«Год полнолуний»

ЯНВАРЬ

Царапины начинались примерно на уровне глазка. Чем ниже, тем их становилось больше, и внизу дверь напоминала густой широкий веник.

— Что это? — мрачно спросила Таня.

— Это их собака, — осторожно ответил Олег, — по кличке Охлос.

— И ты хочешь, чтобы мы взяли домой этакую тварь?

— Да она маленькая совсем. Чуть выше колен. Милый такой пуделек.

— Тогда откуда эти пробоины? — Таня задумчиво ковырнула ногтем свежую белую ссадину рядом со стеклянным кругляшком.

— Ну, наверное, домой собачке хотелось, — пожал Олег плечами, — она подпрыгивала… радовалась, так сказать.

— А если она и нашим дверям радоваться начнет?

— Да никто нас Охлоску брать не заставляет, — примирительно напомнил Олег. — Не хочешь — не возьмем. К тому же она не так уж и любит скакать. Миша обувь на вешалку ставит, чтобы псина не грызла. И ничего, не достает.

— Куда он ставит обувь?.. — зловеще переспросила Таня.

Олег понял, что сболтнул лишнее, но сказанного не воротишь: по Таниному лицу стало ясно, что супруга приняла окончательное и бесповоротное решение — можно спокойно разворачиваться и уходить, все равно никакие аргументы на нее уже не подействуют. Однако палец успел вдавить кнопку звонка, уже лязгал замок, открывалась дверь, и через образовавшуюся щель вырывался истошный вопль:

— Жрать хочу! Жрать давайте! Голодом зам-морили!

— А это кто? — шепотом спросила мужа Таня.

— Это попугай, — ответил вместо Олега Михаил. — Врет, паразит, только что миску овса стрескал.

Миша Немеровский вымахал выше Таниного мужа почти на две головы, но получился раза в полтора тощее. Плеч у него, казалось, не было вообще — рубашка не соскальзывала до пояса только из-за туго застегнутого воротничка, а брюки не падали лишь благодаря затянутому на последнюю дырку ремню. В качестве компенсации Миша обладал великолепными пышными кудрями и в довершение был блондином. В общем, одуванчик, а не человек. Неординарную внешность дополнял восторженный склад ума: Немеровский мгновенно возгорался самыми разнообразными увлечениями и столь же быстро угасал. Как напоминание о многогранном интеллекте под окнами квартиры ржавел «Запорожец», почти ставший «фольксвагеном», пылился в прихожей увешанный автомобильными камерами багажник, почти ставший катамараном, бегал по квартире сибирский кот, почти научившийся искать земляные груши… Теперь вот еще и попугай какой-то объявился.

— А птица тебе зачем? — поинтересовалась Таня, с царственной небрежностью сбрасывая зимнее пальто мужу на руки. — В цирке, что ли, выступать собираешься?

— Да нет, — отмахнулся Миша, доставая для гостей тапочки. — Это сынок постарался. Прибежал тут на днях домой и говорит: «Пап, а у нас в подвале кто-то по-английски разговаривает. Наверное, шпионы забрались. Давай в милицию сообщим?» В отделение звонить я, естественно, не стал, но любопытство разобрало. Взяли мы с Андрюшкой фонарик и пошли смотреть, что за Джеймс Бонд в доме завелся. А там эта тварь летает. Грязная, мокрая, полуощипанная, — в общем, курица второй категории. А у меня как раз клетка старая дома валялась…

— Жрать давайте!

— О! Слыхали? Навязался на мою голову!

— А посмотреть можно?

— Хоть килограмм! Могу даже подарить!

В высокой клетке, подвешенной к потолку вместо светильника, сидел крупный, ослепительно белый попугай. Увидев людей, он заметался из угла в угол, захлопал крыльями, потом быстро и ловко вскарабкался вверх по проволочной стенке и, повиснув вниз головой, принялся яростно долбить желтым крепким клювом планку насеста, не забывая надрывно орать:

— Жрать хочу! Голодом зам-морили!

Клетка угрожающе закачалась, на пол посыпались перья, мелкий сор.

— Старую уже сломал, — грустно сообщил хозяин. — Альфонс выцветший.

— Жрать хочу! Жрать давайте!

— Ты б ему насыпал чего, что ли?.. — осторожно предложил Олег.

— Да кормлю я его, кормлю! — взорвался Миша. — Меня соседи уже достали. «Почему, — говорят, — над животным издеваешься!» Заткнись, суп сварю!

Услышав хозяйский крик, попугай от неожиданности разжал лапы и сорвался вниз, однако удержался клювом за насест, забрался на него, хлопая крыльями, и угрюмо затрещал, точно механический будильник.

— Пойдем в комнату. А то ведь не успокоится.

— Жрать хочу! Жрать давайте!

Прежде чем усадить гостей на диван возле уже накрытого стола, Мише пришлось перенести на стул огромного черного кота с нежной кличкой Муля.

— Кот-то попугая не трогает?

— Кто? — переспросил Миша и нехорошо усмехнулся. — Могу продемонстрировать.

Он вышел на кухню. Через секунду оттуда послышался жизнерадостный вопль «Голодом зам-морили» и одновременно по полу покатился опустевший стул — круглые зеленые кошачьи глаза светились из-под кресла. С восторженным воплем крылатый Альфонс спикировал рядом, с ходу попытался клюнуть кота в хвост, но неудачно. Тогда он прошелся, переваливаясь, как бычок из детской считалки, заглянул под кресло с другой стороны и угрюмо сообщил:

— Жрать хочу!

Коту эта фраза энтузиазма отнюдь не прибавила. Попугай прошелся туда-сюда еще пару раз, поднял свой хохолок и внезапно дружелюбно предложил приятным женским голосом:

— Андрюша, вставай!

— Это он научился, пока у сына в комнате висел. — Миша снял с заварочного чайника румяную, щекастую матерчатую бабу. — Мы сперва ничего понять не могли… Таня, тебе покрепче? Олежьи вкусы я уже изучил… Так вот. Андрюшка по утрам стал заходить к нам и жаловаться, что будим рано. Мы сперва ничего понять не могли. Это чучело белое в клетке сидит — голова набок, глаза закрыты, даже похрапывает. Ну да потом застукали «с поличным». К себе перевесили. Так он, гад, через неделю будильником орать начал! Олег, тебя будили когда-нибудь по выходным в пять утра? Я его чуть в форточку не выкинул. Жена отняла. Бережет. Этот недобитый Альфонс как ее увидит — голову на спину откинет, глаза зажмурит и эдак вдохновенно басит: «Боже мой, как ты прекрасна!» Она теперь скорей меня выкинет. Мозгов с наперсток, а жену, считай, у меня отбил.

— Жрать давай! — снова заорал попугай.

— Пусть тебя моя мегера кормит, петух некрашеный! — огрызнулся Миша.

— Весело живешь.

— Не то слово! Кстати, вы у меня Охлосиху не возьмете? Недельки на две, не больше.

— Слушай, — прихлебнула чай Таня, — а почему вы ее назвали так, а? Странное какое-то имя.

— Да мы ее поначалу Сволочью назвали. Не специально, просто так сложилось. Ну а потом поняли, что неудобно. Мальчишка растет… Да и во дворе звать неудобно… Пришлось синоним подбирать. Да, а ведь я ее обувь жрать отучил!

— Не может быть!

— Запросто! — Хозяин гордо вскинул голову. — Простудился я на прошлой неделе. Башка трещит, кости ломит, с носа течет. Не согнуться, не разогнуться. Прихожу домой, скидываю бутсы, а эта скотина курчавая уже бежит, хвостом виляет — а зубами щелкает. И так обидно мне стало все от нее прятать-распихивать… Достал из кармана купленную «упсу», взял две таблетки да в глотку ей и загнал.

— И как?

— Весь вечер с треугольными глазами у крана в ванной паслась. Язык набок, морда мокрая. Только слышно: «Ик! Буль-буль-буль… Ик! Буль-буль-буль…» Ночь спала как убитая. С тех пор к ботинкам — ни ногой. Так что можете брать спокойно. Ничего не попортит.

— Ты понимаешь, Миша, — мягко начала Таня, — у нас маленький ребенок…

— Ну, ребята!!! — взмолился Михаил. — Ну хоть на одну недельку…

— Ну что тебе даст эта неделя? — покровительственным тоном спросила Таня. — Даже отдохнуть толком не успеешь…

— О-о-о! — Миша мечтательно закатил глаза. — Целая неделя! Я успею провести сразу семь сеансов суброментальной йоги!

— Субро… чего?

— Суброментальной йоги! — Лицо Михаила озарилось приливом энтузиазма, голос наполнился глубиной и окреп. — Суброментальная йога позволяет полностью применить потенциальные возможности человеческого мозга, которые в повседневности используются всего на два-три процента! Можно создавать целые новые вселенные, полноценные миры; можно путешествовать во сне по иным странам и континентам, по параллельным пространствам, по прошлому и будущему…

— И где ты этого набрался? — со скепсисом спросил Олег.

— Подожди, Олежка, — остановила мужа склонная до всяческой мистики Таня. — А что это за йога путешествий во сне?

— Ну, в принципе она совершенно проста. У нас на Крестовском острове Ма Нирдыш Тшола из Непала целую неделю вела занятия. Я не попал, меня с работы не отпустили, а Костик, наш охранник, пошел. Он мне все рассказал… — От нахлынувшего восторга Миша говорил все громче и громче, и даже попугай на время отвлекся от кота, повернулся к хозяину и с любопытством склонил голову. — Когда заснешь, нужно вообразить себе такой мир, в какой хочешь попасть. Получается настоящая вселенная, неотличимая от реальной. Там можно путешествовать, сражаться, любить женщин и заводить детей, наживать врагов и друзей. В общем, совершенно реальный мир, но только такой, какой ты пожелаешь.

— И почему тогда все люди еще не живут в своих вселенных? — вклинился извечный скептик Олег.

— Во-первых, некоторые живут; во-вторых, пока что это получается скорее случайно, чем целенаправленно; а в-третьих — есть одно совершенно необходимое условие: нужно сохранить во сне собственную свободу желаний. Обычно человек, засыпая, катится по воле случая, нисколько не контролируя ситуацию.

— И что делать? — Таня пихнула мужа локтем под ребра — чтобы не ехидничал.

— На первый взгляд все просто. Заснув, именно заснув, а не раньше, нужно во сне поднести к глазам ладонь и посмотреть на нее. Как только это случилось — все! Новый мир у ваших ног. Можете дальше воображать стены, потолки, людей, гурий и так далее. Увы, на деле желание взглянуть во сне на свою ладонь уплывает вместе с сознанием. Наверное, кто-то может добиться своего с первой попытки, кто-то — лет через двадцать, а кто-то не увидит своего личного мира никогда в жизни. Хотя человеческий мозг достаточно развит, чтобы создать не одну, а сотни вселенных. Это вам любой биолог скажет.

Пока люди рассуждали о высоких материях, неугомонный Альфонс покинул кота, добрел до Таниных шлепанцев, деловито почистил длинным кривым когтем клюв и внезапно долбанул гостью по носку тапки.

— Ой! — Девушка поджала ноги.

— Что ты делаешь, скотина! — вскочил со стула Миша, а попугай закинул голову назад, зажмурил глаза и нежным бархатным баритоном простонал:

— Боже мой, как ты прекрасна!

— Как? — Изумленно распахнув голубые глаза, Танечка утратила бдительность, и Альфонс немедленно клюнул другую тапку. Муля, явно решивший под шумок сделать ноги, выполз из-под кресла, волоча по полу жирное брюхо… Однако попугай заметил беглеца и, взмахнув широкими ангельскими крыльями, кинулся за ним.

Хлопнула входная дверь. Заливаясь яростным лаем, в комнату ворвалась пуделиха и попыталась ухватить ненавистную всем птицу за хвост. Альфонс увернулся, кот не успел. Собака по имени Охлос рухнула коту на голову, и мохнатые обитатели дома покатились по полу, мимоходом снова опрокинув невезучий стул, а подлый попугай пикировал на них сверху, долбя клювом то одного, то другого. Шумно грохнулся на пол торшер, полился кипяток из опрокинутого чайника…

— Вот, — страдальчески вздохнул Миша, — разве можно заниматься йогой в такой обстановке?

Шлепая босыми ногами, прибежал семилетний Андрюшка, кинулся разнимать, зверей, тут же был поцарапан, клюнут и укушен, но реветь не стал, а принялся тоже ловить попугая. Альфонс, теряя яркие, как свежий снег, перья, не только ловко уворачивался, но еще и ухитрялся стучать четвероногих преследователей по головам, а двуногого по пяткам. Досталось даже Мише, хотя тот чинно восседал на стуле, прихлебывал кофе и флегматично советовал:

— Оставьте. Пусть выживет сильнейший. Желательно — один.

Кончилось тем, что еще раз хлопнула входная дверь и послышался голос Мишиной жены Иры:

— Что за шум, а драки нет?!

Драка прекратилась немедленно: Андрюшка с Охлосихой выскочили навстречу любимой мамочке, Муля опять спрятался под кресло. Попугай с видом победителя уселся Тане на плечо, вдохновенно пробормотал: «Боже мой, как ты прекрасна!» — и вытянул шею. Женщина улыбнулась и почесала галантной птице грудь. Попугай замурлыкал.

— Слушайте, — осенило Мишу, — а может, вы Альфонса возьмете? Так тихо без него было!

— Чтоб он нам сына по квартире гонял? — усмехнулся Олег.

— Да нет, — отмахнулся Миша, — это он только кошек так не любит.

— И чтоб орал каждый день в пять утра?

— Можно покрывало накидывать. Тогда он спит спокойно.

— Боже мой, как ты прекрасна! — простонал попугай, на мгновение прервав мурлыканье.

— А если его поставить Сашке в комнату?.. — задумчиво спросила Татьяна.

— Я вам и клетку подарю, — почему-то прошептал Миша и радостно побежал на кухню…

* * *

Больше всех обрадовался приобретению Сашка: приведенный из садика домой, он тут же принялся таскать по комнате огромную клетку, выбирая место получше, потом долго твердил попугаю: «Попка дурак» (Альфонс гордо отворачивался), а ложась спать, даже забыл про свой любимый йогурт, поставленный рядом с кроватью. За его неполные пять лет такие случаи можно было пересчитать по пальцам. Олег укрыл сына одеялом и отправился на кухню помогать жене.

Обычно этим и заканчивался каждый их день — Таня вставала к раковине и начинала мыть накопившуюся за день посуду, а муж приходил ей помогать. Он подкрадывался сзади, осторожно зарывался лицом в душистые кудри, нежно целовал шею, покатые плечи, касался губами розовых мочек ушей, а руки его ложились жене на бедра, или ласкали грудь, почти сохранившую форму даже после рождения сына, или опускались ниже живота… И чаще всего посуду приходилось домывать утром.

— Не подходи! — сурово, даже без тени улыбки, предупредила на этот раз Таня, едва скрипнул пол у порога.

— Да я только помочь, — вкрадчиво сообщил Олег.

— Не подходи!. — Она повернулась к нему лицом и умоляюще добавила: — Пожалуйста. Я ведь тоже не деревянная! Извини, любимый, но дня три тебе придется потерпеть. Настал момент такой…

— Хорошо, я не буду, — не без тоски в голосе произнес Олег, прошел к окну и присел на подоконник, откровенно любуясь своей женой. Та вымыла одну тарелку, поставила в сушилку. Вымыла вторую, задержала ее в руке, приглядываясь к чему-то, и внезапно топнула ногой:

— Ну не могу я так! Уйди отсюда! Хочется в такие дни больше, а нельзя вообще. Олежка, любимый, не обижайся! Уйди, пожалуйста. Я ведь тебя всем телом чувствую. Аж мурашки по коже. Ложись иди спать. Я тебя очень прошу. Пожалуйста…

Олег немного посопел — но что тут скажешь? — и отправился укладываться.

В постели без Тани было непривычно холодно и одиноко. Олег покрутился, прислушиваясь к бряканью посуды, потом накрылся одеялом с головой. Стало теплее. Он вспомнил попугая, Мишины «йоги», усмехнулся. Если бы Олегу пришлось создавать свой мир, то он изготовил бы женщин без месячных… Жалко, они были бы ненастоящие… Хотя придуманные женщины не знали бы, что они ненастоящие… Или знали? Мысли перескочили на драгоценные камни: сейчас при выращивании искусственных камней специально добавляют в расплав различные химические элементы, чтобы отличить их от настоящих. Вопрос: какой смысл делить камни на поддельные и настоящие, если между ними нет никакой разницы? Идея показалась здравой. Если сделать женщин неотличимых от настоящих, значит, они и будут настоящими…

Олег перевернулся на другой бок и, уже проваливаясь в сон, попытался вспомнить, что нужно, чтобы создавать женщин? Кажется, просто посмотреть на ладонь…

Во сне он недоверчиво усмехнулся и поднес руку к лицу.

Ладонь оказалась мозолистой, исчерканной всякими пророческими линиями — жизни, судьбы, здоровья. Еще был застарелый ожог на мизинце — серебро полгода назад брызнуло; чернильное пятно на кончике указательного пальца. Ладонь как ладонь. Видит он ее. Ну и что?

И тут же возникло удивление: а как он может ее видеть? Ведь он же под одеялом! Или уже без одеяла?

Олег огляделся. Действительно, никакого одеяла нет. Просто комната. Потолок да четыре стены. Четыре светло-серые стены, без окон, без дверей. Ни единого окна, ни единой двери, ни входа, ни выхода. Где же он? Как сюда попал?!

Олега охватил жестокий приступ клаустрофобии. Замурован!

Стало страшно — разум охватил дикий беспричинный ужас, словно человек оказался нагишом перед тигром-людоедом. Олегу страстно, всей душой, захотелось ощутить в руках оружие, простое и надежное, а лучше всесильное…

Меч, русский прямой обоюдоострый меч, да такой, чтобы не то что ворога или зверя, а любую стену, как повидло, резал! Будь она хоть деревянная, хоть каменная, хоть трехслойной керамической брони!

И меч возник. Прямо в руке. Достаточно весомый, чтобы ощутить тяжесть оружия, но не настолько, чтобы рука уставала его держать, — с длинным лезвием, сверкающим, как первый утренний луч. Клинок до середины украшен тонкой изумрудно-зеленой вязью. Эфес усыпан крупными жемчужинами, а головка завершена огромным плоским фиолетовым аметистом. Непритязательная огранка французским каре открывала глазу дрожащее, живое мерцание в самом сердце камня.

Олег поверил мечу сразу. Поверил, как человеку, ощутил, как друга. И даже понял, что у меча есть имя: Драккар. Страх исчез. Даже наоборот — появилось желание сразиться, встать с оружием в руках против достойного противника, скрестить клинки, увидеть ужас в глазах врага, услышать мольбу о пощаде, почувствовать радость победы. С кем сразиться? Естественно, с кем-то, олицетворяющим Зло.

Буквально из воздуха соткался черный плащ, подбитый кровавым бархатом, появился черный камзол, отделанный кружевами воронова крыла, заструилась над воротником коричневая дымка, обрела форму вытянутой, покрытой шерстью морды. Внизу мелькнул хвост. Шерсть на морде поползла назад, обнажая угольную кожу лица, длинный крючковатый нос, узкую щель рта, густые изогнутые брови. Фантазия быстро обрела ясность, и почти мгновенно выросли прикрытые панталонами козлиные ноги с раздвоенными копытами, вытянулись изогнутые рожки на голове.

Дьявол! Сам Дьявол. Впрочем, это естественно. Только Дьявол и есть истинно достойный противник.

Олег широко расставил ноги, слегка пригнулся, взяв меч обеими руками, и приготовился к схватке.

Дрогнули, поднимаясь, безресничные веки, сверкнули белки. Первый вздох — по комнате потянулся острый запах серы. Мелькнули между темных губ сахарные зубы — Дьявол качнулся, словно потерял на миг равновесие, раскрыл глаза и в упор посмотрел на Олега.

Кончик меча описал небольшой круг и вернулся в изначальную точку, легкий и послушный, как продолжение руки. Дьявол медленно опустился на колено и склонил голову:

— Приветствую тебя, Создатель!

Драккар, словно сам собою, вскинулся вверх.

— Благодарю тебя, Создатель, за подаренную мне жизнь и клянусь служить тебе верой и правдой и исполнять все твои приказы. Если ты желаешь моей смерти, то я готов, погибнуть, благодаря тебя даже за тот краткий миг жизни, который ты дал мне своею волей.

— С чего ты решил, что я хочу тебя убить?

— Я второе из твоих созданий. Меч взял половину твоей души, мне досталась лишь четверть, но я еще достаточно близок к тебе, Создатель, чтобы чувствовать твои мысли и желания. Если ты пожелаешь, я готов помочь создавать новый мир в соответствии с твоими желаниями, высказанными и невысказанными, и избавить тебя от необходимости обдумывать каждую мелочь.

— Мир в этой камере без окон и дверей? — Олег красноречиво развел руками.

— Ты прав, Создатель. Сотворенное тобой однажды уже невозможно изменить. Но можно изменить еще не созданное.

— В каком смысле? — Кончик меча настороженно нацелился собеседнику в горло.

— Невозможно творить мир в этой уже существующей комнате. Но можно создать мир за этими стенами. — Дьявол поднялся на ноги. Стало видно, как выглядывающая из-под подола плаща мохнатая кисточка хвоста, похожая на львиную, бегает из стороны в сторону. — Ты позволишь, Создатель? Только согласно твоим мыслям, желаниям и представлениям.

Олег не успел сказать и слова, как рогатый слуга уже склонился в поклоне:

— Повинуюсь, Создатель.

На миг возникло холодное жутковатое ощущение в голове, словно там зашипела газировка.

— Что это?

— Весь этот мир, Создатель, — Дьявол развел руки, — лишь осьмушка души твоей, и он благодарен тебе за счастье своего существования.

— Ты что, издеваешься? — Олег ощутил нарастающую злость: в их маленькой комнатушке ничего не изменилось.

Но тут Дьявол сухо щелкнул черными пальцами, и стены рухнули…

* * *

Сотни жарких солнц, взметнувшихся ввысь вокруг земного диска, нагрели песок пустыни до такой степени, что в нем можно было запечь кабана. Именно поэтому ноги лошадей были обуты в толстые кожаные чулки до самых колен, а все пятеро всадников обходились без доспехов — хотя, судя по широким мечам на поясах и длинным копьям у стремени, были воинами. Головы людей укрывали небольшие войлочные шапочки, на плечах болтались свободные белые балахоны с длинными рукавами. Одежда ничем не различалась и у двух совсем молодых, лет по пятнадцать, парней, и у двух взрослых, гладко бритых воинов, и у седого старца с окладистой седой, бородой..

— Пить хочется, — негромко пробормотал один из молодых ребят.

— Терпи, Аристон, — тут же потребовал старик. — К фляге руки протянуть не смей! На жаре пить — только воду терять. Мигом потом выйдет, и только сильнее жажда мучить станет. Коли дозор затянется, ночью попьешь.

— А если не затянется, дед Велемир?

— Тогда в затоне у хозяйки из рук освежишься, — рассмеялся зрелый воин. — У нее из рук вода сла-а-адкая. У тебя сегодня дозор первый?

— Первый, дядька Михей.

— Тогда точно попробуешь, — тут же подтвердил воин.

— Лошади ушами ведут! — неожиданно оборвал их второй мальчишка.

— Молодец, Нислав, — кивнул старец. — А я уж думал, не заметит никто. А вы, Михей да Аворар, вы-то что? Мальчишка опасность раньше учуял! Только о хозяйках и думаете.

— Я так чувствую, за барханом они, — подал голос Аворар. — Двое…

— Подожди, — вскинул руку престарелый командир дозора. — А ну, Аристон, кто это может быть?

— Это?.. — Мальчишка привстал на стременах, принюхался, поднял одну руку, словно ощупывая воздух. — Одна самка… Второй нет. Горчинка, а дух холодный. Аура пустая. Это чурыги. Двое. Голодные…

— Нислав?

— Малые чудища. Когда им удается поймать человека, они запутывают его в кокон, откладывают в живот яйца и закапывают среди скал за Срединным хребтом. Череп крепкий, мечом и копьем не пробить. Тело мягкое.

— А ты, Михей, знания Январской Академии еще не растерял?

— Растерял, Велемир, растерял, — весело расхохотался дозорный. — Больно много меня эти чурыги по голове били. И вбили они в мою память, что клыки и когти у них короткие, а вот хвост тяжелый. И хоть умны они, как придворные советники хозяйки хеленов, но все равно много людей поймать не могут, а потому плодятся редко и больше двух-трех вместе не попадаются.

— Вот и хорошо, — кивнул старик. — Сейчас мы эти ваши слова и проверим. Атака академическими парами, молодые впереди.

Он потянул правый повод, поворачивая коня, и медленно поднялся на гребень ближнего бархана. Оставшиеся дозорные, вытянув пики из ременных петель, перехватили их в руки, опустили сверкающие острия вперед.

— Наш будет левый, Аристон, — предупредил Михей. — Выезжаем из-за дюны, видишь левого и скачешь на него. Меться пикой под любую из лап. Я буду в пяти шагах позади. Понял?

— Да, дядька.

— Вы готовы, Аворар? — обратился воин к старшему второй пары.

— Готовы, — кивнул тот. — Мы обходим справа. Двинулись.

Воины разъехались, обходя высокий бархан с разных сторон, после чего перешли в стремительный галоп.

Чурыги, показавшиеся в прогалине между песчаными горами, больше всего походили на больших ящериц, вставших на задние ноги и вырастивших у себя на хребте цепочку белых костяных шипов. Голова с непропорционально большой, уходящей назад черепной коробкой спереди заканчивалась небольшой пастью, усеянной мелкими острыми зубами. Глаза, глядя только вперед, выпирали на макушке, носа и ушей не имелось вовсе.

— Янва-а-арь! — заорал Нислав, выбирая левое чудовище и опуская копье.

Чурыг повернул голову на звук, сжал и разжал пальчики передних коротеньких лап, открыл пасть и злобно зашипел. Человек продолжал мчаться вперед, направляя острие пики ему под лопатку. Чурыг, сжавшись, снова зашипел и внезапно прыгнул на высоту никак не меньше трех человеческих ростов. Нислав только и успел что вскинуть голову и увидеть, как прямо в воздухе зеленое тело зверя пробивает копье скачущего позади Аворара. Чудовище, падая на песок, мелко затряслось и шлепнулось уже безжизненным куском мяса.

В это самое время второго зверя попытался заколоть Аристон. Его чурыг тоже прыгнул, но молодой дозорный успел отреагировать, вскидывая пику, — острие вошло зеленому врагу в ляжку, копье с силой рвануло назад и в сторону, руку пронзила острая боль.

Позади громко выругался Михей — от удара зверя откинуло в сторону, и он промахнулся. Всадники по инерции промчались дальше, а когда развернулись, чурыг уже стоял на ногах, слегка отклонившись на раненую ногу и в ярости стуча хвостом по песку.

— Я сам! — громко крикнул более опытный воин, снова разгоняясь в сторону чудовища. Чурыг прыгнул навстречу, но вместо того, чтобы перемахнуть всадника, врезался прямо в него — комок тел закувыркался, вскидывая фонтаны песка. Зверь и человек вскочили одновременно, промелькнул тяжелый хвост. Удар пришелся скакуну по ногам, опрокинув бедолагу на песок, а воин подпрыгнул, пропуская хвост под ногами и, резко развернувшись боком, выбросил руку с зажатым в ней тяжелым мечом вперед. Сталь легко пробила зеленую кожу, уйдя в тело на всю длину клинка, Михей тут же выдернул оружие обратно и еле успел парировать стремительный укус, поставив меч поперек пасти. Зубы заскрежетали по стали, и умирающий враг безвольно повалился набок.

— Эх ты, тетеха! — покачал головой дозорный. — Кто же чурыга в прыжке сбоку колет? Так и копье сломать можно, и без руки остаться! Цела кость-то?

Аристон ощупал болтающуюся вдоль тела непослушную руку и кивнул.

— И то хорошо. — Воин повернулся к коню, присел рядом… — Великая Геката! Три ноги сломано! Что же ты так, мой милый? Не бойся, не бойся. Сейчас вылечим…

Он торопливо расстегнул чересседельную сумку, достал несколько стеклянных флаконов, чистую тряпицу. Сделал глоток из одной бутылочки, сполоснул горло, сплюнул жидкость на песок. Потом глотнул из другой емкости, отлил чуть-чуть жидкости на тряпицу, еле слышно что-то прошептал, тщательно протер скакуну переднюю ногу, накрыл поврежденное место руками, закрыл глаза, начал торопливо бессвязно бормотать.

— Ну что же ты, Аристон? — повторил нравоучение Велемир, спустившийся с гребня дюны. — Как можно чурыга в прыжке поперек движения колоть? Его нужно или встречным бить, или из падения на пику встречать! А тут видишь, что получается…

Старик склонился над раненым конем, погладил ему морду, потрепал шею. Скакун благодарно всхрапнул.

— Ну вот, — сделал вывод командир дозора. — На два часа теперь обезножили.

— Сейчас, Дуглас, — перевел дух Михей, — сейчас мы тебя исцелим.

Он открыл еще одну бутылочку и окропил водой из нее наложенную на перелом тряпицу. Лошадь опять всхрапнула, дернула головой, словно хотела встать, потом опять откинулась на песок.

— Сумку, сумку под шею подложи, — посоветовал Аворар. — Видишь, горячо ему.

— Лошади опять ушами водят, — виновато сообщил Нислав.

— Ах, не вовремя, — вскинул голову Михей. — Поднимись на гребень, взгляни.

— А издалека уже не чувствуете совсем, — недовольно буркнул Велемир, однако запрещать ничего не стал.

Нислав заставил своего скакуна подняться на самый верх очередного бархана и вдруг увидел впереди такое, от чего в душе у него сразу ёкнуло и остро захолодело в животе: по пустыне, насколько хватало глаз, переливалась рыжая шевелящаяся масса, собранная из небольших — размером чуть больше свиньи — восьмилапых существ, похожих на собачьи головы, поставленные на ажурные суставчатые ножки. Головы настолько большие, что поджарые тощие брюшки за ними просто терялись.

— А-а-а… — попытался прокричать молодой дозорный, но в горле неожиданно пересохло. Он развернул лошадь, помчался вниз.

— Да что с тобой, колдун? — удивился Аворар, и только после этого воина прорвало:

— Арахнопаки! Стая! Тысячи!

— Похоже, что нам… — Велемир вскинул руку с раскрытой ладонью, поморщился. — Не везет сегодня… Аворар, нам их не остановить. Скачи к хозяйке границы, пусть разворачивает Щит.

— А вы?

— Скачи, кому сказано! Если Щитом ударить не успеют, эти твари до столицы прорвутся. Иной силы против них не хватит.

— А вы?

— Отобьемся, не впервой.

— Нислава послать можно…

От тревожного предчувствия скакун под воином начал нетерпеливо приплясывать.

— Да кто ему поверит? Малец еще. Ну же, скачи!

— Хай!!! — Аворар пригнулся к шее коня, и тот, сделав с места несколько больших скачков, быстрым галопом умчался по прогалине и скрылся за барханом.

— А мы? — хриплым голосом прошептал Нислав.

— Ты зачем сюда пришел, колдун? Границу от чудовищ защищать! Вот это мы делать и станем… Михей, вставай. Не успеем мы бедолагу твоего спасти, о себе думать надо.

— Час мне всего нужен, Велемир!

Старик, не ответив, по своим следам поднялся на гребень бархана, окинул спокойным взглядом сотни рыжих оскаленных пастей, до которых оставалась от силы тысяча шагов. Прищурился, поднял ладони к лицу, пригладил бороду, что-то торопливо шепча. Потом закрыл руками глаза.

Внезапно справа от арахнопаков задрожал воздух, и прямо из него на пески высыпалась огромная стая самых настоящих четырехногих собак и с громким лаем ринулась на своих извечных врагов. Чудища начали разворачиваться по большой дуге, чтобы вступить в схватку. Первые из порождений Долины Потаенных Мыслей уже кидались на собак, щелкая зубами, пытаясь их разорвать, — но проскакивали сквозь озлобленно рычащих псов. Даже самому глупому из людей в этот миг стало бы понятно, что это всего лишь морок, наваждение, — но восьмилапые продолжали атаковать бесплотного врага.

— Внизу, берегись! — закричал Велемир, увидев, что край рыжего потока все-таки задевает прогалину меж песчаных гор: стая оказалась слишком велика, чтобы, развернуться на одном месте.

— Что? — облизнув губы, спросил Нислав.

— Держись в седле крепче, — посоветовал Михей, выпрямляясь и извлекая из ножен меч. — Аристона прикрой, он нынче однорукий.

Второй молодой дозорный держал свой клинок левой рукой, но было видно, что такое положение для него непривычно.

Послышался крадущийся шелест, словно ветер нес по камням пересохшую листву, и через гребень в прогалину хлынул поток восьмилапых тварей. Увидев добычу, они распахнули собачьи пасти с длинными желтыми клыками, ринулись на людей. Михей, экономя силы, при приближении первых арахнопаков расчетливо качнулся вправо, резко вскинул меч, обрубая ближнему чудищу лапы с одной стороны тела, качнулся влево — опустил клинок опять же на лапы другому врагу, даже не пытаясь прорубить прочные черепа. Оставшиеся без опоры порождения пустыни закувыркались, размахивая в воздухе уцелевшими конечностями, а опытный воин уже кромсал новых набегающих противников: размах — клинок вверх, наклон — клинок вниз.

Нислав, попытавшись достать с седла пикой первого из восьмилапых, промахнулся, но арахнопак, наскочив на древко боком, все равно опрокинулся, а следующий уже сам налетел на острие распахнутой пастью. Копье сразу потяжелело — дозорный кинул его, выхватил меч, тут же лихим ударом с седла развалил одно из чудовищ пополам, ткнул острием другого. Его конь, медленно мятясь, высоко вскидывал ноги, откидывая пытавшихся вцепиться хищников. Скакун Аристона пытался поступить точно так же, но его «однорукий» седок работал слишком неуклюже, а потому нескольким тварям удалось подобраться сбоку и вцепиться скакуну в бок, вырывая огромные куски мяса. Конь захрипел, закружился, встал на дыбы, выкинув воина из седла, и завалился на песок, исчезнув под рыжей копошащейся массой.

Михей тоже продержался не очень долго: вынужденный постепенно отступать под напором безмозглых собакоподобных, он опрокинулся через беспомощного Дугласа, а когда вскочил, то увидел, как арахнопаки, забыв про него, рвут на части лошадь. Воин тут же зарубил троих тварей — но остальные все равно продолжали свою трапезу.

А потом восьмилапые все вдруг сорвались с места и умчались туда, где их сотоварищи вели смертельную битву с созданными Велемиром призраками. В прогалине осталось лежать два обглоданных лошадиных скелета и полсотни искалеченных арахнопаков.

— Целы? — спросил сверху старик. — Тогда уходим скорее, пока морок стоит. Успеем до Малиновой заставы добежать, если поторопимся. Предупредить их нужно.

Потерь среди людей, как ни странно, не оказалось, а лошадь Нислава отделалась несколькими кровоточащими укусами.

— Что же это творится-то? — Михей только на миг задержался возле останков своего верного Дугласа, а потом решительным шагом направился прочь, — у войны свои законы. Думать нужно не о мертвых, думать нужно о живых.

По счастью, злобные восьмилапые твари так и не почувствовали разницы между реальными собаками и их эфемерной копией, тем более что в толкучке многие арахнопаки кусали друг друга, создавая полное впечатление реальной схватки. Четверо воинов из пограничного дозора тем временем быстрым шагом дошли до тропы, тут же свернули с нее, пройдя напрямую приболоченной балкой, и вскоре увидели впереди окруженную высоким сосновым частоколом пограничную заставу.

Сторожа издалека заметили усталых воинов, отворили ворота, пропустили людей внутрь. Здесь мирно пахло жареным мясом, из-под навеса доносился веселый смех; но вот некоторые из высоких, статных мужчин, собравшихся на дворе, заметили гостей, в улыбки сползли с их лиц.

— Уходить надо, — без предисловий предупредил Велемир. — Арахнопаки идут. Огромная стая, заставе не выстоять.

— Ноябрь ведь за нами стоит, — неуверенно ответил один из воинов. — Снесут.

— Попробуем видениями задержать, — спрыгнул с коня старик. — Заморочить. Щит я уже вызвал, нам бы только до вечера продержаться. Но заставу снесут. Слишком много их, а она на одном месте стоит, не уворачивается, не прячется.

— Ты ли это, дед Велемир? — послышался низкий женский голос.

Мужчины расступились, давая дорогу рыжеволосой остроносой женщине лет тридцати. Она спустилась по широким дубовым ступеням из дверей поднятого на сваи бревенчатого дома, прошла по плотно утрамбованному двору.

— Приветствую, хозяюшка, — низко поклонился старец. — Рад видеть тебя в добром здравии.

— О каком здравии ты говоришь, Велемир? — покачала головой женщина. — Думаешь, я ничего не слышала?

— Уходить нужно отсюда, хозяйка. Арахнопаки надвигаются огромной стаей. Я никогда такой и не видел.

— Бросить заставу им на разорение?

— Ты меня знаешь, хозяйка, — вскинул голову старец, положив руку на рукоять меча. — Не раз награждала меня, ругала, хвалила. Знаешь, зря словами кидаться не стану.

— И потому решил место, где награды свои получал, жилье наше на разорение диким чудовищам бросить?

— Заставу потеряем, хозяйка, но людей спасем. Колдуны малыми отрядами издалека морок наводить смогут.

Удержим восьмилапых на месте до подхода Щита, а заставу потом новую поднимем.

— Тут ты прав, Велемир, людей спасать надо, — медленно кивнула женщина. — Что же, будь посему. Уводи Колдунов.

Она резко развернулась и тяжелой поступью пошла назад к дому.

— А ты, хозяйка?

— А то ты не знаешь, Велемир? — не оборачиваясь, кинула женщина. — Я хозяйка заставы. Я ее создавала, я хранила, я с ней и умру.

Мужчины промолчали. Этого закона не значилось ни в одном из сводов правил, но чаще всего женщины соблюдали его с необычайной твердостью: как дом считался частью хозяйки, так и хозяйка считала себя частью дома или Корабля и не покидала его ни при каких обстоятельствах.

— В заставе нам не удержаться… — уже не так уверенно пробормотал старик.

— Я остаюсь, хозяйка! — первым выкрикнул такой же молодой, как Нислав или Аристон, мальчишка. — Я защищу твой дом!

— И я остаюсь, — тяжело вздохнул другой воин.

— И я, и я… — понеслось по двору.

— Погибнем, как дураки, — сделал вывод Велемир. — Все до единого, и без всякой пользы. Проверьте пики у частокола, и давайте все пообедаем. Сегодня нам будет не до еды.

Воины разошлись. Часть направилась к тыну, вдоль которого, с внутренней стороны, шло несколько рядов вкопанных остриями вверх копий, часть побежала в дом за оружием.

Ворота опять отворились, и в них въехало три тяжело нагруженные телеги. Земледельцы спрыгнули с передков, за уздцы повели лошадей к навесу.

— А вы кто такие? Откуда? — повернулся навстречу Велемир.

— Хозяйка прислала, — пожал плечами первый из возчиков. — Припасы для заставы из Ноября.

— Уходите! — замахал на них руками старик. — Разворачивайтесь и бегите скорее!

— Да как же ж бежать? — удивленно развел руками возничий. — Припас сгрузить нужно.

— Нет! — рявкнул Велемир. — Ничего не нужно! Убирайтесь отсюда!

— Нельзя нам, дед, назад. Хозяйка ругаться станет. Как же припас отвезенный не передать?

— Чудовища сюда идут, дураки! Нам не до припасов. Бегите! Бегите скорее!

— Ну, коли чудовища, — пожал плечами возничий и начал медленно разворачивать повозку.

Старик скрипнул зубами, но понукать его не стал, понимая, что это бесполезно. Если человек ленив и медлителен — то это навсегда. Земледелец, ведя лошадь под уздцы, наконец-то вышел за ворота. Следом за ним оба других. Но вместо того, чтобы нахлестывать своих меринов и во весь опор мчаться прочь, они, отъехав от заставы шагов на триста, остановились, собрались в кучку и стали обсуждать, как поступить с оказавшимся никому не нужным грузом.

Между тем желтая граница пустыни, видимая с привратной вышки, начала стремительно рыжеть.

— Идут, идут! — закричал сторож и торопливо спустился во двор.

Здесь все пришло в движение. Молодые воины несли к воротам загородки с торчащими вверх обожженными остриями, более опытные расходились вдоль частокола, надевая шлемы и обнажая мечи.

— Хозяйка! — громко позвал Велемир. — Тебе начинать.

Женщина снова вышла на ступени, сосредоточилась, закрыв глаза и широко раскинув руки. Частокол покрылся маревом, словно перед ним вспыхнули десятки костров, дышащих раскаленным воздухом, а потом — исчез.

Сразу стали видны оскаленные морды восьмилапых тварей, подбегающих к заставе, и три повозки, возле которых возничие все еще обсуждали: везти неожиданно свалившееся на них богатство домой, своим хозяйкам, продать или вернуть хозяйке города. Они заметили опасность, только когда до пустынных хищников оставалось не больше прыжка. Люди завопили, кинулись бежать — но их тут же смела рыжая лавина.

Затем арахнопаки развернулись и сразу со всех сторон ринулись на заставу. Наверное, им казалось, что сейчас они без труда схватят и растерзают стоящих на месте двуногих врагов; но тут первые из восьмилапых на всем ходу врезались в невидимую преграду, ломая слабые вытянутые челюсти и тонкие ноги. Следом налетела вторая волна, затаптывая предыдущую, затем следующая. Безмозглые чудовища никак не могли понять, почему им не удается пройти, и они толкались и давились, насмерть расплющивая тех, кто оказался внизу.

Однако чудовищ было слишком много — вскоре вал из тел поднялся на высоту частокола, и арахнопаки начали спрыгивать во двор, напарываясь на торчащие из земли пики. Тех, кто прыгал слишком далеко, немедленно рубили пограничники — но таких попадались считанные единицы.

— Сейчас завалят телами пики, — негромко произнес Велемир, — и нам конец. Затопчут и разорвут.

— А морок навести? — облизнул пересохшие губы Аристон.

— Их сейчас никакой призрак не отвлечет, — покачал головой старик. — Видишь, в какой ярости?

Но тут атакующая лавина внезапно схлынула, оставив пограничников в недоумении и настороженности.

— Чего это они, дед? — обратилась к Велемиру хозяйка, опуская руки, и вокруг заставы немедленно возродился высокий частокол.

— Пики расчищайте! — прикрикнул на замерших воинов старец. — Чего таращитесь?

Пограничники зашевелились, начали добивать напоровшихся на прочные острия арахнопаков и рубить их на куски, освобождая под частоколом место для новых врагов.

— Слышите? — вскинул палец Велемир.

Все ненадолго замерли и теперь, после предупреждения старика, явственно ощутили легкое сотрясение земли под ногами.

— Змеловог, — пробормотал Аристон.

— Вот именно, — кивнул старик. — Сперва чурыги, потом арахнопаки, теперь змеловог. Сегодня долина словно взбесилась. Для полного букета только облахов не хватает.

— Сплюнь, — посоветовала хозяйка. — Что делать станем? Он нас в щепки разнесет.

— Прикажи расчистить ворота снаружи, — вздохнул Велемир. — От моего меча проку нынче мало, так хоть эту тварь от заставы уведу.

— Хорошо, — кивнула женщина и обвела воинов взглядом, — Зенит, Самсунг, Тимофей, Волга, поднимайтесь на вышку, прыгайте наружу и расчистите створку ворот, чтобы всадник выехать мог.

— Аристона я тоже возьму, — негромко предложил Велемир, глядя, как воины кинулись выполнять приказание. — Куда ему тут с одной рукой болтаться? Пусть хоть опыта в колдовстве наберется.

— И хозяйку двора забери, — кивнула женщина. — Чего ей тут…

— Я не поеду! — высунулась из дома девушка лет двадцати. — Я остаюсь со своим двором!

— А кто тебя спрашивает? — презрительно вскинула бровь женщина. — Я хозяйка заставы, и я больше не нуждаюсь в твоей помощи. Убирайся!

— Седлай коня, девочка, — тихо попросил Велемир. — С хозяйками не спорят. А где сейчас опаснее окажется, еще неизвестно. Арахнопаки могут и не вернуться, а мы змеловога никак не минуем.

Спустя несколько минут через щель между приоткрытыми воротинами протиснулись три всадника и бодрой рысью направились в сторону пустыни. Теперь тяжелые сотрясения почвы ощущались со все большей ясностью, и от предчувствия чего-то мощного и значительного по спине хозяйки двора поползли мурашки.

— А почему арахнопаки ушли, дед? — прервала тишину девушка.

— Змеловога испугались. Его все боятся.

— Так ведь его еще и не видно даже!

— Зато слышно. Потаенных чудовищ всегда к людскому жилью тянет, на человеческом мясе откормиться. Вот восьмилапые и не стали дожидаться, пока он их вместе с заставой изничтожит.

— А может?

— Коли зазеваешься, не то что заставу — целый город в минуту снести способен.

— А мы с ним справимся?

— Конечно, дочка.

— А арахнопаки после этого вернутся?

— Да. Они скорее всего неподалеку, пережидают, пока змеловог вместо них заставу перемелет, а потом следом за ним в город пойдут. Там и отъедятся.

— А чего же ты, дед, — моментально вспыхнула девушка, — на заставе говорил, что не вернутся?

— Могут и не вернуться. Могут сразу дальше пойти, — пожал плечами Велемир. — Кто их, безмозглых, знает?

Впереди над горизонтом внезапно выросла зеленая труба никак не меньше трех человеческих ростов в поперечнике, упала вперед, и земля снова содрогнулась: бум-м-м!

— А вот и он, — натянул поводья старик. — Жирный сегодня попался.

Над горизонтом вырос изгиб морщинистого тела, змеловог выпрямился во весь рост и снова упал вперед, встряхнув своей несчитанной массой пустыню. Стало ясно, что чудовищу достаточно один раз рухнуть на заставу, чтобы переломать ее до основания и передавить всех воинов. Велемир покачал головой и вытянул из ременной петли копье.

— Как же ты его этой булавкой убьешь, дед? — изумленно пробормотала бывшая хозяйка двора.

— Что есть, тем бить и придется, — безразлично пожал плечами Велемир. — Не впервой. Вы, ребята, главное, не отставайте и от меня в стороне держитесь. А то и меня, и себя угробите.

Змеловог вскинулся у них почти над головой, рухнул огромным телом в нескольких шагах, сложился вдвое, подтягивая заднюю часть. В этот миг Велемир и послал своего коня вперед, вогнав копье чудовищу в мягкий бок почти на всю длину.

Сказать, что змеловог заревел, — значит не сказать ничего. Люди и лошади мгновенно оглохли, в воздух взметнулся песчаный смерч, ближайшие барханы от сотрясения расползлись и стали вдвое ниже.

Старик развернул коня и кинулся наутек. Раненый монстр вновь вскинулся в воздух, балансируя на четырех задних лапах, каждая размером с дом, начал' рушиться на крохотного врага. Но в последний миг Велемир, едва не опрокинувшись на бок, отвернул коня в сторону, оказавшись не под смертоносной тушей, а рядом с ней, и только увеличил темп скачки. Нислав и хозяйка двора не успевали следом за стариком, несмотря на все свои старания.

Змеловог сложился, кинулся на скачущего человечка — промахнулся. Сложился, вскинулся под облака, обрушился снова — мимо! Он снова поднялся… Велемир, оглянувшись, помахал чудовищу рукой и круто повернул коня к полупрозрачному сосновому бору, растущему за влажной болотной балкой. Монстр попытался его прихлопнуть, опять не достиг успеха, сложился, поднялся в высоту и опять бросил все свое тело на въезжающего под хвойные кроны человека. Оглушительный треск прорвал звенящую в ушах глухоту: ровные и прочные стволы пробили тушу гиганта, словно десятки пик, и, растеряв кроны, выглянули своими макушками из его спины. Змеловог забился среди леса, расставаясь с жизнью, обломал-таки судорожными сжатиями мышц несколько деревьев и замер.

— Вот и все, — тяжело дыша, сообщил Велемир, выезжая из-под крон. — Запомни, Аристон… Чем больше монстр, тем проще с ним справиться. Куда хуже мелкие, но изрядные числом.

— К заставе скорее поехали! — воскликнула, подъезжая, девушка.

— Экая ты быстрая, — перевел дух старик. — Ты на моего мерина посмотри. Он только что такую скачку выдержал, что и в кошмарном сне не приснится. Ему теперь до вечера шагом ходить нужно, силы восстанавливать.

Путь от места гибели змеловога до заставы занял минут двадцать — и сразу стало ясно, что они опоздали. На месте воинского укрытия копошилась однородная рыжая масса: подошедшие позже арахнопаки бегали по спинам своих товарищей, пытаясь подлезть под них и добраться до добычи, но своего места никто уступать не пытался.

— Странный сегодня день, — пробормотал Велемир. — Долина будто встрепенулась, как мокрый пес, и раскидывает тварей в несчетном количестве. Змеловог чересчур большой, восьмилапых не сосчитать, заставу потеряли. Нужно сегодня к оракулу идти. Не то что-то в мире происходит.

— Они нас заметят, дед, — предупредил Аристон.

— Я этого и хочу. Они, как все разорят, дальше пойдут. Если нас заметят, то за нами погонятся. Коли нет — пойдут в сторону города и такое там устроят, что пограничникам по гроб жизни от позора не отмыться будет. Давай-ка, Аристон, поближе подъедем. Пусть видят.

Все произошло куда быстрее, нежели они могли подумать: сотни восьмилапых существ с собачьими головами все вместе хлынули через стену и помчались к новой добыче.

— Бежим!!! — Старик повернул коня, послал его в галоп. Раненый паренек и девушка помчались следом.

— И д-долго на-ам так нес-ст-тись? — подпрыгивая в седле, спросила хозяйка двора.

— Пока кони выдержат, — оглянулся на нее Велемир. — Чем дальше тварей в пустыню уведем, тем дольше им назад к человеческому жилью возвращаться. А Щит должен быть уже на подходе. Он арахнопаков остановит, против него ничто не устоит.

Кони начали уставать где-то через час бешеной скачки. Восьмилапые приближались к спинам всадников медленно, но неуклонно.

— Кажется, и наша очередь пришла, — устало выдохнула девушка. — Я больше не могу.

Старик оглянулся на нее, потом на арахнопаков, потянул на себя правый повод, отворачивая коней. Девушка увидела, как от нее отделилась, как бы выросла прямо из тела, другая всадница, которая продолжила скачку, а от кобылы хозяйки остались только уши, летящие в воздухе, подобно двум бабочкам. Хозяйка двора посмотрела по сторонам и увидела еще четыре лошадиных уха и столько же — человеческих.

— Мы уходим? — осторожно спросила она.

— Да, — послышался голос Велемира. — Пусть чудища за мороком еще немного пробегутся. Он скоро рассыплется, но мы успеем ускакать. Главное, чтобы кони выдержали. Когда восьмилапые появятся снова, бедные лошадки смогут только стоять. Вот тогда и вправду наша очередь настанет.

Старый колдун позволил прорезаться в воздухе трем силуэтам только после того, как последний рыжий хищник, торопливо перебирая ногами, скрылся среди песков. Как ни хотелось всадникам помчаться во весь опор — но скакуны еле шли, тяжело вздымая бока, и никаким приказам более не подчинялись.

Между тем земля снова наполнялась гулом. Но на этот раз не ритмичным, как при бросках змеловога, а ровным и постоянным.

— О-о, ребята, сюда, похоже, Щит идет, — закрутил головой Велемир. — Давайте убираться с дороги, он своих и чужих не разбирает. Уничтожает все. А мне еще к оракулу сегодня до темноты попасть нужно. Если день умрет, про него расспрашивать будет поздно. Пора возвращаться к хозяйке границы.

* * *

Подушка накрылась в самый неподходящий момент. Впрочем, они всегда выходят из строя не вовремя. Речь идет, естественно, не о той подушке, на которой спят по ночам, а о банальной воздушной подушке автобуса марки «Икарус 260-П», в просторечии — «пешки». Видимо, двудверной красавице очень не хотелось расставаться с водителем на ночь. Ревнует, что ли? Так ведь не должна: парень он холостой, не к жене убегает.

— Сережа наш, между прочим, — с укоризной попенял машине Саша Трофимов, — посимпатичней будет, повиднее. Бабник к тому же. Вот его бы и ревновала! Зануда. А я маленький, лохматый и толстый. Чего ты от меня хочешь?

Насчет «маленький и толстый» Саша, конечно, преувеличивал. При своих ста семидесяти пяти роста он весил семьдесят пять килограммов. Но сменщик его имел тот же вес, а по росту вымахал на две головы выше; рядом с Серегой он казался маленьким колобком. И насчет лохматости Трофимов приврал. По лености своей он носил стрижку класса «бобрик», которая не требовала причесывания вообще. Вот только в данный момент это все равно ничего не меняло.

Для очистки совести Саша вышел и направился к заднему мосту. От колес яростно шипело, словно кто-то старался свистнуть в два пальца, но никак не получалось. Трофимов открыл лючок перед правыми задними колесами, сдернул тягу уровня пола — неизменно грязный кусок ржавого прута с двумя заросшими мхом резинками на концах — и перевернул рычаг воздушного крана в верхнее положение: хоть давление из ресиверов сбрасывать не будет.

— Ты понимаешь, свинья, что я так без зарплаты останусь? — высказался Саша, несильно пнув ногой колесо. — Даже не покраснела, подлюка. Товарищи пассажиры, — поднялся он на первую ступеньку и заглянул в салон, — к сожалению, автобус дальше не пойдет.

— Как это не пойдет?! Почему?! Да что это такое, как вечер, так до дома не доехать! Хоть до остановки довезите! Почему из парка на ломаном автобусе выезжаете?!

Чтоб избавиться от криков, Трофимов взял подстилку, кинул поближе к задним колесам и с умным видом полез под брюхо машины.

Все эти вопросы пассажиры задают всегда, при каждой поломке. Можно подумать, водитель специально песочек в подшипники подсыпает! Саша терпеливо лежал на спине и вспоминал Костика с тридцать четвертого маршрута: его сегодня бабка пытала — почему полтора часа автобуса не было. А там круг двадцать минут, Костя мимо этой старушенции пять раз проезжал! А разве докажешь чего? Фиг! Только жалобы строчат. Как хорошо было бы работать в автопарках, не будь на маршрутах пассажиров!

— Хэй, зэмлак! — постучал кто-то по ботинку.

— В чем дело? — высунул Саша голову из-под машины.

— Скажи, зэмлак, гдэ улыца Ора Джани Кидзэ?

— Какая?

— Ора Джани Кидзэ.

— Без понятия! — Трофимов попытался уползти обратно, но смуглый сын знойного юга застучал по ботинку с энергичностью швейной машинки:

— Э-э, зэмлак, ты там эздишь, точно эздишь! Шэстэсат чэтвэртый сказали!

— Не знаю… — засомневался Трофимов. — Какая, говоришь?

— Ора Джани Кидзэ! Два часа эж-жу!

— Какая?

— Ай, зэмлак, Ора Джани…

— Постой… Орджоникидзе, что ли? Так остановку назад была!

— Аи, зачэм не гаварил?! Два часа эж-жу! — Южанин театрально вскинул руки и зашагал вдоль тротуара.

Выждав еще немного, Саша вылез из-под машины и заглянул в окно салона. Кажется, все разбрелись.

— Ох, накатают сегодня на меня жалобу! — вслух подумал Трофимов. — А может, и нет. По Новоизмайловскому проспекту еще один автобус ходит, да и троллейбус тоже, пассажиров разберут. А на кольцо, к платформе, в такое время никто не ездит.

Он вернулся за руль, вытер руки, погасил свет в салоне. Рядом, противно визгнув тормозами, остановилась двести тридцать пятая ГМ Пешка — то бишь «Икарус» с гидромеханической коробкой передач, — передняя дверь, опять же с визгом, распахнулась: Антошка с шестьдесят третьего маршрута.

— Что у тебя? — крикнул Антон.

— Подушка гавкнулась!

— Как?

— Как-как, еду, вдруг — бабах! Бум-бум-бум… Как они еще накрываются?

— Понятно. «Возвратом» пойдешь?

— Не-е, я теперь тут жить буду! Места хорошие, воздух свежий. Ночью костерок разведу, прохожего отловлю, на вертеле зажарю. Романтика!

— Понял, оставь чуток жаркого, утром подъеду, пикник устроим!

— Заметано!

— Ну до завтра!

— Пока! — Саша закрыл форточку и еще раз протер руки тряпкой. Антону хорошо трепаться, он через час машину на БАМ поставит — и домой, баиньки. А ему с автобусом корячиться.

Теоретически сейчас Трофимову следовало звонить в парк и брать «возврат» по технеисправности. Но тогда за последний круг с него снимут премию за регулярность движения. Десять рублей — бутылка пива пропадет. Саша считал, что допускать этого не стоит. Он в третий раз тщательно протер руки — а то ведь потом сам постоянно об руль пачкаться будешь, — воткнул вторую передачу и, высоко подскакивая в кресле от каждой кочки, медленно заковылял на станцию.

Когда премудрые венгры ставили на автобус воздушную подвеску, то это было гениально: чуть выше давление — автобус поднялся, чуть ниже — осел. Всегда одинаковое расстояние от ступенек до земли, всегда ровно стоящая машина, причем независимо от загрузки. Это было прекрасно. Теоретически. И для теоретических дорог. А на натуральных российских кочках мост гуляет туда-сюда, кузов прыгает, как испуганный заяц, и подушки отзывчиво выдергиваются со своих гнезд. Вот потому-то везде, где нормальные машины скачут по ямам, словно кузнечики после получки, «Икарусы» медленно переваливаются, подобно гусыне перед родами. И все равно выдергивают подушки. Нет, «Икарус» машина хорошая. Даже очень хорошая! Но — местами.

На кольцо Трофимов приковылял примерно в то время, когда и полагалось. Правда, полагалось вернуться от платформы «Воздухоплавательный парк», а не с проспекта Гагарина, но зачем придираться к пустякам? Диспетчер сонно черканула в путевке пару слов, расписалась и, зевнув, помахала ручкой: «До завтра!» Что и требовалось. Теперь Трофимов мог ехать в парк с сознанием честно выполненного долга. Увы, осознание конца трудового дня скорости «пешке» не прибавило, и в парк она приковыляла не в двадцать три сорок две, а в полпервого.

Заявку на ремонт Саша давать не стал — кто ее ночью выполнять будет? Просто загнал свою красотку на яму, скинул рычаг в нижнее положение, выправил по месту крепления нижний край подушки и руками прикрыл щель между резинкой и ее площадкой.

Обнаружив, что рычаг упал вниз, наивный венгерский кран уровня пола решил, будто в салон ввалилась толпа народу, и стал трудолюбиво загонять в подушку воздух. Резинку раздуло, расперло во все стороны, придавило к площадке, — бабах! — и она встала на место. Это был фарт, такое не всегда получается. Минут за двадцать Саша отмыл руки, — и почему в машинах все всегда такое грязное? — а потом погнал «пешку» на БАМ, как в просторечье обзывали открытую стоянку.

Часы натикали час тридцать три. Приткнув машину в ряд, Саша лихорадочно скрутил зеркала — а то ведь и ноги могут вырасти, — запер их в кабине (час тридцать шесть), добежал до будки охраны, крикнул в дверь:

— Двести тридцать восьмую сдал Трофимов! — бросился в медкабинет (час тридцать девять). — Девочки, я трезвый, штамп, развозка…

— Беги, поставим.

Трофимов кинул путевку на стол, метнулся на улицу и увидел красные габаритные огни уходящей развозки. Час сорок. Ровно через четыре часа ему вставать на работу.

— Не грусти, Шурик, — сказал он сам себе, — за полчаса дойдешь. Если бы ты жил в Веселом Поселке, положеньице было бы намного хуже.

Саша натянул шапку на уши, застегнул молнию куртки до самого горла, надел перчатки и тронулся в путь.

* * *

К святилищу Велемир подошел пешим. Конь окончательно выдохся еще на дальних подъездах к дворцу хозяйки границы, и его пришлось бросить на попечение Аристона и девушки. Здесь, в пахнущих мятой, нежно шелестящих густых лесных дебрях, все случившееся несколько часов назад казалось странным и невероятным. Просто не верилось, что где-то неподалеку от этого покоя могут гибнуть люди, разрывать боевых коней хищные чудовища, превращаться в пепелища целые заставы.

Тропа хитро изогнулась, нырнула между когтистых кустов шиповника. Здесь в воздухе над тропой висела огромная, размером с хорошего кабана, змеиная голова с длинными ядовитыми зубами, похожими на изогнутый меч. Когда-то одно из порождений пустыни, ныне она обозначала границу священной земли, и уходящие в сторону стежки ясно показывали, что далеко не все путники решались войти внутрь.

Старик тоже ощутил вполне естественную дрожь перед владениями Гекаты, но у него выбора не имелось, а потому он, не останавливаясь, только пригнув голову, твердо шагнул внутрь, невольно положив руку на рукоять меча.

В святилище, как всегда, было значительно теплее и светлее, чем снаружи, хотя над головой раскинулось все то же небо, а от внешнего холода обитель прорицателей защищали только восемь идолов, стоящих по кругу лицами наружу.

— День еще жив? — спросил старик поднявшуюся навстречу женщину, приложил руку к груди и почтительно поклонился.

Хозяйка святилища повернула голову к растущему на высоком камне цветку, улыбнулась:

— Бутон еще не закрылся, но час смерти близок.

— Я хочу узнать пророчество на этот день, хозяйка, — для меня и для мира.

— Зачем тебе это, Велемир? — удивилась женщина. — Ведь день уже позади.

— Ответь мне, пока он не умер совсем. — Старик положил на землю у ее ног ритуальную плату из двух шкурок белых кроликов и двух копейных наконечников.

— Что же, Велемир, раз тебе это так нужно… — Она еще раз оглянулась на засыпающий цветок, поднялась, вскинула лицо к небу и начала вращаться, раскинув руки и повернув ладонями к земле.

Почти одновременно в центре святилища вспыхнула и стала медленно наливаться алым цветом небольшая точка. Чем быстрее крутилась пророчица, тем ярче раскалялась точка, пока вдруг не полыхнула самым обычным пламенем, тут же начавшим жадно пожирать сложенные в кучу смолистые сосновые ветви и пересохший хворост. Огонь поднялся на высоту человеческого роста, недовольно затрещал, осел вниз. Пророчица, не останавливая вращения, двинулась к костру и вскоре оказалась в самом центре. Словно только и дожидаясь этого момента, разлетелись по сторонам яркие искры, поднялась вышитая по краю тайными иероглифами юбка.

— И-имя! — прокричала хозяйка святилища. Велемир поднес ко рту ладонь, еле слышно прошептал в нее свое истинное имя, метнул его в пламя. Костер жадно взвыл, полностью поглотив прорицательницу, и тут же опал вниз, превратившись в россыпь крохотных угольков. Женщина резко остановилась и упала оземь. Старик подошел ближе, открыл флягу, подсунул левую ладонь прорицательнице под затылок, приподнял голову, поднес горлышко фляги к совершенно белым губам.

Прорицательница сделала несколько глотков, часто и тяжело задышала.

— Скажи свое слово, хозяйка священного огня, — попросил Велемир.

— День… — прошептала она. — Посмотри на цветок. День еще жив?

Бутон растущего на камне цветка полностью свернулся, и старик кивнул:

— День окончен, хозяйка. Его больше нет.

— И он тоже? Везде смерть… Всему смерть… Странно, а почему ты жив? Тебе выпал поцелуй смерти.

— Я ощутил ее ласку, хозяйка. Твои губы были намного слаще.

— Вот как? — Женщина через силу улыбнулась, подняла руку и погладила его по щеке. — Ты еще помнишь…

— Что сказал священный огонь про наш мир?

— Смерть. Везде смерть… Оракул сказал, что в наш мир пришли Дьявол и Создатель и теперь мы обречены на гибель. Смерть. Наш мир исчезнет. Не уцелеет никто и ничто. Это все… Конец миру, Вселенной, всему…

— Так вот почему ты решил воззвать к оракулу в столь неурочный час, Велемир?

Старый воин вскочил, но, увидев перед собой женщину в длинном парчовом пальто, с большой золотой брошью под горлом и собранными на затылке каштановыми волосами, преклонил колено:

— Прошу прощения, хозяйка.

— Когда я узнала, что ты после тяжелой сечи даже не удосужился нанести мне визит, то решила лично поинтересоваться, куда устремился мой самый опытный воин.

— Приветствую тебя, хозяйка границы, — кивнула прорицательница.

— Приветствую тебя, хозяйка святилища, — ответила гостья, прошла к самому очагу, поцеловала кончики пальцев, преклонила колено и коснулась ими пепла. — Так о чем нашептало тебе священное пламя?

— Наш мир катится к гибели, хозяйка границы. Вскоре он исчезнет. Но прежде его решили посетить сам Дьявол и сам Создатель.

— Создатель?! — моментально вскинулась гостья. — Где он?

— Разве ты забыла, хозяйка? — приподнял брови Велемир. — Он везде.

— Везде и во всем, — кивнула женщина. — Но мне кажется, хозяйка святилища имела в виду совсем другое.

— Мы должны сообщить об этом хозяйке страны, — задумчиво огладил седую бороду Велемир. — Гибель мира — это слишком важно, чтобы медлить.

— Нет! — решительно отрезала гостья. — Я еще могу послать правительнице известие о пришествии в наш мир Создателя, но о гибели… Нет, Велемир, я не хочу быть «черной» вестницей. С границы во дворец и так слишком часто поступают неприятные сообщения.

— Ты хочешь скрыть это, хозяйка? — удивился старик.

— Нет, Велемир. Но уж коли сообщать о беде, то только с добавлением советов, как ее можно избежать. Ты знаешь, как остановить гибель мира, дед?

— Нет, хозяйка.

— А ты, прорицательница?

— Нет, не знаю.

— Вот именно. Нам нужно найти рецепт спасения, а не приносить смертельный приговор. Пойдем во дворец, Велемир. Отдохнешь, и попробуем что-нибудь придумать.

— Прости, хозяйка границы, — выступила вперед прорицательница. — Но Велемир принес слишком важное известие, благодаря которому мы приобрели существенные знания. Он достоин поощрения, и я хочу его вознаградить.

— Вот как, — гостья поджала губы. — Хорошо, Велемир. Утром я жду тебя во дворце. Надеюсь, ночь в святилище подарит тебе хоть одну мудрую мысль.

Женщина ушла под змеиную голову, послышалось множество шагов: похоже, хозяйка границы не рискнула ходить вечером без охраны.

— Значит, говоришь, вояка, мои губы слаще? — улыбнулась прорицательница.

— Еще бы, хозяйка, — вздохнул старик.

— Что так грустно?

— Боюсь, прикоснуться к смерти вскоре придется и нам, и всем остальным обитателям нашего прекрасного земного диска.

— Ничто не вечно, друг мой, — покачала головой женщина. — Все когда-то начинается и когда-то заканчивается. Пусть тебя утешит мысль о том, что Создатель тоже не может существовать в единственном числе. Их во вселенной должно быть бесконечно много, а значит, много и миров. И каждый из них прекрасен, как наш. Мы погибнем, но они останутся.

— Создателей много, — пробормотал Велемир, задумчиво теребя пряжку ремня. — Где-то я это слышал…

— Ты это слышал, когда учился на колдуна границы, Велемир, — укоризненно напомнила прорицательница. — Это же основа основ. Все есть Создатель, каждый из предметов, каждое из живых и мертвых существ, и даже любое из чудовищ являет собой его воплощение. Бог с нами, Бог среди нас, Бог — это мы.

— Но если Создатель не один, а много… Что тогда?

— В этом мире ничто не делается в едином экземпляре, Велемир. Любое порождение в нем или отсутствует вовсе, или этого много. Нет единственной скалы — из них слагаются целые хребты. Нет одной реки — есть сотни ручьев, проток и рек. Нет одного человека — есть племена и народы. Если есть один Бог, их должны быть тысячи и тысячи.

— Есть! — Старик крепко взял прорицательницу за голову, притянул к себе и поцеловал. — Знаю, что делать!

— Вот как? — рассмеялась хозяйка святилища. — Значит, я должна вознаградить тебя не один раз, а дважды? Ты сможешь принять такое поощрение?

— От тебя, хозяйка, — расстегнул свой пояс Велемир, — приму сколько угодно благодарностей.

* * *

Дворец хозяйки границы больше всего напоминал крепость: толстые бревенчатые стены, узкие бойницы, три этажа в высоту, набранные из толстых, моренных до черноты досок. Пожалуй, такой дом мог легко выдержать удар змеловога среднего размера, а арахнопакам не нашлось бы ни единого лаза, чтобы проникнуть внутрь. Впрочем, восьмилапые твари до дворца хозяйки еще ни разу не добирались, и проверить конструкцию на прочность пограничникам не довелось, — наверное, к счастью.

— Надеюсь, хозяйка границы уже поднялась? — спросил привратника Велемир, открывая ведущую во двор калитку.

— Она пребывает в саду, дед. — На весьма важной должности привратника состоял воин средних лет, и сейчас он смотрел не столько на старика, сколько на его спутницу. — Неужели хозяйка святилища решилась покинуть свою обитель?

— Дело, призывающее нас сюда, слишком важно, сын мой, — кивнула женщина, — чтобы я могла отправить простого посыльного.

— Сама хозяйка святилища, — повторил привратник, находясь в мучительных раздумьях. В утренние часы его госпожа обычно не принимала никого, слишком дорожа самыми ясными для разума часами… Но если он своей волей задержит доклад о важном деле — разноса не избежать. — Хорошо, — наконец решился воин, поправляя пояс с мечом. — Следуйте за мной.

Хотя персики уже облетали, большинство яблонь и вишен в обширном саду при дворце вовсю цвело, распространяя сладковатый медовый аромат, и плодоносящих деревьев можно было увидеть всего несколько штук. Под одним из них и сидела в легком плетенном из ивовых ветвей кресле хозяйка. На этот раз на ней был только сатиновый сарафан без всяких украшений, мягкие кожаные тапочки, а длинные шелковистые волосы небрежно рассыпались по плечам, еле шевелясь под порывами ветра. Судя по расслабленной позе и закрытым глазам, женщина еще отдыхала, но руки неспешно перематывали клубок зеленой финансовой нити, пропуская узелки между пальцами. Иногда хозяйка останавливалась, проговаривала что-то губами. Изредка делала на нити крупные узлы, после чего продолжала мотать клубок.

— Я слышу тебя, Велемир, — неожиданно произнесла она, не открывая глаз. — Согласись, старый воин, мы слишком хорошо знаем друг друга, чтобы тратить время на долгие церемонии. Ты придумал способ облегчить участь нашего мира?

— Да, хозяйка границы.

— Я так и знала, — одними губами улыбнулась женщина. — Ты не мог не найти выход из такой ситуации. За свою жизнь ты так часто удостаивался награды за свою отвагу и сообразительность, что, наверное, уже утратил к ним всякий интерес.

— К награде невозможно потерять интерес, хозяйка, — рассмеялся Велемир. — Скорее после каждой из них жаждешь поощрения снова и снова.

— Очень хорошо. — Женщина наконец-то приоткрыла глаза. — Тогда рассказывай.

— Основой нашего учения, хозяйка, служит то, что мир является воплощением Создателя. Плоть от плоти его, желания от желаний его. Великая Геката лишь из любопытства посетила наш мир, найдя здесь недолгое упокоение и отправившись дальше.

— Я это помню, Велемир. Продолжай.

— Все это значит, что Создатель не один в нашей вселенной, что есть и иные Создатели, иные миры. Хотя бы те, из которых пришла Богиня и куда она сгинула потом.

— Это похоже на истину, — согласилась женщина.

— Если нам удастся проникнуть в иной мир, хозяйка, можно попробовать хотя бы частично смешать наши составляющие. Например, переместить в иной мир хоть несколько наших предметов, а к нам перенести что-то из чужой земли. В таком случае плоть нашего и чужого Создателя совместятся.

— Вот теперь я чего-то недопонимаю, — отложила клубки хозяйка границы и уселась поудобнее.

— Если мы откроем ворота в иной мир, — начал терпеливо разъяснять Велемир, — и переместим туда любого человека, то исходя из принципа «все есть воплощение Создателя» этот путник должен стать также и воплощением другого Создателя, раз находится в его мире. Но при этом он останется воплощением Создателя нашего. А отсюда — каждый предмет любого из миров обретет двойное воплощение, и наш мир не сможет погибнуть до тех пор, пока существует второй мир. Мы станем единым целым. В идеале — нужно добиться тройного или пятикратного воплощения, открыть сразу несколько ворот. Но и первого совмещения должно хватить для обеспечения бессмертия миров. У нас установится единое время, единый размер, единые сутки. Мы станем одним целым.

— Теперь мне кое-что понятно, — погладила клубок женщина. — Открывая проходы между мирами, мы становимся единым целым. Это как из отдельных бревнышек связать целый плот. Он станет в сотни раз прочнее и надежнее, чем бревна по отдельности. Но как ты собираешься открывать эти ворота, находить проход между мирами?

— Если Геката путешествовала по мирам, значит, такая возможность есть, хозяйка, — пожал плечами старик. — Нужно просто пойти по ее следам. Из древних свитков нам известно, что время от времени возникает день Полнолуния. То есть в грамотах указывается, что в этот час Геката обретает безграничную власть над всеми мирами, всеми вселенными и душами. В подобное время можно легко повелевать ее именем всем силам и законам, совершать любые чудеса. Обряды, в которых указывается подобная возможность, хранятся в твоей библиотеке, хозяйка. Я помню, как проглядывал их в молодости, но тогда не придал значения.

— Что такое «Полнолуние»?

— Я не знаю, хозяйка. В трактатах неоднократно указывалось, что Геката является хозяйкой Луны, но нигде не сказано, что это такое. Известно, что Луна постепенно накапливает силу, потом теряет и снова накапливает. В час Полнолуния, в миг наивысшей силы, Геката становится правительницей всех обитаемых и необитаемых миров.

— Если ты не знаешь, что такое «Луна», Велемир, то как сможешь определить время для свершения обряда?

— В свитках указан очень маленький период между фазами силы, хозяйка, — широко улыбнулся старик. — Если проявить немного терпения, то этот час удастся просто угадать.

Хозяйка подняла указательный палец, резко качнула им вперед-назад. Послышался мелодичный звон колокольчика.

— Вот и снова ты достоин награды, Велемир, — кивнула женщина. — И я горжусь тем, что имею право награждать такого умного колдуна и воина, как ты.

Она поднялась с кресла, повернулась к подбежавшему молодому воину и распорядилась:

— Забери у Велемира меч. Отныне он более не дозорный. У этого воина слишком много опыта и знаний, чтобы я могла себе позволить рисковать им в схватках с чудовищами. Прикажи хозяйке двора передать свои полномочия молодой хозяйке, которая уцелела после гибели заставы. Отныне она станет помогать Велемиру. Я назначаю ее хозяйкой врат, которые она станет открывать с этой стороны. Тебя, хозяйка святилища, забрать из дома я не могу, но у тебя есть ученица. Прошу, пришли ее к Велемиру. Она станет хозяйкой прохода и врат с той стороны.

— Прости, хозяйка, — склонила голову гостья, — но я готовила ее себе на смену.

— Я знаю, поэтому и прошу прислать именно ее. У твоей ученицы куда больше магического опыта и знания, нежели у любой из хозяек и учениц на всей границе. Этот опыт сейчас будет важнее при создании прохода в иной мир, нежели в святилище.

— Слушаюсь, хозяйка, — со вздохом смирилась гостья.

— Еще я даю тебе в помощь, дед, дозорного Ярополка. Он никудышный воин, но хороший колдун. И ты можешь оставить себе Аристона для мелких поручений. Место для выполнения обряда открытия ворот я назначаю здесь, в своем саду. Оно тебя устраивает, Велемир?

— Вполне, хозяйка.

— Тогда объявляю приказ отданным! — Женщина хлопнула в ладоши. — Выполняйте.

* * *

Зимняя ночь отличается тишиной. Особенно в городе. Никому не приходит в голову гулять по улицам с магнитофоном в руке, нет мотоциклистов, редко проезжают машины. Далеко растекается над искрящимся снегом желтый свет фонарей, одиноко смотрит с морозного неба круглая луна.

За десять минут Трофимов дошел до Пулковского шоссе, пересек его и потопал к кооперативным гаражам. Оттуда работяще затявкали сторожевые собаки.

— Счастливые, вас через пять часов спать отпустят, а мне в это время только на линию выезжать.

Псины надрывались так, словно их за хвост волокли на субботник. Саша показал трудягам язык и направился к стадиону мясокомбината.

Скамейки на трибунах скрылись под высокими сугробами, и ветер почти бесшумно сметал с них снег на футбольное поле; нервно дрожал фонарь возле пустого табло, тихо и неразборчиво бормотал громкоговоритель. От холода стало пощипывать кончик носа.

Ничего страшного. Полдороги уже позади.

По темной от высоких тополей дорожке он дошел до ярко освещенного Московского шоссе. Никаких машин, город как вымер. До дома оставалось минут десять. В тишине далеко разносился резкий хруст снега под ногами, кончик носа почти онемел, мороз забирался в хваленые замшевые перчатки. Ноги тоже начали подмерзать.

Саша уже миновал детский садик, когда сбоку померещилась тень. Он обернулся и…

— Вот это да-а!.. — вырвалось совершенно невольно.

— Что случилось? — Девушка, примерно с него ростом, сверкнула голубыми глазами. Точеный носик, удивленно приподнятая бровь, алые, но явно не накрашенные губы, безупречное каре серебристо-белых волос и роскошнейшая песцовая шуба до самой земли.

— Вот это да! Я и не думал, что на свете бывают такие роскошные дамы!

— Правда? — Она кокетливо скосила глаза и поправила пушистый воротник.

— Еще бы! И не страшно гулять по ночам в такой шубе?

— А что со мной может случиться?

— Соблазнится кто-нибудь да и украдет вместе с шубой.

— Так прямо и украдет? — Она звонко засмеялась. — Ты-то ведь не хватаешь.

— Мне на работу через четыре часа, боюсь, спрятать не успею, — пожал плечами Трофимов. — А то бы уже в мешок засунул! И бегом, пока не поймали!

— Мешок? — Она задумчиво подняла глаза к звездному небу. — Нет, в мешке мне не нравится.

— Можно и другое что придумать. Давай послезавтра встретимся, и я тебя осторожно, культурно украду?

— Послезавтра?

— Ну что ты зачирикалась, Синичка? Шутит человек: ночь на дворе, вот и морочит тебе голову спросонок, — услышал Трофимов низкий мужской голос и внезапно понял, что красавица гуляет не одна. Неподалеку ехидно улыбался спортивный русоволосый парень с тоненькими усиками. Он был одет в брюки-дудочки, легкие ботинки и клетчатый пиджак, несмотря на мороз расстегнутый на груди. Парень обнимал за плечо стройную девушку в короткой дубленке. К их компании явно принадлежал и высокий старик с посохом. Старик стоял в рясе с откинутым капюшоном — длинные иссиня-черные волосы рассыпаны по плечам, а на грудь опускается столь же черная окладистая борода.

— Шутишь? — переспросила девушка.

— Проверим? — предложил Трофимов. Говорил он, конечно, не всерьез. Не верилось ему, что у простого водилы может завязаться что-то серьезное с владелицей песцовой шубы стоимостью в полтора «Икаруса». Но почему бы и не рискнуть? Он повторил:

— Проверим? Послезавтра?

Парень громко засмеялся. Девушка обернулась к нему, потом посмотрела на Сашу:

— Нет, послезавтра не получится. Но если ты не забудешь и не передумаешь, и через месяц, в полнолуние, придешь на это место… — она многозначительно прикусила губу, — то я разрешу меня немножечко украсть… Придешь?

Парень захохотал, его девчонка хихикнула, даже дед улыбнулся.

— Обязательно! — заявил Трофимов всем им назло.

— Пойдем, Синица, — окликнул девушку старик. Они повернулись и пошли к школе. Девушка немного помедлила:

— Значит, через месяц? — и побежала следом. Когда они поворачивали за угол школы, она обернулась и помахала рукой.

Саша улыбнулся в ответ — есть же красотки на белом свете! — и пошел домой.

* * *

…Будильник надрывался, едва не подпрыгивая на столе от усердия. Олег открыл глаза, лениво попытался достать истязателя рукой. Знал, что стоит изверг далеко, что дотянуться не удастся, но каждое утро делал подобную попытку. Не получилось… Олег закрыл глаза, надеясь вернуть утраченный сон: меч, Дьявол, стены рухнули… В самом интересном месте! Что там, за стенами?

Будильник продолжал звенеть. Хоть бы батарейку свою пожалел, садист. Олег с завистью покосился на жену — Танечка ухитрялась безмятежно спать даже под раскаты грозы, не говоря уж о всяческих человеческих изобретениях, и сейчас только тихонько посапывала, натянув одеяло до ушей, — тоскливо застонал и смирился с суровой действительностью. Он сел в теплой постели, выпростал ноги, лихорадочно нашарил на холодном полу не менее холодные войлочные тапки, встал и зло стукнул служителя точного времени по макушке. Тот обиженно тренькнул напоследок и замолк.

Олег, отчаянно зевая, прошлепал на кухню, поставил чайник на плиту, развернулся, открыл кран с холодной водой и решительно сунул голову под него.

Утро настало.

Не вытирая рук, Олег зашел в маленькую комнату, стянул с сына одеяло и стряхнул холодные капли ему на спину. Тот завизжал и ловко нырнул под кровать.

— Когда вытрешь там пыль, вставай. Пора кашу варить.

Варить утреннюю кашу, точнее, следить, чтобы она не убежала, было первой трудовой обязанностью маленького Сашки.

Затем Олег развел растворимый кофе, отнес в большую комнату, откинул краешек одеяла и подсунул чашку, полную горячего аромата, Танечке под нос. Женка улыбнулась во сне, мечтательно мурлыкнула, перевернулась на живот. Не открывая глаз, она нащупала чашку и поднесла к губам.

Кофе в постель было любимой процедурой не столько для Тани, сколько для самого Олега. Ему доставляло огромное удовольствие слышать сонно-довольное бормотание своей прелестной супруги, необычайно возбуждало стройное обнаженное тело, еще полное ночного тепла, нравилось видеть, как Танечка лежит на животе, помахивая в воздухе ступнями, и млеет от маленьких глотков горьковатой бодрости. По выходным сия процедура кончалась тем, что он снова нырял к супруге под одеяло, но сегодня день был будний. Поэтому Олег лишь погладил свою Таню по волосам, один раз, не удержавшись, скользнул ладонью вниз по шелковистой спине до плотной попочки, увы, затянутой на этот раз. кружевными трусиками, вздохнул и отправился готовить завтрак.

* * *

Работал Олег Димин плавильщиком в частной ювелирной мастерской, можно даже сказать — на небольшом заводике. Некая буржуйка Надежда Альбертовна устроила свое предприятие на Обводном канале. Представляло оно собой трехэтажный дом, где на первом этаже сверкал обширный офис (служащий скорее выставочным залом), а на двух других пятнадцать художников лепили восковки. В подвале стояла муфельная печь, в которой Олег плавил драгметаллы (в основном серебро) и разливал по формам. Главной его задачей было не допускать простоя расплава — угорают ценные металлы со страшной скоростью. По той же причине нельзя было оставлять работу на потом. Начал плавку — доводи до конца.

Хозяйка мастерской — маленькая тощая женщина со злыми глазами — с присущей буржуям бдительностью каждые два часа прибегала в подвал и заглядывала в тигли. Олег тут же начинал ругаться. Частично обижаясь за недоверие, частично демонстрируя свою пролетарскую независимость.

Сегодня, после очередного визита Надежды Альбертовны, он подумал, что можно было бы воссоздать ее в своем сне и покарать за недоверие Драккаром. Олег представил себе тщедушную жилистую фигурку, тоненькую шею, жалобный писк и совсем было уже замахнулся мечом… но в последний миг пощадил несчастную: в конце концов, тетка она неплохая. Бесплатную спецодежду всем выдавала, проездные карточки. Один раз, когда три месяца денег с клиента получить не могла, продала свою квартиру, чтобы зарплату выдать. Да и угорают в тиглях ее кровные, не чьи-нибудь. Мысли тем временем перескочили на рухнувшие стены: что же там, что за ними? Дьявол обещал сделать мир таким, какой Олег пожелает. Что же там получилось? Эх, проснуться бы хоть на пятнадцать минут позднее!

Домой Олег вернулся около десяти. У художников разыгралась фантазия на крупные формы — пришлось две лишние плавки делать. Сашка встретил его в коридоре и угрюмо сообщил:

— А у меня мама Афика отобрала.

— Кого?

— Ну, попугая…

— Времени-то сколько, — серьезно, как мужчина мужчине, ответил Олег. — Тебе уже полчаса как спать пора. А ты небось играл с птицей?

— Да я его только положить рядом хотел. Чтобы ему спать удобнее было.

Олег представил себе желтоклювого Альфонса в детской постельке и с трудом подавил улыбку.

— Нет, Сашка, ты не прав. Птичкам нужно спать на жердочках.

— Тогда я за йогуртом пошел, — вздохнул сын. — Спокойной ночи. — И потопал к холодильнику.

Там, на кухне, Таня, не забывая поглаживать млеющего на плече попугая, уже накладывала в тарелку с дымящейся вареной картошкой котлеты.

— Мы как раз только поели. — Она взъерошила мужу волосы. — Устал?

— Но кое-что еще могу.

— «Кое-чего» пока нельзя. — Она усмехнулась и показала ему нос. — Вот тебе. Терпи, крепче любить потом будешь.

Сразу после ужина Олег был отослан спать. Он разделся, забрался под холодное одеяло, закрыл глаза.

* * *

— Я взял на себя смелость облегчить твой переход в этот мир, Создатель, — склонился в почтительном поклоне Дьявол, и Олег увидел, как плавно, словно лепестки тюльпана, раскрываются стены.

Стены мягко и бесшумно легли в густую траву. На миг Олегу показалось, что это всего лишь картинка, но Дьявол вновь склонился в поклоне, и тотчас пахнуло пьянящим, сладким и чуть влажным ароматом заливных лугов, донесся шелест ветра, стрекот кузнечиков. Пестрая, густо усыпанная цветами поляна ограничивалась темно-зеленым лесом, высоко забравшимся острыми вершинами деревьев в чистое голубое небо. На небосклоне ярко светилось несколько лун разного размера, причем все они ощутимо перемещались вверх или вниз. В поисках солнца Олег огляделся кругом и обнаружил, что прямо за его спиной высится горная гряда. Это была отвесная стена, утыканная заснеженными вершинами, как Кремль зубцами. Немного левее однообразие прерывалось несколькими высокими и стройными, словно минареты, шпилями.

— Это центр мира, — немедленно сообщил Дьявол. — Твой замок, Создатель.

— Мой? — искренне удивился Олег, но тут же спохватился. Действительно, ведь именно он — Создатель этого мира. Так кому еще может принадлежать этот замок? — Тогда войдем.

Рва перед замком не имелось, но длинная пологая лестница дважды изгибалась в рукотворном ущелье, и возможным ворогам пришлось бы довольно долго добираться до дверей под смертоносным обстрелом защитников, для которых предусматривались специальные площадки наверху. Розоватая толстая дверь из мореного дуба, окованная шипастым железом, оказалась невероятной высоты — впору на слоне въезжать. Она раскрылась с тяжелым скрипом, повинуясь жесту Дьявола, и изнутри пахнуло прохладой.

— Не топлено, — машинально отметил Олег.

— Это замок Создателя, — торжественно изрек Дьявол, — и за всю историю человечества никто не решился посягнуть на него.

— Какую историю?

— Ты представлял его уже готовым, Создатель, а потому он существует в этом мире столько же лет, сколько и сам мир.

— Один день, — отметил Олег.

— Прости, Создатель, но для создания человека по образу и подобию твоему есть три пути. Можно одарить женщину твоим семенем, и она родит подобного тебе. Но у меня не было женщины. Можно дать родиться первым молекулам, из них позволить развиться микробам, потом простейшим, потом животным, пока не появится человек. Но это невероятно долго. И есть третий путь. Сразу создать взрослого человека с памятью о долгой жизни, предках, истории. Именно так, с твоего позволения, я и поступил. В этом мире есть цивилизация хеленов, прошедшая долгий путь развития и войн, пока не стала единой страной, есть дикие и полудикие племена, есть Долина Странных Мыслей, куда я поместил все, чего не смог постичь в твоем разуме. Люди этого мира насчитывают тысячелетия своей истории, и всегда в центре земли стоял пустой замок Создателя. Они даже дали ему имя Мертвого Замка.

Олег неторопливо вошел в двери. Дьявол бесшумно скользнул следом. Они оказались в совершенно пустой комнате — ни шкафов, ни столов, ни диванов, ни даже табуретки. Только толстый слой пыли да масса несуеверных пауков по углам.

— Они тоже помнят о массе поколений? — кивнул Олег в сторону густой паутины, затянувшей высокое готическое окно.

— Об этом помнит весь мир, Создатель, — сурово ответил Дьявол.

— Не самое уютное здесь место…

— Нужно призвать жителей ближайших селений и объявить, что Создатель пришел. Они приведут все в порядок.

Олег выглянул в окно на сверкающий красками луг, потом обернулся назад, к пустым и холодным залам Мертвого Замка, и решительно приказал:

— Пусть готовят замок. А мы пока осмотрим мой мир.

— Слушаюсь, Создатель, — склонился в поклоне Дьявол и звонко хлопнул в ладоши. Тотчас за стеной послышался дробный топот. Стараясь не выпачкаться я паутине, Олег приоткрыл дверь в соседний зал и увидел двух крупных серых коней. Кони стояли оседланные, взнузданные и звонко били копытами в мраморный пол.

— Откуда они взялись?

— Я приготовил их для нашего путешествия, — несколько забеспокоился рогатый слуга, — они не нравятся тебе, Создатель?

— Но почему они в замке?

— Я же объяснял, Создатель. Мы не в силах изменить то, что уже создано. Улица пуста. Чтобы кони появились на ней, их нужно было бы привести, оседлать, взнуздать, а твои слуги еще не явились в замок.

— Ты хочешь сказать, что создал их прямо в соседней комнате?

— Нет, я просто предположил, что они стояли там и ждали твоего визита на протяжении тысячелетий. Поскольку никто и никогда не смел заглядывать в твой замок, то возможность эта вполне реальна.

Один из коней просунул голову в дверь и ткнулся мордой Олегу в плечо, громко чмокая влажными губами.

— Как его зовут? — Олег погладил теплую конскую шею.

— Джордж, — после секундного замешательства ответил Дьявол.

— Хороший Джордж, хороший, — тихонько похлопал коня по ноздрям Олег, — слушай, Дьявол, а кусочка хлеба ты «предположить» не можешь?

— Прости, Создатель, я не подумал об этом сразу, а теперь поздно. Здесь больше ничего нет.

— Так создай, — предложил Олег.

