«Возвращение ярла»

Возвращение ярла (fb2) - Возвращение ярла 1558K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александр Владимирович Мазин

Александр Мазин Стратегия. Возвращение ярла

© Александр Мазин, текст, 2014

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (), 2014

Пролог

– Мы потеряли ее, Совершенный.

Разглядеть лицо говорившего было невозможно – тень капюшона скрывала его до самого подбородка, разделенного надвое полоской вшитого транслятора, однако и по одному только голосу становилось ясно: Первый Регин Сектора очень огорчен.

Четверо собрались в топ-центре его домена, потому первое слово было его. Первое, но не решающее.

– Шестнадцатая ареала… Не так уж много в масштабах Стратегии, – заметил один из гостей, высокий, тощий, с азиатским разрезом глаз, вертя в руке прозрачный кубок с шестнадцатилетней амброзией, подаренной Регину Мастерами Диона. Говорили: сок лозы в ней смешан с кровью безумных убийц-менад. Правда это или нет, но амброзия была изумительна, а по жизнедействию ничуть не уступала наноколониям.

– Не один ареал, а целый мир, Звездочет, – поправил тот, кого именовали Совершенным.

– Кто бы мог подумать, что Красная Химера Пятого Уровня может обратиться в Воина Света, – вздохнула четвертая, женщина, которая тоже могла бы именоваться совершенной, если бы право на данный титул давали за внешность. Но, поскольку безупречной красоты было недостаточно для Избранности, женщину титуловали всего лишь лариссой, младшей из четверых, хотя по уровню она была такой же, как Регин Сектора и Звездочет. – Мы проиграли почти четверть эпохи. Неужели ничего не изменить?

– Ничего, – тень капюшона качнулась, приоткрыв щеки Регина и его длинный нос с вживленными фильтрами.

– Договор свят, – напомнил Звездочет. – Свобода воли – высший дар Создателя. – Кубок в его руке наклонился так низко, что стала видна вправленная в его донышко морда фавна. Амброзия, тем не менее, осталась внутри. Вопреки законам гравитации.

– Договор свят, – эхом отозвался тот, кого именовали Совершенным. – Выше только Стратегия.

Воцарилось молчание, которое нарушил Звездочет:

– Мир выпал из Игры. Нам нужен новый мир.

– А мне – новая химера, – подхватил Регин. – И игровое время, чтобы поднять ее.

– Что есть время для тех, кто живет Вечностью? – насмешливо произнес Звездочет.

– Никто не вечен, – не принял иронии Совершенный. – Вечна только Игра… Что не отменяет того факта, что в данной области времени и пространства мы оказались в проигрыше. Но хватить ныть. Назовите мне имя новой химеры, и покончим с этим.

Глава 1 Александр Первенцев. Приглашение в высшую лигу

СМС-ка пришла, когда Санёк уже почти собрался ехать на дачу. Поплавать, клубники пожрать… Но скейт – это однозначно веселее.

«…доски, защиту привезу», – обещал Серёга. Тоже нормально. У Серёги – машина. Древняя «пятерка», унаследованная три месяца назад от родителей. Но ездит – значит, машина. Серёга ею очень гордился.

Санёк попытался перезвонить, но Серёгин мобильник оказался вне доступа. Сел, наверное. По фиг. Место назначено, время – тоже.

Санёк без спешки завершил комплекс, то есть отжался пятьдесят раз, поприседал, потягал резину под «Villeman og Magnhild» «In Extremo», где некий скальд по имени Филлеман побеждал тролля, схитившего подружку, пожертвовав ради этого дела любимым музыкальным инструментом. Во всяком случае, именно эту версию предлагал прочитанный в Интернете перевод. Затем Санёк сполоснулся под душем, принял сочку на дорожку и, прихватив плеер всё с тем же «In Extremo», покинул отчий дом на улице Савушкина весьма нетрадиционным способом. А именно: спрыгнув с балкона на ветку растущего в двух метрах дерева, с ветки, пару раз перехватившись, – на крышу гаража, а с гаража – на газон, удостоившись пары-тройки восхищенных, нескольких неодобрительных, но в основной массе – совершенно равнодушных взглядов спешащих к метро и от метро питерцев.

Минутой позже Санёк уже стоял на оговоренном месте – как раз напротив перехода к «Черной речке».

Серёги не было.

Не появился он и через пять минут, что было странно, поскольку ехать ему с Богатырского – всего ничего. Может, «жигуль» сломался?

Санёк снова набрал номер, но опять – безответно.

Напротив остановился наглухо тонированный Икс-шестой. Из него выбрались двое, экипированные так, будто в горы собрались. Оба – матерые мужики из тех, кому лучше под колотушку не попадаться.

Внедорожник тут же отъехал, а мужики поднялись по лесенке к двери, за которой раньше было кафе, потом сушница, потом – хрен знает что, а теперь – какая-то турфирма с невзрачной вывеской.

Санёк удивился. Зачем приезжать в турфирму с рюкзаками и в фирменных «горных» ботинках? Да еще на дорогом внедорожнике, который тут же отвалил?

А Серёги всё не было. Может, он сразу к мосту поехал, тому, где обычно тусовались скейтбордисты?

Пискнул смарт. Новая смс-ка от Серёги.

«Приехать не смогу. Извини, что обломал».

Даже не позвонил, гаденыш… Санёк набрал его в третий раз – и опять: вне доступа. Интересно, как он смс-ки отправляет, если в сети так и не появился?

Санёк сунул смарт в карман, поднял голову…

И обнаружил прямо напротив одного из тех мужиков, что зашли в турфирму.

Мужик без стеснения разглядывал Санька. Потом что-то сказал.

Санёк сдвинул наушники:

– Извините?

– Привет, говорю.

– Добрый день, – отозвался Санёк.

Мужик был вежлив, поздоровался вот. Но – суров. Это считывалось сходу. Крутая штормовка со значком типа «№» на рукаве сидела на нем, как военная форма.

– Со здоровьем – как? – спросил мужик с военной выправкой.

– А что?

– Сотку заработать хочешь?

– Сотку – чего?

– Долларов.

– Это смотря что нужно? – осторожно ответил Санёк.

– Мне и моему другу нужен третий, – сказал военный. – Для одной игры. Ты с виду парень не чахлый, так что подойдешь. А что делать, мы и сами пока не знаем. Но скучно не будет, гарантирую.

И улыбнулся.

И этой улыбкой сразу завоевал расположение Санька, потому что вообще-то фейс у мужика был прямо скажем – страшноватый. В кино такие коммандос играют. Тех, которые исполняют всякие неаппетитные приказы. А вот улыбка оказалась – хорошая. Внушающая доверие. Сразу становилось ясно, что зверское лицо – для врагов, а для своих – отец-командир. Такая вот улыбка разом включила Санька в число «своих».

И Санёк понял: надо соглашаться. Судя по экипировке участников и по классу привезшей их машины, игры, в которые они играют, на два порядка выше, чем те, которые может позволить себе студент Политеха. Высшая лига – вот что это такое.

Да и сотня долларов лишней не будет.

– Пойдем, парень, – произнес военный, по лицу Санька угадав решение. – Время не ждет.

«Международное туристическое агентство «TG», – прочел Санёк на неброской табличке около такой же невыразительной двери, прежде чем шагнуть внутрь.

И улыбнулся, предвкушая приключение.

Двадцатью минутами ранее. Генеральный директор Ю.И. Гучко. Экстремал-любитель. О необходимости читать документы

– Трое? Какого хрена?! – Массивная физиономия Юрия Игоревича Гучко, генерального директора «Межинбанка», приобрела выраженный помидорный оттенок. – Да я… Да ты… Ответишь конкретно!

– Юра, Юра… – Фёдрыч успокаивающе положил руку на массивное плечо генерального.

Бывший майор спецподразделения «Меч» Никита Федоров уже просчитал спокойного паренька в черном похоронном костюмчике, заценив и телосложение с пластикой, и небольшую выпуклость под пиджаком, и то, что правая рука «мирного» клерка как бы невзначай ушла из поля зрения куда-то вниз, под стойку.

Юрий Игоревич сердито смахнул руку своего друга и начбеза, но снизил мощность рыка на десяток децибелов.

– В договоре этого не было!

Правая рука клерка вынырнула из-под стола… Фёдрыч напрягся… Но в руке оказалась всего лишь копия договора.

«ООО „Международное туристическое агентство «The Game»“[1]с одной стороны и Гучко И.И., именуемый в дальнейшем… – с другой стороны…»

– Пункт восемь-два, – палец клерка уткнулся в нужное место. – … «…в случае неполного состава участников, а также по желанию Клиента фирмой может быть выделен специалист-инструктор для обеспечения минимальной численности туристической группы, в дальнейшем именуемый Проводник. Стоимость услуги – тридцать тысяч евро». От сопровождающего вы, Юрий Игоревич, отказались, верно?

– На хрен мне ваши сопровождающий – за тридцатку? – прорычал гендиректор, но уже понял, что неправ. Два раза неправ. Надо было договор через юрбюро прогнать. Не подумал. Решил: раз рекомендовал турфирму сам В.П.П., то никаких подлянок быть не может.

Расслабился ты, гендиректор, сказал сам себе Гучко. Привык к тому, что туроператоры облизывают со всех сторон, а экстрим начинается только по ту сторону. Нет, это, определенно, знак ему, Гучко: внимательнее надо быть. Раньше ведь каждую бумажку, прежде чем подписать, самолично обнюхивал: нет ли кидняка? А теперь подмахиваешь всё почти не глядя. Стоят визы правильные: замов, главбуха, начюротдела, значит, всё ровно. Гучко-гендиректор доверял сотрудникам, которых сам подбирал и сам школил. Не по профессии – по жизни. Юрий Игоревич умел работать с людьми. Тоже жизнь научила. Братву строить куда трудней, чем клерков. Но и с братвой справлялся. Однако тот Гучко, молодой, резкий, хитрый, не доверявший никому, и с этим договором не лопухнулся бы.

Ты, гендиректор, оброс доверчивостью, как твои мышцы – жиром, упрекнул Гучко сам себя еще раз. Мало ли что старший рекомендовал! За твои косяки старший отвечать не будет.

Ладно, говно вопрос. Нужен третий? Будет. Хлопца боевого взять из охраны – пусть работает по специальности, охраняет босса в экстренной ситуации. Если что – премию выпишем.

– Фёдрыч, организуй, – распорядился Гучко. – Выбери третьего из своих, кто покрепче.

Начбез взялся за телефон. Минута – и вопрос решен.

– Через час подъедет, – доложил он. – Юра, я сказал, чтобы инвентарь взял из нашего личного запасника, ты не против?

– Ну. Давай пока пожрем, что ли? Парень, где у вас тут хорошо покушать можно?

– Покушать можно у нас, – вежливо ответил клерк. – И кухня хорошая. Только вынужден предупредить: часом вы не располагаете. Инструктаж начнется через тридцать минут. Всё расписано по минутам. У вас ровно полчаса.

– А что будет потом? – опередил наливающегося яростью шефа Фёдрыч.

– Если условия не выполнены, соглашение расторгается, аванс не возвращается. Очень сожалею. Договор свят.

– В смысле? – удивился реплике Фёдрыч. Но тут ему стало не до нюансов.

– Ты! – Гендиректор воздвигся над стойкой и клерком во весь свой немаленький рост. Оскалился зверски…

Фёдрыч реально испугался. Шеф, в прошлом камээс по боксу в полутяжелом (в те времена, а ныне – в супертяжелом) весе засветить в репу мог без колебаний, но майор испугался не за клерка. Фёдрыч нутром чуял: вежливый клерк способен на такую ответку, что Юре мало не покажется.

Надо полагать, господин гендиректор тоже уловил нечто… адекватное. Без чуйки на сдачу в России банкирами не становятся.

– Пункт девятнадцать-четыре, – невозмутимо уточнил клерк.

Проверять Гучко не стал. Ежику понятно: есть в договоре такой пункт. Что делать – вот вопрос?

А решать вопросы человек у Гучко есть.

– Фёдрыч, водилу верни. С нами поедет.

– Не надо, Юра, – покачал головой Фёдрыч. – У Славика сын родился четыре дня назад. Нехорошо получится.

– Что предлагаешь? – Несмотря на бурную молодость и резкий характер, Юрий Игоревич относился к людям с пониманием. Потому и жив остался, когда другие – кто под мраморными обелисками, а кто – под простым асфальтом.

– Я займусь, – кратко ответил начбез.

Турфирму «The Game», как было сказано выше, Гучко порекомендовали. Серьезный человек порекомендовал. Старший. Сам В.П.П. Сказал: мол, это такая круть, что круче не бывает. Если с ними завязаться, то больше и не надо ничего. На сто жизней хватит. И на столько же смертей. «Твоя прошлогодняя африканская колбасня чисто отдыхает». Надо же. Не думал, что В.П.П. в курсе. А мог бы и догадаться. Старший по жизни никогда ничего не упускал и не упускает. Это его бабло Гучко переливает в офшоры.

С турфирмой для ВИП-экстремалов Гучко связался лично. Без проблем прояснил тему. Точняк. Серьезные люди. Ценник такой, что дороже только в космос слетать.

Гучко изучил коротенький проспект – без картинок и завлекалок. Очень солидно. Всё скупо и строго. Название фирмы тоже солидное, скупо и по делу. Договор – по-взрослому. Клиент предупрежден о том, что… И так далее. Никаких страховок. Гарантировали только жизнь. И только для новых клиентов. Говорилось что-то и о бонусах, но без подробностей. Типа как в анекдоте: тому, кто сумеет съесть малую порцию особого китайского супа, приз – большая порция особого китайского супа.

Но лаконичность – убеждала. И ценник. И список почетных клиентов фирмы, среди которых Гучко обнаружил кое-кого из знакомых, с кем делил увлечение особо экстремальным туризмом. То есть для тех, кто не понял: особо экстремальным. Когда не просто на каяке по горной реке, а по такой реке, где в реке – пираньи, на берегах – ягуары-людоеды. Или люди-людоеды, что еще веселее. С «калашами» на пузе.

Словом, был Юрий Игоревич Гучко типичным адреналиновым наркоманом. Ну, может, не совсем типичным, потому что возможности имел – нетипичные.

Гендиректор подсел на риск во времена бандитской молодости. Однако суперменом он не был и отлично об этом знал. Потому, чтобы не подохнуть от змеиного укуса или случайно словленной пули, Гучко требовался хороший специалист по выживанию. И такой специалист у него был. И для обычной жизни, и для рискованного хобби. Бывший одноклассник, а ныне начбез «Межинбанка» и Юрия Игоревича лично, майор спецназа Никита Федоров. Который, что характерно, тоже жить не мог без риска, но, в отличие от Гучко, заполучил аналогичную зависимость не в бандитских терках, а в горячих зонах локальных конфликтов. Но, опять-таки в отличие от Гучко, помимо любви к риску, майор Федоров получил и нехилую боевую подготовку.

На этом и сошлись. У Гучко были деньги, у Фёдрыча – навыки. До сих пор этого хватало, чтобы ловить кайфы и не склеить ласты. Тем более что у организаторов экстрима задача была аналогичная. Живой клиент купит новый тур, мертвый – вряд ли.

Учитывая серьезность рекомендаций и ценника, Гучко ну никак не ожидал от «The Game» подлянок. Получается, ошибся. И это странно, потому что репутация и связи у Гучко таковы, что кидать его, тем более из-за такой мелочи, как полста с хвостиком, рискнул бы только полный отморозок. Теперь кое-кому придется очень постараться, чтобы тур Юрию Игоревичу понравился. Или этому «кое-кому» придется горько плакать. Не исключено, что кровью.

«Остынь, гендиректор, – сказал сам себе Гучко. – Ответку будет держать уж точно не шестерка за стойкой».

Пока Фёдрыч решал вопрос с третьим участником, гендиректор, от нечего делать, прохаживался по холлу, лениво изучая интерьер пустынного (только он и клерк за стойкой) агентства.

Интерьер был – весьма. И не скажешь, что за кое-как покрашенной дверью с тусклой табличкой «Турагентство» спрятано этакое дизайнерское великолепие. Вроде и места немного, а кажется, один только холл – квадратов на двести. Стены отделаны дорогим деревом, на стенах – какие-то картины. Причем не просто картины, а голографические. И видеопанель с полутораметровой диагональю, беззвучно транслирующая какую-то средневековую площадь… Гучко присмотрелся, пытаясь определить, где это, но тут его внимание привлекло нечто более предметное. В нише справа от панели была упрятана стойка из красного дерева, а на стойке покоились аж семь мечей очень внушительного вида. Гучко вынул тот, что побольше… Меч оказался подозрительно легок. Не пластик, конечно, но… алюминий?

– Китай? – поинтересовался Гучко.

– Вифана, – ответил клерк. В его прикиде чего-то не хватало. Какой-то важной мелочи, но Гучко никак не мог понять – какой.

– А это чё за страна такая? Где?

– Уже нигде, – улыбнулся клерк. – Двести одиннадцать лет назад королевство Вифана прекратило свое существование.

– Хочешь сказать, что это, – Гучко качнул в руке меч, – не новодел?

– Есть места, где возраст в триста лет не считается значительным, – уклончиво ответил клерк.

– Не надо ля-ля! – проворчал Юрий Игоревич. – Эта железяка выглядит как новенькая!

– Это не железо, – сказал клерк. – Этот материал не подвержен окислению. Твердость по Моосу – девять.

Надо же. Умник какой. Шестерка, а понты… Нет, не простая у них фирма… Что, безусловно, обещает.

– Видать, нашлось кое-что потверже твоего Мооса, – заметил Гучко, обнаружив на лезвии заусенец и потрогав его пальцем.

Зря. Порезался.

– Вот! – Фёдрыч вернулся вместе с пареньком лет семнадцати-восемнадцати, крепеньким, как недозрелое яблоко. И таким же зеленым. – Зовут Санёк. Студент. Он согласен присоединиться, если заплатят сто баксов.

– Ага, – Гучко, прищурясь, изучил кандидата в экстремалы. – Спортсмен? Что можешь?

– Паркур. Скалолазание немного, по бегу первый разряд.

На Юрия Игоревича паренек глядел не то чтобы с опаской, но – с осторожностью. Однако задний ход включать не собирался. Боевой.

– Годится? – спросил Гучко у клерка.

– Ваш выбор, – равнодушно ответил тот. – Еще десять тысяч, оформим с молодым человеком договор, и можно начать инструктаж.

– На, – Юрий Игоревич кинул на стойку платиновую «Визу» собственного банка. – Снимай.

– И мне, – твердо сказал Санёк. – Вперед.

Фёдрыч полез за бумажником, вытянул пять тысяч рублей.

– Сдачи не надо.

– Распишитесь здесь, будьте любезны, – попросил клерк.

– И расписки, – добавил Фёдрыч.

Гучко черкнул на чеке.

– Договор, – сказал клерк, обращаясь к парню.

– Документов у меня нет, – забеспокоился Санёк. – Но я могу сбегать. Тут недалеко.

– В этом нет необходимости, – сообщил клерк. – Ваше полное имя и адрес…

– Александр Борисович Первенцев, набережная Черной речки… Послушайте, вы вот так мне поверите? А вдруг я вас обманываю? Вдруг это не я, а какой-нибудь мой приятель?

Клерк оторвался от клавиатуры, глянул Саньку прямо в глаза… У Санька екнуло сердце. Взгляд у клерка был странный. Будто глянул – и все мысли Санька прочитал.

– Договор свят, – произнес клерк с нажимом. – У нас не обманывают.

Из принтера выполз первый лист договора. В правом его углу красовалось фото Санька. С его русского паспорта.

Санёк расписался, где велели. Читать не стал: всё равно он в юридических делах – ноль.

– Господа! – Клерк вышел из-за стойки. – В соответствии с правилами нашей игры я должен провести первичный инструктаж. Прошу! – и кивнул туда, где располагался угловой диванчик.

Гучко наконец сообразил, чего не хватает в облике сотрудника «The Game». Беджика с именем и должностью.

– Присядьте, – предложил клерк. – Сначала я должен предупредить вас о страховке. Вернее о том, что, учитывая специфику игры, страховка будет носить ограниченный характер.

– Ну да, – проворчал Гучко. – Если мы чё сломаем, или там заболеем, или башку расколотим, фирма ответственности не несет.

– Именно так, – подтвердил клерк. – Единственное, что мы можем гарантировать, это – жизнь и эвакуацию.

– Эвакуацию – откуда и куда? – поинтересовался Фёдрыч.

– Сюда, разумеется. Из игровой территории.

– А что за игра? – влез Санёк. – Можно поподробнее?

– Подробнее вы узнаете в процессе Игры, – слово «Игры» клерк выделил интонацией. Так на правительственных каналах о Власти говорят. – Но вкратце я расскажу прямо сейчас. Итак, для новых клиентов, новичков, которыми вы и являетесь, мы предлагаем на выбор три миссии, – сообщил клерк – Это Игровые зоны «Мидгард», «Умирающая Земля» и «Техномир».

– А конкретнее? – спросил Гучко. – Что-то я в рекламке вашей никаких миссий не помню.

– Их там и нет. Это закрытая информация, – пояснил клерк. – Только, если можно так выразиться, для членов клуба.

– Мы теперь, выходит, еще и члены клуба? – Гучко насторожился. По ходу напоминало разводки для лохов, которые Юрий Игоревич знал досконально, поскольку пару-тройку таких «клубов» организовал лично.

– Нет, вы пока не члены клуба, – ответил клерк. – Вы – гости. Но в случае успешного прохождения Игры можете ими стать. А сейчас позвольте мне продолжить. Итак, для проведения Игры нашей фирмой приобретен остров. Остров этот – значительных размеров и потому расположен на некотором отдалении отсюда. Время доставки на его территорию займет около четырех часов. Через восемь дней, после окончания Игры, вне зависимости от ваших личных результатов, вы будете доставлены обратно.

– Погодите! – перебил Санёк. – Про восемь дней мне ничего не говорили!

– Вы можете отказаться, – вежливо отреагировал клерк. – Условия договора это допускают. К сожалению, в этом случае и ваши спутники тоже не будут допущены. Таковы правила. Вы отказываетесь?

– Нет, конечно! – воскликнул Санёк раньше, чем Гучко успел выказать свое негодование. – Но мне надо родне позвонить. Обязательно. Предупредить, что в поход ухожу.

– Это возможно. Однако вам надо сделать это до начала подготовки, – сказал клерк. – Потом личные вещи, включая и средства связи, придется сдать. Все личные вещи! – произнес он с нажимом. – Взамен вам будет предоставлена стандартная игровая экипировка для новичков. Стоимость ее включена в стоимость тура.

– Я бы предпочел свою, – заметил Фёдрыч.

– Это понятно, – кивнул клерк. – Но таковы правила. На территории Игровых зон используется только то, что было приобретено или получено у нас.

Гучко и его начбез переглянулись. Идея понятна. Откусить у клиента лишний доллар на разнице между рыночной и внутренней ценой. Бог с ними. Нормальная тема.

– Итак, – продолжал клерк, – как я уже говорил, для проведения Игры нами приобретен остров, на котором имеются…

Первое – Игровые зоны.

Второе – Свободная общедоступная территория.

Третье – Закрытые территории, через которые вы получаете доступ в Игровые зоны, то есть непосредственно в Игру. Там вы сможете приобрести…

– Сувениры и прочую хрень, – перебил Юрий Игоревич. – Давай дальше вещай.

– Можно и сувениры, – не моргнув глазом, продолжал клерк. – Но я бы рекомендовал покупать вещи, необходимые для самой Игры, потому что стартового комплекта, как правило, недостаточно для успешного прохождения миссии. Также у вас будет возможность пройти курс обучения, если появится такое желание, или нанять специально подготовленного проводника-инструктора. Для оплаты данных услуг, приобретения полезного инвентаря, а также для оплаты личных потребностей вам будут выданы игровые деньги. Они также входят в общую цены тура.

– О каких потребностях идет речь? – поинтересовался Гучко.

– Если вы захотите поесть или отдохнуть, вам придется за это заплатить.

– Всё, блин, за бабки, – буркнул Гучко.

– За игровые деньги, – уточнил клерк. – Далее: на Свободной и закрытых территориях, равно как и в Игровой зоне, кроме вас будут присутствовать другие участники Игры. Общая рекомендация для всех новичков: постарайтесь избегать конфликтов.

– А если я хочу как раз конфликтов! – пробасил Юрий Игоревич. – Настоящего экстрима!

– Я сказал: постарайтесь избегать. – Саньку показалось: клерк еле заметно усмехнулся. – Когда вы окажетесь в Игровой зоне, экстрима вам хватит. Ваша нынешняя задача – не коллекционировать чужие скальпы, а сохранить свои. Поверьте: играют у нас очень активно. Отсидеться в безопасном месте чрезвычайно трудно.

– Вот и славно! – одобрил Гучко. – Валяй дальше.

– Спасибо. На всем пространстве Игры действуют строгие правила, зависящие от места, в котором вы оказались. В ваших интересах эти правила соблюдать. Нередки случаи, когда новички из-за неправильного поведения получают серьезные травмы. Мы оплатим лечение, но правило «клиент всегда прав» у нас не действует. Это экстремальный тур, а не отдых на морском побережье.

Клерк сделал паузу и пристально посмотрел на Санька.

Но тот ничуть не испугался. Глаза у него горели. Приключение!

– После окончания инструктажа я приму у вас ценные вещи и провожу в раздевалку, – продолжил клерк, – где вы и получите уже упомянутую стандартную экипировку и начальную сумму игровых денег. Вы вольны истратить их по своему усмотрению, но я рекомендую использовать их для расширения собственных возможностей. – И снова поглядел на Санька. Тому показалось: клерк ждет вопроса… Но Санёк промолчал, и клерк продолжил: – По готовности – трансфер на остров. Комфортабельный транспорт доставит вас на Свободную территорию. С этого момента пойдет отсчет вашего игрового времени. Из Свободной территории вы можете попасть на закрытые территории Игровых зон, а оттуда – непосредственно в Игровую зону. Там и начнется «настоящий экстрим», уважаемый Юрий Игоревич. Хочу уточнить: выбор Игровой зоны для новичков производится только один раз и должен быть общим для всей вашей тройки, хотя совместный одновременный вход в Игру необязателен.

– А если я по ходу захочу разнообразия? – вопросил Гучко.

– По ходу – вряд ли. Зато вы получите его, если вам удастся стать «членом клуба», – ироничный тон клерка плохо вязался с его строгим лицом. – А пока вам придется выбрать что-то одно. Для новичков, как я уже говорил, мы предлагаем три Игровых зоны: «Умирающую Землю», «Мидгард» и «Техномир». Причем допущены вы будете только на первый уровень Игры. Более высокие уровни, а также другие Игровые зоны – для опытных пользователей.

– А мы, значит, неопытные? – фыркнул Гучко.

– Пока – да, – дипломатично ответил клерк. – Также хочу предупредить, что наши служащие, обеспечивающие допуск в конкретную Игровую зону, из соображений безопасности, вашей разумеется, могут не допустить кого-то из вас на ее территорию. В этом случае данная Игровая зона становится недоступной для всей вашей группы.

– То есть, типа, могут вообще нас завернуть? – набычился Гучко.

– Это исключено. Согласно правилам, новичкам должно быть предложено не менее двух вариантов. Без Игры вы не останетесь. Это понятно?

– Понятно, – проворчал Юрий Игоревич. – Инструктируй дальше! Что там еще нам нельзя?

– Ограничения и правила в каждой Игровой зоне – свои. С самыми общими из них вас ознакомят контролеры территорий или специалист-инструктор, если вы захотите такового нанять. Отмечу, что правила – жесткие. Возможность смертельного исхода для участника-новичка исключена, но неприятные ощущения, раны, болезни – вероятны. Разумеется, вам будет оказана необходимая медицинская помощь, а в случае возможности серьезного увечья вы будете немедленно эвакуированы. Теперь – основное. Ваша задача – определенное время продержаться в Игровой зоне, сохранив свободу передвижения и свободу принятия решений. В течение отведенного времени вы можете покидать Игровую зону и вновь возвращаться в нее. Контролер территории объяснит вам, на каких условиях это можно сделать, однако главная цель вашей нынешней миссии – провести в Игровой зоне последние три дня вашего тура. Но должен предупредить еще раз: отсидеться в безопасном месте у вас не получится, потому что на финальном этапе Игры безопасных мест не бывает.

– Хорош пугать! – буркнул Гучко. – За то и бабло плачено. По делу говори.

Клерк на реплику не прореагировал. Продолжил тем же ровным тоном:

– …Выполнивший данную задачу получает право повторного входа в Игру в удобное для него время. Бесплатно.

– То есть – на халяву? – уточнил Гучко.

– Именно так.

– Об этом не было в проспекте, – проворчал Юрий Игоревич.

– Это закрытая информация…

– …Зато в нем было про бонусы! – вмешался Фёдрыч.

– Бонусы в вашем случае – это не цель игры, а именно бонусы. Я бы не советовал акцентировать на них внимание.

– Чё на чем акцентировать мы без тебя разберемся! – заявил Гучко. – Конкретику давай!

– Как вам угодно, – не стал спорить клерк. – Если во время Игры на Игровых территориях или зонах вам удастся добыть нечто, представляющее существенную ценность в пределах Игровой зоны, то эта добыча после окончания Игры может быть обменена на денежные знаки: рубли, евро или доллары. В соответствии с установленными нашей организацией тарифами. А в том случае, если вы удачно пройдете миссию, данная сумма может быть оставлена на вашем Игровом счете. По вашему желанию, разумеется.

– Я бы предпочел кэш, – подал голос Фёдрыч.

– Суммы могут быть достаточно значительными, так что нам удобнее безналичные расчеты.

– Значительные – это, например, сколько? – заинтересовался Санёк.

– Нередки случаи, когда стоимость приза значительно превышала размеры не только личного взноса, который в вашем случае, Александр, составил десять тысяч евро, но и совокупный пакет услуг, чья стоимость – восемьдесят пять тысяч евро.

– Сколько-о? – Паренек изумленно поглядел сначала на клерка, потом на своих партнеров по «игре».

Гучко хмыкнул самодовольно, а Фёдрыч хищно прищурился:

– Полагаешь, продешевил?

Санёк мотнул головой:

– Знал бы – бесплатно вписался.

– Поднимешь денег – десятку мне вернешь! – заявил Юрий Игоревич и хохотнул.

Как было сказано, в более интересные времена он неплохо зарабатывал на разных лохотронах и не сомневался, что им предлагается какой-то вариант разводки. Но Гучко сам в таких делах собаку съел. Ничего «тиджеям» не обломится.

– Сейчас я провожу вас в раздевалку, – сказал клерк. – Там с помощью компьютера вам будет подобрана стандартная экипировка.

– Может, не надо? – попробовал уклониться Гучко. – Я к своему привык.

– Таковы правила, – вновь повторил клерк. – Не беспокойтесь: одежда и обувь – наилучшего качества. Личные вещи можете оставить в шкафчиках или в мини-сейфах. Код восьмизначный. Набирается непосредственно перед закрытием. Можете оставить нули. У нас не воруют. А теперь еще одна небольшая формальность…

– Мне надо позвонить! – напомнил Санёк.

– Чуть позже, если не возражаете. Сейчас я бы хотел уточнить ваши персональные данные.

– Не вопрос, – кивнул Санёк. – Только у меня паспорта с собой по-прежнему нет. Или на вашем фото я не похож?

Клерк усмехнулся. Чуть-чуть, уголком рта.

– Уточнить, – сказал он. – Не более того.

Александр Первенцев

Впечатляюще. Клерк ввел номер Санькиной мобилы (Как узнал, интересно?) в свою базу и через пару секунд развернул монитор.

– Проверьте, все ли правильно?

Правильно было – всё. Именно всё. Не только ФИО, номер российского паспорта и год рождения. Тут были все заграничные паспорта Санька и все (насколько он мог вспомнить) полученные визы. Тут были ссылки на все сетевые ресурсы, где Санёк был зарегистрирован: «Контакт», «Фейсбук», скайп… И еще куча сведений: место учебы, номер призывного, группа крови (Санёк и сам не знал, что у него вторая-плюс), результаты ЕГЭ и олимпиады, по которым он поступил в Политех. Имелись личные данные родителей и ближайших родственников, из которых Санёк с удивлением узнал, что на отца зарегистрировано аж одиннадцать патентов, а дядя Костя, муж маминой сестры, оказывается, служит не на таможне, как он всегда говорил, а в ФСБ, причем еще с тех времен, когда оно называлось КГБ.

И всё это «великолепие» – по одному лишь номеру телефона. Санёк офигел. И на вопрос о правильности ответил осторожно:

– Все так. По-моему…

Клерк кивнул, а Санёк принялся названивать родителям.

Родители на даче занимались сельским хозяйством. В масштабах шести соток. Им нравилось. Санька тоже всё устраивало, поскольку квартира на лето становилась – его, а по грядкам Санька давно уже не припахивали. Хотя в целом Санёк помогал. Вот крышу они с отцом вместе отремонтировали прошлым летом.

Разговор занял минуту. Дозванивался Санёк дольше. Отпустили без проблем. В поход? Отправляйся. Ты – студент. У тебя – каникулы. Деньги нужны? Вернешься – позвони.

Отключившись, Санёк обнаружил, что в доступе – вай-фай. Причем хороший и халявный. Не удержался – пробежал по сетям… И тут же обнаружил в «Фейсбуке» письмо от Лики:

«Прилетаю десятого! Люблю! Встречай!»

Санёк поначалу жутко обрадовался… Но тут же помрачнел. «Восемь дней».

Быстрый взгляд на мордастую физиономию главного, Юрия Игоревича кажется, – и сразу ясно: дать задний ход не получится. А если тупо дернуть? Рвануть прямо сейчас к двери… Так ведь найдут потом. Данные Санька – у этих в компе. И вообще, не по-мужски это: сначала сказать «да», взять деньги, а потом – соскочить.

«…Лика, любимая, я ухожу в поход, – набрал Санёк. – Отказаться не могу – людей подведу…»

– Эй, ты долго еще там колупаться будешь! – раздался недовольный голос Гучко.

– Момент!

«…Когда вернусь, я сразу тебе позвоню! Сразу! Люблю! Тебя! Лика!!!»

Всё. Смарт отключен. Время пошло…

Тридцать минут спустя. Никита Федоров. Запах адреналина

Клерк не обманул. Экипировка и впрямь была отличная. И подбирал ее действительно компьютер. В индивидуальном порядке. На одежде и обуви не было информации о производителе, только неброские буковки «TG» в укромных местах, но за такую, к примеру, обувку Фёдрыч, не колеблясь, отдал бы штуку бакинских. Крепкие ботинки на высокой рифленой подошве весили не больше кроссовок, ногу облегали безупречно и в ходу были просто великолепны. Ни шороха, ни скрипа, сцепление идеальное. У Фёдрыча дома имелись американские летние берцы, так вот эта обувка была явно лучше. То же можно было сказать об одежде. И о большом ноже из вороненого металла, вложенном в прикрепленные к поясу ножны. Чего не хватало, так обычного набора походных мелочей: зажигалки, фонарика, рыболовной лески, пары презиков и т. п. Не критично. Офисный боец ясно сказал: у них будет возможность прикупить необходимое.

Никита Федоров был доволен. Он предвкушал отличное развлечение. Нечто необычное. Без риска, без предельного напряжения мышц и нервов Фёдрыч не мог. Начинало казаться: не живет он, а доживает. Как снулая рыба. От недостатка напрягов майор сначала впадал в депресняк, потом зверел и легко мог сделать нехорошее. Водка не помогала. Даже хуже – контроль слетал. Но каких-нибудь две недели по южноамериканской ненаселенке – среди змей, насекомых и бандформирований, называющих себя повстанцами, – и Фёдрыч на добрых полгода обретал оптимизм. За то и ценил майор свою работу. Брателло Юрок был того же типа организм. Вдобавок бабла хапал – на десятерых хватит. И Фёдрыч, реальный профессионал, пес войны с классной, советской еще подготовкой, был при нем – как хороший снайпер во время острых переговоров. Кстати, и снайпером Фёдрыч был недурным. Это так, к слову. А еще он никогда не упускал из виду детали, потому что обучался комплексно. И чуйка у него была развита, как голеностоп у прыгуна. И сейчас эта развитая в горячих точках по максимуму интуиция уверенно заявляла: «Та-арщ майор, всё будет!» И ноздри чутка свернутого на сторону Фёдрычева носа алчно раздувались, будто чуя, как к стандартному спектру запахов мужской раздевалки в дорогом, оборудованным отличной вентиляцией спортивном клубе примешивался очень знакомый и очень специфический аромат. Аромат, составленный из целого набора запахов, хорошо знакомый Фёдрычу и безошибочно угадываемый им всегда и везде. Запах опасности.

Глава 2 Трансфер в Большую Игру

Элегантный вагончик без окон. Даже без намека на них. Цельные гладкие стены. В памяти Санька сразу возникла аналогия: скоростные поезда. Стремительные капли, развивающие бешеную скорость. Даже не «Сапсан», а что-то вроде японских – с длинным таким хищным носом. Внутри же – удобные сиденья. Чистенько, просторно. Особенно когда внутри трое, а не тридцать.

– Ехать часа три-четыре, зависит от ситуации, – сообщил клерк. Уже другой, но очень похожий на первого. Такого же телосложения, в таком же костюме и с такой же характерной выпуклостью плечевой кобуры.

– Какой такой ситуации? – пробасил Гучко.

Клерк вместо ответа улыбнулся дежурно:

– Удачной игры!

И закрыл дверь снаружи.

Вагончик тут же тронулся. Бесшумно. Только возникшее ускорение и сообщило о том, что он пришел в движение. А когда разгон прекратился, то и это единственное напоминание о скорости исчезло.

– Вот это, мать вашу с бабушкой, звукоизоляция, – похвалил Гучко. – Надо б узнать, кто делает. На тачилу себе такую поставить – было бы круто.

– Не самый лучший вариант, – возразил Фёдрыч. – А если посигналит кто-то?

– А мне не похер, – пожал мясистыми плечами Юрий Игоревич. – Это его проблемы. А если будут, типа, проблемы мне, то это все равно – его проблемы. Напомни, когда вернемся, чтоб я спросил.

– Попробую. Но без гарантий. Мой айфон в раздевалке остался. Так же, как и твой.

Санёк тем временем развязал небольшой кожаный мешочек, врученный ему перед отправлением. Всем троим выдали такие мешочки: небольшие, с жесткой клипсой, позволявшей крепить его к поясу или петле.

В мешочке оказались круглые жетоны. Вернее, монеты, если вспомнить слова первого клерка об игровых деньгах. Пятнадцать штук. Три маленькие, белого металла. Одна с меткой «50», две – по «20». И двенадцать «красных» – две с десяткой, две – с пятеркой, две – с двойками, остальные – с единичкой. Итого – 130 неизвестных единиц.

Санёк пересчитал «деньги» и прицепил мешочек к ремню. Затем извлек из ножен выданное вместе с деньгами оружие – увесистый черный нож с белой полоской заточки, немного расширяющийся к концу, очень острый и явно не игровой, а самый настоящий.

Фёдрыч тоже достал нож, поиграл им немного, похвалил баланс. Санёк наблюдал не без зависти. В пальцах Фёдрыча тяжелый нож казался живым: порхал бабочкой и при этом «лип» к ладоням, как железо – к магниту, а в руке Санька нож лежал, как большая и опасная рыбина. Причем опасная для всех, включая и самого Санька.

– Где учишься, парень? – спросил Фёдрыч, возвращая нож в чехол.

– В Политехе. Строительная механика. А куда, вообще, едем, не знаете?

Фёдрыч пожал плечами:

– Приедем – узнаем.

– А как вас звать?

– Можешь – Никитой. А его…

– Господин Гучко! – перебил своего начбеза Юрий Игоревич, сурово глянул на юношу. – Можно – Юрий Игоревич. В армии служил?

Санёк покачал головой.

– Кто в армии не служил, тот не мужик! – безапелляционно заявил Гучко. – Верно, Фёдрыч?

– Строить тоже кому-то надо, – примирительно отозвался майор. – Ты, Санька, не бойся. Держись нас, и всё будет штатно.

– Да я не боюсь, вообще-то, – сказал Санёк. – А можно узнать, чем вы занимаетесь? В смысле профессии?

– Финансисты мы, – усмехнулся Фёдрыч. – Вот он – генеральный директор банка. А я – его заместитель по безопасности. Что, не похожи?

– Ну… Не очень, – не стал кривить душой Санёк. – Вы-то сразу видно, что военный, а господин Гучко больше на спортсмена похож. Боксера. Бывшего, конечно.

– Я и сейчас врежу – за добавкой не придешь, – благодушно проворчал Гучко. – Чё, занимался боксом?

– Ага. Но недолго. Мне злости не хватает. И паркур интереснее. Адреналина больше. А драться я не люблю.

– Бывает, приходится делать и то, что не любишь, – заметил Фёдрыч. – И что характерно – твоим мнением никто не интересуется.

– Точняк! – подтвердил Гучко. – Наедут на тебя – и чё? Штаны намочишь?

– Я убегу, – улыбнулся Санёк.

– А если с телкой будешь? – ехидно поинтересовался Юрий Игоревич. – Тоже ноги сделаешь? Или огребешь в репу и слезу погонишь?

– Я сказал, что не люблю драться, – сдержанно проговорил Санёк. – Это не значит, что я – трус. И девушку, да и не только свою, буду защищать по-любому.

– Это по-мужски, – одобрил Фёдрыч, но Гучко скривился брезгливо и уронил:

– Защищать он будет, красавчик. Сунут тебе ножом в печень, а девке твоей – в другое место. И кому, на хрен, нужна такая защита? Пацан – это тот, кто обидчика конкретно вальнет. И тогда сявки к тебе даже прибадываться не станут. Просекут, что ты любого на нож поставишь, – и сдриснут.

– Вы извините, конечно, господин Гучко, – очень вежливо произнес Санёк. – Но вы точно – директор банка?

– И еще какого! – самодовольно ухмыльнулся Гучко. – Я и депутатом был. Законодательного собрания.

– На депутата вы как раз похожи, – сказал Санёк, не покривив душой. И решил польстить на всякий случай, потому что с такими, как этот… банкир, лучше не конфликтовать. – Вид у вас очень авторитетный.

– В точку, – кивнул Гучко. – Я по жизни всегда в авторитете был. Тебе, молодой, реально повезло, что ты со мной в одной лодке оказался. Выучишься, может, и дом мне построишь. Фёдрыч, я харю придавлю малехо. Ты присмотри тут.

– Спи, – ответил майор. – Приедем – разбужу.

Гучко скинул ботинки, снял куртку, свернул, сунул под голову вместо подушки, умостил массивное тело на четырех сиденьях и через минуту отрубился.

– Учись, – сказал Фёдрыч, кивнув на похрапывающего банкира. – Есть две вещи, от которых никогда не отказывается опытный боец: поспать и поесть.

– Я не хочу спать, – покачал головой Санёк. – Но вы спите, если хотите. Я покараулю.

– Караулить старший меня назначил, – возразил майор. – А чтоб время не терять, мы делом займемся. Ножом работать умеешь?

Санёк помотал головой.

– Давай-ка поучу. Мы с тобой теперь – в одной связке. Вот и потренируемся, пока время есть. По жизни пригодится.

– Правило первое, Санька: никогда не циклись на ноже. Не забывай, что у тебя еще одна рука имеется и две ноги… чтобы бежать! – Фёдрыч добродушно рассмеялся. – Правило второе: нож должен лежать в руке удобно. Твой нож тебе подходит. С умом подбирали. А если возьмешь мой, то конкретно тебе он великоват. Мне в самый раз, а господину нашему директору – мал. Но работаем с тем, что есть. Теперь – бей меня!

Санёк опешил. Как это – ножом человека?

– Всё, парень, ты убит, – констатировал майор. – Упростим задачу: чехол надень, кнопку зафиксируй… Бей!

На этот раз Санёк ударил сразу. В живот. Очень быстро, как ему показалось.

Но не достал. Даже, хм, приблизительно.

– Правило три, – сообщил Фёдрыч. – Куда бьем – не смотрим.

– Ага, – согласился Санёк, смутившись. – На ушу нас тоже этому учили.

– Видно, плохо учили…

– Да я и ходил всего полгода, – оправдался Санёк. – Я ж говорил: не люблю драться.

– А кто говорит о драке? – майор ухмыльнулся. – Мы говорим об убийстве.

– Тем более!

– Правило номер, какой там у нас… четыре. Специально для тех, кто не хочет убивать. Вроде тебя. Лучше пусть судят трое, чем несут четверо. От судьи откупишься или отсидишь, сколько назначат. А может, и оправдают, хотя у нас в России без бабла – вряд ли. А вот смерть – хреновина, оправдательных вердиктов не принимающая. Тебя убивают – убивай сам. Отчетливо?

– Угу. Но всё равно как-то… так.

– Усвоишь со временем, – обнадежил Фёдрыч. – Теперь – зоны атаки. Не надо сразу бить в печень. Если враг на ногах, он разрывает дистанцию и делает вот что… – Фёдрыч сделал два быстрых, еле уловимых глазом коротких движения. – Теперь на предмете… Возьми мой, а мне дай-ка твой, он в чехле.

На этот раз Санёк ударить не испугался. И правильно. Майора он не достал. Более того, быстрый удар очехленным ножом по тыльной стороне ладони сбил его атакующую руку, и тут же нож в чехле оплел его кисть, и кожу обожгло уже изнутри – где сухожилия запястья.

– Примерно так, малый, – сказал Фёдрыч. – Одной руки у тебя уже нет. Ножа – тоже.

– Круто! – восхитился Санёк. – А у меня так получится?

– Давай попробуем.

У Санька не получилось. Хотя майор явно поддавался. То ли гибкости кисти не хватало, то ли…

– Плечо у тебя зажато, – сообщил Фёдрыч. – Это, блин, нож, а не лопата. Легче держи, пальчиками. И режь резко, но легко. Кал-ли-гра-фически!

Но у Санька по-прежнему получалось очень медленно. Что его огорчало, потому что обычно всё, что касалось ловкости и координации, у него выходило легко и свободно.

В конце концов Фёдрыч смилостивился и вместо двух ударов разрешил ограничиться одним.

– Тоже нормально, – сказал он. – Не смертельно, да, но кровушка течет. Вытечет литр – уноси готовенького. Ты, главное, систему улови: чиркнул – отскочил. Это как раз для тебя, потому что массой давить ты не сможешь – габарит не тот. Напал – обманул – чиркнул – отскочил! – Фёдрыч продемонстрировал, как это делается. Здорово получилось.

– Тренироваться надо, – выдал аксиому майор. И сразу уточнил: – Особенно хорошо тренируешься, когда шкуру свою спасаешь.

– А в бою как лучше? – поинтересовался Санёк.

– В бою, парень, наилучший рукопашный прием – выстрел в голову. А если о ноже речь, то со спины зайти и… – Фёдрыч продемонстрировал, что делают с противником, зайдя со спины. – Но пистолет всё равно лучше.

– А если надо тихо? Часового, например, снять?

– Хороший глушитель, правильный патрон – и задача решена. На дистанции. Нож, парень, это оружие самого ближнего боя. А опытный часовой тебя на такую дистанцию хрен подпустит.

– А если – метнуть? – предположил Санёк.

Фёдрыч искренне развеселился.

– Это ты кино насмотрелся, – заявил он. – Наилучшая дистанция для броска ножа – два, максимум три, шага. Дистанция рукопашного боя. И обязательно с финтом. Вот так примерно. Метать я не буду – принцип покажу.

И показал. Как обычно, очень красиво.

– Нож просто сходит с руки. Без переворотов. Прямо и резко. Оп! И он уже у тебя в шее. Или во лбу. С двух шагов такой ножик кость на раз пробивает. Особенно если при броске корпусом так вот дослать…

Показывал Фёдрыч с удовольствием. Потому что – умел.

Санёк пытался научиться, схватить движение… Но получалось коряво.

– Эх! – искренне огорчился Санёк. – Как-то мне… не въехать. Не получается.

– А ты как хотел? Чтобы сразу «ам»? Как конфетку? Нет, брат. Сначала попаши хотя бы полгодика. Да поработай с… В общем, в условиях, приближенных к боевым. Я ж тебе только общие принципы показал. Ну и вот еще – кисть надо упражнять. Чтобы вот так… – Нож в руках майора снова превратился в сверкающую бабочку. – А теперь показываю медленно…

Время шло. Вагончик катился так ровно, что казалось: не едет, а на месте стоит. Гучко спал. Фёдрыч тоже задремал. А вот Саньку взгрустнулось. О Лике. Надо же, как неудачно получилось. Ждал-ждал свою любовь, ныне – заокеанскую, а когда прилетела – такой облом. Вспомнилось, как тяжко стало, когда узнал, что любимая уедет на другую сторону планеты. Будет учиться в Стенфорде.

Папа сказал: «Если ты ее любишь, порадуйся за нее».

Ага. Три раза.

Лика ходила мрачная-мрачная.

«Я им говорила, что не хочу, но…»

Тоже понятно. Дед у Лики – чиновник в Смольном. Откаты-подкаты. Все, кто под ним, – упали-отжались. Тем, кто над ним, – униженное до мерзости повиновение. Санёк как-то случайно увидел, как Ликин дед беседует с кем-то из начальства.

«Да, господин региональный координатор!.. Можете быть уверены, совершенному будет дан полный отчет по каждому пункту!»

С лицом истового служаки. Стоя. Навытяжку. По телефону!

Дед всё и решил. Организовал. Оплатил. При полном одобрении дочери и зятя. Этим тоже, кроме бабла и престижа, все поровну.

«Наша Ликочка теперь – в Стенфорде. Да-да, том самом. Из первого списка…»

И все. Гейм овер, как говорится.

Хорошо хоть скайп есть…

Санёк сидел, понурясь, погруженный в печаль сердечную… И тут что-то произошло.

Вырубился свет. Полностью. И вагончик рухнул в пропасть. Мгновение невесомости. Самой настоящей – Санёк даже приподнялся над сиденьем, успев, впрочем, вцепиться в поручень, затем возникло странное, совершенно нереальное ощущение, будто Санька перевернуло пару раз через голову. Как на американских горках, но без перегрузки, а наоборот. И тут же рвануло вверх. Так, что задницу в диванчик вдавило. Затем – глухой тяжелый удар…

И все наладилось. Свет зажегся, правильная тяжесть восстановилась, а чувство реальности вернула свирепая ругань Юрия Игоревича.

Пока Фёдрыч показывал Сеньку разные приемы, Гучко похрапывал на диванчике. Ну и свалился.

Не ушибся (пол был мягкий, упругий), но остался очень недоволен. И этого не скрывал.

А в следующую минуту дверь открылась, и внутрь хлынул живой солнечный свет. Приехали.

– Мы прибыли на Свободную территорию проекта «Большая Игра», – известил динамик. – Просим пассажиров покинуть модуль.

Покинули.

– Ну ни фига себе! – воскликнул Санёк, выйдя из вагончика и глядя на столпотворение внизу. – Вот это базар!

Глава 3 Добро пожаловать в Большую Игру

Они стояли на небольшом перроне. Позади – гранитная скала, ровная, без зацепок, высотой в добрых полсотни метров. Не просто скала – каменная стена, уходящая в обе стороны, плавно загибаясь внутрь гигантской каменной подковой. С правой стороны от перрона в граните прорублен тоннель, из которого выходили рельсы. Слева – еще один тоннель, в который рельсы уходили. Или наоборот: тоннели были абсолютно симметричны. Сразу за перроном располагалось то, что Санёк с ходу окрестил базаром. Беспорядочное смешение торговых рядов, лавочек, палаток. За ними виднелись одноэтажные домики, а дальше – здания покрупнее, этажа эдак в три-четыре, радующие глаз крышами самых разных форм и расцветок.

И пестрое торговое скопище, и дома за ним насквозь прорезала идеально прямая, посыпанная гравием дорога, в конце которой поблескивала синяя водная гладь.

Отвесные скалы – с трех сторон и великолепное озеро – с четвертой. А между ними – город, больше похожий на старинную часть какой-нибудь Малаги, чем на современный поселок.

Впечатляющее зрелище.

Не менее впечатляющими были три могучих лба в одинаковой черной форме, с одинаковыми черными круглыми шлемами, надвинутыми по самые брови. Туловища трех местных чудо-богатырей были охвачены блескучими ремнями поясов и портупеями. На шевронах серебром горел мосластый кулак, сцапавший стилизованную молнию, а на выразительных лицах столь же ярко горела суровая решимость вышибать зубы и сворачивать скулы всем, кто покусится.

На пряжке пояса у главного, то есть самого крупного и надменного скуловорота красовался прозрачный камень, ограненный наподобие бриллианта. Только вряд ли это был бриллиант, потому что драгоценности такого размера место в музее или на короне серьезного монарха, а не на пузе смахивающего на рассерженного ротвейлера представителя силовых структур. Последнее – наверняка. Только у представляющих Закон могут быть такие специфические лица, отлично вписывающиеся и в прикид российского мента, и в обмундирование американского копа, и в черно-серебряную упаковку могучей троицы.

Главный «Закон» остановился напротив (троица только что была) вновь прибывших, безошибочно выбрав лидера. То есть Гучко.

Ростом «Закон» не уступал Юрию Игоревичу. Весом, пожалуй, даже превосходил.

Из большой черной кобуры большого черного человека торчала большая черная рукоять здоровенного пистолета неизвестной Фёдрычу модели.

– Новенькие! – безошибочно определил «Закон». – Ты – старший! – Лапа в перчатке легла на плечо Гучко.

– Руку убрал, – недовольно буркнул тот.

– Новенький… – Человек в форме ухмыльнулся. – На первый раз прощается. Впредь ко мне обращаться: «Господин старший контролер». Здесь у нас – порядок. И порядок здесь – это я. Усвоено?

– Вполне, – вместо Гучко ответил Фёдрыч. – Вполне, господин старший контролер.

– Служивый? – Взгляд большого человека переместился на майора. – Это радует. У нас здесь – строго по уставу. Воровать – нельзя. Драться – нельзя. Убивать, понятно, тоже нельзя. За это у нас вешают! – «Закон» сделал паузу, поочередно оглядев всех троих и убедившись, что простые понятия, только что им озвученные, уяснены правильно. – Вам там, – палец в кожаной перчатке ткнул в сторону тоннеля, – сказали, что новичков убивать нельзя… – Еще одна многозначительная пауза. – И это правда. Вешать не положено, но… – Палец уперся в солнечное сплетение Гучко. – С ослушника я лично плеткой шкуру спущу от загривка до жопы. Не подохнете, но мертвым позавидуете.

Гучко молчал. Пыхтел. Злился…

Но помалкивал. Бывают случаи, когда характер лучше придержать. Тем более он знал, сколько стоит вход на эту, как было сказано, Свободную территорию. Надо полагать, этот, типа, контролер тоже это знал.

– Мы не собираемся никого убивать, – заметил Фёдрыч.

– Ну разве что в порядке самозащиты, – сострил Санёк, который воспринимал происходящее не очень-то всерьез. Примерно как ролевую игру.

Надзиратель поглядел на Санька с интересом. Примерно как на вдруг заговорившего комара. Но ответа удостоил:

– Порядок самозащиты здесь – я. Или другой господин контролер. Если у вас что-то украдут – сообщите мне. Или другому господину контролеру. Однако… – Еще одна пауза. – Если какой-нить жучара, а таких тут – как мух на дерьме, обжулит кого-нить по его собственной дурости… Значит, так тому и быть. И запомните вот что: в озеро не лезть! Категорически. Порву!

Еще немного покачался с носков на пятки, буравя взглядом каждого по очереди, решил: урок усвоен и поинтересовался, снизив градус с антарктического холода до зимней сибирской стужи:

– Вопросы есть? Нет? Тогда – добро пожаловать в Игру!

Гыгыкнул, будто изрек нечто очень остроумное, развернулся на сто восемьдесят, четко, как на параде, и зашагал с перрона. Пристяжь повторила строевой прием и двинула за вожаком.

– Сурово, – констатировал Фёдрыч. – Но мне понравилось.

– Пошли они в жопу, – проворчал Гучко.

– Куда пойдем? Налево, направо? – Санёк похлопал по стойке указателя, сообщавшего о том, что направо Игровые зоны «Умирающая Земля» и «Техномир», налево – «Мидгард», а прямо – «Свободная территория».

Гучко огляделся. Слева и справа тянулась довольно однообразная гранитная стена. Вдоль стены – тропинки. На одной – россыпь лошадиных «яблок», на другой свернулась клубком желтая дворняга.

– Прямо, – решил Гучко. – Сначала по жизни определимся.

Базар начинался чуть ли не от самого перрона. Первые торговцы сидели на травке или на раскладных стульчиках уже в трех метрах от маленькой платформы. И непохоже, что он был организован ради прибывающих с «большой земли». Складывалось ощущение, что народ собрался, чтобы пообщаться, а барахло на продажу – лишь повод.

Торговали всякой всячиной. На первый взгляд, на подстилочках и ящиках был разложен, главным образом, бесполезный помоечный «антиквариат». Какие-то железки, посуда, тряпки, зачитанные книжки… Но это – только на первый взгляд.

– Это что? – Санёк показал на прикольный девайс, похожий на овальные часы, циферблат которых переливался всеми оттенками радуги и одновременно прогонял по экранчику строчки цифрового кода.

– Затылочный глаз ноадрона, – торговка, тощая девица в пятнистой робе, на Санька даже не взглянула – играла на незнакомого вида планшетке.

– А для чего он?

– Чтоб смотреть, – девица оторвалась от планшетки, глянула на Санька и процедила с сомнением: – Тебе, новичок, не по карману. Даже и не приценивайся.

– А если чисто теоретически: какая от него может быть польза?

– Наклонись, – предложила девица и поднесла «часики» к Санькиному глазу.

Изнутри девайс напоминал черный, с зеркальным отливом окуляр. Санёк глянул в него на девицу… И охренел. Вместо лица, головы – что-то чудовищное. Он видел одновременно и собственно лицо, и мышцы под кожей, лицевые кости и мозг внутри черепной коробки. Он видел, как пульсирует кровь в сосудах, и как она растекается по капиллярам. А еще по поверхности «экрана» непрерывно шел текст, дикое количество информации, из которой Санёк мог уцепить только самое понятное: кровяное давление девицы, к примеру, оказалось в норме.

– Хорош с тебя, – тощая забрала «глаз» и вернула его на место: между чем-то похожим на позеленевшую от времени паяльную лампу и надетым на чушку платиновым париком. – И так заряда почти не осталось.

Пока Санёк изучал мир, разложенный на слои и цифры, наметанный глаз Фёдрыча выцепил среди барахла отличную кобуру, годную под «стечкин». И сравнительно новый «ночник» ПН-2 с оторванной крышечкой. У Фёдрыча дома остался точно такой же. К «Сайге». Вот только «стечкина» рядом не наблюдалось, равно как и «Сайги». Торговал приблуды мелкий тощий мужичок с рваным шрамом поперек рожи.

– Осколок? – поинтересовался Фёдрыч.

– Ага, – согласился мелкий. – Новичок? В первый раз?

– Здесь – да, по жизни – вряд ли.

– Ага. Хороший ствол нужен, брат?

– Угадал. У тебя есть?

– Не-а. Ты это, двигай к мертвякам. Официально они «Умирающей Землей» называются. Спросишь магазин Робинзона. Скажешь – от Рваного. Он подыщет.

– Скидку даст? – деловито поинтересовался Фёдрыч.

– Не-а. Но не кинет и всё подберет по уму. А у мертвяков всяко дешевле, чем у шизанутых из «Техномира». Сами куда нацелились?

Фёдрыч пожал плечами.

– Вот он решать будет, – кивнул в сторону Юрия Игоревича, вертевшего в руках черную статуэтку сфинкса. Но не того, спокойного, египетского, а злобного, скалящегося во всю пасть.

– Ага. – Рваный с сомнением поглядел на Гучко. – Удачи! Если пожрать захотите, советую «Сытую свинью». Она в конце проспекта, на бережку. И в общем доступе, так что со старожилами беды не наживете.

– В каком смысле?

– Сам знаешь, командир. Есть кабаки «только для своих». И таких тут – большинство. «Свинья» – не из них. Чешите прямо по главной – как раз упретесь.

– Сказать, что от Рваного? – подмигнул мужичку Фёдрыч.

– Не-а. Я ж сказал: в общем доступе. Соляночка там хороша. И мясцо свежее, с кровянкой. Оч рекомендую.

Фёдрыч развязал мешочек, выбрал монетку с единичкой.

– За добрый совет, брат.

– Благодарствую, брат.

Дорога, которую торговец Рваный гордо поименовал проспектом, была аккуратно посыпана желтым гравием. Сияло солнце. Пели птицы. В клетках. Народ гулял. Весьма пестрый народ разглядывал, хвалил, продавал и покупал весьма пестрые товары. Холодное оружие и рыболовные снасти. Банальную картошку и непонятного назначения приборы. Санька восхитило обилие красок. И великолепное исполнение. От расписанных китайскими драконами шелковых халатов исходило самое настоящее сияние. Должно быть, какую-то особую светоотражающую фигню добавили в краску. А еще повсюду продавали цветы. Причем не обычные розы-лилии-гвоздики, а совершенно экзотическую флору: по форме, яркости, запахам…

Цветы были не только на прилавках, но и на людях, на одежде… И у мужчин, и у женщин. Некоторые – явно ненастоящие. Например, один такой цветочек, бархатно-розовое чудо на краю выреза платья грудастой тетки за прилавком, пучился на Санька синим глазом, а потом глаз пропал, и вместо него из мохнатого пестика высунулся узкий розовый язычок, ловко сложившийся в фигу.

Словом, жутко интересное место. Шумное, веселое. Будто на карнавал попал или на праздник. Отовсюду смех, пение, вон барабанщик наяривает: самозабвенно, с закрытыми глазами. Санёк сам невольно заулыбался. Радость – она заразительна. А какие люди интересные! Что по облику, что по одежке. Попадались здоровяки в средневековой одежде с еще более здоровенными мечуганами. С ними конкурировали в буртальности крутые мужики с хищными рожами, в камуфляжном «пятне» и с огнестрелом в кобурах или на плече… И гирляндами цветов на загорелых жилистых шеях.

А женщины какие! Все, как на подбор, красавицы. Ну если и не красавицы, то очень даже привлекательные. Даже если в военном «пятне». Эх, Лику бы сюда! Вот кому бы понравилось! И она бы сюда вписалась. Нет, какое дивное место! Какие красотки! Вот эта, к примеру, – Санёк вообще замер с открытым ртом – в коже и серебре, с белокурыми волосами в полспины и с такой потрясающей улыбкой…

– Что, маленький, понравилась? – Сапфировые глазищи остановились на впавшем в ступор Саньке. – Ты тоже хорошенький! – сообщила красавица бархатным голосом, ущипнула Санька за щеку (больно!) и отправилась дальше, покачивая облитыми черной кожей ягодицами.

– Ох, я бы тебе заправил, подружка! – восхищенно пробасил Гучко.

Санёк даже вздрогнул от неожиданности. Засмотрелся и забыл, благодаря кому оказался здесь.

Красавица тоже услышала, обернулась…

Саньку стало жутко неудобно.

Но красавица оказалась с характером. И пропускать сквернословие мимо ушей не собиралась.

Синие глазищи сузились, губы изогнулись в улыбке столь холодной, что даже спирт, и тот бы замерз:

– Коза драная твоя подружка, новичок. Ей и заправь. Да поторопись, пока заправку не отчикали! – И засмеялась хрустальным колокольчиком.

Двое дядек со странными ружьями на ремнях через плечо, как раз обогнавшие Гучко, Фёдрыча и Санька, остановились и загоготали.

– Стой! – Фёдрыч успел перехватить банкира, рванувшегося вслед беспечно удалявшейся красотке.

Очень вовремя успел. Раньше дядек с ружьями, которые вдруг оскалились хищно и заступили Гучко дорогу.

– Охолонь, Юра, – процедил Фёдрыч. – Мы – в чужом дворе.

– Пусти! – рявкнул Гучко. И уже спокойнее: – Пусти, мать твою! Всё нормально. Я – в норме.

– Вот и хорошо, – Фёдрыч разжал пальцы. – Ты, Юра, всё же как-то помягче. Здесь ведь не тут. У них свои темы. Накидают по сусалам и вышвырнут без выходного пособия. Ты ж не за это деньги платил?

– Они небось тоже сюда не на халяву попали, – проворчал Гучко, остывая.

– Вот именно. И заметь: кто эти клоуны по жизни, мы не знаем. Так что представь, что ты где-нибудь на костюмированном балу в Ницце.

– Да понимаю я, – буркнул Гучко. – Не вчера родился. В курсе, что, если у какой-то шалавы вырез на спине до середины жопы, это еще не приглашение запустить туда пятерню. Санька, ты как, проголодался?

– Всегда! – с готовностью отозвался Санёк.

– Фёдрыч! Где твой хваленый кабак?

– А вот! Пришли уже, – Фёдрыч указал на строение с надписью «Сытая свинья» и, для малограмотных или не читавших по-русски, еще и с намалеванной маслом картинкой: с этой самой свиньей, разлегшейся в луже с шампуром в одном копыте и кружкой – в другом.

Расположились на свежем воздухе. Место, на котором был возведен ресторанчик, оказалось весьма живописным: прямо на берегу врезавшегося в сушу залива. Что интересно – у берега ни одного плавсредства. Зато у кромки воды располагались каменные скамейки, на одной из которых сидела компания молодежи. Еще Санёк углядел уходящую в воду трубу. Водозаборник, надо полагать.

Санёк перевел взгляд на водный простор, прищурился, пытаясь разглядеть, что там, на противоположном берегу озера… Не преуспел. Что-то виделось, но смутно. Здоровенный, однако, водоем. Интересно, где они сейчас? Может, на Ладоге? Судя по тому, сколько они ехали, очень даже вероятно. Какая там скорость у метрошной электрички? Километров сто?

Взгляд Санька снова вернулся к молодежной компании. Два парня и девушка. Сидели, болтали ногами в воде, по очереди прикладывались к фляжке. Девушка, поймав взгляд Санька, помахала ему рукой. Санёк тоже помахал и лишь после этого заметил, что на плече у девчонки сидит здоровенная ящерица-хамелеон. Не заметил бы, если бы ящерица не подняла голову и не уставилась на Санька. Маленькая драконья голова, синяя, как платье девушки, на фоне ее светлой гривки была отлично видна. Но – недолго. Пара секунд – и синий цвет сменился на светло-русый, а девушка изящным движением соскользнула в воду. Как есть, в одежде… И пропала. Даже кругов не осталось.

Санёк сморгнул, мотнул головой… Ничего не изменилось. Девушки не было. Ни на мостках, ни в воде. А парни сидели как ни в чем не бывало…

Может, это глюк такой?

Двери в кабак были открыты. Оттуда вытекали разнообразные вкусные запахи.

– Значит, так, красавица, – сказал Гучко дебелой девке-официантке. – Пива мне и пожрать. Самое вкусное.

Он сидел на лавке, широко расставив ноги и уперев локти в выскобленную добела столешницу, позой демонстрируя, кто тут хозяин.

– У нас всё вкусное, – немного обиженно проговорила девка.

– Тогда – сама выбери, – разрешил Юрий Игоревич.

– Солянка, – сказал Фёдрыч, памятуя совет Рваного. – Мяса кусок. Побольше. С кровью. Пива пару кружек. Тебе что, Санёк?

– То же, что и вам, Никита, – ответил парнишка. Он жадно впитывал окружающее. Всё подряд, включая звуки и запахи. Он попал в приключение и наслаждался им.

Пиво появилось через минуту. В тяжелых металлических, похоже оловянных, кружках. С такой густой пеной, что пальцем рисовать можно.

– Юрий Игоревич, как вы думаете, где мы находимся? – спросил Санёк.

– Где-то в России, – вместо Фёдрыча ответил Гучко. – До Финки доехать мы бы не успели. Но от Питера ушли прилично. У нас сегодня дождь весь день, а тут солнышко.

– И солнышко это, что характерно, стоит не по времени, – заметил Фёдрыч.

– Ты это о чем?

– О том, Юра, что в фирму мы прибыли в двенадцать. Где-то час там прокантовались и в районе часа отбыли сюда. Ехали часа три, не меньше. А здесь, если по астрономии, сейчас только около часа. Это по нашему времени где-то часа три. То есть где-то потерялся час. Как минимум.

– Да и хрен с ним, – Гучко отхлебнул пива.

Астрономию и все прочие физики-химии он по жизни пропускал мимо.

– Так у нас же север, Никита, – подал голос Санёк. – Солнце до зенита не доходит.

– Знаешь, парень, я в курсе. Но даже у нас на севере солнце в это время должно быть там, – Фёдрыч показал пальцем. – А поскольку оно в другом месте, то я делаю вывод, что куда-то пропал час. А то и два.

– Да и хрен с ними, я сказал, – проворчал Гучко. – Забей. Пивко тебе – как?

– Похоже на то, что мы с тобой в том ресторанчике пили, что по дороге на Крумлев, – отозвался Фёдрыч. – Тоже небось сами варят. А вот и соляночку несут! Сейчас узнаем, не обманул ли нас Рваный…

Рваный не обманул. Еда была отличная. Вся. И обошлась вместе с пивом всего в четыре монеты. Много это или мало, никто из сотрапезников не знал. Ну и ладно.

А когда с едой было покончено, к ним за столик подсел небритый субъект с черной банданой на голове и синим татуированным перстеньком на безымянном пальце.

– Меня Гришей зовут, новички, – развязно произнес он. – Угостите пивком ветерана, а я вам всё расскажу. Об Игровых зонах, о законах-правилах. Как денег добыть и в рабство не угодить. – И потянулся к Санькиной кружке, предположив, что именно он и есть слабое звено. Угадал, но только отчасти. Делиться пивом Санёк не собирался. И вовремя унес кружку из-под волосатых пальчиков.

– Ну так что скажете, господа хорошие? – Субъект сглотнул, скорбно наблюдая, как исчезает в глотке Санька пиво, которое небритый уже счел своим.

Фёдрыч поглядел на шефа. Он охотно покупал информацию, но обычно за нее платил Юрий Игоревич. В данном случае по деньгам они равны, но у банкира куда лучшее чутье на «доходность» сделки.

Чутье у Гучко, действительно, имелось.

– Пошел-ка ты, Гриша, на хер! – веско произнес Юрий Игоревич. – Я ясно выразился?

– Понял, не дурак! – Небритый моментально убрался из-за стола и подсел к прежней компании: двоим типчикам явно того же розлива, что и он сам.

Гучко, позабыв, что по деньгами все трое равны, бросил на стол монетку с пятерочкой, встал и распорядился:

– Покушали? Теперь – по делу.

Глава 4 Закрытая территория Игровой зоны «Умирающая Земля»

– Шикарно! – выдал Санёк, с восторгом взирая на подкопченные ворота, где из-под растрескавшегося бетона выглядывали ржавые ребра арматуры.

Ворота были врезаны прямо в гранит. Железные створки дюймовой толщины – нараспашку. Над ними – черное четкое граффити «playing area» the dying earth», Буква «Y» в слове dying была перечеркнута и исправлена на «o», а внизу, кривовато, по-русски, «Умирающая Земля». И значок, предупреждающий о радиоактивности, к которому, горизонтально, пририсовали тщедушное тельце с задранными ручками-ножками и пояснением для несообразительных: «game over».

Распахнутую створку подпирал камуфлированным плечом сонного вида боец с болтавшимся на плече автоматом. За воротами, вопреки ожиданиям, виднелся не тоннель и не пещера, а что-то вроде заброшенного полигона с какими-то бараками вдалеке и высоченной трубой, пачкающей небо желто-черным дымом.

– Пошли, поглядим! – Санёк сунулся в арку, но претерпел облом.

– Стоять, новичок! – Подпиравший ворота боец мгновенно проснулся, натренированно плавным движением скинул с плеча автомат и упер пламегаситель Саньку в солнечное сплетение.

Фёдрыч напрягся, но тут же расслабился, отметив положение флажка предохранителя. Сдвинуть флажок – секунда, но Фёдрыч чувствовал: стрелять боец не станет. А вот двинуть прикладом – запросто.

– Нельзя? – Санёк даже обиделся. – Но почему? Нам же сказали…

– Ты не прошел фейсконтроль, новичок! – отрезал боец. – Свободен!

– Какой, на хрен, фейсконтроль? – вмешался Гучко. – Ты ничё не попутал, солдатик? Бабло плачено…

– Туда, – боец качнул автоматом вправо. – Или – туда, – движение влево. – Сюда – нех. Вас предупреждали. Тебя, здоровяк, тоже касается! – Ствол указал на Гучко. – И я тебе не солдатик, новичок, а господин контролер-привратник. Уяснил?

И банкир, вот уже в который раз за сегодняшний день, смирил гордыню. Когда у оппонента есть автомат, которым он умеет пользоваться, а у тебя – только кулаки и глотка, равноценного диспута не получится.

– А как насчет начальника караула позвать? – поинтересовался Фёдрыч.

– А мы не в армии, майор, – боец оскалился. Зубов в оскале было на пару штук меньше, чем предусмотрено природой. – Я сам себе начальник. И тебе, заметь, – тоже. Хочешь войти, майор? Тебе можно. Прогуляйся, приглядись. А как будешь со статусом и без балласта, – небрежный жест в сторону Санька и Гучко, – так и сыгранешь с Костлявой в русский покер. Клан Добрых Чистильщиков тебя встроит, а там уж сам решишь, в какую тему вписаться. Ну ты входишь или как?

– Пожалуй, схожу на разведку, – произнес Фёдрыч, поглядев на Юрия Игоревича.

Тот кивнул. Мол, не возражаю.

– Мы направо, – уточнил он. – Встретимся в кабаке, где обедали.

Фёдрыч кивнул и шагнул в опаленную арку.

– Как узнал, что я – майор? – спросил он.

– Да уж точно не полковник! – снова осклабился контролер-привратник. Один рукав его «пятна» был украшен значком радиоактивности, другой – той же молнией в кулаке, что и у контролеров в черном, только не серебряной, а тускло-серой. – Хочешь ствол купить? Могу подсказать, где и у кого.

Фёдрыч глянул на открывшийся за аркой ландшафт. Оптимистично. Ни деревца, ни травинки. Земля, асфальт, лужи с радужной пленкой, ангары, бараки… Промзона какая-то. Некоторое оживление вносил ржавый Т-80 со свернутой набок башней и размотавшейся гусеницей.

Что-то пихнуло Фёдрыча в бедро. Он глянул – и невольно схватился за нож. Желтоглазая тварь, похожая на лысую гиену, глядела на него снизу и щерила пасть.

– Не боись, майор, – раздался за спиной голос бойца. – Мутик чипованый, жрать не станет. Так что насчет оружейной лавки?

– Мне уже посоветовали, – ответил Фёдрыч. – Робинзона.

– Годный барыга, – одобрил боец. – Это вон там, в вагончике.

Вагончик выглядел – не очень. Одна часть его пришла в полную негодность после попадания чего-то крупнокалиберного, вторая пестрела выцветшими плакатами, изображавшими полуголых девок с разнообразным колюще-режущим и огнестрельным оружием. Дверь отсутствовала. Ее заменял обрывок маскировочной сетки.

Сбоку от вагончика, на воткнутом в землю рельсе сидела на одной лапе лысая птица размером с орла. Второй лапой птица держала тушку крысы, которой обедала. Увидев Фёдрыча, лысая мерзко зашипела.

– Пасть закрой, – буркнул майор. – Жри себе молча.

Вот ведь пакость какая. Так и хочется чем-нибудь приложить.

Поднявшись по сваренной из стальных прутьев лесенке, Фёдрыч оказался в просторном помещении без окон, но с ослепительно сияющими лампами на потолке.

– Добрый день!

– Кому как, – по глаза заросший бородой мужик отложил полуразобранный револьвер и уставился на Фёдрыча.

– Вы – Робинзон? Рваный сказал, что я могу купить у вас оружие.

– Можешь. Если деньги есть.

– Деньги есть. Кое-какие.

– Именно что кое-какие, – фыркнул бородач. – Сколько вам, новичкам, нынче выдают на тренинг? Сотни полторы?

– Около того.

– А где воевать будешь? У нас?

Фёдрыч покачал головой.

– Караульный только меня пустил.

– Караульный? А, привратник. Ну тогда точно не у нас. Значит, во фьорды или, нах, к шизанутым техам. Сразу скажу: для «Техномира» у меня за твои деньги ничего путного нет. Да и там тебе только на учебку хватит. Остальное – в кредит. А вот для фьордов можно подыскать что-нибудь. Топор или арбалет попроще.

– Мне бы что-то привычное, – попросил Фёдрыч. – Вроде этого, – он кивнул на полуразобранный револьвер.

– Ну ты губу распустил, – сказал Робинзон. – «Это» сотен на пять тянет. И патроны еще на сотку. За полторы я тебе из огнестрела «мосинку» могу предложить, поюзанную, но годную… Хотя вот что… Есть у меня «калаш» дефектный. Затвор у него заедает. После каждого выстрела передергивать надо. За полторы отдам. И патронов полсотни. Берешь?

Фёдрыч покачал головой.

– У меня только сто двадцать.

Робинзон почесал бороду, подумал…

– Хрен с тобой. Отдам всё за сотку И еще разрешу всякой мелочи набрать. Ты ж голый и босый, с одним ножом. Но будешь мне должен. Сотку. По рукам?

– А если не верну? – поинтересовался Фёдрыч. Он заподозрил подвох.

– Значит, не вернешь, – махнул выпачканной в смазке лапой оружейник. – Хотя не думаю. Такие, как ты, в Игре приживаются.

И, это, хочу тебя на всякий случай предупредить: раз ты один пришел, значит, команду твою к нам не пустили. А в «Техномире» «калаш» тебе не помощник. Дронов таким калибром не взять. Значит, дорога вам – во «фьорды», а контролер «фьордов» может огнестрел на Игровую зону и не пропустить. Новичкам обычно послабление, но ручаться не стану. Рискнешь?

– Рискну, – вздохнул Фёдрыч. – Показывай свой дефектный ствол…

* * *

Когда Гучко и Санёк вошли в кабак, Фёдрыч уже был там. Сидел в одиночестве за столом, тянул пиво. Рядом, на лавке, лежали видавший виды АК и такая же потертая брезентовая сумка.

– Ну как оно? – поинтересовался Гучко, опускаясь напротив майора.

– Местной валюты у меня больше нет, – сообщил тот. – Зато есть вот он, – Фёдрыч погладил потертый деревянный приклад. – А как у вас?

– Сходили на экскурсию, – Гучко жестом подозвал официантку, указал на кружку Фёдрыча и поднял два пальца. – Санёк, расскажи, где были.

– Называется «Территория закрытого проекта „Техномир“», – сообщил Санёк. – Во всяком случае, так написано на воротах. От ворот – дорожка самодвижущаяся. Как в аэропортах. Внутри на университетский кампус похоже. Строения, дорожки, указатели. Прикольные. «Учебный центр боевых роботов», «Центр подготовки десантников»… Я одного чела спрашиваю: «Что за игруха?» А он так глянул на меня: «Ты, хобо, – говорит, – сырое мясо, отвали от меня. Иди с пипиской своей поиграй».

– Долбанутые все, – заявил Гучко. – Ходят как нарки. Глаза дикие, сами дерганые.

– А я внутрь всё же зашел, – сообщил Санёк. – Оказалось: можно. Даже бесплатно. Темы там – прикольные. «Обучение индивидуальному страйку», «Наземный десант», «Центр полевого демонтажа боевых роботов», – процитировал он. – Здоровенный такой учебный центр, техника – просто супер. Будто в «Стар Трек» попал. Прикиньте: у человека вместо глаза такая хрень вроде окуляра от бинокля. Я…

– Придурки, короче, – перебил Гучко. – Но кабак там у них есть. Я тоже зашел, – банкир подмигнул Саньку. – Народу – как глистов в собачьем дерьме. Все орут, причем вроде по-русски бакланят, а ни слова не понять. Я там посидел малехо, пока Санёк по территории шарился. Так и не врубился, что за тема. На меня всем – пофиг. Баба одна было подвалила, конкретная… – Гучко поставил кружки и показал руками, в чем именно состояла «конкретность» бабы. – Но на рожу мою глянула – и отвалила.

– Не понравился? – удивился Фёдрыч.

– Типа того.

– Я ей: давай, мол, познакомимся. А она: «Береги сперму, cырое мясо. За отсос в „Техноцентрах пять“ баллов дают, если раньше не отжарят». И свалила.

– А ты?

– А что я? По понятиям за такое… Но ведь баба. И понятия тут такие, что хрен поймешь, – Гучко махнул рукой. – А народ там, Фёдрыч, хоть и обдолбанный, но – крутой. У половины – оружие. И не ножи наши, а огнестрел. У бабы этой на руке шрам ножевой, а на ремне кобура здоровенная. И точно не с косметикой.

– Вот это меня и беспокоит, Юра, – задумчиво проговорил Фёдрыч. – Как-то всё это не вяжется.

– В смысле?

– Сомнения у меня по поводу этой туристической конторы.

– А ты не сомневайся! – заявил Гучко. – Сам знаешь, кто ее мне порекомендовал. А какие бабки в это дело вложены! Это же не просто остров купить, а оборудовать всё, народ нанять. Это ж вообще чисто Голливуд. Не думал, что у нас такое поднять могут.

– Да я не по деньгам сомневаюсь, – вздохнул Фёдрыч. – Вот что меня беспокоит!

Он отстегнул от АК магазин и выщелкнул на ладонь патрон.

– А чё с ним не так? – удивился Юрий Игоревич. – Нормальный патрон.

– В том-то и дело, что патрон – нормальный, – с нажимом произнес Фёдрыч. – Не резиновый, не газовый, не с краской… Нормальный боевой патрон. И если таким засадить в башку, никакая реанимация не откачает. Это не бутафория, Юра. Это, блин, реально война. Ты можешь представить, чтоб у нас в России просто так, без всяких разрешений и прочей лабуды выдавали полноценное боевое оружие?

– Ты ж сказал – он дефектный, – возразил Гучко.

– Ну да. Гильзу не выбрасывает. Приходится затвор передергивать и автоматический режим – мимо. Но я и одиночным не промахнусь, не сомневайся. И мне, вроде как, можно будет его использовать в Игре.

– Ты, братан, вперед не забегай, – заявил Гучко. – А то мы с тобой раньше не стреляли. Мы, Фёдрыч, еще в ихней Игре не были и, кто там в нас будет шмалять или мы – в кого, можем только догадываться. А «калаш» я и без всякой игры купить могу. И не дефектный, а новенький, в смазке, только со склада. Ты волну не гони, Фёдрыч. Вот Санёк наш уже стремака словил. Ты не бзди, Санёк. Мы с Фёдрычем всех порвем. Точняк.

– Да я не боюсь, – мотнул головой парень. – Я вот что думаю: а если это все не реал, а виртуалка?

– Типа?

– Я в «Техномире» в учебном центре был. Там реально всё круто. Подвески такие специальные, костюм… Опускается шлем на голову – и сразу стереокартинка…

Саньку было что рассказать, но ему не дали.

– Короче, молодой! – перебил Гучко.

– А если короче, то это всё не реал, а виртуал! – азартно воскликнул Санёк. – Всё это! – Он широким жестом «охватил» внутренность трактира. – Как игрушка компьютерная, но не на экране, а как будто в реальности!

– А мы, типа, тоже не настоящие? – ухмыльнулся Гучко. – Вот я тебе сейчас по уху приложу и это будет как бы понарошку?

– Лучше не надо! – Санёк на всякий случай отодвинулся. – Но я, правда, думаю…

– По хрен пень, что ты думаешь, – заявил Гучко. – Не знаю, какую там дурь они жрут, в этом «Техномире», но крыша у них конкретно дырявая. Мне таких ништяков не надо! Я точно знаю, что сам – реальный. И Фёдрыч. И ты. И вот он, – Гучко похлопал по прикладу АК.

– Это уж точно реальность, – проворчал Фёдрыч, загоняя патрон обратно и присоединяя магазин. – Но неувязки имеются. Так что, может, парень и дело говорит. Даже в Чечне за мокруху могут прихватить. А если я из «калаша» кому в башку попаду, а я попаду, если надо, то двухсотый гарантирован.

– Фигня! – отмахнулся Гучко. – Тоже мне проблема – грохнуть кого-то. Вон братва в прежние времена на бомжей охоту устраивала. И не только на бомжей…

– И не только в старые времена… – пробормотал Фёдрыч.

– За базаром следи! – одернул его Гучко, но бывший майор спецназа и так не собирался развивать опасную тему.

– Босс прав, Санёк, – сказал он. – Было и покруче.

– Ага, – поддержал Гучко. – Помнишь, как ты весной в Бразилии с водопада летел башкой вниз?

– По правде говоря – нет, – признался Фёдрыч. – Помню: фигак – и я уже не в каяке, а в свободном полете. И потом сразу в воде. А помнишь, Юра, как на тебя слон наступил?

– Слон? – переспросил Санёк.

– Слон. Юра нашего кучера бирманского обидел, а тот гордый оказался. Слона натравил.

– Вот это жесть была! – хохотнул Гучко. – Просыпаюсь, а на мне – слоновья нога. Прижимает так легонько… Пудов на десять. А я даже рыпнуться не могу – запутался в сетке противомоскитной. Слон каркас сломал ножищей. Лежу и думаю: надавит – и меня, как червяка. Кишки из жопы, мозги из ушей…

– Не стал бы он тебя давить, – возразил Фёдрыч. – Это ж убийство. Так, попугал немного.

– А потом – что? – Санёк был заинтригован.

– Договорились, – лаконично ответил майор. – Без травм, что характерно.

– Ага, – Гучко выплеснул в глотку остатки пива. – Фёдрыч ему ножик прижал к шейке. А шейка у бирманца – то-оненькая. А ножик большой. Примерно как этот, – Гучко похлопал по ножнам на поясе.

– А помнишь… – начал Фёдрыч, но Гучко перебил.

– Подъем, – скомандовал он. – Допили – и вперед, время не ждет.

– Верная мысль! – поддержал Фёдрыч, стукнув о стол пустой кружкой. – По машинам!

Банкир и его начбез вышли из трактира и неторопливо двинулись вдоль озера.

Санёк поплелся за ними. Он был обижен тем, что его не выслушали. А ведь ему было что рассказать…

Глава 5 Закрытая территория Игровой зоны «Техномир». Часом ранее

– Новичок? – У парня, который стоял за стойкой, не было глаза.

Вернее, у него вместо глаза был диковинный окуляр, напоминающий насадку на фотоаппарат. В его объективе Санёк отражался, как в зеркале. А второй, настоящий глаз парня смотрел не на Санька, а на загадочную консоль с тремя маленькими экранами, тремя трекпадами и кучей подсвеченных изнутри сенсоров. Руки парня бегали по консоли, как два паука. Сходство усиливалось тем, что ногти у парня были длинные, как у девчонки, заостренные и покрытые металлически поблескивающим лаком.

– Рот закрой, – насмешливо проговорил парень. – А потом открой и вложи мне в ухо свою потребность.

– Я бы хотел посмотреть… – промямлил смущенный экстравагантностью собеседника Санёк.

– Посмотреть или поучиться? – уточнил тот.

– А в чем разница? – поинтересовался Санёк.

– Первое – на халяву. Второе – за эрги. Или за монеты. Можно – в кредит. Кредит под живое мясо получить – как два пальца в дырку засунуть.

– Живое мясо? Это как?

– Поясняю, – одна из рук парня прекратила беготню, острый ноготь постучал по окуляру: – Мертвое. А это, – легкое касание века нормального глаза, – живое.

– Я бы посмотрел сначала, – осторожно ответил Санёк.

– Демонстрашки сейчас свободны две, – сообщил парень. – «Попрыгунчик» и «Бабах». В первом можно попрыгать, во втором – пострелять.

– Я бы попрыгал, – выбрал Санёк. Прыгать он любил и умел.

– Тогда шуруй направо по коридору до первых ворот, это которые «Наземный десант», дальше ищешь дверку, на которой написано: «Джамп-тренинг». Там скажешь девочке, что желаешь демонстрашку. Она тебе даст.

– В смысле? – переспросил Санёк.

– Не в этом, – парень ухмыльнулся, и Санёк не без трепета обнаружил, что клыки у парня удлинены и тоже металлизированы. Как ногти.

Девушка за дверью оказалась нормальная. Во всяком случае, с виду. Без технических частей. Чернявая, коренастая, похожая на китаянку.

Кроме девушки к зале имелись занятного вида костюмы, подвешенные на тросах, закрепленных на потолке. До потолка, по прикидке Санька, было метров пятнадцать. Три «костюма» из четырех непрерывно тряслись, дергались и подпрыгивали на подвесках. Четвертый висел над самым полом, и передняя часть у него была вскрыта, обнажая снежно-белую подкладку.

– Демонстрашка? – уточнила девушка. – Раздевалка там. Раздеваешься, входишь в стакан, ждешь. Там всё автоматическое. Душ, сушка, гелевое покрытие – все в одном, ха-ха, стакане. Стоишь, не дергаешься. Автоматика всё сделает сама. Стакан откроется. Выходишь, идешь сюда. Залезаешь в скаф. Это легко. Руки в рукава, ноги в штанины, голова – в шлем. Скаф закрывается – и вперед. Управление сенсорно-интуитивное. Сам разберешься. После окончания я помогу тебе выбраться. Сблевнешь или обхезаешься – отмывать скаф будешь сам. Он только малые выделения утилизирует. Шагом марш, хобо!

Весьма заинтригованный Санёк отправился в указанном направлении. Разделся, уложил всё в шкафчик с прикольным замком: приложил руку – закрылся. Приложил еще раз – открылся. Затем отправился в «стакан» – душевую кабинку, действительно похожую на стакан. Причем граненый.

Едва Санёк занял место посередине, проем исчез, и в Санька со всех сторон ударили струи горячей воды. Не сказать чтобы очень приятно. Мойка продолжалась около минуты, потом вместо воды пошел горячий воздух. Еще минута – и Санёк оказался сухим и абсолютно чистым.

– Закройте глаза и не дышите, – раздался из динамика томный женский голос. – После первого сигнала – возобновите дыхание. После второго – откройте глаза.

Санёк послушно выполнил сказанное. И оказался с ног до головы покрыт слоем блестящего, липкого на вид, но не на ощупь вещества. Вероятно, это и был тот гель, о котором говорила азиатская девушка.

Выйдя из «стакана» Санёк подумал, не стоит ли надеть хотя бы плавки, но, поскольку команды не было, вышел наружу в чем мать родила. Проследовал к вскрытому скафандру.

Влез – это оказалось действительно просто, выпрямился, «брюхо» скафа закрылось, внутренняя поверхность разбухла, плотно обхватив тело Санька, к ушам прижались наушники, рот и нос закрыла маска, а на глаза надвинулись очки…

И Санёк увидел, что стоит на равнине, поросшей короткой травой ржавого цвета, а далеко впереди просматривается что-то вроде промзоны.

И что теперь?

«Управление – сенсорно-интуитивное», – вспомнилось Саньку.

Интуиция подсказывала: надо двигаться. И Санёк сделал решительный шаг…

Ой, бл…! Шаг получился – на добрых три метра. Санька подбросило вверх, покруче, чем на батуте, а приземление вышло совсем кривым – на задницу. Санёк попытался встать – и его снова подбросило. Уже метра на полтора. Зато приземлился он на ноги. Круто! Санёк уже сообразил, в чем прикол тренажера, и дальше пошло легко. И здорово! Несильный толчок ногой переносил его метра на три-четыре. Обычный – бросал вверх метра на два и приземлял метров через шесть. Прям как по Луне идешь. Санёк быстро освоился и «побежал». Роскошные ощущения! Строения заметно приблизились. Так, а если прыгнуть?

Санёк толкнулся посильнее – и взмыл метра на четыре. Приземлиться оказалось сложнее. Нога встала неправильно, Санёк не удержал равновесия и покатился по земле. Впрочем, падать было не больно. Скаф смягчал все удары.

Во второй раз получилось лучше. Потом еще лучше. Санёк бежал – нет, летел над плоской равниной со скоростью не меньше километров шестидесяти в час… А как теперь остановиться? Остановился. С первой попытки. Затормозил двумя ногами. Да так, что сапоги скафа взрыли землю сантиметров на десять в глубину. Ну круто! А если так же, двумя ногами, толкнуться вверх?

Внутри что-то ворохнулось, предупреждая: не надо. Неприятное ощущение: за ним наблюдают. И взгляд этот – недобрый.

Санёк крутнулся на месте. Костюм практически не стеснял движений, только голову повернуть можно было градусов на десять, не больше…

Никого. Голая жухлая степь вокруг, унылый пейзаж, лишь в одном месте нарушенный скоплением каких-то промышленных построек.

Ну и хрен с ним! Это же тренажер. Спецкостюм, подвешенный на тросах. Всё остальное – иллюзия. Что здесь может случиться? Да ничего!

И Санёк присел, сосредоточился… И прыгнул.

О, блин! Это раньше Саньку казалось, что он летит, а по-настоящему он взлетел теперь.

Скаф с Саньком внутри ракетой взмыл вверх. Именно что ракетой. За спиной грозно ревело, Санёк посмотрел вниз и увидел не только стремительно удаляющуюся землю, но и красный хвост пламени…

Но продолжался полет не больше десяти секунд. Потом рев стих. Санёк еще пару мгновений двигался по инерции, а потом подъем перешел в падение. Причем почти такое же стремительное… Инстинктивно, по привычке, полученной после трех прыжков с парашютом, Санёк попытался выровняться… И получилось замечательно. Падение продолжалось, но теперь Санёк не падал, а парил, растопырившись в воздухе… Только очень недолго. Ощущение чужого взгляда внезапно усилилось настолько, что Саньку стало страшно, а потом между индустриальными конструкциями что-то сверкнуло с почти солнечной яркостью, весь обзор закрыла стена пламени, в шлем будто ударили чем-то увесистым, «картинка» погасла и Санёк ослеп. И понял, что падает. С десятиметровой высоты.

Оземь он приложился сочно. Скверно упал. Трудно приземляться, когда ты ни хрена не видишь. Что-то хрустнуло, треснуло, в позвоночнике вспыхнула боль… Но подготовка всё же помогла. И еще – замечательный скаф. Пара кувырков – и вот Санёк лежит, распластавшись, прислушиваясь к ощущениям в организме. Вроде нормально. Ничего не сломалось. Даже испугаться толком не успел. Хотя чего бояться? Это же тренажер. Но какой классный! Ощущения, натурально, как в реале. Даже горло дерет от дыма горелого пластика…

Внутренность скафа «отпустила» тело, очки, маска, наушники отошли, и Санёк снова обрел зрение и слух. Нормальное зрение и нормальный слух. Санёк с удовольствием вдохнул и выдохнул, освобождая легкие от гари. Надо же! Не поленились встроить этакую штуку в дыхательный аппарат.

– Вылезай, хобо! Чего разлегся! – услыхал Санёк резкий голос инструкторши-азиатки.

Санёк вылез, потянулся, прислушиваясь к ощущениям. Ощущения были классные. И никаких травм.

– Это всё? – не без надежды поинтересовался он у девушки.

– Плати – и развлекайся дальше, – проворчала азиатка. – А сейчас марш в душ! Твоя шкура нужна другому! – И уже вдогонку: – А ты ничего… Шустрый.

Покинул обучающий центр Санёк изрядно охреневшим. Пережитое на тренажере казалось абсолютно реальным. Включая и выстрел из загадочного оружия, который сшиб Санька во время полета. Очень яркие ощущения.

И всё-таки у Санька не было острого желания повторить. Круто, да. Бесспорно. Но был в этом какой-то подвох… Вспомнился анекдот о пейнтбольном поле рядом с парашютной вышкой. И объявление: «Стрельба по парашютистам карается штрафом в пятьсот рублей».

Вот оно. Ощущение себя мишенькой-парашютистом. Одни прыгают, другие бабахают…

Гучко ждал Санька на выходе.

– Где ты шлялся? – бросил он раздраженно, и у Санька сразу пропала охота рассказывать о том, что он узнал. – Двигай поршнями, время оплачено! Моим баблом!

У Юрия Игоревича были причины для недовольства. Давно уже его так не унижали. Тут вообще всё было неправильно. Правильно же – это когда стоит Гучко нахмурить брови, и всякую шушеру враз на дрожь пробивает. Гучко всегда был крут. Крут и страшен. Люди чувствовали в нем зверя – и боялись. Мужики – сразу в слив. А бабы… Многие бабы от этого чуть ли не кончали. Словом, если взгляд Гучко падал на телку, это уже без вариантов. Особенно позже, когда к физической силе прибавилась сначала поддержка братвы, а потом – серьезное бабло. И если среди мужиков еще попадались такие, что не робели перед нахмуренным Юрием Игоревичем, – тот же Фёдрыч, к примеру, – то бабы все как одна мочили штанишки. В хорошем смысле этого слова.

А тут Юрия Игоревича за каких-то полдня уже дважды опустили. Сначала «сиськи» на базаре, потом блондинистая шлюха в здешнем кабаке. Запросто так, будто Гучко – не конкретный мужик при силе и бабках, а какое-то мелкое чмо. И что еще более обидно – в этом была какая-то дикая логика. Вот та же блонда… Чего ей бояться, если на крутом бедре у нее – ствол. Причем с первого взгляда – по обмотанной лентой рукояти, потертой кобуре – уже понятно, что не пугач, а конкретно рабочая плетка. И кто она по ту сторону скал – опять-таки непонятно. Может – жена какого-нить президентского кореша. Или сама, типа, кореш… А если так, то грозный вид и внушительные габариты Гучко – сразу пролетают мимо кассы. Чисто по уровню. Как сказал один из старших в те времена, когда Юра Гучко, молодой и резкий пацан, кошмарил коммерсов на «Юноне»: «В большого человека попасть проще».

Хотелось дать кому-нибудь в рыло. Вот хотя бы сопляку этому с восторженно выпученными глазищами. Но Гучко понимал: сопляк не при делах. За что его бить? Ничего! Гучко всегда поднимался. Поднимется и здесь. Потому что по жизни не только кулаки решают, кто круче, но и характер. А характер, особенно такой, как у Гучко, не спрячешь и не пропьешь. Он свое возьмет.

И еще: Гучко нюхалкой чуял: здесь заваривается нечто особенное. Типа не для всех, а только для самых крутых. Может, этот тур – не развлекуха очередная, а конкретный шанс. Вроде как в баньке с Сечиным оказаться. Там, в Питере, Гучко знал: он достиг своего жизненного потолка. А вдруг отсюда можно и повыше вскарабкаться? От таких мыслей Гучко сразу взбодрился и повеселел.

Глава 6 Свободная территория. Осмотр достопримечательностей

Хохочущая компания человек из десяти: парней и девушек, одетых с тропической пестротой и тропической же легкостью – высыпала на улицу, закружилась хороводом… Кто-то чмокнул Санька в губы, обдав цветочным ароматом, кто-то накинул на Фёдрыча «косу» синих и белых цветов…

– С днем рождения, Маленькая Смерть! – дружно завопили все сразу, и девушка с черными распущенными волосами с визгом взлетела вверх на добрых полтора метра. И еще …

Остальные – хлопали в ладоши и считали:

– …два… три… четыре…

Санёк тоже захлопал.

– …Одиннадцать… Двадцать шесть! Ура!!!

Саньку сунули в руку бумажный стаканчик с вином, тоже цветочным, судя по запаху. Поднесшая его девушка обняла Санька, прошептала ему в ухо пьяно и жарко:

– Я – Любка Белая из Добрых Чистильщиков. Заглянешь к мертвякам – спроси. Меня на Зоне все знают…

– Классные телки, – причмокнул Гучко. – Ядреные, эх!

– Ты лучше на другое глянь, – проворчал майор. – На тех пацанов, к примеру.

– А что пацаны? Чё за намеки, Фёдрыч? Это типа я – кто по-твоему?

– Ты больной, Юра? На рожи их посмотри. На руки. Вон у того – шрам от пулевого ранения. А у этого на шее – резаная рана. И зашита криво. Видать, прямо в поле и зашивали. А у девки, которая мне цветы подарила, на виске – конкретный шрам от ожога. Она его волосами прикрыла, но, когда головой мотнула – открылся.

– И на хрена ты мне всё это говоришь? – осведомился банкир.

– А чтоб ты клювом не щелкал и на чужих баб его не разевал! – отрезал майор.

– Да нах они мне нужны! – Гучко выдавил фальшивую улыбку. – Чё, у меня мало их? И тут – тоже будут. Дай срок, Фёдрыч, и я тут всех поимею!

Фёдрыч комментировать не стал.

– Вон Санёк наш идет, – сказал он. – И похоже, с прибавкой. А… уже нет.

Девушка, обнимавшая Санька, отпустила его и побежала к своим.

– Тут классно! – искренне заявил Санёк, присоединяясь к спутникам. – Спасибо, что взяли меня с собой! Юрий Игоревич, а может, тут и останемся?

– Это, молодой, не тебе решать! – отрезал банкир. – В стакане – что?

– Вино. Хотите?

– Компот не употребляю. Главное, чтоб без дури. А то у этих вид – чисто закинулись.

– Вы думаете?

Санёк поразмыслил и выплеснул остатки цветочного напитка в канавку у обочины.

– Куда теперь? – спросил он.

– Винтик откручивать.

– Э-э-э?..

– Анекдот такой, – пояснил Фёдрыч. – О мальчике, у которого вместо пупка был винтик, а он его открутил. Не знаешь, что ли? Совсем древний анекдот.

– Нет, не слыхал. И что дальше?

– А дальше попка у мальчика отвалилась, вот что. Пошли босса нашего догонять. Чует мое ретивое: Юра – в скверном настроении. А я его «безопасность», как-никак. Должен оберегать.

Два внушительных, по местным меркам, дома – аж по четыре этажа в каждом – стояли друг напротив друга.

На фронтоне одного строения было начертано загадочное: "мбнфеЯп". Двери были открыты. Из них ощутимо тянуло благовониями.

На втором здании, куда более помпезном, сияла на солнце роскошная злато-мозаичная вывеска. «Дом невообразимых наслаждений», – гласила она.

Как раз когда Санёк ее читал, двери здания распахнулись, и наружу вывалился расхристанный всклокоченный мужик. Захохотал дико и прыгнул со ступенек вниз. Будто в бассейн с тумбочки нырнул. Очень ловко прыгнул (Санёк, профессионал, заценил), упал на четыре точки, спружинил… И тут же растянулся на земле, ухая и подергиваясь. Но вряд ли – от боли. Скорее, наоборот. Еще: в момент приземления поясная кобура мужика расстегнулась, и оттуда выскочил занятный пистолетик: хромированная такая игрушка, от рукояти которой в кобуру уходила гофрированная трубка с палец толщиной.

– Оба-на! – Юрий Игоревич остановился рядом с мужиком. Поглядел на него, отдельно – на неформатное оружие, потом – на вывеску.

А Санёк уже разглядывал окна.

Чтобы ни у кого не возникало сомнений, какие именно наслаждения имеются в виду, на окнах вместо стекол – витражи с картинками. Впечатление картинки эти производили жутковатое. По крайней мере половина участников была… как бы не совсем людьми.

– Бордель, – озвучил очевидное банкир.

Из дверей «Дома удовольствий» вышли двое: мужчина и женщина. Оба – в камуфляже, бритые наголо.

– О, как Павлика вштырило! – констатировал мужчина, глядя на сотрясаемого судорогами лохматого.

– Перезагруз нужен, – деловито произнесла женщина. – Я сделаю. Только не здесь.

– Уж да! – согласился мужик, наклонился, вернул загадочное оружие в кобуру, а его хозяина без особого напряга закинул на плечи. Как мешок. И зашагал по дороге. Груз его, что характерно, трястись не перестал.

– Чё, молодой, заправим местным шалавам? – бодро предложил Гучко, мотнув головой в сторону борделя.

Санёк поморщился. Платная любовь не вызывала у него энтузиазма.

– Не смущай парня, – сказал Фёдрыч.

– А я серьезно! – заявил Гучко. – Пошли, Санёк, я угощаю!

И решительно двинулся к гостеприимно распахнутым дверям.

– Вот, итить его, вожжа под хвост! – выругался Фёдрыч, но двинулся за банкиром. Санёк же остался на месте. И тихонько озвучил, где он видел подобные «угощения».

Однако угоститься не получилось и у банкира.

Фёдрыч и пары шагов сделать не успел, как увидел широкую спину своего босса, показавшуюся из дверного проема. Следом за спиной появился и весь банкир целиком, а за банкиром – здоровенный белобрысый детина с заплетенными в косу волосами и бородой. Одет был детина классически а-ля рюс: рубаха с вышивкой, перехваченная шнурком, свободные портки, заправленные в сапоги… Однако в руках у него оказалась вполне современная резиновая дубинка, казавшаяся, впрочем, в подобных лапищах детской игрушкой. На плече у детины сидела мерзкая черная тварь, похожая на летучую мышь-переростка.

– Не, новичок, тебе сюда нельзя, – сообщил детина, ласково улыбаясь Юрию Игоревичу.

Улыбка у детинушки была добрая-предобрая…

Плохо вязавшаяся с мерным постукиванием дубинки о ладонь. Именно постукиванием. Такое ощущение, что не по живому телу, а по дереву.

– Ты не серчай, братишка. Это платное заведение. Вот поднимешь статус – тогда и приходи.

И тук-тук дубинкой.

Мышь, топтавшаяся на необъятном плече детины, встала на задние лапки, растопырила крылья и пронзительно запищала. Сразу стало видно, что крылатый зверек – мужского пола. Очень отчетливо видно.

– Ну и дрянь на тебе сидит, брателло, – проворчал Гучко, пытаясь хоть как-то сохранить лицо.

– Это не дрянь, братишка, – пробасил детина, – а мой эмоциональный сканер. Я ведь на работе, – пояснил он. – Эмоции мне не положены. А ему – можно! – и добродушно хохотнул. А рукокрылый уродец снова распахнул крылышки и продемонстрировал Гучко свою готовность к совокуплению.

– О как, – с нехорошей усмешечкой процедил банкир. – Тебе никто не говорил, брателло, что эмоции у тебя – хреновые? И размерчик у них, прямо скажем, мышиный.

– А вот я сейчас кэ-эк охреначу кого-то по верхней части за слова поносные…

– А с чего это вдруг эмоции? – прищурился Гучко. – Я ж про мышку твою летучую. Или на свой счет принял? Так это тебе, брателло, не ко мне. Я детские комплексы не лечу.

– Не понимаю тебя! – прорычал детинушка. Уродец на его плече еще больше растопырился и зашипел.

– А я тебе объясню, – охотно отозвался банкир. – Но сначала хотелось бы узнать: как у тебя, брателло, с сексуальной самоидентификацией?

Санёк, не сдержавшись, хихикнул. Детина растерялся. Крылатый зверек перестал шипеть и демонстрировать.

– Чего?

– Бывай, говорю, – насмешливо пробасил Гучко. – Мохнаткин сторож.

Последние слова, впрочем, он проговорил совсем тихо. Услышал его только навостривший здоровенные уши «эмоциональный сканер». Но до хозяина не донес. Видимо, не смог.

– Ну ты крут, Юра, – похвалил Фёдрыч. – Такие слова – и без запинки.

– Это ты про сексуальную самоидентификацию? – ухмыльнулся Гучко. Он заметно повеселел. – Тренировка, браток. А слова эти очень полезные. Знаешь, что они означают?

– Догадываюсь, – в свою очередь ухмыльнулся Фёдрыч. – Ладно, пошли нашу Игру искать. Хрен ли мы тут оплаченное время попусту тратим! Тобой, заметь, оплаченное.

И они пошли.

Глава 7 Закрытая территория зоны «Мидгард». Смотрящий Фрам

Решение, как и следовало ожидать, принимал Гучко. Поскольку в «Умирающую Землю» их вообще не допустили, а на территории «Техномира» с банкиром обошлись обидно, то выбора по факту не осталось. «Мидгард» – единственное место, где они могли, так сказать, реализовать свой «ваучер».

Будь у Санька право голоса, он бы предпочел «Техномир». Прыгать в скафандре было классно. А то и вовсе остался бы на Свободной территории. Тут весело. Санёк не сомневался, что его ждет куча новых знакомств и новых впечатлений. И наверняка найдутся те, кто ответит на вопросы. А вопросов накопилось – море…

Но Гучко и Фёдрыча Санёк тоже понимал. Взрослые мужики. Привыкли сами рулить. Гучко вообще из тех, кто не терпит, когда ему прекословят. Думает: все вокруг должны под него прогибаться. А не захотят – сразу башку оторвать. Вот только здесь, злорадно подумал Санёк, это не прокатывает. Никто его не боится. Ни его кулаков, ни автомата Фёдрычева. Тут все – с оружием. И это правильно. Санёк бы тоже не отказался от пистолета. А то ведь как: у бандитов всяких оружие есть. У ментов, которые тоже вроде бандитов, – есть. А у нормальных людей – шиш. Запрещено. Потому и бандиты, и менты могут делать с людьми что хотят. Но это – там. А тут – по-другому. И что-то подсказывает: те контролеры в черном, которые встретили их на перроне, не захотели бы, типа по приколу, проверить, что у Санька в карманах. И дали бы по голове тому, кто захотел бы. И похожи они были именно на полицейских (настоящих, а не наших, переименованных ментов), которые не шарятся по улицам, надеясь срубить бабла, а появляются именно тогда, когда в них возникает нужда. Причем быстро. И если в родном Питере Санёк частенько слышал выстрелы, то здесь – еще ни разу, хотя оружие, считай, у всех.

«Мидгард» искали по указателям, и оказалось, верить указателям можно. Тропа привела «туристов» к очередным воротам, прорезанным в скале. На сей раз ворота в основе были деревянными, сшитыми вдоль и поперек полосами плохо обработанного железа и «усиленные» толстыми железными шишками. Загадочная надпись «Miðgarðr» никак не переводилась, зато сбоку от ворот, на высоте добрых трех метров какой-то весельчак намалевал красным: «Валхалла», присовокупив стрелку вверх, и стилизованный штампик «Мест нет». А пониже: «Добро пожаловать в Хель».

– Что еще за Хель? – спросил Гучко. Ответа не дождался, решительно шагнул в арку… И выскочил обратно, будто ошпаренный, завопил:

– Фёдрыч! Автомат! – И даже попытался отнять у майора оружие, но тот не дал. Отодвинул Юрия Игоревича и шагнул в ворота сам.

Слабое сопротивление – будто нитка порвалась (не будь майор настороже – и не заметил бы) – и он оказался внутри.

И тотчас обнаружил сбоку лохматого черного пса размером с теленка. Здоровенная собачара выглядела, впрочем, вполне добродушно. Не рычала, не показывала зубы. Ткнулась черной мордой Фёдрычу в бок, фыркнула, отошла и уселась на задницу. Огроменная псина: у сидячей башка на уровне майорской подмышки. Но агрессии – ноль. Абсолютно непонятно, с чего это Юра приссал. А Гучко приссал, точно. Раньше за ним собакобоязни не замечалось.

Пес взирал на майора, добродушно оскалясь и высунув язык. Вроде как улыбался. Над псом и Фёдрычем синело такое же северное небо, как и по ту сторону каменной гряды, а впереди располагался луг размером с футбольное поле, на котором паслись коровки. Прям идиллия деревенская.

– Сюда идите, – позвал Фёдрыч. – Все нормально.

Санёк, а за ним и Гучко осторожно проследовали в ворота.

Гучко поглядел на пса и вздохнул с облегчением.

– Прикинь, Фёдрыч, – сказал он, – померещилось, что у этой псины – три головы. И каждая размером с банкомат.

– Бывает, – флегматично отозвался майор. – Но по факту это самый обычный кобель.

– Не самый, – возразил Санёк. – Это ирландский волкодав. Причем здоровенный.

– По мне хоть гиена африканская, – Гучко вспомнил привидевшуюся ему зверюгу, и его аж передернуло. – Пошли, пока не стемнело, искать, кто тут за старших.

И решительно зашагал по тропинке вдоль луга к подсвеченным красным строениям.

Отойдя шагов на пятьдесят, Юрий Игоревич не выдержал, оглянулся.

Ирландский волкодав глядел вслед, и глаза его горели красным, как тормозные сигналы.

Хотя, если подумать, ничего мистического в этом огне не было. Должно быть, закатное солнце так отразилось.

– Тьфу, пакость! – выругался Гучко, заработав удивленный взгляд Фёдрыча.

И устремился дальше, не дожидаясь вопросов или комментариев.

Банкиру было страшно. Хрен знает с какого такого бодуна, но очень страшно. Однако виду подавать – нельзя. Выглядеть психом Юрию Игоревичу хотелось меньше всего.

А вот Фёдрыч никакого страха не ощущал. Шагал уверенно, дышал глубоко. Ему тут нравилось. Просторно, чистенько (навозные лепехи – это не грязь, а удобрение), ни тесноты, ни суеты. Деревня, одним словом. Деревню же Фёдрыч любил. Мальцом каждое лето – у деда с бабкой на Псковщине.

Пасторальные благодать и лепота продолжались недолго. Нарушило деревенское благолепие валявшееся на земле тело. Правда, не мертвое, а мощно всхрапывающее, разметавшееся аккурат поперек тропы. Собственно, пьяный мужик и деревня сочетались нормально. Вот только прикинут мужик был не по-деревенски: кожаная жилетка на завязках, кожаные штаны и забавная обувка типа шитых бисером мокасин, похоже, ручной работы. Но главное внимание привлекала не обувка, а то, что на животе у мужика лежал метровый мечуган, отполированный так, что вполне годился в зеркала. Когда между мужиком и Гучко оставалось метров пять, храп внезапно оборвался, мужик открыл один глаз, оценил приближающуюся компанию, затем закрыл глаз, и храп возобновился. Однако Фёдрыч успел заметить, как секундно напряглась волосатая лапа, обхватившая рукоять, и мышцы загорелой шеи. И ни на миг не усомнился: пожелай мужик – и воткнется блестящая железяка в тушку любимого шефа. Мужику для этого даже вставать не придется, потому что Гучко поленился мужика обходить – просто перешагнул.

Фёдрыч же – обошел. И по ходу успел прочитать синюю надпись, вытатуированную повыше локтя: «Я убил конунга Свейна». И еще Фёдрыч заметил на этой руке много мелких белесых полосок-шрамов. Такие обычно остаются от ножа или иного холодного оружия. Но уж точно не от меча, стиснутого лапой «отдыхающего». Такая дура всю руку напрочь отмахивает.

По ту сторону лужка располагался десяток домов, длинных, приземистых, с травой на крыше, а чуть дальше – двухметровой высоты частокол, над которым торчала башенка с навесом. Внутри башенки стоял человек в средневековых доспехах и глядел на «туристов» из-под ладони. Это чтоб не слепило сходящее к горизонту солнце.

– Новички! – зычно окликнул тройку вновь прибывших человек на башенке. – Ворота – там. Ждите, сейчас я спущусь.

– Короче, так, звать меня Фрам, и сегодня я – за смотрящего, – сразу сообщил он.

– В смысле – смотрящий? – насторожился Гучко.

– В обычном, – ответил Фрам. К поясу его был прикреплен меч, немногим короче, чем у того, спящего. – Смотрю, чтоб порядок был. Таких, как вы, в курс дела ввожу. Например, вот это, – он указал на калаш Фёдрыча, – не факт, что контролер-привратник в Игровую зону пропустит. Сразу предупреждаю. Захочешь продать – лавка там. Но цены хорошей за него здесь не дадут. Кому на фиг нужно запрещенное оружие! А теперь слушаем сюда все: раз вы новички, то, стало быть, играть пришли. Так?

– В точку, – подтвердил Гучко.

– А раз так, то для входа в Игровую зону у вас три варианта. Первый: нанять проводника. И это, я скажу, самое для вас умное. Нанять можно там, в гостинице, – Фрам показал на двухэтажное строение метрах в пятидесяти. – Проводник пойдет с вами в Игру, всё покажет, расскажет и проследит, чтоб бонды вас не обидели, и поможет уцелеть в критические… – Фрам хохотнул, – дни.

– Бонды – это, типа, бандосы? – уточнил Юрий Игоревич.

Фрам поглядел на него сочувственно.

– Бонды – это бонды, – сказал он. – А бандосы тамошние – это керлы, дренги, хускерлы и прочие кровопускатели. И от них вас ни спец не оборонит, ни огнестрел, – кивок на автомат. – Тут целая команда нужна, но вам она не по деньгам, да и незачем. Вся эта шатия-братия с ярлом ушла, а ярл пока не вернулся, так что время у вас пока есть. Осмотритесь, обживетесь, придумаете легенду какую-нибудь или договор с местными заключите. Проводник на то и проводник, чтобы вас куда надо провести. Хотя, когда ярл вернется, по кустам вам не отсидеться. Будет остро. Ну вас там, снаружи, наверняка уже предупредили клювом не щелкать. А вот прудить в штаны по-любому не надо. Вы – новички. Новичков не убивают. Биологический эвакуатор срабатывает.

– Биологический эвакуатор? – заинтересовался Санёк. – Это что?

– Что сказал, – ответил Фрам. – Есть эвакуатор штатный – его вам выдадут на входе в зону. Там же и проинструктируют по работе. А есть – внутренний. Вроде чипа такого вшитого…

Слово «чип» в устах средневеково прикинутого мужика прозвучало странновато.

– А можно уточнить, что это за штуки и как работают? – поинтересовался Фёдрыч.

Фразу «новичков не убивают» он уже слышал неоднократно. И ему было интересно не столько почему так, а как это «не убивают» реализуется на практике. Кто может помешать ему, например, пальнуть Юре в затылок и гарантированно вынести другу детства мозги?

– А тебе, новичок, какая разница? – в свою очередь поинтересовался Фрам. – Всё, что тебе надо знать: есть биологический эвакуатор, который в любое время суток смоет тебя из Игры, как дерьмо из сортира. И окажешься ты, любопытный мой, без барахла, зато в безопасности. Но лучше, если эвакуация – штатная. Тогда все твое при тебе останется. И войти обратно по новой сможешь. Ты, главное, сам эвакуатор не потеряй.

– Что за эвакуатор? – спросил Гучко.

– Увидите. Контролер перед запуском выдаст и всё объяснит. Короче, слушайте и не перебивайте. Руку покажи! – вдруг потребовал он у Гучко, поглядел на ладонь и покачал головой: – Бывает, – сказал он, – и среди новичков лихие рубаки попадаются, но ты – точно не из них. Так что проводник для тебя – нормальный вариант. Новички, которые поумней, или те игроки, кто в нашу зону первый раз идут, вообще заранее это делают. Еще с той стороны. Новичкам всегда предлагают, но вы, вижу, не озаботились. И это зря, потому что у нас вы – не волки, а суслики. Ты, служивый, челюсть-то не выпячивай. Ты тоже суслик. Иначе не стал бы огнестрел покупать. А вот из тебя, молодой, – повернулся Фрам к Саньку, – толк может выйти. Паренек ты спортивный, молодой, значит, организм – подходящий. Так что лично тебе я советую обучалку. Курсы у нас недорогие: общие правила: двадцатка, оружие, выживание – от пятидесяти, спецкурс – от сорока. Подойдешь завтра к мастеру в учебке – он тебе всё объяснит. Учебка – это второй вариант. Кстати, для всех троих. Очень, знаете ли, разумно, когда полезные навыки на всю команду распределяются. И наконец, – продолжал Фрам, пристально глядя на Гучко, который скривился при слове «учебка», – имеется вариант третий. Для особо крутых. Ни проводников, ни обучения. Эвакуатор – на шею и голой гузкой – это если контролер твой (Фёдрычу) дыродел не пропустит – на кактус! Шучу! Нет там кактусов, только колючки. Железные. Вопросы?

– Переночевать где можно? – поинтересовался Фёдрыч, который любое дело предпочитал начинать с утра.

– Это – в гостинице. Сутки – бесплатно. Если с кормежкой – по две монеты. Вон там, – жест за пределы ограды, – имеется лавка. Можно затариться всяким полезным и опять-таки, – это снова Фёдрычу, – железку твою сбыть. Как я уже сказал, Хмель за нее много не даст, раз в нашей зоне ее не чипуют, но на приличное копье хватит. Умеешь копьем работать, стрелок?

Фёдрыч покачал головой.

– Тогда опять же есть вариант – обучалка. Хотя я бы всё же советовал проводника. За три-четыре дня в толковые бойцы вы вряд ли успеете вырасти и профессии полезной тоже не получите. Еще вопросы?

– А это реально – за три дня чему-то серьезному научиться? – спросил Санёк.

– Чему-то – вполне. У нас свои методы, паренек. Это же Игра! – Фрам назидательно поднял палец. На котором, кстати, имелся массивный перстенек из желтого металла. И вряд ли, подумал Санёк, это медь или бронза. Перстень, к слову, был не единственным.

Гучко тоже обратил внимание на козырные «гайки», украшавшие пальцы смотрящего. И «гайки» ему понравились. Осталось только выяснить, где и у кого такие можно взять. Или купить. Или отнять.

Гостиница роскошью не поражала. Номер общий. На всех. Барак. Голые нары. Но если оплатить жратву, то можно было в качестве бонуса получить одеяло. Туалет, вернее, отхожее место – во дворе. Вода – в колодце.

– А поприличней чего есть? – брезгливо осведомился Гучко.

– Для тебя, новичок, и этого много, – оттопырила губу женщина, впустившая их внутрь. – Радуйся, что лето. Зимой еще за дрова заплатил бы. Или замерз на хрен.

– А может, согрел бы кто? – Гучко игриво подмигнул. Женщина ему понравилась. Жопастая, сисястая блондинка. Как раз в его вкусе. А что возрастом не лялька, так и лучше. Доступнее.

Но насчет доступности Юрий Игоревич ошибся.

– Тебя, что ли? – Полная губа оттопырилась еще сильнее. – Перебьешься. Вот дружка твоего милого, – кивок в сторону Санька, – может быть.

– Я ему не дружок! – возмутился Санёк, опередив Гучко.

– Рот закрой! – рявкнул Юрий Игоревич. – А ты, коза, думай, что говоришь!

– Ой, напугал! – развеселилась женщина. И тут же посуровела: – Еще слово, новичок, и ночевать будешь снаружи. Если захотите жрать – еда там. Овощи, сало, хлеб, компот. И – самообслуживание. Подавальщиц-давальщиц тут нет. Так что, со жратвой или без? По две единички с рыла.

– Со жратвой, – подтвердил Фёдрыч. – Договорились. Деньги сразу?

– Дело ваше. Договор свят!

И удалилась, покачивая мощными ягодицами.

– М-да, – проговорил Фёдрыч задумчиво. – Сервис прям как у моей бабушки в деревне. Но подозреваю, качество пищи – уступает.

И не ошибся. Хлеб отдавал плесенью. Каша оказалась подгоревшая и несоленая. Последнее, впрочем, компенсировалось жутко соленым салом. Компот… Пригубив его, Гучко высказал предположение, что компот этот один раз уже кто-то выпил. Так что запивали водой из колодца После ужина компаньоны вновь разделились. Санёк пошел выяснять насчет обучения, Фёдрыч занялся оружием, а Гучко решил прояснить тему с наемниками.

Оказалось, что место, где учат всяким полезным вещам, и место, где собираются наемники-проводники, находятся практически рядом.

Первое сооружение, похожее на крытое футбольное поле, было оснащено вывеской, на которой крупными буквами, на трех языках (два из которых были Саньку неведомы) было написано: «Арена». А ниже еще одна вывеска, поменьше: «Обучение игровым практикам».

Второй дом был поменьше. Зато трехэтажный. И вывеска на нем имелась только одна. И только на одном языке. На вывеске большими красными буквами было выведено: «Кабак».

Туда и направился Гучко.

Глава 8 Закрытая территория зоны «Мидгард». «Мы не люди, мы – игроки»

Первое, что видел входящий: плакат-предупреждение «Водку здесь не подают!».

Несмотря на отказ от подобающего настоящим мужчинам напитка, сидельцы кабака выглядели круто. Ражие мужики в коже и железе, они и без водки чувствовали себя неплохо – дули пиво из массивных кружек, закусывали по-богатырски: отмахивая тесаками куски от жарящейся на вертеле туши. Мясо заворачивали в лепешки, а полукилограммовые «шавермы» тут же стачивали могучими челюстями, как голодные школьники – сосиски в тесте.

На вошедшего в заведение Гучко внимания не обратили.

Вошел человек – значит, надо ему.

– Гр-рым! – откашлялся Юрий Игоревич. – Старший кто?

Теперь на него обратили внимание. Но почтения не выказали.

– Новичок, – сказал один из выпивающих, сидевший на краю скамьи могутный детина в зеленой, как трава, рубахе. – Кому новичка на ход ноги?

Все разом заржали, застучали кружками…

Но Гучко смутить было трудно.

– Мне нужен проводник, – заявил он. – Плачу реальные деньги.

Заявление вызвало новый приступ веселья.

Терпение Гучко могло в любой момент иссякнуть… Но не иссякло, потому что весельчаки выглядели авторитетно и были на своей земле. А он – и впрямь новичок. И что это за люди там, на «большой земле», хрен знает. Вдруг у них калибр – как у того же В.П.П.? Смахнут Гучко вместе с его банком со стола, как мелкую фишку…

Гучко покосился на стойку у стены. На стойке – выставка холодного оружия. И непохоже, чтоб – на продажу.

– Четыре сотни единиц на троих – это не деньги, новичок, – сказал все тот же детина в зеленом. – Или ты успел где-то разжиться мошной?

– Нет, – ответил Гучко. – У нас осталось где-то две с половиной. Это всё.

– Двести пятьдесят – это скромно. Но я спрошу. Эй, кто готов подрядиться за две с половиной сотни? – повысил голос рыжий.

– Я могу, – после небольшой паузы отозвался один из наемников. Худой длиннорукий мужик лет под сорок с выбритой налысо башкой. – У Сконе на хуторе пересидим. До возвращения ярла – три дня. За это время вы оботретесь малехо, обвыкнете. Я со Сконе договорюсь: скажет, что нанял работниками. Будете репу полоть, смотреть только в землю. Глядишь, не заинтересуются вами ярловы хускерлы.

– Ты в своем уме? – вежливо поинтересовался банкир. – Какая репа? Я играть пришел!

– Твое право, – охотно согласился лысый. – А мое первое дело – объяснить, что к чему. Потому объясняю: драться с ярловыми людьми в одиночку, а вы ж новички, не умеете ни хрена, так я не самоубийца. Но если кто хочет огрести по собственной репе, не препятствую. Всё покажу, всё расскажу, а дальше – сами. Это вас, новичков, убивать нельзя, а мне местные запросто кишки на столб намотают, если что не так пойдет. Приходи с деньгами, новичок, а завтра, как стемнеет, – отправимся. Ночь – наше время. Ночью люди спят.

Последняя фраза вновь развеселила присутствующих, и это веселье побудило Гучко задать еще один вопрос:

– А мы, типа, не люди?

– Не-а, – вместо лысого ответил рыжий. – Мы не люди. Мы – игроки.

Глава 9 Закрытая территория зоны «Мидгард». Гладиаторские бои по правилам и без

То, что Фрам назвал «учебкой», выглядело неказисто. Это если даже не сравнивать с тем, что Санёк видел на территории «Техномира», а вообще какой-то сарай. Или хлев. Запахи изнутри шли соответствующие. Неаппетитные. Зато сама дверь была прикольная. Висела на ременных петлях. За дверью – темный коридор длиной метров десять, в конце – еще одна дверь, из-под которой пробивался свет. К ней-то Санёк и направился и оказался в кольцевом коридоре, освещенном почему-то не электричеством, а фитильными лампами, укрепленными на глухой стене, которую условно можно было назвать внешней. В стене же внутренней, примерно через каждые десять шагов, имелись запертые двери. Причем большая часть заперта снаружи и на приличные засовы.

Санёк подошел к одной такой и прислушался.

По ту сторону явно кто-то был. И этот «кто-то» издавал довольно громкие звуки: пыхтение, фырканье и хрупанье, весьма напоминающее звук, с которым большая собака грызет кость. Еще из-под двери отчетливо тянуло характерным звериным духом. Отодвигать засов и выяснять, кто там, внутри, Санёк не рискнул. Конечно, у него был с собой нож. Довольно большой нож. А вот уверенности – не было. Тем более что совсем недавно Фёдрыч очень доходчиво показал, насколько бестолково Санёк этим ножом пользуется.

Шагов через тридцать свет стал ярче, а внутренняя стена закончилась нешироким проходом в еще один коридор. Проход перекрывал человек, у которого из-за головы выглядывала обмотанная потертой кожей рукоять меча.

– Шесть монет, – процедил обладатель холодного оружия, протягивая длань. – Это вход. Минимальная ставка – полсотни. Ставки – мне.

– А на что ставки? – заинтересовался Санёк.

Обладатель меча убрал руку.

– Новичок, – констатировал он. – Не признал. Темновато. У новичков ставок не берем. И вход вам бесплатный.

– Я, вообще-то, насчет обучения хотел узнать… – пробормотал Санёк. Обладатель меча его смущал. Было в этом человеке что-то… неприятное? Нет, скорее – опасное. Примерно такое, какое возникло у Санька, когда он однажды потрогал зубра. Одно движение башки – и Санька размазывает по стенке. Правда, зубр был по ту сторону ограды.

– Обучение, это завтра, – чуть более доброжелательно произнес обладатель меча. – Но ты заходи, не стесняйся! – Человек ухватил Санька за плечо и без малейших усилий переместил внутрь. Именно переместил: миг – и Санёк уже по ту сторону ворот. – Тебе полезно на это посмотреть, новичок. Узнаешь, чему учить тебя будем.

Больше всего это походило на загон для скота. Правда, освещение нормальное. Яркое. Внутри – песок. Довольно грязный. С одной стороны – барьер чуть выше метра, с трех других – стены без окон. Но с дверьми. С наружной стороны барьера – шестеро мужиков. Двое – как с киношной массовки. А может – реконструкторы. С мечами, в средневековой одежде. Остальные – обычного вида. Стоят кучкой, переговариваются. Санёк пристроился сбоку, прислушался…

– Три на зверюгу – это много, – негромко вещал мужик в джинсах и толстовке. – Даже если втемную…

– Так ставь на ученика, – отозвался один из «реконструкторов», крепыш в оранжевой рубахе с затейливой вышивкой по вороту. – Я полсотни на второй раунд поставил.

– Выпустили бы меня, я б за себя полтыщи не пожалел! – заявил второй «реконструктор».

– А я бы принял, – вступил четвертый, здоровенный мужик, в майке и трениках. – На себя. Ответишь, Нибелунг?

– Хренушки тебе! – мотнул головой «реконструктор».

Все шестеро захохотали. И тут открылась дверь в задней стене, и оттуда появился парень лет двадцати, босой, зато с копьем в одной руке и небольшим квадратным щитом – в другой.

Санёк шагнул вперед, хотел взяться за барьер, но не получилось. Рука уперлась в преграду. Оказалось, что выше барьера – стекло. Или не стекло. Что-то прозрачное и твердое.

Открылась еще одна дверь, и в загон выпихнули свинью. Мелкую, черную, обросшую щетиной. Надо полагать, дикую. Свинья тут же принялась нарезать круги, пронзительно вереща. Парень, похоже, растерялся. Глядел на бегающую животину, не зная, что предпринять. Так прошло минут пять. Зрители обменивались комментариями, весьма нелестными для парня. Наконец свинье надоело бегать. Она остановилась, осмотрелась, выбрала место, чем-то ей приглянувшееся, и занялась делом: рытьем песка.

Парень вышел из ступора. Поднял копье и начал подкрадываться к зверушке. Свинья не обращала на него внимания.

Когда до цели оставалось шагов десять, парень взмахнул копьем…

Промахнулся чуть ли не на два метра. Свинья бросок проигнорировала. Но, когда парень попытался забрать копье, свинья не дала. Перешла в наступление. Парень моментально отпрыгнул назад.

– Бойся, братки! Шашлык атакует! – воскликнул мужик в толстовке. Остальные заржали. А Санёк подумал: будь он на месте парня, поступил бы так же. Размером свинка была – с ротвейлера. А клыки – любой ротвейлер позавидует.

Прошло еще несколько минут. Свинка рыла, парень пытался вернуть копье. Но, едва он приближался, животное совершало стремительный бросок… И участники возвращались к прежней позиции.

Наконец старания свинки увенчались успехом – нашла что-то съедобное и начала жрать.

Тут парень решился. Рванулся вперед и добыл-таки свое копье. Свинья стормозила. Кинулась, но опоздала… Совсем опоздала, категорически. Потому что, заполучив копье, парень удирать не стал, а с размаху всадил его свинке чуть подальше загривка.

Удачно попал. Свинка тут же скопытилась.

Парень еще немного подержал ее на копье, потом выдернул оружие и огляделся. Зрителей он не видел. Санёк предположил, что стекло над загородкой было односторонне прозрачным. Вдруг парня согнуло пополам и вывернуло прямо на мертвую свинку.

Причину его внезапной тошноты Санёк понял приглядевшись к тому, что кушала покойница. Понял – и его самого едва не вывернуло. Свинячьим деликатесом оказалась изрядно подгнившая человеческая рука…

И тут в загончике появился еще один участник. Совершенно голый мужик лет сорока, с разбитой рожей и многочисленными кровоподтеками на бледном туловище.

Мужик поглядел сначала на парня, потом – на свинью, затем – по сторонам. Разбитая рожа выразила удивление.

– Эй! Вы чего задумали, суки? – заорал мужик, обращаясь к окружавшим загон стенам. – Зассали?

– Герой, – пробормотал тот, что в оранжевой рубахе. – Ух, я б ему чё-нить отрезал не спеша.

– Это тот, которого вчера у чипка взяли? – спросил мужик в трениках.

– Он. Его там бы и стоптали, сучару, но контролер забрал. И Мертвому Деду отдал.

– Эт правильно! – одобрил второй «реконструктор». – Пусть молодой потренируется.

В чем именно должен потренироваться «молодой», Санёк понял, когда парень вытер рукавом рот и направил копье на голого мужика.

– Ты охренел, дурной? – Голый попятился. Санёк заметил, что он хромает. – Я тебя, козлина, натрое порву!

Парень не испугался. Он шел на мужика. Санёк обратил внимание на то, что у парня изменилась повадка. Словно подменили. Уверенность появилась.

– Отвали от меня! – заорал мужик. И вдруг рванулся вперед, прямо на копье… И даже успел его схватить, потому что парень не ожидал внезапной атаки. Голого подвела нога. Он споткнулся… И опомнившийся парень изо всех сил врезал голому углом щита по лицу. Брызнула кровь. Голый заорал, выпустил копье… И парень тут же воспользовался им по прямому назначению. Ударил сильно и точно. Так же, как немногим ранее – свинью. Только голому удар пришелся в грудь, а не в загривок.

– Насмерть, – прокомментировал бородач. – Жаль, что так быстро.

– Зато ты в выигрыше, – отозвался мужик в толстовке. – С тебя – поляна.

И вся компания двинулась к выходу.

– А хорошо молодому удар поставили, – успел услышать Санёк. – Прям глаза радуются…

– Что это было? – спросил ошеломленный Санёк у человека, который пригласил его посмотреть кровавое представление.

– Выпускной тест, – последовал ответ. – Экзамен, по-вашему.

– Он же его убил! – воскликнул Санёк.

– Ага. Чисто сработал. Зачет!

– Но…

Человек бросил руку за голову, и через миг перед носом у Санька оказалась сверкающая зеркалом полоса металла.

– Что видишь?

– Меч?.. – неуверенно проговорил Санёк.

– Это, малец, главная дорога жизни, – назидательно произнес обладатель холодного оружия. – Но пока еще – не твоя. Ну как, раздумал учиться?

– Нет, но вообще-то… Стрёмно как-то… За что его убили?

– Не убили, а казнили! – Человек отточенным движением, не глядя, вернул меч в ножны за спиной. – За дело! А сомневаться не надо. У нас здесь – не там. У каждого есть право на справедливость. А справедливость, она – тут! – Человек ткнул Санька пальцем в грудь. – Давай двигай. Завтра увидимся.

* * *

– Короче, так, – довел до общества свое решение Юрий Игоревич. – Берем проводника. За две с половиной сотни договорился. Нормально. Так что, братва, выворачиваем лопатники! Давай, молодой! Ты у нас самый богатый!

– А это обязательно? – осторожно поинтересовался Санёк. – Без моих денег – никак?

– Не понял! – нахмурился Гучко. – Чё значит: мои деньги? Тут все деньги – мои, молодой! Забыл, что ли, на кого работаешь?

– Я не работаю, – буркнул Санёк. – Работает у вас Никита. А меня вы взяли, потому что выхода другого не было.

– Слыхал, Фёдрыч? – Юрий Игоревич повернулся к майору. – У нас тут чисто бунт на корабле.

– Давай послушаем пацана, – предложил Фёдрыч. – Пусть обоснует свою позицию.

– Я учиться хочу! – без промедления «обосновал» Санёк. – Я уже договорился!

– Вишь, Юра, парень не просто так упирается. Договор свят, как сказала твоя жопастая подружка.

– С какого бодуна она моей подружкой стала? – буркнул банкир.

– А ты был вроде не против? – Фёдрыч пихнул начальника в бок. Он старался разрядить обстановку. И перевести разговор на другое.

Не преуспел.

– Договорился, значит? То есть деньги уже отдал?

– Пока нет. Это утром…

– Тогда всё путем, – Гучко враз оживился. – Давай их сюда! Или ты забыл? Это мои деньги!

И попытался Санька прихватить, но тот оказался проворней. Увернулся.

– Я же сказал: мне учебка нужна! – воскликнул он. – Не отдам я деньги! Будете наезжать, контролеру пожалуюсь!

– Наезжать! Ха! – Гучко развеселился. – Если б я на тебя наехал, тебя б с пола совочком собирали. – И скомандовал: – Фёдрыч! Отними у него деньги!

– Не получится, – покачал головой майор. – Пацан бегает быстрее нас.

И подмигнул Саньку, остановившемуся на безопасной, как ему казалось, дистанции.

– Пуля быстрее! – рявкнул Гучко, наливаясь злобой. – Стрельни ему по ногам!

– Юра, я тебя правильно понял? – переспросил Фёдрыч. – Ты хочешь, чтобы я в него выстрелил?

– Да, хочу! – холодно Гучко. – Ты мне нравишься, паренек, но кидняка я не допущу. Это мои деньги, и я хочу их получить. Так что выкладывай бабки или схлопочешь пулю в ляжку. От этого не умирают, но будет больно и обидно!

Санёк остановился. С надеждой поглядел на Фёдрыча. Тот выполнять приказ начальства не спешил.

– Юра, мне кажется, ты неправ, – ровным голосом произнес майор. – Я не думаю, что стрелять – правильное решение.

– Мне по барабану, будешь ты стрелять или нет. Но деньги ты должен у него забрать! Это, майор, твоя работа – защищать мои деньги!

Санёк слушал этот разговор и не знал: то ли ему бежать, то ли, действительно, отдать деньги. Вдруг, если он побежит, Фёдрыч всё-таки выстрелит?

– Формально, так сказать юридически, это его деньги, – тем же ровным голосом произнес майор. – В инструкции сказано: каждому участнику выдается сто тридцать единиц игровой валюты. Заметь: не триста девяносто на команду, а по сто тридцать на каждого.

– Я его нанял, мать твою! – c яростью закричал банкир. – Он мой и деньги его мои!

– Вообще-то это я его нанял, – уточнил Фёдрыч. – По твоей просьбе.

– Дай сюда! – Юрий Игоревич потянулся к автомату майора.

– Не дам! – Фёдрыч перехватил руку босса.

Гучко был крупнее и с виду намного сильнее своего начальника безопасности, но бороться с майором даже не попытался. Знал, чем кончится.

Один-единственный спарринг три года назад показал, что времена, когда полутяж Юра Гучко запросто делал легковеса Никитку Федорова, канули в прошлое. Зато после этого десятисекундного спарринга Фёдрыч без вопросов был принят на службу.

– Короче, так, – Гучко перестал орать, но голос его стал еще злее. – Или ты забираешь у него бабки, или ты больше у меня не работаешь!

– Как скажешь, братишка, – Фёдрыч поправил автомат и сказал Саньку:

– У меня еще чуток монет осталось. Может, гостиницу возьмем?

И Санёк как-то сразу ему поверил. Что не хитрость, не подлянка… Этот человек – на его стороне.

– Да пошел ты в жопу! – заорал Гучко. – Ты у меня еще слезами умоешься! А с тебя, червяк мелкий, я все бабки сниму! Десятку евро! Понял, салабон?

– Ты его не слушай, – сказал Саньку Фёдрыч. – Он хоть и из братвы вышел, но за десятку точно мараться не будет. Ничего он тебе не сделает.

– А вам? – спросил Санёк. – Он же вас уволил!

– Да он меня три раза в месяц увольняет, – усмехнулся Фёдрыч. – Характер у Юрки такой. Любит говном швыряться. Поорет-поорет – и поумнеет. Я ему нужен, парень. И здесь и там. С утра сам прибежит мириться.

Но на этот раз майор ошибся. Гучко обиделся всерьез и мириться не пришел.

Глава 10 Закрытая территория зоны «Мидгард». Берсерк

– Ты меня насмешил реально, новичок! Сотка! За сотку в бардаке можешь барсука поиметь!

От хохота наемников с потолочных балок посыпался мусор.

Гучко мрачно глядел в стол. Так пристально, словно на нем был написан необычайно важный для Юрия Игоревича договор.

– Слышь, братва… – пробасил кто-то, когда гогот стих, – а может, Берсерка ему?

Банкир поднял голову. Говоривший – простоватый мужик, нос – картошкой, борода – лопатой. Будь здесь Санёк, сразу узнал бы в нем того «реконструктора», который оказался в выигрыше.

– А верно! – подхватил еще кто-то. – Берсерку деньги по фиг! Ему лишь бы в Игру попасть.

– Он же Берсерк! Га-га-га!

– Берсерку всё по фиг!

– Будь у меня татушка-неубивайка, мне б тоже было всё по фиг!

– Кроме пчёл!

– Ага! Таких, с золотыми крылышками!

– И во-от такими буферами!

– На хрен тебе валькирия? Ты с бабой своей управиться не можешь!

– Почему это не могу?

– А все знают! Кто помогал!

Хряп! Шмяк!

Присутствующие подбадривали дерущихся азартными воплями. Гучко внимательно наблюдал. Дрались так себе. Непрофессионально. Одним из участников мордобоя был тот самый лысый наемник. Любитель валькирий, как оказывается. Вопрос: на хрена ему телохранитель, которого он, Гучко, одним ударом в угол пошлет?

Победил все же лысый. Удачно заехал противнику в солнышко.

– А вот и твой будущий проводник, – сказал Юрию Игоревичу рыжий лидер. – Берсерк Валхаллович появиться изволили.

– Почему – Валхаллович? – тупо пробормотал Гучко.

Вид Берсерка его потряс.

Когда говорят «боевая машина», подразумевают как раз что-то подобное. В любом голливудском блокбастере Берсерк мог запросто претендовать на роль главного злодея. Двухметровая полуголая «рама», собранная из жил и мускулов. Заросшая черной щетиной челюсть, от которой, уступами, уходили назад рот, нос и лоб. Подо лбом, в глубокой костяной нише затерялись маленькие глазки.

– Потому как, если люди не врут, выкинули его как раз оттуда, из Валхаллы, – пояснил рыжий. Вполголоса, что характерно. Надо полагать, чтоб Берсерк не услышал.

А тот тем временем отстегнул от пояса ножны с метровым мечуганом и сунул в оружейную стойку. Спина у Берсерка была украшена татуировкой: красными орлиными крыльями на лопатках и цепочкой рун вдоль позвоночника.

– Ты, что ли, новичок? – Громила уселся на лавку (рыжий поспешно подвинулся) рядом с Гучко, сцапал гучковскую кружку с пивом и выплеснул в пасть. – Хочешь нанять меня?

– Да.

– Скоко?

– Сотня… Больше у меня нет.

– Сотня? – Громила хлопнул Юрия Игоревича по плечу. Будто сороковкой приложил. – Юморист?

– Больше у меня всё равно нет, – твердо произнес Юрий Игоревич. – Они сказали, что хватит.

– Кто конкретно сказал? – поинтересовался Берсерк. Совковая лопата накрыла немаленькое плечо Гучко, железные штыри пальцев вошли в рыхловатые мускулы банкира.

Гучко молчал. Не выдал бородача. Не было у него такой сучьей привычки.

– Хватит, говоришь? Это смотря как хватит… А то можно и того… Не встать.

Маленькие глазки Берсерка – дивной синевы. Абсолютно неуместной на этой бульдозероподобной роже.

– Сотка, значит? Зовут как?

– Юрий, – пробормотал ошеломленный Гучко.

– По-здешнему Урри, значит. Будешь Урри… – Берсерк на мгновение задумался. – Урри Хряк! Не-е… Хряк – это обидно… Урри Свин! Во! По праву первого нарекаю тебя, новичок, Урри Свином! – Не ослабляя хватки, Берсерк встал, вынудив Гучко тоже оторвать зад от лавки.

– Эй, игроки! – рявкнул он. – Слушайте все, мамы ваши – девственницы! Я, непрощенный воин Силы, прозванный Берсерком, заключаю Договор с новичком Урри Свином в том, что за сотню единиц пойду с ним в тьюториал «Возвращение ярла» – и горе побежденным! Руку дай! – Берсерк смачно плюнул Гучко на ладонь. Плюнул, шлепнул сверху собственной ручищей:

– Договор свят, новичок!

– Договор свят! – дружно рявкнули десятка полтора глоток.

– Так и есть, – рыкнул Берсерк. – А теперь давай свою сотню и будешь меня поить-кормить, пока мне не надоест! Или пока твои деньги не кончатся! – Берсерк хохотнул.

Сказали бы раньше Юрию Игоревичу, что кто-нибудь назовет его свиньей и немедленно не получит в рожу, вот бы Гучко повеселился. Но давать в такую рожу… Как-то стрёмновато. И еще: по тону громилы и по реакции окружающих Гучко почуял: Берсерк не собирался его оскорбить. Просто погоняло такое. Ничего обидного. Вон у самого Гучко аж трое знакомых с погонялом Кабан. Самого Гучко братва тогда прозвала достойно: Боксер. А вот у звеньевого, под которым Гучко ходил в бандитской молодости, погоняло было – Хорек. И нормально. Живой остался. Даже депутатом Госдумы побывал от партии Жирика.

Нет, определенно сегодня у Гучко пруха. Получить за ничтожную по здешним тарифам цену такой замечательный товар! С первого взгляда видно: здешние головорезы Берсерка не просто уважают – опасаются конкретно. Чисто повезло Юрию Игоревичу!

– Берсерк, а когда мы в Игру пойдем? – осторожно поинтересовался Гучко, когда его новообретенный проводник выкушал третью пива. – Завтра?

– Счас узнаем. Эй, вояки! – Берсерк повысил голос. – Кто в курсе, когда ярл возвращается?

– Через четыре дня, – подсказал рыжий.

– Значит, и мы – через четыре дня! – заявил синеглазый громила. – Хрен ли нам до этого в детском садике делать? Репу сажать? – И заржал жизнерадостно. Один. Никто из присутствующих крутых мужиков Берсерка не поддержал. Более того, многие глядели на Гучко с сочувствием. И тут в мысли Юрия Игоревича закралось сомнение: а так ли выгодна сделка, которую он только что заключил?

Глава 11 Закрытая территория зоны «Мидгард». Контролер-привратник Маленький Тролль Хенрик

С утра Санёк сбегал в учебку и узнал, что мастер, с которым он разговаривал вчера, будет часа через три. Так что хватит времени позавтракать и проводить Фёдрыча в Игровую зону. Гучко Саньку не попадался со вчерашнего вечера. Нельзя сказать, что его это огорчало.

Из гостиницы Фёдрыч и Санёк вышли вдвоем.

– Я вас провожу, Никита, ладно? – предложил Санёк.

– Не вопрос, – отозвался майор. – Осталось выяснить, куда идти.

– Туда, – Санёк показал на склон позади поселка. – Видите дорогу? Вход в Игровую зону – там.

– Откуда знаешь?

– В учебке план есть. Там всё обозначено. Наша игра называется «Тьюториал „Возвращение ярла“».

– Тьюториал? Это что еще за зверь?

Санёк пожал плечами.

– В игрушках так обучалка называется.

– Понятно, – кивнул майор. – На ошибках учимся. Желательно на чужих.

Через поселок они не пошли – двинулись напрямик.

– Вам не страшно? – спросил Санёк.

– Есть немного, – спокойно признался Фёдрыч.

– Ну и?..

– А я, парень, люблю, когда страшно, – улыбнулся майор. – Опасность, она бодрит. Ты же паркурщик, должен понимать.

– У нас – другое, – покачал головой Санёк. – У нас всё понятно, а тут – полная неизвестность.

– Тем интереснее. Справляться с неизвестными опасностями – это самое то и есть. Подрастешь – поймешь.

– А если не справитесь?

– До сих пор – справлялся, – Фёдрыч поправил ремень автомата. – Главное, чтобы игрушку мою таможня пропустила…

У скал тропинка резко сворачивала вправо, вдоль клифа.

– А дорожка-то – непопулярная, – заметил Фёдрыч, глядя под ноги.

– Почему вы так думаете?

– Видишь – травка между камней растет. Зелененькая и стебли длинные. Ходили бы чаще, стоптали бы. А уж запылили бы точно. Дождя, заметь, вчера не было. И следов нет. Вот здесь, видишь, земля голая, наступаешь – след остается, – майор продемонстрировал это на практике, отпечатав на земляном пятачке рифленый оттиск подошвы ботинка.

– Вы прямо следопыт, – восхитился Санёк. – Учились где-то?

– Не прямо, а просто, – внес поправку Фёдрыч. – Жить захочешь – и не тому научишься. Похоже, мы прибыли.

Похоже. На скале, метрах в трех над землей было начертано:

«Welcome to the Tutorium», – а чуть пониже: «Вход в чистилище. Добро пожаловать, детки!»

А чуть в стороне – деревянная парковая скамейка. Типичная. С такой же типичной урной.

– Юмористы, – проворчал Фёдрыч, опускаясь на скамейку.

Контролер появился только через полчаса. Зато – эффектно. Верхом на вороном жеребце с длинной гривой и блестящей атласной кожей. Спешился ловко, уронив узду коню под ноги. Сам он тоже оказался – под стать коню. Могуч и живописен. Под два метра, с широченной грудью, по которой спадала густая белая борода. Такие же седые волосы, прихваченные черной шелковой лентой, опускались на плечи, смешиваясь с бородой.

– Новички. Двое. Где третий? – Голос у контролера – будто здоровенный барабан бухает.

– Да, двое, – вопрос Фёдрыч проигнорировал. – Но сейчас иду я один. Это разрешено?

– Разрешено всё, кроме того, что запрещено! – прогудел седой великан. – Хоть по частями входите, лишь бы все – в один ящик. Я – контролер врат Игровой зоны «Мидгард» Маленький Тролль Хенрик. Дайка сюда! – Великан протянул руку к оружию майора. Широкое загорелое запястье контролера перехватывал такой же широкий браслет из красного золота. С виду – на добрых полкило.

Майор вложил в протянутую руку автомат.

Контролер отделил магазин, оттянул затвор, отпустил с лязгом.

В его лапах «калаш» как-то сразу уменьшился в размерах.

– Он сломан, – сказал Фёдрыч. – Но одиночными стрелять можно.

– Проверим, – контролер вернул на место магазин, передернул затвор, сдвинул флажок на автоматический огонь, прицелился… Выстрел – и верхушка мелкого деревца в полусотне шагов от стрелка взлетела вверх. Контролер дернул затвор, освободив гильзу… Выстрел – и деревце стало короче еще на десять сантиметров.

– Сколько у тебя патронов? – спросил контролер, возвращая АК хозяину.

– Теперь сорок шесть, – ответил Фёдрыч. – Хорошо стреляете.

Контролер похвалу проигнорировал.

– Ты, парень, в учебку записался? – спросил он.

– Да, – подтвердил Санёк.

– А ты, – это уже майору, – решил, что и так всё умеешь?

– Я многое умею, – спокойно произнес Фёдрыч. – Не по возрасту мне за партой сидеть.

– За партой? – Великан хмыкнул. – Ну-ну… За партой… Партизан… Значит, один и без проводника. А куда хоть идешь, понимаешь? Это не реалити-шоу. Это – Игра.

– Я в курсе, – сухо отозвался Фёдрыч.

То, что вести беседу приходилось задирая голову, его раздражало. Но своей замечательной стрельбой контролер завоевал уважение майора. Фёдрыч бы так не смог. Из увесистого «калаша», с одной, причем левой, руки, будто из «стечкина».

– Значит, ты в курсе, – повторил контролер. – Раз так – иди. Я не возражаю.

– А оружие?

– В виде исключения – допускаю, – разрешил контролер. – Без него ты – барашек на заклание. Ничего и не увидишь толком, Игру не прочувствуешь. Сразу в рекреации окажешься. Без порток и иллюзий.

«Вот это вряд ли», – подумал Фёдрыч, но язык придержал. В чем этот седой прав, так это в том, что Фёдрыч понятия не имеет, что ждет по ту сторону входа. А в неизвестность лучше всего отправляться с надежным другом, коим в данном случае и был старенький и дефектный АК-47.

– Десять патронов, – сказал контролер. – Остальные давай сюда. Заберешь, когда вернешься.

Фёдрыч с большой неохотой выщелкнул из магазина лишние патроны, выгреб из карманов остальные.

– Больше нет.

– Знаю. На, держи, – контролер протянул Фёдрычу кулон из желтоватого полупрозрачного минерала – камень с двумя отверстиями. Одним – в центре, вторым – у самого края. Сквозь второе был продет кожаный ремешок.

– Что это? – поинтересовался майор.

– Эвакуатор. Действует так: направляешь на солнце, смотришь на него через эту дырку – и оказываешься здесь. Со всем, что на тебе. Входить-выходить можешь сколько угодно, но сам эвакуатор – одноразовый. Стоит триста монет. Новичкам один – бесплатно.

– На солнце, значит? А если облака? – решил уточнить Фёдрыч.

– Сквозь него солнце видно всегда.

– А ночью?

– Жди рассвета, – пророкотал Маленький Тролль Хенрик.

– А если не дождусь?

– Новичков не убивают. Выйдешь в рекреационной зоне. То бишь – на Свободной территории. Живой, но в чем мать родила. Так что постарайся воспользоваться эвакуатором. Жалеть там тебя никто не будет. Лучше живым в чужие руки не попадаться. Пытать они умеют. И любят. Так что, если прижмет, забудь о трех днях и статусе. Сразу сваливай.

– Они – это кто? – Фёдрыч не очень-то испугался. Десять патронов – это намного лучше, чем ни одного.

– Викинги. Ты что, не знаешь, куда идешь?

– Поиграть в войнушку, – усмехнулся майор. – По-взрослому.

– Твое право, – согласился контролер. – Твой тьюториал называется «Возвращение ярла». Но с таким настроением лучше бы тебе его не дожидаться!

Маленький Тролль Хенрик дотронулся до стены, и часть каменного монолита внезапно ушла вниз, открыв черный провал.

– Прыгай, – велел контролер. – Здесь невысоко.

– Я прыгну и что дальше? – Майор остановился у провала.

– Дальше – Игра, – ответил седой великан.

– Ну если так… – пробормотал майор…

И прыгнул.

Миг – и разверзшаяся скала снова стала монолитом.

– Не беспокойся, – доброжелательным тоном сказал контролер забеспокоившемуся Саньку. – С ним всё нормально. По крайней мере пока.

– Фёдрыч справится! – заявил Санёк. – Я верю.

– Хорошее качество, – похвалил контролер. – Верить. Верь, парень, и всё будет как надо.

– Вы хотите сказать…

– Да, – седой великан угадал Санькины мысли. – Твоя вера имеет значение. Всё имеет значение. Это Игра.

– Но – каким образом? Он – там, а я – здесь…

– А я говорил не о нем, – сказал Маленький Тролль Хенрик. – Я имел в виду тебя.

Глава 12 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла»

Полная неожиданность. Короткое падение, приземление на ноги… И сразу ощущение скоростного лифта… Двадцать шесть секунд (майор считал) – торможение, сопровождающееся легкой тошнотой (с чего бы?), и – свет.

Фёдрыч шагнул вперед, машинально скидывая с плеча автомат и сдвигая предохранитель…

Врагов не было.

Была бездонная синь под ногами и крохотный, сантиметров двадцать, каменный карниз. Майор никогда не страдал высотобоязнью (было бы странно – при его профессии), потому он некоторое время любовался открывшимся видом пронзительно-синей воды фьорда, обрамленной черными стенами скал, на которых там и сям белели многометровые косы водопадов, а потом ловко спрыгнул на тропку, обнявшую каменный лоб полутора метрами ниже карниза. Обернулся, поглядел наверх. Так и есть. Небольшая ниша в камне – и никаких намеков на «транспорт», доставивший его сюда. Волшебство? Нет, скорее, высокие технологии. Очень высокие… Ну и хрен с ними. Чтобы накрыть цель из «Шмеля» совсем не обязательно знание физики, а в любом в бою, при прочих равных, побеждает не тот, у кого больше знаний, а тот, у кого больше патронов.

Метров через двести, если считать по вертикали, голый склон покрылся мелкой порослью, затем появились небольшие кривоватые деревца, ловко зацепившиеся корнями за каменную осыпь, а еще чуть погодя тропа, заметно расширившись, нырнула в настоящие заросли…

Тут-то майора и приняли.

Засаду Фёдрыч почуял загривком за миг до нападения. В тот момент, когда глазел на дневное светило. С солнышком опять было что-то не в порядке. Еще один сдвиг по времени… И опять – назад. Но если по прибытии у майора было время прикинуть, сколько часов потерялось, то сейчас времени на астрономические прикидки у Фёдрыча не осталось.

Майор ушел с директрисы, с одновременным разворотом (что-то свистнуло над головой, впритирку, едва не задев), падая, выстрелил в темный промельк между деревьев, откатился за куст, потом – за дерево потолще, передернул затвор, приподнялся… Хряп! Отскочившая щепа оцарапала щеку. Ранившая дерево стрела воткнулась в полуметре от ноги майора. Неглубоко воткнулась, сантиметра на три. Майор выдернул ее без труда. Увидел расщепленную деревяху вместо наконечника. Соскочил, должно быть. А попали бы в Фёдрыча – было бы сейчас железное жальце у него в мясе. Вот, значит, как!

В кровь будто впрыснули веселящего зелья. Всё обострилось: зрение, слух, обоняние. Азарт, который испытал Фёдрыч, был сравним разве что с ощущениями завзятого игрока, объявившего «ва-банк» на простом флэше при полном незнании карт противника. Ну давай, гаденыш, поиграем!

Фёдрыч, не выходя из «тени ствола», задним ходом отполз на несколько метров, нырнул в присмотренную раньше лощинку (память у майора в острые моменты работала как фотоаппарат), тоже ползком, как можно тише, переместился еще метров на двадцать, оказавшись во фланге к собственной прежней позиции, чуть приподнялся, просунув ствол между двумя пучками травы, и притих. Стрелять не торопился. Побеждает не тот, кто выстрелил первым, а тот, кто первым поразит цель.

Терпение майора было вознаграждено. Да и не потребовалось особого терпения. Уже через минуту он увидел, как из-за сосны метрах в пятнадцати от занятой Фёдрычем позиции показалась сначала голова в круглой войлочной шапочке, а потом и весь стрелок. Лук свой злодей держал на изготовку, с наложенной стрелой, широкий наконечник которой хищно поблескивал… Вот высунется Фёдрыч из-за ствола – и хана ему. Но – неувязочка. Не было Фёдрыча за попорченным деревом. С такой дистанции Фёдрыч достал бы лучника в любое место не то что из карабина – даже из карманного пистолетика. Грохнул выстрел – и лучника бросило наземь. Всё, отстрелялся нехороший человек. Пуля 7.62 в локтевой сустав – это гарантированный шок сразу и такая же гарантированная инвалидность в будущем. Даже если раненого немедленно доставят в хирургическое отделение хорошей клиники. А клиник поблизости как-то не наблюдалось.

Фёдрыч передернул затвор, огляделся, прислушался… Как мог, потому что после выстрела последнее – затруднительно. Да и птицы орут, как ненормальные.

Ладно, риск – дело благородное.

Не особенно, впрочем, рискуя, пригибаясь пониже и используя попутные укрытия, майор перебежал к подстреленному. Тот уже оклемался (орел!) и пытался остановить кровь с помощью какой-то веревки. Запасной тетивы, как позже выяснилось.

Приближение Фёдрыча стрелок обнаружил в самый последний момент. Бросил тетиву, схватился за тесак. Фёдрыч отшиб железяку стволом АК и от души буцнул нехорошего человека, переведя из сидячего положения в лежачее.

Фёдрыч наступил неудавшемуся киллеру на здоровую руку и доделал то, что не успел завершить супротивник: затянул жгут. После чего, не мудрствуя, долбанул раненого по башке. Не насмерть, а только чтоб отрубился. Вязать его было некогда. Где-то поблизости ошивался приятель злодея, первый стрелок. Не исключено, что как раз в эту секунду он натягивал лук, чтобы стрельнуть в широкую майорскую спину.

Нет, не стрельнет. Отстрелялся приятель. Навеки. Неприцельный «бабах» навскидку оказался для разбойничка летальным.

Прямо в сердце. Бывает. Выходит, бой закончен.

Фёдрыч испытал легкое разочарование: как-то быстро и просто всё получилось.

Возможность того, что где-то поблизости ошивается еще какой-нибудь душегуб, майор сразу отбросил как фантастическую. Был бы – уже объявился.

Фёдрыч ухватил жмурика за шкирку и отволок к коллеге по разбойному ремеслу.

А похожи голубки! Блондинистые, крупные, годков обоим – примерно одинаково: по двадцать с небольшим. Рожи – как топором вырублены.

Впрочем, у Фёдрыча и у самого такая же физия: прямые скулы, квадратная челюсть, решительный шнобель, маленько свернутый на сторону… Не лицо, а сплошные грани и плоскости.

Майор закинул «калаш» за спину и приступил к осмотру мертвой и живой вражеской силы.

Одежда на обоих, мертвом и пока еще живом, тоже будто клонированная. И явно от того же «кутюрье», что и у половины парней по ту сторону перехода. Шерстяные рубахи блеклого цвета, кожаные штаны, кожаная обувь типа мокасин «ручной сборки». Сумки, ремни с бляшками…

Фёдрыч отвязал от пояса покойника небольшой мешочек, вытряс содержимое: несколько монет, три наконечника для стрел, пара кусочков похожего на серебро металла общим весом граммов десять…

…Будь замах посильнее – стал бы Фёдрыч покойником.

Недобитый разбойник очнулся. И, собака бешеная, сразу нацелился майору стрелой в бок. Однако потеря крови нарушила координацию, и Фёдрыч успел защититься. Стрела переломилась, а злодей обессиленно повалился навзничь. Жгут ослаб, и рана опять начала кровить. Но глядел злодей на Фёдрыча правильно: со здоровой классовой ненавистью. Ненависть – это хорошо. По опыту майор знал, что труднее всего разговорить именно хладнокровных-равнодушных.

Майор извлек полученный в турагентстве нож, поднес к глазу разбойничка, убедился, что тот хорошо разглядел заточку и осознал, насколько неприятным может быть соприкосновение стали и роговицы, а когда уловил в расширенном зрачке проблеск паники, задал главный вопрос дня:

– Ну и какого хера ты меня убивал?

Допрос не удался. Причина – банальна. Разбойничек не владел русским, а Фёдрыч тоже был не из полиглотов. Немного – английский, самую малость – арабский. А язык пленника больше смахивал на немецкий, в котором познания майора не выходили за рамки «хенде хох, хальт и нихьт ферштейн». Вдобавок уже на второй минуте общения злодей поплыл, а на третьей и вовсе закатил глазки.

Нет, не получилось допроса. Жаль. Информация на войне – всё. Важнее только люди.

Фёдрыч неторопливо закончил обыск и осмотрел коллекцию трофеев. Два деревянных лука с запасом стрел, топорик, тесак, пара скверных ножей, некоторое количество денег и рубленого серебра, хороший кожаный пояс с затейливой пряжкой, тоже серебряной, с металлическими накладками и крючками для подвешивания предметов. Пояс майор присвоил. Надел поверх собственного. Забрал денежный мешочек побольше, пересыпав туда содержимое второго. Прихватил также топор и один из луков вместе с колчаном. Пригодится. Остальное добро отнес в лощинку и припрятал.

Теперь следовало решить, как поступить с оставшимся в живых разбойничком. Разумней всего – перерезать горло. Самое правильное обращение с тем, кто вознамерился убить незнакомого человека. Фёдрыч избытком гуманизма не страдал и всякие принципы вроде «не бей лежачего» исповедовал только в мирное время… Майор примерился: полоснуть ножом по горлу так, чтобы кровью не забрызгало, но в последний момент передумал и вместо горла перерезал жгут. Пусть у парня будет хоть и ничтожный, но шанс.

От натоптанной дорожки ответвлялась еще одна, узенькая лесная тропка. Но по ней недавно про шли. Вон травка характерно примята, не распрямилась еще… И та веточка на изломе совсем свежая. Не иначе оттуда, из леса, неудавшиеся убивцы и появились. Значит, и майору – туда же. Судя по ширине тропки, вряд ли на другом ее конце Фёдрыча ожидает целая рота местного спецназа.

Тропка вывела к хутору. Дом с соломенной крышей, умеренной высоты изгородь, на лужайке – привязанная к колышку мелкая коровенка, что-то вроде огорода – поближе, а подальше – небольшое поле, засеянное каким-то злаком. Короче, хутор и есть. Вопрос: с какого бодуна пара мирных сельскохозяйственных тружеников вознамерилась грохнуть Фёдрыча?

Взяв на изготовку автомат, майор открыл калитку…

И тут же подвергся атаке. Пятнистая псина размером со спаниеля храбро атаковала гостя, была встречена пинком, всё поняла и ограничилась ролью звуковой сигнализации.

На собачий брех из прилегавшего к дому сарайчика вышла женщина в платке наподобие тех, что майор видел у мусульманок, только сером. Вышла спокойно, вытирая руки подолом такого же серого блёклого платья, увидела Фёдрыча, открыла рот – сказать что-то… И заметила трофейный пояс.

Майор неплохо читал человеческую моторику. Работа такая. С женщиной это было совсем просто, поскольку ни чувств, ни эмоций она скрыть не пыталась.

Непонимание, страх, инстинктивное движение «бежать!», тут же остановленное сознательно, потому что – нет, не получится. Затем – только страх и покорность. Будь что будет.

– Кто еще есть в доме? – спросил Фёдрыч. На всякий случай, не особо ожидая ответа, – помнил неудачную попытку общения с разбойниками.

Глаза женщины чуть расширились. Она поняла.

– В доме мой сын, господин. Пожалуйста, не убивайте его!

Забавный выговор. На польский похож. Или на сербский? Фёдрыч худо-бедно понимал большинство языков славянского корня. Жизнь научила.

– Если твой сын не попытается меня убить, я его не трону, – пообещал майор.

А она довольно миловидна. Даже, можно сказать, хорошенькая…

– Мой сын, он совсем маленький… – проговорила женщина.

Майор увидел, что ее трясет. Шагнул вперед – успокоить, и женщина вдруг рухнула на колени, так, на коленках, подползла к нему, обхватила ноги:

– Не убивайте нас, господин! Умоляю… Всё, что пожелаете, богами рода моего клянусь!..

Глава 13 Закрытая территория зоны «Мидгард». Мастер оружия Скаур

На медальоне у Санькиного тренера было начертано: «Скаур. Мастер оружия». А на жилистой шее синей вязью было вытатуировано: «The Dead Gaffer».

Санёк не ведал, что означает «Gaffer», но и эпитета «Dead» было достаточно. Мастер придирчиво оглядел Санька, хмыкнул:

– Спортсмен?

– Типа того, – пробормотал Санёк.

Этот человек не казался ему симпатичным. Выглядел он так, что у всякого нормального парня возникало непроизвольное желание держаться от него подальше. Точно такое впечатление он произвел на Санька и вчера. Но выбора ему не предлагали.

– Спорт – это в жилу, – проворчал «мертвый непонятно кто». – Чем крепче тушка, тем больше всосет рефлексов.

– Не понял, что …

– А тебе и незачем, – грубо отрезал новый Санькин тренер. Вернее, мастер. Так Саньку было велено обращаться к будущему наставнику…

После отбытия Фёдрыча Санёк вернулся на «базу». Не без опаски, потому что возможная встреча с Гучко как-то не радовала. Не то чтобы Санёк боялся… Догнать его у заросшего салом банкира – никаких шансов. Но мало ли… Подговорит кого-нибудь из местных, посулит процент или еще что-нибудь… В психологии банкиров-бандитов Санёк разбирался слабо, но не без оснований ожидал любой гадости.

Еще Санёк думал о Лике. О том, что меньше недели осталось до их встречи.

И еще о том, что жалко, что он не с ней, а с этими крутыми из банка. Были бы они вместе, остались бы на общей территории. Там, где весело. Хотя, будь у Санька на карточке десять тысяч евро, которые заплатил за него банкир, можно было бы и кое-что получше найти. На море слетать куда-нибудь…

Представив себя и Лику на белом песке под пальмами, Санёк аж зубами заскрипел: так к ней захотелось… Даже о Гучко забыл… Но потом вспомнил – и почувствовал немалое облегчение, когда добрался до «школы» и отдал положенные за будущее обучение денежки. Двадцатку – за общий курс, шестьдесят – за курс работы с оружием и еще сорок – спецкурс по мореплаванию. К сожалению, не хватило денег на спецкурс по выживанию. Саньку пришлось выбирать между «оружием» и «выживанием» и тут помог мастер-принимающий: посоветовал оружие, сказавши, что кое-какие навыки выживания в этот курс точно входят. Мастером-принимающим этим как раз и был мастер оружия Скаур. Но в пристрастности упрекнуть его было нельзя, потому что курс по выживанию «вел» тоже он. Курс же основ мореплавания Санёк выбрал по зову сердца. Нравилось ему море, вот и всё.

Зато теперь банкир Саньку не опасен. Денег практически не осталось, так что и отнимать нечего.

– Новичок, встать! – рявкнул мастер оружия. – Смирно! Повторяй за мной: я, беспрозванный новичок Александр… Что молчишь? Язык отсох?

– Я, беспрозванный… – пробормотал малость растерявшийся Санёк.

– Громче! – рыкнул мастер Скаур.

– Я! Беспрозванный! Новичок! Александр!.. – заорал Санёк.

– Уже лучше. Продолжай. …Желаю пройти трехдневное базовое обучение по дисциплинам «Оружие и общие навыки…».

– Желаю пройти базовое…

– А также однодневный спецкурс по дисциплине «Начала мореплавания»…

– …начала мореплавания!

– Я оплатил стоимость обучения согласно обычному прайсу и обязуюсь во всем повиноваться мастерам Братства. Я предупрежден, что отказ в повиновении означает немедленное прекращение договора без возвращения платы.

– …Без возвращения платы! – выкрикнул Санёк.

– Молодец! – похвалил мастер. Откашлялся и провозгласил еще торжественнее: – Я, мастер оружия брат Скаур, прозванный Мертвым Дедом, от имени Братства Мастеров игровой территории «Мидгард» обязуюсь провести начальное обучение беспрозванного новичка по имени Александр в соответствии с обычным прайсом. Договор свят! Повтори!

– Договор свят! – гаркнул Санёк.

– Вольно. Разрешаю осмотреться. Руками ничего не трогать!

И Санёк осмотрелся.

И смотреть – было на что.

Стены комнаты были увешаны оружием. Холодным оружием. То, что не поместилось на стенах, стояло на специальных подставках и стойках. Одних только копий было не меньше двух десятков. Длинные и короткие. С узкими тонкими наконечниками и с огромными полуметровыми остриями, с торчащими в стороны «рожками» и ременными петлями на конце древка…

Среди всего этого оружейного великолепия совершенно неуместно смотрелся вполне современный, знакомый Саньку по Политеху вытяжной шкаф с полками, плотно заставленными всякими банками-склянками, колбами-бутылями.

…А вот здоровенное, страшноватого вида, кресло, привинченное к полу точно посреди комнаты, с обилием смертоубийственных предметов сочеталось вполне гармонично. И генерировало разные мысли. Неприятные…

Санёк не без усилия отвел взгляд от кресла, наводившего на мысли о пытках, инквизиции и, в лучшем случае, принудительном психиатрическом лечении, и сосредоточил внимание на оружии.

– Нравится? – спросил через некоторое время хозяин всего этого арсенала.

– Впечатляет.

– Три дня, малыш, – сказал мастер оружия по прозвищу Мертвый Дед. – Ровно через три дня ты уже не будешь видеть в этих замечательных штуковинах, – кивок в сторону оружейной стойки, – железяки с ручками. Не скажу, что ты научишься орудовать ими, как швея – иголкой. Но, чем отличается копье от лопаты, осознаешь стопудово. Да и с лопатой правильно управляться, если приспичит, тоже научишься. Присаживайся!

И кивнул в сторону «пыточного» кресла.

Санёк не забыл: «предупрежден, что отказ в повиновении означает немедленное прекращение договора без возвращения платы» и повиновался.

Кресло оказалось неожиданно удобным.

Действительно удобным. Единственное, что смущало: кожаные ремешки с пряжками, свисавшие с подлокотников. И такие же ремешки – на передних ножках. Нетрудно было догадаться, для чего они предназначены.

– Лопатой? – вспомнил Санёк последнюю фразу мастера. – Что вы имеете в виду?

– То самое, малыш, то самое. Могилку, к примеру, соорудить или червей накопать тебя учить не надо. Любой предмет, оказавшийся в руках бойца, становится оружием.

Санёк хмыкнул. Подобные речи он уже слышал. Насчет носового платка или пластиковой карты, которые в умелых руках становятся орудиями убийства. Вот только руки Санька требуемой умелостью не обладали. И, как недавно выяснилось, даже выданный ему настоящий боевой нож не представляет особой опасности для опытного человека. Хотя Санёк и раньше в критических ситуациях носовому платку и ножу с бейсбольной битой предпочитал ноги. В смысле хрен догонишь.

– То есть, – решил уточнить Санёк. – Вы говорите, что через три дня вы научите меня фехтованию?

– Фехтованию, малыш, в спортшколе учат, – мастер высыпал взвешенный порошок с чашки аптекарских весов в тонкую мензурку и протер чашку комочком ваты. – Я, малыш, научу тебя оружию. И тому, как его использовать, чтобы первый же встречный ублюдок не выкинул тебя, голожопого, из нашей Игры. – Мастер Скаур встряхнул мензурку, глянул на свет, удовлетворенно кивнул: – Готово чертово молочко! – И перелил содержимое мензурки в серебряный стаканчик.

– Сражаться? За три дня? – Санёк искренне изумился. Даже привстал. – Вы меня разыгрываете?

– Разыгрывать тебя будут в Игре. По жребию. Когда повяжут и присоединят к добыче. А я, малыш, буду тебя учить. Так что делай, что сказано. А сказано тебе: пей!

И сунул Саньку в руку серебряный стаканчик. Санёк взял маленькую емкость. Встряхнул, понюхал… И лицо его выразило крайнюю степень отвращения.

– Вы уверены, что это надо пить, а не, например, велосипед смазывать?

– Пей, остряк! Ты заплатил, малыш, а значит, получишь то, за что заплатил. Не больше и не меньше! – Лицо мастера оружия, смуглое, костистое, покрытое сеткой мелких морщин, чем-то походило на щучью морду. Очень неприятное лицо. Когда у человека такая внешность, спорить с ним не хочется.

Санёк залпом, как скверную водку, закинул в горло содержимое стаканчика. Вошло неожиданно легко. Несмотря на сомнительную консистенцию и еще более сомнительный запах.

Однако как следует изучить собственные ощущения Санёк не успел. Мир перевернулся и обрушил на сознание Санька такой поток перемешавшихся кровавых видений, словно он стал зрителем дюжины ужастиков, транслируемых одновременно. Нет, какое там – зритель! Участник!

…Он отступал, оскальзываясь на растоптанной в кашу земле. В кровавую кашу. Среди изуродованных тел, мертвых и еще живых, стонущих, воющих, корчащихся… Кто-то схватил Санька за ногу, он едва не упал, вернее, упал только на колено… И повезло. Жахнуло прямо над головой, рвануло за подбородочный ремень… На-а! Он сунул шпагой, но не достал. Зато те двое, что были спереди, кинулись одновременно, замахиваясь кривыми саблями… Он отбил обе… И ощутил ледяной холод, враз остановивший дыхание. Тот, который сзади, он – достал…

Картинка тотчас сменилась: с заваленного трупами поля на какую-то лесную тропку. Но Санёк и тут продолжал биться, уже с другими, в другой одежде и другим оружием: длинным широким ножом против такого же ножа в руках мелкого, кучерявого паренька с рассеченной до зубов щекой…

А через полминуты – каменная осыпь. И синие горы с белыми шапками. И Санёк с товарищем с двух сторон штыками теснят рослого красавца в синем мундире. Красавец скалился белозубо… Не боялся ничуть… И вдруг прыгнул на товарища, лихо рубанул поперек лица… Слишком сильно – увяз клинком, и Санёк не упустил момента – всадил длинный трехгранный штык синемундирному в печенку. И захихикал, увидев, как перекосило рожу красавчика…

…И тут же он, Санёк, уже в едином строю, прижавшись к едко пахнущей конской шее, за улепетывающими… И треск пулемета, далекий такой, но достал, конь осекся, Санёк полетел вниз, покатился… И закричал, когда подкова раздробила кисть руки…

…И заплакал, глядя на отца, чьи руки удерживали выпадающие из разрубленного живота внутренности…

…И выстрелил прямо в лоб набегающему турку в заляпанной кровью феске…

…И, лежа на земляном полу с пулей в бедре, глядел на отплясывающие ноги победителей…

…И рубился ловко, быстро и весело сразу двумя мечами – среди толпы таких же, веселых и яростных, своих и чужих… И метал стрелу за стрелой в набегающую, накатывающуюся страшную конную лаву, пока промельк сабли над головой…

Короче, это был самый худший кошмар в Санькиной жизни. Бесконечный, блин, кошмар! В котором Санька бессчетное количество раз рубили, кололи, расстреливали (и это было жутко больно!), а потом оживляли и снова запихивали в мясорубку. Приятные моменты? Да, были. Но как-то не запомнились. Кроме, разве что, тех случаев, когда Санёк убивал сам и получал (иногда!) минутку передышки…

И это было не самое страшное.

Страшнее, когда убивали близких.

Тех, кого он защищал, должен был защитить…

Но не смог.

К счастью, даже такой кошмар рано или поздно заканчивается. Пробуждением или смертью от инфаркта. Сердце у Санька было молодое, выносливое. Выдержало.

Мокрый, как упавшая в рассол мышь, Санёк очнулся в том же кресле, в котором выпал из реальности, и увидел, как мастер оружия расстегивает ремни, крепившие руки Санька к подлокотникам.

Помнится, когда Санёк принимал порцию вонючего галлюциногена, никаких ремней не было. Или – были?

Перед мысленным взором всё еще мельтешили чудовищные картинки, в ушах звенело железо, чавкала плоть и хрустели дробящиеся кости.

Мастер освободил Санькины запястья и тут же попытался сунуть ему в руку чашку с чем-то горячим.

– Не-е-е… мне х…хв-ват-тит… – просипел Санёк, мотая головой.

Ощущение у него было такое, будто его долго и старательно буцкали, а потом спустили минимум с двадцатиметровой лестницы. Причем во время падения все навыки паркура Санёк позыбыл начисто.

– Пей, дурень, полегчает! – рявкнул мастер, ухватил Санька за волосы и принялся поить собственноручно.

И это было правильно, потому что чашку Саньку было не удержать.

– Надо же какой чувствительный малыш, – ворчал мастер, заливая в Санька горячий, приторно-сладкий, густой, как какао, напиток. – Ну и нежный нынче щенок пошел. Чуть по заднице поддашь – сразу в плач.

– Я н-не н-нежный, – пробормотал Санёк. Сладкое варево пошло на пользу. Заметно полегчало. – Предупреждать надо.

– Вот только мне не хватало с сопляками всякими консультироваться, как свою работу делать, – мастер опустил чашку… И вдруг толкнул Санька в грудь с такой силой, что тот опрокинулся вместе с креслом. Только кресло осталось лежать на полу, а Санёк перекувыркнулся через плечо и в следующую секунду оказался на ногах, причем в боевой стойке. Причем – совершенно незнакомой самому Саньку стойке. Вдобавок в правой руке его оказался сорванный с подлокотника ремень.

– Отлично всосалось! – Мастер с явным удовольствием созерцал растерянного Санька. – А теперь выбрось каку и пошли в зал. Там мы подыщем тебе что-нибудь посерьезнее…

Глава 14 Закрытая территория зоны «Мидгард». Форсированные методы военной подготовки

Не обманул. Подыскали – посерьезнее. Санёк был жестоко бит сначала простой палкой, потом – шестом, затем – боккеном и наконец – длинной тупой железякой, имитирующей меч. Правда, перед последней экзекуцией на Санька напялили длинный ватник, толстые штаны и кожаную шапку, набитую конским волосом.

В промежутках между избиениями Санёк принимал порцию уже знакомого тонизирующего коктейля и выслушивал множество ценных замечаний, которые тонули где-то в подсознании, задерживаясь на поверхности совсем ненадолго. Информационный предел Санька был превышен многократно, так что инструктаж он воспринимал просто как передышку.

Нельзя сказать, что Санёк был пассивным участником этого садизма. У него тоже было оружие и официальное разрешение лупить мастера как попало и по чему попало. Без правил и ограничений. Что Санёк и делал: лупил, колотил, рубил, колол… Но в основном уворачивался и отмахивался, потому что достать мастера оружия было не легче, чем поймать муху одним пальцем. Нет, скорее, не муху, а осу, потому что обратка оказывалась довольно болезненной.

Кончилось всё, когда Санёк был уже не в силах поднять не то что оружие, но пустую руку.

– Что ж, неплохо, совсем неплохо, – резюмировал мастер оружия. – Физика у тебя, малый, в порядке. Это радует.

У Санька хватило сил ровно на один кивок.

Через пару минут превращенного в полутруп-полузомби Санька принял в могучие объятия вызванный мастером мужик богатырского сложения и отволок в помещение типа баньки. Там Санёк был раздет, как следует прогрет, вымыт со щелоком (мужик работал сноровисто, видать, раньше в морге практиковался) и покрыт слоем остро пахнущей мази, от которой и без того горящую после мытья кожу будто кипятком ошпарили.

– Это что за дрянь? – сквозь зубы прорычал Санёк.

– Форсаж внутритканевого обмена, – пробасил Санькин истязатель. – Попечет немножко, зато завтра будешь шустрый и легкий, как балерина на премьере. Терпи, казак, еще не вечер! Сейчас тобой дама займется. Расслабься и получай удовольствие.

И оттранспортировал Санька в соседнее помещение, где им действительно занялась дама, могучая тетка, очень похожая на родную сестру богатыря-банщика. Тут Санёк окончательно впал в состояние «всё по барабану» и лишь вяло покряхтывал, когда его тушку выкручивали особенно энергично.

Однако, к собственному удивлению, после сочного шлепка по заднице и команды: «Готов, соколик. Марш одеваться!» – Санёк самостоятельно оделся и, чувствуя себя чем-то вроде туго надутого воздушного шара, побрел в указанном направлении… где его ожидал накрытый стол, да такой, что от одного только запаха выделилось столько слюны, что хватило бы на целую стопку.

Стопка, кстати, тоже была. Полная чистейшего и прозрачнейшего, пахнущего свежим фруктом… Крепостью, верно, градусов шестьдесят, потому что Санька аж на слезу прошибло. А потом – праздник живота. А потом…

Нет, не девочки. Какие, на фиг, девочки! Очередной мастер. Мастер адаптации Феодор Герц, судя по медальону. Добренький такой, кругленький, с мушкетерской бородкой и невоинственной лысиной профессора филологии.

– Покушали, молодой человек? Очень хорошо. Пойдемте овладевать знаниями.

– Во всякой Игровой зоне, на любом уровне, имеют место быть игровые правила, – мастер адаптации вещал четко, как хороший теледиктор. – Сиречь местные законы, кои в мирное время и аборигенами, и игроками выполняются неукоснительно. А теперь позвольте задать вам вопрос, юноша, в чем вы видите смысл закона как такового?

– Порядок чтобы был. – После тренировки, баньки и сытного обеда Санька неудержимо тянуло баиньки, что плохо сочеталось с интенсивной работой мозга. Но он – боролся.

– Э, нет, юноша! Закон – это одно, а порядок – это совсем другое. Порядок есть некое состояние, в котором определенном образом согласованы причина и следствие, местонахождение материальных объектов и информация о них и тому подобное. Причем эта согласованность не есть объективный фактор, потому что без оценки внешнего наблюдателя тотчас исчезает, ведь то, что кажется упорядоченным состоянием одному человеку, другому может показаться хаосом. А словосочетание «порядочный человек» в различные эпохи и в различных социумах различалось кардинально. А закон, закон в смысле юридическом, – это не более чем некий нормативный акт, закрепляющий ту или иную правовую норму и обеспечивающий ее выполнение применением силы. И, как это ни печально с точки зрения высших идеалов, закон вовсе не способствует порядку в общем смысле, а всего лишь защищает интересы тех, кто этот закон принял. И если принимающим закон выгоден беспорядок, то его закон и будет защищать.

– Это как? – удивился Санёк.

– Элементарно, юноша. Например, если закон можно толковать двояко, то его выполнение зависит от решения конкретного человека. И для того, кто хочет получать взятки за перераспределение благ, именно такой закон представляется выгодным.

Но вернемся к нашему курсу, то бишь к законам, действующим на игровых территориях, а конкретнее – на игровой территории «Мидгард». Здесь, так же как и везде, закон защищает, в первую очередь, тех, кто его принял. В том мире, откуда вы пришли, это представители власти, в вашей будущей игре – полноправные члены социума. Все прочие гражданского статуса по определению лишены. Правда, их может защищать обычай. Например, у многих народов гость считается священным независимо от клановой принадлежности. Потому что так заповедано богами, которые и следят за выполнением данного закона. Или чужак представляет такие верительные грамоты, которые обеспечивают его защиту. Или еще проще – он настолько силен, что применить к нему насилие опасно.

Но для всех прочих пришедших извне, а вы, юноша, будете именно таким, законы действуют только в одностороннем порядке. То есть защищают аборигенов от вас. Вы же не имеете не только статуса гражданина, но даже – человека. По обычному праву фьордов жизнь его, имущество и родня приравниваются к не имеющей клейма скотине, а следовательно, могут быть присвоены любым полноценным членом организованного сообщества. Я понятно изъясняюсь?

– Не очень…

– Тогда еще проще, молодой человек. Как только вы окажетесь в Игровой зоне, любой взрослый мужчина, живущий там и обладающий социальным статусом, вправе сделать с вами всё, что пожелает. Избить, убить, женить, обратить в рабство, продать соседу. И ничего ему за это не будет. Теперь – понятно?

– И что же делать? – растерялся Санёк.

Зачем идти туда, где тебя будут унижать и мучить?

– А вот это и есть предмет нашего курса. – Мастер адаптации ласково улыбнулся. – Ваша игровая задача – не только выжить, но и доказать свою способность действовать в игровом мире тьюториала, в котором вам придется провести минимум трое суток.

– Можно вопрос? – перебил Санёк.

– Слушаю.

– Тьюториал – это учебная игра?

– Так и есть.

– А подсказки по ходу игры будут?

Мастер Феодор покачал головой. Блики света заиграли на загорелой лысине.

– Подсказок не будет, юноша. Поддавков – тоже. Но вас, вероятно, интересует, чем отличается тьюториал от просто Игры? На этот вопрос я могу ответить: во-первых, определенными ограничениями, главным из которых является то, что срок вашего пребывания в игре будет существенно сокращен. А во-вторых, и это главное, – новичков в тьюториале не убивают. В отличие от полноправных игроков, жизнь коих всецело зависит от них самих.

– То есть там будут не только новички? – Тема оказалась настолько интересной, что Саньку даже спать расхотелось.

– Естественно. – Мастер адаптации пригладил бородку. – Или вы надеялись сыграть в одиночку?

– Нет, но…

– Тогда, юноша, давайте не будем забегать вперед. Мне надо сообщить вам самое важное, причем за весьма ограниченное время. Итак, прибыв в Игровую зону, вы оказываетесь на чужой земле среди чужих людей, которым глубоко чужды такие понятия, как человеколюбие, политкорректность, гуманность и прочие выдумки развитой цивилизации. В этом мире наличие головы, рук, ног и прочего еще не делает вас человеком. Чтобы вас признали таковым, вы должны получить статус. Спросите, как это сделать? Во-первых, не следует заранее рассматривать жителей Игровой зоны как врагов. Попробуйте отнестись к ним как к партнерам. Представьте, что вам предстоит договориться с кем-то, значительно превосходящим вас по возможностям и средствам. Поверьте, в жизни по ту сторону Игры такие навыки тоже весьма полезны.

С этим Санёк спорить не стал. Живым примером такой «полезности» было его общение с Гучко. Как бы, вернувшись обратно, банкир не вознамерился отомстить Саньку за упорство…

– Итак, юноша, ваша главная задача в тьюториале – сохранить независимость. А для этого следует получить статус. Самый простой вариант – договориться о сотрудничестве с кем-то, данным статусом обладающим. Например, выполнить некую полезную работу.

– И каким образом? Вы же только что сказали, мастер, что по их законам меня могут запросто обратить в раба.

– Рабы тоже бывают разные. Любая работа на хозяина в той или иной степени является рабством. Хозяин покупает ваше время и ваши способности. В мире Игры вы тоже можете договориться о выполнении определенной работы за определенное вознаграждение. Например, за кормежку. Главное – доказать свою полезность роду или отдельному индивиду.

– А если они не захотят договариваться? Я бы лично не стал платить за то, что можно получить на халяву.

– А вот для этого, юноша, с вами и работает уважаемый мастер Скаур. Если вы окажетесь способны противостоять насилию: оказать сопротивление или хотя бы обозначить готовность к оному, – то ваши будущие партнеры с большой долей вероятности не станут идти на открытый конфликт. Действующий закон не превращает пришельца в раба. Он лишь предоставляет такое право членам группы. Де-юре любой взрослый мужчина с оружием считается свободным до тех пор, пока может эту свободу отстоять. Тот курс, который вы сейчас изучаете, не сделает вас великим фехтовальщиком, но, с какого конца браться за копье, вы узнаете. Другое дело, что применять его всуе вам, молодой человек, не стоит. Вас закон не защищает. Вас, но не члена социума, который на вас покусится. За увечье, а тем более за убийство, придется платить выкуп. Если у вас не найдется достаточного количества денег или родичи убитого откажутся этот выкуп принять, участь ваша – незавидная. Драться в одиночку с целым кланом, а в данном случае – с кланом, где каждый мужчина – воин… Я вам настоятельно рекомендую подобных ситуаций избегать.

– И как это сделать практически?

– Люди в этом мире очень любопытны. Заинтересуйте их. Постарайтесь сделать так, чтобы вас позвали в гости. Если вас пригласят в дом, дадут воды, разделят с вами трапезу, то вы станете гостем. А гость, как я уже говорил, – священен. До тех пор, пока вы не распрощаетесь со своими хозяевами, они обязаны защищать вас, как члена семьи. В Игровой зоне «Мидгард» почитают скандинавский пантеон, чей главный бог Один велит гостей привечать. Многие там верят, что Один временами и сам, спускаясь на землю, заходит в дома людей. Тогда горе тем, кто не окажет верховному божеству должного гостеприимства! Вас, молодой человек, вряд ли примут за Одина…

– Почему? – перебил Санёк, тут же понял, что сморозил глупость, и покраснел.

Но мастер лишь иронически улыбнулся и снизошел до ответа:

– У Одина, молодой человек, только один глаз. И годами он чуток постарше. Не беспокойтесь, за бога вас не примут. Все тамошние боги имеют четкие и конкретные описания как внешности, так и атрибутики. Но, если вы войдете во двор, спрячете подальше оружие и очень вежливо попросите воды, думаю – вам не откажут. Внешность у вас располагающая, это может помочь.

– А что может помешать? – поинтересовался Санёк, чуя подвох.

– Знание языка было бы желательно. Однако, насколько мне известно, на соответствующий курс вы не записались.

– Денег не хватило, – честно признался Санёк.

– На мореплавание хватило, а на язык – нет? Прискорбно.

– Я же не знал, что в вашей игре на другом языке говорят. Вообще, я об этом от вас впервые слышу! – Санёк расстроился. – А обратно нельзя деньги получить?

– Теперь это и ваша Игра, молодой человек. А менять один курс на другой здесь не принято. Но не огорчайтесь так. Ошибаются все. Не все умеют извлекать уроки из ошибок. Кроме того, я не исключаю того, что навыки мореплавания вам тоже пригодятся. Тем более вы новичок, значит, ваша главная задача не мир завоевать, а всего лишь продержаться три последних дня. Получить практический зачет, так сказать. Это вполне посильная задача, уверяю вас. И со своей стороны обещаю сделать всё, чтобы ее облегчить. Но время наше, напоминаю, ограниченно, так что не будем отвлекаться. Итак, первый и наилучший вариант – получить статус гостя. Но здесь есть проблемы. Будучи гостем местного бонда, то бишь земледельца, вы никак не защищены от произвола вышестоящих, например хирдманов-воинов местного правителя. И бонд не станет вас защищать, потому что это было бы с его стороны полным идиотизмом. Другое дело, если вас примут в род. Тогда на вас, как на нового родича, автоматически распространятся все законодательные преимущества тамошнего социума. Но что-то подсказывает мне: стать полноправным членом рода у вас не получится. Тем более что и задача у вас другая. Вам нужно получить другой статус. Игровой. Так что я намерен рекомендовать иной способ, так сказать, регистрации: заключение письменного или устного договора о найме… Эй, молодой человек, проснитесь! Гипнопедия у нас на следующем занятии.

Глава 15 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Живая собственность мертвецов

– Значит, они тебя купили?

– Да, господин. Полторы марки серебром за меня отдали.

Фёдрыч сидел в чужом доме за чужим столом и пил козье молоко, которое подала ему чужая рабыня по имени Крашена. По здешнему – Хрисин.

По законам военного времени Фёдрыч мог бы считать и дом, и стол, и Крашену своими трофеями, потому что ее хозяев, братьев Уве и Скалли, Фёдрыч пострелял час назад. Однако в этой игре были другие понятия о войне и трофеях. Так что, даже прикончи Фёдрыч братьев в честном бою, ему досталось бы только то, что было на супротивниках. Всё прочее имущество, включая и словенскую рабыню, по-прежнему принадлежало бы роду.

Эти сведения Фёдрыч получил от самой Крашены, оказавшейся на удивление толковым источником информации о здешних обычаях и нравах. А нравы были – еще те. Местные жили как дикари. Рабство процветало. За убийство наказывали деньгами или не наказывали вообще. Окажись Уве и Скалли ловчее, ничего бы им не было за Фёдрыча-покойника. Кроме снятой с него добычи.

А вот Фёдрычу следовало поберечься, потому что у братьев была братва, то бишь родственники, которым по закону следовало взять с Фёдрыча либо кровь, либо выкуп. Если, конечно, они узнают, как майор с братьями обошелся.

Крашену братья-разбойники приобрели позапрошлым летом для хозяйственных и телесных нужд. Обращались прилично, били редко. Работать приходилось много, но не больше, чем в родной кривской деревеньке.

– …Земля тут родит хуже, чем у нас, – степенно рассказывала Крашена, уложив круглый подбородок на соединенные ладошки, – а живут – лучше. Свободнее, и полюдья у них, считай, нет. А те, кто с ярлом в вики ходят, потом с серебра едят и мечами оружны.

Старший из братьев тоже хотел – в вик. Но с охотничьим луком да плотницким топором к ярлу идти – только на смех подымут. Вот и решили Уве со Скалли приподняться грабежом. Тропа эта в соседний фьорд ведет. Там тоже люди живут. С ними – договор. Но, бывает, и чужие по тропе приходят. Купцы с товаром, жрецы бродячие, вольные воины – к ярлу на службу наниматься. А бывает, и совсем чужие. Языка не знают, оружия не имеют. Одного такого охотники из поселка поймали на прошлое новолуние, то бишь три седмицы назад. Добычу на пленнике взяли небольшую, зато самого продали богатому бонду Хареку Дырке за четыре марки. Дырка покупкой доволен. Хороший раб оказался, сильный и нестроптивый.

Четыре марки – это много. Шлем железный купить можно, секиру, железо для щита и бронной снаряги…

К сожалению, не поняли братья-разбойники, что Фёдрыч – воин. Напасть на воина они не рискнули бы. Ошибка их понятна. Совсем Фёдрыч на воина не походил. У воина – оружие, снаряжение, а на Фёдрыче братья оружия не увидели.

Естественно, ведь с «калашами» они никогда дела не имели. Не воин, зато с первого взгляда ясно – чужак. Издалека, судя по одежке. И одежка – неплохая, да и сумка небольшая, но добротная. Значит, в ней – что-то недешевое хранится. Резюме: клиент подходящий.

– Как же – не вооружен? А – это? – спросил майор, похлопав по ножу.

– Это? – удивилась Крашена. – Это же нож.

И пояснила: нож – не оружие. Он – так. Ногти почистить, колбаску нарезать, лучинки настругать. У Скалли с Уве тоже настоящего оружия не было: луки охотничьи да топоры хозяйственные. Но при Фёдрыче и того не наблюдалось. Вот и польстились братья-разбойники.

– Убивать бы тебя не стали, – рассудительно заявила живая собственность. – Ударили бы тупой стрелой в лоб, повязали и в поселок свезли.

– Ага, тупой… – пробормотал Фёдрыч, вспомнив, как подкрадывался к нему один из братьев. – Видел я эти стрелы.

Надо отметить, что смерть хозяев Крашену серьезно обеспокоила.

Но совсем не так, как ожидал Фёдрыч.

Братьев надо похоронить, заявила одушевленная собственность. Причем – до наступления темноты. Лучше – сжечь. А если просто закопать, то, как минимум, предварительно отрубив руки и ноги и поменяв их местами. А головы отрезать и закопать отдельно. Не то обратятся братья в упырей и придут домой.

Это уже очень плохо – не хочет Крашена с упырями жить. А если нечисть найдет здесь Фёдрыча, совсем скверно получится. Для Фёдрыча – тоже. Так что правильный вариант действий: сразу после обеда заняться похоронами.

«Ага, – подумал майор, – я – хоронить, а ты – в местный отдел милиции!»

Ошибся.

– Я с тобой пойду, – заявила симпатичная собственность. – Посмотрю, чтоб ты всё правильно сделал, потому что вижу: в новинку тебе наши обычаи.

Похоронили. Согласно инструкции. Что надо – отрубили, что не надо – закопали так. Большую часть работы проделал Фёдрыч. Топором и местной деревянной лопатой. Еще та работенка.

К удивлению майора, Крашена на творимую под ее контролем расчлененку взирала совершенно равнодушно. Примерно как сидящий у нее в платке младенчик. Ну и нравы здесь, однако!

Хотя по жизни Фёдрыч к чужим обычаям относился с пониманием и уважением. Раз заведено, так, значит, надо. Дыма без огня не бывает.

Расчленили, закопали – и мир праху. Ни малейшей обиды по отношению к братьям-разбойникам Фёдрыч не испытывал. Классно тур начинается. Бодрячком. По мнению майора, наилучшее из развлечений, это когда – кто кого. И – по-честному. Тебя убивают, а ты – не даешься. Чтоб с Костлявой самым краешком разминуться. Вот он, настоящий экстрим. За это и денег не жалко.

Фёдрычу нравилась война. На войне он – жил. Но еще должна была быть цель. Хоть какая-нибудь. Чтоб не просто шкуру спасти, а еще что-то. Например, когда – за Державу. Так его учили. А потом оказалось, что не за Родину кровь свою и чужую льешь, а за бабосы таких вот, как дружбан Юрик, только мастью покрупнее.

И сказал себе однажды майор Федоров: вот есть друзья мои, товарищи, настоящие и правильные воины, и молодежь безумная, кое-как обученная, но тоже правильная и настоящая… Что я могу для них сделать? А ничего не могу. Судьба у них у всех такая: жизнью жертвовать, чтоб на их крови олигархи всякие да думские и кремлевские бляди жировали. Судьба. Такая. У них. А я так – не хочу.

И ушел Фёдрыч. Послал нах невыслуженную ничтожную пенсию, написал рапорт и через три месяца сменил форму на деловой костюмчик и галстук с логотипом Юриного банка. Но, поскольку привыкший к горячему и острому обходиться без него уже не может, а государство отныне не обеспечивало майору Федорову необходимого для полноценной жизни адреналина, пришлось Фёдрычу самостоятельно искать приключений на свою худую задницу. А тут как раз подвернулся Юра Гучко, такой же промороженный на всю голову любитель поиграть с Костлявой в городки.

Ох и славно они оттягивались! И в пропасти падали, и под лед арктический ныряли. Но особо ценилось, когда – люди. Вон в прошлом году их в пустыню забросили. Скинули с самолета на точку. В точке – «хаммер» с припасами, снарягой и оружием. Последнее очень пригодилось, когда наткнулись на шайку каких-то бедуинов, вознамерившихся опустить белых человеков.

Храбрости у бедуинов было – выше крыши, а вот с меткостью – напряг.

Фёдрыч завалил всех шестерых. Правда, дикари «прикончили» «хаммер», и выбираться пришлось на трофейной колымаге, ржавой и закипающей каждые полчаса. Зато в тряпье одного из покойников Юра нашел два алмаза каратов на пять в совокупности. Бандитские годы сделали Гучко прям-таки двуногой ищейкой в деле отыскания припрятанных барыгами ценностей.

Однако сейчас Фёдрыч порадовался, что Юрки с ним не было. Первая же стрела стала бы – его. С другой стороны, если бы они пришли сюда вдвоем или втроем, братья-разбойники, может, и не рискнули бы напасть.

Ладно, дело прошлое. По факту здесь куда приятнее, чем в пустыне. Климат отличный, с водой напрягов нет. Море, опять же, внизу плещется.

Но мы туда не пойдем. Там, у моря, живет родня свежеупокоенных братьев. И другие местные жители, которые вполне могут захотеть чужому человечку обиду причинить. Нет, с морем погодим пока. Вымыться можно и в ручейке.

Пока майор мылся, Крашена наскоро простирнула снятую с покойников одежку. Хозяйственная, однако.

– Я поживу тут, у тебя, – решил Фёдрыч, когда они вернулись на хутор.

– Живи, – разрешила утратившая хозяев собственность. – Человек ты, вижу, хороший, добрый.

Это уж точно. Завалил двух братьев по разуму – и как с куста.

– Я недолго, – пообещал майор. – Дней несколько. Ты мне вот что скажи: если сюда заглянет кто, родственник хозяев твоих покойных к примеру, что мне с ним делать?

– Ты не бойся, – ободрила майора Крашена. – Ярл со своими еще из вика не пришел, так что эти сюда не нагрянут. А приедет кто из родни – я тебя спрячу. А коли не успею, так скажу, что ты – гость. А хозяева ушли. Охотиться.

– А если родственник этот захочет хозяев дождаться?

– Тогда ты его убьешь, – ответила Крашена. – Нельзя, чтобы родовичи узнали, что ты Уве и Скалли убил. Тогда тебя тоже убьют, а меня с сыном Свейну, дядьке ихнему, отдадут, а он – человек недобрый. И сыночек мой, солнце мое, Мукушка, ему не нужен, так что велит его в лес унести – зверям на поживу.

«Ну здесь и нравы!» – подумалось Фёдрычу.

Однако вслух критиковать местные обычаи майор не стал. Сам тоже не ангел. Младенцев, конечно, убивать не стал бы, да и другим не позволил, но пара обкуренных подростков на его счету имеется. Тоже ведь дети, в некотором смысле. Или если с гранатой да с шахидской сбруей – так детство уже в прошлом? И выстрел в голову такому суициднику – считай, акт милосердия?

А Крашена – женщина ничего так. Вон корма какая… обтекаемая. Интересно, если подойти к ней да взять по-мужски – станет ли упираться? Хорошо, если не станет. У Фёдрыча после хорошей драки с кровопролитием прям-таки животный голод просыпался по женскому естеству…

Глава 16 Закрытая территория зоны «Мидгард». Форсированные методы военной подготовки (продолжение)

– Очень хорошо! – воскликнул мастер. – Отдых!

Санёк не очень понял, что именно хорошо. Боккен его до шеи мастера не дотянулся, зато шест мастера оружия неслабо приложил по голени.

Но предложение отдохнуть Санёк принял с охотой. Прям-таки осел на пол, потирая ушибленную ногу. Мастер опустился рядом, на корточки.

– Можно вопросик? – поинтересовался Санёк.

– Валяй.

– Как можно научить владению оружием за три дня?

– Ты уже спрашивал, – щучье лицо мастера искривила усмешка, от которой хищное лицо это не стало симпатичнее. Скорее, наоборот. – Кое-чему я тебя уже научил, верно?

Так и есть. Научил. За каких-то два дня Санёк наловчился орудовать шестом, копьем, мечом деревянным и железным примерно как ракеткой для пинг-понга. Не то чтобы Санёк хорошо играл в настольный теннис… Так, на любительском уровне. Но крутил и резал, не задумываясь о ракетке. Теперь примерно то же произошло с оружием, которым он пользовался. Тупой железный меч больше не был для Санька тяжелым и неэргономичным предметом. Он стал средством, а еще вернее – посредником для выполнения задачи. Например, задачи отрубания (условного, само собой) ноги мастера оружия. Или отражения чужого удара. Да, превосходство мастера оставалось таким же неоспоримым, как и в начале обучения, а пропущенные удары – такими же болезненными, но Санёк уже начал получать удовольствие от самой игры и от себя – в ней. Да, он каждый раз проигрывал. Но уже не так глупо и коряво, как раньше.

Оставалось только не думать о том, что в настоящей схватке это будет уже не проигрыш, а увечье или смерть. Или все же там, в Игре, схватка тоже будет не настоящей, а виртуальной? А может, все это – виртуал. Нет никакого зала, а щучьелицый мастер оружия – всего лишь галлюцинация? Хрен знает, что было намешано в том питье, которое он выпил.

Но озвучивать эти мысли Санёк не стал.

– Я спрашиваю не о том, можно ли научить драться за три дня, – сказал он. – Я спрашиваю: как это может быть?

– Вообще-то говорить о таких вещах с учениками не положено, – лениво проговорил мастер. – Но для тебя, малыш, я сделаю исключение. Потому что ты мне понравился… Не напрягайся. Не в этом смысле, – еще одна ухмылка. – Из тебя может выйти толк. Не исключаю, что при очень большом везении из тебя даже может получиться мастер. И не надувайся от важности! Твоей заслуги в этом не больше, чем в том, что у тебя такая смазливая мордашка. Скажи мне, малыш, что ты знаешь о генетике?..

Объяснение мастера было столь же логично, сколь и фантастично. Мол, есть такая штука – генная память. И память эту, как оказалось, можно разбудить. Вроде как в человеческом геноме записано все, через что прошли его носители. За миллионы лет. То есть не за миллионы, конечно, и не всё. Это только теоретически. Теоретически, как сообщил мастер оружия, считается, что всё нынешнее человечество, по крайней мере – население Евразийского континента, произошло от сравнительно небольшого сообщества хомо сапиенсов, обитавших где-то в Северной Африке чуть ли не десять тысяч лет назад. А десять тысяч лет – такой срок, для которого никакого генома не хватит. Так что на самом деле новая информация непрерывно наслаивалась на старую, а старая стиралась с течением времени, если в ней не было необходимости. Примерно как система очистки компьютера удаляет ненужные тэги и неиспользуемые программы. Но кое-какие «воспоминания» удалялись в последнюю очередь. А именно те, в которых запечатлена информация о том, как индивидуум оказывался в смертельной опасности… И оставался в живых.

– Погодите, мастер Скаур, – перебил Санёк. – Но меня же убивали в том сне. Убивали, я помню!

– Ты плохо помнишь, малыш, – усмехнулся Мертвый Дед. – Тебя не убивали. Тебя почти убивали. А это, малыш, совсем другое дело. Смерть была рядышком, но твой предок ухитрялся уворачиваться от старухиной косы. И приобретал нужный опыт, который и передавал благополучно будущим потомкам. В том числе и тебе. И передавали, сам понимаешь, только те, кто справился с задачей.

– Почему? – спросил Санёк.

– А ты подумай!

Ну да. Логично. Те, кого убивали, передать что-либо потомству уже не могли. Потому как мертвые размножаются только в кино. Или в мифах.

Казалось бы, продолжал мастер оружия, за тысячи лет геномы человеческие должны были основательно перемешаться и большая часть информации – стать общей для всех.

Но – нет.

Из века в век наиболее волевые, решительные и воинственные формировали отдельные касты. Это их представители руководили другими, командовали и сражались. И большую часть человеческой истории этих, воинственных, было сравнительно немного. Менее трех процентов от всего человеческого материала. И так было до самого последнего времени. А потом – хоп! – появилась наука, а за ней – техническая революция и вместе с ней – прочие революции и мировые войны, в которых массово гибли самые воинственные, храбрые и решительные. Гибли, несмотря на все свои природные и приобретенные навыки. Потому что война всегда была делом кровавым, но с появлением артиллерии, авиации и систем залпового огня смерть стала совсем неразборчивой, перемалывая в фарш уже не людей, а воинские соединения, невзирая на личные качества отдельных бойцов. Особенно досталось России, не только пострадавшей от мировых войн, но и от войн братоубийственных, от внутреннего террора, от государственной политики, ставившей не на лидеров, а на серую запуганную массу. Именно в России почти сто лет старательно перемалывали, изгоняли, расстреливали те самые три процента.

К счастью, окончательно изничтожить всю линейку многовековой воинской элиты оказалось невозможно. В основном потому, что значительная часть потомства рождалась вне высшей касты, ведь далеко не всегда настоящим папой родившегося в крестьянской семье малыша был забитый крепостной. Им мог оказаться, к примеру, местный помещик или храбрый гусар, герой войны с Наполеоном и прямой потомок Дмитрия Донского, а также сексуально озабоченный наполеоновский офицер, злой татарский хан или еще какой-нибудь злодей-захватчик из той же, пусть и чужестранной, воинской элиты. То есть в каждом гражданине, согласно логике и статистике, имелась толика воина-победителя.

Но далеко не всегда прогрессивная фармакология, которой напоили Санька, поднимала на свет правильные воспоминания. Сто поколений пращуров, переживших смертельно опасную болезнь, голод или отсидевшихся в укрытии во время вражеского набега, вполне могли заслонить одного-двух предков, героически победивших врага в бою. И среднестатистическому ученику мастера Скаура приходилось вылущивать пару-тройку успешных поединков из огромной кучи бесполезного материала, когда выживание обеспечивалось именно слабостью, покорностью и готовностью пресмыкаться.

Вот в этом-то и состояла врожденная удача Санька. В его родовом древе воинов оказалось достаточно. Хотя и «овечьего» опыта – выше крыши. И опыт этот, сказал Мертвый Дед, мы будем последовательно и беспощадно изживать, потому что слабость и трусость – это свойства овцы. А у воина они называются – экономное расходование сил и разумная предосторожность. Что и требуется настоящему игроку.

Объяснение мастера оружия звучало логично… И все же Санёк если и поверил Мертвому Деду, то не до конца. Что-то в этом пазле не складывалось… Но разбираться было некогда. Времени оставалось – всего ничего.

Глава 17 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». О перемене качества или о том, как чужое становится своим

Фёдрыч ее не звал – сама пришла. И на ощупь оказалась ничуть не хуже, чем на погляд. Лакомая, ласковая…

И тем не менее – бревно-бревно. Как ни старался Фёдрыч – нуль эффекта. Лежала тихонько, с закрытыми глазками, вздыхала, разок-другой губку прикусила… Но точно не от страсти. Обидно, однако. Если женщина нравилась Фёдрычу, то, как правило, Фёдрыч тоже нравился ей. Хороший секс – это такое дело… Обоюдное.

Наконец Фёдрыч не выдержал и спросил в лоб: зачем пришла?

– А как же иначе, Никитушка? – Глаза распахнулись широко-широко. В каждом черном зрачке – мерцающий огонек, отсвет лампадки. – Я – добыча твоя. Ты меня мечом взял… Ужель не люба?

– Люба, люба, успокойся, – проворчал Фёдрыч. – Только я привык, чтоб и баба хотела малехо, а ты ж не хочешь меня. Так, терпишь.

– Терплю, – покорно согласилась Крашена. – Раба я. Участь моя – терпеть да угождать. – И, с тревогой: – Ты меня бить не будешь?

– За что бить-то?

– Так ведь не угодила!

Вот же дура! Прогнать ее, что ли? Никогда Фёдрыч женщин силком не брал и брать не будет. Эта сама пришла, но ведь не от желания – от страха.

Но прогнать – значит обидеть. Баб у Фёдрыча в жизни, кочевой и насыщенной, было немало. Случались и такие, что запросто оргазм имитировали. Причем не проститутки, а вполне приличные. Эта хоть не придуривается. Да и с чего весь сыр-бор? Жениться Фёдрыч на ней не собирается. А для временного совместного проживания и фригидная сойдет.

– Спать иди, – скомандовал Фёдрыч. – Всё хорошо. Бить не буду. А кто тронет – сам порву.

Успокоенная Крашена перебралась на соседнюю лавку – поближе к люльке с ребенком и тотчас уснула.

А майор еще долго ворочался. Думал. О том, откуда взялись все эти люди. Видно, что не актеры. Ни один актер не согласится, чтоб его убивали.

Другие игроки? Нет, не похожи были братья-покойники на любителей экстремального отдыха.

В жизни, конечно, всякое бывает. В России в последнее время до хрена развелось всяких «этнических» туркомплексов, где за пару сотен долларов можно и корову подоить, и огород прополоть, и прялку покрутить… Идентичную натуральной. А уж найти девок, готовых за хорошие деньги поизображать рабынь, еще проще, чем эту самую прялку.

Но Фёдрыч готов был поставить оставшиеся патроны против ржавого гвоздя, что Крашена не изображала. А это ж какой нужен охренительный талант, чтобы он, Фёдрыч, поверил в этакое актерство? Ни одна самая элитнейшая проститутка с подобным не справится. Значит – что? Значит, либо он угодил в какой-то другой мир (что уже из области американского кинематографа), либо кто-то с большими деньгами и еще большей фантазией устроил на данном острове некий исторический заповедник. Причем достаточно давно, чтобы его обитатели успели вырасти и принять условия игры как единственную реальность.

А что? Допустим, еще во времена СССР захотелось пресыщенной коммунистической элите какой-нибудь этакой экзотики. И – устроили. Они ж тогда всевластные были, а технически организовать несложно. А теперь вот СССР – нет, а заповедник для престарелых членов Политбюро – остался. И даже развился в новых бандитско-капиталистических условиях.

Придуманная схема Фёдрычу понравилась. Всё логично, и всё укладывается. Смущало только одно: чувствовалась во всем происходящем этакая… чертовщинка.

Разбудил Фёдрыча крик петуха. Вероятно, не первый, потому что за окошком уже светало.

Коллективный сынишка покойных Уве и Скалли дрых в персональной люльке. На редкость спокойный бутуз. Мамка его отсутствовала.

Фёдрыч насторожился… И успокоился, услыхав снаружи Крашенин голос. То есть сначала, как услы шал, еще больше напрягся, а потом сообразил, что женщина общается с коровенкой, а не с охотниками за майорской головой.

Фёдрыч натянул штаны и вышел во двор… А Крашена уже тут как тут.

– Как почивалось, Никитушка? Вот водичка, умоетесь?

– Полей, – велел майор.

Команда была выполнена после секундной заминки.

– У вас что же, по-другому умываются? – спросил Фёдрыч, вытирая лицо чистой холстиной и думая о том, что неплохо бы побриться. Вопрос – чем?

– У нас тоже текучей водой умываются, – сообщила Крашена. – А здешние – из таза или миски предпочитают. Ты погоди, Никитушка, я на стол соберу. Покушаем.

Кушали коллективно. Втроем. Мукушка тоже питался. Сосал размоченный в козьем молоке кусочек лепешки. Очень обстоятельный парень.

– Хозяева мои его в род приняли, – рассказывала Крашена, любуясь сыном. – Сказали: ежели не помрет к третьему году или еще одного рожу, волю мне дадут. Буду с ними наложницей жить.

– А какая разница?

– А такая, что, будь я свободна, могла бы сейчас с Мукушкой своим домом жить, если хёвдинг разрешит. А велел бы под опеку старшего в роду пойти, так я бы уже не рабой, а матерью Мукушкиной пошла. И без воли моей над жизнью его никто был бы не властен. А так заберут его у меня. Обряд проведут – и будет у него другая мать, жена дядьки хозяев моих, тобой убитых. А ей Мукушка мой не нужен совсем, – Крашена вздохнула, запечалившись. – У нее свои дети есть. Умрет сыночек мой – им и достанется хозяйство наше. – И попросила, нежно в глаза заглядывая: – Забери нас отсюда, Никитушка! Служить тебе буду, спины не разгибая. Я – работящая и умею много. Вон гляди! – сунула Фёдрычу полотенце. – Я вышивала!

Вышивка, верно, была очень даже ничего. Красные дерущиеся петухи.

– Поглядим, – пробормотал Фёдрыч. – А ты скажи мне вот что: нельзя ли тебя попросту выкупить?

– Можно, отчего ж нельзя. За полторы марки серебром. – И, с надеждой: – Есть у тебя?

– А это много? – поинтересовался майор.

Крашена удивилась: мужчина – и денежных мер не знает? Но ответила:

– Если по весу: примерно как эта чашка.

Глиняная чашка весила граммов триста – четыреста. Прилично.

Нет, столько серебра у Фёдрыча не было. В кошелях братьев – от силы граммов пятьдесят. А может, где-то в доме еще припрятано?

Оказалось – нет.

– Ты не думай, Никитушка, что я от тебя прячу. Не было у них ничего. Не от лихости они на тебя напали – от нужды.

Да уж! Если здесь такие нуждающиеся, с хутором, скотиной и рабыней, то каков тогда средний класс?

– А скажи мне, Крашена, есть ли в ваших краях кто-нибудь, у кого этого серебра – много?

– Ярл! – не раздумывая, ответила женщина. – И хольды его. Это дружинники старшие. У них серебра – что меда в улье. Даже золото есть. Особенно когда из вика возвращаются.

– И когда такое случится?

– Через три дня! – уверенно ответила Крашена. – Уве говорил, что гонец от ярла морем прибежал. Мол, ждите, готовьте пир. Хочешь, что ли, к ярлу в дружину пойти? Так он без хорошего оружия не возьмет. Или заставит с кем-нибудь из людей своих драться. А у него в дружине воины такие, что на каждого – по четыре таких, как были Уве со Скалли, надобно. Справишься?

– Поглядим, – проворчал майор.

Устраивать единоборство на холодном оружии он точно не собирался. Зато был уверен, что пристрелит любого местного богатыря раньше, чем тот до одного досчитает. Однако есть большие сомнения, что подобная победа будет засчитана.

А вот покопаться у добычливого ярла в трюмах – это мысль очень даже интересная…

Глава 18 Закрытая территория зоны «Мидгард». Тест на убийство

Не обманул Санька мастер оружия Скаур. Прошло три дня, и орудия убийства из арсенала Мертвого Деда перестали быть для Санька прикольными железяками. Каждым из этих предметов он (теоретически пока-что) мог пустить кровь ближнему. Если уровень боевой подготовки ближнего окажется ниже плинтуса.

– Зато, – подбодрил Санька мастер оружия, – тебя теперь ни одна собака не покусает, а если какой-нибудь землепашец захочет проломить тебе голову мотыгой, то ему придется как следует повозиться.

Напоследок мастер потратил полчаса, чтобы Санёк освоился со своим «штатным» оружием, то бишь врученным в начале экстремального тура ножом.

Контраст с тем уроком, который преподал ему Фёдрыч, оказался поразительным. С первой же секунды Санёк поймал баланс и влегкую успел пометить двумя встречными надрезами палку, которой Мертвый Дед ткнул Санька в живот. Санёк как-то сразу осознал, что рубить и колоть – не тот стиль, которым ему удобно работать. Резкие короткие надрезы, уводящие отбивы плоскостью прижатого к предплечью клинка, а главное – правильный выбор дистанции, который обеспечивался исключительно быстрой и точной работой ног. Но обычные слова плохо передавали то, что почувствовал Санёк. А почувствовал он себя не бойцом, а каким-то танцующим насекомым. Легким, быстрым, не останавливающимся ни на мгновение. Нож превратился в стремительно мелькавшее крыло, причем Санёк как-то сразу понял: крыльев должно быть два. Но отсутствием второго клинка не смутился, а быстренько перестроился, как бы «принял» в себя то, что вторая рука – другая. Именно вторая, потому что стоило перебросить нож из правой руки в левую, и весь рисунок движений принципиально менялся. Причем не по законам симметрии, а по каким-то своим, непонятным, но вполне органичным. Например, удары с левой были длиннее и как бы хлеще, с меньшим вложением силы, но с не меньшей эффективностью…

И Санёк впервые увидел, как мастер запыхался.

– Вот это нечто новенькое! – похвалил Санька Мертвый Дед, когда палки, которыми он противодействовал Саньку, годились уже только на растопку. – Что ж это в тебе такое проклюнулось, малыш?

Санёк пожал плечами, внимательно осмотрел вороненый клинок и бережно уложил в чехол. Было такое чувство, будто Санёк обзавелся другом.

«Это всего лишь острая железка, – напомнил себе Санёк. – Кусок мертвого металла».

Но чувство не прошло и даже не потускнело. «Кусок мертвого металла», спрятанный в толстой коже, чувствовался так же хорошо, как любой из пальцев. Казалось, стоит просто мазнуть ладонью по рукояти, и нож выпрыгнет из чехла, «прилипнет» к руке, и пусть только кто-нибудь попробует Санька обидеть!

– Ты вот что, малыш, – Мертвый Дед будто угадал мысли ученика, – ты на нож особо не рассчитывай. Против меча или копья он не потянет по-любому.

Санёк не спорил. Будь его воля, именно нож стал бы его основным оружием. Но мастеру виднее. Тем более что до сих пор всё, что он говорил, оказывалось истиной в последней инстанции.

Итак, прошло три дня, и обучение Санька можно было считать законченным. Теперь осталось только сдать выпускной экзамен.

Честно говоря, Санёк малехо очковал. Так как знал, что ему предстоит.

Арена.

Но оказалось, что до Арены ему необходимо испытать еще кое-что весьма неприятное.

– Пей, – велел мастер Скаур, он же – Dead Gaffer, то бишь – Мертвый Дед.

– Это обязательно? – Санёк еще издали, по характерному запаху признал галлюциногенное зелье.

– Ты – против?

– Вообще-то нет, – Санёк поверил в эффективность местных методик (еще бы!), но очень уж не хотелось в кошмар.

– Тогда пей, малыш. Наше время оплачено.

– А привязать меня не надо? – Санёк подсознательно тянул время. – В прошлый раз вы меня вроде привязывали.

– Пей, мать твою! – рявкнул Мертвый Дед. – Пей – или вали отсюда.

И Санёк заглотил психотропный (или какой там еще) яд.

…И провалился в самый страшный из своих прежних кошмаров.

– …Тресни ее по голове, чтоб не крутилась! – рявкнул тот, который держал Санька на ноже.

– Не-а! Я люблю, когда трепыхается… – Второй, тоже с бритой башкой, одной татуированной лапой сдавливал горло распластанной на разобранной кровати девчонке, другой грубо, как тесто, мял ее груди, оставляя красные следы. Санёк похолодел. Ему вдруг показалось, что это – Лика. Но в следующий миг стало ясно: не она. Не похожа ничуть. И это не его, Санька, горло кровит нож, а совсем другого человека. Слабого, перепуганного до смерти. Человек этот глядел, как «синяя» тварь уродует его дочь, но способен был только бормотать:

– Не делайте этого, не надо, пожалуйста, вы же люди, как так можно…

Да и бормотал еле слышно, потому что рот толком не открыть: снизу челюсть подпирал нож.

Тот, кто держал нож, страшный, заросший щетиной, одинаковой на лице и на голове, не обращал на него внимания: глазел, как второй готовится насиловать Ксаньку.

«Зачем, зачем я впустил их в квартиру…» – сверлила голову бессильного человека бесполезная мысль. Не открыл бы дверь – они бы не вошли. И не было бы этого кошмара…

– Не трогайте ее, вы, животные! – закричала жена. Она ползла по ковру к кровати… К их супружескому ложу, на котором они когда-то зачали Ксаньку и которое еще пятнадцать минут назад казалось самым безопасным местом в мире.

Жена ползла, потому что ходить не могла. Один из гадов фомкой перебил ей ноги, когда она бросилась на выручку дочери.

– Меня, меня возьмите! Я сделаю всё, что хотите! Всё…

Третий бандит, шаривший в трюмо, отвлекся на секунду: ударил женщину ногой по голове с такой силой, что она треснулась о стену. И больше не шевелилась…

– Только рыпнись, пидор! – прошипел бандит, сильнее вдавливая нож в горло того, кем сейчас был Санёк. Но бессильный человек и не думал сопротивляться. Впал в какое-то почти сонное состояние… Будто не его жену только что убили. И не его дочь сейчас…

– Не надо, пожалуйста… – шептал он, почти не шевеля губами.

– Ты, Казим, не задуши девку! – озабоченно крикнул бандит с ножом. – Мы что, жмурку харить должны?

Насильник не слышал. Дергался на теле Ксаньки, хрипел… А она уже и не хрипела. Милое ее личико на глазах (на глазах ее отца, из которых сейчас глядел Санёк), стремительно наливалось синевой…

Кошмар кончился жуткой болью в животе. Бандиты напоследок ткнули несчастного ножом… Но Санёк почему-то точно знал: человек выжил. И его дочь – тоже. Они прожили вместе еще одиннадцать лет, поддерживая друг друга. А когда отец умер, Ксения вышла замуж за хорошего человека, такого же доброго, как он. И они уехали в другую страну. В Россию. Там у Ксении родилась дочь…

Всего этого Санёк тоже не видел. Просто знал.

– Да-а… – пробормотал мастер оружия Скаур, наблюдая как стучат зубы Санька о фаянс кружки, а теплый сладкий напиток капает с его подбородка. – Не думаю, что ты готов, малыш. Но не могу не дать тебе шанс. Используй его, если духу хватит.

Глава 19 Закрытая территория зоны «Мидгард». Арена

Вонючий коридор завершился дверным проемом, который загораживал угрюмого вида мужик с недобрым прищуром. Но сразу разглядеть мужика Юрию Игоревичу не удалось, потому что Берсерк шагнул вперед и начисто перекрыл обзор.

– Здравия тебе, Воин Силы!

– И тебе того же, Старый!

– Ставишь?

– Само собой. Что посоветуешь?

– Ничего. Я у малыша в мастерах.

– А процент какой?

– Полтора на крысюка и четыре к одному – на урода.

– Удачно получается! – Берсерк снова хохотнул: как камни в бочке перекатились. – Пять сотен на твоего мальца.

– Обязан напомнить, Воин: если крысюк порвет малыша, твоя ставка пропадет.

– Ты сам-то веришь, что сказал? – проворчал Берсерк. – Чтобы малец, которого ты вскрыл, дал себя зажрать вонючему грызуну из мертвяцкой зоны! Помнится, когда ты вскрывал меня, то тоже подсунул крысюка, а, Старый?

– И что? – хмыкнул собеседник Берсерка. – Он из тебя такой кусок мяса вырвал – на хороший стейк хватило бы.

– Но я его убил, Старый! Хотя тогда я, кажется, росточком поменьше был.

– И Красный Орел еще не жрал твою спину, так что пришлось зашивать тебя прямо на арене.

– Ты хорошо делал свое дело, Старый, – в голосе огромного наемника прорезались печальные нотки, – а вот я – облажался.

– Не бери в голову, Воин. И не позволяй звуку собственных шагов сводить тебя с ума.

– Ты всегда был мудр, Старый. А я еще заставлю их вернуть мне статус!

– Груз тянет тебя вниз, Воин. Не думай, что он становится легче от того, что ты спускаешься. Валхалла – это еще не вся Игра.

– Ты так говоришь, Старый, потому что там не был! – с тоской проговорил Берсерк.

– Тогда давай свои пять сотен – и вали к барьеру! – рявкнул мрачный тип.

– Не обижайся, Старый! – Ладонь громилы легла на плечо мрачного. – Я знаю: ты хочешь мне добра!

– Еще одно заблуждение, – проворчал собеседник Берсерка. – И лапу убери! Я тебе не подпорка!

Спина, заблокировавшая вход, сдвинулась, и Гучко снова увидел мрачного типа, которого Берсерк называл Старым, а тот, в свою очередь, соизволил обратить внимание на Юрия Игоревича.

– Это кто с тобой?

– Свин. Новичок. Мой… Ха-ха!.. Клиент. Заплатить за него?

– Новичкам – бесплатно. Заходи, Свин. Ставить будешь?

– Нет у него ни хрена, – вместо Гучко ответил Берсерк. – Совсем как я, Старый. В Игровую зону – с голым пузом.

– Твое голое пузо, Воин, хорошо запомнило мою науку, а этот, судя по его роже, и так всё знает, – проворчал приятель Берсерка.

– Зато он нанял меня! – заявил Берсерк.

– Очень сомнительное приобретение, – буркнул собиратель ставок. – Из тебя проводник – как из гранаты телохранитель. Давайте уж, проходите. Вы здесь не одни игроки.

Тут он был прав. За спиной Гучко уже скопилась небольшая очередь: четверо мужиков в местном прикиде и три девки, разодетые как киношные шлюхи.

Пройдя внутрь, Гучко оказался в довольно узком пространстве между стеной и небольшим барьером, за которым находилась присыпанная песочком арена. Юрий Игоревич удивился. Он ожидал другого антуража. Что-нибудь типа ринга для подпольных боев без правил, а тут скорее мысль о корриде возникала.

Гучко вспомнилось, как он с братвой оттягивался в Испании в середине девяностых. Вот время было… Есть что вспомнить. Тогда и нужды в экстремальных турах не было.

А много народу, однако. Человек пятьдесят. Все места вдоль барьера, считай, заполнены. И знакомые рожи попадаются. Вот этих шестерых Гучко видел в кабаке для наемников. Мужики как раз принимали пиво у коренастой тетки в кожаном фартуке.

Гучко тоже захотелось пива. Очень. Аж в глотке пересохло. Однако последние его игровые деньги Берсерк пропил еще позавчера.

– Что сейчас будет? – спросил Юрий Игоревич Берсерка.

– Обкатка, – прогудел тот. – Новичок, прошедший обучалку, научится убивать.

– А если не научится? – поинтересовался Гучко.

– Тогда убьют его. В том-то и смак, Свин. В том-то и смак здешней корриды (Он что, мысли мои прочитал? – всполошился Гучко), что тут частенько побеждает бык.

– Вижу, это шоу пользуется популярностью, – заметил Юрий Игоревич.

– Обычно народу поменьше, – ответил Берсерк. – Сегодня против ученика выйдет урод, завалить которого мечтает каждый второй по эту сторону барьера. Но мало кто верит, что это получится у нашего мальца. Тем более, видишь там, над входом, белый флажок? Это значит, что малец не прошел предварительного тестирования.

– Но ты на него поставил.

– Один к четырем. Мертвый Дед не выпустил бы мальца, если бы у того совсем не было шансов.

– Ставки сделаны! – Голос Мертвого Деда перекрыл говор зрителей. – Договор свят!

– Договор свят! – рявкнули десятки глоток, и мрачный приятель Берсерка исчез за одной из боковых дверей.

– Пошел мальца готовить, – пояснил Берсерк. – Есть пара минут, чтобы промочить горло. Эй, там! По литрухе пива мне и моему клиенту Свину!

Знакомый загончик.

– Твое оружие, – сообщил мастер оружия, вручая Саньку копье и щит. Так себе щит. Больше похоже на крышку от ящика с криво приделанной ручкой. Не удобный, не ухватистый. А вот копье – неплохое. Узкое острие сантиметров пятнадцати длиной. Плюс примерно такой же длины железная трубка. Древко длиной с лыжину, в двух местах обернуто шершавой кожей. Недурной девайс для настоящего бойца.

– Хочешь сделать ставку? – спросил мастер оружия.

– Ставку? На что? – не въехал Санёк.

– Не на что, а на кого. На себя, разумеется.

Санёк помотал головой.

– Я практически в нулях, – сообщил он.

– Тогда отпадает. В кредит у нас не играют. Теперь слушай по делу. У тебя – два боя. Один – со зверем. Другой – с человеком.

– С человеком? Это как бы убийство получается? – засомневался Санёк.

– Это как бы казнь, – с усмешечкой отозвался мастер оружия. Но глаза Мертвого Деда не улыбались. – Твой второй бой – с тварью хуже зверя. Чтоб тебе было яснее, малыш: в Игре три зоны. И наша – самая человечная. А противник твой, чтоб ты был в курсе, из другой зоны. «Техномир» называется. Его оттуда выкинули, и он к нам подался. Шваль. Хорошо, кербер его еще у ворот пометил. Присмотрели за ним. И повязали вовремя.

Ты, главное, не сомневайся, малыш. Дашь слабину – этот тебя проглотит – как волк мышонка. Будет обидно, малыш, если твой путь закончится на этом песочке.

– А что будет, если он меня убьет? – спросил Санёк.

– Не убьет. Новичков не убивают. Но Игра для тебя закончится. Скорее всего – навсегда. А это, поверь, очень большая потеря. Лично я предпочел бы умереть.

Санёк задумался на мгновение, но потом всё-таки решился задать вопрос:

– Мастер, этот, которого мне надо убить… Он кем был там? В настоящем мире?

Мастер расхохотался. Громко и искренне. Потом хлопнул недоумевающего Санька по плечу и спросил:

– А с чего ты решил, малыш, что именно тот мир – настоящий? – И, видя полную растерянность парня, снова захохотал.

А потом подтолкнул Санька к воротам:

– Иди, малыш, иди и убей их всех!

И напоследок всё-таки сообщил:

– Чиновник он. Органы опеки и попечительства.

Вот как…

Задумавшись, Санёк ступил на утоптанный песочек…

– Ни хрена се крокодил… – пробормотал впечатленный Юрий Игоревич. – Чё он жрет такой хлеборезкой? Бегемотов?

– А что поймает, то и жрет, – не поворачиваясь, отозвался сосед справа, мужичок восточного вида с татуировкой головы сокола на щеке. – Он – из мертвяцкой зоны. Их, родимых, и жрет. Крупный, однако. Матерый. Ща будет весело.

– Оба на!

Вот уж кого банкир никак не ожидал увидеть. Санёк.

Вот же лошарик. Вышел как погулять.

– Эй! Молодой! Глаза разуй! – заорал Гучко.

– Чё орешь, Свин? – Лапа Берсерка придавила плечо Юрия Игоревича. – Тут звукоизоляция.

– Так ведь сожрет дурня…

– Раз дурень – поделом, – пробасил великан. – А вот пяти сотен жалко.

Крокодил на арене развернулся на месте, взметнув песок, и торпедой ринулся на добычу. А молодой на него даже не смотрел…

О первом тесте Санёк просто не задумывался. Убить свинью. Делов-то… А вот человека…

Слава Богу, рефлексы не подвели. Рука со щитом взлетела сама собой и не просто приняла – отбросила зверя. Как учили. А еще хорошо, что позади была стена. О которую Санька и приложило отдачей.

Зато на ногах устоял.

Свинья, значит? Фигушки! Не свинья, а непонятная зубастая тварь, черная, пузатая, с выпученными глазищами и когтищами дюймовой длины. Один из этих когтей застрял в щите и обломился. Но тварь потеря когтя не обескуражила.

– Сожрет, – авторитетно заявил азиат с татуировкой. – Старый крысюк. Броню разве что топор возьмет. И то не факт. А этой живопыркой… Чем они там думают, в своей учебке. Это ж в одни ворота игра.

«Эх! – подумал Гучко. – А отдал бы деньги – был бы живой!» Не то чтобы ему было реально жалко пацана, но как-то по-глупому получилось. Сгинет молодой не за хрен… крысиный.

…Непонятная зверюга присела на короткие и толстые задние лапы, пасть ее распахнулась по-крокодильи широко. За клыками – красная пульсирующая глотка… Из которой вырвался нестерпимый для слуха пронзительный визг. Очень больно. Единственное желание – поскорее заткнуть уши. Но и сейчас Санёк отреагировал правильно. Выплеск адреналина, мгновенная ярость и еще более быстрый бросок вперед.

Видимо, тварь не ожидала такой стремительной атаки. Она еще визжала, когда Санёк вбил копье прямо ей в глотку.

Хряп! Челюсти сомкнулись… И бессильно заскрежетали по металлу трубки.

Санёк уперся, надавил всем весом, повалив зверюгу набок. Здоровенные зубы еще раз проскрежетали по железу, кривые лапы дернулись разок-другой, выпученные глазищи помутнели, из-под короткого голого хвоста вытекла вонючая лужица. Всё, сдохла.

Санёк рывком выдернул копье. Даже дохлая, зверюга не хотела его выпускать.

На трубке наконечника – царапины и глубокие вмятины. Можно не сомневаться, что древко чудовище перекусило бы, как карандаш.

Вокруг вопили и хлопали. Возбужденный Берсерк обхватил Гучко ручищей, притиснул, заорал в ухо:

– Видал? Ты видал! Каково? Ай да Дед! Ай да сволочь старая!

«Почему – старая? – удивился Гучко. Но пацан – молодец. Прямо в глотку засадил! Гучко и сам не смог бы лучше. Хотя, будь крокодил поумнее или пошустрее, тут бы молодому и кранты. А так – молодец!

– Это из моей команды пацан! – крикнул он Берсерку, но тот не услыхал. Пялился на арену, где разворачивался второй акт шоу.

…Очень вовремя Санёк освободил оружие. На арене появился зверь номер два. На двух ногах. В рваных джинсах и с шипастой дубиной в руке.

Санёк не сразу врубился, что это и есть его второй противник. Тот приговоренный, которого Санёк видел на этой арене, когда стоял по ту сторону барьера, был гол и безоружен. И с первого взгляда на него становилось ясно: негодяй.

Этот, с дубиной, злодеем не выглядел. Модельная стрижка, отличный загар, развитая мускулатура. Никаких татуировок. Нормальное лицо.

– О! Крысюк! – Мужчина уставился на труп зверюги. – Ну и вонища! Хотя о чем это я? Смерть, она всегда воняет. Ты, парень, крысюка прибил? – Мужчина опустил руку с дубиной. Надо полагать, решил: ни Санёк, ни дохлая тварь опасности не представляют. – Эй, парень, я тебя спрашиваю! – В голосе мужчины появились повелительные нотки.

– Я, – буркнул Санёк. – Он напал, я убил.

– Ну ты даешь, пацан! – восхитился мужчина. – Прям-таки взял – и убил? Чем? Вот этой штукой? Ну-ка покажи! – Он потянулся к копью, но Санёк забрать оружие не позволил. Отпрыгнул назад, направил на мужчину наконечник.

– Ты – идиот? – совершенно спокойно поинтересовался мужчина. – Или я похож на эту тварь? О! А что это с ней такое?!

Санёк скосил глаза… Ничего с тварью не происходило. Как была дохлая, так и осталась. Зато мужчина, воспользовавшись тем, что Санёк отвлекся, ловко, из-за спины выбросил дубину и… Санька опять спас рефлекс. И щит. Но щит спас в последний раз, потому что от удара грубая конструкция развалилась. Мужчина прыгнул вперед, попытавшись левой, свободной, рукой ухватить древко, а правой занося дубину…

Ухватить не удалось. Санёк резко отдернул копье, и мужчина схватился уже не за древко, а за острие. А острие – оно острое оказалось. И по краям – тоже.

С руганью противник Санька отдернул руку. С пальцев закапала кровь.

– Тебе конец! – пообещал мужчина с холодной яростью. – Я тебе эту штуку в жопу засуну!

– Помечтай, – пробормотал Санёк.

Его левая рука онемела и практически вышла из строя. Зато не осталось иллюзий. Враг хочет его убить? Отлично! Достаточное основание, чтобы убить самому.

Санёк испытал чувство, которое было похоже на ликование. Ни страха, ни сомнений, ни боли…

И ушибленная рука снова заработала. Враг еще что-то кричал, угрожал, замахивался грозно…

Пустая бравада. Санёк угадывал за яростью противника – страх.

А его самого наполнял восторг. Это было – как точно рассчитанный прыжок с одной крыши на другую. Разгон, правильный толчок, в правильном месте, секунда полета – точное приземление – и новый прыжок…

Но нет, во втором прыжке уже не было необходимости. Первый – доставил.

Провоцирующее отступление, встречный выпад (от маха дубины шевельнулись волосы на голове) и короткий идеальный укол с последующим проворотом и быстрым выдергиванием острия. Точно как учил мастер Скаур. Воткнул, провернул, выдернул. Повторил.

Повтор был лишним. С первого раза получилось. Железко вошло между ребер и прошило тело на ту самую, нужную глубину. Челноком сквозь сердце и обратно.

«Я сдал экзамен», – подумал Санёк.

Нормально всё. Не облажался. Разве вот подташнивает чуток. Прав покойный чиновник по делам опеки и попечительства, приговоренный к смерти за неведомые Саньку преступления. Смерть всегда дурно пахнет. Иначе зачем бы на похоронах – цветы?

Везение – второе счастье. А паренек, реально, везучий. Вышло как с крокодилом. Сначала пропустил удар, потом попятился, ширнул наугад – и попал. Причем сам не понял, что попал. Тыцнул еще раз, а уже не надо. Красавчик с дубиной уже поимел свое. Везуха конкретная. Юрий Игоревич знал, как трудно с первого удара поразить человека насмерть. Даже ножом – трудно. Это только кажется, что железо острое, а человек – мягкий. Запросто можно и в ребро попасть, и мимо по мясу скользануть… Человек – не чучело. На месте не стоит. Вертится, уворачивается. Красавчик, он далеко не лох. Был. Гучко по стойке, по движухе видел – в рукопашной не новичок. Хитрый, резкий, удар прятал, отвлекал. А вот Санёк конкретно смотрелся лошком. Но красавчик зажмурился, а молодой на своих ногах стоит, рожицу симпатичную морщит… Тоже понятно. Вонища там, на Арене, еще та. Гучко знал, поскольку – опыт.

– Гуляем, Свин! – тигром рыкнул Берсерк. – Старому тоже нальем! Знает дело мастер! Ох, он меня и гонял в учебке! Шесть раз к нему приходил. Кровавым потом умывался!

Гучко не слушал. Глядел на пацанчика… И видел, что с тем сейчас происходит. Видел такое не раз, когда подниматься начал. У самого такая же рожа была, когда первого своего завалил. Почуял, как кровь по боку течет, и рубанул во всю силу. Стальной битой – по башке. И сразу понял, что насмерть… Да так заколбасило, что забыл, что вокруг. И – хренак! – сам словил сзади по тыкве.

Но у Юры Гучко башка оказалась крепкая, и через месяц он стал звеньевым, а безымянного братка из солнечного Дагестана закатали в асфальт. А не хрен чужих коммерсов тиранить!

Глава 20 Закрытая территория зоны «Мидгард». Тест на убийство (продолжение)

– Поздравляю, малыш, – сказал Саньку мастер Скаур. – Тест по физподготовке ты сдал. Осталась психология.

– Ага, я готов, – охотно согласился Санёк. Психология – это пять. Психология – это значит просто слова говорить. Убивать никого не потребуется. – Я готов. Спрашивайте.

Мастер глянул на него… как-то не так.

Санёк даже растерялся:

– Или я должен спрашивать?

– Ты попутал, малыш, – строго произнес Мертвый Дед. – Воина не спрашивают. И он тоже вопросов не задает. Он или делает, или – не воин. На-ка вот, выпей! – и протянул Саньку всё ту же емкость со всё тем же вонючим зельем.

– Я не хочу! – воспротивился Санёк. – Я же сдал ваш проклятый экзамен! Что еще вам надо?

– Ты сдал не экзамен, а тест, – ледяным тоном произнес Мертвый Дед. – Экзамен ты сдашь сейчас. Прямо сейчас. Или хрен тебя допустят в Игру!

– Ну и хрен тогда с вашей долбаной Игрой! – взъярился Санёк. – Не хочу и не буду! Ясно вам?

Он ожидал встречной вспышки, но мастер оружия вдруг широко ухмыльнулся и проворчал вполне одобрительно:

– Есть у тебя характер, малыш! Есть. Ну так покажи его в деле! Сделай что должен. И будь что будет.

И Санёк вдруг понял: этот человек прав.

И в третий раз проглотил яд.

– …Тресни ее по голове, чтоб не крутилась! – рявкнул тот, который держал Санька на ноже.

– Не-а! Я люблю, когда трепыхается… – Второй, тоже с бритой башкой, одной татуированной лапой сдавливал Ксанькино горло, другой грубо, как тесто, мял ее груди, оставляя красные кровящие следы.

Господи! Санёк угодил в тот же кошмар!

– Не делайте этого, не надо, пожалуйста, вы же люди, как так можно…

Совсем тихонько бормотал, потому что рот не открыть: снизу челюсть подпирал нож. Было больно, но не очень…

Бандит совсем не смотрел на Санька. А чего смотреть: тюфяк тюфяком. Удивительно, что еще в штаны не наделал…

«Красивые груди у девушки…»

Санёк удивился. То была его собственная мысль. Но он еще не понял, что это значит…

– Не трогайте ее, вы, животные!..

Женщина ползла по ковру, подтягиваясь руками…

Бандит с ножом перевел на нее взгляд. И третий, шаривший в ящике, тоже прервался и уставился на покалеченную…

Санёк чуть опустил подбородок. Кончик ножа вошел на миллиметр глубже… Бандит рефлекторно (он на Санька не глядел) ослабил нажим…

И Санёк получил шанс. Резко выпрямился, даже на носки встал – и снял себя с клинка. И тут же присел резко и быстро. В колене что-то хрустнуло, но сделать дело – не помешало. Удар локтем по яйцам. Промахнуться невозможно, торчащий хрен точно обозначил место, резкий подъём (немолодое нетренированное тело слушалось плохо, но – слушалось) и еще один удар, локтем по горлу. Выворот ножа из ослабевших пальцев – рукоять будто сама прыгнула в руку. Бросок вперед… Толчковая подвернулась, но Санёк схватился за край трюмо и не упал. Нож прыгнул вперед, вспарывая справа шею третьего, как раз когда тот замахнулся, чтобы пнуть женщину по голове.

Теперь очередь насильника… И тут Санёк едва не облажался. Нога не слушалась совсем, боль в спине стала просто невыносимой… Повезло еще, что урод не успел ничего заметить, потому что увлекся, гад… Санёк уперся свободной рукой в край кровати и ударил. Даже не ударил – просто воткнул нож под лопатку. Как в кусок мяса…

Воткнул – и свалился на ковер – спину будто раскаленным прутом проткнули.

– Гарик! Гарик! – Жена ползла к нему, волоча переломанные ноги. – Они убили тебя?!

Дочь, горло которой больше не сдавливала лапа насильника, закричала истошно…

Ворочался на полу тот, первый, с разбитым кадыком…

– Гарик! Они убили тебя!..

– Хрена им, убили! – прохрипел уже не Санёк, а тот, пожилой… – Радикулит проклятый! Прострелило!

А в дверь уже колотили. Видно, услышали Ксанькин жуткий крик…

Глава 21 Закрытая территория зоны «Мидгард». Коренные потребности свободного человека

Мертвый Дед ушел праздновать победу Санька. Так и сказал: я буду праздновать твою победу, а ты будешь спать. Кому-то это показалось бы несправедливым, но только не Саньку. Покушал – и баиньки. Перед сном и в процессе оного – наставление от мастера адаптации Феодора Герца.

– Вы, молодой человек, сейчас выпьете этот полезный коктейль и уснете. А я тем временем проведу с вами сеанс гипнотерапии, который позволит вам разобраться с собственным «Я».

– Мне опять придется кого-то зарезать? – недоверчиво проговорил Санёк.

– Не беспокойтесь. Вам будет сниться очень приятный сон, а я немного помогу вашему подсознанию правильно сформулировать ваши желания и несколько переосмыслить те моральные и социальные ценности, которые были вложены в вас общественным воспитанием.

– А нельзя ли попроще? – буркнул Санёк.

Его «подсознание» искало подвох в любой реплике мастеров. И у него были на то основания.

– Позвольте объяснить вам на примере. Предмет, которому я обучаю слушателей, называется социальной адаптацией. Моя задача – помочь вам выжить в обществе, которое вам чуждо. Но есть другое общество, то, в котором вы выросли, с которым накрепко связаны и которое, как вам кажется, знаете достаточно хорошо. Но, как писал в свое время один успешный политик, «жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». Что, впрочем, не помешало ему это общество разрушить, поскольку есть винтики и гаечки, а есть те, кто орудует гаечным ключом. Это они стремятся сделать вас максимально зависимыми: закладывают в ваше незрелое сознание абсурдные идеи, дабы лишить вас в первую очередь свободы творчества, а во вторую – свободы выбора. Так неумение человека завязывать галстук либо закрывает для человека путь туда, куда без галстуков не пускают, либо вынуждает искать партнера, который умеет завязывать галстуки.

– Бывают галстуки на резинке, – заметил Санёк.

– Тоже вариант, – согласился мастер Герц. – Но не ваш. Думаю, вы бы потратили пять минут и научились завязывать галстук самостоятельно.

– Я умею.

– Мои поздравления. Общество для большинства его членов – это конвейер. Каждый выполняет отдельную операцию и зависит от других. Над ними стоят те, кто конвейером управляет. Эти отличаются от зависимого большинства исключительно местоположением и тоже вполне заменяемы. И именно они более всего заинтересованы в сохранении статус-кво, поскольку власть, особенно власть не наследственная и не подкрепленная религиозными верованиями, держится исключительно на навязанных большинству суевериях. Есть и третья категория: те, кто конвейер обслуживает. Те, без которых конвейер рискует остановиться, потому что некому будет заменить сгоревшее реле. Эти могут входить без галстука на светские рауты, но подносить им шампанское не станут. И наконец четвертая категория: те, кому приходится модернизировать сам конвейер. А модернизировать – необходимо, потому что в развивающемся мире стагнация – это отсроченная смерть. Для четвертой категории граждан формализованные идеалы не являются управляющими. Общество охотно бы извергло их всех, но ограничивается лишь теми, кто огульно отрицает все правила навязанной игры. И вынуждено сосуществовать с теми, кто готов принять социальные стимулы и запреты именно как правила игры, теми, кто сам решает, что нужно, а что – неприемлемо…

Размеренная речь мастера Герца действовала на Санька усыпляюще. Он уже давно утерял нить рассуждений наставника и большую часть сил тратил на то, чтобы держать глаза открытыми. Но силы его были уже на исходе…

– …В некотором смысле наша Игра является одновременно фильтром, отделяющим активных особей от общей массы, и тренажером для тех, кто учится играть по чужим правилам, – журчал где-то поблизости голос мастера адаптации. – Знаете, в чем главное отличие всей зоны «Мидгард» от общества, в котором вы выросли?

Вопрос, к счастью, был риторический, и отвечать на него не требовалось.

– Главное отличие в том, что любой полноценный индивидуум нашей Игровой зоны вполне способен к самостоятельному и независимому существованию. Будучи отрезан от остальных членов своего общества, он не впадет в панику и не умрет с голоду. Каждая ячейка мира этой зоны – ячейка натурально-хозяйственная. И что же тогда их всех объединяет?

– Что? – переспросил Санёк.

– Это я вас спрашиваю, молодой человек. Что объединяет людей, способных самостоятельно добыть всё необходимое для удовлетворения основных потребностей?

– Потребность в общении? – рискнул предположить Санёк.

– А чем эта потребность отличается от потребности в пище, еде, сексе или физической нагрузке?

– Ну… Не знаю.

– Ничем, молодой человек. Коренная потребность, которая лежит в основе существования человека, – это потребность выжить. Но это – в инстинктах. А вот в высшем понимании, в социальном, – это дать возможность выжить другим. Вряд ли человек вашего возраста способен воспринять второй тезис. Вы молоды, и первичные рефлексы у вас превалируют. Вот с ними-то мы и будем работать. Моя задача в данном случае: научить вас отделять ваши собственные желания и потребности от тех, которые были вам навязаны вопреки вашим личным интересам…

Последнюю фразу Санёк уже не дослушал. Провалился в сон.

Очень хороший сон, потому что снилась ему Лика. И в этом сне было всё. Включая и такое, на что они никогда бы не решились наяву. Во всяком случае не решился бы он, Санёк… И еще они знали, что никогда больше не расстанутся…

Но тут мастер Герц разбудил Санька и сообщил, что наступило утро и лично он собирается идти спать. А вот Саньку следует позавтракать и отдаться в крепкие руки мастера знаний, дабы пройти оплаченный спецкурс «Основы мореплавания».

Так начался пятый день Игры для Александра Первенцева.

Глава 22 Закрытая территория зоны «Мидгард». Основы мореплавания

Мастер знаний Дмитрий Гастингс Лысцов разительно отличался от двух уже виденных Саньком мастеров. Он был молод, атлетически сложен, и голос у него был – как у соборного диакона: великолепный мощный бас, пробирающий до костей.

Санёк был очарован.

Тем не менее начал мастер знаний традиционно: с пичканья ученика дурнопахнущим зельем.

– Не боись, Александр, не цианистый калий и даже не кошмарин Деда, – добродушно пробасил мастер, заметив реакцию Санька. – Исключительно для улучшения памяти питьё сие.

Не обманул. Ни кошмаров, ни судорог напиток не вызвал, а глоток чего-то крепкого из личной фляги мастера напрочь прогнал дурное послевкусие, заменив его локальным пожаром в глотке. Более того, зелье действительно обострило память. В голове – идеальная ясность, а хитрейшей конструкции морские узлы Санёк запоминал с первого раза. Впрочем, запомнить – мало. Надо, чтобы еще руки запомнили, а на это потребовалось время. Где-то час с небольшим.

Затем они отправились в зал сараистого вида, где Саньку был представлен кораблик с двухметровой мачтой и тремя веслами. Парой – для гребли и еще одним, выполнявшим функцию руля.

Мастер заставил Санька тщательно обследовать кораблик, проверить его состояние, по ходу указав на имеющиеся дефекты: некачественно просмоленные места, сомнительно выглядящие доски и подгнившее с одной стороны основание мачты. Затем на отдельно взятом куске обшивки Санёк отрабатывал ремонт в походных условиях: закрывал пробоину куском просмоленной парусины.

На этом предварительное изучение матчасти было закончено, и перешли собственно к судовождению. Отрабатывали базовое действие: отдать якорь, поднять якорь. В роли якоря выступала пудовая каменюка.

Санёк урок усвоил, и удовлетворенный мастер перешел к работе с парусом.

Саньку казалось, что дело это – нетрудное. Мачта размерами не впечатляла, парус – тоже. Довольно быстро Санёк освоил и установку мачты, и постановку паруса. Операцию повторили трижды, и Санёк решил, что он справляется не хуже полноценного моряка. Но мыслью этой делиться не стал. И правильно сделал, потому что после отработки приемов в спокойной обстановке мастер отвел его на «тренажер»: точно такую же лодку, но установленную на подвижном основании. Настолько подвижном, что стоило Саньку слишком сильно навалиться на борт, как лодка кренилась, и Санёк из нее вываливался. На бетонный пол, что не слишком приятно. Однако с равновесием у Санька проблем не было, и он довольно быстро освоил и этот этап обучения… Как выяснилось, не последний. Мастер включил вентилятор, и сильнейший поток воздуха обрушился на парусную лодку и ее единственного матроса. Результат: парус унесло «в море». Еще полчаса невероятных усилий – и Саньку удалось спустить парус даже под искусственным ураганом.

Но оказалось – это тоже не всё.

Вентилятор был не единственным орудием, с помощью которого терзали учащихся. Шланг с холоднющей водой приличного напора показал Саньку, что такое настоящая мужская работа.

Правильно убрать парус Саньку так и не удалось ни разу. Он бессчетное количество раз вываливался из лодки в «бурное море». Его неоднократно накрывало упавшим парусом и прикладывало реей. Он разбил колено о скамью, а в качестве финальной коды ухитрился сломать гнездо мачты.

На этой оптимистической ноте его тренинг закончился. Мастер обозвал его «сухопутной немощью» и отправил обедать.

После обеда Санёк уже мысленно приготовился к новым битвам с вентилятором и водопроводом, но мастер знаний даже не заставил Санька напяливать мокрую «униформу». Отвел в раздевалку, где Санёк переоделся в «настоящее морское»: рубаху, штаны, куртку и короткие разношенные сапоги. После чего он проследовал за мастером в какой-то сумрачный подвал, ожидая чего-то такого, рядом с чем утренние упражнения покажутся легкой разминкой.

Однако похожий на подземную автостоянку подвал закончился овальной дверью, за которой оказался миниатюрный вокзал с одним-единственным вагончиком размером с «жигули». Мастер знаний занял место «у руля», и они минут двадцать мчались по скудно освещенному тоннелю в никуда… «Никуда» оказалось крохотным морским пляжем, со всех сторон окруженным скалами.

Здесь Санька ждала еще одна лодка, чуток побольше, чем тренажерная, с двумя парами весел. Плавсредство было полностью «разоружено», и Саньку пришлось в одиночку (мастер только покрикивал) снаряжать суденышко к плаванию. Сначала загрузить все необходимое. Бочонок с водой, припасы, сети, какие-то мешки с балластом… Всё вплоть до черпака, установить рулевое весло, поставить и закрепить мачту… И выяснить, что стащить груженую лодку в воду ему не по силам.

Санёк попытался использовать в качестве рычага весло… И больно огреб по спине здоровенной галькой. Плюс выслушал комментарий мастера по поводу своих умственных способностей, а также обещание вместо Игры отправить Санька на трудотерапию – в судоремонтную мастерскую. Пришлось лодку полностью разукомплектовать и разгрузить. Затем спустить и, закрепив конец на берегу, снова загрузить. Причем под неусыпным присмотром мастера, дабы распределить груз правильно. Поскольку в первый раз этого присмотра не было, то Санёк без труда догадался, что мастер, злодей, с самого начала знал: лодку придется разгружать.

Зато парус Санёк поставил весьма сноровисто… И тут же получил приказ его убрать. И снова поставить. И снова убрать.

Наконец отплыли. Сначала на веслах, очень аккуратно, потому что скал в заливчике было полно, и большая часть – ниже уровня воды. Когда отошли от берега на кабельтов, мастер разрешил Саньку поставить парус. А параллельно объяснил, что кабельтов есть одна десятая часть морской мили, которая ведет свое происхождение от длины земного меридиана и составляет 1852 метра. Кабельтов, соответственно, 185. И скорость на море измеряется в узлах, а узел – это одна морская миля в час. Добавил также, что там, куда вскоре попадет Санёк, ни до кабельтовых, ни до узлов пока не додумались, не говоря уже о меридианах, и мили там – совсем другой длины, но запомнить – надо. Пригодится.

Дальше было здорово. Санёк рулил, учился управлять парусом, распознавать мели… Потом забросили сети и за каких-то полчаса наловили килограммов двадцать рыбы. Мастер исследовал улов, выбрал четыре рыбины приличных размеров, а остальных велел отпустить.

К этому времени солнце уже село. И, к сожалению, стих ветер. Так что пришлось сесть на весла. Причем на сей раз и мастер работой не побрезговал. Устроился позади Санька и продолжал выдавать советы. Полезные, надо признать. К тому же греб он мощно. Санёк ему по этой части в подметки не годился.

В бухточку вошли уже в темноте. Как мастер ее нашел – загадка. Но – нашел. А вот доставкой к берегу пришлось заниматься уже Саньку. Мастер велел ему зажечь масляный фонарь (в оборудовании имелся и такой), причем процесс зажигания занял добрых полчаса. Ни спичек, ни зажигалки в распоряжении Санька не было. Кремень, кресало, сухой мох и пара щепок. Осваивая первобытный способ добывания огня, Санёк рассадил палец. Но – справился.

Справился и с причаливанием, хотя на преодоление пары сотен метров потребовалось минут тридцать, потому что греб Санёк не нормальными веслами, сидя на скамье, а чем-то вроде полуметровой доски, стоя на коленке на носу лодки. Удостоился одобрения, поскольку днищем по камням не чиркнул ни разу.

Высадились. Пока Санёк разводил костер из плавника, мастер разгрузил лодку. Затем, под его чутким руководством, Санёк готовил на огне ужин. Самым трудным в этом процессе оказалось – дождаться, пока рыба прожарится.

Санёк слопал три рыбины. Мастер – одну. И развлек ученика лекцией о том, как следует вести себя в непогоду. Вывод, который сделал из лекции Санёк: если он угодит в шторм, то ему – хана.

Вечер, впрочем, удался.

Но что его ждет завтра?

А ждала Санька Игра. И сейчас Санёк уже знал, как она называется. «Возвращение ярла».

– А ярл – это кто? – спросил Санёк.

– Местный правитель, – ответил мастер знаний. – Вроде князя.

– Ага… А можно вопрос?

– Я здесь, чтобы отвечать на вопросы, – мастер благожелательно улыбнулся. – На которые сочту нужным.

– Ага… Мастер, это ведь игра, верно? А во всякой игре должен быть выигрыш. И правила, как этот выигрыш добыть.

– В корень зришь, Александр, – одобрил мастер. – Приз в этой игре есть.

– Сокровища? – оживился Санёк.

– И сокровища – тоже. Но это – не главный приз. Не будь ты новичком, я сказал бы, что этот приз – твоя жизнь. Но новичков не убивают. А знаешь, почему?

– Ну… Не знаю. Раньше я думал, что эти слова – просто как бы… фигура речи, – признался Санёк. – Но теперь, после всего… Не знаю.

– Ты думал, Александр, что это вроде пейнтбола, – сказал мастер знаний. – Но теперь ты сдал экзамен и осознал разницу между настоящей кровью и краской. И тебе это понравилось.

– Я так не думаю.

Кошмары, через которые он прошел под воздействием здешнего зелья, уже подернулись мутной дымкой, как обычно и бывает со сновидениями, а вот убитые на арене виделись ясно до тошноты. И зубастая тварь, и подлый чиновник. Стоило закрыть глаза, и мозг с детальной четкостью воспроизводил всё: скрежет клыков по трубке копья, отвратительную вонь, перекошенное страхом и яростью лицо врага, звук разрываемой железом плоти и то, как живое лицо стремительно теряет эту самую жизнь, превращаясь в неподвижную посмертную маску…

– А ты не думай, ты – знай, – строго проговорил мастер. – Всякое истинное знание делает тебя сильнее. А какое знание истинно?

– То, которое соответствует фактам! – блеснул логикой Санёк.

– Глупости. Знание всегда опирается на факты. А истинным оно становится, когда зиждется на твоем собственном опыте. Но вернемся к моему вопросу. Теперь, когда ты знаешь, что смерть здесь – самая настоящая. Почему не убивают новичков?

– Вообще-то за убийство в тюрьму сажают, – напомнил Санёк.

– То-то ты думал о тюрьме, когда ворога на копье насаживал, – пробасил мастер, и Санёк вдруг понял, что этот обаятельный человек – совсем не тот, кем показался Саньку изначально. Потому что глаза у него такие же, как у мастера оружия. Глаза человека, которому убить – что муху прихлопнуть.

– Тебе повезло, – тем же красивым рокочущим басом продолжал мастер знаний. – Сначала ты убил хищного зверя, который намеревался тебя сожрать, а потом ты убил врага, сильного вооруженного врага, который намеревался и был способен тебя убить. Всё могло быть намного хуже.

– Он мог убить меня? – предположил Санёк. – Но вы же сами сказали: новичков не убивают!

– Зато ты мог лишиться Игры, – сказал мастер. – Навсегда. Даже не узнать, что это такое, а это, поверь, похуже смерти для тех, кто знает. Но я имел в виду не это. Сильный и опасный враг – это наш подарок тебе, Александр. Мы с твоим мастером оружия и мастером адаптации посовещались и решили, что испытание в роли обычного палача ты непременно проиграешь. Может, и убьешь, но дух твой может не выдержать роли палача и надломиться. Понимаешь, о чем я?

– Понимаю, – пробормотал Санёк.

Ему вспомнилось, как гонялся за свиньей его предшественник. И как он хладнокровно направил копье на невооруженного избитого человека. Не факт, что Санёк на такое способен.

– Ты защищался, да, – продолжал мастер. – Но подумай, что было бы, убей ты этого негодяя – там? Кто он, а кто ты? Уверен: тюрьма была бы тебе обеспечена. А теперь – вопрос. Остановила бы тебя эта угроза?

– Я бы всё равно дрался, – буркнул Санёк. – Тюрьма не тюрьма, а он бы меня точно убил, если бы смог.

– Вот это, Александр, одно из отличий того, что здесь, от того, что там. Здесь тоже полно подонков и негодяев. И многие из них убивают лучше тебя. Потому что они – волки, а ты пока щенок. Но правила Игры таковы, что дают щенку возможность вырасти, окрепнуть, показать свою силу… И стать частью Игры. Важной частью. А теперь я сам отвечу на свой вопрос. Новичков не убивают, потому что только так они способны увидеть, прочувствовать и понять, что главным призом Игры является сама Игра.

– Как это? – не въехал Санёк.

– Игра прекрасна, – совершенно серьезно произнес мастер знаний. – Она дает тебе то, чего ты никогда не получишь с той стороны. Новый мир. Новые возможности…

– Какие, например? – невежливо перебил Санёк, но мастер не рассердился.

– Кое-что ты уже получил, – заметил он. – Умение владеть оружием. Так себе умение. Оно не сделало тебя ни воином, ни даже сносным бойцом. Но ты можешь его совершенствовать. Точно так же твой второй курс, мореплавание, не сделает тебя морским волком, но даст возможность почувствовать Море… А как бы ты отнесся к умению летать, паркурщик? Не прыгать с крыши на крышу, а парить?

– Как на дельтаплане?

– Как птица!

– Ну… Не уверен, что такое возможно.

– В Игре возможно всё, – заявил мастер знаний.

Тут Санёк вспомнил тренажер в учебке «Техномира» и проглотил следующий вопрос.

А мастер подмигнул и добавил:

– Ты всё узнаешь, парень. Как ты думаешь, зачем я тебя учу?

– Ну… Я вроде деньги заплатил…

Мастер знаний расхохотался. И смеялся долго. До слез. Потом вытер глаза, отдышался и проговорил:

– Это, Александр, не деньги. Это – символ.

– Фига себе символ! Я отдал почти всё, что у меня было! – воскликнул Санёк.

– Лепта вдовы, – усмехнулся мастер. – Считай, что ты заплатил за право заглянуть в рай. Ни больше ни меньше. А денег вам выдали ровно столько, сколько нужно для того, чтобы увидеть Игру. Достаточно, чтобы оплатить индивидуальное обучение. Индивидуальное обучение каждого. Или, скинувшись, нанять проводника, который позаботится о вас. Это Игра, Александр. Нужно знать правила. Проводник их знает. Он знает, когда в игре «Возвращение ярла» наступает действительно опасное время, а оно наступает как раз в последние три дня, и к этому времени новичкам уже нужно как-то адаптироваться. Еще проводник знает, как показать вам Игру и когда вас вывести из нее, если шансов на успех не осталось. Или так, или этак. Если бы вы все прошли обучение, то среди вас был бы человек, знающий язык, обычаи и правильный разговор примерно на том же уровне, на котором ты владеешь оружием. То есть достаточно для среднего человека. А кто-то, возможно, обнаружил бы в себе способности хорошего ремесленника. Слаженная тройка с хорошим лидером может выжить и без проводника. Ты один, и проводника у тебя не будет. Зато ты многому научился, и это дает тебе шанс. Игра всегда дает шанс. Главное: увидеть его и не упустить.

– А если я, ну не я, конечно, кто-то другой и без обучения немерено крут? – предположил Санёк. – Вот Фёдрыч, к примеру, профессиональный военный. И у него есть автомат. А в «Мидгарде», насколько я понял, огнестрельного оружия нет. Кто может угрожать военному с автоматом там, где лишь мечи и стрелы?

– Мечи и стрелы, – ответил мастер знаний. – И те, кто ими владеет. Неужели ты думаешь, что твой Фёдрыч – первый новичок с огнестрельным оружием, которого допустили в «Мидгард»? Неисправный автомат и десять патронов не сделают твоего друга непобедимым. Скорее, наоборот.

– То есть Фёдрыча убьют? – опечалился Санёк. Майор ему понравился.

– Новичков не убивают, – в очередной раз напомнил мастер знаний. – Игра их выкидывает. Абортирует, научно выражаясь. Однако, насколько мне известно, контролеру твой Фёдрыч понравился. Вот почему он дал новичку шанс – увидеть Игру. Без автомата твой Фёдрыч был бы убит прямо у входа. Потому что не знал правил. И был абсолютно уверен в своей силе, а это уже слабость, которая может стоить жизни. Когда начнется контрольное время и твоим товарищем займутся всерьез, его автомат будет бесполезен. Но всё же твой Фёдрыч увидит Игру. Этого достаточно.

– Но так же нечестно! – воскликнул Санёк. – Почему нам никто не рассказал эти чертовы правила?

– То есть как не рассказал? – удивился мастер. – А я что сейчас делаю?

– Но… – Санёк смутился.

– Хочешь сказать, почему не познакомили с правилами твоих партнеров? Так они сами не захотели. Это ведь не секрет. Зайди в трактир, поставь пива какому-нибудь игроку, и он тебе всё расскажет. А если бы вы скинулись и наняли проводника, он рассказал бы обязательно. Это входит в его обязанности. Если, конечно, это проводник, а не тот несчастный изгнанник, которого взял в спутники ваш третий.

Санёк понял, что речь идет о Гучко, но развивать тему не стал. Судьба банкира была ему безразлична. А вот Фёдрыч…

– Так что же получается, даже с автоматом у майора нет шансов пройти Игру?

– Ну почему же? – покачал головой мастер. – Шанс есть всегда. Например, твой майор поймет, что автомат ничего не решает…

– Но он же всё равно не знает правил!

– Как это не знает? Вам всем ясно сказали: надо продержаться три дня. Это главное правило. И его говорят всем. Но каждый второй новичок пропускает это мимо ушей, когда слышит о сокровищах ярла.

– А вот это уже я, кажется, прослушал, – заинтересовался Санёк.

– Даже и не думай, – строго произнес Дмитрий Гастингс Лысцов. – Сокровища ярла – это добыча, которую они взяли в походе. Правильнее сказать, награбили. И охраняет ее, считай, вся ярлова дружина, причем каждый ярлов хирдман в отдельности легко управится с двумя-тремя такими, как ты. Да, твой Фёдрыч может застрелить одного. Или двух, если остальные будут настолько тупыми, что не сообразят, откуда прилетела смерть. Но это – вряд ли. Обычно человек с огнестрельным оружием чувствует себя настолько крутым, что умелые парни с оружием холодным берут его за белы ручки раньше, чем он успевает схватиться за автомат. Вот почему автомат не является решающим аргументом на территории Игры. Вот почему Маленький Тролль Хенрик пропустил твоего товарища с огнестрельными оружием. Автомат даст ему выжить в первые пару дней, но потом станет его слабостью. Однако если твой Фёдрыч перешагнет через то, чему учился всю жизнь, через вбитые рефлексы, немаленький опыт… Если он окажется, как ты выразился, немерено крут, чтобы понять свое истинное положение, тогда у него тоже появится шанс, ведь Игра дает его всем. Но это маловероятно. Жизненный опыт – это такая куча дерьма, перешагнуть через которую практически невозможно. Так что считай, что твой товарищ, скорее всего, уже выкинут из Игры, ведь, если бы у него хватило ума эвакуироваться самому, он появился бы здесь, и я бы об этом знал.

Глава 23 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Викинги «бывшими» не бывают

Фёдрыч провел на хуторе два дня. Не сказать что в праздности, но без конструктивного плана. На третий у него родилась идея. И сформировалась цель. Простая, как мычание. Ограбить местного главаря.

Совесть майора не мучила. Какая, к зеленым мартышкам, совесть? Местным он ничего не должен. Наоборот, это ему должны. Чуть не грохнули на ровном месте. Голимый беспредел, как определил бы дружбан Юра. И вообще: Фёдрыч же не последнюю корову у крестьянской семьи отнять собирается, а реализовать старинную родовую формулу «грабь награбленное». А что? Действительно, по роду его, Никиты Федорова, именно так и выходит. Прадед в Гражданскую помещиков жег, дед, потомственный большевик, в Отечественную из Германии швейную машинку притаранил, отец с завода столько всего перетаскал в домашнюю мастерскую… И совестью не мучился. «Тащи с завода каждый гвоздь, ты здесь хозяин, а не гость!» Да и сам Фёдрыч немало чего привозил из «горячих точек». Что за война без трофеев? Тем более главарь местный, ярл этот, – чистый разбойник. Крашена рассказала: каждый год собирает банду и отправляется разбойничать. Отнять же у разбойника – дело благое. Тем более, часть добычи майор собирался пустить на благотворительность – отдать Крашене на самовыкуп. А викингов этих за одну только Крашену в расход пустить – самое справедливое деяние. Вот жила себе девушка. Милая, симпатичная, в кругу семьи… И вдруг наехала банда мерзавцев. Родственников убили, девушку захватили и продали в чужедальний край – для удовлетворения похоти двух подонков. Похищение, убийство, торговля людьми, групповое изнасилование… Прям Чечня какая-то. Если по закону, то все эти люди под расстрел должны пойти или, в отсутствие смертной казни, пожизненно зону топтать, а не в игрушки играться.

А в первую очередь привлечь в уголовной ответственности следует тех, кто эту Игру организовал. Но Фёдрыч был реалистом и понимал: организаторов хрен достанешь. Тут одной «игровой» территории не меньше тридцати квадратных километров, а если прибавить к этому оставшееся по ту сторону скал, да учесть количество и качество задействованного народа, да плюс полную автономию в смысле правопорядка, и даже ёжику становится понятно: «крыша» у организаторов на такой высоте, с которой можно запросто похлопать по плечу хоть премьера, хоть президента.

А если ну очень большие дяди, чтобы срубить бабла, построили и запустили кровавую карусель недетского масштаба, то у простого российского офицера есть два варианта: сдохнуть по-глупому или выжить и вырвать свой кусочек мясного пирога из волчих челюстей. Желательно – вместе с клыками.

В те времена, когда Никита Федоров был лейтенантом, он мыслил бы иначе. Он бы реально вложился в то, чтобы заставить ответить тех, кто организовал Игру, в которой милую и добрую девушку Крашену можно было вот так запросто обратить в бесправную рабыню. Лейтенант Федоров верил в силу добра.

Капитан Федоров в общее для всех добро не верил. Потому что знал: добра мало. На всех точно не хватит. Но капитан Федоров всё же попытался бы вытащить Крашену из этого мира в такой, где она не будет рабыней. То есть в свой собственный.

А вот майор Федоров уже знал, что мира без рабов не существует. В любом мире прав тот, кто силен. И это круто. А круче всего вновь и вновь убеждаться: да, ты сильнее! Вот это – кайф. А Крашена, это так… Солёненький грибок к стопке водки. Грибок же – он всегда грибок. Ам – и нету. В любом мире. Поэтому майор Федоров не станет вынимать Крашену из Игры, в которой она, насколько мог понять Фёдрыч, жила с рождения. Но поскольку эта женщина сделала ему приятное, то Фёдрыч тоже сделает ей подарок. Если, конечно, его замысел удастся.

Решение было принято, и Фёдрыч приступил к реализации задуманного: двинулся к поселку.

В сам поселок майор соваться не стал. Отыскал подходящую снайперскую позицию, занял ее и добрых три часа изучал жизнь местных «игроков» в естественной среде.

Местный населенный пункт ни занимаемой площадью, ни сооружениями Фёдрыча не впечатлил. В таком живописном месте можно было бы и получше построиться. Впрочем, не его дело.

Центром прибрежного селения были два больших дома: один, надо полагать, для местного руководства, другой – явно технического назначения. Как впоследствии выяснилось, это был корабельный сарай.

Вокруг приземистых «административных зданий» с заросшими травой крышами, теснилось десятка три – поменьше: жилые постройки, склады, помещения для скота и пр. Выбор места для заселения Фёдрычу тоже был понятен. Всё определила пусть маленькая, но удобная гавань, лучшее место на берегу которой и заняла «администрация». Но места хватило и на дюжину небольших суденышек для народа попроще, и на распяленные вдоль побережья сети, и на действующую мастерскую по рыбообработке, в которой аборигены коптили, вялили, солили улов. Была тут даже своя «промышленность»: этакая мини-судоверфь открытого типа, на которой четверо мужиков ладили основу кораблика где-то пятиметровой длины.

По примерной оценке Фёдрыча в поселке сейчас обитало человек пятьдесят, не считая детей, с дюжину коих в данный момент шарились по литорали[2], собирая замешкавшуюся живность.

Квартировали аборигены в полной беспечности: вокруг селения не было даже условного забора. Ни караулов, ни часовых, ни даже самого захудалого наблюдателя. Заходи кто хочет и откуда хочет: две большие тропы и еще с десяток тропок поменьше спускались к поселку с зеленых склонов. Впрочем, кое-какая «прослойка» между внешним миром и селением была. Чуть поодаль, на большом лугу, отделенном от поселка скальной грядой, паслось немаленькое коровье стадо, которое контролировали два человека и четыре собаки. Еще дальше и метров на сто повыше кушала травку овечья отара. При ней – один человек и три собаки.

Собаки – это неприятно. Но их можно обмануть. Пастухов обмануть труднее. Повоевав в горах, майор научился принимать всерьез тамошних чабанов. Наблюдательные, черти. Всё, блин, видят, каждый след читают. Аборигены – они такие. Вот почему на ногах у майора нынче не классные ботинки с фирменными отпечатками, на каждом из которых крупными буквами написано «Здесь был чужак», а местные кожаные чуни.

Нет, мимо пастухов и собачек скрытно точно не пройти. Но это и ни к чему. Кто мешает зайти с другой стороны, где визуально – никого. Вон та тропка – оптимальный маршрут, а вот те три дерева – еще одна отличная позиция для снайпера. Или для человека, который хочет всё видеть, оставаясь невидимым сам.

При необходимости можно и в поселок проникнуть незаметно, используя как естественное прикрытие разросшийся кустарник. А уж в самом поселке прикрытий столько, что просто глаза разбегаются. Строения возведены где попало. Плюс ограды, заборы, штабели дров… Главное: хорошенько запомнить, как тут все расположено. И придумать, как заблокировать собачек, чтобы не растявкались на чужака. Но и это – дело нехитрое. Вряд ли местных псов приучали не брать хавчик из чужих рук. А для сторожевого пса, кто кормит, тот и свой.

План, на который уповал Фёдрыч, был дерзок, но вполне реалистичен.

Кто такой этот ярл? Главный местный бандит. Ключевое слово «местный». Здесь его логово. Здесь все от него зависят и никто не дерзнет покуситься. Здесь он чувствует себя в силе и в полной безопасности. Следовательно, никаких особых мер по защите общака предпринято не будет. Так в девяностые крутая братва не трудилась закрывать свои дорогие тачки. Даже на всю голову отмороженные не рискнули бы их угнать. Ну угонишь, а дальше что? Куда с ней потом?

А у Фёдрыча было куда. Он в этой игре – человек временный.

Схватил – и убежал. Пока главный местный бандос осознает пропажу, пока наладит погоню, пока отыщет след похитителя… Фёдрыча уже и след простыл. Главное – чтобы сразу не накрыли. Но это уже вопрос техники. И тут майор Федоров – корифей, потому что с лейтенантских времен обучен правилу: проникнуть на объект и выполнить задачу, как правило, легче, чем уйти в целости. А поэтому именно этой части плана и следует уделить максимум внимания. Ничего. Фёдрыч справится. Судя по братьям-хуторянам, уровень здешних парней существенно уступает не только боевикам, прошедшим ЦРУшную подготовку, но даже обычным душманам-головорезам. Главное, приготовиться к сюрпризам, которые, как знал Фёдрыч, обязательно преподнесет реальная обстановка.

Обстановка – она такая. Гладко было на бумаге… Зато и у Фёдрыча был такой опыт «действия по обстановке» – другому на три жизни хватит. Это ведь любимая формула начальства, не желающего ни ответственность принять, ни признать свою некомпетентность. Так что майор спецназа практически всегда действовал именно по обстановке. Не теряя бдительности.

Так что, возвращаясь на хутор, следы тележных колес на дороге майор заметил вовремя.

Когда майор уходил, следов на дороге не было.

Вывод: у Крашены гости. И гости эти сейчас – на хуторе, потому что следы – в одну сторону.

Осторожность способствует продлению жизни. Скрытность – основа ее. Так что майор не ворвался во двор с радостным: «А вот и я!» – а подкрался тихонько и произвел рекогносцировку.

Повозка стояла во дворе. Неуклюжая деревянная коробка на двух здоровенных колесах. У поилки – распряженная кобылка, мелкая, мохнатая, большеголовая.

Во дворе – никого. Кроме собачки.

Собачка Фёдрыча знала и помалкивала. Зато лошадка подняла голову и громко фыркнула. От повозки тянуло рыбьим духом.

Фёдрыч аккуратно, вдоль стены амбара, подобрался к дому. Заглянул в узкое оконце…

Так, имеется мужик. Бородатый, волосатый. Местный, надо полагать. Количество – одна штука. Крашены с позиции Фёдрыча не видно, зато слышно. Разговор типа: «хорошая нынче погода…» Спокойный, то есть. Содержания Фёдрыч понять не мог, поскольку языка местного не разумел. Но мужской голос только один. Это радует.

Дальнейшие действия?

Войти и обозначиться? Но – кем? Каликой перехожим? Гостем из будущего? Старинным приятелем братьев-хуторян?

А если мужик начнет задавать всякие неприятные вопросы? Кто? Откуда? С какой целью прибыл? А если заподозрит неладное или по славному местному обычаю захочет прибрать к рукам имущество чужака?

Легализоваться Фёдрыч не собирался. Успех его плана во многом зависел от неожиданности. Следовательно, любая утекшая информация играет против Фёдрыча. Вывод: если гость узнает о существовании майора, гостя придется убирать. А это не есть гуд. Людей убивать вообще нехорошо. А тут еще особенности местного общества: наверняка родственникам известно, куда подался бородатый дядя. Поехал и не вернулся. От хутора до поселка – рукой подать. Пошлют кого попроворней… А дядюшки-то на хуторе и нету. Да еще и братья-разбойники куда-то подевались.

Вывод. Действовать активно – только в самом крайнем случае. А пока сидеть на попе ровно и надеяться, что Крашена как-нибудь выкрутится.

Чтобы не маячить во дворе (не ровен час – еще кто-то заявится), майор забрался в амбар. Наверх, где сено хранилось. Там и окошко имелось. Маленькое, с кулак, но удобное. Весь двор просматривается и большой кусок дороги.

Ждать пришлось недолго. Во дворе появилась Крашена. По естественным надобностям вышла. На обратном пути Фёдрыч ее тихонько окликнул…

– …Дядька это, – сообщила Крашена. – Рыбку соленую привез. Сидит, ждет племянников.

– Соскучился?

– Не-а. Мёду хочет. За рыбу.

– А есть мёд?

– Есть, но не дам! – решительно заявила Крашена. – Самим нужен. Ты как, бортничаешь?

– В смысле? – не понял Фёдрыч.

– Мед пчелиный брать умеешь?

– У тебя есть пасека?

– Пасека? – теперь уже не поняла Крашена.

Оказалось, местные пчел не разводят, а мед отбирают у диких пчёл, прямо из дупла, которое и называется бортью.

– Долго он сидеть будет? – задал Фёдрыч более насущный вопрос.

– Я сказала ему: господа надолго ушли. Может, и до завтра не вернутся. Вот и хорошо, говорит. К ночи не придут, я с тобой лягу.

– Вот паскуда, – процедил майор. – Я его пришибу, козла!

– Ты с ним осторожней, – предупредила Крашена. – Он – не то что мои были. В вики ходил с отцом нынешнего ярла. Рассказывал о том много. Страшный человек. Железом володеет.

– Ну так я его свинцом попотчую… – посулил Фёдрыч. – Ты иди, детка. Иди в дом. А я подумаю, как его наружу выманить да подальше в лес увести, чтоб труп на тебя не повесили.

– Повесили труп? Как это? – Крашена испугалась.

– Если я его убью здесь, могут подумать, что это – ты.

– Не подумают. – Крашена мотнула головой. – Чтоб женщина убила Свейна Корягу? Хотя… Если он со мной ляжет, я ему, пожалуй, смогу горло перехватить…

– С тобой он не ляжет! – отрезал майор. – В землю он ляжет.

– Ты его не замай лучше! – еще больше встревожилась Крашена. – Воин он. Не гляди, что немолод, – крепости в нем на троих хватит.

– Как с ним управиться – это уже мое дело, – сказал Фёдрыч. – Возвращайся назад, пока этот твой Свейн чего лишнего не подумал. И пивом его угости. Да побольше. Надо, чтоб он из дома вышел.

– Куда больше! И так уже целую корчагу выхлебал! – сердито проговорила Крашена. – И рыбы нашей, той, что привез, сожрал – другому на седмицу хватит.

– Ладно, ладно. Рыба эта ему впрок не пойдет. Обещаю. Ты скажи лучше – волки у вас в лесу есть?

– Есть, как не быть. Но ты не бойся. Летом они не тронут.

– Я не боюсь. А могут, скажем, волки дядьку покойничков твоих сожрать? Поверят в такое?

– Даже зимой не поверят, – замотала головой женщина. – У него в доме бирючья шкура висит. Вот такенная! – Крашена развела руки на сажень. – Ножом зарезал!

– А как насчет медведей? Водятся здесь мишки?

– Есть один, – ответила Крашена. – Вон там, – неопределенный жест в западном направлении, – берлога его. – Но мы туда не ходим. Он нас не трогает, а мы – его. Ярл не велел. Хочет сам взять.

– Угу. Там, значит? Вот и ладушки. Иди в дом, детка.

План родился сам собой. Едва Крашена вошла в дом, майор устремился к лошадке. На очередной фырк и демонстрацию желтых зубов отреагировал добрым словом и прихваченной загодя морковкой.

Теперь – отмотать повод и быстренько на выход. И проследить, чтобы повод по земле волочился. И на следок его не наступить случайно и не испортить картинку «пошла кобылка погулять». В отсталых обществах, как слыхал Фёдрыч, к конокрадам относятся отвратительно. Бьют. Причем – до смерти.

Как только оказались вне видимости, Фёдрыч вскарабкался на кобылку. Без привычной оснастки – неудобно, но размер – помог. Лошадка – на полметра ниже тех, на которых езживал Фёдрыч.

А вот и подходящая лесная тропка. В западном направлении. Торопиться не будем. От торопливости можно и веткой по лицу схлопотать…

Отъехав километра на два и как следует прочувствовав все прелести езды охлюпкой, Фёдрыч спешился, привязал кобылку и поспешил обратно.

Успел как раз к появлению клиента.

Точно, Коряга. Приземистый, кряжистый, пузатый. Человек-пень. Вышел, потянулся, рассупонился, пустил струю… Вот же тварь некультурная, даже от крыльца не отошел! Зато мы вам, батенька, сюрприз! Вот она была и нету, кобылка-то ваша!

Ну до чего обстоятельный мужик. Закончил дело, заправился – и в дом. Узнавать, не отпустила ли Крашена четвероногое транспортное средство.

Вышли уже вдвоем. Дядька тщательно обследовал место преступления, увидел рядом с отпечатками копыт след отпущенного повода – и заметно успокоился. Тоже правильно. Наступит животное на этот самый повод (а такое случится обязательно) и остановится. Естественный ножной тормоз.

Дядька махнул Крашене: мол, свободна, – и почапал по лошадкину следу. Фёдрыч – за ним.

По пути оценил противника: хорош. Ходит по лесу мягко, быстро и аккуратно. Вроде и прятаться ему не от кого, а всё равно даже веточкой не хрустнет. Привычка, надо думать. У Фёдрыча – такая же. Это особым сортом жизни вырабатывается. У тех, кто выжил.

Оружие у дядьки простецкое. Ножик на поясе, полуметровый тесак – в чехле. Вообще-то Фёдрыч старался дядьку особо не разглядывать. Такой кадр чужой недобрый взгляд запросто почуять может. И отреагировать непредсказуемо. Наличие огнестрельного оружия – это еще не гарантия превосходства. Здешнего леса Фёдрыч не знает. В отличие от бывшего разбойника-викинга. Знаток местности с качественными боевыми навыками – серьезный противник. Запутает след, устроит засаду – да и рубанет своим тесаком так, что мало не покажется.

А вот и кобылка! Ишь как обрадовался герой-разбойник! Бегом бросился… И вдруг застыл в напряжении. Всего на миг. А потом – шасть за дерево. Враз из виду пропал.

«М-да, – подумал Фёдрыч. – Накосячил я».

Надо было в кустах повод запутать, а майор его – привязал!

Осознав ошибку, майор, тем не менее, не расстроился. Скорее, наоборот. Охота – любимейшее развлечение мужчины. Охота на человека – высшая форма этого развлечения. А уж охота на вооруженного и опасного человека, который вдобавок знает, что на него охотятся, иными словами охота на охотника, – высочайшее наслаждение. Во всяком случае – для Фёдрыча. Именно в такие минуты отставной майор Никита Федоров и жил по-настоящему. И сам процесс охоты куда важнее, чем видео победителя с водруженной на тушу побежденного ножищей.

Фёдрыч затаился за обросшим лохмами лишайника камнем. Торопиться некуда. Время – на его стороне. Это ведь не его лошадка привязана к кустам. Следовательно, не ему ее отвязывать. Так пусть лошадка еще немного поработает приманкой…

Майор недооценил толстяка.

И понял свою ошибку, когда стрелять уже было поздно.

Будь у Фёдрыча пистолет, он бы, наверное, успел. И то не факт. Слава Богу, он учуял опасность (в прямом смысле – по запаху) и начал оборачиваться…

…Железный тесак обрушился на голову стоявшего на колене Фёдрыча и развалил бы эту голову напополам, если бы майор на чистом рефлексе не ушел из-под удара кувырком. Да так удачно, что между ним и дядькой оказался камень, давший майору полсекунды. А больше и не требовалось. Майор умел стрелять с переката. Не то чтобы очень метко (попробуйте-ка сами – после кувырка), но полуростовую мишень с десяти метров поражал. Бывший викинг Свейн Коряга находился куда ближе…

Автомат бабахнул – и Свейн исчез.

Попал или нет?

Передернув затвор и непрерывно контролируя местность, Фёдрыч поднялся на ноги и очень осторожно, соблюдая правильную дистанцию, обошел валун.

Свейна за валуном не было. Зато на самом камне обнаружилась кровь. Значит, ранил. Но насколько серьезно?

То, что бывший викинг ушел на своих ногах, ни о чем не говорило. Бывало, люди и со смертельными ранами бегом бегали. Это от человека зависит. От силы воли. Плюс – боевая обстановка. Майор сам однажды с простреленной ногой почти километр пробежал. А потом, уже после операции, две недели заново ходить учился.

И куда же ты удрал, болезный? А, вот куда!

Фёдрыч рванулся по оставленному толстяком следу… И вдруг след пропал. Ни в зарослях, ни на траве – ничего…

И это была уже ошибка старины Свейна, потому что майор, который только что пер, не особо оглядываясь по сторонам, вмиг насторожился…

И тут же – шорох в кустарнике справа… Фёдрыч выстрелил на звук… И едва не проворонил новую атаку.

Свейн Коряга кинулся на майора из-за дерева, за которым ну просто никак не мог укрываться, потому что был раза в два шире.

Пуля калибра 7.62 ударила толстяка в правую сторону груди, но даже не приостановила. Вторая пуля – в живот, третья, практически в упор, – в правое плечо бывшего викинга. Четвертый раз выстрелить Фёдрыч не успел. Успел только затвор передернуть – и тесак Свейна сшиб Фёдрыча с ног. Но последний выстрел спас майору жизнь. Удар тесака, направленный на шею Фёдрыча и с большой долей вероятности оставивший бы майора без головы, пришелся плашмя и по уху.

Хар-роший удар. Три пули из «калаша» не сбили с ног толстяка Свейна, зато один-единственный удар большой железяки отправил майора в нокдаун.

Фёдрыч, настоящий боевой офицер, даже оглушенный, в падении, оружия всё равно не выпустил. И выстрелил в четвертый раз, почти наугад, в мутное качающееся пятно. Передернул – и снова нажал на спуск. И еще раз. И еще… И тут в глазах наконец прояснилось, и майор увидел толстяка. Бывший викинг лежал в трех шагах. Лицом – в землю. Тесак – в левой руке. Мертвый. А последние три пули Фёдрыч послал в куст можжевельника. И это было очень обидно, потому что это были именно последние пули.

Глава 24 Торговля оружием на закрытой территории Игровой зоны «Мидгард»

Санёк некоторое время мялся у входа, поскольку не знал: есть ли кто-нибудь в лавке в столь позднее время. Может, лучше завтра утром прийти?

– Заходи, новичок, не стесняйся! – окликнули Санька изнутри.

И он вошел.

В лавке было темновато, что неудивительно, поскольку ночь на дворе. Однако – неожиданно просторно. И полно всякого оружия. И в том, что касается предназначения всех этих острых и тупых предметов, Санёк уже более-менее соображал. Проблемы могли возникнуть только с качеством. В сплавах, ковках и прочих кузнечных тонкостях Санёк по-прежнему не шарил. Зато у него снова появились деньги. Мастер оружия Скаур выдал ему девяносто единиц – процент от выигрышей тех, кто на арене поставил на Санька. Так он сказал, Мертвый Дед, и Санёк не стал выяснять, правда ли это. Взял, поблагодарил, и всё. Теперь, вместе с той мелочью, что осталась после оплаты обучения, у Санька имелось девяносто две монеты. Много это или мало?

Санёк взял со стойки меч. С виду – самый простой. Но размер – как раз под Санькину руку: и длина, и рукоять. А вес даже меньше, чем Санёк ожидал. И баланс неплохой…

– Сколько такой стоит?

– Тысяча сто единиц, – ответил хозяин лавки, пузатый бородач с большой лысиной и собранными сзади в пучок седыми волосами. – С ножнами – тысяча двести. С ножнами и боевым поясом – тысяча триста шестьдесят. Но за три предмета – десятипроцентная скидка, так что пояс тебе обойдется всего в двадцать четыре единички. А пояс на кошель я тебе бесплатно подарю. Бонус.

Санёк вздохнул и вернул меч на место.

– Это недорого, – заметил торговец. – Даже на Свободе, на Свободной территории то есть, дешевле поискать придется. Ладно, тебе как новичку – двенадцать процентов скидки! Больше не могу. Себе в убыток! Дешевле точно ни у кого не найдешь!

Санёк покачал головой.

– Не веришь мне? – Торговец недобро прищурился.

– Верю. Только денег таких у меня нет.

– Нет денег – зачем пришел? – проворчал хозяин лавки. – Тут тебе не музей.

– Так сами позвали! – парировал Санёк.

– Тоже верно, – согласился торговец, подобрев. – Совсем денег нет или что-то все же стучит в кармашках?

– Стучит, – честно ответил Санёк. – Девяносто единиц. Но мне еще жить надо…

– Девяносто… – Хозяин лавки внимательно оглядел Санька, задумался…

– По оружию, – сказал он наконец, – я тебе на выбор могу предложить либо секирку, это в полтинник уложимся, либо легкое копье. Это в районе сороковки. Нож у тебя и так хороший. Я бы такой за сотню взял, но… – тут хозяин лавки усмехнулся, – ты не продавай. Он дороже стоит и тебе пригодится. Фляга в зоне нужна, но это мелочь. За пятерку отдам. Плащ шерстяной, с капюшоном… Нет, лучше кожаный. Лето сейчас, не замерзнешь. Это двадцатка. Кремень с кресалом, снасть рыбацкая, иголка с ниткой… Тоже нужная вещь. Штаны там зашить или дырку в мясе… Еще – бальзам заживляющий. Отличная вещь! Антибиотик и анестезия – в одном флаконе. И контролер пропустит – гарантирую. Бальзам – десятка. Всю мелочь я тебе еще за десятку отдам. И сумку – в придачу. Еще деньги тебе тамошние нужны. Могу разменять по курсу. Еще двадцатка. Кошелек – в подарок…

– Остановитесь! – воскликнул Санёк. – У меня – всего девяносто единиц!

– Ну так столько и получилось! – заявил торговец. – Всего на круг – сто пять, скидка – десять, а нет, я тебе двенадцать обещал. То есть – девяносто две с половинкой. Половинку я тебе прощу, а две единички… Неужели у тебя парочки не завалялось? – Хитрющий взгляд хозяина лавки будто считал все мысли Санька. Вернее, содержимое его карманов.

«Он что, телепат?» – подумал Санёк. Но вслух сказал:

– Мне еще за ночлег заплатить надо. И поесть что-нибудь.

– Это вообще не вопрос! – парировал торговец. – Вот! – На прилавок шлепнулся кожаный жетон с выжженной единичкой. – Фрама знаешь? Отдашь ему. Это одна ночевка с кормежкой. Плюс одеяло бесплатно. Пошли копье тебе выбирать…

Через полчаса, начисто лишившись местной валюты (монеты Игровой зоны здесь, на территории, хождения не имели), зато с копьем, бурым плащом из толстой кожи и такой же бурой кожаной сумкой, полной всяких полезных девайсов, Санёк покинул лавку.

Перед уходом, решившись, поинтересовался:

– Скажите честно, сколько я переплатил?

– Единичек пять мог бы выторговать, – не моргнув глазом, ответил хозяин. – Но тогда б я тебе гостиницу не оплатил. Я ж не разбойник какой-нибудь, вижу, кто передо мной.

– А как вы узнали, сколько у меня денег?

– Опыт! – подмигнул торговец. – Заходи еще, малый. Меня Хмель зовут. Постоянным клиентам – пятнадцатипроцентная скидка.

– Рад бы, – ответил Санёк, – только денег больше нет, сами знаете.

– Сейчас нет, потом – будут, – уверенно произнес Хмель. – Ты, вижу, парнишка правильный. Такие у нас приживаются. Удачной игры!

Глава 25 Закрытая территория зоны «Мидгард». Врата перехода

Точно сказать Юрий Игоревич не мог, но выпито было много. Берсерк, к примеру, приговорил не меньше ведра. Самый разгон был, когда какой-то мужик пузатый поспорил с Берсерком, что выпьет в один присест столько же, сколько и Берсерк. Все сразу заорали: «Договор свят!» – а потом Берсерку поднесли большущий рог, в который вошло литра где-то четыре. Берсерк вскинул рог к потолку (в его лапе он выглядел не таким уж большим), гаркнул: «Тебе, Молотобоец!» – и перелил пиво себе к глотку, не пролив и капли, что особенно впечатлило Гучко. Пузатый мужик, возможно, тоже осилил бы рог. Но решил выпендриться и повторил манеру Берсерка: запрокинул голову и пустил пенный напиток водопадом, вернее, пивопадом в пасть. Зря. Где-то в середине процесса пузатый поперхнулся, закашлялся и оросил ценным напитком себя и окрестности. Этак литра на полтора оросил.

И спор продул, и много обидных слов выслушал от окружающих.

Тут Гучко пришлось покинуть общество, чтобы отлить. Снаружи его поймал лысый проводник, который подряжался вести их в Игровую зону за три сотни, и начал втирать, что, мол, не стоит с Берсерком в Игру идти, потому что Берсерк – он Берсерк и есть, а контракт с Гучко ему нужен для того, чтоб в Игру войти, потому что сам он …

Юрий Игоревич слушал, слушал… Да так ничего и не понял, потому что осоловел от выпитого, а лысый талдычил непонятными словами и с каким-то чудным акцентом, будто и не русский.

– Ты, часом, не прибалт? – поинтересовался банкир.

– Нет, я из Пензы, – удивленно ответил наемник.

– Ну так чё ты меня учишь, деревня! – пренебрежительно бросил Гучко и вернулся в кабак, где ему тут же налили кружку: проигравший пузан проставлялся.

Вторую кружку банкиру налил уже Берсерк, который вдруг принялся нахваливать паренька, который сегодня на Арене дрался. Гучко не сдержался, похвастался: мол, это я его сюда привел. Проплатил тур, конкретно. И от проснувшейся вдруг немереной доброты (у Гучко на последней стадии нажора такое бывало) предложил:

– Слышь, братан! Давай его с собой возьмем!

Но то ли с дикцией у Юрия Игоревича к этому времени были проблемы, то ли Берсерку было поровну, что говорит его «работодатель», но на щедрое предложение Гучко гигант не отреагировал.

А повторять предложение банкир не стал. Потому что отрубился.

Праздник закончился две ночи спустя. Так что неудивительно, что одного только утреннего солнца оказалось недостаточно, чтобы приукрасить оплывшее после попойки лицо Юрия Игоревича. С трудом разлепив глаза, он с завистью уставился на Берсерка, который уж точно похмельем не мучился, потому что бодренько наворачивал баранью ногу, запивая ее всё тем же пивом… А пиво, которое до сих пор обитало у Гучко в желудке, настойчиво просилось наружу…

– Эй, эй! Ты что творишь, Свин! – воскликнул Берсерк, отбросил баранью ногу, вскочил и, ухватив Гучко за шкирку, с удивительной легкостью переместил многопудовую тушу банкира с кровати в окно. Так что блевал Юрий Игоревич уже высунутый по пояс и с трехметровой высоты. Под злобный мат едва не угодившего под зловонный поток прохожего. Прохожий, впрочем, тут же заткнулся и поспешил восвояси, разглядев, кто именно не дает Гучко вывалиться из окна.

Облегчивший желудок банкир со стоном распрямился и сунулся было к столу: освежиться пивком… Но был перехвачен, приперт к стене и вразумлен:

– С тебя хватит, Свин. Сегодня в Игру идем.

– Мне бы поправиться… – сдавленно прохрипел Гучко.

– Пасть открой! – потребовал Берсерк, после чего последовательно во рту, горле, глотке и внутренностях банкира вспыхнул пожар.

Что и как влил в него наемник, Гучко даже не зафиксировал. Целую вечность банкир провел на полу, корчась и перхая, а когда пришел в себя, так даже и не поверил, что живой и зубы на месте.

– Да-а… – скептически пробасил возвышавшийся над банкиром Берсерк. – Много в тебе говна, Свин. Если всё выжечь, от тебя, может, и не останется ничего. Хорош валяться. Встал и пошел завтракать. Игра ждать не будет.

И Гучко, к немалому своему изумлению, поднялся и пошел завтракать. Причем – с удовольствием. От вчерашнего перебора – ни следа. Бодрость в организме необычайная. И аппетит отменный.

Однако особо обжираться Берсерк банкиру не позволил. Как только доглодал кость и выхлебал пиво, тут же скомандовал:

– Подъем жопы, Свин! Выходим!

Столь неуважительное обращение банкир проигнорировал, продолжая жрать. Но – недолго.

Пинок вынес из-под задницы Гучко табурет, и плюхнувшийся на пол банкир выпучил глаза, подавившись куском курятины. Но не помер, потому что мощный хлопок по спине вышиб из организма Юрия Игоревича и курятину, и остаток воздуха, а рывок вверх – привел в вертикальное положение.

– С этой минуты так: я говорю – ты делаешь! – прорычал Берсерк банкиру в лицо. – Будешь лениться – вот!

На костяшках у Берсерка были вытатуированы руны, смысл которых был Гучко неведом. Однако сам кулак и без знания рун был весьма красноречив, так что банкир принялся собираться в дорогу со всей доступной ему скоростью.

Потом они еще полчаса бежали куда-то сначала к скалам, потом – вдоль скал… И лишь для того, чтобы в конце пути Берсерк скинул наземь плащ, улегся на него и, заявив: «Ждем», задремал.

Гучко уселся прямо на траву и просидел так минут десять, размышляя о жизни и считая кружившихся в небе ворон, а потом углядел двигавшуюся по тропе процессию: величественного всадника на вороном коне и еще парочку – на мелких неказистых клячах.

– Едут, едут! – сообщил он Берсерку. – Просыпайся!

Великан приоткрыл один глаз.

– Не суетись под клиентом, Свин, – буркнул он. – Впереди вечность.

Всадники приблизились. Первый – на замечательном, хоть сейчас на выставку, вороном, двое других – на низеньких невзрачных лохматых лошадках. Первый, бородатый важный старик, надо думать главный. На конях-коротышках – некрасивая баба средних лет и уже знакомый Гучко по трактиру лысый, сначала набивавшийся Гучко в проводники, а потом агитировавший против Берсерка. Левый глаз лысого обрамлял фингал.

Все трое поздоровались. С Берсерком. Юрия Игоревича будто не существовало.

Берсерк открыл глаза, буркнул что-то вроде «Хайе».

– Придется немного подождать, – извиняющимся тоном произнес всадник на вороном, обращаясь опять-таки к Берсерку. – У них – приоритет.

Наемник чуть заметно кивнул и снова закрыл глаза. Всадники поехали дальше и скрылись за поворотом.

От нечего делать Юрий Игоревич продолжил изучать окрестности. Хотя изучать было не особо чего. Небольшая, прорезанная мелкой речушкой долина внизу и поселок. Вокруг долины – замкнутое кольцо скал. Однако, если прикинуть – неслабый островок застолбили организаторы. Только эта «закрытая территория» – гектаров сто. А городишко, в который они прибыли, – раза в три больше. А еще Игровые зоны, тоже наверняка немаленькие. По природе похоже на Карелию. Или «финку». Но где в Карелии можно отхватить такой кусище, Гучко не представлял. Так что скорее всего – «финка». Или, может, Норвегия? Но если Норвегия, так это даже представить невозможно, какие деньжищи участвуют. Если прикинуть…

Но додумать мысль Юрий Игоревич не успел. Вернулся мужик на вороном.

– Следуй за мной, непрощенный Воин Силы.

И Берсерк вдруг оказался на ногах.

Только что дремал, развалившись, – и уже возвышается, растопырив локти в характерной доминирующей позе. Впрочем, возвышался он только над Гучко. Мужик-то на коне сидел.

Встал – и сразу, к Гучко:

– Что застыл? Замерз? Вперед!

И они двинулись дальше. Но недалеко. За скалу. Там, кстати, имелась скамеечка, на которую Гучко с удовольствием и плюхнулся.

– Встать! – рявкнул Берсерк так, что банкир вскочил и встал по стойке смирно. Это армейские рефлексы сработали некстати. Или – кстати, потому что кулакам гиганта у Гучко в роте аналогов не было.

– Инструктаж я опускаю? – предположил седовласый всадник.

– Эвакуатор ему выдай, Хенрик.

– А тебе?

– А я, Хенрик, возвращаться не собираюсь.

– Ну да, я и забыл, что твой «эвакуатор» – сам…

– Язычок придержи, Тролль! – перебил Берсерк. – А то ведь я могу и забыть, что мы когда-то одним щитом прикрывались.

– Шуток не понимаешь? – ничуть не испугавшись, поинтересовался седовласый всадник.

– Не на эту тему. Делом займись, привратник. Мы на праздник спешим.

– Как скажешь. Эй, новичок! – обратился он к Юрию Игоревичу. – Отговаривать я тебя не буду – ты – мальчик взрослый, к тому же договор заключил, так что могу лишь выразить мои соболезнования.

– В связи с чем? – насторожился Гучко, но Хенрик Тролль вопрос проигнорировал.

– Держи, – сказал он. – Это называется – эвакуатор. Принцип простой: вешаешь на шею и не теряешь. Когда захочешь обратно, снимаешь с шеи и глядишь в большую дырку на солнце.

– А что будет? – захотел уточнить Юрий Игоревич.

– Вылетишь из Игры и окажешься здесь. Вместе со всем, что на тебе будет.

– А если солнца не видно?

Всадник усмехнулся:

– Традиционный вопрос. Тогда ты попал. Но поскольку новичок, то не радикально. Как только тебя начнут убивать, сработает биологический эвакуатор, ну тебе о нем уже говорили, и перенесет твою тушку на Свободную территорию. Дальше тебе объяснят. Вопросы есть?

– Есть. Как это всё работает?

– А тебе – какая разница, новичок? – Вороной Хенрика презрительно фыркнул Гучко в лицо, да так, что Юрий Игоревич даже отшатнулся. – Ты, новичок, всё равно не поймешь. Берсерк, забирай своего подопечного, и валите, пока я не передумал! – Лицо у всадника внезапно утратило благодушие, зато обрело некое мистическое сходство с рубленой физиономией Берсерка.

У Гучко было полно вопросов, но задать их ему не позволили.

Берсерк взял Юрия Игоревича за плечико, развернул на сто восемьдесят:

– Вперед, новичок! – И точным посылом, будто мяч, заслал Гучко в открывшуюся в скалах дыру.

И силища у Берсерка оказалась такая, что Гучко, будто ребенок, которого толкнули, просеменил ногами метра два и ухнул в пропасть, не удержавшись от вопля…

Санёк наблюдал за своим бывшим партнером и его спутником издали. Подойти не то чтобы не рискнул – не захотел. Ни малейшего желания общаться с банкиром у него не было. А спутник его и вовсе не вызывал доверия. Вот уж громила, так громила. И меч у него – метр с хвостиком, а вид – бывалый-пребывалый. Санёк против такого – как молоденький пинчер против мастифа. Карликовый пинчер.

«Банкир – он и есть банкир», – подумал Санёк. Везде им самое лучшее. Вот и здесь…

А если Гучко придет в голову натравить громилу на Санька?

Усилием воли он отогнал недобрые мысли. Как там Фёдрыч говорил? Проблемы решаем по мере возникновения. В конце концов, бегает Санёк наверняка быстрее, чем эта человекообразная башня.

Гучко и гигант расположились метрах в тридцати от места, где появлялась дыра, в которую канул Фёдрыч.

Со своей позиции Санёк видел и банкира со спутником, и само место входа, помеченное знакомым уже граффити и садовой скамейкой. По каким-то непонятным причинам банкир с громилой до скамейки не дошли, а расположились на отдых прямо на травке.

Они так и остались отдыхать на травке, когда мимо проследовал Маленький Тролль Хенрик на своем черном красавце, а с ним еще два всадника на лохматых пони.

Остановились у скамейки. Хенрик махнул рукой, и в скале образовалась черная дыра. В эту дыру преспокойно въехали его спутники и дыра закрылась.

Ух ты! Граффити-то изменилось. Санёк прищурился… Вместо знакомого: «Welcome to the Tutorium», «Вход в чистилище. Добро пожаловать, детки!» появилась другая:

«Welcome to the Miðgarðr».

А пониже: «Красотка Хель хочет тебя, игрок!»

Удивительно… Хотя – не очень. Если здесь могут так замаскировать дверь, что она начисто сливается со скалами, то переменную надпись сделать – вообще не проблема. Маленький экранчик, на котором…

О! Гучко со здоровяком двинулись к цели…

Когда они ушли: сначала – банкир, потом его громадный спутник, Санёк из укрытия не вылез. Решил выждать еще минут десять. Пусть отойдут подальше. Как-то не хотелось ему встретиться с этими двумя на той стороне.

Насколько Санёк понял из объяснений мастеров, по ту сторону врат, в Игровой зоне, главный закон – кто силен, тот и прав. Самого банкира теперь, после обучающего курса, Санёк не опасался. Но его спутник таких, как Санёк, на завтрак по десять штук кушает. Кстати, о завтраке. Что-то есть захотелось…

Санёк полез в сумку, извлек сухарь, вгрызся… И обнаружил, что его укрытие – больше не укрытие. Его засекли. Привратный контролер Маленький Тролль Хенрик поманил его пальчиком.

– Что шхеришься, малыш? Не завтракал?

– Так когда это было… – дипломатично ответил Санёк.

Хенриков вороной сунулся атласной мордой, и Санёк машинально отдал ему остаток сухаря.

– Убери свою нахальную морду, Гульфакси! – прикрикнул на вороного Маленький Тролль. – А ты удачно попал, малыш. Я как раз собрался перекусить. Разделишь со стариком скромную трапезу?

– Как обучение? – спросил контролер-привратник, протягивая Саньку кусок завернутого в лепешку козьего сыра. – Стоило того?

– Было классно! – честно ответил Санёк. – Только быстро как-то…

– Какие твои годы. Вижу, ты оружием обзавелся. Разреши взглянуть?

Контролер передал Саньку булькнувшую флягу, а сам взял копье, не вставая, с большой ловкостью, одними пальцами, запустил сложной вертушкой, аж воздух загудел.

Санёк завистливо вздохнул. Ему такое не по зубам.

Проверив баланс, Маленький Тролль попробовал древко на гибкость, зачем-то понюхал наконечник и вернул оружие владельцу.

– Не Гунгнир, но для дела годится, – вынес вердикт контролер. – Хмель продал?

Санёк кивнул.

– Тот еще мошенник, – добродушно сообщил Маленький Тролль. – Новичков раздевает – аж бегом. Сколько взял?

– Сорок. Минус двенадцать процентов.

– Реальная цена. Понравился ты Хмелю. Не обманул.

– А Гунгнир – это что? – поинтересовался Санёк.

– Это, парень, супероружие верхнего уровня. Видал мужа, что до тебя во врата прошел?

– Толстого? – насторожился Санёк.

– Новичка-то? Кому он нужен, глупое мясо. Я о Берсерке говорю. Вот не повезло бедняге! Считай, на пороге стоял. Воин Силы. Но обидел кого-то наверху или, может, договор нарушил – и вылетел из Игры. Теперь, пока непрощенный, даже войти сам не может. Только так, по чужому договору. Да и то если я разрешу. Стальной воли человек. Я б на его месте на меч упал. А он – держится. Видать, верит, что норны к нему переменятся. – Хенрик отхлебнул из фляги. – Может, и вправду переменятся. Знаки воинские ему оставили…

Тут контролер-привратник умолк. Задумался.

Санёк жевал. Помалкивал. А что спрашивать, если не понял ни слова.

Так, в молчании, и закончили ленч. Во фляге у Маленького Тролля оказалось что-то сладенькое и слабоалкогольное. Вроде разбавленного ягодного вина. Но приятное.

– Спасибо! – искренне поблагодарил Санёк. – Было вкусно!

– В твои годы всё вкусно, – ответил Маленький Тролль. – На, держи. Твой эвакуатор. Путь домой, так сказать. Глянешь сквозь эту дырочку на солнце, досчитаешь до пяти – и окажешься аккурат на этом самом месте. Но имей в виду: это будет проигрыш, потому что вернуться и отбыть положенные три дня ты уже не успеешь.

– А другие пути выхода есть? – поинтересовался Санёк, вешая эвакуатор на шею.

– Есть, – последовал ответ. – Когда закончится твой игровой срок. Тогда ты, малыш, считай, весь в белом и на вороном коне. Примерно как мой Гульфакси. Но более вероятен менее приятный вариант: тебя убьют.

– А как же «новичков не убивают»? – напомнил Санёк.

– Это оно и есть, – успокоил контролер. – Любое повреждение организма, несовместимое с жизнью или потенциально приводящее к летальному исходу в условиях зоны, переносит твое бренное тело в безопасное место. То есть – на Свободную территорию. Но – только тело. Всё, что на это тело навешано или надето, всё, что добыл непосильным трудом или подлым коварством, остается в Игровой зоне. Так-то. Однако самое неприятное, малыш, не это, а то, что ты оказываешься вне Игры. Голый человек на голой земле, мальчик. Но есть и позитивный момент, – седовласый великан усмехнулся.

– Какой? – спросил Санёк.

– Сейчас лето. Везде тепло. На Свободе тоже. Доброй Игры!

И перед Саньком раскрылся уже знакомый черный провал, стену над которым украшало прежнее, уже знакомое по первому разу граффити:

«Welcome to the Tutorium».

«Вход в чистилище. Добро пожаловать, детки!»

Санёк затаил дыхание и «пожаловал»…

Глава 26 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Гремел гром

– Гром гремел, – сказала Крашена, когда Фёдрыч вернулся на хутор. – А небо-то – ясное.

Фёдрыч пожал плечами. Гремел и гремел, мне-то что. Однако подумал, что выстрелы могли слышать и в поселке. Вопрос: смогут ли местные опознать происхождение «грома»?

Крашена частично успокоила майора, заведя разговор о том, что, мол, не иначе это местный бог Тор на кого-то осерчал.

– Лошадь запряги, – велел Фёдрыч, кивнув в сторону воза. – И рыбу, что Коряга привез, обратно сложи.

– Зачем это? – недовольно спросила Крашена.

– Затем, что я так сказал.

Следы побоища Фёдрыч замаскировал, как умел, а потом создал след отвлекающий, памятуя о том, что хороший охотник читает следы как филолог – книгу. То есть главное не действительный смысл, а правильная, то есть соответствующая идеологии специалиста, версия прочитанного. Для создания такой версии Фёдрыч переобулся в сапоги убитого, загрузил труп на лошадку (пришлось повозиться – нести покойника животина поначалу категорически отказывалась) и повез труп подальше в горы и поближе к тому самому медведю, на которого местный лидер глаз положил. Однако километра через два рельеф местности подсказал Фёдрычу более занятный вариант. Узенькая (едва-едва проехать) тропа пошла прямо по краю обрыва. Не то чтобы очень глубокого, но достаточного, чтобы при случайном падении свернуть шею. А еще шагов через пятьдесят и место подходящее нашлось: каменная осыпь, а двадцатью метрами ниже – густой кустарник.

Памятуя о следопыте, Фёдрыч вернул покойнику его обувь и отправил тело в недолгий полет по почти отвесному склону. Мертвец скатился вниз очень удачно. То есть проломил кусты и исчез из виду. Хорошо получилось. Люди, если не будут присматриваться, вряд ли заметят, а зверье точно найдет.

Теперь следовало создать ложный след, поэтому майор влез на лошадку и проехал по тропе еще метров пятьсот, до того места, где тропа круто забирала вверх, и двигаться дальше можно было разве что на осле, а затем повернул обратно Теперь воображаемому следопыту, по предположению Фёдрыча, должна была представиться совсем простая картина. Сбежала у человека лошадь. Тот пошел ее искать, нашел, а найдя, решил проехаться дальше по тропе. Что он и сделал. Но на этом – не успокоился. Вернулся, впряг лошадь в воз и снова отправился по той же тропе уже пешком. За каким хреном? А кто его знает. Теперь уже не спросишь…

Осталось замести следы, которые показывали бы, что Свейн всё-таки добрался до хутора, и отвести от Крашены какие бы то ни было подозрения. Чтобы на вопрос, куда подевался дядюшка, женщина спокойно могла ответить: понятия не имею. Может, в горы ушел. Может, черти в ад забрали… Откуда глупой рабыне знать, какие планы у главы рода?

Так что лошадка была доведена до нужного места, развернута мордой в правильном направлении и самостоятельно отправлена домой.

Крашене ох как не хотелось расставаться с рыбой, но Фёдрыч был непреклонен. Увидит родня, что обменный товар остался в телеге, и сделает правильные выводы. Мол, не доехал до нее старина Свейн. Пропал где-то по дороге. А дальше пусть местные следопыты разбирают то, что Фёдрыч им в «лесной книге» начертал.

Вроде правильно поступил Фёдрыч, а на душе все равно было скверно. Не любил Фёдрыч убивать тех, кто не планировал убить его самого. Если братья-разбойники сами пытались укокошить майора, то дядюшка Свейн, человек суровый, но мирный, был ликвидирован чисто из конспиративных соображений.

Что полезно, так это то, что майор на практике убедился: слова Крашены по поводу сомнительных воинских качеств ее покойных хозяев – чистая правда. Если даже сейчас, в пожилом возрасте, явно растренированный Свейн едва не прикончил вооруженного автоматом и пребывающего в отличной форме Фёдрыча, то какой же он был лет двадцать назад. И если это обычный уровень подготовки среднестатистического викинга, то Фёдрычу даже и с «калашом» ловить было нечего. А уж теперь-то…

Вечером на хутор пришла, вернее, прибежала хорошая новость. Принес ее паренек лет двенадцати, посланный из поселка. Фёдрыч заметил его издали, поскольку через два часа после завершения отвлекающего маневра забрался на соседнюю возвышенность, с которой открывался отличный вид на хутор и окрестности. Заметил, но предпринимать ничего не стал. Крашена проинструктирована. Осечки быть не должно. Во всяком случае – с мальцом.

Когда пацанчик убежал, майор вернулся на хутор и, прихлебывая козье молоко, выслушал доклад Крашены. Оказалось: всё прошло как по нотам. Когда лошадь вернулась без Свейна, родня, естественно, встала на уши. Несколько человек, верхами, отправились на по иски, но поскольку в возу лежала рыба, то местные сделали логичный вывод, что до хутора дядюшка Свейн не добрался. На всякий случай послали пацана проверить: мало ли что? Но так, чисто для проформы.

На вопрос Фёдрыча, будут ли родственники продолжать поиски ночью, Крашена ответила отрицательно. Какие-то местные верования запрещали простонародью шариться по лесу в ночное время. То есть не то чтобы запрещали… Но это считалось нежелательным. Временные ограничения не касались профессиональных воинов (у тех – свои религиозные правила), но в поселке из родовичей единственным прошедшим воинское посвящение оставался сам Свейн. Были еще двое, но эти ушли с ярлом.

Так что ночь Фёдрыч провел в тепле и уюте. Рядом с Крашеной. И не только рядом.

С утреца, правда, пришлось покинуть хутор. Причем – в спешке. Ни свет ни заря припылил всё тот же малец и потребовал братьев-разбойников. Дескать, вся мужская часть рода ищет дядюшку.

Крашена нашлась: сказала, что ее хозяева отправились на поиски чуть ли не затемно. Потому что любят дядюшку очень и обеспокоены.

Удовлетворенный пацан умчался: докладывать по инстанции, а Фёдрыч отправился на свой наблюдательный пункт, где и просидел почти до темноты.

Вечером малец опять прибежал. С сообщением. Нашли дядюшку. Вернее, тело нашли. Собачки вынюхали. Тело уже увезли вниз: хоронить по обряду, а братьям младший брат покойника (который теперь оказывался в роду старшим) велел завтра прийти в поселок. С бочонком меду на похоронный обряд.

Нехорошо получилось. Не явиться на столь важное мероприятие братья, будь они живы, никак не могли.

Правда, похороны Свейна Коряги, сказал всё тот же юнец, были не единственным завтрашним мероприятием. Более того, вполне возможно, похороны могут быть отложены еще на денек, потому что завтра ожидалось самое знаменательное событие года. Возвращение ярла.

* * *

После потери своего единственного козыря – автомата, шансы Фёдрыча на успех резко упали. Тем более что майор был далек от того, чтобы переоценивать свои боевые качества. Заруба со Свейном показала – хреновый из Фёдрыча борец против матерого викинга.

Однако сдаваться майор тоже не привык. Поэтому на следующий день он лежал на загодя выбранной позиции и не без восхищения смотрел, как скользит по гладкой синей воде узкий кораблик с полосатым парусом и фигурным изогнутым носом. Отличная мишень для снайпера. Будь у Фёдрыча гранатомет – накрыл одним-двумя выстрелами. А имейся у него СВД, запросто расстрелял бы беспечно сгрудившийся на носу экипаж. Но поскольку ни гранатомета, ни снайперской винтовки у майора не было, то ему оставалось лишь невооруженным глазом любоваться красотой плывущего по фьорду парусника и ждать, какой стороной обернется удача…

Глава 27 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Большая Игра Юрия Игоревича Гучко

Юрий Игоревич Гучко тоже был впечатлен. Не только красотой фьорда, но и тем, что устроители экстремальной игры не пожалели денежек и обустроили ее в Норвегии. Гучко сразу признал знакомые пейзажи, поскольку в молодости разок прокатился с братвой на байках по земле северного соседа.

– Нравится? – спросил, вернее, снизошел до вопроса Берсерк.

– Угу. Рыбка здесь хорошая.

– Это точно, – отозвался проводник Гучко. – Не зря я тебя Свином назвал. В самую точку.

Гучко, признаться, не понял, что имеет в виду его спутник. То ли о прозвище, то ли о рыбке. Но уточнять не стал.

– За мной иди, – распорядился Берсерк и побежал вниз по тропе.

Гучков даже не пытался двигаться в том же темпе. Он, блин, на отдыхе. Только бегать ему не хватало. А ничего так здесь. Чистенько. Ни банок из-под пива, ни пакетов рваных. Любят норвеги природу. А воздух какой! Чистый кислород! Может, прикупить здесь домик? Приезжать летом, когда тепло… А то в Чухне теперь от русских не протолкнешься…

– Ты не заболел, Свин? – Берсерк ждал его за поворотом.

– Неа. А чё?

– Волочишься, как беременная ежиха.

– А у нас – горит? Я природой любуюсь, понял?

Берсерк подумал немного и разрешил:

– Любуйся. Время есть. Драккар еще далеко.

– Чё за драккар такой?

Берсерк молча вытянул руку в направлении моря. Там плыла по синей воде лодка под парусом.

– Это, типа, экскурсия такая? По фьорду? – спросил Гучко. – И на хрен она сдалась?

Юрий Игоревич начал сердиться. Похоже, развели его. Мол, всё сурово, по-взрослому. Для настоящих пацанов. А тут, блин, обычный тур. Прогулка по горам, катание на лодках…

– Ногами шевели проворней, – посоветовал Берсерк. – И сам всё увидишь. – И, будто угадав настроение Гучко, добавил: – Это, Свин, такая экскурсия, из которой такие, как ты, прямо к Имиру отправляются.

– А Имир – это где? – спросил Юрий Игоревич. – В Эмиратах?

Берсерк хмыкнул, поправил меч за спиной и зашагал дальше.

Примерно через час они спустились к поселку. «Прикольно, – отметил Гучко. – Этническая деревня, типа моей».

Год назад его банк купил базу отдыха – для отдыха. А чтоб бабло не тратить, соорудили там несколько изб, баньку по-черному, скотоферму, договорились с турфирмой, чтоб те за дольку малую возили туда иностранных и своих лохов. Особо на хавчике зарабатывали. На десять километров в округе – никакой жратвы, кроме как в местной столовке. Гречневая каша по пять баксов за тарелку уходит только так.

Вспомнив об удачном бизнесе, банкир ухмыльнулся.

– Пришли, – сообщил Берсерк, опускаясь на траву. – Теперь подождем.

– А чего ждать-то? – поинтересовался Гучко.

– Экскурсантов, – прорычал Берсерк.

Банкир глянул: круизный парусник был уже не так далеко. А на берегу его уже ждала толпа в этническом прикиде. Видать, новая группа. Хотя даже с первого взгляда ясно: за раз все точно не влезут.

– Бодрей гляди на жизнь, Свин! Уже скоро, – подбодрил Берсерк.

– Так я не понял, чего мы ждем? – напомнил Гучко, усаживаясь рядом.

– Скоро, Свин! Скоро драккар пристанет, и они сойдут на берег.

– А тогда что?

– Повеселимся, – пообещал Берсерк. – Любы ли тебе, Свин, добрые мужские забавы?

– Само собой! – подтвердил Гучко, полагая под «мужскими забавами» жратву, выпивку и девок.

– Вот это слова мужа, а не трэля! – Берсерк хлопнул банкира по спине. – А то я уж думал: ты только пиво жрать здоров.

– И пиво тоже, – скромно отозвался Гучко. – Хотя по жизни я водку предпочитаю. На крайняк вискарь.

Как позже выяснилось, у спутника Юрия Игоревича было другое представление о «мужестве», чем у питерского банкира из братвы. Знай об этом Гучко, он бы трижды подумал: стоит ли связываться с таким наемником.

Но о специфике взаимоотношений Берсерка с миром и высшими силами Гучко не ведал, а потому бесхитростно попытался выяснить, какие конкретно развлечения намерен предложить ему проводник.

В ответ получил туманную сентенцию, что, мол, боги замечают исключительно тех, кто делает дела в первом ряду.

Что ж, это нормально. Гучко и сам предпочитал быть первым. Первым – самые крупные куски и самые классные девки… Прищурясь, Гучко попытался разглядеть девок на берегу. Девки на берегу были, но для подробностей расстояние было слишком велико, потому пришлось подключить фантазию. А фантазия у Юрия Игоревича в плане траха была не только сама по себе богатая, но и опиралась на богатейший жизненный опыт.

Дабы поддержать разговор, Гучко попытался поделиться этим опытом с проводником, но попытка успехом не увенчалась.

Берсерк глянул на заговорившего о телках Гучко тем особым взглядом, после которого в морду прилетает плюха, а поскольку получать в морду от зверообразного наемника Гучко не хотелось, то он ограничил общение исключительно наблюдением за своим спутником.

А тот, сука, конкретно радовался жизни. И предвкушал будущие радости. Дышал глубоко, щурил и без того маленькие глазки, двигал могучей челюстью, будто беззвучно что-то напевал… В общем, выглядел полным придурком. Но, когда в придурке косая сажень росту, а кулаки размером с литровую кружку, назвать его придурком может только еще больший придурок…

* * *

«Выпавший» из колодца Санёк замер от восхищения. Ничего красивее он в жизни не видел. Застыв на каменном пятачке над пятисотметровой пропастью, Санёк мечтал только об одном. О дельтаплане. Чтобы упасть в прозрачную бездну и парить, парить над этим дивным миром…

* * *

– Пора! – воскликнул Берсерк.

Вскочил и чуть ли не вприпрыжку устремился по грунтовке, ведущей к этнической деревне.

Гучко пришлось догонять проводника бегом.

– Эй! Куда такая спешка?

– Шевели ляжками, Свин! – не оборачиваясь, гаркнул Берсерк. – На праздник опоздаем!

И еще прибавил ходу.

Пришлось и Гучко скакать горным… козерогом. К счастью, это уже была не тропа, вьющаяся по краю кручи, а вполне нормальная утоптанная дорожка…

«Празд-ник, празд-ник…» – прыгало в голове Гучко в такт его собственным прыжкам. А чё? Классный отдых может получиться. Гучко любил веселье под старину. Чтобы хороводы там и все вокруг в рубахах расшитых. Сразу чувствуешь конкретно национальные корни, а себя, типа, князем древнерусским…

Пробежка оказалась немаленькая. Гучко искренне порадовался, что никогда не пренебрегал ни качалкой, ни футболом. И всё равно взмок, запыхался конкретно, как в первый месяц армейской «учебки».

Но – добежали. Остановились уже между домами. Гучко отметил: всё строго по теме. В толпе на берегу – ни одного «неправильного» прикида. Чисто как в кино попал. И спешили не зря. Как раз вовремя поспели – первый из мореплавателей, несомненный главарь, красавец в доспехах, с неслабой золотой цепкой на дюжей шее, лихо сбежал на берег по веслу, с ходу обнял какую-то женщину, подхватил на руки мальчишку… За паханом последовали остальные, тоже «чудо-богатыри».

Пара минут – и воины смешались с гражданскими. Но не все. Человека четыре остались руководить разгрузкой. Под их командованием трудилось десятка два оборванцев.

Серьезная постановка, оценил Гучко. Чисто Голливуд.

– Что задумался, Свин! – Берсерк хлопнул Гучко по спине. – Готов повеселиться?

– Всегда! – мгновенно отреагировал Юрий Игоревич.

– Тогда держи! – Берсерк сунул в руку Гучко его собственный нож, ловко извлеченный из чехла. – Не отставай – добудешь и железо доброе, и славу! Помни, Свин: боги нас видят!

И припустил к берегу.

Гучко двинул за ним. Он не знал, что задумал его могучий проводник, но полагал: Берсерк знает, что делает.

И тот действительно знал. Вот только это были не те действия, которых ожидал от него клиент.

Их заметили еще на подходе.

Не люди.

Пара кудлатых псин немедленно кинулась к ним с яростным лаем.

Берсерк, не останавливаясь, пнул более наглую шавку с такой силой, что животное, пролетев метра четыре, хряпнулось о бревенчатую стену сарая. Вторая блохастая тварь, проявив достойную друга человека сообразительность, тут же набрала дистанцию.

Единственная поселковая улочка, прямая и широкая, вела в причалу. Просматривалась во всю длину. Но – никто не смотрел. И собачий брех местный этнический народ тоже не услышал: уж очень шумно было на берегу.

Похоже, Берсерка этакое пренебрежение не устраивало. Он остановился. Извлек из ножен свой огромный мечуган и взревел по-бычьи так, что у Гучко даже уши заложило.

Гучко ни хрена не понял, поскольку горланил проводник-наемник не по-русски. А кричал он вот что…

– Эй, вы! Воронья сыть! Я пришел, женовидные! Бегите прочь или умрите!

Молодецкий рык перекрыл гомон прибывших и встречающих.

Больше сотни голов разом повернулись на звук.

Пахан с золотой цепкой решительно отстранил женщину, которую обнимал, поставил наземь мальчишку.

Затем скомандовал что-то. И толпа тут же разделилась.

Штатские подались в стороны, к строениям, а «чудо-богатыри» быстренько образовали строй – широкий клин с ярлом на острие.

– Один! Один! Отец мой! – оглушительно ревел Берсерк. – Ты видишь меня?! Видишь!!! Прими жертву мою! Возьми меня в Валхаллу-у-у! – Последнее слово было уже не слово, а дикий звериный вой.

Гучко заподозрил нехорошее. Очень нехорошее. Кажется, его проводник решил покончить с собой.

– Вот гадина… – прошептал Юрий Игоревич. – Я ж тебе бабки заплатил…

Но предъявить проводнику у банкира не было никакой возможности. Потому что – началось.

Берсерк с воздетым к небу мечом устремился на боевой строй. Похоже, расклад «один против пятидесяти» его только вдохновил. Или он ожидал, что главный пахан вступит с ним в единоборство?

Если так, то – ошибся.

Старший рявкнул команду, и сразу с полдюжины копий взлетело и обрушилось на Берсерка. Он увернулся от всех, кроме одного. Это поймал на лету и метнул обратно.

Гучко увидел, как копье врезалось в чей-то щит и разбило его в хлам. Кажется, хозяину щита тоже досталось, но его тут же заменил другой боец. С целым щитом. Пахан рявкнул еще раз. И строй двинулся на Берсерка. Десять секунд – и они встретились. Примерно два взвода викингов и один отморозок.

Грохот, лязг, треск, дикий рев… И стоп. Нет, Берсерка не убили. Он был по-прежнему бодр и даже не ранен. И его ничуть не беспокоило то, что он взят в кольцо.

– О-О-Один!!! Видишь меня?!!

Молниеносные броски – во всех направлениях. Берсерк двигался так быстро, что казалось: здоровенных психов минимум пятеро.

Однако и викинги тоже оказались парнями хоть куда. Бешеные атаки неизменно принимались в щиты и клинки. Копья второго ряда били поверх первого…

Берсерк был хорош. Настоящий лев. Но этого льва взяли в кольцо и, похоже, не собирались выпускать.

Кровь, однако, уже пролилась. Двое бойцов вынесли третьего. Уложили у забора…

И заметили Гучко, который слишком увлекся зрелищем и забыл об осторожности: застыл, глазея на шоу. С ножиком в руке.

Два бойца оживились, переглянулись – и двинулись к Юрию Игоревичу.

И не надо было быть специалистом по физиогномике, чтобы догадаться об их намерениях.

– Берсерк! – завопил Гучко.

Безумный проводник его не услышал. Или проигнорировал отчаянный зов подопечного. Гучко поднял нож… Но тут же осознал смехотворность собственного жеста. На Юрия Игоревича надвигались два бородатых головореза с настоящими, большими, длинными и наверняка острыми мечами. И не надо быть семи пядей во лбу, чтоб догадаться: пользоваться этими неприятными предметами головорезы умеют намного лучше, чем Гучко – ножом. По правде говоря, с холодным оружием Юрий Игоревич был не в большой дружбе. Больше – колбаски нарезать или типа того.

Нехорошие парни, как это часто бывает, враз просчитали и неуверенность противника, и его сомнительную боевую стойку.

Настолько, что один из них, ухмыльнувшись особенно мерзко, убрал меч в ножны и снял с пояса веревку…

Трудно сказать каким образом, видать, прошлый бандитский опыт подсказал, но Юрий Игоревич понял, что живьем угодить в мозолистые лапы бородатых парней – это еще хуже, чем просто сдохнуть.

Быстрый взгляд в направлении главной драки. Нет, Берсерка еще на завалили. Но выручать клиента он тоже не собирался.

– О-о-дин!!! О-о-один!!! Ты ви-идишь!!!

Выброшенный из круга бойцов абориген упал навзничь, щедро орошая землю кровью, дернулся пару раз и затих.

«Вот так – и со мной будет!» – мелькнула паническая мысль. Фраза «новичков не убивают» вылетела у Гучко из головы. Но страх освежил память, и Гучко схватился за единственное, что могло (хотелось надеяться) его спасти. Эвакуатор. Что там надо? Посмотреть на солнце через дырку? И что будет? Вертолет огневой поддержки прилетит?

Перехватив нож в левую руку, испуганно кося глазом в сторону надвигающейся парочки, Гучко сорвал с шеи последнюю надежду…

Хирдманы вольного ярла Хрогнира Хитреца надвигались, негромко переговариваясь. Они не торопились. Зачем? Жертва, считай, не вооружена. И не убегает. И куда им спешить? К соратникам, бьющимся со священным безумцем? Валхалла – это вечная радость воина, но они туда пока что не торопились…

Закатное солнце оказалось точно в кружке…

И ничего.

Гучко похолодел. Бежать? Но ноги – как ватные. Уже набегались.

Не убежать Юрию Игоревичу от этих поджарых и явно не брезгующих физкультурой парней.

И тут, вероятно от безысходности, страх Гучко сменился бешенством. Нет, он не трус. Он будет драться! Хоть голыми руками!

Юрий Игоревич оскалился и зарычал… Намного тише, чем Берсерк. Но всё равно – внушительно. Даже головорезы сбились с шага, а тот, с веревкой, потянулся к мечу…

И тут – сработало.

Фьорд, поселок, свирепые викинги… Всё исчезло.

* * *

Гучко, взмокший, с бешено колотящимся сердцем и ножом в левой руке стоял на лугу за воротами игровой территории «Мидгард», сжимая пальцами правой пустоту. Эвакуатор исчез. Но – сработало. Хрен знает как – но сработало.

Никаких головорезов в мечами. Только черно-белая корова, перемалывающая жвачку и взирающая на Гучко мудрым карим глазом.

Ноги Юрия Игоревича подогнулись, и он, враз обессилев, плюхнулся на травку. А в травке, вот коварство, оказалась свежая и потому особенно неприятная на ощупь коровья лепешка.

Вот так бесславно кончилась для банкира активная фаза Игры, обошедшаяся ему более чем в сто тысяч долларов. Правда, до конца оплаченного времени оставалось еще двое суток с хвостиком…

Глава 28 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Русский спецназ – против диких викингов

Фёдрыч не мог сдержать возглас восхищения. Впрочем, ничего страшного. Вряд ли кто-то мог сейчас услышать заковыристый матерок бывшего офицера спецназа. Местным жителям – точно не до этого.

Юрин спутник оказался фантастически крут. Со своей позиции майору было очень хорошо видно, как здоровяк в одиночку сражается с целой бандой викингов. Раньше Фёдрыч думал: такое бывает только в китайских фильмах. Но китайское кино – просто отстой в сравнении с тем, что вытворял сейчас этот горластый супермен. Это ведь только в кино противники нападают на героя по очереди. В жизни – как раз наоборот. И викинги в данном случае не были исключением. Взяв героя-одиночку в кольцо, они били и кололи его сразу со всех сторон… И, похоже, никак не могли достать, потому что супермен был по-прежнему нечеловечески быстр и сокрушителен. Викинги не могли его достать, а вот он – мог. И доставал. Уже трое его противников кровью умылись. Настоящей кровью, а не киношным помидорным соком.

…А Юрику, похоже, грозят серьезные неприятности.

Фёдрыч подавил порыв: броситься на помощь угодившему в беду боссу и однокласснику. Будь у него боеспособный АК, майор еще мог бы что-то сделать. С дистанции в двести метров очень даже можно попасть в умеренно подвижную ростовую цель. А в фехтовании от него толку – ноль. Ага, похоже, Юрика собираются брать живьем…

Опаньки! Вот это – финт!

Там, где только что стоял школьный кореш и нынешний босс, образовалось что-то вроде небольшого пылевого смерча. Это еще что за бесовщина такая?

Два бойца, вознамерившихся взять Гучко в плен, проворно отскочили. Но не сбежали. Выждали, пока осядет пыль…

Фёдрыч не видел, что конкретно осталось на том месте, где пару минут назад находился Гучко… Но его самого там точно не было.

Неужели это сработала выданная контролером штуковина с дыркой – эвакуатор?

Фёдрыч достал из-под рубахи желтый кулон. Поборол искушение: глянуть на солнце… Нет, не сейчас. И отправил кулон обратно за пазуху.

Бойцы, упустившие Юрика, потоптались на заветном месте, потыкали копьями почву… И рысцой припустили к месту общей потехи, где герой-супермен с неутомимостью отлаженного механизма продолжал отмахиваться, уклоняться, парировать, атаковать и разить… Не забывая при этом с завидной периодичностью испускать низкий, почти инфразвуковой рев, взывая к высшим силам. Чего он ждал от этих сил, оставалось только гадать. Однако после мгновенного исчезновения Гучко Фёдрыч был готов поверить, что эти силы – есть. За десять – пятнадцать секунд существования диковинного смерча и под его прикрытием Юрик наверняка успел бы добежать до какого-нибудь укрытия. Но дело в том, что никуда он не убегал. Со своей позиции Фёдрыч видел это место так же ясно, как выползший на берег парусник. Гучко попросту исчез. Был – и нету.

Фёдрыч потрогал шнурок висящего на шее «амулета»-эвакуатора.

– Так вот ты какой, северный олень, – пробормотал он с уважением.

Что ж, как бы оно не работало, но сработало. Это обнадеживает. А коли так, то у его диверсионной операции-экспроприации открываются самые радужные перспективы. Вон он, парусник, большой, красивый… и оставленный фактически без присмотра. Забытый. Внимание всех, включая ободранных и грязных грузчиков, приковано к великой битве «один против всех».

Значит, самое время наведаться на борт викингского «эсминца» и пошарить в закромах…

С борта парусника был спущен трап. А точнее, доска шириной около метра. Около нее лежала куча мешков и тюков. То, что успели разгрузить, пока не появились Гучко с рубакой-терминатором. Тюки никто не охранял. Но интуиция подсказывала: настоящие ценности хранятся на борту. В укромном месте и под замком. Или чем-то вроде.

Фёдрыч взбежал на трап… И чуть не ухнул вниз… Доска оказалась упругой и сработала как трамплин. К счастью, майор в училище неплохо управлялся на батуте и потому не сверзся позорно, а в два прыжка взлетел на борт…

Где его встретили две изумленные физиономии. Парочка то ли местных бомжей, то ли деклассированных до уровня рабской силы аборигенов. Надо полагать, эти двое решили понаблюдать за битвой титанов с возвышенного и безопасного места. А тут прямо на их палубную «галерку» обрушился Фёдрыч.

Внезапность – реальная сила. Низы местного общества впали в ступор, а Фёдрыч – нет. Сказывалась выучка боевого офицера.

– Хрясь! – сказал кулак, войдя в контакт с челюстью первого бедняги.

– Упс! – выдохнул второй оборванец, чей брюшной пресс провзаимодействовал с майорским коленом.

Но то ли пресс оказался крепче, чем ожидалось, то ли удар вышел смазанным, но мужик в нокаут не выпал, а завопил и, не вступая в бой, сиганул через корабельный борт, бухнулся в воду, выскочил на бережок, а затем, не переставая вопить и заметно прихрамывая, заковылял к месту скопления своих эксплуататоров.

А это означало, что времени на поиски ценностей у Фёдрыча – в обрез.

Быстрый взгляд на первого «бомжа» – в отключке. Теперь – форсаж логики. Где могут быть спрятаны главные ценности? Сейфов здесь не водится. Значит – сундук. А где у нас сундук?.. Блин! Да тут их до хрена! Под каждой скамейкой. Может, внизу, под палубой?

Под палубой имелось кое-какое барахло, но для сундуков здесь места маловато.

А как насчет этого ящика? Выглядит оптимистично! Длинный, вместительный, обитый кожей, а сверху, для прочности, стянутый осмоленными полосками железа. Замка – нет…

Так. Понятие ценностей у Фёдрыча и у викингов несколько разнится. Рубящее, колющее, метательное железо – вещь нужная, но хотелось бы что-нибудь драгметаллическое…

Фёдрыч мельком глянул в сторону побоища. Надо же! Работает машинка. В сторонке уже пять тушек. И еще нескольким оказывают первую помощь. Но и викинги – упорные парни. На их месте Фёдрыч уже давно бы завязал. Если целая толпа не в состоянии закопать одиночку, значит, с одиночкой что-то неправильно.

…Искомое обнаружилось, как водится, в самую последнюю очередь. Накрытый холстиной сундук, который Фёдрыч вначале принял за дополнительное сиденье рулевого. Сундук оказался заперт на замок. Замок внушал уважение. Сбить его Фёдрыч даже не пытался. Взломал посредством топора и ломика сам сундук. Есть! На дне сундука блеснули монеты. Золото, серебро… Фёдрыч тут же распихал мелкую добычу по враз потяжелевшим карманам и лишь после этого взялся за добычу покрупнее: что-то типа небольшого ранца из вареной кожи. Изрядная тяжесть ранца заставила майорское сердце радостно затрепыхаться. Внутри ранца оказался небольшой бочонок размером с трехлитровую банку. И в бочонке этом точно было не пиво, потому что тянул он килограммов на двадцать с хвостиком. Неужели золото?

Фёдрыч глянул через борт… Блин! К паруснику двигалась делегация. Вел ее удравший от майора оборванец.

Фёдрыч поспешно сунул бочонок в ранец, кинулся к противоположному борту… Под дополнительным весом доска пружинила еще больше, но майор был к этому готов. А вот к тому, что маршрут, по которому он прошел к кораблю, окажется заблокирован – нет. К счастью, заблокирован не воинским контингентом, а случайными аборигенами. Местная тетка ростом никак не меньше метр восемьдесят лупила по морде местного же паренька аналогичных габаритов. Лупила и пронзительно орала не по-русски. Хорошо хоть оба были так заняты, что в сторону майора даже не глянули.

Выбора не было. Раз проулок перекрыт, придется заскочить в длинный дом, надеясь исключительно на то, что его обитатели сейчас решают проблемы с героем-терминатором.

Повезло. Домочадцев внутри не наблюдалось. Фёдрыч оказался в длинном, просторном, скупо освещенном помещении с лавками вдоль стен и здоровенной печкой – посередине. На печке покоился внушавший почтение котел размером с джакузи. Котел источал запах съестного. И это был единственный приятный запах в богатой палитре домашних ароматов. Сгибаясь под тяжестью добычи, Фёдрыч пробежал мимо подпиравших потолок столбов, увешанных хозяйственной утварью, инструментами и прочим местным хламом, и оказался у противоположной стороны помещения, рядом с большим деревянным креслом явно музейной ценности, абсолютно неуместным в данном интерьере. По обе стороны кресла расположились деревянные уроды с оскаленными рожами. А стена над ним – выставка оружия и… Ни хрена себе! Это же «калаш». Густо вымазанный какой-то вонючей жирной субстанцией родной брат того автомата, который майор запрятал неподалеку от хутора Крашены. Так, а во что это он завернут?

Вот суки! Фёдрыч многое повидал в своей жизни, но такого даже у людоедов не встречал. Автомат был завернут в человеческую кожу. Снятую целиком.

Собравшись с духом, майор все-таки проверил магазин… Пусто.

Майор вытер испачканные руки о висевшую рядом шкуру непонятного зверя, здоровенного, как медведь, но не медведя. Как выглядит медвежья шкура, Фёдрыч знал. Одна такая у него дома на полу лежала.

Однако сейчас – не до пород местных зверюг. Сейчас – ноги бы унести. Живьем в руки ублюдков, сдирающих с людей кожу, лучше не попадаться!

Мысль о том, что с ним могут обойтись не лучше, чем с парнем, из которого сделали чехол для «калаша», придала Фёдрычу сил. Сбоку от настенной «оружейки» имелась дверь. В нее-то майор и нырнул, справедливо полагая, что где-то там должен быть еще один выход.

Верное предположение. Поблуждав по темным складским помещениям, Фёдрыч отыскал хлипкую дверцу на кожаных петлях, которая привела его… в свинарник.

Распихав жаждущих общения (или жрачки) хрюшек, стараясь не дышать и не вступать в дерьмо (задача практически непосильная), Фёдрыч преодолел свинарник, распахнул дверь и оказался посреди обширного двора, где мосластый босой старик на большой деревянной колоде расчленял на составляющие мясную тушу.

Увидав Фёдрыча, дед, не медля ни секунды, оборвал свое занятие и метнул в майора орудие труда. Отличный бросок. Фёдрыч еле успел выполнить маневр уклонения.

Понимая, что оставлять ловкого дедка за спиной не стоит, майор кинулся прямо на него, сшиб с ног (вместе с поклажей вес майора был килограммов под сто двадцать) и негуманно врезал ботинком по голове.

Дед, однако, после удара не отрубился, а катнулся по земле, надыбал где-то двадцатисантиметровый ножик… Фёдрыч еле успел заблокировать атакующую руку. Захват, поворот… И дед захрипел, сам отведав того железного блюда, которое готовил майору.

Выдернув нож, Фёдрыч оттолкнул воинственного старца, пробормотал: «Сам напросился, дедушка…» – углядел калиточку и использовал ее по прямому назначению.

Вот невезуха! Врезался прямо в парня с бадейкой какой-то дряни в руках. Глаза парня выпучились, рот открылся для вопля… Но вместо вопля наружу вырвался сдавленный сип. Майор пнул пониже края бадейки и попал куда надо.

Повезло парню. Иначе бы ножом схлопотал.

Фёдрыч врезал ему по голове роговой рукояткой ножа, и парень рухнул, окатив себя и, частично, майорские сапоги вонючими помоями.

Так, время определиться. Какие-то задворки. Сарай… Это вроде конюшня? Беспокоятся лошадки… А на берегу по-прежнему рубилово. Ну терминатор! Ну герой, папу твоего в дедушки!

Лошадок в конюшне оказалось аж четверо. Все – замечательной местной породы – росточком чуть покрупнее осла.

Зато две оседланы. Удачно получилось.

Фёдрыч выбрал ту, что покрупнее, пресек попытку попробовать себя на зуб, кое-как приторочил к седлу увесистый ранец, сам взгромоздился на вторую лошадку, примотал к луке повод первой животины и за неимением шпор просто поддал каблуками.

И еще разок, когда оказался снаружи.

Лошадка всё поняла правильно и припустила галопом, увлекая вьючную…

А теперь – в гору!

Уже на склоне Фёдрыч оглянулся.

Так, похоже, шоу вступило в новую фазу. Вариант «один против всех» сменился честным единоборством.

Хотя, насколько честным, вот вопрос. Даже отсюда видно, что герой-супермен в крови от сапог до макушки. И сколько из этой крови – его собственной? Вдобавок он, считай, голый, а его противник – в доспехах, отблескивающих в лучах заходящего солнца, аки новенькая монета. Но картинка красивая: два поединщика в круге воинов на фоне морского залива, закатное солнце, парусник с хищно изогнутым носом… И стая воронов, древнейший символ смерти, старательно наворачивающая круги над парой изготовившихся бойцов.

Прям-таки готовый постер исторического блокбастера.

Окровавленный супергерой прыгнул. С места – метра на три минимум, враз оказавшись на дистанции эффективного удара. Даже с приличного расстояния Фёдрыч услышал, как грохнул о щит героев клинок. От щита осталось две трети, и одоспешенный метнул его в голову героя, одновременно полоснув собственным мечом на уровне бедер противника. Не достал. Герой подпрыгнул на добрый метр, вскидывая меч для сокрушительного удара…

И в этот миг воронья стая шарахнулась в стороны, а с абсолютно чистого, если не считать пары-тройки пушистых облаков, неба шарахнула молния. Четкий, ветвистый электрический разряд, угодивший прямо в кончик воздетого меча.

Фёдрыч подсознательно ожидал удара грома. Не дождался. Сердитое воронье карканье, гул человеческих голосов… Грома не было.

Воин в доспехах сунул меч в ножны, стащил с головы шлем и почесал затылок. Надо думать, голова вспотела. А может, удивился: только что он был на волосок от смерти, а теперь – ни смерти, ни противника. Даже пепла не осталось.

Чудеса, блин. Фёдрыч поморгал, потер глаза кулаком… Может, это всё – ненастоящее? Вкололи какую-нибудь дурь, уложили в кроватку, и смотрит теперь бывший майор спецназа чудесные сны… За деньги старого дружбана Юрика.

Фёдрыч с сомнением покачал головой, затем потрогал притороченный к седлу мешок. Увесистая тяжесть добычи вернула майору веру в материальность мира.

И вместе с этой верой вернулись заботы. Особенное беспокойство внушала группа местных жителей, суетившихся во дворе, где майора едва не пришил дед-мясник и где Фёдрыч позаимствовал лошадок. И еще одна кучка аборигенов, бодрой рысцой разбегавшаяся от парусника. Одни – к месту недавней битвы, другие – к выходу из поселка.

Не нужно быть академиком, чтоб сообразить: пропажа драгметаллов обнаружена, и сейчас вся местная круть кинется на поиски похитителя.

Значит, медлить никак нельзя. Фёдрыч поддал лошаденке, решительно разгоняя ее в галоп. План у майора был прост. Свалить. Имитация «куриного бога», эвакуатор – на шее. В любой момент можно проверить его работоспособность. Но сначала следует отдать долги.

Крашена встретила майора в воротах. Майор шел пешком. Лошадок он отпустил на полпути. Не хотел приводить к хутору погоню и потому последние пару километров пришлось передвигаться на своих-двоих. Причем быстро и в гору. Фёдрыч запыхался, добыча оттягивала плечи… Но своя ноша – не в тягость. Майор радостно улыбался.

– Что было? – с тревогой спросила женщина. Улыбка Фёдрыча ее не успокоила. – Ярл вернулся? Я слышала крики…

– Расскажу, – пообещал Фёдрыч. – Сейчас – умыться и поесть! У нас мало времени…

По прикидкам майора временной запас был примерно часа на полтора. Еда и гигиенические процедуры заняли не больше получаса. Потом Фёдрыч пошарил по карманам, выгреб оттуда с полкило серебра (золото лежало отдельно) и высыпал на стол.

– Хватит этого, чтоб тебя выкупить? – спросил он.

– О! – Дрожащие руки женщины потянулись к серебру. Миг – и оно исчезло в недрах ее одежды. А потом и сама одежда полетела на пол. Вся, включая исподнюю рубаху. Крашена знала, что Фёдрычу нравится, когда она – совсем голая. А ей очень хотелось, чтобы ему понравилось…

И ей это удалось. Пожалуй в первый раз между ними была настоящая близость, а не терпеливо-покорное принятие мужского желания. Фёдрычу даже показалось, что Крашена кончила. Впрочем, уверен в этом он не был. Но всё равно было неплохо…

Плохо стало позже. Когда майор, одевшийся, с добычей за спиной, вышел во двор… то обнаружил, что солнце – зашло.

Попытка глядеть через отверстие эвакуатора на подкрашенный алым горизонт никаких чудес не вызвала. Он по-прежнему стоял посреди двора, лицезрея чешущуюся о забор свинью и лучившуюся от счастья Крашену.

Майор с шипением выдохнул сквозь стиснутые зубы. Дотрахался, мать его… А времени – опять в обрез. Надо срочно валить… Только куда – непонятно. Логичнее – к тому месту, откуда он пришел в этот кровожадный мир. Но если там – выход, то, скорее всего, именно там его и будут ждать суровые местные мужики. С самыми нехорошими побуждениями.

Эх, сейчас бы патронов магазинчика два!

Тут вспомнился завернутый в человеческую кожу «калаш», украшавший стену трофеев в местном варианте рыцарского замка. Спросить у Крашены, что это за хрень такая? Хотя вряд ли она знает. Не таков ее статус, чтобы быть вхожей в графские апартаменты. А может, всё-таки… Как бы это спросить поделикатнее…

Вопросу Крашена удивилась. Но он ее не смутил. Более того, она знала ответ. Историю появления в коллекции ярловых диковин человеческой кожи и какой-то волшебной штуковины брат постарше как-то рассказал младшему. В присутствии Крашены.

Дело было так. Лет десять назад на земле Стагнфьорда появился некий колдун. Старики сказали: пришел он из страны, называемой Муспелльхейм, поскольку обладал огненным колдовством и даже убил им одного из ярловых дружинников.

Засим колдуна, несмотря на всё его колдовство, заломали и по всем правилам местного экзорцизма отправили душу колдуна обратно в этот самый Муспелльхейм. А тело его использовали для того, чтобы обезопасить волшебное оружие. Сначала оружие смазали жиром (гусиным, что радовало, а не человеческим) и завернули в кожу, содранную с колдуна живьем. Ибо на внутренней стороне кожи колдуна, как всем известно, нанесены невидимые волшебные знаки, нейтрализующие его силу, дабы она не причинила вреда своему владельцу. Почему живьем – тоже понятно. Вдруг душа убитого колдуна, освобожденная раньше времени, вместо того чтобы улететь восвояси, примется мстить убийцам.

Рассказанная Крашеной история Фёдрыча, мягко говоря, шокировала. Причем не только история, но и то, как она была рассказана. Непринужденно, с жизнерадостной улыбкой. Примерно так в том мире, где Фёдрыч родился и вырос, женщина рассказывает о том, как у ее подруги в супермаркете вытащили кошелек, но бдительная охрана изловила карманника, вернула кошелек и передала преступника в руки правоохранительных органов.

– А само колдовское оружие ты видела? – спросил майор.

Нет, не видала. Уже хорошо. Значит, и Фёдрычев «калаш» у нее подозрения не вызвал. Хотя вряд ли кто-то из аборигенов стал бы ее расспрашивать. В здешнем обществе оружие находится вне компетенции женщин. Тем более – женщин-рабынь. Это вроде как у хозяйской кошки спрашивать, какой операционкой пользуется сын хозяина.

– Береги себя! – Фёдрыч с чувством поцеловал Крашену, поддернул поудобнее ранец с добычей и двинул со двора.

Однако далеко не ушел. Сделал петельку, путая следы, прошелся ручейком туда-сюда, обозначая ложные выходы. Чтобы окончательно сбить с толку местных собачек, перед последним вымазал подошвы в дерьме какой-то мелкой зверушки, затем взошел на вершину облюбованной для наблюдения за хутором скалы и сделал то, что давно уже хотел, да никак минутка свободная не подворачивалась: вскрыл заветный бочонок.

Бочонок разочаровал. Фёдрыч был уверен, что там – золото. При самой грубой прикидке пуд золота стоил где-то полмиллиона долларов. Охренительные деньги. Но золота в бочонке не оказалось. Вернее, оно там было, но в количестве весьма незначительном. Основным содержимым украденной емкости было серебро. Грамм же серебра, насколько помнил Фёдрыч, тянул максимум на пару долларов. Это если покупать. Продавать – дешевле. Двадцать – тридцать тысяч баксов – тоже сумма, но пол-лимона – это уже капитал, а тридцатка – не более чем заработок.

Останки бочонка Фёдрыч скинул с обрыва, а мешок с драгметаллом затянул потуже, сунул обратно в ранец, а ранец запихал в нору какой-то зверушки. Из которой несло застарелым дерьмом. Так что, даже если какая-нибудь любопытная псина и сунет в нору нос, хозяева решат, что знают причину ее интереса.

Разобравшись с добычей, Фёдрыч с легким сердцем приступил к тому, ради чего и взобрался на вершинку: наблюдению за хутором.

И наблюдал до самой темноты. Но погоня так и не появилась. Повезло. А еще это означало, что местная власть пока что не приступила к системному прочесыванию местности. Что радовало. Фёдрычу очень не хотелось всю ночь бегать по лесу, который аборигены знали, как свои пять, а он – так себе.

«Повезло», – подумал Фёдрыч, устраиваясь на ночлег.

Ночью его вряд ли отыщут, а с рассветом – до свиданья.

Взвихрится и осядет пыль… И обкраденные грабители могут искать его, пока не поседеют.

А он, кстати, узнает, как работает «спасательное устройство». Потому что очень любопытно выяснить, как можно за несколько минут забрать человека из произвольно выбранного места. Это ж просто ниндзюцу какое-то. Будь на месте Гучко какой-нибудь продвинутый шпион, еще понятно. Но друг детства никогда не отличался способностями к пряткам. Скорее, наоборот. Никитка Федоров сызмала усвоил: хочешь, чтобы тебя застукали, возьми с собой Юрку Гучко.

Тут же вспомнился эпизод и с глобальным испепелением супергероя павшей с безоблачного неба молнией. Это ж какой силы разряд должен быть, чтобы даже обугленных косточек не осталось?

Тут в голову Фёдрыча пришла креативная мысль. Этот, мать его, игровой полигон меньше всего заточен под развлечение туристов-экстремалов. Куда больше напоминает деятельность военного ведомства, отрабатывающего новые технологии. Если дело обстоит именно таким образом, сразу становится понятно и откуда взялись немереные деньги и ресурсы. Чуток додумать – и картинка складывалась на удивление четкая. Американская военщина (больше некому) проводит на территории России всяческие людоедские эксперименты. Почему в России – понятно. Человеческий ресурс более-менее продвинутый (не обезьяны из Сомали), места – до хрена, власти – такие, что за пачку долларов бабушку с мамой продадут. Коли так, то даже исчезновения можно объяснить более-менее логично. Испепеление молнией, например, – ударом орбитального лазера. Фёдрыч слыхал, что такие штуковины в принципе можно сделать. А мгновенное исчезновение – какая-нибудь голографическая иллюзия. Вроде костюма-«хамелеона»… Всё можно объяснить, если за «чудесами» стоит бабло военно-промышленного комплекса США.

На этой мысли рационалистическое сознание Фёдрыча успокоилось, и он уснул.

Глава 29 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Что такое «не везет» и как с ним бороться

Насколько удачно всё складывалось у Фёдрыча, настолько же хреново – у Санька.

То есть сначала всё было круто. Он спустился с горы вслед за банкиром и его здоровенным спутником. И в отличие от Гучко и Фёдрыча получил настоящее удовольствие от лицезрения поединка Берсерка с хирдманами ярла.

Зрение у Санька отличное. «Зрительское место» выбрано удачно. Зрелище – восхитительно.

Одинокий воин был прекрасен. Он не бился – танцевал. Нет, не танцевал – летал. Его противники были превосходными воинами, действовали слаженно и безошибочно. Но они были бескрылы, а их соперник – крылат. Может, это вытатуированные не спине красные крылья сделали его таким? Санёк не отрицал подобной мысли, потому что видел, как время от времени тату на спине великого воина загоралось алым. Еще он видел, что воина-одиночку несколько раз все же доставало чужое железо. Но он совсем не замечал ран…

И наконец наступил миг, которого и следовало ожидать. Осознав, что они не в состоянии поразить стремительного противника, дружинники ярла остановились. И расширили круг. И в этот круг вышел их главный. Ярл. В сверкающих доспехах, с красно-зеленым щитом в бронзовой оковке. С прямым узким мечом, на четверть уступающим длиной клинку противника.

Вышел, расправил плечи и грохнул плоскостью меча о щит.

И забрызганный кровью гигант принял вызов. Проревел яростно что-то вроде: «Один то моём» – и набросился. Тут же, непонятно откуда, над поединщиками возникли и закружились две черные птицы.

Ярл показал себя неплохо. Не ушел с ходу в глухую защиту, а секунд этак десять лупил с двух рук, щитом и мечом, да так, что даже сумел на пару шагов потеснить гиганта. Хотя Саньку показалось: тот поддался. Но – неважно. Десять секунд – и новый вопль окровавленного здоровяка: «Один кендо семай!»

А затем он со страшной силой врезал ногой по щиту ярла.

Ярла отбросило шагов на пять («оцепление» из его дружинников тоже подалось назад), однако ярл все же не упал, удержался и принял атаковавшего в длинном выпаде-прыжке гиганта достойно: присев и выбросив вверх щит. Здоровенный кусок щита срубило, как сучок – топориком. И кусок этот еще не упал, когда меч ярла сверкнул понизу, над самой землей, рубя ничем не защищенные ноги противника… Но рассек лишь воздух. Толчок – и гигант взлетел вверх, занося меч для удара, который точно стал бы для ярла последним, потому что в его положении ни увернуться, ни защититься от рубящего сверху ярлу не светило. Но…

Вороны вдруг метнулись в разные стороны, а с неба хлестнула слепящая белая плеть…

И вздернула (так, во всяком случае, показалось Саньку) гиганта-поединщика прямо в небо…

Так было или Саньку просто показалось, но удар свой воин нанести не успел. И пропал. Вместе с воронами.

Оставив ярла в целости и сохранности.

Лишившийся противника ярл стянул с головы шлем…

Но не успел он передохнуть, как, расталкивая дружинников, к нему бросились несколько человек, тут же принявшихся что-то вопить наперебой на местном языке. И по их тону Санёк решил: вряд ли это были поздравления с победой.

И снова все засуетились, забегали. Сразу несколько небольших отрядов кинулись из поселка по уходящим в горы тропам…

И тут кто-то из окружения ярла заметил застывшего на виду Санька. И немедленно привлек к нему интерес ярла.

Секунда – и четверо дружинников помчались в указанном глазастым направлении. Санёк не слишком испугался. Между ним и потенциальными преследователями – не меньше полукилометра. А бежали они не так чтобы очень быстро…

Интересно, а где банкир? Санёк так увлекся наблюдением за поединком, что о Гучко попросту забыл. Сейчас глянул туда, где видел банкира в последний раз, – и не увидел. Смылся, значит. Что ж, правильное решение.

Пора и Саньку делать ноги. Местность всё же незнакомая. Медлить не стоит…

И хрен бы они догнали Санька, если бы не невезуха. Не ориентирующийся на местности, Санёк хоть и оторвался от собственных преследователей, но заложил порядочную дугу и на беду пересек след Фёдрыча. А размер и тип обуви у Санька и Фёдрыча был практически идентичен. Вот почему группа, преследовавшая майора, увидав знакомые отпечатки рифленой подошвы, радостно заорала и пустила псов по новому следу. И от этих преследователей ему было уже не оторваться.

Санёк бегал очень хорошо. Только поэтому погоня затянулась до темноты. Пожалуй, у Санька всё же были шансы уйти. Несмотря на полное незнание местности. Как-никак спортивная подготовка у него была отличная.

Но, во-первых, подтянулась еще одна группа, и Санька взяли в вилку, во-вторых, когда стало совсем темно, преследователи спустили собак. И состязание закончилось. Ночью, на пересеченной местности все преимущества были на стороне псов.

Кроме одного. У Санька было копье, а у псов – только клыки. А еще: не обученные драться с людьми, они с разбега набросились на Санька. Будто на кабана или медведя. Отвлечь, задержать до подхода охотников…

Услыхав, как псы ломятся сквозь кустарник, Санёк понял, что выбора у него нет. Если он не хочет, чтобы ему прыгнули на спину, надо принять бой.

Первое же подходящее место: полянка и торчащий из земли валун двухсаженной высоты – оказалось как раз кстати. Санёк с разбега взлетел на макушку, приготовился…

Первый пошел. Крупная псина вылетела на скудно подсвеченную месяцем прогалину, так же, как и Санёк, с ходу взбежала на камень и наверняка вцепилась бы человеку в ногу, не останови ее копейное древко. Санёк услышал, как звонко лязгнули зубы, пес извернулся, попытавшись ухватить древко, но копье уже перевернулось в руке Санька и на полжелезки вошло в собачий бок. Вогнать глубже – не получилось. Пес сорвался с копья, визжа, скатился с камня… И следом за ним полетел Санёк, сброшенный сильнейшим ударом в спину. Другой пес сумел незаметно подобраться к нему сзади и прыгнул, целя клыками в шею… Промахнулся, но с валуна Санька сшиб.

Падать с умеренной высоты, гася инерцию, Санёк был обучен в совершенстве. Потому не ухнул мордой в землю, а пришел правильным кувырком (неожиданный маневр заставил шарахнуться третьего пса) и сразу встал на ноги. И тут же крутнулся на месте и принял на копье второго пса, сиганувшего с валуна следом за ним.

Копье увязло, застряло между собачьих ребер. Если бы два оставшихся «друга человека» кинулись на Санька немедленно и одновременно – порвали бы вмиг. Но первого пса, вожака, Санёк уже научил опаске, а третий не рискнул полезть «поперед батьки». Вот почему Санёк успел-таки вырвать копье и приготовиться к обороне…

Однако псы больше не нападали. Они сделали свое дело: остановили дичь. И теперь облаивали ее с безопасной дистанции и отступали всякий раз, когда Санёк пробовал достать копьем.

Но можно было не сомневаться: убежать Саньку не позволят. Враз ухватят за пятки.

Нет, ждать – нельзя. Вот-вот подоспеют хозяева. Санёк уже слышал, как они перекрикиваются неподалеку.

Пришлось рискнуть. Бросок копья увенчался успехом. Оно угодило третьему псу в переднюю лапу… Но не успел он завизжать, как первый прыгнул на Санька. Знал, четвероногий, что такое оружие. И решил воспользоваться его отсутствием.

Нож Санёк выхватил на рефлексе. Откуда взялся рефлекс? Надо полагать – из глубин расторможенного подсознания. Но получилось неплохо. Лезвие тускло свернуло и восходящим движением полоснуло по оскаленной морде, заодно сбивая с траектории живой снаряд. Санёк только и успел увидеть на расстоянии ладони оскаленную пасть, «насладиться» смрадным выхлопом их этой пасти, ощутить, как эти клыки мимоходом, по касательной, рванули куртку, и, опять на рефлексе, ухватил пса за кудлатую шерсть на спине, развернулся, увлекаемый импульсом броска, ударил ножом вдогонку, но лишь чиркнул… И тут его хватанули за ногу. Третий пес оказался достаточно храбр – атаковал с поврежденной лапой. Удачно, что вцепился он не в голень, а в ботинок. Добротная обувка хват клыков выдержала. Пинок левой ногой – в собачье брюхо (правая освободилась), бросок к копью (Санёк приметил, куда оно упало), и что-то темное и твердое внезапно возникло на пути Санька и отбросило его на добрых полтора метра.

Еще один удар подбил колено, Санёк грохнулся на спину и замер, ощутив, как упирается в горло острый металл. А затем увидел и силуэт человека – очень отчетливый на фоне светлого неба.

Боковым зрением засек, как метнулась к нему собака… И остановилась «перехваченная» резким лающим окриком.

А вот и второй силуэт. Тот, который «перехватил» бросок Санька. Чем это он его? Надо думать, щитом…

Острое убралось, но до свободы было по-прежнему далеко. Удар в бок перевернул Санька на живот. Ему выкрутили руки и в считаные мгновения связали их за спиной. И тут же, очень грубо, за волосы (Санёк не сумел сдержать крика) поставили на ноги. Обыскали очень тщательно. Забрали всё, даже камень-эвакуатор.

Лающий голос что-то потребовал.

– Да пошел ты на хрен… – пробормотал Санёк и согнулся от удара в солнечное сплетение.

Еще один непонятный вопрос… И еще один удар.

Били аккуратно, не калеча. Но очень больно.

Санёк решил терпеть и помалкивать. Это помогло. Бить перестали. Накинули веревочную петлю на шею и пинками погнали вперед. Вернее, назад.

Путь вниз оказался куда труднее, чем наверх. Санёк спотыкался, падал – и петля тут же затягивалась, перехватывая горло. Взявшие Санька в плен давали ему минутку – похрипеть, покорчиться, а уж потом ослабляли петлю и бодрящими пинками заставляли подняться на ноги и шагать… До следующего падения.

Как ни странно, к концу «спуска» Санёк не выбился из сил окончательно, а как-то приспособился: перестал падать, наловчился держать нужную скорость и даже, можно сказать, немного отдохнул – все же реальных травм не было. Так, несколько синяков и ободранная веревкой шея.

В поселок его не повели. Остановили на окраине. Велели разуться, затем мощно пихнули вперед. Санёк от толчка пробежал пару шагов… И земля разверзлась под его ногами.

* * *

Фёдрыч проснулся от шума.

Сотней метров ниже по склону кто-то шумно ломился через заросли.

Во сне слух Фёдрыча действовал избирательно. То есть уханье филина или там кваканье лягушек – игнорировал. А вот шорох шагов будил майора моментально.

Звуки, которые привели Фёдрыча в бодрое состояние, шорохом назвать было трудно, но они относились именно к той, опасной, категории. Тем более что это были не просто люди, а люди с собаками. Уже проснувшийся Фёдрыч услыхал короткий злобный тявк.

«Всё. Спалился», – подумал майор. И приготовился подороже продать свою жизнь… Но судьба вновь смилостивилась. Неизвестные прошли метрах в тридцати от лежки Фёдрыча. И собаки им не помогли – направление ветра оказалось удачным.

Осознав, что – пронесло, Фёдрыч проявлять излишнее любопытство не стал. Забился поглубже в щель между камнями и проспал до рассвета.

Утром же, умывшись и перекусив, все же решил проверить, кто потревожил его сон.

Следы на земле принадлежали нескольким людям и, как минимум, одной собаке. Люди, судя по обувке, были местные. Все, кроме одного. На этом одном имелись точно такие же ботинки, как на Фёдрыче. Отпечатались просто идеально. Не спутаешь.

Конечно, это мог быть кто угодно, но Фёдрыч почему-то сразу подумал о Саньке. И о том, что паренек, похоже, попал.

Фёдрыч трезво оценивал свои силы. Как ничтожные. И всё же вот так, запросто, даже не выяснив, что да как, бросить парнишку Фёдрыч не мог. Вряд ли кто-нибудь рискнул бы назвать майора Федорова хорошим человеком, но бросить своего (а Санька Фёдрыч, безусловно, считал своим), даже не попробовав что-то сделать, майор просто не мог. Воспитание не то.

Значит, придется еще немного задержаться в этом кровожадном мирке. И попытаться вытащить Санька из лап суровых аборигенов, проплаченных (не исключен вариант) циничной американской военщиной. Вряд ли получится, но надо хотя бы попробовать. Дать мальчишке шанс. Вдруг он – везучий?

Соваться в поселок самому Фёдрычу было – не с руки. Но у него был на примете человек, который мог провести разведку, фактически ничем не рискуя. Крашена.

Глава 30 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Майор спецназа – против суровой игровой действительности

– …Пойдешь в поселок и всё узнаешь, – закончил инструктаж майор.

– Всё узнаю? – с сомнением проговорила Крашена. – Никто не станет разговаривать со мной.

– Почему? – удивился Фёдрыч.

– Свободный человек не станет разговаривать с чужой рабыней. Рабыня не должна заговаривать со свободным человеком.

– Значит, с другими рабами поговоришь! – отрезал Фёдрыч. – У них тоже глаза и уши есть! Давай собирайся и отправляйся.

– А как я объясню…

– Придумаешь что-нибудь, – перебил Фёдрыч.

Он уже убедился, что прикидывающаяся покорной дурочкой Крашена – женщина хитрая и практичная. Справится.

– Давай быстренько. Туда и обратно.

Собралась быстро. Минут за пять. Появилась на пороге с малышом на «подвеске».

– Эй, а малого – зачем? – удивился Фёдрыч. – Оставь, я пригляжу.

Крашена энергично замотала головой, даже попятилась, будто опасалась, что майор отберет сына.

– Без маленького – нельзя!

И, запинаясь, объяснила: здесь не принято, что женщины детей грудных оставляют с кем-то. Не по обычаю так.

Ну не принято, так не принято.

Крашена отправилась вниз, а Фёдрыч… выждал полчасика и двинулся следом. Нет, в сам поселок он не пойдет, но издали поглядеть – почему нет? Тем более, если на пути засада, то они, скорее всего, Крашену остановят. И обнаружатся.

Заняв излюбленную «снайперскую» позицию на склоне, майор пронаблюдал, как его подруга вошла в поселок и свернула к длинному «господскому» дому. Разумное решение. Если уж где-то знают о пленнике, то именно там.

На время забыв о Крашене, Фёдрыч изучил обстановку и сразу обнаружил отсутствие ярлова боевого корабля. И как это понимать?

А это, интересно, что такое? Никак двухсотый? Точно. Покойничек. Лежит себе в тенечке. С топором в башке. Юрин спутник, насколько помнил Фёдрыч, топором никого не убивал. Вопрос: что бы это значило? Ответ: а хрен его знает.

А вот и Крашена… Ого! А девушка-то кавалеров надыбала. Целых три штуки. И все – при оружии. И куда это мы нацелились? Ага, к коняшкам? И куда теперь? Никак джентльмены решили проводить даму до дому. С чего бы, интересно?

В сознании майора оформилось нехорошее предчувствие. Раскололи его подружку. Ну да. Женщины – существа слабые. Тем более – женщина с ребенком. Припугнуть такую – ничего не стоит.

Вопрос: что дальше?

Можно, не парясь, двинуть к припрятанным сокровищам и проверить, как работает волшебный камешек с дыркой. С солнцем проблем нет. Вон как шпарит.

А можно поиграть еще. Время есть. Еще двое суток проплаченных. Главное: успеть прихватить ранец с драгметаллами.

Крашена с сопровождающими проехали мимо укрывшегося в лесу майора, слежки не обнаружив. Не сказать что могучие воины. Седобородый ветеран и два юнца лет по шестнадцать. Ветеран что-то вещал по-своему, остальные внимали. Крашена, что характерно, не выглядела испуганной. Скорее умиротворенной. На лошади сидела уверенно. В одной, расслабленной, руке – повод, в другой – малыш.

Исключительно мирная картина.

По уму, если они собирались искать Фёдрыча, им стоило бы прихватить собачку. Но, прихвати они собачку, Фёдрыч проявил бы больше осторожности. Дав им минутку форы, майор бросился через лес напрямик. Но не к хутору, а к месту, откуда он уже не раз успешно вел наблюдение за домом покойных братьев.

Успел как раз вовремя, чтобы увидеть, что викинги сходу во двор не полезли. Заранее спешились, рассредоточились и скрытно двинулись к ограде. Двигались отлично: что старый, что молодые. Если бы Фёдрыч наблюдал за ними из дома, а не с вершины скалы, хрен бы углядел.

На рубеж викинги вышли одновременно с Крашеной, которая, тоже спешившись, не прячась, вошла через ворота.

– Никитушка! Никитушка! А вот и я!

«Ах ты маленькая сучка, – подумал Фёдрыч. – Сдала меня с потрохами».

Поскольку никто не отозвался, Крашена вошла в дом… И тут же вышла. Крикнула что-то викингам. Вероятно, сообщила, что клиент отсутствует.

Троица тут же вышла из засады. Молодые кинулись осматривать постройки, а старый двинул в дом… Но тоже надолго не задержался.

После короткого совещания троица разделилась. В сторону майорского наблюдательного пункта двинул один из молодых.

Шел сначала неуверенно, то и дело останавливаясь и шаря взглядом по окрестностям… Но вдруг оживился и припустил быстрым шагом. Надо полагать, обнаружил Фёдрычев вчерашний или позавчерашний след.

Молодец! Этак он прямо на майора выйдет. Ну посмотрим, чего стоит здешняя молодежь…

За приближающимся парнем Фёдрыч наблюдал сквозь кустик травы. Укрытие майор выбрал грамотно. Там, где тропа огибала высокий гранитный лоб, а почти вплотную к камню росла молодая елка. Под ее ветвями Фёдрыч и схоронился. Елка – это хорошо. Молодой викинг за густым запахом хвои вряд ли учует человека. Не собака всё-таки…

А азартный паренек! Вон как чешет! Хотя осторожность тоже проявил: обмотал шлем какой-то тряпкой, чтоб на солнце не взблескивал. И с оружием, судя по тому, как уверенно держит щит и копье, явно не новичок. Попадется на Фёдрычеву уловку или нет?

Хитрость майора была проста. Метрах в двадцати выше по тропе он на распорках пристроил свою куртку. Так, чтобы издали казалось: за стволом дерева спрятался человек. Но спрятался не совсем – краешек плеча все же выглядывает. Главная же часть хитрости состояла в том, что этот краешек внимательный человек впервые замечал лишь обогнув естественную преграду, за которой укрылся майор. Но замечал обязательно, потому что не посмотреть в правильном направлении настороженный охотник просто не мог. Стоило бы спросить, зачем Фёдрычу такие предосторожности? Да потому, что – опыт. После той прыти, которую проявил родич ухлопанных майором Уве и Скалли, никакая предосторожность не казалась Фёдрычу излишней…

Сработало! Сбоку майор увидел, как оживилось гладкое личико викинга. Увидел! Обрадовался! И сделал ровно один шаг, не контролируя то, что было справа. А справа был Фёдрыч, который был почти уверен, что у него есть только один удар, так как ввяжись он в фехтовальную дуэль с этим юнцом, и тот разделает его, как орел куропатку.

Только один удар, и Фёдрыч его нанес. Подло. Без предупреждения. Топором – в защищенную только кожаной курткой спину.

И хорошо, что без предупреждения. Даже отвлекшийся юнец почти успел среагировать: шестым чувством угадал удар и начал разворачиваться… Однако топор успел раньше – круша ребра, врубился в печень.

Юнец рванулся с такой силой, что рукоять вывернулась из рук Фёдрыча. А безусый викинг с разворота ударил копьем, стремительно и мощно, так, что угодивший в гранит – майор успел отскочить – наконечник согнулся под прямым углом.

К счастью для Фёдрыча, на этом поединок закончился. С разрубленной печенью даже викинг особо не посражается.

Осмотр убитого не принес ничего нового. Кроме его оружия и короткого плаща, который Фёдрыч накинул на плечи. Размер у майора и у покойника был примерно одинаковый, но верхняя одежда парня была необратимо испорчена. Так что для будущей маскировки Фёдрыч был вынужден ограничиться плащом и шлемом. Последний пришлось напялить прямо так, без подшлемника. Голова у майора оказалась покрупнее.

Ну ничего. Издали майора вполне можно принять за убитого вьюноша. Главное – шевелиться поменьше, чтоб по рисунку движений не опознали. О! Мысль! Надо морду чем-нибудь замотать. Чем-нибудь окровавленным.

Сказано – сделано. Рубаха убитого подошла. И крови на ней тоже хватало. Фёдрыч распустил рукав на полосы, смотал рулончик и прихватил с собой.

А теперь самое время проведать Крашену и спросить за предательство.

Глава 31 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». В плену у викингов

Пахло в яме отвратительно. И еще: в ней уже кто-то был.

Санёк сделал шаг, споткнулся о мягкое. Раздался стон.

– Прошу прощения, – рефлекторно проговорил Санёк.

– Эй! Ты – русский? – Голос был высокий. Девушка или ребенок.

– Да, а что?

– Игрок?

– Угу, – Санёк двинулся на звук и через пару шагов нащупал вытянутой рукой чью-то голову. Волосы на голове отличались длиной, но не чистотой.

– Сюда садись, – Санька ухватили за руку и направили в нужное место. – Я – Алёна.

Хрена се! Девушка!

– За что ж они тебя сюда бросили, собаки бешеные?

– Они не знали, что я девушка. – Пальцы поползли выше, добрались до Санькиного плеча и остановились. – Тебя как зовут?

– Санёк. А ты, вообще, кто?

– Мы тоже игроки. Парня моего Димой зовут.

– Привет, Дима! – тут же отреагировал вежливый Санёк.

– Он не ответит, – проговорила Алёна. – Без сознания. Его избили сильно.

– Беда! – искренне посочувствовал Санёк. – А насчет врача тут как? Глухо?

– Врач ему не понадобится, – голос у девушки был тусклый, как лампочка севшего фонаря. – Завтра его всё равно убьют. Ему повезет, если не доживет до утра.

– Ты так спокойно об этом говоришь…

– А я, Санёк, успела в Игре всякого навидаться. Привыкла. Если он ночью умрет, завтра его хоть мучить не будут. Бросят тело в костер, и всё.

– А что он сделал? За что его так?

– А и делать ничего не надо. Это ж викинги. И них тоже игра своя – людей мучить и убивать. Но Димке почет окажут – особо сильно пытать будут. Он, когда нас ловили, ихнего одного из лука застрелил. Точно в глаз попал! – В голосе Алёны наконец проскользнула эмоция: гордость.

– А тебя – за что?

– А я с ним была. Меня за мальчика приняли. Повезло. Я ж в одежде мужской и стриженая. Эти особо не приглядывались. Им рабы всегда нужны.

– Не понял. А в чем везение?

– Догадались бы, что я – девушка, оттрахали бы всей бандой.

– А теперь что, не тронут?

– Еще как тронут, – мрачно проговорила Алёна. – Но уже полегче будет. Тогда они из похода были, голодные до этого дела. А тут у них девки. Ничего, переживу как-нибудь.

И умолкла.

Санёк тоже молчал. Переваривал услышанное.

– А ты как сюда попал? – спросила Алёна.

– Случайно, – честно ответил Санёк. – Шел по улице, подвалил мужик: хочешь, говорит, в тур по-быстрому съездить? Вижу, говорит, парень ты спортивный, а у нас в договоре три человека прописаны. Сам оттянешься и еще сто баксов плачу сверху. А тур агентство – вот оно… Ну я вписался – и сюда, в Игру.

– А в яму как попал?

– А так. Их много, а я – один. Вот и попал.

– Выходит, ты новичок? – уточнила Алёна.

– Вроде того.

– Везет. Новичков не убивают. Даже если не до смерти, а просто сильно мучить будут – сразу на общую территорию выкинет.

– Это радует, – пробормотал Санёк. – А если не сильно?

– Потерпишь, – отрезала Алёна. – Главное: покалечить тебя не дадут.

– А ты что же?

– А я, Саня, уже не новичок. Я – по второму разу. А Дима, вообще, по восьмому. Но он – не по здешней Игре, он – по «Техномиру» спец. Семь раз ходил в Игру. Только из первого уровня выйти так и не смог.

– А что нужно для перехода? – От «Техномира» у Санька остались довольно приятные воспоминания. Их скафандр – это нечто.

– Что нужно, знают те, кто перешел. Только они помалкивают. Димке под секретом сказали: бабок надо набрать. Вроде как три гига. Набрал – и перешел. Не набрал – бегай дальше.

– А бабки – за что здесь дают?

– За всё хорошее, – буркнула Алёна. Похоже, рассказывать ей не очень хотелось. Но потом все же ответила: – За энергию, за хлам, за белок. Особо за кураж начисляют. За кураж можно до мегана энергии поднять. Но это если ты полный урод.

– Ничего не понял, – честно признался Санёк.

– Вот и радуйся, что не понял. В Мегамире такие, как ты, и пукнуть не успеют, как под резак угодят. Это здесь – всё по-доброму.

– Здесь? По-доброму? – изумился Санёк. – То есть, когда ловят ни с того ни с сего, бьют, в яму кидают, пытают, насилуют – это, блин, по-твоему, доброта?

– Это, Саня, удача у тебя такая: в яму угодить. А так, если по здешним понятиям жить, то ничего. Ровно всё будет. И уровни тут легче брать, говорят. А в «Техномире» даже в Техноцентрах ухо востро держать надо. Диме там самое место было. Он и в миру такой: шустрый да башковитый. Но – не свезло. И мне – вместе с ним.

– А зачем вы сюда подались из «Техномира».

– Не из, а вместо, – поучительно проговорила Алёна. – Пойду посикаю. Ты, это… Уши заткни, а то я стесняюсь.

Санёк послушно заткнул уши и почувствовал как рука девушки скользнула по его голове.

– Ты чё, Саня? Это ж шутка!

– Да ну тебя, – пробормотал Санёк.

Алёна вернулась.

– У тебя пожрать ничего нет? – спросила она.

– Было, – буркнул Санёк. – Всё забрали.

– Жалко.

– Так ты не ответила. Что вы – сюда, а не в этот ваш «Техномир».

– Он не мой, – сердито ответила Алёна. – Это Дима такой, сбоку зайти хотел. Бабок игровых подкопить. Их можно не только в своей зоне набирать. В других – тоже. Потом всё конвертируется. В «Техномире», к примеру, все на энергию меряется. А так хоть в миру за доллары покупай. Но курс плохой. Вроде как один к ста. Дима там, в миру, большой человек, в Смольном работает, деньги есть. Но не столько. Там такие, блин, ценники! Чисто для директоров Газпрома.

– Я в курсе, – вставил Санёк. – Мои… партнеры за тур кучу денег отвалили. Только за меня – десять тысяч евро.

– Да? – удивилась Алёна. – Дима за меня вроде ничего не платил. Не то обязательно сказал бы. Он такой: любит, чтобы все знали, какой он щедрый и богатый. Но не по здешним меркам. А на следующий уровень – хочется. Они ж не только ради благ всяких, они ж игроки. Для них повышение статуса – цель жизни. Как соберутся, так только об этом и болтают.

– Соберутся – где? – решил уточнить Санёк.

– Везде, где люди собираются. В кабаках, к примеру. В клубах. В «Техномире», например, в Техноцентрах, офигенные клубы. Ну или типа того. Наркота всяка-разна, причем безвредная. Не химическая, нанотехнологии. Улёт просто… – В голосе Алёны зазвучали трогательно-мечтательные нотки. – Но на всё бабки нужны. Дима дал мне разок попробовать, чтоб поняла: не одно дерьмо в Игре этой. Есть и светлые стороны. Но сам на такое не тратился. Даже на обучалках экономил. Ему статус новый – важнее. От уровня к уровню не только ты – всё в целом круче становится. И квартирка на Свободе, на Свободной территории, то есть, попросторней. И навыки всякие. Всё круче. Допуски другие, миссии, зоны Игровые… Это ж типа как клуб. Есть просто карточки, а есть серебряные, золотые, платиновые… Так что главное – подняться. Остальное само прилагается.

Короче, Дима, такой, решил здесь, у викингов, подработать. Из всех зон эта – самая спокойная. Дима и тему придумал: янтарь собирать. Прикинул, что курс хороший, и первым делом меня нашел – я в янтаре разбираюсь. Чтоб первый статус мне заработать, сходил со мной разок в «Техномир»… – Тут Алёна выругалась, причем так изощренно, что Санёк даже удивился. И постарался запомнить. Такой загиб заковыристый! А Алёна, облегчив душу, продолжила рассказ:

– Удачно сходили. Норму я сделала – отсидела в Игре, сколько положено. Дали статус по первому уровню. Это, Саня, серьезное дело. Если тебе метку поставили, ключик дали заветный, значит, в Игру можно бесплатно входить и без временных ограничений. Это, типа, как гражданство постоянное. Но, блин, «Техномир» этот… – Алёна опять выругалась. Еще заковыристее. – Короче, кто не был, тот не поймет. Две недели я, типа, отходила. От Игры этой стебаной. Дима, такой, с пониманием отнесся. В Турцию свозил. Солнце, море, водка, секс… Ожила, короче. Когда вернулись, Дима сразу к делу. Начал с того, что проводника нанял. Сразу на два захода, на два месяца, то есть, со скидкой, еще там, в миру, в офисе.

– Погоди, – перебил Санёк. – В миру – это там, в Питере?

– Ну да. И не только в Питере. Тут питерских – процентов пять, может. Или меньше. Остальные – из других мест. Но говорят на территориях все по-русски, это в Игровых зонах свои языки. Но тоже можно выучить. Ну, короче, нанял Димка в миру проводника…

– Ты же сказала: там всё дороже.

– Это если игровые деньги покупать, – рассудительно произнесла Алёна. – А если наем – то процентов на двадцать дешевле. И выбирать по анкетам легче. Короче, вошли – и сразу в Игровую зону. Проводник с местными договорился, начали янтарь собирать. Тут классно… – Алёна вздохнула. – Красиво, чисто, воздух… Хоть по стаканам разливай. А янтарь такой… Самородный. Я люблю янтарь. Потому и в училище пошла. Янтарь – это тебе не топаз или яшма. Он – живой, теплый… – Алёнка снова ругнулась. Просто, по-доброму. – Так хорошо всё шло. Я уже себя богачкой мнила… И тут – ярл с братвой.

– А почему не ушли? – спросил Санёк. – Или у вас эвакуаторов не было?

– Дима не захотел. У нас янтарь собранный отдельно хранился. При себе только то, что за день набрали. Думали: убежим, в лесу спрячемся. А эти бегают – как лоси. Не убежишь.

– Я бы убежал, – проговорил Санёк. – Меня собаки задержали.

– Надо было тебе в драку полезть, – вздохнула Алёна. – Ты ж новичок. Рубанули бы сразу. Очнулся бы на Свободе. Без штанов, зато целый и от этих скотов далеко.

– Я в драку и полез, – мрачно произнес Санёк. – Только не с моей квалификацией с местными драться. – И эвакуатор у меня забрали. Всё забрали, хорошо хоть штаны оставили.

– У нас – тоже подчистую всё отняли. И янтарь, и деньги местные, оружие – всё…

Они помолчали, потом Санёк спросил:

– А местные – это кто вообще?

– Не ко мне вопрос, – сказала Алёна. – Живут тут, типа того.

– Нет, взялись они откуда? Их что, организаторы Игры наняли?

– Я-то откуда знаю? – с раздражением проговорила девушка. – Мы за янтарем приехали. С местными проводник договаривался. Но непохоже, что они – актеры. Я думаю, они всегда тут жили. Типа как у нас, где-нибудь в Сибири, староверы живут.

Санёк спорить не стал. Выберется – будет у кого спросить. Но сначала выбраться надо.

– Мы для них – чужие, – продолжала Алёна. – Но тут так: тут все, кто не свои, те чужие. Им разницы нет, игрок ты или из соседнего фьорда пришел. Раз не родич, значит, чужой. Но договориться можно, если язык знаешь и правила местные. А у нас с тобой шансов нет.

Сказала – и пригорюнилась.

Какое-то время оба молчали. Потом Санёк сказал:

– Дима твой затих. Может, уснул?

Алёна поднялась, задев краем одежды Санькино ухо, подошла к своему другу…

– Он не уснул, – проговорила она через некоторое время. – Он умер.

– Совсем? – осипшим вдруг голосом спросил Санёк.

– Нет, понарошку! – грубо бросила Алёнка. – Вот так вы все, мужики! Заманите – и бросите! Сдох, сука!

Санёк услышал звук удара. Вскочил. Бросился к девушке, схватил в охапку:

– Алёна, ты что? Ты что творишь?

– Пусти! – Девушка, оказавшаяся довольно-таки крепкой, рванулась с неожиданной силой, резко оттолкнув Санька. Тот отлетел к стене, приложившись спиной о стену ямы, вскрикнул скорее от неожиданности, чем от боли.

Алёнка тут же оказалась рядом:

– Эй, ты что? Ты цел?

– Нормально всё, – проворчал Санёк. – Сам виноват. Не надо было тебя хватать. Это ваши дела. Я его и не знал вообще. Слушай… Тебе его что, совсем не жалко?

– Мы не в миру, – жестко произнесла Алёнка. – Там бы я его, наверное, пожалела. А здесь лучше себя пожалею. И тебе того же советую. Даже если на органы не пустят, не «Техномир» всё же, то в рабстве у этих, знаешь, несладко. Мне еще хрен знает сколько до таймера. Полный заход, считай. Это ты – новичок. У тебя срок маленький. Хотя, если эти тобой всерьёз займутся, света не взвидишь. День за месяц покажется.

Очень правильная речь, признал Санёк. Вот только жалеть себя он не собирался. И в рабство – тоже. Смерть неизвестного чиновника Димы помогла. Включились «резервы», которые появились у Санька после кровавого бреда учебки. Вместо семнадцатилетнего пацана-студента наружу выглянул тот, кто без малейших сомнений резал врагам глотки.

– Алёна, сколько ты весишь?

– Ты… умом повредился?

– Я знаю, что у девушек не положено спрашивать, сколько им лет и сколько они весят, – терпеливо проговорил Санёк. – Если я спрашиваю, значит, надо.

– Шестьдесят семь килограммов. А лет мне двадцать четыре, – отчеканила Алёна. – Еще вопросы будут?

– Подтянуться сможешь?

– Сейчас – вряд ли. Ты что, гимнастикой решил заняться?

– Ага. С тобой на пару. Я вешу семьдесят четыре. Выдержишь, когда я встану тебе на плечи?

– А зачем?

– Затем, что я хочу добраться до крышки нашей дыры. С тебя я допрыгну, зацеплюсь, подтянусь и попробую ее сдвинуть.

– Она тяжелая, – предупредила Алёна. – У тебя не получится. А если и получится, то наверху наверняка сторож сидит. Даст тебе по башке – и до свиданья.

– А я всё-таки попробую, – заявил Санёк. – Ты поможешь? Подставишь дружеское плечо?

– Да хоть на голову становись, – сказала Алёна. – Я в школе три года дзюдо занималась.

– С головы прыгать неудобно! – Обрадованный Санёк вскочил на ноги. – К стене становись, упрись как следует. Я сильно толкнусь, там до решетки еще полметра минимум.

– На счет три! – предложила Алёна. Когда Санёк взобрался на ее плечи, она даже не ойкнула. – Я тебя еще подброшу. У меня ноги сильные. Раз, два, три!

Хвататься вслепую за сколоченный из грубых жердей настил – еще то занятие.

Правая рука цапнула впустую, только ноготь сорвал, но левой удалось попасть в просвет и зацепиться. Есть! Повис. Теперь поискать захват для правой. Дальше – как планировалось. Санёк подтянул ноги и как следует уперся в край ямы… Толчок! Тяжеленная хрень. Сдвинулась сантиметров на пять. Но сдвинулась! Перехват… Еще толчок! Еще пять сантиметров. Ага, вот уже просвет появился между ямой и щитом… Теперь – тишина…

Санёк повисел секунд десять, прислушиваясь. Вроде ничего…

Новый перехват. Толчок! И снова – перехват. На этот раз уже за самый край настила. Черт! Пальцы соскользнули, и Санёк полетел вниз. Не страшно. Высота ерундовая, упал на ноги.

– Я ее сдвинул, – приглушенном голосом сообщил Санёк.

– Вижу, – таким же напряженным шепотом ответила Алёна. – Что теперь?

– Теперь я вылезу, разберусь, что там, наверху, а потом вытащу тебя. Сейчас, передохну малость…

Через пару минут Санёк осторожно подтянулся и выглянул из ямы. Темно, как в рюкзаке спелеолога. Что ж, значит, и его никто не увидит. Плавный, медленный выход на правую руку, перенос тела на жерди настила… Опа! Он уже снаружи.

Теперь – оглядеться. То есть прислушаться, потому что наверху, конечно, светлее, чем в яме, но звезды – не электрические фонари. Хотя звезды здесь – потрясающие. Всё небо в россыпях…

Где-то недалеко нестройно завывали мужские голоса, залаяла собака… Рядом что-то зашуршало… Что-то некрупное.

– Эй, ты там, не ушел? – негромко позвали снизу.

Санёк наклонился над краем:

– Нормально всё. Нет никого.

– Я думала: ты меня бросил.

– Совсем дура? – Санёк даже обиделся.

– Прости!

– Да ладно. Сейчас поищу что-нибудь – тебя поднять.

Подходящее приспособление нашлось быстро. К ближайшему стволу была прислонена жердина с торчащими обрубками сучьев. Санёк подтащил ее и, кряхтя (тяжеленная, стерва!), спустил в яму. По глубине оказалось – в самый раз, и Санёк с запозданием сообразил, что жердина как раз для этого дела и предназначена.

Минута – и Алёна уже наверху.

– Ты крут! – польстила она Саньку. – На вот, примерь. Ты ж босой.

Она сунула Саньке смешные кожаные чуни. Или поршни? Названий местной обувки Санёк не знал.

– Это… Его?

– Да.

Санёк колебался недолго. Он уже сообразил, что брезгливые и разборчивые здесь быстро меняют пристрастия. Чуни-муни оказались великоваты, что – непринципиально. Мягкие, на завязочках… Подумалось: не спуститься ли за одежкой покойника? Как-то прохладно стало. Однако без острой необходимости – не хотелось. Острой же – не было. Сейчас самое время поработать ножками. Хотя нет, неправильный вариант. Если уж он в одиночку не сумел удрать, то с девушкой – тем более. Собачки найдут и – все по старой схеме.

– Алён, не знаешь, река тут есть? Или ручей хотя бы?

– Здесь море есть. Фьорд.

Точно. Мог бы и сам вспомнить.

– Идея такая, – решился Санёк. – Спускаемся к воде, уводим лодку и чешем под парусом отсюда куда подальше. Ветерок свежий. Пока они расчухают, что мы сбежали, мы уже на приличное расстояние уйдем.

– А ты сможешь – с парусом? – усомнилась Алёна.

– Управлюсь, – с небрежной гордостью уронил Санёк. – Но тебе придется показать, где у них тут лодки. А то я моря здешнего, считай, и не видел. Меня как раз по лесу гоняли.

На первого викинга они наткнулись уже через сотню метров. И викинг увидел их первым. Хотя Санёк мог бы его и вычислить. Например, по запаху. Викинг, культурно выражаясь, отправлял естественные надобности. И бдительности, к счастью, не проявил. Выдал что-то по своему.

– Йа-а… – ответила Алёна.

Викинг разразился еще одной тирадой.

– Чего он? – шепотом поинтересовался Санёк.

– Говорит, чтобы шли к нему. Он сейчас погадит и нас осчастливит. Решил, что бабы мы. Ну примерно так. Я не все поняла. Бежим?

– Зачем? – удивился Санёк. – Клиент пьян, и положение у него, скажем так, невыигрышное. Хочешь, чтобы он шум поднял?

И, повиливая бедрами (хоть какая-то попытка имитировать женскую походку), двинулся к цели. Сегодня им везло. Мужчину в нем не признали, хотя инструктор говаривал: зоркий воин просчитывает человека по походке и силуэту за полкилометра. Дистанция в несколько шагов в безлунную ночь вполне соответствует полукилометру. Сейчас перед Саньком в орлиной позе восседал несомненно воин. Смутно видимый силуэт внушал почтение, тем более даже погадить орел вышел с оружием. Вон топор лежит на расстоянии прямого доступа.

Третья басовитая тирада… И естественное наказание за потерю бдительности. Совсем нерыцарский пинок в рожу, подхват топора…

Как чуть позже сообразил Санёк, результат мог бы оказаться очень грустным. Уйди викинг назад с переворотом и завопи во все горло… Но скандинавский воин первым делом схватился за оружие… И не успел.

Санёк ударил просто, по-деревенски, как по полену. Топор с хрустом вошел в череп и увяз. Но второго удара не потребовалось. К счастью.

– Ну ты крут! – восхищенно прошептала Алёна. – Такого бычару – с одного удара.

– Да ладно, – буркнул Санёк. – Он же не ждал. Даже нечестно как-то…

Алёна молча взяла Санька за волосы на затылке и так же молча поцеловала. Страстно.

Санёк в восторг не пришел. Обстановка к романтике не располагала. Но отталкивать девушку не стал. Почувствовал: может смертельно обидеться. А вообще-то собственное состояние ему нравилось. Спокойное такое… Даже рассудительное. Как будто очередную трассу прикидываешь.

Извлечь топор из черепной коробки викинга не удалось. Зато (побоку брезгливость!) в поясном чехле убитого обнаружилось другое оружие. Неслабый такой тесак с полруки длиной. Именно его пытался выхватить скандинавский герой ножа и топора.

Санёк проверил: покрутил в руке, покатал с хвата на хват… Тяжеловат, но в целом баланс неплохой. Годная штука. В очередной раз пожалел об отнятом во время взятия в плен ноже. Тот был – как раз по руке. Прям-таки прилипал к ладони…

Запихивать смертоубийственный тесак покойника за брючный ремешок было опасно для собственного организма, поэтому Санёк поступил стратегически: снял с убитого пояс. Вместе с сумкой, чехлом, ножом поменьше… В хозяйстве всё пригодится.

Еще один трофей: куртка из плотной кожи, которая висела на суку над местом гибели ее хозяина. Надо полагать, тот снял одежку перед тем, как присесть облегчиться.

В поселке праздновали. Повелители северных морей ревели песни, звенели и громыхали железом, безжалостно разрушая спокойствие ночи.

Главный очаг веселья – длинный домина без окон. Снаружи – несколько утративших способность к передвижению тел. И – не только утративших. На снятой с колес телеге очень выразительно подергивалась чья-то бледная задница в «вилке» из таких же бледных ног, задранных кверху.

Жизнь била ключом. Несколько теней под стеной сарая что-то жрали, шумно чавкая. Санёк подумал бы, что – свиньи, если бы одна из теней не затянула вдруг грустную песню… Похоже, на французском.

Удивляться было неуместно, да и некогда.

Санёк и Алёна, держась по возможности в тени, покинули поселок и выбрались на берег фьорда.

На берегу воняло рыбой и в изобилии сушились сети.

На чуть более светлом фоне неба отчетливо выделялась зубастая драконья голова. Санёк где-то читал, что в мирной обстановке такие головы полагалось снимать, но эта, вероятно, была несъемной.

Эх, драккар бы угнать!

Но не с их «экипажем». Надо искать что-то попроще.

Подходящая посудина нашлась. Как раз такой четырехвесельный парусник, на котором Санёк проходил обучение. Имелся в наличии и парус. Свернутый аккуратно и сухой. Последнее – немаловажно. Мокрый раза в три тяжелее.

Весел при паруснике не было, но рядом имелась целая весельная стойка, так что Санёк быстро отыскал подходящие…

– Вог ю ду хер?

– Сам ты хер… – пробормотал Санёк.

Абориген, мать его кошкина бабушка. Вот же не сидится!

Санёк спрыгнул на берег, положил руку на нож…

Убивать не хотелось, но – придется. Лишь бы не заорал…

– Гуа боч, трэл! – сердито крикнула Алёна.

И к немалому Санькиному удивлению, абориген безропотно двинул восвояси.

– Это раб, – пояснила Алёна. – Они тут зашуганные. Мы тоже такими станем, если поймают и не убьют.

– Не поймают, – пообещал Санёк. И скомандовал: – Лезь в лодку. Уходим, пока кто-нибудь еще не появился. Весла прими.

Распутав канатик из узкой толстой кожи, Санёк оттолкнул лодку…

Минут через пятнадцать совместной гребли (Алёна, умница, управлялась с веслами как заправский гребец) они отошли достаточно, чтобы Санёк счел: с берега их уже не разглядят. Только тогда он рискнул бросить якорь и заняться парусом…

Глава 32 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Предательница

Замотав голову окровавленной тряпкой и напялив сверху шлем убитого парня, Фёдрыч завернулся в плащ, прихватил тяжеленький щит и поспешил к хутору.

В ворота вошел соблюдая все правила маскировки. С его квалификацией убить местного вояку он мог только из-за угла или неожиданным ударом.

Изобразить раненого, подманить поближе – и прикончить. Скажете – подло? Фигня. На войне подлостей не бывает: только военная хитрость.

Ввалился, пошатываясь, опираясь на копье, как на посох.

Псина затявкала. В дверях появилась Крашена.

Увидав скособоченную фигуру, окровавленную тряпку, крикнула что-то по-здешнему, кинулась помогать.

Из дома больше никто не появился. Это радовало. Майор опустил щит, которым на всякий случай прикрывал нижнюю часть лица…

Узнала, изменщица. Ишь как личиком переменилась.

Не спеша, Фёдрыч закинул щит за спину, воткнул в землю копье и сдернул с лица бурую от крови тряпку.

– Ну пойдем, что ли, красава, поговорим о делах наших скорбных, – произнес Фёдрыч, ухватив женщину за ворот и не позволив рухнуть в ноги. Хорош, нападалась уже.

Завел в дом, захлопнул дверь, подпер изнутри копьем.

Ишь как перепугалась, Крашенушка. Личико бледное-бледное.

В кроватке заворочался, закряхтел малыш. Не проснулся. Хороший мальчик. Спокойный.

– Никитушка… – хрипло проговорила женщина.

Хотела еще что-то сказать, оправдаться, но слова, видно, не шли. Горло от страха сводило.

И тогда поступила по бабьему инстинкту, самому простому, исконному. Принялась раздеваться.

Фёдрыч молчал. Смотрел. Не говорил ни слова.

А что он мог сказать? Шел сюда, понятия не имел, что делать будет. Убить женщину, да еще – с грудным дитём? Наверное, он может. В жизни всякое бывало. Пальнуть тебе в живот или гранату под ноги кинуть – это и ребенку под силу. Тогда не до выбора. Или ты убьешь, или – тебя. Но вот так, хладнокровно, обдуманно… Однозначно – нет. Ну предала. И что? А то Фёдрыча по жизни не предавали. Особенно бабы. Вон жена первая… Через полгода после свадьбы с солдатиком-срочником застукал. Солдатик, щенок, лужу напрудил, когда старший лейтенант Федоров его за шкирку из квартиры волок. Правильно, кстати, обоссался. Иначе Фёдрыч его вполне и прибить бы мог. А за что? Подогнали щенка стиральную машину подключить, а тут – баба. Молодая. Красивая. Блондинка. Орала Фёдрычу вслед, что, мол, невиноватая она. Солдатик, дескать, сам. Типа снасильничал… Счас!

Сначала «насильника» выкинул – из подъезда во двор. Велел: стоять смирно! Вернулся – и женушку следом. Тоже в чем мать родила. «Продолжайте, – сказал. – Пусть людям тоже радость будет».

Жена потом долго обратно просилась. К командиру части ходила… Звонила, мол, бес попутал и всё такое. Сама не понимаю, зачем…

Вот и Фёдрыч не понимал. Но – выгнал.

И сейчас тоже не понимал. Но – взял. Предложенное.

Выглянув предварительно в окно: не идет ли кто из дружков почившего юноши.

Было жарко. У Фёдрыча всегда на адреналине желание обострялось. Не у него одного.

Крашена орала, как кошка в сезон. Хороша баба! А когда вот так, раскинувшись да выгнувшись навстречу: еще! Слов нет.

Слов и не было. У Фёдрыча.

А у Крашены – нашлись. Хорошие слова, правильные. Мол, ты уйдешь, а мне здесь – жить. И сыночек махонький… Это ты – добрый, а эти даже своих младенцев, которые не приглянулись, или когда еды мало, зимой в лес выносят. Волкам на поживу.

А парень тот, за которого ты переживал, он крут оказался. Его в яму кинули, к другим полоняникам, а он одного полоняника убил, а потом…

Фёдрыч слушал и не верил. Санёк? Не может быть!

А вот и может. Пока сюда ехали, Грим Желтобородый всю дорогу о том рассказывал. И восхищался. Мол, в последнем походе Гимли Мешок Пальцев самого ярла спас, щитом прикрыл, а тут какой-то безоружный вьюнош взял да и зарубил Гимли его же собственным топором. Такого парня, не будь на нем крови, он, Грим, на месте ярла принял бы в хирд без проверок и прописок…

Фёдрыч слушал вполуха. Главное он узнал. Санёк жив и сумел удрать. Остальное – неважно. Теперь надо отсюда валить. Да побыстрее. У майора не было ни малейшего желания убивать еще кого-то. А уж тем более дать убить себя. А свои шансы на выживание в случае непосредственного контакта с противником майор оценивал как близкие к нулю.

– Рот закрой и слушай! – перебил он Крашену.

И рассказал, что ей следует делать, чтобы отвести от себя подозрение.

Потом Фёдрыч быстренько оделся, поцеловал женщину в распухшие губки, прихватил со стола кусок вяленой дичи и покинул гостеприимный дом, как он полагал, уже навсегда…

Не зная, что был на волосок от смерти. Пока любились, Крашена, в паузах, трижды за рукоять спрятанного под изложницей ножа бралась…

Убить расслабившегося от постельных утех мужчину – дело простое.

Вот лежит он, мягкий, как квашня, с глазами закрытыми, улыбается…

Раз ножом по горлу резнуть – и всё. Нету Никитушки.

Смогла бы – был бы ей почёт и награда немалая за то, что кровь за кровь взяла. Свобода – наверняка.

Не смогла. Словенская кровь, должно быть, помешала.

Крашена поплакала немного… И занялась хозяйством.

Когда вернулся Желтобородый Грим (он пришел первым), рабыня встретила его в воротах и сказала, что велел Никитушка. Мол, видела чужака во-он на той скале.

Грим поверил. А с чего бы ему не поверить? Желтобородый оседлал лошадь, поскольку с возрастом прыти у него поубавилось, и поехал, куда показали.

Крашена глядела вслед и очень надеялась: Никитушка знает, что делает, и Грим его не догонит, потому что Желтобородый хоть и стар, но с мечом управляется лучше многих, а Никитушка копье держит, как лопату. Это даже ей, рабыне, видно.

Грим уехал, Крашена покормила сына, поела сама, а потом еще немного поплакала. О том, что Никитушка не взял ее с собой. О том, какой он добрый. И еще о том, что его, скорее всего, убьют.

Фёдрыча не убили. Более того, пересечься с Гримом Желтобородым он в принципе не мог, поскольку Грим вернулся в усадьбу и получил от Крашены информацию, когда солнце уже село, а майор дожидаться захода солнца не стал. Глянул на красный диск сквозь отверстие эвакуатора… И эвакуировался.

А Грим с молодым напарником, уже, считай, в темноте, всё равно обшарили холм и обнаружили убитого товарища…

Немного позже, чем его нашли три молодых волчка… одного из которых Грим успел насмерть достать копьем.

Что, естественно, ничем не помогло убитому.

Который доводился Гриму внуком.

Надо ли говорить о том, как сильно расстроился Желтобородый? Так сильно, что вдвоем с напарником они всю ночь обшаривали окрестности в поисках убийцы. Не нашли и утром вернулись в поселок, где подняли всех, способных носить оружие (тех, кто не ушел с ярлом), и еще два дня системно прочесывали окрестности.

Нашли немало следов чужака и его жизнедеятельности. Нашли могилы Уго и Скалли. Нашли обломки бочонка, в котором хранилась казна хирда. Но ни самой казны, ни ее похитителя выследить не удалось, даже когда, спустя шесть дней, к поискам присоединился вернувшийся из рейда ярл с хирдманами.

Убийца и добыча пропали невозвратно. Надо думать, где-то в скалах у него была спрятана лодка, на которой чужак и уплыл, потому что на земле ярла Хрогнира Хитреца и у ближайших соседей чужак не появлялся.

Кое-кто из родовичей Свейна Коряги пытался возложить ответственность за смерть братьев и дяди на рабыню Хрисин, но за нее решительно вступился Желтобородый. Заявил, что по обычаю за всё, что сделано рабыней, несет ответственность ее хозяин. В данном случае род Уго и Скалли. Но он, Грим, считает, что никакой вины на рабыне нет, а кто с этим не согласен, тот – лживый и негодный пред богами негодяй.

Поскольку оспорить мнение Грима никто не пожелал, то Желтобородый забрал хутор, рабыню-чужеземку и ее ребенка себе. С полного одобрения ярла. Простая логика: внука Грима Желтобородого убили на земле рода. Чужака-убийцу так и не поймали. Следовательно, ответственность за смерть родовича Грима несет род.

Звучало логично, как и всё, что подкреплено авторитетом ярла Хрогнира и его Законоговорителя, коим, собственно, и был Грим Желтобородый.

Деньги, полученные от майора, Крашена зарыла в лесу. Выкупиться у нее вряд ли получилось бы. Да и зачем? Сына ее Грим признал своим, а Крашене обещал волю и хутор в придачу. После своей смерти.

Словом, всё очень хорошо получилось. Только ночами Крашена, бывало, вспоминала Никитушку и плакала. Тихонечко. Чтоб хозяин не услыхал…

Глава 33 Cвободная территория. О переменчивости удачи

– Погодь, братва. Знакомая лялька… – проговорил Гучко, отрывая седалище от скамьи и выпрямляясь во весь немаленький рост. – Эй, девушка, постой! Поговори со мной, расскажу тебе кое-что интересное!

Новая жизнь у Юрия Игоревича наконец-то начала налаживаться.

Позавчера, оказавшись на закрытой территории Игровой зоны «Мидгард», Гучко был очень недоволен. Кидняк и подставы сопровождали его с самого начала этого идиотского тура. Поиграл, называется. В карманах голяк, в душе как насрано. И добро бы сам проигрался, так нет. Ободрали как липку. Берсерк этот придурочный развел как лоха. Бабки забрал и бросил. И жаловаться некому, потому что – сам. Никто под руку не толкал. Даже предупреждали его. Тот лысый проводник и предупреждал. А Гучко его послал… куда-то. Врезать бы этому Берсерку! А лучше отмудохать, чтоб сам встать не мог… Но никаких шансов. Юрий Игоревич отчетливо помнил, как этого отморозка полсотни мужиков тщетно на шаверму пытались порезать. Нет, не по его уровню с Берсерком разбираться. Банкиру даже злость сорвать не на ком, потому что любой из этих «реконструкторов» по жизни может оказаться сынком члена правительства. Да и не было у Гучко такой привычки: срывать злость на тех, кто ни при чем. Мог, конечно, врезать, если под горячую руку подвернутся, но так чтобы осмысленно – нет.

С Закрытой территории его выпустили без вопросов. И дьявольской псины у ворот не было, что малехо порадовало.

Через час после того, как его непонятным способом (Да пофиг дым! И понимать незачем!) выкинули из игры, Гучко оказался на площади перед кабаком «Сытая свинья» в непривычном для Юрия Игоревича положении голодного человека без гроша в кармане.

Гучко не впал в печаль. Голод можно и потерпеть, а вот, если бы злые парни с мечами добрались до него там, в Игре, могли и зарубить на хрен. Так что будем считать: свезло генеральному директору «Межинбанка». Он вообще везучий. И пули мимо пролетали, и ножи вскользь шли, и железные хреновины, которые кому другому бы череп проломили, на крепкой башке Гучко оставляли только ссадины да шишки.

Короче, в грех уныния Юрий Игоревич не впал. Ему было даже прикольно. Тоже ведь игра: поднять денег на ровном месте. В молодости он умел. И сейчас не разучился. А тут место благодатное. Рынок. Можно сказать, привычная территория для бывшего бригадира.

Так что отправился Гучко бродить между лавками да лотками, цепко выпасая всё, что может пригодиться. И удача Юрию Игоревичу подлизнула. Подкинула знакомую темку. То, с чего начинал свою дорогу к славе молодой браток Юра Боксер.

Гучко даже сам офигел, когда увидел. Он-то думал – расторговаться помочь кому-нибудь начинающему, а тут… Наперсточки!

Крутили двое. Чашки вертел маленький нерусский, похожий на встрепанного воробья. Зазывал толстый и белобрысый. Играли на местную монету. Гучко остановился поглядеть… Ну так – минут на двадцать. Когда понял, как играют, – удивился. Недоработка, конкретно. Пока стоял, сыграли пять раз. Причем дважды выигрывал один и тот же лох. И кто здесь лох после этого? Хотя что взять с лопушков, которые Главного не знают.

– Дай-ка я, – сказал Гучко, присаживаясь напротив.

И выиграл три раза подряд. Опытному человеку отследить шарик нетрудно.

Выиграл и предложил:

– Давай поменяемся. Я покручу, а ты угадывай.

Поменялись.

Вокруг уже стояло человек пять. Заинтересовались.

Вертел Юрий Игоревич не так быстро, как в молодости, – отвык без практики, но, тем не менее, снова выиграл. И снова – три раза подряд. Чернявый, лошок, так ничего и не понял.

– Ты постой пока, поучись, – предложил ему банкир. – А ты кричи давай, – велел белобрысому. – С этого раза всё – пополам.

Лопушки послушались. Было это в Юрии Игоревиче – внушать уважение. Вошел, сел, пару слов сказал – и он уже главный. А тут и без слов понятно, кто главнее. Тот, кто умеет.

Без прикрытия крутить приходилось опасливо. Да и клиент тут оказался понаблюдательней, чем в Питере. Каждого приходилось просчитывать отдельно. Просчитывать Юрий Игоревич тоже умел. Хотя, бывало, и ошибался. Вот с Саньком тоже ошибся. Недооценил. Подумал: по жизни, чистенький мальчик, домашний. На такого нажмешь – он и потечет. А на Арене совсем другое увидел. Такого, как этот Санёк, Юра Боксер в бригаду взял бы без базара. Но кто из людей, по жизни, не ошибается? Только одним везет, и они на ошибках учатся, а другим, невезучим, камешек с надписью на могилку.

Зная, что на здешнем рынке процент крутых просто зашкаливает, Гучко чуйку свою обострил до предела. И правильно сделал. Такие глазастые попадались, что прибрать шарик Гучко даже не рисковал. Одному такому, мускулистому, загорелому как негритос, с рожей беспредельщика, Гучко честно проиграл аж три раза и попросил:

– Всё, братан, иди. Слишком ты для меня крут. Разоришь.

Довольный глазастик отошел, а его место заняла симпатичная лялька в кожаной юбке. Хитрая-хитрая. Присела на корточки, колени расставила… Типа, не хотите ли заглянуть?

Гучко, может, и хотел, только работу с удовольствием он никогда не путал. Сделал вид, что повелся… И поднял на ляльке пять монет, чисто убирая шарик, потому что на его руки лялька даже не смотрела, а только глазищами гипнотизировала.

Короче, взял Юрий Игоревич на карман двадцать шесть монет. Половину честно отдал подельникам, чернявому Ивану и белобрысому Сеньке. Потом повел их в кабак, напоил и узнал подноготную: оба – из Самары. Оба попали в Игру как-то непонятно, в кредит, что ли… Гучко не стал вникать. Не его дело. Тему с наперстками-чашками придумал Иван, который на самом деле не Иван, а Аслан. Он в школе увлекался фокусами или типа того. О том, что шарик надо прибирать, дружки не знали. Даже не знали, что можно клиента вежливо попросить на выход. В бошки круглые не приходило. Бывало, проигрывались вчистую. А в общем, так… перебивались с воды на квас.

Когда Юрий Игоревич насчет главного просветил – ужаснулись. Это ж обман! За такое…

– А что такого? – удивился Гучко. – Контролеры предъявят? А чё, собственно? Кто сказал, что шарик должен быть под одной из чашек? Ты? Я? Никто не говорил. Внимательней надо быть, короче.

– А увидит кто из игроков? – проблеял Сенька. Гучко сразу понял: этот хоть и здоровый, а трусоват.

– И чё? – поднял бровь Юрий Игоревич. – Похвалим: молодец! Чисто, выиграл.

Но для себя подумал: если б он тут решил надолго обосноваться, то нехилое бабло можно было бы поднять. Если здесь такие наперсточники, то это ж, считай, земля непаханая…

На следующий день правильно заточенный Иван-Аслан принес команде больше сотни монет. Сам Гучко больше не крутил. Подзуживал, уговаривал, разводил на азарт. Ну и подавал знаки: с кем можно шарик прибирать, а с кем – не стоит. Предложения игроков – поднять ставки, отклонял. Понимал: из-за пары монет никто бучу не поднимет. А на побольше без силовой поддержки замахиваться не стоит.

По-серьзному, деньги – никакие. Но от самого процесса Юрий Игоревич испытывал изрядное удовольствие. Живые деньги, даже игровые, его всегда грели.

Ужинали на веранде кабака «Цена жизни», куда более понтового, чем «Свинья». Хорошо покушали. Гучко стребовал сигару за пять монет, вискарь, уселся поудобнее и принялся разглядывать проходивших мимо телок. Он снова почувствовал себя хозяином жизни.

Телки были – всякие. Но в большинстве какие-то подсушенные. Типа спортсменки. Юрий Игоревич таких не то чтобы не потреблял: в бандитские времена он ударял как раз по этому контингенту – до уровня балерин подняться не успел, а «субботниками» – брезговал. Но со зрелостью пришло понимание, какой должна быть женщина. А женщина должна быть… Опа! Знакомая!

– Погодь, братва, – проговорил Гучко, поднимаясь. – Знакомая лялька…

Не поленился банкир: оторвал седалище от кресла, вышел на дорожку.

– Привет, красивая! – Юрий Игоревич заступил дорогу белокурой девушке в одежке из кожи и шелка, покрой которой скорее демонстрировал, чем прикрывал. – Как насчет пивка выпить и всё такое?

– Я тебя знаю? – Блондинка нахмурила бровки. – Ты кто?

Красава. Бюст – четвертка. Попа – шесть с плюсом, да еще и обтянута кожей в облипочку. Губки алые, глазки синие, волосы – водопадом, и вроде свои, не парик. На шейке – ожерелье из синих камешков, слишком больших, чтобы быть настоящими. Ничё. Сладится – Гучко ей и натуральных прикупит. Он – не жадный.

– Не помнишь меня? – прищурившись по-кошачьи, пробасил Гучко. – Тот, с кем ты, лялечка, дней несколько назад так невежливо разговаривала. Да ты не бойся. Я не обидчивый, когда у обидки такие сисечки. – Банкир попытался дотронуться до эффектно приподнятой лифом груди, но блондинка уклонилась, отступив на полшага. Теперь ее лицо выражало совершенно искреннее изумление. Но Гучко лица ее не видел, потому что глядел исключительно на содержимое лифа.

– А-а-а… – наконец вспомнила блондинка. – Ты тот новичок. Так и думала, что ничего путного из тебя не выйдет. Как был слепой, так и остался. Из Игры выкинуло или сам успел? А с козой – как? Потренировался?

Гучко охренел. Даже и не понял сразу, чё ему баба грузит. А та развлекалась вовсю.

– Как? – округлила глазищи. – Неужто не дала коза? Так и есть – отказала! – весело воскликнула блондинка, глядя, как наливается кровью физиономия Гучко. – Вот негодница! Но ты не грусти! Сам с собой потренируйся. Рукоблудничать даже макака умеет. Глядишь, и ты справишься!

Народ, привлеченный сценой, заржал. Тут же посыпались реплики-рекомендации, вроде «…привязать козу!».

Юрий Игоревич свирепел, наливаясь той разрушительной яростью, которая начисто выносила мозг.

И таки вынесла. Злобно матерясь, Гучко попытался схватить блондинку… Попытка оказалась еще менее удачной, чем проверка упругости бюста.

Гучко будто ударили дубиной в живот. Причем здоровенной такой дубиной, потому что отбросило Юрия Игоревича метров на пять. Но он не упал. Зрители, на которых снесло многопудовую тушу Гучко, упасть ему не дали… Но не из соображений гуманности. Мясистые ручищи Юрия Игоревича оказались жестоко вывернуты, а сам он согнулся едва ли не пополам… И опозорился. Желудок подвел: сметнул на ноги весь в охотку умятый ужин.

– Как с ним поступить, госпожа? – поинтересовался один из тех, кто заломал Гучко руки.

Блондинка не ответила. Аккуратно, чтоб не вступить в блевотину, приблизилась к согнутому болью и местными жителями банкиру. Ухватила за редеющую шевелюру:

– Мальчик с вами был, вихрастенький такой, – сказала она. – Что с ним?

Перед глазами Гучко плавала муть. Воздух никак не хотел вдыхаться, нутро корежило от боли, но он могучим усилием воли сумел-таки выдавить из себя грязное ругательство.

Пальчики разжались, и голова Юрия Игоревича вернулась в исходное положение. Блондинка достала платочек, вытерла руки, улыбнулась кому-то и двинулась дальше.

– Так что с ним делать, госпожа? – крикнули ей вслед.

Красавица остановилась.

– Новичок. В сути не гнилой, но воспитан дурно, – проговорила она задумчиво, будто разговаривая сама с собой. – Плети не пойдут ему на пользу. Еще более ожесточат. Но наказать необходимо. Что скажете, игроки?

– На общественные работы! Пусть сортиры чистит! – крикнул кто-то.

– Это ж новичок! – возразили крикуну. – Он, может, уже завтра в миру будет. Что у него от Игры останется? Сортиры?

– Госпожа, что скажете? – спросил один из тех, кто держал. – Если высечь нельзя, может, просто рожу ему начистить?

– Сами решайте, – заявила красавица. – Только без членовредительства. Я его прощаю.

И ушла.

– Госпожа тебя простила, ты рад? – поинтересовался тот, что выкручивал правую руку Гучко.

– А не пошел бы ты…

– Госпожа его простила, – подхватил второй. – А мы – нет. Так, игроки?

Его поддержали дружным ревом.

– Раз он сортиры чистить не может, пусть там поплавает! – предложил кто-то.

– Порву на хер! – захрипел Гучко, но его протест потонул в радостном гомоне.

И Юрия Игоревича поволокли.

И действительно скинули в нужник.

И оставили там.

* * *

Гучко повезло. Если подобное можно назвать везением. Сортир оказался неглубокий, выбраться из ямы не составило труда. Злющий, скрипя зубами от нестерпимого унижения, банкир поплелся к озеру. Ему поспешно уступали дорогу. Показывали пальцами. Награждали унизительными эпитетами. Надо полагать, история его физического и нравственного падения уже распространилась по базару. А ведь как хорошо начинался день! Какие перспективы открывались!..

– Стоять, говнюк! – Между озером и банкиром нарисовался контролер. Чистенький до отвращения. В руках – черная дубинка с перекладиной, вроде тех, которыми иногда пользуется ОМОН. – Куда прешься? Тебя предупредили: в озеро не ходить! Память в дерьме утопил?

– Мне надо помыться, – пробормотал Гучко.

– Эт точно! – согласился контролер. – Вон туда иди! – Конец дубинки указал на широкую канаву, по которой струилась не слишком чистая вода, уходившая в подземную трубу метрах в двадцати от берега.

Испытания не сломили Юрия Игоревича. Однако научили осторожности. Поэтому он возражать не стал. Побрел в указанном направлении.

Гучко был не единственным канавокупальщиком. Посреди канавы разлеглась свинья. Банкир вздохнул и слез в очистительные воды шагов на десять выше по течению. И окрасились воды… Не стоит говорить, чем. Даже свинья не выдержала. Вскочила и неожиданно ловким прыжком покинула канаву. Юрий Игоревич остался в одиночестве. Но ненадолго. На берегу канавы нарисовался мужик. Гучко его уже встречал здесь. Усатенький типчик, который пытался развести их на деньги в первый день. Гриша.

– Что уставился, придурок? – проворчал Гучко, пытаясь оттереть налипшее на штаны дерьмо пучком травы.

Усатенький не обиделся.

– Могу показать место, где можно нормально помыться и постираться, – сообщил он.

– Покажи, – согласился Юрий Игоревич, выкинул траву, натянул вонючие штаны и полез из канавы. – Только денег у меня нет, – сразу предупредил банкир. Соврал. Кошелек с долей дневной выручки остался при нем. Гучко конкретно унизили, но деньги почему-то не забрали. Но знать об этом Грише не стоит. Доверия ему – ноль.

– Денег нет – это ничего, – заулыбался Гриша. – Ты ведь из Питера, верно? Земляки должны помогать друг другу.

У Гучко на этот счет было свое мнение, но он оставил его при себе. Потому что в бескорыстной помощи нуждался и готов был ее принять от кого угодно, включая земляков. Его подельники куда-то подевались. Деньги – тоже. А если там, в офисе, ничего не попутали, Гучко предстояло провести здесь еще сутки. И не хотелось бы снова получить под дых или искупаться в дерьме.

– А я тут, понимаешь, застрял, – пожаловался Гриша. – Нету мне обратного хода. Домой, то есть.

– Это как так? – удивился Юрий Игоревич. – Проясни.

– А так, что я взял под это дело, под игру то есть, кредит с пацанами. Ну и попал, то есть. Думал, денег поднять немножко. Говорили, здесь это можно. Но не повезло. Мы в «Умирающую Землю» играли…

– И чё? – заинтересовался Гучко. – Меня, типа, туда и вовсе не пустили. Фейсконтроль.

– А нас фейсконтроль на «Техномире» завернул, – сообщил Гриша. – Мы первым делом туда пошли. А чё? Нам там, – жест в сторону тоннеля, из которого прибывали игроки, – сказали: «Техномир» – это как компьютерная стрелялка. А в игрушки я играл неслабо. Короче, в «Техномир» нас не пустили. И подались мы в «Умирающую Землю». Скинулись, купили на троих приличный ствол. Думали, в игре еще добудем… Не получилось. Только вошли – нас сразу и грохнули. Хорошо хоть, мы были новички, а новичков здесь, ты знаешь, не убивают. Ну выкинуло нас, в чем мать родила, сюда, в рекреацию. Такое тут часто случается. Есть даже, типа, ночлежка для таких. Местные туда тряпки всякие приносят, которые на выброс. Жрачку, типа, лишнюю. Благотворительность, короче. Чтоб голяком не бегали и с голодухи не маялись. Короче, кончился наш срок. Пацаны уехали, а я остался.

– А так можно? – удивился Гучко.

– Нам в ночлежке рассказали. Есть такой вариант. Пишешь заяву главному контролеру, а он уж решает: отправить тебя или здесь оставить. Если разрешит остаться, то дают подъемные: пятьдесят монет. На эти деньги можно месяц кантоваться. А потом – сам. Пособия по безработице здесь нет. Побираться тоже запрещено. Но работы хватает: и «подай-принеси», и коммерции мелкой. Особо на новичках заработать можно. Попадаются совсем глупые… – Гриша вздохнул. – Но – редко.

– Слышь, а почему ты домой не вернулся? – спросил Гучко.

– А кредит? – воскликнул Гриша. – Вот ты кто по жизни – там?

– Бизнес у меня, – осторожно ответил Юрий Игоревич, не став уточнять, что его бизнес называется «Директор банка».

– А я – не пойми кто. Охранник с лицензией в агентстве. Жилье есть, но там родаки мои. Отец, мать, сестра с мужем и дитём. Ты мойся, мойся. Если ты с таким ароматом в ночлежку придешь, хрен пустят. И меня с тобой заодно выставят, а на улице ночью здесь лучше не болтаться. Дурное может случиться. Будь ты игрок, другое дело, а так… опасно бывает.

– А как же эти? Контролеры? – решил уточнить Гучко. – Спят, что ли, по ночам?

– Это я не знаю, – признался Гриша. – Знаю, что потом можешь жалобу подать… Если сумеешь. И если примут. Ты ж не игрок. Погоди, я сейчас тебе где-нибудь мыло раздобуду. Такое одной водой не отмоешь…

Глава 34 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Правильная реакция на угрозу

– Я думала: ты постарше, – Алёна расчесывала волосы деревянным гребнем, найденным в ящике под банкой[3], и разглядывала Санька, пытавшегося вырулить так, чтобы и курсом правильным идти, и чтоб парус не полоскался, а полноценно брал ветер. Санёк знал, что нравится женщинам. Но нравится не так, как ему хотелось бы. И этот взгляд – кошки на сметану – он тоже знал.

– Ты лучше не мной любуйся, а иди на нос и мели высматривай, – проворчал Санёк.

Они шли к выходу из фьорда, и при других обстоятельствах Санёк обратил бы куда больше внимания на красоту, которая их окружала. Но не этим утром. Сейчас он охотно сменил бы здешние чудесные пейзажи хоть на голую пустошь, лишь бы позади не маячила тень полного сердитых викингов драккара.

А Алёна выглядела именно так, как он и ожидал. Коренастая, мускулистая, похожая телосложением на женщин Микеланджело – атлетов с пририсованными сиськами. Лицо тоже ни хрена не гламурное. Ничего удивительного в том, что ее приняли за парня.

Девушка спрятала гребень и послушно перебралась на нос. И тут же сообщила:

– Там впереди отмель и ручей – давай высадимся и попьем, а?

Идея была хорошая. Жажда мучила изрядно. В лодке обнаружился запас вяленой рыбы, а вместо воды – пустой бурдюк, пахнущий пивом. Прямо из фьорда пить было нельзя. Солоно.

Пристали.

Напились.

Санёк сполоснул и наполнил бурдюк. Отнес на лодку… И обнаружил, что Алёна плещется в воде.

– Ты с ума сошла? Хочешь, чтобы нас снова поймали?

– Я – грязная! – отрезала девушка. – Мне надо помыться! Да и тебе не мешало бы. Давай раздевайся и иди сюда! Вода теплая.

– Короче, так, – жестко произнес Санёк. – Ты сейчас быстро вылезаешь и быстро садишься в лодку. И мы еще быстрее уплываем, ясно? Хотя можешь остаться, если по крутым мужикам соскучилась.

– Дурак! – сердито крикнула Алёна.

Но послушалась. Вылезла.

Пока она вытиралась и одевалась, Санёк более детально обследовал лодку. Хорошая посудина. Добротно сделана, качественно просмолена, парус в полном порядке, рулевое весло тоже. Снасти нигде не протерлись и не обветшали. Вот инвентаря маловато. Каменный якорь, черпак да всякая мелочь в ящике. Ни оружия, ни самой завалящей сети. Тут Санёк недодумал. А ведь что стоило – прихватить какую-нибудь сеть там, в поселке. И были бы с рыбкой. Но тогда он думал лишь о том, чтобы удрать побыстрее, а о том, что в случае успеха надо чем-то кормиться, не сообразил.

Отошли от берега, и Санёк поднял парус. Алёна не помогала. Сидела на носу, топлес, грелась на солнышке, только-только показавшемся в расщелине фьорда.

– Любишь смотреть, как другие работают? – буркнул Санёк, закрепляя фал.

– Всю жизнь мечтала поплавать на яхте!

Идиотка!

Санёк перебрался на корму. Парус вздулся, и лодка резво пошла навстречу заре.

– Ну и что ты думаешь делать дальше, Александр?

– Для начала – удрать. С остальным после разберемся.

– Ага. Только ты учти: местные, в целом, неплохие ребята, но чужих не любят. Даже если сначала по-хорошему примут, потом все равно ограбить и убить могут. Или – в рабство.

– У них что же, совсем никаких законов нет? – удивился Санёк. – А мне говорили – есть.

– Для своих – да, для нас – нет. Но у меня есть предложение.

– Да?

– Отвези меня туда, откуда нас викинги умыкнули. Там наш янтарь остался. Я знаю, где. И с тобой поделюсь. Ты ж меня спас, как-никак, да и Димина доля теперь – бесхозная. По справедливости она теперь – твоя.

– Ну спасибо тебе за щедрость!

– Ты не ерничай! Янтарь здешний знаешь сколько стоит? А еще там проводник наш остался. Ждет.

– А с чего бы ему вас ждать?

– А с того, что мы его наняли. По-честному, так он должен был за викингами плыть и сделать все возможное для нашего освобождения. Но я его знаю. Никуда он не поплыл. И по договору – чист, потому что драться с целой бандой викингов в одиночку бессмысленно, и все это понимают. Так что он отсидит здесь оставшиеся двадцать три, нет, уже двадцать два дня и спокойненько вернется на территорию. У него-то эвакуатор имеется. И это очень хорошо, потому что он может смотаться домой и купить эвакуаторы для нас. А я ему за них заплачу. Тем же янтарем.

– А что ему мешает прихватить ваш янтарь и свалить?

– Пусть он его найдет сначала! – Алёна снова взялась за гребень. – Дима янтарь хорошо припрятал. Хитрый был мужик. Никому не доверял. Даже мне – исключительно по необходимости. И прав оказался. Ну как тебе мой план?

– Отличный план! – одобрил Санёк. – Дорогу помнишь?

– Как из фьорда этого выйдем – налево. А потом – вдоль берега. Тут недалеко. Эти всего двое суток плыли.

– А по расстоянию это сколько?

– Понятия не имею.

– Ну хотя бы как плыли, под парусом, на веслах? Какой ветер был?

– Извини, не знаю. Нас же сразу в трюм бросили, к остальным рабам.

– Ладно, не парься, – подбодрил девушку Санёк. – Выбора у нас все равно нет. Местность хоть узнаешь?

– Надеюсь, – не слишком уверенно проговорила Алёна, расстелила на досках рубаху и улеглась титьками кверху.

Бог с ней, пусть загорает. Впередсмотрящий Саньку больше не нужен. Он вел лодку по осевой линии фьорда, а глубина здесь изрядная. Даже у самого берега дна не видно. А красиво – аж дух захватывает. Высоченные склоны, сверкающие водопадами, синяя вода, синее небо, дальше, в дымке, снежные горы… В таком месте или песни петь, или стихи слагать… С поэзией Санёк был на «вы», а петь…

Из-за острова на стрежень, На простор речной волны…

Алёна открыла глаза, дослушала и заявила:

– Вот вы, мужики, всегда так. Чуть что – сразу за борт бедную девушку, – и потянулась эротичненько…

Только Санёк на нее не глядел: впереди маячил парус…

Алёна оделась с похвальной быстротой.

– Мы их догоняем?

– Типа того, – Санёк пытался прикинуть размеры судна… Опыта не хватало.

– Это хорошо, – заявила Алёна. – Значит, мы быстрее.

– Не факт.

Кажется, это лодка. Причем не слишком большая.

– Давай на них нападем! – азартно предложила Алёна. – Ты же крутой боец! Нападем, добычу возьмем. Может, у них пожрать есть?

Санёк промолчал. У него были другие представления о собственной крутости.

Однако сбрасывать темп было нельзя. Лучше столкнуться с экипажем неизвестной лодки, чем позволить себя догнать ярлу с дружиной. Нет, драться Санёк не рвался, но приготовиться – стоило. Он закрепил рулевое весло, надел трофейную куртку, подпоясался. Удобная, кстати, куртка. Скроена так, что совсем не стесняет движений. Тот, кто ее шил, знал свое дело.

– Настоящий викинг! – немедленно польстила Алёна.

Санёк понимал, почему викинги приняли ее за подростка. В мужской одежде, с убранными волосами, она и впрямь смотрелась парнем. Тем нелепее была ее попытка кокетничать.

У Санька возникло большое желание посадить Алёну на весла. Но будет ли это правильно с точки зрения местных обычаев? Ветер хороший, попутный. Напрягаться, грести… Смысл?

Они огибали голый черный клиф, с которого, будто серебристый занавес, падала вода. Мелкая пресная морось оседала на коже…

В чужой лодке оказалось четверо. Все – мужчины. Трое уставились на Санька с Алёной. Четвертый – нет. Он правил.

– Двое свободных и два раба, – негромко сообщила Алёна. – Один свободный – тот, что рулит, второй – пацан на носу.

Пацан что-то крикнул.

Алёна ответила.

– Интересуется, куда мы путь держим, – сообщила она Саньку. – Я сказала: куда ярл велел, туда и держим.

Оп! В руках пацана тут же оказался лук. И направил он его, что характерно, прямо на Санька.

Второй свободный, мужик на руле, тоже повел себя сурово: добыл копье, сделал в сторону Санька угрожающий жест и разразился грозной речью.

– Он тебя не знает, – перевела Алёна. – Полагает, ты из новых дренгов ярла. Дренг – это такой боец из младшей дружины. Еще говорит, что со стороны ярла – большое неуважение: послать за ним, самим Хареком Дыркой, тебя. Обещает тебя убить, кстати.

Санёк сделал надменную рожу, процедил:

– Скажи ему, что я его убивать не собираюсь. И дела до него мне нет. Но за такие слова ему придется заплатить выкуп. Добрый кусок мяса меня устроит.

Два парусника неуклонно сближались. Санёк сознательно не выполнял маневр уклонения. Не дай Бог в чужой лодке решат, что он – боится.

– Ух ты, блин… – вполголоса пробормотала Алёна. – Я знаю этого раба.

– Какого?

– Чернявого, который рыбу чистит. Знака на руке не видно, но он точно из игроков. Я его на Свободе видела.

– Звучит оптимистично, – прошептал Санёк. – Минус один во вражеской команде. Он тебя узнал, как думаешь?

– В этих тряпках? Вряд ли. Да он и не смотрит на меня. Рабу не глазеть, а работать положено. Не то живо плюху словит.

Мужик на корме копье опустил и опять разразился речью. Пацан, что характерно, продолжал целиться… Санёк прикинул: если стрелок натянет тетиву, он успеет присесть, укрывшись за бортом. Но, вообще, не факт, что молодой станет стрелять. Они заходят с кормы. Между стрелком и мишенью – слишком много препятствий. Это если мишень – Санёк. А если – Алёна?

– Когда я скажу – падай, падай на дно лодки. Причем быстро, – велел он Алёне. – Ну, что он говорит?

– Говорит, что ты отлично пошутил. И обладаешь превосходным нюхом, раз учуял, что у них есть жареная оленина. Много оленины. Самим столько не съесть. Испортится. Готов поделиться.

Минут через пятнадцать они оказались вне досягаемости выстрела из лука, и Санёк расслабился. Всё это время он был готов к выстрелу в спину и надеялся только на то, что толстая кожаная куртка защитит от стрелы…

Алёна отмахнула ножиком кусок трофейной грудинки и бросила Саньку. Тот поймал, попробовал: а неплохо с голодухи. Может, у них и пиво имелось? Надо было спросить.

– Слушай, а раб этот… Ну который игрок, ты сказала… Зачем ему все это?

– Што фше? – Алёна активно работала челюстями.

– Не понимаю я. Ему что, нравится рабом быть?

– Может, и нравится, хотя вряд ли.

– Тогда зачем ему это надо? Играть в раба?

– Зачем? – Алёна дожевала оленину и повернулась к Саньку. – Это же Игра. Сегодня ты – раб, завтра… Ну я не знаю, кто. Может, князь… Все мы поднимается снизу, Санечка. Что здесь, что в миру. Но там твоему подъему заранее предел положен. Ты, такой, карабкаешься, карабкаешься… И вершинка твоя – старший менеджер в страховой конторе. Или капитан второго ранга, как папа мой. А здесь у тебя предела нет. Ни в чем. Димка-покойничек как-то сказал: лучше быть рабом в Игре, чем царем в миру. Насчет царя он загнул, но суть доступна?

– Вполне. Только я на рабство как-то не настроен.

– Эх, мальчик! Кто тебя спросит! – засмеялась Алёна.

Санёк тоже усмехнулся.

Глава 35 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Жестокие игры техногенного мира

– Санечка, а у тебя в миру есть девушка?

– Есть, – без особого воодушевления ответил Санёк.

Вспомнил, что уже семь дней мог бы быть вместе с Ликой.

– А чё так мрачно?

– Тебя не касается.

– Небось бросила тебя?

– Нет, – отрезал Санёк, демонстрируя всем своим видом, что развития темы не будет.

Но на Алёну его резкость не подействовала.

– Я бы тебя тоже не бросила, – промурлыкала Алёна, потянулась всем телом, перевернулась на бочок. В глазах заплясал костер, язычок облизал губы…

– И чё ты там сидишь, как не родной. Иди сюда.

– Настроения нет, – буркнул Санёк.

Вот ему только случайного секса сейчас не хватало. А для остроты ощущений – проснуться от тычка копьем в живот.

– А я б тебе настроение подняла, – пообещала Алёна и еще раз потянулась. Очень сексуально потянулась. Но – зря. Санёк на нее даже не смотрел.

– Может, ты – девственник? – с эротичной хрипотцой поинтересовалась Алёна. – Так я тебя научу…

– Ага, – фыркнул Санёк. – Три раза. А потом нас обоих такие бородатые бугаи с топорами научат.

– Они далеко, – не сдавалась Алёна. – А я близко. Неужели совсем-совсем не хочется? Посмотри на меня!

– Если смотреть на костер, – не оборачиваясь, проговорил Санёк, – отключается ночное зрение.

– А ты глаза закрой. Я сама всё сделаю.

Санёк повернулся. С открытыми глазами. М-да. Алёна успела снять штаны и возлежала на старой шкуре в весьма соблазнительной позе. Ноги у нее были отличные, и рубаха прикрывала лишь самую верхнюю их часть. Самую-самую…

Природа обошлась с Сашей Первенцевым с юмором. Одарила внешностью, на которую клевали как раз такие девушки, как Алёна. Решительные, сильные, самостоятельные. Не скрывающие своих намерений. И рассматривающие Санька как очередной приз.

Нельзя сказать, что Санёк всегда говорил «нет». Разные бывают… обстоятельства.

Но все посторонние подружки прекратились, когда появилась Лика. Жестко.

И даже через три месяца после ее отъезда Санёк держался строго. Потом, правда, физиология взяла свое. Но – никого постоянного. Эпизодический секс. Каждый раз – с другой. Не чувства – голые ощущения.

А уж теперь, когда уже через пару дней Санёк увидит Лику, на хрена ему случайный секс? Даже если откинуть возможность кончить с топором в спине…

– Не стыдно? – поинтересовался он. – Твой парень только что умер, а тебе хоть бы что.

– Я скорблю, – с иронией произнесла Алёна. Подняла ногу, идеально прямую, развитую, как у гимнастки, нарисовала ступней в воздухе восьмерку. Край рубахи соскользнул. Окончательно. – Мы будет скорбеть вместе. Медленно и печально.

Саньку вспомнилось, как там, в яме, она пинала труп. Возможно, этой самой ногой. Очень вовремя вспомнилось. Помогло.

То ли лицо у Санька изменилось, то ли женская интуиция сработала, но Алёна угадала, что чарам ее не хватило мощи.

– Да ну тебя на фиг! – И она красивым перекатом оказалась рядом с Саньком…

Однако он успел перехватить ее руку.

– Ты – красивая, – проникновенно произнес он. – У тебя потрясающие глаза. А ноги вообще – улёт. Ты очень, очень сексуальная. Но – не сейчас. Потерпи, ладно? Как я.

Утверждать, что Санёк сам придумал эту замечательную формулу, было бы враньем. Он ее подсмотрел в одном фильме. Но она обычно срабатывала. Сработала и сейчас.

Алёна расслабилась. Санёк отпустил ее руки… И немедленно оказался цапнут за причинное место.

– Ага, – с удовлетворением произнесла Алёна. – Чувствую, что терпишь!

Но тут же разжала пальцы и откатилась на прежнее место.

– Когда мы будем в безопасности, – мечтательно проговорила она, – ух я тебя и оттрахаю!

– Не когда, а если, – ломать девичьи мечты Санёк не стал. Мечтать – не вредно. – Ты вот что, расскажи мне о «Техномире». Как там? Круче, чем здесь?

– Как вариант сдохнуть – намного бодрее, – поведала девушка. – Но я только один раз заходила. С Димкой. За десантников.

– И что? Я так понял, что это вроде как игрушка?

– Ага, сейчас! Это в каких игрушках тебя железякой по башке лупят и труселя ножиком срезают?

– Не понял?

– Секс и насилие, мальчик! Огонь и дым. И проблемы со слухом.

– А если толком говорить?

– Ах, толком? Ну так слушай…

Игровая зона «Техномир». Тьюториал «На живца»

– А я ему, такая, говорю: ты, типа, понравиться мне хочешь? Так одного коктейля мало будет. Ты, мать твою…

– Ша, девочки! – прошипел Дима. – Чую нехорошее!

Танька сразу заткнулась. На полуслове. Шлемное стекло вошло в паз, сразу же залившись зеркальным защитным слоем. Очень красиво. Алёна, менее опытная, новичок после учебки, сделала то же самое, но потеряла секунду, пока нашаривала подбородком сенсор. Миг тьмы, а потом перед глазами возникла тактическая картинка: дом, в котором укрылась их тройка, километровый параллелепипед Техноцентра, а между ними – сочащийся дымом труп кархадона, боевого робота аллоидной серии. Вместо пилотской капсулы робота – черная дыра. Работа их тройки. Вернее, Таньки и Димы. Танька импульсом сбила настройки виртуала, а Дима вдарил из плазмогана сразу половиной заряда. На этом команда заработала три килоэргана по видео. И четыре почти полные батареи, снятые с резервного блока кархадона. Основной без продвинутого декодера вскрыть не получилось. Да и времени не было.

Три батареи Дима тут же перелил в свой плазмоган, а четвертую поделили Танька и Алёна, у которой в шаромете оставалось чуть больше трети заряда.

Смерть кархадона вряд ли прошла незамеченной, так что можно было рассчитывать, что к трупу подтянутся другие игроки. В надежде разжиться если не энергией, то хоть запчастями. А тут их и примет десантная тройка.

Такой вот у Димы был стратегический план.

Интуиция не обманула лидера тройки. На тактическом дисплее появилось движущееся пятно, которое «мозг» почти мгновенно опознал как ноадрона, упрощенную модификацию дрона-велосираптора.

Алёна услышала, как сквозь зубы выругался Дима.

Удивилась. С виду робот не казался опасным. Небольшой, маломощный. Ни тяжелого вооружения, ни защитных полей, ни серьезной брони. Даже нескольких попаданий из Алёниного шаромета ему хватит. А плазмоган его вообще по стенке размажет. Алёнка мысленно произнесла: «Ввод, ноадрон, боевая инфа», – и ориентированный на колебание ее голосовых связок «мозг» тут же раскрыл нужное окно. И Алёнка поняла, почему недоволен ее партнер. Ноадроны, мало того что отличались высокой подвижностью, скоростью и способностью проникать в помещения, так еще и действовали стаями минимум по три особи. Так же, как и десантники. Брони почти никакой, зато скорость… Ага, еще один появился. Крадется вдоль здания Техноцентра. Там – голяк и картинка со спутника идет четкая. А первый уже укрылся где-то. Где?

«Мозг» послушно выдал видео.

Вот ты где! Для Алёнки ноадрон абсолютно неуязвим. А для Димы?

А Димы рядом уже нет. Они с Танькой рассредоточились. Тактически правильно. Чтоб в один залп не накрыло.

– Танюха, что наблюдаешь?

Связь по закрытому каналу. Слышат только свои.

– Два ноадрона.

– Сместись на позицию два-четыре.

«Два-четыре» – это этажом ниже, у бреши, выбитой какой-то артиллерией. В тьюториальной зоне «Техномира» мало целых зданий. Но есть. Тот же Техноцентр.

Но Техноцентр – это не здание. Это – Техноцентр. Внутрь можно попасть только за бабки. За эрганы, то есть. И оружие сдать при входе. Нейтральная территория. Вот поэтому кархадон здесь и сидел. В засаде. Ждал подранков. Добить и схавать.

Один из ноадронов пятнадцатиметровым прыжком вымахнул прямо к трупу. И тут же – назад, в укрытие из вставших на дыбы бетонных плит.

«Вероятность поражения – 8 %», – тут же сообщил «мозг». «…6 %, 3 %…»

Шарахнул плазмоган. По второму роботу. Вернее, по стене Техноцентра. И уже, рикошетом, по ноадрону. Пипец. Дима – мастер. От борта в лузу. Как в бильярде.

Первый ноадрон допер, что от плазмогана плиты не спасут, прыгнул… И был накрыт импульсником Таньки. Секундная слепота, глухота, потеря управления. И как результат: падение с трехметровой высоты. Неслабо его приложило. Вон возится, как раздавленный жук.

«Вероятность поражения – 97 %…»

– Димка, мне его добить?

– Не высовывайся. Я не вижу третьего…»

Филигранный выстрел. Плазмоган обычно работает по объему, но сейчас Дима отстрелялся четче, чем если бы бил из шаромета. Нижние конечности превратились в озерца металла, а торс даже не оплавился.

Подбитый ноадрон задергался, метнул разряд… Явно наугад. Вместо второго выстрела – хилая искра. Батарея сдохла.

– Эх, повеселимся! – взвизгнул в наушнике Танькин голос.

Алёна увидела – одновременно глазами и на шлемном дисплее – как фигурка в сверкающем десантном скафе вылетела из окна. Мелькнул красный хвост ранцевого движка, и Танька приземлилась на грудь павшего робота. Ноадрон – мелкий робот, но все равно раза в два крупнее десантника. И манипуляторы у него заточены для контактного боя. Вибролезвия, способные серьезно попортить скаф.

Но Танька не испугалась. Видно, еще в полете успела разок шарахнуть импульсом.

– Ты куда полезла, дурища? – заорал Димка. – Третий!

– Успею! – отозвалась Танька. Она уже резала ножом крышку пилотной капсулы. – Добью суку, пока сам не сдох! Видео сделаю! И материал выну!

– Психическая! – проворчал Дима. На этот раз даже с одобрением. – Алёна! Держим периметр! Где-то здесь еще один…

У Димы это седьмая ходка в Игру. Опыт есть. У Таньки – третья, и с прошлой она полноправный игрок. Алёна же – новичок. Ей по уму затаиться бы где-нибудь и отсидеть тихонько нужное время. У Димы даже идея была: оставить ее в Техноцентре. Три дня, если с эгров на монеты пересчитать, сотен шесть получилось бы. Но Алёна упросила взять на охоту. Любопытно ей было, видите ли. За два дня она удовлетворила свое любопытство сполна, аж наружу текло. Этот день – последний…

Крышка люка отлетела. От Таньки пришло видео: искаженное от нестерпимой боли лицо пилота. Ну да. Алёна только сейчас сообразила: робот-то маленький, капсула андроидная, так что досталось не только ногам робота, но и ногам пилота.

– Молись, чугунина! – азартно воскликнула Танька, занося нож.

Вряд ли пилот ее слышал.

– Двадцать одно! – завопила Танька, всаживая вибронож в беззащитную грудь пилота.

Двадцать одно очко давали, если десантник на видео собственноручно убивал пилота.

Вскрылся контейнер на Танькином бедре, «задымил» холодом…

И тут Алёна увидела…

– Танька, шухер! – Дима, ясное дело, успел первым.

Но и он опоздал.

Третий ноадрон прыгнул с крыши дома, в котором укрылись десантники. И сцапал Таньку на взлете. Титановый тролль, изловивший человечка.

– Алёна, уходим! Быстро! Схема одиннадцать!

Дима опять первым срисовал всю картинку. А картинка была очень нехорошая. Ноа действовали не тройкой. Стаей. На дисплее загорелись сразу шесть меток и…

Тонко взвизгнули сервоприводы. Алёна рванула вниз по лестнице со всей возможной скоростью. Она бы и ранцем добавила, но была не уверена, что справится с ним в помещении. Успела увидеть, как Дима исчез в дыре между перекрытиями… А за ним, с секундным опозданием, прыгнул ноадрон… И был тут же выброшен обратно ударом плазмы. Дима стрелял в прыжке, мастерски, и даже сумел воспользоваться отдачей, чтобы ускориться. А еще он отвлек внимание от Алёны, и она сумела втиснуться в подземный коммуникационный канал и отползти на достаточное расстояние, чтобы уберечься от разрядников ноа. Она видела их на дисплее, заглядывающих в дыру и прикидывающих, удастся ли выковырять десантницу из норы. А вот вам хренушки! Алёна сглотнула, и скаф тут же прижал к ее губам соску. Алёна проглотила тоник, откашлялась…

– Дима, ты цел?

– В порядке. Как ты, детка?

– Тоже. А что с Танькой будет?

– Допрыгалась, дура отмороженная, – мрачно проговорил Дима. – Сейчас сама всё увидишь. И не отключайся. Это, блин, очень полезно – понимать, что с тобой сделают чугунные, если живьем поймают. Очень, знаешь ли, способствует боеспособности. И дисциплине.

Ноадроны закончили совещание, выпрямились и разом, синхронно прыгнули вверх. Алёна втянула ставшее ненужным волоконце с камерой. Теперь ее картинка строилась только на данных спутника… И работающих камерах Танькиного скафа. А камеры эти продолжали работать и после того, как пилоты дронов вытащили десантницу из скафа. И Алёна всё видела. От начала и до конца. Больше четырех часов.

Потом дроны ушли в Техноцентр, забрав все ценное, в том числе и жутко изуродованный, выпотрошенный труп Таньки. За такое видео можно было поднять до мегана энергии. За любой человеческий белок тоже давались очки. И еще можно было получить дополнительные пайки. По весу. Один к одному…

* * *

– Вот такая история, Санечка, – завершила Алёна жуткий рассказ. – Дима был крут. В обиду меня не дал: продержалась сколько положено. А больше я, знаешь ли, в «Техномир» не играла. И как-то не тянет. Тем более, Дима меня не для этого нашел. Ему спец по янтарю нужен был, а не хирург по органам… – Она вдруг хрипло рассмеялась.

– Ты что? – удивился Санёк.

– Там семь полей по уровню прошел, а здесь на первом же накрыли. Судьба!

– Слушай, а что, в «Техномире» эвакуаторов не выдают? – спросил Санёк.

– Выдают, а как же. Они везде выдаются, если ты не на постоянку уходишь.

– На постоянку? – поймал новое слово Санёк.

– Есть такие психи, которые решили в игровом поле навсегда поселиться, – пояснила девушка. – У них и таймеры отключают, и эвакуаторов не выдают. Слушай, может, все-таки перепихнемся? Хотя бы разок, а то мне как-то… нервно. – И потянулась к нему.

– Погоди! – остановил Алёнины домогательства Санёк. – Что-то я не понял: почему Танька ваша тогда не эвакуировалась?

– А ты почему не эвакуировался, когда тебя в плен брали? Эвакуатором, Санечка, еще воспользоваться надо. Эвакуатор в «Техномире» – чип, под кожу вшитый. Чтоб сработал, надо его чем-то острым проколоть. Разрушить, короче. А когда тебе ручки-ножки скрутили, это очень проблематично.

– А что так сложно?

– А кто сказал, что будет легко? Это ж спецом всё. Там же такие технологии… Нанесут пленку на глаза – и ночью будешь, как днем, видеть, и на солнце смотреть не щурясь. Могли бы и с эвакуатором – так. Но кто ж тогда позволит себя живьем резать?

– Не понимаю… – пробормотал Санёк. – Как можно в такое лезть? Да еще по собственной воле.

– Так ведь воля, Санечка, это и есть, когда ты имеешь кого хочешь. Там бы, мой дорогой, я бы тебя и спрашивать не стала. – Кокетливый взгляд. – А ты – меня?

– Связал бы и динозаврам вашим скормил, – сострил Санёк. – Давай спать, Алёна. Завтра надо быть в форме.

– Какое – спать? Время детское!

– Тогда ты дежуришь первой. Разбудишь меня через четыре часа.

– Ага, – с иронией протянула Алёна. – Часы дай.

А ведь верно. Санёк задумался… И нашел выход. Опыт лесных выездов подсказал.

– Когда это полено прогорит, тогда и разбудишь.

Улегся, на раздеваясь, на шерстяной плащ, но отключился не сразу.

Думал о Лике. О том, как они встретились в первый раз… О том, как первый раз остались наедине… Тогда ничего не было. В смысле не дальше объятий и поцелуев. И разговоров. Остальное случилось только через полгода. Когда стало ясно, что расставание неизбежно. И потом было ужасно обидно, что они так долго терпели. И главное, зачем? Лика противилась, Санёк робел… Это с другими у него было просто. А Лика… С ней не так. С ней – особенно. Так он думал. И не лез, куда не звали… А не звали, потому что стеснялись позвать…

«А вдруг ты подумаешь, что я – развратная женщина?»

Санёк тогда даже не нашелся что сказать. Обнимал ее и улыбался. Развратная невинная девушка – это как?

Да, все было – особенно. Не так, как с другими. Не лучше. Вообще несравнимо. Хотя опыт тоже пригодился. Поначалу. А потом их будто понесло. Как с крыши на крышу…

Санёк сам не заметил, как уснул. И снилась ему тоже Лика. Как они, встретившись, бегут по улице, взбираются по лестнице к нему домой, захлопывают двери и сразу бросаются друг к другу. Ликина рука…

И тут Санёк проснулся и понял, что обнимает совсем не Лику. И рука, разумеется, тоже не ее…

Никогда он не думал, что может впасть в такое бешенство.

Пришел в себя, когда Алёна уже хрипела передавленным горлом, безуспешно пытаясь оторвать Санькины руки…

Очнулся, отпустил.

– Ну ты псих… – прохрипела Алёна, растирая горло. – Ты ж меня чуть не убил. Ты чем думал, дебил? Что здешний ярл пришел и сразу в штаны тебе полез?

– Да пошла ты… – пробормотал Санёк.

– Я и пошла, – Алёна уже успокоилась. – А ты – придурок. Теперь синяки останутся от твоих лапищ.

И, подсев поплотнее:

– А ты – брутальный!

– Значит, так! – сердито рявкнул Санёк. – Еще раз полезешь, дальше путешествуешь одна. Схвачено?

– Да пошел ты сам!

Вернулась к костру, запела вполголоса, издевательски:

– Отказала мне два раза…

Бревно не прогорело и на три четверти. Но спать, к сожалению, расхотелось начисто. И это было плохо, потому что день, действительно, ожидался – трудным.

Санёк даже не представлял, насколько трудным будет следующий день.

Глава 36 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Тягаться с викингами на море – занятие безнадежное

Драккар появился, когда Санёк уже считал, что – обошлось. Ушли. Маленький и нестрашный, похожий на диковинное насекомое с задранным кверху крылом-парусом. Санёк резко повернул руль, направляя лодку к берегу, но – поздно. Их увидели. Лапки-весла задвигались быстрее.

Санёк прикинул дистанцию: километра полтора. Уйти – никаких шансов. Тягаться с викингами на море – дело безнадежное.

Учитывая разницу в скорости, догонят их минут через двадцать, самое большее. Значит, надо высадиться раньше.

Вопрос – куда?

Вот та бухточка впереди выглядит перспективно. Особенно учитывая скопление торчащих из воды камней. Этакая дорожка к пляжу. Санёк не сомневался, что без проблем доберется до берега. И заставит ярла с братвой попотеть, гоняя его по горам.

А как насчет Алёны? Девушка она спортивная. Но всё же девушка. По-любому, хотелось бы вывести ее из-под удара. Думай, студент…

Мысль пришла. Простая и очевидная. Шансов немного, но попробовать стоит…

– Догоняют, – выдохнула Алёна. Расстояние между преследователями и преследуемыми сокращалось очень быстро.

– Не маячь! – велел Санёк. – Ляг на дно, накройся чем-нибудь, хоть вот этой сетью… Сделаем вид, что тебя тут нет.

– Ты – волшебник? – поинтересовалась Алёна. – Думаешь, они не заметят под сетью – меня?

– Издали – вряд ли. Идея такая. Я высаживаюсь на берег, а лодка плывет дальше. Ветер удачный. Я закреплю руль, и ее понесет к выходу из фьорда. Издали тебя точно не заметят, а там – как фишка ляжет.

– Думаешь, они тебя не заметят? – воскликнула Алёна. – Не надейся!

– А я и не надеюсь. Как раз наоборот. Они должны меня увидеть! В этом-то и есть главный фокус. Они видят меня на берегу, решают, что в лодке – никого, и рулят к берегу, чтобы меня изловить. Или нас, если те парни, которых мы обогнали, сообщили, что нас в лодке – двое. Хотя тоже не факт. Что-то мне подсказывает, что большой дружбы с ярлом у этой компании нет. Есть, конечно, опасность, что наши враги тоже могут разделиться. Например, высадить команду, которая погонится за мной, а драккар за лодкой пустить. Но даже в этом случае будет выигрыш. Время на высадку потратят. Опять же, чем меньше рук, тем меньше рабочих весел. Лодка у нас ходкая. Оторваться не оторвешься, но догнать будет уже непросто. А если не погонятся, решат, что в лодке – никого, ты вообще в шоколаде.

– А ты?

– А я поиграю в человека-паука. Видишь камни впереди? Готов поспорить, что сумею допрыгать по ним до берега даже не замочив ног!

Алёна поняла. Саньку показалось или ее глаза стали мокрыми? Трудно сказать, поскольку Алёна сразу отвернулась, вернее, спряталась за бортом.

– Не знаю, хорошо ли ты придумал, – проговорила она уже снизу. – Может, попробуем вместе?

– Всё еще надеешься раскрутить меня на секс? – пошутил Санёк. – Не выйдет. Пока за нами гонятся плохие парни – никакого интима. А теперь прячься и не отвлекай меня. У берега полно камней. Разобьем лодку – и прощай светлое будущее.

Камней в воде и впрямь было – изрядно. Особенно у намеченного к высадке места. Хорошо еще – общая глубина приличная. И удивительная прозрачность воды помогала, и то, что дно фьорда обрывалось вниз так же отвесно, как уходящие в небо скалы.

Выбранный Саньком для высадки камень был огромен, но из воды торчал всего метра на полтора. А следующий за ним вообще чуть возвышался над поверхностью. Именно его Санёк и облюбовал для десантирования. Теперь осталось точно выполнить маневр. Парус закреплен. Рулевое весло – тоже.

– Ну, Алёнка, удачи тебе! – Санёк хотел ее поцеловать, но передумал. Времени – секунды.

– И тебе, Санечка…

Толчок гребным веслом, разворачивающий парусник в нужном направлении… И Санёк прыгнул.

Пришел безукоризненно. Присел, укрываясь от маячившего уже метрах в пятистах драккара, проводил взглядом уходящий парусник. Курс лодка держала четко. Тот, кто ладил это суденышко, определенно знал толк в кораблестроении.

Теперь ждать.

Чтобы не терять времени зря, Санёк мысленно проложил маршрут. Вроде все получалось, как задумал. С камня на камень, не замочив ног. Почти до самого берега. А там – всего ничего. Метров пятьдесят. Хочется верить, что не очень глубоко. Плавать в одежде, с оружием Саньку как-то не улыбалось.

Драккар приближался. Санёк выждал, когда до хищно оскалившегося зверя осталось метров триста, и начал движение.

Сразу услышал, как на корабле кто-то завопил. Заметили, ясное дело. Вот и славно. Теперь оглядываться – некогда. Толчок – прыжок – приход, бросок на макушку очередного камня – полет над водой (почти три метра) – приход на плоскую вершину следующего… Санёк не думал. Он прыгал. И впрямь чувствовал себя человеком-пауком, потому что руки-ноги еще принимали, а глаз уже видел следующую точку, и Санёк бросал к ней тело, не теряя инерции…

Оглянулся он уже на последнем камне: высоком, похожем на лошадиную голову, с зеленым полуметровым деревцем, проросшим из трещины на макушке…

И-йес! Клюнули. Драккар поворачивал в берегу. А парусник с Алёной уходил дальше. И расстояние между ним и преследователями больше не сокращалось, а увеличивалось.

Санёк соскользнул в воду. Отлично. Плыть не понадобилось. Вода по шею. И теплая какая: градусов девятнадцать-двадцать. Эх! В таком месте палаточку поставить да отдохнуть недельку в хорошей компании. Покупаться, рыбку половить… Какая тут всё же природа дивная.

Даже в такой, мягко говоря, критической ситуации Санёк не мог не восхищаться синевой фьорда, зеленью склонов, срывающимся с тридцатиметровой высоты водопадом…

Санёк не спешил. И как раз успел надеть выжатую одежду, когда хищно изогнувший шею деревянный зверь показался из-за той самой скалы, которой прикрывался Санёк после высадки…

Изображая испуг, Санёк, подхватил пояс, куртку и зайцем кинулся в заросли. Отлично получилось. Впередсмотрящий с драккара только и успел увидеть его серую рубашонку, канувшую в зелени.

Оказавшись под прикрытием листьев, убегать сломя голову Санёк не стал. Оделся не спеша и устроился в засаде. Он хотел знать наверняка, увенчался ли его план успехом.

Теперь он видел драккар целиком. Близко. При свете дня. И в движении. Драккар был прекрасен. Сказочно. Мистически. Скользил по воде легко и бесшумно, словно живое существо, медленно взмахивая веслами-крылышками, с безупречной точностью вписываясь между клыками торчащих из воды камней…

А парусник с Алёной – всё дальше…

И всё же момент был острый. Если сейчас драккар высадит часть экипажа (человек пятнадцать – Саньку хватит) налегке, прямо на камни, сдаст задним ходом и продолжит погоню, то настичь лодку ему не составит особых проблем.

Еще вариант: подойти поближе к берегу, что непросто, потому что осадка у драккара – побольше, чем у рыбацкой лодки, высадить десант на мелководье, потому что с оружием особо не поплаваешь, а после этого, задним ходом – обратно…

Тут уже и у Алёны появляется шанс, потому что все эти маневры требуют времени.

И наконец третий, самый удачный вариант: ярл решает забыть о лодке и бросить все силы на отлов беглеца. Или – беглецов, потому что не надо обладать суперзрением, чтобы видеть – лодка-то пуста. А то, что впередсмотрящий углядел лишь одного человека, еще не означает, что беглец – один. Логично предположить, что недавние пленники вознамерились обмануть погоню, бросили парусник, а сами попытались незаметно смыться в горы. Или второй высадился раньше…

Короче, всё зависело от решения ярла. Купится или нет? Насколько он простодушен? И насколько изворотливыми считает Санька с Алёнкой?

Когда Санёк продумывал свой план, он очень надеялся, что викинги не заподозрят их в особом хитроумии. Кто они для ярла? Пара молокососов, попавшихся довольно-таки глупо…

Пополз вверх сворачиваемый парус. Весла мягко довернули корабль, и очередной камень безопасно миновал просмоленный борт. Драккар шел к берегу.

Чего не учел Санёк, так это того, что викинги знали здешние берега, как собственную ладошку. Каких-то пять минут – и узкий корпус с идеальной точностью прошел между двумя угловатыми камнями, и дубовый киль корабля заскрежетал по песку и гальке.

Не успел драккар окончательно остановиться, как с него, с немаленькой, кстати, высоты, уже сиганули двое, подхватили брошенные канаты и с отменной сноровкой закрепили на берегу. Весла легли лопастями на песок, и по ним побежали на берег крутые бородатые парни…

Вот блин! Этого Санёк тоже не учел. Собаки! Аж три здоровенных пса, неуважительно сброшенных с драккара на берег и огласивших окрестности звонким лаем.

Всё. Время наблюдения вышло. Пришло время удирать во все лопатки.

Только после получасового бега с препятствиями, оказавшись на краю то ли ущелья, то ли оврага, заросшего мелкими деревцами и каким-то ползучим кустарником, Санёк снова увидел воду фьорда. И бухту за мысом. Увидел – и возликовал.

Драккар остался на берегу. Рядом с ним расположилась парочка викингов. Остальные, надо полагать, гонятся сейчас за Саньком. И еще погоняются, потому что собачий лай бухает пока что на достаточном отдалении.

Травить Санька собаками викинги больше не рискуют. И это хорошо. Драться с этакими волкодавами, когда у тебя из оружия только нож, пусть даже и здоровенный, – чистая авантюра.

По-любому, Алёнку он спас. Преследовать ее не будут, пока не изловят Санька. И еще не факт, что изловят. Бегает он быстро. Лазает тоже. Главное – в каменную стену не упереться. Или не нарваться на еще каких-нибудь любителей сажать людей в ямы. А пока – вперед и вверх. Вернее, сначала – вниз.

Вот и пригодились навыки паркура. Санёк слетел по склону, будто на крыльях. Отталкиваясь от камней, перемахивая через поваленные стволы, втискиваясь в просветы между ветками, и так – до самого дна. А затем – вверх по речушке, то по воде, то по камням… Может, удастся собак сбить со следа.

Только минуток через пять крайне утомительного бега Санёк сообразил: пустить собак сразу по обоим берегам – не проблема. Это ж понятно, что побежит он вверх по течению, а не вниз, где обрыв и водопад. Сообразил – и сразу выбрался на сухую часть русла. Но из-за собственного тугодумия метров четыреста ворогам он проиграл. Так что надо торопиться. Быстрота – единственный шанс. Санёк видел, как бегут викинги. В беге он был экспертом. Это даже не стайеры, это марафонцы. Зато сейчас Санёк сможет от них оторваться. Если не спустят песиков.

А вот и просвет в зарослях. Тропа наверх. Санёк не сомневался ни секунды. Только наверх.

Но сначала – наполнить флягу. Вода – это жизнь.

Ныряя под ветки, перешагивая через вылезшие корни, помогая себе руками, уже не так стремительно, зато – экономя силы…

Пестрая птичка с жалобным писком выпорхнула прямо из-под ноги. И тут же упала в нескольких шагах, изображая слабость. Не иначе как гнездо где-то рядом.

«Не бойсь, не трону, – подумал Санёк. – Мы с тобой – одной крови. Ты отманиваешь, и я… типа того».

Заросли оборвались внезапно. Впереди разверзся каменный хаос, за которым – отвесные скалы. Санёк поборол искушение – пойти напрямик, с камня на камень. Не маршрут, а прям-таки мечта. Но воин внутри воспротивился. Это не та игра, где главное – кайф от собственной ловкости. Тропка шла в обход, и Санёк последовал ее примеру.

Правильно сделал. Хаос заканчивался почти отвесным клифом, подъем по которому без спецснаряжения, цепляясь за трещины и за жалкую растительность, мало того что опасен, но занял бы намного больше времени. А так минут двадцать экономного бега – и Санёк уже наверху. Теперь – передохнуть минутку, смочить губы…

Ах ты мать вашу! Что это еще за тварь?

Точно не викинг. Зверь. Вернее, зверюга, потому что здоровенная и хищная.

Вот как. И что характерно: никто Санька не предупреждал, что здесь водятся монстры. Хотя мог бы и сам догадаться, поглядев на убитого на арене крысюка.

Но там – искусственные условия, а здесь – чистая природа. Санёк не очень-то разбирался в зоологии (его профиль – физика с математикой), но, живи такой зверь по ту сторону скал, под которыми туристов провез мини-поезд, его крутили бы на всех каналах, вроде анимал-планет. Но – не крутили. Санёк нажал пальцем на глазное яблоко. Видение послушно раздвоилось. Значит, не галлюцинация.

«Тогда кто же ты, зверь?» – мысленно поинтересовался Санёк у мохнатого четвероногого размером с гималайского мишку, но больше похожего на толстую обезьяну. Животное выбралось из зарослей, повертело круглой башкой, осматриваясь и принюхиваясь…

Но тут же уткнулось носом в тропу и потрусило дальше… Явно по Санькиному следу. Санёк выругался сквозь зубы. Понял, что для восклицания типа: где я? что это? куда я попал? – не время и не место. Оторваться от врагов-человеков и нарваться на зверюгу непонятного вида, но с совершенно понятными намерениями.

А у Санька даже самого завалящего копьеца под рукой не имеется. А с одним тесаком…

Нет, Санёк на свой счет не обольщался. Даже та тварь на арене зажрала бы Санька, не будь у него нормального оружия. Волосатый – раза в три крупнее. И бежит, несмотря на внешнюю нескладность, очень даже шустро. Лазать тоже наверняка умеет. С такими-то лапищами…

Может, его камнем навернуть, пока Санёк сверху? Вот там над тропой карниз так удобно нависает…

Пока Санёк размышлял, отдыхал и прикидывал, тварь успела преодолеть половину расстояния…

И тут появилась основная погоня. Так сказать, запланированная. Сначала – три псины местной кудлатой породы. Выскочили на открытое пространство (всё же их спустили с поводков), бодро загавкали, рванули по тропе… И вдруг остановились, завертелись на месте. Бодрый гавк сменился неуверенным тявканьем.

Зверюга, нацелившаяся на Санька, тоже остановилась. Затем совершила стремительный разворот и поскакала к собачкам.

Удачно получилось.

Санёк ожидал, что друзья северных человеков дадут стрекача, но ошибся. Псы мужественно бросились навстречу.

По уму, так Саньку следовало воспользоваться обстоятельствами и делать ноги. Но ему уж очень хотелось увидеть, что будет дальше.

А дальше – очень интересно. Неведомая зверюга налетела на псов черным сокрушительным вихрем… Но никого не сокрушила. Собачки с замечательной точностью выполнили маневр уклонения и зашли к противнику в тыл. Миг – и одна уже висит у мохнатого на загривке, другие вцепились в ляжки… А в следующий миг та, что была на загривке, сдернута длинной лапой и уже летит, визжа, в мешанину камней. И другая псина тоже схвачена, шмякнута оземь и лежит, подергиваясь, явно вне игры. Ну и силища у твари, однако!

Третья отпустила ногу зверюги (этим и спаслась), отпрыгнула на безопасное расстояние и разразилась истерическим лаем.

Зверюга чихать на нее хотела. Сцапала оглушенную псину и принялась жрать живьем. Ее товарка пыталась прекратить процесс. Наскакивала бесстрашно, клацала челюстями… Зверюга отмахивалась лениво, явно не принимая всерьез последнюю противницу…

Нет, не последнюю. На игровом поле появились хищники поопаснее четвероногих и клыкастых. Люди.

Эти тоже не колебались. Несколько криков-команд – и четверо образовали плотный строй, перегородив тропу, а двое, оставшиеся позади, разом, совершив короткий разбег, метнули копья.

Одно зверюга ловко сбила лапой, но второе воткнулось твари в плечо.

Яростный рев. Окровавленная собачья туша летит в сторону людей и шмякается в подставленный щит.

Зверюга, толкнувшись задними ногами, совершает длинный, метров на восемь, прыжок… Но приземляется неудачно. Раненая лапа подводит, зверюга юзом преодолевает еще пару метров, вскакивает… И натыкается на копья викингов.

Страшные удары, треск сломанных копий и разбитых щитов… И закономерный финал. Зверюга бьется в конвульсиях, а люди (никто, похоже, не пострадал) стоят шагах в пяти и наблюдают, как издыхает экзотическое животное.

Всё. Шоу закончено. Зрителям пора на выход. Санёк вскочил и помчался дальше. Вверх, вверх, вверх…

Само собой, его увидели – на голом-то склоне. На здоровье. Видит око, да зуб неймет. Фора у него приличная. Отдохнул опять-таки. Нет, челы, Санёк вам не чудище мохнатое. За ним вы еще побегаете!

И они побегали. Санёк взбирался всё выше и выше. С камня на камень, с осыпи на осыпь. Ему было легче, чем преследователям, которые тащили на себе кучу железа и снаряжения. К тому же Санёк был сверху, а значит, оказавшись в подходящем месте, устраивал для нижних ярусов маленький камнепад. Не для того, чтоб кого-то пришибить (викинги были для этого слишком ловкими и внимательными), но чтобы держать погоню в тонусе. А заодно передохнуть пару минут, потому что волчья выносливость преследователей его пугала. Они перли наверх, как живые «уазики»: не сбавляя темпа и не выказывая признаков усталости. Хорошо хоть никто не потерялся. Как было тридцать шесть человек, так и осталось. Значит, тропа, выбранная Саньком, либо единственная, либо – самая короткая, и в обход никого не отправили.

Санёк понимал: если дать викингам достаточно времени, они его наверняка догонят. Забиться в щель тоже не удастся: собачка отыщет.

Но надежда была. И цель у Санька тоже была. Вполне определенная.

Санёк знал, что находится на острове. Так сказали устроители Игры, и у него не было оснований им не верить. Да, остров оказался здоровенный, намного больше, чем можно было ожидать. Однако остров есть остров. Вот заберется Санёк повыше – и увидит его целиком. А стоит перевалить через гребень, и перед ним откроется другой берег. Возможно, это та самая территория, где Алёна и ее покойный приятель собирали янтарь. Или, что более вероятно: территория, с которой его отправили играть. Последнее – идеальный вариант, потому что тогда Санёк сможет вернуться в начало Игры. Причем без помощи непонятно как действующего эвакуатора, а исключительно благодаря собственной ловкости, силе и смекалке. И там, согласно местным же правилам, суровые бородатые парни с оружием уже не будут иметь над ним власти.

Санёк не забыл о поставленной всем им задаче: продержаться три дня. Но викинги, блин… Они реально внушали страх одним своим дикарским видом. Попасть им в лапы? Нет уж! Лучше не сдать экзамен, чем угодить к садистам! Бежать! Бежать, пока не окажешься в безопасности!

К сожалению, действительность в очередной раз внесла свои коррективы в оптимистический план. Такая замечательная тропа, которая неизбежно должна была куда-то привести упорного путника, его и привела. Только не к долгожданному перевалу, а в тупик.

Без всяких предупреждающих знаков. Раз – и всё. Обогнула очередной каменный «лоб» и уперлась в каменную стену. И никаких признаков магических врат, отпирающихся заветными словами или ящиком взрывчатки. Дикий камень, уходящий вверх на добрых, вернее, недобрых полсотни метров.

Вот так реальность рушит нежные юношеские мечты.

Санёк глянул вниз. Цепочка викингов – примерно в километре. И растянулась метров на сто. Собачку вел последний. Преследователи не спешили. Они знали: никуда Санёк не денется. И никуда не спрячется. Голые скалы, отлично просматриваемые каменные осыпи да хилые кустики, за которыми может укрыться разве что суслик.

«Ты попал, Санёк», – сказал себе Санёк.

«Теперь мы можем только драться», – как сказал один мультперсонаж другому.

Санёк даже драться не мог. Его зажмут, повяжут и погонят вниз для показательной казни. Или прикончат прямо здесь. Вниз, что ли, прыгнуть?

А это мысль… Вот, двумястами метров ниже, – кусок предательской тропы, по которому Санёк пробежал минут сорок назад. Если каким-нибудь образом спуститься вниз, можно оказаться за спиной преследователей. Причем с хорошим отрывом по времени…

Нет, не получится. Стометровая осыпь заканчивалась отвесным клифом. И дельтаплана, что характерно, поблизости не наблюдается. Так что полет будет быстрым и последним. Может, так и сделать? Раз – и вниз. По крайней мере мучить его уже не будут. Быстрая гарантированная смерть.

Нет, так не пойдет. Это всё же Игра. Вдруг этот грозный ярл, вместо того чтобы убивать Санька, улыбнется и скажет по-русски:

– Молодец, Александр Первенцев! Ты – мужик!

Или это вообще виртуал. Лежит Санёк в капсуле, обклеенный датчиками и сенсорами, – и грезит.

Тут некстати вспомнилось: топор, застрявший в черепе мертвого викинга, вонь дерьма… Чёрт! Если это – не реальность, то что тогда – реальность?

Викинги неторопливо двигались вверх по тропе. Как бы там ни было, скоро Санёк всё узнает. Но не факт, что ему – понравится. Ой, не факт!..

Глава 37 Закрытая территория зоны «Мидгард». Безвыходных положений не бывает, бывают не радующие выходы

– Рановато, – проворчал Маленький Тролль Хенрик. – Что ж не доиграл?

– Да вот не доигралось, – в тон контролеру проворчал Фёдрыч.

– А в ранце что?

– Моральные ценности, – майор насторожился, но Маленький Тролль засмеялся и пробасил:

– Расслабься, игрок. Здесь таможни нет. Что добыл – всё твое. А ты, вижу, добыл. Проставляться будешь?

– А надо?

– Это уж как сам решишь, – осклабился Маленький Тролль. Зубы у него, что характерно, были в отменном состоянии. И непохоже, чтоб искусственные. Слишком крупные и слишком неровные. – Дружок твой, толстый такой, Свин, сразу на Свободную территорию удрал. И правильно сделал. Берсерк из Игровой зоны злющий вернулся. Не простили его. Даже ярла убить не позволили…

– Ага, – пробормотал майор. – Кажется, я видел этот эпизод. Будто молнией шарахнуло. Говоришь, он выжил? Не расскажешь, как это проделано?

Последний вопрос контролер проигнорировал. Ответил на предыдущий.

– Берсерк – Воин Силы. Даже непрощенный, он сохраняет качества, – без всякой улыбки произнес Маленький Тролль. – Его трудно убить. Но всё равно не стоило ему отказывать дочери Одноглазого в ее маленькой причуде. Женщины злопамятны.

– Ты в курсе его проблем? – заинтересовался Фёдрыч.

– Само собой. Мы в одной команде начинали, вместе в игроки вышли… Только Берсерк вверх ушел, а мне вот крылышки подрезали. Пришлось миссию взять. – И перевел разговор на другое: – Так ты будешь проставляться или двинешь прямиком к выходу?

– Не в моих привычках зажимать отвальную, – заявил Фёдрыч. – Угощу всех. Надеюсь, денег хватит.

– Судя по размерам твоего ранца, можешь поить всех игроков месяцев пять-шесть ежедневно. – Маленький Тролль поставил ногу на камень и только после этого, крякнув, взгромоздился на своего вороного. Вот только майору показалось, что слабость контролера – наигранная. – Я скажу в кабаке, чтоб готовили угощение. Да… Пригодился тебе автомат?

– Не уверен.

Мог бы справиться с братьями он и без огнестрела? И те остались бы живы… Равно, как и Свейн Коряга. Фёдрыч чувствовал: зря он его убил. Объяснить не мог, просто знал: зря.

– Я так думаю – не твоя Игровая зона, – сверху прогудел Маленький Тролль. – У мертвяков тебе было бы уютнее.

Развернул коня и пустил вскачь раньше, чем Фёдрыч успел что-то сказать. Ну и ладно.

Майор поправил увесистый ранец (приятно чувствовать себя обеспеченным человеком) и зашагал по тропе в сторону поселка.

«Ох и накушаюсь я сегодня, – подумал Фёдрыч. – Как свин…»

И вдруг расхохотался. Надо же, как они Юрку окрестили. Свин. Нет, эта Игра майору, определенно, нравилась. Особенно теперь, когда бородатые парни с мечами-копьями остались по ту сторону скал. Раз – и до свидания.

Всё же интересно, как они это делают?..

Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Мера риска

Дома Санёк никогда не полез бы на такую стену. Есть разница между риском и почти гарантированным кирдыком. Но здесь вопрос стоял не так: либо он окажется в мозолистых лапах викингов, либо – рискнет. Да, навернуться на камни с приличной высоты – удовольствия мало. Но вдруг у него получится? А первый вариант – никаких шансов уцелеть.

Санёк рискнул. И не ошибся.

Еще он оказался не первым, кто «брал» эту стену. Кое-где из трещин торчали деревянные колышки, кое-где щели были расширены так, чтобы можно было поставить ногу… Короче, на этой, казалось бы, неприступной стене имелось своеобразное продолжение тропы. И хороший скалолаз поднялся бы по ней, как по лестнице. Санёк не был хорошим скалолазом и потому подъем дался ему нелегко. Он бы с удовольствием сделал паузу и передохнул на одном из промежуточных карнизов, но преследователи лишили его такой возможности. Первая стрела тюкнула в камень, когда Санёк не преодолел и половины дистанции. Вторая толкнула в спину, слабенько, на излете, но тут же пробудила внутренние резервы…

Саньку очень хотелось глянуть вниз, на коварных ворогов, но глядеть вниз было нельзя. Только вверх…

Викинги тоже поторопились. Слишком рано начали обстрел. Можно сказать – на пределе дальности. Потому большая часть стрел без толку тыкалась в камень, но были и попадания. Несколько раз Саньку влепили в спину, но трофейная куртка сработала как броня. Разок цапанули по ноге. Стрела пробила штанину, да так и застряла. Потом стрелы начали ложиться опаснее: ближе к голове и рукам. Там, внизу, кто-то сообразил перенести огонь на более уязвимые части Санькиного организма…

Тут Санёк не выдержал, всё-таки глянул вниз. Картинка не обрадовала.

Викинги разделились на три группы: одни, вскарабкавшись на осыпь, метали в него стрелы, другие бежали по тропе ровной рысцой, как и прежде, а вот третьих, которые мчались во всю прыть, Санёк увидел в самый последний момент, потому что буквально через несколько секунд их закрыл скальный выступ, вокруг которого тропа сделала последнюю петлю.

Очередная стрела тюкнула в камень в полуметре от вцепившейся в трещину Санькиной руки. И он полез дальше.

Ого! Это уже не на излете! Новая стрела пропела по-взрослому. Санёк сжался. Сразу захотелось стать маленьким-маленьким… Но он взял себя в руки. Немного осталось. Метров десять… И торопиться нельзя…

…И всё-таки он еще раз глянул вниз. Когда стрелять перестали.

И сразу стало понятно, почему. Каменная стена преследователей не остановила. С десяток викингов уже карабкались по ней, бодро перебирая конечностями. Санёк видел их головы, плечи и руки… А главное, видел, что они – куда более опытные скалолазы, чем он. А может, трасса им знакома…

«Ну давай! – скомандовал сам себе Санёк. – Ты – крут. Ты их сделаешь!»

Но колени дрожали, руки – как свинцовые. Куртка весила, казалось, никак не меньше кольчуги, а сумка с водой и провизией – вообще как пудовая гиря…

На финальном этапе он чуть не сорвался. Нога соскользнула, а правая рука еще не нашла зацепа. К счастью, вторая нога прочно вошла в трещину, а угол был всё-таки положительный, так что Санёк прилип к камню и сумел удержаться. Но взять тело под контроль смог не сразу. Оно приникло к скале и ни в какую не хотело отделяться от безопасной тверди.

Однако Санёк его заставил.

И через минуту – последнее усилие – он перевалился через карниз и медузой распластался на камнях.

Всё. Победа.

Камни были теплые – солнце нагрело. А на расстоянии метра от Санька – припорошенный пылью сугроб. Высоко забрался, однако.

Санёк досчитал до ста, затем скомандовал измученному организму: подъём. Организм повиновался неохотно. Сначала – на четвереньки. Теперь – взгляд на кручу, по которой только что вскарабкался. И, холодком по спине, мысль: а слезать-то как? Стоп! Решаем проблемы по мере их возникновения. А ближайшая проблема – вот она. Ползет по стеночке. Нет, ну какие упорные, гады! Раз, два, три… Одиннадцать маньяков. Самый шустрый скалолаз – уже метрах в десяти от карниза. Санёк опередил преследователей буквально на чуть-чуть. Но – опередил. И теперь он – король на горе.

Викинги, оставшиеся на тропе, увидели Санькину голову и дружно заорали, предупреждая своих. И заодно подали Саньку удачную мысль. Он оглядел площадку и сразу засек подходящий камешек – где-то на полкило.

Снова посмотрел вниз – и встретился глазами с первым скалолазом. Взгляд у викинга был, мягко говоря, угрожающий. Борода растрепана, зубы оскалены… Санёк продемонстрировал камень. Викинг впечатлился. Даже подъем приостановил, раскорячился, освободил руку и снял со спины щит. Типа – антикамнепадный зонтик. Снизу заорали. Надо полагать, подали команду: «Воздух!» – потому что скалолазы дружно занялись поисками укрытия. Нелегкая задача, когда ты висишь на стене, наклон которой редко где превышает двадцать градусов. Кое-кому удалось забиться в щель. Большинство же, как и лидер, решили прикрыться щитами.

Что ж, в большую мишень и целить легче. Тем более что Санёк не планировал убивать. Он всего лишь хотел, чтобы его оставили в покое.

Хряп! Щит выдержал. Викинг – тоже. Значит, поищем камень побольше…

Пока Санёк искал, лидер успел взобраться еще на метр и занять удобное место – поперечную трещину глубиной сантиметров сорок. Под первым зацепился второй…

Это уже был не «хряп», а «бабах». Булдыган тянул килограммов на пять. Викинг держал щит под острым углом, поэтому удар пришелся вскользь. Но щит всё равно треснул, и, что еще более важно, рука со щитом бессильно повисла.

– Проваливай! – закричал Санёк, сделав выразительный жест. – Вниз пошел! Даун! Абштайген! Цурюк!

На этом лингвистический запас Санька исчерпался, он напряг память, вспомнил, что говорила Алёна тому рабу на пляже:

– Гуа боч!

Викинг заорал что-то в ответ. Санёк, естественно, не понял. Показал знаками: лезешь вверх, получаешь каменюкой.

В диалог вступил второй викинг. Поднялся, встал рядом с первым, замахал свободной рукой: мол, верно ли: мы слезаем, а ты не кидаешься?

Так и есть, подтвердил Санёк. Вы спускаетесь, я вам не препятствую. Вы остаетесь – прилетает вот такая штука! И демонстрация каменюки с пивную кружку размером. А то и большую штуковину скину – Санёк показал, насколько большую, – тогда всем хватит.

Совещание длилось недолго. Видимо, предложение Санька довели до оставшегося внизу ярла, и тот велел спускаться. Поверил, значит. Хотя выбор у бородачей невелик. Наверняка получить по башке, оставаясь на склоне, либо понадеяться на честность противника.

Спуск не затянулся. В трещину, на которой строилась парочка грозных парней, вогнали копье, к копью привязали веревки, которые были у скалолазов. Хватило почти до самого низа. По ней и спустились. Причем первый викинг при спуске пользовался одной рукой.

Напоследок викинг, который непосредственно вел с Саньком переговоры и который спускался последним, запрокинул голову, сдвинул шлем… и подмигнул Саньку. А потом украдкой показал большой палец. И сразу заскользил вниз.

Копье и веревка остались на склоне. Хорошо бы заполучить и то и другое. Но как? Пока Санёк будет спускаться к копью, какой-нибудь крутой мужик снизу запросто рванет ему навстречу. И наверняка успеет раньше, потому что метров тридцать вверх по веревке – это намного короче, чем около десяти – вниз по голому склону. Опять же – стрелки. Хотя теперь Санёк понимал, как ему повезло с этой стенкой. Стрелять по нему можно было либо с осыпи существенно ниже, либо – с дистанции в пятьдесят примерно метров – из-за каменного «лба», и, третий вариант, прямо из-под стены, считай, вертикально вверх. Очень неудобно. Точно повезло. Санёк изучил стрелу, которую «принес» в штанине, и она ему не понравилась: узенький такой, чуть проржавевший «лепесток» с мелкими «обратными» зубчиками по краям. Если такая воткнется, извлечь будет трудновато.

Лезть за копьем или не стоит? Вещь полезная всё же… А если не слезать, а съехать? Нацелиться прямо на это самое копье – и на пузе? Уклон будет – градусов десять в среднем. Это как по крутой горке скатиться… Склон более-менее понятный, мимо копья он не промахнется… Но выдержит ли оно? Сидит-то качественно. Викинги – народ крупный. Килограммов под сто, если с оружием. Санёк куда легче. Но скорость, с которой он придет на зацеп, будет этак четыре-пять метров в секунду… Санёк попытался рассчитать примерную нагрузку на древко… Получилось где-то в районе ста двадцати – ста пятидесяти кило. По уму, надо бы не копье хватать, а веревку. И по веревке же оттормозиться метрах на двух-трех. Но без перчаток – гиблое дело. И так уже пальцы побил, пока лез. А тут ладони – точно в мясо.

Пока Санёк прикидывал, викинги отошли подальше от стенки, за каменный «лоб», и устроили совещание.

Их право. А мы пока перекусим.

Санёк полез в сумку, выудил шмат соленой рыбы и сгрыз вместе с куском «деревянной» лепешки, запивая водичкой из фляги и любуясь открывшимся видом: великолепным горным склоном и еще более прекрасным, изумительной синевы фьордом. Он видел и «припаркованный» в бухте совсем крохотный драккар. И даже серенькую мушку – лодку, на которой уплыла Алёна. Теперь уж точно – уплыла. Будем надеяться, с парусом она справится, и погода будет хорошая.

Санёк вытер испачканные рыбьим жиром руки, встал, раскопал снежный сугроб и напихал во флягу снега почище. Это хорошо, что снег, потому что воды во фляге осталось чуть больше стакана. А сколько еще тут сидеть… СТОП!

Санёк мысленно обозвал себя нехорошим словом. Он ведь даже не огляделся!

Двухминутное карабканье по каменной осыпи – и Санёк оказался на вершине.

…Это была не самая высокая вершина хребта. Слева и справа поднимались горы повыше. Но то, что надо было увидеть, Санёк увидел. И, блин, это было совсем не то, что он ожидал.

Глава 38 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Гора над миром

Как любил говорить первокурсникам препод по математике:

– Мы с коллегами трахаем ваш мозг не из садизма, молодые люди. Мы пытаемся зачать в вас разум.

Но в данном случае вышло наоборот. Увиденное с вершины ввело Санька в ступор. И сразу подумалось: «Виртуал!» Как тогда, в скафандре.

Нет, это не остров. Разве что – очень большой остров. Размером с Новую Зеландию. За хребтом лежала огромная, теряющаяся в дымке земля, заросшая лесом, кое-где прорезанным реками или зеркальцами озер. На одном таком озере, том, что поближе, Санёк углядел крохотный парусник. А на берегу – что-то вроде деревеньки. И – леса, леса… Трудно представить, что где-нибудь в Европе может быть такой экологический заповедник. Чтобы ни жилья, ни полей, ни ЛЭП… И на сколько же все это тянется? Общую формулу Санёк помнил из школы: 113 км умножить на корень квадратный из высоты, на которой находишься. Гора эта, пожалуй, километровой высоты. Значит, леса тянутся километров на сто. А с другой стороны от нас – что?

С другой стороны располагался уже знакомый фьорд, прорезавший берег. А дальше, за ним, врезанный в береговую линию еще один, покороче.

Виден был и поселок, в котором обитали викинги. Не так уж далеко, кстати. Горизонт – намного дальше. И тоже – ни дорог, ни ЛЭП…

Санёк опустился на камень и задумался. Их обманули, это точно. Никакой это не остров. Более того, нигде в досягаемости нет такой территории. Или – есть? «Сапсан» фигачит со скоростью 200. Ехали часов несколько (более точно не определить), увезти, следовательно, могли хоть на тысячу километров. Для скоростных поездов нужна качественная дорога. Но при здешних ценах на туризм (Восемьдесят пять тысяч евро! Охренеть!) и общем количестве народа, пусть даже часть его, как сказали в турфирме, персонал, можно сюда хоть магнитный монорельс протянуть. А что он, Санёк, знает о нашем Севере? Там ведь тоже, типа, тайга. А как насчет гор? На ум пришло название «Бокситогорск», но это вряд ли. Там промышленность какая-то. А где-нибудь под Мурманском?

В Мурманске Санёк никогда не был. Равно как и в Архангельске. Представлял примерно: где-то на Севере. Отец говорил: в тех краях комаров до фига. Ну так их и здесь – до фига. Расстояние – километров тысяча с хвостиком. Может быть? Почему нет? И это куда более вероятно, чем виртуал. Есть еще вариант с параллельными мирами, но он пока – тут Санёк скептически хмыкнул – не рассматривается. Фантастику Санёк любил и одобрял. Но в быту старался не применять. Итак, Русский Север или виртуал?

Допустим, Север. Наняли толпу отморозков из игровиков, которые совсем без башни. Причем необязательно – одних русских. У тех же скандинавов тоже есть свои больные на всю голову. Собрали, изложили условия, поставили игровые задачи. Затем отвалили кучу бабла, пообещали полную безнаказанность (а кто узнает?) и теперь запускают в «исторический заповедник» богатеньких «буратин» вроде Гучко.

Реально? Вполне. В этот вариант отлично укладывался викинг, показавший Саньку большой палец.

Что не укладывалось, так это зверушки. Вроде той, которую убил Санёк на арене. Или той, с которой сегодня расправились викинги.

Еще не укладывалось то, что Санёк видел и испытал на тренажере «Техномира». Но это, допустим, уже виртуал. Кому, как говорится, кровавое реалити-шоу, кому – компьютерная игрушка с полным погружением…

Нет, всё равно не укладывалось. Откуда, например, у Санька вдруг взялись бойцовские навыки с оружием? Или тоже высокие технологии? Заливается некое знание прямо в мозг… Что опять-таки – чистая фантастика. Хотя от полученных пинков остались настоящие синяки. И ссадины болят очень даже реалистично…

Так и не приняв окончательно ни одну из версий, Санёк вернулся к вопросам более предметным и практичным. А именно: как и куда отсюда выбираться?

Викинги, судя по всему, намерены остаться здесь надолго. Значит, дорога назад перекрыта. А вперед? Вон та расщелина выглядит довольно перспективной…

Могучий рык снизу прервал размышления. Санёк чуть ли не кубарем скатился с осыпи.

А это кто ж у нас такой красивый? Сам ярл, не иначе. Бородатый мужик в доспехах, сверкающих, как шишка из фольги на новогодней елке, подбоченясь, задрав голову вверх, снова что-то проорал. Неслабый такой голосок. Племенной бык обзавидуется. Одна беда: ни хрена не понятно.

Санёк подумал немного: стоит ли вступать в диалог? Решил: что он теряет?

– Не понимаю! – крикнул он. – Вашего языка не знаю. Переводчика ищи!

Уразумели. Через минуту рядом с блестящим встал еще один, в железе попроще.

– Мой Хрогнир-ярл, сын Норда, оказывает тебе честь, отрок! – завопил переводчик с ярко выраженным немецким акцентом. – Он вызывает тебя на бой. – И уточнил, не дождавшись ответа: – На поединок, если ты не понял. Железо против железа.

– Твой ярл очень щедр! – крикнул Санёк. – Вы гнались за мной всей дружиной, травили собаками, били стрелами в спину. А теперь, когда оказалось, что я всё еще жив, а вам до меня не добраться, ярл соизволил вызвать меня на поединок. А что мешало ему сделать это раньше?

Переводчик перевел. Ярл выслушал. Стянул перчатку, сдвинул шлем, почесал репу… Массаж помог. Ответ нашелся.

– Поединок с Хрогниром-ярлом, сыном Норда, – большая честь для такого, как ты. Ты не должен отказываться!

Замечательный аргумент. Сродни тому, который выдвигал один из героев «Руслана и Людмилы», предлагая другому остановиться и позволить оторвать себе голову.

– Откуда твой ярл знает, что это он оказывает мне честь? – решил поразвлечься Санёк. – А может, я – ему?

Переводчик ответил без консультации:

– Ты – словенин неведомого рода, плохой воин и бесчестный человек. Ты не смеешь оскорблять моего ярла спором или отказом! Умри от его меча, и мы почтим тебя как воина!

– Не думаю, что я – плохой воин! – заорал в ответ Санёк. – А если я плохой, то вы – еще хуже. Я – один. Вас – много. Но вы так и не сумели до меня добраться. И не думаю, что сумеете, потому что крыльев у вас нет. Только болтливые языки и мощные глотки.

– Ты, трижды выблеванный безъяичным хряком… – вскипел переводчик, но получил локтем в бок и, к огорчению Санька, вынужден был прервать фразу и приступить к выполнению обязанностей. То бишь переводу. А затем вполне корректно донести до Санька слова ярла: – Ярл говорит: «Ты, словенин, подло убивший храбрейшего из моих хольдов Гимли по прозвищу Мешок Пальцев, должен мне кровь. И нигде не будешь ты в покое и безопасности, пока не искупишь собственной кровью это убийство. Смерть непременно найдет тебя, но я дарю тебе возможность умереть с достоинством! Спускайся и прими бой. И уже сегодня вечером наш скальд споет песню об этом».

– Звучит заманчиво! – прокричал в ответ Санёк. – У меня другое предложение! Пусть твой храбрый ярл попробует залезть сюда и меня убить. Не знаю, споет ли об этом скальд, но постараюсь помочь ярлу встретиться с храбрейшим Гимли и пожаловаться на мое плохое поведение!

Ответа не было почти минуту. Возможно, переводчик не всё понял из образной речи Санька. Однако суть дошла.

– Значит, ты отказываешься спуститься и принять оказанную Хрогниром-ярлом честь и принять честную смерть от доброго железа?

– Ты глухой? Я сказал, что жду вас здесь! Всех сразу или по очереди. Мне без разницы. И со своей стороны обещаю: первый, добравшийся до вершины, примет честную смерть от доброго железа! – и продемонстрировал тесак.

– Это же меч Гимли! – возопил переводчик.

– Отличное у тебя зрение! – похвалил Санёк. – Только какой же это меч? Таким, с позволения сказать, мечом у меня на родине бабушки капусту шинкуют!

Тут переводчика прорвало. К сожалению, не по-русски, и расширить личный запас оскорблений не получилось.

Ярл рявкнул, и переводчик осекся. Потом выслушал начальника и закричал:

– Если ты расскажешь, куда твой друг спрятал нашу казну, ярл готов подарить тебе жизнь.

Занятная информация. Значит, пока Санька гоняли, как мышь по подоконнику, какой-то другой игрок их ограбил? Или за ним гонялись именно из-за казны? Решили, что это Санёк их обокрал?

Что ж, Санёк не сдал бы земляка, даже если бы знал, кто он и где прячется. А может, и не прячется уже, а воспользовался эвакуатором и сейчас пьет пиво в безопасности и понятия не имеет, в какую задницу угодил из-за него Санёк.

Так или иначе, но полезной информации для ярла у Санька не имеется. А заяви он, что не имеет отношения к ограблению, кто ему поверит? Следовательно, сделки не будет.

– Моя жизнь и так при мне! Как твой ярл может подарить мне то, что у меня уже есть! – закричал Санёк.

Короткое совещание внизу… И вердикт.

– Хрогнир-ярл не предлагает дважды! – закричал переводчик. – Когда мы тебя возьмем и как следует припечём горячим железом, ты сможешь показать свою храбрость и мужество! Надеюсь, его хватит, чтобы мы поджарили тебя как следует!

И переговорщики, не дожидаясь ответа, покинули опасное место, оставив Санька в больших сомнениях. Очень уж ему не понравился уверенный тон переводчика…

Тропа продолжалась. Санёк нашел ее за нагромождением камней. Из камней она возникала и в камнях же терялась, шагов через триста. А ниже лежала большая и относительно ровная площадка, покрытая присыпанным пылью снегом. Санёк колебался. Он мог прямо сейчас двинуться дальше: мышцы его здорово устали, но то были мышцы рук, а не ног, ведь Санёк был так себе скалолазом и предпочитал подтягиваться там, где следовало толкаться. Да, идти он мог. И даже бежать, но было ли это правильным? Сейчас у него выигрышное положение, но стоит ему уйти, и преследователи тут же взберутся наверх и снова погонят его, как олененка.

В пользу же того, чтобы продолжать бегство, говорило незнание местности. Вдруг эта скала – не единственный путь наверх. Вдруг уже сейчас отряд викингов подбирается к Саньку с тыла.

Проверить это, то есть пересчитать преследователей, не представлялось возможным. Лагерь викинги разбили сразу за поворотом. Сверху – не видно.

Еще одно смущало. Там, в миру, как выразилась Алёнка, Саньку сказали: их «путешествие» продлится восемь дней. И как раз сегодня этот восьмой день наступил. Но Санёк не знал, считать ли самый первый день, когда они вышли на перрон на Свободной территории, за полноценный? Или день приезда – день отъезда считаются за один? И что вообще от него требуется? Заберут его из Игры или он должен выбраться сам, воспользовавшись потерянным эвакуатором?

Все инструкции, которые давал клерк перед тем, как отправить их в путешествие, вылетели из головы Санька. Помнилось только что-то вроде «сохранить свободу передвижения»… Больше ничего. Если сегодня – последний день и по правилам его должны забрать из Игры, то осталось лишь продержаться до вечера. Или до того времени, когда заканчивается отсчет.

Так ничего и не решив, Санёк выбрал укромное местечко неподалеку от найденной тропы и расстелил на камнях замечательную куртку покойного Гимли под многозначительным прозвищем Мешок Пальцев.

Отдых был необходим, поскольку никакой гарантии того, что сегодня всё закончится, у Санька не было. Скорее всего ему предстояла очень насыщенная ночь, ведь, окажись Санёк на месте викингов, он предпринял бы попытку «взятия вершины» именно в темноте. Так у них есть хоть какой-то шанс добраться до верха, не получив каменюкой по голове. Ну а если они рискнут подняться засветло, пока он спит, то, значит, ему не повезло. Хотя и на этот случай Санёк принял меры: залег спать по другую сторону вершины, укрывшись в камнях на нижнем краю тридцатиметровой осыпи. Спуститься сюда бесшумно практически невозможно. Увидеть сверху – тоже. Опять же есть шанс, что, не увидев Санька на вершине, его преследователи решат, что он ушел по тропе, уводящей совсем в другую сторону.

Если они двинут дальше по тропе, то Санёк автоматически окажется у них в тылу. Что, собственно, и требуется.

Обувь Санёк на всякий случай снимать не стал. И оружие положил рядом. И, уже засыпая, подумал о том, какой хитрый и предусмотрительный.

К сожалению, это было не так, потому что Санёк забыл о трех очень важных вещах: о последней оставшейся в живых собаке, и о том, что преследователи отлично знают землю, на которой живут, и еще о том, что у него нет будильника.

Глава 39 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Попался!

Что хорошо, так это то, что Санёк как следует выспался. Часов шесть проспал. До самой ночи. И еще пару часов темноты прихватил. Всё остальное было плохо.

Проснулся Санёк от собачьего взвизга. Проснулся мгновенно. Вжался в камни…

Да что толку? Проспал. Всё проспал. Викинги были уже наверху, обыскивали площадку, переговаривались негромко. Причем голоса их были слышны не только на площадке, но и впереди, на тропе, по которой Санёк собирался уходить. Обложили со всех сторон, а теперь методично обыскивают территорию. И непременно найдут теперь, когда проклятая псина уже наверху. Небось на веревке наверх вытянули?

Мысли возникали и исчезали, пока уши слушали, ноздри втягивали воздух, а руки ныряли в рукава куртки… Темно ведь не только Саньку. Викингам – тоже. На небе – только звезды. И есть у Санька еще один козырь: он-то знает, что каждый человек – враг, а викингам еще предстоит понять, что он – это он.

И надо поторапливаться, пока не подключили собаку. Она-то не спутает.

О том, чтобы спуститься по стенке в темноте, не может быть и речи. Значит – тропа. И времени – ноль. И действовать надо решительно.

Сказано – сделано. Санёк решительно встал и решительным шагом, не скрываясь, зашагал по нижнему краю осыпи туда, где негромко переговаривались на местном наречии перекрывшие путь викинги.

Эх, зря он засветло не разведал маршрут! Теперь придется переть наугад. Вот когда можно запросто ноги переломать…

– Финне мурдерен? – спросил низкий хриплый голос.

«Сам ты – мудерен», – мысленно проговорил Санёк, сжимая рукоять тесака. А вслух произнес единственную фразу на местном наречии, которую помнил:

– Гуа боч!

Зря он это сказал. Лучше бы помалкивал.

Его тут же схватили за руку.

– Фонге! – заорал тот же самый хрипун.

Санёк пырнул его тесаком. Бездарно пырнул, потому что растерялся и забыл, что острие у этого клинка практически тупое.

Но тут же включился «внутренний воин», разбуженный хитрыми методиками местной учебки, и следующий удар Санёк нанес уже осмысленно: режущий, на полдециметра выше захвата.

Скрежет металла о металл… То ли по браслету попал, то ли по наручи. Но захват разжался… Справа подскочил еще один (движение воздуха, вонь пота), и его Санёк встретил восходящим… Опять металл по металлу. Блин! Они же все – в доспехах. По ногам надо бить…

Но бить по ногам Санёк не стал. Понял, что тропа перекрыта плотно, и бросился наверх, на площадку. Карабкаться по осыпи было еще то удовольствие. Хорошо хоть она была вообще в тени. Уверенный в том, что наверху его встречают, Санёк пошел на хитрость. У самого верха подался в сторону и затих. Преследователи отставали от него буквально на несколько шагов, так что самый проворный из них, обогнав притаившегося Санька, выскочил на площадку первым… И был немедленно схвачен.

Конечно, он сразу заорал, сообщая соратникам о том, что они ошиблись. И в этот момент прихватили второго.

Эх, было бы прикрывавших тропу только двое! Но снизу, судя по создаваемому шуму, лезло еще человека четыре, так что Санёк рванул наверх. Кто-то скажет: глупость! Но у Санька был план. Конкретный и четкий план. Убить последнего пса. Убить – и попытаться затеряться в скалах. Слабенький, но – шанс…

Хватать его не стали. Люди не стали. Две ошибки сбили врагов с толку. А вот пес действовал безошибочно. Санёк не увидел броска: среагировал на рычание. Развернулся, подставляя левую руку под нацеленный на горло бросок, ощутил тиски клыков на рукаве куртки, рубанул (прости, собачка, ничего личного), но достал лишь вскользь, потому что псина не повисла на руке, а сразу отпустила, взвизгнула, когда ее зацепило железо, но храбро бросилась вновь… И на этот раз получила как следует: Санёк почувствовал, как тесак прорубает плоть…

И, забыв о псе, стремительно развернулся навстречу наступающим викингам.

Они все были здесь. Санёк видел тени, а воображение добавляло остальное: плотный строй, стена щитов… Сейчас его окружат, сдавят со всех сторон, вырвут из рук оружие… И всё.

И всё. Справа вспыхнул факел. И всё оказалось именно так, как представлял Санёк. Полукруг сомкнутого строя с трех сторон, с четвертой – обрыв…

«Надеюсь, твоего мужества хватит, чтобы мы поджарили тебя как следует», – пообещал ему переводчик.

У Санька не было ни малейшего желания оправдывать его надежды. Поэтому он, не раздумывая, метнул тесак в голову ярла (тот даже отбивать не стал, пригнулся – и оружие пролетело над макушкой шлема), повернулся и бросился к обрыву. Ветер вздул пузырем куртку, за спиной завопили в десяток глоток, но Санёк если и остановился, то лишь на секунду. А потом решительно шагнул в пропасть…

Глава 40 Свободная территория. Конец Игры

– Фёдрыч! – обрадованно воскликнул Гучко. – А мы тут, типа, отдыхаем! Давай к нам, дружбан!

Дерьмом от Юрия Игоревича больше не пахло. Он с важностью восседал на крохотном стульчике и тянул через трубочку что-то зеленое. Вокруг, в подобострастных позах, расположились незнакомые майору персонажи явно невеликого калибра.

– Одноклассник мой, – представил Фёдрыча незнакомой пристяжи Гучко. – Майор спецназа.

«Шхерится, – сообразил Фёдрыч. – Не хочет, чтоб знали о его настоящем положении вне Игры».

– Пить чё будешь?

– Легонькое что-нибудь. Вчера перебрал чутка. От пива бы не отказался. Светлого.

– Гриня, организуй.

Один из мужичков тут же сорвался: выполнять. Фёдрыч заметил, что пиво он покупает на свои. Молодец, Юрик, построил. Интересно, что он им посулил? Или на общую крутость Юркину повелись?

Двое других «пристяжных»: белый рыхлый парнище туповатого вида и мелкий брюнет вида цыганистого – косились на Фёдрыча с опаской.

Майор скинул со спины ранец, поставил на землю.

– Это чё у тебя? – заинтересовался банкир.

– Добыча, – не стал скрывать Фёдрыч.

– Ого! Взял-таки ярловы сокровища!

– Вроде того, – и принял из рук Грини кружку с пивом, игнорируя восхищенные взгляды пристяжи.

– Золото? – алчно вопросил банкир.

– К сожалению, только серебро.

– Тоже нормально.

А мне не повезло, – признался Юрий Игоревич. – Еле ноги унес.

Фёдрыч мог бы сказать: я видел. Но промолчал.

– Может, в другой раз и мне повезет… – сказал Гучко.

– Я бы тебе посоветовал другую зону, – сказал майор. – В этой есть один мужик, который сильно тобой недоволен. Берсерк его зовут. Говорит: ты кинул его. Он бился, а ты типа… Не поддержал.

– Я, сука, ему бабла дал, чтобы он меня охранял! – мгновенно вскипел банкир. – А он, падла, чё? Да он ваще на всю голову!

– Есть такое дело, – согласился Фёдрыч. – Но с его тактико-техническими данными – это не его проблема.

Гучко засмеялся.

– Тут ты прав, – согласился он. – Чтобы ему предъявить, надо быть еще большим психом, чем он.

Фёдрыч хотел расспросить банкира о том, что тот вообще думает об этом месте. О том, что здесь происходит, и главное, зачем? Юра – мужик башковитый. Но не рискнул. При посторонних.

– А мне здесь нравится, – заявил Гучко. – Перспективно. В плане бизнеса. Вчера, правда, неприятность одна вышла… Тебе не рассказывали?

– Кто? – пожал плечами Фёдрыч. – Я тут одного тебя знаю. А что было?

– Так, нагрубил кому не надо. Не сориентировался. Но сейчас нормально. Проехали. А сегодня у нас последний день. Надо это дело отметить.

– Так мы вроде – уже, – предположил майор, отхлебывая из кружки. – Значит, тебе понравилось? Несмотря на Берсерка?

– С Берсерком я лоханулся, – признал Гучко. – Больше не повторится. А понравилось ли… Не знаю. Но перспективу вижу. Спроси – почему, не скажу. Но вижу. Необычно здесь. Хотелось бы разобраться. Это, как ты выражаешься, вызов. А сам – как?

– Я б еще разок сыгранул, – ответил Фёдрыч. – Есть в этом что-то… Экзотическое.

– Это точно, – согласился Гучко. – Точно так. Экзотическое. Глянь, какой я сувенирчик прихватил… – Он достал из кармана черного, злобно ощерившегося сфинкса. – На стол поставлю. Рядом с башкой сушеной. Сам не хочешь чего-нибудь на память?

– У меня – есть, – майор похлопал по ранцу.

– А, ну да. Забыл. Гриня! Еще мне шампуни этой…

– Сейчас, Юрий Игоревич!

– Старательный, – похвалил Гучко. И вдруг напрягся и враз растерял кураж.

Фёдрыч обернулся, ожидая нехорошего, но увидел всего лишь контролера.

Контролер был тот самый, что не пустил Гучко в озеро, но майор, разумеется, об этом не знал. Впрочем, напоминать банкиру о неприятном купании контролер не стал.

– Господа новички, прошу следовать за мной.

– Мы что-то нарушили? – на всякий случай поинтересовался Фёдрыч.

Зная Юру, он был готов к трениям с представителями правопорядка.

– Ваше время истекает, – сообщил контролер вполне доброжелательно. – Стоит поторопиться, тем более что с вами – багаж, – контролер указал на Фёдрычев ранец. – В ваших интересах оформить его правильно.

Гучко протянул недопитый стакан Грине со словами:

– Телефон я тебе дал. Вернешься – звони. Подумаем, чем тебе можно помочь.

И они с Фёдрычем последовали за контролером.

– Ты это, пионера нашего там не встречал? – шагая между пестрых лотков и витрин, поинтересовался банкир.

– Видел. Но не пересекались. Думаю, парень в порядке. Хваткий.

– Что да, то да. Вот я тебе расскажу, чё с ним видел. Меня вставило однозначно…

Но рассказать не успел.

– Вам сюда, – контролер указал на серое одноэтажное здание, стиснутое между доминой с загадочной вывеской: «Утилизация доместифицированных животных» и белым особняком без всякой вывески.

– Это что, таможня ваша? – спросил Гучко. – Не далековато ли от вокзала?

– Когда мне потребуется узнать твое мнение, новичок, я тебе сообщу, – отрезал контролер.

К удивлению Фёдрыча, банкир не вскипел, не начал гнуть пальцы, а покорно вошел в указанную дверь. Майор поправил ранец и последовал за ним. М-да… На таможню это помещение походило мало. Куда больше – на морг. И попахивало соответственно, и здоровенные металлические ящики, установленные вдоль стен, весьма походили на гробы. Для длительной транспортировки.

– На запах внимания не обращайте, – сказал контролер. – Это от соседей, утилизаторов. А вам туда, к стойке. Там всё скажут. И обратный билет выпишут! – Контролер ухмыльнулся. – Счастливого полета!

Глава 41 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Счастливого полета!

Счастливого полета! Вот слова, которые мог бы сказать сам себе Санёк, если бы у него было время болтать. От верхнего края скалы до ее основания – примерно три секунды. Свободного падения. Чтобы прервать это падение немного раньше, чем истекут эти секунды, Саньку потребовалась предельная концентрация и немного везения. Хотя нет! Какой там – немного! До хрена!

Отличная всё же ему досталась куртка. Как раз подходящая, чтобы съезжать на спине по крутому склону, изобилующему впадинами и выступами. Довольно острыми выступами, надо отметить.

Санёк оттормаживался спиной и ногами, как только мог, тем не менее к точке прихода набрал неслабую скорость. Слава Богу, парни наверху очень вовремя подбежали к краю со своими факелами. Слава Богу, копье так и осталось торчать в щели.

Санёк пропустил его справа, зацепив ногой, бедром и боком, чтобы погасить хоть часть разгона и заодно развернуться нужным образом, и только после этого вцепился в древко двумя руками, причем поближе к скале, чтобы рычаг был поменьше.

Санёк боялся, что не выдержит копье, но не выдержали пальцы…

Краткий миг (Санёк даже не успел осознать, что – всё, конец…) – и тут носок левой ноги ощутил карниз, а руки, на автомате, вцепились в привязанную к копью веревку… Жив! Получилось! Теперь ловите меня, господа викинги!

Перебирая руками по узловатой веревке, а ногами – по стенке, Санёк продолжил спуск в полной уверенности, что самая опасная его часть – позади.

Не тут-то было. Вопль, громкий хруст (веревка в руках на миг ослабла, но тут же рванулась вверх, как живая), и мимо Санька со страшным ревом пронеслось нечто темное и большое. А затем, снизу, звук, очень напоминающий шлепок брошенной на разделочную доску заготовки для стейка.

Это один из викингов решил повторить действия Санька. Но со знанием физики у храбреца дела обстояли похуже, чем у студента Политеха. А удача этой ночью – точно на стороне Санька. Копье сломалось, но из щели не вылетело. И петля с древка не соскочила.

Увы! За первым героем последовал второй. Этот учел опыт товарища по оружию и не махнул с разбега, а, точно рассчитав, съехал на животе. И за надломанное древко хвататься не стал: вцепился в веревку. Благо лапы у викинга были достаточно мозолистыми, чтобы съезжать по веревке без всяких перчаток.

У викинга были серьезные шансы догнать беглеца и рухнуть ему на голову.

Но, как сказано выше, удача в этот день была на стороне Санька. А то, что удача – дама, и дама капризная, это, как говорится, издержки воспитания. Второй прыгун не съехал на голову Санька, потому что в дело вступил третий. Еще один герой там, наверху, решил принять участие в погоне… И вот ему – не повезло. Ему и его приятелю, который стремительно соскальзывал по веревке, а потом, когда вбитое в трещину копье выпало из скалы, еще быстрее полетел Саньку на голову.

И сам Санёк тоже полетел, поскольку веревка у них была – общая.

Летели все трое с одной скоростью, потому что ускорение свободного падения одинаково для всех. Но – с разной высоты. Саньку до земли оставалось около трех метров. И пришел он не на камень тропы, а на тело первого прыгуна, поскольку толкнулся от скалы как раз в момент срыва веревки. Толчок был несильный, но достаточный, чтобы между скалой и Саньком оказалось около метра.

В этот «зазор» через полсекунды после приземления Санька и ухнул второй викинг. Приземлись он на «мягкое», то бишь на тело товарища или на Санька, мог бы и уцелеть, потому что «отставал» от Санька всего лишь на пару метров свободного полета… Но вес, скорость, набранная еще до обрыва веревки, и жесткость приземления оказались фатальными. И всё же это был настоящий воин. Уже, считай, мертвый, с переломанными костями, он сумел ухватить Санька за ногу и вцепиться в нее так, что Санёк взвыл от боли…

И еще один страшный шлепок. Третий викинг нашел свою смерть у злосчастного для воинов моря подножия скалы.

Санёк, матерясь, освободился от захвата викинга, хрипящего, булькающего кровью, умирающего, но – упорного, освободился и встал на ноги.

Затем прислушался к организму: вроде всё цело. Везуха, одним словом. И что теперь?

Наверху орали. Звали своих. Пытались понять, что происходит.

Санька била дрожь. Запоздалый мандраж. Даже не верилось, что он вывернулся…

Хрена – вывернулся! Сколько времени понадобится ярлу со товарищи, чтобы спуститься вниз? Не так уж много, если у них окажется достаточно веревок. А в этом, блин, можно не сомневаться.

«Оружие, – подумал Санёк. – Мне нужно оружие!»

Тесак «пальцатого» Гимли остался наверху.

Действуя на автомате, Санёк обшарил тело, которое смягчило его приземление. Ага. Топорик. И тесак вроде того, что Санёк метнул в ярла. Проще снять вместе с поясом…

Сверху прилетел огненный снаряд. Врезался в тропу, взорвавшись искрами.

Викинги сбросили факел. Любопытно им, что творится внизу.

А Санёк как раз пытался застегнуть снятый с трупа пояс поверх первого…

Освещение пришлось некстати. То, во что превратилось лицо бывшего хозяина пояса после встречи с землей, вызвало у Санька желудочный спазм. А ведь думал: всё теперь нипочем.

Санёк вскочил, шарахнулся, едва не сорвавшись с тропы…

Удачно получилось. Прилетевший сверху булдыган разлетелся на куски, хряпнувшись в метре от Санька.

Ухватив пояс, Санёк метнулся под защиту каменного «лба». Очень вовремя, потому что камни посыпались градом.

Быстро соображают морские разбойники.

А Санёк тормозил. Что делать, блин? Сейчас викинги полезут со скалы, а поскольку драться с ними – дело гиблое, то у Санька только один вариант – снова удирать. Но Санёк – не кошка. Бегать по горам в темноте – чистое безумие. Хотя почему – в темноте. Вон же факел валяется. И всё еще горит, что характерно.

Нет, нехорошая идея. Взять факел – это значит сразу заявить: вот он я!

А какие варианты? Да никаких. Тем более что с тропы ему всё равно никуда не деться. Ниже можно будет поискать какое-нибудь укрытие, но не здесь.

Решено. Факел берем. Что еще? Веревка может пригодиться… Но факел – это первое. Итак, у него три секунды…

Санёк выскочил из укрытия и хапнул угасающий факел.

Он успел. Посыпавшиеся сверху булдыганы – нет.

Вторая вылазка – за веревкой. Тяжелая, гадина. На полпуда тянет. Может, бросить?

Наверху – голоса и возня. Сыплются мелкие камешки. Больших никто не бросает: без факела Санька не видно.

Что-то мягко упало. Еще одна веревка. Санёк подобрался, пощупал. Нет, не веревка. То есть не совсем веревка, а нечто, связанное из кожаных ремней… Упало и продолжало падать… Викинги еще не поняли, что – хватит. Что бы такое им устроить неприятное…

Придумал. Нехорошо, конечно, так обращаться с покойниками. Но, с другой стороны, с Саньком покойники тоже не собирались церемониться. При жизни, разумеется. Санёк просунул спущенный ремень под пояса двух викингов (схвативший Санька больше не подавал признаков жизни), затем обвязал свободный конец вокруг туловища того, чей пояс он забрал. Закрепил морским узлом. И спихнул тело с тропы. Первый пошел. Наверху заорали. Видимо, рывок дошел. Ременный канат снова начали стравливать. Отлично. Второй пошел… А теперь третий. Тяжеленькие, однако. Санёк даже запыхался.

А наверху травили ремень. Вот же несообразительные. Нет бы прикинуть, посчитать. Но не входит арифметика в курс здешней боевой подготовки.

Отлично получилось. Если даже ременный канат выдержит свой собственный вес и совокупный вес трех покойников, то натяжение будет – будь здоров. Вниз рухнул очередной огненный болид.

Санёк кинулся под защиту «лба». Успели его увидеть или нет?

Зато сам он увидел, как классно получилось с канатом. Прям-таки канатная дорога образовалась: над тропой прямо в пропасть. Канат чуть провисал. Надо полагать, «груз» там, внизу, за что-то зацепился. Интересно, найдется ли наверху кто-то достаточно зоркий, чтобы разглядеть ловушку?

Саньку очень хотелось остаться и поглядеть, что получится из его опасной придумки, но это было глупо. Надо бежать. Однако сначала следует разобраться с имуществом. Санёк прицепил к поясу новый тесак, сунул в петлю топорик, ссыпал в старую сумку остальное, включая кошелек с несколькими монетами. Пригодится.

И второй факел тоже пригодится. Санёк затушил первый (не так уже легко оказалось: пропитанные маслом тряпки горели на удивление) и сделал вылазку за вторым.

Вновь удостоился камнепада. И успел увидеть, как дернулся канат над головой. Надо полагать, кого-то отправили по его душу.

Пора! Санёк закинул на плечо смотанную веревку и нагруженный, как узбекский ослик, потрусил вниз по тропе.

Примерно через полминуты его нагнал дикий вопль. А еще через несколько секунд – еще один. И – третий. Ловушка сработала на отлично! Превосходный результат.

Где-то на задворках сознания толкалась мысль о том, что скоропостижная гибель молодых и сильных мужчин, в которой Санёк принял самое деятельное участие, это очень плохо, потому что нельзя, нельзя убивать людей!

Но мысль эта – именно от ума. Ни малейших угрызений совести Санёк не испытывал. И не только потому, что это – Игра. Та личность, которую разбудил в учебке Мертвый Дед и которая нынче взяла верх над гуманным студентом Политеха, тоже обладала совестью. И эта личность была уверена: убивать тех, кто пытается убить тебя, – это правильно. А еще правильнее – успеть раньше, чем враг предпримет такую попытку.

Что-то ударило в тропу тремя метрами впереди. Надо же. Стрела. Отличный выстрел, учитывая дистанцию.

Санёк не стал гасить факел. Он был уверен в собственной удаче. Тем более, лучше рискнуть подставиться под выстрел, чем сломать ногу в темноте или вообще в пропасть навернуться.

В целом же Санёк чувствовал себя очень неплохо. Саднили ободранные руки, но это мелочи. Зато он успел неплохо выспаться там, на вершине. Так что бежать, несмотря на изрядный груз, было легко. Есть люди, которым спускаться труднее, чем подниматься. Но это лишь потому, что они не умеют правильно работать ногами. Санёк умел.

Факелов хватило часа на полтора. Потом пришлось сбавить скорость. Ненадолго. Пока не взошла луна.

Санёк бежал весь остаток ночи. Привал сделал уже на рассвете, под прикрытием деревьев. Разулся, убедился, что ноги – в порядке. Ничего не стерто, не сбито, нигде не болит, если не считать десятка синяков. С руками было – хуже, но тоже ничего не загноилось. Обрабатывать ссадины и царапины было нечем, так что Санёк просто промыл их ключевой водой. Среди трофеев наверняка имелись какие-то медицинские «препараты», но Санёк был не в состоянии отличить местный аналог «Спасателя» от средства для смазки кольчуги.

Пока Санёк мылся и завтракал, запели птицы. И еще он увидел преследователей. Они оказались довольно далеко. Вероятно, потому, что несли тела товарищей. Таким образом у Санька было не менее трех часов форы. И этого должно хватить для выполнения замысла.

А замыслил Санёк чистую авантюру. Захватить драккар.

Глава 42 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». На абордаж!

Санёк помнил, что при корабле викинги оставили двоих. То есть ровно на два викинга больше, чем Саньку хотелось бы, потому что вряд ли Санёк мог бы полноценно противостоять даже одному изготовившемуся к бою воину.

Значит, придется брать супротивников врасплох.

Запас времени у Санька наличествовал, поэтому он позволил себе понаблюдать за берегом.

Так и есть. Двое. Один дрыхнет, завернувшись в плащ, а второй – кухарничает. Рыбу чистит. Этот – тоже без доспехов, но щит и копье – в пределах досягаемости. Словом, беспечность рулит. Будь у Санька лук, то, подобравшись поближе, мог бы запросто завалить повара. А потом и спящего.

Лука не было. Был нож с неплохим балансом, но вряд ли его подпустят на расстояние броска. Опаньки! А беспечность-то повара – кажущаяся. Рыбку он чистит не глядя. А глядит он на примыкающие к пляжу заросли. Контролирует.

Выходит, это очень удачно, что у Санька нет лука. А то поспешил бы применить – и нарвался. Стрелок из Санька – так себе. В настороженного врага наверняка промахнулся бы. А себя выдал.

Так, а зачем, собственно, переть в лоб. Не лучше ли обойти с фланга? Или вообще с тыла?

Мысль оказалась – светлая. Особенно если зайти с востока, под прикрытием восходящего светила.

Решено – сделано.

Примерно через полчаса, обогнув крошечный пляжик, а затем перепрыгивая с камня на камень, Санёк сумел скрытно подобраться к драккару со стороны моря. То есть – с кормы.

И тут могла возникнуть проблема, потому что взобраться на борт драккара с воды без подручных средств практически невозможно. К счастью, средство имелось. Туго натянутый канат – конец, наброшенный на один из камней.

Минута – и Санёк уже на палубе. Палуба слегка ходила под ногами, что тоже радовало. Значит, корабль на плаву, а не лежит на песке. Вытащи его викинги на пляж, и Саньку пришлось бы распрощаться со своей затеей.

Пригибаясь так, чтобы его случайно не заметили с берега, Санёк пробрался по заваленной всякой всячиной палубе на нос.

А на пляже – всё ровно. Один спит, другой чистит рыбу. Нет, уже не чистит. Покидал рыбу в котелок и пошел мыть. В море. Аккурат под нос корабля.

Санёк глядел на него сверху и боролся с искушением: уронить викингу на голову что-нибудь тяжелое. Например, вот этот камень на веревке.

Если бы викинг глянул наверх, Санёк так бы и сделал. Викинг не взглянул.

Напевая, вернулся к костру и вывалил рыбу во второй котелок. Тот, в котором кипела вода. Такая вот мирная картинка.

Но что-то подсказывало Саньку, что спокойно позавтракать морским разбойникам не удастся.

И точно. Откуда-то со стороны гор раздался бычий рёв.

Пока Санёк соображал, откуда взялся бык, повар прервал свое занятие, вынул из сумки кривую штуковину, в которой Санёк опознал традиционный кавказский сосуд для выпивки, поднес ко рту и испустил примерно такой же рёв. Прозвучавший существенно громче.

Спящий проснулся, сбросил плащ и вскочил на ноги.

Санёк понял, что медлить нельзя. Два удара топора (очередной трубный зов поглотил звуки), драккар «отдал носовые» и плавненько так повлекся от берега…

Издалека прилетел новый сигнал. В том, что это сигнал, Санёк не сомневался. Однако поздно пить боржом…

Викинги похватали копья и принялись озирать прилегающую береговую территорию…

Потом один всё же оглянулся… И пронзительно завопил.

Опоздал чутка. Между носом драккара и берегом уже было метров десять чистой воды. Канат, который «держал» корму драккара и натяжение которого придало кораблю правильный импульс, уже порядком провис. Но корабль продолжал двигаться по инерции. Пусть очень, очень медленно, но это – даже к лучшему. Санёк не собирался раньше времени обнаруживать свое присутствие. А пришлось бы, если бы драккар с заметной скоростью двигался на камень.

Викинги разделились. Оставив большую часть оружия на берегу, они кинулись в воду.

Один решил остановить корабль вручную. Попытка остановить здоровенный драккар, ухватив его за штевень, особенно увлекательна, если ноги не достают до дна. Сравниться с ней может только попытка остановить «хаммер», ухватив оный за «кенгурятник».

Второй викинг оказался поумнее. Быстренько обогнал драккар вплавь, ловко взобрался на камень, на котором был закреплен задний конец, и решительно потянул. Причем грамотно. Выводя так, чтобы корма не пришла в скалу, а миновала ее на минимально возможном расстоянии.

Санёк наблюдал за действиями мужика сквозь ближайшую к корме дыру для весла и восхищался.

Восхищался не зря. Викинг проделал всё идеально. Борт драккара поравнялся с валуном, оставив зазор не больше метра. Викинг-специалист проорал что-то своему барахтавшемуся внизу товарищу и, не особо напрягаясь, перемахнул с камня на корабль… Где его принял поднявшийся из-за борта Санёк, врезав по корпусу свернутой в куль шкурой неизвестного происхождения.

Викинг заорал еще раз, куда более эмоционально, обеими руками вцепился в шкуру, да так вместе с ней и ухнул в промежуток между камнем и бортом.

А Санёк тем временем ухватил весло (тяжеленное, блин!) и изо всех сил уперся им в камень.

Трудно сказать, увеличилась ли от этого скорость драккара, но он немного изменил направление и удачно прошел мимо следующего камня.

Еще один небольшой доворот Саньку удалось сделать, вовремя обрубив кормовой конец.

Следующего столкновения было не избежать, но Санёк смягчил его, вовремя вывесив кранец: туго набитый кожаный мешок на веревке.

Пока он маневрировал, оба викинга дважды пытались допрыгнуть до корабля с ближайшей скалы. Оба раза – неудачно.

Так что им оставалось лишь в бессильной ярости осыпать похитителя ругательствами, которые тот, увы, не понимал.

Еще одну каменюку, подводную, драккар «проверил» килем. Но к этому времени его скорость несколько увеличилось. Может, из-за ветра, может, из-за того, что начался отлив, так что корабль на камень не сел – соскользнул.

Еще раз десять Санёк слышал жутковатый скрежет трущегося о камень дерева. Но корабль, рассчитанный на океанские шторма, выдержал испытание. Тем более что выходил из бухты драккар куда медленнее, чем заходил в нее.

И когда наконец (счастливый миг!) на берегу появились ярл со товарищи, драккар уже вышел на фарватер фьорда.

Было уже слишком далеко, чтобы Санёк мог разглядеть выражения лиц преследователей, но он не сомневался: лица были очень сердитые.

Итак, авантюрный план удался. Что дальше?

Над этим стоило поразмыслить. Без спешки. Тем более что править драккаром в одиночку нечего было и думать, ветерок утих, а течение переменилось и теперь неторопливо влекло корабль как раз к тому берегу, от которого он пару часов назад отчалил.

Санёк остановил дрейф с помощью отданного «якоря», перекусил обильно (большая часть вражеских припасов осталась на борту) и прилег отдохнуть. В собственной безопасности он не сомневался, уверенный, что взобраться на борт с воды можно только по якорному канату, а его Санёк оснастил сигналкой: привязанным к пальцу тоненьким ремешком. Если кто-то ухватится за канат, сигналка дернет за палец, Санёк проснется и встретит противника во всеоружии, поскольку оружия на драккаре осталось – до фига…

* * *

К драккару ярл с хирдманами подобрались уже в сумерках. Для плавания использовали свежесрубленные бревна. Проплыть полкилометра для викинга – пустяки. Даже – с оружием. Брёвна нужны были для другого. Чужак оказался невероятно хитер, а ярл больше не собирался терять людей.

К драккару подплыли дважды по восемь викингов. На двух бревнах. Зашли с двух сторон. Ярл и трое хольдов встали на бревна (остальные – держали) и разом забросили наверх секиры с привязанными ремнями. Все четыре секиры, как и следовало ожидать, зацепились «бородами» за борта. Через три удара сердца четверо викингов оказались на палубе драккара, готовые пустить в ход оружие…

Но коварный чужак не стал вступать в честный бой. Должно быть, спрятался. Или просто уснул в укромном местечке. Воины рассыпались по палубе в поисках затаившегося врага. Спустя пару минут к поискам присоединились и остальные двенадцать. Искали тщательно, обшаривая каждый закуток. Нашли остатки трапезы. Больше ничего. Чужак как в воду канул.

Позже, обсуждая происшедшее, ярл и понимающие люди пришли к выводу, что чужак – не человек. Но, кто он есть, договориться так и не смогли. Одни считали, что он – оборотень, другие – тварь из морского народа, третьи – злой колдун… Нашлись и такие, кто утверждал: в образе чужака в мир пришел сам хитроумный Локи, решивший позабавиться со смертными.

В пользу этого говорило то, что чужак вернул викингам драккар. Локи хоть и зловредный бог, однако свой. Понимает, что без корабля воинам никак не обойтись.

Жертвы на всякий случай принесли всем богам. Так надежнее.

Глава 43 Вне Игры

– Ах ты ж, мать вашу… – Гучко с кряхтеньем выбрался из похожего на дорогой гроб ящика. – Башка болит, спасу нет! Будто литру паленой водяры заглотил! Слышь, Фёдрыч, ты как? Готов к труду и обороне?

– А тебе-то что? – проворчал майор. – Ты ж меня уволил.

Он плавно перекатился через бортик и встал рядом, поморщился от боли в затылке: слишком резкое движение. Но в глазах вроде не двоится. И тошноты нет. А так – очень похоже на небольшое сотрясение.

Третий ящик тоже был открыт. В нем, с закрытыми глазами, лежал Санёк.

– О! – заметил его Гучко. – Молодой? Глянь, жив он?

Фёдрыч поглядел, потом похлопал Санька по животу:

– Просыпайся, студент. Приехали.

Санёк открыл глаза, уставился с удивлением:

– Где мы?

– Ты еще в гробу, а мы уже нет, – сказал Гучко с усмешкой. – Ты как? Помочь?

Санёк рывком сел. И тут же поморщился: в голове стрельнуло болью, но сразу отпустило.

– Сам справлюсь, нормально все, – Санёк не торопился вылезать, потому что изучал ящик-«саркофаг», в котором оказался.

Знакомая, однако, конструкция. «Обивка» очень характерная. Точно как в скафандре на тренажере. Вот как, значит…

Заснул он на палубе драккара, а проснулся здесь, голый и… Санёк поглядел на руки. Кожа была чистая. И без ссадин, царапин.

Значит, все-таки виртуал…

Саньку вдруг стало очень обидно. Буквально до слёз. Там, в Игре, всё было такое живое! И сам он… через столько прошел, а оказывается: всего лишь продвинутая компьютерная игрушка. Виртуальный тренажер.

Когда Санёк вылез из «саркофага», Гучко с Фёдрычем уже были в душе. Санёк отправился туда же, отметив, что пол – подогреваемый, а «саркофаги» стоят вплотную к стенам, и рядом с каждым – что-то вроде темного зеркала размером с ладонь. Причем зеркал этих – не три, а восемь, и вмонтированы они вдоль всей длинной стены с интервалом примерно полтора метра. Однако «саркофаги» только рядом с тремя. Санёк потрогал одно из зеркал. Эффект нулевой. Твердая холодная поверхность, в которой отражалась недовольная физиономия Санька. А что он ожидал? Открытия портала в Игру?

Вздохнув, Санёк отправился в душ. Чувствовал он себя ребенком, которому вместо конфетки подсунули пустой фантик.

Через полчаса Санёк уже натягивал собственную одежду под ворчливое брюзжание банкира, что некоторым бабло девать некуда, и степенные рассуждения майора на тему пиндосовского заговора на российской земле.

Радовало, что к Саньку Гучко относился вполне дружелюбно. Похоже, зла не держал. Отпустил пару острот на тему, как он раньше поступал с теми, кто его по деньгам подвел, но без реальных угроз. Простил, выходит. Или прикидывался, что простил, готовя какую-то особую пакость. Что еще можно ожидать от бывшего бандита?

К удивлению Санька, оба его спутника были довольны. Неплохо, мол, развлеклись. Было круто. То, что это – всего лишь виртуальный тренажер, даже не догадывались.

Санёк переубеждать их не пытался. Да и не стали бы его слушать. Солидные взрослые мужики, богатые, успешные, а он кто? Да никто. Сопляк.

Оделись, вышли…

Снаружи встречал тот же клерк, который отправлял их в экстремальный тур.

Гучко тут же попытался наехать: мол, кто-то его там, в Игре, здорово подвел.

Санёк не понял, в чем проблема. Клерк понял, поскольку чуть усмехнулся, уголком рта, и очень вежливо посоветовал изложить все претензии в письменном виде. Прямо сейчас.

«И можете не сомневаться, изучат их очень внимательно, изучат люди, авторитет которых не вызовет у вас, господин Гучко, ни малейшего сомнения».

Гучко бумагу марать не стал. Хлопнул клерка по плечу:

– Не парься, проехали!

Фёдрыч поинтересовался: а как насчет призов? Вроде бы говорили, что за трофеи полагается премия.

Санёк навострил уши. Алёна говорила то же самое. Выходит, Алёна – не виртуальный персонаж, а тоже игрок.

– Все добытые вами ценности будут конвертированы в соответствии с текущим курсом и переведены вам на счет, – заверил клерк.

– И сколько это получится? – захотел уточнить Фёдрыч. – В долларах, например?

– В долларах? – Клерк наклонился и отметил что-то на своем компе. – В долларах – это возможно. Сумму пока назвать не могу, но уверяю: она вас удивит.

– В каком смысле – удивит? – нахмурился Фёдрыч.

«Видать, отхватил там, в виртуале, что-то крупное», – подумал Санёк.

– Приятно удивит, господин Федоров. Очень приятно.

– Пошли отсюда, Фёдрыч! – потребовал Гучко. – Ни хрена ты не получишь, кроме бесплатных анализов!

На реплику банкира клерк отреагировал очередной вежливой улыбкой:

– Примерную, с точностью до пятнадцати процентов, сумму вашего выигрыша я могу назвать прямо сейчас. Желаете знать?

– Естественно, желаем! – воскликнул банкир.

– В вашем случае, господин Гучко, она составила пять тысяч четыреста евро. Ваш приз, господин Федоров, существенно больше: от пятисот до семисот тысяч евро. Это зависит от реальной стоимости драгоценных металлов в Игровой зоне «Мидгард» в момент вашего выхода.

– Сколько-сколько? – выпучил глаза Гучко. – Это ж до хрена бабла! За что, мать твою?

Фёдрыч тоже изумился, но сумел сдержать эмоции. И промолчал.

– Во время Игры господину Федорову удалось добыть семнадцать с половиной килограммов серебра, около килограмма золота в изделиях и монетах, – пояснил клерк. – Размер приза, который получает вышедший игрок, определяется трудозатратной составляющей добытых им ресурсов.

– А поконкретнее можно?

– Можно, – согласился клерк. – Например, если средняя зарплата ремесленника в Игровой зоне составляет один грамм серебра в день, а средняя зарплата квалифицированного рабочего в области, где происходит выход из Игры, равна тысяче рублей, то стоимость грамма серебра приравнивается к тысяче рублей. Однако это очень упрощенный вариант, поскольку учитываются многие факторы. Например, то, что золото в данной Игровой зоне имеет хождение только в среде воинской элиты. Вот почему потребуется время, чтобы вычислить трудозатратную составляющую данной суммы.

– А мне ты сразу точно сказал, – напомнил банкир. – Мой приз считать не надо было?

– Ваш приз – это игровые деньги, которые находились при вас в момент выхода, – ответил клерк. – У них курс твердый.

– А я? – Санёк очень заинтересовался расчетами клерка. Еще бы! Ведь он добыл целый драккар со всем содержимым. Полноценный корабль. Считай, эсминец, а то и крейсер, по нынешним масштабам, если он правильно понял суть. – Мне что полагается?

– От тысячи до тысячи двухсот евро, – последовал ответ.

Санёк опешил.

– Но я… А как же… Я же драккар захватил!

– Считаются только те ценности, которые находились на вас в финальной фазе Игры, – с сочувствием произнес клерк. – То есть некоторое количество серебра и меди в вашем кошельке. Если бы вы продали добытое имущество и получили за него плату, то выигрыш был бы другим.

Санёк расстроился. Тысяча евро – отличные деньги. Но если ты только что не рассчитывал на сумму в сотни раз большую.

– Деньги поступят на счет, указанный вами в анкете, господа, – сказал клерк. – Господин Гучко, господин Федоров, не смею вас задерживать, а вы, господин Первенцев, задержитесь, пожалуйста.

– Бывай, студент! – Фёдрыч хлопнул Санька по плечу. – Что, действительно драккар захватил?

– Вроде того… – пробормотал смущенный Санёк.

– Орел!

– Счастливого пути! – пожелал клерк уходящим, потом повернулся к Саньку: – Мне кажется: вы хотите что-то спросить, господин Первенцев?

– А можно? – Санька несколько смутила формула «господин…». Он больше привык к обращению «Санёк» или просто «парень».

– Можно, – клерк глядел на Санька с симпатией. – Вам – можно.

Санёк проводил взглядом широкую спину Гучко, который по отработанной привычке пропустил «безопасника» вперед.

– Я хочу спросить: зачем все это?

– Что – все?

– Ну игра эта… Нет, правда! Все прямо как настоящее… – Санёк запнулся.

Клерк глядел с улыбкой. Ждал продолжения.

– …Прямо будто в реале. Мне… Ну это что, новые технологии такие? Неужели только из-за денег? Как-то не верится. Очень уж круто.

Клерк покачал головой:

– Нет, Александр. Не из-за денег. У вас совершенно правильное чувство.

– Ага… Ну а зачем тогда? Чтобы проверить… оборудование?

– Проверить, – клерк перестал улыбаться. – Но не оборудование.

– А что? – Санёк немного напрягся.

– Кого, – поправил клерк. – В частности, вас, Александр. Мои поздравления! Вы прошли на первый уровень Большой Игры.

– И что это значит? – Санёк еще больше насторожился.

– Вы теперь – полноценный игрок. Поверьте, это дает вам многое, но главное: теперь вы можете в любое время прийти сюда и вернуться в Игру. Входного взноса не требуется. И спутников – тоже.

– А если я не захочу прийти? – спросил Санёк.

– Ваше право, – последовал спокойный ответ. – Но я уверен: вы – вернетесь.

Эта уверенность клерка очень не понравилась Саньку. Что-то в нем было… от дилера, не сомневающегося, что торчок непременно придет за новой дозой.

– Я могу идти? – холодно поинтересовался Санёк.

– Еще минута, господин Первенцев. Ваши игровые средства пока остаются на нашем счете, поскольку могут пригодиться вам, когда вы снова придете. Но, если вы пожелаете, деньги будут переведены на дебетную карту.

– Какую карту? – не понял Санёк.

– У вас она только одна, – терпеливо пояснил клерк. – Та, на которую вам приходит стипендия. Вам будет отправлено сообщение. Пришлите в ответ слово «да» – и деньги будут переведены. Хотите еще что-то спросить?

– Да. Мои… спутники, они тоже прошли на первый уровень?

– К сожалению, нет.

– Как это? – удивился Санёк. – Вы же сами сказали, что Федоров добыл намного больше, чем я. Да и Гучко – тоже.

– Трофеи – это трофеи, – пояснил клерк. – Бонусы. Статус дается за конкретное действие, о чем я и предупредил вас и ваших спутников с самого начала. Три последних дня кандидат должен провести в Игровой зоне и на конечном этапе сохранить свободу. Кстати, кроме финансовых бонусов, есть еще кое-что.

– Тоже бонусы?

– Я бы не назвал это бонусами. Вы, Александр, не задумывались о том, почему куда более опытный игрок, Дмитрий, умер в яме, а вы – спаслись?

– Я думаю: мне повезло, – честно ответил Санёк.

– О да, – согласился клерк. – В этом нет сомнений. Но – почему?

Санёк пожал плечами.

– Есть такое понятие: удача, – сказал клерк. – Очень серьезная дама. На Свободной территории ей даже храм построили. И правильно, должен сказать. Это здесь, в миру, удача – ветреная девушка, которая улыбается всем подряд. В Игре она выбирает любимчиков с большим разбором. И вы, Александр, оказались в их числе. Мы ждали вашего успеха. Мы рассчитывали на вас, и всё же вы, Александр, сумели нас удивить. Поздравляю еще раз! Теперь вы – часть Стратегии.

Последнее слово клерк произнес с нажимом. Так директор школы, где учился Санёк, на линейках произносил фамилию губернатора.

– Мы – это кто? – Взгляд Санька упал на логотип фирмы с двумя буквами: – Ваша компания? TG? …Э-э-э, я не очень понимаю… Вы меня ждали? Это как? Я же попал к вам случайно?

– Случайность? – Улыбка клерка стала чуточку насмешливой. – Я так не думаю. А «мы» – это не компания. Мы – это Большая Игра. Стратегия. Никаких случайностей, Александр. Мы были уверены, что вы – пройдете. А вот у ваших спутников шансов в Игровой зоне «Мидгард» было немного. Господин Федоров наверняка преуспел бы в зоне «Умирающая Земля», а господин Гучко, я этого не исключаю, мог бы неплохо проявить себя в зоне «Техномир», если бы сумел избавиться от завышенной самооценки. Игра могла бы помочь ему в этом, но восьми дней оказалось маловато. Но вернемся к Госпоже Удаче. Вы, Александр, сумели, в отличие, скажем, от господина Гучко, завоевать ее расположение.

– Интересно узнать – чем?

– Достойными поступками, надо полагать.

– А конкретнее?

– Кто ж знает? Может, когда столь деликатно отказали в близости вашей спутнице.

– То есть – секс не поощряется, – буркнул Санёк, сразу утратив интерес к разговору.

– Секс тут ни при чем. Важен не сам факт отказа, а то, в какой форме он был сделан. И еще контекст.

– Что?

– Контекст. В данном случае то, что было до и что было после этого события. Вы же не станете отрицать, что вам вновь повезло?

– Не стану. Алёна – ваш работник, да? – А он-то почти уверился, что девушка – тоже игрок.

– Нет, она – обычный игрок. Хотите узнать, что с ней случилось, после того как вы расстались?

«Да какая мне, на фиг, разница?» – чуть не ляпнул Санёк.

Его раздражало, что клерк делает вид, что это не виртуал, а реальная жизнь.

– Откуда вам всё известно? – буркнул Санёк. – Подсматривали и подслушивали?

– Ни в коем случае. Это особенность тьюториала. Он фиксирует всё, что вы чувствуете. И всё, что чувствуют те, кто вас окружает.

– По-моему, вы морочите мне голову, – заявил Санёк.

А клерк Санькины слова «не заметил».

– А может быть, Александр, вы обязаны своим успехом желанию учиться? – сообщил он.

– Мне нравится учиться, – пожал плечами Санёк. – Что в этом удивительного?

– Вы выбрали обучение вопреки давлению со стороны лидера вашей группы. Кстати, господин Федоров тоже нас несколько удивил, когда встал на вашу сторону в этом конфликте.

– Фёдрыч – правильный мужик, – сказал Санёк.

– У него неплохие задатки, – уточнил клерк. – Но его поступки далеко не всегда отвечают тому кодексу, который последователи Госпожи Удачи считают верным. Возможно, поэтому он проиграл. А вы – выиграли.

Тут у Санька лопнуло терпение. Хорош проигрыш: полмиллиона евро. Где бы и Саньку так проиграть…

– Я могу идти? – мрачно спросил он.

– До свидания, Александр, – никак не реагируя на угрюмость Санька, подчеркнуто радушно произнес клерк. – Приходите. Мы ждем вас!

– Дожидайтесь… – пробормотал Санёк, открывая дверь. – Нашли дурачка…

О главном Санёк вспомнил уже на лестнице. Тут же выхватил из кармана смарт… Еле дождался, пока загрузится. Ага! Тридцать девять сообщений. И двадцать одно – от Лики. Последнее – сегодня. Два часа назад:

«Санечка, где ты? Я очень, очень тебя жду!»

Телефон у нее прежний. «Моя Лика» – и аватарка, где она – смеющаяся, с растрепанными волосами, бегущая навстречу…

Смарт пискнул. Пришло новое сообщение. «TG “Стратегия” запрашивает…» Санёк не стал его читать. Сейчас он почти ненавидел случайность, приведшую его в этот офис и отнявшую у него восемь дней с Ликой. Идут они… в свою Большую Игру!

«Я здесь! Я вернулся, любимая! Я – к тебе!..»

Глава 44 Вне Игры. Черный сфинкс

Санёк встретил ее у метро. Поймал, обнял, закрутил каруселью, шалея от запаха волос, от теплоты тела, такого родного, знакомого – под тоненькой тканью летнего платья, от губ, сладких, как чупа-чупс в детстве.

– Ух ты какая!

– Какая? – Кокетливая улыбка.

– Еще красивее!

На самом деле она совсем не изменилась, только ростом стала поменьше. Это потому, что раньше она всё больше – на каблуках, а сейчас – в каких-то тапочках-кедах с узорами из стразов.

– А ты – возмужал! – улыбается. – Суровый такой стал…

Санёк совсем не чувствовал себя «суровым». Все недавние приключения будто вымыло из памяти. Какая, на фиг, Игра, если Лика – вот она! И ничего больше ему не надо.

– А я сбежала! – сообщила Лика, повиснув на Санькином локте и заглядывая снизу в глаза. – Мама бы не отпустила. «Поздно. Опасно. Здесь тебе не „Стенфорд“», – Лика очень похоже передала интонации матери, серьезной, рассудительной женщины, профессионального педагога и руководителя… Санёк для нее – «хороший мальчик из приличной, пусть и небогатой семьи…». В мужья непригоден, но как временный бойфренд – вполне годится. Не для близких отношений, разумеется (молоденькие девушки так неосторожны), но в сопровождающие (кино, кафе, мероприятия всякие) – подходит.

Как удачно, что у Лики и ее мамы нет доверительных отношений.

– Я сбежала! А она и не заметила. У нее – деловая встреча! – Лика сделала серьезное лицо, смешно сморщив носик. – Куда пойдем? Имей в виду: у меня есть деньги!

– У меня – тоже, – Санёк наклонился и поцеловал обрызганную веснушками переносицу. – В наше кафе? Там, где наши все собираются…

– Ага! – Лика снова засмеялась. – Затусим! Круто! – И, очень доверительно: – Ты, Санечка, даже не представляешь, как там, у них, мне этого не хватало! А особенно – тебя!

В маленьком кафе, где традиционно собиралась их компания, оказалось довольно много народу, но большинство – случайные. Лучшее место у дальнего окна оккупировали четверо «черных», азеров или типа того. Причем вели себя шумно и самоуверенно. Болтали по-своему, размахивали руками…

Какого хрена они тут делают? Будь сейчас в кафе нормальное сборище, «черных» бы уже отправили на выход. Вернее, они бы сами не сунулись.

Но своих в кафе, считай, не было. Санёк узнал только двоих: парней, с которыми как-то раз проходил парнасскую трассу. Это были не друзья, а просто знакомые, так что сели они с Ликой отдельно. Да им и не нужен был никто.

Новая, незнакомая Саньку официантка, пухлая, прыщавая, похожая на обиженного поросенка, принесла пиво Саньку, а Лике – безалкогольный молочный коктейль.

– Может, ко мне пойдем? – предложил он. – Мои – на даче и обратно не собираются, я им звонил час назад. Братик тоже с ними. Как? Пошли?

– А можно… – Лика улыбнулась многообещающе.

Допили, и Санёк тут же попросил счет. Расплатился полученной восемь дней назад у Фёдрыча пятитысячной.

Принимая купюру, официантка заметила внимательные и очень нехорошие взгляды, устремленные со стороны «черного» стола. Можно подумать, эти только и ждали, когда красавчик с девкой появятся…

Отдавая сдачу, подумала: не предупредить ли этих голубков? Тем более, «черные» тоже явно собрались на выход…

Подумала… Но не предупредила. А какое ей дело? Эти двое, красивые такие, довольные, всё у них хорошо… Вот пусть тоже попробуют: как это, когда тебя всякие твари… Да и не сделают им ничего. Деньги заберут, парня поколотят… Но ему – что. Вон он какой здоровый. А ее даже не замечает. Она вроде банкомата. Отдал деньги, взял деньги… Красавчик!

От кафе до Санька – десять минут ходу. Вышли, взявшись за руки, улыбнулись друг другу…

– А побежали! – вдруг предложил Санёк.

И они побежали. Смеясь. Так легко, будто летели. Прохожие провожали их взглядами… Тоже улыбались…

Остановились уже во дворе и, даже толком не отдышавшись, сразу начали целоваться…

– Ты куда бежал, сука!

Санька оторвали от Лики, развернули резко, ударили в живот, потом – коленом в пах… Плохо выбритая рожа с черными усиками надвинулась вплотную, схватив за руки…

– Деньги давай, русский! Мобильник давай! Зарежу!

Нож прижался к шее… Ожег, будто огнем.

Сзади закричала Лика…

…Санёк даже испугаться не успел. Всё разом обострилось: слух, зрение, обоняние… Всё. Зато боль в животе, только что почти нестерпимая, ушла куда-то вглубь, будто ее завернули во что-то непроницаемое и сунули в дальний чулан.

И сразу воздух пошел в заблокированные ударом легкие, а тело мягко стекло вниз, поворачиваясь и приседая. Прижатый к шее нож не вскрыл жилу, а лишь чиркнул по щеке Санька, оставив кровоточащий, но неопасный след, а левая, схваченная за запястье рука плавно, без рывка, одним лишь нажимом и поворотом освободилась и – резкий удар локтем назад. Аккурат в причинное место. Вот и правая – на свободе. Перехват запястья с ножом (рукоять легла в руку, как прилипла), рывок вниз, и, одновременно, на подъеме – головой в нос. И сразу – короткий удар ножом в бок… Нет, не в бок – в подставленное ворогом предплечье, но Санёк, не успев осознать, что удар не смертельный, а пустяковый, уже переключился на третьего, полоснув по растопыренным, тянущимися к глазам пальцам… «Хреновая заточка…» – мелькнуло на краю сознания. Была б нормальная, пару пальцев отмахнуло бы точно.

– Ты! Бросай нож! Девку убью, на…!

Лапа, вцепившаяся в Ликины волосы, и еще один нож. Маленький, кухонный… Но артерию перережет запросто.

– Бросай! – истошно заорал враг, рванув Ликину голову назад. Девушка вскрикнула…

Двое парней лет на пять постарше Санька, прохожие, остановились. За спиной злодея с ножом. Тот парней не видел. Не до того ему было… Один точный удар в затылок – и он бы лег. Нет, не помогут. По рожам видно. Зассали.

– Вы что творите! – Это мужик какой-то орет. С безопасного расстояния. Этот, может, и помог бы, но тетка, которая с ним, на руке висит, не пускает.

– Да, да, отдавай нож! – Это уже который с усиками. По левой руке кровь течет, но он – на адреналине. Не чувствует.

«А должен лежать, – отметил внутри Санька тот, беспощадный. – В печень бил, а не в руку».

Второй, которому Санёк порезал пальцы, тоже воспрял. Оскалился нехорошо. В карман полез. Левой рукой – в правый. Достать что-то пытается, но – не получается. Неудобно. И только третий, схлопотавший локтем, ничего не предпринимает. И пугать тоже не пытается. Застыл враскоряку, за яйца держится…

– Отдай нож, друг! Это мой нож! Мы тебе плохого не сделаем, не бойся…

Врет. И сам боится. Шакал. Нет, крыса. Санёк ткнул, не глядя, фиксируя боковым второго. Тот, что с усиками, отпрянул, и Санёк атаковал второго. Очень вовремя, потому что тот как раз сумел вытащить… пистолет!

Вытащить-то вытащил, но схватил неловко. Всё, что успел, – подставить под удар. Нож скрежетнул по железу… Но и пальцам досталось. Пистолет грохнулся на асфальт, а порезанный (теперь уже – на обе руки) развернулся и дал деру.

Ага! И тот, что с усиками, нападать не спешит. Доперло до него, что русский бьется всерьез. Не на испуг – насмерть. И не на Санька пялится, а на нож в его руке. Так на ядовитую змею смотрят. Это точно. Хотя нет. Нож у Санька в руке много опасней. И той же гадюке голову срежет раньше, чем та укусит. Санёк знал это наверняка. Нет, не сунется усатенький.

Санёк молча уставился на того, который угрожал Лике.

– Не подходи, убью ее! – сразу завопил крысеныш.

Где-то в мозгу Санька – мгновенный анализ и результат. Подходить нельзя. Ублюдок жутко напуган. Со страху может и резануть.

Так что Санёк подходить не стал. Просто уставился на крысеныша, подпустил во взгляд зверя, не забывая, впрочем, контролировать и усатого, и валяющийся на асфальте пистолет…

Нервы у того, кто угрожал Лике, не выдержали. Крысеныш отшвырнул нож, изо всех сил толкнул Лику на Санька – и наутек.

Санёк поймал Лику левой рукой, правая – в готовности встретить усатенького, если тот всё же рискнет.

Не рискнул.

Дернул со всех ног. Шакалы. Не только боя не приняли, но и своего бросили.

Тот, внутри, был разочарован. Не будет великолепного танца, каждое па которого – вскрытая плоть и оседающие наземь обезвреженные враги.

Лика висела на Саньке. Вцепилась, как утопающий – в спасательный круг…

Санёк не препятствовал. Он опасности не видел. На поле боя остался только один враг. И его можно было не опасаться.

– Ну ты крут, брат! – Это один из тех парней, которые остановились поглядеть.

Хорошо хоть на мобильник не снимали…

– Иди, куда шел, – холодно бросил Санёк, успокаивающе поглаживая Лику по спине и чувствуя: что-то в нем изменилось. И не в хорошую сторону. Чувства будто замерзли. Никакого трепета от прикосновения к любимой…

– Извини, брат, мы… – не договорил.

Да что тут скажешь? Не вписался? Так Санёк ему – не друг и не родственник.

Двое отправились дальше. Извинявшийся мимоходом съездил по уху раскоряченного, которого бросили свои.

А Санёк сообразил, что и ему не худо бы убраться. Вдруг – менты? А он – с ножом окровавленным.

– Пойдем, любимая, надо уходить… – мягко проговорил он и заторопился прочь. Нет, не в свой подъезд (мало ли кто заметит), а вокруг дома, туда, где мусорные баки. Там отпустил Лику, поднял с земли какую-то детскую тряпку, обтер нож (дрянь, китайский сувенир, но убить можно и таким) и метко зашвырнул в бочку мусоросборника. Повернулся к Лике…

– У тебя кровь, – сказала девушка. – Вот тут.

Санёк потрогал щеку. Точно, кровь. Царапина. Уже подсохло. Санёк снова обнял Лику, прижал к себе, «слыша» ладонями, как колотится ее сердечко, и чувствуя, как – понемногу отпускает, размораживается внутри. И он, прежний, – возвращается.

Так они простояли еще некоторое время, обнявшись. Но совсем не так, как несколько минут назад. До нападения.

– Пойдем к тебе? – шепнула Лика. – Я в душ хочу, не могу…

– Пойдем, ага, – согласился Санёк.

– Активирован игрок смешанного спектра, сектор СЗ, ареал Вечность, отжим в Игру тоже по линии «вечность», – сообщила наблюдатель-конструктор, крохотная большеглазая женщина, чьи пальцы тонули в светящемся геле консоли.

– На него есть запрос, – отозвался вариатор, крупный бритоголовый мужчина, сидевший, скрестив ноги, на брошенном на пол фиолетовом плаще.

– Естественно, – пальцы наблюдателя-конструктора вспенили гель, формируя вектор. – От Звездочета. Химера.

– Мне нравится мантикора, – поведал вариатор. И оскалился, продемонстрировав увеличенные клыки.

– Не пойдет, – отрезала наблюдатель. – Слишком умный.

– Тогда сфинкс, – предложил вариатор. – Какой у нас нынче цикл?

– Кали, – ответила наблюдатель.

– То есть черный. Черный сфинкс. Сообщи на двенадцатый, что в Стратегии новый потенциал. Черный сфинкс из сектора СЗ. Да будет с ним Удача!

– Да будет, – равнодушно отозвался наблюдатель. – Он же Химера. Химерам без нее никак. Запрос удовлетворен.

– Запрос удовлетворен, а я нет, – проворчал вариатор. – Как ты насчет дружеского секса?

– Положительно, – ответила наблюдатель-конструктор. – Но не с тобой.

У двери Санёк замешкался. Связка ключей от родного дома показалась Саньку какой-то незнакомой. Так и есть. Все старые ключи: от квартиры, от дачи – были на месте. Но на колечке брелка-фонарика, непонятным образом, оказался совершенно незнакомый Саньку ключ: крупный, плоский, с затейливыми бороздками и рельефными выпуклостями. Заинтригованный Санёк включил фонарик. Ключ выглядел очень солидно. Сверкал, как полированное серебро. А пониже отверстия для кольца, черной эмалью, как на эрмитажных миниатюрах, крохотный сфинкс с настороженно поднятой гривастой головой.

– Ой! – сказала Лика. – Это от чего?

– От квартиры, я думаю, – пробормотал Санёк. – Только вот от какой.

– А знаешь, – задумчиво проговорила Лика, – я у деда точно такой же видела. И буковки такие же: стратегия. Дед сказал: это фирма такая. Он, типа, акционер.

– Скажешь, это твой дед мне подсунул?

Лика фыркнула, собралась что-то сказать, но передумала и погладила Санька по щеке:

– Ты такой красивый, когда задумчивый. Нет, дедушка ни при чем. У него вот это, – она ткнула пальчиком в сфинкса на брелке, – не черное, а красное, и не зверь, а птица. И вообще, с чего бы ему тебе что-то подсовывать?

Санёк промолчал. Он знал, что дедушка – ни при чем. Потому что на тыльной стороне его правой ладони тоже появилось кое-что новое. Схематичный рисунок, похожий на временную татуировку.

Изготовившийся к прыжку черный зверь с прижатыми к спине крыльями и недоверчивым выражением на вполне человеческой физиономии, обрамленной всклокоченной львиной гривой.

И физиономия эта поразительно похожа на ту, которую Санёк регулярно видит в зеркале.

Примечания

1

«Стратегия».

(обратно)

2

Полоса морского дна, обнажающаяся при отливе.

(обратно)

3

Здесь – скамья.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1 Александр Первенцев. Приглашение в высшую лигу

Глава 2 Трансфер в Большую Игру

Глава 3 Добро пожаловать в Большую Игру

Глава 4 Закрытая территория Игровой зоны «Умирающая Земля»

Глава 5 Закрытая территория Игровой зоны «Техномир». Часом ранее

Глава 6 Свободная территория. Осмотр достопримечательностей

Глава 7 Закрытая территория зоны «Мидгард». Смотрящий Фрам

Глава 8 Закрытая территория зоны «Мидгард». «Мы не люди, мы – игроки»

Глава 9 Закрытая территория зоны «Мидгард». Гладиаторские бои по правилам и без

Глава 10 Закрытая территория зоны «Мидгард». Берсерк

Глава 11 Закрытая территория зоны «Мидгард». Контролер-привратник Маленький Тролль Хенрик

Глава 12 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла»

Глава 13 Закрытая территория зоны «Мидгард». Мастер оружия Скаур

Глава 14 Закрытая территория зоны «Мидгард». Форсированные методы военной подготовки

Глава 15 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Живая собственность мертвецов

Глава 16 Закрытая территория зоны «Мидгард». Форсированные методы военной подготовки (продолжение)

Глава 17 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». О перемене качества или о том, как чужое становится своим

Глава 18 Закрытая территория зоны «Мидгард». Тест на убийство

Глава 19 Закрытая территория зоны «Мидгард». Арена

Глава 20 Закрытая территория зоны «Мидгард». Тест на убийство (продолжение)

Глава 21 Закрытая территория зоны «Мидгард». Коренные потребности свободного человека

Глава 22 Закрытая территория зоны «Мидгард». Основы мореплавания

Глава 23 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Викинги «бывшими» не бывают

Глава 24 Торговля оружием на закрытой территории Игровой зоны «Мидгард»

Глава 25 Закрытая территория зоны «Мидгард». Врата перехода

Глава 26 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Гремел гром

Глава 27 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Большая Игра Юрия Игоревича Гучко

Глава 28 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Русский спецназ – против диких викингов

Глава 29 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Что такое «не везет» и как с ним бороться

Глава 30 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Майор спецназа – против суровой игровой действительности

Глава 31 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». В плену у викингов

Глава 32 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Предательница

Глава 33 Cвободная территория. О переменчивости удачи

Глава 34 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Правильная реакция на угрозу

Глава 35 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Жестокие игры техногенного мира

Глава 36 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Тягаться с викингами на море – занятие безнадежное

Глава 37 Закрытая территория зоны «Мидгард». Безвыходных положений не бывает, бывают не радующие выходы

Глава 38 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Гора над миром

Глава 39 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Попался!

Глава 40 Свободная территория. Конец Игры

Глава 41 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Счастливого полета!

Глава 42 Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». На абордаж!

Глава 43 Вне Игры

Глава 44 Вне Игры. Черный сфинкс Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg