Дмитрий Колодан Под мостом
1
Огонек самокрутки вспыхнул, осветив морщинистое лицо старого Юстаса. Дрожащий язычок пламени отразился в выпученном левом глазу, пустом и бледно-сером, как сваренное вкрутую яйцо.
— Ах ты зараза! — Юстас дунул на цигарку.
Обрывок тлеющей бумаги оторвался и, подхваченный ветром, закружился над маслянисто-черной водой реки. В ответ на противоположном берегу мигнул кормовой фонарь угольной баржи.
— За это я и ненавижу Кьеркегора, — сказал Юстас. — Не горит — не теплится, только махорку зря переводим.
— Отсырела книженция, — отозвался Глухой Боб. — Когда Аристотеля курили, тогда да — бумага была хорошая, сухая, а сейчас…
Он сплюнул в сердцах и вырвал страницу из лежащей на коленях книги — «Большого Философского Словаря». Подогнув неровный край, Боб принялся его слюнявить, готовя самокрутку.
В тот вечер, как и в любой другой, Философское Общество собралось у автомобильного моста на окраине города. Место не самое уютное — от реки тянуло влажной стылостью, а проносящиеся по мосту грузовики прерывали беседу бессмысленным ревом и грохотом. Однако массивные каменные быки защищали от ветра, а вздумай пойти дождь, было где укрыться. Очень давно они — Юстас, Глухой Боб и Андреас — работали на строительстве этого моста. Никто не думал, что тот станет их последним пристанищем.
В ржавой бочке шипел костер из пластиковых бутылок, пенопласта и гнилых досок, собранных на берегу. Пламя было слабым, тепла едва хватало отогреть руки. Зато чадило так, что у Юстаса, человека привычного, безостановочно слезился здоровый, правый, глаз. Потому, хотя Юстас и продрог до костей, к костру он приближаться не спешил. Клубы и петли черного дыма переваливались через край бочки и отползали к реке.
— Ну, — подал голос Андреас, в прошлой жизни — статный моряк, теперь же одноногий старик в надвинутой по самые уши красной шапочке. — Дальше что было с этими шведами?
Андреас протянул руки над бочкой. От вязаных рукавиц с обрезанными пальцами повалил пар.
— Датчанами, а не шведами, — поправил Юстас. Моряк отмахнулся: мол, без разницы.
— Умерли, — вздохнул Юстас. — Все.
Для пущей убедительности он чиркнул себя пальцем по горлу.
— Вот те на! — Глухой Боб оторвался от ритуала изготовления философской самокрутки и уставился на Юстаса. — Прям все?
— А то! — сказал Юстас. — Королева ихняя яду выпила… А принц, сынок ее, дядю-братоубийцу мечом зарубил, а потом и сам штиблеты отбросил — порезали клинком отравленным. Ну, девчонка раньше утопилась — тронулась с горя умом и бросилась с моста в реку… В общем, никого в живых не осталось.
Он глубоко затянулся и оглядел притихшую публику. На грубых и грязных лицах застыло сосредоточенное выражение — каждый в меру сил пытался осмыслить рассказанную историю. Глухой Боб хлюпнул носом — из всей компании он был самым впечатлительным.
— Был я в Дании этой, — наконец сказал Андреас. — Салаку грузили. Но про такие ужасы не слышал.
— Дурень, — сказал Глухой Боб. — То ж давно было! Сейчас оно, ясное дело, по-другому. Сейчас их бы в дурной дом отправили — от греха подальше.
Он передал моряку готовую самокрутку и вырвал из книги следующую страницу. Повернув ее к свету, он прочитал, по-детски растягивая слова:
— Скончался в восемнадцать пятьдесят пять, в Копенгагене, Дания… Что ж за страна такая! Мрут как мухи.
Юстас рассмеялся — точно ворона закаркала.
— Я что думаю, — сказал Андреас. — Эти короли-принцессы, они ж не в своем уме. Режут друг друга направо и налево… Надо их всех в дурной дом, тогда порядок будет.
— Прям всех? — сказал Глухой Боб. — Ты сам хоть одного видел?
— Нет, — сказал моряк. — И что с того? Я слышал историю про одну королеву, которая уснуть не могла, если кому голову не отрубит. Проснется, сразу в крик — голову с плеч!
— Брешешь! — сказал Глухой Боб. В поисках поддержки он посмотрел на Юстаса. Тот потер щеку.
— Ну, я тоже слышал… Или в книжке читал.
— Вот ведь! — Глухой Боб схватил стоящую у ног пластиковую бутылку и приложился к горлышку, поморщился от гадкого вкуса. Юстас забрал у него бутылку — костер совсем не грел, зато брага внутри устроила настоящий пожар. Самое то холодной ночью.
— А еще историю? — попросил Андреас. — Только с хорошим концом давай.
— С хорошим? — Юстас сжал подбородок. — Не припоминается…
В поисках вдохновения он повернулся к мосту и прищурился. С хорошим… Значит, история про негра, который жену задушил, не подходит? Получается — зря читал?
Автомобильный мост освещали редкие фонари вдоль балюстрады. Пятна маслянисто-желтого света покрывали его как оспины, расплываясь во влажном воздухе мутными гало. В промежутках тени казались особенно густыми и плотными. Привычная картина, но на сей раз в симфонию тьмы и света вкралась лишняя нота. Юстас нахмурился, присматриваясь, и вдруг подпрыгнул, вытягивая руку.
— Самоубийца! Там, на мосту!
— Что? — Глухой Боб захлопал ресницами. — Где!
Юстас пнул его по ноге.
— Вон там, глаза протри!
На перилах моста кто-то стоял. Тонкий темный силуэт, четко очерченный желтым светом фонаря, слегка покачивался, словно треплемый ветром. Так и есть — самоубийца. Во всей красе. Хотя их мост и не пользовался бешеной популярностью среди любителей сводить счеты с жизнью, Философское Общество успело вдоволь на них насмотреться.
— Эй! — заорал Глухой Боб. — Ты что делаешь-то? Эй!
— Не услышит он, — одернул приятеля Юстас.
— Эй! — Глухой Боб не унимался. — Вот идиот!
Он запрыгал на месте, крича и размахивая руками. Без толку — сколько ни дери глотку, там, наверху, их крики звучат не громче комариного писка. Меж тем Юстас заметил, что они не одиноки в попытках остановить самоубийцу. Вдоль перил к тому приближалась смазанная фигура. Юстас разглядел протянутую руку.
— Ух ты! — сказал Андреас. — Еще один!
Он вцепился в свою шапочку и поглубже натянул на уши. Верный признак сильного волнения. Один самоубийца понятно, но двое сразу — такого на их мосту отродясь не случалось. Глухой Боб прекратил скакать и тяжело дышал, опершись ладонями в колени. Его трясло, острый кадык дрожал мелко и часто.
— Не похож он на самоубийцу… — начал Юстас. И его слова получили неожиданное подтверждение. В протянутой руке что-то сверкнуло — холодный блеск стали. Нож? Какого черта…
Фигуры на мосту разделяло не более пары шагов. Человек с ножом метнулся вперед, занося руку для удара. Лезвие сверкнуло в свете фонаря. В тот же самый момент самоубийца прыгнул с моста. Мелькнул темной рыбкой на фоне городских огней и с тихим всплеском ушел под воду.
— Ни хрена себе, — прошептал Андреас. Глаза готовы были выкатиться из орбит.
Человек с ножом забрался на перила. Пару секунд он балансировал на краю, широко расставив руки. Лезвие ножа дрожало и переливалось — задорно-весело, будто человек намеренно игрался с ним, любовался игрой света. А потом он шагнул вперед, к маслянисто черным водам реки.
Однако до воды он не долетел. В полете его тело съежилось, как проколотый воздушный шар. Осталась трепыхающаяся тряпка, из которой в стороны прыснула стайка черных птичек. Они замерли на мгновение и разлетелись, пискляво чирикая. Исчезли в ночи, словно их и не было. В реку упала смятая комом одежда. Волны подхватили ее и потащили под мост.
Философское Общество застыло в гробовом молчании.
— Черт! — наконец сказал Глухой Боб. — Что это было?
— Да будь я проклят! — Андреас принялся шарить по траве в поисках бутылки. — Вы видели? Он…
Поскольку моряк нашел выпивку, он не договорил. Заканчивать пришлось Юстасу.
— Он превратился в стаю воробьев и разлетелся! Нет, вы тоже видели?
— Выпей, — сказал Андреас, передавая ему бутыль.
Юстас протянул руку, но остановился, прислушиваясь к звукам реки. Заметив озадаченный взгляд, Андреас поспешил его успокоить.
— Видели. Не один ты такой…
— Тихо, — цыкнул Юстас.
Он сделал пару шагов к берегу, всматриваясь в ночную темноту. Плеск… Второй. Кто-то плыл в их сторону, ориентируясь на свет костра. В желудке шевельнулся холодный ком.
Самоубийца. Выплыл все-таки… И теперь барахтается в волнах, борясь с течением. Ком в желудке разрастался, у Юстаса задрожали руки, и отнюдь не от холода. Он заставил себя собраться. Чего ему бояться здесь? Тем более он не один… И все равно на душе скребли кошки, а Юстас привык доверять своим чувствам.
Самоубийца добрался до мелководья и поднялся на ноги. Постоял, раскачиваясь, затем выпрямился и, загребая воду, побрел к костру. Несколько раз он спотыкался и падал, но снова вставал и упрямо двигался к цели. Юстасу как раз хватило времени его рассмотреть.
Это оказалась девушка. Невысокая, тоненькая и гибкая, как ящерка. Лицо с мелкими и острыми чертами, короткие волосы и большие глаза… К волосам прилипла то ли водоросль, то ли грязный обрывок целлофана. Выбравшись на берег, девушка остановилась напротив Юстаса. Не сказала ни слова, смотрела, не моргая. В глазах плясали рыжие огоньки костра.
Юстас сглотнул.
— Э… Кто вы?
— Я? — Девушка закашлялась. — Я принцесса Калифорнии.
Она развернулась, посмотрела на мост и без чувств упала на пожухлую траву.
Философское Общество застыло в полном недоумении. Прошло не меньше минуты, прежде чем они решились заговорить. Все разом.
— Она сказала: принцесса Калифорнии? Но ведь…
— Что я и говорил. — В голосе Андреаса прозвучали торжествующие нотки. — Всех их надо в дурной дом!
— Но в Калифорнии…
— Знаете, — сказал Глухой Боб. — Может, мы это… Не будем больше курить Кьеркегора?
2
Когда тебя хотят убить, вырезать глаза и съесть их, перво-наперво нужно научиться трем вещам. Сначала — прятаться, потом — убегать и, напоследок, — драться. Именно в таком порядке и никак иначе. Наука несложная, и Санди Гайде, случайная принцесса Другой Калифорнии, овладела ею почти в совершенстве. Но как бы хорошо ты ни знал свое дело, рано или поздно случаются осечки.
Господин Воробей выследил ее на Рамбла Алмандо. Сама виновата. Не стоило появляться на столь людном бульваре, даже ранним утром. Никогда нельзя забывать, что у братцев везде есть глаза и уши.
Впрочем, у Санди не было выбора. Если в карманах гуляет ветер, долго не попрячешься. Рано или поздно пустой желудок выгонит из любого укрытия. А Рамбла Алмандо — прекрасное место для охоты. Особенно с утра, после того как всю ночь гуляли туристы, а уборщики не успели навести порядок.
Потерянные монеты встречаются куда чаще, чем можно подумать. Обычно никто не обращает на них внимания — кому интересен затертый никель в грязной луже? Такие деньги даже в фонтан бросать стыдно. Однако Санди давно усвоила простой урок: большое складывается из малого, монетка тянется к монетке. Один никель, может, ничего и не стоит, зато десять — и хватит на порцию лапши быстрого приготовления или чашку дешевого кофе. Заработок не большой, но кто сказал, что легко быть принцессой? К тому же денег всегда оказывалось ровно столько, сколько нужно.
В то утро, прогулявшись по Рамбла Алмандо, Санди собрала без малого три марки. По-хорошему, на том бы и остановиться, но Санди пошла дальше, к площади Святого Себастьяна.
Город просыпался лениво. На бульвар по одной выползали ярко-красные поливальные машинки, похожие на большеглазых жуков с искрящимися водяными усами. Искать что-то после них бессмысленно — если и завалялась монетка, ее старательно смоют в канализацию. Но едва Санди собралась уходить, она увидела новенькую купюру в пять марок прямо посреди тротуара.
Санди остановилась, не веря своим глазам. Вместе с тем, что звенело в карманах ветровки, это складывалось не только в хороший обед, но еще и в ужин. Сонный прохожий прошел мимо денег, не заметив. Здесь и стоило задуматься, но урчание в животе заглушило осторожность. Так ее и поймал господин Воробей. Подкрался сзади и, когда Санди нагнулась за купюрой, схватил за руку.
Санди резко повернулась. На губах господина Воробья играла торжествующая усмешка, кривая как изгиб лезвия ножа. Господин Воробей сильнее сжал ее руку.
— Попалась… — прошипел он в ухо. Блеснули маленькие черные глазки.
Пришлось сломать ему запястье.
Конечно, для господина Воробья это не имело значения — у него даже кости были не всегда. Однако Санди выиграла пару секунд, чтобы вырваться и броситься наутек. Ей сильно повезло, что ее нашел господин Воробей — окажись на его месте господин Сойка, господин Грач или кто другой из братцев, так легко было бы не улизнуть.
Но вырваться — одно, а сбежать от господина Воробья оказалось куда сложнее. До ночи они играли в кошки-мышки по всему городу. Санди пряталась, а господин Воробей выслеживал ее, как заправская гончая. Она опять бежала, опять пряталась. До последней встречи на мосту… Последней?
Санди открыла глаза.
Первое, что она увидела: тяжелые ржавые балки высоко над головой — гнутые, похожие на огромные ребра. Зрелище не самое приятное, но всяко лучше птичьей физиономии господина Воробья. И отвратительно яркого блеска ножа у него в руке. Но в тот же момент Санди почувствовала, что на нее смотрят — внимательно и с интересом. Неприятное ощущение.
Санди повернула голову. На груде растрескавшихся каменных блоков устроилась троица странного вида — Санди не сразу поняла, люди ли это вообще. Грязные, заросшие, с опухшими морщинистыми лицами и вырядившиеся в жуткие обноски. Они передавали по кругу длинную самокрутку. То один, то другой исчезал за густым облаком дыма.
— Проснулась, — сказал первый, в натянутой на глаза красной шапочке. Вместо левой ноги у него оказалась деревянная культя; штанина ниже колена перехвачена обрывком веревки.
— Точно, — подтвердил другой. У него не было левого глаза — выпученное бельмо, словно в глазницу вставили сваренное вкрутую яйцо.
— Пфф… — сказал третий, глубоко затягиваясь. Его левое ухо скрывала грязная тряпка, как на знаменитом автопортрете Ван Гога.
Опираясь на руки, Санди приподнялась. Она лежала на груде тряпья — невозможно понять, какого именно, но пахло оно кислым. За спиной возвышалась опора моста, сложенная из темных плит. В то же мгновение над головой послышался дребезжащий грохот — по мосту промчался тяжелый грузовик.
Санди снова повернулась к троице, сидящей на блоках. Горло пересохло, но она нашла в себе силы:
— Кто вы? И где…
— Под мостом, красавица, — прищурившись, сказал одноногий. — Под тем самым мостом, с которого ты фьють и сиганула вчера ночью.
— …И где господин Воробей? — договорила Санди.
Троица переглянулась.
— Она про того, который за ней прыгнул, — пояснил одноглазый. — Ну, тот…
— Господин Воробей? Надо же!
— Улетел он, красавица. — Одноногий замахал руками, изображая птицу. — В воробьев превратился и разлетелся во все стороны. Ты не думай — мы тут в своем уме и все видели.
— Ага, — сказал тот, у кого было перевязано ухо. — Прямо во все стороны.
И троица снова уставилась на Санди.
Улетел… Санди села, привалившись спиной к холодной каменной стене. Совсем не верилось, что господин Воробей отказался от погони. Слишком высоки ставки. Она ведь была у него в руках, оставался последний шаг, а вместо этого господин Воробей разлетелся… Санди сняла с головы нечто склизкое и брезгливо отбросила.
— Ты вообще в порядке, красавица? — участливо спросил одноглазый.
— Да ты посмотри на нее. — Тип с перевязанным ухом протянул руку. — В каком она порядке? Она ж сиганула с моста, как та девица из Дании, ты рассказывал. Сам бы так бамкнулся о воду… Ты, красавица, не из Дании случаем?
— Что?
Одноногий толкнул приятеля кулаком в плечо.
— Из какой Дании, дурень? Она ж сама сказала — принцесса Калифорнии.
Санди вздрогнула. Последнее, что она помнила, — стремительно приближающаяся черная гладь реки. Дальше в памяти был провал. Как она выплыла, как добралась до берега и что говорила — все тонуло в липком черном тумане. Но, черт возьми, неужели она сказала?
— Ага, — сказал одноглазый. — Я слышал. Не знал, что в Калифорнии есть принцессы. Я за океаном и не был…
— Я тоже, — сказала Санди. — Эта Другая Калифорния.
— А я был, — радостно заметил одноногий. — Не в Калифорнии, в Панаме, но это рядом. Мы там салаку грузили.
— Точно! — Тип с перевязанным ухом хлопнул себя по коленям. — Красавица, ты есть хочешь? Ты извини, что не догадались сразу — у нас редко гости бывают.
Он ловко соскочил с плит и поспешил к закопченной железной бочке.
— У нас есть рыба, — сказал он. — Утром поймали, уже запеклась. Принцессы едят рыбу?
— Ишь закопошился. — Одноглазый показал ему язык. Повернулся к девушке. — Как зовут-то тебя?
— Санди…
— А меня Юстас, — представился одноглазый. — Это Андреас, а это Глухой Боб…
Его приятели по очереди помахали. Глухой Боб вытащил из бочки железный лист, на котором лежало нечто, что, возможно, и в самом деле было раньше рыбой. Он перевел взгляд на девушку и обратно. Что-то явно не сочеталось.
— Это наш мост, — продолжил одноглазый Юстас. — Мы его строили, а теперь здесь живем. У нас тут Философское Общество… Вот и вся история. Ну а у тебя? Что за Другая Калифорния?
— Просто другая. — Санди дернула плечом. Говорить она не хотела, но единственный глаз Юстаса сверлил как буравчик. — На самом деле ее нет. Здесь. Сейчас.
— Выходит, ты принцесса страны, которой нет?
— Я…
— Юс, — строго сказал Глухой Боб. — Что ты к ней пристал? Не видишь — девчонка сама не в себе? На вот, поешь…
Он протянул Санди лист с тем, что, возможно, было рыбой. Ни вилки, ни других приборов не предполагалось. Юстас, хмурясь, продолжал на нее смотреть. И на долю секунды Санди почудилось, что в его лице промелькнуло что-то не совсем человеческое. И очень старое.
— Тот тип… Он хотел тебя убить, да? — сказал Юстас. — Я видел у него нож. Он ведь вернется за тобой?
3
Что бы там ни говорили, но Дуг Каннибал не был людоедом. Прозвище перешло ему по наследству от старшего брата. Тот действительно не брезговал человечиной, как, впрочем, и любым другим мясом — хоть говядиной, хоть крысятиной. Мясо и свело его в могилу: бедолага подавился плохо пережеванным куском. Дуг же был вегетарианцем. Убийцей, садистом, однако — вегетарианцем.
Дуг не ел ничего, кроме капусты, разваренной до состояния жидкого пюре. Таким не подавишься. Именно от этого блюда его худое скуластое лицо и приобрело тот землисто-зеленоватый оттенок, бросавший в дрожь заказчиков. Хуже был только стеклянный глаз, на котором никто не потрудился нарисовать зрачок и радужку. Когда Дуг Каннибал наклонялся, глядя на людей с высоты двухметрового роста, казалось, глаз вот-вот вывалится — прямо на собеседника. И добром это не кончится.
Дуг держал крошечную лавку на углу Монте-Порто и Рамбла Боска — торговал овощными консервами и подержанной мебелью. Непыльная работенка, позволявшая сводить концы с концами до тех пор, пока не подворачивалось дело поинтереснее.
На этот раз «дело поинтереснее» явилось в виде невысокого, в меру упитанного человека самого неприметного вида, в невзрачном коричневом костюме. Разве что голова его была чересчур круглой, а нос — тонким и острым, придавая гостю неприятное сходство с птицей. Когда он вошел, все помещение наполнилось густым запахом перебродивших ягод. В руке он держал упругий саквояж из коричневой кожи с блестящими застежками.
— Зовите меня господин Воробей, — сказал он, едва закрылась дверь лавки.
— Я социалист, — сказал Дуг. — Я никого не зову господином.
Господин Воробей пожал плечами.
— Если вам от этого легче, зовите меня товарищ Воробей.
Дуг Каннибал обдумал предложение.
— И чем я могу вам быть полезен, товарищ?
Господин Воробей прошел к прилавку и, водрузив на него саквояж, щелкнул застежками.
— Полагаю, — сказал он. — У меня есть то, что вас заинтересует.
Дуг заглянул в саквояж. Тонкие бесцветные брови приподнялись.
— Я понимаю, — сказал господин Воробей. — Как социалиста вас не волнуют деньги. Но мы живем в капиталистическом мире, приходится мириться с неизбежным злом.
Господин Воробей улыбнулся — кривая линия тонких губ словно изгиб лезвия ножа. Дуг молча вытащил из саквояжа плотную пачку банкнот по пятьдесят марок. Настолько новых, что они пахли типографской краской. Саквояж был битком набит подобными пачками.
— Ровно два миллиона, — сказал господин Воробей. — Хорошая сумма?
Сумма оказалась не просто хорошей — она была ровно в сто раз больше той, что Дуг обычно брал за свои услуги. Однако Каннибал не позволил эмоциям отразиться на лице.
— Чем я могу быть полезен, товарищ Воробей? — сказал он, убирая деньги.
Господин Воробей быстро огляделся. Облизнул губы.
— Мне нужно, чтобы вы нашли одного человека, — сказал он. Дуг кивнул.
— И?
Господин Воробей вытащил высокий сосуд из зеленого стекла, похожий на старую лабораторную колбу. Сверху сосуд закрывался стеклянной же пробкой.
— Я хочу, чтобы вы принесли мне его глаза.
Если Дуг Каннибал и удивился, то вида не подал. К нему обращались с заказами и посложнее.
— А остальное?
— На ваше усмотрение, — сказал господин Воробей. — Меня интересуют только глаза. Есть, правда, одно важное условие… Глаза должно быть вырезаны и помещены в сосуд, пока их хозяин еще жив.
— Ясно, — сказал Дуг. Условие как условие. — Что за человек? И где я должен его искать?
Господин Воробей расплылся в фальшивой острой улыбке.
— Мне нравится ваш подход, товарищ. Сразу к делу, без лишних слов?
Он вытащил из кармана пачку полароидных снимков и положил на прилавок, к саквояжу. Дуг лишь покосился на них — у него будет время все основательно изучить. Пока же… С верхнего снимка на него смотрела рыжая девушка с короткой стрижкой и большими серыми глазами. Симпатичная мордашка…
— Ее зовут Санди Гайде, — сказал господин Воробей. — Последний раз я видел ее на автомобильном мосту на въезде в город. Вернее — она спрыгнула с моста.
Дуг приподнял бровь.
— Спрыгнула? И она еще жива?
Лицо господина Воробья неожиданно стало резким и жестким.
— Поверьте, — сказал он. — Если бы с ней что случилось, я бы знал.
— Хм… — сказал Дуг. Он взял верхний снимок двумя пальцами, за самый краешек, повертел то так, то эдак. Изображение получилось несколько смазанным, словно девушка, сознательно или нет, пыталась выскользнуть из кадра.
— Кто она такая? — сказал Дуг, переводя взгляд на господина Воробья.
Черные глазки стеклянно блеснули. Господин Воробей кивком указал на саквояж с деньгами.
— Вас не должно это беспокоить, товарищ.
4
— Мы должны ей помочь, — сказал Глухой Боб.
Философское Общество в полном составе собралось у опоры моста. Сидели на корточках, склонившись друг к другу, и перешептывались. То один, то другой косился на девушку, но быстро отворачивался.
Санди стояла на берегу и с задумчивым видом «пекла блинчики» по темно-коричневым волнам реки. Вполне удачно: некоторые из брошенных камешков доскакивали аж до третьей опоры моста — в дюжину прыжков, не меньше.
— С чего мы должны ей помогать? — прищурился Андреас. — Мы ее не знаем. Кто она, чтобы мы ей помогали?
Глухой Боб насупился.
— Она — принцесса Калифорнии.
Андреас хихикнул.
— Ну да. Принцесса Калифорнии, — передразнил он. — Правда, Калифорния ненастоящая… Знаешь, чем мы можем ей помочь?
— Ну?!
— В дурной дом ее сдать, вот. — Андреас хлопнул себя по деревянной ноге. — Там ей расскажут и про Калифорнию, и про то, как с мостов прыгать.
— Ее хотели убить, — напомнил Глухой Боб.
Андреас фыркнул.
— Помочь… — Юстас поскреб щеку. — А как, по-твоему, мы должны это сделать?
— Не знаю, — пожал плечами Глухой Боб. — Спрятать, может, или защитить…
— Тут такое, — протянул Андреас. — Мы ведь не знаем, кто хотел ее убить и почему. С чего ты взял, что это наше дело? Почему бы ей не обратиться в полицию?
— Но она пришла к нам, а не в полицию, — сказал Глухой Боб. — Значит, нам ей и помогать.
— Да он, поди, влюбился. — Андреас подмигнул Юстасу. — Ты погляди, на старости лет!
Юстас прищурил единственный глаз и хмыкнул.
— Ничего я не влюбился, — обиделся Глухой Боб. — Хватит чепуху молоть.
— Ну-ну. — Андреас продолжал ухмыляться. Глухой Боб сжал кулаки.
— Эй! Не ссорьтесь, — примиряюще сказал Юстас. — Вот что, Роберт… Она не просила нас о помощи. Кто мы такие, чтобы вмешиваться?
Глухой Боб облизнул губы.
— Юс, я прекрасно знаю, кто мы такие. И ты знаешь.
— Что это за мост? — неожиданно сказала девушка, поворачиваясь.
Философское Общество переглянулось. По лицу Андреаса тенью скользнуло беспокойство. Он хотел ответить, но Юстас поднял руку.
— Просто мост, — сказал он. — Юго-Западный автомобильный мост второго объездного шоссе. А что?
— Не знаю. — Девушка бросила последний камешек, и тот запрыгал ко второй опоре. Громко щелкнул о каменную стену. Санди отвернулась от реки. — Давно он здесь стоит?
— Дай вспомнить. — Юстас почесал затылок. — Да лет тридцать уже.
— Тридцать пять, — поправил его Глухой Боб.
— Ну, где-то так, — кивнул Андреас.
— Всего? — изумилась Санди. — Опоры выглядят много старше.
Юстас откашлялся в рукав.
— Ты про это. Ну да, есть такое… Раньше был другой мост, средневековый. Но в войну все разбомбили, ничегошеньки не осталось. После, когда строили второе объездное, собрали, что уцелело, и поверх новый мост поставили.
— Ясно, — сказала Санди. Подняв голову, она рассматривала тяжелые гнутые балки. Толстые железные ребра дрожали всякий раз, когда по мосту проезжала очередная машина. Хлопья ржавчины осыпались темными снежинками.
— У нас в бригаде говорили, что под одной из опор похоронили древнего короля, — сказал Хромой Боб. — Со всеми сокровищами, золотом там, драгоценными камнями, женами и лошадьми.
— Правда?!
Что-что, а удивляться Санди умела — Глухой Боб засиял, глядя на ее растерянно-изумленное лицо.
— Так говорили. Мол, перегородили реку, все закопали, ну и чудовище сторожить приставили, как положено. Вот они и лежат на дне, под камнями.
— И никто до сих пор не нашел?
— То ж проклятые сокровища, — усмехнулся Глухой Боб. — Кто то золото нашел, тот до дома не дошел.
— Да сказки это, — сказал Юстас. — Слушай больше. У нас в бригаде один парень наслушался — каждый вечер после смены нырял и нырял… Потом его опухшего ниже по течению выловили.
— Но это же грустно!
— Я и говорю — проклятые сокровища, — сказал Глухой Боб, и его приятели дружно закивали.
Подхватив с земли плоский камешек, Санди бросила его так, что он доскакал до середины третьего пролета.
— Расскажешь, что это за тип был? — спросил Юстас. — Который хотел тебя порешить?
— Господин Воробей? — Санди вздрогнула, вспомнив холодную сухую ладонь, вцепившуюся в запястье. — Очень плохой человек.
По правде говоря, определение было не совсем верным. Очень плохой — да. Но ни господин Воробей, ни остальные братцы людьми не были — носили подходящие костюмы, не более того.
Юстас зацокал языком.
— И потому он хотел тебя убить? Потому что он очень плохой?
— Иногда этого достаточно, — сказала Санди. И, сама не понимая почему, добавила: — Он хочет вырезать мои глаза. Он и остальные братцы.
Философское Общество уставилось на нее, открыв рты. Глухой Боб схватился за ворот.
— Вырезать глаза?!
— Однажды, — сказала Санди, — им почти удалось…
Она обхватила руками плечи. Воспоминания о жуткой ночи в Красном Замке были еще слишком яркими.
— Ну, ты не бойся, — сказал Глухой Боб. — Мы в обиду тебя не дадим. Где ж это видано — у живых людей глаза вырезать? А?
Он оглядел приятелей.
— Э… Ну да, — сказал Андреас. — Нехорошо. Прям датчане какие-то.
Санди вздохнула. Знали бы они, о чем говорят. Три увечных старика и — братцы. Как-то господин Иволга в одиночку разделался с пятью вооруженными полицейскими — Санди собственными глазами видела, что с теми стало. А если дело дойдет до господина Ворона… Нет уж. Это ее война, ее жизнь и ее королевство. У нее нет права впутывать в эту историю кого-то еще.
Санди расправила плечи. Нужно уходить, пока братцы снова не вышли на след. Господин Воробей разлетелся, но можно не сомневаться — он вернется. И скорее всего не один. А эти люди были слишком добры к ней, чтобы подвергать их такой опасности.
— Я, наверное, пойду, — сказала Санди. — Мне уже пора, и спасибо…
Одноглазый Юстас поднял руку.
— Погоди, — сказал он. По морщинистому лицу скользнула тень. Юстас вытянул шею. И вновь в выражении его лица Санди почудилось что-то нечеловеческое.
— Сюда кто-то идет, — сказал Юстас. — Собирается спуститься по насыпи.
Санди сжалась точно пружина. Сама она ничего не услышала, но… Вспомни о братцах, и они тут как тут.
— С какой стороны моста?
Пока невидимый гость спускается, она успеет подняться по другой стороне. Обычная рокировка.
— Не спеши, — сказал Юстас. — Уйти всегда успеешь. Но сейчас, поверь, тебе лучше остаться здесь.
— Здесь?! — Санди едва не рассмеялась, но замолчала, наткнувшись на взгляд Юстаса. Сверлящий, как буравчик.
— Да, — сказал Юстас. — Пока стоит этот мост, здесь с тобой ничего не случится. Обещаю.
5
— А потом, — сказал Юстас, — он схватил ее за шею и давай душить…
— Да ты что! Хуже, чем в Дании!
По насыпи со стуком скатилось несколько камней. Спустя секунду послышались шаги — тяжелый скрип гравия под ботинками. Вся троица повернулась на звук.
По правде говоря, Юстас ожидал увидеть того невысокого типа, господина Воробья или как его там? Однако гость оказался настоящим великаном, ростом куда выше двух метров. Худой и нескладный, словно собранный сплошь из острых углов и прямых отрезков. Не человек, а ходячее пособие по геометрии — вздумай кто-нибудь написать его портрет, как ни старайся, получился бы чертеж. Свет падал так, что худое лицо великана выглядело совсем зеленым. Но противнее всего был стеклянный глаз, который почти вываливался из глазницы.
Юстас засопел. У него и самого был один глаз, но ему полагалось. Великан же явно гордился увечьем, чуть ли не хвастался им. И Юстас прекрасно видел почему — гость хотел, чтобы его боялись, ему это нравилось.
— Добрый день, товарищи.
— И тебе всего хорошего.
Великан спустился к реке. Присев на корточки, он коснулся воды, понюхал пальцы и поморщился.
— Давно сидите? — спросил великан.
— Ну, давно, — сказал Юстас. — Тебе-то чего?
— Вчера ночью здесь были?
— Сказали же — давно сидим, — сказал Глухой Боб. — И вчера, и на прошлой неделе, и в прошлом году. Живем мы тут.
— Хм… — сказал великан. Задрав голову, он уставился на гнутые балки. — Ничего странного не видели?
Философское Общество озадаченно переглянулось.
— Нет, — сказал Андреас. — А должны были?
— Девушка прыгнула с моста. Около полуночи.
— Тьфу, ты про это, — сказал Юстас. — Что ж здесь странного? Каждую неделю кто-нибудь с моста прыгает. Сам или сбрасывает кто.
— Чего здесь искать? — сказал Глухой Боб. — Спустись по течению, там будет песчаная отмель. Туда утопленников и выносит.
— Утопленники меня не интересуют, — сказал великан.
— Ты ж сам сказал — с моста прыгнула. — Андреас сплюнул.
Было слышно, как скрипнули суставы великана, точно несмазанные дверные петли.
— По моей информации, она жива.
Бледные губы скривились в усмешке — излом прямых линий.
— Что, если подумать? — сказал он, шагнув к бочке. — Вы видели, как она выплыла?
Рука с длинными костлявыми пальцами исчезла в кармане плаща. Юстас напрягся — он очень живо представил, как великан вынимает из кармана нож или чего похуже. Вместо этого великан вытащил фотокарточку.
— Посмотрите, — сказал он, передавая снимок. Взял Андреас. — И у меня есть кое-что, чтобы освежить память…
Он достал новенькую банкноту в пятьдесят марок, расправил, держа за уголки. Купюра хрустнула. Юстас не помнил, когда в последний раз держал в руках такие деньги.
Андреас вертел в руках снимок, то смотря издалека, то поднося к самому носу. Юстас толкнул его локтем.
— Ты другим дай посмотреть.
Он отобрал у Андеаса фотокарточку. Громко присвистнул. Фотография получилась расплывчатой, но это была Санди, вне всяких сомнений.
— Ишь какая, — сказал Глухой Боб, заглядывая через плечо.
— Ну? — спросил великан. — Вы ее видели?
Нищие выпучили глаза.
— Не-а, — сказал Андреас. — Откуда? Думаешь, такие фифы к нам заходят?
— Я б был не против, — хихикнул Глухой Боб.
Великан сложил купюру пополам и бросил в костер. Рыжие язычки пламени жадно набросились на деньги.
— Эй! — вскрикнул Андреас. — Ты что делаешь?!
Усмешка великана переломилась.
— Я не люблю, когда мне врут.
Он выкинул руку и схватил Юстаса за шею. Сжал так, что у того лицо пошло красными пятнами.
— Давайте попробуем снова, — сказал великан, цедя каждую букву. — Вы видели эту девушку?
— Пусти… — прохрипел Юстас. — Никого мы не видели…
Еще чуть-чуть, и сильные, очень сильные пальцы сломают ему гортань. Юстас забрыкался, вырываясь.
— Ты! — нервно сказал Глухой Боб. — Пусти его!
Краем глаза Юстас заметил в руке Глухого Боба ржавый обрезок водопроводной трубы. И откуда только взял…
— Хочешь, чтобы я свернул ему шею? — спросил великан. — Мне не сложно.
— Пусти его, — повторил Глухой Боб, опуская оружие. — Мы же ничего тебе не сделали.
— Отпущу, — пообещал великан. — Когда вы мне расскажете, как все было.
— Что рассказывать? Ну, прыгнул кто-то с моста, нам что с того?
Великан оттолкнул Юстаса, тот упал, хрипя и хватаясь за горло. Не удостоив его взглядом, великан прошел к опоре моста — туда, где у каменной стены грудой лежало грязное тряпье. Ноздри великана затрепыхались; он шумно втянул воздух, принюхиваясь. Усмешка вновь переломилась.
— Врете, — протянул он. — Здесь была женщина. Пахнет духами с мятой…
И он с силой пнул груду тряпок. Потом еще раз и еще, расшвыривая их по берегу. Юстас постучал пальцем по виску — быстро, но чтобы великан успел заметить. Едва тот повернулся, старик зашелся в громком кашле.
Великан оглядел всю троицу — внимательно, словно не хотел упустить даже самую маленькую деталь.
— Меня зовут Дуг, — сказал он. — Некоторые зовут меня Дуг Каннибал.
— Зачем нам знать, как тебя зовут? — прищурился Глухой Боб.
— Пригодится, — сказал великан. — Когда я вернусь.
Пнув напоследок разбросанные тряпки, он направился к насыпи. В полном молчании Философское Общество слушало скрип гравия под его ботинками.
— Псих, — сказал Андреас спустя какое-то время.
— Вот кого надо в дурной дом отправить, — подтвердил Глухой Боб. — Пусть знает.
— Сильный, зараза, — сказал Юстас, разминая шею. — Дайте выпить, что ли…
— Как? — сказала Санди, отходя от стены. Она вытерла выступившие на лбу капельки пота. — Он смотрел прямо на меня… Не мог не заметить.
Она замотала головой. Странные вещи случаются, Санди это знала, как никто другой. Но все же… Всякий раз у Санди появлялось чувство, словно у нее выдернули землю из-под ног. Или как на американских горках, когда тележка взобралась на самый высокий гребень, и ты вдруг понимаешь, что у нее напрочь сорвало тормоза.
— Ну, — улыбнулся Юстас. — Я обещал, что с тобой здесь ничего не случится?
— Это наш мост, — сказал Глухой Боб. — Мы держим обещания.
6
Ломая пыльные стебли чертополоха, Дуг Каннибал выбрался на берег. Та самая хваленая отмель, куда выносит утопленников. Должно выносить… Река делала крутой изгиб, и течение намыло длинную песчаную косу. Пляж усеивали мелкие цепочки птичьих следов. Следов много, но человеческих — ни одного. Да и заросли чертополоха и тростника по краю песчаной косы стояли нетронутыми. Единственную тропинку, которая вела сюда и отсюда, протоптал он сам.
Дуг заметил темное пятно. Он присмотрелся. Кошка. Дохлая.
— Добрый день, товарищ Дуг, — послышалось за спиной.
Дуг выхватил нож. Лезвие застыло в считаных миллиметрах от кривой усмешки господина Воробья. Солнце тусклым пятном сверкнуло на темной стали, отразилось в блестящих черных глазках.
Проклятие… Этот-то откуда взялся? Следил за ним? Заранее знал, что Дуг сюда явится? По спине пробежал неприятный холодок. Чувство было Дугу в новинку.
Нажав кончиком пальца на острие, господин Воробей отвел нож.
— Погляжу, товарищ Дуг, успехами похвастаться вы не можете. Как неприятно разочаровываться.
— Я ищу, — сказал Дуг. — И я найду. От меня еще никто не уходил, товарищ Воробей.
Нож исчез в кармане плаща. Господин Воробей дернул головой.
— Да, да. Мне говорили. Но я не могу понять, почему вы ищете ее здесь? Я сказал, что делать это нужно под мостом? Надеюсь, у вас все в порядке со слухом? Или вас подводит память?
С песчаной косы мост был едва различим — темная полоска на фоне желто-серой дымки. Дрожит в зыбком мареве и того и гляди исчезнет.
— Я был под мостом, — сказал Дуг. — Ее там нет и не было. Всех, кто падает с моста, выносит сюда.
На лице господина Воробья отразилось искреннее изумление.
— Боюсь, вы невнимательно смотрели. Я ожидал от вас большего усердия. Вот здесь — ее нет, могу вам гарантировать.
Он пнул торчащую из земли черную веточку, выбив фонтанчик песка.
— Нет, товарищ Дуг, искать ее стоит там. Под мостом.
Дуг Каннибал осклабился.
— Что ж вы сами ее там не ищете, товарищ Воробей?
— Есть места, — сказал господин Воробей, — путь куда мне заказан. Не всякое правило можно нарушить, как бы того ни хотелось.
— И все-таки ее там нет, — упрямо повторил Дуг. — Я свое дело знаю. Никого там нет, кроме компании бездомных калек.
— Почему ж бездомных? — сказал господин Воробей. — Дом у них есть — тот самый мост. Для таких, как они, лучшего дома и не придумаешь.
Дуг коротко хохотнул.
— Так что, товарищ Дуг, постарайтесь вспомнить, что вы там видели.
— Да ничего. Мост как мост, балки всякие, камни. Ну и эта троица — жгут костер да байки травят… про негра-маньяка.
— А еще?
И Дуг Каннибал вспомнил.
— Вот зараза!
7
— Ты уверена, что хочешь уйти? — спросил Глухой Боб, изучая свои ботинки.
— Да, — сказала Санди. Она посмотрела вверх по насыпи. — Так надо.
— Но он где-то рядом, — сказал Юстас. — Ищет тебя. Знаешь, какие у него руки? Чуть шею мне не свернул — ходил бы потом с головой набок. Неудобно.
— Может, переждешь? — предложил Андреас. — Оставайся — мы тебя в обиду не дадим.
Философское Общество согласно закивало. Вид у всех был донельзя боевой.
— Спасибо, — сказала Санди. — Но мне и вправду надо идти. Честно-честно.
Санди замялась, а затем подошла и обняла их по очереди. Старики остались стоять в крайнем смущении.
— Ну, если что, — сказал Юстас. — Ты…
— Да, — сказал Глухой Боб.
Андреас глубже натянул свою нелепую шапочку.
— Еще раз — спасибо. Огроменное.
Санди стала взбираться по насыпи. Обернулась на полдороге. Задрав головы, старики смотрели ей вслед, не обращая внимания на то, что из бочки-костра густо повалил черный дым.
— Мы еще увидимся. Обещаю.
Санди перелезла через помятое ограждение и выбралась на шоссе. Впереди виднелся город, укутанный желто-лиловой дымкой смога. Пора возвращаться домой. Мимо проехал тяжелый грузовик с рекламой растворимого кофе на грязном тенте. Мост задрожал под ногами. Грузовик притормозил и призывно погудел, но Санди махнула — езжай дальше. Засунув руки в карманы, она зашагала по обочине. Потрескавшийся асфальт слегка пружинил под теннисными туфлями.
Что-то не клеилось в этой истории. Великан явно был не из братцев. Любого из них Санди бы узнала сразу. Этого же типа она видела впервые — хотелось надеяться, что и в последний раз, но Санди не обольщалась. Хуже того, она совершенно не представляла, кто он. Великан знал, где ее искать… Значит ли это, что он связан с господином Воробьем? До сих пор братцы предпочитали действовать самостоятельно, не впутывая посторонних в свои делишки. Тогда ведь придется делиться. Но если великан действовал самостоятельно, вопросов становилось больше. Не хватало, чтобы за ней начал охотиться кто-то еще. Когда речь шла о братцах, Санди знала, чего ждать, а здесь… Если тот тип пожаловал из Другой Калифорнии, то вообразить невозможно, на что он способен. Санди поежилась. Одно хорошо — он выглядел как человек. Хотя, глядя на вываливающийся стеклянный глаз, можно было предположить обратное.
Санди сбавила шаг, присматриваясь. Впереди, у обочины, стоял потрепанный черный седан — ничем не примечательная машина с заляпанными грязью номерами. По тонированным стеклам расползлись желтые пятна. Перед машиной поблескивал треугольный стоп-сигнал, но рядом никого не было.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, откуда взялась эта машина. Без причины здесь никто останавливаться не станет. Братцы, как ни крути, техникой пользоваться не могли — променяли одно на другое. Седан, без сомнения, принадлежал давешнему великану. Простенькая машина для человека, который запросто бросает в костер пятьдесят марок.
И что теперь? За темными стеклами не разглядеть, есть ли кто в машине. Но Санди чуть ли не кожей чувствовала взгляд. Она прикусила губу. Бежать? Возможно, это был лучший вариант, но Санди пошла дальше.
Долго ждать подтверждения догадкам не пришлось. Когда до седана оставалось не более пяти метров, дверь распахнулась. Мелькнуло бледно-зеленое лицо. Великан скалился, точно пес над костью.
— Ух ты, — сказал он, выбираясь из машины. — Птичка летит прямо в руки!
Великан шагнул навстречу, стеклянный глаз сверкнул, поймав солнечный блик. Пока у нее все шансы сбежать… Санди осталась стоять. Она должна знать.
— Кто вы?
Губы великана сломались в усмешке.
— Меня зовут Дуг. Кое-кто зовет меня Дуг Каннибал. Хочешь, можешь звать меня Дуглас.
— Не хочу. Что вам от меня нужно?
— Мне? Да, собственно, ничего…
— Вы меня искали.
— Есть такое, — кивнул великан.
— И?
Великан посмотрел себе под ноги, потом на небо и метнулся навстречу Санди, одним прыжком преодолев разделявшее их расстояние. Крепко вцепился в плечо и в руку и дернул к себе. Санди споткнулась.
— Кому-то ты очень нужна, — выдохнул великан, заламывая Санди руку. — И он заплатил очень хорошие деньги. За часть тебя… Как думаешь, что мне делать с остальным?
Санди чуть не вывернуло от плотного запаха вареной капусты.
Но, похоже, тот, кому она очень нужна, не озаботился предупредить великана, с кем предстоит иметь дело. Иначе он бы не распинался.
Санди расслабилась. Когда тебя хотят убить, перво-наперво учишься трем вещам. И в итоге дело всегда доходит до последнего пункта.
Удар — короткий и сильный, чуть левее грудины. Не отклонись великан самую малость, Санди сломала бы ему ребра. Одновременно она крутанулась, выворачивая руку. Хватка ослабла. Санди выскользнула из рук великана и отскочила к перилам моста.
— Ах, ты… — Великан попятился, глотая воздух.
Санди со всех ног бросилась бежать. Великан замешкался на долю секунды и припустил следом. До Санди долетел обрывок грязного ругательства.
Справа, за оградкой моста, темнела коричневая гладь реки. Но повторять вчерашний прыжок Санди не рискнула. Да и без толку, так или иначе она все равно окажется под мостом. Юстас обещал, что здесь с ней ничего не случится…
На мост вскарабкался очередной грузовик. Радостно загудел, едва водитель заметил девушку. А вот и кавалерия… Санди выскочила на шоссе.
Из приоткрытого окна высунулся тощий мужчина в красной кепке. Что-то прокричал — Санди не разобрала ни слова. И тут же за спиной сухо громыхнул выстрел, словно сломали толстую ветку. Санди обернулась: великан стоял широко расставив ноги, в вытянутой руке чернел пистолет.
Пуля попала в боковое зеркало. Брызнули осколки — сверкающая россыпь драгоценных камней. Водитель мигом спал с лица. Юркнул в машину так быстро, что уронил кепку — она палым листом закружилась в потоках воздуха.
— Стойте! — крикнула Санди, но водитель уже прибавил скорости. Мотор взревел, из трубы вырвалось сизое облако выхлопных газов. Санди еле успела отскочить к перилам. Кавалерия позорно бежала с поля боя.
От досады Санди выругалась. Но времени на обиды не осталось. Внизу уже была насыпь, хотя и довольно далеко. Но ведь бывало и хуже? Санди схватилась за перила и перепрыгнула на другую сторону.
Прыжок вышел совсем неудачным. Санди не сгруппировалась и приземлилась грубо и неряшливо. Не смогла даже удержаться на склоне и, кувыркаясь, покатилась вниз. Успела только зажмуриться.
Налетев на бочку, Санди ее опрокинула. Горящие угли рассыпались по берегу. От удара из легких выбило воздух. В ногу словно вонзили раскаленный гвоздь — прямо до кости.
Опираясь на руки, Санди приподнялась, кашляя и отплевываясь. В ушах стоял звон, глаза наполнились слезами. И, кажется, она вывихнула лодыжку.
Старики уставились на нее в полном изумлении.
— Ух ты! — сказал Юстас. — Наша принцесса вернулась!
8
— Красавица, — спросил Глухой Боб, шагнув к девушке. — Что случилось?
Ответить Санди не успела. Наверху громыхнул выстрел. Пуля попала в опрокинутую бочку — звук вышел одновременно гулкий и звонкий. Взвизгнув, Глухой Боб отскочил.
Дуг Каннибал не спешил. Наоборот — спускался медленно, растягивая удовольствие. С каждым шагом походка становилась все более упругой. Как у хищного зверя, приближающегося к обреченной жертве. Будто давал еще один шанс — ну давай, попробуй сбеги, — хотя уже ясно, что шансов никаких.
— Опять этот, — сказал Юстас, хватаясь за шею.
— Явился, — сказал Андреас.
Санди провела рукой по лбу, чувствуя под пальцами что-то влажное. Кровь… Вся ладонь в крови. Санди усмехнулась. Рассеченная бровь была меньшей из ее проблем.
— Так-так, — сказал Дуг Каннибал. — И снова — добрый день, товарищи.
— Мы тебе не товарищи, — подал голос Глухой Боб.
Великан отмахнулся пистолетом.
— Получается, я был прав, — сказал он. — Я к вам со всей душой, а вы меня обманули. Знаете, мне не нравится, когда мне врут.
— Со всей душой? — сказал Юстас. — Да ты мне чуть шею не сломал!
Дуг Каннибал кивнул.
— Мы это исправим. И шею, и кости переломаю — по одной. Знаешь сколько в человеческом теле костей?
Юстас не ответил.
— И я не знаю, — вздохнул великан. — Зато у нас появляется потрясающая возможность узнать, товарищ.
Санди всхлипнула. Опираясь на бочку, она поднялась. Нога пульсировала, каждый удар сердца отдавался тупой болью. Но Санди заставила себя выпрямиться.
— Оставь их в покое, — сказала она. Голос прозвучал совсем тихо.
— Что-что? — Дуг приставил ладонь к уху. — Тебя ждет особый разговор. Ты меня ударила.
Санди сжала кулаки. Андреас подхватил с земли крупный камень и швырнул в великана.
— Проваливай отсюда, — выкрикнул он. — Это наш мост!
Бросок никудышный — камень стукнулся о насыпь шагах в пяти от Дуга. Великан опустил взгляд. Излом губ дрогнул. Дуг поднял пистолет и выстрелил в старика.
Схватившись за плечо, Андреас завалился на бок, громко скуля. Глухой Боб с криком бросился к нему. Кое-как подхватил на руки, приподнимая голову. По грязной одежде старика расползлось темное пятно.
— Больно! — простонал Андреас. Глаза заблестели от слез.
— И будет больнее, — пообещал Дуг Каннибал.
— Тихо, — сказал приятелю Глухой Боб. — Это наш мост. Здесь с нами ничего не случится.
— Думаешь, мне от этого легче? — хрипло ответил Андреас.
Санди сглотнула.
— Оставь их в покое, — повторила она.
Подволакивая ногу, Санди шагнула навстречу великану. Голова кружилась. Ее повело, и стоило огромных трудов не упасть. Из горла Дуга вырвался сухой смешок.
— Надо же, какая смелая!
— Погоди. — Юстас схватил ее за руку. — Мы обещали тебя защитить. Мы всегда держим обещания.
Санди с грустью посмотрела на старика. Да что они могут против размахивающего оружием бугая? По лицу Юстаса скользнуло то же нечеловеческое выражение — точно отражение в кривом зеркале. Старик повернулся к великану.
— Чего ты хочешь, Дуг Каннибал? — спросил он.
Великан провел языком по стволу пистолета. Дешевый жест, видимо, подсмотренный в каком-то фильме.
— Я? — усмехнулся Дуг. — Многого. Например, переломать твои кости…
— Неправда, — сказал Юстас. — Ты хочешь богатства. Я же вижу.
Дуг прыснул от смеха.
— Да что ты говоришь! Богатства! Да у меня столько денег, сколько тебе в жизни не вообразить…
— Два миллиона фальшивых марок? — спросил Юстас. — По-твоему, это богатство?
— Э… — Усмешка мигом исчезла с лица великана. Губы сложились в прямую линию.
— Я покажу тебе настоящее богатство. Сокровище, — сказал Юстас. — Такое, какое тебе в жизни не вообразить.
И, подняв руки над головой, он громко хлопнул в ладоши.
Позже Санди так и не смогла вспомнить, что же случилось на самом деле. Возможно, камни опоры моста раздвинулись, точно волшебные ворота. Или — могло быть и такое — они попросту исчезли. В казавшейся незыблемой каменной стене открылся черный провал. Послышался рокот, сперва тихий, но звучащий все громче и громче. С похожим звуком сходит с гор лавина.
— Что… — начал Дуг Каннибал, но не договорил.
Из образовавшейся дыры с шуршащим перезвоном хлынул сверкающий поток.
Санди в жизни не видела ничего подобного, только в кино про пиратов или Индиану Джонса. Сокровища… Блестящие золотые монеты, переливающиеся драгоценные камни, кольца, диадемы, оружие и ожерелья… И в отличие от кино это богатство ни на гран не выглядело бутафорским.
— Вот это, — сказал Юстас, — настоящее сокровище.
Из дыры выкатилась корона, украшенная крупными рубинами, и упала на самую вершину золотой горы. Санди наконец поняла, что это. Тот самый клад древнего короля, схороненный под мостом. Легенда, как часто бывает, оказалась вовсе не легендой. Но у той истории была и оборотная сторона. Проклятое золото…
Дуг Каннибал отступил на полшага. На лице отразилось замешательство, однако он быстро взял себя в руки. И пистолета не опустил. Оглядев сверкающую груду сокровищ, великан перевел взгляд на Юстаса.
— Золото?
— Оно самое, — кивнул Юстас. — Бери, если не боишься.
Дуг хохотнул — коротко и сухо.
— Боюсь? А кого я должен бояться? Вас?
Морщинистые лица растянулись в улыбках. Андреас сел, разминая плечо.
— Почему бы и нет? — сказал Глухой Боб.
— О! Ты мне угрожаешь? — усмехнулся Дуг Каннибал. Блеснули неестественно белые зубы.
Глухой Боб продолжал улыбаться.
— Не угрожаю, — сказал он. — Предупреждаю.
— Очень страшно, — сказал Дуг Каннибал. — Попадись ты моему братцу, он бы вырезал твою печень и съел у тебя на глазах. Но тебе повезло — я вегетарианец. Я не ем мяса.
Юстас цокнул языком.
— Потому и зеленый.
— Ага, — закивали его приятели.
Великан дернулся как от пощечины. Но потом он снова опустил взгляд — в стеклянном глазу заплясали золотые отблески. Дуг Каннибал убрал оружие. Нагнувшись, он зачерпнул целую горсть — монет и украшений без разбора. Меж пальцев, раскачиваясь, повисло ожерелье из крупных жемчужин.
— Ты думаешь, — сказал великан, обращаясь к Юстасу, — это помешает мне вас убить?
Старик развел руками.
— На самом деле, товарищ, — сказал Дуг Каннибал, — ты дал мне еще один повод. Не знаю, как и благодарить… Может, не будем ломать все кости? Ограничимся парочкой?
Он повертел золотую горсть перед глазами, любуясь игрой света, и убрал добычу в карман. Затем нагнулся и поднял следующую горсть.
— Он взял, — сказал Андреас, с пугающей легкостью вскакивая на ноги.
— То, что ему не принадлежит, — сказал Глухой Боб. Тонкий хвост хлестнул по ногам.
— То, что мы должны охранять, — сказал Юстас и оскалился.
Санди попятилась. Оборотная сторона истории… Кто то золото найдет, тот до дома не дойдет. Потому что это проклятое золото. Потому что его охраняет чудовище. Черт!
Можно было догадаться с самого начала — кто еще мог жить под мостом? Санди так привыкла к тому, что вещи часто оказываются не тем, чем кажутся, что упустила главное — еще чаще они оказываются именно тем, чем кажутся.
В «Популярном Путеводителе по Другой Калифорнии» Эштона и Кларка про Волшебную Страну написано немного. Граничит далеко на севере и то раз в сто лет… Теперь понятно, почему господин Воробей не мог прийти за ней сам, а нанял этого типа. Одно волшебство вытесняет другое — слишком разные законы и правила.
Еще меньше в Путеводителе написано об обитателях Волшебной Страны. Но тролли все же удостоились отдельного упоминания: «Опасны. Очень. Не будить!»
Санди закрыла глаза и заткнула уши.
Но хруст все равно услышала.
9
— Расскажи еще, — попросил Андреас. — Про эту свою Калифорнию.
— Еще? — Подхватив мелкий камешек, Санди пустила его скакать по волнам, распугивая стайки водомерок. Одиннадцать прыжков — не самый плохой результат.
Солнце клонилось к закату — пылающий багровый шар над далекими крышами города. Облака над горизонтом окрасились густыми темно-лиловыми мазками. По реке ползла длинная баржа — сухопарый тип на корме, завидев Санди, помахал рукой. Все было тихо и мирно. И все же…
Когда Санди открыла глаза, ничего уже не было. Ни сверкающей горы сокровищ, ни Дуга Каннибала, ни троллей. Остались трое стариков, которые как ни в чем не бывало пытались снова развести костер в бочке. Нет, они не прикидывались людьми подобно братцам — они были и теми, и другими. У Волшебной Страны свои правила.
Санди не стала спрашивать, что случилось с великаном. Меньше всего на свете она хотела это знать.
Сейчас Философское Общество сидело у стены, передавая друг другу самокрутку. Радостно улыбались в ожидании продолжения историй. Санди вздохнула. Что ж… Придется побыть здесь — по крайней мере до тех пор, пока не заживет нога. Хорошее убежище, и братцы сюда не доберутся. Но все-таки — это не ее королевство.
— Там есть Фабрика Грез, на ней делают сны, самые настоящие. Их продают в бутылках — обязательно из зеленого стекла, иначе сны могут испортиться. Когда сны свежие, они пахнут мятой, дурные — кислым вином… Если плохо закрутить пробку, сны могут сбежать. Они прячутся по темным углам, потому что не выносят солнечного света. Иногда они сбиваются в стаи и по ночам нападают на прохожих. Только Поэты-Карлики и Гончие Франкенштейна могут с ними справиться… Если идти на северо-запад от Города Танцующих Грибов, то в четверг выйдешь на Ничтожные Равнины. Там кочуют Дикие Президенты — они охотятся на голоса и поклоняются деревянным идолам. Там живет Оборотная Ведьма, она предсказывает прошлое…
— И ты все это видела? — с восхищением спросил Глухой Боб. — Ангелов там, летающих китов, танцующие грибы и Долину Смерти?
Санди покачала головой.
— Нет, — сказала она. — Но когда-нибудь увижу. Обязательно.
— Ну надо же. — Глухой Боб глубоко затянулся самокруткой со Спинозой. — Это тебе не Дания!
Комментарии к книге «Под мостом», Дмитрий Геннадьевич Колодан
Всего 0 комментариев