— Наверное, я плохо объяснил. — Дьявол прошел в соседний зал, взял второго коня под уздцы и повел за собой. — Если в этом мире люди столетиями ходили по полю и на нем никогда не было никаких валунов, то создать посреди пашни огромный камень уже невозможно. Можно привезти его из другого места или предположить, что он существует под полем, куда никто и никогда не заглядывал. Но если валун появился, то убрать его можно только одним способом — выкопать и увезти. Я не догадался создать хлеб сразу, а теперь уже поздно. Его нет.

— Жалко, — вздохнул Олег и следом за Дьяволом повел коня на улицу. — Значит, чудеса творить мы не можем…

— Мы можем трансформировать по своему желанию события, которые непостоянны сами по себе: менять погоду, поднимать и успокаивать ветер, вздымать волны, подчинять себе волю зверей и насекомых… Мы не можем создать из пустоты птицу, которая гнездится на дереве уже много лет, но можем заставить ее лететь туда, куда пожелаем. — Дьявол ловко взметнулся в седло, натянул поводья. — Тебе даже не нужно уметь ездить верхом, конь и так будет следовать твоей воле. Разве это не чудо? — Дьявол рассмеялся. Выглядело это так, словно кто-то потянул его за кожу на макушке, отчего черные губы обнажили острые клыки. Зубки у слуги оказались весьма впечатляющими. Вегетарианцем он явно не был.

— Чему ты так радуешься, рогатый? — не очень дружелюбно спросил Олег.

— Как прекрасно жить, Создатель… — Дьявол поднялся на ногах, с наслаждением втянул прохладный воздух. — Просто существовать…

Олег поставил ногу в стремя, положил руку на луку седла. Все его познания в области верховой езды сводились к просмотру голливудских вестернов. Как же нужно забираться наверх?

Конь засеменил вперед. Олег несколько раз неуклюже подпрыгнул на одной ноге, потом изловчился и забросил ее на лошадиный круп. Джордж громко заржал. Олег покосился на Дьявола. Тот невозмутимо смотрел вперед. Отчаянно изгибаясь и помогая себе руками, Олег перебрался в седло и поймал поводья. Если не считать того, что колени пришлось развести в стороны до боли в паху, седло оказалось удобным. Только непонятно, как управлять доставшимся транспортным средством.

— Они приближаются, — сообщил Дьявол, поведя носом.

— Кто?

— Твои слуги, Создатель. — Дьявол указал на вход в ущелье.

Олег попытался разглядеть, что там происходит, и внезапно Джордж, точно пришпоренный, совершил дикий прыжок, едва не сбросив седока наземь. Олег отпустил бесполезные поводья и мертвой хваткой вцепился в луку седла. Конь замер как вкопанный.

— Тебе не нужно так стремиться вперед, Создатель, — вкрадчиво прошептал Дьявол над самым ухом. — Просто представь, что ты медленно движешься вдоль стены.

Огромным усилием воли Олег оторвал взгляд от точки между ушей Джорджа и скосил глаза в сторону. Справа обнаружилось коричневое пятнышко мха. Пару секунд Олег его разглядывал, потом представил себе, что оно медленно перемещается назад. Седло дрогнуло, конь сделал пару шагов вперед и остановился. Олег выбрал трещинку на стене немного впереди, мысленно подтянул к себе — Джордж сделал еще несколько шагов.

Тогда Олег переменил тактику: он представил себе, что конь продолжает вот так же, медленно, двигаться вперед… и все оказалось на удивление просто — Джордж неспешно переставлял ноги, седока слегка покачивало, никаких скачков, вставаний на дыбы и прочих «прелестей» из арсенала родео более не случалось. Через минуту Олег решился отпустить луку седла и снова взялся за поводья.

Кони спустились по пологой лестнице замка и вынесли седоков в поле, посреди которого лежали рухнувшие стены комнаты. Только теперь они представляли собой заросшие травой, выветренные, темные от дождей валуны, кое-как скрепленные раствором и с редкими следами штукатурки. Казалось, прошло уже не меньше века с тех пор, как здесь стояло здание. Олег обернулся к Дьяволу. Тот пожал плечами:

— Не знаю. Я ничего не делал.

— Но ведь ты создавал этот мир…

— …и с тех пор он существует самостоятельно, — закончил фразу Создателя слуга.

— Несколько минут! — фыркнул Олег.

— Тысячелетия… — тихо поправил Дьявол, поднялся на стременах. — Идут…

На дорогу из леса высыпала нестройная толпа с хоругвями, вымпелами, странными фигурками, поднятыми высоко на шестах. Люди пели какую-то заунывную песню, не в такт размахивая зажатыми в руках алыми ленточками. Движущиеся впереди старцы были одеты в длинные черные балахоны, остальные, независимо от пола, — в разноцветные рубахи и белые шаровары. Не дойдя до всадников, все словно по команде рухнули на колени, ткнувшись лбами в землю.

Олег почувствовал себя несколько неуютно, и конь под ним сразу попятился. Дьявол сморщился, фыркнул и наконец отвернулся, зажав нос.

— Создатель… Ты пришел, Создатель, — бормотали старцы, чмокая губами дорожную пыль.

— Да встаньте же вы! — не выдержал Олег.

— Создатель явился! — взвыл один из старцев во весь голос, и люди расползлись на коленях в стороны, заплетая траву вокруг в косички и украшая ее ленточками.

— Ступайте в замок и приготовьте его к возвращению Создателя! — резко приказал Дьявол, и конь в несколько прыжков унес его вперед.

Олег, оставшись один на один с почитателями, растерялся. Угадав скрытые желания седока, Джордж громко заржал и, высоко вскидывая копыта, помчался в погоню за черным всадником.

Вскоре они поравнялись.

— Я понимаю, Создатель, им очень хотелось тебе понравиться, но нельзя же употреблять столько духов! — Дьявол громко фыркнул, недовольно сморщился и закрутил головой. — Я пропах насквозь! Боюсь, мне никогда не удастся войти в твой замок… Они станут курить в твою честь благовония и каждое утро расставлять по углам свежие цветы. Нет, лучше свежего воздуха не может быть ничего!

Рогатый слуга громко захохотал и, высоко вскинув руку, пустил коня вскачь. Большая серебристая стрекоза, описав стремительную дугу, спикировала Дьяволу прямо на ладонь, чем вызвала у всадника еще больший восторг. Олегу даже завидно стало. Он тоже вскинул руку, но к нему никто садиться не спешил. Некоторое время Создатель выжидал, потом выбрал взглядом одну из стрекоз, мысленно потянул к себе. Маленький живой вертолетик послушно завис над головой и плавно спустился на кончик среднего пальца. Почему-то именно этот пустяк вызвал у Олега страстное желание жить. Просто жить, дышать, разговаривать, валяться в траве, пить чистую прозрачную воду. Создатель расхохотался, спугнув уже совсем ручное насекомое, и пришпорил Джорджа.

Дорога обогнула обширную, заросшую высокими сиреневыми цветами опушку и уперлась в развилку.

В разные стороны уходили чистенькие, опрятные дорожки, на самой же развилке стоял высокий, замшелый, мрачный валун с хорошо знакомой надписью: «Прямо пойдешь — коня потеряешь, налево пойдешь — сам пропадешь, направо пойдешь — головы лишишься». Над надписью лениво топтался отъевшийся ворон, а вокруг живописно валялось несколько черепов и обглоданных костей. Не хватало только низких черных грозовых туч.

Олег вскинул глаза к чистому небу. Над головой немедленно завихрилась легкая дымка, которая быстро превратилась в пухлое облако.

— Не надо, Создатель, — попросил Дьявол, — поблизости укрыться негде, промокнем насквозь…

Олег промолчал — он ошеломленно созерцал, как впереди сразу три солнца быстро поднимались над горизонтом. Еще несколько, размером поменьше, падали вниз.

— Не может быть… — Олег закрыл глаза, потряс головой, снова взглянул на небо. Три солнца по-прежнему лезли ввысь. И еще одно, маленькое, немного левее, уплывало в сторону. Чертовщина какая-то… Как раз под стать камню на распутье. «Налево пойдешь… Направо пойдешь…» Олег покосился на Дьявола:

— И куда ведут эти дороги?

— Правая в сторону Дикого леса. Левая — к селениям рыбаков. Средняя — в поселок пахарей.

— А что означает надпись на камне?

— Не знаю, Создатель. Так было в твоем сознании.

— Понятно…

Ворон на валуне расправил крылья, вытянул шею и старательно, очень зловеще каркнул. Потом сложил крылья и выжидательно склонил голову набок. Олег поежился.

— Дьявол, а где страна хеленов, про которую ты говорил вначале?

— Она по другую сторону хребта. Туда можно пройти только через Мертвый Замок. За хребтом — цивилизация, а эту часть мира населяют дикие племена.

— Насколько дикие?

— Разные… — замялся Дьявол, потом добавил: — Замок еще не готов принять тебя, Создатель.

— Что, так сильно пахнут? — усмехнулся Олег.

— Да, — кивнул слуга.

Ворон нетерпеливо потоптался на месте. На голодающего он не походил… к сожалению.

— Так ты не знаешь, что означает эта надпись?

Дьявол отрицательно покачал головой.

— Ну не будем же мы стоять здесь, пока все запахи из замка не выветрятся…

Умом Олег понимал, что камешек этот из сказки и всерьез его угрозы воспринимать не стоит. Но ведь и все остальное происходящее с ним казалось совершенно неправдоподобным. Однако сидит же он верхом на коне, рядом Дьявол, сделавшийся покорным слугой, а мысленных приказов раболепно слушаются и конь, и стрекозы, и облака на небе. Так явь это или сказка?

— Поедем прямо, — решился наконец Создатель и положил ладонь на рукоять меча.

Коричневая пыльная дорога отнюдь не напоминала прямое как стрела шоссе. Она петляла между рощицами, ныряла в овражки, описывала беспричинные петли среди полей, скрывалась в сумраке леса и опять выходила на ароматные луга. Дьявол молчал, улыбаясь чему-то своему, а у Олега все не выходило из головы обещание придорожного валуна оставить его пешим. Создатель ни на мгновение не отпускал эфеса, внимательно всматриваясь в придорожные кустарники. Кто может там прятаться? Волк? Тигр? Или какой-то неведомый зверь?

Дорога свернула к опушке густого соснового леса, ложась под самые кроны. Олега словно кольнуло под сердце — здесь! И он потянул Драккар из ножен.

Пронзительный детский крик перекрыл уютное стрекотание кузнечиков в траве, огромная черная тень рухнула вниз из кроны. Сверкнул клинок, описав короткую дугу, на Олега дохнуло влажным теплом, и на земле забил кожистыми крыльями буро-зеленый обрубок.

— Осторожно, Создатель! — Дьявол спрыгнул на землю, метнулся вперед. — Осторожнее, ты же смертен!

Джордж попятился, закрутил головой, громко заржал.

— Смертен? — удивился Олег. — Это же сон?!

— Ты создал бессмертным меня, мой господин, — ответил Дьявол, склоняясь над попискивающим обрубком, — но сам остался человеком.

— Но ведь это сон! — повторил Олег.

— Это новый мир, Создатель, — поправил Дьявол и выпрямился. — Его нужно добить, а у меня нет оружия.

— Кто это?

— Вампир из Дикого леса. Странно, что он оказался здесь. Они не умеют летать и плохо ходят. К тому же охотятся только из засады.

— Так это и была засада!

— Нет, Создатель. Они слишком тяжелы, чтобы подниматься в воздух. Поэтому обычно прячутся в лесу, поджидая добычу. Оборачивают крыльями тело, становясь похожими на пни, и при первой возможности накидываются на бегущих мимо зверей или людей. А вот так сверху броситься на дорогу… Странно. Впрочем, этот слишком молодой. Пока они маленькие, то еще летают… Его нужно добить, Создатель. Иначе он будет, мучиться довольно долго.

Олег спрыгнул на землю, вскинул меч, примериваясь, но встретился с тоскливым взглядом раскосых красных глаз и опустил клинок:

— Не могу. Беззащитного — не могу.

— Ну что ж… — Дьявол вздохнул, отвернулся от умирающего вампира. — Тебе нужно вымыться, Создатель, ты весь в крови. Люди способны счесть это очень плохой приметой.

Только теперь Олег обратил внимание на то, что забрызган слизистой бурой жижей.

— Да, не мешало бы… Вот только где?

— У пахарей посреди каждого поля есть небольшой пруд для полива хлебов. Я думаю, это там. — Дьявол указал на несколько раскидистых деревьев, высящихся посреди темной пашни.

Пруд оказался маленьким и мелким, но зато вода в нем была теплой и нежной, как кожа младенца, а дно покрыто зернистым рыжим песком. Олег бултыхался долго, с наслаждением, а потом вытянулся на шелковистой траве, подставляя бока лучам десятка здешних солнц…

* * *

…Он вскочил, прыгнул к столу и со злостью стукнул дребезжащий будильник по макушке: это ж надо — зазвенеть в самый неподходящий момент! Охлос железный…

ФЕВРАЛЬ

Вьюга зло кидала в подвальное окно колючий крупяной снег, который с дробным стуком отлетал обратно. Правда, неведомыми путями отдельные зернышки ухитрялись проникнуть в подвал и холодными каплями падали на лицо.

Олег зябко поежился — нынешняя морозная зима ему совсем не нравилась. Хотелось под теплое, нежное солнышко, на берег пусть мелкого, но такого чистого пруда. А тут восковки все тащат и тащат. Говорят, к выставке готовятся. А лепят мещанскую пошлятину по образцу немецких «пикантных» статуэток. Но немцы-то их хоть из бронзы делали, а эти «художники» — от слова «худо» — все из серебра норовят.

Восковок накопилось где-то на две плавки. Это означало, что раньше полуночи домой не попадешь. Олег посмотрел на часы, почесал в затылке, потом сплюнул в мусорный ящик и стал решительно переодеваться — ничего с этими «произведениями искусства» до утра не сделается. А он от зимы уже устал.

* * *

— Папка! — Маленький Сашка разбежался по коридору и запрыгнул на отца, едва не опрокинув Олега на пол.

— Ну, привет дошколенкам. Чем тут занимаетесь?

— Мы часы рисуем. Тетя Света мне их до завтра оставила. Я нарисую и на стенку повешу.

— Хорошая мысль. Часы — вещь полезная. — Олег сполоснул под краном руки, заглянул на кухню. — Ну и чем нас сегодня будут потчевать?

— Жрать хочу! — откликнулся попугай с Таниного плеча.

— С тебя хватит, Альфонс, — сурово отрезала Таня. — Представляешь, Олежка, он в банку с горохом забрался. Никогда не думала, что попугаи горох едят!

— Боже мой, как ты прекрасна! — закатил глаза Альфонс.

— И не подлизывайся, ничего не получишь, — отрезала Таня, доставая из сушилки тарелку. — А сынок наш сегодня у Светки часы отобрал. Она человек мягкий, совсем было подарить собралась. Но я сказала — только до завтра.

Олег представил себе, как жена еще долго и в подробностях будет пересказывать все происшедшее с ней за день, и тихо попросил:

— Танюш, я устал сегодня очень… Давай я перекушу — и спать… Хорошо?

— Ложись, конечно… — удивилась Таня. — Хотя времени еще и девяти нет.

* * *

— Хорошо-то как… — простонал Олег, перекатился с боку на бок, чувствуя, как щекочут кожу сочные, ломкие травинки, открыл глаза — и тут же зажмурился от пронзительного света многих солнц. И не поверишь, что в Питере сейчас темень и холод… — Ты прав, Дьявол. Жить — это здорово!

— Твоя одежда высохла, Создатель, — ответил слуга. — Мы можем отправляться в путь.

Дорога петляла меж ароматных лугов и душных пашен, между светлых, прозрачных рощиц и мрачных сосновых боров; под копыта кидались крупные коричневые кузнечики, метались туда-сюда звучные стрекозы, хлопали крыльями разноцветные бабочки; высоко в голубом небе ласточки резали воздух между легкими облаками, и со всех сторон щедро светили многочисленные солнца.

— А море здесь есть? — спросил Олег, от души наслаждаясь здешней погодой после питерской слякотной зимы.

— Конечно есть, Создатель, — откликнулся Дьявол. — Оно омывает Землю.

— Здорово! — рассмеялся Олег. — Солнце и море. И никакой работы. Мечта курортника. Далеко до него?

— До моря? Дней пять пути… Если не останавливаться на дневки.

— Дневки? Зачем? — удивился Олег.

Между тем дорога вывернула из протяженных ивовых зарослей, разделяющих два широких вспаханных поля, и всадники увидели огромную разноцветную толпу…

Грянул гром: люди дудели в рожки, свистки, дудочки, стучали кочергами в выпуклые днища котелков, просто орали, подпрыгивая от восторга и размахивая красными ленточками и желтыми шарфами.

— Что это? — Олег с трудом успокоил вставшего на дыбы коня.

— Праздник, — коротко сообщил Дьявол.

— Ну это и так понятно. Бей в трубы, труби в барабаны… А какой?

— Твое прибытие, Создатель. — Дьявол снял воображаемую шляпу и низко склонился в седле.

Всадников окружили. У восторженно визжащих девушек, встречающих Создателя, алые и ярко-желтые ленточки увивали руки и красовались в косах. Парни перепоясались цветными шарфами, а ленточки были подвязаны на шее и коленах. Чтобы издавать максимально больше шума, сильная половина населения использовала подручные средства (вплоть до верещащих от ужаса поросят, которых самые находчивые держали за задние ноги и раскручивали над головой), топала по земле короткими сапожками и свистела. Женщины вопили без всяких премудростей.

— С ума сойти. А на колени они падать не будут?

— Нет, Создатель. — Дьявол уловил последние мысли господина и пояснил: — У замка мы встретили сектантов, поколениями готовивших себя для служения, а это дикие селяне: радуются, как умеют. Ты гневаешься?

— Нет. Веселые праздники мне по душе. — Сознание того, что его визит может вызвать у толпы столь буйный восторг, немного согрело Олегу сердце.

Словно ощутив благожелательность Создателя, двое парней приблизились, отпустив на волю несчастных, раскрасневшихся от крика поросят, и взяли Джорджа под уздцы. Олег вопросительно покосился на Дьявола.

— Они собираются проводить нас в деревню, — сообщил слуга. — Похоже, там уже жарят на вертеле самого большого хряка, режут салаты, достают из погребов мухоморы и перегораживают улицу для танцев.

— А улицу перегораживать зачем?

— Затем, что до конца праздника из деревни все равно никого не выпустят.

— Ага, — кивнул Олег, — насколько я понимаю, наш путь к морю удлинился дня на два.

— Ты прав, Создатель… — рассмеялся Дьявол. — Но море плещется вокруг Земли уже не один миллион лет. Что изменится за каких-то два дня?..

Молоденькая девчушка подкралась к Создателю, быстро и ловко обвязала его колено ленточкой и тут же отскочила с радостным смехом. Селяне взорвались криками с новой силой.

— Вот и все, Создатель, — участливо покачал головой Дьявол, — теперь ты их гость. Не отпустят, даже если придется связать.

— Нет, — улыбнулся Олег восторженным туземцам, — лучше я пойду добровольно. Что случится с морем за каких-то два дня?

* * *

Ради важности и секретности известия правительница страны хеленов решилась принять визитеров в своих покоях. Она сидела за столом, обтянутым плотным сукном и украшенным по углам двумя подсвечниками, и вид имела довольно усталый.

— Так что привело тебя в столицу, хозяйка границы? — деланно улыбнулась правительница. — Извини, что не спрашиваю о здоровье, но вести ты чаще приносишь тревожные, поэтому расскажи сразу о деле.

— Приветствуем тебя, хозяйка, — преклонили колени Велемир и его хозяйка, после чего гостья продолжила:

— Мой воин и советник в неурочное время задал вопрос оракулу и узнал страшную вещь…

— Что же вы все в неурочное время по святилищам кинулись? — поднялась из-за стола правительница, отошла к окну. — Из Мая, Августа, из Января сообщают, что вот-вот конец нашему диску настанет. И люди сгинут, и твари, и сама земля.

— Не сгинут, хозяйка! — подал голос Велемир.

— Вот как? — резко повернулась к нему женщина. — Похоже, впервые в моей жизни от границы с пустыней придут не плохие, а добрые вести. Почему?

— Мой советник смог открыть ворота в новый мир, правительница. Он утверждает, что с момента совмещения миров опасность для нашей земли исчезнет.

— Наверное, я должна обрадоваться, — вздохнула хозяйка, — но не получается. В половине полученных предсказаний говорится не о том, что мы сгорим в геенне огненной или утонем вместе с диском, а о том, что люди и животные вскоре окажутся мертвы до последнего. Ваши ворота дают им безопасность?

Гости промолчали. Правительница снова вздохнула:

— Наверное, я скажу плохие слова. Но я хозяйка хеленов, а не всего мира, и если мой народ исчезнет, то мне уже будет все равно, уцелеет после этого земной диск или нет. Меня беспокоят только люди, а не вселенские материи.

— Если сделать проход устойчивым и широким, — поднялся с колен Велемир, — то людей можно будет увезти через него в новые места.

— Вот это уже дает надежду. — Женщина обошла стол и подступила к нему почти вплотную. — Что тебе для этого нужно, колдун?

— Нужна энергия, которая способна расширить проход и сделать его постоянным. Мы можем собрать колдунов и подпитать его с этой стороны ворот, но точно такая же подпитка нужна и с той стороны прохода.

— Я готова дать тебе все, что угодно, колдун: золото, еду, одежду, дерево. Но у меня нет энергии. Тем более в чужом мире.

— Понимаю, хозяйка, — склонил голову Велемир. — Мы попытаемся найти ее с той стороны. Я уже прощупывал тамошние земли, и места с высокими силами там есть.

— Я надеюсь на тебя, колдун. — Правительница перевела взгляд на хозяйку границы и добавила: — А ты умеешь подбирать себе хороших советников.

— Благодарю, правительница.

— Благодарить ты должна не меня, а его. Я надеюсь на вас и жду известий. Ступайте.

* * *

Автобус, сыто урча, снизил скорость, принял вправо, вежливо позволил обогнать себя какой-то «девятке», торопящейся в сторону Гатчины, и решительно развернулся, затормозив у желтого фанерного флажка с надписью: «Цветочный комбинат». Раздраженно пшикнув, открылась передняя дверь, выпустила на остановку несколько человек. Вместо них в салон поднялась только одна женщина. Саша Трофимов посмотрел на часы, на тропинку, ведущую в сторону поселка, закрыл дверь и тронулся в обратный путь.

Дорога была пуста, как желудок перед завтраком. Тьма — космическая. Абсолютный мрак, и только желтоватый свет подсевших фар вырезал перед машиной четкий, словно по линейке, треугольник «жизненного пространства». Бежала из ночи под колеса дорога, порождаемая в полусотне метров впереди и исчезающая прежде, чем успеваешь поверить в ее реальность, тихонько гудел ветер на левом зеркале, прижатом к стеклу форточки.

«Пешка» выбралась на самую макушку Пулковской высоты, за лениво мигающим светофором мелькнула остановка — пустая, — и вдруг все исчезло… Автобус парил в небе, в бесконечности, в тишине, лишь далеко внизу колдовскую мглу разрубал сияющий клинок Пулковского шоссе, по левую сторону от которого бегало, светило, переливалось, перемигивалось множество огоньков. Там жил, дышал и ворочался гигантский организм аэропорта. А по правую сторону отдыхала вечность, и покой ее не нарушала ни одна суетливая искорка.

«Пешка» ухнулась вниз, ёкнуло сердце. Но фары вырвали из небытия убегающий круто под гору заиндевевший асфальт, руки привычно повернули руль, и через несколько секунд машина, проскочив поворот на Пушкин, выехала на ярко освещенную аэропортовскую трассу.

Единственная пассажирка вышла возле метро, взамен сели трое. Правда, все они ехали до конечной, так что времени на остановки Трофимов не потерял и заявился на станцию на двадцать пять минут раньше графика.

— Ну ты гонщик! — Диспетчером на станции сегодня была Зина. Она сурово погрозила пальцем и быстро закрыла путевку. — Ладно, лети на свою развозку, еще успеешь.

Но за десять минут выполнить все формальности все равно невозможно, устраивать ночные гонки по скользким дорогам не хотелось, а потому в час сорок Саша только-только подъехал к БАМу. Впрочем, расстраиваться у него причин не было: все равно завтра выходной, так почему бы и пешком не прогуляться? Не торопясь, Трофимов снял зеркала, подмел в кабине, написал сменщику записку, прошел врача, сдал путевку в диспетчерскую и отправился в путь.

Мороз почти не ощущался, — наверное, из-за полного безветрия. Небо отсутствовало напрочь, даже задранный вверх прожектор на будке сторожа возле гаражей не мог дотянуться до непробиваемых ночных облаков. Саша мимоходом кивнул скачущим у сетки собакам, обогнул забор стадиона и неспешно пошагал домой, предвкушая, как выпьет чашечку кофе, заберется под теплое верблюжье одеяло и тщательно проспится часиков этак до двенадцати или до часу. В крайнем случае до двух… Потом заберется в ванную, прихватив с собой чашечку кофе и свежую газету, и хорошенько отмокнет в горячей воде. Потом подсушится феном, пообедает и, прихватив бутылочку коньячка, отправится к Сереже Близнякову в гости — тот как раз две новые видеокассеты обещал.

Настроение было благодушным, и воздух от этого казался сладким, холодок приятным, иней на деревьях переливался серебряными искрами, а фонари стояли по стойке «смирно» и услужливо светили прямо под ноги.

До дома оставалось совсем немного, когда послышался радостный звонкий голос:

— Смотрите, он пришел! Поверил…

Девушка стояла прямо перед Сашей. Откуда только взялась?

— Ну надо же какой злопамятный! — пожал плечами парень. Из-под распахнувшегося пиджака стала видна свежая кремовая рубашка. Его подруга в дубленке улыбнулась и стукнула кавалера кулаком под ребра.

— Дедушка, ты обещал… — Девушка подхватила Сашу под руку, выжидательно глядя на старика. Тот погладил правой рукой бороду, подумал, потом перекинул из ладони в ладонь посох, круто развернулся и пошел прочь.

— Синица-а, — протяжно позвал парень, — смотри не проспи!

Тут же снова получил под ребра от своей спутницы, рассмеялся, и они побежали за стариком;

— С ума сойти, — наконец-то выдавил пришедший в себя Трофимов, — а я думал, ты мне приснилась…

— И все равно пришел? — Она неловко прижалась к молодому человеку. — Молодец!

Трофимову стало стыдно. К тому же он совершенно не представлял, что теперь делать. Не ожидал подобного сюрприза…

— Тебя как зовут? — шепотом спросила она.

— Саша. — И так же шепотом переспросил: — А тебя?

— Синичка.

— Как?

— Синичка.

— Красиво… — Трофимов лихорадочно пытался сообразить, куда можно пригласить девушку в полтретьего ночи. — Синичка — это имя?

— Да. Тебе не нравится?

— Почему, нравится. И ты, и имя… — Только тут Саша заметил, что они разговаривают все тише и тише. — Синичка, а почему мы шепчемся?

— Такое чувство, что у тебя в мыслях ералаш, не хочу мешать… — Глазки ее хитро прищурились, и Трофимов тут же решил плюнуть на все условности. Не сбегать же от такой красавицы!

— Синичка, ты обещала, что тебя можно будет украсть… — Он решительно обнял ее за плечо и повел рядом с собой. — Так вот, ты украдена!.. Какая у тебя шуба холодная…

— Сашок, так ведь зима на улице, не замечал?

* * *

— Только тише, — предупредил Саша, открывая дверь, — мама спит. Проходи сразу ко мне.

Не включая свет в прихожей, он показал на свою комнату, но Синичка застряла у зеркала, пытаясь в полной темноте подправить прическу.

— Какое у тебя громадное зеркало! Июньское?

— Что за «июньское»? Мое!

— Саша, это ты? — донеслось из маминой комнаты.

— Я это. — Трофимов буквально втащил девушку за собой и сказал в коридор: — Все в порядке, спи.

— Разбудили? Ой, извини меня, пожалуйста…

— Ничего, просто она за меня волнуется, вот и не спит.

Саша включил свет, Синичка испуганно вскрикнула:

— Как ярко!

— Это тебе после темноты кажется. Кофе будешь?

Не дожидаясь ответа, хозяин сходил на кухню и поставил чайник. Когда вернулся, то обнаружил, что девушка, так и не сняв шубу, пытается что-то разглядеть на экране телевизора, прикрываясь ладонью от света люстры.

— Синичка, ты чего?

Девушка шарахнулась от «одноглазого друга», зацепилась за край ковра и плюхнулась на диван.

— Извини, — прошептал Саша, — я не хотел тебя испугать.

— А я и не пугаюсь!

— Заметно.

— А правда, — она показала пальцем на телевизор, — что эта штука всякие вещи показывать может?

— Боже, Синичка, ты что, с Луны свалилась?

— А что, очень заметно?

— Да нет, — засмеялся Саша, — только когда разговариваешь. Хочешь, я видик запущу?

— Видик? — удивилась она.

— Понял, — включился Трофимов в ее игру, — у вас на Луне их нет.

Он пошарил по полке и после некоторых колебаний поставил фильм Сталлоне «Изо всех сил». Девушка уставилась на экран, словно первый раз телевизор видела. Саша потоптался рядом, пожал плечами и отправился за обещанным кофе.

За то время, что он наполнял чашки и делал бутерброды, она даже не разделась.

— Сашок, как здорово! Они как настоящие! — Ее детский восторг не мог не вызвать ответной улыбки. — Ты, наверное, жутко богат?!

— Я-а? — изумился Трофимов. — С чего ты взяла?

— Я же вижу, зеркало выше головы, свет в комнатах как днем, ковры везде на полах, «видик». Откуда столько всего у простого человека?

— Скажешь тоже, богач, — удивился Саша, ставя чашки на журнальный столик. — Зеркало магазинное, ковры синтетические, а магнитофон с телевизором куплены на обычную зарплату. Водителем я работаю, на автобусе. Есть у вас на Луне такие?

— Я знаю, это такие большие сараи на колесах? В них людей возят? Давно знаю. И тебе так много платят?

— Скажешь тоже — много. Ты лучше на свою шубу посмотри, за такую сотню видиков дадут!

— Неправда, она обыкновенная, из шкурок.

— Понял, — покорно согласился Саша, прихлебывая кофе, — у лунатиков свои причуды. Кстати, ты в шубе еще не сварилась? Может, снимешь?

— Ой, извини, сейчас. — Синичка сняла шубу, кинула ее в кресло. Перехватила удивленный взгляд и тут же попыталась оправдаться: — У нас все так одеваются! Тебе не нравится? А что носят у вас?

Платье ее напоминало несколько кусков яркой ткани, намотанных на манекен.

— Нет, почему? Нравится.

— Саша, я все чувствую. Я тебе такая не нравлюсь?

— Нет, нравишься.

— Значит, платье не нравится! А у вас какие носят? — Она повернулась к экрану, на котором грузовик как раз давил легковушки.

— Нет, туда не смотри, там только проституток показывают. Лучше я у мамочки «Бурду» стащу.

Допив свою чашку, Трофимов прокрался в соседнюю комнату, тихонько достал из шкафа несколько журналов и принес Синичке, а сам пошел варить новую порцию кофе. Точнее, кипятить воду — кофе он употреблял растворимый.

Вернулся минут через десять. Гостья внимательно изучала последние визги моды, не забывая, впрочем, посматривать за телевизионными приключениями.

— Ну как, птичка-синичка? — спросил Трофимов, присаживаясь рядом.

— Красивые. Несколько странноватые, правда. — Она подняла глаза на Сашу. — Тебе какое платье больше всего нравится?

— А тебе?

— Нет, Сашок, я хочу, чтоб тебе нравилось.

— Ты мне и так нравишься.

— Это правда, — не спросила, а скорее сообщила она. — Как хорошо, что ты мне поверил. Пришел. — Она опустила журналы на колени, осторожно дотронулась указательным пальцем до своего виска, потом до виска Саши, нежно провела пальцами по его бровям, по щеке. — А я сразу почувствовала, что… что… — Она замялась. — Не знаю, просто очень захотелось до тебя дотронуться. Хотя бы прикоснуться.

Молодой человек поймал ее пальцы губами.

— Как хорошо, что ты пришел…

Саша немного поколебался, потом решительно обнял ее и поцеловал. Журналы громко шлепнулись на пол. То ли от кофе, то ли от усталости закружилась голова. А может, и от поцелуев. Они сжимали друг друга целую вечность, забыв о времени, пока вдруг громко не хлопнула дверь на лестнице.

— Что это? — вздрогнула Синичка.

— Сосед на работу пошел, ему далеко ехать.

— Саш, — она повернулась к окну, — так уже утро!

— Какое утро, темень на дворе!

— Ой, мне бежать нужно. — Она метнулась к дверям, вернулась, пронзительно взглянула ему в глаза, словно хотела заглянуть куда-то глубоко внутрь, быстро поцеловала, опять бросилась к двери.

— Стой, шуба!

— А? — Она недоуменно посмотрела на него, на кресло, подхватила шубу, но Саша успел поймать девушку в объятия.

— Куда ты торопишься? Ну подожди немного!

— Я не могу, Сашенька! — Она чмокнула его в губы и решительно освободилась из рук.

— Постой, хоть телефон оставь! Где мне тебя искать?! Как увидеть?!

— В следующее полнолуние, на том же месте.

— Целый месяц?! А раньше?

Она молча сражалась с дверным замком.

— Постой, я провожу.

— Не надо, Саша, нельзя.

Замок наконец поддался, она выскочила из квартиры и тут же вернулась.

— Сашенька, милый, не сердись. Я тоже не хочу расставаться, но надо бежать.

Синичка бросила в сторону окна загнанный взгляд, но все равно шагнула в квартиру и крепко обняла молодого человека:

— Не сердись!.. Постой, ты ведь людей возишь? А ты можешь отвезти нас на остров с двумя факелами? Он здесь, в устье реки. Тогда я смогу в следующий раз снова отпроситься!

— С факелами? Васильевский, что ли?

Вместо ответа она чмокнула его в последний раз и выскочила за дверь.

* * *

Проснулся Олег за несколько минут до звонка будильника в полуодуревшем состоянии. Нет, он не наелся мухоморов и не облопался жареной свининой: будучи в своем сне Господом Богом, Олег, как оказалось, не просто не нуждался в пище, а был физически не способен есть. Но уж насмотрелся на разгул страстей досыта, до того, что от зрелища празднества и сам охмелел. Он пел со всеми песни и танцевал под крупными белыми звездами с разгоряченными девками, ощущал нескромные взгляды женщин… Но в конце концов все дорадовались до того, что не вязали лыка и к утру просто рухнули, кто где был, словно вампиры, попавшие под удар священных солнечных лучей. Даже Дьявол забрался в мягкий высокий стог и завернулся там в свой толстый плащ.

А Создатель — проснулся.

Он встал, нажал кнопку будильника, сладко потянулся. Голова гудела, как с похмелья. Похоже, мухоморы вредно не только есть — на них и смотреть опасно. Потом Олег отправился на кухню, заглянул в холодильник и отрезал толстый шмат колбасы: после бурного ночного застолья хотелось прожевать что-то реальное. Потом поставил на огонь кастрюлю с молоком для каши и чайник. Отошел к окну.

За покрытым изморозью стеклом кружились снежинки. Вяло и неторопливо. Так ведь двор-колодец. А на улице наверняка ветрюга хлещет. И снег, несмотря на холод, мокрый и липкий. А еще — грязно-бурый, вылетающий из-под колес машин и насмерть прилипающий к брюкам. Нет, мир, который создал Он, намного лучше.

Хотя рамы и были оклеены на совесть, от окна все равно тянуло холодом. Зима. В квартире такой холод, что Танюшка уже почти месяц с головой под одеялом спит. Как только не задыхается? Вот бы забрать ее с сынишкой в свой сон хоть на пару часов! Отогреться, позагорать, подышать свежим воздухом. Искупаться в теплом прудике, наконец! Но — никак. А жалко. Так хочется подарить своим капельку лета…

Олег залил кипятком растворимый кофе, убавил огонь под молоком и понес чашку в комнату. А когда жена замурлыкала от бодрящего аромата, предложил:

— Давай в Ботанический сад сходим? В тропическую оранжерею?

— Пошли, — немедленно согласилась Таня. — Только когда? Ты работаешь каждый день чуть не до полуночи!

— Ну как на выставку наши ювелиры свалят, так и отправимся. Прогуляю пару деньков — никто не заметит.

— Ура-а! Папка дома будет! — Танюша выпростала из-под одеяла руки, призывая мужа в объятия. — И когда выставка?

— Через пять дней. — Олег прижал правую руку к груди, а левую клятвенно вскинул над собой. — Пять дней, а на шестой — гуляем!

МАРТ

Деревню они покинули только на второй день. Точнее — ночь. После бурного празднества селяне зашевелились только к вечеру. Вставали. Покачиваясь, подбирались к столу, жадно отпивались соком, уже начинавшим бродить после двухдневного пребывания на солнцепеке. Сил пожевать жареной свинины хватило только у пяти-шести человек. Остальные просто расползлись по избам, где, по всей видимости, попадали в постель. Про гостей никто и не вспоминал. Восседая во главе «банкета» в гордом одиночестве, Создатель обозревал место торжества, больше похожее на поле битвы, и откровенно скучал. Наконец из стога выполз слегка опухший Дьявол. Встретившись с Олегом взглядом, слуга мгновенно угадал желание повелителя, и через двадцать минут оба они уже покачивались в седле.

Ночь в здешнем мире отличалась покоем: ни единого звука, ни малейшего шороха. Глухой топот копыт по мягкой дорожной пыли разносился словно грозный голос тамтама, а дыхание коней напоминало оглушительный рев драконов. Вверх-вниз стремились десятки крупных звезд, размером заметно уступающих земной Луне, но по яркости весьма ее превосходивших, и поля вокруг были освещены куда лучше питерских полуночных улиц. Воздух казался прохладным, но не морозным. Просто тело отдыхало от избытка солнечного тепла.

«Ай да я, ай да молодец, — подумал Олег, — классный все-таки мир придумал. Курорт. Самому себе завидно. Целый мир, да такой прекрасный! И я — его Создатель!»

В ночной тиши они благополучно миновали две спящие деревни, но вскоре над горизонтом взметнулось ослепительное светило, потом еще одно, еще, и настал день. А вместе с ним и безмерный восторг жителей третьей деревни.

На этот раз буйный праздник не вызвал у Олега энтузиазма. Понаблюдав, как объевшиеся мухоморов селяне быстро теряют разум, он пересел за стол к слуге:

— Слушай, Дьявол, мы что, так и будем проводить дни в попойках, а к морю красться по ночам, словно тати какие? Неужели нельзя проехать спокойно, без всех этих… торжеств?

— Все в твоей власти, Создатель, но только тогда ты не получишь в этом мире достойной встречи.

— Спасибо, дорогой, но «достойной встречи» я уже накушался — во! — Олег красноречиво провел ладонью по горлу.

— Мы двигаемся по главной торговой дороге, Создатель. Через самое сердце пахарских селений. Можно повернуть и объехать деревни по кружному пути, по границе с голодными землями. Жизнь там более опасна, а люди угрюмы, настороженны и не умеют радоваться праздникам. Путь удлинится на пару дней, но никакие застолья нас не ждут. Клянусь!

— Ты убедил меня, рогатый. Тем паче что если обойтись без праздников, то кружный путь будет короче прямого.

— Твоя воля — закон для этого мира, Создатель.

— Вот и хорошо. А теперь, пожалуй, я последую твоему вчерашнему примеру и заберусь в какой-нибудь стожок отдохнуть. Этого уже никто явно не заметит. Разбуди меня, когда рассветет.

Олег встал из-за стола, огляделся кругом. На него и вправду больше не обращали внимания. Селяне играли в жмурки: несколько парней с завязанными глазами и растопыренными пальцами бегали по огороженной улице. Время от времени им в лапы попадались девицы, которые визжали — то ли от страха, то ли от удовольствия, — но легко вырывались, и охота продолжалась снова.

Олег прошел вдоль плетня, открыл ближайшую калитку, миновал несколько яблонь с низкими густыми кронами. Показался дом. Точнее, мазанка. Почти вся побелка с нее уже сползла, а местами и глина обвалилась, обнажив решетчатый каркас. Солома крыши торчала неопрятными клочьями. В такой дом и входить-то не хотелось. Создатель сунулся в низкий покосившийся сарайчик рядом и тут же шарахнулся назад от дружелюбного, но неожиданного хрюканья.

Но должен же здешний хозяин держать где-то сено для домашней скотины! За свинарником обнаружились длинные и опрятные — не в пример дому — грядки. За ними еще сарайчик. Курятник, наверное. Шум гульбы сюда не доносился. Тихо, покойно. Пахнуло осенью: свежескошенная трава оказалась за домом. Ее разложили толстым, рыхлым слоем на просушку. Олег тут же сгреб себе на постель огромную кипу и бухнулся в нее лицом вниз.

— Создатель, — послышался шорох рядом, — Создатель, я готова для тебя на все…

Олег поднял голову: высокая белокурая женщина, призывно улыбаясь и поворачиваясь то одним, то другим боком, расстегнула ворот платья, жеманно спустила его с плеча, обнажилась до пояса, простонала: «О-о, Создатель!» — медленно покачивая бедрами, полностью выбралась из одежды, с многозначительной неторопливостью опустилась на землю, развела в стороны колени и… громко захрапела.

— У-у, не могу больше! — взвыл Олег. — В обход, только в обход!

Он сгреб в охапку как можно больше травы, ушел под яблони и лег там. С улицы доносилось девичье пение. Можно было подумать, что там продолжается праздник.

* * *

По мамочкиному отрывному календарю Трофимов узнал, что полнолуние ожидается четвертого марта. Вооружившись безвкусной, хотя и импортной шоколадкой, он за неделю стал канючить у Вали, диспетчера парка, наряд на сорок девятый маршрут. В четверг, пожав плечами, Валюта отправила его на Двинскую улицу.

Довольный, как слон после купания, Саша выменял в кладовке картонки с шестьдесят третьим и сто шестнадцатым маршрутом на два комплекта досок — на сорок девятый и пятидесятый — и отправился работать с присущей автобусникам аккуратностью.

Однако в половине первого ночи, причесавшись и переодевшись, вместо последнего рейса к Финляндскому вокзалу Трофимов рванул на площадь Победы.

Безусловно, такая выходка могла выйти боком, а то и увольнением, но Трофимову очень хотелось выпендриться перед Синичкой.

По Московскому шоссе он проскочил до мясокомбината, развернулся и медленно поехал вдоль правого поребрика. Хотя март и считается первым весенним месяцем, по погоде этого не скажешь: вдоль дороги лежали черные от грязи, закопченные, окостеневшие за зиму громадные сугробы, пронзительный ветер забирался холодными щупальцами даже в хорошо прогретую за день кабину, размолоченные днем лужи к вечеру смерзлись бурыми зубчиками и громко трескались под колесами.

Синичкину компанию Трофимов увидел, когда она пересекала шоссе перед пустынной осмотровой площадкой ГАИ. Посигналил. Синичка тут же запрыгала, размахивая руками. Остальные просто повернулись к автобусу, а когда машина остановилась, чопорно, словно заслуженные пенсионеры, вошли в переднюю дверь. Дед, пригладив неправдоподобно черные волосы, уселся сразу перед дверью, поставив посох между ног, а парень с девчонкой устроились в середине салона. Синичка опасливо покосилась на старика и юркнула в кабину.

— Поехали? — спросил Саша, усадив девушку на воздушный фильтр, по размерам вполне заменяющий табуретку. Синичка кивнула. — На Васильевский остров?

— Да, он так называется. Мы доедем?

— А как же! — Трофимов выжал сцепление и включил передачу.

— Постой, — она оглянулась в салон, встала, обняла Сашу и крепко поцеловала, — теперь можно.

В салонное зеркало Саша увидел, как парень погрозил Синичке пальцем, а потом обнял свою девушку.

— Он что, ревнует? — спросил я.

— Яр, что ли? Да ему, кроме Млады, никто не нужен!

— Яр — это имя?

— Нет, но Ярополком его звать не надо. Если имя вслух произнести, то сглаз разбудить можно.

— А Младу как называть, если не по имени?

— Млада — это не имя, просто мы ее так кличем. И дедушку звать не Велемиром, и меня не Синичкой. Кстати, а ты Саша или нет?

— Саша. — Трофимов притормозил, пропуская несущийся с Новоизмайловского проспекта на красный свет «мерседес», свернул на Краснопутиловскую улицу и успел обдумать за это время одну мысль. — Хотя, может, и нет. По паспорту я Александр. А ты что, серьезно в сглаз веришь?

— Нет, не верю, — звонко засмеялась она. — А ты хочешь знать мое имя?

— Да ладно, — отмахнулся Трофимов, — тайна так тайна. Главное, сама не исчезни.

— Сашок, — улыбнувшись, тихо позвала она, — я тебя очень люблю…

— Я тебя тоже люблю, — не очень естественно ответил Трофимов. За рулем трудно разговаривать на подобные темы.

Проехав по проспекту Говорова до Балтийского вокзала, автобус вышел на сорок девятый маршрут, и теперь, до 9-й линии Васильевского острова, бояться было нечего, даже если какой-нибудь стукач заметит идущую не по графику машину.

— Какое место на Васильевском? — повернулся Саша к Синичке.

— Рядом с морем… с заливом.

— Отлично, сделаем.

Доехав до Малого проспекта, он остановился, поменял маршрутный номер с сорок девятого на пятидесятый, мысленно перекрестился и повернул налево. Синичка, которая всю дорогу не отрывала от Трофимова глаз, заволновалась, а когда «пешка» поравнялась со Смоленским кладбищем, встала.

— Вон туда! — Она показала дальше вдоль по проспекту. — И направо.

Трофимов повернул за кладбищем, проехал почти до самого отделения милиции, двухэтажный домик которого гордо торчал посреди пустыря, и остановился:

— Здесь?

— Да. — Она открыла дверь кабины. — Ты пойдешь с нами?

— Нет, не могу. Заправиться надо, да и бросать машину не стоит, еще заинтересуется кто. Я скоро вернусь. Если вас не будет, то остановлюсь чуть дальше, около улицы Нахимова. — Саша показал на ближайший перекресток.

— Ну ты буйвол! — вломился в кабину Ярополк и довольно больно, хоть и по-дружески, треснул Трофимова кулаком по плечу. — Такую громаду сдвинуть! Как перышко! А по виду не скажешь. Как только смог?

— Что «смог»?!

— Она неслась, как волк за зайцем! А ты одной рукой — туда, сюда! И послушна как овечка! Дед, аки коня за узду вел!

— Пойдем, — спокойно скомандовал старик, первым покинул салон и пошел в сторону отделения.

Синичка быстро чмокнула Сашу в губы и устремилась следом за ним. Немного проводив всех их взглядом, Трофимов включил вторую передачу, тихонько тронулся с места, за несколько секунд догнал их, пару метров проехал рядом, потом увеличил скорость и рванул к кольцу «пятидесятого», на заправку.

На Наличной улице из телефона-автомата он позвонил в парк, соврал, что стоит у моста Лейтенанта Шмидта с пробитой подушкой, и попросил возврат по технеисправности. Сонный женский голос сказал: «Еж-жай», и Трофимов спокойно отправился дальше. Теперь его опоздание с линии никого беспокоить не должно — поломка зафиксирована официально.

В очереди на заправке маялось всего трое — два КамАЗа и «вольво»-дальнобойщик. Правда, последний ухитрился залить в неведомые емкости аж полторы тонны топлива, и в итоге полчаса Саша все-таки потерял.

Когда «пешка» остановилась на углу Беринга и Нахимова, там еще никого не было. Трофимов успел подмести салон, навести порядок в «бардачке» и отчистить щетки от намерзшего снега, заполнить путевой лист. Новые знакомые появились, когда он уже начал беспокоиться. Шли они на этот раз устало, с трудом переставляя ноги по жесткому насту. Яр поддерживал Младу, обняв ее за талию, Велемир и Синичка держались за руки.

— Где вы так умаялись?

Саше никто не ответил. Дед и молодая парочка расселись по местам, Синичка забралась в кабину. Трофимов пожал плечами, сел за руль, покосился на девушку. Синичка угрюмо смотрела в пол.

— Да что случилось-то?

— Понимаешь, — она не отрывала взгляд от пола, — там могилы. — Девушка показала в сторону реки Смоленки.

— Знаю. — Он тронул машину с места, осторожно объехал открытый люк и стал набирать скорость. — Там кладбище.

— Ты не понял, — Синичка подняла голову, губы ее дрожали, — они не на кладбище, они под домами. Это плохо. Это тяжело…

— Не может быть…

Синичка не ответила, она закрыла лицо ладонями и заплакала.

Саше очень хотелось прижать ее к себе, приласкать, поцеловать, просто погладить по голове, как маленького ребенка, успокоить. Синичкины слезы жгли душу, но бросить руль он не мог и пытался успокоить словами, убедить, что она ошиблась, что могил под домами быть не может, а если и были, то перед строительством их наверняка перенесли. И плакать совсем не нужно. Плакать бесполезно. И что он ее очень любит.

Постепенно Синичка успокоилась. Она не улыбалась, не разговаривала, но хотя бы не лила слезы. Саша тоже замолчал, не желая лезть ей в душу. Так, не проронив ни слова, они и доехали до стадиона мясокомбината.

— Спасибо, Саша, — наконец заговорила девушка.

— Уходишь? — Он остановил «пешку». — Уже?

— Ты меня любишь, — опять не столько вопросительно, сколько утвердительно произнесла она.

— Да, — сказал он.

— И я, — наконец-то улыбнулась Синичка. Саша взял ее за руку, потянул к себе. От поцелуя она уклонилась, но напомнила:

— В полнолуние. Здесь. — И выбежала на улицу.

Яр и Млада уже исчезли. Последним выходил старик. Опираясь на посох, он медленно спустился по ступенькам, одобрительно похлопал по двери автобуса:

— Вы делаете хорошие вещи. — Посох с хрустом вошел в наст, Велемир оперся на него и жестко закончил. — Но дома на костях строите зря. Они прочнее, но в них не бывает счастья.

Он спустился на дорогу и пошел к деревьям.

* * *

Минут пять Олег бессмысленно таращился в подушку, не в силах понять, где он и что с ним. Ведь он же только что, ну только-только лег спать, только заснул… И вдруг — на тебе! Проснулся. Да еще в белой чистой постельке под толстым одеялом, а не среди душистой травы…

Но тут заорал будильник, и все сразу встало на свои места. С ярким солнечным миром предстояло распрощаться до вечера. Создателя ждал серый, сырой питерский день, муфельная печь и груда восковок.

АПРЕЛЬ

На этот раз Олег вернулся домой в полдвенадцатого ночи. Сашка должен был уже спать, и замок пришлось открывать осторожненько, «шепотом». Таня сидела на кухне у раковины и вязала. Альфонс пристроился рядом, на кране с холодной водой. Попугай втянул голову глубоко в плечи — если таковые у птиц имеются — и тихонько, по-стариковски, посапывал. Возможно, спал, а может, прикидывался.

— Что-нибудь случилось? — тревожно спросила Танюшка. — Почему так поздно?

— Да так, еврейка одна задержала, — потоптавшись возле крана, Олег махнул на попугая рукой и отправился мыть руки в ванную.

— Кто-кто тебе помешал?! — отбросив вязание, Таня устремилась за ним.

— Еврейка одна. — Олег открыл воду, намылил руки. — Да ты не беспокойся, она толстая и некрасивая.

— И поэтому ты приходишь домой за полночь?!

— Мне что, уже и женским телом заняться нельзя? — с деланным удивлением поднял брови супруг и, не выдержав, расхохотался:

— Да статуэтка это! Так и называется: «Лежащая еврейка». Степаныч слепил. Похоже, специально для надежного вложения капитала.

— Почему?

— Да у нее в одном животе две плавки! — Олег сполоснул руки и старательно вытер. — Ты можешь представить себе такое произведение искусства: лежит на боку полуприкрытая девушка, а рядом с ней — живот в полтора раза больше по размеру.

— Бр-р! — поежилась Таня, мысленно оценив достоинства красавицы. — И чего в ней хорошего?

— Как чего? — поразился Олег. — Полтора килограмма чистейшего серебра. Всегда можно отпилить кусочек и отнести в ломбард. Главное — художественные достоинства статуэтки от этого не пострадают. Что мы будем сегодня кушать?

— Жрать хочу! — мгновенно проснулся попугай. — Голодом зам-морили!

— Заткнись, курица белая, — устало огрызнулся хозяин дома, усаживаясь на стул. — Сейчас моя очередь.

Олег откинул голову на стену, прикрыл глаза, и в тот же миг перед ним вспыхнул свет. От толчка неудачно повернулась голова, и в ухо больно вонзилась соломина.

* * *

— Ты просил разбудить тебя, Создатель…

* * *

— А-а… — вскинулся Олег.

— Жрать хочу! — откликнулся Альфонс.

— Ты чего, Олежка? — жена суетилась у стола. — Не спи! Я сейчас, только салат заправлю.

— Не могу… Уже глюки появляются… Пойду-ка я спать.

— Ну потерпи минутку.

— Через минуту в постель меня придется нести на руках. Давай отложим еду на завтрак, хорошо?

Перед глазами опять поплыло. Олега стало слегка подташнивать. Он с силой тряхнул головой, отгоняя сон, встал, быстро прошел в комнату, раздеваясь на ходу, и рухнул в постель…

* * *

— …Ты просил разбудить тебя, Создатель. — Дьявол стоял перед деревьями, держа коней в поводу.

— …И совершенно напрасно. — Олег сел, отряхнул одежду. — Выспаться так и не успел.

— Может, отдохнешь еще?

— Да чего уж теперь! — Олег встал, потянулся. Под ясным небом настроение быстро улучшалось. — Раз поднялись, так уж поехали. Море ждет.

Создатель вскочил в седло — теперь это у него получалось довольно ловко, — и Джордж сразу перешел на рысь. Олег еле успел пригнуть голову, спасаясь от ударов ветвей с тяжелыми, налитыми яблоками.

Минут двадцать они скакали по свежевспаханному полю, потом миновали заросший душистым горошком луг и оказались на широкой утоптанной тропе. Здесь Олег нагнал Дьявола.

— Слушай, рогатый, а как это у местных крестьян получается: поле только вспахано, а в садах уже урожай созрел?

— Мне показалось, что тебе нравится только лето, Создатель. Поэтому в твоем мире нет времен года. Землю каждый засевает тогда, когда захочет. А деревья плодоносят круглый год.

— Как же вы тогда отмеряете этот самый год?

— Извини, Создатель, не знаю. Год придумали мудрецы страны хеленов.

— Что придумали?

— Тридцать дней в месяце и двенадцать месяцев в году. У них в стране двенадцать городов, каждый собирает урожай в свое время. А здесь — дикари. Здесь нет счета времен.

— Ну и ладно, — махнул рукой Олег и пустил коня вскачь.

Тропинка шла интересным маршрутом, от прудика к прудику, видать, проложили ее люди, томимые жестоким похмельем. Ближе к полудню, когда добрый десяток солнц прижарил всадников так, словно они въехали в муфельную печь, Олег прямо со спины коня сиганул в один из таких прудов.

— Эх, хорошо! — Он присел с головой, растрепал себе волосы, вскочил, рассыпая сверкающие брызги. — Здорово! Эй, рогатый, освежиться не хочешь?

— Нет, Создатель, я не ощущаю жары.

— Как, совсем?

— Я не ощущаю ни жары, ни холода, ни боли, ни жажды, ни голода, ни усталости. Я бессмертен, Создатель. Ты сам создал меня таким, и я благодарен тебе за это.

— Возможно, это не самое большое счастье… — Олег откинулся на воду, широко раскинув руки. — Не ощущая жара, ты не чувствуешь и тепла, не ощущая боли, не способен почувствовать и ласку. Не ощущая жажды, ты никогда не сможешь ее утолить…

— Ты прав, Создатель. Но, не имея всей гаммы чувств, я полнее использую то, что осталось. Мне нравится дышать, улавливать ароматы, нравится думать, нравится радоваться… А иногда и грустить — тоже нравится.

— А разве может «нравиться радоваться»? Разве радость — это не есть то самое «нравится»?

— Ты никогда не анализировал глубины своих чувств, Создатель, — откровенно улыбнулся Дьявол. — У тебя их слишком много.

— Ну-ну, — не стал спорить Олег, выбираясь из пруда и запрыгивая в седло. Выжимать одежду он не стал — под здешними солнцами и так за пару часов высохнет. Зато телу хоть немного посвежее будет. — А со светилами я, пожалуй, переборщил. Слишком жарко получилось.

Тропа долго петляла среди некошеных лугов, и Олег успел не только высохнуть, но и снова перегреться, когда за очередной рощицей внезапно открылась бескрайняя голубоватая долина. Скрыться за горизонт ей не давали только горы, дрожащие далеко-далеко, на краю света. Под копытами гулко зазвучала бурая, плотная земля, на которой удавалось пустить корни лишь бледным сухим лишайникам, то ли еще живым, то ли давно ставшим страничкой огромного гербария.

— Камень, что ли? — спросил Создатель.

— Глина, — откликнулся Дьявол, — Еще пару столетий назад эта долина звалась Страной Озер, но теперь все заболотилось, и туда лучше не соваться.

— Что-то не видно болотной живности. Ни лягушек, ни карликовых берез, ни даже кочки с осокой.

— Только лишайники и тина, Создатель. Причем очень часто — одно поверх другого, поэтому не стоит забредать в эти места. Селяне зовут их Долиной Голодных Ртов.

— Звучит жутковато…

— Все не так страшно. Непроходимая долина защищает селян от хищных тварей из Дикого леса. Помнишь, я говорил, что в этих местах не может быть вампиров? Болота сожрут их с такой же охотой, как и заблудившегося поросенка.

Тем временем со стороны гор на небо выползли черные, тяжелые тучи. Они надвигались быстро, с суровой неумолимостью, отгораживаясь неширокой белесой дымкой от голубого неба.

— Откуда они могли взяться? — задумчиво произнес Дьявол.

— Пожалуй, это моя работа, — признал Олег. — Я подумал, что неплохо бы промочить горло засохшим лишайникам.

— Твои силы безмерны, Создатель, а воля твоя — закон для нашего мира… — осторожно начал Дьявол и вкрадчиво закончил: — Но ты несколько переборщил. Боюсь, ливень будет такой, что на всю ночь хватит. Нужно успеть до ближайшей деревни.

Дьявол пришпорил коня, Создатель устремился за ним, и всадники вскачь понеслись по границе бесплодной земли. Тучи закрывали небо, охватывали справа и слева, нависали сверху, словно собирались обрушиться на путников всей массой и мгновенно раздавить, как клопов-недоростков. Застучали по траве первые крупные капли, но Олег, успевший осознать, что окружающий мир просто выполняет его мимолетное пожелание, усилием воли задержал начало дождя.

Впереди показалась деревня. Не одно из тех сыто расползшихся селений, что они встречали до сих пор, а компактная, сжавшаяся, словно гепард перед прыжком, застава, огороженная высоким частоколом. Судя по тому, что отесанные острия нескольких бревен сверкали свежей белизной, тын являлся насущной необходимостью. Ремонтировать ограды без причин люди обычно ленятся.

Всадники промчались в гостеприимно распахнутые ворота, спешились у крыльца ближайшего дома, отпустили коней под навес к коровам, а сами нырнули в дверь. Олег облегченно перевел дух, и в тот же миг с неба рухнул водопад.

Все вокруг мгновенно намокло, непонятно откуда понеслись шумные ручьи, порою сталкиваясь лоб в лоб и превращаясь в глубокие лужи; с очумелым визгом заметался, вздымая фонтаны брызг, забытый на улице поросенок, дохнули паром широкие черные грядки вдоль навеса, обиженно заржал разгоряченный Джордж, на круп которого потекла с крыши тонкая струйка. Воздух мгновенно посвежел. Олег поежился и отступил в дом.

— Создатель, — негромко окликнул его слуга.

Олег обернулся. Оказалось; горница битком набита людьми. Они не падали на колени, как сектанты, не орали дурным голосом, как селяне, они просто смотрели, смотрели с тем мертвенным изумлением, с каким корейцы разглядывают Петергофский парк, а кенийцы Екатерининский дворец, с каким изобретатель взирает на почему-то заработавший вечный двигатель, а баран — на новые ворота. Они смотрели круглыми глазами и не верили своим очам…

— Что это значит, Дьявол? — тихо спросил Олег.

— Слухи разлетаются быстрее птиц, Создатель. Они собрались торжественно тебя встретить…

— Опять?! Только этого нам и не хватает…

Первым очнулся кряжистый, темноволосый, с густыми бровями мужик лет сорока. Он сделал шаг вперед, неуверенно кашлянул и произнес:

— Мы приветствуем тебя, Создатель. Наши дома, наши руки, наши жизни — в твоей власти, Создатель. Выскажи свою волю, Создатель, и мы выполним ее, Создатель. Мы твои рабы, Создатель…

— Мне нужен только кров и постель на ночь, — несколько грубовато отрезал Олег и на всякий случай уточнил, — и ничего больше!

— Прими мой кров, Создатель! — растолкав земляков, упал на колени русый худощавый селянин и вскинул к Олегу мозолистые ладони. — Возьми мой дом в дар!

— Встань! — сурово приказал Олег. — Мне не нужен твой дом, мне нужен только ночлег.

— Умоляю, Создатель… — проситель поднялся на ноги.

— Хорошо, — отвернулся Олег от унижающегося человека. — Где твой дом?

— Он напротив, Создатель, — засуетился селянин. — Разреши, я отнесу тебя?

— Этого еще не хватало… Просто покажи дорогу.

— Слушаюсь, Создатель. — Селянин выскочил под дождь и мелкой трусцой побежал вперед.

Олег взглянул на небо. Тучи висели над самыми крышами и старательно «сливали воду». Первые, самые густые, потоки уже схлынули, но капли размером с виноград продолжали трудолюбиво стучать по лужам. Рядом вырос Дьявол, накинул Олегу на голову полу своего толстого, пахнущего дымом плаща, и они вместе вышли из дверей.

Домишко мужичка не представлял из себя ничего особенного — маленькие окна, закопченные стены. В горнице стол, пяток грубых табуретов, обитый железными полосами сундук. В дальнем от входа углу, каковой на Руси принято называть «красным», высокая двуспальная кровать, которую лихорадочно перестилала дрожащими руками бледная толстушка.

— Сейчас Рита ужин соберет, — заискивающе сообщил селянин.

— Ужина не надо, — предупредил Олег.

Дьявол целенаправленно устремился к противоположной от кровати стене и с интересом обнюхал неказистый кусочек дерева, лежащий на застеленной белым полотенцем полочке.

— Сандаловое дерево? Для отпугивания нечистого? Купцы из Хелены дерут за него три шкуры… — Дьявол повернулся к хозяину дома:

— Не помню, чтобы уделял тебе особо много внимания.

— Смилуйся, Создатель! — упал на колени селянин. — Отведи свою кару! Если я прогневал тебя, возьми мою жизнь, но пощади нашего сына…

— Я ничего не понимаю… — отступил от него Олег.

— Пятеро у меня было, Создатель, пятеро! — На глазах мужичка появились слезы. — Три девочки, двое сыновей. Бесследно все исчезли… Остался последний… За что эта немилость, Создатель? Чем я провинился перед тобой?

— Наверное, ты любил звать их по имени, — спокойно предположил Дьявол.

— Четверо детей, Создатель… — Селянин, не стесняясь, плакал. — Это больно… Я пережил столько боли, что искупил любую вину, Создатель… Прости меня. Возьми мою жизнь, но оставь сыну.

— Может, хоть ты объяснишь, в чем дело? — Олег повернулся к Дьяволу.

— Это жизнь, Создатель, — ответил слуга.

— Это не жизнь, это муки и страдание. — Женщина опустилась на колени рядом с мужем. — Прости наши грехи, Создатель, отведи свой гнев или обрушь его на нас. Пощади сына…

— Этот мир прекрасен, Создатель, — негромко, но уверенно заговорил Дьявол. — В нем распускаются нежные цветы, пасутся красивые олени, живут изящные пантеры. Но если запретить пантерам охотиться на оленей, изящества не будет, если запретить оленям есть цветы, не станет красоты… Если из мира исчезнут боль и смерть, горе и страдания — он превратится в пустыню.

— Нет! — закричал мужичок. — Не верь ему, Создатель, не верь! Это боль превращает мир в пустыню, а не радость! Счастье — вот что позволяет расцветать красоте! Не верь Дьяволу, у него черные мысли, черные слова!

— Позови своего сына, — приказал Дьявол.

— Пощади, Создатель! — взмолился перепуганный отец.

— Позови, не бойся, — успокоил его Олег. — С ним ничего не случится.

Проситель поднялся с колен, прокрался к двери, косясь на Дьявола, и громко позвал:

— Артур, иди сюда!

— Вот так, — сообщил Олегу слуга, — он орет во всю глотку, а я виноват.

— Ну так и что? Казнить его теперь за это?

— Да зачем он мне нужен? — пожал плечами Дьявол. — Просто сами на неприятности напрашиваются. Да еще не слушают, когда им это довольно внятно объясняют.

Артур оказался самым обыкновенным мальчишкой лет пятнадцати. Русый, как отец, упитанный, как мамочка. Родители поставили его на колени между собой и заискивающе смотрели на Олега.

— Я не хочу, чтобы с ним что-нибудь произошло, — сообщил Олег Дьяволу.

— Все в твоей воле, Создатель, — ответил слуга, завернулся в плащ и вышел под дождь.

Обрадованные селяне кинулись целовать Создателю ноги.

— Все, хватит, — брезгливо поморщился Олег. — Оставьте меня. Я хочу спать.

— Благодарим тебя, Создатель, благодарим… — И те, не переставая кланяться, выскочили из дома.

Олег облегченно вздохнул, сел на постель. Сероватое белье попахивало гнильцой, жесткий соломенный тюфяк сбился в комки. Пожалуй, приятнее было бы спать в каком-нибудь стогу. Но на улице продолжался дождь…

* * *

Антонина Митрофановна с громадным изумлением наблюдала, как сын, пользуясь выходным днем, наводил порядок у себя в комнате. Еще больше ее удивление возросло, когда Саша пропылесосил пол, а уж когда он начал мыть окна, поняла, что кровинушка ее, плоть от плоти, сошел с ума.

— Сбрендил, ей-богу сбрендил, — ехидно причитала она. — Может, аспиринчику выпьешь?

— Некогда.

— Что, и пол на кухне будешь мыть? А корвалольчику?

— Мам, тебе что, жалко, если я пол помою?

— Нет, для родного сына мне ничего не жалко. Но только я подобное старание впервые за двадцать шесть лет вижу.

— Могу я помыть пол хоть раз в четверть века?

— Да хоть каждый день! — Антонина Митрофановна потопталась в дверях кухни и наконец не выдержала:

— Это что же за зазноба тебя так цепанула?

— С чего ты вдруг взяла? — попытался Саша увильнуть от ответа.

— Вилка у меня сегодня на пол упала. Стало быть, не миновать гостей женского полу. А уж если сынок взялся полы мыть… Я ее хоть знаю?

— Нет, мама, не знаешь.

— Обидно. — Впрочем, лицо Антонины Митрофановны ни малейшей обиды не выражало. — Хоть познакомишь, донжуан?

— Ну, не все сразу… — замялся Трофимов.

— Жалко, жалко, — покачала головой мама и с улыбкой закончила: — А все же почаще бы такие гости. Какой порядок был бы в доме…

Весь вечер Антонина Митрофановна с интересом ждала. Однако гостья не появлялась. Не было ее ни в семь, ни в восемь. И до девяти никто не появился. Разочарованно вздыхая, Сашина мама просидела у телевизора до одиннадцати вечера, потом махнула рукой и улеглась спать. К полуночи из-за стены донеслось сладкое посапывание, и примерно в то же время Саша вышел из дому. Вскоре он уже приплясывал от холода на темном Московском шоссе.

Сугробы к апрелю изрядно похудели, на газонах появились проплешины земли с жухлой прошлогодней травой. От снежных куч тянулись тощие ручейки, неизменно замерзающие на ночь. Ветер из морозного стал влажным, но не менее пронизывающим. Не изменилась только консервная банка, кем-то заботливо пристроенная на нижней ветке тополя.

Трофимов довольно долго мялся на автобусной остановке, сжимая небольшой букетик и внимательно осматриваясь по сторонам, но появление девушки все-таки проглядел.

— Это мне?

— Да. — Саша повернулся на голос и протянул Синичке тюльпаны.

— Спасибо. Мне уже лет триста никто цветов не дарил! — Она прижала букет к груди.

— А где все?

— А кто тебе нужен?

— Ты, — ответил он без колебаний.

— Я здесь, — засмеялась она.

— Тогда пойдем?

Вместо ответа она взяла Сашу под руку и положила голову на плечо. Идти, чувствуя девушку так близко, было не очень удобно, но чертовски приятно.

В прихожей Синичка сразу скинула шубу и крутанулась перед зеркалом — ее плотно обтягивало темно-бордовое платье с глубоким вырезом на спине и единственной застежкой сзади на шее. На фоне платья белые волосы казались светящимися, в ушах хищно блеснули рубиновые серьги. У Трофимова появилось такое странное чувство, будто он пытается проглотить аппетитный кусок вырезки вдвое больше своего желудка. Синичка резко остановилась, косо посмотрела на молодого человека:

— Саша, ты меня еще любишь?

— Почему еще? Я тебя просто люблю. Очень.

Синичка порывисто обняла его, отпустила, взяла за руку. Они вошли в комнату. Саша заботливо усадил ее в кресло.

— Я за шампанским схожу.

— Разве я тебе не нравлюсь?

— Почему? Очень…

— Тогда почему ты хочешь замутить свою голову? Посмотри лучше на платье! — Она вскочила, прошлась по комнате. — Я его в твоем журнале увидела. Нравится?

— Очень!

— Там еще другое было, с широкой юбкой, может, лучше было его сделать?

— Не знаю…

— Ты же его видел! Похожее, но с широкой юбкой.

— Да…

Можно подумать, Трофимов хоть раз заглядывал в этот дурацкий журнал мод!

— Сашок, но я хочу знать, в каком платье я тебе больше нравлюсь, в том или этом?

— Ты мне и без платья нравишься, — попытался отшутиться Трофимов.

— Да? — Синичка, кинув хитрый взгляд, подняла руки к затылку; послышался тихий щелчок, платье медленно стекло на пол, а девушка скромно потупила глазки и с наивностью в голосе спросила:

— Так?

Трофимов подавился воздухом. На ней не было ничего! И она была потрясающе красива! Чуть тронутая загаром атласная кожа, высокие девичьи груди, ровный живот, стройные ножки. Между холмами грудей соблазнительно блеснул медальон.

— Ты простудишься! — лживо забеспокоился Трофимов, сдернул с кровати покрывало и откинул одеяло. — Забирайся скорее!

Синичка юркнула в постель и тут же требовательно пожаловалась:

— Холодно!

— Сейчас будет тепло. — Он быстро разделся и забрался к ней.

Саша так и не узнал, насколько на высоте оказался он в первую ночь. Ему было так хорошо, что все просто вылетело из головы. Он не помнил, что делал, как, сколько времени прошло. Словно бомба взорвалась в голове в тот самый миг, как только он коснулся ее тела, и волна наслаждения раскатилась, затмевая разум, выходя изо всех пор маленькими капельками. Потом Саша долго и неохотно приходил в себя, и когда стал воспринимать свои мысли, то поклялся, что в следующий раз сделает все возможное, но ей будет так же прекрасно.

— Любимый мой, ты пришел. — Она гладила его по ногам, целовала лицо, шею, грудь, и шептала:

— Ты со мной. Я ждала тебя тысячу лет, я уже не верила, что ты придешь. Любимый мой, родной мой.

— Я люблю тебя, — шепнули его губы.

Она положила голову Саше на грудь, медленно водя рукой по его животу.

— Синичка, оставайся со мной…

— Я с тобой… — шепнула она.

— Нет, оставайся со мной навсегда.

— Я буду с тобой… Будут полнолуния. Будет Иван Купала. Мы будем вместе.

— Нет, не раз в месяц, а всегда, каждый день!

Она вздохнула, и он понял, что этого не получится.

— Ну почему? Тебе дед не разрешит? Или… Или ты замужем?

Она повернулась и прижала палец к его губам:

— Сашенька, любимый мой, я ничего не могу изменить. Не надо говорить про это. Лучше люби меня.

Синичка убрала палец с губ и стала целовать его глаза. Она была нежной и страстной, королевой и рабыней, женщиной и сказкой.

Наваждение оборвалось внезапно.

— Ох, я же не успею! — Синичка вскочила, подхватила платье, выскочила из комнаты. Секунду спустя хлопнула входная дверь. От неожиданности Саша упустил несколько очень важных мгновений, и когда он метнулся в прихожую, там было пусто. Все… Ушла. Опять целый месяц в ожидании, а потом опять короткая ночная встреча… И ещё неизвестно, будут ли они вдвоем или у Синички и ее компании опять найдутся дела…

— Нет!

Проклиная себя за упущенные секунды, Трофимов лихорадочно натянул брюки, ботинки, схватил с вешалки куртку и бросился из дома. Девушки видно не было, но он знал, где искать — в стороне детских садиков, построенных чуть ли не в сталинские времена.

Саша помчался со всех ног, забыв застегнуть накинутую на плечи куртку, поскользнулся на повороте, вскочил, безразлично сплюнув кровь из прокушенной губы, пересек темную улицу Ленсовета, перепрыгнул ограду детского садика, неудачно свалившись на обледеневший сугроб, но опять быстро оказался на ногах…

— Сашка, милый, ну что же ты делаешь?..

— А-а? — Оглянувшись, он увидел ее совсем рядом. — Синичка, не уходи, пожалуйста. Я не могу ждать тебя по месяцу! Я же с ума сойду!

— Они уже близко, — грустно сообщила девушка. — Нам пора.

— Останься! — Он поймал ее руки.

— Сашенька, не заставляй меня говорить то, чего я не хочу.

Теперь и Трофимов заметил быстро приближающуюся троицу, крепко сжал ее руки:

— Не пущу!

Синичка оглянулась, увидела в двух шагах от себя Велемира и упавшим голосом признала:

— Прости, Саша, но я — из рода Гекаты.

На Трофимова, однако, эта фраза не произвели ни малейшего впечатления, и девушка, уже громче, повторила:

— Ты что, не понял? Я — колдунья из рода Гекаты!

— Ну и что? — На столь дикое и бессмысленное заявление молодой человек просто не смог никак отреагировать. Переизбыток чувств и необходимость отвечать непонятно на что вызвали в его мозгу полный ступор, и он продолжал выполнять намертво засевшую в голове задачу: удержать Синичку рядом.

— Ночь кончается, — почти кричала девушка, — полнолуние гаснет! Я не могу приходить и уходить в другие дни!

— Вот и не уходи…

— Но что удержит меня здесь?!

— Я.

Синичка резко замолчала. Оглянулась на деда.

— Нет! — отрезал тот.

— У него есть энергия. Живая.

— У нас нет времени, — повысил голос старец, — а он не понимает, что говорит.

— Я остаюсь…

— Дура! — Яр всем телом упал на руки молодых людей и разорвал сомкнутые ладони. — Ты погибнешь! Он же не понимает, о чем идет речь!

— У нас нет времени! — оборвал споры Велемир. — Луна уходит, Синичка…

— Нет!

— Синица! — кричал Яр. — Полнолуние уходит! Сгинем все!

— Саша, — твердо приказала девушка, — отойди и закрой глаза.

Трофимов, ничего не понимая, но, чувствуя, что происходит что-то важное, послушался.

— Млада, руку!

— Не делай…

— Время!!!

— Нет!

Сквозь закрытые веки ощутилась яркая вспышка, а затем нежный Синичкин голос произнес:

— Ох, мамочки, как здесь холодно…

* * *

Олег открыл глаза, несколько минут смотрел на тикающий будильник.

Опять… Опять метро, опять муфельная печь, глина и восковки. Опять мокрый снег и слякоть. Словно он быдло какое, а не Создатель. Господь Бог занимается отливкой безделушек. Смешно…

Не дожидаясь, пока будильник зазвонит, Олег стукнул его по макушке, выбрался из-под одеяла и тяжело пошлепал умываться.

* * *

Саша немедленно накинул ей на плечи свою куртку.

— С ума сошел! — охнула она, увидев его обнаженный торс. — Оденься немедленно! Это ты в таком виде за мной помчался? Немедленно беги домой!

— Без тебя не пойду, — упрямо заявил Трофимов.

— Сашка… Ох, Сашка… — Голос ее дрогнул. Она осторожно погладила его ладошкой по щеке. — Так получается, что теперь я без тебя не могу… Совсем. — Но тут, спохватившись, она схватила его за руку и потащила за собой: — Бежим домой! Ты же заболеешь!

Синичка, даром что казалась хрупкой, заставила Сашу пробежаться до самого парадного, а сама даже не запыхалась. Трофимов же отдышался, только поднявшись неспешным шагом до своего этажа. Перед дверью немного переждал, окончательно успокаиваясь, а потом достал ключ.

— Ну, гуляка, опять только под утро возвращаешься, — беззлобно проворчала сонная Антонина Митрофановна, бредущая по коридору в домашнем халате, — уж лучше б домой приводил…

— Знакомься, мама, это Синичка… — Трофимов пропустил девушку вперед.

— О господи, а я в таком виде! — охнула Антонина Митрофановна.

— Это вы нас простите, — смущенно опустила глаза девушка, — заявились с утра пораньше…

— Да вы раздевайтесь… — предложила Антонина Митрофановна и, многозначительно погрозив сыну кулаком, быстро ушла к себе в комнату.

— Ну вот, свалились, как дождь на голову. — Синичка скинула шубу, повесила на крючок, поправила волосы перед зеркалом. — Да не стой, одевайся скорее, а то мать вообще невесть что подумает!

Саша юркнул к себе, быстро надел рубашку и принялся застилать постель. Синичка стояла рядом и задумчиво смотрела на стену.

— Она сильно смущена. Недовольна, что застали в таком виде… А первое впечатление — самое сильное… Ну, Сашок, придумай что-нибудь! Как у вас гостей с хозяйками знакомят?

— Может, кофе вместе выпить? Мама всегда с утра пьет.

— Хорошо, давай. — Девушка вскинула руки к вискам. — Я никогда еще так не волновалась…

— Ты жалеешь, что осталась со мной? — Саша бросил на постель покрывало и повернулся к Синичке.

— Ни капли, — она сжала на груди кулачки и доверчиво прижалась к нему, — совсем.

Саша обнял ее за плечи, провел рукой по волосам:

— Синичка, а о чем вы так яростно спорили? Там, в детском садике.

— Но ведь я сразу призналась, — мгновенно насторожилась девушка. — Я — колдунья из рода Гекаты, покровительницы земли, людей, науки и Луны, одна из охранниц приграничной пустыни…

— Колдунья… Геката… — покачал головой Саша. — Что за ерунда?

— Велемир был прав, — после короткой заминки вздохнула Синичка, — ты ничего не понял…

— Это так важно? — уже более серьезно переспросил Трофимов.

— На самом деле важно только одно: насколько тебе хочется, чтобы я была рядом.

— Очень хочется! — Саша крепко прижал ее к себе.

— Тогда познакомь меня со своей мамой.

— Хорошо… — Трофимов с явным сожалением разжал объятия. — Синичка, а что означает «колдунья из рода Гекаты»?

— Многое… У меня нет права на собственное имя, иначе меня могут вызвать из этого мира или из мира потустороннего, из этой вселенной или из любой другой. У меня нет права на возраст, иначе мою судьбу могут рассчитать и оборвать…

— И все?

— Я не имею права входить в любую церковь, я признаю себя подвластной воле Дьявола, я обязана использовать всю свою силу и знания для охраны земель и жизней от порождений Долины Потаенных Мыслей или любых других бед.

— И все?

— Еще очень, очень много… — улыбнулась девушка. — Ты начинаешь сомневаться в своем решении?

— Нет.

— Тогда иди «пить вместе кофе».

— Сейчас, чайник поставлю… — Трофимов выскочил на пару минут и вернулся с новыми вопросами:

— Синичка, а где находится Долина Потаенных Мыслей? Что это такое?

— Сашка, — рассмеялась девушка, — ты хочешь за несколько минут узнать сразу все… Скажи лучше, как мне называть твою маму?

— Антонина Митрофановна.

— Хорошее имя. Я могу как-нибудь помочь или это не принято?

— Нет, почему? Принято. Я только спрошу, где стол накрывать, на кухне или в комнате… Синичка, а что за вспышка была там, в детском саду?

— Саша, ты знаком с геометрией?

— Да, а что?

— Ты смог бы объяснить теорему обратного подобия человеку, не знающему ни одной аксиомы?

— Не знаю. Что это за теорема?

— Фигуры разных плоскостей несопоставимы, пока не обретут хоть одну общую точку.

— Понятно, — погрустнел Трофимов и вышел из комнаты.

Второй раз Синичка увидела Сашину маму, когда та, тщательно приведя себя в порядок, входила в комнату с горячим чайником.

— Простите, Антонина Митрофановна, что мы так неожиданно… утром появились.

— Да ладно, хорошо хоть появились. Теперь познакомимся… Синичка?

— Да. Вас смущает мое имя?

— Знаешь, дочка, во времена моего младенчества детей называли Велокрами и Элекрификациями. Имя «Синичка» нравится мне намного больше.

Женщины улыбнулись друг другу, и у Саши отлегло от сердца: пожалуй, они найдут общий язык.

* * *

Если в прошлую смену Олег потратил три плавки на одну еврейку, то сегодня пришлось делать кучу мелочевки: брелки, брошки, сережки. Да еще доделывать вчерашние остатки: отлив одну большую скульптуру, он, естественно, не смог приготовить расплав для полутора сотен маленьких. Приходилось крутиться с тиглями, как жонглеру. С той лишь разницей, что кегли жонглера не плюются калеными брызгами.

Да еще Альбертовна молча дышала в затылок, всем своим видом намекая на выпадение литейщика из рабочего графика.

— Уйди, не мешай! — наконец не выдержал Олег. — И так работы выше горла.

Хозяйка, надо отдать ей должное, ушла. И слова в ответ не сказала. Однако Олег понял, что сегодня нужно сделать все, не оставляя на потом ни одной восковки. К чему зарождать сомнения в своей трудоспособности?

Как назло, вечером сдохла вентиляция. То есть именно тогда, когда все уже разошлись, а он остался отливать изготовленное художниками за день. И окна не откроешь: глоток холодного воздуха после жара литейки — гарантированное воспаление легких.

Продержаться до конца последней плавки помогло лишь осознание того, что вечером он окажется в мире, где всегда светят ласковые солнца, посреди каждого поля имеется тенистый пруд, а где-то за горизонтом — соленое море; где дует свежий ветер, наполненный ароматом лугов, где поют птицы, стрекочут кузнечики, летают стрекозы. Где он может по своему желанию управлять погодой и животными, где он царь и бог, потому что Создатель. Где он может все. Все, что пожелает… а не только плавить в печке серебро.

* * *

— Вот это да… — Синичка восхищенно подставила ладошки под текущую из-под крана тоненькую струйку воды. — Что, и холодную можно, и горячую?

— Можно… — пожал плечами Саша, присаживаясь на край ванны. — Синичка, а ты и вправду умеешь колдовать?

— Умею… Я про такое слышала, а вижу впервые. — Она покрутила вентили и испуганно пискнула, случайно включив душ. — А это зачем?

— Умываться. Вставать под него целиком и мыть все тело… А скатерть-самобранку ты можешь сделать?

— Могу. Только с нее ничего нельзя будет есть… Это же сколько в нем воды?

— Сколько угодно. А почему с нее нельзя будет есть?

— Потому что сделать съедобные фрукты-овощи так сложно, что проще на огороде вырастить. — Синичка наконец отвлеклась от крана и повернулась к молодому человеку: — Саша, ты что, хочешь какого-нибудь чуда? Закрой глаза.

Трофимов зажмурился.

— Открой.

— Ой, а как это?

Темное, бордовое платье, плотно облегавшее тело девушки, оказалось голубым.

— Откуда оно?!

— Ты же хотел немного колдовства? — Синичка рассмеялась. — Что же теперь спрашиваешь?

— А как это у тебя получилось?

— Сашенька, я могу создавать иллюзии и читать мысли, я могу отпугивать демонов и заморачивать драконов, но даже ради спасения жизни мне не удастся сдвинуть с места большой железный дом, как это с легкостью делаешь ты!

— Автобус, что ли? Так это просто…

— Колдовство тоже просто, когда знаешь основы и правила приложения сил.

— А ты можешь сделать так, чтобы кошка заговорила?

— Это очень просто… А вот ты знаешь, что четыре часа назад в жизни сразу двух вселенных произошла огромная перемена?

— Какая?

— У них появилось единое время и единые размеры.

— Как это?

— До сегодняшнего утра за секунду вашего времени в нашем мире пролетали тысячелетия, а за наш день у вас проходил месяц. Вся наша вселенная умещалась в кулачке вашего младенца, а ваши высочайшие горы не превышали высоты нашего цыпленка…

— Синичка, ты явно запуталась…

— Теорема обратного подобия, Сашенька, — покачала головой гостья, — именно в этом и состоит ее смысл. «Миры несопоставимы, пока не имеют общих точек». С сегодняшнего утра общая точка есть. Это я. Сейчас я принадлежу обеим вселенным, и они обрели общее время и общий размер. Событие масштабов мироздания! А случилось оно только потому, что ты очень захотел, чтобы я была рядом. Вот это и есть колдовство. Как ты чувствуешь себя в роли вершителя судеб вселенных?

— Да ну, брось, — недоверчиво отмахнулся Саша. — Что-то я ничего особенного не заметил.

— Так оно и бывает. Мы изумляемся пустякам и не замечаем великого…

— Эй, молодежь, вы там уснули, что ли? — послышался голос Антонины Митрофановны. — Я в магазин пошла.

— Да, мам, я понял!

— Ты хочешь, чтобы я жила здесь, но не знаешь, как сказать матери? — уже знакомым, полуутвердительным, полувопросительным, тоном произнесла Синичка. — А ты не говори ничего. Она не удивится.

Вот от этого спокойного, уверенного совета девушки на Трофимова и дохнуло внезапным темным, колдовским холодком, тем самым, которого он ожидал, но ни разу не ощутил рядом с последовательницей Гекаты. Но тут Синичка с трогательной надеждой спросила, указывая на душ: «А можно мне?» — и краткое наваждение пропало.

— Да, конечно, — кивнул Саша. — Туалетное мыло в шкафчике, а полотенце я сейчас принесу.

Он достал не только большое махровое полотенце из мамочкиных запасов, но и свой любимый халат. Приоткрыл незапертую дверь, повесил на крючок, скромно отводя взгляд от Синички, и напоследок, не сдержав любопытства, спросил:

— Слушай, а почему вы захотели объединить наши вселенные?

— Понимаешь, — будничным тоном сообщила девушка, — через шесть месяцев наш мир погибнет.

* * *

Вообще-то, инструкция по технике безопасности работать без вытяжной вентиляции запрещает. Нет, Олег не умер и не стал инвалидом, но к усталости добавилась еще и сильнейшая головная боль. Придя домой, он смог только молча раздеться и упасть в постель.

Самым обидным оказалось то, что боль не отпустила и во сне. Создатель сел в кровати, наложил ладони на лоб, с силой потер кожу над бровями. Заболело еще сильнее. Чертова работа! Господь Бог, а пашет, как батрак какой-то! Скажи кому — засмеют. Вдобавок ко всему от комковатого соломенного матраца ныли бока и зудела исколотая спина. Создатель зло ткнул кулаком измятую пуховую подушку, встал, быстро оделся, стремительно вышел из дома.

Дьявол ждал его верхом, держа Джорджа в поводу. Вокруг толпились селяне, впереди стояли на коленях хозяева дома. Однако Олег пребывал не в том настроении, чтобы участвовать в митингах. Он молча вскочил в седло и послал коня вперед.

Небо вновь сияло девственной голубизной. Справа, над Долиной Голодных Ртов, над бесконечным множеством болот, поднимались белые клубы, словно там бушевал пожар, а по левую руку, над еще мокрыми прохладными лугами, трудолюбиво жужжали басовитые шмели. Ласточки чиркали крыльями прямо по траве, разрезая воздух над самой землей, а если и взмывали к небесам, то непременно с сытной добычей в клюве. Тропинка убегала вперед, опасливо огибая любые заросли и охотно забираясь на взгорки, овевал лицо свежий ветерок, и постепенно Создателю становилось легче. Как хорошо иметь для себя такой вот мир, готовый успокоить, порадовать, вылечить от болячек, раскинуться от края и до края, покорно ложась к ногам властелина! Хорошо.

Он уже не морщился, а жмурился под жаркими лучами, с наслаждением вдыхал влажный воздух. Вскоре Олег перестал гнать коня и даже посадил большую рыжую стрекозу Джорджу между ушами. Настроение потихоньку улучшалось.

Очередное селение путники заметили издалека. Оно оседлало самую макушку высокого холма и ощетинилось крепким частоколом.

— Если мы не остановимся здесь, Создатель, — сообщил Дьявол, — то еще засветло успеем в следующий поселок.

— Поехали мимо, — легко согласился Олег, — у меня здесь родственников нет.

Но тропинка имела свое собственное мнение и вела всадников прямо к настежь распахнутым воротам.

— Странно, — заметил Олег, — ворота открыты, и ни единой души кругом.

— Может, разошлись по хозяйским делам?

— Какой смысл выстраивать частокол, а потом оставлять открытыми ворота и даже сторожа не сажать?

В ответ запела флейта. Пронзительно и немного грустно. Чистый, ясный, негромкий голос ее мгновенно перекрыл все звуки окружающего мира.

— Это свадьба, — сказал Дьявол. — Они открыли ворота, чтобы впустить счастье.

— Откуда у этих дикарей флейта?

— Я не знаю, что такое «флейта», Создатель, а играют они на рожке.

— Не может быть!

— Пастуший рожок. Его вырезают из молодой ольхи и покрывают костным лаком.

— Неужели можно так красиво играть на обычной деревяшке? — не поверил Олег.

Дьявол молча пожал плечами и направил коня в гостеприимно открытые ворота.

Частокол огораживал участок немногим больше обычного питерского двора-колодца. Тем не менее на этом пространстве уместилось почти два десятка бревенчатых изб да еще полсотни яблонь. Как ни странно, посреди этой полудеревни-полузаставы поместилась еще и утоптанная центральная площадь. Не очень большая — но для трех богато накрытых столов место нашлось.

Правда, за столами пока сидели лишь пара совсем уж дряхлых стариков да одна ветхая бабка. Все остальные жители водили хороводы: мужская часть населения — вокруг молодого парня, перепоясанного оранжевым шарфом и стоящего на табурете, а слабый пол кружил вокруг девчушки лет семнадцати, одетой только в короткую алую сорочку. Украшали девушку две красные ленточки в длинных золотистых волосах и еще одна желтая — на поясе.

Хороводы притирались друг к другу. Танцующие соприкасались спинами, каждый раз вздрагивая, словно от укола, а увлекающая их в движение мелодия, тронувшая души путников, рождалась действительно из деревянного рожка. Правда, на простеньком инструменте играл не юный пастушок, а вполне солидный мужчина, лишившийся где-то правой руки почти по локоть.

Музыка резко оборвалась, тут же раздался громкий хохот: под ободряющие крики и улюлюканье окружающих крепкий, высокий паренек развернулся к бодрой старушенции, с которой его угораздило соприкоснуться спиной, замялся, оглядываясь в поисках поддержки, но, следуя правилам неизвестной игры, обнял бабульку и крепко поцеловал. Все были так поглощены происходящим, что всадников хозяева не заметили и стали снова собираться в хоровод.

Дьявол хмыкнул, позволил коню сделать пару шагов вперед, едва не сбив с ног одного из мужчин. Тот недовольно попятился, вскинул глаза, округлил их и только после этого закричал:

— Смотрите!

Дьявол неторопливо выехал в центр площади. Олег — следом за ним. После минуты мертвой тишины к селянам стало приходить понимание.

— Создатель… Создатель… — побежал по рядам шепоток. Возникла негромкая суета. Словно сама собой, появилась блеклая ленточка в руках девушки, стоявшей в центре хоровода.

Зеленоглазая красотка боязливо приблизилась к Создателю и повязала ленточку ему на колено. Упругие девичьи груди сверху оказались видны до самых кончиков острых розовых сосков.

— Счастье вошло в открытые ворота нашего поселка! — почти прокричал высокий, чуть хрипловатый голос. — Сам Создатель пришел на свадьбу моей дочери!

«Ну да, — вспомнил Олег, — это же свадьба».

Он спешился, глядя в изумрудные глаза невесты. Девушка смутилась, опустила голову. Длинные мягкие волосы, словно струйка воды, скользнули по плечу вперед, под тонкую сорочку, в выемку меж соблазнительных холмиков.

Надо же было такое платье для невесты выбрать!

Девчушка отвернулась, побежала назад, на свое место. Шелковая ткань плотно прилегала к коже, подчеркивая линию бедер. Невеста словно хвасталась своим телом: вот эти крепкие груди теперь будет сжимать ладонь моего мужа, эту бархатную кожу целовать, эти покатые бедра миловать. Эти стройные ножки раздвинутся, впуская…

Создатель отвернулся, кинул повод услужливо подскочившему мальчишке, пошел к столу. Ему страстно захотелось выпить стопку водки, но в этом мире о таком пустяке оставалось только мечтать.

Хороводы распались, селяне устремились к выставленным яствам. На опустевшей площади остались только двое. Она и он. Парню на вид казалось лет двадцать, не больше. Самый обычный мальчишка: старательно причесанный, невысокий, угловатый. Именно он снимет сегодня с девочки сорочку, сожмет пальцами напрягшийся сосок, коснется его кончиком языка… Парень внимательно разглядывал свои ноги, но время от времени не выдерживал и выстреливал коротким взглядом в сторону невесты. На ее пунцовых губах каждый раз появлялась улыбка, хотя на жениха она вовсе и не смотрела.

Здешние жители за столом больше шутили и разговаривали, чем наедались грибами, и бурной ночи не предвиделось. Если на молодых и обращали внимание, то только в форме совета: «Не спешите, у вас еще вся жизнь впереди, никуда друг от друга не денетесь… Отвернись, отвернись, еще насмотришься… Намилуетесь, еще и надоесть успеет…»

Однако на небе оставалось все меньше и меньше ярких солнц — вместо них ввысь поднимались крупные, но совершенно блеклые звезды. Стол тоже постепенно пустел. В конце концов один из мужчин поднялся и уже знакомым хрипловатым голосом попросил:

— Благослови, Создатель, этих молодых на счастливую жизнь!

Жених с невестой встали перед Олегом, наконец-то соединив руки. Тонкая материя, словно наэлектризовавшись, плотно облепила девушку, открыв и подчеркнув каждый, бугорок, каждую линию. Даже ямочка пупка проявилась ко всеобщему обозрению. Стало видно, какое прекрасное тело доставит наслаждение везучему мальчишке… Он раздвинет в стороны тонкие лямочки, обнажая плечи, и сорочка упадет, лишенная всякой поддержки. Руки его скользнут по прохладному, отзывчивому телу — вскинет голову, закрыв глаза, девушка, станет прерывистым ее дыхание… Никаких трусиков на ней нет и в помине. Курчавый пушок внизу живота, слегка расставленные ноги…

— Разве можно благословлять по ночам? — деревянным голосом спросил Создатель. — Я сделаю это завтра.

Окружающие взорвались радостным смехом, набросились на молодых и растащили их в стороны. Перспектива продлить праздник еще на день, а заодно потомить лишнюю ночь жениха с невестой селян только обрадовала. Шутки-прибаутки сыпались горохом. Но чья-то предусмотрительная рука в это время уже закрывала ворота. Промелькнули наконечники копий, хлопнула воротина сарая, тут и, там вспыхивали желтоватые огоньки в окнах домов — поселок готовился ко сну.

Создателю для ночлега отвели большую светлую горницу с тщательно отскобленными полами, занавешенными окнами и одной широкой кроватью посредине. Похоже, эти покои готовились для молодоженов. Олег задул лучину, разделся, лег на постель. Матрац был соломенный, но мягкий, еще не свалявшийся. Его явно только что набили.

Господь вытянулся во весь рост, раскинул в стороны руки, закрыл глаза. И перед мысленным взором опять увидел невесту. Ее тонкие брови, точеные ушки, изумрудные глаза. Острые девичьи груди с розовыми сосками, покатый изгиб бедра, стройные ножки. Мягкий пушок внизу живота… Создатель перекатился с боку на бок; но ведь это он ее придумал, он! Почему же она достается какому-то угловатому недоростку?! Такая красивая, юная, нетронутая…

Интересно, где она сейчас?

Олег сосредоточился на образе девчушки, стараясь почувствовать, где она находится, увидеть — как видел стрекоз, прежде чем посадить их коню между ушей. И ничуть не удивился, когда понял, что она в соседнем доме, мучится от бессонницы среди разомлевших от угощения подруг.

Создатель заставил ее встать. Это было совсем просто, так же легко, как разгонять легкие облачка или устраивать порхающие узоры из бабочек. Потом вывел из помещения.

На улице царила прохладная тишина. Медленно двигались в небе звезды, проползала в вышине похожая на два слипшихся желудя туча. Олег увидел свой дом ее глазами. Девушка вошла, закрыла дверь на задвижку.

Создатель поднял голову.

Девушка медленно, словно руки ее двигались в вязком желе, развязала ленточку на поясе — тонкая змейка скользнула на пол. Потом подняла руки к плечам, сдвинула лямочки «свадебного платья». Мягко, с вкрадчивым шорохом, словно покрывало с новорожденного памятника, упала ткань. Невеста замерла, смущенно наклонив голову, опустив руки вдоль тела. Волосы рассыпались, будто вуалью прикрывая грудь. Девушка плавным движением убрала волосы за спину, полностью открываясь Создателю, снова опустила руки вдоль тела. Сделала шаг вперед, вступив в луч звездного света, бьющего из окна. В волосах вспыхнули искорки, кожа окрасилась золотом. У Олега даже челюсти свело от напряжения. Порождение сна, она казалась видением, полуреальная в звездном свете и осязаемая даже на расстоянии.

Девушка дрогнула, мягко ступая, приблизилась к кровати, присела на краешек, положив ладони на колени, словно школьница, а когда Создатель, сгорая от страсти, уже готов был схватить ее, как татарин золотой оклад, единым движением откинулась на спину.

Острый напрягшийся сосок возник прямо перед губами. Олег едва сдержался, чтобы не укусить его от полноты чувств, прильнул в поцелуе. Девушка застонала, закрутила головой из стороны в стороны. Олег продолжал целовать ее, опускаясь все ниже и ниже, к гладкому животу, к бедрам, к пушистому холмику, так долго будоражившему воображение… Терпеть больше не стало мочи. Создатель метнулся вверх, прильнул губами к ее губам и одновременно вошел в нее, страстно, решительно, даже не ощутив девственности невесты. Девушка вскрикнула, обхватила его руками, послушно отвечая на каждое движение, отдаваясь вся, без остатка. Создатель ощутил внутри сладостный взрыв и без сил отвалился в сторону.

Девушка вскинулась, пискнула, заметалась по комнате затравленным мышонком и наконец забилась в угол, сжавшись в комок, пытаясь стать маленькой и незаметной, пропасть, совершенно исчезнуть. Но Олег не мог даже языком повернуть от сладостной усталости. Он только молча смотрел в ее сторону и улыбался. Теперь он заметил, что запертая дверь содрогается от ударов.

Впрочем, удары вскоре затихли. И одновременно заплакала девушка.

Создатель поморщился. Истома уже отпустила, осталась только расслабленность, Огромное желание лечь и заснуть. А тут девица слезы льет, требуя внимания и утешения. Нашла время! Вместо жалости только раздражение вызывает.

Мелькнула тень за окном, хлопнула форточка. Промчался по горнице холодный ветер. Тень у двери оформилась в реальность, полы плаща раскинулись в стороны. Дьявол метнулся к девушке, склонился над нею, потом гневно развернулся к Олегу:

— Как ты мог, Создатель?! Как мог ты это сделать?!

— Ну что еще?! — зло огрызнулся Олег, которому никак не давали уснуть. — Что ты вламываешься среди ночи?!

— Зачем, Создатель? — Дьявол оглянулся на девушку. — Почему?

— Обычное желание обычного мужчины. Отстань.

— Ради минутной прихоти, Создатель, ты искалечил ни в чем не повинную девушку.

— Ее никто не калечил, рогатый. — Взведенный приставаниями слуги, Олег вскочил на ноги. — Я просто развлекся перед отдыхом. А теперь убирайся отсюда и дай мне уснуть!

— Ты искалечил ее жизнь, Создатель! Ты, которому молились, в которого верили!

— Какая жизнь, псих?! Это сон! Она — порождение моего сна!

— Она создана по образу и подобию твоему, Создатель. Она — такой же человек, как и ты. Она молилась тебе всю жизнь. А ты обесчестил ее в день свадьбы. Как ей теперь жить?

— Да как ты смеешь сравнивать ее со мной, вашим Создателем! — в ярости заорал на слугу Олег. Он повернулся к хнычущей девчонке и мысленно с силой сжал ее сердце. Девушка резко вскинула голову, гулко ударившись о стену и медленно повалилась на бок. — Сравнивать меня с какой-то здешней куклой! Вот теперь ей не нужно жить. Ты доволен?

Дьявол упал на колени, взял голову девушки в ладони поднял на Олега изумленные глаза:

— Ты же убил ее, Создатель… Создатель, ты ее убил!

— Теперь ей не придется жить с позором. Ты доволен, рогатый?

— Создатель, — Дьявол медленно поднялся с колен, — мы пришли в этот поселок как гости, нас приняли как посланников радости. Ты из прихоти обесчестил одну из девушек, обесчестил невесту в день ее свадьбы. И убил без всякого повода, наказывая за свою вину…

— Ты обезумел, рогатый, ты говоришь с Богом, а не с бродяжкой, — рявкнул Олег, но Дьявол не слушал:

— Люди увидят это, и ты не будешь больше гостем в этой деревне. Люди разнесут Весть, и ты не будешь больше Богом в этом мире, Создатель…

— Ты хочешь отнять у меня мой собственный мир?!

— Ты сам это делаешь, Создатель.

— Ну хорошо, — согласился Олег, дрожа от ярости, — пусть будет по-твоему. Жители этого поселка никому и ничего не расскажут…

Гнев Создателя еще не успел обрести образ — на миг вспомнился убитый в начале пути вампир, и господня воля немедленно напряглась, накрывая этим видением поселок.

Завизжали свиньи, донеслось испуганное мычание, замелькали за окнами тени. Дьявол вздрогнул, повел носом, тревожно шевельнул ушами, крутанулся на месте:

— Бежим!

Страх слуги передался Создателю. Олег схватил в правую руку обнаженный меч, левой сгреб одежду.

Зазвенело разбитое стекло, полетели щепки от деревянной рамы. Олег решительно рубанул темную тварь, ввалившуюся внутрь, метнулся к двери.

На улице царил ад: крики людей, визг скотины, обнаженные фигуры кидаются из стороны в сторону, пытаясь спастись от черных крылатых теней. То тут, то там раздавалось сытое уханье и жадное чавканье неведомых тварей. Олег взмахнул клинком, легко развалив сразу двоих нападающих, побежал за Дьяволом. Ударом Драккара он смахнул еще одну тварь с крупа коня, вскочил на Джорджа верхом и помчался к воротам, описывая мечом круги над головой. Больше никто приблизиться к нему не рискнул.

Хотя напавшие на поселок твари и казались явным порождением тьмы, Дьявол улепетывал со всех ног, пришпоривая коня на протяжении как минимум двух часов, потом перешел на рысь, немного отдышался и повернулся к господину:

— Как ты мог, Создатель?! Ты сеешь смерть, словно траву косишь! Люди, люди. Женщины, дети… Мужчины. За что ты оборвал их жизни?

— Ты же сам сказал — они могли рассказать про меня…

— Да это же ты напакостил! — сорвался на крик Дьявол. — Ты изнасиловал, ты убил! Почему они должны из-за тебя умирать?!

— Перестань орать… — все еще не мог отдышаться после скачки Олег. — Это просто сон.

— Это для тебя сон, а для них — смерть!

— Ты что, не понимаешь? Это не люди, это плод моего воображения. Просто фантазия.

— Они созданы по образу и подобию твоему, они ничем не отличаются от тебя, они такие же, как ты!

— Ты сошел с ума? Это всего лишь сон!

— Но я тоже из этого мира, Создатель. Я — один из них. Ты хочешь убедить меня, что и я тоже сон?

— Ты, кажется, забыл, рогатый, как создавал этот мир по моему желанию?.. — угрожающе напомнил Олег.

— Каждый из его обитателей получил частицу твоей души, Создатель.

— Ты так и будешь мне перечить? — Уверенным движением Олег выхватил меч и приставил к горлу слуги. — Мне, своему создателю, мне, Богу этого мира!

— Я… один из них, Создатель. — Козлиная морда Дьявола мгновенно посерела, а голос осип. — Мне жаль их…

И тут Олега осенило.

— Так ты говоришь, что бессмертен? — расхохотался он. — А как насчет этого меча? Я создал тебя специально для того, чтобы им убить!

— Да, Создатель, — судорожно сглотнул слуга. — Драккар — это единственное, чем можно меня уничтожить…

— Не слышу.

— Я — твои ворота в этот мир, Создатель. Не убивай меня, иначе ты никогда больше не сможешь сюда попасть.

— Ты уверен? — усмехнулся Олег.

— Да… — Дьявол боялся даже кивнуть.

— Может быть, мы проверим?

— Не нужно, Создатель. — У Дьявола аж рога посерели от страха. — Я не буду больше тебе перечить.

— Ну что же, если ты сможешь убедить меня в своей искренности…

— Клянусь тебе, Создатель!

— Ну, разве это клятва… — Олег слегка надавил острием слуге на горло. — Говорить нужно так: «Я, раб божий, клянусь и впредь оставаться покорным рабом, а не занудливым засранцем».

— Я, раб божий… — покорно захрипел Дьявол.

Выслушав его клятву, Олег криво усмехнулся, немного выждал, потом убрал меч в ножны и спрыгнул на землю: он все еще не оделся. Медленно темнея, как залежавшаяся в проявителе фотобумага, Дьявол заставил своего коня попятиться назад, осторожно оглянулся.

— Удрать хочется, рогатый? — резко спросил Олег.

Дьявол вздрогнул, лихорадочно замотал головой:

— Нет, Создатель, что ты…

— Ох, рогатый, что-то не верю я тебе… Может, все-таки повесить твою голову себе на стремя, а?

— Пока я жив, Создатель, я всегда буду твоими воротами в этот мир, независимо от своего желания, — заискивающе сообщил Дьявол. — И ты всегда можешь прийти и покарать меня…

— Это хорошо, — кивнул Олег. — Ну так как, у тебя больше нет желания читать мне нотации?

— Прости мою дерзость, Создатель, — покорно склонил голову слуга, — просто мне было очень больно…

— Больно? — усмехнулся Олег, сев у толстой липы и привалившись к ней. — Ты же не испытываешь боли?

— Мне было больно за других…

Сон сразил внезапно, словно удар меча…

* * *

…Это был звон будильника. Олег вскочил на ноги, привычно прихлопнул звонок и похолодел… Ведь он заснул! Там, в мире десятков солнц, он заснул. В чистом поле, один на один с Дьяволом, которому только что устроил жесточайшую выволочку! Достаточно рогатому протянуть руку, взять Драккар… И в следующий раз Создатель проснется без головы!

Олег покосился на постель. Лечь, проснуться и связать Дьявола? А если сейчас, в этот самый момент, голова уже катится с плеч? Нет, уж лучше подождать. Очень не хочется оказаться мертвецом. Даже во сне…

* * *

Нежные, чуть влажные губы прикоснулись к соску, вызвав сквозь сон приятное раздражение. Мягкие, теплые подушечки пальцев скользнули по животу.

Расслабляющий, обволакивающий сон не отпускал.

Ладонь опустилась на бедра, медленно двинулась дальше. Трофимов застонал, сон все еще удерживал его в своей власти, но тело уже проснулось, уже откликалось на ласку. Пальчики пробежались по напряженной плоти, а губы двинулись от сосков выше, коснулись шеи, колючего подбородка. Сон отчаянно цеплялся за Сашино сознание, но ласковые ладони покинули разгоряченные бедра, взамен опустилось не менее раскаленное тело. Плоть без малейшего усилия вошла в горячее лоно, Саша попытался обнять девушку, но она с неожиданной силой прижала его руки к подушке.

Сна не осталось и в помине. Саша хотел поднять голову и коснуться губами ее груди, но не достал, откинулся обратно и отдался во власть победительницы. Тело его словно нашло свой личный контакт с девушкой, послушно откликаясь на каждое ее движение, и категорически отринулось от сознания молодого человека, стремившегося продлить сладостный плен. Трофимов ощутил, как в глубине его разгорелся огонь, костер, пожар, огненная буря, которая не умещалась внутри; он закричал, и огонь выплеснулся наружу…

Синичка обессилено опустилась сверху, прижалась щекой к его щеке и тихонько мурлыкнула:

— С добрым утром, любимый.

Трофимов скосил глаза на часы и понял, что ему пора вставать.

— Пора-пора, — подтвердила Синичка, откатываясь в сторону. — Завтрак остывает;

— Какой завтрак в четыре часа утра? — Трофимов с явным сожалением поднялся на ноги.

— Не могу же я тебя голодным на работу отпустить?!

Посреди темной ночи Синичка ухитрилась приготовить не банальную яичницу, а самую настоящую сладкую рисовую кашу с молоком.

— Во сколько же ты встала? — поразился Трофимов.

— Ешь, тебе скоро выходить, — улыбнулась в ответ Синичка и стала наливать чай.

Не привыкший к подобной заботе, Александр вышел из дома на десять минут позднее обычного, и на работу ему пришлось мчаться бегом. В половине пятого он получил путевку, солярку, прошел врача и только без четверти пять выехал с БАМа.

Город еще спал. Редкие окна светились в домах, собаки еще не вывели на первую прогулку своих хозяев, две трети фонарей экономили электроэнергию. Призрачная ночь, привычная кабина, заснеженный асфальт ныряет под колеса. И Трофимов уже начал сомневаться, была ли Синичка на самом деле или это всего лишь затянувшийся сон.

Первый круг — с пяти двадцати семи до шести тридцати четырех. До «Воздухоплавательного парка» тридцать три минуты, тридцать четыре обратно. Самый легкий рейс — человек десять за все время. Второй круг занял уже час двадцать, и двери аж трещали от набившегося народа. Толпа схлынула только к завершению третьего рейса, но хитроумные составители графика это предусмотрели, и с половины одиннадцатого автобус отправлялся в парк. В «разрыв», как принято называть четырехчасовой обед среди водителей.

За прошедшие семь часов Саша уже и вправду засомневался в реальности Синички — засомневался настолько, что плюнул на все инструкции и вместо парка рванул домой.

Дверь он открыл своим ключом, вошел в квартиру, прислушался… С кухни доносилось негромкое позвякивание. Саша заглянул туда…

— Сашка! — Синичка бросила тарелки и кинулась ему на шею. — Ты что, уже с работы?

— Нет еще, — счастливо улыбнулся Трофимов, — надо в парк ехать.

— Ты знаешь, как здорово, когда вода сама в дом течет? Я всю посуду заново перемыла, и вилки. И еще прозрачные чашечки из комнаты. Это просто сказка! — Синичка крепко его расцеловала. — Ты такой молодец!

— Я или водопровод? — рассмеялся Трофимов.

— Конечно, ты!

Чувства долга у Саши хватило только на то, чтобы позвонить в парк и соврать, что он сломался.

* * *

Как ни странно, работы сегодня почти не было. Все сотрудники мастерской лихорадочно готовились к выставке — носились по этажам с выпученными глазами, упаковывали отливки, отбирали проекты и комментарии. Альбертовна, злобно шипя, следила за загрузкой двух «Газелей», не подпуская к машинам даже бритых охранников. Художники выгребали из столов пыльные эскизы и набивали их в папки. Секретарша грозно водила глазами. Короче, дела нашлись у всех, кроме Олега. Немного поскучав, литейщик занялся уборкой мусора.

После выметания всех углов хлама набралось ведра на три. Обнаружился также десяток завалявшихся по пыльным щелям восковок. Судя по тому, что их до сих пор не хватились, в этих украшениях никто особо не нуждался, однако Олег, привыкший уважать чужой труд, сделал-таки литейные формы и к вечеру провел единственную плавку. А потом запер мастерскую и отправился домой.

Таня хлопотала на кухне у плиты. На плече возвышался Альфонс и внимательно наблюдал за ее манипуляциями.

— Ты прямо Сильвер, — усмехнулся Олег, — ни минуты без попугая.

— Как ты сегодня рано, — удивилась благоверная, — а я, как назло, Сашку со Светкой на живопись отправила. Обидится. Спать пойдешь?

— Спать? — Олег прикрыл глаза. Воображение сразу нарисовало самодовольную козлиную рожу, блеск меча. Холодно касается горла стальное лезвие, и голова катится на траву. Олег поежился. Умирать ему почему-то не хотелось. — Нет, спасибо. А ты что, с попугаем теперь вообще не расстаешься?

— Тебе жалко? — Танечка скосила глаза на Альфонса. — Он меня любит.

Попугай с готовностью закинул голову, распушил перья и вдохновенно произнес: «Боже мой, как ты прекрасна!»

— Врет он все. — Олег подошел ближе и уставился птице в глаза: — Чего от Тани хочешь?

— Жрать хочу! — признался Альфонс.

— Вот так! Слыхала?

— Ну и что? Мне за ласковое слово горсти пшена не жалко… От кого еще услышишь?

— Как так? — насторожился Олег.

— Очень просто. Ты помнишь, когда поцеловал меня последний раз?.. За последнюю неделю только и слышала: «жрать» и «спать».

— Не… Не может быть… — неуверенно покрутил головой Олег.

— Да ладно, — Таня почесала попугаю шею, — я понимаю. Работа. Устаешь. Только знаешь, Олежка, всех денег ведь не заработаешь…

— Танечка, пожалуйста. — запросил пощады Олег.

— А ты помнишь, что обещал? — Что?

— Как «что»? Прошло пять дней…

— А-а! — сообразил Олег. — Ботанический сад? Так я завтра на работу не иду!

* * *

За окном валил снег. Огромные мохнатые хлопья. Они падали с черного неба, ненадолго желтели в свете кухонного окна и бесследно исчезали внизу, во мраке двора. Часы у соседей за стеной пробили полночь. Уникальные напольные часы конца восемнадцатого века четко отбивали каждые полчаса уже больше ста лет. И как только люди ухитряются спать под этот звон?

Танечка и Сашка давно посапывали в соседних комнатах. Сегодня Олег показал себя образцовым семьянином: до девяти играл с сынишкой и уложил его спать, потом заточил ножи, укрепил сушилку для посуды над раковиной, залатал щель под окном. Но Таня в конце концов тоже отправилась в постель, и Олег остался один. Склонить голову на подушку он не решался: стоило прикрыть глаза, как мерещилась ухмылка Дьявола, удар меча. Голова катится в одну сторону, тело заваливается в другую. Агония… Нет, подобного сна Создатель увидеть не хотел. Тем более с такой натуральностью — последнее время сны казались более реальными, нежели окружающий мир. От предчувствия смертельного удара стало побаливать горло. Олег сидел у темного окна, всматривался в играющую снежинками ночь и отпивался горячим кофе.

* * *

Вернулся Трофимов в час ночи. Тихонько, стараясь никого не разбудить, открыл входную дверь. В квартире витал пряный мясной аромат, от которого рот мгновенно наполнился слюной. Тихонько приоткрылась дверь комнаты, выглянула Синичка:

— Ой, Саша пришел! — Она выскользнула в коридор, обняла его за шею, поцеловала. — Ой, какой холодный! Замерз?

— Да нет, — Трофимов выбрался из куртки, — снег на улице. В снежные дни морозов не бывает.

— Как холодно в вашем мире! — поежилась Синичка и взяла Сашу за руку:

— Идем.

В комнате на письменном столе стояла глубокая тарелка и чашка. Девушка запустила руки под одеяло, выудила алюминиевую кастрюльку, стала накладывать гречневую кашу. В воздухе поплыл густой мясной аромат.

— Садись. — Она убрала кастрюльку и потянула к себе чашку. — Ты горячий компот любишь или холодный?

— Любой, — коротко ответил Трофимов, берясь за ложку. — Какая ты рукодельница…

— Это так здорово, — азартно зашептала Синичка, — вода течет сама, плиту топить не надо. Просто рычажок поворачиваешь, чик — и горит огонь. Можно больше сделать, можно меньше…

Трофимов, молча кивая, уплетал за обе щеки. Гречневая каша имела вкус натурального мяса, но на зуб не попадалось ни единой прожилочки. Съев больше половины, Саша не сдержался и осторожно полюбопытствовал:

— Слушай, Синичка, а мясо здесь есть?

— Есть, — девушка тихо рассмеялась. — В супе. Не нравится?

— Наоборот. У тебя золотые руки.

— Сашка, Сашка, — она пересела ближе, — я об этом всю жизнь мечтала…

— О чем?

— Ну о чем мечтает любая женщина? Стать домохозяйкой, естественно.

— Не знаю, — пожал плечами Трофимов. — Некоторые стремятся стать учеными или капитанами.

— Что за бред? — удивилась Синичка. — Женщина не может быть капитаном. Женщина рождена быть хозяйкой и больше никем.

— А у нас законодательно закреплено равноправие полов, — похвастался Трофимов.

— Варварство, — хмыкнула Синичка. — У нас за хребтом живут племена, которые тоже считают мужчин и женщин равными. Именно поэтому они так и остались дикарями, а наша цивилизация насчитывает уже больше трех тысяч лет.

— Не знаю. — Саша отодвинул опустевшую тарелку. — Именно женщины организовали у нас движение феминисток…

— Наверное, они психически больны, — предположила девушка, наливая в чашку компот. — Уравнивать женщин и мужчин — это все равно что сравнивать акулу и альбатроса. Никогда в жизни акуле не удастся подняться в небо, и никогда в жизни альбатросу не увидеть глубины моря. Они разные.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Трофимов, прихлебывая горячий компот, по вкусу напоминающий сладковатый яблочный сок.

— Женщина — это в первую очередь мать. Она тяготеет к стабильности, безопасности и покою. Она стремится сохранять и поддерживать дом, наводить уют, вкусно готовить, растить здоровых детей. Мужчина же стремится быть выбранным для зачатия детей. Именно поэтому он старается произвести впечатление: хорошо трудиться, искать новое, неожиданное, он всегда готов на риск, на опасные действия. Недаром в нашем законодательстве уже больше двух тысяч лет мужчинам запрещено владеть любым имуществом, кроме оружия и личных вещей.

— Как это? — чуть не подавился Трофимов. — Вообще?

— Разумеется.

— Погоди, а если он трудится, зарабатывает, строит? Кому все это принадлежит?

— Это принадлежит хозяйке.

— Да это же даже не матриархат, это рабовладельчество какое-то!

— Ты не прав. Свободу выбора имеет каждый.

— Но… Ничего не получать за свой труд?!

— Почему не получать? Он получает возможность жить в доме, в уюте, хозяйка вознаграждает его заботой и лаской. Хороший мастер своего дела будет по достоинству оценен любой женщиной, но, если она не умеет хорошо вести хозяйство, он всегда волен уйти к другой. Когда мужчина не способен ни на что, то он не будет нужен ни в одном доме. Это первейшая из основ нашего общества: каждая хозяйка стремится стать лучшей — чтобы удержать лучших из мужчин, а каждый мужчина стремится стать лучшим, чтобы привлечь внимание достойнейшей из хозяек. «Стремление к совершенству каждого члена общества обеспечивает развитие общества в целом».

— Кошмары какие ты рассказываешь, — покачал головой Трофимов. — Вознаградит — не вознаградит, выгодно — невыгодно. Просто Америка какая-то, а не жизнь. Хоть кто-то в вашем мире способен не на расчет, а на любовь?

— Это в мой огород камешек? — рассмеялась Синичка и поймала молодого человека за руку. — Я изложила тебе главу учебника, а не правила жизни… Если ты хозяйка высокого уровня, то чувствам приходится наступать на горло — иначе министры разбегутся в другие города. Ну а если ты простая хозяйка дома в каком-нибудь селении, то, может быть, и не самое важное — как умело твой избранник тачает сапоги.

Девушка обхватила Сашу за шею, привлекла к себе и впилась долгим поцелуем. Молодой человек ответил ей, как смог, но вскоре любопытство взяло верх.

— Ты говорила про министров… А что, у вас женщины имеют по много мужей?

— Не обязательно, но как быть, если хозяйство большое? Кстати, это вторая из основ: «Любая женщина имеет право вознаградить достойного мужчину своей лаской». Даже последний бедняк, совершив подвиг, может оказаться в постели хозяйки всей страны. Это, с одной стороны, обеспечивает наибольшие возможности продолжения рода для наиболее достойных, а с другой — мужчины никогда не знают, является ли рожденный ребенок их потомком. Получается, они одинаково доброжелательно относятся ко всем детям хозяйки и те получают максимально разностороннее воспитание. Схема, апробированная веками.

— И какое хозяйство было у тебя? — Голос Трофимова неуловимо изменился.

— Ты ревнуешь? — сразу почувствовала девушка. — В нашем мире такое тоже бывает.

— Не хочешь отвечать?

— Глупышка… — Она растрепала ему волосы. — Я никогда не была хозяйкой. У меня никогда не было ни города, ни дороги, ни мастерских. Даже дома никогда не было. Все осталось в мечтах.

— Почему? — заметно повеселел Саша.

— Так сложилось… Я должна была стать хозяйкой святилища на границе с пустыней. Прорицательство — величайшее искусство и целая наука. А может быть, хозяйкой заставы на дальних сторонах. Там, откуда трудно послать весть в столицу. Хозяйкой большого дома и двора. Поэтому меня учили колдовству, физике, геометрии, истории…

— Так ты хотела стать домохозяйкой или жрицей? — перебил запутавшийся Трофимов.

— О великая Геката! — вскинула руки к потолку Синичка. — Ты ничего не понял! Женщина должна учиться при любой выбранной судьбе. Если хозяйка не будет иметь достойного образования, то как она сможет правильно оценивать действия своих мужчин? Достойные мастера живут только в домах достойнейших хозяек. Ты знаешь историю Магеллана?

Трофимов, услышав знакомую фамилию, даже вздрогнул.

— Он отправился в плавание на корабле Изабеллы. Будь он плохим капитаном, она никогда не доверила бы ему свое судно и жизнь. Будь она плохой хозяйкой, то не смогла бы понять, зачем нужно путешествие к горизонту. Но она поняла, согласилась на плавание и первая вознаградила его за открытие. Так, вместе, они и вошли в историю изучения земного диска — Магеллан и Изабелла.

— Земного шара… — машинально поправил Трофимов.

— Чего? — не поняла Синичка.

— Земного шара, — повторил Трофимов. — Земля имеет форму шара.

— Что за ерунда! — фыркнула девушка. — Земля плоская! Будь она круглой, люди на другой ее стороне падали бы вниз.

— Они не падают, — повторил Саша слова школьного учебника, — потому, что сила тяжести направлена к центру Земли.

— Сашенька, милый, этой гипотезе уже много сотен лет. Но если бы все было так, то тела, отпущенные в двух разных точках Земли, падали бы под углом к друг другу. А они падают параллельно! Это значит, что они притягиваются не к одной общей точке, а в одном общем направлении!

— Но ведь именно Магеллан обогнул Землю и доказал, что она круглая!

— Саша, — напоминающим тоном сообщила Синичка, — противники теории плоской планеты утверждали, что вода должна скатываться с ее края. Заслуга Магеллана и Изабеллы состоит в том, что они проплыли несколько сотен километров к краю Земли и обнаружили, что по мере приближения к границе планетного диска вода нагревается, а в дальнейшем закипает. Таким образом она отбрасывается назад и никогда не покидает нашего мира. После этого открытия вот уже двести семьдесят лет никто не оспаривает, что Земля плоская и плавает по поверхности кипящего океана божественной энергии, а солнца на небе всего лишь флуктуации, выбрасываемые вверх в процессе кипения…

— Но ведь Земля крутится вокруг Солнца… — неуверенно сказал Трофимов, растерявшийся перед напором убежденной в собственной правоте девушки.

— Ага, — саркастически кивнула Синичка. — И не одна, а много-много. Штук девять. — И она рассмеялась. — Перестань. В конце концов меня всему этому учили не один десяток лет, так что просто поверь мне на слово и укладывайся спать.

Последняя фраза девушки вернула Трофимова к действительности. Он взглянул на время: два часа. А вставать в четыре. Тут не до географических споров. Саша быстро разделся и нырнул под одеяло, где мгновенно отключился. А Синичка еще довольно долго сидела рядом, вглядываясь в его лицо. Потом осторожно поправила одеяло:

— Спи. Спи, мой хороший, моя радость, моя любовь и удача. Спи. — И она отправилась готовить завтрак.

* * *

Олег увидел над собой черную, рогатую морду Дьявола, рефлекторно схватился за рукоять меча — слуга испуганно шарахнулся назад — и облегченно рассмеялся: Драккар был на месте.

— Ну что, рогатый, жмуришься? — окликнул Бог сумрачного слугу.

— С добрым утром, Создатель, — ровным голосом отозвался тот.

— Да уж надеюсь, надеюсь.

Он вскочил на ноги, протер глаза, сладко потянулся. Как оказалось, заснуть ему повезло рядом с одним из многочисленных прудов. Создатель наклонился над зеркальной поверхностью — оттуда выглянул лохматый субъект с мятой рожей. Олег не без опаски покосился на Дьявола, потом махнул рукой, быстро разделся и бухнулся в воду.

— Эх, хорошо!

Слуга не шелохнулся. Он по-прежнему стоял возле деревьев и задумчиво смотрел вдаль. Скульптура, а не человек… Впрочем, он и есть не человек.

Олег умылся, вылез из воды, пригладил волосы, оделся. Чувствуя себя свежим, как никогда, он подошел к коню, потрепал Джорджа по шее, взлетел в седло. Поднял лицо к чистому небу.

— У нас говорят: «Солнце в зените», а здесь, наверное: «Все солнца на небе»?

Дьявол промолчал.

— Ну что ты застыл, рогатый? Давай, пора трогаться. Полдня проспали!

— Ты не хочешь вернуться в это селение, Создатель?

— Зачем? Полагаю, зрелище там не для слабонервных.

— Тогда куда мы едем дальше? — смиренно спросил Дьявол, садясь на своего коня.

— Куда, куда… Вперед, к морю!

За остаток дня Дьявол так и не проронил ни слова. Ехал, черный и мрачный, как совесть Петра Первого. От вида этой хмурой фигуры у Олега к вечеру совершенно испортилось настроение, и он начал ощущать желание напустить вампиров на кого-нибудь еще.

К следующему поселку путники приблизились уже в сумерках. Минут пять удивленно погарцевали у запертых ворот, потом терпение Олега лопнуло, он выхватил меч и застучал эфесом по неошкуренным створкам.

— Кто там на ночь глядя? — послышался сонный голос.

— Создатель! — крикнул Олег в ответ.

За частоколом заскрипело, с ближайших бревен посыпалась труха, над белыми остриями показалась нечесаная голова:

— Кто?

— Я, Дьявол тебя разорви! — рявкнул Олег. — Создатель! Ваш Бог и властитель!

Сторож вскрикнул, пропал. Послышался топот, приглушенный гомон. Створки дрогнули, раздвинулись, пропуская всадников вовнутрь. Местный сторож склонился чуть не до земли.

На деревенской площади уже гомонила толпа. Кто-то хозяйственно бегал из стороны в сторону, кто-то молча таращился на живого бога. Из одного дома волокли на улицу длинный стол.

— Торжеств не надо, — предупредил Олег, въезжая в самую гущу толпы. — Мне нужен только ночлег.

Создатель спрыгнул с коня, едва не сбив с ног невысокую девушку с длинной русой косой. Селянка испуганно ойкнула, попятилась. Она была в светлой полотняной рубахе, талию туго подпоясывала выцветшая ленточка, отчего бедра казались шире плеч. Грубая ткань на груди высоко оттопыривалась, намекая на соблазнительные достоинства хозяйки. Под внимательным взглядом Создателя девушка потупилась и залилась яркой краской.

— Кто-нибудь позаботится о коне? — негромко спросил Олег, и тут же услужливая рука забрала повод. Создатель приблизился к девушке, взял за подбородок, поднял голову. — Как тебя зовут?

— Элия… — Девушка продолжала прятать взгляд.

— Красивое имя… — Олег заставил-таки девушку посмотреть на себя. У нее были большие голубые глаза и маленький курносый носик. — Элия, ты покажешь, где я буду сегодня ночевать?

— Покажу… Создатель… — прошептала она.

— К Мыльнику веди, — донеслось сбоку. Девушка кивнула, повернулась, пошла впереди. Через два десятка шагов она открыла калитку, поднялась на крылечко высокой избы, пропустила Создателя в просторную горницу.

— Здесь…

Она не знала, что сказать еще, помялась, а потом тихонько, крадучись, скользнула в дверь. Олег подошел к окну: Элия бегом промчалась вдоль улицы и вошла в дом на другой стороне. Сзади фигурка ее казалась еще соблазнительнее — плотно сложенная такая, крепенькая. Как говорят в таких случаях — аппетитная.

Олег отвернулся от окна и наткнулся на внимательный взгляд Дьявола.

— Ну, что ты тут вытаращился, рогатый? — Он взмахнул рукой: — Иди отсюда. Отдыхай.

В горнице попахивало гнильцой. Пол чисто вымыт, стены свежевыкрашены, но запашок все равно имелся. Создатель рассеянно покачал ногой скамейку у стены, присел на грубо сколоченный стол, покосился в сторону окна: а ведь под рубашкой у Элии наверняка ничего не было… Трусиков здесь, кажется, не носят, лифчиков тоже. Только грубая рубаха на голое тело. Соски, наверное, ткань натирает… Олег погладил зачесавшуюся грудь, задул лучину, разделся, откинул одеяло, забрался в постель.

На этот раз матрац оказался свалявшимся — жестким и кочковатым. Олег раздраженно сел. Знал бы, что его ждет такое ложе, — лучше бы в поле лег.

Он встал, подошел к окну.

Селение уже успокоилось. Только маленький поросенок суетился у заборчика в мертвенном свете звезд. Похоже, нашел что-то съедобное. В доме напротив еще горел свет. Олег отвернулся, рассеянно обежав взглядом комнату…

…Как здорово было бы упереть девочку Элию в этот неуклюже оструганный стол, задрать повыше подол рубашки, обнажив мягкую округлую задницу, ухватиться за бедра…

Создатель отогнал шальную мысль и забрался обратно в постель, смирившись с судьбой.

Сон, однако, не шел. Жесткие комки упирались в ребра, голова то проваливалась до самых досок, то неустойчиво балансировала на угловатом коме. Где они добывают эту чертову солому? На каменоломнях, что ли?

Олег опять встал. Поросенок, вырыв солидную яму, бесследно пропал. На небо набежали мелкие прозрачные облачка. А свет в доме напротив погас. Девушка, наверное, улеглась, сняв с себя незамысловатую одежду, и лежит под толстым одеялом, постепенно согреваясь. А может, ее греют… Касаются тела горячие губы, ласкают раскаленные ладони; может, как раз сейчас она стонет от страсти и кусает крепко сжатые кулаки.

Олег отвернулся от окна и вновь явственно представил, как Элия стоит, повернувшись к нему спиной, упершись ладонями в стол и широко расставив ноги. В свете звезд золотится пушок на плечах…

«Вот привязалась, чертова баба! — потряс он головой и снова лег, на этот раз поверх одеяла. — Интересно, а чем она занимается на самом деле?»

Создатель закрыл глаза, сосредоточился. Дом напротив, совсем рядом… Как ты там, Эличка? Высокая грудь, широкие бедра, длинная коса. Где ты спишь, что видишь?

Установить контакт никак не удавалось. Спала она или нет, спокойно дышала или кричала от страсти, но девицы он не чувствовал. Неужели и вправду к любовнику сбежала?

Олег сел, взялся пальцами за виски, снова сосредоточился… ничего. Вообще ничего. Ни спящей, ни бодрой, ни с раздвинутыми ногами, ни свернувшейся калачиком. Вместо ожидаемого маленького удовольствия — большой кукиш. Олег начал злиться:

— Где же она, черт побери!

Создатель распахнул дверь, вгляделся в дом напротив. Темные окна, никакого движения. Да в конце-то концов! Бог он в этом мире или бродяга?! Чего он боится, чего стесняется?

Олег быстро оделся, пересек улицу, сильным ударом распахнул дверь, рявкнул в сонные лица:

— Где Элия?

— А… где… — В доме возникла суета. — Нету.

— О, Дьявол, как это нет?!

— А… Дьявол… — испуганно бормотали хозяева, — Дьявол там… не здесь…

— Где?.. — В душе Олега зародилось нехорошее подозрение. Он быстро пробежался до хижины у ворот, ворвался внутрь: — Где Дьявол?

Испуганные хозяева распахнули дверь комнаты и указали на нетронутую кровать.

— Где?!

— Да здесь он должен быть, Создатель.

Олег зло сплюнул, вышел во двор, огляделся. На улице появились разбуженные шумом селяне.

— А ну-ка, пахари, — повысил голос гость, — признавайтесь, кто Дьявола видел?

Никто не отвечал.

— Неужели сбежал, рогатый? Да еще, похоже, девчонку увел!

В доме запоздало взвыл женский голос. Олег снова чертыхнулся и спросил:

— Где мой конь? Кто его в конюшню ставил?

Туземцы молчали. Молчали трусливо.

— Ну?! — повысил голос Олег. — Так и будем в непонимайки играть?

— Нет коня, — признался кто-то из задних рядов.

— Что-о?!

— Пропал.

— Как это пропал?!

— Дьявол увел, — уверенно предположили в стороне. — Сам сбежал, Элию Зубаткину украл, коней увел обоих. Точно, Дьявол.

Олег обнажил меч, описал короткую сверкающую дугу. Люди испуганно шарахнулись назад, но гнев Создателя разгорался не против них.

— Уничтожу предателя, — тихо пообещал Олег.

— Дочка, доченька-а! — выл отчаянный женский голос. — На кого ж ты нас… — Голос захлебнулся.

— Найду и уничтожу, — уже громче повторил Олег. — Видел кто-нибудь, куда эта тварь удирала?

— На торговую дорогу вроде сворачивал, — припомнил сторож. — Верховой он, Создатель. Не догнать будет.

— А ты куда смотрел?! — прикрикнул на него Олег.

— Помилуй… — Селянин рухнул на колени.

— Ладно, от меня все равно не уйдет. Отворяй!

Сторож скинул засов, толкнул плечом воротину. Создатель убрал клинок в ножны и, протиснувшись в узкую щель, быстрым шагом устремился по тропе.

По счастью, крупные звезды этого мира давали достаточно света, чтобы разглядеть ямы и корни на дороге, и можно было бежать, не боясь переломать ноги. Олег быстро обогнул поселок и помчался по тропе, извивающейся по краю Пустыни Голодных Ртов. Пару раз показалось, что впереди маячат два всадника, и он прибавил ходу. Не останавливаясь, проломился сквозь темные заросли кустарника — перепуганные пичужки, громко хлопая крыльями, взметнулись в воздух, — пересек серебристую поляну, миновал узкий пролесок… и перешел на шаг: резко закололо в боку.

Впереди, теперь уже четко выделяясь на фоне светлых ивовых кустов, закачались высокие силуэты, донеслось конское фырканье, а затем беглецы свернули. Совсем рядом… Но бежать Создатель больше не мог. Стиснув зубы и прижав ладонь к больному боку, он шел быстрым шагом, глядя, как удаляются неспешно трусящие всадники. Казалось, одно усилие, десять минут бега — и рогатая голова клятвопреступника скатится на землю…

От резкой боли под ребрами Олег свалился на колени, согнулся и уперся лбом в шершавый придорожный камень…

— Не могу…

* * *

— Эй, ты что? Так здесь и спал? — Таня потрясла мужа за плечо. — Господи, постель же в двух шагах!

Олег поднял голову, с минуту тупо смотрел на хлебницу. Значит, его на кухне сморило? То-то лоб горит! Полночи в угол стола упирался.

— Ты не простыл? — Жена заботливо положила руку ему на лоб.

— Нет, все нормально, — отмахнулся Олег, морщась от рези в боку, ушел в комнату, быстро разделся и упал в постель…

* * *

Создатель открыл глаза. Из-под камня выглядывал черный длинноусый жук, озабоченно шевеля лапками. На небо выбирались все новые и новые звезды, ярко освещая все вокруг. В бескрайней тишине доносился далекий топот копыт.

— Не уйдешь, сволочь! — Олег поднялся на ноги, немного скособочась на больную сторону, вгляделся вслед беглецам и мысленно попытался повернуть Джорджа. Пусть даже не повернуть, просто остановить!

Пустота. Он не ощущал коня, словно его и не было впереди. Ни Джорджа, ни Дьявола, ни девицы! Он не чувствовал никого! На миг испугавшись, что утратил свою божественную власть, Создатель взглянул на жука. Тот послушно выбежал на тропинку. Значит, это Дьявол отгородился от приказов своего господина?!

— Все равно не уйдешь! — пообещал Создатель, вдавил жука каблуком в желтую пыль и, преодолевая резь, поковылял по тропе.

Постепенно топот стих. Но Олег, хватая ртом прохладный воздух, продолжал преследование. В конце концов, остановятся же они на отдых! Вот тут он их и возьмет, тепленьких.

Железная сила воли сделала свое дело — бок постепенно отпустило. Теперь Создатель гнался за предателем широким походным шагом, переходя порою на бег, но не доводя до новых приступов боли.

Тропинка нырнула в овражек, выбралась обратно, обогнула очередную рощицу вокруг пруда. Олег уже миновал ее, когда под деревьями что-то тихо хрустнуло…

Засада? Но кто мог устроить засаду на Господа Бога? Скорее наоборот — кто-то прячется.

Создатель обнажил меч, прислушался. Попытался мысленно вызвать Джорджа, но опять наткнулся на пустоту… Правда, под деревьями снова зашелестело. Легко, чуть слышно. На губах Создателя заиграла улыбка: вот они и попались. Он играючи описал лезвием несколько сверкающих кругов и бросился вперед.

Затрещали кусты, с шелестом осела снесенная случайным ударом липка, посыпались листья, плеснулась вода — стадо мелких, размером с зайца, косуль вырвалось из укрытия и шумно помчалось прочь.

— Тьфу ты, ненормальные! — в сердцах выругался Олег. — Ваше счастье, хоть под клинок не попались!

Он опустился на колени, плеснул в лицо водой из пруда. Хотелось пить, но вода этого мира проходила мимо его желудка.

— Ничего, рога предателю посшибаю, тогда отопьюсь. — Олег сунул голову в пруд целиком, отфыркнул попавшую в нос воду. Надо же, в носу она першить может, а жажду утолить — нет!

Создатель отряхнул мокрые волосы, вышел на тропинку, оглянулся. Ему пришло в голову, что беглецы вполне могли спрятаться в любой из рощиц, но не выдать себя, подобно косулям — Дьявол поумнее этих малышек будет. А значит, может статься, он преследует пустоту.

Метрах в трехстах, немного в стороне, над равниной возвышался холм с крутыми склонами, напоминающий гигантский перевернутый цветочный горшок. Если Дьявол не спрятался в кусты, то сверху его наверняка будет видно.

Олег свернул с тропы и уверенно направился к высотке. Глина под ногами была твердая, как бетон, и разве только не звенела под каблуками. Странно, что местные жители проторили дорожку по пыльной и бугристой земле, а не здесь.

Стоило об этом подумать, как Создателю померещилось, будто почва под ногами заколыхалась. Он остановился, притопнул ногой… подпрыгнул… И провалился сразу по пояс. Голодная и холодная жижа жадно влезла в сапоги, забралась в брюки, запустила щупальца под рубашку. Олег раскинул руки, но только что державший его на себе «бетон» внезапно расползся в стороны, ушел в болото, исчез, предоставив человека его судьбе. Создатель изо всех сил дернулся назад, к спасительному берегу, и от рывка погрузился по грудь.

— Эй! Кто-нибудь! По-мо-ги-те!!! — Крик разнесся далеко в ночи, но ответом была только мертвая тишина.

Олег еще раз попытался сдвинуться с места и провалился еще сантиметров на двадцать. Какой идиотизм — сам Господь Бог, Создатель, владыка мира, тонет в болоте, как заблудившийся осел!

Жижа стиснула грудь и стылыми пальцами взялась за горло. Олег замер, боясь ненужными движениями ускорить погружение. Но жижа все равно продолжала подниматься выше и выше. Как глупо… Как глупо погибать вот так — бессмысленно, безнадежно.

«Ты создал меня вечным, — вспомнились слова Дьявола, — но сам смертен».

Рогатый изменник наверняка все знает… И ждет, улыбаясь черными губами. Скоро Создателя не станет, и он окажется верховным владыкой. Мир под властью Дьявола…

Создатель содрогнулся, и жижа добралась до губ. Человек закинул голову, выиграв пару сантиметров. На сколько их хватит? На минуту? На две? А ведь земля под ногами была твердой, как бетон. Олег поймал ускользающую мысль за хвост: «земля была твердой, как бетон…» Потом колыхнулась под ногами. Это уже был слой дерна над болотом. Сколько он успел пройти по нему? Шаг? Два? Три? Да ведь он провалился у самого берега! Здесь должно быть мелко! Дно совсем рядом, под ногами!

Олег вытянул пальцы ног и действительно ощутил опору! Стоя, словно балерина на пуантах, он вытянул из грязи руки, бросил их вперед и сделал резкий гребок, немного продвинувшись… Земля ушла из-под ног, но Олег знал — теперь она будет ближе. И правда — на этот раз он нащупал опору, стоя уже по грудь. Еще один рывок — и он выбрался по пояс. Только теперь до него дошла истина, и Олег хрипло расхохотался: ему не было нужды искать мель под ногами — он просто создал ее! Для этого мира он был и есть — Создатель!

Олег, раздирая толстый прибрежный дерн, выбрался на берег и бессильно упал на жесткую землю. Он все еще не мог прийти в себя после столь явственного прикосновения смерти. Но ничего. Он догонит, догонит Дьявола. И рогатый мерзавец заплатит за все!

* * *

Олег повернулся на другой бок, закрылся рукой — в окно проглядывало яркое голубое небо. Сунул голову под подушку, закрыл глаза… Сон не шел. Не удавалось заснуть ни под подушкой, ни на ней, ни укутавшись одеялом. Олег ясно представлял себе, как там, в мире Тысячи Солнц, его усталое, грязное тело отдыхает близ вонючего болота, а Дьявол тем временем уезжает все дальше и дальше. Да еще и Элию с собой увозит.

Внезапно пришедшее название — планета Тысячи Солнц — понравилось, но время все равно уходило, уходило безвозвратно.

Олег вскочил на ноги и, не одеваясь, прошлепал на кухню.

— Таня, у нас есть снотворное?

— Зачем тебе? — удивилась, жена.

— Ну… плохо я себя чувствую.

— Так, может, аспирину выпьешь?

— Я лучше полежу, — нетерпеливо отказался Олег. — Так есть или нет?

— Димедрол есть… Валериана тоже успокаивающе действует… У тебя температура?

— Да, — не стал вдаваться в объяснения Олег. — Где они все?

— В шкафу, в аптечке, — несколько озадаченно ответила Таня. — Воды налей, запить.

Олег достал из шкафа старую деревянную шкатулку, разворошил, нашел упаковку димедрола. Выдавил две таблетки, проглотил. Немного подумал и съел еще две. Посмотрел на картонке срок годности: уже два года как выбрасывать пора. Тогда он доел оставшиеся три таблетки, запил водой и завалился в постель, укрывшись с головой. Подождал. Никакого эффекта. Олег еще раз слазил в аптечку и глотнул валерьянки. На глазок, прямо из флакончика.

— Ну, ты как? — заглянула в комнату Танечка.

— Что-то нет толку от этого димедрола.

— Супу хочешь? Не ел ведь сегодня совсем…

— Не знаю… — Создателю хотелось назад, на планету Тысячи Солнц, но сна не было ни в одном глазу. — Хорошо, давай немного.

Над тарелкой Олег начал клевать носом. Он обрадовался, быстро заглотал свою порцию и убежал в постель.

* * *

Создатель встал, тряхнул головой. Волосы были в глиняных сосульках, одежда покрыта вонючей коркой, да и руки чистотой не отличались. Как ни хотелось продолжить погоню, пришлось вернуться к пруду и потратить не меньше получаса на стирку и купание, одеться во все мокрое — в ночном холоде удовольствие ниже среднего — и только потом отправиться в путь. А происшедшие неприятности Создатель аккуратно отложил в памяти, чтобы в свое время выставить их Дьяволу в счет.

* * *

Дверь Саша открыл совершенно бесшумно. Но Синичка все равно тут же повисла у него на шее.

— Ты никак весь вечер за дверью ждала? — с улыбкой спросил он, расцеловав свою красавицу.

— А я тебя чувствую, — склонив набок голову, шепнула она. — За версту.

— Ах да, ты же колдунья! — И он низко пропел:

— Что-то русским духом пахнет!

— Вот именно, — серьезно согласилась Синичка, но, не выдержав, засмеялась. — Есть будешь?

— А то!

Трофимов разделся, вымыл руки. Синичка тем временем накрыла на кухне стол. Впрочем, накрыла — это слишком громко сказано. Одинокая тарелка ленивых голубцов да стакан компота.

— А себе? — спросил Саша.

— Я не буду.

— Ну-у… Так нечестно. Завтра выходной, торопиться некуда. Можно устроить ужин при свечах, открыть бутылочку вина, поговорить, посмотреть в глаза друг другу.

— Как скажешь, любимый.

Синичка щелкнула пальцами, но вместо короткого хлопка послышался треск, словно от разрываемого полотна. Стол вздрогнул. Теперь на нем горели две розовые свечи в высоких витиеватых подсвечниках, стояли запотевший хрустальный графин и пыльная бутылка зеленого стекла. Еще — ваза с фруктами, огромное блюдо с жареным поросенком, усыпанная зеленью куропатка, запеченная в тесте, и множество мелких баночек, розеточек, пиалок, пузырьков. Синичка держала в тонких, изящных пальцах невесомый бокал с совершенно прозрачным, пахнущим фиалками вином. Она улыбнулась:

— Так?

— Откуда это? — охнул Трофимов. — К-как?

— Я же колдунья, — приподняла брови девушка. — Или что-то не так?

— С ума сойти… — Саша протянул руку к солонке, но поймал воздух. Попробовал еще раз — и опять ничего.

— Сашка, милый, — Синичка звонко засмеялась, — любимый, колдовство — это очень, очень, очень много показухи и совсем немного мастерства. Я могу изобразить все, что угодно, оформить сколь угодно красиво, но пить тебе все равно придется компот.

— Да? — Саша взял в руки свой фужер. С виду это был тончайший хрустальный бокал, на ощупь — стакан. Он сделал глоток… Синичка не обманула. Не сводя глаз с девушки, Трофимов поставил бокал, взял ложку и попробовал свой десерт.

— Ну как? — невинно спросила Синичка.

— Обалдеть, — искренне признал Трофимов, — мороженое с земляникой, имеющее вкус горячих голубцов, — это что-то.

Девушка спрятала улыбку за бокал.

— Слушай, Синичка, а натуральное что-то наколдовать ты можешь?

— Все это, — она показала на стол, — можно сделать осязаемым, можно придать вкус, можно сделать так, что человек ощутит сытость. Но еда от этого не станет настоящей. От такого питания с голоду умереть недолго.

— Так ничего настоящего наколдовать не получится?

— Трудные ты вопросы задаешь. — Девушка сделала маленький глоток. — Понимаешь, даже для того, чтобы просто переместить предмет с места на место, нужно приложить силу. Или, точнее, затратить силы. Трудно подобрать слова.

— Не нужно, — остановил ее Саша, — я уже все понял. Расход энергии. Масса плюс расстояние на коэффициент трения. Колдовство подчиняется законам физики из курса средней школы?

— Колдовство — это часть физики, — поправила девушка.

— Тогда понятно. Иллюзию можно создать почти без затрат энергии, перенести с места на место реальный предмет — нужно некоторое усилие, а создать нечто из ничего… — Трофимов причмокнул, переводя на русский язык общеизвестную формулу Эйнштейна, — это нужно затратить энергию термоядерного взрыва. А если КПД чуда невысокий — то и просто невозможно.

— Неужели для управления повозкой нужны такие огромные знания? — удивилась Синичка.

— Значит, я угадал? — обрадовался Трофимов.

— Почти. — Девушка задумчиво провела пальцем по краешку бокала, и фужер тихонько запел, на низкой басовой ноте. — Создать нечто из пустоты действительно очень трудно. Но возможно. Теоретические построения имеются. Просто никто не пробовал. Не возникало необходимости.

— Но если никто не пробовал;.. — Трофимов недоверчиво пожал плечами.

— Открывать тоннель между вселенными тоже раньше никто не пытался, однако я здесь.

— Так, значит, твой визит — теоретическое изыскание?

— Теорией это было раньше. — Синичка сделала пару глотков и отставила бокал. — Любая колдунья с детства знает, что Геката — покровительница Луны. Но никто и никогда не знал, что такое «Луна». Много веков назад один из старейшин высказал интересную мысль: быть может, Геката пришла к нам из другого мира? Тогда в том, старом, мире должна быть земля, которую хранит наша родоначальница, должны жить земледельцы, должны трудиться ремесленники, которых она защищала. И естественно, должна быть «Луна», которой в нашем мире не нашлось. А спустя несколько лет четыре колдуньи разработали методику проникновения на родину Гекаты.

— У них получилось?

— Они не пытались, — усмехнулась Синичка. — Зачем? Они и так были уверены в своей правоте. Это сделали мы. Во время ритуала оракула нашему миру выпала гибель. Велемир стал искать выход и пришел к точно такой же идее. А потом мы нашли трактат колдуний, первыми вычисливших мир Гекаты. Если она стала нашей родоначальницей в мире Тысячи Солнц, то, значит, ее прежний мир тоже пригоден к жизни.

Девушка заметно погрустнела.

— Синичка, не надо. — Саша встал со своего места, присел перед девушкой на корточки, взял ее ладони в свои. — Оракул наверняка мог ошибиться.

— Гадание на будущее всегда учитывает недостаточное количество векторов, — согласилась Синичка, — но… но ошибка такой степени… маловероятна.

— Синичка, выходи за меня замуж, — внезапно предложил Трофимов. Пожалуй, внезапно даже для себя самого.

— А разве сейчас я не твоя жена? — удивилась девушка.

— Ну, — замялся Саша, — жена — это нечто более… незыблемое.

— Незыблемость — сестра смерти.

— Ты считаешь, что наша близость не надолго? — насторожился Трофимов.

— Нет, любимый, — покачала головой девушка. — Я считаю, что внимание друг друга нужно завоевывать каждый день, а не закреплять каким-то ритуалом.

— Жалко, что завтра выходной, — наигранно вздохнул повеселевший Трофимов.

— Почему? — удивилась Синичка.

— Мне нравится, как ты будишь меня на работу.

— А-а, — рассмеялась девушка, — ну так все зависит от того, кто проснется первым…

* * *

Над горизонтом взмыло огромное яркое солнце, следом — десяток мелких. Затем еще несколько, размером с земное. На планете разгорался день. Защебетали проснувшиеся птицы, застрекотали кузнечики, поднялись в воздух бабочки. Промерзший насквозь, Создатель с облегчением развернул плечи, подставляя мокрую рубаху жарким лучам, но шаг не замедлил. Он двигался быстро, без устали, влекомый праведным гневом. Получив горький опыт, Олег уже не то что не ступал на монолитную почву пустыни — он даже не смотрел в ее сторону. К чему заглядывать вперед? Кони — не люди, им отдых нужен. Рано или поздно Дьявол остановится на привал. И тогда Драккар Создателя настигнет клятвопреступника!

Вскоре одежда высохла. Около часа Олег наслаждался нежным теплом, потом удовольствие незаметно сменилось усталостью. Не дожидаясь, пока жара пропечет мозги, Создатель свернул к одному из прудов, спешно макнулся в него и опять вернулся на тропу — остывший и посвежевший.

Шаг за шагом, вперед и вперед, без остановок, без передышек, не отвлекаясь ни на минуту. Создатель понимал, что верховые двигаются быстрее пешего путника, но все же рассчитывал догнать Дьявола ближе к вечеру, когда кони выдохнутся от долгого пути.

Увы, день постепенно угасал, а беглецы не показывались. Похоже, им удалось оторваться больше чем на расстояние дневного перехода. Теперь каждые сутки они будут удаляться и удаляться, если только преследователь вовсе не откажется от сна. Но Олег нуждался в отдыхе. Почти сорок часов на ногах — это слишком даже для Бога. Поэтому, когда тропинка свернула к небольшому селению, он вошел в ворота.

Жители почти не обратили на пришельца внимания. Точнее — не успели. Создатель задал только один вопрос, и только сторожу — дряхлому деду с деревянной битой в руке:

— Здесь Дьявол был?

Дед растерянно закрутил головой.

— Я только переночую, — сообщил Олег и приказал: — Никому про меня не говори.

Соломенными друзами в наматрасниках Создатель был сыт по горло, а потому предпочел не пользоваться местным гостеприимством. В одном из дворов он нашел сметанный стожок под широким навесом, забрался в пахучее сено и мгновенно уснул.

* * *

За окном еще темнело. Таня сыто посапывала, уткнувшись носом в подушку, на столе, склонив набок голову, дрых в клетке попугай. Все спят. Один он, как дурак, в серый растрескавшийся потолок пялится. Но ничего не поделаешь, Создатель должен отдохнуть. Придется помаяться несколько часиков здесь.

Будильник показывал восемь. Олег встал, нащупал ногами шлепанцы, побрел на кухню. Поставил чайник на огонь. Пошел в ванную, не торопясь, помылся.

Ждать. Все, что ему сейчас требовалось, — это ждать.

Он налил себе кофе, сел у окна, рассеянно глядя в светлеющее пасмурное небо. Послышались шаркающие шаги, в дверях появилась заспанная супруга.

— Ты уже встал? — спросила она, отчаянно зевая. — Как себя чувствуешь?

Олег пожал плечами. Женушка скрылась в уборной, потом приняла душ и наконец избавилась от зевоты, словно от прилипшей грязи. Она присела рядом с мужем, положила руку ему на лоб:

— Температуры вроде нет. — Она заерзала на стуле. — А ты помнишь, что нам с Сашкой обещал?

— Что? — удивился Олег.

— Как «что»? — обиделась Таня. — А в Ботанический сад сходить?

— В Ботанический сад?.. — Создатель посмотрел на часы: девять. Выждать нужно часов шесть. А еще лучше — восемь. Тогда он точно отдохнет и наберется сил. Олег кивнул: — Ладно, поднимайтесь, пошли.

Выжидательно поглядывая на часы, он позавтракал, помог сыну одеться, потом отправился вместе с ним вниз по Карповке, свернул вдоль ограды института. Действуя, словно робот, купил билеты, увязался вместе с группой. О чем рассказывали во время экскурсии — прошло мимо сознания. Олегу запомнилось только то, что в оранжереях было жарко, словно в мире Тысячи Солнц.

Домой вернулись около трех часов. Пока Альфонс выражал Танечке восторг от встречи после невероятно долгой разлуки, Олег ушел в комнату, упал на кровать и закрыл глаза…

* * *

Ночь наполняла двор прохладой, словно колодезной водой. Создатель поежился, попытался забраться глубже в стог, но несколько травинок попали за шиворот и не давали покоя. Олег сдался, вылез из сена, снял рубашку и хорошенько вытряс. Огляделся.

Поселок спал: повизгивали тихонько свиньи, постанывали коровы, посапывали овцы. Ни в одном из окон не светилось ни огонька. Селяне, не жалея боков, храпели на своих соломенных тюфяках. Спал поселок, спал весь мир…

Создателя осенило: он сосредоточился, попытался нащупать своего коня. Где Джордж сейчас? Что делает? Услышит ли его? Нет, в ответ на призыв не появилось ни единого отклика. Или Дьявол настороже и продолжает прикрывать скакунов даже ночью, или Бог сам теряет способность властвовать над порождением своего разума…

Олег посмотрел на ближайший дом, внутрь дома… Там жила милая семейка: мать, отец, трое маленьких мальчишек, две девчонки.

На губах Создателя заиграла улыбка; вскоре скрипнула дверь, на крыльце показалась босоногая девица, испуганно огляделась и потрусила к навесу. Самым забавным было то, что она оставалась в полном сознании, прекрасно понимала бессмысленность своих действий, но все равно послушно следовала железной воле Бога.

— Разденься, — негромко сказал Создатель. Девица стянула через голову полотняную рубаху, бросила ее на траву, замерла, неловко прикрываясь руками.

— Руки опусти.

Девочка, прикусив губу, послушалась. Создатель обошел ее кругом, чувствуя, как нарастает возбуждение. Угловата еще, не округлилась, не вошла в возраст. Да, не Элия: груди — прыщики, ножки — спички. Но попочка ничего: маленькая, крепенькая, как орех.

Девица подошла к одному из столбов навеса, уперлась в него руками, оттопырила попку, слегка расставив ноги. Создатель подошел сзади, спуская штаны, выпустил на волю окаменевшую плоть и сильным толчком вошел в нее, словно хотел пробить насквозь. Вожделение было столь велико, что он разрядился уже после нескольких движений, взвыв от полноты чувств, отступил, осел на траву. Услышал тихие всхлипывания: девица плакала, роняя крупные слезы, но продолжала стоять у столба все в той же позе.

— Чего ты там хнычешь? — негромко окликнул он ее, закрыв глаза от блаженной слабости. — Вали отсюда.

* * *

Олег открыл глаза. Да, заснуть в три часа дня — задача не из простых. Особенно если спал почти двое суток. Но время, время уходит. А он здесь…

Создатель прислушался: жена возилась на кухне, сын громко переругивался с попугаем. Олег поднялся, достал из аптечки пузырек с валерьянкой, быстро выпил. Прислушался… Потом разделся, залез под одеяло и закрыл глаза…

— Олежка, ты чего? — потрясла его за плечо Таня.

— Да… Опять себя плохо чувствую…

— Это тебя, наверное, в мастерской продувает. — Танечка заботливо пощупала его лоб. — Ты хоть пообедай, голодный ведь. Давай поднимайся, пойдем к столу.

После сытной и обильной еды Олега разморило, и он наконец-то заснул.

* * *

Создатель чувствовал себя бодрым и свежим. Натянул штаны, потуже застегнул ремень. Забывшись, черпнул ведром воды из неглубокого колодца, попытался сделать несколько глотков, однако только понапрасну облился. Но настроение все равно не испортилось. Он откинул брус с ворот, толкнул тяжелую створку и вышел на тропу. Крупные звезды хорошо освещали дорогу с чистого неба, прохлада бодрила. Пожалуй, ночью идти даже легче, чем днем. Вот только темновато. Хотя над горизонтом уже взлетали первые яркие шары.

Вскоре после того, как рассвело, он увидел высокого старика в белой рубахе, опирающегося на посох и задумчиво вглядывающегося в даль.

— Эй, туземец, — весело окликнул его Олег, — Дьявола не видел?

— Туда он поехал, — хрипло каркнул старик и махнул рукой дальше по тропе.

— Да? — даже удивился Создатель. — Давно?

— Вчера.

— Отлично. — Олег ударил кулаком в ладонь и ускорил шаг.

Старик тоже двинулся с места, ковыляя в противоположную сторону. Из Долины Голодных Ртов прилетел порыв ветра и вырвал из дряхлого тела несколько кусков, отчего старец стал похож на поеденный молью шерстяной носок. Следующий порыв оказался сильнее, и от старика остался только посох и кусок ноги, которые тем не менее продолжали двигаться по траве, пока наконец третий порыв не унес и их, словно ненужные осенние листья.

МАЙ

— А это ты доделывать не собираешься? — Альбертовна указала на полсотни восковок, ровными рядами стоявших на верстаке.

— Завтра отолью, — отмахнулся Олег. — Один черт, пока художники с утра новые налепят — полдня пройдет.

— Раньше, говорят, ты с утра качество отливки проверял, — задумчиво проговорила хозяйка, — и брака у тебя потому не было…

— Какого брака? — безразлично поинтересовался литейщик, продолжая переодеваться.

— Художники жалуются: раковины на изделиях стали попадаться.

— По технологии производства, — огрызнулся Олег, — при отливке металла бракуется до двадцати процентов продукции. Так что я тут ни при чем.

— Но раньше ведь такого не было? — попыталась настоять на своем Альбертовна.

— А меня обвиняли, что восковки теряю, — парировал Олег. — Не хватает, видите ли! Теперь выдаю обратно все. Опять, что ли, любимцы муз недовольны? Пусть сами литьем займутся! — С этими словами он аккуратно оттер хозяйку за дверь и запер мастерскую.

В руках зудело — настолько не терпелось догнать Дьявола и снести его рогатую башку. Вышагивая по холодной зимней улице, Олег явственно чувствовал, как с каждым его шагом здесь — там, в теплом курортном мире Тысячи Солнц — предатель удаляется все дальше и дальше от своего отдыхающего господина.

Страшнее всего казалось то, что не удастся заснуть. Он и так в последнее время спал слишком много. Однако аптеку Олег посещать не стал — в стеклянном пузырьке оставалась еще половина таблеток. Валерьянку он проглотил перед дверью квартиры и уже потом вошел домой. Похлопал по спине вышедшего встречать сынишку, быстро вымыл руки. Прошел на кухню. Таня молча налила суп. Олег, чувствуя, как по телу разливается приятная усталость, быстро выхлебал тарелку до дна, ушел в комнату, расстелил постель, разделся и нырнул под уютное одеяло.

* * *

Задолго до сумерек Создатель вышел к довольно крупному по здешним понятиям поселению. Достаточно сказать, что окружал его не просто частокол, а самая настоящая, хотя и бревенчатая, крепостная стена метров пяти высотой. Тропинка уводила в раскрытые ворота, но Олег предпочел обогнуть селение, рассчитывая до темноты добраться до следующего.

Однако тут его ждал сюрприз: сразу за поселком, под высокой сторожевой башней, тропа раздваивалась: от утоптанной дорожки, сворачивающей в поля, отделялась узенькая, полузаросшая, но все же заметная тропинка. Она тянулась в сторону гор, за последние дни заметно приблизившихся.

Олег оглянулся на башню: там маячил бородатый мужик с длинным копьем.

— Эй, часовой! — окликнул его Создатель. — Здесь Дьявол не проезжал?!

— А? — не понял тот.

— Дьявол проезжал здесь?!

— А?

— Куда тропинка эта ведет?!

— А?

Олег в сердцах сплюнул и пошел в поселок.

За высокими стенами было пусто. Бродили тощие куры, деловито рыл сухую пыль высокий и темный, с изумрудным отливом, петух, кто-то где-то лениво похрюкивал — то ли проснувшаяся свинья, то ли заснувший человек. Толстый рыжий боров забрался под скамейку, срубленную из толстых досок, и вдохновенно чесал хребет. А люди тут вымерли, что ли?

Создатель неторопливо добрел до сторожевой башни, постучал ногой по забору рядом с ней:

— Эй, наверху! Ты меня слышишь?

— Чего орешь? — беззлобно поинтересовался в ответ упитанный, розовощекий парень, вышедший на крыльцо из дома за забором.

— Я ищу Дьявола, — повернулся к нему Олег. — Он здесь не проезжал?

— Кого-кого ты ищешь? — громогласно расхохотался толстяк. — А болотного-водяного тебе не надо?

Создатель положил руку на рукоять меча. Стой парень ближе — изрубил бы насмешника в мелкую капусту. Но гнев погас так же быстро, как и вспыхнул, а изрубленный туземец вряд ли смог бы рассказать хоть что-нибудь полезное.

— Тут, дед говорит, еще и Создатель на нашу землю спустился, — продолжал веселиться парень, — может, он для тебя сойдет?!

— А где дед?

— В поле, где еще ему быть? — Парень широко зевнул и сладко потянулся. — Все разбрелись, одни мы с Егором распутье сторожим. От хабреков. — И он громко заорал:

— Как там?!

— А? — откликнулись с вышки.

— Глухая тетеря, — махнул рукой парень. — Ты жрать-то хочешь, охотник на Дьявола? Заходи, чего на солнцах париться?

Олег вошел в дом, с удовольствием сполоснулся чуть прохладной водой из рукомойника, но от еды, естественно, отказался.

— Торчим тут, как дураки, круглые сутки, — словоохотливо жаловался парень. — И в жару, и в дождь, и днем, и ночью тоже выглядываем. Все люди как люди: гуляют себе, скотину там пасут, землю пашут, сено косят. Одни мы — вечно на страже, всегда с копьем… — Тут парень озабоченно закрутился, пока не увидел наконец тускло поблескивающий наконечник над дверью, и удовлетворенно кивнул:

— Да, и днем и ночью.

— Вы всадников не видели? — усаживаясь за стол, задал Олег более естественный вопрос. — Дня три-четыре назад?

— А куда они ехали? — Парень зацепил пальцами в миске пучок соленой капусты, переправил в рот, громко зачавкал. — Ежели на пристань, то могли внимания не обратить… Мы, во-още, за хабреками следим, шоб не шастали.

— Кто? — не понял Олег.

— Хабреки. С гор, дикари. — Парень, сморщившись, проглотил капусту, наклонился к гостю и лихорадочно зашептал: — Людоеды они, слушай. Когда человека встречают — бьют по голове, ухо и палец отрезают и едят. Нет, правду говорю! Ежели человек вкусный — с собой забирают, а ежели не нравится — то бросают, другого ищут. Вот деду повезло, не понравился. Противный он, вечно на болоте с тиной ковырялся. Так его жрать не стали. Остался без уха и без пальца на руке. Зато живой. Наши теперь все, кто в ту сторону идет, тиной мажутся…

— Эти «хабреки», что, мимо вашей крепости проходят, когда на людей охотятся? — не понял Олег.

— Не-е, — замотал головой хозяин, — мимо нас они на пристань ходят, с хеленами торговать.

— Пристань далеко? — встрепенулся Создатель.

— Пешему — дня три топать. — Парень взял из миски белую, разваристую картошину, однако до рта не донес: рассыпалась. — От, кикимора ее побери… Только ты того, нечего сейчас на пристани делать. Уплыли хелены. Дней десять назад. Теперь не скоро будут.

— То есть сейчас от пристани никуда уплыть невозможно? — уточнил Олег.

— Не, сейчас никак, — подтвердил парень. — Да и вообще не уплыть. Хелены на свои корабли никого не пускают, а рыбаки к пристани не приближаются — колдовства ихнего боятся.

— А откуда можно уплыть?

— Да откуда хочешь! — Не справившись с картошкой, хозяин опять взялся за капусту. — Вдоль реки рыбаки в любой деревне перевезти могут.

«В любой деревне… — мысленно повторил Создатель. — Может быть, Дьявол переправился на тот берег? Где его там искать?»

— А лодки у рыбаков большие? — внезапно осенило Олега. — Коней перевезти могут?

— Не, коней никак, — замотал головой парень. — С конями вокруг идти надо. Мимо Мертвого Замка, — хозяин хихикнул, — это в котором Создатель появиться должен.

— Понятно. — Олег откинулся к стене. Получается, что у пристани Дьявола ждал тупик: хелены на свои корабли не пускают никого, а рыбаки коней перевезти не смогут. Тогда куда он мог скрыться?

— Слушай, а вторая тропа куда ведет?

— Да ты чего?! — подавился парень. — Там людоеды! Хабреки там, дикари.

— Ну, Дьявол, я думаю, людоедов не испугается, — пожал плечами Олег.

— Дьявол? Ха! — поддакнул парень. — Да они ему родные дети!

— Дети, говоришь? — Создатель встал из-за стола. — Ну тогда мне все ясно. Я тут присмотрю на воздухе местечко для ночлега?

— Да ну, брось, — замахал руками парень. — Я тебя здесь уложу, под крышей. Мы все равно сторожим по очереди. А то вдруг дождь начнется? Море рядом, шторм налетит — чихнуть не успеешь!

— Не волнуйся, — усмехнулся Создатель, — не налетит.

Олега так и подмывало назвать свое истинное имя, но он сдержался, как сдерживался уже не раз: ему совсем не улыбалось сидеть до позднего вечера за праздничным столом, с которого он не мог даже крошки слизнуть, торчать свадебным генералом — этаким чучелом, наблюдающим за чужой радостью, — а потом маяться всю ночь на комканом-перекомканом соломенном матраце в неизменно подванивающей горнице. Нет, лучше уж прикинуться простым путником…

Он неторопливо прогулялся по деревне, выбрал еще не очень высоко сметанный стог, зарылся в сено, поглядывая, как возвращаются после крестьянских трудов селяне, присмотрел себе на ночь симпатичную деваху, заметил, в какой дом она вошла, а потом закрыл глаза, жуя пахнущий летом стебель душистого горошка и дожидаясь, пока на его мир опустится сумрак. Потом была сладкая ночь, а прохладным ранним утром, когда первое солнце только-только выглянуло над горизонтом, он вышел из мокрых от росы ворот крепости, обогнул селение и свернул на узенькую тропу, уводящую в сторону гор.

В здешних местах Долина Голодных Ртов была уже не та, какой он увидел ее впервые: местами тропу заметали широкие песчаные потоки, местами она зарастала хрусткой, сочной травой и лишь изредка на поверхность выступала бетонная голубая глина. Однако Создатель, имея совсем недавний опыт, пустыне не верил и не отклонялся от тропы ни на шаг. Впрочем, один раз пришлось сделать исключение: ближе к вечеру Олег рискнул-таки свернуть к небольшому, заросшему густым бурьяном холмику, на котором и заночевал, убаюканный горьким полынным ароматом.

Горы выросли внезапно. Никаких предварительных холмиков, россыпей, валунов. Тянулась поросшая чахлой травой и дохлыми кустарниками равнина, и вдруг — бац! Отвесный склон шершавого серого камня. Олег коснулся его рукой— теплый, задрал голову. Стена, без единого выступа и трещинки, уходила в небо. А тропинка рассосалась в жухлой траве еще полдня назад. Вдобавок хотелось пить. Ну пить-то он не смог бы все равно, но вот макнуться в какой-нибудь прудик — не отказался бы. Дождик, что ли, устроить?

На отзывчивом небе немедленно появились кучерявые облака. Ласточки зачиркали крыльями по самой траве, на кончиках длинных ивовых листьев блеснули капли росы.

Нет, пожалуй, не стоит — размокнет все, грязи будет по колено.

Создатель, немного поразмыслив, повернул направо и после часа ходьбы набрел на узкую расселину. Метра два шириной, ровную и пологую. Обилие покатой гальки выдавало дно пересохшего ручья. Возможно, после каждого дождя здесь бушует горный поток. Застанет гроза в ущелье — захлестнет, и квакнуть не успеешь.

По небу продолжали плыть белые кучеряшки.

Впрочем, не ему дождя бояться! Вот разве камешек какой сверху оборвется…

Создатель закрыл глаза, сосредоточился, мысленно запустил руки глубоко под горный склон и резко дернул. Послышался глухой далекий гул, который отозвался в ущелье частыми звонкими щелчками.

Получилось! У него получилось самое настоящее землетрясение! Олег довольно рассмеялся, потом рванул горы еще пару раз. Подождал, прислушиваясь к затухающему гулу: в расселине больше ничего не цокало. Ну если камни держались наверху плохо, то уже попадали, а если не грохнулись во время землетрясения, то теперь и подавно не сорвутся. Вперед!

Дно было ровным, пологим, галька — мелкой и идти не мешала. Кое-где попадались крупные угловатые булыжники. Видно, те, что нападали во время землетрясения. От гладких стен тянуло прохладой. Замерзнуть Олег не успел: не пройдя и четверти километра, он увидел лестницу — вырубленные в скале высокие ступеньки. Неизвестный строитель не рассекал массива горы, а просто воспользовался руслом ручейка, под крутым углом опускающимся в ущелье. Сделали лестницу давно, и вода уже успела облизать ступеньки, сгладив острые углы.

Олег поднялся наверх. Точнее, на верх лестницы — это была просто каменистая площадка. Справа — скалы, слева — скалы, впереди — горные вершины, за спиной, за узкой щелью, — стена. Словно не на высоту поднялся, а на дно колодца попал. Куда идти? Непонятно. На камнях тропинки не видны.

На тихий шорох за спиной Олег внимания не обратил. А зря: внезапно сильная рука вцепилась ему в волосы, закидывая голову назад, а горло ощутило укол холодного острия.

— Назови свое имя, — прозвучал над ухом восторженный мальчишеский голос, — чтобы я знал, кто станет покровителем моего ребенка!

«Ты смертен…» — дохнули из памяти слова Дьявола, горячий ужас сжал сердце, выбросив в вены огонь бешенства. Олег схватил правой рукой руку нападавшего, а левой сжал лезвие и отвернул нож от горла. Волосы рвануло с такой силой, что показалось — сейчас скальп слетит, но Создатель стиснул зубы и продолжал отклонять нож к земле.

— Чего делаешь, гад, больно… — пропал восторг в голосе противника, и Олег зло рассмеялся:

— Это еще не больно, больно станет сейчас! — и, обрывая собственные волосы, наклонился вперед, выкрутив кисть врагу до такой степени, что нож уткнулся в камни.

— А-а! — первым не выдержал нападавший, отпустил волосы, свалился на землю и вырвал руку из захвата. Это оказался мальчишка лет пятнадцати, в меховой жилетке и кожаных штанах.

Олег брезгливо отбросил нож в сторону, взглянул на ладонь: из глубоких порезов сочилась кровь, часто капая на пыльные камни.

— Ты хотел знать мое имя, курчавый? — зловеще переспросил Олег, вытягивая меч из ножен. — Я — Создатель.

От удара Драккара мальчишка увернулся и шустро удрал в скалы. Олег достал носовой платок, неуклюже замотал рану и быстрым шагом отправился в погоню — бежать по камням он не рискнул.

Преследование напоминало блуждание по лабиринту: Олег огибал высокие скалы и огромные валуны, пролезал через узкие щели, выходил на обширные щебеночные россыпи, упирался в тупики. Подозревая, что за любым углом может ждать засада, он сжимал меч в руке, держался настороже, отчего двигался еще медленнее.

— Уа-у! — С диким воплем выскочил странный тип в шапке-ушанке и длинном халате, попытался достать Создателя копьем. Олег отмахнулся, шутя срубив наконечник. Тип явно опешил, но ответного выпада ждать не стал и исчез столь же молниеносно, как и появился.

Бесконечное блуждание стало надоедать. Левая ладонь продолжала болеть, но кровь больше не капала, и Олег рискнул забраться на одну из высоких скал. С макушки плоскогорье напоминало площадь, беспорядочно засыпанную гравием невероятных размеров. По сторонам — неровные скалы, за спиной — зеленовато-голубая долина, далеко в которой, на самом горизонте, угадывались крыши пограничной деревни. Но впереди, примерно в полукилометре, поднимался очередной горный склон, на котором ясно различались кроны деревьев и даже прилепившиеся к крутой стене маленькие домики.

— Туда-то мне и надо, — кивнул Олег, скатился вниз и решительно направился вперед.

Перехватили его почти у самого селения: между двух валунов стоял на страже высокий парень в меховой жилетке, кожаных штанах и мягких высоких сапогах. Парень пригнулся, наставив на Создателя длинное копье, негромко свистнул, стал медленно наступать. Через считанные мгновения подбежало еще трое местных.

Олег начал злиться. Ему не нравилось, что эти людишки так и норовили зарезать своего Создателя, словно волки — приблудного барашка.

— Придется вас наказать… — Он взмахнул мечом, и Драккар запел, предвкушая схватку. Валун — справа, валун — слева. Бояться, что окружат, — ни к чему. Очень хорошая позиция.

Хабреки дружно ринулись вперед, нацелив копья в грудь своего гостя. Олег сорвал напор одним взмахом, словно спички перерубив три копья и откинув четвертое, и тут же попытался проткнуть грудь среднего из нападавших. Однако крайний справа туземец, даже оставшись безоружным, не остановился и прыгнул на Олега, надеясь сбить с ног. Пришлось пригнуться и отступить, мимоходом махнув в сторону «активиста» клинком. Тот взвыл, свалился, схватившись за ногу. Рядом, скуля, катался обладатель единственного уцелевшего копья: сам споткнулся.

— Так вам и надо, — зло проговорил Олег, — будете знать, как поднимать оружие на Создателя.

Он обогнул раненых и решительно пошел вперед. Уцелевшие хабреки обнажили кинжалы, попятились и… бросились наутек. Олег двинулся за ними, вышел из-под прикрытия валунов и обнаружил, что между ним и горой препятствий больше нет: оставшиеся пятьдесят метров занимали грядки, усаженные крупнокочанной капустой и картошкой. Дальше довольно круто уходил вверх склон горы. На нем, чуть не на крыше друг друга, стояли дома, зеленели часто посаженные деревья. Олегу даже показалось, что он различил в листве крупные персики.

От дома к дому вела извилистая дорожка, местами разрываемая ступеньками, а в самом низу, у начала тропы, стоял в сомкнутом строю отряд воинов. Человек сорок.

Металлические шлемы, высокие и широкие щиты, плотный строй — в этом случае длинные копья действительно являются страшным оружием. Хабреки выстроили самую настоящую фалангу. Неужели только для того, чтобы сразиться со своим Богом?

— Кто здесь смеет противиться мне, своему Создателю? — зловеще спросил горцев гость. — Как вы посмели поднять на меня оружие?

Олег ощутил, как в нем нарастает гнев. Настоящая ярость, способная разнести все кругом. Он направился к фаланге — медленно, неторопливо, аккуратно обходя любовно вспаханные грядки, а в это время на небе, словно отражая накопившуюся в его душе ярость, набухали черные грозовые тучи, сгущалась темнота, с воем метался ветер. От шагов Создателя начала содрогаться сама земля, а горы загудели от испуга.

До хабреков оставались считанные метры, когда Олег вскинул меч — и разорвала мрак грохочущая вспышка молнии, рухнули с разверзшихся небес потоки воды, а гора подпрыгнула и жалобно застонала. Хабреки попятились, но — и этого Создатель не мог не заметить, — даже отступая, они не нарушили строя. Живая стена — сомкнутые щиты, темные глаза, щетина металлических жал. Олег остановился. Будь он хоть тридевять раз Господь Бог, но он смертен. А хорошо обученная фаланга способна без потерь устоять против многократно превосходящего противника.

Хлестал дождь. Намокли волосы, потянулись струйки за шиворот, прилипла к телу мокрая рубашка, захлюпало в ботинках. Потоки воды стекали по склонам, неслись по дорожке и с ревом бились о ноги фаланги. Узкое пространство между Создателем и фалангой быстро набухало жидкой глинистой мерзостью. Олег взглянул на гору, брезгливо передернул плечами. Гора содрогнулась в ответ, где-то поблизости тяжело, утробно и протяжно ухнуло. Уверенность в хабреках постепенно улетучивалась. Кое-кто в заднем ряду даже начал оглядываться.

Олег улыбнулся. Он, Господь Бог, справится с любой армией, даже не касаясь врага руками. Кончик меча вскинулся к небу, и мрак бури опять разорвала молния.

Бочком, бочком протиснулся вперед тощий старик с длинной черной окладистой бородой и высоким посохом, в толстом стеганом халате. Он приблизился, протянул вперед руку с самым обычным булыжником.

— Прости старика, Создатель, — совсем тихо прошамкал он. — Скоро истекут мои дни на этой земле. Дозволь увидеть перед смертью чудо.

— Какое еще чудо? — не понял Олег.

— Говорят, меч Создателя способен рубить камни, как студень. — И старик раскрыл ладонь с булыжником.

— Да? — удивился Олег.

Создатель не поверил… Но ему было интересно. Ведь Драккар действительно старше этой вселенной. Он старше даже Дьявола, который помогал создавать этот мир, и Драккар — единственная сила, способная убить Нечистого. Так какие же возможности таятся в этом клинке?

Олег взялся двумя пальцами за лезвие у рукояти, провел ими до самого кончика клинка. И меч откликнулся! Он не зазвучал, не стал светиться, но он — ответил. Это почувствовали все. Меч был живым. Живым и очень могучим существом.

Хабреки затаили дыхание, вытянув шеи. Прекратилось землетрясение, стихло завывание ветра, поредел ливень.

Олег отвел руку с мечом в сторону.

Взмах!

Словно в замедленном кино, верхняя часть камня взметнулась в воздух, несколько раз перевернулась и хлюпнулась в грязь.

Одновременно упал на колени старик:

— Прости, Создатель, мы не узнали тебя…

Фаланга рассыпалась. Хабреки подбежали, столпились вокруг.

Олег наклонился, взял у старика остаток камня.

Срез был ровный, совершенно гладкий, даже глянцевый. Словно оплавленный.

— Что еще говорят о моем мече, старик? — удивленно разглядывая дело рук своих, спросил Олег.

— Что любой, кто захочет завладеть им, мгновенно, умрет.

— Занятно. — Олег бросил камень на землю, но осколок мгновенно подхватил один из хабреков и прижал к груди, как святыню. — Значит, ты проверял меня, старик?

— Прости, Создатель, своих любимых детей. Мы ждали тебя сотни лет и не смогли сразу поверить своему счастью.

Олег вскинул глаза к небу. Дождь кончился. Между обрюзгшими тучами появились голубые прогалины. Воистину небо — отражение души. Вся злость как-то незаметно рассосалась, и он даже не заметил когда.

— Прости, Создатель…

— Я не сержусь на вас, — ответил Олег. — Я ищу Дьявола. Вы не видели его?

В рядах горцев произошло замешательство. Пожалуй, в существование Дьявола они верили не больше, чем современный человек — в кровопускание. Но явление настоящего, живого Создателя поневоле пробило брешь в привычном восприятии мира.

