«Новичок»

Новичок (fb2) - Новичок (пер. Камиля Басырова) (Призыватель - 1) 1962K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Таран Матару

Таран Матару Новичок

Посвящается

моей матери, которая всегда была рядом,

Элис, против чьей воли эта книга была написана,

и моим читателям в Wattpad, без которых ничего этого бы не произошло.

1

СЕЙЧАС ИЛИ НИКОГДА. Если Флетчер не совершит это убийство, он сегодня ночью останется голодным. Опускались сумерки, и он уже опаздывал. Нужно было скорее добраться до деревни, иначе ворота закроются. В этом случае ему придется либо подкупить стражников, хотя и нечем, либо рискнуть и провести в лесу всю ночь.

Молодой лось только закончил тереть свои рога о высокую сосну, царапая мягкий покрывавший их вельвет, чтобы оставить острые зубцы под ними. По его небольшому размеру и фигуре Флетчер определил, что это подросток, щеголявший своими первыми рогами. Хороший образец с гладкой шкурой и ясными, умными глазами.

Флетчеру было почти стыдно охотиться на такое величественное существо, но он уже подсчитывал в уме его ценность. Толстая шкура хорошо послужит, когда торговцы мехамибудут проездом в деревне, особенно учитывая то, что сейчас зима. Она, скорее всего, будет стоить, по меньшей мере, пять шиллингов. Рога были в хорошем состоянии, хотя и маловаты, за них можно будет выручить четыре шиллинга, если ему повезет. Но больше всего он жаждал мяса, красной оленины с душком и стекающим жиром, шипящим при попадании в костер.

Плотный туман висел в воздухе, окутывая Флетчера тонким влажным слоем. Лес был необычайно тих. Обычно, ветер шелестел листьями деревьев, позволяя ему передвигаться бесшумно. Сейчас он едва ли позволял ему дышать.

Он достал из-за плеча лук и наложил на него стрелу. Это была отличная стрела, древко прямое, оперение из хороших гусиных перьев вместо дешевых индюшачьих, купленных на рынке. Он глубоко вздохнул и натянул тетиву. Она скользила под пальцами; он смазал ее гусиным жиром, чтобы защитить от влаги.

Наконечник плавал в поле зрения, пока он целился в лося. Флетчер припал к земле в добрых тридцати метрах от цели, спрятавшись в высокой траве. Трудный выстрел, но отсутствие ветра приносило свои плоды — никакой порыв не отклонит стрелу в полете.

Он выдохнул и одним плавным движением выстрелил, поймав момент полной неподвижности своего тела и спокойствия в мыслях. Этому приему его научил мучительный голодный опыт. Раздался звук спущенной тетивы и глухой стук, когда стрела попала в цель.

Выстрел получился красивым, он поразил лося прямо в грудь, в легкие и сердце. Он рухнул и забился в конвульсиях, дергая ногами, его копыта стучали по земле в предсмертной агонии.

Он бросился к своей добыче, вытаскивая нож для срезания шкуры из ножен на бедре, но лось был мертв до того, как он до него добрался. Хорошее чистое убийство, сказал бы Бердон. Флетчер никогда этого не понимал. Убийство всегда было грязным делом. Пузырящаяся у рта лося кровавая пена была тому подтверждением.

Он аккуратно вытащил стрелу и обрадовался, что древко не треснуло, и наконечник не сломался о ребра лося. Хотя его и звали Флетчером,[1] его раздражало количество времени, которое он тратил на изготовление своих стрел. Ему больше нравилась работа с железом в кузнице, которую Бердон время от времени поручал ему. Возможно, причиной тому был жар или то, как мышцы приятно болели после тяжелого рабочего дня. Или может то, как монета оттягивала его карман после оплаты.

Молодой лось был тяжелым, но они были недалеко от деревни. За рога было удобно ухватиться, и туша достаточно легко скользила по влажной траве. Сейчас единственной заботой оставались волки или даже рыси. Были известны случаи, когда они забирали добычу охотника, если не его жизнь, когда он нес свой трофей домой.

Он охотился в Горах Медвежьего Клыка, названных так за отличительные двойные пики, напоминающие два клыка. Деревня располагалась на зубчатом гребне между ними. Единственной дорогой к ней была крутая и скалистая тропа, хорошая просматриваемая с ворот. Толстый деревянный частокол с маленькими сторожевыми башенками по всей длине окружал деревню. На деревню уже давно никто не нападал, только однажды, когда Флетчеру было пятнадцать лет. Даже в тот раз это была небольшая банда воров, а не отряд орков, так как деревня лежала далеко на севере от джунглей. Несмотря на это, совет деревни подошел к вопросу безопасности серьезно, и попытка пробраться внутрь после девятого удара колокола всегда оборачивалась кошмаром для опоздавших.

Флетчер тащил звериную тушу по густой траве, росшей рядом с каменистой тропой. Он не хотел попортить шкуру; это самая ценная часть лося. Мех был одним из немногих ресурсов, которыми торговала деревня, откуда и произошло ее название: Пэлт.[2]

Идти было тяжело, тропа была коварная, особенно в темноте. Солнце уже скрылось за склоном горы, и звон колокола мог раздаться в любую минуту. Флетчер стиснул зубы и прибавил шаг, спотыкаясь, падая и чертыхаясь, обдирая колени о гравий.

Когда он добрался до ворот, сердце его упало. Они были закрыты, лампы над ними зажжены на все ночное дежурство. Ленивые стражники заперли ворота раньше, торопясь выпить в деревенской таверне.

— Эй вы, ленивые придурки! Девятого удара колокола еще даже не было. — Флетчер пробормотал ругательство и опустил лосиные рога на землю. — Впустите меня! Я не собираюсь тут ночевать только потому, что вам не терпится напиться.— Он пнул дверь.

— Тише, тише, Флетчер, успокойся. Тут вообще-то хорошие люди спят, — раздался голос сверху. Это был Дидрик. Он перегнулся через парапет над Флетчером, его большое круглое лицо гадко ухмылялось.

Флетчер поморщился. Из всех стражников, которые могли дежурить сегодня ночью, это был именно Дидрик Кэвел, наихудший из них. Ему было пятнадцать, столько же, сколько и Флетчеру, но он мнил себя взрослым мужчиной. Флетчеру не нравился Дидрик. Стражник был задирой и постоянно искал повод продемонстрировать свой авторитет.

— Я отпустил дневную стражу пораньше. Видишь ли, я отношусь к своим обязанностям очень серьезно. Нужно быть осторожным с торговцами, которые прибывают завтра. Никогда не знаешь, что за отбросы будут шнырять снаружи. — Он ухмыльнулся своей шутке.

— Впусти меня, Дидрик. Мы оба знаем, что ворота должны оставаться открытыми до девятого удара, — произнес Флетчер. Пока он говорил, был слышен громкий похоронный звон колокола, разносящегося эхом в долине под ними.

— Что это? Я тебя не слышу, — крикнул Дидрик, театрально приложив ладонь к уху.

— Я сказать впусти меня, болван. Это незаконно! Я буду вынужден пожаловаться на тебя, если ты не откроешь ворота сию же минуту, — прокричал он, гневно глядя на бледное лицо над частоколом.

— Ну, ты можешь это сделать, но я тебе не завидую. Скорее всего, накажут нас обоих, и ничего хорошего из этого не выйдет. Так что, почему бы нам не заключить сделку? Ты отдаешь мне лося, а я взамен спасаю тебя от ночевки в лесу.

— Засунь свое предложение себе в задницу. — Флетчер сплюнул, не веря. Даже для Дидрика это был вопиющий шантаж.

— Да ладно тебе, Флетчер, будь благоразумен. Волки и рыси будут рыскать вокруг, и даже свет костра не отпугнет их зимой. Ты можешь либо удрать от них, либо стать закуской. В любом случае, даже если ты продержишься до утра, ты войдешь в эти ворота с пустыми руками. Позволь мне помочь тебе. — Голос Дидрика был почти дружелюбным, как будто он делал Флетчеру одолжение.

Лицо Флетчера налилось краской. Это не шло ни в какое сравнение с тем, через что он проходил раньше. Несправедливость часто встречалась в Пэлте, и среди тех, кто имел все или не имел ничего, Флетчер определенно был последним. Но сейчас это поганое отродье, сын одного из богатейших людей в деревне, обкрадывало его.

— Вот значит как? — спросил Флетчер низким сердитым голосом. — Ты, должно быть, считаешь себя очень умным, не так ли?

— Это логически вытекает из ситуации, в которой мне сталось иметь преимущество, — сказал Дидрик, смахивая светлую челку с глаз. Все знали, что Дидрик проходил индивидуальное обучение, выставляя напоказ свое образование витиеватыми речами. Его отец надеялся, что однажды Дидрик станет судьей, в конце концов, поступив в юридическую школу в одном из крупнейших городов Гоминиума.

— Ты забываешь об одном, — прорычал Флетчер. — Я скорее предпочту спать в лесу, чем смотреть, как ты забираешь мою добычу.

— Ха! Думаю, ты блефуешь. У меня вся ночь впереди. Будет забавно понаблюдать, как ты пытаешься отогнать волков,— со смехом сказал Дидрик.

Флетчер прекрасно понимал, что Дидрик провоцирует его, но кровь все равно закипела в жилах. Он подавил свой гнев, но не смог полностью вытеснить его из мыслей.

— Я не отдам тебе лося. Одна только шкура стоит пять шиллингов, а мясо потянет еще на три. Просто впусти меня, и я не буду на тебя жаловаться. Мы можем забыть обо все этом, — предложил Флетчер, с трудом проглотив свою гордость.

— Вот что я тебе скажу. Я не могу уйти с пустыми руками, так не пойдет, понимаешь? Но так как я сегодня очень щедрый, если ты дашь мне те рога, которые ты не счел нужным упомянуть, мы на этом закончим, и каждый получит то, что хочет.

Флетчер оцепенел от этого предложения. С минуту он боролся с собой, а потом решился. Стоило отдать четыре шиллинга за ночь в своей собственной постели, а для Дидрика это была всего лишь мелочь в кармане. Он застонал и вытащил нож для срезания шкуры. Лезвие было бритвенно острым, но оно не предназначалось для разрезания рогов. Он ненавидел мысль о том, чтобы уродовать лося, но голова была ему не нужна.

Через минуту орудования ножом как пилой голова лося была в его руках, кровь из нее заливала его мокасины. Он поморщился и протянул ее Дидрику, чтобы тот осмотрел.

— Хорошо, Дидрик, спускайся за ней, — произнес Флетчер, потрясая грязным трофеем.

— Брось ее сюда, — сказал Дидрик. — Я не доверяю тебе, ты потом не отдашь.

— Что? — вскричал Флетчер в неверии.

— Брось ее сюда сейчас же или сделка отменяется. Не хочу рисковать, что потом придется выдирать ее из твоих рук и залить кровью всю мою униформу, — пригрозил Дидрик. Флетчер застонал и швырнул голову вверх, при этом забрызгав свою собственную тунику. Она пролетела над головой Дидрика и с грохотом упала на парапет. Дидрик даже не шелохнулся, чтобы поймать ее.

— С тобой приятно иметь дело, Флетчер. Увидимся завтра. Хорошо повеселиться в лесу, — весело сказал он.

— Постой, — крикнул Флетчер. — А как же наша сделка?

— Я выполнил свою половину, Флетчер. Я сказал, что мы на этом закончим, и каждый получит то, что хочет. А ты ранее говорил, что ты скорее предпочтешь спать в лесу, чем отдашь мне лося. Таким образом, ты получил то, что ты хотел, а я то, что хотел я. Тебе стоит быть внимательнее к устным сделкам, Флетчер. Это самое первое правило на уроках для судей. — Его лицо начало скрываться за перилами.

— Сделка не совершена! Впусти меня, ты, жалкий червяк, — взревел Флетчер, пиная дверь.

— Нет-нет, моя теплая постель ждет меня дома. Не могу сказать того же о тебе, — засмеялся Дидрик, отворачиваясь.

— Ты на дежурстве сегодня. Ты не можешь пойти домой, — крикнул Флетчер. Если Дидрик покинет свой пост, Флетчер сможет пожаловаться на него и тем самым отомстить. Он никогда не был доносчиком, но ради Дидрика можно сделать исключение.

— О, я не на дежурстве, — донесся голос Дидрика, пока он спускался с частокола. — Я тебе этого и не говорил. Я сказал Якову, что послежу за воротами, пока он в уборной. Он должен вернуться с минуты на минуту.

Флетчер сжал кулаки, почти не осознавая всю полноту обмана Дидрика. Он посмотрел на безголовую тушу, лежащую у его испорченной обуви. Ярость желчью разливалась в его душе, и только одна мысль была в его голове. Это еще не конец. Отнюдь нет.

 

2

— ВЫЛЕЗАЙ ИЗ ПОСТЕЛИ, ФЛЕТЧЕР. Это единственное время года, когда ты мне действительно нужен рано утром. Я не могу одновременно следить за прилавком и подковывать лошадей. — Румяное лицо Бердона показалось в поле зрения, когда Флетчер открыл глаза.

Флетчер застонал и натянул меха поверх головы. Это была долгая ночь. Яков заставил его ждать снаружи целый час, прежде чем впустить, и то с условием, что Флетчер угостит его выпивкой, когда они в следующий раз окажутся в таверне.

Прежде чем лечь спать, ему пришлось выпотрошить и содрать шкуру с лося, заодно обработав мясо и повесив его сушиться у очага. Он позволил себе съесть только один сочный кусок, успевший прожариться лишь наполовину, прежде чем он потерял терпение и запихал его себе в рот. Зимой следовало запастись мясом на будущее; Флетчер даже в лучшие времена не мог предугадать, когда ему удастся добыть еще еды.

— Вставай сейчас же, Флетчер! И помойся. От тебя несет, как от свиньи. Ты распугаешь всех покупателей. Никто не захочет иметь дело с бродягой. — Бердон сорвал с него меха и вышел из комнатушки Флетчера, расположенной в задней части кузницы.

Флетчер вздрогнул и сел. В комнате было теплее, чем он ожидал. Бердон должно быть провел всю ночь в жаркой кузнице, готовясь ко дню торговли. Флетчер давно привык спать несмотря на лязг металла, рев горна и шипение остужаемого оружия.

Он поплелся через кузницу к маленькому колодцу снаружи, в котором Бердон набирал воду для того, чтобы остужать готовые изделия. Он вытащил ведро и после секундного колебания опрокинул ледяную воду себе на голову. Его туника и штаны промокли насквозь, но, учитывая то, что они все еще были покрыты кровью с прошлой ночи, это даже к лучшему. Облившись еще несколько раз и как следует потерев себя пемзой, Флетчер вернулся в кузницу, дрожа и прижимая руки к груди.

— Иди сюда. Давай-ка поглядим на тебя. — Бердон стоял в дверях своей комнаты, свет очага освещал его длинные рыжие волосы. Он был, ни много ни мало, самым крупным мужчиной в деревне, долгие часы работы с металлом в кузнице наградили его широкими плечами и бочкообразной грудью. Рядом с ним Флетчер, который и так был невысок и жилист для своего возраста, казался еще меньше.

— Так я и думал. Тебе надо побриться. У моей сестры Герлы усы и то гуще. Избавься от этого пушка, пока не сможешь отрастить нормальные усы, как у меня. — Бердон сверкнул глазами, подкручивая свои рыжие усы, которые топорщились над седой бородой. Флетчер понимал, что он был прав. Сегодня прибывали торговцы, а они часто привозили с собой своих городских дочерей в длинных плиссированных юбках и с завитыми волосами. Хотя он по горькому опыту знал, что они будут воротить нос от него, все же не помешает выглядеть прилично.

— Иди уже. Я приготовлю вещи, которые ты сегодня наденешь. И никаких возражений! Чем профессиональнее ты будешь выглядеть, тем лучше будет идти торговля.

Флетчер потащился назад в леденящий холод. Кузница располагалась прямо рядом с деревенскими воротами, деревянный частокол заканчивался всего в нескольких футах от задней стенки комнаты Флетчера. Зеркало и небольшой умывальник валялись неподалеку. Флетчер достал свой нож для срезания шкуры и сбрил тонкие черные усы, после чего принялся разглядывать свое отражение.

Он был бледен, что было неудивительно так далеко на севере от Гоминиума. Лето в Пэлте было недолгим, с несколькими короткими, но счастливыми неделями, которые он проводил с другими ребятами в лесу, ловя руками форель в реке и жаря на огне лесные орехи. Только в этот период Флетчер не чувствовал себя чужаком.

У него были жесткие черты лица, с острыми скулами и темно-карими слегка впалыми глазами. Его густые черные волосы в беспорядке торчали в разные стороны, Бердон их буквально срубал, когда они становились слишком непослушными. Флетчер знал, что он был не уродлив, но он также не был и красив по сравнению с богатыми, упитанными парнями с румяными щеками и светлыми волосами, населявшими деревню. Темные волосы редко встречались в северных поселениях; с тех пор, как ребенком его оставили у ворот, Флетчер не был удивлен, что он был непохож на других — это было всего лишь еще одной вещью, отдалявшей его от остальных.

Бердон выложил на его кровать бледно-голубую тунику и ярко-зеленые штаны. Флетчер побелел от сочетания цветов, но проглотил свои комментарии, когда увидел выразительный взгляд Бердона. В день торговли цвета не будут выделяться. Торговцы были хорошо известны своими цветастыми нарядами.

— Я дам тебе одеться, — ухмыльнулся Бердон, выходя из комнаты.

Флетчер знал, что поддразнивания были для Бердона способом проявления любви, так что он не обиделся. Флетчер никогда не был любителем поговорить, предпочитая одиночество. Бердон всегда уважал его личное пространство, даже когда он только учился разговаривать. Между ними были странные отношения — грубоватый, добродушный холостяк и его замкнутый подмастерье — тем не менее, они каким-то образом поладили. Флетчер всегда будет благодарен Бердону за то, что тот приютил его, когда никто другой не захотел.

Его оставили ни с чем, даже без корзинки или пеленок. Только голый малыш в снегу, кричащий во всю силу легких, с наружной стороны ворот. Высокомерные богачи не взяли бы его, а бедняки не могли себе этого позволить. Это была самая суровая зима, которую когда-либо переживал Пэлт, еды было недостаточно. В конце концов, Бердон предложил оставить его у себя, раз уж он был тем, кто первым нашел ребенка. Он не был состоятелен, но у него не было ртов, которые надо было бы кормить, и его работа не зависела от времени года, так что во многих отношениях он был идеален.

Флетчер затаил глубоко внутри ненависть к своей матери, даже не имея понятия о том, кто она. Что за человек оставит свое беззащитное дитя умирать в снегу? Он всегда задавался вопросом, была ли она девушкой из Пэлта, которая не могла или не хотела вырастить его сама. Он часто заглядывал в лица женщин вокруг него, сопоставляя их черты со своими. Он не понимал, почему его это беспокоило. Никто из них не был похож на него.

Прилавок Флетчера, нагруженный сияющими мечами и кинжалами, был уже открыт возле главной дороги, ведущей от ворот вглубь города. И не только его. Вдоль дороги было установлено множество лавок, ломившихся от мяса и шкур. Другие товары также были выставлены на обозрение, мебель, вырезанная из высоких сосен, растущих в Горах Медвежьего Клыка, и серебряные горные цветы в горшках для садов богатых городских домохозяек.

Пэлт также славился кожаными изделиями, их куртки и жакеты ценились выше других за качественную выделку и крой. В этот день Флетчер приглядел одну куртку. Он за год продал большинство добытых шкур другим охотникам и сумел накопить около трехсот шиллингов на эту покупку. Он видел ее в лавке дальше по дороге, хотя Жанет — торговка, которая потратила несколько недель на ее изготовление — сказала ему, что он сможет купить ее за триста шиллингов, только если никто другой не предложит больше до конца дня.

Куртка была великолепна. Изнутри она была выделана пушистым мехом горного кролика, мягким и серым, с вкраплениями светло-коричневого. Сама кожа была насыщенного цвета красного дерева, прочная и гладкая. Она была водоотталкивающей, и ее будет нелегко испачкать или порвать, когда он будет преследовать свою добычу, продираясь через лесные кусты. Застежками служили простые деревянные пуговицы, и еще имелся глубокий остроконечный капюшон. Флетчер уже представлял себя в тепле, несмотря на дождь, пригнувшегося и спрятавшегося с луком наизготовку.

Бердон расположился позади него, рядом с наковальней и грудой подков. Хотя его оружие и доспехи были высокого качества, он придерживался мнения, что можно выручить изрядное количество денег, подковывая вьючных лошадей торговцев, чей долгий путь к отдаленным деревням вдоль Гор Медвежьего Клыка только начинался.

Когда торговцы проезжали мимо в прошлом году, Флетчер был занят весь день, затачивая их мечи даже после закрытия лавки. Это был хороший год для продажи оружия. Гоминиумская Империя объявила войну на новых фронтах северной стороны Гор Медвежьего Клыка. Эльфийские кланы отказались платить ежегодный налог — деньги, которые Гоминиумская Империя требовала в обмен на защиту от племен орков из южных дебрей с другой стороны Гоминиума. Империя объявила войну, чтобы получить то, что им принадлежало, и торговцы страшились эльфийских налетчиков. В итоге это превратилось в противостояние принципов с несколькими стычками, не более, и закончилось джентльменским соглашением о перемирии. В одном оба народа были согласны безоговорочно: это орки были их настоящими врагами.

— В этом году у меня будет время передохнуть? — спросил Флетчер.

— Думаю да. Оружие на данный момент особо не заказывают. Армия Медвежьего Клыка может быть и состоит из стариков и калек, но торговцы уверены, что наличие войск убедит разбойников не бродить вокруг и не грабить их караваны. Хуже всего то, что они скорее всего правы. От них нам пользы не будет. Но, по крайней мере мы знаем, что армии все еще требуются мои услуги, после твоего визита на передовую линию в прошлом месяце.

Флетчер содрогнулся при воспоминаниях о его походе через горы к ближайшей крепости. Передовая линия была мрачным местом, полным мужчин с пустыми глазами, которые только и ждали окончания своего военного контракта. На сражения с эльфами отправляли тех, кого не жаловали в армии, это была своего рода свалка для тех, кто не мог больше сражаться.

Отпевание. Вот как солдаты называли это. Кто-то считал это благословением, находиться далеко от ужасов войны в джунглях. Люди тысячами гибли в сражениях с орками, их головы забирали в качестве трофеев и насаживали на копья на границах джунглей. Орки были дикой, неразумной расой, темными беспощадными тварями с садистскими намерениями.

Однако на эльфийской границе были другие разновидности кошмара. Неуклонная деградация. Медленное истощение от скудного рациона. Бесконечная муштра от уставших сержантов, которые не знали, чем еще заняться. Упавшие духом генералы, которые сидели в теплых кабинетах, пока бойцы ежились на своих койках.

Начальник штаба не хотел ничего покупать, но его часть нужно было обеспечивать, а снабжение через Медвежий Клык давно сократилось донельзя, в тот момент, когда нужды армии орочьего фронта возросли. Связка мечей, которую Флетчер нес на спине тем утром, была продана гораздо дороже, чем она того стоила, оставив его с тяжелой, но все же более легкой, чем ранее, ношей в виде сумки серебряных шиллингов. Если бы он принес мушкеты, ему бы заплатили полновесными золотыми. Бердон надеялся, что торговцы обменяют огнестрельное оружие на мечи. В этом случае он сможет дорого продать мушкеты главе штаба в следующем сезоне.

Когда той ночью Флетчер лежал на снятой на ночь койке в бараках в ожидании утра, чтобы вернуться в Пэлт при свете дня, он решил, что если когда-нибудь пойдет в армию, то никогда не закончит в таком месте, как это.

— Эй, парень. Отодвинь лавку от ворот. Ты загораживаешь проход торговцам, — властный голос прервал его мысли.

Это был отец Дидрика, Каспар, высокий, стройный мужчина, одетый в добротный вельветовый костюм, сшитый вручную из фиолетовой ткани и изысканно расшитый золотом. Он смотрел на Флетчера так, как будто само его существование оскорбляло его. Дидрик стоял позади него с широкой ухмылкой на лице, его светлые волосы уложены воском и разделены напробор.Флетчер бросил взгляд на другую лавку, которая была значительно ближе к дороге, чем его.

— Я не буду повторять дважды. Пошевеливайся, или я позову стражу, — рявкнулКаспар. Флетчер глянул на Бердона, который ответил ему пожатием широких плеч и кивком. В целом, это ничего не изменит. Если кому-то понадобится оружие, он их найдет.

Дидрик подмигнул и сделал руками движение, означающее «Кыш!». Флетчер покраснел, но сделал так, как Каспар приказал. Время Дидрика еще придет, но его отец был невероятно влиятельной персоной. Он был ростовщиком, и почти вся деревня была у него в кармане. Когда ребенок нуждался в городском лечении, Каспар был тут как тут. Когда сезон охоты был неудачным, Каспар был уже здесь. Когда огонь разрушал дом, Каспар был наготове. Как мог деревенский житель, который едва ли мог вписать свое имя в договор займа, понять механизм сложного процента или трудные числа, написанные в договоре? В конце концов, они все обнаруживали, что цена их спасения намного выше, чем они могли заплатить. Флетчер ненавидел, что Каспара почитали многие в деревне, хотя он был не более чем мошенником.

Когда Флетчер с трудом пытался отодвинуть лавку в сторону, уронив при этом несколько тщательно отполированных кинжалов в грязь, послышался удар деревенского колокола. Торговцы прибыли.

 

3

ВСЕ НАЧАЛОСЬ, КАК ВСЕГДА, со скрипа колес и щелчков кнутов. Тропа вверх по склону была неровной и крутой, тем не менее, торговцы загоняли своих лошадей до предела на последних подходах к деревне, стремясь занять лучшие места в конце главной дороги. Отстающие неизбежно застревали у входа в деревню, далеко от оживленной толпы в глубине деревни.

Каспар стоял у входа и махал торговцам, кивая и улыбаясь каждому вознице в доверху нагруженной повозке, пока она въезжала в ворота. Флетчер заметил, что лошадей в этой поездке не жалели; их бока лоснились от пота и взгляд был диким от усталости. При взгляде на них на его лице проступила виноватая улыбка, он понял, что Бердон сегодня будет занят. Он только надеялся, что у них хватит подков для всех.

Когда последние телеги прошли через ворота, двое мужчин с густыми светлыми усами и остроконечными шапками рысью въехали в деревню. Их лошади были не простыми рабочими лошадьми, которые тащили повозки, а мощными боевыми конями с широкими боками и копытами размером с тарелку. Они ослабили поводья, когда вступили с грязной дороги на неровную мостовую. Флетчер услышал, как Бердон позади него чертыхнулся, и улыбнулся.

По темно-синим униформам с латунными пуговицами мужчин можно было идентифицировать как Пинкертонцев — городских законодателей. Мушкеты в руках не оставляли сомнений в их статусе. Флетчер бросил взгляд на дубинки с металлическими шипами в кобуре на седлах. Они легко могли сломать руку или ногу, не колеблясь, так как Пинкертонцы держали ответ только перед королем. Флетчер не имел ни малейшего представления, почему они сопровождали караван, но их присутствие означало, что защита на протяжении всего маршрута торговцам не понадобится. Значит, продажи в его лавке сегодня будут низкими.

Двое мужчин были так похожи друг на друга вьющимися светлыми волосами и холодными серыми глазами, что они могли бы быть братьями. Они спешились, и более высокий направился к Флетчеру, свободно держа мушкет в руках.

— Парень, отведи наших лошадей в деревенскую конюшню, накорми их и напои, — приказал он. Флетчер уставился на него, застигнутый врасплох прямотой приказа. Мужчина указал на лошадей, когда Флетчер помедлил, не желая оставлять лавку без присмотра.

— Не обращайте на него внимания. Он медленно соображает, — вклинился Каспар. — У нас нет деревенской конюшни. Мой сын позаботится о ваших лошадях. Дидрик, отведи их в нашу личную конюшню и скажи конюху сделать все в лучшем виде.

— Но, отец, я хотел… — заискивающе начал Дидрик.

— Сейчас же, и поторопись! — перебил Каспар. Дидрик покраснел и мрачно взглянул на Флетчера, прежде чем взять поводья лошадей и увести их вниз по улице. — Итак, что привело Пинкертонцев в Пэлт? Мы не видели никого нового в течение нескольких недель, на случай, если вы преследуете разбойников, — сказал Каспар, протягивая руку.

Высокий Пинкертонец неохотно пожал его руку, вынужденный быть вежливым теперь, когда его конь был на попечении Каспара.

— Мы по военным делам касательно эльфийской границы. Король изъявил желание призвать преступников в армию, тем самым отменив их тюремное заключение. Мы от его имени наводим справки, подчинятся ли генералы такому решению.

— Очаровательно. Конечно, мы знаем, что число призывников в последнее время сократилось, но это все же удивительно. Какое изящное решение проблемы, — произнес Каспар с натянутой улыбкой. — Может, мы сможем обсудить это за обедом и бокалом бренди? Между нами, местный постоялый двор отвратителен, и мы будем рады обеспечить вас удобными кроватями после долгого путешествия.

— Мы были бы благодарны. Мы прошли весь путь от Корсилиума и не спали в чистой постели почти неделю, — признал Пинкертонец, снимая шапку.

— Тогда нам надо набрать для вас ванну и приготовить горячий завтрак. Меня зовут Каспар Кэвел, я старейшина деревни… — сказал Каспар, ведя их вниз по дороге.

Флетчер обдумывал новости, пока их голоса затихали. Он никогда не думал, что преступников можно принудить служить в армии. Ходили слухи, что принудительный набор в армию для всех молодых людей проходил прямо за углом, это одновременно и нервировало его, и возбуждало. Призыв был внедрен во время Второй Орочьей Войны, века назад. Эта война велась против орков-налетчиков, которые крали домашний скот и вырезали городское население в зарождающейся Гоминиумской Империи. Сотни деревенских жителей были уничтожены, прежде чем орков удалось изгнать обратно в джунгли.

В этот раз Гоминиум сам начал это, вырубая их леса в качестве топлива для начинающейся промышленной революции. Это было семь лет назад, и конца войны не было видно.

— Если бы я мог ковать эти мушкеты, в лавке вообще не было бы нужны, — проворчал Бердон позади него. Флетчер кивнул в знак согласия. Мушкеты были очень востребованы на передовой линии, они изготавливались гномами-механиками, что жили в недрах Корсилиума. Технология изготовления прямых стволов и механизма хранилась в строжайшем секрете, который гномы ревностно оберегали. Это было прибыльное дело, хотя технология только недавно была внедрена в армию. Если раньше в битве орки часто могли выдержать град стрел, то теперь вал мушкетного огня был гораздо эффективнее.

В этот момент Флетчер заметил последнего путника, проходящего через ворота. Это был седой солдат с серыми волосами и небритым лицом. На нем была красная с белым униформа, ткань рваная и поношенная, забрызганная грязью и покрытая дорожной пылью. Большинство пуговиц на плаще отсутствовали или свободно болтались. Он был не вооружен, что было необычно для члена торгового каравана и тем более для солдата.

У него не было лошади или тележки, но вместо этого он вел мула, нагруженного седельными сумками. Его ботинки находились в плачевном состоянии, подошва была стоптана и хлюпала при каждом нетвердом шаге. Флетчер наблюдал, как он разместился напротив него и привязал мула к угловой стойке ближайшей лавки, прежде чем продавец успел возмутиться.

Он распаковал седельные сумки, вытащив связку одежды и положив несколько предметов поверх нее. Солдат, скорее всего, направлялся к эльфийскому фронту, вызванный из-за того, что был уже слишком стар для реальных сражений, но так и не дослужился до офицера. Будто почувствовав его взгляд, старик выпрямился и ухмыльнулся любопытству Флетчера почти беззубым ртом.

Флетчер вытянул шею, пытаясь рассмотреть солдата получше, и его глаза округлились, когда он увидел, что тот выставил на продажу. Там были огромные кремниевые наконечники размером с кулак, края заточены в форме шипов, которые раздирают плоть. Ожерелья из зубов и высушенных ушей были разложены как величайшие драгоценности. Рог носорога с железным острием был выставлен впереди всей коллекции. В центре находился огромный череп орка, вдвое больше человеческого. Он был гладко отполирован и выбелен солнцем джунглей, с тяжелыми надбровными дугами над глазницами. Нижние клыки орка были больше, чем Флетчер представлял, почти бивни в три дюйма длиной. Это были сувениры с передовой линии, предназначенные как диковины для продажи в северных городах, далеко от места настоящих сражений.

Флетчер повернулся и умоляюще посмотрел на Бердона, который тоже заметил, что мужчина продавал. Он покачал головой и кивнул на прилавок. Флетчер вздохнул и занялся своим ассортиментом товаров. День обещал быть долгим и бессмысленным.

4

СОЛДАТА ОКРУЖИЛА НЕБОЛЬШАЯ ТОЛПА, состоящая преимущественно из детей, хотя также там было несколько стражников, у которых не было ничего на обмен и не было денег на покупку.

— Подходите ближе! Все, что перед вами — оригиналы. Каждая вещица имеет историю, от которой у вас кровь в жилах застынет, и вы поймете, что вы везунчики, что обосновались на севере, — кричал он, со сноровкой торговца фруктами, подкидывая наконечники высоко в воздух и ловко ловя их между пальцами.

— Может вас заинтересует набедренная повязка гремлина или орочье кольцо для носа? Вы, сэр, что скажете? — обратился он к юноше, ковыряющему в ухе, которому определенно не подходило обращение «сэр».

— Что такое гремлин? — спросил парнишка, широко распахивая глаза.

— Гремлины — это рабы орков. Их можно сравнить с оруженосцами рыцарей в древности, выполняющими каждый приказ. Войны из них так себе, быть слугами заложено у них в крови. Это, и то, что они ростом едва ли по колено человеку, — сказал он, показывая рукой.

Флетчер взглянул на безделушки по-новому. Большинство людей имело представление о гремлинах, даже так далеко на севере. Они ходили на двух ногах, как и орки, но из одежды носили только оборванные полосы ткани вокруг талии. У них были характерные уши как у летучих мышей, длинные изогнутые носы и вытянутые гибкие пальцы, идеально подходящие для выковыривания улиток из панцирей и насекомых из гнилых бревен. У гремлинов была серая кожа, как и у орков, и большие выпуклые глаза с огромными зрачками. С взрослым орком высотой в восемь футов, картина гремлинов, кланяющихся их хозяевам-оркам, напомнила Флетчеру о слепых щенках рядом с горным волком.

— Где ты все это достал? — спросил парнишка, опускаясь на колени, чтобы получше рассмотреть товары.

— Я взял их у мертвых, мой мальчик. Им это больше не понадобится, не там, куда они направляются. Таким образом, я привнес сюда небольшой привкус войны.

— Ты направляешься на эльфийский фронт? — спросил стражник. Флетчер узнал в нем Якова и нырнул за прилавок. Если Яков его заметит, то может вспомнить о выпивке, которую Флетчер ему пообещал. А ему нужны были все его деньги, чтобы купить куртку.

— Да, я действительно туда направляюсь, но не потому, что я бесполезный мешок с костями, точно нет. Я один выжил из моего отряда. Был схвачен ночным рейдом во время разведывательной операции. У нас едва ли был шанс, — в его голосе прозвучал намек на горе, но Флетчер не был уверен, не притворство ли это.

— Что случилось? — спросил Яков, его голос сочился неверием, пока он оглядывал старика с головы до ног.

— Я предпочту не рассказывать. Это не то событие, о котором приятно вспоминать, — пробормотал солдат, избегая взгляда Якова. Он склонил голову в явной печали. Послышались насмешки, и толпа начала расходиться, принимая его за лжеца.

— Ладно, ладно! — закричал солдат, видя, что его упускает покупателей. Это возможно была последняя остановка перед тем, как он дойдет до эльфийского фронта, и скорее всего, будет трудно продать его товары солдатам оттуда.

— Нашим заданием было собрать сведения о следующей наступательной линии, — начал он, когда толпа вновь повернулась к нему. — Линии опять продвигались. Видите ли, лес позади нас весь был чист, и нам надо было передвинуть рвы вверх.

Он начинал говорить все с большей уверенностью, и Флетчеру стало ясно, что он был прирожденным рассказчиком.

— Ночь была темнее, чем стая черных кошек, тусклый серебряный свет луны лишь немного освещал наш путь. Могу поклясться, мы производили больше шума, чем разъяренный носорог, пока прокладывали себе дорогу через чащу. Это чудо, что нас заметили только спустя десять минут, — он говорил нараспев, его глаза затуманились, будто он снова был там.

— Давай продолжай уже! — крикнул один из мальчишек позади толпы, но его комментарий был встречен свирепыми взглядами и шиканьем, так как толпа внимательно слушала.

— Наш боевой маг вел нас, его демон хорошо видел в темноте, что было полезно; это все, что мы могли сделать, чтобы нечаянно не выстрелить из мушкетов. Эта операция была самоубийством. Трата хороших мужчин, это точно, — продолжил солдат, вертя наконечник в пальцах.

— Они отправили с вами призывателя? Вот это точно трата. Я думал, их осталось всего несколько сотен, — промолвил Яков, его скептицизм сменился очарованием.

— Операция была важная, даже если и была неправильно спланирована. Мы не были близки, но он был довольно хорошим парнем, хотя точно не был сильным призывателем. Он был очарован шаманами орков, все время расспрашивал солдатов о том, что они знают о них и их демонах. Он постоянно что-то записывал и чертил в своей книге, изучая остатки орочьих деревень, мимо которых мы проходили, копируя руны, которые они рисовали на стенах своих хижин. — Солдат, наверное, заметил, как их лица становились все незаинтересованнее по мере того, как он отдалялся от темы, так что он заторопился.

— В любом случае, незадолго до того, как мы потерялись, несколько звезд, по которым мы ориентировались, затянуло тучами. Наша судьба была определена, когда начало моросить. Вы когда-нибудь пытались выстрелить из мушкета с намокшим порохом? Это была одна катастрофа за другой. — Он уронил наконечник на кучу тряпья и с чувством сжал кулаки.

— Любимое метательное оружие орков — это стрелы размером с копье. Когда одна пронзает тебя, ты летишь как пушечное ядро, и она пришпиливает тебя к земле, если не пройдет насквозь и прямо в человека за тобой. Они просвистели среди деревьев и сбивали нас с ног, как будто земля перевернулась. Мы даже не видели, кто стрелял, но половина людей полегла от первого залпа, и мне не хотелось задерживаться ни на секунду. Призыватель прорвался, и я последовал за ним. Если кто-нибудь и мог пробиться через это ужасное месиво, это был он. Мы бежали в панике, следуя за его верещавшим демоном.

— Что это был за демон? — спросил Яков, его руки были сцеплены в восхищении.

— Я в темноте толком не разглядел его. Он выглядел как летающий жук и был страшен, как смертный грех, но я ему благодарен; без него я был бы мертв. Под конец призыватель споткнулся и упал, и я увидел копье в его боку. Мудак истекал кровью, как свинья на убое. Я немногое мог, но чертов демон не ушел бы без него, так что я поднял его и понес. Несчастный ублюдок, должно быть, умер еще до того, как мы достигли рвов, но демон все равно довел меня. Маленький негодяй не покинул его, когда я принес тело назад. Они пытались обвинить меня в дезертирстве, но я сказал им, что нес раненного, а остальная часть отряда потерялась позади. Они не знали, что со мной делать, с моим мертвым отрядом и прожитыми годами. Так что в итоге они сослали меня. Моим единственным утешением была сумка призывателя, полная товаров, которые вы видите перед собой. Но они не были настоящими драгоценностями… — Он порылся в седельных сумках у его ног и внезапно Флетчер осознал, к чему все шло. Наверное, солдат поступал так с каждой толпой, насаживая их на крючок своей историей, затем доставая самый дорогой товар.

Однако то, что солдат торжественно достал, было не сморщенной головой или заспиртованным демоном, как он ожидал. Это была книга, в переплете из толстой коричневой кожи с плотными пергаментными страницами. Это была книга призывателя!

5

ЕСЛИ СОЛДАТ ЖДАЛ, что толпа будет впечатлена, он ошибся. Выражение лиц многих было неоднозначно, послышалось даже несколько стонов. В такой маленькой охотничьей деревушке как Пэлт умение читать было в самом низу списка приоритетов. Многие жители с трудом прочтут первую страницу, не говоря уже о целой толстой книге. Флетчер, с одной стороны, был ответственен за финансы Бердона, что требовало разбираться в математике и быть грамотным. Долгие часы, что он корпел над цифрами и письмами, стоили ему драгоценного времени на игры с другими детьми, но он был горд своей образованностью и уверен, что он так же грамотен, как и Дидрик, если не более.

Солдат улыбался, пока махал книгой, подняв ее высоко в сером зимнем свете и перелистывая страницы, и перед Флетчером промелькнула завораживающая неразборчивая писанина и замысловатые схемы.

— Что еще у тебя есть? — спросил Яков, разочарование явственно прозвучало в его голосе.

— Много чего! Но они ничуть не лучше этого, если позволите объяснить. Давайте я вам покажу, прежде чем мы перейдем к следующей вещице, — умолял солдат.

Толпа, хотя и незаинтересованная в книге, не собиралась пропускать бесплатное развлечение. Люди покивали в знак согласия и подбодрили его, и солдат улыбнулся, обнажив кривые зубы. Он запрыгнул на пустой ящик соседней лавки и поманил толпу поближе, держа том над головой, где его было видно всем.

— Этот боевой маг был самого низкого ранга, который призыватель мог получить, второй лейтенант полка, который даже не окончил обучение. Но он вызвался на эту провальную миссию, и когда я просмотрел книгу, я понял, почему. Парень искал способ призвать что-то новое. — Он завладел их вниманием и прекрасно это осознавал.

Флетчер оглядел битком забитую улицу, услышал предупреждающий кашель Бердона. Он выпрямился и занялся своим прилавком, хотя все и так было идеально разложено.

— Шаманы орков призывают все виды демонов, но это в большинстве базовые, слабые создания, даже не сравнятся с тем, что могут призвать наши собственные призыватели. Тем не менее, существует только несколько классов демонов, которых наши призыватели могут пленить в потустороннем мире, с редкими исключениями. Так что хотя наши призыватели и могущественнее орочьих во много раз, у нас мало разновидностей оружия, так сказать. И что этот боевой маг пытался сделать, так это найти способ использовать технику орков, чтобы вызывать действительно сильных демонов.

Во время той ночи в бараках эльфийского фронта Флетчер услышал несколько рассказов об ужасающих демонах, которые подкрадываются под покровом темноты, перерезают глотки спящим и ускользают прочь. Чудовища, что вылетали из дебрей как пушечные ядра и сражались до тех пор, пока их тела не дырявили мушкетные пули. Если это были базовые слабые создания, о которых говорил солдат, то ему не хотелось бы встретить демона полностью обученного боевого мага.

— И мы должны поверить в то, что эта книга хранит секрет, который изменит ход войны? Или содержит инструкции, как вызвать наших собственных демонов? Наверное, она стоит столько золотых, сколько весит сама, — с издевкой промолвил знакомый голос, сочась сарказмом.

Это был Дидрик, вернувшийся из конюшен. Он стоял позади соседней лавки, вне поля зрения Флетчера.

— Ваши слова, не мои, уважаемый господин, — ответил солдат, многозначительно подмигнув.

— Лучше вложить деньги в это жалкое оружие через дорогу, нежели в твою книгу! — ухмыльнулся Дидрик, в то время как Флетчер покраснел от этого замечания, затем обошел ящик и встал впереди толпы, при этом уронив рог носорога.

— Зачем призывателю добровольно идти на такую миссию, если он уже обнаружил этот великий секрет? И зачем тебе продавать ее здесь, если она такая ценная? Она содержит руководства для призывателя, а мы все знаем, что только люди благородных кровей и несколько других счастливчиков благословлены таким даром. — Он усмехнулся, когда солдат разинул рот от удивления, но затем солдат оправился с поражающей быстротой.

— Ну, сейчас, сэр, он скорее всего стремился близко увидеть демона орка. Я не умею читать, поэтому не знаю ее ценности, и как только я попытался бы продать ее боевому магу, ее бы конфисковали, так как она была украдена у одного из них. — Он развел руками с выражением самой невинности на лице.

— Конечно, — продолжил он, — если она изменит ход войны, я, наверное, отдам ее, когда доберусь до эльфийского фронта. Но если я могу заработать на ней несколько шиллингов, зная, что в конце концов книга дойдет до боевого мага в любой случае, ну, кто может осуждать меня за это, после того как я пронес парня через все джунгли? — Он опустил голову в ложной скромности, поглядывая на толпу через жирные патлы. Толпа была беспокойна, не уверенная, чью сторону принять. Дидрик определенно был популярен, особенно в таверне без присмотра Каспара и с его деньгами в кармане. Все же солдат захватил их внимание, и Флетчер видел, что толпа хочет, чтобы его история оказалась правдой, даже зная в глубине души, что это не так.

Даже когда толпа начала насмехаться и Флетчер начал ухмыляться тому, что задира проигрывает эту битву остроумия простому солдату, Дидрик вмешался.

— Погоди. Не ты ли говорил раньше, что понял суть его исследований, просмотрев страницы книги? Естественно, тебе надо уметь читать, чтобы понять все это. Ты лжец и мошенник, и я собираюсь послать за Пинкертонцами. Они могут даже обвинить тебя в дезертирстве. — Он захохотал при виде перепуганного солдата.

— Ты раскусил его, — сказал Яков, положив руку на эфес меча. Флетчер не представлял, как солдат собирается оправдываться.

— В книге есть картинки... — заикнулся было солдат, но был немедленно подавлен толпой, которая начала издеваться над ним. Дидрик повысил голос и поднял руку, требуя тишины.

— Вот что я тебе скажу. Мне нравится, как эта книга выглядит. Мной движет любопытство и жажда знаний, а не страсть к богатству, — благородно заявил он, в то время как золотая отделка на его одежде сверкала в лучах солнца.

— Я вернусь позже и заберу ее. Давай за… четыре шиллинга? Я прошлой ночью как раз продал пару хороших рогов за эту цену, — сказал он, бросив на Флетчера торжествующий взгляд. Не дожидаясь ответа, он победно удалился, за ним потянулся Яков и большинство покупателей солдата.

Мужчина с яростью глядел ему вслед, но вскоре уныние взяло верх. Он опустился на ящик с громким вздохом, уронив книгу на землю. Удрученный победой Дидрика, Флетчер смотрел, как ветер переворачивает страницы.

Он не знал, каким образом, но этой ночью Дидрик поплатится. Так или иначе.

6

ДЕНЬ ПРОТЕКАЛ МЕДЛЕННО И МУЧИТЕЛЬНО. Бердон целый день был занят, и резкая вонь раскаленного металла подков становилась все невыносимее. Каждые несколько минут мягкая куча лошадиного навоза падала позади него, добавляя запах к уже существующему. В этот день была только одна сделка: маленький кинжал был продан торговцу, который решил поскорее завершить покупку, чтобы убраться подальше от запаха, и расплатился двенадцатью серебряными шиллингами.

Солдат напротив уже не был таким крикливым, как раньше, но он хорошо справлялся, продав большинство вещей, разложенных перед ним на куске ткани. Оставалось только несколько безделушек, рог носорога с железным наконечником и, конечно, книга. Флетчер полностью верил в историю торговца, но подозревал, что никаких ценных секретов книга не содержит. Он не понимал, почему мужчина соврал насчет способности читать; что бы там ни было, книга дает представление о скрытной жизни боевых магов. Само по себе это было ценной наградой, той, за которую Флетчер уже сейчас бы торговался, если бы не хотел так отчаянно ту кожаную куртку.

Пока он смотрел на книгу, солдат поймал его взгляд и одарил его понимающей улыбкой. Видя, что поблизости нет потенциальных покупателей, он вальяжно перешел дорогу и указал на один из лучших мечей на прилавке Флетчера.

— Сколько? — спросил он, подняв его и взмахнув им натренированным движением. Он рассек воздух стремительно, как стрекоза, ловкость и скорость мужчины не сочетались с его седеющими волосами и морщинистым лицом.

— Тридцать шиллингов, но к нему еще прилагаются ножны за дополнительные семь шиллингов,— ответил Флетчер, игнорируя блеск крутящегося меча и следя за другой рукой солдата. Он знал каждый трюк, и поведение солдата было классикой. Отвлечь внимание представлением с чем-то дорогим, затем спрятать что-то меньшее, например кинжал, в глубокий карман, пока продавец не смотрит. Солдат стукнул костяшками по столу, привлекая внимание Флетчера обратно к мечу в руке.

— Я возьму его. Он хорошо сбалансирован и заточен. Не то, что эта фехтовальная дребедень, над которой шутят офицеры. Думаешь, если ты кольнешь орка, это помешает ему оторвать тебе голову? Это то же самое, что тыкать волка зубочисткой. Я быстро усвоил: ты рубишь по ногам орка и он упадет, как и любой на его месте. Не то чтобы мне нужен был приличный меч на северном фронте, но от старых привычек трудно избавиться.

На последнем предложении он воткнул меч в землю, потом достал кошель и начал отсчитывать деньги. Флетчер достал ножны из задней части прилавка, простые, но крепкие, сделанные из остова дуба и обтянутые сыромятной кожей.

— Они не допытывались, откуда вы?— спросил Флетчер, взяв деньги.

— Конечно, допытывались. Мне не понравилось, как тот маленький ублюдок говорил о твоей лавке. Враг моего врага— мой друг, не так ли говорят? Надеюсь, эльфы считают так же. Хотя у них это скорее «враг моего врага уязвим, давайте ударим его в спину, пока он не смотрит», — проворчал солдат. Флетчер молчал, не рискуя влезать в политику. Вокруг было много тех, кто симпатизировал эльфам, и громкое обсуждение могло привести к тому, что торговцы не захотят подковывать своих лошадей у них.

— Я с удовольствием слушал вашу историю, пока он не пришел. Не сочтите за дерзость, но в ней есть правда?— Флетчер заглянул мужчине в глаза, провоцируя его на ложь. Солдат смотрел на него мгновение, потом заметно расслабился и улыбнулся.

— Я мог… приукрасить немного. Я частично читал книгу, но я не так хорошо читаю, так что я просто пролистал ее. Из того, что я узнал, он изучал орков, пытаясь перенять их знания. Тут везде орочьи символы и в основном наполовину переведенные отрывки про их кланы и предков. Так же тут есть зарисовки демонов, некоторые чертовски хороши. Он был хорошим художником, даже если и не был величайшим Призывателем.

Солдат пожал плечами, взял с прилавка кинжал и начал выковыривать им грязь из-под ногтей.

— Жаль. Было бы неплохо сбагрить ее здесь. Мне придется задешево продать ее на эльфийской границе. В отрядах есть те, кто ненавидит боевых магов, но ни у одного из них нет ни монеты. Возможно, я продам ее нескольким из них, по страничке. — Он выглядел довольным этой идеей и кивнул самому себе, как будто его проблема была решена.

— Что насчет Дидрика? Его отец— влиятельный человек, и Пинкертонцы остановились в его доме! Ваше слово против слова Дидрика. Я не уверен, как лягут карты, — предупредил его Флетчер.

— Тьфу! Я видел вещи и похуже отродья, рожденного с бронзовой ложечкой во рту. Нет, те двое видели меня и раньше, когда я пытался продать книгу, и ни слова не сказали. Они любят солдат, эти Пинкертонцы, думают, мы сделаны из того же теста, даже если они всего лишь избивают гномов, которые кажутся им смешными. Поставь Пинкертонца против орка и он наделает то же, что эти лошади позади тебя, — сказал он, сморщив нос.

— Ну, тогда убедитесь, что я не пропущу, как Дидрик вернется за книгой. Я хочу видеть его лицо, когда вы скажете ему, что он может убираться, — Флетчер с ликованием потер руки.

— Конечно,— подмигнул солдат, затем убрал меч в ножны и побрел назад через дорогу, насвистывая походную мелодию.

Зрелище обещало быть хорошим.

7

СОЛНЦЕ КЛОНИЛОСЬ К ГОРИЗОНТУ, и солдат становился все добродушнее, когда его товары исчезали с импровизированной лавки. Ничего не осталось, кроме книги, которая оптимистично лежала на квадрате ткани у его ног. В течение дня солдат нахваливал товары Флетчера, как только покупатель начинал к ним присматриваться. Благодаря его уговорам Флетчер продал еще два кинжала и один из самых простых мечей по хорошей цене. В итоге продажи за день были не так плохи, и Флетчер с нетерпением ждал, когда же куртка попадет в его руки.

— Может, выпьем в таверне после этого и отметим нашу удачу? — предложил солдат, проходя мимо и улыбаясь.

— Звучит заманчиво, если только вы позволите мне зайти в один магазин перед этим. Есть кое-что, что я хочу купить, — ответил Флетчер с улыбкой, показав тяжелый кошель солдату и звякнув содержимым.

— Это для книги? — спросил солдат полушутливо, но с оттенком надежды в голосе.

— Нет, но если честно, если бы у меня были лишние монеты, я бы купил ее за справедливую цену. Это куртка, которая мне приглянулась, и у меня хватает только на нее. Лавка принадлежит моему… учителю, Бердону, так что деньги, что мы сегодня заработали, пойдут ему.

При звуке своего имени, Бердон поднял голову от подковы, зажатой в его огромных руках, и уважительно кивнул солдату, прежде чем вернуться к работе.

— Меня зовут Флетчер. А вас? — спросил Флетчер, протягивая руку.

— Я Ротерем, но друзья зовут меня Роттер, — сказал он, сжал руку Флетчера грубой ладонью. Рукопожатие показалось Флетчеру твердым и искренним. Бердон всегда говорил ему, что можно многое сказать о человеке по его рукопожатию.

— Можешь идти, Флетчер. Ты хорошо поработал сегодня, — окликнул его Бердон. — Я сам закрою лавку.

— Вы уверены? — спросил Флетчер, ему не терпелось убраться подальше от лошадей и послушать военные рассказы солдата в теплой таверне.

— Иди уже, пока я не передумал, — сказал Бердон сквозь шипение горячей подковы.

Лавка кожевника была не так далеко, тем не менее, сердце Флетчера упало, когда он заметил, что желанная куртка больше там не висела. Он обогнал Ротерема и побежал вниз по улице в надежде, что ее убрали случайно. Жанет взглянула на него, после того как пересчитала выручку за день и прикрыла ее руками, здоровенную кучу серебряный шиллингов и полновесных золотых.

— Я знаю, о чем ты собираешься спросить меня, Флетчер, но боюсь, тебе не повезло. Я продала ее около часа назад. Но не волнуйся. Я знаю, что обещала тебе куртку, так что я начну работать над другой прямо сейчас. Через несколько недель будет готово.

Флетчер сжал кулаки от разочарования, но кивнул в знак согласия. Ему следовало быть терпеливее.

— Пойдем, парень. Я куплю тебе выпивку. Завтра будет новый день,— Ротерем похлопал его по плечу. Флетчер совладал с разочарованием и выдавил улыбку.

— Сезон охоты почти закончился, — сказал он, борясь с тревогой. — Зимой от нее будет мало пользы, я буду в жаркой кузнице, готовиться к следующему походу к эльфийскому фронту. Им крайне нужно оружие для их войск.

— Мы им все равно не будем пользоваться, — засмеялся Ротерем.

В таверне было шумно и много народу, местные и торговцы отмечали завершение дел. Несмотря на это Флетчер и Ротерем протиснулись к углу, каждый с большим кувшином, умудрившись как-то не пролить ни капли эля на пол, который уже был липким от выпивки. Они разместились в нише с двумя стульями и шатким столом, где было тише, и они могли слышать друг друга.

— Вы не против, если я спрошу о войне, или это тема, которую вы предпочли бы избегать? — спросил Флетчер, вспомнив чувства, которые мужчина продемонстрировал, когда рассказывал о ночи, в которую он потерял своих товарищей в лесу.

— Ничуть, Флетчер. Это все, что я узнал за последние несколько десятилетий, так что мало о чем могу рассказать,— сказал Ротерем, подкрепляя свои слова большим глотком. Пиво потекло по его серому подбородку, он причмокнул губами и вздохнул.

— Мы слышали слухи о том, что война для нас не очень хорошо проходит. Что орки становятся наглее, организованнее. Почему? — Флетчер понизил голос. Считалось непатриотичным, даже изменническим, пессимистично отзываться о войне. Это было одной из причин, почему новости с орочьего фронта доходили до Пэлта так медленно.

— Могу лишь пересказать другие слухи, но их источники лучше, чем твой, — он наклонился вперед, на Флетчера дыхнуло алкоголем.— Говорят, что один орк объединяет племена под одним знаменем, возглавляя их как вождь. Мы немного знаем о нем, только то, что он был рожден альбиносом и что он самый большой орк из когда-либо известных. Племена верят, что он кто-то вроде спасителя, посланный, чтобы избавить их от нас, так что они следуют за ним без вопросов. Мы знаем еще об одном со времен Первой Орочьей Войны две тысячи лет назад. Благодаря альбиносу шаманы орков делятся знаниями и силой и могут посылать на нас демонов волну за волной и швырять огненные шары в небо, чтобы бомбардировать нас по ночам.

По мере рассказа глаза Флетчера все расширялись, пиво было благополучно забыто. Все оказалось даже хуже, чем он предполагал. Неудивительно, что прощения обменивались на службу преступников в армии.

— Иногда они прорываются через линии и отправляют отряд налетчиков вглубь Гоминиума. Наши патрули, в конце концов, их ловят, но недостаточно быстро. Я видел много деревень, сожженных дотла, ничего не осталось, кроме обугленных костей и пепла.— Ротерем раскачивался, брызги пива летели во все стороны, когда он отпивал.

— Я рад, что живу так далеко на севере,— пробормотал Флетчер, стараясь выкинуть картинки из головы.

— Они избавляются от старых ветеранов как я, вручают мушкет ребенку, и говорят ему, что он солдат. Тебе следует посмотреть, что случается, когда орки дерутся во всем великолепии. Если нам повезет, они делают один залп, затем разворачиваются и убегают. Что за гребаный позор,— воскликнул он, грохая кувшином по столу.

— Слишком много наших мальчиков погибают, и во всем вина короля. Это Гоминиум превратил случайный рейд в полноправную войну. Когда Король Гарольд унаследовал трон от отца, он начал вторгаться в джунгли, посылая своих людей рубить деревья и рыть землю.

Ротерем помедлил и уставился на дно своего кувшина. Он сделал глубокий глоток, затем заговорил снова.

— Я расскажу тебе кое-что. Если бы не призыватели, мы были бы в большой беде. Они хвастливые ублюдки и слишком высокого о себе мнения, но они нам нужны как никто. Их демоны присматривают за границей и дают знать, когда надвигается атака, и сильный демон — это единственная чертова штука, которая может остановить войну, лучше, чем пушка или сотня мушкетов. Когда огненные шары дождем сыплются на нас, боевые маги ставят щит вокруг. Он освещает небо, как сверкающий стеклянный купол. Щит требует подзарядки и иногда их пробивают чем-нибудь в течение ночи, но худшее, что с нами случалось, это бессонница. — Ротерем сделал еще один глоток из своего кувшина, затем провозгласил тост. — Да благослови Господь этих великолепных ублюдков.

Ротерем хлопнул по колену и махом прикончил свою кружку пива. Как только он встал, чтобы дойти до стойки и заказать еще одну, тяжелая рука опустила его назад на сиденье.

— Так-так. Как предсказуемо, что вы двое спелись. Говорят, змеи держатся парами,— сказал Дидрик со злобной улыбкой на лице.

Яков убрал руку с плеча Ротерема и начал театрально вытирать ее о штаны, чем вызвал хихиканье Дидрика. Оба были в униформе стражников, тяжелая броня под оранжевым плащом, которая сочеталась по цвету с горящими факелами в таверне.

— Как я помню, мы заключили сделку ранее. Вот четыре шиллинга, как договаривались. Больше, чем ты заслуживаешь, но мы всегда должны быть милосердными к тем, кто менее удачлив, чем мы сами. Не так ли, Яков? — спросил Дидрик, швырнув четыре монеты на стол.

Яков ухмыльнулся и кивнул в знак согласия. Флетчер фыркнул; Яков был едва ли состоятельнее Флетчера и такого же низкого происхождения. Его лицо было красным от алкоголя, и Флетчер подозревал, что Дидрик спаивал его пивом всю ночь, чтобы переманить на свою сторону. Не то чтобы Якова надо было убеждать; он бы продал собственную мать за несколько шиллингов.

Ротерем не пошевелился, чтобы собрать монеты, вместо этого в упор глядя на Дидрика, пока тот не заерзал от дискомфорта.

— Да ладно тебе. Сделка есть сделка. Не моя вина, что ты жулик. Тебе повезло, что ты не угодил в цепи и все еще на пути к слушанию о дезертирстве, — сказал Дидрик, отступив за спину Якова. Флетчер начал осознавать всю сложившуюся ситуацию и по-новому посмотрел на Якова. Стражник был крупным мужчиной, возвышаясь над Ротеремом по крайней мере на фут, и сложенным почти так же, как Бердон. Его наняли стражником не за ум, это точно.

Даже Дидрик был на полголовы выше Флетчера, и его дряблое тело было вдвое шире жилистого Флетчера.

Ротерем продолжал смотреть, нервируя Флетчера, его стальной взгляд буравил толстое лицо Дидрика. Напряжение в нише повысилось еще на несколько делений, когда рука Якова поползла к эфесу меча.

— Проверь его сумку. Она, скорее всего там, — приказал Дидрик, но в его голосе была тень сомнения. Когда Яков потянулся к его сумке, Ротерем резко встал, заставляя парочку отступить на шаг. Флетчер поднялся вместе с ним, со сжатыми кулаками. Его пульс ускорился и он слышал свое бешеное сердцебиение, когда адреналин завладел им. Он ощутил приступ удовлетворения, когда брови Дидрика поползли вверх.

— Если собираешься достать меч, тебе лучше уметь им пользоваться, — прорычал Ротерем, его собственная рука покоилась на эфесе меча, который он купил у Флетчера.

Дидрик побледнел при виде него. Он видел, что у солдата не было оружия на рынке, и очевидно не ожидал, что сейчас тот будет вооружен. Он украдкой метнул взгляд на Якова. В битве на мечах солдат одержит верх.

— Без оружия,— объявил он, расстегнув перевязь меча и позволив ему упасть на пол. Яков поступил так же.

— Ага, без оружия, — сказал Флетчер, поднимая кулаки. — Я помню, как ты боялся испачкать кровью униформу.

Ротерем хмыкнул в знак согласия и положил ножны на стол.

— Давненько я не бывал в старомодной кабацкой драке, — объявил он с наслаждением, схватив кружку Флетчера и поднеся ее к губам.

— Дерись грязно и целься в лицо. Джентельменские правила оставь джентльменам,— пробормотал Ротерем краем рта, и с этим он крутанулся и плеснул пиво в лицо Якова, ослепив его. Со скоростью молнии его колено оказалось в паху ублюдка, и, когда Яков сгорбился пополам, Ротерем с треском головой ударил его в нос.

Затем Флетчер оказался в самой гуще схватки, врезав в круглое лицо Дидрика. Цель была легкой, и первым же ударом он попал в нос Дидрика, который прыснул красным как перезрелый помидор. Кулак Флетчера обожгло болью, но он не обратил на нее внимания, пользуясь моментом, чтобы толкнуть Дидрика плечом в грудь и свалить его на землю. Это было ошибкой. Пока они боролись на липком полу, Дидрик использовал свой вес как преимущество. Он схватил мясистой рукой Флетчера за горло и начал сдавливать. Зрение Флетчера затуманилось, и сознание ускользало от него. Последним усилием он вонзил зубы в голое запястье Дидрика, так крепко, что услышал, как хрустнули кости. Визг боли отозвался в его ушах и рука исчезла. От облегчения закружилась голова, и он хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Он ударил локтем в нагрудник Дидрика, перевернулся и встал на корточки.

Почти сразу же Дидрик оказался на нем, стараясь вдавить его в пол. В этот раз Флетчер был готов, потянувшись в том же направлении, что и Дидрик, и используя импульс толстого парня, чтобы взгромоздиться на него. Затем его пальцы обхватили горло Дидрика, сдавливая изо всех сил, на которые его руки были способны. Дидрик хлопнул по шее, потом его рука понеслась к нему.

— Берегись! — крикнул Ротерем, и Флетчер отпрыгнул как раз вовремя. Изогнутый кинжал вспорол его голубую тунику, и полоса огня обожгла болью. Брызнула кровь, и туника окрасилась красным, но, тем не менее, Флетчер ощущал, что это всего лишь царапина. Дидрик вскарабкался на ноги и опять бросился на него, но Флетчер уклонился.

Ротерем был тут как тут, острие его меча прижато к кадыку Дидрика.

— Что стало со «сделка есть сделка»? — прорычал Ротерем, двигаясь вперед, так что Дидрик споткнулся о бесчувственное тело Якова. Флетчер понял, что вся таверна наблюдала за ними. Единственным звуком были резкие вдохи Дидрика, когда он пытался что-то сказать, но ни слова не сорвалось с его губ.

— Что скажешь, Флетчер? Сделаем с ним то, что он пытался сделать с нами? Твои кишки сейчас были бы размазаны по полу, если бы я не увидел, как он достал кинжал, — объявил Ротерем так, чтобы вся толпа могла услышать. В этот раз шепотки были в пользу солдата.

—Нет. Не думаю, Ротерем. Мы всегда должны быть милосердными к тем, кто менее удачлив, чем мы сами. — Флетчер обронил слова с презрением, опустив меч Ротерема. Прежде чем слова сорвались с его губ, Дидрик заспешил к двери, забыл и о Якове на полу, и о своем мече.

Когда дверь захлопнулась за торопящимся уйти Дидриком, люди в таверне повысили голоса, презирая его. Скоро зазвучал смех, веселье продолжилось.

— Пошлите,— сказал Флетчер Ротерему, его сознание затопило облегчение. — Я постелю вам постель в нашей кузнице. Этой ночью вы больше нигде не будете в безопасности.

8

ФЛЕТЧЕР ОТКРЫЛ ГЛАЗА и тут же об этом пожалел. Серый свет, проникающий через открытое окно, был нестерпимо ярким. Он сел и, дрожа и спотыкаясь, побрел его закрывать, его дыхание облачком вырывалось в прохладный воздух. Он, должно быть, оставил окно открытым в пьяном состоянии.

Он моргнул, но в темной комнате не смог разглядеть солдата, только кучу мехов, сваленных в углу. С растущим страхом Флетчер пробрался наружу и увидел, что мул Ротерема исчез; нигде не было и следа.

— Наконец-то проснулся, да? — спросил Бердон позади него, в его голосе звенело осуждение. Он стоял около кузницы со скрещенными на груди руками и озадаченным выражением лица.

Флетчер кивнул, так как не мог говорить, почувствовав первую волну тошноты. Он больше никогда не будет пить.

— Солдат посветил меня в события прошлой ночи перед отъездом. Не могу сказать, что я одобряю драку, или то, что тебя насильно побрили. Но я рад, что ты проучил этого маленького выскочку, — сказал Бердон с печальной улыбкой. Он с грубой привязанностью взъерошил Флетчеру волосы, оставив их в растрепанном состоянии. Флетчер зажал рот и выскочил наружу, прежде чем опустошить содержимое желудка на мостовую.

— Так тебе и надо! Будет тебе урок,— крикнул Бердон, ухмыльнувшись невезучести Флетчера. — Подожди, вот попробуешь крепкий алкоголь. Наутро после этого ты будешь молить о том, чтобы чувствовать себя как сейчас.

Флетчер застонал и попытался выкашлять горький вкус кислоты с задней стенки горла, затем поковылял обратно в кузницу. Он собрал меха, которые образовывали постель Ротерема, и тяжело опустился на койку в своей комнате.

— Похоже, все вышло,— сказал он, вытирая рот тыльной стороной ладони.

— Ага, ты оставил хороший обед для крыс снаружи,— отозвался Бердон из кузницы. — Я пожарю тебе свиных сосисок и принесу ледяную воду из колодца.

Флетчеру поплохело при мысли о еде, но он решил, что от нее станет лучше. Он перевернулся, чтобы вернуться ко сну, и полежал некоторое время в уютном тепле свежих мехов. Жарящиеся сосиски начали шипеть, и он поерзал, стараясь устроиться с комфортом.

Под ним было что-то, упирающееся ему в бок. Он потянулся и достал это, чтобы рассмотреть.

Мешок с приколотым куском пергамента был оставлен среди мехов Ротерема. Флетчер оторвал пергамент и прищурился, глядя на почти неразборчивые каракули.

Флетчер, ету ноч я зпомню новсегда. Надеюс, тебе пнравится мой прщальный подарок.

Роттер.

Солдат не врал, когда сказал, что он не знал буквы, но Флетчер все понял. Хитрый старик ускользнул с утра пораньше, но оставил Флетчеру подарок вместо прощания. Флетчер не возражал. Он был уверен, что скоро увидит Ротерема, хотя и не знал, что будет делать с набедренной повязкой гремлина, если это то, что ему оставили.

Он потянул шнурок на мешке, и его рука наткнулась на что-то твердое и продолговатое. Это не могло быть… или могло? Он вытряхнул содержимое мешка и открыл рот от изумления, сжимая предмет обеими руками. Это была книга призывателя.

Он погладил мягкую коричневую кожу с вытисненной пентаграммой на обложке. Странные символы окаймляли каждую вершину звезды, один необычнее другого. Он пролистал страницы и обнаружил, что каждый дюйм каждой страницы испещрен аккуратными записями, иногда прерывающимися набросками символов или странных созданий, которых Флетчер не узнал. Книга была толщиной с железный слиток и весила примерно так же. Понадобятся месяцы, чтобы прочитать все.

До него донеслось, как Бердон накладывает еду на тарелку, и он поторопился спрятать книгу под мехами.

Бердон принес сосиски и положил их на кровать с преувеличенной осторожностью. Флетчер видел, что они были идеально подрумянены со всех сторон и приправлены солью и перцем.

— Съешь это. Скоро полегчает. — Бердон одарил его сочувствующей улыбкой и вышел из комнаты, закрыв дверь.

Несмотря на восхитительный аромат, заполнивший комнату, Флетчер не обратил на еду внимания и снова достал книгу.

Из самого конца тома выпал листочек, бумага была изготовлена из странного кожаного материала, отличного от других. Флетчер открыл книгу на том месте, откуда он выпал и прочитал слова, вписанные в книгу.

Сегодня год с тех пор, как Лорд Этерингтон приказал мне начать исследования; я все еще ни на шаг не приблизился к нахождению нового пути в эфир. Пентаграммы, которые используют шаманы орков, имеют отличные от наших ключи, в этом я уверен. Еще они заметают свои следы с удивительным постоянством. Я с успехом воссоздаю их, но уверен, что если рискну беспрепятственно проникнуть через касание Гоминиума, ответы на то, чем они являются, могут быть найдены. Поэтому, я должен сделать все, что требуется, чтобы пробраться за передовую линию, где я смогу увидеть, как орки совершают призыв и возможно мельком увидеть их пентаграмму. Очень важно обнаружить, какие ключи они используют и в каком порядке.

Сегодня мои поиски, наконец, принесли плоды, но не те, на которые я надеялся. В раскопках остатков старого орочьего лагеря я нашел заклинание, вытисненное на свитке из человечьей кожи. Его перевод мне приносит удивительное наслаждение; язык орков груб в выражениях, но в нем есть какая-то неукрощенная красота, которую я не могу объяснить.

Я подозреваю, что свиток переносит демона к адепту, который читает его. Скорее всего, этот демон будет бесом низшего уровня, подаренным старшим шаманом своему ученику для начала изучения темного искусства. Это будет редкая возможность изучить демона из другой части эфира. Возможно, при более тщательном исследовании этот демон укажет мне правильное направление. С каждым провалом моя решимость крепнет, но я никак не могу избавиться от ощущения, что мои коллеги воспринимают мою миссию как бессмысленную затею. Пусть мой демон слаб, я докажу тем кто против, что у меня столько же прав быть офицером, как и у людей благородных кровей.

Мне пора идти, мой командующий офицер вызвал меня в свой шатер. Может быть, это будет моей первой возможностью попасть на территорию врага.

Последние слова были грязными каракулями, как будто написанными в спешке. Это очевидно было что-то вроде дневника. Флетчер пролистнул к началу, посмотреть, было ли там имя, и оно действительно там было; тисненые золотыми буквами слова ЖУРНАЛ ДЖЕЙМСА БЕЙКЕРА.

Флетчер узнал незнатную фамилию. Мужчина должно быть был одним из редких простолюдинов с даром призывать, факт, безусловно обнаруженный случайно, когда любопытный конюх прочел что-то, что не должен был, и нечаянно призвал демона. С этим откровением большинство мальчиков и девочек примерно одного с Флетчером возраста из крупного города и близлежащих деревень проходили проверку на какой-либо след таланта призывателя, который нужен, чтобы контролировать демона. Но Пэлт был слишком маленьким и удаленным, чтобы заслужить визит инспекции.

Он изучил обвислую страницу и состроил рожицу, когда понял, из какого материала она сделана. Ее покрывали первобытные руны, с аккуратными надписями призывателя сверху, показывающими правильное произношение.

Флетчер ухмыльнулся и начал есть сосиски, смакуя каждый кусочек. Было тяжело удержаться и не смотреть на ужасную страницу. Он знал, в чем будет пробовать свои силы сегодня ночью.

9

ФЛЕТЧЕР НЕ БЫЛ УВЕРЕН, почему он решил пробраться на кладбище. Он не верил, что что-нибудь получится. Он знал, что большинство простолюдинов, ставших адептами, обычно демонстрировали слабые способности даже до их обнаружения, к примеру, способность двигать маленькие предметы или даже вызывать искры. Он был уверен, что его наибольшей необычной способностью было закручивать язык в трубочку.

Тем не менее, это было волнующе, и возможно после того, как он прочтет заклинание, он сможет продать его во время следующего похода на эльфийский фронт, без сожалений о том, что не испытал его. Он найдет Ротерема и конечно разделит прибыль с ним. В конце концов, это был щедрый подарок, и это Флетчер был у него в долгу, а не наоборот.

Он сел на треснутый могильный камень и положил книгу на старый пень в нескольких футах от него. Он колебался, стоило ли оставить книгу дома или взять с собой. Дидрик и его громилы могли вломиться, пока его не будет, или обобрать его, если поймают на пути к кладбищу. В конце концов, он ее принес, только потому, что не хотел терять из виду.

Свиток в его ладонях был кожаным, и Флетчер с ужасом осознал, что должно быть символы были вырезаны на коже жертвы до того, как ее заживо содрали. Он содрогнулся от этой ужасной мысли и постарался держать свиток всего несколькими пальцами, насколько это было возможно. Поверхность была на удивление сухой и пыльной.

Слова на свитке были ничем иным, как списком слогов, скорее как музыкальные «до-ре-ми», нежели орочьими словами. Еще он не был уверен, какой язык использовался при призывании; возможно орки перевели то, что он собирался прочесть, на свою письменность с совершенно другого языка. Сверху Джеймс Бейкер написал, что этот демон был пленен шаманом и как-то «одарен». Кто знал, что это повлекло за собой? Тем не менее, он прочтет слова и потом вернется в свою теплую постель, счастливый от того, что попытался.

Дирахгомэйло фа логорахло…

Он начал говорить, чувствуя себя немного неловко и радуясь, что никто за ним не наблюдает, кроме, может быть, призраков давно умерших людей.

Слова сорвались с языка, как если бы он знал их сердцем, и он не смог бы остановиться, даже если бы захотел, настолько сильной была тяга произнести их громко и отчетливо. Пьянящее чувство окутало его тело как теплый плащ, но вместо тумана, который вызывало пиво, он чувствовал идеальную ясность, как будто смотрел в безмятежную гладь горного озера. В голове Флетчера слова складывались в мистическое равенство, каждое повторялось по-разному, и при произнесении звучали как мелодия.

Фэйло со нэйдирох…

Слова монотонно и беспрестанно текли и текли, пока он, наконец, не добрался до последней строчки. Как только последние слова были произнесены, он почувствовал, как его сознание изменилось, он знал это чувство, моментальное ощущение бритвенной остроты, которое он чувствовал всего дважды, когда спускал тетиву. Ощущать мир так было одновременно знакомо и чуждо. Цвета стали яркими и почти радужными. Маленькие зимние цветы, росшие среди могил, как будто засветились эфирным светом, настолько яркими он их видел.

Пока его сердце колотилось в груди, он чувствовал дергание в сознании, поначалу неуверенное, потом настойчивое и настолько мощное, что он упал со своего места на колени.

Когда он поднял голову, он увидел, что обложка книги мерцает. Его глаза расширились, когда линии пентаграммы засветились, звезда в круге излучала фиолетовое сияние. Затем так, как будто он всегда там был, в нескольких дюймах над ней появился голубой шар света. Вначале он был размером со светлячка, через несколько секунд как небольшой валун. Он завис, настолько яркий, что Флетчеру пришлось отвести глаза, затем прикрыть ладонью, когда сияние превратилось в горящий шар, по яркости сравнимый с солнцем. Рев, как в печи кузницы Бердона, заложил ему уши, посылая в череп волны боли.

Через, как ему показалось, несколько часов, все прекратилось. Во внезапной тьме и молчании Флетчер подумал, что он умер. Он уткнулся лбом в мягкую землю, судорожно вдыхая запах травы, чтобы убедить себя, что он все еще здесь, хотя воздух был наполнен незнакомым серным запахом. Только звук мягкого верещанья заставил его поднять голову.

Демон съежился на маленьком пригорке на траве в двух футах от книги, сидя на задних ногах. Хвост хлестал позади, как у дикого кота, и когти сжимали остатки чего-то черного и блестящего, какого-то насекомоподобного беса из другого мира. Он грыз его как белка орех, вгрызаясь в тараканий панцирь демона.

Существо было размером с хорька, с похожим гибким телом и конечностями, достаточно длинными для того, чтобы он мог бегать с грацией горного волка, нежели удирать как ящерица. Его гладкая кожа была глубокого красного цвета, как хорошее вино. Глаза были большими и круглыми, как у совы, разумными и янтарного цвета. К удивлению Флетчера, у него не было зубов, но морда заострялась, почти как у речной черепахи. Он использовал ее, чтобы перекусить остатки жука, прежде чем перевести взгляд на него.

Флетчер побледнел и отполз назад, прижавшись спиной к треснутому надгробию. В свою очередь, существо завизжало и бросилось за пень, извилисто взмахнув хвостом. Флетчер заметил острый шип на его конце, как зубочистка, вырезанная из оленьей кости. На кладбище было тихо, даже легкий ветерок не нарушал молчание, как одеяло накрывшее мир Флетчера.

Желтый шарообразный глаз подозрительно высунулся из-за пня. Когда их глаза встретились, он ощутил что-то странное на краю сознания, ясное различие, которое как будто бы коснулось его. Он почувствовал острое подавляющее любопытство, несмотря на его желание удрать. Он глубоко и судорожно вздохнул и приготовился бежать.

Внезапно демон бросился через пень на грудь Флетчера. Он рассматривал его, наклонив голову в сторону, как будто изучая его лицо. Он задержал дыхание, когда тот непостижимо заверещал, затем погладил его передней лапой. Флетчер сидел, замерев.

Снова существо заверещало на него. Потом, к ужасу Флетчера, оно продолжило карабкаться, каждый коготь проходил сквозь ткань его рубашки. Оно обернулось вокруг его шеи, как змея, кожа его живота была гладкой и теплой. Хвост промелькнул мимо его лица и продолжил охватывать его затылок. Флетчер чувствовал жаркое дыхание у своего уха и знал, что оно может задушить его мгновенно, мучительная смерть, которой Дидрик уже пытался его предать. По крайней мере, им не придется далеко везти его тело, чтобы похоронить, подумал он. Когда хватка начала сжиматься, Флетчер закрыл глаза, молясь, чтобы все закончилось быстро.

10

Минуты ползли. Третий удар утреннего колокола уже должен был прозвенеть, и рассвет наступит через несколько часов. Флетчер начал замерзать, но сопротивлялся дрожи из-за страха спугнуть беса. Два одинаковых облачка пара вырывались из ноздрей демона при каждом выдохе. Его грудь мерно вздымалась и опадала, и он слышал тихий шорох, когда горячее дыхание щекотало ему ухо. Было похоже, что… что демон спал! Он не знал, как это произошло, но был рад, что до сих пор дышит.

Когда он попытался оторвать его от своей шеи, тот заворчал во сне и затянулся туже, его когти вцепились пониже вены. Он убрал пальцы, и бес снова расслабился, удовлетворенно урча. Он напомнил ему одного из деревенских котов, который во время снежной бури пробирался к нему в дом, отказывался покидать его теплые колени и шипел, когда он пытался встать. Бес тоже был маленьким собственником.

Он встал и подошел к книге, держа шею прямо, как будто на его голове был кувшин с водой. С трудом присев, он поднял ее, засунул свиток между страниц и прижал к груди. Если он собирается взять на себя командование этим демоном, она ему понадобится.

Тогда он услышал: звук громких сердитых голосов. Он повернулся и увидел мигающий свет в конце кладбища. Как они нашли его? Возможно, местные услышали шум или увидели свет от шара. Хотя это маловероятно: он выбрал кладбище, потому что оно располагалось на маленьком пригорке на севере от деревни, в полумиле от ближайшего жилища, и до него можно было дойти только по опасной козьей тропе.

Он в панике огляделся, прежде чем заметил разваливающийся мавзолей в углу кладбища. Тот был размером с маленький домик, окруженный витиеватыми колоннами и украшенный резными цветами, хотя дождь давным-давно размыл детали. Он прокрался к нему и нырнул в низкий вход, погрузившись во тьму и присев на корточки за камнем, что покрывал склеп в самом конце комнаты. Флетчер знал, что древний крематорий лежит как раз в нескольких футах под ним, кости многих поколений деревенских жителей нагромождены как дерево для розжига.

Он успел как раз вовремя, несколькими секундами позже свет горящего факела осветил землю снаружи.

— Я начинаю думать, что ты привел нас впустую, — послышался голос Дидрика, хриплый от разочарования.

— Говорю тебе, я видела его выходящим из задних ворот деревни. — Флетчер узнал голос Калисты, новой стражницы и одной и собутыльников Дидрика. Это была суровая девушка с садистской жилкой, почти такой же, как у Дидрика.

— Ты, конечно же, понимаешь, насколько это абсурдно,— усмехнулся Дидрик. — Что он будет шататься глубокой ночью именно по кладбищу, а не где-нибудь еще. У него нет семьи, кого он придет навещать?

— Он должен быть здесь. Мы проверили сады и склады, и его там не было. Это единственное оставшееся место на севере деревни,— настаивала Калиста.

— Ну, обыщи тут все. Может он ползает тут позади надгробий. Давай, ты тоже, Яков. Я плачу тебе не за то, чтобы ты стоял столбом, — приказал Дидрик.

Яков заворчал, и Флетчер пригнулся, когда увидел, что парень прогромыхал мимо мавзолея, отбрасывая длинную тень перед собой из-за факела Дидрика.

Это было плохо. Он мог отбиться от Дидрика и Калисты, но с Яковом… его единственным вариантом было бежать. Даже тогда, Калисту взяли в стражники за ее атлетичное телосложение, и Флетчер не был уверен, что сможет обогнать ее, особенно, с непредсказуемым демоном вокруг шеи. Хорошо было то, что только у Дидрика был факел. Может быть, Флетчер сможет оторваться в темноте.

Он лег на холодный мраморный пол и ждал, надеясь, что они уйдут, не проверив мавзолей. Это было очевидным местом для поисков, но может оно показалось на первый взгляд пустым, когда он прятался за каменным покрытием. Факел начал чадить, когда Дидрик побрел вдоль могильных рядов и тяжелые капли дождя забарабанили по крыше. Флетчер позволил себе расслабиться; под дождем они не будут долго искать.

Треснутый потолок начал протекать, и тонкая струйка воды потекла рядом с ним. Он отодвинулся от разрастающейся лужи и постарался сохранять спокойствие, хотя это было нелегко, зная, кто ищет его снаружи. Он надеялся, что не так себя чувствовали звери, на которых он охотился, когда он преследовал их по лесу.

Как только он подумал, что сбежал от них, то заметил, что тьма вокруг него отступила с приближением света факела. Дидрик возвращался! Флетчер услышал ругань, когда парень нырнул в мавзолей, и задержал дыхание, когда Дидрик выжал плащ. Факел из-за дождя чадил и наконец-то потух, погрузив комнату во тьму. Дидрик зло выругался. Несколько мгновений спустя вошли Яков и Калиста, оба были такими же мокрыми и так же сквернословили.

— Разве я говорил, что вы можете прекратить поиски? — зарычал Дидрик в темноте скорее для порядка.

— Его здесь нет. Он, должно быть, вернулся, когда я пошла за тобой,— голос Калисты был несчастным.

— Не думай, что я за это заплачу, — выплюнул Дидрик. — Нет Флетчера—нет денег.

— Но мы промокли до нитки! — заскулил Яков, стуча зубами.

— Хватит ныть. Мы все промокли. Этот маленький трус мог ускользнуть от нас, но ему же будет хуже, когда мы его поймаем. Все, давайте выбираться отсюда.

Флетчер облегченно вздохнул, когда их удаляющиеся шаги эхом отозвались от стен. Как только Флетчер подумал, что опасность миновала, демон зашевелился. Он громко и протяжно зевнул и отпустил его шею. Нежно облизав лицо Флетчера, опрокинулся ему на колени и томно потянулся.

— Что это? — прошипел Дидрик.

Черт.

11

Флетчер выпрямился и расправил плечи, скинув беса на пол. Он взвизгнул в знак протеста и бросился в задний угол мавзолея.

— Это ты, Флетчер? — спросил Дидрик, вглядываясь во тьму. Вход был единственной частью помещения, которую было видно в тусклом свете луны, так что Флетчер скорее всего был лишь темным силуэтом в тени. Дидрик начал подходить к нему.

— Что тебе нужно, Дидрик? Тебе разве не пора спать? — спросил Флетчер голосом, полным отсутствующей в нем уверенности. Лучше ему объявиться сейчас, чем позволить Дидрику подойти ближе для проверки. Он хотел, чтобы между ними оставалась могильная плита.

— Маленький трус здесь! — позвал Дидрик, но в этом не было нужды; Яков и Калиста уже стояли позади него. Их черные силуэты отчетливо выделялись на фоне освещенного лунным светом кладбища, давая Флетчеру небольшое преимущество — он знал, где они стояли. Но то, что они загораживали выход, определенно не увеличивало его шансы.

— Угодил в капкан, как крыса, — сказал Дидрик с садистским наслаждением. — Не такой умный сейчас, не так ли, Флетчи?

— Вижу, ты привел своих нянек,— сказал Флетчер, ломая голову над тем, как отсюда выбраться. — Трое против одного? Не хочешь сразиться по-мужски? Ой, подожди… Ты же уже пытался.

— Заткнись! — рявкнул Дидрик. — Ты, молокосос, ударил меня кулаком. Если бы схватка была честной, я бы сделал из тебя отбивную. — Его голос был напряжен из-за уязвленного самолюбия и злости. Флетчер знал, что его единственным выходом было спровоцировать Дидрика на схватку, один на один.

— Ну, так сразись со мной сейчас. Покажи Якову и Калисте, что было бы тогда, — сказал Флетчер самым убеждающим тоном, каким только мог. Он сжал кулаки и сделал шаг вперед. С минуту было тихо, потом Дидрик ухмыльнулся.

— О нет, Флетчер. Я знаю, что ты пытаешься сделать, — засмеялся Дидрик. — Сегодня я не буду с тобой драться. — Его гоготанье эхом отразилось от стен, вызвав мурашки по спине Флетчера.

— Ладно, не дерись со мной. Давай поторопимся и закончим с эти избиением. У меня есть дела, — бросил вызов Флетчер через хохот Дидрика. Он провел рукой по каменному выступу, закрывавшему вход в склеп, лихорадочно соображая. Он знал, что внизу существовал другой вход в катакомбы, в заброшенной часовне прямо за кладбищем. Если он каким-нибудь образом сможет открыть этот вход, то может быть, выберется через него. Он чувствовал предательскую трещину, которая сообщила, что вход запечатывала тяжелая плита. Рискованно, но ему нужно было понемногу выравнивать крышку, чтобы другие не заметили. Хорошо, что Дидрик любил звук своего голоса.

Когда Яков и Калиста присоединились к веселью, Флетчер осторожно отодвинул плиту от себя, вздрогнув, когда услышал скрежет камня о камень. Потребуется больше времени, чем он думал.

— Ты идиот, мы здесь не за тем, чтобы избить тебя,— с ликованием произнес Дидрик, едва сдерживая радость. — Нет, мы здесь, чтобы убить тебя, Флетчер. Чудесно, что ты пришел на кладбище сегодня ночью. Будет легко спрятать твое тело.

Кровь Флетчера застыла, когда он услышал скрежет, с которым мечи вытащили из ножен. Он стиснул зубы и поднажал, сдвинув плиту еще на дюйм, но этого было недостаточно. Ему требовалось больше времени.

— Убить меня? Когда Пинкертонцы в городе? Ты еще больший дурак, чем я думал. Бердон знает, где я, он пойдет прямо к ним, если я вскоре не вернусь домой, — он блефовал. Но Дидрик не обратил на него внимания и сделал полшага вперед.

Флетчер попытался снова.

— Полдеревни видело нашу вчерашнюю драку. Ты хочешь провести остаток жизни за решеткой из-за разногласия двухдневной давности?

Он говорил громко, пытаясь заглушить скрежет, когда одолел еще несколько дюймов. Дидрик помедлил и рассмеялся.

— О, Флетчер. Мой дорогой отец держит Пинкертонцев в своих руках, — беззаботно сказал Дидрик. — Они скорее арестуют друг друга, чем сына их нового делового партнера.

Флетчер помедлил и постарался подумать. Деловой партнер? О чем Дидрик говорит?

— На самом деле, возможно, я расскажу тебе, что произошло за ужином несколько часов назад, просто чтобы ты знал, что случится с твоей драгоценной деревушкой, когда ты уже будешь в земле на глубине шести футов, — продолжил Дидрик, преграждая Якову и Калисте путь рукой, когда они начали проходить мимо него. — Вы двое поймете, почему дружить со мной полезно для карьеры.

— Вперед тогда. Просвети меня, почему бы и нет? — сказал Флетчер, толкнув каменную плиту достаточно далеко, чтобы увидеть трещину, ведущую в пустое пространство под ней. Он почувствовал дуновение затхлого воздуха из склепа внизу, несвежего, как старый пергамент.

— Как, я уверен, тот солдат-жулик рассказал тебе, осужденные преступники в принудительном порядке присоединятся к армии. Плохая идея, по моему мнению, но там, где другие видят глупость, мой отец видит возможность, — похвастался Дидрик, оперевшись на меч. — Заключенные будут передвигаться в течение дня, ночуя в тюрьме каждого города в течение ночи, где они будут под охраной. Когда они доберутся до самого северного города Борея, до эльфийского фронта останется еще два дня. Значит, им надо будет переночевать в лесу, что совсем не хорошо. Почему? Потому что любая шайка разбойников может напасть на конвой глубокой ночью, и не будет никаких тюремных решеток, чтобы удержать узников от побега. Но знаешь, что находится между Бореем и фронтом? Наша славная деревушка Пэлт, конечно же.

Флетчеру уже надоел показной тон Дидрика, но он понимал, что от бахвальства парня зависит его жизнь.

— Так что? Они не могут остановиться здесь. Деревня слишком маленькая. Что ты собираешься делать, сдавать свободные комнаты в своем доме? — сказал Флетчер. Он сумел просунуть руку в трещину и схватить дно каменной крышки, на манер рычага. Он мог откинуть крышку одним движением и нырнуть внутрь, но предпочел подождать, пока Дидрик совсем распалится, и тихо ускользнуть. Ему может понадобиться фора, так как другой вход может быть так же закрыт плитой.

— Ты упускаешь суть, как я и думал, — сказал Дидрик с преувеличенным раздражением. — Мы собираемся потребовать вернуть долги, Флетчер. Завладеть всеми домами и превратить всю деревню в тюрьму. Представь: взимать ту же плату, что и роскошный постоялый двор, но предлагать жидкую кашу и постели из соломы. Ни одного свободного места каждую ночь, оплата гарантирована из сокровищницы короля. Подумай о прибыли! Лишние стражники станут тюремщиками, частокол будет предотвращать побег, а не проникновение. И если узник сбежит, волки о нем позаботятся, если он не потеряется в лесу. Пинкертонцы уже подписали соглашение. Наша тюрьма будет самой удаленной и безопасной, подальше от горожан.

Понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить услышанное. Превратить их красивый дом, в котором выросли сотни поколений, в тюрьму. Большинство жителей деревни лишатся своей собственности, неспособные выплатить долги, которые вдесятеро превышали первоначальный заем. Даже представить такое было страшно, тем не менее, он уцепился за единственную надежду, проблему, которую Каспар должно быть не заметил.

— Это никогда не сработает, Дидрик. Эльфийскому фронту не нужны новобранцы. Они отправляют стариков туда ждать пенсии. Даже отбросы не заходят в Пэлт, путешествуя ночами или разбивая лагерь в лесу, чтобы не платить за постоялый двор, — указал Флетчер, двигая плиту достаточно далеко, чтобы он мог пролезть в проем. Но он ждал — ему нужно было разузнать больше. Надо было предупредить жителей деревни.

— Ты все же не такой тупой, Флетчи. Но ты неправ. До смерти неправ. — Дидрик хихикнул своей маленькой шутке и угрожающе взмахнул мечом. — Видишь ли, эльфийский фронт—идеальная тренировочная площадка. Подготовь их в относительно безопасном месте с опытными войнами, обучающими их, затем сплавь их на юг, когда они будут готовы. Нет, Флетчи, этот план идеален. Но есть кое-что, чего я тебе не сказал. Думаю, тебе понравится, — Дидрик помедлил, ожидая, что Флетчер спросит его, что это.

Сердце Флетчера упало. Конечно, если заключенные направятся прямиком на орочий фронт, будет хаос. Армия короля не может одновременно вести войну и пытаться сдержать тысячи только что освобожденных преступников. В случае восстания солдаты будут вынуждены биться на два фронта. Лучше научить новобранцев дисциплине и вышколить их здесь, прежде чем послать их на юг как подкрепление окруженной армии Гоминиума.

— Что это, Дидрик? — огрызнулся Флетчер. Он чувствовал, как злость, горячая и едкая, вскипала в груди. Семья Дидрика высасывала жизнь из Пэлта как клещ. Теперь она и отравляла ее.

— Как раз перед тем, как заключить сделку, я вспомнил тебя, Флетчи. Тебя и твоего огромного болвана, Бердона. Я напомнил отцу, что новобранцам будет нужно обмундирование, и предложил изящное решение. Так что Пинкертонцы внесли дополнительный пункт в соглашение, давая нам эксклюзивные права на сделки с новыми призывниками на эльфийском фронте. Только то оружие и доспехи, которые продает наша семья, могут быть куплены их начальником штаба. Мы начнем отгрузку с Борея в течение недели, и поверь мне, учитывая количество, наши цены будут вдвое меньше тех, что устанавливает Бердон. Так что, как видишь, пока этот рыжий дурак будет оплакивать твою смерть, он останется без гроша. Кто знает, может быть, мы возьмем его конюхом. В конце концов, только на это он и годен.

Даже в темноте Флетчер разглядел удовлетворенную ухмылку на лице Дидрика. Ярость внутри вспыхнула, как огонь в печи Бердона, убыстряя биение его сердца настолько, что он почти мог расслышать. С каждым ударом сердца ненависть разгоралась все больше, пульсируя в висках. Он никогда еще никого не хотел убить, но теперь он понимал это желание. Дидрик должен был умереть.

При этой мысли он почувствовал связь между ним и бесом, как будто он был пауком, свесившимся с паутины. Его злость с сильной жестокостью потекла через нее, и он почувствовал, как сознание демона наполняется тем же намерением, что и его. Дидрик был врагом, угрозой.

— Нечего сказать? Это оказалось не так забавно, как я думал, — Дидрик вздохнул, поднял меч и шагнул вперед. — Что ж… давайте прикончим его.

12

Как только слова сорвались с губ Дидрика, бес вылетел из тени. Он взвизгнул, когда вонзил когти в его лицо, раздирая и царапая. Дидрик вскрикнул и со звоном уронил меч, вертясь как одержимый.

— Уберите его, уберите его! — выл он, кровь стекала по его лицу. Яков и Калиста били беса кулаками, стараясь не задеть Дидрика. При каждом ударе Флетчер чувствовал приступ тупой боли на краю сознания, но демон упрямо держался, издавая яростные звуки. Злость Флетчера продолжала расходиться от него кругами, как пламя, наполняя его праведным гневом. Когда она достигла зенита, он опять почувствовал тот момент ясности; в его видении темная кровь Дидрика превратилась в рубиново-красную.

Бес замолк, затем открыл рот широко, как змея. Жидкий огонь вырвался из пасти существа, пронесся над лицом Дидрика и поджег его волосы. Неземное оранжевое свечение вспыхнуло в пещере, когда Дидрик рухнул, приглушенный крик оборвался, как только его голова ударилась о мраморный пол. Яков и Калиста упали на колени и пытались потушить мерцающий огонь, выкрикивая имя Дидрика. Когда бес запрыгнул на руки Флетчера, тот прыгнул в склеп и побежал к выходу, сердце трепыхалось под ребрами, как птица в клетке.

Внизу было темно, хоть глаз выколи, стоял затхлый и холодный воздух. Он бежал и бежал, забираясь все глубже в недра земли. Зажав книгу подмышкой, Флетчер на ощупь пробирался в темноте, водя рукой по грудам костей, скрепленных ржавыми проводами и вековой пылью. Он смахнул лежащий в нише череп, попав пальцем в пустую глазницу. Тот покатился вниз по коридору, затем развалился на кусочки. Они хрустели под ногами, когда он двинулся вперед, отчаянно желая выбраться отсюда. Воздух был удушающим, и Флетчер с каждым полном пыли вздохом чувствовал, что задыхается. От демона было мало толку, он вцепился когтями в ткань его футболки и недовольно шипел.

После, казалось бы, вечности, он больно ударился подбородком о каменный выступ. Он пошел на ощупь и нашел еще один. Облегчение нахлынуло на него, когда он понял, что должно быть нашел ступени в часовню. Он поднял руку и почувствовал гладкую поверхность еще одной каменной плиты. С титаническим усилием он приподнял ее и отодвинул, с грохотом положив на пол.

Тусклый свет луны был прекрасен, пробиваясь через сломанные окна часовни и окутывая Флетчера серебром. Он набрал полные легкие свежего воздуха, радуясь, что выбрался из смертельной ловушки. Но хотя он и начал расслабляться, он помнил, что только что произошло. Ему нужно было добраться до Бердона как можно скорее. Он подскажет, что делать.

Флетчер побежал через темноту, пользуясь светом луны, чтобы пройти по козьей тропе. Он был уверен, что остальные недалеко, возможно, тащат Дидрика с собой. У него самое большее десять минут, прежде чем все станет известно. Если стражники услышат, что на одного из них напали, несмотря на обстоятельства, навряд ли Флетчер доживет до суда. Даже если доживет, со связями Каспара справедливого слушания не будет, и два единственных свидетеля без проблем соврут.

В деревне было тихо, все спали. Когда он добежал до главных ворот, то был счастлив увидеть пустую будку стражников. Один из нападавших, должно быть, прогулял свою смену, чтобы выследить его.

Кузницу освещал мягкий свет догоравших углей, тихо дымящих. Бердон спал в плетеном кресле, в той же самой позе, в какой Флетчер его оставил.

Нельзя было терять ни минуты; нужно было бежать. Мысль о том, чтобы покинуть Пэлт, ранила в самое сердце, оно сжималось от одной только идеи об этом. На минуту он увидел жизнь бродяги, которая его ждала, блуждающего от деревни к деревне, выпрашивающего объедки. Он выкинул эти мысли из головы. Надо решать проблемы по мере их поступления.

С тяжелым сердцем Флетчер потряс Бердона.

— Что такое? — неразборчиво произнес он, хлопая Флетчера по руке. — Я сплю. Разбуди утром. — Флетчер снова потряс его, в этот раз сильнее.

— Просыпайся! Мне нужна твоя помощь. И у меня мало времени,— сказал Флетчер. — Ну же!

Бердон посмотрел наверх, затем вздрогнул, когда любопытный бес спрыгнул с плеча Флетчера на его грудь.

— Что, черт возьми, это такое? — вскричал он, отклоняясь так далеко, как только можно было. Демон при этом пронзительно крикнул и нерешительно стукнул бороду Бердона.

— Долгая история, но я тороплюсь. Тебе следует знать, что я собираюсь покинуть деревню на некоторое время, — начал Флетчер, подхватывая беса и сажая его на плечо. Он свернулся вокруг его шеи и издал глухое урчание.

Он говорил как можно быстрее, пропуская детали, но убеждаясь, что Бердон понимал все факты.

При пересказе Флетчер понял, каким идиотом он был, пройдя через центр деревни, где кто-нибудь мог его увидеть. Когда он закончил, то стоял столбом, стыдливо опустив голову, пока Бердон суетился вокруг, зажигая факел и укладывая вещи в кожаный рюкзак. У Бердона был только один вопрос.

— Он мертв? — спросил он, глядя Флетчеру в глаза.

— Я… не знаю. Он сильно ударился головой. Что бы ни случилось, его лицо будет очень обожжено. Они скажут, что я напал на него с факелом; заманил на кладбище и попытался убить. Я подвел тебя, Бердон. Я был дураком, — заплакал Флетчер. Слезы хлынули из глаз, когда Бердон сунул ему глубокий рюкзак, тот же самый, который он использовал для перевозки мечей на эльфийский фронт. Он со всхлипом бросил книгу на дно, желая, чтобы она к нему никогда не попадала. Отчаяние клещами стиснуло его сердце. Здоровяк положил руки на плечи Флетчера и сжал их, скинув демона на пол.

— Флетчер, я знаю, что никогда не говорил тебе этого, но ты для меня ни подмастерье, ни обуза. Ты мой сын, даже если мы и не одной крови. Я горжусь тобой, и сегодня больше, чем когда-либо. Ты постоял за себя, и тебе нечего стыдиться. — Он сжал Флетчера в медвежьих объятиях, и Флетчер уткнулся лицом в его плечо, всхлипывая.

— У меня есть кое-какие подарки для тебя, — сказал Бердон, смахивая слезы с его щек. Он исчез в комнате и вернулся, держа два больших свертка. Он сунул их в рюкзак Флетчера и выдавил улыбку.

— Я собирался отдать тебе их на твой шестнадцатый день рождения, но лучше дам сейчас. Открой их, когда будешь далеко отсюда. О, и тебе понадобится защита. Возьми вот это.

Ряд оружия выстроился напротив дальней стены. Бердон выбрал изогнутый меч из задней части, где он хранил самые редкие вещицы. Он вытащил его на свет.

Это была странная вещь, Флетчер никогда ее раньше не видел. Первая треть клинка была такой же, как у любого меча, кожаная рукоять, переходящая в четыре дюйма острой стали. Но дальнейшая часть была в виде полумесяца, наподобие серпа. Изгиб меча заканчивался острым лезвием.

— У тебя не было формального обучения, так что если ты попадешь в беду… ну… давай не будем об этом думать. Этот серповидный меч — твой козырь. Противники не будут знать, как его парировать. Ты можешь захватить их клинок изгибом серпа, затем пройти сквозь их защиту и ударить внутренним краем лезвия. Конец достаточно длинный, чтобы пронзить кого-нибудь, так что не бойся использовать его и так тоже. — Бердон продемонстрировал, взмахнув серпом вниз и вбок, затем поднял внутренний край лезвия на уровень головы и сделал яростное пронзающее движение.

— Внешний край серпа изогнут как наконечник хорошего топора. Можешь использовать его, чтобы расколоть щит или даже срубить дерево, если понадобится, он лучше любого меча. Хорошим замахом сможешь снести голову человека с плеч. — Он протянул клинок Флетчеру, который приторочил его к рюкзаку кожаным ремнем.

— Храни его смазанным и подальше от сырости. Из-за формы обычные ножны ему не подойдут. Тебе придется сделать их, когда будет возможность. Скажешь кузнецу, что это хопеш[3] стандартного размера. Если он знает свое ремесло, то сумеет изготовить, — сказал Бердон.

— Спасибо. Так и сделаю, — с благодарностью произнес Флетчер, поглаживая кожаный эфес.

— Насчет этого демона, прячь его, — наказал Бердон, вглядываясь в янтарные глаза беса. — Ты никогда не сойдешь за благородного, даже не пытайся. Даже если кто-то и не слышал про Дидрика, лучше не привлекать внимание.

Флетчер взял демона на руки и осмотрел его, думая, как же именно ему держать непослушное создание подальше от чужих глаз.

Внезапно колокола начали звенеть, их металлический звон раздавался снаружи. Даже сквозь звон колоколов Флетчер слышал отдаленные крики вниз по улице.

— Иди! Но не к эльфийскому фронту, именно этого они от тебя и ждут. Держи путь на юг, к Корсилиуму. Я запру дверь в кузницу, пусть думают, что ты все еще здесь. Я задержу их настолько, насколько смогу, — сказал Бердон, выталкивая его из кузницы в холодный ночной воздух.

— До свидания, сын.

Флетчер бросил последний взгляд на друга, наставника и отца, стоящего в проеме. Затем дверь захлопнулась, и он остался один во всем мире, не считая спящего существа на его шее. Беглец.

13

Прошло два дня. Два дня в бегах, вперед и назад, чтобы оставить ложные следы. Ни еды, ни сна, только вода, когда он переходил вброд горные реки, стараясь сбить запах и не оставить следов. Когда бы он ни останавливался отдохнуть, он всегда слышал в отдалении лай охотничьих собак.

Ночью он залез на вершину высокого дерева, чтобы определить направление по небесным созвездиям. И тут же увидел всполохи костров в долине над ним. Вся деревенская стража и скорее всего большинство охотников преследовали его. Отец Дидрика, Каспар, должно быть назначил за его голову большое вознаграждение.

Сейчас, в третью ночь, он увидел только крошечные точки огня на полдороге в горы. Они повернули назад, след остыл. Он выдохнул с облегчением и начал долгий спуск, стараясь не оступиться. Любая травма, даже подвернутая лодыжка, могла означать смерть.

Он не позволял себе расслабиться. Лорд Фавершем, влиятельный дворянин, владел большинством земли вокруг основания Медвежьего Клыка. Он славился тем, что посылал отряды своих людей в леса, чтобы поймать браконьеров. Флетчеру будет трудно объяснить им, почему он путешествует в одиночку и так далеко от безопасных горных троп.

Демон недовольно зашипел, что его потревожили, когда упал на землю. Он находился на своем привычном месте вокруг его шеи с тех самых пор, как они покинули деревню. Флетчер был этому рад. Он давно продрог и промок насквозь, но теплое брюхо демона согревало по крайне мере шею и плечи.

Флетчер осмотрелся и решил, что основание дуба было таким же хорошим местом для ночлега, как и любое другое. Земля была твердой и покрыта весенним мхом. Крона дерева защитит от дождя, и, хотя было уже поздно сооружать укрытие, вокруг лежало достаточно сухих веток для небольшого костра.

Он сложил древесину в кучу, затем воспользовался кремнием и клинком, чтобы высечь искру.

— Ты не мог бы поделиться огоньком, а? — спросил Флетчер демона, когда сырые листья зашипели, но не зажглись. При звуке его голоса демон раскрутился, оперевшись лапой о землю. Он зевнул и с любопытством посмотрел на него, склонив голову набок, как смущенный щенок.

— Давай. Должен же быть способ, как нам найти общий язык, — сказал Флетчер, почесывая демона под подбородком. Демон заверещал и потерся головой об его руку. С каждым поглаживанием Флетчер чувствовал отголосок глубокого удовлетворения на краю сознания, как если бы почесал зудящее место.

— Огонь! — скомандовал Флетчер, указывая на охапку дров. Демон тявкнул и свернулся клубочком.

— Тсс! — шикнул Флетчер, испугавшись не на шутку. Было известно, что в предгорьях водились волки. Он уже слышал их отдаленный вой. Им очень повезло, что они их до сих пор не встретили.

Демон затих и съежился, прополз между ногами. Понимал ли он? Флетчер сел на влажную траву, скрестив ноги и вздрогнув, когда его брюки промокли. Он закрыл глаза и напряг мозги, стараясь припомнить, упоминал ли Ротерем в своих рассказах, как призыватели контролируют демонов.

При этом он чувствовал сознание демона, такого же смущенного, напуганного и одинокого, как и он сам. Он послал ему волну поддержки и почувствовал, как демон замер, а затем расслабился, страх и одиночество сменились усталостью и голодом. Тогда что-то щелкнуло у него в голове. Вот оно что: он не понимал слов, он ощущал эмоции!

Он послал демону чувство холода, но демон просто пискнул от неудобства и обвился вокруг его ноги. Учитывая то, каким теплым было его тельце, Флетчер предположил, что он не был знаком ни с одной температурой, кроме теплой. Возможно… картинка? Он представил огонь, вспомнив жаркую печь в кузнице Бердона.

Демон чирикнул и уставился на него своими круглыми янтарными глазами. Наверное, огонь напомнил маленькому созданию о доме. Флетчер в разочаровании потер окоченевшие руки; это будет тяжелее, чем он рассчитывал. Он тяжело опустился и поплотнее запахнул изношенную куртку.

— Если бы я купил на рынке ту куртку, нам бы даже не нужен был огонь,— проворчал Флетчер. Он пристально посмотрел на охапку дров, желая, чтобы она загорелась. Без предупреждения, сгусток огня выстрелил из-за его ног, превратив сырую древесину в ревущее пламя.

— Умница! — воскликнул Флетчер, подхватив беса на руки и прижав к груди. Он уже чувствовал, как тепло распространяется по его окоченевшим конечностям. Он улыбнулся, когда мягкий свет напомнил о милой кузнице Бердона.

— Кстати об этом, — сказал Флетчер, положив демона на колени и роясь в рюкзаке. С этим непрерывным преследованием он почти забыл о подарках Бердона. Он вытащил сверток побольше и разорвал его все еще неуклюжими от холода пальцами.

В нем был лук, покрытый прозрачным лаком и с хорошей перевитой тетивой. Дерево было хитро вырезано, два конца загибались внутрь, а потом наружу, для дополнительной силы при сгибании назад. Тисовое дерево, дорогой материал, который Бердон должно быть приобрел у торговца в прошлом году; в горах он не рос. Он обработал его и покрасил так, что обычно светлый лук стал серым, не привлекающим внимания, когда охотник затаится в тени. Это было красивое и ценное оружие, такое, за которое опытный охотник заплатит бешеную цену. Флетчер улыбнулся и посмотрел на вершину Медвежьего Клыка, благодаря Бердона. Должно быть, он мастерил его месяцами, работая тайно, пока Флетчер был на охоте. Имелся даже тонкий колчан, полный чудесных стрел с гусиными перьями. Утром он, быть может, сможет поймать горного зайца.

При этой мысли в животе заурчало. Он отложил второй подарок и запустил руку на дно рюкзака, вытащив тяжелый пакет, завернутый в коричневую бумагу. Он открыл его даже с большей осторожностью и улыбнулся, когда увидел вяленое мясо лося, которого Дидрик пытался шантажом вытащить у него. Он положил несколько полос в огонь, чтобы подогреть, потом дал одну демону.

Тот настороженно понюхал, затем дернулся и вонзил зубы в мясо, подняв голову и проглотив его, как ястреб.

— Почти оттяпал мне пальцы, — заметил Флетчер, когда запах жарящейся оленины достиг его носа.

Он опять заглянул в сумку посмотреть, что еще из еды там лежало. Он нащупал что-то звякающее и вытащил тяжелый кошель.

— Ох, Бердон, ты не мог,— изумленно пробормотал Флетчер.

Но нет. Судя по тому, что видел Флетчер, там лежало больше тысячи шиллингов, почти годовой заработок Бердона. Даже зная, что дело скоро окажется под угрозой, мужчина дал Флетчеру значительную часть своих сбережений. Флетчер почти что захотел возвратиться и вернуть их, потом вспомнил о трех сотнях шиллингов, которые он скопил на куртку, все еще лежащих в его комнате. Оставалось надеяться, что Бердон их найдет, и остальные старые вещи Флетчера также принесут немного денег.

— Что еще ты дал мне... — прошептал Флетчер. Он вынул второй подарок и потряс его, почувствовав что-то мягкое и легкое. К нему крепилась записка, которую Флетчер оторвал и при мигающем свете начал читать.

Флетчер, мы всегда знали, что день, который ты считаешь днем своего рождения, скорее всего не тот день, когда ты был рожден. Но для меня он всегда будет важнейшим днем в моей жизни. Днем, когда я стал отцом, а ты стал моим сыном. Сегодня вечером, мы сходим выпить и обсудим будущее кузницы. Небеса знают, ты заслуживаешь это. Этот подарок – всего лишь небольшой символ моей признательности за все, что ты для меня делал на протяжении всех этих лет. Я так горжусь тобой.

С днем рождения, сынок. Бердон.

Слезы капнули на письмо, когда Флетчер сложил его, его сердце переполняла тоска по дому. Он открыл подарок и всхлипнул, когда увидел ту самую куртку, о которой так мечтал, и провел рукой по мягкой подкладке.

— Ты был мне лучшим отцом, чем мой настоящий мог бы когда-либо быть, — прошептал Флетчер, смотря на горы. Каким-то образом, больше всего он жалел о словах, которые оставались непроизнесенными на протяжении всех лет.

Демон начал похныкивать, чувствуя горе Флетчера и облизывая его пальцы в знак сочувствия. Флетчер погладил его по голове и пододвинулся к огню, разрешив себе погрустить пару минут. Затем он вытер слезы, надел куртку и натянул капюшон. Он был преисполнен решимости. Он начнет новую жизнь, такую, которой Бердон бы гордился. Он пойдет в Корсилиум.

14

Таверна источала аромат немытых тел и черствого хлеба, но затем Флетчер подумал, что и сам не благоухал розами. Двухнедельное путешествие в повозке, полной овец, не способствуют приятному запаху. Единственный раз, когда он вдохнул свежий воздух, был, когда он вышел купить у местных дешевый хлеб и жирные куски соленой свинины. Ему повезло. Кучер не задавал вопросов, только взял с него пять шиллингов и попросил Флетчера выгребать навоз при каждой остановке.

Сейчас он сидел в углу одной из дешевых таверн Корсилиума, смакуя горячую баранину и картофельную похлебку. Он едва ли видел город, вместо этого зайдя в первую таверну, которую нашел. Сегодня он снимет комнату и попросит горячую ванну; осмотр города может подождать до завтра. У него было ощущение, будто овечий смрад навсегда проник в его кожу. Даже бес неохотно вылез из своего привычного места в недрах капюшона. В конце концов, ему пришлось выманить его последним куском соленой свинины, накормив до того, что тот уснул.

Тем не менее, малютка сделал долгое, мрачное путешествие терпимым, холодными ночами сворачиваясь сонным клубочком на его коленях. Флетчер перенимал его состояние тепла и удовлетворенности, даже когда сам дрожал в фургоне на грязной соломе.

— Один шиллинг, — произнес над ним женский голос. Подавальщица протянула грязную руку, другой указывая на его еду. Флетчер покопался в сумке и достал тяжелый кошель, затем уронил шиллинг в протянутую ладонь.

— Никаких чаевых? Со всем этим серебром? — взвизгнула она и зашагала прочь, притягивая взгляды других посетителей таверны. Трое мужчин сурового вида обратили особое внимание. Их одежда была грязной, и волосы свисали жирными прядями. Флетчер поморщился и убрал кошель.

В горах они никогда не использовали пенни. Товары измерялись в шиллингах; пенни все усложняли. В крупных городах Гоминиума в одном серебряном шиллинге было сто медных пенни и пять шиллингов — в одном золотом, но в кошеле Флетчера было только серебро. Он попросит размен при оплате комнаты, чтобы такого больше не случалось. Досадно было совершить такую очевидную ошибку, но он же не мог оставить ей столько же чаевых, сколько стоила его еда, не так ли?

Еще один мужчина, сидящий позади трех бродяг, все еще пристально смотрел на Флетчера. Он был красив, но грозен, его резное лицо портил шрам, протянувшийся от центра правой брови к углу губ через молочно-белый глаз. У него были карандашные усы и вьющиеся черные волосы, собранные в узел на загривке. По его униформе можно было сказать, что он офицер; длинный синий плащ с красными лацканами и золотыми пуговицами. Также Флетчеру была видна черная треуголка на стойке перед ним.

Флетчер отодвинулся в тень и посильнее натянул капюшон. Демон завозился и заворчал ему в ухо, недовольный тем, что так долго сидит в темноте. Капюшон хорошо его скрывал, особенно, когда Флетчер поднимал воротник рубашки, но то, как офицер смотрел на него, приводило в замешательство.

Он проглотил остатки похлебки и засунул хлеб, который к ней прилагался, в карман, чтобы отдать его потом демону. Может, будет лучше остановиться в другой таверне, подальше от всех тех, кто видел размер его кошелька.

Он вышел на мощеную улицу и поспешил прочь, оглядываясь через плечо. Никто его, вроде, не преследовал. Скоро опустятся сумерки, и ему не нравилась идея провести ночь на пороге.

Он уже дивился высоким зданиям, некоторые были более четырех этажей в высоту. Почти в каждом на первом этаже располагался магазин, продающий множество товаров, при виде которых у Флетчера зачесались руки что-нибудь купить.

Тут были краснощекие мясники со связками сосисок, украшающих их лавки, по локоть в крови, когда они разделывали тяжелые туши. Плотник накладывал последние штрихи на ножку стула с изумительными узорами в виде дерева, обвитого плющом. Соблазнительный запах одеколона доносился из парфюмерной, стеклянные витрины которого были заполнены хрупкими разноцветными флаконами.

Он отшатнулся в сторону, когда рядом остановился конный экипаж, и из него вышли две девушки с красиво завитыми волосами и накрашенными губами, красными, как лепестки роз. Они зашли в парфюмерную, прошелестев юбками и оставив Флетчера с открытым ртом. Он усмехнулся и помотал головой.

— Не для таких, как ты, Флетчер, — пробормотал он и продолжил путь.

Его взгляд зацепился за что-то металлическое и блестящее. Оружейный магазин ощетинился копьями, мечами и топорами, но не это привлекло его внимание. Это было огнестрельное оружие, мерцающее в вельветовых коробках на прилавке перед магазином. Каждая рукоять была выкрашена в красный, и на каждом стволе были выгравированы мчащиеся кони.

— Сколько стоит? — спросил он продавца, его взгляд был прикован к паре великолепных дуэльных пистолетов.

— Слишком много для тебя, парень. Это оружие для офицеров. Хотя красивые, не правда ли? — произнес над ним глубокий бас.

Он посмотрел наверх и моргнул в удивлении. Это был гном, в этом Флетчер был уверен. Он стоял на длинной скамье, так что его голова была на одном уровне с головой Флетчера, но без нее он доставал бы Флетчеру лишь до груди.

— Конечно, мне следовало догадаться. Никогда не видел ничего лучше. Это вы их изготовили? — спросил Флетчер, стараясь не пялиться. Вне Корсилиума гномы встречались редко, и Флетчер ни одного еще не видел.

— Нет, я всего лишь продавец. Все еще подмастерье. Может быть когда-нибудь, — сказал гном.

Флетчер удивился, как гном может все еще быть учеником. Он выглядел гораздо старше его самого, со своей густой бородой и усами. Борода по цвету напоминала бороду Бердона, но волоски были гораздо тоньше и длиннее, со вплетенными бусинами. Волосы гнома были такими же длинными, доходя до середины спины, собранными в хвост кожаным ремешком.

— Твой мастер не ищет новых учеников? У меня большой опыт работы в кузнице, и мне бы пригодилась работа, — сказал Флетчер с надеждой в голосе. В конце концов, чем еще он мог заняться, чтобы раздобыть денег в этом дорогом городе? Гном посмотрел на Флетчера как на дурака, потом его взгляд смягчился.

— Ты не отсюда, не так ли? — спросил гном с грустной улыбкой. Флетчер покачал головой.

— Мы не нанимаем людей до тех пор, пока у нас не будут те же права, и пока мы храним секреты изготовления ружей. Ничего личного. Ты кажешься довольно хорошим парнем, — посочувствовал гном. — Лучше иди к человеческим кузнецам Корсилиума, хотя их немного. Они хорошо работают, многие солдаты отказываются отовариваться у гномов. Но я слышал, что они сейчас никого не нанимают, слишком много желающих.

Сердце Флетчера упало. Кузнечье дело было единственным, которое он знал, и он был слишком взрослым, чтобы становиться учеником в другой сфере. Также вокруг города не было лесов для охоты, не считая джунглей за южной границей.

— В каких правах вы ущемлены? — спросил он, подавив разочарование. — Я знаю, что в прошлом году Король наделил вас правом вступать в войска.

— О, их множество. Закон, устанавливающий количество детей, которое мы можем иметь каждый год, самый неприятный. У нас может быть столько детей, сколько гномов умерло в предыдущем году. Учитывая то, что мы живем вдвое дольше вас, людей, это беда. Что до права вступать в армию, ага, это шаг в правильном направлении. Король хороший человек, но он знает, что его люди нам не доверяют, особенно, армия, спасибо гномьему восстанию восьмидесятилетней давности. Все сходятся на том, что, как только мы докажем свою верность, проливая кровь бок о бок с его солдатами, ну, вот тогда Король вернется к рассмотрению того, чтобы дать нам равное гражданство. Но до тех пор, все должно быть как есть. — В голосе гнома зазвенел намек на гнев, и он отвернулся, будто переполненный эмоциями, роясь в ящике позади.

Флетчер вспомнил презрение жителей Пэлта, когда объявили, что гномы будут сражаться в Гоминиумской армии. Яков шутил, что они едва ли заденут его яйца, если пройдут между его ногами. Крепкие руки гнома были толще, чем бедра большинства мужчин, и его бочкообразная грудь отражала раскатистый голос. Если бы Яков бросил вызов этому гному, Флетчер знал, на кого бы поставил. Гном был бы значительным союзником.

— Не знаете где-нибудь здесь дешевого и безопасного местечка, чтобы переночевать? — спросил Флетчер, пытаясь сменить тему.

Гном развернулся и вручил ему что-то, сжав пальцы Флетчера прежде, чем кто-либо увидел.

— Есть одно место недалеко отсюда. Это гномья таверна, называется «Наковальня». Может, там кто-нибудь подберет тебе работу. Скажи, что ты от Атола. Вниз по улице, третий поворот направо, не пропустишь.

Гном ободряюще улыбнулся и повернулся к другому покупателю, оставив Флетчера с квадратиком бумаги с напечатанной наковальней в центре. Флетчер улыбнулся и пошел в направлении, которое указал гном, потом вспомнил, что забыл поблагодарить.

Когда он повернулся, то встретился глазами с грязными мужчинами из таверны, их лица озарились узнаванием. Они двинулись к нему, и Флетчер побежал. Люди таращились на него, пока он проталкивался по улице, заработав подзатыльник, когда задел хорошо одетого мужчину в компании молодой леди.

Когда он почти достиг поворота к таверне, две повозки заблокировали улицу, лошади метались и ржали, пока возницы кричали друг на друга. Обругав свое везение, Флетчер был вынужден свернуть на боковую улицу. Он понесся по ней, радуясь, что, по крайней мере, ушел от давки и толпы. Улица была пуста, магазины на обеих сторонах уже закрылись на ночь. Затем он внезапно остановился, сердце колотилось в груди. Это был тупик.

15

Флетчер использовал время, пока грабители приближались, чтобы выманить демона на плечо. Тот погрузил когти в кожаную куртку, чувствуя его беспокойство.

— Будь готов, приятель. Думаю, будет жарко, — пробормотал Флетчер, накладывая стрелу на тетиву и опускаясь на колено для лучшего прицела. Мужчины завернули за угол и остановились, уставившись на него.

— Проваливай, или это окажется в твоем глазу. Ничто не мешает мне прикончить карманника, — крикнул Флетчер, направляя стрелу на самого крупного. Мужчина улыбнулся, продемонстрировав рот, полный желтых зубов.

— Ага, не сомневаюсь. Но, видишь ли, мы скорее не срезаем кошельки, а перерезаем глотки, если ты понимаешь, о чем я, — мужчина презрительно усмехнулся и показал резной кинжал. — Нам нужен лишь твой кошель, и мы уйдем, никто не пострадает.

Он сделал несколько шагов вперед, сократив расстояние между ними до десяти футов. Демон зашипел и выпустил из ноздрей две одинаковые струи огня, которые лишь на несколько дюймов не достали до лица мужика, заставив его, спотыкаясь, отступить назад к остальным.

— Я не шучу. Уходите сейчас же или пожалеете! — снова крикнул Флетчер, но его голос дрогнул. Он бросил взгляд на тихие дома вокруг него. Почему никто не услышал? Кто-то должен позвать Пинкертонцев. Как жалко будет пройти такой длинный путь и умереть в грязном переулке в первую же ночь.

— А, призыватель. Ты один из адептов Академии Вокана, да? Тебе не пора идти баиньки? — сказал мужчина, отряхивая себя.

— Уходите! — сказал Флетчер, осознавая, что демон, скорее всего, может выдыхать пламя только на определенное расстояние. Не было никакого желания определять, на какое именно.

— Ну, ты показал, что есть у тебя. Позволь показать, что есть у меня, — произнес мужик, выхватил пистолет и направил на грудь Флетчера. Флетчер почти что выронил стрелу, но дуло дернулось, когда мужчина опять двинулся вперед.

— Как думаешь, что достигнет цели быстрее, пистолет или этот лук? — уверенно спросил мужик. Флетчер смотрел на пистолет. Это было уродливое оружие, из ржавого металла и со старым, треснутым стволом.

— Он не выглядит особо метким, — произнес Флетчер, отступая.

— Ага, может быть. Но говоришь, он промахнется, а ты попадешь мне в глаз? Мои два друга тебя от уха до брюха порвут. Мы оба может помереть тут, или ты можешь облегчить дело и дать нам то, что мы хотим. Колдовство или демон ничего не смогут сделать против пули, призыватель, — сказал мужчина спокойным и уверенным голосом. Что-то подсказывало Флетчеру, что грабитель уже не первый раз играет в эту игру.

— Я рискну, — сказал Флетчер, спуская тетиву. Из пистолета с хлопком вырвался дым, и Флетчер услышал звук удара около груди. Свет пронесся перед его глазами, но он не чувствовал боли — возможно, она придет позднее. Крики демона звенели у него в ушах, когда он свалился на землю, мрачно улыбаясь при виде грабителя со стрелой в черепе. Двое мужчин позади него стояли столбами; они не ожидали, что Флетчер на это пойдет.

— Ошибочка, на самом деле, — донесся хорошо поставленный голос из тени в конце улицы.— Колдовство может сделать многое. Создать щит, например.

Офицер со шрамом, которого Флетчер видел в таверне, появился, прошагав между двумя замершими мужиками. Позади него донеслось рычание, такое громкое, что Флетчер почти слышал его раскаты в своей груди.

— На вашем месте я бы уже бежал, — посоветовал офицер. Не дожидаясь второго предупреждения, мужчины поджали хвосты и помчались за угол. Судя по звукам, далеко они не убежали. Послышался громкий рык, сопровождаемый криками, которые быстро перешли в противные булькающие звуки.

Флетчер закрыл лицо руками и сделал глубокий прерывистый вдох. Он был на волосок от смерти.

— Вот, — сказал офицер, протягивая руку. — Ты не ранен. Мой щит об этом позаботился.

Флетчер принял его руку и поднялся на ноги. Он пощупал грудь и убедился, что урона нет. Вместо этого, светящаяся трещина висела в воздухе перед ним, как треснутый лед на мутном озере. Она была окаймлена большим полупрозрачным овалом, плавающим перед ним, едва заметным невооруженным глазом. Когда же он попытался коснуться его, щит растаял. Он заметил валяющуюся на земле пулю, сплющенную ударом.

— Следуй за мной, — произнес офицер, шагая прочь, и не глядя на него. Флетчер помедлил, потом пожал плечами. Мужчина спас его жизнь; он не собирался спрашивать о его намерениях.

Бес вскарабкался по спине Флетчера и скользнул в капюшон, когда тот двинулся, изнуренный схваткой. Он был рад, что офицер присмотрелся к демону.

— Сахарисса! — закричал офицер. Тень отделилась от мрака и ткнулась носом в руку офицера. Офицер в отвращении цокнул языком, когда морда существа испачкала кровью его пальцы, затем достал из кармана платок и брезгливо их вытер. Флетчер бросил взгляд на демона и заметил собакообразное существо с четырьмя глазами — двумя нормальными и двумя маленькими дюймом позади. Однако, лапы больше походили на кошачьи, с когтями больше дюйма в длину и спекшейся кровью. Шкура была черна, как безлунная ночь, с густой гривой вдоль хребта, переходящей в пушистый хвост, который напомнил Флетчеру о лисьих. Оно было размером с маленькую лошадь, спина доставала Флетчеру до груди. Он представлял других демонов такими же маленькими, как и его собственный, но этот был настолько велик, что на нем можно было ездить верхом. Бока огромного создания бугрились мышцами, пока оно рыскало вокруг, что почти заставило Флетчера пожалеть мужчин, которые умерли в его лапах.

Они с офицером шли в молчании. Флетчер наблюдал за высоким мужчиной. Он был суров лицом, но все же красив, примерно лет тридцати-сорока. Шрам, украшавший его лицо, вызывал в воображении Флетчера картины сражений.

Улицы уже начинали пустеть, и хотя существо привлекло несколько взглядов, брошенных украдкой, они вскоре оказались одни, свернув с главной улицы в опустевший переулок.

— Что это за демон? — спросил Флетчер только чтобы нарушить молчание.

— Собачий. Если бы ты был внимателен на уроках, ты бы это понял. Это, скорее всего первый демон, о котором вам рассказали, видит Бог, он самый распространенный. Так что… ты прогульщик и болван! Я бы исключил тебя на месте, если бы мы не нуждались в каждом ученике, независимо от того, насколько никудышный из него призыватель.

— Я не из школы. Я только утром прибыл в город!— возмущенно сказал Флетчер. Офицер встал как вкопанный и повернулся к нему лицом. Немигающий молочного цвета глаз мужчины мгновение пристально смотрел на него, прежде чем тот заговорил.

— Наши Инквизиторы сказали, что все простолюдины, показавшие положительный результат на тесте, прибыли в школу на прошлой неделе. Если ты не один из них, тогда кто же ты? Аристократ? И кто дал тебе этого демона?

— Никто не давал мне демона. Я призвал его сам, — смущенно ответил Флетчер.

— А, ты лжец, — сказал офицер, когда наконец понял, и продолжил путь.

— Я не лгу! — зарычал Флетчер, хватая мужчину за полы плаща.

В мгновение ока офицер прижимал его к стене, держа за шею. Бес Флетчера зашипел, но предупреждающий рык Сахариссы заставил его умолкнуть.

— Даже не думай касаться меня, мелкий воришка. Я только что спас твою жизнь, а ты мне выдал нелепую ложь. Все знают, что кто-то должен дать призывателю демона, прежде чем он сможет поймать своего собственного. Что, дальше ты заявишь, что вошел в эфир сам и выловил демона, как горошину из пруда? А теперь отвечай, кто из призывателей дал тебе твоего демона?

Флетчер пинал воздух, задыхаясь, пока его трахеи были пережаты. Непрошеное имя всплыло в голове.

— Джеймс Бейкер, — выдавил он, касаясь рук офицера. Тот отпустил Флетчера и смахнул несколько невидимых пылинок с его куртки.

— Прости, не смог сдержаться, — извинился он, его лицо преисполнилось сожаления, когда он увидел следы от своих пальцев на шее Флетчера. — Война сказывается на разуме. Позволь загладить вину. Я сниму тебе комнату в моем постоялом дворе и отправлю тебя завтра в Академию Воканав одной из телег с провизией. Меня зовут Арктур. А тебя? — Он протянул руку.

Флетчер пожал ее, мгновенно забыв о насилии при упоминании академии. У нее была легендарная репутация; тренировочная площадка боевых магов со дня основания Гоминиума. То, что происходило в ее стенах, тщательно скрывалось, даже от солдат, вместе с которыми они сражались. Приглашение Арктура намного превосходило все, о чем Флетчер мечтал для себя и своего демона.

— Флетчер. Никаких обид. Если бы не вы, я бы не отделался синяками на шее. То, как мне достался демон, сложная история, поэтому я был смущен вашим вопросом. Если позволите, сегодня вечером я все объясню, — ответил Флетчер, потерев шею и вздрогнув.

— Да, можешь рассказать за ужином и выпивкой. Я угощаю, конечно же. Если мне не изменяет память, Джеймс Бейкер не был сильным призывателем, так что поимка редкого Саламандрового демона, как твоего, определенно была бы ему не по силам. Хотя подозреваю, что он бы оставил его себе, если бы смог удержать, — протянул Арктур, двинувшись вниз по улице.

— Так вот он что? — спросил Флетчер, глядя на своего демона. Он ухмыльнулся, когда Арктур свернул на дорого выглядящий постоялый двор, чувствуя запах еды, доносившийся оттуда. Сегодня он наестся до отвала и смоет свои проблемы в горячей ванне. И завтра он поедет в Академию Вокана!

16

Этой ночью Флетчер узнал мало нового от Арктура. Мужчина был верен своему слову, покупая Флетчеру стейк и пирог с ливером и слушая его историю — за исключением роли Дидрика, конечно же. Не раньше, чем Флетчер закончил говорить, Арктур извинился и исчез в своих комнатах. Флетчер не возражал; он принял горячую ванну и с набитым животом уснул на шелковых простынях. Даже бес попировал свежим рубленым стейком, проглотив его за считанные секунды, прежде чем сунуть нос в миску Флетчера в поисках добавки. Если Арктур мог позволить себе такой шик, жизнь призывателя определенно была не так уж и плоха.

Утром его разбудил нетерпеливый мужчина, который заявил, что ему поручили отвести Флетчера в академию. Когда Флетчер вышел на улицу, мужчина попросил его поторопиться и сесть рядом с ним в передней части телеги, иначе он опоздает с утренней доставкой фруктов и овощей.

Поездка заняла более двух часов, но извозчик уклонялся от попыток Флетчера завязать беседу, он был обеспокоен пробками на дороге. Вместо этого, Флетчер провел время, позволив бесу гордо ехать на своем плече, ухмыляясь любопытным взглядам людей, когда они проезжали мимо. После того, как Арктур так нагло выпустил Сахариссу при людях, Флетчер не видел причин не сделать того же.

Он попытался представить Академию Вокана, но он знал о ней настолько мало, что картинки в голове варьировались от роскошного дворца до неуютной тренировочной площадки для новобранцев. В любом случае, его возбуждение увеличивалось с каждым оборотом колес повозки.

В конце концов, они прибыли на границу с южными джунглями, в отдалении слышались звуки пушки. Тогда как раньше грязная дорога, по которой они ехали, была окружена зелеными полями, эта земля густо поросла сорняком и была покрыта большими выбоинами, свидетельствами прошедшей тут войны.

— Вон замок, — сказал извозчик, нарушив молчание. Он указал впереди на темную тень того, что выглядело как гора, расплывчатую из-за висевшего в воздухе тумана. Телега присоединилась к веренице других, хотя эти везли тяжелые бочки пороха и ящики, наполненные свинцовыми пулями.

— Там живет Король? — спросил Флетчер.

— Нет, парень. Это Академия Вокана. Король живет со своим отцом в нарядном дворце в центре Корсилиума, — ответил извозчик, бросив на него любопытствующий взгляд. Но Флетчер не слушал. Вместо этого он вытаращил глаза с открытым ртом, когда сильный порыв ветра рассеял туман.

Замок был так велик, как один из пиков Медвежьего Клыка. Само главное здание представляло собой огромный куб, сложенный из мраморно-гранитных блоков, с террасами и ярусными балконами по бокам, как украшения на свадебном торте. Четыре башни располагались в каждом углу, каждая с плоской зазубренной вершиной, вытянувшаяся в небо на сотни футов над главным сооружением. Глубокий ров с темной водой окружал замок, двадцать футов в ширину и с крутыми отвесами на каждой стороне. Подъемный мост был опущен, но все телеги проезжали мимо, направляясь к пушечным выстрелам, все еще слышащимся в отдалении.

Когда они подъехали ближе к академии, Флетчер увидел, что стены были густо покрыты ползучим плющом, лишайником и мхом; они, должно быть, были построены века назад. Края подвесного моста опасно скрипнули, когда извозчик пустил пугливых лошадей через него, но они быстро доехали до противоположной стороны.

Внутренний двор находился в тени четырех окружавших его стен, с одним лишь маленьким квадратиком неба, освещавшим его с высоты нескольких этажей. Полукруг ступеней вел к массивным деревянным двойным дверям — входу в замок.

Как только копыта лошади зацокали по булыжникам, тучный мужчина в фартуке с красным одутловатым лицом появился из тени. По бокам от него были два нервных мальчика с кухни, которые вприпрыжку побежали разгружать телегу.

— Опоздал как обычно. Я перекинусь словечком с начальником штаба о том, чтобы нанять нового поставщика, если это опять произойдет. Теперь у нас есть только час, чтобы приготовить и подать завтрак, — сказал тучный мужчина, засунув толстенькие пальцы за завязки фартука.

— Я не виноват, мистер Мэйвезер, сэр. Офицер заставил меня привезти этого адепта, что заняло у меня лишних полтора часа. Давай, парень, скажи ему, — залепетал извозчик, толкая Флетчера в поясницу. Флетчер тупо кивнул. Осознание того, где он находится, ввело его в ступор.

— Тогда ладно. Я закрою глаза на этот раз, но ты у меня в списке, — сказал Мэйвезер, оценивающе взглянув на Флетчера и еще дольше разглядывая демона. Флетчер слез, когда последние фрукты и овощи были выгружены из повозки, и встал, неуверенный, что же ему сейчас делать. Извозчик ушел, не оглядываясь, торопясь убраться подальше и заняться следующей доставкой.

— Ты представляешь, куда идешь, парень? — хрипло, но не враждебно спросил Мэйвезер. — Ты не благородных кровей, это очевидно. Простолюдины же тут уже неделю, и я знаю всех второкурсников. Ты, должно быть, новенький. Ты что, отказался приехать сюда, а потом передумал?

— Арктур послал меня… — сказал Флетчер неуверенно, не зная, как отвечать.

— А, понятно. Тогда ты, должно быть, особый случай. У нас таких наверху еще двое, — сказал Мэйвезер низким и таинственным голосом. — Хотя они будут постраннее тебя, это точно.

— У нас редко бывают адепты, которых привез сам боевой маг, — продолжил он, подойдя поближе, чтобы рассмотреть беса Флетчера. — Обычно Инквизиторы разыскивают и приводят одаренных. Боевые маги редко сами зачисляют учеников, так как это означает, что им придется отдать им одного из своих демонов. На передовых линиях им нужен каждый демон, которого только можно достать. Странно, что Арктур дал тебе такого редкого демона. Никогда не видел похожего!

— Мне нужно представиться кому-либо? — спросил Флетчер, торопясь смыться, прежде чем Мэйвезер копнет глубже. Чем больше людей будут знать о том, как Флетчер стал призывателем, тем больше вероятность, что весть о его местонахождении дойдет до Пэлта.

— Тебе повезло. Учеба начинается завтра, так что ты немного пропустил, — сказал Мэйвезер. — Сегодня прибудут кандидаты благородных кровей; так уж повелось, что они проводят неделю в Корсилиуме, там им комфортнее. Что до учителей, они вернутся с передовой линии завтра утром, так что тебе лучше поговорить с ректором. Он единственный боевой маг, который не провел полгода на фронте. Иди прямо через входную дверь, и кто-нибудь из персонала подскажет, где его найти. А сейчас, с твоего позволения, мне нужно готовить завтрак. — Мэйвезер развернулся на каблуках и вразвалочку ушел.

Несмотря на наличие демона вокруг шеи, Флетчер не чувствовал себя здесь своим. Древний камень говорил о роскоши и истории. Все это не подходило таким, как он.

Флетчер взошел по широким ступеням и толкнул двойные двери. Лучше бы найти ректора до подачи завтрака; тогда он сможет познакомиться с другими студентами за утренней трапезой. Он больше не будет одиночкой.

Он вошел в огромный атриум с одинаковыми винтовыми лестницами справа и слева. Флетчер насчитал в общем пять уровней, каждый был окаймлен металлическими перилами. Потолок поддерживали толстые дубовые балки — массивные подподрки, которые держали камень над головой. Стеклянный купол в потолке пропускал столб света в центр холла, сопровождаемый шипящими факелами на стенах. В самом конце коридора виднелись еще одни деревянные двери, но не они, а арка над ними привлекла внимание Флетчера. Сотни демонов были вырезаны в камне, каждый более захватывающий, чем предыдущий. Удивительное внимание было уделено деталям, и глаза каждого демона были сделаны из цветных драгоценных камней, мерцающих в свете.

Пространство было огромным. Молодой слуга, который натирал мраморные полы, одарил Флетчера уставшим взглядом, когда тот прошел по мокрой поверхности в своей грязной обуви.

— Ты не мог бы подсказать, где искать ректора? — спросил Флетчер, стараясь не оглядываться на следы, которые он оставил.

— Ты потеряешься, если я тебе не покажу, — вздохнул слуга. — Пойдем. Мне нужно многое сделать до прибытия аристократов, так что не тяни.

— Спасибо. Меня зовут Флетчер. А тебя? — спросил Флетчер, протягивая руку. Слуга удивленно воззрился на него, потом со счастливой улыбкой пожал ее.

— Честно говоря, студенты меня о таком никогда не спрашивали, — сказал слуга. — Мое имя Джеффри, спасибо, что спросил. Если поторопимся, потом покажу тебе твою комнату. И отбери вещи для стирки. Прости, но судя по запаху, исходящему от твоей одежды, она тебе понадобится. — Флетчер покраснел, все равно поблагодарил. Хоть он и помылся прошлой ночью, он позабыл, что его одежда все еще пахла овцами.

Джеффри повел его на первый этаж на восточной стороне и вниз по коридору, противоположному лестнице. Вдоль стен выстроились доспехи и ряды копий и мечей, оставшихся с прошлой войны. Через каждые несколько шагов им попадались картины, изображавшие древнюю битву, от которых Флетчеру приходилось отрывать взгляд, так как Джеффри тянул его дальше.

Они прошли мимо больших стеклянных шкафов, уставленных банками с бледно-зеленой жидкостью. В каждой находился маленький демон, помещенный туда навечно.

Наконец, Джеффри сбавил шаг. Слуга указал на булаву, висевшую на стене. Она была утыкана острыми камнями, каждый размером и формой напоминал наконечник стрелы.

— Эта дубинка принадлежала вождю орков племени Аманэ и была захвачена в качестве трофея в Битве у Уотфордского Моста. Кстати, это ректор сразил его, — с гордостью произнес Джеффри. — Великий человек, наш ректор. Хотя строгий, как судья. Будь осторожен с ним; смотри ему в глаза и не дерзи. Он одинаково ненавидит бесхарактерность и наглость.

С этими словами Джеффри остановился у тяжелой дубовой двери и постучал по ней кулаком.

— Войдите! — послышался громоподобный голос с той стороны.

17

По сравнению с прохладными коридорами, в комнате было удушающе жарко. В углу темной комнаты потрескивало пламя, выбрасывая искры, которые исчезали в дымоходе.

— Закрой чертову дверь! Снаружи жутко холодно, — снова прогремел голос. Флетчер побежал исполнять приказ, заметив фигуру, сидящую за большим деревянным столом в центре комнаты.

— Подойди поближе, шагай веселей. И сними капюшон. Неужто ты не знаешь, что невежливо находиться с покрытой головой в помещении?

Флетчер поторопился пройти в комнату и стянул капюшон, открыв демона, который спрятался там, как только Флетчер ступил на территорию Академии.

Фигура хмыкнула и чиркнула спичкой, зажигая лампу на углу стола. Свет озарил моржеподобного мужчину с белыми подкрученными усами и густыми бакенбардами, которые бросались в глаза в первую очередь.

— Знаешь, у тебя редкий демон! Я видел только одного такого, и он был не на нашей стороне. — Мужчина схватил очки со стола и уставился на демона. Тот смутился и уполз, заставив старика ухмыльнуться.

— Маленькие хрупкие создания, но сильные. Кто тебе его дал? Мне должны были сообщить, что кто-то смог призвать необычного демона, — прогрохотал ректор.

— Меня послал Арктур, — сказал Флетчер, надеясь, что этого ответа будет достаточно.

— Впечатлил его, да? Уже давно боевой маг не приводил к нам ученика. Года два, я думаю. Тебе повезло, знаешь ли. Многим простолюдинам для начала дают демонов слабее. Обычно Клещей. Их легче поймать и, когда нам нужен новый, мы выбираем случайного боевого мага, чтобы он нас им обеспечил. К несчастью, приступы щедрости у них не случаются. Не лучшая система, но другой у нас нет. В любом случае, я поговорю с Арктуром об этом.

Флетчер тупо кивнул, заработав тем самым строгий взгляд.

— Здесь не кивают. Ты говоришь «Да, ректор Сципион, сэр!»!— рявкнул мужчина.

— Да, ректор Сципион, сэр, — выпрямившись, Флетчер повторил, как попугай.

— Хорошо. А теперь, чего ты хочешь? — спросил Сципион, откинувшись в кресле.

— Я хочу поступить, сэр. Стать боевым магом, — ответил Флетчер.

— Ну, ты же здесь, не так ли? Ступай. Регистрация завтра, тогда это будет официально, — сказал Сципион, взмахом руки отпуская его. Флетчер вышел, ошарашенный. В этот раз он тщательно закрыл за собой дверь. Все было так просто. Каким-то образом все вставало на свои места.

Джеффри ждал его с взволнованным выражением лица.

— Все в порядке? — спросил он, ведя Флетчера обратно к лестнице.

— Даже лучше. Он принял меня в Академию, — сказал Флетчер с улыбкой.

— Неудивительно. Нам нужен каждый призыватель, которого удается найти, поэтому мы начали все эти изменения. Девушки, простолюдины, есть даже… ну… сам увидишь. Не мне тебе рассказывать, — пробормотал Джеффри. Флетчер решил не любопытствовать, вместо этого сосредоточившись на том, чтобы не поскользнуться на темной лестничной клетке.

— Тут немного огня и факелов, — заметил Флетчер, когда они устало плелись вверх по крутым ступеням.

— Ага, бюджет не позволяет. Когда аристократы приедут, мы сделаем теплее. Для них все должно быть комфортно, или они нажалуются родителям. Половина из них — избалованные выпендрежники, но не пойми меня неправильно, некоторые весьма неплохие ребята, — выдохнул Джеффри, остановившись, когда они дошли до пятого и последнего этажа. Флетчер заметил, что Джеффри был даже худее его самого с темно-коричневыми волосами, которые сильно контрастировали с бледным цветом лица, граничащим с болезненным.

— Ты в порядке? Ты плохо выглядишь, — спросил Флетчер. Парень закашлялся и затем сделал глубокий хриплый вдох.

— У меня жуткая астма, поэтому они меня не приняли. Но я хочу принести пользу стране, так что вместо этого я работаю здесь. Я буду в порядке, просто дай мне минутку, — сказал Джеффри, хрипя.

Флетчер почувствовал к Джеффри растущее уважение. Он никогда не был патриотом, в Пэлте, настолько отдаленным от крупных городов, но он восхищался этим качеством в других.

— Я не видел демона Сципиона. Какой у него вид? — спросил Флетчер, поддерживая разговор, пока Джеффри не начал дышать легче.

— У него его нет. У него был Кошачий демон, но он умер прежде, чем тот ушел в отставку. Говорят, его сердце было разбито потерей. Сейчас он только преподает и управляет Академией, — сказал Джеффри.

Флетчер задался вопросом, каким же мог быть Кошачий демон. Наверное, какой-то кошкой?

Они прошли по тускло освещенным коридорам в самый угол замка, где вверх вилась еще одна лестница. Джеффри посмотрел на нее с опаской.

— Не волнуйся, я дальше и сам справлюсь. Только скажи, куда идти, — предложил Флетчер.

— Слава Богу. Ты не пройдешь мимо; комнаты простолюдинов в самом верху юго-восточной башни. Попозже я пошлю кого-нибудь за твоими вещами для стирки; пока же, в каждой спальне наверху есть запасная форма, примерь парочку и посмотри, какая подойдет. Ты же не хочешь прослыть вонючкой в первый же день, — сказал Джеффри, уже уходя.

Флетчер подавил искушение прокричать вопрос, непрошенно возникший в его голове. Почему у простолюдинов отдельные комнаты? Он пожал плечами и начал свое долгое восхождение по ступеням, зная по тому, что он видел снаружи, что путь будет длинным.

Через промежутки по лестнице располагались широкие, круглые комнаты, каждая была заставлена старыми столами, стульями и лавкам, вместе с другим барахлом. В щели в стенах дул ветер, пробирая Флетчера до костей и заставляя его снова накинуть капюшон. Он надеялся, что наверху будет теплее.

Когда он прошел, казалось бы, тысячу ступеней, он услышал мальчишеский голос над головой.

— Подожди, это один из слуг. Думаю, они собираются позвать нас завтракать! — Голос парня напомнил ему о Пэлте, акцент был распространенный и сельский.

— Я умираю с голоду! Надеюсь, они не заставят нас сидеть в молчании, как в прошлый раз, — последовал девичий голос.

— Не, они хотели, чтобы мы молчали, только потому, что сварливый старик Сципион был там, но он так сильно жаловался на холод, что сомневаюсь, что он будет есть в столовой еще хоть раз, — ответил парень.

Флетчер завернул за угол большой комнаты и почти врезался в парня с яркими светлыми волосами и красным лицом северянина.

— Упс, извини, приятель. Похоже, я поторопился. Вот, давай помогу с сумками, — сказал парень, протягивая руку к рюкзаку Флетчера. Флетчер отстегнул ее и позволил ему донести до длинного стола посреди комнаты.

— Рори Купер, к твоим услугам, — сказал парень, пожимая руку Флетчера. — Добро пожаловать в наше скромное жилище.

Это была круглая комната с высоким потолком и двумя большими дверями на каждой стороне дальней стены. На стенах висели портреты боевых магов и их демонов, выражения лиц были суровые и неодобрительные.

Привлекательная девушка с ярко-зелеными глазами, веснушками и буйными рыжими волосами улыбнулась ему. Синий жукообразный демон трепыхал крыльями на столе перед ней. Другой демон, с радужным панцирем, завис около головы Рори, наполняя комнату мягким гулом.

Демоны были больше, чем любое насекомое, когда-либо виденное Флетчером, такими большими, что едва поместились бы на ладони. Они щеголяли устрашающими клешнями и бронированными панцирями, которые сверкали как раскаленный металл. Демон Флетчера зашевелился под его капюшоном в их присутствии, но не был заинтересован достаточно, чтобы вылезти.

— Меня зовут Женевьева Леверби. А тебя? — спросила девушка, приветливо улыбнувшись.

— Флетчер. Приятно познакомиться. Вас только двое? Я думал, тут будет больше нас… простолюдинов, — сказал Флетчер, споткнувшись на термине.

— Некоторые внизу, ждут завтрака, а второкурсники едят позже, поэтому все еще спят. Мы решили подождать, пока слуги придут и объявят, так как время завтрака не очень фиксировано, — задумчиво произнесла Женевьева. — Я тоже думала, что студентов будет больше, когда приехала. Но нас только пятеро первокурсников, включая тебя. Наверное, не стоило удивляться, недостаток призывателей — главная причина, почему они позволили женщинам присоединиться к армии несколько лет назад…

Рори вклинился.

— Нас семеро, если считать двух других. Мы слышали их прошлой ночью, но они еще не показывались из своих комнат. Они не знают, какое веселье пропускают, — сказал он с широкой ухмылкой. — Они выйдут. В конце концов, все меня любят.

— Замолчи. Ты раздражающий пижон, каких я еще не видывала, — подколола Женевьева, игриво пихнув его. Рори нахально подмигнул Флетчеру и указал на дальнюю дверь.

— Почему бы тебе не представиться? Может, они присоединятся к нам за завтраком.

18

Флетчер толкнул дверь, чтобы обнаружить короткий коридор с рядами дверей на каждой стороне. Дверь захлопнулась за ним, когда откуда-то из конца коридора налетел порыв ветра. Он нахмурился; если дыры не залатать, их ожидает долгая, холодная зима.

Он услышал шевеление в ближайшей комнате и постучался, надеясь, что никого не разбудит. Дверь открылась при касании. Наверное, это ветер.

— Есть кто-нибудь? — спросил он, открывая ее до конца.

Внезапно, он оказался на спине, придавленный чем-то тяжелым, слюнявая пасть клацала над ним. Он умудрился схватить существо за горло, но понадобилась вся его сила, чтобы удержать клыки от его шеи. Когда слюна капнула ему на лицо, бес Флетчера с визгом вцепился в морду монстра, но все, что он сделал, это заставил существо со скрежетом зубов дергаться от боли.

— Отпусти, Сариэль! Он выучил урок, — сверху послышался бойкий голос. Сразу же существо прекратило атаковать и село на груди Флетчера. Все еще беспомощный, Флетчер уставился на него и увидел Собачьего демона, почти такого же большого, как Сахарисса, размером с маленького пони. Тогда как Сахарисса была гибкая и с черной шерстью, этот демон был таким же светлым и кудрявым, как локоны дам Корсилиума. Морда была длиннее и утонченнее, с влажным черным носом, который его обнюхивал.

— Уберите это от меня! — удалось выдавить Флетчеру сквозь стиснутые зубы. Ощущение было такое, будто на него упало дерево и давило на грудь.

Существо убралось и, пыхтя, село за дверью, не спуская с лица Флетчера четыре злобных глаза.

— Я напишу об этом клану вождей! Быть поселенной с простолюдинами в одной комнате, да еще в меньшей и менее удобной, чем тюремная камера, в которую, конечно же, в первое же утро ворвался хулиган. Я думал, что, когда они дали мне Сариэль, они серьезно восприняли наши разговоры о мире. Теперь понятно, что я ошиблась, — бранился голос, полный злобы и гнева.

Флетчер сел и взглянул на говорившего, ошеломленный от того, что кровь прилила к голове. Его глаза расширились, когда он увидел длинные заостренные уши, видневшиеся из-за серебристых волос. С изящного лица на него смотрели большие глаза цвета чистого голубого неба. Они были полны недоверия и почти на грани слез. Флетчер разговаривал с бледной эльфийской девушкой, одетой в кружевную ночную сорочку.

Он отвел глаза и отвернулся, сказав в свою защиту.

— Успокойся. Я всего лишь пытался поздороваться. Я не хотел тебя напугать.

— Напугать меня? Я не напугана. Я рассержена! Тебе никто не говорил, что это женские покои? Тебе нельзя здесь находиться! — взвизгнула эльфийка, как банши, и захлопнула дверь перед носом Флетчера. Он выругался от своей тупости.

— Ты идиот, — пробормотал он самому себе.

— Непохоже, что все прошло удачно, — сказал Рори позади него, с сочувствующим выражением на лице, когда он просунул голову через дверь общей комнаты. Флетчер чувствовал себя дураком.

— Почему ты не сказал, что это девичьи комнаты? — огрызнулся Флетчер, врываясь в главную комнату с покрасневшим лицом.

— Я не знал, честно! Хотя это приобретает смысл, сейчас, если подумать, с Женевьевой в этих комнатах и еще одной свободной…— Рори шел за ним.

— Все в порядке. Просто перед тем как учить кого-то, сам наберись ума, — сказал Флетчер и тут же об этом пожалел. Веселое выражение лица Рори поблекло, и Флетчер сделал глубокий вдох. — Извини. Ты не виноват. Не каждый день Собачий демон пытается перегрызть тебе горло. — Он выдавил улыбку и похлопал Рори по спине. — Ты что-то говорил про свободную комнату?

— Конечно! Так как ты приехал последний, все лучшие комнаты уже заняты. Я проверил, когда въехал. Она не очень клевая.

Они прошли по почти идентичному коридору, кроме лишней двери в самом конце. Ее как будто построили в самом конце, спохватившись. Она выглядела, как украшенный чулан.

Но внутри была просторнее, чем Флетчер надеялся, с удобной кроватью, большим шкафом и маленьким письменным столом. Он поморщился при виде дыры в стене; ему придется разобраться с этим позже. На краю кровати лежала сложенная форма; темно-синий двубортный жакет с подходящими брюками. Флетчер развернул ее и застонал. Она была потертая и изношенная, с медными пуговицами, болтающимися так свободно, что одна свисала на дюйм ниже того места, где ей положено быть.

— Не волнуйся. Я взгляну на нее после завтрака. Моя мама была портнихой, — произнесла Женевьева от дверного проема.

— Спасибо, — сказал Флетчер, хотя и не был уверен, что форму можно было спасти.

— Так какая она? — спросила Женевьева, ее глаза светились любопытством. — Она южанка, как я?

— Она… Я точно не уверен, — сказал Флетчер, избегая вопроса. Сейчас, когда он испортил девушке утро, он не хотел еще и сплетничать о ней. Лучше дать ей представиться остальным самой. У него все еще кружилась голова от присутствия эльфа в академии. Разве они не были врагами?

Ход его мыслей был прерван появлением беса, который вывалился из капюшона, чтобы изучить их новое жилище. Маленький демон хвостом смахнул форму на пол и довольно замурлыкал, перекатившись на спину и потершись о грубую ткань покрывала. Глаза Рори округлились при виде этого зрелища, и Флетчер про себя улыбнулся.

— Что за Собачий демон? — вслух размышлял Рори, пока они шли обратно в общую комнату. Скоро бес их нагнал, вскарабкался на плечо Флетчера и обозревал окружающую обстановку настороженным взглядом.

— Скоро узнаешь. Их нелегко описать. Если ваши Клещи — жукообразные демоны, то я бы сказал, что Собачий — это демон-собака, если это имеет смысл, — гордо ответил Флетчер, радуясь, что наконец-то знает о призывах больше, что кто-то другой.

— Наши демоны зовутся Клещами? — спросила Женевьева, протягивая руку и давая синему жуку усесться на ладони.

— Не уверен. Я слышал, что ректор использовал это слово, — ответил Флетчер, садясь за стол.

— О, ну ладно, я просто назову своего Малахи. Как малахит. Знаешь, из-за цвета, — сказал Рори, позволяя зеленому жуку ползти по руке.

— Мою зовут Азура, — объявила Женевьева, поднося демона к одному из факелов, так что Флетчер разглядел лазурную синь панциря существа. Флетчер помедлил, чувствуя неловкость, когда они оба выжидающе на него уставились.

— Как зовут твоего? — подтолкнул Рори, так как Флетчер тормозил.

— Я… У меня еще не было шанса дать ему имя, — смущенно пробормотал Флетчер. — Но я знаю, что это Саламандровый демон. Может, вы поможете мне придумать имя во время завтрака.

— Конечно! У него прекрасная окраска. Уверен, мы что-нибудь придумаем, — воскликнул Рори.

— Можем не зацикливаться на цветах? — сказал Флетчер, надеясь, что ему придет в голову что-нибудь пооригинальнее. — Он огненный демон. Может, используем это.

Когда Рори начал отвечать, в комнату вошла строго выглядевшая матрона с тяжелой корзиной постельного белья.

— Уходите! Мне нужно убраться. Можете подождать внизу с остальными вместо того, чтобы проказничать тут, — поругала она, прогоняя их вниз по лестнице.

— Нам не надо сообщить тем двум? — Женевьева посмотрела назад, когда они топали по продуваемой лестничной клетке.

— Нет, — выпалил Флетчер, надеясь избегать эльфийку по крайней мере еще несколько минут. — Экономка даст им знать, когда дойдет до их комнат.

Они пожали плечами и повели его вниз по длинному коридору, предлагая имена. Бес Флетчера с зевком отправился спать, не обращая внимания на дебаты. Флетчер начал удивляться, не позволял ли он своему демону быть ленивым, смотря, как Малахи и Азура кружили над головами своих хозяев.

Наконец, они достигли цокольного этажа, и повели Флетчера через атриум, извинившись перед Джеффри, который все еще полировал пол, по которому они шагали. Парень с печальной улыбкой закатил глаза и вернулся к работе.

Они прошли через большие двойные двери, противоположные главному входу. Потолок этой комнаты был в значительной степени ниже, но пространство все равно было огромным и эхом от стен отражало их шаги. Большие, не горящие люстры висели через равные интервалы над тремя рядами длинных каменных столов и лавок. В центре комнаты возвышалась статуя бородатого мужчины в искусных доспехах, вырезанная с ошеломляющим вниманием к деталям.

Флетчер был удивлен, обнаружив только двоих парней, сидящих здесь и с удовольствием уплетающих кашу. У одного были черные волосы и оливковая кожа; он, должно быть, был из деревни на границе Ахадской Пустыни в восточном Гоминиуме. Он был красив, с точеным подбородком и живыми глазами, окаймленными длинными ресницами.

Второй парень был круглолицый, с коротко стрижеными каштановыми волосами и красным лицом сердечком. Оба помахали ему, когда слуга вручил ему поднос с кашей, джемом и теплым хлебом. Когда он сел, они незамедлительно представились; парень покрупнее был Атласом, а второго звали Серафим.

— Вас только двое? Где второкурсники? — спросил Флетчер, озадаченный.

— Мы едим до них, спасибо небесам! — пробурчал Атлас, опуская ложку, чтобы зачерпнуть кашу с края миски.

— Им нужен дополнительный сон из-за стресса, с этими их… практическими занятиями, — объяснил Серафим, глядя на Атласа со смущенным выражением. — Раз в неделю у них полевые походы на передовую линию. С нетерпением жду, когда окажусь на их месте.

— Подожди, пока ты там не окажешься, — пробормотала Женевьева с оттенком печали в голосе, как заметил Флетчер. Он знал достаточно о передовых линиях, чтобы понять, что она, скорее всего, потеряла кого-то близкого. Возможно, она была сиротой, как и он сам.

— Где ваши демоны? — Флетчер сменил тему разговора. — Вы получили Клещей, как остальные? — Он отчаянно хотел увидеть больше демонов.

— Нет, еще нет, — сказал Атлас с намеком на зависть в голосе. — Мы все еще ждем. Сказали, что учителя дадут нам наших завтра. В день, когда мы прибыли, у них было всего два демона.

— Умный ход, — произнес Серафим, по большей части обращаясь к себе. — Они спросили, хочу ли я взять одного из Клещей или подождать. Я навел справки, спросил некоторых слуг. Клещи — самые слабые. Лучше подождать, ради шанса выиграть больший приз.

Флетчер был заинтригован упоминанием о лучших демонах. Он постарался вспомнить, что он углядел в картинах и резьбе на стенах в замке. Если бы только Джеффри так не торопился. Хотя, у него будет еще много времени на это.

— Я бы не взял другого, в любом случае, — ответил Рори, защищаясь. — Я бы не променял Малахи ни на что другое.

Серафим поднял руки, сдаваясь.

— Я не хотел никого обидеть. Уверен, что я буду чувствовать то же самое к моему демону, когда я наконец-то получу его, Клеща или не Клеща.

Рори хмыкнул и вернулся к еде.

— О каких других видах демонов вы знаете? Я слышал только о четырех, — спросил Флетчер Серафима, который, казалось, знал в компании больше всех. Но прежде чем красавчик смог ответить, Атлас ахнул. Пухлый адепт пялился на дверь. Флетчер повернулся и увидел, чем это было вызвано. В комнату вошел гном… и с ним был демон.

19

Гном был очень похож на Атола, с темно-рыжей бородой и могучим коренастым телом. Он взглянул на них из-под кустистых бровей и взял поднос из рук робкого слуги. Он сел подальше от компании, за другой стол, повернувшись к ним спиной. Хоть Флетчер был уверен, что причина всеобщей зачарованности была в гноме, его самого больше интересовал демон, что волочился позади.

Высотой в три фута, существо по форме напоминало бы ребенка, если бы не приземистость и здоровенные руки и ноги. Но самым завораживающим была расцветка. Существо будто бы было сделано из деформированной скалы, эффект усугублялся пыльным мхом и лишайником, растущими на поверхности. Руки больше походили на варежки, с толстыми большими пальцами для захвата. С каждым его движением Флетчер слышал глухой скрежет камня о камень.

Когда простолюдины вылупились на него, демон повернулся и посмотрел назад парой маленьких черных глазок, сидящих глубоко на его лице.

— Голем! Их сложно пленить. Слуги говорят, они со временем растут, так что их надо ловить молодыми, — прошептал Серафим. — Надеюсь, мне подарят одного из них.

— Вряд ли, — сказал Атлас. — Ему, должно быть, подарили его в качестве одолжения Совету Гномов, как знак доброй воли, когда гномы вступили в армию. Я не осознавал, что их приняли во все отделения войск. Один Бог видит, на чем они будут ездить, если вступят в кавалерию. Их маленькие ножки едва ли смогут обхватить бока лошади.

Атлас засмеялся при этой мысли. Флетчер не обратил на него внимания, смотря на гнома, сидевшего сгорбившись и в одиночестве. Он встал.

— Что ты делаешь? — зашипел Рори, хватая Флетчера за рукав.

— Собираюсь представиться, — сказал Флетчер.

— Ты видел, как он на нас взглянул? Думаю, он хочет, чтобы его оставили в покое, — заикнулась Женевьева.

Флетчер вырвал рукав из хватки Рори, игнорируя всех. Он узнал обиду на лице гнома, когда тот вошел. У него у самого много раз был такой вид, когда другие дети Пэлта не хотели с ним общаться.

Когда он подошел к лавке, Голем угрожающе зарычал, его скалистый рот открылся, обнажив беззубую пасть. Гном повернулся на звук с выражением ожидания чего-то плохого на лице.

— Я Флетчер, — он протянул гному руку.

— Отелло. Чего ты хочешь? — ответил гном, игнорируя ее.

— Приятно познакомиться. Почему ты не сидишь с нами? Там полно места, — спросил Флетчер. Гном посмотрел на остальных, которые пялились на него с другого стола, их лица полны опасения.

— Мне и тут хорошо. Спасибо за попытку, но я знаю, что мне не рады, — пробурчал угрюмый гном, возвращаясь к еде. Флетчер решил попытаться в последний раз.

— Конечно, тебе рады! Ты будешь сражаться с орками так же, как и мы.

— Ты не понимаешь. Я ни что иное, как символический жест. Генералы Гоминиума не собираются давать нам по-настоящему сражаться. Они отправляют большинство наших новобранцев на эльфийский фронт, гнить с сосланными. У Короля были благие намерения, когда он разрешал нам присоединиться, но именно генералы все еще решают, что с нами делать. Как мы можем изменить их мнение, если они не дают нам сражаться? — пробормотал Отелло так, что только Флетчер мог расслышать.

— В Академии есть девушки, простолюдины тоже есть. На самом деле все, кого ты видишь — простолюдины. Аристократы прибывают завтра, — ответил Флетчер, которому было очень жаль несчастного гнома. Он помедлил, затем наклонился поближе и прошептал. — Им нужны адепты, неважно, откуда. Тут даже эльф есть! Я не думаю, что дивизия боевых магов очень разборчива до тех пор, пока ты можешь сражаться.

Гном печально ему улыбнулся, затем схватил руку Флетчера и пожал ее.

— Я знаю насчет эльфийки. У нас был… интересный разговор, пока мы ждали, когда нам дадут наших демонов. В любом случае, я надеюсь, что ты прав. Прости за грубость. Я, должно быть, произвожу впечатление усталого гнома, — сказал Отелло, поднимая поднос.

— Не волнуйся. Вчера я встретил другого гнома, и он чувствовал себя так же. Он дал мне кое-что, — сказал Флетчер, доставая карточку из кармана.

— Убери! — прошипел Отелло, как только увидел ее. Флетчер затолкал ее обратно в брюки. В чем была проблема?

Они сели за стол к остальным, разговор внезапно затих из-за присутствия гнома. Флетчер всех представил.

— Доброе утро, — неловко поздоровался Отелло, кивнув каждому. Все в ответ тоже молча кивнули. Через несколько мгновений Рори заговорил. Кажется, он ненавидел неловкое молчание.

— Я тебе так скажу, я бы хотел отрастить такие же усы, как твои. У тебя они всегда были? — сказал Рори, поглаживая свое лишенное растительности лицо.

— Если ты спрашиваешь, родился ли я с ними, то нет, — сказал Отелло, расплывшись в кривой улыбке. — Мы верим, что стричь волосы — грех перед Создателем. Мы созданы такими, какими он хотел нас создать. Если он наградил нас волосами, мы должны сохранить их.

— Почему тогда вы не отращиваете ногти? Для меня звучит безумно, — прямо сказал Атлас, указывая на аккуратно подстриженные ногти гнома.

— Атлас! — воскликнула Женевьева.

— Все нормально, справедливый вопрос. Мы считаем белую часть ногтя отмершей, и поэтому она больше не часть нас. Конечно, сейчас это скорее традиция, чем религиозные верования: многие гномы бреют бороды и стригут волосы. Некоторые молодые гномы даже красят их. В Корсилиуме это всем известно. Откуда ты родом? — спросил Отелло сдержанным тоном.

— Я из деревни на западе, около Весанийского[4] Моря? — ответил Атлас. — А ты родом из Корсилиума?

Отелло помедлил, озадаченный. Серафим ответил за него.

— Гномы были здесь до того, как первые люди ступили на эти земли. Они вырубили леса, разровняли землю, наводнили реки, даже установили огромные указательные камни, которые выделяют территорию Гоминиума.

Отелло улыбнулся, будто впечатленный знаниями юного простолюдина о его народе.

— Люди перебрались сюда две тысячи лет назад, когда совершили длинное путешествие через Ахадскую Пустыню, — продолжил Серафим, воодушевленный увлеченным молчанием остальных, — Корсилиум был гномьей столицей, так что мы переселились к ним, работали и торговали. Но затем сильная болезнь охватила город, особенно тяжело поражая гномов. Вскоре после этого наш первый Король захватил власть с помощью тех, кто сейчас является благородным слоем населения. Это была маленькая группа призывателей, что контролировала могущественных демонов, намного сильнее тех, которыми повелевают современные призыватели. Именно поэтому каждая королевская и аристократическая семья имеет способности к вызову. Они унаследовали таланты предков.

— И именно поэтому мы так часто поднимали восстания, — тихо произнес Отелло. — Хотя это было глупо, при такой малой численности и отсутствии призывателей в наших рядах. Мы так и не восстановили нашу численность после болезни, спасибо законам предков вашего Короля. Мы должны жить в трущобах и можем иметь каждый год строго установленное количество детей. Мы даже не можем стать владельцами земли. Члены королевской семьи сказали, что мы сами в этом виноваты, после стольких восстаний.

Унылое настроение завладело остальными, но Флетчер чувствовал злость, ту же самую, что и при несправедливости Дидрика. Это было… бесчеловечно! Его достало это лицемерие. Так вот о чем говорил Атол. Атлас снова открыл рот с несогласным выражением лица.

— Так, Серафим, ты говорил, что навел справки. Расскажи нам немного о том, чего нам ожидать в ближайшие несколько месяцев, — вмешался Флетчер прежде, чем Атлас смог начать спор.

Серафим наклонился вперед и поманил всех поближе, улыбаясь возможности покрасоваться чем, что он узнал.

— Они тут очень справедливы. Награды базируются на заслугах, так что чем лучше ты выступишь на экзаменах и уроках, тем выше будет твой офицерский ранг после окончания академии. Проблема в том, что это играет против нас, неблагородных. Демоны, которых нам дают, не особо сильны, тогда как аристократы получают демонов от родителей, которые стараются поймать для своих детей наиболее могущественных. Некоторым настолько везет, что они получают одного из главных демонов своих родителей, но это редкость. Я не уверен насчет демона Флетчера — никогда не видел таких. Но твой, Отелло, будет очень силен, когда вырастет, так я слышал о Големах.

— Так… у нас всегда будут только наши Клещи? — озадаченно спросила Женевьева.

— Необязательно, — ответил Серафим.— В эфире можно поймать другого, более сильного демона, и добавить к своей коллекции. Я мало знаю о том, как это делается, и, по-видимому, со слабым демоном это сделать тяжелее и рискованнее. Я надеюсь на что-то другое, нежели Клеща. Они хороши в разведке, и их клешни больно хватают, но у них низкий уровень маны и физически они не ровня даже юному Собачьему демону.

— Ясно, — сказала Женевьева, менее гордо глядя на Азуру, когда та взлетела и прожужжала вокруг комнаты. Они все наблюдали, как она села на огромную статую в центре зала, и поползла по каменному глазу мужчины.

— Кто это, кстати? — спросил Флетчер.

— Я знаю, — сказал Отелло, указывая на табличку под статуей. — Это Игнатус, правая рука Короля Корвина и основатель Академии Вокана, тогда она была ничем иным, как палаткой в поле. Он погиб в Первой Орочьей войне пару тысяч лет назад, но ему доверили вести атаку, которая пробила ряды орков и в конечном счете привела к их поражению.

— Вот оно, — тихо произнес Флетчер, глядя на беса. Тот сполз вниз по его руке и с наслаждением слизывал остатки каши с миски.

— Оно — что? — спросил Рори.

— Игнатус. Так я назову своего демона.

20

После завтрака остальные решили отправиться в свои комнаты, поспать, но Флетчеру претила мысль сидеть в холоде. Разговор, который был за завтраком, заставил его осознать, как мало он знал про Академию. Он собирался найти Джеффри. Если Серафим узнал так много от слуг, то он тоже выжмет информацию из этого источника по максимуму. Ему повезло. Джеффри все еще натирал полы в атриуме.

— Не хочешь показать мне окрестности? Нет смысла мыть полы сейчас, так как они все равно станут грязными, как только второкурсники спустятся к завтраку, — сказал Флетчер устало выглядевшему слуге.

— Я их полирую, только чтобы мистер Мэйвезер не орал на меня. Если я скажу, что показывал новичку академию, то он от меня отстанет! Давай только в этот раз полегче на лестницах, — ухмыляясь, сказал Джеффри. — Что ты хочешь увидеть?

— Все! — произнес Флетчер. — У меня весь день впереди.

— И у меня, — просиял Джеффри. — Пойдем вначале в класс призывания.

Класс располагался на том же этаже в восточном крыле. Огромные стальные двери открывались неохотно, со скрежетом заржавевших петель, эхом отозвавшимся в атриуме. Джеффри снял факел с наружнего держателя и пропустил Флетчера вперед, освещая путь мерцающим оранжевым пламенем. Пол под ногами был липким, покрытым чем-то, что при ближайшем рассмотрении оказалось толстыми полосами кожи. В центре комнаты была начертана большая пентаграмма, спираль из постепенно уменьшающихся звезд. Каждую окружали такие же странные символы, которые Флетчер видел в книге призывателя. Может, это были те самые ключи, о которых упоминал Джеймс Бейкер?

— Почему кожа? — спросил Флетчер.

— Пентаграммы и символы должны быть начертаны на чем-то органическим, иначе они не сработают. Мы использовали дерево, но оно загоралось, и его надо было менять. Ректор решил, что кожа — идея получше. До сих пор это работает. Они немного дымят и тлеют, и при этом пахнет отвратительно, но это лучше, чем риск устроить пожар каждый раз, как чей-то демон входит в эфир.

— Я не знал об этом, — произнес Флетчер, изучая ряд кожаных передников, свисающих с крючка у двери.

— Больше об этой комнате я ничего не знаю. Лучше бы поспрашивать у второкурсников, но я бы не пытался. Борьба за ранги жестока, и они не любят помогать первогодкам на случай, если вдруг ты украдешь их место. Ненавижу так думать, но ректор говорит, что на передовых линиях жарко, так почему бы новичкам не отведать этого здесь?

Джеффри задержался у двери, не рискуя дальше войти в комнату.

— Пойдем. У меня мурашки от этого места, — пробормотал он.

Он вывел Флетчера, и они потащились на второй этаж восточного крыла.

— Это библиотека, — Джеффри толкнул дверь. — Прости, что не пойду дальше. Это все пыль. Для моей астмы она ужасна.

Помещение казалось таким же в длину, как атриум — в высоту. Вдоль стен выстроились многочисленные полки, полные фолиантов даже толще, чем книга, что лежала на дне рюкзака Флетчера наверху. Между всеми книжными шкафами стояли длинные столы с не зажженными свечами на равных расстояниях.

— Древние призыватели написали тут тысячи сочинений и теорий. В большинстве это дневники, датирующиеся последним тысячелетием. Это место особо не используется, так как уже существует столько всего для изучения даже без дополнительного чтения. Но кое-кто все же приходит сюда за советами и приемами, обычно, простолюдины, у которых нет денег, которые можно потратить в Корсилиуме на выходных, — поведал Джеффри, прислоняясь к косяку. — Им в любом случае надо наверстывать. Аристократы всегда знают больше них, так как выросли в этой среде и все такое.

— Изумительно, — сказал Флетчер, разглядывая стопки книг. — Я удивлен, что эту комнату так редко используют. Это, должно быть, кладезь знаний.

Джеффри пожал плечами и закрыл дверь.

— Не мне это знать, но я думаю, что обучение в школе стало более практичным из-за необходимости. Больше просто нет времени на исследования и эксперименты. Все озабочены тем, чтобы выпихнуть тебя на передовую как можно быстрее.

Когда они выходили, Флетчер заметил вереницу парней и девушек, идущих через холл.

— Это — второкурсники, — сказал Джеффри, кивком указав на них. — Они в этом году через ад прошли, конкуренция за ранги жестче, чем когда-либо. Сейчас заключенных, скорее всего, заберут в армию, и гномов тоже, им будут нужны офицеры. И то, как второкурсники покажут себя, решает, кого они поведут в бой… или будут ли гнить на эльфийском фронте. — Флетчер не понял, что такого ужасного в том, чтобы возглавлять атаку гномов, но он не собирался начинать спор с Джеффри, не тогда, когда ему нужно было столькому научиться.

Он разглядывал второкурсников, пока они спускались по темным ступеням, без своих демонов. Крошечные шары света кружили вокруг их голов, как светлячки, испуская потустороннее голубое свечение.

— Что это за свет? Это их демоны? — воскликнул Флетчер, когда они с Джеффри последовали за ними вниз по ступеням. Второгодки не обращали на них внимания, потирая глаза и переговариваясь между собой.

— Демонов нельзя выпускать, кроме как в своей комнате или во время уроков, тебе скажут этого, как только вы, первокурсники, разместитесь. Хотя куда демоны деваются, когда они не с призывателями, я без понятия. Насчет света, это называется вирдлайт. Это одно из первых умений, которым обучают новичков, я думаю. Через несколько дней вы, ребятки, наводните этими штучками все вокруг.

— Жду с нетерпением, — сказал Флетчер, наблюдая за маленькими голубыми шариками света, пока они бесцельно кружили по атриуму. — Неудивительно, что в наших комнатах только одна свечка.

Джеффри потянул его прочь из атриума и вниз по какой-то лестнице около входа, в класс призывания.

— Замок огромен, но большинство комнат отдаются аристократам, учителям и слугам. Остальные либо пусты, либо используются как кладовые, за исключением нескольких лекционных аудиторий,— говорил Джеффри, пока их шаги эхом отдавались от темных ступеней.

Когда они дошли до конца лестницы, первым, что заметил Флетчер, была цепь наручников, встроенной в стену длинного темного коридора, простиравшегося в темноту. Когда они пошли по нему, Флетчер увидел дюжины маленьких тюремных камер без окон, едва ли несколько футов в ширину.

— Что это за место? — спросил Флетчер, потрясенный. Условия для людей, которых держали бы здесь, были бы ужасны.

— Эта часть замка была построена в первый год войны восемь лет назад, для дезертиров. Мы не знали, чего ожидать, так что как только войска отправлялись на передовую линию, мы убеждались, что ночь перед этим они проведут здесь. Таким образом, они бы знали, что их ждет, если они трусливо сбегут. У нас было всего несколько дюжин узников в первые пару лет, или так мне рассказывали. В наши дни дезертиров приговаривают к порке, если поймают, а потом их отправляют назад на передовую, — Джеффри пробежал пальцами по решеткам, пока говорил. Флетчер содрогнулся и последовал за ним по длинному коридору.

Он был удивлен, когда тесный тоннель привел в огромную комнату. Она была формой, как колизей изнутри, с бетонными кольцами ступеней, которые также служили скамьями, окружая покрытое песком пространство. Флетчер подсчитал, что она могла легко вместить в себя аудиторию в пять сотен человек.

— Какого черта это тут делает? — спросил Флетчер. Вне всяких сомнений, не могло быть никакого объяснения гладиаторской арене в подвале академии.

— А ты как думаешь, парень? — раздался дребезжащий голос позади. — Казни, вот для чего это. Чтобы ободрить солдат и учеников, когда мы ловим орков, чтобы они могли увидеть, как те умирают, как любые другие твари.

Флетчер и Джеффри развернулись, чтобы увидеть почти беззубого человека с седеющими волосами, опирающегося на палку. У него не было правой ноги и правой руки, они были заменены толстым колом и зловещим острым крюком. Незнакомец был одет в доспехи старой армии, великолепный темно-зеленый переплетался с серебром одного из старых аристократических семей.

— Конечно, ее никогда не использовали. Кто слыхивал об орке, пойманным живым! — Он гоготнул своей шутке и протянул левую руку, которую Флетчер пожал.

— Мы поймали несколько гремлинов, но наблюдать, как они мочат свои набедренные повязки — не самое благодарное дело. У них, скорее всего, больше ссор с орками, чем у нас, с этими их убийствами и так далее, — сказал мужчина, хромая вниз к арене накрененной поступью.

— Ну, давайте посмотрим, что ты сможешь сделать с хопешем. Давно я их не видел. — Мужчина взмахнул палкой и указал ею на меч Флетчера. — Я может и потерял боевую руку на войне, но я все еще могу научить тебя паре приемов при помощи моей левой. Черт, я должен смочь. Это все же моя работа!

— Кто это, черт побери, такой? — прошептал Флетчер, удивляясь, что за сумасшедший предпочтет проводить свободное время внизу в подземельях. Джеффри наклонился и так же шепотом ответил.

— Это сэр Колдер. Он мастер клинка!

Сэр Колдер провел палкой на песке линию и поманил Флетчера.

— Давай. Я может и калека, но у меня есть дела.

Флетчер спрыгнул на арену и пошел к нему, мысленно приказав Игнатусу остаться с Джеффри. Сэр Колдер подмигнул и издевательски отсалютовал крюком.

— Я узнаю человека с задатками офицера, но можешь ли ты так же драться?

— Я не хочу вас поранить, сэр. Этот меч острый, — предупредил его Флетчер, вытаскивая его из ножен и протягивая, чтобы тот рассмотрел. Он впервые держал свое оружие в руках. Меч был гораздо тяжелее, чем он ожидал.

— Ага, я может и стар, но с годами приходит опыт. Эта штука вдвое опаснее, как оружие, в моей одной руке, чем хопеш в твоих двух.

Флетчер сомневался в этом. Мужчина был худ, как кочерга, и примерно такого же роста. Он вполсилы ударил его, целясь так, чтобы не повредить ничего. Мужчина даже не пошевелился, чтобы защититься, позволяя мечу без урона царапнуть его по груди.

— Хорошо, парень, хватит игр, — выплюнул сэр Колдер.

Палка просвистела в воздухе и больно ударила Флетчера по голове. Флетчер вскрикнул и хлопнул рукой по уху, почувствовав кровь, когда она горячей струйкой потекла по его шее.

— Давай, этот меч даже не проткнет мою кольчугу, — весело произнес мужчина, прыгая перед Флетчером, как горный козел.

— Я был не готов, — огрызнулся Флетчер и ткнул сэра Колдера в живот, держа меч обеими руками. Посох обрушился, как молот, ударив по мечу так сильно, что тот воткнулся в песок. Флетчера наградили очередным ударом по щеке, оставив широкий след.

— Утром будет выглядеть не очень красиво, — гоготнул сэр Колдер, ударяя в живот Флетчера и тем самым заставляя его споткнуться и отступить.

— Видишь, Джеффри, они носят мечи напоказ. Позволь заметить, когда орк прыгает на тебя из кустов, не надейся, что мушкетная пуля его остановит. Он уже будет использовать твои ребра как зубочистку, прежде чем осознает, что его подстрелили, — объявил сэр Колдер, подчеркивая каждое слово тычком палкой.

Терпению Флетчера пришел конец. Он широко взмахнул хопешем, поймав палку в изгиб и отбросив ее в сторону. Затем он плечом толкнул мужчину на землю и устроился поверх него.

Прежде чем возглас триумфа сорвался с его губ, колени сэра Колдера обхватили его шею, загасив слова. Деревянная нога стукнула его по затылку. Флетчер выронил меч и попробовал разжать ноги сэра Колдера, но они были как стальные. Мужчина усиливал хватку до тех пор, пока зрение Флетчера не затуманилось. Мир погрузился во тьму.

21

Когда сознание вернулось, Флетчер услышал шипение Игнатуса. Он открыл глаза и обнаружил Джеффри и сэра Колдера, разглядывающих его с другого конца арены. Сэр Колдер грязно бранился, и в воздухе пахло гарью.

— Чертовы демоны, их всех надо пристрелить. Хорошая, основательная драка убьет орков, а не эти мерзкие твари, — ворчал он, ковыряя почерневшие края дыры в своем нагруднике. Игнатус, должно быть, поджег его, когда Флетчер вырубился.

Флетчер уныло потер саднящее горло и сел. Почему все вокруг пытались его придушить? Даже Игнатус любил оборачиваться вокруг его шеи.

— Вы кое-что забываете, — прохрипел Флетчер. — У шаманов орков в два раза больше этих мерзких тварей, как вы их называете. Думаете, хорошая, основательная драка победит и их тоже? Почему вы вообще тут преподаете, если так их ненавидите?

Сэр Колдер и Джеффри пересекли арену и подошли к нему, медля на каждом шагу на случай, если Игнатус снова решит атаковать. Флетчер мысленно успокоил Игнатуса и поднял хопеш, прицепив его обратно к поясу.

— Извини, парнишка. Я просто выпускал пар. Нагрудник был моей старой формой. Это все, что у меня осталось от минувших дней, — сказал сэр Колдер, пнув песок деревянной ногой.

— Ну, я тоже виноват. Я должен был сказать Игнатусу, что бой был ненастоящим, хотя думаю, что мы немного расширили границы понятия ненастоящий. Простите за вашу форму. Я могу ее заменить? — спросил Флетчер.

— Нет. Я сражался на стороне Ралейгов, — сказал сэр Колдер, как будто это все объясняло.

— Ралейги? — переспросил Флетчер. — Это семья аристократов?

— Ага, были когда-то. Но не сейчас, — пробормотал сэр Колдер. Флетчер разглядел боль в глазах мужчины, но любопытство взяло верх.

— Почему? Они потеряли благосклонность короля? — Флетчер никогда не слышал, чтобы такое случалось, но Пэлт был так далек от интриг верхних слоев общества Гоминиума, что было бы неудивительно, если бы он просто был не в курсе.

— Нет, ничего подобного, идиот! Я служил лорду Эдмунду Ралейгу задолго до войны. Он был одним из благородных, кто владел территорией на южной границе, так что орки-мародеры постоянно совершали набеги на наши земли. В те дни военные были слишком озабочены тем слежкой за гномами, чтобы отправить нам помощь, так что, являясь личной охраной Ралейгов, нам приходилось справляться самим. Лорд Ралейг был хорошим человеком и близким другом короля, даже не думай, что не был! — вещал сэр Колдер.

— Я не хочу проявить неуважение, — сказал Флетчер, стараясь быть вежливым, — но я не понимаю, как Ралейги потеряли власть.

— Орки, мальчик. Их надо винить. Они пришли глубокой ночью, пробрались к скоту, зерну и всему, что охраняли мои бойцы. Мы думали, что им нужно было именно это, так зачем же защищать что-то еще? — горько произнес он, сжав кулаки при воспоминании.

— Они вырезали всех Ралейгов в доме. Женщин, маленьких детей. Когда мы об это узнали, они уже ушли, забрав мертвых с собой в качестве трофеев и привязав их к деревьям на границе своей территории. Лорд Ралейг ввязался в ужасную битву. Его Собачий демон убил трех орков, прежде чем они распороли ему живот и оставили истекать кровью. Я сам прекратил его страдания, бедное создание. Так что не думай, что я имею что-то против призывателей!

Сэр Колдер содрогнулся при этой мысли, затем прошел по ступеням арены к открытой двери в стене.

— Ты неплохой боец, но тебе надо будет научиться сражаться с орками. Толчок плечом не возымеет эффекта, и ты будешь биться против тяжелых дубинок и топоров, а не изящных мечей. Приходи ко мне, и я научу тебя, — сказал он с порога, затем с удовлетворенным кряхтеньем исчез внутри.

Джеффри проводил его до выхода и поднес факел к лицу Флетчера, чтобы лучше видеть в тусклом свете. Игнатус вскарабкался на плечо Флетчера и заурчал при виде пламени.

— Он тебя серьезно помял. Распухнет сильно, — сказал Джеффри.

— На самом деле, не так уж и болит, — Флетчер дотронулся до лица и вздрогнул.

Они молча вернулись в атриум, обдумывая историю сэра Колдера, пока поднимались по длинной лестнице.

— Экскурсия окончена, — простонал Джеффри, когда они вошли в атриум. — Мне надо возвращаться к работе.

— Ты знал про сэра Колдера и Ралейгов? — спросил Флетчер Джеффри, когда слуга начал снова натирать полы.

— Я знал про Ралейгов, но не имел понятия о том, что сэр Колдер им служил. Я знаю, что инцидент с Ралейгами послужил спусковым крючком для войны. Король и его аристократы начали расширять границы Гоминиума в качестве возмездия. Срубали деревья и вырезали деревни год за годом. Хотя это превратилось в нормальную войну только тогда, когда орк-альбинос начал объединять племена, — ответил Джеффри, скребя пол.

— Не могу поверить, что я раньше об этом не слышал, — Флетчер почесал затылок. Казалось, жизнь так далеко на севере Корсилиума ограничила его познания о политике внешнего мира.

— Не удивляйся. Это хранилось в тайне. Король не хочет, чтобы простолюдины знали, что целая семья аристократов может просто так быть уничтожена. Я знаю об этом только потому, что потомки благородных тут учатся. Сэр Колдер никогда о таком не упоминал, — ответил Джеффри.

— Он, должно быть, очень любил эту форму, — сказал Флетчер, гладя Игнатуса по голове.

— Кстати об этом, не могу поверить, что ты все еще не выстирал свои вещи! Меня немного подташнивало в коридоре внизу. Иди в свою комнату, а я пошлю кого-нибудь забрать твои вещи и отвести тебя в ванную. Без шуток.

22

Полная луна ярко светила в безоблачном небе. Флетчер содрогнулся и натянул повыше ворот формы. Это была единственная одежда, которую не забрали на стирку. Тем не менее, ему надо было что-то надеть. В комнате было морозно, и рваное одеяло на кровати не сильно согревало. Он высунулся из не застекленного окна в холодный ночной воздух, думая о сегодняшнем дне.

Эльфийка оставалась в своей комнате, что вполне устраивало Флетчера. Остальная часть группы веселилась во время обеда и ужина, с нетерпением ожидая следующего дня и чудес, которые он с собой принесет. Флетчер обнаружил, что наслаждается компанией, хотя напряжение между Атласом и Отелло привнесло неприятный подтекст в радостный вечер. Его немного тянуло к Серафиму, чья харизма и талант к повествованию заставляли всех ловить каждое его слово. Беспечное отношение к жизни Рори также завоевало расположение Флетчера, и, хоть ее усилия по спасению его формы были зря, он нашел Женевьеву доброй и с «сухим» чувством юмора.

Было странно осознавать, что все они будут рисковать жизнями в жарких южных джунглях всего через несколько лет. Хотя Флетчер старался об этом не думать, остальные рвались в бой. Женевьева была единственной, кто не выставлял напоказ свое желание сражаться, но говорила об орках с мрачной злостью, что наводило на мысль печальном опыте.

Флетчер понимал, что ему пора идти спать, но был слишком бодрым для этого. Даже обычно ленивый Игнатус заразился его настроением, игриво гоняясь за своим хвостом в темной комнате.

Флетчер протянул свою свечку, чтобы Игнатус зажег, затем вышел в общую комнату. Когда он вошел, то увидел удаляющийся свет на лестнице и услышал спешные шаги наверху.

— Смотри-ка, Игнатус, мы, оказывается, не единственные, кому не спится, — сказал Флетчер. Если он проведет ночь без отдыха, то, может, хотя бы в компании.

Ночью коридоры были жуткими, холодные сквозняки дули в узкие щели, усыпающие замок снаружи. С каждым дуновением пламя свечи Флетчера трепетало, вынуждая его прикрыть его одной рукой, чтобы защитить от затухания.

— Мне бы сейчас пригодился один из тех летающих огоньков, как думаешь, Игнатус? — прошептал он.

Пока он двигался по коридору, тени неестественно сдвигались, темные щели в забралах каждого доспеха пялились на него, когда он проходил мимо.

Казалось странным, что, кто бы ни был впереди, двигался он так быстро, его шаг был скорее близок к легкому бегу, нежели к полуночной прогулке. Флетчер прибавил ход, чтобы не отставать, любопытство взяло верх. Даже когда он дошел до атриума, все, что он увидел, это тусклый свет и шуршание одежды, когда фигура бросилась прочь через парадный вход.

Внутренний двор был тих, как могила, и вдвое более жуткий, когда Флетчер ступил наружу, но таинственного субъекта нигде не было видно. Он дошел до подъемного моста и вгляделся в дорогу, выискивая свет свечи. Пока он всматривался в колеблющуюся тьму, он начал различать ровный стук копыт о землю, приближающийся к замку.

Флетчер бросился в маленькую комнатку, пристроенную к сторожке у моста, задул свечу и прижался к холодной каменной стене. Кто бы это ни был, Флетчер не хотел, чтобы первое впечатление о нем сложилось как о человеке, который любит бродить темными ночами.

Он подавил волнение Игнатуса, твердо наполняя его ощущением необходимости молчания. Он помнил, что случилось в прошлый раз, когда он был в холодной каменной комнате, прячась в темноте. На эту мысль бес откликнулся согласием и даже намеком на то, что ощущалось как сожаление. Флетчер улыбнулся и почесал Игнатуса под подбородком. Бес понимал больше, чем он думал!

Шуршание вращающихся колес и щелчок хлыста объявил о прибытии повозок, прогрохотавших при пересечении старого подвесного моста. Флетчер всмотрелся в щель в камне помещения, обняв себя руками для тепла. Это были аристократы? Или возможно, один из учителей приехал пораньше?

Повозок было две, обе украшены золотой отделкой и освещены потрескивающими факелами. На вершине каждой сидело два человека, одетых в темные костюмы с латунными пуговицами и остроконечные шапки, что навело Флетчера на мысль о форме Пинкертонцев. Все несли в руках тяжелые мушкеты, готовые выстрелить картечью в каждого, кто вздумает устроить засаду их конвою. Действительно, ценный груз.

Двери открылись, и наружу выбралось несколько фигур, одетых в идеально сшитые версии формы Академии Вокана. В тусклом свете было трудно разглядеть их лица, но самый ближний вступил в хорошо освещенный пятачок.

— О, господи, — сказал он остальным напыщенный голосом, растягивая слова. — Я знал, что это место пошло псу под хвост, но и не подозревал, что все настолько плохо.

— Ты видел его состояние, Тарквин? — спросила девушка из тени. — Чудо, что мы вообще переехали мост.

Тарквин был красивым парнем с острыми скулами и ангельскими светлыми волосами, которые вились кудрями на затылке. Тем не менее, его голубовато-серые глаза показались Флетчеру такими же жесткими и жестокими, какие он уже видел раньше.

— Вот что случается, когда впускаешь всякий сброд, — заявил Тарквин с презрительной усмешкой. — Стандарты падают. Уверен, что когда отец был здесь, это место было вдвое лучше, чем сейчас.

— По крайней мере, простолюдинам могут дать поручения, которые мы не хотим выполнять, — сказал девушка вне поле зрения Флетчера.

— Ну, нет худа без добра, — произнес Тарквин скучающим голосом. — Простолюдинам могут дать преступников, и если, боже упаси, гномам позволят стать офицерами, они могут взять полуросликов тоже. Чтобы каждый знал свое место — вот что нужно делать.

Девушка вышла из мрака и встала рядом с ним, щурясь на высокий замок перед ними. Она могла бы быть близняшкой Тарквина, с бритвенно-острыми скулами и ангельскими волосами, завитыми в аккуратные светлые локоны.

— Это позор. Как можно принуждать каждого отпрыска аристократов в Гоминиуме жить здесь целых два года? — громко спросила она, заправив выбившуюся прядь за ухо.

— Дорогая сестра, именно поэтому мы здесь. Форсайты не ступали в Академию Вокана с тех самых пор, как отец ее окончил. Мы покажем этому месту, как надо обращаться с настоящими аристократами, — ответил Тарквин. — Кстати об этом, а где слуги? Будь умничкой и приведи их, хорошо, Исадора? — пошутил он, подтолкнув сестру ко входу.

— Ох! Я скорее позволю обрить себя налысо, чем проведу секунду в комнатах слуг, — выплюнула она.

При этих словах боковая дверь открылась и Мэйвезер, Джеффри и несколько других слуг вывалились наружу, многие все еще терли глаза спросонья.

— Мои извинения за опоздание, милорд, — смиренно произнес Мэйвезер. — Когда вы не приехали до одиннадцатого удара колокола, мы подумали, что вы прибудете утром.

— Да, ну, мы решили, что пивные Корсилиума гораздо более соблазнительны, чтобы провести ночь, чем это… заведение, — холодно сказал Тарквин, затем указал на Джеффри. — Ты, мальчик, отнеси вещи наверх, в мои покои, и поосторожнее. Их содержимое стоит больше, чем ты заработаешь за всю свою жизнь.

Джеффри поспешил выполнить приказ, неловко поклонившись златоволосым аристократам, когда он проходил мимо них.

— Позвольте проводить вас в ваши покои, милорд. Следуйте за мной, — сказал Мэйвезер, вперевалочку поднявшись по ступеням, когда слуги разгрузили повозки. Флетчер поймал отблеск двух аристократов, последовавших за Мэйвезером, затем картину загородили повозки, которые развернулись и прогремели к выходу.

Скоро Флетчер снова остался в одиночестве, полный отвращения к тому, чему только что стал свидетелем. Он всегда представлял благородных щедрыми и справедливыми, ведущими своих людей в битву на войне и отдающими своих детей в ученики боевым магам. Он знал, что большая часть знати в зрелом возрасте каждый день рисковала своей жизнью на передовых линиях, оставляя свои семьи дома. Но он обнаружил, что эти испорченные сопляки являются полной противоположностью его ожиданиям. Он надеялся, что не все новички, рожденные аристократами, будут такими же, как те две особи, с которыми он только что столкнулся.

Флетчер подождал несколько минут, затем выбрался из сторожки, пробираясь к парадному входу тенями стен внутреннего двора. За мгновение до того, как он ступил в лунный свет, он услышал скрип, донесшийся от подвесного моста позади него.

Он резко развернулся, чтобы увидеть фигуру как раз перед тем, как она исчезла из поля зрения, побежав вниз по дороге. Фигуру с длинными рыжими волосами.

23

На завтрак аристократы опоздали, сели в другом конце зала и полностью игнорировали группу простолюдинов. Тарквин и Исадора были впереди, очевидно позиционируя себя как вожаков, хотя привычные хлопки по плечам и гогот навели Флетчера на мысль, что большинство благородных уже были знакомы друг с другом.

— Почему они игнорируют нас? — спросил Атлас, глядя через плечо на то, как аристократы начали отпускать громкие комментарии по поводу низкого качества еды.

— Это нормально, — спокойно сказал Серафим. — Аристократы всегда держатся особняком, подальше от простолюдинов. Один раз я тихонько прошел мимо их комнат. Они даже больше, чем все наши покои, вместе взятые!

— Не думаю, что так должно быть, — сказал Рори. — Разве мы не будем жить вместе ближайшие два года? Тут их только пять. Несомненно, они устанут друг от друга.

— Сомневаюсь, — решился Флетчер. — Один из слуг сказал мне, что аристократы часто проводят свободное время в Корсилиуме. Это мы застрянем в замке, и нам будет нечего делать. Лучше будет подружиться со старшими простолюдинами.

Пока он говорил, дюжина второкурсников начала входить в холл, громко разговаривая. Они разделились на две группы и сели за разные столы, но, в отличие от первогодок, две стаи, казалось, разговаривали друг с другом без видимой враждебности. Тем не менее, судя по качеству их формы, Флетчер заподозрил, что разделение на столы было как раз между аристократами и простолюдинами.

— Они рано спустились на завтрак, — прокомментировал Серафим, когда оба стола второкурсников оглядели их сверху донизу, уделив особое внимание Отелло. Один толкнул другого и указал на Игнатуса и на Голема, которого Отелло назвал Соломоном. Гном заерзал и опустил голову над едой, смущенный под их взглядами.

— Хотела бы я, чтобы мы каждый день завтракали в то же время, что и они. Тут достаточно места для сотен людей, — зевнула Женевьева, положив голову на руки. Флетчер подозрительно посмотрел на ее рыжие волосы. Была ли она той фигурой, которую он видел прошлой ночью, покидающей Академию Вокана?

Когда слуги закончили раскладывать завтрак для вновь прибывших, комната внезапно погрузилась в тишину. Оторвавшись от еды, Флетчер увидел ректора, входившего в помещение, за ним следовали двое мужчин и женщина в форме офицеров. Вздрогнув, он узнал в одном из них Арктура, его молочно-белый глаз решительно смотрел перед собой. Мужчина не выказал никаких признаков узнавания. За ними вошла эльфийка, вызвав переполох. С высоко поднятой головой она прошла к столу, стоящему дальше от простолюдинского. Ее Собачий демон следовал за ней, его пушистый хвост замер, когда тот настороженно осмотрел зал.

Четыре офицера стояли со скрещенными руками и смотрели на зал до тех пор, пока тишина не стала абсолютной.

— Добро пожаловать в Академию Вокана! Я полагаю, вы все обустроились, — хрипло объявил ректор Сципион сквозь свои топорщащиеся усы. — Вы имеете честь быть последним поколением студентов, находящимся в святых залах Академии. — Флетчер огляделся, считая учеников. Второкурсников было двенадцать, так же, как и их.

— Наши традиции восходят к временам первого короля Гоминиума, более двух тысяч лет назад, — продолжил Сципион. — И хоть нас мало, боевые маги, которые оканчивают это заведение, становятся лучшими офицерами армии, на службе у короля или под знаменами одного из великих благородных домов.

Флетчер видел, как Тарквин наклонился и что-то прошептал Исадоре, чей звонкий смех разнесся по залу. Он был не единственным, кто заметил. Лицо Сципиона покраснело от злости, и он указал на молодого аристократа.

— Ты, встать! Я не буду терпеть грубость, ни от кого, аристократ он или нет! Встань, я сказал, и представься.

Тарквин встал, но не выглядел задетым злостью ректора. Он засунул большие пальцы в карманы брюк и проговорил чистым голосом.

— Меня зовут Тарквин, первый в роду герцогства Полленции. Мой отец — герцог Захария Форсайт, генерал Форсайтских Фурий. — Он ухмыльнулся, когда второкурсники начали перешептываться, узнав его семью. Очевидно, его отец был одним из самых старых и влиятельных аристократов Гоминиума. Флетчер узнал Полленцию, большой плодородный кусок земли, протянувшийся от Весанийского Моря до центра Гоминиума.

Сципион хранил молчание, выжидательно смотря на Тарквина из-под кустистых бровей. Тарквин подождал пару минут, пока установилась тишина в комнате. Наконец, он заговорил.

— Приношу извинения за свою грубость. Я всего лишь говорил сестре, что я… горд быть частью этого славного заведения.

— Только из уважения к твоему отцу я не отправлю тебя в твою комнату, как ребенка, — хмыкнул Сципион. — Сядь и держи рот закрытым, пока я не закончу говорить.

Тарквин с улыбкой склонил голову и сел, совсем не расстроенный. Флетчер не мог понять, самоуверенность или высокомерие наделяла парня бесстрашным поведением, но подозревал, что последнее. Сципион еще немного побуравил Тарквина взглядом, затем повернулся к трем офицерам позади.

— Это ваши новые учителя. Майор Гудвин и капитаны Арктур и Ловетт. Вы будете относиться к ним с уважением, которого они заслуживают, и помнить, что пока они тут обучают вас, отважные солдаты на передовых линиях страдают без их наставлений и защиты.

Флетчер изучал двух учителей, которые были ему не знакомы. Капитан Ловетт была черноволосой женщиной с холодными глазами и строгим видом, но когда она улыбнулась адептам при объявлении ее имени, ее лицо утратило всю резкость. Майор Гудвин на вид был того же возраста, что и Сципион, с большой, дородной фигурой и густой белой козлиной бородкой. Он щеголял парой очков в золотой оправе, что покоились на красном носе, выдававшем слабость к крепким напиткам.

— А теперь, вы, второкурсники, должно быть, удивляетесь, почему мы вызвали вас так рано, — объявил Сципион, тем самым заставив выпрямиться заскучавших второкурсников.— У меня есть объявление, касающееся всех вас. Это не самое приятное решение, которое мы принимали, но оно было принято из необходимости. Ученики и первого, и второго курсов примут участие в финальных экзаменах и турнирах. Если первокурсники выдержат высокие стандарты, им тоже будет предложена работа и они отправятся на год раньше на передовые линии, где в них такая остро нуждаются.

Немедленно поднялся гвалт, но он был подавлен ревом Сципиона. Когда бормотания не стихли, он поднял руку.

— Я понимаю, что это повышает конкуренцию на несколько высоких должностей для второкурсников. Напоминаю вам, что у вас был год форы. Если первокурсник вас победит, вы не заслуживаете должности вообще.

При этих словах Флетчер нахмурился. Вот и вся дружба со старшими простолюдинами.

— Что касается первокурсников, вас может беспокоить мысль, что вам достанутся худшие назначения в этом году, когда вы могли бы получить большее, если бы проучились два года. К вашему успокоению, вам будут предложены только хорошие звания первых лейтенантов или выше, с возможностью выбрать менее престижные должности вторых лейтенантов. Победителю турнира достанется звание капитана, наивысшее звание, которого может достигнуть непроверенный боевой маг.

Это вызвало еще больше бормотания со стороны второго курса. Флетчер подозревал, что они были бы рады, что первокурсники тоже принимают участие, если бы они заняли все должности вторых лейтенантов, самые низшие и распространенные должности.

— В этом году король добавил еще один стимул выиграть на турнире. Победитель также получит место в Совете при короле и право голоса в вопросах государства. Он хочет получить представителя следующего поколения боевых магов. Если возможность получить высокое звание офицера не будет мотивировать вас, то это точно будет, — объявил Сципион, торжественно оглядывая зал.

Флетчер заметил, как Отелло сжал кулаки при речи Сципиона, хоть и не мог сказать, место в совете, звание или оба так повлияли на него. Тарквин и Исадора особенно разозлились при словах Сципиона, взволнованно перешептываясь несмотря на предупреждающий взгляд Арктура.

— В каких подразделениях будут должности? Первокурсники подвержены такому же риску быть засунутыми в батальон гномов или преступников? — спросил высокий простолюдин со второго курса, поднявшись из-за стола.

Отелло набычился, но Сципион сам осадил паренька.

— Ты пойдешь в то подразделение, куда тебя отправят, черт побери! И не высказывайся без разрешения! — проревел ректор. Парень поспешно сел на место, несмотря на неудовлетворенные ответом перешептывания. Сципион, казалось, смягчился при виде мрачных лиц, уставившихся на него со всех концов комнаты.

— У них будут те же шансы, что и у вас. Это все, что я могу сказать, — произнес он.

Изящная рука вскинулась в воздух, и затрепетали пальчиками для привлечения внимания. Сципион закатил глаза и раздраженно кивнул. Исадора поднялась и сделала красивый реверанс.

— Простите, что прерываю, ректор Сципион, сэр, но что она делает здесь?— сказала она, обвиняюще наставив палец на эльфийку.

— Это следующее объявление, которое я собирался сделать, — сказал Сципион, подходя к сереброволосой девушке. — Разговоры о мире между послами Гоминиума и вождями различных эльфийских кланов были долгой борьбой, но недавно у нас случился прорыв. Вместо уплаты налогов, эльфы планируют сами вступить в битву, отправив своих воинов на тренировки для солдат, так же, как сделали гномы.

При упоминании гномов Сципион уважительно кивнул Отелло, который так же уважительно кивнул в ответ.

— Но недоверие все еще сильно, как и следовало ожидать, — продолжил Сципион, пройдя обратно к входу и встав рядом с учителями. — Таким образом, в качестве жеста доброй воли, дочь вождя была послана сюда, чтобы стать боевым магом, первой из многих эльфов, которые, как мы надеемся, вступят в армию в ближайшие годы.

Он вымученно улыбнулся эльфийке.

— Ее зовут Сильва Аркения, и вы все должны обеспечить ей теплый прием. Мы с эльфами никогда не были реальными врагами, хоть и может так показаться. Будем же надеяться, что это первый шаг на пути к долгому и выгодному союзу.

Лицо Сильвы оставалось бесстрастным, но Флетчер заметил, как хвост Сариэль заметался под столом. Он подивился храбрости этой девушки, оставить свою страну и дом, чтобы сражаться на чужой войне, среди людей, которые не доверяли ее виду. Пока он обдумывал, как бы перед ней извиниться, голос Сципиона вновь разрезал воздух.

— А сейчас свободны. Уроки начнутся через несколько минут. Да, и Флетчер, — сказал Сципион, поворачиваясь к нему. — В мой кабинет. Немедленно.

24

В кабинете Сципиона было так же жарко, как и в тот раз, но сегодня ставни на окнах были открыты, и полоса света пролегала между Флетчером и столом ректора. Он рассматривал Флетчера сквозь сцепленные пальцы в течение последних минут, и Флетчеру становилось неуютно.

— Почему ты соврал мне, парень? — спросил Сципион, его взгляд метался от Игнатуса к лицу Флетчера и обратно.

— Я не хотел, — ответил Флетчер и, после секундного колебания, добавил — ректор Сципион, сэр.

— Я спросил, где ты взял этого демона, и ты ответил, что тебя послал Арктур. Думаешь, ты ответил на мой вопрос? Думаешь, твой ответ не подразумевал кое-что конкретное? Ты не подумал, что после того, как я поговорю с Арктуром, я узнаю правду? — голос Сципиона был спокойным и сдержанным, что представляло яркий контраст с орущим мужчиной, которого он наблюдал в столовой несколько минут назад. Флетчер не был уверен, который ему нравился больше.

— Я… не знаю, зачем я так сказал. Это правда, что Арктур послал меня, но я знал, что вы имеете в виду. Было неправильно соврать вам. Я просто очень хотел поступить сюда. Простите, сэр.

Флетчер опустил голову, чувствуя себя дураком. Если бы он просто сказал правду, он, быть может, уже был бы сейчас на уроке у Арктура, изучая способы призвать вирдлайт. Вместо этого он стоял тут, рискуя быть исключенным из Академии в первый же день за вранье самому главному человеку в ней. Сципион хмыкнул в знак одобрения — по крайней мере, Флетчер на это надеялся — и поманил его поближе.

— Часть вины лежит на мне. Я должен был приглядеться получше. В конце концов, на каждого боевого мага возложена задача изучать способы поимки новых видов демонов. Я думаю, ты не представляешь, какое большое значение в наших поисках имеет твой демон, — вздохнул он. — Арктур объяснил, как ты обрел демона… свиток призывания шамана орков, только представьте. Подозреваю, что мое разочарование берет корни от того, что мы не сделали какой-то грандиозный прорыв, а нам просто повезло. Однако я вынужден попросить тебя оставить книгу, о которой Арктур мне поведал, библиотекарше, на случай, если она сможет извлечь оттуда какие-то знания. Джеймс Бейкер очевидно был скрытным типом.

Флетчер в надежде стоял и молчал, пока старый вояка его рассматривал. Наконец, Сципион достал лист бумаги и положил его на стол перед ним.

— Это документ, который должен подписать каждый кадет, прежде чем вступить в армию Гоминиума. Как только ты подпишешь, то официально будешь студентом-солдатом этой академии и служить на благо Его Величества. Твой годовой доход будет составлять одну тысячу шиллингов, за вычетом проживания, питания и обучения. Это все указано в бумаге. Поставь подпись и свободен. — Он протянул Флетчеру большое перо, и тот накорябал свое имя над линией в конце листа, сердце пело от радости.

— Без фамилии? — спросил Сципион, вглядываясь в надпись.

— Мне ее никогда не давали, — пробормотал Флетчер с долей смущения.

— Ну, придумай что-нибудь. Офицеры обычно известны под фамилиями, а не именами, — сказал Сципион, показывая на пустое место рядом с именем Флетчера. Фамилией Бердона была Вулф, так он и написал.

— Спускайся в атриум, кадет Вулф. Твой покровитель ведет твой первый урок, и ты уже опоздал на пять минут, — сказал Сципион, улыбнувшись ему редкой улыбкой.

***

Когда Флетчер добрался до атриума, он уже был усеян блуждающими вирдлайтами, голубыми сферами, которые порхали по комнате как светлячки. В ярком свете он увидел аристократов, смеющихся и выпускающих из кончиков пальцев один за другим, соревнуясь, кто создаст самый большой. Единственными простолюдинами были Отелло, Женевьева и Рори, но они стояли далеко от аристократов в унылом молчании.

— Быстро он. Все на самом деле так легко? — спросил Флетчер, наблюдая, как Тарквин создал шар света размером с кулак, удивив других благородных.

— Нет, нам еще даже ничего не показывали. Аристократы научились парочке вещей у своих родителей-призывателей, — прошептал Рори, на его лице явственно читались разочарование и зависть.

Арктур стоял посреди комнаты, наблюдая за аристократами безразличным взглядом. Он щелкнул пальцами, и шары погасли, погрузив комнату в кромешную темноту. Атриум снова медленно осветился, когда маленький вирдлайт появился на кончике пальца Арктура. Тонкие голубые нити расцвели на его пальцах и слились со светом, расширив сферу до размеров головы человека. Он отпустил его над собой, где он завис, неподвижный, как будто свисающий с потолка. Помещение тут же наполнилось теплым голубым светом.

— Я не просил вас демонстрировать. Я спросил, знаком ли уже кто-нибудь с техникой. Очевидно, ваши высокородные родители вас этому обучили. Раз так, можете уходить, если желаете. Ваше расписание будет оставлено на ваших кроватях. Советую выучить его. Опоздания неприемлемы, — на последних словах Арктур бросил выразительный взгляд на Флетчера.

— Я знала, что этот урок будет ерундовым. Пойдем, Пенелопа, пусть дилетанты играют в догонялки, — захихикала Исадора. Другая аристократка, брюнетка с большими орехового цвета глазами, кивнула после секундного колебания. Исадора резко прошагала к выходу, за ней следовала девушка, которая бросила извиняющийся взгляд через плечо на Арктура.

Тарквин прогулочным шагом последовал за ними, сопровождаемый двумя другими аристократами, крупным черноволосым парнем с такой же темной кожей, как у Серафима, и другим парнем, тоньше, с тускло-русыми волосами и розовощеким лицом. Когда Тарквин проходил мимо, он взглянул на заношенную, плохо сидящую форму Флетчера и на синяки на его лице. Он с отвращением сморщил нос и пошел дальше. Флетчер был в слишком хорошем настроении, чтобы обратить на это внимание.

— Пусть идут, — сказал Арктур, когда аристократы уже не могли услышать. — Они не научились контролировать свои вирдлайты. На следующем уроке именно они будут играть в догонялки. Вирдлайты работают по тому же принципу, что и все заклинания.

Он повернулся к простолюдинам и оценивающе их оглядел.

— Первый урок очень важен. Вы узнаете, что у всех у вас разные способности к колдовству. Ваш демон — источник всей вашей маны, и вид, опыт и возраст вашего демона определит, какой у них запас и как быстро он восполняется.

Мана. Именно это слово Серафим вчера использовал. Флетчер догадывался, что оно означало какой-то вид энергии, используемый для заклинаний. Сейчас Арктур направлялся к ним, вирдлайт над ним повторял его движения. При эфирном свете его шрам выглядел еще ужаснее, чем обычно.

— Извините, но где Серафим и Атлас? — спросил Флетчер, пробившись вперед, перед Рори и Женевевой, так, чтобы Арктур наконец его заметил.

— Сэр, — продолжил Арктур.

— Сэр, — раздраженно повторил Флетчер.

— Подозреваю, что они пошли за демонами. Так как я стал твоим покровителем, но не одарил тебя одним из моих демонов, как это принято, ректор решил, что будет справедливо, если я обеспечу бесом другого простолюдина. Я поймал его вчера с большим риском для Сахариссы. Надеюсь, ты этого стоишь, — сказал он с оттенком сожаления в голосе, что сильно расстроило Флетчера.

— Значит, это был сильный демон, сэр? — спросил Рори.

— Необязательно. Станет со временем, но он был слишком редким, чтобы пройти мимо. Одному из твоих друзей очень повезет быть обладателем такого. Мне такие еще никогда не встречались. А сейчас, достаточно вопросов. Сядьте на пол и закройте глаза.

Так они и сделали, и шаги Арктура эхом отдавались от стен, пока он ходил позади них.

— Очистите свой разум. Слушайте только мой голос.

Флетчер постарался успокоить возбужденно бьющееся сердце, слушая слова Арктура. Голос капитана был мелодичным, овевая его, как теплый бриз.

— Потянитесь к своему демону, почувствуйте связь между вами. Будьте аккуратны. Это, скорее всего, первый раз, когда вы ее касаетесь. Не волнуйтесь, если поначалу придется постараться, чтобы найти ее, с каждой практикой будет все легче и легче.

Флетчер сделал, как было велено, пытаясь найти другой разум, который будто бы маячил на грани его сознания. Он почувствовал душу своего демона и, когда коснулся ее, Игнатус на его шее беспокойно дернулся. Это была не эмоция, которую Флетчер посылал ему ранее, а что-то совершенно другое.

— Когда вы схватите ее, то почувствуете, как мана демона течет сквозь вас. Вы должны принять и направить ее всю через указательный палец вашей рабочей руки. Пока что это все, что вам надо сделать.

Флетчер почувствовал, как чувство ясности снова наполнило его тело, даже сильнее, чем когда он призвал демона на кладбище. Оно пронеслось через него как ураган, и он почувствовал, как его трясет.

— Через палец, Флетчер! Ты берешь слишком много! Контролируй себя! — крикнул Арктур. Его голос доносился откуда-то издалека.

Флетчер глубоко вдохнул и выдохнул через нос, подняв палец и направляя поток в него. После этого его палец начало покалывать, и он почувствовал одновременно адский жар и ледяной холод. Чернота под закрытыми веками превратилась в тусклый голубой.

— Открой глаза, Флетчер, — сказал Арктур, твердо положив руку ему на плечо. Флетчер понял, что тяжело дышит и постарался успокоиться, затем тревожно распахнул глаза.

Кончик его пальца был голубым и сиял так ярко, что граничил с белым. Когда он пошевелил пальцем, тот оставил в воздухе светящийся след, как если провести в темноте горящим угольком.

— Я сказал через палец, Флетчер, а не в него, — произнес Арктур, но в его голосе чувствовался намек на гордость.

— Со мной все будет нормально? — боязливо спросил Флетчер, когда прочертил восьмерку в воздухе. К этому времени другие уже открыли глаза, им явно понадобилось больше времени, чем Флетчеру, чтобы подключиться к мане своих демонов. Чтобы не возгордиться, Флетчер напомнил себе, что он провел со своим демоном на неделю больше времени, чем остальные.

— Тебе удалось кое-что, что ждет нас через несколько уроков. Искусство черчения. Смотрите внимательно.

Арктур поднял палец, конец которого засветился голубым. Он нарисовал странный треугольный символ, составленный из рваных линий. Он подвигал пальцем перед собой, и символ последовал за ним, будто бы прикрепленный невидимой нитью. Как только он начал исчезать, Арктур направил нити вирдлайта через щель между пальцем и символом. Когда вирдлайт прошел насквозь, появились плотные щупальца, создавая перед ним округлый щит, который Флетчер узнал как тот самый, что спас его жизнь два дня назад на улицах Корсилиума.

— Когда мы используем ману без символа, она становится ничем иным, как вирдлайтом, так же известным как чистая мана. Но когда вы чертите символ и направляете ману через него, перед вами открываются гораздо более полезные заклятия из арсенала боевого мага. Это непросто. Потребуется время и практика, чтобы создать такой же щит, как у меня, а не бесформенную массу. Даже сотворение вирдлайта в виде шара займет у вас некоторое время.

Палец Флетчера вернул свой прежний цвет, когда он прижал руку к груди. Игнатус заурчал и спрыгнул на землю. Демон лизнул палец Флетчера треугольным языком, удивительно мягким, унимая странное покалывание, которое он все еще ощущал на кончике пальца.

— Так что мы пропустили? — радостный голос Серафима донесся откуда-то сзади.

Флетчер повернулся и увидел, как Серафим, Атлас и капитан Ловетт вышли из класса призывания. С ними были их демоны.

Серафим улыбался, как безумный, в состоянии полного счастья. Его демон полз по полу рядом с ним, своей неуклюжей походкой и телом напомнив Флетчеру бобра-переростка. Но на этом сходство заканчивалось. Существо было покрыто твердой кожей, похожей на кору, со слоем плесени на поверхности. Вдоль позвоночника шел толстый ряд шипов, каждый с дюйм длиной и твердый, как нож. Они ассоциировались у Флетчера с колючками с куста дрока,[5] жуткими зелеными лезвиями, которые могли легко прорезать кожу.

— Что это? — удивленно выдохнул Рори, когда оно пробежало впереди них и понюхало ботинки Арктура в знак приветствия. Его короткая приплюснутая морда приоткрылась и выставила напоказ странную, полную рядов острых зубов морду. Внутри Флетчер разглядел остатки листьев, которые были впоследствии проглочены при помощи коричневого кожистого языка.

— Это Барклинг, — ответил Арктур. — Они мастера маскировки, и именно поэтому их так редко встречают. У вас будут проблемы с его кормежкой. Им нужно по крайней мере полкило листьев в день. Уверен, что майор Гудвин научит вас всему этому на своих уроках по демонологии.

Арктур посмотрел на демона со смешанными эмоциями, затем с некоторой неохотой погладил его по голове. Серафим последовал его примеру и послал Арктуру благодарную улыбку.

— Я бы очень хотел оставить его себе и поймать для тебя другого, Серафим, но коварное создание выстрелило в Сахариссу полным комплектом шипов со спины, когда она приблизилась. Она была слишком ранена, чтобы предпринять второе вхождение в эфир. Бедная девочка еле протащила его через портал. Мне едва хватило времени, чтобы его пленить. Сейчас уже поздно ловить другого. Желаю удачи с ним.

— Большое спасибо, сэр! — воскликнул Серафим, подхватив демона на руки и вздрогнув от тяжести. — Вы не представляете, как много это для меня значит. Я назову его Сливер.[6]

Атлас задержался сзади, на его лице светилась улыбка. Его демон был размером с большую собаку с толстой встрепанной шерстью и двумя острыми резцами, торчащими изо рта. Он выглядел, как огромная зубастая выдра, но имел крысиный хвост с шипастым звездообразным шаром на конце. Он был на удивление проворен, почти что плыл по земле, сворачиваясь клубком у ног Атласа.

— Мой демон — Выдра. Я назову его Колючкой, из-за хвоста!

— Колючка, — заметил Артктур. — Тебе надо подумать над этим. Это не… традиционное имя для демона. Почему не Барбарос?[7] Я знаю по крайней мере одного демона с таким именем.

— Идеально! — воскликнул Атлас, поглаживая демона.

Капитан Ловетт ушла в класс призывания, но, пока дверь закрывалась, Флетчер успел заметить проблеск коричневых перьев. Он удивился, что же это могло быть. Видимо, призывателям Гоминиума доступно больше видов демонов, чем он думал.

Когда Арктур набрал воздуха, чтобы продолжить урок, Флетчер поднял руку. Была еще одна вещь, которую он должен был узнать.

— Где сейчас Сахарисса, сэр? И где демоны аристократов? Они сидят в их комнатах, ожидая хозяев? — спросил он, любопытство достигло своего пика.

— Ты знаешь, что такое слияние? — спросил Арктур, спокойно посмотрев на него. Флетчер покачал головой.

— Слияние — это когда призыватель поглощает демона, давая тому возможность отдохнуть и исцелиться. Призыватель все еще может общаться с демоном и даже пользоваться маной, но демон остается внутри него. Когда на тебя градом сыпятся орочьи копья, слияние — лучшая защита для твоего демона. Вы научитесь этому завтра, на уроке призывания у капитана Ловетт. Я специализируюсь на заклинаниях, так что не мне учить вас слиянию. Я ответил на твой вопрос?

— Да, сэр. Спасибо.

Когда Арктур отвернулся и начал чертить в воздухе другой символ, Флетчер потянулся к плечу и погладил Игнатуса. Он чувствовал плоть и кость под пальцами. Сливание. Он поверит в это тогда, когда увидит собственными глазами.

25

Группа шумно покидала урок, смеясь и улыбаясь, пока они поднимались по лестнице. Флетчер, Отелло и Серафим были единственными, кому удалось создать вирдлайты — маленькие, но полезные, они плыли над их плечами. Другие сумели выпустить луч голубого света, но не смогли сфокусировать его в шар. Несмотря на это, всех взволновал первый опыт осуществления заклинаний, так что ни Рори, ни Женевьева не завидовали своим друзьям. Даже Атлас с широкой счастливой улыбкой на лице поглаживал голову Барбороса.

— Я собираюсь попрактиковаться в контроле вирдлайта в своей комнате, — объявил Серафим, когда они дошли до спален. — Я могу передвигать его, но никогда не смогу удерживать его так же спокойно, как Арктур!

Он исчез в комнатах мальчиков, и Сливер последовал за ним. Не было никаких следов Сильвы, которая снова пропала. Флетчер не знал, почему ей позволили пропустить первый урок, но ему не терпелось наладить отношения.

— Начинаю задумываться, не стоило ли нам подождать, — угрюмо произнес Рори, видя Малахи в другом свете.

— Я очень люблю Азуру, но не могу избавиться от мысли, что нам придется попотеть. Если Арктуру будет тяжело поймать нового демона, на что нам надеяться? — согласно пробормотала Женевьева. Флетчер подумал о том, как бы подбодрить их, но обычно молчаливый Отелло заговорил первым.

— Вы может, и не сможете поймать такого же сильного демона, как Барклинг, но сможете пленить другого Клеща. Когда живешь так близко к передовой линии, слышишь всякое о разных видах боевой магии. У кого-то один сильный, но трудно контролируемый демон, а у других много маленьких демонов, как, например, у шаманов орков. Хотели бы вы наслать на врага рой Клещей? Вы даже можете попробовать отправить несколько Клещей в эфир и использовать их общую силу, чтобы притащить более сильного демона, — сказал Отелло, почесывая подбородок.

— Эй, а ты прав, — ответил Рори с широченной улыбкой на лице. — Представьте тысячу маленьких Малахий. Это будет грандиозное зрелище!

Серафим вернулся в комнату, размахивая куском бумаги в одной руке и маленькой сумкой в другой.

— Посмотрите на это! — Он показал бумагу, которая оказалась расписанием. — Только три урока в неделю на целый день, после завтрака, с факультативными оружейными тренировками в подвале на четвертый день. Все остальное — самостоятельное изучение! Мы можем делать, что хотим, в оставшееся время.

Рори засмеялся и хлопнул по столу, и Малахи улетела прочь, укоризненно жужжа.

— Упс! — сказал Рори, протягивая руку, чтобы обиженное насекомое приземлилось. Он легонько поцеловал его зеленый панцирь.

— Это не все! Они заплатили нам то, что осталось от нашей зарплаты за первый месяц. Кому нужен университет, когда можно просто пойти в армию и получать деньги за то, что ты учишься? — сказал Серафим, позвякивая сумкой. — Тут шестьдесят шиллингов.

— Предлагаю поехать в Корсилиум! — воскликнула Женевьева, ее лицо осветила радостная улыбка. — Это больше, чем моя мама зарабатывает в месяц, а она работает целый день. Поедем после обеда.

— Мне определенно нужно навестить портного, — согласился Флетчер, теребя оборванный край ворота рубашки.

— Моя семья будет волноваться за меня. Я бы воспользовался возможностью дать им знать, что обзавелся… друзьями. — Отелло робко дернул бородку.

— Вот и отлично. Кто сказал, что у нас не будет денег, чтобы пойти в Корсилиум? Визит туда может стоить нам руки и ноги, но это того стоит, — сказал Серафим, спеша назад в комнату.

Позади них раздались шаги и голоса.

— Кто это может быть? — вслух удивился Флетчер.

— Видишь? Они засунули меня к простолюдинам, когда моя кровь так же чиста, как и твоя. Это полный позор! Я уверена, что если ты поговоришь обо мне с ректором, я смогу переехать поближе к тебе. — Это была Сильва, сопровождаемая Исадорой и другой девушкой-аристократкой.

— О, это место меньше, чем моя ванная, — фыркнула Исадора, сморщив прелестный носик, как если бы учуяла в комнате нечто отвратительное.

— Я знаю! Ты должна увидеть мою спальню. Давай покажу, — сказала Сильва, таща Исадору к комнатам девочек. Исадора остановилась, посмотрела на компанию и прищурила глаза, когда ее взгляд упал на Отелло.

— Подожди, — сказала она, топнув изящной ножкой. — Пришло время объяснить простолюдинам, как будут обстоять дела в этом году.

Исадора кружила вокруг них, как горная львица на охоте. Она излучала такую уверенность, которая доводила Флетчера до белого каления.

— Вот как все будет. Вы, простолюдишки, будете тише воды, ниже травы, и не будете доставлять аристократам каких-либо хлопот. Когда дело дойдет до турнира, вы отсеетесь в первом же раунде и позволите тем, кто лучше вас, занять их законное место. В конце концов, это на наши налоги снабжают армию, и мы платим за батальоны аристократов. Справедливо, что мы возглавим солдат, за которых платят наши семьи. У вас нет ни прав, ни шанса стать старшими офицерами. У вас просто нет родословной. Так что не стойте на нашем пути, и мы, может быть, позволим одному из вас служить нам в качестве лейтенанта. Неплохо звучит? — Она сладко улыбнулась, когда закончила говорить, как будто только что сделала им комплимент. Флетчер заговорил первым.

— Звучит так, как будто вы испугались небольшой конкуренции, — сказал он, потянувшись с преувеличенной беззаботностью. Остальные хранили молчание, гадая, что девчонка будет делать дальше. Исадора надула губы, как капризный ребенок, странный контраст с самоуверенной дьяволицей, которой она была мгновение назад.

— Редкий не значит сильный. Помни об этом, Флетчер, — прошипела она ему на ухо.

Как только она выпрямилась, Серафим вернулся в комнату и улыбнулся при виде девушек.

— Очаровательно. Никто не сказал мне, что у нас гости. Добро пожаловать в нашу скромную обитель! Нас не представили. Я Серафим Паша.

Исадора наградила его взглядом, полным чистейшего отвращения, и зашагала прочь, не обращая внимания на Сильву, которая была на полпути к своей комнате. Эльфийка взглянула на Флетчера так, как будто он был в чем-то виноват, затем поспешила за ней. Брюнетка нерешительно стояла на лестничной площадке, прикусив губу и поглядывая на Серафима, который стоял тут же со скептическим выражением лица.

— Простите за это, — произнесла она едва слышно.

— Пойдем, Пенелопа! — донесся снизу крик Исадоры. Девушка повернулась и ушла, покраснев до корней волос.

— Приятно было познакомиться, — крикнул вдогонку Рори, когда она исчезла из виду.

— Что это вообще сейчас было? — спросил Серафим, опускаясь в кресло.

— Она разведывала обстановку, проверяла, слабаки ли мы. Полагаю, она ошибалась, — сказал Отелло, со злостью сжимая кулаки.

— Почему Сильва подмазывается к аристократам? — спросила расстроенная Женевьева.

— Думаю, как дочь вождя, она считает себя тоже аристократкой, — сказал Флетчер. Наполовину готовое извинение мигом исчезло из его мыслей. Хотя казалось, что Исадора и Тарквин являлись источником зазнайства у аристократов, тот факт, что Сильва присоединилась к ним, не возвышал ее в его глазах.

— Пойдемте, соберемся. Предлагаю пропустить обед и пойти в Корсилиум прямо сейчас, — сказал Флетчер.

— Хорошая идея. Я как раз расхотел есть, — ответил Отелло, разочарованно качая головой.

26

Повозка до Корсилиума вылилась бы им в грабительские шесть шиллингов за человека, но Отелло сказал, что немного дальше по главной дороге может быть дешевле. Спустя получаса пешком и десяти минут переговоров компания нашла транспорт в виде телеги, которую тянула лошадь, за один шиллинг на каждого. За еще один шиллинг они купили ведро яблок и жевали их, наслаждаясь кисло-сладким вкусом. Даже внезапно начавшийся дождь не смог испортить им настроения, и они пытались поймать капли ртом. Больше всего дождем наслаждалась Выдра Атласа, тявкая и кувыркаясь на мокрой телеге.

Их высадили на главной дороге, на которой несмотря на ливень толпились покупатели и продавцы. Пока они стояли на углу дороги, люди разглядывали их демонов и форму, одни улыбались и махали рукой, другие спешили пройти мимо со страхом в глазах.

— Я хочу зайти в парфюмерный, — сказала Женевьева, пока две девушки с розовыми зонтиками проходили мимо. От них исходил необычный аромат, который напомнил Флетчеру о горах. Когда он понял, как мало думал о Бердоне в последние дни, живот скрутило в узел. Надо связаться с ним и дать знать, что все хорошо.

— Мне нужно кое-куда сходить, отправить пару писем, все такое. Отелло, ты знаешь кого-нибудь, кто может изготовить ножны для моего меча? — спросил Флетчер.

—Конечно… если ты не против по дороге зайти к моей семье, — ответил гном, взволнованно дергая бороду.

— Почему бы и нет? Я еще не был в Гномьем квартале. А там есть портные? — спросил Флетчер.

— Лучшие в Гоминиуме, — твердо произнес Отелло.

— Кто-то должен отправиться со мной в парфюмерный. Я не могу пойти одна, — попросила Женевьева, когда еще несколько девушек прошли мимо. При виде них глаза Серафима загорелись, и он вызвался без колебаний.

— Я пойду. Может, найду там какой-нибудь одеколон, который поможет растопить сердце Исадоры, — сказал он, подмигнув.

— Рори? Ты с нами или с ними? — спросил Флетчер.

— Думаю, я пойду с Женевьевой. Будет интересно посмотреть, что они делают со всеми этими цветами. Моя мама собирает горные цветы и продает их торговцам парфюмом, — сказал Рори, искоса бросая взгляд на хорошеньких девушек, проходящих мимо. Флетчер был уверен, что желание Рори основывалось на кое-чем поглубже искусства создания духов, но он его не винил. Только два дня назад он был вогнан в ступор красотой Корсилиумских девушек и их накрашенными лицами. Атлас уже побрел вниз по улице, но Флетчер предполагал, что он не захочет пойти с ними в Гномий квартал, учитывая враждебность по отношению к Отелло.

— Встретимся здесь через два часа. На этой дороге много повозок, направляющихся к передовым линиям, так что просто уезжаем, если вторая группа опаздывает, — крикнул Отелло.

Они разделились и убыстрили шаг, когда ливень усилился, нырнув под навесы перед магазинами и держась поближе к стенам. Игнатус урчал в тепле под капюшоном Флетчера, пока Соломон плелся в нескольких шагах позади, стараясь не отставать на своих неуклюжих лапах. Гном предусмотрительно надел куртку с капюшоном, но бедный мокрый Соломон выглядел несчастным.

— Так куда тебе еще нужно, кроме как к портному и кузнецу? Я правильно расслышал, что надо отправить письмо? — спросил Отелло, оглядываясь, чтобы убедиться, что Соломон все еще идет за ними. Когда Отелло направился узкими улочками, Флетчер понял, что гном был бы прекрасным гидом.

— Да, мне надо послать письмо на эльфийский фронт, — сказал Флетчер. Лучше не посылать ничего напрямую Бердону, на случай, если Каспар или Дидрик перехватят письмо. Может, если он пошлет письмо Ротерему, солдат сможет передать письмо тайно.

— Ну, в этом случае лучше послать его из Академии. Военные курьеры постоянно там останавливаются. А насчет кузнеца, поверь мне, он лучший. Он смастерил мне вот это.

Отелло остановился, открыл кожаную сумку, которую он носил на плече, и достал оттуда топор. Рукоять была изготовлена из черной древесины и тщательно вырезана, чтобы подходить руке Отелло. Рубящая часть была тонкой, но убийственно острой, с тонким лезвием, соединяющимся с обухом, созданным для летального удара.

— Это гномий томагавк. Один такой дается каждому гному на его пятнадцатилетие, как средство защиты во взрослой жизни. Когда две тысячи лет назад нас начали преследовать, наши старейшины постановили, что все взрослые гномы мужского пола должны всегда носить томагавк. Даже наши женщины всегда носят на запястье шипованный браслет. Это считается частью наших традиций, наследства и религии. Теперь ты видишь, как высоко я оценил способности кузнеца.

Глаза Флетчера расширились, когда он увидел красивое оружие.

— Можно посмотреть? — спросил Флетчер, ему не терпелось опробовать топор. Может он добавит такую же изогнутую рукоять к своему хопешу.

Послышался тонкий свист и топот бегущих ног. К ним неслось двое Пинкертонцев с шипованными дубинками наперевес, направив в лицо Отелло пистолеты.

— Брось! Сейчас же!

Первый Пинкертонец схватил Отелло за горло, поднял его в воздух и прижал к кирпичной стене. Это был грубый громила с топорщащейся черной бородой, которая покрывала уродливое рябое лицо. Томагавк Отелло со стуком упал на землю, пока он боролся за воздух с толстыми, как сосиски, пальцами, которые перекрыли ему гортань.

— Что мы говорили вам, гномам, о ношении оружия на публике? Почему это не может дойти до вас через ваши толстые гномьи черепа? Только у людей есть эта привилегия! — сказал второй Пинкертонец пронзительным голосом. Это был высокий худой мужчина с карандашными усами и сальными светлыми волосами.

— Отпустите его! — крикнул Флетчер, обретя голос. Он шагнул вперед, а Игнатус, зло шипя, спрыгнул на землю. Демон выдохнул предупреждающую струйку огня.

— Отпусти его, Тернер, — сказал худой Пинкертонец, заметив угрозу и стукнув дубинкой о стену.

— Ладно, сержант Мерфи, в темницах мы с ним в любом случае повеселимся, — проворчал громила, отпуская Отелло, который упал на мостовую, тяжело дыша. Он быстро ударил его в бок, заставив Отелло вскричать от боли. При этом позади Флетчера послышался нечеловеческий рев.

— Нет! — выдавил Отелло, поднимая руку, когда Соломон появился из-за угла, остановив тем самым Голема всего в нескольких футах от Тернера. — Нет, Соломон, все в порядке!

Гном тяжело поднялся, держась за стену.

— Ты как? — спросил Флетчер, когда Голем бросился к хозяину, обеспокоенно урча.

— Нормально. Мне и больнее делали, — прохрипел гном, поглаживая Голема по голове.

Флетчер развернулся и хмуро посмотрел на Пинкертонцев, его рука уже тянулась к хопешу.

Мерфи сделал шаг вперед и ткнул его в грудь.

— А насчет тебя, можешь стереть это выражение с лица, — прорычал сержант Мерфи, приподняв подбородок Флетчера дубинкой. — Почему ты вообще защищаешь гнома? Тебе следует быть более избирательным в выборе друзей.

— Я думаю, что вам следует беспокоиться о том, что вы чуть не арестовали офицера королевской армии за ношение оружия. Или вы думаете, что он будет сражаться с орками голыми руками? — сказал Флетчер с уверенностью, которую он не ощущал. Тернер помахивал дубинкой из стороны в сторону.

— Кто ты такой, чтобы указывать мне, что делать? — возмутился Мерфи, направляя дуло пистолета в лицо Флетчера. Флетчер взвесил шансы того, что у него получится заклинанием создать щит с первого раза, и решил не пытаться. Лучше пусть его побьют, чем он погибнет. Он тихо выругался. Это был уже второй раз, когда его загнали в угол на улице Корсилиума, направив пистолет в лицо.

— Что ты там сказал? Думаю, он обругал вас, сержант Мерфи, — прорычал Тернер, поднимая собственный пистолет.

— Ничего! Просто досадовал на свою удачу, — заикаясь, выдавил Флетчер. Два дула были как пара змеиных глаз, готовых к выстрелу.

— Вы даже не представляете, с кем вы связались, — прорычал Отелло, с трудом выпрямляясь. — Опустите пистолеты и проваливайте.

— Хватит, Отелло! — прошипел Флетчер. Гном должно быть спятил. Легко ему дерзить, это не на него направлены пистолеты.

— Подождите, мы еще расскажем его отцу о вас. Лорд Форсайт будет очень недоволен, что какие-то там Пинкертонцы взяли его сына Тарквина на мушку, — продолжил Отелло, расстегивая куртку, чтобы показать форму под ней. Флетчер старался не выглядеть слишком удивленным, но внутри он был в ужасе от игры, которую затеял гном. В любом случае, было уже поздно. Затем Флетчер заметил тень сомнения на лице Мерфи.

— Вы, конечно же, в курсе, что на эльфийском фронте создаются гномьи батальоны. Если Форсайтам придется внедрить один из них в наши войска, нам понадобится лучший офицер среди гномов, — уверенно произнес Флетчер, убирая пистолет Тернера от лица. — А сейчас я вижу вас на улице, оскорбляющих нашего нового офицера за ношение оружия, которое ему подарил самолично Захария Форсайт. Какие у вас имена? Мерфи? Тернер?

Пистолет Мерфи задрожал и опустился.

— Ты не говоришь, как аристократ, — засомневался Мерфи, его взгляд остановился на ободранной кромке брюк Флетчера. — И одет не как они.

— Если бы вы сражались на передовой, ваша форма тоже так бы не выглядела. А насчет речи, если бы вы выросли среди обычных солдат, ваш говор был бы таким же, как у меня. Все не могут быть такими белоручками, как вы, — Флетчер разошелся, но Отелло ткнул его в поясницу. Он замолчал, опасаясь, что зашел слишком далеко.

— А сейчас, с вашего позволения, мне пора. Игнатус, пошли! — сказал Флетчер, подхватывая Игнатуса на руки и направляясь вниз по улице. Он не оглядывался, но услышал щелчок затвора пистолета.

— Не останавливайся, — прошептал Отелло позади него. — Они нас проверяют.

Флетчер продолжил идти, каждую секунду представляя, как пуля проходит через его грудь. Как только они завернули за угол, они пустились бежать, Соломон еле-еле поспевал за ними на своих коротеньких ножках.

— Ты гений, — выдохнул Флетчер, когда они отбежали на безопасное расстояние.

— Рано благодаришь. В следующий раз, когда они тебя увидят, они, скорее всего, сделают из тебя отбивную. Они не смогут отличить меня, для них все гномы на одно лицо. Эта парочка меня уже дважды арестовывала и не узнала, — прохрипел Отелло, держась за раненый бок. — Похоже, они сломали мне ребро.

— Изверги! Надо показать тебя доктору. Не волнуйся обо мне. На мне был капюшон, и было темно. Пока они не увидят Игнатуса и Соломона, когда наши пути пересекутся, все будет в порядке. Нам надо научиться быстро поглощать наших демонов. И щитовое заклинание тоже выучить, раз уж на то пошло, — сказал Флетчер.

— Точно. Давай, пошли уже. До Гномьего квартала недалеко идти. Моя мама должна суметь перевязать мне грудь.

Когда они двинулись в путь, Соломон гортанно застонал. Очевидно, он не привык к такому количеству физических упражнений.

— Придется тебя тренировать, — упрекнул его Отелло, останавливаясь, чтобы почесать каменную голову Голема.

Они шли, улицы становились уже и грязнее. Было заметно, что уборщики больше не заглядывали сюда, слишком близко располагался Гномий квартал. Гномам отвели для жилья наихудшую часть города.

— За что тебя арестовывали? — спросил Флетчер, перешагивая через бродягу, который спал посреди улицы.

— Отец отказался заплатить деньги за охрану, когда Пинкертонцы потребовали. Офицеры требуют деньги с каждого заведения, которое принадлежит гномам, но эти двое — наихудшие среди них. Оба раза они бросали меня в темницу и не выпускали, пока отец не заплатил им.

— Это сумасшествие! Как это могло сойти им с рук? — спросил Флетчер. Отелло промолчал, и Флетчер обругал себя. Что за глупый вопрос?

— Чем занимается твой отец? Он кузнец? Мой папа был кузнецом, — произнес Флетчер, пытаясь сгладить неловкое молчание.

— Мой отец — один из изобретателей, кто улучшает мушкет, — с гордостью ответил Отелло. — Сейчас, когда мы храним секрет его создания, Пинкертонцы стараются не беспокоить кузнецов-гномов. Но нельзя так сказать обо всех ремеслах гномов. Создание мушкета было первым шагом на долгом пути к равенству. Вторым — наше присоединение к армии. Я закончу то, что начал мой отец.

— Ты должен стать первым гномом-офицером в Гоминиуме, даже если пока ты только кадет. Это то, чем стоит гордиться, — сказал Флетчер.

Он имел в виду именно то, что сказал. Чем больше он узнавал гномов, тем больше уважал их. Он восхищался их борьбой за улучшение ситуации.

Отелло остановился и указал вперед.

— Добро пожаловать в Гномий квартал.

27

Высокие здания отступили, чтобы открыть вид на многочисленные ряды огромных белых палаток, среди которых изысканными цветами распускались красные и синие тенты. Весенняя зеленая трава заменила мостовую, и каждый павильон был окружен ухоженным садом. От пестро разукрашенных цветов исходил сладкий аромат, который напомнил Флетчеру раннее лето в горах. Незаслоненное темными зданиями зимнее солнце бледно, но тепло светило Флетчеру в лицо.

— Как красиво, — сказал Флетчер, пораженный внезапной переменой. Он ожидал, что Гномий квартал окажется убогим и запущенным местом, учитывая здания, которые его окружали. При его словах Отелло улыбнулся и похромал дальше, махая гномам, которые сидели в саду неподалеку и разговаривали.

— Это мой, — указал Отелло на ближайший тент. — Вся моя семья живет здесь.

— Сколько вас там? — спросил Флетчер, стараясь не обращать внимания на взгляды, которые бросали на него гномы, когда он проходил мимо.

— Ой, вообще около тридцати в каждом шатре, но в нашем также размещена мастерская отца, так что нас около двадцати. Ему нужно свое пространство.

Флетчер пытался представить, как павильон может служить домом двадцати людям и еще включать мастерскую. Каждый был размером с большой сарай, но, если только они не спали в двухъярусных кроватях, это никак не могло быть правдой.

— Сними капюшон и обувь перед тем, как войдешь. По нашим обычаям это проявление вежливости, — сказал Отелло. Флетчер помог ему снять ботинки. Бедный гном начал уже бледнеть от боли от раны и ему было сложно наклоняться. Когда он опустился на колени и начал с трудом развязывать тугие шнурки Отелло, низкая фигура в летящем одеянии подбежала к ним, вскрикнув от удивления. Лицо было прикрыто розовой вуалью, которую удерживала на месте серебряная цепочка.

— Отелло, что случилось? — высоким голоском запричитала фигура.

— Я в порядке, Таисса. Мне надо просто войти внутрь. Лучше, чтобы остальные не видели меня раненого. Они подумают, что со мной в Академии Вокана плохо обращаются, а это не так.

Таисса открыла завесу в шатре и пропустила их внутрь. Странно, но это не была тесно заставленная комната, которую представлял Флетчер. Вместо этого полы устилали богато украшенные ковры и подушки. В центре была толстая металлическая труба, которая шла вверх, как дымоход. Понимание снизошло на Флетчера, когда он увидел спиральную лестницу вокруг трубы, которая вела глубоко под землю. Они жили под землей!

Таисса, которая могла быть только сестрой Отелло, продолжала суетиться вокруг них, создавая гору из подушек, на которую он облокотился.

— У вас чудесный дом, — прокомментировал Флетчер, когда еще одна фигура поднялась по лестнице. Он успел заметить розовощекое лицо с ярко-зелеными глазами, прежде чем гномка вскрикнула и опустила вуаль на лицо.

— Отелло! – закричала она. – Как ты мог привести гостя, не предупредив нас? Он видел мое лицо!

— Все нормально, мама, я не думаю, что человек считается. Он мой друг и я прошу тебя обходиться с ним соответственно, – Отелло сполз на пол и схватился за бок.

— Ты ранен! – выдохнула она и подбежала к нему.

— Пожалуйста, принеси бинты. Констебль Тернер и сержант Мерфи опять на меня напали. В этот раз мне кажется, что они сломали мне ребро. Нужно, чтобы ты перевязала мне грудь.

Он говорил отрывистыми фразами, как будто ему было больно дышать, пока он снимал куртку и верх формы. Его широкие плечи и грудь были покрыты толстым слоем курчавых рыжих волос, которые также росли на спине. Кожа на плечах была прорешечена шрамами — свидетельствами жестокости Пинкертонцев. Флетчер содрогнулся при взгляде на них.

Мать Отелло побежала вниз, а Таисса промокнула ему лоб рукавом. Мама вскоре вернулась с рулоном ткани и начала туго перебинтовывать ему грудь. С каждым кругом Отелло вздрагивал, но стоически терпел. Флетчер уже мог разглядеть темный синяк, распускающийся на груди гнома.

— Отелло, почему ты так рано? Кто-то сказал мне, что тебя видели в городе, — послышался голос позади них.

— Заскочил подлататься, Атилла, — сказал Отелло. — Пинкертонцы снова на меня наехали. К счастью, Флетчер был рядом и вытащил меня.

В дверном проеме стоял еще один гном. Они с Отелло был похожи как две капли воды, почти одинаковые, на самом деле. Гном наградил Флетчера взглядом, полным чистейшей ненависти, и помог Отелло подняться на ноги.

— Люди никогда нас не примут. Мы должны уехать из этого проклятого города и создать свое собственное поселение, подальше отсюда. Видишь, куда тебя завело якшанье с этим человеком, — заявил Атилла. — Убирайся отсюда, человек, пока я не сделал с тобой то же.

Игнатус как будто бы понимал слова, он спрыгнул на пол и зашипел, выпустив тонкую струйку пара из ноздрей.

— Хватит! Меня уже достали твои высказывания против людей! — выкрикнул Отелло. — Я не позволю тебе оскорблять моего друга в моем доме. Это ты должен уйти! — От эмоциональности он с болью закашлялся и облокотился на Флетчера. Атилла бросил на Флетчера еще один взгляд и вылетел из шатра, бормоча себе под нос.

— Прости моего близнеца. Он тоже прошел испытания, но из-за ненависти к людям он никогда не будет сражаться за Гоминиум, даже в качестве боевого мага. Мы оба хотим свободы для гномов, но на этом сходство наших мнений кончается, — грустно проговорил Отелло. — Я беспокоюсь за него, за то, что он может натворить. Я уже сбился со счета, сколько раз я выдавал себя вместо него и терпел наказание, когда они приходили с ордером на арест. Если бы они попытались арестовать его, он мог бы устроить драку. Тогда они бы убили его. Что еще я могу сделать, кроме как идти вместо него?

— Все нормально. Как я могу винить его за такое отношение после того, что я видел сегодня? Надеюсь, когда-нибудь я смогу изменить его мнение. Не все мы плохие.

— Ага, ты нормальный, — усмехнулся Отелло. — Мы с отцом, работая в мастерской, держим Атиллу подальше от неприятностей. Я могу тебя сейчас туда отвести. Папа взглянет на твой меч. Он лучший кузнец во всем Гоминиуме.

— Изобретатель мушкетов и пистолетов? Не сомневаюсь, — сказал Флетчер, затем вспомнил о приличиях. — Я почту за честь, если вы позволите мне войти в свой дом, — склонив голову, сказал он двум гномкам.

Вуаль на лице матери Отелло скрывала его выражение, но через несколько мгновений она кивнула.

— Я доверяю суждению своего сына и рада, что он нашел друга в академии. Мы боялись, что ему там не понравится. Меня зовут Брисс. Приятно познакомиться.

— У него много друзей. Я лишь один из них, — сказал Флетчер, хлопнув Отелло по спине. — Для меня честь познакомиться с вами, Брисс, и с тобой тоже, Таисса.

— Тебе, наверное, кажется, что мы очень странные, со всеми этими вуалями, — голос Таиссы был робким и нерешительным. — Гномки нечасто встречают людей. Многие до сих пор думают, что гномки отращивают бороды и их нельзя отличить от гномов!

Она хихикнула, и даже Брисс засмеялась легким, звенящим смехом.

— Должен признать, я гадаю, для чего вы их носите. Не будет ли это грубостью, если я спрошу? — осведомился Флетчер.

— Ни капельки. Мы носим их для того, чтобы гномы женились по любви, а не из-за похоти, — сказала Брисс. — Наши супруги не видят нас до самой брачной ночи, так что они должны любить нас не за внешность, а за внутреннее содержание. Это также знак скромности и скрытности, что мы не выставляем свою внешность напоказ, чтобы видели все. Это привилегия, которую заслуживают лишь наши мужья…

— Кстати о мужьях, я должен отвести Флетчера к отцу прямо сейчас, — перебил Отелло, обеспокоенный прямотой матери. — Пойдем, Флетчер. Он внизу.

28

Ступени привели в комнату, такую же широкую и высокую, как шатер над ними. В трубе в середине комнаты на решетке трещал огонь, поток горячего воздуха и дыма нес искры вверх. Стены были сделаны из сырой земли и подпирались прочными дубовыми балками, которые держали комнату. С потолка свисали маленькие канделябры с восковыми свечками, наполняя комнату теплым оранжевым светом. В стенах вокруг комнаты было семь дверей, каждая сделана из твердой стали.

Они спустились ниже в почти точно такую же комнату, в этой был каменный обеденный стол. Вместо камина труба подсоединялась к тому, что выглядело как большая печь. Стены были заставлены вазами и горшками всех размеров. Каждый был разукрашен замысловатым цветочным узором.

— Здесь мама проводит большую часть времени. Она любит работать с печкой, готовить в ней еду и обжигать фарфор. Один мужчина приходит покупать ее товары оптом, чтобы потом продать в магазине. Домохозяйки Гоминиума воротят носы от гномьей керамики, так что он выдает изделия за свои. Мы получаем чистую прибыль, — похвастался Отелло. Флетчер поразился, как быстро гном восстанавливался. Они были крепким народом, в этом он не сомневался.

Они продолжили путь все глубже и глубже в землю, а лестница становилась все умже. Флетчер порадовался, что Соломон решил остаться с Таиссой и Брисс. Его неуклюжие ноги ни за что не смогли бы совладать с крутыми ступеньками.

На пути вниз они проходили все больше комнат, каждая последующая меньше предыдущей. Первая была выдолблена в камне и полна остаточного пара, с медными трубами, обвивающими центральную трубу — что-то типа бани.

Следующее помещение было слишком темным, чтобы хоть что-то разглядеть, но Флетчер сумел различить контуры копий и мечей. Он решил, что это склад, полный оружия отца Отелло. Лестница стала настолько крутой, что Флетчеру практически приходилось карабкаться на ощупь в тусклом свете.

— Извини за лестницу. Понимаешь, она была создана для обороны. Лестница закручивается по часовой стрелке так, чтобы каждый, кто боем прокладывал путь вниз, мог сражаться только левой рукой и преодолевать одну ступеньку за раз. Гном в одиночку мог удерживать лестницу против тысячи врагов, если он что-то смыслил в воинском деле, — объяснил Отелло, стукнув по трубе, которая мешала воину-правше использовать меч. Она глухо отозвалась под костяшками Отелло, и Флетчеру показалось, что он услышал звук горячего воздуха, устремившегося вниз.

— Ваши дома всегда так построены? — спросил Флетчер, чувствуя подступающий приступ клаустрофобии, когда потолок коснулся его головы. Для того, кто привык к открытым просторам гор, это была некомфортная ситуация.

— Да, еще с давних времен. Мы думаем, что вначале это было задумано как защита против диких животных и орков, но со временем нам понравилось спать под землей. Тут внизу так тихо и мирно. Должен признаться, мне было тяжело спать на вершине башни, в продуваемой всеми ветрами комнате.

— Да… мне тоже, — сказал Флетчер, вспоминая вчерашнюю фигуру с моста.

— Пришли, — сказал Отелло, когда они достигли самого низа лестницы. Перед ними была большая стальная дверь, окруженная камнем, как будто она была вмонтирована прямо в почву.

— Даже если они выроют все вокруг, им придется прокладывать дорогу через камень, чтобы попасть внутрь. Папа очень серьезно относится к личному пространству. Есть много домов, внутри которых располагаются фабрики, производящие мушкеты. Но эта — особенная. Тут был собран самый первый мушкет.

Он ритмично постучал кулаком в дверь с разными интервалами, как будто отбил пароль. Через несколько секунд замки открылись с серией щелчков. Затем знакомое лицо показалась за открытой дверью.

— Атол! — воскликнул Флетчер, улыбаясь знакомому. — Отец Отелло — твой начальник? Я должен был догадаться по всем этим красивым ружьям.

— Что ты тут делаешь? — Лицо Атола выражало удивление и замешательство. — И тем более с Отелло?

— Это мой друг из Академии, — сказал Отелло, проталкиваясь в комнату. — Я хотел представить его отцу.

— Утред сейчас занят, Отелло. Лучше бы ты пришел в другое время, — предупредил Атол. — Подожди тут, Флетчер. Не думаю, что он захочет, чтобы ты заходил в мастерскую.

Гномы исчезли в комнате, оставив Флетчера заглядывать внутрь. Помещение было заполнено инструментами и грудами металла. В отличие от кузни Бердона, все было организовано с навязчивой тщательностью. От комнаты исходил жар, да такой, что Флетчер будто бы стоял в нескольких дюймах от костра. Откуда-то слышался приглушенный разговор, но Флетчер не мог разобрать слова из-за рева пламени кузницы. Затем раздался голос, напоминающий сам рев кузницы.

—ЧТО? — прогремел голос. — ГДЕ?

По комнате загрохотали шаги, и отец Отелло появился перед ним. Обнаженная грудь гнома была широченной, с мускулистыми руками, которыми он держался за косяк и закрывал вход в помещение. Рыжая борода, спускающаяся от подбородка, была разделена на две косы, достигающие талии, а его длинные усы свисали почти до живота. Толстый слой волос на груди блестел от пота в оранжевом свете пламени кузницы.

— Атол сказал, что ты спрашивал о работе в качестве моего ученика всего пару дней назад. — Гулкий и глубокий голос Утреда эхом отозвался в тесном пространстве лестницы. — Теперь я вижу, что ты сближаешься с моим сыном, прокладывая дорогу в нашу кузницу. Я не доверяю тебе ни капли.

Почувствовав угрозу, Игнатус завозился и показался из-под капюшона Флетчера. Флетчер сделал пару шагов назад. Его ввели в ступор выводы гнома. Но все же он понимал, как подозрительно выглядела эта ситуация.

— Клянусь, я не собирался приходить сюда. На севере я работал подмастерьем кузнеца. Я только прибыл в Корсилиум и искал работу! С Отелло мы познакомились, только когда я записался в Академию. Мне нужны ножны для меча, и ваш сын предложил отвести меня к доверенному кузнецу. Пять минут назад я даже не знал, что он из семьи кузнеца и что Атол здесь работает. Я пойду наверх. Примите мои глубочайшие извинения за беспокойство.

Флетчер поклонился и повернулся, чтобы уйти, но успел сделать только шаг, когда Утред откашлялся.

— Я был… поспешен в выводах. Мой сын хорошо разбирается в людях, так же, как и Атол. Но вначале мне нужно проверить твою историю и увидеть, на самом ли деле ты ученик кузнеца. Атол, спрячь инструменты для изготовления мушкетов и принеси для Флетчера один из маленьких молотков. Если он шпион, лучше узнать это сейчас и принять меры предосторожности. А пока покажи мне свой меч. Давненько я не видел качественный хопеш.

Флетчер достал меч и протянул его Утреду. В мясистых руках гнома он выглядел крошечным, больше как инструмент для срезания цветочков, нежели смертельное оружие. В Утреде было пять футов роста, для гномов это почти гигант.

— Тебе надо лучше за ним ухаживать. Когда ты в последний раз смазывал его или точил? — спросил Утред, поворачивая лезвие и так и эдак в тусклом свете. — Меч — это инструмент, такой же, как и любой другой. Я оставлю тебе промасленную ткань, чтобы завернуть его, пока ножны не будут готовы. Конечно, если твоя история подтвердится. Ухаживай за своим оружием, парень! Ты что, позволил бы своему демону голодать?

— Боюсь, я был небрежен в последнее время, — со смущением произнес Флетчер. Он едва ли вспоминал о мече с тех пор, как получил его, если не считать того раза при сражении с сэром Колдером. Когда он подумал о том, сколько времени и сил Бердон потратил, чтобы изготовить его, живот скрутило от чувства вины.

— Так, ладно. Атол уже должен был закончить, — сказал Утред, уходя с дороги. — Посмотрим, что ты умеешь.

29

Флетчер поморщился, когда раскаленный красный металл на наковальне снова медленно приобрел серый цвет. Каждый раз, когда он вытаскивал кусок стали из ревущего пламени печи, он остывал после всего лишь нескольких ударов молотком. Флетчер придал ему приблизительную продолговатую форму, но это совсем не походило на кинжал, который он намеревался выковать.

— Это гномья сталь, — с намеком на жалость произнес Отелло. — Она тверже и острее любого металла, известного людям, но она быстро остывает. Нужна гномья сила, чтобы удалить прежде, чем она опять затвердеет.

— Это был нечестный трюк, Флетчер, — добродушно сказал Утред. — Я знал, что ты не справишься. Атол, принеси чугуна из подсобки.

— По крайней мере, он не знал, как выглядит гномья сталь, это было видно по его удивленному выражению лица, — ответил Атол. — Шпион из Гоминиумских войск знал бы. Теперь мы выясним, вправду ли он подмастерье.

— Подождите, — сказал Флетчер, у него появилась идея. — Я могу заставить это сработать.

Он вытянул Игнатуса из-за шеи и потряс его, чтобы разбудить. Бес зевнул и поскреб щеку задней лапой, как собака. Флетчер улыбнулся и подождал, пока туманное сознание Игнатуса прояснится, когда он пробудится ото сна.

— Пришло время тебе потрудиться, праздное создание, — поддразнил Флетчер. Затем он сконцентрировался на стали, пожелав, чтобы она снова раскалилась. Игнатус возбужденно заверещал. Он глубоко вдохнул и направил на металл струю голубоватого пламени.

Медленно, но верно металл покраснел, затем порозовел.

— Ух ты… Я бы мог такого использовать, — пораженно выдохнул Утред, когда демон снова вдохнул и усилил огонь. Он раскалил метал почти добела и наполнил помещение едким серным запахом.

Флетчер заработал молотком, кинжал приобретал очертания с каждым взмахом. После, казалось бы, века ожидания, он мыслью успокоил Игнатуса. Изможденный и обессиленный, демон заполз обратно в капюшон. Флетчер тоже чувствовал себя выжатым, рука болела от града ударов, который он обрушил на клинок.

Утред взял какие-то щипцы и поднес оружие к свету. Рукоятка была металлической и ровной, округлой на конце, готовой быть обернутой кожей для лучшей хватки. Само лезвие было простым стилетом, длинным и тонким клинком, который предпочитали убийцы.

— Где ты научился ковать такие? — спросил Отелло, проверяя кончик большим пальцем. — Это не очень-то обычное изделие.

— Мы в большинстве имели дела с торговцами. Им нравилось оружие, которое легко спрятать, чтобы они могли застигнуть разбойников врасплох, — сказал Флетчер, любуясь своей работой. Это было одно из его лучших творений.

— Хорошо, парень, ты свободен. Ты сегодня немногое узнал. Чтобы сгладить мои плохие манеры, мы изготовим тебе ножны бесплатно. Ты должен будешь оставить нам свой клинок, но он будет у тебя уже через несколько дней. Моя жена также найдет тебе новую форму. Она не будет подогнана, но все же лучше, чем те проеденные молью тряпки, что ты носишь сейчас. Мы не допустим, чтобы говорили, что товарищ нашего сына — бродяга. Без обид, — с улыбкой заявил Утред.

— Сколько я вам должен? — спросил Флетчер, доставая кошель.

— Только этот кинжал и обещание, что ты присмотришь за моим мальчиком. Таких как ты мало, Флетчер. Именно люди вроде тебя дают мне надежду на мир между гномами и людьми, — произнес Утред.

Когда они дошли до места встречи, дождь уже шел вовсю, но вокруг не было ни следа остальных. Отелло ударил в стену, пока они стояли, дрожа, в узком дверном проеме, планируя следующий шаг. Телег не было видно, и улицы были почти пустынны.

— Чертов дождь, — проворчал Отелло. Он пребывал в скверном настроении и не только из-за дождя и отсутствия транспорта. В спешке покидая Пинкертонцов, они забыли на земле томагавк Отелло. Когда они вернулись тем же путем, его уже не было.

— Чертовы Пинкертонцы. Мой бок окоченел, и я потерял одно из лучших изделий отца, — продолжил Отелло, вглядываясь в потоки воды.

— Мне жаль, Отелло. Уверен, отец сделает тебе такой же, — сказал Флетчер с сочувствием.

— Каково было бы тебе, если бы ты потерял хопеш? — В голосе Отелло прозвучала горечь, когда он направился по улице.

Флетчер не знал, что ответить, поэтому промолчал. Он последовал за удрученным гномом сквозь дождь. Несмотря на куртки, они продрогли до костей, и Флетчер знал, что путь домой будет холодным и печальным.

— Думаю, у нас больше всего шансов на площади Валентиуса, — крикнул Отелло, когда в небе раздался гром. — Там расположено большинство стойл.

— Хорошо, пошли! Я просто хочу уже куда-нибудь пойти, — прокричал Флетчер в ответ, глядя в грозовое небо.

Они побежали вниз по пустынной улице, разбрызгивая воду из луж, которые собрались на дороге. Каждые несколько секунд улица замирала от молнии, за которой следовал оглушительный грохот грома.

— Молнии близко, Отелло! Похоже, назревает настоящая буря, — крикнул Флетчер, его слова почти унесло ветром.

— Почти на месте! — крикнул Отелло в ответ.

Наконец-то они свернули на маленькую площадь с огромным навесом, который защищал от жуткого ливня. Площадь была заполнена толпой людей, укрывшихся от шторма и слушающих мужчину на помосте. Он кричал, но Флетчер слишком устал, чтобы прислушиваться.

— С этой платформы они продают лошадей на аукционе. Имей в виду, если захочешь подарить мне коня, — пошутил Отелло, выжимая бороду.

— Ха, может толстопузого пони, с большим ты не справишься, — поддразнил Флетчер в ответ, радуясь, что гном снова оживился.

Когда они оглядывались в поисках телеги, Флетчер краем уха услышал последние слова разгневанного мужчины.

— …все еще эльфы продолжают войну, что стоит обоим народам во много раз больше, чем размер налога! Но вместо того, чтобы воевать с ними, наш Король говорит о мире, не осознавая подлинных намерений эльфов! Они хотят, чтобы мы проиграли войну, неужели не видно? Когда Гоминиум падет, ничто не помешает им отобрать наши земли! Оркам они не нужны, им нужна лишь наша смерть. Когда кровь заструится по улицам Корсилиума, эльфы будут праздновать нашу гибель!

Толпа одобрительно заревела, поднимая в воздух кулаки. Флетчер смотрел на них, отвлекшись от своей задачи. Он никогда не видел, чтобы кто-нибудь так открыто выступал против Короля, с такой ненавистью к эльфам. Даже Ротерем не был таким неистовым.

— Так что же мы будем с этим делать? Как принудим Короля? Я скажу вам! Мы пойдем в их посольство и убьем всех этих остроухих ублюдков! — взвыл мужчина с таким пылом, что его голос был на грани крика.

В этот раз толпа не была такой сговорчивой. Предложение было настолько дерзким, что над ошеломленной толпой воцарилась тишина, сопровождаемая лишь беспокойным бормотанием. Мужчина поднял руку, как будто призывая к молчанию.

— Ох, я знаю, что первый шаг всегда самый сложный. Но давайте будем смелыми. Давайте воспользуемся моментом! — взревел он. Раздались редкие выкрики, толпа разогревалась его речами. — Но вначале позвольте показать, как это делается. Гриндл, приведи заключенного!

Толстый лысый мужчина с такими же большими руками, как у Утреда, появился из-за двери позади сцены и приволок кричащего эльфа в центр. Даже со своего места позади толпы Флетчер узнал извивающуюся фигуру.

— Сильва! — воскликнул он.

30

Толпа колыхалась от предвкушения, возмущенная и возбужденная одновременно. Толстяк на сцене поднял дубинку в воздух, вызвав новые крики. Флетчер начал было проталкиваться вперед, но Отелло его удержал.

— Пусти! — прикрикнул на него Флетчер, борясь с железной хваткой гнома.

— Мы безоружны, Флетчер. Надо пойти за помощью! — закричал Отелло в ответ, когда толпа вокруг них всколыхнулась.

— Кого мы позовем, Пинкертонцев? Если мы сейчас же что-нибудь не предпримем, Сильва умрет, — возразил Флетчер, вырывая руку и пробиваясь вперед.

Он напирал и расталкивал локтями, но по мере приближения к сцене толпа становилась все плотнее. Вскоре он был зажат среди множества взволнованных тел, едва ли способный что-то разглядеть поверх голов впереди него.

— Эльфы настолько наглые, что разгуливают по нашим улицам, будто война ничего для них не значит! — прокричал мужчина на сцене. — Гриндл, притащи ее сюда, чтобы мы могли показать всем, что мы делаем с эльфами, которые забыли свое место.

Толпа заревела, одни одобрительно, другие — несогласно. Атмосфера была наэлектризована, как молния, которая сверкала над ними, каждой вспышкой освещая орущие лица. Солнце почти село, небо было темно-синим в зимних сумерках.

— Что происходит? — крикнул Отелло позади него, подпрыгивая на месте, чтобы увидеть, что на сцене. Соломон припал к земле между его ног, рыча на ботинки, которые опускались в мокрую грязь вокруг него.

— Не знаю. Надо найти способ пробраться через толпу! — ответил Флетчер. Воздух был наполнен сердитыми возгласами, звуком грома и дождя, барабанящего по растянутой над головами ткани. Визг Сильвы перекрыл все, протяжный крик безотчетного страха, который резанул по сердцу Флетчера.

Он раздраженно сжал зубы и попробовал еще раз пробиться через толпу, но смог продвинуться всего лишь на несколько дюймов.

— Отелло, пусть Соломон издаст какой-нибудь звук! Если мы не можем пройти, надо заставить их расступиться, — проорал Флетчер через плечо.

Позади него раздался глубокий рев, который напомнил Флетчеру о горном медведе. Люди вокруг них обернулись и отодвинулись подальше, образовав несколько футов свободного пространства.

— Игнатус! — крикнул Флетчер, мыслью вытащив демона на плечо. Демон выдохнул мощную струю пламени, напугав остальную часть толпы и тем самым заставив ее дать им еще больше места. Когда путь очистился, они бросились по ступеням на сцену.

Флетчер одним взглядом охватил всю сцену. Рассерженный оратор удерживал голову Сильвы на земле, стоя на коленях около ее распростертой фигуры. Гриндл поднял дубинку, готовясь размозжить ее голову. У бедной девушки были завязаны глаза — она даже не видела, что ее ждет.

Игнатус отреагировал инстинктивно, выплюнув огненный шар, который попал толстяку в плечо и сбил его с ног. Когда массивное тело грохнулось на землю, Отелло прыгнул вперед и ударил оратора по голове, вырубив его.

Еще три человека, вооруженные дубинками как те, что носили Пинкертоныцы, напали на гнома. Отелло получил удар по лицу и упал, как марионетка, у которой перерезали нити. Прежде чем человек мог снова нанести удар, Соломон ткнул мужчину в ногу, тот с болезненным хрустом свалился в бок. Голем взобрался на его грудь и топнул. От треска сломанных ребер Флетчеру скрутило живот.

Остальные два начали продвигаться вперед, с отработанной легкостью размахивая дубинками. Флетчер побледнел. Он отошел назад, чтобы выиграть время, жалея, что оставил лук в спальне. Будет нелегко.

— Так, ладно. Игнатус, вперед, — сказал Флетчер. Игнатус спрыгнул с его плеча, этакий вихрь когтей и пламени. Он приземлился на лицо лежащего мужчины и зашипел, его тонкий шипообразный хвост двигался вперед и назад, как жало скорпиона.

Прежде чем другой мужчина мог вмешаться, Флетчер вступил в схватку. Когда на него понеслась дубина, он выпустил из руки вспышку вирдлайта, ослепив мужчину лучом голубого света. Он нанес удар ему в пах, затем коленом сломал нос. Мужчина согнулся пополам. Ротерем был прав. Джентельменские схватки — для джентельменов. Игнатус разодрал лицо второго человека на части. Тот катался по полу и стонал, пока Игнатус с наслаждением облизывал кровавую морду. Ушла вся щенячья невинность демона.

Сильва на полу была связана, но она изо всех сил боролась. Соломон выл, закопавшись каменным лицом в бороду Отелло.

Флетчер сорвал повязку с глаз Сильвы, затем начал развязывать узлы закоченевшими пальцами. От воды веревки набухли, но они развязались, когда он потянул. Все это время толпа наблюдала, как будто он был актером театра, а они пришли на спектакль.

— Убери их, убери их! — кричала Сильва. Ее глаза закатились. Как, черт возьми, она угодила в такую ситуацию? В последний раз, когда он ее видел, она была с Исадорой в Академии.

Вдруг голова Флетчера взорвалась болью и он оказался на спине, белый туман застилал его взор. Лысая голова Гриндла выплыла из тумана, его дубинка снова занесена. Это была уродливая бесформенная штуковина, вся в узлах и рытвинах, как грубо обтесанная ветка дерева.

— Предатель расы, — прошипел Гриндл. Его плечо представляло собой месиво из почерневшей одежды и обгоревшей плоти.

Он схватил Игнатуса за шею, как котенка, заостренный хвост демона вонзился в его дряблую руку. Сердце Флетчера наполнилось надеждой, когда он увидел, как раздулась грудь Игнатуса, но из ноздрей демона не вышло ничего, кроме тоненьких струек дыма. Толстяк прижал шею Флетчера ногой, чтобы удержать его на месте, затем нацелил дубинку в голову. Флетчер закрыл глаза и взмолился, чтобы смерть была быстрой.

Он услышал крик, затем глухой удар. Груз упал на него, придавив грудь и выбив весь воздух из легких. Он открыл глаза и увидел Сильву, держащую в руке окровавленную дубинку. Толстяк забулькал Флетчеру в ухо.

Он напрягся и попытался поднять тушу, но это бы все равно, что попробовать сдвинуть дерево.

— Не могу дышать, — произнес Флетчер на последнем воздухе из легких. Сильва присела и приложила всю свою силу, но тело едва ли сдвинулось. У Флетчера стучало в ушах, пульс был учащенный и хаотичный. Края его зрения начали темнеть, он задыхался, делая крошечные глотки воздуха.

Затем подоспел Отелло, спотыкаясь, поднялся на сцену с кровью, текущей по лицу. Эльфийка и гном навалились на тело и подняли так, что Флетчер смог снова дышать, глубокими судорожными вдохами, которые были слаще меда.

— Чудовища! — крикнула Сильва, плюнув на молчаливых наблюдателей.

— Пойдем к черту отсюда, — сказал Отелло, с отвращением глядя на толпу.

Он подняли Флетчера на ноги и с трудом спустились по лестнице, как три пьянчуги, почти неспособные стоять. В этот раз чернь сама расступилась, уступая дорогу.

Они шли, пошатываясь, по пустынным улицам, дождь лил, не переставая, ветер то стихал, то снова дул нещадно. Отелло, казалось, знал дорогу и вел их узкими улочками и переулками, пока они не вышли на главную дорогу, что привела их в Корсилиум. Они не имели ни малейшего понятия, следили за ними или нет. Закат наступит в любой момент, но с Сильвой на буксире у них нет шансов переночевать ни в одной таверне.

Троица шла уже два часа и за это время не увидела ни одной повозки или телеги. Сильва была одета лишь в шелковое платье и каким-то образом потеряла туфли во время плена. Он дрожала так сильно, что едва смогла просунуть руки в рукава куртки Флетчера, когда тот ее ей предложил.

— Нам надо остановиться и отдохнуть! — прокричал Флетчер через рев дождя и ветра. Отелло кивнул, слишком уставший, чтобы даже поднять взгляд. Его лицо было пепельно-белым, и красноватые ручейки воды стекали вниз. Рана на голове была слишком мокрой, чтобы закрыться самой.

По обе стороны от них простирались зеленые кукурузные поля, но Флетчер заметил деревянную крышу, видневшуюся в нескольких сотнях ярдов справа.

— Сюда! — крикнул он и потянул их от дороги. Они продирались через тяжелые стебли, наступая по пути на хрупкое зерно под ногами. Соломон вел группу, в отчаянном стремлении довести своего хозяина до безопасного места.

Это было не что иное, как отделанный сарай, причем давно заброшенный. Сердце Флетчера на мгновение упало, когда он увидел ржавый замок на двери, но Соломон разломал его ударом каменного кулака.

Внутри было сыро и затхло, все заставлено старыми бочками с мукой, которая уже поддалась гниению. Несмотря на это для них было счастьем убраться из-под потопа снаружи.

Сильва и Отелло рухнули на пол, прижавшись друг в другу для тепла. Флетчер захлопнул за собой дверь и тоже опустился на землю. Не так он представлял себе поездку в Корсилиум.

— Не волнуйтесь, ребята, я вас согрею. Игнатус, иди-ка сюда. — Бес сполз по его руке и грустно на него посмотрел. На шее маленького создания темнел синяк от захвата Гриндла. Он глубоко вдохнул и выпустил тонкую струйку огня, но в сыром воздухе она всего лишь осветила их черное окружение. Единственным источником света были трещины в стенах, которые также пропускали леденящие порывы ветра. Должен был быть другой путь. Если Флетчер что-нибудь не придумает, они, вероятно, околеют до смерти.

Соломон зарычал, затем начал разрывать какие-то бочки. Лапы Голема были как каменные варежки, но большой палец наделял его достаточной ловкостью, чтобы раскалывать гнилые деревяшки и кидать их в центр помещения.

— Остановись, Соломон, побереги силы, — пробормотал Отелло. Демон помедлил, затем заурчал в знак извинения. Он рыкнул и показал на бочки своими крепкими лапами.

— Ох, как хочешь, — сказал Отелло, махнув рукой. Соломон продолжил работу, но в это раз более методично. Что, во имя всего святого, он делает?

— Он строит костер! Давай, пока Сильва не упала в обморок, — сказал Флетчер. Эльфийка дрожала, прижав колени к груди. Он и представить себе не мог, что за день она пережила. Во время побега кончики ее ушей покраснели от ветра и холода.

Вскоре образовалась приличная гора древесины, но Флетчер отложил большую часть на потом. Соломон расколол несколько досок на щепки, чтобы использовать для зажигания. Затем Игнатус выстреливал повторными струями огня, пока огонь не занялся. Теплый свет наполнил сарай, дым поднимался к потолку. Дерево было гнилым и горело медленно, что было естественным. Хоть запах гнили в воздухе усилился, холод медленно покидал их кости, и мокрая одежда начала высыхать. Даже так это будет длинная ночь.

31

Флетчер вздрогнул, оглядел помещение. Отелло уныло тыкал палкой в костер. Он был обнажен до пояса, рубашка и куртка оставлены сохнуть около огня.

— Я, похоже, вырубился. Как долго я проспал? — спросил, садясь, Флетчер. Его одежда была все еще влажной, но он решил ее не снимать. Он предполагал, что Сильва не обрадуется такому несоблюдению этикета. Но, к его удивлению, она сидела с другой стороны костра, отрывая от платья длинные полосы ткани. Игнатус свернулся рядом с ней, подставив спину огню.

— Еще несколько минут, Флетчер, — сказала она, передавая полоску Отелло. — Вот, обвяжи этим голову. Это поможет ране затянуться.

— Спасибо, — сказал Отелло с выражением радостного изумления на лице. — Я ценю это. Жалко, что тебе пришлось испортить платье.

— Это наименьшая из моих проблем. Какая же я глупая, подумала, что смогу пройти по улицам Корсилиума в разгар войны и не вызвать последствий.

— Зачем ты это сделала? — спросил Флетчер, нахмурив брови.

— Я думала, что с Форсайтами буду в безопасности. Они шли, выставив на всеобщее обозрение своих демонов, и нам все уступали дорогу. Думая об этом сейчас, я не удивлена. — Она разочарованно всплеснула руками. — Уверена, что если человек забредет на эльфийскую территорию, его постигнет та же участь. Среди обоих лагерей есть ненавистники рас.

— Я рад, что ты так считаешь. Я бы не винил тебя, если бы ты думала о нас самое плохое и убеждала отца прекратить все попытки союза между нашими народами, — сказал Флетчер, двигаясь поближе к огню и грея окоченевшие руки.

— Нет, это только укрепило мою решимость, — ответила Сильва, глядя в пламя. Исчезла та надменная девушка, что смотрела на них свысока. Эта особа была кем-то гораздо справедливее.

— Как так? — спросил Флетчер.

— Если даже ложная война, которую мы притворяемся, что ведем, создала столько ненависти между нашими народами, что же натворит настоящая? — объяснила она, подкладывая больше древесины в костер.

— Какое настроение сейчас среди эльфов? — спросил Отелло, снимая ботинки и раскладывая мокрые носки на просушку у потрескивающего огня. Соломон покорно подхватил ботинки и положил поближе к костру.

— Некоторые все понимают, говорят, что объединение с людьми, чтобы сражаться на юге, стоит того, если это будет держать орков подальше от их порога. Другие утверждают, что орки никогда не заберутся так далеко на север, даже если Гоминиумская Империя падет, — ответила Сильва, сморщив носик от запаха от ног гнома. — Но мой отец — старый вождь. Он помнит истории, которые ему рассказывал его отец, о временах, когда орки разоряли наши деревни, убивая нас ради забавы и собирая головы наших воинов в качестве трофеев. Молодые эльфы едва ли осознают, что именно орки в первую очередь вынудили нас строить дома на великих дубах на севере, тысячи лет назад. Но даже тогда это только замедлило их. Именно первые люди заключили с нами союз, прогнали их обратно в джунгли и охраняли границы. Наш союз существует с тех пор, как первые люди пересекли Ахадскую Пустыню, но со временем и несчетным количеством поколений он забылся.

— Мы были в союзе с эльфами? — недоверчиво спросил Флетчер с широко раскрытыми глазами.

— Прежде чем прибыть сюда с дипломатической миссией, я изучила историю наших двух народов. Мы, эльфы, можем жить две сотни лет, так что наши исторические записи охватывают больший период, чем ваши. Король Корвин, первый Король Гоминиума, повел войну против орков от нашего имени. Именно эльфы научили его и его род, как призывать демонов, в обмен на его защиту, создав первый дом аристократов Гоминиума.

— Ого. Я и не представлял, что вы приложили руку к созданию империи, — удивился Флетчер. — И что эльфы были первыми призывателями, тоже.

— Не совсем, — пробормотала Сильва. — Орки начали призывать задолго до нас. Но у них было грубое искусство в зачатке, только маленькие бесы, не более. Если бы так и сейчас было…

— У меня вопрос, — перебил Отелло. — Почему ты не привела своего демона? Если вы первоначально научили людей, как призывать демонов, то у вас, конечно же, есть свои собственные?

— На этот вопрос тяжело ответить. После основания Гоминиумской Империи у нас был долгий мирный период. Пока гномы поднимали восстания и орки атаковали королевство людей, эльфы пребывали в относительной безопасности. Таким образом, прошла наша нужда в том, чтобы защищать самих себя при помощи демонов. Конечно, другие факторы тоже имели место. К примеру, четыре века назад призывание было ненадолго запрещено, когда между наследниками вождей кланов вошли в моду дуэли. В итоге не осталось демонов, так как они все были убиты в этих дуэлях или отпущены обратно в эфир.

Живот Отелло заурчал, и Сильва засмеялась. Мрачное настроение спало.

— У меня есть идея, — сказал Флетчер, поднимаясь. После минутного колебания он выпрыгнул наружу. Через тридцать секунд он вернулся, весь промокший, но с охапкой кукурузы.

Когда Флетчер устроился обратно, то заметил кое-что, чего не замечал ранее. На спине Отелло красовалась черная татуировка, изображающая молот, скрещенный с боевым топором. Необычайным было внимание к деталям.

— Красивая татуировка, Отелло. Что она означает? — полюбопытствовал Флетчер.

— А, это. Это гномья печать. Два инструмента, которые используют гномы. Топор представляет нашу доблесть в битве и молот — наше кузнечное уменье. Хотя я никогда не любил идею татуировок. Мне не нужны метки на коже, чтобы показать миру, что я настоящий гном, — проворчал Отелло.

— Зачем тогда ты ее сделал? — спросила Сильва, нанизывая несколько початков кукурузы на ржавые вилы и протягивая их над огнем.

— Мой брат сделал такую, так что мне пришлось сделать то же самое. Иногда я принимаю удары вместо него. Нужно, чтобы мы выглядели одинаково. Пинкертонцы снимают с тебя рубашку и… карают.

Сильва продолжала смотреть на него со смесью недоумения и ужаса на лице, затем ее глаза расширились, когда она перевела взгляд на шрамы Отелло.

— Мы близнецы. Пинкертонцы не могут нас отличить в любом случае. Для них все гномы на одно лицо, — объяснил Отелло.

— Так… вы, значит, как Исадора и Тарквин, — предположила она. — Мне всегда было интересно, что значит быть близнецом.

— Я предполагал что они близнецы, но не был уверен, — сказал Флетчер, попробовав представить двух аристократов.

— Конечно же они близнецы, — сказал Отелло. — Именно первенцы наследуют способность к призыванию, это касается и близнецов. У других детей намного меньше шансов, хотя это иногда случается. Никто точно не знает, почему, но это определенно помогло сосредоточить власть в руках благородных. Перворожденные сыновья и дочери становятся наследниками всего имущества, так что в большинстве случаев земли не делятся между детьми. Хотя у Форсайтов достаточно земель для двоих, это уж точно.

Гном вытащил из костра початок кукурузы и жадно впился в него зубами, дуя на пальцы.

— Так расскажи мне, Сильва, что ты делала в Корсилиуме? Ты видела Женевьеву и остальных в парфюмерной лавке? — спросил Флетчер, стараясь забыть тот факт, что из-за нее они чуть не погибли.

— Аристократы привезли меня в повозке на городскую площадь. Потом Исадора и Тарквин привели меня в цветочный район, так как они хотели свежие розы в свою комнату. Я повязала на голову шарф, чтобы прикрыть уши и волосы, так что я не думала, что могут возникнуть проблемы. Но мои глаза, они, должно быть, выдали меня. Тот толстый человек, Гриндл, он сорвал шаль с моей головы и потащил меня вниз по алее со своими друзьями. Исадора и Тарквин сбежали при первых признаках беды. Они даже не оглянулись. У меня даже не было с собой кожи для призывания, так что Сариэль осталась поглощенной. Я больше никогда не совершу этой ошибки.

— Кожа для призывания? — спросил Отелло, расправившись со своим куском и потянувшись за следующим. Сильва игриво хлопнула его по руке.

— Вот жадина! Флетчер, поешь. Я заметила, что никто из вас не спустился на обед в столовую, вы должны что-нибудь съесть.

— Спасибо. Яблоко — вот весь мой обед, — сказал Флетчер, беря початок для себя. Он начал есть мягкие зерна, каждое из которых взрывалось приторной сладостью во рту.

— Кожа для призывания, — повернулась Сильва обратно к Отелло, — это просто пентаграмма, выбитая на квадратном отрезке кожи, которая позволяет мне призывать Сариэль, когда она слита со мной. Я не уверена, как ваши призыватели называют это сейчас. Документы по практике призывания, которые я нашла, достаточно древние.

— Не могу поверить, что Тарквин и Исадора убежали! — воскликнул Флетчер с полным ртом кукурузы.

— Это не самое худшее. Когда меня поймали, оба их демона были на виду. Подозреваю, что первоначально именно это привлекло столько внимания.

— Вот трусы, — прорычал Отелло.

— И их созревшие демоны унаследованы от матери и отца, — продолжила Сильва. — Они могли справиться с людьми, чье количество в несколько раз превышало тех, кто меня атаковал. Если бы я стояла ближе к ним, люди ни за что бы не напали, но меня просто достала их самовлюбленная болтовня и я отошла на минуту, — Сильва помедлила, изящно откусив от своей кукурузы.

— Почему ты пыталась с ними подружиться, если они тебе не нравились? — спросил Флетчер.

— Я здесь в качестве дипломата. С кем лучше всего подружиться, если я хочу наладить отношения между нашими народами, как ты думаешь? Сейчас я, конечно же, знаю, что лучше всего стать офицером как можно скорее и завоевать себе имя в битве, а не подлизываться к избалованным деткам без реальной власти. Если эльф будет сражаться, это станет широко известно.

— А, — произнес Флетчер. Это имело смысл, но то, как она с ним раньше обращалось, все еще было неприятно. Но опять же, если бы он был один в землях врага с таким огромным грузом ответственности, он бы не думал о том, чтобы быть мягким с другими.

— Ладно, нам пора на боковую. Мы, скорее всего, влипнем за то, что не ночевали в академии, но мы никак не можем вернуться в такую погоду, — сказал Флетчер, растягиваясь у огня.

— Ну, я даже не знаю, — сказал Отелло, сворачивая куртку и подкладывая ее под голову, как подушку. — На входе в академию нет ни стражников, ничего. Если мы вернемся до приезда телег с провизией, мы сможем пробраться внутрь так, что ни одна душа не заметит.

Когда Сильва свернулась у огня и натянула капюшон куртки, в голову Флетчера пришла одна мысль. Откуда Отелло это знал?

32

— Где вас черти носили? — прошипел Серафим. Флетчер, Отелло и Сильва только что прокрались в класс для призывания, присоединившись к другим настолько тихо, насколько это было возможно, когда студенты выходили из атриума. Троица выглядела ужасно, но они ничего не могли с этим поделать. Они пришли, когда телеги с провизией уже разгружали, так что смогли пробраться внутрь только после завтрака, как раз перед началом занятий.

— Долгая история. Расскажем позже, — прошептал Флетчер. Исадора обернулась, ее глаза расширились, когда она увидела Сильву. Она подтолкнула Тарквина, тот огляделся и дернулся от шока. Сильва ответила им невыразительным взглядом и повернулась к капитану Ловетт, которая ждала, пока все успокоятся. Высокая женщина была в кожаном фартуке поверх офицерской формы и в толстых кожаных перчатках.

— Давайте немного осветим помещение, — сказала Ловетт, выпуская несколько голубых шаров-вирдлайтов в воздух. В отличие от Арктура, она позволила им бесцельно кружить по комнате, освещая ее ярким, но непостоянным светом.

— Насколько я понимаю, Арктур отпустил со вчерашнего занятия тех, кто уже практиковался в создании вирдлайтов. На моих уроках такого не будет. Мой девиз — навык мастера ставит, и, учитывая ваше короткое пребывание здесь, вы будете извлекать пользу из каждой секунды обучения. — Она расхаживала перед ними вперед и назад, суровые глаза останавливались на лице каждого. Флетчер не хотел бы встать у нее на пути.

— Первым делом вы научитесь искусству слияния. Я не вижу демонов некоторых из вас, так что видимо вас уже этому научили. Однако скорость, с которой вы можете выпустить демона из себя, может решить вопрос жизни и смерти. Поверьте, я знаю. Те, кого тренировали родители, будут практиковаться на призывательных кругах в другом конце комнаты. Я проверю вас позже.

Аристократы отошли с самодовольным видом, смеясь и разговаривая между собой. Ловетт разделила комнату надвое большой занавесью, так что они исчезли из виду, как только нырнули в разрез посередине. Через несколько минут Флетчер увидел яркий свет под занавесью. Интересно, какие виды демонов были у аристократов?

Сильва подняла руку и вышла вперед.

— Я училась сама. Можно будет остаться с остальными и научиться правильной технике? — спросила эльфийка.

Ловетт оглядела ее порванное платье, беспорядочные волосы и подняла бровь. После долгого тяжелого взгляда она смягчилась.

— Ладно. Но пожалуйста, запомни на будущее, я жду, что ты будешь в форме, — сказала она, прежде чем повернуться к простолюдинам. — Идите и возьмите себе по кожаному ковру для призывания и по кожаному фартуку. В нижнем отделе также должны быть перчатки и очки. — Она указала на заднюю часть комнаты, и один из вирдлайтов помчался туда и завис над рядом шкафчиков, встроенных в стену.

— Что с вами случилось? — пробормотала Женевьева краем рта, когда они двинулись к шкафчикам. — Мы ждали, сколько могли, но нам надо было уехать с последней телегой.

— Мы пропустили последнюю телегу и нам пришлось прийти пешком по утру, — пробормотал Флетчер в ответ, роясь в куче кожи, пока не нашел кусок с пентаграммой, которая не так выцвела. Он не знал, хотела ли Сильва, чтобы все узнали о нападении на нее.

— Вас ограбили по дороге или что? — спросила Женевьева, все еще не убежденная.

— С чего ты взяла? — возразил Флетчер, одевая фартук через голову.

— Ну, не считая повязки на голове Отелло, у тебя на голове тоже шишка размером с гусиное яйцо, — указала Женевьева, пока они шли обратно. Флетчер дотронулся до виска и вздрогнул, когда понял, что она права. К счастью, они уже встали перед Ловетт, которая заставила их замолчать одним лишь взглядом.

— Я слышала, что у некоторых из вас демоны уже по крайней мере семь дней. Сейчас они должны быть достаточно уставшими, так что будет лучше сразу же их поглотить, чтобы они могли отдохнуть. Поднимите руки те, кто получил демонов на прошлой неделе, — скомандовала Ловетт. Женевьева и Рори подняли руки. Через несколько мгновений Флетчер тоже поднял руку.

— Что за колебания? Флетчер, не так ли? — спросила Ловетт, поманив Флетчера выйти вперед.

— У меня демон две с половиной недели, — ответил Флетчер. — Это нормально?

— Нет. Он должен быть очень уставшим! Давай посмотрим на него, — пожурила она. Мысленным толчком Флетчер разбудил Игнатуса. Бес раздраженно тявкнул и спрыгнул на землю из-под капюшона Флетчера. Он с любопытством огляделся и облизнулся. Демон, должно быть, сильно проголодался, так как прошлой ночью воротил нос от поджаренной кукурузы.

— Он немного сонный, но он всегда такой, — объяснил Флетчер, почувствовав укол вины, когда демоненок зевнул.

— Саламандра, — выдохнула Ловетт. — Действительно редкий! Майор Гудвин очень им заинтересуется. Нечасто ему удается изучить новый вид демона.

— С Игнатусом все будет в порядке? — спросил Флетчер, беспокоясь о его истощении.

— Похоже на то, — ответила Ловетт. — Чем сильнее демон, тем дольше он может жить в нашем мире без отдыха, хотя пройдет несколько месяцев, прежде чем их усталость станет угрозой для жизни. Я думала, что, так как ты простолюдин, твой демон будет представителем одного из слабых видов. Но судя по всему вы — везучий класс. В том году большинству простолюдинов достались Клещи, но у вас есть Выдра, Барклинг, Саламандра и Голем.

— И еще Собачий демон! — воскликнула Сильва, раскладывая коврик на полу. Флетчер улыбнулся, радуясь, что она поставила себя в ряд с простолюдинами.

Рори пошаркал ногами и сжал кулаки.

— Меня уже достало слышать, как мне не повезло иметь Малахи, — прошептал он с очевидным разочарованием.

— Почему бы тебе не начать, Сильва? — предложила Ловетт. — Это относительно простое действо, когда ты знаешь, что делать.

Сильва без колебаний опустилась на колени и положила руки в перчатках на кожаный коврик. Защитные очки неудобно сидели на ее длинных ушах, но ее это не беспокоило. Флетчер был уверен, что после событий прошлой ночи ей не терпелось снова оказаться под защитой Сариэль. Сделав глубокий вдох и успокоившись, Сильва уставилась на пентаграмму и смотрела до тех пор, пока та не зажглась мягким фиолетовым светом.

— Смотрите, как она проводит ману через руки, в кожу и через пентаграмму. Она поймет, что пришло время вывести демона, тогда, когда пентаграмма будет светиться ровно.

Пентаграмма светилась голубым светом, но почти с полминуты ничего не происходило. Единственным звуком было дыхание Сильвы, пока она смотрела на яркую звезду. Затем, без предупреждения, в воздухе появилась форма Собаки, расширившись из искорки света в большую светящуюся фигуру за полсекунды. Фигура засветилась белым, затем сияние померкло, и Сариэль выпрямилась поверх пентаграммы.

Ее четыре глаза сфокусировались на Сильве, а потом Собака прыгнула на хозяйку, опрокинув их обеих на землю. Демон лизал ей лицо и скулил. Флетчер подумал, знала ли Сариэль о том, через что вчера прошла Сильва. А может, она просто соскучилась по владелице.

— Очевидно, твоему демону не хватает дисциплины и тренировки, но тем не менее, хорошая работа! Я призову своего демона, Лисандра, чтобы показать вам, как осуществлять слияние. Отойди назад, пожалуйста! — провозгласила Ловетт. Сильва и Сариэль отодвинулись, и остальная часть группы сделала несколько шагов назад.

— Чем больше ваш демон, тем сложнее его призвать. Конечно, на поле боя вы не сможете одеть защитную одежду, но лучше принять меры предосторожности, пока мы можем, особенно с такими неопытными новичками, как вы, — сказала Ловетт, опустившись на колени на углу кожи для призывания. — Мы носим защиту, чтобы использовать закрытые пентаграммы, но к этому мы перейдем позже.

Она вытащила пару защитных очков с черными линзами и кожаную кепку из кармана в фартуке, затем плотно их надела.

Пентаграмма вновь засветилась, белые искорки вылетали и шипели вокруг нее. Над ней появился белый шар, и, к удивлению Флетчера, за несколько секунд сформировался демон. У существа было тело, хвост и ноги льва, но голова, крылья и передние когти — от орла. Оно было размером с большую лошадь, с рыжевато-коричневыми перьями, которые переходили в золотую шкуру на середине спины.

— Я тоже была благословлена редким демоном, Грифоном. Но мне его не давали. Я начинала с Клещом, как некоторые из вас. Не расстраивайтесь из-за скромного демона в начале. Клещи — очень верные создания, и вы можете контролировать множество сразу. Мне требуется вся концентрация, чтобы просто держать Лисандра под контролем. Майор Гудвин расскажет вам больше о контроле демонов на ваших уроках по демонологии.

Женевьева улыбнулась и поднесла Азуру к губам, поцеловав синий панцирь жука.

— Значит ли это, что вы тоже были простолюдинкой? — спросил Рори, едва ли способный оторвать глаза от величественного существа.

— Нет… хотя я и присутствовала, когда в Академию прибыли первые простолюдины. Я — третья дочь Ловеттов из Калгари, маленькой вотчины на севере Гоминиума. По странному совпадению мой отец был благословлен несколькими приемными детьми. Я была самой младшей, так что от отца мне достался слабейший демон. Я этому рада. Если бы не это, я бы никогда не стала специалистом в ловле демонов. Вы все можете завладеть таким же сильным демоном, как этот, если будете усердно трудиться. — Она обняла Лисандра, который нежно потерся клювом об ее щеку. Глаза Грифона были глубокого янтарного цвета, такие же большие и умные, как у совы. Он с любопытством переводил взгляд от студента к студенту, в конце концов, с особым вниманием остановившись на Игнатусе.

— Сейчас я продемонстрирую, как слиться с демоном. Это почти что оборотная сторона призывания. Пентаграмма должна быть направлена прямо на демона и находиться недалеко от него. Поэтому мы ставим их на кожу для призывания. Однако если бы Лисандр завис в нескольких метрах над пентаграммой, я бы справилась.

Она опустилась на колени и положила руки на кожу еще раз, призвав пентаграмму к жизни.

— Вначале вы должны влить ману в пентаграмму. Вскоре вы почувствуете преграду между сознанием демона и своим. Как только вы это почувствуете, протяните демона через нее… — Она тяжело задышала, и Лисандр засветился, затем расщепился на световые нити, которые собрались в ее руках.

— Вот и все, — объявила Ловетт, ее лоб был мокрым от пота. Они зааплодировали ее умению, но Флетчер был полон дурного предчувствия, когда она обратила стальной взор на него.

— Флетчер, ты попытаешься первым, так как твой демон нуждается в отдыхе больше остальных. Арктур сказал, что ты необычайно одарен в заклинаниях. Давай посмотрим, так же ли ты способен в слиянии. — Ловетт указала на пол перед ним.

Флетчер медленно развернул коврик для призывания и отправил туда Игнатуса. Демон сел на него, нервозно вереща, чувствуя волнение Флетчера. Флетчер сделал, как было велено, направив ману в кожаный коврик. Он сильно засветился фиолетовым, спокойно и равномерно.

— Чувствуешь, Флетчер? — спросила Ловетт, успокаивающе опустив руку ему на плечо.

— Чувствую, — выдавил Флетчер сквозь стиснутые зубы. В заряженном маной состоянии свет почти ослеплял, наполняя взор сияющей звездой.

— Тяни его. Вначале тебе может понадобиться приложить усилия, но это нормально для первого слияния. — Голос Ловетт доносился издалека. С каждым ударом сердца мана пульсировала в его венах, отдаваясь в ушах. Его связь с Игнатусом была заблокирована. Он схватил сознание демона, затем, с колоссальным усилием, втащил его. На мгновение он напрягся, шипя сквозь зубы. Ощущение было такое, будто Игнатус был в эластичной паутине. После казалось бы вечности послышался тихий щелчок и сознание демона слилось с его собственным. Флетчер почувствовал, как будто залез в горячую ванную.

— Отлично, Флетчер! Можешь отдыхать, — прошептала ему в ухо Ловетт.

Флетчер прижался головой к мягкой коже, жадно глотая воздух. Он слышал, как остальные хлопали и бессвязно кричали. Его сознание было наполнено необычайным счастьем и ясностью, как если бы он был под воздействием дурмана.

— Сейчас Флетчер будет чувствовать временное возбуждение от соединения сознания с сознанием другого существа. Его демон внутри него, но через несколько минут он едва ли будет это чувствовать. Игнатус будет видеть все, что видит Флетчер, хотя понимать из этого он будет немного. Это может быть крайне полезно, когда вам нужно призвать демона в разгар сражения, так как демоны будут готовы к ситуации, как только появятся, — диктовала Ловетт, расхаживая позади него вперед и назад.

— Через несколько месяцев после первого слияния в сознании некоторых призывателей вспыхивают картины из памяти демона. Это тоже пройдет, но это важно для изучения эфира. Если это случится с вами, обязательно запишите каждую деталь и расскажите мне и майору Гудвину. Нам нужна каждая крупица информации о жизни демонов, которую мы можем получить, — продолжила она.

Флетчер с трудом встал и пошел назад к остальным, голова все еще кружилась. Серафим с завистливой улыбкой хлопнул его по спине.

— Молодец. Думаю, ты справился лучше всех, — прошептал он.

— Вряд ли. Думаю, это почти убило меня, — ответил Флетчер, чувствуя внутри теплое свечение Игнатуса. Это было странное ощущение, он едва мог различить свое сознание и его. Нить больше их не соединяла. Они слились, как две реки в одном русле.

Отелло ободряюще улыбнулся и даже Сильва легко коснулась его руки, прежде чем повернуться к Сариэль. Эльфийка зарылась лицом и руками в золотой мех демона, вцепившись в Собаку, как будто от этого зависела ее жизнь. Флетчер подозревал, что пройдет немало времени, прежде чем она захочет снова слиться с Сариэль.

— А теперь, Отелло и Флетчер, подойдите-ка ко мне, — сказала Ловетт, поманив их вперед. Как только они оказались перед ней, она прошептала:

—Вы ничего не хотите мне сказать? Вы с Сильвой выглядите так, как будто вы с войны вернулись, и я должна об этом знать.

— Ничего такого, с чем мы не могли бы справиться, — уверил ее Флетчер, глянув на Отелло в поисках поддержки.

— Мы уже со всем разобрались, — согласился гном.

Ловетт мгновение смотрела на них, затем наклонила голову, принимая их ответ.

— Ну, если вдруг передумаете, можете обращаться ко мне, — пробормотала она, глядя им в глаза. — Вы не должны сражаться в одиночку.

Затем она отошла и повысила голос.

—Подойдите сюда, все вы. Я собираюсь использовать заклинание лечения. Вы можете понаблюдать.

Остальные простолюдины подошли к ним, взволнованно болтая при возможности увидеть еще одно заклинание. Отелло снял повязку, открыв рваную рану на виске.

При виде нее Флетчер вздрогнул. Он и не осознавал, насколько все было плохо.

— Смотрите внимательно, — велела Ловетт. Она вирдлайтом нарисовала в воздухе символ в форме сердца, затем указала на рану Отелло.

— Заклинание лечения идеально для порезов, синяков и даже внутренних ранений, хотя оно ничего не сделает с ядами и болезнями, — объяснила Ловетт, сосредоточенно нахмурив брови. — Чтобы сотворить заклинание, требуется много маны и некоторое время, особенно для более глубоких ран.

Она выдохнула, и от символа к голове Отелло устремился золотой свет. Почти тридцать секунд ничего не происходило. Затем, к изумлению Флетчера, рана начала затягиваться до тех пор, пока кожа полностью не залечилась, оставив только корочку запекшейся крови.

Группа захлопала, послышались одобрительные возгласы. Ловетт перевела взгляд на лоб Флетчера, потом покачала головой.

— Это должно пройти само, Флетчер, — объяснила она, указывая на шишку. — У тебя может быть трещина. Заклинание лечения может привести к тому, что кости срастутся неправильно, оставив тебя навечно изуродованным. Лучше не рисковать.

Флетчер согласно кивнул, ощупал шишку на голове и вздрогнул.

— Ладно, давайте дадим остальным шанс потренироваться. Когда вы овладеете слиянием, мы сможем перейти к веселью, — воскликнула Ловетт, хлопнув в ладоши.

— К чему? — спросил Рори, раскладывая кожу для призывания на полу.

Ловетт сняла защитные очки и таинственно им улыбнулась.

— Мы войдем в эфир.

33

Следующее занятие было с майором Гудвином, шумным, но строгим пожилым мужчиной с красным носом и белой топорщащейся бородкой. Он энергично расхаживал по лекционному залу, демонстрируя дородную фигуру.

— Демонология — это ключ к поддержке ваших заклятий и работе с эфиром. Она изучает определение, понимание и воспитание всех демонов, наравне с географией и неоднородностью эфира. Она также включает в себя влияние демона на уровень манны призывателя и его личный уровень. — Он говорил короткими отрывками, брызгая слюной на передние ряды аристократов. Флетчер обрадовался, увидев, что Тарквин был как раз на линии обстрела и, судя по выражению отвращения на лице, не радовался душу из слюны.

К несчастью, улыбка Флетчера привлекла внимание Гудвина.

— Ты, парень, что такое уровень призывателя? — спросил он, указав на Флетчера.

— Эээээээ…. Его мастерство? — предположил Флетчер. Разве это не очевидно?

— Смехотворный ответ. Уровень призывателя зависит от того, сколько демонов он может удержать. Я надеялся, что кто-то, кому повезло иметь такого редкого демона, выучит хоть что-нибудь перед первым уроком. Очевидно, я ошибался. Стыд и позор, — сказал Гудвин, качая головой. Флетчер почувствовал, как вспыхнуло лицо, когда он залился краской от стыда. Исадора с нижнего ряда повернулась к нему и ухмыльнулась.

— Кто-нибудь, кто подготовился, сможет объяснить? Как насчет тебя, Малик? — спросил Гудвин.

— Сэр, каждый призыватель рождается с разной способностью вбирать демоническую энергию, — сказал высокий темнокожий аристократ. — К примеру, капитан Ловетт может поймать и контролировать одного Грифона и одного Клеща. Другой призыватель сможет поймать и контролировать двух Грифонов, если у него уровень выше, чем у нее.

— Правильно. У старого короля Альфрика был сто первый уровень, наивысший известный с тех пор, как мы начали классифицировать демонов. Если вернуться к примеру с капитаном Ловетт, мы знаем, что у нее одиннадцатый уровень, учитывая то, что ее Грифон — демон десятого класса и Клещ — первого. Что еще?

— Уровень может вырасти, — сказал Малик после паузы.

— Как?

— Я не знаю, сэр.

Гудвин сердито шмыгнул носом.

— Неудовлетворительно. Ответ таков, что уровень с течением времени растет сам по себе в разном темпе у каждого призывателя. Хотя процесс может быть ускорен стараниями призывателя. Капитан Ловетт не с рождения имела уровень, требуемый для поимки и контроля Грифона. Она улучшила его постоянным использованием заклинаний, вхождением в эфир и регулярными сражениями и ловлей других демонов. Некоторые призыватели за всю жизнь не могут добиться больше, чем пятого уровня, тогда как другие начинают с пятого и достигают двадцатого или около того. Так, почему бы вам это не записать? — гаркнул Гудвин, снова забрызгав учеников слюной.

Остальные достали пергамент из сумок и начали записывать. Флетчер угрюмо уставился на свои руки, осознавая, что у него нет ни того, ни другого. Все остальные еще неделю назад знали, что приедут в Академию, и привезли нужные вещи, но Флетчер забыл закупиться за те несколько дней, что он провел здесь. Гудвин рассвирепел, когда заметил, что Флетчер бездельничает.

— Флетчер, не так ли? — прорычал он.

— Да, сэр, — ответил Флетчер, со стыда опустив голову.

— Пока остальные заняты учебой, может, ты расскажешь мне, что случается с демоном, когда призывателя убивают?

Флетчер обдумал вопрос, ему не терпелось исправить положение хотя бы догадкой. Он знал, что мертвых демонов часто консервировали в банки и продавали как диковинки. Но что-то, конечно же, должно случиться, когда призыватель погибает и оставляет демона свободным… или это был вопрос с подвохом? Флетчер вспомнил рассказ Ротерема о Бейкере и демоне, который не оставил его даже после смерти. Скорее всего это была ловушка!

— Ничего, сэр, — уверенно ответил Флетчер. Но его сердце упало, когда он увидел ухмылку Тарквина. Он знал, что ошибся, еще до того, как Гудвин открыл рот.

— Просто смешно. Ты вообще хоть что-нибудь знаешь о демонах? Когда призыватель умирает, его демон остается в нашем мире всего несколько часов, прежде чем его втянет обратно в эфир. Чтобы пребывать в нашем мире живым, демон должен быть связан кем-то. Именно эта связь держит их здесь. Иначе они просто растают. Или ты думал, что вокруг бегают дикие демоны? — Гудвин повысил голос для остальных, и в ответ перья заскрипели интенсивнее. С отвращением Гудвин отвернулся от него и пошел к стене позади. Напротив нее лежало несколько длинных свитков, один из которых он поднял, развернул и прикрепил к стене. На ней была изображена черно-белая детальная схема Клеща, с различными цифрами внизу.

— Сегодня мы будем изучать Клещей, низших демонов. Это не то же самое, что их собратья в самом низу пищевой цепочки, которые даже не стоят того, чтобы их ловить. Мне известно, что у нас тут два Клеща, а тем более — Скарабея. Они — самые сильные представители семейства Клещей. Низкий уровень маны, небольшой размер и сила, но полезны при разведке. Очень хороши для отвлечения врага во время сражения, особенно, если они целятся в глаза. Скарабеи Женевьевы и Рори молоды, но через несколько месяцев они отрастят жало, которое может вызвать небольшой паралич и незначительную боль. Рой из трех Скарабеев с жалами может свалить огромного орка, так что не недооценивайте силу их яда.

— Берегитесь! — громко прошептал Рори, прикрыв рот рукой. Засмеялись все, кроме Гудвина, который раздраженно шмыгнул.

Урок продолжился в таком русле, они записывали различные цифры и обсуждали кормление и привычки Скарабеев. Флетчер уныло наблюдал, как на партах других собирались стопки записей, пока Отелло не наступил ему на ногу и не прошептал «Не переживай, перепишешь потом у меня».

Во время обеда Флетчер ухитрился позаимствовать у Рори запасное перо, а у Женевьевы — пергамент, так что ко второй половине урока он был лучше подготовлен. Но когда они вернулись, Флетчер, к своему удивлению, обнаружил Сципиона, который ждал их в классе с нетерпеливым выражением лица.

— Флетчер, ты должен сходить в библиотеку. Тебе все еще надо отдать книгу Джеймса Бейкера, хоть тебе и сказали принести ее библиотекарю несколько дней назад, — раздраженно произнес он. — Майор Гудвин, вы не возражаете?

— Насчет этого кадета — ни капли, — хмыкнул Гудвин. — Он — сплошное разочарование.

Сципион приподнял брови, но промолчал. Флетчер собрал вещи, почувствовав, как к щекам прилила краска. Неужели он действительно произвел настолько плохое впечатление?

— Черт возьми, они в библиотеке серьезно относятся к долгам, да? — пробормотал ему на ухо Рори.

— Встретимся там. Убедись, что взял книгу, — сказал Сципион Флетчеру, затем вышел из аудитории, не оглядываясь.

Флетчер поспешил вверх по лестнице, проклиная свою забывчивость. Он забыл написать Бердону, забыл отдать книгу и, что еще важнее, забыл сам изучить книгу.

Он напомнил себе, что в телеге с овцами было слишком темно, чтобы читать, что его жутко раздражало. Это была жаркая и зловонная поездка, и ему было даже нечем себя отвлечь, кроме как своими мыслями. Но даже так у Флетчера было время почитать ее прошлой ночью.

К тому времени, как он взбежал на вершину башни, взял книгу и спустился в библиотеку, Флетчер тяжело дышал. Он облокотился о стену и постарался собраться с мыслями. Он не хотел еще больше испортить мнение Сципиона о себе тем, что ввалится весь мокрый и взволнованный.

— Чего ты ждешь, Флетчер, входи! — громыхнул позади него Сципион, заставив его подпрыгнуть. Ректор положил руку на плечо Флетчера и подтолкнул его вперед.

Они вошли в библиотеку вместе, затхлый запах старинных книг напомнил Флетчеру о склепе в Пэлте. Неужели это все произошло всего несколько недель назад?

— Явился наконец-то. Должна признаться, ждала с нетерпением. Спасибо, что привели его, ректор Сципион, — послышался голос из-за полок. Появилась женщина средних лет с кудрявыми светлыми волосами и очками в позолоченной оправе. У нее была благородная внешность и открытое честное лицо.

— Это госпожа Роза Фэйрхэвен, библиотекарь и медсестра Академии. Она с нами уже долгое время, — пробормотал Сципион.

— Да ладно, ректор, звучит так, как будто я старая дама. Не так уж много времени прошло! Ладно, доставай. Давайте посмотрим.

Она поманила их обоих к низкому столу, освещенному множеством ярких свечей.

— Положите сюда, всем будет видно. Арктур объяснил мне происхождение книги. Я помню Джеймса Бейкера. Тихий мальчик, постоянно рисовал. У него была душа художника, не воина. Он не был рожден, чтобы быть солдатом. Грустно было слышать о его судьбе. — Она вздохнула и села у стола.

Флетчер положил книгу на стол и присоединился к ней, наклонившись, пока она осматривала книгу опытным взглядом.

— Невероятно, — выдохнула она. Страницы были полны замысловатыми эскизами демонов и тонкими надписями под ними. Поражал уровень детализации, с числами и измерениями, как большой свиток о Клещах, который им показывал майор Гудвин.

— Он изучал демонов из орочьей части эфира, их физиологию, их характеристики. Он, должно быть, препарировал каждого законсервированного демона, которого находил! Это как раз то, что нам нужно для архива. Большинство боевых магов, казалось, забыли одну из самых важных поговорок солдат — знай своего врага. Наверняка сейчас, когда все есть на бумаге, они обратят на это внимание.

Флетчер улыбнулся, радуясь, что наконец-то внес какой-то вклад, даже если косвенно.

— Это прекрасные новости, госпожа Фэйрхэвен, хотя я надеялся, что тут будет больше информации о том, как он нашел свиток призывания Саламандры Флетчера, — сказал Сципион с оттенком разочарования в голосе.

— На самом деле, госпожа Фэйрхэвен, если вы заглянете в конец, там должно быть кое-что об этом. Я думаю, что ближе к концу Бейкер начал вести дневник, — предположил Флетчер.

Она перелистнула книгу к последним нескольким страницам, где кончались диаграммы и страницы были полны строчек.

— Погодите, что это? — сказала госпожа Фэйрхэвен, вытаскивая кожаный свиток призывания и разворачивая его на свету.

— Я… я бы не трогал это на вашем месте, — заикнулся Флетчер.

— Я знаю, что это такое, Флетчер, — произнесла госпожа Фэйрхэвен, разглаживая материал. — Я уже видела нечто похожее много лет назад. Исписывать свиток путем шрамирования кожи врага — обычный способ, который использовали старые шаманы орков, чтобы подарить демона ученику. Хотя в наши дни это не так распространено. Давайте посмотрим, что Бейкер говорит об этом.

Она пробегала взглядом по страницам, пока Флетчер и Сципион терпеливо ждали. Казалось, что она читала ужасно быстро, но в конце концов, она была библиотекарем. Через недолгое время она захлопнула книгу и отодвинула ее.

— Бедный Джеймс, — сказала она, качая головой. — К концу он стал очень депрессивным, так как никто не воспринимал его исследования всерьез. Другие боевые маги не уважали его, потому что был таким слабым призывателем. Он был проклят иметь третий уровень, бедный парень. Подозреваю, что его обреченная миссия в лесу была отчаянной попыткой встретить шамана орков и как-нибудь обнаружить ключи, которые они используют.

— Глупо с его стороны, — фыркнул Сципион, всплеснув руками. — Орочьи шаманы знают, что мы хотим разведать, что за ключи они используют, так что они никогда не входят в эфир поблизости от передовых линий. А теперь расскажите мне об этом свитке. В конце концов, именно из-за него весь переполох.

— Здесь говорится, что он нашел свиток закопанным в землю в старом поселении орков. Раньше в дневнике говорится, что там же он нашел много костей, орочьих и человеческих. Я думаю, что поселение орков было атаковано в середине церемонии передачи демона, и свиток был закопан в братской могиле. Люди, которые закапывали могилу, скорее всего не представляли его значимости, — сказала госпожа Фэйрхэвен, уставясь на свиток с нездоровым обожанием в глазах.

— Бесполезно! — проворчал Сципион, его голос был полон разочарования. — Счастливая случайность. Сомневаюсь, что мы найдем другие свитки, раскапывая старые кости. Сделайте копию книги без дневника и отправьте ее боевым магам.

— Хорошо, сэр, начну сегодня же. Но мне понадобится нанять несколько писарей, чтобы правильно скопировать рисунки, — ответила госпожа Фэйрхэвен, рассеянно листая страницы.

— Так и сделайте. Хоть что-то хорошее из всего этого выйдет, — произнес Сципион, направляясь к выходу. — Кроме, конечно же, того, что нам попался ты, Флетчер, — добавил он уже из коридора.

Флетчер жадно смотрел на книгу. Он не мог поверить, что так долго ждал, чтобы ее прочесть. Госпожа Фэйрхэвен продолжала перебирать страницы, затем, когда Флетчер переступил с ноги на ногу, она взглянула на него, как будто забыла, что он все еще здесь.

— Прости, Флетчер, но я забираю книгу. Спасибо, что принес ее. Боюсь, что мне придется подержать ее у себя, пока мы не сделаем достаточное количество копий, что займет несколько месяцев. После этого ты сможешь получить ее обратно.

34

Флетчер надеялся увидеть, какими демонами обладали аристократы, когда Ловетт наконец-то решила, что все простолюдины овладели слиянием. К несчастью, она приказала им вобрать в себя демонов перед тем, как убрать занавес.

Он удивился, узнав, что Рори и Женевьева были знатоками слияния, когда Серафиму, Отелло и Атласу потребовалось несколько попыток, чтобы справиться. Это имело смысл, так как чем сильнее демон, тем сложнее слиться с ним.

Пока шел урок, Флетчер начал составлять мнение о сокурсниках. Аристократы были опытными, но ленивыми, удовлетворенными своим текущим уровнем мастерства.

В противовес, простолюдины учились в усиленном темпе, поглощая каждую доступную крупицу знаний. К несчастью, и в слиянии, и в заклинаниях практика была лучшим учителем, так что обучение продвигалось медленно.

Тем не менее, среди друзей Флетчера было несколько лидеров. Сильва и Отелло были талантливы от природы, получая одобрительные замечания от учителей почти на каждом уроке. Это же относилось к более интеллектуальным занятиям по демонологии. Парочка практически жила в библиотеке, выискивая в старых томах скрытые знания. От них Флетчер узнавал столько же нового, сколько от майора Гудвина.

Что качается простолюдинов-людей, тут вели Флетчер и Серафим, хотя это было за счет тяжелого труда, а не врожденного таланта. Остальные коротали свои выходные в Корсилиуме, покупая подарки и предметы первой необходимости и посылая их семьям. Оказалось, что Серафим из состоятельной семьи и что он уже бывал в Корсилиуме раньше, так что он предпочитал проводить время за книгами вместе с Флетчером.

Он был добродушным парнем с неприличным чувством юмора, тем самым заслуживая кучу неодобрительных взглядов от Сильвы и Отелло, пока они читали в затхлом молчании библиотеки.

— Все сюда, — крикнула Ловетт, вырвав Флетчера из размышлений.

Четыре слуги вынесли на середину зала круглый каменный стол. Он был покрыт белой тканью, но Флетчер разглядел большую выпуклость в центре. Все заняли места вдоль края, хотя было тесновато. Исадора скривилась, когда вспотевший Атлас втиснулся рядом с ней, затем демонстративно поднесла кружевной платочек к носу.

— Извини, — смущенно пробормотал Атлас.

Ловетт отошла от стола и опустилась на колени рядом с самой большой пентаграммой в центре комнаты. В отличие от кожи для призывания, которую они использовали, эта пентаграмма была окружена странными ключами, такими же, которые были вытиснены на обложке книги Джеймса Бейкера.

— Вы никогда не будете использовать закрытую пентаграмму без учителя, это понятно? — прорычала она, указывая на звезду перед собой. — Нарушение этого правила карается немедленным исключением. Я вас предупредила!

Студенты тупо кивнули, а она начала напитывать силой пентаграмму, линии трещали от энергии и искры летели во всех направлениях. В этот раз Ловетт сидела с опущенной головой в течение нескольких минут, ее лицо было искажено от напряжения. Пентаграмма пульсировала с нестабильным гудением, колеблясь, как прерывистое бормотание сумасшедшего.

— Ничего себе, если это занимает у Ловетт столько времени, не думаю, что смог бы использовать закрытую пентаграмму, даже если бы захотел, — прошептал стоящий рядом Серафим. — Я еле-еле могу слиться со Сливером без потери сознания.

— Не волнуйся. Уверен, что при должной практике мы справимся, — пробормотал в ответ Флетчер.

Наконец, в центре звезды распустилась сфера и повисла в воздухе, как тусклое голубое солнце. Ловетт выдохнула и, все еще на коленях, перебралась к следующей пентаграмме. Мягким прикосновением она вызвала демона над ней.

— Клещ! — прошептала Женевьева Рори. Ловетт услышала и с усталой улыбкой повернулась к ним.

— Верно. Из них получаются лучшие разведчики, они всегда нужны при охоте в эфире. Валенс — это первый демон, которого я заполучила. Без него я бы ни за что не смогла поймать Лисандра или любого другого демона, который у меня был до этого, если уж на то пошло. — Она прошагала обратно к столу и положила руку на простынь, которая его покрывала. В другой руке она держала длинную полоску кожи, которая соединялась с основанием закрытой пентаграммы. Флетчер подозревал, что это нужно было для того, чтобы она продолжала вливать туда ману.

— То, что я собираюсь вам показать — самое дорогое оборудование во всей академии. Не трогайте его. Даже не дышите на него. Просто смотрите, — прошипела Ловетт, заглядывая каждому в глаза, пока они не кивнули. С этим последним предупреждением она сорвала покрывало, открыв то, что было под ним.

В белый мраморный стол был вставлен огромный драгоценный камень. Кристалл был прозрачным, как горный ручей, и имел насыщенный фиолетовый цвет дикого вереска.

— Этот камень — очень редкий вид кристалла, называющийся Корунд, — пояснила Ловетт. — Он образовывается почти в любом цвете, но большие прозрачные куски, как этот, невероятно тяжело найти. Мы называем их камнями видения, конкретно этот известен как Окулус. Мы обеспечим вас таким, если вы не можете позволить себе его купить, хотя вы можете найти качество и размер камней академии весьма… недостаточными.

Ловетт поманила Валенса, и маленькое создание пролетело над их головами, приземлившись на камень. В отличие от Малахи и Азуры, панцирь Клеща был скучного темно-коричневого цвета. Как будто прочитав мысли Флетчера, Ловетт многозначительно ему улыбнулась и погладила жука.

— Валенс хорошо соответствует своей работе. Он неказисто выглядит на моем плече, но его будет сложно заметить, если в эфире ему повстречается голодный демон.

Флетчер вдруг вспомнил, как Игнатус поедал коричневого жука, когда он впервые его призвал, но та штука была намного меньше любого Клеща, которого он видел. Скорее всего, это был другой вид.

— Ладно, давайте уже начнем. Вы должны провести ману через демона и в камень, вот так, — сказала она, положив руку на Валенса.

Камень почернел. Когда она убрала руку, цвет снова изменился. Вначале Флетчер подумал, что камень превратился в зеркало, так как обнаружил себя смотрящим в свое отражение. Но скоро картинка отобразила Серафима.

— Сейчас вы смотрите глазами Валенса. Эту технику мы называем виденьем, полезная штука при разведке и контролировании демона на расстоянии. Мы уже можем чувствовать мысли демона. Сейчас мы также сможем в кристалле видеть и слышать то, что и они. Очень важно проверить при помощи своего наименее ценного демона, что находится на той стороне портала, прежде чем входить в эфир. Если там, на той стороне, будет что что-то опасное, риску подвергнется Валенс, а не Лисандр, и это к лучшему. Так как Клещ меньше и проворнее, меньше шансов, что его заметят, и ему легче будет сбежать.

Изображение покачнулось, когда Валенс взлетел в воздух и завис прямо перед вертящимся голубым шаром. Ловетт щелкнула языком, и демон быстро юркнул в шар, как пуля.

Первым, что Флетчер увидел в камне, была красноватая земля. Над ней кружились песчинки цвета ржавчины, сбитые в песчаные вихри сильным ветром. От зари небо приобрело оранжевый оттенок, но не было ни тепла, ни источника света. Карликовые деревья испещряли местность, их редкие ветви засохли и скрючились. Не было ни малейших признаков жизни, только высохшая оболочка давно мертвой земли.

— Прекрасно, — сказала Ловетт. — Мы наблюдаем мертвые земли.

— Мертвые земли? — благоговейно спросил Рори.

— Вхождение в эфир — это вам не точные науки. Есть большая погрешность касательно того, где мы можем очутиться. Мертвые земли могут оказаться полезными, а могут и не очень, в зависимости от вашей цели. Вас тут ничего не застанет врасплох, но если вы пытаетесь поймать демона, вам придется протащить его на некоторое расстояние, чтобы вернуться к порталу. Если бы я охотилась, я бы закрыла этот портал и открыла новый, но для целей нашего упражнения он идеально подходит. Мертвые земли лежат между пустотой и внешним кругом населенного эфира. — Голос Ловетт был натянут. Флетчер видел у нее на лбу пульсирующую жилку. Должно быть, вхождение в эфир отнимало немало сил и концентрации.

Валенс развернулся и полетел прочь от портала, уверенно набирая высоту. В классе было тихо, единственным звуком было тяжелое дыхание Ловетт, минуты шли. Пейзаж, казалось, еще больше опустел, деревьев становилось все меньше, пока единственным, что они все еще видели, не осталась голая земля.

— Откуда вы знаете, куда идти? — спросил Тарквин. — По-моему, вокруг все одинаковое.

Флетчер признал, что это хороший вопрос. Юный аристократ был кем угодно, но не тупицей.

— Когда демон появляется, портал всегда обращен к центру эфира, так что как только входишь, то сразу ориентируешься на местности. К тому же всех демонов инстинктивно тянет к центру, и у них есть внутренний компас, который подсказывает их местоположение. Я могу использовать это для определения направления, но для этого нужен опыт и это не очень точный способ. Именно поэтому входить в эфир рискованно. Я в силах держать портал открытым лишь непродолжительное время, и если я закрою его, прежде чем Валенс вернется, наша связь разорвется, и я его потеряю, — объяснила Ловетт. Тарквин открыл рот, чтобы задать еще вопрос, но Флетчер его опередил.

— Что значит «центр»? То есть эфир имеет форму? — спросил он, пытаясь понять.

— Насколько нам известно, эфир имеет форму диска. Более слабые демоны, как правило, пребывают на внешних кругах, тогда как сильные демоны притягиваются к центру. Это элементарная пищевая цепь, в которой Клещи низших уровней ближе всего к мертвым землям.

Тарквин снова заговорил, но Ловетт подняла руку, заставляя его замолчать.

— Прибереги вопросы на потом. Мне тяжело держать портал открытым и направлять Валенса и без твоих вопросов. — Даже когда она говорила, пентаграмма мигала. Она что-то проворчала, и пентаграмма снова засветилась спокойным фиолетовым светом.

Несмотря на напряженность урока Флетчер был расслаблен, возможно, впервые за долгое время. Все здесь чему-то учились, даже Тарквин. Для Флетчера все имело смысл, как будто он вспоминал что-то давным-давно позабытое. Он был создан для этого.

Горизонт начал исчезать, резко темнея. Свечение неба перешло в чистую беззвездную черноту, однако маленький Клещ взлетал все выше и выше. Наконец, он остановился, и снова повернулся к земле.

— Смотрите внимательно. Вы должны их увидеть, — произнесла Ловетт напряженным голосом.

Земля резко обрывалась, виднелась скалистая пропасть с ровным краем, которая уходила вниз в черноту. Флетчер видел, что край скалы простирался далеко-далеко, почти незаметно изгибаясь, пока не пропадал из виду. Он понял, что диск, должно быть, был огромным, в тысячу раз больше Гоминиума. Тут лучше не теряться, — хмуро подумал он.

Его мысли прервало какое-то шевеление в пропасти. Когда глаза демона-жука привыкли к темноте, они увидели бурлящую массу. Она сложно извивалась и кишела, спутанный клубок щупалец, глаз и острых зубов.

— Сетеаны, — выдохнула Сильва в тихом ужасе.

— Ага, Сетеаны. Ты сделала домашнюю работу, Сильва, — мрачно пробормотала Ловетт, вытирая пот со лба. — Некоторые зовут их Древними. Они умирают от голода там, внизу, пожирая друг друга в ожидании. Сетеаны поймают любого демона, который заберется настолько далеко, обычно раненого или больного, пытающегося найти, где бы восстановиться. Именно поэтому мы летаем так высоко. Это первый и единственный раз, когда я рискнула подойти к ним так близко, так что запомните этот урок как следует. Держитесь подальше отсюда.

Валенс развернулся и полетел обратно. В этот раз никаких вопросов не было, группа думала о кошмарных созданиях, которых они только что видели. Гигантские монстры были уродливыми и измученными существами, в этом Флетчер не сомневался. Хоть он ничего и не слышал, ему не составило труда представить их страдальческие крики.

Голубой шар портала висел под ними, но Валенс пролетел над ним. Учитывая его набранную высоту, они все хорошенько рассмотрели, земля проносилась внизу как опавшие листья в реке. Флетчер задался вопросом, каково было Ловетт лететь на Грифоне над полем боя, и почувствовал укол зависти, когда осознал, что никогда не сможет полетать на Игнатусе.

— Я быстренько покажу, где начинаются охотничьи земли, затем надо возвращаться, — прошипела Ловетт сквозь стиснутые зубы. — Вообще-то я могу оставаться в эфире намного дольше, но я еще не оправилась полностью от поимки Выдры Атласа несколько дней назад. Мне повезло, что ректор Сципион был там и привязал его.

— Привязал? — полюбопытствовал Рори. Ловетт пропустила вопрос мимо ушей, вместо ответа показав на камень.

Мир позеленел. Валенс смотрел на лес, хотя растительность была Флетчеру незнакома. Над ним вдалеке он увидел скопление летающих демонов, пикирующих и делающих петли, как птицы. Рой крошечных Клещей летел низко над деревьями, рассыпавшись в разные стороны, когда большой Клещ, похожий на Валенса, поймал одного из них в воздухе. Далеко впереди облака пепла затемняли небо. Под ними огнедышащие горы с лавовыми пиками изрыгали столбы дыма, зависающие в воздухе, как колонны, подпирающие небосвод.

Что-то грубо врезалось в Валенса, сбив его вниз. Ловетт закричала от боли, картинка завертелась, как калейдоскоп, деревья помчались им навстречу.

Камень стал чернильно-черным.

35

Группа в ужасе уставилась на черный камень, затаив дыхание. Ловетт вцепилась в кожаную полоску, костяшки ее пальцев побелели, пентаграмма плевалась фиолетовыми искрами, которые с шипением и дымом прожигали кожу вокруг, распространяя вонь паленых волос.

Окулус пробудился к жизни. Картинка была размытой и нечеткой, но медленно прояснилась, когда Валенс посмотрел на радужные вершины деревьев над ним. Демоненок был жив!

— Этого я и боялась, — пробормотала Ловетт. — В это время года через охотничьи земли мигрируют Скоропуты. В предыдущие годы я бы подождала до следующего месяца с вашим уроком в эфире, но раз уж вы, первогодки, принимаете участие в турнире, пришлось передвинуть его на более ранний срок. В пекло Сципиона и его желание побыстрее послать вас на поле боя! В его времена перед выпуском учились пять лет. Ему следовало тысячу раз подумать!

Она долго и крепко ругалась, ее речь была жестче, чем у Весанийского моряка. От разнообразия слов уши Флетчера покраснели, но он про себя улыбнулся. Ловетт бы всех уделала крепким словцом!

Он постарался представить Скоропута по пройденным учебникам, но вспомнил только то, что это было опасное птицеобразное существо, которое сезонно навещало охотничьи земли Гоминиума в эфире.

— Скоропут вернется, и я чувствую, что Валенс повредил крыло. Ему придется поторопиться, чтобы добраться до портала. Он никак не может сражаться со Скоропутом. Тот на три класса выше него. Даже на пять, если это самка в их стае.

Последнее предложение мало что значило для Флетчера, но он задался вопросом, под какую классификацию попадает Игнатус. Но когда Клещ зажужжал и рванул в небо, его мысли вернулись к поставленной задаче.

Бедный демон летел медленно, раненое крыло тормозило его. Он скользил над пустыней, борясь с низкими ветрами, которые закручивали вихри, мешая видеть. Пока минуты мучительно тянулись, Флетчер заметил что-то впереди. Это была какая-то тень, хотя он не был уверен в этом.

— Над нами что-то есть, — сказал он, указывая на черную тень на камне.

— Знаю. Это следует за нами с самого леса. Скоропуты любят наносить раны добыче при неожиданном нападении, но сегодня это нам на руку. Дикие демоны почти инстинктивно боятся порталов, так что они редко проходят через них, если, конечно, мы их не протащим. Если Валенсу удастся пройти через портал, Скоропут оставит его в покое. Затем я смогу слиться с ним, и он спокойно излечится. Остается надеяться, что все получится, — ответила Ловетт, смахивая с глаз мокрую прядь волос.

Наконец, на горизонте показался портал. Очень кстати, так как полет Валенса стал дерганым, и изображение в Окулусе тускнело с тревожной частотой.

— Еще немножечко, — прошипела Ловетт, сведенные вместе брови выдавали напряжение.

Но это был предел возможностей Клеща. Валенс шлепнулся на землю в нескольких шагах от портала, подняв облачко пыли. Он лежал неподвижно, и единственным знаком, что он еще жив, было сияние камня, все еще отображающего клубы песка, крутящиеся в вихре ветра.

— Быстро, подайте мне одежду для эфира! Последний шкаф у дальней стены. Не знаю, сколько времени у нас осталось!

Серафим среагировал первым, подпрыгнув к задней части комнаты и достав объемный сверток.

— Мне нужна помощь, он тяжелый! — крикнул он. Отелло поспешил на выручку, и вместе они приволокли его к Ловетт. Флетчер продолжал пялиться в камень. Тень снова промелькнула.

— Могу я послать Игнатуса за ним? — спросил Флетчер.

— Нет, наши маны сольются, если твой демон пройдет через мой портал. Смешиванием ман сложно овладеть. Если ты не сможешь с первого раза, портал закроется, и мы навсегда потеряем Валенса.

Ловетт пыталась втиснуться в то, что выглядело как громоздкий слитный костюм. Он был сделан из плотной кожи с ботинками с металлическими носками внизу и металлическим кольцом вокруг шеи наверху. Как только она оказалась внутри, Ловетт прикрепила длинный кожаный шнур, который напитывал пентаграмму, к другому, который торчал из спины ее костюма на несколько метров в длину. Также имелся длинный полый шланг, прицепленный к шлему на полу, свернутый с несколько петель.

— Вытяни воздушную трубу, Серафим, она нужна мне чистой, — велела Ловетт, подняв шлем. Когда Серафим развернул шланг, она пристегнула его к шее.

— Она должна быть герметичной! — крикнула она приглушенным голосом. — Воздух в эфире ядовит для нас. Если мой костюм продырявится, немедленно вытащите меня, используя шнур, независимо от того, заберу я Валенса или нет!

— Это всего лишь Клещ. Зачем рисковать своей жизнью ради чего-то, что вы завтра можете еще наловить? — спросил Тарквин голосом, полным скептицизма.

Ловетт повернулась к нему, ее лицо едва виднелось. Шлем был сделан из меди, с круглым окошком посередине. Над стеклом располагалась решетка, чтобы защитить ее от повреждений.

— Демон — это не вещь, которую можно выкинуть, как старую рубашку, — рявкнула она. — Когда повоюешь со своим плечом к плечу, может быть, ты поймешь.

С этими прощальными словами она шагнула в портал.

Они увидели Ловетт в камне, смутная коричневая фигура вступила в поле зрения Валенса. Было так странно видеть, как она переместилась из голубоватого свечения класса для призывания под иссохшее небо эфира всего за несколько секунд. Но вот она уже топала по песку к Клещу медленными отмеренными шагами.

Вскоре ее рука в перчатке подхватила Валенса и поднесла демона к шлему. Они видели через стекло, как ее серые глаза сверкали в равной степени страхом и беспокойством, прежде чем она повернулась и поплелась обратно к порталу.

— Почему она так медленно двигается? — прошептала Женевьева.

— Она одета в тяжелый костюм в палящей пустыне, одновременно поддерживает портал в другой мир и контролирует умирающего демона. Чудо, что она вообще еще на ногах, — высокомерно произнес Тарквин. — Если портал закроется, она застрянет там, пока яд не убьет ее, после того как трубка разломится надвое. Глупая женщина.

— Она справится, — пробормотал Флетчер, болея за нее всей душой, пока она делала шаг за шагом.

Отелло увидел это первым, маленькое черное пятно в небе, увеличивающееся с каждой секундой. Он указал на него вначале с любопытством, потом со страхом в широко раскрытых глазах, когда разглядел пернатого демона. Ловетт похоже тоже его заметила, судя по ее убыстрившемуся шагу и опасному треску пентаграммы, когда ее концентрация начала рассеиваться.

Скоропут представлял собой гигантскую птицу с длинными черными перьями. Размах крыльев был такой же длины, как рост Флетчера, самые крайние перья окрашены белым. Его смертоносный клюв хищно изгибался, с яркой красной бородкой под ним и красным гребнем на голове, как у петуха. Он напомнил Флетчеру огромного уродливого грифа.

Демон-птица спикировал к Ловетт, вытянув ярко-оранжевые когти. Она нырнула вниз, но опоздала. Когти попали по ее шлему со смертельной точностью. Они застряли в сетке шлема, опрокинув ее на спину. Изогнутый клюв опускался вниз снова и снова, но все, что ему удалось сделать, так это погнуть медный шлем.

— Затаскивайте ее! — закричал Флетчер. — Валенс уже у нее!

Он схватил шнур и налег, растягивая толстую кожу, пока она не затрещала от напряжения. Остальные вскоре присоединились, даже Исадора изящно схватила шнур и тянула вместе со всеми. Они быстро преуспели, вытянув несколько футов шнура через портал. Флетчер оглянулся на камень видения, но разглядел только проблески перьев на фоне бронзового неба, пока демон продолжал остервенело клевать.

Когда Ловетт удалось подняться на ноги, натяжение ослабло, и она вывалилась из портала. Даже когда группа начала радостно восклицать, их голоса застряли в глотках, пришло понимание. Она была не одна.

Скоропут издал хриплое «Кар-р!», расправил крылья во всю ширь и встал на землю, ростом чуть ли не обгоняя человека. Он прищурил лютые желтые глаза от тусклого света, затем начал продвигаться вперед странными прыгающими движениями, как будто играя в смертельные классики. Ловетт неподвижно лежала на полу. Что-то было ужасно неправильно.

— Отойдите! — закричал Тарквин, вставая прямо на пути Скоропута. Флетчер мог не любить парня, но он был впечатлен. Тарквин был смел.

Молодой аристократ быстро опустился на колени и положил руки на землю, напитывая ближайшую пентаграмму. Через несколько мгновений над ней появился демон, который без колебаний набросился на Скоропута.

Демоном Тарквина была Гидра, с тремя головами как у рептилии на длинных мощных шеях, как если бы тройка змей была прикреплена к телу варана. Они извивались вокруг Скоропута, пытаясь хватануть его, нападая так и эдак, пока не оттеснили демона-птицу обратно к порталу. Они хорошо соотносились по размеру. Демон Тарквина был достаточно крупным для верховой езды, хотя большая часть его роста заключалась в шеях. Лапы Гидры были короткими, но каждая снабжена толстыми черными когтями, которые вонзались в пол с каждым шагом.

— Ничто не может выстоять против Требия! — завопил Тарквин, когда Скоропут пронзительно крикнул в замешательстве от трех одновременных выпадов.

Флетчер не обращал внимания на битву и подошел к Ловетт. Она должна была быть в сознании, так как портал был все еще открыт, но лежала неподвижно, как труп. Валенс дергался в ее открытой руке, жужжа, пока Скоропут сражался с демоном Тарквина. Маленький Клещ хотел помочь, но был недостаточно силен.

— Я позову учителей! — крикнула Женевьева и побежала к двери.

Флетчер присел около Ловетт и оттащил ее подальше от опасности, затем осторожно снял с нее шлем. Когда он увидел, что было под ним, его глаза расширились. Из ее рта шла пена и оба глаза закатились настолько, что виднелись только белки. Голова бедной женщины больно ударялась о кожу, пока ее тело билось в конвульсиях. Флетчер не представлял, как ей удавалось до сих пор удерживать портал открытым.

— Это яд! — с ужасом ахнул Флетчер, стараясь смягчить удары ее головы своими руками. Его взгляд упал на шлем, и он увидел глубокую трещину на переднем стекле. Видимо, его повредили когти Скоропута при самой первой атаке.

Он зло повернулся к демону-птице, наблюдая, как тот остановился всего в нескольких шагах от портала. В такой близости страх портала пересилил страх перед Требием. Скоропут неуверенно шагнул вперед и клюнул ближайшую голову Гидры, вызвав тем самым кровь у демона и тревожный крик у Тарквина. Но аристократу не нужно было сражаться в одиночку.

— Игнатус! — позвал Флетчер, напитывая силой ближайшую пентаграмму и призывая своего демона яростным всплеском маны. Саламандра тут же появилась и с визгом приготовилась к атаке.

Несмотря на то, что Скоропут во много раз превосходил его размером, Игнатус впился в ногу демона-птицы, многократно коля его шипообразным хвостом. Скоропут обеспокоенно и болезненно заклекотал, теряя равновесие и валясь на пентаграмму. Гидра без колебаний воспользовалась ситуацией, неуклюже двинулась вперед и вонзила все три комплекта клыков в шею Скоропута. По инерции демоны, этот визжащий как банши клубок когтей и зубов, оказались у самого края портала.

— Игнатус, сейчас! — закричал Флетчер, беспокоясь, как бы демоны не провалились в зыбкий портал и не исчезли навеки. Бес откатился от потасовки и выстрелил струей пламени, раскалив воздух над Требием и Скоропутом. Это была последняя капля. Демон-птица в последний раз замахнулась на Гидру когтями, затем с разочарованным криком отпрыгнула обратно к порталу, оставив Требия хватать зубами пустой воздух. Секундой позже портал бесследно исчез. Вскоре вирдлайты тоже растворились, исчезая в нитях голубого света, пока комната не погрузилась в непроглядную темноту. Ловетт глубоко вздохнула, ее тело расслабилось. Флетчер успокоился, увидев, как ее грудь мерно поднимается и опускается.

Ученики победоносно взревели, но счастье их продлилось недолго, в темноте они услышали полузадушенное дыхание Ловетт. Когда Флетчер помог ей сесть и потер ей спину, голос Тарквина разрезал воздух позади него.

— Ты идиот, Флетчер! Скоропут стал бы моим следующим демоном!

Вирдлайт, созданный Тарквином, осветил комнату, парень обвиняюще наставил на него палец.

— Ты так беспокоился о нашей тупой училке. Не волнуйся, я преподам тебе урок, который ты нескоро забудешь!

36

Гидра двинулась на Флетчера, шипя и высовывая раздвоенные языки. Головы размеренно качались вперед и назад, как у кобры, готовящейся к броску.

— Соломон! — выкрикнул Отелло, вызывая Голема. Каменный демон протопал и встал перед Требием. Скоро к нему присоединился Игнатус, яростно рыча. Так они и стояли вдвоем, проверяя, отважится ли Гидра выступить против них.

— Так гном решил выложить карты на стол. Я не удивлен. Слабаки обычно кучкуются вместе, — протянул Тарквин.

— Я покажу тебе, какой я слабак. Давай, проверь, — прорычал Отелло. Он сделал круг и встал рядом с Флетчером.

— На это нет времени! Вы что, не видите, что капитан Ловетт умирает? — воскликнул Флетчер, злясь на них обоих. Дыхание преподавателя становилось все более и более затрудненным, распростертая на полу, она хватала ртом воздух, как будто борясь за каждую секунду.

— Пусть полурослик сражается, если хочет, — сказал Тарквин, вызвав ахи остальных этим расистским оскорблением. Даже Флетчер знал, что слово «полурослик» было очень оскорбительным обозначением среди гномов. Отелло сжал кулаки, но не заглотил наживку.

— Закрой свой рот! Ты не будешь так с ним разговаривать! — взревел Флетчер, ярость наполнила его вены, как жидкий огонь.

— Гном возомнил, что раз те, кто лучше него, были вынуждены дать ему ценного демона, он теперь им равный, — невозмутимо продолжил Тарквин. — Я покажу ему, что он ошибается. А потом я убью твоего смешного бесенка, Флетчер. Его огненные фокусы не пугают Требия. — При звуке своего имени Гидра зашипела и начала рыть лапой землю.

— Дражайший братец, не думай веселиться в одиночку. Я тоже хочу участвовать в дуэли! — Исадора вышла на свет. Она сделала реверанс, при этом потерев край ближайшей пентаграммы. Из нее вылетели тонкие нити белого света и начали формироваться, закручиваясь и изгибаясь, пока в середине пентаграммы не появился ее демон.

Он был похож на большую кошку, но скорее двуногую, передвигаясь сгорбленно, как шимпанзе из джунглей. Его мех был в оранжево-черную полоску, как у тигра, с мощными мускулами, которые перекатывались под кожей. По краям рта торчали огромные клыки как у саблезубого тигра, каждый с четыре дюйма в длину и острый, как игла. Как и Собака, у этого демона была дополнительная пара глаз.

— Никогда раньше не видел Кошку? — спросила Исадора, поймав удивленный взгляд Флетчера. — Мой Тамил особенный. Ты такого никогда больше не увидишь. Дорогая мама была достаточно добра, чтобы передать его мне. Это было меньшее, что она могла сделать, после того, как Тарквину досталась вся гордость и любовь отца.

Тамил возбужденно завыл, махая хвостом из стороны в сторону. Он обратил свои горящие глаза к Игнатусу, с легкостью выпуская смертельные когти.

Флетчер сглотнул, когда два демона двинулись вперед, его злость схлынула, так как он осознал положение вещей. Оба, скорее всего, были главными демонами их родителей, а это значило, что они были чрезвычайно сильны. Даже с поддержкой Соломона Флетчер был уверен, что Игнатус не дотянет. Он приказал Игнатусу выпустить в воздух струю оранжевого пламени, но демоны аристократов едва ли вздрогнули, когда над ними пронесся огонь.

— Давай, Требий! — закричал Тарквин, посылая вперед шипящую Гидру, за которой по пятам последовал Тамил. Соломон расставил ноги и издал гортанный рев, поднимая каменные кулаки. Игнатус присел на задние лапы и сделал глубокий вдох, готовясь выстрелить струей огня.

Внезапно между четырьмя демонами мелькнула золотая шерстка. На сцену вышла Сариэль. Ее золотистая грива была встопорщена, все четыре глаза сверкали злостью. Обычно элегантная морда Собаки была искажена угрожающим оскалом, выставляя напоказ все зубы и капая слюной. Она провела когтями по полу, оставив на коже четыре царапины. В этот раз гидра замедлилась.

— Прекратите! — крикнула Сильва. — Вы что, забыли, кто настоящий враг? Мы все на одной стороне!

— Официально нет. Или эльфы уже сдались? — зло огрызнулся Тарквин. — Ты просто ценная заложница, не более.

При этих словах Сильва ощетинилась, и Сариэль гавкнула, чувствуя ее гнев.

— Оставь, Тарквин, давай не забываться, — сказала Исадора, успокаивающе положив руку на плечо Тарквина. — Эльфы совсем скоро могут стать нашими союзниками. Форсайты и вожди эльфийских кланов могут помочь друг другу… помнишь?

Флетчер видел, как она сжала руку Тарквина, вонзив ногти глубоко в плоть. Тарквин помедлил, потом склонил голову и поманил Требия сделать несколько шагов назад.

— Приношу свои извинения. Я забылся. Жар битвы, вы понимаете, — пробормотал Тарквин, но его лицо все еще горело от злости. Он наградил Флетчера угрожающим взглядом.

— Так, Сильва, кого ты выбираешь? Гнома и плебея… или нас? — спросила Исадора. Но она так и не услышала ответ эльфийки.

Дверь распахнулась, и ворвался Арктур, за ним следовала Женевьева и двое слуг с носилками в руках.

— Что тут происходит? — взревел он. Прибежала Сахарисса и встала около Сариэль, возвышаясь над ней на целую голову. Щелчком пасти она отогнала другую Собаку обратно к Сильве.

— Сейчас же отнесите ее в лазарет, — пробормотал Арктур, поднимая Ловетт и осторожно опуская ее на носилки. Он отвел прядь волос от ее лица и закрыл ее глаза, так как они невидяще смотрели в потолок. Слуги поспешили прочь, спотыкаясь второпях.

— А теперь… кто-нибудь мне расскажет, что тут происходит, — потребовал Арктур, едва сдерживая гнев.

— Мы отгоняли Скоропута, который пролез через портал, — не моргнув глазом соврал Тарквин. — Он уже исчез.

Взгляд Арктура обратился к Флетчеру, но тот не хотел навлекать на других проблемы. Он промолчал, но виновато заерзал. Арктур сузил глаза и прошагал вперед, раскидав по комнате голубые вирдлайты. Пока ученики щурились на яркий свет, он громко заговорил.

— Надеюсь, вы не думали о дуэли. Эльфы любят дуэли. Они теряют демона за демоном, пока у них никого не остается. Вы знаете, что происходит, когда не остается демонов? Не остается маны для открытия портала. Никаких шансов добыть новых. Именно так, доступ в эфир закрывается навсегда. Ты, Сильва, была бы полной дурой, если бы ввязалась в дуэль. Уступки, на которые пошел твой народ, чтобы тебя сюда прислать… ты будешь основательницей нового поколения эльфийских адептов, и тебе будет дано задание одарить их демонами. Ты — первый эльфийский призыватель за тысячу лет. Не относись к этому легкомысленно. Если ты потеряешь свою Собаку, другой мы тебе не дадим.

Сильва опустила голову от стыда, и Сариэль заскулила, поджав хвост. Флетчер чувствовал благодарность, что Сильва пошла на такой риск ради него, и молчаливо поблагодарил ее через комнату. Если бы не она, они могли бы уже быть на середине дуэли, и впоследствии были бы исключены.

— За любой вид дуэли вы будете награждены немедленным исключением. Простолюдинам придется присоединиться к армии без дальнейшего обучения. Может быть, если повезет, вы станете сержантами. Что касается аристократов, у вас будет право купить должность офицера, опозорив ваш дом тем, что вам приходится давать взятки, чтобы попасть в армию. Но даже тогда у вас будут личные учителя.

Тарквин усмехнулся при этих словах Арктура и прошептал что-то сестре.

— Ты этого хочешь, Тарквин? Великий Захария Форсайт, вынужденный покупать своему сыну должность офицера? — Язвительный голос Арктура сочился сарказмом. От этой мысли Тарквин побледнел, но быстро взял себя в руки, когда понял, что все на него уставились.

— Мелочи, — пожал он плечами. Затем его голос стал зловещим. — А наполовину аристократы? Что будет с ними? Я имею в виду, что вы именно тот, кого надо спрашивать… или я ошибаюсь, Арктур?

Тарквин улыбнулся, как будто выиграл словесную перепалку, а Арктур застыл от шока. Затем его лицо покраснело от гнева, и Сахарисса угрожающе зарычала, так громко, что звук завибрировал в груди Флетчера. Тарквин отступил назад, осознав, что зашел слишком далеко. Но к счастью для него, в комнату вбежал Сципион, его моржовое лицо раскраснелось от напряжения.

— Я пришел, как только услышал, — прохрипел он, тяжело дыша. — Она в порядке?

Арктур сделал глубокий успокаивающий вздох и повернулся к нему.

— Нет, сэр, не в порядке. Она в шоковом состоянии из-за эфира, это точно. Придется подождать, пока она из него выйдет, но невозможно предсказать, когда она снова встанет на ноги. Я пока буду вести ее занятия.

Сципион закрыл глаза и грустно вздохнул. Затем он повернулся к ученикам и заговорил.

— Будьте осторожны, кадеты. Теперь вы осознаете опасности эфира, риски, на которые пошли ваши родители и покровители, чтобы одарить вас демонами. Будьте благодарны и трудитесь усердно, чтобы их дары не пропали зря. — С этими словами он сделал несколько шагов по направлению к двери, но остановился.

— Тарквин Форсайт, ты пойдешь со мной. Не думай, что тебе сошло с рук такое неуважительное обращение к главному офицеру. Твое высокомерие будет иметь последствия.

Кровь отлила от лица Тарквина, и он уставился в пол, но услышав, как Сципион притопывает ногой, поплелся к двери. Флетчер не мог сдержать улыбку. Наказание пойдет на пользу этому выскочке.

Однако радость его не продлилась долго.

— Сотри улыбку с лица, Флетчер. — Голос Арктура нарушил его мысли. — Так как я твой покровитель, твое поведение отражается на мне. Иди прямо в мой кабинет и жди меня там. У нас будет серьезный разговор.

37

В кабинете Арктура было настолько же холодно, насколько в кабинете Сципиона — жарко, без камина и с бойницами без окон, прорезанными в стене. Тут было удивительно пусто, но и он, и Флетчер прибыли всего несколько недель назад, хотя верилось в это с трудом. У Флетчера было чувство, как будто он уже годы провел в Академии Вокана.

Минуты шли, и скоро ему стало скучно. Игнатус спал на его шее, утомившись от всего предыдущего волнения. Прислушиваясь, не послышатся ли шаги, Флетчер обошел большой дубовый стол, который казался единственным предметом мебели в кабинете, не считая двух стульев и большой подушки в углу для Сахариссы. На столе были небрежно раскиданы бумаги. Одна бросилась Флетчеру в глаза.

Это был список имен и фамилий, и все начинались с имени Флетчер. Он в замешательстве посмотрел под ним и, к своему ужасу, обнаружил еще один список, в этот раз все заканчивались фамилией Вулф. Это был плохой знак. Если Арктур будет копать глубже, он может узнать про преступление Флетчера. Еще хуже, он может оставить след, который приведет к Флетчеру Каспара. Он напряг мозги, пытаясь вспомнить, упоминал ли он при Арктуре Пэлт.

В коридоре раздались шаги, и Флетчер поспешил занять место перед столом. Мгновением позже вошел Арктур, за ним вприпрыжку бежала Сахарисса. По его движениям Флетчер понял, что Арктур взволнован, хотя по его лицу ничего не было заметно. Он сел за стол и перебрал бумаги, ничем не показывая, что они имеют какое-то отношение к Флетчеру. Затем он посмотрел вверх и переплел пальцы.

— Ты знаешь, почему я стал твоим покровителем, Флетчер? — спросил он, глядя Флетчеру в глаза.

— Потому, что у меня уже был демон, и вам не пришлось бы ловить его для меня? — предположил Флетчер.

— Нет, мне это не сложно. Сахарисса — эксперт по части охоты в эфире, хотя Барклинг оказался непростой добычей, да, Сахи? — сказал Арктур, поглаживая голову Собаки.

— Попытайся еще, — приказал он, откидываясь на стуле.

— Хммм… Потому, что моя Саламандра редкая? — заколебался Флетчер.

— Это оказалось дополнительным бонусом, но не главной причиной, — сказал он с блестящими от смеха глазами.

— Моя храбрость перед лицом неминуемой смерти? — пошутил Флетчер, заметив выражение лица Арктура и надеясь поднять его настроение.

— Нет, не это! — с ухмылкой ответил Арктур. — Некоторые могут сказать, что тогда ты принял неправильное решение. Офицер должен научиться жертвовать хорошим человеком, чтобы выжила остальная часть его команды. Так что ты мог отдать деньги в обмен на свою жизнь. Но, должен признать, я был впечатлен. Ты остался спокоен, несмотря на давление, и пошел на риск обдуманно. Хорошие офицеры прагматичны и сохраняют спокойствие на поле боя. Но мужчины и женщины, которые становятся великими, всегда рискуют, они азартные игроки. Те, кто получает все или ничего. Возможно, ты дорастешь до их уровня, если правильно распорядишься своими картами. — Флетчер улыбнулся при этих словах Арктура, но они имели мрачное продолжение.

— Сегодня ты неправильно распорядился картами, Флетчер. Крайне неправильно. Дуэль с Тарквином вылилась бы в немедленное исключение из Академии.

— Простите, сэр. Я просто защищался. Если бы я знал, как прикрыть себя щитом, я бы воспользовался им, — пробормотал Флетчер, опустив голову.

— От щита было бы мало толку против демона, но суть не в этом. Ты должен понять, что дворяне сделают все, что угодно, чтобы избавиться от тебя. Лучше принять побои, чем заглотить наживку. Поверь, я знаю, — горько произнес Арктур. Он как будто хотел продолжить, но потом передумал и покачал головой. Он внезапно встал и поманил Флетчера к столу.

— Нам нужны призыватели, Флетчер, но им необязательно быть боевыми магами-офицерами. По большому счету, рядовой призыватель так же хорош, как и тот, что носит офицерскую форму. Тренировки простолюдинов вместе с аристократами не очень распространены. Многие считают, что у вас должны быть разные академии. Не давай Сципиону повод разжаловать тебя.

Флетчер хмуро кивнул. Он не смог удержаться и не взглянуть на бумаги на столе. Арктур даже не попытался их спрятать.

— Причина, по которой я стал твоим покровителем, Флетчер, это то, что ты напомнил мне меня. Более того, потому, что я знаю, кто ты. Или, по крайней мере, что ты.

Он развернул бумаги, чтобы Флетчер мог рассмотреть, и провел по ним пальцем.

— В Гоминиуме значится несколько Флетчеров твоего возраста, и ни у одного из них нет фамилии Вулф. Тебя нет ни в одних документах об официальной переписи населения, которые я смог достать. Я прав, если скажу, что ты — незарегистрированный сирота?

Флетчер, ничего не понимая, кивнул.

Арктур откинулся в кресле, кивая самому себе, как будто Флетчер подтвердил его опасения. Он указал на стул напротив. Флетчер сел и смотрел, как Арктур наблюдал за ним тяжелыми глазами.

— Помнишь, как Тарквин предположил, что я наполовину аристократ? — спросил Арктур, пригладив волосы и поправив узел, который держал их в хвосте на загривке. Флетчер согласился, и после долгой паузы Арктур продолжил.

— Десять лет назад юный аристократ был на пути в Академию Вокана, направляясь с северных территорий рядом с эльфийскими границами. Он провел первую ночь в Борее, который, как ты знаешь, недалеко от Гор Медвежьего Клыка. — Флетчер не знал, радоваться ему или огорчаться, что вместо Пэлта Арктур упомянул Медвежий Клык. Там были сотни деревень, но молва разносится быстро. Если Арктур обнаружит, что оттуда сбежал малолетний преступник, он, безусловно, сложит два и два.

— Аристократу досталась Собака от отца, лорда Фавершема, — продолжал Арктур. — Но он не хотел читать свиток призывания до того, как дойдет до школы, где учителя смогут наблюдать за процессом. Потому он оставил свиток призывания в седельной сумке и лег спать.

На минуту Арктур прервался, почесав уши Сахариссы. Демон довольно заурчал и понюхал его руки.

— Той ночью мальчик-конюх решил ограбить аристократа. У него самого ничего не было. Он был сиротой, который вырос в исправительном доме, а потом был продан хозяину конюшни за двадцать шиллингов. Даже одежда на нем ему не принадлежала. Кража была его последней отчаянной попыткой добыть достаточно денег, чтобы сбежать и начать новую жизнь. Но у судьбы были другие планы.

Флетчер нахмурился. История звучала знакомо, но он не мог сообразить, где же слышал ее раньше.

— Мальчик немного умел читать. Он научился сам, чтобы познать больше о мире, проглатывая каждую книгу, оставленную проезжающими путниками в таверне, которой принадлежали конюшни. Так что когда он нашел свиток и кожу для призывания, которая к нему прилагалась, он разложил их и прочел, движимый любопытством. К счастью для мальчика, он все еще читал с трудом, поэтому произнес каждое слово еле слышно. Он очень удивился, когда призвал щенка Собаки, с черным мехом и светящимися глазами. Она была самым красивым созданием, которое он когда-либо видел.

Флетчер перевел взгляд с Сахариссы на Арктура, и на него снизошло понимание.

— Вы были первым простолюдином с демоном с тех пор, как… да с начала времен! — ахнул Флетчер. — Если бы не вы, никого из нас тут бы не было! Ваше открытые утроило численность боевых магов!

Арктур серьезно кивнул.

— Но погодите, — озадаченно произнес Флетчер. — Какое это имеет отношение ко мне? Что вы — наполовину аристократ?

— Это история, которую ты уже знал, просто с большим количеством деталей. Но у нее есть продолжение, которое известно только аристократии и нескольким избранным. Видишь ли, через несколько лет после того, как меня обнаружили, состоялась важная встреча аристократических домов, генералов Гоминиума и короля Гарольда. Война в первый год была неудачной, шаманы орков объединялись под знаменем орка-альбиноса и превосходили численностью наших боевых магов во много раз. Аристократы очень не хотели рисковать своими перворожденными сыновьями и дочерями, ибо смерть каждого наследника ставила под угрозу их родословную. Их заставляли заводить несколько детей, чтобы в случае смерти перворожденного оставался брат или сестра со способностями к призыванию. Не считая первенца, шансы аристократа быть талантливым в призывании — один к двум. Многие дома имеют трех или четырех детей на случай смерти, чтобы следующий одаренный стал наследником. Наряду с этим многих молодых дворян заставляли жениться и заводить детей, как только они выпустятся из Академии, чтобы, если они умрут на поле поя, оставался наследник, который займет их место.

Флетчер никогда не думал о преемственности и родословной аристократов. Он мог представить семьи дворян, отчаянно страшащихся того, что из-за одной смерти весь род исчезнет в одном поколении. На мгновение ему стало жаль Тарквина и Исадору, со всем давлением, которое им приносила их благородная кровь. Но только на мгновение.

— Веришь или нет, но именно Обедия Форсайт — дед Тарквина — был тем аристократом, который больше всего ратовал за включение простолюдинов в ряды боевых магов, используя собственные деньги, чтобы спонсировать великую Инквизицию, привозить детей со всего света и искать в них зачатки маны. Он был самым влиятельным и богатым аристократом того времени, и является им по сей день. Его сын, Захария, женился на другой перворожденной из другого влиятельного дома, Жозефине Куинсауф, объединив соседские земли под знаменем Форсайтов. Дом Куинсауфов перестал существовать. Обычно наследники сочетаются браком со вторыми или третьими детьми другого аристократического дома, чтобы сохранить наследие, но Куинсауфы были на грани банкротства и собирались распродавать свои земли. В то время это было единственным решением их проблемы. Я объясняю это все тебе, Флетчер, потому что дворянство, браки и наследие — ключи к пониманию того, кто ты.

Флетчер глубокомысленно кивнул, пытаясь не запутаться. Политические махинации аристократии были занимательны, но он все еще не понимал, как это имеет отношение к нему или Арктуру, если на то пошло.

— В любом случае, поиски Обедии принесли плоды, и простолюдины вступили в Академию Вокана, и я среди них. Инквизиторы старого короля продолжили дело Обедии, но они заметили любопытную закономерность, которую Обедия упустил. Одаренных находили в странных группах, больше всего замеченных в сиротских приютах в северных городах. Почему, как ты думаешь? — спросил его Арктур, невидяще уставившись белым глазом на Флетчера.

Но Флетчеру ничего не приходило в голову. Что такого особенного могло быть в сиротах?

— Что отличает сирот от остальных? — спросил Арктур, как будто читая мысли Флетчера.

— Они никому не нужны? — предположил Флетчер.

— Именно, Флетчер. А кому обычно не нужны свои дети? — пробормотал Арктур.

— Те, кто не может их содержать. — Флетчер вспомнил все те долгие одинокие ночи, в которые он задавался теми же вопросами.

— Действительно, Флетчер, есть те, кто бросает детей именно по этой причине. Также есть сироты, чьи родители погибли. Но еще существует группа людей, которые регулярно покидает своих детей. Инквизиция обнаружила, что это объединяет почти всех одаренных сирот.

Арктур глубоко вздохнул.

— Почти все их матери были куртизанками. Включая мою.

Сахарисса заскулила, и Артур ласково ее погладил. Флетчер видел, что эта тема причиняет ему колоссальную боль.

— Видишь ли, лорд Фавершем был… как бы сказать… ненасытным мужчиной. Его жена долго не могла подарить ему ребенка. В конце концов, леди Фавершем охладела к нему и отдалилась, тем самым отвратив его от своей постели. Так что он искал тех, кто с радостью приглашал его в свою.

Флетчер обмяк в кремле, наконец-то поняв.

— Так первенцы куртизанок, с которыми он спал, рождались одаренными? Это так происходит? — спросил Флетчер, стараясь не думать о том, что это могло означать о его собственном происхождении.

— Да, хотя любовницы у него тоже были. Мужчина может иметь детей, способных к призыванию, от нескольких разных женщин, если это первый ребенок женщины. Также у женщины может быть несколько одаренных детей от разных отцов, если мужчина еще не имеет ребенка. Чистая случайность, что небольшое количество простолюдинов родились с даром. Я навел справки и выяснил, что я не был рожден с даром просто так, как другие простолюдины. Я был одарен потому, что был одним из первенцев лорда Фавершема.

Флетчер быстро переваривал информацию, думая об обстоятельствах того, что его бросили. Не было даже одеяльца, чтобы защитить его от холода. Это казалось подходящим объяснением. Арктур прервал его угрюмые мысли.

— Естественно, открытие вызвало скандал. Доказательства неверности опозорили многие благородные дома, особенно, Фавершемов. Аристократки перешли в наступление и отказывались отправляться на войну, пока не примут закон о том, что Инквизиция не будет проверять сирот на обладание даром. Они не могли вынести позора и видеть, как другие дети их мужей будут сражаться плечом к плечу с ними и их законнорожденными сыновьями и дочерями. — Его голос опустился до шепота и сочетал много разных эмоций.

— Я слышал, что леди Фавершем очень расстроилась, узнав, что демон, предназначавшийся ее сыну, на самом деле перешел ко мне. Ее ненависть ко мне затмевала отвращение других аристократок. Она родила только одного сына, что означало, что если ее сын умрет, я, согласно законам Гоминиума, буду следующим лордом Фавершемом. Она была вынуждена потребовать особого разрешения старого короля на то, чтобы забрать сына с передовых линий, на случай, если я попытаюсь убить его и занять его место наследника. Кстати, именно она организовала нападение.

Флетчер был потрясен тем, с каким безразличием Арктур рассказывал о подозрении, под которым находился. Он задался вопросом, способен ли Арктур на такое преступление. Лорду Фавершему принадлежало большинство земель вокруг Медвежьего Клыка, и он был богат и влиятелен.

— Конечно, большинство сирот к тому времени, как услышали об этом, уже были опознаны и прошли обучение. Так что в качестве компромисса тем, кто уже был обнаружен, позволили остаться, — продолжил Арктур. — Единственным условием было то, что нас не будут называть нашими дворянскими фамилиями, поэтому меня все знают как капитана Арктура, по имени. У меня есть три сводных брата примерно моего возраста, которые также сражаются в армии. Скорее всего, их больше, но они не имеют понятия, кем являются. Мне нельзя проверять детей в сиротских приютах, как бы мне этого ни хотелось. Но каким-то образом судьба прислала мне тебя.

Флетчер едва ли осознал последние слова. Он слишком глубоко погрузился в размышления. Мог ли лорд Фавершем быть его отцом? Значило ли это, что его мать могла жить в Борее всю его жизнь?

— Флетчер, я могу ошибаться, — донесся до него голос Арктура. — Ты можешь оказаться всего лишь еще одним сиротой, в конце концов, ты намного младше меня. Я даже не знаю, продолжил ли лорд Фавершем свои похождения после того, как леди Фавершем подарила ему первое дитя. Но каковы шансы, что одаренный сирота, которого бросили около Борея, не является одним из многочисленных потомков аристократии?

— Так вы говорите, что моя мать в лучшем случае любовница лорда Фавершема, а в худшем — куртизанка, и что я — его внебрачный ребенок? — горько сказал Флетчер, выходя из задумчивости.

— И мой сводный брат… — произнес Арктур Фавершем.

38

Флетчер пулей вылетел из кабинета Арктура. Его переполняла ярость. Но на кого он злился, он не знал. Игнатус почти весь вечер шипел, выпуская из ноздрей колечки дыма, а остальные смеялись и шутили за ужином.

— Я, может, и не знаю, на кого я зол, но ты уж точно без понятия, не так ли? — пробормотал Флетчер, почесывая Игнатуса под подбородком. Было забавно наблюдать за возней демоненка, и это отчасти приободрило Флетчера.

Флетчеру удалось отшутиться по поводу своей встречи с Арктуром, заявив, что его просто отчитали, как школьного хулигана. Среди всех новых друзей только Отелло заметил его подавленное настроение и после того, как все разошлись по спальням, постучал в его дверь. Флетчер решил все ему рассказать — в конце концов, он должен был ему за доверие, которое ему оказал Отелло со своей семьей. Но история Арктура не впечатлила Отелло.

— Звучит так, будто Арктур видит в этом то, чего нет, по моему мнению, — сказал Отелло, почесывая бороду. — Он наверняка отчаянно хочет узнать больше о своей семье и игнорирует некоторые факты, чтобы твоя история сошлась с его. Я слышал о леди Фавершем совершенно другое. Она двоюродная сестра старого короля и в те времена была знаменита своей красотой. Я очень сомневаюсь, что после того, как поведение лорда Фавершема было обнародовано, король Альфрик позволил лорду и дальше подобным образом позорить свою сестру. То же самое касается его сына, короля Гарольда.

— Но что, если он так и поступил? Что, если у него был момент слабости, через несколько лет после того, как все вышло наружу? — спросил Флетчер?

— Даже если предположить, что он был таким глупцом, зачем оставлять тебя прямо за воротами Пэлта? Отчаявшаяся женщина, конечно же, оставила бы тебя в приюте или около Борея, а не так далеко от города и не в таком заброшенном месте, как Пэлт. Я хочу сказать, что он почти на эльфийской границе! — воскликнул Отелло.

— Может, она не хотела, чтобы я попал в исправительный дом, как Арктур, — ответил Флетчер так же уперто, хотя он и не понимал до конца, почему в этом споре занял сторону Арктура.

— Если она так о тебе заботилась, то почему оставила тебя замерзать на снегу, без клочка одежды или одеяла? Нет, Флетчер, тут что-то другое. Не расстраивайся из-за выводов Арктура. Просто радуйся, что он на твоей стороне и что тебе повезло наткнуться на него в Корсилиуме.

С этими словами Отелло отправился спать, оставив Флетчера в гораздо лучшем настроении, но с гораздо большим количеством вопросов.

— Кто я, черт возьми? — прошептал Флетчер в темноту. Игнатус сочувствующе мяукнул и уткнулся головой в грудь Флетчера.

Несмотря на все события этого дня, изможденный Флетчер спал спокойно и без сновидений.

В классе призывания новички ждали следующего урока по работе с эфиром. Флетчер надеялся увидеть Ловетт, но понимал, что, скорее всего, урок проведет Арктур. Его попытки попасть в лазарет ни к чему не привели — госпожа Фэйрхэвен об этом позаботилась. Она сообщила Флетчеру, что убедилась, что капитану Ловетт в ее недвижимом состоянии не будут докучать ее студенты, и что ее чтение вслух является для капитана достаточным развлечением. Осознание, что Ловетт была полностью парализована, но видела и слышала происходящее вокруг, только подогрело желание Флетчера ее увидеть, но двери захлопнулись перед его носом.

— Классный прикид, — оценила Женевьева, показывая пальцы вверх. Флетчер улыбнулся и поправил воротник новой куртки.

Утред сдержал слово, отправив Флетчеру красивую темно-синюю форму и меч вместе с утренней доставкой. На золотых пуговицах куртки и брюк даже был выбит контур Саламандры, что очень понравилось Флетчеру. Ножны были самого высокого качества, сделаны из твердой черной кожи и отполированной стали. Флетчер обратил внимание, что меч также был заточен, и к нему прилагалась масляная ткань и записка, чтобы Флетчер ухаживал за своим оружием, так как это было изделие лучшего мастера.

Он был очень рад, что меч вернулся, так как ему приходилось использовать деревянную палку, пока сэр Колдер учил его и других простолюдинов азам владения мечом. Аристократов обучали с детства, так что они к ним не присоединились, хотя Малик и Пенелопа недолго наблюдали за ними, пока им не наскучило, и они не ушли. Когда Флетчер спросил, зачем их учили сражаться друг с другом после того, как сэр Колдер рассказывал им о сражении с орками, тот огрызнулся:

— Турнир, парень. Они заставят вас биться друг с другом, и делать еще Бог знает что. Глупо будет потерять всех вас, простолюдинов, в первом раунде, так как вас научили только сражаться с семифутовым дикарем, а не с аристократом с рапирой.

Напоминание о турнире напугало Флетчера, и он побежал в библиотеку, где зарылся в книги с головой. Он был не один — почти все простолюдины присоединились. То, что они выросли с родителями — высококвалифицированными боевыми магами, давало ученикам-аристократам большое преимущество перед их незнатными сверстниками, которые отвечали на вопросы учителей с некоторыми усилиями.

Им нужно было изучить тысячи демонов, их имена, размеры, сильные и слабые стороны, даже если большинство из них не встречалось в той части эфира, в которую имели доступ призыватели Гоминиума. Одни лишь восемнадцать пород Собак отняли у Флетчера большую часть выходных.

Его мысли прервал звук захлопнувшейся позади него двери. В класс призывания вошел высокий стройный мужчина. Поначалу Флетчер подумал, что это Арктур, но когда мужчина вступил в свет вирдлайта, он увидел, что его форма отличалась, будучи скроенной из черной ткани с серебряной отделкой. У него был землистый цвет лица, борода и маленькие черные глазки, которые заблестели, когда он окинул взглядом студентов.

— Мое полное имя инквизитор Демиен Рук, но вы можете звать меня просто «сэр». Я буду наставлять вас в искусстве работы с эфиром, пока капитан Ловетт не оправится от… несчастного случая. К счастью для вас, Сципион решил нанять на это время более компетентного преподавателя.

Его слова, к отвращению Флетчера, вызвали ухмылку Тарквина и тихое хихиканье Исадоры. Рук не обратил на них внимания и повернулся к простолюдинам, изучая их из-под нависших век.

— Ну и ну. Кажется, я только вчера вас тестировал, — тихо произнес Рук безапелляционным голосом. — Женевьева, Рори, Серафим, Атлас, а также гном и эльфийка, выйдете вперед.

Друзья Флетчера быстро зашевелились, выстроившись у дальней стены. Рук проигнорировал их и вместо этого изучал Флетчера и аристократов, шагая вокруг них, как будто вокруг коней на рынке.

— В этом году хороший состав набрался. Тарквин, Исадора, рад вас видеть. Надеюсь, ваш отец в добром здравии? — поинтересовался он.

— Да, сэр, хотя прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я в последний раз его видел, — необычайно вежливо ответил Тарквин. Флетчер задался вопросом, какой человек заслужит уважение такого аристократа, как Тарквин. Откуда они знали друг друга?

— Если я не ошибаюсь, то ты, должно быть, Саладин, — продолжил Рук, остановившись перед смуглым парнем.

— Я Малик Саладин, сын Бейбарса Саладина из Антиохии, — ответил Малик, гордо выпятив подбородок.

— Конечно. Анубид твоего отца сражался плечом к плечу с моим Минотавром у Уотфордского Моста. Ты унаследовал его или тебе не так повезло?

— Нет, сэр, отцу он нужнее. Но мне достался юный Анубид, которого поймали как раз перед тем, как я сюда прибыл.

— Хорошо. Скоро он тебе понадобится. — Рук повернулся к следующей аристократке, Пенелопе.

— А ты кто?

— Пенелопа Кольт… из Кольтшира. — Она сделала нервный реверанс. На это Рук хмыкнул и двинулся дальше, к последнему дворянину, маленькому парнишке с мышиного цвета волосами, которого Флетчер не раз замечал таскающимся за Тарквином, как собачонка.

— Я… Меня зовут Руфус Кавендиш с Кавендишевых Дюн, — заикаясь, проговорил парень.

— Кавендишевы Дюны. Никогда о таких не слышал. Кто твои родители? — спросил Рук, впившись взглядом в лицо Руфуса, как орел в добычу.

— Моя мать умерла, когда я был маленьким. Она была капитан Кавендиш. Мой отец неблагородного происхождения.

— Понятно, — без интереса произнес Рук и отвернулся. Очевидно, Кавендишы не являлись важной или выдающейся семьей.

Он перевел злобный взгляд на Флетчера, его маленькие глазки перебегали с его меча на золотые пуговицы формы.

— А ты? Ты откуда?

Флетчер заколебался, но затем осмелел.

— Я с севера, сэр, с окрестностей Борея. Меня зовут Флетчер.

— Значит, Фавершем? Я не знал, что у них есть ребенок твоего возраста. Как это я тебя не заметил?

Тарквин вмешался прежде, чем Флетчер успел ответить.

— Он не аристократ, сэр. Он просто плебей.

— Ерунда. Я инквизитор, я знаю имя каждого одаренного простолюдина. Кто ты, парень?

— Я… у меня есть покровитель, сэр. Я прочел свиток призывания, который… нашел… и призвал демона. Арктур нашел меня и привел сюда.

— Твои родители не подумали отправить тебя к инквизиторам, как только обнаружили твой дар? И тебя нашел Арктур? Ему нельзя ходить на север Корсилиума, как же он на тебя наткнулся?

— Я сирота, сэ…

— СИРОТА! — прошипел Рук, прервав его.

— Да, но это не то, что вы думаете! — воскликнул Флетчер, осознав, что пришло в голову Руку.

— Он нарушил правила! Высокомерный ублюдок считает, что может нарушить соглашение со старым королем, тайно отправляя свитки призывания Борейским сиротам! О, вот теперь он попался! — Рук лучился радостью.

— Он не нарушал! — крикнул Флетчер.

— Молчать! Мы думали, что больше не увидим твой род. Леди Фавершем услышит об этом, — прошипел он, больно толкая Флетчера в грудь.

— Вы ошибаетесь! Спросите ректора! — закричал Флетчер.

— О, спрошу, не волнуйся. Но это может подождать. Вначале мы должны измерить уровень каждого. Следуйте за мной!

Они толпой двинулись за Руком, а он вывел их из класса призывания и повел вверх по лестнице в западном крыле, на самый верх, а потом вниз по коридору юго-восточной башни. Только Отелло понял, что только что произошло, и ободряюще положил руку на плечо Флетчера.

— Не переживай, все образуется, — прошептал он на ухо Флетчеру.

Остальные бросали на него косые взгляды со смесью подозрения и озадаченности на лице, но тишина, повисшая в коридорах, удерживала их от дальнейших расспросов.

В башне не было спиральной лестницы. Вместо этого она представляла собой огромную тубу свободного пространства без единого пола на каком-либо из этажей. В центре помещения возвышалась высоченная колонна, составленная из множества сегментов со вставленными разноцветными кристаллами корунда. Она простиралась вплоть до верхушки башни и сверкала, когда лучи света падали на нее через узкие щели в старых стенах башни.

— Это определитель уровня, самый большой среди существующих. Каждый сегмент представляет один уровень. Прикоснувшись к основанию, призыватель или демон может узнать, какой у него уровень. А теперь, кто пойдет первым? — протянул он, глядя только на аристократов. — Малик, если ты пошел в отца, то не ударишь в грязь лицом. Положи руку на основании камня. Давайте посмотри, насколько качественных призывателей мы тут имеем.

Малик без колебаний прошел вперед, опустился на колени у первого сегмента и прижал руку к его основанию. Мгновение ничего не происходило, затем внезапно кристаллы в первом сегменте ярко засветились, озарив комнату калейдоскопом цветов. По помещению пронесся глухой звук, сопровождаемый свечением следующего сегмента. Затем еще и еще, пока не загорелось четырнадцать сегментов. Малик держал руку на месте еще с минуту, прежде чем Рук помог ему встать на ноги. Огни погасли, когда Малик убрал руку.

— Молодец, парень. Среднее значение для начинающего аристократа — восемь, так что впечатляюще. Скоро ты достигнешь двадцатого уровня, как твой отец. Следующий!

Исадора встряхнула кудрявой гривой и шагнула вперед, прижав руку к прибору. Снова послышался глухой звук, за ним последовали рассеянные огоньки. В этот раз было двенадцать.

— Кровь Форсайтов сильна. Захария будет горд, — сказал Рук, помогая Исадоре подняться.

Следующим был Тарквин, который тоже зажег двенадцать.

— Обычно у близнецов одинаковый уровень, но все равно стоило проверить, — почти себе под нос пробормотал Рук, когда пожимал руку Тарквину. Сердце Флетчер замерло, когда Тарквин прошел мимо, толкнув его плечом. Они все были такими сильными. Даже Ловетт была всего одиннадцатого уровня!

У Пенелопы был седьмой уровень, но она, казалось, этому обрадовалась, улыбаясь и кивая. Руфус был девятого уровня, чем заслужил хлопок по спине от Тарквина и одобрительное хмыканье Рука.

— А теперь простолюдины. Ты первый, гном. По крайней мере, восьмой уровень, если я правильно слышал, учитывая то, что ты можешь призвать Голема. Конечно, средний уровень простолюдина — пятерка, но ты особый случай.

— Почему у простолюдинов уровень ниже, сэр? — спросил Рори, переступив с ноги на ногу.

— Никудышная порода, — ощерился Рук. — Но официальный ответ таков, что аристократы растут рядом с демонами и получают своего гораздо раньше, чем поступают в академию. Что позволяет им повысить свой уровень за годы практики основ заклинаний и слияния. Вы же начнете с того уровня, с которым родились, раз уж у вас не было времени развить его. Это еще одна причина, почему простолюдины обычно начинают с Клещей-Скарабеев. Нет смысла ловить демона, которого ты даже не сможешь контролировать. Не то чтобы вы заслуживали чего-то большего. Кажется, некоторым из вас крупно повезло.

К этому времени Отелло прижал руку к определителю уровня, тем самым прервав ответ Рори, так как прибор снова засветился. Сегменты зажигались один за другим, комната завибрировала от десяти глухих звуков.

— Десять! Кажется, гномы обладают некоторыми способностями к призыванию! Я немедленно сообщу об этом королю. Очень интересно… — сказал Рук, знаком показывая Сильве занять место Отелло. Флетчер заметил волнение на лице Отелло. Зачем говорить королю? Неужели результат Отелло будет значить, что гномы — лучшие союзники, чем король предполагал… или даже большая угроза?

— Эльфы обычно начинают с семи, или, по крайней мере, начинали. Все равно вперед. У тебя твоя Собака уже несколько месяцев. — У Сильвы и правда была семерка, хотя восьмой сегмент на секунду мигнул.

— Хорошо, ты близка к тому, чтобы твой уровень повысился. Трудись и вдобавок к Собаке сможешь поймать Клеща.

У Женевьевы было ровно пять. Серафим удивил всех семеркой, а Атлас выдал четыре, к его большому огорчению.

— Надеюсь, ты лучше меня, — простонал Атлас бледному Рори, который поспешил занять его место.

В этот раз прибор медлил, затем зажглись два сегмента. После полных тридцати секунды зажегся третий. Рук схватил его за руку и потянул.

— Нет! — воскликнул Рори. — Дайте мне еще время, это не конец!

— Больше ничего нет, парень. Это вся демоническая энергия, которую ты можешь собрать. Ты призыватель третьего уровня. Радуйся, что не меньше. — Он дернул Рори вверх и толкнул его обратно в толпу простолюдинов.

Флетчер закрыл глаза и прижал ладонь к определителю. Камни были прохладными, как гладкий лед. Он чувствовал, как мана пульсировала по венам и утекала через его пальцы. Затем он ощутил что-то еще. Это была не мана, а скорее вливающийся в него огонь, который подогрел его кровь и покалывал кожу.

Он не хотел поднимать глаза, но глухая вибрация дала ему знать точно, какое количество сегментов загорелось. Пять. Затем шесть. На седьмом он почувствовал, как поток ослаб, но все еще лился. Восемь… сильный поток превратился в тонкую струйку. Наконец, когда он думал, что уже ничего не осталось, в комнате раздался девятый звук. На него нахлынуло облегчение, но в то же время ему было жалко Рори. Джеймс Бейкер был призывателем третьего уровня.

— Ну-ну, цвет удивительный. Кто бы мог подумать? А, неважно. Флетчер будет здесь столько, сколько мне понадобится, чтобы найти доказательства того, что Арктур послал ему свиток призывания. Незаконнорожденным детям нельзя было посещать Академию Вокана с тех пор, как король Альфрик издал такой указ, на потеху леди Фавершем. И старым ублюдкам тоже нельзя заниматься поисками новых. Что касается и Арктура. — Слова Рука вызвали аханье простолюдинов. Секрет Арктура вышел наружу.

— Не сомневаюсь, что скоро у вас будет новый учитель, как только я от него избавлюсь, — с ухмылкой произнес Рук.

— В последний раз говорю, он не посылал мне свиток призывания. Если хотите знать, это был свиток шамана орков, который достался мне от странствующего торговца, — сказал Флетчер сквозь стиснутые зубы.

Рук пялился на него с минуту, затем открыл кожаный цилиндр на ремне. Он вытащил оттуда коричневый сверток и разложил его на каменном полу. Это была кожа для призывания.

— Покажи, — сказал он, указывая на нее.

Игнатус появился, как только Флетчер его вызвал, как будто ему не терпелось выйти. Он щелкнул пастью на руку Рука, заставив того хмуро ее отдернуть.

— Хм… Вот так поворот, — пробормотал Рук, задумчиво потирая подбородок длинными тонкими пальцами. — Так, ладно, давайте выясним, какой тут уровень. Майор Гудвин захочет узнать. Мы еще никогда не проверяли Саламандру.

Флетчер подхватил Игнатуса на руки и прижал хвост демона к прибору. Тот загудел и ожил. Первые четыре сегмента зажглись очень быстро. Но затем, к удивлению Флетчера, пятый сегмент всего лишь слабо замерцал. Тарквин захохотал.

— Ха! У Саламандр едва ли пятый уровень. И ты думал, что сможешь справиться с Гидрой восьмого уровня и Кошкой седьмого всего лишь с помощью Голема. Два уровня разницы, ничтожный ублюдок.

— Я думал, ты сказал, что мы вызвали демонов, чтобы отпугнуть Скоропута, — ответил Флетчер, стараясь сдержать гнев. Никто, даже Дидрик, так с ним еще не разговаривал. — Хочешь изменить историю?

Тарквин открыл рот, но его прервал Рук.

— Тихо! Мы сейчас же вернемся в класс призывания! Урок еще не окончен.

Дорога обратно в класс призывания была еще более напряженной, чем туда. Отелло глубоко задумался, а лицо Рори изображало вселенское страдание, пока он тащился в хвосте группы. Женевьева всячески старалась его приободрить, но он тупо смотрел вперед, как будто не слышал, что она говорила. Шумный парнишка с вечными приколами исчез.

Когда они дошли, Рук уже приказал нескольким слугам внести тяжелую колонну, которую те пытались поставить прямо. Она была похожа на определитель уровня, только вместо нескольких драгоценных камней каждый сегмент был сделан из одного красного кристалла размером с кулак. Рук по ней беззаботно постучал, и от каждого прикосновения его пальцев загорался один камень.

— Ваши преподаватели предпочитали классический путь, напитывая портал самостоятельно. Но я по-другому смотрю на риск вхождения в эфир. Это камень силы. Его можно наполнить маной, чтобы использовать позже. Это один из инструментов, которые мы используем, чтобы напитывать энергией огромные щиты на передовых линиях, заряжая их днем, чтобы не было нужды делать это ночью. Но мы будем использовать его для других целей. Все вместе мы будем удерживать его на постоянном полностью заряженном уровне и подсоединять его к порталам, через которые будем входить в эфир. Тогда, если кто-то не сможет удержать концентрацию, портал не закроется навсегда. Мы не можем потерять Гидру, не так ли? В нашей части эфира их больше не существует.

Тарквин ухмыльнулся и толкнул плечом Исадору. Серафим поднял руку.

— Почему в этой части эфира они все вымерли? Мы же не могли поймать всех?

Рук драматично вздохнул и кивнул, как будто решил потешить аудиторию, ответив на глупый вопрос.

— Видите эти ключи по краям пентаграммы? Это координаты. Одни и те же для одной части эфира. За последние две тысячи лет каждый призыватель охотился в одних и тех же землях, отлавливая большое количество демонов. Конечно, в это время мы воевали с орками, не говоря уже о последующих восстаниях гномов. Многие наши демоны погибли на поле боя, и нам нужны были новые на замену. Вскоре дикие демоны научились держаться подальше от нашей части эфира, или может мы отловили всех самых редких. Что бы ни случилось, осталось только несколько видов. Время от времени редкий демон, как Грифон, например, забредает туда. Обычно это раненый или больной демон. Иногда демоны мигрируют через нашу землю, как Скоропуты.

— Так вот почему нам нужны ключи орков, — вздохнула Женевьева, когда все поняла.

— Нам не нужны ключи орков! — огрызнулся Рук. — Простые слабые демоны для простолюдинов. Аристократы наследуют старейших и редчайших демонов от родителей. Все так, как должно быть. Орки в любом случае натравливают на нас только демонов низкого уровня, что показывает, что их координаты ничем не лучше наших. Пытаться выяснить, что представляют собой их ключи — лишь пустая трата времени и ресурсов.

Женевьева закусила губу и сделала шаг назад, ошеломленная его острым языком. Флетчер не мог понять, почему Рук был настолько против того, чтобы найти ключи. Это же даст Гоминиуму преимущество? Но мужчину, казалось, заботило всего лишь мелкое неравенство силы и рангов между одаренными простолюдинами и аристократами.

— Сейчас в камне силы хватает маны только на то, чтобы работать с пятью студентами в неделю. Так что пока турнир не окончится, только аристократам будет позволено входить в эфир. После этого мы подумаем над тем, чтобы разрешить использовать его вам, простолюдинам.

Когда Рори издал отчаянный всхлип, а остальные начали протестующе спорить, Флетчер мог думать только об одной.

Как бы я хотел, чтобы капитан Ловетт была здесь.

39

Флетчер разочарованно зашипел, когда начерченный им в воздухе символ замерцал и исчез.

— Еще раз, Флетчер. Сконцентрируйся! — рявкнул Арктур. — Помни все шаги!

Флетчер поднял светящийся палец и снова начертил руну щита. Та висела в воздухе перед ним, пока он тихонько наполнял ее потоком маны.

— Молодец. Теперь закрепи ее! — прорычал Арктур.

Флетчер сконцентрировался на символе, держа палец прямо в центре. Он оставался в таком положении, пока свет символ не замерцал. Флетчер почувствовал, как руна встала на место. Он подвигал пальцем и понаблюдал, как символ последовал за ним, как будто его удерживала перед ним невидимая рамка. Пот струился по его шее, щекоча, как насекомое, но Флетчер не обратил внимания. Концентрация стоила ему всего, он не мог позволить себе отвлечься.

— Теперь уверенно лей ману сквозь руну. Одновременно тебе нужно напитать ее.

Это было самое сложное. Флетчер думал, что его сознание расколется надвое, пока он пытался одновременно влить поток манны и через руну.

Она снова пошла рябью, но Флетчер стиснул зубы и провел тонкую струю субстанции через нее и на другую сторону.

— Да! Получилось. А сейчас, коли на то пошло, постарайся придать ей форму, — подбодрил Арктур.

Для работы было мало энергии щита, но Флетчер не рискнул вливать еще, боясь повредить связь. Так же, как и с вирдлайтом на первом занятии, он свернул ее в шар.

— Молодец! Но это не вирдлайт. Для щита его надо растянуть. Давай, у тебя может не быть другого шанса.

Но Флетчер больше не мог удерживать руну. Она коротко вспыхнула и рассеялась. Через мгновение щитовой шар сделал то же самое.

— Ладно. На следующем уроке попробуем еще. Отдохни, Флетчер, — пробормотал Арктур полным разочарования голосом.

Флетчер сжал руки в кулаки, злясь на самого себя. По всему холлу у других студентов получалось гораздо лучше. Конечно, аристократы были лучше всех, тренируясь изменять толщину и форму своих щитов. Их уже обучили заклинаниям дома. Малик был особенно одарен. Он создал изогнутый щит, такой толстый, что через него с трудом можно было что-то увидеть.

Большинству его друзей удавалось создать щит почти при каждой попытке, но не Рори и Атласу, у которых получалось через раз. Флетчер, с другой стороны, преуспел за последние три часа только единожды.

Он уселся на скамью у дальней стены атриума и начал уныло наблюдать за остальными. Дела неуклонно шли под откос с того урока у Рука несколько недель назад.

Вначале были камни видения. Рук прошел вдоль ряда простолюдинов, позволив им выбрать по камню из коробки с запасными. Флетчера специально оставили последним, и в коробке лежал только фиолетовый кусок размером и формой с серебряный шиллинг. Чтобы хоть что-нибудь разглядеть, ему приходилось подносить камень к самым глазам и вглядываться в него, как в замочную скважину. Ко всему прочему, простолюдины были вынуждены тренироваться в видении в классе для призывания, тогда как аристократы отправили своих демонов изучать безопасные области эфира.

Конечно, следующим был урок у Арктура. Капитан не злился на Флетчера, но дал ему много поводов для беспокойства.

— Мне никогда не нравились инквизиторы, и Рук — худший из них. Король Альфрик учредил три общества: Инквизиция, Агентство Пинкертона и Суд Магистратов. И все они прогнили насквозь. Король Гарольд унаследовал их, когда его отец отказался от престола, но ходят слухи, что ему совсем не нравится их работа. Если Рук попытается устроить проблемы, король Гарольд не обратит внимания. Я больше волнуюсь, что может вмешаться старик Альфрик. Но он редко покидает дворец, так что надеюсь, что он ни о чем не узнает. Не волнуйся, Флетчер. Ты не сделал ничего плохого. Я просто надеюсь, что Рук не отправит инквизиторов в твой прежний дом и не начнет переворачивать его вверх дном.

Эти слова преследовали Флетчера несколько недель, и он передумал отправлять Бердону письма на случай, если они приведут инквизиторов к нему или наоборот. Если Рук узнает о его преступлении… он и думать не хотел, что тогда произойдет.

Конечно, не только это портило настроение Флетчеру. Гудвин завалил их работой, требуя бесконечные эссе по демонологии и нещадно их критикуя, если они допускали хоть малейшую неточность.

Лучом надежды явилось то, что Флетчер заработал ворчливую похвалу Гудвина на втором занятии по демонологии. Его работа по породам Собак и их подвидов увенчалась успехом. Он правильно определил и красноречиво описал и демона Пенелопы, и демона Малика. У Пенелопы был Вульпид, лис с тремя хвостами чуть меньшего размера, нежели обычная Собака, но гораздо проворнее. У него была изящная заостренная морда и мягкий рыжий мех, блестящий, как отполированная медь.

Анубид Малика был одним из самых редких подвидов Собаки. Это был демон на двух лапах, похожий на Кошку, с головой шакала и гладкой черной шерсткой. Он был близким родственником демона майора Гудвина, Ликана, похожего существа с толстой серой шерстью и головой волка. Анубид был распространен среди боевых магов из Ахадской Пустыни, хотя сейчас этот вид почти истребили в Гоминиумской части эфира.

Демон Руфуса оказался еще одной Выдрой, к большому недовольству Атласа. Необычно, но демон Руфуса достался ему так же, как и простолюдинам, через дарение свитка призывания. Причиной этому было то, что его мать умерла, когда он был маленьким, а отец не был призывателем.

Единственной вещью, к которой у Флетчера имелся врожденный дар, было искусство владения мечом. Сэр Колдер пригласил его на дополнительные уроки, чтобы изучить специфичные для хопеша техники. Главным был контроль агрессии. Как говорил сэр Колдер, терпение было одним из самых важных добродетелей мечника.

— Ладно, народ, подойдите все сюда! — крикнул Арктур, выдернув Флетчера из размышлений.

Группа собралась вокруг него. Лица всех светились радостью от того, что они наконец-то овладели одним из самых полезных практических аспектов заклятий. Последние несколько недель они практиковались с вирдлайтами, вливая ману и контролируя их полет, размер, форму и яркость. Арктур считал, что к тому времени, как они наконец-то смогут чертить руны, они уже должны овладеть техникой вирдлайтов.

— Большинству из вас приходилось прикладывать немалые усилия при каждой попытке создать заклинание. Еще больше старалось создать его вовремя. Давайте проясним. И скорость, и надежность жизненно важны для успешного боевого мага, — серьезно произнес Арктур, глядя им в глаза. — А теперь, кто мне скажет, какие четыре заклинания являются столпами боевого мага?

Пенелопа подняла руку.

— Заклинания щита, огня и света.

— Очень хорошо, но ты назвала только три. Кто назовет четвертое?

— Телекинез? — предположил Серафим.

— Именно. Способность передвигать объекты на расстоянии. Смотрите внимательно, — ухмыльнулся Арктур.

Он поднял руку и начертил в воздухе спираль, как будто размешивал кофе в чашке. Неожиданно он выбросил руку, и шляпа с его головы взвилась под потолок, затем медленно опустилась обратно. Флетчер видел под ней колебания воздуха, как бывает в жаркий солнечный день.

— Искусство двигать предметы очень коварно, так как, в отличие от заклинаний щита, огня или света, заклятие телекинеза почти не видно невооруженным глазом. Гораздо сложнее заарканить что-то и потом управлять им, когда ты, так сказать, не видишь веревку, которой это делаешь. Большинство боевых магов просто сделают выстрел. Отправят противника в полет, но потратят кучу маны.

Арктур с несколько виноватым видом покосился на кипу свитков, которую Пенелопа принесла с собой. Они были исписаны другими символами, которые Арктур велел им выучить.

— Естественно, существуют сотни других заклинаний. Например, лечащее заклятие, трудное, но полезное. Оно работает медленно, так что в пылу битвы от него мало толку. — Для наглядности Арктур начертил в воздухе символ сердца. — Будут некоторые символы, которые понадобятся вам в следующем году, но пока вы не сможете создать эти заклинания. Например, барьер. На турнире вы увидите его в действии. В любом случае, держитесь четырех заклятий, и при поединке вы просто не сможете сильно ошибиться. Но остальные понадобятся вам во время письменных экзаменов, так что учите все! Свободны!

С этими словами Арктур развернулся на каблуках и решительно направился к двери. Остальные начали радостно болтать, но у Флетчера не было на это настроения. Вместо этого он побежал за Арктуром и потянул его за рукав.

— Сэр, можно спросить? Капитан Ловетт в порядке?

Арктур повернулся и посмотрел Флетчеру в глаза, обеспокоенно нахмурившись.

— Она в эфирном шоке. Она может никогда не оправиться, а может уже завтра быть на ногах. Я стараюсь читать ей вслух, когда могу, — сказал Арктур, постукивая по книге под мышкой. — К счастью для капитана, один из ее демонов, Валенс, не был в слиянии с ней в тот момент, когда произошел несчастный случай. Может быть, она может мысленно смотреть его глазами. Только очень умелые призыватели овладели этим искусством, но Ловетт одна из самых одаренных, которых я имел честь встретить. Если кто-то и способен на это, так это она.

Он ободряюще сжал Флетчеру плечо и выдавил улыбку.

— Пойди отдохни, ты сегодня хорошо поработал.

Флетчер кивнул и потащился вверх по ступеням в западное крыло. Ему не терпелось оказаться в тишине своей комнаты и в компании Игнатуса, которого позволено было призывать только на соответствующем уроке.

Из-за того, что капитан Ловетт была без сознания, он чувствовал себя еще более одиноким, чем обычно. Хоть его друзья его поддерживали и были хорошей компанией, у них у всех были свои проблемы. Даже Арктур отдалился от него, хотя было ли это вызвано присутствием Рука, разочарованием во Флетчере или состоянием Ловетт, предстояло еще выяснить. Ловетт была справедливой и бесстрашной. И ей было глубоко наплевать на расовые и классовые различия ее учеников. Флетчер знал, что мог обратиться к ней с любым вопросом. А сейчас… как будто ее не стало.

От усталости ничего не соображая, Флетчер свернул на тот этаж, где располагались личные комнаты аристократов. Как только он со стоном развернулся обратно к лестнице, кое-что привлекло его внимание. Это был гобелен, изображавший фигуры в доспехах посреди сражения. Он подошел к нему и с восхищением уставился на замысловатую вышивку, которая буквально оживляла фигуры.

Орки на боевых носорогах во весь опор мчались через мост на маленькую группу людей с копьями. Впереди стоял лидер, его рука была поднята, и перед ним был начерчен спиральный символ. Рядом львиного вида Кошка обнажила клыки и будто бы ревела на наступающую орду.

Флетчер наклонился и прочитал табличку под ним. Герой Уотфордского Моста.

— Невероятно. Сципион отразил атаку орков на носорогах, — пробормотал Флетчер.

Неожиданно послышались шаги. Осознав, что он находится на этаже аристократов, Флетчер метнулся к порогу и спрятался в тени. Он не хотел еще раз встречаться с Тарквином. Не сейчас.

— …видела лицо того шута, когда заклинание не сработало? У меня слезы от смеха текли. Ублюдок думал, что он особенный. А теперь посмотрите на него, — протянул Тарквин. Ответное хихиканье дало понять, что он был в компании Исадоры.

— Смешно, Тарквин, дорогой, — хихикала Исадора. — Но с этими бесполезными уроками у нас сегодня не было времени поговорить. Расскажи, что пишет отец?

— Ты же понимаешь, что он не может рассказать нам всего в письме, особенно, настолько секретного. Но я смог прочитать между строк. Это случится сегодня. К завтрашнему утру мы будем самыми крупными производителями оружия во всем Гоминиуме. Потом нам останется только избавиться от отца Серафима и поглотить производство боеприпасов Паши. После этого весь лакомый кусок будет нашим!

— Отлично. Наше наследство снова будет защищено. Но сказал ли он… — Голос Исадоры прервался, как только они вошли в одну из комнат, и за ними закрылась дверь. Флетчер осознал, что все это время не дышал, и выдохнул. Что бы он сейчас ни слышал, это были плохие новости.

Флетчер уже собирался вылезти из укрытия, когда снова услышал шаги. Они приближались и наконец остановились прямо у комнаты, в которой скрылись Тарквин и Исадора. Послышался глубокий вздох.

— Давай, Сильва. Ты можешь это сделать, — сказал мелодичный голос Сильвы.

Флетчер рот открыл от удивления. Зачем Сильве понадобилось навещать Форсайтов в такой поздний час?

— Сделать что? — спросил Флетчер, выходя из тени.

Сильва ахнула и поднесла руки ко рту.

— Флетчер! Что ты тут делаешь?

— Сделать что? — повторил Флетчер, нахмурившись.

— Я хотела… помириться с Форсайтами, — пробормотала она, избегая смотреть Флетчеру в глаза.

— Зачем? Что, во имя всего святого, подвигло тебя на это? Они кинули тебя, когда были тебе так нужны! — воскликнул Флетчер.

— Я забыла, почему я здесь, Флетчер. Я эльф, первый призыватель в своем роде за сотню лет. Более того, я посланник. Вы с Отелло были добры ко мне, и я ничего не имею против вас. Но я не могу отдаляться от аристократии, не тогда, когда на кону отношения между нашими странами. Захария Форсайт один из старейших и ближайших советников короля Гарольда. И именно король будет посредником между нашими народами. Дружба с детьми Захарии склонит его на нашу сторону. — Сильва говорила твердо, как будто репетировала свою речь.

— Но Сильва, ты им даже не нравишься. Они хотят твоей дружбы только для своих целей, — настаивал Флетчер.

— Как и я их. Мне жаль, Флетчер, но я уже все решила. Это ничего не меняет между нами, но так все должно быть, — заявила она.

— О нет, меняет! Думаешь, я буду тебе доверять, если ты будешь дружить с этими двумя гадюками? — выпалил Флетчер, отодвигая ее и проходя мимо.

— Флетчер, пожалуйста! — взмолилась Сильва.

Но было поздно. Флетчер стремительно удалялся. Его грусть сменилась кипящей злостью.

К черту эльфийку и ее политику. К черту аристократов! Все разваливалось на части. Дружба, учеба. Он даже не мог связаться с Бердом из-за Рука, следящего за ним.

На верху лестницы Рори, Серафим и Женевьева беззаботно болтали, окрыленные успехом. Флетчер погрузился в кресло позади них, надеясь, что они его не заметят. У него не было настроения разговаривать.

— Мне кажется, что мой уровень растет! — воскликнул Рори, полный радости. — У меня все получалось! Может Малахи тоже повышает уровень!

— Не думаю, что ты понимаешь, как работает уровень, Рори, — мягко произнес Серафим. — Твоя способность выполнить заклинание не имеет никакого отношения к уровню. Уровень всего лишь определяет, сколько демонической энергии ты можешь вобрать. Уровень Малахи никогда не вырастет. Она всегда будет первого уровня. Каждый демон остается на одном уровне всю свою жизнь. Даже если демон станет сильнее или крупнее, это никогда не изменится.

— О… — пробормотал Рори. — Но почему тогда Тарквин кричал на Флетчера, что у Игнатуса уровень меньше, чем у Требия? Если это не имеет отношения к их силе?

— Потому что обычно это ориентир. Демон седьмого уровня скорее всего будет сильнее демона шестого. Это общее правило, но не неукоснительное. К примеру, Кошка победит в схватке Собаку девять раз из десяти, хотя они оба седьмого уровня. Или взгляните на Голема Отелло. Когда он окончательно вырастет, он будет во много раз сильнее Собаки, хотя у него восьмой уровень, а у Собаки седьмой.

— Ладно… Тогда неважно. — Рори снова сник.

— Не волнуйся. Я уверен, что твой уровень повысится, — подбодрил Серафим, заметив изменения настояние Рори. — Майор Гудвин сказал мне, что призыватели очень редко остаются на одном уровне всю свою жизнь. Только те, кто не поймает другого демона, или те, кому очень не повезло с особенностями роста уровня.

— Как мне поймать другого демона, если Рук не позволяет нам охотиться? — взвыл Рори, вскочив на ноги.

— Рори, погоди. Это всего один год! — Женевьева попыталась урезонить его, но Рори не обратил на нее внимания и вылетел из комнаты. Она наградила Серафима раздраженным взглядом и последовала за Рори в крыло мальчиков.

Серафим прикусил губу и вздохнул.

— Опять я сморозил глупость. Я просто хотел умерить его ожидания, только и всего, — пробормотал он.

Комната погрузилась в молчание. Серафим делал домашку по демонологии. Наконец, он устал и погасил вирдлайт. В помещении стало темно. Серафим поднялся и пошел в комнату.

— Подожди, — сказал Флетчер, подняв руку. — Я хочу у тебя кое-что спросить.

— Конечно. В чем дело? — спросил Серафим, зевая.

— Чем занимается твой отец? Спрашиваю потому, что подслушал, как Тарквин кое-что упомянул… о том, что надо закрыть дело твоего отца.

Серафим замер. Флетчер видел признаки внутренней борьбы. Затем Серафим расслабился и сел в кресло рядом с ним.

— Ну, если я знаю твои секреты, будет справедливо рассказать тебе мои. Но пообещай, что ты никому не заикнешься об этом.

Флетчер кивнул в знак согласия, и Серафим продолжил.

— Я родился и вырос в Антиохии, там же, откуда Малик и его семья, Саладины. Семья Малика не владеет большими участками леса или полей, как другие аристократы, но у них есть много предприятий и имущества в Антиохии. Это потому, что город окружен пустыней, где ничего не растет и мало воды.

— Так Саладины тоже замешаны? — спросил Флетчер.

— Не совсем. Мой отец пошел на риск. Он купил большие участки пустыни. Эта земля была очень дешевой и практически бесполезной. Я помню, как мои родители ругались всю ночь, когда он потратил на это все наши сбережения. Затем однажды к нам заявился гном. Он сказал, что гномам не разрешено владеть землей вне того пятачка, где они живут в Корсилиуме, но его народ в ней нуждается. Аристократы не будут иметь дел с гномами, но может он согласится?

— Я знал, что тут причастны гномы! — воскликнул Флетчер. Затем осознал, как громко это было сказано, и прикрыл рот рукой. На мгновение ему показалось, что он слышит шум из комнат мальчиков. Когда они убедились, что никого нет, Серафим снова заговорил.

— Оказалось, что гномам нужны металл и сера, и в больших объемах. Они изучили нашу землю и нашли залежи глубоко-глубоко под песком. Без их способностей мы бы не смогли их достать, но и они не могли без нашей земли. Так что мы заключили сделку… Они помогут нам построить шахту и одолжат нам деньги, чтобы мы наняли людей и купили оборудование. В обмен мы будем работать только с гномами, не продавая больше никому. Они пускают металл в производство и затем мы справедливо делим прибыль.

— Но зачем сера? — спросил Флетчер. Все начало обретать смысл.

— Она нужна для производства пороха. Лучше всего то, что только в Ахадской Пустыне есть значительные залежи, и мы владеем всей землей, которая расположена достаточно близко к цивилизации, чтобы шахта была полезна. Каждая свинцовая пуля и каждая бочка пороха добыта в шахтах Паши или изготовлена на его фабрике.

— Так какое дело до всего этого Форсайтам? — спросил Флетчер.

— Ты что, ничего не знаешь? Их самое крупное предприятие — изготовление оружия. Они главные поставщики мечей, доспехов, шлемов, даже формы. Когда гномы изобрели мушкеты… их дело пошло ко дну. Оружие гномов постепенно становится популярнее. Когда солдаты вооружены мушкетами, им не нужны доспехи, так как они стреляют с расстояния. Я не думаю, что Форсайты знают, как нас потопить, но не удивлюсь, если они это планируют.

— Они упомянули что-то про важное событие, которое произойдет сегодня, но также сказали, что разберутся с твоим отцом после, — предупредил Флетчер, пытаясь точно вспомнить слова Тарквина.

— Слишком поздно что-то делать, но мой отец хорошо защищен. Я бы не волновался. Я надеялся, что Тарквин и Исадора не узнают, кто я, но догадываюсь, откуда они узнали. — Серафим улыбнулся на этих словах, как будто ждал случая рассказать свой секрет.

— Вначале мы потеряли семью аристократов, Ралейгов, потом Куинсауфы и Форсайты стали одним домом. Король Гарольд неожиданно лишился двух самых старейших семей. Он хотел создать новые благородные дома из аристократов второго и третьего круга, у которых тоже был дар, и дать им титулы. Но аристократы возненавидели эту идею, так как обычно сочетались браком с первенцами других благородных домов. Так что король начал искать в другом направлении. У моего отца хорошие отношения с гномами, много земли и почти такое же состояние, как и у самих дворян. Но этого недостаточно. Чтобы стать аристократом, надо быть одаренными. Когда приехали инквизиторы и проверили меня…

— …они обнаружили твой дар, — продолжил Флетчер, на которого снизошло понимание. — Ты можешь основать новую линию аристократии, если твои перворожденные тоже будут одаренными.

— Именно. Он сделает публичное объявление в следующем году, но аристократам уже сообщили. Так что не думаю, что близняшки меня шибко любят. Или даже Малик, раз уж на то пошло.

Флетчер молчал, стараясь осмыслить все то, что только что услышал.

— Спокойной ночи, Флетчер, — сказал Серафим, направляясь в комнату. — И помни… это наш маленький секрет.

40

Военные барабаны отбивали сумасшедший ритм, наполняя ночной воздух пульсирующей энергией. Бесконечные ряды орков хлопали и топали в такт, обозначая конец каждого цикла гортанным улюлюканьем.

Саламандра свернулась вокруг шеи орка-шамана, наблюдая за действием внизу. Все орки собрались вокруг возведенной платформы, на которой они стояли, освещенной ревущими кострами в каждом углу. Рабы-гремлины носились туда-сюда, таская дрова из окружающих джунглей, чтобы костры не погасли.

Внезапно бой барабанов прекратился. Бес воззрился на резко притихшую толпу и громко зевнул. Шаман шикнул на него и сунул ему в рот кусочек мяса, любовно поглаживая Саламандру по голове.

Стон разрезал тишину позади них. На кресте пороли эльфа, его руки и ноги были грубо привязаны к дереву. Его лицо раздулось и было покрыто засохшей кровью, но самым тяжелым ранением был квадрат сырой плоти на спине, откуда содрали кусок кожи. Позади него другой орк чистил эту кожу зазубренным камнем, удаляя оставшиеся следы жира, плоти и сухожилий.

Эльф отчаянно захрипел, но пересохшее горло не позволяло придать словам какое-либо значение. Шаман замахнулся ногой, ударив эльфа в живот. Тот задохнулся и повис на путах, распахивая рот, как вытащенная из воды рыба.

Среди орочьей массы послышались шепотки. Толпа разделилась, явив входящую в лагерь процессию. Это были десять орков. Крупные, мускулистые особи с серой кожей, разукрашенной красно-желтыми рисунками. Оружие их было примитивным, но грозным — тяжелые боевые дубинки, усеянные острыми камнями.

Они были не одни. Позади них шагал еще один орк, казавшийся гномом по сравнению с собратьями. Его кожа была белой, а глаза в свете костров горели красным. Он ступал легко и уверенно, принимая как должное благоговейные взгляды окружающих его орков.

Как только группа достигла платформы, эльф начал кричать, пытаясь освободиться из пут. В этот раз шаман даже не пошевелился, чтобы заставить его замолчать. Вместо этого он опустился на колени, низко склонив голову, когда альбинос взобрался на платформу, оставив телохранителей внизу.

Альбинос помог шаману подняться на ноги и обнял его. При этом толпа одобрительно взревела, топая ногами, пока платформа не затряслась. Даже через весь этот шум были слышны отчаянные крики эльфа, натягивающего удерживающие его веревки.

Когда альбинос подошел к эльфу, толпа стихла. Он поднял лицо пленника и вгляделся в него, сжимая голову так легко, будто это был гранатовый фрукт. Затем отпустил ее, равнодушно хмыкнув.

Сейчас эльф молчал, будто бы уже смирившись с судьбой. Толпа наблюдала, затаив дыхание, как белому орку подали кусок кожи, уже растянутый на деревянной доске. Когда он поднес его к свету, стала видна пентаграмма, вытатуированная на белой руке орка. Чернила резко контрастировали с бледной кожей. Пальцы также были покрыты татуировками, кончик каждого пальца украшали разные символы.

Хозяин беса опустил его на землю, сделал шаг назад и снова низко поклонился. Альбинос протянул руку, указав татуированной ладонью на небо. И затем глубоким зычным голосом орк начал читать с куска кожи.

— Дирахго май ло фа лор ахло…

Пентаграмма на ладони орка засветилась ярким фиолетовым светом. Между шаманом и Саламандрой возникли нити белого света, скрученная связующая цепь. Невидимая ранее нить, которая связывала их двоих, раскрутилась и с громким треском лопнула.

— Фай лосо нэйдирох…

Но это были последние слова, произнесенные белым орком.

Эльфийская стрела разрезала воздух и прошла через его горло, пролив горячую кровь на платформу. На ряды орков обрушилось еще больше стрел. Длинных тяжелых стрел с лебединым оперением. Шаман взревел, но без своего демона он был бессилен. Поэтому он поспешил к павшему альбиносу и попытался остановить кровь, фонтанирующую из шеи.

Обрушился еще один залп стрел, посеяв хаос в рядах орков, которые бесцельно кружили и размахивали дубинками и копьями. Затем из леса послышался звук медных труб, и из деревьев с боевым кличем выбежала огромная толпа. Но это были не эльфы, которые спокойно вышли из темноты… это были люди.

Люди в тяжелых доспехах, вооруженные мечами и щитами, бесстрашно бросались в сердце орочьего лагеря. Они никого не щадили, разрубая орков в вихре стали. Военный лагерь превратился склеп, землю толстым слоем покрывали тела, внутренности и кровь. Над их головами залп за залпом пролетали стрелы, со смертельной точностью осыпая орков.

Орки не были трусами. Они налетали на нападающих, могучими ударами дубинок сминая шлемы и нагрудники, как будто те были сделаны из олова. Это была отчаянная, грязная схватка. Никаких умений или тактик — удача, сила и численность решали, кому умереть.

Орки вызывающе ревели, когда клинки людей поднимались и опускались. Каждый размашистый удар дубинки отправлял человека в полет, дробя его кости и оставляя его калекой на всю жизнь. Орки бились сквозь град стрел, обламывая их древки со своих тел и ожесточенно втыкая в лица противников.

Телохранители альбиноса оставляли за собой широкую полосу разрушения, отправляя на тот свет уйму противников. Ничто не могло сравниться с их силой, когда они ныряли и крутились в свете огней, со смертельным умением орудуя булавами. Они собрали орков позади себя, ревя приказы и возглавив битву. Каким-то образом орки побеждали.

Но потом что-то зашевелилось в джунглях, темная масса, которая ждала вне поля зрения. То, что вначале казалось ветками, оказалось рогами, толкая и пихая, когда существа бросились на поляну. Это были эльфы верхом на огромных лосях, устрашающих созданиях с сильными ногами и заостренными рогами. Они были не в доспехах, но экипированы луками, которые не так давно очернили небо стрелами. Эльф впереди держал большое зеленое знамя с золотой вышивкой, которое развевалось позади них. Изображенная на нем сломанная стрела шла рябью, когда лоси переступали через распластанные тела на земле.

Они врезались в орков, как таран, рога пронзили передние ряды и перекинули их через головы. Стрелы вонзались в черепа и глазницы, когда эльфы ловко стреляли со спин своих лосей. Люди завопили и последовали за ними, протыкая упавших орков, сбитых с ног во время атаки.

Волна нападавших развернулась, но до конца было еще далеко. Орки сгрудились около платформы, последнего оплота сопротивления, который не сдался. Они тыкали копьями вперед, огромные древки с заостренными концами могли свалить и эльфа, и лося.

Люди подняли щиты, один ряд опустился на колени, а другой остался стоять. Вместе они образовали защитную стену в два ряда высотой. Эльфы направили лосей обратно под сень деревьев и стреляли из луков из-за стены, легко направляя их дугой над союзниками прямо в врагов. Противники столкнулись. Но исход мог быть только один.

Чтобы убить одного орка, потребовалось двенадцать стрел. Один за другим они падали в грязь, дергаясь и истекая кровью. В конце телохранители альбиноса предприняли последний отчаянный рывок, бросившись на врага. Они едва ли сделали десять шагов.

На платформе же шаман теребил Саламандру, отчаянно пытаясь достать ману, которая могла дать ему шанс на выживание. Осознав, что это тщетно, он поднял нож и пополз к пленному эльфу, видимо надеясь взять заложника.

Когда он поднес нож к горлу эльфа, луки снова поднялись. Стрелы просвистели в последний раз.

Флетчер рывком проснулся в холодном поту.

— Что, черт возьми, это было?

41

То, что Флетчер только что увидел… Это был не сон, он точно знал. Он чувствовал запах крови, слышал крики. Картинки были воспоминаниями Игнатуса, одним из провалов в прошлое из-за слияния, как и предупреждала Ловетт.

— Я немного ревную, — пробормотал Флетчер Игнатусу. — Я почти забыл, что когда-то ты принадлежал орку.

Демоненок мягко зарычал и зарылся поглубже в одеяла. В комнате было морозно — Флетчеру все еще надо было найти что-то путное, чтобы заткнуть бойницы в стене.

Со вспышкой отвращения Флетчер осознал, что свиток для призывания, который он оставил с госпожой Фэйрхэвен, был сделан из кожи эльфа из воспоминания. Каким-то образом то, что он увидел саму жертву, сделало свиток вдвойне неприятнее.

Он начал обдумывать сцену, свидетелем которой только что явился. Что делали эльфы на территории орков? Был ли орк-альбинос, которого он видел, тем же самым, который вел войска орков сейчас? Быть такого не может. Джеймс Бейкер писал, что свиток был захоронен среди древних костей. Наверняка битва произошла сотни лет назад, возможно, во время Второй Орочьей Войны. Тогда, во всяком случае, еще не было мушкетов. Но это не объясняло ни того, что там делали эльфы, ни наличия альбиноса.

— Теперь я знаю, что ты наверняка на сотни лет старше меня, — пробормотал Флетчер, грея руки на животе Игнатуса.

Он снова лег в кровать, но сон не шел. Он прокручивал факты в голове снова и снова. Были ли какие-то зацепки? Кроме Игнатуса, там не было никаких демонов… Это что-то значило? Определенно, в армии людей были бы боевые маги, особенно, во время такой важной битвы.

Его осенило. Знамя, которое несли эльфы: сломанная стрела! Конечно, это даст знать, к какому клану принадлежали эльфы. Сильва поймет, кто они. Она знает больше об истории, чем кто бы то ни было.

Флетчер вспомнил их ссору, и его сердце упало. Возможно, он переборщил. Было легко забыть положение, в котором она находилась, и обязанности, которые она несла перед своим народом. Черт, если ее дружба значила конец войны на эльфийском фронте, какая разница, если она была дружелюбна к Форсайтам? По меньшей мере, это вставит палки в колеса Дидрику. Больше не нужно будет посылать заключенных на север, если эльфийский фронт перестанет существовать.

Он скатился с кровати и оделся. Обернув шею все еще спящим Игнатусом наподобие шарфа, Флетчер тихо пробрался в девичьи комнаты.

— В этот раз я точно постучусь, — сам себе пробормотал Флетчер, не желая снова встречаться с Сариэль.

Сильва тут же открыла. Ее комната была почти идентична комнате Флетчера, но вдвое больше и снабжена дополнительным сундуком у изножья кровати. Сариэль свернулась на коврике из овечьей шкуры в середине комнаты, настороженно следя за Флетчером. Выражение лица Сильвы было точно таким же, как у ее демона. Флетчер обратил внимание на то, что она все еще в форме. Должно быть, она только что вернулась со встречи с Форсайтами. Он проглотил раздражение и ровно произнес:

— Можно войти?

— Конечно. Но если ты тут, чтобы меня переубедить, можешь сразу возвращаться к себе. Тарквин и Исадора изъявили желание отставить в сторону наши различия, и я надеюсь, что и ты хочешь сделать тоже!

— Я не за этим, — ответил Флетчер, подавляя желание возразить. — У меня было видение из прошлого, как Ловетт и предупреждала. Я хочу расспросить тебя о том случае, когда эльфы и люди последний разбились бок о бок.

Сильва сосредоточенно слушала все время, пока Флетчер рассказывал ей о своем видении. Он старался изложить все как можно подробнее, надеясь, что по ходу вспомнит какую-нибудь зацепку.

— Флетчер… Ты уверен, что это был не сон? — спросила Сильва, когда он замолчал. — Просто… Это невозможно.

— Почему? — спросил Флетчер. — Говорю тебе, это было на самом деле!

— Если ты говоришь правду… Игнатусу более двух тысяч лет! — ахнула Сильва. Она бросилась к сундуку у изножья кровати и начала в нем рыться.

— Она точно где-то тут, — пробормотала она, складывая пыльные книги в кучу на каменном полу.

— Нашла! — объявила она, опускаясь на кровать с толстым томом в руках.

Флетчер сел рядом с ней, и она пролистала книгу, остановившись на иллюстрированной странице посередине. Изображенная сцена вызвала у него головокружение: эльфы верхом на лосях неслись на орду орков. Знамя со сломанной стрелой развевалось позади них. Пешие люди бежали с другой стороны, они были в точно тех же доспехах, как в видении Флетчера. На картинке даже были изображены телохранители альбиноса. Красно-желтый боевой окрас ни с чем нельзя было спутать.

— Ты помнишь, что я говорила той ночью на кукурузном поле? О том, как эльфы обучили короля Гоминиума призыванию в обмен на союз против орков? Это была их последняя битва, Битва при Корсилиуме, названная так из-за близости к городу гномов. Тезка твоего демона, Игнатус, был во главе наступления. Видимо, это произошло не так далеко отсюда, но конкретное место битвы затерялось во времени. То, что ты видел ее… невероятно! — Она погладила страницу, обводя пальцем рога лося.

— Но я не понимаю. Почему там был орк-альбинос?.. И почему Игнатус был там единственным демоном?

— Призывателями были только вожди эльфийских кланов. И единственная причина, по которой они заключили сделку с вашим первым королем, это чтобы не рисковать своими жизнями на войне. После соглашения эльфы не должны были принимать участие в битвах, но Битва при Корсилиуме произошла потому, что сын вождя клана был похищен. Так что эльфы послали своих солдат на подмогу. Также они еще не успели обучить короля Корвина призыванию, так как в соглашении было четко сказано, что вначале орки должны быть полностью побеждены. Что касается альбиноса, я не имею ни малейшего представления. Я лишь знаю, что после Битвы при Корсилиуме орки отступили обратно в джунгли. Это была судьбоносная победа, которая ознаменовала эпоху мира, длившуюся до Второй Орочьей Войны триста лет назад.

Флетчер был рад, что пришел к Сильве. Похоже, она выучила все об отношениях людей и эльфов, пока готовилась приехать в Академию Вокана.

— Думаю, нам надо пойти в библиотеку и поискать, были ли какие-то записи об еще одном альбиносе, — предложил Флетчер. — Похоже, когда убили последнего, орки оказались в замешательстве. Может, белые орки не только их лидеры. Вдруг они нечто большее?!

— Ты прав. Игнатуса собирались подарить ему, и это кажется важной церемонией. Нам надо найти все, что можно, про орков и их прошлых вождей. Может, что-то и отыщем. — Сильва встала и направилась к двери.

— Ты куда? — спросил Флетчер, когда Сариэль вприпрыжку побежала за ней, почти сбив его на пол.

— В библиотеку, конечно же. Надо начать как можно скорее!

Флетчеру ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.

Ночью в академии было сыро и холодно, но их вирдлайты давали достаточно света. Флетчер больше не радовался заклинаниям так, как раньше, потому что все еще переживал по поводу своих неудач на уроках Арктура.

Он старался не падать духом и сосредоточиться на текущей задаче. По крайней мере, у него был шанс исправить впечатление о себе, предоставив полезную информацию об орках.

Если бы только у них был доступ к книге призывателя. Флетчер бы с удовольствием почитал про место, где был обнаружен свиток Игнатуса.

Когда они спустились по спиральной лестнице, Флетчер увидел перед собой еще один огонек вирдлайта.

— Прячемся! Это может быть Рук! — прошипел он.

Они погасили собственные вирдлайты и нырнули в один из верхних коридоров. Затаив дыхание, они прижались к дверному проему. Сариэль заскулила от внезапной темноты, но щелчком по морде Сильва заставила ее затихнуть.

Послышались поспешные шаги, сопровождаемые тяжелым дыханием. Кто бы это ни был, он явно торопился. После казалось бы вечности шаги стихли, и они снова оказались в кромешной темноте.

— Давай, пошли, — пробормотал Флетчер, когда убедился, что их не услышат.

— Кто может бродить по коридорам в такое время? — удивилась Сильва.

— Думаю, я знаю, — сказал Флетчер, снова идя вниз по ступеням, стараясь не споткнуться в темноте.

— О чем ты? — спросила Сильва.

— В первую ночь моего пребывания тут я видел, как кто-то покинул нашу гостиную и потом замок. Похоже было, что он спешил и не хотел быть увиденным, — ответил Флетчер, поворачивая в ведущий в библиотеку коридор.

— Это очень подозрительно, Флетчер. Почему ты никому не сказал? — потребовала Сильва неодобрительным тоном.

— Потому что я ничего такого не думал. Он мог выйти подышать свежим воздухом. Именно поэтому я был на улице в ту ночь. Но сейчас это снова произошло… Может, я и должен был кому-то сказать.

Флетчер толкнул дверь в библиотеку. Она задрожала на петлях, но осталась плотно закрытой.

— Похоже, мы зря пришли. Госпожа Фэйрхэвен должно быть закрыла дверь, когда последний студент пошел спать… что и нам следует сделать, — сказал он, разочарованно пнув дверь. — Библиотека может подождать. Вернемся после занятия Рука.

— Я не пойду спать! Кто-то шастает по школе по ночам. И я узнаю, кто это. Если я привлеку к ответственности предателя, все будут знать, что эльфам можно верить.

С этими словами она зашагала обратно по коридору и вниз по спиральной лестнице.

— Сильва, там небезопасно! Те, кто напал на тебя в Корсилиуме, могут следить за замком!

Но было поздно. Сильва ушла.

Флетчер выругался, когда споткнулся в темноте.

— Сильва! — прошипел он, пытаясь сказать это одновременно громко и тихо. Он шел по ее следу последний час, хотя тонкий серебряный месяц в ночном небе давал едва ли достаточно света. Тут и там была то примятая трава, то сломанная веточка. В какой-то момент он решил, что потерял ее, но земля размякла от недавнего дождя, что позволило ему увидеть неглубокую выемку от подошвы, которая медленно наполнялась водой. Если бы он не был опытным охотником, он бы упустил ее.

Ему хотелось стукнуть себя за то, что не последовал за ней сразу же. Вместо этого он решил взбежать наверх за хопешем на случай, если они попадут в беду. Кто мог подумать, что она такая быстрая?

Сейчас он достиг края небольшого леса. Высокие деревья росли на скалистых холмах в полумиле от Академии.

— Сильва, я тебя убью!

— Не думаю, — прошептал голос позади него.

Флетчер почувствовал холодную сталь, прижатую к его спине, и замер.

— Я прекрасно понимаю, какие опасности мне грозят из-за того, кто я есть. Но я отказываюсь жить в страхе или менять свое поведение, чтобы угодить врагам.

Сильва встала перед ним и взмахнула длинным кинжалом, похожим на тот, который она создала в кузнице Утреда.

— Я подготовилась, конечно же, — с улыбкой произнесла она. — А Сариэль стоит десятерых телохранителей и двух ищеек.

Пока Флетчера душила гордыня, что его застигли врасплох, из-за кучки валунов впереди показалась Сариэль, принюхиваясь к земле.

— Сильва, давай вернемся. Это не наше дело! Это может быть Женевьева, навещающая семью. Она живет неподалеку, — убеждал Флетчер. Ему не терпелось вернуться в Академию. Тут было жутко холодно, даже в куртке.

— Не сейчас, когда мы так близко, — упрямо возразила Сильва. — Они там, впереди. Пошли!

Она побежала прочь, прежде чем Флетчер успел ее остановить. Раздраженно застонав, он последовал за ней.

Почти сразу же показался вирдлайт. Он парил над маленькой скалой, на которую Сильва взобралась и высунула голову. Ее глаза расширились, и она знаками показала Флетчеру, чтобы он к ней присоединился.

Он настороженно посмотрел на мокрую землю. Что такого Сильва могла увидеть внизу, что вызвало у нее такую реакцию? Любопытство взяло верх, и он лег плашмя на землю и забрался по склону к Сильве. Перед его формы и куртки скоро промокли, но это были мелочи по сравнению с холодком, который пробежал по его позвоночнику от того, что он увидел внизу.

Отелло и Соломон стояли перед пещерой. Ее охраняли два гнома верхом на кабанах, любимом средстве передвижения гномов. У кабанов была грубая красновато-коричневая шкура и крупные бивни, угрожающе торчащие вперед. Они совершенно не были похожи на свиней, на которых Флетчер охотился в Пэлте. Это были мускулистые боевые создания с красными злыми глазами, полными ярости и угрозы.

Сами гномы были в доспехах, в шлемах с рогами на головах и двуручными боевыми топорами, зажатыми в кулаках. Метательные топоры свисали с седел, смертельные оружия с дополнительным лезвием наверху и заостренной рукоятью.

И потом они услышали ясный раскатистый голос.

— Отелло Торсейджер, с отчетом для военного совета. Они ждут меня.

42

Гномы верхом на кабанах проводили Отелло в пещеру. Топот кабаньих копыт раздавался во тьме, пока не затих под землей.

— Они, должно быть, ждали его. Все еще думаешь, что это не наше дело? — прошептала Сильва.

— Вообще да. Этот военный совет может быть о чем угодно. В конце концов, они только что присоединились к армии. — Голос Флетчера был тих и угрюм. Он разочаровался в Отелло. Гном знал все его секреты, вплоть до мельчайших деталей. Как мог его лучший друг скрывать такое?

— Гномы могут замышлять восстание, — возразила Сильва. — Подумай об этом. Предыдущий король Альфрик ввел самые суровые законы против гномов, какие только существовали, даже если его сын Гарольд начал их отменять. В прошлом они и за меньшее восставали против Гоминиума, не говоря уже о том, что сейчас у них монополия на производство мушкетов.

— Я не верю в это. Отелло так заинтересован в мире между нашими расами. Он бы не поставил его под угрозу! — прошипел Флетчер, пришедший в ярость от этого предположения.

— Ты готов рискнуть гражданской войной ради этого? — спросила Сильва. Флетчер помедлил и впечатал кулак в сырую землю.

— Ладно. Но мы не можем за ним последовать. У него вооруженная охрана. И сообщать пинкертонцам тоже плохая идея. Они ворвутся и прямо сегодня начнут гражданскую войну, — размышлял Флетчер над вариантами. — Что предлагаешь?

— Мы призыватели, Флетчер. Давай пошлем Игнатуса, чтобы он прошмыгнул мимо стражи, и понаблюдаем через него. Но тебе придется пересказывать мне их слова. Я не услышу.

— Почему не Сариэль? — спросил Флетчер.

— Потому что Сариэль едва пролезет в пещеру, не говоря уже о том, чтобы пройти мимо стражи. К тому же нам нужен тот, кто будет охранять нас тут, — раздраженно ответила Сильва.

— Ты делаешь это, чтобы узнать, есть ли тут заговор, и использовать эту информацию, чтобы завоевать благосклонность короля, — обвинил ее Флетчер.

— Не только, Флетчер. Если гражданская война разгорится посреди войны с орками… Кто знает, как тогда карты лягут. Мы оба знаем, что нам нужно узнать, что происходит на этом совете. А теперь перестань тратить время попусту и используй мой камень видения на Игнатусе. Если мы используем твой крошечный камень, то не сможем ничего разглядеть.

Сильва вытащила из кармана формы осколок кристалла. Он имел овальную форму и был по крайней мере втрое больше камня видения размером с монетку, которую дали Флетчеру.

— Поспеши. Мы, скорее всего уже прозевали начало собрания, — поторопила она.

Флетчер постучал камнем видения по лбу Игнатуса, пробуждая бесенка.

— Давай, братец. Пришло время использовать наши знания. По крайней мере, хоть какая-то польза будет от того, что Рук беспрестанно заставлял нас заниматься только виденьем.

Игнатус зевнул в знак протеста, но тут же проснулся, когда почувствовал настроение Флетчера. Демон спрыгнул с его плеча и побежал к краю скалы. Вонзая когти в землю, Игнатус пополз вертикально вниз к входу в пещеру. Затем, как будто это было легче легкого, он быстро-быстро пополз вниз головой по потолку пещеры еще глубже в землю.

— Ух ты. Я и не знала, что Игнатус так может, — прошептала Сильва, поворачивая камень виденья в руке Флетчера так, чтобы перевернутая картинка стала понятнее.

— Я тоже. Игнатусу все еще удается меня удивлять, — признался Флетчер, его распирало от гордости.

Игнатуса было легко контролировать. Их мысленная связь была уже натаскана многими часами практики на уроках Рука, и достаточно было лишь одной мысли, чтобы направлять бесцельный путь демона так и эдак. В пещере было темно, но Игнатус видел в темноте гораздо лучше, чем люди. Было достаточно легко пройти по длинному извилистому проходу.

Всего через несколько минут туннель расширился, и впереди показались мерцающие огни факелов. Флетчер велел Игнатусу замедлиться, так как через их связь он слышал клацанье когтей демона. Лучше не давать страже повода посмотреть наверх.

Два гнома на кабанах, которые проводили Отелло, ждали около факелов с двумя дюжинами других гномов. Они стояли в ряд, как ястребы наблюдая за туннелем. К счастью для Игнатуса, свет факелов не доходил до потолка пещеры. Незамеченный бдительной стражей он в полутьме пополз вперед.

Потолок туннеля становился все выше и выше. Сейчас Игнатус был почти в восьмидесяти футах над полом. Один неверный шаг — и он может разбиться насмерть, но демон полз вперед, виляя между сталактитами, которые как сосульки свисали с потолка. Наконец, туннель открылся в пещеру с куполообразным потолком, освещенную сотнями факелов.

Пещера была ядром сети похожих туннелей, как ось и спицы колеса. Проблески света факелов в конце входа в каждый туннель давали понять, что их тоже охраняли всадники.

— О чем бы этот совет ни был, они все предусмотрели, да? — прошептала Сильва.

Флетчер шикнул на нее, так как Игнатус посмотрел вниз. Там собрались дюжины гномов, сидящие на лавках, грубо вырезанных из обтесанного камня. В центре была возведена каменный помост, на котором стоял гном. Флетчер едва разбирал его гулкий голос.

— Пусть он спустится вон туда, — предложила Сильва, указывая на большой сталактит, который доходил до трети расстояния между потолком и полом.

Флетчер велел Игнатусу спуститься на этот камень, убеждая его быть осторожным. Затем он закрыл глаза и начал шептать слова, которые слышал.

— …Я вам повторяю, сейчас самое время для восстания! У нас две тысячи лет не было такого хорошего положения. Гоминиумская армия разрывается между двумя войнами, с эльфами на севере и орками на юге. Третью они не потянут. С точки зрения тактики, у нас хорошее местоположение, чтобы штурмовать дворец и короля с отцом взять в заложники.

Говорящий был крупным гномом с плотным телосложением и властным видом. Он посмотрел на сидящих гномов и спустился с помоста. Внизу его ждал другой гном, старше и с седыми полосами в бороде. Он пожал руку молодому гному и затем занял его место на трибуне.

— Спасибо, Ульфр, за эти воодушевляющие слова. Ты говоришь правду, но это еще не все. Как вы все знаете, мы, гномы, единственные производители огнестрельного оружия. Сейчас девять из десяти солдат Гоминиумской армии умеют только заряжать мушкет и стрелять из него. У них нет доспехов, ничего, кроме штыков, на случай ближнего боя. Если мы прекратим поставку оружия, они станут ничем иным, как плохо вооруженным, необученным ополчением. Еще одно преимущество, которое не следует сбрасывать со счетов…

Его слова вызвали крики одобрения некоторых гномов, и скоро они уже скандировали его имя.

— Хакон! Хакон!

Но многие гномы хранили молчание, со скрещенными руками разглядывая его. Очевидно, толпа разделилась.

— Еще одно преимущество, возможно, самое значимое, это боеприпасы. Шахты Паши контролируются нашими союзниками, и в них работают наши шахтеры. Именно гномы производят порох и свинцовые пули. Без этих двух ресурсов мушкеты, которые уже есть у Гоминиума, станут бесполезны. Когда их запасы боеприпасов иссякнут… Мы выиграем эту войну!

Последовало больше выкриков в поддержку, но в этот раз также послышались неодобрительные голоса. Гном вскочил со своего места и поспешил на помост. Он пожал руку Хакону и прошептал что-то ему на ухо.

— Это Отелло! — ахнула Сильва.

Флетчер покачал головой.

— Нет, это не он, я вижу по тому, как уложены его волосы. У Отелло есть близнец, помнишь? Его зовут Атилла, и он всем сердцем ненавидит человечество.

— Предатели и трусы! — взревел Атилла, когда Флетчер снова прислушался. — Вы настоящие гномы… или полулюди?

Несколько гномов со злостью вскочили, крича так громко, что Флетчер почти слышал эхо из пещеры под ним и Сильвой.

— Вас что, не били дубинками Пинкертонцы? У скольки их вас силой отняли заработанные кровью и потом монеты? У кого из присутствующих здесь нет сына или брата, которого бросили в темницу судьи, ненавидящие гномов? Вам что, нравится на коленях ползать перед королем, если хочется второго ребенка?

Крики почти вдвое усилились, когда гномы вскочили на ноги и сердито взревели.

Внезапно по пещере пронесся утробный рев, заставив всех умолкнуть.

— Хватит! — крикнул знакомый голос. Отелло протолкнулся через толпу и взбежал по ступенькам, перешагивая две за раз. Соломон, источник рева, следовал за ним по пятам.

— Я Отелло Торсейджер, первый офицер-гном Гоминиума и первый призыватель нашего рода. Я требую права слова.

— Вперед, любитель людей, — крикнул Атилла.

— Мы не можем начать войну с Гоминиумом, — заявил Отелло громким чистым голосом. — Король Гарольд дал нам шанс на равенство, неужели вы не видите? Если мы начнем войну, то несомненно проиграем. Одна только Гоминиумская армия превосходит численностью гномье население в десять раз. Большинство гномов боевого возраста находятся в процессе тренировки на эльфийском фронте, окруженные солдатами-ветеранами и настолько далеко от Корсилиума, насколько это вообще возможно. Вы что, думаете, что сможете захватить дворец с оставшейся сотней гномов?

— Если потребуется! — крикнул Хакон, чем вызвал согласные выкрики соратников.

— И что тогда будет? В считанные дни весть о нашем нападении дойдет до генералов на севере, принесенная летающими демонами. Северные генералы без колебаний убьют наших молодых воинов. Даже если мы включим их в наши планы, что тогда? Разве тысяча необученных воинов сможет победить весь северный фронт? Боевые маги даже без мушкетов за несколько минут разорвут наших воинов в клочья. Сам король один из самых могущественных призывателей, какие только ходили по земле, а вы надеетесь взять его в заложники! Да у нас не будет ни единого шанса.

— И что? Я скорее умру, сражаясь против них, чем с ними бок о бок. Готов спорить, что они хохочут над тобой, разгуливающим с этим маленьким демоном, — сказал Атилла.

— Я тоже так думал, когда впервые попал в Академию Вокана. Но я ошибался. Там хорошие люди. Черт побери, в первый же день один из них показал мне карточку Наковальни, — ответил Отелло.

— Наковальники? Это просто люди, которые нас жалеют, не больше. Они к этому привыкли. Старейшины не доверяют им. Их даже на это собрание не позвали, — возразил Атилла.

— Я бы тоже не позвал, если мы собираемся обсуждать открытую войну против их народа. Мы медленно завоевываем союзников. Вначале Паша, теперь наковальники начинают нас поддерживать. Даже король сказал, что хочет пересмотреть законы и обуздать Пинкертонцев, как только мы докажем, что нам можно доверять. Ну а что делаем мы? Мы делаем то, что навсегда поставит крест на их поддержке — обсуждаем восстание. — Отелло в ярости сплюнул под ноги Атилле.

— Ты не настоящий гном! Ты не заслуживаешь знак гномов, который носишь на спине. Мне стыдно, что ты мой брат! — выкрикнул Атилла.

Он содрал рубашку с Отелло и открыл татуировку на его спине. С ревом Отелло схватил Атиллу за горло, и они покатились по помосту, пытаясь задушить друг друга. Соломон хотел помочь, но затем остановился, как будто Отелло приказал ему замереть.

Утред ворвался на платформу, растащив дерущихся близнецов. За ним на помост поднялась процессия из седовласых гномов. Они были старые и достопочтенные, с длинными белыми как снег бородами, заткнутыми за пояс.

— Это должно быть Гномий Совет, — выдохнула Сильва на ухо Флетчеру. Тот кивнул и велел Игнатусу слушать внимательно, так как эти гномы не были похожи на тех, кто кричит и повышает голос.

Помещение погрузилось в глубокое уважительное молчание. Даже Атилла успокоился, почтительно склонив голову. Самый старый из старейшин вышел вперед и раскинул руки.

— Разве мы все не хотим свободы для наших детей? Если мы не можем объединиться перед лицом напастей, мы уже проиграли.

Гномы начали присаживаться, многие со стыдом глядели себе под ноги.

— Мы услышали все, что хотели. Сегодня здесь собралось много горячих голов, но к решению, которое мы должны принять, нельзя относиться несерьезно. Вот о чем я вас спрошу… Что хорошего в том, чтобы умереть в погоне за свободой? Гномы восставали четырнадцать раз, и четырнадцать раз нас мы подходили к грани вымирания. Вы, молодежь, не помните резню, с которой мы столкнулись при прошлом бунте. Чем больше мы проигрываем, тем больше у нас отбирают свободу, тем больше льется гномьей крови.

В толпе согласно закивали.

— Я вижу перед нами два пути. Один из них хорошо проторен, но каждый раз, как мы идем по нему, мы заканчиваем так же, как и начали: разгромленными и окровавленными. Но есть и другой путь. Я не знаю, куда он ведет или какие опасности таит, но я сердцем чувствую, что лучше выбрать путь неопределенной судьбы, чем славного и определенного поражения. Войны не будет, друзья мои. Мы с честью отнесемся к нашему соглашению с королем.

Флетчера накрыло облегчение. Отелло выбрался из замка, чтобы выступить против восстания, а не поддержать его. И не только, он смог убедить старейшин. Ему не хотелось думать о том, что бы сделал Отелло, если бы было принято другое решения. Все будет хорошо.

— Флетчер, что это? — ахнула Сильва, дергая Флетчера за руку.

Перед ними виднелись факелы, на скорости двигающиеся среди деревьев. Они нырнули за скалу и замерли. Сердца бились где-то в горле.

Десять человек, каждый вооружен мушкетом и мечом. Их предводитель хрипел от натуги. Даже в темноте Флетчер мог поклясться, что это был чрезмерно толстый мужчина.

— Ты уверен, что это та пещера? — спросил один из людей, высоко поднимая факел, чтобы осветить все вокруг. Флетчера как водой из ушата окатило, когда свет упал на лица мужчин.

— Абсолютно, — ответил Гриндл.

43

— Это они меня тогда схватили, — прошипела Сильва, указывая на вооруженных солдат внизу.

— Знаю. Я этого лысого толстяка где угодно узнаю, — ответил Флетчер, сжимая рукоять хопеша. — Его зовут Гриндл. Именно он собирался осуществить казнь. Я думал, ты убила его. Похоже, у него твердая башка.

— Их так много, — пробормотала Сильва, но Флетчер заметил, как она напряглась, как будто готовясь ввязаться в драку. Позади них Флетчер услышал низкий рык — Сариэль почувствовала волнение эльфийки.

— Постарайся успокоиться. Надо узнать, почему они тут. — Флетчер загнал свою собственную злость поглубже и перегнулся через каменный парапет, чтобы послушать.

— Я не понимаю, почему мы не можем просто подождать тут в засаде, пока они не вылезут, — жаловался один из мужчин.

— Потому что это всего лишь один из пяти выходов, — ответил Гриндл, усаживаясь на валун. — Не говоря уже о том, что три из них ведут в туннели под Гномьим Кварталом.

Когда остальные солдаты собрались вокруг, их факелы осветили перевязанное плечо Гриндла, все еще не зажившее после огненного шара Игнатуса.

— Надо было убедиться, что он мертв, — сквозь сжатые зубы пробормотала Сильва. Флетчер успокаивающе положил руку ей на плечо. Если дойдет до драки, он не был уверен в их шансах.

Мужчин было десять, каждый закован в доспехи из вываренной кожи. Это позволит им быстро двигаться, при этом защищая от легких ударов мечом.

Флетчер перевел взгляд на их мушкеты. Его слабенькое щитовое заклятие ему сегодня не поможет.

— Чего мы тогда ждем? — спросил другой мужчина, вглядываясь в темные глубины пещеры.

— Ты где вообще был во время инструктажа? — прорычал Гриндл, хватая говорящего за грудки и притягивая его к себе вниз.

— У других выходов собирается несколько сотен отрядов лорда Форсайта, — выплюнул Гриндл, забрызгав лицо солдата слюной. — Мы пойдем в наступление тогда же, когда они. А это произойдет через пять минут, при звуках рога. Или ты думал, что мы все это время планировали выступить с десятью людьми против сотни гномов?

Сердце Флетчера замерло. Вот о чем говорили Тарквин и Исадора. Не семья Серафима была в опасности, а гномы!

— Пять минут, — выдохнула Сильва. — Мы должны что-то сделать.

Флетчер прикидывал варианты, его взгляд метался от людей к пещере и обратно. Недостаточно времени. Схватка с солдатами Гриндла займет слишком много. Если они прошмыгнут мимо, то едва добегут до входа в пещеру, прежде чем их пронзят пули. Даже если каким-то чудом им это удастся, им все еще нужно будет объяснять гномьей страже, что происходит.

— Если бы только Игнатус мог говорить, — пробормотала Сильва, глядя на гномов в камне виденья. Они все еще были там, ходили кругами и обсуждали вынесенное решение.

— Ему и не надо, — осенило Флетчера. Им нужно было, чтобы гномы поняли, что их атакуют. Так почему бы самим не атаковать?

Он послал приказы Игнатусу и получил в ответ вспышку недоумения и страха. Когда его намерения стали ясны, страх сменился стальной решимостью.

— Смотри, — прошептал он Сильве.

Игнатус сполз по сталактиту, обернув хвост вокруг него и вонзив шипообразный кончик в мягкий камень. Он висел как летучая мышь, вытянув шею, чтобы насколько возможно приблизиться к гномам.

— Давай, Игнатус, — пробормотал Флетчер, чувствуя, как его видение стало четче, когда мана вспыхнула внутри.

Игнатус выдохнул тонкую струйку огня, бурлящую волну оранжевого пламени, которая едва-едва достигла старейшин внизу. Помещение наполнилось вонью паленых волос. Затем с воодушевленным стрекотом Игнатус скрылся на потолке и пополз обратно к Флетчеру.

— Нападение! — взревел Хакон, когда гномы ударились в панику. — Возвращаемся в пещеры! Защищаем старейшин!

Всадники на кабанах покинули посты у выходов, загоняя сбитую с толку толпу в один из туннелей, ведший под землю.

— Сработало, — прошептала Сильва. — Флетчер, ты гений!

Внезапно из толпы вылетел метательный топор, воткнувшись всего в нескольких дюймах от Игнатуса.

— Демон из Академии! Измена! — Это был Атилла, все еще стоящий на помосте с Отелло. — Кому ты рассказал о собрании?

— Никому, клянусь, — проорал в ответ Отелло. Когда он узнал Игнатуса, на лице отразилось замешательство. — Я знаю этого демона. Его владелец — друг гномов!

— Тогда он не будет против, если я убью его вместо него! — взвыл Атилла, выхватывая еще один метательный топор.

Он спрыгнул с подиума и побежал к Игнатусу, который обмер от страха.

— Нет, Атилла, не покидай остальных! — крикнул Отелло, следуя за ним.

Игнатус пискнул и пополз по туннелю, едва избежав второго броска Атиллы.

— Останови его, Флетчер. Ты приведешь их к Гриндлу, — прошептала Сильва, дергая его за рукав.

Но было поздно. Гномы-близнецы уже бежали прямо под Игнатусом.

— Приготовься, — прошептал Флетчер. — Придется драться.

Сильва кивнула, вытащив кинжал из ножен на бедре. Сариэль почувствовала ее настрой и припала к земле, готовая прыгнуть на людей внизу. Они ждали, затаив дыхание, а секунды ползли.

— Шаги! — хрипло произнес Гриндл, указывая на вход в туннель. Сейчас Флетчер тоже их слышал, раздающиеся в пещере при беге Атиллы с Отелло.

— Построиться в два ряда! Первый на коленях, второй стоит. Стреляем по моей команде! — приказал Гриндл, вытаскивая меч и высоко поднимая его над головой.

Шаги приближались. Флетчер услышал звон еще одного топора, когда он снова не попал в Игнатуса.

— Я наложу щит на вход. Ослепи их вирдлайтом, чтобы сбить прицел. Не знаю, будет ли мой щит достаточно прочен, — сказала Сильва. Она уже чертила символ щита перед собой. Мгновение — и она начала лить плотный свет на землю, как жидкий янтарь.

— Приготовиться, — прорычал Гриндл.

Мужчины подняли мушкеты, направив их на пещеру. Флетчер начал выкачивать ману из Игнатуса. Из-за расстояния между ними это было сложнее, но вскоре его тело гудело от силы. В полном маны состоянии он видел свет факелов как темно-оранжевый.

— Цельсь, — пробормотал Гриндл, на фут опустив меч.

Шаги уже не отдавались эхом, настолько близко они оказались. В любую секунду два гнома могут показаться. Меч Гриндла опустился.

— Ог…

— Давай! — крикнула Сильва, послав светящийся квадрат белого щита вниз.

Флетчер выстрелил вспышкой голубого света в глаза стрелков, ослепив их, как только мушкеты затрещали, испустив черный дым.

Затем в ряды ворвалась Сариэль, раскидав воинов, как кегли. Она прыгнула на грудь ближайшего мужчины и начала разрывать его глотку.

С криком Флетчер спрыгнул со скалы, делая выпад хопешем. Он вонзился в живот упавшего мужчины, затем был направлен на следующего ошеломленного противника, перерезав его горло. Он услышал, как позади него закричала Сильва, а затем послышался булькающий звук.

Сверху на плечо Флетчера спрыгнул Игнатус и выдохнул пламя в мужчину, который несся на них с занесенным мечом.

— Мои глаза! — закричал солдат, падая на колени. Сильва бросилась к нему и проткнула его череп.

Сариэль вернулась к ним. Мех на морде представлял собой дикое месиво крови и плоти. Сильва схватила ее за мех на шее и оттащила к входу в пещеру, к Флетчеру. Осталось пять мужчин, включая Гриндла. Они перегруппировались, разойдясь на расстояние друг от друга, чтобы их враги оказались в ловушке.

Подоспели Отелло и Атилла, тяжело дыша и пытаясь выровнять дыхание. Видимо, щит сработал.

— Это засада, Атилла. Флетчер и Сильва за нас, — пробормотал Отелло. Соломон согласно заворчал.

— Я лучше убью пятерых мужчин, чем одного мальчишку. — Атилла схватил меч одного их павших. — Я буду сражаться вместе с вами… пока.

Он протянул Отелло свой томагавк.

— Ты всегда орудовал этим лучше меня. Покажи этим людишкам, на что способен настоящий гном.

Тут Гриндл кинул в пещеру факел, осветив их лица. Он с отвращением сплюнул.

— Эльфийская грязь. Надо было убить тебя сразу же, как представилась возможность. Если бы лорд Форсайт не заставил нас делать это публично, ты бы уже гнила в земле.

Флетчер замер при упоминании Форсайтов, осознав, кто был за похищением Сильвы. То, что в тот момент с ней были близнецы Форсайты, не было совпадением. Они выбросил это осознание из головы, сконцентрировавшись на текущей проблеме.

— Я тебя выпотрошу, — оскалился Гриндл, направляя меч ей в живот. — Мне всегда было интересно, такие же ли у эльфов внутренности.

— Похоже, твое плечо болит, — усмехнулся Флетчер. — Как предпочтешь сегодня? Немного подкоптить или хорошенько прожарить?

Гриндл не обратил внимания на издевку и ухмыльнулся.

— Перезарядите мушкеты, парни. Будем отстреливать крыс.

— Не так быстро! — сказал Атилла. — Первый, кто коснется мушкета, получит топор в голову.

Он снял с пояса последний метательный топор и повертел его в руке. Оставшиеся мужчины перевели взгляд с Гриндла на мушкеты на земле. Они не сдвинулись с места.

— Нас семеро, вас пятеро. И трое из нас — демоны. Сделайте себе одолжение и возвращайтесь в ту дыру, откуда выползли.

Гриндл ухмыльнулся и указал мечом на пещеру позади них. На расстоянии Флетчер услышал звук рога, сигнал людям Форсайта атаковать.

— Если я вас тут задержу, прибудет подкрепление. Они вас зарежут, как свиней.

— Если… — протянул Флетчер и сделал шаг вперед. Но в словах Гриндла был смысл. В туннеле позади него эхом раздавались крики солдат Форсайта. Когда Гриндл не нападет вместе с ними, они придут сюда, чтобы выяснить, в чем дело. Надо было выбираться отсюда сейчас же. Схватка займет слишком много времени.

Флетчер призвал шар вирдлайта, напитывая его маной, пока тот не раздулся до размеров головы. Он тупо пульсировал, сверкая во мраке входа в пещеру. Флетчер толкнул его к Гриндлу, который попятился.

— Ты когда-нибудь видел, как выглядит ожог от маны, а, Гриндл? Думаешь, обычный огонь плох? Погоди, пока плоть отделится от костей, когда твоей кожи коснется чистая мана. Я слышал, что боль невообразимая, — начал блефовать Флетчер. Он прекрасно знал, что вирдлайт распадется, как только коснется чего-то твердого, не причинив никакого вреда. Но Гриндл этого не знал.

Сильва и Отелло последовали его примеру, послав меньшие шары вирдлайта описывать круги вокруг головы Гриндла. Тот нырнул, отмахиваясь от них мечом.

— Беги домой, Гриндл, — засмеялся Флетчер. — Мы тебе не по зубам. Считай, что тебе повезло, что мы оставили тебя в живых.

Гриндл разочарованно взвыл, взирая на небо. В конце концов, он отошел и знаком приказал своим людям сделать то же самое.

Флетчер с преувеличенной театральностью поклонился и провел остальных мимо него. Его вирдлайт все еще кружил возле головы Гриндла. Было важно сохранять уверенный вид.

— Молодчина, Флетчер, — прошептал Отелло. — Прекрасно сыграл.

— Я учился у лучших, — ответил Флетчер, вспоминая их встречу с Пинкертонцами.

Они шли настолько быстро, насколько могли, чувствуя, как взгляд Гриндла прожигает их затылки.

— Что это за цирк, Гриндл? Народ говорит, что слышал стрельбу! — крикнул громогласный голос из пещеры. Вход осветился огнями, и из пещеры показались вооруженные фигуры.

— Бежим! — крикнул Флетчер.

Мушкетная пуля дернула его за рукав и врезалась в валун впереди него. Последовали выкрики, как сердитые пчелы жужжа за ними.

Они видели всего на несколько футов вперед. Спотыкаясь в темноте, Флетчер слышал только свое хриплое дыхание. О вирдлайтах и речи быть не могло. Только покров ночи защищал их от залпов, которые сотрясали воздух позади.

Где-то вблизи просвистела пуля, и послышался грохот, когда впереди него упало тело. Флетчер споткнулся и грохнулся, сплетясь конечностями с тем, об кого запнулся.

— Моя нога, — простонал Атилла. — В меня попали.

Они были одни. Должно быть, в сумасшедшей спешке Сильва и Отелло их потеряли.

— Оставь меня. Я тебя прикрою, — выдавил Атилла, толкая Флетчера прочь.

— Ни за что. Я тебя отсюда вытащу, даже если мне придется нести тебя на себе, — упрямо ответил Флетчер, пытаясь поднять Атиллу на ноги.

— Я сказал оставь меня! Я умру, сражаясь, как настоящий гном, — прорычал Атилла, стряхивая Флетчера.

— Разве так умирают настоящие гномы? Пристреленные и в грязи, как псина? Я думал, вы, гномы, хотите большего, — сказал Флетчер, добавив в голос пренебрежения. Кажется, этого гнома подпитывала злость, так что он воспользуется этим.

— Вот ведь пристал! Дай умереть спокойно! — проревел Атилла, толкая Флетчера в грязь.

— Хочешь умереть — пожалуйста! Но не сегодня. Если они тебя поймают, то используют, как доказательства сегодняшнего тайного собрания. Не делай этого со своим народом. Не доставляй Форсайтам такое удовольствие.

Атилла от досады зарычал, но потом глубоко вздохнул.

— Сделаем по-твоему. Но если они нас догонят, мы не сдадимся. Будем сражаться до последнего.

— Я бы так и сделал, — ответил Флетчер, поднимая гнома на ноги.

Нелегкое это дело, так как из-за разницы в росте Флетчер не мог закинуть руку гнома себе на плечо. Что хуже, крики преследователей звучали все ближе. В отличие от Флетчера и Атиллы, у них были факелы, чтобы освещать свой путь.

Они тащились казалось вечность. Тут Атилла споткнулся и упал.

— Тебе придется меня понести. Так быстрее будет, — выдохнул Атилла. Рана отнимала его силы, и Флетчер видел, что его одежда намокла от крови. Также он знал, что гному пришлось проглотить всю свою гордость, чтобы предложить такое.

— Давай. Запрыгивай мне на спину, — пробормотал Флетчер. Он охнул, когда на него навалилась тяжесть Атиллы. Потом медленно пошел вперед, дыша сквозь сжатые зубы. Игнатус ободряюще заверещал при виде своего нового компаньона по верховой езде, прыгнув на лицо гнома.

Без предупреждения местность осветилась тусклым голубым светом. В небе, в сотнях футах над головой появился шар вирдлайта. Он висел там, как вторая луна, крутясь над облаками.

— Это ты? — спросил Атилла.

— Нет. Также не Отелло и не Сильва. Видимо, у Форсайтов есть боевой маг. Не удивлюсь, если это сам Захария — этот вирдлайт огромен! — ответил Флетчер.

Он оглянулся, и его сердце упало. Окружающий пейзаж был абсолютно одинаковым, и он понял, что они безнадежно заблудились. Но если они скоро не доберутся до безопасного места, Атилла не переживет эту ночь.

Крики слышались вдалеке, но это не означало, что они в безопасности. Если у боевого мага есть летающий демон, он может их заметить.

— Остановитесь! — раздался голос. Из тени вышел мужчина, направив на них мушкет. Флетчер снова проклял свою неспособность наложить заклятие щита.

— Мы не сдадимся… — пробормотал Атилла Флетчеру на ухо. Но голос гнома был тих и слаб. Флетчер сомневался, что Атилла сможет сделать больше пары шагов, прежде чем рухнуть.

Игнатус спрыгнул с плеча Флетчера и зашипел. Мужчина не обратил на него внимание и не опустил мушкет, направив его прямо Флетчеру в лицо.

— Держите это нечто подальше от меня, или я выстрелю, — сказал он, угрожающе дернув дулом.

Флетчер поднял руку и призвал вирдлайт.

— Это достигнет твоего лица быстрее, чем любая пуля — моего. Положи оружие на землю, и я не причиню тебе вреда.

— Я солдат, идиот. Я знаю, что такое вирдлайт. Клади гнома на землю и… ааа! — Мужчина вскрикнул и хлопнул свободной рукой по шее.

Над ним жужжал Клещ. Затем он сделал круг вокруг головы Флетчера.

— Валенс, — потрясенно выдохнул Флетчер. Каким-то образом демоненок их нашел. Мужчина завалился на бок, все еще держа мушкет поднятым. Как будто внезапно окоченел.

— Майор Гудвин не шутил насчет жала Скарабея, — удивился Флетчер. Валенс издал громкое жужжание и начал летать взад-вперед.

Флетчер мгновение за ним понаблюдал, затем осознал, что демоненок хочет, чтобы они последовали за ним.

— Еще немного, Атилла, — пробормотал Флетчер. — У нас все получится.

44

Когда они прибыли в Академию Вокана, Атилла был без сознания, но все еще дышал. Ногу гнома покрывала запекшаяся кровь, но в темноте Флетчер не мог оценить масштабы ущерба. Он перевязал рану полоской с рубашки Атиллы настолько туго, насколько смог, затем последовал за Валенсом через мост.

— Куда теперь? — шепотом спросил Флетчер у зависшего над ним демона.

Клещ ободряюще зажужжал и остановился на полпути к восточной лестнице. Флетчер настороженно посмотрел на крутые степени.

— Ох, не знаю, смогу ли я! — простонал он, поднимая Атиллу. Почувствовав настроение Флетчера, Игнатус спрыгнул на землю.

— Спасибо, братец, намного легче, — вяло пробормотал Флетчер, почесав демона под подбородком.

Валенс полетел по ступеням, гудение его крыльев вело Флетчера в темноте. Он не рискнул зажечь вирдлайт. Если Рук поймает его с Атиллой, то донесет бывшему королю Альфрику.

Они остановились на самом верхнем этаже и пошли к северо-восточной башне. К этому времени колени Флетчера подгибались, но он упорно шел дальше. Каким-то образом у Валенса имелся план.

Наконец, они достигли двойных дубовых дверей на самой верхушке башни, и Флетчер понял, что они оказались у лазарета. Прежде чем он успел постучать, двери распахнулись и вылетела Сильва, сама не своя.

— Вы живы! Мы думали, вы погибли, — всхлипнула Сильва, уткнувшись лицом в грудь Флетчера. Отелло уставился на него, лицо было бледным и со следами слез. Гном поспешил к Флетчеру и забрал у него Атиллу.

Флетчер неловко погладил Сильву по голове и оглядел помещение. Тут стояло несколько рядов кроватей с железными основаниями и покрытые пылью. Три более новые кровати были около дверей, подле них отдыхала Сариэль. Когда Отелло опустил Атиллу на одну из них, Флетчер заметил, что не все кровати пустовали.

На ближайшей кровати неподвижно лежала Ловетт. Ее можно было бы принять за труп, если бы не почти незаметное дыхание. Она была одета в ночную рубашку, длинные черные волосы ореолом лежали вокруг головы. Кто-то зажег с обеих сторон ее кровати факелы и свечи, которые погружали комнату в тусклый оранжевый свет.

— Валенс и вас сюда привел? — спросил Флетчер, когда Клещ приземлился на грудь Ловетт.

— Он нашел нас около часа назад, а потом вылетел прямо в окно, как только мы дошли до лазарета, — ответила Сильва, вытирая слезы. — Должно быть, он почувствовал, что вы в беде.

— Не думаю, что мы должны благодарить только Валенса, — сказал Флетчер, гладя панцирь жука.

— То есть? — спросила Сильва.

— Арктур сказал мне, что призыватели могут научиться видеть и слышать через своего демона, эффективно используя свое сознание как камень виденья. Сомневаюсь, что Клещ смог бы сделать то, что сегодня сделал Валенс, без подсказки. Вы были с ним, капитан Ловетт? — Флетчер посмотрел на ее неподвижное лицо.

Демон зажужжал и описал круг.

— Не может быть! — ахнула Сильва.

— Откуда она узнала? — спросил Флетчер, широко раскрыв глаза от удивления.

— Должно быть, она наблюдала за нами. Скорее всего, с тех пор, как появился Рук, — предположила Сильва, расправляя волосы Ловетт на подушке. — Нам повезло. Если бы не она, мы были бы мертвы.

— Если вы закончили удивляться, мне нужна помощь, — произнес Отелло надтреснутым голосом. Глаза Флетчера расширились, когда он увидел ногу Атиллы.

Отелло разрезал материю вокруг нее и открыл рваную дыру, из которой сочилась кровь. До этого Флетчер никогда не видел рану от пули, и последствия выглядели гораздо хуже, чем маленький прокол, который он представлял.

— Повезло, что пуля не задела важные артерии. Кость явно сломана, так что мы не можем наложить исцеляющее заклинание. В последний раз, когда я видел такую рану, Пинкертонец пристрелил молодого гнома за то, что тот не заплатил им за охрану, — сказал Отелло, отрезая от простыни длинную полосу томагавком Атиллы. — Лучшее, что мы можем сделать, это перевязать рану, тем самым остановив кровотечение. Приподнимите его ногу.

Они помогли Отелло перевязать рану. Теперь нога Атиллы была толсто забинтована. Отелло осторожно стер запекшуюся кровь.

— Знаю, что Атилла кажется таким же расистом по отношению к людям, как многие люди — по отношению к гномам, но у него доброе сердце. Правда, голова горячая, — пробормотал Отелло, подпирая голову спящего гнома подушкой.

Они постояли в молчании, пока Отелло щупал лоб брата.

— Думаю, нам надо обсудить события сегодняшней ночи, — подала голос Сильва.

— Согласен, — сказал Флетчер. — Но вначале надо найти Серафима. Он заслуживает знать, в какой опасности может находиться его семья.

— Я схожу за ним, — предложил Отелло. — Мне все равно нужно захватить из комнаты запасную форму. Она нам понадобится завтра, если мы собираемся тайком вывести отсюда Атиллу.

Он потопал прочь, за ним последовал удрученный Соломон. Флетчер знал, что сейчас на Отелло навалилась тяжесть всего мира.

Он сел на край кровати Ловетт и удовлетворенно застонал, разгрузив ноги. Он рассеянно погладил Сариэль по голове, и она ответила довольным урчанием. Улыбаясь, он почесал ее под подбородком так, как любил Игнатус. Она потерлась в ответ и взвизгнула от удовольствия.

— Эм, Флетчер, — выдавила Сильва.

Флетчер взглянул на нее и увидел, что она покраснела. Лицо и шея залились краской.

— Извини... не подумал, — выпалил он, убирая руку.

С мгновение она стояла, потом вздохнула и села на кровать рядом с ним.

— Я так тебя и не поблагодарила, — пробормотала она, сцепив руки.

— За что? — недоуменно спросил Флетчер.

— За то, что последовал за мной. Если бы не ты… Гриндл мог бы снова меня схватить.

— Не знаю. Думаю, Гриндл мог сам удивиться. Ты сказала, что Сариэль стоит десятерых мужчин. Это уравнивает шансы в схватке. Если бы не ты, сейчас мы могли бы быть уже в состоянии гражданской войны. Ты приняла правильное решение.

Валенс возбужденно зажужжал и ткнулся в руку Флетчера.

— Думаю, капитан Ловетт хочет знать, что происходит. Расскажи ей, что случилось на площади Валентиуса, а я расскажу, что произошло сегодня.

Рассказ занял некоторое время. К тому времени, как они закончили, подоспели Отелло и Серафим. Серафим все еще был в пижаме и щурился на свет.

— Отелло по дороге ввел меня в курс дела, — сообщил Серафим, уставясь на неподвижные тела Атиллы и Ловетт. — У меня только один вопрос. Зачем Форсайты нанимают Гриндла, чтобы он убил тебя той ночью в Корсилиуме, и одновременно хотят быть твоими друзьями?

Сильва встала и прикусила губу.

— Я всегда думала, что им нужна моя дружба, чтобы они могли снабжать эльфов оружием, если придется заключить с нами союз, — размышляла она, меряя комнату шагами. — Но что делает меня их врагом? Зачем они желают мне смерти?

— Я думаю, что правильный вопрос — почему они хотят казнить тебя публично, — как ни чем небывало заявил Отелло. — Они могли убить тебя в любое время. Зачем делать из этого такую шумиху?

— Чтобы разжечь войну между эльфами и Гоминиумом, — предположил Серафим. — Настоящую. Которая поднимет спрос на оружие и сохранит их дело на плаву, даже если с ними будут конкурировать гномы.

Флетчер почувствовал отвращение. Начинать войну ради прибыли?

— Так они хотят извлечь выгоду в любой ситуации…— пробормотал он. — Если эльфы объединятся с Гоминиумом, Форсайты планируют обеспечить контракт на оружие через притворную дружбу с Сильвой. Но они бы предпочли войну, так как она принесет больше денег. Они не бросили тебя на рынке, Сильва, они привели тебя прямо в лапы Гриндла!

— Не говори «Я же тебе говорил»… — Сильва смотрела под ноги.

Комната погрузилась в тишину, нарушаемую лишь жужжанием сердитого Валенса, когда он летал вперед-назад.

— Подлые выскочки! — прорычал Серафим. — Я знал, что они замышляют что-то, но это… это измена!

— У нас нет доказательств! — выругался Флетчер, сжав кулаки. — По сути, если мы расскажем все королю, он скорее подумает, что это гномы задумали предательство, с этим военным советом и все такое.

— Это не важно, — заявила Сильва. — Сейчас их план рухнул. Я сегодня же напишу отцу и расскажу ему, что Форсайтам нельзя доверять. Их план начать гражданскую войну с гномами не сработал, и в Академии я в относительной безопасности. Они сейчас никак не могут причинить нам вред.

— Могут, — возразил Серафим. — Турнир. Если выиграет один из Форсайтов, они станут высокопоставленными офицерами и получат место в совете короля. Это еще один голос за Захарию и против моей семьи, не говоря уже о гномах и эльфах.

Отелло кивнул и задумчиво почесал бороду.

— Давайте не забывать, что турнир будут смотреть самые влиятельные люди Гоминиума — аристократы и генералы, — сказал он, расхаживая вперед-назад. — Они будут решать, стоящие ли союзники эльфы и гномы, а затем отчитаются королю. Мы можем быть уверены, что Форсайты сделают все возможное, чтобы опорочить и опозорить нас во время турнира.

— Тогда мы их побьем! — Флетчер вскочил на ноги. — Кто сказал, что мы сами не можем победить в турнире? У нас есть Голем, Барклинг, Собака и Саламандра!

Серафим покачал головой.

— Мы не так сильны, как они. Даже у простолюдинов-второкурсников будет преимущество перед нами. Как мы выиграем?

Флетчер глубоко вздохнул и обвел всех взглядом.

— Мы будем тренироваться.

45

Замок окутал плотный туман, за которым горизонт уходил в белую бесконечность. Он обеспечил Флетчер и Атиллу необходимым прикрытием, пока они ковыляли по дороге вне пределов замка.

— Надеюсь, Утред успеет вовремя, — сказал Флетчер. — Если я не появлюсь на занятии Рука, он что-нибудь заподозрит.

— Он будет там. Ты сказал, что Валенс доставил ему сообщение о встрече, — ответил Атилла. Его лицо было пепельным, но он уже достаточно оправился, чтобы идти, хотя и явно хромал.

Им удалось выскользнуть из замка почти без происшествий. Когда они спускались по лестнице, Тарквин язвительно спросил, не потому ли гном хромает, что кто-то этим утром на него наступил. К счастью, с запасной формой Отелло и несколькими косами в бороде Атиллы близнецы были неотличимы друг от друга.

Когда перед ними из тумана выплыла тень, сердце Флетчера подпрыгнуло.

— Все хорошо. Это отец, — проворчал Атилла.

Из дымки появился кабан, запряженный в повозку. Всадник был в капюшоне, но широкую фигуру Утреда ни с чем нельзя было спутать.

— Забирайся, быстро. Тут небезопасно, — велел Утред, останавливая повозку рядом с ними. Флетчер помог Атилле забраться в повозку, где тот растянулся у ног отца.

— Гномы у тебя в долгу. Если тебе что-то понадобится, что угодно, просто скажи, — пророкотал Утред, хлестнул поводьями и повернул кабана.

— Стой! Я хочу кое-что сказать, — воскликнул Атилла.

Флетчер обернулся, беспокоясь, что опоздает на урок Рука, который начнется с минуты на минуту.

— Спасибо. Я тебе жизнью обязан. Скажи Отелло… что я ошибался.

С этими прощальными словами они растворились в тумане, и всем, что мог расслышать Флетчер, стал цокот копыт кабана вдалеке.

Флетчер опоздал. Когда он добежал до класса призывания, и Рук, и Арктур уже его ждали, а все остальные студенты молча стояли перед ними. Флетчер заметил, что у Арктура на глазу была повязка. Он не смог сдержать улыбку. С треуголкой на голове Арктур выглядел как капитан пиратов.

— Сотри с лица ухмылку, парень. Думаешь, твое время ценнее нашего? — отчитал его Рук, жестом показывая ему присоединиться к сокурсникам.

— Простите, сэр, — извинился Флетчер, встав к остальным.

— Рук, я с ним позже разберусь, — сказал Арктур. — Может, стоит начать урок?

— Да, может и стоит, — сухо ответил Рук, сделав шаг вперед. — Учитывая то, что приближается турнир, мы считаем, что пришло время показать вам, что такое дуэль. Мы с Арктуром считаем, что полезно будет научиться сражаться на дуэли с другим боевым магом…

— Шаманы орков редко вступают в дуэли, — перебил Арктур. — Вряд ли вы когда-нибудь встретитесь с одним из них лицом к лицу. Они предпочитают скрываться в тени и посылать своих демонов сражаться за них.

— Эта стратегия в прошлом хорошо им послужила. Подозреваю, что наши боевые маги, так сказать, «изношены» в несколько раз больше, чем их, но то, что мы сражаемся на передовых линиях и подставляемся под огонь — причина, по которой мы выигрываем войну, — возразил Рук.

— Но это не дуэль, инквизитор. Это использование наших способностей для защиты и поддержки солдат, — не остался в долгу Арктур.

— Тем не менее, мы используем те же умения, разве нет? — протянул Рук, с издевательской задумчивостью потирая подбородок.

Флетчер был удивлен, что два преподавателя могли так спорить перед своими студентами. Если раньше он сомневался, то теперь был уверен — между этими двумя мужчинами хороших отношений не было.

Арктур вздохнул и повернулся к студентам.

— Независимо от моего мнения насчет турнира, это было традицией с основания школы боевых магов, уже две тысячи лет. Раньше перед тем, как вам было бы позволено состязаться в турнире, вы прошли бы четыре года подготовки. В прошлом году этот срок был сокращен до двух лет. Теперь — до одного. Нам повезло, так как вы все очень быстро учитесь. У большинства новичков два года уходит на то, чтобы научиться создавать базисное заклятие щита. Даже ты, Флетчер, опережаешь их. У нас полно второкурсников, которые не смогут сотворить приличный щит.

Флетчер покраснел при упоминании своего имени, но почувствовал себя лучше. По крайней мере, он не будет последним на турнире.

— А теперь смотрите внимательно, — велел Арктур, начертив символ щита в воздухе и закрепив его над указательным пальцем. Он выстрелил в него вирдлайтом и создал перед собой прочный непрозрачный щит овальной формы.

— Щит всегда сильнее, если вы подадитесь навстречу удару того, что у вас на пути, — учил он, слегка присев и скрестив предплечья перед собой. — Когда вы защищаетесь от атакующего заклинания, удар имеет… жесткий эффект.

— Вы готовы? — лениво спросил Рук, поднимая сияющий палец.

— Поч…

Класс осветила вспышка, когда Рук послал в Арктура заклинание молнии, воздух затрещал от электрических разветвленных лучей. Он был так быстр, что Флетчер едва успел заметить движение пальца.

Щит треснул, как лед на озере, каждой клеточкой издав громкие резкие щелчки. Лицо Арктура исказилось от усилий, когда он подпитал щит еще маной. Плотные нити устремились залатать прорехи. Сила удара Рука толкнула Арктура назад, его ноги заскользили по коже.

Арктур распрямил палец на другой руке и шевельнул им, затем с ревом раскинул руки и выпустил кинетический выстрел, обогнувший щит.

Рук полетел назад, врезался в стену и сполз на пол.

— Вот почему первым делом, вступая в дуэль, вы должны создать щит. Напав первым, вы можете вырваться вперед. Но если вы не побьете противника этим первым выстрелом, ему нужно будет просто сотворить одно атакующее заклинание, пока вы отвлечены, и все, он выиграл. Атака без щита — это все или ничего. — Арктур улыбнулся, и щит распался. Свет с мягким свистом снова втянулся в его палец.

— Когда это возможно, лучше выкачать ману из щита обратно, особенно, если у вас демон низкого уровня. Если вы хотите выдержать турнир, вам понадобиться вся мана.

Флетчер услышал, как позади него Рори тихо выругался.

— Это был грязный прием! — прорычал Рук, отряхиваясь.

— Вы слишком долго не были на передовых линиях, Рук, — засмеялся Арктур, подкручивая усы. — Даже лейтенант второго ранга знает, что нужно сотворить щит, если первая атака не сработала. Если вы утверждаете обратное, то вы упрямы, как бык, уж простите за каламбур.

— Посмотрим, что ты скажешь об упрямстве, когда мой Минотавр сожмет когти вокруг шеи твоей Собаки, — огрызнулся Рук, делая шаг по направлению к Арктуру.

Двое мужчин свирепо уставились друг на друга. Их ненависть была очевидна. Они напомнили Флетчеру соперничающих гончих, которые натягивают поводки, чтобы броситься друг на друга. Если бы в классе не было учеников, Флетчер был уверен, что здесь и сейчас произошла бы незаконная дуэль.

— Все свободны! — рявкнул Рук, выходя их комнаты. — Непохоже, чтобы кто-нибудь из вас до турнира поймал демона. Вы все бесполезны!

Флетчер заметил ухмылку Рори. Несмотря на все усилия Рука, аристократы тоже не приблизились к поимке демонов. Даже с камнем силы им не хватало умений в видении, чтобы нормально контролировать своих демонов. С другой стороны, простолюдины уже легко управляли своими, посылая их бегать и прыгать через полосу препятствий, которую они соорудили в углу класса призывания. У Флетчера хорошо получалось, но его крошечный камень видения сильно ему мешал. Он вытащил его из кармана и начал разглядывать.

— Вы слышали его — все вон! — прорычал Арктур. — Не ты, Флетчер. Подойди сюда.

Флетчер медленно к нему подошел, ожидая выговор за опоздание. Вместо этого Арктур положил ему руку на плечо.

— Покажи мне этот камень.

Флетчер молча протянул.

— С этим ты турнир не выиграешь. Там будут задания, Флетчер, которые потребуют широкого виденья. Я не могу одолжить тебе свой камень. Мне нельзя тебе помогать, и даже если бы я хотел, Рук за мной пристально наблюдает. Так что реши эту проблему сам.

Арктур уронил кристалл в руку Флетчера и заглянул ему в глаза.

— Вот в чем разница между хорошим воином и великим. Рук приложил всю силу, но проиграл. Не используй силу. Используй ум.

46

Удар просвистел в воздухе, проскользнул через защиту Флетчера и с болезненным хрустом попал по его ключице.

— Еще раз! — прорычал сэр Колдер, врезав по подбородку Флетчера деревянной ногой и затем направив еще один удар ему в голову. В этот Флетчер отвел удар деревянным мечом и коленом заехал в живот сэра Колдера.

Старик рухнул, с хрипом уткнувшись в песок.

— Флетчер! — крикнула Сильва с трибун. — Будь аккуратнее.

Сэр Колдер поднял руку и медленно поднялся на ноги.

— Все в порядке, Сильва, — прохрипел он, потирая живот. — Воин никогда не должен колебаться, если противник открылся. Враг точно не станет, помяните мое слово.

— Разве это не ты ударила сэра Колдера в лицо десять минут назад? — поддразнил Флетчер.

— Это другое… — ответила Сильва с виноватой улыбкой.

Позади раздался крик. Флетчер повернулся, чтобы увидеть Отелло, сидящего верхом на Серафиме. Их позабытое оружие валялось на земле.

— Нет, нет, нет! Вы должны научиться искусству боя! — простонал сэр Колдер. — Вы не можете просто накинуться друг на друга с кулаками и колошматить до потери сознания.

Парни поднялись на ноги, смущенно улыбаясь. На лице Серафима распускался желтый синяк, а губа Отелло раздулась, как спелая слива.

— Если вы пошли к Утреду и упросили его вырезать нам деревянное оружие для практики, вам стоит его использовать, — хохотнул Флетчер, смотря на отброшенные боевой топор и меч.

— Мы слегка увлеклись, — признал Отелло, поднимая топор и отряхивая с него пыль.

Потом он привычно им взмахнул и воткнул в песок.

— Что ж, должен признать, вы сильно преуспели с начала наших занятий, — уступил сэр Колдер. — Но Сильва и Флетчер уже имеют выдающийся уровень владения мечом. Думаю, вы двое уже можете составить неплохую конкуренцию некоторым аристократам, но чтобы превзойти их, вам придется приложить еще очень много сил. Все хорошо, но недостаточно.

Сэр Колдер еще недолгое время буравил их взглядом, затем потопал к выходу в арены.

— Спарринг на сегодня завершен. Если хотите, можете потренироваться тут в заклинаниях.

Клацанье его деревянной ноги становилось все тише, пока он не ушел с арены.

— Ну, это наивысшая похвала, которую я от него слышал, — заметил Серафим, поднимая меч с земли. — У нас еще куча времени для тренировки — пара месяцев точно есть. Я больше волнуюсь по поводу экзамена по демонологии на следующей неделе. Со всеми этими тренировками я засну, как только открою книги!

— Все будет нормально, — успокоил его Отелло. — Я еще не видел, чтобы в библиотеку ступала нога аристократа, и даже Рори, Женевьева и Атлас проводят больше времени в Корсилиуме. Если уж мы провалим, то все остальные и подавно.

— Так попрактикуемся в заклятиях? — предложила Сильва, спускаясь на песок и зажигая шарик вирдлайта. — Почему бы тебе в этот раз не попробовать огненные шары, Флетчер? Вон там я создам щиты, а ты сможешь использовать их как мишени.

Флетчер почувствовал, как его щеки залила краска. Ему было стыдно, что он не мог создать даже самые простенькие щиты. Он мог стрелять огнем, телекинезом или даже молниями, которые были эффективны, но поглощали много маны. Но его расстраивало то, что ему все еще с трудом удавалось сформировать их в виде луча или даже шара. Было слишком тяжело одновременно напитывать маной символ и само заклинание. С другой стороны, он все же совершенствовался, хоть и не так быстро, как хотелось бы.

— Ребят, у вас гораздо лучше получается, так что займитесь следующим уровнем. Я просто попрактикуюсь с краю, где не буду вам мешать…

— Хорошо, если ты так хочешь, — разочарованно протянула Сильва. — Парни, может попробуете попасть по движущейся мишени?

Она подкинула шар вирдлайта в воздух, отправив его кружить по арене по случайному маршруту. Отелло засмеялся и начертил символ огня, выпуская язык огня, которому он придал форму шара и послал его гоняться за голубым огоньком. Серафим не отставал.

Флетчер в подавленном расположении духа уселся на ступени, снова и снова рисуя в воздухе символ огня. Он сократил время на черчение и мог сформировать символ быстрее, чем кто-либо другой. Но на этом все и заканчивалось. Он тоненькой струйкой направил ману и увидел, как развернулся веер огня. С колоссальным усилием он свернул его в плотный шар. Флетчер удивленно на него посмотрел, затем, пока не потерял концентрацию, швырнул его в вирдлайт.

Он пролетел мимо вертящейся голубой сферы, зацепив край и заставив его исчезнуть.

— Да! — закричал Флетчер, ударив кулаком воздух.

Позади него у входа на арену раздались медленные хлопки.

— Молодец, Флетчер. Тебе удалось заклятие, — съязвила Исадора. — Ты действительно выполнил самую базисную вещь, которая требуется от боевого мага. Твои родители будут тобой гордиться. Хотя… нет.

Флетчер повернулся, его эйфория мгновенно сменилась яростью. Исадора изящно ему помахала, спускаясь по ступеням арены. Флетчер был удивлен, увидев остальных семерых первокурсников, потянувшихся на арену вслед за ней.

— Как видишь, мы были правы. — Тарквин наставил обвиняющий палец на Сильву, Отелло, Флетчера и Серафима. — Они тут тайком тренируются!

— Вот почему вас никогда не бывает в общей гостиной, — воскликнула Женевьева, удивленно откидывая волосы. — Вы всегда говорили, что вы в библиотеке.

— Мы там и были, — попытался успокоить ее Флетчер. — Мы просто пришли сюда после этого, чтобы попрактиковаться с мечами с сэром Колдером. Помнишь, он предложил нам всем частные уроки на самом первом занятии?

— Мне это не показалось практикой с мечами, — сказал Атлас, указывая на пустоту над ареной, где огненный шар Флетчера потушил вирдлайт Сильвы. — Сэра Колдера тут даже нет.

— Почему вы не сказали нам? — запинаясь, спросил Рори. — Когда я спрашивал, чем вы занимаетесь, вы никогда не давали ясного ответа.

На это Флетчеру было нечего ответить. Казалось неправильным не звать остальных. Но было бы слишком тяжело все объяснить. И возрос бы риск того, что Тарквин и Исадора узнают, что они тут делают. Не то чтобы это что-то изменило в итоге.

— Хм, зачем же им от вас скрываться? — вслух раздумывал Тарквин, играя на публику. — Может, потому… нет, они бы не стали. Или стали бы?

— О чем ты? — спросил Женевьева, ее нижняя губа задрожала.

— Мне жаль вас огорчать, но кажется остальные простолюдины втайне тренируются, чтобы вас побить, — выдвинул теорию Тарквин, с притворным отвращением качая головой. — Я имею в виду, что ни и не надеются победить нас, аристократов, уж давайте будем разумными. Но если они смогут опозорить на арене вас троих, это может принести им звание.

— Что за гадкая ложь?! — закричал Флетчер, вскочив на ноги и наступая на Тарквина. — Если ты думаешь, что мы не сможем тебя побить, ты еще высокомернее, чем я думал.

— Почему бы не проверить прямо сейчас? — Лицо Тарквина оказалось в дюйме от лица Флетчера. — Мы на арене. Куча зрителей. Что скажешь?

Флетчер кипел, руки так и чесались устроить разборку.

— Скорее, куча свидетелей, — вмешалась Сильва, выводя Флетчера из состояния слепой ярости. — Чтобы все сказали, что видели, как Флетчер дрался на дуэли, и его потом исключили. О своей собственной карьере не волнуешься?

— Сципион меня никогда не исключит, — огрызнулся на нее Тарквин, слова так и сочились ядом. — Это пустые угрозы. Так далеко он никогда не зайдет. Мой отец — лучший друг короля. Что же качается бастарда-простолюдина, типа Флетчера…

Но Флетчер уже играл по своим правилам. Он не доставит Тарквину удовольствия.

— Ты получишь свою дуэль в подходящее время. Когда я уложу тебя на лопатки на глазах у всех. Тогда и посмотрим, кто лучший призыватель.

Тарквин улыбнулся и наклонился к его уху. Флетчер чувствовал дыхание аристократа.

— Буду ждать с нетерпением.

Тарквин вылетел с арены, за ним следовали все остальные аристократы. Мгновение Рори колебался, лицо было полно нерешительности. Атлас положил ему руку на плечо.

— Они были пойманы с поличным, Рори. Мы должны были знать, что им нельзя доверять. Кандидат в аристократы, бастард, эльф и получеловек. Тебе не нужны такие друзья.

Флетчер ощетинился при насмешке, но потом понял, что, раз Атлас назвал Серафима кандидатом в аристократы, то должно быть услышал, как они разговаривали в общей гостиной.

— Ты подслушивал, Атлас, — произнес Флетчер. — Это был личный разговор.

— О да, я за прошлые несколько недель много чего услышал. Кто, ты думаешь, рассказал Тарквину и Исадоре о ваших внеклассных занятиях?

— Стукач, — выплюнул Серафим, яростно впечатывая кулак в песок. — Что он тебе пообещал?

— Место среди Форсайтских Фурий, если я все правильно сделаю. Вы должны сделать то же самое, — повернулся он к Рори и Женевьеве.

— Ты доверяешь этим двум змеям? — воскликнул Флетчер. — Они лгут тебе и сделают то же с Рори и Женевьевой. Пожалуйста, не делайте этого!

Но было поздно, они уже все решили. Один за другим, Атлас, Рори и Женевьева повернулись к ним спиной и пошли прочь. Они снова остались вчетвером.

47

Пот градом катился по лбу Флетчера, пока он чертил в воздухе перед собой символ щита. Затем он закрепил его, подвигал пальцем и понаблюдал, как знак сопровождает каждое движение.

— Хорошо. А теперь перейдем к сложной части, — велела Сильва, ее голос эхом разнесся в пустоте арены. Серафим наблюдал за ними с трибун, уже выполнив свой план тренировок на сегодня.

Когда Флетчер попытался направить поток маны и внутрь символа, и сквозь него, ему показалось, что его голова сейчас расколется надвое. Наградой был сгусток белого света, который завис перед ним.

— Пока хватит, Флетчер. Придай ему форму.

Было легко сформировать субстанцию в плотный диск, благо, несчетные часы практики с вирдлайтами наконец принесли пользу. Диск был тонюсеньким и разбился бы от пары ударов мечом, но пока и этого было достаточно.

Флетчер вобрал щит обратно через палец и почувствовал, как его тело поглотило ману. Учитывая то, что до турнира остались считанные часы, не стоило тратить запасы маны.

— Молодец, Флетчер! У тебя получается почти при каждой попытке. Ты справляешься лучше, чем некоторые второкурсники, — похвалила Сильва.

— Мне все равно, какое место я займу на турнире, — простонал Флетчер. — Я только хочу побить Исадору с Тарквином. Они могут за секунду создать щит, и он у них вдвое толще моего. То же самое со всеми атакующими заклятиями. Стабильность, скорость и сила — вот что важно, по словам Арктура. Они по всем трем параметрам меня сделают.

Сильва наградила его сочувствующей улыбкой и сжала его плечо.

— Если ты сцепишься с ними, им понадобится больше маны, чтобы тебя победить, а это даст нам больше шансов. Серафим, Отелло и я сравнялись с ними после всех этих тренировок. Мы бы никогда этого не добились без твоей помощи, особенно, в искусстве владения мечами. Даже Малик говорит, что ты хороший мечник, а Саладины считаются лучшими бойцами в стране!

Флетчер слабо ей улыбнулся и присел рядом с Серафимом. Была почти полночь, но Отелло попросил их подождать его на арене. Он исчез несколько часов назад по секретному делу в Корсилиуме.

Последние несколько месяцев, наполненные непрерывными тренировками и учебой, были изнурительны. Экзамен по демонологии прошел, и все они сдали его с блестящими результатами. Флетчер не знал, от чего его рука болела больше — от беспрестанных тренировок с мечом или от бесконечных часов написания эссе на экзаменах, каждый из которых занимал целый день.

Он мог бы относительно легко выдержать эти несколько месяцев, если бы не холодность, с которой к нему, Сильве, Серафиму и Отелло относились их бывшие друзья. Несмотря на их попытки наладить отношения, Рори, Женевьева и Атлас все еще обижались, ели отдельно во время завтраков и по возможности избегали их.

— А, они еще тут, — послышался позади голос Отелло. — Ребята, у нас гости. Выходите и поприветствуйте старых друзей.

Флетчер обернулся, чтобы увидеть Отелло, Атола и Атиллу, стоящих позади них. Он вскочил и его тут же заключили в медвежьи объятья. Атол сильными ручищами оторвал его от пола, как будто он весил не больше ребенка.

— Я думал, что Отелло заберет мой заказ завтра! — засмеялся Флетчер. В нескольких футах от них Атилла неловко улыбнулся и уважительно кивнул.

— Истинные друзья гномов заслуживают персональную доставку, — пророкотал Атол, отпуская его. — Атилла днями и ночами работал над твоей просьбой. Теперь, когда его нога зажила, он решил тоже прийти.

— Ага, эта тонкая работа была мне только в радость, — произнес Атилла, поднимая свое изделие на свет.

После разговора с Арктуром, Флетчер сразу же подумал о нем. Камень виденья, который ему дали, был полезен, только если поднести его вплотную к глазам. Арктуровская повязка на глаза подала ему идею зафиксировать его на месте у глаза, чтобы освободить руки.

— Флетчер, как только я начал работу, я понял, что твоя идея с моноклем обречена на провал. Он съедет набок сразу же, как только ты попытаешься сражаться. Но ты сказал, что идея возникла от учительской повязки на глаза. Так что вместо этого я отшлифовывал камень до тех пор, пока он не стал прозрачным, затем вставил его в серебряную оправу и прицепил к нему ремешок. Примерь-ка.

Кожаный ремешок линзы плотно прилегал к голове Флетчера, а камень виденья оказался прямо перед левым глазом. Через него он почти прекрасно видел, хотя левая сторона его обзора теперь слегка отдавала фиолетовым.

— Идеально! Огромное спасибо! — воскликнул Флетчер, удивляясь четкости зрения. Если он включит наблюдение, то будет видеть окружающий мир буквально с точки зрения Игнатуса, но в то же время сам сможет делать все, что захочет.

— Можно и мне такой? — спросил Серафим с ноткой зависти в голосе. — Я бы до такого никогда не додумался.

— Сейчас уже поздно, — ответил Атилла, довольно дергая бороду при похвале. — Но если у тебя есть монеты и кристалл, я буду счастлив начать прямо сейчас.

— Хмм, завтра мне понадобится мой камень. Но вскоре я тебе его занесу. — Серафим вытащил собственный осколок кристалла и разочарованно на него посмотрел.

— Впечатляет, — произнесла Сильва, зевая и поднимаясь по ступеням. — Но турнир уже утром, а мне надо выспаться. Серафим, ты идешь?

— Да, мне нужен сон красоты, если завтра я хочу завоевать сердце Исадоры, — пошутил Серафим, подмигнул Флетчеру и последовал за ней. — Всем спокойной ночи!

Когда их шаги затихли в коридоре, Атол прокашлялся и бросил на Отелло многозначительный взгляд.

— Так, у нас осталось еще одно дело, Отелло. У Атиллы теперь новая татуировка, чтобы прикрыть шрам на ноге. Знаю, что ты ненавидишь это, но я захватил набор для татуировок на случай, если ты тоже захочешь сделать. После неудавшегося нападения пинкертонцы злы, как никогда.

Отелло застонал, когда Атол достал из сумки несколько толстых иголок и склянку с чернилами.

— Нет! Не в этот раз. Я пришел к выводу, что то, что я беру вину Атиллы на себя, лишь привело к тому, что он проживает жизнь без последствий. Если уж на то пошло, то, что он почти умер, скорее всего преподало ему больше жизненных уроков в одну ночь, чем у него было за все пятнадцать лет существования. Не так ли, Атилла? — позвал Отелло, многозначительно кивая на Флетчера.

— Я ошибался насчет людей, — пробормотал Атилла, смотря себе под ноги. — Но это не отменяет все те зверства, которые мы из-за них пережили. Я понял, что ненавижу не их расу, а систему, в которой мы живем.

— И если мы хотим изменить систему, то мы должны делать это изнутри. — Отелло схватил Атиллу за плечо. — Ты подашь заявку на поступление в Академию Вокана в следующем году? Брат, я не могу сделать это в одиночку.

Атилла посмотрел на него, глаза светились решимостью.

— Подам.

Отелло довольно хохотнул и хлопнул Атиллу по спине.

— Прекрасно! Давай я покажу тебе свою комнату. Твоя нога осилит лестницу?

Близнецы ушли рука об руку. Отелло помогал Атилле хромать по ступенькам арены, их радостные голоса эхом отдавались в коридоре. Флетчер остался наедине с Атолом.

— Все меняется, — пробормотал Флетчер.

— Ага. Мое сердце радуется при виде их дружбы, — сказал Атол, утирая слезы с глаз. — Маленькими они были неразлучны, всегда проказничали.

— У Атиллы сердце там, где надо, — произнес Флетчер, думая о своей собственной ненависти к Форсайтам. — Не знаю, смог ли бы я так простить.

— Прощение не в гномьей натуре, — вздохнул Атилла, садясь и поднимая одну из игл для тату на свет. — Мы можем быть упрямы, как ослы. По себе знаю. Хотя не Отелло. Помню, когда Отелло вызвался пройти проверку Инквизиции, я сказал ему, что он перешел на сторону врага. Знаешь, что он ответил?

— Нет, что? — заинтересованно спросил Флетчер.

— Он сказал, что величайший враг воина может стать его величайшим учителем. Этот молодой гном мудр не по годам.

Флетчер обдумал эти слова, еще раз почувствовав глубокое восхищение Отелло. Госпожа Фэйрхэвен сказала примерно то же: изучи своего врага. Но чему он может научиться у Форсайтов или у Дидрика? Может быть, если бы у него был доступ к книге Джеймса Бейкера, он смог бы почерпнуть что-то у орков. К его величайшему раздражению, книга все еще не вернулась от печатников, у которых возникли проблемы с вырезанием на деревянных печатях замысловатых диаграмм, которые украшали каждую страницу. Хотя они в большинстве своем касались анатомии демонов, которые жили в орочьей части эфира, было невозможно узнать, какие еще полезные наблюдение Бейкер записал на этих страницах.

— Ты сам не хочешь татуировку? Я набивал их Отелло и Атилле, так что я в этом спец, — пошутил Атол.

— Нет, это не мой стиль, — ответил Флетчер, смеясь. — Без обид, но я думаю, что они выглядят весьма грубо. Я даже видел орка…

Он замер. Перед его внутренним взором предстал альбинос, поднимающий руку. Пентаграмма на его ладони светилась фиолетовым. Может ли все действительно быть так просто?

— Ты видел орка с татуировками? — медленно переспросил Атол, растерявшись от того, что Флетчер так резко замолк.

— Это был сон… — пробормотал Флетчер, проводя пальцем по ладони левой руки.

Флетчер вытащил хопеш и начал выводить на песке арены контур руки. Его сердце дико стучало в груди при мысли о том, что он собирался сделать.

— Надеюсь, ты и правда так хорош, как говоришь, Атол, — подал голос Флетчер. — Мне необходимо, чтобы татуировка была идеальна.

48

На арене было жарко, как в печке. Положение только усугубляли дюжины факелов, которые сэр Колдер встроил в стены. Песок, на котором стояли ученики, казалось, шевелился в неровном свете.

— Нас правда только двадцать четыре? Я думал, будет больше, — удивленно прошептал Серафим на ухо Флетчеру.

— Это все. Двенадцать первокурсников и двенадцать второкурсников, с равной долей простолюдинов и аристократов, — резко ответил Флетчер.

У него не было настроения болтать. С каждым ударом сердца его левая рука отдавала болью. Ночью было весьма неприятно, и у него еще не было возможности проверить свою теорию. Атол посоветовал ему дать руке максимально залечиться, прежде чем что-то пробовать.

— Смирно! — рявкнул сэр Колдер позади них, заставив всех подскочить. — Покажите уважение генералам Гоминиума.

Флетчер слегка вытянулся, когда коридор, ведущий на арену, потемнел. Первыми вышли генералы, ослепительные в своих военных формах из синего бархата, отделанных золотой нитью, которая шла от рукавов к погонам. Грудь украшало изобилие медалей и кисточек, и генералы плотно прижимали треугольные шляпы к бокам, пока на прямых ногах спускались по ступеням. Это были суровые люди, лица которых говорили о тяжком опыте. Они не разговаривали, но вместо этого прочесывали глазами кадетов, как будто те были лошадьми на выставке.

— Если мы произведем на них впечатление, сразу после турнира они дадут нам звание, чтобы мы сражались в армии короля, — пробормотал Серафим уголком рта. — Оплата невысока, но они продвигаются быстрее, чем батальоны аристократов, потому что и численность погибающих выше. Чтобы заменить мертвых и все такое.

— Тишина в рядах! — прикрикнул на них сэр Колер, прохромав вперед, чтобы они не переговаривались. — Руки по швам! Если увижу, что кто-то дернулся, то заставлю вас об этом пожалеть!

Но Флетчер не слушал. На арену вышел мужчина, который начал пристально его разглядывать. Семейное сходство не оставляло шанса на ошибку. Захария Форсайт.

Захария оказался не таким, как представлял себе Флетчер. Его воображение рисовало мужчину с холодными змеиными чертами. На самом же деле Захария был высоким и мускулистым, потерявшим половину уха и с уверенной ухмылкой. Он оторвал взгляд от Флетчера и перевел его на собственных детей, которые стояли бок о бок.

— Будет вам, сэр Колдер, дайте кадетам расслабиться. Для церемоний еще будет достаточно времени, — произнес Захария глубоким веселым голосом. Он ступил на песок и обнял своих детей, взъерошив волосы Тарквина и поцеловав Исадору в щеку.

По непонятной причине эта картина привела Флетчера в замешательство. Было странно думать, что кто-то мог любить Тарквина и Исадору, будь это даже их собственный отец.

— И кто же этот здоровяк? — пророкотал Захария, встав перед Флетчером и оглядев его сверху донизу, зацепившись взглядом за его непослушные волосы и хопеш на поясе.

— Это тот самый бастард, отец. С Саламандрой, — протянул Тарквин, смотря на Флетчера свысока.

— Правда? — переспросил Захария, вглядываясь Флетчеру в глаза. Улыбка прилипла к лицу Захарии, но Флетчер что-то заметил в его глазах. Что-то темное и неприятное, от чего он подавил дрожь.

— Будет любопытно посмотреть, на что способен твой демон. Уверен, что он сможет прожечь плечо человека до самой кости. — Улыбающаяся маска осталась, но Флетчер не мог позволить себе быть запуганным этим зверем.

— Может, не сомневайтесь, — ответил Флетчер, вздернув подбородок. — Возможно, когда-нибудь он вам это продемонстрирует.

Улыбка Захарии дрогнула. Затем он положил руку Флетчеру на плечо и указал на трибуны арены, которые заполняли другие аристократы, все в разных формах и цветах, представляющих их собственные батальоны. Другие присоединились к Захарии на песке, обнимая своих детей и громко болтая, к вящему раздражению сэра Колдера.

— Будет мило со стороны твоей семьи тебя поддержать. Почему бы тебе не помахать своему отцу?

Флетчер замер. Бердон был здесь? Не может быть! Но нет, Захария указывал на седовласого мужчину и женщину, которые разглядывали Флетчера с чистейшей ненавистью во взгляде.

— Я позволил себе поставить Фавершемов в известность о твоем заявлении, — сказал Захария, сверкая полными ехидства глазами. — Даже король заинтересовался твоим случаем. В конце концов, ты обвинил лорда Фавершема в том, что он снова нарушил верность кузену короля спустя столько лет после всех проблем с Арктуром и прочими бастардами.

— Я такого не заявлял! — вспылил Флетчер. — Я бы никогда…

— Я пригласил их присоединиться ко мне и посмотреть на тебя самим. Надеюсь, ты не против. Арктура отослали, чтобы он не встретил отца и мачеху, это часть соглашения с прежним королем. Поэтому турниром будет заправлять Рук. Старый друг семьи, если ты не знал. Я уверен, что он приложит все усилия, чтобы все прошло максимально справедливо.

Захария подмигнул Флетчеру, затем покинул арену, чтобы сесть рядом с другими аристократами. Но перед этим послал злобную ухмылку Сильве и Отелло. Флетчера трясло от злости, он сжал кулаки несмотря на боль, пульсировавшую в его левой руке.

— Не позволяй ему себя вывести, Флетчер, — прошептал Серафим. — Мы порвем Форсайтов.

— Прошу всех сесть! — громыхнул Сципион, вынырнув из коридора и спустившись к арене. За ним следовал ухмыляющийся Рук. Он кивнул и помахал генералам и аристократам. Когда зрители расселись по местам, на арене наступила тишина.

— Итак. Еще один год, еще одна партия кадетов, готовых продемонстрировать свое мужество на арене, — произнес Сципион, широко раскинув руки и улыбаясь студентам. — Этот год необычен. По традиции всегда была всего лишь дюжина кандидатов, которые проходили «нокауты», чтобы определить победителя. Но в этом году мы дали возможность проявить себя и первокурсникам, и второкурсникам, что дает нам двадцать четыре кандидата. Я оставляю вас в умелых руках инквизитора Рука. Он объяснит новые правила турнира.

Сципион, сделав свое дело, отступил и занял место в самом первом ряду трибун.

— Спасибо, ректор. Я бы хотел воспользоваться возможностью и поблагодарить всех за то, что пришли. Знаю, что ваше время очень ценно. Каждая минута вдали от передовых линий — это минута, когда ваши солдаты сражаются без вашего мудрого командования. Чтобы не затягивать турнир, я принял решение, что в первом раунде будет тройная битва между тремя участниками, и только один пройдет дальше. Это будет не традиционная дуэль, но о подробностях позже.

От наблюдающей толпы послышались любопытные шепотки, но никто не возражал. Рук подождал, пока шум стихнет, и продолжил.

— Следующий раунд будет представлять собой традиционные «нокауты» между двумя кадетами, но без заклинаний и без демонов. Как показывает история, бойцы редко доходят до ближнего боя, предпочитая швырять заклятия или позволять демонам сражаться за них. Будет жаль тех лет, что ваши дети потратили на тренировки на мечах, даже до того, как приехать в академию. Второй раунд даст возможность продемонстрировать это важное умение.

В этот раз аристократы на трибунах согласно закивали, но генералы не казались особо счастливыми от этого решения, поджимая губы и обмениваясь покачиваниями голов.

— Я возражаю. Это даст несправедливое преимущество детям аристократов, у которых были личные наставники в боевом искусстве, — произнес один из генералов, обращаясь прямо к Сципиону. — Мы бы предпочли возможность справедливо оценить способности кадетов.

— Возможно, вы бы предпочли, чтобы мы вообще отстранили аристократов от участия просто потому, что они лучше подготовлены? — ответил Рук с ноткой сарказма в голосе. — Разве у них также не было тренировки в работе с заклинаниями перед прибытием в Академию Вокана? Может, стоит сократить турнир до экзамена по демонологии?

Сципион поднялся и повернулся к говорившему генералу.

— Боюсь, мне придется согласиться с инквизитором Руком. Мне поначалу тоже непросто было примириться с изменениями, но потом я вспомнил вот о чем. Война сама по себе несправедлива. Слабый погибает, сильный выживает. Если турнир не сбалансирован, разве это не дает нам более точную имитацию настоящей битвы?

— Я также установил, что во второй тур пройдет равное количество аристократов и простолюдинов, — объявил Рук. — Простолюдины и дворяне не будут соревноваться друг с другом в тройных битвах, так что группы не будут смешаны. Это вас устраивает?

— Да, инквизитор. Спасибо. — Генерал снова сел, хоть на лице и сохранилось хмурое выражение.

— Хорошо. Третий и четвертый раунд будут представлять собой традиционные дуэли, так что думаю, тут не будет разногласий. А сейчас арена должна быть подготовлена к первому раунду, — сказал Рук, потирая руки. — Сэр Колдер! Отведите кадетов в их камеры!

49

Флетчер сидел в темной тюремной камере, сердце трепыхалось, как птица в клетке. Он надеялся, что сможет посмотреть турнир, но правила гласили, что все участники должны ждать отдельно. Казалось, прошли уже часы, и ожидание было хуже всего.

Он рассматривал свою руку, водя по черным линиям, которые нарисовал Атол. В центре его ладони располагалась пентаграмма, пятиконечная звезда внутри круга. Если все пойдет по плану, он сможет призывать и вбирать в себя демона, просто направляя на его ладонь, вместо того, чтобы усаживать демона на кожу для призывания. Хотя он и не имел понятия, насколько это поможет ему в битве.

Указательный палец остался чистым, чтобы он мог спокойно им чертить символы, на случай, если ему придется использовать другие заклинания. Другие пальцы были покрыты татуировками с символами четырех боевых заклинаний: телекинеза, огня, молнии и щита. Если повезет, он сможет выстреливать маной из каждого пальца без надобности черчения символа в воздухе.

Внезапное жужжание его напугало. Показался Валенс, который проскользнул через прутья клетки и приземлился на его колени.

— Пришли посмотреть, капитан Ловетт? — поинтересовался Флетчер, гладя гладкий панцирь жука.

Валенс пошевелил усиками и радостно зажужжал. Каким-то образом Флетчеру стало лучше.

— Надеюсь, вы посмотрите турнир. Приятно, что кто-то будет за меня болеть. Или жужжать.

В коридоре послышались шаги, и жук сорвался с места, спрятавшись в темном углу камеры.

— Флетчер.

Это был сэр Колдер, глядевший на него через прутья камеры.

— Твой черед.

Флетчер стоял на деревянном помосте на краю арены, спиной к зрителям. Перед ним был расстелен большой кусок кожи для призывания. Рори и простолюдинка со второго курса, которую звали Эмбер, стояли на собственных помостах на равном расстоянии с каждой стороны. Он чувствовал на себе взгляды Фавершемов, от чего у него волоски вставали дыбом. Глаза Рори также были полны злобы, как будто возвращение на арену напомнило ему о якобы предательстве Флетчера. Тряхнув головой, Флетчер заставил себя не обращать на них внимания и сосредоточился на задании.

Поле боя усыпали большие острые скалы, как будто огромный красный валун разбили и разбросали по песку. В самом центре возвышалась гигантская глиняная колонна примерно в тридцать футов высотой. От основания до вершины ее спиралью обвивали мостки, достаточно широкие, чтобы на них уместилась лошадь.

Он уловил почти неразличимый гул над собой и посмотрел вверх. Мимо как раз пролетел Валенс, сделал круг над ареной и приземлился на выпуклый потолок, смешавшись с тенями. Флетчер улыбнулся. Ловетт достались наилучшие места.

— Правила раунда просты, — объявил Рук с трибун. — Выигрывает тот демон, который первым доберется до вершины колонны и продержится там десять секунд. Вы будете использовать только заклятие телекинеза. Нападать на соперников запрещено. Покидать платформу запрещено. При нарушении этих правил вы будете немедленно исключены. Начали!

Флетчер бухнулся на колени и расположил руку на коже, призвав Игнатуса вспышкой маны. Он подтолкнул его камнем виденья. Игнатус издал взволнованное верещание и без колебаний спрыгнул на арену.

Напротив него Эмбер призвала Скоропута, а Малахи уже зигзагами летела к колонне. Рук хорошо выбрал противников Флетчера — летающих демонов. Один маленький, и в него трудно попасть. Второй большой, но его трудно сбить. Будет нелегко.

Флетчер поднял руку и направил на Малахи татуированный палец.

— Лишь бы сработало,— прошептал он сам себе, призывая ману.

Воздух затрепетал, затем Малахи сбил невидимый луч, и она шлепнулась на скалы внизу. Сработало!

— Давай, Игнатус, вперед!

Саламандра помчалась, петляя между скал, а Рори и Эмбер неистово ее обстреливали. Песок рядом с Игнатусом то и дело взлетал в воздух. Скалы рассыпались, во все стороны брызгали бритвенно-острые осколки. Когда демон предпринял летящий прыжок к мосткам, в него попал сильный кинетический удар Рори и он свалился на скалу у основания колонны. Флетчера пронзила тупая боль, но он знал, что Игнатус был не сильно ранен.

Скоропут уже спрыгнул на землю, предпочитая прятаться среди скал, чем быть сбитым в воздухе. Флетчер воспользовался возможностью надеть линзу, прежде чем Малахи предприняла еще одну попытку.

Он видел, что Игнатус прячется за выпуклой скалой и что до мостков недалеко. Но если Саламандра побежит к ним, то ее сразу заметят и атакуют. Даже если она доберется до вершины, то вряд ли сможет продержаться там дольше нескольких секунд.

— Мы должны вывести из строя других демонов, пока у них нет возможности взлететь наверх, — пробормотал Флетчер, посылая намерения Игнатусу. Саламандра согласно зарычала, затем бросилась к следующей скале, обшаривая снизу, пока Флетчер искал сверху.

Рори и Эмбер тоже вглядывались в камни виденья, их глаза метались между кристаллом и песком, как хвост сердитого кота. Флетчер усмехнулся, удивляясь, как хорошо работала линза. Он все еще видел обоими глазами, с призрачной фиолетовой картинкой, накладывающейся на его взор с левой стороны.

Игнатус замер. Скоропут был впереди него, тихо скорчившись под выступом большой скалы. Это был маленький Скоропут, размером с крупного орла, но с мощным телосложением, блестящим оперением и твердыми когтями. Игнатус мог его победить.

— Огонь, — выдохнул Флетчер, чувствуя, как мана закипает в его венах.

Скоропут оказался в вихре огня, его прижало к скале. Он каркал и хлопал крыльями, но Флетчер снова пригвоздил его к земле прежде, чем тот смог подняться в воздух.

— Жареная индейка! — крикнул Сципион, а зрители хлопали и свистели.

Игнатус прыгнул на дымящегося Скоропута, исступленно раздирая его когтями и протыкая хвостом, как скорпион. Скоропут взмахнул когтем, проделав борозду в боку Игнатуса. Игнатус взвизгнул от боли, затем открыл пасть, готовясь выдохнуть в Скоропута огонь.

— Нет! — закричала Эмбер, спрыгивая с помоста. Игнатус помедлил, встревоженный криком. — Не обижай его, не обижай! — Она бросилась к Скоропуту и закрыла его собой.

— Достаточно, Игнатус. Они выбыли из турнира! — крикнул Флетчер.

Но кричал не только Флетчер. Толпа позади ревела, и Флетчер увидел, что Малахи была на вершине колонны, смотря вниз с далекого уступа.

Игнатус уже мчался к колонне, но он успевал. Флетчер выстрелил, но это всего лишь смахнуло пыль с колонны. Угол был не тот. Было бы чудом, если бы он хоть краешком задел Малахи.

— Десять, девять, восемь… — кричал Рук.

Нужно было что-то делать. Что-то решительное. Он позволил шарику кинетической энергии вырасти до размеров грейпфрута, стиснув зубы, пока накачивал его маной до краев.

— …семь, шесть, пять… — продолжал Рук, едва ли скрывая злорадство.

Флетчер взвыл, занеся расширяющийся шар над головой. Он чувствовал, как воздух над ним трясся и искажался. Он заколебался, посмотрев на хрупкую Малахи.

— …четыре, три, два… — Счет ускорился. Рук понял, что он собирается сделать.

Флетчер со всей силы швырнул шар через арену. Верхушка колонны разбилась, как фарфор, снеся Малахи в ревущем вихре пыли и камня.

— Нееет! — закричал Рори, спрыгивая на песок и приземляясь на колени. Он подхватил сломленное тельце Малахи. Клещ дергался и дрожал, шесть ножек дрыгались в воздухе. Рори зарыдал, отчаянно пытаясь начертить в воздухе исцеляющее заклятие.

— Госпожа Фэйрхэвен позаботится о нем, — объявил Сципион, когда толпа начала сочувственно бормотать. Госпожа Фэйрхэвен поспешила вперед и опустилась на колени рядом с Рори. Она начертила символ сердца и начала лить белый свет на павшего демона.

— Ты монстр! — закричал Рори на Флетчера. — Она умирает!

Флетчер почувствовал, как его живот скрутило, когда он увидел пятно темной крови там, куда на песок рухнул Клещ.

— Пойдем, — сказал сэр Колдер, хватая его за руку. — Ты ничего не можешь поделать.

— Отпустите! — закричал Флетчер, когда сэр Колдер тащил его прочь. — Малахи!

50

В этот раз Флетчера отвели в камеру побольше. Было темно и неуютно, но он обрадовался, обнаружив Отелло и Сильву в камерах по бокам. Когда Игнатус их заметил, то радостно заверещал.

— У тебя получилось! — воскликнула Сильва, вскакивая и улыбаясь ему.

— Рори почти меня побил. Это состязание будто специально было организовано для Клещей. — Флетчер уставился в землю. Он все еще чувствовал себя виноватым, думая о Рори и Малахи. В голове вспыхнула картинка закапанного кровью песка, и подкатила тошнота.

— Оно и было организовано для Клещей. Разве не видишь, что сделал Рук? — прорычал Отелло, хватаясь за решетку. — Он хотел сразу отсеять всех сильных простолюдинов, устроив все так, чтобы более слабые могли нас побить. Если бы его план сработал, во втором раунде аристократы бились бы с Рори, Женевьевой и несколькими второкурсниками с Клещами. Он разделил простолюдинов и аристократов в первом раунде не ради справедливости, а чтобы подставить нас!

— Хорошо, что он нас недооценил, — отозвалась Сильва с мрачной решимостью на лице. — Надеюсь, у Серафима получился. Я видела, что он против Атласа и второкурсника, когда они проходили мимо моей камеры.

— Лучше давайте надеяться, что Тарквин и Исадора провалятся. Хотя я сомневаюсь в этом, раз уж Рук выбирает им противников, — мрачно пробормотал Отелло.

— Так что дальше? — спросил Флетчер, смотря, как Игнатус зализывает рану на боку, и задаваясь вопросом, стоит ли попробовать заклятие исцеления. — Он говорил что-то про бой на мечах. Прошлой ночью Атол оказал мне услугу и заточил хопеш. Мы что, будем рубиться, пока один не сдастся?

— Неа. Я на прошлой неделе спрашивал у Сципиона, — начал объяснять Отелло. — Барьерное заклятие защитит кожу от порезов. Оно как очень гибкий щит, который охватывает все тело. Будет все еще адски больно, но оно притупляет удар, как будто тебя бьют металлической палкой. Когда Рук решит, что ты нанес смертельный удар, ты выиграл.

— Опять Рук. По крайней мере, когда все смотрят, он не сможет быть слишком несправедливым, — проворчал Флетчер, почесывая Игнатуса под подбородком.

— Погоди, я никогда не слышала об этом заклинании. Почему нас ему не учили? Я знаю, что орки в большинстве своем все равно используют тупые орудия, но это же меняет весь ход войны! — воскликнула Сильва.

— Потому что, чтобы обеспечить достаточно сильный барьер, требуется по крайней мере четыре сильных призывателя, — пояснил Отелло. — Несколько аристократов должны будут объединить ману и во время битвы обеспечить к тебе постоянный поток. Не считая турнира, заклинание почти не используется. И кроме случаев, конечно, когда на поле боя сам король.

— Понятно. Ну, давайте надеяться, что оно сработает. Меня не прельщает идея расстаться с головой, — сказал Флетчер, поманив Игнатуса к себе на колени.

— Давай я вылечу Игнатуса, — предложила Сильва, заметив настроение Флетчера.

— Не надо. Тебе понадобится вся твоя мана, чтобы победить Форсайтов в третьем и четвертом раунде. С ним все будет хорошо, — сказал Флетчер, жалея, что сам не может это сделать. К несчастью, обычно символ исцеляющего заклятия был очень нестабилен, а Флетчер был далек от того, чтобы овладеть им.

— Дай-ка мне взглянуть. — Флетчер поднес Игнатуса к глазам.

Царапина была неглубокая, гораздо мельче, чем Флетчер ожидал. На самом деле, она как будто затягивалась у него на глазах. Он выпрямился и со все возрастающим удивлением смотрел, как порез сам постепенно залечивался.

— Обалдеть, — пробормотал Флетчер. — Ты не перестаешь меня удивлять.

Игнатус замурлыкал, когда Флетчер провел пальцем по целехонькой коже.

— Кто-то идет, — предупредил Отелло, отодвигаясь поглубже в свою камеру.

Показался сэр Колдер, который вел за собой счастливого Серафима.

— Я все равно не понимаю, почему они держат вас в клетках, как чертовых преступников, — проворчал сэр Колдер, отпирая для Серафима камеру напротив Флетчера. — Меньшее, что я могу сделать — привести вам компанию.

— Вы знаете, кто сражается следующим? — спросил Флетчер.

— Ага. Похоже, никто из второкурсников не прошел во второй тур. Серафим сражается с Тарквином, Сильва с Исадорой, Отелло с Руфусом, Флетчер с Маликом. Вам придется попотеть, чтобы победить, всем вам. Особенно, тебе, Флетчер. Ты сражаешься первым, и Малика тренировал его отец. Я скоро за тобой приду, они как раз ищут добровольцев для заклятия барьера для Малика.

Он похромал прочь, все еще ворча. Клацанье деревянной ноги гулко раздавалось в коридоре.

— Я вам так скажу, если нам не по себе в этих клетках, представьте, как их ненавидят аристократы, — весело сказал Серафим.

— Я так гляжу, ты выиграл? — спросил Флетчер.

— Конечно. Сливер вырубил Барбароса несколькими ядовитыми шипами с хвоста. Атлас не обрадовался! Клещ второкурсника просто прятался под камнем до самого конца. Кто бы ни участвовал в предыдущей битве, он от колонны камня на камне не оставил! Половина этой штукенции была снесена к тому времени, как я до нее добрался, не говоря уже о состоянии Клеща Рори. Чувак до смерти напугал ту второкурсницу!

— Как Рори? — спросил Флетчер, снова почувствовав укол вины.

— Он выглядел очень расстроенным. Когда я его видел, Малахи все еще лечили. Проигравшие сидят среди зрителей, так что скоро сам увидишь. В следующем раунде у нас будут зрители, это уж точно, — ответил Серафим, все еще улыбаясь.

— Мы должны победить Исадору и Тарквина. Вот почему мы здесь. Вот почему я почти убил Малахи. Так что будь добр, сделай мину поприличнее, — набросился на Серафима Флетчер.

— Извини, — произнес Серафим. — Я не имел в виду…

Снова послышались шаги сэра Колдера, от чего они все нервно замолчали.

— Пойдем, Флетчер. Ты первый, — угрюмо позвал сэр Колдер.

Он отпер клетку и, бросив на остальных последний взгляд, Флетчер последовал за ним.

— Помни, что я говорил тебе, Флетчер. Это не гонка, тут нет места эмоциям. У тебя военная карьера, это просто работа. Малик знает, что ты нетерпелив, что твои эмоции могут взять верх. Так и надо, пусть думает, что именно так ты будешь себя вести. Используй это.

С этим напутствием сэр Колер вытолкнул его на арену.

— А, Флетчер. Позволь сказать, мы все были очень впечатлены твоим выступлением в прошлой битве. Оно удивило нас всех! — Сципион положил руку Флетчеру на плечо и повел его на заваленную камнями арену. — Необычайно быстрое черчение, я вообще не увидел, чтобы твой палец двигался. А насчет Саламандры — что за зрелище! Уверен, что ты уже заслужил звание лейтенанта первого ранга, если какой-нибудь генерал разглядел тот же потенциал, что и я!

Флетчер едва ли слушал, вместо этого уставившись на лицо Рори с дорожками слез, прижимающего Малахи к груди. Демон слабенько трепыхал крыльями, но вроде был жив. От облегчения у Флетчера закружилась голова.

— Рори, она в порядке? — крикнул Флетчер через арену.

— Уж точно не благодаря тебе,— прокричал Рори в ответ. Боль явственно прозвучала в его голосе, но настоящей злости не было, только остатки страха.

— Прости, Рори, — продолжил Флетчер, но Рори уже отвернулся, хлопоча над раненым демоном.

Несмотря на это Флетчеру стало гораздо лучше. С Малахи все будет в порядке, вот что имело значение. А Рори со временем его простит.

Только тогда он увидел Малика с саблей в руке, и резко вернулся в реальность.

— Мне нужны добровольцы, чтобы обеспечить щит кадету Вулфу, — объявил Сципион толпе.

— С удовольствием, — крикнул Захария Форсайт. — И я уверен, что Фавершемам тоже не терпится помочь. Инквизитор Рук, вы к нам присоединитесь?

Флетчер побледнел, когда Фавершемы и Захария спустились к арене. Парочка даже не пыталась скрыть ненависть в глазах. Неужели Сципион и правда позволит им отвечать за жизнь Флетчера?

Сципион прокашлялся и подозрительно на них посмотрел.

— Хоть я и уважаю ваше желание забыть о... разногласиях, которые есть между вами и Флетчером, лорд и леди Фавершем, я настаиваю, чтобы Рук продолжал следить за турниром. Нет, я сам возьмусь за это.

— Но, милорд, — заикнулся Захария. — Вы же… на пенсии, разве нет?

— Король оказал мне милость и прислал прошлой ночью свиток призывания. — Сципион вызвал вирдлайт, затем потушил его в кулаке. — Он считает, что скоро я понадоблюсь на орочьем фронте и что уже слишком долго предаюсь горю. И я склонен с ним согласиться. Я должен оставить смерть моего первого демона, которая произошла так давно, позади и двигаться дальше. Мой новый детеныш Кошки все еще растет, но я уверен, что с такими могущественными призывателями, как вы, у меня все получится. А теперь, не обращай на нас внимания, Флетчер. Ты почувствуешь легкое покалывание на коже, но это все. Обо всем остальном мы позаботимся.

Четыре боевых мага взялись за руки, и Сципион начал чертить в воздухе комбинацию символов.

— Вперед, Флетчер, — сказал Сципион. — Малик ждет.

51

Хопеш скользил в руке Флетчера. Он пытался не думать о том, что будет, если Захария или Фавершемы решат отрезать поток маны в неподходящий момент. Несчастный случай — вот как они это назовут.

— Давай, Флетчер, ты что, хочешь тут весь день провести? — подколол Рук, проходя к центру арены. — В этом раунде должно пройти еще три боя.

Флетчер ничего не ответил и велел Игнатусу сесть на трибунах, подальше от поля боя. Если демоненок вмешается, их удалят с арены.

— Начали! — произнес Рук, театрально поклонившись соперникам.

Флетчер сделал несколько шагов вперед, пытаясь привыкнуть к новому ландшафту. Тогда как раньше они тренировались на ровном песке, сейчас поверхность была завалена острыми скалами и обломками, оставшимися с первого раунда.

Пока Флетчер кружил, Малик стоял как истукан, наблюдая за ним. Молодой аристократ хорошо выбрал место — область, окруженную рыхлыми скалами, на которых нападающий может оступиться. Флетчер решил, что не позволит ему выбирать место боя.

Вместо этого он посмотрел на башню со спиральной дорожкой к вершине. Он вспомнил, что говорил Отелло о том, что гномы строили лестницы в виде спирали, закручивающейся против часовой стрелки, чтобы активная рука атакующего была стеснена колонной, когда он направлялся вниз. По той же логике при подъеме нападающему будет так же неудобно из-за того, что лестница шла против часовой стрелки!

Флетчер кинулся к колонне и забрался на мостки. Следя за Маликом, он поднимался все выше, пока не оказался прямо под выступом, который сам же снес несколькими минутами ранее.

— Ну давай, подойди, если осмелишься! — крикнул Флетчер на потеху публике.

— Я не буду сражаться на колонне, Флетчер. — Голос Малика был спокоен и уравновешен. — Почему бы тебе не спуститься и не встретиться со мной в центре, на нейтральной земле?

Если нетерпеливость должна была стать слабостью Флетчера, то он будет брать Малика измором. Ему плевать, что о нем подумают генералы и аристократы. Но Малику было не все равно. Если они слишком долго простоят в этот тупиковом положении, в глазах зрителей это погубит репутацию их обоих. И если Малик беспокоится о своей репутации, Флетчер использует это преимущество.

— Так сын великого Бейбарса отказывается от сражения! Похоже, в семье Саладинов яблоко упало далеко от яблони.

При словах Флетчера Малик ощетинился и, разозленный, сделал шаг вперед.

— Саладины сражаются везде и всегда. Мы сражались и в пустыне, и в горах, и даже глубоко в джунглях, в самой обители орков. Сомневаюсь, что ты можешь сказать то же о своей семье.

— Так докажи! Подойди и покажи мне, на что способен Саладин, — уверенно подстрекал Флетчер, с издевкой размахивая хопешем.

Больше провоцировать Малика было уже не нужно. Он высоко поднял изогнутую саблю и взобрался на мостки, делая широкие шаги. Даже в ярости парень был прирожденный мечником. Флетчер надеялся, что колонна даст ему достаточное преимущество.

Первый удар просвистел из-за угла, метя ему в ноги. Флетчер отвел его изгибом хопеша, прежде чем нанести удар Малику в голову. Аристократ нырнул, позволив лезвию попасть по колонне.

Малик сделал шаг вперед и двинулся на него в лоб, сделав ложный выпад вокруг колонны в голову Флетчера, затем снова замахнувшись на ноги. Флетчер прыгнул, пропустив ятаган под собой. Приземлившись на корточки, он сделал выпад и задел Малика по щеке, от чего аристократ отшатнулся на пару шагов.

Они свирепо уставились друг на друга, тяжело дыша. При ударе Флетчер почувствовал шелковую гладкость барьера. Он провел ладонью по своей собственной руке и почувствовал то же самое, но едва-едва. Похоже, только Сципион обеспечивал его надлежащим количеством маны. Флетчер выкинул это из головы. Сейчас он ничего не мог с этим сделать.

Ятаган просвистел вперед и назад, как будто ничего не весил. Он не был похож на хопеш, с изогнутым клинком и острым концом. В мгновение ока Малик перекинул его из правой руки в левую.

— Отец учил меня сражаться и левой рукой. А сэр Колдер тебя учил? — ощерился Малик.

Флетчер проигнорировал его, но по спине потек холодный пот. С ятаганом в левой руке Малика колонна больше не была преградой. Но, по крайней мере, Флетчер все еще был выше.

Малик ткнул в живот Флетчера, но тот поймал ятаган изгибом хопеша и направил его в землю. Они сцепились, грудь к груди, деревянные мостки под ногами скрипели.

Флетчер чувствовал горячее дыхание Малика на щеке, когда аристократ использовал свой рост и силу, чтобы выровнять клинок и направить его к коленям Флетчера. Тот навалился, но меч едва ли пошатнулся и медленно поднялся вверх.

Флетчер почувствовал, как кончик оцарапал внутреннюю сторону бедра. Это кровь, что потекла по его ноге? Клинок был всего лишь в дюйме. Через несколько секунд он погрузится в тело.

Вся жизнь Флетчера пронеслась перед его глазами, изображения Бердона, Дидрика, Ротерема. Его первая битва. Как Ротерем лбом заехал Якову, который был вдвое его крупнее.

Что-то щелкнуло у него в голове. Флетчер возвел глаза к потолку, затем дергнул головой вперед, ударив Малика лбом в переносицу. Парень споткнулся, затем, размахивая руками, перевалился через перила.

Малик отлетел от острой скалы, на которую напоролся животом. Он лежал на песке, хватая ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды.

— Смертельный удар! Скала проткнула бы его, — закричал Флетчер.

— Я так не считаю, — с ухмылкой ответил Рук. — По-моему, она не острая. Видишь, он уже поднимается!

Малик действительно вставал. Он злобно зыркал на Флетчера, делая глубокие судорожные вдохи.

— Сдавайся! Ты ранен, и я на возвышенности! — посоветовал Флетчер.

Но Малик не собирался отступать. Флетчер слишком сильно задел его гордость. Молодой аристократ с ревом вскинул ятаган и рубанул им колонну. Она громко затрещала, и Флетчер увидел, как от нее во все стороны брызнула глина.

Малик снова размахнулся, на этот раз с еще большим успехом. Посыпались огромные куски красной глины, и платформа затряслась под ногами Флетчера.

— Сам сдавайся! — крикнул Малик.

Но у Флетчера не было времени ответить. С треском колонна начала рушиться, трещины толщиной с волос поползли по колонне вверх, как молнии.

На последних секундах Флетчер спрыгнул с вершины, молясь на мягкое приземление. Когда он кувырнулся по песку, колонна рухнула рядом с ним, взметнув вихрь керамической пыли.

Он ничего не видел, красный порошок покрывал его губы и язык. Было трудно дышать. Слева от него проскользнула тень. Затем справа. Это Рук? Или Малик?

Внезапно Малик с яростным кличем выскочил из красного тумана. Он с силой ударил вниз, но Флетчер увернулся, почувствовав, как клинок задел его предплечье. Малик снова исчез, смешавшись с ржавой мглой.

Флетчер посмотрел на руку. Кровь лилась рекой, но это была всего лишь царапина. Сейчас он точно знал одно — все по-настоящему, барьер бесполезен. Одна оплошность — и он труп.

Он резко развернулся, вглядываясь в тень. Фигура только что исчезла. Он прищурился, всматриваясь, когда смутный силуэт поднял руку. Из тумана вылетел камень, ударив его по лбу. Перед глазами заплясали звездочки. Он оказался на спине, пялясь в клубящийся дым.

Сознание то возвращалось к нему, то снова покидало. Края обзора пульсировали. Было бы так легко просто сдаться тьме.

Раздирающая боль вспыхнула в ладони, вытаскивая его из пучины бессознательного. Его голова повернулась набок, и он увидел кусающего его Валенса. Флетчер закашлялся и потряс рукой, пытаясь его стряхнуть. Жук в последний раз его ущипнул и растворился в клубах пыли. Он сделал свое дело.

Флетчер начал подниматься, но из его руки выбили хопеш и ногой придавили горло.

— Я вырублю тебя, Флетчер. Никому не позволено смеяться над Саладинами. — Голос Малика был тих, как будто доносился откуда-то издалека. Флетчеру нужна была помощь. Игнатус? Нет, он был слишком далеко.

Его рука шарила в поисках камня, скалы, хоть чего-нибудь, но находила только песок. Малик занес меч, зубы неестественно белели на фоне красной пыли, покрывавшего его кожу. Когда пыль начала оседать, он через дымку увидел наблюдающую толпу. Их возбужденные крики достигли пика.

— Сладких снов, Флетчер.

Флетчер швырнул горсть песка Малику в глаза. Аристократ закричал и отвернулся, ослепленный. Флетчер с трудом поднялся на ноги, затем из последних сил повалил Малика на землю. Послышался глухой стук, когда голова аристократа ударилась о скалу. И наступила тишина.

Они лежали там некоторое время, пыль теплым плащом оседала вокруг. Было так спокойно лежать в грязи. Он едва ли чувствовал руки, поднявшие его на ноги, или стакан воды, прижатый к его губам. Но он услышал слова, которые прокричал Сципион.

— Флетчер победил!

52

— Я не могу, Флетчер. Это должен быть ты, — упрашивал Отелло через решетки своей камеры.

Гном был настроен решительно. Сэр Колдер только что сообщил им, что они встретятся друг с другом в полуфинале, и Отелло отказывался сражаться.

— Нет, Отелло. Я потратил слишком много маны в первом раунде. Я не смогу выиграть, — возразил Флетчер.

— Ну, и я не смогу. Руфус сломал мне чертову ногу! Мне повезло, что я вообще победил, — сказал Отелло, указывая на свою сильно раздробленную голень. — В следующем раунде я продую и позволю тебе попасть в финал. Если бы мы действительно сражались, ты, скорее всего, все равно бы меня победил. Если я выйду из турнира, в третьем раунде тебе совсем не придется тратить ману.

— Почему ты просто не попросил госпожу Фэйрхэвен ее залечить? — спросил Флетчер.

— Исцеляющее заклятие действует только на плоть, не на кость, помнишь? Если баловаться с излечиванием костей, они просто срастутся неправильно. Поверь, я спрашивал. Я хочу разбить Тарквина так же сильно, как и ты, может, даже больше. Но я знаю, что у меня нет ни единого шанса.

— Слушай, это может вообще не сработать, — спросил Флетчер, указывая на коридор. — Тарквин может и победил Серафима, но Сильва сделала Исадору. Прямо сейчас Сильва и Тарквин борются за место в финале. Если она победит, я тебе поддамся. Гномам не помешает, если один из них пройдет в финал. Это еще больше впечатлит генералов. Я могу сказать, что у меня сотрясение. Это все равно наполовину правда.

Он потер порез на голове, куда ему попал камень. Рана в каком-то смысле явилась благословением. Когда Сципион увидел порванную кожу, то понял, что кое-кто жульничал. Ректор отправил Захарию и Фавершемов отдыхать и заменил их более непредвзятыми аристократами, которые защитят Флетчера в следующей битве надлежащим образом.

Из камеры Отелло послышалось ворчание. Это Соломон расстроено рычал. Он мерил шагами камеру, а потом остановился и начал щупать трещину на ноге Отелло. Игнатус сочувственно заверещал и лизнул лицо Флетчера влажным языком.

— Все будет хорошо, Игнатус. Тарквин не знает про татуировки. Он нас недооценивает, — прошептал Флетчер.

Сэр Колдер звякнул по прутьям клетки палкой, от чего Флетчер подскочил.

— Пойдемте, вы двое. Бой окончен.

— Сильва выиграла? — спросил Флетчер, когда сэр Колдер отпер клетки.

— Сами увидите, — мрачно ответил старый вояка.

Госпожа Фэйрхэвен и Сципион несли Сильву на носилках. Ее руки, ноги и лицо были черно-синими, на голове красовалась огромная шишка. Сариэль, пошатываясь и поджав хвост, тащилась за ними. Шкуру Собаки покрывала кровь, а на боку зияла отвратительная рана от морды до самого хвоста.

— Он сразил Сильву кинетическим выстрелом, — пояснил Сципион, взглянув на их обеспокоенные лица. — Она неудачно приземлилась. Мы еще не знаем, насколько все серьезно.

— Бедная девочка, ей пришлось сражаться с обоими близнецами, да еще друг за другом, — произнесла госпожа Фэйрхэвен, качая головой. — Она потратила в первом раунде почти всю ману, а победа над Исадорой отняла все ее физические силы, так что она была вымотана, когда вышла против Тарквина. При всем при этом она так яростно сражалась. Впредь никто не будет думать, что эльфы слабы. — Голос госпожи Фэйрхэвен был пропитан сочувствием. — С такой раной на голове ее небезопасно лечить. Особенно, если поврежден череп. Мы положим ее в лазарет. Если она проснется, мы вам сообщим.

Флетчер сжал кулаки, глядя на неподвижное тело на носилках.

— Пойдем.

Флетчер помог хромающему гному спуститься на арену. Он вспомнил, как точно так же помогал Атилле. Вспомнил кровь, которая стекала по спине, когда он его нес. Вспомнил слезы на щеках Отелло, когда он увидел, что они живы. Форсайты были центром всего этого, как толстый паук в середине паутины лжи. Флетчер заставит их заплатить за содеянное.

Когда они наконец достигли песка, Отелло едва стоял на ногах. Его лицо отливало зеленым, капли пота стекали по лбу. Гном был прав. Он и двух секунд против Тарквина не продержится. Сейчас Флетчер был их единственной надеждой.

— Правила просты, — заявил Рук, шагая между двух кадетов. — Демонам нельзя нападать на призывателей, так как барьерное заклятие не действует против атаки демонов. Мой Минотавр поможет держать ваших демонов подальше от противников, на случай, если будут не в меру усердными.

Только тут Флетчер заметил быкоголового демона, притаившегося за упавшей колонной. В нем было семь футов роста, острые изогнутые рога и растрепанные черные волосы, как у самого Флетчера. Раздвоенные копыта оставляли отпечатки на песке, когда он расхаживал вперед-назад, будто не мог совладать с яростью. Руки можно было бы назвать человеческими, если бы не толстые черные когти, торчащие с кончиков пальцев. Пара глаз с красными радужками злобно на него уставились, затем Минотавр отвернулся, пренебрежительно фыркнув.

— Да, он выдающаяся особь, не так ли? — Рук заметил пристальный взгляд Флетчера. — У Калибана одиннадцатый уровень, так что он сможет легко справиться с любым непослушным демоном. Я вас предупредил.

Инквизитор продолжил речь, шагая по арене, сцепив руки за спиной.

— Если вы выйдете за пределы арены, то проиграете. Если ваш демон потеряет сознание или выйдет за пределы арены, то вы проиграете. Если вы убьете демона соперника, то будете исключены из турнира и из академии. Мы тут сражаемся не на смерть, а демоны очень ценятся. Так что предупредите их, чтобы были осмотрительны. Они могут ранить, но не калечить. Они могут причинять вред, но не убивать.

— Что насчет нас? Мы можем убивать? — презрительно ухмыльнулся Тарквин с трибун. Он сидел на одной из разрушенных платформ, гладя одну из голов Требия.

— Нет, действуют те же правила, что и в предыдущем раунде, мастер Тарквин, — ответил Рук, улыбаясь юному аристократу. — Если вы наложите заклятие или нанесете рану мечом достаточно сильную, чтобы считаться смертельной, вы выиграли. Барьерное заклинание защитит вас от огня или порезов, но если вас ударят, вам все еще будет адски больно. Я уверен, вы все это знаете, Тарквин, после того, как закончили с эльфийкой.

— И вправду, ей, казалось, было очень больно, — ухмыльнулся Тарквин. — Но я быстро избавил ее от страданий. Я в этом смысле милосерден.

— Давайте уже покончим с этим, — прорычал Флетчер сквозь стиснутые зубы. Отелло уже ковылял в краю арену.

— Начали! — крикнул Рук.

Флетчер холодно улыбнулся Руку и посмотрел, как Отелло вылез за пределы арены и упал на пол.

— О нет, — с преувеличенной драматичностью крикнул Тарквин. — Я так надеялся сразиться с получеловеком. Победить двух недочеловеков в один день. Вот была бы радость.

— Заткни свой поганый рот и сразись со мной, Тарквин. Давайте начнем финал прямо сейчас.

Тарквин закатил глаза и уверенным шагом вступил на арену.

— О, ну если ты настаиваешь.

— Барьеры возведены? — спросил Сципион, подняв руку.

— Да, ректор, — ответил аристократ из толпы.

— В таком слу…

— Начали! — заорал Рук.

Флетчер еще не услышал окрик Рука, а Тарквин уже швырял огненные шары. Он нырнул за скалу как раз вовремя, почувствовав, как жар опалил его волосы.

— Игнатус, прячься! — прошептал Флетчер, посылая Саламандру в кучу камней. Требий был сильным демоном, но удачно пущенный огненный шар от Игнатуса мог сразу же закончить битву. Игнатусу просто надо было избегать змеиных голов.

Кинетический шар врезался в скалу, от чего другая сторона раскрошилась.

— Выходи, Флетчер, я хочу поиграть, — крикнул Тарквин.

— Я только начал разогреваться, — ответил Флетчер, вспышкой маны создавая овальный щит. Он чувствовал, как его запасы маны утекают. Из книг он знал, что у Гидр очень высокий уровень маны. Если они с Тарквином будут обмениваться по одному удару, все плохо закончится.

Он выкатился из-за скалы и метнулся в укрытие падшей колонны. Его щит треснул, когда в него попал огненный шар, но шар был маленьким и не смог сбить его с ног.

— Попробуй этот, — крикнул Тарквин, швыряя второй из-за спины.

Огненный шар протаранил щит, отправив Флетчера в полет. Когда он попытался подняться, Тарквин кинул еще один, который снова впечатал его в грязь.

— Вставай уже. Я думал, будет интереснее, — захохотал Тарквин, когда Флетчер спрятался за скалой. — Продержись еще хоть немного. Тербий, найди Саламандру. Я хочу крови!

Флетчер воспользовался возможностью натянуть линзу. Игнатус находился на другом конце арены, пытаясь прошмыгнуть позади Требия. С тремя головами, видящими во всех направлениях, задача была почти невыполнимой.

— Вперед, Игнатус, — прошептал Флетчер. — Ты сможешь.

Саламандра выскочила и понеслась к Гидре. Она перепрыгивала со скалы на скалу, уворачиваясь от голов, когда они в яростном ритме клацали зубами. С последним прыжком Игнатус скользнул под Требия и выпустил пламенное торнадо в незащищенное брюхо.

Тербий взревел, когда огонь обжег его плоть. Он крутился и топал ногами, но юркий Игнатус ужом извивался между когтями, выпуская в демона языки пламени.

— Хватит! — взревел Тарквин, направляя палец на вертящихся демонов. Кинетический шар пролетел под Требием, отбросив Игнатуса на середину арены. Демон замер, как сломанная игрушка на полу детского сада.

— Полагаю, бой завершен, — засмеялся Рук, когда Минотавр прошаркал к Игнатусу и осторожно потыкал его копытом.

— Несомненно! — крикнул Захария из толпы.

Тербий зашипел, топая по направлению к павшему демону. Он остановился в нескольких футах, опустил все три головы и провел раздвоенными языками по распростертой фигуре.

Но Флетчер не чувствовал ни жалости, ни разочарования. Он слышал мысли Игнатуса и его намерения.

— Правильно, Игнатус, — выдохнул Флетчер. — Дерись грязно. Джентльменский стиль оставь джентльменам.

Флетчер втянул щит обратно в себя. С маневром, который он собирался осуществить, у него будет только один шанс. Это шло вразрез со всем, чему Арктур учил их о дуэлях. Но на этот риск стоило пойти.

— Ладно, Тарквин. Посмотрим, как тебе понравится атака тремя заклятиями сразу, — пробормотал Флетчер, наполняя маной три пальца с атакующими заклинаниями. — Надеюсь ты готов, Игнатус.

Флетчер вскочил и со всех ног бросился через арену. Игнатус с визгом ожил, выдыхая волну ревущего пламени.

Гидра взревела, встала на дыбы и начала опускаться на Игнатуса со всей силы. За долю секунды до этого Игнатус исчез во вспышке белого света, втянутый через пентаграмму на ладони Флетчера.

Поняв, что сделал Флетчер, Тарквин наспех выбросил щит. Как раз вовремя, потому что Флетчер выстрелил спиралью из молнии, огня и кинетической энергии, которая отбросила Тарквина к самому краю арены. Его ноги оставили на песке глубокие борозды.

Щит треснул и искривился, но Тарквин все еще держался, латая его широкими нитями белого света. Флетчер удвоил силу атаки, переполнив свое тело маной и толкая ее в вертящийся штопор энергии, который загнал Тарквина в угол. Его пальцы ныли от боли, а воздух вокруг луча дрожал от силы. Молнии разбивали скалы на куски. Песок под ногами превратился в расплавленное стекло, которое шло пузырями, как лава.

Сейчас Игнатус был рядом, посылая каждую каплю энергии и подбадривая. Флетчер взревел, вложив все, что у него было, в последний взрыв маны, осушив их запасы до последней капли. Когда щит взорвался, ударная волна перевернула мир вверх тормашками.

Флетчера отшвырнуло стеной пыли и камней. Он оказался лежащим на спине, смотря в потолок. Тьма накрыла его с головой.

53

— Флетчер, проснись. — Голос Отелло доносился будто бы издалека. Кто-то похлопал его по щекам.

— Ты сделал это, Флетчер, — прошептал Отелло. — Ты побил его.

— Я выиграл? — сонно спросил Флетчер. Он открыл глаза.

Отелло смотрел на него сверху вниз, глаза сияли радостью.

— Ты нас всех посрамил. Когда его щит сломался, Тарквин влетел в потолок. Буквально. Если бы Захария не поймал его кинетической подушкой, он бы скорее всего был сейчас тут с нами.

Флетчер сел и увидел, что они находились в лазарете. Ловетт и Сильва лежали на кроватях рядом с ним, обе неподвижные и тихие. Сариэль свернулась у кровати Сильвы, едва слышно сопя. Валенс расположился на пушистой спине Собаки, так же провалившись в сон.

— Как она? — спросил Флетчер, протянув руку к кровати и смахнув с щеки эльфийки выбившуюся прядь светлых волос.

— Госпожа Фэйрхэвен сказала, что она оправится. Но ей придется самой вылечиться, прямо как мне. У нее рука сломана в двух местах.

Отелло уставился на нее со смесью эмоций на лице, потом сжал ее руку.

— Знаешь, без нее мы бы не справились. Она победила Исадору и ослабила Тарквина, подвергнув себя большому риску. Она могла выйти из состязания, как я. Вместо этого она решила сражаться, даже когда знала, что не сможет выиграть, — пробормотал он.

— Она вдвое храбрее меня, — ответил Флетчер, наблюдая, как поднимается и опадает грудь Сильвы.

— В итоге, именно вы двое все сделали, — произнес Отелло с оттенком разочарования. — Хотел бы я сказать отцу, что это я. Я хотел, чтобы Форсайты знали, что именно гномы забрали у них победу.

— Отелло, гномы подарили мне оружие, которое понадобилось для победы, и если бы не ты, я бы потратил всю ману, сражаясь с Руфусом в финале, — заверил его Флетчер, глядя гному прямо в глаза. — Мы все молодцы. Даже Серафим сыграл свою роль. Уверен, что когда дошло до схватки с Тарквином, он задал ему трепку. Хотел бы я, чтобы Сильва проснулась и отпраздновала с нами победу.

— Она проснется, — сказал Отелло, устало потирая глаза. — Это первое, что я ей скажу. Черт возьми, да ей скорее всего предложат звание, как только она очнется.

— Я уверен, что и тебе тоже, Отелло. Гномьим новобранцам понадобятся предводители. Дойдя до полуфинала, ты себя показал. Только помни, зачем ты здесь: чтобы показать всему миру, что гномы — достойные союзники, — напутствовал Флетчер.

— Ты прав, — с ухмылкой ответил Отелло. — Я не думал об этом. Теперь Сципион определенно примет Атиллу в Академию Вокана. В конце концов, он мой близнец. Первым делом я научусь проводить тест Инквизиции для одаренных. Нам пригодятся боевые маги в гномьих батальонах.

— Можешь на это рассчитывать. Я тотчас подниму этот вопрос на совете, если смогу, — пообещал Флетчер.

Он почувствовал волнительную дрожь, когда представил продолговатый стол в темной комнате, за которым сидели самые влиятельные люди страны. Там будет и Захария, пытающийся опозорить его при каждом случае. Даже победив близнецов Форсайтов, ему придется соперничать с их отцом.

На лестнице послышались шаги, и в дверях показалось взволнованное лицо Серафима.

— Ребята, госпожа Фэйрхэвен велела мне вас позвать, если вы в состоянии. Скоро они начнут раздавать звания. Пойдемте! — Он исчез, и вскоре они услышали, как он сбегает по лестнице.

— Кто-то в предвкушении, — засмеялся Отелло. — Поможешь мне спуститься? Я не могу опереться на эту чертову ногу.

— Клянусь, я уже полжизни провел, служа костылем раненым гномам, — пошутил Флетчер.

Он спустил ноги с кровати и встал. На мгновение закружилась голова, но после нескольких глубоких вдохов это прошло.

— Мы с тобой та еще парочка, — произнес Флетчер, кладя руку Отелло на плечи. — Думаю, мне твоя помощь потребуется не меньше.

Он подмигнул и принял на себя вес Отелло. Тело заныло от натуги.

Они похромали вниз по лестницам и коридорам, останавливаясь передохнуть каждые несколько шагов.

— Давай, соберись, ты не можешь пропустить назначение себя капитаном, — подбодрил Отелло.

При упоминании о своем капитанстве, военные трофеи и оружие, украшавшие коридоры, внезапно предстали для Флетчера в новом свете. Возможно, вскоре орк направит одно из этих грозных орудий ему в голову.

В атриуме толпились аристократы и генералы, которые уставились на них, как только они вошли. У некоторых в глазах даже плескался страх.

— А вот и наш гений, — крикнул Сципион, подходя к ним. — Покрыть себя татуировками, чтобы вообще избежать черчения. Использовать камень виденья как линзу на глаз. Огромные скачки в технологии боевых магов! Как мы сами до такого не додумались?!

Позади него Флетчер увидел стыдливо повесившего голову Тарквина, которого отчитывал отец. Остальные ученики сидели на низких лавках, принесенных из обеденного зала, и молча ждали начала церемонии награждения.

— Можешь не сомневаться, я тебя попозже расспрошу об этих татуировках. Сейчас же, генерал Кэвана, если вы подадите мне те бумаги, мы сможем назначить Флетчера. Когда там совет короля, в следующем месяце? Перед этим нам понадобится учитель, который научит его всему, что нужно знать о политике Гоминиума. Как простолюдин, он ничего не знает, — суетился Сципион, как курица над яйцом, смахивая пыль с плеч Флетчера.

Флетчер стоял прямо и оглядывал помещение, твердо встречая взгляды генералов и аристократии. Он с гордостью размышлял о том, чего они с друзьями достигли.

Сильва и Отелло доказали высшим слоям Гоминиума, что их народ— это сила, с которой следует считаться. Вхождение Серафима в ряды аристократии теперь пройдет легко, когда он продемонстрировал на арене свою стойкость. Что касается Флетчера, он просто был рад, что Форсайты не займут место в совете и что он обеспечил себе светлое будущее. Он только хотел бы, чтобы Бердон был тут и видел это.

Флетчер сжал плечо Отелло и слегка подтолкнул его, указав на генералов и аристократов.

— Сегодня один из этих людей даст тебе звание. Кого бы ты хотел?

— Кого угодно, только не Захарию и не Фавершемов, — улыбнулся Отелло в ответ. — Ты бы видел их лица, когда я побил Руфуса.

Парадные двери с грохотом распахнулись, по холлу пронесся порыв ветра. Дневной свет очертил три фигуры, прежде чем дубовые двери снова захлопнулись.

Когда глаза Флетчера привыкли к темноте, он встревожился, увидев, что тремя мужчинами были Рук, сержант Тернер и сержант Мерфи. Инквизитор ухмыльнулся, прошагав к ним.

Сердце Флетчера упало, когда он увидел, что Тернер сжимает в руках наручники.

— Отелло! — воскликнул Флетчер. — Пинкертонцы!

— Что все это значит? — громыхнул Сципион, когда Пинкертонцы протолкнулись через окруживших их аристократов. — Это частное мероприятие.

— Мы тут за ним, — произнес Мерфи, кивая в сторону Флетчера и Отелло. — У нас ордер на его арест.

Флетчер, пошатываясь, загородил собой гнома.

— Вначале вам придется пройти через меня.

Мерфи сделал шаг вперед и злорадно ухмыльнулся.

— Флетчер Вулф,— объявил он, застегивая наручники на запястьях Флетчера. — Вы арестованы за попытку убийства Дидрика Кэвела.

Флетчер замер, когда до него дошел смысл слов.

— Уберите от него руки! — закричал Отелло, пытаясь встать между ними. — Это ошибка!

Тернер залепил Отелло пощечину, отправив его на землю.

— Следи за языком, гном, или мы задержим тебя за препятствие правосудию, — выплюнул он, отвешивая Отелло пинок. Рук перешагнул через упавшего гнома и схватил Флетчера за воротник, приблизив вплотную к лицу.

— Твоя маленькая прогулка окончена, Флетчер, — прорычал Рук, обдав ухо Флетчера горячим дыханием. — Ты возвращаешься в Пэлт.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ 

Несколько слов от редактора

Надеюсь вы получили удовольствие от прочтения этой книги. Если вы злы на конец, то советую вам сделать несколько глубоких вдохов и утолить желание что-то стукнуть. Продолжение выйдет в мае 2016, но я надеюсь, что мы сможем достать копию книги в начале весны. За зиму, вполне возможно, будет готов перевод рассказа-предыстории об Арктуре и его демоне Сахариссе. Так что следите за обновлениями в группе и ожидайте продолжение.

P.S. Надеюсь, что в файле исправили все «слипшиеся» слова. Если нет, то извините за неудобства. Это все ворд.

Прилагаем «официальные» арты с персонажами и их демонами.

Примечания

1

 от англ. fletcher — мастер по изготовлению луков и стрел

(обратно)

2

от англ. pelt — шкура

(обратно)

3

Хопемш, кхопемш, кхепемш – разновидность холодного оружия Древнего Египта с клинком серповидной формы. По форме и функциональным возможностям это что-то среднее между мечом и топором. Хопеш довольно удачно совмещает признаки обоих этих средств вооружения, — этим оружием можно рубить, резать, колоть. Причем в отличие от боевого топора хопешем можно было наносить противнику более глубокие поражения, схожие с разрезами от сабли.

(обратно)

4

Vesania — от лат. «безумие»

(обратно)

5

Дрок — род растений семейства Бобовые, произрастающих в Евразии и в Северной Америке.

Низкорослые, тернистые или неколючие кустарники, полукустарники и лианы.

(обратно)

6

От англ Sliver — Щепка.

(обратно)

7

От англ. Barbarous —варварский, дикий

(обратно)

Оглавление

Таран Матару Новичок

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

40

41

42

43

44

45

46

47

48

49

50

51

52

53

Несколько слов от редактора Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg