«Змеиный Царь»

Ирина Л. Ясиновская Взгляд Дракона ЗМЕИНЫЙ ЦАРЬ

— А еще водятся в наших лесах страшные говорящие волки. Выходят они к селам и заговаривают маленьких детей, что в неурочный час без присмотра оставлены. А заговорив ребятенка, загрызают. Или в лес уводят, где из него такого же волка делают.

Старик шумно почесался и отхлебнул из крынки молока. Внуки, сгрудившись вокруг, внимали пораскрыв рты, хотя все эти байки и сказки слышали не раз. Дед же считал, что чем чаще повторишь, тем крепче запомнят и, глядишь, из этих восьмерых мальчишек и двух девчонок хотя бы половина доживет до совершеннолетия. Остальные же… Судьба и воля Лесных Владык все решит…

— Есть еще в лесу всякой нежити и нечисти до кучи. Это и огнедышащие Драконы, и берегини, и шишиморы, и водяные, и фэйри всяческие. Всех их знать не можно, потому как много их. Вся нежить, что в Мирах есть и у нас живет. Такие вот леса заколдованные в Лильене. На то нашу страну Сказкой и кличут. Ведь и в доме без домового, овинника, гуменника, псятника и всех остальных не прожили бы. В поле бы без гроганов не управились. Но не вся нежить добрая. Есть и такая, что в дома приходит, чтобы добрым людям вредить. Вот, например, есть такой змеиный царь Змиулан. Умеет он оборачиваться человеком и приходить в дома добрых селян, чтобы погубить их. С тех пор как разорили его Отец Небо с Матерью Землей бродит он по свету и пакостит.

За окном громыхнуло и по земле застучали первые капли дождя. Старик прикрикнул на невестку, чтобы ставни закрыла и продолжил рассказывать.

— Змиулан дружен с Жирдяем, коего Неприкаянным Странником еще кличут. Вместе они бродят по свету. Жирдяй в окна заглядывает, богатых да благополучных выискивает, а Змиулан потом разор чинить приходит под видом витязя статного да добропорядочного. Но есть возможность и защитить дом свой. Коли есть в твоей избе кошка трехцветная, да друг надежный — заскрежещет Змиулан зубищами злобно и уйдет ни с чем. Хорошо бы еще, если в доме Магию чтили, да Руны знали. Тогда…

В дверь постучали и внуки с писком нырнули под лавки.

— Змиулан пришел! — с ужасом прошептала невестка. — Накликал, черт старый!

Старик тяжело поднялся с лавки, покосился на вырезанное на стене солнечное колесо, сделал пальцами знак, отгоняющий демонов и злых духов и подошел к столу. В дверь опять постучали, но уже требовательнее. Старший сын добыл из-под печи топор и хмуро глянул на отца. Тот покачал головой.

— Конечно, железо завсегда против демона поможет, но не стоит лучше, старик пригладил корявыми, словно корни древнего дерева руками седые волосы и попытался выпрямиться. — Есть и другие средства. Иди, Алшей, открывай.

Сын бросил топор на лавку и, не посмев ослушаться, пошел в сени. Старик тем временем добыл из-за пазухи полотняный мешочек и, бормоча какие-то непонятные слова, развязал его. На стол выскользнули отполированные многими руками квадратики из ясеневой древесины. Внуки затаили дыхание и высунулись из-под лавок. Им еще не доводилось видеть, как старик над рунами ворожил.

Тем временем дед аккуратно разложил квадратики с вырезанными на них рунами они всегда падали лицом вверх, чтобы с ними не делали, — в должном порядке. Семь истинных Рун семи Сил — наверху, в ряд. Остальные пятьдесят шесть — ниже, в виде солнечного колеса.

— День недели сегодня какой? — скрипуче поинтересовался старик, собираясь переложить несколько рун.

— Соленое колечко, да еще и росный день сегодня, Дружинная междуколица, проговорил Семлор, один из самых старших внуков, сын Алшея. Чуял дед, что быть Семлору волхвом. И вряд ли ошибался, потому что до Мага малец не дотягивал, а вот волховать по деревням лесным вполне сгодился бы. Не всем же в семье хлеборобами быть, да охотниками?

Вернулся мрачный Алшей. За ним в горницу вступил высокий, стройный мужчина лет тридцати. Качнулась на стене неверная тень, мелькнуло то ли крыло, то ли тело змеиное, то ли острый костяной гребень… Старик помотал головой и посмотрел на гостя.

Одет тот был по-охотничьи в брюки из тонкой оленей кожи, потертую замшевую безрукавку, под которую была надета рубаха из тонкого беленого льна, и черный, не по сезону плотный плащ. На ногах его были высокие сапоги из мягкой, но крепкой кожи. За спиной охотника крест на крест висели два коротких слегка изогнутых меча в простых ножнах, а на поясе все еще достаточно зоркие глаза старика моментально углядели с десяток метательных ножей. И бес его знает, что охотник прятал в карманах.

Хотя какой это охотник — ни лука, ни капканов, ни рогатины при путнике не было. Явно увесистый, но не слишком большой заплечный мешок он нес в руках.

Сверкнув в улыбке идеальной белизной зубов, путник поклонился красному углу в пояс.

— Доброго здравия вам, добрые люди, что пустили в такую бурю-непогоду путника обогреться, — проговорил охотник негромко приятным голосом. Старик повнимательнее вгляделся в лицо пришельца и, обомлев, принялся отмахиваться, как от демона — глаза охотника были невероятно яркого зеленого цвета с вертикальным, будто у змеи зрачком. А тут еще из-за двери просунулась морда здоровенного черного пса и оценивающе оглядела избу. Слишком уж умный взгляд был у этой псины. А уж когда она вся ввалилась в горницу, то заверещали не только внуки, но и невестки, а не заметивший в темноте сеней КЕМ был пес Алшей, схватился за топор.

На пороге, равнодушно позевывая, сидел и чесал лапой ухо, огромный черный волчара, каких и не бывает вовсе. Старик схватился за охранную руну Кайдд, сжал ясеневый квадратик в кулаке и принялся бормотать заклинания. Охотник с усмешкой взглянул на деда и обернулся к волку.

— В сенцах переночевать не судьба? — буркнул он зверю, выпихивая того из горницы. — Вечно с тобой проблемы… Людей перепугал, проклятый… — он аккуратно прикрыл дверь, отгораживаясь от обиженного скулежа волка и снова повернулся к хозяевам. — Хэйялом волчару кличут. Не бойтесь, я его с щенячьего возраста воспитываю. Еще ни разу без моего приказа на человека не напал. Вы уж простите, что не предупредил…

Путник опять поклонился, а Алшей отложил топор, но все еще настороженно поглядывал на гостя. Но закон гостеприимства строг и все три невестки уже суетились около печи, собирая на стол. Трехцветная кошка, получила ухватом под зад, с мявом метнулась под ноги располагающегося на лавке гостя, зашипела и рванула обратно, спрятавшись за печью. Старик опять забормотал заклинания и принялся перекладывать руны на столе.

— Ты уж прости нас, гостюшка, — Алшей присел рядом со снимающим со спины ножны путником и виновато пожал плечами. — Места у нас опасные. Нечисть всякая живет, да и лихие люди балуют, иной раз на веси нападают. А у тебя… — он смущенно глянул на лицо гостя и опять отвел глаза в сторону.

— Басскетты да айлеры в род затесались, — с усмешкой ответил гость, приподнялся, учтиво поклонился и представился: — Ником меня звать. Охотник я из Висконских Степей. Теперь вот к вам в леса занесло.

— Как же ты охотишься-то, коли ни лука, ни силков нету у тебя? — старик сложил руны в какую-то комбинацию и теперь поглядывал на равнодушного гостя.

— Продал все, кроме мечей и лука, — Ник усмехнулся краешком губ, глядя на руны. — А лук пришлось потом… потерять. Когда напали на меня по дороге.

Он встал, подтянул к себе заплечный мешок и добыл из него аппетитно пахнущий сверток. Протянул его суетящейся рядом бабе и снова откинулся к стене. Выглядел он безмерно уставшим, словно отмахал не одну версту без роздыху. Или дрался долго.

— Хэйяла покормить бы, — тихо проговорил Ник и с надеждой взглянул на Алшея. — Эта зверюга меня защищала, когда разбойники напали. Устал не меньше.

— Так недавно напали? Недалеко? — всполошился Лаприс — средний, доселе молчавший, сын старика.

— Да. Похоже, что сюда шли или отсюда. Да только больше они вряд ли кому насолить смогут. Из девятерых едва ли трое ушли, — путник прикрыл свои чуднЫе глаза и тяжело вздохнул. — Не будет ли это для вас так затруднительно, кинуть хоть кость волку?

Одна из баб тут же нырнула в подпол и вынесла огромный шмат окорока. Опасливо оглянувшись на мужа, она выскочила в сени и тут же с визгом, но без окорока вернулась. Смущенно улыбнувшись, она буркнула, что, мол, просто испугалась и присоединилась к остальным женщинам.

Вскоре понадобился стол и старик принялся деловито собирать руны. На гостя они должного влияния не оказали и теперь можно было не волноваться. Спрятав мешочек за пазуху, старик взглянул на Ника и успел поймать его тут же исчезнувшую злую улыбку. Дед испугался, но виду не подал. Ведь на Змиулана волховская Магия может и не влиять. Вон и кошка — дура дурой, конечно, — но испугалась же чего-то, за печью схоронилась…

Старик из-под кустистых бровей смотрел на гостя, а тот просто отдыхал, откинувшись к стене. Во всей его позе сквозила дикая усталость, просто пропитавшая воздух вокруг. Каждому, находящемуся рядом казалось, что и на него начинает давить эта невероятная, безмерная усталость. Вон, и Алшей сгорбился, и старшая невестка едва горшок с кашей волочит…

И еще одна странность была у гостя, которая не давала старику покоя. От Ника совершенно не пахло потом и грязью. Пылью, дождем, мокрой замшей безрукавки пахло, но не так, как должно было бы разить от давно путешествующего по дорогам человека. Хотя он тут что-то про айлеров в роду говорил… И уши вон какие остроконечные, изящные, как у нежити ровно…

Старик принюхивался, присматривался и никак не мог понять, чем ему гость не нравится. Вроде и опасности он не представляет — не пахло от него злым умыслом. Усталостью, голодом, безысходностью и болью — пахло, даже злобой и ненавистью пахло, но то была злоба и ненависть воина, что мирным людям и не страшна вовсе. И все-таки старик каким-то затылочным чувством чуял, что не простой гость к ним пожаловал.

Дед бросил взгляд на ладони Ника и вздрогнул. Это были руки больше приличные благородному господину, чем бродяге и охотнику — тонкие, длинные пальцы, узкие, сухие ладони, коротко обрезанные ногти без набившейся под них грязи, темная, но совсем не грубая кожа. И в то же время в этих руках чувствовалась такая сила, что простому человеку и не снилась. Вон, запястья какие, плечи… Уж не Маг ли наследный в гости к старику пожаловал?

Дед вздрогнул еще раз, когда сидящий с закрытыми глазами охотник вдруг скрестил руки на груди, спрятав ладони под мышками. Словно почуял взгляд старика.

— И в Висконии ныне что? — поинтересовался неожиданно даже для самого себя старик. — Князь сменился, али все тот же, Курбик правит?

— Курбик уж три десятка лет, как преставился, — Ник открыл глаза и задумчиво взглянул на старика. — Сын его теперь правит, Дайлорат. Хороший был бы князь, кабы ему в наследство другое княжество досталось. Висконией править — мученье же одно. Подданные — как перекати-поле. То здесь, то там, то нет их совсем. Охотники… А ты, отец, откуда про Курбика знаешь? Иль даже до этой глухомани вести о его делишках докатились?

— Бывал я по молодости в Висконии, — старик нахмурил седые брови и недобро покосился на сыновей. — Жену себе оттуда привез…

— Вон оно как, — гость покачал головой и снова закрыл глаза. Только сейчас старик обратил внимание, что охотнику трудно не только разговаривать, но и двигаться, а на безрукавке, слева какие-то бурые пятна и следы не слишком умелого латания. Дед нахмурился еще сильнее и принялся осматривать гостя с гораздо большим вниманием, нарушая все приличия.

Невестки быстро накрыли на стол и позвали всех отужинать. Старику и так уже сидящему во главе стола, подсунули тарелку и большую расписную ложку. На тарелке аппетитно дымилась рассыпчатая каша с маслом. Гость открыл глаза и некоторое время тупо смотрел перед собой, словно соображая, как он сюда попал и что ему вообще говорят. Потом он тяжело поднялся и пересел за стол. При этом старик заметил, что Ник бережет правую руку.

Неловко подхватив почему-то непослушными пальцами ложку, он некоторое время смотрел в тарелку, а потом стал медленно есть. Он все тщательно пережевывал, но словно бы и не чувствовал вкуса. Глаза его были пустые и мутные. Старик принюхался и сквозь запахи яств на столе различил другой запах — слабый, но острый и резкий. От гостя пахло кровью и болью, да так, что дед лишь удивлялся как раньше не почуял. Однако смолчал, не стал ничего говорить, продолжая есть.

Ужин был сытный, но не слишком разнообразный. Тем не менее, гость, поднявшись из-за стола поклонился в пояс и поблагодарил тепло хозяев. Потом он выпрямился и прислушался к происходящему за окном.

— Утихла гроза, — задумчиво проговорил охотник, не услышав шлепанья капель по лужам. — И я пойду, чтоб не стеснять вас.

Он снова поклонился в пояс.

— Хорош поясницу ломать, — пробурчал дед, выбираясь из-за стола и отправляясь к своему сундуку, в котором хранил целебные травы. — Кровь к голове прильет и сомлеешь. Куда ты в ночь раненный пойдешь?

Охотник изумленно уставился на старика и промолчал. Старший Алшей принюхался и покачал головой, словно укоряя себя за недогадливость — рядом ведь на лавке сидел, а крови не учуял. Невестки переполошились и засуетились по избе, помогая старику. Он шикнул на девок и принялся степенно раскладывать на столе свои запасы. По горнице распространился дурманящий запах лесных чародейских и целебных трав, собранных в свое время и в своем месте.

— Не стой, как истукан, — старик мрачно взглянул на гостя. — Ждешь, пока не упадешь от слабости? Рубаху сымай.

— Не стоит, — вдруг тихо, но твердо и решительно проговорил Ник. — Добрые вы люди, зачем беспокойство лишнее?

— Значит надо, — отрезал Алшей, поднимаясь с лавки. — Не было еще такого, чтобы раненому в нашей деревне не помогли.

Охотник отстранился и дико взглянул на кряжистого мужика.

— Кровь опять пойдет. На неделю к постели прикован буду. А так… Лес завсегда поможет. Не надо, — Ник уверенно помотал головой. — Я сам разберусь. Если бы совсем без сил к вам приполз — тогда другое дело. А сейчас…

Вдруг он словно обмяк. Тяжело добрел до лавки и рухнул на нее. Все в горнице почувствовали резкий, с железным привкусом запах крови. Похоже, что немало ее пролил охотник.

— Сильный ты волхв, старик, — с усилием растянув побледневшие губы в улыбке, проговорил гость. — Сильный. Почуял, на чем я весь день держался…

Старик подозвал одну из баб и сунул ей в руки какие-то корешки. Объяснив, что с ними делать, он велел Алшею с Лаприсом снять с Ника безрукавку и рубаху. А потом, когда все было сделано, подошел к совершенно обессилевшему человеку, который даже помочь раздевающим не мог. Только зло смотрел подернутыми мутью боли глазами.

— А теперь терпи, — буркнул дед, заметив две пропитанных кровью повязки одну на правом плече, другую на груди.

Ник ничего не ответил, только усмехнулся мертвенно-бледными губами. Старик ловко взрезал ножом повязку на руке и резко сдернул. Присохшая ткань содрала тромб и снова потекла кровь. Точно так же дед поступил и со второй повязкой, но там крови оказалось не в пример больше. Да и рана была не пустяковой.

Алшей ахнул первым, хотя и был старше. Лаприс, служивший в армии, сдержался, но тоже изумленно покачал головой. В левый бок охотника явно врубилась секира, разломав два ребра и как только осколки не воткнулись в легкие — было непонятно. Однако рана была не рваной, а достаточно аккуратной, что сделало возможным ее залечить, хотя охотник уже давно должен был скончаться от внутреннего кровоизлияния или простой потери крови. Тем не менее он был жив и даже не дернулся, когда старик отдирал повязку. Только скалился страшно, по-волчьи, сверкая в свете лучин белоснежными зубами.

— Тут я один не справлюсь, — старик повернулся к младшему сыну. — Тиль, немедленно беги за волхвом. Пусть срочно придет, мне лекарить поможет.

Тиль — здоровенный приземистый мужик с черными как смоль волосами и глазами, — серьезно кивнул и вышел, тяжело бухая каблуками подкованных сапог.

Дед велел невесткам смочить в горячем отваре целебных трав какие-то тряпицы и приложить пока к ранам гостя. Сам он отошел в сторону и с облегчением опустился на лавку. Был он уже слишком стар, чтобы долго стоять на ногах. Тут же к старику подкатился Семлор и сел рядом с ним.

— Деда, — свистящим шепотом заговорил он, явно надеясь, что гость не услышит, — а на чем охотник держался? Про что говорил?

— Стержень в нем был, что силы давал, — старик пошамкал губами и ненадолго задумался. — Да. Стержень тот волей кличут. Страшная воля в этом человеке сидит, что довела его до людей. А я ее на время размягчил тайным словом; дымом развеять думал, да не смог. Уж слишком великая та воля оказалась. Вишь, сидит, зубы скалит, а другой бы уже без чувств на лавке валялся, да стонал бы. А этот молчит. Вот, Сем, какая воля в людях бывает.

— Воля… — Семлор опасливо покосился на гостя и подобрал ноги с пола. — Что ж это за воля такая, что упасть раненому не дает? Силы такие великие в человека вливает?

— Ничего она ни в кого не вливает, — вдруг послышался голос охотника. — И воля та дуростью да гордостью зовется. Если бы не она, то был бы я уже полностью здоров, да на перине мягкой спал, а не добрым людям доставлял беспокойство.

— Гордость тем и хороша, что силу дает плохого не сделать, — проговорил старик и вдруг вздернул голову, заслышав дробный топот за окном. Через мгновение в горницу уже ввалился взмыленный Тиль, а за ним вкатился черный волк, свесивший язык едва ли не до полу и сверкающий злыми зелеными глазами.

— Там… — Тиль задыхался от быстрого бега и не сразу смог перевести дыхание. — Там… конные… человек сорок… ищут… — он кивнул на уже все понявшего Ника.

— Догнали… — он осторожно отстранил одну из женщин, прижимающую к ране на боку тряпицу, пропитанную целебным отваром. — Говорил я вам, что уходить мне надо, а вы… — он горько усмехнулся. — Ладно, сейчас все исправим…

Он тяжело поднялся. Старик, отвесив челюсть, следил за ним глазами, не понимая, как это почти безвольный человек, потерявший столько крови встает и еще собирается лезть в драку с сорока конными! Не понять этого было старику, который и волхвом-то не был, так ворожил понемногу…

— На улицу не выходите. И даже в окна не выглядывайте, — посоветовал Ник, жестом подзывая к себе волка. Зверь послушно подошел и остановился рядом, насмешливо глядя на хозяина. — За вещи — головой ответишь, — буркнул охотник, вешая на шею волку свой мешок, в который запихал одежду и мечи. — Смотри у меня! Если опять потеряешь — голову отвинчу!

По морде волка было видно, что он хотел бы съязвить в ответ, но все ж таки решил промолчать, дабы не пугать мирных людей.

Охотник обернулся, отвесил хозяевам неглубокий поклон и направился к дверям. Кровь из раны заливала брюки, но, казалось, человек этого не замечал. Он пропустил вперед волка, при этом излишне сильно оперся рукой о стену, а потом сам канул в темноте сеней.

Старик, хоть и слышал предупреждение гостя, все же решил выглянуть на улицу и узнать, что там делается. Он приоткрыл ставни и высунул свой любопытный нос. Рядом примостился Семлор. Старик и мальчишка пялились в темноту улицы, где видели пока только лишь всадников с факелами, рассыпавшихся по деревне.

И вдруг огромная тень промелькнула над крышами домов, посыпались искры и огненная струя перечеркнула ночь, превратив сразу двух всадников в пепел вместе с конями.

— Приветики! — проревел странный голос, в котором слышалось пение охотничьего рога и звон цимбал. — Не меня ли ищите?!

Кто-то истошно заверещал, когда на деревенскую улицу опустился огромный зверь серебряно-стального цвета. Изящное змеевидное тело, черные крылья, вытянутая голова… Хвост Дракона зло колотил по земле и никто не смел к нему приблизится.

— Прежде, чем гнаться за кем-то, — наставительно проговорил зверь, ткнув в ближайшего конника пальцем с загнутым черным когтем, — выясни его личность. А то опять незадача получиться, — Дракон усмехнулся, показав острые кинжальные зубы. — Значит так, в течении двух секунд вы исчезните отсюда и больше никогда не вернетесь. И другим разбойникам дорогу в эту деревню закажите. Узнаю, что кого-то из вас тут видели — из-под земли выкопаю!!!

Дракон снова выдохнул струю пламени и кто-то взвизгнул. Старик и Семлор смотрели, от изумления забыв о необходимости дышать. Столь невероятно красивым показался из серебряно-стальной зверь.

— Змиулан, — выдохнул мальчишка.

— Точно! — захохотал Дракон невероятным образом расслышав шепот Семлора. Змиуланом пусть и кличут!

Он распахнул чернильно-черные кожистые крылья и взмыл в небо, где и исчез бесследно. Разбойники же умчались по дороге без оглядки. Ни один здравомыслящий человек не станет спорить с Драконом, да еще и с таким странным, Змиуланом себя назвавшим.

Старик покачал головой, закрывая ставни. Был он стар, знал многое. Слышал и легенду одну вот о таком Драконе-оборотне, у которого явно с головой не все в порядке. Что ему стоило перекинуться раньше и не мучаться от ран?

Старик не понимал.

— Ну-ка, приберитесь тут, да спать пора, — прикрикнул он на невесток. Сенокос завтра начинать надо… И смотрите, о сегодняшнем не болтайте!..

_________________

Ник положил руку на спину волка и пальцы утонули в густой черной шерсти. Оборотень усмехнулся и убрал ладонь, снова закутавшись в плащ. От недавних ран после превращения не осталось и следа, но некоторая слабость сохранялась, знобило.

— Пора передохнуть, — проговорил Ник, сворачивая с дороги на обочину и выискивая место почище да посуше. Такое нашлось довольно быстро — кто-то бросил целую вязанку хвороста.

Оборотень уселся на нее, а волк повалился рядом, перевернувшись на спину и задрав лапы вверх. Есть ему не хотелось — только что вернулся с охоты, а вот Ник не прочь был перекусить. Чем и занялся, достав из мешка остатки провизии.

— Ник, что-то я не помню, ты когда последний раз в волка перекидывался? проговорил Хэйял, косясь на оборотня.

— Давно, — Ник пожал плечами, продолжая жевать. — Очень давно. Я и Драконом-то сколько времени не был. Все больше в человечьем облике пребываю.

— Непорядок. Оборотень должен почаще шкуру менять.

— Ты сам-то давно в другое существо перекидывался, дурень? — Ник похлопал волка по животу и вернулся к еде.

— Я — другое дело. На мне заклятья мощные лежат, — Хэйял перевернулся на живот и внимательно всмотрелся в лицо оборотня. — Так нельзя, Ник. Понимаешь, нельзя. Ты же оборотень! Перекинься волком, побегай по лесу, развейся!

— Не хочу, — Ник аккуратно убрал остатки еды в мешок, завязал его и уставился на горизонт. — На тебе заклятья мощные лежат, а на мне проклятья. Никуда от них не денешься. А жаль…

Он встал и направился к дороге. Хэйял некоторое время мрачно смотрел ему вслед, а потом тоже вскочил на лапы и вприпрыжку помчался следом, тявкая на пролетающих мимо стрекоз…