— Это были два всадника… — Олег запнулся, вспомнив лестницу, по которой поднимался на плато. Верховым там явно не пройти.

— Прости, Создатель…

— Встань! — приказал старику Олег. — Ты хочешь сказать, что Дьявола в вашем селении нет?

Старик кивнул.

— А не могли всадники проехать другим путем?

— Нет, Создатель. Другого прохода в нашу страну нет. Только один подъем, который постоянно охраняют.

— А обойти вашу… страну вокруг можно?

— Нет, Создатель. С одной стороны путников не пропустят болота, а с другой — Дикий лес.

— Понятно… — Олег задумался.

— Создатель, — осторожно окликнул его старик, — разреши, мы отведем тебя в твой дом.

— Куда? — не понял Олег.

— Мы построили тебе дом, Создатель, — гордо сообщил старик.

Для живого Бога хабреки построили дом на широком козырьке едва не у самой вершины горы. Пусть не самой высокой — даже снежной шапкой не обзавелась, но зато вид открывался, аж дух захватывало: небо расчистилось, осталась только легкая дымка, и под жаркими солнечными лучами пропитанная дождем пустыня исходила паром, словно свежая уха — даже легкий запах тины померещился. Далекий пейзаж дрожал в прозрачной дымке, словно смертельно боялся взгляда Создателя. А под ногами лежал весь мир: густые зеленые кроны под левой рукой, каменные нагромождения под правой, горные вершины Срединного хребта виднеются далеко впереди.

Олег оглянулся на старика, вошел в сложенный из огромных валунов дом. Изнутри жилище казалось тесноватым — куда там до обширных бревенчатых срубов! Ни единого окна, очаг вместо печки (рядом заготовлена куча хвороста), вырубленное прямо в теле горы каменное ложе, прикрытое несколькими шкурами, похожими на бараньи. Но зато какой вид за дверью!

— Прости нас, Создатель, — опять опустился на колени старик. — Ты возлюбил нас превыше других народов, ты поселил нас выше других народов, ты отдал нам красивейшие места мира над другими народами… А мы не узнали тебя.

За поворотом узкой горной тропы топтались остальные хабреки, увязавшиеся за Создателем, и больше для них, чем для старика, Олег торжественно произнес:

— Вам не нужно прощение. Я продолжаю любить вас!

За скалой послышался радостный гул. Старик поднялся на ноги, оперся на посох и сказал:

— Мы устраиваем праздник в честь твоего прихода, Создатель. Будь гостем, наш повелитель и господин!

— Я хочу, чтобы сегодня в вашем селении был праздник, — улыбнулся Олег, — но мне очень понравился этот дом. Так понравился, что я не могу сразу уйти отсюда. Поэтому прошу: празднуйте без меня. Я останусь здесь.

Некоторое время старик обдумывал ответ, потом торжественно откланялся, а Создатель сел на камень, привалился спиной к стене, продолжая любоваться пейзажем.

Под ногами зеленел весь здешний мир. Зеленый ковер покрывал большую часть мира: леса, леса, леса тянулись почти до самого горизонта, только изредка подмигивали блестящие окна воды — то ли озера проглядывали, то ли изгибы рек. Очень, очень далеко, на границе неба и земли, море леса превращалось просто в море… А Дьявол, мерзавец, в обратную сторону уводил! Слева леса ограничивались протяженной, ровной, словно выстроенной по линейке, горной грядой. Острые вершины, заснеженные хребты.

Создатель встал: он разглядел между двумя далекими пиками черный изящный шпиль Мертвого Замка. Его, Создателя, замка! Далеко… А вблизи зеленый ковер резко превращался в синий. Долина Голодных Ртов. Вдоль границы долины, на одинаковом примерно расстоянии друг от друга, виднелись маленькие коричневые пятнышки. Деревни. Махонькие, как картинки на почтовой марке. Но различимы до последних, мельчайших деталей. Самая правая, она же самая крупная, — та крепость, от которой он свернул сюда. Значит… Раз, два, три… Ага, вон возле той они с Дьяволом вышли к долине. А вон в той он позабавился с невестой. А вон в той Дьявол украл Элию… Ну да ничего. Он найдет клятвопреступника. Это его мир, никуда предатель не денется!

Настроение испортилось. Олег ушел в дом, лег на постель… И даже вскочил от неожиданности. Недоверчиво пощупал рукой. Ну надо же, мягкая! Вырублена в камне, прикрыта только шкурами, а в сто раз мягче так любимых внизу соломенных тюфяков!

Создатель вытянулся снова, от души наслаждаясь неожиданным удобством. Вскоре тихо скрипнула дверь, пропустила изящную девушку с двумя толстыми черными косами. Олег приподнялся на локте, не в силах вспомнить, когда он успел вызвать эту красотку и где он мог ее увидеть.

Девушка тем временем затопила очаг — и жилище из тесного мгновенно стало уютным. Гостья плотно закрыла дверь, быстро собрала с пола мелкий мусор, бросила в огонь. Умыла из кувшина руки, сполоснула лицо.

Помещение быстро согревалось. Девушка присела на край постели, расстегнула на Создателе рубашку, сняла. Стала расстегивать брюки.

— Кто ты? — спросил Олег.

— Мой покровитель — Наири, — ответила девушка.

— Тебя зовут Наири? — уточнил Олег.

Девушка кивнула, смущенно улыбаясь, потом скинула платье и скользнула к Создателю в постель, прижалась обнаженным телом. Олег еще не успел придумать, как воспользоваться нежданной красоткой, а она тем временем ласково коснулась губами соска на его груди, поцеловала шею, ямочку под ухом, плечо… Создатель закрыл глаза и отдался жарким объятиям.

Наири не спешила, не стремилась получить сразу все. Она целовала каждый миллиметр, каждую клеточку его тела, она запоминала его, впитывала, дышала им, и когда Создатель вошел в нее, они уже были не просто любовниками, а единым целым, единым телом, единой душой. Она чувствовала его желания, как свои, и отвечала на них, выводя и себя, и его к самой вершине наслаждения, пока вся вселенная не сошлась в одной точке и не выплеснулась в ее лоно.

— Вот… это… да… — только и смог произнести Олег. Наири встала, прикрывая ладонью что-то на груди, подбросила хворост в почти потухший очаг, вернулась на ложе.

— Прогони меня, — попросила она, поцеловав Олега.

— Почему? — вяло удивился он.

— Прогони, иначе я останусь, — тихо предупредила девушка.

— Так оставайся, — пожал плечами Олег.

— Спасибо, — прошептала она, положила голову ему на грудь и закрыла глаза.

Проснулся Олег от ласковых поцелуев девушки, но на этот раз сумел взять инициативу, подмял Наири под себя и овладел ею, быть может и несколько грубовато, но с огромным удовольствием. Впрочем, похоже, хабречка не отказалась бы еще раз испытать подобную «грубость». Создатель тоже. Но тут его желания, увы, не совпали с возможностями.

Он вышел из дома на заиндевевший уступ, сладко потянулся, глядя на отливающие сочным изумрудным блеском просторы, поежился от бодрящей утренней прохлады. Со всех сторон над горизонтом поднимались жаркие светила, наполняя светом огромный мир — леса, поля, моря, горы… Там, внизу, тянулись к небу листья растений, прятались от пернатых мириады насекомых, взмывали в воздух миллионы птиц, просыпались тысячи людей. И каждый из них думал, мечтал, любил, стремился к чему-то своему.

«Неужели все это помещается в моей голове?» — невольно поразился Создатель.

На уступ вышла Наири, крепко прижалась к нему сзади. Она была удивительно, по-домашнему теплой. Как одно из далеких солнц.

— Хочешь, я приготовлю тебе завтрак? — спросила девушка.

— Опять проверяете? — усмехнулся Олег. — Я не нуждаюсь ни в воде, ни в пище.

— Мне не нужно тебя проверять, Создатель. Ты стал моим богом с того самого мига, как я увидела тебя из окна. Ты шел с мечом в руках, один против целой армии. Ты — самый настоящий мужчина изо всех. Я сразу решила: ты будешь мой!

— А, — рассмеялся он, — так, значит, это я — твоя собственность?

— Да, — бесхитростно кивнула девушка.

Как ни странно, Олега заявление Наири ничуть не оскорбило. Девчонка считает своей собственностью Создателя всего своего мира… Забавно.

Он поймал красотку за руку, вытянул из-за спины, поставил перед собой. Круглолицая, светло-серые глаза, длинные ресницы, тонкие черные брови, маленький курносый носик, придающий некоторую забавность. Тонкие губы цвета красного вина. А пьянящие-то…

— Чего смотришь? — внезапно насупилась она.

— Нравишься… — Он притянул ее к себе, впился в манящие губы, стал целовать лицо, шею, грудь. Рука скользнула вниз, на бедра, потом еще ниже. Пальцы ощутили влажность между ног, нежно коснулись нижних губ. Бог и земная девушка опустились на камень.

«Бедная… Спиной — на иней», — мимолетом подумал Олег и осторожно вошел в нее. На этот раз он не торопился, растягивая удовольствие сам и стремясь доставить наслаждение Наири. Он любовался мягкой красотой девушки, наслаждался близостью и сознанием того, что эта чудесная красотка находится в его объятиях.

Создатель тянул, сколько мог, то замедляя движения, то сбивая ритм, то останавливаясь, перенося всю страсть в поцелуи, но в конце концов вечная, доисторическая страсть, таящаяся в мужчинах, вырвалась из темных глубин и задавила ласковые расчеты разума. Он взорвался, насмерть зажав зубами кожаный ремешок на ее шее, и бессильно уткнулся лицом в ее грудь.

Наири обняла Олега, прижала к себе. А солнца уже испарили иней, согрели камни, припекли спину. Он откинулся, слабо простонал: «Хорошо…» Наири села. Маленький мешочек, который висел на ремешке, оказался между маленьких упругих грудей.

— Что это? — лениво спросил Создатель.

— Прах хранителя, — так же утомленно ответила она.

— Что? — не понял Олег.

— Прах моего духа-хранителя, — повторила девушка и, видя непонимание на его лице, уточнила:

— Прах духа, владельца имени. Ухо и палец.

— Зачем?

— Ну как это зачем? — настал черед удивляться девушке. — Раз имя взято, то дух мертвеца будет охранять нового владельца. Чтобы он не ошибся, прах всегда должен быть с человеком.

— Какого владельца? Какого мертвеца? — замотал головой Олег и сел рядом с Наири.

— Как ты можешь этого не знать? — Девушка прикрыла мешочек левой ладонью. — Когда рождается ребенок, то ему нужно дать имя, так? Ну вот… А где его взять, имя? Не из воздуха же!

— А откуда?

— Ну как откуда? Когда рождается ребенок, его отец спускается к низким людям… Узнает чье-нибудь имя и забирает его.

— Забирает имя или убивает? — Олег внезапно вспомнил селянина, у которого остался только один сын.

— Забирает имя… — Наири замялась. — Но ведь человек без имени все равно жить не сможет?! А дух его после смерти будет охранять от бед того, кто получил его имя. Нужно только забрать ухо и палец с руки… И всегда носить с собой.

— Так у тебя там… — Олега передернуло. — Так у тебя там кусочки трупа?

— Прах хранителя, — поправила Наири.

Олег вспомнил, как сжимал ремешок зубами, и ему стало совсем нехорошо.

— А снимать его нельзя? Хотя бы на время.

— Да ты что? — испугалась Наири, опять схватившись за мешочек. — А если злые духи? Или сглаз? Или беда?

— А моего покровительства тебе недостаточно? — деланно обиделся Олег. — Как-никак, я — Создатель.

— Ты? Ты? — задыхаясь от восторга, вскочила на ноги Наири. — Ты готов дать мне свое имя? Свое покровительство?

— Ну, — пожал плечами Олег, — если ты не будешь отрезать мне ухо…

— Правда? Это правда? — Наири опустилась перед ним на колени, судорожно сжимая свой «прах хранителя». — Ты не обманываешь?

— Нет.

Девушка неуверенно сняла ремешок с шеи, испуганно заглянула в кулак, вскинула глаза на Олега:

— Ты действительно дашь мне свое покровительство?

— Дам, — кивнул Создатель, радуясь, что так быстро и просто избавился от трупного мешка на шее любовницы. — Клянусь.

— А имя? Какое у меня будет имя?

— Ну, Олег тебе не подойдет… Значит… Ольга! Ольга, Оля, Оленька. Нравится?

— Оль-га, — нараспев произнесла Наири, медленно поднялась, подошла к краю уступа, замерла; колеблясь, раскрыла кулак, последний раз взглянула на «прах хранителя», глубоко вздохнула, словно перед прыжком в глубокий омут, резко взмахнула рукой и бросила мешочек в пропасть.

— Ольга!!! — закричала она изо всех сил. — Меня зовут Ольга! — Потом она вернулась к Олегу, встала на колени, склонила голову: — Вот и все… Теперь я — твоя.

Создатель не выдержал той неуверенной безысходности, что прозвучала в ее голосе, рванулся вперед, привлек ее к себе, крепко обнял. Она никак не отреагировала — только слабо улыбнулась.

— Моя, и только моя. Мы всегда будем вместе.

Девушка внезапно заплакала.

— Да что с тобой? — испугался Олег. — Что случилось?

Но она уже смеялась, утирая шальные слезы.

— Я твоя, Создатель, твоя.

И опять внезапно, без всякого перехода, отстранилась, вскочила на ноги.

— Мне нужно сходить… Сказать отцу. Матери. — Она опять упала на колени: — Разреши мне сходить… Спуститься вниз. Я быстро.

— Да, конечно, милая. — Он погладил ее ладонью по щеке.

— Я сейчас, я быстро.

— Не забудь одеться, — остановил Олег девушку, которая, похоже, совершенно потеряла разум.

— Да, да, конечно. — Девушка в который раз за последние минуты вскочила на ноги, метнулась к дому. Застыла в дверях, оглянулась, судорожно шаря левой рукой по груди, повторила, как заклинание, глядя прямо в глаза Создателя:

— Ольга. Меня зовут Ольга!

После ухода девушки Олег еще долго любовался чудесным видом с уступа и грелся на солнышках Потом ушел в дом, неторопливо оделся. Опять вышел на воздух. Творение собственного разума манило его, он мог любоваться им бесконечно.

— Создатель, — услышал Олег голос девушки, — пришли посланцы из берегового поселка. Они хотят посмотреть на тебя.

— Да? — Олег вздохнул. Теперь будут являться «ходоки» со всех близлежащих деревень, а ему придется выступать, как клоуну в цирке. — И сколько тут селений в округе?

— Не знаю, — задумалась девушка. — Никогда не считала. Наверное, двадцать. Может, чуть больше.

— Не самая приятная перспектива…

— Так ты спустишься к ним, Создатель?

— Скажи… — Олег запнулся, — Ольга, дорога, по которой я пришел… Она заканчивается здесь? Это тупик?

— Нет, почему? От нас идет дорога на Дикий берег, вдоль Озера. Потом еще дорога к морю, через Гремящий каньон. Ты спустишься?

— Подожди. Почему берег называется Диким?

— Это лес вдоль реки. Из Дикого леса туда часто переплывают разные звери. Иногда даже вампиры. Наши мужчины ходят к реке на охоту. Но в одиночку туда лучше никому не попадать. Даже тебе: вампир перед нападением парализует жертву страхом. Человек ничего не успевает сделать, его поедают живьем…

— Тогда кто это мог рассказать? — с нескрываемым сарказмом поинтересовался Создатель.

— Когда охотников трое-четверо, — не поняла ехидства девушка, — то неудачника могут спасти остальные. Если заметят нападение.

— Если заметят?

— Да. Говорят, вампира в засаде увидеть невозможно. Если друзья заметят, как тебя схватили, — выручат. Не заметят, значит, сгинул бесследно.

— Понятно… — Создатель вспомнил, как в свое время внизу, в поселке, Дьявол испугался нападения вампиров, и отбросил этот вариант:

— Ты права. На Диком берегу нам делать нечего.

— Ты спустишься к посланцам? — немедленно вернулась к своему вопросу девушка.

— Ладно, — Олег поднялся на ноги, — пойдем.

Толпа хабреков собралась у подножия горы, на которой стоял дом Создателя, и просто пожирала глазами спускавшегося Бога. Олег, естественно, не различал, кто местный, а кто гость, но понимал, что посланцы здесь. Поэтому, заметив шагах в пяти, рядом с толпой, подходящий камень, он неторопливо вытянул меч, поиграл им в солнечных лучах и внезапно, с показной легкостью, рубанул красноватый гранит. Драккар прошел сквозь валун почти без сопротивления, оставив узкую темную щель. Несколько секунд казалось, что больше ничего не произойдет, но неожиданно послышался тихий хруст, и крупный кусок камня сполз вниз, обнажив глянцевый срез.

— Это я оставляю вам, — великодушно сообщил Создатель и обернулся к девушке: — Оля, ты проводишь меня к морю?

* * *

Весна наступила внезапно. Еще пару дней назад над мокрыми черными газонами с остатками грязного снега свисали тонкие сухие ветви, а сегодня, словно спохватившись, рванулась в рост молодая трава, выплеснулись из почек липкие зеленые листья, ожили ровно остриженные кусты. А еще в город пришло тепло.

Чистенькая, аккуратная, бело-розовая Чесменская часовня тоже казалась новорожденной, весенней.

— Красивая, правда? — спросил Саша.

— Красивая, — согласилась Синичка, однако часовню обошла далеко стороной.

— Тебе что, к церквам даже близко нельзя подходить?

— Подходить, наверное, можно, — пожала плечами девушка, — но лучше не рисковать.

Она оперлась на металлическую оградку, с тоской посмотрела на длинные ровные ряды одинаковых надгробных раковин:

— Они все, все убиты… — Синичка отвернулась. — У вас странный мир, Сашенька, у вас никто не умирает сам. Все гибнут в муках. От голода, от болезней, от враждебных рук. Почему вы так любите убивать друг друга?

— Это воинское кладбище, Синичка. Они погибли, защищая Родину.

— От кого? — Девушка повернула к нему полные слез глаза. — От потаенных чудовищ? От диких зверей?

— Это была война с немцами. Они хотели захватить наши земли.

— Как это? Они приехали к вам и стали селиться здесь, на свободных землях?

— Нет. — Трофимов стиснул зубы. — Они пришли с оружием в руках и стали убивать наших сограждан. На этой войне погиб мой дед.

— А если бы они пришли просто так, вы бы пустили их жить рядом?

— Не знаю… — покачал головой Саша. — Лет двести назад императрица Екатерина заманивала к нам в страну переселенцев за немалые деньги. Сейчас их потомки косяками уезжают назад в Германию.

— Тогда ради чего вы сражались?

— Они хотели истребить нас. Весь народ.

— Почему? В вашем мире не хватает невозделанных земель?

— Земли в нашем мире хватает. Говорят, даже перепроизводство продуктов наблюдается. Понимаешь, у них был строй такой: фашистское государство.

— А разве государство — это не люди?

— Люди.

— Но тогда почему вы так стремились убивать друг друга?!

На этот раз Трофимов предпочел смолчать. Он не мог внятно объяснить, как могут воевать между собой враждебные государства, если конкретные люди, живущие в этих странах, не хотят друг друга убивать.

— Пойдем дальше, — предложила девушка, — тут еще одно кладбище рядом.

— Нет, поблизости больше ни одного.

— Есть, — Синичка потянула его за собой, — я же чувствую.

По улице Ленсовета колдунья довела его почти до самого Парка Победы, но в последний момент резко свернула.

— Ты чего? — не понял Трофимов.

— Не могу… — замотала головой девушка. — Там тоже боль. Страшная боль. Вы живете и умираете в бесконечном море боли. Не могу.

— Перестань. — Саша повернул ее к себе, крепко обнял.

Синичка зарылась носом в его воротник, сложив сжатые в кулачки руки на груди, словно хотела целиком спрятаться в душе молодого человека. Скоро дыхание ее стало ровнее, а холодный поначалу кончик носа согрелся.

— Слушай, Синичка, а зачем тебе все эти кладбища?

— Зачем? — Она поежилась, выбралась из объятий, взяла Трофимова под руку, и они медленно пошли по улице Фрунзе к Московскому проспекту. — Понимаешь, проход, который есть между нашими мирами, а точнее, только собирается открыться, слишком мал. Это скорее лаз, а не проход.

— Если он только собирается открыться, — сразу решил уточнить Трофимов, — то как ты сюда попала?

— Ты не поверишь, Сашенька, но меня здесь нет. Я растянута между мирами и нахожусь рядом только благодаря твоему желанию. А контакт с миром Тысячи Солнц мы можем установить только в часы полнолуния. Пройдет много десятков дней, прежде чем я настолько «пропитаюсь» этой вселенной, чтобы постоянно поддерживать контакт. Причем очень слабый. Человек десять, двадцать протащить можно, не больше.

— А ты хочешь открыть широкий, просторный проход? Как бы тоннель между мирами?

— В общем, да.

— Только при чем тут кладбища?

— Все очень просто. Для открытия большого прохода нужно приложить много сил. Столько энергии не наберется ни у меня, ни у тебя.

— Понятно. — Воображение Трофимова тут же нарисовало оживших мертвецов, этаких зомби из голливудского «ужастика», бодро орудующих кайлами.

— Фу — передернуло Синичку, — как ты мог подумать такое?

— А как ты собираешься сделать это на самом деле?

— В двух словах объяснить сложно, — задумчиво ответила девушка.

— А если не в двух словах?

— Сейчас попробую. Дай собраться с мыслями.

— Хотя бы в принципе?

— Ну в принципе это выглядит примерно так, — начала колдунья. — Когда олень поедает траву, он получает накопленную листьями силу. Пантера, сожрав оленя, поглощает его жизненную энергию. Если пантера утонет в болоте, ее силы достанутся рыбам. В общем, происходит постоянная циркуляция силы в природе.

— Оригинальная формулировка закона сохранения энергии, — хмыкнул Трофимов.

— Ты знаешь и это? — удивилась Синичка. — Ну тогда все просто: единственное существо, не передающее после смерти энергию другим, — это человек. По общепринятому обычаю, человека кремируют или просто хоронят. Поэтому кладбища — огромный источник силы.

— Ты хочешь сказать, — переспросил Трофимов, поворачивая в. сторону метро, — что вы используете кладбища, как мы — нефтяные месторождения?

— Не совсем. Человеческая энергия имеет эмоциональную окраску. Если взять силу ваших кладбищ, то получится не тоннель спасения, а пещера ужасов… Что с тобой?

Синичка проследила Сашин взгляд и мгновенно все поняла. Отражение в витрине дрогнуло, и рядом с Трофимовым проявилась девушка в расстегнутой песцовой шубе.

— Ты… Ты не отражаешься в зеркале… — прошептал Саша и указал на большие зеркальные буквы на витрине. В них он по-прежнему оставался один.

— Ну и что?

Отражения исправились. Трофимов оглянулся и уставился в стекла запаркованного рядом «Москвича».

— Перестань, — попросила девушка. — Я не могу уследить за всеми отражениями сразу.

— Но почему ты не отражаешься в зеркалах?

— Потому, что меня здесь нет! — напомнила Синичка.

— Но ты же здесь…

— Саша, милый, — она взяла его за руки, — но ведь тебя не пугало, когда на мне менялись платья? Когда из ничего возникал праздничный стол? Почему ты так испугался сейчас?

— Испугался? — Саша задумчиво потер лоб. — Да нет, я не испугался. Просто это оказалась несколько… неожиданно. Кстати, по нашим поверьям, в зеркале не отражаются вампиры и вурдалаки.

— Это правда, — кивнула Синичка. — В зеркалах не отражается никто из тех, кто создает свой облик с помощью колдовства. Я могу позаботиться о том, как выгляжу в твоих глазах, в глазах встречных прохожих. Но ни один колдун не в силах уследить за бесчисленными отражениями. Разве это так важно?

— Нет, конечно. — Саша привлек Синичку к себе. — Извини.

— Кстати, — звонко хлопнула себя по лбу девушка, — о памяти. Боюсь, я скоро запутаюсь во всех тех местах, где мы побывали. Ты не мог бы купить мне клубок ниток?

— Зачем? — не понял связи Трофимов.

— Увязать все, что видела. Кстати, хочешь, я научу тебя писать?

Придя домой, Саша в первую очередь слазил в тумбочку к матери, достал клубок акриловой пряжи и протянул Синичке:

— Такая подойдет?

— Вполне.

Они ушли в Сашину комнату, уселись на тахту, и девушка принялась учить Сашу «писать»:

— Вот смотри. Вот так, еще с незапамятных времен, создается дорожная лента. Купец берет путеводную нить и начинает делать узелки на память. — Пальцы девушки быстро мелькали, нанизывая на нитку узелки разного размера, с выступающими или нет петельками, стоящими где-то совсем рядом, а где-то довольно далеко друг от друга, и сматывая их на клубок. — В конце путешествия получается клубочек. Когда нужно возвращаться назад, достаточно потянуть за «нить повествования» и по памятным узелкам определить обратную дорогу, как бы запутанна она ни была.

— А если дорога слишком длинная? Это какой клубок должен быть!

— Ну, сколько веревочке ни виться, а конец-то будет.

— В этом способе есть один большой недостаток: если захочешь взглянуть на середину пути, надо перематывать половину клубка.

— Тут ты прав, — согласилась Синичка, не переставая «увязывать слова», — но для путников это не важно. Заглядывать в середину необходимо в научных трактатах и художественных книгах. Но в таких случаях «плетут сюжет» другим способом. Создается «ткань повествования», похожая на обычную ткань для одежды.

— То есть, — рассмеялся Саша, — в «длинное повествование» при заморозках и одеться можно?

— Одеться нельзя, — улыбнулась девушка, не переставая работать, — а укрыться можно.

— И спросонок «запутаться во вранье»?

— Нет, — поправила его Синичка, — во вранье путаются, когда хотят внести исправления: «рвут нить повествования», пытаются «увязать концы», а «концы с концами не сходятся».

— Тьфу ты, — закрутил головой Трофимов, — никогда не думал, что в просторечии так часто говорят о нашей письменности как об узелковой.

Он встал, достал из стола блокнот, взял ручку:

— Ты, наверное, думаешь, что я «двух слов связать не могу»? Смотри… — И он крупными буквами написал: «СИНИЧКА»

— Что это?

— Это твое имя.

— У меня нет имени, — задумчиво поправила девушка, разглядывая буквы. — Так вот это что… А я понять не могла, что за рисуночки такие рядом с платьями в журнале?

— Возьми, — протянул ей Саша блокнот.

— Не нужно. Ваш способ письма еще очень несовершенен. Ты писал довольно долго, а на нитке это делается вот так. — И она быстро сделала пару узелков.

— Ну, я могу писать и быстрее. — Саша быстро начертал прописью: «Синичка». По времени получилось примерно одинаково.

— Дай попробовать. — Девушка потянула блокнот к себе. Задумалась, глядя на чистый лист бумаги. Потом решительно провела прямую черту, пририсовала несколько хвостиков снизу, пару сверху. Провела еще линию, пририсовала хвостики, потом повторила в третий раз.

— Что это? — с любопытством спросил Саша.

— Я написала: «Начинаю путеводный клубок». Маленькими узелками отмечаются гласные — их я нарисовала сверху, а большими — согласные. Они снизу.

— Где-то я это видел, — зачесал голову Трофимов, подошел к книжной полке, после недолгих поисков нашел «Бхагавадгиту», купленную год назад в подземном переходе, раскрыл. — Точно! Ты только посмотри: черточка, узелки; черточка, узелки. Да это же язык хинди!

Синичка заглянула через плечо, сравнила написанное там со своими словами в блокноте, отрицательно покачала головой:

— Нет, ни слова не понимаю.

— Естественно. Это же язык хинди, а ты говоришь по-русски. Однако, похоже, узелковая письменность совсем недавно процветала и в нашем мире!

— Конечно, — кивнула девушка. — Узелки надежнее. Для вашей письменности необходимо изготовить специальный материал, на котором писать, потом нужно довольно сложное устройство, чтобы наносить рисунки. А мне нужна только нитка. Ее можно спрясть где угодно и из чего угодно.

— Хорошо, — кивнул Саша, взял блокнот и быстро набросал схему. — Смотри, вот Чесменское кладбище. Отсюда мы пошли по этой дороге к Парку Победы, повернули не доходя, здесь свернули на Московский проспект, а здесь сели на метро. А теперь попробуй сделать такой простенький набросок с помощью своих узелков!

Примерно минуту Синичка разглядывала рисунок, потом встала и расстегнула замок на платье. Бирюзовая ткань скользнула на пол, девушка осталась в короткой алой сорочке и полупрозрачных трусиках.

— Ты чего? — опешил от столь нежданно-неуместного поступка Трофимов.

— Как чего? — Синичка изумленно приподняла брови, а в глазах сверкнули озорные огоньки. — Мне кажется, с новым видом письменности ты оказался прав. А раз совершил открытие, значит, достоин награды.

Она взяла блокнот из его рук, небрежно отбросила за спину и решительно повалила молодого человека на постель.

Примерно через час утомленный, но довольный молодой человек вошел в ванную, забрался под душ и, нежась под горячими струями, подумал, что неплохо бы было сделать еще какое-нибудь открытие.

* * *

Негромко напевая себе под нос, Олег выстроил восковки на верстак ровным рядком и прищурился, оценивая необходимое на них количество металла.

— Ну как, уже домой уходишь? — услышал литейщик голос Альбертовны и, не оглядываясь, пожал плечами:

— Рано. Еще одну плавку надо закончить.

— Понятно. — Хозяйка собралась было присесть на стул, но вовремя догадалась провести по нему ладонью и недовольно поморщилась.

— Раковина в углу, — безразлично напомнил Олег. — Не в вашем наряде по мастерским разгуливать. — И, почувствовав излишнюю грубость в своем тоне, добавил более миролюбиво:

— Кстати, очень симпатичный костюм.

— Английский, — назвала Надежда Альбертовна то ли стиль костюма, то ли страну-производителя. Помыла руки, немного подумала, глядя на бурое полотенце, и вытирать ладони не стала.

— Не беспокойтесь, — сказал Олег, — все сделаю как положено.

— А мне не надо как положено, — внезапно сообщила хозяйка.

— Почему? — не понял Олег.

— Потому. — Альбертовна взяла в руки восковку бегемотика, покрутила в руках, поставила обратно. — Я тебя брала на работу как мастера. Как мастера своего дела. Скрывать не буду, поискала я другого человека. И действительно, меньше двадцати процентов брака быть не может.

— А я что говорил?! — встрепенулся Олег.

— Но ведь не было у тебя раньше этих двадцати процентов! Ведь так?

Олег промолчал.

— Поэтому есть у меня одно предложение, — продолжила хозяйка. — Я накидываю тебе двадцать процентов к зарплате и выдаю бесплатную единую карточку, а ты работаешь, как раньше. Договорились?

Олег грустно усмехнулся: надо же, ему, Создателю, какая-то купчишка свысока двадцать процентов кидает! Но спорить не стал: в конце концов этот несчастный брак просто плод его лени.

— Заметано, — без лишней торговли согласился он и заглянул в печь. — А теперь уходите. Еще пожгу расплавом костюмчик-то. Жалко будет.

Вечером на улице было тепло. Олег шел к метро, никуда не торопясь. Куда спешить-то? Работу сделал. Нежданно-негаданно свалилась прибавка к зарплате. Теперь придет домой, ляжет спать. А там — пляж, море, солнце, Оля. Валяйся кверху брюхом и наслаждайся покоем.

Лифт опять не работал. Олег поднялся на седьмой этаж пешком, открыл дверь, разделся. Сполоснул в ванной руки, прошел на кухню. Таня мыла посуду, а тарелка с горячим супом уже стояла на столе. Олег сел, неторопливо, с удовольствием поел. Потом прошел в комнату, разделся и лег в постель.

— Может быть, ты все-таки скажешь, в чем дело? — вошла следом Таня и села на край кровати.

— А что случилось? — не понял Олег.

— Может, я виновата перед тобой? — Голос жены предательски задрожал. — Ты не разговариваешь со мной, не смотришь в мою сторону. Я даже не помню… Когда ты поцеловал меня… последний раз… Что происходит? Ты можешь сказать, что происходит?

— Ничего, — пожал плечами Олег. — Прибавку к зарплате дали.

— Да при чём тут зарплата! — выкрикнула Таня. — Мне ты нужен! А ты — как каменный.

— Да ничего страшного, — ответил Олег, закрывая глаза. Его ждало соленое море, пляж… — Просто я устаю. Ничего страшного…

* * *

Волны с мерным шумом накатывались на берег и быстро впитывались в светлый, мелкий песок. Сияли солнца, отливало синевой небо. Далеко над морем парил на недостижимой высоте альбатрос.

Создатель встал, вошел по колено в волны, остановился и плашмя упал вперед. Теплая соленая влага подхватила, ласково качнула в гидроневесомости. Бог сделал несколько широких гребков, нырнул, зачерпнул со дна песок, устремился к поверхности. Развеял поднятый песок в воде. Поплыл на берег. Вышел. Растянулся рядом с Олей, раскинув в стороны руки и ноги.

— С добрым утром, Создатель, — шепнула девушка.

Олег молча улыбнулся, позволяя целовать себя, ласкать. Ольга села сверху, стала быстро двигаться, постанывая от удовольствия. Создатель закрыл глаза, наслаждаясь близостью. Когда девушка удовлетворенно отвалилась в сторону, опять встал, разбежался и бухнулся в волны. Потом вышел на берег и снова улегся в горячий песок, на этот раз на живот. Прямо перед ним, метрах в пяти, из трещины в скале рос тощий кипарис. Просто торчал на солнце и ничего не делал. Как и Создатель.

Олег перевернулся на спину. С тех пор как они с Ольгой вышли на берег, он не делал ничего. Только спал, купался и трахался. Совсем недавно ему казалось, что это и есть идеальный отдых…

Где-то там, неизвестно где, Дьявол увозил Элию. Жило и здравствовало государство хеленов, о котором он до сих пор имел довольно слабое представление, ждал своего господина Мертвый Замок. А он торчит тут, как крапива на компостной куче. Надо было становиться Господом Богом, создавать новый мир — целый мир! — чтобы вести в нем жизнь безмозглого растения… Тоска. Ску-ко-та.

Олег сел, посмотрел на море. Волны накатывались на береге нудностью кружащего над головой ночного комара.

— Ольга, а что там, справа?

— Там? Ну, за пляжем — Дикий берег. Потом река, за ней — Дикий лес. Дальше никто не ходил.

— А слева?

— До Междуречья — пустыня, — кратко сообщила девушка.

— И все? — удивился Создатель.

— Там горный хребет. Говорят, он отделяет наш мир от Долины Потаенных Мыслей. Вдоль хребта течет река, а в дне пути от нее — еще одна. Между реками — поселения рыбаков. Это совсем дикие люди: они ничего не едят, кроме речных тварей и водорослей, торгуют рыбой с хеленами и не чтут тебя, Создатель. Они молятся водяным богам.

— Понятно. — Олег поднялся на ноги, дошел до кипариса, взял одежду и впервые за много дней оделся.

— Ты куда? — встревожилась Ольга. — До Междуречья дойти нельзя. Там пустыня, нет ни воды, ни еды. Только хелены добраться могут. На кораблях, по морю.

— А мне не нужно ни воды, ни пищи, — напомнил Создатель.

— А я?

Олег увидел, что она вот-вот заплачет, покачал головой и участливо пообещал:

— Я вернусь. Ведь в вашем селении мой дом. Ты забыла? Этот дом мне очень нравится. И ты нравишься. Я к тебе вернусь. — Он торопливо поцеловал ее, повернулся и быстро пошел вдоль берега.

* * *

Часы показывали двенадцать. Точнее — полночь.

— Как светло, — удивилась Синичка. — Ни одной звезды, а так светло!

— Это называется «белые ночи», — сообщил Трофимов. Он уже ничему не удивлялся. То, что приезжие не знают, что такое белые ночи, это понятно, но почему чистое небо, усыпанное блестками звезд, считается беззвездным? Может быть, Синичку луна так гипнотизирует? Вполне может быть: когда позавчера Саша впервые показал девушке ночное светило, та прямо посреди дороги упала на колени и даже разговаривать не могла часа полтора. Трофимов тогда изрядно испугался и, благо все случилось недалеко от дома, унес ее на руках. Синичка, когда пришла в себя, объяснила все одной фразой: «Разве ты не понимаешь? Это же Геката!» Вот и сейчас колдунья не сводила глаз с бледно-желтого диска над крышами.

— Что ты там выгладываешь, Синичка? Никуда она с небес не денется!

— Она растет. Когда Луна наберет полный свет, Геката обретет власть над мирами. Пусть ненадолго, пусть на считанные часы — но это власть над всеми вселенными! — Колдунья оглянулась на Сашу. — Неужели ты не понимаешь? Здесь, сейчас случается явление вселенского масштаба! Оно видно только на вашей планете, во всех остальных мирах этот миг можно определить лишь с помощью сложнейших заклинаний, расчетов, приборов. А вы даже не смотрите наверх…

— Некоторые не только смотрят, — буркнул Трофимов себе под нос. — Некоторые с мозгов сбрыкивают, по ночам бродят, в петлю лезут. Или просто дохнут. От «естественных причин».

— А что же ты хочешь? — все-таки расслышала его бурчание девушка. — Силовые потоки такой мощности! Разрывы тканей мироздания, перестройка основ, открытие и закрытие каналов и почти сразу — восстановление. Непонятно, как вашу планету вообще в куски не разорвало! А ты на чью-то бессонницу сетуешь…

— Я не сетую, — отказался Трофимов, — я сплю спокойно.

— Вот именно, — почему-то укорила Синичка.

Мертвенное лунное сияние заглушало свечение вытянувшихся за тополями фонарей, заливало молочной белизной асфальтовые дорожки перед заколоченными яслями и садиками, детский автогородок, молодую траву на газонах; листья деревьев, стволы, стены домов — все теряло свой цвет и заливалось всепоглощающей блеклостью. Вместе с цветами тонули в завораживающем свете движения, звуки, запахи… Трофимов потряс головой, прогоняя наваждение, негромко чертыхнулся и обнаружил, что перед Синичкой уже стоят посланники ее мира.

— На колени, — кротко предложила гостям девушка и указала рукой на небо:

— Перед вами Луна!

Млада и Ярополк рухнули как подкошенные, Велемир опустился медленно и степенно, что-то забормотал. Трофимов почувствовал себя лишним и отвернулся.

— Перед вами светлый лик Гекаты, — торжественно изрекла Синичка, — величайшей из богов, спасительницы рода человеческого в годы ненастий, покровительницы чувств и знаний, повелительницы вселенных, родоначальницы всех посвященных, великой Гекаты, покинувшей сей родной для нее мир ради нас, слабых и неразумных, и принесшей нам жизнь.

Трофимов невольно вскинул глаза к небесному светилу, но «светлого лика» не разглядел. Вообще-то, лунные моря и горы складывались в некое подобие лица, но это больше напоминало карикатуру на обожравшуюся купчиху, а не образ богини.

— Не держи гнева на него, Ярополк, — негромко попросил Велемир, — он молод и неразумен и не ведает, о чем мыслит!

Трофимов хмыкнул, поняв, что речь шла о нем, но ничего не ответил. Однако снисходительность старца ранила его самолюбие, и он решил найти способ доказать, кто здесь «разумен», а кто нет. В конце концов Геката из этого мира, а значит, где-то что-то, но упоминаться о ней должно. Может, и изображение найдется. То-то утрет он нос этим потомкам забытой богини!

Синичка славила основательницу рода довольно долго, не считаясь с утекающими в небытие минутами, словно только ради этого и прорывала границу миров, но в конце концов все же свернула на более насущные дела:

— … и попросим ее помощи в нашей боли.

— Что, плохо? — сразу переспросил Велемир, поднимаясь с колен.

— Везде все одно и то же, — вздохнула девушка. — Черная сила.

— Черная сила? — удивился Трофимов.

— Я говорила тебе, Саша, — кивнула ему Синичка. — Энергия боли не годится для созидания.

— Ты не говорила, что собираешься что-то строить.

— Не строить, а открыть тоннель.

— Ты ведь сможешь открыть его сама, когда проживешь здесь пару месяцев, — напомнил Трофимов.

— Я смогу только поддерживать его открытым. И в лучшем случае такого размера, какой Геката открывает вам в ночь полнолуния.

— Переходите в этот мир все вместе — и откроете проход в четыре раза шире!

— Все не так просто, Сашок, — покачала головой девушка. — Для открытия прохода нужна пирамида: вершина — хозяйка прохода — в этом мире, и основание — три человека — на моей родине. Велемир и Ярополк — это и есть основание, а Млада — его хозяйка. Чтобы открыть широкий проход, нужно наполнить пирамиду силой. Но она здесь «черная».

— Тогда почему бы вам не взять энергию из своего мира?

— Наполнять пирамиду должна хозяйка, — ответила Синичка. — А я — здесь.

— Что ты ему все объясняешь? — с нескрываемым презрением вмешался Ярополк. — Все равно ничего не поймет, а время уходит.

«Так бы и врезал по зубам!» — зло подумал Трофимов.

— Только попробуй! — скривил губы Ярополк.

— Заткнись! — жестко приказала Синичка. — Я хозяйка прохода, и только мне решать, куда тратить время.

— Чистой силы нет вообще? — привлек ее внимание Велемир.

— Нет, — покачала головой девушка. — Может, когда откроем постоянный проход, сразу начнем выводить людей через него?

— Нам не одна сотня лет на это понадобится… — Старик задумчиво погладил бороду. — Нужно найти способ очистить силу.

— Ты прекрасно знаешь, что «мертвую» энергию невозможно очистить, — с напряженной неторопливостью ответила Синичка. — Она меняется только у живых!

— Но это нужно сделать!

— Может быть, есть другой способ?

— Другой способ чего?

— Да чего угодно! — начала горячиться девушка. — Другой способ открыть проход, другой способ вывести людей!

— Извините, что отвлекаю, — опять вмешался Трофимов, — но вы, как я понимаю, собираетесь через этот раздутый проход вывести свое население?

— Да, — спокойно ответила Синичка, бросив в сторону Ярополка угрожающий взгляд.

— А сколько у вас живет народу?

— Немного больше миллиона человек.

— Солидно, — покачал головой Трофимов. — А куда они выйдут?

— Сюда, бестолочь! — не выдержал Ярополк.

— Миллион… — поцокал языком Саша. — Это два, если не три Новгорода. Это весь Московский район. И как вы собираетесь их прятать?

Ответом была озадаченная тишина, и Трофимов продолжил:

— Вы вообще представляете, как это будет выглядеть? Огромная толпа в центре города. Непонятно кто, как, откуда. Без документов, без объяснений. Которые сами не знают, где они находятся, как здесь живут. Вы это себе представляете? У вас там, в вашем мире, города есть?

— Вот так, мальчики, — впервые за ночь подала голос Млада. — Вы думали о том, куда и как вывести людей, и забыли подумать, как их встретят.

— Тогда что делать? — спросил Велемир.

— Спровадить спасенных в другое место, — пожал плечами Трофимов. — На Вепской возвышенности, например, целые деревни брошенные стоят. Вокруг леса — на десятки километров. Не одну армию спрятать можно. Да никто и искать не станет. Правительство наше тупое и ленивое, пока заметит — и то не один год пройдет. Еще пару лет будут думать, как реагировать. А потом дело и само заглохнет. Скажете, что старообрядцы, с севера вернулись, на том и кончится.

— А где взять силу? — опять подала голос Млада.

— Перенести силу легче, чем изменить состояние мертвых, — ответил ей Велемир.

— В деревнях тоже есть кладбища, — сообщил Трофимов. — Может быть, их энергия чище, чем на городских?

— Извини, хозяйка, — высказался и Ярополк, — ты была права. Твой парень не зря хлеб ест: за одну эту идею ты должна наградить его, как Изабелла Магеллана!

— Хозяйка? — Тут в Сашиной душе шевельнулось нехорошее ощущение, будто он забыл что-то очень важное. Вокруг происходило нечто, о чем он знал, но постоянно упускал из виду. — Наградить?

— Получается, все, что нам нужно, — это перенести чистую силу в то место, которое ты выберешь, — подвел итог Велемир.

— Которое мы выберем, — поправила Синичка.

— Разумеется, хозяйка, — согласился старик.

— Хозяйка! — У Трофимова словно шоры с глаз упали. — Хозяйка…

— Ты должна идти с нами, — потребовал у Синички Велемир, мгновенно определив Сашины мысли.

— Нет, — отказалась девушка.

— Не глупи, Синичка, — попросила Млада.

— Идем с нами, пропадешь, — взял ее за руку Ярополк, но Синичка оттолкнула его:

— Уходите. Уходите немедленно!

— Синичка, — попытался урезонить ее Велемир, — от тебя зависит слишком много…

— Я знаю, — перебила его девушка, глядя Саше в глаза и понимая его мысли. — А теперь — уходите!

Трофимов тоже не отрываясь смотрел ей в глаза, с трудом осознавая все то, что понял в одно короткое мгновение, — смотрел в карие глаза до тех пор, пока не ощутил, что они с девушкой остались одни. И только тогда произнес:

— Хозяйка… Ты — хозяйка прохода.

— Да, — признала девушка.

— Значит, ты должна была зацепиться здесь, остаться, открыть проход. Любой ценой.

— Нет, Саша, ты не прав!

— Ты — хозяйка прохода. А ты сама рассказывала, как хозяйки руководят мужчинами. Черт меня возьми! — Он отвернулся и в сердцах ударил кулаком по железному каркасу качелей. — В душу мне забралась, в самое сердце! Я ведь действительно любил тебя!

— Я тоже люблю тебя… — попыталась вставить Синичка, но Саша отмахнулся:

— Ты лжешь! Ты просто использовала меня. Ты просто купила меня своим телом! Как… — он закрутил головой, — как дрель в магазине! «Мне нужно сделать дырку, дайте мне вон ту, зелененькую». Противно.

— Это неправда…

— Тебе нужна была зацепка в этом мире. Вот ты ее и прикупила! Благо цена привычная…

— Это неправда!!! — Синичка взяла его за плечо, с неожиданной силой повернула к себе. — Неправда! У меня были сотни способов остаться здесь, но я выбрала тебя.

— Сотни? — недобро усмехнулся Трофимов. — Интересно, каких?

— Я не обманываю тебя, Саша, я хочу достучаться до твоего разума. Услышь меня, забудь обиду хоть на минуту, пожалуйста. — Она отступила на шаг, понизила голос:

— Я ведь уже немного знаю ваши обычаи. Когда парень и девушка женятся, они ведь собираются вместе строить жилье, вместе покупать вещи, родить общих детей, вместе воспитывать их. Разве это не расчет? Но женятся ведь не по расчету, женятся по любви. Почему мы не можем любить друг друга, если ты помогаешь мне совершить очень важное дело? Разве любовь мешает быть вместе?

— Ты воспользовалась моей любовью в своих расчетах!

— Я просто поверила в твою любовь. — Синичка говорила все тише и тише. — Я доверила ей свою жизнь. Если бы ты хоть на мгновение передумал, если бы твое желание видеть меня рядом ослабло хоть на миг — меня бы не стало. Меня разорвало бы меж миров. Но я поверила в твою любовь, как верю до сих пор. Я несказанно рада, что мое дело позволило встретить тебя, оказаться с тобой рядом. Ведь не будь прохода — и я никогда не смогла бы даже узнать о твоем существовании. Я люблю тебя, Саша. Разве можно говорить о том, кто кого использовал? Мы просто встретились… Неужели для тебя причина встречи важнее ее самой?

Трофимов не знал, что ответить. Ему очень хотелось верить в искренность девушки, и одновременно он боялся обмана. Пользуются пришельцы им как инструментом или Синичка действительно его любит?

— Ты хочешь меня прогнать? — Девушка отступила.

— Нет! — Саша схватил ее за руку и сразу понял всю безнадежность своего положения. Для него не важно, почему Синичка находится рядом. Главное — чтобы она была с ним. Даже если его действительно просто используют.

— Я люблю тебя, Саша. Неужели ты мне не веришь? — Колдунья вздохнула. — Подумай сам: если бы я приворожила тебя, разве сейчас ты терзался бы сомнениями? Был бы спокоен и покорен, как овца. Но ты мучишься… Потому, что я люблю тебя искренне и хочу такого же чувства в ответ.

— Правда?

Почему-то именно этот насквозь прагматичный ответ снял у него тяжесть с сердца. Саша отпустил девушку, вернулся к качелям и прижался к стылому ржавому железу горячим лбом.

— Кстати, — всплыла в его мозгу одна непонятная фраза, — скажи, а как Изабелла наградила Магеллана?

— За его подвиг она осталась с ним на всю оставшуюся жизнь, — Синичка приблизилась неслышными шагами, — и не снизошла больше ни до одного другого мужчины.

— Да? — Саша повернулся к девушке и задумчиво сообщил:

— Пожалуй, я согласен с Ярополком. Меня нужно наградить, как Изабелла Магеллана.

— Конечно, — кивнула Синичка, и Саша почувствовал в ее голосе слезы облегчения. Девушка закинула руки ему за шею и кротко добавила:

— Ведь это мой долг.

* * *

Пустыню Создатель пересек дней за десять. Олег не особо устал — ведь справа от него постоянно плескалось синее море, и, когда становилось слишком жарко, он просто раздевался и нырял в прохладные волны. На всем протяжении пути не встретилось ни единого живого существа, ни единого ручейка, ни единого кустика. Только красноватый крупнозернистый песок и редкие скальные утесы. Наверное, обычному человеку здесь действительно было бы трудно, но ведь он — Бог.

Олег настроился на долгое однообразное путешествие, и когда, миновав очередной утес, вышел на берег реки, то не столько обрадовался, сколько удивился: «Как, уже?» — и, подобрав небольшой камешек, метнул его в воду:

— Привет, жилые места, и прощай, пустыня.

Река оказалась довольно широкой, примерно с Малую Невку, а противоположный берег — заметно ниже и сплошь зарос невысоким кустарником. Невдалеке, над зелеными зарослями, у самых горных склонов, виднелись крыши домов. Снежные пики оказались не так высоки, как в краю хабреков, а потому и казались дальше, чем были на самом деле.

Создатель сбежал к воде, ополоснулся, прошелся туда-сюда и довольно быстро обнаружил прибитую течением к берегу небольшую корягу. Олег столкнул ее на быстрину, бросился следом и навалился грудью между склизковатых корней. Коряга глубоко просела, но вес Бога, вместе с мечом и одеждой, выдержала. Олег замолотил ногами, успешно продвигаясь вперед, и внезапно понял, что Дьявол и Элия могли переправиться точно так же — пустить коней вплавь, а сами держаться за гривы. А то и просто переплыть на лодке, держа коней в поводу.

— Ничего, — прошептал Создатель, отворачиваясь от бьющих в лицо брызг, — от меня не уйдут.

Примерно полчаса заняла переправа, еще час — отмывание с одежды липкой въедливой слизи. Потом Олег оделся, туго подпоясался и направился в сторону крыш.

Дорога оказалась куда труднее, нежели можно подумать на первый взгляд: кусты ивняка, редко где вытянувшиеся выше Олега, росли чертовски густо, раскинув в стороны множество корней, в которых постоянно путались ноги. Вдобавок уровень почвы находился примерно на уровне воды в реке, а потому под ногами непрерывно чавкало; порою холодная земля азартно всасывала ступни и с трудом отдавала назад. Самое обидное — вокруг жизнерадостно квакала, чирикала, ползала, жужжала местная фауна. Всем им здесь страшно нравилось!

До темноты Олегу не удалось преодолеть и половины пути. Создатель выдохся до дрожи в коленках и уже проклинал себя за непоседливость: лежал бы сейчас на теплом песке да целовал острые Ольгины сосочки.

Олег извлек меч, присел на корточки и провел им над самой водой. Прутья полегли, словно срезанные лазером.

Жаль, корни так же запросто выкорчевать нельзя!

Он повторил операцию еще несколько раз, потом собрал прутья в кучку посреди получившейся поляны, разровнял и с облегчением растянулся на импровизированном ложе. И закрыл глаза: пора в Питер, на работу.

А проснулся потом от оглушительного кваканья — не меньше десятка жирных зеленых жаб удобно устроились на груди Господа Бога и орали во всю глотку. Брезгливо морщась, Создатель смахнул их, вскочил на ноги и решительно вломился в заросли. Не прошло и трех минут, как он вышел на тропу.

— Ну надо же, — расстроенно сплюнул Олег. — Ночевать на куче прутьев в двух шагах от дороги!

Тропинка тоже чавкала при каждом шаге, но нога в нее не проваливались, да и корней поперек не росло. Создатель повеселел и даже начал насвистывать простенький мотивчик. Всего час легкой прогулки — и он вышел в поселок.

Селение раскинулось на берегу широкой, полноводной реки, лениво текущей вдоль самого горного кряжа. Местами темная вода подмыла скалы до такой степени, что целые утесы, казалось, висели в воздухе, не падая, наверное, только из-за накопившейся за тысячи веков лени. Деревенька тоже парила над хлюпающей почвой: все дома, сараи, будки, поленницы, навесы и даже сено под навесами — все держалось на сваях. Грешной земли касались только поросшие молодыми листьями плетни да сохнущие на кольях рыболовные сети. Хотя нет: меж столбами с восторженным визгом носились чумазые поросята.

В первую очередь Создатель направился к реке и долго отмывался в ее прозрачных водах. А когда решил, что походная грязь разошлась в воде, то на берегу уже стояло несколько мужчин в грубых кожаных куртках и коротких штанах. Олег повернулся к ним.

— Стой там! — предупредил один из мужчин. — Мы не звали тебя и не знаем, кто ты.

— Кто я? Опять не узнали? — покачал головой Олег — Я — Создатель! Ваш Господь и повелитель!

— Во дает! — поразился вихрастый парнишка, а мужчина громко приказал:

— Стой на месте! Не то с Хозяином Реки познакомим.

— Я хочу знать, — шагнул ближе Создатель, — не видели ли вы Дьявола в своей деревне.

Рыбаки раздвинулись в стороны. Все, кроме одного — того самого, что заговорил первым. Мужчина наклонился, выдернул кол вместе с висящей на нем сетью, поднял вертикально, покачал головой:

— Ты все-таки хочешь познакомиться с Хозяином Реки.

Краем глаза Создатель заметил, что разошедшиеся в стороны рыбаки тоже выдергивают колья и обходят его справа и слева, отрезая пути к отступлению. Господу Богу оставалось или кидаться в реку, или ждать, пока его спутают сетью, как попавшегося в ловушку дрозда.

— Похоже, меня перепутали с птичкой? — усмехнулся Создатель и, решив не тянуть, подхватил с одежды меч и кинулся вперед.

— А-а! — закричал мужик, вскинул кол на вытянутых руках, заслоняясь от удара, но сверкающий клинок без усилия разрубил деревяшку, наискось рассек туловище врага и разрезал сеть.

— Вот так, — назидательно сообщил Создатель, перепрыгнул поверженного противника и развернулся к остальным:

— Вы что, ребята, никогда не слышали про закон гостеприимства?

Рыбаки не бросились ни в атаку, ни наутек — они медленно приближались, держа колья с сетью, и только лица их стали серьезнее. Послышался шлепок, еще один. Потом ухо обожгло болью. Создатель оглянулся и обнаружил, что несколько полуголых сорванцов лет двенадцати кидаются в него камнями. Где только берут в этом болоте?

— А ну пошли прочь! — рявкнул Создатель, но мальчишки только захохотали, продолжая свое гнусное дело. И опять краем глаза Олег заметил, что рыбаки, от которых он отвернулся, ускорили шаг. Еще немного — и они накинут сеть!

Создатель развернулся, шагнул было вперед, но тут сразу два увесистых камня ударили между лопаток.

— Ах вы, сволочи! — Олег опять развернулся к мальчишкам, кинулся к ним, но те прыснули в стороны, продолжая метать камни и крупные обрывки сетей, которые бесполезно падали в грязь. За ближним плетнем маячили вилы, несколько вооруженных острогами парней бежали от дальнего дома. А сзади рыбаки продолжали подтягивать сеть.

— Как крысу… Зажимают.

«Ты смертен, Создатель…» — опять вспомнился голос Дьявола. Олег плюнул на самолюбие и побежал к зарослям. Мальчишки заулюлюкали вслед. Господь Бог заскрежетал зубами, но оглядываться не стал. Левую ногу внезапно дернуло назад. Олег со всего маху грохнулся в холодную жижу, вскочил, посмотрел вниз — ступня впуталась в один из разбросанных кусков сети. Сорванцы зашлись от восторга. Взрослые — бросились к Олегу. Создатель вскинул меч. Рыбаки остановились. Олег стал медленно отступать, волоча сетку на ноге, пока не углубился по тропинке на десяток шагов. Почувствовав справа и слева стены густого кустарника, Создатель остановился, готовый отразить любое нападение. Все равно больше двух человек одновременно по тропе не пройдет. Однако враги не спешили.

«Естественно, — догадался Олег, — они эти заросли как свои пять пальцев знают. Сперва обойдут с тыла, а уже потом набросятся».

Он быстро срезал с ноги лохмотья сети. Пригнувшись, стал красться в сторону от деревни. Пройдя полсотни шагов, свернул в заросли, стараясь не ломать, а раздвигать ветви. Затаился. Скоро послышалось приглушенное дыхание — несколько человек тихо двигались по тропе. Создатель лег…

«Я вам это еще припомню, болотные твари!»

…и ткнулся лицом в грязь.

Его не заметили. Но скоро они дойдут до деревни и поймут, что он где-то спрятался. Создатель осторожно выбрался на тропинку, побежал со всех ног, не обращая внимания на громкое чавканье под ногами, разносящееся далеко в стороны, а когда стал задыхаться, опять нырнул в кусты и затаился, — не могут же они прочесать такие дебри! Значит, сперва помечутся, а потом выставят заставы на тропах. А он уйдет напрямик.

«Сволочи. Своего Бога и Создателя гоняют по грязи, как драную лисицу. Надо было грозу устроить. С хорошими ветвистыми молниями. Запалить деревню ко всем чертям! Не успел…»

На этот раз он отсиживался часа два. Потом вышел на тропу, отмахал по ней километра три — пришлось рискнуть для экономии времени, свернул в заросли, часа четыре крался, раздвигая веточки, потом уже опробованным способом сделал настил и рухнул на него совершенно без сил.

Утро Создатель встретил до краев наполненный болью и ненавистью. Он был уверен, что ухо у него разорвано пополам, а полспины покрыто кровоподтеком. Увы, зеркала в зарослях не росли, и проверить свои предположения Олег не мог. Больше всего хотелось вернуться в рыбацкую деревню и перебить там всех живых существ до последнего карася. Однако думать приходилось о том, как унести в целости свою собственную шкуру. Ведь эти болотные жители наверняка сидят в засадах на каждой тропке.

Олег поднялся, повернулся спиной к горам и стал пробираться сквозь ивовый кустарник.

Создателю повезло: уверенные в собственной безнаказанности, рыбаки орали так, словно пытались докричаться до своей деревни.

— Спайк, ты не видал тут чужака?!

— Нет! С вечера черпаем! Ни одной души не видели!

— Если увидишь, зови! Мы на ближней развилке!

— А что случилось?!

— Митька чужак зарубил! Вчера!

— Речные боги! Не может быть! Насмерть?!

— Пополам! Хрясь, и нет Митька!

— Речные боги! Кто ж его пустил?!

— Сам пришел! Сразу в нашу реку полез!

Пока они так надрывались на два голоса, Создатель вышел на тропинку, идущую вдоль берега реки, свернул на нее. Когда ощутился запах дыма, бесшумно извлек меч из ножен.

«Засада» обосновалась на полянке рядом с плакучей ивой. Один туземец сидел спиной к Создателю и жарил над костром толстую рыбину, второй сосредоточенно точил нож, а третий стоял на берегу и драл глотку.

Создатель шагнул вперед. Прошелестел в воздухе клинок: голова покатилась в одну сторону, тело завалилось в другую, рыба упала в огонь. Любитель поболтать повернулся на шум, и Драккар тут же полоснул его по животу. Рыбак изумленно округлил глаза, сложился пополам и плюхнулся в воду. Последний враг продолжал сидеть на своем месте. Похоже, он так и не успел понять, что произошло.

— Против меня точишь? — указал Создатель на нож.

— П-пожалуйста… Н-не надо… — умоляюще прошептал рыбак.

— Я хочу задать только один вопрос, — ласково произнес Олег. — В вашей деревне появлялся Дьявол?

— Н-нет… — Рыбак не отрывал глаз от клинка.

— А ты не слышал, в других селениях он не бывал?

— Н-нет…

— Ты уверен?

— Д-да… — Рыбак судорожно сглотнул. — Н-не у-уби-вай м-меня… П-пожалуйста…

— Хорошо. Закрой глаза.

Рыбак мелко-мелко закивал, зажмурился. Создатель легко и изящно взмахнул мечом, потом отер его от крови и вложил в ножны.

Итак, у земледельцев Дьявол не появлялся, в краю хабреков его не видели, у рыбаков — тоже. Получается… Получается, он вернулся в Мертвый Замок, а Создателя отправил по ложному следу! Сволочь рогатая. Но ничего, теперь от расплаты ему не уйти. Час близится, и клятвопреступник поплатится за свое вероломство головой!

Создатель неторопливо вошел в воду, смыл грязь с лица и одежды. Приветливо помахал рукой людям в лодке у противоположного берега. А потом пошел по тропинке вверх по течению. Рыбаков он больше не боялся — вряд ли они соберут погоню раньше, чем через день, а то и через два. К тому же людям нужно тащить воду и продукты, устраивать привалы для отдыха и еды. Им никогда не догнать Бога. Тем более когда у Создателя такая фора.

Господь неутомимо двигался вдоль реки, на встречу со своим первым помощником и первым врагом, первым слугой и первым предателем. И уж на этот раз Дьяволу не избежать заслуженной кары!

ИЮНЬ

Самым поразительным оказалось то, что за двенадцать дней пути Олег не увидел ни единого притока. Тем не менее с каждым километром река становилась все уже и уже, пока наконец не превратилась в ручеек, который выбрал удобный миг, свернул в норку под обрывом и обернулся хрустально чистым родником. Оставалось предположить, что речушка «ключевая», от истока до устья. Правда, тогда непонятно, почему вода в ней такая теплая.

Создатель присел у родника, опустил руку в ручей. Вода температуры парного молока приятно защекотала, просачиваясь между пальцами. Это был жест прощания с рекой: над зелеными кронами деревьев, меж двух заснеженных вершин вонзался в небо острый, как жало копья, и черный, словно ночное небо, шпиль Мертвого Замка.

К этому времени нахоженные рыбаками болотные тропинки уже успели выбраться из слякоти и объединиться в хорошо утоптанную дорожку, нервно виляющую среди могучих дубов. Больше всего Создателю хотелось найти один из столь частых в этих местах небольших прудиков, но, как назло, ни единой ивовой рощицы на глаза не попадалось — только отдельно стоящие могучие, неохватные старцы древесного мира.

Дорога вывернула на край возделанного поля с едва проклюнувшимися ростками и наконец влилась в еще более широкую наезженную дорогу. Создатель увидел поросший мхом валун, окруженный выбеленными временем костями, спящего ворона над полустершейся надписью, перечитал слова, усмехнулся:

— «Прямо пойдешь — коня потеряешь». Вот уж не ожидал, что предсказание сбудется. — Создатель тщательно протер надпись — может, еще кому пригодится? — и направился по дороге к замку.

Он обогнул опушку, уже начиная узнавать местность, и ускорил шаги. Миновал рощицу — и внезапно увидел прямо перед собою конный патруль: двое всадников опустили пики, пришпорили коней и устремились в атаку.

— Это еще что за дьявольщина? — пробурчал Создатель и привычным движением выхватил меч, а потом подумал, что в случайной этой фразе вполне может заключаться не только вопрос, но и ответ.

Всадники развернулись буквально в двух шагах, театрально подняли коней на дыбы и хором вопросили.

— Кто ты, смертный, и зачем ступил на земли Создателя?!

Было похоже, что это устрашающее представление репетировалось не один раз. Однако Создатель уже немало успел навидаться за последние месяцы, и подобный нахрап никакого впечатления на него не произвел. Олег вскинул готовый к бою клинок и громко объявил:

— Я — Создатель, Господь Бог этого мира, ваш властелин и повелитель!

Всадники молча пришпорили коней и умчались по дороге.

— Хорошее начало, — хмыкнул Олег. — Ни ответа, ни привета.

Немного постояв в ожидании, он пожал плечами, вложил меч в ножны и отправился дальше.

* * *

Синичка испуганно вскрикнула, села в постели, вскинула руку к лицу, удивленно посмотрела на ладонь, потом с силой вжала подушечки пальцев себе в лоб.

— Что случилось? — сонный Трофимов приподнялся на локте.

— Дьявол, — испуганно ответила она. — Дьявол зовет.

— Куда?

— Не знаю. Он просто собирает силы.

— Дьявол? — Сонливость мгновенно исчезла, Саша подпрыгнул в постели и тоже сел. — Ты что, хочешь уйти?

После минувшего полнолуния ничто в поведении девушки не напоминало о ее колдовской природе. Она прибирала в квартире, готовила еду, мыла посуду, с огромным удовольствием ходила в магазин, собирала Трофимова на работу, встречала после смены, делилась с Антониной Митрофановной секретами вязания (во владении нитями Синичка оказалась истинным виртуозом), а главное — впитывала знания. Любые. Смотрела телевизор, видик, листала журналы. Правда, читать печатные тексты она еще не могла — то ли переучиваться было трудно, то ли учитель попался неважный. Но девушка не огорчалась. «В первую очередь мне нужно изучить не ваши науки, — говорила она, — а правила, по которым вы живете» — и всему предпочитала смотреть российские видеофильмы. Да и вообще, все окружающие мелочи — от «лампочки Ильича» до зеркала в прихожей — вызывали у нее невероятный восторг.

Трофимов привык всегда видеть рядом с собой ласковую, заботливую и веселую Синичку, и сообщение о том, что ее кто-то «вызывает», молодого человека просто шокировало. Он уже успел забыть, кто она такая и откуда пришла.

— Ты уходишь?

— Я не могу, — ответила девушка. — Проход закрыт. Я всего лишь слышу зов.

— Да, действительно, — облегченно вздохнул Трофимов. — А что ты слышишь?

— Грядет битва сил Света и Тьмы.

— Это будет в твоем мире?

Синичка кивнула.

— Неужели ты слышишь то, что происходит там?

— К счастью нет.

— Почему «к счастью»?

— Понимаешь, Саша, — Синичка, немного успокоившись, легла и положила голову ему на грудь, — человеческое имя — это не просто звук. Это нить, которая пронизывает все просторы вселенной, словно свет звезды. По этой нити можно передать любое сообщение, где бы ты ни был, но за эту же нить человека можно вытащить из его мира в другой и навеки сделать рабом. Многие колдуны рискуют принять имя — это дает немало преимуществ. А я так и не решилась. Боюсь внезапно оказаться рабыней.

— Ну и правильно, — согласился Саша, осторожно гладя ее волосы. — Только непонятно, как тогда ты услышала… этот…

— Зов? — блаженно улыбнулась девушка. — А он был не ко мне. Он ко всем колдунам.

— Слушай, — внезапно сообразил Трофимов, — но ведь у меня имя есть! Значит, в любой момент меня могут выдернуть куда-нибудь в Тмутаракань и превратить в раба?

— Нет, мой хороший, — Синичка поцеловала Сашу в солнечное сплетение, — тебя не могут. Нити имени расходятся по вселенной при ее постижении. А вы в вашем мире не умеете чувствовать мироздания, вы его знаете. Вы не замечаете нити вселенной, у вас есть те-ле-фон. Это не так удобно, но зато совершенно безопасно.

Девушка придвинулась ближе и поцеловала его в губы.

— А что там произошло-то? — на всякий случай спросил Трофимов.

— Пока ничего, — пожала плечами Синичка. — Но может случиться. Дьявол должен вот-вот встретиться с Создателем. А Создатель не очень-то любит первое из своих творений.

* * *

Сперва послышался топот. Тяжелый дробный стук, словно рассыпался поддон кирпичей, уже поднятый краном на огромную высоту, и разогнавшиеся бруски смачно впиваются в мягкую землю. Потом над вершиной холма проросли белые кончики пик, следом появились круглые кожаные шлемы с толстыми конскими хвостами на макушках и длинными металлическими стержнями, приклепанными над переносицей. Некоторое время они так и двигались — головы над зеленой травой и пики, устремленные к небу. И вдруг кони резко вынесли всадников на вершину — в полный рост.

— Вот так да… — промолвил Создатель и взялся за меч: всадников маячило не меньше двух сотен, а во главе их — на вороном коне, в черном развевающемся плаще с алой подбивкой, в черных перчатках и с высокими коричневыми рогами — сам Дьявол, собственной персоной.

Предводитель вскинул руку — и всадники осадили коней. Держать строя они не умели — кони пятились, выступали вперед, грызлись между собой, но эта была реальная сила, которой трудно противопоставить один меч, даже такой, как Драккар. Нечистый повернулся, что-то сказал. Произошло непонятное шевеление, через несколько секунд от края войска отделился отряд в три десятка всадников, перешел на рысь и, далеко обогнув одинокого гостя, умчался ему за спину. А Дьявол тронул коня и неторопливым шагом направил его к Олегу.

— Итак, Создатель, ты вернулся домой, — произнес рогатый клятвопреступник.

— Да, Дьявол, — зловеще сообщил Олег, — и теперь тебе не удастся сбежать!

— Сбежать? — Дьявол удивленно приподнял бледные брови и оглянулся на свои сотни, оставшиеся на холме. — Зачем?

— Неужели ты надеешься избежать кары? — Голос Создателя зазвучал не так уверенно: частокол пик невдалеке производил-таки впечатление. Во всяком случае, рубить предателя прямо сейчас Олег не решался.

— Мы пришли встретить тебя и проводить в замок, — не стал отвечать на угрозу Дьявол.

— Проводить в замок? — не поверил своим ушам Создатель. — И все?

— Разумеется. Ведь это твой замок. А мы — твои слуги.

— И вы будете мне служить?

— Да.

— Выполнять все мои приказы?

— Мы будем делать все для твоего блага.

— Существенная поправка, — усмехнулся Создатель. — Вы будете делать не то, чего я хочу, а то, что считаете нужным для моего блага!

— Тебе будут прислуживать как Богу, ты будешь окружен почетом и удобствами, самые красивые из дочерей божьих слуг будут считать за счастье усладить тебя своим телом. Чего тебе еще нужно, Создатель?

— Свободы!

— Ты будешь совершенно свободен.

— Правда? — удивился Создатель. — Твое предложение слишком похоже на золотую клетку.

— Ты будешь совершенно свободен! — повторил Дьявол.

— Ну что ж… — Создатель все еще никак не мог поверить в дьявольскую щедрость предложения. — Возможно, есть смысл попробовать.

— Я рад твоему согласию, Создатель, — склонил голову нечистый. — Я думаю, ты согласишься и с тем, что в доме Господа нет места оружию.

— Что ты имеешь в виду?

— Я предлагаю оставить твой меч здесь, Создатель. Мы возведем над ним храм, ему, как одному из высших существ, будут возносить молитвы, за ним будут следить специальные священнослужители…

— Ты хочешь меня обезоружить? — перебил Олег Дьявола.

— Тебе не стоит беспокоиться за Драккара, Создатель. Все равно никто, кроме тебя, не сможет завладеть им. Любой смертный, кроме Бога, прикоснувшись к этому мечу, мгновенно умрет.

— Не заговаривай мне зубы, рогатый, — оборвал его Создатель. — Ты опять хочешь меня обмануть. Безоружный человек не может быть свободным!

— Но я-то свободен, Создатель, — возразил Дьявол, — а я без оружия.

— Твое оружие мнется на холме и ждет приказа об атаке.

— Может быть, — не стал спорить нечистый. — Кстати, а ты знаешь, куда ускакал отряд Рагора? Они получили приказ никого не выпускать из земель Создателя живым. Тебе не удастся уйти обратно.

— Это угроза?

— Как можно, Создатель? Просто никто из рабов божьих не имеет права покидать своего властелина без специального разрешения. Ты согласен?

— Не надо мне врать, рогатый, — вскинул клинок Создатель, — ты просто хочешь захватить меня силой!

— Даже в мыслях не имею, — покачал головой Дьявол. — Просто твой прошлый путь отмечен слишком большой кровью. Мне не хотелось бы, чтобы подобное повторилось. В остальном ты совершенно свободен.

— Мерзавец! — буквально взревел от ярости Создатель. — Ты что, за мальчишку меня считаешь? Нянькой хочешь стать? Уму учить? Сволочь! Это мой мир, мои люди…

— Я один из них, — оборвал его Дьявол, — и не хочу, чтобы подобных мне настигала смерть!

— А ты не боишься, сволочь, — звенящим от бешенства шепотом спросил Создатель, — что сейчас я подойду к твоим конникам, назову себя да прикажу втоптать тебя в землю другим для примера?

— Много десятков дней назад, Создатель, — спокойно ответил нечистый, — они мельком видели бога в образе человека и его слугу. Теперь им трудно вспомнить облик Господа, а вот меня согласись, трудно с кем-либо перепутать. — Черные губы Дьявола тронула усмешка. — Так что указать Создателя могу только я.

— Ты меня шантажируешь, рогатый?

— Нет. Ты дал нам жизнь, и мы благодарны тебе. Мы готовы служить тебе и выполнять все твой прихоти. Ты будешь счастлив, Создатель, клянусь!

— …Только войди в клетку, — закончил за него Олег.

— Чего же ты хочешь, Создатель?

— Свободы.

— Но ты свободен! Ты можешь гулять по этим полям, можешь остаться на своем месте, можешь пойти в Дикий лес, ты можешь снять меч, войти в Мертвый Замок и принять нашу службу.

— Мерзавец! — зарычал Создатель. — Ты просто хочешь заманить меня в капкан. Ты собираешься держать меня в клетке и править от моего имени, захватить власть над миром!

— Власть над миром? — Дьявол с интересом склонил набок голову. — А разве хоть кто-нибудь вокруг нуждается в нашей власти?

— Я — Создатель этого мира, я здесь властелин, и тебе этого не отнять!

— Насколько я знаю, — проникновенно сообщил Дьявол, — рыбаки не ищут себе хозяина. Не ищут хозяина землепашцы и хабреки, а уж хелены — тем более. Так о чем ты говоришь?

— Издеваешься? — Создатель с трудом сдерживался, чтобы не убить нечистого, и даже конные сотни невдалеке стали терять свое устрашающее воздействие.

Почувствовав, что перегибает палку, Дьявол развернул коня.

— Ты можешь пойти в Дикий лес и предложить свою власть зверям, — бросил он на прощание. — Если они согласятся, то я готов признать свою ошибку.

Клинок со свистом разрезал воздух, но конь Дьявола отпрыгнул на безопасное расстояние и вскачь понес всадника на холм.

— Вы обознались! — громко сообщил Дьявол всадникам. — Это обычный путник!

Конные сотни разом стронулись с места и скрылись за холмом, оставив кипящего от бешенства Создателя в одиночестве. Господь Бог был готов убивать, рвать на куски, он хотел истребить весь этот мир, до последнего муравья, до последней травинки, он готов был уничтожить все… И ничего не мог сделать. Во всяком случае, никакого способа осуществить месть в голову не приходило.

— Ладно, мы еще встретимся, — пообещал Создатель вслед ускакавшим сотням.

Насколько Олег помнил, в истории человечества иметь оружие запрещалось только рабам и крепостным. Получается, Дьявол поставил его на одну ступеньку с рабами. Только за это рогатого уже нужно повесить. Вниз головой. Над костром. На всю оставшуюся жизнь, бессмертного ублюдка.

Создатель оставался на месте довольно долго, тщательно обдумывая все возможные пытки, которым стоило бы подвергнуть клятвопреступника, но от этого ничего не менялось. Нужно было что-то делать, но все, что он мог, — это куда-то идти. Причем дорогу ему оставили только одну. В Дикий лес. Похоже, Дьяволу мало захватить своего господина в плен — рогатый хочет сломать его, заставить самого сдаться и с покорностью явиться в замок. К заселенным местам его не пропустит патруль, а провести остаток жизни в лесных чащобах…

Создатель сплюнул и направился прямиком через луга, ориентируясь на шпиль замка, но держа от него значительно левее. Гнев постепенно улегся, появились здравые мысли о том, что Дьявол излишне самоуверен: ведь Диким лесом можно легко обойти посты, переправиться через реку и выйти к горам хабреков. Но в этом случае застава, которая сейчас отгораживает Бога от человеческих поселений, будет отделять клинок Драккара от дьявольского горла. Сбежав от предателя, Олег ничего не выиграет — что так, что этак, но осуществить месть ему будет не по силам. Возможно, именно на побег Дьявол и рассчитывает. Между тем у Господа стала прорисовываться совсем другая идея. И для ее осуществления лес подходил лучше всего.

Темно-зеленые еловые вершины показались над березовыми кронами на второй день. Хотя, возможно, через Дикий лес Создатель шел уже с утра, но светлая, хотя и густая березовая роща на дремучие чащобы никак не тянула. Один раз, правда, среди опрятной поросли заячьей капусты он заметил обглоданные кости с обрывками почерневшей шкуры. Стало, быть, обитают тут и безобидные зверьки, и звери с клыками. Впрочем, ни тех, ни других Создатель не боялся — человеку с мечом опасен только один хищник: человек с пулеметом.

Еловый бор подступил незаметно, почти вкрадчиво: сперва меж березовых стволов замелькали нежно-салатовые, почти игрушечные молоденькие елочки, потом елки повыше, столь любимые на новогодних базарах, потом еще более высокие, и, наконец, меж высоченных елей остались только полузасохшие без света березовые скелеты, которые за считанные шаги превратились в трухлявые пни и совсем исчезли. Вместе с ними пропала и трава — Создатель двигался по толстому, пружинящему ковру из сброшенных иголок.

Наступила полнейшая тишина — ни дуновения ветерка не опускалось до земли, а шум шагов проглатывался игольчатым ковром. Свет сюда не добирался — внизу царили спокойные сумерки и нежная прохлада. Это было приятно. Неприятным же оказалось то, что тяжелые колючие лапы частого ельника переплетались между собой и почти касались земли. Создателю приходилось постоянно петлять, выискивая места, где можно протиснуться, раздвинув ветви, и порою он давал довольно большие круги, обходя наиболее непролазные буреломы. Редкие прогалины на поверку оказывались или мокрыми ямами, или выступами скальной породы, поднимающимися из земли.

Создатель уже совсем отчаялся продвинуться вперед, когда наткнулся на узкую тропинку, пробитую сквозь заросли.

— Не иначе как гномы проложили, — пробурчал Олег, в очередной раз становясь на четвереньки и проползая под сплетенными ветвями (хотя жаловаться было грех — по тропе движение заметно ускорилось); поднялся, отряхивая мусор с колен, мельком удивился, заметив на пологом камне высокий и толстый трухлявый пень. И тут его, словно крутым кипятком, обдало ужасом. Краем глаза он увидел, как пень зашевелился — страх надавил нестерпимо, — схватился за рукоять меча, рванул, чувствуя, как немеют руки, скованные жутью. Однако Драккар уже ощутил врага.

Пень распахнул кожистые крылья, обнажив спрятанную внутри тощую и неуклюжую пародию на человека, качнулся вперед.

Создатель так и не понял, то ли это он нанес удар, то ли меч сам рванулся к врагу, увлекая за собой руки. Что-то чмокнуло, страх отпустил. Неведомый враг, низко присев, крутился на месте и тихо хрипел. Олег широко расставил ноги, взмахнул мечом и смахнул лысую голову, обтянутую голубой кожей. Потом без сил рухнул на камень, повернулся на спину, тяжело дыша и слушая, как сердце гулко стучит о ребра.

— Вот, значит… какие зверьки здесь водятся…

Немного отдышавшись, Создатель приподнялся, опираясь на руки, взглянул на убитого хищника. Похоже, это и был один из тех самых «вампиров». Интересно, какие еще твари бродят в этих дебрях? Олегу стало неуютно. Теперь он предпочел бы ставить свой «эксперимент» в более спокойном месте. Или уж по крайней мере не бродить тут больше, ловя приключения на собственную задницу.

Под вампиром медленно расползалось синее пятно, похожее на чернильное. Едко запахло кислятиной. Нужно было делать свое дело и уходить с этого неприятного места.

Создатель сел поудобнее, обнажил меч, положил на камень рядом с собой. Закрыл глаза, сосредоточился.

Итак — космос.

Космос. Черная, холодная пустота, до которой никому никогда нет никакого дела. Оттуда, из бездны, медленно падает туча. Вот она уже входит в атмосферу, и крошечные существа, бесконечное время спавшие в состоянии спор, оживают, а ветер, дующий со стороны Дикого леса, разносит их над миром. Крошки пропитываются влагой, восстанавливают чувства, и самое главное из них — чувство голода. Пройдут считанные минуты, и они долетят до земли. Здесь их ждет много, много пищи: люди будут вдыхать их, и истощенные малышки станут грызть трахеи, легкие, насыщаясь и превращаясь каждое — в миллион, и опять вырываться в воздух, носясь до следующего вздоха, и опять насыщаться и размножаться и вновь разлетаться в поисках новой добычи, до тех пор пока последний из людей не сдохнет на этой носящей Дьявола планете. Посмотрим, кто тогда защитит нечистого от праведного гнева Господа!

* * *

Олег вздрогнул, повернулся на бок и быстро шлепнул себя по щеке. Взглянул на ладонь: так и есть, комар успел насосаться. Олег потер ладони, закрыл глаза. Сна не осталось ни в одном глазу. Ну и ладно. Все, что он мог сделать в нынешней ситуации, так это пробраться через лес к морю и переждать эпидемию, барахтаясь в теплых волнах. А это можно проделать и на один день позже.

Сна не было.

Олег сел, взял будильник: шесть утра. Часа два еще мог бы дрыхнуть. Ну да ладно. Он встал, забрал со стула одежду, тихонько дошел до ванной. Забрался под горячий душ.

Хорошо! В мире Тысячи Солнц такого нет.

От души прополоскавшись, Олег оделся, прошлепал на кухню, поставил чайник. Нашел в шкафчике банку растворимого кофе.

Из коридора послышались шаги, в кухню вошла Таня.

— А ты чего поднялась? — удивился Олег.

— Поговорить мне с тобой нужно. — Таня присела у стола. — У отца жена ресторан у Исаакиевского собора открывает. Предлагает нам пойти к ней работать.

— О, — удивился Олег, — стало быть, и в нашей семье буржуи завелись?

— Ты не против?

— А кем она хочет нас взять? Литейщики, мне кажется, в ресторанном деле ни к чему.

— Уборщиками, посудомойщиками…

— Доброта твоей мачехи, Танюша, не знает границ. — Олег выключил закипевший чайник, налил в чашку кипяток, стал размешивать сахар. — Да только есть у меня такое подозрение, что платить она будет не по-честному, а по-родственному. А уборщицам даже честные люди больше трети моей зарплаты не дадут.

— А ты можешь понять, — внезапно вскипела Таня, — что твоя работа у меня уже вот где сидит. — Она резанула ладонью по горлу. — Вот уж не думала вдовой при живом муже остаться! Ты как картонный персонаж: утром ушел, ночью пришел, поел, поспал. Ни слова, ни ответа, ни привета. Есть муж — нет мужа! В попугае больше чувств, чем в тебе! Не могу я так больше!

— Перестань ты в самом деле, — отмахнулся Олег, — нормальная жизнь. Что же, мне из-за твоего попугая работу бросать? Альбертовна довольна, зарплату платят без задержек, все как у людей. Ищешь проблему на пустом месте.

— При чем тут попугай, Олег? Ты же на себя не похож! Я тебя пилила раньше… Ты за последние месяцы даже телевизора ни разу не включал! По телефону ни с кем не разговаривал. На Сашку — тоже не смотришь. Как подменили. Я уже не знаю, что и думать. Наркотиков боялась, следы уколов ночью на тебе искала. В тебя будто другой человек вселился. Чужой. В гробу я видала такую работу! Мне не деньги, мне Олег нужен — прежний.

— Ты все преувеличиваешь, Танюша, — попытался успокоить жену Олег, прихлебывая горячий кофе. — Ты бы свои горести попыталась тому изложить, кто без работы по полгода сидит. Знаешь, что бы тебе ответили? Так что не выдумывай. А я побегу, пора. — И он отправился на Обводный канал, в жаркую, душную мастерскую, к восковкам и муфельной печи. В постоянно повторяющийся кошмарный сон Создателя. На планету Тысячи Солнц все равно удастся попасть только вечером.

* * *

Проснулся Создатель усыпанный иголками и еловыми ветками. Вокруг на влажном камне валялись, помимо мелкого мусора, довольно крупные сучья. Попади такой ночью в голову — можно и не проснуться. Вся одежда вымокла: судя по тому, что кровь вампира начисто смыло, а игольчатый ковер под елями потемнел от влаги, — ливень был неслабый.

— Похоже, над моим телом пронесся настоящий ураган, — заметил, поднимаясь на ноги, Олег. — А я даже не проснулся. Прямо не знаю, пугаться этого своего качества или гордиться.

Высоко над макушками деревьев синело голубое небо, но жаркие лучи светил до мокрого и холодного Господа не добирались.

— Пора трогаться в путь, — мудро решил Олег. — Вот только в каком направлении?

Впервые за все время пребывания в мире Тысячи Солнц он не видел ни единого ориентира. Темные ели вокруг вымахали чуть не до небес, заслоняя все вокруг плотной стеной. Теоретически следовало забраться на дерево и высмотреть дорогу. Но, как гласит русская пословица, нельзя на елку влезть и ничего не ободрать. «Драть» Олегу ничего не хотелось.

— Будем проще, — решил он. — Назад мне сейчас нельзя. Значит, пойдем дальше по тропе. Авось кривая вывезет.

Создатель взял меч в руку, тяжело вздохнул, опустился на четвереньки и полез под широкие зеленые лапы.

Проползав не меньше двух часов, Олег наткнулся на очередной скальный выступ, быстро забрался на самый верх и растянулся без сил. Он смог преодолеть всего метров триста, по счастью не встретив ни единого живого существа. Возможно, гномы и могли быстро бегать по этой тропе, но для человека она не годилась: встать в полный рост никак, меч спрятать в ножны страшно, а на трех конечностях даже гончая особо не разгонится. Если он Господь Бог, то должен найти другой способ передвижения…

Между чуть покачивающимися темно-зелеными макушками что-то блеснуло. Создатель всмотрелся… За деревьями проглядывала заснеженная вершина! Горная гряда! Там нет леса, там нет вампиров и прочей нечисти, там светят теплые солнышки и не мокнут ноги, проваливаясь в загнивающий на глазах лесной ковер! Один рывок, всего одно, последнее, усилие!

Заметив направление, Создатель сбежал с камня и решительно срубил мечом ветви, мешающие пройти. Еловые лапы покорно упали под ноги.

«Как я сразу не догадался!» — поразился Олег, сделал шаг и решительным взмахом расчистил еще полметра пути.

Увы, хотя меч Создателя без труда крушил любые преграды и веса в нем было не так уж много, но уже через полчаса Олег так отмахал руки, что был вынужден отступить обратно на скалу и остаться на отдых до утра. Но на следующий день он опять направился по просеке вперед, прорубаясь шаг за шагом, выдыхаясь, отлеживаясь и снова устремляясь работать, пока, на четвертый день, не поднялся на крутой базальтовый склон, испещренный трещинами.

Больше всего сейчас ему хотелось найти теплый прозрачный родник. Тихонько журчащий среди камней, сверкающий в солнечных лучах. Создатель буквально видел его перед собой и был уверен — родник где-то здесь, рядом.

Ключ обнаружился немного в стороне, под самым склоном. Господь лег прямо в ручей, позволив воде смывать накопившиеся пот и грязь, а сам наслаждался покоем и постепенно приходил в себя.

Пару дней Создатель провел именно таким образом: лежал или в ручье, или на склоне рядом. Разве только одежду снял. Он набрался сил, словно напитавшись солнечной энергией, да и настроение заметно улучшилось, — как-никак, первая часть мести уже свершилась.

Эпидемия, по всей видимости, должна уже заканчиваться: создавая вирусы, Создатель рассчитывал, что с человеком они должны справляться максимум за сутки. Не все, конечно, попались микроорганизмам сразу, но вторая волна зараженных, максимум третья — и все. Защищать Дьявола теперь некому, а болезнь без носителей зачахнет. Теперь, дабы на всякий случай смыть заразу, Олег каждый вечер устраивал ливневые дожди.

Настала пора возвращаться. Вернуться в Мертвый Замок и скрестить оружие с рогатым клятвопреступником, снести с плеч поганую голову раз и навсегда. Вот только снова продираться через Дикий лес Олега почему-то не тянуло. Тем паче дебри за последнее время размокли до состояния геркулесовой каши.

А между тем совсем рядом, за горными кряжами, таилась неведомая цивилизация хеленов, у которой как минимум дороги должны поддерживаться в исправности. Чай, не Русь-матушка.

Создатель закрыл глаза, сосредоточился… Ну разве исследовал кто-нибудь эти горы? Разве совался в их глубины? А ведь наверняка скрываются там пещеры каменные и огромные гроты, залитые нежным полумраком, уставленные сталагмитами; вьются лабиринты ходов, больших и маленьких, высоких и низких, широких и узких, петляют вверх и вниз, и, уж несомненно, есть выходы не только в страну хеленов, но и сюда, в Дикий лес. Таится этакий темный лаз под каким-нибудь замшелым валуном, рядом с высокой, старой, полузасохшей елью, совсем недалеко, а он, Создатель, даже и не подозревает…

Олег перевел дух, поднялся, растер руки. Казалось, делов-то — лежать да думать, а устал он так, словно еще одну просеку в чащобе проложил. Зато пещеры примерещились знатные, со всеми подробностями, как живые. Даже показалось — видел он уже то место, где скрывается вход.

Господь взбежал вверх по склону, вскочил на высокий горбатый камень и аж на цыпочки приподнялся от старания: так и есть, за бурым крутым уступом маячила одинокая сухая макушка дерева. Создатель улыбнулся и пошел одеваться.

Круглый, точно гигантский мяч, голубоватый от толстого, мягкого слоя мха, валун нависал над самым входом в пещеру, грозя прихлопнуть узкий лаз в любой момент. Корни старой ели широко расползались по сторонам, но почвы для пропитания толстого дерева все равно не находили — только мох да камень вокруг.

— Да, долго ей не протянуть, — вынес приговор Создатель и заглянул в пещеру. Темнота. Он принюхался — ничего. — Ну и ладно. Хуже, если бы болотом тянуло или тухлятиной какой. А если ничего — жить можно.

Олег пригнулся, сделал несколько шагов, остановился, давая глазам привыкнуть к темноте. Вскоре он различил, как на стенах поблескивают кристаллики кварца.

— Вот и славно, а то подземелье всегда представлялось мне с тонкими, склизкими, длинными, белыми корнями на стенах и червями на полу. Хорошо, что получилось удержать мысли в узде. Кстати, а как насчет полумрака?

Создатель двинулся вперед. Пещера полого уходила наверх, потом резко в сторону. Олег последний раз оглянулся на светлый овал входа и решительно свернул. Сразу стемнело еще сильнее, пришлось опять остановиться на несколько минут.

Послышался тихий шорох. Создатель покрутил головой, ничего не разглядел, но все же решил трогаться дальше.

Камень под ногами был неровный, однако без резких выступов и ям, а сама пещера виляла, как вспугнутый заяц; постепенно становилось еще темнее. Олег начал подумывать вернуться и сделать несколько факелов, но тут пол резко ушел вниз. Путник вскрикнул, закувыркался под уклон и выкатился в высокий грот.

Потолок нависал метрах в трех, стены раздвигались шагов на сорок. Но главным было не это: по всей пещере, тут и там, свисали сталактиты, порою доходящие до самой земли, причем каждый третий из них — светился, светился нежным желтоватым светом. Пещера переливалась золотыми лучами, словно сокровищница Клеопатры.

— Вот это я дал, — охнул Создатель, мгновенно забыв про набитые бока, — красота-то какая… Ну я молодец, такое придумать…

Он осторожно коснулся одной из светящихся колонн — та полыхнула краснотой и испуганно погасла.

— Ой, извини, — отдернул руку Олег. Усмехнулся вырвавшимся словам, но на светящиеся сталактиты стал смотреть с еще большим интересом: неужели живые?

Из грота выходили целых четыре пещеры. Олег выбрал узкую. Пусть не самая удобная для движения, но она отливала вдали золотом, значение которого Господь уже понимал. Вскоре он попал в новый грот, куда более высокий.

— Отлично, — заметил Создатель, любуясь светящимися выступами сталагмитов, — путешествие во мраке мне не грозит.

— На колени, несчастный! — загрохотал низкий голос, от которого по спине побежали мурашки. — Смирись и моли о милости повелителя подземелий!

— Какой может быть повелитель в гроте, который я создал всего три часа назад? — удивился Олег, но тут же спохватился: он создал не просто пещеры, он создал пещеры, существовавшие в этом мире тысячи лет.

— На колени, несчастный, смирись и моли о пощаде повелителя подземелий, — слово в слово повторился неизвестный.

Создатель лихорадочно шарил глазами, но никого не замечал.

— На колени, несчастный, смирись…

«Ладно», — решил Господь и покорно стукнулся коленями об пол.

— Закрой глаза, — голос нетерпеливо задрожал. — Жив останешься…

— Ах ты, таракан крылатый! — рявкнул Олег, учуяв легкое движение возле плеча, и вскочил на ноги, пытаясь поймать летучего зверька размером с белку.

— Данила, ты пропал! — тонко взвыл тот, заметался под потолком, тычась в сталактиты. Пещера наполнилась красными вспышками — почти сразу погасла половина светящихся украшений.

— Я тебе устрою «повелителя подземелий», — погрозил Создатель зверьку мечом, а сам стал искать выход, пока не остался в темноте — сталактиты потухали один за другим.

— Данила, ты пропал, — уже спокойнее провыл зверек, спикировал на один из сталагмитов, потоптался на месте и проникновенно попросил:

— Дай лизнуть. Даниле кушать хочется.

— Чего-о? — не понял Создатель.

— Дай лизнуть. — Зверек причмокнул, сглатывая слюну. — Данила полгода не кушал. Совсем не больно кусит!

— Ах ты, клоп с крыльями! — замахнулся на него Олег.

— Данила, ты пропал! — Зверек взметнулся в воздух, сделал пару петель, спикировал обратно. — Дай лизнуть?

— Только подойди!

— Ну дай лизнуть!

— Прибью!

Создатель нашел пещеру с ровными, как у тоннеля, стенами, уводящую круто вниз. Стал спускаться. Зверек спрыгнул на пол, вразвалочку приблизился, волоча по полу длинные крылья, взглянул сверху вниз:

— Не лезь. Плохо будет. — Почесал изломом сложенного крыла мохнатое ухо и лаконично закончил:

— Дай лизнуть?

Вскоре тоннель выровнялся, пошел горизонтально и через десяток метров раздвоился. Создатель в раздумье остановился. Плечо стало покалывать. Олег попытался его почесать, но пальцы ткнулись в мохнатое тельце, а в уши ударил истошный вопль:

— Данила, ты пропал! — Зверек моментально исчез с плеча, и из темноты хнычуще донеслось:

— Дай лизнуть…

— Сгинь, — прошипел Олег, заглядывая по очереди то в один, то в другой тоннель. В конце одного мигнуло что-то красное, похожее на вспугнутый сталактит. Создатель решительно повернул туда.

— Не ходи, — попросили сзади, — Данила голодный.

Создатель двигался осторожно, сперва ощупывая ногою пол впереди, а уж потом ступая. Тьма — хоть глаз выколи. Различался только маленький темно-красный огонек впереди.

— Не ходи, — причитал зверек. — Там ой, ай. Данила голодный.

— Вот привязался! — чертыхнулся Олег.

— Не ходи. Дай лизнуть, — не унимался зверек. Красный светлячок погас вовсе, оставив Создателя во мраке и плохом настроении — забрался черт-те куда, ни вперед, ни назад. Он попытался припомнить обратную дорогу и с облегчением вздохнул: если что — выберется.

— Дай лизнуть, — опять услышал Олег, досадливо сплюнул, сделал шаг вперед и неожиданно наткнулся грудью на мягкую преграду.

— Это еще что? — Он протянул руку, нащупал тонкую липкую нить. — Паутина, что ли?

Красный огонь снова зажегся, и теперь Создатель понял, что это не сталактиты, а глаза огромного, размером с теленка, паука. Восьмилапый переросток шустро забегал вокруг. Изумленный Господь попытался отступить, но слишком поздно понял, что ноги уже опутаны, потерял равновесие и рухнул прямо в паутину. Паук подскочил, развернулся и быстро-быстро завилял задницей, набрасывая липкую сеть.

— Данила, ты пропал! — заплакали в тоннеле. — Данила, ты остался голодный! Данила, твою добычу съели!

Олег попытался пошевелить руками и понял, что влип. В прямом смысле этого слова. Во мраке стали зажигаться, двигаться, приближаться все новые и новые глаза. Перспектива стать ужином подстегнула Создателя, он согнулся, поджал связанные ноги и со всей силы долбанул трудолюбивого паука. Тот оказался на удивление легким — отлетел в сторону, как скомканная газета, и сухо стукнулся в стену. Его глаза погасли.

— Да, да! — подбодрили из тоннеля. — Данила молодец!

Создатель попытался выхватить меч… Не тут-то было: хотя рука и имела некоторую степень подвижности, но до эфеса не доставала. Глаза приближались. Господь качнулся с боку на бок, со всей силы рванул руки в стороны. Послышался треск. Еще рывок, еще! Правая рука оказалась на свободе. Олег схватился за меч — но рукоять покрывал слой паутины. А голодные красные глаза накатывались с ужасающей быстротой. Господь рванул нити паутины, липнущие к ладоням, оторвал несколько штук, дернулся всем телом, освободил левую руку, стал торопливо очищать клинок.

Слишком шустрый паук навис над головой, раскрыл хелицеры, но Создатель успел первым и дал ему такого пинка сдвоенным ударом ног, что восьмилапый не просто улетел в сторону, но и посшибал еще нескольких соратников. Олег торопливо отодрал паутину с рукояти.

Приблизились сразу три врага.

— Выручай, родимый! — Создатель схватился обеими руками за меч, рванул… и радостно захохотал:

— Теперь подходите!

Торопясь к добыче, пауки не осознали опасности, и один-единственный взмах клинка погасил глаза всех троих. Создатель облегченно перевел дух: он мог защищаться. Восьмилапые это тоже заметили и остановились.

— Сюда, сюда, — позвал зверек.

Надо было срочно освобождать ноги, но Господь никак не решался: если лезвие прилипнет к паутине, он снова останется безоружным.

— Скорей! — молили из темноты.

— Ну, семи смертям не бывать… — Олег решительно провел клинком между ног. Лезвие без труда разрезало нити, опавшие на пол; Создатель вскочил, сделал шаг к паукам, намереваясь устроить им «Варфоломеевскую ночь», но зверек настолько перепуганно заорал свое любимое: «Данила, ты пропал!» — что решимость Господа Бога улетучилась, и он отступил.

— Сюда, сюда, — звал голос из темноты. — Данила молодец!

Олег пробежался минут пять, потом замедлил шаг, дабы не врезаться лбом в стену на повороте.

— Сюда!

Голос звучал приглушенно, как бы из-за угла. Создатель вытянул руки вперед и через пару шагов действительно коснулся прохладного камня.

— Сюда! — зазвучало над ухом.

Создатель пошел на голос, но теперь не торопился. И правильно сделал: вскоре голова задела потолок. Олег пригнулся, ощупывая нависающий камень. Пещера становилась все ниже.

— Сюда! — звал зверек.

— Заманиваешь?

— Данила хороший! Сюда!

Вскоре Олегу пришлось опуститься на четвереньки, но зато он различил впереди золотистый отблеск. Теперь понуканий больше не требовалось.

Залитый нежным светом грот открылся, когда Олег полз по-пластунски. Огромный, высотой с Кунсткамеру и размерами со стадион, подземный зал поражал помпезной красотой: пол двухметровыми ступенями уходил вниз, причем каждый уступ переливался прозрачными друзами; на дне сверкало мелкой рябью овальное озерцо, каменный купол светился множеством «живых» сталактитов.

— Вот это да, — только и мог сказать Создатель, — никакой Мертвый Замок не сравнится. Будь вход поудобнее, жить бы здесь остался!

— Данила молодец! — запищал крылатый малыш, выписывая петли в воздухе. — Данила тебя спас! — И тут же практично предложил:

— Дай лизнуть?

— Ты меня спас, как же, — хмыкнул Создатель, грустно разглядывая одежду: все брюки в лохмотьях паутины, рубашка рваная, рукава разодраны до плеч. И везде, везде налипли серые, похожие на мулине, нити. — Мною теперь только ворон на огороде пугать!

— Данила старался, Данила выручал, — жалобно причитал зверек. — Дай лизнуть?

— Отстань, — отмахнулся Создатель и подошел к краю ступени.

Озерцо внизу манило свежестью. Опять же рябь на поверхности. Откуда? Может, там выход есть, из которого сквозняком тянет? Попробовать спуститься?

— Прыгни, прыгни, — посоветовал зверек.

— Надеешься, я шею сломаю? — покосился на него Олег.

— Данила кушать хочет, — вдохновенно признался крылатый малыш.

Создатель внимательно осмотрелся. Его интересовало не то, как он спустится, а то, удастся ли при необходимости подняться обратно. В принципе обилие переливчатых друз вполне могло обеспечить необходимую опору. И умыться так хотелось…

Олег присел на край ступени, примерился, прыгнул на следующую ступень. Ноги благополучно опустились на ровную поверхность, гулкое эхо прокатилось по гроту — в такт ему кроваво полыхнуло заревом над головой, и настал кромешный мрак.

— Вот влип, — расстроенно сплюнул Создатель, потоптался на месте, потом лег и стал ждать, пока «испуганная» пещера «успокоится».

Проснулся он уже при свете. Ухо щекотало что-то мохнатое. Олег вяло отмахнулся — пальцы ткнулись в кожистое крыло.

— Данила, ты пропал! — взвился в воздух коварный «спаситель».

Создатель взглянул на пальцы: они были в крови.

— Ах ты, тварь! — вскочил он на ноги и выхватил меч. — Убью, вампир!

Но не тут-то было — потолок в гроте находился слишком высоко. Мерзавец-недомерок метался под самым куполом и тоскливо стенал:

— Данила кушать хочет!

— Я тебя от голода вылечу, — от души пообещал Создатель, — раз и навсегда. Путем поворачивания головы к затылку.

— Дай лизнуть? — откликнулся зверек.

— Убью, сволочь, — ответил Олег, вложил бесполезный меч в ножны и подошел к краю ступени, примеряясь спускаться дальше.

Вампирчик спикировал на сталагмит у края верхней ступени и нежно предложил:

— Дай лизнуть? Данила тебя выведет. Данила не больно кусит. — Он сложил крылья, потоптался на месте и заботливо продолжил:

— Пропадешь. А Данила кушать хочет.

— Отвяжись, — кратко посоветовал Создатель и начал спускаться, держась руками за крайний сталагмит, а ногами упираясь в крупный золотой кристалл кварца, выросший посреди обрыва.

— Пропадешь! — чуть не заплакал зверек. — Утонешь! А Данила голодный. Дай лизнуть?

— Почему пропаду? — приостановился Олег. История с гигантскими пауками еще не выветрилась из его памяти.

— Там нет выход! — захлопал малыш крыльями. — Ключ стену подмыл. Утонешь. А Данила кушать хочет…

— Понятно, — усмехнулся Создатель. — Ты предпочитаешь, чтобы я где-нибудь на сухом месте копыта откинул?

— Да! — радостно согласился вампирчик.

— И как мне отсюда выбраться?

— Дай лизнуть? — немедленно предложил зверек.

— Сперва выведи! — отказался Создатель.

— Данила выведет, — оживился малыш, — Данила все знает. Сюда лезь.

— Ах ты, скотина, — поразился Олег. — А раньше ты меня предупредить не мог?

— Данила кушать хочет, — непонятно ответил кровосос. Создатель нашел место, где пышные друзы выпирали с частотой гаишников на Невском проспекте, быстро поднялся.

— Ну, где выход? Только имей в виду, мне не в Дикий лес, мне в страну хеленов надо.

— Сюда иди. — Зверек перепорхнул к стене, опустился на пол. По самому низу стены тянулась узкая щель.

— Это мне туда надо лезть? — засомневался Олег. — А ты не хочешь, пиявка крылатая, заманить меня в ловушку да обсосать потом, как леденец?

— Данила честный! — обиделся малыш. — Данила дорогу показывает!

— Смотри, зубастик, я не просто человек, я — Создатель. Ты меня измором все равно не возьмешь.

— Данила хороший, Данила честный! — Понурившийся зверек вразвалку потопал в щель, приволакивая крылья, словно полы слишком длинного плаща.

— Ладно, верю, — тяжело вздохнул Создатель, лег и пополз следом.

Метров через двадцать ему удалось встать на ноги. Потом они миновали небольшой гротик почти без «подсветки», поднялись по крутому, туго закрученному лазу, прошли по череде шарообразных полостей, повернули почти на сто восемьдесят градусов, и внезапно по глазам Создателя резанул яркий свет.

— Хоть бы предупредил, паразит! — закрыл Олег глаза рукою.

— Ты смотри, смотри, — испуганно запищал вампирчик, — Данила предупреждает.

Создатель взглянул под ноги и немедленно шарахнулся назад: он стоял на краю узкого карниза над бездонной пропастью. Зверька бездна, естественно, не пугала. Он порхал рядом и торопил:

— Иди, иди. Данила дорогу покажет.

— А другого пути нет?

— Нет. Пошли, Данила кушать хочет.

— Ты ради своего желудка мать родную продашь, проглот, — раздраженно огрызнулся Создатель и еще раз глянул на карниз.

Достаточно ровный выступ камня тянулся вдоль отвесного склона метров на двести. Ширина — сантиметров тридцать. Легкая прогулка, тянись эта полоска по земле, а не над километровой пропастью.

— Иди, Создатель. — Голодный зверек даже имя вспомнил, так ему не терпелось.

— Ладно, — согласился Олег, задержал дыхание и, притираясь стеной к камню, стал пробираться вперед.

Хотя никаких неприятностей по дороге не случилось, заняла эта прогулка не меньше часа. И еще час Создатель, тяжело дыша, отлеживался в пещере, к которой и вел карниз. Зверек сидел рядом и нудно скулил:

— Пошли, Данила кушать хочет.

— И откуда ты взялся такой на мою голову! — поднялся на ноги Олег.

— Данила — вампир! — с гордостью сообщил малыш. — Только Данила растет медленно. Зато Данила умный. — Летающий клоп спикировал, уселся Создателю на плечо и продолжил: — Все вампиры большие, тяжелые, глупые. Они летать не могут. Они стоят и ждут добычи. А Данила умный, чмок-чмок. Данила разговаривать может, чмок-чмок. Большие вампиры даже понимают с трудом, чмок-чмок. А Данила летать может, чмок-чмок, чмок-чмок.

— Что ты там делаешь? — вскинул Олег руку и почувствовал на пальцах теплую влагу. — Ах ты, пиявка-недомерок!

— Данила, ты пропал! — взвился малыш в воздух.

— Прибью, мерзавец!

— Данила хороший! Данила Создателя совсем до выхода довел! — запротестовал вампирчик. — Дай лизнуть?

— И где выход?

— Рядом, совсем рядом. Дай лизнуть?

— Ты меня уже два раза сосал, как банку с пивом! Где выход? Поймаю ведь, мало не покажется!

— Рядом, рядом. — И крылатый проводник устремился дальше.

Вскоре впереди действительно показались белые солнечные лучи. Создатель с облегчением ускорил шаг и едва не напоролся на острые металлические шипы.

— Это еще что?

— Дай лизнуть? — откликнулся вампирчик. — Данила обратно проведет.

— Ах ты, сволочь, — покачал головой Олег. — В тупик привел?

— Это выход! — не согласился зверек. — Дай лизнуть? Данила назад проведет.

— Заткнись, — прикрикнул Создатель и стал осматривать препятствие.

Данила оказался прав — это и вправду был выход. Просто его заботливо перекрыли: решетку из толстых — с руку — железных прутьев не только вмуровали в стены поперек прохода, на нее еще наклепали огромное количество длинных острых стержней, направленных в сторону пещеры и не дающих даже приблизиться к «заглушке». Под ногами лежали двое из тех, против кого, по всей видимости, создавалось все это заграждение: скелеты, похожие на человеческие, с очень короткими ногами, уродливо длинными руками и вытянутыми черепами.

— Вампиры? — спросил Олег, указывая на останки.

— Да, — согласился зверек и немедленно попросил:

— Дай лизнуть?

— Отойди, — мирно попросил Создатель и вытянул клинок.

— Назад надо идти, — забеспокоился летающий клоп, — Данила проведет.

Металлические стержни рубились куда труднее, нежели камень, но перед Драккаром устоять не могли. Сперва Олег убрал острия, потом тремя решительными ударами проделал лаз.

— Так нечестно! — запротестовал вампирчик. — Данила назад проведет…

— Прощай, пиявка, — помахал ему рукой Создатель, протиснулся в дыру, преодолел десять метров до второй, дощатой, загородки, на этот раз без труда прорубил высокий треугольник и вышел наконец на свежий воздух.

* * *

Встреча произошла обыденно, словно не мост между мирами открывался, а соседи в гости зашли: незаметно появились в тихом садике Велемир, Млада и Ярополк. Опустились на колени, воздев руки к полной луне.

Трофимов отошел в сторону, прислонился к тополю. Сам он ко всем религиям относился с полным безразличием, но в чужие чувства вмешиваться не желал. Тем более в Синичкины. Когда колдуны поднялись на ноги, он присоединился к совещанию.

— Не получается, хозяйка, — посетовал Велемир. — Переносить силу с места на место никто не пытался. Нужно искать место с энергией здесь…

— Ну, — поторопила его Синичка.

— Тоже не получается…

— Плохо. — Девушка прикусила губу.

— Что, опять не получается? — вмешался Саша.

— Понимаешь, — на этот раз объяснять взялся Ярополк, видно в качестве извинения за прошлый скандал, — нам не удастся перенести силу с место на место…

— Ну, про это я догадался, — перебил его Трофимов, — что там у вас еще не получается?

Ярополк не ответил. Он удивленно переглянулся с Младой, повернулся к Велемиру:

— Он все знал!

— Ну, не знал, а предполагал, — поправил Саша. — Есть у нас такая поговорка «Надейся на лучшее, а готовься к худшему». Найди вы возможность переносить силу, я бы людей в Архангельскую область предложил бы вывести. Там такая глушь — за двести лет никто не наткнется. Но раз уж не получилось, то не получилось.

Трофимов поймал Синичкин взгляд и улыбнулся.

— Мы хотели нащупать место, в котором достаточно энергии, но из нашего мира это не удалось, — сообщил Велемир.

— Ничего, найдем сами, — пожал плечами Трофимов.

— Не всякое место подойдет, — вмешался Ярополк. — Ты даже не представляешь, сколько дорог исходить придется. А время поджимает.

— Ничего страшного, — успокоил его Саша, — машину купим. Слава Богу, не при Брежневе живем, не проблема.

— Что, все так просто? — не выдержала Млада.

— Было бы желание, — ответил Трофимов.

— О, Дьявол! Мне бы такого мужчину!

Синичка зашла Саше за спину, крепко его обняла, положив подбородок на плечо, и кратко сообщила:

— Мое!

— Вижу, — улыбнулась Млада и взяла Ярополка под руку.

— Вы не волнуйтесь, — сказала Синичка, — мы все сделаем.

— Теперь — не беспокоюсь, — ответил за всех Велемир, и они исчезли.

— Я так рада, что ты у меня есть, — прошептала Синичка Саше в самое ухо. — Любимый.

— А я — что ты у меня. — Трофимов задумчиво почесал нос. — Интересно, я не переборщил, все действительно так просто?

— Сейчас, когда проход открывает богиня Геката, он выходит сюда. А потом, когда я пропитаюсь этим миром, то, как хозяйка, смогу перенести выход в любое место. Надо только подходящее место найти. И все.

— Слишком просто… — засомневался Саша.

— Если бы не ты, — Синичка обошла его и обняла за шею, — мороки было бы выше головы… Любимый.

— Слушай, — вспомнил Трофимов, — а что за костюмы такие странные? На Ярополке, на Младе?

— Неужели ты не понял? — рассмеялась девушка. — Мы свою одежду на рекламных щитах увидели! Это я сейчас понимаю, что обычные люди так не ходят… — Она внезапно смолкла, расстегнула пуговицу на Сашиной рубашке, просунула ладошку, положила ему на грудь. — Как хорошо… быть хозяйкой… Пойдем!

* * *

Несколько минут Создателю пришлось просидеть с закрытыми глазами — слишком ярок показался свет снаружи. Господь даже подумал о том, чтобы устроить грозу, но вовремя спохватился — очень надо потом по слякоти топать. Больше всего пригодились бы темные очки, но о такой роскоши, увы, не приходилось и мечтать.

Наконец Олег, щурясь изо всех сил, выглянул наружу.

Выход из пещеры утопал в плотных зарослях ивы и крапивы. Застарелые сухие ветви образовали под зеленой кроной совершенно непролазное переплетение, через которое не смогла бы пробраться и крыса.

— Убей меня кошка задом, — вздохнул Создатель, вытягивая меч, — если за последние лет двести сюда заглядывал хоть один человек.

Он быстро прорубился из зарослей в более проходимую березовую рощу. Впереди, — метрах в трехстах, между белых стволов просвечивало поле. Создатель вложил клинок в ножны, скинул разодранную в хлам рубашку. Попытался очистить брюки, но паутина пещерных охотников не просто прилипла, а насмерть въелась в ткань. Олег плюнул и оставил как есть.

Через усыпанную молодыми ростками пашню он не пошел — охота ноги ломать. Поглядывая под ноги и переступая многочисленные корни, направился вдоль рощицы вскоре наткнулся на тропинку, бегущую вдоль неглубокой наполненной водой канавы, разделяющей поле надвое. За канавой росла высокая бурая ботва. Тропинка вывела на дубовую аллею, а уже аллея — к высокому трехэтажному дому.

Дом стоял не на сваях и даже не на фундаменте — он рос из земли! Точнее, из земли росли опоры для стен. Создатель прошел по двору, разворошил ногами толстый слой сохнущего на солнце сена, похлопал рукой по одной из опор — ель. Толстое дерево, не срубая, ошкурили, оставив крепко держаться корнями за почву, подпилили на уровне четвертого этажа и сверху положили крышу. Толстые, крепкие сучья оказались встроены, вплетены, врезаны в стены, став частью дома, причем ничего лишнего на дереве не выросло изначально, — следов спиленных ветвей снаружи видно не было.

Создатель вошел под дом — пол первого этажа находился на две головы выше макушки. Внизу хранилась поленница, две груды сена по углам, да еще оставалась широкая утоптанная площадка, куда мог прятаться от непогоды домашний скот.

«Избушка на курьих ножках» была немаленькой — метров семь на десять. По шесть деревьев держали длинные стены, по четыре — короткие. Еще три ствола стояли посредине. Видимо, поддерживали внутреннюю перегородку. Все это отнюдь не напоминало случайное использование находчивым строителем удачно выросших деревьев. Скорее наоборот: поколений пять-шесть назад кто-то сделал проект, высадил ели. Потом лет этак сто их растили, любовно ухаживая и умело формируя кроны. Когда деревья вымахали до нужных размеров, их еще лет десять-двадцать поливали какой-нибудь отравой, одновременно и убивая, и пропитывая будущие опоры «антибиотиком» против гниения и возможных паразитов, потом сняли кору, достали из архива чертежи полуторавековой давности и смастерили «избушку».

— Что нам стоит дом построить… — покачал головой Создатель. Это сколько же веков должна насчитывать цивилизация хеленов, если обычную деревенскую хату изготавливают на протяжении ста пятидесяти лет, не боясь ни войн, ни революций, ни кризисов, ни прочих социальных потрясений?

— Эй, ты кто? — кто-то закашлялся, после чего крикнул еще громче:

— Чего тебе здесь надо?

Олег повернулся на голос и увидел невысокого, кряжистого, гладко выбритого мужика лет сорока с самой настоящей русской косой в руке. Хелен был одет в лапти, шаровары, белую холщовую рубаху и умирающего от чахотки отнюдь не напоминал.

— Что молчишь?

— А ты кто? — переспросил Создатель.

— Ха! — замотал головой мужик. — Приперся к нам на двор да еще спрашивает. Что тебе здесь надо?!

Хелен перехватил косу обеими руками.

— Ты здесь один живешь?

— Сейчас сыновей позову — узнаешь!

— А дети как, не болеют? Все живы-здоровы?

Некоторое время хелен молчал, потом прислонил косу к одному из опорных столбов дома.

— Странный ты, пришелец. Одет как бродяга, а меч — явно целого состояния стоит. Говоришь угрожающе, а здоровьем интересуешься. Даже и не знаю, то ли старую рубаху тебе со своего плеча подарить, то ли за стол пригласить как гостя дорогого. Знаешь, что: во имя Создателя, иди отсюда с миром.

— Во имя Создателя? — усмехнулся Олег. — Во имя Создателя я уйду. Только один вопрос: ты не слыхал про какую-нибудь эпидемию?

— Уходи, пришелец, — сразу посерьезнел хелен, — не каркай в моем доме.

Значит, эпидемии не было? И тут Олег вспомнил мокрый лес, рваные облака на небе. Пока он спал, над миром Тысячи Солнц пронеслась буря. Наверное, именно она разметала тучу с микробами…

«Дьявол! — сразу понял Создатель. — Это он вмешался! Сволочь с рогами, тварь подколодная! Ну, попадется он в руки…»

— Что застыл? — Мужик опять потянулся к косе.

— Ухожу, — успокоил его Создатель. — Тут города поблизости есть?

— Ноябрь рядом будет. — Мужик указал в сторону поля. — Иди по тропинке, скоро на дорогу выйдешь, там направо поверни. К сумеркам доберешься.

— Спасибо на добром слове, — кивнул Создатель, прошел мимо хелена, приостановился:

— Слушай, а дом вы давно поставили?

— Это еще прабабка хозяйки строила. — Хелен оживился, заговорив о своем, близком. — Муж у нее был знатный плотник. Приехали сюда, рассказывают, с пустыми руками, молодые. Вдвоем все поднимали. Потом к ней многие подкатывали, но она так по гроб жизни с ним одним и хозяйствовала…

— Хороший дом, — похвалил Создатель, — отличный! Первый раз такой вижу. — И ушел по узенькой тропинке вдоль неглубокой канавы, оставив мужика в полном недоумении.

Насколько понял Создатель, в стране хеленов все дороги лежали в дубовых аллеях, утопая под широкими тенистыми кронами. Деревень как таковых не имелось вовсе, но время от времени попадались окруженные любовно ухоженными полями хутора, «вросшие корнями в землю». Пару раз встретились березовые рощи — чистые, светлые, без хвороста, гнилья и сухостоя. Однажды Олег разглядел вдалеке высокие темно-зеленые ели, не поленился свернуть в сторону и отмахать пару лишних километров. Создатель как в воду смотрел — уже довольно толстые деревья росли ровным прямоугольником, причем ни одна ветка не выглядывала за пределы будущего дома — они переплетались, образуя настоящие стены из сочной хвои.

— Однако… — только и мог сказать Олег.

Он обошел дом и обнаружил еще четыре десятка елей, ровными рядами растущих вдоль канавы. Создатель хмыкнул:

— Само собой. Зачем возить лес, если пиломатериалы можно вырастить на месте? Интересно, откуда вас поливают?

Рукотворный пруд размером с пожарный водоем нашелся в конце посадок. Канава выходила из него, но воду перекрывала деревянная перегородка.

— Правильно, — одобрил Олег, — много воды для деревьев вредно.

Потом разделся и с огромным удовольствием бухнулся в пруд. Вдоволь набарахтавшись, он попытался отстирать брюки, но паутина держалась не на страх, а на совесть. С ее бы качеством да подметки на ботинки клеить!

Ближнее поле стояло невозделанным, и Создатель не отказал себе в удовольствии переночевать в душистой траве. А утром, искупавшись, вернулся на дорогу.

Теперь здесь стало намного оживленнее: навстречу Господу Богу попалось три всадника и десятка два прохожих, сам он обогнал две высоко груженные мешками воловьи повозки. Возчики и пешеходы предпочитали в одежде холст, а вот из всадников никто не походил друг на друга. Первый ехал в серой шерстяной сутане, второй, точнее, вторая — в ярком длинном бирюзовом халате, похожем на шелковый, из-под которого проглядывала нежно-голубая блузка и две сапфировые нити бус. Третьим попался воин: высокий островерхий шлем, темный бурый плащ, круглый щит, но меч на боку короткий, копья вовсе никакого. Вооружение явно не для конника. Странным показалось и то, что Создателю не попалось на глаза ни одной пешей женщины. Может, хелены прячут их в гаремах?

Прошло часа два, и сквозь листву стали проглядывать стены города. Создатель ускорил шаг. Вскоре дубы расступились, и Господь понял, что ошибся: стен у города не существовало. Просто трехэтажные дома стояли стена к стене, поднятые над землей примерно на полтора метра, и каждый отдельный квартал казался единым монолитом. Дорога ныряла между высоких домов, и ее не перегораживали никакие ворота.

— Похоже, войны здесь и вправду лет пятьсот не знают, — понял Создатель, покосился на пару воинов с круглыми щитами, оживленно беседующих в стороне, и вошел в город.

Насколько он понял, двери городских домов хелены делали по типу дверей легких пассажирских самолетов — откинутая вниз створка одновременно являлась и лестницей. Закрыл вход — и дом почти полностью отрезан от земли. Возможно, таким образом боролись против проникновения в жилище грызунов и насекомых.

Несмотря на все старания, дверей, ведущих во двор кварталов, Олег не нашел, но если наклониться, то можно было разглядеть внутри зеленую траву, услышать журчание воды, детский смех.

— Эй, что ты тут бродишь? Украсть чего хочешь?

Создатель ощутил на плече тяжелую руку и резко выпрямился. Перед ним стояли трое: все в островерхих шлемах, с небольшими круглыми щитами, с короткими мечами на ремнях. Все трое одеты в тонкие серые шерстяные косоворотки. Штаны из той же ткани уходили в короткие сапожки. Это походило на патрульный наряд. Легкое вооружение, глупые вопросы… Полиция, что ли?

— Кто ты такой и что тебе здесь нужно? — уже менее уверенно спросил начальник патруля — если желтая бычья голова на его рубахе не означала что-нибудь другое. Длинный меч на поясе полуголого бродяги произвел на «полицейского» отрезвляющее впечатление.

— Я — Создатель, — кратко ответил Олег. Один из патрульных громко заржал.

Господь положил руку на рукоять меча. Он ни капли не сомневался в том, что Драккар поможет ему расправиться со всеми троими, но вот как поведет себя снующая во все стороны толпа? Оказаться одному против всех несподручно даже Богу.

Начальник наряда отступил в сторону, оглянулся на смешливого подчиненного:

— Ты хочешь сразиться?

Смех оборвался. Начальник с интересом склонил голову и продолжил:

— Или ты думаешь, мы будем драться вместо тебя? Так вот, люди, которые носят такое оружие, обычно умеют им пользоваться. Если хочешь проверить мастерство нищего, делай это сам. — Закончив выволочку подчиненному, начальник повернулся к Создателю и спросил:

— Ты собираешься вызвать его на поединок?

Олег взглянул на патрульного, лицо которого покрылось крупными каплями пота. Мальчишка еще, лет шестнадцать от силы.

— Нет, не буду. Жаль дурачка.

— Хорошо. — Начальник патруля вежливо поклонился: — А теперь, пришелец, прошу тебя следовать за нами.

— Вы хотите меня арестовать? — Рука Олега опять легла на рукоять.

— Нет. Но если ты Создатель, то мы обязаны в первую очередь представить тебя хозяйке города… — Воин немного помолчал, давая бродяге время откреститься от высокого звания, потом четко развернулся и неторопливо пошел по улице. Патрульные столь же неторопливо зашли Олегу за спину.

— Хорошо, — решился гость, — к хозяйке так к хозяйке.

Дом посреди круглой площади больше напоминал церковь, нежели жилье: высокие овальные окна от земли до крыши, большой купол с одного конца здания, высокая башня, увенчанная маленьким, — с другого.

«Явно не тюрьма», — с облегчением подумал Олег. Он все время подозревал, что его заманивают в ловушку.

Они вошли в дом, поднялись на третий этаж, прошли через длинную анфиладу комнат и оказались в просторном светлом помещении — окна почти полностью занимали две стены.

— Подожди здесь, — с учтивым поклоном попросил начальник патруля и скрылся за двустворчатой высокой резной дверью. Оставшиеся воины задвинулись в уголок. Видно, чувствовали себя не в своей тарелке.

Создатель отошел к окну, коснулся пальцами стекла: толстое, не очень ровное, искажает изображение. Но все равно — промышленность хелены должны иметь достаточно развитую. Интересно, сколько дерут за эти стекла купцы по ту сторону хребта? Окошки в домах пахарей были махонькие, экономные.

— Прошу тебя, пришелец! — окликнул Создателя начальник патруля и даже придержал для него створку.

В первый миг Олег подумал, что попал в ткацкую мастерскую: стены сравнительно небольшой комнаты сплошь закрывали полки с клубками нитей. Ближе к дверям помещался большой тяжелый стол со столешницей из розового крапчатого камня, похожего на гранит. За этим монументальным изделием высилось широкое, обитое плюшем кресло с мягкой спинкой и толстыми подлокотниками. Хозяйка кабинета стояла еще дальше, прислонившись спиной к перилам. Свет из окна, врезанного в потолок, падал на стол, оставляя женщину в тени.

— Вот, значит, ты каков, пришелец, — задумчиво произнесла она низким, душевным голосом.

Олег промолчал.

— Колдуны утверждают, что Создатель бродит по нашей земле уже полгода, — продолжила женщина. — Неужели до бродяг это известие дошло только сейчас?

— Ты мне не веришь? — Господь сделал шаг вперед, выхватил меч и одним изящным движением обрубил угол столешницы.

— Хороший клинок, — невозмутимо похвалила женщина и вышла из тени. На Создателя пахнуло пряным, сладковатым ароматом.

Хозяйку плотно облегало — а облегать было что — бирюзовое платье, плечи прикрывала тончайшая шелковая накидка, над левой грудью горела крупная королевская шпинель, окруженная небольшими изумрудиками. Выглядела дама лет на тридцать, смотрелась привлекательно, даже соблазнительно. Олег оценил ее высокий пост — брошь граммов в триста весом просто так не носят, — сделал прибавку на хороший уход, правильное питание и качественный макияж и дал лет пятьдесят. Все равно чертовски соблазнительна! Создатель перевел взгляд ей за спину и только теперь понял, что они находятся в лоджии: за перилами виднелся шарообразный зал человек на двести.

— Хороший клинок, — повторила женщина, — предлагаю за него три таланта. Золотом.

— Зачем мне деньги? — пожал плечами Олег, вкладывая меч в ножны.

— Ну, например, рубашку купить, штаны.

— Я Создатель этого мира, — парировал Олег. — Неужели в моем мире для меня не найдется одежды?

— Найдется, — согласилась хозяйка. — Я сама одену тебя с ног до головы и лично стану сопровождать и днем, и ночью, но… Где ты был целых полгода?

— За хребтом.

— У дикарей?

— Да

— Странно. — Дама опустилась в кресло. — Почему же ты вышел здесь, а не из Мертвого Замка?

— Я нашел проход через горы. — Олег огляделся, но ни стульев, ни табуретов не обнаружил.

— Разве там можно пройти?

— Ты мне не веришь?

— Верю, — мило улыбнулась хозяйка. — До сих пор бродят легенды о вампирах, которые пробирались в мои земли, но их не видели уже много веков.

— Так в чем же дело?

— Согласись, пришелец, очень много странных совпадений. Как мне узнать, ты это или не ты?

— Так проверь!

— Я хозяйка, а не эксперт. — Женщина задумчиво разгладила платье на колене. — Но у меня есть несколько старых мудрецов. — Она вскинула глаза на гостя. — Пусть это сделают они. Пусть они скажут, что ты — Создатель, и в тот же миг я стану твоей покорной служанкой.

Хозяйка застенчиво улыбнулась и прикрыла ладонью грудь. Олег ощутил острое мужское желание.

— Ты будешь хорошей служанкой, — сказал он. — Где там твои мудрецы?

— Идем. — Она легко оттолкнулась от подлокотников и не спеша повела гостя по коридорам. Широкие бедра соблазнительно покачивались, духи остро щекотали ноздри.

Пройдя весь дом до конца, хозяйка открыла дверцу на витую лестницу, поднялась наверх и вывела Создателя в небольшую круглую комнатку метров пять в диаметре, с узкими, высокими окнами. Там уже находились четверо стариков в сутанах.

— Я жду, — проникновенно выдохнула женщина, резко развернулась, взмахнув полами платья, и стала спускаться обратно.

— Неужели вы всерьез считаете, что какой-то бродяга может оказаться Создателем? — фыркнул один из «мудрецов».

— Но ведь Создатель находится в нашем мире, — возразил другой, толстый и румяный.

— Вы слишком легковерны, брат. Вот уже полгода пограничные колдуны твердят о Создателе, а о нем ни слуху ни духу!

— Вот он и пришел к вам лично, — рассмеялся третий старик.

— Ах, оставьте, — отмахнулся первый, — просто слухи дошли до бродяг, и один из них решил на этом подзаработать.

Они говорил так, словно Олега вообще не было в комнате.

— Однако вероятность все же есть, — вступил в разговор четвертый, самый тощий и высокий. — Почему бы нам не проверить ее?

— Только время терять…

— Хватит трепаться! — оборвал разговор Создатель. — Проверяйте меня по-быстрому, и закончим на этом.

— Первый плюс в пользу пришельца, — откликнулся тощий.

— Разумеется, — согласился толстяк. — У кого есть предложения?

— Самое простое, — высказался тощий «мудрец», — это оставить любезного гостя без воды и пищи хотя бы на месяц.

— Я не нуждаюсь ни в том, ни в другом, — немедленно согласился Создатель. — Вы довольны?

— Безусловно, — обрадовался толстяк. — Как легко и быстро все разрешилось!

— Тогда передайте этой леди, — поторопил Олег, — что вы признали во мне Создателя.

— Разумеется, — согласился тощий, — только не сейчас. Сперва мы должны запереть вас на месяц, и если вы выйдете из камеры живым…

— Что-о?! — возмутился Создатель. — Целый месяц в камере? Зачем? Что, нельзя проследить за моим питанием иначе?

— Во-первых, только полная изоляция даст надежный результат и гарантирует от тайного приема пищи. — Тощий медленно загнул один палец. — Во-вторых, до истечения этого срока мы все равно не сможем подтвердить личность Создателя.

— Поступим проще, — поднял руку Олег. — Ведь я могу не только голодать, я еще и погодой управлять умею. Так вот, сейчас я устрою для вас показательную грозу, а мое воздержание от воды вы подтвердите позже!

— Да, — кивнул толстяк, — Создатель действительно может управлять погодой.

— Смотрите. — Олег подошел к окну, закрыл глаза, сосредоточился.

На небе появились легкие облака, стали быстро разбухать, чернеть. Вскоре по земле застучали крупные капли, разорвала грозовой сумрак вспышка молнии.

— Именно это я и предполагал, — самодовольно заявил толстяк, выуживая из-за пазухи длинную перепутанную нить. — Если заранее знать о внезапной перемене погоды, то можно выдать ее за свое искусство. А потом сколько угодно демонстрировать нам полную голодовку, тайком питаясь по темным углам. Так все и организовано!

— Что?! — Создатель схватился за меч.

— Вот что! — Толстяк продемонстрировал всем нитку. — Прежде чем явиться сюда, я заглянул к Афанасию и попросил прогноз погоды. Вот он: «После обеда будет резкое похолодание и гроза».

— Ладно, — сдержался Олег. — Допустим, созданную мною грозу можно было предсказать. Атмосферные процессы, циклоны, антициклоны. Пусть. Ну а если я ее сейчас остановлю?

Толстяк гордо улыбнулся и вытянул из-за пазухи еще одну нить.

— Ты намекаешь, жирный, что и это предсказано? — начал выходить из себя Создатель. — Тогда чего же ты хочешь?

— Я хочу спросить, братья, — обратился «мудрец» к другим старцам, — доверяете ли вы брату Афанасию? Да? Так вот, у меня в руках его прогноз на сегодня, после грозы. — Толстяк повернулся и протянул спутанную нитку Олегу: — Вот, возьми, любезный, и попытайся изменить не просто погоду, а ту, какая должна быть. Пусть погода отличается от предсказанной.

Олег взял нитку в руку, недоуменно покрутил перед собой.

— Смотрите, смотрите, — пискнул толстяк, — наш кандидат в Создатели, оказывается, не умеет даже читать! — И «мудрец» громко расхохотался.

Терпение Бога лопнуло: он выхватил клинок, размахнулся и развалил хохмача от головы до задницы. Удар влево, вправо — и еще двое «мудрецов» осели на пол.

— Конечно, — услышал Создатель голос последнего, — когда нет аргументов, проще уничтожить оппонента.

— Тоже шутишь? — Олег поднес кончик клинка к горлу старца.

— Это не шутка, — совершенно спокойно ответил тот, глядя Господу прямо в глаза. — С помощью меча невозможно найти истину. Даже если ты перевернешь планету, два плюс два все равно будут равны четырем.

— Шибко умный? — зло процедил Создатель.

— Знание делает человека равным богам, ибо даже боги ничтожны по сравнению с Законами Науки.

— Зато Бог может перерезать тебе горло, старик!

— Ты всерьез воображаешь себя Создателем, бродяга?

— Я и есть Создатель!

— Скоро ты сможешь это доказать, — сообщил старик. — Я уже вызвал помощь. За два убийства тебе присудят два месяца тюрьмы.

— Ты врешь! — Олег отступил к окну, взглянул вниз. Там, шлепая по лужам, бежали трое воинов, еще один показался на краю площади.

— Ну как, убедился? — Старец просто напрашивался на смертельный удар!

Господь повернулся к нему, вскинул меч и… не смог ударить спокойно ждущего мудреца.

— Я — Создатель! — повторил Олег.

— Ты кровожадный маньяк, — ответил старик.

На лестнице застучали шаги. Создатель повернулся туда, увидел острие шлема и тут же рубанул. Шлем исчез, послышался шум падения.

«Там же еще трое поднимаются!» — спохватился Олег и большими скачками помчался вниз. Увидел дверь. — метнулся туда. В небольшой комнатке, набитой стопками белья, ковырялась в тряпках пухленькая тетка. Она обернулась, испуганно округлила глаза, но закричать не успела — кончик меча стремительным касанием перерезал ей горло. Создатель опрокинул на служанку кучу тряпья, заглушая шум. Затопали сапоги. Господь немного выждал, выскочил из кладовки, побежал вниз.

К счастью, лестница выводила прямо на улицу, плутать по коридорам не пришлось. Олег выскочил на площадь, увидел воина, взмахнул мечом. Противник отбил удар — толстого лезвия меча Драккар перерубить не смог. Хелен сделал выпад, попытавшись уколоть Создателя в грудь. Олег отступил и рубанул его сверху. «Полицейский» подставил щит, но клинок Господа прорезал и щит, и держащую его руку и глубоко вошел в шею у плеча. Противник упал на колени, а Создатель помчался вперед.

«Догонят!» — билось в голове, пока он бежал по улицам. Это ведь не «дикие» рыбаки, эти так быстро не отстанут. Цивилизация. Система. Против нее не попрешь.

Впереди появился едущий шагом всадник в парчовом плаще. Или накидке — разбираться Создатель не стал. Он просто полоснул незнакомца клинком по груди, вскочил в освободившееся седло и послал коня вперед.

До окраины города скакун домчался за пару минут. Воины кинулись наперерез. Пришлось показать им, для чего в первую очередь предназначен длинный меч: для рубки с седла. Удар налево — вскинутые к поводьям руки отлетают в сторону, удар направо — воинственный крик обрывается, противник медленно опрокидывается на спину, роняя разрубленный щит.

Создатель пришпорил коня и помчался по совершенно пустой дороге.

Сколько времени понадобится хеленам, чтобы собрать погоню? Найти людей, лошадей, определить направление. Час. Если повезет — полтора. Ну что ж, конь под седлом упитанный, отдохнувший. Есть шанс уйти.

Через два часа безумной гонки конь, весь в кровавой пене, рухнул с копыт. Создатель успел довольно ловко спрыгнуть на землю и побежал дальше. Все складывалось удачно: погоня еще не показалась, а он уже повернул к знакомому хутору. Чтобы не навести на след, обошел дом полем, быстрым шагом добрался до березовой рощи, пересек ее, продрался сквозь заросли крапивы, не обращая внимания на жжение и царапины, нырнул в треугольное отверстие.

— Данила, ты пропал! — взвился в воздух перепуганный зверек.

Создатель протиснулся сквозь отверстие в решетке и, тяжело дыша, упал на камень.

— Создатель, — узнал вампирчик и опустился рядом. — Дай лизнуть?

— Я им еще покажу, Данила, — с трудом выдавил Олег. — Кровавыми слезами плакать будут. — Господь перевернулся, сел на полу, передохнул еще десяток минут, затем встал. — Уходим отсюда, Данила. Веди меня на ту сторону.

Привал Создатель позволил себе только после того, как миновал карниз над пропастью. Следуя за Данилой, он пробежал мимо нескольких темных ответвлений и понял, что уж теперь его никто не догонит: без проводника ни один нормальный человек в этот лабиринт не полезет. Как только они с вампирчиком оказались в первой из светлых шарообразных полостей, Олег свалился на пол.

— Привал.

— Данила молодец! Данила ждал! — вкрадчиво проворковал летающий клоп. — Дай лизнуть?

Создатель молчал, закрыв глаза и тяжело дыша. Больше всего ему сейчас хотелось прокатиться по городу хеленов на тяжелом танке. Не по улицам, а именно по городу: выкорчевывая деревянные дома, давя гусеницами умников в серых балахонах, расстреливая настырных воинов. Обозвать его бродягой! Шарлатаном! Ну он им покажет, кто на этой планете Создатель! Всех истребит, до последнего. На коленях будут ползать, в рабы проситься! Бог он или не Бог, черт побери?! Если нашлась под нехожеными горами неизвестная пещера, то почему в нехоженом лесу не затеряться с незапамятных времен двум-трем танкам? Трем! Стоят себе на полянке, на широких гусеницах, уставив на деревья длинные стволы…

* * *

Олег огрел будильник с такой яростью, что тот не просто смолк, а хрустнул испуганно и обиженно. Потом Создатель резко вскочил и стал решительно одеваться.

— Олежка, ты чего? — вскинула голову Таня, жалко хлопая заспанными глазами.

— На работу опаздываю, — огрызнулся Олег.

— Да ведь еще полтора часа!

— Я лучше знаю, когда выходить! — прикрикнул он на жену и выбежал, громко хлопнув дверью.

В метро он попал в самый час пик. Бока в вагоне ему сдавили нещадно, хотя Олег и пихался локтями изо всех сил. Терпеть такое хамство от всякого быдла, да еще после того, как хелены выставили его посмешищем, Создатель не смог и потому вышел на «Сенной площади», предпочтя остаток пути пройти пешком.

В мастерской он быстро рассортировал вчерашние поделки, безжалостно отправив в переплавку все, что не понравилось, принялся готовить формы из новых восковок.

Дело не клеилось. Формовочный порошок не трамбовался, готовые блоки разваливались, металл не лился. Спасибо, хоть Альбертовна не совалась — наверняка бы схлопотала по шее. Насмотревшись на безголовых бегемотов, безрогих баранов и безногих собак, Олег плюнул, сгреб неиспорченные еще восковки под верстак и пошел домой. По дороге купил «маленькую» водки, пару ватрушек с грибами, почему-то названных «пицца», и упаковку димедрола. Ватрушки съел на месте, все остальное принес домой.

Жены не было. Олег нашел в холодильнике кусок колбасы, сделал пару бутербродов и в три приема осушил бутылку. Вскоре его приятно повело. На душе стало немного легче. Он налил чашку кипяченой воды, пошел в комнату.

— Жрать хочу! — не очень уверенно вякнул в клетке Альфонс и склонил голову набок, разглядывая хозяина дома.

— А мне и не жалко, — дружелюбно ответил Олег, достал димедрол, открыл клетку и запихал таблетку попугаю в клюв. Альфонс стал отбрыкиваться, хлопать крыльями и больно клюнул в палец.

— Сволочь, — поморщился Олег. — Любой вампир в сто раз тебя лучше!

Потом он заботливо разобрал постель, разделся, высыпал оставшиеся таблетки себе в рот и запил водой. Немного подождал. Никакого эффекта. Олег отнес пустую упаковку от лекарства в мусорное ведро, кинул туда же бутылку из-под водки и наконец-то почувствовал, как голову начал застилать туман. Господь быстро добежал до кровати и нырнул под одеяло.

* * *

— Данила хороший, Данила молодец, — напомнил проснувшемуся Создателю вампирчик, но на всякий случай предпочел держаться подальше. — Данила не кушал. Данила терпел. Данила голодный.

— Ладно, не хвались, — посоветовал Олег, поднимаясь на ноги, и погладил отлежанные на камне бока. — Веди дальше.

Крылатый малыш полетел вверх, по крутому хорошо освещенному тоннелю. Создателю пришлось карабкаться почти по вертикали, и «вспугнутые» кристаллы, послужившие опорой, гасли под ногами, словно человек выбирался из бездонного колодца мрака. Когда руки и ноги начали болеть от бесчисленных уколов, проход плавно перешел на горизонталь и стал постепенно темнеть.

— Данила хороший, Данила предупреждает. — Летающий проводник сложил крылья на краю светлого пятна.

Создатель взглянул вниз и, хоть и был в скверном настроении, восхищенно ахнул: он увидел уже знакомый ступенчатый грот, залитый призрачным золотым светом.

— Я не я буду, — поклялся он, — но торжественный зал здесь выстрою!

— Данила молодец, Данила показал, — моментально оживился говорящий кровосос. — Дай лизнуть?

— Потом, — отмахнулся Создатель, перешагивая отверстие в полу. — На выход веди.

— Данила все знает! — похвастался крылатый и вспорхнул в воздух.

Еще метров сто Олег двигался спокойно, потом пол плавно пошел под уклон. Появился соблазн сесть на пятую точку и просто скатиться вниз, но Создатель вспомнил мелкие острые кристаллы на подъеме и побоялся стереть задницу «до кончиков ушей».

Однако здесь пещера совсем не освещалась. Олег шел медленно, тщательно ощупывая ногою, прежде чем ступить, но все же попался.

— Данила молодец! Данила предупреждает! — услышал Создатель.

— О чем, — насторожился Олег, делая шаг… и потерял опору под ногами. — Ой, мама… — ухнулся он вниз, скорее ощутил, чем увидел под собой уклон, сгруппировался, скользнул по камням ногами, покатился, подпрыгивая, словно мячик, и старательно закрывая голову руками:

— Япона… Бога… Душу… Вампир…

Налетел на преграду, остановился, не в силах шевельнуться от боли. Так и лежал, тихонько постанывая и свернувшись, как шарик для пинг-понга.

— Данила молодец! Данила вывел! — гордо сообщил доброжелательный зверек.

— Убью… Сволочь…

И убил бы! Если б смог.

Вампирчик поверил мгновенно, отлетел на добрый десяток метров в сторону и затих.

Создатель со стоном поднял руку. Болело плечо, локоть, спина, позвоночник, ягодицы… и так далее — смотри справочник по анатомии. Дыхание сперло.

— Ой, мама… — Создатель отвел вторую руку. Замер, пережидая приступ боли. Потом поднял голову.

Кровосос не обманул: прямо перед собой Олег увидел толстые корни ели, залитые солнечным светом, чуть дальше — бугристый каменный склон. За ним шевелили тяжелыми лапами древние ели.

Создатель выпрямился, сделал несколько плавных шагов и выбрался из пещеры. С наслаждением вдохнул густой смолистый дух.

— Данила молодец, — зашевелился вечно голодный зверек, — Данила вывел. Дай лизнуть.

— Слушай, паразит, — предложил Олег, — тут недалеко, в лесу, должна быть поляна. Пролетись над деревьями, посмотри, где она.

— Орлы, совы, — неуверенно потоптался на месте крылатый клоп. — Опасно.

— Не бойся, ничего не случится, — успокоил его Олег. — Это быстро.

— Дай лизнуть, — с надеждой попросил Данила.

— Потом, — отрезал Создатель.

Зверек тяжко вздохнул, взмахнул крыльями, сделал круг над головой Олега; набирая высоту, направился ближе к горе, резко развернулся, раскинув перепончатые крылья, скользнул по широкой дуге над чащобой, спикировал, ловко проскочил между темно-зелеными вершинами, нырнул под ветку у самой земли, растопырился, точно сброшенный с балкона кот, замерев на мгновение в воздухе, и опустился точно у самых ног Создателя.

— Данила нашел! Дай лизнуть?

— Сперва покажи.

— Во-он там она, — Данила вспорхнул Олегу на плечо, — рядом совсем. Дай лизнуть?

— Сперва покажи, — повторил Создатель.

— Данила показал, — обиделся зверек и опять вытянул вперед остренькую мордочку. — Во-он там, совсем недалеко.

— Вот как дойдем, так и дам, — стоял на своем Олег.

— Ладно, пошли, — на удивление легко согласился пещерный кровосос. — Туда, туда. Ага, правильно. Данила все видел. Чмок. Данила покажет. Правильно идем. Чмок. Туда, туда. Чмок.

Приблизившись к стене леса, Олег решительно вытянул меч и стал прорубаться между стволов через ветви — деревья он предпочитал не валить: мало ли как грохнется? Еще придавит.

— Туда, туда, чмок. Половину уже прошли. Чмок-чмок.

— Ты чего там делаешь? — спохватился Создатель, услышав знакомые звуки.

— Данила, ты пропал! — знакомо откликнулся вампирчик, порхнул в небо, описал круг и обиженно ответил:

— Данила дорогу показывает!

— Ну ты пиявка! — даже восхитился Олег. — Хуже налогового инспектора.

— Данила хороший! — возмутился кровосос, присел на ветку и внезапно выдал длинную витиеватую фразу:

— Данила — луч светлой надежды в конце тоннеля!

— Вот это да! — рассмеялся Создатель. — Где ты это услышал?

— Данила всем помогает! — гордо ответил малыш.

— Ладно, показывай дорогу дальше.

— Прямо! — Зверек немедленно вернулся на плечо. — Совсем рядом.

И правда, через несколько шагов чаща впереди стала светлее, затем в сплетении ветвей проглянули яркие окна, и наконец павший после удара меча лапник открыл глазам небольшую полянку.

— Есть! — Радостным криком Создатель спугнул с плеча Данилу.

Олег вложил клинок в ножны и широким, уверенным шагом двинулся вперед: перед ним, опутанные сочной и высокой, по пояс, травой, стояли три серо-зеленых танка.

Длинные толстые стволы, низкие покатые башни, на легком ветерке покачиваются гибкие антенны.

Олег вскочил на опорный каток, переступил на броню корпуса, забрался на башню…

— О-о, Дьявол!

Люка не было!

Создатель со злостью стукнул кулаком по безразличной к подобным пустякам башне и сел на основание ствола. Что еще за черт? Почему вместо танков получились монолитные чушки?

Олег постарался вспомнить, как он создавал эти многотонные махины: захотел увидеть на полянке три тяжелые и страшные громады с длинными стволами. В принципе именно это он и получил…

С пещерами все было иначе: он тщательно обдумывал, где они, откуда и куда ведут, не забыл представить подсветку, а со множеством закоулков, пожалуй, даже переборщил. Правда, ни пауков, ни Данилы в мыслях не появлялось, не придумывал он и роскошных, сверкающих золотом гротов. Эти дополнительные черточки появились сами, как естественное обрамление. «Обрамления» для танков само собой не получилось. Хотя, кто знает, может, в могучих стволах уже тысячи лет вьют гнезда не предусмотренные Господом Богом ласточки?

Олег съехал немного вниз и сел на толстый ствол, свесив ноги по сторонам.

Попытаться еще раз?.. Зачем?

Сейчас, растеряв ярость, он мог мыслить разумно, а потому понял, что все это бесполезно. Ведь любое оружие лишь самый пик, вершина высочайшего индустриального массива. Это только в голливудских боевиках по послевоенным ядерным пустыням могут носиться мотоциклы и бронетранспортеры, — у них там, в Америке, всегда было хорошо с сервисным обслуживанием и плохо с образованием. А реальная техника нуждается в топливе и смазке, которые на деревьях не растут, а еще — в запчастях, боеприпасах, расходных материалах. Это означает высокотехнологичную химическую промышленность, развитую металлургию, обработку, высокоточное оборудование, добывающую промышленность, транспорт, управление… И еще много, много прочих мелочей.

Ладно, пусть он сотворит полностью снаряженный бронетранспортер, на ходу, со всеми прибамбасами. Ну и что дальше? Где он найдет посреди этой дикарской страны обученный экипаж? Механиков, мотористов? Безнадега…

Оружие может пригодиться только очень простое, надежное, легкое, но эффективное, а главное — не требующее большого ума. Автомат Калашникова, например. Лучшее оружие всех времен и народов. Вот только патроны жрет, как моль махровые платки, — не напасешься. И каждый ведь должен быть калибром точнехонько семь шестьдесят две, да высотой гильзы тридцать девять и шестьдесят сотых миллиметра, да снаряжен тремя граммами нитропороха… В деревенской кузне такое не изготовишь.

Олег остановился, стараясь не упустить шальную мысль, не испортить. У него зародилось ощущение, что появился последний шанс, последняя возможность использовать последние метры нехоженой земли, на которой еще можно хоть что-то создать.

Автомат Калашникова он знал до последнего винтика. Спасибо партии родной — в школе учили, в училище, в армии. Ничего не забудет. Вопрос: сколько их нужно? А для того, чтобы ответить на этот вопрос, нужно решить, а чего, собственно, он, Создатель, хочет?

Первое — снести Дьяволу его поганую голову. Это он сделает, как бы рогатый ни крутил. Что потом? Потом истребить к чертовой матери «мудрецов», превративших его в посмешище, сделать, как и обещал, их правительницу своей служанкой… Вот вроде и все. Дальше останется спокойно жить да править покорными вассалами.

Пожалуй, имея автомат, он сможет без труда разогнать всех всадников Дьявола и порубать потом его самого в мелкую труху. Сможет и воинов хеленских приструнить. Но ведь этого мало. Зарежут потом сонного, как Юдифь своего господина.

Значит, ему понадобятся преданные бойцы, которые станут следить за порядком, усмирять непокорных, охранять его от предателей. Выполнять черновую военную работу. Нужен боевой отряд… Причем абсолютно надежный — чтобы тоже в спину не ударил…

Создатель в растерянности зачесал голову. Самый безопасный вариант: один-единственный автомат — для Господа. Самый боеспособный — отделение автоматчиков в качестве ударного кулака. Но для этого мира десять автоматчиков — сила, с которой, если что, не справится даже он сам. Стоит ли рисковать?

Но не выходить же против дьявольской конницы с пустыми руками! Сколько у нечистого всадников? Сотни две. Может быть, три. Триста прицельных выстрелов в течение минуты делают четыре автомата. Пожалуй, четыре «Калашникова» вполне остановят конную атаку — были бы патроны. А уж с пехотой хеленов тем более управятся. За четырьмя автоматами он сможет уследить лично, держать при себе. Да, это оптимальное количество. Ударная группа из автоматчиков, пять-шесть десятков пехоты. Вряд ли здесь хоть кто-то устоит перед такой небольшой, но сильной армией.

Олег откинулся на спину, закрыл глаза, сосредоточился. Дикий лес. Жуткие места, куда уже много, много сотен лет люди предпочитают не соваться. Видать, когда-то здесь царила великая цивилизация, оказавшаяся жертвой собственного всемогущества. Она доэкспериментировалась со своими знаниями, перешагнула черту, пытаясь подчинить природу, созданную великим и всемогущим Господом Богом. И что теперь от нее осталось? Таящиеся по укромным уголкам безмозглые вампиры, затерянные в чащобах развалины городов, три танка неизвестной конструкции, вросшие в землю на лесной поляне, спрятанный под землей блиндаж, где среди сваленных пустых ящиков лежит себе один с любовно запакованными, тщательно смазанными автоматами, да сад над замаскированным укрытием.

В саду растут низкие, похожие на яблони, деревья — плод селекционных фантазий сгинувших ученых. На толстых крученых ветвях поспевают крупные изогнутые стручки. Семена зреют крепкие, остроконечные. Готовы впиться в любое препятствие, чтобы пустить в нем корни. Но самое главное — это способ, каким дерево разбрасывает семена: сухая желтоватая бутылочка, которая от малейшего удара превращается в огонь, отшвыривая семя на огромное расстояние.

Вот и все…

Создатель понял: только что он закрыл последнее белое пятно на просторах нового мира. Истрачено последнее место, о котором не знали люди, где была возможность сотворить нечто новое. Отныне любые изменения возможны здесь только одним способом — руками. Тяжелым физическим трудом.

Олег сел, потянулся. Глаза слипались. Создатель устал так, будто разгрузил вагон угля.

По небу плыли крупные кучерявые облака. Видно, к дождю. На кончике ствола копошился Данила, пытаясь забраться внутрь. Не получалось — крылья мешали. Создатель усмехнулся, спрыгнул на землю. Хорошо бы найти блиндаж, пока не закапало.

Олег был уверен — тайник где-то рядом. Если танки брошены здесь, то и склады должны быть неподалеку. Он повернулся к горам спиной, решительно направился к елям на краю поляны. Так и есть, темный бор просвечивал насквозь. Создатель выхватил меч, привычно врубился между стволов. Пройти-то надо от силы сотню метров.

Последние шаги Олег преодолел не по мягкому ковру иголок, а по толстому слою сухих еловых ветвей. Стволы деревьев, словно оспинами, были покрыты мелкими сколами. Старыми, затекшими смолой и совсем белыми, свеженькими. Здесь прорубаться уже не приходилось: тяжелых лап стало намного меньше, да и те в большинстве своем куцые, подрезанные.

Создатель прошел в сад. Ели опасливо сторонились невысоких деревьев, походивших на яблони. Больше того — даже трава не разрасталась под зелеными кронами. Так, отдельные чахлые островки на изрытой множеством мелких ямок земле.

С витых массивных ветвей свисали частью зеленые, а частью спелые, налившиеся светло-коричневым цветом знакомо изогнутые крупные стручки. Создатель обломил один из них у самого основания, заглянул внутрь. В продольном отверстии прятались продолговатые семечки — желтые, с крепкой черной остроконечной головкой. Олег выщелкнул семечко вперед, и место вынутого тут же заняло следующее семя.

— Отлично! — не удержался от победного возгласа Господь.

Теперь предстояло найти блиндаж. Олег сунул стручок за пояс, направился в сторону возвышения посреди сада, обошел его кругом.

— Есть!

Толстые края дерна нависали над бетонным перекрытием, а в углублении, подпирая потолок, стояли высокие порыжелые ворота. В них ощущалась увесистая надежность, несокрушимая толщина металла. Мало того, за прошедшие века земля, затягивая яму, закрыла створки почти до середины, если не больше, — Создатель оценивал возможную высоту входа по своему росту.

Открыть ворота у Олега и в мыслях не промелькнуло. Их только выкапывать не меньше недели надо, да и то при наличии лопаты. Рубить толстенную броневую сталь тоже замучишься, даже клинком Драккара. Создатель взобрался на холмик, потоптался, выбирая место. Понравилось немного сбоку, на склоне.

Господь вынул меч, легким движением подрезал дерн, взялся за траву, отбросил в сторону. Воткнул клинок в черную, маслянистую землю. Сопротивление ощутилось на глубине около метра. Создатель вздохнул, выпрямился, очертил вокруг себя окружность на длину клинка, принялся снимать дерн. Потом стал крупными, тяжелыми ломтями подрезать чернозем — сочный, как плавленый сыр.

Время за работой бежало незаметно. Когда на выброшенном грунте появились серые крошки бетона, количество солнц над головой уже изрядно поубавилось, по небу грозно поползли тучи. Следовало поторапливаться. Создатель прижался спиной к стене ямы, от души размахнулся, благо размеры выработки позволяли, несколько раз рубанул бетонную преграду вдоль. Потом перешел на другое место и нанес еще несколько ударов, поперек прежних и несколько под углом. Положил клинок и принялся выкладывать на траву получившиеся угловатые тяжелые камни. Потом повторил всю процедуру.

После третьей серии ударов камни гулко ухнулись внутрь, открыв черный лаз. Создатель взял с края ямы камешек поменьше, кинул вниз. Тот почти сразу отозвался ударом.

Мелко. И трех метров не будет. Душу жгло нетерпением.

— Э-э, где наша не пропадала! — махнул рукой Создатель и решительно спрыгнул.

Левая нога подвернулась, он со всего размаху ухнулся в сторону, однако ударился мягко. В темноте сухо загрохотало. Создатель встал, стараясь не ступать на ноющую ступню, пошарил руками вокруг — глаза привыкали к темноте до обидного медленно. Наткнулся на что-то угловатое, подтянул к себе. Это оказался легкий ящик из мягкого пластика, размером с дорожный чемодан. Да, погибшая цивилизация добилась немалых успехов в науке!

Олег отшвырнул находку в сторону, решительно двинулся вперед, раскидывая ящики направо и налево, и внезапно ощутил тяжесть.

Есть! Один из ящиков не успели опустошить до него!

Создатель наклонился, нашарил замки. В темноте их секрет разгадывать было долго, и Господь просто срезал преграду клинком. Ящик открылся.

— И правда, похоже на «Калашникова». — Несколько секунд Олег не решался дотронутся до найденного сокровища, потом резко схватил один автомат, отступил. Выдернул из-за пояса магазин, вставил на место, передернул затвор. Подождал, унимая дрожь в руках. Повернул ствол в сторону пробитого через крышу лаза и нажал спусковой крючок.

Та-та-та-та-та! — оглушающе загрохотал автомат.

— Есть! У меня получилось! Получилось! — во всю глотку заорал Создатель. — Трепещите, поклонники Дьявола! Возмездие идет.

* * *

Купить машину оказалось до удивления просто: Трофимов выбрал на толкучке пятнадцатилетнюю выцветшую «Ниву», которая по техпаспорту значилась зеленой, прокатился на ней до нотариуса; там прежний владелец выписал «генеральную» доверенность, получил полторы тысячи долларов и немедленно смылся, довольный тем, что получил за свою престарелую рухлядь самые настоящие деньги.

Однако Трофимов не считал себя обманутым. Он прекрасно понимал, что машина, теперь его машина, прошла уже больше двухсот тысяч километров, а вазовские двигатели рассчитаны от силы на полторы сотни, что пороги и днище нужно переваривать, а кузов красить, что «Нива» будет «жрать» масло и бензин, вода из луж будет чавкать под ногами — все это можно исправить. Главное: он получил вездеход, способный отъездить как минимум пять-десять тысяч километров, прежде чем окончательно развалится. Этого вполне хватит, чтобы найти уютный уголок для Синичкиных переселенцев. А потом посмотрим…

Испытывая вполне понятный душевный трепет от осознания непривычного статуса автовладельца, Саша сел за руль, повернул ключ зажигания — двигатель послушно зарычал, — включил передачу и отпустил педаль сцепления.

Машина чутко слушалась руля, уверенно тормозила, решительно разгонялась, не глохла, не гремела, не запиналась в движении, и к своему дому Трофимов подрулил уже с некоторой лихостью.

Антонина Митрофановна покупку не одобрила. «Вот еще проблему завел на свою шею», — покачала она головой, взглянув из окна на четырехколесное приобретение, и даже спускаться посмотреть отказалась.

Синичка тоже не выказала радости. Она долго ходила вокруг «Нивы», приглядываясь, принюхиваясь, прислушиваясь, и наконец задумчиво изрекла:

— А ты уверен, что она действительно будет ездить?

— Ну знаешь ли… — вскипел Трофимов, не находя слов от возмущения, открыл пассажирскую дверь и приказал:

— Садись!

— Не может быть! — только и выдохнула Синичка, когда машина сорвалась с места.

— Слушай, колдунья, — изумленно покачал головой Саша, выруливая на Витебский проспект, — ты же почти вечность в нашем мире живешь, каждый день из окна машины видишь, кем я работаю, знаешь. Что же тебя так удивляет?

— Если я с детства вижу, как стрекозы каждый день по небу носятся, это не значит, что я тоже могу летать.

— Почему же ты не удивлялась той первой поездке на автобусе?

— Там ты управлял большой и мощной, но посторонней силой, а сейчас ты чувствуешь повозку как часть самого себя. Это все равно что… самого себя за волосы поднять!

— Как барон Мюнхгаузен?

— А вы что, и это умеете?!

— Да нет, — рассмеялся Трофимов, — сказка это. Научишься читать, я тебе эту книжку дам.

— Значит, неправда, — улыбнулась девушка и погладила стекло. — Тебе нужно дать ей имя.

— Кому?

— Машине.

— Зачем?

— Я знаю заклинание, которое оберегает коней от болезней. Только для этого нужно имя. Иначе вибрации мира не ощутят заклятия.

— А если конь уже болен? — улыбнулся Саша, вспомнив про дыры, прогнившие в полу, и настоятельно требующие сварки пороги.

— Должен выздороветь, — категорически пресекла намеки Синичка. — Не знаю, насколько это поможет твоей железной лошадке, но живым помогает.

— Пусть будет Чапа? — предложил Трофимов. — И пусть «чапает» по дорогам как можно дольше.

— Ладно, — согласилась колдунья. — Тогда мне нужны две чашки речной воды. Желательно на берегу реки.

— А можно набрать в бутылку из-под лимонада? В багажнике вроде валяется пустая.

— Две. Одну надо нашептать для наречения именем, а вторую — для заклятия.

— Хоть десять. Сейчас, до Обводного доедем…

Однако при повороте на набережную Синичка насторожилась, заерзала:

— Сашенька, поехали отсюда скорее!

Трофимов, пользуясь отсутствием встречных машин, сделал левый поворот, выскочил на Введенский канал, промчался мимо Витебского вокзала до самой Фонтанки, притормозил.

— Что случилось, Синичка?

— Померещилось… — Девушка тяжело дышала. — Создатель ощутился… Страшно…

— Ничего. Сейчас пройдет. — Саша положил было руку ей на колено, но сзади засигналили. Пришлось трогаться дальше.

По Фонтанке Трофимов доехал до Инженерного замка, вывернул на Садовую, перемахнул Троицкий мост и остановился на извечно пустынной Петровской набережной.

— Ты как себя чувствуешь?

— Нормально. — Синичка вышла из машины, обогнула вялый зеленый кустарник, облокотилась на высокий парапет набережной. — Какая у вас огромная река. Почти как море. — Девушка обернулась к Саше:

— Где твоя бутылка? Давай ее сюда.

Получив в руки двухлитровый пластиковый пузырь, Синичка прогнала Сашу подальше, спустилась к Неве, набрала воды, поднялась к машине, несколько минут шептала над открытым горлышком. Закончив чародейство, колдунья обильно полила «Ниву», поймала на ладонь несколько стекших капель, стряхнула их на три стороны света, поймала еще несколько, стряхнула за парапет в реку. Что-то пошептала. Потом повторила все еще раз с самого начала. Помахала Саше рукой:

— Готово!

— И что мне теперь делать? — спросил, подойдя ближе, Трофимов.

— Стараться чаще называть ее по имени. Чтобы привыкла. Тогда она выздоровеет, если больна, или не будет болеть, если здорова.

— А ломаться?

— Ну… — пожала Синичка плечами, — надо проверить.

— Проверим, — пообещал Саша и вкрадчиво спросил: — А ты знаешь, где самая красивая в мире природа?

— Где?

— У нас, на Карельском перешейке. Поехали?

Но до тихих, любимых и заветных уголков за Мельниковом довезти Синичку не удалось. Они не доехали даже до развилки на Васкелово: Синичка вдруг посерела, схватилась за виски и стала медленно заваливаться на Трофимова.

— Эй, ты что?

Как назло, дорога здесь была узкая и извилистая, с рыхлой обочиной. Даже остановиться негде.

— Ну почему, почему? — простонала девушка. Трофимов увидел песчаный съезд в лес, повернул туда, сшиб хлипкий жердяной шлагбаум, затормозил и, обхватив Синичку за плечи, прижал к себе.

— Что с тобой, любимая, милая моя, родная? Что случилось?

— Вы убиваете, вы всех убиваете! — бессильно всхлипывала девушка.

— Кого? — не понял Саша.

— Всех…

Трофимов непонимающе огляделся: высокие сосны с толстыми мохнатыми стволами, мелькание машин в салонном зеркале, глубокая разбитая колея вдоль клочков колючей проволоки… Проволоки! Внезапно осенила догадка: да это же Зеленый пояс Славы! Финская война. Отечественная война. Линия Маннергейма, блокада, снятие блокады. Сколько раз умирали солдаты под этими хвойными кронами? Атаки, отступление, оборона, новое наступление. Пояс Славы, пояс гордости, мужества. Он же — пояс смерти.

Трофимов в три приема развернул машину, выскочил обратно на шоссе и погнал ее к городу, а в голове всплывали отрывки из школьных Уроков мужества.

Невский пятачок, за каждый метр которого заплачено не одной человеческой жизнью, Ораниенбаумский плацдарм, петергофские десанты, волховский десант, Тосненская, Любанская операции, Синявинские высоты. В лесах у Мясного Бора до сих пор вал человеческих костей чуть не в два метра высотой. Там не то что Синичке, обычному человеку жутко.

Поисковики из объединения «Долина», под которых девятого мая его на автобусе в «заказ» отправили, рассказывали, что только 311-я дивизия за сорок первый — сорок третий год понесла четыреста тысяч безвозвратных потерь. То есть без учета раненых. А сколько их, таких вот дивизий, сражалось под Ленинградом? Сорок? Пятьдесят? Да вокруг Питера столько крови пролито, что земля от нее соленой быть должна!.

— Не может быть… — прошептала Синичка.

— Может, — хмуро ответил Трофимов, свернул к автобусной остановке, заглушил двигатель и уткнулся горячим лбом в запотевшее стекло. Он внезапно понял, что здесь, под этим небом, полегло костьми в сырую землю в несколько раз больше народу, чем его Синичка пытается спасти из гибнущего мира. И ему тоже стало страшно. Страшно приводить новых людей в этот ужас.

— А другого мира нет рядом? А, женушка?

— Нет, — судорожно сглотнула колдунья. Сашины мысли били ее куда больнее, нежели его самого. Ведь он вырос с этой памятью, с этим знанием. Для нее подобная пропасть открылась впервые.

— А там, в вашем мире, войн нет? — повернулся к ней Трофимов.

— У нас воины могут доказать свое мужество, — осторожно ответила девушка. — Но хозяйка никогда не допустит такого… уничтожения.

— Наверное, — кивнул Саша. — Наверное, миром действительно должны править женщины. Не знаю.

— Но ведь это было давно? — с надеждой спросила Синичка. — Правда?

Но Трофимов вспомнил американские бомбардировщики, азартно истребляющие словацкие и иракские города, российских и чеченских ребят, убивающих друг друга ради обогащения тихих чиновников, кромсающих друг друга палестинцев и израильтян, отчаянно режущихся между собой афганцев, делящих власть таджиков. Кровь течет в Грузии и Абхазии, Армении и Азербайджане. А еще в Африке, в Камбодже, в Мексике, в Ирландии. Кто даст гарантию, что война не взорвется и здесь, в уютной культурной столице?

Никто.

— Мы не должны этого допустить, — сухо потребовала Синичка, словно старуха с косой уже и впрямь замаячила над горизонтом.

— Я знаю, — столь же сухо ответил Саша, завел машину и вырулил на шоссе. — Но сейчас меня беспокоит место, где ты должна встречать переселенцев. Боюсь, по кровавой земле ты долго ходить не сможешь.

— Не смогу, — признала девушка и устало откинулась на спинку сиденья. — Но ведь ты что-нибудь придумаешь, правда?

Трофимов промолчал, вспоминая уроки истории. Получалось так, что мест, где бы не сходились в смертной схватке воины разных времен, на карте нашей Родины нет вообще.

— Синичка, а через сколько лет ты можешь ощутить следы сражения?

— Не знаю, — задумалась колдунья, — я с ними впервые только здесь встретилась. Но энергия предков держится в роду на протяжении семи поколений. Наверное, и боль от убийства столько же.

— Семь поколений… — Трофимов притормозил, чинно и аккуратно проехал мимо поста ГАИ, вырулил на Выборгское шоссе, прибавил газу и задумчиво повторил: — Семь поколений. Это лет сто пятьдесят, двести. Стало быть, Ермака вам не почувствовать.

— А кто такой Ермак?

— Так, ватажник один… Удачливый… — не стал распространяться Саша. — Скажи, какой в твоем мире климат?

— Не знаю, — пожала плечами Синичка. — Обычный. А что?

— Есть у нас такой край — Сибирь. Огромный. Там крестьянские дворы размером со среднюю европейскую державу, леса нехоженые, реки бескрайние, земли богатые. Но и климат соответствующий. Зимой такие морозы, что птицы на лету замерзают и деревья лопаются. Если сплюнешь — на землю уже ледышка падает, пар изо рта мгновенно снегом становится. Суровое, в общем, место. Как в вашем мире с теплой одеждой?

— Первый раз я дотронулась до снега только здесь, — обтекаемо ответила Синичка.

— Понятно, — кивнул Саша. — Сибирский вариант, стало быть, отпадает. Но вот беда, места южнее от нас весьма обжиты. Там людей не расселишь. А потому опять остается Ленинградская область, Карелия да Архангельская область. Там Гольфстрим подогревает. Не Ташкент, конечно, но и не Сибирь. Кстати, о теплой одежде все равно нужно позаботиться. И заранее, потом поздно будет.

— Хорошо, — кивнула девушка.

— Не грусти, — вздохнул Трофимов. — Я чего-нибудь придумаю. Обязательно.

Дома, пока Синичка занималась ужином, Саша достал карту области, разложил на столе.

Итак, на север, юг и запад дорога для них закрыта. В этих местах за последние полвека войны как минимум раз пять прокатились. Остается восток области. Насколько помнил Трофимов, Дорога жизни выходила из Новой Ладоги. Значит, туда немцы не дошли. Правда, Тихвин из рук в руки переходил, там Смерть свою жатву собрала, и немалую. Со стороны Карелии немцы дошли до самой Свири. Тоже запретное для Синички место. Получается, в его распоряжении остается только Вепская возвышенность. Не самый богатый выбор.

Четыре года назад Трофимов почти месяц работал на междугородном маршруте «Санкт-Петербург — Винницы» и именно тогда сделал неприятное открытие: в то время как весь мир уже десятилетия делится на сионистов и антисемитов, активно муссирует еврейский вопрос, борется за права племени Авраамова, уступающего по численности разве что китайцам, здесь — в самом сердце Европы, в двухстах километрах от Северной Венеции — тихо вымер целый народ, и ведь ни одна сволочь даже не вякнула!

При царе-батюшке вепсы исчислялись сотнями тысяч, теперь — тысячами. Нет, эту народность никто не истреблял. Просто совсем рядом с их родиной живет и здравствует огромный мегаполис, а на селе с наступлением научно-технической революции все больше требуются мужские руки. Нужны водители, трактористы, комбайнеры, скотники. А женщины? Женщины ехали учиться в Ленинград, благо до него рукой подать, и… выходили замуж, находили работу, просто привыкали к удобствам и соблазнам большого города. В общем — не возвращались.

Статистика утверждает, что в нашей стране на десять девчонок приходится девять ребят. В окружающих Винницы деревнях на сотню молодых, здоровых парней ныне не приходится вообще ни одной девушки. Комментарии излишни. Пока еще там жизнь теплится, но… Интересно, как отнесется чуткая Синичка к вымирающим землям? Это можно проверить только одним способом — отправиться туда.

Но вот со стороны местного населения появление миллионной толпы поселенцев бурных протестов вызвать не должно. Парням невесты достанутся, пустеющим деревням — жители. Может, и вправду дело выгорит?

* * *

Эхом откликнулось на очередь грозовое небо, сверкнула молния, ухнул гром, крупные холодные капли посыпались в пролом. Создатель шарахнулся назад, под толстый бетонный свод, довольно расхохотался, сжимая оружие. Сел на один из ящиков, откинулся на стену. Дождь дробно барабанил по разбросанным по полу пластиковым коробкам.

— Этак к утру бункер затопит, — усмехнулся Создатель, зевнул, закрыл глаза.

* * *

— Вставай, на работу опоздаешь!

— А?! — Несколько долгих мгновений Олег непонятливо смотрел в лицо жены, потом вскочил, заметался по комнате, схватил будильник, тупо посмотрел на время, бросил обратно. — Вот Дьявол!

— Что с тобой, Олежка? — Таня испуганно наблюдала за дергающимся из стороны в сторону мужем.

— Дождь. Там же гроза! Зальет бункер. Дьявол скотина! Опять гадит, пока я тут сплю!

— Олег, ты это… — Танечка помахала рукой. — Проснись! Кто гадит? Какой бункер?

— Не успею… — не слушал ее Олег. Он опять схватил будильник, взглянул на время, а потом решительно забрался в постель и сунул голову под подушку.

— Да проснись же ты! — рассмеялась Таня и стала трясти его за плечо.

— Отвяжись! — Олег, не глядя, попытался пнуть ее ногой, но промахнулся.

— Вставай. — Танечка запустила руки под одеяло и стала щекотать его под мышками.

— Отстань!

— Да опоздаешь же на работу, идиот! — начала злиться Таня.

— Уйди!

На некоторое время воцарилась тишина. Олег отчаянно пытался заснуть, хоть на несколько минут, хоть на секунду — но ничего не получалось.

— От Дьявол! — Он откинул подушку, сел.

Время улетучивалось с невероятной скоростью. Там, в мире Тысячи Солнц, дождь неумолимо заливал бункер, грозя оставить его без с таким трудом приобретенного оружия. Прямо хоть кирпичом себя по голове бей!

Олег встал, быстро оделся, выскочил из квартиры, бегом помчался вниз по лестнице, с силой хлопнул парадной дверью, едва не сбив с ног какого-то шкета, в несколько секунд оказался на углу Чкаловского проспекта, у коммерческого киоска, с облегчением перевел дух и потребовал бутылку водки и бутылку пива. Тут же, на глазах изумленного продавца, высосал и то и другое.

— Класс! — восхитился парень в киоске и предложил:

— Давай посуду приму?

Олег безразлично отмахнулся и неторопливо побрел к дому.

При входе в парадное его уже покачивало. Он с трудом поднялся на два этажа…

* * *

…а вместо третьего попал в бункер. В руках автомат, ни зги не видно, ноги мокнут в воде — уже почти по щиколотку набралось.

— Вовремя я вернулся!

Создатель поежился — холодно без рубашки-то, встал, закинул оружие за спину, нащупал коробку с автоматами, подтянул к себе, поставил на пустой ящик, недолго прослуживший стулом. Снял оружие из-за спины, уложил рядом с остальными, на место. Потом принялся шарить в темноте и складывать коробки штабелями. Когда они достигли уровня груди, забрался сверху, положив ящик с автоматами под голову.

— Вот так. Чтобы сюда добраться, рогатый, тебе не меньше месяца лить придется! — сказал он в темноту…

* * *

…и его немедленно вывернуло наизнанку.

— Ох, мамочки… — Олег попытался выпрямиться, но его снова вытошнило. — Вот сволочи, торгуют вместо водки всякой дрянью!

Он попытался ухватиться за перила, но промахнулся и упал плечом прямо в лужу не удержавшегося в желудке «коктейля».

— От дрянь какая!

Несколько минут он размышлял лежа, потом его осенило: он поднялся на четвереньки и стал бодро подниматься к себе на этаж. Перед дверью в квартиру немного отдохнул, потом решительно встал на ноги, нашарил в кармане брюк ключи, открыл замок.

— Что с тобой? — охнула Танечка.

— Все в порядке. — Олег оперся на дверную ручку и гордо вскинул голову: — Щас переоденусь, и на работу… Пойду…

— Ты что, пьян?

— Все в порядке… — Олег отстранил жену, прошел в комнату, открыл шкаф. Выбрал цветастую рубашку с коротким рукавом, попытался надеть. Потом спохватился, аккуратно повесил на спинку стула, снял грязную, бросил на пол и уже потом надел свежую, розовую, из шкафа.

— Олег, — тихим голосом окликнула его Танечка.

— Все в порядке! — вскинул он руку и, помахав ладошкой, отправился на выход..

Альбертовна столкнулась с ним у входа в мастерскую. Посмотрела на часы, потом повела носом и коротко резюмировала:

— Еще раз в таком виде увижу — в пять минут за воротами окажешься!

— А я ничего… — попытался оправдаться Олег, но хозяйка слушать не стала.

Олег пожал плечами, прошел к себе в мастерскую, переоделся. Сгреб со стола перед дверью принесенные художниками восковки, расставил их на верстаке, уселся в кресло перед муфельной печью. Сладко потянулся…

* * *

— У-ух, как холодно, — поежился Создатель. — Вытрезвитель, а не постель.

Он сел, свесив ноги с ящиков, и в тот же миг крайний штабель приподнялся и с плеском завалился набок. Легкие пластиковые коробки закачались на поверхности воды.

— Многозначительное начало дня, — покачал Создатель головой и спрыгнул вниз, придерживая второй штабель, — на третьем лежал тяжелый ящик с автоматами. Ноги оказались по колено в воде.

— Хороший дождик. — Олег наклонился, макнул свободную руку и обтер лицо. — Еще один такой, и здесь будет аквариум. Надо выбираться.

Только теперь он обратил внимание на то, что сквозь проем светят местные крупные звезды. И что отверстие находится на высоте в два человеческих роста.

— Да, так просто не допрыгнешь… — Господь отвлекся всего лишь на мгновение, но штабель коробок тут же «поплыл» из-под руки в сторону и рассыпался. — Вот нечистая сила!

Олег задумчиво почесал затылок, глядя в потолок, потом деловито поволок последний уцелевший штабель под дыру. В принципе должно хватить. Вот только как теперь на него забраться и не развалить?

Создатель начал ловить расплывшиеся по сторонам коробки и складывать новую стопку. Поначалу они не слушались, но потом невольный затворник приноровился, несколько штук закинул поверх коробки с автоматами, пару зажал под мышкой, пару прижал ногой у стены. В общем, соорудил «ступеньку».

Оказавшиеся ненужными коробки он выбросил в дыру, ящик с автоматами поставил на попа, перебрался под пролом — штабель за спиной с тихим плеском рассыпался.

Уровень земли оказался чуть выше головы. Олег осторожно поднял «упаковку» с автоматами, поставил на траву. Потом поправил перевязь, оперся руками о шершавые края отверстия, подпрыгнул, толкнулся в противоположную стену ямы ногами и выкатился на поверхность. С облегчением вздохнул:

— Готово, выбрался.

Над горизонтом уже поднималось первое утреннее солнце. Создатель встал, потянулся, поправил меч на боку и отправился к деревьям.

«Патронный» сад мог обеспечить боеприпасами целый полк, но вот о том, как уволочь с собой столько оружия, Создателю еще предстояло подумать. А пока он, нежась под первыми теплыми лучами, собирал самые спелые обоймы и укладывал в выкинутые из блиндажа ящики. Ради такого дела Господь даже решил извлечь автоматы на воздух, а освободившуюся емкость использовать под боеприпасы. Получилось четыре полных коробки.

Пластиковые короба далекие предки туземцев сделали удобно, с легко захлопывающимися замками, широкими ручками, но, набитые под завязку магазинами с патронами, они оказались совершенно неподъемными. Походив кругами вокруг собранного богатства, Олег решил прогуляться до танков. А вдруг все же удастся завести?

Заросшая цветами поляна еще не проглянула между тяжелыми еловыми лапами, а Создатель уже различил знакомый испуганный вопль:

— Данила, ты пропал!

Олег выбрался из лесополосы, увидел вампирчика и громко расхохотался: летающий клоп, который, видимо, очень уж хотел спрятаться от ночной грозы, ухитрился втиснуться в орудийный ствол по самые плечи — только моська снаружи торчала — и вот тут-то и застрял. Насмерть. Он мог только крутить ушастой головой и истошно орать:

— Данила, ты пропал!

— Ну что, пиявка с крыльями, довыпендривался? — подошел Создатель ближе и ловко щелкнул кровососа по маленькому черному носику.

— Данила, ты пропал! Выручи Данилу! Данила хороший! — взмолился вампирчик.

— Ладно, избавлю тебя от мучений, — с сочувствием кивнул Олег и вытянул меч из ножен.

— Данила, ты пропал! — завизжал малыш, зажмурился и отчаянно попытался еще глубже ввинтиться в ствол.

Создатель рассмеялся, взял бедолагу за голову и без труда выдернул наружу.

— Ура! — взвился в воздух вампирчик. — Данила молодец! Данила свободен! Дай лизнуть!

— Ну ты нахал! — восхитился Создатель. — Хоть бы «спасибо» сказал.

— Данилу могли склевать ястребы! — орал летучий кровосос, радостно выписывая фигуры высшего пилотажа. — Данилу могли загрызть медведи!

— Медведи? — насторожился Создатель. У него в мозгу замаячила неясная идея. — Разве они здесь водятся?

— Водятся медведи! — подхватил малыш. — Большие, страшные, могучие, злые.

— И много их здесь?

— Ой, много! Огромные стаи! — старался Данила. — О-о, как их много! Они все голодные!

— Ты можешь найти мне парочку?

— А? — Ошеломленный вампирчик замер в воздухе, потом звучно шмякнулся на ствол, заскреб коготками и наконец примостился на срезе. — А зачем?

— Надо. Найдешь?

— Дай лизнуть.

— Сперва найди. Потом поговорим.

Данила задумчиво потоптался на месте, потом спрыгнул в воздух и стал широкими медленными кругами набирать высоту.

Создатель тем временем еще раз внимательно осмотрел боевые машины сгинувшей цивилизации. Ведь не просто так они делали такие громадины? Должен же быть способ хоть как-то их использовать? Однако обнаружить ничего не удалось. Монолит.

— Данила хороший, — послышался за спиной довольный голос, — Данила молодец.

— Нашел? — вскинулся Олег.

— Данила нашел! Он там, под елками. Дай лизнуть.

— Подожди. Там только один?

— Один! Большой! Страшный! Дай лизнуть.

— Мне два нужно, — отрезал Создатель. — Лети ищи.

— Данила старался, — захныкал зверек, — Данила долго летал, искал.

— Вот и лети дальше, не мешай.

Создатель забрался на башню танка, повернулся в указанную Данилой сторону, прикрыл глаза и накинул на чащу мысленную петлю. Потом потянул к себе.

Эффект превзошел все ожидания: спустя несколько минут на поляну спорхнули стайкой разнокалиберные птицы во главе с крупной лупоглазой совой, следом появились белки, ежики, два барсука, заяц, косуля и, естественно, медведь. Еще над травой заколыхалось густое марево из насекомых.

Господь сосредоточил свое внимание на буром медведе, низко склонившем голову, и прочая живность брызнула в стороны. Лесной гигант послушно приблизился, пока не ткнулся носом в гусеницу. Остановился. У Создателя внезапно мелькнула идея набрать армию таких вот исполинов и бросить ее на штурм Мертвого Замка. Олег было встрепенулся, но тут же махнул рукой — не выйдет. Животные — они как марионетки. В постоянном управлении нуждаются. Увы, больше чем тремя-четыремя зверями разом руководить не получится.

— Дай лизнуть! Дай лизнуть! — запорхал перед самым лицом радостный кровосос.

— Что, нашел? Где?

— Здесь! — Данила полетел указывать место, и через десять минут Создатель поставил рядом с первым медведем второго, чуть меньше ростом, но вполне упитанного.

— Сойдет, — решил Господь, спрыгнул с танка и пошел вперед, увлекая бурых гигантов на мысленном поводке. Но стоило пересечь еловую лесополосу, как вампирчик вдарился в панику.

— Данила, ты пропал! — визжал он, кружась над макушками деревьев. — Создатель, не ходи! Там патронные деревья!

Олег сперва притормозил, пытаясь разглядеть причину испуга, потом плюнул на вопли пугливого малыша и направился к блиндажу.

— Не ходи, — еще раз попросил напоследок Данила, сделал прощальную петлю и скрылся в густой зеленой кроне высокой ели.

К счастью, ремень автомата крепился к скобе с помощью простого и надежного карабина. Олег отцепил ремень от одного автомата, связал за ручки два набитых патронами ящика. Получилось неуклюжее подобие хурджина. «Хурджин» Создатель нацепил крупному медведю на спину, с помощью ремня второго автомата крепко стянул коробки под мохнатым брюхом. Получилось не очень красиво, но довольно прочно. Точно так же он подпоясал и второго мишку, за тем исключением, что под брюхом зверя он протянул снятый с брюк ремень, а автомат предпочел повесить себе на плечо.

Вроде все…

Создатель огляделся, прошелся вокруг блиндажа. Сорвал с ближнего патронного дерева три самых спелых магазина, один вставил в автомат, два других сунул в карманы.

— Вот теперь действительно все. Тронулись!

То, что груженому каравану через чащу не пробиться, ясно стало сразу. Олег решил сперва вернуться к горам, потом по границе между лесом и отрогами дойти до моря и уже вдоль моря добраться до земель хабреков. Путь долгий, но одолимый. Он отдал четвероногим носильщикам мысленный приказ, и топтыгины двинулись по указанному маршруту.

Когда Создатель в последний раз миновал заросшие травой танки, плечо мягко кольнуло и возле уха прозвучал знакомый голосок:

— Дай лизнуть?

— А я уж подумал, ты насовсем сбежал, — улыбнулся малышу Олег.

— Данила умный, Данила к патронным деревьям не ходит. Они всех вокруг убивают. Рядом с ними плохо. А когда жарко — совсем плохо.

— Почему?

— Они перегреваются, начинают сеяться. Трах-та-да-дах! И всё вокруг в щепки!

— Откуда ты знаешь?

— Данила умный. Все остальные — глупые. Много зверя пропадает. А Данила кушать прилетает.

— Чего же ты сегодня прятался?

— Давно «трах-тах» не было. Опасно.

— Как скажешь…

Через прорубленную еще вчера просеку они выбрались к горам, и Создатель повернул караван налево.

— Ты бы слетал вперед, — предложил Олег малышу, — посмотрел, как дорога.

— Даниле нельзя, там орлы, там совы.

— Что-то я их до сих пор не видел…

Словно в опровержение, меж еловых вершин мелькнула распластанная тень, и крупная птица с кривым изогнутым клювом промелькнула над головой, круто развернулась…

— Данила, ты пропал! — завизжал малыш и зарыл мордочку Создателю в волосы.

Олег рванул вверх приклад, перехватил за цевье, толкнул пальцем вниз предохранитель, дернул затвор, вскинул оружие к плечу: та-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та — загрохотала длинная очередь. Птица лениво качнула крыльями.

Та-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та!

Опять мимо!

Олег втянул в легкие воздух, задержал дыхание, поймал орла на мушку и плавно потянул спусковой крючок…

Та-та-та… — автомат захлебнулся, но от цели-таки полетели в стороны клочья плоти и перья, и крылатый хищник рухнул на камни.

— Даниле нравится! — пискнул малыш и, быстро-быстро взмахивая крыльями, помчался вперед, спикировал на упавшего врага и ткнулся в него мордашкой.

«Однако моему зверью понадобится пища», — подумал Создатель и слегка ослабил мысленный поводок первого медведя.

— Данила, ты пропал! — шарахнулся в сторону малыш, которого зверюга едва не схавал огромной пастью вместе с ошметками орла. Один глоток — и птички не стало.

«Вечером косулю попробую подстрелить, — подумал Господь, меняя магазин автомата, — или пару зайцев. Надеюсь, топтыгиным хватит».

ИЮЛЬ

В один из дней, ближе к вечеру, Создатель облюбовал небольшую прогалину, вдающуюся в высокий бурелом. Он заставил медведей подняться выше на скалы, а затем привычно накинул мысленную петлю на ближние заросли. Почти сразу с ветвей посыпались птицы, заскакали мелкие зверьки.

Олег снял с плеча автомат, передернул затвор.

За прошедшие дни он привык, что более крупное зверье появляется не вместе с «мелочью», а спустя несколько минут. В отличие от мошкары, мгновенно облепляющей тело.

Эти предвечерние минуты были единственным удовольствием в долгом походе. Слишком уж простыми, даже скучными казались переходы. Как и предполагал Господь, между чащей и горными склонами постоянно оставался некоторый промежуток, по которому и двигался караван, только изредка вынужденный подниматься на скалы — обходить толстые завалившиеся деревья.

Раздвинулись ветви, на полянку выскочил крупный кабан. Как раз то, что надо, — на всех медведей хватит.

Создатель поймал дичь на линию прицела, плавно нажал спусковой крючок.

Та-та-та-та-та!

Хряк подпрыгнул, сделал два широких скачка и завалился на бок, мелко потряхивая ногами. На добычу немедленно спикировал Данила. Кровосос в таких случаях всегда успевал первым.

Создатель ослабил хватку, которой удерживал медведей, и те устремились вперед.

Б-ба-бах!

Взрывная волна швырнула Олега об валун с такой силой, что перехватило дыхание, посыпались сверху ветки и иголки, каменная крошка. Создатель машинально провел рукой по лицу, взглянул — вся ладонь в крови.

— Данила, ты пропал! — прорезался запутавшийся в ветвях кровосос.

Оглушительно треснула и медленно завалилась пересохшая ель.

И только громадный медведь с двумя ящиками по бокам невозмутимо, рвал парное кабанье мясо.

— А где второй? — удивился Создатель, сел, морщась от боли, а затем задал себе сакраментальный вопрос Пятачка, лишившегося любимого шарика:

— И что это так бумкнуло?

Теперь было поздно гадать, то ли второй мишка слишком резко прыгнул, то ли ударился ящиком о скалу, то ли уронил поклажу, но от огромного гужевого зверя даже мокрого места не осталось. Самое обидное: от одного из автоматов — тоже.

— Данила, ты пропал! — Кровосос выбрался из колючих еловых лап и неуверенно запорхал над поляной.

— Ты цел, пиявка с глазами? — окликнул его Господь.

— Данила жив, — отозвался крылатый клоп.

— Это хорошо, — кивнул Создатель и тут же сморщился от боли. — Поднимись повыше, посмотри, до моря далеко?

Малыш послушно начал набирать высоту, но почти сразу вернулся обратно:

— Совсем рядом! Завтра придем!

— Хорошо, — облегченно вздохнул Господь. — Полдороги позади. — И Олег бессильно откинулся обратно на камни.

* * *

Переезд через Неву Синичка вытерпела с трудом, синявинские садоводства бодрости ей тоже не прибавили. К счастью, Мурманское шоссе, ровное и широкое, позволяло без опаски разогнать машину до упора, тем паче что врагов человечества номер один — инспекторов ГАИ — ради буднего дня на дороге не имелось. Вскоре девушка стала приходить в себя, а когда трасса вошла в лес, колдунья даже повеселела.

— Мы можем остановиться? — внезапно попросила Синичка, положив ладонь ему на руку.

— Что-то случилось?

— Нет. Просто хочется посмотреть на настоящий дикий лес.

— Разве это лес? Настоящий лес будет дальше, километров через двести.

Синичка немного помолчала, потом улыбнулась:

— Ты не поверишь, но мне никогда в жизни не довелось увидеть ничего подобного. Только читать. У нас деревья сажают там, где собираются что-то строить, а чтобы вот так… Когда мы впервые увидели ваш город, то подумали, что рано или поздно наша страна тоже станет такой: высокие каменные дома и редкие садики между ними. А у вас, оказывается, леса, леса, леса…

— Здесь все шоссе такое: пара километров поля, потом десяток — дебри, пара километров поля, и снова бор.

Синичка не ответила. Она крепко спала.

Поселок Винницы вытянулся вдоль реки Оять, там, где шириной она не превышает Фонтанки и где по ней еще не ползают буксиры и плавучие краны. Разве что вездесущие байдарочники время от времени проскальзывают по водной глади, гордо глядя снизу вверх на неторопливых местных жителей.

Основной достопримечательностью являлась столовая из белого кирпича напротив автобусной станции — там постоянно пекли вкуснейшие пироги с брусникой, да и продавали их почти даром. Посещение столовой было для Трофимова главным удовольствием, когда он приезжал сюда на кольцо.

— Странно, — удивилась девушка, — такое большое селение — и в лесу. Здесь все питаются ягодами и дичью?

— И грибами, — почти серьезно согласился Саша, но не выдержал и рассмеялся: — Нет, конечно. Тут поля немалые, но они дальше, мы еще мимо поедем.

— А может, не надо дальше? — предложила Синичка. — Красиво здесь очень. Дома на наши похожи. Уютные.

— Сперва ответь на один вопрос: вы собираетесь всех своих людей переместить разом или проводить через тоннель, как через дверь?

— Переместить разом никаких сил не хватит, — наставительно, как учительница дошколенку, объяснила колдунья. — Тоннель нам нужно только открыть, а уж пройдут они сами…

— …Миллион человек, — продолжил за нее Саша, — если в секунду по человеку выводить, то десять суток нужно. Если по пять — то двое суток. В любом случае заниматься этим надо в тихом малолюдном месте, а не в райцентре.

— Надо же, — удивилась такому повороту Синичка, — а нам казалось, что главное — это проход открыть. А уж там все само собой получится.

— Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, — ответил Трофимов и завел двигатель. — Теперь нам туда. — Он указал на низкий мост и серую грунтовку, уходящую на заросший холм.

— А что там?

— Деревни. Четыре года назад по этой дороге два раза в день автобус ходил, да и то не ко всем поселкам. При нынешнем положении дел рейс вполне могли снять. Места — глуше некуда. А в идеале было бы брошенную деревню найти.

— Как это «брошенную»?

— Без жителей.

— Так не бывает, — не поверила Синичка.

— Посмотрим, — не стал спорить Саша и повернул на мост.

Грунтовка отчаянно петляла, ныряла по холмам вверх и вниз, подлавливала глубокими ямами, словно хотела сбросить со спины незваных чужаков, но «Нива» уверено преодолевала все преграды.

«Чапа, — мысленно поправился Трофимов. — Чапа, а не „Нива“, у нее ведь имя есть».

Дорога выскочила на край поля, некоторое время продержалась на прямой, но потом опять свернула в сосновую чащу и описала крутую петлю, выскочив к нежно-голубому озеру. На берегу, рядом со знаком «Крутой поворот», примостилось несколько дворов.

— Ну, здесь наверняка живут, — сообщил Трофимов. — Место уж больно хорошее.

Послушавшись знака, грунтовка резко отвернула от озера, пробралась по дну мокрой низины, потом опять поднялась наверх, на край нового поля. Трофимов затормозил, заглушил двигатель, вышел из машины, громко хлопнув дверью. Указал рукой на опушку леса:

— Видишь?

— Что там?

— Крапива. Сочная причем.

— Ну и что?

— Крапива всегда растет рядом с жильем. — Он направился через пашню. — Или на развалинах. Надо проверить.

Под жгучими высокими стеблями скрывалась глубокая яма с остатками фундамента. Трофимов ковырнул землю носком ботинка — показался кривой ржавый гвоздь, блеснул осколок стекла.

Синичка обошла крапиву кругом, забрела под молоденькую сосенку, сорвала веточку, задумчиво пожевала, оглянулась на Сашу:

— Хорошо здесь. Покойно. Только силы, к счастью, нет. Совсем мало.

— Почему же «к счастью»? — удивился Трофимов.

— Потому что в таких местах люди должны жить, а не умирать, — ответила колдунья.

Трофимов выехал на мост перед развилкой, остановился, сбежал к реке, присел у безупречно прозрачной воды. Здесь, на берегу мелкой, по колено, речушки Оять, даже не верилось, что в полусотне километров ниже по течению по этой самой воде трудолюбиво ползают баржи и буксиры. Саша захватил в горсть частичку прохладной реки и умыл пыльное лицо.

— Хорошо!

Он неторопливо поднялся обратно на мост, оперся на горячий капот машины, задумчиво посмотрел в сторону поселка Лукинская.

— Какой ты хмурый! — укоризненно покачала головой Синичка. — Прямо как полыни нажевался!

Саша промолчал.

Лесной воздух действовал на колдунью, как хмельное вино: она непрестанно хихикала, норовила поваляться в траве, жевала цветы. В общем, совершенно ошалела поклонница Гекаты. Можно подумать, Трофимову понадобилось это путешествие, а не ей.

— Поехали, Синичка. Коли силы здесь нет, нужно поискать в иных местах. Концы здесь длинные, прохлаждаться некогда.

Они добрались до самых Пелдушей, остановились возле вытянувшегося вдоль дороги кладбища. Колдунья вышла из машины, закрыв глаза, углубилась под березовые и кленовые кроны.

— Правильно… Это и есть покой. Место покоя, а не боли. Хоть здесь у вас… — Она запнулась, видимо не желая обижать спутника.

— Подходит место? — с облегчением спросил Трофимов.

— Нет, — с улыбкой пожала плечами Синичка. — Здесь хорошо, но… Мало. Почти нет недавних тел, очень слабая энергетика. С ее помощью прохода нам не пробить.

Саша разочарованно покачал головой, и девушка единым плавным стремительным движением оказалась рядом с ним:

— Не грусти, любый мой. Мы почти нашли то, что нужно. Давай проедем дальше. Может, там город крупнее окажется?

— Тупик здесь. — Трофимов опустился обратно за руль. — Придется разворачиваться. От развилки к Миниции повернуть можно, только я там не был ни разу. Ладно, поехали посмотрим.

Второй поселок представлял собой пяток дворов, собравшихся на небольшом взгорке, через который переваливала полузаросшая грунтовка. Кладбища видно не было, но девушка все равно вышла из машины и медленно пошла мимо свежей изгороди, словно прислушиваясь к чему-то далекому и слабоуловимому.

— Кого ищете? — показалась из дома бабулька лет семидесяти, в ватной душегрейке, длинной юбке и сером шерстяном платке. — Вы откель приехали?

— Из Питера, — кивнул ей Саша. — Добрый день. Катаемся.

— Ягод, что ли, купить хотите или грибов? — сухим голосом прошелестела бабка. — Есть пока маленько. Морошка есть, грибы белые.

— И почем?

— Коли ягоду, то ведро за тридцать рублей отдам, — закивала старушенция, почесывая нос. — А грибы по двадцать. Ведро.

— Берем, — полез в карман за бумажником Трофимов. Про такие цены он успел давным-давно позабыть. — Кстати, мамаш, а куда дорога эта дальше ведет?

— Лукинская там дальше. Мехбригада колхозная стоит.

К тому времени, когда Саша успел пересыпать покупку в полиэтиленовые сумки и укладывал в багажник, Синичка вернулась, отрицательно покачала головой.

— Ничего, впереди еще поселок есть.

Довольно крупный, никак не меньше полутысячи жителей, райцентр Лукинская действительно обладал обширным кладбищем. Однако помимо магической «силы» поселок имел животноводческую ферму и колхозный гараж. Каждый день из него в Винницы отправлялся залитый под завязку молоковоз, расползались по рабочим местам трактора и грузовики.

— Если здесь начнет происходить нечто странное, то об этом сразу узнает вся округа, — покачал головой Саша, остановив машину перед небольшим мосточком, когда они отъехали от селения. — Ничего не получится. Ты подожди немного, я под мост спущусь, воды наберу. Хочу помыть нашу Чапу, запылилась вся.

— Да что же ты такой серьезный! — возмутилась Синичка, схватила его за руки, попыталась закружить. Трофимов поддался, но поскользнулся на траве и скатился в реку.

— Ура-а! — обрадовалась колдунья и прыгнула следом.

— Ах ты, нечистая сила! — рассмеялся Саша и попытался макнуть Синичку с головой в воду. Но та ловко вывернулась, дернула его за руку, толкнула в плечо и неожиданно оказалась сверху, мокрая и довольная. А у Трофимова только нос на поверхности торчал.

— Буль-буль! — высказал Саша свое мнение по поводу сложившейся ситуации.

— Да ты же весь вымок! — внезапно забеспокоилась девушка, вскочила, потянула его на берег, стала решительно раздевать. — Замерз весь, продрог… И малыш твой совсем холодный…

Саша ощутил прикосновение жарких губ к своему члену, неуверенно попытался удержать девушку, но почти сразу сдался, захлестнутый ее горячей страстью. Истома мягко овладела телом, и ему осталось только одно: покорность — полная, жертвенная…

— А что мы будем делать теперь? — нежно спросила прекрасная колдунья, положив подбородок ему на грудь.

— Ничего… — Саша не мог так быстро освободиться от состояния полной расслабленности, он продолжал плыть по течению, не шевелясь, не дыша, ни о чем не думая.

По течению…

Трофимов сел, повернул голову к Синичке, глупо улыбнулся.

— Ты чего? — забеспокоилась девушка.

— Какой я осел! — авторитетно заявил Трофимов, встал, вошел в реку, опустился на колени в самом глубоком месте, со всей силы ударил по воде ладонями, подняв тучу брызг, — Знаю, знаю, куда нам нужно! Как я сразу не догадался?!

— Куда?

— Поехали, увидишь.

Он собрал одежду, бросил на заднее сиденье, сел за руль.

— И куда мы? — снова спросила Синичка, садясь рядом.

— В Валгому, — ответил Трофимов, давая «газ».

— Весомое название.

— Поселок это, ниже по течению… Однако уже поздно, смеркается. — Саша включил ближний свет и продолжил:

— Понимаешь, раньше на Ояти лесосплав был. У Доможирова до сих пор топляки в пять-шесть слоев на дне лежат. Финны уже лет пять его баржами таскают — вытащить не могут. Так вот, лет пятнадцать назад зеленые, сволочи, хай подняли. Дескать, природу это все портит. Засранцы.

— А разве природу защищать плохо? — удивилась Синичка.

— Хорошо. Да вот только на Оять раньше со всей округи на рыбалку ездили. Пустой крючок кинешь — клюет. А как лесосплав прикрыли, так и рыба пропала. Вся. Защитники хреновы.

— Жалко…

— Не то слово. Ну да теперь поздно. А вот в Валгоме как раз сплавная контора и размещалась. Раз ее прикрыли, стало быть, и люди должны были разъехаться. Чего им там без работы торчать? Кое-кто, может, и остался, но немного. Думаю, и сотни не наберется. А раньше больше тысячи обитало.

Темнота быстро завладела лесными дебрями. Свет, выбрасываемый машиной, стелился над самой дорогой, отчего даже мелкие ямки казались бездонными колодцами. На некоторое время Саша сбросил скорость, но вскоре привык и снова разогнался. Поворот на Валгому он обнаружил, когда на небе уже сверкали яркие точки далеких звезд. Старая проселочная дорога, на совесть разбитая тяжелыми лесовозами.

— Ну, Чапа, давай покажи, на что способна, — похлопал Трофимов по рулю и направил машину туда.

Сперва он увидел крест на фоне ночного неба. Потом свет фар выхватил покосившийся забор. «Нива» проехала мимо длинных заброшенных бараков — по днищу забарабанил щебень, — потом, следуя дороге, повернула направо, миновала несколько изб, только в одной из которых светилось окно, свернула налево — в небе опять замаячил крест, — проехала еще сотню метров и остановилась. Впереди, между высокими липами, холодными отблесками звезд играла широкая река.

— Приехали. — Трофимов облегченно откинулся на спинку сиденья.

Синичка вышла на свежий воздух, сладко потянулась.

— Здорово! Мне здесь нравится.

— Тебе везде нравится, — откликнулся Саша, тоже выбираясь из машины. — Вопрос в том, насколько здешние места соответствуют нашим требованиям.

— Как сложно ты выражаешься, — не то восхитилась, не то подколола Синичка и поднялась на цыпочки. — Храм стоит. Перед самым кладбищем. Я сейчас вернусь.

Она буквально растаяла в темноте. Трофимов заботливо обошел машину, ничего не разглядел и уселся на толстом, крепком бампере дожидаться колдуньи.

Ночную тишину не столько разрывали, сколько усугубляли плеск волн, стрекотание кузнечиков. Сильно, но приятно пахло свежеструганой древесиной. От реки веяло прохладой.

Трофимов поежился, слазил за одеждой, разложил ее на горячем капоте. Откинул сиденья, готовясь ко сну.

— Кто ты такой, сын мой? — Низкий, глубокий голос принадлежал невысокому священнику в тяжелой рясе, с большим, массивным крестом на груди. Поверх символа веры мелко подрагивала длинная тощая бородка.

— Да так, прохожий, — пожал плечами Саша.

— А пошто в неглиже рядом с храмом Господним шастаешь?

— Одежда мокрая, — миролюбиво ответил Трофимов, кивнув на капот.

— Сие не важно, — отрезал священник и приказал:

— Облачись.

— Говорю же: мокрое все, — повторил Саша.

— Я тебе сказал, облачись! — повысил голос поп.

— А пошел ты на… — начал злиться Трофимов.

— Да ты богохульствуешь! — задохнулся служитель Божий. — Под стенами Господними! А ну сгинь отсюда, нехристь проклятый!

Однако тут Трофимов вспомнил, что сюда вот-вот вернется Синичка, которую встреча с настоящим попом отнюдь не обрадует, и сам шагнул вперед:

— А ну вали отсюда, старый хрен, со своими советами!

— Да ты…

— Пошел вон, пока я тебе по шее не накостылял! — Саша попытался сграбастать попа за грудки.

— Да я тебя… — Но тут священник осознал, что собеседник не шутит, и отступил, спасая бороду от захвата. Остановился, погрозил кулаком:

— Ну я тебя!..

— Давай, давай, счастливо, — помахал ему Трофимов и отвернулся.

— Исчадье дьяволово, сатанист проклятый…

— Ты еще здесь? — удивился Саша. — А плавать ты умеешь, придурок?

Священник намек понял и ушел, бормоча себе под нос проклятия. Трофимов вздохнул с облегчением. Вскоре показалась и Синичка. Она подбежала, обняла Сашу за шею, крепко поцеловала.

— Ну как? — спросил Саша.

Девушка кивнула.

— Тогда — спать. Завтра еще назад ехать, а послезавтра к четырем утра на работу.

Откинутому автомобильному сиденью до постели, конечно, далеко, но Трофимов с удовольствием поспал бы часов до десяти, если бы не требовательный стук в окно:

— Эй, кто там? Выходи!

— Какого черта? — зевнул Трофимов и опустил стекло. У машины стояли вчерашний поп и молоденький сержант милиции.

— Это они, Степка, они! — дрожащим от злости голосом затараторил священник. — Сатанисты!

— Степка? — удивленно приподнял брови Трофимов. Милиционер густо покраснел и решительно потребовал:

— Предъявите документы!

— С чего бы это вдруг? — вяло поинтересовался Саша. Как и всякий советский человек, Трофимов понимал, что сталкиваться с милицией куда опаснее, нежели с бандитами, поскольку от бандитов хоть отбиваться можно, а милицию защищает его величество ЗАКОН. Но, как и все остальные граждане, он мирился с неизбежным злом — ведь при нападении «незаконных» преступников бежать за защитой можно было лишь в ту же самую милицию. Однако в данном конкретном случае Саше вовсе не улыбалось, чтобы кто-то попытался выяснить личность Синички, а потому он решил вызвать огонь на себя, упереться рогом, использовать все законные и околозаконные способы, лишь бы вымотать представителя власти до самой крайней степени. Пусть с ним мучится, авось не до девушки будет.

— Я говорю, документы предъявите! — повторил милиционер, еще не понявший гнусной трофимовской сущности.

— А почему я должен документы вам показывать? Кто вы такой? — тоже повторил свой ответ Саша.

— Я — здешний участковый, — сообщил сержант.

— Если бы вы были участковым, то в первую очередь представились бы согласно инструкции, — вежливо сказал Трофимов и поинтересовался:

— У вас документы есть?

— Вы что, формы не видите? — все еще не «врубился» сержант.

— Ну, форму сейчас все кому не лень носят. Вы «корочки» покажите.

Наверное, это был первый случай в жизни участкового, когда документы попросили у него. И «корочек» с собой местный Анискин явно не носил.

— Вот сейчас в каталажку засажу, — пригрозил сержант, — будут там тебе документы по полной программе.

— Если в каталажку, то «протокол задержания» составлять надо, — протянул Трофимов. — А то на работу к утру не успею, кто убытки покрывать будет?

— Тебе же хуже будет, «по протоколу» сидеть! — сорвался на «ты» участковый.

— Мне? Я, что ли, задерживаю законопослушного рабочего человека с кристально чистой биографией? Или ты думаешь, я этого в протоколе не укажу?

— А ты пьяный за рулем! — произнес милиционер любимую формулировку органов внутренних дел.

Сколько людей, спавших в машине, ремонтирующих машину, болтавших в машине с приятелями, попадались под эту гребенку — не счесть! И никому не докажешь, что ты никуда не ехал, а просто внутри сидел. Да только ситуация на этот раз не та…

— Это ведь на медэкспертизу везти придется, — посочувствовал Трофимов.

— У меня весь поселок — свидетели.

— А они, что, все с медицинским образованием? Нет? Тогда они не свидетели, а так, рядом стояли.

Участковый наконец-то задумался. Безусловно, Трофимова могли и «обломать», но во-первых — молодой сержант никак не походил на матерого мента, во-вторых — был один, а в-третьих — наверняка не хотел портить свою анкету из-за незнакомого приезжего, который еще неизвестно кем может оказаться. Скорее всего участковый размышлял о том, не стоит ли действительно сходить за «корочками», а потом провести процедуру проверки по всей форме, или…

Первый вариант Трофимова не устраивал в любом случае, поэтому он открыл дверцу и выбрался наружу:

— Отвернитесь, дайте одеться.

Сержант громко хмыкнул. Трофимов потянул было к себе с капота брюки, но тут лицо его разочарованно вытянулось:

— Мокрые…

— Еще бы, — усмехнулся милиционер, — роса ночью выпала. Погода-то какая!

— От блин… — покачал головой Трофимов, давая сержанту время оценить свое интеллектуальное преимущество перед глупым приезжим: пусть хоть немного настроение себе поднимет.

Тут, совсем не к месту, в разговор встрял поп:

— Антихристы! Сатанисты проклятые! Кладбище осквернили!

— Что? — встрепенулся сержант.

— Она, она, — брызгал слюной батюшка, — я все видел!

«До шести лет», — мысленно прикинул Трофимов и бросил на Синичку вопросительный взгляд. Девушка пожала плечами.

— Что скажешь, законник? — повеселел участковый и демонстративно положил руку на кобуру. Однако Трофимов готов был поспорить на две зарплаты, что пистолет милиционер носит с собой так же часто, как и документы.

— Могу я взглянуть на следы своего преступления?

— Пошли, — согласился сержант и посторонился, давая пройти. Про Синичку, Сашиными стараниями, он уже забыл.

Деревенское кладбище — большой ровный прямоугольник — окружали высокие вековые липы. Между белыми бетонными крестами, железными красными звездами и серыми прямоугольными обелисками росли только редкие акации и низкий шиповник. Могилки чистенькие, ухоженные.

— Ну и где? — оперся на штакетник Трофимов. Сержант бросил на погост беглый взгляд и повернулся к священнику:

— Где?

— Да то, что нога сатаниста ступила на освященную землю, есть осквернение некрополя и могил! — чуть ли не пропел служитель Божий.

— А-а, — облегченно рассмеялся Саша, повернулся к сержанту и кивнул на священника: — Он у вас всегда такой?

— Ты должен заарестовать их, Степка! Обязательно должен, нехристей.

Насчет «Степки» попа явно бес за язык дернул — милиционер опять покраснел и негромко посоветовал:

— Шли бы вы в храм, батюшка! Прихожане, чай, заждались.

— Японский городовой, — хлопнул себя по лбу Трофимов, — права-то, кажись, в кармане! Намокли ведь!

Саша добежал до машины, обшарил карманы брюк, потом слазил в бардачок, достал водительское удостоверение, протянул догнавшему сержанту:

— Обошлось! Вот они, целенькие.

Участковый принялся внимательно читать документ, предъявленный-таки беспокойным «законником», а Трофимов, логично завершая картину безусловной «победы» власти над честным гражданином, сказал:

— Ты меня извини, сержант, что я тебе нагрубил с утра. Спросонок это. Устал я, не выспался, а тут будят… Извини, в общем. — И, предваряя возможные вопросы, продолжил: — Мы тут с женой дачу хотим снять. Отпуск у меня через месяц. Может, посоветуешь чего?

— Угу, — кивнул участковый, возвращая права. — Только таких жильцов на моем участке и не хватает. Можете ехать, гражданин Трофимов.

— Ну, если «гражданин», — с явной обидой пожал плечами Саша, — тогда сейчас искупаюсь и поеду.

— Да не занимается у нас этим никто, — смягчился сержант. — Не ездят к нам дачники.

— Это потому, что дороги нет, — посочувствовал Трофимов. — Зато места тут сказочные! Рыбалка, наверное, роскошная?

— Это да, — оживился милиционер, — тут канавы от прежнего русла остались, так там окуней можно котелком черпать! Зачерпнул — и на огонек. Только картошку покрошить остается.

— Да неужели никому тут деньги не нужны? — взмолился Трофимов, забыв даже про истинную цель своего визита. — Я ведь не в гости прошусь!

— Ты вроде и в машине неплохо спишь, — кивнул участковый на «Ниву».

— В ней один раз можно переночевать. Ну два. А целый месяц? На нарах и то лучше. Они хоть ровные.

— Ну, это нетрудно, — внезапно рассмеялся сержант. — У меня каталажка уже второй год пустует. Согласен?

— Заметано, — немедленно поймал его на слове Трофимов. — Только, чур, на замок не запирать!

— Это как вести себя будешь, — ответил участковый и протянул руку:

— Мне пора.

— До встречи. — Трофимов пожал мозолистую ладонь и некоторое время грустно смотрел участковому вслед.

— Ты чего, Сашок? — подошла сзади Синичка.

— Жалко, хороший парень, — ответил Трофимов, — а придется его вязать.

— Зачем?

— Понимаешь, место тут глухое. Если никаких вестей неделю-другую отсюда не будет, никто не забеспокоится. Надо сделать так, чтобы никто панику не поднял, сигнал в райцентр не подал, пока ты всех своих сюда не протащишь. Телефоны я отключу, у нас в стране распределительные коробки испокон веков на улицах ставят. Остается только дорогу перекрыть да участкового из строя вывести. Когда все беженцы здесь будут — отпустим, конечно…

— Так давай я его просто усыплю.

— Как?

— Да так… — Она склонила голову набок, закрыла глаза и громко всхрапнула.

— А сможешь?

Синичка только рассмеялась в ответ.

— Колдунья ты моя… — Саша обнял девушку и крепко поцеловал. Потом внезапно громко захохотал:

— Хотел бы я увидеть выражение лица нашего участкового, когда он протрет поутру глаза, а на улице — толпа народу: «Старообрядцы мы, поселиться здесь хотим».

— А если проболтаются, что не старообрядцы?

— А кто им поверит? Сама подумай, Синичка, разве можно поверить в то, что мы собираемся сделать?

— Я поверю.

— Вот разве только ты… Уфологи, как про случай такой узнают, совсем с ума сбрендят… — Трофимов нашел губами ее губы, крепко и надолго прижался.

Над головой не к месту ударил колокол. Саша дернулся от неожиданности, тихо чертыхнулся:

— Это все поп. Наверняка специально! — Потом взглянул на часы, тяжело вздохнул: — Хорошо здесь… А времени — только искупаться и домой…

* * *

Переход вдоль моря позволил Создателю немного перевести дух. Он не торопился вперед, как дрессированный конь, а просто гулял, приглядывая краем глаза за медведем, по широкому песчаному пляжу под зеленой стеной леса, ежевечерне дрызгался в теплых волнах, спокойно загорал по паре часов в день. Две недели пролетели незаметно. Олег посвежел, загорел, набрался сил. А когда дорогу пересекла широкая речная дельта, он без труда снял с медведя коробки с патронами, похлопал помощника на прощание по загривку и отпустил на все четыре стороны.

Топтыгин с хрустом вломился в заросли, а Господь положил один из ящиков на спину и побрел через реку: впадая в море, она широко разливалась и сильно мелела. Элементарный брод, никаких проблем. Создатель еще успел подумать, что зря отпустил мишку: переправа оказалась проще, чем он думал, — перешел бы зверь, не утонул.

Когда Олег вышел на стремнину, вода добралась только до пояса. Казалось, еще несколько шагов, и начнет мелеть, но тут путник ощутил, как все убыстряющееся течение, бурля возле ног, довольно быстро вымывает песок из-под ступней. Получалось это у реки настолько ловко, что человек заметно проваливался, чуть ли не засасывался мелкозернистым, приятным для ног дном.

— Этого мне только не хватало! — забеспокоился Олег, пытаясь ускорить шаг.

Под ногу попался камень — прочный, надежный выступ скальной породы… Вот только Создатель его не ожидал… И чуть-чуть качнулся… На краткое, незаметное мгновение потерял равновесие… Течение подтолкнуло…

— Ах ты, Дьявол!

Ящик перевесил…

Олег с плеском завалился на спину, хлебнул воды, попытался встать на ноги, но течение успело вынести его на глубину. Создатель опять провалился под волны, пустил пузыри, но все же вынырнул на поверхность, огляделся: пластиковая коробка, прыгая на волнах точно поплавок, быстро уносилась в сторону открытого моря.

— Ах ты, Дьявол! — повторно выругался он и широкими саженками погнался за удирающим ящиком.

В лицо ударила волна, еще волна. Олег сбавил скорость, наблюдая за прыгающим беглецом. Остро засосало под ложечкой. В короткое мгновение мозг суммировал все: и то, что почти три недели патроны дозревали под пылающими солнцами, и то, как разнесло в мелкие брызги скакнувшего со скалы медведя, и то, что чем дальше в море, тем выше поднимаются волны.

Коробку подбросило в очередной раз…

— Дьявол! — опять выругался Господь, хватил ртом воздух и нырнул в солоноватую морскую воду.

Ту-тум-м-м — словно молотом ударило по ушам. Олег едва не закричал от боли, вырвался на поверхность, замотал головой.

В радиусе почти ста метров поверхность воды была идеально ровной — ни малейшей ряби. Словно утюгом отгладили. И тем же самым утюгом прошлись по голове Создателя.

Олег лег на спину и неторопливо поплыл вдоль берега, ожидая, пока отливное течение сменится приливным.

Выбравшись из моря, первым делом он открыл последний уцелевший ящик, наплескал в него воды:

— Остыньте маленько, бешеные семечки, — и рухнул на песок рядом.

— Данила, ты пропал! — спорхнул вампиренок с ветки и уселся рядом. — Создатель помрет. Даниле до дома далеко. Везде лес. Там орлы. Совы. Медведи. Пантеры. Лисы. Белки. Мыши. Пауки. Клопы. Блохи. Данила, ты пропал!

Олег, не выдержав, приоткрыл глаз и скосился на малыша. Тот медленно, маленькими шажками, сильно раскачиваясь с боку на бок, бродил по песку из стороны в сторону, понурив голову и волоча за собой вялые крылышки, и вслух рассуждал:

— Даниле нужно кушать. В лесу все страшные и злые. Данила должен покушать здесь. Создатель все равно помрет…

— Шею сверну, — пообещал Олег, поняв, к чему ведется нить рассуждений.

— Создатель, ты жив? — искренне обрадовался крылатый клоп. — Данила молодец! Дай лизнуть.

— Отстань. — Олег сел и задумчиво почесал в затылке, глядя на плещущуюся реку.

За переправу пришлось браться по всем правилам.

Создатель свалил мечом елочку сантиметров двадцать в диаметре, споро очистил от ветвей, отрубил три бревнышка метра по два длиной, уложил рядышком, а уж потом задумался: чем этот почти готовый плот связать?

Господь Бог явился в мир по-домашнему: в брюках, рубашке и ботинках. Рубашка осталась в пещере, брючный ремень рассеялся вместе с подорвавшимся медведем. Перевязь меча Олег не решился бы тронуть ни за какие коврижки. Еще оставался носовой платок. Плота им не свяжешь.

Создатель огляделся, надеясь увидеть что-нибудь подходящее. Плести ивовые плети он не умел, лианы в здешнем климате не водились, и, как назло, даже водорослей в реке не покачивалось.

Олег вздохнул и начал снимать брюки.

Из штанин удалось вырезать полтора десятка коротких и узких, но прочных полос. Создатель натянул получившиеся шорты, уселся на ящик и принялся связывать полоски между собой. Вышла прочная веревка, которой он связал бревна и закрепил сверху груз. Автоматы пристегнул штатными ремнями — хоть с ними без хлопот обошлось. Спустил плот на воду, отвел метров на сто выше по течению и оттолкнулся от берега. Ему не пришлось даже грести — вода сама вынесла Создателя на стремнину, а инерция приткнула к противоположной стороне реки.

— Данила помогал, Данила молодец. Дай лизнуть, — подвел итог переправе малыш.

— Чем это ты помогал, пиявка?

— Данила летел сверху и дул крыльями, — не моргнув глазом соврал вампир. — Дай лизнуть.

— Обойдешься, — отрезал Создатель, повесил автоматы себе на шею, закинул ящик за спину и тяжело пошагал вперед. Горы хабреков стояли уже совсем рядом.

За последующие два дня Создатель еще раз двести выругал себя за то, что отпустил медведя. Увы, что сделано, то сделано, и тащить тяжелый ящик приходилось на собственном горбу. К счастью, еловые дебри по эту сторону заметно поредели и позволяли идти без особых хлопот. Постепенно мягкая лесная почва сменилась широкой каменистой россыпью, из которой торчали редкие чахлые кипарисы.

Порхавший высоко в небе вампир внезапно спикировал, сел на плечо:

— Создатель, там кто-то прячется. За камнями.

— Где? — Господь осторожно опустил ящик на землю, снял автоматы.

— Там, за скалой. У которой двойная вершина, — объяснил малыш и прагматично закончил:

— Данила предупредил, Данила молодец. Дай лизнуть.

— Успеется, — ответил Олег, обнажая меч и направляясь к скале.

— А если Создателя убьют, что Данила есть будет? — обиделся вампиренок.

— Типун тебе на язык, — произнес Господь древнейшее из заклятий, и летающий клоп, как ни странно, заткнулся.

Олег остановился перед скалой шагах в десяти и громко приказал:

— Выходи, хабрек! С тобой говорит Создатель, твой Бог и повелитель!

В ответ никто не откликнулся.

— Выходи, хабрек, — уже не столь грозно позвал Господь. — Я не причиню тебе зла. Я всегда любил ваше племя.

На этот раз за скалой послышалось шуршание, и на свет осторожно выступил мальчишка лет четырнадцати.

— Ты и правда Создатель? — неуверенно спросил он.

Олег наклонился, подобрал небольшой камень, подбросил в воздух и рассек на две части легким, изящным движением.

Паренек упал на колени.

— Встань, хабрек. — Создатель вложил меч в ножны. — Пойдем со мной.

Мальчишка поднялся, незаметно подобрал осколки (или обрезки?) камня, сунул за пазуху.

— Как тебя зовут? — спросил паренька Олег.

— Меня? — мальчишка сразу насторожился, но все же ответил:

— Гера.

— Герасим, что ли? — усмехнулся Создатель. — А что ты тут делал?

— Поохотиться хотел. В прибрежном лесу.

— Меня издалека заметил?

— Еще под теми деревьями, — указал на далекие ели хабрек.

— Молодец, у тебя острый глаз, — похвалил Олег.

— А почему ты голый, Создатель? — осмелился спросить мальчишка.

— Потому что мы живем в тяжелое время, — ответил Олег. — Дьявол рвется к власти над миром. Силы Зла набирают мощь.

— Ты сражался с Дьяволом? — почему-то прошептал мальчишка.

— Сражаться придется всем, — сурово ответил Создатель. — Если вы не хотите, чтобы Тьма повисла над миром.

Так, разговаривая, они дошли до коробки с патронами.

— А это что?

— А это та сила, которая сможет противостоять Дьяволу.

— Как? — не понял Гера, глядя на пластмассовый ящик.

— Очень просто. — Создатель открыл защелку, достал самый спелый магазин, вставил в автомат, передернул затвор, навел оружие на чахнущий в полутора сотнях метров кипарис, нажал на спусковой крючок.

Та-та-та-та-та-та-та-та! — откликнулся автомат. От несчастного кипариса полетели щепки, обрывки ветвей, и он медленно завалился набок.

— Вот это да… — восхитился мальчишка. — Гром и молнии! Настоящие! Вот они откуда берутся…

Создатель на секунду задумался, потом двумя руками протянул автомат мальчишке и торжественно произнес:

— Вручаю тебе это орудие Света, Гера, и назначаю тебя с этого мгновения своим личным автоматчиком!

— Не может быть… — Мальчишка с восхищением взял в руки боевое оружие, потом, спохватившись, упал на колени и попытался поцеловать Олегу руку.

— Встань, — приказал Создатель. — Теперь ты воин, а воин никогда не должен опускаться на колени! Ну, давай. Подними автомат, упрись прикладом в плечо. Наведи ствол на кипарис. Кончик мушки на конце ствола должен попадать в разрез прицела и указывать на ту точку, в которую ты хочешь попасть. Нажимаешь спуск…

Та-та-та-та-та-та-та! — ствол подпрыгнул вверх, но первые пули попали в цель, сбив несколько веточек, чем привели Геру в бешеный восторг.

— Ура-а! — закричал парнишка, опять поймал на мушку многострадальное деревцо и выпустил в него остаток обоймы.

— Хватит, — успокоил его Господь. — Теперь бери ящик с той стороны и понесли его с собой.

В деревню Геры они добрались только вечером. Первое, что сделал мальчишка, — похвастался оружием и новой должностью. Создатель позволил ему расстрелять еще два магазина — пусть хабреки убедятся, на чьей стороне сила. Про Дьявола Герасим тоже упомянул. Мимоходом. Но старейшины немедленно явились в дом, где остановился Господь.

— Гера говорил странные вещи, Создатель… — начал один из них, удивительно похожий на Махмуда Эсамбаева.

— Наступает тяжелое время, — Олег сразу понял, о чем пойдет речь, — силам Добра и Света предстоит тяжелая битва. Зло становится все более могущественным. Тьма надвигается. Хотите ли вы, чтобы ваши дети жили под властью Дьявола?

— Мы твои слуги, Создатель! — без колебаний ответил «Эсамбаев».

— Мне нужны не слуги, мне нужны воины.

— Наши жизни, наши руки, наша кровь в твоей власти, Создатель!

— Дай лизнуть. — встрепенулся прятавшийся под крышей вампиренок и порхнул вниз. Олег перехватил его на лету и швырнул в окно.

— Завтра я собираюсь навестить свой дом, а затем направлюсь в долину призывать к оружию «низких людей».

— «Низких людей»? — изумленно переспросил старейшина.

— В борьбе с Дьяволом нам понадобятся все силы, — повысил голос Создатель. — Объединенные силы. А насчет имен можете не волноваться. В ближайшее время вы сможете запасти для своих детей очень много имен.

— Так нечестно! — влетел было в открытую дверь Данила, но Создатель успел снова его перехватить и отправить прежним маршрутом.

— Нам нужно несколько дней, чтобы собрать воинов, — сказал старец.

— Время слишком дорого, — покачал головой Олег. — Я выхожу завтра. Кто успеет собраться, пойдет со мной. Остальные пусть догоняют, когда будут готовы.

— Хорошо, — кивнул «Эсамбаев» и уверенно закончил:

— Мы победим Дьявола. Во имя Создателя!

Они вышли, а в дверь опять влетел кровосос.

— Данила хороший, Создатель плохой! — возмущенно закричал он. — Почему Данилу кидал?!

— Ты мог помолчать, когда я говорил с серьезными людьми на серьезные темы?

— Они же кровь предлагали! — продолжал возмущаться малыш. — Почему Даниле не дал?

— Будет еще кровь, — утешил вампиренка Олег. — Еще много крови. Очень много.

Господь лег на постель, закрыл глаза и задумался о рогатом предателе.

Интересно, как у того поставлены дела с разведкой? Когда он узнает, что Создатель на свободе и собирает армию? Успеет подготовиться к отпору, или нет? В любом случае следовало поторопиться, обогнать столь быстро разлетающиеся слухи. Дьявол должен узнать об армии Господа, только когда копья хабреков замаячат под окнами Мертвого Замка.

Утром Гера принес новую одежду. Кожаные штаны оказались из довольно толстой грубой кожи, а куртка — из тонкой, очень мягкой, приятной на ощупь замши. Вместо пуговиц — дырочки. Куртка шнуровалась, как ботинок. Еще паренек предложил короткие сапожки вместо раздолбанных за время долгого пути ботинок.

Пока Олег одевался, Герасим пропустил в дом паренька, примерно своего возраста, который немедленно опустился на колени:

— Я клянусь служить тебе до своих последних дней, Создатель, отдать за тебя жизнь, если потребуется, выполнять все твои приказы!

Олег вопросительно посмотрел на Геру.

— Это Антон, — ответил паренек. — Ему можно доверять. Честное слово!

— Ну хорошо, — кивнул Создатель, начиная понимать, в чем дело. Он взял автомат, протянул Антону и торжественно произнес:

— С этого дня я назначаю тебя своим личным воином и вручаю тебе это оружие.

— Благодарю, Создатель! — Парень мгновенно вскочил на ноги. Похоже, Гера успел внушить, что «воин никогда не должен стоять на коленях».

— А теперь берите ящик — и в путь!

— Данила готов! — спорхнул на плечо Создателя вампиренок и привычно попросил:

— Дай лизнуть.

— Потерпишь.

На улице ждало еще человек пять. В шлемах, с копьями и высокими щитами. Мальчишкам четырнадцати-пятнадцати лет не терпелось пойти за Создателем в бой.

Олег прошел вдоль ровного строя, внимательно изучая лицо каждого. Настал знаменательный день. Ведь перед ним стояли не просто пять копейщиков и два автоматчика. Это — ядро будущей армии.

К вечеру войско выросло до двенадцати человек — по дороге Создатель миновал две деревни, где нашлись желающие немедленно бросить все и пойти за Господом. Правда, большинство жителей в них разошлись по делам и поговорить со старейшинами не удалось. Но ничего страшного — пусть не сегодня, пусть через неделю, но известие о начатой Создателем войне разлетится по миру, честь и совесть приведут на битву с Дьяволом и всех остальных мужчин.

В горах Олег совсем не ориентировался, просто шел по хорошо заметной тропе. Ближе к вечеру показалась очередная деревня.

— Данила устал, — покачиваясь на плече, взмолился вампиренок. — Тебе нужно отдохнуть.

— Посмотрим, — ответил Олег.

На дорогу выступили воины. Они стояли двумя неровными группами, подняв копья к небу, но было ясно, что бойцы готовы за считанные секунды сомкнуться в несокрушимый строй.

— Похоже, хабреки не очень доверяют друг другу, — негромко сказал Даниле Олег.

— Это пограничная деревня, — услышал Господа Герасим. — Они просто слишком подозрительны.

Под внимательными взглядами «пограничников» Создатель немного замедлил шаг, но не остановился. Из деревни показался дедок, приблизился, и Олег узнал того самого старика, который в прошлый раз устроил ему проверку.

— Я рад вас видеть, дети мои! — заговорил первым Олег.

— Ты пришел к нам с охраной, Создатель? — с обидой спросил старик.

— Я пришел к вам с Зовом, — ответил Господь.

— И это все, кто пошел за тобой? — презрительно оттопырив губу, старик заглянул Создателю за спину.

— Через несколько дней наши старейшины пришлют еще три десятка воинов! — немедленно откликнулся Гера.

— Тогда почему вы, идете сейчас?

— Когда Дьявол узнает, что я вырвался из ловушки, он может попытаться нанести упреждающий удар, — ответил за него Создатель. — Мы должны успеть первыми.

— Значит, ты все-таки настиг Дьявола? — кивнул старик.

— Да, но он был готов к встрече. На этот раз хочу застать его врасплох.

— Двадцать воинов готовы последовать за тобой немедленно! — четко и ясно пообещал старик.

— Отлично, — улыбнулся Создатель и выразил свою благодарность, упомянув о том, чем так гордились местные жители:

— Вот что значит родная земля. Как мой дом?

— Он ждет тебя, Создатель, — почтительно поклонился старик.

Только что, при всех, сам Господь Бог назвал их деревню своей родиной! Гордо вскинув головы, воины расступились, пропуская гостей в деревню, а старик негромко, словно только для Создателя, сказал:

— Когда остальные селения выставят своих бойцов, мы дадим еще тридцать воинов.

— Похоже, Дьяволу осталось жить лишь то время, что необходимо нам для похода на Мертвый Замок, — ответил Олег и поднял глаза к вершине горы. — Я переночую дома. А утром — в путь.

— Нам опять придется праздновать без тебя? — понимающе покачал головой старик. — Жаль. Но утром воины будут готовы.

— Хорошо. — Господь узнал тропинку, ведущую на его личный горный уступ, кивнул старику и повернул на нее.

С внезапной ясностью Олег вспомнил милое Олино лицо, длинные ресницы, светло-серые глаза, вспомнил горячие прикосновения ее губ, ее смущение, когда она призналась в своих чувствах, ее радость, когда она получила новое имя, и понял, что в самом деле страшно по ней соскучился. Ноги сами собой перешли на бег.

Он примчался на площадку перед низкой каменной хижиной, остановился, тяжело дыша. Толкнул дверь.

Девушка сидела перед очагом и подбрасывала в огонь хворост. Она повернула голову на скрип, прищурилась. Вскрикнула и кинулась Олегу на шею:

— Вернулся! Любимый мой, Создатель мой. Пришел. Вернулся.

…Утро взбодрило прохладой. Олег осторожно выбрался из-под курчавой шкуры, заменявшей одеяло. Ольга тихонько застонала, повернулась на другой бок. Во сне она выглядела особенно милой. Создатель улыбнулся, быстро оделся, вышел на уступ.

Земля внизу была задернута туманом, словно тонула по самые макушки деревьев в белом лохматом пуху.

Ничего, пока они туда дойдут, туман рассеется.

Олег бодрой трусцой сбежал вниз, вошел в деревню.

Здесь царила тишина. За ближайшим плетнем, под развесистой кроной яблони, стоял дощатый стол, на котором маленький коричневый поросенок деловито рылся острой мордашкой в чугунке. Кружки и тарелки свиненыш уже успел раскидать по земле. Под столом, положив под голову выпуклый щит, беспробудно дрых отдаленно знакомый парень.

— Та-ак… — Создатель начал понимать, что вчерась его армия крепко отметила воссоединение с местным пополнением. От воинственных, всегда готовых к бою хабреков он такого разгула не ожидал.

Господь спустился ниже по тропе, заглянул во двор. Здесь храпели Гера с Антоном, пристроив вместо подушки ящик с патронами. Создатель потянул коробку к себе. Антон уронил голову на землю и даже не шелохнулся. Гера поморщился, протер заспанные глаза, зевнул. Тупо посмотрел на Господа. Резко встрепенулся, вскочил на ноги.

— Хороши воины, — покачал головой Создатель.

— Мы… Это… — попытался оправдаться мальчишка.

— Я понимаю, — кивнул Господь. — Праздник. Салют ночью устраивали?

Гера замялся. Олег повернул коробку замками к себе, открыл. Ничего страшного — запасов стало меньше обоймы на три. Но в ящике их оставалось еще не меньше сотни. Сто магазинов, полторы тысячи выстрелов. Что сможет противопоставить этому рогатый? Две сотни пик?

Создатель принюхался. Как будто пахнуло плесенью. Этого только не хватало! Ведь патроны-то не заводские, они живые. Не хватает только, чтобы протухли!

— Мы готовы! — Гера поднял Антона, и оба вытянулись по струнке, слегка покачиваясь.

— Охотно верю, — пробурчал Создатель. — Только боюсь, поднять всех остальных будет сложнее. Значит, так все магазины из ящика разложите где-нибудь на свету, пусть просохнут; сами еще немного отдохните, позавтракайте, попейте рассольчику, но чтобы в полдень все были готовы к походу!

— Слушаюсь, Создатель, — хором ответили оба и бодро поволокли коробку за дом.

Олег ушел обратно на утес, к своей хижине. Сел на краю обрыва.

В душе клокотала ярость на этих чертовых наркоманов, вчерашнее веселье которых сорвало выступление армии из поселка. Ведь никто, ни один человек не поднялся утром, не встретил его в деревне! Между тем Создатель понимал, что хабреки — истинные воины, ядро будущей армии, основная сила, на которую ему предстоит опираться. А значит, придется терпеть. Прощать, шутить, улыбаться. Позволять вольности. И не показывать недовольства ни единым жестом или словом. Наверное, именно это и называется искусством повелевать: умение сквозь злость улыбаться отребью, которое в нужный миг способно превратиться в непобедимую фалангу.

Внизу, на равнине, жаркие лучи уже развеяли туман. Зеленые лесные просторы и желтые хлебные поля насыщались теплом. У далеких селений появились мелкие фигурки людей — землепашцы расходились на работы.

Создатель поднялся, вошел в дом. Оля спала в том же положении, в каком Олег ее оставил. Волосы разметались по изголовью, обнаженное плечо соблазнительно выглядывало на свет.

Господь опустился на колени, нежно коснулся плеча губами. Оленька улыбнулась во сне. Бог осторожно сдвинул с нее теплую шкуру, поцеловал грудь, розовый, моментально съежившийся сосок, бархатную кожу живота. Девушка откинулась на спину, часто задышала. Ее господин и повелитель отшвырнул шкуру в сторону, провел пальцами по острым бедрам, выдохнул свой жар в темные кудряшки, коснулся языком нижних губ, ощутив их кислый, чуть солоноватый привкус. Ольга заметалась, крепко вцепилась руками ему в волосы. Создатель, продолжая ее ласкать, стал лихорадочно сдергивать с себя одежду. В эти минуты он забыл и про Дьявола, и про армию, и про свое право на мир Тысячи Солнц. Он не задумываясь отдал бы всю вселенную за прекраснейшее и величайшее из своих творений — глупую девчонку из маленькой гор ной деревушки.

— Я люблю тебя, Создатель, — только и смогла прошептать Оля, когда любовная схватка закончилась.

Олег лежал молча, совершенно без сил и думал: а не послать ли к чертовой матери Дьявола с его предательством, хеленов с их сумасшествием, весь мир, выросший и повзрослевший без Бога, и не остаться ли навсегда здесь, в самом прекрасном месте планеты Тысячи Солнц, с самой прекрасной…

Бах! Ба-бах! Ба-ба-ба-ба-бах! Бах! Бах!

— Что это? — испуганно вскрикнула девушка, но Создатель, даже не одевшись, уже мчался вниз по тропе. Увидел взлохмаченного Геру, схватил за плечи:

— Ну?!

— Мы… Мы… Разложили… А они…

— Дьявол! — Создатель отшвырнул мямлящего мальчишку в сторону. Покрутил головой, увидел попытавшегося спрятаться за угол дома Антона, поймал за руку. — Ну, что случилось?

— Мы их на камнях разложили. Сушиться. Как ты приказал. Вдруг громыхнуло, и ничего не осталось… Мы не виноваты…

— Где?

— Во-он там. — Антон указал на плоский камень у отвесного склона. Создатель кинулся туда.

После долгих поисков удалось найти восемь полузеленых обойм. Еще три остались пристегнутыми к автоматам. Итого — одиннадцать. Одиннадцать вместо ста! Было отчего завыть в голос.

— Мы не виноваты, Создатель, — заискивающе проскулил Гера.

— Знаю, — огрызнулся Олег.

Он понял все почти сразу: обоймы подсохли на солнышках, какая-то из них, чересчур вызревшая, рванула, раскидала в стороны другие… Самые зрелые сдетонировали сразу, просто спелые взорвались, ударившись о камни. Короче, осталось только то, что осталось.

— Надеюсь, вы выспались? — холодно поинтересовался Создатель. — Тогда поднимайтесь. Давно пора быть в пути.

Наконец Олег спохватился, что примчался сюда в чем мать родила, и ретировался. Когда он спустился одетым, его ждал ровный строй из трех десятков крепких, подтянутых бойцов. Длинные копья, сверкающие шлемы, высокие щиты. Может, это еще и не настоящая армия, но уже достаточно реальная сила. Настроение Создателя улучшилось. Он прошелся вдоль строя и коротко скомандовал:

— Вперед!

К счастью, в отряде из пограничной деревни оказались не только жаждущие приключений юнцы, но и несколько взрослых, опытных воинов. Именно они и повели отряд через Долину Голодных Ртов. Точнее, старший из них — мрачный сорокалетний хабрек по имени Михаил, два страшных шрама на лице которого не могла скрыть даже густая черная борода.

Олег, еще не забывший, как тонул в болоте, уступил руководство без слов. Просто сделал вид, будто не заметил, что приказы начал отдавать кто-то другой. Не хватало еще, чтобы из-за его самомнения погиб хоть один воин. Всего-то три десятка бойцов. Один взвод. Каждый человек на счету.

— Привал! — скомандовал Михаил.

Олег оглянулся, встретился с ним взглядом. Суровый хабрек скривился неуместной на его лице виноватой улыбкой:

— Извини, Создатель. Тебе не нужны ни пища, ни вода, а мы всего лишь люди.

— Да, конечно, — кивнул Олег, прошёл немного вперед и замер, широко расставив ноги и глядя на зеленую полоску, ограничивающую голубую долину глинистых болот.

— Мы не можем идти прямо туда, Создатель, — с явным сожалением сказал Михаил. — Нам нужно остановиться на ночевку, а впереди только топь.

— Придется делать круг?

— Нет, пройти можно напрямую. Но день уже кончается, а нам нужен привал. Здесь рядом есть небольшой холмик. Жестковатый, но сухой.

— Понятно, — кивнул Олег. — Ты часто пересекал эту долину?

— Да приходилось. — Хабрек задумчиво потер шрамы на лице. — У меня пятеро детей.

— И у каждого есть имя… — понял его Господь.

— Трое парней и две девчонки, — добавил хабрек.

— Ясно. — Создатель повернулся к воину и посмотрел ему прямо в глаза: — Раз у тебя такой опыт, Михаил, то выбирай дорогу сам. Я тебе доверяю.

— Да, Создатель, — почтительно склонился хабрек.

— Когда мы выйдем к селениям земледельцев?

— Завтра, еще до полудня.

— Плохо, — поморщился Олег. — Крестьяне уйдут в поля работать.

— Ну и что?

— Нужно застать их в деревне, передать им Зов. Они тоже выставят несколько воинов сразу и еще пару десятков потом.

— Разве «низкие» могут быть воинами? — презрительно рассмеялся хабрек.

— Мы идем сражаться с Дьяволом, а не охотиться за именами! — оборвал его Создатель. — Нам понадобятся все силы. Все! И запомните, — он повысил голос, обращаясь уже к остальным воинам, — отныне «нижние» наши союзники! А имен для своих детей вы и так добудете в избытке. Вы отнимите их у наших врагов.

— Слава Создателю! — восторженно заорал Гера.

— Слава Создателю! — подхватили остальные, вскочив на ноги и воинственно потрясая копьями.

— Раз все уже поели, — хмуро отреагировал на их восторг Михаил, — тогда тронулись дальше…

Но его никто не слушал — хабреки вонзили копья в глинистую землю, выдернули свои длинные ножи и громко застучали ими о щиты, скандируя:

— Соз-да-тель! Соз-да-тель!

— Во имя Создателя, взяли ноги в руки — и вперед! — гаркнул Михаил. — Ну, живо, живо!

«Отличный командир, — отметил про себя Олег. — На него можно положиться. Вот только явно любит власть. Когда Дьявол будет уничтожен и на планете Тысячи Солнц воцарится Свет и Добро, придется держать Мишеньку от себя подальше».

— Если Мы хотим добраться до селения «нижних» к рассвету, Создатель, то ночевку придется сильно сократить, — повернулся к Богу Михаил, которому все же удалось умерить восторги хабреков.

Господь кивнул.

* * *

Олег прихлопнул будильник, сел в постели, напряженно потер виски.

Время. Время уходило. Если часа через четыре не удастся лечь спать, то ночевка хабреков затянется и они не успеют пересечь долину до утра.

Ладно. Сейчас он поедет на работу, чего-нибудь отольет, а потом пристроится там где-нибудь в уголке. Авось Альбертовна не припрется.

— Чего вскочил? — зашла в комнату Таня, открыла клетку с попугаем и посадила его себе на плечо.

— На работу собираюсь.

— Идиот, — пожала плечами Танечка. — Сегодня выходной.

— Жрать хочу! — взъерошился Альфонс.

— Нужно говорить: «ку-ушать», — поправила его Таня. Попугай вытянул шею, наклонил голову и Таниным голосом старательно произнес:

— Нужно говорить: «ку-ушать».

— А чего тогда будильник орал? — спросил Олег.

— Мы на работу уходим с Сашкой.

— Какую работу? — не понял Олег.

— Какая тебе разница? — Таня заботливо насыпала Альфонсу пшена, налила свежей воды.

— Боже мой, как ты прекрасна! — застонал попугай.

— А почему с Сашкой? — продолжал расспросы Олег. — Что за работа такая?

— А с кем его оставлять? — Таня повернулась к мужу: — За последний месяц ты с ним ни разу даже не поговорил. Да и со мной тоже. Тебя что нет, что есть — все едино. Только матрац пролеживаешь. А в ресторане ему нравится. Все шоколадками угощают.

— Попрошайничать учишь?! — возмутился Олег.

— Да ты никак решил заняться воспитанием сына? — Таня удивленно приподняла брови. — Хочешь побыть сегодня с ним?

— С ним? — Олег запнулся.

Хотелось, конечно, назло Татьяне оставить Сашку при себе, но хабреки ждали Создателя. Всем им невероятно повезло — сегодня суббота. Выходной. Можно сократить ночевку до минимума, выиграть день, а то и два. Ставки слишком велики. Там — судьба целого мира, здесь — одна ненормальная дура. Разве можно отдать целый мир Злу ради минутной прихоти?

Олег отрицательно покачал головой.

— Так я и знала, — хмыкнула Танечка, посадила Альфонса в клетку и закрыла дверцу. — До вечера, мой хороший.

— «До вечера, мой хороший», — передразнил ее Олег и стал одеваться. У него в запасе оставалось часа четыре, и их нужно использовать с толком.

Создатель заглянул в холодильник, добыл там две котлеты, быстро перекусил. Потом побежал в аптеку, попросил вместо димедрола, «от которого только нос чешется», что-нибудь достаточно эффективное. Все равно что, можно без входящих в состав наркотиков и непригодное для самоубийц. Лишь бы уснуть.

Пожилая тетка после недолгих раздумий выставила на прилавок красную коробку с труднопроизносимым импортным названием и с нескрываемым злорадством назвала цену. К ее разочарованию, «больной» не дрогнул, безропотно заплатил и забрал упаковку. Внутри оказалась пластиковая банка, набитая красно-белыми желатиновыми капсулами. Олег проглотил две и забрался под одеяло.

* * *

— Данила молодец! Данила нашел Создателя! — На плечо Господа опустился крылатый малыш и крепко вцепился коготками.

— Где тебя носило? — спросил Олег, задумчиво оглядывая крупнозвездное ночное небо.

— Праздник вчера в деревне! Был. Ночью все спали. Совсем. Данила наелся. Данила целый день летать не мог.

— Обожрался на грибных наркоманах? — Олег покосился на округлое брюшко кровососа и рассмеялся. — Так им и надо.

Звезды над горизонтом медленно ползали вверх и вниз, словно обленившиеся раскидайчики.[1] Создатель взглянул на левую руку, но часов там, естественно, не было. Интересно, проспались хабреки или нет?

— Хр-р-р… — громко хрюкнул в самое ухо сомлевший вампиренок.

Господь не удержался и щелкнул его в кончик носа.

— Данила, ты пропал! — взвился в воздух крылатый клоп.

— Что случилось? — немедленно поднял голову Михаил и удивленно округлил глаза. — Это вампир?

— Это Данила. Он уже раз десять спасал мне жизнь, а потому прошу относиться к нему с уважением.

— Эта козявка? — не поверил хабрек. — Не может быть!

— Данила храбрый, — гордо заявил малыш, опустившись обратно на плечо.

— Михаил, нам не пора в путь? — спросил Создатель, закрывая ладонью пасть готового хвастаться дальше кровососа.

Некоторое время хабрек задумчиво тер свой горбатый нос, потом решительно встал:

— А ну подъем, защитники божьи! Шевелись, шевелись, по вам болото соскучилось! Давай поднимайся, по дороге проснетесь!

Напор командира сделал свое дело, и через жару минут копейщики, вытянувшись гуськом, захлюпали по болоту.

Когда первое светило взметнулось над горизонтом, бревенчатые стены селения земледельцев виднелись уже совсем рядом. Создатель ускорил шаг, торопясь добраться туда, пока крестьяне не начали расходиться по работам.

— Кто вы, что вам здесь нужно? — громко крикнули из-за ворог.

— Я Создатель. Вы узнаете меня?

— А зачем привел сюда горцев?

— Я веду их на битву с Дьяволом и призываю вас идти с нами! — Создатель выхватил меч и вскинул его высоко над головой. — Дьяволу уже мало того, что он похищает молодых девушек, он жаждет власти над всем миром! Настал час сразиться со Злом, вышвырнуть его с этой земли! От вас самих зависит, будут ваши дети жить в мире Добра или под властью Тьмы! Решайтесь, селяне: готовы вы защитить свое будущее или же отдадите души Дьяволу на веки вечные!

Господь замолчал, ожидая ответа, застыли ровные ряды хабреков за его спиной. Повисла напряженная тишина.

Когда Создатель решил уже, что на него наплевали, послышался негромкий стук, скрип, приоткрылись ворота. В узкую щель протиснулся мужик лет сорока, следом за ним трое парней. Все — с короткими широкими мечами на поясе.

— Ты узнаешь меня, Создатель? — спросил мужик. — Я Эзоп, отец Элии. А это, — он указал на одного из парней, — Эней, ее жених.

Остальных Эзоп представлять не стал.

— И это все? — хмыкнул Михаил.

— За тобой готовы идти многие, — обращаясь к Создателю, ответил мужик, — но многим необходимо завершить дела перед долгим походом. Если ты готов подождать хотя бы пару дней…

— У нас нет времени.

— Но пахарям необходимо закончить работы. Кому завершить сев, другим — собрать урожай. Они не готовы отправиться в путь сразу.

— Пусть выходят, когда соберутся. Нам некогда ждать.

Отряд Создателя вместе с четырьмя присоединившимися селянами отправился дальше по тропе вдоль Долины Голодных Ртов.

После полудня они миновали еще одно селение, испуганные жители которого лихорадочно запирали ворота, но Создатель приказал не останавливаться. Пожалел время на уговоры тех, кто вполне мог оказаться в поле.

Несмотря на довольно частые, с точки зрения Олега, остановки для еды и короткого отдыха, уже задолго до вечера армия еле волокла ноги.

— Нужно останавливаться на привал, — повернулся к Создателю Михаил, когда дорога вывела к следующему селению. — Иначе вместо воинов у нас будут изможденные червяки.

— Придется, — вынужденно согласился Олег.

Ворота крепости оказались распахнуты настежь, одна створка косо свисала, упираясь углом в утоптанную землю.

Создатель удивленно остановился. Михаил вскинул руку, и хабреки мгновенно сомкнулись в единый строй — щитом к щиту. Селяне торопливо окружили Господа, готовые выхватить мечи.

Внутри поселок выглядел еще хуже: разбитые окна, распахнутые двери, поваленные ограды, опрокинутые столы, раскиданная по земле пыльная посуда. Клочья рваной одежды, застрявшие в плетне.

— Смотрите! — Эней больно вцепился Создателю в предплечье, указывая под навес. Там, полузасыпанная сеном, лежала желтая оскалившаяся мумия.

— Вот еще…

Иссохшее тело в рваной холщовой рубахе, с длинной девичьей косой на смеющемся черепе. Михаил обнаружил его под окном дома.

Создатель остановился. Он вспомнил, что произошло в этом поселке несколько месяцев назад. А вдруг кто-то из вампиров притаился поблизости?

— Михаил, ты уверен, что вы хотите заночевать именно здесь?

— Нет, Создатель, — мгновенно откликнулся хабрек.

— Следует приводить сюда тех, кто вступает в мою армию, — задумчиво сказал Господь. — Пусть видят, что ждет их дома, их детей и их самих, когда Дьявол захватит власть над всем миром.

— А мы и не знали, что он подбирался так близко, — просипел один из селян.

— Теперь знаете, — ответил Создатель. — Ладно. Посмотрели? Уходим.

После страшного зрелища у людей словно открылась второе дыхание. Они шли быстрым шагом, почти бежали еще часа два, пока Михаил не остановил отряд на понравившейся ему поляне. На планету Тысячи Солнц опускалась ночь.

* * *

Олег широко зевнул, перекатился с боку на бок.

Танечки в постели не было, а судя по тишине в квартире — и дома тоже. Наверное, и вправду работать на мачеху подрядилась. Вместе с Сашкой.

Создатель встал, прошлепал на кухню, открыл холодильник. Нашел кастрюлю супа, отъел чуть меньше половины, потом подкрепился ленивыми голубцами и, уже икая от сытости, закончил завтрак чашкой кофе с булочкой. С трудом добрел до комнаты и упал в постель. Наверное, именно так и чувствовал себя Данила после праздника.

Примерно час он лежал на одеяле, глядя в окно. За стеклом моросил дождь. Гнилая питерская погода. Чего тут делать?

Создатель дотянулся до брюк, достал из кармана баночку, открыл, кинул две капсулы в рот.

* * *

Хабреки спали. Дрыхли без задних ног. Даже охранение не выставили, раздолбаи! Селяне устроились отдельно. Эзоп спал поперек, а парни — положив на него головы, словно на подушку.

Будить их было рано. Пусть отдохнут. Создатель сделал то, чем не занимался уже очень, очень давно: вышел на соседнее поле, добрел до ивовых зарослей в центре, разделся и с наслаждением упал в парную, почти горячую воду. Долго дрызгался, благо спешить некуда, потом оделся и отправился вперед по тропе, на разведку.

Как оказалось, до очередного поселка оставалось всего ничего, километра два от силы. Создатель прогулялся вокруг селения, ничего полезного не узнал и неторопливо подался назад, к лагерю.

Армия продолжала безмятежно спать. Создатель присел рядом с Михаилом, положил ему руку на плечо. Тот моментально открыл глаза.

— Утро на носу, — кратко сообщил Олег.

Хабрек сладко потянулся, вскочил на ноги и зычно заорал:

— Подъем! Шевелись, защитники божьи, дорога уже заскучала…

У поселка отряд появился вместе с первыми утренними лучами. Создатель решительно застучал в ворота:

— Эй, хозяева, просыпайтесь! К вам гости пришли!

— Кто там? — спросили из крепостицы, как будто из-за дверей обыкновенной питерской квартиры.

— Я Создатель. Я веду воинов на бой с Дьяволом. Вы пойдете с нами или будете ждать, пока с вашей деревней он поступит так же, как и с соседней?

О том, что случилось с соседней деревней, в поселке явно знали, и знали очень хорошо, — к отряду присоединилось ни много ни мало двенадцать человек. Еще два бойца добавились днем: Создатель собирался миновать селение, но отряд заметили, и Господа узнал Артур. Мальчишка сбегал за ножом (другого оружия он еще не имел) и вернулся вместе с приятелем. Еще три человека примкнули на следующий день.

Везде, везде люди выражали готовность драться насмерть с силами Тьмы и Зла, с нависшим над миром Дьяволом. Но всем требовалось время на сборы, и отряд уходил вперед, получая в поддержку лишь обещание скорейшей помощи.

Воинам удалось хорошо отдохнуть дважды — пока Создатель, проклиная все на свете, лил в темной мастерской серебряные безделушки, не имея возможности до рассвета поднимать армию с привала. Зато к камню на распутье они вышли не загнанными, а полными сил.

Тот же камень, та же надпись, те же кости и тот же старый, ленивый, подслеповатый ворон.

— Хочешь сменить эту старую развалину? — спросил Олег у прижившегося на плече вампиренка. — Тут место сытное.

— Данила поможет Создателю, — важно ответил малыш.

— Ну что же, преданный ты мой, тогда марш в воздух! Следи за врагами. — Господь обернулся к своему войску и громко объявил:

— Мы вступаем на земли Дьявола. У тех, кто боится, остался последний шанс повернуть назад.

Олег оглядел свою маленькую армию: два автоматчика (он сам — третий), по четыре магазина на каждого. Тридцать копейщиков, которых можно смело отнести к тяжелой пехоте, и два десятка селян с мечами и ножами — пехота легкая.

Шквал из трехсот выстрелов не только легко разгонит две сотни черных всадников, но и перебьет хотя бы треть. А крепкая, хоть и небольшая фаланга, прикрытая легкой пехотой, — это достаточно крепкий таран против охраны Мертвого Замка.

Сегодня он захватит замок, а когда подойдет подкрепление — начнет наступление на страну хеленов. Если только Дьявол не подготовился к встрече.

— Наш козырь — внезапность, — сказал Создатель воинам, — раздумывать будет некогда. Если кто-то струсил пусть уходит сейчас.

— Во имя Создателя! — громко крикнул Михаил, вскинув копье.

— Во имя Создателя! — хором откликнулись воины, и армия Господа вступила на землю врага.

Дьявол не замедлил с ответом; примерно через час, когда отряд поднялся на длинный пологий холм, с неба свалился вампиренок и истошно завопил:

— Всадники, всадники! Данила видел всадников!

— Они наступают! — крикнул Создатель Михаилу, чувствуя, как внизу живота остро засосало.

— Здесь нас окружат, — цепко огляделся хабрек, — нас слишком мало. Нужно уходить.

— Вперед, — предложил Олег, указывая на узкий перешеек между густыми высокими зарослями ивы и поросшей низким кустарником канавой. Именно там дорога переходила на соседнее поле.

— Ивы для конницы непроходимы, — согласился опытный воин, — но через канаву они просто перепрыгнут и ударят сбоку.

— Прикроем фланг селянами. Если что, они задержат конницу как раз на время, нужное вам для поворота отряда.

— Бегом, — скомандовал Михаил, ограничившись легким кивком.

Фаланга выстроилась тремя ровными рядами, намертво перекрывая дорогу. Автоматчики встали по обе стороны от нее. Правее, за канавой, топтались селяне, не столько прикрывая это направление, сколько демонстрируя свое воинственное присутствие. Создатель отступил назад, на холм, чтобы иметь возможность вести огонь через головы хабреков. Он снял автомат с предохранителя, передернул затвор, опустился на колено и прижал приклад к плечу.

Итак, все готово к встрече. Где же вы, черные всадники?

Над березовыми кронами поднялось облако пыли, и на возвышение стремглав вынеслась конница, на ходу разворачиваясь на всю ширину зеленого луга.

— Данила, ты пропал! — поднялся в воздух малыш и умчался в сторону.

— Да их же всего полсотни! — с облегчением улыбнулся Господь, поймал крайнего на мушку и плавно нажал на спусковой крючок.

Та-та-та!

Левый всадник кувыркнулся вместе с лошадью, но и автомат замолк. Создатель лихорадочно передернул затвор, снова прицелился…

Та-та!

— От блин, обойма неспелая! — выругался Создатель, отстегнул магазин, швырнул в сторону, воткнул другой, передернул затвор, но три сотни метров, отделявшие конницу от фаланги, уже исчезли под копытами разогнавшихся коней.

Гера догадался передергивать затвор, когда оружие «затыкалось», Антон же просто давил на гашетку давно осекшегося автомата. Им троим удалось свалить только двух врагов, и Олег подозревал, что обоих убил он. А потом конная лава ударила в монолит фаланги.

Создатель услышал громкий стук пик о щиты, жалобное ржание коней, напоровшихся на копья.

Конница отхлынула. Перед несокрушимой стеной воинов билось в агонии несколько лошадей, да четверо «всадников» улепетывали пешком. Хабреки рассыпали строй и с восторженными криками погнались за этими несчастными.

«Неужели победа? — изумился Олег. — Так просто?»

И тут удирающие всадники единым движением развернулись, рванулись в новую атаку. Опущенные пики, пена на лошадиных мордах, тяжелый топот. Яростный вопль Михаила. Хабреки сомкнулись в неровное каре, ощетинились копьями, но конный отряд просто обогнул их, мчась по никем не прикрытой дороге.

— Хана настала, — судорожно сглотнул Олег, оказавшись один против целого эскадрона, вскинул к плечу автомат.

Та-та! Та-та-та! Та!

Два конника вылетело из седел, но расстояние стремительно сокращалось.

— Сучья игрушка! — Создатель швырнул автомат в сторону и выдернул свой простой и безотказный меч.

— Во имя Господа! — орали всадники, метясь пиками в Господа Бога.

— Создатель! — легла под копыта белая фигура.

Конь полетел кувырком, еще два, несущихся следом, — тоже. Это селяне, увидев неминуемую гибель своего творителя, кинулись наперерез мчащейся лаве, размахивая крошечными ножиками и короткими мечами, позволяя безжалостно накалывать себя на пики, рубить длинными кривыми мечами, топтать копытами. Их отвага достигла цели: атака всадников завязла в кровавом месиве.

Господь отправил меч в ножны, поднял с земли автомат, вставил свой последний магазин. Хладнокровно прицелился.

Та! — всадник обмяк и свалился набок.

Та-та-та! — еще один отвалился назад.

Осечка!

Осечка!

Та-та-та!

Конница отхлынула назад. Оказывается, хабреки бежали на подмогу, грозя отрезать путь к отступлению, и черные всадники предпочли не рисковать. Они опять обогнули сомкнутое каре, развернулись, атаковали трех отставших от основной массы воинов. Те встали спиной к спине, и начали медленно пятиться к общему строю, успешно отбиваясь от превосходившего числом врага.

Заржал, падая, конь. Всадники сразу отступили от отважной троицы и стремительно умчались восвояси, оставив после себя истоптанный до черноты луг и разбросанные тут и там окровавленные тела.

Битва окончилась.

Олег опустился на траву, закрыл глаза и с облегчением откинулся на спину. За последние мгновения, так и не вступив в рукопашную, он устал больше, чем при разгрузке КАМаза с углем. Создатель позволил себе несколько минут покоя, потом решительно встал. Спустился с холма.

Селян положили всех. Из месива на дороге доносились лишь слабые стоны. Хрипел парнишка с обломком пики в груди. Явно не жилец. Слабо скреб пальцами по траве Эней. Рубленая рана пересекала его позвоночник. Тоже умрет. А Эзоп сидел рядом, тупо глядя на обрубок руки. Создатель наклонился, снял с мертвого всадника пояс, быстро и сильно перетянул культю, пока мужик не потерял слишком много крови. Немного дальше лежал Артур со страшной кровоточащей раной через все лицо.

«Если кровь течет, значит, жив», — сообразил Олег, присел рядом, осмотрел тело. Больше ни царапинки. Оказывается, мальчишка всего лишь потерял сознание! Повезло, вырвался из такой мясорубки, можно считать, целым и невредимым. А шрамы только украшают мужчину.

Господь выпрямился, глядя на безжизненные тела. Да, они погибли. Но они умерли не зря! Они отдали свои жизни за святое дело борьбы со Злом, борьбы с Дьяволом. Они отдали жизни за Бога — а это святое самопожертвование, вершина возможного для любого человека!

— Ты цел, Создатель? — приблизился Михаил.

— Да, — кивнул Олег. — А какие потери у тебя?

— У меня нет потерь,

— Как, совсем?! — поразился Олег.

— Все, кто был в строю, целы. А те, кто не успевает встать в общий строй, считаются погибшими еще до боя.

Комментарии, что называется, излишни. Вне строя стояли только двое автоматчиков. Нет, Создатель не считал, что огнестрельное оружие годится только на свалку, но здесь и сейчас, когда он не умеет ни хранить созревшие патроны, ни перевозить их… Автоматы придется отложить до лучших времен.

— А как те, трое…

— Которые не успели занять свои места? Они все ранены, и их придется отправлять домой.

— Хорошо. Пусть заберут с собой автоматы и передадут их моей жене.

Михаил, кивнул и заговорил о другом:

— Наши враги ведут себя бесчестно. Любой хабрек, вступая в поединок, всегда называет себя, чтобы победитель мог забрать имя побежденного. А всадники молчали. Мы захватили только три имени, взяв их у пленных, хотя врагов погибло больше десяти.

— Ах да… — Олег совсем забыл, что хабреки пошли за ним не столько сражаться с Дьяволом, сколько имена добывать для будущих детей.

— Хорошо, будут вам имена, — зловеще улыбнулся Господь, вспомнив о негодяях, за которыми числился старый должок. — Слушай меня внимательно: сейчас мы отступим и вы спуститесь по реке, текущей вдоль селений земледельцев, до самого устья. Там добудете лодку. Если не получится — свяжете небольшие плотики, на которые сложите оружие, и будете вплавь толкать их перед собой. В общем, переправитесь любым доступным способом. Пересечете поросшую кустарником низину. Возле устья реки, текущей вдоль гор, стоит поселок. Там обитают люди, которые отринулись от Бога и поклоняются водяным идолам. Я дарю вам имена всех жителей этого поселка!

— Спасибо, Создатель! — От восторга Михаил упал на колено. — Мы выполним твой приказ!

— Постой. Заросли там совершенно непроходимы, а местных тропинок ни я, ни тем более вы не знаете. Они разбегутся, пока вы бродите по ивовым лабиринтам.

— Мы прорвемся, Создатель! — решительно пообещал хабрек.

— Нет необходимости, — оборвал его Господь. — Я дам вам проводника. — И Олег громко позвал:

— Данила! Данила, лети сюда! — Он покрутил головой во все стороны, но летающий малыш ни откуда не выпархивал. — Данила, разорви тебя шайтан, где ты шляешься, пиявка с крыльями?!

— Данила здесь, Создатель. Данила очень торопится.

Невысокий кровосос, тяжело раскачиваясь, медленно продирался сквозь высокую траву. Округлое брюшко он любовно нес перед собой, словно спелый арбуз, а крылья вяло волочились сзади.

— Опять обожрался, жадная морда? — покачал головой Создатель. — Несварение желудка получишь, клоп с ушами.

— Данила закаленный, — сонно ответил малыш, — Данила выдержит все!

— Слушай сюда, гигант желудка. — Создатель поднял вампиренка с земли и посадил на плечо брезгливо поморщившемуся Михаилу. — Ты отправишься с хабреками в поход. Когда они переправятся через реку, будешь с воздуха высматривать тропинки и указывать воинам дорогу.

— Да мы сами найдем, — попытался откреститься от кровавого помощника Михаил.

— И дадите безбожникам время разбежаться? — В голосе Господа зазвучал металл. — Выполняйте приказ, и без глупостей!

— Да, Создатель. — Хабрек послушно склонил голову и отправился к копейщикам, опасливо косясь на осоловевшего Данилу.

* * *

Проехав по асфальтовой полоске, проложенной по центральной улице Винницы, «Нива» повернула налево, пересекла мост и, переваливаясь с боку на бок по крупным кочкам, вздымая клубы пыли, двинулась в сторону Валгомы. Примерно через час она въехала в поселок по усыпанной мелкой щебенкой грунтовке.

При свете дня Трофимов увидел пункт правопорядка сразу: крупнобревенчатая изба с характерными решетками на окнах, красная вывеска с отколотым углом и сгнивший до дыр, без колес и брезентового тента, с единственным целым стеклом в водительской двери, уазик во дворе — синяя полоса на борту еще угадывалась среди рыжей ржавчины. Саша затормозил, легко взбежал по скрипучим ступенькам крыльца, заглянул внутрь.

«Степка» сидел за письменным столом и сосредоточенно рассматривал черный эбонитовый телефонный аппарат. Телефон самый обыкновенный — в фильмах про войну всегда такие показывают.

— Привет стражникам порядка! — окликнул участкового Трофимов.

Милиционер вздрогнул, поднял голову, грустно улыбнулся:

— А, это ты? Хоть дьяволопоклонники нашу дыру вспоминают…

— Ага, — размашисто кивнул Трофимов, — и даже поселиться собираются. Хотя бы на месяц. Ты насчет дачи не спрашивал?

— Не-а, — признался участковый.

— Ладно, время еще есть, — вздохнул Саша. — Придется опять в машине ночевать.

— Снова батюшка жаловаться будет, — скривился участковый. — И чего ты сюда повадился?

— Рыбу ловить, — ответил Трофимов и возмущенно добавил:

— Я его что, трогал? Дразнил? Сам пристал.

— Чего же ты именно сюда ездишь? — проявил профессиональный интерес участковый. — Места вокруг мало?

— Сейчас в лесу ночевать боязно, — ответил Трофимов. — Времена… бандитские. Предпочитаю здесь, поближе к «участку». Да и красиво тут у вас. Нравится.

— Это да, — кивнул «Степка», — красота у нас отменная.

— Слушай, — вкрадчиво спросил Трофимов, — а костерок здесь, на берегу, можно сварганить? Картошечку там…

— Никак, — покачал головой милиционер, — в черте населенного пункта нельзя!

— Ну вот, придется примусом пыхтеть, — разочаровано вздохнул Саша и предложил: — Может, подойдешь вечерком? — И Трофимов продемонстрировал кулак с оттопыренным большим пальцем и мизинцем.

Участковый довольно долго колебался, потом решительно замотал головой:

— Нет. У нас тут такая тоска, что только начни… Потом не остановишься.

— Ну вот, — опять вздохнул Саша. — Жена тоже не приемлет. А одному не в кайф. Придется, как дураку, трезвому сидеть.

— Ничего, — утешил страж порядка, — от этого не умирают.

— Не знаю, — не поверил Трофимов. — Не слыхал про подобные исследования. — Потом оглянулся на машину и торопливо помахал рукой:

— Побегу, жена заждалась.

Заядлым рыбаком Саша никогда не был, но червяка на крючок надевать умел и до темноты успел вытянуть из воды пяток плотвичек с ладонь величиной и судачка не меньше полукилограмма весом. Он начал входить в азарт, но вскоре поплавок уже перестал различаться на фоне воды, и пришлось сматывать удочки.

— Значит, рыбу добывают именно так? — спросила Синичка, с огромным интересом наблюдавшая за трофимовскими манипуляциями.

— А ты водоплавающих тоже раньше не видела?

— Рыб видела. Их купцы привозили, от дикарей. Вкусные…

— Вот сейчас примус раскочегарю, мы ее и поджарим. Тут как раз на сковородку получается.

— Жалко, я не увижу, как это делается.

— Почему не увидишь? Это не секрет.

— Посмотри на небо. Полнолуние наступает. Мне пора.

— Я с тобой! — встрепенулся Трофимов.

— Не надо, — улыбнулась Синичка и обняла его за шею. — Ни к чему. Я скоро вернусь. А когда я вернусь, то смогу попробовать твою поджаренную рыбку. По-настоящему попробовать!

— Что значит «по-настоящему»?

— Разве ты не понял? — улыбнулась девушка. — Я настолько пропиталась этим миром, что могу есть вашу пищу.

— Хорошее слово «пропитаться». Словно о шашлыке говорим. А чем еще тебе нужно «пропитаться»?

— Сейчас я пойду на кладбище и пропитаюсь накопленной там энергией. Хорошенько, до краев. А когда именем Гекаты удастся открыть проход, я смогу постоянно поддерживать его в таком состоянии. Если это получится, то в следующий раз мы сможем с помощью прародительницы не открывать, а увеличивать ход в размерах. И тогда по нему получится ходить как по обычному коридору.

Она быстро чмокнула Сашу в губы и побежала за церковь.

Трофимов проводил ее взглядом, вздохнул, полез в багажник за примусом. Кухонные принадлежности, сохранившиеся со времен студенческих походов, лежали в сумке с краю. Саша нащупал нож, вытянул его на свежий воздух, приступил к рыбе и тут впервые задумался: а как чистить этих серебристых созданий в ночной мгле? Нет, луна — это, конечно, хорошо. Но мало.

Отрезать головы и выпотрошить добычу удалось без особого труда. Трофимов выбросил мусор в воду, и там немедленно забурлила оголодавшая мелочь. Чешую тоже можно было соскребать вслепую, но как определить, когда жертва уже полностью «раздета»? Позориться перед Синичкой, кормя ее недочищенной рыбой, Саша не хотел.

— Опять вы здесь, поклонники Дьявола? Мерзопакостники безбожные!

Естественно, это притащился местный поп. Трофимов тяжело вздохнул, встал, подошел к священнику, поднес к его носу кулак, ласково спросил:

— Чувствуешь, чем пахнет?

— Да как ты смеешь, — задохнулся от ярости попик, — угрожать служителю Божию?!

— Я имею в виду, — все так же ласково продолжил Саша, — что рыбой пахнет. Очень неприятный, прилипчивый запах. Представляешь, как будет вонять твой балахон, если я вежливо, очень вежливо, провожу тебя до храма? Иди сам отсюда, очень тебя прошу.

— Ну погоди, сатанист безбожный, сейчас ты запоешь иначе! — Священник резко развернулся и зашагал в темноту.

Трофимов с облегчением повернулся обратно к улову. Теперь, после общения со жрецом одной из не очень старых религий, он внезапно вспомнил о своей принадлежности к современной цивилизации: сорвал лист лопуха, прихватил им ручку двери, открыл машину и включил ближний свет. Всего-то и делов!

Почистив рыбу и запустив примус, свет Саша все-таки выключил — аккумулятор жалко. Сковородку Трофимов и при лунном свете различал.

По траве опять зашуршали шаги.

— Сатанисты проклятые, уже успели Степке душу отравить, отнять из сердца свет Создателя, напустить взамен бесовскую Тьму…

— Слушай, дед, — попросил Трофимов, — валил бы ты отсюда, обрыдло ведь брюзжание над ухом.

— О душе бессмертной подумайте, нехристи.

Тут Трофимов представил себе, что ответил попу разбуженный среди ночи участковый, и весело рассмеялся. Нет, не зря все же он по приезде менту доложился!

— Над чем смеешься, богохульник?! — потряс вскинутыми руками служитель Господа. — Над святым смеетесь!

— Ну до чего же ты надоел! — не выдержал Трофимов. — Ну ведь не хочется морду тебе бить, честное слово не хочется! Отвали, Христом Богом прошу!

— Не поминай всуе! — взревел поп.

Трофимов вскочил и шагнул к нему. Сообразительный священник отпрянул и, бормоча проклятия, засеменил в сторону.

От сковородки запахло паленым. Саша плеснул на нее масло, потом взялся за рыбу: посолил, чуть-чуть поперчил, брюшко от души набил петрушкой. Навострил уши: кто-то бежал.

Трофимов умоляюще воздел руки к небу. Шаги все равно приближались. Саша встал, повернулся, и настроение его мгновенно переменилось: бежала Синичка.

Девушка врезалась в Сашу со всего ходу, забила кулаками ему по груди. Трофимов испугался: он впервые увидел Синичку в слезах.

— Что, что с тобой? — Он осторожно обнял ее за плечи.

— У меня не получилось. Ничего не получилось, — рыдала Синичка. — Я не смогла…

— Что?

— Я не смогла… Открыть проход…

— Почему?

— Не смогла-а-а…

В таком состоянии Синичку он не видел никогда. Она билась в его объятиях, как птица в силках — непонимающая, бессильная.

— Тебе кто-то помешал?

— Не-ет…

Опять завоняло паленым. Саша присел, закрутил примус. Потом крепко, надолго прижал девушку к себе. Она немного затихла, но продолжала всхлипывать. Трофимов понял, что на этом пикник закончен. Не в таком Синичка состоянии, чтобы звездным небом под жареную рыбку любоваться.

Он осторожно усадил девушку в машину, быстро собрал разложенные причиндалы, завернул рыбу в траву и запихал в карман сумки. Потом сел за руль и завел машину.

Синичка заговорила только тогда, когда они выехали на Мурманское шоссе:

— Саша, мы должны расстаться…

— Что-о?! — Трофимов вдавил педаль тормоза, повернулся к девушке:

— Ты что, с ума сошла?

— Это правда, Саша. — Синичка нежно провела ладонью по его щеке. У нее из глаз опять потекли слезы. — Я слишком люблю тебя.

— И поэтому — расстаться?!

— Я не могу… — она судорожно вздохнула, — я не могу… сосредоточиться. Нужно собрать всю волю в одну точку, очистить сознание, сконцентрировать всю суть… Нужно стать холодным, точным инструментом… А я не могу. Я слишком люблю тебя. Я не могу думать ни о чем другом. Мне слишком хорошо с тобой. Я постоянно счастлива. С тобой у меня такое чувство, будто я постоянно греюсь в лучах ласкового утра. Будто я нежусь в теплой, уютной колыбели. Будто я таю, словно льдинка в жаркий полдень. Разве может тающая льдинка стать холодным и точным инструментом? Я очень люблю тебя, Саша, я счастлива с тобой, я не могу без тебя жить. Но от меня зависит жизнь сотен тысяч людей… Я очень люблю тебя, Сашенька… Мы должны расстаться.

Колдунья спрятала лицо в ладони и заплакала.

* * *

— Ты что, с ума сошел? — Таня поставила на стол тарелку и зло бросила в нее порцию макарон по-флотски. — Ты уже неделю на работу не ходишь! Тебя же выгонят!

— Ты сама этого хотела, — угрюмо огрызнулся Олег, принимаясь за еду.

— Я предлагала тебе пойти на другую работу, а не валяться кверху пузом!

— Я не валяюсь, я делаю очень важное дело! — не выдержал хамства жены Олег.

— Дрыхнув сутки напролет? Нечего сказать, трудяга нашелся.

— Все! — рявкнул он, вставая из-за стола. — Если ничего не понимаешь, то помалкивай в тряпочку!

— Что, опять под одеяло прятаться побежал? — презрительно усмехнулась Таня. — Смотри не перетрудись!

* * *

Создатель встряхнулся, вскочил на ноги, и решительно вышел из избы под ночное небо. Стража спала. Местные селяне вообще отличались безалаберностью в военной службе. Но тем не менее имели крепкие мечи и большую численность. В качестве оккупационных войск сойдут. А ударной силой останутся хабреки.

За прошедшую неделю Господь провернул огромную работу: во-первых, призвал к оружию земледельцев ближайших к Мертвому Замку селений. Он просто приказал провести по деревням телеги с телами изрубленных, потоптанных бойцов и пообещал скорый приход черных всадников. Туземцы поднялись как один. Во-вторых, он, не отдыхая сам и заставляя людей трудиться и днем и ночью, поставил засеки от ближней к рыболовам реки до самой Долины Голодных Ртов.

Теперь можно перевести дух: всадникам так просто не прорваться. Только теперь, поставив засеки, Создатель понял, почему слабовооруженные на вид земледельцы до сих пор не стали рабами ни у всадников, ни у хабреков. Даже череда остро заточенных кольев, направленных острием к врагу, не говоря уж о настоящих крепостных стенах, без труда останавливала как конную атаку, так и наступление фаланги. Конница на скаку бесполезно распорола бы брюха лошадей, а фаланга, преодолевая препятствие, рассыпала бы строй. А в ближнем бою, один на один, широкий короткий меч куда полезнее слишком длинного копья и слишком тяжелого щита. И конница, и фаланга непобедимы только в чистом поле, но при штурме укрепленных объектов — совершенно бесполезны.

Теоретические выводы подтверждало и отсутствие крепостей внутри земель селян. Похоже, боевые действия там не случались давным-давно — предки «безобидных» земледельцев сумели отбить у воинственных соседей охоту соваться к ним на много поколений вперед.

Соответственно напрашивался и состав армии: для сражения в поле — фаланга хабреков и селяне в качестве сил поддержки. При взятии замка, а в дальнейшем и хеленских городов — штурмовые отряды из селян, а хабреки в качестве тылового прикрытия.

Создатель неторопливо шел вдоль длинной засеки, с удовлетворением отмечая воинские лагеря с интервалом в триста-четыреста метров. С каждым встреченным бивуаком крепла его уверенность в том, что неожиданного нападения всадников не будет.

Теперь оставалось ждать подхода хабреков.

Отряды селян насчитывали почти восемь сотен человек и продолжали увеличиваться. Многие по дороге сюда прошли через истребленный вампирами поселок и теперь горели жаждой мести, рвались в бой. Порой у Создателя даже появлялся соблазн двинуться на врага с имеющимися силами, но каждый раз он сдерживал эти благородные порывы. Без прикрытия хабреков легкая пехота не пройдет и половины пути — порубят черные всадники в мелкую капусту. Терпение, терпение и еще раз терпение. Все равно — время отсчитывает для Дьявола последние дни.

Создатель миновал еще один бивуак. Воины безмятежно спали вокруг еле тлеющего костра. Господа никто не заметил.

Олег уже устал требовать от туземцев выставлять часовых и махнул на это рукой. Одна надежда, что черные всадники столь же тупы и ленивы и не догадаются заслать ночью лазутчиков и вырезать этих засонь.

Тропинка уткнулась в прудик. Создатель разделся, плюхнулся в воду, немного поплескался, выбрался на берег. Внезапно в голове замутилось. Олег неуклюже упал на четвереньки, попытался немного отползти от воды, но ткнулся лбом в землю и потерял сознание.

* * *

— Да поднимайся ты, елы-палы! — с силой трясла Таня его за плечо.

— Ты что, с ума сошла?! — Олег отшвырнул ее руку в сторону. — Какого Дьявола ты меня трогаешь?!

— Тебя к телефону, псих. С работы звонят.

— Нашли время!

Голос Альбертовны он узнал сразу и, по старой памяти, немного забеспокоился.

— Олег? — своим извечно-командным тоном спросила хозяйка. — Ты почему на работу не выходишь?

— Что, нормальному человеку уже и заболеть нельзя?

— Нормальные люди, когда заболевают, звонят и предупреждают! Больничный есть?

— Нет. А зачем? Мы же не в казенной конторе трудимся!

— Мне, что, завод из-за твоей блажи останавливать?

— Какая блажь? Я болею!

— А лечишься чем? Водочкой? — припомнила-таки давешний запах, стерва.

— Приезжайте и посмотрите!

— Делать мне больше нечего. Чтобы завтра был в мастерской! Еще раз подобное повторится — выгоню.

Трубка запищала короткими гудками.

— С-сука! — крикнул в нее Олег и бросил на рычаг.

Потом вернулся в комнату и лег в постель. Сон совершенно пропал. Олег слазил за пузырьком со снотворным, открыл. Там осталось всего две капсулы.

— Дьявол, — выругался Олег. Пошарил в кармане еще, но денег не было. — Дьявол, — повторил Олег, проглотил капсулы, закрыл глаза и откинулся на подушки.

* * *

Пришел в себя он мокрый и замерзший. Пришлось искупаться еще раз — в воде теплее, — потом сделать физзарядку. К этому времени стало светать, и Создатель предпочел повернуть к своему «штабу» — в деревню.

Злость на наглую, самодовольную Альбертовну не отпустила даже в этом мире, но Создатель решил не горячиться и выйти завтра на работу. Как он мог убедиться, оборона налажена прочная и в его постоянном присутствии теперь нет особой необходимости.

— Данила молодец! Данила герой! — не пойми откуда заявился вампиренок и принялся описывать над головой широкие круги. — Данила нашел засаду! Данила вывел воинов!

— Да помолчи немного! — рявкнул Создатель. — Где хабреки, где отряд Михаила?

— Хабреки идут назад! Данила позволил хабрекам победить!

— Где они?!

— Хабреки переплыли реку назад. Хабреки идут сюда. Данила полетел вперед. — Малыш уселся Создателю на плечо и продолжил свою восторженную речь:

— Данила стал настоящим мужчиной! Данила имел женщину!

— Да? — Господь с сомнением покосился на вампиренка. Как этакий клоп, при его размерах, мог поиметь даже самую маленькую девку?

— Данила смог! — словно отвечая на вопрос, вопил малыш. — Хабреки сказали: «Данила герой!», хабреки дали Даниле женщину!

— Они, что, пленных взяли? — сообразил Создатель.

— Много! Много! — откликнулся Данила.

— Вот Дьявол, — сплюнул Господь. — Значит, вдвое медленнее продвигаться будут.

— Данила молодец! Данила герой! — продолжал распинаться кровосос.

— Слушай приказ, герой нашего времени, — оборвал его Создатель. — Поднимись в воздух и сделай облет над землями Дьявола. Может, выглядишь чего интересного и полезного. Понял?

— Данила умный! Данила герой! — во всю глотку ответил малыш.

— Тогда отправляйся! — Создатель взял его тщедушное тельце в руку и подбросил высоко в воздух.

Вернувшись в деревню, Олег встал у окна реквизированного под нужды армии дома, наблюдая за суетящимися на улице людьми. Рассказ вампиренка напомнил Господу Богу о той стороне жизни, про которую он в последнее время совершенно забыл. Не мешало бы этот пробел восполнить.

Грудастая черноволосая девица несла пустые ведра, небрежно ими помахивая, и громко распевала. Так громко, что в избе слышно было.

Создатель улыбнулся.

Девушка остановилась, опустила ведра на землю. Недоуменно огляделась. Потом осторожно, крадучись двинулась к дому Господа.

Создатель отошел к кровати, лег на спину, сладко потянулся.

Скрипнула дверь.

Девица остановилась у входа, неторопливо развязала поясок. Расстегнула ворот платья, обнажила одно плечо, другое. Опустила руки, и платье само соскользнуло на пол.

У нее были крупные, высокие груди, резко контрастирующие со впалым животом, широкие бедра и нежно-нежно-розовая кожа. Волосы сплетены в длинную косу. Пушок внизу девушка стыдливо закрывала ладонями и, потупя взгляд, медленно двигалась к постели. Создатель снова улыбнулся.

Девушка оторвала руки от своего «сокровища», стала неумело расшнуровывать Господу штаны. Член вырвался на свободу, твердый, как моржовая кость. Он не нуждался ни в каких уговорах или понуканиях. Девица забралась сверху, направила пенис себе во влагалище и, зажмурившись, медленно опустилась на бедра Бога.

Олег невольно застонал.

Девушка послушно ускорила движения, закусила губу, тяжело засопела, Создатель вскрикнул и с тоскою понял, что все позади. Он слишком долго не дотрагивался до женщин, чтобы суметь растянуть удовольствие.

Девица испуганно ойкнула, спрыгнула на пол, метнулась к одежде, сгребла ее на груди, замерла. Потом гулко рухнула на колени:

— Прости меня, Создатель. Сама не знаю, что на меня нашло… Прости меня, Господи!

— Я не сержусь, встань. Подойди сюда.

Девушка поднялась на ноги, приблизилась, стыдливо прикрывая тряпками грудь — при этом все прелести ниже пояса оставались обнаженными. Создатель звонко похлопал ее по раскрасневшейся заднице:

— Молодец. Не волнуйся, я не только не сержусь, мне даже понравилось. А теперь иди работай.

Некоторое время Господь валялся в постели, наслаждаясь сладкой истомой. Потом все же встал, привел себя в порядок. И вовремя — в дверь постучали.

— Войдите! — разрешил Олег.

— Ты просил сообщить, Создатель, когда появится армия горцев, — осторожно протиснулся в горницу незнакомый селянин.

— Да! — В предвкушении ответа у Господа засосало под ложечкой.

— Они идут по придолинной дороге.

— Й-ес! — не удержался от радости Создатель и отправился хабрекам навстречу.

Походную колонну вел хорошо знакомый старик из пограничной деревни. Старейшина вскинул руку — воины остановились, — опустился на колено и торжественно произнес:

— Приветствую тебя, Создатель. Наши жизни в твоем распоряжении.

— Рад видеть тебя, старейшина, — ответил Господь. — Встань. Сколько воинов пришло с тобой?

— Двенадцать десятков, Создатель.

— И это все?

— Еще два отряда подойдут через несколько дней, — торопливо сообщил старик.

Создатель молчал. У него опять появился соблазн немедленно двинуться в поход на Мертвый Замок. Сто двадцать копейщиков — это неплохой кулак против двух сотен всадников, и все-таки… И все же гораздо надежнее обеспечить себе не просто шанс, а подавляющее преимущество, чтобы потом смести служителей Дьявола с лица земли, словно пыль с полки серванта.

— Хорошо, — кивнул Создатель. — Отдыхайте.

Вскоре должны подойти еще два отряда минимум по сотне воинов каждый, должен вернуться отряд Михаила, добыча которого наверняка послужит предметом зависти и подбодрит хабреков в предстоящих боях. А триста воинов куда сильнее, чем сто. Да и селяне продолжают подходить. Пожалуй, есть смысл обождать еще несколько дней. Ведь он ждал этого совсем уже близкого мига возмездия куда дольше…

АВГУСТ

Едва Олег переоделся, как в мастерскую заглянула Альбертовна.

— Пришел? — недружелюбно спросила она.

— Ага, — кивнул литейщик и тут же попросил: — Хозяйка, может заплатишь за июль пораньше? Денег совсем нет.

— Неделю прогулял, а теперь ещё и денег просишь? — Альбертовна приподняла брови. — Сперва отработай.

Она захлопнула дверь, предоставив Олегу материться вслед в полное свое удовольствие.

Работы накопилось килограммов десять — поштучно лежащие грудой восковки и не сосчитать. Литейщик отправил тигли в прогревшуюся печь, достал формовочный порошок. Руки его работали, а в голове постоянно вертелась одна и та же мысль — где взять денег? Ведь в любой момент на планете Тысячи Солнц может понадобиться его присутствие, а снотворного не осталось ни единой капсулы.

Самый простой ход — взять в долг. Но здесь, в мастерской, брать не у кого, а бегать по знакомым и друзьям — долго, да и некогда. Можно что-нибудь продать, но это еще дольше. Ничего быстроликвидного, типа долларов или золотых побрякушек, Олег не имел… Правда — осенило Создателя, — он имел подходящую работу.

Поставив в печь очередной тигель, Олег достал из банки потеки «отработанного» воска, покрутил в руках. Быстро слепил пирамидку высотой сантиметров семь. Пригладил грани. Немного подумал, глубоко прорисовал на плоскостях каббалистические знаки (широко известный древнеегипетский иероглиф единства полов, пентаграмму, шестиконечную звезду и придуманную на ходу хитрозакрученую хреновину). Добавил сверху петельку. Критически оглядел получившуюся безделушку со всех сторон.

А ничего, вполне сойдет за атрибут некоего тайного культа. Литейщик удовлетворенно кивнул и принялся утрамбовывать пирамиду в формовочный порошок.

Мастерскую Олег закрыл в семь, побежал на метро. На выходе из «Петроградской» повернул на Большой проспект.

Ломбард работал до восьми вечера. Народ в небольшом холле отсутствовал. Молодой человек подошел к окошку, достал из кармана пирамидку, взглянул на нее в последний раз и… Остановился.

Сквозь зашоренное стремлением сознание смогла пробиться страшная в своей истинности мысль: сейчас, в это самое мгновение, он становится вором. Мразью, преступником, отрыжкой общества. Ведь Альбертовна, при всей своей стервозности, никогда не пыталась проверять его честность. Она верила, что он не утаивает доверенный драгметалл, что честно указывает угар, что все до последнего грамма пускает на изделия. И чем он собирается отплатить? Продать почти кило чужого серебра из-за коробки снотворного! Зачем? Ради чего?

Да, ему снится интересный, захватывающий сон. Но ведь это всего лишь сон, а здесь — реальная жизнь! Он уже забыл, когда касался своей жены, когда разговаривал с собственным сыном. Неужели обычный сон, пусть очень интересный, дороже родных и близких, дороже работы, доверия, совести, наконец! Неужели он не сможет обойтись без ночных приключений?

Да и обходиться не надо! Можно просто спать ночью, как все нормальные люди. Конечно, он не обычный человек, он Господь, он Бог, он Создатель целого мира. Но разве это может оправдывать преступление?

— Эй, парень, — похлопал, по плечу охранник ломбарда, — ты что, заснул? Мы через десять минут закрываемся.

— Да-да, извините, — кивнул Олег и с облегчением опустил пирамидку обратно в карман.

Больше всего ему хотелось купить жене цветы. Давно не преподносил он своей Танечке даже банальных гвоздик, еще задолго до того, как создал планету Тысячи Солнц. Но денег по-прежнему не было, и Олег поклялся выбрать роскошнейший букет после ближайшей получки. А пока — провести с нею и сынишкой весь вечер.

Тани дома не было. Похоже, они с Сашкой опять трудились в ресторане. Олег согрел ужин, плотно перекусил. Помыл посуду. Поточил ножи. Походил из угла в угол.

Потом махнул рукой и лег спать.

* * *

Здесь занимался новый день: раннее утро, не больше десятка солнц над горизонтом, прохладный воздух, роса на траве. Селянин у дверей сонно хлопает глазами.

— Как выспался? — спросил его Олег.

— Во имя Создателя! — невпопад выкрикнул воин.

— Ладно, ладно, хвалю, — умерил его восторг Олег и вышел из деревни.

Селение сплошь окружали воинские лагеря. Здесь скопилось не меньше полутысячи человек. Еще столько же ждали своего часа вдоль засек. Сила. Боевой таран сил Добра против Дьявола. Но этому тарану не хватает стального наконечника — непробиваемых рядов хабреков.

Старейшина встретил Олега возле узкого прохода — горцы окружили свой лагерь щитами, подпертыми копьями. Почтительно поклонился. Олег вежливо ответил на поклон, жестом позвал старика за собой.

— «Низкие» дают слишком мало еды, — пожаловался хабрек.

— Здесь собралось слишком много народа, — повернулся к нему Олег, — и слишком долго топчутся на месте. Скажи мне правду, старик. Почему с тобой пришли не все воины?

— Они еще не готовы, они придут позже.

— Смотри мне в глаза, — повысил голос Олег. — Те, кто не нуждался в долгих сборах, пошли со мной сразу. Остальные обещали догнать через несколько дней. Теперь я снова слышу то же самое! Мне кажется, ты говоришь не всю правду, старик.

— Мы не успели собрать воинов изо всех деревень, — продолжал отводить глаза хабрек. — Они подойдут позже.

— Это все? — жестко спросил Олег. — Больше ты ни чего не хочешь мне рассказать?

— Все хабреки готовы пойти за тобой, Создатель… — неуверенно начал старейшина.

— Что же им мешает?

— Они не желают сражаться вместе с «низкими», — наконец признался старик. — «Низкие» бесчестны, они никогда не сражаются в поле, они не называют свои имена в бою. Оказаться с ними в одном строю — позор для хабрека!

— Ты тоже так считаешь?

— Воля Создателя выше чести! — ответил старейшина.

— Понятно. — Олег отвернулся и сделал пару шагов в сторону. — Значит, подкреплений больше не будет?

— Будут, — поспешил оправдаться старик. — Молодые воины готовы идти за тобой, если это перестанут запрещать старейшины. Мои земляки убедят остальных воинов!

— Я знаю, кто их убедит, — хмуро ответил Создатель. — Их убедит Михаил, когда вернется с добычей, их убедят имена для детей и пленные, добытые в бою! Но сколько дней пройдет, пока он вернется сюда? Через какой срок слухи о его успехе доберутся до гор? Время слишком дорого, старик. Селяне теряют злость и жажду боя, в окрестных поселках кончаются запасы еды. Дьявол получает передышку для подготовки новых сил. Возможно, уже сейчас нас встретят не двести, а триста черных всадников. Мы потеряли преимущество внезапности, мы опаздываем с каждым новым часом, старик!

— Тогда нужно атаковать немедленно!

— Вас почти вдвое меньше, чем всадников, старейшина. Вы не сможете прикрыть всех селян от конных атак.

— Ну и что? — безразлично пожал плечами хабрек.

— А кто будет штурмовать замок, старик, если «низких» порубят? — чуть не зарычал Создатель. — Хабреки? Много крепостей вы смогли захватить у пахарей? А замок — это не деревенский забор. Это в сто раз мощнее.

— Извини, Создатель, — виновато ответил старик. — Я не подумал.

— Ничего. — Слова старейшины погасили злость Олега, и он лишь устало махнул рукой. — Раз нет другого выхода, придется рискнуть. Только нужно подождать прихода Михаила. Это тридцать отнюдь не лишних копий.

Старейшина согласно кивнул, вглядываясь в небо над головой Олега.

— Что там? — Олег повернулся, и на губах сама собой появилась добродушная улыбка. — Клоп возвращается…

— Данила молодец! Данила летал долго! Данила все знает! Данила все видит!

— И что ты видел, крылатый наш? — спросил Создатель, позволив малышу опуститься на плечо.

— Дьявол к правительнице хеленов ехать собирается!

— Откуда ты знаешь?

— Данила умный, Данила хитрый. Данила знает.

— Ты был прав, Создатель — сказал старейшина. — Дьявол хочет получить помощь от безбожных хеленов. Он собирает против тебя армию, Создатель.

— Данила всю ночь в Мертвом Замке сидел, Данила смотрел, Данила слушал, — проникновенно рассказал кровосос и, само собой, закончил:

— Дай лизнуть.

— Больше ничего не узнал? — спросил в ответ Олег.

— Данила не узнал, Данила увидел, — похвастался малыш.

— Что?

— Дьявол половину армии на защиту рыбаков послал.

Несколько секунд Создатель молчал, обдумывая услышанное, потом недоверчиво переспросил:

— Что ты сказал?

— Дьявол послал всадников на защиту рыбаков.

— Что ты сказал?

— Половину армии Дьявол послал…

Создатель схватил вампиренка за ухо, притянул к себе и крепко поцеловал в острую мордочку. Повернулся к хабреку:

— Поднимай своих воинов, старик! Дьявол сделал нам подарок. И быстрее, быстрее, пока рогатый не допетрил, как крепко он влип.

Старейшина кивнул, побежал в лагерь. Скоро оттуда донеслись крики, забегали люди. Когда Создатель приблизился, копейщики уже стояли в походной колонне по трое.

— За мной, — скомандовал Олег, встав во главе отряда.

— Извини, Создатель, — пристроился сбоку старейшина. — Я не понял, что тебя так обрадовало?

— У Дьявола чертовски плохо налажена разведка и связь. Рогатый даже не представляет, какое преимущество дает нам всего один умный и глазастый летающий малыш.

Создатель погладил Данилу по спине. Тот довольно зажмурился, непривычный ни к ласке, ни к похвале, и даже не попросил «лизнуть».

— Извини, Создатель, я все еще не понимаю.

— Все очень просто, — не поленился объяснить Господь. — Дьявол не подозревает, что отряд Михаила уже ушел из разоренного поселка. Он только сейчас пронюхал о нападении и послал помощь. Вдобавок рогатый мерзавец не ведает, что нам известно про посланный отряд. Еще объяснять надо?

— Они не ожидают нашего нападения?.. — неуверенно предположил старейшина.

— Само собой. Но главное не это. Главное то, что приболоченная, с густыми зарослями и узкими тропинками рыбачья земля зажата между двумя реками и совершенно не подходит для раздольных конных атак. Если твои воины будут достаточно быстро двигать ногами, то через полдня мы перекроем единственный выход из этого капкана, и забравшихся туда черных всадников можно смело списать в расход. Дьявол хотел спасти кучку поганых людишек — и зевнул половину своей армии!

— Мы перекроем им выход? — наконец-то начал понимать старик.

— Нет. Оставаясь на месте, мы рискуем оказаться меж двух огней. Нет, мы пойдем за ними и утопим всех в море!

— Но мы даже не знаем их числа, — не разделял старейшина уверенности Господа.

— Ты не был в рыбачьих землях, старик, — рассмеялся Создатель. — Дьявол, наверное, тоже. Там можно двигаться только по узким тропам. В таких местах численность не имеет значения. Скорее наоборот: конный занимает больше места, чем пеший, а значит, ему придется сражаться одному против двух-трех. Доверься мне, старик. Я знаю, что делаю.

Старейшина перестал спорить — он начал задыхаться от быстрой ходьбы. Но Создатель, при всей своей доброжелательности, не разрешил привала: этот переход вполне мог переломить ход войны с Дьяволом в пользу сил Света.

Походная колонна вышла к засекам и двинулась вдоль них, мимо селянских бивуаков. Большинство земледельцев провожали хабреков только взглядом, но особо любопытные увязались следом. Создатель не стал их прогонять — мало ли что.

Вскоре после полудня отряд вышел к реке чуть ниже истока. Воинам Господь разрешил привал, а Данилу поднял в воздух — искать врага. Примерно через полчаса вампиренок вернулся. Он разглядел всадников довольно далеко, в рыбачьих землях. Олег, облегченно переведя дух, нашел старейшину, присел рядом на корточки:

— Слушай меня, старик. Выбери два десятка самых уставших воинов. Поведешь их вниз по реке, по этому берегу, до самого устья. Будете маячить с этой стороны, чтобы у всадников не возникло соблазна переправиться. А если возникнет — старайтесь бить их в воде. Ясно?

Хабрек кивнул и тяжело поднялся на ноги. Создатель дал ему минут десять на выбор соратников, потом поднял отряд и вброд перевел на другой берег. Дорога, еще широкая и сухая, проходила совсем рядом с берегом. Воины повернули на нее и пошли широким походным шагом. Ловушка захлопнулась.

У черных всадников оставался только один шанс: пока река не стала слишком глубокой, перейти ее, разбить легкий заслон, организованный старейшиной, и удрать через земли селян. Чтобы лишить их этой возможности, воинов пришлось гнать по пыльной дороге без всякой жалости. Передышка настала только с приходом ночи.

* * *

Олег сел в постели, посмотрел на часы, потом на мирно посапывающую Танечку. Стал быстро одеваться. Часов пять на отдых хватит. После этого он должен опять попасть к отряду.

Создатель принял душ, поел. Потом неторопливо, прогулочным шагом, направился в сторону Большого проспекта и добрался до ломбарда точно к открытию. На этот раз пришлось стоять в небольшой очереди, но довольно скоро он благополучно сдал серебряную пирамидку и получил деньги. В аптеку Олег помчался уже бегом. Показал пустую упаковку из-под лекарства, купил точно такую же новую и, часа через три благополучно вернулся домой. Таня куда-то ушла, но это было к лучшему. Создатель налил себе чашку чаю и запил им две капсулы снотворного.

* * *

— Вы, что, сюда спать пришли? Подъем, подъем, вперед, время уходит.

Хабреки поднимались без ропота, хотя радости не выражали, лениво выстраивались в походную колонну. Селяне тоже проснулись и кучковались в хвосте отряда.

— Вперед!

Создатель шел первым, показывая пример выносливости. Дорога, хорошо различимая при свете звезд, начала чавкать под ногами, редкие крупные деревья сменились островками высокого кустарника. Когда заросли станут сплошными, воинам можно будет дать более длительный отдых.

Впереди над ветвями ввысь взметнулось ослепительное солнце, потом еще одно, еще. Мир вокруг начал наполняться теплом.

— Ну все, скоро отдохнем, — послышался сзади усталый шепоток. Создатель упрямо покачал головой и только ускорил шаг.

Он не смог сдержать нетерпения и гнал отряд четверо суток почти без отдыха, не отвлекаясь ни на что, обходя встречные селения и не обращая внимания на торопливо отплывающих от берега рыбаков. Уже на третий день среди свободолюбивых и непривычных к таким тяготам хабреков поднялся ропот. Открыто не выполнять приказы Создателя никто из них пока еще не решался, однако и приветственных криков Олег больше не слышал.

«Еще немного, — думал пробирающийся по чавкающей тропинке Господь, — и они начнут просто разбегаться. Потихоньку отставать от колонны и поворачивать в свои родные дома».

Горцам требовалось выделить подачку. Не столько отдых, сколько какой-то стимул, способный снова побудить у них готовность к войне и радость от предчувствия сражений. И одними словами о борьбе Добра со Злом здесь уже не отделаться.

— Данила молодец! Данила герой! — Радостный вампиреныш сделал несколько кругов над головой и спикировал вниз. — Данила всех нашел! Данила победитель! — Малыш вцепился в плечо крепкими коготками и деловито закончил:

— Дай лизнуть?

— Кого ты нашел? — проигнорировал последние слова кровососа Создатель.

— Всех нашел! — гордо сообщил вампир, складывая перепончатые крылья. — Данила нашел всадников. Данила нашел Создателя.

— Где они, пиявка болтливая? — начал злиться Олег.

— Создатель под Данилой, — начал перечислять крылатый разведчик. — Черные всадники впереди. День пути отсюда.

— Хорошо, — с облегчением перевел дух Создатель. — Значит, у нас есть примерно день и ночь, чтобы отдохнуть перед схваткой. Набраться сил.

Он оглянулся на выдохшихся за время изнурительного перехода горцев и покачал головой. Взбодрить их нужно хорошенько. Поднять настроение, раззадорить…

— Данила, поблизости есть рыбацкие деревни?

— Данила знает, Данила видел, — гордо кивнул зверек. — Тропинка налево повернет, там большая деревня совсем рядом. Много домов. Как когтей у меня на лапах.

Создатель покосился на лапы кровососа. Когтей было восемь. Если семьи в среднем человек по пять-шесть, добычи должно хватить почти всем.

— Эй, хабреки! — повысил Олег голос. — Те, кому нужно вернуться домой с именами для детей, выдвигайтесь вперед и быстрым шагом за мной! Остальные могут не торопиться.

По рядам воинов словно пробежала волна: горцы встрепенулись, развернули плечи, подняли головы. Вперед заторопились сразу все. Олег усмехнулся, поправил перевязь меча, проверил, насколько легко выходит клинок из ножен.

Тропа раздвоилась — основная дорожка продолжала тянуться вдоль берега, а влево отвернула вдвое более узкая извилистая стежка..

— Тихо… — сквозь зубы предупредил Создатель, сворачивая туда. В лицо пахнуло тиной, перегнившими рыбными внутренностями. Похоже, туземцы ленились донести их до реки и бросали где придется. А может, просто запах здесь такой.

Олег шел вперед, не раздвигая ветви, а подныривая под них, не выдергивал ноги из слякоти, а медленно извлекал, и потому его приближения рыбаки так и не услышали. Когда подкравшийся отряд уже разглядывал их через заросли, люди безмятежно продолжали плести неводы, развешивать выпотрошенную рыбу над костром. Женщины штопали сети, натянутые между домами и кустарником, мальчишки с визгом гонялись друг за другом, играя в пятнашки.

— Посмотрим, как вы теперь камешками покидаетесь, — прошептал Создатель, криво усмехнулся и повернулся к воинам:

— Язычники отгородились сетями. Поэтому первым бежит десяток с копьями. Кладете копья на сеть, наступаете всем весом на древки. Заграждение опрокидывается, и мы все вместе врываемся на улицы. Вопросы есть? Вот и хорошо. Приготовились… Вперед!

Грозно заорав, горцы проломились сквозь кустарник — на узкой тропе все не поместились, — вырвались на прогалину вокруг болотной деревни и, четко следуя приказу Господа, торопливо кинули копья кончиками поверх сетей, упирая тупыми концами на землю. Рыбаки замерли, в тупом недоумении глядя на невесть откуда появившихся врагов, а хабреки дружно, слитным порывом, прыгнули на середины древков. Два копья с сухим хрустом обломились, но остальные оказались достаточно прочны и, где разрывая подгнившие нити, где опрокидывая колья, легко уничтожили преграду.

— Создатель!!! — вопя во всю глотку, воины Света ринулись на туземцев, которые только сейчас догадались броситься врассыпную, но сидевшие на штопке девушки и игравшие в пятнашки мальчишки попались в плен, не успев сделать ни шагу.

— Имя! — молодой хабрек прижал к земле круглолицую девушку и занес над ней широкий нож. — Назови свое имя!

— Ни… Нина…

Нож тут же опустился ей на горло.

— Данила плохо видит, — встрепенулся вампиреныш. — Данила посмотрит ближе.

Кровосос спорхнул с плеча, а Олег, поняв, что дело вполне обойдется без него, вернул Драккар в ножны и, осторожно обходя кровавые лужи, сцепившихся людей, обрывки сетей, вошел в селение.

Здешние хижины тоже стояли на сваях. Но не на древесных пнях, а на собранных в кучки и скрепленных обожженной глиной камнях. Правда, в отличие от аккуратненьких домиков пахарей, пол был не из плотно подогнанных досок, а из жердей, заваленных сверху толстым слоем сухих ивовых ветвей. Да, впрочем, оно и понятно: откуда среди кустарника хорошего строевого леса набрать? Балки есть, и то хорошо. А вот стены изнутри были обшиты ровными квадратиками тонкой, полупрозрачной кожи. Наверное, рыбьей.

Из мебели имелись плетеные стол, высокая кровать на восьми ножках, два сундука, несколько низких лукошек — то ли емкости такие, то ли сидушки вроде банкеток.

— Естественно, — кивнул Олег. — Из чего тут еще можно что-то делать, кроме как из ивы плести? Знали бы эти нищие дикари, что подобная мебель в наших магазинах по полторы тысячи долларов стоит!

Он с размаху упал на кровать, перевернулся на спину. Мягко. Снаружи доносились крики боли, жалобные восклицания, плач. Хабреки наводили порядок… Кто-то зашебуршал у входа, показался горец, волочащий за волосы уже голую девчонку лет четырнадцати:

— Твоя доля добычи, Создатель!

Из носа девицы текла кровь, один глаз заплыл. Она тихо и гнусно скулила на одной ноте и как-то неестественно скребла воздух скрюченными пальцами. Олег брезгливо поморщился:

— Не хочу. Забери себе.

— Благодарю, Создатель! А рыбы копченой принести? Ребята целых три сундука нашли. Жирная, аж лоснится!

— Я не нуждаюсь в пище, — со вздохом напомнил Олег. — Сами веселитесь. Но только грибами не увлекайтесь, завтра с утра новая битва. Понятно? Все, ступай. До утра общий привал.

* * *

Минут двадцать Олег лежал в постели, глядя на чуть желтоватый потолок. Впервые за последние дни ему никуда не надо было спешить — странное ощущение. В конце концов он поднялся, оделся. Открыл коробочку со снотворным. Оставалось всего шесть капсул. Мало. Денег — всего червонец.

Тут очень вовремя вспомнилось, что дня три назад звонила Альбертовна и сообщила об увольнении. Раз так — хозяйка должна рассчитаться за последний месяц. На снотворное наверняка хватит.

Олег сполоснулся под душем, заглянул в холодильник: там стояли две початые банки маслин и пустая кастрюля. Еще — кусок мороженого мяса в морозилке. Пришлось ехать на голодный желудок.

Альбертовна молча отслюнявила двести баксов, но в мастерскую, за вещами, не пустила. Олег для приличия немного поругался, но в конце концов плюнул на свои жженые спецовки и побежал менять валюту. Баксов хватило и на сытный обед в кафешке напротив ДК Ленсовета, и на лекарство. Еще Олег купил килограмм сосисок и отправился домой.

На кухне скворчало. Таня задумчиво посмотрела на мужа. Потом молча поставила на стол тарелку, положила жареной картошки с луком и несколько кусочков тушеного мяса. Олег после недолгих колебаний сел и принялся за еду.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — не выдержала Таня.

— Да нет, — пожал плечами Олег.

— И тебя не интересует, куда пропал Мишин попугай?

— А его, что, нет? — удивился Олег. — Сдох, что ли?

— Ты даже не спрашиваешь, почему я два дня не ночевала дома?

— Да? — Олег перестал жевать и поднял глаза на жену. — А где ты была?

— Какое твое дело? — фыркнула Таня, выключила огонь под сковородкой и ушла из кухни, громко хлопнув дверью.

Некоторое время Олег крутил перед глазами вилку с нанизанным куском мяса, потом перевел взгляд на часы и принялся быстро доедать картошку. Есть дела поважнее, чем за взбалмошной бабой бегать.

* * *

Он поднялся первым. Хабреки, как и принято упоенным победой воинам, набаловавшись с девками и обожравшись до отвала, дрыхли, кто где упал. Несколько человек — прямо на мокрой земле. Никаких мисок с грибами или уж тем более бутылок из-под вина не оказалось и в помине, но, видимо, эйфория праздника подействовала на умы ничуть не хуже какого-нибудь кокаина. Данила тоже куда-то пропал, и поднять «воздушного разведчика» было невозможно.

— Ладно, — махнул рукой Создатель. — Конные или пешие, а дневной переход за один час воины нечистого все равно одолеть не смогут. Подождем.

Он еще раз прошелся по поселку. Горцы не столько разграбили — а чего возьмешь у рыбака кроме имени? — сколько разорили деревеньку. Раскидали среди вязкой жижи простенькие рубахи и платья, изящные плетеные сундучки, зачем-то разломали один из домов. Висящая над костром рыба упала в огонь и теперь, наполовину обугленная, темнела среди золы.

— Вот чучмеки, — в сердцах выругался Олег. — Потом самим жрать будет нечего. — И он уже без всякой жалости начал пинать отважных воинов ногами: — Поднимайтесь, смерть свою проспите! Войско Дьявола поблизости.

Просыпающиеся хабреки, увидев своего повелителя, тут же расплывались в радостных ухмылках:

— Слава Создателю! Долгих тебе лет!

До полудня горцы успели не только собраться, но и поесть обнаруженной в незамеченных вчера тайниках рыбы. А когда за кустами послышался быстрый, частый плеск стучащих по грязи копыт, они быстро и споро выстроились в фалангу. Три ровных ряда копейщиков перекрывали все пространство между сохнущими на кольях сетями и сплошной стеной ивового кустарника. Создатель стоял сзади, готовый, если понадобится, вместе с селянами прикрыть фалангу от предательского нападения рыбаков с тыла. Данила тоже занял свою любимую позицию — отсиживался где-то в кустах.

Чавканье копыт раздавалось ближе и ближе, пока первый черный всадник не выехал на приболоченную поляну. Увидев фалангу, он недоуменно остановился, с силой натянув узду. Конь заржал, попятился.

Рядом с первым всадником появились еще двое. Они переглянулись, громко завопили и помчались в самый центр фаланги. Хабреки дружно опустили копья. Конники тут же отвернули и неторопливой трусцою вернулись на исходную позицию.

Тем временем тропинка выпускала по одному все новых и новых всадников. В длинных черных плащах, черных округлых шлемах со свисающими на спину конскими хвостами, с длинными острыми пиками и кривыми мечами на боках, они не выказывали ни малейшего испуга. А зря.

Пожалуй, один только Олег точно знал, чем кончится эта схватка. Черным слугам Дьявола придется на своей шкуре опробовать истину, ценой огромной крови открытую персами две с половиной тысячи лет назад, в битве при Марафоне: легкая конница не имеет никаких шансов в схватке с тяжелой пехотой.

— Во имя Господа! — заорали три десятка черных всадников, опустили пики и ринулись в самоубийственную атаку.

Разбрасывая комья грязи, лошади преодолели свободное пространство, с ходу напоролись на безжалостные наконечники копий и отхлынули обратно. На грязи осталось биться в агонии несколько несчастных животных. Оказавшиеся пешими, прислужники Дьявола тоже побежали со всех ног, испуганно оглядываясь через плечо. Но на этот раз хабреки не разрушили строя, соблазнившись беззащитными спинами.

Черные всадники ненадолго успокоились, негромко что-то обсуждая, громко завопили и дружно ринулись в новую атаку. Но на этот раз конница ударила не в центр, а в правый фланг, разгоняясь вдоль самой границы кустарника. Треск пик, тяжелые выдохи пехотинцев, жалобное ржание лошадей — сражение все больше напоминало конскую бойню, а не схватку людей.

Всадники отхлынули в сторону, а вместо них нанес удар свежий отряд, потом еще один.

— На что они рассчитывают? — недоуменно спросил Создатель, оглядываясь на ближних селян. Никто не ответил, а черные всадники, не жалея коней, нанесли новый удар по сомкнутому строю щитов.

Конному поразить тяжелого пехотинца практически невозможно — высокий щит закрывает все тело, шлем спасает голову. Единственное уязвимое место — глаза. Не изобрели пока в этом мире ударостойких стекол.

Но в глаза еще нужно попасть, на скаку уворачиваясь от множества копий, нацеленных на ничем не прикрытое тело, на обнаженного коня. Безнадежное занятие. И тем не менее всадники разгонялись в новую атаку.

— Копья выше поднимите! — заорал Создатель. — В животы им цельтесь, с коней ссаживайте!

Впервые за день схватку увенчало не лошадиное ржание, а жалобные людские крики. Больше десятка коней, мотая мордами, побежали обратно налегке, с пустыми седлами.

— Ну как, нравится? — негромко спросил Господь.

— Во имя Господа! — понеслись всадники в новую атаку.

— Совсем сбрендили, — покачал головой Создатель. Удар! Стук пик о щиты. Крики раненых. Потные спины немного попятившихся хабреков.

«Да они же нас разворачивают!» — внезапно сообразил Олег.

Черные всадники раз за разом бились в правый край фаланги, словно бараны в брошенный поперек дороги бетонный блок, и под тяжелыми, кровавыми ударами правый фланг отступал, ровный строй поворачивался, между хабреками и кустарником появлялась узкая щель. Еще немного, два-три наскока, и всадники вырвутся из капкана, проскочат в образовавшийся проход, уйдут, заплатив за спасение всего лишь десятком-другим жизней!

— За мной!

Создатель побежал направо, увлекая за собой селян, навалился на спины хабреков, слыша улюлюканье мчащейся конницы. Х-ха! Всадники один за другим вылетают из седел, но разогнавшиеся кони все равно бьют всей массой в прочные щиты, фаланга пятится еще на пару шагов, и Создатель видит прямо над головой перекошенную морду. Конь валится на трещащие кусты, а всадник мечет вперед свою пику. Олег пригнулся — сзади послышался крик боли, — выхватил меч. Противник неуклюже выбирался из спутанных ветвей, раздирая их руками.

— Не торопись, — предложил Создатель, сделал красивый, почти киношный, выпад и вонзил клинок врагу под ребра. Тут же страшный удар сбоку свалил его на чавкающую землю.

Конское копыто опустилось рядом с ухом. Олег шарахнулся в сторону, вскочил. Увидел прикрытую холщовой рубахой спину селянина, потом из этой спины вылезла пика, мышцы спины обмякли, селянин осел.

— О, Дьявол, — выругался всадник, пытаясь выдернуть оружие, встретил взгляд Создателя, бросил пику, схватился за рукоять меча, но не успел — клинок разрубил его руку и глубоко вошел в живот.

— Пошел! — Олег плашмя ударил мечом по крупу коня, перехватил Драккар двумя руками и слегка пригнулся, ожидая нового врага.

Всадник приближался медленно — лошадь осторожно ступала по окровавленным, вздрагивающим телам — и крепко сжимал в кулаке кривой меч.

— Давай, — поторопил его Олег.

— Во имя Господа! — замахнулся конник мечом. Создатель слегка присел, держа Драккар над головой.

— Х-ха! Х-ха! Х-ха! — старательно рубил «черный» своим клинком по широкому лезвию прямого меча.

Олег сделал два шага вперед, оказавшись за спиной врага, и от души, с оттяжкой полоснул поперек позвоночника. Как всадник ни изворачивался, но парировать удара не смог и медленно сполз на землю.

Создатель наконец получил возможность оглядеться. Успех всадников, пробивших щель между фалангой и кустарником, похоронил сам себя: груда мертвых тел делала эту щель непроходимой для конницы. Черные всадники, похоже, попытались повторить свой фокус с прорывом на левом фланге, вдоль берега, и теперь своей участи дожидалось несколько запутавшихся в сетях лошадей. Черная, слякотная земля перед хабреками постепенно становилась бурой, но фаланга стояла на своем месте, целая и несокрушимая. Азарт изрядно поредевших всадников поутих. Они топтались на краю поляны, не решаясь ни атаковать, ни рассеяться на узких тропах.

— Ох, устал я на сегодня, — во всеуслышание объявил Создатель и коротко скомандовал:

— Вперед!

Фаланга дрогнула, медленно сдвинулась, с места, угрожая насадить конников на длинные пики и затолкать их в кустарник. Черные всадники не стали дожидаться конца неторопливой атаки и начали быстро всасываться в затоптанную воронку тропы.

— Держи! — Хабреки рассыпали строй и кинулись вдогонку.

— Во имя Господа! — Полтора десятка не успевших уйти конников воспользовались шансом и ринулись в бой.

Хабреки быстро сомкнулись в три отряда, ощетинились копьями, но всадники и не собирались на них нападать. Слуги Дьявола промчались между непобедимыми каре, потеряв четырех крайних бойцов, сбитых копьями, проигнорировали обнажившего меч Создателя и пятерых прикрывающих его селян и скрылись за поднятыми на сваи домами.

— Ушли, — сплюнул Господь. — Десять всадников спасли шкуры. Но уж остальных мы не упустим! — Создатель широким шагом приблизился к крайнему отряду. — Слушай приказ: пересекаете кустарник, пока не уткнетесь в следующую реку, и идете вниз по течению, по тропе вдоль реки. Задача: не позволить всадникам удрать по берегу. Их и так спаслось слишком много. Связь через Данилу. Выполняйте. Остальные — за мной. В погоню.

Радоваться победе было рано. Сперва нужно добить уцелевших всадников; и Создатель еще три дня гнал людей, постоянно наступая врагу на пятки, не поддаваясь ни на мольбы воинов об отдыхе, ни на просьбы Тани о серьезном разговоре. Вперед и вперед, не давая слугам Дьявола ни малейшей передышки.

Погоня остановилась на морском берегу. К вечеру третьего дня колонна уставших хабреков выбралась из кустарника на неправдоподобно чистый, ярко-желтый песок, увидела перед собой мерно катящиеся к ослепительному горизонту волны, вдохнула солоноватую свежесть морского ветра.

Совсем недалеко Создатель увидел уходящих по пляжу всадников и неожиданно для всех поднял руку:

— Привал.

Воины попадали без сил там, где стояли, но кто-то из хабреков все же высказал свое недовольство:

— Столько гнались… А теперь отпускаем…

— Кто тебе сказал, что отпускаем? — холодно усмехнулся Олег. — Забыли, что по ту сторону долины идет другой отряд? Пусть побегают «черные» напоследок. А мы пока отдохнем.

Как он и ожидал, уйти с берега моря всадникам не удалось. Они доехали до устья дальней реки, наткнулись на второй отряд, повернули назад и остановились посредине между отрядами хабреков. Не больше четырех десятков человек. Все, что осталось от половины могучей армии Дьявола. Они стояли лагерем в виду своей смерти и ничего не могли поделать.

Создатель позволил своим воинам отдохнуть один день, а потом выстроил фалангу поперек пляжа и медленно повел вперед.

Нужно отдать всадникам должное, они не позволили растоптать себя, как сонных мух. Подпустив врагов метров на двести, слуги нечистого вскочили в седла и понеслись в свою последнюю атаку.

Примерно половина приспешников Дьявола полегла под ноги фаланги сразу, а остальных хабреки гнали вдоль всего пляжа, пока не утопили в устье реки.

— Данила молодец! Данила победил! — закружился кровосос над сомкнувшимися водами.

Нахальство малыша, явившегося похвастаться только после гибели последнего врага, несказанно развеселило горцев, и они стали звать вампиреныша к себе, но тот предпочел отлететь к Создателю.

— Данила молодец! — напомнил он Олегу о своих заслугах.

— Все может быть, — кивнут тот в ответ.

— Дай лизнуть.

— Обожрешься, летать не сможешь, — покачал головой Создатель. — Отправляйся к Мертвому Замку и попытайся узнать, что там замышляет Дьявол, пока я тут застрял. Может, ловушку какую задумал? Короче, полетай там, проследи за ним, посмотри, куда ходит, с кем разговаривает. Вдруг узнаешь что интересное перед последним, главным ударом.

— Данила голодный!

— Лети, обжора! — снял его с плеча Олег и подбросил в воздух. — Еще успеешь брюхо набить.

* * *

В главном зале дворца правительницы Страны Двенадцати Городов пахло лавандой вперемешку с легким ароматом шиповника. Бирюзовые стены уходили высоко под потолок, но окна из отливающего голубизной стекла все равно отнимали у них почти половину пространства. Легкая, воздушная вязь изумрудных нитей свисала с балок далеко над головой. В центре зала стоял безупречно белый резной трон со спинкой в два человеческих роста, а перед ним замер ряд из десяти подтянутых телохранителей.

— Как прикажете, госпожа? — в почтении склонился перед хозяйкой закованный в толстую кожаную кирасу, обитую золотыми пластинами, бородатый воин.

Женщина тяжело вздохнула, ее лоб прорезала складка.

На вид властительнице было около сорока лет. Темно-зеленое платье из тяжелой парчи глухо застегивалось у шеи и опускалось до самых щиколоток, закрывая тело от нескромных взглядов, а потому невозможно было угадать, поднимает ли ткань на груди высокая грудь, или это всего лишь ухищрение портного, действительно ли настолько широки ее бедра, какими они казались, втянут ли живот правительницы, или это всего лишь старание тугого, корсета. Хозяйку украшали рубиновые серьги, два перстня с крупными самоцветами и большая брошь, сверкающая между ключиц.

— Если мы не увидим его, то уже никогда не сможем узнать, зачем он приходил и что мы потеряли из-за своей гордости, — наконец прозвучал чистый, звонкий голос. — Впустите!

Воин, не оглядываясь на стражу, поднял руку, и двери тотчас распахнулись. Тотчас в проеме прямо из воздуха соткался темный силуэт. По полу потянуло холодком, едко пахнуло серой. Звеня шпорами при каждом шаге, Дьявол пересек зал, остановился, не доходя до охранников шагов пять, и вежливо поклонился сидящей на троне женщине:

— Рад видеть тебя, хозяйка страны хеленов!

— А я предпочла бы никогда не встречаться с тобой, властитель темных сил. Зачем ты искал встречи?

— Я хотел просить о помощи, хозяйка, — с достоинством выпрямился гость.

— Ты? — Женщина удивленно приподняла брови. — Дьявол просит помощи?

— Нет, хозяйка, я прошу тебя помочь себе.

— Вот как? — На этот раз женщина удивления не выказала. — Зачем мне нужна помощь?

— Срединные горы отделяют твою страну от дикарей, хозяйка. Но они не в силах оградить вас от войны. Если ты не решишься остановить ее по ту сторону, война зальет твою цветущую землю кровью здесь.

— Какое мне дело до жалких дикарей? — презрительно фыркнула женщина. — Чем они могут угрожать великой стране?

— Вы просто не знаете, что такое война, — медленно качнул из стороны в сторону головой гость.

— Драка кучки дикарей? — презрительно вскинула подбородок хозяйка. — Чтобы разогнать их, хватит караула блюстителей порядка. К тому же они находятся по ту сторону гор, за Мертвым Замком, принадлежащим Создателю. За Мертвым замком, который ты присвоил себе, властитель темных сил. Или ты боишься, что дикари выгонят тебя из украденного жилья? Правильно сделают.

— Сперва дикари выгонят меня из замка, потом они начнут выгонять хеленов из собственных домов. Мертвый Замок — единственное препятствие, которое защищает твою страну от них, хозяйка.

— Не беспокойся, — покачала головой женщина. — У нас хватит сил, чтобы разогнать эту шайку…

— Ты все еще не понимаешь, хозяйка, — повысил голос Дьявол. — Я тоже не слабый мышонок, моя конница вполне может соперничать с твоими блюстителями порядка, но и дикари уже не таковы, как раньше. Теперь это не жалкие шайки ищущих приключения молодых ребят.

— Да неужели? — Женщина иронично склонила голову набок. — Они так сильны, что с ними не может справиться даже та великолепная конница, которую ты только что так красочно хвалил? Ведь она чуть ли не сильнее моих блюстителей! Что же тогда ты хочешь от меня?

— Я прошу прикрыть Мертвый Замок твоим Щитом, хозяйка, — почтительно склонил голову Дьявол, — и закрыть от дикарей единственный проход в страну хеленов.

— Щит предназначен для защиты от потаенных чудовищ! — вскочила на ноги женщина. — Никогда в жизни я не позволю использовать его против людей!

— Когда отряды дикарей захватят Мертвый Замок и разойдутся по твоей стране, защищать будет некого!

— Всего лишь семь месяцев назад про тебя ничего не было слышно, властитель темных сил, а сегодня ты уже пытаешься учить нас, что опасно, а что нет, — сурово ответила женщина, опустившись обратно на трон. — Наша цивилизация насчитывает тысячи лет, в течение которых мы обходились без твоих советов. Дикари слабы и неопасны, а если ты их боишься, то хеленов это совсем не беспокоит! Мы не собираемся применять гибельное оружие, предназначенное для уничтожения потусторонних тварей, против живых людей! Тебе ясен мой ответ, властитель темных сил?

Дьявол хлопнул в ладони и негромко приказал:

— Приведите его сюда.

Высокие двери за спиной нечистого отворились; в зал, в сопровождении двух одетых в черное воинов, неуверенной походкой вошел паренек лет семнадцати — взлохмаченный, сплошь исцарапанный, в рваной тунике. Опасливо посмотрел на неподвижных телохранителей, приблизился к Дьяволу, встал рядом.

— Расскажи им, — кивнул нечистый в сторону хозяйки.

— Что рассказать? — не понял паренек.

— Все!

— Ну… — замялся парень. — Они пришли со стороны земледельцев… Их привел вампир… — Паренек оглянулся на сурового Дьявола, продолжил уже более громко:

— Мы были готовы. Но вампир увидел нас. Он летал сверху и увидел нашу засаду. И они стали убивать. У них длинные копья и высокие щиты. До них никто не смог даже дотянуться, а они кололи издалека и весело смеялись. Они убивали не сразу, они спрашивали имена, они отрубали мужчинам ноги, бросали детей в реку и не давали вылезти на берег, они… Они… Они окружили деревню и никого не выпустили… Смеялись… А девушек… — Рыбак рассказывал уже не хозяйке, он обращался к Дьяволу:

— Мою Танечку… Они засунули ее руки в огонь… Чтобы она не могла сопротивляться… А потом насиловали… А я… Я ничего не мог… Я прошу тебя… Возьми мою душу, возьми тело, возьми жизнь! Дай мне силу! — Паренек упал на колени, стал целовать козлиные копыта:

— Дай мне силу, Дьявол! Возьми все, но дай силу! Хоть на день, на миг!

— Он лжет! — выступил из-за трона один из советников. — Даже дикари не могут так обращаться с женщинами!

— Я видел!!! — вскочив и повернувшись к нему, изо все сил заорал мальчишка. — Я видел это сам! Это со мной было! Они насиловали ее весь вечер, а потом сунули головой в мутную воду и смеялись, глядя, как она пытается вырваться! Они вспарывали животы детям и еще живыми отдавали их матерям! Они заставляли стариков плясать в костре, пока те не падали в огонь! Они… А я… Я не хочу жить, Дьявол! Мне больше не нужна жизнь! Я хочу мести!!!

— Ты можешь выполнить его просьбу? — костяным голосом спросила Дьявола женщина.

— Он не понимает, о чем просит, — холодно ответил нечистый. — У него не будет обратного пути.

— Силу! Хоть на мгновение! — Рыбак, почувствовав поддержку, упал на колени и подполз к женщине. Крупные слезы капали с кончика носа на ступени трона, но рыбак, казалось, не замечал их.

— Ты хочешь, чтобы я приказала блюстителям рисковать жизнью ради твоего замка, а сам отказываешь в помощи слабым?

— Он не понимает, о чем просит, — повторил Дьявол. — Получив силу, он никогда не сможет снова стать человеком.

Хозяйка молчала, глядя нечистому прямо в глаза.

— Получив мою силу, он станет оборотнем! — Дьявол шумно втянул воздух черными ноздрями, нервно дернул рогатой головой. — Он будет охотиться на чужой ужас, как пантера на зайцев, он будет превращаться в бешеную тварь и сметать все на своем пути и никогда, никогда снова не станет обычным человеком! Неужели ты хочешь этого для него, хозяйка страны хеленов? Разве он и так не пережил слишком много боли?!

— Я хочу убедиться, повелитель темных сил, что ты действительно готов на все для победы над дикарями, а не обманываешь нас в своих грязных целях.

Женщина говорила тихо и спокойно, но холодный взгляд ее говорил о непреклонности решения.

Несколько долгих минут двое повелителей планеты Tысячи Солнц сверлили друг друга глазами. Внезапно Дьявол вскинул левую руку. Пола плаща затрепетала, словно на сильном ветру, нежно-голубые стекла окон налились краснотой, в зале резко похолодало. Рыбак захрипел, откинулся на спину, схватился руками за горло. Глаза его выкатились из орбит, губы побелели и покрылись пеной.

Кто-то из телохранителей сглотнул. Паренек судорожно бился на полу, вокруг него засверкали хрустально-белые кристаллики инея. Закинутая за спину голова втягивалась в плечи, руки слились с телом, а ноги быстро-быстро перебирали в воздухе, словно рыбак куда-то бежал.

Хозяйка резко поднялась с трона, отошла к потемневшему, словно пропитавшемуся кровью окну. Двое советников немедленно появились рядом.

— Антон? — тихо спросила женщина, не поворачивая головы.

— Дьявол хитер и коварен, — столь же тихо ответил советник.

— Ты считаешь, ему нельзя верить?

— Его слова нуждаются в проверке.

— Понятно. Вомур?

— Как ты помнишь, хозяйка, после появления Дьявола колдуны границы проводили обряд оракула. По их предсказанию, примерно через месяц наш мир погибнет. Я верю нашему гостю.

— Колдуны знают, как бороться с предсказанной опасностью? Хозяйка границы со своим советником еще в первый раз обещали найти выход.

— Они его нашли. Колдун Велемир предлагает всем хеленам нашей страны переселиться в новый мир.

— Бросить свои поля, свои дома, города… Великая Геката, да ведь половина хозяек предпочтет умереть здесь, со своей собственностью!

— Простите, правительница, — советник еще сильнее понизил голос, — но уходить все равно еще некуда. Насколько мне известно, Велемиру удалось переправить в новые земли только одну женщину — и все. Открыть постоянного прохода ему не удается, хотя он и обещает сделать это в ближайшие дни.

— Понятно.

Хозяйка коснулась пальцами стекла и тут же отдернула: «Холодное!» Обернулась к Дьяволу.

На полу перед нечистым неуклюже билось странное существо, не имеющее названия: больше всего оно походило на рыбью голову с человеческими ногами. Нечто совершенно не приспособленное для жизни.

Властитель темных сил сделал шумный выдох и сложил руки на груди. Плащ резко обвис.

Существо у трона замерло, потом резко дернуло ногами, оторвавшись от пола на добрых полтора метра, встало. И вот тут хозяйке стало жутко: закованное в белый костяной панцирь тело, круглые рыбьи глаза без малейших проблесков разума, бесшумно распахивающаяся огромная пасть с беспорядочно торчащими длинными острыми зубами, тугие мышцы длинных человеческих ног.

Существо качнулось на месте, медленно повернулось в сторону виднеющихся за окнами гор и сорвалось с места. Глухой удар — новорожденная тварь пробила стену, словно тонкую фанеру, и скрылась с глаз, оставив на полу рваные лохмотья одежды.

— Ты довольна, хозяйка? — с корректным поклоном осведомился Дьявол.

— Да. — Женщина заняла место на троне и торжественно объявила:

— Мы обдумаем твое предложение и сообщим ответ.

— Пока вы думаете, может стать слишком поздно, — предупредил нечистый.

— Антон!

Советник выдвинулся вперед и повернулся к хозяйке.

— Соберите блюстителей рядом с Мертвым Замком. Если мы примем положительное решение, они сразу перейдут на ту сторону гор. Теперь ты доволен, властитель темных сил?

— А ты не могла бы, хозяйка, до принятия решения перевести к замку и Щит?

— Щит никогда не будет применен против живых людей!

Хозяйка встала, давая понять, что аудиенция закончена. Дьявол поклонился, резко развернулся — полы плаща высоко взметнулись — и вышел из зала, громко чеканя шаг. Как только дверь за ним закрылась, женщина повернулась к советникам:

— Вомур! Так какие приходят вести с границы? Расскажи подробнее, чтобы я могла принять точное и взвешенное решение.

— Они открыли проход в другой мир, хозяйка, — опять повторил советник. — В случае реальной опасности все население можно будет вывести туда. С той стороны уже сейчас находится колдунья, способная поддерживать ворота в открытом состоянии.

— Так открыли или нет? Выражайся яснее!

— В своем последнем клубке Велемир сообщил, что им удалось найти на той стороне необходимый для поддержания широкого прохода источник силы. Он совершенно уверен в успехе. Но в последнее Полнолуние хозяйка ворот с той стороны почему-то не стала их открывать. После проведения обряда оракула стало известно, что она не изменила нам и что она жива и здорова. Велемир постоянно находится вблизи ворот и надеется открыть их в ближайшие дни!

Хозяйка опять отошла к окну, задумчиво потрогала стекло. Потом коротко и четко распорядилась:

— Антон, оставь в каждом городе по десятку блюстителей, а остальных собери возле Мертвого Замка. Вомур, отправляйся к колдунам, попытайся им помочь или поторопи их, если есть такая возможность. Я хочу, чтобы проход был готов не позже чем через две недели. На крайний случай. Населению ничего пока не сообщайте. Прикажи явиться ко мне хозяйке Диане. — Она повернулась к советникам, тихо добавила:

— Великий Создатель… Надеюсь, эти меры нам никогда не понадобятся.

Когда зал опустел, из-под потолка спорхнул маленький вампир. Он описал несколько бесшумных кругов и выскользнул в проломанную оборотнем дыру. Он не видел, как прошедшая в свои покои хозяйка встретилась там с более молодой женщиной и отдала последнее распоряжение:

— Диана, возьми отряд моей стражи, поднимай якорь на своем корабле и отправляйся к деревням рыбаков. Только на этот раз обогни земной диск не со стороны Срединных гор, а со стороны Долины Потаенных Мыслей. Осмотри известные тебе поселения и возвращайся назад. Я хочу знать, как они сейчас выглядят.

* * *

— Данила хороший, Данила молодец, — подвел вампиреныш итог своему повествованию и немедленно попросил:

— Дай лизнуть?

— Дам, — кивнул Создатель, — на этот раз ты честно заслужил.

Олег выглянул из провонявшей рыбой хижины, жестом подозвал ближайшего хабрека и приказал:

— Приведите кого-нибудь… Поприятней.

Воин кивнул, направился к соседней хибаре, из которой доносились жалобные крики.

Создатель оглянулся на чавкающего в предвкушении малыша.

— Забыл спросить, кто тебе больше нравится. Ты уж не обессудь.

— Данила добрый, — самодовольно кивнул летающий клоп, — Данила прощает.

— Ну спасибо, дорогой, — не удержался от сарказма Олег, — а то б я спать не смог спокойно.

— Спи-спи, — успокоил малыш, демонстрируя полное отсутствие чувства юмора, — Данила не сердится.

Распахнулась дверь, двое воинов затащили в хижину длинноволосую, совершенно обнаженную девицу лет шестнадцати, поставили на ноги.

— Вот, Создатель, — сообщил один из хабреков, — только что поймали. Не пробовали еще.

— Это славно, — кивнул Создатель, — у нас есть кому попробовать.

Данила, продолжая громко чмокать, взмахнул крыльями. Девица, поняв, что ее ждет, забилась в руках воинов, истошно завопила, замотала головой.

— Да подержите ей башку! — прикрикнул Господь. — Поесть ведь невозможно!

Один из хабреков запустил пальцы рыбачке в волосы, закинул ей голову на спину. Данила уселся девушке на грудь, глубоко запустив когти в мягкую плоть, и прильнул к горлу жертвы. По белому округлому плечу заструилась кровавая ниточка, о грязный пол застучали липкие капли. Создатель отошел к выходящему на реку окну, задумался.

Последние дни он отдыхал душой и телом. Создатель еще не забыл, как рыбаки гоняли его по кустам, и не без злорадства позволил хабрекам устроить облаву на поклонников водяных богов. Пусть сами теперь побегают! Правда, сам правитель участия в веселье не принимал. Разве что баловался время от времени с захваченными пленницами. Но, похоже, лафа кончилась. Дьявол получил помощь, справедливое равновесие нарушилось. Значит, нужно немедленно возвращаться к войскам у засек и готовить их к возможному нападению.

Господь оглянулся на хабреков.

В сложившейся ситуации наступать без полноценной фаланги опасно. Придется ждать возвращения всех воинов, которые с восторгом прочесывают кустарник на землях рыбаков и не оторвутся от этого увлекательного занятия еще дней десять, если не дольше. Приказывать бесполезно — все равно не послушают. Ничего, когда хабреки сомкнут строй, свое развлечение они окупят сторицей. Никакие «блюстители» их не остановят. Гораздо обиднее, если Дьяволу удастся удрать. Неужели рогатый мерзавец опять выкрутится?!

Создателя аж передернуло от подобной перспективы.

— Эй, Данила, хватит жрать! Несварение желудка получишь!

— Не, чмок-чмок, Данила здоровый, чмок-чмок, Данила не пропадет, чмок-чмок.

— Хватит жрать, говорю! — прикрикнул Господь. — Летать не сможешь!

Данила оторвался от горла рыбачки, обиженно оглянулся:

— Опять летать? А кушать?

— Заберите от него эту кормушку! — не выдержал Создатель. — Он ведь наркоман, сам не отдаст.

— Данила, ты пропал! — завопил малыш, отдираемый хабреками от законного обеда, но уступил силе и перепорхнул Создателю на плечо, горько посетовал:

— Пошто Данилу обижаешь? Данила хороший!

— Что за проход, про который ты говорил? — не обратил Олег внимания на занудство вампиренка. — Через который хелены сбежать хотят?

— Его колдуны нашли. Которые на границе с Долиной Потаенных Мыслей,

— Узнай, что за проход, куда, как можно его прикрыть. Узнай, про какой Щит говорила хозяйка. Я отправляюсь к засекам, найдешь меня там.

— Данила узнай, Данила разведай, — насупившись, забормотал малыш. — А Даниле даже поесть спокойно не дадут.

— Не плачь, когда с Дьяволом покончим, разрешу тебе сосать кого захочешь и сколько захочешь. — Создатель поднял над головой крепко сжатый кулак:

— Клянусь!

Крылатый клоп долго и задумчиво смотрел на кулак, потом тяжело вздохнул:

— Ладно. Данила спасет Создателя. Данила бескорыстный.

«Бескорыстный» вампир покачался на плече, расправил крылья и вылетел в открытую дверь.

Господь тоже вышел из хибары, вскочил на трофейного коня, натянул поводья.

— Эй, хабреки! Торопитесь, благородные храбрецы, нам предстоит еще немало славных дел! Я жду вас на месте сбора!

— Слава Создателю! — восторженно вскинули длинные ножи ближайшие воины.

Олег развернул коня и вскачь помчался по узкой тропе, ведущей к реке. На берегу он легко спрыгнул с коня возле наполовину вытащенной из воды лодки. Теперь, стараниями хабреков, этого беспризорного добра вдоль реки хватало вдосталь. Путник столкнул суденышко на волны, запрыгнул внутрь, поднял с днища весло, уселся на корме, сделал несколько сильных гребков. Оглянулся на конягу и мысленно приказал ему следовать за собой. Пегий конь с плеском ухнулся в воду, подняв тучи брызг, поплыл, изо всех сил вытянув шею, и вскоре обогнал Создателя. Через десяток метров копыта его коснулись дна, и четвероногий слуга выбрался на берег. Следом вытянул лодку на песок Господь. Он не стал садиться в седло сразу, а примерно полчаса вел лошадку в поводу, давая солнцам возможность высушить шкуру.

* * *

В душе Пирина наконец-то настал покой. Хотя скорее всего души у него больше не имелось. Он продал ее Дьяволу в обмен на силу, а потому теперь мог мчаться со скоростью раз в десять большей, нежели самый быстрый из хеленских скакунов. Молодой рыбак более не испытывал мук утраты, его не терзали воспоминания, тоска по прошлому. Он ощущал только голод. А еще — запах дичи. Сладкий аромат ненависти, злобы и жажды власти, необоримого желания повелевать, распоряжаться чужими жизнями и судьбами.

Тело, покрытое толстой ороговевшей коркой, не ощущало ни холода, ни жара, ни боли; не мигающие за толстой прозрачной пластиной глаза смотрели тупо и бессмысленно, смрадное дыхание вырывалось из приплюснутых ноздрей белыми облачками пара. Оборотень мчался строго по прямой, неведомым инстинктом выбирая кратчайшую дорогу к цели. Он промчался через яблоневый сад, сшибая нижние ветви, снес угол забора возле крестьянского двора, опрокинул неповоротливого быка, после чего промчался через вспаханное поле, оставляя глубокие отпечатки трехпалых когтистых лап, ворвался в густой ельник и проложил сквозь него новую узкую тропу. Не прошло и получаса, как он выскочил из дворца, а впереди уже прорисовались высокие стены Срединного хребта. Пирин вышиб высокие двери Мертвого Замка, стремительно пробил несколько внутренних стен, раскидал убирающих пол женщин, выскочил из окна с противоположной стороны и широкими скачками помчался дальше. Он чувствовал биение наливающегося кошмара, всеми фибрами костяного тела ощущал самую сердцевину этой мировой боли и мчался туда, захваченный голодом и жаждой убийства.

* * *

Первое селение Создатель миновал вскачь, без остановки, но во втором оказался уже в сумерках. Его узнали, но всякую попытку к торжественной встрече Господь пресек:

— Негоже устраивать праздники, когда люди гибнут, сражаясь со Злом. Мне нужны лишь комната и постель.

Горница сверкала чистотой, но кровать с соломенным матрацем, как всегда, пахла гнильцой. Некоторое время Создатель наблюдал за селянами из окна, подумывая о свеженькой девице на ночь, но в конце концов махнул рукой — слишком уж устал он сегодня.

Олег разделся, вытянулся на чистом белье — и на том спасибо, — поежился, выбирая удобное положение среди соломенных комьев.

В отсутствие Создателя селяне не особо увлекались караульной службой. Какой смысл стоять через каждые две тысячи шагов и таращиться на дорогу, если топот всадников и их высокие шлемы видно будет даже из деревни? И каких таких лазутчиков нужно опасаться, если возле здешних полей даже змеи не водятся? Потому-то, когда треск разлетающихся в щепы кольев поднял селян на ноги, они не успели даже увидеть промчавшееся сквозь заграждение существо. Выскочили к частоколу, размахивая обнаженными мечами, остановились, удивленно разглядывая пяток сломанных у основания бревен, после чего, вернув оружие в ножны, принялись закладывать невесть откуда взявшуюся прореху жердями с ближайшего плетня.

Оборотень вывернул на дорогу в глубь пахарских земель, но, похоже, она показалась ему недостаточно правильной, и он, расплескав встреченный на пути пруд, ринулся через колосящееся пшеничное поле. В то время, когда Создатель поправил на себе одеяло, двуногое существо находилось от поселка от силы в полукилометре. Близость добычи возбуждала, заставляла торопиться. Когда Олег закрыл глаза — оно уже пробило ограду рядом с крайним домом, промчалось сквозь стог, и в тот самый миг, как правителем сил Света стала овладевать дремота, — оборотень прыгнул прямо в стену…

* * *

…Костяное тело, сухо стуча, скатилось по ступенькам и ударилось о металлические перила перед лестничным окном. Рядом, всего в полуметре от него, за каменной стеной, Олег поднял голову с подушки, а существо, вскочив на ноги, закрутилось на месте. Запах исчез — исчезли весь ужас, страх, боль, которые влекли оборотня за собой, пропала путеводная нить, что вела, к цели, заменяла рассудок, вливала силы в пересушенные мышцы.

Существо заскулило, и это был первый признак перемены — ведь оборотень не умел издавать звуков. Глаза потускнели и съежились, поползли внутрь черепа. Треснул костяной панцирь, поползли наружу плечи, обтянутые нежно-розовой кожей. Непобедимый хищник стал ниже ростом, из-под панциря выглянули руки, и вскоре на лестничной площадке крутился голый, растерянный, напуганный паренек.

Все вокруг казалось Пирину непривычным, страшным — где он? Как сюда попал? Это не похоже на полыхающий ад — но и на обиталище людей тоже ничуть не походит. Холодно, воняет испражнениями и влагой, под ногами серый камень, сбоку…

Рыбак шарахнулся от окна, за которым начиналась невероятная высота, отбежал по ступенькам наверх и увидел приоткрытую чердачную дверь. Пирин метнулся туда, под горячую рыжую крышу, и забился в самый дальний темный угол, съежившись и дрожа от ужаса.

Что теперь делать? Как отсюда выбираться, куда идти? Ему удалось убить предводителя горцев — или он понапрасну продал свою душу? И что за странные звуки доносятся сюда со всех сторон?

А прямо под ним, ниже этажом, сел в постели Олег. Передернул плечами, натянул штаны. Прошлепал на кухню, открыл холодильник. Скорее по привычке, нежели в надежде что-то обнаружить: жена последнее время дома не появлялась, а сам Олег на улицу не выходил.

Жаль все-таки, что на планете Тысячи Солнц невозможно есть. Там он отожрался бы всласть, почище Данилы.

Создатель захлопнул холодильник, набрал чашку воды и достал заветную баночку… Ни единой капсулы!

— Дьявол! — Олег со злостью швырнул банку о стену, вывернул карманы.

Денег почти не осталось — так, выкатилось на пол несколько монет, и все. Олег вернулся в комнату, открыл шкаф и тщательно обшарил всю одежду. Пусто.

— Дьявол!

Создатель задумчиво оглядел комнату. Взгляд остановился на магнитофоне. Почти новый «Панасоник». На хрена он нужен? Все равно уже почти год никакой музыки не играл!

В ломбарде Олега ждало жестокое разочарование — приемщик брать кассетник отказался наотрез:

— Не принимаем мы в залог бытовую технику. Только ювелирные изделия!

— Я же немного прошу…

— Только драгметаллы!

* * *

— А сколько ты хочешь?

Олег увидел плечистого молодого человека, одетого, несмотря на жару, в черную кожаную куртку, и понял, что сделка состоится.

Правда, за магнитофон «кожаный» предложил слишком мало, но зато согласился посмотреть волчий зипун, привезенный в свое время из армии.

Полушубок гость купил. Потом долго ходил по квартире, поглядывая на местами протекший потолок, спросил:

— Квартира приватизирована?

— Не разрешают, — пожаловался Олег. — Говорят, на капитальный ремонт идет.

— Понятно, — кивнул «кожаный». — А прописан ты один?

— Втроем. Жена еще и сын. — Тут Олег спохватился и потащил гостя на кухню: — Во, смотри. Хороший холодильник. Работает как часы. Возьмешь?

— Подумаю, — «кожаный» направился к дверям. — Ладно, хозяин, увидимся еще.

Закрыв дверь, Олег лихорадочно пересчитал наличность и перевел дух: хватит. И на снотворное, и на пару буханок хлеба еще останется.

* * *

Создатель поднялся затемно, когда поселок еще спал. Вывел из-под навеса коня, вскочил в седло и помчался по еле различимой дороге.

В расположение армии он добрался за два дня. Спешился рядом с домом, в котором жил все время, пока собирались войска, и без сил упал на постель. Но отдохнуть ему не дали.

Первым появился староста деревни и посетовал на полное отсутствие еды. Создатель приказал направить обоз за продовольствием в дальние деревни. Потом заявились командиры селянских отрядов — их Олег отправил обратно к ополчению с предупреждением о возможном нападении. Затем в дверях появился Михаил.

— А у тебя какие беды, хабрек? — устало спросил Господь.

— Никаких, Создатель. — Воин добродушно улыбнулся и сел на лавку. — Все сыты, довольны. Каждый добыл по несколько имен, есть мяконькие пленницы для удовольствий. Хабреки жаждут доказать тебе свою преданность, Создатель. Когда мы двинемся на Дьявола?

— Когда все воины вернутся из земель рыбаков.

— Вы победили?

— Мы перебили всех! — Создатель, несмотря на ноющее от изнеможения тело, весело рассмеялся. — Рогатому придется долго чесать голову, когда он услышит об этом.

— А где Данила?

— Я послал его с заданием. Он должен скоро вернуться.

— У него родился сын, Создатель.

— Не может быть! — не поверил Олег. — Откуда?

— Данила здорово выручил нас в том набеге. — Михаил сосредоточенно погладил бороду. — Предупредил о засаде. Мы хотели его отблагодарить. Да еще поверие есть старинное… Что от связи женщины и вампира рождаются демоны. Они выглядят как люди, но питаются душами.

— И что?

— Мы радовались победе. Веселились… — Бодрость хабрека словно ушла в песок. Он сидел серьезный, даже угрюмый. — Мы подарили Даниле одну из пойманных женщин. Побаловаться. Еще спорили, получится у него или нет, родится демон или не получится…

— Ну и?.. — поторопил Создатель.

— Три дня назад она родила.

— Кого?

— Младенца. Обычного совсем младенца.

— Тебя это пугает, Михаил?

— Она умерла. Мы отдали сына Данилы другой пленнице, и та тоже умерла. — Хабрек поднял глаза на Олега:

— Мне страшно, Создатель. Этот младенец действительно питается душами. И растет. Очень быстро растет.

— Что ты предлагаешь?

— Я не знаю, Создатель. Данила спас нам жизнь, он один из нас. Я не могу убить его сына. Я хочу уничтожить демона, но не могу убить сына Данилы!

— Я понял тебя, воин, — кивнул Олег.

— И что мне делать, Создатель?

— Где он сейчас?

— Я отдал его другой пленнице.

— Ну что же, — правитель встал, — пойдем посмотрим.

Горец провел его стороной мимо шумного воинского лагеря, в котором хабреки под ритмичный стук небольшого бубна отплясывали странный танец, состоящий из быстрых подпрыгиваний с резкими притопами, мимо просвечивающего насквозь жердяного сарайчика, через загон для свиней — в яблоневый сад. Именно там в полном одиночестве отдыхала рыбачка с ребенком на руках.

Младенец отнюдь не напоминал трехдневного. На вид ему было месяцев шесть. Но взгляд приковывал не мирно спящий ребенок, а женщина, которая держала его в руках. Она слабо улыбалась, откинувшись к стволу яблони… но не дышала.

— От Дьявол, — резко остановился Олег, не доходя до маленького демона шагов десять. — И давно она здесь?

— Я привел ее утром, дал младенца и пообещал отпустить домой, если она пообещает его выкормить.

— Дьявол! — снова выругался Создатель. — Таких детишек только врагу в тыл забрасывать, вместо пехотных мин. Интересно, Михаил, а сколько времени он сможет прожить, если его не кормить?

— Не знаю, — пожал плечами хабрек. — Но дня два любой младенец выдержит, не помрет.

— Хорошо, пусть тогда лежит здесь, пока не прилетит Данила. Посоветуемся с ним.

— Оставить младенца здесь? — удивился горец. — Одного на несколько дней?

— А ты полагаешь, ему угрожает какая-то опасность? — криво усмехнулся Создатель. — Думаю, бояться этого малыша следует тем, кто захочет покуситься на его нежную плоть.

Впрочем, долго морить демона голодом не пришлось: кровосос-недоросток прилетел следующим утром. Он безошибочно нашел Создателя в лагере селян и опустился на плечо, крепко вцепился когтями.

— Данила молодец, Данила все узнал. Дай лизнуть.

— Получишь ты свою порцию, не бойся, — утешил его Олег. — Только расскажи все сперва.

— Данила знает, Данила умный, — велеречиво начал малыш. — Проход начинается рядом с пустыней, в заставе пограничных колдунов. В другом мире дверь открывает всего одна колдунья. Не будет ее — не будет прохода.

— До нее можно добраться?

— Да, по проходу.

— Ты настоящее сокровище, Данила, — искренне признал Создатель. — Сейчас дойдем до лагеря пленных, и ты выберешь себе кого захочешь! Ты даже не представляешь, пиявка, как много значат твои слова.

Разведданные, принесенные малышом, действительно значили очень много, но как ими воспользоваться? Как пробраться в далекую, отгороженную горами, Мертвым Замком, огромными расстояниями пограничную заставу? Да, теперь он знал о проходе, через который неблагодарные создания надеялись сбежать от своего Господа, ну и что? Вход находится в тылу врага. Чтобы уничтожить проход, нужно захватить страну хеленов, а пока он захватывает территорию противника, этот самый противник вполне может смыться! Вот бы Данила мог выбросить десант парашютистов… Увы, вампиренок до ИЛ-86 пока не дорос.

Впрочем, Создатель вспомнил про отдыхающего в яблоневом саду демона, похожего по своему действию на многоразовую пехотную мину, и у него появилась интересная идея.

Что если не говорить вампиренышу про новорожденного потомка? А просто взять и забросить малютку поближе к проходу в иной мир? Вряд ли хоть одна женщина удержится при виде лежащего на земле младенца и не возьмет его на руки. И тут для нее настанет момент истины…

— Хотя… — мотнул головой Олег. — Колдунья, колдунья… Кто их знает, может, ей беспризорные дети совершенно безразличны? Может, они на своих шабашах детей по десять штук зараз в жертву приносят? Данила! Ты где?

Никто не отозвался. Создатель остановился, повернул голову и ощутил щекой прикосновение горячей шерсти.

— Ты почему молчишь?

— Данила кушать хочет. Создатель его голодным везде посылает.

— Молчишь-то почему?

— Создатель Данилу опять послать хочет.

— Пока нет.

— Я слышу тебя, Создатель! Данила хороший!

— Хороший, может, и хороший, — вздохнул Олег, — да только хилый совсем. Думаю, ты не сможешь поднять в воздух даже дохлую мышь.

— Данила маленький, но Данила умный.

— Слушай, пиявка, а вампиры, пока они маленького роста, все летать умеют?

— Умеют. Потом вырастают и глупеют. Летать не могут, бегать не могут, говорить не могут. Стоять только могут.

— Неужели совсем не умеют? — не поверил Создатель. — Ведь навыки-то есть!

— Спрыгнуть со скалы могут, — признал Данила. — Пролетают чуть-чуть. Но мало. И боятся очень. Глупые. Все большие — глупые.

— О-отлично! — ударил себя кулаком по ладони Олег. — Я так и думал! У них не хватает сил взлететь, но уж парить-то они могут. Если поднять вампира в воздух, дать первоначальный толчок, то он сможет набрать высоту в потоках восходящего воздуха, перелететь скалы и опуститься по ту сторону, возле пограничных застав. А уж там найти нужную колдунью и высосать ее труда не составит. Данила!

— Данила хороший!

— Ты должен полететь в лес и собрать мне всех вампиров, которые обитают в ближайших местах.

— Данила голодный!

— Успокойся, клоп с крыльями, вначале тебя покормят. Ты пообещаешь вампирам, что, если они выполнят мой приказ, их будут кормить до отвала до конца жизни. Им нужно только перелететь горы и заткнуть проход, понял? Убить одну-единственную колдунью. Если соберешь хотя бы взвод из вампиров, труда это для них не составит. Тем более что я еще и пехотную мину вместе с ними подброшу. Для страховки.

* * *

Женя Сергеева проскочила в захлопывающиеся двери вагона и с облегчением плюхнулась на диван — успела! Девушка посмотрела на часы: похоже, ей повезло попасть как раз на последний поезд. Мамочка и так косо смотрит, когда она после «переписывания конспектов» в начале второго ночи домой является. А уж если утром… Бр-р, подумать страшно.

От «Ленинского проспекта» до «Технологического института» поезд промчался за двадцать минут, а уж после пересадки до «Фрунзенской» осталась всего одна остановка. Женя вышла из вагона, привычно стрельнула глазами вдоль платформы. Никого. Эскалатор уже работал только на подъем. Девушка миновала скучающего на урне, плечистого омоновца в бронежилете, ступила на ползущую вверх лестницу.

Вестибюль сверкал свежевымытым полом. Дородная тетка в синей спецовке раздраженно проводила запоздалую пассажирку до дверей и заперла за ней прозрачную створку.

Московский проспект продувался свежим ветерком. Женя подняла воротник легкой блузки, прижала его ладонью на горле и быстро застучала каблуками по тротуару.

— Ух как она торопится!

Женя даже не поняла, откуда взялась рядом эта воняющая перегаром парочка — низенький тощий живчик в цветастой рубашке с коротким рукавом и высокий небритый угрюмый верзила в замасленной водолазке.

«Прямо Пат и Паташон», — усмехнулась про себя девушка и ускорила шаг.

— Не торопись, соска, ноги стопчешь.

Женя ощутила в боку болезненный укол, опустила взгляд и увидела узкое и длинное лезвие. Внутри что-то резко оборвалось, словно лопнула туго натянутая от пяток до макушки жила, и внутри живота растекся обжигающий жар. Девушка попыталась закричать, но горло перехватило, получилось шепотом:

— Помогите…

— Только вякни, сразу кишки на штопор намотаю, — весело предупредил живчик и толкнул девушку в сторону сквера, совсем недавно разбитого между наземным вестибюлем метро и переливающимся праздничными огнями казино. Днем этот пятачок густой растительности казался чистым и ухоженным, но сейчас Женю совсем не радовал.

Двое пьяных мужиков затолкали ее за высокий густой куст. Точнее, толкал, угрожая ножом, живчик, а угрюмый просто шел следом, с интересом наблюдая. Девушка молча сглатывала слезы, боясь даже просить пощады.

— Ну, золото есть? — Живчик пощекотал острым кончиком лезвия горло своей жертвы, упиваясь своей властью над молодой девчушкой. Сейчас он, и только он был хозяином ее жизни и судьбы, безраздельным властителем, только от него зависело, что будет делать эта испуганная соска и как проведет нынешнюю ночь. Но он не знал, что именно в эту секунду, учуяв знакомый запах, в нескольких километрах от сквера, в углу пыльного чердака открыл глаза голый человек. Рыбак приподнялся, по телу пробежала судорога. Пирин захрипел, схватился за горло, глаза выкатились из орбит. На железе кровли выступил иней, потом появилась тонкая ледяная корка — и вдруг страшный удар разорвал гнилую крышу, и под звезды выскочило странное существо, похожее на огромную рыбью голову, отрастившую длинные человеческие ноги. Уродец пробежал по коньку, без колебаний спрыгнул в выкопанный у самого дома строительный котлован, густо утыканный сваями, и помчался на манящий запах ужаса.

— Дрянь какую в ушах носит, сука. — Живчик зло хлестнул девушку по щеке, рванул к себе сумку, открыл, одним движением раскидал вокруг белые страницы конспектов — а уродливая тварь в это время проскочила на красный свет перекресток с Кронверкским проспектом. Водитель рыжего «Москвича» заметил мелькнувший силуэт, вдавил педаль тормоза. Ехавший сзади «форд» успел среагировать: вильнул в сторону, истошно визжа резиной, покрутил пальцем у виска и так дальше и поехал — прямо по трамвайным путям. А существо уже перемахнуло Каменноостровский мост, миновало Инженерный замок, одним скачком перепрыгнуло Фонтанку.

— Чего стоишь, сука? — Живчик опять уколол Женю острием. — Спускай трусы и задирай юбку.

Девушка, прикусив губу, подчинилась. Тощий мерзавец запустил руку ей между ног и принялся тискать там, едва не пуская слюни от удовольствия. Оборотень тем временем свернул в Большой Казачий переулок. Дальше запах вывел его проходными дворами к бетонному забору больницы. Тонкие плиты вурдалак просто пробил, мелькнул через Загородный проспект и выскочил на Обводный канал.

— Сиськи покажи, дура, — скомандовал живчик.

— Юбка опустится, — зачем-то попыталась оправдаться Женя.

— Ничего, я потерплю, — довольно заржал мерзавец.

Девушка подняла руки и начала медленно расстегивать блузку. Живчик не дождался, рванул ей ворот. Посыпались пуговицы.

— Давай ложись, — приказал насильник, — и ноги раздвинь.

В предвкушении близкого удовольствия он перестал замечать все вокруг и не обратил никакого внимания на зашелестевшие ветви кустарника. Стремительно мчащийся оборотень открыл пасть, на всем ходу вырвал из спины столь аппетитно пахнущей дичи огромный шмат мяса вместе с куском позвоночника, пару раз жевнул, замедляя ход, проглотил, окончательно остановился и развернулся в обратную сторону. Живчик молча упал на девушку. Оборотень, моментально утратив к нему интерес, распахнул пасть, усеянную парой сотен небольших — с палец — острых зубов, и схватил за плечо тупо вылупившегося на него громилу, — подбросил в воздух, перехватил за затылок, рванул, отрывая голову от туловища.

Тут девушку наконец прорезало — она истошно завизжала, но голоса хватило от силы на долю секунды, и Женя потеряла сознание.

Манящий запах ужаса исчез. Тварь закрутилась, утратив смысл своих действий, метнулась в сторону от кустарника. Увидела темный проем подвального окна, кинулась туда и испуганно забилась под трубу горячего водоснабжения, в сухой песок. Правда, теперь ситуация заметно изменилась. Голый человек из чуждого мира чувствовал не страх, а сытость. Приятную тяжесть в желудке. А значит, он начал успешно приспосабливаться к новой жизни.

* * *

— Данила здесь! Данила хороший! Данила привел!

Услышав знакомый голос, Создатель остановился и поднял глаза к небу. Потом повернулся к сопровождающим его в обходе укреплений воинам:

— Михаил, возвращайся в деревню, прикажи принести сюда… ребенка. А вы, — кивнул он селянам, — приведите моего коня и принесите веревку.

— Данила голодный, — многозначительно сообщил малыш, опускаясь на плечо и без всякой надежды спросил:

— Дай лизнуть?

— Имей совесть, клоп говорящий, — покачал головой Создатель. — Ты в зеркало на себя посмотри. Шерсть лоснится, на брюхе жира на три пальца в толщину. Даже уши и те растолстели. Летать скоро не сможешь.

— Это не жир, — гордо парировал вампиреныш, — это мышцы.

— На ушах?

Малыш нахохлился и промолчал.

Вскоре подошли посланные с поручениями воины: двое хабреков, десяток селян, один из которых вел в поводу трофейного коня, и три пленницы, которые по очереди несли быстро растущего демона — младенец уже выглядел годовалым. Кстати, из женщин, что ухаживали за дитем, за три дня умерла только одна. Похоже, с возрастом аппетит вампиро-человеческой помеси несколько уменьшился.

— Ну и где? — поинтересовался Олег.

— Прямо, — односложно буркнул кровосос.

Отряд двинулся по тропе к березовой роще, обогнул ее, вышел на неширокую поляну.

— Данила привел, вот они. — Вампиренок взлетел и описал широкий круг над двумя высокими трухлявыми пнями.

Создатель поднял руку — и ведомые им люди остановились.

— Почему только двое? — недовольно спросил Олег.

— Данила искал. Рядом больше не было.

— Ты объяснил им, что они должны сделать?

— Данила все втолковал, — подтвердил малыш, — но большие глупые вампиры все равно летать не умеют.

— Ничего, я научу, — усмехнулся Олег.

Создатель очень рассчитывал на то, что крупные собратья его маленького помощника не так глупы, как утверждает малыш. В конце концов, они одного роду-племени.

— Раскрой крылья! — приказал Господь одному из пней.

Гнилая кора дрогнула, поползла в стороны. Показалась острая коричневая морда, черные круглые глазки. Следом — тощее костлявое тело, короткие толстые ноги. Кровопийца развернул руки во всю ширину. Кожистые крылья достигали в размахе метров четырех у плеч и полутора — у пяток. Настоящий живой дельтаплан.

— Повтори им еще раз, что нужно сделать, — приказал Создатель Даниле и пошел за веревкой.

Когда он вернулся, крылья вампира устало опустились к самой земле, но морда смотрела в сторону гор и время от времени опускалась, словно кивая в ответ на торопливое попискивание Данилы.

— Ну что, он согласен? — резко спросил Олег.

Вампир резко повернул голову к нему, и Создатель ощутил острый приступ ужаса, словно вдруг обнаружил перед собой бездонную пропасть. Но странное чувство моментально исчезло, а темное лесное создание величественно кивнуло.

— Эй, бойцы, — обернулся к людям правитель, — поднимите его на дерево.

Селяне, опасливо вздрагивая, взгромоздили шипящего и мотающего клыкастой мордой вампира на нижнюю ветку березы. Господь всучил ему в зубы конец веревки, другой намотал на луку седла и послал коня вскачь.

Вампир рухнул с ветки вперед, широко распластав крылья, но не врезался в землю, а заскользил над самой травой, сбивая высокие колоски.

— Давай, давай! — погонял коня Создатель.

Увлекаемый веревкой, кровопийца начал медленно набирать высоту. Над макушками берез его подхватил ветер, вампир резко поднялся на десяток метров и отпустил буксир.

Создатель смотал веревку, медленно поехал обратно, наблюдая за парящим кровососом. Тот успешно нашел над горячим лугом поток восходящего воздуха и описывал в нем неторопливые круги, забираясь все выше и выше в небо.

Олег приблизился к хабрекам, склонился с седла и тихо сказал:

— Демона несите…

Воины побежали к пленницам, отобрали младенца, устремились к поднятому на березу второму вампиру. Тот, повинуясь безмолвному приказу Бога, зажал ребенка ногами, взял в пасть конец буксира и через минуту тоже поднялся к небу.

— Есть! — Довольный Создатель ударил кулаком раскрытую ладонь и нашел глазами Данилу:

— Давай, малыш, лети! Показывай им дорогу к проходу, к колдунье, которая должна «открывать дверь». Посмотрим, удастся ли ей остаться в живых, если «в дверном проеме» покажутся сразу два вампира и настоящий демон.

Три мрачных силуэта, раскинув черные крылья, кружили в зените, и даже с земли было слышно командное покрикивание малыша:

— Совсем не умеете летать! На Данилу смотрите! Данила — орел!

Поднимаясь в восходящих потоках воздуха, сперва первый, а потом и второй лесной вампир коснулись спиной облаков, после чего, качнув на прощание крыльями, повернули в сторону гор. Самые высокие из пиков поднимались над ними, но кровососы и не собирались устанавливать рекорды подъема в небеса. Они бесшумно скользнули над нехоженым перевалом, отвернули к небольшому плоскогорью, покружились в горячих потоках, поднимающихся от раскаленного камня, опять повернули в сторону страны хеленов.

Данила, поначалу пытавшийся показывать дорогу, смирился и пристроился «в хвост» двум живым дельтапланам, лишь изредка выкрикивая:

— Скорее! Данила спешит!

С воздуха Срединный хребет показался не столь уж и широким, как при лазании по пещерам; три птицы перемахнули через второй перевал, и внизу обнаружились обширные зеленые леса.

— Нам направо! За мной! — завопил, хлопая крыльями, малыш, но теряющие высоту гиганты отвернули налево, к темной нагретой пашне, над которой белело небольшое облачко.

Работающий далеко внизу пахарь так и не заметил, что у него над головой почти полчаса висели три самые смертоносные из существующих тварей, да и не до того ему было, в небеса таращиться.

Вампиры, забравшись к облаку, наконец-то повернули в указанном Данилой направлении, но очень скоро опять сделали вираж к горячей каменистой россыпи, набрали высоту, направились к другому облаку, проглядывающему над горизонтом, и лишь в поздних сумерках, когда последние из солнц опустились за горизонт, спланировали к дворцу хозяйки границы.

— Здесь, здесь! — горячо зашептал малыш. — В саду ворота. Они невидимы, но я знаю…

Вампиры сделали над садом последний круг на минимально возможной высоте и тут сделали неприятное для себя открытие: оказывается, цель их путешествия, продолговатая поляна между яблонь, охраняется! Там сидели, о чем-то переговариваясь, двое воинов, а еще один прогуливался невдалеке.

Но было уже поздно: с громким шелестом продираясь сквозь ветви, вампиры пошли на посадку.

* * *

— Ты слышал, Аристон? — поднял голову один из воинов. — Вроде влез кто-то к нам…

Он встал и обнажил меч. Аристон тоже вскочил, достал оружие, пальцем ткнул в караульного, гуляющего вокруг поляны:

— Здесь стой! И внимательнее! Мы сейчас сад проверим и вернемся.

Вампиры, вцепившись во влажную землю длинными изогнутыми когтями, привычно замерли, завернувшись в крылья, а вот демон, брошенный на землю, обиженно заплакал.

— Ты слышал? — опять закрутил головой Аристон. — Никак ребенок плачет?

— То кукушка-дразнилка, наверное.

Они двинулись на звук, настороженно покачивая клинками, и почти сразу обнаружили лежащего между двух пней самого обыкновенного младенца.

— Великая Геката! — спрятал меч Аристон и подхватил плачущего ребенка на руки. — Кто-то хозяйке малыша подкинул!

— Странно… — Его товарищ прошел дальше в темноту сада, пытаясь хоть что-то разглядеть. — Да нет, сбежали уже.

Он тоже кинул клинок в ножны, развернулся к охраняемой поляне. Но как только воин поравнялся с одним из старых трухлявых пней, тот внезапно зашелестел, раскидывая широкие крылья, быстрым движением сграбастал жертву, сжал ее крыльями со смертоносной силой, выдавливая из легких весь воздух и не давая кричать. Длинные трубчатые зубы впились в горло.

Аристон, которого оглушал вопящий во все горло младенец, ничего не услышал; он вышел на поляну, присел обратно на скамейку.

— Ты посмотри, что я под деревьями обнаружил! — поднял он голову и начал плавно заваливаться набок.

— Аристон! — подскочил к нему третий сторож. — Аристон, ты чего? Не падай! Эй, ты чего?

Молодой человек свалился со скамейки в траву и распластался, широко раскинув руки.

— Аристон, ты чего? — Караульный попятился, а потом кинулся ко дворцу, громко крича:

— Помогите! Скорее, Аристону плохо!

Послышался стук открываемых дверей, бряцанье металла. Ярко полыхнул факел. Вампиры, не дожидаясь, пока на них набросятся десятки врагов, торопливо заковыляли к единственному доступному сейчас пути — к поляне. Первый из них, прихватив краем крыла плачущего демона, шагнул в «ворота» и исчез, словно провалился в колодец-ловушку: Второй, бросив еще недопитую, но уже мертвую добычу, проковылял следом и тоже растворился в воздухе.

Данила сделал прощальный круг и, часто взмахивая крыльями, устремился обратно в сторону гор.

* * *

Сегодня Саша Трофимов впервые вернулся домой в хорошем настроении, не собираясь скрывать улыбку и даже напевая бравурный марш.

После давешнего происшествия на Ояти Синичка никуда не ушла. Она поверила ему, когда он поклялся найти способ открыть проход, поверила сразу, безоговорочно, не задав ни единого вопроса. Может быть, потому, что хотела поверить. Такова женская привилегия: делать выбор. И потом расплачиваться за этот выбор всей своей дальнейшей судьбой. Синичка поверила в него. А Саша в тот миг даже не представлял, как подобраться к своей задаче. Найти способ открыть проход… Он дал клятву под влиянием момента, обуреваемый чувствами. Но Синичка поверила и теперь лишь молча заглядывала ему в глаза и ждала. И продолжала верить.

— Что-то случилось, Саша?

Приподнятое настроение Трофимова было трудно не заметить.

— Да, — кивнул тот. — Что-то очень давно ты не занимаешься самообразованием. Я хочу пригласить тебя в Эрмитаж.

— Мне не хочется, Саша, — тоскливо улыбнулась девушка, но Трофимов был непреклонен:

— Ты видела слишком много «видео» и слишком мало настоящего искусства. Идем.

Как и всякий коренной ленинградец, Трофимов знал о существовании в родном городе множества музеев, но почти никогда в них не бывал. Все время казалось, что когда-нибудь он успеет увидеть всё — и каждый раз это дело откладывалось на потом. Однако Зимний дворец Саша посещал аж дважды: первый раз в двенадцать лет, когда мамочка занималась его разносторонним воспитанием, а второй раз — со своим классом, когда тем же самым занималась его родная 356-я школа. Впрочем, все, что он запомнил из давних посещений, — это оружейный зал и расписные потолки.

Однако общее представление о запасах сокровищницы он имел и потому был уверен, что план его не может не удаться. Впрочем, ради колдуньи Трофимов отказался от вольного брожения, и они с Синичкой присоединились к одной из многочисленных групп, зная, что рано или поздно она приведет к цели.

Молодой, жизнерадостный экскурсовод продемонстрировал своим подопечным древнеегипетские залы, полные посмертных масок, гробов, саванов и даже мумий — Синичка, за давностью лет, на них ничего не почувствовала, — а потом увел в прохладные, обширные эрмитажные подвалы, заставленные древними скульптурами.

Девушка вяло реагировала на выставленные сокровища до тех пор, пока группа не остановилась у беломраморной статуи высокой женщины с факелом в руке.

— Я правильно понял, — зашептал Саша на ухо своей девушке, — что у тебя достаточно сил, достаточно энергии и мастерства, чтобы открыть проход?

— Да, — Синичка повернула голову к нему.

— Все, чего тебе не хватает, — это сосредоточенности, чтобы пробить стену между мирами?

— Да.

— Но если в тебе возникнет сильное желание открыть ворота, если ты не станешь думать ни о чем, кроме этого, если все силы и волю сосредоточишь на стремлении выполнить слияние, то все получится.

— Да, Сашенька. — На глаза девушки навернулись слезы. — Но я не могу. Я слишком размякла и расслабилась. Я люблю тебя и думаю только о тебе. Пока мы вместе, пока…

— Помолчи, — прижал Трофимов палец к губам девушки. — Смотри на эту статую и внимательно слушай нашего гида.

— Вам, наверное, уже осточертела эта фраза, — весело посетовал экскурсовод, — но перед вами очередная древнеримская копия древнегреческой скульптуры. Вы видите тихое, незаметное божество, по первой своей биографии дочь одного из титанов. Согласно же научной биографии, она родилась в Малой Азии. Когда в Древнем мире возвысилась роль Греции, эта карийская богиня благополучно перебралась в Элладу, где ее изображения имелись практически в каждом доме. Однако ничто не вечно на нашей планете, и роль Греции взял на себя Рим, олимпийские боги зачахли. Эта прекрасная женщина тоже покинула обжитые места… и перебралась в Италию. Многие посвященные ей святилища сохранились там по сей день. Правда, изрядно пообносившиеся — молоденькое и бодрое христианство лишило-таки нашу героиню неистребимой славы. Оно и не мудрено — ведь она первая среди бессмертных стала триединой. Имела три тела, три головы, шесть рук… Ну и так далее. Увы, вопрос об авторских правах был грубо и беззастенчиво решен не в ее пользу. — Экскурсовод взял свою указку за концы, вскинул к груди, обвел группу хитроватым взглядом и продолжил:

— Как я уже говорил, эта леди не пробилась на вершину Олимпа, была тихим, незаметным божком. Она почти не попадает в литературные произведения — во всяком случае, Гомер не упоминает о ней ни разу — не повелевает громами и молниями, не ввязывается в войны, не лелеет любимчиков, не встревает в божественные свары. Я больше чем уверен, что никто из вас даже не слыхал ее имени. Давайте проверим: вам о чем-нибудь говорит имя «Геката»?

Синичка вздрогнула и до боли сжала Сашину руку. Экскурсовод тем временем не уставал удивляться:

— Разве можно припомнить эту скромную даму на фоне великих Афины Паллады и Аполлона, Гермеса и Геры, Артемиды и Посейдона, Прометея и Афродиты… Так чем же повелевала наша неприметная Геката? Триединая богиня покровительствовала ремесленникам и охотникам, морякам и земледельцам, считалась владычицей земли, моря и небес, доброжелательной к людям, дарующей урожай и богатство. Кроме того, она была богиней призраков, ночных кошмаров, волшебства и заклинаний, повелительницей теней, погонщицей своры стигийских псов в царстве Аида. Именно поэтому в жертву ей приносили щенков или черных собак. Заодно Геката считалась владычицей животных, Луны и могил; помощницей покинутых влюбленных, пастухов, воинов, судей… Насколько мне известно, без нее обходятся только адвокаты и Госавтоинспекция. — Довольный произведенным эффектом, экскурсовод выдержал продолжительную паузу, а потом вернулся к началу разговора:

— Теперь никого не удивляет столь долгая жизнь этой богини? Наверное, никого. Скажу больше, если столь популярные ныне феминистки вместо изнурительной борьбы за свои мужские права хоть раз посетят музей, Геката наверняка воскреснет из небытия. Смотрите сами: если эту богиню-женщину разделить в возможностях пополам, то получится сразу два полноценных бога-мужчины: триединый Господь и хитроумный Дьявол. Да еще на множество бесов и святых силенок останется. Кому еще быть покровительницей феминизма, как не ей, незаметной и великой? Так что взгляните еще раз в эти каменные глаза и давайте перейдем дальше, к очередной, извините за выражение, древнеримской копии древнегреческой скульптуры…

Никто из послушно зашаркавшей группы не обернулся на отставшую парочку. К счастью. Потому что окаменевшая Синичка внезапно побелела, ее легкое ситцевое платье превратилось в длинную бязевую тогу, прихваченную золотой пряжкой на левом плече. В воздухе появился аромат цветущего жасмина, зазвучала странная, безмотивная мелодия.

Трофимов тихо чертыхнулся, снял пиджак, накинул колдунье на плечи. Закрутил головой: не дай бог, смотрительница появится. Объясняйся потом!

* * *

— Ты звала нас, хозяйка?

Велемир, Млада и Ярополк появились незаметно, словно соткались из воздуха, и теперь выжидающе смотрели на Синичку.

— Смотрите, — показала девушка, — это Она.

— Геката… — прошептала Млада.

Колдуны побелели, как мрамор, и замерли, словно разом окаменели.

Чего-то подобного Саша и ожидал. Если уж они перед луной на колени падают, то статуя Гекаты тем более должна сразить наповал. Самое главное он заметил не сразу, а когда осознал, то без малейшей жалости схватил колдунью за плечи и затряс:

— Очнись, Синичка, очнись. Посмотри, кто здесь! Очнись, дьявол вас всех побери, приди в себя! Тебе удалось! Ты только что открыла проход!

* * *

Когда «Нива» остановилась под окнами дома, Саша повернулся к Синичке, осторожно погладил ее волосы:

— Ну что, получилось? А ты не верила.

Девушка благодарно улыбнулась в ответ.

— Слушай, а что, теперь выход из вашего тоннеля будет постоянно открыт в музейном подвале?

— Нет, — покачала головой Синичка, — выход всегда со мной. Ведь это я хозяйка прохода.

— Ты хочешь сказать, что в любой момент в нашу комнату может ввалиться толпа народа? — Саша покачал головой. — Нет, ведьмачка, лучше пристрой его где-нибудь в другом месте.

— Ладно, — рассмеялась девушка, — оставлю здесь.

— Тоже не идеальный вариант. Выйдет человек, да прямо под машину. Сделай выход во дворах, так безопаснее. У нас там скверик пустынный неподалеку от школы. Закрепи выход там. Хотя бы на время, пока не начнется исход.

— Как скажешь, любимый, — с преувеличенной покорностью согласилась Синичка и внезапно бросилась целовать своего молодого человека. Случайный прохожий обернулся на ее счастливый смех, и на его губах тоже появилась улыбка.

* * *

Кошка, которая увлеченно рылась в мусорном контейнере, расположившимся между 356-й школой и 72-м домом, внезапно застыла, внимательно вслушиваясь в ночную тишину, потом скакнула наружу и со всех ног помчалась прочь.

Дрогнул воздух. На траву между контейнером и панельной пятиэтажкой выползли темные, неуклюжие, покрытые плесенью существа и шарахнулись в разные стороны, уронив на землю годовалого младенца. Одна из тварей выбралась на асфальтированный прямоугольник помойки, вытянулась в струнку и замерла, неотличимая от самого обыкновенного трухлявого пня. Вторая, не такая ленивая, минут за двадцать добралась до соседнего дома, обогнула его торец, пересекла широкую площадку, задуманную как спортивная, а ныне служащую только для выгула собак, протиснулась между кустами акации и замерла под окнами кирпичного девятиэтажного дома, числящегося по Пулковской улице.

Примерно на час всякое шевеление стихло, а затем младенец истошно заорал. Минут через десять из крайнего парадного вышла пожилая женщина; увидев брошенного в сырую траву ребенка, завернутого в одну тряпку, всплеснула руками, подхватила и унесла к себе.

Прошло полчаса.

С улицы Ленсовета свернул «жигуленок» с синей полосой на боку, доехал до мусорного контейнера, остановился рядом. Из машины вышли два милиционера, направились в крайнее парадное. Вскоре вышли обратно.

— Может, ложный вызов? — спросил один.

— Видишь, свет горит? Даже если ложный, то почему не открывают? Хоть бы «Кто там?» спросили!

— Ну и что делать будем? Дверь ломать?

— Подожди.

Второй милиционер сходил к «жигуленку» за резиновой дубинкой и решительно застучал ею в освещенное окно первого этажа. Реакции жильцов не последовало. Служитель порядка ухватился за жестяной подоконник, шаркнул подошвами ботинок по стене, негромко выругался. Другой подставил плечо под туго обтянутую брюками задницу, подсадил. Милиционеру удалось заглянуть в интересующую их квартиру. Некоторое время он рассматривал происходящее внутри, потом спрыгнул.

— От, бля, влипли. «Скорую» вызывай!

— А что там?

— Хреново. Ребенок там, тетка там. Вот только, похоже, она ткнулась. Нашла время!

— Ты уверен?

— А бес его знает. Вызывай медиков, а я пойду звонить в дверь. Если до приезда докторов не откроют… — он пожал плечами, — придется ломать.

«Скорая помощь» появилась часа через полтора. Вскоре из парадного вынесли полностью закрытые носилки. Ребенка держал в руках милиционер. На этот раз младенец был завернут в байковое одеяло.

— Что там? — спросил его товарищ.

— Сердечный приступ, говорят, — забрался в патрульную машину милиционер. — А ребенка нужно в приемник-распределитель отвезти. Не будет же он здесь еще несколько часов голодным ждать, пока мы все протоколы оформим. Отвезем, сдадим и вернемся. Придется ему теперь в доме малютки расти.

— Все лучше, чем на помойке подохнуть, — угрюмо буркнул водитель, завел машину и принялся выруливать из двора.

* * *

Между стволов мелькнула стройная девичья фигурка.

«Неужто какая-то из пленниц сбежала?» — подумал Создатель, поворачивая коня навстречу беглянке, но азарт охотника почти сразу сменился радостью узнавания:

— Ольга?!

— Создатель!

Олег спрыгнул на землю и раскрыл объятия.

— Создатель… — Хабречка уткнулась лицом ему в воротник и шмыгнула носом. — Я так соскучилась…

— Откуда ты здесь, родная? — Господь крепко прижал ее к себе.

— Я привела тебе воинов! — вскинулась Ольга. — Много-много. Больше ста.

— Молодчина, милая моя…

Создатель был уверен, что новых воинов в его армию привели не старания девушки, а известие о богатой добыче маленького отряда Михаила, но какое это имело значение? Господь приподнял за подбородок ее лицо и крепко поцеловал чуть солоноватые губы. Потом запрыгнул в седло, посадил Олю перед собой и направился к совсем уже близкому лагерю.

Вид ровного ряда копий радовал душу, словно известие о выигрыше по лотерейному билету. Господь опустил девушку на землю и привстал на стременах.

— Здравствуйте, дети мои!

— Слава Создателю! — дружно откликнулись хабреки.

— Скоро вернутся с богатой добычей ваши братья, дети мои. И тогда мы нанесем последний удар по самому логову Дьявола! Навеки сметем Зло с нашей прекрасной земли!

— Слава Создателю! — еще громче завопили горцы. — Слава!

Теперь под рукой Олега собралось никак не менее двух с половиной сотен тяжело вооруженных копейщиков, составляющих ударный кулак армии — фалангу, и не меньше тысячи селян, хуже вооруженных, но способных карабкаться на стены и запрыгивать в окна. И все это — против жалкой сотни черных всадников и нескольких собранных в кучу «полицейских». Пожалуй, теперь настало время выступать. Пусть только вернутся жирующие в рыбачьих землях воины. Вид чужой добычи добавит горцам храбрости. Нужно послать Данилу, чтобы поторопил все еще веселящихся с побежденными рыбаками хабреков.

Пора наносить последний удар.

* * *

Нельзя сказать, чтобы работа ларечницы доставляла Елене Михайловне удовольствие, однако и жаловаться грех. Куда еще могла податься женщина, которой пятнадцать лет до пенсии? Кроме как торговать, она ничего не умела, но ее родной хозяйственный магазин тихо скончался, уступив место косметическому салону, и она вместе с подругами оказалась на улице. Очень быстро выяснилось: на работу везде требуются молоденькие, смазливые, по возможности глупые девчонки.

После двух месяцев мыканий Елена Михайловна готова была хоть «тампаксами» на рынке торговать, однако даже для этого требовался начальный капитал.

Когда бывшая сотрудница рекомендовала ее развязному азербайджанцу по имени Халим, она мгновенно забыла про свои собственные высказывания про «черножопых» и согласилась вкалывать в узкой металлической коробке на улице Ленсовета.

Смену и товар женщина сдавала после полуночи, но пахать по четырнадцать часов было не обидно: работала Михайловна нынче не за нищенский оклад, а за твердый процент с продажи и получала раза в три больше дочери-учительницы. Да и жила в трех шагах — возле станции метро.

Тридцать первого августа она задержалась немного дольше обычного — не спалось покупателям в преддверии праздника Первого сентября. Не отпускать же деньги, которые сами в карман просятся? Посему домой женщина отправилась только около часа, зато в хорошем настроении.

Минуя 72-й дом, она заметила, что высокий трухлявый пень стоит прямо на ровной асфальтированной площадке для мусорного контейнера. Елена Михайловна остановилась. Во-первых, она не могла понять, как могло вырасти дерево, не повредив асфальта, во-вторых, почему трухлявый пень никто не спилил, а самое главное — она вообще не помнила никаких пней, хотя ходила здесь каждый вечер! Любопытство взяло верх: Елена Михайловна повернула и подошла ближе. Она не знала, что сладкий аромат ее плоти — тепло тела, запах пота, дыхания, даже почти совершенно выдохшихся с утра духов — уже щекочет нежный нюх хищника, не видевшего добычи уже три года.

Вблизи пень казался странным, лесным. Густой белесый мох, нетронутая кора с мелко дрожащими на ней жучками, пара прилипших к стволу березовых листьев. Женщина протянула руку, коснулась шершавой…

* * *

И тут голодный вампир не выдержал!

Кора пня разорвалась посредине, обнажив худенькое тельце своего обитателя, качнулась тонкая длинная морда, и, прежде чем Елена Михайловна успела вскрикнуть от страха, крылья сомкнулись за ее спиной. Ребра затрещали от страшных объятий. Теперь женщина кричать просто не могла, она не могла даже сделать вдох, хлопая открытым ртом, словно выброшенная на берег рыба. Клыки впились ей в горло — вампир торопился напиться крови, пока сердце жертвы еще не остановилось. В ночи никто не мешал ему насыщаться долго и тщательно, вылизывая все до последней капли, выжимая все, что только есть в жилах добычи. Затем сытый и довольный вампир выпустил из объятий обезображенное тело, неторопливо отодвинулся с открытой площадки к зарослям акации, проковылял между берез, остановился возле разросшегося клена и снова замер, переваривая добычу. Теперь он очень долго мог ни о чем не беспокоиться. Примерно год его можно считать вовсе спящим, еще через полгода он почувствует, что желудок опустел, а потом уже начнет, не торопясь, высматривать добычу.

Наказы и обещания Создателя начисто выветрились из его убогого умишка. Да и зачем служить каким-то правителям или богам, когда желудок и так полон, а никаких опасностей вокруг нет на много дней полета, — если, конечно, запахи в этом мире не распространяются еще дальше.

СЕНТЯБРЬ

— Данила прилетел! Скорее, скорее!

— Дьявол! Нашел время!

Создатель прикрыл обнаженную Олину грудь одеялом, которое девушка моментально натянула до подбородка. Вампиренок метался под потолком, словно залетевший в комнату воробей, и истошно орал:

— Данила предупреждает! Скорее, скорее!

— Да объясни ты толком, нечистая сила!

— Данила не нечистая сила, — обиделся малыш, — Данила сражается против Зла, Данила борется за силы Света!

— Что случилось, пиявка крылатая, чего орешь?

— Хозяйка корабль послала, корабль вернулся, — вампиренок уселся на краешек стола. — Данила все знает, Данила все слышал. Хозяйка совсем глупой стала, как моряки все рассказывали. Кричала очень. Дикарей всех убить приказала. Войско уже идет! Большое-большое!

Всякие интимные желания моментально улетучились. Создатель вскочил, быстро оделся и выбежал из дома, начисто забыв про севшую в постели хабречку.

На улице царила обычная суета: селяне таскали туда-сюда ведра с водой, пытаясь напоить огромное количество народа, скрипели нагруженные зерном телеги, визжали приведенные на смерть свиньи. Кемарили на лавочке у дома двое селян. Охрана, называется.

— Хватит спать! — рявкнул на них Создатель. — Тревога! Силы Зла наступают!

Селяне вскочили на ноги, выхватили мечи, стали растерянно озираться. Они явно не знали, как поступать по команде «тревога». То, что армию Добра еще не разгромили, можно объяснить только тем, что жители этой планеты вообще обладали боевыми навыками овец, и, если бы не энергия и активность Создателя, они бы и дальше покорно коптили небо, не обращая, внимания на приход к власти Темных сил.

— Ну что вы топчетесь! — зарычал Олег. — Ты беги в ту сторону, ты — в эту! Отдайте приказ браться за оружие и готовиться к переходу! Пока пальцем не покажешь, ничего сделать не могут!

Сам Господь пошел поднимать в поход хабреков.

Для будущего сражения Олег выбрал то же место, что и в прошлый раз. При имеющихся у него силах узкая дорога с труднопроходимыми канавами по сторонам подходила идеально. Малочисленная, но прочная, как гранитная стена, фаланга хабреков перегораживала тракт, а толпа селян стояла перед канавой. Если основная заварушка начнется в траншее и окружающем кустарнике, от хабреков толку не будет: сражаться правильным строем там все равно невозможно.

Хотя селян набралось едва не в десять раз больше, нежели хабреков, на последних Создатель надеялся куда больше. К тому же левый край остался без командира — сами земледельцы не выбрали, а назначить у Олега руки не дошли. Ставить над ними горца Господь не хотел — все-таки враждовали они между собой не одно поколение. Взаимопонимания не получится. Назначать кого-то наугад тоже не хотелось, а потому он просто приказал следить за собой и атаковать врага, когда он вскинет Драккар над головой. Сам Создатель встал во главе правого крыла. Здесь заросли были не такие густые, как слева, а потому и опасность оказаться под ударом выше.

— Враги близко, близко, — скользнул от недалекой рощи Данила и закружил над головой. — Хелены они, с мечами они, много.

«Воздушный разведчик» резко отвернул к березняку и затаился среди ветвей.

Господь уже имел опыт сражений и знал: когда начнется заварушка, он не только командовать не сможет, но и знать не будет, что происходит вокруг. Олег не собирался отсиживаться в стороне, он собирался лично, своими собственными руками, своим верным Драккаром, крушить приспешников Зла. Исход битвы решался сейчас и зависел от того, насколько правильно он расставил войска. Армия Создателя походила сверху на гигантскую гантель: две большие толпы, соединенные тонким перешейком фаланги. Разве можно удержаться и не нанести удар именно туда, где тонко?

Приспешники Дьявола вышли на поле, и Олег не поверил своим глазам: конницы не было! Только затянутая в шерстяное трико хеленская «полиция»! Он закрутил головой, опасаясь какого-нибудь подвоха, но разглядеть что-либо не успел — хелены вытащили мечи, истошно завопили и густой ордою кинулись вперед. Метились они в самый центр армии Добра.

Олег облегченно вздохнул и тоже обнажил оружие. Началось…

Когда воинов Зла и острые копья хабреков разделяли последние метры, Создатель высоко вскинул меч, громко закричал:

— За мно-ой! — и побежал вперед.

— Во имя Создателя! — громко откликнулись бойцы.

Господь вел селян не на врага, а по полю, мимо недоуменно косящихся хеленов. Некоторые из «полицейских» все же решались оторваться от основной массы и кинуться на пахарей, некоторые из земледельцев сворачивали к прислужникам Дьявола и начинали драку раньше времени, но основная масса все же продолжала двигаться за своем Богом. В считанные минуты фланговый обход завершился. Перед селянами маячили беззащитные спины посланников Зла.

— Теперь пора, — решил Господь, переходя в рукопашную.

Выбранный им хелен в последний момент обернулся, закричал, пытаясь отбить удар, но не успел и рухнул под ноги с рассеченной головой. Еще двое приспешников Дьявола погибли, так и не поняв, откуда на них свалилась смерть, а потом враги начали оборачиваться и отбиваться.

Теоретически Создатель с селянами, завершив обход, должен был прижимать хеленов к фаланге, не давая им уйти. Практически он отбивал удары, рубил сам, наступал, постоянно боясь предательской раны в живот — длинный меч оказался чертовски неудобен в толчее. Впрочем, «полицейские» оставили в тылу в основном неопытную молодежь и стариков, и те больше старались защититься, чем нападали.

Олег упал, споткнувшись о мертвое тело. Хелен победно закричал, но Создатель со всей силы пырнул его снизу в живот, да так, что кончик меча высунулся рядом с затылком, и мальчишка захлебнулся собственной кровью. На ногу кто-то больно наступил. Сошел. Господь встал на колени, потом поднялся в полный рост, тупо взглянул в чью-то мускулистую спину, несколько раз глубоко вздохнул, набираясь сил, потом селянин упал. Олег увидел перекошенное криком бородатое лицо, успел подставить Драккара под удар меча, рубанул это лицо сверху вниз. На месте убитого тут же оказался другой хелен.

Кровь поверженных врагов стекала по лезвию и тяжело капала с эфеса, пальцы начинали скользить по рукояти. Олег не мог говорить даже мысленно, с трудом переводя дыхание, а воины Зла все не кончались. Казалось, они рождались прямо здесь, одетые в серые шерстяные костюмы, с короткими мечами в руках и предсмертной яростью в глазах.

Взмах! Олег откидывается назад, рубит промахнувшегося врага по затылку, делает шаг вперед. Справа выдвигается селянин, принимает на себя напор, давая Господу секундную передышку, поражает одного, второго… Падает сам. Создатель делает шаг вперед, быстро наносит укол в живот. Хелен широко открывает глаза, приседает, складывается пополам, падает. Еще шаг вперед. Какой-то парнишка орет, наугад тычет клинком. Удар, шаг вперед. Над самой головой качаются зеленые ветви деревьев.

— Да это же…

От воодушевления мышцы налились новой силой. Одним ударом Господь снес голову очередному противнику, высоко вскинул меч, сделал еще один шаг. Хелен шарахнулся назад, повернулся — Олег тут же опустил клинок на спину струсившему врагу. Все! Перед ним стояли кривые ивовые стволы. В зарослях мелькали серые силуэты спасающихся прислужников Дьявола. За ними бодро гонялись хабреки — горцы, наверное, двужильны. А Создатель, тяжело дыша, устало оперся о ближайший ствол и бессильно опустился на мокрую липкую траву. Все…

Олег с огромным наслаждением впитал несколько минут покоя. Но повелителю мира не дано отдыхать долго — его быстро нашли.

— Мы победили, Создатель, — почтительно поздравил его Михаил. — Я рад, что ты не пострадал.

— Ты не преследуешь беглецов, хабрек? — удивился Олег.

— Благодаря тебе, Создатель, — признался воин, — я запас достаточно имен и для детей, и для внуков, и для правнуков останется. Все, чего я теперь хочу, — это отдать за тебя жизнь, Господи!

— Погибать не надо, Михаил, — Создатель поднялся на ноги, — нужно уничтожить Дьявола, освободить мир от Зла. Как думаешь, сколько хеленов смогло сбежать?

— Не больше сотни, Создатель. Остальных мы положили.

— Отлично, — кивнул Господь, оглядывая заваленное трупами поле. — Но Зло еще не побеждено. Пошли гонцов за хабреками, застрявшими в землях рыбаков. Чтобы через четыре дня все были здесь! Пора собрать все силы в кулак и задавить Дьявола раз и навсегда.

— Слушаюсь, Создатель, — кивнул Михаил.

— Еще нужно узнать, как Дьявол собирается поступить теперь, после поражения. — Господь с сомнением покачал головой, оценивая количество пролитой на землю крови. — Но Данила наверняка опять обожрется так, что летать не сможет. Боюсь, на сегодня мы остались без разведки.

* * *

В бирюзовом зале пахнуло серой, закружился темный вихрь, в котором мелькнула алая подбивка плаща, белые острые клыки, короткие, круто изогнутые рога. Несколько мгновений — и посреди зала оказалась высокая фигура Дьявола с колышущимися на несуществующем ветру полами плаща. Незваный гость огляделся, сделал несколько шагов в сторону трона, и стоящий не на месте стул без особого труда погрузился в тело повелителя темных сил.

— Я здесь, — окликнула его женщина, которая только-только показалась в дверях в сопровождении советников.

— Пока здесь, — хмуро ответил гость.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла женщина.

— А разве тебя интересует мое мнение? — деланно удивился Дьявол. — Мне показалось, ты вообще брезгуешь со мной общаться.

— Ты пришел, чтобы грубить, властитель темных сил? — повысила голос женщина.

— Кажется, ты посылала своих блюстителей уничтожить дикарей, хозяйка? Не посоветовавшись со мной, не попросив поддержки, даже не предупредив?

— Ты мне не хозяйка, чтобы я…

— Так вот, я поздравляю тебя, хозяйка, — грубо перебил ее Дьявол, — твоей армии больше не существует!

— Что? — не поверила женщина.

— Я предупреждал, что это не прежние крикливые шалопаи, а мощная и опасная сила! Они уничтожили половину моей конницы, когда я хотел помочь рыбакам. Теперь они перебили твоих блюстителей. Чем ты собираешься защищать покой своей страны? Молитвами?

— Неужели погибли все? — все еще не пришла в себя хозяйка.

— Уцелело не больше сотни бойцов, — безжалостно ответил Дьявол.

Женщина оглянулась на советников.

— Нам не удалось вернуть больше сотни блюстителей, — с сожалением склонил голову Антон.

— У нас есть Щит, — после недолгих колебаний сказала женщина. — Против него не устоит ничто…

— Ты приказываешь использовать Щит против людей? — уточнил Антон.

— Ты забыл рассказ моряков, которых я посылала к рыбакам? Забыл, что натворили дикари в захваченных деревнях? — напомнила женщина и жестко подвела итог: — Это не люди! — Хозяйка повернулась к Дьяволу и сообщила: — Мы пришлем тебе на помощь всех блюстителей, которых сможем собрать. И приведем Щит. Я обещаю предупреждать тебя обо всех своих планах, властитель темных сил.

А когда Дьявол низко поклонился и плавно растаял в воздухе, она вскинула руку, притянула к себе за ворот туники Вомура и шепнула на ухо:

— Прикажи пограничным колдунам готовить проход в другой мир. Но только не говори, что их прогноз начинает сбываться… Хотя… Когда мы заберем Щит, пограничники сами догадаются. Нет, поступим иначе. Когда станете забирать Щит, скажи хозяйке границы, чтобы они начинали вывод людей из ближайших селений. Я считаю, время пришло. Мир находится на грани гибели. Пора!

* * *

Ходить с Синичкой на рынок было тяжело. Выбирая зелень, она каждый раз пыталась выяснить у торговок, сколько дней простояла трава на грядке, какой водой ее поливали — колодезной или речной. Утром или вечером срезали, и была ли роса на листьях в последние дни. Продавщицы, большей частью приезжие из Закавказья, от таких вопросов переходили на непонятные языки, размахивали руками, а те, кто поумнее и неопытнее, начинали креститься, вытягивая и целуя нательный крест.

При покупке мяса колдунью в первую очередь интересовал цвет шкуры кабана, день его рождения и некий «глазной рык» перед смертью. Дело обычно заканчивалось тем, что Саша оттирал ее от прилавка и брал то, что понравится, а Синичка долго ему потом выговаривала о том, что «замужней хозяйке траву без росы есть нельзя, не то дети медленно расти станут, и мужчине политая колодезной водой зелень вредна, слабость в постели будет. Кабанов с темной, шкурой есть нужно колдунам и воинам, а ремесленникам и мудрецам надлежит употреблять свинину из-под светлой шкуры или хотя бы пятнистой…» Ну и так далее…

Возвращались они обильно нагруженные сумками. Не поздно — примерно в полвосьмого. Звездный рынок вообще работал по режиму светового дня: в мае — чуть не всю ночь напролет, в ноябре — до четырех. Как начинало смеркаться, так продавцы и «сматывали удочки».

На дворе стоял сентябрь. Причем удивительно теплый. Словно лето устало бродить круглый год по планете и осталось жить в прекрасной Северной Венеции. На пустыре перед 72-м домом густо пахло полынью. Носились в воздухе стрекозы, порхали бабочки. Просто июнь, да и только. Лепота! И Трофимов никак не мог понять, откуда у него возникло беспокойство. По ту сторону дворового проезда дружески обнюхивали друг друга пушистая, как после душевой, колли и небольшой рыжий боксер. Хозяева стояли чуть дальше, держа наготове поводки.

Но откуда же это беспокойство? Даже страх…

— А-а-а! — надрывно завопила Синичка, округлив от ужаса глаза и отчаянно пытаясь заслонить лицо руками, сумки грохнулись оземь, колени подогнулись, а платье внезапно покрылось крупными зелеными пятнами.

Саша тоже похолодел от ужаса и увидел его — зверя с длинной узкой мордой, с человека ростом, торопливо ковыляющего к ним на коротких толстых ногах, приволакивая за собой пятнистые, покрытые мхом крылья. Неудивительно, что он начал бояться эту невероятную тварь еще до того, как увидел. И весь свой страх Трофимов вложил в один короткий, резкий «прямой» в челюсть.

Тварь брыкнулась на спину, повернула голову, и молодого человека скрутило таким беспощадным, смертельным, ледяным ужасом, что он мог только хрипеть и хватать воздух руками. Он не знал, что в эти самые минуты доски на пристани лодочной станции в Парке Победы разлетелись в стороны, из-под них вырвалось и кинулось поперек дорожек овальное безрукое тело. Существо в несколько прыжков вынеслось на проспект Гагарина и помчалось вдоль него.

Страх немного отпустил. Трофимов увидел, как тварь склоняется над Синичкой, прыгнул вперед, откидывая зверя в сторону, и со всей силы пнул тщедушное тельце. Его тут же опять скрутило ужасом. Но не только — за спиной сомкнулись плотные крылья, ребра сдавило непереносимой болью…

А оборотень как раз свернул возле городской детской аптеки и помчался через дворы.

Окажись вампир хоть чуточку глупее, Саша уже был бы мертв, но этот помнил твердый приказ: «Сожрать колдунью!» — помнил «рассказанный» маленьким вампиренком ее запах, почувствовал добычу рядом с собой… Поэтому кровосос отшвырнул надоедливого человечка и распростерся над девушкой. Полупришедший в себя Саша протянул руку, ухватил тварь за край крыла и дернул к себе. Изголодавшийся, а потому почти невесомый вампир снова опрокинулся, тут же вскочил, повернулся к врагу и «задавил» его страхом. В этот раз настырный человечек умрет!

И тут стремительный удар разорвал его крыло в клочья. Новый противник резко затормозил, разбрасывая груды песка, повернулся рыбьей мордой к кровососу. Вампир выстрелил всеподавляющим страхом, но пугать совершенно безмозглого оборотня оказалось так же бессмысленно, как пытаться устрашить железобетонный фонарный столб. Он прыгнул, челюсти сомкнулись на тощем теле, рванули, и вампира не стало.

Оборотень быстро закончил трапезу, покачался на мускулистых ногах и метнулся к подвальному окну. Зазвенело разбитое стекло, человеческие ноги пару раз пнули воздух, и на месте смертельной схватки осталось только двое молодых людей, еще не оправившихся от испуга, и ошметки кожистых перепонок.

Трофимов оглянулся на собачников. Те гнались за улепетывающими псами.

«Значит, не примерещилось», — подумал Саша.

— Эт-то С-с-создатель, — стуча зубами, сказала Синичка, — п-послал. — Она немного отдышалась и закончила более спокойно:

— Он меня нашел. Это он послал вампира. Больше некому. Мы пропали.

— Не бойся, — Саша помог девушке встать. — Мы вашему Создателю мозги вправим. Не в Америке живем…

При чем тут Америка, ответить он бы не смог, но на Синичку подобная уверенность подействовала, и она даже улыбнулась:

— А я и не боюсь. Пока в мире существуешь ты, мне опасаться нечего. Ты мой якорь, моя опора. Пока тебе хочется, чтобы я находилась рядом, со мной не случится ничего и никогда. Я умру только в том случае, если ты вдруг от меня откажешься и прогонишь.

— Этого не будет никогда, Синичка, — повернул Трофимов к себе ее лицо и поцеловал прямо в глаза. — Я люблю тебя и хочу, чтобы ты находилась рядом всегда. Клянусь!

— Я знаю, — с улыбкой кивнула девушка. — И именно поэтому сразу доверила тебе свою жизнь. Любимый… — Она перевела дух, постепенно успокаиваясь, и огляделась по сторонам: — Великая Геката! Ты посмотри, что эта тварь натворила с нашими продуктами? Давай собирать скорее, пока муравьи на них не набежали.

* * *

С крыши навеса открывался великолепный вид: костры, костры, костры. Поселок окружало сплошное поле костров. Это стоял воинский лагерь. Две с половиной сотни хабреков — вернулись воины из бывших рыбацких земель, да еще подошло свежее пополнение. Почти восемь сотен селян — павших в сражении бойцов заменили новые. Под рукой Господа собрались все мужчины, способные носить оружие. Даже Артур, рана на лице которого только-только затянулась, вернулся в строй. Сейчас он разводил шуры-муры с местной девицей. Зря старается — женихов нынче в округе хоть отбавляй.

— Ты выяснил, что такое Щит? — спросил Олег.

— Данила не знает, Создатель, — откликнулся сидящий на плече вампиренок. — Но Данила слышал, против Щита ничто не может устоять.

— Понятно. Какое-то оружие массового поражения. — Господь задумчиво почесал в затылке. Он не мог припомнить ничего подходящего из истории Древнего мира. Может быть, какая-нибудь катапульта? Хотя откуда? В этом мире даже луков еще не изобрели!

— Данила видел хабреков в битве, — решил дать совет вампиренок. — Хабреки выдержат удар Щита, хабреки победят.

— А если погибнут? С чем я тогда останусь?

— Селян много. Хеленов мало. Щит способен только на один удар. Создатель все равно победит, — доходчиво обрисовал свою мысль вампиренок.

— А если хелены проявят мужество? А кто будет отражать атаки конницы? Да и обращаться с побежденными пахари не умеют. Вот горцы — те сразу показывают, кто настоящий хозяин…

Воинский лагерь лежал как на ладони. Селяне затачивали мечи, варили похлебку, ели кашу. Они собрались на войну, как на пикник — отцы с детьми, братья, друзья. Никакого сурового ожидания. Смех, шутки, приятельская борьба. Прямо воскресный отдых в чисто мужской компании. Армия… Создатель спрыгнул вниз. Вампиренок инстинктивно раскрыл крылья и сорвался с плеча, глубоко расцарапав кожу куртки.

— Данила молодец, Данила все поручения выполняет. — Малыш сделал пару широких кругов вокруг головы Господа. — Дай лизнуть?

— А ты не лопнешь, кровосос?

— Данила не лопнет, — обиделся вампиренок, — Даниле надо много сил, у Данилы много поручений.

— Ладно, — махнул рукой Создатель, — лети к Михаилу, он тебя кем-нибудь угостит.

Малыш с готовностью упорхнул, а Олег неторопливо пошел по лагерю. Он никак не мог поверить, что эти люди, еще вчера пахавшие землю, пасшие скот, обнимавшие детей, целовавшие жен и просто любимых, завтра превратятся в силу, которая сметет Дьявола и подарит ему власть над миром Тысячи Солнц.

* * *

Создатель раздраженно откинул одеяло, сел в постели. Покосился на окно, за которым хлестал дождь. Встал, дошел до кухни, открыл холодильник, которым так никто и не заинтересовался, раздраженно захлопнул. На всякий случай заглянул на полку над столом. Потом махнул рукой, взял с плиты чайник, сделал несколько больших глотков. Нет, в этом мире делать ему решительно нечего.

Олег вернулся в комнату, достал банку со снотворным, потряс возле уха, открыл, вытряхнул капсулы на ладонь. Осталось еще четыре. Ничего, завтра он станет повелителем целого мира и сможет позволить себе все, что угодно.

Создатель бросил две капсулы обратно в банку, а остальные отправил в рот.

* * *

Такой грозы в сентябре не случалось: дождь падал сплошной стеной, как из опрокинутой ванны. Щетки не просто не помогали, они мешали — без них мир за ветровым стеклом оставался вполне различимым, как за стеклом маски для подводного плавания.

Московское шоссе возле мясокомбината залило на полметра, несколько «Москвичей» и один «жигуль» уже утонули. Водители и пассажиры понуро сидели внутри задрав ноги, а в стекла дверей били самые настоящие морские волны от неторопливо проплывающих мимо, словно океанские лайнеры, грузовиков.

Коврики на полу «Нивы» тоже залило, но Чапа мужественно преодолела стихийно образовавшийся залив, повернула на Звездную улицу. Тут дождь приутих, небо сверкнуло широкой, ветвистой молнией от горизонта до горизонта, шарахнул гром — Трофимов невольно втянул голову в плечи, — и автостоянка на углу откликнулась множеством голосов дружно сработавшей сигнализации.

Вода хлынула снова.

Машина даже присела от обрушившейся на крышу тяжести, и Трофимов покачал головой. Не будь он так близко от дома, предпочел бы откатиться к обочине и переждать этот вселенский потоп.

Саша переехал улицу Ленсовета, свернул на Пулковскую, добрался до дома и заглушил двигатель. Потом наклонился к лобовому стеклу, взглянул вверх. Темно как ночью. В зените ярко-белым блеснула ослепительная молния, и молодой человек шарахнулся назад.

Грохнуло.

Со всех сторон задудели сигналы.

Трофимов тяжело вздохнул. До дома оставалось метров сто, но преодолеть их под таким ливнем — все равно что нырнуть в бассейн.

На улице в половине окон горел свет. Было хорошо видно, как Синичка суетится на кухне. Старается. У Саши потекли слюнки. А, пропади все пропадом!

Он решительно распахнул дверцу, выскочил под грозу и помчался со всех ног.

— Ну и погодка, — не без восхищения сказал Саша, когда объятия радостно встретившей его девушки немного ослабли. — Можно подумать, ангелы опять стали блудить с земными женщинами и настала пора строить новый ковчег.

— Это Создатель, — не приняла колдунья шутливой формы разговора. — Он наслал ненастье, чтобы остановить нас.

— С чего бы это боги вдруг вспомнили про наши скромные персоны? — рассмеялся Саша, но Синичка осталась серьезной.

— Я получила Весть. Наш мир погибает. Настала пора использовать тоннель.

— Надеюсь, не сегодня? — менее уверенно спросил Трофимов.

— Немедленно, — тихо, но твердо ответила колдунья. — Я приготовила еду в дорогу. Ну и на те дни, что мы будем там. Ты говорил, это займет дней десять?

— Ладно, — безропотно кивнул Саша. — Наверное, рано или поздно это все-таки должно было случиться. Где сумка с едой? Пошли в машину.

Не успевшая остыть, Чапа завелась с пол-оборота. Трофимов включил печку на обдув лобового стекла, ближний свет и вырулил на улицу.

— И не поверишь, что сейчас день, а не ночь кромешная.

— Быстрее, Саша!

— Не дергай меня. Лучше быть на месте в десять, чем в восемь в морге.

Как ни убеждала Синичка, что от них сейчас зависит судьба целого мира, Трофимов двигался не быстрее сорока километров и только на шоссе немного осмелел, добавив обороты двигателю. Мурманское шоссе, в отличие от большинства других, прямое как стрела. А машин в такую погоду оказалось мало.

До поворота на Валгому они добирались почти шесть часов. На леса Вепской возвышенности опустилась тихая ночь. Дождь давно прекратился, но это уже не имело никакого значения — грунтовка превратилась в бурое жидкое месиво.

— Если твой Создатель хотел нас остановить, то ему это удалось, — мрачно сообщил Трофимов. — Здесь без вертолета не прорваться.

— Мы должны, Саша. Ты обязан проехать. Я знаю, ты можешь. Поехали.

Трофимов покосился на девушку. Она говорила спокойно, уверенно, не сомневаясь в безусловном подчинении. Саше никогда не удавалось заметить того мига, когда Синичка из мягкой, послушной девушки превращалась в сурового командира. Почти все время, пока они были вместе, она верила ему, слушалась его, подчинялась и восхищалась. Но при этом делал он почему-то только то, что необходимо ей. Делал, выкладываясь до последней капли, стараясь искренне, от всей души. И ощущая себя счастливым.

— Синичка, а ты останешься со мной, когда все это… закончится?

— Я? — С девушки мгновенно слетела корка суровости. Она встревожено повернулась к нему, схватила за руку:

— Ты не веришь мне, Саша? Почему? Оттого, что я слишком волнуюсь за сотни тысяч жизней? Они там, на моей земле, и они могут исчезнуть вместе с моей планетой.

— Извини… — Трофимов задумчиво посмотрел на блещущую в свете фар жирную грязь, усмехнулся: — Ты знаешь, любимая, я недавно заглянул под брюхо нашей Чапы. Ты представляешь, его полностью закидало гудроном. До последней дырочки. А я думал, «варить» придется.

— Ты это о чем, Сашок? — не поняла девушка.

— Я вспомнил о твоем колдовстве, любимая. А говорю я это к тому, чтобы ты, ведьмачка, призвала нам на помощь все известные тебе заклинания. Если мы остановимся на этой дороге хоть на минуту, то нам не выбраться с нее до следующего лета.

Он включил вторую передачу и нажал на газ.

Главное — не останавливаться. Может, с хода удастся проскочить.

«Нива» скакала по кочкам, как бык на родео, хлестала по деревьям грязью из-под колес, натужно выла, зарываясь в глубокие ямы. Все, что мог сделать Трофимов, — это давить на педаль, прикусив губу, и пытаться поймать передними колесами жидкую дорогу. Синичка зажмурилась и что-то шептала себе под нос. Молилась, наверное.

Примерно полпути машина провела на брюхе, цепляясь колесами за нечто в глубине колеи, другую половину проскочила по инерции. Ехали они только десяток метров — когда миновали холм, насыпанный из желтого песка. Все остальное время — плыли.

И выплыли.

Увидев ржавую крышу отделения, Трофимов свернул на мокрую траву перед крыльцом и бессильно откинулся в кресле.

— Надо же, пробились! Не ожидал… — Он повернул голову к Синичке: — А что я участковому скажу? Обещал приехать на весь отпуск, да так и не появился.

— Он уже спит, — сурово ответила колдунья. — И жена его тоже, чтобы не волновалась. Мы можем начинать. Поехали к кладбищу. Я должна собрать всю энергию, которая накоплена здешним поколением, и расширить ход до самого большого размера, какой только смогу… Надеюсь, на этот раз все получится без труда.

— Получится, — с легким кивком пообещал Александр. У него в нагрудном кармане, рядом с документами, лежала яркая, цветная фотография триединой Гекаты, купленная в сувенирном ларьке музея. Он был уверен, что если не сразу, то, уж увидев богиню, колдунья сможет все!

* * *

За окном темнела ночь. Планета Тысячи Солнц еще спала. Спали душистые поля и прозрачные пруды, спали высокие дубы и маленькие жучки, спали медлительные реки и горы. Спали хабреки, спали селяне. Всем им предстоял тяжелый день… Как ни хотелось Создателю приблизить час победы, не стоило лишать воинов отдыха перед трудным походом.

Спала и Ольга, мило посапывая маленьким курносым носиком. Создатель наклонился, осторожно коснулся губами тонких черных бровей, глаз. Рука скользнула под одеяло, погладила ее теплый байковый животик, опустилась ниже. Девушка обеспокоено зашевелилась. Господь поцеловал ее шею, грудь, поиграл кончиком языка с розовым соском, опустился еще ниже. Ольга вздрогнула, задышала чаще, вцепилась пальцами в его волосы, но хватка тут же ослабла, и прикосновения стали ласковыми.

Бог нашел губами ее губы, впился долгим поцелуем и одновременно вошел в жаркое отзывчивое тело. Оля крепко прижала его к себе, быстро задвигала бедрами, но Господь никуда не торопился. Он с силой прижал ее к матрацу, подавляя всякое сопротивление, потом начал свои медленные, вкрадчивые движения, сводящие хабречку с ума.

Олег оказался не всесилен, но, когда он взорвался наслаждением, на улице уже светало.

Несколько долгах минут Создатель отдыхал, потом решительно спрыгнул на пол и стал одеваться.

— Береги себя, любимый. — Хабречка тоже поднялась, красивая, стройная. Заиграли утренние лучи на смугловатой коже. Девушка опасливо коснулась ножен Драккара, потом, набравшись смелости, взяла и протянула Господу.

Создатель накинул перевязь.

— Я хочу сказать тебе одну весть, — сбивчиво начала она, пряча радостную улыбку. — Одну важную весть… — И, не в силах более сдерживаться, выкрикнула:

— У тебя будет сын, Создатель!

— Что? — не понял Господь.

— У тебя будет сын! Он будет такой же красивый, как ты, такой же сильный, умный, смелый. Такой же могучий, плоть от плоти твоей, кровь от крови.

— Сын…

Взгляд Создателя опустился ей на живот. Сейчас, когда он собирается разгромить, стереть с лица земли, уничтожить Дьявола, первое из своих творений, взбунтовавшееся против Творца, — в лоне этого изящного тела таится новый человечек. Плоть от плоти Господа, кровь от крови. Отпрыск, который вырастет и станет более могучим, чем Дьявол. Который, наверное, сможет, как сам Господь Бог, повелевать погодой и животными, вести за собой людей, бороться за власть… Пройдет всего лишь двадцать, тридцать лет, и у Создателя вновь появится опасный враг.

— Ты понимаешь меня, Создатель? — забеспокоилась Оля. — У нас будет ребенок!

— Понимаю.

Господь взглянул ей в глаза. Сколько еще будет у него таких вот молоденьких девчонок? Не счесть…

Он вытянул меч и коротко рубанул ее у основания шеи. Клинок прошел почти до пупка. Создатель рванул меч к себе и бросил его обратно в ножны.

Из последних сил девушка вскинула руку к груди, туда, где раньше висел мешочек с прахом духа-покровителя. Но там было пусто — ведь она сама отказалась от поганого духа. Своим покровителем она выбрала самого Создателя.

Сперва Оля упала на колени, потом рухнула лицом вниз.

Решительным ударом Господь распахнул дверь на крыльцо и вышел на свежий воздух.

— Сегодня прекрасный день, — сказал он охранникам. — Сегодня мы уничтожим Зло!

В поход армию удалось поднять только через два часа — после того, как селяне соизволили позавтракать. Но все-таки наступление началось.

Хабрекам Господь приказал прикрывать тыл, а сам повел вперед вчерашних пахарей. Конечно, это казалось несколько рискованным, но Олег оставался единственным конником в армии и был уверен, что всегда успеет уйти с линии атаки.

По извилистой пыльной грунтовке тянулась длинная лента идущих по четыре человека в ряд воинов. Серые плотные рубахи, короткие мечи, кое-кто выделяется металлическим шишаком на голове, но большинство — либо в полотняных шапках с длинными ушами, либо вообще простоволосые.

— Ничего, — покачал головой Олег. — Сила не в доспехах. Сила — в правде. Дьяволу никогда не удастся прийти к власти. Ни на Земле, ни здесь, в мире Тысячи Солнц. Мы победим — потому что не можем не победить.

Он увидел, как дорога огибает березовую рощу, и придержал коня. Командуй он темными силами, обязательно собрал бы свою мощь в кулак и подловил противника на марше. Вне плотной фаланги хабреки по боеспособности ничуть не лучше пахарей, а пахари, если не удерживать их крепкой рукой, всегда готовы разбежаться при первой опасности. Один неожиданный удар во фланг — и армия Создателя окажется рассеяна по всему континенту, и ее уже никому не удастся собрать вместе.

Как назло, еще и Данила успел куда-то спрятаться.

Олег ударил коня пятками, заставляя его перейти на рысь, оторвался от передовых отрядов, проскакал вперед, завернул за рощу, прислушался. Нет, никого. Он погарцевал на месте, дожидаясь подхода войск, а потом опять сорвался с места, чтобы заглянуть за другую рощу. Опять пусто.

Впереди показался камень с навечно поселившимся на нем вороном.

— Прямо пойдешь — коня потеряешь, налево пойдешь — сам пропадешь, направо пойдешь — головы лишишься, — громко прочитал Создатель и громко расхохотался:

— Врешь ты все, булыжник. Ныне я уже все дороги истоптал, а сижу верхом, никуда не делся, а голова… Ни ее самой, ни разума я вроде не потерял. Вернусь, прикажу закрасить. Нечего попусту путников пугать.

Здесь он опять дождался широко шагающих пахарей и решительно указал в сторону Мертвого Замка:

— Вперед, воины! Нам остался последний переход. До засады ни Дьявол, ни хелены так и не додумались.

Армия Зла самым банальным образом перегораживала обширное поле километрах в шести за камнем на распутье.

Плотную толпу примерно из четырехсот «полицейских» прикрывала на флангах пара сотен черных всадников. Прислужников Дьявола оказалось вдвое меньше, чем воинов Добра. Вот только… Почему они стоят здесь, в чистом поле, а не в узком ущелье перед замком, которое намного легче защищать?

«Щит! — внезапно сообразил Олег. — Сейчас они нанесут удар!»

Хелены стали расступаться, готовя проход для чего-то, что пряталось за их спиной.

Исход великой битвы между Добром и Злом, Богом и Дьяволом решали считанные минуты. Создатель повернул коня и помчался вдоль длинной походной колонны, громко крича:

— Разворачивайтесь, становитесь в фалангу! Сейчас начнется битва!

Первые из селян остановились, остальные продолжали напирать сзади, и армия стала растекаться по сторонам, словно уткнувшийся в запруду ручей. Толпа земледельцев постепенно заполняла все пространство от кленовой рощи на холме до серебристых ив над рослой и сочной осокой.

На дороге закачались ровные ряды копий. Создатель вскачь понесся к горцам.

— За рощу сворачивайте, за рощу!

— Чтобы мы, хабреки, прятались за спинами низких людей?! — возмутился Михаил, но Господь не собирался вступать в пререкания.

— Делай, что говорят! — рявкнул Олег. — Думать будешь потом!

Гордый воин залился краской, но своего Создатель добился — копейщики повернули в сторону, укрываясь под кронами кленов. А хелены тем временем разошлись, превратившись в два отдельно стоящих отряда. Господь пришпорил коня, быстро занял место во главе армии, вытянул из ножен меч, поднял высоко над головой:

— Воины! Сейчас решится судьба ваших детей, ваших жен и сестер! Только вы можете остановить поступь Зла по этой прекрасной планете! К бою!

— Слава Создателю! Во имя Создателя! Во славу Создателя! — вразнобой, но искренне закричали селяне, размахивая своими короткими мечами.

Тем временем стал различим тяжелый топот. Олег поднялся на стременах, пытаясь определить источник шума.

Хелены чуть не на цыпочки вставали, пытаясь размазаться по краю поля, стать плоскими, не занимать никакого места. В пространстве между отрядами служителей Тьмы вырос, как из-под земли, коричневый массив. Почву под ногами начал сотрясать ровный гул, к небу потянулись тучи серой пыли.

— Ох, блин… — только и смог произнести Олег.

Конь встал на дыбы и широкими скачками помчался в сторону холма, под защиту деревьев.

Красные глаза. Окованные сталью низко опущенные рога. Быки — в холке выше человеческого роста, броневые пластины на боках — мчались по полю неумолимым живым тараном, и Олег не мог даже представить себе силы, способной остановить их разгон.

Первые из селян, увидев, что их ждет, заметались: кто-то пытался втиснуться в толпу, в задние, ничего не понимающие, спокойно стоящие ряды, кто-то побежал в сторону, кто-то упал на колени, кто-то стиснул зубы, крепко сжимая в руках бесполезный меч.

— Значит, это и есть Щит… — прошептал Создатель.

Живая лавина из полуторатонных тел врезалась в человеческую толпу. Длинным рогам не составило труда найти себе жертву в плотном строю — они вонзались пахарям в грудь, ломали ребра, отрывали головы. Те, кто чудом избежал рогов, опрокидывались наземь ударом крепкого лба и, крича от ужаса, видели, как на их тела опускаются черные грязные копыта. Не все погибали сразу: кому-то первые ряды быков просто переламывали конечности, вторые ряды выдавливали внутренности и ломали кости — но рано или поздно милосердное копыто опускалось на череп и прекращало нечеловеческие муки.

Пройдя через армию Создателя и выбежав в чистое поле, быки постепенно замедлили ход, стадо разошлось, поредело. То одно, то другое из животных начинало удивленно крутить головой, словно не понимая, куда оно попало, а потом обращало внимание на сочную траву под копытами. Мирная, безобидная скотина…

Между кленовой рощей и серебристыми ивами осталось только глубокое кровавое месиво, которое минуту назад было людьми. Почти тысяча вчерашних пахарей… Чьих-то мужей, отцов, чьих-то братьев и детей.

— Клянусь вашей памятью, дети мои, — тихо произнес Создатель, — вы погибли не зря. Дьявол будет уничтожен!

Хелены сомкнули строй. Толпа «полицейских», прикрытая с флангов черными всадниками. Радуются, наверное, своей легкой победе. Но ничего, поклонники Мрака, вас ждет неприятный сюрприз…

Олег повернул коня, отъехал к кленовой роще, вытянул меч и, вскинув его высоко над головой, воззвал:

— Ко мне, дети мои! Идите сюда. Вас ждет нелегкая, но праведная битва!

И по команде Создателя на поле, утопая по колено в кровавой каше, начали неторопливо выходить ровные колонны хабреков. Чавкающее поле перекрыли от края до края четыре ряда горцев. Плечо к плечу, щит к щиту, ровный ряд сверкающих закаленных наконечников, пока еще смотрящих вертикально вверх, в чистое голубое небо. Да, после первого удара Дьявола армия Господа сократилась почти на две трети. Но зато оставшаяся треть была костяком, основой и главным ударным кулаком Создателя.

Что могли противопоставить ей не приученные к правильному строю и смертельной жестокости полицейские? Как могли прорваться сквозь нее легкие черные всадники? Слуги Дьявола могли похвастаться только численностью, — но в открытом бою каждый опытный, знающий свое место фалангист стоит пяти, если не десяти меченосцев.

— Ну, что теперь скажете, прислужники рогатого? — громко спросил Олег и звонко расхохотался.

* * *

Для сентября ночь стояла теплая. Даже слишком теплая. Мокрая высокая трава липла к ногам, забиралась под штанины и неприятно холодила икры. Саша следом за колдуньей зашел на кладбище, чувствуя себя здесь довольно неуютно.

Синичка остановилась спиной к высокому кресту, широко раскинула руки, держа их ладонями вниз, надолго замерла. Вскоре Трофимову показалось, что земля вокруг начала мягко светиться, но тут девушка попросила:

— Саша, закрой глаза.

Он закрыл, вскоре ощутил вспышку и сразу услышал знакомые голоса:

— Молодец, хозяйка, ты все сделала!

Трофимов открыл глаза, увидел Младу, Велемира, Ярополка, сияющую Синичку.

— Вот и все, — сказала девушка. — Мы все сделали, Саша, мы сделали все. Проход открыт, люди могут выходить.

— Я поймал вас, сатанисты проклятые! Я вам покажу, как оргии на святой земле устраивать!

Откуда взялся местный поп, Трофимов так и не понял.

Священник крепко прижимал к животу медное ведерко, макал в него большую малярную кисть и судорожно брызгал на незваных гостей водою, стараясь делать это крестообразными движениями.

Трофимов недовольно поморщился, отмахиваясь от холодных брызг, но тут Синичка истошно закричала, пытаясь заслониться, и Саша увидел, как святая вода дымится и шипит, впитываясь ей в кожу рук. Лицо поползло лохмотьями, роскошные волосы обратились в клочья пакли, правый глаз громко лопнул и вытек, платье стало чем-то вроде половой тряпки.

Трофимов попятился.

— Саша, ты куда? Сашенька! — Ее крик боли слился с мольбой, колдунья протянула к нему дымящиеся руки со свисающими клочьями плоти.

— Не-ет!!! — Трофимов попятился, отвернулся. «Не могу! Не хочу. Ни касаться, ни слышать, ни видеть тебя не хочу!»

— Саша!

Трофимов кинулся бежать прочь, на всем ходу врезался в надгробие, отшатнулся, упал в траву, извиваясь, отпихиваясь от воздуха, не зная, с какой стороны может подкрасться уродливое чудовище.

— Саша… — Это походило на тягостный вздох.

— Подлец! Негодяй! Убийца! — услышал Саша крик Ярополка, но самого его не видел. Видел только размахивающего помазком попа, безмолвно шевелящего губами и потрясающего посохом Велемира и беззвучно плачущую Младу.

Все изменилось скачком — исчезли старик и девушка, появился Ярополк с перекошенным лицом, яростно размахивающий кулаками, но зато послышался плач Млады, голос старика:

— Как ты мог?! Ты отказался от нее, прогнал. Ты убил ее!

Потом, как в испорченном телевизоре, появились изображения деда и Млады, а Ярополк исчез, хотя голос его звучал над самым ухом:

— Ты убил всех!..

И опять лица вокруг переменились.

— Ты лишил ее смысла жизни и изгнал из жизни…

И опять…

Саша, ломая ногти о холодный бетонный крест, кое-как поднялся на ноги и стремглав кинулся прочь.

* * *

— Вперед, — коротко приказал Господь, и фаланга двинулась на врага.

Навстречу из общей толпы вырвался один из черных всадников, домчался почти до самых кончиков копий, упреждающе вскинул руку:

— Стойте!

Черный плащ с алым подбоем, гордо вскинутая голова, витые загнутые рога. Дьявол собственной персоной!

— Стойте! — повторил нечистый и нашел глазами Господа. — Зачем все это, Создатель? Ведь ты хотел только моей смерти! Я пришел принять твою кару.

— Отличная мысль, — согласился Олег, и конь вынес его вперед.

Дьявол спешился. Господь тоже спрыгнул на землю и вытянул меч.

— Ну что, начнем? — улыбнулся Создатель, предвкушая, как рогатая голова покатится по траве. — Защищайся!

— Зачем так спешить? — удивился нечистый — Давай посидим, поговорим. Ты не угостишь меня чаем, Создатель?

— Че-ем?.. — не понял Олег. Он оторвал взгляд от глаз нечистого, удивленно огляделся. — Где я?

И тут же понял где. Он находился дома, в своей квартире, в своей спальне. Меча в руках не было, вместо кожаного костюма хабрека на теле остались только трусы.

— Так ты угостишь меня чаем? — переспросил Дьявол, оглядывая комнату. — Пол-то замызганный какой! Постельное белье воняет. Какого оно раньше было цвета? Неужели белого? Как ты живешь в этой грязи? Кстати, кажется, у тебя есть жена и сын. Где они?

— Какое твое дело, ублюдок? — В одних трусах Создатель почувствовал себя неуютно и, прыгая на одной ноге, попытался натянуть брюки.

— Большое дело, Создатель. Ведь я твой раб, одно из твоих созданий, которыми ты собираешься повелевать. Как ты сможешь править целым миром, если не способен навести порядок в одной квартире? Как ты сохранишь покой на огромной планете, если оказался не способен сохранить собственную семью? Насколько я понимаю, напоить гостя чаем ты тоже не способен.

— Какой ты гость, — еще сильнее разозлился Господь. — Клятвопреступник, обманщик, предатель. Я убью тебя, мерзавец!

Олег лихорадочно оглядывался, пытаясь найти хоть что-нибудь способное заменить оружие.

— Не беспокойся, Создатель, — пожал плечами нечистый, — я уже умираю.

— Врешь, сволочь! — не поверил в подобный бред Олег.

— Правда, умираю, — мягко повторил Дьявол. — Я, твое единственное живое творение, в этом мире не жилец. Меня не существует в этом мире. Просто не может быть. Я здесь чужой. Скоро я тихо растаю, как кусочек сахара, упавший в стакан с горячей водой.

— Врешь! Тогда бы ты не сунулся в мой дом.

— У меня не было другого выхода, Создатель. Ведь я являюсь твоими воротами в твой мир. Единственными. Когда я умру, ты больше не сможешь туда попадать.

— Ну и что?

— Дело в том, Создатель, что люди планеты Тысячи Солнц никогда не умели, да и не хотели воевать. Были, конечно, мелкие стычки, но битвы целых народов… Вряд ли горцы решатся напасть на хеленов, если ты не поведешь их вперед. Блюстители не нападут тем более. Без тебя, Создатель, армии еще долго будут стоять друг напротив друга, но начать резню так и не решатся. И в конце концов разойдутся. Когда я умру, война кончится. Я уже давно должен был это сделать, но… Очень хотелось… Жить.

— Ты хочешь отнять мой мир?! — понял Господь самую суть рассказа нечистого и не смог сдержаться. Он кинулся на рогатого с голыми руками и… проскочил сквозь него.

— Ну вот… — Дьявол взглянул на свои ладони. — Я уже стал бесплотен…

— Сволочь, негодяй… — Господь едва не плакал от бессилия, яростно размахивая кулаками в полупрозрачном теле нечистого.

— Жизнь — удивительно прекрасная штука, Создатель, — грустно сказал Дьявол. — Я благодарен тебе за то, что ты подарил мне ее. Хотя бы на несколько месяцев. Прости, если я в чем-то виноват перед тобой, и прими мою благодарность. Спасибо тебе, Создатель. Прощай.

Нечистый пытался сказать что-то еще, но голос его слишком ослаб. А вскоре окончательно развеялся и образ.

— Негодяй, — обругал отступника Создатель, но обращение прозвучало в пустоту. В комнате он остался один.

Несколько минут Господь оглядывался, не зная, что теперь делать, потом спохватился, достал из кармана баночку, открыл, вытряхнул последние две капсулы, кинул в рот, торопливо стащил с себя брюки, залез под одеяло и закрыл глаза.

Маялся он довольно долго, вертясь с боку на бок, натягивая одеяло до ушей или откидывая в сторону, засовывая голову под подушку, но ничего не помогало. Когда за окном стало светать, Создатель понял, что оказался навечно прикован к этому грязному, поношенному, истоптанному миру. Дьявол победил. Он смог отрезать Господа от им же созданной планеты. Там, на чистых и душистых зеленых лугах, гуляют и веселятся, любят друг друга красивые люди. Им плевать на своего Создателя. Они греются под созданными им солнцами, купаются в придуманных им морях, жарят придуманных им свиней, а своего единственного Бога маринуют подальше, за барьером.

И что самое главное, вспомнил Олег, происходит это не где-нибудь за тридевять земель, а в его собственном мозгу! Они изгнали Господа из его собственной головы! А теперь небось празднуют победу, потешаясь над его глупостью.

Ну ничего, он им всем устроит веселье. Он покажет, каково бунтовать против самого Господа Бога, против сил Света и Добра. Он покажет, кто в мире Тысячи Солнц истинный хозяин!

Олег швырнул одеяло в сторону, встал, подошел к окну, распахнул створки. Забрался на подоконник, выглянул во двор-колодец.

Седьмой этаж. Должно хватить.

Он сильно оттолкнулся и прыгнул головой вниз, метясь в угол бетонного парапета перед подвальным входом…

ОКТЯБРЬ

В зале царили неизменные прохлада и покой. Посетителей — никого. Почему-то гости Эрмитажа предпочитают юные плоские картины древней монументальной скульптуре.

Трофимов довольно долго стоял перед «древнеримской копией древнегреческой статуи» богини Гекаты. Стоял молча — а что тут можно сказать? Он действительно предал свою Синичку. Предал в самый ответственный момент. Иногда минутная слабость стоит человеку счастья на всю жизнь. Да, он знает, что Синичка такова, какой хочет выглядеть. Да, она колдунья, и святая вода причиняла ей такую боль, что девушка не могла следить за своим обликом. Но все это он понял потом, понял благодаря сухой логике, а тогда… Тогда зрелище было не для слабонервных… Синичка ощутила его отвращение и не захотела больше жить.

Да, он убил ее, он понимает это. Но он любит ее! Почему секундная слабость должна стоить человеку жизни?

— Ведь это несправедливо, Геката! — тихо произнес он. — Я понимаю, так устроен наш мир… Но… Но он неправильно устроен. Одна ошибка — и у меня не осталось даже ее могилы. Разве так можно? Разве это честно? Ответь, великая богиня Геката! Молчишь…

Трофимов положил к ногам мраморной женщины с факелом в руке четыре красные розы.

«Если я не могу попросить прощения у твоей колдуньи, Геката, то, может, хоть ты простишь меня за нее?»

— Какие красивые цветы!

Саша вздрогнул, раздраженно покосился на невысокую огненно-рыжую курчавую девицу, одетую в потертый джинсовый костюм. Промолчал.

— Прекрасные розы. — Она взяла букет, понюхала. — А пахнут как! Это вам не собачатина. Только почему их четыре? Четные числа — символ завершенности, покоя, смерти. Разве мы завершили наш путь? Давай сделаем так: одну розу я оставлю здесь, а три возьму себе?

Трофимов, пораженный наглостью девицы, молчал. Но у него не было сейчас настроения ругаться. Он хотел одного — пусть девка заберет хоть весь букет, только уберется отсюда и оставит его одного.

Девушка подождала, потом пожала плечами и пошла в сторону. Ненадолго остановилась, бросила через плечо:

— А насчет Синички ты убиваешься зря. Ее нет в царстве Аида. — И быстрым шагом скользнула за дверь.

Смысл сказанного до Саши дошел далеко не сразу. А когда дошел — было поздно. Он заметался по полупустым соседним залам, пугая тихих смотрительниц, хватая за руки встречных женщин, но рыжую девицу так и не догнал.

— Если Синички нет в царстве Аида, значит, она жива? Да? — вернулся он к древней скульптуре. — Но где же она тогда? Где ее искать?!

— Ты знаешь где, — прозвучал в пустом зале тихий ответ.

НОЯБРЬ

До полнолуния оставалось четырнадцать дней…

ЭПИЛОГ

В воздухе над полем висит черный меч.

Там, где давным-давно оставил его исчезнувший Создатель.

Вокруг — ровный круг покрытой седым пеплом, выгоревшей травы, побелевшие от ярких солнц кости. Это останки смельчаков, рискнувших дотронуться до оружия, принадлежавшего Богу, и скелеты зверьков, забежавших так близко к смерти совершенно случайно.

Черный меч висит в воздухе.

Великий Драккар ждет достойного. Того, кто имеет право взяться за рукоять самого могущественного из творений мира Тысячи Солнц и вложить его в свои ножны.

Антон Первушин. Год Прозорова

1

Все предисловия можно разделить на две категории: комплиментарные и умные.

Разумеется, между вышеозначенными крайностями легко выявить целый спектр, каждый цвет в котором соответствует тому или иному типу предисловия. Так вот, предисловие, которое вы начинаете читать, находится где-то посередине: оно не слишком умное, но и не слишком комплиментарное.

Умное предисловие имеет смысл писать, если обсуждаемое в нем произведение представляется столь многослойным и сложным, что без отдельного истолкования понять его невозможно. Комплиментарное предисловие стоит писать, если обсуждаемое произведение представляется столь низкопробным и примитивным, что нуждается в дополнительных оправданиях своего существования. Роман Александра Прозорова «Год полнолуний», который я имею честь вам представить, не требует ни того ни другого. «Год полнолуний» достаточно прост, чтобы его понял любой человек, умеющий читать по-русски без словаря, и в то же время достаточно необычен и интересен, чтобы, пожав плечами, обойти его вниманием.

Кроме прочего, перед нами одно из тех редких произведений, за которыми отчетливо проступает личность автора, а значит, если мы хотим понять, зачем его стоит читать, нам нужно разобраться, кто такой Александр Прозоров и чем он отличается от других современных писателей.

2

Всех писателей можно разделить на две категории: те, которые описывают мир, данный нам в ощущениях, и те, которые конструируют («высасывают из пальца») свои собственные миры.

Первых называют реалистами, вторых — фантастами. Первые отчетливо недолюбливают вторых и относят их к так называемому «литературному гетто». Вторые на это обижаются и в свое оправдание говорят, что нельзя на бумаге описать реальный мир во всей полноте, любое литературное произведение — это фантастика, а за колючей проволокой сидит на самом деле тот, кто ее устанавливает.

Александр Прозоров из тех писателей, которые никогда не участвуют в зажигательных дискуссиях на тему позиционирования в литературе и степени принадлежности к «литературным гетто». Он спокойно, без пустой болтовни и идеологических шатаний, уже не первый год делает свое дело, придя в литературу сравнительно зрелым человеком.

Прозорова безусловно можно отнести к числу фантастов: в большинстве его произведений фигурируют вымышленные миры, среди них попадаются и такие, которые не могут существовать в реальности, поскольку нарушают фундаментальные физические законы. Однако для Прозорова конструирование миров не цель, а средство, фантастика предоставляет ему возможность рассказать о людях, попадающих в необычные ситуации, и о том выборе, который приходится нам делать даже в самой невероятной ситуации.

В фантастическом романе «Год полнолуний» в соприкосновение вступают две вселенные: наша реальность, локализованная современным Петербургом, и мир, являющийся порождением одного из петербуржцев — плавильщика ювелирной мастерской по имени Олег. Новый и совершенно невозможный мир возникает из ничего и как бы случайно.

«…Когда заснешь, — раскрывает один из персонажей романа технологию изготовления новых реальностей, — нужно вообразить себе такой мир, в какой хочешь попасть. Получается настоящая вселенная, неотличимая от реальной. Там можно путешествовать, сражаться, любить, женщин и заводить детей, наживать врагов и друзей. В общем, совершенно реальный мир, но только такой, какой ты пожелаешь… Заснув, именно заснув, а не раньше, нужно во сне подцепи к глазам ладонь и посмотреть на нее. Как только это случилось — все! Новый мир у ваших ног. Можете дальше воображать стены, потолки, людей, гурий и так далее. Увы, на деле желание взглянуть во сне на свою ладонь уплывает вместе с сознанием. Наверное, кто-то может добиться своего с первой попытки, кто-то — лет через двадцать, а кто-то не увидит своего личного мира никогда в жизни. Хотя человеческий мозг достаточно развит, чтобы создать не одну, а сотни вселенных…»

Мир, создателем которого стал плавильщик Олег, выглядит довольно странно. Во-первых, это не шар, а круг, омываемый бесконечным океаном. Во-вторых, кроме людей его населяют причудливые существа, взятые прямиком из ночных кошмаров: злобные вампиры, ящероподобные чурыги, паукообразные арахнопаки, чудовищные змеловоги и так далее и тому подобное. В-третьих, в этом мире правит магия, но не магия «прямого действия», а магия иллюзий, призванная отпугивать врагов и радовать друзей. Поначалу кажется, что во всем этом нет никакого смысла, однако с какого-то момента понимаешь: именно так и должен выглядеть мир, порожденный воображением обыкновенного петербургского рабочего, который хоть и учился в советской школе, но в глубине души верит в то, что Земля плоская, а боги и демоны существуют наравне с людьми. Но чего-то все равно не хватает, и тогда Олег пытается взорвать свой собственный мир изнутри.

3

Всех фантастов можно разделить на две категории: те, которые пишут о том, что знают сами, и те, которые пишут о том, чего не знает никто.

Само собой, периодически попадаются авторы, уверенные, будто бы можно писать фантастику, не зная ничего вообще. Почему-то именно фамилии этих авторов любят склонять литературные критики в своих статьях, посвященных теме «литературных гетто». Почему-то эти критики забывают, что о жанре (любом жанре) следует говорить по его лучшим представителям, а не по наихудшим. Александра Прозорова, без всякого сомнения, нельзя отнести к «наихудшим» хотя бы уже потому, что он, конструируя фантастические миры, практически всегда пишет о том, что знает очень хорошо. Широта же палитры, представляемой Прозоровым читателю, обусловлена прежде всего уникальным опытом, накопленным им в течение жизни.

Александр Прозоров родился в 1962 году в Ленинграде. Его воспитывала мать, Валентина Митрофановна, по специальности инженер-кораблестроитель. Казалось бы, Александру уготована карьера инженера или ученого, и первые шаги в этом направлении он сделал, поступив на математико-механический факультет ЛГУ (в скобках автор этих строк признается, что поступал туда же через восемь лет после Прозорова и с треском провалился на экзаменах). Однако в 1980 году студента Прозорова призвали в армию, и, по всей видимости, срочная служба что-то сильно изменила в его взглядах на жизнь, потому что после демобилизации он не вернулся в университет, а пошел работать программистом в ЛКТБ «Светлана», а затем — водителем рейсового автобуса в автопарке № 7. Удивительный поворот, не правда ли?

Именно в это время Александр Прозоров написал свой первый рассказ. Что подвигло его к писательскому ремеслу? Сегодня он и сам не может ответить на этот вопрос. Может быть, чего-то не хватало ему в советской прозе середины 1980-х и он, оправдывая свою фамилию, решил внести посильный вклад, заполнив образовавшиеся лакуны.

Прежде всего не хватало небольших остроумных рассказов с «парадоксальной» концовкой, и из-под пера Прозорова появляется не меньше десятка прекрасных образчиков этой редкой формы. Рассказы обсуждались на заседаниях Литературной студии Андрея Балабухи и Анатолия Бритикова, а один из них — «Окно для пришельца» — был даже опубликован в газете «Аномалия». Этот небольшой успех воодушевил молодого писателя, и он впервые задумался о карьере профессионального литератора.

Чтобы оставалось время писать, Прозоров сменил место работы водителя на куда менее оплачиваемую должность дежурного механика автобазы. Теперь он обращается к другой нише жанра, написав несколько приключенческих повестей с элементами фантастики. Параллельно он еще набирался литературного и жизненного опыта, подрабатывая штатным корреспондентом популярной питерской газеты «Час пик». Этот период жизни Прозорова отмечен публикацией повести «Совесть без памяти» (под названием «Длинный кавказский кинжал»), которая состоялась в журнале «Аврора» в 1996 году.

Мы все помним это странное время, когда на нас хлынула бурным (и мутноватым) потоком переводная западная литература. Лотки и магазины оказались буквально забиты иностранным чтивом, и наши отечественные издатели полагали, что подобное будет продолжаться вечно, а потому даже известные российские писатели были вынуждены заниматься переводами или брать иноязычные псевдонимы, чтобы продолжать издаваться и хоть как-то сводить концы с концами. В этих условиях выпустить дебютную книгу молодого писателя представлялось практически невозможным, и Александр Прозоров, уже имевший опыт общения с издателями, пошел по самому простому пути. Он придумал англоязычного писателя Нэта Прикли, от имени которого написал несколько романов для серии «Мир пауков Колина Уилсона».

Участие в коммерческих проектах затягивает, и помимо «романов о пауках» Прозоров написал несколько «прикладных» книг на самые разные темы: от «Как спасти ребенка из секты» до «Советы автолюбителю».

Однако нельзя сказать, что все эти годы прошли зря. Хотя выпущенные книги практически не оказали влияния на репутацию Прозорова как профессионального литератора, они многому научили его. С одной стороны, он умел теперь работать с крупной формой, с другой стороны — получил богатую информацию к размышлению на предмет, чем именно автор может привлечь внимание читателя, заставить его не просто открыть, но и купить, прочитать книгу, посоветовать ее друзьям. И уже лежали в портфеле и ждали своего часа авторские романы Александра Прозорова, написанные по велению сердца, а не «брюха».

4

Всех персонажей художественных произведений можно разделить на две категории: те, которые являются проводниками идей автора (его альтер эго), и те, которые не являются, вступая с альтер эго в нелицеприятную полемику или даже в вооруженный конфликт.

Персонажи Александра Прозорова не похожи друг на друга, но имеют одну общую черту: они все альтер эго автора. Кто-то сочтет это недостатком, но, на мой взгляд, это несомненное достоинство. Прозоров действительно верит, будто бы «…человеческий мозг достаточно развит, чтобы создать не одну, а сотни вселенных». За сорок лет ему пришлось пережить столько острых ситуаций и душевных состояний, что хватило бы на батальон персонажей, и Прозоров сумел разглядеть в своих многочисленных «я» как положительные, так и отрицательные черты, которыми он и наделяет выдуманных персонажей по мере сил и таланта.

В романе «Год полнолуний» нам представлены два таких персонажа. Водитель городского автобуса Саша, прототипом которого является сам Прозоров как человек, и плавильщик Олег, прототипом которого является Прозоров как автор, как Создатель миров. И хотя ведут они себя очень по-разному, внутреннее сходство все же чувствуется, и Прозоров умело подчеркивает его, вводя еще одно отражение — Дьявола, который тоже является порождением Создателя, его частью, а значит, еще одним альтер эго автора романа. И чтобы читатель совсем не заскучал, Прозоров вводит в повествование производную второго порядка — колдунью Синичку, которая является частью мира Создателя и в которую влюбляется водитель Саша.

Все это нагромождение только на первый взгляд кажется запутанным. К счастью, мы имеем дело с автором, который за годы работы над «коммерческими проектами» приобрел навыки обращения с острым и достаточно сложным сюжетом, не утратив при том чувства слова. Мир «Года полнолуний» затягивает, фабула захватывает, а скоро и персонажи начинают вызывать сопереживание, из знакомых становясь почти родными.

5

Все изданные книги можно разделить на две категории: те, которые запоминаются после прочтения, и те, которые не запоминаются.

Вряд ли романы о «Мире пауков» или «Советы автолюбителю» при всем их коммерческом успехе можно отнести к первой категории. Но эти книги и не окажут влияния на литературную карьеру Прозорова, оставшись в тени его настоящей славы. А слава несомненно придет.

Уже появилась на лотках первая авторская книга Прозорова «Зубы дракона», в которой под одной обложкой собраны произведения раннего периода творчества. Опубликован роман «Трезубец Нептуна». А 2003 год можно по праву назвать годом Прозорова, ведь именно в этом году читателя ждет встреча с героями цикла «Боярская сотня» — на книжных лотках появится сразу семь книг!

Я предрекаю шумный успех как книгам Александра Прозорова, так и ему самому.

Потому что читатели тоже делятся на две категории: тех, кто уже читал книги Александра Прозорова, и тех, кто не читал их. Последних остается только пожалеть…

Примечания

1

Детская игрушка — мячик на резинке.

(обратно)

Оглавление

Александр Прозоров . Год полнолуний

  ЯНВАРЬ

  ФЕВРАЛЬ

  МАРТ

  АПРЕЛЬ

  МАЙ

  ИЮНЬ

  ИЮЛЬ

  АВГУСТ

  СЕНТЯБРЬ

  ОКТЯБРЬ

  НОЯБРЬ

  ЭПИЛОГ

Антон Первушин. Год Прозорова . .