Вот только их было мало… слишком мало для огромной академии. После амнистии прошло не так много лет, и темных адептов старше пятого курса тут быть не могло, но все равно — за все это время отыскать всего два десятка потенциальных некромантов?

Неудивительно, что от будущих мэтров веяло настороженностью — все мои светлые одногруппники смотрели на вошедших как на кровных врагов. С появлением темных в столовой мгновенно стихли разговоры и прекратился смех. Молодые люди тут же выпрямились, расправляя плечи. Девушки надменно вскинули подбородки и скривились, будто пахнуло смрадом с кладбища. Кто-то даже демонстративно зажал нос, кому-то понадобилось с грохотом открыть окно. Кто-то привстал, угрожающе поигрывая мускулами. И лишь немногим в зале хватило ума развернуть стулья и вернуться к прерванному разговору.

— Я же тебе говорил, — прошептал Нич, вскарабкавшись по моей штанине наверх и снова юркнув под мантию. При этом он умудрился стащить со стола остаток недоеденной котлеты. — Они превратили столовую в общую! И, кажется, никого не предупредили!

— Предупредили, иначе здесь бы уже вовсю летали боевые заклинания, — вполголоса обронил я, потянувшись за пирожком. — Просто сегодня первый день — народ еще не привык. Завтра будет попроще.

Нич с сомнением проводил глазами медленно двинувшихся к раздаче темных и хмыкнул, когда опоздавшие к обеду светлые шарахнулись от них.

— Вот даже как, — пробормотал он, с недоверием оглядев угрюмо молчащих адептов и попутно умяв нехилый кусок пирога. — Решили, значит, сразу взять быка за рога? Нет чтобы плавно, постепенно…

— Загнивающий палец лучше отсечь сразу, — отрицательно покачал головой я, глядя на то, как темные наполняют едой подносы и уходят в дальний угол столовой. — Может, в этом и был бы смысл, если бы они продумали все как следует. А полумеры ни к чему хорошему не приведут. Ты обратил внимание, что на втором уроке ни одного из темных не было?

— Откуда? — подцепив лапкой еще один пирог, удивился таракан. — Я был только на первом. И то не с начала.

— То есть ты не рискнул подглядывать за Ледяной стервой? Да не шипи! Я прекрасно помню, что из-за твоих каверз дражайшая леди Лилитана вошла в состав Совета магов лишь со второй попытки…

— Она вошла туда только после моей смерти! — шепотом рявкнул Нич, покончив с обедом и перебравшись по мантии мне за спину.

— Меня сейчас больше интересует, почему мэтрам не позволили присутствовать на «воде». Я смотрел расписание: общие у нас пока лишь непрофильные предметы — основы рунной и заклинательной магии, основы магического моделирования, алхимия, целительство, общая некромантия и основы пространственной магии.

Нич возмущенно засопел. Или просто обожрался, а теперь старательно прятал одышку за наигранным недовольством.

— Да, я тоже видел: на стихийной магии темные присутствовать не должны.

— При этом некромантию разделили на подразделы, — покачал головой я, поглядывая на темных. Те в полном молчании быстро перекусили, затем так же молча встали и сплоченной группой покинули столовую. — Раньше только демонология шла отдельно. А теперь появилась магия проклятий и даже оккультизм, как будто обычный некромант и без этого неспособен кого-то проклясть или пообщаться с фамильным привидением. Дурь! А учителей по этим дисциплинам в академии нет, занятия ведут всего два преподавателя по очереди. Мэтр Лонер Кромм и какой-то Гриммор де Фугг.

— Кромма я знаю, — внезапно оживился Нич, удобно устроившись у меня на шее и выставив кверху усы как антенны. — Старый такой маг… с талантом. Ему, кажется, поставили закрывающую печать, если мне не изменяет память?

— Да, — хмуро согласился я. — Так же как и Модше. Помнишь такого?

— Еще бы, — пробормотал таракан, тяжело вздохнув. — Если бы не он, я бы в свое время не обратился к тебе.

Я поджал губы.

— Кромм и Модша работали вместе. И вместе потом из-за этого пострадали.

— У меня не было выхода, — снова вздохнул Нич. — Права вето на решения Совета магов его глава не имеет. Я смог только смягчить наказание, заменив смертную казнь на лишение дара. Но и это было весьма непросто.

— Тогда это спасло им жизнь. А теперь они влачат жалкое существование недомагов — знающие неизмеримо много, но не способные почти ни на что.

Моего уха осторожно коснулся тонкий усик.

— Ты тоже так жил, Гираш.

— Да, — сухо кивнул я. — Поэтому мне было неприятно увидеть сегодня в расписании фамилию Лонера. Осколок прошлого… живое напоминание о моих ошибках… надо будет его навестить.

— А второй что за тип? — как-то слишком уж поспешно сменил тему Нич.

— Кто-то из молодых, наверное, — фамилия де Фугг мне незнакома, хотя все графские роды я когда-то знал наперечет. Видимо, кому-то из его предков его величество пожаловал за время нашего стазиса титул.

— Все может быть… Пойду-ка я пробегусь еще разок по академии. Погляжу на преподавателей, оценю размах перемен, подмечу, что тут еще успели переделать. Вернусь поздно, так что не ищи.

— Не буду, — усмехнулся я. — Я не настолько к тебе привязан, чтобы лить слезы из-за твоего исчезновения. К тому же вечером меня ждет лаборатория мастера Гриндера Ворга.

— А, это старый фанатик, обожающий ковыряться в чужих внутренностях. Вы друг друга стоите, — пренебрежительно фыркнул Нич, тяжело спрыгнув с моего плеча и юркнув под стол. — Удачно пообщаться.

Я проследил за тем, как он, отдуваясь из-за обильной пищи и переваливаясь с боку на бок, протиснулся под ногами мирно беседующих светлых, храбро пробежал по краешку чьей-то мантии, чуть не задев хитиновым боком чужую ногу, но не рискнув протискиваться в узкую щель в стене, через которую сюда пробирался. Я помедлил, дождавшись, когда объевшийся до неприличия таракан окажется вблизи с открытого пространства, которое отделяло его от спасительной тени раздачи, а потом хмыкнул и создал крохотную иллюзию. Простенькую совсем. Почти незаметную. Только и способную на то, чтобы указать на крадущегося к выходу таракана провокационным алым светом.

— А-а-а! — пару мгновений спустя раздался истошный девичий визг.

Я с чувством выполненного долга запихнул в рот последний пирожок и с удовольствием прикрыл глаза.

— И-и-и! — заорали уже на два голоса. — Чудовище! Монстр!

Кто-то из парней с грохотом отодвинул стол и ринулся спасать перепуганных однокурсниц.

— Здесь таракан! — наконец разглядел кто-то заметавшегося между столами Нича, чем вызвал еще большую панику. — Ой! Мамочки! Какой громадный!

— Где?! Не вижу! Покажите мне его!

— Да вон… вон он светится! — сразу несколько дрожащих пальцев указали на бешено мечущуюся над полом метку-огонек, отлично показывающий, где именно пытается укрыться ошарашенный таким поворотом дела и изрядно растерявшийся беглец. — Он бежит сюда… нет, теперь туда! Налево! Ай, уже направо! К дверям… нет, от дверей… да ловите же этого монстра! Чего вы мешкаете?! Он наверняка кусается!

— Вот шустрая тварь! — неприятно удивились адепты, нарезая круги по столовой и поминутно спотыкаясь о мебель. — Откуда он тут только взялся?!

— Из лаборатории темных сбежал! Откуда еще?! Давите его! Скорее, пока не убежал!

— Я его потерял!

— И я… Он куда-то туда юркнул…

— Может, в щель забился?

— Да в какую щель?! Он же здоровый, как свинья! Ни в одну щель не протиснется!

— Вот же он! Убейте его! Кто-нибудь, пожалуйста! Я насекомых боюсь! — взвизгнули уже с другого конца зала, и по столовой прокатилась новая волна воплей. Девушки с поразительным единодушием повыскакивали из-за столов, тут же забираясь на них с ногами; парни переворачивали все вверх дном, ища нарушителя спокойствия. Нич лихорадочно носился где-то внизу, из последних сил уворачиваясь от брошенных ножей, вилок и даже летающих ботинок. А я…

Я сидел в сторонке и наслаждался жизнью, с задумчивым видом дожевывая пирожок и размышляя о том, что ректор очень мудро запретил использование боевых заклятий вне учебных классов. Если бы не это, боюсь, Нич бы так легко не отделался.

Впрочем, движение — жизнь, как утверждают мудрецы. Вот я и помог старичку растрясти жирок. Он мне потом за это спасибо скажет. Возможно. Если, конечно, не сообразит, кто его пометил, и не вспомнит некстати, что я обещал отомстить ему за испорченное утро.

На этот раз в учебную комнату я явился первым — остальные застряли в столовой, с опаской вернувшись к обеду после того, как «злобный монстр» был с позором выгнан из общественного места.

Следующим уроком значилось занятие по магии огня, преподавать которую должна была уже знакомая мне графиня де Ривье. Весьма необычная магесса с некрасивым лицом и проницательными глазами.

Зайдя в помещение с номером тринадцать на двери и наскоро оглядев скупо обставленный класс, я без колебаний прошествовал к учительскому столу и, расположившись за ним с максимально возможным комфортом, принялся раскладывать по полочкам свои наблюдения.

Насчет темных я пока решил не делать выводов — посмотрю на них, послежу за поведением, а уж потом буду думать, насколько Нич прав в своих догадках. Но вот в чем он точно не ошибся, так это в том, что до конца студенческие потоки не объединили.

Собственно, это стало ясно в процессе изучения расписания, из-за которого я рискнул вступить в открытый конфликт с Ледяной стервой. Общими у мэтров с мастерами было всего шесть предметов. Тех самых, о которых я полчаса назад говорил Ничу и которые стояли первыми нарами на протяжении всей недели.

Стихийная магия воды, огня, воздуха и земли преподавалась только светлым адептам и занимала все остальное учебное время, а темную науку в целом предстояло изучать исключительно будущим мэтрам. С некоторыми дисциплинами и вовсе выходила какая-то чехарда. Целебное дело почему-то стало обязательным для изучения темными, общую некромантию не пойми с какого перепугу стали преподавать светлым, основы рунной и заклинательной магии вообще объединили, да еще добавили такой предмет, как алхимия. В годы моего обучения в АВМ ее на первых курсах и вовсе не было.

Вывод напрашивался сам собой: Совет пытался реорганизовывать систему обучения магов, расширить кругозор подрастающих мэтров и мастеров, обогатив их новыми, никогда ранее не преподаваемыми знаниями. Но для чего вся эта суета? Пока мне пришла в голову лишь одна дельная мысль: Совет пытается создать из нового поколения нечто среднее… кого-то вроде мага-универсала, владеющего знаниями и мэтров и мастеров. Однако делается это не так давно и отнюдь не для того, чтобы сформировать единую гильдию.

А если вспомнить о том, что случилось в канун моего второго воскрешения, и представить, что кто-то еще заполучил дневники одного небезызвестного темного архимага, то картина вырисовывалась совсем-совсем другая… И она, к сожалению, означала, что драгоценные записи мэтра Валоора отыскали себе нового хозяина до того, как барон Невзун принялся по ним работать. И эти записи были расшифрованы, систематизированы, тщательно проверены и приняты к сведению.

Но тогда получается, что случившееся в баронстве — отнюдь не единичный эпизод и что проблема куда масштабнее, чем я себе представлял. Более того, стремление объединить темных и светлых студентов имело лишь одну объяснимую подоплеку — это было необходимо для выявления скрытых способностей адептов. К примеру, мэтров — к магии светлых, и наоборот. Такое пусть и крайне редко, но все же случалось в нашем мире.

Придя к этому выводу, я с мрачным видом забарабанил пальцами по столу.

Судя по всему, нас в скором времени ждет серьезная проверка. Хотя, возможно, агрессивное поведение учителей — это тоже своего рода испытание. Потрепать адептам нервы, вывести их из равновесия, тем самым спровоцировав неожиданный выброс дремлющих до поры до времени сил…

Пожалуй, только этим можно объяснить тот удивительный факт, что ничего серьезнее визита в лабораторию мастера Ворга я за свои выкрутасы сегодня не получил. Разве в старые времена мне бы сошло с рук издевательство над преподавателями?

— Что-то вы рано, адепт Невзун, — внезапно раздалось от двери, и в класс грациозно вплыла мастер Ларисса де Ривье, показавшаяся мне еще выше, чем в прошлый раз, видимо, из-за каблуков, и гораздо стройнее. Графиня была единственной известной мне магессой, которая не боялась показаться на людях такой, какой была на самом деле. Именно это мне в ней и нравилось. — Обычно студенты не торопятся покидать столовую, пока не прозвенит предупреждающий звонок.

Поднявшись из-за стола, я отвесил даме короткий уважительный поклон.

— Возможно, мне просто захотелось поскорее увидеть вас, сударыня?

— Льстец, — усмехнулась магесса, подходя ближе и окидывая меня оценивающим взглядом. — Гораздо более вероятно, что вы просто домчались до раздачи первым, успели наесться до отвала, а теперь решили вздремнуть перед началом урока, пока остальные неспешно насыщаются.

Я хмыкнул:

— Вы хорошо разбираетесь в потребностях адептов, графиня.

— Конечно, — без тени сомнения кивнула она. — Когда-то сама была такой же. Судя по всему, вы планируете и у меня отнять стол, как сделали это недавно у мастера фон Бердена и маркизы де Ракаш?

— Если вы не против, — со вздохом сознался я, выразительно покосившись на уютное преподавательское кресло.

— А что за причина, позвольте узнать? — ничуть не огорчившись, полюбопытствовала магесса. — В вашу болезнь я, простите, не верю — мы с вами успели достаточно пообщаться, чтобы отговорка глухотой могла меня обмануть. Не хотите сидеть вместе с остальными учениками? Считаете себя выше них?

Я внимательно посмотрел на ее лицо, на котором все еще играла легкая улыбка, а потом во второй раз вздохнул и виновато развел руками:

— Не поверите, я всего лишь люблю комфорт. Но сиденья на скамьях такие жесткие, что мой костлявый зад просто не способен на них умоститься. Тогда как постоянный зуд в этом месте, знаете ли, сильно отвлекает от учебы…

Графиня удивленно вскинула брови, а потом неожиданно расхохоталась.

— Принимается. Можете сидеть за моим столом, Невзун, даю вам официальное разрешение… ну, хотя бы за то, что смогли улучшить мое настроение. Только прошу вас — не кладите ноги на столешницу и избавьте меня, пожалуйста, от своих острот. Хотя бы на время занятия.

— Договорились, — хмыкнул я, довольный исходом беседы. — Но раз уж об этом зашел разговор… хочу уточнить: я могу на всех ваших занятиях безнаказанно сидеть за вашим столом, графиня? Или это касается только сегодняшнего?

— При соблюдении условий — да. — Она спокойно кивнула.

— Благодарю вас, — совершенно искренне ответил я и, подметив, как в дверь робко заглядывают однокурсники, торжественно пообещал: — Даю слово, что на ваших занятиях острот в свой адрес вы не услышите.

Ларисса де Ривье снова усмехнулась.

— Все же вы наглец, Невзун… но я прощаю вам эту дерзость. Что-то мне подсказывает, что даже такое обещание — весьма серьезная уступка с вашей стороны. Проходите, господа! — обернувшись к дверям, повысила она голос и отступила к доске, перестав обращать на меня внимание. — Занятие начинается, и я не советую вам опаздывать, топчась снаружи, как бедные родственники.

— Простите, госпожа магесса, — тихонечко уточнил я. — А что, если бы они были богатыми родственниками? Да еще и не вашими?

— Невзун, вы обещали! — сердито прошипела графиня.

— Так ведь занятие еще не началось, — обезоруживающе улыбнулся я, а когда снаружи прозвенел мерзкий колокольчик, выразительным жестом захлопнул рот и поспешно плюхнулся в мягкое кресло, всем видом изображая покорность.

Графиня несколько мгновений сверлила меня подозрительным взглядом, особенно когда я примерно сложил руки на столе и отсутствующим взглядом уставился куда-то в стену, поверх голов торопливо рассаживающихся адептов. А затем, все еще сердясь на эту невинную шалость, с недовольным видом обернулась к классу.

— Добрый день, адепты. Следующие два с половиной часа мы посвятим изучению магии огня. А если повезет, вы даже сможете увидеть, как она работает. Скажем, мы сможем испытать ее действие на каком-нибудь особо говорливом добровольце.

Я навострил уши, прямо-таки чувствуя на себе многозначительный взгляд огневицы,[7] но рта не раскрыл и вообще сделал вид, что меня тут нет. Только после этого она успокоилась и, убедившись, что условия сделки я соблюдаю, приступила к уроку.

ГЛАВА 6

Целительство — это не только лекарственные настои и теоретические знания, но еще и практика… а практика с чего начинается? Правильно, с клизмы.

Мастер Гриндер Ворг

Свое обещание я сдержал — не произнес во время занятия ни единого слова. Домашкой милейшая леди де Ривье наградила нас так, что я только диву дался — если готовиться как положено, надо до утра проторчать в книгохранилище, чтобы составить более или менее приемлемый доклад.

Впрочем, мне это все равно не грозило — пара по огню на сегодня последняя, а у меня назначена отработка. Когда впечатленные рассказом графини адепты поплелись за книгами, я бодро отправился в лечебницу, с аппетитом поедая предусмотрительно припасенный пирожок.

Выделенное под лечебный корпус здание располагалось в самом конце громадного парка, окружающего учебные корпуса и жилые башни. Низенькое и мрачноватое, внутри оно тем не менее было гораздо больше, чем казалось снаружи. Здание славилось многоуровневыми подвалами, в которых за годы существования академии потерялось немало адептов. А в коридорах его гуляло гулкое эхо.

Топать туда было минут двадцать… по прямой. Но поскольку парк был буквально напичкан заклятиями, искажающими пространство, — наследие магических дуэлей, регулярно происходивших на расположенных рядом учебных полигонах, — то идти бы мне пришлось целый час. Если бы, конечно, я не знал прямой дороги или не умел пользоваться телепортационной аркой.

Выйдя из портала неподалеку от лечебницы, я проглотил последний кусок пирожка и с любопытством присмотрелся к зданию. Увы, смотреть там было не на что: за годы моего отсутствия оно практически не изменилось. Его не покрасили, чтобы избавить от унылого серого цвета, не вымостили плитами утоптанные тропинки, не снабдили неухоженную поляну перед входом цветочными клумбами. Даже обвивающие фасад стебли плюща выглядели такими же квелыми, как и пятьдесят лет назад. Хотя выглядывающая из-за лечебницы и красующаяся заплатками из досок стеклянная крыша травяницы[8] свидетельствовала о том, что изредка тут все же заботились о сохранности помещений. Пусть даже и таким, заплаточным методом.

Старая, покрытая подозрительными бурыми разводами и многочисленными царапинами дверь при моем приближении пошла волнами и, раскрывшись посередине громадным ртом, злобно прокаркала:

— Кто там?!

— Микробов штамм, — бодро отозвался я, гадая про себя, не сменился ли пароль.

— Заходи, — неохотно скрипнула дверь и без промедления отворилась, показав мне узкий неосвещенный каменный коридор, больше похожий на тюремные казематы. — Профессор в кабинете. Ученики в лаборатории. Тебе куда надо?

— Я на занятие по воде опоздал. Явился отбывать наказание.

— Тогда спускайся в подвал, — решила дверь. — Первый поворот налево и вниз. На двери ищи цифру три.

— Спасибо, милая, — поблагодарил я артефактную вещицу. — В следующий раз краску для тебя захвачу, а то неприлично висеть без достойного оформления.

Дверь удивленно дрогнула.

— Ого. Да ты из знающих… что ж, ловлю на слове. И даю заодно добрый совет: не верь всему, что видишь, и бойся того, чего не знаешь.

— Разумно, — кивнул я, заходя внутрь, и тут же зажег крохотный магический огонек, чтобы не остаться в кромешной темноте после того, как за спиной захлопнется дверь.

— И правда знающий, — удивился артефакт, с грохотом отрезав меня от внешнего мира. — Иди давай. Профессор тоже не любит опоздавших.

Я снова кивнул и уверенно двинулся по коридору, стараясь не прикасаться к его стенам. По опыту знаю — они холодны как лед. Если неосторожно коснуться, можно пальцы отморозить. Да и других сюрпризов здесь хватало. Ловушек, к примеру, или неожиданно провалившихся полов… многие, зайдя в это гостеприимное здание, вскоре становились клиентами профессора, сутками дожидаясь, когда мастер Ворг найдет время, чтобы вырастить им новые руки, срастить кости, свести с кожи ожоги или избавить невезучих адептов от настойчиво вылезающих прыщей, появившихся лишь оттого, что кто-то чихнул в лаборатории.

Спуск в подвал, как и обещала дверь, прятался за первым поворотом и больше походил на вход в змеиное логово. Будь я обычным светлым, точно бы не сунулся туда в одиночку: из дыры сквозило так, будто там поселились ледяные великаны, а уж смердело до того невыносимо, что некоторые падали в обморок. Хотя тут и делов-то, что вовремя нос зажать, затем проскочил через порог, спустился на две ступеньки — и все: вони как не бывало. Защита такая… от дураков. А вот начинавшаяся чуть дальше лестница и правда была серьезным испытанием: насколько я помню, мастер Ворг очень давно и увлеченно выращивал редкий, крайне капризный подвид целебных грибов, которые не терпят яркого света, поэтому нормального освещения в лечебнице не было. Старожилы-то привыкли и заранее запасались слабенькими осветительными артефактами, а вот первогодки время от времени буквально проваливались в подвал и нередко что-нибудь себе ломали.

Возмущенные родители писали ректору жалобы, требовали исправить ситуацию и даже надавить на упрямого мага, отказывающегося заботиться о безопасности учеников. Однако поскольку мастер Ворг являлся светилом лекарского дела, в свое время был личным целителем его величества Григоара Третьего, отца нынешнего правителя, да и сейчас частенько консультировал королевского лекаря, то надавить на него не получалось. А на любые претензии он с негодованием отвечал, что, кроме как в его подвале, эти грибы, которые, кстати, исцеляли мужское бессилие, не растут больше нигде в мире. И при попытке нарушить драгоценный мицелий мир останется без ценнейшего снадобья, стоимость которого на черном рынке превышает все мыслимые и немыслимые пределы.

Добравшись до нужной двери, на которой красовалась полустертая табличка с номером «три», я прислушался к доносящемуся изнутри невнятному шуму и толкнул обветшалую створку.

Внутри было тесно — комнатка оказалась совсем небольшой; холодно — как, впрочем, и везде; зато светло — лаборатории были единственным местом, где мастер Ворг позволял использовать нормальное освещение. Магическое, естественно, — чадящие факелы при практически отсутствующей вентиляции были строго противопоказаны.

Мебели тут почти не оказалось, за исключением секционного стола, где лежало обнаженное мужское тело, и покосившегося табурета, возле которого были свалены в гору набитые книгами сумки.

Хозяева сумок тоже нашлись. Адептов, подпоясанных кожаными фартуками, было пятеро — бледных, но при этом решительно настроенных и явно уверенных в том, что предстоящее дело важнее трясущихся коленок.

Двое, низко опустив вихрастые головы, стояли вокруг трупа с устрашающего вида ножами, третий сжимал в руках громадные щипцы, четвертый вооружился двузубой вилкой. Пятый, наклонившись над телом, ожесточенно пытался продавить неподатливую грудину мертвеца, пиля ее, судя по раздававшимся звукам, самой старой и тупой пилой, которая только нашлась поблизости.

Хорошо еще, топора нигде не валялось. А то к изучению головного мозга адепты приступили бы немедленно, воспользовавшись даже этим, совершенно не подходящим инструментом.

— Эй, а что это вы тут делаете? — осведомился я, бесшумно зайдя в комнатушку.

Услышав мой голос, мальчишки вздрогнули и дружно вскинули головы, а у орудующего пилой субъекта от неожиданности выпал из рук рабочий инструмент. С громким лязгом окровавленная пила грохнулась на пол, вызвав мерзкое эхо. Давно не мытый пол окрасился свежими алыми разводами.

— О, вскрываете! — вытянув шею и оценив по достоинству измочаленные ребра, догадался я. — И как? Получается?

— Не очень, — хмуро ответил пилильщик и, наклонившись, поднял с пола орудие пытки.

— Темные? — предположил я, не увидев закрытых фартуками эмблем. — Второй курс?

— С чего ты взял? — заносчиво спросил тот же парнишка. Худенький, светленький, зеленый весь, но настроенный более чем агрессивно.

Я хмыкнул.

— На первом курсе темные обучаются целительскому делу вместе с мастерами, а у тех по расписанию занятие только послезавтра. Третий курс относится к трупам более спокойно, а четвертый никогда не начал бы вскрытие с распиливания грудины или переломов ребер. Пятый — тем более. Ну а светлыми вы не можете быть по определению — у них процесс обучения построен иначе.

— Ты сам-то кто? — недобро спросил второй паренек, у которого в руках были щипцы.

— Отработка у меня тут. А вы почему одни на занятии?

Мальчишка подумал, а потом, похоже, не увидев во мне явной угрозы, неохотно опустил щипцы.

— Мастер Ворг занят. Работает наверху. А нам велел определить причину смерти этого человека.

— У вас же первое занятие, — озадачился я. — Почему он не показал вам хотя бы основы?

— Он пообещал, что кого-нибудь пришлет… вероятно, имея в виду тебя?

Я на мгновение задумался, а потом пожал плечами:

— Получается, так.

— Чтобы нас учил светлый?! — презрительно фыркнул белобрысый любитель пил. — Да Ворг окончательно свихнулся!

Я улыбнулся и прошел к дальней стене, где ровным рядком висели давно не стиранные, покрытые бурыми разводами фартуки.

— Не нужно задевать уважаемого мастера, — заметил, скидывая сумку в общую кучу. — Кто знает, какие тут витают заклятия? Может, он нас сейчас прекрасно слышит?

Адепты тревожно переглянулись, а я, выбрав самый чистый фартук, неторопливо его надел и, обойдя стол по кругу, занял место белобрысого.

— Мастеру не до нас, — неуверенно послышалось мне в спину. — Он, когда работает, никого и ничего не замечает.

— Все может быть, — рассеянно откликнулся я, изучая следы надругательства над трупом. — А может и не быть… ты готов рискнуть и остаться на отработку из-за чрезмерно длинного языка?

— Да пошел ты… — буркнул мгновенно насупившийся парнишка.

Я только головой покачал и, кинув на неуверенно переминающихся мэтров строгий взгляд, сухо велел:

— Подойдите. Оттуда вы ничего толком не увидите, — а когда они неохотно сделали шаг вперед, протянул руку. — Щипцы отдай.

Второй паренек, оказавшийся более сговорчивым, послушно протянул свой инструмент и выжидательно замер. Невысокий, крепко сбитый, со спокойным лицом и на редкость цепким взглядом… хороший из него может получиться мэтр. Внимательный и неглупый. Таких надо беречь и учить всему, что только можно.

— Убери, — указал я ему на накрывающую ноги мертвеца окровавленную простыню. — Мешать будет.

Тот послушно стащил с тела мятую ткань, а я удовлетворенно кивнул.

— Тебя как звать?

— Верен.

— Рад знакомству, Верен. Мое имя Гираш. Что ты можешь рассказать нам о трупе?

Мальчик нервно оглядел лежащее между нами тело и дернул плечом.

— Ну, это мужик. Еще не старый, но уже и не молодой. Снаружи мы его осматривали — ран вроде нет…

— Вроде или нет? — уточнил я, не торопясь приступать к вскрытию.

— Руки и ноги целы, кости — тоже, на голове крови не видно, — буркнул Верен, а затем хмуро указал на синюшно-багровые пятна на нижней части тела. — Это ведь просто трупные изменения, да? Они у него по всей спине идут. Я такое уже видел, когда папку хоронил.

Я одобрительно цокнул языком.

— Мне нравится твоя выдержка, Верен. Если тебе больше нечего сказать о теле, то возьми нож и сделай вертикальный надрез в ямке между ключицами.

— Я что-то упустил? — тут же насторожился парень.

Ну вот! Я же говорил, что он умница!

— Есть немного, — наклонившись и оттянув нижнюю губу мертвеца, я наскоро осмотрел ему рот, приподнял веки, попытался согнуть пальцы на руке, ощупал кости черепа, проверил шею, а затем улыбнулся. — Судя по состоянию зубов, это был довольно бедный человек… и не самый добропорядочный.

— Добропорядочного нам бы сюда не положили, — фыркнул тихонько белобрысый. — Да и богатенького не дали бы распотрошить.

— Тоже верно. Кстати, у этого типа выбито несколько зубов, причем задолго до смерти. Пару раз был сломан нос, есть несколько рубцов на затылке и немало шрамов на теле, которые позволяют назвать его возможную профессию.

— Вор? — тут же навострили уши мальчишки и, позабыв про то, что я светлый, наперебой выпалили свои догадки:

— Солдат!

— Каторжник!

— Убийца!

— Может, и так, — согласился я и вопросительно посмотрел на хлопающих глазами ребят. — Но если вы правы, то убийцей он был неважным. Гильдия обычно более внимательно относится к своим членам и не позволяет им так опуститься. Хотя, возможно, когда-то наш друг серьезно напортачил и залег на дно, надолго отказавшись от заказов. Что еще важно? Зубы находятся в плохом состоянии — в последние годы он плохо питался. Кожа морщинистая, дряблая — наш клиент незадолго до смерти сильно похудел. Но мышцы все еще рельефные, так что он был, скорее, работником физического труда, нежели казначеем или торговцем. На коже наколок нет, значит, о каторжанине, скорее всего, речи не идет. А вот смертельных и видимых травм действительно не наблюдается. Предварительно можно сказать, что если его и убили, то не обычным колюще-режущим инструментом… Кстати, вас как звать-то?

— Петер, — почти без промедления отозвался крайний слева — тощий, почти как я, пацан с большими глазами.

— Грош, — сразу за ним откликнулся средний — хмурого вида крепыш с упрямо выдвинутым вперед подбородком. — А это — Молчун. Он почти ничего не говорит. Даже нам. Поэтому спрашивать бесполезно.

Я посмотрел на болезненно худого, какого-то утонченно-хилого сопляка с изящными чертами лица и кивнул, отметив про себя, что белобрысый, в отличие от друзей, не представился. Указал Верену на горло мертвеца и уточнил:

— Справишься?

Мальчик кинул обеспокоенный взгляд на друзей, на лицах которых появилось странное выражение, а затем выдохнул и резким движением взял со стола лекарский нож. Подошел к трупу, выразительно сглотнул и, приставив к его горлу острое лезвие, неуверенно нажал.

— Чуть левее, — посоветовал я. — И сильнее… вот так. Кто из вас знает, что такое единый вертикальный разрез?

— Это когда от глотки до паха, что ль? — пробормотал белобрысый.

— Верно, — поощрительно улыбнулся я.

— Меня, между прочим, Шарком зовут, — недовольно буркнул он и тут же отвел глаза. — Шарк де Гадж.

Я без улыбки кивнул:

— Я запомню.

Взял второй нож и одним быстрым движением рассек кожу на мертвеце от горла до лонной кости. Отодвинул сперва один, а потом и второй кожный лоскут, отделил их вместе с жировой прослойкой от мышц, а затем вывернул наружу, обнажив измочаленные Шарком ребра.

Со стороны послышалось звучное глотание, а кто-то из мальчишек поспешно отвернулся.

— Вы что, трупов не видели? — удивился я такой странной реакции.

— Н-нет, — прохрипел позеленевший Молчун, зажимая обеими руками рот. — На первом курсе нам только лягушек и крыс показывали… и органы… по отдельности. А вот так…

— Тогда учитесь, — пожал плечами я и, взяв щипцы, привычным движением перекусил одно за другим все ребра, метя в те места, где костная часть переходила в хрящевую. — Вот так. Не стоило их ломать или пилить не по местам сочленений — бесполезная трата сил и времени. У старушек еще ладно — у них кости хрупкие, а у мужчин…

От раздавшегося оглушительного хруста Верен посерел. И лишь огромным усилием воли остался на месте, когда я, отложив щипцы, ловко подцепил ножом легко отделившуюся грудину, после чего откинул ее в сторону, как крышку люка, и довольно хмыкнул:

— Вот и все…

Хлоп!

В стройном ряду будущих мэтров образовалась широкая прореха — кажется, Молчун не вынес душераздирающего зрелища и на самом интересном месте грохнулся в обморок.

— Пусть лежит, — со вздохом сказал я, когда соседи нагнулись, чтобы привести его в чувства. — А то чует мое сердце — если вы его сейчас растолкаете, он будет падать снова и снова и набьет себе с десяток шишек вместо одной. Верен, держи.

Мальчонка, не глядя, машинально протянул руку, но, когда увидел, что я ему показываю, издал какой-то нечленораздельный звук и шарахнулся в сторону.

Жаль, перехвалил…

— Да что вы за некроманты? — с досадой спросил я, когда и остальные попятились от стола. Потом сокрушенно покачал головой, подсунул пальцы в сделанный на горле надрез, ухватился за гортань, пересек удерживающие ее связки и резким движением выдрал наружу.

Петер вовремя успел отскочить в сторону, чтобы не запачкать соседей.

— Г-гадость какая, — сдавленно прошептал позеленевший так же резко, как недавно Молчун, Шарк, однако взгляда от распухшего языка покойника не отвел. — Зачем ты делаешь это так?! П-почему не по отдельности?!

— Так удобнее. И риск повредить органы минимальный. Погодите, сейчас достану остальное, и сами все поймете… — Я аккуратно вытащил все внутренности и, прижав нижний отдел кишечника, перехватил его ножом у основания. — Тут главное — не выдавить содержимое наружу. А то чуть не уследишь — и… Ну вы меня поняли.

Отползший в дальний угол Петер продолжал надрываться.

— Вот и я о том же, — согласился с ним я и плюхнул внутренние органы на свободный угол стола, запачкав его кровью.

Петер, обернувшись и увидев эту картинку, сдавленно закашлялся. После чего отвернулся снова и в третий раз склонился над оскверненным углом.

Его поддержал Грош, который помчался к соседнему углу. Более стойкие Верен и Шарк ошеломленно застыли, а потом переглянулись и, увидев россыпь багровых капель на коже друг у друга, судорожно сглотнули.

Я тем временем выхватил из лежащего на краю стола инструмента ножницы и, подробно комментируя свои действия, вскрыл крупные сосуды, на внутренней поверхности которых, несмотря на немолодой возраст мертвеца, не было ни единой жировой бляшки. Тщательно их промыл, плеснув водой из стоявшего внизу ведра. Затем разрезал легкие, убедившись, что при жизни труп увлекался курительной травкой; бросил кусочек легкого все в то же ведро, убедился, что мужика не утопили; осмотрел почки, которые при внимательном изучении оказались сморщены и деформированы; умело вскрыл сердечную сумку,[9] не особенно надеясь отыскать в сердечной мышце признаки плохого кровотока; затем вплотную занялся печенью… и именно тут обнаружил самую важную улику.

— Ага! Наш жмурик скончался от банальной болезни под названием «недоперепил»! — торжествующе ухмыльнулся я, оглядев увеличенную, бугристую, бледно-коричневую печень. — Невеселая у него была жизнь, однако! Прикладывался к бутылке он явно не один год! Видите эти бугорки, парни?!

Ответа на свой вопрос я не услышал. А когда недоуменно поднял голову от искромсанного трупа и обнаружил на полу уже не одно, а целых два неподвижных тела, рядом с которыми с болезненным стоном прощался с обедом стойкий Верен, то огорченно вздохнул и отложил окровавленный нож.

— Что ж, будем считать, что причина смерти установлена. Наверняка в пищеводе найдутся утолщенные вены, которые в самый неподходящий момент лопнули. Началось кровотечение,[10] наиболее частая причина внезапной смерти запойных пьяниц и, наверное, самый простой ответ на вопрос мастера Ворга.

— Было бы неплохо, молодой человек, если бы вы все-таки закончили вскрытие, — внезапно раздался от двери надтреснутый голос. — У вас безусловно неплохие навыки, но я хотел бы получить более веские доказательства, нежели простые домыслы.

Осознав, что несколько увлекся, я повернулся к двери и поклонился стоящему на пороге мастеру — невысокому лысому и очень худому магу, который выглядел так, словно вот-вот рассыплется на части. Кожа у него казалась такой тонкой, что могла порваться от малейшего прикосновения, на кистях виднелись разбухшие вены, похожие на пиявок, напившихся крови; морщинистое лицо выглядело отталкивающе, но спрятавшиеся в складках век глаза смотрели живо и очень внимательно.

Мастер Гриндер Ворг был стар уже тогда, когда я в первый раз поступил в академию. В те годы он много брюзжал, досадовал на расписание, ворчал на неумех-адептов, вечно портящих ему материал; забывал про лекции; бормотал что-то невпопад, но при этом даже Совет признавал, что второго такого целителя в Сазуле еще не рождалось.

Ворг был известен почти так же, как его королевское величество. О нем знали абсолютно все. И были точно уверены, что если есть на свете способ излечить ту или иную болячку, то мастер Ворг его непременно отыщет.

Человек-легенда, уникальный целитель с изумительным, редчайшим по силе даром, который был достоин искреннего восхищения. И которого я искренне уважал хотя бы за то, что в том процессе, по результатам которого преданных мне мэтров лишили дара, он один-единственный не постеснялся поддержать моего учителя и сохранить им хотя бы жизни.

— Добрый вечер, мастер Ворг, — почтительно поприветствовал я мага.

— Продолжайте, — сухо велел он, указав на труп.

Я послушно отвернулся и, вскрыв стенку желудка, из которого на покрытый кровью стол вылилось немалое количество черной жижи, развел руками.

— Я же говорил…

Чтобы окончательно уважить старика, я расширил разрез, добравшись до пищевода, вывернул наружу его покрытые такими же разбухшими, как вены на руках у мастера, сосудами. Очистил их от сгустков уже свернувшейся крови и негромко добавил:

— Я был прав, мастер: это именно кровотечение.

— Неплохо, — скупо бросил от двери светлый и окинул меня с ног до головы внимательным взглядом. — Кто такой? Почему я вас впервые вижу?

— Первый курс, мастер Ворг. Это мой первый учебный день в академии.

— Для первого курса вы слишком смышлены… имя? Род?

— Невзун, — улыбнулся я. — Вы, вероятно, слышали о моем отце…

— Еще бы, — внезапно сощурился мастер. — Что ж, будем считать, что отработку я принял.

— Я могу идти? — удивился я, откладывая в сторону нож.

— Да. И заберите с собой этих… — пренебрежительно указал он подбородком на стоящих у стеночки мальчишек. — В прежние времена мэтры еще до поступления знали, как отличить утопленника от удавленника. И не падали в обмороки при виде распоротого живота. А нынче — тьфу да и только. Нет больше тех мэтров, которым я готов с уважением пожать руку. А скоро вообще никого не останется, если наше руководство не предпримет серьезных мер.

— Не могу с вами не согласиться, — кивнул я, деловито отмывая руки в ведре. — Но, насколько я заметил, определенные меры все же предпринимаются.

— Да разве это меры? — поморщился мастер и устало привалился к косяку. — Вот, к примеру, сразу видно, что вас воспитывал настоящий некромант — вы дерзкий, нахрапистый, не боитесь запачкаться и продолжите отстаивать свое мнение даже тогда, когда все остальные против.

Я потупился.

— Отец вырастил вас упрямым и своенравным…

Интересно, откуда он узнал о моих подвигах?

— У ректора я спросил, — усмехнулся вдруг маг. — Да и у вас все на лице написано, молодой человек. Не умеете мысли скрывать. Совершенно.

Ну это вы так думаете, мастер.

— Ладно, Невзун, проваливайте, — так же неожиданно улыбнулся мастер Ворг, показав редкие желтоватые зубы, а потом закашлялся. — Устал я сегодня… нет больше ни сил, ни времени. Даже на этих необразованных оболтусов. Поэтому приберите тут и тащите недоумков на улицу. Пусть проветрятся, пока не заблевали все вокруг.

Я нахмурился, уловив в голосе старого мага презрение, но он уже отвернулся и медленно поплелся прочь, шаркая ногами и бормоча себе под нос что-то неразборчивое. Старый он все-таки, столько даже чародеи не живут. А он еще как-то скрипит, борется, упрямо барахтается, совсем как Нич в свое время. И, наверное, просто не верит в лучшее?

Вымыв руки и стянув с себя испачканный фартук, я оглядел учебную комнату и поджал губы: уборка тут предстояла серьезная. Давно не мытый пол, багровые потеки на стенах, истерзанный труп, вяло ворочающиеся адепты под ногами. Интересно, заметит кто-нибудь, если я использую кое-что из старого арсенала? И не обидится ли старый мастер, если я чуть-чуть почищу ему вентиляцию? Впрочем, демоны с ним. Он не давал подробных указаний, а значит, моя фантазия почти ничем не ограничена… в пределах разумного, конечно. Так что плевать на все — уберусь с помощью бытовых заклинаний. А то там весь ужин сожрут, пока я занимаюсь всякими глупостями.

ГЛАВА 7

Обидно, когда срывается тщательно продуманный план. Но только дурак не использует это обстоятельство в своих целях.

Мэтр Гираш

— Стой. Дальше мы сами, — буркнул Верен, остановившись перед входом в учебный корпус. — Дотащим как-нибудь.

Я пожал плечами и послушно опустил на крыльцо так и не пришедшего в себя Молчуна. Тот с тихим шорохом осел на ступеньках и даже не дрогнул, когда Петер подхватил его под мышки и поволок к телепортационной арке. Пошатывающийся Шарк, которого Грош придерживал за плечи, уже очухался, поэтому дополнительная помощь ему была не нужна. Однако из-за мутного взгляда и бледной кожи он все еще походил на упыря.

Эх, и это — будущие мэтры. Интересно, чему их учили целый год, если после первого же вскрытия они так раскисли? Надо будет еще раз глянуть на расписание и поспрашивать, чем они занимались на занятиях, если так бурно отреагировали на самый обычный труп. Не цветочки же целый год сажали? Не лютики же нюхали?

В мое время вскрытия проводились чуть ли с первого дня. И мы прекрасно знали, как выглядят развороченные клинком кишки, не закатывали глаза при виде покрытого магическими ожогами человеческого тела. А эти как с неба свалились. Лягушками и крысами они, видите ли, занимались. Но даже если и так — после первой же собственноручно убиенной крысы или препарированной лягушки, на которых изучают, как работает сердце, чувствительность к некоторым вещам пропадает напрочь.

Оказавшись перед мерцающими арками, Петер и Грош активировали правую и, не попрощавшись, исчезли вместе с Шарком и Молчуном. Верен, проводив их взглядом, качнулся было следом, но потом вдруг остановился и, с сомнением обернувшись ко мне, неуверенно обронил:

— Спасибо.

— Не за что, — пожал плечами я, отходя ко второй арке.

— Ты все-таки светлый. Обычно вы такие… ну…

— Гады? — понимающе усмехнулся я, активируя нужные руны. — Так и есть. Но меня воспитывал некромант, который и научил в свое время одной важной вещи…

— Какой?

— Темные своих не бросают, — с серьезным видом сообщил я, после чего махнул рукой и, не дожидаясь от Верена ответа, отправился к себе.

Несмотря на поздний час, холл отнюдь не пустовал — на диване возле камина развалились трое старшекурсников, а рядом, втиснувшись между ними, пристроились две миловидные девочки более юного возраста. Причем, судя по мордашкам девиц, царящий вокруг полумрак и пляшущие в камине язычки огня настраивали красавиц на романтический лад.

При виде меня девушки хихикнули и попытались отодвинуться от ухажеров. Двое из них в ответ только ухмыльнулись, а третий лениво обернулся и, кинув в мою сторону пренебрежительный взгляд, широко зевнул:

— Тебе чего, мелкий? Заблудился на ночь глядя?

— Нет, — хмыкнул я, доставая из-под мантии утащенную из лечебницы окровавленную простыню. — С прогулки просто иду.

От камина обернулись и остальные четверо студентов. Я тряхнул еще влажную ткань и нечаянно выронил оттуда покрытую багровыми разводами пилу с прилипшими к ней осколками ребер.

— Ой. А вот это не мое… случайно прихватил с кладбища. Ну да ничего. Сейчас помою, наточу и будет как новенькая… кстати, вам садовый инструмент не нужен? Если что, могу достать. Недорого.

Девушки внезапно побледнели. Парни поднялись с дивана, сделали шаг по направлению ко мне, загородив проход в мужское крыло.

— Мелкий, ты что, убил кого-то? — наконец отмер один из них, недоверчиво рассматривая пилу.

Я сделал непроницаемое лицо.

— Да. Одного дурака, который мешал мне пройти. Упрямый оказался и не поверил, что я, когда голоден, могу убить за кусок пирога. Правда, поскольку пустых могил на кладбище не нашлось, пришлось его распиливать и закапывать по частям. А он костлявым оказался, вот пилу об него и затупил. Под конец пришлось молотком даже долбить — черепушка никак не хотела лезть под крышку гроба. Хорошо, до темноты успел… Доброй ночи, коллеги.

Нагнувшись, я без помех подобрал с пола «улику» и спокойно прошел мимо старшекурсников. Без помех добравшись до комнаты, с каменной физиономией закрыл за собой дверь и, скинув на пол пропитавшуюся ароматами подвала мантию, проворчал:

— Ну как дети, в самом деле. Что ни скажи — всему верят.

— А я тебе говорил, — сварливо проскрипел откуда-то сверху Нич. — И вообще, чего это ты такой недовольный? Светлым нос не получилось утереть? А то лучшим он станет, поглядите-ка!

— Я до Черной башни не добрался.

— А собирался?

— Конечно. Пора уже портал налаживать. В Тисру надо бы заглянуть, Модшу навестить, сказать ему, что я жив, и эликсиры заодно заказать — старые-то уже закончились. И вообще, у меня были другие планы на сегодняшний день.

— Ну так в чем проблема? — удивился таракан и, спрыгнув со шкафа на комод, вопросительно шевельнул усами. — Нам всего-то нужно получить приглашение от темных. Спаси какую-нибудь некроманточку от оравы светлых, и вот тебе выход.

— Я планировал использовать другой вариант проникновения…

— Зря. Некроманточка — самый быстрый способ. Точно тебе говорю. Спаси ее — и все дела.

— Да как я ее спасу? — хмуро откликнулся я. — Они же толпой все время ходят. Что мне, два десятка человек сперва распугать, а потом уговаривать вернуться?

— Ну, — на мгновение задумался таракан. — Хочешь, я их распугаю?

— Спасибо, не надо, — вежливо отказался я, стаскивая с себя форму. — Ты и так сегодня постарался: некоторые до сих пор боятся в столовую заходить.

— Кстати, о столовой, — вкрадчиво начал Нич. — Не знаешь, какая сволочь подвесила там иллюзию, из-за которой мне, архимагу в почтенном возрасте, пришлось спасаться позорным бегством?!

— Имеешь в виду ту красную стрелку, которая поворачивалась следом за тобой как привязанная, указывая правильное направление?

— Да!

— И которая пропала только через полчаса после того, как ты окунулся с головой в бассейн?

— Конечно!

— Понятия не имею, — бесстрастно отозвался я, бережно складывая форму на стуле. — Если бы это был я, то позаботился бы, чтобы ты из столовой вообще не выбрался. Скажем, подвесил утяжелители на лапы или просто-напросто обездвижил. Представляешь, сколько бы тогда каблуков по тебе потопталось?

Нич недобро ощерился.

— Гира-а-аш…

— Отстань, — буркнул я, накидывая теплый халат и направляясь к двери. — Я устал и голоден, не успел из-за Ворга поужинать. Пирожки давно закончились, а столовая уже закрылась.

С этими словами я вышел, плотно прикрыв за собой дверь, поэтому не услышал, ворчал ли учитель по поводу моей мести. И вообще, нечего возмущаться — он меня сегодня пару раз тоже подставил. И то, что обе ситуации я обратил в свою пользу, — это только моя заслуга.

Приведя себя в порядок и тщательно смыв въевшиеся в лечебнице запахи, я вернулся обратно. И был немало удивлен, обнаружив на комоде два пирожка и остывшую котлету, которую кто-то заботливо обернул мятой салфеткой.

— Твой ужин, — неприязненно буркнул Нич, устраиваясь на своей подушке.

Я недоверчиво на него покосился.

— Да? По какому случаю праздник?

— Просто хочу проснуться живым, — фыркнул он, даже не повернув головы. — А то вдруг ты по старой памяти снова с голодухи начнешь жрать все подряд.

Я скривился.

— Ну, знаешь… до сырой тараканятины я никогда не опускался.

— Ты, может, и нет. А вот твоя трансформа пару раз согрешила.

— Когда такое было? — озадачился я, подходя к комоду и задумчиво изучая пирожки. Не отравлены, случаем? Понос меня после них не проберет? А то Нич у нас тот еще выдумщик.

— Когда ты на кладбище от мертвяков убегал, не рассчитал сил и впервые обернулся полностью, помнишь? Там потом ни одного целого умертвия не осталось — крестьяне лопатами сгребали останки, да еще приговаривали, что в жизни не терпели такого страху. А второй раз — совсем недавно. В замке Невзунов. Напомнить тебе, кто там с аппетитом съел некроголема?!

Я непроизвольно передернулся.

— Не надо. До сих пор не могу смотреть на жареные лягушачьи лапки.

— Вот-вот. А тараканьи по вкусу очень похожи!

— Сам пробовал? — поинтересовался я, уважительно покосившись на возмущенно раздувшегося таракана.

— Нет! — рявкнул тот. — Но предпочитаю отдать тебе украденные из столовой припасы, чем всю ночь прислушиваться к бурчанию в твоем животе и гадать, не надумаешь ли ты в самый неподходящий момент вспомнить прошлое!

Я хмыкнул.

Невероятно. Старый ворчун решил обо мне позаботиться! Конечно, просто так он не мог этого сделать, поэтому разыграл тут целую комедию, но все равно приятно.

— Не переживай, Нич, — смягчился я, одновременно проверив еду на наличие всяких пакостей. — Тебя есть не буду. Я на твое воскрешение слишком много сил потратил, чтобы повторять этот обряд всякий раз, когда меня обуяет зверский голод. Да и трансформа моя давно тю-тю…

— Кто тебя знает, — проворчал, скорее по привычке, старик, так и не повернувшись. — Если до утра доживу, может, и поверю.

— Тогда спокойной ночи, — попробовав выпечку и найдя ее вполне сносной, благожелательно откликнулся я. — И спасибо за пирожки.

Нич на это ничего не ответил, притворившись спящим, а я неторопливо доел поздний ужин и хлебнул воды из прихваченного из умывальни кувшина. Затем потянулся, снял халат и, прежде чем забраться под одеяло, кинул быстрый взгляд на неподвижно лежащего таракана: огромный, черный, с длиннющими усищами, кончики которых свисали с края подушки и походили на жесткую проволоку. Набегался он сегодня отменно. И устал, наверное, не меньше меня. Да еще и в комнате прохладно, чего он до сих пор почему-то не заметил…

Задумчиво покрутив в руках халат, я укрыл им спящего учителя. После чего забрался под одеяло и, блаженно вытянув гудящие ноги, прикрыл глаза. И, уже проваливаясь в сон, неожиданно услышал:

— На здоровье, Гираш…

— Невзун, встать!

Неохотно приоткрыв один глаз, я вопросительно уставился на мастера фон Бердена, который, судя по цвету кожи и перекошенной физиономии, потратил немало усилий для того, чтобы меня разбудить. Вон как стоит — весь набычился, растопырил пальцы, будто собирается меня придушить, плечи вздернул к самым ушам; морда красная, распаренная, от самого чуть ли не пар валит…

Подумаешь, чуток задремал. Ему же лучше было: я не доставал его назойливыми расспросами.

— Адепт Невзун!

— Я прекрасно вас слышу, господин фон Берден, — невозмутимо откликнулся я, закинув ногу на ногу и одновременно открыв второй глаз. — Просто настолько глубоко задумался над лекцией, что побоялся упустить важную мысль.

— Какую?!

— Не поверите: я размышлял над причинами, приведшими к разделению магов на светлых и темных. Мне кажется, это не совсем правильно с точки зрения…

— Да вы храпели на весь класс! — яростно прошипел преподаватель, нависая надо мной карающей десницей Совета.

Я?! Не может такого быть…

Я оскорбленно выпятил нижнюю губу.

— Это была звуковая материализация сложного мыслительного процесса, находившаяся в прямой зависимости от его интенсивности.

— Неужели? — ядовито переспросил мастер фон Берден. — Тогда, судя по интенсивности звука, вы у нас просто гигант мысли!

Я застенчиво улыбнулся:

— Спасибо.

— Невзун, да вы… — Светлый едва не задохнулся от злости. — Вы просто… да поднимитесь наконец, когда с вами разговаривает учитель!

Мигом сделав скорбное лицо, я послушно встал и кротко взглянул на взбешенного мага.

— Полагаете, это улучшит наше взаимопонимание?

— О чем была сегодняшняя лекция, Невзун?! — почти прорычал он, не увидев в моих глазах ни малейшего раскаяния.

Я сосредоточенно наморщил лоб.

— А вы не могли бы сформулировать вопрос попроще? Нельзя же с ходу ошарашивать бедного адепта столь сложным заданием.

— Что? — опешил мастер фон Берден, отступив от меня на шаг. — Невзун, вы забыли, какой у меня предмет?!

— Нет, — серьезно ответил я, оказавшись на перекрестье изумленных взглядов, и с умным видом пустился в пространные разъяснения: — Согласно расписанию, вы ведете у нас основы рунной и заклинательной магии, а также основы магического моделирования. Вчера мы начали разговор о моделировании и рассмотрели основные способы начертания заклятий. Сегодняшнее занятие должно было быть посвящено рунам. Однако в начале урока вы долго рассказывали о заклинательной магии, а потом перешли к истории ее возникновения и ее отличиям от рунной, а затем еще полчаса говорили о мэтрах и мастерах, подведя нас к мысли о принципиальной разнице между нами. Я, если честно, затруднился с ответом на ваш последний вопрос, поскольку не смог сразу определиться, чего в вашем рассказе было больше: истории, теории рунной или все же заклинательной магии? Но, может, вы подскажете, где я ошибся?

Преподаватель на мгновение замер, а потом снова недобро прищурился.

— Издеваетесь, Невзун?!

— Ни в коем разе, — поспешил заверить я, на всякий случай выпрямившись, чтобы сравняться ростом с фон Берденом. — Просто докладываю о своих наблюдениях и, исходя из возникших противоречий, задаю встречный вопрос.

— Ах докладываете… — Во взгляде светлого появилось обещание мучительной смерти. — Сколько букв рунического алфавита вам известно?

Я вопросительно приподнял бровь.

— Основных или дополнительных?

— Основных! Хотя бы… — неожиданно запнулся преподаватель, а потом с подозрением уставился на невозмутимого меня. — Откуда вы знаете о дополнительных рунах?

— Отец считал, что у меня должно быть разностороннее образование, не задавленное рамками общеобразовательной программы, — пожал плечами я. — Поэтому он позволил мне самостоятельно изучить в оригинале «Древние руны» магистра Буральдино.

У мастера фон Бердена сперва округлились глаза, потом раскрылся рот для какого-то глупого вопроса, вроде того, откуда у старшего Невзуна мог взяться оригинал фундаментального труда знаменитого некроманта, копиями которого сейчас пользуются все до единого маги. Но светлый вовремя вспомнил, каким именно способом мэтры добывают ценные книги, и неопределенно хмыкнул.

— Смело с его стороны… Что вы поняли из этого трактата?

— Исходя из исследований мэтра Буральдино, в рунном алфавите, в том виде, в котором он до нас дошел, — счел нужным уточнить я, — в настоящее время выделяют тридцать основных рун, разбитых на три порядка в зависимости от уровня воздействия, и около пятидесяти дополнительных.

Во взгляде преподавателя промелькнула искорка неподдельного интереса.

— Вам они знакомы?

— Разумеется, — хмыкнул я. — Это знание не является запрещенным.

— Очень любопытно. А вам известно, адепт, почему произошло такое разделение?

— Конечно. Основные руны называются так потому, что, будучи нарисованными в одиночку или же рядом с рунами своего порядка, всегда обладают одним и тем же значением. Тогда как дополнительные руны, напротив, способны это значение или исказить, или поменять на прямо противоположное.

Например, руна гадья, о которой я так долго толковал Лиурою и всю красоту которой он, кажется, так и не понял до конца.

— Верно, — с легким удивлением отозвался светлый. — Хотя схем, которые описывали бы воздействие дополнительных рун на основные, до сих пор создано очень мало.

Я с умным видом кивнул.

— В книге мэтра Буральдино имеются записи о двухсот двадцати шести таких схемах. Но они учитывают воздействие всего одной, максимум двух дополнительных рун, при условии, что количество основных рун в общей схеме не превышает десяти.

— Да, — с сожалением согласился со мной мастер фон Берден. — Но даже для десяти основных рун он проверил далеко не все возможные комбинации.

Угу. У него на это просто не хватило времени — конкуренты, знаете ли… Не просто же так его книжица заняла почетное место в моей личной коллекции редкостей?

— Кстати, Невзун, — окончательно позабыл о своем раздражении фон Берден. — Раз уж вы у нас оказались столь просвещенным в этом вопросе, не могли бы вы напомнить классу положительные и отрицательные стороны рунной магии?

Я чуть не поморщился. Тьфу… на какую чушь я должен тратить свое драгоценное время!

— Плюсы: рунная магия общеизвестна, доступна и может быть использована даже адептами-первокурсниками. Минусы: она сложна в понимании, требует прекрасной памяти и безукоризненной точности в начертании символов.

— Именно, — тонко улыбнулся светлый, кинув на притихшую аудиторию торжествующий взгляд. — И поскольку она доступна вам уже сейчас, то следующий час мы посвятим изучению простейших рун, чтобы с завтрашнего дня вы могли самостоятельно передвигаться по академии, не привлекая для этого завхоза или старших товарищей.

Я удивленно повернул голову.

Раньше к рунам приступали только к концу первого полугодия! Ученики должны были сперва научиться их рисовать, прежде чем пытаться использовать! С какого перепугу Совет дал добро на этот эксперимент?! Хотят, чтобы кто-нибудь убился по неосторожности?!

— Приказ ректора, — с новой улыбкой пояснил приободрившимся адептам мастер фон Берден. — Исходя из того, что большинство из вас уже изучали руны и вполне прилично владеют навыками их начертания…

Когда бы они успели? Неужто была изменена форма домашнего обучения!

— И поскольку на подготовительном факультете этот материал тоже давался, то наше руководство решило с нынешнего года облегчить вам жизнь и позволить пользоваться порталами академии самостоятельно.

Лица первокурсников посветлели.

Ну конечно, бегать из корпуса в корпус никому не нравилось, а старшекурсники не станут никого дожидаться возле арки, оказывая услуги проводников вечно опаздывающим и путающимся в собственных мантиях малолеткам.

Не нравится мне все это. Ни новая программа, ни выбранный Советом курс на сближение потоков, ни измененное расписание. Все вроде выглядит неплохо — в молодых людях поощряется активность, решительность, целеустремленность, любопытство. Но сколько из них сумеет разобраться в рунах и будет дотошно изучать их до тех пор, пока не поймет все до последней закорючки? Сколько сможет усидеть в книгохранилище в поисках истины, которая однажды не позволит совершить грубейшую ошибку? А сколько ринется исследовать древний алфавит без предварительной подготовки и с завтрашнего же утра помчится мучить телепортационную арку, рисуя на ее стойках кривые символы? Лишь потому, что «разрешили»?

Хотя, может, кому-то понадобились адепты-недоучки? Может, кто-то в Совете заинтересован в том, чтобы большая часть магов не приобрела необходимую квалификацию? Все же быть самым умным в стране дураков — заманчивая перспектива…

— Невзун, вы опять спите? — недовольным голосом прервал мои размышления преподаватель.

Не открывая глаз, я отрицательно качнул головой:

— Теперь уже не до сна, господин фон Берден…

— Вы это о чем? — озадаченно спросил светлый, когда я нахмурился и резко поднялся с кресла. Всего за мгновение до того, как снаружи зазвенел проклятый колокольчик.

ГЛАВА 8

Даже спешить надо грамотно и с умом.

Мастер Люборас Твишоп

На уроке по магии земли и жизни я решил не выпендриваться. То есть на рожон не лез, с преподавателем не спорил, гадостей не говорил и позволил себе только одну вольность — без спроса занял обитое зеленым бархатом кресло, на которое положил глаз еще с порога.

Тем не менее мастер Рух Мкаш, в простонародье ласково именуемый Хмырем, мои усилия почему-то не оценил и, едва зайдя в учебную комнату, сделался каким-то неприветливым. А когда я вежливо поднялся вместе со всеми, скривился, будто на его любимом сиденье внезапно образовалась проплешина.

— Что еще за новости? — процедил светлый, быстрым шагом пройдя мимо тревожно замерших возле парт студентов. — Кто такой? Что вы делаете на моем месте?

Хм. Какой, однако, тон…

Я бегло оглядел преподавателя: мрачный мужик определенно не деревенского происхождения. Темноволосый, по-военному стриженный. Тщательно выбритые щеки, обветренная кожа, как если бы ее обладатель зимой и летом спал на свежем воздухе. Подтянутая фигура, резкие движения, острый взгляд, хрипловатый голос…

Убедившись, что вошедший не напоминает никого из моих старых знакомых, я сокрушенно вздохнул.

— Прошу прощения, мастер Мкаш. Это была вынужденная мера.

— Меня не интересуют оправдания, — холодно отрезал преподаватель и, уставившись на меня долгим немигающим взглядом, отчеканил: — Покиньте мое кресло и займите место в классе.

— Любое? — вежливо уточнил я, сразу поняв, что с этим типом договориться не удастся.

— Вы совершенно свободны в своем выборе, — так же холодно обозначил мои возможности мастер Мкаш и демонстративно сложил руки на груди, пристально следя за тем, как я подбираю с пола сумку.

Вот не люблю я друидов,[11] честно. Еще с того времени, когда в юности участвовал в дуэли с одним из зеленых.[12] В тот далекий день чуть было не пострадало мое самолюбие. Тогда у меня и сформировалось стойкое убеждение, что все они — двуличные твари, обожающие действовать исподтишка. Сама их магия — вещь крайне коварная, способная не только сохранять жизнь, но и прекрасно умеющая ее отнимать. Так что, если бы не увлечение рунами, я, вероятно, вообще не дожил бы до сегодняшнего дня. И, вполне возможно, не прославился бы на всю академию как адепт, неосторожно убивший своего первого врага до того, как получил диплом об окончании учебы.

Правда, с мастером Рухом мы прежде не встречались, но давняя неприязнь очень некстати пробудила во мне старые воспоминания. И вместо того, чтобы напрашиваться на очередное наказание, я молча подхватил свои вещи и направился к дальней парте, на которую никто из моих одноклассников не позарился. Остановившись возле нее, обернулся и смерил стоящего у стола преподавателя задумчивым взором.

Начинать с мастером Мкашем тихую войну было неинтересно — судя по поведению, к шуткам он был не особенно расположен, а игра в одни ворота меня не привлекала. Да и смысла в прямом конфликте я не видел — на данном этапе моего пребывания в академии светлый был для нас бесполезен, в отличие от той же маркизы де Ракаш или леди де Ривье, входящих в Совет магов.

А вот его аура меня заинтересовала — широкая, пылающая зелеными и голубыми сполохами. Настолько сильная, что, будь я настоящим светлым, непременно позавидовал бы чужому богатству.

Однако привлекло мое внимание не это: прямо над переносицей пристально изучающего меня мага чернело крохотное пятнышко, от которого во все стороны разбегалась паутинка соединительных каналов. Я вздрогнул от неожиданности и, заметив, как они совершенно отчетливо шевельнулись, чуть не выругался. А потом развернулся и вышел из класса, сделав вид, что не услышал изумленного выдоха за спиной и не понял, почему так громко скрипнул зубами преподаватель.

— Ну и зря, — наставительно заметил Нич, спрыгнув на мое плечо сразу, как только я покинул учебную комнату. — Зеленый тебе этого не простит — за такое оскорбление живьем сожрет и не поморщится.

Я только покосился по сторонам, не торопясь отвечать учителю, не приняв соответствующих мер: мало ли на кого нарвемся? Потом накинул на нас обоих заклятие тишины и негромко фыркнул:

— Ничего, переживет. Тем более ходить на его занятия я больше не собираюсь.

— Это еще почему? — изумился таракан, чуть не сверзившись с моего плеча и лишь чудом успев зацепиться лапками за мантию. — Хочешь, чтобы тебя раньше времени вызвали к ректору?!

— А ты хочешь, чтобы у нас тут нарисовался свежий труп?

— Какой еще труп? — непонимающе переспросил Нич, а потом уставился на меня с нескрываемым подозрением. — Гираш, ты что удумал?!

— Я — ничего. А вот ты, похоже, забыл об одной маленькой особенности моего дара…

Таракан издал странный звук и, благоразумно набросив на мое заклинание свое, маскирующее, тут же понизил голос:

— Ничего я не забыл. Почему ты считаешь, что у нас скоро будет труп?

— Потому, — соизволил пояснить я, — что мы закрыли не все каналы, ведущие вовне от моей печати. И потому, что несколько минут назад я своими глазами видел старое и пока еще спящее проклятие, которое от одного моего присутствия готово было перейти в активную стадию. Как считаешь, сколько занятий мастера Руха мне нужно посетить, чтобы проклятие смогло реализоваться?

Нич растерянно замер.

— А ты уверен, что это именно проклятие?

Я только усмехнулся:

— Когда-то это было темой моей работы на соискательство степени архимага. Полагаешь, я могу перепутать такие вещи? Рух Мкаш проклят. И довольно давно.

— А почему я этого не понял, когда искал тебя, а встретил в коридоре его?

Я снова усмехнулся:

— Потому что ты светлый, а меня учили видеть проклятия еще тогда, когда ты ухлестывал за молоденькими магичками, не вспоминая ежеминутно про больные суставы.

— Гираш, я тебе за эти намеки…

— Я просто обозначил временные рамки, — примиряюще поднял руки я. — Не кипятись. И подумай над причинами, по которыми проклятие мастера Руха вдруг отреагировало на мое присутствие.

— Разве твоя печать настолько нестабильна?! — ошарашенно отпрянул Нич, когда мы прошли через телепорт и оказались в еще одном пустом коридоре.

— Нет. Но она до сих пор оказывает влияние на чужие проклятия. Несмотря на наши с тобой усилия и то, что я за последние две недели ни разу ее не трогал.

— Наверное, набирает силу, — неохотно согласился Нич, нервно дернув усиками. — Пока ты не ограничивал круг ее воздействия, она тратила свои запасы на поддержание активности «птенцов», горгулий и умсаков, развитие каналов внутри твоего тела, проклятие Лиш, создание твоего фамильного призрака… Надо же ему было выбрать такое имечко — Глюк? Но потом нежить стабилизировалась и перестала требовать много сил, кого-то ты вовсе погрузил в стазис, так что расход энергии резко уменьшился, а процесс ее накопления, наоборот, ускорился в разы.

— Тогда мы прикрыли его татуировкой и использовали рассеиватель[13] который должен был избавить меня от проблем.

Нич озадаченно поскреб лапой нос.

— Получается, твой второй дар растет слишком быстро? И одного рассеивателя для него уже недостаточно?

Я пожал плечами, постаравшись при этом не свалить с себя таракана.

— Видимо, так. А это значит, что если я еще несколько раз столкнусь с Рухом, то академия лишится преподавателя.

Нич обреченно вздохнул, признавая мою правоту.

— Ты не выяснил, чье это проклятие?

— У меня было мало времени. Но проклятие явно старое — оно успело прочно обосноваться в его ауре. И оно точно смертельное, потому что ниточки уже проросли ее насквозь.

— Приблизительные сроки ясны?

— Думаю, несколько лет. Может, пять. А может, и все десять. Но я склонен полагать, что проклятие с самого начала было отсроченным — следов противодействия со стороны светлого я не заметил. Так что, вероятно, Рух даже не знает о том, что его прокляли.

— А разве такое возможно?! — изумленно вскинулся Нич.

— Конечно. Грамотный мэтр способен наложить проклятие так, что его не заметит никто, кроме такого же мэтра. Особенности дара… тебе ли об этом говорить?

— Разве в Сазуле еще остались такие специалисты?

Я резко остановился и внимательно посмотрел на озадаченного таракана.

— Вот это я тоже очень хотел бы знать.

— Э-э-э, — растерянно замер Нич, когда я отвернулся и снова продолжил путь. После чего огляделся, понял, что мы ушли слишком далеко от арки, и опомнился. — Гираш, а куда мы, собственно, идем?

Я фыркнул и решительно толкнул дверь столовой.

— Пока все на уроках, можно нормально позавтракать. У нас есть два с половиной часа до тех пор, как тут станет людно.

Мастер Твишоп только покачал головой. А я тем временем принюхался и, уловив бесподобный аромат пирожков с мясом, с довольной улыбкой устремился к раздаче.

— Ну и что ты решил? — поинтересовался Нич, когда я наелся и умиротворенно откинулся на спинку стула. — Как объяснишь свое отсутствие на уроке Руха?

Я сыто икнул.

— Личной неприязнью и взаимным несовпадением целей учителя и ученика.

— Три «ха-ха», — саркастически откликнулся таракан. — Можно подумать, кто-то купится на эту ложь.

Я с достоинством отвернулся.

— А я и не лгу — я фантазирую. И если буду относиться к этому как к фантазии, никто не упрекнет меня в искажении фактов.

— Да? А как попасть в башню к темным, ты тоже, надеюсь, нафантазировал? И идея твоя столь же остроумна, как эта?

— Я еще не решил, — лениво отмахнулся я. — Но мои колебания находятся где-то между мыслью о некроманточке и банальным взломом защиты.

— Взлом заметят!

— Знаю. Поэтому-то и оставляю этот вариант на крайний случай. Не дергайся, Нич, время еще есть, мы здесь совсем недавно. Что-нибудь непременно подвернется.

— Ну да, конечно, — проворчал он, с раздражением покосившись на мое довольное лицо. — Смотри, как бы поздно не стало — у тебя в замке остались без должного присмотра люди и нелюди, способные разнести его на части одним только…

Неожиданно скрипнула входная дверь, и он осекся. А мгновением позже со скоростью молнии юркнул в рукав, умудрившись втиснуть туда длиннющие усы так, что снаружи их было совсем не видно.

Я вполголоса промурлыкал:

— На ловца и зверь бежит. Очень вовремя.

— Кто там? — шепотом поинтересовался Нич.

— Темные, — удовлетворенно откликнулся я и подался вперед, рассматривая тихонько вошедших в столовую адептов. — Так я и знал, что они предпочтут не рисковать. И смотри: тут есть мои новые знакомые.

Нич недоверчиво засопел, рискнув высунуть наружу нос, а я хмыкнул и поднялся.

Это и правда оказались юные мэтры, явившиеся перекусить раньше остальных. Правда, сегодня они пришли не все — темных было всего тринадцать человек. Причем пятерых из них я видел я лечебнице и кое-кого даже собственноручно тащил до телепортационной арки, а среди остальных выделялась одна-единственная девица. Та самая приметная особа, которую я собственными глазами видел на построении два дня назад среди новичков. И именно та некроманточка, о которой Нич мне все уши прожужжал.

— Привет, — на пробу помахал я, чувствуя, как невидимый за моей спиной Нич нагло карабкается по мантии к шее. — Вы чего так рано? Уроки же еще не закончились.

— Ты что тут делаешь? — с враждебным выражением на лице поинтересовался Шарк.

— С занятия ушел. А вас сюда каким ветром занесло?

— Не твое дело, — огрызнулся он и отступил к своим, стоило мне только сделать пару шагов навстречу.

Я понимающе усмехнулся.

— Что такое, Шарк? Почему ты пятишься? Неужто боишься первогодку?

— Да я… — мгновенно побагровел мальчишка, но неожиданно вперед выступил Верен и, внимательно меня оглядев, с подозрением прищурился.

— Гираш?

— Привет. — Я развернул ладони, чтобы все видели, что они пусты. — Кажется, твой приятель сегодня с секционного стола шмякнулся, не пожелав стать жертвой очередного эксперимента мастера Ворга.

Верен мгновенно насторожился.

— Откуда ты знаешь, что у нас сегодня было целительство?

— Расписание висит на виду, — хмыкнул я. — Как вам лечебница? Кошмары потом не снились?

— Нет, — нахмурился Верен, мельком покосившись на побледневшего Молчуна. — Но тебя это и правда не касается. Ты дашь нам пройти?

— А я разве кому-то мешаю? — удивился я. — Ешьте себе на здоровье, если боитесь перекусывать вместе со всеми. Мне все равно.

Юные мэтры мгновенно ощетинились.

— Мы не боимся! — враждебно зыркнула на меня девочка, которую Нич хотел от чего-нибудь спасти. — Отстань от нас, светлый!

— Уйди с дороги, — поддержал ее какой-то мальчуган и сделал угрожающий жест. Кончики его пальцев засветились крошечными голубоватыми огоньками.

— Ого, — усмехнулся я, оставаясь на месте. — Да ты никак самый смелый? Собрался духа-защитника призвать? Или уже успел собственного зомби создать? Поздновато в твои годы, ребенок. Давно пора бы полноценным умертвием обзавестись.

— Не лезь к нам, — мрачно посоветовал Верен, положив руку на плечо оскорбленно вскинувшегося мальчика. — Ты светлый, мы темные… и мы — сами по себе.

— Самостоятельные, — с умным видом покивал я. — А что ж тогда сюда толпой-то явились?

— Невзун, нас тринадцать, — тихо напомнил Верен, набычиваясь. — А ты один.

Я только улыбнулся:

— Полагаешь, это имеет значение? Или мэтры настолько измельчали, что могут все вместе напасть на слабого меня?

— Не лезь к нам… пожалуйста, — еще тише сказал мальчик, и я, услышав в его голосе тщательно скрываемую тревогу, посмотрел на ощетинившихся темных с неподдельным сожалением.

Эх, дети… как же вас напугали, что вы теперь шарахаетесь от собственной тени? Настоящий мэтр должен быть хитер, умен и предусмотрителен. Быть истинным мэтром — это значит, прежде всего, иметь определенный внутренний настрой. Гармонию духа, позволяющую с усмешкой встречать даже сильных врагов и уверенно избегать их нападок. Проворно уворачиваться от чужих ударов, уверенно бить в ответ, не стесняясь в средствах, вовремя уходить в тень и быть незаметным там, где это необходимо. А также демонстрировать всему миру свое личное мнение, не боясь, что его кто-нибудь оспорит.

Я тяжело вздохнул.

— Прости. Воевать с вами я не буду. В этом мире осталось слишком мало темных, чтобы сокращать ваши и без того поредевшие ряды.

Верен растерянно замер, когда я виновато развел руками и отвернулся, а затем поперхнулся и даже закашлялся, стоило мне отойти на пару шагов.

— Ты ш-што твориш-шь?! — злобно прошипел Нич, склонившись над самым моим ухом. — З-забыл, что ты не один?! Хочеш-шь, чтобы нас тут на пару накрыли?!

Я спохватился, вспомнив, что у меня на шее сидит гигантский таракан, но, когда обернулся, было уже поздно — на лицах детей появилось такое неописуемое выражение, что сразу стало ясно — Нича скрывать больше не удастся. А когда обозлившийся из-за этого фамильяр вцепился в мою шею, они даже попятились, напрочь позабыв про еду и не отрывая расширенных глаз от колышущихся у меня над головой тараканьих усов.

Правда, ни одного истеричного вопля я, к собственной радости, не услышал — мальчики оказались гораздо сдержаннее светлых, а единственная девочка лишь выразительно поморщилась. И не кинулась наутек, когда яростно сопящий таракан вскарабкался на мой затылок и свысока оглядел вытаращившихся на него детей.

— Ч-что это? — первым очнулся Верен, настороженно изучая моего учителя.

Я ожесточенно почесал шею и пробормотал:

— Как ты правильно задал вопрос — со слова «что». Знакомьтесь: это мой фамильяр по имени Нич…

Сверху раздалось тихое гневное шипение, но удивленно переглянувшиеся дети его не услышали.

— Таракан?! — растерянно переспросила девочка, с любопытством изучая раздувшегося от возмущения учителя.

— Тараканочка, — с гадкой усмешкой поправил ее я, за что получил болезненный укус в темя. И тут же мстительно добавил: — Симпатичная такая, милая, но уже в преклонном возрасте, поэтому несколько раздражительная.

Нич завибрировал от злости, но голоса подать не посмел.

— А почему она такая большая? — снова спросила девочка, осторожно выступив вперед.

— Каши много ела. Прожорливая, как саранча.

По моему темени с силой стукнули лапой.

— И усы у нее длиннющие… — зачарованно отметила темная, сделав еще один шажок навстречу.

— Это от вредности, — доверительно сообщил я, едва сдержавшись, чтобы не почесать зудящую башку, и тут же получил по ней в третий раз. — И от избытка ума. Знаете, чем больше умничаешь, тем длиннее вырастают усы.

Дети посмотрели на расправившего крылья Нича, уже готового лопнуть от ярости, и дружно отступили на шаг. Все, кроме неожиданно заинтересовавшейся девочки.

— Правда? Тогда, наверное, она у тебя очень умная.

— А еще ядовитая и умеет метко плеваться, — злорадно добавил я, подняв руку, и, прежде чем Нич успел клюнуть меня в темечко, сцапав его за туловище. Безжалостно сдернул с насиженного места, пожертвовав ради этого целым клоком волос, и, брезгливо держа двумя пальцами, продемонстрировал детишкам. — Вот она, негодница… правда, красивая?

— Еще какая, — вдруг восхищенно протянула темная. — А можно ее подержать?

Я чуть было не воскликнул, что отдам с радостью и на весь остаток жизни, но заметил, как недобро сверкнули у Нича глаза, и с сожалением вздохнул.

— Она у меня очень хрупкая. А еще ужасно обидчивая. Если я ее отдам, потом до конца своих дней помнить будет и непременно отомстит при первом удобном случае.

— Жаль, — вздохнула девочка, с сожалением убирая руки за спину. — Потому что она и правда красивая.

— Слышишь? — с преувеличенным вниманием я поднял руку с тараканом повыше и строго на него посмотрел. — А ты все: уродина, уродина…

У Нича исказилась морда, а в горле зародился глухой рык.

— Ну, нам пора, — лучезарно улыбнулся я, на всякий случай отодвинув таракана от себя подальше. — Моей умнице пора навестить кустики и освежиться. Она порой такой капризулей бывает, что просто сладу нет. Видимо, старость все-таки подкрадывается и начинает проявляться уже не только газами, в избытке скапливающимися в животе… Все, до встречи. Я побежал.

— Пока, — деревянным голосом откликнулся Верен, краем глаза следя за отчаянно извивающимся тараканом.

Я помахал им рукой, где был зажат взбешенный Нич, и поспешил к выходу, пока он не потерял терпение и не испортил все прямо тут. Но у самой двери спохватился и, обернувшись, попросил будущих мэтров:

— Будет хорошо, если вы никому о моей тараканочке не расскажете. Она, знаете ли, ужасно стеснительная.

— Убью, сволочь! — прохрипел снизу Нич.

И я ушел, провожаемый двенадцатью изумленными взглядами и одним крайне заинтересованным, на который у меня внезапно появились большие надежды.

ГЛАВА 9

Добрее надо быть к людям… добрее. Особенно после того, как сделаешь им какую-нибудь гадость.

Из записок старого мэтра

Учителя я оставил в парке, почти бегом домчавшись до первого попавшегося пространственного разрыв,[14] а затем торопливо засунув туда злобно шипящего таракана. После чего пробормотал: «Извини, мне пора», — и поспешил скрыться с места преступления, понадеявшись, что к вечеру Нич остынет и не встретит меня фейерверком из боевых заклятий.

Хотя нет, пожалуй, до вечера он вряд ли отойдет — уязвленное самолюбие не позволит простить меня так просто. Так что, наверное, в комнату мне сегодня лучше не возвращаться. Ну да ничего. Переночую где-нибудь в парке или в гости к кому-нибудь напрошусь. Такому обаятельному гаду, как я, вряд ли откажут в крохотной просьбе. И вообще, я знаю одно замечательное местечко, где можно провести время с пользой, не вызывая при этом особых подозрений.

Осталось только придумать повод, чтобы снова туда попасть.

— Эй, мелкий! — невежливо окликнули меня, когда я бодрым шагом возвращался к учебному корпусу. — Стой! Ты мне нужен!

Гм. Голос мужской и определенно знакомый, но точно не кого-то из моего класса. Да и не могли они так рано освободиться — до конца занятия еще целый час.

— Мелкий!

Сделав вид, что не услышал, я безмятежно замурлыкал себе под нос:

— Ради сча-астья, ради ва-ашего, коль хоти-ите мирно спать…

— Эй, ты что, оглох?!

— Ни о чем меня не спрашивай, я ж могу и на-пу-гать…

— Ах ты зараза рыжая.

О, а вот это точно ко мне.

Левая ладонь вдруг резко зачесалась. Я услышал быстро приближающиеся шаги, решил, что к деньгам, и с довольной улыбкой потер руку о бедро, одновременно накинув на себя легкую иллюзию.

— А ну, стой! — наконец догнал меня преследователь и, грубо ухватив за плечо, развернул к себе лицом. Но почти сразу отшатнулся и торопливо отпрыгнул подальше. — Д-демоны… ты что с собой сделал?!

И немудрено — мои рыжие волосы лезли клоками, кожа на лице позеленела, под покрасневшими глазами обозначились темные круги. Я раздвинул выцветшие, посеревшие губы в ядовитой усмешке и, обнажив на миг желтоватые клыки, утробно заурчал:

— Я в пор-р-рядке… личина пр-росто на свету спадает.

— Тьфу на тебя, — с облегчением перевел дух парень. Кажется, один из той троицы, с которой мы повстречались вчера вечером. — Чуть не повелся на дурацкую иллюзию. Ты ведь Невзун?

Я вопросительно приподнял бровь:

— Все может быть. Чего надо?

— Я спросить хотел, — понизил голос старшекурсник, пытливо заглянув мне в глаза. — Ты это… куда простыню дел?

— Какую еще простыню?

— Вчерашнюю, которую показывал нам в холле.

Я сделал бесстрастное лицо, позволив иллюзии сползти с него, как маске.

— Тебе зачем?

— Надо. Разыграть кое-кого хочу, — нервно улыбнулся парень и беспокойно переступил ногами, словно породистый рысак перед скачками. — Ты меня вчера из колеи выбил — мы ж и правда чуть не поверили. Но потом я подумал, что это была отличная шутка и надо будет непременно ее показать одному моему другу. Слушай, отдай, а? Хотя бы на пару деньков. Я даже купить могу. Тебе деньги нужны?

— Конечно, — флегматично согласился я и равнодушно уточнил: — Сколько дашь?

— Золотой, — с облегчением выдохнул он, демонстративно похлопав себя по левой половине груди, где под мантией явно скрывался подозрительно звякнувший карман.

Я пренебрежительно фыркнул.

— Шутишь? Меньше чем за десять не отдам.

— Сколько?!

— Эта простыня дорога мне как память, — лицемерно вздохнул я, выразительно закатив глаза. — С мастером Воргом у меня связано столько приятных воспоминаний, такие яркие эмоции, и за жалкий золотой я не собираюсь с ними расставаться.

— Но десять — это слишком много! — прошипел он, не желая проникнуться моим аргументом.

Я надменно вздернул подбородок:

— Светлые не торгуются.

— Ах ты, недомерок! Отдай по-хорошему или пожалеешь!

Я сокрушенно вздохнул:

— Увы, мой добрый друг, пока на нас надеты персональные перстни, преподаватели и ректор не допустят рукоприкладства. До полигона и официальной дуэли я еще не дорос. А трогать первогодку без видимых причин выйдет себе дороже. Так что или плати, сколько я сказал, или попробуй добыть себе другую простынку.

— Думаешь, самый умный? — неожиданно прищурился парень. — А если я расскажу Воргу, что ты стащил ее с одного из его практических пособий? Ты вообще в курсе, что из лечебницы запрещено выносить подручные материалы?

Я усмехнулся:

— Я только начал свое обучение, и мне позволительно не знать таких тонкостей. К тому же Ворг — старик мировой, и с памятью у него пока все в порядке. Он непременно вспомнит, что я был у него на отработке и забрал эту ветошь, исполняя его же собственное распоряжение.

— Демон с тобой, жлобина, — скривился старшекурсник, бросив на меня раздраженный взгляд. — Десять так десять. Когда принесешь?

— Да хоть сейчас забирай, — фыркнул я, покопавшись в сумке и добыв оттуда аккуратно сложенную в несколько слоев простыню, перевязанную симпатичной ленточкой. — Деньги при себе?

Парень на мгновение воровато оглянулся и полез в карман.

— Держи, — недовольно буркнул он, вкладывая в мою ладонь горсть обещанных монет. — Но чтоб никому ни слова, понял?!

— Могила, — заверил его я, пряча деньги в кулаке. — Тебя, кстати, как зовут?

— Не твое дело! — мгновенно ощерился адепт, выхватывая из моих рук простыню, и тут же отступил назад, прижимая добычу к груди. — Запомни: если проболтаешься — ты труп!

Я только хмыкнул:

— Нее забудь свести с ткани клеймо — мастеру Воргу не понравится, если, обнаружив пропажу и воспользовавшись для ее поимки поисковым заклинанием, он выяснит, что она у тебя. Вчера он был слишком уставшим, чтобы проверять секционную или контролировать, остался ли на месте после нашего ухода реквизит. Но сегодня — другое дело. Потому что, если верить расписанию, мастер как раз должен был закончить урок у третьего курса, а потом спуститься в лабораторию для предстоящей практики. Тебе надо объяснять, что случится, когда он поймет, что там кое-чего не хватает?

Старшекурсник явственно вздрогнул.

А потом посмотрел на зажатую в руках простыню, на которой уже успели запечатлеться следы его ауры, и, внезапно побледнев, уставился на меня широко раскрытыми глазами.

— Т-ты…

— У тебя осталась всего пара минут до звонка, — с невинной улыбкой сообщил я. — Так что поторопись, если не хочешь влипнуть в неприятности по самую маковку.

— Ты меня подставил! — неожиданно дошло до незадачливого старшекурсника.

Я пожал плечами:

— Ты же сам предложил и даже заплатил золотом, которого бедным адептам всегда не хватает. Разве я мог отказаться?

— Ах ты… — Взбешенный парень ринулся было в мою сторону, но тут в учебном корпусе победно прозвенел колокольчик, и его приоритеты моментально сменились: позабыв про меня, он резко остановился. Сжал кулаки, испытывая острое желание пустить их в ход. Но потом все-таки развернулся и, прошипев напоследок что-то о мести, стремглав умчался в парк, лихорадочно сплетая по пути примитивное маскирующее заклятие.

Проводив его задумчивым взглядом, я подбросил на ладони приятно звякнувшие монеты и спокойно убрал их в карман. А затем без всякой спешки вернулся в учебный корпус, по пути размышляя о превратностях судьбы и ее непонятных шутках. Правда, больше всего меня волновало не невероятное стечение обстоятельств, позволившее избавиться от простыни, а то, для чего она могла понадобиться светлому. Неужели на старших курсах мастерам начали объяснять, как нужно использовать кровь мертвеца?

Гм. Если это так, то мне действительно стоит тут задержаться: когда светлых магов учат основам темного искусства, это о чем-то да говорит…

На уроке по магии воздуха я был тих, кроток и задумчив настолько, что леди Шариэль де Фоль — невысокая полноватая магесса с улыбчивым и открытым лицом даже соизволила прервать объяснения и подойти к своему столу, за наглую оккупацию которого она, кстати, не попрекнула меня ни единым словом. А когда поняла, что я даже этого не заметил, с беспокойством осведомилась:

— Адепт Невзун? С вами все в порядке?

— Нет, — коротко откликнулся я, даже не повернув головы. — Но это поправимо.

— Я могу вам чем-то помочь?

И вот тогда я заставил себя поднять взгляд и уставиться на магессу, которая с совершенно искренним сочувствием рассматривала мою смурную физиономию.

Интересно, что ей понадобилось? Абсолютно незнакомая магичка… Молодая — в прошлой жизни я о ней не слышал, с аппетитной фигурой, миловидными ямочками на щеках, теплыми карими глазами и по-настоящему доброй улыбкой. Этакая мамочка-наседка, которой есть дело даже до чужих нерадивых птенцов.

— Нет, — наконец ответил я, так и не разобравшись в своих ощущениях. — Вероятно, не можете.

— Очень жаль, — огорченно отступила преподаватель, зашуршав подолом своего синего платья. — Но если передумаете, обращайтесь. Я всегда готова помочь каждому ученику.

Я мельком покосился на ауру магессы, не постеснявшись использовать для этого заклинание истинного зрения, безошибочно распознал предрасположенность к магии не только воздуха, но и огня, причем с боевым применением, и скептически усмехнулся:

— Вы уверены в этом, сударыня?

— Конечно, — спокойно подтвердила она. — Я являюсь куратором вашего отделения в академии. Точно так же, как мастер Мкаш присматривает за молодыми мэтрами.

Ах вот оно что… а Нич говорил, что эта традиция себя исчерпала.

Мой интерес к разговору тут же пропал.

— Благодарю, мастер де Фоль. Не думаю, что в этом появится необходимость.

Она отошла в сторонку и следующие два с половиной часа не пыталась меня отвлекать. Однако когда снаружи прозвенел звонок и перегруженные информацией адепты принялись собираться, негромко попросила:

— Невзун, задержитесь, пожалуйста.

Я неохотно отставил в сторону наполовину собранную сумку и вопросительно обернулся.

— Присядьте, — доброжелательно предложила магесса, дождавшись, пока остальные ученики, поминутно оборачиваясь, выйдут. После чего устроилась за первой партой так, чтобы оказаться напротив меня. Поставила локти на стол и, положив подбородок на сцепленные ладони, испытующе на меня уставилась.

Я послушно опустился обратно в кресло, на всякий случай спустив сумку на пол и чуть-чуть в сторону от себя, чтобы не мешалась под ногами.

— Барон Вальтиер Сугнар Невзун, который почему-то предпочитает, чтобы его называли чужим именем… — медленно проговорила она, не сводя с меня внимательного взгляда. — Урожденный светлый маг с поздно пробудившимся даром, родившийся в семье некроманта. Наследник древнего темного рода и единственный представитель этого рода в настоящие дни. В Реестре магов ваше имя появилось совсем недавно, барон, и при довольно странных обстоятельствах.

— Вас заинтересовало мое прошлое, сударыня? — спокойно осведомился я, ответив ей таким же прямым взглядом. — И вы поэтому задержали меня после урока?

— Скажите, почему вы самовольно покинули занятие мастера Мкаша? — вместо ответа улыбнулась леди Шариэль, по-прежнему не выходя из образа «доброй мамочки».

Я внутренне подобрался.

— Я обязан отвечать на этот вопрос?

— Будьте так добры. Как куратор, я бы хотела знать о причинах случившегося до того, как о них меня спросит мастер Умдобр.

Надо же, как хитро повернулось дело, а мне казалось, мастер Мкаш сам меня отыщет, чтобы задать этот интересный вопрос. И я даже придумал способ, с помощью которого можно от него отвязаться. А вы вон как все представили, леди. Даже не знаю, благодарить вас или начать сомневаться еще больше?

Я пожал плечами:

— Что ж, раз дело в этом, то извольте: я покинул занятие мастера Руха по той причине, что его манера поведения и речи слишком сильно напомнили мне старого барона Невзуна. Полагаю, раз вы так хорошо осведомлены о моем прошлом, то выводы сделаете сами.

— Это была единственная причина, барон?

— Конечно, — не моргнув глазом подтвердил я.

— И у вас не было никакого конфликта с мастером Мкашем перед началом занятия?

— Нет.

Угу. За его кресло мы не дрались, так что я не соврал.

— Скажите, вас обучали на дому, барон? — внезапно сменила тему разговора леди и чуть наклонила голову, изучая меня с непонятным любопытством.

— Да, сударыня. Отец при всех своих недостатках был человеком строгих правил и не мог себе позволить иметь неграмотного наследника.

— Тогда почему он так долго скрывал ваше существование от Совета магов?

— Об этом нужно спрашивать у него самого, — невозмутимо откликнулся я. — Меня он в свои планы не посвящал.

Леди де Фоль встала и сделала несколько шагов по направлению к двери, демонстративно от меня отвернувшись. Ну и загородив единственную дорогу к выходу, конечно.

— Кто именно вас обучал, барон? Были ли это приглашенные учителя или отец занимался вашим обучением самостоятельно?

Я едва заметно улыбнулся:

— Это было самообразование. Большую часть своих знаний я почерпнул из семейной библиотеки.

Ага-ага. Но только из той, старой, замковой библиотеки своего родного отца, в которой я бывал еще в прошлой жизни. Именно оттуда я получил сведения о рунах и узнал несколько исконно светлых заклятий, которые наложил сейчас на свою комнату и которые совершенно точно не могли быть известны барону-некроманту. Так что вам не удастся связать меня с его смертью, выяснить мое настоящее происхождение или подловить на несоответствиях.

Леди Шариэль ненадолго задумалась.

— Ваш отец полагал, что этого достаточно?

— Как я уже сказал, он не посвящал меня в свои планы. Но и не препятствовал изучению книг.

— Я слышала, в его коллекции встречаются крайне редкие экземпляры за авторством весьма уважаемых магов, — непрозрачно намекнула она, обернувшись.

Я стер с лица улыбку.

— Совершенно верно. Мастер Лиурой… надеюсь, вы о нем слышали… недавно ознакомился с ее содержанием и признал нашу библиотеку достойной самого пристального изучения. И не отказал мне в любезности продолжить мое обучение лично, пока я не поступил в академию.

Леди скривилась, будто хлебнула уксуса.

— Тогда еще вопрос: что за конфликт у вас вышел с Лилитаной де Ракаш?

— Конфликт? — удивленно моргнул я. — Боюсь, у вас неверные сведения, леди — я никогда с ней не конфликтовал и не посмел бы задеть столь уважаемую и весьма известную в определенных кругах магессу. Она что, на меня нажаловалась?

— Вы не настолько известны, чтобы на вас жаловались, барон, — криво усмехнулась преподаватель. — Но вчера я получила отчет об отработке, которую леди де Ракаш вам назначила. Но вот записи в журнале о приеме этой отработки мастер Гриндер Ворг не оставил.

Вот старый козел!

— И у меня возник закономерный вопрос: почему это вообще произошло, барон? Чем вы так огорчили мою коллегу, что ей пришлось удалить вас с занятия?

Я кашлянул.

— Вообще-то с занятия меня никто не удалял — это легко проверить, опросив моих одноклассников. Просто я оплошал на уроке, поэтому леди де Ракаш, вероятно, сочла, что мне будет полезно навестить старого мастера Ворга и поучиться у него… ну, например, терпению. И я честно учился вплоть до самой ночи, поэтому едва успел подготовиться к сегодняшнему дню.

— Во сколько вы вернулись в свой корпус? — словно невзначай полюбопытствовала магесса, и у меня тревожно екнуло сердце.

Хм. Что у них тут случилось, пока я развлекался с трупом, раз куратор курса решила меня допросить, пытаясь сложить не имеющие никакого отношения к делу факты в целостную картину? Я вроде нигде наследить не успел. Заклинания в моей комнате простые и доступные любому ученику со сходным уровнем дара. Голем мог забарахлить по сотне различных причин — устаревшая конструкция регулярно давала сбои, поэтому отказ «глаза»-амулета, спровоцированный Ничем, не являлся чем-то из ряда вон выходящим. Подслушать нас никто не мог. Подсмотреть, чем я занимаюсь в свободное время, — тоже. О фамильяре темные не успели бы проболтаться — мы расстались совсем недавно. Про руны Лиурой должен был упомянуть в сопроводительном листе. Ничего плохого я не сделал и вел себя предельно осторожно, так что никаких прегрешений за мной не водилось.

Однако если вопросы возникли, значит, дело достаточно серьезное. И раз у меня не спросили насчет сегодняшнего дня и того, что я делал после того, как ушел от Руха, это «что-то» произошло вчера, в промежутке между окончанием занятий и сигналом отбоя, когда я с энтузиазмом прибирался в секционной, а потом провожал детей до телепортационной арки.

Неужто все дело — в украденной простынке?

Я задумчиво нахмурил брови.

— Точно не уверен, леди. В парке было темно. Мои коллеги со второго курса не однажды споткнулись по дороге к учебному корпусу, а один расшиб себе коленку, которую нам пришлось лечить прямо на месте. Когда я вернулся в башню, не знаю, но это было сразу после того, как мы расстались с мэтрами. При этом в холле сидело несколько старшекурсников… их имен я не знаю… они болтали о чем-то возле камина и, возможно, смогут точнее указать, в котором часу это было.

— Вы знакомы с рунной магией? — снова поинтересовалась магесса, никак не акцентируя внимание на свидетелях.

— Отец считал, что руны незаслуженно забыты, и посвятил немало лет своей жизни их изучению. Более того, в нашем замке на основе рун функционируют многие замки и даже подвальные ловушки, поэтому мне поневоле пришлось осваивать рунный алфавит.

— Значит, телепортационными арками вы пользоваться умеете? — зачем-то уточнила она.

— Все мои знания должны быть подробно описаны в сопроводительных документах.

— Благодарю вас, — снова улыбнулась преподаватель и, вернувшись к столу, освободила дорогу к выходу. — Вы можете быть свободны, барон.

Я благодарно кивнул и, подхватив свои вещи, спокойно вышел. А когда завернул за ближайший угол, нахмурился уже по-настоящему и, пощупав припрятанную в сумке пилу, непонимающе покачал головой.

Да ну… не может такого быть, что проблема заключалась в простыне или старой пиле. Кровь мертвеца — дорогой, но отнюдь не редкий товар, так что из-за нее никак не могли поднять такой шум.

Конечно, я засветился, когда продемонстрировал инвентарь троице в холле. И один из них очень быстро отреагировал. Но какого рожна кому-то потребовалась несчастная простынка? Светлые не умеют толково пользоваться нашими заклятиями, а местные темные еще слишком слабы, так что ни вызов демона, ни жертвенный круг, ни какое-то иное серьезное колдовство академии не грозит.

Я машинально погладил потяжелевший от золота карман.

М-да. Вот и еще одна загадка на мою голову…

ГЛАВА 10

Приятно сознавать, что твои задумки исполняются. Но еще приятнее, когда это происходит без лишних усилий с твоей стороны.

Мэтр Гираш

— Опять ты? — недовольно проскрипела старая, рассохшаяся до безобразия дверь, когда я вышел из портала. — Имей в виду — без приказа не пущу! Даже не уговаривай!

— Не буду, — улыбнулся я, доставая из сумки заранее припасенный пузырек с краской. — Собственно, я вернулся для того, чтобы тебя подкрасить, как и договаривались. Позволишь мне поэкспериментировать с цветом?

— Чего-о? — с подозрением переспросила дверь, показав широкую пасть. — Да неужто я наконец дожила до того, что адепты начали выполнять свои обещания?

— Когда-то же надо начинать? — хмыкнул я и подошел почти вплотную. — Ну как? Готова обновиться?

Артефакт ненадолго задумался, а потом обреченно вздохнул:

— Давай… хозяин все равно не вспомнит.

— Хочешь, такие губки нарисую, что адепты завтра закачаются?

— Не хочу, — тут же буркнула дверь. — Что я тебе, вертихвостка — недоумков соблазнять?

Я хитро прищурился.

— А я к ним клыки нарисую. Здоровенные, упыриные. Снаружи будешь красивой, как мечта, а когда понадобится — так напугаешь, что народ будет в кошмарах тебя видеть.

— Гм, — задумчиво прикинула дверь. — Ну ежели в кошмарах, то давай. Только чтоб губы были самыми лучшими!

— Как у Лилитаны де Ракаш сделаю, — спрятав усмешку, заверил я, и она милостиво открылась, демонстрируя истрепанный торец.

В общей сложности на художества ушло чуть больше часа, потому что сперва мне пришлось сдирать с полотна старую краску. При этом дверь ерзала и постоянно хихикала, утверждая, что ей щекотно. А когда я принялся наносить контуры нового рисунка, еще и кокетничать начала, так что мне потребовалось все терпение, чтобы не садануть по этой заразе кулаком. Потом я очень долго уговаривал ее не шевелиться. Затем, собственно, рисовал. После этого попросил разинуть пасть пошире и, поразившись ее истинным размерам, увлеченно рисовал снова, время от времени покрикивая на развеселившийся артефакт, чтобы из-за престарелой деревяшки все мои старания не пошли насмарку.

Наконец, шедевр был готов, но я велел двери помолчать хотя бы десять минут, пока не просохнет рисунок. А пока она молчала, будничным тоном заметил, что мне надо смыть с себя краску, и беспрепятственно вошел внутрь.

— Тока шмотри, нишего там не трогай, — обеспокоенно промычала открытым ртом дверь. — Мне хожаин потом все ручки оборвет, ешели ужнает.

— Он у себя? — на всякий случай поинтересовался я, углубляясь в недра темного коридора.

— Канешно. Куда ш он денется от швоих любимых грибов?

— Понял. Спасибо. Не волнуйся, я сам с ним поговорю.

— Жашем это? — совсем разволновалась дверь и принялась с оглушительным скрипом закрываться.

— Предупрежу, что ты у нас теперь красивая до жути. А то вдруг он поутру так удивится, что помрет от радости?

Артефакт недовольно засопел, но крыть было нечем. Тем более что удар я предлагал взять на себя.

— Ладно, — наконец проворчала она, оставив снаружи крохотную щелку. — Я тебя подожду. Но ешли што — я тут ни при чем!

— Договорились, — кивнул я и уверенно направился к лестнице.

Отыскать мастера Ворга оказалось несложно — будучи верным старым привычкам, свой кабинет он на протяжении последних ста лет так и не поменял. Так что я без особых проблем добрался до нужной двери и, порадовавшись тому, что входной артефакт из чувства благодарности отключил ловушки, негромко постучал.

— Кого там демоны на ночь глядя принесли? — тут же послышался изнутри скрипучий голос старого мастера.

— Профессор Ворг, это адепт Невзун. Я был у вас вчера. А сегодня зашел вернуть ваши вещи.

— Что еще за вещи?

— Я пилу с собой брал — наточить было нужно, — смиренным голосом ответил я. — И простынку с трупа — я ее почистил. Хотя до конца кровь, к моему глубочайшему сожалению, так и не отстиралась.

В кабинете послышались шаркающие шаги, а затем дверь распахнулась и на пороге погруженного в полутьму кабинета возник сгорбленный маг, который, едва меня увидев, сперва подозрительно прищурился, а затем недовольно скривился.

— Невзун? Помню вас, как же… Где мои вещи?!

— Вот. — Я торопливо вытащил из сумки аккуратно сложенную простыню, на одной стороне которой еще виднелись бурые пятна, а сверху положил идеально чистую, заточенную по-новому пилу, которой накануне проводил вскрытие. — Остальные инструменты не требовали внимания, но пила была совсем плохой. Да и простыня уже никуда не годилась. Поскольку вы велели навести там порядок, то я взял на себя смелость…

Буравящий взгляд старика стал еще острее.

— А почему вы не спросили у меня разрешения?

— Вы сказали, что устали, мастер, — почтительно отозвался я, кротко опуская глаза. — И поскольку я закончил в секционной довольно поздно, то не счел возможным вас тревожить. Поэтому забрал простыню, почистил пилу и теперь возвращаю их обратно с благодарностью за урок и в надежде на то, что вы все-таки зачтете мне отработку.

— Ах вот в чем дело… — пробурчал старый маг, отступая назад. — Я вам, похоже, в журнале отметку не поставил? Забыл, наверное. Старый уже стал, совсем ничего не помню.

Отвернувшись, он прошаркал куда-то вглубь кабинета, а я остался на месте, прижимая к груди чужие вещи. В жилище архимага так просто не войдешь. А я не хотел быть остановленным каким-нибудь поганым заклинанием, о котором этот старый маразматик тоже вполне мог «позабыть».

— Чего топчетесь? — сварливо осведомился изнутри мастер Ворг, словно прочитав мои мысли. — Заходите, раз явились. Вещи несите сюда. И садитесь.

Я послушно кивнул и заторопился следом, на всякий случай подобрав полы мантии и старательно следя за тем, куда наступаю. Лиуроя в свое время на этом поймал и не хочу, чтобы меня развели точно так же. А мастер Ворг всегда славился дурными шутками и имел еще более изощренный ум, чем мастер Твишоп. Так что с ним ухо надо держать настороже.

Кабинет мастера Ворга был просторным и за многие годы почти не изменился. Та же небольшая и узкая до неприличия проходная комнатка, где раньше сидел секретарь, а теперь имелся лишь старый разваливающийся стол, заваленный бумагами. Проем, где некогда висела вторая дверь, теперь зиял дырой, по краям которой еще торчали проржавевшие петли. Выцветший ковер под ногами производил удручающее впечатление. Единственное, что было здесь новым, — так это массивное кожаное кресло, застеленное мягким пледом. Туда мастер Ворг с кряхтением и уселся, дожидаясь, пока я неуверенно приближусь.

— Садитесь, — повторил светлый, картинным жестом выуживая откуда-то из угла обшарпанный стул и с помощью левитации заставляя его приземлиться прямо перед собой. — И давайте сюда простыню.

Я так же послушно подошел, осторожно усевшись на хлипкого вида сиденье, и протянул мастеру требуемое.

Он тут же развернул ткань, придирчиво изучил оставшиеся после стирки пятна. Потыкал пальцем в клеймо в правом верхнем углу. Убедился, что простыня действительно его, и успокоенно отбросил ее в угол.

Если бы ее сейчас видел тот старшекурсник, его бы, наверное, начало трясти от осознания моей неописуемой подлости. Но я еще не сошел с ума, чтобы отдавать в руки незнакомого светлого такую серьезную вещь, как кровь специальным образом обработанного трупа. Все субстанции из такого тела ценятся гораздо выше, нежели обычные биологические жидкости: магически измененные ткани, особенно если воздействие сохраняющих заклинаний происходит в первые несколько часов после смерти, удваивают ценности этих ингредиентов. И я могу отличить, когда труп простой, а когда — магически измененный.

Собственно, я для того и вернулся, чтобы удовлетворить любопытство. А вторую простыню изначально захватил для того, чтобы подарить уважаемому мастеру новый реквизит. Сам же он не попросит, правда? А я не мог упустить такой повод его навестить.

— Почему вы пришли ко мне только сейчас, Невзун? — внезапно спросил мастер Ворг, отвлекая меня от посторонних мыслей.

— Утром были занятия. Я пришел, как только освободился.

Светлый закашлялся и плотнее закутался в теплый плед.

— Ясно. Но отработку все равно отмечу только завтра. За журналом сейчас не пойду.

— Я мог бы принести.

— Не надо. Утром у вашего курса начинаются занятия по целительскому делу — там и поставлю.

— Хорошо, мастер. Как скажете.

— Конечно как скажу. А вы как сюда вошли-то? Кто вас пропустил?

Я виновато вздохнул.

— Да я… знаете… мы тут с вашей дверью пообщались…

— Чт-то? — снова зашелся в приступе кашля старик, кажется, не поверив в то, что услышал. А может, действительно плохо себя чувствовал — все-таки возраст.

— Я ее подкрасил, — смущенно признался я, снова уставившись в пол. — А то она совсем плохо выглядела. Потом объяснил, зачем вас искал. И она позволила мне пройти под честное слово, что я ничего не буду трогать.

Мастер Ворг наконец успокоился, а его кашель перешел в старческое кряхтение. Правда, настолько сдавленное и тихое, что я не сразу сообразил, что старый маг не задыхается, а просто-напросто смеется.

— Покрасил? Под честное слово?! Кхе-кхе-кхе… да как же она позволила-то?!

Я приободрился: если светлый смеется, то есть шанс, что он и другую мою идею воспримет правильно.

— У вас, оказывается, очень разумная дверь, — доверительно шепнул я, наклонившись вперед. — Она вчера была так добра, что, когда я пришел, расщедрилась на добрый совет. В ответ я пообещал ее подкрасить. И сегодня выполнил свое обещание. Вот и все.

— Да? И что же вы там намалевали? — с трудом отдышался маг.

— Вам понравится, — с гордостью улыбнулся я, порадовавшись своей маленькой победе.

— Ладно, потом посмотрю… — окончательно успокоился светлый и устало откинулся на спинку кресла. — А вам пора — отбой будет через пару часов.

— Да, вы правы, — вздохнул я. — Хотя вчера мы только-только к звонку выбрались, да и то лишь потому, что Верен помнил дорогу.

— Вы же не хотите сказать, что я должен позволить вам нарушать правила, адепт? — недовольно нахмурился мастер Ворг.

Я покачал головой.

— Нет, мастер. Однако, если вы позволите мне тут поработать…

— С чего такая услужливость? — с новым подозрением уставился на меня маг. — Вы что, из рода любителей бесплатно делать благие дела?

— Как можно, мастер? — чуть не обиделся я. — Просто в силу обстоятельств я настолько привык бодрствовать по ночам, что пустое времяпрепровождение в личной комнате сводит меня с ума. И я подумал: может, хоть вы пойдете мне навстречу и позволите… ну, хотя бы чем-то заняться? Я ведь могу и с трупами поработать, и прибрать, и по местам все расставить… невыносимо сидеть в четырех стенах, дожидаясь рассвета, а потом полдня клевать носом на уроках, тщетно пытаясь не уснуть.

Мастер Ворг неожиданно усмехнулся.

— Это я как раз могу понять. Сам таким был. Но это не значит, что я позволю вам проводить ночи напролет вне своей комнаты. Это строго запрещено.

Я уныло повесил голову.

— Да, но если бы вы взяли меня своим учеником…

— А вы бы пошли ко мне в ученики? — вдруг хитро прищурился старик.

— Конечно! Я про вас столько слышал! Мне отец рассказывал! Для меня было бы честью, если бы вы рискнули… — с жаром воскликнул я, старательно следя за тем, чтобы не переиграть. — Если бы только позволили мне себя проявить! К тому же местные правила не распространяются на личных учеников, я специально посмотрел, — с надеждой уставился я на светлого. — Для них допустимо пребывание в учебном корпусе даже после отбоя. При условии, конечно, что учитель в курсе.

— Ишь какой шустрый, — хмыкнул маг. — Все уже посмотрел, все проверил, подготовился… Даже краску где-то добыл, чтобы задобрить мою упрямую дверь.

Я потупился.

— Отец учил меня быть предусмотрительным. Для его профессии, как он говорил, это жизненно необходимое умение.

Мастер Ворг тяжело вздохнул.

— Когда-то я неплохо знал вашего отца и, несмотря на род его занятий, даже уважал. За упорство, присущее всем некромантам, потрясающую целеустремленность и умение достигать даже самых трудных целей, невзирая ни на какие потери. Качества, на мой взгляд, достойные того, чтобы за них уважать. И надеюсь, что вы их унаследовали.

— Я был бы рад доказать это, мастер.

— Не сегодня, Невзун, — строго ответил светлый. — Если вы читали правила, то должны знать и о том, что личное ученичество в академии возможно только после третьего курса.

— Да, но это не значит, что вы не можете начать обучение раньше!

— Не значит, — медленно наклонил голову маг. — И я готов пойти вам навстречу, потому что вижу неплохой потенциал и ту же целеустремленность, какая была у вашего отца.

Я даже затаил дыхание, не веря, что все может решиться так легко.

— Но я должен к вам присмотреться и провести ряд тестов. Если вы мне подойдете, то обсудим это с ректором. В случае если он не будет против некоторого послабления правил, я, возможно, возьму вас на пробный срок.

— Спасибо, — облегченно выдохнул я, всем видом выражая восторг. — Это больше, чем то, на что я мог надеяться.

— Теперь ступайте, — выразительно кивнул на дверь старый маг. — Завтра после небольшой вступительной лекции вас ждет несложная лабораторная работа. Все необходимое можете узнать у моей двери, раз уж вы так ей понравились, а дополнительная информация находится в учебнике на страницах десять, одиннадцать и двенадцать. Всего наилучшего, Невзун.

— До свидания, мастер, — почтительно поклонился я и торопливо выскользнул наружу, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Ф-фу… полдела сделано.

Прислушавшись к царящей вокруг тишине, я быстро спустился к выходу, ни разу даже не навернувшись с крутой лестницы. На цыпочках подобрался к задумчиво поскрипывающей и все еще приоткрытой двери, а потом состроил зверскую рожу и шепотом поинтересовался:

— Ну и как тебе новое украшение?

Дверь на мгновение замерла, затем кокетливо улыбнулась, позволив проявиться на наружной створке кроваво-красным губам, растянула их в манящей улыбке… а потом злобно оскалилась и, обнажив ослепительно-белые клыки, грозно рявкнула:

— Ты где пропадал, негодяй?! Почему так долго?!

— Ты очаровательна, — совершенно искренне признал я, любовно оглядев творение рук своих. — Зубки — прелесть.

— Льстец, — довольно промурлыкала дверь, милостиво пряча клыки и демонстрируя улыбку. — Но мне нравится. Еще бы петли кто смазал… век была бы благодарна.

Я хмыкнул.

— Подожди, я сейчас. Видел где-то в подвале склянку с маслом… можно я спущусь туда?

— Спускайся, — благодушно разрешил артефакт и, судя по раздавшемуся в глубине коридора щелчку, открыл подвальную дверь. — Как все прошло с мастером?

— Нормально. Никаких репрессий для тебя не последует.

— Чудесно. А для тебя?

— Ничего страшного, — заверил ее я и, пока она не передумала, юркнул в подвал. — Меня пообещали взять в ученики.

— Что?! — изумленно воскликнула дверь, не особенно заботясь о соблюдении тишины.

Я только хмыкнул и отправился на поиски смазки. А когда через полчаса вышел обратно — облепленный с ног до головы паутиной и покрытый густым слоем пыли, зато гордо несущий небольшую колбу с тягучей маслянистой жидкостью, то получил еще одну широкую улыбку и торжественное признание:

— Если тебя возьмут в ученики, я буду рада.

— Взаимно, — откликнулся я, аккуратно смазывая петли вязким раствором. — Но на сегодня мне, пожалуй, понадобится твоя помощь.

— Какая?

— Мне где-то нужно переночевать. Боюсь, до отбоя я уже не успею вернуться, а после него в жилой корпус так просто не попасть. Ты не могла бы меня выручить?

Дверь виновато вздохнула и на пробу открылась, испытывая петли.

— Нельзя. Профессор, если узнает, нас обоих испарит.

— Он велел мне подготовиться к завтрашней лабораторке, — многозначительно улыбнулся я. — Но не сказал, где именно я должен это делать. Указания велел получить у тебя. Так что, если ты меня не выдашь, я смогу смело сказать, что в точности выполнял указания мастера Ворга. Ты окажешь мне еще одну крохотную услугу?

Дверь в сомнении закрылась, а затем открылась снова.

— Да я не могу… правда… я ж тут за охранника.

— Пожалуйста, драгоценная, — умоляюще посмотрел я. — Поутру у меня первое занятие будет здесь, в лечебнице, так что профессор не поймет, что я отсюда не уходил. Воровать тут нечего, кроме трупов и лабораторных крыс, так что ты ничем не рискуешь. Мне же требуется только разок переночевать. А если что, мы с тобой скажем, что я пришел первым — и все.

— Но я правда не могу…

— Мне просто некуда податься, понимаешь? Не на пороге же ночевать? Или в парк идти, на лавочку?

— У тебя что, проблемы с однокурсниками? — с подозрением осведомилась дверь.

Я неловко потупился.

— Не то чтобы… но… в общем, сегодня мне нельзя в комнату. Выручи один разок, а? Я этого не забуду. Клянусь. И даже стану тебя подкрашивать по мере необходимости. И вообще, ты всегда можешь сказать, что это я, гнусный обманщик, тебя ввел в заблуждение.

— Да? А если хозяин проверит?!

— Обещаю, что все возьму на себя, — клятвенно заверил я. — Слово чести. Сорить не буду, все за собой приберу… одну только ночь!

— Ну я даже не знаю…

— Глаза тебе нарисую, — с тяжелым вздохом решился я на последнее средство. — Огромные, красивые, синие-синие, на половину полотна…

— Ладно, искуситель, — неохотно согласилась дверь, бесшумно распахиваясь. — Притворюсь, что тебя тут не было, но только потому, что ты привел меня в надлежащий вид! И имей в виду: если кто вдруг спросит, мигом все свалю на тебя!

— Идет, — облегченно выдохнул я и, послав ей воздушный поцелуй, снова устремился вниз, в царство холода и темноты.

Точнее, лишь в одно помещение этого самого царства, обжитое единственным постоянным обитателем — уникальным подвидом редчайшего в мире грибка, вытяжка из которого приносила своему владельцу поистине сумасшедшие доходы. Это все теперь находилось в полном моем распоряжении на целую бесконечно долгую ночь. Причем досталось мне это богатство ценой очень скромных усилий. Всего лишь баночка с краской и небольшая колба со смазкой для дверных петель, которые я прихватил с собой, позаимствовав их этим утром у нашего суетливого завхоза вместе с чистой простыней.

Ну? И кто сказал, что тут нечего взять?

Я?!

Не в себе был. Виноват. Исправлюсь.

— Отлично, — усмехнулся я, плотоядно оглядев покрытые бесценной плесенью стены.

С некоторым усилием заставив себя пройти мимо бешеных денег, которые росли буквально под ногами, я отыскал лабораторию для первого курса, затем полистал учебник, похмыкал над своим заданием, быстренько его сделал, предварительно сходив в подсобку за недовольно визжащей крысой. Потом еще раз внимательно оглядел нужный мне коридор, который охранялся лучше королевской сокровищницы. Приметил несколько хороших мест для взятия образцов. С трудом уговорил себя не жадничать. Наконец вернулся во вчерашнюю лабораторию, проверил, не напачкал ли там кто-то после моей уборки. Умылся из предусмотрительно прихваченного кувшина, благо в полу во всех секционных комнатах имелся сток для воды. А затем забрался на пустой стол, блаженно вздохнул и, накрывшись найденной в углу простыней, удовлетворенно прикрыл глаза.

Все. До рассвета меня точно никто не потревожит. Так что до следующего утра я самый счастливый человек на свете. Если, конечно, не просплю побудку и не открою глаза в тот самый миг, когда кто-то из второкурсников дрожащей от волнения рукой занесет над моим горлом скальпель.

ГЛАВА 11

Иногда ответы находятся вовсе не там, где их ожидаешь найти.

Мэтр Валоор да Шеруг ван Иммогор

— А-а-а! — разбудил меня поутру многоголосый истошный девичий визг. — Помогите! Оно меня укусило!

— Ы-ы-ы! — секундой спустя поддержал его дружный мужской хор, которому вторило громкое хлопанье двери.

— А ну заткнитесь, идиоты! — свирепо рявкнул женский голос, прерывая вопли слабонервных невежд, и я с сожалением понял, что пора вставать. Судя по всему, первый курс явился на свое первое занятие по целительскому делу.

Сладко зевнув и откинув простыню, я с кряхтением сполз с секционного стола, размял затекшие мышцы. Торопливо умылся, проглотил, почти не жуя, прихваченный вчера из столовой пирожок и, не дожидаясь, пока дверь закончит развлекаться с новичками, потопал в лабораторию.

— По коридору налево и вниз! — раздраженно напутствовала непутевых первогодок моя новая знакомая. — И не упадите там! Если кто-то сломает ногу, будет лежать под лестницей до тех пор, пока хозяин не освободится!

Над моей головой нестройно протопало множество ног, потом раздался приглушенный вскрик, чей-то сдавленный стон и едва слышная ругань. Потом все стихло. Еще через пару мгновений отчаянно заскрипела открываемая в подвал дверь. С еще более пронзительным скрипом прогнулись старые ступени деревянной лестницы. Наконец в коридоре послышались быстро приближающиеся шаги, дверь в лабораторию распахнулась, и на пороге возникло несколько тяжело дышащих адептов.

— Н-невзун? — заикаясь, сказал один из них, обнаружив меня склонившимся над столом.

Я неопределенно отмахнулся, приводя в чувство подопытную крысу. Потом обернулся, загородив собой стол, оглядел растерянные лица однокурсников и, оценив набухающий под глазом у одного из них фингал, который прекрасно сочетался с красующейся у его соседа свежей царапиной, покачал головой.

— Вы что, даже светляки в коридоре зажечь не догадались?

— Кто б нам подсказал, что тут можно что-то зажечь!

Поправив кожаный фартук, я внимательно оглядел недоумка — невысокий, крепко сбитый, с грубоватыми чертами лица и увесистыми кулаками… видел его мельком на занятиях — никак себя не проявил, ни одного вопроса учителям не задал, даже ни в одну драку пока не ввязался. Хотя сейчас, получив фонарь под глазом, был настроен явно недружелюбно.

Да и стоящие рядом с ним двое малолеток тоже не выглядели счастливыми — у одного, что поуже в плечах и посмазливее, оказался порван рукав мантии и испачкана в чем-то желтом штанина, а второй успел пару раз обо что-то приложиться своим привлекательным лицом, заработав длинную ссадину на левой щеке и небольшой синяк на подбородке.

— Правила пользования бытовой магией подробно освещены в «Приложении к академическим законам», — нейтральным тоном заметил я, глядя крепышу в глаза. — Маленькая такая книженция: синяя обложка, золотое тиснение и герб академии на корешке, инициалы господина ректора на первой странице… их легко заметить, если просто открыть книгу. И совсем нетрудно прочесть, если, конечно, природа одарила вас способностью узнавать разные буковки и складывать их в связные предложения.

— Невзун, ты издеваешься? — недобро прищурился тот, перешагивая через порог. — Или намекаешь, что мы идиоты?!

Я равнодушно пожал плечами:

— Это не я намекаю. Это вас дверь так приласкала. Причем, судя по вашим лицам, не один раз.

— Хочешь трепки? — вдруг подал голос второй паренек, угрожающе сжав кулаки. Третий оттеснил топчущихся в коридоре девочек назад и благоразумно прикрыл за собой дверь. — Знаешь, мы стерпели, когда ты занял лучшую комнату, ни с кем это не обсудив и не спросив разрешения. Промолчали, когда на следующий день ты удрал на занятия, не показав нам, как пользоваться телепортационной аркой…

— Завхоз не возражал против моего выбора, — насмешливо хмыкнул я. — А больше я ни у кого спрашивать не обязан. Что же касается арок, то учебник по рунам есть у каждого. При желании вы могли его открыть и узнать, как активируются академические порталы. Тема номер два, страница третья, пятый абзац сверху.

Крепыш с угрожающим видом подошел ближе.

— Не слишком ли ты нагл для окраинного барончика?

— В меру своих скромных возможностей, — не стал отрицать я.

— Так, может, нам эти твои возможности еще немного поубавить? — вкрадчиво предложил его сосед слева. Не знаю его имени, к сожалению… для него. Не интересовался. Да и зачем, если у него с высокой долей вероятности не останется потомков?

Я снова пожал плечами.

— Что, думаешь, не справимся? — выразительно хрустнув пальцами, поинтересовался третий.

— Нет. И, зная человеческую природу, хорошо представляю себе итог наших с вами межличностных отношений.

— Чего? — нахмурились все трое. — Каких еще отношений?!

Я усмехнулся и отошел от стола.

— Вот этих. Демонстрирую вам простой пример: еще вчера эта мелкая тварь пыталась меня укусить, а сегодня…

Молодые люди синхронно опустили головы и поморщились, завидев распятую на столе крысу, которой я аккуратно вскрыл брюшную и грудную полости. А когда заметили пульсирующие сосуды, едва уловимые движения ребер и содрогающуюся сердечную сумку, наглядно доказывающие, что грызун все еще жив, то дружно передернулись и отступили на шаг.

— Ты ненормальный, Невзун! — с отвращением заявил крепыш, машинально вытерев вспотевшие ладони о мантию. — Ты хоть понимаешь, что натворил?!

Снаружи вдруг стало подозрительно тихо, а я только улыбнулся. Доброй, ласковой улыбкой некроманта, от которой они поежились и отступили еще дальше.

— Ничего страшного. Это, кстати, тема сегодняшнего занятия, — кротко ответил я, бережно поправив один из ранорасширителей. — «Простейшие сберегающие заклятия — определение, методика наложения, применение». Причем следом за теорией, как указано в расписании, идет практическая работа. Вот ее-то я и сделал с утра пораньше.

— Практическую работу на первом занятии проводит преподаватель, — фыркнул крепыш, не заметив, как дверь за его спиной чуточку приоткрылась. — И не на крысах, а на лягушке!

— Лягушка слишком маленькая, — с сожалением откликнулся я. — На ней неудобно работать скальпелем.

— Тогда стоило ли мараться?

— Конечно. Как бы я иначе узнал, что использую заклинание правильно?

— Тьфу! — смачно сплюнул на пол смазливый и демонстративно отвернулся. — Скарв, не трогай этого придурка — он точно больной.

— Да я вижу, — хмуро согласился крепыш. — Невзун, мой тебе совет: не лезь нам под руку.

— А то что? — заинтересованно приподнял брови я.

— А то будет плохо.

— Кому? Вам или крысе?

— Невзун… — под тяжелым взглядом Скарва я не удержался и широко улыбнулся:

— Не переживай: вскрытие человеческих трупов у нас начнется только на втором курсе. До этого времени у тебя нет поводов для беспокойства.

— Что?

— Мне кажется, это была угроза, — внезапно проскрипел с порога мастер Ворг, заставив всех троих подпрыгнуть на месте от неожиданности. — Не так ли, мой, возможно, будущий личный ученик?

Я скромно потупился, а потом коротко поклонился:

— Доброе утро, мастер. Я сделал все как вы сказали и освоил первую главу учебника. Не могли бы вы зачесть мне практику?

— Нет, — усмехнулся старый маг, медленно заходя в комнату. Мелкота при его появлении шарахнулась, толпящиеся в коридоре ученики выжидательно притихли и вытянули шеи, чтобы видеть, что происходит в учебной комнате. А я сделал недоуменное лицо и удивленно спросил:

— Почему, мастер? Разве я где-то ошибся?

— Сберегающие заклятия мы используем не на здоровых, а на больных животных или людях, — сморщился при виде крысы светлый. Затем подошел ближе, внимательно изучил распятого грызуна и одобрительно кивнул. — Хотя вивисекцию вы провели безупречно. Чем усыпили крысу?

— Заклятием быстрого сна, мастер, — почтительно ответил я и тоже подошел к столу.

— А обезболили?

Я демонстративно насупился. Ну вот, сейчас все впечатление обо мне испортит…

— Почему вы решили, что я сперва ее обезболил?

— В этой примитивной ауре нет следов страха или пережитых страданий, — едва заметно улыбнулся мастер. — А они непременно появились бы, если бы вы резали животное, не предпринимая дополнительных мер.

— А может, сонное заклинание было настолько сильно, что крыса просто ничего не почувствовала?

— Не юлите, адепт, — прищурился старик, проведя над невезучей крысой сухой сморщенной ладонью. — Я достаточно пожил на этом свете, чтобы знать, когда используются те или иные чары. Тогда как вы, напротив, слишком молоды, чтобы пытаться утаить от меня их применение.

Я огорченно вздохнул: жаль. Значит, я еще недостаточно освоил маскировочные чары, раз он увидел их остатки. Пожалуй, аферу с грибами начинать еще рано: если меня уличат в заимствовании ценного сырья, доступа к нему больше не будет.

— Простите, мастер, — повинился я, пряча глаза. — Вы действительно правы — я использовал заклинание ложной смерти, чтобы вызвать у крысы состояние, близкое к полному исчезновению чувствительности. В том числе и болевой.

— А почему вы выбрали именно это заклинание, Невзун? — осведомился светлый, едва заметно проверяя мои слова. — На мой взгляд, оно не слишком подходит для таких целей.

Я мельком покосился на застывших у стены сокурсников и неохотно признался:

— Из данной группы заклятий я пока освоил только это. На остальные у меня не хватило времени.

Мастер наконец улыбнулся.

— Молодец, не соврал. Но все равно «незачет»: для того, чтобы освоить эту тему, нужно уметь не только ранить ни в чем не повинную крысу.

— Я просто не успел закончить… Вы позволите?

Светлый удивленно моргнул, когда я решительно вернулся к столу и снял чистый лоскут ткани с заранее приготовленного лотка с инструментами. Затем достал оттуда тонкую иглу, сноровисто, всего лишь раз промахнувшись мимо ушка, вдел в нее такую же тонкую нитку, склонился над бесчувственной крысой и в несколько уверенных стежков заштопал ей кожу на груди и животе. В одном месте, правда, шов получился неровным, в другом я перетянул тонкую шкурку, едва ее не порвав, но в целом получилось пристойно.

Конечно, мастер скривился и сокрушенно покачал головой, едва не заметив, что для таких ран каждый шов должен быть наложен отдельно, своей ниткой и завязан на крохотный узелок. Однако я не дал ему времени возразить — едва убрав иглу, положил окровавленную ладонь на распятое тельце, чуть его прижал, чтобы ощутить, как колотится маленькое сердце, а затем, взявшись за кончик длинной нитки, шепнул первое из обязательных для программы первого курса исцеляющих заклятий — то самое, сберегающее. Наложил на нитку еще одно небольшое заклятие, сделав ее скользкой, а затем одним движением выдернул ее наружу, завершив работу. Буквально за мгновение до того, как исцеляющее заклятие полностью закрыло ранки на теле крысы, и до того, как она, лишившись удерживающих чар, с визгом подскочила на столе.

В оглушительной тишине я спокойно прижал розовый хвост пальцем, аккуратно поднял извивающееся тельце в воздух и с невозмутимым видом передал удивленно кашлянувшему мастеру. А пока тот придирчиво ее ощупывал, так же спокойно вытер руки, снял с себя фартук и вопросительно взглянул на светлого.

— Что вы теперь скажете, учитель?

— Гм… — задумчиво обронил он, не отрывая взора от возмущенно пищащей крысы. — Вы избрали убедительный способ доказать, насколько хорошо усвоили первую главу учебника, адепт Невзун. Вы ведь для этого явились сюда с утра пораньше и упорно препарировали живую крысу?

Я многозначительно улыбнулся.

— Мне показалось, так будет лучше.

— Безусловно, — сухо заметил мастер и отпустил несчастную крысу, позволив ей с пронзительным писком шлепнуться обратно на стол, а затем спрыгнуть на пол и метнуться в самый дальний угол комнаты. — Что ж, видимо, дальнейшее ваше нахождение на этом уроке будет нецелесообразным — ничего нового вы из него не почерпнете… кроме разве что удивления при виде того, как нервно ваши однокурсники отнесутся к практической работе. Какое у вас следующее занятие?

— Общая некромантия, мастер Ворг.

— Ступайте, готовьтесь, — разрешил старый маг, проявив неслыханную щедрость, на которую я, признаться, очень рассчитывал. А потом нахмурился и добавил: — Но вечером загляните ко мне — я попробую поговорить с ректором.

— Благодарю, — почтительно поклонился я.

Он сделал вид, что не услышал, и демонстративно повернулся к другим ученикам, а я выпрямился и поспешил покинуть подвал, по пути ободряюще подмигнув опоздавшим, как всегда, темным и послав донельзя удивленной некроманточке самую обаятельную из своих улыбок.

«Отлично, — подумал я, выбравшись на свежий воздух. — Ворга все еще легко просчитать. Первого занятия у мэтра Кромма сегодня по расписанию нет, так что у нас будет достаточно времени, чтобы поговорить без свидетелей. Он, правда, еще спит, но вряд ли у себя дома: скорее всего, старик почти не вылезает из лаборатории».

— Эй, ты куда? — удивленно спросила артефактная дверь мастера Ворга, когда я решительно двинулся прочь. — У тебя что, занятие закончилось?

Я помахал ей рукой.

— Вечером вернусь, драгоценная. Тебе что-нибудь принести в подарок?

— Еще не хватало, — буркнула она, но губы разошлись в довольной улыбке. — Не шуми только, когда вернешься. У хозяина очень чуткий слух.

«Я знаю», — усмехнулся я про себя и ускорил шаг. А точнее, перешел на бег, не желая терять время. Потом, правда, пришлось сбавить скорость, поскольку впереди замаячил тот самый пространственный карман, куда я вчера запихал разозленного Нича, однако, как вскоре выяснилось, никто меня там не поджидал. Сам карман оказался пуст, а рядом не нашлось ни единой ловушки.

Это было не слишком хорошо. Потому что одно дело, когда затаивший обиду старик выплеснет возмущение тут же, и совсем другое, если он сейчас вынашивает план мести. Совершенствует его, любовно продумывает все до мелочей… особенно если этот старик — дважды умерщвленный, самолюбивый и крайне уязвленный светлый, сполна познавший все особенности непростого характера такого же немолодого некроманта.

Осторожно обойдя подозрительное место, я несколько мгновений обдумывал эту мысль, гадая, не перегнул ли палку, но потом решил, что раньше времени беспокоюсь, и устремился к учебному корпусу. Вернее, к телепортационным аркам, одна из которых благополучно переправила меня в общие лаборатории, предназначенные для обучения как темных, так и светлых адептов и расположенные в подвальном этаже учебного корпуса.

«Надеюсь, Кромм там, — подумал я, без всякого труда попав в нужное место. — Вряд ли старик рискнет ночевать в лабораториях Черной башни — с ними связано слишком много воспоминаний, а он всегда был чересчур сентиментален. Если же нет, то мне придется бежать к нему домой через парк или дожидаться приглашения в гости от темных… а когда еще это будет».

Оглядев мрачное помещение и отойдя на пару шагов от стационарной арки, я выглянул в коридор и хмыкнул: сколько себя помню, эти катакомбы всегда были плохо освещены. А после первой же развилки здесь начнется такая пространная сеть тоннелей, что их карты, наверное, и по сей день ни у кого нет. В свое время тут даже призраки водились, пока их не заставили исчезнуть. А еще сюда частенько сбегали какие-нибудь экспериментальные образцы, и за ними потом охотился весь преподавательский состав, отменив на время поимки большую часть занятий.

Правда-правда. Пару раз сам открывал на спор клетки и гордился тем, что после моего саботажа уроков не было по неделе. Потому что те зверюги, которых у меня хватало наглости выпустить на волю, обратно загонялись с немалым трудом.

Эх, хорошие были деньки!

Создав двух небольших светляков и без помех добравшись до развилки, я оглядел исчерканные всевозможными метками стены и, повернув направо, невольно улыбнулся. Сколько тут адептов в свое время заплутало — не счесть. Ставь эти глупые крестики — не ставь… не было никакой гарантии, что тот коридор, по которому ты вчера пришел в лабораторию, не приведет тебя сегодня к канализационному стоку. Конечно, ничего серьезного с адептами никогда не случалось, и пропавших на вторые-третьи сутки все равно находили, но была в этих стенах какая-то особенная, старая магия, которая вызывала благоговейный трепет и неудержимое желание разгадать ее многовековые тайны.

Это ощущение посетило меня и сейчас, когда я шел по пустым коридорам и с любопытством всматривался в царящую впереди тьму.

Зловещая тишина, кромешный мрак, сдавливающий со всех сторон, тихие звуки шагов, гулким эхом отражающиеся от каменных стен, черные пасти тоннелей. Так и ждешь, что сейчас на тебя бросится какой-нибудь монстр. С потолка свисает паутина, пол покрыт густым слоем пыли, в воздухе повис стойкий запах тлена… Нервы напряжены до предела, словно на неспокойном кладбище в полночь, беспокойный взгляд беспрестанно шарит по темноте в поисках малейших признаков движения…

— Стоп! — внезапно замер я, с подозрением присмотревшись к полу. — А пыль-то откуда взялась в таком количестве?! Если здесь проходят занятия, ее быть не должно…

— А вот тут ты прав, — насмешливо заметили откуда-то сзади. — Но о своем открытии уже никому не расскажешь.

То, что я сделал дальше, получилось машинально. Так, как и много раз до этого, находясь в каком-нибудь симпатичном месте вроде склепа с неупокоенными зомби или рядом с кишащими мавками болотами.

Первое — мгновенно погасив сразу оба светляка, резко усилил чувствительность глаз и второе — отпрыгнул в сторону, шарахнув по собеседнику заклятием мгновенного разложения.

На живых оно действовало подобно кислоте, разрушая мягкие ткани и оставляя от нападающего лишь голый скелет, а у мертвых как минимум вызывало оцепенение из-за повреждения управляющих структур удерживающего заклятия, а как максимум — разносило их на куски.

Мое собственное изобретение, между прочим. Незаменимая вещь в экстремальных ситуациях.

От удара подкравшегося придурка буквально снесло. Да так быстро, что я увидел лишь смазанный силуэт, окруженный голубоватым свечением. Его сперва подбросило в воздух, мгновенно разорвало на несколько десятков частей, а потом с силой швырнуло на ближайшую стену. Расплывчатые светящиеся кляксы через пару мгновений начали сползать на пол, издавая при этом жалобное сипение.

— Ты… что-о… твор-ри-ишь?.. — едва слышно простонало нечто, расплываясь у меня под ногами бесформенной лужицей, где плавали непонятные ошметки.

— Звер-рь… я то-олько-о… напу-уга-ать…

Подойдя ближе и убедившись, что прибил обычного призрака, я равнодушно пожал плечами:

— Считай, что напугал. Ты кто такой?

— Ду-ух…

— Чей?

— Не по-омню…

— Как всегда, — поморщился я. — А зовут-то тебя как, дурень?

— То-ома-ас, — жалобно всхлипнул он. — И ты меня уби-ил!

Я фыркнул.

— Хватит ныть. Собирайся. У меня к тебе пара вопросов.

— У меня си-ил не хва-ати-ит… — еле слышно прошептал призрак, а потом с надеждой спросил: — Слышь, парень, поделись, а?

— Еще не хватало. Вставай, а то упокою насовсем.

Лужа, прекратив придуриваться, оформилась в некое подобие человека. Заново вырастила отвалившиеся конечности и собрала в кучку разъезжающиеся глаза, а потом поспешила выставить в защитном жесте полупрозрачные руки.

— Не трогай, ладно? Мне и так теперь целый месяц восстанавливаться придется!

Я недобро прищурился:

— У тебя есть ровно минута, чтобы ответить на мои вопросы. И не гарантирую, что подарю тебе этот месяц. Усек?

— Спрашивай, — вздрогнул под моим взглядом дух и тревожно замер, даже не помышляя о бегстве.

— Где мне найти мэтра Лонера Кромма?

— Не знаю. Он давно тут не появлялся.

— Почему? — нахмурился я.

— Лаборатории уже несколько лет закрыты, подземелье опечатано. Ученики и преподаватели сюда больше не спускаются. А занятия перенесли на первый этаж, где для них оборудовали новые помещения.

Я нахмурился еще больше.

— Но телепортационная арка не блокирована. Доступ сюда не запрещен. Я прошел без труда.

— Да, — вздохнул призрак, — арку не удалось заблокировать: перед закрытием в одной из лабораторий произошел взрыв, после чего пространственная магия стала работать со сбоями. И если попасть сюда можно без помех, то выбраться… скажем так, не у всех получается.

— Что за взрыв? — сухо уточнил я.

— Понятия не имею. Когда он произошел, меня тут не было.

— А потом?

— Что «потом»? — не понял призрак. — Что было после того, когда я сюда попал?

— Нет. Я хочу знать, как именно ты сюда попал и почему это произошло только после взрыва?

Дух нервным движением поправил сползший на нос глаз.

— Не знаю. Но призраки обитали тут всегда…

— Это мне известно, — нетерпеливо перебил я. — Как и то, что лет сто назад их всех повывели. Считалось, что навсегда. Что случилось потом?

— Преграда, не пускавшая нас в академию, исчезла, — послушно отозвался дух. — И мы вернулись.

— Все? — на всякий случай уточнил я, напряженно размышляя.

— Этого не скажу. Но штук двадцать точно наберется.

Я удивился.

— Когда это случилось?

— По вашим меркам, лет пять назад.

— А в последующие годы новенькие среди вас появлялись?

— Нет, — покачал головой призрак.

Я задумчиво почесал щеку.

— Занятно… Получается, граница между мирами была нарушена один раз и на короткое время. Потом она восстановилась, и больше никто сюда не пролез. Томас, а почему лаборатории закрыли? Призраки не такое большое зло, чтобы из-за вас эти катакомбы опустели. С тем количеством изгоняющих заклинаний, которое у нас есть, от любого духа можно избавиться в два счета.

— А от нас никто не смог, — совсем по-человечески пожал плечами дух. — Пытались многие, но ни у кого не получилось. Вот только и мы теперь обратно вернуться не можем. Подземелье опечатали, граница стала неодолимой… нас здесь заперли, — печально признался Томас.

Я помотал головой.

— Все равно это не объяснение. С духами мы жили многие десятилетия и даже века. И если вас нельзя уничтожить, то всегда можно договориться…

— С нами — да, — прошептал он. — А вот с тем, другим, пока ни у кого не получилось. И из-за него лаборатории были закрыты.

— Здесь осталась нежить? — насторожился я, кинув быстрый взгляд по сторонам. — И она не пытается отсюда выбраться?

— Пыталась. А после того, как здесь перестали появляться люди, нашла другой источник питания… нас, — тяжело вздохнул призрак. — И вот тогда нам стало совсем туго.

Я хмыкнул:

— За пять лет тварь должна была всех вас сожрать, если ты не переоценил ее возможности.

— Мы живы лишь потому, что в подземелье остались места, куда монстру нет ходу.

— Где? Второй уровень? Третий?

Призрак странно на меня посмотрел:

— Ты слишком много знаешь для ученика. И, кажется, совсем не боишься нежити.

— Я давно разучился бояться, — ухмыльнулся я. — Еще с тех пор, как меня предал мой собственный…

— Ау-у-у! — внезапно пронеслось протяжное по коридорам. — Аи-и-и…

Призрак моментально поблек.

— Ну вот. Помяни демона к ночи…

— Тварь? — деловито уточнил я, неторопливо снимая с себя перчатки.

— Да, — едва слышно шепнул Томас, продолжая истаивать. — Когда она так воет, это означает, что она снова охотится. Ищет добычу.

— Ау-у-у… — послышалось снова, на этот раз — гораздо ближе.

— Она уже рядом, — прошелестел призрак, растворяясь во мраке. — Ты зря сюда пришел, юноша. Магия светлых тут не работает. А выход находится только на…

— Заткнись и проваливай, — сухо посоветовал ему я, методично проверяя карманы. — Развели тут всякой дряни — приличному человеку присесть некуда.

— Ты умрешь…

— Шэсс-с-а! — рыкнул я слово-ключ для изгоняющего заклятия.

Печать на руке мгновенно обожгла и тут же остыла. А надоедливого призрака будто веником вымело из коридора.

— Так ты что, некро?.. — донеслось от него напоследок.

— Иа-и-и-и! — торжествующе взвыл неведомый зверь, с громким скрежетом царапая пол и, судя по звукам, ринувшись на отголоски моей магии во весь опор.

Я снял с ногтей, покрытых ядовитым составом, защитную пленку и недобро улыбнулся.

— Да. Я некромант. И пусть только кто-нибудь попробует в этом усомниться.

ГЛАВА 12

Старый друг лучше новых двух… если не превратился во врага, конечно.

Нич

Возвращать светляки я не стал — хоть у предполагаемой нежити и должна быть повышенная чувствительность к свету, но понизить порог собственного зрения я никак не успевал. Неизвестная тварь двигалась быстрее моего неуклюжего тела. Поэтому я потратил время не на упреждающий удар, а на свои любимые руны, которыми в считаные мгновения покрыл с помощью магии обе прилегающие стены.

А тварь и в самом деле оказалась быстра — не успел я дочертить последний символ, как вой, в котором на этот раз звучало нетерпение, затих, и краем глаза я заметил расплывчатую тень.

Я выжидательно замер, напряженно гадая, какой способ атаки она изберет, но тварь даже думать не стала — стремительно взлетела к потолку и, возбужденно заурчав, ринулась в мою сторону прямо по нему.

Самое скверное, что я ее практически не чувствовал — от непонятного создания не исходило никакого запаха, не доносилось знакомых эманаций. Она, насколько я успел понять, не была ни живой, ни, что самое удивительное, мертвой. Ее не было видно магическим зрением, а простым за нею оказалось почти невозможно уследить. Она была быстра, сильна, опасна и… совершенна. Настолько, что это вызывало искреннее восхищение.

Лишь в самый последний момент я заметил нечто странное в смазанной ауре, окружавшей необычное существо, — тончайшую ниточку, едва уловимый шлейф темной магии, подозрительно похожий на оборванный поводок. Но и тот промелькнул так быстро, что мог бы показаться обычной тенью… если бы, конечно, я не видел его раньше.

Я только выругался, запоздало поняв, на кого нарвался, а тварь уже была над моей головой. Размерами с крупного пса, похожая на большущий комок буровато-коричневого меха, из которого торчали четыре короткие когтистые лапы. Она уставилась на меня двумя огромными голубыми глазами, широко распахнув целых три широченные пасти, усеянные острыми треугольными зубами…

Мгновение мы смотрели друг другу прямо в глаза.

Из одной пасти вывалился наружу длинный раздвоенный язык, с которого прямо на мои ботинки капнуло вязкой слюной. У меня на пальцах заполыхали желтыми огнями десятки рун, готовых испепелить любого, кто приблизится на расстояние в пол-ладони. Угрожающе поднятый стек, который я всегда ношу с собой, тоже испускал предупреждающее сияние, способное причинить немало неприятностей даже высшей нежити.

Но тварь не боялась. Она, кажется, вообще не умела этого делать. При этом сидела на удивление смирно, почему-то не пыталась нападать, а потом вдруг неуверенно заерзала и проурчала:

— Х-х-зс-ся-а-аи-и-ин?

У меня непроизвольно дернулась щека.

Я помнил эту зверюгу — это была одна из тех тварей, которых я когда-то рискнул на спор выпустить из клетки и тем самым сорвал неумолимо приближающиеся экзамены сразу трем курсам.

Я также хорошо помнил эксперимент профессора Ирума — тогдашнего преподавателя по общей некромантии: он хотел создать существо, наилучшим образом пригодное к охоте на крыс, которые в то время были настоящим бедствием для столицы.

Нельзя сказать, что у него плохо получилось, — созданная им тварь под номером «ЗБ тринадцать семьдесят четыре», которую ласково называли Зубищей, не оставляла после себя следов, была быстра, неутомима и могла длительное время обходиться без еды и воды. Мы сделали ее независимой от источников питания, поэтому она с легкостью усваивала как материальную пищу, как и энергию в чистом виде. Она была маленькой, размером примерно с детскую головку, поэтому могла пролезть в любую щель; неагрессивной; послушной; неплохо себя чувствовала как при дневном свете, так и полной темноте, умела приспосабливаться к любым неблагоприятным условиям и обладала неплохим потенциалом к обучению. Да еще, как оказалось, почти не поддавалась магии.

В теории она должна была стать прекрасным охотником, но… Тварь не могла жить без постоянного хозяина, о чем мы узнали слишком поздно. И поэтому все предыдущие образцы благополучно сдохли после нескольких недель мучительной агонии.

Я и выпустил-то ее именно потому, что знал: Зубища не сможет долго оставаться на свободе. И открыл клетку без всякой опаски, а потом любопытства ради повесил на тварь магический поводок, как на обычного «птенца». Хотел выяснить, куда она отправится и сколько протянет без привязки к постоянному источнику энергии.

К собственному разочарованию, выяснил: она никуда не ушла и спряталась под полом в лаборатории, где тихонько просидела те две недели, пока ее судорожно искали по всей академии. Когда нашли, снова посадили в клетку, а меня убрали оттуда подальше.

Потом я забыл и про нее, и про поводок, который никак не давал о себе знать. А Зубищу вроде бы даже использовали по прямому назначению, после чего крыс (или на кого она там охотилась?) в Тисре стало гораздо меньше. Затем ее, по слухам, усыпили. Новые образцы этой серии если и появились, то о них тоже не распространялись. Потом началась война, и всем стало не до экспериментальных зверушек. А я был погружен в стазис на целых полвека, за время которых с живучей, почти не нуждающейся в пище и воде тварью могло произойти все что угодно.

Пять лет назад время моего стазиса наконец закончилось… Хм. Кажется, теперь я знаю, кто, очнувшись вместе со мной от долгой спячки, с перепугу разгромил лабораторию. И превратился из милой зверушки в агрессивного монстра, обнаружившего после пробуждения, что находится на перекрестье боевых заклятий целой толпы всполошившихся магов. Светлые, между прочим, не знали про особенности этого вида искусственной нежити. Да и не могли знать, так как ни одного из последователей профессора Ирума к тому времени уже не было в живых.

— Зубища? — осторожно позвал я, с трудом узнавая в сидящей наверху зверюге тот крохотный мячик, который по всем законам должен быть сдохнуть больше пятидесяти лет назад. Затем протянул руку к бесхозному поводку и еще осторожнее его активировал. — Зубища, это ты?

— Хз-з-зяин? — совсем тихо откликнулась ошибка моего далекого прошлого, после чего жадно принюхалась к моему предплечью, разжала когти, тяжелым мешком свалилась на пол и облегченно вздохнула: — Наш-ш-шла…

Я как стоял, так и сел прямо на пол.

— Ты почуяла мою печать! Она и на тебе должна быть где-то. Демон, так все это время ты искала меня?!

— Аи-и-ин, — мурлыкнула Зубища, прижавшись ко мне боком и заставив покачнуться от неожиданности.

— Небо… кого ты сожрала, что выросла такой здоровой?!

— Ня-а-ам…

Я поморщился — шкура у нее оказалась жесткой и колючей, как трехдневная щетина. А уж разинутые пасти, откуда шустро выстрелили три раздвоенных языка, и вовсе не порадовали.

— Вот спасибо, — мрачно сплюнул я, когда они дружно клюнули меня в грудь, оставив на мантии липкие разводы. После чего поспешил подняться, надеть защитную пленку и повернуться к радостно прижимающейся твари боком. А то мало ли… — Ясно теперь, кого надо благодарить за закрытые подвалы. Так, вставай и пойдем: раз тут нет мэтра Кромма, то и мне здесь делать нечего… Томас! Эй, Томас, трусливая твоя башка! А ну вернись!

Я повертел головой, ища сбежавшее привидение.

— Томас!

— Да тут я, тут, — несчастным голосом отозвался дух, на мгновение высунувшись из стены шагах в десяти от меня. — Убери только это чудовище!

В то же мгновение Зубища радостно хрюкнула, подпрыгнула и с такой скоростью ринулась на призрака, что тот едва успел скрыться в стене, прежде чем все три пасти звучно щелкнули там, где только что была его голова.

— Зубища, к ноге, — строго велел я и тут же покачнулся от мощного удара по бедру. — Не трогай эту бледную немочь — она мне еще понадобится.

— Аи-ин, — послушно мурлыкнуло прижавшееся к моему бедру страховидло, а пугливо высунувшийся из стены Томас недоуменно заметил:

— Кажется, оно тебя слушается…

— Вылезай, — потребовал я, на всякий случай натянув невидимый поводок. — Жрать тебя не будут, не переживай.

— Точно? — Призрак с сомнением посмотрел на оскалившуюся Зубищу.

Я поправился:

— Не будут, пока я не велю.

— Не очень-то это обнадеживает, знаешь ли.

— Тебе помочь преодолеть сомнения? — ласково осведомился я, небрежно погладив пустившую от счастья слюни тварь. А что? Зверь как зверь… преимуществами надо уметь пользоваться.

Томас посмотрел сперва на ластящуюся монстриху, потом на меня и со вздохом вылез из стены.

— Вот теперь верю, что ты некромант. Что прикажешь, хозяин?

— О как, — удивился я. — С чего это ты вдруг подлизываться надумал?

— Я знаю законы…

— Я тебя не призывал, — прищурился я. — И долга никакого за тобой нет. Так что пока сам не признаешь, хозяином не стану.

Томас отвернулся.

— Считай что признал.

— Причина?

Он гордо поправил сползший набок глаз и задрал кверху наполовину оплывший нос.

— Это мое личное дело.

— Зубища, домой! — бодро скомандовал я, проворно развернувшись к выходу. — Какого демона нам с тобой сдался этот рефлексирующий кусок эктоплазмы? Его даже убивать скучно. Так что пусть тухнет тут в гордом одиночестве.

— Стой! — обеспокоенно вскрикнул призрак, когда тварь развернулась к нему тылом и, подняв крохотный хвостик, демонстративно фыркнула. — Эй, стой! Ты куда?!

— Это мое личное дело, — небрежно отмахнулся я под ворчание Зубищи.

— Но я же признал тебя хозяином!

— А мне начхать.

— Я тебе свою жизнь, то есть смерть доверил!

— Зубища, голос!

— А-р-р-р! — разродилась громогласным рыком семенящая рядом тварь, одновременно оскалив все свои пасти.

— Но, хозяин…

— Фас, — благодушно разрешил я, и экспериментальный образец под номером «ЗБ тринадцать семьдесят четыре» с радостным ревом помчался на охоту.

При виде несущейся во весь опор твари, радостно вывалившей наружу исходящие слюной языки, Томас взвыл и кинулся наутек, ткнувшись в первый же попавшийся камень и попытавшись скрыться под его надежной защитой.

Зубищу это не смутило — приподнявшись на задние лапы, она выпустила когти и с такой скоростью замолотила ими по стене, что только искры полетели. Когда я заметил, как легко мое новое приобретение справляется с неподатливым камнем, то передумал уходить. И дальше уже следил за происходящим с неослабевающим интересом, наплевав на грохот и потенциальную угрозу обвала.

— Умница, — похвалил я, когда через какое-то время под лапами твари образовалась пустота.

Зубища обернулась, показав мне счастливую до соплей морду и светящиеся сумасшедшим азартом глаза, а потом вгрызлась в породу с еще большим энтузиазмом, в считаные минуты пробившись в соседний тоннель, в самом конце которого уже исчезало призрачное сияние не на шутку струхнувшего Томаса.

Не дожидаясь приказа, она прыгнула в образовавшуюся брешь и, пока я задумчиво изучал проделанную дыру, умчалась в погоню, время от времени рыча и явно давая испуганной добыче фору.

— Отзови ее! — вдруг жалобно выдохнули у меня за спиной. — Отзови, пожалуйста!

Я так же задумчиво тронул острый осколок, торчащий из стены, затем другой, третий…

— Хозяин, прошу, убери от меня это чудовище!

— А-и-и-ин! — прозвучал где-то неподалеку воинственный клич вставшей на тропу войны Зубищи.

— Я все скажу, только пусть она меня не трогает! — взмолился наконец призрак, и только тогда я неторопливо обернулся. Сперва оглядел его расплывающийся силуэт, убедился, что без подпитки привидение долго не протянет, подивился, что он после первого удара продержался так долго, и только потом негромко бросил:

— Говори.

— А тварь? — пугливо оглянулся Томас.

Я нехорошо сузил глаза, и он, спохватившись, тут же зачастил:

— Ты прав… прав! Я не все сказал про взрыв! Вернее, про его причину я и сам точно не знаю, но зато в той лаборатории остался неплохой темный источник! Из-за него-то мы тут застряли! И из-за него нынешний ректор наложил защиту на лаборатории!

— Считаешь, он мог создать проблемы с пространством? — предположил я, краешком глаза следя за тем, как появившаяся в конце тоннеля Зубища припала к земле и теперь крадется к призраку, не сознавая, что круглые формы делают ее больше похожей не на охотящуюся кошку, а, скорее, на туго накачанный воздухом шар. Зато горящий в ее глазах восторг был настолько искренним, что… в общем, у меня не возникло желания предупредить беднягу Томаса о грозящей опасности.

— Да. Он излучает какое-то поле, которое искажает пространственные заклинания, поэтому обычные порталы тут не работают, — нервно вздрогнул призрак и снова обернулся. Зубища, будто почуяв его движение, с достойной восхищения скоростью переметнулась на потолок и затаилась. — Он и стационарные-то наверняка бы не пропустил, но у тех уж очень устойчивый сигнал.

— Почему ректор не предупредил нас о том, что открывать сюда портал небезопасно?

— Те старшекурсники тоже об этом спрашивали, — зябко передернул плечами Томас и, убедившись, что коридор пуст, снова повернулся ко мне.

Зубища тут же активизировалась и медленно-медленно поползла по потолку.

— Какие старшекурсники? — насторожился я, незаметно показав ей кулак, чтобы не вздумала лишить меня важного источника информации.

— Да были тут… в первый раз их видел. И с ними находился еще один. Они тащили его силком. Потом запихнули в одну из комнат, наложили обездвиживающее заклятие и ушли.

— Куда?

— Обратно через портал. Только не через этот — там, за поворотом, в первом левом тоннеле… ну, где раньше были лаборатории светлых… есть вторая телепортационная арка. Не знаю уж почему, но та, через которую пришел ты, перебрасывает людей только сюда, а вторая, наоборот, только отсюда.

Я недоверчиво покрутил головой, спохватившись, что потерял охотящуюся тварюгу, но нигде ее не заметил и недоуменно замер.

— То есть выход, о котором ты говорил, действительно существует?

— Да. И тот коридор, кстати, защищен и от нас, и от твоей новой подруги, — нервно улыбнулся Томас, пугливо покосившись на потолок. — Видимо, потому, что источник — темный и туда просто не достает. Туда частенько адепты захаживают…

— Неужели? — рассеянно обронил я, прикидывая про себя, насколько это возможно. — Может, ректор поэтому и не беспокоился? Посчитал, что в правый тоннель никто не сунется?

— Дальше у лабораторий защита стоит. Хорошая. Мне не пробиться.

— Ты эмблемы на мантиях тех адептов рассмотрел?

— Да, — послушно кивнул Томас. — Грифоны были белыми. А у того, кого они тащили, — черными.

— А их лица ты видел?

— Темного — нет: у него на голове мешок был надет. А вот двух других рассмотрел.

— Хорошо, — медленно кивнул я, окидывая совершенно пустой коридор внимательным взглядом. — Знаешь, у меня вдруг появилось сильное желание взглянуть на этот источник. Показывай дорогу.

— А ты коллегу своего не хочешь, случаем, из плена вызволить? — осторожно поинтересовался дух. — Мне кажется, это важнее.

Я качнул головой.

— Нет. Сперва я должен взглянуть на источник.

— Откуда ты знаешь, что защита тебя пропустит?

Я только улыбнулся, а Томас поспешил покинуть неуютный коридор, в самой темной части которого кровожадно блеснули чьи-то внимательные глаза.

Маршрут до лаборатории мэтра Кромма я помнил наизусть, несмотря на прошедшие годы и обещанное призраком искажение пространства. Мы прошли четыре одинаковых на первый взгляд развилки, свернули два раза направо, один — налево и, протоптав в пыли ровную дорожку, добрались-таки до нужной двери.

— «Лаборатория экспериментальной некромантии», — с чувством прочитал я древнюю табличку на стене, оглядел массивную металлическую дверь, перекрывающую вход, по достоинству оценил покрывающую ее сеть охранительных заклятий, а затем указал Томасу на зияющую в стене рядом с дверью огромную дыру и нейтральным тоном заметил: — Кажется, светлые зря старались — моя девочка обошла их защиту самым элементарным способом.

Томас с опаской выглянул из-за моего плеча и передернулся:

— У этого чудовища, похоже, когти стальные!

— Нет, — качнул головой я, исследуя дыру. — Вот эти куски выгрызены зубами. И следы совсем свежие.

— Почему ты решил, что они свежие? Она давно по подвалам бродит, — удивился призрак, на всякий случай переместившись поближе к стене. — Может, оттуда еще кто-то вырвался?

— Сомневаюсь, иначе вы бы слышали о второй твари. Когда ты в последний раз видел мою красавицу свободно разгуливающей по подземелью?

— Э… года три назад.

— А после?

— Нет, — на мгновение задумавшись, ответил Томас. — Пять лет назад она появилась. Несколько раз охотилась. Но в последние годы нас не тревожила. Лишь на днях объявилась.

— Значит дыру, скорее всего, проделала Зубища, — решил я. — Причем уже после того, как была поставлена защита. Видимо, бедняжка оголодала и искала пищу, а подходящего материала в лаборатории не оказалось… возможно, он просто закончился, чем и объясняется отсутствие других тварей. Потом она почему-то вернулась, снова спрятавшись в лаборатории. Вероятно, впала в спячку. За это время подросла. А когда услышала отголоски моей магии после того, как я прибыл в академию, проснулась и выбралась наружу, по пути расширив отверстие до необходимых размеров.

— Хочешь сказать, у нее там логово? — непроизвольно вздрогнул дух и пугливо огляделся.

Я хмыкнул.

— Нет. У нее там темный источник, который позволяет не так часто отправляться на охоту, как ей бы, может, того хотелось. Сколько ваших Зубища съела за эти годы?

— Одного — точно.

— То есть почти никого, — спокойно заключил я. — Из чего следует вывод, что моя девочка неглупа, умеет ориентироваться в обстановке и предпочла уснуть, избегая лишних затрат, чем перебить вас всех до одного и окончательно лишиться возможности подкрепиться.

— Иными словами, она просто растягивала удовольствие?!

— Нет. Она разработала для себя стратегию выживания. И, поняв, что уйти от источника не сумеет, сделала все, чтобы сохранить жизнеспособность как можно дольше.

Томас снова вздрогнул.

— Умная тварь…

— Она просто обучается, — не согласился я.

— Но тогда почему она отсюда не ушла? Почему не попыталась выбраться наружу?

— Может, она и пыталась, — задумчиво откликнулся я. — Лет пять назад. Сперва охотилась на вас. А потом наткнулась на перепуганных учителей и была вынуждена от них защищаться, отчего, вероятно, ослабла и приняла решение впасть в спячку.

Томас поежился.

— Может, ты и прав. Дальше-то что делать будешь?

Я хмыкнул и показал на дыру:

— Полезу внутрь, разумеется. Зря, что ли, сюда шел?

Призрак открыл было рот, чтобы что-то возразить, но я уже опустился на четвереньки и бесстрашно отправился исследовать заброшенную лабораторию.

Лезть было неудобно: Зубища все же была несколько меньше меня по размерам, поэтому пришлось постараться, чтобы протиснуться в выгрызенный ею тоннель и не оставить на острых кромках не только клочья одежды, но и собственный скальп. Хорошо хоть, что я не успел отъесться, иначе застрял бы на выходе и с тоской размышлял бы о том, какой местной твари повезет наткнуться на нижнюю часть моего туловища, соблазнительно торчащую из стены.

— Уф, — выдохнул я, с трудом выбравшись на свободу. — С трансформой было легче. Кажется, пришла пора развивать у этого тела не только силу, но и гибкость.

Поднявшись, я отряхнул мантию и штаны, с сожалением отметив несколько прорех на коленках, и огляделся.

Лаборатория выглядела так, словно но ней пронесся ураган: столы для занятий опрокинуты, стулья разбросаны и разломаны, пол усеян осколками пробирок, колб и реторт, в которых некогда булькали декокты и варились сложные настои. Несколько шкафов разнесено в щепки, да еще и обгорело до неузнаваемости. Учебная доска висела на одной петле, исчерченная глубокими царапинами, похожими на следы огромных когтей. Такие же царапины обнаружились и на потолке, и на стенах, и даже на дверях, ведущих в соседние кабинеты. А когда я осторожно заглянул в комнату, где когда-то держали экспериментальных животных, и обнаружил там, помимо общего бардака, покореженные клетки, то пришел к выводу, что мои догадки о природе произошедшей здесь катастрофы весьма близки к истине.

Кажется, других образцов в лаборатории действительно не осталось: Зубища сперва кушала то, до чего было проще всего добраться, — своих собственных соседей. А уж когда еда закончилась, то от безысходности прогрызла себе дорогу наружу.

Так, а где же источник?

Уловив слабые эманации темной силы, я уверенно двинулся к кабинету преподавателя, поминутно морщась от громкого хруста под ногами. Знаком велел просочившемуся внутрь Томасу оставаться на месте, толкнул небрежно прислоненную к косяку дверь, отчего та с грохотом рухнула внутрь помещения, а потом зашел сам и… замер на пороге.

Тому, что я увидел на месте преподавательского стола, было нелегко подобрать определение. Бесформенное нагромождение мебели и самых разных предметов, сваленных на первый взгляд в обычную кучу, достигающую потолка, было смутно похоже на… логово. Да-да, именно логово: некий порядок в том, как были собраны эти предметы, все-таки чувствовался. Тут были и стулья, предусмотрительно лишенные ножек; и остатки столов, которые кто-то сдвинул так, чтобы они образовывали настоящую стену; щели между ними были старательно заполнены бумагами, книгами, какими-то обрывками ткани… вероятно, чтобы не дуло. При внимательном рассмотрении нашлось здесь и круглое отверстие, из которого тянулся шлейф хорошо знакомой мне силы.

— Зубища-а-а, — ласково позвал я, внимательно разглядывая сооружение. — Девочка моя, к ноге!

Бумс!

Кто-то с грохотом врезался в железную дверь, видимо, слегка промахнувшись. Затем из первой комнаты послышалось натужное сопение, кряхтение и испуганный вскрик Томаса. Потом что-то свалилось на пол, покатившись прочь с металлическим лязгом. Где-то задрожала потревоженная склянка, снова заверещал излишне впечатлительный призрак. Наконец на пороге возник запыхавшийся буровато-коричневый вихрь, а мгновение спустя к моему бедру крепко прижалась мохнатая зверюга.

— Наш-ш-шла…

— Умница, — с некоторым трудом отцепился от нее я и ткнул пальцем в логово. — Твое?

Зубища внезапно заметалась вокруг горы мусора, засопела, зафыркала, юркнула внутрь через дырку, едва там не застряв, и только после этого удовлетворенно вздохнула:

— М-мое…

Я озадаченно крякнул.

— Видимо, он внутри, — деревянным голосом предположил подлетевший со спины Томас и выжидательно заглянул через мое плечо. — Жуть какая…

— Ничего не жуть — девочка просто защищалась. Зубища, высунь сюда морду и ответь: где мой источник?

— Хр-р, — недоуменно отозвалось из норы, и оттуда послушно выглянула мохнатая морда. — Хзя-а-ин?

— Твоя игрушка, — пояснил я, сообразив, что сложные термины ей незнакомы. — Твоя красивая и самая любимая игрушка… покажи.

Изнутри донеслось сосредоточенное сопение, а затем морда высунулась снова, держа в одной из пастей небольшое колечко. Совсем простое, без камней и каких-либо украшений, даже не драгоценное, просто металлическое кольцо из довольно редко встречающегося сплава, на внутренней стороне которого виднелись почти стершиеся от времени буквы «И», «Ш» и «В».

— Ах, вот что это за источник! — беспрепятственно забрав кольцо, я со смешком покатал его на ладони и, пополнив его резерв, вернул довольной зверюге обратно. — Зря только шли — ничего интересного в нем нет. Хотя теперь понятно, почему эта крошка меня не забыла… кто бы мог подумать, что и через столько лет оно сохранит заряд?

Томас растерянно обернулся, когда я махнул рукой и направился к выходу, а Зубища из своей норы вопросительно пискнула.

— Твое, — не повернув головы, подтвердил я, и она радостно хрюкнула. Потом зашебаршилась, видимо закапывая свое сокровище поглубже, завозилась, заурчала, выскочила наружу и с важным видом посеменила следом.

Наткнувшись на ее обожающий взгляд, я на миг задумался, а потом отрицательно качнул головой.

— Нет. Сегодня ты останешься здесь.

— Мрф? — удивленно присела Зубища, и ее глаза наполнились искренним непониманием.

— Мне негде тебя спрятать, — пояснил я, потрепав колючий затылок. — Подземелье для тебя сейчас — самое безопасное место. Когда отыщу что-нибудь толковое, вернусь. А пока будь умничкой и не потеряй мое кольцо. Договорились?

Тварь тут же воспрянула духом и, лизнув мою руку сразу тремя языками, стремглав умчалась обратно — возиться с любимой игрушкой. А Томас неожиданно нахмурился.

— Прости, мне послышалось? Ты сказал: «Мое кольцо»?!

— Да, — рассеянно кивнул я, выходя из комнаты. — Ты не ошибся.

— Но как?!

— Когда-то именно я его создал. И оно было наполнено моей силой. Зубища все эти годы питалась именно оттуда, Поэтому-то и смогла меня узнать.

Призрак озадаченно завис в центре комнаты и, пока я проверял остальные помещения, напряженно думал.

— Прости еще раз, я не понял, — недоумевающе кашлянул он, когда я убедился, что ценного тут действительно ничего не осталось, и двинулся на выход. — Как твое кольцо попало к твари, которая была заперта тут целую уйму лет?

Выбравшись наружу, я чихнул и, двинувшись в обратный путь, наставительно заметил:

— А вот этого тебе знать не полагается. И, кстати, я запрещаю тебе рассказывать об этом кому бы то ни было.

Томас с кислой физиономией кивнул:

— Понял. Тогда можно еще вопрос? Почему твое кольцо стало темным источником? И почему тебя слушается древняя нежить, если грифоны на твоей мантии — белые?!

Я резко остановился и внимательно посмотрел на задумчивого призрака.

— Томас?

— Да? — внезапно насторожился он, инстинктивно замерев поодаль и не рискнув ко мне приближаться.

— Много думать бывает очень вредно для здоровья, — ровным голосом сообщил я. — Даже для призраков. Кроме того, хочу напомнить: твой источник до сих пор принадлежит мне. Вместе с душами тех, кто волею случая оказался к нему привязан. Более того, я усилил его, так что переход в мир иной в ближайшее время вам не грозит. Но если вы испортите мои планы или вдруг станете надоедать, я очень быстро от вас избавлюсь. Вот так.

Услышав тихий щелчок пальцев, Томас поблек.

— Да, я почувствовал… сразу… пусть твой дар каким-то образом скрыт от нас, но сила источника окрашена в те же тона, что и твоя аура. Это невозможно подделать.

— Я знаю, — сухо согласился я. — Но больше этого никто понять не должен. Моя мысль ясна?

— Да, хозяин.

— Хорошо. В таком случае возвращаемся в основной коридор и идем выяснять, что это за темный, которого приволокли старшекурсники. Ты держишь рот на замке и по-прежнему охраняешь лаборатории от посторонних.

Томас вздохнул:

— Как прикажешь, хозяин.

— Хотя знаешь что? — неожиданно пришла мне в голову новая идея. — Пожалуй, я позволю тебе покинуть подземелья.

— Что?!

— Да, — кивнул я, с удовлетворением заметив на физиономии духа неподдельное изумление. — Пусть за лабораторией присматривают твои приятели, а для тебя найдется другая работа.

— Какая?

— Мне нужна подробная карта подземелья. Такого, каким оно стало сейчас. Со всеми коридорами, новыми ответвлениями, переходами и тупиками.

Томас настороженно на меня покосился.

— Почему ты решил, что я могу это сделать?

— А кто еще? Ты тут наверняка все углы облазил, все знаешь, все выяснил. К тому же призраку гораздо легче перемещаться между перекрытиями и в толще камня. А значит, ты сделаешь эту работу быстрее, чем кто-либо другой.

— Тебя интересует что-то конкретное? — осторожно уточнил он.

Я загадочно улыбнулся.

— Да. Я хочу знать, можно ли отсюда попасть в подвалы Черной башни напрямую. Справишься?

Томас ненадолго задумался, а потом решительно кивнул.

ГЛАВА 13

Привычка доверять людям со временем учит надеяться только на себя.

Народная мудрость

Ржавый засов поддался с трудом — мне пришлось попыхтеть, чтобы взломать хитроумный замок, а потом еще помучиться, чтобы сдвинуть тяжелую дверь лаборатории.

Для чего каким-то полудуркам нужно было тащить темного в такую даль, да еще и прятать в той части подземелья, где испокон веков держали наиболее опасных тварей, выведенных в результате многочисленных экспериментов, мне было непонятно. Однако, раз кто-то приложил столько усилий, значит, этот темный был для кого-то достаточно важным. Причем настолько, что двум светлым балбесам даже сообщили ключ-активатор для магического замка.

Разумеется, сейчас здесь никаких тварей не было — огромная лаборатория пустовала. Отсюда даже клетки вынесли, причем, судя по отсутствию обломков, делали это не в спешке. Ни рабочих столов, ни шкафов с колбами, ни склянок с ингредиентами, ни даже классной доски больше не было. Абсолютно чистое помещение, напрочь лишенное какой бы то ни было мебели. Однако в одном из углов, укрытое куском мешковины, лежало чье-то тело. К нему я и направился, предварительно с помощью силы прощупав комнату на наличие ловушек.

— Не лезь, — велел я Томасу, когда тот ринулся было проверить, живой ли пленник. — Ловушки могут быть на нем самом.

— На мешке, что ли? — хмыкнул призрак, но послушно залетел мне за спину и уже оттуда поинтересовался: — А парень хоть живой?

— У мертвых не бывает таких аур. Но оглушили его весьма неслабо. Вероятно, не просто путем ласкового поглаживания тяжелой дубиной по голове.

Подойдя к телу, я на мгновение подумал: хорошо, если бы это оказалась напророченная Твишопом некроманточка — все-таки запасной вариант с башней не помешал бы. Однако когда я наклонился и приподнял укрывающую тело мешковину, то с этой надеждой пришлось распрощаться. Потому что закативший глаза Молчун, тот самый худосочный и слабонервный парнишка со второго курса, который на своем первом вскрытии грохнулся в обморок, вовсе не был похож на девочку.

— Жаль, — с легким разочарованием обронил я, бегло осматривая находку. — Живой, здоровый и слабый, как котенок, но заклинание быстрого сна на него наложили явно без согласия. И это не похоже на шутку — под ним есть что-то еще, какая-то гадость, которая подозрительно смахивает на заклятие, что я использовал сегодня на крысе.

— Снять его можешь? — беспокойно закрутился над моей головой Томас.

— Могу. Но не буду.

— Почему?!

Я поднял голову и пристально посмотрел на привидение.

— Не хочу, чтобы кто-то знал, что я вообще тут был.

— Но мальчика нужно вытащить! — обескураженно воскликнул призрак. — Я, конечно, не лекарь, но мне совсем не нравится цвет его лица!

— Заклятие его не убьет, — равнодушно откликнулся я, убирая мешковину с тела. — Ослабит, лишит чувствительности, так что его можно будет заживо препарировать и он ничего не почувствует — это да. Но не убьет. По крайней мере сразу. А вот посмотреть на тех, кто и зачем его сюда притащил, было бы очень интересно.

— Ты что, собираешься бросить его здесь?!

— Нет, — неохотно буркнул я. — Темные своих не бросают. Посмотри-ка в коридоре — нет ли кого поблизости?

Томас, облегченно выдохнув, послушно испарился, а я склонился над бесчувственным мальчиком и, коснувшись пальцем его виска, сосредоточился.

Я, конечно, небольшой специалист по менталу — этому Нич еще не успел меня научить, но последние события из жизни сопляка я прочитать смогу. При условии, конечно, что он не будет сопротивляться.

— Чисто! — громким шепотом доложил внезапно вернувшийся Томас, и я отнял руку от головы мальчика.

Увы, запомнить он ничего путного не успел, кроме того, что после завтрака почувствовал себя неважно. С трудом досидев до конца первого занятия, он не менее получаса провел в мужском туалете, корчась от болей в скрученном судорогой животе и придумывая способ побыстрее добраться до лечебницы.

Через парк он мчался так, как, наверное, не бегал никогда в жизни, — вполне реальная возможность опозориться подгоняла его не хуже кнута. А вот в какой момент его сознание померкло, Молчун, к сожалению, не запомнил. Просто перед глазами все помутилось, рот зажала чья-то крепкая рука, а потом он провалился в темноту и понятия не имел, кто и зачем его сюда приволок.

— Томас, — хмуро обронил я, подхватывая парня под мышки. — Ты летишь впереди и разведываешь обстановку. Если кто-то появится, дашь мне сигнал. Если нет, то просто молчишь и не отсвечиваешь. Когда я уйду, зачистишь следы, а потом займешься картой.

Призрак утвердительно угукнул, а потом снова испарился. И честно не мешался под ногами, пока я с пыхтением волок худого, но все же отнюдь не невесомого пацана к телепортационной арке.

Вот только переправить его в ученический корпус оказалось неожиданно сложно — пока я гулял по подземелью, у адептов закончилось второе занятие, поэтому площадка с телепортами пользовалась повышенным спросом. Мне пришлось почти двадцать минут выжидать, прежде чем она опустела, и только потом волочь невменяемого мальчишку в холл первого этажа.

К счастью, опоздавших сегодня не было и нашего появления никто не заметил. Следящие заклинания в арках я деактивировал на пару минут, и этого как раз хватило, чтобы открыть портал в Черную башню, спихнуть туда невезучего мальца, попутно сняв с него наложенные светлыми заклятия; уничтожить следы своего пребывания и умчаться в переоборудованные лаборатории, где у моего класса уже началось занятие по общей некромантии.

— Кого там еще демоны принесли? — неприветливо осведомился мэтр Лонер Кромм, когда я приоткрыл дверь и мышью проскользнул в полутемную аудиторию. — Никак опаздываем, молодой человек?

Помещение было огромным — гораздо больше того, где читал лекции мастер фон Берден. Почти рядом с входом находился массивный секционный стол, оборудованный всем необходимым для работы. На нем лежало чье-то прикрытое простыней тело. Рядом стояла железная раковина, пустое ведро и небольшой стеллаж с инструментами. У стены напротив возвышался преподавательский стол, за которым и восседал мэтр Кромм. Прямой как палка, лысый, с сухой морщинистой, но не обвисшей кожей, которая могла бы выдать его почтенный возраст, и поразительно острым взглядом совершенно черных глаз, которые издалека напоминали два провала в бездну.

Поразительно, но за столько лет он почти не изменился! Все такой же резкий, надменный, подтянутый и неулыбчивый. Черная мантия, распластанная по полу, как крылья, и выдающийся вперед нос делали его похожим на старого ворона. Гнетущий взгляд был способен подавить любую волю. А демонстративно открытые, спокойно лежащие на столе ладони, сплошь покрытые руническими символами, красноречиво показывали, что Кромм и сейчас не отказался от своей сути. Не сдался на волю обстоятельств и бережно хранил память о прошлом как великую драгоценность… просто потому, что ничего иного у него не осталось.

Перехватив проницательный взгляд старого друга, я поспешно опустил голову и виновато сгорбился.

— Простите, мэтр, это больше не повторится.

— Светлые… — скривился Лонер. Причем слово «светлые» прозвучало из его уст, как ругательство. — Сколько лет живу, а еще не было случая, чтобы хоть один из вас не опоздал. Садитесь, адепт. В качестве наказания будете ассистировать мне сегодня на практике. Вместе с госпожой Верией, которая тоже почему-то решила проспать начало урока.

— Да, мэтр. — Я огорченно вздохнул, не испытывая никакого желания вступать в бесполезный спор. Затем мельком оглядел затылки сокурсников, убедился, что темная половина курса тоже здесь, оценивающе пробежался глазами по свободным партам и впервые за время учебы занял самую дальнюю лавку.

— Куда? — недобро прищурился Кромм, решив на корню пресечь мою попытку стать незаметным. — Сюда, адепт. Ко мне. На первый ряд.

Демон…

Неохотно поднявшись, я послушно пересел ближе, всем видом выражая обреченное смирение. Ученики смотрели с нескрываемым изумлением, не понимая, куда подевалось мое прежнее острословие, а кое-кто даже злорадно хмыкнул, предвкушая славное развлечение.

Однако мэтру, судя по всему, такое перемещение снова пришлось не по нраву — не поднимаясь с кресла, он щелкнул пальцами, привлекая мое внимание, и властно указал на парту, стоящую прямо напротив его стола. За нею уже сидела, неестественно выпрямившись, та самая худая девица с темного отделения, на которую я очень рассчитывал.

— Опоздание будете отрабатывать вдвоем, — холодно пояснил свое требование мэтр. — Леди Верия как будущая мэтресса станет ведущей во время практики, а вы… как вас там?

— Гираш, — буркнул я.

— …вы ее поддержите. В меру своих невеликих возможностей, конечно.

Мы с девчонкой одновременно покосились друг на друга и одинаково скисли.

Ну вот. Один бы я еще как-то выкрутился, а с ней… Тьфу ты! Надо же было народу так долго топтаться возле телепортов!

— А теперь начнем, — неприятно усмехнулся Лонер и, не вставая из-за стола, приступил к лекции:

— Как вы знаете, адепты, темное искусство было названо так потому, что когда-то давно безграмотные недоумки провозгласили, будто его можно творить только в темное время суток.

Я мысленно хмыкнул: эх, как он светлых-то с ходу приласкал. Прямо бальзам на душу.

— Однако заявление это так же нелепо, как и неправомочно, потому что, как было показано на практике, любое темное заклинание действует и при свете дня. — Мэтр обвел холодным взглядом трепетно внимающую аудиторию. — Правда, при этом оно быстро теряет основную долю своего заряда вплоть до полного истощения, а наибольшую эффективность при прочих равных условиях приобретает, и это тоже было доказано опытным путем, в ранние предрассветные часы. Это факт, господа адепты. Более того, темное искусство в своей основе имеет немало общего с так называемой светлой стороной магического дара, поэтому с некоторых пор руководство академии приняло решение о вашем совместном обучении. Не потому, что кто-то наверху вдруг посчитал, будто светлые коллеги сумеют в полной мере овладеть талантом темных, но с ознакомительной целью, чтобы улучшить взаимопонимание между различными представителями магического сообщества.

Я согласно кивнул: да-да, мы уже слышали официальную версию происходящего.

— Тем не менее… — бесстрастным голосом добавил мэтр, скользя рассеянным взглядом по лицам учеников. — Поскольку для будущих мастеров в силу особенностей дара тонкости искусства все равно останутся недоступны, для них обязательны к посещению лишь те занятия, которые указаны в расписании. Для мэтров, соответственно, предусмотрены дополнительные часы, на которых мы будем рассматривать рекомендованный для изучения материал гораздо более подробно. Но, несмотря на это, теоретическую базу первых пяти курсов вы все должны будете освоить. И лишь после этого ваши потоки разделятся окончательно, уведя вас в ту или иную специализацию. Схема ясна?

— Да, мэтр Кромм, — нестройно прошелестел класс, и некромант удовлетворенно кивнул.

— Тогда уточню еще несколько деталей. Первое: для юных мастеров, согласно новым правилам, практические занятия не являются обязательными, поэтому на них вы будете присутствовать в качестве наблюдателей. За исключением тех случаев, конечно, когда я сочту уместным привлечь вас к практической работе. Мэтры, для которых некромантия — профильный предмет, будут посвящать практике все основное время, хотя и от опросов их никто не освобождает. В итоге, надеюсь, каждый из вас получит необходимый объем знаний и в конце года будет сносно разбираться в основах темного искусства. Вопросы?

Аудитория ответила гробовой тишиной.

— Рад, что вам все понятно, — нехорошо улыбнулся мэтр Кромм. — Сегодня теорию мы опустим и, поскольку мне интересно знать, как темная половина класса подготовилась к своему первому занятию, начнем урок с практики.

Я мысленно усмехнулся. А вот это уже знакомо — такие подлянки мэтры любили во все времена. Не потому, что гады. Просто в нашей профессии почти не бывает ситуаций, когда есть время нормально подготовиться. Нежить не станет ждать, пока ты вспомнишь упокаивающее заклятие или сообразишь, как использовать тот или иной рунный знак. Так что действовать приходится быстро и по наитию. А оно, как известно, не берется из ниоткуда.

«Интуиция рождается, прежде всего, из опыта, — так учил мой первый наставник. — И лишь малая ее часть обусловлена природными способностями к предвидению».

Я в свое время хорошо это усвоил, поэтому, когда было время, старательно зубрил теорию и занимался расчетами, но, как только дело касалось практики, действовал по обстановке.

— Леди Верия, прошу вас, — с издевательской вежливостью пригласил мою соседку некромант, а затем и меня одарил многообещающим взглядом. — И вы тоже поднимайтесь, молодой человек. Поскольку сегодня занятие первое, ознакомительное, то и начнем мы с самого простого — с поднятия зомби.

Девочка с каменным лицом направилась к секционному столу. А я, постаравшись не выдать собственного изумления, последовал за ней, перехватив по пути сразу несколько злорадных взглядов.

— Учебник возьмите, — с усмешкой посоветовал мэтр Кромм, когда я в полной тишине проходил мимо. — Что-то мне подсказывает, что он вам понадобится.

Я не глядя сгреб с его стола «Пособие для начинающего некроманта» и угрюмо кивнул. После чего приблизился к стеллажу и хмуро проследил за тем, как по знаку мэтра один из темных проворно выскочил из-за парты и, подбежав к дальней стене, с силой дернул торчащий оттуда рычаг.

Почти сразу под потолком что-то натужно загудело и зарокотало. Чуть позже сверху с оглушительным лязгом начала опускаться огромная металлическая клетка, крепящаяся толстыми цепями к подъемному механизму. Спустя несколько секунд она с грохотом встала на свое место, под полом гулко щелкнули зажимы, надежно фиксируя металлические пруты в специальных пазах. И мы оказались запертыми в стальной ловушке вместе с трупом, потрепанным учебником и кучей бесполезных инструментов, которые сегодня нам явно не пригодятся.

Спокойно оглядевшись, я изучил огороженное клеткой пространство и нашел его вполне пригодным для наших целей. Затем прикинул, где лучше рисовать ограждающий круг, молча подвинул мешающийся стеллаж ближе к прутьям. На всякий случай постучал каблуком по полу. Убедился, что под деревянной основой есть еще одна — металлическая, которая не позволит нежити вырваться на свободу. Оценил толщину прутьев. Наконец проверил, насколько хорошо открывается засов на обнаружившейся в торце дверце, и удовлетворенно повернулся к девочке.

— Ну? С чего начнем?

— Отойди в сторону, — насупилась темная и первым делом двинулась к пустому пространству за секционным столом. Места там было как раз достаточно для ограждающего круга. Там она осмотрелась, покосилась на дверцу, оценивая, как и я, расстояние до выхода. А потом решительно взяла со стеллажа черный мелок и, опустившись на корточки, принялась торопливо рисовать. Проигнорировала протянутую мной книгу и даже негромко фыркнула, выказав пренебрежение к подсказкам.

Ну и ладно.

Пожав плечами, я временно самоустранился от процесса и, прислонившись спиной к решетке, демонстративно сложил руки на груди.

— Обратите внимание, — внезапно подал голос мэтр Лонер. — Леди Верия использует защитные руны первого порядка, необходимые для удержания нежити в выбранном месте. Это правильное решение для замкнутого пространства. И неплохое подспорье на случай, если что-то пойдет не так. Кто из вас знает, почему она рисует их не вокруг секционного стола, а в стороне?

— Они могут нарушить течение ритуала, — после небольшой паузы ответил кто-то из темных. — У рун есть хоть и небольшой, но вполне отчетливый собственный фон. А магия призыва не терпит конкуренции.

— Верно. Еще вопрос: сколько рун потребуется леди для того, чтобы правильно закончить ограждающий круг?

— Тринадцать.

— Хорошо. Какую грубую ошибку она совершила, сразу приступив к работе?

Я едва заметно улыбнулся, но аудитория, как ни странно, не отозвалась. Хотя вопрос, на мой взгляд, был из разряда элементарных. Тем не менее девочка почему-то испуганно замерла, едва не испортив важную линию на схеме, и, судя по виду, начала лихорадочно вспоминать главу из учебника.

Через некоторое время она нахмурилась, непонимающе прикусила губу, явно не зная ответа, а потом не выдержала всеобщей тишины и с надеждой покосилась на напряженно размышляющих учеников.

— Итак? — заметно похолодел голос учителя, когда тишина в классе стала угнетающей. — Кто из вас может сказать, в чем ошиблась ваша коллега? Темные? Светлые? Неужели никто не прочитал главу внимательно?

На Верию стало больно смотреть. Ее лицо побледнело, пальцы с такой силой сжали мелок, что он начал крошиться прямо на глазах. На неоконченную схему просыпалась целая дорожка из черных крупинок, а голос мэтра из просто холодного стал ледяным.

— Господа адепты, так что вы можете мне сказать по этому поводу?

— Надо было сначала погасить свет, — сжалившись над испуганной девчонкой, тихонько подсказал я.

Верия вздрогнула от неожиданности и чуть не выронила остатки мелка, мгновенно осознав мою правоту. Затем резко вскинула голову, отыскивая взглядом ярко горящие под потолком светляки, торопливо взмахнула рукой, заставив те из них, что висели рядом с нами, поспешно угаснуть. И только когда клетка погрузилась в легкий полумрак, облегченно выдохнула:

— Спасибо…

Однако, как оказалось, меня услышала не только она — мэтр Лонер впервые повернулся в нашу сторону и, изучающе на меня уставившись, медленно обронил:

— Почему это была именно ошибка?

Я равнодушно пожал плечами.

— Потому что вы сами только что сказали: при ярком свете многие темные заклинания теряют силу.

Мэтр Лонер хмыкнул.

— Вы не зря сели за первую парту, адепт. Леди Верия, вы закончили?

— Да, учитель, — поднялась на ноги девочка. — Можно приступать к ритуалу?

— Если вы уверены в качестве своего ограждающего круга, тогда да.

Из любопытства я ненадолго покинул свой наблюдательный пост, попутно бросив стремительный взгляд за спину. И ничуть не удивился, когда обнаружил, что один из светляков, выполняя роль следящего артефакта, исправно транслирует картинку с начертанными на полу знаками прямо на учебную доску. Затем оглядел получившийся у темной рисунок и, признав его приемлемым для первогодки, без единого слова вернулся обратно.

— Я готова, — подтвердила девочка мои предположения и дерзко вскинула подбородок.

Мэтр Лонер в ответ только кивнул, и она, подойдя к столу, несколько неуверенно взялась за скрывающую труп простыню.

— Прокомментируйте свои действия, пожалуйста, — ровным голосом попросил учитель.

— Для начала тело нужно зафиксировать на столе во избежание преждевременного поднятия. Новорожденная нежить, особенно низшего порядка, отличается агрессивностью, немотивированностью поступков и выраженным двигательным возбуждением. Поскольку управляющее заклятие сразу наложить удается далеко не всегда, а оно к тому же требует некоторого времени…

«Угу. Особенно в первый раз», — одобрительно кивнул я.

— …то фиксация рабочего материала является обязательной мерой безопасности, — дословно процитировала учебник девочка и, откинув край простыни с руки трупа, уверенно пристегнула специальными браслетами конечность, принадлежавшую, судя по размерам, крепкому мужчине.

То же самое она проделала со второй рукой и с ногами. Затем подергала фиксаторы, надежность которых регулярно проверялась преподавателями, и только тогда отступила в сторону.

— Помимо этого иногда мэтры используют предварительное повреждение сухожилий у трупа, если предполагают, что материал может стать неуправляемым или если тело подвергалось неизвестному магическому воздействию.

— Как по-вашему: данное тело было подвергнут магическому воздействию? — задал новый вопрос некромант.

— Скорее всего, — несколько увереннее ответила Верия, а затем провела рукой по внутренней стороне запястья трупа и улыбнулась. — Но здесь уже есть надрезы, учитель. А значит, необходимые меры безопасности приняты.

— Хорошо. Приступайте.

Девочка обошла стол, со знанием дела нанося на его поверхность необходимые ритуальные знаки. Неплохо с этим справилась. Истратила остатки мелка, больше не просыпав ни крошки. Явно осталась собой довольна и, закончив подготовку, встала рядом с головой трупа. Затем прикрыла глаза, сосредоточилась, легонько коснулась первого знака раскрытой ладонью, смело наполнив его силой. После чего беззвучно выдохнула короткую руну-ключ, одну из простейших и поэтому легко запоминающуюся, и негромко велела:

— Восстань!

Тело под простыней тут же шевельнулось, слабо дернув пальцами на руках и немного изогнувшись в позвоночнике. Потом дрогнуло во второй раз, сильнее. Затем третий, четвертый. Под дружный вздох аудитории настойчиво попыталось приподняться со стола, опираясь на локти, затылок и ягодицы, но, удерживаемое фиксаторами, бессильно повалилось обратно. А затем забилось так резво и с таким усердием замолотило пятками по металлической столешнице, что я даже удивился.

Надо же, какая прыть! Кажется, покойничек при жизни отличался редкой настойчивостью. Вон как бодро ерзает под простыней… того и гляди поднимется, не дожидаясь окончания ритуала.

При виде ожившего трупа на лице девочки расплылась такая гордая улыбка, столько радости и неподдельного восторга загорелось в ее глазах, что мне чуть не стало смешно. Вспомнил конечно же себя в ее возрасте. И то, как счастлив я был в тот момент, когда самостоятельно оживил целое умертвие…

Кстати, надо будет потом указать ей еще на одну ошибку: до того, как поднимать покойника, сперва следует посмотреть, что там, под простыней. Увидеть рабочий материал, оценить его возможности и убедиться, что тебе не подсунули какую-нибудь гадость.

Конечно, мы не на кладбище, да и труп уже сто раз проверили: над непроверенными не дадут экспериментировать адептам. Ученики об этом, правда, не знают, но мэтр не зря выглядит таким спокойным — вон, даже из-за стола не соизволил вылезти, хотя ему, по правилам, положено стоять сейчас рядом с нами, в клетке. На случай, если что-то пойдет не так.

С другой стороны, если что-то случится, помочь он не сумеет — без магии тут даже архимаг бесполезен. Помощника ведь у Лонера нет, потому что старшекурсников мало и все они сейчас находятся на занятиях, тогда как второй закончивший обучение некромант как раз проводит у них это самое занятие.

Я лениво проследил за тем, как воодушевившаяся Верия приступила к наложению управляющего заклятия, и уже собрался было отвернуться от нее, однако неожиданно заметил, что амплитуда движений конечностей трупа, несмотря на фиксаторы, с каждым мгновением все возрастает, и нахмурился.

Так, не понял… Мне показалось или он ненормально силен для первой минуты своей новой жизни? Обычно покойники не трепыхаются так активно-она слабы, медлительны и благодаря предварительной подготовке очень уязвимы. С такими легко справляются даже новички. А этот колотится так, что в аудитории стихли восторженные шепотки и все взгляды с напряжением скрестились на ходящем ходуном секционном столе.

Интересно, это было запланировано или проступившее на лице Кромма удивление действительно неподдельное?

— Заканчивай быстрее, — вполголоса бросил я девчонке, от радости едва не забывшей, как накладывается обычный поводок. — Верия? Ты слышишь?!

— Что? — непонимающе обернулась она, опрометчиво отведя взгляд от судорожно бьющегося трупа.

Я, не сдержавшись, рявкнул:

— Заканчивай с ним немедленно!

— Почему? Все же нормально…

Я с досадой сплюнул и буквально прыгнул вперед, чувствуя стремительно растущее внутри беспокойство. И, наверное, именно поэтому первым услышал тревожный звон лопнувших фиксаторов, который мгновенно потонул в громогласном реве внезапно освободившейся нежити. Мигом позже раздался визг учеников.

Причем визг этот стал особенно пронзительным, когда зомби самостоятельно сел, весьма профессионально доломал зажимы на ногах, а затем до отвращения резво спрыгнул со стола и завертел накрытой простыней башкой в поисках добычи. Но потом сообразил, что через ткань видно хуже, и сдернул ее волосатой лапищей, даже не подозревая о том, что у него сейчас, по всем законам, должно быть «немотивированное поведение».

Сжав челюсти, я мрачно уставился на мертвяка.

Когда-то это был невысокий кряжистый мужик, явно занимавшийся физическим трудом и нарастивший внушительную мускулатуру. Более того, на ногах он стоял так уверенно, будто девчонка ошиблась и ему никто не подрезал сухожилия. Но, что самое главное, мужик оказался свежим! Это было отчетливо видно по отсутствию разложения на щетинистом лице, прекрасно сохранившемуся волосяному покрову и поистине ненормальной подвижности.

Если бы не мутные, неподвижно уставившиеся в одну точку, лишенные даже малейшего проблеска разума глаза, вырывающееся из горла хриплое рычание, заостренные ногти и похожая на решето аура, его можно было бы спутать с каким-нибудь забулдыгой, нажравшимся до поросячьего визга.

Вот только души у этого «забулдыги» больше не было. Как не было ни капли жизни в его ожившем и все еще лишенном хозяина теле.

Демон! Надо было самому смотреть! Так нет, понадеялся на учителя и его недоумка-помощника! Решил не вмешиваться! Сумничать захотел… придурок!

А теперь что?!

— К-как же та-ак? — жалобно прошептала вдруг Верия, глядя на оскалившегося зомби широко раскрытыми глазами. — Я ведь все сделала правильно, как в учебнике… И он не должен был… Где я ошиблась?!

Я только зубами скрипнул, когда взгляд мертвяка метнулся в сторону и мгновенно зафиксировался на новой цели.

— Нигде. Не переживай, это не твоя ошибка.

— Что?! Эй! — испуганно вскрикнула темная, когда я рывком переместился влево и, отшвырнув ее назад, загородил собой. — Ты что делаешь?!

— Что надо, — недобро улыбнулся я. — Я этого очень не люблю, но за тебя здесь больше некому заступиться…

ГЛАВА 14

Не помню, как меня воскрешали, но убийцу своего буду помнить вечно.

Нич

Самое смешное заключалось в том, что при всем своем опыте и неукротимом стремлении к совершенству в данный момент я не мог в открытую демонстрировать свои познания в некромантии, для меня это было крайне невыгодно. Официально у меня вообще темного дара не было, да и со светлым дела обстояли, скажем так, средненько.

И меня это вполне устраивало. Ровно до того момента, пока не лопнули фиксаторы на конечностях свежеподнятого зомби.

Благодаря последнему маневру мы с ним оказались на одной линии в довольно узком проходе между секционным столом и прутьями клетки. Всего пятнадцать шагов по прямой, что для такого создания — сущие пустяки, но увеличивать расстояние и давать ему шанс сосредоточиться на перепуганной девчонке было неразумно.

Справа от меня оказалась специально заговоренная решетка, слева — край стола и второй такой же проход, перегороженный стеллажом с инструментами. За спиной осталось достаточно свободного пространства, где клацала зубами темная, и имелся совсем небольшой пятачок, где она не так давно выводила ограждающие руны.

— В круг! — напряженным голосом велел я, не рискуя отводить взгляд от набычившегося мертвяка. — Живо!

Верия ожидаемо замешкалась, поэтому пришлось не глядя толкнуть ее в нужном направлении буквально за мгновение до того, как определившийся с выбором цели зомби решил атаковать.

А потом мне стало не до нее и не до поднявшегося в аудитории переполоха. Мне даже некогда было посмотреть, собирается ли мэтр Кромм предпринимать какие-то меры, чтобы избавить учеников от угрозы.

Зомби атаковал просто и без затей — ринувшись в свободный проход и попытавшись достать меня когтями. Я привычным движением уклонился, поднырнув под его правый локоть, толкнув мужика в бок и заставив пролететь вперед. Затем резко выпрямился, одновременно разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, выхватил из пустоты приготовленную воздушную плеть[15] и, захлестнув ею горло промчавшегося дальше мертвяка, с силой дернул.

Зомби, жутко захрипев, так же резко остановился, машинально вскинул руки к пережатому горлу, потеряв из-за старых рефлексов несколько драгоценных мгновений. Пошатнулся от второго мощного рывка и, сдавленно что-то рыкнув, рухнул навзничь, заставив содрогнуться пол и подняв небольшое облачко пыли.

— В круг, кому сказал! — зло рявкнул я, на долю секунды переключив внимание и обнаружив, что девчонка бестолково застыла у решетки. — Ты мне мешаешь! Активируй руны — защита работает в обе стороны!

Она наконец опомнилась и кивнула. Перехватив мой раздраженный взгляд, всполошилась и одним прыжком очутилась там, где надо. Пока зомби очухивался и с глухим ворчанием поднимался, пытаясь содрать мою удавку, торопливо присела на корточки и, приложив испачканную мелком ладошку к полу, принялась спешно наполнять силой охранные символы, активируя защиту.

Я облегченно вздохнул: хвала умертвиям, успела. Мне было бы на порядок сложнее, если бы под ногами болталась эта талантливая малявка. Вон какого здоровяка подняла без подготовки. А уж сколько силы в него вбухала — просто прелесть. Немного подучить, дать возможность попрактиковаться, и такой специалист получится, что просто загляденье.

Кстати, зомби чересчур быстро оправился от падения — уже поднялся, выпрямился во весь рост, остатками мозгов понял, что заклинание плети не может ему серьезно навредить — покойнику воздух не нужен и пережатая трахея ему не помеха. К тому же он успел заметить быстрое движение Верии и, как следовало ожидать, моментально переключился на нее.

Я невнятно ругнулся, когда он развернулся к лихорадочно сливающей силу девчонке и, не обращая на меня внимания, прыгнул.

К сожалению, она находилась к нему гораздо ближе, чем я, а нежить, хоть и туповатая, привыкла избирать наиболее легкий объект для охоты, поэтому поступок зомби был более чем мотивирован. Правда, Верия к тому времени уже успела активировать защиту и подняться с пола, однако вид стремительно приближающегося покойника, выставившего вперед когтистые клешни, стал для нее полной неожиданностью. И, как всякая первогодка, она закономерно растерялась. А затем, позабыв о том, что на полу к тому времени уже разгорелись защитные руны, истошно завизжала.

Я тяжело вздохнул.

Ну почему женщины это делают? Почему на любую угрозу они почти всегда реагируют визгом? Да еще умудряются столь чисто, без единой ошибки взять такую октаву, что после нее потом полчаса звенит в ушах?!

— А-а-а! — взвыла бледная как полотно Верия при виде несущегося на нее во весь опор обнаженного мужика.

— Ы-ы-ы! — в тон ответил ей зомби, одновременно растопыривая руки пошире, чтобы сграбастать парализованную от ужаса добычу.

Страшно в первый раз, не спорю: морда перекошена, слюни висят уже до пупка, зубы клацают, когти блестят…

Эх, надо было ему посоветовать хотя бы простынкой чресла прикрыть. Может, тогда девчонка быстрее отошла бы от шока?

— Мама! — вскрикнул кто-то в аудитории, но испуганный вопль тут же потонул в бешеном реве, который раздался, когда зомби с размаху впечатался в охранный контур. Хорошо еще, что тот был заговорен именно на нежить и с одинаковой эффективностью работал как внутри, так и снаружи.

От удара зомби парализовало, жар опалил мужику лицо и руки. По его телу пробежался мощный заряд охранного заклинания, через секунду разразившийся еще одной болезненно яркой вспышкой, которую лично я переждал, предусмотрительно отвернувшись к стене. Затем по туловищу ошеломленного мертвяка пробежали первые огненные язычки, а еще через какое-то время по классу поплыли соблазнительные ароматы жареного мяса.

Шатаясь, как пьяный, зомби на подгибающихся ногах благоразумно отошел от круга, не замечая, как плавится в огне его кожа. Пару раз помотал обожженной головой, будто неистовый девчачий визг заставил и его уши скрутиться в тугие трубочки. Потом заметил наконец неладное, с недовольным рыком помахал руками, пытаясь сбросить остатки пламени. Похлопал себя по бедрам, после чего поднял облысевшую уродливую голову и мрачно уставился на девчонку, которая до сих пор еще не поняла, что ей ничего не угрожает.

Я терпеливо дождался, пока у темной закончится воздух в легких, а потом осторожно вынул из ушей указательные пальцы. Перехватив ее полубезумный взгляд, в котором метнулась неподдельная паника, коротко свистнул, привлекая внимание зомби:

— Мужи-и-ик! Эй, мужик…

Зомби с леденящим кровь рыком повернул голову.

— Не лезь к даме, — спокойно посоветовал я, подтягивая к себе плеть и прикидывая, на сколько девчонке хватит сил сдерживать контур. — Ты ей не нравишься. А желания дамы, пока они не выходят за определенные рамки, нужно уважать.

Мертвяк хрипло рыкнул и, набычившись, угрожающе качнулся в мою сторону.

Я удовлетворенно улыбнулся:

— Молодец. Правильно понимаешь.

— Ы-ы-ы… — прохрипел он, раздвинув обожженные губы в некоем подобии ответной улыбки. — Ы-а-а…

— Да, и это тоже, — кивнул я, наматывая плеть на правый локоть как обычную веревку. Она, разумеется, при этом тускло светилась, позволяя легко проследить мои движения, но в царящей вокруг полутьме у меня просто не оставалось выбора.

Зомби, безошибочно распознав в этой ленте угрозу, следил теперь за ней неотрывно, ни на миг не отводя глаз. Каким бы тупым он ни был, но биться головой об пол не понравилось даже ему. Именно поэтому он упорно таращился на мою руку и пропустил момент, когда я шагнул вперед, быстро сократив расстояние между нами, стремительно развернул тихонько гудящую от напряжения плеть и с силой полоснул ею по оскаленной морде.

Как и ожидалось, увидев несущуюся к глазам полосу, смахивающую на отточенное лезвие сабли, мертвяк инстинктивно отпрянул и совершенно машинально вскинул руку в защитном жесте. Я в этот момент активировал вторую плеть, которую готовил, пока мы играли в гляделки. И, поднырнув под его локоть, на этот раз левый, чтобы не повторяться, ушел ему за спину. После чего крутящим движением кисти отдернул первое заклинание, тут же кинул его вперед снова и, задействовав обе руки, захлестнул мертвячье горло сразу двумя плетьми.

С размаху налетев на торец секционного стола и едва не свернув его набок, мертвяк остановился, удерживаемый на месте резко натянувшимися нитями заклятий. Однако во второй раз опрокидывать его навзничь я не стал: молодая нежить быстро обучается, поэтому, скорее всего, провернуть этот прием дважды мне бы не удалось. Вместо этого я резко ослабил оба заклинания, отчего непрочно стоящий на ногах зомби непроизвольно качнулся вперед и наклонился над столом. А затем, пока он не успел упереть в него ладони, я создал заклятие воздушного кулака и, вложив туда почти треть своего невеликого резерва, от души шарахнул по сгорбившейся спине зомби.

Мужик, потеряв равновесие, обиженно заревел и звучно впечатался мордой в металлическую столешницу. Тут же раздался сочный хруст, плавно перешедший в сдавленный стон. От гулкого удара лежащие на противоположном конце стола инструменты с громким лязгом подскочили на месте.

Не дожидаясь, пока зомби, разметавший кровавые сопли по половине клетки, очухается и сообразит, что лишился важной части своего обожженного лица, я со всех ног кинулся к нему, на бегу подтягивая отцепившиеся от его горла плети. Заметив, что покойник уже пытается подняться, торопливо влепил по лысому затылку еще одним воздушным кулаком, вминая неуклюже ворочающуюся тварь обратно в стол. Торопливо набросил на нее одну плеть, фиксируя руки и плотно прижимая их к металлическим ножкам. Второй попытался обездвижить бьющееся в судорогах туловище. Создал третью плеть и тугой петлей обвил горло зомби, а четвертую несколько раз обернул вокруг яростно трепыхавшегося тела и надежно примотал его к тяжелому столу.

— Ф-фух… — облегченно выдохнул я, когда труп бессильно обвис в магических путах. — Еще немного, и сделать это было бы гораздо сложнее… Верия, ты как?

Позади раздался сдавленный всхлип.

— Жива-а-ая…

— Хорошо. — Убедившись, что резерва как раз хватает на несколько минут надежной фиксации, я вытер выступивший на лбу пот. Затем с усилием наклонился, подобрал с пола первый попавшийся скальпель и, обойдя жутковато хрипящего покойника, со знанием дела перерезал ему сухожилия: сперва на руках, чтобы перестал тянуться когтями к моим ногам; затем — на ногах, особенно под коленками и возле пяток. Ведь, как оказалось, тот, кто готовил мертвеца для занятия, надрезал лишь кожу, а сухожилия оставались целыми. — Ты заклятие упокоения помнишь?

— Не-э-эт, — помотала головой девочка, все еще не решаясь покинуть ограждающий круг. Молодец, знает наше главное правило: не делать ничего без приказа более опытного коллеги. — Мы его еще не проходили.

— Ничего. — Я примерился к позвоночнику зомби и несколькими точными движениями перебил важные мышцы, заставив изуродованный труп обмякнуть. — Сейчас и выучишь.

Чувствуя стремительно подбирающуюся усталость и сосущую пустоту под ложечкой, свидетельствующую об истощении дара (эх, трансформа моя любимая, как же мне тебя не хватает!), я снова вытер повлажневший лоб и, доковыляв до стеллажа с инструментами, поднял сиротливо валяющуюся среди ножей и зажимов книжку. После чего обернулся и, швырнув старенькое «Пособие» девчонке, хрипло велел:

— Вторая глава. Пятая страница, третий абзац снизу. Читай.

Она, к счастью, не стала задавать глупых вопросов. Только тревожно покосилась на меня, на невнятно мычащего покойника, а затем торопливо раскрыла книгу, ища нужное место. Внимательно вчиталась и, быстро разобравшись… умница какая… вполголоса забормотала слова несложного заклинания.

В третий раз смахнув с лица холодный пот, я устало прислонился к прутьям решетки и помотал гудящей головой.

Демоны… мне стоит всерьез задуматься над тем, как увеличить резерв, не привлекая к себе внимания. Меня совершенно не устраивало, что какой-то зачуханный труп сумел вымотать меня до предела в столь короткие сроки. Конечно, я и в таком плачевном состоянии был способен разнести его одним из высших заклинаний, скажем, школы огня или того же воздуха. Но в целях конспирации пришлось использовать лишь то, что нам преподавали на уроках, — заклятия первого уровня, самые простые, наименее эффективные и при этом крайне затратные.

Конечно, я прекрасно знал свои нынешние возможности и потратил ровно столько сил, сколько было допустимо без ущерба для дара. Но ситуация все равно удручала, несмотря на то, что я утаил от остальных свои способности, позволил уцелеть молодой коллеге и, смею надеяться, завоевал этим расчетливым поступком хотя бы толику уважения у темной половины курса.

Тем временем Верия благополучно завершила ритуал упокоения, без ошибок применив абсолютно новое для нее заклинание. Перестав опасаться, вышла-таки из ограждающего круга, прочно, я надеюсь, усвоив его второстепенное предназначение. Наконец неуверенно подошла ко мне, все еще подпирающему собой решетку, и робко улыбнулась:

— Все?

Я не успел ответить, как под потолком дружно вспыхнули сразу все погашенные ранее светляки, осветив на мгновение царящий в клетке разгром и дав заодно всем присутствующим возможность убедиться, что покойник действительно перестал шевелиться. От резкого удара по чувствительным глазам я крепко зажмурился, а когда светляки так же внезапно погасли, погрузив аудиторию в непроницаемую темноту, прокашлялся.

— Теперь точно все. Можно открывать клетку.

Почти сразу в помещении послышались голоса адептов, повторно растерявшихся от неожиданности. Кто-то вскрикнул, подозревая злой умысел, кто-то поспешил подняться и на всякий случай придвинуться поближе к выходу, потому что страху натерпелся за последние минуты столько, сколько за всю жизнь не видел. Кто-то забеспокоился, что это — проделки нашего упокоенного трупа. Но на это абсурдное заявление тут же отреагировал мэтр Лонер, холодно пояснив невеждам, что труп в своем нынешнем состоянии не способен даже пошевелить пальцем, не говоря уж о том, чтобы строить каверзы видевшим его позор ученикам. Так что дело, вероятно, в конфликте слишком близко использовавшихся заклинаний разных школ, повлекшем за собой небольшой сбой в работе магических светильников.

Что он говорил потом, я уже не слушал и, как именно он вернул в аудиторию свет, не смотрел. Мне было важнее другое.

— Идти сможешь? — не испугавшись наступившей темноты, участливо поинтересовалась стоящая рядом девочка.

Я с усилием распрямился и кивнул. После чего гордо проигнорировал ее протянутую руку и первым вышел из клетки, успев напоследок услышать:

— Спасибо, что спас мне жизнь…

Остаток урока я просидел за своей партой в состоянии, близком к прострации. Что там говорил Кромм и о чем именно расспрашивал взбудораженных адептов, меня мало интересовало. А вот свои собственные действия я давно привык анализировать, поэтому, проигнорировав бурное обсуждение, погрузился в себя и принялся до мельчайших подробностей вспоминать этот досадный эпизод.

В принципе, серьезной угрозы для нас не было. Нужный план созрел в моей голове вскоре после того, как я огляделся по сторонам, оценил возможности темной и свои собственные резервы. Но я ждал сигнала… какого-нибудь жеста со стороны преподавателя, который мог бы пояснить происходящее, успокоить паникующую аудиторию, властно потребовать тишины и, пока мы возимся с зомби, все тем же бесстрастным тоном заметить, где же мы с Верией ошиблись, на чем прокололись, где именно совершили грубый просчет. Наконец, он мог бы просто подойти к клетке, с профессиональным интересом присматриваясь к нашим попыткам справиться с нежитью, и хоть немного подсказать, как лучше действовать…

А он этого не сделал.

Почему?

Разумеется, я ждал от него не помощи (какая помощь от старого мэтра под закрывающей печатью?), не мудрого совета (зачем? я и без него прекрасно обойдусь), а хотя бы знака, легчайшего намека на то, что нынешний сбой был тщательно спланирован, а вся эта сцена с зомби — на самом деле простой урок. Жестокий, трудный, опасный, но крайне необходимый для юных магов, который я вполне мог бы сделать еще более зрелищным и увлекательным, ничем особенно не рискуя.

Раньше мэтры частенько так поступали, относясь к адептам как к котятам, которых проверки ради надо было сперва кинуть в бурный речной поток, а потом смотреть: выплывет — не выплывет. Однако с тех пор многое изменилось, политика Совета в отношении молодых магов была пересмотрена, и эксперименты, способные вызвать прямую угрозу жизни учеников, были строго запрещены.

Правда, мэтры никогда не любили подчиняться правилам. И я бы рискнул предположить, что Лонер — ярый сторонник старой системы обучения, если бы не был уверен в том, что такие магические фокусы ему не под силу.

Но если это не его инициатива, то что же тогда произошло? Мне пора подозревать старика в предательстве? Может, это и была та самая проверка, которую мы с Ничем упорно ждали? Или же тут поучаствовал сам мастер Твишоп, решив таким образом отомстить за недавнее унижение?

Хотя нет. Для Нича это было бы слишком. Он бы не поставил эмоции превыше нашей с ним безопасности. Не посмел бы рисковать жизнью девочки и уж точно сумел бы сделать так, чтобы кроме меня в клетке никого больше не оказалось.

— Гираш, не спи! — вдруг толкнула меня под локоть Верия и насмешливо заметила: — Занятие уже закончилось. Нам пора на обед.

— Что? — Я удивленно поднял голову, с трудом вынырнув из размышлений. Потом увидел деловито собирающихся учеников, перевел взгляд на неподвижно сидящего мэтра Кромма, который следил за ними с полнейшим равнодушием, и согласился: — И правда, пора…

После чего встал, с неудовольствием чувствуя, как от слабости подрагивают ноги, и, побросав в сумку вещи, поспешил уйти до того, как темная начнет задавать вопросы или кто-то из светлых перехватит меня по пути.

В столовой я тоже не задержался, не желая сталкиваться с возбужденно переговаривающимися однокурсниками. Пусть обсуждают этот непонятный эпизод самостоятельно — свое драгоценное время я тратить на это не намерен. Набрав на раздаче полный поднос еды, я быстро проглотил все, что влезло, остальное рассовал по карманам и исчез до того, как кто-то вознамерился меня потревожить.

На последний урок, которым стала пространственная магия, я заявился уже перед самым звонком. Снова уселся за дальнюю парту, притулившись под каким-то разлапистым лопухом. На однокурсников не смотрел. По сторонам не таращился, хотя в кабинете было много увлекательных картинок на стенах и всяких непонятных штуковин на стоящих вдоль стен стеллажах.

Окинув изучающим взглядом вошедшего преподавателя — совсем еще молодого светлого, который, судя по всему, не так давно покинул школьную скамью, — пренебрежительно фыркнул. А услышав его имя (парнишка представился как мастер Тадеуш Свим), вовсе отвернулся — мальчик был из «самородков[16]», поэтому особого интереса для меня не представлял. Его смазливая физиономия, на которую тут же с любопытством уставилась женская часть нашего курса, не вызывала ничего, кроме глухого раздражения. А уж предмет этот я мог бы вести самостоятельно, не утруждая себя подготовкой.

Правда, пока «учитель» смущенно улыбался и всячески демонстрировал неуверенность в собственных силах, мне в голову пришла еще одна интересная мысль. Поэтому, как только молодой человек закончил лекцию, я стремглав кинулся обратно в лаборатории, спеша успеть до того, как у некроманта начнется следующий урок.

Когда я, запыхавшись, влетел в открытую дверь, в аудитории по-прежнему горел свет. Парты еще пустовали, поскольку старшекурсники, у которых занятия длились на два с половиной часа дольше, чем у нас, свои места занять не торопились. Трупа на секционном столе уже не было. Да и клетка была поднята под самый потолок, красноречиво свидетельствуя, что я безнадежно опоздал.

Досадливо поджав губы, я все же решил взглянуть на место происшествия поближе и, пользуясь тем, что мэтр Кромм куда-то вышел, прокрался в аудиторию. Мельком покосившись на вторую дверь, которая вела в подсобное помещение и была приоткрыта, бесшумно подошел к секционному столу, по очереди ощупал металлические фиксаторы. Нашел на всех без исключения следы повреждений и недоуменно нахмурился. А потом провел кончиками пальцев по внутреннему краю разрыва, не понимая, как какой-то дохлый мужик мог с такой легкостью повредить железную основу, заговоренную специально под мертвяков, и замер.

Так… мне показалось или край с этой стороны выглядит чересчур ровным?!

Я склонился над столом и еще раз оглядел подозрительный браслет. Сомнений не было — его кто-то умышленно испортил. Более того, это кто-то оказался предусмотрительным — такие же следы я нашел на цепях, ведущих от фиксатора к основанию стола. Примерно в одном и том же месте, которое, если хорошенько подумать, было самым слабым в конструкции.

Вопрос лишь в том, кто это сделал? И зачем?

Внезапно услышав невнятный шум в подсобке, я замер и настороженно прислушался. Различив раздраженные голоса, один из которых принадлежал старому мэтру, собрался по-тихому удрать, пока меня не застукали, но потом любопытство все же пересилило, и я на цыпочках подкрался к приоткрытой двери.

— Почему ты явился так поздно? — холодно вопрошал у кого-то мэтр Лонер, явно находясь в состоянии крайнего раздражения. — Я дал тебе сигнал. Переговорный амулет был исправен — я проверил.

— Я пришел, как только смог! — не менее раздраженно ответил ему молодой голос. Какой-то парень… незнакомый… которому определенно не нравились эти упреки.

— Ты должен быть явиться незамедлительно! Понимаешь?! Не-за-мед-ли-тель-но! Сразу, как только я дал знать, что возникла проблема!

— Но я не мог все бросить и уйти с занятия! Учитель, у меня тоже есть уроки! Вы сами на этом настаивали! К тому же это была практика по демонологии! Как я мог разорвать круг призыва и бежать сюда, не будучи уверенным в том, что вызванная адептами тварь не удерет по их вине на свободу?! Вы же знаете инструкции!

— Еще бы! Сам когда-то их писал!

— Так в чем я тогда виноват?! Я действительно пришел, как только смог…

— Но могли погибнуть дети! — не сдержавшись, рявкнул во весь голос старый некромант. — Понимаешь, что это значит?! Адепты вполне могли погибнуть прямо на занятии! Из-за нашего недосмотра!!

— Но я же не знал, что у вас все так серьезно!

— Я что, давал тебе когда-нибудь повод в себе усомниться? — Голос старого мэтра окончательно заледенел.

— Нет, учитель, — вдруг судорожно сглотнул молодой. — Нет. Простите… но и демона без присмотра я оставить не мог. Вы же понимаете…

— Ты видел труп, — сухо обронил Лонер, — и утверждаешь, что не готовил его к этому уроку?

— Да, — тихо согласился его собеседник.

— Так как же на занятии у первогодок могло оказаться свежее тело?

— Не знаю, — еще тише ответил молодой. — Клянусь, учитель, я не приносил его из лаборатории. Для сегодняшнего дня я приготовил вам того бездомного безногого старика. С ним легко было бы справиться даже новичкам… А как на стол попал тот здоровяк, я понятия не имею.

До меня донесся звук тяжелых шагов.

— Кто, кроме тебя, имел доступ в подсобку? — после недолгого молчания резко спросил мэтр Лонер.

— Вы, я, все до единого темные и почти любой старшекурсник со светлого потока — защиты на этих дверях считай что нет. К тому же тут много смежных помещений, через которые легко пройти незамеченным в лабораторию первого этажа. Это в подземельях у нас все было сделано, как положено, а тут пришлось приспосабливаться и для начала закрывать самые важные. А это долго и требует много сил. Поэтому я еще не везде… успел.

Старый мэтр явно уловил прозрачный намек и больше не стал упрекать коллегу в халатности. А еще через пару секунд до меня донесся его тяжелый вздох.

— Что можешь сказать о браслетах, Гриммор? — взял себя наконец в руки мэтр, окончательно заставив меня поверить в его невиновность.

Молодой демонолог, имя которого я уже видел в расписании, почти не задержался с ответом:

— Судя по всему, использовали артефакт. Темный. Я нашел характерные следы на запястьях в местах, где они соприкасались с железом. На самом металле их уже не осталось — на артефакте стоял хороший рассеиватель. По этой же причине я не могу сказать, что за предмет использовал злоумышленник.

Я задумчиво свел брови к переносице: кажется, ситуация становится чуточку менее туманной, чем минуту назад. Не зря я вернулся.

Если хорошенько подумать, Лонер со своим запечатанным даром — легкая добыча. Опытный, упрямый, принципиальный до отвращения некромант с огромным стажем, который внезапно стал уязвим и соблазнительно беззащитен… а врагов у него за эти годы наверняка накопилось немало. И далеко не все из них уже покинули этот мир.

Конечно, просто так от него не избавиться: преподаватель академии — это вам не пропавший из кадки огурец. Однако если начальство узнает, что по его недосмотру погиб ученик, особенно если он — наследник какой-нибудь знатной фамилии, то скандал будет — о-го-го. А последствия для оставшихся в академии некромантов — и вовсе не предсказуемы.

Но тогда получается, что сегодняшний сбой — это камешек в огород Лонера? Быть может, результат неразрешимых разногласий в коллективе преподавателей? Месть? Еще какие-то причины, о которых мне пока ничего не известно?

Отступив от двери, я бесшумно прокрался мимо стоящих друг за дружкой столов, благополучно миновал несколько рядов парт и уже направился к выходу, как сзади донесся отчаянно громкий скрип открываемой двери и полный тщательно скрываемого раздражения голос:

— Что-то забыли, адепт?

Я замер, мысленно выругавшись на свое невезение, а потом медленно обернулся и как можно спокойнее ответил:

— Да. Я где-то потерял свой учебник.

Да простит меня Нич за эту наглую ложь…

Я собирался сказать еще кое-что в свое оправдание, пряча наспех придуманную полуправду за многословными кружевами лжи, но неожиданно увидел стоящего в дверях преподавателя и буквально подавился заготовленной фразой. Потому что только сейчас понял, почему за время урока тот ни разу не встал из-за стола: у старого мэтра отсутствовала левая нога, начиная от самого паха. За прошедшие с момента нашей последней встречи годы он успел где-то ее потерять, поэтому теперь опирался на два деревянных костыля и явно не испытывал восторга от этого обстоятельства.

Более того, когда я вытаращился на аккуратно заправленную штанину, мысленно отругав себя за невнимательность, его лицо скривилось, как от застарелой боли. В глазах промелькнула тщательно сдерживаемая ярость, пережитое унижение… а потом оно стало таким же бесстрастным, как и раньше.

— Вы нашли его? — словно ничего не случилось, холодно осведомился он, глядя мне прямо в глаза.

Я растерянно моргнул.

— Что? А… нет еще, мэтр. Видимо, обронил где-то в другом месте.

И заколебался, не зная, как справиться с ошеломительной правдой, которая так неожиданно на меня обрушилась.

— Вы хотели меня о чем-то спросить? — словно прочитал мои мысли Лонер. Все такой же прямой, несгибаемый, упорно не желающий признавать свое уродство и тщательно скрывающий даже от себя, чего ему стоит просто стоять вот так напротив и делать вид, что все в порядке.

Я непроизвольно покосился на его пустую штанину и, тяжело вздохнув, покачал головой.

— Нет, мэтр. Простите за беспокойство.

После чего отвернулся и, на мгновение прикрыв глаза, поспешил покинуть аудиторию. Но когда я уже решил, что все трудности на сегодняшний день закончились и я могу снова со спокойной душой доверять давнему другу, Лонер неожиданно решил меня окликнуть.

— Как ваше имя, адепт? — спросил он, когда я уже переступал порог.

Я во второй раз обернулся и честно ответил:

— Гираш.

— Я имею в виду полное имя. Полагаю, у вас нет причин его скрывать?

Вообще-то есть, но мы, вероятно, говорим не о том моем имени.

— Барон Вальтиер Сугнар Гираш Невзун, — коротко поклонился я, в кои-то веки сделав это по всем правилам. — К вашим услугам.

— Как вы сказали? — ошеломленно переспросил Лонер, внезапно изменившись в лице. — Невзун?!

Я вздрогнул, услышав в его голосе неподдельное, но отнюдь не приятное удивление, и запоздало прикусил язык. Но было уже поздно: в глазах мэтра полыхнуло мрачное пламя, пальцы на костылях сжались, бледные губы сложились в тонкую линию, а в голосе появилось столько яда, что им можно было убить даже на расстоянии:

— Рад знакомству, господин барон. Надеюсь, вам понравится в нашей академии.

— Несомненно, — пробормотал я, а затем быстро вышел, молча проклиная себя за тупость и всей кожей чувствуя, как в спину вонзается острый, полный жгучей ненависти взгляд очень важного для меня человека, которого я только что сделал своим кровным врагом.

ГЛАВА 15

Не хочу никого расстраивать, но, кажется, у вас серьезные проблемы…

Надпись на взрывательном амулете

— Привет, — уныло бросил я, поднимаясь на крыльцо лечебницы. — Скажи хоть ты мне что-нибудь хорошее… Мастер Ворг у себя?

Артефактная дверь слегка выгнулась навстречу и сложила губы в огорченную улыбку.

— Полчаса назад поступил срочный вызов, поэтому профессор в спешке уехал и велел никого сюда не впускать.

У меня вытянулось лицо.

— Никак в королевском доме что-то стряслось, вот же демоны! А обо мне он, случайно, не упоминал?

— Нет. А должен был?

Я бросил тяжелую сумку прямо на землю, плюхнулся на крыльцо и, вперив мрачный взгляд прямо перед собой, кивнул.

— Он обещал поговорить с ректором. Велел зайти сегодня после уроков, и я честно зашел.

— Извини, — виновато вздохнула дверь за моей спиной. — Занятия закончились поздно, поэтому он наверняка ничего не успел. Никто же не знал, что мастер срочно понадобится одному из своих клиентов.

— Да-да, — раздраженно буркнул я. — Простых клиентов у мастера Ворга не бывает, поэтому пришлось все бросить и мчаться спасать чье-то драгоценное здоровье, позабыв о своих обещаниях и о том, что для кого-то это может быть важным.

— Эй, ты в порядке? — обеспокоенно спросила вдруг дверь. — Ты сегодня какой-то расстроенный. Что-то случилось?

Я хмуро кивнул:

— Да. Я обидел старого друга.

— Ну, ничего страшного, — ободряюще заметила дверь. — Завтра снова встретитесь, поговорите, ты извинишься, и вы обязательно помиритесь.

— Ты не понимаешь: я смертельно его обидел, — неестественно ровно сообщил я, неподвижным взглядом уставившись на растущие поблизости кусты. — И это грозит мне серьезными осложнениями.

Она запнулась.

— Все настолько плохо?

— Полагаю, от меня попытаются избавиться при первой же возможности.

— В академии нападения на студентов запрещены под страхом лишения дара, — осторожно напомнил артефакт. — Здесь тебя не тронут.

Ну да, конечно. Только Лонеру потеря дара не грозит — у него и так его нет. Зато его жизненному опыту, решительности и целеустремленности можно было только позавидовать.

— Несчастные случаи еще никто не отменял, — безнадежно откликнулся я, а потом вздохнул. — И вообще, я же не буду все время жить в этих стенах?

— По-моему, ты сгущаешь краски, — негромко фыркнула моя собеседница. — Если этот друг настолько для тебя важен, то сходи и поговори. Ты же не специально его обидел?

Я с тоской подумал о перерождении и нелепом совпадении, приведшем к столь неожиданному повороту событий, и покачал головой:

— Нет. Обстоятельства от меня не зависели.

— Значит, ты не виноват! — бодро заключила дверь. — И надо поскорее объяснить это другу!

— Боюсь, он не станет слушать… Скажи-ка, а когда мастер Ворг собирался вернуться?

— Понятия не имею. Но уверена, что сегодня ты его не дождешься.

В душе я, конечно, был полностью с ней согласен, однако мысль о том, что Ворг может вернуться до темноты и обнаружить, что я не выполнил обещание, несколько беспокоила. Старики же капризные, а этот конкретный маг славился причудами, которые с годами не только не исчезли, а еще и приумножились. Не исключено, что, не застав меня смирно сидящим на пороге своего дома, он обозлится, посчитает, что я недостаточно заинтересован в ученичестве, и решит отложить разговор с ректором на неопределенное время. Или вообще позабудет о том, что собирался за меня просить. И тогда плакали мои грибочки…

Прикинув время до отбоя, я снова вздохнул и вытянул уставшие ноги.

— Я все-таки попробую. Вдруг повезет?

— Ну смотри, — неуверенно откликнулась дверь. — Ждать, возможно, придется до самой ночи.

Я хмыкнул и, потянувшись за сумкой, прокряхтел:

— Ничего. У меня есть чем заняться.

В общей сложности я проторчал на пороге лечебницы несколько часов. Не без пользы, конечно — надо было сделать домашку, посмотреть темы на завтра, перекусить, благо еды я утащил из столовой столько, что до утра бы хватило…

Когда с неприятными делами было покончено, а профессор так и не появился, я вспомнил еще об одном важном моменте и, пользуясь случаем, засел за отчет, который обещал предоставить очаровательной леди де Ракаш.

Дверь, кстати, тоже им заинтересовалась и, выяснив, как я получил это необычное задание, долго веселилась, оглашая парк своим скрипучим смехом. А потом расщедрилась на дельный совет, помогла мне с визуализацией, на которую все же хватило моего оскудевшего резерва, и мы совместными усилиями сотворили такой шедевр, что, когда на улице все-таки стемнело и я засобирался к себе, она настоятельно попросила:

— Расскажешь потом, как все прошло. Хочу до мельчайших подробностей представить себе ее лицо, когда она это увидит.

— Всенепременно, — усмехнулся я и, помахав новой подруге, отправился в обратный путь.

По какой-то непонятной, но очень давней традиции в академии никогда не зажигали фонарей. Поэтому пришлось создать светляк и внимательно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться о какую-нибудь кочку и не расквасить нос, украсив зеленую травку такими же кровавыми соплями, как бедный зомби на уроке Лонера.

Собственно, именно потому, что я так пристально вглядывался в землю, мне удалось вовремя заметить неладное и в самый последний момент отпрянуть в сторону, чтобы не наступить на огромного, насупленного, недовольно сопящего таракана, который сидел на самой середине тропинки, молча сверлил меня блестящими черными глазами и угрожающе шевелил длинными усами, нацеленными мне точно в грудь.

Чуть не растерявшись от неожиданности, я оглядел окрестные кусты в поисках ловушек, припомнил, что остался почти без магии, и неуверенно кашлянул.

— Нич? Ты что тут делаешь?

Таракан недовольно зыркнул снизу вверх и, нахохлившись, промолчал.

— Конечно, я рад тебя видеть, но тебе не кажется, что тут не самое подходящее место для выяснения отношений?

Демон! Если он все еще злится, у меня будут крупные неприятности! У него хотя бы половина осталась от прежнего дара, а у меня все резервы на нуле. И если старик сейчас взорвется, от меня мокрого места не останется.

Я сделал было осторожный шаг в сторону, все еще с беспокойством поглядывая в темноту, но Нич неожиданно буркнул:

— Знаешь, я придумал так много точных определений для твоего поступка, пока выбирался из пространственного кармана…

Ну вот, начинается.

— Приготовил для тебя так много эпитетов, пока ждал, когда ты соизволишь появиться. Разработал целую схему действий, создал так много маленьких, но невероятно милых сюрпризов, которые по очереди собирался тебе вручить, когда ты, мерзавец, все же рискнешь показаться мне на глаза…

Я выставил перед собой открытые ладони.

— Нич, давай не сейчас, ладно? Честное слово, у меня был трудный день…

— А у меня — нет?! — неожиданно рявкнул таракан, с шелестом растопырив свои слабые крылья. — Я искал тебя двое суток! В учебных комнатах, в аудиториях, лабораториях… везде, куда смог пролезть! Злился, конечно, сообразив, что ты меня умышленно избегаешь! Хотел мордой тебя ткнуть при первой же возможности! Научить наконец уважать старших! Собирался все-о-о высказать, когда увижу! А когда не нашел… Представляешь, что я пережил, решив, что тебя раскрыли?!

Я тяжело вздохнул:

— Извини. Я просто был очень занят.

— Чем?!

— По дороге расскажу, — схитрил я и протянул ему руку.

Если он будет сидеть у меня на плече, то серьезными заклятиями пользоваться не станет: он же не дурак окатывать самого себя кипятком, подпаливать огоньком или еще какой-нибудь гадостью? Значит, самые опасные ловушки не активирует. Покусать разве что сможет, но я это как-нибудь переживу. Главное — до комнаты живым добраться, а там я его все равно уболтаю.

Нич, с подозрением уставившись на мою ладонь, посопел для приличия, повздыхал, однако отказываться не стал и проворно забрался на привычное место.

— Говори, — буркнул он, устроившись у меня на левом плече и воткнув острые кончики усов мне в шею.

Я сделал вид, что не заметил, и, стараясь ничего не упустить, вкратце пересказал, чем занимался последние два дня.

Как ни странно, допрос, устроенный леди де Фоль в учебке, Нича не заинтересовал. Вернее, он лишь задумчиво качнул одним усом и знаком велел мне продолжать, оставив, видимо, эту информацию просто для сведения. Зато идея с грибочками ему понравилась. Он даже глаза мечтательно прикрыл, едва сообразил, как именно я собираюсь отдавать остатки своего немаленького долга. А когда я дошел до подземелий, он окончательно встрепенулся и навострил уши… ну или что там есть у тараканов. Наконец одобрительно угукнул, а стоило мне заикнуться о Зубище, как у мастера нервно задергались лапки, а в голосе появилось нешуточное волнение.

— Ты уверен? Она действительно тебя узнала?!

— Конечно, — заметно расслабился я, поняв, что страшная месть временно откладывается. — У нее было мое кольцо. Первый темный накопитель, который мне удалось создать самостоятельно. Там даже инициалы сохранились.

— Что ж ты его не забрал? — сварливо поинтересовался Нич, недовольно царапнув мне кожу на шее. — Еще один накопитель нам бы пригодился.

— Он дефектный — копит силу быстро, сохраняет неплохо, да и емкость достаточная, а вот энергию отдает, мягко говоря, с трудом, поэтому для нас с тобой почти бесполезен.

— А твоей твари он, значит, подошел?

— Да, — улыбнулся я. — Только благодаря ему она и протянула так долго.

— Хочу на нее взглянуть, — непререкаемым тоном заявил таракан, снова оцарапав мне кожу. — И как можно скорее.

Я пожал плечами.

— Только сперва переодеться надо — после общения с трупами от меня несет, как от обитателя фамильного склепа Невзунов.

— У тебя что, некромантия была? — насмешливо осведомился Нич.

— Да, — помрачнел я и так же вкратце рассказал о том, как проходило занятие.

Услышав о зомби, учитель снова встрепенулся, особенно когда я дошел до момента с проверкой браслета, а потом сделал долгий выдох.

— Гираш, я правильно понимаю, что на занятии у вас произошло непредвиденное событие? Причем такое, что это смахивает на подставу?

— Да. Я сам не ожидал, что так получится.

— Следы, надеюсь, за собой подтер? — с подозрением уточнил он.

— Думаешь, я так просто взял за основу школу воздуха?

Нич ненадолго задумался, а потом с недоумением спросил:

— А почему ты огнем не воспользовался? Зомби — та же плоть, которая, между прочим, неплохо горит…

Я фыркнул.

— Ты забыл о девчонке: если бы этот увалень сунулся в круг, ее опалило бы так, что наутро родная мать бы не узнала. Круг же заговорен только на нежить. От огня он не смог бы ее защитить. Охранное заклинание не причинило ей вреда, а вот настоящий огонь мог стать для нее опасным.

— Спас, значит, свою некроманточку, — насмешливо хмыкнул учитель, окончательно оттаяв. — Не хотел, а все равно вышло, как я предсказывал… Ладно. Но почему ты тогда землю не взял? Я же учил тебя основам.

— Под прутьями пол металлический, — напомнил я, и он досадливо сморщился.

— Ах да. А воду ты с юности терпеть не можешь.

Я покачал головой.

— Терплю или не терплю — дело десятое… Воздух был нужен мне по другой причине: у заклятий этой школы, если ты помнишь, очень велик шлейф остаточной силы. А у воздушного кулака, в частности, есть одна особенность, ради которой я и рискнул его использовать, — мощная ударная волна. При малейшей неточности она расходится далеко в стороны и надолго портит магический фон возле эпицентра применения.

— Вот как ты испортил следилки! — мгновенно догадался Нич, и я довольно кивнул. — Молодец! Надеюсь, ты без ошибок рассчитал векторы?

— Естественно. Первогодке допустимо ударить первого в его жизни зомби неточно. Внезапный испуг, неуверенность движений… сам понимаешь: это был наилучший вариант. Правда, чтобы сделать ударную волну достаточно широкой, заставив ее зацепить висящие под потолком следилки, мне пришлось вбухать туда столько сил, что из аудитории я выползал на полусогнутых.

— Ты истощил свой дар, — снова насупился учитель, безошибочно отыскав мое слабое место.

— Зато я испортил Лонеру все записи, — возразил я, приближаясь к учебному корпусу.

— Не боишься, что вычислят?

— Нет. Остаточный фон от заклятия упокоения будет держаться на целые сутки дольше, чем от моего заклинания. Зато я доподлинно выяснил, что Верия — прирожденный заклинатель и редкий по силе проклятийник. Когда подрастет, станет превосходной мэтрессой. Если, конечно, еще раньше ее не убьют.

— Так ты из-за этого ходишь такой хмурый? — настороженно поинтересовался Нич.

Я зашел в пустой холл учебного корпуса и направился к телепортационной арке.

— Не только. Я сегодня сдуру представился Лонеру полным именем.

— Что?!

— Расслабился, — повинился я, задержавшись у арки на пару минут. — Забыл, что, в отличие от нас с тобой, он продолжает люто ненавидеть не только Нева, но и всех его потомков.

— Погоди-погоди… насколько я помню, перед смертью… ну там, у меня в склепе… ты успел перебросить свое тело обратно в родовой замок?

— Да.

— И туда же кинул записку, где сообщил, кто тебя убил?

— Да, — снова согласился я, окончательно помрачнев. — Только это была не записка, а наша с тобой следилка… помнишь, ты хотел записать подробности эксперимента и предъявить их потом Совету в качестве доказательства? Так вот. Я в последний момент успел ее подправить, оставив запись о том, как получаю удар в спину. Так что все, кому было интересно, как убили бывшего главу Темной гильдии, прекрасно знали, кто такой барон Евгродус Невзун. Вероятно, этим и объясняется тот факт, что после окончания войны и в то время, когда стране остро требовались грамотные некроманты, его потомки вели затворническую жизнь на окраине, не рискуя о себе напоминать.

— Еще бы, — буркнул Нич. — С таким пятном на репутации… может, если бы ты не сообщил его имя, никакой войны-то и не началось бы?

— Началась бы, Нич, — криво улыбнулся я, все-таки активируя арку. Поздно уже, в самом-то деле. Если не вернусь в жилой корпус до отбоя, кто-нибудь обязательно заметит. — Я просто хотел, чтобы в моей смерти не винили светлых и не раздували пожар там, где в этом нет необходимости. Но, видимо, кому-то он был настолько нужен, что, даже имея на руках прямые доказательства, некто, не знаю пока, кто, умудрился использовать их в своих целях и начать такую масштабную кампанию, что… В общем, я был рад, когда вышел из стазиса и узнал, что все благополучно закончилось.

— Ну да. А теперь собственноручно воскресил память о тех черных днях у некроманта, который когда-то был твоим хорошим другом и преданным соратником!

Я виновато развел руками и шагнул в открывшийся портал.

— Сглупил.

— Да он тебя в порошок сотрет!

Я мысленно согласился, что Лонер действительно может попробовать, но ответить не успел по вполне серьезной причине. Оказавшись в холле первого этажа башни и сделав всего пару шагов в сторону комнаты, я натолкнулся на поджидающего меня старшекурсника, который зачем-то перегородил единственный проход.

— Вот ты где… — зловеще улыбнулся тот тип, которому я намедни подсунул одну бесполезную вещицу. — Что, мелкий, готов к неприятностям? Ты продал мне не ту простыню!

— Что значит «не ту»? — справедливо возмутился я. — Какую обещал, такую и продал!

— На ней не было ни единого следочка! — рявкнул в ответ старшекурсник. — Она была чистой! А я какую у тебя просил?!

Я демонстративно отвернулся.

— Ничего не знаю. Простыня была та самая. Я ее просто выстирал, и все дела.

— Выстирал?! — злобно прошипел парень, неразумно схватив меня за мантию. — Ах вы-ы-стирал… а клеймо на ней ты тоже сам вышивал?!

Я гордо задрал нос.

— Нет. Это была иллюзия. Я нес ее мастеру Воргу в подарок. И отдал бы лично в руки, если бы не твое заманчивое предложение.

— А ну верни деньги, сопляк! — властно потребовал парень, наматывая край моей мантии на кулак. Видно, опасался, что я прям возьму и побегу.

— Гираш, а это что за идиот решил к нам пристать? — вдруг подал голос Нич, предусмотрительно юркнувший под мантию и теперь вопрошающий откуда-то у меня из-под мышки. — Что-то мне его рожа кажется знакомой…

Я чуть не подавился, но все же ответил:

— Да жлоб какой-то с третьего курса. Имени не знаю — он отказался отвечать.

— Почему решил, что он именно с третьего? — снова донеслось из-под мышки.

— Для второго слишком борзый, — фыркнул я, получив удовольствие при виде ошарашенной физиономии парня. — Для четвертого — слишком мелок. Нашивки[17] на груди нет, так что пятый и выше отпадает и остается только третий.

— Ясно. Но рожа его мне все равно знакома. Где-то я ее уже видел… слышь, мелкий, ты, случаем, не из рода Регилль?

— Эй, да ты прямо напрашиваешься на тумак! — внезапно вызверился на меня старшекурсник и качнулся вперед, угрожающе стиснув мою мантию. — Кто там у тебя говорит?!

Я надменно выпрямился.

— Внутренний голос.

— Чего-о?!

— Что слышал. И тебе лучше ответить, пока он не вошел в раж и не начал буянить.

— Вспомнил! — радостно воскликнул Нич, перебравшись ко мне на грудь и неосторожно высунув из-под мантии длинный ус. — Вспомнил, где я видел эту смазливую морду. Эй, тупоголовый, а графиня Тересса де Регилль тебе, случайно, не родственница?

— Бабка, — икнул от неожиданности парень, непроизвольно выпустив из рук мою помятую мантию. — Только она померла год назад.

— Жаль, — искренне огорчился Нич. — Хорошая была бабка. И магиня хоть куда. А уж красавица… у-у-у… помню, мы с ней как-то…

— Нам пора, — заметив, как отвисает челюсть у старшекурсника, я торопливо завершил разговор и поспешил хлопнуть себя по груди, чтобы оборвать поток ненужных воспоминаний. — Время уже позднее, детям спать пора, а не слушать чужие откровения… Доброй ночи.

Парень как стоял, так и сел на подвернувшееся кресло. А я торопливо юркнул в свою комнату и, захлопнув дверь, с облегчением прислонился к ней спиной.

— Ф-фу… Нич, в следующий раз давай без душещипательных воспоминаний, а?

— Ты не понимаешь! — упрямо возразил учитель и проворно выпутался из складок моей одежды. После чего спрыгнул на пол, ловко забрался на комод, потом перешел на постель и там принялся возбужденно расхаживать туда-сюда. — Я ее знал! Мы с Терессой одно время были так близки, что…

— Хватит! — отрубил я, уставившись на разглагольствующего таракана тяжелым взглядом. — Ты хотел посмотреть на подземелья или нет?!

— Хотел, — остановился он и тоже взглянул на меня. — А еще я хотел тебя наказать. В воспитательных целях.

Я скинул с плеч пропахшую мертвяком мантию и с облегченным вздохом завалился на постель.

— Тогда давай быстрее. Я устал и хочу спать.

— Взбесившийся голем… — словно не услышав, мечтательно протянул Нич. — Сбоящие амулеты… пустые тетради, откуда исчезли бы все твои домашние задания, и их пришлось бы снова и снова переписывать, потому что ни одна буковка там ни на миг бы не задержалась… взбунтовавшиеся учебники, начинающие мерзко визжать всякий раз, когда ты к ним прикоснешься… кошмары, которые крутились бы в твоей голове… ночь за ночью… день за днем… я был готов неделями не спать ради того, чтобы ты прочувствовал всю глубину моего возмущения твоим гнусным поступком…

Я с вялым удивлением повернул голову.

— И почему же ты до сих пор этого не сделал?

Нич недобро сверкнул глазами, на мгновение опалив меня прожигающим взглядом, а потом… равнодушно отвернулся.

— Знаешь, я тут подумал и решил, что, возможно, несколько погорячился. У тебя и в самом деле не было выбора. Просто возникшую проблему ты, как всегда, решил с помощью тех инструментов, которыми уже научился неплохо пользоваться.

— Чего? — изумленно замер я. — Какими еще инструментами?

— Насмешкой и эффектом неожиданности, — зевнул таракан, устраиваясь у себя на подушке. — Так что я все обдумал и по здравом размышлении решил, что не буду испытывать на тебе свои задумки. При условии, конечно, что ты больше не станешь меня подставлять перед малолетками.

У меня чуть ум за разум не зашел, когда я попытался понять причины столь странного поведения. Чтобы вредный упрямый старик вдруг решил спустить мне насмешку? Чтобы он, часами готовившийся к страшной мести, вдруг отступился? Что бы между нами ни происходило за эти годы, но злопамятство — наша общая черта, кстати — еще ни разу не уступало каким-либо сантиментам.

Разве что случилось нечто такое, что заставило его передумать?

Тогда, с мелкотой в столовой, я действовал на одних рефлексах, потому что придумывать нужно было срочно и желательно такое, чтобы дети поверили. Более того, мне было нужно, чтобы они отвлеклись и не заостряли внимание на том, что я хотел скрыть сам факт наличия у себя спутника. Небольшая шутка, как правильно заметил Нич, вполне могла разрядить обстановку и перевести этот опасный эпизод в разряд обыденных студенческих баек.

Но чтобы мастер Твишоп сам до этого додумался и принял как должное… или же ему кто-то подсказал?

— Ни-и-ич, — угрожающе протянул я, приподнявшись на локтях и уже догадываясь, откуда он мог получить нужную информацию. — Ты что, подслушивал?!

Таракан вяло дрыгнул лапкой.

— Я тебя искал. И нашел только возле лечебницы. Как раз в тот момент, когда ты изливал душу чужому артефакту, вместо того, чтобы сразу пойти ко мне и все рассказать.

Я замер.

Он что, все это на свой счет принял?!

— Ты там много наговорил: про дружбу, старых друзей, свою глупость и то, что за совершенную ошибку вскоре придется расплачиваться… — продолжал рассуждать Нич, не замечая, как у меня постепенно вытягивается лицо. — Но, между прочим, я никогда не давал тебе повода думать, что могу испепелить кого-либо всего лишь за глупую шутку. Не настолько я стар, Гираш. И еще не выжил из ума, чтобы подобные небольшие размолвки, которые, как мне кажется, ты устраиваешь специально, чтобы придать жизни необходимую остроту, могли заставить меня поступить с тобой так, как ты не заслуживаешь. Ты ведь, несмотря ни на что, все еще остаешься моим учеником?

Под внимательным взглядом тараканьих глаз я неловко заерзал.

— Да, конечно.

— Тогда и говорить нечего, — удовлетворенно заключил Нич и отвернулся к стене. — Не волнуйся, Гираш: кошмаров сегодня не будет.

— Спасибо, учитель, — деревянным голосом откликнулся я и закрыл глаза, намереваясь наконец отдохнуть.

— Эй, — внезапно возмутился он, заставив меня беспокойно дернуться. — Ты чего это, спать тут удумал?! А как же подземелья, которые ты обещал мне показать?!

ГЛАВА 16

Свои обещания надо выполнять. Смерть — это не оправдание.

Надпись на могиле некроманта

— Невзун, вы опять не выспались? — устало спросил мастер фон Берден, заметив, что я снова сижу на уроке с закрытыми глазами.

Я помотал головой.

— Нет, что вы. Как раз сегодня я спал достаточно.

И это была сущая правда. Потому что первым занятием у нас сегодня стояла магия земли, и я ее с чистой совестью прогулял, а точнее — благополучно продрых, потому как считал, что нецелесообразно убивать вечно хмурого мастера Руха только из-за того, что он очень хочет видеть меня на своих уроках.

И это было тем более актуально, потому что уснул я лишь ближе к рассвету. Большую часть ночи я работал гидом для престарелого учителя, показывая ему старые лаборатории темных. Знакомил с Зубищей, которая сперва приняла его за добычу и попыталась скушать. Демонстрировал познания в картографии, потому что явившийся на призыв Томас, как выяснилось, добыл для нас ценные сведения. Наконец, лично обследовал ту часть подземелий, которая располагалась вплотную к необходимым нам подвалам, а потом подробно инструктировал нетерпеливо повизгивающую зверюгу, которой страсть как хотелось что-нибудь разрушить.

Решив, что большую часть работы ей придется делать днем, пока башня пустует, мы составили подробный план. Обязали Томаса следить, чтобы тварюга не начала рыть подкоп в другом направлении. Мне пришлось потратить остатки резерва на создание управляющих заклинаний, и мастер фон Берден это заметил.

— Вы скверно выглядите, Невзун, — сказал он, хмуро оглядев мою бледную физиономию. — У вас, похоже, проблемы с даром?

— Это временное явление, — вежливо ответил я. — Я просто немного перенапрягся.

— Жаль, что мастера Ворга нет на месте. Вам бы не помешала помощь лекаря. Или хотя бы отдых.

«А вот это верно, — подумал я, глядя на то, как преподаватель отходит к своему месту и возвращается к теме лекции. — Еще только четвертый день учебы, а я уже жду не дождусь выходного».[18]

Как бы то ни было, но больше меня не трогали. Я спокойно досидел до конца урока, от нечего делать начав составлять карту аур своих однокурсников. Затем плотно пообедал, восполняя потраченные вчера силы. Сделал вид, что не заметил, как пришедшие в столовую темные кидают в мою сторону недвусмысленные взгляды. Дождался, когда они удалились, не рискнув завязывать разговор у всех на виду. И только потом засобирался на третье занятие, совершенно точно зная, что до завтрашнего утра мы больше нигде не пересечемся.

— Некроманточка… — плотоядно оскалился из-под моего локтя Нич, провожая темных долгим взглядом. — Зря ты ей не ответил. Она могла бы облегчить нам работу.

— Хватит одной Зубищи, — вполголоса ответил я, раздумывая над тем, что из еды лучше прихватить с собой. Однако Нич, из принципа не желая уходить, не наевшись до отвала, тут же вцепился в куриную ногу.

— Да она будет рыть подкоп не один день! А некроманточка привела бы нас в подвалы сразу!

— Тогда ее придется брать с собой и объяснять, зачем они вообще мне понадобились.

— Подумаешь… — фыркнул таракан, жадно доедая мясо с моей тарелки, пока я выбирал между пирогами и фруктами: сумка-то не безразмерная. — При желании ты легко мог бы от нее отделаться!

— От нее — да. Но не от толпы ее коллег, которые не оставят нас наедине. Как ни крути, а Зубища надежнее.

— Кстати, а почему «ЗБ»? — внезапно заинтересовался Нич и высунулся из-под рукава. — И что это за номер, который ты ей присвоил?

— «ЗБ» означает «зайцевидный большезуб», — так же тихо пояснил я, поспешно прикрывая его локтем. — Это профессор Ирум так ее обозвал. А номер дал я, включив туда день, час и месяц своего рождения.

— Тринадцатый день… седьмой час… четвертого месяца… гм. И зачем это было нужно?

— Я тогда увлекался числовой символикой и пытался составлять цифровые закономерности, взяв за основу простейшие рунные схемы. Они, правда, себя не оправдали, но в то время мне казалось это интересным.

— Ну, с Зубищей, можно сказать, у тебя получилось. Хотя тут еще надо учитывать влияние твоего источника, наличие поводка и последующего стазиса… Кстати, ты скверно выглядишь, Гираш. Я тебя вчера загонял?

Я мотнул головой:

— Просто случай с Лонером никак не идет у меня из головы.

— Вот почему ты сегодня такой рассеянный… даже не заметил, что я подложил тебе в тарелку протухший огурец.

Я только отмахнулся:

— Подумай сам: как бы ты поступил на месте Лонера, если бы понял, что твои ученики в опасности?

— Помог бы, конечно, — фыркнул учитель. — За адептов преподаватель отвечает головой. И, что бы ни произошло во время урока, вина за случившееся ляжет на его плечи. Так что, заметив неладное, я бы встал, несмотря на артроз, подошел к клетке и прибил тварь, которая рискнула поставить под угрозу мою репутацию. А уже потом стал разбираться, кто ее туда приволок и по каким причинам фиксаторы на секционном столе оказались ненадежными.

— Но что, если в тот момент ты не мог бы встать? И у тебя не было бы дара, которым ты мог бы воспользоваться, чтобы защитить своих учеников?

— Я даже с одной ногой допрыгал бы до клетки, — проворчал таракан, наконец отваливаясь от тарелки. — И нашел способ справиться с тварью. Как минимум поднял бы клетку, чтобы дети смогли убежать.

— И создал угрозу для остальных?

— Гираш, ну что ты мне тычешь в глаза инструкциями?! Без тебя прекрасно знаю, что это запрещено, но что-то же сделать было нужно?

Я невесело хмыкнул.

— А если ничего нельзя было сделать? Если тот, кого ты позвал на помощь, не явился на зов? Учти: счет идет на секунды… и ты все еще отвечаешь за жизни тех, кто находится в клетке, точно так же, как и тех, кто остался вне ее. Что делать, если ты бессилен что-либо изменить?

Нич нахохлился.

— Можно было подбежать… ну хорошо, подползти к клетке! Погреметь но ней костылем, отвлекая внимание твари! Попрыгать, поорать, потыкать или просто кинуть в мертвяка тем же костылем, наконец… попробовать его заманить в дальний угол, чтобы дети сумели убежать!

— Клетка сделана так, что ее не открыть без магического воздействия. Правила безопасности, Нич, — замок ведь можно и когтями вырвать… а поднимать ее, когда внутри находится нежить, строго запрещено.

— Даже если и так, я бы не смог ничего не делать в такой ситуации!

— А Лонер смог, — тихо сказал я. — Он был неспособен нам помочь и не имел права рисковать остальными. Он не стал терять достоинства, ковыляя по аудитории на костылях. Не стал усиливать панику в классе, демонстрируя ученикам свою беспомощность. Он просто ждал, Нич… а для этого нужна железная воля, хладнокровие и невероятное самообладание, которого раньше я в Лонере не замечал.

— Зато я замечал, — недовольно буркнул таракан. — Есть у меня один знакомый некромант, который на его месте поступил бы точно так же…

Я усмехнулся.

— На месте Лонера я бы даже на костылях полез к решетке, подгадывая момент, чтобы удачно проткнуть излишне прыткого мертвеца. У свежих зомби, к твоему сведению, есть несколько слабых мест — у них очень податливые мягкие ткани, которые все еще сохранили связь со спинным мозгом. Один удар острым предметом в основание шеи, как раз между шестым и седьмым позвонком, и…

— Что ж ты его сам-то не использовал, раз такой умный?

— А светлым это не преподают, — снова усмехнулся я, поднимаясь из-за стола. — Прикосновению смерти обучают лишь мэтров, да и то — на последнем курсе. Ну и наемных убийц, разумеется, потому что этот способ очень уж удобен для бесшумного устранения клиентов.

Нич огорченно вздохнул, проследив за тем, как я сгребаю в сумку все подряд. А затем шмыгнул под мантию и затаился, готовый к переноске за пределы столовой.

— Какой у тебя следующий урок? — приглушенно пробубнил он уже оттуда.

И я впервые за утро улыбнулся:

— Вода. Полагаю, Лилитана де Ракаш будет очень рада меня видеть.

— Что это? — брезгливо осведомилась маркиза, когда перед началом урока я подошел и торжественно положил на ее стол стопку аккуратно перевязанных тесемочкой листов.

Ее прелестное лицо при этом выразительно скривилось, чувственные губы сложились в презрительную усмешку, но глаза смотрели настороженно, цепко. Как будто подозревали подвох.

Я обезоруживающе улыбнулся.

— Отчет, сударыня. Вы же просили его составить после отработки у мастера Ворга?

Она тут же нахмурилась.

— Да, конечно.

И кончиком изящного пальца отодвинула мой конспект в сторону.

Я коротко поклонился, всем видом показывая, что не забыл о правилах этикета, и вопросительно кивнул на ее стол:

— Вы позволите?

— Что именно? — сперва не поняла она, а потом досадливо сморщилась. — Ах, эта ваша глупая шутка…

— Увы. Это не шутка, а жизненная необходимость, — учтиво ответил я, подумав про себя, что могу здесь и помереть со скуки, если что-нибудь срочно не предприму. — Так вы позволите?

— Нет, — неожиданно отказала маркиза и решительно поднялась из-за стола. — Хватит того, что вы в прошлый раз подняли на уши весь класс. Занимайте свое место… но рядом с остальными, Невзун! И, пожалуй, начнем уже урок.

— Как прикажете, — снова поклонился я и, отвернувшись, бодро направился к ближайшему подоконнику. Куда и уселся с самым независимым видом, с комфортом устроив на коленях сумку и положив на нее раскрытую тетрадь.

Лилитана де Ракаш процедила сквозь зубы:

— Невзун, что опять за шутки?!

— Я занял свое место, — невозмутимо откликнулся я. — И я сижу рядом с остальными.

— Но я велела вам сесть в общем классе! — повысила голос маркиза, заставив шушукающихся адептов поспешно закрыть рты и повернуть головы в мою сторону.

Я покачал головой:

— Нет. Вы велели занять место, не уточняя, каким оно должно быть. За исключением того, что я должен сидеть рядом с остальными учениками. Я сел так, чтобы соблюсти оба этих условия.

Она со свистом выпустила воздух сквозь губы, мазнула по мне раздраженным взглядом, а потом резко отвернулась.

— Ваше поведение вызывает серьезные сомнения в стремлении получать новые знания, Невзун. И говорит об отсутствии желания благополучно сдать экзамены, которые вас не минуют.

Я беззаботно поболтал висящими в воздухе ногами.

— Буду иметь это в виду, миледи. Спасибо за предупреждение.

Наверное, я перестарался с нагнетанием обстановки, потому что маркиза ничего не ответила, но зато громко поскрипела зубами и в довольно резкой форме сообщила классу, что сегодняшний урок начнется с проверочной работы. Причем с письменной. После чего велела убрать учебники с парт, потребовала достать чистые листы бумаги и лично раздала каждому из беспокойно ерзающих учеников персональное задание.

— Опишите мне все заклятия воды первого порядка, господин Марион. Леди Ирия, вам придется назвать все известные вам особенности магии воды и ее отличия от магии других стихий. Леди Илона, перечислите, пожалуйста, десять основных принципов работы с водяной стихией. Господину Скарву достанется вопрос о заклятиях второго порядка, его соседу слева необходимо описать их отличия от заклятий первого порядка, а соседу справа, соответственно, — от третьего. Леди Диора распишет нам три главных уравнения, с помощью которых можно рассчитать силу воздействия стихии на единичный предмет стандартных размеров и фоном в десять магических единиц. Ее подруга сделает то же самое, но уже для двух предметов с теми же размерами и фоном в два раза ниже предыдущего. Господин Ломьер проведет расчеты для предмета с массой, вдвое превышающей стандартную. Остальные займутся решением схожих задач, но с условиями, которые сейчас появятся на ваших листах. А вы, господин барон…

Взгляд леди де Ракаш на мгновение остановился на моих болтающихся ногах.

— Вы, я думаю, вполне сможете сделать более интересную работу. Изобразите схему воздействия магических потоков на стандартный объект со стандартным магическим фоном при условии, что вы маг-универсал с очень скудными возможностями и способны пользоваться только заклятиями первого уровня. Приступайте.

Я чуть не рассмеялся, когда маркиза надменно вскинула подбородок и вернулась за свой стол, пребывая в полной уверенности, что посадила меня в лужу. Нет, конечно, она была в своем праве и не вышла за рамки школьной программы первых дней обучения. Весь необходимый материал мы уже получили, так что формально предъявить ей претензии было нельзя. Тем более что ничего сверхординарного от меня не требовалось. Кроме хорошего понимания основы всех четырех стихийных школ и умения быстро и аккуратно рисовать.

Высунув от усердия язык, я принялся за чертежи, краешком глаза посматривая на безупречный профиль маркизы. На то как она сперва презрительно молчит, свысока поглядывая на несчастных адептов. Как изредка постукивает по столешнице ноготком, предупреждая тех, кто излишне ворочается на лавке и подает соседям умоляющие знаки. А потом, утомившись пресекать многочисленные подсказки, от нечего делать косится на мирно покоящийся в углу отчет.

У меня аж рука замерла, когда магесса задержала на нем взгляд и словно бы заколебалась. На моих губах появилась саркастическая ухмылка, так что пришлось поспешно уткнуть нос в схему и не поднимать его до тех пор, пока леди де Ракаш не убедилась, что мне совсем-совсем не до нее.

Когда она протянула руку и как бы невзначай подвинула к себе мой титанический труд, прикрытый сверху скупо подписанным титульным листом, я даже дыхание затаил, чтобы не выдать себя неосторожным движением. С нескрываемым удовольствием отметил, что перетягивающая отчет лента сползла на стол. А потом увидел, что маркиза все-таки перевернула первый лист, и радостно хрюкнул.

К счастью, магесса этого не услышала. Обведя надменным взором старательно скрипящих перьями адептов, она опустила взгляд на мои каракули, затем перевернула второй лист и… застыла, как изваяние, потрясенно уставившись на нарисованную там картинку.

Собственно, это была даже не картинка, а тщательно иллюстрированный доклад на тему вскрытия трупа. И для того, чтобы он выглядел совсем уж сногсшибательно, я снабдил рисунки простенькими, но очень качественными иллюзиями, которые придавали изображению объем, глубину и делали его почти живым.

Беда в том, что создание иллюзий — довольно трудоемкий процесс, требующий предельного сосредоточения. Для качественного рисунка нужно в совершенстве знать предмет, ставший основой для работы, изучить его в деталях и, чтобы случайно в иллюзию не вкралась посторонняя мысль, ни в коем случае не отвлекаться. В противном случае вы, желая показать другу флегматично жующую корову на зеленом лугу, рискуете вместо нее нарисовать свою одноклассницу, мысль о которой крайне не вовремя проскочила в вашей шальной голове.

Ментальная магия коварна, поэтому нет ничего удивительного, что пару раз, ну ладно, не пару, а больше, мои мысли упорно возвращались к человеку, который стал причиной моего пребывания в секционной. Для юного светлого мага, пораженного красотой очаровательной маркизы, это было бы так естественно! Поэтому, создавая иллюзии лежащего на столе тела, он совершенно случайно наложил на него трепетный образ вышеупомянутой леди. И, будучи впечатлительным мальчиком, так же случайно представил ее себе несколько… неодетой. Ну, насколько хватило его богатого воображения.

Когда маркиза узнала в накрытом простыней теле свою собственную фигуру, у нее пропал дар речи.

Когда на следующей странице с этого самого тела оказалась откинута простыня, из ее горла вырвался сдавленный стон, больше похожий на гневный рык, который мог бы напугать даже привыкшего ко всему некроманта.

Но когда чуть ниже в отчете появилась целая серия детализированных рисунков, последовательно и очень точно описывающих процесс вскрытия со всеми подробностями, с торчащими из-под кожи ребрами, выпотрошенной грудной клеткой, вздутыми кишками и демонстративно разложенными на столе внутренними органами, над которыми уже застыла рука с зажатым в ней острым скальпелем, леди стало резко не по себе. Потому что при внимательном рассмотрении можно было заметить, и она, несомненно, это увидела, что на каждом из этих рисунков неизменно присутствует одно и то же лицо.

Признаться, мне всегда было интересно знать, как себя чувствуют люди, узревшие собственный труп в такой компрометирующей ситуации. Представляете: смотришь на чужое тело, понимаешь, что оно чужое, но потом вдруг, будто по волшебству, оно начинают меняться… руки, бедра, грудь, лицо стремительно плывут, приобретая вполне узнаваемые черты…

Сперва ты просто смотришь, не в силах поверить в то, что это правда. Но потом в груди холодеет от осознания. Лицо становится все четче. Реальнее. Ближе. И в какой-то момент ты с содроганием понимаешь, что видишь самого себя. Как будто смотришь в зеркало и с ужасом сознаешь, что это ты лежишь на секционном столе… это твое тело разрезано, как свиная туша… и это над тобой занесено острое лезвие, хотя ты еще вроде бы дышишь и даже можешь членораздельно говорить…

Жуть, правда?

Но это еще не все. Потому что ниже, старательно привлекая к себе внимание умышленно посаженными кляксами, шли такие же подробные комментарии, в которых то и дело мелькали фразы: «В процессе вскрытия трупа леди де Ракаш (имя старательно зачеркнуто)… неизвестного мужчины выявились следующие изменения. В теле (очередная жирная клякса, буквально бросающаяся в глаза и тоже подразумевающая некое имя) найдены признаки несомненного старения… В ходе изучения материала сердечной мышцы (на этот раз имя не видно, но легко угадывается по размерам кляксы) того же неизвестного трупа обнаружены пораженные жировыми бляшками сосуды, а в печени объекта — несомненные признаки злоупотребления крепкими напитками, что привело к ее структурной перестройке и задержке крови в брюшной полости…»

И так далее, и тому подобное. Вплоть до вывода о причине смерти, в котором аж дважды… ну, это я просто увлекся… мелькали тщательно заштрихованные места.

Когда с лица леди де Ракаш сошла вся краска, а дыхание стало похожим на последние вздохи агонизирующей лани, я демонстративно поставил в конце своей схемы жирную точку и бодро спрыгнул с подоконника. После чего, игнорируя завистливые взгляды адептов, с гордостью положил исписанный лист на преподавательский стол.

— Госпожа де Ракаш, я ее добил!

— Ч-что? — непроизвольно вздрогнула маркиза, пугливо накрыв рукой лежащие перед ней бумаги, и резко подняла голову. — Кого вы добили?!

— Схему, — вежливо улыбнулся я, заставив ее в панике покоситься на проверочный лист. — Я закончил работу и сдаю ее вам на проверку.

Взгляд маркизы метнулся в сторону отчета, а затем застыл на моем невозмутимом лице.

— К-какую еще проверку?

— Которую вы хотели устроить. Помните? Мое задание? Схема воздействия магических потоков на стандартный объект со стандартным магическим фоном?

— А… д-да. — Маркиза дрожащими пальцами поправила сбившуюся прическу и незаметно вытерла выступивший на виске пот. — Оставьте. Я посмотрю попозже.

— С вами все в порядке? — участливо спросил я, пытливо заглядывая ей в глаза.

— Д-да. Что у меня может быть не в порядке?

— Тогда, может, вы хотите дать мне еще какое-нибудь задание? — вкрадчиво уточнил я, слегка наклонившись над столом.

— Нет, — поспешила отодвинуться леди. — Возвращайтесь на свое место, барон. Вы уже достаточно… поработали. И, как я вижу, неплохо освоили материал.

— Благодарю, — широко улыбнулся я и бодрым шагом вернулся на подоконник.

Остаток урока я провел в блаженном ничегонеделании. Меня никто ни о чем не спрашивал, не задирал, не пытался уколоть или язвительно поинтересоваться, в каких таких местах сейчас витает моя душа. Меня не теребили, не требовали объяснений, не допытывались, хорошо ли я слышу. Красота, да и только!

Когда прозвенел долгожданный звонок, леди де Ракаш в изнеможении приложила руки к вискам и, плотно зажмурившись, нетвердым голосом сказала:

— Все свободны.

После чего буквально упала на свой стул и, уронив голову на скрещенные руки, окончательно забыла про удивленно переглядывающихся учеников.

Убедившись, что воспитательных мер для нее больше не понадобится, я бесшумно подошел, осторожно собрал разлетевшиеся от ее порывистого движения листки. Как бы невзначай провел над ними раскрытой ладонью и, так же незаметно отступив назад, вкрадчиво мурлыкнул:

— До свидания, леди…

Она вздрогнула, будто ее ударили, и резко отняла руки от бледного, хотя и не потерявшего красоты лица. Но я уже был далеко — беззаботно посвистывающий, бодро помахивающий своей сумкой и ловко крутящий длинными пальцами остро заточенный карандаш.

ГЛАВА 17

Наказание за ошибки неотвратимо. Так же, как и сама смерть.

Мэтр Гираш

— Это было жестоко, — с чувством сказал Нич, когда я завернул за угол. Спрыгнув с потолка, он уверенно устроился на привычном месте — у меня на плече и покачал головой. — Даже для тебя.

Я равнодушно пожал плечами.

— Она пожелала меня унизить. Я ее напугал.

— Думаешь, она это заслужила?

— Адепты не те люди, за счет которых должен самоутверждаться преподаватель. К тому же, надеюсь, ты не забыл, кто, едва вступив в Совет магов после твоей смерти, активно ратовал за то, чтобы оттуда убрали некромантов? И кто на последнем собрании убеждал твоего преемника, что «мерзким чернокнижникам» там не место?

— Я помню, — неохотно признал мою правоту Нич и, забравшись под воротник мантии, тяжко вздохнул. — Но ты ведь понимаешь, что маркиза обязательно доложит ректору.

— Пускай. Способность к созданию иллюзий — врожденное умение старого барона Невзуна, зафиксированное во время становления дара и занесенное в Реестр магов. И нет ничего странного в том, что я его «унаследовал». Мастер Лиурой наверняка написал об этом, когда подавал мои документы.

— Так ты для этого перед отъездом подсунул ему под нос иллюзорного паука, плетущего из паутины его собственное имя?

— Я же не дурак, чтобы скрывать от него такие очевидные вещи?

— А резерва тебе не жалко? Только-только начал его восстанавливать и тут же потратил на какую-то дурацкую шутку.

— Я потратил его на важное дело, — ровно ответил я, пряча зажатый в ладони рассеиватель. — Не переживай — примерно через минуту все иллюзии из отчета исчезнут, а еще через полчаса даже архимаг не поймет, что они там вообще были. Любая проверка подтвердит, что леди просто померещилось.

Нич покачал головой.

— Я, конечно, знаю, что жизнь мэтра состоит из бесконечных расчетов, но не думал, что ты просчитываешь на годы вперед.

Я хмыкнул.

— Ну на годы у меня не хватает времени… Знаешь, сколько у меня было планов на гильдию? А на наши с тобой открытия? И где они сейчас, эти планы? Теперь я просчитываю лишь ближайшее будущее и полагаю, что этого вполне достаточно.

— Какой у тебя следующий урок? — поменял тему разговора Нич, явно не желая спорить.

— Никакой, — улыбнулся я. — У первокурсников всего три занятия в день, так что сейчас я могу перекусить и наведаться в лечебницу в надежде, что мастер Ворг соизволил вернуться.

— А если его нет?

— Тогда по-быстрому нарисую домашку и спущусь проведать Зубищу. Надо выяснить, как у нее успехи, и посчитать, за какой срок она управится с тоннелем.

— Логично, — согласился таракан. — Только я бы на твоем месте начал сразу со второго пункта: Ворг наверняка еще странствует. Хотя, конечно, возможность подобраться к грибочкам даже меня заставляет надеяться на лучшее…

Он как в воду глядел: дверь в лечебницу по-прежнему была заперта. И при моем появлении лишь виновато улыбнулась, честно сообщив:

— Извини. Я все еще не могу тебя впустить.

— Не появлялся? — на всякий случай уточнил я, мысленно корректируя свои планы.

— Нет. Но ты можешь его подождать, — лукаво намекнул артефакт. — И я все еще не забыла, что ты не так давно обещал нарисовать мне глаза.

— Как только краску добуду — сделаю, — клятвенно заверил я. — Но у Снудера разве чего допросишься.

— А в прошлый раз как ты ее взял?

— Стащил.

— Так почему не можешь в этот?

— Он запоры на двери поменял, — со вздохом признался я. — И у меня пока не было возможности внимательно их изучить. Но я помню, не сомневайся. Так что как только — так сразу, ладно?

— Иди, — неохотно отпустила меня дверь. — Если профессор вернется, скажу, что ты заходил дважды.

Я расплылся в широкой улыбке:

— Спасибо, драгоценная!

И поспешно ретировался, пока бурчащий артефакт не засек, что я не один. Потом добежал до учебки, нырнул в портал, привычно стерев запись об этом в следилке. А оказавшись в подземелье, неожиданно обратил внимание на то, что в темной его части совсем не осталось пыли, и обеспокоенно пробормотал:

— Та-ак. Это еще что за дела? Кто успел тут прибраться?

— Может, преподаватели нагрянули? — встрепенулся Нич.

— Не похоже. — Я прислушался к едва уловимому отсюда шуму и покачал головой. — Зубища все еще грызет стену — значит, никого не было. Томас бы заметил посторонних.

— Ты это о ком? — внезапно вынырнул из ближайшей стены вышеупомянутый призрак и с любопытством огляделся. — Кроме вас, тут никого нет. И никто не заходил со вчерашнего дня.

— Тогда куда делась пыль? — с подозрением осведомился Нич, выбравшись из-под складки мантии.

Томас удивленно на него посмотрел.

— Дык я и убрал. Вы же здесь следов оставили уйму. Да и Зубища ваша не по воздуху летает. И я подумал: а ну как кто-то увидит и поймет, что сюда заходили? Вот и прибрался. А что не так?

— Все так, — поспешил заверить я недоумевающее привидение. — Молодец. Как там у вас успехи?

Призрак расцвел от похвалы, как первый весенний цветок, и, направившись в сторону, откуда доносился шум, с важным видом доложил:

— Как я уже говорил, расчеты предварительные, потому что в саму башню я войти не сумел — защита не пустила. Но, исходя из конфигурации и расположения исследованных мною тоннелей, ваша зверушка преодолела за сегодня примерно треть предполагаемого расстояния.

— Так много? — приятно удивился Нич.

— Так мало? — огорчился я, рассчитывавший на несколько другие цифры.

Томас неуверенно кашлянул.

— Ну… расстояние может быть и большим. И, конечно, меньшим — в случае если я неверно определил траекторию. Вы ведь понимаете — из-за особенностей защиты…

— Мы поняли, — с досадой прервал я ненужные разглагольствования.

— Я просто хотел заметить, что даже эти показатели — очень ориентировочные. Надо ждать результатов.

— Такими темпами мы можем ждать результатов неделю, — проворчал Нич, спрыгивая на пол.

Я только вздохнул.

— А у нас есть другие варианты?

— Некроманточка-а-а… — с намеком промурлыкал таракан и едва увернулся от тычка под кончики торчащих из-под панциря крыльев. — Гираш, это просто смешно. Почему ты не хочешь использовать такой очевидный ход?

— Именно потому, что он очевидный! — устав талдычить об одном и том же, не сдержался я и рявкнул так, что по подземелью загуляло испуганное эхо. — И потому, что появление Зубищи — тот самый неучтенный фактор, который никто не сможет просчитать!

— Понял, — кротко ответил мастер Твишоп, поспешив удалиться на безопасное расстояние. — Прости, что спросил.

Я фыркнул, сделав знак удивленно округлившему глаза Томасу помалкивать, а потом услышал быстро приближающийся шорох и буркнул:

— Нич, вернись.

— Зачем? — насторожился таракан, на всякий случай отбежав еще немного вперед.

— Нас услышали. Так что, если не хочешь оказаться у Зубищи в пасти, вернись и залезь мне на плечо.

— Еще чего! — пренебрежительно отмахнулся таракан, бесстрашно двинувшись дальше. — Твоя зверушка меня знает и никогда не тронет. Ты же еще вчера меня с ней познакомил.

— Я бы не был в этом так уверен… — вполголоса пробормотал Томас и мудро залетел за мою спину.

Мастер, к своему несчастью, этого не увидел и с горделивым видом потрусил дальше, не заметив наших с призраком понимающих усмешек.

Когда он завернул за угол и скрылся в правом тоннеле, мы с Томасом остановились и навострили уши. Когда впереди послышался быстро нарастающий цокот, так же дружно хмыкнули. А когда этот звук внезапно оборвался, пожали друг другу руки… ну, или сделали вид, что пожали. И ничуть не удивились, когда за поворотом раздался испуганный вопль, какая-то возня, невнятный ор Нича, а потом все стихло. Сразу после того, как до нашего слуха донесся звучный щелчок могучих челюстей и послышалось довольное бархатистое мурлыканье.

— Прожевала? — деловито предположил Томас, когда из тоннеля, облизываясь, выбежала довольная до безобразия Зубища.

— Скорее проглотила, — не согласился я и свистом подозвал сыто рыгнувшую тварь.

— Не боишься, что с твоим другом что-нибудь случится?

— Нежить нежити глаз не вырвет. Если он не застрял у нее в зубах, значит, ничего страшного не случилось.

Тем временем зверюга отряхнулась, улыбнулась всеми тремя пастями, одним прыжком преодолела разделяющее нас расстояние и с урчанием прижалась к моей ноге, царапая штанину колючими шерстинками. Потерлась, как кошка, облизала мне руки, счастливо высунула языки, когда я одобряюще похлопал ее по спине. Подставила жесткий затылок, застонав от удовольствия, когда я поскреб его пальцами, смешно скособочилась и ожесточенно принялась долбить по полу задней лапой, словно от щекотки.

— Надеюсь, это не блохи, — с беспокойством отодвинулся Томас, когда у Зубищи перекосилась пасть от наслаждения, а из-под острых когтей вылетели самые настоящие искры.

— Какие блохи? — удивился я. — Что им там жрать-то? Она ведь неживая.

— Ну не знаю… может, вы еще кого в этих лабораториях вывели? Вдруг это новый вид, который питается именно нежитью?

— Чушь, — отмахнулся я. — Зомби, упыри, умертвия — это всегда пожалуйста. А до блох как-то не додумались. Как считаешь, наш горделивый таракан еще не переварился?

Томас, опасливо выбравшись из-за моей спины, внимательно оглядел брюхо Зубищи, облетел ее по кругу, держась на почтительном расстоянии, а потом с сомнением ответил:

— Не знаю. Но полагаю, какой-то урок из этого он извлек.

— Поверю тебе на слово… Зубища, плюнь бяку!

Тварь удивленно вскинула голову, словно не веря, что я это всерьез, но быстро поняла, что с добычей придется расстаться, и огорченно вздохнула. После чего сжалась, как пружина, подобрала брюхо, а потом звучно отрыгнула опутанного вязкой слизью таракана, и подняла жалобный взгляд, как бы молчаливо спрашивая: хозяин, а может?..

— Свой, — скрепя сердце скомандовал я, и в ее огромных голубых глазах появилось глубокое разочарование.

Окинув лежащего на спине таракана прощальным взором, с особенной нежностью оглядев вяло шевелящиеся лапки и соблазнительно трепыхающиеся усики, она окончательно сникла и, опустив короткий хвостик, потерянно прижалась ко мне в поисках защиты и понимания.

— Ничего. — Я легонько хлопнул расстроенное чудовище по толстому боку. — Когда вернемся домой, разрешу тебе поохотиться на Жраку. Пусть растрясет жирок и вспомнит, что умеет быстро бегать. Он тебе понравится, правда.

— Хзя-а-аин?! — радостно вздрогнула тварь. А потом счастливо уткнулась в меня носом, повесив на штанину длинную соплю, потерлась, моментально размазав ее по всему бедру, и довольно засопела. — М-мое…

— Тьху! — неожиданно пришел в себя Нич, поразительно резво перевернувшись на живот. Гадливо отплевавшись от чужих слюней и брезгливо отряхнувшись, он тут же воинственно приподнялся на задние лапы и, оглядев зияющий пустотой тоннель, громко возопил: — Где эта наглая тварь?! Я спрашиваю: где эта мерзкая, забывчивая, зубастая, проворная до тошноты…

А потом наткнулся на смирно сидящую всего в одном шаге от него Зубищу и резко осекся.

— Ага. Вижу… Гираш, ты что-то говорил про плечо?

Я спрятал усмешку и молча протянул руку. Дождался, когда он торопливо заберется повыше, а потом потрепал благодарно заурчавшую нежить по загривку и нейтральным тоном заметил:

— Хорошая девочка. Ну, показывай свои успехи…

Зубища действительно справлялась неплохо и за утро умудрилась вырыть немаленький тоннель, который сделал нас еще на несколько шагов ближе к заветной цели.

Одна беда — проход оказался слишком узким: туда едва-едва пролезали мои плечи, поэтому пришлось объяснять недоумевающей тварюшке, зачем надо расширять получившуюся нору, затем пристально следить за ее работой, а потом топать на ужин, надеясь, что хотя бы к выходному она докопается до нужного подвала. И уже после этого во второй раз бежать в лечебницу, чтобы убедиться, что мастер Ворг до сих пор не вернулся, а также узнать от новой знакомой, что по этой причине вторая пара у нас завтра будет заменена с целительства на занятие по магии земли. Информация была своевременной и важной, поэтому я не пожалел потраченного времени и тем же вечером позаимствовал из кладовых Снудера еще одну банку краски.

Следующий день я начал с того, что прихватил с собой одну из дорожных сумок, где когда-то находились мои вещи, и, прикрыв ее простенькой иллюзией, отправился опустошать столовую. Загрузившись под завязку, я припрятал распухшую от продуктов сумку в одном из коридоров, не пожадничав потратить свои скудные резервы на наложение маскирующих чар. С трудом высидел занятие по основам рунной и заклинательной магии, умудрившись без помарок написать сразу две проверочные работы и несказанно удивив этим мастера Нардо. После чего ловко улизнул от однокурсников, вернулся за сумкой и, пользуясь тем, что второй пары лично у меня не будет, снова спустился в подземелья.

Зубища, учуяв запах еды, обрадовалась так, что мне стало неловко за то, что я раньше не догадался ее покормить. А потом еще и досадно, потому как после сытного обеда довольно облизывающаяся нежить не только не разленилась, как это случается с живыми, а настолько активно принялась за работу, что к концу второй пары даже Томас с удивлением заметил, что мы близки к успеху.

Заставив Нича слазать в образовавшуюся дыру и проверить ее на наличие охранных заклинаний, я с легкой душой оставил Зубищу трудиться дальше. А сам направился в столовую, плотно перекусил, почти не отвлекаясь на препирания с раздраженным тараканом, и довольно долго пребывал в благодушном настроении. Даже улыбнулся зашедшим в столовую темным, среди которых были мои старые знакомые, и утвердительно кивнул, заметив, как Верен подал знак, что хочет поговорить.

Однако когда я явился на урок с госпоже Шариэль де Фоль и с порога обнаружил, что она как-то очень уж пристально на меня смотрит, у меня в груди шелохнулось неприятное предчувствие. Казалось бы, что может быть плохого, если миловидная дама, на губах которой неизменно гуляет легкая улыбка, на пару мгновений задержала взгляд на опоздавшем ученике? Но память о нашем прошлом разговоре заставила меня быть подозрительным.

За время урока я пару раз ловил на себе ее изучающий взгляд и неоднократно чувствовал направленное чужое внимание. И, если я все правильно понял, после окончания занятия меня ждала еще одна любопытная беседа.

Сам урок прошел на удивление спокойно. Меня ни о чем не спросили, проверочных работ не устраивали. Так что я смог наконец закончить схему по аурам однокурсников, лениво полистал лежащий перед самым моим носом учебник по магии воды для второго курса, но не нашел его достойным интереса, поэтому отложил, не добравшись даже до середины, и остаток урока просто-напросто проскучал. Зато когда прозвенел звонок и ученики начали с радостным гомоном собираться, позволил себе замешкаться и ничуть не удивился, когда к столу подошла магесса де Фоль и негромко попросила:

— Невзун, задержитесь.

Сделав удивленное лицо, я послушно отступил обратно к креслу, ожидая, что будет дальше, но она покачала головой:

— Не надо садиться — мы побеседуем с вами в другом месте.

Ого. А вот это уже интересно!

— Идите за мной, — мягко улыбнулась преподавательница и устремилась к выходу. Я подхватил сумку и, мысленно себя похвалив, последовал за леди, стараясь соблюдать дистанцию и гадая, верны ли мои предположения.

Выйдя в коридор и почувствовав, как кто-то легонько дернул меня за штанину, я едва не улыбнулся, но незаметно юркнувший под мантию Нич предупреждающе царапнул меня лапой. После чего забрался куда-то в район подмышки и затих, изредка щекоча кожу кончиками длинных усов.

Леди де Фоль ничего не заметила — в этот момент она как раз подошла к телепортационной арке, активировала ее идеально выверенным движением кисти и, не оборачиваясь, повторила:

— За мной.

Под удивленными взглядами толкавшихся в холле адептов я с невозмутимым лицом шагнул в открывшийся телепорт. Следом за магессой вышел в точно таком же, только пустующем холле. Мельком огляделся и, обнаружив, что нас занесло в административный корпус, довольно хмыкнул.

Кажется, беседа будет гораздо увлекательнее, чем я надеялся.

— Сюда, — вполголоса бросила леди, уверенно двинувшись по единственному коридору, в котором было понатыкано огромное количество совершенно одинаковых дверей. — Не отставайте, Невзун. Здесь искажено пространство, поэтому не советую вам теряться. Тем более в такой неподходящий момент.

— Чем же он неподходящий? — полюбопытствовал я, остро сожалея, что не могу воспользоваться печатью.

— Нас ждут, — кратко отозвалась магесса.

— Правда? И кто же, позвольте спросить?

— Скоро узнаете.

Я огорченно вздохнул:

— Вот так всегда. Когда нужны ответы на вопросы, окружающие крайне не вовремя решают поиграть в загадки.

— Не надо шутить такими вещами, Невзун, — на мгновение обернулась идущая впереди леди и чуть сузила глаза. — Это может плохо сказаться на вашем будущем.

Я только хмыкнул:

— А я не шучу. С моей позиции ситуация выглядит именно так, как я сказал.

— Ваша позиция, к счастью, не единственная, — отрезала магесса и снова отвернулась, продолжив путь. — Не стоит быть таким самоуверенным.

Я молча пожал плечами: вообще-то имею право.

Интересно, почему учителя в академии проявляют такую агрессию по отношению к ученикам? Мастер фон Берден постоянно язвит, госпожа де Ракаш откровенно издевается, мастер Ворг… ну да он всегда был чудаком, так что со старика какой спрос? Но даже леди де Фоль, несмотря на вызывающую неосознанное доверие внешность, оказалась весьма необычной особой с двойным… а то и тройным дном. Пожалуй, лишь графиня де Ривье была со мной честна на протяжении этой недели.

Но чего они добивались? И какие эмоции хотели вызвать у первогодок, многие из которых впервые в жизни столкнулись с таким пренебрежением? Хотя, может, на это и рассчитано? Борьба с классовыми предрассудками требует жертв, да? Пусть даже эти жертвы — всего лишь юные недоумки с обостренным чувством собственного достоинства, которым еще только предстояло узнать, что весь остальной мир не крутится вокруг их капризов.

В таком случае я не понимаю местное начальство: неужто не было способа сделать то же самое, но попроще? В мое время все было иначе: светлых оберегали от малейших трудностей, тогда как темных, напротив, пытались сломать на каждом уроке. А теперь дело обстоит с точностью до наоборот. Но если кто-то решил, что ему удастся сделать светлых жестче и циничнее, а темных — мягче и покладистее, то он не представляет, на что замахнулся. И не подозревает, какие проблемы наживет, если сумеет даже частично реализовать эту задумку.

— Невзун, постарайтесь хотя бы полчаса вести себя прилично, — остановилась перед одной из дверей и снова обернулась ко мне леди де Фоль.

Я сделал честное лицо.

— Разве было время, когда я вел себя иначе?

Она только головой покачала и толкнула деревянную створку.

— Вы неисправимы. Постарайтесь не показывать это хотя бы сейчас. Если, конечно, хотите выйти сухим из воды.

После чего зашла внутрь и негромко сказала:

— Мастер Умдобр, я привела его.

— Спасибо, Шариэль, — ответил ей ректор и, как только магесса сдвинулась в сторону, открывая проход в просторный, скромно обставленный кабинет, в котором помимо нас присутствовало еще несколько человек, едва заметно улыбнулся. — Адепт Невзун, рад наконец лично с вами познакомиться.

ГЛАВА 18

Ура! Свершилось! Пусть и не так, как планировалось.

Молодой мэтр при виде первого умертвия

В кабинет ректора я зашел с высоко поднятой головой. Прямой, как палка от метлы, смирный, как упокоенный зомби, и серье-о-озный… как не знаю кто. Начальство надо уважать, да. И всячески это демонстрировать. А что может лучше доказать готовность к грядущему разносу, чем каменная морда, остекленевший взгляд и плотно сжатые в преддверии допроса губы?

Перешагнув через порог и обогнув по пути магессу де Фоль, я сделал ровно пять шагов и, вперив неподвижный взор прямо перед собой, остановился как вкопанный.

— Здравия желаю, господин ректор! — вытянувшись во фрунт, зычно гаркнул я так, что леди Шариэль поспешила заткнуть правое ухо. — Адепт Невзун по вашему приказанию прибыл!

Мастер Умдобр, не вставая из-за стола, удивленно приподнял седые брови.

— У нас не армия, молодой человек. Можете расслабиться.

Я заинтересованно покосился влево-вправо, но нашел пожелание вполне приемлемым и обрадованно сдулся.

— Как прикажете, мастер Умдобр. Рад приветствовать.

Магистр вскинул брови еще выше, глядя на меня исподлобья с совершенно нечитаемым выражением, а потом вдруг усмехнулся и, сложив руки на животе, откинулся на спинку кресла.

Вообще-то мы с ним уже виделись на общем собрании. Но тогда мастер Умдобр стоял далеко, прячась в тени административного здания, а теперь я мог без труда сосчитать все волоски в его бородке и с точностью измерить размеры каждой из его морщинок.

Быть может, мы и раньше встречались: лет пятьдесят назад Фалькус Умдобр как раз начинал восхождение по служебной лестнице, заняв в АВМ скромную должность преподавателя магии воздуха, но я был так занят экспериментами, что почти не интересовался личностями тех, с кем случайно сталкивался в коридорах столичной ратуши. Так что можно считать, что сегодня мы познакомились.

Сказать, что он мне не понравился, пожалуй, нельзя, хотя полноватое румяное лицо, мясистый нос и глубоко посаженные глаза производили несколько отталкивающее впечатление. Однако живой, острый и совсем не стариковский взгляд, а также лукавая, на редкость обаятельная улыбка с лихвой перекрывали эти недостатки внешности.

Помимо ректора в кабинете находилась леди Лилитана де Ракаш. Мрачная, как грозовая туча, и чем-то явно недовольная, маркиза неподвижно застыла в самом дальнем от входа кресле и невидящим взглядом смотрела в окно, за которым беззаботно порхали яркие бабочки. В соседнем кресле расположился мастер Нарди фон Берден, чьи ритмично постукивающие по подлокотнику пальцы выдавали тщательно сдерживаемое нетерпение. А напротив, положив ногу на ногу, с комфортом устроилась графиня де Ривье — она единственная при моем появлении приветливо улыбнулась и даже позволила себе легкий кивок.

Леди де Фоль заняла последнее свободное место в комнате. Почувствовав на себе изучающий взгляд ректора, я тут же перешел в наступление.

— Простите, мастер Умдобр, можно вопрос? Чем я заслужил честь присутствовать сегодня в вашем кабинете?

Ректор помолчал, явно нагнетая атмосферу, а потом едва заметно усмехнулся.

— А вы как думаете?

— Не могу знать! — тут же вытянулся я, вперив неподвижный взгляд в свое непосредственное начальство.

— Тогда я вам подскажу, — хмыкнул мастер Умдобр, одновременно кинув выразительный взгляд на леди Ракаш. — Сударыня, у вас, как я понял, есть претензии к молодому человеку?

Леди надменно вздернула подбородок.

— Да, магистр. Мне показалось, что этот юноша чрезмерно дерзок. Я считаю, что его поведение должно быть рассмотрено советом преподавателей с последующим принятием решения о достойном наказании.

Я чуть не ухмыльнулся. Ну надо же, какая смелая. Интересно, она потребует показательной порки или обойдемся менее суровыми мерами?

— Что вы на это скажете, адепт? — снова поднял на меня лукавый взгляд ректор.

Я звучно щелкнул каблуками и, вытянувшись во весь немаленький рост, браво отчеканил:

— Невиновен по всем статьям, господин ректор! Леди действительно показалось!

— Что?! — чуть не подпрыгнула на своем кресле магесса. — Мастер Умдобр, вы это слышали?!

— Смело, — едва-едва шевеля губами, уронил мастер фон Берден. Так, чтобы соседка не услышала.

Ректор при этом сдавленно кашлянул, графиня де Ривье спрятала улыбку, и только магесса де Фоль не отреагировала и сидела все с тем же непроницаемым лицом, с каким зашла в комнату.

— Мастер Умдобр! — повысила голос маркиза, и ректор снова кашлянул.

— Да, конечно, я слышал… адепт Невзун, вам известно, почему у леди сложилось о вас дурное впечатление?

Я вежливо улыбнулся.

— Я не настолько самоуверен, чтобы полагать, что мое мнение — единственно правильное, магистр. Но даже если оно верное, то его вовсе не должны разделять окружающие. Поэтому, безусловно, леди имеет право думать обо мне иначе, нежели я сам. Законом это не запрещено.

По губам графини де Ривье снова скользнула понимающая улыбка, фон Берден и де Фоль остались подчеркнуто спокойны, если не сказать нейтральны к моей шпильке. Зато маркиза поперхнулась так, будто ее ткнули носом в горячую кашу, и моментально вспыхнула.

— Да как ты… смеешь?!

— По существу, мастер де Ракаш, — в третий раз кашлянул ректор, легонько хлопнув ладонью по столу. — Прошу вас, строго по существу и, пожалуйста, не нарушая правил этикета.

— Вот! — Маркиза резко встала и, выудив из воздуха неаккуратно сложенную стопку мелко исписанных листков, бросила ее на столешницу. — Посмотрите, что этот наглец нарисовал! И скажите, кто из нас нарушил правила этикета!

Я изобразил самую кроткую из своих улыбок и смиренно опустил глаза.

— Что это? — заинтересованно потянулся к отчету ректор.

— Это он принес мне с отработки! — рявкнула леди, на мгновение забывшись. Но когда магистр вопросительно приподнял одну бровь, тут же осеклась и спохватилась: — Прошу прощения, мастер, но моему возмущению нет предела!

— Я понял. — Мастер Умдобр вежливым жестом предложил даме вернуться на место, а когда она села, принялся неторопливо просматривать мой научный опус.

Изучал он его довольно долго. Так долго, что я чуть не забеспокоился. А когда он наконец поднял на меня абсолютно непроницаемый взгляд, я даже начал подумывать, что где-то напортачил.

— Неплохо, — в оглушительной тишине скупо оценил мои художества ректор. — У вас похвальное знание строения человеческого тела, молодой человек, и достойные уважения способности к рисованию… Какое заклинание вы использовали, чтобы получить такую точность изображения?

— Никакое, — скромно кашлянул я. — Я уже говорил леди де Ракаш, что неплохо рисую.

— То есть вы сделали это сами? — наконец позволил себе удивиться магистр. — Без магии?

— Конечно. Для развивающих заклинаний я пока слишком слаб.

— Но о том, что они существуют, вы все-таки знаете? — прищурился ректор.

Я хмыкнул.

— Я не невежда, мастер. И если бы была такая возможность, обязательно нашел способ облегчить себе труд. Но, увы, пока это искусство остается для меня недоступным, поэтому обхожусь тем, что есть.

— О, да у вас же дар почти на грани истощения! — «внезапно» заметил мое плачевное состояние мастер Умдобр. — И явно не первый день. Ну, конечно, вы не смогли бы использовать развивающие или другие затратные заклинания этой группы. По крайней мере, на протяжении последних двух суток. Лилитана, напомните мне, пожалуйста, свои претензии к юноше.

Я мысленно ухмыльнулся и решил, что, пожалуй, новый ректор мне нравится. А вот леди де Ракаш, похоже, намека не уловила и вместо того, чтобы призадуматься, лишь негодующе фыркнула:

— Он использовал в своем отчете иллюзию, профессор. Нелепую и совершенно дерзкую! Это возмутительно!

— Простите, а что за иллюзия? — внезапно оживился мастер фон Берден.

— О таких в приличном обществе не говорят!

— В самом деле? Это уже становится интересным…

Я мысленно хихикнул, уловив в голосе мастера нотки неподдельного злорадства.

— Адепт, что скажете? — плавно перевел на меня взгляд магистр. — Вы знаете, о чем идет речь?

— Понятия не имею, — пожал плечами я и даже не соврал: леди ведь не сказала, какую из десятка иллюзий она имела в виду?

— Но этот вид магии вам знаком? — продолжал настаивать светлый.

Я послушно кивнул.

— Еще до поступления в академию наставник провел со мной несколько ознакомительных уроков по этой теме.

— Значит, вы действительно могли внести иллюзию в свой отчет, как и утверждает леди де Ракаш?

— Теоретически? Да, конечно…

— Вот видите, профессор! — торжествующе воскликнула маркиза. — Он сознался!

— Простите, в чем? — полюбопытствовал я. — Разве я совершил что-то противозаконное?

— Да! Вы изобразили меня в таком виде… — перехватив полный неподдельного интереса взгляд мастера фон Бердена, маркиза внезапно осеклась. Потом с силой сжала пальцы на подлокотнике кресла, раздула ноздри и процедила: — Это непростительно!

— К сожалению, я все еще не понимаю, что вы имеете в виду, леди. Вы не могли бы сформулировать свои обвинения точнее?

Леди де Ракаш снова вспыхнула, как маков цвет, и замолчала, судорожно подыскивая слова. А мастер Умдобр многозначительно усмехнулся в бороду и мягко пояснил:

— Полагаю, магесса де Ракаш хотела сказать, что вы умышленно внесли сюда некоторые иллюзорные элементы несколько… вольного содержания, и именно это вызвало ее искреннее возмущение.

— Да что вы говорите? — изумился я. Какое возмущение? Вообще-то я надеялся, что она будет в бешенстве. — Простите великодушно, но я почти уверен, что ничего такого, да еще со злым умыслом, не собирался делать!

Угу. Ключевые слова здесь «почти» и «не собирался». Да и умысел у меня был самый что ни на есть добрый.

— Кстати, а посмотреть на них можно? — внезапно поинтересовался я, глядя на магистра честными глазами.

— Да-да, — снова оживился мастер фон Берден. — Я бы тоже хотел взглянуть. Ведь, как бы ни были серьезны обвинения маркизы, без доказательств мы не сможем судить о степени виновности юного барона.

Ректор сокрушенно развел руками:

— Боюсь, леди была неосторожна и в порыве негодования удалила вышеупомянутые иллюзии, поэтому показать их я вам не могу. В данный момент отчет безупречно чист и не содержит ни единого следа ментальной магии.

— Так у меня есть еще один, — спохватился я и под удивленными взглядами полез в сумку. Вытащил оттуда вторую стопку таких же листов, перевязанных, как и первая, тонкой тесемочкой, и с торжественным видом взвесил на ладони. — Вот. Пожалуйста.

Маркиза де Ракаш замерла, впившись глазами в компрометирующие ее бумаги, а потом заметно дрогнувшим голосом спросила:

— От-ткуда это?

Я повернул голову и с удовлетворением заметил, как побледнело ее красивое лицо.

— Вы же велели сделать отчет в двух экземплярах. Я сделал.

— Д-дайте сюда…

— Господин ректор, — словно не услышав, почтительно произнес я и, сделав два быстрых шага, аккуратно положил отчет ему на стол. — Можете ознакомиться.

Магистр странно кашлянул, покосившись на несчастную маркизу, которая уже, видимо, представила, что он там увидит, и впала в настоящий ступор. Затем неторопливо развязал тесемочку, в полнейшей тишине просмотрел один лист, второй, третий. Выудил из стопки самый нижний листок. Пробежав глазами последние строчки, неожиданно нахмурился, зачем-то вернулся к середине отчета. Потом хмыкнул, пролистал еще несколько страниц и наконец отложил бумаги в сторону.

Я выжидательно замер, всем видом изображая смирение.

— Ну что могу сказать… — с непроницаемым лицом заключил магистр, словно не замечая вжавшейся в кресло маркизы. — Отчет действительно хорош и в точности соответствует первому экземпляру. Помарок, правда, в нем меньше, однако ни одной иллюзии я не заметил…

Я бодро кивнул, потому что их там и не было, а леди Ракаш растерянно замерла.

— Ч-что?! Их нет?!

— И поэтому, — продолжил мастер Умдобр, — у меня нет оснований подозревать в недобром умысле находящегося здесь адепта.

Угу. Я, хоть и сволочь, но все же не настолько, чтобы морально уничтожать излишне самоуверенную леди, да еще в присутствии посторонних, за такие пустяки, как попытка ударить меня молнией на уроке. Поэтому второй отчет я сделал без подвоха.

И леди де Ракаш, судя по всему, это оценила. Потому что сперва ее взгляд испуганно метнулся на стол ректора, затем — на меня, еще чуть позже — на коллег и наконец — снова на стол. Когда ей стало ясно, что магистр не шутит, ее бледное лицо вновь порозовело, а из груди вырвался отчетливый вздох облегчения, но я предпочел его не заметить.

— Однако, — неожиданно хмыкнул мастер Умдобр. — Учитывая данные вашего досье, молодой человек, я вполне могу предположить, что, имея предрасположенность к ментальной магии, вы действительно могли… неосознанно, конечно… наложить на один из отчетов… или на один из ваших рисунков, которые, признаться, произвели на меня впечатление… некую иллюзорную составляющую. Особенно если во время написания отчета позволяли себя излишне эмоциональные мысли в отношении леди де Ракаш.

Я смущенно ковырнул носком ботинка пол и потупился.

— Ну, разве что случайно… Ментальная магия такая непредсказуемая, а леди Лилитана столь красива…

— Поскольку ваши способности к самоконтролю все еще оставляют желать лучшего, то образы получились нестойкими и легко поддались внешнему воздействию. Чем и объясняется их исчезновение из первого отчета и полное отсутствие во втором.

Точно. Как он здорово все объяснил! Мне даже напрягаться не пришлось.

— Соответственно доказательств вашей вины я здесь не усматриваю, — заключил магистр. — Но поскольку слова леди де Ракаш имеют для руководства академии определенный вес, то я не могу просто так от них отмахнуться и вынужден сделать вам предупреждение, адепт Невзун…

Я встрепенулся.

— Способности к ментальной магии — весьма своеобразный талант, — пояснил свою мысль ректор. — Его нельзя оставлять без присмотра и тем более использовать без должного контроля. А вы, насколько мне известно, еще не посетили ни одного занятия по данной теме, которая хоть и является самостоятельной дисциплиной, все же входит в курс по изучению магии жизни.

Взгляд мастера Умдобра стал совсем строгим, а голос заметно похолодел.

— В нашей академии прогулы недопустимы, адепт Невзун. Тем не менее вы позволили себе без объяснения причин пропустить сразу три важных занятия. И мне интересно знать почему?

— Да, мне тоже, — вдруг скрипнула у меня за спиной дверь, впуская в кабинет слегка запыхавшегося мастера Руха Мкаша. — Приветствую всех и прошу прощения за опоздание — с адептами задержался.

Я чуть не подпрыгнул от неожиданности, узнав его хрипловатый голос, и быстро обернулся, торопливо прикидывая, как быть. А когда встретил хмурый взгляд друида и понял, что он, мягко говоря, недоволен, то быстро переместился вбок, обогнув стол мастера Умдобра. После чего самым наглым образом устремился к окну, бодро распахнул сразу обе створки и, не обращая внимания на ошарашенные взоры преподавателей, сделал глубокий вдох.

— Ух, какой отсюда открывается вид! — восторженно промычал я, прикрывая глаза и жадно вдыхая свежий воздух. — Цветочки, деревья, бабочки порхают…

Кто-то за моей спиной поперхнулся, остальные смолчали и лишь мастер Умдобр негромко хмыкнул.

— Вас так впечатлил задний двор академии, Невзун? Спешу обратить ваше внимание на то, что он целиком вымощен булыжниками, поэтому деревьев тут сроду не было, а трава растет куцыми пучками, которые вряд ли могут вызвать такой бурный восторг.

— Зато как она оживляет пейзаж, — не согласился я, с огорчением оглядев редкие островки пробивающейся сквозь щели между камнями травки. А затем подался вперед, опасно далеко высунувшись наружу и спрятав на мгновение правую руку за тяжелой шторой.

— В чем дело, Невзун? — догнал меня насмешливый голос мастера Руха. — Сбежать собрались?

Я оценил расстояние до земли и поморщился.

— Нет, что вы. Просто видами любуюсь.

— Похвальное стремление, но я бы попросил вас вернуться в кабинет и ответить на заданный вопрос.

— Невзун, вы ведь это не всерьез? — с легким удивлением осведомился мастер Умдобр, когда я в третий раз покосился вниз. — Неужто мастер Рух настолько вас страшит, что вы готовы на что угодно, лишь бы с ним не встречаться?

Я чуть не фыркнул, но, к счастью, объяснять ничего не потребовалось, потому что в этот момент входная дверь снова скрипнула и знакомый ворчливый голос недовольно осведомился:

— Фалькус, что за срочность? Ни на один лишний день задержаться нельзя! Можно подумать, если я хотя бы разок не явлюсь на заседание, ты уволишь меня за неуважение к совету преподавателей!

Ага. А вот и последний человек, которого я хотел сегодня увидеть.

— Здравствуй, Ворг, — тут же улыбнулся ректор. — Ты очень вовремя. Я как раз раздумывал над твоей просьбой и гадал, что же могло тебя заинтересовать в обычном первокурснике.

Я тут же навострил уши и обернулся. Но ошибки не было — на пороге, кутаясь в пыльный плащ, стоял мастер Гриндер Ворг собственной персоной. Сгорбленный, мрачный донельзя и, судя по выражению лица, только-только вернувшийся в академию. Вон даже сумку тяжелую не понес в свою комнату, а раздраженно бросил в дальнем углу.

Интересно, когда он успел поговорить с ректором обо мне?

— А еще, — продолжил тот, словно не заметив, что гость нагло проигнорировал приветствие, — мне было бы очень интересно выяснить, почему твой будущий ученик так настойчиво шарахается от одного из преподавателей, что даже готов сигануть в окно, лишь бы к нему не приближаться. Не говоря уж о том, что молодой человек пропустил все занятия по его предмету и не соизволил пояснить причину прогулов.

Мастер Ворг обежал глазами кабинет и, углядев меня у раскрытого окна, нахмурился.

— Что за шутки, Невзун? Что вам там понадобилось?

— Добрый день, мастер Ворг. Да я… это… свежим воздухом дышу, знаете ли… зеленью любуюсь, солнышком, синим небом…

— Да ну? — недобро прищурился маг. — А стремление к единению с природой как-то может объяснить ваши прогулы?

— Нет. Но я где-то читал, что отдыхать — очень полезно для здоровья. Особенно для молодого неокрепшего организма, недавно пережившего эмоциональное потрясение.

Мастер Ворг нахмурился еще больше.

— Невзун, еще одно слово в таком духе, и я забуду о нашем разговоре. А отметка об отработке так и не появится в общем журнале. Отвечайте: в чем дело? И почему я должен выслушивать подобные вопросы от ректора, если официально вы даже не являетесь моим учеником?

— Прошу прощения, мастер, — тут же повинился я, кротко опустив глаза. — Я не хотел никого оскорбить.

— Тогда почему позволили себе пропускать уроки?

— Да просто предчувствие у меня нехорошее, — неохотно «сознался» я. — Зато на редкость стойкое. И возникло оно именно на уроке по магии земли. Только и всего.

Мастер Рух сузил глаза, явно подумав о чем-то своем, присутствующие в комнате дамы недоуменно переглянулись, леди де Ривье озадаченно нахмурилась, а вот ректор и целитель, напротив, дружно вскинулись.

— Предчувствие?!

Я уныло кивнул:

— Да. Поэтому я предпочел держаться от мастера Руха подальше.

— И давно?!

— С первой встречи, — еще более уныло сказал я, одновременно прикидывая, насколько мне нужно скиснуть, чтобы это выглядело достоверно.

Ректор и Ворг обменялись выразительными взглядами. А потом мастер Умдобр сделал быстрый знак, заставив недоуменно вскинувшего брови Мкаша отступить к стене, а лекарь с досадой буркнул:

— Что ж вы раньше молчали, Невзун?!

Я покаянно вздохнул:

— Не думал, что мне поверят. Это ведь всего лишь предчувствие…

— Для мага, владеющего ментальной магией и обладающего пусть слабым, но все же даром предвидения, не бывает «простых предчувствий»! — возмущенно рявкнул он.

— Простите, я не знал…

— Тем более для мага, который однажды побывал на пороге смерти! А вы там были — я читал ваше досье!

Я мысленно поставил галочку — уточнить, кто еще из преподавателей имел доступ к моим документам.

— Вас же подвергали диагностике!

— Да, но мастер Лиурой не сообщал подробностей. Я знаю, что могу использовать иллюзии… чаще всего неосознанно… а для чего-то большего мне вроде бы рано.

— Это верно: первогодкам некоторых вещей знать не положено, — неожиданно остыл лекарь. — Но раз возникла проблема, придется все проверить.

А затем, скинув дорожный плащ, буркнул:

— Рух, отойдите, пожалуйста, к двери и не приближайтесь к мальчику. Может, это ложная тревога, но я с некоторых пор доверяю чужим предчувствиям и предпочитаю сперва их проверить, прежде чем делать какие-то выводы.

— Вы полагаете, все настолько серьезно? — обеспокоенно привстала со своего кресла графиня де Ривье.

— Сейчас узнаем… Невзун, подойдите ко мне.

Покосившись на друида, я сделал несколько шагов навстречу будущему учителю, но, заметив, как в какой-то момент проклятие на ауре Руха снова зашевелилось, тут же остановился.

— Все. Дальше не могу.

— Почему? — строго посмотрел на меня мастер Ворг.

— Предчувствие…

— Какое именно?

— Мне кажется, что, если я подойду ближе, с мастером Рухом может случиться что-то нехорошее, — осторожно обозначил я свои подозрения.

— Может случиться или же непременно случится? — снова уточнил целитель.

Я ненадолго задумался, а потом ответил максимально честно:

— Я не уверен.

— Хорошо, стойте там, — недовольно проворчал старик и, оставив меня в покое, подошел к удивленному друиду. — Как вы себя чувствуете, Рух? Ничего не беспокоит? Вам не тревожно? Не страшно?

— Мне смешно, — мрачно отозвался «зеленый», кинув на меня подозрительный взгляд. — Потому что я, будучи, как мне кажется, неплохим целителем, не заметил перемен в самочувствии. Ни вчера, ни сегодня, ни три дня назад.

Ворг пренебрежительно фыркнул, одновременно внимательно осматривая «пациента».

— Речь идет не о болезни, Рух. Если вы помните, из всех трудностей со здоровьем лишь проклятия не подлежат самодиагностике. А некоторые из них вообще невозможно заметить, пока они не станут активными… кстати, мальчик прав и не зря так о вас беспокоился: судя по всему, вы прокляты, коллега.

— Что-о-о?!

— Да, — с удивлением заключил лекарь, подойдя к друиду вплотную. Затем положил правую руку ему на переносицу, коснулся кончиками пальцев лба и озадаченно кашлянул. — Проклятие старое, мощное, но, к счастью для вас, не смертельное. Меня волнует другое: где вы могли подхватить эту редкую в наши времена заразу? Судя по следам в ауре, проклятие лишь недавно стало активным, что объясняет вашу беспечность и нашу с вами общую невнимательность. Но даже за эти дни оно вполне могло бы нанести серьезный вред вашему здоровью… скажем, в течение нескольких ближайших недель… если бы мальчика не насторожило нелепое с виду предчувствие.

Мастер Рух замер.

— Вы уверены в этом?

— Я много лет специализируюсь именно на проклятиях.

Вот теперь пришла пора удивиться мне. Чего? Светлый, который умеет снимать темные проклятия?! Это что-то новенькое!

— К сожалению, снять я его не смогу, — словно прочитал мои мысли мастер Ворг и со вздохом убрал руку со лба коллеги. — Не моя стихия, как вы понимаете. Но остановить его и сделать неактивным вполне возможно. Зайдите ко мне в лечебницу послезавтра — попробуем его запечатать. Но будьте готовы, что на это уйдет весь выходной.

— А потом? — нервно провел ладонью по лбу друид.

— Придется искать некроманта, — поморщился лекарь, сгорбившись и высматривая место, куда бы присесть. — И надо будет Лонера спросить. Может, он что подскажет?

Я мысленно кивнул: да, подсказать Лонер может… если захочет, конечно. А вот снимать проклятие придется кому-то другому. Но вряд ли тот молодой демонолог хорошо разбирается в этой теме. Или у них есть другой некромант на примете?

— А мальчишка при чем? — внезапно вспомнил обо мне мастер Рух.

Ворг только хмыкнул.

— Ни при чем. Скажите ему спасибо, что подвернулся под руку и не побоялся довериться чувствам. Фалькус, так что ты ответишь на мою просьбу?

— Забирай, — неохотно согласился ректор, одарив меня внимательным взором. — Юноша действительно интересный. Проверь его.

— Само собой, — хмыкнул Ворг и, заметив, что графиня встала, поспешил занять ее место. — Но у меня к тебе еще один важный разговор…

— Мастер, мы можем идти? — тут же отреагировала леди де Ривье. — Заседание окончено?

— Да, если ни у кого из присутствующих нет больше вопросов.

— У меня один. Касательно характера тех иллюзий, — негромко кашлянула графиня де Ривье. — Но его уже задавал мастер фон Берден и не получил ответа по причине отсутствия доказательств. Так что я, пожалуй, оставлю его на совести леди де Ракаш.

Маркиза вздрогнула и метнула на огневицу раздраженный взгляд, но та только мило улыбнулась.

— Больше вопросов нет? — Ректор обвел глазами присутствующих. — Тогда все могут быть свободны. Рух, задержитесь на пару минут, вы мне еще нужны. Ворг, ты, разумеется, тоже останься. Лилитана, проводите юношу в учебный корпус и убедитесь, что он не заблудится в коридорах.

— Хорошо, магистр, — послушно откликнулась маркиза, а затем взяла меня за рукав и настойчиво потянула к выходу.

Сопротивляться я не стал — все поставленные цели были достигнуты: я законным путем проник в кабинет ректора; пронес туда Нича, чтобы тот изучил магическую защиту и понатыкал следилок; пометил окно кабинета снаружи; создал на ставне небольшую лазейку, чтобы Нич мог беспрепятственно уйти; своими глазами посмотрел на пресловутый педсовет; оценил реакцию преподавателей друг на друга; убедился, что некромантов никто туда приглашать не собирается; добился согласия ректора на ученичество у Ворга и получил свободный доступ в лечебницу…

Неплохо для нескольких дней учебы.

Поэтому я спокойно вышел, терпеливо снес молчаливое присутствие на редкость задумчивой магессы, коротко поклонился ей перед телепортационной аркой и, оказавшись в холле учебного корпуса уже в одиночку, собрался вплотную заняться делами. Но в этот момент услышал из-за угла робкий шепот:

— Невзун, погоди…

И понял, что их придется отложить. Ведь желания дамы, как я уже говорил, надо уважать. Особенно если эта дама — юная талантливая мэтресса, на которую у меня имелись определенные планы.

ГЛАВА 19

Обычный студент порой способен принести больше неприятностей, чем хорошо подготовленный враг.

Народная мудрость

— Невзун? — неуверенно спросила Верия, когда я, воровато оглянувшись, завернул за угол и чуть не столкнулся с ней нос к носу.

Я улыбнулся:

— Привет. Что случилось?

Девочка помялась.

— Я хотела с тобой поговорить.

— Это я понял. О чем именно?

— О том, что случилось на уроке мэтра Лонера…

— Ты что, другого времени найти не могла?! — изумился я, и она моментально насупилась.

— А когда еще? На основах ты сидишь за столом мастера фон Бердена, в столовой слишком много народу, целительство сегодня отменили, а больше наши потоки за эти два дня нигде не пересекались!

Я хмыкнул:

— Верно. Так что тебя интересует?

— То, что ты сказал нам тогда, — правда? — тихо спросила она, глядя на меня исподлобья. — Тебя действительно воспитывал некромант?

Я пожал плечами:

— Возьми в книгохранилище копию Реестра, проверь, стоит ли там мое имя, затем загляни в справочник аристократических семей Сазула и проследи родословную, если так уж интересно. Заодно проверь, кто такие Невзуны и каким даром они владели.

— Как же тогда вышло, что ты родился светлым?

— Не ко мне вопрос.

— Но все-таки…

Я вздохнул:

— Тебе что, делать нечего, кроме как интересоваться моим происхождением?

Верия отступила на шаг и, смерив меня пристальным взглядом, покачала головой.

— Я просто хочу выяснить, откуда ты узнал, как справиться с зомби.

— Книжки умные читал, — пренебрежительно фыркнул я.

— Одних книжек мало, — на удивление рассудительно заметила она. — В клетке ты вел себя так, будто уже встречался с мертвяками. Ты совсем не испугался.

Я мысленно погладил девочку по умной головке и кивнул.

— Когда твой отец — некромант со стажем, по замку то и дело носится сбежавшая из лаборатории нежить, а в склепе проживает фамильное привидение, трудно не запомнить элементарные правила. У меня достаточно поздно открылся дар, так что никто до последнего не знал, что с ним что-то не то. Соответственно обучали меня как будущего мэтра: книги, походы на кладбище, работа с трупами…

— То есть ничего нового ты на уроке Лонера не увидел? — с подозрением уточнила Верия.

— Вообще-то увидел, — неожиданно усмехнулся я. — Мне впервые в жизни довелось наблюдать, как светлый и темный маги вместе упокаивают нежить.

Она слабо улыбнулась.

— Да. Это было дико… Наверное, твой отец сильно разозлился, когда узнал, что ты светлый?

Я хмыкнул. Если бы мой настоящий отец обнаружил такую подставу, я бы, вероятно, не дожил до совершеннолетия — такого позора наш род просто не перенес бы. А Невзуны… с ними уже случались подобные конфузы, значит, мое происхождение никого не удивит.

— Скажем так, барон был весьма расстроен данным обстоятельством, — обтекаемо ответил я. — И, будучи мэтром старой закалки, приложил все усилия, чтобы факт моего рождения не стал общеизвестным.

— Понимаю, — прикусила губу девочка. — Со мной случилась такая же история, когда я случайно подняла любимого котенка, которого загрызли соседские псы.

Я вопросительно приподнял брови:

— Тебя хотели убить?

— Хуже, — отвернулась Верия. — Отвели на кладбище и, оставив на могиле прабабки, сказали, что это ее вина — якобы она спуталась с некромантом. Поэтому пусть сама теперь воспитывает свое отродье, если, конечно, сможет вернуться с того света.

— Это были твои настоящие родители? — спокойно уточнил я, ни на миг не усомнившись, что девочка говорит правду.

— Да.

— Они еще живы?

— Не знаю. Это было семь лет назад, и больше я туда не возвращалась.

— А где ты родилась, не подскажешь? — нейтральным тоном осведомился я, и Верия, неприязненно дернув плечом, вдруг с вызовом вскинула голову:

— В твоем баронстве! В одной из деревень, от которой, как я слышала, по вине твоего отца ничего и никого больше не осталось!

На мгновение я опешил, только сейчас сообразив, почему поначалу она держалась от меня подальше, а потом вдруг начала искать повод для встречи. Потом подумал о том, что, вероятно, ее прапрадедом был кто-то из моих… да, теперь уже моих… родственников. То есть предков барона Невзуна. Наконец решил, что не зря ее прикрыл, после чего положил руку на напряженное плечо девочки и негромко сказал:

— Будем считать, что старый барон за тебя отомстил: те люди, которых мы с тобой оба почти не знали, умерли очень неприятной смертью. Со мной он тоже обошелся не лучшим образом, поэтому о его смерти я не жалею. И должен тебе сказать, что…

В этот момент где-то неподалеку раздались быстро приближающиеся шаги, и мы одновременно вздрогнули, а я еще и осекся.

Кого там демоны принесли? И как не вовремя!

— Потом поговорим, — скороговоркой пробормотала Верия, тревожно заозиравшись, а затем скинула мою руку с плеча и торопливо отступила в сторону. — Приходи сюда завтра после уроков. Думаю, нам есть что обсудить.

После чего накинула на голову капюшон мантии и стремглав умчалась в направлении холла.

Через несколько секунд там тихонько загудела телепортационная арка, затем кто-то вышел из второго портала и проследовал к лестнице. Звуки шагов из другого конца коридора тоже смолкли — какой-то адепт свернул в направлении лабораторий… видимо, отработчик. А я, наверное, еще пару минут озадаченно топтался в полутемном закутке, пытаясь понять, нужно ли мне рассматривать поступившее предложение о встрече как приглашение на свидание.

Или за ним стояло что-то еще?

Совершив набег на столовую и до отвала накормив Зубищу, я позволил себе потратить оставшиеся до отбоя часы на проверку ее успехов. Они и впрямь оказались настолько грандиозными, что уже завтра к обеду мы должны были достигнуть нужного тоннеля.

Не побоявшись испачкаться, я самолично пролез в прорытый тварью ход и прошел его до конца, проверяя магический фон. Зубища в это время, радостно сопя и возбужденно попискивая, следовала за мной по пятам, используя любой повод, чтобы вытереть о мои штаны липкие слюни. А когда я убедился, что ближе к концу прохода фон действительно начал постепенно повышаться, и рискнул ее похвалить, она так обрадовалась, что своим рыком едва не обрушила стены, после чего принялась носиться по потолку, чуть не загубив на корню всю нашу затею.

Пришлось сделать чрезмерно эмоциональной твари внушение и пригрозить отнять источник, если она не угомонится. После чего притихшая нежить прекратила наконец буйствовать, понурилась и больше не смела отвлекать меня по пустякам.

В свою комнату я вернулся уже перед отбоем, успев напоследок еще раз заглянуть в столовую и утащить оттуда несколько сиротливо лежащих на подносе пирожков. Нич, наверное, тоже пообедать не успел, так что вернется наверняка голодным и злым. И не расскажет мне ни словечка до тех пор, пока не набьет свое прожорливое брюхо.

Как выяснилось, старался я зря, потому что мастер Твишоп так и не появился. Ни за то время, пока я проглядывал домашку, ни когда отправился мыться, ни даже когда погасил свет, решив в кои-то веки лечь спать пораньше.

Он не появился и утром, когда я с ворчанием выбирался из постели и, отчаянно зевая, пытался привести себя в порядок. Не перехватил меня по пути в столовую, не свалился в тарелку во время завтрака и даже после него не подал никакого знака, чтобы я был начеку. Так что мне пришлось в одиночку топать на занятия, терпеливо ожидая, пока что-нибудь решится.

Погруженный в собственные размышления, я почти не обращал внимания на старания мастера Зодиса Краша, взявшего на себя нелегкий труд объяснять неграмотным первогодкам основы алхимии. Поскольку его занятие, в отличие от других, было сдвоенным и длилось целых пять часов вместо обычных двух с половиной, то времени на обдумывание у меня было море.

Я со спокойной душой пропустил мимо ушей вводную часть и оживился лишь тогда, когда тщедушный старичок со всклокоченной седой шевелюрой и с аккуратным пенсне на крючковатом носу объявил, что на сегодняшнем практикуме мы вольны сами выбрать в учебнике зелье, которое должны будем сварить за оставшееся до конца урока время.

Честно говоря, подобный подход к занятиям я встречал впервые — обычно адептам навязывали тему и не допускали отклонений. Это было привычно, понятно и, разумеется, скучно. Особенно в конце учебной недели, когда энтузиазм даже у самых любознательных студентов начинал сходить на нет.

Однако у мастера Краша получилось пробудить интерес адептов к своему предмету. Поэтому, когда он с хитрой улыбкой отошел от доски и предложил порыться в сваленных на столе ингредиентах, даже я не удержался и с неподдельным любопытством принялся изучать материал.

К моему удивлению, мастер не пожадничал и выложил на стол почти все известные мне компоненты для приготовления целого ряда снадобий, некоторые из которых были нужны нам с Ничем как воздух. Там были и набросанные в жутком беспорядке травы, и собранные неопрятной горкой минералы, и редкие корнеплоды, и грибы, и плесень, и демон знает что еще.

Единственная проблема заключалась в том, что все эти ингредиенты нуждались в предварительной обработке: кости следовало перед использованием истолочь, минералы — измельчить, плоды — размять, травы — обмыть и просушить, грибы — отварить… а на все это требовалось время. Даже с учетом того, что на алхимию руководство отвело вдвое больше часов, чем на любой другой предмет, для работы со сложными зельями времени все равно могло не хватить.

Тем не менее задумка светлого вызвала мое одобрение, а возможность выбора неподдельно порадовала. В результате, оглядев предоставленный материал, я решил совместить приятное с полезным и немного поэкспериментировать.

— Какое зелье вы выбрали, адепт? — осведомился добрый старичок, когда я подошел к столу и принялся копаться в беспорядочно наваленных травах, пока остальные лихорадочно перелистывали учебник в поисках подходящего рецепта.

— Зелье удачи, мастер.

— Очень смело, — одобрил мое решение профессор и тут же сунул любопытный нос в отложенную мною кучку. — А вам знакомы его свойства, молодой человек?

Я улыбнулся:

— Конечно. Это зелье используют для увеличения вероятности происхождения наиболее ожидаемого в данный момент времени события. Скажем, получения хорошей отметки на зачете, знакомства с красивой девушкой, исполнения заветного желания… Гарантии, конечно, небольшие, что все произойдет именно так, как хочется, но тем не менее вероятность того, что желание сбудется, после употребления зелья повышается настолько, что ее можно считать статистической закономерностью.

— Верно, — кивнул профессор, кинув на меня серьезный взгляд. — Ожидать от этого зелья грандиозных перемен или надеяться, что вы на пустом месте заработаете целое состояние, не стоит. Но, пожалуй, работа с ним — задача для адептов постарше и поопытнее вас. Вы не хотели бы взять рецепт попроще?

Я покачал головой, продолжая со знанием дела отбирать материал.

— Простые отвары и настои мы готовили с наставником дома. Повторяться уже неинтересно. Поэтому сегодня мне хочется попробовать что-то новое.

— Но вы выбрали зелье из программы второго курса, — снова попытался отговорить меня светлый.

— Давно хотел его сварить, но никак руки не доходили. Вы же не против небольшого эксперимента?

— Хм… нет, — неожиданно сдался маг. Кажется, теперь я знаю его слабое место. — Надеюсь, рецепт зелья вам известен?

Я спокойно кивнул:

— Я прочитал его в «Практической алхимии» мастера Викдаса, которая есть в нашей семейной библиотеке.

Мастер Краш недоверчиво прищурился и, сдвинув пенсне на кончик носа, изучающе на меня посмотрел.

— Вы хотите сказать, что помните его наизусть?

— У меня очень хорошая память, — заверил его я и, доложив в стопку еще несколько зеленых пучков, предложил: — Можете сами проверить, правильно ли я выбрал компоненты.

Профессор только хмыкнул, когда я потянулся к минералам и отложил в сторону пару неопрятных на вид камушков.

— Я и так вижу, что вы чувствуете себя вполне уверенно. Так что попробую поверить вам на слово и с удовольствием прослежу за ходом вашей работы.

К счастью, практика оказалась индивидуальной, поэтому я мог не бояться неумелых помощников и полностью контролировать процесс. Более того, я умышленно выбрал самое дальнее от преподавательского стола место, откуда было прекрасно видно, кто чем занят, кто с кем спорит и кто у кого пытается отобрать понравившийся рецепт.

Когда я приступил к работе, одноклассники только-только определились с выбором и неорганизованной толпой потянулись к столу с ингредиентами.

Когда у меня уже вовсю пылала спиртовка, они как раз обнаружили, что для большинства зелий нужны одинаковые компоненты, только в разных количествах, из-за чего спрос на некоторые травы поднялся неимоверно, и они, как следовало ожидать, моментально закончились.

Когда у меня закипела вода, класс с неприятным удивлением обнаружил, что лаборатория алхимика не рассчитана на такое количество учеников и не может обеспечить адептов должным количеством рабочих столов. Свой я, разумеется, намеренно захламил подручными материалами так, что второй человек там бы не поместился, а вот менее догадливым адептам пришлось с боем отвоевывать рабочее место, порой деля его на двоих, а то и на троих.

Пока мастер Краш пытался разобраться в поднявшемся гвалте и рассаживал недовольных адептов по местам, я деловито подготовил травы, истолок в ступке минералы, аккуратно разложил все по тарелочкам, что-то нагрел, что-то, напротив, остудил, размельчил, а из чего-то просто выдавил сок, а затем начал потихоньку соединять все в основном котле.

— Неплохо, — одобрительно заметил преподаватель, когда над варевом начал виться зеленоватый дымок. — Теперь я вижу, что вы действительно читали «Практическую алхимию».

Не отрывая взгляда от побулькивающего состава, я угукнул и, дождавшись момента, когда дым посветлеет, по очереди бросил в котел последние травки. Затем, не прекращая помешивать, добавил истолченную пяточную кость кролика, высыпал порошок из зубов гадюки, скрупулезно отсчитал про себя тридцать семь секунд и лишь после этого бережно снял котел с огня.

— Ф-фух… кажется, готово!

Зелья по объему получилось немного — всего-то на три пробирки, с десяток полноценных глотков. Но я специально выпаривал воду, стараясь добиться нужной концентрации. И теперь этого прозрачного, как слеза, раствора должно было хватить на то, чтобы треть нашего курса удачно сдала годовые экзамены.

— Вы позволите? — вежливо осведомился преподаватель, вооружившись пипеткой.

Я снова кивнул. Только тогда он склонился над котлом, аккуратно переливая зелье в чистую пробирку. Затем остудил, на пару минут оставив меня без внимания. Помешал. Зачем-то понюхал. После чего радостно хмыкнул и огляделся в поисках подопытного.

— Где-то у меня была живая крыса…

— В клетке, — подсказал внимательный я, незаметно высыпая в котел припасенную заранее травку. — На подоконнике.

— Ах да, точно… Адепт Новор! — На голос мастера неохотно обернулся от своего стола крепыш, которого я помнил еще по лечебнице. — Принесите мне, пожалуйста, крысу. Она находится как раз за вашей спиной.

Одноклассник метнул на меня подозрительный взгляд. Однако, поставив на край моего стола клетку с тревожно заметавшимся внутри грызуном, почему-то не вернулся к себе, а остался стоять рядом, с интересом следя, как профессор набирает зелье в пипетку из своей пробирки и открывает дверцу клетки.

Профессиональным движением вытащив негодующе пискнувшую крысу, мастер, сжав пальцами основание ее шеи, тихонько выдохнул ей в морду слабенькое удушающее заклятие, а когда грызун от нехватки воздуха распахнул пасть, ловко влил туда три капли раствора.

— Как считаете, через какое время зелье должно сработать? — спросил он, возвращая отдышавшуюся крысу на место.

Я прикинул примерный вес грызуна, концентрацию раствора и ответил:

— Минут через десять-пятнадцать.

— Хорошо, подождем. А примерные сроки воздействия не укажете?

— Думаю, около двух часов.

— Очень хорошо, — удивился старик и испытующе на меня посмотрел. — Если у вас получится, я, пожалуй, рискну поставить вам оценку «отлично» за первое занятие и зачет за полугодие, Невзун. Рецепт действительно сложный и требует определенных навыков. А я всегда считал, что талантливых студентов надо поощрять.

Я улыбнулся.

— Ловлю вас на слове, профессор. Не возражаете, если оставшийся раствор я заберу с собой?

— Надеюсь, не для того, чтобы использовать его на экзаменах? — усмехнулся маг. — Учтите: правилами это запрещено.

— Ну что вы, профессор. Чисто для научных целей.

— Я не против, — великодушно разрешил он и отошел к другим ученикам, не заметив, что сваренный мною раствор прямо на глазах приобретает ядовито-зеленый оттенок.

Припрятав свое сокровище во внутренний карман мантии, я решил не тратить время попусту и взялся за уборку, справедливо рассудив, что пятнадцати минут как раз хватит, чтобы продемонстрировать эффективность зелья. При этом клетка с крысой откровенно мешалась, поэтому я собственноручно отнес ее на прежнее место, чтобы не опрокинуть. На обратной дороге немного задержался, чтобы посмотреть, как идут дела у Верии. Но юная мэтресса снова сделала вид, что меня не существует, поэтому поговорить с ней не удалось.

Когда назначенное время подошло к концу, а мой стол очистился от посторонних предметов, адепты начали оборачиваться и с нетерпением поглядывать на крысу. Чего они ожидали увидеть, я не знаю, потому что внешне она не изменилась и вела себя на удивление спокойно. Однако этот факт почему-то вызвал море усмешек, перемигиваний и злорадных взглядов, которые я перенес стоически. И не отреагировал, когда крепыш улучил момент и, проходя мимо меня, издевательски заметил:

— Не повезло, Невзун — зелье-то не сработало!

Мастер Краш если и услышал, то виду не подал, но, судя по его лицу, все еще во мне не разочаровался.

И не напрасно. Потому что, когда отправившийся за очередной порцией трав Новор оказался возле подоконника, то неожиданно зацепился ногой за полу мантии одного из адептов и потерял равновесие, самым нелепым образом грохнувшись на колени, а затем впечатавшись лбом точно в край преподавательского стола. При этом в процессе падения толкнул соседа и задел локтем стоящую на подоконнике клетку. От удара та конечно же рухнула на пол, отчего дверца распахнулась, и испуганно верещащая крыса опрометью выскочила на свободу.

Пошатнувшийся адепт, которого зацепил Новор, схватился за первое, что попалось ему под руку. А именно — за треногу с готовящимся огненным зельем, которая от толчка качнулась, а висящий на ней котел сильно накренился. Горячий раствор выплеснулся не только на мантию своего создателя, но и на стол, и даже на пол, в изобилии разлившись под ногами адептов.

Следом туда же грохнулась зажженная спиртовка, мгновенно воспламенившая опасную жидкость. Малейшей искры хватило, чтобы весь стол, пол вокруг него и мантии уже трех бедолаг заполыхали жарким огнем. Кого-то обожгло. Кто-то успел скинуть с себя загоревшуюся ткань и поспешно отпрыгнуть в сторону, толкая замешкавшихся соседей и сметая со своего пути столы и стулья. Кто-то, услышав крики, с перепугу насыпал в свой котел не ту травку, отчего готовящееся зелье рвануло прямо там. У кого-то при виде взметнувшегося пламени дрогнула рука, и вместо трех капель настоя в котел упало сразу десять, отчего его содержимое вылезло на стол безобразной грязно-коричневой кашей.

Попав на пол, ее частицы смешались с тем, что пролилось, просыпалось и упало туда мгновением раньше. Начавшаяся реакция вызвала сильное задымление в лаборатории, от которого паника среди студентов возросла многократно.

Следом горло запершило от густого насыщенного запаха давно не чищенной канализации. Но потом наконец сработала система защиты. На испуганно взвывших адептов освежающим дождем пролилась вода, погасившая огонь на полу и прибившая тяжелые волны дыма. Воздух посвежел. Украсившая пол жижа растворилась с помощью очищающего заклинания. В это же самое время открылась входная дверь, куда юркнул вырвавшийся на свободу грызун и тут же исчез из виду.

Правда, этого, кроме меня, никто не увидел — адептов больше интересовала испачканная одежда, обгоревшие учебники и проваленное задание но алхимии.

— Невзун, что вы наделали?! — едва опомнившись от потрясения, подскочил ко мне мастер Краш, а следом за ним в мою сторону обратились все без исключения взгляды. — Что за компоненты вы туда положили?!

Гм. Хороший вопрос. Наверное, следовало повременить с теми травками. Собственно, по отдельности они не представляли собой ничего интересного. Однако одна из них, добавленная в нужных пропорциях, в правильное время и правильной последовательности, усиливала эффект готовящегося зелья, вторая связывала удачу объекта, выпившего его, с неудачей окружающих его людей, а третья меняла воздействие уже остывшего зелья на прямо противоположное. Иными словами, вызывала у нужного объекта тотальное, невероятное и просто-таки катастрофическое невезение на последующие два-три часа.

Впрочем, профессору знать об этом необязательно.

Не обращая внимания на приходящих в себя адептов, я спокойно пригладил мокрые волосы и поправил сбившийся воротничок.

— Наверное, немного перестарался с травками.

— Какими еще травками?! — взбеленился мастер Краш. — Что за зелье вы сварили?!

— Я же сказал: зелье удачи…

— Что?!

— Ну, крысе ведь помогло? — резонно заметил я, аккуратно отступая от преподавателя. — Я, конечно, не настаиваю на «зачете», но как минимум «хорошо», как мне кажется, за этот урок честно заслужил.

У профессора побагровело лицо и как-то недобро сверкнули глаза. Я прямо порадовался, что он не огневик и не может сейчас шарахнуть по мне каким-нибудь огненным заклятием.

Подумаешь, лаборатория чуток подгорела и пропахла за пару мгновений сточными водами Сазула. Ну адепты перепугались. Ну задымилось тут что-то… Но никто ведь не пострадал? А раз так, то я считаю, что урок прошел удачно.

Разве нет?

— Вон! — наконец выдохнул взбешенный светлый, буравя меня глазами. — Никаких зачетов! Никаких «хорошо» и «отлично»! На отработку явитесь в первый же день следующей недели и в письменном виде доложите мне состав всех до единого зелий из тем первого полугодия!

Я вздохнул: что ж, могло быть и хуже. Я бы на его месте заставил меня сперва все тут убрать, а уж потом выгнал из класса. Но раз он не хочет — я пошел.

— Всего доброго, профессор, — вежливо попрощался я и, отвернувшись, беспрепятственно покинул разгромленный кабинет и своих невезучих коллег, с некоторым огорчением предвидя бесполезно потраченный вечер в начале следующей недели, но все же с радостью прижимая к груди пробирку с новообретенным зельем.

ГЛАВА 20

Женское коварство настолько многолико, что порой его можно спутать с кокетством.

Народная мудрость

На свой последний на этой неделе урок я, по обыкновению, явился последним. Не потому, что беспокоился о здоровье или опасался, что кто-то из одноклассников захочет задать пару вопросов насчет случившегося на алхимии, просто Нич до сих пор так и не объявился. И я прождал его в столовой до упора, надеясь, что это — всего лишь непредвиденная задержка.

— Испытываете судьбу, Невзун, — неестественно ровным голосом заметил мэтр Лонер, когда я демонстративно уселся перед самым его носом. Рядом с Верией, как в прошлый раз. — В следующий раз вам может и не повезти.

Я пожал плечами и, достав учебник, уткнул взгляд в парту.

— Хотите что-то сказать? — поинтересовался некромант, буквально напрашиваясь на резкость.

Я мотнул головой, а затем с мрачным видом принялся изучать учебный материал.

— Жаль. Что ж, в таком случае позвольте задать вопрос вам: что вы знаете об истории войны гильдий, начавшейся почти полвека назад и закончившейся незадолго до вашего рождения?

— Достаточно, чтобы судить о причинах, из-за которых она началась, — так же ровно отозвался я, не поднимая глаз.

— Похвально, — неприятно улыбнулся мэтр. — Тогда, может, вы назовете их вслух? Мне бы хотелось начать урок с возвращения к истокам, молодой человек. И раз уж вы, как утверждают, довольно начитанны для своего возраста, то будьте так любезны — приоткройте нам завесу этой тайны.

Я поднял на старого друга взгляд и спокойно ответил:

— Хорошо, я попробую. Но мнения на этот счет ходят разные, достоверных фактов в письменных источниках почти не содержится, поэтому многие сведения, на которые опираются современные историки, получены по большей части с чужих слов. А люди, как известно, склонны к преувеличениям.

— Да что вы? — оскалился Лонер. — Так, может, вы поможете нам разобраться?

Я пропустил издевку мимо ушей.

— Разобраться сможет лишь тот, кому это действительно нужно. Большинству же удобнее считать, что началом войны стало предательство, когда случилось убийство главы Темной гильдии — мэтра Валоора да Шеруга ван Иммогора.

У мэтра Кромма сузились глаза.

— Вы полагаете, это — ложные сведения?

— Насчет предательства — нет. Насчет убийства… сомневаюсь.

— А вам известно, кто стал причиной этих событий? — опасно спокойным голосом поинтересовался Лонер.

Я впервые взглянул ему прямо в глаза.

— Так же, как и вам. Я знаком с семейными архивами.

— Что еще вы можете сказать по этому поводу?

— Только то, что вам уже известно: убийца понес достойное наказание за свой поступок. Предатель же так и не был изобличен.

— Что вы имеете в виду? — внезапно замер некромант, буравя меня тяжелым взглядом.

— Смерть такой видной фигуры, как мэтр Валоор, не могла быть случайной, — негромко ответил я. — Поэтому, как мне кажется, убийца был всего лишь исполнителем. Тогда как истинные мотивы данного события лежат совсем в иной плоскости, нежели это представлено в официальной версии случившегося.

— А у вас есть другая версия?

— Я могу только предполагать, — холодно улыбнулся я, по-прежнему глядя в глаза старому мэтру. А тот неожиданно нахмурился.

— Озвучьте, пожалуйста, свои сомнения вслух.

— Не уверен, что для этого сейчас подходящее время, — вежливо отказался я. — У каждого урока — своя тема, мэтр. А мы, как мне кажется, и без того от нее отклонились. Вы со мной согласны?

Некромант помолчал, изучающе рассматривая мое непроницаемое лицо, а потом медленно наклонил голову.

— Что ж, в другой раз. Вернемся к занятию…

Когда он отвел наконец взгляд и обратился к аудитории, я незаметно перевел дух.

Демон… старый хрыч все так же проницателен. Одного намека ему хватило, чтобы вцепиться в меня мертвой хваткой. Но он не рискнет что-либо со мной сделать, прежде чем не вывернет наизнанку и не выпотрошит всю информацию по гильдии, которая мне известна.

— Что это было? — шепотом спросила Верия, когда я тихонько выдохнул.

— Маленькая словесная дуэль.

— Ты его разозлил!

— Нет, — улыбнулся я, делая вид, что старательно изучаю открытый учебник. — Просто подразнил. И, поверь, это было необходимо.

— Ты что, неприятности на свою голову ищешь? — сердито шикнула девочка, заметив мою улыбку.

— Всего лишь справедливости. А за нее почему-то всегда приходится бороться.

— Ты о чем? — непонимающе моргнула Верия, но я не собирался ничего пояснять. Да и Лонер как-то недобро покосился в нашу сторону, поэтому пришлось сделать вид, что нам обоим интересна лекция. А то с Кромма станется придумать для нас еще одну совместную практику, тогда как я сейчас был не в том состоянии, чтобы отвлекаться на посторонние вещи вроде спасения чьей-то жизни или другую подобную глупость.

Мне срочно нужно было вернуть Нича или хотя бы выяснить, куда он подевался, потому что без него мой поход в Черную башню терял всякий смысл. Тем более время уже поджимало — Зубища вот-вот доберется до последней стены. И что тогда? Как я буду заметать следы, если угробил свой резерв на какого-то вонючего зомби?

Решено: если Нич не появится к вечеру, мне придется отказываться от установки портала и возвращаться в кабинет ректора, предварительно придумав для этого достойный предлог.

Интересно, небольшая, но шумная диверсия в лабораториях первого этажа для этих целей подойдет?

Из аудитории я выходил с уже готовым планом и был полон решимости воплотить его в жизнь сразу после ужина. Правда, от диверсии на уроке Лонера после недолгих размышлений я все-таки отказался, но лишь потому, что пришел к выводу, что недолгая массовая драка в столовой вполне может ее заменить.

Собственно, я даже нашел первую жертву, собравшись начать с незадачливого старшекурсника, который купил у меня простыню. Заодно узнал бы что-нибудь насчет похищения Молчуна… но как раз в тот момент, когда я, решив не наедаться перед дракой, отодвинул тарелку и встал из-за стола, мне на голову упало что-то увесистое.

— На выход, Гираш! — тихо прошипел Нич, тут же юркнув под мантию. — Живо! У нас мало времени!

С трудом проглотив вертящийся на языке вопрос и испытывая сильное желание вытащить этого гада наружу, чтобы хорошенько встряхнуть, я цапнул с подноса сразу три пирога (все для себя, естественно; нечего этому негодяю жиреть на казенных плюшках!) и послушно двинулся к выходу, по пути смерив свою несостоявшуюся жертву сожалеющим взглядом.

— Гираш, у нас проблема! — заявил мастер Твишоп, как только я оказался за дверью и свернул в первый попавшийся, к счастью, безлюдный коридор.

— Говори, — хмуро ответил я, машинально проверяя, нет ли поблизости следилок. — И начни желательно с причины, по которой ты так долго не появлялся.

— Мне пришлось задержаться в кабинете ректора, потому что Умдобр поставил на нем закольцованную защиту.

— Чего? — не сразу сообразил я, и таракан презрительно фыркнул.

— Неуч! Такая защита хороша тем, что размыкается лишь на короткое время — обычно в момент открывания двери. И снова становится монолитной до тех нор, пока кто-нибудь не решит войти или выйти.

Я отмахнулся.

— Это я как раз помню. Я не понимаю другого — какого демона ты не ушел оттуда раньше? Ректор же не собрался там ночевать?!

— Нет, — немного остыл таракан. — Но Ворг задержался у него допоздна и ушел, когда я еще не до конца разобрался со следилками.

— Он что-нибудь важное сказал? — невежливо перебил его я.

Таракан насупился, потому что терпеть не мог бесцеремонности, но все же ответил:

— Он изучал твои документы и сболтнул кое-что любопытное насчет твоих прошлых заслуг.

— Что именно?

— Потом, — отмахнулся таракан. — Ворг интересовался твоими способностями, теми, что официально зафиксированы на бумаге, и начал задавать вопросы о Невзунах.

— Он собирается взять меня в ученики, — нахмурился я. — Что в этом необычного?

— Ничего. Кроме того что ректор снял слепок с твоей ауры, а затем задумал его сравнить со слепком мастера Лиуроя.

Я непонимающе моргнул.

— При чем тут он?

— Не знаю! — с нажимом ответил таракан. — Но почему-то слепок его ауры оказался в тот день у ректора на столе вместе с твоим. И, судя но всему, разговор о твоем «наставнике» у них уже был и остался на тог момент незаконченным. Тебя это не настораживает?

Я ненадолго задумался, а потом качнул головой:

— Пока нет, несмотря на то что ауры у нас с Лиуроем удивительно похожи. Сам не поверил, когда увидел в зеркале. Но этого, к сожалению, не спрячешь.

— Верно, — ворчливо согласился таракан. — Как не спрячешь тот факт, что вы оба имеете талант к определенным видам магии: целительству, магии порталов, ментальной магии. Вернее, это у меня был такой талант, и ты его, можно сказать, унаследовал. А Лиурой… ну, мы с тобой не так хорошо его знаем. Однако даже с учетом того, что он перед тобой не откровенничал, я склонен согласиться, что по структуре аур можно заподозрить в нем определенные способности именно к ментальной магии.

Я припомнил вздорного, невоздержанного на язык светлого, который с некоторых пор считался моим наставником, и с сомнением посмотрел на учителя.

— Я не заметил в нем особых отклонений. И готов подтвердить, что Лиурой — кто угодно, но только не ментальный маг.

— Я тоже так себе сказал, когда услышал этот разговор, — фыркнул таракан. — Потому что видел Лиуроя вблизи и до недавнего времени был готов поклясться, что по той ауре, которую он позволяет видеть окружающим, этого действительно не скажешь. Но слепки врать не будут: он просто обязан иметь такой дар. Как и ты.

— Даже если ты и прав, что с того?

— А то, что Умдобр удивился, когда узнал, что у личного мага графа Экхимоса есть такие способности! И был в этом так искренен, что явно не играл.

Я озадачился по полной программе.

— Погоди… Когда у мага открывается дар, все его стороны так или иначе становятся видными. Слабые или сильные, скрытые или явные. Спрятать их от опытного мага у необученного сопляка не получится.

— Конечно, — согласился Нич. — Эти записи заносятся в Реестр магов и остаются там навсегда. Но видишь ли, в чем дело… Я абсолютно уверен: Фалькус понятия не имел, что известный тебе светлый обладает ментальной магией. А значит, в Реестре этих сведений не было. И когда ректор это понял, посмотрев на ваши слепки и сверив записи в документах Лиуроя, то это несовпадение заставило его обеспокоиться. Причем если бы ты видел их так же близко, как я, то сделал бы точно такой же вывод, как и он: Лиурой действительно ментальный маг, но при этом он каким-то образом утаил свои способности.

Я тут же помрачнел.

— Но тогда это значит, что информация в Реестре недостоверная. И кто-то из преподавателей или достаточно высокопоставленных магов, а регистрируют нового адепта всегда двое, зачем-то солгал под присягой.

— Заговор? — предположил Нич, хищно щелкнув жвалами. — Подстава? Разногласия в Совете? Может, кто-то подбирал себе сторонников из числа молодых и одаренных дураков, которым требовалась поддержка сверху?

— Не знаю, — честно признался я. — Гадать можно до бесконечности. Но я не понимаю, как Лиурой мог это скрыть, если перед поступлением в академию с каждого адепта снимается слепок ауры?

— У меня есть только одно объяснение: ему кто-то помог.

— А смысл это утаивать?

— Понятия не имею. И мы, скорее всего, еще долго этого не узнаем, потому что залезть в оригинал Реестра нам с тобой не дадут и на записи о Лиурое посмотреть не позволят, а копия не всегда соответствует оригиналу. Но меня пока интересует другое: откуда у ректора взялась картинка со слепком его настоящей ауры? Он же не хранил ее просто так, время от времени с трепетом вспоминая нашего с тобой светлого друга, который, возможно, учился тут еще до того, как Фалькус занял пост ректора? Выходит, они когда-то сталкивались и он уже тогда что-то заподозрил? Возможно, переговорил на эту тему с Воргом… тот же специалист по аурам… и попросил выяснить, бывает ли такое в принципе. Потом ему на глаза попался ты со своим вызывающим поведением. Он увидел твою ауру, понял, что она ему почему-то знакома, затем поднял документы и начал копать…

Я поморщился.

— Слишком скользко, Нич. Сплошные догадки и ни одного факта.

— Согласен. Но совпадений, на мой взгляд, многовато. Да и тот факт, что кто-то незаметно вырастил полноценного ментального мага прямо под носом у Совета, о чем-то да говорит.

— Если ты прав в отношении Лиуроя…

— Я уверен, — буркнул Нич, насупливаясь. — Поэтому задержался в кабинете допоздна, сверяя ваши слепки, и не успел закончить со следилками. Когда ректор начал собираться, а я сообразил, что сделал не все, что хотел, то сперва решил — обожду до утра. Все равно кто-нибудь должен зайти и выпустить меня оттуда. Вот только утром ректор вернулся не один, а с Рухом, так что я не по своей воле так долго не мог тебя предупредить.

— О чем именно? — насторожился я.

— Рух обнаружил, что кто-то из адептов проник в подземелья учебного корпуса, — напряженно сообщил таракан.

— Слепки аур считал? — тут же напрягся я.

— Нет. Их кто-то грамотно подчистил… но речь шла не о тебе, Гираш.

— Почему ты так решил?

— Телепортационные арки в академии устроены таким образом, что считывают ауру не в момент прохождения мага через портал, а позже, когда он уже оказывается в пункте назначения. При этом следилки расположены так, что доступ к ним есть у почти любого желающего. Адептам это ни к чему — они смотрят только на те руны, которые нужны для перемещения. А то, что нарисовано выше, их не волнует.

— Да, — хмыкнул я. — В свое время мы так сбегали с уроков, предварительно подчищая информацию о том, куда именно направились.

— По сведениям Руха, на этот раз следилки были не просто очищены, — покачал головой Нич. — Их кто-то повредил так, что при перемещении кого бы то ни было в подземелье информация стиралась практически сразу. Причем сделано это было давно, а значит, явно не тобой.

Я кивнул.

— Я использовал заклинания только тогда, когда проходил через арку.

— Вот именно. А стерты оказались все записи за последние несколько лет. Рух утверждает, что воздействие тонкое и очень точное, и до этого дня он был уверен, что подземелья надежно закрыты от посторонних.

— Ого, — удивился я. — Получается, светлые, утащившие туда Молчуна, оказались кем-то проинформированы? Жаль, я этого не знал, — не стал бы тратиться на заклинания.

— Гираш, это не шутки, — повысил голос таракан. — Это значит, что светлые действовали не сами по себе!

Я кивнул.

— Конечно. Но мы понятия не имеем, кто это и зачем им понадобился Молчун.

— Может, Томасу что-то известно?

— Они были в масках, — напомнил я. — И предприняли меры, чтобы даже призраки не смогли считать их ауры.

— То есть о привидениях они тоже знали, — заключил Нич, нервно дернув усами. — И, вполне возможно, в подвалах не просто так нашлись места, куда твоей Зубище, которая, кстати, очень уж вовремя очнулась от спячки, нет ходу. Соображаешь?

— Хочешь сказать, что она не сама проснулась, а ее разбудили? — нахмурился я. — И что взрыв в лабораториях был лишь для того, чтобы кто-то мог использовать помещения по своему усмотрению?

— Может, и нет, — задумчиво откликнулся Нич. — Но это стало поводом закрыть старые лаборатории, и, возможно, не из каждой лаборатории вынесли спецоборудование.

Я вздрогнул.

— Что-то мне не нравятся твои намеки, друг мой…

— Мне тоже. А уж ректору они не понравились тем более. Поэтому он сказал Руху, что сегодня же вечером спустится в подземелья и проверит, что и почему дает там такие сбои.

— Демон… — внезапно сообразил я. — Да у меня же там Зубища без присмотра бродит! И дыра в тоннеле проделана! Нич, если он поймет, что она на свободе…

— Если он поймет, что за источник она с собой таскает… — в тон мне отозвался таракан, и я как ужаленный подскочил на месте.

— Проклятье! Что ж ты сразу об этом не сказал?!

— Время еще есть, — хмыкнул он. — Ректор сперва хотел зайти к Воргу, а еще он что-то говорил о магессе де Фоль. И о том, что кураторам следовало знать о происходящем у них под носом.

Я только отмахнулся и перешел на бег.

— А если он не пойдет за ними сам, а пошлет того же Руха? Или воспользуется переговорным амулетом, чтобы собрать всех внизу, пока мы тут рассиживаемся?! Ты об этом-то подумал?!

Таракан, вцепившись зубами в мой воротник, пробурчал что-то невнятное и затих. А я опрометью кинулся к телепорту, прикидывая, сколько времени понадобится Мкашу и Умдобру и смогу ли я их опередить.

Хорошо, что столовая располагалась недалеко от холла, так что я примчался на место быстро и почти не запыхавшись. Однако когда я уже открыл портал и собрался туда нырнуть, меня очень не вовремя нагнал удивленный голос Верии:

— Невзун, ты куда?!

— Вот же демон… — вполголоса ругнулся я, запоздало вспомнив о своем обещании. — Совсем забыл!

— Это что такое? — изумленно проскрипел над ухом обернувшийся таракан. — Гираш, ты закадрил-таки некроманточку?!

— Уймись, а? — прошипел я. — Она мне, между прочим, родственницей приходится. Дальней. По линии кого-то из Невзунов.

— С каких это пор тебе не наплевать на других, когда у самого подошвы горят?!

— Они еще не горят, не преувеличивай. Нам просто надо поторопиться.

— Ты делаешь глупость! Или ты что… влюбился?!

— Идиот! — чуть не сплюнул я. — Сам больной и меня таким же сделать хочешь?!

— Гира-а-аш! — снова позвала Верия, пугливо замерев на выходе из знакомого мне коридора и не понимая, с кем я так упорно препираюсь. — Где тебя носит? Я уже давно жду!

Таракан сдавленно хрюкнул, а я затравленно оглядел пустой холл.

Да, да… я обещал! И совершенно случайно пришел, как договаривались. Но, демоны ее задери, мне сейчас некогда! Да еще Нич, таракан озабоченный, приглушенно ржет, уткнувшись мне в шею! И ректор скоро прибудет, намереваясь сорвать давно вынашиваемый план!

— Гираш? — неожиданно почувствовала мои колебания девочка и замялась. — Ты передумал, да? Тебе неинтересно?

Нич, поганец, несмотря на всю нелепость ситуации, заржал громче.

— Я… ты мне на минутку нужен, — просительно посмотрела Верия. — Всего на пару слов. Это очень важно.

Я тяжело вздохнул и уже собрался отказаться, как вдруг грудь кольнуло нехорошее предчувствие. Настолько отчетливое, что даже мурашки пробежали, а печать на предплечье похолодела.

Не к добру это. Как там Ворг говорил — просто так у менталистов ничего не бывает?

Внезапно переменив решение, я снял таракана с шеи и властно сжал его в ладони.

— Иди. У тебя сил больше. Закрой дыру в лаборатории, а потом будь готов запечатать тоннель. Хотя бы на два шага в глубину, чтобы поисковые заклинания на том месте не споткнулись. Остальное закончим после того, как я доберусь до кабинета. Если, конечно, защита нас пропустит.

— Гираш, ты сдурел?! — ошарашенно замер Нич. — Ты и правда собираешься остаться?!

— Я догоню. Это ненадолго.

— Вот же болван!

— Не ори. Девочка, если что-то не получится, — запасной вариант для нас обоих, — сухо пояснил я. — И оборвать эту ниточку, когда и так все висит на волоске, я не имею права. Ты же сам сказал, что время еще есть, разве не так?

— Ну ты и приду… — Яростное шипение оборвалось, когда я бесцеремонно швырнул таракана в открытый проем телепорта. Арка тут же захлопнулась, отрезая меня от подземелий. Но зато почти сразу засветилась вторая такая же арка, и я метнулся в темноту ближайшего коридора.

— Эй! Ты что делаешь… — вякнула девчонка, которую я сграбастал в охапку и буквально выволок из холла, успев в последний момент закрыть ей ладонью рот. Затем выразительным жестом показал, чтобы заткнулась и не смела даже пискнуть, притянул ее ближе, а сам настороженно прислушался.

— Все собрались? — мигом позже донесся до нас спокойный голос ректора. — Кларисса? Шариэль?

— Я тут, — откликнулась одновременно с тихо хлопнувшей аркой магесса де Фоль. — А Кларисса со мной. Рух, магистр… что за срочность?

Я прикрыл глаза, с трудом успокаивая дыхание и все еще крепко прижимая к себе темную.

Только бы Нич успел. Только бы сообразил спрятаться и замести следы. Я — ладно. Даже хорошо, что так получилось. Если бы не Верия, я бы точно попался на горячем. А шустрому таракану не составит труда добежать до лаборатории и аккуратно заделать прогрызенную Зубищей дыру.

— Арка в порядке, — доложил друид, видимо проверив телепорт на предмет посторонних воздействий. — Ею совсем недавно пользовались, но направление не определить — поврежден следящий амулет, как я и говорил.

— Идемте, — поторопил коллег ректор. — Быть может, существо, которое мы заперли пять лет назад, сумело выбраться на свободу и теперь представляет угрозу для учеников.

— Там хорошая защита, — возразил ему мастер Ворг. — Фалькус, ты же сам ее ставил.

— Да. Но даже она не абсолютна.

С этими словами магистр что-то сделал, отчего арка издала протяжный металлический звон. Потом что-то невнятно пробубнил Ворг. Следом за этим негромко хлопнул открывшийся портал, и спустя несколько мгновений в холле снова стало пусто. И до того тихо, что у меня от неожиданности заложило уши.

— Ф-фу, — облегченно выдохнул я, когда стало ясно, что угроза миновала. Затем отпустил застывшую девчонку и виновато развел руками. — Извини. Не хотел, чтобы нас увидели. Там, судя по всему, случилось что-то нехорошее, поэтому нам не следовало стоять у всех на виду.

— Что происходит? — испуганно спросила она, на всякий случай отодвигаясь.

Я осторожно выглянул в холл.

— Сам еще не разобрался. Но надеюсь, что очень скоро мы это выясни…

В этот момент что-то с силой ударило меня по затылку, вызвав целый рой разноцветных звездочек в глазах. В ушах зазвенело, ноги внезапно подогнулись, а тело разом обмякло.

«Прав был Нич, — с досадой успел подумать я, прежде чем потерял сознание. — Женщинам нельзя доверять. Особенно некроманткам».

ГЛАВА 21

Не спешите праздновать победу: некоторые враги умеют воскресать из мертвых.

Надпись на надгробной плите

Очнулся я на жестком неудобном ложе с надежно зафиксированными лодыжками и запястьями. Сверху угрожающе надвинулся каменный потолок, где сиротливо висел один-единственный, находящийся на грани издыхания светляк. Вокруг меня сжимались такие же угрюмые стены, увешанные всевозможными орудиями пыток. Где-то за изголовьем мерно капала, наводя тоску, невидимая вода, а в одном из углов шумно возились, деля добычу, наглые крысы.

Приподняв голову и углядев массивную железную дверь с отметинами чьих-то немаленьких когтей, я пренебрежительно фыркнул. Затем подергал ради интереса конечностями, услышал мелодичный перезвон цепей, огляделся повнимательнее и с приятным удивлением обнаружил, что помещение мне знакомо: такие секционные обычно делались для темных адептов. Потому что только мэтрам требовались браслеты для удержания трупов и только им могло прийти в голову украсить рабочее помещение старыми, порядком проржавевшими пыточными инструментами.

Безошибочно определив по остаточным эманациям, что щипцы и крючья не использовались, наверное, лет двадцать, я хмыкнул и, улегшись обратно, решил провести самодиагностику. Мало ли что? Вдруг мне успели что-нибудь повредить?

Я довольно быстро понял, что мое тело свежо, бодро и абсолютно невредимо. Подивился тому, что на затылке даже шишки не осталось. Потом почувствовал нарастающее тепло в спине, а затем с изумлением сообразил, что лежу не на чем ином, как на темном алтаре, который, хоть и был слабеньким, все же смог пробудить к жизни мою вторую печать и теперь добросовестно накачивал ее силой.

Более того, судя по тому, как меня сейчас распирало, за время отключки находящийся во мне ритуальный кинжал уже успел опустошить алтарь и на этом не остановился. Использовав жертвенный камень как переходник, он продолжал высасывать энергию прямо из воздуха словно дорвавшийся до крови упырь, которого много лет держали на голодном пайке. Бесхозной силы тут плескалось столько, что ее можно было пить, захлебываясь от жадности, и не бояться, что она когда-нибудь закончится. Настоящий бездонный колодец… разумеется, для тех, кто знает, как им воспользоваться.

Самое же смешное заключалось в том, что в нашей доблестной академии имелось лишь одно место, где постоянно сохранялась высокая концентрация темной энергии, — Черная башня. Вернее, находящиеся под ней лаборатории, в которые я так стремился попасть.

Честное слово, я едва не расхохотался, когда понял, что самым наглым образом обворовываю родное учебное заведение. Ведь, по всем законам, я должен был лежать сейчас в лежку, с ужасом чувствуя, как меня, светлого, с дикой скоростью покидают силы, а дар прочно блокируется влиянием алтаря. Но затем подумал, что в моем почтенном возрасте не к лицу оглашать подземелье зловещим гоготом, поэтому обошелся простым смешком. После чего поерзал, устраиваясь поудобнее, и блаженно прикрыл глаза.

Все. Ни за что отсюда не слезу, пока не наемся досыта. А когда наемся, то даже убивать никого не стану, сегодня я добрый и великодушный. По крайней мере до тех пор, пока могу без опаски использовать свой второй дар.

Браслеты на руках, отзываясь на заклинание, послушно щелкнули и раскрылись, позволяя мне сладко потянуться. Оставшиеся без дела цепи обиженно звякнули, сползая на стол. Висящий под потолком светляк пугливо затрепетал, когда я шумно выдохнул. И окончательно погас, погрузив комнату в кромешный мрак.

Чтобы ускорить процесс насыщения, я с головой ушел в «мундитацию» и принял максимально эффективную для этого позу — лежа на спине, положив одну ногу на другую и скрестив руки на груди. И пролежал так, наверное, минут пятнадцать, прежде чем мое уединение было грубо нарушено.

— Все, он дозрел, — донеслось до меня приглушенное из-за двери вместе с быстро приближающимися шагами. — Осталось только надавить.

— Вы обещали не причинять ему вреда! — вскрикнул девчачий голос. Ага, кажется, это моя маленькая обманщица объявилась. — Алес!

— Да помню я, не кричи, — раздраженно ответил парень, какой-то адепт, вероятно. Его голос — низкий, грубоватый, с отчетливой хрипотцой — был мне совершенно незнаком. — Чего заладила?

— Ты сказал, что не тронешь его! — настойчиво повторила Верия. — Ты обещал, что только поговоришь!

— Я и поговорю. Ты все правильно сделала, не волнуйся. Твоему приятелю нужно будет честно ответить на наши вопросы. Только и всего.

Я заинтересованно дернул ухом, не прерывая «мундитации». Так-так-так… кто тут собрался на меня надавить? И кому именно я обязан своим появлением в Черной башне?

— Ему не будет больно, честно, — с усмешкой пообещал Алес, остановившись у самой двери. — А если и будет, то назавтра он об этом даже не вспомнит. Даю слово.

— Алес! — отчаянно взвизгнула Верия, и в дверь с наружной стороны что-то несильно ударилось.

— А как ты хотела? — пренебрежительно фыркнул парень, судя по звукам, оттаскивая девочку в сторону, а затем с отвратительным скрежетом отодвигая засов. — Информация — самое важное, что у нас есть. И порой приходится чем-то жертвовать, чтобы получить ее от врагов. Мы ведь не можем отпустить твоего светлого приятеля, не добившись результатов, правда? Как не можем позволить ему рассказать о нашей встрече преподавателям…

— Но так нечестно! Ты обещал!

— Кто-нибудь, уберите ее отсюда, — холодно велел Алес, и за дверью тут же послышалась возня. — И проследите, чтобы мелкие сюда не заглядывали. Хватит им впечатлений.

— Нет! — снова вскрикнула Верия, заставив меня удивленно приоткрыть один глаз. — Нет, Алес! Не смейте его обижа-а-ать!..

В этот момент дверь со зловещим скрипом отворилась, показав мне кусок плохо освещенного коридора. Девчоночий визг на мгновение взвился под самый потолок, отозвавшись в ушах пронзительным звоном. Затем кто-то, похоже, зажал Верии рот. Наконец где-то неподалеку грохнула еще одна дверь, и шум в коридоре окончательно стих.

— Что такое? — удивленно пробормотал первый вошедший, обнаружив, что в комнате царит непроглядная темень. Судя по всему, именно тот парень, которого мелкая предательница называла Алесом. — Светляк, что ли, сдох?

— Наверное, — протянул другой адепт, заходя следом. — Надо было его еще вчера заменить.

— Я сейчас новый сделаю, — пообещал третий, закрывая за собой дверь, и я тихо хмыкнул. Правда, вставать с алтаря не спешил и даже руки опустил обратно, чтобы отсутствие браслетов не так сильно бросалось в глаза, — когда еще столько силы на халяву удастся хапнуть? А когда парень забормотал заклинание, я на пару секунд прикрыл веки, чтобы вновь зажегшийся светляк не ударил по глазам. Затем снова их открыл и, приподняв голову, с любопытством уставился на вошедших.

Их оказалось трое — самоуверенных темных, решивших устроить допрос первогодке. Причем, судя по нашивкам на мантиях, только один из них был с пятого курса и получил право носить на груди черную полоску, обозначающую род его будущей деятельности. Именно он-то, на правах старшего, и вошел в мою скромную обитель первым.

Их лиц, правда, я не увидел — адепты предусмотрительно надели маски в виде оскаленных звериных морд. Наверное, предполагалось, что они будут выглядеть устрашающе, но лично у меня обведенные черной краской прорези для глаз, клыкастые ухмылки и мазки светящейся в темноте вытяжки из семян астериса не вызвали ничего, кроме скептической усмешки.

Хотя стоит признать, что задумка была неплохой, — мальчишки, не полагаясь на магию, подумали даже о таких мелочах. И не только надели бесформенные балахоны, под которыми нельзя было различить особенности фигуры, не только притащили меня сюда оглушенным и забросили на алтарь, но еще и установили над комнатой полог тишины. Теперь меня можно будет тут на куски резать, и никто снаружи не услышит.

Способные мальчики, не правда ли?

— Ну, здравствуй, Невзун, — сказал Алес, остановившись в паре шагов от алтаря. — Наслышаны о тебе. Надо сказать, для первогодки ты сумел неплохо себя показать.

Я прищурился, изучая довольно средненький дар паренька, и хмыкнул.

— Вот спасибо. Надеюсь, это не зависть заставила вас пригласить меня на интимную беседу?

— Нет, — усмехнулся под маской сопляк. — У нас просто есть к тебе пара вопросов.

Я поразмыслил, не пора ли разочаровать мальчика, но потом решил обождать с откровениями и, улегшись поудобнее, заявил:

— Я весь внимание, господа. Что вам угодно?

— А он наглый, — удивился молчавший до этого парень слева. — Эй, мелкий, не смущает, что ты тут совершенно один?

Я улыбнулся, чувствуя, как бурлит внутри украденная сила.

— Вы же не собираетесь меня убивать?

— Мы еще не решили, — зловещим голосом сообщил второй и словно невзначай щелкнул ногтем по лезвию висящего на стене разделочного ножа. — Но если будешь хорошо себя вести, мы, возможно, тебя отпустим… конечно, после того, как сотрем память, чтобы ты забыл обо всем, что тут случилось.

— А вы что, умеете? — удивился я.

— Не волнуйся: ты об этом все равно не вспомнишь, — пообещали мне, снова демонстративно потревожив один из пыточных инструментов, который отозвался на щелчок похоронным звоном. Следом за ним недобро клацнули сомкнувшиеся щипцы, а затем звякнула снятая со стальных крючьев ржавая пила. — Собственно, ты вообще ничего об этом вечере не вспомнишь. Ни про нас, ни про эту комнату, ни про инструменты, с которыми, возможно, скоро познакомишься поближе…

Ой как страшно. Сейчас обмочусь.

— Надеюсь, вы их хотя бы погреете? — с беспокойством осведомился я, для наглядности зазвенев цепями. Ничего так получилось, мелодично. Как раз в тон к согнутой и потом распрямленной пиле. — А то, знаете ли, я холода боюсь. Терпеть не могу, когда к коже прикасаются ледяным железом.

В комнате на миг воцарилась недоуменная тишина, а потом Алес справился-таки с растерянностью и, переглянувшись с остальными, недобро пообещал:

— Погреем, конечно. Не переживай — так погреем, что тебе еще и жарко станет. Шо… э-э-э… Эй, кто-нибудь, разожгите огонь и бросьте туда иглы! Наш гость не любит холодное, так что уважим его, парни, и раскалим их докрасна.

Я скосил глаза на стоявшее в углу ведро, рядом с которым еще пару минут назад слышался крысиный писк, и мысленно восхитился: и правда предусмотрительные детки! Внутри, судя по скорости разгоревшегося там огня, находились заранее принесенные угли, сбрызнутые каким-то горючим раствором: вспыхнули они мгновенно, от одной искры, и тут же засветились алыми сполохами, придавшими секционной еще более зловещий вид.

Я чуть не закашлялся, когда к столу подошел один из малолетних умников, демонстративно поигрывая разделочным ножом.

— Имей в виду: светлая магия тут не работает, — весомо обронил он, поднося лезвие к моему лицу. — И это не шутка, Невзун. Ты действительно влип. Никто не будет тебя искать, и сбежать отсюда ты тоже не сможешь. Ты слаб, обездвижен и полностью в нашей власти, сечешь?

Я изобразил напряженную работу мысли.

— Что, серьезно?

— Более чем, — холодно подтвердил адепт, коснувшись острым кончиком моей щеки и надавив так, что на коже выступила крохотная капелька крови.

— Какие вы гостеприимные хозяева, — криво улыбнулся я, чувствуя, как она медленно стекает по скуле. — Знал бы раньше, что с вами так весело, непременно напросился бы в гости…

— Приходи, когда пожелаешь, — тихо прошептала маска, наклонившись к самому моему уху. — Нам всегда не хватает подопытного материала. Лично я буду рад тебя видеть снова. В качестве добровольной жертвы для своего алтаря. Идет?

— Какой умный… неплохим мэтром станешь, наверное. Если, конечно, доживешь.

— Я-то доживу, — так же тихо и зловеще пообещала маска. — А вот твои шансы уцелеть невелики. Так что прикуси язык, пока его не отрезали, и не вздумай меня раздражать — хуже будет.

— Хорошо, не буду, — кивнул я, тихонько пряча под мантией сломанные браслеты. — Но, должен признать, с алтарем вы здорово придумали. И обстановочка тут ничего: темнота, тишина, пыточные инструменты повсюду… настраивает, знаете ли, на мирный лад. Кажется, я не первый, кого вы тут допрашиваете?

Маска легонько качнулась и отодвинулась.

— Конечно. Можешь даже порадоваться — на других мы только оттачивали свои навыки, пробовали, так сказать. А уж к тебе отнесемся со всем положенным вниманием.

Я быстро покосился на отступившего к стене Алеса, который, судя по активности дара, пытался считать мою ауру и поэтому не вмешивался в разговор, а затем на второго парня, с нежностью перебиравшего пыточные инструменты, и заинтересованно осведомился у своего «мучителя»:

— И много их было? Скольких вы склонили к сотрудничеству, прибегая к столь весомым аргументам?

Тот только хмыкнул, довольно уверенно проведя кончиком ножа по моему горлу.

— Тебя не касается.

— Наверное, у этих бедолаг не было возможности отказаться от столь настойчивого приглашения к разговору? — печально предположил я, чувствуя, как на коже проступило еще несколько капелек крови.

— Еще бы, — самодовольно усмехнулся адепт, опуская лезвие ниже и легонько надавливая острым кончиком на грудину. — Так же, как и у тебя. Смекаешь?

Я только вздохнул.

Как же тяжело с дураками… хоть бы раздели меня, что ли? А то что за безобразие — лежу на алтаре в ботинках! Неуважение к профессии, однако. К тому же в таком виде меня не получится прирезать, не испортив одежды, да и уязвимых точек на теле не видно… А я ведь должен вернуться в свою комнату таким же, каким оттуда ушел, — целым и невредимым, в чистой, неповрежденной одежде, чтобы не вызывать ни у кого подозрений.

Эх, дети…

— Но почему я? — трагическим голосом спросил я, стараясь не ерзать на алтаре.

— Потому что ты оказался один, — ласково пояснил малолетний палач, водя ножом по моей груди. — И потому, что тебя было легче всего доставить сюда незаметно.

— Так это вы заставили Верию меня обмануть?

— Это было нетрудно — она согласилась, что дело того стоит.

— Но я же ничего не знаю! — Я жалобно посмотрел на гуляющий по моей груди нож. Демон, щекотно же! У меня и так скоро терпение закончится! — Я ведь всего лишь первокурсник!

— А остальных с твоего потока мы уже спросили: они, как выяснилось, ничего не… — медленно ответил вошедший в роль сопляк и внезапно зашипел, получив увесистый подзатыльник.

— Заткнись! — рявкнул вдруг Алес, буквально прыгнув к столу и оттащив откровенно увлекшегося приятеля за ворот. — Совсем сдурел?! Забыл, кто кого допрашивает?!

Адепт вздрогнул и съежился, получив еще одну затрещину, а я неподдельно огорчился (эх, а как хорошо все начиналось…) и мысленно сделал заметку по поводу старшекурсника — умный мальчик. Надо будет приглядеться к нему повнимательнее.

— Невзун, что ты знаешь о похищениях? — взял в свои руки допрос Алес. Уверенно, властно, явно не в первый раз. Тьфу. Рановато он освободился, но делать нечего: мне тоже нужна информация.

Я сделал удивленное лицо.

— Каких похищениях?

— Наших первогодок!

— Темных, ты хочешь сказать? — изумился я, напряженно размышляя. Вот это да… Выходит, Молчун был не первым?! — А что, кого-то из ваших похитили? Прямо в академии?

— Хватит задавать вопросы! — рявкнул Алес. — Отвечай, когда я спрашиваю, понял?!

— Понял, — смирно отозвался я, сделав испуганные глаза. — Больше не буду. Честно-честно. Пока ты не спросишь, ни за что не отвечу…

— Молчать! — не сдержавшись, прорычал он. — И говори по существу: что тебе известно о похищениях наших?!

Я округлил глаза:

— Ничего.

— Ваши старшие что-нибудь говорили об этом? Упоминали когда-нибудь в разговорах?

— Нет.

— Ты когда-нибудь видел, чтобы они собирались группой и куда-нибудь уходили перед отбоем?!

— Разумеется, — с готовностью закивал я, и Алес тут же встрепенулся. — Они каждый день собираются у нас в холле, а потом уходят.

— Куда?!

— Как куда? Спать, конечно, — невинно моргнул я. — Куда еще они могут идти?

У парня что-то глухо булькнуло в горле, а потом в прорезях маски недобро сверкнули глаза.

— Не играй со мной, Невзун. Поверь, мне не до шуток. И ради того, чтобы получить нужную информацию, я не погнушаюсь порезать тебя на части, а потом склеить обратно. Или не склеить, если мне покажется, что ты соврал.

— Да что вам надо-то?! — Я тоскливо заметался взглядом по сторонам. — Откуда мне вообще что-то знать? Я только неделю тут отучился! Спросили бы у старших — им лучше знать…

— До них сложнее добраться! — внезапно обернувшись, прошипел парень у стены.

Я фыркнул:

— Ну да. И их сложнее застать врасплох. То ли дело — неопытный первогодка, который еще не знает здешних правил…

— Заткнись! — тряхнул меня, ухватив за мантию, Алес. — Заткнись, Невзун, или пожалеешь!

Я только улыбнулся, когда второй рукой он схватил оброненный приятелем разделочный нож и поднес его к моему лицу.

— Еще одно слово, и я тебя порежу!

— Ты можешь попробовать это сделать… если успеешь, конечно.

Я тихонько щелкнул пальцами и выпустил на свободу крупицу своей силы. С наслаждением, от которого аж зачесались не мытые с прошлого вечера пятки… ох, как давно я не мог этого сделать! Как давно не расправлял плечи и не испытывал такого блаженства! Всего лишь потому, что больше не нужно себя сдерживать, не нужно прятать остаточные эманации или скрывать свою настоящую суть! В Черной башне этого добра столько, что меня на его фоне даже архимаг не заметит!

Свобода…

Я аж глаза прикрыл, наслаждаясь каждым мигом этого упоительного чувства. Дыша им, пропитываясь им до кончиков ногтей. Услышав слаженный вопль сразу на две глотки, которому вторил победный звон внезапно оживших цепей, раздраженно дернул ухом, потому что этот звук нарушал воцарившуюся во мне гармонию. Мимолетным жестом заставил грубиянов замолчать. Услышав испуганный вздох поблизости, с легкостью отмахнулся от рук, потянувшихся к моему горлу. Какое-то время просто лежал, до последнего впитывая в себя драгоценную энергию. А когда наконец ощутил, как жжется под кожей переполненная печать, с сожалением открыл глаза и сел.

— Ч-что это?! — срывающимся голосом прошептал кто-то от двери. — Нев-взун, ты что сделал?!

Я повернул голову и изучающе посмотрел на застывшего в неестественной позе Алеса. Видимо, я перестарался, потому что бедолагу буквально пришпилило к железной двери, а потом распластало по металлическому полотну, как беспомощную бабочку. От удара с него слетела маска, так что теперь я мог без помех рассмотреть его перекошенное лицо и убедиться, что мы все-таки встречались пару раз в столовой.

Не обращая внимания на жар от печати, я внимательно изучил его бледную физиономию, мысленно отметил насыщенно-черный цвет глаз, присущий каждому талантливому мэтру, твердый подбородок и суматошный взгляд, в котором стремительно нарастала паника. Наконец неторопливо сошел с алтаря, покосился на двоих малолеток, которые бессильно обвисли на противоположной стене. Так же неторопливо подошел к ним, снял с них маски и криво усмехнулся, обнаружив совсем еще юные мордашки, а потом по очереди коснулся их висков кончиками пальцев и, погрузив испуганно дернувшихся мальчишек в долгий целительный сон, повернулся к двери.

— Кто ты? — прошептал Алес, глядя на меня расширенными глазами.

— Это уже не важно. Как видишь, ситуация несколько изменилась, и теперь мне нужна от тебя некая информация. Думаю, ты не станешь возражать, если я задам пару вопросов?

— Невзун, но ты же светлый. Я видел твою ауру! У тебя дар на грани истощения!

— Да, — согласился я. — Я его еще не восстановил.

Точнее, не восстановил светлую его часть. И по этой же причине получил шикарную возможность прокачать темную. Какое совпадение, правда?

— Но тогда как?! — чуть не задохнулся от избытка чувств старшекурсник.

Я подошел к нему вплотную.

— А вот это не твое дело, друг мой. В твоей ситуации меньше знаешь — крепче спишь. Не заставляй меня доказывать, что я не напрасно родился в семье некроманта.

Под моим холодным взглядом Алес замер, будто его приморозило, его зрачки расширились, запульсировали в такт биению сердца. Кожа на лице побледнела еще больше, а когда я улыбнулся, покрылась мелкими бисеринками пота. Наконец мальчишка вспомнил о том, что он маг, попытался воспользоваться своим даром, но внезапно обнаружил, что не может этого сделать, догадался еще раз взглянуть на мою ауру и… сглотнул.

— Чего ты хочешь? — едва слышно прошептал он, вжавшись в дверь и словно ища в ней опору.

— Расскажи мне о похищениях.

— Зачем?

— Твое дело отвечать, а не спрашивать, — спокойно напомнил я, и он стиснул зубы.

— Я мало знаю, иначе не искал бы ответов… просто обратиться больше не к кому. Пришлось идти к источнику — к светлым.

— Почему ты решил, что это именно светлые?

— А кто еще? — горько усмехнулся Алес. — На всех наших, кто пропадал, я заметил следы заклинания забвения. Сам понимаешь: если бы это был кто-то из преподавателей, следов бы не осталось. Это значит, что заклинание накладывалось в спешке. И тот, кто его накладывал, поначалу наследил, но потом набрался опыта и стал работать намного осторожнее. Так что в последний раз никаких эманаций вовсе не осталось. И это был явно не темный — наши все на виду. Кто, по-твоему, остается?

Я кивнул: что ж, в логике парнишке не откажешь. Хотя других вариантов все равно масса. Под «неопытного» адепта кто угодно может работать умышленно… впрочем, это еще предстоит выяснить.

— Скольких ваших похищено? — снова спросил я.

— Нисколько.

— Что?

— Сейчас — нисколько, — неохотно пояснил Алес. — Но хотя бы по разу исчезали почти все, кто учится на первом и втором курсах. Ненадолго: на день или даже меньше, но тем не менее.

— А система в этих пропажах какая-то есть? Цикличность, к примеру? Регулярность?

— Нет: то ни разу за месяц никто не пропадет, а то — три случая за неделю. За исключением того, что забирать мелких они стали чаще. Ну и, пожалуй, во время экзаменов никого не утаскивали.

Я задумчиво пригладил растрепавшиеся волосы.

— Старших пока не трогали?

— Из старших тут только я, — тут же помрачнел парень. — После первого случая я перестал где-либо появляться в одиночку. Сам понимаешь: группу подловить гораздо сложнее, а уж незаметно выключить — тем более. Я и мелким велел никуда не отлучаться после уроков, но постоянно за ними присматривать мы не можем — у нас занятия в разное время. Последняя пара у старших заканчивается позже, чем у них, так что у светлых есть два с половиной часа, чтобы кого-то подловить.

— У них тоже уроки, — не согласился я. — Время окончания занятий для всех одинаковое.

— Да. Но никто не мешает им отпроситься. Скажем, в туалет или еще куда-то. Тогда как мы не можем контролировать своих каждый день, не зная точно, кого и когда утащат. Не спасает даже то, что мелкие ходят все вместе, — в туалет же не заставишь идти толпой. Тем более девчонок вместе с мальчишками. А девчонок у нас очень мало. На первом курсе — вообще одна…

Я снова нахмурился.

— Верию похищали?

— Пока нет. Но в том году второй курс… тогда он был первым… пропадал весь. Без исключения. В этом уже исчезали Молчун и Верен.

— За первую неделю занятий?

— Да, — хмуро кивнул Алес. — Поэтому мне пришлось торопиться: мелким могут навредить.

Я мысленно согласился и, вспомнив про случай с простынкой, тоже помрачнел.

— Что с ними делают?

— Понятия не имею, ведь им стирают память. Чаще всего дети даже не знают, что что-то произошло. Но мы находим их почти всегда в одном и том же месте — в каком-нибудь из коридоров, куда редко кто-то заходит. Живых, здоровых, только ослабленных, ничего не понимающих и не помнящих последние несколько часов. Только Молчун на этот раз нашелся иначе… И то, в каком состоянии он вернулся, заставило меня принять срочные меры.

Я тяжело вздохнул.

— Ты не заметил на мелких других следов?

Алес сжал зубы.

— Нет, ничего, кроме остатков исцеляющих заклятий!

Ого. А вот это плохо — исцеляющие заклятия просто так не накладываются.

— Зачем это понадобилось? — пробормотал я, отвернувшись от скрипнувшего зубами парня. — Ценностей у адептов нет. Знаниями они не владеют, а если даже и владеют, то, может, кто-то один… скажем, какой-то семейный секрет, который кого-то вдруг заинтересовал… но никак не все сразу.

— Не знаю! — гаркнул парень, неожиданно рванувшись в мою сторону. — Но вы это делаете! Уже третий год подряд! И я выясню, что тут происходит! Ты слышишь?!

— Преподаватели в курсе? — проигнорировал я этот вопль.

— Нет! — с ненавистью прошипел Алес. — Среди них нет никого, кому было бы до нас хоть какое-то дело!

— Лонер мог бы помочь…

— У Лонера нет магии! Он ни на что не способен! А Фугг ничего необычного не заметил!

— Ты ему говорил? — быстро спросил я.

— Нет, — резко отвернулся Алес. — Просто попросил однажды проверить Верена. И он ни-че-го не увидел! Да и как тут увидишь, когда он сам только-только с ученической скамьи встал?!

Я улыбнулся.

— Но ты же как-то нашел?

— Только потому, что искал!

— Нет, — покачал головой я. — Влияние ментальной магии может заметить только маг со схожими способностями. У Фугга, насколько мне известно, таких способностей нет. А вот ты…

Я еще раз присмотрелся к его дару.

— В тебе определенно что-то имеется. Ты, кстати, к Воргу не пробовал обращаться?

— Я не доверяю Воргу!

— Из-за того, что он светлый?

— Я никому из них не доверяю! — рванулся снова Алес. — Им нельзя доверять! И здесь нет никого, кому было бы дело до нас! Одни слова! Пустые обещания! Дурацкие лозунги! Они кричали про амнистию, но нас так и продолжают травить! Говорили о равенстве, но мы даже в столовую не можем зайти без опаски! Каждого из нас выковыривали из ям и щелей, как крыс! И мы действительно забивались в эти щели и прятались, потому что были прокляты даже собственными родителями, но при этом все еще хотели жить! Они ненавидят нас! Хотя кто-то еще и боится! Я знаю: Совет позволяет нам жить только потому, что некому упокоить нежить, которой становится больше с каждым днем! Мы нужны ему… пока! Поэтому нам позволяют учиться у старика, который с трудом может передвигаться, и неопытного юнца, который сам ни демона не знает! А когда надобность в нас отпадет, нас уничтожат так же, как когда-то гильдию! Ту самую, которую когда-то уничтожил твой прадед! Невзун, ты меня слышишь?! Знаешь об этом?! Помнишь, что он был предателем и убийцей! Весь твой род будет проклят за это! До самого последнего!..

Я сокрушенно покачал головой и коснулся виска дергающегося, словно в припадке, парня. Алес осекся и судорожно вздохнул, после чего закатил глаза и сполз на холодный пол, потеряв сознание.

— Скверно, — пробормотал я, стирая мальчишке память. — Неладное что-то творится в нашей академии. Но об этом разговоре ты забудешь, друг мой, и не вспомнишь до тех пор, пока я не разрешу. И будешь считать, что мы мирно побеседовали, а потом я ушел… сразу после того, как ты сделал со мной то, что я сейчас проделал с вами.

Почистив память двум остальным адептам, я внимательно осмотрел комнату, убрал следы своего пребывания, а потом осторожно приоткрыл дверь и, убедившись, что снаружи никто не караулит, вышел в коридор. Сориентировавшись по плесени на стенах, улыбнулся и, стараясь не шуметь, выбрался в соседний тоннель, откуда было удобнее пробраться к моему старому кабинету.

Найти один из потайных ходов, которые я в свое время изучил все до единого, было делом техники. Открыть его и вовсе не составило труда — теперь для башни я стал желанным гостем, и она, чувствуя во мне темную силу, охотно распахнула двери, беспрепятственно пропустив в святая святых.

Спустившись на третий этаж подземелий, я ощутил неподдельную радость от того, что снова оказался в этих стенах. Все здесь было мне знакомо. Пройдено, изучено, проверено, а то и создано лично мною. Шершавые камни, по которым было так неприятно проводить открытой ладонью. Старые и смешные в своей наивности ловушки, что я когда-то так долго учился обезвреживать. Мощная защита, льнувшая ко мне, как к старому другу. Тяжелые заклятия, обвивающие стены и потолок словно невидимые змеи. Убийственные руны, охраняющие эти коридоры еще со времен моей бурной юности.

Я ощущал легкую дрожь в коленях из-за близости смерти и непрестанно вслушивался в загадочные звуки, то и дело издаваемые древним подземельем… Эх, как же мне этого порой не хватало!

Хотя стоп. Кажется, тут не только подземелье виновато. Такое впечатление, что пробежавшая по коридору дрожь и подозрительные звуки — это не обман чувств, а отголоски чьего-то… рыка?!

— Зсяи-и-ин… — внезапно донеслось до меня отчаянное. Откуда-то очень и очень издалека, словно из-под толщи отчетливо затрещавшего камня.

— Зубища! — охнул я, сообразив, кто тут мог неистово рычать и рваться на волю. После чего плюнул на подвальную романтику и опрометью кинулся на шум, надеясь, что успею до того, как мое маленькое чудовище переполошит всю округу.

ГЛАВА 22

Хорошо быть мэтром: на какое бы кладбище ни пришел, везде тебе искренне рады.

Нич

Я успел в последний момент — как раз тогда, когда в одной из стен коридора третьего уровня кто-то прогрыз немаленькую дыру, а в образовавшееся отверстие решительно просунулась мохнатая лапа.

Честное слово, так быстро я не бегал даже от умертвий в молодости. И то едва не опоздал, потому что Зубища под руководством Томаса все-таки добралась до нужного места и была готова вот-вот вырваться из подземелья.

— Стоять! — гаркнул я, почувствовав, как встрепенулась защита башни. — Замри, сволочь! Ни шагу дальше!

Лапа застыла в неестественной позе. Пыльная, грязная, со всклокоченной шерстью и загнутыми книзу когтями, которые лишь на волосок не достали до внешнего охранного контура.

— Не двигайся! — на всякий случай грозно повторил я, подбегая ближе. — И чтоб ни звука, поняла?!

Зубища за стеной пискнула и окаменела. А я незаметно перевел дух и, утерев влажный от пота лоб, опустился возле поврежденной стены на корточки.

Уф… еще бы чуть-чуть, и сработала система защиты, оповещая всех заинтересованных лиц о прорыве. Был бы с Зубищей я, этого бы, разумеется, не произошло, однако, поскольку я оказался внутри башни до того, как моя девочка сюда добралась, придется отключать защиту отсюда. Так что, если моя нежить сделает хоть одно неверное движение, у нас возникнут неприятности — защита тут хорошая и поэтому при малейшем подозрении отпечатки наших аур тут же окажутся на столе у ректора.

— Что это?! — неожиданно раздалось подозрительное из-за стены. — Что случилось?! Почему ты остановилась?! Совсем же чуть-чуть осталось! Я обезвредил защиту!

— Зся-а-аи-ин, — нежно проворковала невидимая Зубища, выдавая меня с головой, и Нич тут же взбеленился:

— Гираш?! Ты здесь?!! Ты что там делаешь, мерзавец?!

Я только головой покачал: совсем плох старик, если решил, что может полностью обезвредить поставленную опытным мэтром защиту. Но мне просто некогда сейчас объяснять, где он не прав, так что помолчал бы он, что ли?

— Зся-а-а?.. — вопросительно пискнула тварь.

— Подожди, — рассеянно обронил я, торопливо высвобождая печать и прикладывая ее к стене. — Сейчас я тебя выпущу. Только не шевелись, ладно? Не испорти своему хозяину один замечательный план… и Ничу не позволяй, хорошо?

Торчащая из дыры лапа едва заметно сжала когти, затем за стеной послышалась возня, звучно клацнули чьи-то зубы, зловеще захлопнулась одна из пастей экспериментального образца под номером «ЗБ тринадцать семьдесят четыре», на корню оборвав чей-то возмущенный вопль, и я с облегчением понял, что беспокоиться больше не надо.

— Умница, — улыбнулся я, торопливо исследуя проступившую сквозь толщу камня защиту.

Убедившись, что за время моего отсутствия кардинальных перемен ее структура не претерпела, я удовлетворенно кивнул. Затем приложил к ней неярко засветившуюся печать. После чего коротко выдохнул и, набросав на поврежденной стене несколько управляющих рун, заставил защиту разойтись в стороны, на все пять слоев. При этом постарался сделать это так, чтобы не потревожить основной узор системы.

Когда покрытая трещинами кладка полностью обнажилась, я положил руку на радостно дрогнувшую лапу и негромко велел:

— Назад.

Лапа мгновенно исчезла.

— Отойди. Пригни голову и не смотри наверх.

Зубища, судя по клацанью когтей, послушно отпрыгнула, а я с легкостью обрушил эту часть стены. За нею обнаружилась небольшая, не слишком аккуратно выгрызенная в толще породы, но наглухо закрытая с другого конца ниша, где, сжавшись в комок, сидело мое замечательное и на удивление послушное чудовище. Пыльное, всклокоченное, с раздувшимися щеками… преданное до последней капли крови и доверчивое, словно дитя. Я подошел к Зубище и, с улыбкой отряхнув от каменной крошки ее загривок, негромко похвалил:

— Хорошая девочка. Можешь пошевелиться.

Зубища, тут же распахнув оба своих голубых… вернее, уже ярко-синих (меняется она, что ли?) глаза, радостно взвизгнула и с урчанием прижалась к моим ногам. Но, заметив мой строгий взгляд, смутилась и, застенчиво хлопнув ресницами, выплюнула на пол опутанного вязкой слюной таракана. Нич, впрочем, быстро пришел в себя и, с отвращением выбравшись из липкого плена, с возмущением уставился на меня снизу вверх.

— Ты где был?!

Я только отмахнулся.

— Реализовывал твой план с некроманточкой. А где Томас?

Нич насупился, заворчал, но понял по моему взгляду, что сейчас не до шуток, и неохотно буркнул:

— У лаборатории остался.

— Вы закрыли дыру?

— Да. И тоннель тоже пришлось заделать, потому что Умдобр отправился исследовать смежные коридоры и непременно бы на него набрел.

Ах вот почему ниша оказалась закрытой…

— У меня ушли на это почти все силы! — повысил голос мастер Твишоп, недовольно засопев. — Потому что поверх стен пришлось накладывать маскирующие чары! И не такие, которые создаешь ты! Теперь даже архимаг не догадается, что там поработала магия!

Я удовлетворенно кивнул и, протянув таракану руку, скупо велел:

— Забирайся. Без меня ты сквозь защиту не пройдешь. Зубища, к ноге!

Таракан с подозрением оглядел меня с ног до головы, однако послушно взобрался на привычное место. Зубища без колебаний пристроилась рядом, постаравшись все время касаться меня одним боком. Для верности я все же прихватил пальцами ее жесткий загривок и в таком виде шагнул обратно, на ходу закрывая опустевшую нишу и возвращая на место потревоженную сетку охранных заклинаний.

— От меня — ни на шаг, — строго предупредил я удивленно заозиравшуюся тварь. Она послушно присела, прижавшись к моему бедру еще плотнее, и подняла на меня вопросительный взгляд.

— Гираш, что происходит? — с подозрением осведомился Нич, когда я развернулся и, сопровождаемый молчаливой нежитью, уверенно направился вглубь подземелий. — Как ты сюда попал?

Я усмехнулся.

— Ты же слышал: с помощью девушки.

— А… э-э-э… то есть ты хочешь сказать?..

— Да, я нашел другой способ. А теперь помолчи, пожалуйста, я должен подумать.

— Потом подумаешь, — фыркнул он, мстительно кольнув меня в шею усами. — Ты зачем проход до конца закрыл? Как выбираться отсюда будем?

— Это моя забота, — скупо обронил я.

— Хорошо, допустим. Но как ты сюда собираешься возвращаться? Или уже передумал насчет портала? Может, нашел какое-то другое место, поэтому проделанный тварью проход стал не нужен?

Я отрицательно качнул головой, одновременно прислушиваясь к башне.

— Нет. Но проход действительно больше не нужен — отныне я смогу вернуться сюда в любой момент.

— Ты что, убил кого-то?!

— Лучше, — улыбнулся я, быстро шагая по темному коридору и попутно отключая ненадолго защиту. — Я получил приглашение.

— От той девочки?

— Нет, — коротко ответил я, уверенно сворачивая в соседний коридор, ничем не отличающийся от предыдущего и такой же пустой, как те, где я прошел раньше. — От одного незадачливого адепта, который нашел превосходный способ незаметно восполнить мой темный резерв.

Нич поперхнулся. А потом к чему-то прислушался, снова коснулся моей шеи усами и изумленно воскликнул:

— Гираш, ты что с собой сделал?! У тебя же ритуальный кинжал наполовину полон!

— Я предпочитаю считать, что он все еще наполовину пуст. Но ты прав — дело сдвинулось с мертвой точки.

— Демон… его же заметят! Татуировка не сможет долго скрывать такой фон!

— Ничего. Мне есть куда сбрасывать излишки.

— До замка еще добраться надо, — пробурчал Нич, снова насупливаясь. — А в академии тебе нельзя щеголять с таким резервом — рано или поздно кто-то почувствует неладное! И вообще, тебе скоро к Воргу на поклон идти! Как думаешь, когда он решит тебя полностью проверить?

Я безмятежно улыбнулся.

— Сразу, как только увидит.

— И ты так спокойно об этом говоришь?!

— Сегодня ему не до меня. Завтра он будет весь день работать с проклятием Руха, и это займет все его внимание. А вот начиная с первого дня новой недели… впрочем, время еще есть. И в замок мы вернемся сегодня же.

— Почему ты так в этом уверен?

Я снова улыбнулся и остановился.

— Потому что мы уже пришли.

— Да? — Таракан скептически хмыкнул, выразительно уставившись на оканчивающийся тупиком коридор, в котором не наблюдалось ни намека на дверь. Затем перебрался ко мне на грудь, внимательно оглядев погруженное в темноту пространство перед нами. Проверил его вторым зрением. Недовольно что-то проворчав, зажег крохотный, едва теплящийся светляк, который лучше всяких слов говорил, насколько истощился некогда могучий архимаг. Одним щелчком отправил его под потолок. Снова настороженно огляделся, изучая представляющие собой каменный монолит стены. Из последних сил увеличил яркость светляка, надеясь, что это поможет. В третий раз посмотрел на стены магическим зрением, но опять ничего не нашел и, подтянувшись на лапках, с подозрением уставился мне прямо в лицо.

— Гираш, ты что, шутишь?

Я понимающе усмехнулся:

— Нет. Мы действительно пришли. И если ты желаешь в этом убедиться, отправь светляк во-о-он к тому камешку.

Нич, покачав головой, послушно бросил едва тлеющий огонек вперед, заставив его коснуться противоположной стены. И едва не свалился на пол, когда от легчайшего прикосновения старый, покрытый густым слоем пыли камень внезапно осветился голубоватым светом.

На несколько мгновений вся стена от края до края заполыхала сложным рисунком, вписанным в многоступенчатую защитную схему. В ней были и измененные до неузнаваемости охранные заклинания, и двойные, и даже тройные руны, превратившие рисунок в абсолютно самостоятельную магическую структуру. И нечто совсем странное, чего старый архимаг наверняка никогда в своей жизни не видел.

Активация схемы не сопровождалась звуковыми эффектами, в коридоре по-прежнему пахло пылью, дар молчал, словно ничего и не происходило. Казалось, защита висела на границе двух миров — невесомая, полупрозрачная, существующая сразу на нескольких уровнях восприятия и переливающаяся разными оттенками синего.

Потом сияние угасло, наложенные друг на друга символы бесследно пропали, и коснувшийся их светляк тоже испарился, погрузив коридор в кромешную тьму.

— Что это было? — благоговейным шепотом спросил Нич, намертво вцепившись лапками в мой воротник. — Гираш, что ты такое создал?

Я гордо улыбнулся.

— Экспериментальный образец скрытой защитной системы, над которой я работал почти десять лет. Не обнаруживается заклинаниями. Устойчива к внешним воздействиям. Малозатратная. Стабильная. Подпитывается от обычного темного источника. Обладает эффектом хамелеона, быстро подстраиваясь под условия среды, и видна только при соприкосновении с заклятиями типа светляка при условии их небольшой мощности. Твое как раз подошло по параметрам.

— Но это же… это… — Нич чуть не задохнулся от восторга. — Это настоящий прорыв! Демон меня задери! Гираш, почему ты не сказал, что способен на такое?!

— Я показал, — хмыкнул я, подходя к стене и прикладывая к ней печать. — Так получилось эффектнее, не находишь?

— Ну ты и гад, — восхищенно прошептал таракан, когда защита, проступив на миг, разошлась в стороны полупрозрачным занавесом, открыв самую обычную деревянную дверь, которую я легко распахнул, нажав на тихонько скрипнувшую ручку. — Ну что же ты за гениальный гад!

— Спасибо, я польщен, — ухмыльнулся я, придерживая второй рукой обалдевшую Зубищу, которая, видимо, тоже что-то уловила. После чего перешагнул порог и властно приказал: — Свет!

Дремавшие много лет светляки под потолком зажглись в тот же миг, как за моей спиной бесшумно закрылась дверь. Сперва тихонько, словно проверяя, не пошутил ли хозяин, но потом все сильнее и ярче, осветив огромный кабинет, в котором я не был более полувека.

Здесь все осталось так, как было в мой последний визит: тяжелые книжные шкафы, до отказа забитые древними свитками, книгами и рабочими рукописями. Содержащиеся в идеальном порядке стеллажи, где лежали и стояли книги попроще. Тяжелая люстра под потолком, вокруг которой, вспомнив о моих привычках, сосредоточилось большинство магических светильников. Многочисленные полки, где под дополнительными охранными заклятиями покоились смертельно опасные артефакты. Небольшой столик в дальнем углу, над которым до сих пор висел потрясающе правдоподобный портрет главы моей исчезнувшей гильдии. Массивный письменный стол, что долгое время был моим любимым рабочим местом. Такое же массивное кожаное кресло. Несколько стульев, сиротливо приютившихся возле входной двери, где, как правило, размещались неприятные посетители, и второе кресло, стоящее у рабочего стола, куда я разрешал садиться только хорошим знакомым или друзьям…

Казалось, столько времени прошло с тех пор, что уже нет никакой нужды цепляться за прошлое. Однако оказавшись здесь, я вдруг почувствовал себя так, будто никуда и не уходил.

— Ух ты-ы… — вдруг протянул над моим ухом Нич, жадно оглядываясь по сторонам. После чего спрыгнул на пол, опрометью метнулся к самому интересному — книжным полкам, до отказа забитым древними фолиантами, — и тихо ахнул: — Вы посмотрите, что тут есть! Полное собрание сочинений мэтра Уриоха по прикладной некромантии! «Пространственные вихри» мастера Илиойса и его «Нестандартные порталы»!

До меня донесся торопливый топот лапок и шуршание страниц.

— «Неизвестные факты о стихийной магии»! «Шепот ветра» — личный экземпляр мастера Усса! А это… «Влияние разума» мэтра Звиренье и мастера Квирока! Вот это да! Гираш, это же самый полный труд о ментальной магии, который только создавался совместными усилиями некроманта и светлого архимага! Я думал, последний экземпляр этой рукописи сгорел при пожаре в городской ратуше еще двести лет назад!

— Нет, — улыбнулся я, пройдя в комнату. — На самом деле он осел в нашей семейной библиотеке. Дед посчитал, что так безопаснее.

— Сволочь… — восторженно прошептал Нич, бережно трогая лапками драгоценную книгу и едва не лобзая пыльный фолиант. — Какой же наглой и предусмотрительной сволочью надо быть, чтобы устроить пожар в библиотеке Совета! Понятно теперь, в кого ты уродился таким предусмотрительным. Но сейчас я готов собственноручно поднять твоего деда из могилы, чтобы поблагодарить его за это сокровище, хоть я и светлый! Подумать только… столько лет… столько труда в нее вложено… все, что было собрано за столетия наблюдений… все эксперименты… неопровержимые факты…

Я неторопливо подошел к своему столу и посмотрел на единственную вещь, о которой по-настоящему мечтал больше полувека — прямоугольную шкатулку длиной в две моих ладони. Простую, деревянную, покрытую снаружи несложным рунным узором. Едва оказавшись в моих руках, она издала приветственный щелчок и, стоило надавить на потайной замок, с готовностью открылась.

— Это что? — тут же с любопытством осведомился из шкафа таракан.

Я достал оттуда кинжал с почти прозрачным, выточенным из специально выращенного кристалла лезвием, и таракан поперхнулся.

— Гираш! Это то, что я думаю?!

— Да, — медленно отозвался я, осторожно сжимая пальцы на рукояти. Не слишком удобно — сейчас моя рука гораздо меньше, чем была тогда, но все же прикосновение к холодной поверхности успокаивало. — Это мой ритуальный кинжал.

— Но некроманты обычно пользуются одним!

— Просто нам редко удается наполнить до отказа хотя бы один накопитель, но я не поленился потратить силы на второй.

— Тебе нельзя его забирать, — внезапно обеспокоился таракан и, бросив книги, перепрыгнул на стол, пытливо заглядывая в мое неподвижное лицо. — Гираш, ты слышишь?! Тебя не должны с ним увидеть! Я даже с ослабленным даром с другого конца академии почувствую идущие от него эманации! А уж ректор — и подавно!

Я открыл верхний ящик стола, достал оттуда деревянные ножны и, загнав в них пустой еще кинжал, вопросительно приподнял брови:

— А так?

— Твоя работа? — нахмурился таракан, тревожно обнюхивая ножны.

— Конечно. Кому бы я доверил такое важное дело?

— С ними лучше, — неохотно признал Нич. — След гораздо слабее. Но все равно: я бы на твоем месте не рисковал.

Я вздохнул и неохотно положил кинжал обратно в шкатулку.

— Я пока не готов поддерживать над ним постоянную маскировку. Но как только разберусь с печатью, непременно вернусь: мне некомфортно без рабочего инструмента.

— Я уж думал, ты забылся, — облегченно выдохнул таракан. — У тебя было такое лицо… Кстати, зачем ты повесил тут портрет главы гильдии? Неужто тебе было интересно часами изучать его физиономию, если для этого достаточно обычного зеркала? Большинство магов, к твоему сведению, не занимаются столь вопиющим самолюбованием, и в их кабинетах, между прочим, висят портреты значимых людей! Главы Совета магов, например, как в кабинете нашего ректора… или стоящего рангом выше чиновника…

Я фыркнул.

— Самый значимый для меня человек — это я сам. Почему я должен вешать у себя в кабинете чью-то надутую морду, к которой не испытываю положительных эмоций?

— А твоя, что ли, не надутая была? — язвительно поинтересовался Нич, ловко перебрался на шкаф и уже оттуда добавил: — Взгляни-ка на нее еще разок — неужто ничто не екнет в груди?

Я пожал плечами и подошел к висящему на стене портрету. Морда как морда: правильный овал, четко очерченный подбородок, короткая бородка, которая когда-то казалась мне даже изящной. Узкие губы, почти всегда сосредоточенно поджатые. Прямой нос с едва угадываемой горбинкой. Глубоко посаженные глаза, кажущиеся двумя провалами в бездну. Вечно хмурый взгляд из-под мрачно сдвинутых бровей. Растрепанные темные волосы… Вот он, мэтр Валоор да Шеруг ван Иммогор во всей своей красе. Превосходный некромант, опытный архимаг, заядлый экспериментатор и увлеченный своими проектами ученый, у которого никогда не было времени на себя.

Работа, работа, работа… кроме нее, он, насколько я помню, ничего больше не знал и ничем иным не интересовался. Одержимый ею, он жил лишь одной этой болезненной страстью. И куда в итоге она его привела?

— Ну как, нравится? — насмешливо осведомился Нич со шкафа. — Проникся важностью момента?

Я негромко фыркнул:

— Ничего особенного. Хотя бороду я бы ему сбрил.

— Почему «ему»? Это ведь твой портрет. Неужто ты настолько вжился в роль Гираша, что позабыл о том, кем был раньше?

— Именно, — спокойно согласился я. — Я сделал все, чтобы перестать быть тем, кем когда-то был. Внешность, повадки, любимые фразы, жесты, привычки, даже походка… я изменил в себе абсолютно все, Нич. Этого требовала наша с тобой безопасность.

— Полагаешь, кто-то мог догадаться? — мгновенно замер таракан, угрожающе разведя жвалы.

— Не исключено. И твой склеп тоже могли проверить, если смерть главы Темной гильдии показалась кому-то недостоверной.

— Но мы замели все следы!

— Мы попытались это сделать. Но, если помнишь, последние штрихи я наводил в спешке, поэтому вполне мог что-то упустить. Тогда как те, кто хотел сорвать эксперимент с трансформой, — люди, весьма внимательные к деталям. И если хоть один из них что-то заподозрил или на миг допустил мысль, что мы успели завершить образец… как ты думаешь, почему мои записи вдруг всплыли на окраине Сазула в библиотеке провинциального некроманта?

Нич клацнул зубами.

— Их украл твой ученик. Еще до того, как эксперимент вступил в завершающую стадию.

— Верно. Но при этом он не сразу приступил к реализации своей задумки — он выжидал несколько лет. И решился на убийство лишь тогда, когда назрела угроза войны. Как считаешь, почему?

— Он ждал, когда мы закончим… — внезапно осекся Нич. — Хочешь сказать, его кто-то направлял?!

— Конечно. После моей смерти ему было необходимо надежное укрытие и защита кого-то влиятельного, кто способен подтвердить его непричастность к случившемуся. Скажем, одного из членов Совета или кого-то из приближенных к ним. Если бы дело заключалось в самом Неве, он бы попытался раньше — возможностей для этого у него было хоть отбавляй. Однако он ими не воспользовался — терпел несколько лет и даже согласился ухаживать за твоим немощным телом, когда тебя свалила болезнь.

— За мной ухаживал ты, — моментально помрачнел таракан. — Только тебе я доверял. И, как показывает опыт, не напрасно… но почему ты решил, что у кого-то могли возникнуть сомнения насчет твоей смерти? Мой склеп ты прибрал, насколько я помню, все следы трансформы уничтожены…

— Не все, — покачал головой я. — Кто-то забрал ее останки из замка Невзунов вместе с телом лича. Кто-то совершенно точно знал, куда и когда надо открыть портал. Кто-то помешал Лиурою телепортировать нас в замок графа и закинул прямиком в логово лича. Так что барон действовал не в одиночку, отнюдь. Думаю, на него вышли те же люди, с которыми связался когда-то Нев. И это с их помощью баронство обезлюдело… а возможно, и не только оно, но и другие территории. Раз кто-то знал, что там творится и в кого именно превратился Невзун, значит, он знал и остальное. Более того, попытался повторить наш с тобой эксперимент. Догадываешься для чего?

Нич тяжело вздохнул.

— Я не дурак… прожить вторую жизнь хочется не только мне. А есть еще и такие, кто желает жить вечно — молодыми и красивыми. В новом сильном теле, не знающем боли и болезней. Заманчиво, правда?

— Еще бы, — недобро улыбнулся я. — Помнишь, сколько споров вызвала сама идея ЭСЭВ? И сколько раз я срывал голос, доказывая, что Модша и Лонер занимались нужным делом? Кроме меня, никто не рискнул им поверить. И если этот факт всплывет сейчас, будет несложно провести параллель с теми событиями. Соображаешь?

— Значит, уши растут из Совета, да? — тоскливо спросил мой старый друг. — Поэтому ты его так ненавидишь?

— Ненависть — ненадежное чувство, которое может подточить даже сильную волю, поэтому я стараюсь его избегать, — не согласился я и нехорошо сузил глаза. — А вот месть…

Нич снова вздохнул.

— Тогда, может, пора вспомнить, кто ты, и показать миру, что мэтр Валоор еще жив?

— Нет, — качнул головой я. — Глава Темной гильдии был слишком заметной фигурой, которую оказалось довольно просто убрать. Второй раз я этой ошибки допускать не собираюсь. Поэтому пусть все и дальше считают, что мэтр Валоор умер больше пятидесяти лет назад. Его тело сожжено, наследие по большей части разграблено, дневники украдены, а дух… я предпочитаю думать о нем как о постороннем человеке. И приложу все усилия, чтобы относиться к нему как к безвозвратно утерянному прошлому.

— То есть личность мэтра Гираша тебя устраивает больше? — удивленно поднял глаза таракан.

Я кивнул.

— Она гораздо подвижнее, легче относится к жизни и намного более гибкая, чем Валоор. Я научился быть таким, каким никогда прежде не был. Да, у меня есть знания и память о том, что было, но и только. Во всем остальном я — совершенно другой человек: жадная, циничная, хотя и не лишенная неких принципов сволочь, у которой есть вполне определенная цель. Полагаешь, этого мало?

— Мне кажется, ты перегибаешь палку. Однако осуждать тебя я не буду — это не в моих правилах.

— Правда? — гнусно ухмыльнулся я. — И давно у тебя появились такие странные правила?

— После второй смерти.

Я посмотрел на печально сидящего таракана, готовясь выдать очередную гадкую остроту, но потом увидел его глаза и поникшие усики и… решил сменить тему.

— Ладно, давай займемся порталом. Чего зря время терять?

Нич безучастно кивнул, погрузившись в размышления, а я выдвинул из стола еще один ящик, забрал оттуда тяжелый перстень со встроенным маячком, вытащил из-под мантии заранее припасенный ключ-активатор и, введя координаты, отошел в дальний угол.

— Зубища, иди сюда, — позвал я смирно сидевшую возле двери тварь. Та тут же встрепенулась и торопливо подбежала. — Стой тут и ничего не трогай. Когда открою портал, чтоб держалась за меня зубами. Поняла?

— Мр-р, — проурчала нежить, послушно плюхнувшись на зад и преданно уставившись на меня снизу вверх.

Я удовлетворенно кивнул и негромко заметил:

— Хорошо, что координаты были записаны заранее, а то пришлось бы еще раз их высчитывать… Нич, ты идешь?

Таракан не ответил, явно пребывая мыслями очень далеко, поэтому я отступил от открывшегося портала и аккуратно забрал со стола удрученного фамильяра.

— Идем, — тихо сказал я, прижимая его к груди. — Дома тебе станет легче.

— Дома? — невесело переспросил таракан. — Эх, Гираш… да разве у нас с тобой есть дом?!

Я улыбнулся.

— Теперь есть. Пусть не самый лучший или спокойный, но все-таки наш. И мы наконец можем туда вернуться.

ЭПИЛОГ

Часто неприятности подкарауливают нас там, где их совсем не ждешь. И было бы глупо считать это обычным совпадением.

Гираш

— А можно еще? — заговорщицким шепотом попросил мальчишка-посыльный, на всякий случай подвинувшись поближе к здоровяку-повару, чтобы при первой возможности юркнуть за его широкую спину. — Лиш, расскажи еще что-нибудь!

— Только на этот раз желательно пострашнее, — усмехнулся повар, положив на стол внушительного вида тесак. — Люблю послушать жуткие истории перед сном — самое то, чтобы быстро уснуть.

— Кому как, — поежились две хорошенькие служанки, а одна шепотом добавила: — Я, наоборот, по полночи не сплю… но все равно послушаю — больно хорошо у тебя получается.

— А можно я тогда пойду? — просительно улыбнулась третья, умоляюще посмотрев на присутствующих. — Мне и так страшно. Больше пугаться просто некуда.

— Сиди, трусиха, — шикнул мальчишка. — Я тебя потом до дома провожу, если хочешь.

— Да какой от тебя прок, если нежить нападет по дороге?!

— Какая нежить, дуреха?! — фыркнул повар. — Хозяин всех повывел!

— Ну и что? — возразила девушка, пугливо озираясь по сторонам. — Мне все равно жутко. И замок тут страшный… до сих пор боюсь бродить по нему в одиночку.

— Не волнуйся, дорогая моя, — вдруг ласково прошептала свесившаяся с потолка огромная полупрозрачная гусеница. — Ты никогда не бродишь по нему одна — я всегда где-то рядом…

— Тьфу на тебя, нечисть безногая! — отшатнулась девушка, машинально ухватившись за лежащую на табуретке скалку. — Изыди! Сколько раз велено — не подкрадывайся в темноте! Щас как дам в лоб! Не посмотрю, что ты прозрачный!

— Тогда зачем вы свет погасили? — резонно возразил Глюк, оглядев погруженную в темноту кухню, где на столе горела одна-единственная свеча, отбрасывающая на стены такие зловещие тени, что от них становилось не по себе. — В темноте же страшнее! Вон какие у вас сейчас морды — как у упырей на кладбище, если не хуже!

— Вот именно, — довольно заулыбался пацан. — Лиш, ну давай же! Последняя история и — спать!

— Ладно, — вздохнула Лишия, придвинувшись к столу. Ее примеру тут же последовали остальные, и все головы с готовностью склонились ниже, ловя каждое произнесенное слово. — Жил да был на свете некромант…

— Круть! — восторженно прошептал мальчишка. — Обожаю сказки про мэтров!

На него шикнули, и он послушно умолк, сверкая в темноте горящими от радости глазами.

— …И была у этого некроманта черная-пречерная душа, — трагическим голосом продолжила Лишия. — Он носил черные-пречерные одежды, жил в черном-пречерном доме и даже ел из черных-пречерных тарелок, на которых всегда лежала черная-пречерная еда. А еще была у этого некроманта служанка, которую звали… ну, допустим, Крис. Самая обычная девушка, которую когда-то прокляли ее собственные родители…

— Зачем прокляли? — снова подал голос любопытный пацан, и Лиш криво улыбнулась.

— Она была приемной дочерью, которая не хотела жить с этими ужасными людьми. А когда мачеха решила выдать ее замуж за нелюбимого, она воспротивилась и сбежала. Вот тогда-то ее и прокляли. Да так, что никто, кроме некроманта, не мог снять это проклятие.

— А что за проклятие, позвольте узнать? — деловито осведомилась сверху гусеница. — Я немного разбираюсь в этой теме и мог бы подсказать…

— Вечное уродство, — тихо вздохнула девушка. — Такое, что даже посмотреть страшно.

— Бедняжка, — следом за Лиш вздохнули служанки. — Наверное, от нее все отвернулись? Но что же там дальше? При чем тут некромант?

— При том, что однажды они совершенно случайно встретились, и старый мэтр пообещал излечить Крис, если она согласится стать добровольной жертвой на его алтаре.

— И она согласилась?!

— Конечно, — еще тише сказала Лиш. — Что ей оставалось?

— А он тоже был страшным, да? — боязливо спросила одна из девушек, зачем-то покосившись на плотно закрытое маленькое окошко, откуда в кухню лился мертвенно-желтый свет луны.

— Еще каким: лысый, толстый, с красными глазами, бледным лицом и длинными когтями, которые могли разорвать его врагов на части без всяких усилий!

— Неправда, — возразил мальчишка, толкнув локтем засмотревшуюся в окно тетушку. — Некроманты должны быть худющими. Да, Зар? Они все до одного тощие, длинные, как палки, и стра-а-ашные — аж жуть!

Лиш только улыбнулась.

— А этот был не таким. Он был маленьким, пухлым, но все равно настолько жутким, что его дом обходили стороной. На крыше этого дома всегда обитали зубастые птицы, оживающие по ночам и охотящиеся на прохожих; в подвалах прятались мертвые рысаки, которых хозяин кормил свежей свини… то есть человеческим мясом. По дому ползали полуразвалившиеся зомби, завтрак подавали обглоданные скелеты с горящими глазами. Повсюду сидели говорящие чучела и стояли человеческие черепа, отполированные до зеркального блеска. А в саду вдоль всех дорожек выстроились искусно выточенные статуи! Вернее, на самом деле это были не статуи, а враги того некроманта, которых он из вредности заточил в камень!

— Фу, — одновременно воскликнули девушки-служанки. — Какая гадость! Наверное, эти зомби постоянно смердели!

— Конечно. И у них все время что-то отваливалось! То рука, то нога, то нос…

— То еще что-нибудь ценное, — невинно заметило привидение сверху. — Маленькое такое…

Лиш бросила под потолок сердитый взгляд и погрозила кулаком:

— Все бы тебе опошлить, бессовестный! Тут дети!

— Я давно не ребенок, — недовольно пробурчал мальчишка-посыльный, приняв намек на свой счет. — И не хуже него могу назвать те части тела, которые могли бы отвалиться у твоих некачественных зомби.

— Они не мои, — фыркнула Лишия. — И они были качественными, только очень уж старыми. И вообще, вы будете слушать или нет?!

— Будем, — с готовностью ответило за всех привидение. — Ты не останавливайся, не останавливайся… как раз самое интересное начинается.

— Вот именно. Так вот… осталась как-то Крис в том доме одна-одинешенька. Хозяин ушел по делам, но к ночи не вернулся, хоть это и не было на него похоже. Она ждала его, ждала. Забеспокоилась, что он не придет усмирить, как обычно, свою разгулявшуюся нежить. Потом услышала, что на крыше стали друг за другом просыпаться и скрести когтями по черепице зубастые птицы, и поскорее закрыла окно, потому что знала: они всегда голодны и могут съесть ее вместо прохожих. Когда совсем стемнело, она решила зажечь свет, но, как назло, на кухне не оказалось ни единой свечи. Тогда Крис спустилась в подвал, чтобы достать из сундука новые…

— А в подвале тоже было темно, — вздрогнув, предположил кто-то из девушек.

— Хоть глаз выколи, — охотно подтвердила Лиш. — Поэтому ей пришлось идти на ощупь, то и дело рискуя свернуть себе шею на лестнице. А стены в подвале сырые, с плесенью… ступеньки крутые и скользкие, а вход такой низкий, что ей надо было нагнуться, чтобы пройти, не разбив голову. И вот когда она оказалась внизу и добралась до сундука со свечами, в одном из углов послышался низкий рык…

— Это был зомби, да? — нетерпеливо заерзал на скамейке пацан. — Лиш, скажи: это был прячущийся среди мешков с мукой зомби?!

— Почему ты решил, что то была простая мука? — нехорошо прищурилась Лишия. — На самом деле хозяин хранил там разрубленные на части тела своих недоброжелателей: воришек, которые покусились на его добро. И непослушных мальчишек, которые не поверили матери и отправились среди ночи исследовать дом старого некроманта… Конечно, никто этого не знал, но те мешки были окровавленными и большими, а из горловины одного из них даже торчала чья-то нога, которую и грыз сбежавший зомби!

— Перестань, у меня уже мурашки по коже!

— То ли еще будет! Когда зомби… нет, пусть лучше будет умертвие… заметило, что у него появилась новая жертва…

— Простите, — снова вмешался Глюк. — А какая разница между зомби и умертвием?

— Зомби примитивные, очень непрочные и легко подчиняются, — с укором посмотрела на него Лишия. — А умертвия — нежить более высокого порядка, поэтому справиться с ними гораздо сложнее. Так что будем считать, что в подвале сидело настоящее умертвие, которое при виде Крис тут же бросило недоеденную ногу и принялось подкрадываться к новой жертве, издавая устрашающий рык…

— А слюни у него текли? — тихонько спросил мальчишка, сжав кулаки и стараясь отделаться от чувства, что в этот самый миг снаружи и правда кто-то угрожающе зарычал.

— В три ручья и до самого пола, — согласилась Лишия, с удовлетворением отметив, как побледнел мальчишка.

— И когти тоже были?

— Угу. Как и очень-очень острые зубы, которыми он мог разгрызать человеческие кости в два счета. А еще он был голоден и страшно хотел полакомиться свежатинкой, ведь уехавший по делам хозяин позабыл сказать, что ее запрещено трогать. И вот он смотрел на ее нежное горло, на котором быстро-быстро пульсировала жилка… чувствовал человеческий запах, что был для него слаще самого сладкого аромата… уже готов был прыгнуть на испуганную, парализованную от ужаса девушку, чтобы жадно рвать ее нежное тело и упиваться брызжущей во все стороны кровью… как вдруг дверь за ее спиной с оглушительным скрипом отворилась и чей-то мертвый голос негромко произнес…

— Э-ге-гей, живые есть? — вдруг послышалось приглушенное из коридора, а затем в оглушительной тишине действительно скрипнула входная дверь.

От легкого дуновения ветерка, прокравшегося в небольшую щелочку, едва теплившееся пламя свечи затрепетало, бросив на посеревшие лица окаменевших от ужаса слуг глубокие тени, затем дернулось куда-то в сторону, будто пытаясь соскочить с фитиля, и наконец, угасло, погрузив кухню в непроглядную темноту.

— Ну вот, — донесся до слуг еще один, подхваченный гулким эхом и изменившийся до неузнаваемости голос, заставивший их дружно вздрогнуть и инстинктивно прижаться друг к другу. — Живых, похоже, нет. Значит, жрать опять нечего.

— Может, есть, — возразил ему первый, и в этот же миг где-то за окном тоскливо завыла собака. — Не все же разбежались к ночи?

— Прямо! Жди! Так они и сидят на кухне, ожидая, пока мы проголодаемся и решим заглянуть на огонек! Придется по домам ходить и с ножом у горла требовать свежего мяса!

Следом послышался тихий зловещий смешок, звуки чьих-то шагов и клацанье когтей по каменному полу.

— К-кто это, Лиш?! — вжались в стену служанки. — Замок же должен быть пуст! Мы не ждем гостей! Или ты забыла опустить решетку?!

— Ничего я не забыла! — похолодела Лишия, судорожно припоминая, где сейчас бродят замковые псы и не ошиблась ли она действительно с воротом. — Гостей и правда быть не должно — хозяин не предупреждал…

— Это зомби, — судорожно вздохнул метнувшийся за спину повара пацан. — Я точно знаю — зомби вернулись! Вон как когти стучат! И они жрать хотят! На свежатинку потянуло! Сами сказали!

— Бежим! — громким шепотом предложил здоровяк, поднимая со стола тесак. — Скорее, пока нас не учуяли!

— Не получится, — придушенно взвизгнули девушки, когда на улице раздался тоскливый собачий вой. — Кажется, они идут сюда!

— Ой. А выход-то только один…

Кто-то из девчонок охнул и сполз на пол, очень некстати потеряв сознание. Остальные мрачно переглянулись, схватили кто что нашел, от скалок до торчащего из мясной колоды топора, сгрудились возле бездыханного тела подруги и, набычившись, приготовились к бою.

Ну и где они? — сварливо осведомился из коридора все тот же голос. — Куда все подевались?!

Затем громко скрипнула потревоженная дверь. На пороге возник жутковатый силуэт, подсвеченный со спины багровыми отблесками от горящего в коридоре факела. Высокий, похожий на человека, только с двумя тоненькими длинными рожками над лохматой головой, бесформенным туловищем и двумя ярко-синими глазами, которые почему-то горели на фоне коленей и под которыми многообещающе распахнулись сразу три подозрительно широких пасти.

— А-а-а! — завизжала одна из служанок, с силой швырнув в монстра зажатую во вспотевших ладонях скалку.

— За Дейлу! — подхватил ее вопль повар, отправив вслед за скалкой недавно наточенный топор.

— Не дадимся в руки нежити! — вторил им тоненький голосок пацана, и за топором в проем полетела тяжелая глиняная кружка.

— Вон отсюда, упыри проклятые! — азартно поддержало его спрятавшееся за балкой привидение.

— Стойте! — запоздало спохватилась Лишия, вспомнив о том, что горгульи не подавали сигнала тревоги. — Это не нежить, а всего лишь…

— Демон! — глухо ругнулся вошедший, ловко увернувшись от летящей в лоб скалки и последовавшего за ней топора, который с громким треском вонзился в приоткрытую дверь, разбив сразу две плотно пригнанные дощечки. — Это что за шутки?!

— Пригнись! — заорал кто-то над его головой, и незнакомец чудом успел упасть на колени, избегая третьего снаряда. Однако сам кричащий увернуться уже не успел, и его буквально смело с чужой головы метко брошенной кружкой. Почти сразу в коридоре раздались подозрительный хруст и звук смачного удара о стену.

— Ой-о-о… ручкой, да по самому чувствительному месту…

— Лиш, Горт, Глюк?! — ошарашенно воскликнул поднявшийся на ноги гость, на мгновение обернувшись и посмотрев на медленно сползающего по стене недодавленного таракана. — Вы что, совсем сдурели?!

— Ой, — испуганно присел пацан, поняв, что сбил кого-то не того.

— М-мастер Гираш? — недоверчиво пробасил здоровяк-повар, неуверенно опуская руку с подхваченным со стола ножом.

Призрак булькнул что-то невнятное и поспешил сбежать, пока его не застукали на месте преступления, а оставшаяся на ногах служанка закрыла голову руками и в панике заползла под стол.

— Господин! — вскрикнула Лишия, опрометью кинувшись на защиту вошедшего. Но была остановлена властным жестом и грозным, раздавшимся откуда-то снизу рыком, от которого задребезжали кастрюли на полках. — Г-господин, это вы?!

— Я, — недовольно буркнул гость, щелчком пальцев зажигая над головой светляк, а второй рукой прижимая к себе глазастое существо, скалящее сразу три пасти и кровожадно посматривающее на слуг. — Спокойно, девочка моя. Рвать никого не надо — это всего лишь люди. Хотя мне очень интересно знать, почему, явившись в собственный замок, я вдруг обнаруживаю, что попал на поле боя?

Лишия облегченно выдохнула, рассмотрев наконец молодое лицо, рыжие патлы, небрежно зачесанные на затылок, и непроницаемые черные глаза, горящие легко узнаваемыми огнями. А потом заметила, что стало с Ничем, и в ужасе прижала ладони ко рту.

— Господин, он что?..

— Да что с ним станется, — проворчал юный барон Невзун, мельком покосившись за спину. — Но когда придет в себя, жди беды…

После чего вздохнул, с удивительной легкостью выдернул из двери топор и, отшвырнув его под ноги побледневшему до синевы повару, нагнулся, подбирая с пола несчастного таракана.

— Вот так, Нич, — наставительно заметил молодой человек, пристраивая тихо постанывающее тельце к себе на плечо и преспокойно отворачиваясь от обомлевших слуг. — Где тебе еще с таким чувством засветят по лбу, что потом искры из глаз полдня будут сыпаться? Правильно: только дома. Так что давай, друг мой, хватит прикидываться, приходи в себя и начнем наконец работать по-настоящему.

Примечания

1

АВМ — Академия всеобщей магии. — Здесь и далее примеч. автора.

(обратно)

2

Герб АВМ — раскрытая книга, символизирующая собой древнее знание. На ее страницах стоят на задних лапах два грифона, обращенных друг к другу, — черный (слева) и белый (справа), которые считаются символами гильдий.

(обратно)

3

Ваула — заика.

(обратно)

4

Дуолатика — теория, рассматривающая все существующее в мире как результат взаимодействия противоречивых сил, событий и т. п. и считающая всякое движение результатом взаимодействия этих элементов. Второй ее закон говорит о закономерности перехода количества в качество.

(обратно)

5

Закон единства противоположностей.

(обратно)

6

Эффект складывания энергетических выбросов.

(обратно)

7

Огневица — магесса огня.

(обратно)

8

Травяница — огороженный и закрытый от ветра и прямых солнечных лучей огород, где выращивают лекарственные растения.

(обратно)

9

Сердечная сумка — полость перикарда.

(обратно)

10

Речь идет о кровотечении из варикозно расширенных вен пищевода — одной из самых распространенных причин смерти больных циррозом печени.

(обратно)

11

Друидами неофициально называют магов земли и жизни.

(обратно)

12

В АВМ каждому факультету соответствует определенный цвет, который присутствует на нагрудной нашивке мантии адептов начиная с пятого курса, когда происходит первичная специализация магов. До этого времени отличительных нашивок им не положено. Цвета нашивок светлого отделения — красный (факультет магии огня), синий (факультет магии воды), голубой (факультет магии воздуха), зеленый (факультет магии земли и жизни), желтый (целители) и оранжевый (пространственная магия); цвета темного отделения — черный (факультет общей некромантии), коричневый (факультет демонологии), серый (факультет проклятий) и фиолетовый (факультет оккультных наук).

(обратно)

13

Амулет, способный сглаживать колебания магического фона вокруг объекта и использующий для этого выделяемую этим объектом энергию.

(обратно)

14

Пространственный разрыв или пространственный карман — участок искаженного пространства, замкнутого на определенную точку. Образуется спонтанно, в местах с чрезмерно повышенным магическим фоном, насыщенных остаточными заклятиями, или создается искусственно, с использованием для этого заранее выбранных параметров будущего кармана.

(обратно)

15

Воздушная плеть — одно из простейших заклинаний школы воздуха.

(обратно)

16

«Самородки» — маги в первом поколении.

(обратно)

17

Нашивку в виде дополнительной полоски под эмблемой академии, цвет которой соответствует цвету профильного факультета, адепты получают только с пятого курса.

(обратно)

18

ВАВМ — шестидневная учебная неделя.

(обратно)

Оглавление

ПРОЛОГ

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ГЛАВА 8

ГЛАВА 9

ГЛАВА 10

ГЛАВА 11

ГЛАВА 12

ГЛАВА 13

ГЛАВА 14

ГЛАВА 15

ГЛАВА 16

ГЛАВА 17

ГЛАВА 18

ГЛАВА 19

ГЛАВА 20

ГЛАВА 21

ГЛАВА 22

ЭПИЛОГ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg