«Ведьмины приключения, или Как Сита охотилась на директора»

Ведьмины приключения, или Как Сита охотилась на директора (fb2) - Ведьмины приключения, или Как Сита охотилась на директора 1476K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Екатерина Сергеевна Богданова

Екатерина Богданова ВЕДЬМИНЫ ПРИКЛЮЧЕНИЯ, ИЛИ КАК СИТА ОХОТИЛАСЬ НА ДИРЕКТОРА

ПРОЛОГ

— Все, Параська! Кончилось мое терпение, поедешь в Ведуны учиться! — Бабуля подперла кулаками тощие бока и сделала страшное лицо. Ну, это она думает, что страшное. А лично мне было бы смешно, если бы она не назвала меня так.

— Бусь, не бузи, а? И не называй меня Параськой! Меня это бесит! Я Сита! В крайнем случае — Кумпарсита, спасибо папочке, р-р-р…

В подтверждение моего праведного гнева незапланированно включилась посудомойка и открылся водопроводный кран.

— Вот! Вот об этом и речь, — продолжала бушевать буся.

Бабушка у меня добрая, но ведьма она. Как есть ведьма, что по сути, что по призванию. Одно плохо, не простая ведьма, а потомственная. Вот и мне досталось от щедрот. Я ж потомство, а значит, тоже ведьма. Мама поступила мудро — ушла в лучший мир и теперь только изредка приходит проведать, а я тут с бусей воюю. Не хочет она, видите ли, чтобы я неучем осталась и дар свой великий принесла в жертву индустриальной культуре нашего немагического мира. Только мне этот дар вообще не нужен. Я смогла пробиться в РУДН на бесплатное, и теперь меня оттуда фиг кто выковыряет, вот! А буся заладила со своей шарагой. Сама там отучилась, и что? Трешка в спальном районе, испортившийся от постоянного общения с повернутыми на магии психами характер и пенсия-минималка. Красота-а-а! Ну бывает, не сдержусь иногда, сломаю что-нибудь случайно или напугаю кого. Так бабуля память подчистит, и все дела. А тут уперлась — идешь в Ведуны, и все тут.

Стоим с бусей посреди кухни с видом «врагу не сдается наш гордый „Варяг“» и взглядами бодаемся. От бодания отвлек мобильник, заоравший на всю кухню: «О боже, какой мужчина…». Да-а-а, Макс — парень хоть куда, одно плохо — он об этом знает.

— Бусь, пять сек, я отвечу, и продолжим в казаков-разбойников играть, — и в трубку: — Я вас…

А трубка сообщает мне голосом великолепного Максика, что он таки урвал у перекупщиков билеты в третий ряд на «Золотой граммофон», и теперь я ему должна.

— А-а-а!!! — завопила, прыгая по кухне и расцеловывая бабулю. — Я в теме! Я буду в ящике! Бусь, давай позже поругаемся, лады? Мне сейчас позарез насчет платья перетереть надо.

— Тьфу, слушать противно. Ну ничего, в Ведунах тебя научат правильно изъясняться.

— Ага, научат, — поддакиваю бусе, не особо слушая, о чем она там лопочет, и ищу в телефоне номер Ритки Звельнер, она хвасталась, что ее папандр из Парижа модельных шмоток ворох припер. А у нас телосложение почти одинаковое, так что Ритулька попала.

— Так ты согласна? — гнет свою линию буся.

— Да, — ответила я мобиле, махнула бабуле рукой, мол, потом договорим, и пошла на балкон окучивать Ритку.

Рита сдалась после того, как я напомнила, у кого она якобы ночует, когда устраивает рейды по клубам. И, окрыленная предвкушением своего триумфа, завалилась в ванну, предварительно взбив пену взглядом. Перестаралась, правда, пришлось лишнюю в раковине смывать.

Включила любимую подборку зарубежек, нацепила наушники и начала кайфовать. И, как всегда, уснула где-то на третьей песне.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Не родись… в общем, не родись, а коли родился — мучайся!

— Девушка, девушка. Просыпайтесь, приехали, — кто-то настойчиво тряс меня за плечо.

— Бусь, еще немного поваляюсь, — пробурчала я и резко открыла глаза. — Что за… Вы кто?

Передо мной стояла здоровая тетка с висящей на плече потрепанной сумкой, из которой торчал краешек ленты отрывных талонов на проезд. Огляделась. Я сидела в старом, грязном автобусе, на соседнем сиденье стояла моя дорожная сумка с гордым значком «Nike», приобретенная на китайском рынке, и больше в автобусе никого не было.

— Приехали, говорю. Конечная. Вылезайте, нам на базу пора.

Еще раз огляделась и поняла!

— Ну, бабуля! Ты у меня еще попляшешь!

Буся таки отправила меня в свою шарагу.

— Выметайся, соплячка! — возмутилась тетка. — Я те покажу бабулю!

Я подскочила и рванула на выход. Кто ж знал, что эта необъятная тетя мои слова на свой счет примет. Вывалилась из автобуса и утонула новыми кроссами в пятисантиметровом слое дорожной пыли. И чуть не приложилась носом в эту пыль, когда по спине шарахнуло выброшенной вдогонку сумкой. Дверь закрылась, и автобус укатил в неизвестном направлении.

Так, а куда меня-то занесло? Осмотрелась и поняла, что я в лесу. Дорога была узкой и ухабистой, напротив меня стоял покосившийся козырек остановки, надпись на котором гласила: «Дачный поселок… едуны». На месте буквы «В» зияла проеденная ржавчиной дыра. Вот я попала! И где эти едуны? Повертела головой и заметила две колеи, уводящие вглубь леса. Подобрала сумку, отряхнула от пыли, чихнула пару раз и потопала навстречу неприятностям.

Неприятности оказались совсем недалеко, прямо за поворотом. Покосившийся не крашеный дощатый забор, ворота, тоже не первой свежести, и написанное грязно-желтой краской прямо на них «Ведуны». Хоть здесь все буквы на месте. Бодро подошла к архитектурному ископаемому и толкнула створки. Ага, размечталась! Ворота оказались заперты. Поколотила по жалобно скрипящим доскам, поорала всякий бред вроде «Открывайте, а то сама войду» или «Люди-и-и, вы где? Я ведьма, впустите, пожалуйста». Никто не проникся ни угрозами, ни мольбами, а комары уже основательно обкусали все, до чего могли добраться.

— Ах так, значит? — разозлилась я. — Да кому вы нужны? Сейчас выйду на нормальную дорогу и стопану кого-нибудь. Попрятались за воротами! Да чтоб их разорвало! — пнула кривую створку и отвернулась.

А за спиной раздался треск, очень ломающиеся доски напоминающий. Медленно развернулась и узрела… Кранты мне!

Я сидела в обычной, ничем не отличающейся от других преподавательской. А эти самые преподы, в количестве семи штук, пялились на меня, как на восьмое чудо света, и чего-то ждали. Дождались. В кабинет влетела растрепанная запыхавшаяся тетка с листком в руке.

— Вот, по факсу пришло. Ух, дайте отдышаться. Сверху приказ директору пришел, а его другим листом накрыло, я и не заметила.

— Бардак у вас тут, уважаемые! — авторитетно заявила я. — Меня такое учебное заведение не устраивает, отправляйте-ка меня домой.

Самый дряхлый из присутствующих здесь старичков протянул руку, и секретарша отдала ему свою находку. Дедуля, который, видимо, был ровесником разнесенных мною в щепки ворот, нацепил на нос очки с толстенными линзами и начал изучать бумаженцию. Получалось у него не очень, руки тряслись, и листок трепыхался, как простыня на ветру. Все молчали, выжидательно глядя на старичка. Он пожевал губами, положил листок на стол и скрипучим слабым голоском произнес:

— Видишь ли, Кумпарсита, я уже месяц как на пенсии и не имею права ни принять тебя на обучение, ни отчислить. Запрос бабушка прислала? — Я кивнула. — Так вот, запрос твоя бабушка составила грамотно, отпущу я тебя, ты где-нибудь нахулиганишь, а мне потом отвечать? Вот приедет новый директор, он и решит. А ты пока, детонька, здесь поживи, пообвыкнись. Глядишь, еще и не захочешь уезжать-то.

— И когда этот ваш новый директор приедет? — недовольно спросила, уже догадываясь, что бабуля меня на принудительное обучение по причине угрозы обществу записала. Вот удружила! Теперь мне здесь не меньше семестра куковать, потому что ни один директор с такой формулировкой заявления сразу меня не отпустит. Сначала присмотрится, убедится, что я не опасна для окружающих и не рассекречу существование магмира, и только потом, может быть, меня отправят домой со справкой о соцпригодности. Короче, невезуха полная!

— Так он, директор новый, еще на прошлой неделе должен был прибыть, да задержался. Позвонил и предупредил, что к началу учебного года точно будет, — ответила на мой вопрос секретарша.

Ага, а у нас сегодня какое число? Достала мобильник, связи конечно же нет, только экстренная. В девять-один-один позвонить, что ли? Может, заберут меня отсюда, если скажу, что эти похитили? А число сегодня — двадцать пятое августа.

— А студенты где? У вас здесь глухо, как в танке.

— Так через пару дней прибывать начнут, — всплеснула руками все та же секретарша.

А преподы сидят, смотрят на меня круглыми глазами и молчат.

— Пойдем, я тебя в общежитии размещу. Куда ее, Федор Генрихович, на ведическое? — это она у бывшего начальства спросила.

— Даже и не знаю, после ворот-то, — развел руками Генрихович. — Сели пока к ведьмам. Потом разберетесь.

Я подхватила пыльную сумку и потопала за деятельной теткой. Хоть кто-то здесь в адеквате. Мы вышли из единственного в «дачном поселке» одноэтажного здания, ну кроме хозпостроек, и пошли к стоящим на отшибе трем пятиэтажкам.

— Это общежитие ведунов, — показала секретарша на одно из зданий.

— А остальные? — Я правда удивилась. Это же ведическое училище, значит, здесь все ведуны.

— Вон то для кинэтиков, — тетка показала на соседний дом. — А это, — ткнула пальцем в самую страшную, обшарпанную и покрытую плесенью пятиэтажку, — видящие заселяют. Ты туда лучше не ходи и на болтовню их внимания не обращай.

— Так здесь что, помимо ведунов, еще кто-то учится?

И что за звери здесь еще водятся? Куда меня буся сбагрила? Но это я только подумала, не хотелось обижать единственного нормального человека среди «дачников».

— Конечно! — гордо заявила секретарша. — Кинэтический курс это те, кто обладает телекинезом, пирокинезом и прочими слабомагическими талантами. И видящие это те, кто видит призраков, будущее и прошлое.

Тетка затихла и уставилась на меня, видно ожидая щенячьего восторга по поводу продвинутости их шараги.

— А как вас зовут? — спросила, чтобы знать, кого напрягать, если что-то понадобится. Неизвестно еще, чего мне бабуля в сумку напихала.

Секретарша, по-моему, обиделась, что я не прониклась обширностью специализаций сего учебного заведеньица, и недовольно пробурчала:

— Ирина Алексеевна я.

— Вот и чудненько. А меня Ситой можете называть.

— Проходи, Кумпарсита, — мстительно заявила Алексеевна, открывая передо мной железную дверь с напрочь снесенным кодовым замком.

Меня загнали на пятый этаж, как говорится, выше только звезды. Эх, плакал мой «Золотой граммофон».

— Пока одна будешь, а там видно будет. Может, кого подселим, — сказала Ирина Алексеевна, отдавая мне ключ от комнаты с двумя двухъярусными кроватями, стареньким холодильником, шатающимся столом и четырьмя стульями, два из которых были колченогими.

— А я есть хочу! — вспомнила о насущном.

— Столовая пока не работает, будешь с нами питаться. Подходи к преподавательской в семь часов.

И секретарша ушла. Вот чего мне стоило повосхищаться их шарагой? Теперь дуться будет.

Обыскала сумку и обнаружила все, что нужно для счастья! Любимые домашние шмотки, плеер со всеми своими флешками, ну и средства гигиены. Застелила откопанным со дна сумки любимым бельем с дельфинами постель и завалилась слушать музыку.

— Ишь, развалилась! Понаселили тут бездарей, — донеслось с верхней койки.

Я встала, заглянула на второй ярус и настолько обалдела, что села на пол.

На кровати развалился здоровенный длинноволосый парень в одних трусах. Только он был прозрачный, как мама, когда меня навещала. Короче, в моей комнате на кровати валялось натуральное привидение в трусах. Это уже абзац полный!

— Чего пялишься? Мужика никогда не видела? — продолжил наезд здоровяк. Ха, привидение — здоровяк.

— Такого не видела, — честно призналась. — Все чаще как-то живые попадались.

— Ну и зря! — заявил тип в трусах. — Много потеряла.

— Это вряд ли, — встала с пола, отряхнула шорты и поинтересовалась: — Чего приперся?

— Это я приперся? — натурально взволновалось привидение. Оно пошло волнами, отлепилось от койки и спустилось ко мне. — Я здесь уже, знаешь сколько живу?

— Сколько? — А про себя подумала: «Это ты загнул — „живу“».

— Много! — гордо выпятив волосатую призрачную грудь, оповестил призрак.

Да-а-а, эта птица говорун умом и сообразительностью явно не отличается.

— Ну так дай другим пожить. Выметайся давай!

Страха я совсем не испытывала. Мамины визиты приучили к такому зрелищу, как полупрозрачный собеседник. А вот неудобно было. Это, как ни крути, мужчина, и неизвестно, сколько он тут провалялся, а я недавно переодевалась. Нет, я далеко не скромница, но бегать топлес перед незнакомым мужиком, пусть и бестелесным, это уже перебор.

— Как это выметайся? Я никуда не пойду, я здесь первый был, — удивился амбал.

— А мне теперь что, в коридоре жить? Выметайся, сказала! А то директора позову. — Этот тугодум меня уже реально бесить начал.

— Это кого? Генриховича, что ль? Так он выше второго этажа уже лет десять как не поднимается! Да ты не волнуйся, девонька, соседями будем. — И призрак в трусах громко заржал.

Ладно, потом с этим глюком разберусь. По-любому у них здесь есть какие-то средства борьбы с такими паразитами.

— Ты б оделся, что ли, — сказала, чтоб хоть что-то сказать.

— Так не могу, в чем преставился, в том теперь и живу, — развел руками парень.

Вот интересно, сколько времени с его смерти прошло? Призраки вообще умнеют или нет? Судя по этому индивиду, как был тупым амбалом, так и остался. Вот как можно сказать такую бредятину: «как преставился, так и ЖИВУ»? Тикать отседа надо, как говорит баба Юзя из соседнего подъезда.

— Ну и как тебя кличут, соседушка?

Карлсон, блин, недоделанный. Тот хоть с пропеллером был, а мне в трусах достался!

— Остап, — степенно склонил голову призрачный бугай в семейниках.

— Бендер? — поинтересовалась ради прикола.

— Не-э-э, Селивановы мы, — пробасил Ося.

— Значит, так, Ося, ты сейчас уходишь в стену, ну или в пол, что больше нравится, и не отсвечиваешь. Если будешь хорошо себя вести, так и быть, разрешу в гости заглядывать. А достанешь — развею! — нагло соврала я.

Я ж не ученая ведьма и понятия не имею, как потусторонние сущности развеивать. Вот буся у меня в этом спец. Я ей так и не рассказала про маму. Бабуля свято верит в то, что после смерти остается только отпечаток былой личности, жалкая копия, не имеющая права на существование. Но Ося-то не в курсе, что я неуч. Он моей угрозой проникся и начал медленно проваливаться в пол. Потом вдруг вспыхнул, проявляясь четче, и вынырнул обратно.

— А не развеешь! — подбоченился и выдал: — Ты первокурсница, тебе на территории общежития колдовать запрещено. Сразу отчислят!

— Во-о-от даже как, — протянула я. — Слушай, Ося, да ты гений! Даже, говоришь, за мелкое колдовство отчислят?

— Ну да, — не понял моего воодушевления парень.

— Так это ж то, что доктор прописал! Я им тут такой хэллоуин устрою, что они меня сами умолять будут, чтобы ушла!

На ужин я отправилась в прекрасном настроении, без проблем избавившись от Оси. Я ему просто рассказала, как сюда попала и насколько мне «дорога» эта шарага. На шарагу, кстати, привиденька реально обиделся.

Кормили местных переносчиков знания вполне сносно, и я наслаждалась едой, демонстративно не замечая настороженных взглядов в свою сторону. Ну подумаешь, ворота сломала! Пацаны на отработке новые поставят. Ну рассыпались потом щепки в пепел, так им же лучше. Ветром сдуло и убирать не надо! После ужина подошла к Алексеевне и узнала про завтрак и обед. По соседним комнатам в поисках перекуса не прошвырнешься, там пока никого, столовка закрыта. А я существо нежное и голодать не приученное. Зверею с голодухи, короче.

Ночь прошла тихо и без неживых гостей, да и без живых тоже. А утром проснулась от шума за окном. Я его на ночь открытым оставила. Москитная сетка здесь есть, а свежий воздух хоть немного перебивает общажный, не домашний запах. Выглянула и поняла причину переполоха. Студенты съезжаться начали, а ворот-то нет. Вот они и обсуждают сей прискорбный факт, выдвигая версии по поводу причины отсутствия одного из местных раритетов.

— Может, на реставрацию забрали? — пискляво предположил какой-то парень.

— Да завалились, скорее всего, — ответила явно девушка.

— Вы что? Они же магией напитаны! Нападение на училище было! Только сильный маг или ведун мог снести защиту и уничтожить ворота, — это был точно старшекурсник, голос у него был уже взрослый, мужской. А вообще, с пятого этажа попробуй разбери, кто из них кто.

— Да кому оно надо? Здесь же ничего ценного не было, — заявила какая-то девица, явно намекая, что ценность здесь всего одна, и это она.

И все умолкли, разбредаясь по общагам. Ох, чую, придется мне еще столкнуться с местной королевой. Ну ничего, мы ей быстро корону на глазенки натянем.

Общежитие наполнилось шумом и голосами студентов. Три верхних этажа были женскими, а потому я сразу направилась к лестнице. Посмотрим, какие в Ведунах ведуны водятся. Встречающиеся по дороге ведьмочки косились, но не заговаривали, а мне это и не нужно было. Надо найти какого-нибудь простоватого болтливого второкурсника и получить от него максимум информации о законах «курятника», а то ж заклюют и, как звать, не спросят.

— Ой, какие у нас тут свеженькие ведьмочки завелись, — послышалось из-за спины, когда я уже заходила на второй этаж. — Это ты удачно заблудилась, детка. Пойдем-ка ко мне в комнату, я тебе все про Ведуны расскажу и даже покажу.

Я резко развернулась и узрела поднимающегося по лестнице эдакого парня с обложки. Высокий, в меру мускулистый, коротко остриженные блондинистые вьющиеся волосы, солнцезащитные очки, широкие скулы и белоснежная улыбка во все тридцать два. Одет в облегающие джинсы и футболку-безрукавку. И все это можно описать одним словом — пикапер.[1]

— Я тебя во дворе не видел. И как такая лапочка ускользнула от меня? — спросил блондин, подойдя ко мне вплотную. — На, в мою комнату отнесешь, — это он проходящему мимо худенькому длинноволосому пареньку. И впихнул не сопротивляющемуся пацану свою огромную сумищу.

Тот пошатнулся, но устоял. Повесил сумку на плечо, второе его собственная оттягивала, и обреченно поплелся дальше.

— Слышь ты, гламур недоделанный, отвали по-хорошему. А во дворе ты меня не видел потому, что я не собираюсь в вашей шараге учиться, — поперла я на красавчика, смутно Макса мне напоминающего. Жалко мне стало того несчастного хлюпика, на которого он свое барахло скинул. А так, может, отстанет и вещички свои сам в комнату потащит.

— Мм, так мы еще и коготки выпускать умеем, — промурлыкал блондин.

— Блонди, отвянь. Не до тебя мне сейчас, — и дунула на парня.

Его снесло к стене, по ней блондинчик и съехал на пол. А по общаге разнесся вой пожарной сигнализации.

Сижу опять в преподавательской. На меня пялятся два дедуси и одна ведьминской наружности бабуся. А мне неудобно, как была в майке, борцовке и коротких шортиках, так и сгребли два дюжих молодца-старшекурсника, представившихся дежурными по общежитию.

— Э-э-э, Кумпарсита, — неуверенно начал один из старичков, — я, как куратор Ведического факультета, должен отреагировать на нарушение непреложного правила. Вы применили магические способности в стенах общежития, не пройдя посвящения и не имея допуска. И я должен вынести на педагогический совет предложение о вашем отчислении.

— Так выносите! — даже радости скрывать не стала.

— Понимаете, Кумпарсита, дело в том, что вы еще не зачислены на мой факультет, и единственное положенное в случае подобного нарушения наказание к вам неприменимо. А потому, — старик замялся, — я принял решение применить другую меру наказания. Сегодня начали съезжаться студенты, а персонал еще не весь вернулся из отпусков, — опять пауза. — В общем, мы приняли решение, что вы будете помогать в столовой. Мыть посуду в течение пяти дней до приезда штатной посудомойки.

— Чего? Вы что, совсем тут в лесу своем умом все тронулись? — Я была в шоке, как та звезда. — Трудовое рабство — это не про меня, уважаемый. Отправляйте меня домой!

— Не могу, — развел руками куратор.

— А где ваш этот, забыла как его, Генрихович? — Может, получится уломать старичка, чтобы задним числом мне справочку оформил.

— Федору Генриховичу, к сожалению, нездоровится, и он не сможет вас принять. Подождите прибытия нового директора. А сейчас идите в столовую, только сначала переоденьтесь, — безапелляционно проговорил старик, и я поняла, что он не так слаб, как кажется на первый взгляд. Сила духа точно на высоте, а тело… а что тело? Маги и ведьмаки после одряхления еще лет пятьдесят белый свет коптят. Неужели передо мной ведьмак? Это же вымирающий вид! Сейчас только ведуны остались, а настоящих ведьмаков днем с огнем не сыщешь. Я и спросила прямо в лоб:

— Вы ведьмак?

Старичок вдруг выпрямился, став сантиметров на двадцать выше, расправил плечи и как гаркнет:

— Марш в столовую!

«Не, точно ведьмак», — думала на бегу. Когда он заорал да еще и глазами своими блеклыми на меня засверкал, я так стартанула, что остановилась только перед дверью в общагу.

До комнаты добралась без приключений. Правда, шушукались все за спиной, а одна девица пальцем на меня показала.

Я остановилась и, повернувшись к ней, громко произнесла:

— Еще раз — и откушу по локоть. У нас в семье каннибализм приветствуется.

На этаже воцарилась тишина. И в этой тишине четко прозвучал стук каблуков по бетонному полу.

— Иди вещи собирай, выскочка. — Это у меня за спиной какая-то кобылица подковами цокает.

Повернулась и увидела, похоже, местную королеву. Ярко-рыжие волосы, зеленые глаза, до противного красивая мордашка и печать отсутствия интеллекта в выражении этой мордашки. Зато гонору — вагон с прицепом. Ну и фигурка соответствующая.

— Чего уставилась, убогая? Иди, говорю, вещи собирай. Выперли тебя, вот и нечего тут место занимать, — рыжая картинно встала в позу «я самая-самая», прогнув спину и уперев одну руку в бок.

А я хищно улыбнулась и поперла на королеву с явной целью свергнуть ее с трона. Рыжая взвизгнула и попятилась, спотыкаясь на высоких шпильках.

— Ты одного не учла — я здесь и не училась. И мне ваши законы до лампочки. Так что я тебе сейчас все шпильки вместе с ногами переломаю, и никто мне ничего не сделает, — продолжаю надвигаться на фифу.

— А ты мне переломать попробуй, — перегородила мне обзор здоровенная, коротко стриженная бабенция в спортивном костюме.

Но наши не отступают, и, окинув деваху изучающим взглядом, я выдаю сакраментальную фразу:

— Это ж сколько мне тебя жрать-то придется? Здесь же полугодовой запас мяса.

На заднем плане кто-то упал в обморок. Бугаистая дивчина тоже попятилась, а рыжая сорвалась на бег в сторону лестницы.

— Уходим, Кристина за куратором побежала, — прошептала одна из зрительниц, и все быстро разбежались по комнатам.

Вот такая занятная встреча получилась. А так, без приключений до комнаты дошла.

А там меня ждал завидный кавалер в неглиже.

— Слушай, а ты правда, того, человетину ешь? — испуганно спросил Ося.

Испуганное привидение — это незабываемое зрелище!

— Человечину, а не человетину, — поучительно проговорила я. — А что, ты никогда не слышал про черных, низших ведьм, которые крадут младенцев?

Ося затрясся и стал почти невидимым.

— Так это же давно было, лет пятьсот уже, как всех поизвели, — неуверенно прошептал привиденька, начиная проваливаться в пол.

— А мы пря-а-атали-и-ись и ждали своего ча-а-аса, — завывая, протянула руки к призраку.

Ося по-девчачьи взвизгнул и окончательно исчез. А я, посмеиваясь, переоделась и пошла искать столовую.

В коридоре поймала первую попавшуюся девчонку с задорными кудрявыми хвостиками и спросила, где эта самая столовая.

— Человечины не перепало, так решила местной стряпней с горя травануться? — подмигнув, спросила кудряшка.

Кажется, я нашла потенциальную союзницу!

Надя, так звали девушку с хвостиками, проводила меня до столовой, а по пути объяснила, где что находится и к кому обращаться по бытовым вопросам.

— А у вас тут домовые не водятся? — Просто бабуля рассказывала, что в Ведунах очень комфортно и уютно, потому что здесь работает бригада домовых, обеспечивая учащихся первоклассным сервисом.

— Раньше, говорят, были. Но бюджет училища урезали, и они ушли, не желая работать задаром. Вместе с ведьмой-хозяйкой отправились в Европу, там магучреждений больше.

Надя отвечала на все вопросы, но ни о чем не спрашивала. Меня это просто покорило, и я пригласила девушку зайти вечером ко мне, послушать музыку и поболтать.

— Только можно я не одна приду? У меня тут сестра-первогодка, шарахается ото всех. Пусть у тебя поучится, как крысятнику отпор давать, — спросила Надя.

— Да пожалуйста, — легко согласилась. — А крысятник — это что?

— Кристина и ее свита, за глаза их называют крысятником, — засмеялась кудряшка. — Во-первых, с именем созвучно, а во-вторых, они преподам на всех стучат. Потому сами и на особом положении.

Мы попрощались у дверей в столовую, и я пошла сдаваться в рабство.

Столовая была обычная, общепитовская. Большой зал, заставленный четырехместными столами. Стулья были перевернуты на столах. И зачем я, спрашивается, сейчас-то приперлась? Или у них с прошлого учебного года грязная посуда завалялась? Ввалилась в кухню и с порога заявила:

— Здрас-с-сьти. Я к вам, в трудовое рабство.

На меня ошарашено уставились две здоровые тетки и один щуплый заморенный дядя. Сразу понятно, кто тут стряпню дегустирует, а кто в сторонке облизывается. Это ж надо так мужика заморить!

— Оголодала, чель? — пробасила самая широкая повариха.

— Меня этот… — Блин, как его звать-то? А, какая разница. — Ведьмак к вам посуду мыть отправил.

— Судомойка новая, чель? А Верка ж где? Никак уволили гады! Ты глянь, Тамар, старичье плешивое, а все туда же. Девок в поселок таскают, да поближе к себе пристраивают! Тьфу! И не совестно тебе? Така молодая и уже приживалка, — разорялась по ходу шеф-повар сего убогого заведеньица.

— Да наказали меня за колдовство в общаге! Вот отправили посудомойкой, пока настоящая из отпуска не вернется, — спокойно объяснила убогим. А чего нервничать-то? На дураков не обижаются.

— Брешешь! — воскликнул субтильный мужичок. — За енто дело здеся гонють с ходу!

И я только сейчас заметила, что у этого заморыша вид совсем непрезентабельный. Вещички старые и явно с чужого плеча, жиденькие волосенки неопределенного цвета спутаны, а кожа у недужного с зеленоватым оттенком.

— А это что за зверь? Дядя, тебе бы полечиться. Совсем плохо выглядишь! — решила сразу расставить все приоритеты. Я язва, и обижать меня не рекомендуется.

А зеленушный обиделся, сделал пару шагов вперед и, стукнув себя кулаком в грудь, гордо заявил:

— Я не зверь! Я с этим, как бишь его, энтеллектам. Вот!

А мне показался странным звук его шагов. Шлепающий какой-то. Опускаю глаза вниз и вижу… полный атас! У мужичонки вместо ног ласты! Не резиновые, а свои, природные. Ступни с длинными перепончатыми пальцами.

— Э-э-э, пойду я, пожалуй, какое-нибудь другое наказание попрошу, — попятилась в обеденный зал и… в кого-то врезалась. Медленно оборачиваюсь.

— Ох ты ж, где моя мини-юбка! — само как-то вырвалось.

Просто передо мной стоял такой парень, что у меня правый глаз — тот, который синий, — задергался. Да, у меня глаза разные. Не в смысле, что один левый, а другой правый. Они по цвету разные. Левый — золотисто-карий, правый — насыщенно-голубой, а когда вот такого, как сейчас, представителя мужеского полу вижу, он становится синим. Сигнал подает, наверное.

— Да ты и без мини-юбки ничего, — заявил мужчина моей мечты, отодвинул меня в сторону и пошел на кухню.

— А вообще без всего — просто неотразима, — почему-то брякнула удаляющейся спине.

— Такое я не берусь утверждать, пока не проверю, — обернулся и подмигнул серебристо-серым, в обрамлении длинных черных ресниц, глазом.

Потом повернулся к кухаркам и выдал:

— Я опять накосячил, в помощь прислали. Колитесь, что у вас тут неподъемное перетаскивать нужно?

— И где у вас тут посуду моют? — бодренько потопала обратно.

— Посуды пока нету. Иди стулья снимать да столы протри. Тамара, дай ей таз и тряпку. А ты, Санек, горе ты наше луковое, топай в предбанник. Там муку и крупу подвезли. Чего куда складывать — сам знаешь, — распорядилась главная кухарка и, уперев кулачищи в необъятные бока, повернулась к зеленому чудику. — Дядька Лучко, мы как с тобой сговаривались? Ты мне рыбу, я тебе подкормку. Так чего пустой приперся? Нечисть ты болотная!

— Я озерная, — пробурчал чудик. — Давай подкормку, а я те завтра ентой рыбы во приволоку, — и рукой над своей косматой головенкой махнул. — Вы ж чего удумали, топить, знамо дело, запрещаете. А нам таперича, акромя рыбы-то, и жрать неча. А она ужо поперек горла. Гони корму, а то русалки на село пойдуть!

— Так у них же ног нету. Ты мне зубы-то не заговаривай, — не растерялась повариха, а потом вздохнула, махнула рукой и сжалилась: — Бери уже. По миру меня пустите, оглоеды. Коли завтра с утра рыбы не будет, ни крупинки больше не получишь. — И как гаркнет: — Санька, откинь там мешок перловки для дяди Лучко.

— Ой, спасибочки. Вот кормилица. Век не забуду, — начал, кланяясь, пятиться к двери по ходу водяной!

— И смотри мне, чтоб хорошо чищенная была! — погрозила пальцем тетка.

— Да как же ж, да обязательно. — И водяной ушел.

— Ну, чего встала? Айда столы тереть, кому говорю.

И я пошла тереть эти самые столы, думая, что Александр — одно из моих любимых имен.

Вышла в обеденный зал, обвела взглядом не меньше пятидесяти столов и подумала, что про запрет на магию в столовой мне ничего не говорили…

Побродила между столами, сняла пару стульев, потом зажмурилась и ка-а-ак рявкну:

— А ну, живо все на пол!

Послышался грохот, кряхтенье и оханье. Открыла левый глаз, потом правый, и опешила. Все стулья валялись на полу, некоторые стояли, но большая часть позорно развалилась. А нечего рухлядь студентам подсовывать. Я, может, жизнь кому-то спасла. Вот так пришли бы, сели на стул, а он — бац и развалился. Ну, если не жизнь, то пятую точку уж точно! А с кухни опять послышались стоны. Побежала посмотреть, может, случилось чего. А там… красотищ-щ-ща! Поварихи лежали, распластавшись по полу, и шепотом переговаривались.

— Никак отшельники напали, — прошептала Тамара.

— Ить их за ногу! А в кухне-то они чего забыли? — ответила главная.

И тут в кухню влетел матерящийся Александр.

— Да пошли вы со своими мешками! Я лучше в мастерской отработаю или в хозблоке. Волшебники недоделанные! Опять… экспериментируют… уроды!

Парень был весь в муке и психовал основательно.

— Сашенька, миленький, чего стряслось-то? — с кряхтеньем отскребая свою немалую тушу от пола, повариха участливо посмотрела на пришибленного мукой.

— А это вы мне, тетя Маруся, скажите! Почему у вас тут все незакрепленные предметы ни с того ни с сего на пол валятся? И мешки, которые я в кладовую перемещал, кстати, тоже! Все, ищите себе другого помощника! — махнул рукой Сашка и вышел.

А я, вот дура, за ним побежала!

— Александр, подожди. А что случилось-то? — схватила парня за рукав, извазюкалась в муке и отпустила.

— Сматываться отсюда надо. В этом отстойном училище постоянно всякие ущербные с колдовством химичат! — зло ответил теперь не такой уже и идеальный, как сначала показалось, студент. Но, даже присыпанный мукой, он выглядел очень аппетитно.

Опять меня не туда понесло!

— Так что с тобой-то произошло? — напомнила свой вопрос.

— Мешки с мукой левитировал, а в это время нестабильным заклинанием накрыло. Вот меня к полу и придавило… мешками. Опять ведуны выпендриваются, заклятия придумывают, дебилы! — прошипел парень. — Меня, кстати, Лексом все называют, а тебя как зовут?

— Сита. А ты не с ведического?

— Нет, я кинетик и к этим убогим никакого отношения не имею.

Вот козел! Исподлобья глянула на парнокопытного и прорычала:

— А я ведьма.

— Не повезло, — заявил козлина и ушел.

Ну и фиг с ним! Главное, что, кажется, никто не понял, что это я колданула!

Рано обрадовалась. В дверях столовой стоял куратор, тот самый, который, скорее всего, ведьмак.

— Кумпарсита, можно тебя на минуточку? — дружелюбно проговорил старик. Вот только мне показалось или у старикашки в голоске молодецкие нотки прорезались?

А он прокашлялся, и уже скрипучим, действительно старческим голосом поторопил:

— Я жду. А в моем возрасте это непозволительная роскошь.

— А сколько вам лет? — прищурилась, как следачка из сериала.

— Мужчины, как и женщины, не любят отвечать на такие вопросы, — усмехнулся куратор и сделал приглашающий жест в столовую.

Ага, проходи, мол, сейчас я тебе мозг выносить буду. Но деваться-то некуда, пошла.

Села на один из уцелевших стульев и уставилась на дедулю.

— Ты мне вот что скажи, ты специально диверсии устраиваешь? Неужели полагаешь, что тебя отправят домой, чтобы не надоедала? — ехидно спросил куратор.

— А что, не отпустят? — с надеждой посмотрела в темно-синие глаза. Они же вроде мутно-серыми были. Ничего не понимаю.

— Я могу тебе со стопроцентной уверенностью заявить, что ты будешь здесь учиться! Год как минимум. А то и все три, — заявил вредный старикашка.

— Это не вам решать, — пробурчала, уткнувшись взглядом в пол, — а директору.

— И директор тебя точно не отпустит, потому как я и есть новый директор сего балагана, — прозвучало у меня над головой.

Вскинула голову и в который раз уже за сегодня обалдела.

— Ох ты ж, где моя… — Ух, вовремя язык прикусила.

— Мини-юбка? — приподнял черную бровь директор.

— Ну и поучусь. Чего ж не поучиться-то? — радостно заявила вся такая счастливая я.

Да у такого директора я чему угодно готова учиться. У меня глаза сейчас, наверное, как у мультяшной пигалицы, в форме сердечек. Стоит весь такой, как праздничный торт. Съесть охота. Черные брючки со стрелочками, модельные лакированные туфли, белая рубашечка с приветом из восемнадцатого века, то бишь запонками, и верхние три пуговки расстегнуты. Так, что у нас дальше? Надо закрепить, так сказать, образ, чтобы, когда сниться будет, все правдоподобно было. Узкие бедра, широкие плечи. Так захотелось попросить, чтоб рубашечку до конца расстегнул. Там же наверняка кубики на животике. Сглотнула набежавшую слюну и продолжила изучение. Небольшая ямочка на широком подбородке, нормальные такие губы, не тонкие, но и не пухлые. Только кривятся — ага, сдерживаемся, значит, чтобы не заржать. Сама знаю, что разглядываю тебя, как сбрендивший филателист вожделенную марку под лупой изучает. Ладно, это все мелочи. Главное, «отсканировать» вкусняшку для снов неправедных. Нос у нас прямой, на мой вкус, немного островат, но на фоне всего остального это можно засчитать как изюминку. Глаза, мм. Глазки у нас темно-синие, вот прям как мой правый, когда на таких самцов реагирует. И реснички с бровками идеальные. А на голове густая смоляно-черная шевелюра. И на лоб парочка прядок падает. Чувствую, что сейчас растаю и стеку тонкой струйкой со стула на пол.

А она, мечта то есть, стоит, улыбается и молчит.

— Все! Я прониклась, пошли! — заявила, отрывая свою раненную в самое сердце тушку от скрипучего стула.

— Куда? — изогнул бровь, как голливудский актер, директор моего сердца, печени и прочего ливера.

— Учиться! — Да, я девушка сообразительная, но что-то кажется мне, не о том я сейчас соображаю.

А он и вторую бровку задрал и спрашивает:

— Чему?

— Ой, да чему угодно! — не выдержала накала страстей бедная, неразвращенная, но очень в данный момент об этом мечтающая ведьма.

Вспомнилась попсовая песенка на тему «забирай меня скорей, увози за сто морей, а там делай со мной все, что хочешь, потому как мне уже все можно».

— Может, сначала документы оформим? — предложил директор моей мечты.

У меня почему-то перед глазами загс замаячил и плакат «Совет да любовь».

— Оформим, — согласилась, срываясь на хриплый шепот.

И этот Аполлон моей жизни галантно предложил мне руку. Все, я здесь и отучусь, и работать потом останусь. А что? Природа, свежий воздух… и ОН. Все, директор, ты попал!

Пришли мы в преподавательскую, как та прогуливающаяся по парку парочка, под ручку. Моя мечта улыбается постоянно. А я — так вообще скалюсь, будто пальчики в розетку таки удалось запихать. Секретарша сначала не поняла, кто это вообще такой, а как дошло, тоже вся слюной изошла. И не смотрите, что тете полтинник как минимум. На меня с такой завистью смотрела, что любая молоденькая стерва от этой самой зависти умерла бы.

— Ирина Алексеевна, будьте любезны приготовить документы госпожи Кумпарситы на зачисление, — обворожительно улыбаясь, проговорил директор, уводя меня из приемной в свой кабинет. Я шла, как собачонка на привязи, а когда секретарша прокричала вслед: «Сию минуту, Роман Любомирович», — чуть не застонала, продекламировав про себя: «Роман, ты герой моего романа!»

А герой подвел меня к своему столу и усадил на стул для посетителей.

— Чай, кофе? — вежливо предложил Роман.

— Потанцуем, — брякнула на автомате.

Опять взлетевшая вверх бровь.

— Спасибо, я не пью. — Опять что-то не то сказала!

Ситуацию спасла принесшая документы и бланки Алексеевна.

— Вот, Роман Любомирович, все уже давно готово, — залебезила тетка. — Чай, кофе не желаете?

— Мы не пьем, — усмехнулся директор и отпустил явно не желающую уходить тетку восвояси, то бишь в приемную.

Потом я как зомби писала под диктовку склонившегося у меня над плечом и наговаривающего прямо на ухо текст заявления директора. Когда написала и поставила везде, где сказали, подписи, бумажки у меня изъяли, изучили и ласково так произнесли:

— Ну вот, а говорила, не будешь учиться. А теперь, будь добра, иди в столовую и помоги убрать учиненный тобой же беспорядок. Ты свободна, Сита.

А я сижу и понимаю, что уходить не хочу! А еще понимаю, что директор воспользовался моим состоянием аффекта, и я подписала целую кучу непонятно чего.

— Сита, тебя проводить? — уже настойчивее проговорил Роман.

— А? Нет, я еще немного посижу, — и продолжаю пялиться на него, как на торт.

— Быстро в столовую! — рявкнул мужчина моей мечты.

Но меня даже это не проняло. Пусть кричит, главное, что рядом.

— Господи, я уже жалею, что не отправил тебя домой, — простонал директор, упал в свое директорское кресло и прикрыл глаза рукой.

И я обиделась, но любоваться мечтой продолжила. А потом жалко его стало.

Пробурчала:

— Ну ладно, посидели, и будет. Пора и честь знать. Пойду я… в общагу, — и замерла в ожидании реакции.

— Иди, — махнул рукой директор.

Во-о-от, так-то лучше! А то заладил, столовая да столовая.

Счастливая вернулась в общагу. На входе встретился тот самый щеголь, которого с утра по стеночке размазала. Злобно прошипел: «Ведьма», — и обошел стороной.

— Да, я такая, — гордо ответила ведьма и, напевая под нос: «О боже, какой мужчина…», легко взбежала по лестнице.

А там, между третьим и четвертым этажами, восседая на подоконнике, как на троне, и дымя розовой дамской сигаретой с противным, долженствующим имитировать клубничный, запахом, царствовала КрЫстина.

— Ты еще здесь? — неподдельно удивилась она.

— Ага. — Мне стало совсем весело. — Я здесь надолго. Буду личную жизнь устраивать. Вот!

— Размечталась. Он мой, — прошипела рыжая. — А ты отсюда вылетишь, как только новый директор приедет.

— О как! А кто твой-то? — Хоть какое-то развлечение, пока Романа моего романа на горизонте нет.

— Артем! И если ты еще хоть раз к нему подойдешь, я тебя уничтожу.

Фу. У нее даже лицо от злобы почернело.

— А Артем — это кто? — спросила громким шепотом у одной из прихлебательниц.

Девица покосилась на королевну и тоже шепотом ответила:

— Тот, которого ты на лестнице покалечила.

— Тю, да больно он мне нужен! И никого я не калечила. Он вполне бодренько сейчас меня стороночкой в фойе обходил. А на нового директора ты не надейся. Я вот тоже на него надеялась. Так нет же, не отпустил! Пусть, говорит, в этом балагане будет хоть одна красавица мне глаз радовать.

И продолжая напевать, пошла в свою комнату.

Ося показываться не хотел, но у меня и без этой хохмы в семейниках настроение было преотличное. Переоделась в любимые шорты и маечку, включила плеер и решила обустраивать себе гнездышко. Сначала совершила коварное нападение на завхоза. Без труда нашла его каморку, вдоволь повеселилась, прочитав громкую надпись «Офис-менеджер» на двери, и, стукнув пару раз, ввалилась в помещение. Дядечка оказался вполне вменяемым, после недолгих уговоров и требований мне выделили ведро, приличный кусок ветоши, пару сносных покрывал и даже вполне еще презентабельные шторы. Поблагодарив дядю Гришу, сгребла полученное и потопала на пятый этаж. К третьему веселья как-то поубавилось, но наши не сдаются! Доползла, повалялась на кровати, тихо матеря поселившую меня на такой верхотуре Алексеевну. И бодренько принялась за уборку. Везде протерла пыль, разложила все свое добро в узкий стенной шкаф, кажется, девчонки из РУДНовской общаги называли такие шкафы собачниками. Так вот, в моем собачнике было шаром покати. Нужно будет связаться с бабулей и попросить, чтобы она все, что мне нужно, передала.

В процессе мытья пола и перестановки немного разворотила стену. Махнула рукой на появившуюся под подоконником дыру и продолжила создавать порядок и уют. Завесила пустующую двухъярусную кровать большим покрывалом, спровадив на нее колченогие стулья, и повесила шторы. Обвела взглядом результаты трудов своих праведных и осталась довольна. Вот только сейчас дырку под окном шторочкой прикроем, и будет совсем уютненько. Нагнулась, поправляя край шторы, и замерла. В проломленной ножкой стола дыре что-то было! Простучала стену и поняла, что там приличный такой тайничок. Расковыряла дырку побольше и засунула туда руку. Там было несколько свертков и коробочек, но, чтобы вытащить их, мне придется всю стену под окном разломать.

Кажется, здесь раньше было что-то вроде холодильника. Дом-то старый, а раньше под окнами устраивали такие вот холодные шкафчики. Надо бы распотрошить это хранилище и проверить, нет ли там чего-нибудь путного. Но не сейчас, сейчас я пойду в столовую. В животе уже урчало так, что через орущую в наушниках музыку слышно было.

По дороге в столовую встретила Надю, ее сестру Олю и еще двух девочек из их комнаты. Дальше шли все вместе, весело болтая и делясь впечатлениями по поводу училища.

— Я, когда увидела, что ворот нет, подумала — все, кранты «Ведунам»! Или отшельники напали, или прикрыли совсем, — проговорила Наташа. Улыбчивая девочка со второго курса с курносым носиком и красивыми, блестящими на солнце пшеничными волосами, почти до талии длиной.

Да, с моей шевелюрой не сравнить. У меня волнистые, постоянно лезущие в глаза патлы до лопаток, и цвет не пойми какой. Вроде, светлые, а как под дождь попаду или в реке искупаюсь — рыжими становятся. Да такими рыжими, что уже ни с каким цветом не спутать. Даже не рыжими, а оранжевыми. Как шкурка апельсиновая! Пока страдала от зависти к чужим прическам, дошли до столовой. Там-то я и отреагировала на высказывание по поводу ворот:

— Так их я того, приговорила. Стучала-стучала, а никто не открывал. Вот я и психанула слегка.

В набитой студентами столовой воцарилась гробовая тишина. «А стулья-то новые уже поставили», — подумала злорадно. Значит, новая мебель в наличии имеется, только ее прячут от студентов, заставляя рухлядью пользоваться! Учтем, посмотрим еще, как в учебных корпусах с обстановочкой дела обстоят.

Осмотрелась и поняла, что здесь какой-то непонятный переполох… и похоже, что из-за моей персоны. Просто вокруг меня образовалась приличная такая зона отчуждения. Только Надя отошла на пару шагов, а остальные на все десять отбежали.

— Это ты сейчас так пошутила, да? — опасливо поглядывая на меня, спросила Надя.

— Насчет чего? — Я, если честно, и забыла уже, о чем мы болтали.

— Насчет ворот! — Надька почему-то сорвалась на визг.

— А что с воротами? Старые были, я их пнула слегка, вот они и развалились… совсем. А что такого-то? Туда им и дорога, рухляди прикюветной.

— Сита, — прошептала подружка. — Это же был неразрушимый артефакт. Их вообще разрушить или открыть без дозволения хозяина невозможно было.

— Так откуда ж я знала-то? — пожала плечами. — Табличку бы хоть какую-нибудь повесили.

Что-то затрещало, потом зашипело, и все посмотрели наверх. Над раздаточным столом обнаружился допотопный громкоговоритель. Он-то, хрипя и поскрипывая, и выдал плохо узнаваемым голосом Ирины Алексеевны:

— Студентка Беглая, в кабинет директора.

Да, вот такая у меня фамилия. Бабушка рассказывала, что еще в царские времена один из наших предков был беглым каторжником, вот и прицепилось, как говорится. Я еще тогда порадовалась, что всего лишь Беглая, а не Каторжная какая-нибудь.

Все начали озираться в поисках вызванной студентки. А я шмыгнула к двери и не побежала, полетела к своей мечте на ковер. Интересно, я опять чего-то натворила или он просто по мне соскучился? Второе, конечно, предпочтительнее, но первое — вероятнее.

Алексеевна грозно глянула и, противненько улыбаясь, прошептала:

— Плохо начинаешь, Беглая. Ох нелегко тебе будет у нас. Ох намучаешься.

— Это вряд ли! Скорее вы со мной! — радостно улыбнулась и без стука распахнула дверь. — Вызывали?

Роман моих грез сидел на подоконнике и хлестал колу из банки! От моего зычного «вызывали» директор моего сердца подавился, закашлялся и сдавил банку. Напиток с пеной и шипением полез наружу, обливая руку и брюки мужчины.

— Могу постирать, — невинно предложила, картинно ковыряя пол носком шлепанца.

— Кумпарс-с-сита, — прошипел директор не хуже той колы. Ну и как тут учиться? Он даже мое бредовое имя так эротично шипит, что оно мне нравиться начинает!

— Да-да, я вся ва… вас внимательно слушаю, — захлопала ресницами, как бабочка крылышками… бяк-бяк-бяк-бяк. Не удержалась и хрюкнула. А за ней воробушек в лице вот такого вот директора, прыг-прыг-прыг-прыг. Чуть не расхохоталась, неумело притворяясь, что подавилась.

— И что же тебя так развеселило? — продолжил так очаровательно злиться Роман Любомирович.

— Не обращайте внимания, бывает, — туманно ответила, представляя, как директор прыгает за хлопающей глазами мной. Так, а что там в песенке дальше было? На «он ее голубушку шмяк-шмяк-шмяк-шмяк» возникли совсем уже неприличные ассоциации, и я покраснела.

Директор начал успокаиваться, видимо расценив мой румянец как признак раскаяния в неподобающем поведении… наи-и-ивный!

— Проходи, присаживайся. Нам нужно поговорить… по поводу ворот.

— И вы туда же! Ну не знала я, что они такие крутые! Знала бы, через верх перелезла бы, — возмущенно плюхнулась на стул.

— Сделанного не воротишь, — глубокомысленно изрек Роман.

А я уставилась на его шевелящиеся во время произнесения этой общепринятой истины губы, и мысли опять плавно перетекли к бабочкам и воробушкам. Если я сдержусь и в один, прекрасный для меня, момент не наброшусь на него, то это можно будет засчитать мне как подвиг!

— Но я хотел бы попросить тебя не распространяться о том, что ворота разрушила ты, — продолжил гипнотизировать меня губами директор.

— Все что угодно, — почти простонала, прокашлялась, собрала волю в кулак и повторила: — Как вам будет угодно, Роман Любомирович. Никому ни слова, обещаю. И девчонкам скажу, что пошутила.

— Вот и хорошо.

Ох, зачем же ты еще и улыбаешься-то? Никак смерти моей от разрыва сердца хочешь. Но вслух выдавила:

— Это все? Я могу идти?

Лучше отпусти меня, дорогой, ради сохранения собственной чести. Не удержусь ведь, наброшусь и зацелую всего!

— Нет, — как-то неохотно ответил директор. — У тебя, Сита, проявляются выдающиеся разносторонние способности. И я вынужден определить тебя на индивидуальное обучение. Каждый день, вместо второй пары, ты будешь приходить сюда, и с тобой буду заниматься я, лично. — Под конец моя мечта выглядел так, будто лимон вместе со шкуркой съел.

Я же парила где-то в облаках и сама не заметила, как, подавшись вперед, спросила:

— Чем?

— Что — чем? — не понял мой наивный директор.

Я конечно же имела в виду «чем мы будем заниматься?», но для первого дня знакомства это слишком уж откровенный вопрос, так что решила смягчить формулировку:

— Чем я заслужила такое повышенное внимание? — И опять ресничками бяк-бяк-бяк-бяк.

— Дело в том, что некоторые твои способности скорее магические, чем ведические. Мне нужно проверить свои подозрения. И если они подтвердятся, то я буду вынужден перевести тебя в ИМИ.

— Куда? Не надо меня в институт магических наук переводить! Я вообще неспособная. И магов терпеть не могу!

Это ты что, Аполлон из моих снов, отделаться от меня решил? Фигушки! Ты меня теперь отсюда только загсом выманишь!

Директор вздохнул, устало на меня посмотрел и выпроводил!

— Иди, Сита, а то обед пропустишь.

Пришлось уходить. Обед пропускать было никак нельзя. Мой ослабленный пылкими чувствами организм срочно нуждался в подпитке.

В столовке уже почти никого не было. Я спокойно предалась чревоугодию. Несказанно обрадовалась тому, что в еде здесь не ограничивают, можно хоть пять раз за добавкой подходить. И конечно же объелась. Да так, что потом еще минут двадцать просто сидела, развалившись на новом удобном стуле, и тупо пялилась на стену.

— Привет, Сита, — подсел ко мне Лекс.

Лениво кивнула, внимательно осмотрела кинэтика и пришла к выводу, что утром сильно ему польстила. Нет, парень он хоть куда, но после знакомства с директором уже не казался таким неотразимым. Да еще и ведьм не любит. Козел, одним словом.

Лекс заметил мой изучающий взгляд и спросил, лукаво прищурившись:

— Нравлюсь?

— Ничего. Но тут и получше имеются. — А что? Он ведьм не любит, так с чего ведьма должна с ним любезничать.

— Чего злая такая? — продолжил он, пропустив мою реплику мимо ушей.

— Плохо мне, — простонала, решив, что парня вполне можно использовать в качестве жилетки. — Я объелась, вещей любимых нет, учиться не хочу, — начала плакаться по полной. — И волосы у меня странные, и ноготь во время уборки сломала, — продемонстрировала опешившему Сашке средний палец с действительно сломанным ногтем. — А еще я, кажется, влюбилась!

— Ну, я, пожалуй, пойду, — промямлил Александр, вставая и пятясь к двери.

— Ну и вали, — заявила беззаботно, будто это не я тут сейчас на все лады стонала.

Парень ушел, в столовой осталась только пара припозднившихся студентов, и я тоже ушла. Побродила по поселку и свернула к преподавательскому корпусу в надежде уломать Алексеевну разрешить мне позвонить бабуле.

Секретаря на месте не оказалось, а из полюбившегося с первого взгляда кабинета директора доносились звуки ссоры. Ссорились явно Роман и какая-то женщина. Та-а-ак, и кто посмел обидеть мою мечту? Решительно постучала в дверь и прислушалась к наступившей в кабинете тишине. Потом послышалась какая-то возня, шепот, а когда все снова стихло, мой ненаглядный подал голос:

— Войдите.

Ну я и вошла, осмотрелась и никого, кроме Ромочки, в кабинете не узрела.

— Что ты хотела, Кумпарсита? — устало спросил директор.

Откуда-то сбоку послышался сдавленный, едва уловимый смешок. Взглянула туда, откуда доносился звук, и только сейчас заметила оклеенную такими же обоями, как и стена, неприметную дверь. Ага, значит, скандальная собеседница Любомировича прячется в уборной. Ну ничего, я все равно тебя подловлю. Если будет нужно, до ночи в кустах у здания просижу, но таинственную даму нашего директора увидеть необходимо. Врага, как говорится, надо знать в лицо!

— Сита, я жду. Зачем ты пришла? — напомнил о себе мое будущее счастье.

— А мне позвонить нужно. Бабушке. Вот. А у вас здесь связь не ловит, только МЧС. Не их же мне просить, чтобы, пардон, личные вещи мне привезли, — ответила слегка недружелюбно, чувствуя зарождающуюся внутри волну ревности. Абы кого он бы не стал в туалете прятать. Значит, эта дамочка пришла по личному вопросу.

— Позвони из приемной, скажи Ирине Алексеевне, что я разрешил, и она блок на межгород снимет, — миролюбиво предложил директор.

— Так нет ее, — развела руками. — А мне правда очень нужно, бабушка ж меня сюда с минимальным багажом, под чарами отправила.

Роман состроил недовольную гримасу, но подвинул свой телефон и предложил:

— Звони.

Я схватила трубку и потянулась к кнопкам, но тут в моей нестандартной голове щелкнул очередной тумблер, и трубка легла обратно.

— Я так не могу, мне неудобно. Не буду же я при вас перечислять, какие вещи первой необходимости мне нужны, — и даже вполне правдоподобно засмущалась и покраснела.

— Х-х-хорош-ш-шо, — зашипел мой дорогой директор, — звони, я выйду.

И он действительно вышел, демонстративно захлопнув дверь и протопав из приемной. Видимо, чтобы я не подумала, что подслушивать будет.

Я с неимоверной скоростью набрала номер, а когда после третьего гудка сработал автоответчик, скороговоркой отчиталась, что мне все нравится, я всем довольна, буду учиться, и мне нужны все мои вещи из основного шифоньера. А также все содержимое туалетного столика. В конце заявила, что бабуля сама все это затеяла, и меня не колышет, как она будет доставлять вещи, но без своего барахла я помру во цвете лет!

Положила трубку и походкой крадущегося слона направилась к директорской уборной. Подошла, тихонечко взялась за ручку, резко повернула ее и распахнула дверь.

Сказала глубокомысленное «ой» и закрыла обратно. Вот как-то не подумала я, что, прячась от меня, блондинка модельной внешности решит попутно воспользоваться своим укрытием по прямому его назначению. Мне теперь ее серебристо-серые напуганные глаза неделю сниться будут!

— Извините, я не знала, что занято, — сказала зачем-то и попятилась к двери.

— Я тоже, — прозвучал не менее логичный ответ.

— Ну, я пойду. До свидания, — выдала вежливая временами я и вылетела из кабинета.

Полет длился недолго, а закончился довольно мягким приземлением. Короче, врезалась в не ожидающего нападения Романа Любомировича, сбила его с ног и сама упала сверху. Когда дошло, где я и на ком тут валяюсь, а он по инерции меня еще и за талию обнял, менять место дислокации вообще расхотелось. И я изобразила глубокий обморок, прикинувшись дохлой мышкой и прижавшись щекой к груди директора.

— Сита, с тобой все в порядке? — сдавленно спросил Роман.

Еще бы, я ж на нем всей своей тушкой лежу, придавила бедолагу.

— Сита? — позвал уже взволнованно.

А я молчу и блаженствую. У него так мощно сердце бьется и грудь такая твердая, рельефная. А я уже месяц не целованная! А про все остальное и говорить нечего, восемнадцать лет воздержания в наш продвинутый век сексуальной революции, да еще когда такие экземпляры под тобой лежат и тяжело дышат, это жестоко. Вот я клуша! Все подружки уже вовсю о своих реальных похождениях в красках рассказывают, а я все только выдуманными хвастаюсь. От осознания своей никчемности тихо застонала.

Стоп! А чего это директор моих снов так дышит-то? Ой, он еще и талию мою крепче сжал… и руки вверх поползли. Под борцовку! Мама, доигралась. Теперь вообще страшно пошевелиться. А от него так обалденно пахнет, и дышит он так, что у меня уже по-настоящему голова закружилась.

— Сита, — прошептал чуть слышно.

И я опять тихо застонала. Руки мужчины моей мечты поменяли место дислокации — одна легла на затылок, другая придавила поясницу. В кожу впилась бляха модного ремня. Теперь, наверное, надпись отпечатается, и буду красоваться с брендом «BOSS» на животике. Мир стремительно перевернулся, в смысле директор перекатился. Придержал за голову, бережно уложил на пол и, продолжая давить BOSSом на живот, легонько похлопал по щеке.

— Сита, да очнись же ты!

Ой, а сколько беспокойства в голосе, и это все мне!

Представила, как мы смотримся со стороны, и в третий раз застонала, уже от зависти к самой себе.

— Открывай глаза, проблема ходячая, — раскомандовался Роман Любомирович и опять меня по щеке легонько похлопал.

Я ресничками немного «побякала» и широко распахнула глаза. А они, глазки мои, возьми, да и сойдись в кучку, на губах нависающего надо мной мужчины моей мечты. Вот о чем может подумать развращенная интернетом и телевидением девушка в таком положении? Вот и я подумала о том же, точнее, думать вообще перестала. А вот дышать начала так же, как и директор. А что? Ему можно, а мне нельзя?

— Ой господи… ой, я… ой-е-ой, — послышалось от входа.

Мы с Романом синхронно повернули головы и увидели закрывающуюся за Алексеевной дверь приемной.

Директор подскочил как ошпаренный. А я приложилась затылком об пол, потому что он резко вытащил руку из-под моей головы.

— Студентка Беглая, от вас одни проблемы! — прошипел Любомирович и, бросив раненую в самое сердце меня валяться на полу приемной, побежал догонять секретаршу.

Не, ну нормально, а? Я тут вся такая юная, горячая и с надписью «BOSS» на животике на полу валяюсь, а он за престарелой грымзой гоняется. Вот извращенец! А там, в туалете, еще одна дама сидит, тоже, наверное, Ромочку дожидается. Пойти, что ли, рядом присесть, вместе подождем. Нет, никуда не пойду, буду тут лежать и страдать. Я же пострадавшая? Пострадавшая. Вот и буду страдать до победного конца. Главное, чтобы это не был конец директорского терпения. А то вышвырнет меня со справкой о соцпригодности, а я уже вещички свои вызвонила, комнатку обустроила. Наверное, все-таки это будет перебор. Пойду лучше клад под окошком распотрошу, может, что ценное нарою.

С такими мыслями встала на четвереньки и поползла за шлепанцем, слетевшим в момент эпической встречи «Титаника» с айсбергом — моего столкновения с директором. Вот уж точно — айсберг.

— А ты такой холодный, как айсберг в океане… — напевала себе под нос, направляясь к убежавшей от меня обувке.

Шлепанец отлетел к двери, доползла, потянулась рукой за обувью, а за спиной опять послышались причитания.

— Ой, господи, ой-ой-ой, — стонала Ирина Алексеевна, хватая сумку, очки и какие-то бумажки.

А я, так и стоя на четвереньках, краснела как рак, понимая, что вид сзади у меня сейчас будь здоров, в коротеньких шортиках-то! Схватила отлетевший шлепанец и уже собралась вставать, когда совсем рядом прозвучал задумчивый голос моей мечты:

— И что ты там ищешь, недоразумение?

Обидно так стало, повернулась и недовольно глянула на стоящего в шаге от моих тылов Любомировича. Набрала в легкие воздуха, чтобы сказать в ответ тоже что-нибудь обидное… и со всего размаху получила дверью по уху. Заваливаясь на пол, услышала мелодичный голос блондинки из туалета:

— Роман, ты скоро, а то меня такси…

И темнота.

Ухо горело как от ожога, голова гудела как паровоз, а окружающее пространство раскачивалось как маятник. «Кто я?» — вопрошали вскипающие мозги.

— Чайник в дембельском поезде, — ответила сама себе.

— Сита, ты как? Сколько пальцев? — В поле зрения появилось встревоженное лицо директора моих снов, теперь, наверное, кошмарных… но все равно с эротическим уклоном.

Перед глазами нарисовалось три пальца, о чем я сообщила Роману Любомировичу.

— Странно, я показывал два, — тихо проговорил директор. — У тебя что, только в одном глазу двоится?

— Угу, в третьем, — брякнула зачем-то.

— Ну и зачем ты под дверь полезла? — сокрушенно вопросил Роман.

— Совесть вашу искала, — ответила обиженно. Я же еще и виновата осталась.

— Ну и как? — заинтересовался директор.

— Не нашла, — развела руками и застонала от боли в локте.

Замечательно, еще и локоть сбила!

— Тихо, тихо. Полежи спокойно, я сейчас. — И мужчина моей мечты куда-то убежал, причем так резво, будто студент, а не директор.

Осмотрелась. Я возлежала на большом угловом диване в маленькой уютной комнатке без окон. Свет лился прямо из подвесного потолка, в противоположном от дивана углу расположился до отказа наполненный всевозможными бутылками бар, а на стене красовалась еще совсем новая плазма, даже пленка на экране с надписью «70DM» не была оторвана. Вот это антураж! Куда это меня Любомирович приволок?

Вернулся мой ненаглядный директор с банальной аптечкой.

— Давай руку, сейчас обработаю, — приказал, усаживаясь рядом и открывая на коленях аптечку.

В результате мой бедненький локоток вполне бережно обтерли антисептической салфеткой и нещадно залили перекисью. А когда я начала стонать и жаловаться, это божество еще и дуть на него стало, поглядывая на меня. Все! Я готова каждый день калечиться, только бы первую помощь оказывал Роман моего романа.

— Ну вот, ничего страшного, — приговаривал директор, наклеивая на ранку большой квадратный пластырь.

Заглянула в аптечку и подумала, что теперь никакие травмы не страшны, там только пластырей штук пятьдесят, всевозможных форм и размеров.

— Ну а теперь давай посмотрим твою голову, — ласково проговорил Роман Любомирович, осторожно разворачивая оную за подбородок.

«Сердце лучше, сердце вылечи!», — орали хором мои сознание и подсознание.

— Шишка, конечно, качественная, с грецкий орех, но тоже ничего страшного, — известил меня директор, поглаживая пальцами за ухом.

Я чуть не заурчала от удовольствия. А Роман закрыл аптечку, встал и пошел к бару. Позвенел бутылками и принес мне стакан, до середины наполненный прозрачной зеленоватой жидкостью с явным запахом мартини и подозрительным свечением магического характера.

— Что это? — спросила настороженно.

Чтобы голова не болела, — пояснил директор, протягивая мне бокал.

Я взяла, но пить-то лежа неудобно.

— Подожди, помогу. — И Роман присел на край дивана, поправляя мне подушку.

Я привстала, чтобы ему было удобнее поднять подушку, а он в этот момент подался вперед, и мы столкнулись… губами. У меня глазки медленно съехались на переносице, а потом и вовсе закрылись. Дыхание сперло, как у той вороны, а голова еще больше закружилась. Директор тоже замер секунд на пять, наверное, а потом повалил меня и впился в губы совсем нецеломудренным поцелуем. Я застонала и обняла Романа руками за шею… вылив ему за шиворот мартини.

Директор отпрянул от меня, вскочил и ошарашено уставился.

Ну все, сейчас или убьет или изнасилует. Я — так была обеими руками за второй вариант. Но, Роман выбрал третий.

— Студентка Беглая, идите в свою комнату. Позже к вам придет фельдшер, осмотрит и объяснит, где медпункт, — прорычал директор и указал на дверь. — Сама, надеюсь, дойдешь? Или найти сопровождающих?

— Я сама, — пискнула, резво подскочила с дивана и полетела носом в пол.

Роман Любомирович, честь ему и хвала, поймал, уложил обратно на диван и молча вышел.

Я полежала немного, всплакнула даже. Это ж надо так испоганить первый поцелуй с таким мужчиной! Ну ничего, он сам инициативу проявил, значит, будет второй, третий и так далее, до бесконечности. Воодушевившись такими мыслями, осторожно встала. Голова вроде больше не кружилась, но ухо горело и даже, кажется, припухло. Ну вот, теперь придется с распущенными волосами ходить. Подошла к плазме и посмотрелась в нее как в зеркало. Нос слегка покраснел, глаза тоже, ухо оттопырилось и стало такого же цвета, как и губы.

— Да-а-а, Параська — она и есть Параська, — сказала своему отражению, стянула с волос резинку и взбила рыжеватую шевелюру.

Шмыгнула носом, широко улыбнулась и пошла к двери. А за дверью оказался кабинет директора. Вот так сюрприз! И ведь дверь с этой стороны практически незаметна, а вместо ручки декоративный подсвечник со стеклянной свечкой и лампочкой вместо огонька. Быстро пошла к выходу, распахнула дверь и… ба-бах.

— Твою ж мать! — выругались за натолкнувшейся на препятствие и захлопнувшейся дверью голосом директора.

Осторожно выглянула в приемную. Роман сидел на краю секретарского стола, запрокинув голову и зажимая нос рукой. Из-под его ладони на подбородок стекала струйка крови. Мне конец!

Закрыла дверь и побежала за оставленной в директорском «будуаре» аптечкой. Взяла чемоданчик и рванула обратно. Подбежала к двери, глубоко вдохнула, состроила скорбную мину и вышла в приемную. Мужчина из моих снов по-прежнему восседал на столе и зажимал нос уже черным шелковым платком.

— Давайте теперь я вас полечу, — предложила миролюбиво, ставя на стол и открывая чемоданчик.

— Не паткати ка мне, тюдовисе, — прогнусавил Роман Любомирович.

— Ну, знаете, я вашу мадам не обзывала, а она меня вообще вырубила! И я же не специально, — возмущенно распотрошила упаковку с салфетками.

Бесцеремонно оттолкнула руку с платком от лица покалеченного мной директора, быстро вытерла кровь и впихнула в нос назальные тампоны. Посмотрела на плоды трудов своих и едва сдержалась, чтобы не заржать. Только сдавленно хихикнула. Моя мечта с припухшим носом, торчащими из ноздрей белыми «заячьими хвостиками» и обиженной моськой выглядел просто незабываемо.

— Ты издеваешься? — прошипел Роман, выдергивая тампоны из носа и убирая все повреждения с помощью магии!

Он вылечил себя не ведическими заговорами или ведьмовскими силами, а настоящей магией. Да такого уровня, с каким я еще никогда не сталкивалась. Я, конечно, не спец по магам, но потенциал на раз определяю, а тут, пока магичить не начал, вообще ничего не заметила!

— Скажешь кому-нибудь — память сотру, — жестко проговорил директор, вытирая салфеткой кровь с руки. — Марш в свою комнату, и чтобы до занятий я тебя не видел.

Вот так и разбиваются девичьи мечты о суровую реальность магмира. Я плелась к общежитию как пришибленная. Хотя почему как? Меня и так сегодня два раза пришибли. Сначала дверью, а потом тем, что мужчина моей мечты — высший маг. И ведь не от скуки он в ведическую шарагу попал. Тут одно из двух — либо прячется от кого-то, либо в наказание сослали.

У самой общаги столкнулась с «крысятником».

— Смотрите, наш уникум идет, — ехидно пропела Кристина. — И как же ты с такими-то талантами здесь-то очутилась?

— А ты? — буркнула, обходя толпу из девяти длинноногих, большегрудых и безмозглых прихлебательниц.

Все разом замолчали. Неужели что-то поняли?

— А я здесь перед институтом учусь, — нашлась королева шараги.

— Ну-ну, — пробурчала себе под нос. Вступать в дискуссию не было ни настроения, ни сил.

— Ты что-то сказала, лахудра? — выступила из толпы уже знакомая пацанка в спортивном костюме.

— А, и ты тут, — отметила безразлично, обходя бабенцию.

— Куда пошла? Я с тобой разговариваю, — толкнула меня эта мужичка.

Я по инерции сделала несколько шагов назад и упала. Посмотрела на вечернее небо, попыталась подумать о чем-нибудь хорошем. В памяти всплыло сердитое лицо директора, и я разозлилась.

Встала, не помогая себе руками, даже представления не имею, как у меня это получилось. Но как лежала на траве вытянувшись во весь рост, так и поднялась. Будто поднял кто.

— Поговорить хочешь? — зашипела неестественно низким голосом. Хотела прокашляться, но подумала, что так даже лучше. Эффектнее, так сказать.

Двинулась на бугаиху и всю крысиную свиту заодно.

— Говори, пока можешь. Пока я тебя не сожрала!

Поднялся сильный ветер, я чувствовала, как он треплет мои распущенные волосы. С растущих вдоль дорожки тополей начали облетать листья.

— Всех сожру! — рявкнула и зубами щелкнула для пущего эффекта.

Где-то что-то затрещало, девчонки с визгом бросились в общежитие, а по территории Ведунов разнесся вой пожарной сигнализации.

За окном уже темно, все спят, наверное, а я опять сижу в кабинете директора и вжимаюсь в стул, стараясь казаться незаметной под сверлящим, укоризненным взглядом красивых синих глаз.

— Я слушаю, — после долгой паузы соизволил сказать Роман.

А я молчу. Вот что он хочет от меня услышать? Стучать на Кристину и компанию я точно не буду, сама разберусь. Оправдываться? Так я ж не знаю за что. Ничего особенного вроде не сделала, так, осерчала слегка.

— Долго еще молчать будешь? — снова вопрошает директор, подаваясь вперед и глядя уже угрожающе.

— А вы подскажите, что хотите услышать, я скажу, честно, — и ресничками опять бяк-бяк-бяк-бяк.

— Ты совсем совесть потеряла? — вызверился Роман моего романа.

Еще не утихшая после встречи с «крысятником» злость опять начала подниматься и проситься наружу. А чего он, собственно, на меня орет? Я тоже орать умею.

Вскочила со стула и как рявкну:

— А вы меня еще пару раз дверью шандарахните, глядишь, и проблем от меня не будет! А если очень постараетесь, то и одного раза хватит!

Бумажки и письменные принадлежности с директорского стола как ветром сдуло. Да что там «как», их реально сдуло.

Роман устало откинулся на спинку своего кресла, сложил руки на груди и поинтересовался:

— Все сказала?

— Могу еще, если надо, — буркнула, изучая взглядом свои шлепанцы.

— Вижу, что можешь, — констатировал маг… моей мечты. Все равно мужик обалденный. Хоть и маг, да еще и злой.

— И давно ты так «можешь»? — продолжил допрос.

Я задумалась… секунды на две и уверенно ответила:

— Так, чтобы прям у-у-ух, с сегодняшнего дня. А что?

— Раньше, значит, «у-у-ух» не было. Интересно, — пробурчал Роман.

— Так я могу идти? — спросила с надеждой. Задумался человек, так чего мешать? У меня тоже дел еще невпроворот, тайник вон неразворованный с обеда стоит.

Не дождавшись ответа, попятилась к двери и чуть не брякнулась от такого добренького-добренького голоса директора моего сердца и прочей анатомии.

— Присядь, Сита. Давай просто поболтаем. Расскажи, как устроилась, с кем познакомилась? Может, друзья уже появились или нравится кто? — счастливо оскалился Любомирович, демонстрируя свои идеальные зубы.

— А вы с какой целью интересуетесь? — насторожилась, но на краешек стула присела… того, что у двери стоял.

— Просто поговорить хочу, узнать тебя поближе. — Улыбка у моей мечты стала просто запредельной. Во всяком случае, меня она легко унесла за пределы разума. — А пошли в личный кабинет, я тебе коктейль сделаю, если хочешь, — и на замаскированную дверь своего «будуара» показал.

У меня глазки чуть на переносице от такого предложения не съехались. И сама не заметила, как ответила: «Хочу!» Вот дура-то! Кто знает, чего он от меня хочет. Он же маг, а маги ведьминскую энергию за милую душу высасывают. Может, и директором сюда пришел, потому что к энергопотреблению пристрастился. А здесь ведьмочек много, и заряд их никто не измеряет, гуляй — не хочу! Но отказываться-то уже поздно. Роман открыл дверь в свою пятизвездочную каморку и рукой приглашающий жест сделал. А, была не была, ну возьмет он у меня немного энергии, и что? Я все равно ею почти и не пользуюсь. Так только, когда само вылетит. Зато выпью коктейль в романтической обстановке с мужчиной моей мечты. Встала и прошла в услужливо открытую для меня дверь. Ага. «Не пугайся, детка. Заходи в мою большую клетку». Села на краешек дивана и выжидающе уставилась на директора моего всего.

Роман Любомирович тоже вошел и закрыл дверцу «клетки». Не глядя на меня, проследовал к бару, взял хрустальный стакан, наполнил его на три четверти апельсиновым соком, демонстративно плеснул с наперсток все того же мартини и бросил два кубика льда.

— Соломинка нужна? — спросил, не оборачиваясь.

— Да чего уж там, сок я и без соломинки выпью, — ответила недовольно.

Мне протянули стакан с так называемым коктейлем, пришлось взять. Еще и спасибо сказала, я ж вежливая девушка.

Зато себе блюститель студенческой трезвости коньячку налил. Притопал к дивану, уселся поудобнее и, сделав глоток из низкого широкого стакана, попросил:

— Рассказывай.

Я тоже попила сока, подумала, ничего умного не придумала и ответила:

— Да и рассказывать как бы нечего.

— Ну хорошо, давай поступим так, ты мне сейчас перечислишь всех студентов, с которыми успела познакомиться. Идет? — И, не дождавшись ответа: — Начинай.

— Это вы так пытаетесь выяснить, на кого я разозлилась, что ли? — подозрительно прищурилась, попивая сок.

— И это тоже, — уклонился от прямого ответа Любомирович.

Вот же жук! Решил, что заболтает и я ему всех местных «редисок» заложу. Так это не ко мне! Пусть с Кристиной взаимовыгодные отношения строит.

— А вы напрямую спросить не можете? — опять начала раздражаться неуравновешенная ведьма, то бишь, я.

— А ты ответишь? — приподнял бровь Ромочка.

От этой его мимики я уже была готова на что угодно ответить «да». Но взяла себя в руки и выдала твердое, уверенное:

— Не знаю. Смотря о чем спрашивать.

На меня как-то странно посмотрели, подумали, слегка сдвинув брови, и тоже выдали:

— Вот никак с тобой, Беглая, по-человечески не получается. Я же по-доброму хотел, чтобы ты стеснения не чувствовала, а ты… — закинул ногу на ногу и заявил: — В общем, так, колись, от кого из местных парней тебе так крышу снесло, что высший источник без тренировок открылся?

— Чего? — Нет, я поняла заданный на привычном мне языке вопрос. Только вот что такое высший источник, где он конкретно у меня находится и почему меня не оповестил об открытии. А как же ленточку, там, перерезать, шампанского выпить в честь такого события? Ну да ладно, напутал чего-то директор, с кем не бывает.

А Роман Любомирович сидит и внимательно так на меня смотрит. Аж жарко стало.

Помахала руками, как веером, перед лицом и снова спросила:

— Так чего у меня там открылось?

— У тебя открылся источник высших знаний, способность совмещать ведьмовские и магические способности. Теперь ты и ведьма и маг, — объяснили мне как маленькому ребенку.

Я и отреагировала как маленькая.

— С ума сойти! А такое бывает? Первый раз слышу. И чего мне теперь делать? А давайте мы его обратно закроем, от греха, — выпалила на одном дыхании, преданно глядя в синие глаза директора.

Роман закашлялся, покосился на меня и как-то неуверенно спросил:

— А ты знаешь, как закрывают источник?

— Нет, — помотала головой, — но вы же наверняка знаете! Вот давайте его прямо сейчас и закроем. Я буду послушной и выполню все ваши указания, обещаю!

Директор покраснел, потом побледнел, встал и молча вышел. Потом хлопнула дверь кабинета. Но я все равно услышала, как он ржет в приемной. И чего я такого смешного сказала? Странный он какой-то. Странный, но такой красивый, что я ему эту странность, так уж и быть, прощу.

Роман Любомирович вернулся с очень серьезным выражением на лице, сел рядом со мной и опять заговорил как с ребенком:

— Понимаешь, Сита, чтобы закрыть источник, необходим тот человек, из-за которого он открылся. А закрыть твой было бы неплохо, по крайней мере, до тех пор, пока ты не научишься себя контролировать. Так что подумай, пожалуйста, и честно мне скажи, кто в ближайшие два дня вызвал у тебя самые сильные эмоции. Скорее всего, влюбленность.

— Вы, — ляпнула и сама округлила глаза от неожиданности. Сказали же мне, подумай, а потом уже говори. Но куда там, когда это Сита думала, прежде чем сказать!

Роман принял известие о моих пламенных чувствах к нему довольно спокойно. Только допил коньяк, встал, подошел к бару, налил полный стакан и залпом выпил. Постоял немного спиной ко мне, потом повернулся и спокойным тоном, будто я ему сейчас ни в чем и не признавалась, сказал:

— А знаешь, пусть он будет открытым. Ничего страшного в этом нет. Быстрее контролю научишься.

А я решила, что раз уж погибать, так с музыкой.

— Так в чем проблема? Вот она я, вот вы, тот, из-за кого этот источник откупорился. Так давайте сделаем по-быстрому, что там надо, чтобы его закрыть, и все дела. Я готова. Можете начинать!

Села ровно и глаза закрыла. Сижу, жду. Ничего не происходит. Приоткрыла один глаз, директор стоит возле бара и хлещет коньяк прямо из бутылки.

— Э-э-э, вы чего? А если по-пьяни не сможете? — возмутилась и хотела уже бутылку отобрать.

Но Роман сам поставил почти пустую тару и как-то угрожающе проговорил:

— Уйди, а. А то я тебе сейчас так все закрою… — недоговорил и снова схватился за бутылку.

Я поняла, что сегодня здесь мне ловить уже нечего, встала, допила свой сок, поставила стакан на столик и пошла к выходу. Но не удержалась, в дверях обернулась и предупредила:

— Я завтра приду, и мы закроем все, что там нужно закрыть.

— Дверь закрой с той стороны! — рявкнул злющий директор.

Я, как послушная девочка, закрыла дверь. Вот только выпитый сок попросился наружу, и пришлось воспользоваться облюбованным блондинкой туалетом.

Сделала то, что, собственно, хотела, и уже потянулась к ручке, чтобы открыть дверь, но услышала шаги и замерла. Директор покопошился и затих. Он что, в кресле спать собрался, что ли? Но, оказывается, Роман изволил кому-то звонить. И подслушивать вроде нехорошо, но, с другой стороны — интересно же. Приложила ухо к двери и прислушалась. А прислушиваться и не надо было.

— Ты куда меня запер? — орал Любомирович. — Сам в этом болоте сиди! Я лучше на этой интриганке назойливой женюсь, чем опять на те же грабли наступать!

Затих ненадолго, видимо, слушая, а потом снова на повышенных тонах:

— Сам ты бабник! Я в ее сторону и не смотрел даже! Сама приперлась! Ну не знал я, понимаешь, не знал, что она дочь министра магии, — опять немного помолчал, потом тише и уже явно спокойнее: — Да, опять. У нее высший источник открылся, попросила закрыть.

Потом директор долго перебрасывался малопонятными фразами со своим собеседником и даже посмеивался.

— Нет, эта вроде не из золотой молодежи, — проговорил неуверенно. — А вообще, кто ее знает. Да и не важно это. Второй раз я на те же грабли наступать не собираюсь! А насчет Лизы — ладно, привози, присмотрю.

Роман Любомирович попрощался с телефоном и утопал в каморку. Вскоре послышался звук включенного телевизора, а я все сидела на унитазе, подперев голову рукой, и думала: «Куда ж ты опять вляпалась, Параська?!»

Досиделась! Дверь резко распахнулась, и передо мной предстал слегка нетрезвый, расстегивающий на ходу ремень директор.

— Мама, — пропищала я.

— Где? — спросил ошарашенный Роман Любомирович, продолжая расстегивать ремень.

— Занято! — взвизгнула, отталкивая Романа и закрывая дверь.

Было тихо минуты две, потом послышались удаляющиеся шаги, и все опять стихло. Я подождала еще где-то с минуту и уже собралась драпать в общагу, когда в дверь деликатно постучали.

— Э-э-э, войдите, — сказала зачем-то.

А он и вошел! Прошел мимо меня, помыл руки и пошел обратно. Проходя мимо, повернулся и спокойным, обыденным тоном произнес:

— Свет выключить не забудь, чудовище.

— А вы? — И вот зачем спрашиваю?

— А я собирался поспать, но, наверное, еще выпью, — прошипел и хлопнул дверью.

Потом протопал к своему логову и опять хлопнул дверью. Ишь какой нервный. А нечего было мне сок наливать!

Ну да ладно, хватит с меня на сегодня директора. И так за один день столько всего произошло. Пойду лучше посплю. Завтра еще Любомировича уговаривать и источник закрывать. Чувствую: на первое уйдет много нервов, а на второе — сил и энергии. Обряд, скорее всего, не из простых, раз директор так не хочет его проводить. И вообще, подозрительно он как-то себя ведет. Что-то с этим закрытием источника не так.

По дороге к общежитию все старалась поймать ускользающую мысль. Вспоминала директорский разговор по телефону. Но мысль была либо очень маленькая, либо слишком скользкая, а, когда дверь в общагу оказалась запертой, она вообще улетучилась, так и не оформившись до конца. Долго и упорно стучалась, но всем было до фонаря.

Это что получается, мне теперь под кустиком ночевать? А ночи в конце августа уже не такие теплые и приветливые, как в середине лета. Подумала о том, куда ходил Роман, когда обнаружил, что туалет занят, продолжила логическую цепочку и пришла к выводу, что вряд ли мне повезет найти поблизости с общагой хоть один непомеченный кустик. Дальше мои гениальные мозги, перебрав все возможные варианты, пришли к выводу, что единственное незапертое помещение на территории Ведунов — это преподавательская. А там, в свою очередь, в приемной глубокоуважаемого Романа Любомировича есть небольшой, но, за неимением лучшего, вполне пригодный для ночевки диван. Обреченно вздохнула и потопала обратно.

Диванчик в приемной был коротковат и узковат, но выбирать было не из чего. Выключила свет, когда уходила, забыла-таки это сделать и примостилась в позе эмбриона на жестком подобии дивана. А у Любомировича-то целая «взлетная площадка»! Так и уснула с чувством зависти к чужому удобству.

Сквозь сон почувствовала, как меня бережно укрывают. Пробормотала: «Спасибо, бусь», — и перевернулась на другой бок. Полет был недолгим и закончился довольно жестким приземлением. Вскочила как ошпаренная, не ориентируясь в темноте и шаря руками перед собой, пошла… а не знаю куда пошла. Где я нахожусь, помнила хорошо, но темень стояла такая, что разобрать, в какой стороне диван, не представлялось возможным. Наконец на что-то наткнулась, попыталась понять на ощупь и отдернула руки. Либо мне это снится, либо передо мной сейчас стоит голый человек!

— Здесь кто-нибудь есть? — спросила испуганным шепотом.

Вместо ответа включился свет. Немного ослепла от резкой перемены освещения, а проморгавшись, увидела голую грудь, мужскую. Подняла голову и узрела беззвучно ржущего директора.

— Иди, ложись на тот диван, недоразумение. Я здесь посплю, — проговорил обнаженный по пояс мужчина моей мечты.

Я кивнула, продолжая стоять на месте и нагло пялиться… на кубики. Рука так и чесалась потрогать, действительно ли живот директора такой твердый, каким кажется на вид.

Роман вздохнул, привлекая внимание к не менее накачанной груди, взял меня за локоть и повел в свой «будуар». Привел, взял одну из подушек и ушел.

Я стояла рядом с застеленным синим, как глаза директора, шелковым бельем диваном и пыталась понять — что это было?

А ну его, директора этого! Заставка на плазме демонстрировала второй час ночи, и глаза закрывались сами собой. Раздеваться я конечно же не стала. Борцовка и шортики для сна не помеха. Завалилась в еще теплую, пахнущую директором постельку и, блаженно потянувшись, тут же вырубилась. Сквозь сон расслышала отдаленный грохот, но не посчитала это поводом для пробуждения и, перевернувшись на другой бок, опять провалилась в глубокий сон. Что мне снилось, я не рискнула бы рассказать даже своему отражению в зеркале. Зеркало лопнуло бы от стыда. Когда в очень красочный и неприличный, но беззвучный сон ворвался голос моей мечты, я только обрадовалась такой достоверности. Вот только говорил что-то совсем не соответствующее сценарию.

«Подвинься, я на том безобразии не помещаюсь», — произнес Роман моего романа.

«Все, что захочешь, дорогой», — проворковала я, обнимая свое сновидение в надежде продолжить с того места, на котором мы прервались из-за посторонней реплики.

Сон почему-то настойчиво убирал мои руки и тихо матерился. Ну нет, так не пойдет! Это мой сон, а значит, и происходить должно то, чего я хочу. Не обращая внимания на сопротивление, продолжила наступление с целью слиться со своей мечтой в страстном поцелуе. Мечта поддаваться не хотела, и я обиделась.

«Чего тогда снишься мне, раз целоваться не хочешь? Вали тогда из моих снов! Здесь я хозяйка! Хочешь остаться — целуй», — и губы для поцелуя подставила. Вот так-то, я умею командовать своими фантазиями и снами.

Фантазия застонала как подранок. Потом подалась вперед и звонко чмокнула меня в подставленные губы.

«Все! Довольна? Теперь ты мне дашь поспать? У меня утром знакомство с преподавательским составом».

Какой-то неправильный сон. Надо это исправить.

«Ну кто так целует? Иди, покажу, как надо».

— Беглая, у тебя совесть тоже спит или притворяется? — взревел директор, да так, что я подпрыгнула на диване и широко открыла глаза.

— Вы чего здесь делаете? — спросила, натягивая одеяло до подбородка. И не важно, что я одета — в книжках всегда так делают.

— Это мой диван и я здесь пытаюсь спать! — заявил Роман, укрылся покрывалом и отвернулся от меня.

— А я что здесь делаю? — спросила, пытаясь понять, это реальность или тот самый кошмар с эротическим уклоном.

— Ты меня достаешь! — прорычал, резко развернулся и заявил: — Если ты сейчас же не ляжешь и не уснешь, то я… я не знаю, что сделаю. Я уже за себя не отвечаю!

— А кто отвечает? — Да, я туплю, но мне можно, спросонья же.

— Состояние аффекта! — припечатал директор и, резко сменив тон: — Ситочка, милая, усни уже, пожалуйста.

— Хорошо, — покладисто согласилась я, устраиваясь поудобнее. — А вы приставать не будете?

— Не дождешься, — прошипел, как змеюка, и опять отвернулся.

Ну и ладно! Не больно-то и хотелось. Хотя вру, очень даже хотелось.

Я долго ворочалась и вздыхала, директор скрипел зубами, но молчал и не шевелился. В результате все-таки уснула.

Проснулась… в общем, сама не знаю почему, но проснулась. Роман Любомирович развалился на весь диван, еще и ноги мне придавил своим бедром. Не знаю, что он тут делал, но директор Ведунов сполз с подушки, и сейчас его бедро лежало на моих коленях, а лицо уткнулось в грудь. А у меня ноги затекли, и вообще, я не могу долго спать на одном боку. Посмотрела на плазму. Двадцать три минуты седьмого, скоро Ведуны начнут просыпаться. В семь, если я не ошибаюсь, приходит автобус, а в восемь открывается столовая. Надо бы уйти, пока все спят. Только собралась убрать директорскую ногу со своих конечностей, как дверь с треском распахнулась и в комнату с криком: «Дядя Рома, мы приехали», — влетела невысокая длинноволосая девчонка.

Я застыла, обалдело глядя на вошедших. За спиной у девушки стояла почти точная копия директора моего сердца. Только чуть постарше и с ехидной улыбочкой на губах.

А Роман Любомирович пробормотал что-то бессвязное мне в грудь, обнял рукой за талию и снова затих.

— Дядя Рома слегка занят, Лизок, — пропел, судя по всему, родственник директора. — Пойдем-ка, доча, выберем тебе подходящую комнату в его квартире, пока он не видит.

Родственник подмигнул мне, вывел дочь из комнаты и закрыл дверь.

И что мне сейчас делать? Будить этого соню или уже поздно метаться, все равно невесть что подумали. И самое обидное, что не было же ничего!

Будить Романа не пришлось, он сам проснулся, поднял голову и посмотрел на меня. Застонал, опять уткнулся мне в грудь и промычал: «Опя-а-ать».

— Чего опять? — спросила, поглаживая болезного по голове.

— Ты что тут делаешь? — зло вопросил директор, вскакивая с дивана и с укором глядя на меня.

— Так вы меня сами сюда привели и спать заставили, — странный он какой-то.

— Я? Заставил? Да быть того не может! Я никогда никого не принуждал, и принуждать не собираюсь! — заявил Роман Любомирович.

— А кто кричал: «Если ты сейчас же не ляжешь, то я за себя не отвечаю»? — возмутилась от непонятных претензий.

— Ничего не помню, — прошептал директор, хватаясь за голову и садясь на диван.

— Как не помните? Вы же почти трезвый были!

— Какой трезвый? Последнее, что помню, — как открывал третью бутылку коньяка, — посмотрел в сторону бара. — Даже половину отпить умудрился! — снова застонал и упал назад, чуть не придавив мне ноги — вовремя поджать успела.

Ну директор дает! Напился до беспамятства, уложил меня спать рядом с собой… и теперь думает, что у нас что-то было!

— Не было у нас ничего, мы просто спали! — взвизгнула, вскакивая на диване.

Директор с подозрением посмотрел на меня, потом на себя и сразу успокоился. Просто мало того, что я была в одежде, он тоже в брюках спал.

— Ну да, влияния и контроля не чувствую, — пробормотал задумчиво, потянулся и закрыл глаза.

Я горестно вздохнула, любуясь его слегка помятым со сна и таким трогательным лицом.

— Так как ты здесь оказалась? — спросил уже вполне удовлетворенный жизнью Роман Любомирович.

— Общежитие было закрыто, впускать меня никто не хотел, пришлось идти спать в приемную. Вы меня пожалели и привели сюда, а сами пошли спать на диванчик в секретарскую, но не уместились на том безобразии и пришли обратно. Все, — коротко изложила события прошедшей ночи. А вообще, хорошо, что он ничего не помнит, можно не краснеть за свой «сон».

Мужчина моей мечты расслабленно лежал поперек дивана и внимательно слушал, изучая меня взглядом. Когда его глаза переместились с лица на ноги, я села и смущенно прикрылась одеялом. Роман моего романа встрепенулся, посмотрел на плазму, встал и скомандовал:

— Уходим по одному, ты первая, и побыстрее, пока поселок не проснулся и нас никто не заметил.

— Так поздно уже! — развела руками. — Нас видели.

— Ты забыла мне рассказать о чем-то, произошедшем ночью? — нахмурился директор.

— Да какая ночь? Сюда минут десять назад ворвалась какая-то Лиза в сопровождении своего отца, на вас, кстати, похожего. Брат? — поинтересовалась, невинно хлопая глазками. Мне переживать нечего, родственник вряд ли будет распускать сплетни. А Любомирович пусть сам со своей семьей разбирается, нечего было напиваться и так бездарно тратить ночь! Вот пусть теперь убеждает родню, что ничего не было. Э-э-эх, а ведь могло бы быть…

— Доброго вам утречка, Роман Любомирович, — пропела, спрыгнула на пол и ушла, оставив директора сидеть на диване, схватившись за голову.

Утро встретило меня мокрой травой, поднимающимся из-за горизонта солнцем и пением ранних пташек. Кр-р-расота. Общежитие было уже открыто, но ни вахтерши, ни студентов еще не было. Сдается мне, дверь блокируется автоматически, с помощью магии. Замок-то снесен, причем, похоже, уже давно. Пришла в свою комнату и только завалилась на кровать в надежде еще немного поспать, как сверху донеслось:

— Приперлась, гулена. Вот не зря я сразу подумал, что ты девка непутевая.

— Исчезни, глюк, — ответила, натягивая на голову подушку.

— Нет, ты мне скажи, где всю ночь шлялась? — не унимался блюститель нравственности в трусах.

— А тебе зачем? Тоже туда хочешь? — выглянула из-под подушки.

Ося спустился со второго яруса и с осуждением смотрел на… мои ноги! Да что им всем сегодня мои конечности дались?! Нет, внимание директора к моей анатомии даже льстило, но этому-то чего там разглядывать? Он же все равно бестелесный. Завернулась в покрывало и, пробурчав: «Изыди, а то развею», — попыталась уснуть. Но куда там!

— А я знаю, с кем ты всю ночь блудила! — возопил Остап. — Устроиться поудобнее хочешь? А кукиш тебе. Были здесь такие, всех при первой же проверке выгоняли.

— Слушай, монстр недоубиенный, тебе чего надо, а? Я тебя не трогаю, и ты от меня отвали! Вот чего вы все ко мне прицепились? — села, скрестив ноги, и возмущенно воззрилась на привиденько. — Я полночи не спала, устала как собака, влюбилась в непробиваемого мужика и даже соблазнить его не могу, опыта нет. А ты висишь над душой и на мозги капаешь, слетал бы лучше, Кристину напугал.

— Ты что? — Ося побледнел еще больше и прошептал: — Я сам ее боюсь.

— Да чего там бояться-то? Двадцать граммов мозгов и ведро самомнения! — удивилась, с сожалением глядя на подушку, поспать уже, видно, не судьба.

— Она злая и нажаловаться может, — выдал мне «большой секрет» призрак.

— Слушай, Ося, а ты нового директора видел? — спросила задумчиво.

— Не, токмо слышал, как ученики про него говорили. А что, тоже злой? — насторожился Остап.

Я встала, потянулась и, направляясь в ванную, ответила скорее для себя:

— Не злой он, а жестокий. Нельзя быть таким красивым.

Стоя под душем, напевала: «Потому что нельзя быть красивым таким…» Когда вернулась, Ося все еще слонялся по комнате, видимо ожидая подробностей о директоре. Но я твердо решила не вспоминать Романа моей мечты по крайней мере полчаса и, не дав привидению задать очередной вопрос, спросила сама:

— Слушай, Ось, а ты не знаешь, чей тайничок под окном и что там интересного есть?

Остап замер, повернулся к окну, увидел дыру и начал медленно уходить под пол.

— Эй, вернись, дезертир! — закричала на самое трусливое привидение в трусах.

Ося остановился, померцал немного и выбрался обратно.

— А ты это, уже лазила туды? — спросил настороженно.

— Ну так, только рукой пощупала, достать еще ничего не успела. А что? Твое барахлишко, что ли? — просушивая волосы полотенцем, подошла к тайнику и присела, заглядывая в дыру.

— Не лезь! — взвизгнул призрак, становясь почти невидимым.

— Да чего ты так боишься-то? — Призрачное паникерство уже начинало раздражать.

— Я боюсь? Я не боюсь! — ударил себя кулаком в грудь, перестарался, и рука вошла в прозрачное тело. — Я за тебя, непутевую, переживаю.

— А чего за меня переживать-то? Лучше расскажи, что там? — подковырнула край дыры, стараясь рассмотреть содержимое тайника.

— А не знаю я, чего там, — развел ручищами Ося. — Не успел проверить. Последнее, что помню, это как завалил зачет, пришел в комнату и пнул табурет со психу. А табурет возьми да и воткнись в стену. Выдернул его, а там схрон какой-то, и все. Потом услышал, как соседи говорят, что повесился я.

— М-да, весело. Так ты, может, и правда повесился, «со психу»? — спросила сочувственно.

— Да не мог я! Чем хошь клянусь — не мог, — начал оправдываться Остап.

— Да верю я тебе, верю. Ладно, не буду пока трогать эту таинственную заначку. Пойду лучше в столовую, — пообещала заботливому Осе.

Быстро переоделась и побежала на завтрак.

За завтраком навешала девчонкам лапши, что вчера так неудачно пошутила про ворота. Мне сразу поверили. Потому что поверить в то, что какая-то неученая пигалица разбомбила сильный артефакт, было сложнее. Пока мы ели, несколько раз прозвучало объявление, что в двенадцать часов состоится педсовет, а позже в учебном корпусе будут вывешены списки курсов и групп, учебников и преподавателей, а также расписание занятий и консультаций.

Надя допытывалась, где я была вчера вечером, они с сестрой приходили в гости, как и договаривались, а комната была заперта. Я наврала, что гуляла по территории, чтобы потом не путаться, где что находится. По-моему, она не поверила. А придя в комнату после завтрака, я просто офигела! Почти все пространство в центре моей обители занимали картонные коробки. А сверху самой ближней лежал белый конверт без подписи, в нем оказалась коротенькая записка от бабули: «Внучка, я горжусь тобой! Вот все, что ты просила, и немного от меня». В первой же коробке обнаружились канцтовары в немереном количестве. Ну, это еще ладно. Во второй были средства гигиены на роту солдат. Третий был доверху набит лекарствами на все случаи жизни. И так далее, буся прислала мне столько всего, что теперь смело можно идти в лес партизанить. На год точно хватит. Одна проблема: где мне теперь жить? Комната-то в склад превратилась. Недолго думая вышла в коридор и громко крикнула: «Кому нужна халява — налетай!» Почти сразу открылась половина дверей на этаже. Общага!

Распределив излишки бабулиной заботы между желающими, я бодренько принялась распихивать свои пожитки по углам. Вторая кровать была переведена в статус шкафа и успешно справилась с поставленной задачей. Через час о былом бедламе напоминали только пустые коробки и мусор. Коробки выставила в коридор, потом на помойку отнесу. Сбегала к соседкам напротив и попросила веник. Девчонки встретили с распростертыми объятиями, еще бы, я им полкоробки ватных дисков и влажных салфеток презентовала и флакон эйвоновского молочка для снятия макияжа в довесок. А взамен попросила только веник на пять минут. После уборки походила вокруг окна, «пооблизывалась» на тайник и решилась. Взяла один из сломанных стульев и принялась аккуратно расковыривать его ножкой дыру побольше.

В стене что-то щелкнуло, и из тайника потянулась струйка тяжелого желтого дыма. Зажала нос рукой, быстро открыла окно и вылетела из комнаты. Перспектива составить компанию Осе мне не улыбалась, а дымок явно был настроен недружелюбно. Пусть выветривается, а я пока коробки выброшу. Только выбрасывать было нечего, картонки растащили все подчистую. И чем мне теперь занять временно бездомную себя? До обеда еще целый час, а почему бы не пойти в учебный корпус? Осмотрюсь, запомню — где какой кабинет, чтобы потом меньше путаться.

Училище встретило запахом краски и отдаленным гулом голосов. Точно! Сегодня же у Романа знакомство с персоналом вверенного ему поселка. Пошла на голоса. Я просто тихонечко посмотрю и послушаю. Ну не государственные же секреты они там обсуждают! Интересно же взглянуть, как будет вести себя с подчиненными мужчина моей мечты.

Конференц-зал нашла без проблем. Проскользнула в приоткрытую дверь и, так никем и не замеченная, пристроилась в темном уголке. За кафедрой стоял брат моего прекрасного принца и зачитывал с листка какие-то новые постановления министерства магобразования. Скукотища, а где грозный начальник, сверкающий глазами на притихших подчиненных? Где страсть и экспрессия в управлении Ведунами? Я ж так усну!

Наконец братец заткнулся и уступил место моему Ромочке.

Директор представился и попросил представиться всех преподавателей, а также ответственных за хозблок и общепит. А я не слушала, с преподами и потом познакомлюсь. Я шепотом произносила полное имя директора, пробуя на «вкус» его фамилию и бессовестно примеряя ее на себя. «Голдин Роман Любомирович», «Голдин». Мм, а если так: «Голдина Сита» — блеск! Все, берем!

Ничего интересного я так и не услышала. Они обсуждали два новых предмета, но для меня здесь все предметы были новыми, так что единственное, что радовало — я могу сколько угодно любоваться мужчиной из своих грез и ничего мне за это не будет. Так залюбовалась, что ничего вокруг себя не замечала.

— Да, дядя у меня классный, в него постоянно студентки влюбляются, — прошептал кто-то рядом.

— А-а-а, — коротко взвизгнула и тут же нырнула за спинки сидений.

Рядом пристроилась та самая Лиза, которая сегодня утром «приперлась» и нарушила очарование момента.

— Ты что тут делаешь? — зашипела на девчонку.

— А ты? — не осталась в долгу пигалица.

— Сама ты пигалица, — засопела племяшка. — Мне уже шестнадцать.

Не поняла, я же вроде не называла ее пигалицей, только подумала.

— А нечего всякие глупости думать, — заявила Лизок.

— И не называй меня Лизок, это только папе можно.

— Да что вообще происходит? — зашипела уже раздраженно.

Лиза улыбнулась, лукаво на меня глянула и спросила:

— Секреты хранить умеешь? Подожди, не отвечай, сама знаю. Так вот, я — менталистка, — гордо заявила девчонка, перекинула через плечо длинные волосы и начала расчесывать их пальцами.

Было заметно, что Лизка гордится как волосами, так и этим своим таинственным «менталистка».

— Вот темнота! Менталисты — это те, кто мысли читает.

«Ах ты, пигалица! А ну кыш из моей головы!» — возмутилась я мысленно.

— Ну и зря, — выдала девчонка. — Я же могу помочь тебе к дяде поближе подобраться.

Я и рта раскрыть не успела, а она уже ответила:

— Ты забавная и настоящая. Тебе плевать на то, кто мой дядя, он просто нравится тебе как мужчина, а не как выгодная партия.

Вот как с такой можно общаться? Ковыряется у меня в голове как в собственных зубах!

— Ладно, больше не буду. Обещаю, — прошептала Лиза. — А ты меня с привидением в трусах познакомишь?

— Он у меня трусишка, вдруг тебя испугается, — ответила, продвигаясь на четвереньках к выходу.

— Ты куда полезла? Они сейчас расходиться будут. Подожди немного, потом спокойно уйдем, — предложила Лизка, и я уселась на пол, поглядывая на курносую племянницу директора.

Преподаватели действительно засобирались на обед по случаю знакомства и потянулись к выходу, вполголоса обсуждая свои профессиональные дела.

— А-а-а, — простонала Лиза, — надо было сразу уходить! Вон та высокая темненькая тетка сейчас закроет нас тут.

«Так чего остановила меня? Металистка фигова!» — обиделась я на племяшку.

— Я менталистка, — пробурчала девчонка. — Она о ключах только сейчас думать начала.

— И что нам теперь делать? Отсюда есть другой выход? — Как-то не радовала перспектива куковать в конференц-зале, пока кто-нибудь не соблаговолит в следующий раз выступить перед благодарными слушателями.

Почти все ушли, остались только Роман, его братец и та самая женщина, на которую указала Лизавета.

— Елена Аскольдовна, мне необходима ваша консультация… по личному вопросу, — как-то неохотно проговорил Любомирович.

— Слушаю вас, Роман Любомирович, — вежливо проговорила женщина.

— Пройдемте в мой кабинет, там нам никто не помешает, — покосился на ухмыляющегося брата мой дорогой директор.

— Ром, а ты Лизка не видел? — поинтересовался родитель девчонки, стоя в дверях.

— Нет, наверное, с местными знакомится, — пожал плечами Роман и повел преподавательницу к выходу.

Я мысленно взвыла. Вот сейчас они выйдут, дверь запрут, и придется опять бушевать, чтобы выбраться. И не докажешь же потом, что не виновата. А эта вредная девчонка еще и ухохатывается, сидя в паре метров от меня.

Дверь за директором и К° закрылась. Забренчали ключи в замке, и все! Они ушли, а мы остались.

— Ой, не могу! Ну дядя Рома и дает! — Лиза уже хохотала в голос. — Ну вы с ним и учудили.

— У тебя, часом, припадков не бывает? — спросила у неадекватной Ромочкиной племянницы.

— А-ха-ха-ха! — не унималась девчонка. — Ты знаешь, какой предмет преподает эта дамочка? Не знаешь! А я знаю, и о чем дядя у нее спрашивать собирается, тоже знаю! Ха-ха-ха!

— Ну так ты мне расскажи, вместе поржем, — пробурчала, отряхивая колени и тылы от собранной под сиденьями пыли.

— Эта Елена Аскольдовна будет вас ведической физиологии учить. А дядя сейчас собрался расспрашивать у нее про альтернативные способы закрытия источника. Совсем ты запугала бедного моего дядюшку, Кумпарсита, — снова сорвалась на смех Лиза.

— А ты знаешь про этот источник? Как его обычно закрывают? — заинтересовалась я.

Раз девчонка ковыряется в мозгах у кого не лень, то и это должна знать. Но Лиза вдруг густо покраснела и отвернулась.

— Чего молчишь? — поторопила племяшку.

— У дяди спроси. Я ни за что не скажу! — заявила вредная девчонка. — Хватит моей неокрепшей психике и того, что дядя в красках представляет, как будет его тебе закрывать. Я теперь долго в его мысли заглядывать не буду.

— Какая же ты вредная! — воскликнула в сердцах.

— А то, — улыбнулась Лизка. — Ну что? Давай будем выбираться отсюда, если меня папа потеряет, то весь поселок перевернет.

— А меня терять некому, — пожаловалась я.

Но выход искать пошла. Мы обошли все помещение по кругу и наткнулись на еще одну неприметную дверь в углу на сцене. Она тоже оказалась заперта, но замок был старый, и если очень постараться, то может получиться сломать его. Чем мы и занялись — дергали, толкали и пинали несчастную дверку минут десять наверно.

Я разозлилась и с криком: «Чтоб тебя, зараза!» — пнула изо всех сил. Дверь с грохотом упала, и я тоже упала. Правда, без грохота, но с неприличными криками и стонами. Кажется, я сломала палец на ноге.

Лизка бегала вокруг меня и причитала, а я все больше злилась. Опять подул ветер. Э-э-э, нет. Надо успокоиться. Ветер во дворе перед общагой — еще терпимо, а вот в закрытом помещении — это уже никуда не годится. Подышала глубоко, прикрыла глаза и подумала о Романе. Ветер прекратился, стало холодно.

— Ты что творишь? — закричала Лиза. — Совсем со своим источником шизанулась?

Я открыла глаза и обалдела. На сцене, прямо из небольшой тучки под потолком шел снег! Настоящий снег! Крупные красивые снежинки медленно опускались на пол, на меня, на Лизу… и на маленького грязненького домового.

— Ить вас, убогия! — начал ругаться замызганный старичок. — Чаго удумали! А ну кыш отседова, баловницы.

Дедушка появился из той самой так неудачно выбитой двери, и весь его неопрятный вид говорил о том, что он тут хозяин и хулиганить никому не позволит.

А я смотрела то на снег, то на домового и совершенно ничего не понимала. Бред какой-то! Мало того что снег в августе пошел, да еще и в помещении, так еще и домовой этот неизвестно откуда нарисовался. Весь грязный и в паутине. А домовые — самая чистоплотная нечисть из всей известной магмиру!

— Дедушка, а вы как здесь оказались? — спросила осторожно.

— Она меня ешо и обзывать! Самой уже, почитай, как годков семьсоть, а меня дедом кличет! — начал разоряться явно неадекватный старичок.

— Э-э-э, вы что-то путаете… любезный. Мне восемнадцать с хвостиком.

— Ага, во-о-от такенным! — развел ручонки в стороны домовой. — Думаешь, я суть твою ведьминскую не вижу, Мараты поганая! И неча на меня глазом своим грязным блескать. Я для табя не съестной! А местным всем обскажу, изловють и сожгуть!

Домовой показал мне кулак, повернулся к впавшей в ступор Лизке и, посоветовав ей: «Беги, девка», — сам воспользовался своим же советом, скрывшись в темном, забитом всяким хламом чулане. Зря только дверь выбивали.

— Сита, — прошептала Лиза. — А он вообще о чем? Ты же знаешь, что домовые видят суть людей…

— Да брось ты. Это же псих какой-то. Здесь домовых уже давно нет, а этот похоже бомжует.

— Ты вообще знаешь, кто такие Мары? — вскрикнула совсем разнервничавшаяся племяшка.

— Не знаю и знать не хочу! Я ведьма, сам он Мара! — заявила, пытаясь встать.

Лиза подбежала и начала помогать. Снег уже прекратился, и теперь пол был скользким от натаявшей лужи.

— Мары — это такие духи, — объясняла девчонка, поддерживая меня по дороге к стульям. — Они обращаются красивой женщиной, ну или мужчиной, и соблазняют свою жертву. А потом, когда жертва засыпает, выпивают ее душу. Понимаешь? Насмерть выпивают!

— Ух, — облегченно выдохнула, устраиваясь на ближайшем от кафедры сиденье. — Ну и что? Хватит страшилки рассказывать. Я никого не соблазняю и даже не умею. А так хотелось бы, — сокрушенно вздохнула.

— Да подожди ты. Эти духи забираются в человеческое тело и действуют через него. А вдруг в тебя Мара забралась? — не унималась Лизка.

— Так, стоп, я не поняла. Так эти Мары превращаются в женщину, мужчину или все-таки забираются в уже готовых красавиц и красавцев? — подловила девушку на несоответствии.

— Вот раньше превращались, а сейчас, говорят, фоновой магии мало стало, и они в людей залезают, — задумчиво ответила Лиза.

— А ты-то откуда знаешь? — Нет, ну правда! Не девчонка, а дом советов.

— Ой, да я же разве помню. У профессора, наверное, какого-нибудь в голове нашла, — пожала плечами воровка чужих знаний.

Со стороны выхода послышалась какая-то возня и звяканье ключей. Дверь открылась, и в зал вошли братья-красавцы. А все равно Ромочка лучше, хоть они с братом и похожи очень.

— Ну я же тебе говорил! — воскликнул Лизин отец. — Что я, свою дочь не знаю, что ли? Чтоб Лизок пропустила мероприятие, где можно уши погреть и в чужих мыслях под шумок покопаться, такого быть не может!

— Ну а ты тут как оказалась? — сокрушенно спросил директор моей анатомии.

— Уши замерзли, — буркнула, глядя на начавший распухать большой палец левой ноги.

— Так, Лизок, пошли обедать! — скомандовал директорский братец и поволок дочурку к выходу.

— Руслан, — окликнул его мужчина моей мечты, — я заказал обед в квартиру, можете начинать без меня. Мне тут один рабочий момент решить необходимо.

— Ты не торопись, решай обстоятельно, чтоб наверняка, — хохотнул Руслан Любомирович и закрыл за собой дверь.

Директор строго посмотрел на бедную, несчастную и опять пострадавшую меня, сложил руки на груди и начал читать нотации:

— Студентка Беглая, как это понимать? Вы опять нарушаете устав училища. До начала занятий учащимся запрещено посещать учебную часть, за исключением фойе, где находится доска объявлений. А вы мало того что нарушили это правило, так еще и нагло проникли на закрытое собрание рабочего персонала Ведунов! — устало вздохнул и грустно как-то проговорил: — Иди на обед, Сита. По глазам вижу, что зря только разоряюсь, все равно не слушаешь.

Я неуверенно встала и, не глядя на буку-директора, честно попыталась уйти. Через несколько шагов я, уже не сдерживаясь, вскрикивала от боли, и слезы текли ручьем.

— Стоять, — приказал директор. — Что с ногой?

Я встала на здоровую ногу, а больную поджала, как цапля. Больно было очень, но гордая ведьма собрала волю в кулак и, не оборачиваясь, ответила:

— Ничего, сама разберусь.

Директор подошел и, придержав за талию, бесцеремонно схватил за щиколотку, приподнял ногу и начал рассматривать уже посиневший палец.

— Так, все ясно, — пробурчал, поднял меня на руки и понес!

— Эй, вы чего делаете? — взвизгнула, инстинктивно обхватывая шею директора руками.

— Как временный опекун всех студентов сего заведения, я несу ответственность за физическое и душевное благополучие своих подопечных, — вещал Роман, вынося меня из конференц-зала, а потом и из учебного корпуса.

— Поживешь пару дней в медпункте, глядишь, и Ведуны до начала учебного года доживут. Как сломала-то? — И все это с такой ехидной улыбочкой на губах. Вот прям как у старшего брата.

— Дверь выбивала, — ответила максимально правдиво.

— И как? — поинтересовался директор.

— Выбила, — гордо ответила я. — Только там, кроме свихнувшегося домового, ничего интересного не было.

— Понятно, — ответил Любомирович и дальше нес меня молча.

А на нас со всех сторон пялились студенты, рабочие и преподаватели.

— Что случилось? — озабоченно спросила подтянутая пожилая женщина в спортивном костюме и бейсболке.

— Студентка палец сломала, несу в медпункт, — отчитался директор.

— Так он закрыт. Фельдшер в город за медикаментами уехала. Вернется только завтра, — проговорила, судя по всему, преподаватель физкультуры.

Роман Любомирович остановился и тихо заскрежетал зубами. Я уже побоялась, что он меня сейчас бросит на дорогу, перешагнет и уйдет. Но нет, директор моего сердца оказался мужчиной терпеливым. Вежливо улыбнулся женщине, поблагодарил за информацию, развернулся и понес меня к преподавательскому дому.

— А мы куда? — спросила шепотом. Вот как-то страшно стало. Одно дело доводить Ромочку на нейтральной территории и совсем другое — оказаться в его квартире.

— Ко мне, — подтвердил мои опасения директор.

— А может, лучше ко мне? — несмело предложила я.

Роман Любомирович покосился на меня и весело осведомился:

— Вот что ты несешь, Сита? Ты сама себя вообще слышишь?

— Да что я опять-то не так сказала? — всплеснула руками… и заехала директору по лицу. — Ой, простите. Я не хотела, — начала оправдываться.

— Это девиз твоей жизни, Кумпарсита, — прошипел Роман сквозь зубы, занося меня в подъезд.

Мы поднялись на второй этаж, точнее — меня подняли, и мужчина моей мечты вежливо попросил:

— Открой, пожалуйста, дверь.

Вот лучше бы я по-пластунски до общаги доползла! Мало того что меня на руках вносит в свою квартиру директор моей мечты, так нас еще и встречают его родственники.

— Быстро вы, — хохотнул Руслан, выходя в просторный коридор. — Мы даже поесть не успели.

— Студентка сломала палец, а фельдшер в отъезде, — невозмутимо объяснил мой герой, укладывая меня на диван в большой гостиной.

По-другому эту комнату назвать язык не поворачивался. Такой роскошной обстановки я еще не видела, разве только в исторических фильмах. Мебель в стиле раннего Прованса, понятия не имею, что это за стиль, но мне в голову пришло именно такое название. На стенах великолепные бархатистые обои, и все такое романтично-таинственное, прямо как сам Ромочка.

— Палец, говоришь, сломала? — продолжал глумиться братец. — Это что за поза такая?

— Русь, лучше уйди, — уже не так спокойно произнес директор.

— Да как скажешь! Не буду вам мешать. Лизок, пойдем дальше кушать, не будем мешать дяде Роме в доктора играть.

Тут в дверях появилась взволнованная Лиза и, подмигнув мне, Руслан закрыл дверь.

Чего он вечно мне подмигивает? Странный какой-то родственничек у Романа моего романа.

— Ты лежи и, пожалуйста, я тебя умоляю, не натвори еще чего-нибудь, а я за обезболивающим сбегаю, — проговорил директор и тоже потопал к выходу.

А я зачем-то спросила:

— Для кого?

— И для себя тоже, — пробурчал мой герой и вылетел из комнаты, хлопнув дверью.

Только на этот раз он как-то невесело хлопал, без азарта. Наверное, пожалел декоративную, со вставками матового стекла, больше напоминающую произведение искусства дверку.

Вернулся Роман опять с аптечкой, только уже с другой. Из белого чемоданчика были извлечены антисептические салфетки, эластичный бинт и шприц-ручка.

— Это вы чего делать собираетесь? — спросила, подтягивая ногу поближе к себе и подальше от Айболита.

— Как что? Сейчас обезболим, вправим и зафиксируем, — спокойненько так проговорил доктор Лектор местного разлива.

— А может, лучше магией? — взмолилась, преданно глядя в синие глазки Ромочки.

Ромочка не проникся, отрицательно помотал головой и потянулся шприцем к моей пострадавшей конечности.

— Не-э-эт! — закричала я и забилась в угол дивана, повторно вскрикнув уже от боли в потревоженном пальце.

— Ты что кричишь? — удивился директор с хирургическими наклонностями.

Дверь приоткрылась, и в гостиную заглянула Лиза.

— Дядь, а она уколов боится, — сдала меня вредная девчонка.

— Вон из моей головы, пигалица! — возмущенно закричала я.

Крик перешел в сдавленный писк, потому что мою ногу схватили, прижали коленом к дивану, чтобы не вырвалась, и, быстро протерев салфеткой, сделали-таки укол обезболивающего.

Лизка показала мне язык, повернулась к извергу и повторно сдала меня с потрохами:

— Она считает тебя извергом, но таким крас-и-и-и-вым.

— А ну брысь отсюда, — беззлобно прикрикнул Роман Любомирович, и брошенная мной диванная подушка ударилась о закрытую дверь.

Дверь жалобно звякнула, но устояла. А я получила осуждающий взгляд директора и опустила глаза. Как-то не комильфо, что он знает о моих чувствах, да еще и демонстративно отвергает их.

— Что же мне с тобой делать, горе ты мое, — пробурчал Любомирович, положив мою ногу себе на колени и чего-то там с ней делая.

Боли, кстати, я не чувствовала… как и ноги от щиколотки и ниже. Раздался еле слышный хруст, и я вскрикнула. Хоть и онемело все, но прострелило до самой коленки. Но и это было прощено, потому что за вот такое ласковое, успокаивающее поглаживание этой самой коленки и голени я готова и не такую боль терпеть. Откинулась на подушку и закрыла глаза, представляя, что мужчина моей мечты не из жалости меня поглаживает, а ласкает по-настоящему. Кажется, слишком усердно представляла, потому что поглаживающая рука медленно переместилась выше колена и начала «жалеть» уже бедро.

«Пусть жалеет», — подумала, не особо веря, что это не плод моего воображения. Послышался громкий резкий выдох и поглаживания прекратились. Вот жалости у него никакой нет! А кожа на бедре горела огнем… и не только на бедре. Вообще жарко тут как-то стало. Так вот ты какой, северный олень. В смысле — вот что значит Риткино выражение «хочу до одури». Я такого еще никогда не испытывала. Нет, было, конечно, хорошо, когда Макс целовал, но если он начинал ручонки распускать, то все это «хорошо» куда-то выветривалось. А тут же прямо ломить все тело начало.

— Сита, прекрати, — послышался как издалека голос директора.

Я резко распахнула глаза и поймала себя на том, что тяжело дышу, а рука лежит на бедре, в том самом месте, где только что была его ладонь.

Отдернула руку и попыталась встать.

— Лежи, я еще не закончил, — строго проговорил коварный Роман моего романа и, закусив губу, продолжил возиться с моей конечностью.

А мне стало стыдно! Вот так, вроде ничего не сделала, а стыдно было жутко. Я же теперь все время буду эти прикосновения вспоминать и свою дурную реакцию на них. Лучше бы в конференц-зале меня оставил, сама бы до комнаты доползла. Только дразнит постоянно.

— Ну вот и все. — Мою ногу переложили на диван и встали, собирая в аптечку то, что не понадобилось. — Тебе обед сюда принести или в столовую проводить? — невозмутимо спросил директор.

— В столовую! И я сама дойду, — ответила, вскакивая.

Роман поддержал, чтобы не упала, и, указывая на больную ногу, поинтересовался:

— И как ты себе это представляешь?

М-да, пальцы, половина ступни и щиколотка были перетянуты эластичным бинтом. Но это еще не главная проблема, онемение не прошло, и я не чувствовала ступню. А ходить ногой, которую не чувствую, я не умею.

Меня опять взяли на руки и понесли. Ладно, пусть донесет до столовой, а там кого-нибудь попрошу помочь дойти до общаги.

Меня принесли в столовую и усадили за стол. Вот только столовая была личная директорская, в его квартире!

— А как же столовая? — спросила, глупо «бякая» ресничками.

— А это, по-твоему, что? — улыбнулся Ромочка и вышел.

Вернулся через минуту и водрузил передо мной поднос с едой. И не какой-нибудь там столовской, а как в ресторане. Все красиво оформлено и на красивой посуде. И запах умопомрачительный.

Буркнула «спасибо» и приступила к поглощению кулинарного шедевра, состоящего из бифштекса, гарнира и салата из мелкорубленых овощей. И все это «безобразие» было полито каким-то очень аппетитно пахнущим соусом. А в сторонке ждали капучино и круассаны. Вот кто ему здесь такое готовит, а? Точно не тетя Маруся из столовой!

Директор теперь и моего желудка дождался, когда я начну есть, и опять вышел. Вернулся с точно таким же подносом, уселся напротив меня и тоже приступил к обеду.

Мы всего два дня знакомы, а уже спали на одном диване, несколько раз поругались и вот обедаем вместе. То ли еще будет! Дальше я ела со счастливой улыбкой на губах… до тех пор, пока в столовую ни приперся Руслан.

— Ромка, у тебя совесть есть? — сразу накинулся на брата. — Здесь же Лизок, а ты!

— Так, подожди, я не понял. Что я успел натворить, пока меня не было? — невозмутимо поинтересовался Роман.

— Не знаю, что вы там творили, но моя дочь покраснела и убежала на улицу! — возмущенно заявил Руслан Любомирович.

И мы с директором тоже покраснели. Ничего же постыдного не делали, а покраснели, уткнулись в тарелки и молчим.

Тишину нарушил тихий, но очень недовольный голос Романа:

— Поговори со своей дочерью, или она у меня будет в шлеме из фольги жить.

Руслан уселся за стол, сложил руки на груди и неожиданно весело проговорил:

— Так это не поможет. Проще тебе колпак из фольги надеть. — И снова серьезным тоном: — Или еще кое-что опечатать, чтобы и отсюда сбегать не пришлось.

— Руслан! — рыкнул директор.

— А разве я не прав? — Руслан приподнял бровь, от чего появилось еще больше сходства с младшим братом.

— Не прав. Сейчас все совсем не так. И давай закроем эту тему, — напряженно ответил Роман, выразительно поглядывая на обратившуюся в одно большое ухо меня.

— Не так, говоришь, — задумчиво проговорил Руслан. — А может, Лизок и права. Чем черт не шутит. — И внимательно так на меня посмотрел.

— Руслан, ты б сходил, Лизу домой позвал, что ли, — предложил Роман.

— Да-да, пойду я, погуляю, — ответил престранный родственник моего директора и вышел, бормоча что-то себе под нос.

— Что это с ним? — спросила у вернувшегося к еде Ромочки.

— Не обращай внимания. Кушай. Может, еще чего-нибудь хочешь? — заботливо осведомился Любомирович.

«Тебя я хочу! Всего и безраздельно!» — вопило мое сердце.

Я же только вежливо улыбнулась и тихо ответила:

— Спасибо, больше ничего не нужно.

Больше мы не разговаривали. После обеда Роман Любомирович унес подносы с посудой, вернулся, взял меня на руки и понес вглубь квартиры.

— А вы куда? Мне в общежитие нужно, — начала несмело возмущаться.

— Пока побудешь у меня. Когда фельдшер вернется, если захочешь — переберешься в медпункт. Но одной тебе оставаться сейчас нельзя. И не вздумай пытаться наступать на больную ногу, только хуже сделаешь. Я, конечно, не рентген, но ты, кажется, первую фалангу раздробила, а вторую из сустава выбила, но я вправил. Это как же надо было дверь пнуть, чтобы так пострадать? — рассуждал директор, внося меня в просторную, оформленную в бежево-бордовых тонах комнату и опуская на большую, застеленную темно-бордовым покрывалом кровать. В тот момент, когда он меня укладывал, наши глаза встретились, и мы замерли, как в той мыльной опере. Только искры в разные стороны не летели, но дыхание задержали оба. Я лежу на покрывале, он склоняется надо мной и обнимает, потому что как держал на руках, так их и не убрал. Вот хоть сейчас фотографируй и на обложку любовного романа.

— Отдыхай, — хрипло проговорил мужчина моего личного романа и неохотно убрал руки.

Он отстранился и разорвал зрительный контакт, а я глубоко вдохнула, потому что от нехватки воздуха уже голова начала кружиться.

«Ну не бывает такого на самом деле! Только в книжках и фильмах. Вот сама себе не верю! Схожу с ума по этому мужчине и не верю», — думала, глядя в спину уходящего мужчины моей жизни. И так хотелось остановить его, крикнуть, чтобы вернулся и никогда больше не поворачивался ко мне спиной.

Ой, чего это я? Совсем от гормонов свихнулась. Надо срочно на что-то отвлечься. И, как по заказу, открылась дверь, впуская в мою совсем не скромную обитель вреднющую Лизавету. Хотя почему «как»? Она же наверняка опять мои мысли читает, вот и пришла меня отвлекать.

— Мне папа только в дядину голову лезть запретил. А про твою он ничего не говорил, — подтвердила мои опасения Лизка.

— Если ты не перестанешь ковыряться в моих мозгах, я тебе по твоим настучу, — пригрозила наглой девчонке.

— А ты сначала догони! — засмеялась Лиза.

Я села и свесила ноги с кровати.

— Замри! — закричала девчонка и, повернувшись к открытой двери, продолжила: — Дядя Рома-а-а, а Сита ходить собралась!

— Ну все, ты напросилась, — зашипела, укладываясь обратно.

— А я пошутила, папа с дядей ушли, но тебе же и правда нельзя на больную ногу наступать, — улыбнулась провокаторша, забираясь на кровать с ногами и устраиваясь рядом со мной. — Обещаю постараться больше не читать твои мысли, но я еще плохо управляю своими способностями, и иногда оно как-то само собой получается. Иногда даже не знаю, подумал человек или вслух сказал, — призналась Лиза. — Вот меня папа сюда и сослал, чтобы внимание обычных людей не привлекала. Буду куковать здесь, пока не научусь себя контролировать. Так что мы с тобой подруги по несчастью. Вот.

— Слушай, «подруга», а есть хоть что-то, чего ты еще не выкопала из моей головы? — спросила, исподлобья глядя на девчонку.

— Так я только за последние три дня воспоминания просмотрела. Мне было интересно, как вы с дядей познакомились, — честно призналась воровка чужих секретов, ей бы промышленным шпионажем заниматься. — А у него первые воспоминания о тебе забавные.

— Это какие? — насторожилась я.

— А он как увидел, что ты с воротами сделала, подумал: «А не отказаться ли от должности директора, покуда не поздно». А потом ты еще что-то натворила, и дядя Рома решил, что не уйдет отсюда, пока тебя не перевоспитает. Но ты все чего-то вытворяла и вытворяла, так что дядя уже и не знает — хорошо то, что вы встретились, или плохо. А тут еще и источник этот, он уже подумывает, а не магическая ли это петля.

— Какая такая петля? — У меня скоро комплекс разовьется, девчонка на два года младше меня и столько всего знает, что я на ее фоне полным неучем себя чувствую.

Лиза поправила подушку и улеглась рядом со мной.

— Понимаешь, вот бывает, что люди вроде и не стремятся встречаться, но обстоятельства все время складываются так, что их что-то подталкивает друг к другу. Обычные люди называют это судьбой, а маги выяснили, что это внешний магический фон чувствует наиболее сочетающиеся энергетические поля и создает благоприятные условия для того, чтобы люди сблизились. Затягивает петлю, и людям уже некуда деваться, они узнают друг друга ближе и влюбляются, потому что идеально подходят друг другу, — все это она рассказывала, глядя в потолок и мечтательно улыбаясь. — Надеюсь, я тоже когда-нибудь попаду в такую петлю.

— Подожди, а магии-то это зачем? — нелогичная какая-то теория получается. Магический фон в роли свахи.

— Так у таких пар рождаются одаренные дети, они повышают общий потенциал магии, и наш мир становится сильнее. Планета повышает свой иммунитет, — засмеялась Лизка.

— И что ты хочешь сказать — у нас с твоим дядей эта самая удавка?

— Не удавка, а петля! — возмутилась девчонка. — И я ничего не хочу сказать, просто дядя подумал, что такое возможно.

Вот и я считаю, что мы идеальная пара. Покосилась на племяшку, Лиза по-прежнему изучала потолок, значит, в голову не лезет и мои измышления не слушает.

— Сита, а ты дяде про гнома и Мару не рассказала? — задумчиво спросила девчонка.

— Еще чего? Я-то знаю, что я не Мара. А домовой этот бомжеватый с придурью, чего его слушать? — даже думать о такой ерунде не хотелось.

Хотелось в туалет, и выдвигаться лучше сейчас, а то, пока доползу — поздно будет. Слезла с кровати и на одной ноге попрыгала к выходу.

— Эй, ты куда намылилась? Я с тобой, — подскочила Лиза.

— Да в туалет я. Покажи, куда идти, — остановилась, привалилась к косяку и немного отдышалась.

— Давай помогу. — Лизка подбежала, поднырнула под мою руку и приобняла за талию. — А то пока допрыгаешь, уже и не надо будет, — захихикала вредина.

Так она довела меня до туалета, а потом обратно.

— Давай хоть музыку послушаем или телик посмотрим, а то скукотища, — предложила племянница мужчины моей мечты.

— Так иди погуляй, с местными познакомься. Тебе же здесь долго жить, так что друзья не помешают, — предложила девчонке. И правда, чего ей тут со мной киснуть, пусть связи налаживает.

— Так нельзя мне никуда уходить, — развела руками Лизавета.

— Это почему? Наказали, что ли? — спросила, поглядывая на грустную мордашку.

— Никто меня не наказывал, мне ответственное задание дали, — гордо заявила Лизка.

— Это какое? — уже догадываясь, спросила я.

— Следить, чтобы ты ничего не натворила, не покалечилась еще больше и не сбежала, — раскрыла карты моя персональная нянька.

Я немного помолчала, а потом широко улыбнулась и сделала девушке интригующее предложение:

— А давай я тебя с привидением в трусах познакомлю. Хочешь?

— Конечно, хочу! — Она даже на кровати подпрыгнула.

— Ну так пошли! — Все оказалось даже проще, чем я думала.

— Угу, пошла бы я, если бы сама сбежать не хотела, — засмеялась вредина.

— Вылезь из моей головы!

— Да я только одним глазком, — заверила племяшка и протянула мне руку. — Идем, пока Рыки не вернулись.

— Кто? — переспросила, опираясь на услужливо подставленное плечо.

— Роман и Руслан, чуть что, сразу рычать начинают, значит — Рыки, — пояснила Лизавета, выводя меня из комнаты.

Преподавательский дом мы покинули почти без проблем. Только по лестнице долго спускались. А ведь я живу на пятом этаже, придется срочно искать носильщика.

Дорога до общаги показалась мне кругосветным путешествием, а предстоящее покорение Эвереста просто-таки ввергало в панику.

— Чего это с тобой случилось? — спросил кто-то сбоку, когда мы уже подошли к двери.

Я не видела говорившую из-за Лизы, но голос показался знакомым. Развернулась вместе с менталисткой и узрела сидящую на декоративном заборчике и курящую пацанку из Кристининой свиты.

— А пусть не лезут, — пробурчала ей. И Лизке: — Пошли, нам еще на пятый этаж ползти.

— Давай помогу, — неожиданно предложила деваха.

— Что, с лестницы меня сбросить хочешь? — подозрительно сощурилась я. — Что-то не припомню, когда мы с тобой подругами стали.

— Я уважаю силу, ты сильная, — пояснила, выбрасывая окурок и подходя ко мне: — Мила, — представилась, протягивая руку.

Я чуть не подавилась сдерживаемым смехом, такое имечко и у такой бабенции! Но руку пожала.

— Она не врет. — Лиза внимательно рассматривала Милу.

— А ты чья будешь, кнопка? — переключилась на нее шкафообразная милашка.

— А я племянница вашего нового директора, — призналась Лизка.

— Любомирыча, что ль? Тоже уважаю, сильный мужик. Тут сейчас у визоров драка была, так он пацанов за шкирку растащил и поднял обоих, только нитками в воздухе болтали. Ладно, хватит трепаться, давай донесу. — И Мила легко подняла меня на руки!

До моей комнаты мы добрались без проблем. Мила поставила меня возле указанной двери, махнула рукой и ушла, даже не слушая благодарности.

— М-да, суровая девушка, — задумчиво проговорила Лиза, — но справедливая. Разобралась, что Кристина ни за что тебя травить собралась и отказалась в травле участвовать.

Я в этот момент возилась с замком. Руки тряслись, и ключ не желал попадать в скважину. Кое-как отперла, приоткрыла и заглянула в щель.

— Из-за тайника боишься? — шепотом спросила эта вредина.

— Ты опять?! — почему-то тоже шепотом возмутилась я.

— Извини, но ты так интересно себя ведешь, что я не удержалась, только последние секунды глянула, честно, — начала оправдываться Лизка.

— Да ну тебя, — махнула на нее рукой и шире распахнула дверь.

В комнате было пусто, никаких посторонних дымков и потусторонних личностей. В стене под окном зияла уже прилично расковырянная мной дыра.

Лизка довела меня до кровати, усадила, а сама направилась к тайнику.

— Стой, ты что делать собираешься? — прикрикнула на любопытную Варвару.

— Да я только посмотрю! У-у-у, какая ты жадная. И вообще, где мое обещанное привидение? — начала возмущаться девчонка.

— Это же тебе не джинн, я его не вызываю, он сам приходит, — развела руками, встала на четвереньки и тоже поползла к давно дожидающемуся меня кладу. Никакого дыма больше не было, отверстие в стене оказалось как раз подходящим, чтобы выудить из тайника все содержимое. В результате перед нами на полу лежало несколько бумажных свертков, два завязанных на узелки мешочка и три резных шкатулки разного размера. Еще был какой-то стеклянный бутылек, но он был разбит и жутко вонял, поэтому мы его выбросили из окна прицельно на мусорку. Только промахнулись, и стекляшка упала мимо контейнера. Но там такой бардак был, что это и не важно.

— Ну, с чего начнем? — потирая ручки, спросила Лизавета.

— А давай сначала свертки посмотрим, потом узелки, ну а шкатулки на десерт оставим, — и сразу же схватила ближайший сверток.

Бумага была старая, очень толстая и неприятная на ощупь, а вот внутри оказалась какая-то труха, очень мусор из шифоньера напоминающая, когда туда моль заберется.

— Так, ясно, здесь какие-то тряпки были, — подвела я итог и завернула все это безобразие обратно. Только моли мне тут еще и не хватало. С меня Оси более чем достаточно.

В остальных свертках тоже были либо труха, либо полуизъеденные лохмотья.

— Странный способ хранить одежду. Тебе так не кажется? — спросила у Лизы.

Девушка чихала и постоянно чесала нос.

— А я тебе говорила, не нюхай — козленочком станешь, — поддела подружку.

— Приятно, что ты обо мне как о подруге думаешь, — мстительно ответила Лизок и показала язык.

Мы вместе посмеялись и принялись развязывать мешочки. В одном оказались какие-то странные монетки с дырочками и тоже труха.

— Слушай, а я поняла, это монисто было! Шнурок от времени рассыпался, а монетам-то что будет. — Лиза радовалась как ребенок — конфетке.

В моем мешочке тоже были украшения, какие-то браслеты, серьги и кольца. Только вся эта красота почернела и вид имела непрезентабельный.

— Так, с этим все ясно, — пробурчала, подтягивая к себе самую большую шкатулку. — Посмотрим, что тут у нас завалялось.

Осторожно приоткрыла крышку… и по общежитию разнесся вой пожарной сигнализации.

Все студенты и преподаватели ужинают, а я опять сижу в кабинете директора, вжав голову в плечи и ожидая очередной взбучки. Только теперь не так обидно, рядом точно так же, вжавшись в стул, сидит Лизка.

— Я жду, — преувеличенно спокойно произносит Роман Любомирович.

— И я, — намного более эмоционально вставляет свою реплику Руслан Любомирович.

А мы молчим. Ну чего мы плохого сделали? Ну сломали немного стену, так там фанерку какую-нибудь прибить, и все. И почему если сработала сигнализация, то виновата сразу Сита? Может, это кто другой наколдовал чего лишнего. А эти… Не успела отгреметь сирена, как в комнату ворвались два разгневанных братца, накрыли наши находки куполом, схватили нас в охапку и утащили. А я ведь даже не успела увидеть, что лежало в шкатулке. С перепугу захлопнула, а повторно открыть уже не дали. Эх, невезуха! А теперь получать, и ведь даже не знаю за что.

— Долго еще в молчанку играть будем? — вопрошает спокойный как удав директор.

Его братец сопит, но сдерживается. А вот Лизка не сдержалась.

— И ничего мы не специально! — Девчонка вскочила со стула и, уперев руки в бока, воинственно уставилась на отца. — Я, между прочим, и не просила привозить меня сюда. А раз привез, теперь не уеду. Я, может, первый раз в жизни настоящую подругу нашла!

— Лизок, ментальную активность прикрой, я тебе ни слова не сказал, — приказал строгий родитель. — Сам вижу, что нельзя тебя в мир выпускать, чуть немного разволновалась и пошла по головам гулять.

— Это ты громко думаешь, — огрызнулась Лиза.

— Хватит! — уже действительно разозлился Руслан. — На выход, я с тобой лично разберусь.

«Лизонька, милая, не бросай меня. Пожа-а-алуйста», — взмолилась я мысленно. Но Лизка только сочувствующе посмотрела на меня, тяжело вздохнула и пошла к распахнутой отцом двери.

«Предательница!» — подумала обиженно.

— Я не предательница! — возмутилась девчонка, повернувшись в дверях. Отец схватил ее поперек талии, поднял и вынес, как скрученный ковер, захлопнув дверь ногой.

— Ну и?.. — опять вопросил директор моей жизни.

— А что мы натворили, можно узнать? — начала издалека.

Роман скрестил руки на груди и задумчиво уставился на меня. Помолчал немного и выдал:

— Нет, источник необходимо закрыть. И как можно быстрее.

— Так вы скажите, что нужно делать. Я все сделаю как надо, честно. Все что угодно. — Мне и самой было страшно от того, что я могу еще выкинуть ненароком.

Вместо ответа директор загадочно улыбнулся и переспросил:

— Прямо все-все?

— Ну сколько можно-то? — вскочила и директорские бумажки опять разлетелись по кабинету.

— Сядь, — коротко приказал Роман.

Да так приказал, что я с размаху брякнулась на стул.

— Так-то лучше, — снова улыбнулся директор моего сердца. А это самое сердце аж замерло от такой улыбки.

— Вы открыли тайник одной из последних черных ведьм, Сита. Кажется, это была цыганка Зира, насколько я помню историю. Прежде чем сбежать из училища, она убила двоих преподавателей и около двадцати студентов. После этого происшествия Ведуны были закрыты на пятьдесят лет, пока не рассосалась мертвая воронка в пространстве. И сегодня ты чуть не выпустила еще одну такую воронку. Только благодаря инстинктивному выбросу высших сил тебе удалось загнать ее обратно в хранилище. Собственно, эти же силы помогли открыть шкатулку. — И все это с такой легкой доброжелательной улыбочкой на лице.

— Это что, получается, я чуть не устроила армагеддон местного масштаба? — уточнила, с надеждой глядя на Романа. А вдруг я неправильно поняла. Но директор только головой покачал.

— Все! — снова вскочила со стула. — Я требую закрыть этот источник прямо здесь и сейчас!

Улыбочка медленно сползла с лица директора.

— Давай мы об этом завтра поговорим. Я вижу, что ты поняла масштабы возможных проблем и раскаиваешься в содеянном. Думаю, теперь ты будешь более осмотрительна, — слишком уж по-доброму проговорил Роман моего романа. И даже ругать не стал!

— Так я пойду? — спросила неуверенно.

— Куда? — осведомился Роман.

— Так к себе, в общагу, — объяснила и так очевидное.

— К себе не получится, — развел руками директор. — Твоя комната опечатана, там слишком большая концентрация черной энергии. Тайник был напитан ведьминской силой хозяйки.

Я села обратно. И куда же мне теперь идти? Я что, опять бомжик?

— Пошли домой, горе ты луковое, — сокрушенно проговорил Роман, обошел стол, поднял меня на руки и понес к выходу. — Я и ужин на четверых заказал, так что поживешь пока у меня. Свет выключи, а то у меня руки заняты.

Я на автомате шлепнула ладошкой по выключателю, находясь, мягко говоря, в состоянии эйфории.

Меня опять принесли в шикарную квартиру и усадили за стол в шикарной столовой.

— Подожди немного, сейчас будем ужинать, — проговорил мой герой и вышел.

Мечты сбываются! Ночь провели вместе, а теперь весь день на руках меня носит. Ну и ничего, что ночью мы просто спали, и Ромочка ничего не помнит, а носит меня потому, что ногу покалечила. Пусть привыкает, потом и просто так носить будет.

— Да куда он от нас денется! Конечно, будет, — заявила Лизка, заваливаясь в столовую. — Папа тоже на нашей стороне, я с ним разъяснительную работу провела.

Девчонка просто светилась от радости, и я поняла, что в трудном деле завоевания мужчины моей мечты у меня появились сильные союзники. Да еще и родственники «жертвы».

— Лиза-а-а, помоги накрыть на стол, — это Руслан крикнул из кухни, а Роман уже вносил в столовую большое овальное блюдо, накрытое крышкой.

— Сейчас я буду кушать, сейчас меня покормят, — пропела Лизка фразу из популярного мультфильма, убегая из столовой.

Подружка так увлеклась песенкой и изображением вселенской радости, что, размахивая руками, зацепила проходящего мимо Романа, и блюдо полетело на пол. Директор полетел следом, и не знаю, как ему это удалось, но в результате Роман Любомирович лежал на полу, а блюдо стояло у него на груди, и даже крышка не свалилась.

— Я помогу! — вскрикнула, вскакивая.

Вот только я забыла про больную ногу и тоже полетела на пол. Мой герой в очередной раз проявил чудеса эквилибристики, и блюдо было отставлено в сторону, а я заняла его место на груди директора.

— Ты меня точно угробишь, — сдавленно прошипел Роман, перекатываясь и укладывая меня на пол.

— Вы совсем совесть потеряли?! Здесь же ребенок! — В дверях нарисовался злющий Руслан Любомирович с нарезанным багетом наперевес.

От воинственного размахивания уже надорванная пленка на багете окончательно разорвалась, и по столовой весело покатились кругляши хлеба.

— Ну что ты за человек-то такой?! Вечно у тебя что-нибудь случается! — ворчал Ромочка, вставая и помогая подняться мне.

Усадил за стол и приказал:

— Не шевелись и даже не смотри ни на что.

— Да я-то тут при чем?!

Обидно так стало, я же действительно ничего плохого не сделала! Это все Лизка и ее папочка. А эта мелкая пакостница еще и ухохатывается, сползая по стеночке.

На меня только грозно взглянули, девчонке бросили: «Лиза, собери хлеб», а воинственного братца вытолкали за дверь.

Братья о чем-то вполголоса спорили в коридоре, Лизка, хихикая, ползала по полу и собирала багет, а я с тоской поглядывала на сиротливо жавшееся к стеночке блюдо с вожделенной едой. И ведь знаю же, что в таких блюдах мясо подают, а оно сейчас остынет, — а я такая голодная.

— Я тоже голодная, — поведала мне полушепотом вредина, складывая на стол ломтики багета. — А давай мы их ждать не будем.

Лизка притащила блюдо и открыла крышку.

— Ждать не будем, однозначно, — заявила я.

На блюде красовался приличный такой кусок запеченной в духовке вырезки, а по краям маленькие такие молодые картофелинки с аппетитной золотистой корочкой. И все это богатство было украшено свежей зеленью и помидорчиками.

— Так, я за посудой, а ты никуда не уходи, — подмигнула мне племяшка. Вот вредная девчонка!

Лизка убежала, а я осталась облизываться на самый шикарный ужин, о каком можно было только мечтать в такой глуши, как Ведуны. Девчонка вернулась очень быстро, тоже, наверное, впечатлилась видом кушанья. С посудой она мудрить не стала, притащила два стакана, бутылку минералки и две вилки.

— Так, давай есть, пока там папа с дядей выясняют, кто из них больше дедушку позорит, — заявила Лизок, вручая мне вилку.

И правда, ну их всех! Сейчас отведаю королевского ужина и уползу в выделенную мне комнату потихонечку. Лизка в очередной раз продемонстрировала неподражаемую вредность. Выхватывала прямо из-под моей вилки самые аппетитные кусочки. Ведь опять в голове копается и подсматривает, какие ломтики я присматриваю! В результате у нас разыгрался настоящий бой на вилках. И вот сидим мы, поглядываем друг на друга исподлобья и едим ломтики мяса прямо руками, а вилки лежат в сторонке, накрепко сцепившись погнувшимися зубьями.

— М-да-а-а, не зря мы мясо сразу порезали, — доносится насмешливое от двери.

— А меня, знаешь, что радует? У моей дочери давненько не было такого отменного аппетита, — так же насмешливо заявляет Руслан Любомирович.

Мы с Лизой спешно дожевываем то, что уже успели в рот запихать и, как самые приличные девочки, краснеем, вытирая руки о край скатерти.

— Девочки, а вы десерт тоже ручками кушать будете? — вопрошает Лизкин папа.

А Лиза вдруг зажала уши руками, зажмурилась и запричитала:

— Не хочу ничего знать, не хочу ничего слышать, — вскочила и, обвиняющее тыча пальцем в грудь дяди, выкрикнула: — Я теперь из-за тебя никогда ничего с кремом есть не буду!

Лиза выбежала из столовой, а на Романа набросился теперь уже его брат:

— Ты о чем думаешь, извращенец? Все, выбирай: или разбираешься со своей личной жизнью прямо сейчас, — кивок на вжавшуюся в стул меня, — или я забираю свою дочь и можешь забыть, что у тебя есть племянница!

Руслан вышел, громко хлопнув дверью, и мы с директором остались одни. Роман Любомирович, демонстративно не глядя на меня, расцепил вилки, одну вручил мне и вышел. Вернулся через пару минут с полным набором посуды и накрыл на стол как положено. Вот только я уже есть совсем не хотела.

— Спасибо, я, наверное, пойду, — пробурчала, неуклюже пытаясь встать.

— Сядь, сейчас десерт принесу, — невозмутимо ответил Роман моего романа.

Он снова вышел, а вернулся вместе с братом и племянницей.

Оставшуюся часть ужина все дружно молчали. Я отрешилась от проблем «веселой» семейки и наслаждалась превкуснейшим тортиком. Лиза от торта отказалась и на меня вообще не смотрела. Странные они какие-то. Маги, что с них взять.

Когда вся вкуснятина была съедена, Лиза отправлена в постель, а ее папочка, демонстративно игнорируя брата, попивал чай, лучезарно лыбился и расспрашивал меня об обучении в РУДН и том, как я оказалась здесь, Роман встал и, подойдя ко мне, внаглую, даже не предупредив, взял на руки. Я чуть не перевернула чашку, плеснув все-таки немного только что долитого горячего напитка себе на пальцы. Сморщилась и подула на обожженную кожу.

— Прости, — коротко извинился какой-то странный директор и понес меня к выходу.

Я непонимающе уставилась на Руслана, всем своим видом демонстрируя вопрос: «Чего это с ним?»

— Ревнует, — хохотнул директорский братец.

Дверь была открыта пинком. Стеклянные вставки не выдержали надругательства над своей тонкой натурой и осыпались мелкими осколками.

— Ромыч, ты чего бушуешь? — возмутился Руслан Любомирович.

Директор моего сердца заскрипел зубами, развернулся, отнес меня обратно к столу, усадил и молча вышел, прохрустев подошвами по стеклу и громко хлопнув дверью. Дверь уже была ко всему безразлична и даже не звякнула, потому что нечем было.

— М-да, совсем нервы у человека расшатались, — задумчиво проговорил Руслан. — Тебе мужика не жалко? Может, хватит уже измываться над моим братом?

— Я измываюсь? Это я-то измываюсь? — не на шутку разозлилась я. — Да это он явился весь такой идеальный и нос от меня воротит!

Вскочила, чтобы немедленно покинуть эту квартиру с гордо поднятой головой, вскрикнула от боли в ноге и начала заваливаться на бок.

Руслан подскочил и обнял за талию, удерживая от падения. Я схватилась за его плечи, стараясь поймать равновесие на одной ноге.

Руслан Любомирович замер, неотрывно глядя в мои глаза.

— У тебя волшебные глаза, — прошептал директорский братец и начал наклоняться ко мне.

Чего это он? Совсем крыша поехала, что ли?

— Это вы чего сейчас делать собираетесь? — спросила настороженно, отклоняясь назад по мере приближения лица Лизкиного папаши.

— А это он хочет попробовать твой источник закрыть, — прорычал от двери Роман моего романтического триллера.

Послышался грохот и кошмарный скрежет.

Осторожно выглянула из-за плеча обнимавшего меня Руслана и узрела мечту больного на всю голову абстракциониста. Металлический совок, торчащий из бетонной стены! Это как его угораздило? Совок же погнуться должен был, а не воткнуться. Роман Любомирович подошел, держа в руке веник, бесцеремонно отобрал меня у брата, а ему вручил инвентарь.

— Ты тут приберись пока, а я пойду источник закрывать, — зло прошипел директор и, подхватив меня на руки, гордо потопал к выходу.

— Не больно-то и хотелось, — пробурчал нам вслед Руслан.

— Оно и видно, — не оборачиваясь, ответил Ромочка.

Взглянула на Руслана и уткнулась в директорское плечо, чтобы не заржать в голос.

Ромочкин братик стоял, упершись одной ногой в стену и покраснев от натуги, пытался выдернуть совок.

Меня принесли в отведенную мне ранее спальню, бережно уложили на кровать и, пожелав спокойной ночи, направились к двери.

— Э-э-э, а источник закрывать? Вы же сказали, что сейчас закроем.

— Нет, — коротко ответил директор, остановившись у двери, но не обернувшись.

— А как же? Вы же сами сказали! — возмутилась обманутая я.

Роман все-таки обернулся и, устало глядя на меня, выдал:

— Я не буду закрывать твой источник. Мы нашли другой способ сделать это.

— Не понимаю, зачем такие сложности? Вы что, боитесь, что не справитесь с ритуалом? — спросила, устраиваясь поудобнее.

У Романа моей жизни почему-то глаз дернулся, а потом он стремительно подошел ко мне, наклонился, уперевшись кулаками в подушку по бокам от моей головы, и прошипел:

— Чтобы закрыть твой источник, я должен переспать с тобой. Хочешь проверить: справлюсь я или нет?

Я вжалась в подушку и выпучила глаза на злющего директора.

Он выпрямился и уже более спокойно продолжил:

— Есть другой способ решить эту проблему. Тебе нужно влюбиться в кого-то другого, а там уже сама решишь, что и как закрывать.

Теперь у меня глаз задергался и щека тоже. Это что получается, я все это время настойчиво требовала от директора сего заведения интима? Ну ничего ж себе! Так, а он, значит, от этого дела руками и ногами отмахивается? Нет, я, конечно, не собираюсь спать с мужиком только ради какого-то там источника, но он же сейчас мне прямым текстом заявил, что я должна найти другого претендента на свое сердце и тело! Стало как-то противно и очень обидно. Чем это я ему не угодила?

Я резко села на кровати, в голове зашумело, поднялся ветер… в комнате с закрытыми окнами. А ну и фиг с ним! Не мой дом.

— Это значит, как самому исправлять то, что натворил, так фи, а как другому студентку спихнуть, так пожалуйста? — Кажется, к концу фразы я уже кричала, а с окон посрывало шторы. — Я тебе не какая-то там девка! Сутенер тоже мне нашелся! Да больно ты мне нужен!

Роман выставил руки вперед и, медленно подходя ко мне, таким ласковым и нежным голоском начал увещевать разбушевавшуюся ведьму:

— Ситочка, успокойся, я ведь тебя ни к чему не принуждаю. Ты очень привлекательная девушка, но я твой директор, и традиционный способ закрытия источника будет неэтичным.

На словах про этику директора снесло к стене, а я встала на кровати и даже боли в ноге не почувствовала.

— Как открывать источник, так вот они мы, пожалуйста. «Ситочка, подпиши бумажечки, я тебя никуда не отпущу, будешь учиться», — просюсюкала, припоминая, как этот коз… директор рогатый уламывал меня бумажки свои заполнять. Ведь специально лыбился и под ручку хватал, чтобы растаяла и все подписала.

— Сита, прекрати! — возмутился Ромочка, отлепляясь от стены.

Пошел дождь, и прямо перед директором в пол ударила небольшая молния. Стекла в окнах зазвенели, но не разбились.

Роман Любомирович самым подлым образом бросился на меня, придавил к мокрой кровати своим телом и прошипел прямо на ухо:

— Успокойся или… в общем, лучше успокойся.

— Ага, сейчас! Только вот покалечу кого-нибудь!

И уставилась на нависающего надо мной мужчину моей мечты, дождь льет как из ведра, он весь мокрый, по лицу струйки воды сбегают и на меня капают, и волосы тоже мокрые. И это все на мне лежит! Кажется, у меня окончательно крышу сорвало, потому что ветер такой начался, что кровать затряслась, а я смотрю на злого, но такого эротичного директора и не могу остановить все это безобразие.

— Прекрати, — произнес одними губами.

Я посмотрела на эти губы и застонала. Достонать до конца мне не дали, запечатав рот поцелуем.

Вот это был поцелуй! У меня даже волосы на голове застонали бы, если б могли. Голова кружилась так, что казалось, будто кровать вертится на одном месте и воздуха катастрофически не хватало. А Роман все впивался и впивался в мои губы, да с такой настойчивостью и страстностью, что и мне самой стало мало этой ласки.

А потом все резко закончилось, он стремительно отстранился и, строго глядя на меня, проговорил менторским тоном:

— Если ты сейчас же не успокоишься, то мы провалимся на первый этаж. Может кто-то пострадать.

И я только сейчас поняла, что это не у меня голова кружится, а кровать вращается вокруг своей оси. Но вот как я могу успокоиться, когда на мне лежит мужчина моей мечты, а у меня восемнадцать лет воздержания за спиной и никакого опыта в усмирении своих желаний! До директора, похоже, начало доходить, что я уже не от злости бушую, и он перекатился на спину, освобождая меня от тяжести своего тела. Только мне не легче стало, а наоборот. Пустота там, где только что был он, давила в разы сильнее.

— Ну что за жизнь? Вечный облом, — простонала, тяжело дыша. — Ни любви тебе, ни романтики. Побуянить и то не дают!

Вращение распоясавшейся мебели прекратилось. И лежать стало очень некомфортно, кровать-то вся мокрая. Когда прекратился дождь, я даже не заметила, но и того, что тут налило, было достаточно, чтобы сделать комнату непригодной для жизни. Да и ветер с молниями не способствовали созданию уюта. Все, что можно было уронить, валялось на полу, бьющееся разбилось, ломающееся сломалось. А ковер не загорелся только благодаря дождику, но подпалины от молний присутствовали.

— Успокоилась? — неуверенно проговорил Роман моего кошмара.

— Вроде, — так же неуверенно ответила я.

— Тогда пошли спать, — директор встал и потянулся ко мне.

— Это куда? — насторожилась, отползая от протянутых рук.

— Осторожнее! — вскрикнул Ромочка, но я уже свалилась с кровати, больно приложившись пятой точкой об пол.

Села, поджимая разболевшуюся ногу, и зачем-то заревела.

— Только не это, — простонал директор моей глупой мечты.

«А вот будешь знать, как издеваться над ранимой, влюбленной девушкой», — подумала мстительно, переходя к полноценной истерике.

— Ситочка, милая, успокойся. Ну не плачь, пожалуйста, — увещевал меня Ромочка, сидя рядом и поглаживая по спине. — Проси что хочешь, все что угодно для тебя сделаю, только прекрати плакать.

Кажется, у кого-то начинается паника. В голосе она определенно прослеживается.

— Да мне ничего не нада-а-а, — завыла я, входя во вкус, — только источник закр… — косо посмотрела на директора и снова заныла: — Ничего мне не нада-а-а.

Роман тяжело вздохнул и жалобно как-то попросил:

— Пошли спать, а?

— Отпустите меня в общагу, а лучше домой.

Слезы прекратились, и я только всхлипывала, но от каждого моего всхлипа директор заметно вздрагивал. Слабонервный он какой-то.

— Сита, я не могу тебя отпустить, не имею права, да и не хочу… пока с источником не разберемся, — как глупому ребенку начал объяснять мне то, что я и сама понимала: мне теперь отсюда не выбраться, пока не научусь себя контролировать. Но о каком контроле вообще можно говорить, когда он рядом. Я не то что силы, тело свое контролировать не могу.

— Идем, — повторил Роман и попытался взять меня на руки. А у меня от его прикосновения по телу как электрический разряд прошел, и в воздухе затрещало статическое электричество.

— Не трогайте меня! — закричала, отползая от катализатора моей взрывоопасности. — Видеть вас не могу, уйдите!

Уткнулась лицом в край кровати, чтобы не видеть такого идеального и возбуждающего в прилипшей к груди мокрой, полурасстегнутой рубашке мужчину моих грез. Вспомнила, что сама эту рубашку и расстегнула, и покраснела. Хорошо, что он не видит моего лица! Вся зареванная, нос наверняка покраснел и глаза тоже.

— Ну что мне с тобой делать! — разозлился директор.

— Источник закрывать, болван! — рявкнули от двери. — Сейчас приходил профессор Зеленцов снизу, жаловался, что его спальню затопили и люстра разбилась. У вас совсем тормозов нет? — Руслан явно был очень зол. — Еще пара таких выбросов, и магкомиссия отреагирует на фоновый скачок. А ты знаешь, как они закрывают опасные для окружающих источники. Подумай, стоит ли рисковать ради призрачного благородства?

Я затаила дыхание и прислушивалась, но больше никто ничего не говорил. Мне на плечо легла рука, искры не посыпались. Меня подняли на руки и куда-то понесли, а я уткнулась лицом в плечо несущего и с ужасом вспоминала подслушанный как-то разговор между бабулей и ее подругой. Они говорили о том, что магкомисия ужесточила меры, и их подругу после неконтролируемого выброса из-за смерти сына иссушили до дна. Она умерла через два месяца от старости, хотя была еще совсем не старухой. Забирать способности без жизненных сил еще не научились, и вместе с ведьминским даром у женщины отобрали несколько десятков лет жизни. А я не хочу умирать! И старухой становиться тоже не хочу. Я еще даже женщиной стать не успела, а такими темпами никогда и не стану!

Меня принесли в другую спальню, усадили на кровать, вручили белую мужскую рубашку и, проговорив: «Переоденься, а то простудишься», — Роман вышел. Было действительно немного прохладно и неприятно, а если честно, то я чувствовала себя как тот зайка из детского стишка. Меня тоже бросили, я промокла до нитки и уйти никуда не могу. Воображение нарисовало меня в образе плюшевого зайца, валяющуюся на скамейке под дождем. Опять захотелось плакать. Помотала головой, отгоняя грустную картинку, и начала переодеваться, попутно размышляя о ситуации, в которую я так мастерски вляпалась. Вот как я видела картину: я совершенно не способна контролировать выбросы своей энергии, закрыть источник жизненно необходимо, иначе магкомиссия иссушит меня, превратив в дряхлую старуху, и, как звать, не спросит. Директор мне помогать не хочет, он у нас благородный донельзя. Значит, будем забывать Ромочку и срочно влюбляться в кого-то другого. Противно все это, но жить-то хочется, так что придется объединить вступление во взрослую жизнь с ее, в смысле жизни, спасением. Одна проблема, как выбросить из головы такого идеального Романа и найти ему достойную замену. Может, к Лексу повнимательнее присмотреться?

На том и порешила, развесила мокрую одежду на стульях и завалилась спать в, похоже, директорскую кровать с четким намерением завтра же начать влюбляться в кого-нибудь другого. Пока на роль жертвы подходил только кинетик Сашка, но я еще мало с кем из студентов познакомилась. Может, где-то там, в одной из общаг дрыхнет без задних ног моя будущая судьба. Эх, жалко, что Ромочка ею стать не захотел. Так и уснула с мыслями о директоре.

Продрыхла я, как оказалось, почти до обеда, а проснувшись, обнаружила сидящую у себя в ногах Лизу. Девушка задумчиво разглядывала меня, наклонив голову набок.

— Проснулась, засоня, — заметила Лизавета. — Уже двенадцать часов, сколько можно спать? Ну и сны тебе снятся. Как ужастик посмотрела.

Я вообще не помнила, чтобы мне что-то снилась, и вопросительно уставилась на девчонку.

— Не помнишь? Ну и хорошо! Потому что с тобой такого точно не случится, дядя не допустит. Вот проклятие разрушит и все исправит, — «успокоила» меня подружка.

— Какое проклятие? — насторожилась я.

— А, не важно. Не заморачивайся, ему там всего ничего осталось, два-три дня и снимет с себя эту гадость, — отмахнулась Лиза.

— Нет, подожди, раз уж начала, то договаривай. — Заинтересовала, а теперь в кусты? Не отстану теперь, пока не расскажет.

— Так не могу я больше ничего рассказать, там такая хитрая штука, что дядя никому не может про нее говорить, блок на разглашение стоит. Сама не понимаю, как мне удалось пробиться и подсмотреть, но я тоже рассказать не могу. Вот, — развела руками племяшка.

— Ничего не поняла, но мне уже и не важно. Проводи меня в медпункт, медичка уже должна была вернуться, так что мне здесь делать больше нечего, — решила выбросить из головы Романа, к сожалению, не моего романа и приступить к исполнению составленного вчера плана.

— Ну и правильно, посмотрит дядя Рома, как ты с другими заигрываешь, и с проклятием поторопится, — заявила Лизка.

— Да сколько можно?! — возмутилась я. — Хватит в мою голову без спросу лезть!

— Я не специально, честно. Прости, — устремила на меня невинный взгляд девчонка. Вот только улыбочка у нее при этом была далеко не невинной.

Взгляд моментально опустился к полу, а улыбочка сменилась скорбной гримасой.

«Ты вообще отсюда вылезать собираешься?» — мысленно вопросила у нахалки.

— Одевайся, провожу тебя к фельдшеру, — сменила тему вреднюга.

В квартире больше никого не оказалось, и мы беспрепятственно покинули преподавательский дом.

Медпункт был действительно открыт, нас встретила красивая рыжеволосая женщина лет тридцати в голубом коротком халате и приветливой улыбкой на губах.

— Можете звать меня Екатериной. Роман предупредил, что ты придешь. Сита, да? — высоким мелодичным голосом проговорила она. — Спасибо, Лиза, дальше мы сами справимся. Можешь пока погулять, а позже приходи проведывать подругу.

Лизка недовольно поджала губы, но помахала мне рукой и ушла.

Екатерина провела меня к кушетке и уже без улыбки строго приказала:

— Ложись и ничего не бойся, уколов не будет.

Ага, значит, и о том, что я боюсь иголок, Ромочка тоже предупредил. Ишь какой предупредительный! Интересно, что он еще рассказал этой симпатичной медичке?

Потом я минут двадцать лежала, пялясь в потолок, а Екатерина колдовала над моим сломанным пальцем. Она оказалась ведуньей высшего уровня, вон даже лицензия в рамочке на стене висит! И что специалист такого класса делает в захолустных Ведунах? Пока женщина занималась лечением, я развивала эту мысль. Роман сильный маг, и он здесь скрывается, среди преподавателей полно профессоров и магистров, им бы в университетах да академиях работать, а они тут прозябают. Теперь вот еще и Екатерина со способностями, достойными частной практики в высшем магобществе. Что-то с этой шарагой не чисто, Ромочка здесь прячется, так, может, и остальные тоже? Эдакий лагерь для опальных представителей высшего магического уровня. Или, наоборот, они сами сюда сползаются, чтобы, собравшись вместе, завоевать мир? Что-то меня не туда понесло. И вообще, не мое это дело. Главное, чтобы местные уникумы на студентах свои способности не использовали.

— Пошевели пальцем, — пробурчала Екатерина, продолжая что-то нашептывать над моей ногой.

Я пошевелила и не почувствовала абсолютно никакой боли или дискомфорта. Только тепло по ноге разлилось.

— Не болит, все прошло! — воскликнула, пытаясь встать.

— Подожди, я еще фиксатор не наложила, — остановила меня ведунья.

— А зачем? Прошло же все! — Я была просто в восторге от профессионализма местного медика.

— Я срастила кость, но нужно время, чтобы клетки сами встали на свои места. Никакое волшебство не заменит естественных процессов организма. Чем чаще человек лечится с помощью магии, тем слабее становится его организм. Тебе еще столько нового и интересного предстоит узнать. Завидую, — проговорила женщина, тепло мне улыбаясь.

А я поняла, что ей далеко не тридцать лет. Интересно, а сколько Роману?

— Вот, через пару недель заклинание самоуничтожится, и фиксатор развеется. Теперь можешь встать. Пройдись, — предложила ведунья.

Я встала, прошла по кабинету и даже подпрыгнула.

— Ничего не мешает? — осведомилась Екатерина.

— Нет, все отлично! Спасибо вам огромное! Я могу идти? — Если честно, я сейчас собиралась заняться не сердечными делами, а желудочными. Есть очень хотелось.

— Извини, — как-то виновато проговорила фельдшер, — но тебе придется остаться здесь до начала занятий. Не прямо здесь, конечно, я приготовила для тебя вполне уютную палату, там даже телевизор есть и интернет. Можешь взять мой ноутбук, — затараторила Екатерина, отводя взгляд в сторону.

— Та-а-ак, меня что, от общества изолируют? — кажется, я опять начинаю закипать.

— Ну что ты! Конечно нет. Просто небольшая мера предосторожности. К тебе могут приходить друзья, — потом улыбнулась и добавила: — Ты только намекни про интернет, так от друзей отбою не будет.

— Но я не хочу сидеть в четырех стенах целых три дня! — уверенно направилась к двери. — Ну я ему сейчас устрою больничную палату во всей красе!

— Подожди, Сита. Тебе нельзя волноваться, — засуетилась Екатерина.

— А я и не волнуюсь. Вот сейчас пойду и спокойненько выскажу нашему няшному директору, какой он козел! И тогда вообще буду счастлива, — заявила, распахивая дверь.

Дверь распахнулась, но только на треть, и остановилась, во что-то врезавшись. Выглянула и узрела ухмыляющегося Руслана, удерживающего ее ногой.

— Ногу убери, — недружелюбно буркнула, пытаясь оттолкнуть мужчину этой самой дверью.

— А если не уберу? Тоже козлом няшным назовешь? — совсем счастливо улыбнулся директорский братец.

— Если не уберешь — разозлюсь, — прошипела, действительно начиная злиться.

— А вот это не советую. Чревато… для тебя, — уже без улыбки проговорил Руслан.

— Без вас знаю, — пробурчала, продолжая толкать дверь.

— Да ладно уже, давай на «ты». Все равно у вас с Ромычем петля затягивается на форсаже, так что часто общаться будем, — «осчастливил» меня Руся.

— Сейчас, держи карман шире, пусть твой Ромыч в петлю лезет, а у меня и без этого проблем выше крыши. И твой братец создал большую их часть, — навалилась на створку посильнее и как рявкну: — А ну ногу убрал, пока не сломала.

А этот гад смотрит на меня и лыбится. Я отошла на пару метров от двери, чтобы подналечь на нее с разгона.

— Может, не надо? — как-то обреченно спросила ведунья.

— «Надо, Федя, надо!» — заявила и понеслась таранить преграду.

А этот братец, чтоб ему в магазинах только дважды уцененные товары попадались, взял и распахнул дверь прямо передо мной. Я конечно же затормозить не смогла и по инерции, пробежав по короткой приемной, вылетела прямо на крыльцо… в объятия поднимающегося по ступенькам Романа Любомировича.

Директор попятился, оступился, но на ногах устоял. И меня удержал… на весу. И вот стоим мы перед медпунктом, точнее, он стоит и меня держит… уткнувшись лицом куда-то в область груди. А я болтаю ногами в полуметре от земли и думаю: «Это как нас так угораздило?» В смысле, как так получилось, что он меня руками обхватил, ну, скажем так, почти за талию? Это если бы его на пути не встретила, то с крыльца бы живописной ласточкой полетела. Вот и была бы мне больничная палата.

Директор ослабил хватку, и я начала так ме-э-эдленно сползать по его телу. Да что ж ты делаешь, Роман уже не моего романа! У меня аж голова закружилась. А судя по стремительно изменившемуся рельефу поверхности собственно моего сползания, директору этот процесс тоже понравился!

И вот я уже почти сползла. Вот чуть-чуть осталось, ну самую малость, пальцами ног уже чувствую дорожку, а Ромочка — бах и опять руки сильнее сжал. Ну вот как это называется? Он стоит, я уже почти стою, мне в живот опять «BOSS» упирается, и ниже тоже упирается… А он смотрит прямо в глаза, и я не могу этот взгляд разорвать.

Почему-то волосы в лицо лезть начали, вокруг стало пыльно и в ушах зашумело. А в следующее мгновение что-то больно укололо в пятую точку, над ухом прозвучало ласковое: «Так будет лучше для тебя, девочка», и я отключилась.

Просыпаюсь от зверского голода и первая мысль: «Это где я так напилась, что голова как чугунок и во рту Сахара?» Осмотрелась и обалдела, я в больничной палате, да еще и под капельницей! Ни фига не помню. Как я здесь очутилась, что произошло? Повреждений вроде никаких не чувствую, так зачем тогда капалка?

И тут в палату влетает Лизка. Точно! Лиза, ее папа, дядя и Ведуны. Вспомнила и так обидно стало. Вот гады! Вырубили и заперли в больничку.

— И не говори. Я даже с папой поругалась. А они с дядей уперлись: «Нельзя допустить всплеск фона», и все тут. — Лизавета плюхнулась на кровать у меня в ногах и протянула мне банан. — На вот пока. Сейчас врачиха обед принесет, я прошмыгнула, когда она в столовку пошла. Приду вечером, если от своих улизну.

Девчонка спрыгнула с кровати, махнула мне рукой и выскочила за дверь.

— А как пройдешь-то? Здесь же Екатерина, она, наверное, режим нарушать не позволит, — крикнула ей вслед.

Лиза заглянула, подмигнула и прошептала:

— Так она в преподавательском доме живет, этажом выше. Пока. — И подружка опять скрылась за дверью.

А через пять минут мне принесли совсем не столовский, а очень даже шикарный обед. И вот интересно: это медичкина инициатива или Роман озаботился?

Ужин я съела с удовольствием, а вот Екатерину демонстративно игнорировала. Нечего в меня иголками тыкать, устроила дартс. Еще бы мишень у меня на шортах нарисовала!

Потом было несколько часов скукотищи, я жала на кнопку переключения каналов на пульте от телика и строила коварные планы мести всем вместе, и Ромочке в частности. Хорошо же он решил проблему с источником — запер меня, и все дела. А как же я? Меня вообще не спросили, что я обо всем этом думаю! Захотелось побуянить, разгромить эту ненавистную палату и показать им, что меня не стоит обижать. Но буйство не получалось, не считая обиды и скуки, я была спокойна как удав. Так вот что они мне капали! Меня накачали успокоительным. Вот же… слов просто не хватало, приличных.

Вечером Екатерина принесла замечательный ужин. Я опять все съела и даже спасибо не сказала. Было действительно очень обидно. Потом медичка заглянула, пожелала доброй ночи и, не дождавшись ответа, ушла, оставив на столе ноутбук. Ишь какая добрая, расщедрилась.

Но ноут я конечно же сграбастала, нашла кабель и, подключившись к интернету, пропала на несколько часов в соцсетях. Подружкам навешала лапши, что укатила учиться за бугор к родственникам отца и у меня все отлично. Знали бы они, где я сейчас.

Меня уже начало клонить в сон, а Лизка так и не пришла. Наверное, не смогла улизнуть от родителя. Захлопнула ноут и улеглась спать. Уже начала проваливаться в сон, когда услышала какой-то шорох у окна. Подняла голову и узрела, как ручка сама собой поворачивается, окно открывается, и в палату вваливается Лекс.

— Привет, — помахал он мне рукой, усаживаясь на подоконнике. — Слышал, ты ногу сломала. Вот, решил проведать.

Вслед за Сашкой в окно вплыл огромный букет белых лилий, пролевитировал до кровати и свалился прямо мне в руки.

— Откуда? — только и смогла произнести, зарываясь носом в любимые цветы.

— Чего не сделаешь для красивой девушки, — пафосно изрек Александр, натолкнулся на мой скептический взгляд и с ходу признался: — В хозблоке сегодня за драку отрабатывал, а у них там в цветнике полно всего, не убудет.

— Я же ведьма, а ты ведьм не любишь, — прищурилась, но букет из рук выпускать не хотелось. Обожаю лилии.

— Ничего, никто не идеален. Я вот, например, храплю, — засмеялся парень и внаглую перекочевал с подоконника на кровать.

Скинул кроссовки и уселся, скрестив ноги, как йог недобитый!

— Ну ты и наглый, — протянула, подтягивая свои, а то еще отдавит.

— Тем и кормимся, — просиял улыбкой Леке. — Ну, рассказывай, чего с тобой приключилось.

— С чего это? Ты что, психоаналитиком заделался? — не видела смысла откровенничать с наглым кинетиком. — И вообще, уже первый час ночи, а у меня режим. Так что… — развела руками, — спасибо за цветочки. Завтра тортик приноси.

И, демонстративно отвернувшись к стене, начала устраиваться поудобнее.

— С каких это пор у тебя режим? Сам позапрошлой ночью видел, как по территории шаталась, — возмутился глазастый Сашка.

Видел он, видите ли! И чего ему не спалось?

— И ничего я не шаталась, шабаш у меня был. А режим дело такое: сегодня нет — а завтра есть. Я же болею, вот и соблюдаю больничный режим, — пробурчала в подушку, с трудом удерживаясь от того, чтобы не отключиться прямо сейчас. Накачали, гады, какой-то дрянью.

— Вот уж не знал, что у нас в преподской шабаши проводят… на пару с директором, — хохотнул парень.

Я резко развернулась, от чего Лекс подпрыгнул на пружинной кровати, и, недружелюбно глядя, напрямую спросила:

— Чего ты хочешь?

Парень немного помолчал, склонив голову набок и рассматривая меня. Потом растянул губы в загадочной полуулыбке и прошептал:

— Тебя.

— Чей-то? — выдала я реплику одного из мастодонтов отечественного кинематографа, подтягивая ноги к груди и вообще группируясь, чтобы оказаться как можно дальше от претендента на меня любимую.

— Тебя это удивляет? — усмехнулся Алекс. — Ты очень привлекательна и еще не испорчена ведьминским воспитанием. А неиспорченная ведьмочка это так… аппетитно. — И этот озабоченный плавно перетек из положения сидя в нависающую надо мной позицию.

Мамочки, куда я попала? Бабуля-а-а, забери меня отсюда, пока прабабушкой не сделали, моим мнением при этом не поинтересовавшись. А он нависает надо мной весь такой широкоплечий и самоуверенный. Серебристые глаза блестят, как у кота на сметану, на губах усмешка а-ля «возрадуйся, тебе несказанно повезло быть замеченной королем». Вот только широкие скулы напряжены и сам весь как натянутая струна. И, я так подозреваю, это он типа сдерживается, чтобы на меня не наброситься прямо сейчас.

— Э-э-э, Александр, а тебя не смущает, что мы на больничной кровати? — намекнула, что я не расположена к интиму, да и окружающая обстановка этому не способствует.

— Нет, — проникновенный шепот, — в больнице у меня еще не было. А у тебя? — А сам норовит мне ушко облобызать.

— Э! Не наглей, — надоело мне намекать. — Ты, часом, медпункт с бюро интересных услуг не спутал? Вали давай отсюда! — уперлась руками в грудь озабоченного парня.

Грудь, как и все к ней прилагающееся, отталкиваться не хотела, а, наоборот, начала напирать еще сильнее.

А я даже разбушеваться не могу, состояние как у недоваренной морковки из-за снотворного. Эдак он меня сейчас… того, а я и защититься не смогу. И кричать бесполезно, медпункт-то на отшибе стоит, никто не услышит. А Лекс уже одной рукой за подбородок схватил и к губам тянется. И я сделала единственное, что пришло в голову в экстренной ситуации. Зажмурилась и изо всех сил мысленно закричала: «Лиза-а-а! Помоги-и-и! Насилую-у-у-т!». Лекс настойчиво пытался просунуть свой язык в мои плотно сжатые губы, а я не менее настойчиво пыталась его оттолкнуть руками. Ноги мне этот козел коленом придавил. Еще и нашептывал в перерывах между поцелуями всякую ересь вроде: «Ну что ты ломаешься, я же тебе нравлюсь» или «Расслабься, детка, не пожалеешь». А последний его перл вообще добил. Этот придурок посмотрел мне в глаза и заявил:

— Обещаю, что со мной тебе понравится больше, чем с Любомирычем.

Ну вообще! У меня слов не было, только мысли, причем от «криков» о помощи я уже перешла к угрозам и обещанию отравить жизнь и самой менталистке, и всей ее семейке. В процессе обдумывания мести директору — как ни крути, а в этой палате я по его инициативе торчу, расцарапала насильнику рожу и укусила за губу.

— Какая ты страстная, — простонал Леке, слизывая выступившие в месте укуса капельки крови.

Стоп! Да он даже не понимает, что я сопротивляюсь!

— Саша-а-а, Сашка, Леке! Да посмотри ты на меня! — схватила парня руками за волосы и отодрала от своей шеи.

Вгляделась в глаза — так и есть! По краю радужки едва заметная грязно-зеленая полосочка, расползающаяся сеточкой мельчайших сосудиков по белку. Он где-то Юржика подцепил! А это значит, что если Лизка меня не услышит, то мне конец. Юржик — это мелкая подземная нечисть, которая вселяется в мужчину — и все, маньяк высшей пробы готов к труду и обороне. Насилует, убивает и частично поедает жертву. Судя по незамутненному зрачку, эта пакость еще даже корни не до конца пустила, это-то меня и спасло от жестокого избиения. Хотя все еще впереди!

«Лизка-а-а, зараза! Убиваюу-у-ут меня!!!» — орала мысленно, вцепившись руками в пижамные шорты, выданные заботливой медичкой. И ведь действительно сейчас оприходует, прикопает то, что останется, и утром даже не вспомнит. А следующей ночью опять на охоту выйдет.

И вот в эпический момент разрывания шортиков и попадания моей пятки в челюсть одержимого Лекса с треском распахивается дверь, и на пороге появляется… Руслан.

— Весело у вас тут, однако, — усмехнулся мужчина.

Вразвалочку подошел к ничего не замечающему и продолжающему дорывать условно мою одежку Сашке и, схватив довольно крупного парня за плечо, отбросил его к стене как котенка.

Я забралась под одеяло и, слегка постукивая зубами, почему-то спросила:

— А где директор?

— А моя кандидатура на роль спасителя тебя не устраивает? Ну так я пойду? — хохотнул Ромочкин братец.

— Нет! — взвизгнула, косясь на несостоявшегося насильника.

Лекс лежал у стены и не подавал признаков жизни, Руслан подошел и приложил два пальца к его шее, видимо, проверяя, живой или нет.

— Ну как? — прошептала, кутаясь в одеяло.

— Жить будет, — махнул рукой Руслан. — Ты мне лучше скажи, что с ним сейчас делать? — Кивок на бессознательного парня. — К магкомиссии сейчас обращаться вообще не вариант. Тебя сразу засекут, а без показаний жертвы нам ему нечего предъявить.

— Не надо магкомиссию. Он под контролем Юржика. Ведьмин круг надо собирать и изгонять, — авторитетно заявила я.

— Хм, и откуда такие познания у необученной ведьмочки? — хмыкнул Руся.

— Я с бабушкой в командировки по деревням ездила, когда она в магкомиссии контролером работала, — пробурчала, сползая с кровати и крадучись подходя к несчастному Саньку.

— Ясно, — уже серьезно проговорил Руслан, — сейчас одеваешься и пулей к нам. Там Лизка, наверное, извелась вся. Вот ключи, — протянул мне брелок в виде русалки с одним ключом, — пришлось запереть. Напугала ты своим криком девочку.

— Ну уж извините, меня тут вообще-то планировали изнасиловать, убить и съесть, — язвительно ответила немного пришедшая в себя и снова обросшая шипами ведьмочка.

— О как! — присвистнул Руслан Любомирович. — А ты с диагнозом не ошиблась? Как-то вяло он тебя убивать собирался.

— Просто Юржик еще корни не до конца пустил, — объяснила, поднимая с кровати слегка помятый букет. — Недавно вселился, наверное, когда Лекс цветы рвал.

— О-о-о, так ты его знаешь? Интере-э-эсно. Нужно будет брату рассказать, — протянул Руся, отворачиваясь. — Переодевайся давай, а то сейчас твой кавалер очнется и придется опять его обидеть.

Пока я одевалась, Руслан чем-то шелестел у стола.

— Все, можете поворачиваться, — оповестила, засовывая в карман ключ и подхватывая временно уложенный на тумбочку букет.

Лизкин папочка повернулся и протянул мне сложенный вдвое блокнотный листок со словами:

— Зайдешь в сорок первую к Екатерине, это на третьем этаже, и отдашь записку. А потом к нам. Успокой Лизу — и спать. Можешь занять Ромкину спальню, он все равно только утром вернется. Все, беги. — Меня бесцеремонно вытолкали за дверь.

Я прибежала к преподавательскому дому, забралась на третий этаж, нашла нужную квартиру и держала кнопку звонка, пока не послышался щелчок отпираемого замка. Ждать, к слову, пришлось не более полуминуты. Екатерина была заспанной, но собранной и встревоженной. Сразу видно, что к работе относится ответственно.

— Что случилось? — взволнованно спросила ведунья, завязывая пояс халата.

Молча протянула ей записку и пожала плечами. Говорить было проблематично, ибо после пробежки я дышала как загнанная лошадь.

Быстро прочитав записку, ведунья взглянула на меня и строго спросила:

— Точно Юржик?

— На все сто, — отрапортовала я.

— Ясно.

И женщина поспешно скрылась за дверью своей квартиры, а я поплелась успокаивать Лизку.

Подружка встретила меня с визгом и слезами на глазах.

— Я так испугалась за тебя. Жуть просто, — причитала она, повиснув на моей шее.

— Да все нормально уже, — успокоила я ее.

Лиза немного помолчала, сосредоточенно глядя на меня, а потом выдала:

— Ну ни фига себе! Это что за тварюшка такая?

— Да ну тебя. Опять в голову лезешь. Пошли лучше спать, — махнула я на нее рукой.

— Ладно, утром поговорим, — смилостивилась любопытная Варвара. — Тебе туда, — и с подозрительно ласковой улыбочкой указала в направлении той комнаты, в которой я провела прошлую ночь.

Я решила плюнуть на все подозрения и завалиться в кровать. Мне было уже не важно где, главное — поспать, потому что, вопреки ожиданиям, адреналин не выжег из крови снотворное, и я чувствовала себя слегка пьяной.

Добрела до уже знакомой кровати и не раздеваясь повалилась на нее. Кажется, я уснула еще в полете. Во всяком случае, как моя голова встретилась с подушкой, я уже не помнила.

— Это уже не петля, а виселица какая-то, — прошипел кто-то рядом с кроватью.

Я приоткрыла один глаз и узрела усталого и злющего, но такого красивого Романа моей мечты. Утро, кстати, еще только обещало начаться, скудно освещая спальню предрассветными сумерками.

— Я сейчас уйду, — пробормотала непослушными губами, пытаясь оторвать голову от подушки.

— Спи, — как-то обреченно проговорил Роман, схватил со спинки стула халат и утопал, наверное, в ванную. А я опять отключилась.

Проснулась от неприятного ощущения, что на меня кто-то смотрит. Этот кто-то сидел в кресле рядом с кроватью, облаченный в банный халат, и переводил недовольный взгляд с меня на лежащий на соседней подушке, уже подвядший букет и обратно на меня. На букет, на меня, на букет, на меня.

— Ну что? — не выдержала я метаний его взгляда.

— Откуда это? — сощурившись, кивнул на букет директор.

Я улыбнулась во все тридцать два и выдала:

— От пылкого поклонника. Вот, решила последовать вашему совету и срочно влюбиться. Не вечно же принца ждать, будем мастерить из подручного материала.

— Кого? — не понял Роман Любомирович.

— Принца, кого ж еще, — пожала плечами, оглаживая букетик. Букетик был в плачевном состоянии, но… чем богаты.

— Убери это, — с явной злостью произнес Ромочка.

— Это почему? Мне нравится. — И ресничками бяк-бяк-бяк-бяк.

— А мне нет. Я сказал, убери.

Странный он какой-то. Сам же сказал, чтобы в другого влюбилась, а теперь недоволен.

— А если не уберу? — Ага, нарываюсь. А нечего мне указывать, я сама себе хозяйка.

— Лучше убери, — натурально так зарычал директор.

— Пойдем-ка мы отсюда. Иди ко мне, мой хороший, — сграбастала букет и начала подниматься с кровати.

Не успела. Роман подскочил с кресла, как на пружине, выдернул у меня из рук многострадальный веник и, отшвырнув его в сторону, толкнул меня обратно на подушку. И, нависая надо мной, я бы сказала, слишком уж близко, нос к носу, прошептал:

— Не провоцируй меня, девочка. Я не мальчишка, и безграничное терпение не входит в число моих добродетелей.

Я уже даже почти придумала, что ответить. Почти, потому что думать, когда он так близко, было проблематично, а он подался вперед и поцеловал, практически укладываясь на меня сверху.

Целует, значит, меня мужчина моей мечты, а я быстренько так та-а-аю. И совсем неправду в книжках пишут. Там все девицы поголовно тают ме-э-эдленно. Перемороженные они какие-то, что ли? Да под таким напором не то что растаешь, подкоптиться местами не мудрено. А поцелуи становятся просто-таки экстремальными, чувствую себя как на американских горках. Ну и стараюсь конечно же принимать посильное участие в процессе. Опыту-то у меня нет, а вот инстинкты срабатывают на уровне. А на Романе ничего, кроме халата, нет, и я это отчетливо обнаженной ногой чувствую. М-да, шорты наше все! И вот где-то между стягиванием мной халата с плеч Романа, кажется, все же моего романа и разрыванием им моей маечки я отключилась и продолжила функционировать на автопилоте. Ну и испортила все, простонав в макушку целующего мою грудь директора его имя. И главное, так красиво получилось, с придыханием «Рома-а-ан».

Он замер, а потом и вовсе отскочил от меня как от прокаженной. А так хорошо все начиналось, даже ветра не было, так, кровать слегка на месте подпрыгивала.

— Нет, два дня, осталось два дня, — бормотал директор моего облома, завязывая пояс на халате.

Потом посмотрел на меня, пошарил глазами вокруг и, не найдя ничего лучше, прикрыл мою грудь валяющимся у себя в ногах букетом.

— Ты мне еще свечку в руки дай! — возмутилась так и оставшаяся невинной ведьма. Это же позор! Девятнадцатый год ведьме, а она ни одного мужика не соблазнила. Хорошо хоть студенты местные не в курсе, а то затюкали бы.

А директор развернулся и потопал к выходу. Конец всему!

— Э, а я? А мне? — обидно-то как. — Да ну вас! Достали все! Пойду к Сашке, может, из него еще Юржика не вытащили. Хоть помру осчастливленной!

И букетом в директорскую спину запустила. За дверью кто-то сдавленно хрюкнул, и послышался довольный голос Руси:

— И там облом. Уже изгнали.

Роман вышел за дверь, а я осталась лежать памятником мужской несостоятельности. А счастье было так близко… ногой его чувствовала! И ведь вполне такое состоятельное счастье. А теперь все тело ломит и живот болит. Все, точно пойду Лекса соблазнять! Надо же утешить пострадавшего.

Повалявшись немного и совладав с разбушевавшимися гормонами, пошла грабить директорский гардероб. Не в неглиже же мне ходить, чай, не обеднеет. Нечего было рвать одну из моих любимых маечек. Попросил бы — сама сняла. Выбрала одну из белых рубашек, а их там штук десять совершенно одинаковых на вешалках болталось, и принялась мастерить себе креативный наряд. Подвернула рукава до локтя, застегнула три пуговицы посередине, а полы завязала симпатичным бантиком так, чтобы пупок видно было. И в таком виде вышла из спальни, предварительно умывшись и причесавшись рукой. Семейство Голдиных изволило трапезничать.

Проскользнуть мимо распахнутой двери в столовую мне не удалось.

— Сита, иди завтракать! Уже остыло, наверное, все, пока ты прихорашивалась, — елейным голоском проговорил Руслан Любомирович.

Я идти не хотела, а вот мой желудок был очень даже «за», и пришлось пойти на поводу у забившегося в истерике от доносящихся из столовой ароматов шантажиста.

Роман подчеркнуто не замечал меня. Ишь какой подчеркивающий! Ну и пусть, я его тоже буду игнорировать. Так мы и ели в полной тишине. И я была рада, что мой аппетит непробиваем и от плохой атмосферы за столом страдать не приучен.

Съев наивкуснейший завтрак, я вежливо поблагодарила… Руслана. У него же и спросила:

— Я могу вернуться в свою комнату?

— Пока нет, — ответил мужчина, прихлебывая чай, — там еще чистящее заклинание стоит. Завтра перед отъездом сниму, тогда и вернешься.

— А куда мне учебники тащить? — возмутилась я. — Через два дня занятия, а я еще в библиотеке не была!

— Я лично принесу тебе всю необходимую литературу перед занятиями, — проговорил Роман, продолжая смотреть куда угодно, только не на меня.

— Вот спасибочки! — вспылила, разозлившись на такое откровенное игнорирование. — Сама как-нибудь разберусь.

И гордо вышла из столовой. На лестнице меня догнала Лизка.

— Ты чего так быстро сбежал а-то? Дядя на тебя не смотрел, потому что ему… слишком нравится вид его рубашки на тебе. Так слишком, что снять хочет, — покраснела дядина заступница.

— Вот! Он еще и жмот! Рубашку пожалел, а у него их как в магазине, — заявила я.

— А можно я с тобой к этому твоему другу пойду? — сменила Лиза тему.

— К Лексу, что ли? Так я не знаю, пустят к нему или нет, — пожала плечами. — Пошли, все равно мне податься некуда. Я до завтра бомжик. А почему твой отец так быстро уезжает? — Да, я тоже умею тему менять.

— У него жутко серьезная работа в министерстве магии, — поведала мне Лизок. — Его отправляют куда-то за границу, а меня не пропускают как социально неадаптированную. Вот и пришлось к дяде обратиться. А мама умерла три года назад. Сосуд в голове лопнул.

Мне так неудобно стало, я только подумала про ее мать и спрашивать не собиралась, а Лиза опять мои мысли услышала.

— Да не переживай ты так. Все нормально, мы заранее знали, мама еще в детстве у видящих карту жизни заказала. Она из богатой семьи была, бабушка с дедушкой могли себе позволить такую роскошь.

И она так спокойно говорит о смерти самого близкого человека! Вот что значит воспитание в магической среде. Мы с бусей хоть и ведьмы, но живем как обычные люди. Бабуля способностями только на работе пользуется, хоть у нее и расширенная лицензия на бытовое применение. И меня тоже приучила жить как обычного человека. С моими-то «талантами» только и пользоваться ведьминской силой. Разве что заранее вызвать МЧС, пожарных и «скорую», нет, лучше две. Я на мелочи не размениваюсь.

Пока болтали, дошли до медпункта. Как ни странно, к Саше нас пустили. Только он был совершенно измотан и даже голову от подушки не поднял, когда мы вошли в палату.

— Привет, страдалец, — весело поздоровалась, усаживаясь на подоконник. — Познакомься, это Лиза, племянница нашего директора.

— Привет, — прохрипел парень. Да, кричал он, видно, знатно, раз так голос сорвал. Сильный Юржик попался, наверное, не в первый раз вселялся.

Лиза смущенно помахала ручкой и, перекинув волосы через плечо, начала заплетать косички. Чего это она так разволновалась?

— Ну как ты? — спросила я у бедолаги, Лизка никуда не денется, потом у нее спрошу.

— Хреново, — честно признался Сашка. — А что со мной случилось-то? Андреевна молчит как партизан.

Это хорошо, что он не помнит, а то будет потом виноватым себя чувствовать и прощения просить, и нам обоим будет неудобно.

— А что ты помнишь? — начала с осторожного вопроса, решив, что легенду можно и на ходу состряпать.

Лекс задумался на минуту, потом вздохнул и признался:

— Как цветы рвал, помню, как к тебе в окно залез, потом мы разговаривали, ты попросила торт принести, и все, как обрезало.

— А потом тебе стало плохо, потому что ты, когда цветы рвал, подземную низшую нечисть подцепил. Я сбегала за Екатериной, и из тебя изгнали эту пакость, — выдала я сильно упрощенную версию событий.

Лиза покосилась на меня, но промолчала, продолжая хмуриться и нервно плести косички.

«Даже и не проси, чтобы я потом твое морское плетение распутывала», — подумала я.

Подружка передернула плечами и оставила свои волосы в покое, но на Сашку продолжала напряженно смотреть. Да чего она у него в голове такого нашла-то?

Мы еще немного посидели у больного, пообещали зайти вечером и пошли гулять по территории поселка.

Я поглядывала на Лизу, но вопросов не задавала. Сама скажет, когда захочет, все равно все мои вопросы она уже считала.

— Да ничего я у него в голове не нашла! В том-то и дело, что ни-че-го! Совсем, понимаешь? — сорвалась подружка. — Сначала думала, что блок кто-то поставил, но нет. Нету там никакого блока, а я все равно в его голову залезть не могу. А это, знаешь, какая редкость? На миллион человек не более десяти с абсолютной ментальной непроницаемостью. Ты понимаешь? — Лизка возбужденно размахивала руками и почти кричала. Хорошо, что мы бродили по заброшенной части парка и нас никто не слышит.

— А он такой красивый, даже когда больной, — уже значительно тише призналась Лиза. — А я даже не могу узнать, что он обо мне думает. Понимаешь? Что мне делать?

— Лиз, вообще-то большинство людей так и живут, не зная, что в голове окружающих. И это замечательно! — засмеялась я. — Если он тебе нравится, так добейся того, чтобы он признался тебе в том же. В этом ведь вся суть, не подсмотреть в мыслях, а услышать от него.

— Ой, а он тебе цветы подарил. Ему ты нравишься! — указала она на меня пальцем в обвинительном жесте.

— Подожди, не кипятись. Я на него не претендую. Была, правда, мысль попробовать в него влюбиться, раз твой дядюшка такой неприступный. Но не лежит у меня к нему сердце, — развела я руками. — Да и не факт, что я ему так уж сильно нравлюсь. Просто мы с ним немного похожи, вечно что-нибудь вытворяем. Так что дерзай. Молодым у нас везде дорога, — закончила с воодушевлением.

— А ты не права насчет дяди. У меня волосы дыбом встают, когда случайно его мысли о тебе ловлю. Ты ему очень нравишься. Просто проклятие это, он все силы на его снятие тратит, — задумчиво ответила Лизавета. — Ты потерпи немного, и все у вас получится. Я уверена, ты еще моей тетей станешь.

— Ага, — скептически протянула я, — я так далеко планы не строю, дорогая племяшечка. А с Сашкой я тебе помогу. Запишем тебя в его сиделки, глядишь, чего и сложится.

На этом разговоры о мужчинах были закончены. Мы еще немного побродили и пошли домой, в смысле в директорскую квартиру. Ни Романа, ни Руслана дома не оказалось, и мы потратили оставшееся до обеда время на ванну, ногти, маски и ревизию Лизиного гардероба с целью подобрать что-нибудь подходящее для меня. Лиза была на десять сантиметров ниже, и вкусы в одежде у нас совсем не совпадали. И главное несовпадение состояло в том, что она вообще не носила шорты. В результате мне пришлось надеть веселенькую плиссированную юбочку в клетку и директорскую рубашку, понравилась она мне. Лизе эта юбочка была чуть выше колена, мне же едва доходила до середины бедра. В принципе те же шорты, только свободы в движениях меньше. Когда в дверь Лизкиной комнаты постучали, мы уже прибирали учиненный в процессе одевания беспорядок.

— Войдите, — на автомате крикнула я, а комната-то не моя.

Заглянул Руслан, посмотрел на меня, хмыкнул и произнес загадочное:

— А ты жестокая, — и уже громче: — Живо мыть руки и обедать.

В столовой опять царила тишина, все молча, сосредоточенно поглощали пищу. Ага, когда я ем, я глух и нем.

— Угу, — ответила на мои мысли Лиза.

После обеда мужчины опять куда-то сбежали, оставив нам с Лизой неубранный стол и кучу грязной посуды. Мы прибрали, засунули посуду в посудомойку и завалились на кровать в хозяйской спальне смотреть телевизор. Здесь он был самый большой. Мы посмотрели комедию, включили какую-то розово-сопливую мелодраму, и я не заметила, как уснула.

Проснулась, когда за окном уже начинало темнеть. Лизы рядом не было, а на столике возле кровати стоял благополучно проспанный мной ужин. Я быстро поела, отнесла посуду на кухню и пошла к Лизке. Девушка находилась в состоянии легкой эйфории и поведала мне, что набралась смелости и сходила-таки в медпункт без меня. Они с Лексом целый час болтали обо всем подряд, и он попросил ее прийти завтра. Ну, тут все ясно, Лиза влюбилась.

— А если и так? — ощетинилась подружка.

— Да ладно, я не против, — и перевела тему: — А где мне сегодня спать?

— В дядиной комнате, где же еще? — удивилась девчонка.

— А он где будет спать? — Я решительно не понимала, почему мне не выделили, например, диван в гостиной.

— Так дядя опять к источнику смотался проклятие снимать, — Лиза пожала плечами, будто я не понимаю очевидных вещей.

— А что за источник? И как он снимает это проклятие? — решила выведать побольше.

Лиза улыбнулась и выдала:

— А не выведаешь! Я не могу рассказывать про проклятие. А источник самый обычный. Ведуны не просто так именно здесь построили. Тут неподалеку источник выхода фоновой магии.

— Вот как у тебя в голове столько всего помещается? — удивилась я. Вот ведь всезнайка.

— Зачем же у меня? Я по чужим храню, а если что надо, подсматриваю! — засмеялась девчонка.

— Ну-ну. Подсматривает она. Ты мне лучше скажи, почему не разбудила? Я выспалась и теперь до утра не усну, — проворчала я, так, для порядка. Все равно уже привыкла, что она постоянно в моих мозгах ковыряется.

— Ой, Сита, тебе такие романтические сны про дядю Рому снились, что я пожалела, — мечтательно ответила Лизок.

— Это какие такие сны? — А-а-а, почему я не помню? Как всегда, все самое интересное пропустила!

— Вот знаешь, я тебе такое пересказывать точно не буду, — насупилась Лизка.

— Ну и ладно, надо будет, само вспомнится, — отмахнулась я. — Может, телик посмотрим?

— Ну пошли, — пожала плечами подружка.

Мы только вышли из ее комнаты, как из гостиной вырулил Руслан Любомирович собственной персоной со стаканом в одной руке и какой-то книжкой в другой.

— И куда это вы, мадам, направились? — осведомился папочка у дочурки.

— Телик посмотрим, — ответила Лиза.

— Марш спать, никакого телевизора перед сном. Тебе завтра рано вставать, любимого папочку провожать, — отрезал зловредный папаша.

Лиза надулась, но махнула мне рукой и безропотно выполнила приказ отца, вернувшись в свою комнату.

— Зачем вы так с ней? — спросила у Руси.

— Ей перед сном одной нужно побыть, чтобы чужих мыслей не слышать. А то кошмары будут сниться, — устало ответил Руслан. — Ты не представляешь, как ей тяжело, Сита. И у меня к тебе просьба, присмотри за моей девочкой. Роман не сможет постоянно быть рядом, а с тобой она, кажется, подружилась, и это невероятно, учитывая, что у нее никогда раньше не было подруги. И если уж тебя одобрила моя дочь, то ты точно хороший человек.

— Э-э-э, благодарю за оказанное доверие, — отрапортовала совсем засмущавшаяся я. — Ну, я пойду, ага?

— Иди, — улыбнулся директорский брат.

Я спешно ретировалась, включила телик и, как ни странно, почти сразу провалилась в сон. И не зря, Лизка разбудила в шесть часов утра и потащила провожать ее папочку. Роман тоже провожал брата, он только кивнул мне, поздоровавшись, и больше даже не взглянул в мою сторону. А вот Руслан торжественно вручил ключи от моей комнаты в общаге и заверил, что там теперь абсолютно безопасно. Приобнял за плечи и, косясь на состроившего недовольную гримасу брата, прошептал на ухо:

— Потерпи немного, девочка. Если мой брат так себя ведет, значит, на это есть веские причины. Ты ему очень нравишься, и я уверен, что у вас все получится.

Я почему-то покраснела от этих слов.

— Студентка Беглая, идите в свою комнату и проверьте, все ли вас устраивает, — прошипел Роман, и Руслан, посмеиваясь, отпустил меня.

Я махнула на прощанье рукой и убежала подальше от этой семейки.

В комнату идти почему-то не хотелось, и я пошла гулять по территории. Сходила в хозблок, полюбовалась клумбами с цветами. Усмехнулась, заметив приличную проплешину в клумбе с лилиями, и потопала в медпункт. Сашка спал, и Екатерина не разрешила его тревожить, но сказала, что ему уже значительно лучше и к началу занятий он будет в строю. Ведунья была уставшей и в помятом халатике. Похоже, она дежурила здесь всю ночь. Я пообещала зайти позже и все же пошла к себе, больше-то некуда. В директорскую квартиру я больше ни ногой. А то такими темпами весь дом разнесу, и тогда меня точно магкомиссия прихлопнет.

Общага была похожа на растревоженный муравейник. Ну да, уже тридцатое, скоро первое сентября, торжественное открытие учебного года до обеда и всемирная попойка вечером. Я добралась до комнаты, отперла дверь и замерла. Закрыла, проверила номер комнаты, снова заглянули.

— Вау! — Кажется, я это проорала на весь этаж.

Прежним в этой комнате было только мое постельное белье. Но оно здесь смотрелось как вязаный бабушкин коврик в пятизвездочном отеле — так же убого, нелепо и в то же время умильно.

Кому рассказать, так не поверят, передо мной была общажная комната с евроремонтом. Рельефные бежевые стены, встроенное в потолок многоуровневое освещение, новая мебель, шторы-гармошки и ковер цвета капучино на полу. Кровать из железной двухъярусной превратилась в широкую деревянную, а вместо второй двухъяруски красовался большой одежный шкаф. Новые стол и стулья, двухкамерный холодильник, электрочайник, кофеварка, кухонный шкафчик и маленькая плазма над холодильником.

«И это все мне?» — это было первое, о чем я подумала. От второй мысли затрясло как меня, так и мебель вокруг — это он так от меня откупиться хочет! Не нужны мне его подачки! Развернулась и вихрем вылетела из восхитительной, но опротивевшей комнаты. Ну я ему сейчас устрою ремонт, костей не соберет!

Вылетела из комнаты и, не разбирая дороги, понеслась к лестнице. Слетела на первый этаж за считаные секунды и уверенно направилась к преподавательской. Подметила, что студенты моих предпочтений не разделяют и бодренько шагают в сторону столовой. Вот сейчас убью директора и тоже завтракать пойду, решила я. В приемной никого не оказалось, а кабинет вообще был заперт. Ну да, рабочий день-то еще не начался. Пришлось топать к дому Любомировича.

Пока бегала туда-сюда, пыл немного поугас, и в висках уже не стучало, но оставлять все как есть я определенно не намерена. Если мы только студентка и директор, то нечего выделять меня среди остальных. Не хватало еще, чтобы слухи какие-нибудь пошли. Пусть выделяет мне другую комнату или в этой возвращает все как было.

Когда подошла к двери Романовой квартиры, уверенность вообще решила покинуть меня, причем в самый ответственный момент. Минуты две стояла и набиралась смелости нажать на кнопку звонка. А может, ну их, эти разборки, и так проживу… в уютной комнатке со всеми удобствами. Я же сейчас увижу его и опять растаю. Уже совсем было передумала и собралась уходить, как дверь распахнулась, и меня бесцеремонно втащили в квартиру.

— Ну чего ты там мнешься? Заходи давай. Как раз к десерту успела, — заявила Лизка, захлопывая дверь и утягивая меня в столовую.

Проходя мимо кухни, прокричала:

— Дядя Рома, а у нас гости, так что тащи еще одну порцию.

— Не нужно мне никакой порции, — прошипела, пытаясь вырвать руку из цепких пальчиков коварно усмехающейся интриганки.

— Еще как нужно, у нас сегодня клубничка со сливками. Объедение, — впихнула меня в столовую и добавила: — А я уже свою почти доела, так что скоро к Алексу пойду… чтобы не мешать. Вот и разберетесь, что там с твоей комнатой не так.

— Э-э-э, нет. Так дело не пойдет. А ну отойди с дороги! — отпихнула сопротивляющуюся Лизку от двери и вылетела из столовой.

Ну что за жизнь-то?! Это точно уже не петля, а удавка. Ну почему именно в этот момент Роману приспичило вывернуть из кухни с десертной вазочкой наперевес? В итоге сливки на его рубашке, а клубника за воротом. И все бы ничего, только рубашка эта была надета на мне! Стою, руки в стороны развела и любуюсь… сливками на груди и рубашке, а ягодки животик холодят. Красота-а-а! Прямо десерт, а не Ситка!

Лизка вдруг покраснела как рак и с криком: «Ой, мамочки!» — убежала из квартиры, громко хлопнув дверью. Поднимаю взгляд на директора, и так страшно вдруг стало. Он стоит как статуя и остекленевшими глазами смотрит… на десерт.

— Ну я, пожалуй, тоже пойду. Спасибо за… угощение, — проговорила и начала обходной маневр, думая, что угощение получилось «навынос».

Вот сейчас приду в свою новую шикарную комнату, выковыряю клубничку из-за пазухи и буду лакомиться. Но планам моим было не суждено сбыться. Роман Любомирович заступил дорогу и приказал, состроив зверскую гримасу:

— Снимай рубашку.

Я отступила назад и уперлась спиной в стену.

— Э-э-э, прямо здесь? — М-да, это было самое умное, что мне удалось придумать в экстренной ситуации.

А лицо Романа вдруг расслабилось, стало умиротворенным и каким-то… предвкушающим, что ли?

— А знаешь, действительно. Здесь будет неудобно, — заявил директор, плавно приближаясь ко мне.

Я вжалась в стену в ожидании даже не знаю чего, а он протянул руку, провел по моей груди пальцем и облизал его. А потом резко подался вперед, схватил и перекинул меня через плечо. Клубника конечно же раздавилась, и я чувствовала, как ее сок сбегает мне на шею. Ну и по директорской рубашке, наверное, тоже, по той, что на нем, а не на мне.

А Роман Любомирович куда-то нес оторопевшую меня и приговаривал:

— А знаешь, мне уже глубоко наплевать на последствия. Я даже уже не боюсь того, что после этого превращусь в безвольную тряпку, в твоего верного раба. С этим, наверное, тоже можно как-то разобраться. Сейчас для меня нет ничего важнее… закрытия источника.

Так он меня источник закрывать несет! Вау! Стоп, а почему он после этого моим рабом должен стать? Так это и есть его проклятие! Я в проклятиях не сильна, но что-то такое слышала. Вроде у бабушки была клиентка, у которой муж что-то подобное от брошенной любовницы получил. Муж-то в семью вернулся, а супружеский долг исполнять наотрез отказывался, не желая становиться слюнявым идиотом.

Роман принес меня в спальню, бросил на кровать и принялся снимать с себя испачканную в клубничном соке рубашку.

— Стоп! — рявкнула я. — Не смей, мне тоже не нужен слюнявый идиот! И как же шарага? В смысле училище, вы же тут главный.

— Был я, станешь ты, — прорычал директор и, не мучаясь с пуговицами, стянул рубашку через голову.

А вот когда он потянулся к своему «BOSS», я реально начала паниковать.

— Роман Любомирович, не надо, а? — канючила я, отползая на четвереньках к другому краю кровати.

Доползла. Только собралась слезть на пол, как меня схватили за ногу и бесцеремонно подтащили обратно.

— А по-моему, нам обоим это очень надо, — прошептал прямо на ухо, лежащей поперек кровати на животе мне.

— Ма-ма, — пробурчала я в покрывало.

По спине и ее нижней части пробежались едва касающиеся пальцы. Я застонала как от безысходности, так и от предвкушения. Вот только предвкушать сейчас было ну совсем неуместно. А потому резко развернулась на спину и заехала склонившемуся надо мной директору моего сердца ногой в живот. Хорошо так заехала, качественно. Роман глухо застонал и повалился рядом со мной. Я попыталась встать, но была придавлена немалым весом его напрягшейся руки.

Вот лежим мы рядышком, он тяжело дышит, я скоро вообще перестану, так рукой придавил. Через пару минут Романово дыхание почти выровнялось, и зубы скрежетать перестали, а у меня исчезли прыгающие перед глазами мушки, потому что по мере выравнивания директорского дыхания захват становился все менее и менее удушающим. А под конец он вообще только слегка поглаживал пальцами мой бок.

— Спасибо, — тихо проговорил Роман уже даже и не знаю чьего романа.

— Э-э-э, обращайтесь. Я, если что, могу и по голове. А если очень будет нужно, то и в глаз дам, — ответила, млея от его прикосновений.

Пальцы директора еще немного повыводили узоры на моих ребрах, и он резко поднялся, от чего мускулы под его кожей так живописно заиграли, что я опять застонала.

Роман метнул в мою сторону пристальный взгляд и грозно произнес:

— Сейчас моешься, берешь чистую рубашку и чтобы до первого сентября на глаза мне не попадалась. В следующий раз все может закончиться не столь радужно.

Он развернулся и пошел к двери, а я вспомнила, зачем сюда, собственно, пришла, и, тоже вскочив на ноги, выкрикнула в удаляющуюся спину:

— А как понимать то, что вы с моей комнатой натворили? Это я, получается, теперь должна вам?

— А это, получается, авансом, — ехидно ответил Роман Любомирович и вышел, хлопнув дверью.

Я еще немного поизображала убиенную. В пропитанной клубничным соком рубашке это было очень даже реалистичное зрелище. На «Оскар», конечно, не потянуло бы, но на уровне районной самодеятельности вполне можно было сорвать овации. И вот, пока я лежала, прикрыв глаза и представляя себя со стороны, послышался шелест, ибо здесь двери не скрипели, а затем душераздирающий визг.

Я открыла глаза и узрела мелькнувшие в проеме длинные белокурые локоны. И кто бы это мог быть? Да еще и в спальню без стука ввалилась. Уж не та ли это мадам модельной внешности из туалета? А вот это уже оч-ч-чень интересно. Ну все, Ромочка, веселую жизнь я тебе обещаю! Чтобы до первого не попадалась, говоришь, в следующий раз, говоришь, может быть не радужно? Так я тебе так жизнь расцвечу, радуга обзавидуется! Раз уж у нас с тобой петля, то и нечего в сторону дергаться, все равно я рядом буду. Ага, рядом, но не настолько, чтобы ты мог позволить себе лишние телодвижения в мою сторону.

Улыбнулась своим коварным планам, встала, выудила из директорского гардероба на этот раз черную шелковую рубашку и бодренько потопала в ванную. Открыла дверь, вышла в коридор и вздрогнула от очередного визга.

За визгом послышался глухой удар, и я уже было решила, что блондинка выведена из строя. Но послышались всхлипы, стоны и неясный шорох. Повернулась, и шорох стал ясным. Но я успела разглядеть только исчезающую за дверью попу уползающей на четвереньках директорской гостьи.

И ничего не районная самодеятельность, может, и не «Оскар», но тоже на уровне. Вот если с Романом моей мечты ничего не выгорит, подамся на большую сцену. Глядишь, и затеряюсь на самом видном месте. Буду свой источник для спецэффектов использовать, и никакая магкомиссия не докажет, что я социально опасный элемент.

Но что это я так пессимистично? Вот сейчас добью блондинку и буду Ромочку дожимать… после того, как проклятие снимет.

Направилась было на выход, но потом осмотрела себя и пришла к выводу, что если блондинка сама не рассосется, то я ее добить и потом успею. А сейчас не мешало бы привести себя в порядок.

В ванной я быстро разделась, настроила душ и, схватив первый попавшийся флакон, плеснула прямо на испачканные грудь и живот. Пены было много. Нет, не так — пены было немерено. Средство оказалось неожиданно жидким и, помимо довольно приличного количества на моем теле, щедро плеснулось на пол душевой.

Я блаженствовала под душем и чуть ли ни по колено в пене, когда услышала какие-то голоса. Выключила воду и прислушалась. Голоса приблизились, и я смогла разобрать причитания, похоже, блондинки.

— Она точно была мертвая и даже совсем не дышала и не шевелилась. А потом встала и пошла на меня. У вас здесь точно черные ведьмы не учатся? Я слышала, что они сами себя в жертву приносят, чтобы потом воскреснуть в несколько раз сильнее, чем до смерти были.

— Марта, ну что ты несешь? — сокрушенно вопросил директор моей мнимой смерти. — Какие черные ведьмы? Говорю же тебе — Сита жива, просто случайно испачкалась в клубничном соке.

— Так же как и ты случайно? — ехидно вопросила блондинка. — Я предпочитаю думать, что это кровь.

Последние ее слова прозвучали совсем близко, потому что дверь в ванную распахнулась. А у кабинки мало того что стенки из рифленого матового стекла, так еще и запотели — ничего не видно!

— Я хочу убедиться, что здесь не прячется оживший труп сомнительной девицы! — заявила деваха из туалета, а в следующее мгновение дверца кабинки резко отъехала в сторону. Как же хорошо, что я пролила эту волшебную пену!

А вот то, как исказилось лицо Романа, — очень даже нехорошо. Я бы сказала, совсем плохо. Стою я, значит, вся в пене, еще и сжалась вся, стараясь как можно больше руками прикрыть, напротив меня злорадно лыбится блондинка-камикадзе, а у нее за спиной стоит директор с каменеющим лицом. И вдруг выражение этого уже ставшего похожим на маску лица стремительно меняется. Блондинка была бесцеремонно отодвинута в сторону, а дверца кабинки задвинута с неимоверными силой и злобой. От чего она тут же и рассыпалась. Интересно, от чего конкретно от силы или злобы?

Роман с тоской глянул на меня и прошипел, как тот змий:

— Пош-шла вон!

Мы с блонди синхронно ломанулись на выход.

— Стоять! — рявкнул Любомирович.

Мы замерли, как послушные девочки.

— Здесь стекло, — это мне. — А ты — выметайся, — это, к сожалению, не мне.

— Что-о-о? — округлила глаза девица: — Это я выметайся? Да если я уйду, то ты меня больше вообще не увидишь!

— Буду только рад!

Беседуют они, значит, а я стою, вся такая в пене, мокрая и голая! Стыдно, между прочим, а еще холодно, и, кажется, я сейчас кого-то убью!

Блондинка прошипела еще что-то уничижительное в адрес старательно не смотрящего на меня директора и, гордо задрав нос, выплыла из ванной.

— Э-э-э, а вы не хотите проводить гостью? — намекнула я Роману, что и ему не помешало бы удалиться.

— Смой пену, — пробурчал директор, протягивая мне полотенце и все так же не глядя в сторону душевой.

Я возмущенно забрала полотенце, повесила на остатки дверцы, включила душ и, пристально наблюдая за напряженной спиной Любомировича, быстро ополоснулась. Спина пару раз порывалась повернуться, но устояла.

Завернувшись в полотенце, я осведомилась:

— Все, теперь вы можете выйти и дать мне привести себя в порядок?

На что директор развернулся и, прохрустев туфлями по стеклянной крошке, еще недавно бывшей дверью кабинки, подошел ко мне, взял на руки и вынес из ванной. И все бы ничего, но он понес меня в свою спальню, а это мы сегодня уже проходили.

— Нет, так дело не пойдет. А ну отпустите меня! — завозмущалась, пытаясь вырваться.

Но куда мне против сильного, следящего за своим телом мужчины. В результате меня все же принесли в злосчастную спальню и бросили на кровать. После чего, все также не глядя в мою сторону, вышли и закрыли за собой дверь. Я вздохнула с облегчением, легла на спину, раскинув руки, и бездумно уставилась в потолок.

Дверь опять открылась, и на кровать упали мои собственные вещи, по полу грохнули шлепанцы, а Роман Любомирович произнес ровным спокойным тоном:

— Просить тебя не попадаться мне на глаза бессмысленно, поэтому я сам уеду на два дня. Вернусь первого утром, а ты располагайся, останешься здесь и присмотришь за Лизой.

Дверь закрылась, а я даже не успела возмутиться.

А когда, одевшись, вышла из комнаты, квартира была пуста и безмолвна. Директор уже ушел и даже не спросил, согласна ли я становиться нянькой для его трудной племянницы. Мы, конечно, с ней неплохо ладим и даже можно сказать, что подружились. Но это совсем не то, что ответственность за несовершеннолетнего подростка. Я же даже не знаю, где они еду берут!

Повздыхала над своей нелегкой долей и пошла искать новоиспеченную опекаемую. М-да, тут ты, Ромочка, явно прогадал, из меня опекун, как из Оси балерина.

Моя подопечная нашлась практически за дверью. Я только вышла из квартиры, а навстречу мне вырулила счастливая, розовощекая Лизавета.

— Ну как, разобрались? — радостно поинтересовалась девчонка, но увидела мою кислую мину, и радости поубавилось.

Потом подружка, а теперь еще и подопечная, помолчала, усердно сверля взглядом дырку у меня во лбу, и заулыбалась еще шире!

— Ой как здорово! — пропела счастливая Лизка. — Целых два дня мы с тобой здесь полноправные хозяйки.

— Не вижу повода для восторга, — пробурчала я. — У меня вообще-то своя комната есть, — вспомнила про комнату и недовольно добавила: — Только там твой дядя тоже уже похозяйничать успел.

— И чем ты не довольна? Он же о тебе заботится! Хочет, чтобы ты чувствовала себя комфортно, а это, как думают большинство взрослых, первый признак того, что человек к тебе неравнодушен, — с умным видом заявила Лиза. — А теперь, когда дядя наконец-то прогнал эту противную «фрау», я на все сто процентов уверена, что у него насчет тебя серьезные планы.

Мы прошли в гостиную и забрались с ногами на шикарный светло-бежевый диван.

— Подожди, что за «фрау» такая? И какие это у Романа на меня планы? — насторожилась я.

— «Фрау» — это Марта, она за ним уже больше года бегает. Они встречались пару месяцев, а потом дяде надоели ее глупые разговоры, и он предложил остаться друзьями. Эта мадам вроде согласилась, но всюду таскается за ним, от других претенденток охраняет, — объяснила Лиза. — Только одна прорвалась через мартовский заслон, из-за нее-то дядя Рома теперь и здесь. Дочка какой-то шишки, из магических, подлила дяде приворот в кофе, а утром в квартиру ворвался ее отец и начал требовать жениться. А дядя даже толком и не помнит, как она у него оказалась. Вот и пришлось дяде Роме бросить должность декана в Академии спецмагии Вранкова и спрятаться от желающих породниться крутышек.

— Ну ничего ж себе! — Я действительно была в шоке — АСВ это же мечта каждого уважающего себя обитателя магмира. В этой академии учатся только избранные, те, у кого самый высокий уровень способностей. — Я бы с такого места ни за какие коврижки не ушла! А чего министерские в него так вцепились-то? У вас, наверное, очень богатая семья?

— Ну не бедствуем. Но тут у них другой интерес. Сейчас же все на чистоте крови помешаны, а папа с дядей Ромой из потомственных магов, «породистые», как они сами выражаются. Вот и пытаются за счет них облагородиться. Только на это благородство папе с дядей глубоко наплевать. Папа на маме женился и не посмотрел, что у нее почти не было способностей к магии, потому что любил. — Лиза заметно погрустнела, передернула плечами и, вновь заулыбавшись, спросила: — Ну и чем сегодня займемся?

Только у меня остался еще один вопрос:

— А это не Марта ли прокляла твоего дядю? Что за проклятие, я и так уже знаю. А ты ведь могла ее мысли прочитать. Так ведь?

— Понимаешь, я же тебе уже говорила, что у этого проклятия защита стоит, — развела руками племяшка.

— Ты просто скажи «да», если это она. — Почему-то мне было очень важно знать, кто посмел наградить моего Ромочку этой гадостью.

Выжидающе уставилась на Лизавету, а она молчит и глазами хлопает. Рот открывает, а ни звука произнести не может. Потом подружка замычала и начала задыхаться. В результате Лизка валяется в обмороке, я в полуобморочном состоянии матерюсь и поливаю ее принесенной из кухни водичкой, как вдруг в нашу идиллию врываются два бравых молодца в униформе и с табличками «Охранное агентство „Ведуны“». О как, у шараги даже охранное агентство личное имеется. Красиво жить не запретишь.

Охранники обошли квартиру и, убедившись, что мы живы (Лизка таки очухалась от водички), сообщили по рации, что «тревога была ложной и следов магической атаки не обнаружено». После чего нам посоветовали погулять на свежем воздухе: «Что-то вы совсем бледные, девушки», — и удалились.

— Будешь тут бледной, когда так по башке магзащитой долбанет, — пробурчала Лизок, вытирая лицо… подушкой.

— Значит, все-таки блондинка из туалета, — задумчиво проговорила я.

А Лиза вдруг начала неудержимо хохотать.

— Ой, не могу! Почему я раньше этого не видела? Ну ты, Сита, даешь! В туалет… «Здравствуйте, простите…» — ухохатывалась девчонка, видимо подсмотрев мои воспоминания о первой встрече с Мартой.

— Ладно, пошли уже гулять, — пробурчала я, впихивая в руки смеющейся подружки стакан с остатками воды. — А ты знала, что здесь своя охрана имеется?

Лизка удивленно округлила глаза:

— Ты что? «Ведуны» — это же целый комплекс. Училище тут вообще сбоку прилепилось! Тут не только охрана, есть еще магическая служба доставки, турагентство, санаторий с оздоровительными магпроцедурами и лагерь для магических беженцев из других стран. Но это все дальше, — махнула рукой в неопределенном направлении, — в паре сотен километров от училища. Я когда маленькая была, мы с мамой в санатории отдыхали, вот там классно. А тут запустение полное. Ну ничего, дядя быстро здесь порядок наведет. Вот увидишь, училище еще престижным станет. Вот женится дядя Рома на тебе и развернется на полную катушку, — вещала Лизка, спускаясь по лестнице и выходя на улицу.

— Прям уж так сразу и женится? — усмехнулась я.

— Конечно! Тогда ему не нужно будет от всяких желающих породниться отбиваться и можно будет открыто заняться «Ведунами», — припечатала подружка.

М-да, я конечно же без ума от Романа моего романа и даже можно сказать, что влюбилась по уши, но выходить замуж только для того, чтобы его невесты не осаждали, как-то не комильфо.

— Ой, не дури, Сита. Конечно же дядя тоже тебя любит и женится именно поэтому, а то, что невест отвадит, так это приятный бонус, и все, — заявила наглая воровка моих сокровенных мыслей.

— Прямо так уж и любит? — хмыкнула я.

— Точно тебе говорю! Только сам еще об этом не догадывается. — Оптимизму этой девочки остается только позавидовать. А Лиза меж тем потащила меня в сторону медпункта. — Слушай, а давай пригласим на ужин Алекса, его как раз сегодня в общагу отправить должны были.

— Хм, а у нас будет ужин? — Если честно, я бы и сейчас от него не отказалась бы.

— Конечно! Я тебе меню покажу, выберем все, что захотим, и сделаем заказ в службу магдоставки. Обычно ждать приходится не больше получаса, но блюда все свежие и вкусные. Да что я тебе рассказываю, сама ела, — отмахнулась девчонка. — Ну так что, ты не против, если Алекс придет?

— Только на ужин, и все, — строго проговорила я и погрозила пальцем. Вот уж какая роль мне не подходит, так это нянька для подростка… сама недалеко ушла, если вообще ушла. Порой чувствую себя пятнадцатилетней девчонкой, которой впервые цветочек подарили, а она уже и растаяла, решив, что это любовь всей ее жизни. Вот что я в нем нашла? И сама же себе ответила — все!

Алекс был уже бодр и розовощек, но стойко изображал больного, пока Лиза поправляла ему подушку. Но стоило девушке заикнуться про ужин, парень расцвел, и теперь больным его уж точно никто не посмел бы назвать. Я еще немного поизображала предмет меблировки палаты и тихо ушла. А направилась я в столовую. Там как раз заканчивался обед. В зале засиделись только трое парней, которые пили чай, болтали и громко хохотали.

У раздачи никого не было, и я направилась прямиком на кухню. Раз уж зачислили в студенты, так пусть и кормят. Государство финансирует мое содержание, значит, содержите или отдайте наличными.

В кухне тоже никого не оказалось, а из-за приоткрытой двери доносились звуки горячей ссоры. Я пошла на крики и очутилась в коридоре с несколькими дверями, таблички на которых гласили: «Кладовая», «Холодильник» и «Морозильная камера». Дальше была распахнутая настежь дверь на улицу, а рядом с ней разворачивалась драма с элементами триллера. Тетя Маруся, та самая главная по кухне, держала за жиденькие волосенки трепыхающегося и визжащего хуже девчонки водяного. Повариха периодически встряхивала свою жертву и вопрошала: «Где моя рыба?»

Водяной отбрыкивался и визжал, что это все русалки, они создали профсоюз защиты своих интересов и теперь требуют доказательств, что он, дядька Лучко, не продает потрошеную ими рыбу за большие деньги, а им только жалкая перловка достается.

— Ты мне своими дурындами хвостатыми не прикрывайся! — рявкнула в очередной раз тетя Маруся. — Твои вертихвостки, сам с ними и договаривайся. А мне чтобы завтра же свежую рыбу припер!

— А шиш тебе! — заявил вдруг осмелевший дядька Лучко. — Вот присылай сваво делегатю, пущай охвицияльно объявит, что бартер у нас, рыба на подкормку, тада и улов табе будеть.

— Ах ты, нечисть плешивая! — заорала тетка, перехватила мужичка за плечо и как даст ему пощечину.

Мужичок взвыл и прикрыл голову руками, а тетка разошлась не на шутку и начала дубасить бедного водяного уже серьезно. Ну и моя не приученная мириться с жестокостью психика не выдержала такого очевидного рукоприкладства.

Я вылетела на улицу, отобрала заморенного водяного у явно перекормленной поварихи и, встав между ними, строго проговорила:

— Я протестую. Физические наказания в отношении магменьшинств недопустимы. — Вспомнила, что буся про нечисть рассказывала, и добавила: — Как вам не стыдно, вы же в них магию убиваете!

Повариха уперла руки в бока и, недобро щурясь на меня, пробасила:

— Умная, значит, нашлась? Добренькая? А раз такая добренькая, то сама и иди, с этими идиотами болотными договаривайся.

— Мы озерныя, — высунул нос из-за моего плеча дядька Лучко.

— Да чхать мне, какие вы! — рявкнула, как цепной пес, повариха и, ткнув мне в грудь сарделькоподобным пальцем, заявила: — Пойдешь к русалкам, заступница. И чтобы без рыбы мне не возвращалась!

— Да как же ж? Благодетельница, я ж ведь им красу твою описал, так что оне таперяча тольки тебя и ждут, — запричитал мужичонка болотный.

— Ничего, будет моей представительницей. Языкастая — выкрутится.

И повариха пошла на свое рабочее место, то бишь на кухню, а мне есть совсем расхотелось, потому что с русалками я встречалась только в детских книжках. Но и отказаться совесть не позволяет, с одной стороны — студентам нужно хоть какое-то разнообразие в пище, а с другой — если повариха сама возьмется за решение этого вопроса, то и самих русалок на рыбные котлеты пустит, с нее станется. Короче, ситуация патовая…

— Ну что, дядька Лучко, пошли, что ли, к твоим русалкам? — повернулась к водяному.

— Оне не мои, оне озерные, — поправил меня мужичок. — Не пойдеть сегодня, я сперва красавиц хвостатых предупрежу, обскажу им усе как есть, апосля за тобой приду. Жди к обеду, как раз к вечерней кормежке и с рыбкой поспеем, — водяной махнул мне ручонкой и пошел… к бочке с водой.

У бочки обернулся, отвесил поклон и, проговорив: «Благодарствуй, красавица, что вступилась, в обиду народ водный не дала. Таперяча где не сможется тебе — прикоснись к водице природной и позови меня. Водица, она посильнее злобы людской будет и почище», — прикоснулся к воде и, на мгновение став полупрозрачным, будто превратившись в воду, исчез.

М-да, знатно ты, Параська, вляпалась! Но с водными — это я удачно подружилась. Бабуля говорила, что у них магия одна из самых сильных, стихия же как-никак.

Вот и сходила покушать! Так можно вообще от этой «вредной привычки» избавиться. Вздохнула и потопала в комнату взять пижаму и сменную одежду. Как ни крути, а я теперь за Лизку в ответе. Мне уже восемнадцать, и директор оставил меня присматривать за племянницей, значит, буду присматривать до его возвращения. А вот когда вернется, я ему все выскажу. Все равно не отчислит, так что можно оторваться по полной!

Пришла в общагу, полюбовалась своей обновленной комнатой, взяла рюкзак и пошла к новому шкафу за одеждой. Открыла, полюбовалась ровными стопочками вещей на полках, и как-то неуютно стало, даже нижнее белье было сложено в идеальном порядке. Получается, что кто-то копался в моем белье, а я даже не знаю — кто это был. Ну ничего, и это тоже Ромочке выскажу.

Покидала необходимое в рюкзачок и направилась в директорскую квартиру обживаться, так сказать. Сегодня и завтра я там за хозяйку, вот и похозяйничаю в первую очередь на кухне. Глядишь, и найду что съедобное.

Съедобного в директорской кухне было завались. Холодильник был забит всякими мясными нарезками, йогуртами и прочей пригодной для быстрого перекуса снедью. Я быстренько сварганила себе пару больших преаппетитных бутербродов, взяла бутылку питьевого йогурта, персик и, водрузив все на поднос, пошла в Романову спальню. Ну и что, что в постели есть нельзя? Не моя же постель! Зато здесь телевизор большой.

Вот так, развалившись на кровати и глядя увлекательную приключенческую сказку про супергероев, я медленно лакомилась приготовленным на скорую руку обедом. И как-то так получилось, что обед плавно перешел в послеобеденный сон. Кино уже давно закончилось, за окном стало пасмурно, а я лениво следила за птичкой, порхающей из одного угла экрана в другой, не желая окончательно просыпаться. Какая занимательная заставка, так и хочется закрыть глаза и представить, как эта птичка из телевизора перебирается в мой сон.

— Ты что?!! Вставай немедленно! Скоро Алекс придет, а ты еще не готова!

От крика влетевшей в комнату Лизки я подскочила и едва не вспорхнула в верхний угол комнаты, как та птичка, которая, кстати, тоже, похоже, испугалась и забилась в верхний угол экрана.

— Ты чего орешь? — справедливо возмутилась я. — Мне-то зачем готовиться? Он же к тебе придет, — осмотрела девчонку и, приподняв брови, поинтересовалась: — А ты куда так вырядилась? Моя подружка Ритка, когда парней по клубам снимает, скромнее выглядит! — уперла руки в бока и скомандовала: — А ну, живо умываться и переодеваться! Будем из тебя прекрасную леди делать. Долой мини-юбки, корсеты и колготки в сеточку, — ворчала я, сгребая снятую Лизой одежду. — Ты вообще чем, а главное — о чем думала, когда все это надевала? И где только взяла такие вещички? — и громче, чтобы смывающая в ванной боевой раскрас леди вамп Лизавета услышала: — Лиза, а ты на свидания когда-нибудь ходила?

— Когда? Мне же через три месяца только семнадцать, — Лизка вышла, вытирая порозовевшее личико полотенцем.

— Ну, знаешь. Некоторые к такому возрасту умудряются приличным жизненным опытом обзавестись, — пожала я плечами.

В результате моих стараний Лизавета была облачена в облегающие черные брючки и белую водолазку стрейч с коротким рукавом. Шикарные волосы мы совместными усилиями собрали в высокий хвост, а кончики слегка завили. Макияжа использовали минимум, только чтобы подчеркнуть свежесть юного личика.

— Знаешь, Лизка, была бы я парнем, сама бы на тебя запала, — заявила я, осматривая результат.

— Ой, ужин! — вскричала Лизавета и рванула на кухню.

Я последовала за ней и была немало удивлена, увидев, что Лиза выдвигает из стола какую-то панель. В старых кухонных столах так разделочные доски маскировали. Здесь же оказался вполне современный и на первый взгляд абсолютно немагический сенсорный экран. Девушка нажала кнопку активации, и на экране засветились ровные столбики с перечислением блюд и их стоимостью. Я посмотрела на цены и пришла к выводу, что в холодильнике есть все необходимое для пропитания.

Лиза же быстро нажимала пальчиком, отмечая приглянувшиеся ей блюда и указывая количество порций.

— Хочешь еще что-то добавить? — спросила, не оборачиваясь.

Я же всматривалась в сделанный ею заказ, и вот что мне не понравилось:

— Ты зачем две бутылки Шато… чего-то там заказала? Ну-ка убирай давай! Напьешься тут, натворишь глупостей, а мне потом за тебя отвечать.

— Во-первых, не Шато чего-то там, а «Шато Мутон Ротшильд» тысяча девятьсот восемьдесят второго года, — ворчливо поправила всезнайка. — А во-вторых, такими напитками не напиваются, это же коллекционное вино.

А я посмотрела на цену этого Шато, и мне поплохело.

— Или ты убираешь это, или я твоего Алекса на порог не пущу! — Это ж надо, совсем сбрендили! Триста тысяч за бутыль просроченного пойла. Нет, я все понимаю, чем больше выдержка — тем круче вино. Но триста тысяч!

В общем, немного попрепиравшись, мы все же сошлись на одной бутылке слабенького и дешевого, но не на мой взгляд, вина. Заказ был отправлен. Осталось дождаться Алекса и собственно ужина.

Алекс пришел раньше. Притащил два букета — лилии для меня и розы для Лизы.

— Надеюсь, ты их не с клумбы в хозблоке нарвал? — спросила, всматриваясь в зрачки парня. Кто его знает, может, опять нечисть какую подцепил и к нам явился.

Зрачки были в норме, а Сашка обиделся.

— Я их через службу доставки заказал, — надулся как маленький и полез отбирать у меня лилии.

— Э-э-э, ты чего? Подарил, значит, теперь они мои! А за хищение моего имущества можно и по зубам получить! — возмутилась, отворачиваясь и прикрывая спиной свой букетик от загребущих лапок Сашки.

Парень хохотнул и поинтересовался у Лизки:

— И как ты только ее терпишь?

— И не говори, — театрально вздохнула подружка, и мы, посмеиваясь, пошли искать емкость под цветы. Потом из кухни раздался мелодичный перезвон, и Лиза, оповестив нас, что ужин прибыл, побежала проверять заказ. Мы с Александром переглянулись и пошли следом.

В результате торжественного ужина не получилось, мы расположились прямо на кухне, а накрытый для приема гостя стол так и остался невостребованным. Ели, болтали и смеялись от души. Я смотрела на Лизу и Лекса и не могла не улыбаться. Было сразу видно, что им хорошо и легко вместе. Скорее всего, это просто юношеская влюбленность и они скоро разбегутся в разные стороны, но ведь сейчас-то им хорошо! Я пожелала парочке приятного вечера и отправилась спать. Но конечно же не уснула, пока Алекс не ушел. И судя по невменяемому состоянию Лизки, вечер удался, и, возможно, племяшка даже получила свой первый поцелуй.

— А я все слышу-у-у. — Лиза заглянула в директорскую спальню и поведала раздосадованным голосом: — Он меня только в щечку чмокнул.

— Всему свое время, — рассмеялась я. — Давай уже спать, у меня завтра сложный день.

— Ах да, что там у тебя с водяным-то получилось? — оживилась подружка.

— Все завтра, уже времени много, — проворчала я, устраиваясь поудобнее и обнимая вторую подушку. Она так приятно пахла Ромочкой, что у меня даже голова закружилась.

— Извращенка, — взвизгнула Лизавета, наверно подсмотрев мои мысли, и убежала, хлопнув дверью.

А я всего-то вспомнила, как мы тут с Ромой… и клубникой зажигали. Запах клубники, кстати, тоже присутствовал.

Утро встретило уже совсем даже и не утренним, а полуденным солнцем. Но я придерживаюсь мнения — когда проснулась, тогда и утро. Так что его, в смысле утра, да еще и добрейшего, и пожелала Лизавете, когда выползла из комнаты на водные процедуры. Осколки от дверцы душевой уже убрали, а вот саму дверцу не отремонтировали, так что пришлось набирать ванну. Получилось пенно, ароматно и вполне пригодно для дальнейшего досыпания. Чем я и занялась: устроилась поудобнее, включила плеер и уснула.

Проснулась от навязчивого бульканья под ухом. Булькала конечно же вода. Вот только здесь не джакузи, а вода все равно булькает! Мне такое аномальное поведение водички не понравилась, а потому решила сворачивать гигиенические процедуры. Встала, потянулась за полотенцем… и провалилась под воду! Закрутило меня знатно, но уже через несколько секунд выплюнуло на сушу. И вот стою я на берегу небольшого заболоченного озерца, голая, с мокрым полотенцем в руках, успела-таки схватить, прежде чем смыло, и злая как ведьма! А почему, собственно, как? Я и есть злая ведьма! От возмущения сама не знаю каким образом, но без труда высушила полотенце и сразу же завернулась в него. Посмотрела на свои волосенки — так и есть, опять стала рыжая, как морковка! Ну все, встречу того, кто мне эту экскурсию на природу устроил, и тоже устрою ему… экскурсию в реанимацию, так сказать, с погружением.

А виновник нашелся сам.

— Доброго денечка, девонька, — приторно доброжелательно проговорил водяной, выглядывая из ивняка в паре метров от меня.

— Ой, дядька Лучко, вам никак жизнь-то ваша мокрая надоела? — ласково улыбаясь, поинтересовалась злая рыжая я. А потом брови сдвинула, руки на груди сложила и как рявкну: — Ты что, скотина мокрорылая, совсем страх потерял? Я тебе не одна из твоих чешуйчатопопых девах, чтобы меня за хвост по собственной прихоти, когда угодно, из ванны выдергивать!

Водяной выпучил свои водянистые глазюки и так радостно начал скалиться, что я заподозрила дядечку в слабоумии. Но следующая его реплика убедила меня в том, что дядька Лучко не слабоумный, он суицидник!

— Да ты не булькай, убогая. Я ж для тебя стараюси. Вот сейчас с девоньками моими пообсудим дела и ступай к источнику, там и от грязи своей черной отмоешьси, и судьбу, глядишь, устроишь, — заявил зеленушный доходяга, глядя на меня с просто-таки царским превосходством.

— Это кто убогая? Это я убогая? — уперла кулаки в бока и, наклоняясь к Лучко, прошипела: — Тебе жить, что ли, надоело, сморчок болотный? И где ты на мне грязь-то углядел? Я вообще-то только из ванной.

— Так не на тебе она, а в тебе, — задумчиво ответил водяной. — Большая, сильная и черная. Тока пока спит, так что отмоешьси быстро. А сейчас давай за мной. И смотри, лишнего чего рыбонькам моим ясноглазым не сболтни.

И дядька Лучко скрылся в ивняке, а я как-то сразу успокоилась, и ветер поутих, и значительно теплее на озере стало. Раздвинула ветки, за которыми только что скрылся водный нечистик, и увидела глинистую тропинку вдоль берега, теряющуюся в камышовом поле, где мелькала плешивая макушка водяного.

Ну что ж, русалки так русалки, а по поводу какой-то там грязи я с водяным еще потолкую.

И вот зачем я во все это ввязалась? Пусть бы этот водный хмыреныш сам с поварихой разбирался. Асейчас шлепаю по щиколотку в противной глиняной жиже, да еще и в одном полотенце! На голове бардак, в голове тоже, и Лизка там, наверное, волнуется.

— Ты поспешай давай, красавица. Мои-то рыбоньки вечно ждать не будут. Они у меня с характером, — ворчал Лучко, периодически оборачиваясь и укоризненно на меня поглядывая.

И я бы с удовольствием поторопилась, вот только по таким «дорогам» ходить не приучена. Я дитя цивилизации и все как-то больше по асфальту гуляла. А тут при каждом шаге чавк-буль, чавк-буль.

Но вот наконец через минут пять чавк-бульканья показалась уютненькая такая заводь, в которой тусовались несколько хвостатых девиц с выдающимися формами и в вызывающих нарядах. Из одежды на них были, собственно, только длинные волосы и кое-как прилепленные на грудь листы кувшинки.

Девицы увлеченно болтали и латали рыбацкие сети, что не помешало им заметить наше появление.

— Ойти, девули, вы глянте-кась, каки у нас гости! — звонко пропела одна из хвостатых.

— Язвика, не язви, — строго проговорила, судя по пробивающейся на висках седине, самая старшая из русалок. И, повернувшись к нам: — Лучко, ты чего удумал? У нас же мораторий на расширение. А ну отпусти девочку!

— Тьфу на тебя, Провора. Это ж делегадка от Ведунов к вам с энтим, как бишь его, охвицияльным визитом.

— Сам ты делегад! — возмутилась я.

А русалки попадали в воду со смеху.

— Ой, не могу! — заливисто хохотала Язвика. — Ты откель ее упер, с бани, чёль? Она ж голая и молоденькая совсем еще! Девочки, а мож, правда, того, притопим ее? Нам как раз для поло этого новомодного одного игрока не хватат.

— Я вам притоплю! — взвился водяной. — Она под моей защитой. Это директора нового тамошнего зазноба. Не видите, петля на ей.

— Никто никого топить не будет, — спокойно проговорила Провора, — видим мы петлю. И не только ее видим. Чай, предупредить директора-то надо. Сильный он маг, да эта красавица древняя и могучая.

— Это кто древняя? — не поняла я. — Тетенька, вы на себя посмотрите! Мне только восемнадцать недавно стукнуло.

— Ты молодая, да бедовая, — покачала головой местная главрыба. — Не везло тебе все это время, да природа, она равновесие во всем любит. Вот и выдает тебе везение за все прожитые в неудачах годы.

— И где это везение? Что-то я его не ощущаю, — усмехнулась ведьма в полотенце. — Мне все как-то больше проблемы достаются.

— А все твои мелкие проблемы и есть дорожка к главному призу. Не каждой такое счастье выпадает. Многие так и ищут всю жизнь, да не находят. А тебя твое счастье само нашло, — изрекла русалка, состроив умную рожицу.

— Ты мне, Провора, кликать-то брось. Не твой это прохвиль, — погрозил пальцем дядька Лучко. — Давайте лучше по рыбе разбирать. Подкормку-то малые, почитай, сожрали, а плату мы ишо не отдали. Чем дальше-то кормиться будем, рыбоньки мои недоверчивыя? Али успокоитися и наготовите мне рыбы, сколько велено? — пафосно закончил субтильный вожак земноводных девиц.

— Кем это велено? Тобой, что ль? — Язвика уперла руки в бока и угрюмо посмотрела на Лучко.

Остальные русалки, кстати, молчали и в спор не ввязывались. Сразу видно, кто здесь главная смутьянка и заводила и кто пользуется реальным авторитетом.

— Помолчи, егоза! — не преминула этим самым авторитетом воспользоваться Провора, прикрикнув на мигом присмиревшую Язвику. — Говори, девочка, мы тебя выслушаем. Только ты учти, мы народ магический и суть вещей видим. Ложь сразу распознаем.

Ага, это значит, что я сейчас должна двинуть пламенную речь о дружбе народов и взаимовыгодных отношениях. А я как бы не готовилась и вообще не в курсе, что им сказать, чтобы прониклись. Стою вся мокрая, в полотенце до середины бедра, но это ничего, все равно ниже все ноги в грязи. А сзади водяной в спину шпыняет, и я так понимаю — это он намекает, что пора бы уже сказать что-нибудь. Ну я и сказала. Если честно, даже и не вспомню, чего я там несла, но закончила свою речь чем-то вроде: «Мир, дружба, рыба, перловка!»

Мой спич имел оглушительный успех. В смысле я даже подумала, что оглохла, так тихо вокруг стало. Только русалочьи хвосты нервно шлепали по мелководью. Но желаемого результата я добилась! Русалки согласились на бартер «рыба-подкормка» и подозреваю, что согласились они, только чтобы я поскорее ушла.

— Ну, вот и ладненько, вот и справненько, — радовался как младенец дядька Лучко. — А таперяча я тебя прямо к источнику перенесу, ты там от гадости энтой отмоишьси. А как мара от тебя отлепится, так меня позови, я тебя обратно в Ведуны возверну.

Грязь под ногами вдруг закружила и начала затягивать.

— Стой, какая опять мара? Не смей меня в грязь… буль-буль.

Я вынырнула из воды, кашляя и судорожно хватая ртом воздух. Повыпендривалась немного и только потом поняла, что захлебываться и не собиралась. Ни в носу, ни даже в глазах воды не было, а дыхание сбилось только из-за паники. Вот же кочка болотная! Не мог предупредить, что эта его транспортировка безопасна.

Махнула рукой и потопала к берегу. Вынырнула-то я прямо в центре совсем маленького, не больше трех метров в диаметре, идеально круглого озерца. Здесь было неглубоко, в середине вода едва доходила мне до плеч. Но какая это была вода! Чистая, прозрачная до самого покрытого белым песком дна. Прохладная и такая тягуче мягкая. Я шла в этой воде, и она, казалось, обнимала мое обнаженное тело, ласкала его и придавала сил. И вот иду я и понимаю: я неизвестно где, совсем одна и даже полотенце где-то по дороге к этому чудесному источнику потерялось.

М-да, в одном я ошиблась…

— Ты издеваешься?! — послышался совсем недружелюбный, знакомый голос у меня за спиной с противоположного берега.

Как оказалось, я здесь не совсем одна. И стою я, получается, уже только по колено в воде, а значит, все, что выше, прекрасно в веселых лучиках обеденного солнышка просматривается, и думаю — радоваться или плакать, что в такой пикантной ситуации моим соседом по озеру именно Ромочка оказался?

И главный вопрос всех времен и народов — ЧТО ДЕЛАТЬ? Вариантов немного — либо, не оборачиваясь, ломануться в ближайшие кусты и бегать топлес по лесу в надежде найти какую-нибудь лужу, чтобы гада Лучко вызвать. Либо повернуться и глупо понадеяться на выдержку Романа. И вдруг ответ сам пришел в голову, будто нашептал кто. Нужно повернуться, подойти, обнять, сделать своим. Ведь это так легко, он и так уже мой, я его приручила. Теперь я могу делать с ним все, что хочу.

Я запоздало понимаю, что это не мои мысли! По телу разливается онемение, и оно перестает меня слушаться, сознание, будто ненужный хлам, запихнули в самый дальний уголок мозга, и теперь я наблюдаю за происходящим словно со стороны. Я чувствую, как мое тело плавно разворачивается, губы растягиваются в призывной улыбке, хотя кто ее знает, какая она, призывная-то. И вот я уже шествую по берегу, направляясь к замершему на месте директору. И вижу по его глазам, что все, Ромочка повержен и сдался на милость победителя. Мне хочется закричать что-то вроде: «Беги, Рома, беги», — но я только продолжаю приближаться к нему, и самое страшное, что я уже вовсе и не я!

«Вода, дотянись до воды», — словно через вату слышится гнусавый, наполненный паникой голос Лучко.

И как мне это сделать? Я же не управляю своим телом! Ну что за жизнь-то такая! Кажется, сейчас произойдет то самое… закрытие источника, а я буду за этим только со стороны наблюдать. Ну уж нет! Что бы там во мне ни сидело, волю я этой гнуси не дам! Ромочка мой, и только я буду решать, когда источник закрывать! Рванулась… сначала сознание из противного, вязкого онемения, а потом и тело. А многого и не нужно было. Водяной сказал дотянуться до воды, вот я в нее и завалилась боком, как шла вдоль берега, так и плюхнулась в источник.

На этот раз была и вода в носу и нехватка воздуха. В общем, стандартное бултыхание в воде. За исключением одного «но». Источник категорически отказывался отпускать меня. Мое многострадальное тельце закручивало и швыряло, будто я в штормовом море, а не в луже полутораметровой глубины. Зато через бесконечно долгую минуту тело начало меня слушаться и присутствие чужих пошлых мыслей в голове пропало. Только пользы от этого было чуть. Победить стихию я не могла. Воздух в легких совсем закончился, и я отключилась, пустив веселую струйку пузырьков изо рта напоследок.

Вот всегда бы так! Я очнулась от ощущения губ на моих губах и рук на груди. Это потом, когда начала водой плеваться, до меня дошло, что мне банально искусственное дыхание делали. Роман блестяще справился с реанимацией утопленника и даже презентовал мне свою рубашку. Вот только вид его обнаженной груди не прибавлял уверенности в себе.

— Ну, рассказывай, — предложил директор моего романа, устраиваясь рядом на расстеленном у источника покрывале.

К слову, у него тут было уютненько. И корзинка для пикника, и палатка, и какая-то странная, явно магического назначения, конструкция, пропускающая через себя воду из источника и выделяющая из нее чистую магическую энергию, которая аккумулировалась в большом неограненном алмазе с зеленоватым оттенком. И вот тут уже мне захотелось сказать: «Рассказывайте, чего это вы тут делаете?» Потому как я точно знаю, что изготовление накопителей фоновой магии строжайше запрещено! И наказание за это высшее — иссушение.

— Молчишь? Да твои объяснения и не важны. Все равно причина всех наших злоключений в петле, — задумчиво проговорил директор, разглядывая свои мокрые джинсы. Впервые видела его не в брюках.

— За нас уже все решили и выбора не предоставили, — продолжал рассуждать Роман. — И я бы воспротивился — безрезультатно, скорее всего, но взбунтовался… будь на твоем месте другая. А с тобой… пусть будет, что будет.

И вот интересно, это он мне в любви сейчас признаётся или забалтывает, чтобы про накопитель расспрашивать не начала? Если признаётся, то безумно приятно, конечно. Но разве, признаваясь в любви, смотрят куда угодно, кроме, собственно, предмета этой самой любви? А Ромочка уже и пейзаж окружающий глазами обшарил и джинсы свои досконально изучил, только на меня упорно смотреть не хочет. Ну да, я сейчас не красавица, волосы рыжие, растрепанные, губы после едва не состоявшегося утопления наверняка синие, и вообще, нахохлилась как воробей. Кутаюсь в его мокрую рубашку и носом шмыгаю. М-да, я бы на такую тоже старалась не смотреть.

— Ты грустишь? — прервал мои невеселые размышления директор моего сердца, а теперь еще и мой персональный «спасатель Малибу». — Иди сюда, ты вся холодная и дрожишь.

И этот бессердечный человек притянул меня к себе, заставив положить голову ему на грудь. Вот теперь я действительно задрожала, причем всем телом!

— Ро-ро-роман Лю-любомирович, отпустите меня, пожалуйста, — это я так вежливо ему в грудь проблеяла. Ага, касаясь ее губами в процессе блеяния.

Директор задержал дыхание, а потом резко выдохнул и практически отшвырнул меня от себя. Вскочил и, бурча себе под нос «это пытка какая-то», потопал к источнику. У самой кромки воды обернулся и, улыбнувшись, заявил:

— Ты никуда не уходи, я быстро. Думаю, за пару часов с остаточными повреждениями справлюсь, — и нырнул в озерцо!

А там же до дна рукой подать! Он же себе голову расшибет. Я подскочила и подбежала к источнику. Всмотрелась в прозрачную воду и обалдела. Его там не было, директор нырнул в озеро и бесследно исчез, просто растворился, оставив после себя только круги на чистой, прозрачной воде. Караул!

Я честно ждала и даже не паниковала… первые минут пять. А последующие несколько часов мне адом показались! У меня не было с собой часов, но Роман отсутствовал явно не два часа. Солнце уже успело не только с середины неба скатиться, оно благополучно скрылось за деревьями, оставив после себя сумрак, прохладу и комаров. Последних, по причине прохлады, было немного, и я их понимала. Рубашка на мне высохла, но теплее мне от этого не стало. Пришлось забраться в палатку, закутаться в одеяло и периодически выглядывать в надежде узреть выбирающегося из воды Ромочку. Сначала я жутко волновалась за него, потом за нас обоих, лес все-таки, а я одна и беззащитна. Но в результате приняла твердое решение дождаться возвращения директора и собственноручно утопить его в источнике, чтобы нервы не трепал, зараза такая. С этой греющей душу мыслью я и уснула.

Проснулась от ощущения, что кто-то гладит меня по щеке. Улыбнулась, не открывая глаза, и почувствовала, что странно как-то гладят. А через секунду я уже бегала по ночной поляне и с визгом хлестала себя по щекам, голове и всему, до чего смогла дотянуться. Так и не поняла, что за живность забралась в палатку и прогуливалась по моему лицу, но туда я точно не вернусь!

На небе весело подмигивали звезды и светила полная луна. Судя по ее положению, уже перевалило за полночь. Мне утром на занятия, а я торчу в лесу и понятия не имею, как отсюда выбраться. И Роман не появляется — либо он утонул, либо просто кинул меня здесь. Надеюсь, что утонул, иначе я его сама придушу!

И что же мне теперь делать? Точно! Дядька Лучко говорил же, что перенесет меня обратно. Пригладила собственноручно взлохмаченные в процессе охоты на насекомых волосы и пошла к источнику. Сейчас коснусь воды и позову водяного. Но стоило мне наклониться к озеру, как по воде пошла рябь, и на поверхность вынырнул Роман Любомирович. Я замерла, не зная, радоваться или с кулаками на него бросаться, а директор моей жизни спокойно подошел ко мне и протянул руку.

— Искупаемся? — лукаво усмехаясь, предложил Роман. И все бы ничего, но он был абсолютно голый! А в небе полная луна и светло почти как днем.

— Я это… в смысле лучше воздержусь… ночь уже… лес… — бубнила я, пятясь назад. И уже было собралась развернуться, чтобы устроить ночной забег по пересеченной местности, когда Роман Любомирович подал голос. Хотя какой Роман Любомирович? Директор в брючках и рубашечке ходит, а этот… Ромочка не то что без брючек, вообще без порток! Стоит в чем мать родила и разговоры тут со мной разговаривает.

— Так здесь неглубоко, — заявляет эксгибиционист новоиспеченный. — И я рядом буду, не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

А у меня сейчас пар из ушей пойдет от такого зрелища и его мягкого, обволакивающего голоса. А что, если он проклятие это свое снял уже? Тогда же получается, что теперь все можно? Или еще нельзя? А-а-а, что делать-то? От него бежать или к нему? А, была не была, обещал источник закрыть, так пусть закрывает!

И вот я уже даже один шаг к Роману моего романа сделала, как вдруг из воды за спиной обнаженного мужчины моей мечты выныривает голова Лучко, и водяной начинает молча что-то мне объяснять, строя при этом невероятные рожи и бешено вращая глазами. Я решительно ничего не понимаю и пожимаю плечами. Нечистик тяжело вздохнул, махнул рукой и поманил меня к себе. М-да, а вот к нему меня что-то не тянет. Вот к Ромочке как на крыльях бы летела, а к водяному — это как бы брр. Но я глупо улыбаюсь, причем обоим сразу, и Роману и Лучко, и топаю к источнику. По дороге решила хоть поинтересоваться, где пропадал мой ненаглядный директор.

— Э-э-э, Роман, а где вы были? В озере вас точно не было, — спросила, продолжая медленно приближаться к озерцу.

— Я был в источнике, а озеро — это просто маленький, красивый, но абсолютно обычный водоем. Просто магия выбрала именно его для выхода на поверхность, — проворковал директор моего сердца, осторожно, но крепко обхватывая пальцы протянутой мною руки.

Лучко закатил глаза и ушел под воду, пустив живописные пузырьки. А стоило мне ступить в озеро, как за ногу схватила прохладная перепончатая рука, и меня куда-то стремительно утянуло.

Вынырнула я из ванны в директорской ванной комнате. Вода остыла и покрылась противной пленкой от осевшей пены. За дверью послышалась какая-то возня и сонный голос Лизы.

— Живая, и то хорошо. Я спать, завтра все расскажешь, — потом прошлепали уставшие шаркающие шаги, и все стихло.

— Бедная, волновалась, наверное, — проговорила я вслух.

— Не зря волновалась-то, — прогнусавили рядом.

Я огляделась и обнаружила сидящего на краю ванны ластоногого водяного, болтающего этими самыми ластами в воздухе.

— Ты, девонька, не просто невезучая. Карма у тебя, видать, бедовая, — глубокомысленно изрек дядька. — Это ж как вас так угораздило-то? То проклятие энто, то мара к тебе причипилася. А теперяча она от тебя отстала да в директора тваво забралася.

Водяной еще немного повздыхал и бултыхнулся в ванну, чтобы исчезнуть бесследно. А я стояла с открытым ртом и, наверно, закричала бы сейчас, если смогла бы. Причем крики в голове крутились только нецензурные и трехэтажные. Ну что за жизнь? Точнее, никакой личной жизни! То ему нельзя, то я какую-то заразу подцеплю, а теперь выходит, что я этой заразой его заразила. Так не было же контакта, а она все равно прицепилась. Не быть мне с Романом моей мечты, и источник я не закрою. Да я такими темпами так и помру невинной дурехой, причем помру от старости! Р-р-р, подайте мне эту мару, я ее на ленточки порву!

Выдернула пробку из ванны и потопала в директорскую спальню. Дверь заперла на три оборота, чтобы снаружи вообще невозможно было открыть. А то кто его знает, под действием мары-то. Вдруг заявится, закроет мне источник, а потом душу высосет. М-да, к Лизке, что ли, спать пойти, а то страшно как-то стало.

Я забралась под одеяло с головой и притворилась спящей. Притворялась, надо сказать, мастерски. Проснулась только ранним утром от стука в дверь.

— Кто там? — пропищала, высунув нос из-под одеяла.

— Открой, это я, — послышался из-за двери глухой голос Романа.

— Не открою, — заявила наглая ведьма и, поудобнее устроившись в директорской кровати, собралась демонстративно игнорировать ее владельца. А что? Мне, между прочим, страшно. И вообще, я еще не выспалась.

— Сита, прекрати ребячиться. У нас через три часа линейка. И тебе тоже не мешало бы подготовиться, — укоризненно проговорили за дверью.

А вот с этим не поспоришь. Мне-то тоже на линейке присутствовать, а я немытая, с рыжими после озера волосами и одежда не поглажена.

— А вы там точно одеты? — решила уточнить на всякий случай, выбираясь из постели.

За дверью послышался кашель, потом сдавленный смех и вполне серьезным тоном:

— Точно, но могу раздеться, если ты за это впустишь меня в мою спальню.

— А линейка? — спросила зачем-то я.

За дверью начали нервно похрюкивать.

— То есть если я разденусь, то на линейку не попаду? Это предложение? — совсем обнаглел директор.

— Вы совсем обнаглели? — рявкнула я, распахивая дверь.

— Ни в коем случае, — улыбнулся Рома. — Наглеть я буду позже, сейчас, к сожалению, некогда, — меня отстранили, и директор стремительно вошел в комнату. — Так что, студентка Беглая, идите готовиться к церемонии открытия учебного года. — И совсем другим тоном: — Только далеко не убегай, чудо в перьях.

Роман протянул руку и вытащил из моих взлохмаченных волос перышко.

— Это подушки у вас в перьях, — пробурчала почему-то смутившаяся я.

Перышко сдули с ладони мне же в лицо и парировали с усмешкой:

— Скорее, перья в подушках.

Директор подошел к шкафу, открыл его и деловито начал рыться в вещах, не обращая на меня больше никакого внимания.

Ну что ж, пойду тогда и я готовиться… к торжеству. Проходя мимо Лизкиной комнаты, услышала глухие попискивания и похрюкивания. Опять, паразитка такая, в головах у нас копается.

По дороге в общагу все думала, и как же мне теперь узнать, вытравил Роман из себя мару или нет. Придется, наверное, опять дядьку Лучко звать. Не идти же в чулан актового зала к бомжеватому домовому на поклон.

И вот, значит, топаю я к общежитию, вокруг тишина, седьмой час утра только. Притопала, дверь заперта. Знаю, что вряд ли откроют, но все равно постучала. И эврика! Мне открыли! И то, что открыли, конечно, хорошо, а вот то, что я услышала от всклокоченной, заспанной вахтерши, меня не особо порадовало.

— Совсем девка совесть потеряла, — пробурчала тетка, разворачиваясь и шаркая безразмерными шлепанцами по кафельному полу. — Мало того, что с директором спуталась, так еще и шляется от него по ночам без одежки. Хоть бы срам прикрыла.

Вахтерша уже ушаркала в свою комнатушку, а я все стояла в дверях и удивлялась, насколько мне Ромочка мозг затуманил, что я ушла из его квартиры в одной его рубашке на голое тело. Это ж уже все границы переходит! И ничего удивительного, что про нас уже сплетни ходят. Мы же в последние дни вообще неадекваты полные. Директор со мной на руках по поселку носится, я в его рубашке под утро в общагу возвращаюсь. Да тут и у меня самой сомнения появляются — а точно ли у нас ничего не было? В общем, нужно срочно что-то решать.

Пока поднималась на свой этаж, выработала примерный план действий. Сейчас готовлюсь к линейке, а после официальной части технично сваливаю к водяному, беру его за жабры… кстати, интересно — а у водяного есть жабры? Так, сейчас не до анатомии магменьшинств, нужно притащить Лучко в Ведуны и заставить его просканировать Романа моего романа на наличие в его организме посторонних мар. Если окажется, что эта тварюшка еще в нем, то прямая дорога ему к источнику, пусть отмывается. Ну а если директор моих грез чист как слеза, то живым он от меня не уйдет. В смысле — не отстану, пока источник не закроем… раз десять. А судя по его поведению в последнее время, он и сам не против помочь девушке в трудной ситуации.

Собиралась я с глупой улыбочкой на губах и занудным брюзжанием Оси над ухом.

— Позор мне! — стенал Остап. — Это ж надо, не уследил за девочкой, не предотвратил разврат, не спас невинную душу и позволил скатиться на самое дно!

— Слышь, Ось, ты где таких умных слов нахватался-то? — спросила я, отмахиваясь от призрачной субстанции зубной щеткой. В результате по зеркалу расплылась живописная клякса из зубной пасты.

— Где, где, — пробурчал привиденька, отлетая подальше от вооруженной щеткой ведьмы. — В библиотеке жил, пока тут чистили да ремонт делали.

— Э-э-э, а ты уверен, что жил? — Да, у меня было отличное настроение, и я самозабвенно издевалась над призраком.

Ну и что, что про нас с Ромой сплетни ходят? Как говорится, дыма без огня не бывает, а это значит, что огонь-то есть. Ну или будет, причем в ближайшее время. А раз говорят, значит, банально завидуют. Я и сама себе готова завидовать, как подумаю, что этот идеальный мужчина будет моим. Ведь будет же? Просто обязан быть!

— Да перед кем я тут распинаюсь! Ты же меня даже не слушаешь! — Ося так взвизгнул, что я аж подпрыгнула и щетку уронила.

— А? Да, да, я с тобой полностью согласна, — явно невпопад ответила нервному соседу.

— Вот! Я был прав! — продолжал верещать Остап, тыча в меня призрачным пальцем.

А я глянула на часы в телефоне и поняла, что могу не успеть привести себя в приемлемый для такого торжества вид.

— Исчезни, а то развею, — спокойно произнесла я ставшую уже ритуальной угрозу.

— Развеет она, — бурчало привидение, медленно уходя под пол. — Токмо стращать и может. Неуч, что с нее взять.

— Тоже мне ученый, — ответила исчезающей голове. — Потусовался пару дней в библиотеке и сразу умным таким сделался. Прям хоть в академики записывай.

К тому моменту, как по поселку разнесся первый, оповещающий о подготовке к началу торжества звонок, я уже стояла перед большим зеркалом и пыталась найти хотя бы один изъян в своем идеальном облике. Не нашла. Уложенные красивыми локонами волосы, легкий макияж, белоснежная блузка-корсет, черная юбка-карандаш на ладонь выше колена и туфельки на шпильке. Ну чем не прилежная студентка. Вот теперь, Ромочка, держись. Сита выходит на тропу войны. Тьфу ты! На охоту за своей будущей личной жизнью. Перекинула через плечо легкий шелковый шарфик, взяла в руку клатч и пошла навстречу судьбе, то есть на линейку потопала.

Заподозрила, что с моей внешностью что-то не так, уже к концу лестницы. Просто возгласы и свист всех увидевших мое шествие по ступенькам парней сложно было не заметить. Проверила, разрез на юбке не порвался, там все в пределах разумного. С блузкой тоже все нормально, корсет плотно облегает тело, выгодно выделяя узкую талию и подчеркивая не такую большую, как хотелось бы, но все же имеющую место быть грудь. И чего они, спрашивается, переполошились.

— Посмотрите, как наша местная мисс уникальность вырядилась! Для директора, наверное, старается, — это меня так перед училищем Кристина встретила.

Она, надо сказать, тоже выглядела шикарно. Что ни говори, а внешность у нее потрясающая. Только мозги и характер подкачали.

— А она реально лучше тебя выглядит. Теряешь позиции, Крись, — улыбаясь, заявил какой-то парень с третьего ведического курса. И, повернувшись ко мне: — Привет. Я Влад.

— Сита, — скромно представилась я, наслаждаясь зрелищем краснеющей и раздувающейся от возмущения Кристины.

Меня схватили за руку и совершенно неожиданно поцеловали ее. Влад был высоким, стройным, но не худым кареглазым брюнетом, с довольно приятными чертами лица и обворожительной улыбкой. Черные брюки, черная же рубашка и элегантный галстук дополняли картину. Идеальная внешность для современного ведьмака. Странно, почему я его раньше не видела?

— Я только вчера вечером приехал, — проговорил Влад, будто прочитав мои мысли.

Прозвенел второй, оповещающий о построении звонок. Мне предложили руку и, не прекращая ослепительно улыбаться, проговорили:

— Позвольте проводить вас до вашего места, леди.

Я конечно же позволила. Пусть Кристинка подавится своим ядом! А Влад приятный, воспитанный парень, и с ним оказалось очень интересно. Он умело поддерживал разговор, делая беседу веселой и непринужденной и не затрагивая личные темы. Мы с ним заболтались и не заметили, как все уже заняли свои места. Я, собственно, тоже уже стояла со своей группой, а вот Владу после третьего звонка пришлось бежать к своим.

М-да, моя группа. А я даже в лицо практически никого не знаю. Вместо того чтобы знакомиться с одногруппниками, я с Ромочкой воевала. Кстати, а где же мой директор? Я пробежалась глазами по преподавательскому составу и втянула голову в плечи. От такого взгляда ее вообще под мышку спрятать захотелось. Но, к сожалению, это невозможно анатомически. Роман Любомирович смотрел на меня, как киллер на увернувшуюся от третьей пули подряд жертву. Пластмассовая папка в его руках превратилась в нечто бесформенное и явно непригодное для хранения записей. А он даже не заметил, когда она с треском разломилась, и продолжал сверлить меня убийственным взглядом. Но действительно страшно мне стало, когда он перевел взгляд на Влада. Такой ненависти в глазах я еще никогда не видела. Даже Кристина, по сравнению с директором, смотрела на меня с искренней любовью. Да что с ним происходит?

Но уже через минуту, когда все заняли свои места, перед учащимися предстал собранный, серьезный директор училища… который ненавязчиво повернулся к выстроившимся перед ним студентам так, что ни он меня не видел, ни я не видела его лица. Так, значит? Игнорируем? И в чем я, интересно, провинилась?

Пока произносились дежурные речи и представлялись преподаватели, я неотрывно сверлила взглядом царственную… тьфу ты, директорскую спину.

Спина отвечала мне абсолютным безразличием и так ни разу и не посмотрела на меня. В смысле, Роман за все время церемонии ни разу на меня не взглянул. Он смотрел на кого угодно, только не на меня. А я все думала, как бы мне устроить его смотрины для водяного. Потому что появилась у меня одна мысль… а что, если Ромочка так странно себя ведет именно из-за засевшего внутри него древнего злобного духа. Брр, в дрожь бросает, как подумаю, что эта гадость была во мне.

После окончания линейки все разбрелись по своим компаниям праздновать, а я собралась незаметно ускользнуть ото всех и где-нибудь в хозблоке, с помощью бочки с водой для полива, вызвать дядьку Лучко. Но уже почти у выхода меня перехватил Влад и, не слушая никаких возражений, поволок к своим одногруппникам праздновать, как он выразился, появление в Ведунах одной из самых очаровательных девушек в мире. В дверях обернулась и натолкнулась на напряженный взгляд синих глаз. Мне показалось или они действительно сверкнули, как звериные?

Рассмотреть не успела, Влад утащил. Как оказалось, к этому знаменательному дню все готовились основательно, все, кроме меня. Парни запасались алкоголем и отвечали за досуг — выбирали место гулянки и организовывали музыку. А девушки готовили закуски и пили кто активированный уголь, кто противозачаточные таблетки. Как говорится, кому что ближе. Из чего следовало, что я совершенно не готова. Ни напиваться, ни тем более развратничать под ближайшим кустом я не собиралась, так что решила составить ребятам компанию на полчасика и незаметно смыться.

Но это я так решила, а вот издевательская магическая петля со мной была в корне не согласна.

Влад перезнакомил меня с целой кучей народа, и мы дружной компанией переместились за территорию училища. Не думала, что здесь такая свобода, но преподаватели только снисходительно улыбались, провожая нас насмешливыми взглядами. На их лицах читалось явное превосходство с легким налетом грусти.

— Эх, где мои семнадцать лет, — пробасила повариха Тамара, — я бы вам показала, как гулять-то надо!

— Не, мы лучше сами научимся методом проб и ошибок. Вот сейчас напробуемся и пойдем активно ошибаться. Правда же, Мариш? — засмеялся долговязый рыжий парень, приобнимая идущую рядом блондинку.

— Сейчас, размечтался! — ответила девушка, скидывая его руку со своей талии. — Думаешь, если я в прошлом году… ошиблась, так теперь всегда так будет?

— А что, идея! Сделаем это приятной традицией! — ответил рыжий, уворачиваясь от подзатыльника и шлепая Марину по пятой точке.

— Димон, ты совсем обнаглел?! — взвизгнула девушка, но щечки у нее покраснели, а глаза заблестели.

М-да, весело у них тут, однако. Вот только мне сейчас не до этого веселья. У меня там Ромочка не в адеквате, и источник еще не закрыт. И с одной стороны, необходимо его как можно скорее закрыть, да и чего уж там, я просто мечтаю, чтобы директор моей души сделал своим и мое тело. А с другой — я ж теперь его боюсь. А вдруг в нем мара? Как выскочит в самый неподходящий момент, и придет мне полный конец. А жить-то хочется. Я же еще толком и не начала.

Пока рассуждала сама с собой на извечную тему каждой девушки, мы пришли на уютную и уже обустроенную для пикника полянку.

Мимо прошествовали Димон и Марина, уже в обнимочку. И парень декламировал девушке на ухо громким шепотом: «Дать или не дать, вот в чем вопрос!»

— Ага, вопрос дня, — пробурчала я себе под нос.

— Ты о чем? — встрепенулся идущий рядом Влад.

— Это я так, задумалась. Не обращай внимания, — отмахнулась я, планируя ближайшие свои действия.

Сейчас нужно по-быстрому наесться, а то желудок уже сводит от голода, второй день на диете. И может быть, даже выпить немного вина для храбрости. Потом незаметно сбежать отсюда, вызвать водяного и идти вместе с ним искать Романа моего романа.

И у меня даже получилось выполнить первые два пункта своего, «гениального» в своей простоте, плана. То есть я наелась и выпила целый стакан вина. А вот дальше все пошло совсем не так, как я задумывала.

От плотного обеда и выпитого вина мне неудержимо захотелось спать. Понимаю, что нужно срочно что-то решать с Романом, но спать так хочется, что голова, да и ноги работать не хотят. Я посидела еще немного на солнышке, слушая болтовню «друзей» и поглощая арбуз. Через какое-то время арбуз с вином подружились и начали проситься наружу — прогуляться, наверное, захотели, а заодно и меня выгулять. Пришлось вставать и идти на ознакомительную прогулку по лесу. Познакомившись с кустами, я решила не теряться и, воспользовавшись моментом, потеряться. Прикинула, в какой стороне Ведуны, и потопала прямо по лесу, не выходя на дорогу из опасения быть схваченной и приквартированной обратно в компанию Влада или в другую, не менее пьяную и гостеприимную компашку. Минут через десять я поняла, что, наверное, все же ошиблась с направлением и придется поворачивать обратно. К тому же пару минут назад я проходила буквально в двадцати шагах от поляны, где гуляют видящие. А они самые повернутые и обычно уходят дальше всех от поселка.

И только я собралась повернуть обратно, как услышала впереди приглушенные голоса и девичий смех. Говорили двое, но разобрать, о чем, я не смогла. Любопытство — чувство, сокращающее жизнь, но делающее ее красочной и незабываемой. Собственно, к чему это я? А к тому, что пошла на голоса. И уже шагов через десять поняла, что один из голосов подозрительно смахивает на директорский. После осознания, что впереди Роман Любомирович с какой-то девахой милуется, сначала захотелось пойти и начистить им обоим морды. Потом убежать и пореветь в свое удовольствие где-нибудь в лесу. А потом до меня дошло, что в нескольких метрах от меня Ромочка с марой на хвосте обихаживает какую-то девицу, и мне стало страшно. Но девчонку-то жалко, да и мара, если подкрепится, потом вряд ли из Ромки по-хорошему выйдет, выковыривать придется. А я ни сном ни духом, как это делать. Значит, будем играть в супергероиню. Пойду принимать удар на себя, короче.

Пока обо всем этом рассуждала, не заметила, как трава вокруг моих ног пожелтела и свернулась, словно от сильного жара. Это, похоже, я так на директорские развлечения среагировала. И закралась в голову одна такая нехорошая мыслишка: «А что, если нет никакой мары и это сам Ромочка там какую-то студенточку тискает?»

Пожелтевшая трава вспыхнула и в мгновение сгорела, опаляя меня разлетающимися искрами. Кошмар, я устроила лесной пожар! А-а-а!!! Только без паники! И как его теперь тушить? Насколько я помню, дождь у меня шел только один раз, в спальне директора… когда там были мы с ним.

Не бежать же сейчас к Роману и требовать от него немедленного закрытия источника. Это раньше я требовала, пока не знала всю глубину процесса, так сказать.

За деревьями опять послышались смешки и возня. Все! Мое терпение лопнуло. Кстати, в воздухе действительно раздался какой-то хлопок, будто туго натянутая струна лопнула. Я рванулась вперед, по дуге огибая густой подлесок и колючий боярышник, чтобы увидеть своими глазами, как этот гад Любомирович обжимается с какой-то… марой, будь она неладна! И вовремя я стартанула, надо сказать. Потому что за спиной что-то затрещало, и совсем рядом со мной упала огромная старая осина. Мне только щеку веткой оцарапало, а вот из-за кустов, на которые пришелся удар шикарной такой кроны, послышались визг, крики и даже хрипы. Но через пару секунд их уже не было слышно, потому что вокруг стояли оглушительный треск, шелест и крики птиц.

«Ничего ж себе психанула Параська», — прошептала я, на четвереньках отползая в сторонку. А лес падал. В смысле деревья падали. Какой-то повальный падеж деревьев. Про листопады слышала, а вот древопад приходилось наблюдать впервые.

Проползая мимо оставшегося от упавшей березы пня, обратила внимание, что он идеально ровный, как лазером ствол срезали. И я не такая дура, чтобы не понять, что сейчас произошло. Я не совладала с собой, и произошел сильный выброс магической энергии в фон. В магкомиссии сейчас все датчики зашкаливают. Мне конец! А в следующее мгновение я отчетливо поняла, что не только мне. Помирать — так с музыкой! Сейчас я буду бить! Как там у Филатова было? «Бьет не больше раза, но попадает не мимо глаза». Так вот, я точно не промажу!

Навстречу мне, уползающей от древопада, выползла всклокоченная, исцарапанная ветками Кристина в лифчике, юбке и одном чулке. Почему я это сразу заметила? Так второй волочился следом за ней, прицепившись к ноге. Второй раз «А-а-а!». Я так больше не могу! Эту крысу я убью потом! Где этот цирроз моей печени? Я этому инфаркту моего миокарда сейчас такую дифибрилляцию устрою! А потом закрывашку для источников оторву!

Все поваленные деревья разом вспыхнули ярким пламенем. Ага, синим. Так вот что значит выражение «Да гори оно все синим пламенем».

Пришлось вскакивать и спешно ретироваться с поля боя. Короче, от пожара драпать пришлось. Качественного такого лесного пожара. А рядом бегут полуголая Кристина и директор моих кошмаров, одетый, кстати. Но это его не прощает.

Изловчилась и поставила блудливому Ромочке подножку. Пусть немного пятую точку подпалит, чтобы сидел, прижав ее к своему директоре кому креслу, и на других студенток не заглядывался!

Любомирович взвизгнул по-девчачьи и полетел носом в так удачно выросшее у него на пути дерево.

— Коза, — пропыхтела Кристина, но, даже не оборачиваясь, побежала дальше.

А я не удержалась — оглянулась. И чуть не вписалась в неудачно выросшее на этот раз передо мной дерево. С горящей травы поднимался и судорожно стягивал с себя загоревшийся пиджак какой-то хлюпик. Густые черные волнистые волосы на глазах превратились в реденькие русые патлы, лицо вытянулось и покрылось прыщами. И весь он стал таким жалким, застрявшим в переходном возрасте неказистым пареньком, что я даже злиться на него перестала. А в следующее мгновение до меня дошло, что это вовсе не Роман Любомирович зажигал с местной королевной, а какой-то неудачник воспользовался его образом, чтобы снять Кристину. И так радостно на душе стало, так хорошо, что я даже не сразу заметила, как с неба хлынули потоки воды. Начался настоящий ливень, останавливая пожар, сбивая огонь с деревьев и травы. Да и сам огонь стал намного слабее, потеряв подпитку моим гневом.

Ое-ей, что же теперь со мной будет? Я же сейчас такой всплеск энергии устроила, что магкомиссия наверняка уже команду зачистки выслала!

— Дядька Лучко-о-о! — заорала, поднимая голову и подставляя раскрасневшееся лицо под холодные струи дождя.

Первые несколько секунд ничего не происходило, и я уже подумала, что водяной не поможет. Но струи дождя превратились в сплошной поток, и меня буквально смыло. Через какое-то время бултыхания и захлебывания меня вышвырнуло в глиняную жижу, лицом вниз конечно же. Кое-как поднявшись на четвереньки, отплевавшись и протерев глаза, осмотрелась.

На меня дружелюбно скалился отряд русалок-рыбачек. Они по-прежнему сидели в своей уютной заводи и чинили сети. Лучко поблизости не наблюдалось, так что ругаться было не на кого. Я попыталась изобразить ответный оскал, но на зубах скрежетала смесь глины и песка, и настроение было, мягко говоря, нерадостное.

Зато русалки сегодня отличались завидной улыбчивостью.

— Может, все-таки притопим? — продолжая лыбиться, предложила Язвика.

— Не стоит утруждаться. Меня и так скоро прибьют, — ответила, пытаясь подняться в мокрой узкой юбке.

— Так я и говорю, станешь одной из нас и автоматически попадешь под программу защиты магменьшинств, — захлопала в ладоши Язвика.

— Я сказала, никого топить не будем. Так отобьем, — строго ответила Провора.

— Отобьетя, куда ж вы денетесь-то, — проворчали у меня за спиной. Точнее, не за спиной, а за… ну, в общем, я еще только на ноги встала, а вот выпрямиться не успела.

Меж тем рядом послышалось хлюпанье ласт по грязи, и в поле моего зрения показались кривые, худющие, волосатые ноги водяного.

— Чаво раскорячилась тут? Вставай давай, проблема приблудная, — заявил дядька Лучко, тоже изображая приветливый оскал. Но если у русалок зубы были почти белыми, ну, может, слегка зеленью отдавали, то у водяного и зубов-то как таковых не было — противные гнилые обломки.

Вот на такую улыбку отвечать вообще не хотелось. А водяной продолжал раздавать команды:

— Девоньки, готовьсь! Чую — идут по Ситкину душу. Ужо и портал открыли. Давайте, девули, встретим супостатов по-царски! — вещал Лучко, картинно отставив ногу и шлепая ластом по глине.

Рыбохвостые дамы мгновенно активизировались, и уже через пару минут передо мной были не встрепанные рыбачки, а русалки из эротических снов какого-нибудь молодого, любвеобильного мага. Прекрасные блестящие локоны, призывно сверкающие глаза, соблазнительные изгибы, и все это упаковано в очень откровенные бюстье. Я, если быть честной, ожидала, что девчонки облачатся в какие-нибудь боевые доспехи из раковин и будут отбиваться своей пресловутой магией. А они, похоже, решили ударить по врагу исконным женским оружием.

— А ты, Ситка, посиди пока в сторонке, — проговорил водяной, и меня буквально за считаные секунды подняло в воздух, погрузило в полупрозрачный, похожий на рыбий, пузырь и унесло в самую заболоченную часть озера, в камыши.

— Э! Так нечестно! — только и успела пискнуть.

Я же сейчас все самое интересное пропущу! Потрогала рукой упругую поверхность пузыря, потерла. Сквозь него можно было смотреть, как через запыленное стекло, но все же можно. Только вот незадача — я не видела ничего, кроме болотной растительности! А что, если попробовать немного продвинуться вперед? Пузырь был небольшой, и выпрямиться в полный рост я в нем не могла, но встать получилось. Согнувшись и уперевшись руками в стенки своей своеобразной камеры, осторожно надавила одной ногой на бок пузыря, одновременно ослабляя давление другой ноги на противоположную сторону шарика и перебирая руками. Хомяки же как-то бегают в шариках, так неужели я не смогу? И у меня получилось! Продолжая нехитрое упражнение, я медленно продвигалась, надеюсь, что в правильном направлении. И вот камыши расступились, и я увидела их! Впечатляющее, надо сказать, было зрелище. Не каждому обитателю магмира дано узреть команду специального назначения магкомиссии. Их было около пятнадцати, точно посчитать у меня не получилось из-за плохой видимости. Они вышли прямо из ниоткуда. Воздух замерцал, покрылся рябью, и из него выступили одетые во все серое, коротко стриженные, подтянутые молодые маги и ведуны. На головах у них были серые, с белыми ободками, береты. На ногах высокие серые ботинки… которыми они и вляпались в глиняную жижу. Спецназовцы осмотрелись, сухими кивками поздоровались с кокетливо машущими им ручками и хвостиками русалками и начали магичить. Я, конечно, не спец, точнее, вообще чайник в магии, но даже от меня не укрылось то, как быстро и профессионально они раскидывали во все стороны поисковые нити. Качественно я наследила, раз по колебаниям фона ищут.

Но ребята зря недооценили русалок. Все их поисковики неизменно поворачивали к заводи с прекрасными водными нимфами, и бойцам пришлось присмотреться к русалкам. В этом и была их главная ошибка. Все без исключения спецы глупо заулыбались и пошли к хвостатым соблазнительницам, как на поводке. Магию водных я не видела, но она была явно сильной и достойной если не опасения, то уж уважения точно. Солдатики со счастливыми улыбками залезли в воду к подзывающим их русалкам, а я, затаив дыхание, припала к стенке пузыря, чтобы не пропустить, что же рыбохвостые будут делать дальше… и покатилась вперед! С визгом, прерывающимся на охи и кряхтение, когда меня закручивало в особо изощренные узлы, я ворвалась в идиллический междусобойчик русалок и магов. Пузырь с громким «бум» лопнул, и одна маленькая я оказалась среди вызывающе одетых русалок и не менее вызывающе полураздетых, накачанных мужиков.

— Упс, — выдала я, пятясь от начинающих приходить в себя бойцов и шикающих на меня русалок. — Вы продолжайте, продолжайте, не обращайте на меня внимания. Я сейчас уйду.

Воины нахмурились, а русалки синхронно закатили глазки. Язвика еще и пальцем у виска покрутила. А потом все так быстро произошло, что я даже испугаться не успела. Спецназовцы кинулись на меня, а русалки, отрастив длинные когти, — на них. Маги были, очевидно, сильнее физически, но они стеснялись бить дам. В отличие от нас — мы били полуголых мужиков без всякого стеснения. Они же только хватали и пытались скрутить скользких, мокрых, визжащих девиц.

— Что здесь происходит? — разнеслось над нашей куча-малой. Вопрос был произнесен негромко, но услышали и замерли все — с такой угрозой он прозвучал.

И вот лежу я на обхватившем меня за талию мужике, еще двое держат меня за ноги, я даже, кажется, одному зуб выбила, поднимаю голову и понимаю:

— Конец!

— Это слово не отражает всю глубину ситуации, — проговорил Роман, сложив руки на груди и сверля меня сердитым взглядом.

Рядом с ним в такой же позе стоял Руслан и тоже смотрел с укором, и опять на меня.

— А я-то тут при чем? — возмутилась, дернув ногой и напоследок заехав в глаз солдатику.

Это мое па ножкой послужило катализатором кипучей деятельности. Бойцы активизировались и в считаные секунды привели себя в порядок, даже беретики нацепили. И как только всю одежонку нашли? Мы с русалками с открытыми от удивления ртами наблюдали за преображением отряда. Они за десять-пятнадцать секунд умудрились одеться, выбраться из заводи и построиться в ровную шеренгу. Как им это удалось на извилистой глинистой тропинке, понятия не имею. Но смотрелось эффектно.

Один из спецназовцев, видимо главный, выступив вперед и повернувшись к братьям Рыкам, отрапортовал:

— Объект найден! Ждем дальнейших распоряжений!

— Свободны. Дальше я сам разберусь, — проговорил Руслан Любомирович.

Вот тебе и работник министерства! Получается, что Лизкин папашка не так прост, как казалось. Если ему командир спецподразделения козыряет, значит, Руслан как минимум генерал, а то и генерал-майор. Вау! Так, значит, мне нечего бояться, уж Ромочкин-то брат меня точно отмажет от иссушения. Или не отмажет?

Пока я размышляла о своей будущей участи, спецотряд утопал в портал, а русалки тихонечко уплыли, даже не взволновав воду.

— И долго ты там мокнуть будешь? — поинтересовался директор, подавая мне руку.

И что мне делать? И я сделала то, что обычно делаю, когда боюсь. Заревела я, в общем.

— Не-э-э, на такое я не подписывался. Сам разбирайся. Я сейчас вообще в Малайзии должен быть, — проговорил Руслан и тоже сбежал в портал.

А я уселась прямо в воде и заревела уже в голос. Ну вот, даже Руслан сбежал! А вдруг в Романе все еще мара сидит и только и ждет подходящего момента, чтобы меня сожрать? И холодно стало, и синяки после драки болят, солдатики, хоть и не били, но хватка у них о-го-го. А корсет в воде вообще колом встал и на ребра больно давит, или они у меня от захвата бойца болят? А, не важно!

— Сита, иди сюда. Прекрати истерить, пожалуйста, — проговорил Роман, присаживаясь на корточки на берегу заводи и снова протягивая мне руку.

— Ы-ы-ы! — ответила я.

— Да когда же это закончится?! — всплеснул руками директор и полез ко мне.

— Вот и попалси! — вскрикнул Лучко, высовывая голову из воды в паре метров от меня.

И нас затянуло в водоворот.

Вынырнула я посреди источника. Рядом со мной бултыхался довольный сверх меры Лучко, а вот Романа нигде не было видно.

— И куда ты его дел? — спросила, строго глядя на водяного.

— Так в источнике ен, мару отбиваеть, — ответил дядька Лучко, продолжая лыбиться. — Да ты за его не боись, девонька. Ен ужо и сам понял, что к чему. Таперяча справится. Выбирайси и жди сваво мужика на бережку, а я смотаюсь, гляну, чего ен там.

И водяной скрылся под водой. А мне ничего другого не оставалось, как выбраться на берег, отжать волосы и, осмотревшись по сторонам, стянуть с себя мокрую одежду. Развесив юбку и блузку на кустиках, села на траву и, поджав колени, приготовилась ждать. Причем хотя бы частичного высыхания своего гардероба в данный момент я ждала больше, чем Романа моего уже и не знаю чего. Но надежда на то, что все же романа, осталась. Одна, в одном нижнем белье и чулочках посреди леса я чувствовала себя, мягко говоря, некомфортно.

День сегодня выдался эмоциональный и физически напряженный, и я сама не заметила, как задремала.

Проснулась от прикосновения к плечам. Подняла голову и увидела склонившегося надо мной улыбающегося директора моего сердца. Он заботливо набросил мне на плечи свой пиджак, сухой, кстати. Я улыбнулась в ответ. Неужели эта эпопея с марой закончилась?

— Устала? — спросил Роман, присаживаясь рядом и приобнимая меня за талию.

А я посмотрела на сверкающую в лучах заходящего солнца поверхность источника и сказала совсем не то, что собиралась:

— Руслан работает в спецотделе магкомиссии?

Директор глубоко вздохнул, притянул меня к себе и тихо проговорил:

— Молодым ведьмочкам не положено знать так много о госструктурах.

М-да, коротко и ясно. Не суй, Ситка, свой нос куда не положено. Ну и пусть. Положила голову на плечо Романа моей жизни и тоже вздохнула.

— Красиво, — прошептала, любуясь бликами на воде.

— Как ты, — прошептал Роман в ответ.

Мы просто сидели на берегу маленького, искрящегося солнечными переливами и магией озерца и молча наслаждались покоем. Впервые с момента нашей встречи. Либо магическая петля отступила, либо затянулась окончательно, и больше нет необходимости сталкивать нас лбами.

— Пошли купаться, — предложил Роман, когда солнце уже окончательно скрылось за деревьями и мир погрузился в полумрак.

— Пошли, — согласилась я.

Оперлась на предложенную руку и легко встала. Усталость как рукой сняло, во всем теле чувствовались легкость и расслабленность.

А в душе поднималась паника. Ведь он не просто так позвал меня купаться. Сейчас произойдет то, к чему мы шли с первой встречи. Семимильными шагами, надо сказать, шли. А я не знаю, как себя вести, что говорить, и вообще боюсь. Мамочки, я же сейчас девственность потеряю. А она у меня одна, и такие редкие вещи не теряют!

Видимо, весь мыслительный процесс отразился у меня на лице. Потому что Роман сжал мою руку и тихо проговорил:

— Не думай. Просто наслаждайся моментом.

«Не думать, не думать, не думать», — повторяла я про себя, идя рука об руку с мужчиной моей мечты к ночному озеру, над которым начала подниматься легкая дымка. Я ничего не потеряю, я подарю! И смело шагнула в теплую ласкающую воду.

Роман повел меня на середину озера, потом потянул под воду. Ну не собирается же он меня утопить в конце концов. Глубоко вдохнула и нырнула вслед за директором моего сердца. Странно, ведь здесь глубина полтора метра, а мы все плывем и плывем. В какой-то момент Роман отпустил ладонь, а в следующее мгновение его руки сомкнулись на моей талии и мы вынырнули в сказочном мире магии.

Это был грот с фосфоресцирующими стенами и отверстием в потолке, в которое застенчиво заглядывала луна. И все здесь — воздух, вода, мы с Романом — было пропитано чистой, первозданной магией.

— Это волшебно, — прошептала я, прижимаясь спиной к груди своего директора.

— И все это сегодня твое, — прошептал он, целуя мою шею.

А-а-а! Все! Я окончательно растаяла и уже ничего не боюсь. Я вся превратилась в источник, который срочно нужно закрыть. И Роман был полностью со мной согласен. Его руки начали медленную исследовательскую экспедицию по моему телу.

Не знаю, как ему это удалось, но я не заметила, когда лишилась… нет, не невинности — всего лишь белья и чулок. Я, наверное, покраснела, осознав, что теперь вообще ничего не прикрывает мою наготу, но Роман моей сказки это вряд ли заметил. Он был занят изучением особенностей ландшафта моей груди. И я, как рьяный юный натуралист, перестала краснеть, тоже увлекшись этим процессом.

Акустика в гроте была что надо. И мой стон разнесся, должно быть, на километр вокруг. Потом подверглись исследованию и остальные части моего тела. Чему я была только рада… наверное. Потому что разум помахал ручкой и удалился, дабы не мешать процессу.

Не думала, что прикосновения могут быть такими глубокими и невесомыми в то же время. Но я тонула в нежности умелых рук своего директора. Мелькнула и потонула в омуте чувственности мысль, что он оттачивал свое мастерство на других женщинах. Об этом я подумаю позже. Да ну! Об этом я вообще думать не буду. Главное, что это все мое.

— Ох, ешкин кот! — Ой, кажется, это я прокричала вслух. Но больно же. Правда больно!

Но окружающая магия не позволила отвлечься на мимолетную боль, увлекая в водоворот ощущений и бездумного счастья. Мы вместе, мы едины, и уже не важно, сколько произошло казусов на пути к этому единству. Такого всепоглощающего блаженства я еще никогда не испытывала, и вряд ли кто-то, кроме Романа моего счастья, смог бы мне его подарить. Наши тела сплелись в первозданном танце блаженства, и я была готова танцевать вечность. Мир вокруг взрывался всполохами магических выбросов, и это было не менее завораживающе, чем мои внутренние ощущения. Магия танцевала вместе с нами.

— Сита! Контролируй себя! — как издалека, прозвучал голос Романа.

Какой контроль? Он куда-то улетел и не обещал, в отличие от Карлсона, вернуться. Мне было не просто хорошо, мне было счастливо! И плевать я хотела на какой-то там контроль.

— Ты сейчас источник закроешь! — продолжал возмущаться Роман.

Так мы чем сейчас и занимаемся, источник закрываем. На этом мои мысли оборвались, а в себя я пришла от громкого гула. Гудела поднявшаяся вокруг нас водная воронка. Грот заполнился мельчайшей взвесью воды и магии вперемежку. Я была еще в прострации от пережитых ощущений, но уже начала понимать, что что-то пошло не так.

В полной мере я это ощутила, когда наши с Романом еще сплетенные в объятиях тела закружило в этой воронке.

— Ты повредила фон! — прокричал Ромочка. — Постарайся его залатать!

— Да как? Я не понимаю! — прокричала в ответ.

А потом нас поглотила взбесившаяся вода. Закрыли источник на свою голову!

Отплевавшись от воды и песка, мы узрели нелицеприятную картину превращения прекрасного магического озера в грязную, убогую лужу.

М-да, похоже, мы закрыли не только мой источник, но еще и магический попутно прикрыли.

— Это не я, — заявила на всякий случай.

Роман сначала недоуменно посмотрел на меня, а потом обнял и расхохотался.

— Сита, ты неподражаема, — проговорил он сквозь смех.

— Стараюсь, — гордо ответила я и тоже засмеялась.

Потом мы опять сидели обнявшись на берегу теперь уже совсем не магического озерца.

— А где наша одежда? — поинтересовалась я так, из чистого любопытства.

— Там, — кивнул на мутную лужу директор.

Ну и пусть, все равно у меня еще осталась блузка, юбка и туфли, они так и стояли, сиротливо прижавшись друг к другу у кромки воды. А вот что будет делать Роман? У него из одежды один галстук остался. Посмотрела на своего директора и не смогла сдержать улыбку. Сидит голый, с криво болтающимся на шее галстуком, взъерошенными мокрыми волосами и счастливой улыбкой на губах.

Интересно, а как я выгляжу? Попробовала пригладить волосы, но мою руку перехватили, поцеловали внутреннюю сторону запястья и прошептали на ухо:

— Не надо. Ты и так прекрасна.

Вау! Такого мне еще никто не говорил. Впрочем, с Романом у меня все в первый раз. Хотя, судя по повышенной активности его рук и губ, кое-что сейчас будет во второй.

На этот раз все было совсем иначе. Магия больше не оплетала наши тела, и сознание оставалось ясным, что позволило мне в полной мере прочувствовать всю палитру ощущений. По телу разливались горячие волны удовольствия, а рядом был мужчина, которого я люблю. И это не первая, проходящая влюбленность, это настоящее, глубокое, бессмертное чувство. И пусть так будет всегда.

Утомленная, но счастливая, я уснула в объятиях Романа теперь уже точно моего романа.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Ученье — свет, а темнота — друг молодежи

Кто-то провел пальцем по моей щеке, потом легко поцеловал и прошептал:

— Спи, я скоро вернусь.

Я сквозь сон улыбнулась, вспомнив события этой ночи, и опять провалилась в сон.

— Вставай, засоня!

Я подскочила как ошпаренная, во-первых, от неожиданного крика прямо над ухом, во-вторых, потому что на меня кто-то прыгнул, и в-третьих, потому что я сейчас буду убивать эту пигалицу Лизку!

Стоп, а откуда здесь Лиза? И лежать подозрительно удобно. Высунула голову из-под одеяла и осмотрелась. Я лежала на Ромкиной, уже ставшей привычной, кровати. Окна были зашторены, и в спальне царил приятный полумрак, но по ощущениям было уже далеко за полдень.

— Ы-ы-ы! — провыла я, уткнувшись лицом в подушку.

Только со мной могло произойти такое — проспать в первый день учебы. А с другой стороны, раз Рома не разбудил, значит, он и виноват. Все, теперь можно с чистой совестью поспать еще часок-другой, все равно идти на пары уже не имеет смысла.

— Эй, ты чего? Что значит еще поспать? Я скоро со скуки выть начну, — возмутилась Лизавета, тряся меня как грушу.

— Ы-ы-ы! — это опять я. Вот сейчас убью Лизку и посплю еще немного.

— Ага, размечталась! Я буду защищаться. А если что, Алекс отомстит за мою смерть! — засмеялась вредина, снова набрасываясь и щекоча меня.

— Прекрати! Я буду жаловаться! — визжала я, хохоча и пытаясь защитить свои бока от нападения.

— Сита-а-а, ну вставай. Мне правда скучно, и дядя не возвращается. А обещал, что к одиннадцати будет, — начала канючить девчонка. — А вдруг что-то случилось?

— Да что могло с ним случиться на занятиях? Студенты вопросами до смерти замучили или от скуки повесился? — попыталась отшутиться, снова забираясь под одеяло.

— Так он не на занятия ушел. Дядя Рома отправился к источнику. Хотел попробовать снова родник открыть. И его нет уже четыре часа, а обещал вернуться через два, — объяснила Лиза, и я только сейчас уловила нотки неподдельного беспокойства.

— Та-а-ак. На минуту без присмотра оставить нельзя. Ну как дети, честное слово! — ворчала я, надевая принесенные Лизой в ванную вещи. — Сейчас найдем нашего потеряшку.

Подошла к раковине, открыла кран и, сунув руку под струю воды, начала мысленно вызывать Лучко. Как-то же он из ванной меня забирал, значит, и водопроводная вода должна сигнал передавать. Я, конечно, не спец в водной магии, но вода, она же и в трубах вода.

— И чаго надобно, красавицы? — осведомились у меня за спиной.

Повернулась на голос и узрела сидящего на корточках в ванне водяного. Выглядел он, мягко говоря, неважно. Глаза ввалились, кожа совсем позеленела и столько безысходности во взгляде, что у меня мурашки по спине пробежались.

— Что случилось, дядя Лучко? — спросила, присаживаясь на край ванны и всматриваясь в болезненное лицо нечистика.

— Бяда у нас, девоньки. Ох, бяда. Источник-то схлопнулси, и таперяча нам, нечисти местной, два пути: или к соседнему переселяться, или здесь лютовать начинать. Мы же чаго, када фоновой силой питамся, то и добрые, и для человеков полезные. А как голодать-то начнем, так и по деревням пойдем, людской энергией питаться. Где кого напугашь, где в чащу заведешь, а где и притопишь. Так-то, девоньки.

Я опустила голову и чуть не плакала, понимая, что это по моей вине Лучко и все его сородичи сейчас голодают.

И ведь держатся, на людей не нападают. Только вечно они голодать не будут, а защитники магменьшинств пока раскачаются, пока всех соберут да пока новое место обитания для них найдут, нечисть совсем от истощения обезумит. И будут жертвы. Кошмар! Что же я натворила!

— Дядя Лучко, а можно как-то источник заново открыть? — спросила, с надеждой глядя на водяного.

Лиза положила руку мне на плечо и слегка сжала. Да, она слышит все мои мысли и понимает, что я чувствую себя виноватой.

— О-хо-хо, Ситка, открыть-то его можно. Да энто дело грязное, и комиссия энта ваша знает. Вспучит фон — и опять солдатики понабегут, — ответил Лучко.

— А почему грязное? — не теряла надежду я.

— Родники-то магические сами открываютси, хде и када им вздуматся, а ежели яво силком вскрывать-то, жертва надобна кровавая. Так-то, — водяной вздохнул, с грустью посмотрел на бегущую из крана воду и спросил: — Чаго звала-то? Давай подмогну, пока с голодухи совсем не свихнулся.

Ну какой из него помощник? Ему самому помощь нужна!

— Здравствуйте, дядя э-э-э… Лучко, — вступила в разговор Лизавета. — Мой дядя, Роман Голдин, директор местный, отправился к источнику, чтобы посмотреть, нельзя ли его возродить без жертв, и пропал. Не могли бы вы по своим каналам узнать, где он?

Ну ничего себе завернула!

— А чего ж не узнать-то? Мужик правильный, можно и глянуть, — улыбнулся нечистик.

Водяной закрыл глаза и потянулся рукой к льющейся из крана воде. А вода потянулась к нему! Через несколько секунд Лучко встряхнул рукой, и вода вернулась к прежнему пути своего бега, а мы получили полный отчет.

— Нету яво, нигде нету. Ни живого, ни мертвого не вижу. Так-то, девоньки. Али скрываетси сам, али прячет яво кто. Ну, пойду я, устал.

И дядька Лучко исчез, а мы с Лизкой остались в компании все нарастающей паники.

— Сита, что нам делать? Где дядя Рома? С ним наверняка что-то случилось! — окончательно заистерила племяшка.

— Так, сейчас мы успокоимся, пообедаем и подумаем, что делать. Возможно, этот гуляка и сам скоро вернется, — уверенно ответила совсем не уверенная в своих словах ведьма.

И кого я обманываю? Она же сейчас все мои мысли слышит.

— Вот именно. И я чувствую, что с дядей случилась какая-то беда, — подтвердила мои опасения девчонка. — И прекрати называть меня девчонкой, я только на два года младше тебя.

— Все равно нужно поесть, я не умею спасать директоров на голодный желудок. — А про себя мстительно добавила: «девчонка».

— А на сытый, можно подумать, умеешь, — съязвила Лизка.

— А на сытый у меня обучаемость выше, научусь.

И потащила надувшуюся девушку на кухню. Романа, конечно, нужно искать, но где? Я же даже представления не имею, где находится этот клятый источник. Столько раз там бывала, а дорогу не знаю! Да и какие из нас спасатели, мы только сами в неприятности вляпаться можем.

— Надо звать твоего отца, — предложила я наиболее разумный вариант действий.

— Ты что? Папа сейчас где-то за границей с дипломатической миссией. Ему не до нас. И я даже не знаю, как с ним связаться, — сразу отвергла мое предложение Лизавета.

— А вот Роман знает, — задумчиво ответила я, вспоминая последнюю встречу с Русланом.

— Да ну! — неожиданно воскликнула Лиза. — Быть такого не может! — немного помолчала, сморщив носик, и тихо добавила: — Хотя подожди, мне всегда казалось, что папины воспоминания о работе какие-то шаблонные, как кадры из кино. Теперь понятно, это были обманные воспоминания — блок от меня и прочих любопытствующих. Мой отец шпион! Но тогда мы его тем более не найдем, — совсем скисла девочка, даже слезы в глазах заблестели.

Я отложила недоеденный бутерброд и взяла Лизу за руку.

— Ну ты чего? Найдем мы нашего потеряшку. В конце концов, он мне теперь тоже не чужой. Вот сейчас доедим и пойдем искать. Наверняка местные завсегдатаи знают, как пройти к источнику. Выловим какого-нибудь дворника и попросим показать дорогу, а там и Ромку найдем.

Лизавета улыбнулась сквозь слезы и прошептала:

— Повезло дяде с тобой.

— Ага, как утопленнику. Может, он от меня и сбежал? — попыталась отшутиться, но было очень приятно слышать такое от племянницы своего мужчины. Он же теперь мой мужчина? Или еще не мой? Вот гад! Смылся после такого. Теперь я его точно найду… чтобы в морду дать!

Лиза подавилась соком, отставила стакан, откашлялась, посмотрела на меня преувеличенно серьезно и… расхохоталась.

— Да ну вас, сумасшедшая семейка, — пробурчала я, хватая свой недоеденный бутерброд.

— Ага. И ты теперь ее часть. Добро пожаловать в семью, тетя, — не унималась вредина.

Настроение немного поднялось, мы быстро доели, убрали со стола и потопали искать проводника.

Погода была прекрасная, а встретившаяся у нас на пути «принцесса» ужасная. Вывернувшая из-за угла дома Кристина была растрепанна, вся в грязи и напугана до такой степени, что чуть обниматься не полезла.

— Спасите меня! — завизжала она, прячась за наши спины.

— Ты чего? Перепила накануне с горя, что директора упустила? — ехидно поинтересовалась я.

— Т-т-там! — трясясь как эпилептик, указывала она пальцем в ту сторону, откуда прибежала.

— И что там? Вчерашний поклонник магический мэйкап наложить забыл? — спросила, заглядывая за угол.

Там ничего необычного не наблюдалось. Парковая дорожка, шастающие студенты и никаких ужасов.

— Слушай, Кристина, а ты чего вообще испугалась-то? — спросила уже без издевки. Девчонка-то ведь действительно в ужасе.

— Ой, кошмар какой-то! — прошептала Лиза.

Кристина тряслась и ничего не объясняла. Но у меня же есть Лизка, вот пусть она и расскажет! Подтолкнула трясущуюся Криську в направлении общаги, а сама выжидательно уставилась на менталистку.

— Сита, у нее в голове такой бардак! Там просто комната страха какая-то. Она в хозблоке с каким-то блондинчиком обжималась, а потом вообще какое-то сумасшествие началось. Я, если честно, не поняла, это на самом деле было или у девушки галлюцинации, — замялась Лиза.

— Ну не томи, давай рассказывай уже! — поторопила я. Любопытство, как известно, не порок. А женское любопытство — это вообще рефлекс.

— Ну, они там целовались, а потом… помнишь домового из чулана в актовом зале? — как-то неуверенно начала Лизавета.

— Того бомжеватого чудика? Спрашиваешь! Конечно, помню, он меня до снегопада довел. И что, Кристина его так напугалась? — Да быть такого не может, чтобы ведьму напугал какой-то домовой.

— Ты просто не представляешь, как он изменился! — округлила глаза Лиза. — У него были длинные когти, совершенно безумные глаза и клыки! Представляешь, у домового были клыки! А потом из земли полезла низшая нечисть. Сита, они обезумели от энергетического голода! То, о чем предупреждал водяной, уже началось.

— Да неужели поблизости больше нет источников? Они же весь фон в округе выпьют и за нас примутся! — возмутилась я, все еще не желая верить в абсурдность ситуации. Восстание нечисти — это же средневековье какое-то! В наше время даже самый дремучий леший интернетом пользоваться умеет и отоваривается по кредитке.

А в следующее мгновение слова Лизаветы получили феерическое подтверждение. Сразу с нескольких сторон прозвучали крики о помощи, а по территории Ведунов разнесся вой сирены. Потом началась обычная в случаях тревоги паника, все бегали, кричали и создавали приличествующий случаю антураж. Отовсюду полезли низшие нечистики в надежде полакомиться свеженькой энергией. Я лично успела затоптать парочку кровянков, пытающихся присосаться к моим ногам. Третий кровянок взвизгнул и нырнул в нору, из которой только что выбрался. Мимо пронесся какой-то парень, пытаясь отодрать от себя вцепившегося в волосы древунчика. Похожий на кривую ветку, древунчик не обращал на потуги своей жертвы никакого внимания, впившись в его ауру и блаженствуя. А потом пришли преподаватели! Они в считаные секунды организовали ведьмочек, создали три ведьминых круга и усыпили всю нечисть на территории училища. Самые сильные установили защиту от магменьшинств по периметру, а нас согнали в актовый зал.

В относительно небольшом помещении собралось столько народу, что не то что яблоку, вишенке негде было упасть. Да и кто стал бы вишней здесь раскидываться? Быстро бы по шапке надавали и снедь отобрали. Мы толклись здесь уже больше часа, и атмосфера накалилась до предела. Пару раз начинались потасовки между кинетиками и ведунами. Видящих просто затыкали, когда они в очередной раз начинали с подвыванием пророчить всемирный апокалипсис и порабощение человечества. Мы с Лизой, Надей и ее подружками забрались на сваленные в углу сцены за занавесом тумбы и, стараясь не привлекать внимания, обсуждали сложившуюся ситуацию.

— Сейчас карантин объявят и никого из поселка не выпустят, пока магкомиссия всю нечисть не депортирует, — проговорила Юля.

— Да ну, разве ж ее всю выловишь! Говорю вам, источник будут инициировать. Принесут в жертву какого-нибудь заключенного, и все дела, — заявила Надька.

Мы рассказали девчонкам, что этот бунт братьев наших меньших приключился по причине закрытия источника, отвертевшись от подробностей, и теперь выдвигали версии развития событий, одна другой бредовее.

— Добрая ты у нас, — усмехнулась я.

— А что? Магкомиссия с отщепенцами не церемонится. А тут такое. Они огласки не допустят. А истребить всех магических существ в округе защитники магменьшинств не дадут, — прагматично ответила Надежда.

М-да, имя ее взглядам на жизнь не соответствует.

Внезапно в актовом зале стало тихо. Я выглянула из-за занавеса и поняла причину — преподаватели пришли. Они уверенно направлялись к сцене, без проблем продвигаясь сквозь расступающуюся толпу притихших в ожидании новостей студентов. А мы остались в своем маленьком укрытии, не желая лишний раз попадаться на глаза пребывающим явно не в лучшем расположении духа учителям.

— Уважаемые учащиеся, — обратился к залу пожилой мужчина с залысинами, кажется, это был куратор кинетического отделения, — в связи со сложившейся опасной ситуацией в училище объявляется комендантский час. Во внеучебное время вам запрещено покидать свои комнаты, посещение столовой строго по графику и в сопровождении дежурных по этажу. Покидать территорию поселка строжайше запрещено. А сейчас прошу вас спокойно, без сутолоки и лишних разговоров разойтись по своим комнатам. Сегодня все оставшиеся занятия отменены, об изменениях в расписании вас уведомят старосты групп.

Студенты загалдели, засыпая преподавателей вопросами.

А я прислушивалась к тихому разговору двух учителей, стоящих практически возле нас.

— Что будем с директором делать? — спросил женский голос.

— А что с ним делать? Сообщим наверх о его исчезновении. Пусть зама назначают, пока Голдина не найдут. Если его вообще найдут. Тут и младенцу понятно, либо сбежал, либо взбунтовавшаяся нечисть сожрала, — ответил дребезжащий старческий голос.

Я сжала Лизкину руку, пресекая испуганный возглас, и прошептала ей на ухо:

— Да успокойся ты. Кто его жрать-то станет, такого вредного. Да и сил у нечистиков не хватит мага такого уровня сожрать. Так что не паникуй, найдем.

— Да как мы его найдем, если территорию Ведунов покидать запрещено? — всхлипнула Лизавета.

— Запреты для того и налагают, чтобы их такие дурехи, как мы, нарушали, — поведала я девчонке прописную истину.

— А почему дурехи? — удивилась Лизка.

— Так разве же умные сунутся в кишащий голодной нечистью лес? — «успокоила» я подругу.

Лиза задумалась на мгновение, а потом с надеждой спросила:

— А может, дядя сам вернется?

— Вот и я о том же, страшно в лес идти. И не идти тоже страшно. А вдруг ему наша помощь нужна?

— Девушки, вас комендантский час тоже касается, — проговорил куратор ведического отделения, отодвигая занавес.

Мы дружно взвизгнули и кубарем скатились со своего насеста. А я только сейчас вспомнила, что мы здесь прятались не одни, и девчонки все это время грели уши, подслушивая наш разговор. Ну и пусть! Все равно уже весь поселок шепчется о нас с Романом.

— Лиза, идем, нам нужно поговорить, — предложил куратор.

Лизка вцепилась в мою руку и никак не желала отпускать. Мужчина посмотрел на наши сцепленные ладони, вздохнул и проговорил:

— Ну что ж, вас, студентка Беглая, я так понимаю, это тоже касается.

Куратор битых полчаса уговаривал нас, что все будет хорошо и Ромку обязательно найдут. Но Лиза несовершеннолетняя, и потому им пришлось отправить запрос в министерство на имя Голдина Руслана Любомировича. А пока Руслана нет, «за ребенком присмотрите вы, Кумпарсита. Думаю, это будет наиболее верным решением, ведь Роман Любомирович уже доверял вам заботу о племяннице». Последняя часть разговора происходила уже в дверях Ромкиной квартиры, и Лиза ее не слышала. Я отправила ее на кухню чайник включить.

— Не переживайте, мы справимся, — заверила я преподавателя. — И не нужно нас жалеть. Ваше сочувствие раздражает, Роман не умер, и скорбь на вашем лице не уместна.

Да, я вспылила. Да еще и дверь прямо перед носом куратора захлопнула. А нечего было изображать здесь плакальщицу на похоронах! И ведь действительно, они все приписали исчезновение директора к бунту и заочно похоронили его.

— А вот фигушки вам! — заявила я двери и поплелась на кухню.

— Ситка, ты чего такая злая? Да пусть они думают что хотят. Мы-то знаем, что дядя пропал еще до восстания нечисти. Вот и будем разрабатывать версию с источником, — кинулась успокаивать меня племяшка.

И правда, чего это я? Пусть их. У нас свое мнение есть, и чихать мы хотели на этих бюрократов!

— Пошли, — схватила Лизку и потащила в ее комнату.

Там быстро провела ревизию гардероба и подобрала подходящие для вылазки в лес вещи. Когда Лиза переоделась и уложила волосы, мы побежали в общежитие. По дороге не встретилось ни души. Все беспрекословно соблюдали комендантский час, даже вахтерши на входе в общагу не было.

— И что мы будем делать, когда из поселка выберемся? — почему-то шепотом спросила Лизка, пока я спешно натягивала спортивный костюм и набивала рюкзачок необходимыми мелочами.

— Ну, если не получится найти проводника, буду пробовать колдовать. В конце концов, я ведьма и это у меня в крови, — проговорила, натягивая любимые кроссовки. — Есть еще вариант — твоими способностями воспользоваться. Но тогда нужно найти адекватного, хорошо знающего дорогу к источнику препода и, просканировав его память, установить маршрут. Ну что? Пошли искать жертву?

— Это какую же вы жертву искать собралися? — прозвучало у меня… под ногами.

Опустила голову и узрела преобразившегося Остапа. Теперь это было не безобидное привидение, а голодный, полный отрицательной энергии дух с красными горящими глазами, резкими хаотичными движениями и по-прежнему глупым выражением лица.

— Что-о-о, Ос-с-ся, тоже ку-у-ушать хо-о-очется? — протянула замогильным полушепотом, протягивая к ошалевшему духу в трусах руки.

— Э, ты чего? Это же я должен на тебя бросаться. Я таперь злой дух, — отступая, мямлил Ося.

— Да какой из тебя дух-то? А вот мы, низшие ведьмы, тоже от фона питаемся. Так что я тебя сейчас с голодухи выпью всего и пойду новую жертву искать, — посвятила привиденьку в свои наполеоновские планы.

— А-а-а! — завизжал Остап и скрылся за стеной в ванную.

— Ну что, пошли, Лизок, — ободряюще улыбнулась бледной подруге и потянула ее к выходу.

— А почему его вместе с остальными чудиками не усыпили? — прошептала Лизка.

— Так иди и у него спроси. Только постучись сначала, а то он у меня натура нежная, испугается еще, — усмехнулась я.

Мы вышли из общаги и остановились, размышляя — куда же теперь-то идти? Где искать проводника или знающего точную карту дороги к источнику человека, в голове которого Лиза не заблудится?

— Девушки, а вы почему в комендантский час по территории разгуливаете? — прозвучало у меня за спиной.

Как говорится, на ловца и зверь.

— А мы к вам, Екатерина, собирались, — ответила, натягивая на лицо приветливую улыбку и поворачиваясь к фельдшеру. — Посоветоваться нам нужно.

А мысленно добавила: «Давай Лизок, дерзай! Покопайся у нее в голове, она же по-любому травки всякие в лесу собирает и в источнике воду для отваров набирает, так что дорогу должна знать как свои пять пальцев».

— Ой, девочки, мне сейчас некогда. У меня там повальные истерики и перевязки пострадавших. Давайте я сейчас быстренько обход сделаю и к вам забегу. Вам же не срочно? — затараторила целительница.

Я покосилась на подругу, судя по отстраненному выражению лица, она еще была в процессе поиска нужной информации в голове Екатерины. Я даже приблизительно не представляю принцип ковыряния в чужих мыслях и воспоминаниях, но, должно быть, этот процесс не из простых.

— Неужели так много пострадавших? Может, вам помощь нужна? — вцепилась в локоть фельдшера, наблюдая за мимикой Лизы.

— Да что ты, Сита. Там пара ссадин и море пафоса. Одна Кристина Шнырова со своим обещанием засудить училище чего стоит. Сама справлюсь, — улыбнулась Екатерина.

Лиза тоже улыбнулась и едва заметно кивнула.

— Ну ладно, мы тогда пойдем, — отпустила руку женщины и, ухватив под локоть теперь уже Лизавету, потянула ее в сторону преподавательского дома.

— Я к вам позже забегу, поболтаем, — крикнула нам вслед Катерина и скрылась за дверью общаги.

Мы сразу поменяли направление и побежали к воротам.

— Только бы там охраны не было, — пропыхтела, поправляя рюкзак.

— Нет там никого. По крайней мере, я не слышу ничьих мыслей, — ответила подружка.

Возле новых ворот действительно никого не было. А вот сами ворота были заперты. Но не это было главной проблемой. Весь забор слегка светился, значит, на нем защитное заклятие. А вот чего-чего, но заклятия снимать я точно не умею.

— Может, так, через верх перелезем? Мы же не нечисть, не долбанет же нас током! — предложила Лиза.

— А вдруг сигнализация какая-нибудь сработает? Нет, так напролом нельзя. Может, ворота открыть попробуем? — пробурчала, присаживаясь и рассматривая обычный амбарный замок.

А может, рискнуть? Ведьма я или кто? Протянула руку и, направив палец к замочной скважине, сосредоточилась. Ничего не выходило, и я начала злиться.

— Да чтоб тебя разорвало! Лох я, а не ведьма! — топнула ногой и плюнула на неподдающийся замок… а он как бабахнет!

Мы с перепугу присели и головы руками прикрыли. Замок разворотило так, что он на цветочек похож стал.

— Пошли быстрее. А то сбегутся сейчас все, — поторопила я подругу, открывая ворота ногой. Руками трогать было страшно. Я, конечно, не нечисть, но кто их, эти охранные заклятия, знает.

Выбегаем мы за ворота, а нам наперерез шикарная иномарка. Машина колесами визжит, мы с Лизкой со страху под эти колеса попасть тоже визжим. Затормозили одновременно — и мы, и машина. Причем машина успела предварительно пылью нас с ног до головы обдать.

И вот стоим мы — два негритенка припудренных, дверца ярко-красной иномарки открывается, и оттуда выплывает не менее шикарная длинноволосая брюнетка восточной наружности. Волосы у нее были не просто длинные, они почти до земли доходили.

— Студентки? — снисходительно спросила красавица.

— Ага, — дружно ответили мы.

— Развернулись и в общежитие, — улыбнулась дама, а потом как рявкнет: — Живо! Я наведу порядок в этом бедламе! Совсем тут распустились!

— А вы, собственно, кто? — спросила полушепотом, пятясь назад.

— Я ваш новый директор! — гордо заявила барышня.

— А-а-а, ну тогда ладно. Мы, пожалуй, пойдем. До свидания, — раскланялись с дамочкой и бочком начали обходной маневр.

— Стоять! Вам разрешали покидать территорию? — нахмурилась директриса.

— Конечно. Нам тут недалеко, мы сейчас вернемся, — уверила я.

Лизка только хмурилась и рассматривала женщину.

Красавица нырнула в машину, а через секунду окрестности огласились громким мелодичным сигналом.

— Сейчас узнаем, кто и куда вас отпускал, — усмехнулась она.

А мы побежали, вот только не убежали. Директриса взмахнула рукой, и мы зависли в воздухе в нескольких сантиметрах над землей.

— Приплыли, — вздохнула, болтая ногами.

Уже вечер, все дружно утопали в столовую, а мы с Лизкой все сидим в кабинете директора и ждем экзекуции.

Сама дамочка в приемной была, там собрались кураторы и несколько преподавателей. Мы слышали, как она командным голосом представилась и вещала о том, что теперь здесь все будет по-другому. Она наведет порядок и не допустит служебного несоответствия. Первой досталось секретарше. Алексеевну предупредили, что к утру она должна освободить секретарскую и приготовить документацию к передаче более квалифицированному специалисту.

Потом Зираида Джуровна зашла в кабинет, окинула нас высокомерным взглядом и приказала:

— Живо к себе. Ты, — указала наманикюренным пальцем на Лизу, — освободи квартиру. К подружке переедешь, пока родители не заберут. Идите, — указующий перст перекочевал в сторону двери.

Когда мы уже подошли к выходу, нам вслед полетели тихие слова:

— И только попробуйте еще попытаться сбежать…

И я не я, если это была не угроза.

В приемной копалась в бумажках и откровенно ревела Ирина Алексеевна.

— Не плачьте, — прошептала Лизка. — Мы обязательно найдем дядю, и вы вернетесь на свое место.

— Да я… да я же здесь тридцать лет… как пчелка… как дома! Да как же я теперь? — не унималась Алексеевна.

— Не ревите, говорю! — тоже шепотом, но намного менее нежно проговорила я. — Вернетесь вы в свое любимое просиженное кресло. С собой его, кстати, лучше заберите, а то выкинут еще. Она наверняка такую же кралю, как и сама, сюда притащит.

Теперь уже бывшая секретарша выпучила глаза и, не моргая, уставилась на меня. Ну хоть плакать перестала.

— Не вешайте нос, все у нас наладится, — улыбнулась я, выволакивая раскисшую Лизу из помещения.

— Они его даже не пытались найти, сразу замену прислали, — простонала подруга.

— Ты это у нее в голове нашарила или сама додумалась? — поинтересовалась я.

— Сама. Ее мысли под защитой, не могу пробиться, — вздохнула Лизавета.

— А ты сама еще подумай немного. Вот откуда она такая быстрая нарисовалась? Ну не могло министерство так оперативно среагировать. Да и мадам эта так быстро приехать не успела бы. Тем более на такой тачке по местным-то дорогам. Эта тетя здесь неспроста, и мысли свои скрывает потому, что есть что скрывать. — Пока дошли до преподавательского дома, я в своих рассуждениях дошла до того, что новая директриса не кто иной, как подосланный магкомиссией агент или вообще иностранная шпионка.

— Сита, притормози. Ты увлеклась, — одернула меня Лиза. — Согласна, Зираида Джуровна не очень приятная личность, но она не давала повода подозревать себя во всех смертных грехах.

— А мне кажется, что она и смертные, и все остальные в своем арсенале имеет. Ладно, пошли вещи собирать.

Мы собрали не только Лизкины вещи, но и Ромкины тоже. И вообще все, что было можно собрать. Мебель и бытовая техника, конечно, достанутся этой мымре, но я, из чистой вредности, лично выкрутила все лампочки и обрубила кабельное в спальне. Нечего директору телевизор смотреть, пусть книжки умные читает.

— Сита, ты как ребенок, — вздохнула Лиза, осматривая многочисленные баулы. — И как мы все это потащим?

— Ну не оставлять же все ей. Самим пригодится, — заявила я.

— Вот ты скажи мне, зачем нам панель для заказа еды, если в твоей комнате ее подключать некуда? И что мы будем делать с таким количеством бумаги? Принтера-то у тебя нет, — не унималась племяшка.

— Оригами будем осваивать, — с ходу придумала я. — Под это дело, говорят, думается хорошо. Вот и будем думать, как твоего отца вызвать. Нам эта мегера не по зубам, а он ее на раз раскусит.

В общем, вещи мы перетаскивали в три захода. После чего моя комната превратилась в склад, а мы с Лизой в хрипящие, взмокшие, еле живые тушки.

— Добро пожаловать, — просипела я, немного отдышавшись. — Располагайся, чувствуй себя как дома, но не забывай, что мы в общаге.

— А ты все-таки еще ребенок, — просипела Лизавета в ответ.

— От ребенка слышу, — огрызнулась я.

А в следующее мгновение дверь с треском распахнулась, и нас обдало просто-таки зимней стужей.

— Она идет! Спрячьте меня! — верещал Ося, мечась по комнате и врезаясь во что ни попадя.

— Так в стену уйди, — меланхолично предложила Лиза, продолжая валяться на кровати.

— Не видишь, что ли? Не может он, совсем ослаб, — так же безэмоционально ответила я, а потом вскочила как ошпаренная. — А кто идет-то?

— Она! Она меня убьет! — паниковал дух.

— Очнись, Оська, ты уже давно того. Чего теперь бояться-то? — Но в коридор выглянула.

Там конечно же никого не было. Я пожала плечами и закрыла дверь.

— Ты присядь, успокойся и расскажи, кто тебя так напугал. И это, кончай погоду портить. Холодно же, — указала Остапу на стул, а сама улеглась обратно на кровать, придавив попутно развалившуюся Лизку.

— Ай, осторожнее, — пробурчала племяшка, выдергивая из-под меня сначала ноги, а потом и покрывало. — Остап, будьте любезны, выключите свою мобильную морозилку.

— Во как обнаглела! — восхитилась я.

— Ты меня сегодня как только не эксплуатировала, то в голову кому за информацией залезь, то хлам всякий перетаскивай. Я заслужила право на отдых и намерена воспользоваться этим правом, — заявила вредная девчонка.

— Ну вообще-то хлам был твой, — пробурчала, наблюдая за полуобморочным Осей.

— Там моего было всего одна сумка, а эти узлы вообще незачем было брать, — и наглая девчонка отвернулась к стене.

— Вы что, не слышали? — опять завопил дух. — Она уже совсем близко!

Остап вскочил и в панике понесся к стене. Врезался в нее с разбега и брякнулся на пол в отключке.

— Ли-и-из, — потрясла подругу за плечо, — а ты не в курсе, у привидений сотрясение мозга бывает?

— Дурдо-о-ом, — простонала Лизавета, натягивая на голову подушку.

Дверная ручка дернулась несколько раз, потом в дверь настойчиво постучали.

Мы с Лизой вскочили с кровати, переводя взгляд с бесчувственного духа на дверь и обратно. Потом посмотрели друг на друга и нервно захихикали.

— Никогда не приходилось тело прятать? — прошептала я.

— Призрачное тело точно не приходилось, — хрюкнула Лизка.

— А не призрачное, можно подумать, приходилось, — чуть не засмеялась в голос я.

В дверь забарабанили еще настойчивее.

— Немедленно открывайте, — послышался злой голос новой директрисы.

— И что будем делать? — испуганно округлила глаза Лизок.

— Давай помогай, — прокряхтела я, подтаскивая к Осе баул с вещами. — Завалим его, авось не заметит.

— Он же задохнется, — прошипела подруга.

— Ты чего? Он мало того что привидение, так еще и в отключке. Хуже ему, по-моему, уже точно не будет.

И мы вполне прилично спрятали бестелесное тело обморочного духа. Бред какой-то! Но в последнее время это для меня уже становится нормой жизни.

— Открывай, — бодро предложила я.

— Сама открывай, — пробурчала Лиза, отходя к окну.

Ну сама, так сама. Не съест же она нас… надеюсь.

Директриса влетела в комнату, обвела ее сверкающими злобой глазами и уставилась на меня.

— Где оно? — прошипела она не хуже змеи.

— Что где? — невинно хлопая глазами, поинтересовалась я.

— Я все равно найду его! Лучше сами отдайте, а то вылетите отсюда без права обучения в магучреждениях.

— А я здесь и не учусь, — пискнула Лиза, втягивая голову в плечи.

— Вот именно, тебя здесь вообще не должно быть! Нахлебница! — припечатала змеюка.

А я разозлилась.

— Послушайте, вы! Вы здесь только исполняющая обязанности директора. Скоро Роман вернется, и это вы отсюда вылетите! А сейчас будьте любезны покинуть мою комнату, не вы меня сюда заселяли, не вам и выселять, — и гордо задрала нос, всем своим видом демонстрируя, что ни капельки не боюсь. Но как же мне было страшно в действительности.

— Голдинская подстилка! — продолжала плеваться ядом дамочка.

— Завидуешь? — изогнула я бровь. Вау, впервые так получилось. Надо будет потом перед зеркалом потренироваться, чтобы закрепить.

— Не знаю, как вам удалось замаскировать энергетический след эктоплазмы духа, но я его все равно поймаю и развею. Это моя территория, и здесь не будет не подчиненной мне нежити! — проговорила директриса и гордо вышла из комнаты, демонстративно хлопнув дверью.

— Стерва, — напутствовала я ее.

— Не то слово, — согласилась Лиза. — А от тебя я просто в шоке!

— Я сама от себя в шоке. — И это было чистой правдой.

Мы сели рядышком на кровать и, прижавшись друг к другу, тряслись от запоздало накатившей паники.

— А-а-а! Замуровали! — донеслось из-под баулов.

И мы нервно расхохотались.

— Ну что, будем размуровывать? — спросила, вытирая выступившие от смеха слезы.

— Я за всю свою жизнь столько тяжестей не таскала, как за сегодня, — простонала Лиза.

А Ося брыкался и верещал под узлами с одеждой и прочим хламом. Судя по звукам, доносящимся из узлов, лампочки, да и не только они, были разбиты вдребезги.

Мы растащили скарб в стороны и отступили, ожидая, пока дух поднимется и немного успокоится.

— Она была здесь? Я точно чувствую, что она была здесь! Почему тогда я еще жив? — ощупывая себя, видимо, на предмет повреждений, удивлялся Остап.

— Э-э-э, понимаешь, Ося, возможно, это будет для тебя шоком, но ты давно уже не жив! — уведомила я привиденьку.

— Да ну тебя! Злая ты, — обиделся Остап.

— Мне вот что интересно, а почему она почувствовала, что он здесь, но не нашла его, когда пришла? — спросила Лиза.

— Я вообще-то и сейчас тут, — обиженно проворчал Ося.

— Я тоже об этом думаю, — игнорируя духа, произнесла я задумчиво.

— Вообще-то я у тебя эту мысль подсмотрела, — застенчиво призналась Лизка.

— Воришка! — возопила я. — Ты нарушила мое авторское право!

— Только не убивай! — завопила Лизок, пятясь и прикрываясь руками.

— Моя судьба на волоске, а вам лишь бы поржать! — возмутился Ося.

— Да не дрейфь ты! Я уже все поняла. Когда ты шарахнулся головой о стену и потерял свое призрачное сознание, прервалась энергетическая связь твоей этой, как ее там…

— Эктоплазмы, — подсказала Лиза.

— Ага, вот ее самой. Сигнал прервался, и мегера потеряла твой след. Так что, как только она снова на него нападет, мы хряснем тебя по голове чем-нибудь тяжелым, и все дела. Вырубим трансляцию, так сказать, — лучезарно улыбнулась призраку.

— Говорил же — злая ты, — буркнул Остап. — Но на крайний случай сгодится, — нехотя признал в итоге.

— Давайте, что ли, вещи разберем? — свернула разговор Лиза.

Мы успели только рассортировать сумки по степени важности, когда по общежитию разнесся усиленный динамиком голос комендантши:

— Всем приготовиться ко сну, через десять минут отбой.

— А это еще что такое? — удивилась я.

— Такого эти стены еще не слыхали! — поддержал меня Ося.

А коменданту было глубоко наплевать, что слышали стены общаги. Она продолжала, явно зачитывая с листочка:

— В случае несоблюдения режима будет отключено электричество. Покидать свои комнаты запрещено. Наказание за непослушание — отлучение от столовой на два дня.

— Они что, совсем свихнулись? — округлила глаза Лиза. — Это же тюрьма какая-то.

— Кстати, о столовой! — воскликнула я и кинулась к чайнику. — Кто-нибудь точно накосячит, и свет обрубят, а мы сегодня не ужинали. Говорила же я тебе, Лизка, что не зря продукты забрали. Давай на стол накрывать, пока свет есть. Найди свечи, они, по-моему, вон в том бежевом покрывале, — тараторила я, суетясь у стола.

День выдался, мягко говоря, нелегкий, и нервы начали сдавать. Организм запустил защитный механизм, выпустив наружу наигранный оптимизм, и я в считаные минуты накрыла на стол… на троих.

— Э-э-э, Сита, ты кого-то ждешь? — прошептала Лиза, устанавливая в центре стола трехрожковый подсвечник.

— Ой, это я Оську кормить собралась, — нервно хихикнула я. — Ладно, давай ужинать и спать. Утро вечера мудренее.

Свет все-таки вырубили, и доедали мы в романтической атмосфере при свечах и под ворчание устраивающегося на баулах Остапа.

А завтра мне предстоит пойти на занятия и делать вид, что учусь, вместо того, чтобы искать Ромку. Но пореветь в подушку по этому поводу не получилось, устала очень и вырубилась, как только легла.

Утро началось с моего полета с кровати. С перепугу свалилась, ну и Лизка помогла, тоже с перепугу.

Какой-то умник решил устроить нам казарменную побудку, и сначала по общежитию разнесся вой сирены, а потом заспанный голос комендантши объявил:

— Подъем! Через пятнадцать минут всем построиться в коридоре для похода в столовую.

— Лиза, ты будешь навещать меня в тюрьме? — спросила я, вскарабкиваясь обратно на кровать.

— Нет, я буду сидеть в соседней камере, потому что убивать директрису мы будем вместе, — промычала в подушку соучастница намечающегося преступления.

— Не переживайте, я всю вину на себя возьму. А привидений в тюрьму не сажают… вроде бы, — откликнулся красноглазый дух.

— Ось, тебе бы подпитаться, а то ведь забудешь все и людей убивать начнешь, — сочувственно проговорила я.

— Так чем? Я пугать не умею, сам боюсь. А добровольно кто захочет делиться? — промямлил Остап.

— Непутевое ты привидение! Чего тебе уже бояться-то? — распекала я призрака, умываясь и быстро одеваясь.

Лиза не торопилась, справедливо полагая, что ей, как гостье, а не учащейся, не обязательно соблюдать новый распорядок дня.

Я уже собралась и ждала, пока подруга выберет из сумки что надеть.

— Ы-ы-ы, нужно было сразу одежду в шкаф прибрать. Теперь все мятое, — ныла Лизавета.

А я думала: что, если поделиться энергией с Осей? Не выпьет же он всю мою силу, а немного я вполне готова отдать. У меня этой дурной силы много, а пользоваться все равно не умею. И что-то мне подсказывает, что нам еще пригодится его помощь.

— Сита, не надо. Вдруг он не сможет остановиться? — прошептала Лиза.

Я и не заметила, как она подошла.

— Сама подумай, он единственный, кто сможет проникать сквозь стены, видеть и слышать то, что нам недоступно. Ты же не можешь залезть в голову этой оккупантке, а она нагло захватила Ведуны. И мне кажется, она очень не хочет, чтобы Роман вернулся. Так что нужно рискнуть, и быстро, а то без завтрака останемся, — и повернувшись к духу: — Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста.

— Чего? — не понял Остап.

— Можешь взять немного моей энергии, чудик. Немного! Ясно? — пояснила тугодуму.

Ося не стал переспрашивать или уточнять, он сразу же подскочил ко мне и присосался к ауре. Видно, действительно из последних сил держался.

Ощущения были не из приятных, но Остап оказался джентльменом и взял совсем немного энергии. По крайней мере, мне так показалось. Зато Осе оказалось вполне достаточно, глаза его перестали светиться, а сам призрак начал медленно проваливаться сквозь пол, не сразу взяв под контроль вернувшиеся способности.

— А теперь ты, как честный призрак, обязан на мне жениться, — усмехнулась я.

Опять заорала сирена, и все тот же сонный голос объявил о построении в коридоре.

И как они себе представляют это построение? Мы же не в армии. Ну, вышли мы из комнат, прислонились к стеночкам и ждем. А чего ждем, и сами не знаем. Дождались! Пришла комендантша Галина Павловна и, переминаясь с ноги на ногу, попыталась начать командовать:

— Так, становись… э-э-э, девочки, давайте за мной, в столовую. И не разбегайтесь, пожалуйста. А то нам всем попадет. — Под конец тетка совсем сникла.

М-да, ну о каком построении может идти речь? В результате из общежития вывалилась огромная, голодная, злая и совсем не выспавшаяся толпа. Подняли-то нас без пятнадцати семь. Потом выяснилось, что ведическому отделению выпала «честь» первыми посещать столовую. По какой-то, одной ей известной, причине, директриса решила минимизировать общение между ведунами, кинетиками и видящими. Точно чокнутая!

На этом директриса решила не останавливаться. После завтрака нас загнали в спортзал для утренней разминки! И ничего, что мы только что поели, а почти все девчонки на каблуках и в юбках.

— Так, молодежь, — обратилась к занявшей половину помещения толпе Александра Андреевна, — мне и самой не нравится вся эта катавасия, поэтому располагаемся и отдыхаем. Только на выходе потом не забудьте усталость изобразить.

Все облегченно выдохнули.

— И чтобы никому! Ясно? — строго добавила сердобольная женщина.

— Я-а-асно, — хором протянули благодарные студенты.

Через полчаса нас сменили с ужасом взирающие на вполне натурально стонущих и едва волочащих ноги ведунов кинетики.

А нас загнали в общежитие. Без пятнадцати девять по громкой связи объявили о построении на занятия.

— А мне-то чем заняться? — вопросила Лиза.

И тут же получила ответ, тоже по громкой связи.

— Нахождение на территории общежития в учебное время строго запрещено, — объявила куратор и тише, будто чего-то опасаясь, добавила: — Ребята, вы сразу все, что надо берите, потом я вас не впущу. Приказ.

— И куда я теперь подамся? — возмутилась Лизка.

— А иди в медпункт, — предложила я. — Екатерина женщина адекватная, спрячет тебя до обеда. А там, может, придумаем, как отсюда выбраться.

Но в медпункт Лизу не пустили, аргументировав это тем, что по территории запрещено передвигаться без сопровождения.

— А если мне плохо станет? — вставила идущая рядом с нами Мила.

— Говорова, не говори глупостей. Ты вообще хоть раз в жизни болела? — устало ответила комендант.

— Ну не все же такие крепкие, — справедливо возразила Мила.

— Да не знаю я ничего! — вспылила комендант. — Нас самих в шесть утра согнали в преподавательскую для ознакомления с новым уставом училища. И это не временные меры в связи с восстанием нечисти. Теперь так будет всегда!

— И вы так легко это приняли? — возмутилась я.

— Почему же? Были несогласные. Они сейчас вещи собирают, — вздохнула женщина.

— Да-а-а, круто взялась за нас зверюга, — задумчиво протянула я.

— А мне-то что делать? — вставила Лиза.

— Походи пока на занятия вместе с Ситой. Вы же вроде почти родня, — лукаво улыбнулась комендантша.

— С чего это мы уже и почти родня? — удивилась я.

Неужели сплетники нас с Ромой уже и поженить успели?

— Так Федор Генрихович, как вас вместе увидел, сразу петельку приметил. Так что почти родня. — Женщина заулыбалась еще шире, а потом сникла и добавила: — Только бы Роман Любомирович нашелся.

Комендант довела нас до училища и передала с рук на руки угрюмому куратору.

— Театр абсурда какой-то, — качая головой, произнес старик и повел нас распределять по аудиториям.

Первой парой у нас были «Магические этика и право». Мы с Лизой забрались на галерку, подальше от лишних ушей, чтобы спокойно обсудить сложившуюся ситуацию и наши дальнейшие действия по ее разруливанию. Бездействовать мы точно не будем, и так целые сутки потеряли.

Преподаватель вошел со звонком.

— Здравствуйте! Кто еще не знает, меня зовут Олег Демьянович, и следующие три года я буду учить вас тому, как нельзя использовать ваши способности, — выкладывая какие-то бумаги из дипломата и не глядя на присутствующих, проговорил он.

— Если очень хочется, то можно, — прошептал сидящий перед нами парень своему соседу.

— Аргументируйте, — вскинул голову Олег Демьянович. — Да-да, молодой человек, я к вам обращаюсь, — глядя прямо на высказавшегося, подтвердил он.

Похоже, на этой паре нам не судьба что-либо обсудить. У этого Демьяныча слух как у Большого Уха из старого мультика. Судя по горестному вздоху Лизы, она была со мной полностью согласна.

Вызвавший огонь на себя парень что-то промямлил и умолк.

— Впредь будьте любезны взвешивать свои мысли и не говорить лишнего… даже если очень хочется, — окончательно умыл бедолагу препод.

Потом аудиторию обвели пристальным взглядом и добавили:

— Советую запомнить ваши места и в будущем придерживаться данной схемы распределения. Иначе вы можете стать жертвами моей привычки. Я уже запомнил и после сегодняшнего занятия отмечу на карте очаги положительной и отрицательной активности, так сказать.

Мы молча внимали, стараясь записать информацию на свои, пока что почти пустые, карты памяти. Я прокрутила сказанное преподавателем несколько раз и бросила попытки понять, о чем он, пока процессор не полетел. Одно ясно, теперь мне три года торчать в последнем ряду.

— Сегодня мы несколько отклонимся от плана занятий и поговорим о злоупотреблении служебным положением в системе магобразования. Надеюсь, вы поймете и простите мне такую вольность, — продолжил Олег Демьянович.

Аудитория тихо понимающе загудела. А я отметила галочкой еще одного союзника. Будем дружить против Зираиды.

Потом мы слушали и записывали права и обязанности работников управления образования магически одаренных детей.

Что директриса нарушает их все подряд, было понятно и без лекции. Я сломала карандаш, сгрызла колпачок от ручки и спихнула это дело позевывающей Лизке. А сама устроилась поудобнее, чтобы слушать с комфортом, и уснула.

Нет, лекция не была скучной, но Лиза всю ночь брыкалась как бешеный заяц, и я не выспалась.

Я сидела на теплой травке у озера и наслаждалась пением птиц. Кто-то подошел сзади и спросил прямо над ухом:

— Девушка, я вам не мешаю?

— Не, — задумчиво ответила я, — только не шумите, а то птичек спугнете.

— Вам удобно? — не отставал пришелец.

— Было, пока вы не пришли, — проворчала, кладя голову на сложенные на коленях руки.

— А могу я узнать ваше имя? — спросил прилипала.

— Ну Сита я. Теперь вы от меня отстанете? — спросила, зевая.

— Конечно-конечно, вот сейчас прогул вам поставлю и отстану, — ласково успокоил меня мужчина.

— Какой прогул? — возмутилась я, вскидывая голову.

Осмотрелась и поняла, как попалась. Вокруг, зажимая рты руками, беззвучно ржали мои одногруппники, а рядом, приветливо улыбаясь, стоял Олег Демьянович.

— Здравствуйте, — выдала, протирая глаза.

— Здоровались уже. А прогул я вам все же поставлю, — похлопал меня по плечу Демьяныч.

— За что? — опять не поняла я.

— Вы еще и спрашиваете! Вы вообще зачем сюда пришли? — перестал улыбаться препод.

— Вот смотрите, я в аудитории присутствую? Присутствую. Лекцию конспектирую? — отобрала у Лизы тетрадь и продемонстрировала ее содержимое. — Конспектирую. Тишину не нарушаю и ходу занятий не мешаю, так за что меня наказывать-то?

— А соседка ваша, значит, не конспектирует? — усмехнулся Демьяныч.

— А соседки моей здесь вообще нет. Вы по журналу сверьте, сколько в нашей группе студентов. Так что наказывать меня не за что, — так же усмехнулась я.

Преподаватель минуту изучал меня внимательным взглядом, потом поднял руки и демонстративно зааплодировал.

— Можете рассчитывать на мою протекцию при поступлении в ИМИ. В частности, на факультет магюриспруденции, — пообещал преподаватель, отошел к кафедре и продолжил лекцию.

А я продолжила наслаждаться пением птиц.

Потом была сдвоенная лекция со вторым курсом по бытовому ведовству. Мы слушали и записывали, а второкурсники, собственно, рассказывали. У них была сдача летней практики.

Третьей парой у нас стояло практическое занятие по измерению потенциала, но вместо него нас загнали в библиотеку и заставили складывать в коробки всю литературу по ведьмовству и основам магии. Из аудитории в аудиторию нас тоже водили, как утят. Даже в туалет мы ходили коллективно. Выглядело это примерно так: заканчивается пара, мы вываливаемся в коридор, из соседних дверей вываливаются другие группы, нас встречает либо куратор, либо дежурный по этажу и отовсюду слышится: «Кому нужно в туалет — направо, остальные за мной».

Разговаривать нам не запрещалось, но в училище стояла жуткая, гнетущая тишина. Только скрип дверей и топот ног. Все чувствовали приближение чего-то плохого и были напуганы.

А когда после третьей пары в коридоре показалась затянутая в черное платье точеная фигурка виновницы торжества, студенты разве что в обмороки падать не начали и к окнам не кинулись. Но желающие определенно были.

Проходя мимо нашей группы, Зираида смерила меня высокомерным взглядом и, пренебрежительно фыркнув, отвернулась.

— А пойду-ка я во дворе погуляю, а то здесь серой завоняло, — достаточно громко заявила я. — Лиз, ты со мной?

— Конечно, — ответила Лизка и добавила шепотом: — Ты зачем нарываешься?

— А скучно мне стало, — улыбнулась в ответ, а про себя добавила: «Надо же хоть что-то делать, а то нас скоро по клеткам распихают и сеном кормить начнут».

Сделала на свою голову. Директриса развернулась на каблуках и, вперив в меня ненавидящий взгляд, прошипела:

— Передвижения по территории поселка без сопровождения запрещены. Тебя это тоже касается. Привыкай, теперь у тебя нет здесь спонсора.

— Странно, еще вчера всем все было можно, а сегодня никому и ничего. А знаете, я девушка беспечная и передумала, не хочу больше здесь учиться. Бросаю я вас, так-то, — повернулась к Лизе и, схватив ее за руку, добавила: — Пошли, подруга, гулять. Мы не студентки, нам все можно!

— Ко мне в кабинет, немедленно, — прорычала зверектор и утопала.

А нас, как под конвоем, повели в преподавательскую. Приятного мало, но не смертельно… надеюсь.

И вот, подходим мы к приемной, открывается дверь, и я впадаю в ступор, а Лизка начинает неудержимо ржать.

Просто она услышала мои мысли по поводу сидящей за секретарским столом блондинки из туалета. Да-да, это была именно та краля, которую я застала на унитазе, потом она меня вырубила, а закончились наши с ней бурные отношения тем, что она застала меня в Ромкином душе. Точнее, как оказалось, не закончились.

Повернулась к подружке и поняла — это не смех, а истерика. В ее взгляде не было и капли веселья, а вот страха там было предостаточно.

— Проходите, вас уже ждут, — кровожадненько улыбнулась блондинка.

Я схватила Лизу за руку и потащила к кабинету. Плевать мне на ехидину, занявшую место Ирины Алексеевны. Сейчас гораздо важнее побыстрее получить порцию яда от змеюки-директрисы и расспросить Лизавету, что же такое она обнаружила в белобрысой голове туалетной звезды, что впала в истерику?

— А вот и мы! Прошу любить и не жаловаться, — объявила, вваливаясь в дверь без стука.

— Дверь закрой, — прошипела зверектриса.

— Ну как хотите. Не больно-то и хотелось, — ответила, отступая в приемную.

— Зайди и закрой, — подергивая щекой, пояснила дамочка.

Надо же, какие мы неуравновешенные, я еще и не начинала, а у нее уже нервный тик. Возьмем на заметку, авось пригодится.

— Да пожалуйста, — вошла, втянула за собой уже слегка успокоившуюся Лизавету, — мне не трудно. Так вы нас позвали, чтобы мы показали, как двери закрываются? Вот, смотрите, здесь ничего сложного, — захлопнула дверь, открыла и снова закрыла. — Обычно технологию понимают еще в детстве, где-то на втором году жизни. Но я могу еще показать, если хотите.

Нервный тик перебрался со щеки Зираиды на ее же глаз. Ишь какой ползучий.

— Ты либо полная дура, либо знаешь что-то, чего не знаю я, — демонстрируя звериную пластику, встала из-за стола директриса. — Скорее всего, первое. Только идиотка стала бы нарываться в такой ситуации.

— И что вы мне сделаете? — спросила в лоб, перестав паясничать. — Смерть ведьмы, пусть и такой неопытной, как я, вызовет возмущение фона, и сюда понаедут проверяющие. А вам ведь лишнее внимание магкомиссии ни к чему, иначе кто-нибудь уже пострадал бы. Так ведь? Накажете меня? Чем? В подвал запрете или пол мыть заставите? Так этого я не боюсь. О вашем самодурстве рано или поздно станет известно компетентным органам, и мы с превеликим удовольствием проводим вас восвояси. Да, я не проявляю к вам должного уважения, можете пожаловаться на меня, ну, скажем, моей бабушке. Или поплакать в крайнем случае.

Ух, наверное, переборщила. Вон как мадам директор покраснела и нервно ручками подергивает. Я, конечно, рискую, даже, можно сказать, иду ва-банк. Но у меня есть маленький козырь. По дороге сюда нам встретились кураторы, все трое. А наш успел шепнуть, что они скоро придут и отвлекут мымру. Еще он выразительно посмотрел на Лизу, а после подружка, тоже шепотом, поведала, что нам нужно проникнуть в Ромочкин будуар и стащить содержимое сейфа. Так что скоро должна прийти помощь. Желательно вот прямо сейчас, а то, не ровен час, директриса кусаться начнет.

— Умная, значит? — прошипела Зираида, обходя стол и приближаясь ко мне.

— Во всяком случае, догадалась, что никакая ты не исполняющая обязанности директора, — ответила в тон, уверенно глядя прямо в болотные глаза злодейки.

— А дальше твоя догадливость дала сбой? — усмехнулась самозванка. — Если я не директор, то ведь зачем-то явилась сюда? И когда получу то, что нужно, мне будет глубоко наплевать на магкомиссию, проверяющих и фоновые возмущения. — Она подошла вплотную, приподняла пальцем мое лицо, больно впившись ногтем в подбородок, и доверительно прошептала: — Но даже тогда я не убью тебя, оставлю для развлечения. Ты забавная.

Мамочки! И где эти спасатели шляются? Я же сейчас со страху чего-нибудь натворю! Источник мы с Ромкой, может, и закрыли, но у меня и своей, врожденной, дури хватает.

Селектор на столе подмигнул зеленым огоньком, и из его динамика раздались спасительные слова: «Зира… э-э-э, Зираида Джуровна, вас срочно вызывают в преподавательскую».

Мой подбородок отпустили, и, подойдя к столу, лжедиректриса придавила красным ноготком кнопку обратной связи.

— Кто? — коротко спросила она.

— Кураторы отделений, — ответила блондинка, — и они чем-то очень недовольны.

Я повернулась к трясущейся Лизке и задорно подмигнула. «Не дрейфь, подруга, прорвемся».

Лиза, пользуясь тем, что Зираида стоит к нам спиной, красноречиво округлила глаза, покрутила пальцем у виска, а потом им же провела по шее.

«Это типа я нарвалась и мне кирдык?» — уточнила я мысленно. Подруга утвердительно кивнула.

«Да ну, я ей уже понравилась, даже убивать не хочет. Глядишь, еще и влюбится».

Лизок изобразила «бе», и я ее поддержала, изобразив «фи».

— Ждите меня здесь, я с вами еще не закончила, — заявила мадам самозванка и, оттолкнув меня с пути, вышла из кабинета.

— А двери закрывать так и не научилась, — сокрушенно вздохнула я. — Необучаемая, наверное.

Захлопнула дверь и повернулась к Лизе.

«Ну чего? Ушла?» — спросила мысленно.

— Кажется, да, — прошептала подруга. — У Марты такая каша в голове, трудно разобраться.

— Кстати, а чего ты так испугалась, когда эту беляночку увидела? — спросила, направляясь к потайной двери.

— Так это же Марта Зеленцова! Бывшая невеста дяди Ромы. Я ее давно не видела, а сейчас… Она, как меня увидела, сразу начала думать про то, как проклятие на дядю наложила. Понимаешь? Это она дядю Рому прокляла! А теперь получается, что она с этой захватчицей заодно! Значит, они давно готовились. Или это совпадение?

Пока Лиза возбужденно излагала свои подозрения, мы вошли в комнату отдыха и подошли к сейфу.

— Совпадением тут и не пахнет, Лизок. Эта гидра о двух разноволосых головах, похоже, все заранее спланировала. И знаешь, что меня больше всего напрягает? Как-то слишком удачно Рома пропал. Не приложили ли они к этому лапку? И главное — что им здесь нужно?

Уступила Лизе место у сейфа. Это ведь она у нас по чужим головам гуляет и информацию собирает. Вот пусть и вспоминает, какой дядюшка код к замку придумал. Лиза не вспоминала, а с ходу ввела нужную комбинацию.

— Шпионкой тебе нужно быть, Лизка, — своеобразно похвалила я, заглядывая в металлический ящик. — Та-а-ак, и что тут у нас?

А тут у нас оказались какие-то бумажки и коробочка со старинной, очень красивой печатью, с вензелями.

— Вот это им и нужно, — указала на печать Лизавета.

— И все? — возмутилась я. — Мы рискуем ради какого-то раритетного штампа?

— Нет, еще здесь должны были быть накопители, — оправдалась Лиза.

— Берем что есть и выходим, — сказала я, засовывая коробочку в сумку.

— Где эти соплячки?! — раздалось за стеной.

— О-е-ей, — синхронно прошептали мы с подружкой.

— И что теперь делать? — это уже Лизка без меня.

— Она в любой момент может обнаружить нас, так что нужно как-то смываться, — а это я выдала гениальную, но невыполнимую идею.

— Как смываться? Через вентиляцию? — поддакнула моим мыслям Лизок.

— Слу-у-ушай, у меня сейчас родилась такая интересная идея! — поделилась я радостной новостью.

— Это не идея, а какая-то неведома зверушка у тебя родилась! — прошептала, подглядев за новорожденной у меня в голове, вредная менталистка.

— Уж какая есть. Можешь предложить что-то получше?

— Давай попробуем, — сдалась подруга.

— Давай.

Я подбежала к бару, схватила бутылку минералки и щедро плеснула в стакан. Опустила руку в воду и позвала Лучко. Он дядька добрый, может, и не сожрет. А если Зираида нас здесь застукает, то и нам несдобровать — это не словесная пикировка, тут одними угрозами дело не ограничится, и кураторов подставим — ведьма сразу поймет, что преподаватели проявляют партизанскую активность.

Водяной не отвечал. Позвала еще и еще. Ничего. Вытащила руку из стакана, за пальцами потянулся тонкий ручеек. Вода ползла по пальцам и ладони, обволакивая руку и куда-то утягивая. В последний момент успела схватить Лизу за руку и утянуть ее за собой… в стакан.

Я визжала, я так визжала, что сама чуть не оглохла. Теперь понимаю, почему младенцы, когда рождаются, так орут. Это так страшно, когда тебя затягивает в м-а-а-а-ленькое, диаметром со стакан, отверстие. Выплюнуло нас возле дороги, здесь была крошечная, вонючая, затянутая склизкой зеленой пленкой лужа. В ней-то мы и очутились.

— Просто блестяще! Гадость какая, — проныла Лизавета, поднимая руку, за которой тянулась зеленая слизь.

Подруга тряхнула рукой, стремясь избавиться от пакости… и эта пакость с громким чавканьем облепила мое лицо.

— Лизонька, дорогая, — ворковала я, соскребая слизь со щеки, — если тебя местная нечисть не сожрет, то я сама это сделаю.

— Зато мы выбрались из поселка, — улыбнулась Лизка.

— Аллилуйя! Мы спасены! — возопила я, картинно вскидывая руки и разбрасывая слизь во все стороны. — Мы неизвестно где, вокруг голодные взбесившиеся нечистики, а у нас даже спичек нет, чтобы разжечь костер или хотя бы ножа, чтобы покончить с собой и не мучиться. Но это ничего, зато мы спасены!

— Это, между прочим, была твоя идея, — напомнила племяшка.

— Откуда ж я знала, что эта пиявка болотная забросит нас неизвестно куда. Я же думала, он сам нас сожрать захочет, а не благотворительностью займется. Налетайте жутики, дядька Лучко угощает!

Второй раз приглашать было не нужно. Деревья, кусты, трава и даже земля на дороге зашевелились, выдавая присутствие желающих угоститься.

— Беж-и-и-и-м! — слаженно завопили мы, подскочили и совсем неслаженно рванули в разные стороны.

— Да куда ж тебя понесло? — заорала я и рванула за Лизкой.

Она в этот момент проделала то же самое.

В результате мы столкнулись и опять уселись в лужу. Со стороны леса раздался ехидный скрипучий смех.

— Дожились! Над нами уже нечистики ржут, — пробурчала, выбираясь из того, во что превратилась лужа.

Знатно мы ее перемесили, и теперь это была не лужа, а грязевое лежбище для чушек. А мы, соответственно, выглядели как извалявшиеся в грязи чушки.

— Д-а-а-а, нас теперь и есть-то побрезгуют, — протянула Лизавета, разглядывая меня.

— Размечталась! Думаешь, здесь только гурманы водятся? — ответила, наблюдая за подозрительно активным кустиком, подобравшимся уже почти вплотную к нашей грязевой ванне. — Надо что-то делать, а то ведь и правда сожрут.

— И сожрем, — подтвердил мои опасения куст.

— Уважаемый, а вы, часом, не леший? — спросила у говорящей растительности.

— Есть такой грешок, деточка, — покачал верхушкой куст.

— А не подскажете ли, где мы находимся? — поддержала беседу Лиза.

— Чего ж не подсказать-то? Подскажу. В жо…

— Не надо! Сами уже догадались! — перебила я, вставая и помогая подняться подруге.

— Эх, времена. Что за молодежь-то пошла? Испорченные все. Тьфу! — начал возмущаться куст, размахивая ветками. — В Жомирском заповеднике вы!

— О как! А это где? Что-то я такого не знаю. Это вообще в России? — спросила, проигнорировав оскорбление в адрес своего поколения.

— Темнота ты! Девка вроде большая уже, а таких вещей не знаешь. Жомирский заповедник — одно из самых крупных скоплений магических сущностей и растений, его территория составляет двадцать километров в длину и четырнадцать в ширину. Здесь можно встретить таких редких представителей магменьшинств, как карликовый хохлатый энт, озерная чашуйчатая падальшица и летун энергоблокирующий. Заповедник строго охраняется представителями магкомиссии и является частью магически-ведического комплекса «Ведуны». Наши двери всегда открыты для желающих ближе познакомиться с чудесами нашего мира. Администрация заповедника гарантирует безопасность посетителей и сервис на высшем уровне.

— Ну ничего ж себе! Вы прямо как экскурсовод! — восхитилась я.

— Что значит как? Я и есть экскурсовод, — гордо ответил кустик, потом замялся и добавил смущенно: — Ну был, пока с голодухи бухгалтершу не выпил.

— Спасибо за экскурсию, мы, пожалуй, пойдем, — просипела Лизка, дергая меня за руку.

— Э-э-э, куда? Я сейчас и вас сожру! Мочи больше нет кустом ходить. А вот подкреплюсь и верну свой прежний вид, — завопил куст, протягивая к нам ветки.

За спиной что-то хрустнуло, я обернулась и увидела какую-то гадкую, похожую на большой кусок пластилина субстанцию, подбирающуюся к нам. А следом за ней ползли другие, не менее жуткие существа.

— Беж-и-и-и-м! — снова закричали мы и побежали, на этот раз в одну сторону.

Один из мелких нечистиков выпустил тонкий жгутик и, обвив им лодыжку Лизы, с несоразмерной силой дернул на себя.

Лизка с криком ужаса повалилась на землю, утянув за собой меня.

И нас накрыло волной обезумевшей от энергоголодания нечисти.

Они навалились все сразу. И вообще, как-то всё сразу навалилось: и страх, и осознание плачевности нашего положения, и переживания за Ромку, ну и злость на мымру-самозванку. И где-то между дерганьем меня за волосы и тыканьем мелкой лапки в глаз во мне как рубильник щелкнул. Страх прошел, а на его место пришел нездоровый интерес начинающего маньяка.

Не знаю, как мне это удалось, но я встала, раскидав фольклорное зверье в стороны, выдернула за шиворот из свары Лизку и, коварно улыбаясь, потерла руки. Между ладоней проскочила искра, а пространство вокруг начало стремительно темнеть. Я будто вбирала в себя окружающий свет, выпуская на его место зловещие сумерки. Жуть какая! Не знала, что так умею. Нечисть замерла, благоговейно поджав хвостики, лапки и щупальца. А я начала раскачиваться, впадая в какое-то подобие транса. Мне слышался мерный стук барабанов и монотонное пение на незнакомом языке. В нос ударил запах паленых перьев и крови. Я вдохнула этот щекочущий нос и нервы аромат и, подняв руки над головой, со всей силы хлопнула в ладоши. Из меня хлынула волна вобранного до этого света, сметая окружающую тьму и всю нечисть в округе заодно. Я упала на колени и заплакала.

Я сидела на траве, обняв колени руками, и позорно ревела. Лиза сидела рядом и успокаивающе гладила меня по спине. Все, это конец! Вся моя прошлая жизнь перечеркнута одним инстинктивным всплеском. Теперь меня депортируют на родину отца. А я не хочу в Уругвай! Я там никого не знаю. Мне не знакомы ни язык, ни уклад этой страны. И родни у меня там нет, извещение о папиной смерти пришло, когда мне было пять лет. А депортировали его почти сразу после моего рождения. На радостях наследственность проснулась. Вот и у меня проснулась…

— Сита, не переживай ты так. Может, еще все обойдется. Папа с дядей за тебя поручатся, — попыталась поддержать меня Лиза.

— Не обойдется! Ничего не обойдется! — вскочила я, нервно размахивая руками. — Запрещена в нашей стране магия вуду, понимаешь? За-пре-ще-на! Меня в любом случае депортируют. Невозможно вечно скрывать такое! Магкомиссия рано или поздно засечет волны иной энергии, и все, меня отправят в резервацию вуду по месту рождения предков, наградивших такой наследственностью.

Закрыла глаза, глубоко вдохнула, задержала дыхание и резко выдохнула. Стало немного легче. Пусть мне грозит высылка, но, пока я здесь, нужно найти Романа и разобраться с Зираидой. А с папиным подарочком это не составит труда!

— Идем, спасем твоего дядю и накрутим хвост этой мымре-директрисе.

— Ай! — вскрикнула Лиза, хватаясь за ногу.

Я посмотрела вниз и икнула.

Маленький бурый комочек шерсти с огромными выпученными глазами с ужасом пялился на нас, болтаясь на Лизкиной лодыжке. То, что я в начале всей этой свары приняла за щупальце, оказалось длинным, как у жабы, языком, обвившимся вокруг ноги подруги и перехлестнувшимся так, что нечистик теперь волочился за Лизиной ногой, как на привязи. Из его огромных глазищ текли крупные слезы, и было видно, как ему больно и страшно.

— Бедненький, — просюсюкала подружка, приседая и протягивая руку к сжавшемуся существу.

— Ы-ы-ы! — взвыл комочек шерсти.

— Не бойся, мы тебя не тронем, — ворковала Лизок, распутывая язык неудачливого охотника.

На ноге остался багровый припухший рубец.

— Ты поосторожнее с ним. Похоже, его слюна ядовитая. И вообще, он тебя сожрать хотел, между прочим. Выбрось эту пакость, и пошли, — проговорила я, разглядывая бедового нечистика.

— Ты что? Он же маленький и такой беспомощный! — возмутилась сердобольная девчонка, прижимая к груди комок грязной шерсти.

— Как хочешь, — махнула я рукой. — Но не говори потом, что я тебя не предупреждала.

— Не бойся, Помпончик, мы тебя не обидим, — проворковала довольная Лиза.

— Ага, не боись, Помпоша, мы такую гадость не едим, — подтвердила я.

— М-м-м-ы-ы-ы, — ответил питомец.

Полная идиллия! Стоим неизвестно где, выглядим и чувствуем себя неизвестно как, и в питомцы приобрели неизвестно кого.

— Давай мыслить логически, — предложила я.

— Давай, — согласилась Лиза. — Начинай.

— Вот дорога, — указала на убегающие вдаль две неглубокие широкие колеи с полосой травы посередине.

— Да ты что? — округлила глаза вредина с глазастой варежкой в руках.

— Не ерничай. Попробуй сама, если не нравится, — обиделась я.

— А что тут пробовать-то? Я уже все у тебя подсмотрела. В какую сторону пойдем? — улыбнулась наглена.

— Лизка, я тебя сейчас покусаю, — предупредила о надвигающейся опасности.

— Р-р-р! — ответил мне комок шерсти.

— Угомони свою псинку, а то и его покусаю, — заявила я.

— Помпончик, как думаешь, в какой стороне Ведуны? — засюсюкала Лизавета.

Нечистик завозился в ее руках, вывернулся и попрыгал по дороге.

— Умничка моя! — похвалила Лиза своего нового друга. — Иди ко мне.

Зверек припрыгал обратно и ловко вскарабкался на ее плечо.

— Вот видишь! А ты его ругаешь, — пристыдили меня.

— Слушай, крысеныш, а ты, часом, не знаешь дорогу к источнику? Точнее, к тому месту, где был источник.

Вредный питомец демонстративно повернулся ко мне спиной. Ну это я так поняла его возню. По крайней мере та его сторона, где были расположены глаза, скрылась из виду.

— Ты его обидела, — обвинила меня Лизка.

— Ты издеваешься? Это же нечисть, которая еще полчаса назад пыталась тобой закусить! Лиза, очнись! Я твоя подруга, а не этот меховой мешочек с глазами, — меня уже начала напрягать такая рьяная забота. Уж не влияет ли Помпон на Лизу? Тьфу ты, придумала же имечко!

— И ничего он на меня не влияет, — как всегда подслушала мои мысли менталистка. — Просто у меня никогда не было питомца, а Помпи такой милый, ласковый и пушистый.

Нечистик растекся по плечу новой хозяйки и натурально заурчал, ластясь к ее шее.

— Мир сошел с ума! Ладно, По, — сократила кличку до минимума, — прости меня. Я больше не буду пытаться избавиться от тебя. А к источнику Лизке надо не меньше меня. — Вот, мне не трудно… но противно-то как!

Докатилась, перед низшей нечистью извиняюсь!

— Помпончик, миленький, помоги, пожалуйста. — Лиза сняла пушистика с плеча и начала наглаживать.

Нечисть растаяла и сдалась на милость хозяйки, вывалив наружу свой длинный липкий язык.

Фу-у-у, гадость! Я едва удержалась оттого, чтобы не произнести это вслух. А то вдруг его сиятельство жутик опять обидится. Лизка осуждающе на меня глянула и продолжила умасливать своего гаденыша.

— Помпоничка, хороший мой, мы без тебя пропадем ведь. Выручай, — увещевала она.

Нечистик проникся и, скатившись на землю, попрыгал в лес. Упрыгал на несколько метров, остановился, повернулся к нам и выжидательно уставился.

— Веди нас, Сусанин, веди нас, герой! — продекламировала я, топая за нашим экзотическим проводником.

Поход по лесу проходил под радостное пыхтение Помпика, сопение спешащей за ним Лизки и мое ворчание. Ну не нравится мне этот живчик. Сама не знаю почему, но не могу рядом с ним расслабиться. Чувствую, что от этого создания веет опасностью.

А нечистик все прыгал и прыгал по лесу. И останавливаться, похоже, не собирался. Солнце уже почти спряталось за деревьями, и Лизка взяла своего чудика на руки. Иначе мы его просто не видели в сгущающихся сумерках. Похолодало, а мы были все мокрые и в грязи. В общем, настроение находилось где-то на уровне подвального помещения. А тут еще и Помпошка как заверещит.

Я присела и зажала уши руками, Лизка отшвырнула орущего на грани ультразвука хомяка-переростка и тоже брякнулась на землю. Где-то впереди послышался громкий треск ломаемых веток, если не деревьев, и удаляющийся топот. Причем топали так, что земля подрагивала.

— И что это было? — ошарашенно прошептала, подползая к Лизе и нащупывая ее руку в уже почти ночной темноте.

— Не знаю. И надеюсь, что никогда не узнаю, — прошептала она в ответ. — Но Помпи нас спас, и с этим не поспоришь.

— Факт. — Согласилась я, прижимаясь к подруге и устраиваясь поудобнее на траве.

— Ты чего? Надо идти! — возмутилась Лиза.

— Спать надо, а не по ночному лесу шататься, — заявила я. — Ты давай первая спи, а я покараулю.

— А как же дядя Рома? Вдруг ему сейчас помощь нужна? — не сдавалась Лизавета.

— Ему помощь не вдруг, а совершенно определенно нужна. А если мы вымотаемся и переломаем ноги в темноте, то и нам нужна будет. Спи давай!

Пришуршал наш спаситель, пофыркал, устроился у Лизки на коленях и затих.

— Вот видишь, даже твой бойфренд со мной согласен, — усмехнулась я. — С папой-то его будешь знакомить?

— Да ну тебя! — обиделась Лиза, улеглась на бок спиной ко мне, обняла свою варежку глазастую и засопела.

Теперь можно подумать в тишине, ни на что не отвлекаясь.

— Думай потише, ты мне спать мешаешь, — сварливо проворчала вредина.

Я сидела, сжавшись в комочек и стараясь не стучать зубами. Одежда почти просохла, но пропитанные грязью джинсы и водолазка совершенно не грели. А в воздухе уже пахло осенью, градусов пятнадцать, не больше. И как Лизка умудряется спать? Но судя по тому, как сладко подруга посапывала, ей было вполне комфортно. Подобралась поближе к ней, решив, что, если прижаться друг к другу, определенно будет теплее. И обалдела. Здесь было тепло, как в летний полдень. И как это понимать? Протянула руку в сторону и ощутила ночную прохладу осеннего леса. Начиная догадываться, в чем дело, заглянула через Лизкину спину. Догадка подтвердилась. Этот заморыш волосатый решил поиграть в обогреватель! Кончики его шерстинок слегка мерцали, источая приятное тепло. Вот же жук! Я сижу, леденею, а он тепла кусочек зажал. Повыдергивать бы ему волосенки. Нечистик, будто почувствовав мой возмущенный взгляд, неожиданно открыл свои глазищи. Посмотрел сначала на меня, потом по сторонам и вдруг зашипел как кошка. Сжался, шерстинки перестали светиться и прижались к тельцу. Сразу стало холодно и совсем темно. А Помпуша, поскуливая, пытался подлезть под Лизавету.

Я вспомнила, как он недавно отпугнул что-то большое и явно опасное. И мне захотелось последовать его примеру. Только вдвоем мы под Лизой не поместимся. Да и не вдвоем тоже. Потому что Лизка хоть и не принцесса, но и Помпон не горошина. Подружка поворочалась, придавленный зверек взвизгнул и окончательно разбудил Лизу.

— Сита? — позвала она.

— Тихо ты. Я здесь, — прошептала, придвигаясь к ней. — Не шуми, Попик твой что-то опасное почуял.

— Мой попик ничего не почуял, кроме холодной земли, на которой я сижу, — съязвила Лизок. — А его зовут Помпоша. Иди ко мне, моя лапочка.

Послышался шорох и жалобное попискивание.

— Вот и спроси у своей лапочки, чего он всполошился, — ответила, прислушиваясь к окружающим звукам.

— Ты же знаешь, я не могу читать мысли магических существ, — прошептала подруга, прижимаясь ко мне вместе со своим питомцем.

— И что теперь делать? Сидеть и ждать, когда нас сожрут? И я не уверена, что на этот раз это будет в переносном смысле.

— Думаешь, звери? — ощутимо затряслась Лизка.

— Ты сама знаешь, что я думаю. А звери у нас в магических заповедниках что? Правильно, не восприимчивые к магии. И даже если я опять воспользуюсь своими новыми способностями, им это за приправу к основному блюду сойдет. А Жипи… пардон, Помпиком твоим они закусят, — выдала я, выбирая, в какую сторону лучше бежать.

— Если мы побежим, то они точно нападут, — прошептала Лиза, вцепившись в меня мертвой хваткой.

— И что теперь? Сидеть и ждать, когда они сильнее проголодаются? Нет уж, увольте. Бежим! — вскочила и, не выпуская Лизину руку, рванула в неизвестность, повторяя про себя как молитву: «Только бы в ту сторону. Только бы подальше от опасности».

За спиной хрустели ветки. Или они хрустели у нас под ногами? Главное, не останавливаться, главное, бежать без оглядки. Только подумала и конечно же оглянулась. За нами никто не бежал, а вот на том месте, где мы устроили привал, точнее, над ним, в кронах деревьев было видно какое-то свечение. Прыгающие пятна света подозрительно смахивали на лучи от фонариков. А потом я услышала это!

— Вы чего там застряли? Шевелитесь давайте! Чем быстрее прочешем лес, тем быстрее директриса отстанет. Я не собираюсь всю ночь здесь торчать. Надоело! Эта коза еще поплатится, что из-за нее мне спать не дают. И чего все с ней носятся? Подумаешь, пропала.

Я брежу или это голос Кристины?

— Не бредишь, — прошептала Лизка. — Я слышу их мысли. Зираида объявила об исчезновении студентки и организовала поисковую группу из старшекурсников.

— Ромку бы так искали, — пробурчала я.

Мы сидели за старым, в два обхвата, деревом, периодически выглядывая и следя за движением огоньков.

Больше никто не разорялся, и понять, сколько их и о чем они говорят, я не могла.

— Там пять ведьм и Кристина за главную. Остальные в других местах нас ищут. Основательно Зираида поиски организовала. Они нашли место нашей ночевки и сейчас решают, разделиться или всем вместе территорию по спирали прочесывать, — поделилась информацией Лиза. — Другие предлагают разделиться, а Кристина боится и вешает им лапшу про соблюдение правил безопасности в лесу.

— Ну, эти все лучше голодных хищников. Только я так и не поняла, чего Помпошка переполошился? — спросила у Лизаветы, но ответ получила не от нее.

По лесу разнесся оглушающий визг, и ведьмы разлетелись в стороны, побросав свои фонарики. Поднялся страшный шум, кроны деревьев ходили ходуном, а Кристина и сотоварищи в панике сматывались, забыв о поисках.

— Обалде-э-эть, они реально на метлах, — восхитилась я.

— Да какие метлы? Там стая обезьян! У нас в лесу обезьяны! — прокричала подруга, дергая меня за руку.

Орали эти обезьяны знатно. Волшебник Изумрудного города какой-то! Злая колдунья у нас уже есть, теперь и обезьяны появились. Моего железного дровосека сперли, и теперь мы с храброй Лизой и Помпошкой должны дотянуть до приезда мудрого Руслана. Сумбур полный.

— Ну и каша у тебя в голове, — пропыхтела Лиза.

Мы улепетывали от орущего зверинца, и у нас, кстати, неплохо получалось. Крики обезьян слышались сзади и немного сбоку, значит, они пошли в другую сторону.

— Вот скажи мне, — прохрипела, хватая Лизку за рукав и останавливаясь, — откуда здесь обезьяны?

— А я-то откуда знаю? Из зоопарка сбежали? — предположила подруга.

— Это ж тебе не пара мартышек, а целая стая здоровых, страшных обезьянищ! — усмехнулась наивности девчонки.

— И когда ты успела разглядеть, что они страшные? — ехидно спросила Лизка.

— Тебе страшно?

— Ну.

— Вот и мне страшно. Значит, они страшные, — пояснила и так очевидное.

— Ы-ы-ы, — подал голос Помпон.

— А ты вообще молчи, трус. Ты же нечисть, а обычных обезьянок испугался, — отчитала его я. — Или ты не из-за них переполошился?

Помпошка фыркнул и уткнулся той частью, где глаза, в Лизкино плечо. Ну что за недоразумение? Шарик с глазами и длинным языком. И как он вообще выживает?

— Я пить хочу, — простонала Лиза.

Мы уже не бежали и даже не шли, мы тащились по лесу, еле переставляя ноги.

Пить действительно очень хотелось, и есть, и спать. А еще помыться. Так, стоп. Хватит себя жалеть. Уже почти рассвело, и мы преодолели достаточно большое расстояние. Когда спросили у Помпона, скоро ли дойдем до источника, он радостно запрыгал на месте. Значит, уже немного осталось. Только я уже не понимала — зачем мы туда вообще пошли? Если с Романом случилось что-то, с чем он сам не смог справиться, то от нас, тем более в таком плачевном состоянии, толку будет мало. Надо было идти туда, где есть люди и телефон, чтобы вызвать Руслана. А мы сами поперлись неизвестно куда и зачем. Как говорится: «Хорошая мысля приходит опосля», если вообще приходит.

— Хватит ныть, — огрызнулась подруга.

— А ты не подслушивай, — в тон ей ответила я.

Нечистик спрыгнул с Лизиного плеча и ускакал вперед, а через минуту мы вышли на поляну с маленьким, теперь мутным и уже начинающим зарастать травой озерцом.

— Пришли, — констатировала я.

— Ага, — подтвердила Лиза.

— И что дальше? — спросила, тяжело вздыхая.

— Ну, давай осмотримся, что ли, — выдала идею Лизка.

— Давай.

Мы бродили по поляне в поисках хоть чего-нибудь необычного, не вписывающегося в общую картину. Помпошка прыгал вокруг озерца и поскуливал, видимо, оплакивая источник. А я старалась не думать о проведенной здесь с Романом моей жизни ночи.

— А-а-а, я так больше не могу! Ситка, прекрати об этом думать! Это же мой дядя! — Заорала Лизка, зажав уши руками и топая ногами.

А я покраснела и еще усиленнее начала стараться не думать о той ночи. Не думать о том, как он меня обнимал, как мы целовались, как мне было хорошо.

— Фу-у-у! Хват-и-и-и-т! — простонала подруга, а потом вдруг вскрикнула еще громче и завалилась в траву.

— Лизка, ты чего? Ногу подвернула? — побежала я к ней.

Лиза сидела, держась за ногу, и ревела, уставившись в одну точку. Я проследила за ее взглядом и тоже села на землю.

В траве лежала серебряная запонка вместе с клочком пропитанного кровью рукава. Это была Ромкина запонка.

Мысли хаотически металась в голове. Ну запонка, ну Ромкина. И что с того? Кровь? Так, может, это не его кровь! И вообще, может, он нос опять разбил, рукавом вытер, а потом оторвал и выбросил его. Бред полный! Кого я обманываю? А никого не обманываю! Он жив, я это чувствую. У нас же какая-то там петля, и я бы почувствовала его смерть… наверное. Нет, точно почувствовала бы. Все, остановимся на том, что он жив, но, возможно, ранен. Не-э-эт, Ромочка, миленький, его убили. Как жить? Что делать?

Внутри опять что-то щелкнуло, и вокруг начала сгущаться тьма.

Так значит, да? Моего Ромку обидеть вздумали? Ну я вам покажу, где русалки зимуют!

Где-то над головой прогрохотал гром, в нос ударил запах паленых перьев и озона.

Это война! Я объявляю войну. Кому? А всем! Оголодавшей нечисти, если это они Ромку так, то я их всех депортирую на тот свет. Лжедиректрисе, есть у меня подозрение, что это она приложила руку к исчезновению настоящего директора, моего директора! Да судьбе, в конце концов! Понавыдумывали петли всякие. Я сама строитель своей судьбы, как захочу, так и будет. А я хочу, чтобы Ромка вернулся.

И начну с того, что восстановлю источник. Жертва, говорите, нужна? Найдем.

Поднялся ветер, вокруг стало совсем темно и холодно. Или это у меня внутри стало темно и холодно?

Жертва, жертва. Посмотрела на Лизку, и как пыльным мешком по голове ударило.

О чем я вообще думаю? Это же маразм полный! Я же Ситка, Параська, чудила и проказница. Но никак не бессердечная убийца. Дожилась, на подружку как на объект для жертвоприношения посматриваю.

И меня отпустило. Холод и темнота отступили. Стало очень больно и страшно. Но желание восстановить источник осталось.

— Сита, я тебя боюсь, — прошептала Лиза, прикрывая рот рукой.

— Я и сама себя боюсь. Но волков бояться, за грибами не ходить. Будем думать, как источник вернуть. И не трясись ты так, не собираюсь я никого в жертву приносить. Это было временное помутнение, — успокоила подружку.

— Искренне на это надеюсь, — прошептала Лизавета, опасливо на меня поглядывая.

— Ну ты чего, Лизка? Это же я, Сита, твоя добрая тетушка, — попыталась отшутиться я.

Но Лиза даже не улыбнулась. Только поджала губы и попросила:

— Не делай больше так, пожалуйста.

— Постараюсь. А сейчас давай думать, что с источником делать. Нам вменяемый водяной не помешал бы, — встала и пошла к воде.

— А что тут думать? Мы же все равно не умеем обряды там всякие проводить, — ответила Лизавета, догоняя меня.

— Лиза, ну ты чего? Менталистка ты или кто? Открывай свои закрома уворованных знаний. Знать бы, что делать. А как — это мы уже по ходу дела разберемся, — воодушевленно проговорила я, улыбнулась и добавила: — И не кисни, жив наш потеряшка, сердцем чую — жив!

— А сердцем ли? — подколола Лизок.

— Нет! Помпиком твоим! — Так-то лучше. Если сразу сдаться и потерять надежду, то удачи не видать. А нам сейчас без этой своенравной барышни никак нельзя.

Мы сидели на берегу почившего источника и старательно думали, как же его воскресить.

— А что, если… Нет, это не то. Или, может… Не, это вообще про археологию, — бурчала себе под нос племяшка, теребя растрепавшуюся грязную косу.

Я тоже пыталась хоть что-то придумать, но в голову лезли только какие-то глупости.

— Точно! — воскликнула Лизка, вскакивая и дергая меня за руку. — Сита, ты молодчина! Это то, что нужно! Как же там, у этого бакалавра, в голове крутилось? Вот, вспомнила: «Циклический энергообмен способствует самовозрождению магически активных элементов микрофлоры пациента за счет астрального обмена с реципиентом». Это оно! У нас все получится!

— Да не тряси ты меня, — с трудом вырвала ладонь из цепких пальцев подруги. — А теперь повтори все то же самое, но по-русски, пожалуйста.

— Ну ты же сейчас сама об этом думала! Поделиться своей магией с источником, пропустить через него свою силу. Только нужно сделать это несколько раз, понимаешь? Нужно выпустить в него магию, забрать обратно, опять выпустить — забрать. И так несколько раз. И он, может, заведется по новой, — разъяснила Лиза.

— Вот, знаешь, идея, конечно, замечательная. Но есть парочка ма-а-аленьких таких нюансов. Во-первых, я понятия не имею, как делиться своей магией. Но это ничего, можно, в принципе, потренироваться. Во-вторых, Лизка, очнись! У меня магия вуду! Ты представляешь, какой источник мы можем тут открыть? — представила мутировавшую под действием вуду источника нечисть и ужаснулась.

Лиза, судя по выражению ее лица, тоже поняла, во что это может вылиться.

— Да, этот вариант не для нас, — согласилась она.

— Почему же? Если ничего лучше не придумаем, то в крайнем случае попробуем так, — ответила, противореча сама себе.

А что? Главное — Ромочку вернуть, а он потом со всеми проблемами разберется. Мне все равно светит резервация, так что одним проступком больше, одним меньше — не существенно.

Ничего другого мы конечно же не придумали. Как результат, я сижу перед лужей, в прошлом бывшей источником, болтаю руками в воде и пытаюсь поделиться своей энергией. Эх, был бы у меня открыт источник, таких проблем не было бы. Из меня тогда магия сама наружу перла. А вуду — это сила совершенно иного порядка. Она не выходит из носителя, а наоборот — приходит к нему, призываемая состоянием транса и контактом с иным миром. И мне теперь нужно наладить контакт между этой лужей и миром вуду. Вот и сижу, налаживаю, вроде бы.

— Ну чего там? — спросила Лизка, заглядывая через мое плечо.

— Не мешай, а то в жертву принесу, чтобы не заморачиваться, — огрызнулась я, продолжая возиться в грязной воде.

Я тут, можно сказать, здоровьем своим рискую, цыпки ведь точно будут, а она отвлекает.

И ладно бы, если только Лиза отвлекала, так к нам в гости обезьянки пожаловали. Видимо, на водопой пришли. И вели они себя, кстати, по законам саванны, крадучись подобрались к воде, косясь на застывших в ужасе нас с Лизкой, и, окружив лужу, начали жадно пить. Двое здоровых клыкастых самцов что-то не поделили и сцепились, а во мне с перепугу опять что-то громко щелкнуло. Но в этот раз не становилось темно, почернела вода!

Животные отпрянули от озерца, фыркая и отплевываясь. И так же, как и пришли, опасливо косясь на нас, ушли в джунгли… тьфу ты, в лес. Совсем из-за окружающего абсурда крыша поехала. Но зато благодаря обезьянкам у меня получилось запустить в источник магию вуду. Как это остановить, я понятия не имела и просто вытащила руки из источника. Вода на глазах перекрасилась в прежний грязно-зеленый цвет.

— Давай еще, — захлопала в ладоши Лиза.

— И кто меня на этот раз пугать будет? Если ты не заметила, поясню, я в нужное состояние впадаю, только когда боюсь или злюсь, — ответила я.

— Опускай руки в воду, что-нибудь придумаем, — пообещала Лизка.

Я скептически фыркнула, но руки в лужу засунула. А в следующее мгновение с жутким визгом что-то вцепилось в мои волосы. Я тоже завизжала, вскочила и начала бегать по поляне, пытаясь стряхнуть с себя это нечто.

— Осторожнее, ты его поранишь, — причитала Лизка, бегая следом за мной.

Мне наконец-то удалось схватить агрессора и отшвырнуть его в сторону. Лиза побежала поднимать улетевший в траву комок шерсти.

— За что ты так с ним? Он же помочь хотел, — ворчала она, прижимая к груди своего глазастого нечистика.

— Так, значит, наброситься на человека и вцепиться в его волосы, это значит помочь? — разозлилась я.

Щелк! Вокруг начала собираться мгла.

— В воду, живо! — завопила Лиза и изо всех сил толкнула меня в сторону источника.

Я упала, проехалась животом по траве и не только руками, но еще и головой макнулась в лужу.

— Лизк-а-а-а, я тебя убью! — орала я, отплевываясь и наблюдая за тем, как вода окрашивается в черный цвет.

— Умничка моя, — ворковала коварная менталистка, — вот видишь, какие мы с тобой молодцы, довели нашу ворчливую тетушку до нужной кондиции. Хороший мой.

— И его тоже убью, — пробурчала, вытаскивая руки из воды, вставая и отряхиваясь.

По поверхности озерца пошла мелкая рябь, хотя ветра вообще не было.

— Получается! — завопила подружка, прыгая на месте и целуя свою рукавичку блохастую.

— Фи-и-и! Лизка, ко мне больше не подходи! — скривилась я.

— Ну как еще можно тебя довести? — поинтересовалась Лизавета, проигнорировав мое «фи».

— Я те доведу! У меня нервы не железные и психика одна на всю жизнь, — продемонстрировала племяшке кулак.

Мы битых полчаса ходили вокруг лужи и думали, как же мне впасть в нужное состояние?

— Хоть бы нечисть напала, что ли, — вздохнула Лизка.

— Они теперь меня боятся, не полезут, — ответила, поглаживая начинающий болеть живот. Долго мы без еды и воды не протянем.

— Ну, я подумала, может, они с голодухи того, совсем бесстрашными станут, — с надеждой проговорила подруга.

— Вот ты бы с голодухи решилась подойти к слону и укусить его за… что-нибудь? — спросила, усмехаясь, я.

— Да я уже готова его целиком сожрать! — ответила подруга, и по несчастью в том числе.

— И я. Вывод: нечисть умнее, а мы в тупике, — развела я руками.

Неожиданно Помпошка соскочил с Лизиных рук и начал валяться по траве, постепенно увеличиваясь в размерах.

— Помпи, — кинулась к нему Лиза.

— Отойди от него! — закричала я, хватая ее за руку и оттаскивая в сторону.

— Ему же плохо! — заревела Лизка.

— Чувствую, сейчас нам плохо станет!

Нечистик уже прилично подрос, выпустил ручки и ножки. И даже голова обозначилась. Теперь он был размером со здоровую собаку и продолжал увеличиваться.

— Бежим! — потянула Лизу за руку.

— Куда? А источник? — уперлась она.

Помпоша, если эту образину можно так назвать, встал на четыре лапы и зарычал, глядя на нас теперь вполне соразмерными голове глазами.

— Мама, — прошептала я.

— Спасай нас! — завопила Лизка.

А у меня, как назло, ничего не щелкало и не темнело.

Зверюга сделала шаг в нашу сторону. Наклонила голову набок и выпустила длинный язык из пасти.

— А-а-а!!! — завопила я, выставляя руки вперед. — Уйди, чудовище! Чтоб ты провалился!

От моих ладоней пошло не имеющее к Вуду никакого отношения тепло, и монстра буквально сдуло с поляны.

А меня опять швырнули на землю и окунули в лужу. Ну, Лизка, ну, зараза! Получишь ты у меня!

Теперь вода в озере не чернела, а, наоборот, начала светиться. Свечение сначала разлилось по поверхности воды, медленно оседая на дно. Лужа взволновалась и запузырилась. Я вскочила и отбежала к Лизе.

— Ну что, получилось? — спросила маленькая поганка, уже два раза за сегодня окунувшая меня в грязную воду.

— Иди и проверь, — пробурчала, поглядывая на взбесившееся озерцо.

— Я одна боюсь, пошли вместе, — заканючила Лизавета.

— Пошли уже, горе ты мое, — вздохнула я.

Мы крадучись подошли к самой кромке воды. Она продолжала бурлить и исходить паром. А со дна поднималось что-то большое. Мы замерли, держась за руки. Неужели получилось? Неужели источник восстановлен? По мере всплытия таинственного предмета мне становилось все тяжелее дышать. А когда на поверхность ставшего опять прозрачным озера всплыл изуродованный труп мужчины, дыхание вообще оборвалось, и я потеряла сознание.

— Ишь, какие нежные стали. А еще ведьмами кличутся, — ворчал кто-то прямо над ухом.

Я открыла глаза, повернула голову и похолодела. Рядом со мной лежала Лиза. Она тоже была без сознания, но дышала — и то хорошо. Повернула голову в другую сторону и заорала.

Тот самый труп из воды лежал рядом со мной и смотрел в бездонное небо мертвыми, затянутыми белесой пленкой глазами.

— Ну чаго разверещалась-то? Утопленников, шось, никада не видала? — ворчал Лучко, прикрывая тело пожилого мужчины какой-то тряпкой.

Вокруг него прыгал и попискивал Помпоша, маленький и вполне симпатичный.

Я вскочила как ошпаренная и бросилась к Лизе. Подружка застонала и начала вяло отмахиваться от шлепков по щекам.

— Дядька Лучко, ну ты чего? Додумался же нас в один ряд с мертвецом положить, — возмущалась я, помогая Лизе сесть.

— А чаво? Вон же не кусаетси, лежит себе и лежит, — пожал плечами водяной.

— Кто это? — прохрипела Лизка.

— А шут яво знат! Энто отщепенцы, видать, изловили бедолагу какого да источник открыть пыталися. Тока у них не вышло ничего, кто-то заблокировал здеся усе. А вы смогли, спасли вы нас, девоньки. За что вам земной поклон от всей местной нечисти, — Лучко низко поклонился, — и во-о-от такенное спасибочки лично от меня. А ж ужо, грешным делом, мальца деревенского чутка не притопил. Бабы мои вовремя отбили. Так-то.

— Дядя Лучко, а ты вместо спасибо попробуй еще раз Романа поискать, — попросила я.

— А чего не попробовать? Попробоваю, — согласился Лучко и нырнул в ставшее опять прекрасным озеро.

Мы с Лизой перебрались на другую сторону озера, подальше от трупа, и приготовились ждать. Помпон, поскуливая, подбирался к нам поближе.

— Вот ты мне честно скажи, пакость ты волосатая, это ты нас сожрать хотел или меня пугал, чтобы помочь? — прошипела я нечистику.

Помпоша смешно запрыгал на месте и начал попискивать.

— Сит, мне кажется, он помочь хотел, — прошептала Лиза и, повернувшись к своему дружку, позвала: — Иди ко мне, солнышко.

Помпика два раза просить было не нужно, он тут же запрыгнул на руки хозяйки.

Из воды вынырнула голова водяного. Лучко горестно вздохнул и проговорил:

— Звиняйте, девоньки, усе обшарил. Вроде где-то мельканул след-то яво, но пропал. Прячуть яво, хорошо прячуть.

— И что теперь? — спросила Лиза.

— А теперь в Ведуны, — уверенно ответила я. — Я чувствую, что директриса причастна к Ромкиному исчезновению. Будем за ней следить.

— Или она за нами, — поджала губы Лиза.

— Вы, девоньки, тут порешайте пока, а я новенького пристрою. Есть тут у меня одно болотце безхозное, вот туды яво и оттартаю. Пущай кикиморки поднатаскають, — вставил водяной.

— Так он же мертвый уже давно, — округлила глаза Лизавета.

— Ить, какая ты! Вчерась токмо утоп. Неча кадрами раскидаваться. Самому топить не позволят, так хош бы чужими трудами попользыватися, — покачал головой Лучко. — Я здеся один на весь бабский коллектив, мине помощник нужон!

Водяной плеснул на утопленника водой, и они оба исчезли.

— Как думаешь, вернется? — спросила Лиза.

— Да куда он денется! Ему тоже наша новая командирша не по душе, так что помогать будет однозначно, — ответила я. — Давай лучше пока подумаем, как себя вести, что Зираиде говорить и куда твой хвост пристроить.

Лиза прижала Помпошу к груди и прошипела, как кошка, защищающая котенка:

— Не отдам, он со мной пойдет.

— Ну-ну. Ты это директрисе, а не мне говорить будешь. Думается мне, не снимет она защиту от нечисти. Ей так Ведуны контролировать легче, — усмехнулась я.

— А чего она вообще хочет? — нахмурилась Лизка.

— Так это нам и предстоит выяснить. Иначе зачем мы, по-твоему, туда возвращаемся? Учиться под ее руководством мне что-то совсем не хочется, — вздохнула я. — А для тебя есть персональное задание — просканировать Марту вдоль и поперек. Она должна хоть что-то про свою начальницу знать.

— Фу-у-у, — застонала подруга, — у нее в голове так противно.

— Я тебе там жить не предлагаю, просмотри нужную часть воспоминаний, и все.

— Как у тебя все просто! А не получается так, либо только то, о чем в настоящее время думаешь, либо копаться и искать. И чувствую, я там столько мерзостей накопаю, на всю жизнь хватит.

— Ну что, девки, давайте вас к Ведунам перенесу. Прямо туды не могу, вы када меня в прошлый раз позвали, я вас на середке пути и потерял. Кумпол ентот ваш защищающий сбиват с дороги-то, — донеслось со стороны источника.

— Так вот почему мы оказались неизвестно где, — протянула я. — А куда ты нас на самом деле перенести хотел?

— Так к себе, на озеро. Мы бы с моими рыбоньками вас от остальных-то защитили. Да не пришлось, сами вподобились, — пояснил Лучко.

— Да вы бы первыми нас и выпили, — усмехнулась я.

— Обижашь, красавица. У нас, у водных-то, своя сила да своя кормежка тайная имеется. Мы до последнего держалися, я токмо чутка слабину дал, — выпятил грудь дядька Лучко.

— Вот и молодцы. Переноси нас к Ведунам, а там мы сами разберемся, — постановила ведьма-недоучка, то бишь я.

Нас окатило брызгами из озерца, а в следующее мгновение мы оказались почти перед воротами поселка.

— Ну что, пошли сдаваться? — спросила, тяжело вздыхая.

— На милость победителя? — уточнила Лизка.

— Ага, сейчас! Ты вообще о какой милости говоришь? И мы еще посмотрим, кто победит, — воинственно потрясла кулаком я.

Лизка сдавленно хрюкнула, а потом не сдержалась и расхохоталась.

— Ты такая смешная, когда пытаешься выглядеть боевой, — потешалась она, когда мы топали к воротам.

— Хватит ржать, послушай лучше, что я придумала, — пробурчала я.

— Да я и так уже поняла, только это как-то… низко, что ли. Мы же ее подставим по полной, — наморщила носик подруга.

— На войне как на войне. А она явно не на нашей стороне в этой самой войне, — оправдалась я. — И мотив у нее есть, так что это самый правдоподобный вариант.

— Ну, давай попробуем, — сдалась Лиза.

Мы подошли и смело постучали в ворота в две руки.

За окном светит солнышко, птички поют, а мы сидим в кабинете директора и жадно поглощаем нагло сворованную у Зираиды со стола минералку. Хотелось бы, конечно, чего-нибудь посущественнее, но и водичка тоже хорошо. После вынужденной голодовки и это в радость.

— А пошли в столовую? — предложила Лизавета.

— У нас в меню на первое экзекуция, — напомнила я. — А вот потом, если выживем, то обязательно поедим.

— Сита, я если не поем, то точно не выживу. Мне сейчас даже Зираида не страшна, только о еде и могу думать, — пожаловалась Лиза, держась за живот.

— Это легко исправить, — донеслось от двери.

— Ой, — сказала Лизавета.

— Вы нас сначала покормите? — с надеждой спросила я у ухмыляющейся директрисы.

— Конечно, напою, накормлю, в баньке попарю и спать уложу, — ласково улыбнулась она, а потом скривилась и как рявкнет: — Вы совсем страх потеряли, пигалицы?! Да вы у меня сейчас вообще о еде забудете!

Мы вжались в стулья и приготовились к длительной качественной головомойке. И были несказанно удивлены, когда Зираида тяжело вздохнула, прошла к своему креслу и устало приказала:

— Рассказывайте.

— Что? — осторожно уточнила я.

— Как выбрались, где были, что видели? — перечислила директриса.

— А, так и рассказывать-то нечего. Вы вышли из кабинета, потом зашла ваша секретарша, сказала, что ненавидит нас из-за Романа Любомировича и мы за все поплатимся. У нее, кажется, вообще с головой не все в порядке. А потом она начала что-то нашептывать над стаканом с водой, плеснула ее в нас, и мы оказались на обочине, в луже, за несколько километров отсюда. Вот только дошли. Устали и проголодались, между прочим. А все эта ваша Марта! — произнесла я достойный «Оскара» монолог.

Женщина все это время пристально на меня смотрела, прищурив свои болотно-зеленые глаза.

— И что из этого ложь, а что правда? Чувствую, что врешь, но и правда в твоей сказочке тоже есть. С Мартой я сама потом разберусь. С этой курицы станется, она вполне могла отомстить вам за своего ненаглядного. Да и у самих у вас ума бы не хватило пройти через защиту. Вы мне сейчас вот что скажите, как же вам, двум слабеньким, необученным ведьмочкам удалось выжить в полном взбесившейся нечисти лесу?

— Я не ведьмочка, — вставила Лиза.

Зираида резко повернулась к ней и, сверля взглядом, поинтересовалась:

— А кто же ты тогда? Потенциал я в тебе чувствую, но это не чистая магия. Значит, ты либо ведьма, либо магически одаренная. Так какой же у тебя дар, малышка? Какой еще сюрприз мне приготовила семейка Голдиных?

«Молчи, Лизка! Не вздумай проболтаться! Придумай какую-нибудь другую способность. Не понимаю, как так вышло, что она не знает о твоих способностях, но пусть так лучше и остается».

Лиза покосилась на меня и, вжав голову в плечи, неуверенно промямлила:

— Я это, пока не знаю. У меня еще не определились способности, наверное.

Да-а-а, Лизок, это было выступление века! Хоть на бис проси. Ну сказала бы, что ли, что погоду предсказывать можешь! А теперь эта жаба точно не поверит.

— Ну-ну, — усмехнулась мадам. — Не хочешь говорить? Так я сама узнаю. А сейчас марш отсюда, соплячки. Я с вами позже разберусь.

Было бы сказано! И мы опять испарились из директорского кабинета, только на этот раз традиционным путем, через приемную, где точила коготки блондинистая Марта. Я лучезарно улыбнулась ей и помахала ручкой на прощанье. Уже закрывая за собой дверь, мы услышали грозный рык лжедиректрисы:

— Марта, ко мне!

— Ага, Марта, к ноге, — хохотнула я.

— А мне ее жалко, — прошептала Лиза.

— Лиз, ты что, от голода поглупела? Жалко ей! И что это было вообще? Как ты можешь не знать, какой у тебя дар? Ты же из семьи потомственных магов, — набросилась я на нее.

— Ну извини, растерялась. Не умею я врать, что тут поделаешь, — залепетала Лиза.

— Что, что, учись! В нашем мире без этого долго не протянешь. Ладно, пошли в столовую, — махнула я рукой.

— Ой, — ответила мне Лизка.

— Ну что опять? Нога еще болит? — остановилась я.

— Там за углом ваш куратор, — прошептала подруга.

— И что? — не поняла я.

— А сумка где? — округлила глаза Лизавета.

— Какая сумка? — И тут я вспомнила, из-за чего мы вообще попали в эту переделку с водяным и прочими нечистиками. — Действительно ой!

Сумка осталась в луже у дороги, и найти ее теперь под силу разве что Помпошке. А этот гад с визгом смылся в лес, как только перед нами открылись ворота Ведунов.

— Он не ушел, а спрятался поблизости. Я ему шепнула, чтобы далеко не уходил, — поведала мне Лиза, утягивая в парк под прикрытие деревьев.

— Нет, убегать я больше не собираюсь! И сумку искать тоже, по крайней мере, пока не узнаю, что это за печать и зачем она понадобилась кураторам, — заявила я, выдергивая руку из подружкиных пальцев и выходя обратно на дорожку.

— Вот вы где! — встретили нас кураторы, все трое, в полном составе.

— Здравствуйте! Вот так встреча! — улыбнулась я.

— Беглая, не паясничай, — прошипел ведун, тесня меня опять в кусты.

— У нас тут что, шабаш намечается? — присвистнула я.

В парке собралась целая толпа преподов. Из тех, кого я знала, были Олег Демьянович, тот, которому моя наглость на паре по этике понравилась, Елена Аскольдовна, преподавательница загадочного предмета «МагВед физиология» и физручка Александра Андреевна. Остальных я не знала, это были кинетики и провидцы. Еще здесь присутствовали медичка Катерина и незабвенная тетя Маруся.

— Вот вы-то мне и нужны! — воскликнула я, обрадовавшись поварихе, как родной матери.

— А что нам нужно, вы знаете, — преградил мне дорогу к кормилице куратор. Вот же настырный дядька!

— Послушайте, — э-э-э, как бишь его, — Дмитрий Петрович, я тоже очень рада вас видеть, но мы с Лизой два дня почти не ели и не спали. Нам бы покушать и отдохнуть, а потом уже можно и обнимашки устраивать. Если вам есть чего интересного нам рассказать, то давайте побыстрее.

— Ключ и кристаллы, — прорычал ведун, грозно сдвинув брови и протягивая ко мне руку ладонью вверх.

Я похлопала себя по карманам, нашарила в заднем кармашке джинсов ключ от комнаты в обшаге, продемонстрировала его, покачала головой и запихала обратно.

— Вы, Дмитрий Петрович, конечно, мужчина импозантный, но мое сердце занято другим, а комната — его племянницей, так что ключик я вам не дам. Других ключей, извините, не держим. А про кристаллы и говорить нечего. Не дарят скромной ведьмочке бриллиантов, — развела руками, потом сложила их на груди и уставилась прямо в глаза куратору.

— Беглая, мне не до шуток, — придвинулся ближе ведун.

— А я и не шучу. Хотите серьезного разговора, так выражайтесь яснее. О каких кристаллах и ключе идет речь и с чего вы взяли, что они у меня. Я вам ничего не должна, и мне сказать нечего. А вам? — Ну если и теперь они только требовать будут, ничего не объясняя, то пошли они все… в парк! Я в их шабаше не участвую.

— Послушай, Сита, нам жизненно важно получить то, что вы с Лизой забрали из сейфа. Мы точно знаем, что сейф вы открыли, содержимое забрали, а потом след оборвался. Не нужно нам рассказывать, как вы это сделали. Мы все понимаем, у каждой ведьмы должны быть свои маленькие секретики. Вы только отдайте ключ и кристаллы. Без них мы не сможем защитить Ведуны. Если они попадут к Зираиде, училищу конец, — взяла слово Екатерина.

— Так, объясните мне, что вообще происходит? Что Звероида эта не подарок, я и так знаю, но тут, похоже, какая-то большая тайна, которую знают все кому не лень, кроме меня, — уперлась я. А потом меня опять осенило. — О, точно! У меня же Лиза есть! Так что я и без вас все узнаю. А ключей и кристаллов у меня нет и отродясь не было. Их и в сейфе, кстати, не было. Пошли, подруга. Уверена, тебе есть что мне рассказать.

Лиза кивнула, взяла меня под руку, и мы гордо удалились. Пусть эти масоны недобитые играют в свои секреты сколько влезет, только без нас. Обернулась — все преподы стояли как громом пораженные, не шевелились и не разговаривали. Хорошо их приложило известием, что искомых сокровищ в сейфе не оказалось. И только тетя Маруся громко причитала:

— Ох ты, и чего теперь будет-то, чего будет? Бежать надо, деток вывозить. Изведет ведь змеюка. Что будет-то, что будет?

В душе шевельнулась и затихла под гнетом инстинкта самосохранения совесть. Если эти тимуровцы не хотят принимать нас в свою команду, то это еще не значит, что мы будем бездействовать. А раз им нужны эти загадочные побрякушки из сейфа, значит, они нужны и нам. По крайней мере, на нашей стороне внезапность. Звероидочка не воспринимает нас всерьез, а про эту шайку-лейку рано или поздно узнает, если уже не узнала. Она тетка умная, самоуверенная только сверх меры. За что ей огромное спасибо.

Но спасение мира подождет. Сначала подкрепиться нужно и Лизку заодно расспросить.

— Ну, рассказывай, — попросила я, устраиваясь напротив подруги за угловым столиком в столовой.

— Вообще-то я тоже поесть планировала, — возмутилась Лиза, но по ее глазам было видно, что она просто дразнится.

— Лизка! Я сейчас обижусь, — надулась я.

— Ладно, слушай, — заулыбалась Лизавета. — Значит, так, у них здесь что-то вроде ордена. Они защищают тайный магический источник с особыми свойствами. Источник в спящем состоянии и находится в подвале. Нет, даже не так, он находится в подземелье под подвалом. Та печать, что мы стащили из сейфа, и есть ключ от подземелья, а энергосберегающие кристаллы нужны, чтобы запустить источник. Когда приехала Зираида, источник отреагировал на ее энергию и подал сигнал об опасности. И теперь нужно срочно активизировать этот источник, пока им не завладела Зираида. Они его так интересно называют — «Ведьмина тропа».

— Та-а-ак. А ты ни у кого в голове про эту Ведьмину тропу ничего не встречала? — спросила я.

— Нет, первый раз такое название встречаю, — покачала головой подруга.

— Занятное названьице. Вот бы узнать про эту тропу поподробнее, — мечтательно вздохнула я.

— Давай все же сначала поедим и приведем себя в порядок. Я вся чешусь, а ты, между прочим, головой в лужу с утопленником окуналась, — хихикнула вредная девчонка.

— И я тебе за это обязательно отомщу! — пообещала, кровожадно втыкая вилку в котлету.

Мы плотно поели и пошли в общагу. Чуть не подрались за ванную, но в результате победила юность. Короче, Лизка канючила и скреблась в подпертую мной изнутри дверь ванной, и я сдалась.

— Иди уже, мойся, шантажистка, — пробурчала я, впуская племяшку в обитель чистоты.

Лизка с визгом кинулась к душу, а я поплелась в комнату, чтобы тяжело опуститься на стул. На кровать-то в таком чумазом состоянии не ляжешь, покрывало и подушки жалко.

Пока Лизавета наслаждалась водными процедурами, заявился счастливый Ося.

— Вернулись, значит. А я уже было подумал — сгинули. Ан нет, живучия девки! — скалясь, вещал привиденька. Его желание самообразовываться, конечно, похвально, но правильная речь вперемежку с диалектом прошлого века так несуразно звучит.

— Послушай, Ось, а ты вообще Ведуны хорошо знаешь? — спросила, додумывая уже начавшую оформляться идею.

— А то! Я же здесь все зауголья облазил, — гордо ответствовал призрак.

— Вот и чудненько. У меня есть для тебя очень важное, ответственное поручение. Нужно найти вход в подземелье, само подземелье и обследовать там все тщательно. А потом, конечно, рассказать все мне. Справишься? — перешла я сразу к делу.

— И поосторожнее там, вдруг на подземелье какая-нибудь защита от нечисти, — донеслось из ванной.

— Это вряд ли. От обычной нечисти вполне может быть, но Ося у нас нечисть несколько иного порядка, я бы даже сказала нежить. Правда, дорогой? — просюсюкала я.

Ося растаял и чуть в прямом смысле не растекся лужицей у моих ног.

— Я ничего не боюсь и все разведаю! — уверенно заявил он, потом изобразил мыслительную деятельность и добавил: — Даже знаю, откуда начать. В библиотечном архиве есть дверь в подвал, а самого подвала отродясь на плане не было.

— Вот и умничка! Лети, мой герой, — послала совсем засмущавшемуся Остапу воздушный поцелуй.

Привидение замерцало и провалилось в пол.

— Бессовестная ты, Ситка, — проворчала Лизка, выходя из ванной. — Зачем ты с ним так?

— Как — так? — невинно побякала ресничками.

— Заигрываешь с ним, а ведь у него уже нет шанса на счастье, — грустно ответила Лиза.

— Вот именно! У него нет, а у нас еще есть. И не надо на меня так смотреть! Я и не говорила, что святая. Да, я его использую. Но это, согласись, всяко лучше, чем присоединиться к нему, если сами отправимся неизвестно куда совсем без подготовки, — громко хлопнула дверью и заперлась в ванной.

Ишь, жалостливая какая! Он мне, между прочим, должен. Я его от Зираиды спасла и энергией поделилась. Можно, конечно, было просто о помощи попросить, но так быстрее. И вообще, он уже мертвый, так что это не считается. Но на душе было гадко. Неужели я действительно становлюсь черной? Неужели вуду берет надо мной верх?

В дверь тихо постучали.

— Сит, ну ты чего? Обиделась, что ли? — виновато спросила Лиза. — Да забудь! Ты все правильно сделала, призраку все равно уже бояться нечего, ну, кроме директрисы. А нас бы точно поймали. И ничего ты не черная! Ты рыжая, как и положено быть ведьмочке. Слышишь?

Я открыла дверь, поплотнее закуталась в любимый зеленый халат и поинтересовалась:

— А ты когда-нибудь встречала черную ведьму, которая не была изначально обычной?

— Э-э-э, не знаю, — растерялась Лизка.

— В том-то и дело, Лизок, что все черные когда-то были вполне вменяемыми положительными ведьмочками. Даже Кристина эта не черная. Вредная, да, но не черная. А я в себе начала сомневаться, это первый звоночек, что что-то во мне сломалось, что-то пошло не так. Мне, главное, пока Ромку не найдем, продержаться, совсем с катушек не слететь, — улыбнулась. — Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Сейчас нужно отдохнуть, просто лечь и поспать.

Не буду об этом думать. Если на проблему не обращать внимания, она может обидеться и уйти. Завалилась на кровать, прямо так, в халате и с мокрыми волосами, похлопала по покрывалу рядом с собой, призывая подругу присоединиться к фиесте, и отвернулась.

— Спят они тут, разлеглися. Я тут собой рискую, ценную информацию добываю, а они дрыхнут, — ворчал кто-то над ухом.

— Мм… — ответила я, зарываясь головой под подушку.

— Вам вообще про подземелье рассказывать или как? — не унимался надоеда.

Я застонала и села, не открывая глаза.

— У-у-у, красавица какая, — протянула Лизка.

— Ага, красивая, — мечтательно поддакнул Ося.

Я с трудом разлепила веки и сползла с кровати. Подошла к зеркалу и показала язык отразившейся в нем заспанной, с отпечатком пальцев на щеке девчонке. Да-а-а, действительно красавица — мои непослушные волнистые волосенки не просто были встрепаны, они реально стояли дыбом!

Отражение вдруг пошло рябью, смазываясь и искажая и без того неприглядную картинку. Поверх моего отражения проступили очертания другого лица.

«Сита! Сита, ты меня слышишь?» — скорее почувствовала, а не услышала. Но я готова поклясться, что это был голос Романа.

Лизка вскочила и подбежала ко мне.

— Дядя Рома! Дядя, где ты? — завопила она, отталкивая меня.

— Да подожди ты, — оттеснила племяшку, автоматически поправляя прическу, точнее, пытаясь хоть немного пригладить безобразие на голове.

— Ну же, Роман, твою мать! Давай, отзовись! — постучала по зеркалу, но его поверхность была гладкой и не отражала ничего, кроме моей рожицы. — Все, трансляция отменяется по техническим причинам, — вздохнула, усаживаясь прямо на пол перед стеной и упираясь в нее лбом.

— Что это было? — прошептала Лиза.

— Что было? Что было?! — вскочила, уперев руки в бока. — Ты зачем меня оттолкнула? Он со слепком моего отражения контакт установил, а ты его разорвала. Вот же гадство! Ну что за невезуха! — я такое только один раз видела, у бабули в салоне. Так они вместе с подругой к этому неделю готовились, силы копили, и только потом смогли связаться с пропавшим без вести мужчиной. Да и то секунд на тридцать. — Он же столько энергии в это вбухал, неизвестно сколько времени ждал, чтобы отражение поймать, а мы так бездарно профукали шанс узнать, где он и что с ним вообще случилось!

— Прости, — прошептала Лизка, отворачиваясь и вытирая слезы.

— Ладно, не реви. С кем не бывает. Все равно мы его найдем, — притянула к себе ревущую подружку и обняла.

Посмотрела на топчущегося в сторонке Осю и шутливо приказала, продолжая поглаживать Лизу по спине:

— Докладывайте, агент Призрак.

Остап подобрался, выпятил грудь и приступил к докладу:

— Дверь из архива, значится, ведет в подвал, старый. Када я здесь учился, он уже заброшенный был. А из подвалу есть ход в какие-то, как их там… кутукамбы.

— Катакомбы, — на автомате поправила я.

— Ага, вот в их самые. Только ход досками забит, и запор на ем мудреный, — кивнул Остап. — Там много коридоров и большущая комната, глубоко под училищем. В энтой комнате какие-то каракули на стенах, а на земле выложенная из камней дорожка по кругу, как эта… спираль, во. В середке этой спирали чашки маленькие, вроде подставок для чего. Ну и чувствуется энергия странная, горько-сладкая какая-то. И дверь еще есть, тока она в земле прямо, я пройти хотел, а там земля тока и есть. Вот, все.

Лиза успокоилась и тоже внимательно слушала отчет нашего агента. Не Джеймс Бонд, но, надо признать, тоже весьма неплох.

— А защита какая? — спросила Лизка.

— Я ничего не почуял, — развел руками Ося.

— Странно, какая-то защита обязательно должна быть, — пробормотала я.

— Точно, куратор кинетиков все думал, что без печати они не пройдут защиту. Значит, защита определенно есть, — припомнила Лиза.

— Но привидение ее не почувствовало, значит, защита у нас не магическая, — продолжила рассуждения я.

— Может, как в сейфах? — предположила подруга.

— Вот когда туда пойдем, тогда и разберемся, — решила я. — А сейчас мне нужно насчет учебы у одногруппников узнать. Ося, спасибо тебе за службу, родина тебя не забудет! Лиз, ты со мной?

— Нет, я хочу отдохнуть в тишине. Сумбурные мысли твоих подружек о парнях и шмотках окончательно добьют мои и так порядком истрепанные нервы, — отказалась Лизавета.

— А с Алексом увидеться не хочешь? — задала я провокационный вопрос.

Лиза совсем сникла и пробурчала:

— Не хватало еще и его во все это втянуть.

Я промолчала. А что тут скажешь? Она права. Мы сейчас не в том положении, чтобы заводить близких друзей, только под удар подставим.

Вздохнула и открыла дверь.

— Несанкционированный выход из комнаты. Назовите свои ученические данные и причину выхода в коридор.

Разнеслось по общежитию. Студенты — народ любопытный, и тут же пооткрывались почти все двери на этаже. Да и на других этажах тоже, судя по разнесшемуся из динамика:

— Массовое нарушение комендантского часа. Всем вернуться в свои комнаты. После второго предупреждения сработает система безопасности.

Голос был явно записан и включался автоматически. И когда только успели установить такую крутую систему?

Девчонки загалдели, переговариваясь и возмущаясь таким самоуправством.

— Второе предупреждение, всем вернуться в свои комнаты, — известил динамик.

Желающих узнать, что за зверь система безопасности, и что будет, если она включится, не нашлось… на нашем этаже.

Где-то в районе второго-третьего этажа завыла сигнализация и послышались крики. Кричали явно не от удовольствия. Я стояла перед закрытой дверью и думала. Точнее, пыталась думать, но в голову ничего не лезло, кроме одной шальной мысли: «Мы заложники!»

— Нет, Сита, мы не заложники, мы пленники. Не знаю, что за войну затеяла Зираида, но всех нас взяли в плен, — проговорила Лиза.

— Завтра нужно как-то связаться с Помпоном и попросить его притащить сумку с печатью. Зираида начала активные военные действия, нам тоже пора действовать, — ответила я.

А сейчас, а что сейчас? Скоро отбой, еще одна ночь потеряна. Еще одна ночь в неведении.

Была уже глубокая ночь, я проснулась от того, что ноги затекли. Открыла глаза и чуть не упала спросонья. Я стояла перед зеркалом со свечой в руке. Но точно помню, что ложилась спать в кровать. И точно без свечки. Посмотрела на отражение и подумала, раз стою здесь, значит, так надо. И продолжила как дура стоять посреди ночи со свечкой перед зеркалом.

Не думала, что умею спать стоя. Оказалось, умею. Проснулась из-за жжения от горячего воска, пролившегося на ногу со свечки.

— Ах ты ж зараза! — прошипела, потирая обожженную ногу другой.

— Так-то ты встречаешь своего суженого, — прозвучало насмешливое из зеркала.

Подняла свечу повыше и всмотрелась в отражение. В дрожащем свете огонька было сложно разобрать, что там. Наши с Романом отражения словно накладывались друг на друга, и единственное, что я видела четко, были его глаза. Глаза, которые с такой нежностью смотрели на заспанную, встрепанную меня, что я просто разревелась вместо того, чтобы спросить, где он и как ему помочь.

— Прости, — постаралась взять себя в руки.

— Ничего. Только сейчас послушай меня внимательно. Со мной все хорошо, но здесь перекрыты все источники, и меня блокируют. Мне нужно, чтобы вы восстановили источник. Это единственный шанс, — начал быстро говорить мужчина моей жизни.

— Источник мы уже восстановили, — перебила я.

— Как? А впрочем, не важно. Сейчас не до этого. Ты должна пойти к озеру, нырнуть и добраться до грота. Помнишь, мы там с тобой были?

— Нет, не помню! Память девичья! — возмутилась я. Он бы еще спросил, помню ли я, что у нас с ним было.

— Вот, в гроте есть тайник, камень пятиугольной формы. Под ним спрятаны кристаллы-накопители. Достань их и принеси сюда. Потом нужно будет провести небольшой обряд, чтобы передать один из них мне. Все, я больше не могу удерживать связь, устал. — Голос стал тише.

— Ромочка, подожди. Где ты? У нас тут такое происходит! — Я кинулась к зеркалу, прикоснулась к его поверхности и почувствовала не холодное стекло, а тепло его дыхания.

Потянулась и припала губами к его теплым, таким родным губам. И связь оборвалась. Теперь губы касались холодного стекла, а не живой кожи.

— Хм, — донеслось за спиной. — Сита, с тобой все нормально?

Ну да, стою в пижаме и с зеркалом целуюсь. Еще и свечку сама себе держу. Картина маслом!

— Сита, ты меня слышишь? — встревоженно переспросила Лиза.

— Да слышу я тебя. Спи давай, — ответила раздраженно. Разговаривать сейчас совершенно не хотелось.

— Тогда почему я тебя не слышу?! — почти прокричала Лизка, явно начиная истерить.

— Не знаю. Уши сегодня вечером мыла? Может, вода попала, — ответила, думая совершенно о другом.

— Ты не поняла! — Меня развернули и начали трясти за плечи. — Я ничего не слышу! Ни одной твоей мысли, вообще ничего!

В свете трясущейся вместе со мной свечи Лиза выглядела как обезумевшая ведьмочка. Встрепанная, в широко распахнутых глазах паника и непонимание.

— Прекрати меня трясти, — скинула ее руки со своих плеч, — может, это временное отключение, ты проснулась, а дар еще спит. Не паникуй, давай просто успокоимся и подумаем.

Отвела подругу к кровати, усадила и пошла к столу сделать чай. Щелкнула кнопкой на чайнике и только потом вспомнила, что электричество в комнатах на ночь вырубают.

А что, если… Сосредоточилась и попыталась согреть воду своими силами. Такие бытовые мелочи мне были подвластны. Правда, редко получалось именно то, чего хочу, но все же. Так и есть! Ничего не произошло, чайник был абсолютно равнодушен к моим стараниям. Эта гадина каким-то образом сумела блокировать наши способности. Электричества ей показалось мало, она еще и магию вырубила! Такими темпами нас скоро обрядят в тюремную робу и на занятия будет сопровождать вооруженный автоматами конвой. Как такое вообще возможно? Вот так просто взять и выключить магию! Или это только с нами происходит? Если только с нами, то есть шанс выбраться из Ведунов с посторонней помощью. А если она заблокировала магию на всей территории поселка? Тогда нам кранты!

— Что там? — спросила Лиза.

Без возможности гулять по чужим головам она чувствовала себя как слепой котенок. Возможно, Лизе и тяжело все время отгораживаться от чужих мыслей, но без них ей еще тяжелее.

— Все нормально… Если то, что способности пропали не только у тебя, можно считать нормальным, — подошла к подруге, уселась рядом и водрузила свечку на стоящий у кровати стул. Свечка стоять категорически отказывалась, пришлось накапать воска на сиденье и только потом прилепить ее.

— Значит, я не лишилась своего дара? — уточнила Лизавета.

— Ну, это как посмотреть. Может, мы все лишились способностей, а может, это какая-нибудь природная аномалия. Только вот я почти уверена, что эту аномалию Зираида зовут.

— Беда, все пропало! Мы все помрем! — орал Остап, врываясь в нашу комнату через пол.

Снизу послышались визг и проклятия. Значит, привиденька так переполошился, что забыл о конспирации и переполошил заодно обитателей тех комнат, через которые к нам мчался.

— Все! Мы опоздали, она всех убьет, она нас сожрет! — верещал призрак, носясь по комнате как умалишенный.

— Так, успокойся немедленно! — рявкнула я, вставая. — Сядь и расскажи, что случилось.

Ося плюхнулся на стул со свечкой и схватился за голову. Свеча продолжала весело потрескивать в его животе, освещая призрака изнутри. М-да, жутковатый получился антураж. Как раз для страшных ночных историй.

— Остапчик, лапуля, а тебе сидеть удобно? — спросила, стараясь сохранять озабоченное выражение лица.

— Мне страшно! — заорал Оська. — Вы чего, не чувствуете ничего? Все! Конец!

— Ты что-нибудь поняла? — прошептала Лизка, наклонившись к моему уху.

— Нет, — честно призналась я. — А ты не в курсе, призраков пытать можно?

— Ну, если с точки зрения защитников магменьшинств, то нельзя. А если с нашей точки зрения, то-о-о… — многозначительно протянула Лизавета, кровожадно глядя на Остапа.

— Вы чего? Она вас уже подчинила! — Оська вскочил и понесся к двери.

Потом, видимо, вспомнил, что может и без двери обойтись, и начал проваливаться под пол.

— А-а-а! — раздалось из комнаты под нами. — Опять ты, сволочь! Получай!

— Ой-е-ей, — взвизгнул Ося, выпрыгивая обратно и держась за пятую точку.

По его ногам стекало какое-то вонючее зелье. Раз варевом припечатали, значит, тоже колдовать не могут. Что-то мне это совсем не нравится.

— Так, подранок, сейчас же прекрати истерику и рассказывай, что случилось. Мы вообще ничего не понимаем! — приказала я.

— Да чаво тут понимать? Все, она там, в подземелье. Включила энту спираль, которая тропа. Я слышал, как учителя говорили, что если тропа ее пропустит, то она станет неуязвимой, самой сильной. А у вас вся сила совсем сгинет. Он-то, источник энтот, всю магию вокруг собирает и отдает только тем, кто сможет пройти тропой ведьмы. Кто достоин, значится. А уже достойный ее потом хозяевам возвращает. Токмо она ж не вернет, она ж черная совсем. Ой, как же страшно жить! — причитал призрак.

Я немного помолчала, переваривая полученную информацию, и выдала:

— А тебе-то чего страшно? У тебя она ничего не заберет. Тебе вообще больше всех повезло, тебя уже даже не убьешь.

Остап призадумался, потом несмело улыбнулся и пробасил:

— А и правда. Чего это я? Мне-то ужо все равно.

— Вот и чудненько. Хоть с одной проблемой разобрались. А вот что делать с остальными? — теперь уже я начала хвататься за голову.

Хватайся не хватайся, а сделать мы сейчас ничего не можем. Так что лучше дождаться утра и действовать по обстоятельствам. Хотела уже предложить всем спать, но царапнуло какое-то несоответствие.

— Ося, а как она попала в подземелье? У нее же ключа не было! — вскочила и напугала и без того зашуганного призрака.

Остапчик вздрогнул, стал еще прозрачнее и прошептал:

— Так ей ключ какой-то монстр притащил. Страшный такой, мохнатый и с во-о-оттакенным языком, — Оська развел руки в стороны как заядлый рыбак, а мы с Лизой вскрикнули в один голос «Помпошка!».

— Вот же тварь лохматая! Говорила я тебе, что нельзя низшей нечисти доверять! — ударила я кулаком по спинке кровати.

— Может, Зираида его заставила? — пролепетала Лизка.

— Ну конечно! Хоть сейчас-то уже не оправдывай его, — всплеснула я руками.

— Я не оправдываю, — чуть не плача прошептала Лизавета.

— Ось, а кристаллы у директрисы были? Насколько я поняла, без накопителей тропу не активировать? — обратилась уже к привиденьке.

— Ну были какие-то стекляшки, она их в коробочке такой красивой принесла, в шкатулке, во, — ответил Оська.

— И где ж она их взяла-то? И все-то у нее получается! — пробурчала я, начиная грызть ногти от волнения.

Лиза отдернула мою руку от моих же зубов и предложила то, что до этого собиралась предложить я:

— Так, всем спать. Утро… вечера мудренее! — наигранно весело проговорила она, укладываясь. Натянула на плечи одеяло и добавила: — Остап, будь любезен, свечу погаси, раз уж ты на ней сидишь.

Оська вскочил, будто и правда обжегся, отряхнул штаны и, пробурчав: «Ну вас!», ушел в стену.

Я задула огонек и тоже легла. Но уснуть мне сегодня уже не удалось.

Утром опять была жесткая побудка, подконвойный поход в столовую и якобы тренировка с сердобольной Александрой Андреевной. Преподавательница физкультуры только покосилась на нас, но ничего не сказала. А вот потом мы начали действовать.

На занятия притихших студентов, как и всегда теперь, сопровождала комендант общежития. В момент передачи подопечных женщина и куратор отвлеклись, и я потянула Лизку за рукав в сторону библиотеки. Мы почти бегом пересекли часть холла и нырнули в коридор.

— Ух, кажется, получилось, — вздохнула я, прижимаясь спиной к стене.

— Ты что задумала? — прошипела Лиза, выглядывая из-за угла. — Наше исчезновение скоро обнаружат.

Я дернула ее за руку, возвращая в укрытие.

— До начала пары еще почти пятнадцать минут, а перекличку преподы только после звонка делают. Так что бежим, — и показала подружке пример, рванув к библиотечной двери.

Помещение выглядело пустым и заброшенным. Уже успевшие запылиться без книг стеллажи и гулкая тишина. Дверь в хранилище мы нашли без труда, и она была открыта! Само хранилище тоже пустовало, видимо, и отсюда все книги куда-то вывезли. Маленькая неприметная дверца в подвал обнаружилась за пустым стеллажом и была приоткрыта. Может, на ней и была какая-то защита, но без способностей мы этого не могли почувствовать. А потому воспользовались неизменным и всегда действующим русским «авось». В подвал-то мы вошли без проблем, но не учли одну маленькую детальку — здесь было темно как у… в общем, очень темно.

— Как там Оська рассказывал? Все время прямо и упремся в лаз? — спросила у схватившей меня за руку Лизаветы.

— Ага, только здесь же сначала ступени, — прошептала она в ответ.

— Ну, на ступени-то как раз света от двери хватит. Пошли уже.

И мы пошли.

Осторожно, но максимально быстро спустились в абсолютный мрак сырого подвала. Дальше пришлось двигаться более медленно. Было бы обидно расшибиться только на подступе к реальной опасности. Если бы Лизка сейчас слышала мои мысли, то сказала бы что-то ехидное вроде: «А расшибиться, оказавшись в этой опасности, было бы вообще не обидно, да?»

Ну вот, я уже скучаю по Лизкиному лазанию в своей голове.

До входа в подземелье мы добрались почти без приключений. Только пару раз чуть не оттоптали друг другу ноги и поругались по поводу моей непредусмотрительности. Дескать, если я собиралась пойти в подвал, то должна была взять с собой фонарик. И где я ей его возьму? Надо было подойти к завхозу и заявить: «А ну давай мне фонарь, я в подземелье полезу, с директрисой воевать». Хотя, учитывая отношение персонала к Зираиде, мне могли не только фонарик выдать. Еще и лопату в качестве бонуса вручили бы, чтоб директрискин труп прикопать было чем.

Проход в подземелье, или, как выразился Остап, катакомбы, был открыт, но затянут какой-то пленкой. На поверку это отказался обычный черный целлофан, смазанный какой-то жирной гадостью. У этой занавесочки наверняка есть какое-то магическое предназначение, но нам, сирым и убогим лишенцам, это было глубоко безразлично. Мы отодвинули целлофан и беспрепятственно проникли во вполне уютный, освещенный парой допотопных керосинок коридор. Теперь можно было и ускориться, только главное — не шуметь. Впереди слышались приглушенные голоса.

Добравшись до конца коридора, я осторожно заглянула в просторный зал с колоннами и едва все не испортила, выдав свое излюбленное: «Конец!» Не знаю уж, что здесь творится с акустикой, но звук моего голоса унесся в другой конец коридора, не потревожив взбешенную Зираиду.

— Что там? — прошептала Лиза, заглядывая в помещение из-за моего плеча.

А там была поистине страшная картина! Абсолютно голая, то есть совсем, вообще без одежды, директриса пыталась раздеть сопротивляющуюся и умоляющую о пощаде Марту. Тело Зираиды тоже было намазано чем-то жирным и эротично поблескивало в свете тринадцати расставленных по кругу здоровенных, толщиной в руку, свечей.

— Фу-у-у! — протянула Лизавета.

— И не говори, — согласилась я.

— Пощади! — верещала Марта. — Я не хочу! Я боюсь!

— Да заткнись ты, истеричка! — прикрикнула Звероидочка, стягивая со своей брыкающейся жертвы юбку. — Чего там бояться-то? Больно не будет, обещаю.

— Так иди сама! — простонала Марта, хватаясь за чулок и не давая директрисе стянуть его со своей ноги.

— Ты же сама видела, тропа меня не пускает, — прорычала Зираида. — Ты пройдешь путь, получишь силу и передашь ее мне.

— Так и меня не пустит, — не сдавалась в борьбе за чулок секретарша.

— Тебя пустит, ты же не для себя, значит, с благородными намерениями.

У меня за спиной раздалось сдавленное похрюкивание. Я же уже за живот держалась, сгибаясь от беззвучного хохота.

В неравной борьбе за белье победила ярая нудистка Звероидочка, и Марта тоже осталась в чем мать родила. Она вся сжалась, стараясь прикрыть свои прелести и жалобно поскуливая. За что и получила порцию какой-то маслянистой жидкости прямо в лицо.

— Ну чего ты дергаешься? — возмутилась директриса, выливая все содержимое баночки на спину и плечи секретарши. — Давай растирай и смотри, чтобы все тело было покрыто, — приговаривала Зираида, размазывая субстанцию по спине сообщницы.

— Может, пойдем отсюда? — спросила Лиза. — Неудобно как-то, они же голые.

— Ты что?! Неудобно ей! Сейчас же самое интересное начнется, — прошипела я, не оборачиваясь.

И действительно, началось интересное. Зираида подняла с земляного пола какую-то полупрозрачную ткань и тщательно обмотала ей голову Марты.

— Вот, теперь ты готова! Жир саламандры защитит тело, а платок из волоса василиска спасет прическу. Главное, когда гореть начнешь, глаза закрыть не забудь. И не подведи меня! — напутствовала она, подталкивая блондинку к наружному концу спиралевидной тропы.

— Что?!! — завопила Марта, упираясь. — Ты ничего не говорила про «гореть»!

— Какая разница? Сейчас сказала. Иди давай! — снова подтолкнула несговорчивую товарку Зира.

И тут у меня в голове что-то щелкнуло. Зира! Конечно! Роман же рассказывал про черную ведьму, цыганку Зиру, которая чуть не уничтожила Ведуны много лет назад. Это она! Ее тайник я нашла в своей комнате. И именно из-за нее погиб Остап. Поэтому-то он ее так и боится. Неплохо, однако, сохранилась Зирочка.

А между тем в стане врага разгоралась нешуточная перепалка.

— Иди, я сказала! — орала лжедиректриса.

— Не пойду! — орала в ответ секретарша.

— А я сказала, пойдешь! Я на тебя последний запас саламандрового жира извела, а ты, зараза, сопротивляться вздумала! А ну пошла! Знала, куда ввязалась. Думала, тебе мужик задаром достанется? — Зира схватила Марту за шею и поволокла к спирали.

Блондинка вывернулась, толкнула директрису, и они сцепились, как кошки. Но обе дамочки были скользкими и схватить друг друга не могли. В результате обе повалились на землю и начали кататься. Сбили одну из свечей, пламя лизнуло смазанную жиром кожу, и женщины вспыхнули, как факелы.

— Мои волосы! — орала Зираида, пытаясь содрать с головы противницы защитный платок.

— А вот шиш тебе! — ответила Марта, отскакивая в сторону и стараясь сбить огонь со своего тела.

Но Зира оказалась проворней и все же отвоевала лоскут волшебной ткани.

— А-а-а! Мои волосы! — закричала теперь уже Марта. — Я за них магу-косметологу полнаследства отдала!

— Слушай, пошли отсюда, — проговорила я, ошалело глядя на «горячих девочек».

Закон подлости проявил себя во всей красе. Акустика подземелья решила измениться именно в этот момент, и мои слова прозвучали неожиданно громко, многократно отразившись от стен.

Зираида резко повернула голову и уставилась прямо на меня.

— Ты-ы-ы! Это ты во всем виновата! — закричала она не своим голосом и бросилась к нам.

Мы от нее. По катакомбам пронеслись на форсаже, но Зираида не отставала. Ну и жутко же это, когда за тобой гонится голосящая, горящая, голая баба.

Мы преодолели целлофановую занавеску, Зираида спалила ее напрочь.

— Не уйдем, — пропыхтела Лизка.

— Вижу, — прохрипела в ответ, на ходу доставая из сумки бутылку с водой.

Отвинтила крышку, схватила бутыль за горлышко сверху и, перевернув ее вверх дном, схватила другой рукой Лизу за локоть.

— Дядька Лучко-о-о! — заорала вслух, на мыслительные пассы сил уже не было. А еще билась паническая мысль — вдруг из-за Ведьминой тропы не сработает.

Сработало! Нас закрутило и утянуло в водную воронку.

— Доброго денечка, девоньки. Чай, соскучились по старику, — пробулькало откуда-то сбоку. Я осмотрелась и поняла, что мы находимся в источнике! Точнее, в озерце, через которое можно попасть к источнику. Но это как раз то, что нужно!

— Дядя Лучко, я тебя обожаю! — завопила, бросаясь водяному на шею.

Лучко натурально покраснел, неловко похлопал меня по спине и промямлил:

— Да чего уж там.

— Ждите меня здесь, — заявила я и нырнула.

В этот раз было значительно сложнее, чем тогда, с Романом. Вода все норовила вытолкать меня обратно, но я все же вынырнула в волшебном гроте. Сразу нахлынули воспоминания о проведенной здесь ночи.

— Было бы неплохо повторить, — сказала вслух и сама смутилась от своих мелодично прозвеневших, отражаясь от мерцающих стен, слов.

Улыбнулась и выбралась из воды. Поиски заняли гораздо больше времени, чем я ожидала, но заветный пятиугольный камень был найден.

Выгребла семь откликнувшихся на мои прикосновения слабым мерцанием кристаллов. Как же приятно вновь чувствовать магию!

Распихала богатство по карманам, сумка у Лизки осталась, с ней плыть было бы неудобно, и отправилась в обратный путь.

Лизавета с водяным сидели натравке и дружно смеялись.

— Я дяде Лучко про голых горящих теток рассказала, — пояснила подруга.

— Это, конечно, весело, но нужно срочно Романа возвращать, пока они не нашли добровольца на прогулку по тропе, — ответила я, отряхиваясь и выжимая волосы. — Дядь Лучко, можешь зеркало организовать?

— Оно, вестимо, могем, но ты ж сама сказала, что некада, а туда же, прихорашиваться, — засмеялся водяной.

— Зеркало мне для дела нужно, — строго пресекла веселье. — И желательно побольше.

Зачем побольше — и сама не знаю, но показалось, что так будет лучше.

— Ну, надо так надо, — проворчал Лучко и полез в воду.

Через пару минут у нас было большое, окованное бронзовой рамой старинное зеркало.

— Ну, приступим! — бодро вскочила с травы и начала давать распоряжения. — Держите зеркало, только ровно и чтобы не шаталось, а я буду с Ромкой-связываться.

Указания были выполнены, вот только я понятия не имела, что делать. Уселась напротив зеркала, вытащила из кармана на всякий случай два кристалла-накопителя и уставилась на мокрую замухрышку, отражающуюся в нем.

— А долго держать-то? — шепотом спросила Лиза.

— Сколько понадобится, — ответила, не отрывая взгляда от своих глаз.

Спина и ноги затекли, отражение начало расплываться, и я уже почти потеряла надежду на успех, когда по поверхности зеркала пробежала рябь, и черты моего лица начали медленно меняться.

«Ну наконец-то. Я волновался», — прозвучал у меня в голове голос мужчины моей жизни.

Лизка и Лучко ничего не слышали и не видели, ведь они стояли по другую сторону зеркала.

— Я достала кристаллы, как их передать? — спросила, стараясь не шевелиться.

«Прости, Сита, но придется тебе себя поранить. Нужна твоя кровь. И постарайся побыстрее, мне все тяжелее удерживать контакт. Порежь ладонь и приложи ее вместе с кристаллом к поверхности зеркала».

Под конец монолога голос Романа моей мечты стал значительно тише. Медлить было нельзя, я перехватила один кристалл поудобнее и, не разрывая зрительного контакта с отражением, с силой резанула острой гранью по ладони.

— Сита! — вскрикнула Лиза, и зеркало пошатнулось.

— Держите ровнее, — прошипела я сквозь зубы, отбрасывая тот кристалл, которым резала, и зажимая в ладони другой.

Было больно так, что плакать захотелось. Но я держалась ради Романа, ради Лизы и всех Ведунов, а главное — ради себя.

Приложила ладонь с камнем к стеклу и почувствовала, как накопитель медленно проваливается в зеркало.

— Получилось! — взвизгнула от радости, отнимая уже пустую руку от стекла и сжимая в кулак, чтобы остановить кровотечение.

А через несколько мгновений началось нечто невообразимое.

Зеркало задрожало и начала плавиться. Лучко и Лизка отбежали в сторону, я отползла к ним на четвереньках, ноги действительно сильно затекли.

Рама от зеркала отлетела, а само стекло, зависнув в воздухе, начало растягиваться, все увеличиваясь и увеличиваясь. В результате перед нами появилось что-то вроде портала размером с двухэтажный дом.

А потом нам пришлось бежать. Причем быстро и с визгами — визжал даже Лучко. И я его понимала: не каждый день увидишь несущееся на тебя стадо жирафов. Настоящих, высоченных пятнистых жирафов!

«Зверушки» унеслись в лес, а из портала шагнул полуобнаженный, уставший и загорелый Роман моего романтического ужастика.

— Дядя Рома-а-а! — завопила Лизка, бросившись к нему.

А я стояла в сторонке и не знала, как себя вести. С одной стороны, он обратился за помощью именно ко мне, значит, считает близким человеком. А с другой — ну не просить же ему какую-нибудь Кристину. Но у нас же с ним магическая петля, значит, мы близкие люди. И все же магическая петля — не последняя инстанция, значит… а ничего это не значит! А-а-а, паника, паника, паника. Кто я ему теперь? Студентка на одну ночь или суженая и все такое? Как же все сложно! Проще в монастырь уйти.

Лиза висела у Романа на шее и что-то быстро нашептывала ему на ухо. По-любому ведь мои думки пересказывает. Предательница ты все-таки, Лизка.

Подружка повернулась и показала язык.

Так и есть, предательница!

Роман тоже что-то прошептал племяннице и пошел ко мне. А мне захотелось развернуться и убежать к жирафам.

— Как директор ведического училища, — церемонно начал Роман Любомирович, — я объявляю вам, студентка Беглая, официальную благодарность.

И протянул руку для рукопожатия. Я на автомате вложила свою ладонь в его. Роман дернул меня за руку так, что я уткнулась лицом в его голую грудь, переплел наши пальцы и прошептал в макушку:

— А как Роман твоего романтического ужастика, я тебе потом спасибо скажу, без свидетелей.

А я прижалась к нему, обняла и разревелась. Не знаю даже, от чего больше — от радости ли, что вернулся, или от облегчения, что не оттолкнул.

— Глупенькая, — шептал мужчина моего всего, — ну разве я могу отказаться от такого чуда. Ты моя и теперь от меня не отделаешься.

А я прижалась к нему еще крепче и заревела вдвое сильнее.

Придется, Ромочка, тебе придется от меня отказаться. Меня скоро обнаружат и депортируют в Уругвай, чтоб ему без туристов остаться!

— Так, хватит сырость разводить. Я тебе обещаю, что мы разберемся со всеми проблемами, и все будет хорошо, — приподнял он за подбородок мою зареванную мордашку и подмигнул.

Я улыбнулась в ответ, и желание устраивать истерики совершенно пропало. А действительно, чего это я? Мы со всем справимся, потому что мы команда. Да что там Зираида, мы и с магкомиссией справимся. У меня ж теперь крутой дядька Руслан почти в родственниках.

— Ну вот и хорошо. — Меня щелкнули по носу и перестали обнимать. — Успокоилась, теперь можно и повоевать.

Воевать мне совершенно расхотелось. Но Зираида-то все равно никуда не делась, так что хочешь — не хочешь, а разбираться с ней придется. Только теперь это не казалось такой трудновыполнимой задачей. Ведь рядом Ромка, а он-то уж ней справится… надеюсь. Смогла же она как-то отправить его неведомо куда без права переписки. А кстати!

— А где ты был все это время? — спросила, нахмурившись и сложив руки на груди.

Ромочка засмеялся и снова приобнял меня за плечи.

— Супружескую жизнь репетируешь? — лукаво поглядывая на меня, осведомился этот… вот даже не знаю кто.

— Если это предложение, то я должна подумать, — жеманно ответила я, потом опять нахмурилась и повторила: — Так где ты был?

— Это сейчас не важно, но если тебя так заботит место моего заключения, то я был в довольно милом месте, в компании не менее милых зверушек, — немного раздраженно проговорил директор.

— Таких, как то стадо бешеных жирафов? — невинно поинтересовалась я.

— Точно! — хлопнул себя полбу Роман. — Теперь же еще и животных возвращать придется, иначе меня Хельга убьет.

— Та-а-ак, — протянула я, — а Хельга — это тоже милая зверушка?

— Нет, Хельга — управляющая парком. Очень милая женщина, и мне не хотелось бы ее подставлять. Так что жирафов придется вернуть, — задумчиво проговорил Ромочка, будь он неладен!

— И обезьянок ей тоже верни, да и сам можешь к ней возвращаться, — прошипела я, дернула плечами, сбрасывая с них лапу блудливого кота, и гордо пошла к ожидающим в сторонке Лизавете и Лучко.

— Постой, Сита. Ты о чем? Какие обезьяны? Да что здесь вообще происходит? — недоуменно проговорил Любомирыч.

Я только фыркнула и пошла дальше.

Потом Лиза коротко пересказывала наши злоключения, а мы с Ромкой только искоса поглядывали друг на друга и усердно делали вид, что у нас чисто деловые отношения. Я — потому что обиделась, а если быть откровенной, ревновала, а Роман, видимо, потому что не хотел устраивать разборки при всех.

Ну а потом взял слово Лучко, и мы дружно хохотали, слушая историю о «горящих бабах» в интерпретации водяного. Обстановка немного разрядилась, но уже начало темнеть, и было решено отправляться на ратный подвиг, то есть — пора бы уже Зираиде хвост накрутить. Лучко милостиво согласился нас подбросить, и вот — стоим мы перед воротами обители зла, как три былинных богатыря на распутье, и переглядываемся.

— Мне очень не хочется отпускать вас одних в логово Зиры, но по-другому не получится. Ее нужно увести подальше от жилых корпусов, ну, скажем, к медпункту. Я буду ждать вас там. Сама она не опасна, ее силы тоже тропа выпила, но у нее наверняка есть какие-то готовые магические средства, так что будьте предельно осторожны и ни при каких обстоятельствах не разлучайтесь, — провел инструктаж директор.

После чего чмокнул племянницу в лоб и, притянув упирающуюся меня к себе, прошептал:

— Не, дуйся, Хельге пятьдесят один год, у нее муж, двое детей и внуки.

Я тоже получила контрольный в лобик и была отправлена к воротам легким шлепком пониже спины.

В поселок я заходила с улыбкой на губах. И никакая Зирочка мне не страшна, будь ей хоть сто лет!

Но это я так думала, когда в Ведуны заходила, а вот когда нас привели в директорский кабинет и оставили там наедине с лжедиректрисой, я сразу же решила передумать. Вот прямо с порога, когда злая, с замотанной платком головой Зираида достала из стола пистолет и направила его на нас.

Лизка ойкнула и спряталась за меня. И я ее, конечно, понимаю, но мне-то прятаться не за кого!

— Ну что, пигалицы, допрыгались? — прохрипела она, кривясь при каждом слове, как от боли. — Ну и дуры же вы! Сами приперлись. Но раз уж пришли, то мы сейчас прогуляемся. — Последнее было сказано с каким-то угрюмым злорадством.

Зираида встала из-за стола и, пошатываясь, пошла к нам, размахивая пистолетом на ходу. Ох ты ж! Она еще и пьяная в зюзю!

— Чего встали, коровы? Разворачиваемся и дружно топаем в библиотеку. И смотрите мне, без глупостей. Хотя о чем это я? Вы ж тупые, вы без глупостей не умеете. Но у меня есть вот эта вот штучка, — поводила пистолетом прямо перед моим носом, — а она и без магии замечательно работает. Ясно?

— Да куда уж нам, тупым, — проворчала я, медленно поворачиваясь и подталкивая трясущуюся Лизу к двери.

Уже стемнело, и территорию поселка освещали только редкие, тусклые без магического усиления, фонари. А мы с Лизой медленно шли к училищу, заложив руки за голову. Прямо боевик какой-то!

Вдруг из темноты, прямо нам под ноги, выскочила какая-то дворняжка.

Лизка взвизгнула и подпрыгнула, ну а мне, как всегда, не повезло. Хотя как посмотреть… Я споткнулась о псинку и полетела носом в землю, в этот момент прогремел выстрел, и надо мной просвистела пуля.

— Ох ты ж, где мой бронежилет! — простонала я, с кряхтеньем поднимаясь с дорожки.

— Ой, — заявила Зираида, разглядывая пистолет как восьмое чудо света.

Я схватила Лизавету за руку и рванула в сторону медпункта, утягивая подругу за собой.

Почти сразу же прогрохотал еще один выстрел, и Лиза упала, а я замерла на месте, не в силах поверить в происходящее.

Подруга закричала, и я даже не смогла бы определить, чего сейчас в моей душе было больше — ужаса от осознания, что она ранена, или облегчения, что жива. Бросилась к ней, позабыв про исходящую от неуравновешенной вооруженной злодейки опасность.

Лиза держалась за ногу, зажимая рану на голени. Даже в тусклом свете фонаря было видно, как из-под пальцев сочится кровь.

— Ты ранила ее, идиотка припадочная, — заорала я на Зираиду и тут же осеклась, уставившись на направленный на меня пистолет.

— Ничего, не сдохнет… пока, — усмехнулась гадина. — Поднимай ее, и вперед.

— Мы идем в медпункт! — категорично заявила я, помогая стонущей Лизавете подняться.

— Сейчас! Обойдетесь! А ну, пшли! — рявкнула Зира, поводя пистолетом.

За ее спиной в тени что-то шевельнулось. Или мне только показалось? А в следующую секунду из темноты беззвучно выступил Роман, молниеносно перехватил пистолет одной рукой, другой схватил Зираиду за шею, и дамочка обмякла. Роман аккуратно уложил ее на землю, заткнул пистолет за пояс и бросился к племяннице. А я стояла и смотрела на лежащее на траве тело. Это конец! Он ей шею свернул! С кем я связалась?

— Сита! Долго еще будешь на нее любоваться? Помоги мне! — рявкнул убивец, осматривая раненую ногу потерявшей сознание племянницы. — Темно, нужно отнести ее в медпункт.

— А тело? — прошептала я.

— Какое тело? — не понял директор.

— Вот это тело! — рявкнула я, указывая на убиенную злодейку.

— Да что с ней станется! — отмахнулся Роман, поднимая Лизу.

— Действительно, что с ней может еще случиться? Разве что завоняет, — ехидно ответила я.

— Сита, ты чего? Она просто в отключке. Часа два еще проваляется. Отправлю кого-нибудь, чтобы заперли до прибытия магкомиссии. Только сначала нужно Лизе помочь.

Мы уже шли к медпункту.

— А если она раньше очнется? — спросила, испытывая необъяснимое облегчение, что Рома не убил Зираиду. Нет, мне не было ее жалко, но не хотелось, чтобы мой мужчина был убийцей. Вредная, знаете ли, привычка.

Дверь в медпункт Роман открыл пинком, не обратив никакого внимания на то, что она была вообще-то заперта и где-то в отдалении сработала сигнализация. Странно, обычно сигнализация срабатывает в месте взлома. Хотя в Ведунах все странное.

Лиза была уложена на кушетку, и Роман начал суетиться над ее ногой, обтирая кровь и осматривая рану.

— Да-а-а, такого я не ожидал, — протянул мой директор спустя какое-то время.

— Что там? — спросила, взволнованно заглядывая через его руку.

— Да ничего! — засмеялся Роман, легонько похлопал Лизу по щеке и произнес: — Хватит умирать, Лизок, опасность уже позади.

Я посмотрела на раненую конечность подруги и поняла причину Ромкиного веселья — голень девушки украшала глубокая, но абсолютно неопасная царапина, даже швы накладывать не нужно. Ну, Лизка, напугала всех, симулянтка!

— Что здесь происходит? — В дверях стояла Екатерина, а за ее спиной маячил какой-то дядька с по-прежнему бесчувственной Зираидой на руках.

— Эту запереть, — жестко проговорил Роман, уступая Катерине место у кушетки. — И соберите совет. У нас проблема.

— У нас с момента твоего исчезновения этих проблем — завались, — пробурчала медичка, обрабатывая ранение. — Кстати, где шлялся?

— Вот я о том же спрашивала, — поддержала я фельдшера.

— Я смотрю, вы все безмерно рады меня видеть, — ухмыльнулся директор моего боевика. Потом посерьезнел, бросил Катерине: — Позаботься о ней, — и утянул меня из медпункта.

Зираиду уже унесли, ночной поселок был тих и безмятежен. Неужели никто не слышал выстрелов? Или все уже настолько запуганы, что любопытство атрофировалось? Вот не верю я, что ведьмы могут быть нелюбопытными! Неужели за этот день произошло что-то еще?

— Тебе лучше сейчас уйти в свою комнату, — проговорил Роман, останавливаясь на развилке. — А я пока проверю, что успела натворить эта деятельная дамочка.

— Как скажете, Роман Любомирович, — ехидно ответила я, демонстрируя недовольство.

— Не дуйся. Все равно Зираида уже обезврежена, и никаких приключений больше не предвидится. Так что ты не пропустишь ничего интересного. Я зайду утром. — Я получила чмок в щечку, и Роман ушел.

Оглянулся — я помахала ручкой и потопала к общаге. Ме-э-эдленно так потопала.

Обернулась — Ромка уже скрылся из виду. Вот и чудненько! Развернулась и бодренько потрусила к учебной части.

Я так и не рассмотрела эту ведьмину тропу. И я ведьма, мне тоже любопытство спокойно жить не дает. Пробираясь по темным коридорам училища, а потом и по подвальной лестнице, я мысленно потирала ручки. Сейчас я все узнаю, сейчас я все увижу!

Коридоры подземелья встретили догорающими керосинками и полной тишиной. Я обошла зал с источником по периметру, передернула плечами, вспомнив развернувшуюся здесь утром трагедию, а по мне — так комедию, и осторожно подошла к заветной тропинке. Свечи выгорели в середине, и фитили потухли, утонув в расплавленном воске. Но зал был освещен легким мерцанием покоящихся на подставках в центре спирали кристаллов накопителей.

Они были переполнены энергией. Еще бы! Ведь сейчас они хранили в себе силы всех одаренных обитателей Ведунов. И мне так захотелось дотронуться до этих кристаллов, прикоснуться к их теплым, пульсирующим силой граням, вобрать эту силу в себя и никому не отдавать.

Вокруг собралось плотное облако тьмы, но это не был мрак подземелья. Чернота выливалась из меня. Ну ничего ж себе поворот! Магия вуду рвалась наружу и стремилась облапить схоронившуюся в накопителях ведическую силу. Хотя в кристаллах была и обычная магия, но вуду просто распирала от нестерпимого желания заграбастать ведьминскую мощь и перестроить ее на свой лад. Вот же папочка! И чего твоей наследственности не сиделось в глубинах моего сознания? Чего наружу поперла? Вуду во мне, конечно, сильна, но полученный от мамы ведьминский дар все же сильнее, и я просто наблюдала, как со стороны, за желанием своей темной стороны получить то, что ей не принадлежит.

— Что, тоже хочешь получить их? — раздалось у меня за спиной.

Я замерла, прислушиваясь к себе. Неужели это мой внутренний голос со мной заговорил? Да ну! Не может быть у меня раздвоение личности. Или может? Не-э-э, точно не может.

— Ну, чего зависла? Давай, иди по тропе, — продолжали увещевать меня.

Обернулась и столкнулась с холодным взглядом водянистых глаз. Вспомнился директорский кабинет и, собственно, туалет.

— Ну что же ты, девочка? Ведь это то, чего ты действительно хочешь, — улыбаясь, проговорила Марта.

— Так там же огонь, — сказала сама не знаю зачем.

— И что? Огонь страшен тем, кто отдал свою силу полностью. Твоя истинная сила с тобой. Ты уникальна, ты создана для этого круга. Так войди же в него. — Марта снова ласково улыбнулась и протянула руку ко мне.

Я инстинктивно отклонилась.

— Да брось ты! — воскликнула блондинка. — Я почуяла твою сущность сразу, как только ударила тебя дверью. Ты и только ты способна вобрать в себя силу, хранящуюся в этом круге. Именно тогда я поняла, что Зира мне не нужна. Я поняла, что ты сама придешь за тем, что можешь взять. Так бери!

А почему бы и нет? Ведь я ничем не хуже этой Зиры. Я даже лучше. В разы лучше! И я смело шагнула к тропе. Сделала первый несмелый шаг, и меня словно ледяной водой окатило. Что я делаю?! Нужно срочно возвращаться.

— Поздно, — засмеялась Марта, будто прочитав мои мысли, — теперь ты должна пройти путь до конца или умрешь!

Я обернулась и поняла страшное. Марта убедила меня с помощью гипноза! Вот так просто, без магии и ворожбы, пользуясь примитивным гипнозом, она отправила меня на тропу, которую я, возможно, и пройти-то не смогу. А если и смогу, то не факт, что выживу впоследствии. Одно радует — на тропе гипноз не действует!

— А что будет, если я сойду с тропы? — спросила, изучая каменистую дорожку у себя под ногами. И вот странность, судя по состоянию камней, по этой тропе ходили, и ходили очень много!

— Что будет, если сойдешь? — рассмеялась Марта. — Повторяю для особо тупых: ты не сможешь. У тебя только два варианта: или идти вперед, или стоять на месте, пока не сдохнешь от голода, жажды или старости.

— Не понимаю, а тебе-то от этого какая выгода? Ну пройду я тропу, ну получу силу, и что? Неужели ты настолько глупа и думаешь, что я отдам ее тебе? — спросила, по-прежнему стоя в начале тропы и не имея никакого желания идти вперед.

— Отдашь мне? Мне не нужны эти жалкие крохи! Ты не понимаешь главного, в тот момент, когда ты завершишь путь и пройдешь очищение огнем, откроется источник. Да, тебе достанется только то, что вобрала в себя тропа при активации. И можешь оставить эту подачку себе. Я же получу все остальное, весь резерв ведьминских сил этого региона. Вот тогда они поймут, что я не только дочь министра, я сама чего-то стою, они все это поймут! — под конец монолога голос блондинки стал хриплым, а дыхание прерывистым.

Конец! Она же сумасшедшая, реально слетевшая с катушек ведьма. Хорошо хоть слабая… пока. Но если ее безумный план удастся, нам всем будет «весело».

— И как же ты собираешься провернуть все это? Ведь у тебя сейчас нет магии?

Решила раскрутить по полной говорливую психопатку. А она, похоже, была только рада пооткровенничать.

— Я дочь министра, и папочка меня любит. Он поддержал мою идею заполучить силу Голдиных. И когда Роман сбежал, он унизил не только меня, он оскорбил всю мою семью. Я все сделала просто идеально! Опоила его, привела к себе и устроила все так, чтобы его застали в моей постели. А он отказался жениться и просто сбежал! И куда сбежал? В какую-то дыру, чтобы обучать жалкие, бесперспективные, ущербные отбросы магмира! — Блондинка разгорячилась и теперь бегала по залу туда-сюда, размахивая руками и вращая глазами. — Променял многообещающий брак со мной на прозябание здесь! Узнать место нового назначения Романа Голдина не составило труда. В магкомиссии тоже люди работают, и они тоже любят деньги. Вот тогда-то мы с папой и решили, что из этого тоже можно извлечь выгоду. О ведьминой тропе давно уже легенды ходят. Мы нашли специалиста вне закона, и он сделал на заказ, специально для Голдина, проклятие преданной страсти. Я встретилась с Романом и со слезами на глазах умоляла его простить моего глупого отца. Роман поверил! Он безоговорочно поверил в то, что идея со свадьбой полностью принадлежит моим родителям, и моей вины тут нет. И принял из моих рук проклятие как доверчивый щенок! Мы даже стали друзьями!

Я устала переминаться с ноги на ногу и уселась прямо на тропинку. Марту понесло, и она теперь не замолкнет, пока не выговорится. Устроилась поудобнее, подперла подбородок рукой и продолжила наматывать на ус подробности коварного плана министерской семейки.

— А тут еще как нельзя более кстати появилась ты. Но этот упертый идиот узнал про проклятие, он оказался сильнее, чем мы думали, и мне не удалось подчинить его. Пришлось привлекать эту маньячку Зиру. — Марта остановилась, посмотрела на меня и, будто о чем-то вспомнив, крадучись пошла к выходу из подземного зала.

Подкралась, заглянула в коридор, прислушалась к тишине и, повернувшись ко мне, подозрительно прищурилась.

— А ты что здесь делаешь? Где Зираида? Как ты вообще проникла на территорию Ведунов? — спросила, угрожающе надвигаясь на меня.

Но я-то знаю, что она на тропу не полезет, значит, и бояться нечего. А потому радостно заулыбалась и выдала:

— А мы с Зирочкой пообщались и пришли к выводу, что и вдвоем со всем справимся, а ты нам больше не нужна.

М-да, зря я, конечно, злю бешеную блондинку, но она меня вообще с этой тропой подставила. Сиди сейчас здесь, пока не хватятся и не объяснят, что дальше делать.

— Врешь! Она тебя ненавидит! Она всех ненавидит. Мы ее кое-как выманили от отшельников. Сидела там, как Баба яга, одичала, и только когда про Ведуны сказали, встрепенулась, — Марта уперла руки в бока и сверлила меня недоверчивым взглядом. — Что ты с ней сделала? Я же все равно узнаю. Говори немедленно!

— А тебе какая разница? Ты же сама сказала, что она больше не нужна, — ехидно спросила, меняя позу. Подушку бы сюда, камни-то твердые.

— Дура! Это для прохождения тропы она не нужна, потому что ты под руку подвернулась. Она потом мне нужна будет! Я просто не смогу вместить в себя весь резерв, я же не ведьма, а маг. Она мне как накопитель нужна! Где Зираида?! — совсем распсиховалась Марта.

Где-где, в отключке! А если я сейчас министерской гадючке про Ромку скажу, она же смоется наверняка. Не-э-эт, пусть уж сидит здесь вместе со мной, чтоб мне скучно не было.

— Наверху твоя Зираида! — сказала обиженным тоном. — Когда мы с Лизой вернулись, она за пистолет схватилась. Лизку в ногу ранила, а я убежала. На стрельбу, наверное, народ сбежался, вот и не явилась еще.

— А-а-а, — понимающе протянула Марта, — это в ее духе. Сейчас от этих олухов отделается и придет. А ты чего расселась? Топай давай вперед, назад-то тебе путь заказан, — гаденько захихикала блондинка.

А причесочка-то подгорела, мстительно отметила я.

А вслух сказала безразличным тоном:

— Нет, я, пожалуй, еще немного посижу.

— Ну сиди-сиди, нам торопиться некуда. Мы с Зирой можем и по очереди дежурить. Все равно с голодухи ползком, но к центру приползешь. А там уже от тебя мало что будет зависеть.

Марта была так в себе уверена, что я бы ей даже позавидовала, не знай, что у нее здесь больше не осталось союзников.

— Так что ты будешь делать, когда я пройду тропу и открою источник? — решила хоть так потянуть время.

— Увидишь, это будет фееричное зрелище, — чуть не захлопала в ладоши от предвкушения блондинка. — У нас есть все необходимое для ритуала, — Марта прикрыла рот ладонью и хихикнула, — правда, Зира даже не подозревает, для чего я собираюсь использовать ее пространственную шкатулочку.

После слов про шкатулку Зиры мне стало как-то не по себе. Лично у меня связка «Зира — шкатулка» прочно ассоциировалась с одним словом — армагеддон!

— А что там за шкатулочка? — поинтересовалась как можно более спокойно и безразлично.

— О-о-о, это чудесная шкатулка, Зира, может, и не очень умная, но такие вещи делает виртуозно! Она создала пространственную воронку и заключила ее в шкатулку. Через эту-то воронку я и получу резерв источника, — самодовольно объяснила Марта.

Я совершенно ничего не поняла, но уточнять не стала, потому что если это случится, то мне вряд ли поможет знание физики процесса. А значит, это не случится, потому что нечего тут свои злодейские планы реализовывать. Я девушка упорная, надо будет — и сутки просижу, и двое. А-а-а, я не хочу сидеть здесь двое суток! Я уже сейчас в туалет хочу! Р-р-р-о-о-омка!!! Где тебя носит, зараза такая?

Марта еще что-то лопотала о своих наполеоновских планах, но я ее уже не слушала — утомил меня ее бред.

Сказывался более чем насыщенный день, и я, несмотря на, прямо скажем, мерзкую ситуацию, задремала.

Проснулась от какого-то глухого стука. Протерла глаза и осмотрелась. И чуть не вскрикнула от увиденного.

В тусклом свете кристаллов-накопителей стояла женская фигура с бейсбольной битой в руках, а у нее в ногах в бессознательном состоянии валялась Марта.

Полный апокалипсис!

Я вжала голову в плечи и даже попыталась помолиться — не получилось. Попробовала воззвать к вуду — тоже тишина. Видимо, на тропе она была бессильна.

Фигура, то есть женщина с битой, медленно повернулась и пошла ко мне.

— А я еще так молода! Как же жить-то хочется! — завопила я, уползая на четвереньках в единственном доступном мне направлении.

— Стой, дуреха! — закричала вооруженная дама.

И я замерла. Голос был смутно знаком, но это определенно была не Зира. Обернулась и облегченно выдохнула, разглядев подошедшую ближе и теперь освещаемую светом кристаллов женщину.

— Фу-у-ух, Елена Аскольдовна, вы бы хоть предупреждали! — шмякнулась на тропу и похлопала по камням ладонью. — Присоединяйтесь!

— Нет уж, спасибо. Мне и здесь неплохо, — усмехнулась преподавательница МагВед физиологии. — А ты посиди пока. Я сейчас за Романом Любомировичем и остальными сбегаю.

— А вы вообще как здесь оказались-то? — поинтересовалась я.

— Так Зираида сбежала. Она, скорее всего, покинула территорию училища, но мы на всякий случай прочесываем здесь все. Сюда бы она точно не пошла, ее тропа не пустит, вот меня и отправили как наименее сильную боевую единицу, — усмехнулась женщина. — А вот про секретаршу-то мы и забыли. Ее вообще никто всерьез не воспринимал.

Елена Аскольдовна убежала за помощью, а я смотрела на лежащую без сознания Марту и думала: как же все странно в этой жизни. Ее никто не воспринимал всерьез, а она оказалась главной злодейкой. Безумной, обиженной жизнью, но главной злодейкой. Хоть в чем-то она на первом месте. А я, получается, главная попаданка, в смысле — попала дальше некуда!

В коридоре послышались голоса, и вскоре зал наполнился галдящими преподавателями.

Постанывающую, в полубессознательном состоянии Марту под руки утащили наверх, а тропу окружили любопытствующие. И вот все расступились, пропуская собранного, переодевшегося в неизменный костюм директора, Романа Любомировича.

Он присел на корточки передо мной и шепотом пообещал:

— Когда все это закончится, я лично устрою тебе порку.

И при этом так ласково улыбнулся, что воображение нарисовало донельзя неприличную картинку с кожаной плеточкой и прочим эротическим инвентарем.

Я покраснела.

— И это тоже, — усмехнулся Роман.

Встал, отошел в сторону, уступая место Елене Аскольдовне.

— Сита, сейчас я объясню физиологические процессы, которые тебе придется пережить. Ты только не бойся и не впадай в панику. Если все сделать правильно, то ты совсем не пострадаешь, — начала увещевать меня женщина.

И я запаниковала! Потому что я и «правильно» — совершенно несовместимы. Я вообще не помню ни одного случая в своей жизни, когда сделала бы абсолютно все правильно.

— Тихо-тихо, — ласково прошептала Елена Аскольдовна. — Мы справимся, мы вместе со всем справимся. Посмотри на меня, девочка.

Я и посмотрела, только ничегошеньки не увидела, пока не проморгалась. Скопившиеся в глазах слезы вырвались наружу, но зато видимость стала значительно лучше.

— Вот и хорошо. Поплакали немного, и будет. А сейчас соберись и слушай меня внимательно. Ты слушаешь? — переходя на менторский тон, спросила Аскольдовна.

Не зря ее уже в первый же день начали за глаза называть Асколкольдовна. Временами женщина становилась холодна как айсберг и совершенно непримирима.

Под строгим колючим взглядом я как-то сразу собралась, прониклась ситуацией и почти успокоилась. Кивнула, подтверждая, что готова внимать, и Елена Аскольдовна продолжила инструктаж:

— Сначала тебе нужно просто пройти по тропе. Раз она тебя пустила, значит, ты достойна. Полдела можно считать сделанным. Когда достигнешь центра, источник просканирует тебя. Это неприятно, но безопасно. Сквозь тебя пройдет энергия тропы, проверяя самые дальние уголки сознания, вытаскивая наружу самые грязные, плохие мысли и желания. Не останется ни одного секрета. Источник узнает о тебе абсолютно все, даже то, чего ты сама не знаешь. Не бойся — то, что ведомо тропе, остается в ее круге. Но ты должна открыться, не сопротивляться. Сопротивление только замедлит процесс.

Я снова кивнула. Надо так надо.

— А вот потом, — долгая пауза, — потом источник очистит тебя от всего плохого, что найдет. Огнем очистит. Но тебе бояться нечего, это опасно только для тех, в ком плохого больше, чем хорошего.

Я прикрыла глаза и тяжело вздохнула. Мне крышка! Во мне самая что ни на есть плохая магия вуду, плюсуем мои собственные грешки, и не факт, что половина не наберется. А выбора-то нет. Да гори оно все синим пламенем! Кто не рискует, тот не пьет шампанского!

Встала, отряхнулась и преувеличенно радостно заявила:

— Ну, поехали!

Сделала пару шагов и была остановлена строгим:

— Это еще не все.

— Кто бы сомневался, — пробурчала себе под нос, а потом громче: — А можно мне последнее желание? — Роман удивленно выгнул бровь. — Дайте выпить для храбрости, а?

— Куда катится этот мир? — глубокомысленно произнес куратор ведунов.

— Сам бы здесь постоял, — пробубнила обиженно.

— Выпьешь, когда тропу пройдешь, — «успокоила» меня Елена Аскольдовна. — А сейчас раздевайся.

— Чего?!! — вполне справедливо возмутилась я.

— Чтобы пройти испытание и принять силу, ты должна быть полностью обнаженной, — припечатала она.

— Не, ну совсем обнаглели, — всплеснула я руками. — Вы, может, еще и музычку мне соответствующую организуете? Студентов для массовки подтянете и шест в центре тропы? Совсем обнаглели, что ли?!!

Да, я орала. А кто бы не заорал? Устроили тут балаган, еще и оголяйся перед ними. Уселась обратно на камни и сложила руки на груди. Никуда не пойду! Я, конечно, понимаю важность момента, но не до такой же степени, чтобы стриптиз показывать всем желающим. А их тут человек тридцать собралось! Даже дворники и те подтянулись.

— Все вон!

Я непроизвольно вздрогнула от грозного рыка Романа. О как, оказывается, мы умеем.

А народец-то слабенький оказался и безропотно потянулся на выход. Ушли все, кроме Елены Аскольдовны и Романа Любомировича.

И вот сижу я, надувшись, и исподлобья смотрю на них.

— Ну а теперь-то что? — устало спросил директор моей анатомии, не понимая, почему я не хочу эту анатомию оголять.

— Я стесняюсь, — проныла, как маленькая.

— Елена, выйдите, — раздраженно проговорил Роман.

— Э-э-э, Роман Любомирович, я думаю… — начала преподаватель.

— Вы выйдете, — оборвал ее на полуслове директор.

Меня одарили сочувствующим взглядом и оставили наедине с Романом.

Я посмотрела на него и поняла — этот не выйдет.

— Раздевайся, — напомнил Ромка.

— Может, хоть отвернешься? — с надеждой спросила я.

— Да, пожалуйста, — слишком уж покладисто ответил мой директор и отвернулся.

Я посидела еще секунд двадцать, вздохнула и начала оголяться. Сразу стало холодно, и я ускорилась. Чем быстрее разденусь, тем быстрее либо оденусь, либо согреюсь в процессе сожжения.

— Одежду от тропы подальше убери, — посоветовал Роман, по-прежнему глядя на стену.

Я закончила процесс раздевания, откинула одежду и поежилась.

— Разделась? — поинтересовался директор.

Я кивнула, потом дошло, что он стоит спиной и не увидел жест.

— Да, разделась.

— Вот и чудненько, — протянул наглый тип, поворачиваясь и осматривая меня с ног до головы. Улыбнулся и наигранно удивленно заявил: — Надо же, за прошедшие дни ничего не изменилось! — Обошел по кругу, у самого края тропы, собрал мою одежду и добавил: — И что стоим, кого ждем?

А я вся сжалась, было так стыдно, что даже слов ответить нахалу не нашлось.

— Сита, ну ты что? Это же я, Роман. Нам с тобой всю оставшуюся жизнь предстоит созерцать друг друга обнаженными. Так что прекрати смущаться и давай быстрее закончим с этим, — начал уговаривать директор.

— Вот только ты сейчас одет, а я нет, — обиженно ответила я.

— Мне раздеться? — приподнял бровь мужчина моего кошмара.

— Нет-нет! Лучше не надо! — взвизгнула я и быстро засеменила по тропе, продолжая прикрываться руками.

Ох, какая же она длинная, эта ведьмина тропа! Со стороны и не скажешь, а на деле оказалось целых семь витков. По мере приближения к центру становилось все теплее и теплее. И вот я здесь, осталось сделать один шаг, и я окажусь прямо между кристаллами-накопителями. А жить-то хочется!

— Я рядом, Сита, ничего не бойся. Я с тобой, — прозвучало почти рядом.

Я обернулась и с ужасом увидела; что Роман стоит на тропе!

— Потом объясню, — улыбнулся Роман, прочитав вопрос в моих глазах. — Иди и ничего не бойся.

Я зажмурилась и шагнула.

Стою, глаза открывать страшно, а ничего не происходит. Приоткрыла глаза, посмотрела на свои ноги, пошевелила пальцами, отметила, что пора бы уже ногти подпилить, и опять глаза закрыла.

— И долго ты еще будешь так стоять? — поинтересовался Роман.

— А что еще делать-то? — не поняла я. — Мне сказали, что будет какая-то проверка, вот жду ревизора, — развела я руками.

И вдруг как током ударило. Только не слабеньким, как из обычной квартирной розетки. Все тело закоротило, будто через него пропускают высокое напряжение. Я чувствовала, что меня трясет, но не могла и пальцем пошевелить, не могла прекратить это. Мышцы стянуло спазмом, кости начало выворачивать, я хотела закричать от боли и не смогла.

— Тихо, расслабься, не сопротивляйся, пропусти силу через себя, — зашептал Роман прямо над ухом, поглаживая мои бока.

Стало немного легче, но я отчетливо услышала тихий стон директора, стон боли.

— Давай же, открой сознание, тропа не причинит тебе вреда, — прохрипел Роман и отпустил, отступил.

Стало страшно и одиноко. Но боль ушла, и я попробовала сделать так, как советовали. Расслабилась, вздохнула глубже и представила, как впускаю энергию в свое сознание. Сначала затопило чувство полного погружения во что-то вязкое, затягивающее, как в болото. Потом это липкое ощущение безысходности схлынуло, стало светло и спокойно. Только где-то очень глубоко внутри, сжавшись в комочек, сидела холодная чернота — магия вуду.

— Закрой глаза, — приказал Роман.

Голос прозвучал в отдалении, значит, он сошел с тропы. Но обдумать его отступление я не успела. Вокруг вспыхнул огонь! Вот теперь я закричала. Все тело жгло, но это было терпимо, по сравнению с невыносимым жаром внутри, в груди и в голове.

И вдруг все прекратилось, огонь угас и жар спал. Я открыла глаза, осмотрела покрасневшую, но не обожженную кожу и хотела обернуться к Роману. Но увидела наливающиеся нестерпимо ярким светом накопители и замерла. Свет хлынул из всех кристаллов сразу. Прямые узкие лучи ударили по мне со всех сторон. А потом я упала. Я лежала на нагретых камнях ведьминой тропы, смотрела в темноту, скрывающую потолок, и улыбалась. А вокруг бушевала сила. Тот самый резерв ведьминских сил кружил вокруг меня как торнадо. Но эта сила не моя, она не для меня, тропа бережет ее для еще не рожденных, но достойных быть одаренными ведьмочек и ведьмаков. Когда-то и я, в числе прочих, получила каплю потенциала из этого колодца всесилия.

Сила успокоилась и опала, впитавшись обратно в тропу. А я все улыбалась и улыбалась. Теперь я знала, как решить проблему вуду.

— Сита! — Роман бросился ко мне, приподнял и уложил мою голову себе на колени. — Ты как?

— Раздевайся! — приказала я, продолжая блаженно улыбаться.

— Ты замерзла? — озабоченно спросил Роман моей жизни. — Сейчас, я принесу твою одежду.

Он хотел встать, но я схватила его за рукава пиджака и повторила приказ:

— Раздевайся… иначе я сама тебя раздену.

Теперь я могу, ведь во мне бушует столько силы. Я могу двигать предметы, могу заглянуть в будущее, могу прочитать его мысли. Но сейчас мне необходимо только одно — мой мужчина. Чтобы убедиться в том, что кошмар последних дней закончился, чтобы почувствовать себя живой и любимой.

Роман все понял, но не желал идти навстречу.

— Давай я отнесу тебя в твою комнату, ты устала, — проговорил он, снимая пиджак и закутывая меня в него.

— Нет! — уверенно ответила я. — Раздевайся.

И в подтверждение серьезности своих намерений, одним движением руки сорвала с него рубашку. Провела пальцами по обнаженной груди и снова приказ:

— Поцелуй меня.

И мой директор сдался. Капитулировал слишком быстро и безоговорочно. Я не рассчитывала на столь легкую победу, все же сюда в любой момент может кто-нибудь зайти. Но он сдался. Видимо, тоже был не против снять стресс.

С его одеждой мы расправились на удивление быстро, правда, там мало чего целого осталось, но это нас как-то мало заботило. Мы любили друг друга на теплых камнях ведьминой тропы, и это было волшебно. Тропа была нашими шелковыми простынями, темный потолок — звездным небом, а мы — единым целым. В этот раз все было по-другому. Мы наслаждались друг другом медленно, впитывая каждое прикосновение, каждый стон друг друга. И мы впервые сказали друг другу это. Заветные три слова. Как-то не сговариваясь, мы одновременно прошептали «Я тебя люблю». А потом лежали обнявшись и слушали свое тяжелое, сбивчивое дыхание.

И все волшебство момента нарушил вредный голос над головой.

— Совсем совесть потеряли. Тьфу на вас, бесстыдники, — проворчал Ося, высовываясь из потолка.

Я завизжала и, бесцеремонно отпихивая Ромку, пыталась выдернуть из-под него пиджак, чтобы прикрыться. А этот гад не хотел отпихиваться и нагло ржал.

Добыла все же пиджак, закуталась в него и возмущенно воззрилась на привиденьку.

— Кто бы говорил о стыде, — усмехнулся Роман. — Сам полуголый по территории гуляешь.

Вот кто-кто, а Ромка точно стыда не испытывал. Развалился, заложив руки за голову, и довольно лыбится. Оська-то хоть в трусах, а этот совсем голый! Я вспомнила, что здесь только что произошло, и окончательно смутилась. Я же вела себя как… даже не знаю, как это назвать. Сама на него набросилась, одежду вон разорвала. И это я! Без году неделя как женщина. Да, Ромка плохо на меня влияет.

— А уже утро. Развалилися тут, лежат. Работать и учиться кто за вас будет? Я? — продолжал разоряться призрак.

— Так, Остап Силантьевич, у меня для вас важное поручение, — посерьезнев, проговорил Роман. — Соберите педсовет и скажите, что я скоро буду. Справитесь?

— А то! Я мигом! — радостно воскликнул Ося и гордо удалился через все тот же потолок.

— А я… — начала я.

— А ты идешь спать, — перебил меня директор. — Тебе сегодня предстоит вернуть силу каждому обитателю Ведунов, отдохни, наберись сил.

И мне подали одежду. Пока я возилась с бельем, Роман уже полностью оделся. С растрепанными волосами, в мятых брюках и пиджаке на голое тело он смотрелся как-то по-хулигански, как мальчишка. Я невольно засмотрелась и получила предупреждение.

— Если ты сейчас же не оденешься, то я снова разденусь, и мы задержимся здесь еще на полдня, — лукаво улыбаясь, проговорил директор моего сердца. — А меня там ждут, совесть имей.

Это я-то без совести? Вот хам! Обиженно запыхтела, но процесс одевания ускорила. Потом меня, как маленькую, за ручку отвели в общагу, нежно поцеловали, пожелали сладких снов… и заперли в комнате!

Вот же! А я спать-то совсем не хочу, я на педсовет хочу! Интересно же, где Марта, что с Зирой и что вообще с ними дальше будет? Мне же сегодня всем способности возвращать, а что делать с их силами? Не возвращать же злодейкам оружие против себя.

Все это я обдумывала, принимая ванну и переодеваясь. Спать, значит, я должна? Сейчас, как же! Не дождется, чтобы я безропотно выполняла его приказы и сидела в комнате как покорная овечка. К тому же у меня есть сила, и много силы, так что выбраться из запертой комнаты проще простого. Похихикивая, направилась к двери.

Замок щелкнул, повинуясь моему желанию, и я гордо вышла в коридор. Сирена не сработала, голос из динамика не начал верещать о нарушении комендантского часа, а в коридорах все равно было тихо и безлюдно.

«Наверное, отсыпаются», — подумала, бодро топая к лестнице. Вахтерши на своем месте тоже не оказалось, и я беспрепятственно вышла из общаги. Утро было пасмурное, но безветренное. С деревьев медленно опадали еще полузеленые листья, и в воздухе пахло осенью. Хорошо и спокойно. С улыбкой на губах медленно побрела к преподавательской.

Меня явно не ждали, иначе я не стала бы невольной свидетельницей весьма неприятного разговора.

Я не видела говоривших, стоя за дверью, но голос Романа узнала сразу.

— Если вас что-то не устраивает, говорите прямо, сейчас не время для иносказаний, — раздраженно проговорил директор.

— Я и говорю прямо, — ответил незнакомый мужской голос, видимо, педагоге другого отделения, — вы слишком доверяете девчонке и не видите очевидных вещей. Мало кто способен противостоять такому искушению, как всесилие. А в руках этой студентки сейчас силы нескольких сотен одаренных… и ваши в том числе. Я требую, чтобы ее взяли под контроль, и уже вызвал специалистов из магкомиссии.

Все, я труп! Точнее, пора паковать вещички и доставать уругвайскую визу. А может, ну их всех, смыться отсюда по-тихому, и все дела. Я ж теперь всесильная, Бэтмен и Супермен в одном лице! Еще бы научиться этими силами пользоваться, у меня и со своими-то проблем ворох был, а тут еще и чужие привалили. Пока на тропе была, чувствовала и магию и ведьминскую энергию, а сейчас вообще ничего. Только свои крохи ощущаю. Нет, бежать нельзя. Во-первых, понятия не имею куда, поймают сразу. Во-вторых, совесть не позволит. Нет, этого брюзжащего мужика я бы оставила без способностей, но у меня же силы всех студентов. И Ромка с Лизкой опять же ни при чем. Похоже, придется рассказать Роману про вуду и попросить помощи в исполнении моего плана по избавлению от нее. А вот прямо сейчас и расскажу.

Только подняла руку, чтобы постучать в дверь, как из-за нее прозвучал брюзжащий старческий голос. Оказывается, предыдущий директор тоже здесь.

— Я бы на вашем месте не торопился с выводами, профессор Георченко. Спешка — она, знаете ли, только при ловле блох нужна. Вы не подумали о том, как объясните магкомиссии свое нахождение здесь? — проговорил Федор Генрихович, и в помещении повисла тишина.

Примерно через минуту гробовой тишины послышался слаженный грохот отодвигаемых стульев и многочисленные реплики вроде: «Давненько я в город не ездил» и «Совсем забыла, мне же гардероб к зиме обновить нужно».

Я едва успела отскочить в сторону, чтобы не получить дверью по лбу. И осталась незамеченной, спрятавшись за этой самой дверью.

Беглецы удалились, и из преподавательской донеслось:

— Вот теперь можно и поговорить.

«Ага, теперь можно», — согласилась я и шагнула в кабинет.

— Всем привет, — помахала ручкой оставшимся, — а вот и я, коварная похитительница чужой магии.

— Кто бы сомневался, — усмехнулся Роман. — А поспать тебе не мешало бы.

— Успею еще, высплюсь, когда мир захвачу, — вернула я усмешку.

— Помочь? — осведомилась почему-то оставшаяся в кабинете Александра Андреевна.

— Что — помочь? — не поняла я.

— Как — что? Мир захватывать. Это тебе не Ведуны, тут стратегия нужна, — заулыбалась преподаватель физической подготовки.

— Да ну! Делов-то! — отмахнулась я.

— Ну, помечтали, и будет, — проскрежетал Федор Генрихович. — Давайте готовиться к прибытию магкомиссии. Роман Любомирович, вы бы с братом связались, что ли.

— Не могу, — развел руками Рома, — мне для этого сила нужна.

— Так давай верну. Мне не трудно… наверное, — предложила я.

— Не успеем, — отрезал Роман. — Будем справляться своими силами. Все неугодные сейчас покидают территорию поселка. А дочь зарвавшегося министра для комиссаров лакомый кусочек, так что, вполне возможно, удастся обойтись без огласки. Будем надеяться, что они не захотят упустить возможность поймать министерство на крючок. Эти две структуры давно сферы влияния делят.

— Не попасть бы и нам в эти жернова, — задумчиво проговорил тоже отказавшийся от побега Олег Демьянович.

Еще здесь были Елена Аскольдовна и куратор кинетического отделения. Остальные предпочли не попадаться на глаза магкомиссии. М-да, и кому только обучение детей доверяют?

— Явилися! — с воплем ввалилась незабвенная Ирина Алексеевна.

Роман встал из-за стола, я же, наоборот, плюхнулась на ближайший стул. А через секунду Алексеевну аккуратно, но настойчиво отстранили с дороги, и в преподавательскую вошли они — люди в черном.

— Прошу оставаться на местах, — проговорил высокий худощавый мужчина, оглаживая ухоженную бородку.

Поднявшаяся было Елена Аскольдовна снова опустилась на стул.

— Я так понимаю, вы объект, юное создание? — ласково улыбнулся мне все тот же дядечка.

Остальные четверо пришедших с ним рассредоточились по комнате и молча осматривали помещение.

— Я не объект, а человек… с утра была, — начала за здравие, а закончила за упокой я. А потом вообще голову в плечи втянула.

Дядечка в черном снова улыбнулся и «успокоил»:

— Вам совершенно нечего бояться.

Только при этом он сделал легкий пасс рукой, и его сослуживцы поменяли место дислокации, попросту окружив меня. Двое встали за спинкой моего стула, двое по бокам. Передо мной — стол и этот человек в черном. Только затемненных очков не хватает. А нет, вон на нагрудном кармашке пиджака болтаются. Я почувствовала себя пришельцем с какой-нибудь Альфы Центавра.

— Это лишнее, — спокойно проговорил Роман.

— А-а-а, Роман Любомирович Голдин, — издевательски протянул человек в черном. — Наслышан. Достойный представитель семейства Голдиных, не пожелавший пойти по стопам предков и отказавшийся от службы в комиссии. Не сожалеете?

Вопрос был задан с явным подтекстом. Но мой Ромочка не смутился и, вернув издевательскую улыбочку, выдал:

— Нисколько. Служить, знаете ли, не люблю. Предпочитаю свободную деятельность.

— Наслышан, наслышан, — повторил дядечка. — Предпочитаете белый воротничок черным перчаткам. Только перчатки порой полезнее. И свободы дают больше.

— Призрачной свободы, — не остался в долгу Роман.

— А ваш брат считает иначе, — не унимался человек в черном.

— Я не мой брат, — отчеканил Роман.

— Чему я безмерно рад, — ухмыльнулся дядька и повернулся ко мне.

Вот теперь я прониклась. Он больше не улыбался, а сверлил меня взглядом. В прямом смысле сверлил! У меня вдруг разболелась голова и появилось навязчивое ощущение давления над переносицей.

— Забавно, — проговорил мужчина. — Природный блок. Ваше или тропа одарила?

— Чего? — жалко пискнула я.

— Ментальный блок ваш или от кого-то из обитателей Ведунов достался?

— А-а-а, так это ж от Лекса! — поняла я.

— Интере-э-эсно, а что за Леке? Иностранец? — мгновенно насторожился человек в черном.

Ой, кажись, я Сашку подставила.

— Прекратите несанкционированное сканирование моей подопечной, иначе я буду вынужден связаться с вашим начальством, — холодно проговорил Роман, спасая меня от необходимости отвечать на вопросы про Лекса.

— Работу в комиссии вы считаете недостойной, но не гнушаетесь связями в ее верхах. Неувязочка, — ехидно усмехнулся человек в черном.

— Со своей совестью я сам договорюсь. А вам не советую превышать полномочия. — Роман подошел ко мне, оттеснив одного из комиссаров, положил руку на плечо и успокаивающе погладил большим пальцем шею.

Его жест не укрылся от противного дядечки, но прокомментировать тот не успел, закрыв уже было приоткрывшийся рот с угрожающим «не советую».

Люблю Ромку! Вот именно о таком мужчине мечтает каждая девчонка: сильном, уверенном в себе, умеющем защитить честь своей женщины. Однако честь честью, а эти тоже не в бирюльки играть приехали.

— Ну что ж, территорию мы оцепили, персонал и учащиеся изолированы. Проводите меня к задержанной. И вы должны понимать, что, исключительно по инструкции, я вынужден оставить при вашей… подопечной охрану.

Роман кивнул, соглашаясь, сжал мое плечо напоследок и вышел из преподавательской, уводя за собой главного комиссара и двоих его подчиненных. Двое остались со мной.

— Вам лучше разойтись по домам, — предложил один из моих новоиспеченных конвоиров оставшимся педагогам.

Олег Демьянович, Елена Аскольдовна и Александра Андреевна слаженно встали, посмотрели на меня с сочувствием и вышли.

— А я посижу еще немного, — проскрежетал Федор Генрихович, — простите уж старика, суставы, будь они неладны, болят.

Я взглянула на бывшего директора, получила ободряющую улыбку и улыбнулась в ответ. А чего, собственно, я боюсь? Как там этот человек в черном сказал? Исключительно по инструкции? Вряд ли их инструкции предусматривают морить голодом бедную, несчастную студентку.

— А знаете что, ребятки, — начала весело, вскакивая со стула.

Горе-конвоиры вздрогнули и отступили на шаг. Ах вот значит как! Я взмахнула руками в сторону комиссаров, одновременно вскрикнув «бу-у-у», и они снова отступили.

Я хихикнула и глянула на Федора Генриховича. Старик сокрушенно покачал головой, но промолчал.

— Так я, собственно, о чем, ребята, шагом марш в столовку! — И сама первой потопала к двери.

Уже выходя в коридор, услышала шаги за спиной. Так-то лучше! Вы у меня еще и в комнате порядок наведете!

В столовой было тихо и пусто. На кухне обнаружилась только повариха Тамара, и она была, мягко говоря, не в духе.

— Ну, чего приперлися? — поинтересовалась она, подпирая кулаками широкие бока. — Неча жрать, все смели, как есть все. Тока картоха да мука и осталися. Вот чем прикажете вас, оглоедов, кормить?

— Мы не голодны, — проговорил один из моих спутников.

— За себя говори, — одернул его второй. — А давайте картошку сварим и картофельные котлеты?

— О-о-о, наш парень! — воскликнула я, похлопывая комиссара по плечу и неодобрительно косясь на его неголодного товарища.

— Денис, — представился парень.

— Сита, — ответила я.

— Так, чего встали? Неча тут миловаться, а ну пшли картоху чистить.

— А знаете, я не очень-то и голодна, до обеда в принципе потерплю, — промямлила я, отступая к двери.

— Совести у вас нету, — всхлипнула вдруг Тамара, тяжело опускаясь на табурет. — Я же одна не управлюся, а детей-то кормить надо, голодные ведь сидят.

— И ничего не одна! А мы на что? — воскликнул Денис, стягивая черный пиджак. Закатал рукава черной же рубашки и повернулся к сослуживцу: — Стас, чего замер? Давай присоединяйся.

— Это не входит в наши обязанности, — невозмутимо проговорил неголодный Стас.

— Ошибаешься! Нам какой инструктаж был дан? Позаботиться о благополучии студентов. А студенты что? Голодные. Так что кончай ломаться и вспомни армейские будни.

— Я не служил, сразу в магкомиссию взяли, — пробурчал Стас, но пиджак стягивать начал.

— Так-то лучше, вона картоха. И чтобы экономно мне, а то знаю я вас, — заявила уверовавшая в свою власть в отсутствие тети Маруси Тамара.

— Э-э-э, мальчики, думаю, вы тут и без меня справитесь. А я пока прогуляюсь, аппетит нагуляю, ага? — подобравшись к выходу, проговорила я.

— Стоять! — рявкнул Стас и захлопнул дверь магией.

— Ы-ы-ы! — взвыла я, хватаясь за отбитые дверью пальцы.

— Стас! Ты идиот! — заорал Денис, бросаясь ко мне. — Покажи, что там?

А там были содранная кожа и синеющие на глазах ногти.

— Нам крышка, — глубокомысленно констатировал факт Денис.

— У-у-у, вам такая крышка, вам сейчас такая крышка будет! От гроба! — рявкнула я, баюкая руку и чувствуя, что мои родненькие силы тоже очень не довольны и сейчас что-то будет.

— Сита, успокойся, он не хотел. Он сейчас все вылечит. Правда же, Стас, ты же сейчас вылечишь Ситочкины пальчики? — увещевал Денис меня, надвигающуюся на распластавшегося по стене Стаса.

Я так его силой придавила, что он даже голову повернуть не мог, но согласие, что все исправит, промычал.

— Исправит? Вот это исправит? — продемонстрировала посиневшие ногти на четырех пальцах и кровоточащие ранки.

— Да тут делов-то! Давай сам залечу, — улыбнулся Денис.

Осторожно взял мою руку и начал лечить. По мере уменьшения боли Стас постепенно сползал по стеночке, а я, следовательно, успокаивалась.

— Вот видишь, даже следов не осталось, — промурлыкал Денис, целуя мои ноготки… и отлетел в сторону от сильного тычка локтем Стаса в бок.

— Моя подопечная больше не нуждается в вашей охране, — прорычал Роман, обращаясь к главному комиссару. — Я сам за ней пригляжу и беру всю ответственность на себя.

— Как пожелаете, — согласился человек в черном, сверля убийственным взглядом своих подчиненных. — Но вы сами видите, что девушка нестабильна, и оцепление останется до полного завершения цикла тропы. И поторопитесь, у моих людей тоже есть семьи, и они скучают.

Магкомиссия удалилась в полном составе, уводя с собой измученную, растрепанную Марту со скованными наручниками руками. А Зира так и осталась на свободе, но зато без магии.

— Идем, — холодно проговорил директор и первым покинул столовую.

— Извините, как-нибудь в другой раз, — развела я руками, помахала расстроенной Тамаре и побежала догонять своего ревнивца.

Ромка быстро и уверенно шагал по дорожке, не замедляя шаг и не обращая на меня внимания.

— А мы куда? — поинтересовалась почти на бегу, чтобы не отставать от него.

— Туда, — указал вперед злой директор.

— Ты на меня злишься? — спросила, забегая вперед.

Роман остановился, чтобы не затоптать меня, и удивленно спросил:

— Почему я должен на тебя злиться? — напрягся и добавил: — Или я чего-то не знаю?

— Нет-нет, что ты? — и опять поплелась следом.

Но не вытерпела и через несколько шагов снова забежала вперед с вопросом:

— А на кого злишься?

— Не люблю, когда бьют женщин, — безэмоционально ответил Роман, сохраняя злое выражение лица.

— Я тоже не люблю, когда нас бьют, — пожала плечами и пропустила Ромку вперед.

Роман усмехнулся и пошел дальше, но уже медленнее, подстраиваясь под мой шаг. Мы шли в медпункт, это я уже поняла. И сама за Лизку переживаю, поэтому ускорилась.

Подойдя к крыльцу, Роман остановился, повернулся ко мне и, проведя пальцами по щеке, тихо проговорил:

— Не понимаю, как в тебе могут уживаться две такие разные личности. Порой ты доводишь до белого каления, но стоит тебе вот так, по-детски улыбнуться и сморозить какую-нибудь очаровательную глупость, все плохое тут же забывается, на душе становится светло и легко.

Я решила не обижаться на глупость и глубокомысленно изрекла:

— Да, я такая!

— Ну вот, опять, — засмеялся мужчина моей мечты, взял меня за руку и повел как маленькую.

Нас явно не ждали! На кровати сидел Сашка, и по-хозяйски разместив руку на Лизкином бедре, что-то ей нашептывал на ушко. Лиза хихикала и ничего вокруг не замечала.

— Руку от нее убрал! — угрожающе произнес Роман.

Я же отошла в сторонку, делая вид, что я не с ним и меня вообще здесь нет.

Лекс вскочил с кровати как ошпаренный, а Лизка спряталась под одеяло с головой.

— Ты, — обратился грозный дядя Рома к воздыхателю племянницы, — в общежитие. Потом поговорим.

Сашку как ветром сдуло, даже не поздоровался, пробегая мимо меня.

— Елизавета Руслановна, — позвал Роман.

— О-е-ей, — ответила Лиза, видимо впечатлившись тоном дяди и официальным обращением.

— Мне долго ждать? — не унимался директор.

Лиза осторожно стянула одеяло до носа и посмотрела почему-то на меня. Умоляюще посмотрела.

Ну куда от нее денешься!

— Роман, — позвала я, — Лизе и так плохо, а ты на нее кричишь. Ничего же плохого они здесь не делали.

М-да, последнее я зря сказала.

— Ничего плохого, значит? Вот как ты присматривала за моей племянницей. Учти, сообщать Руслану, что он станет дедушкой, тоже ты будешь! — еще больше разозлился Ромка.

— Каким дедушкой? — в один голос удивились мы с Лизой.

— Молодым дедушкой! — рявкнул Роман. — Парню двадцать лет, ладно Лиза, но ты-то должна понимать, что прикосновениями он бы не ограничился.

— Мы только целовались! — возмутилась Лиза, сама себя закладывая.

— Целовались? — прошипел Роман. — Чтобы я этого человека рядом с тобой больше не видел!

— Но он мне нравится! — воскликнула Лизавета.

— Не обсуждается. Не порти парню жизнь, ему последний год учиться осталось. Не заставляй меня отчислять его. — Дядя был неумолим, и даже слезы в глазах племянницы не подействовали.

— Алекс единственный, чьи мысли я не слышу, и я его никому не отдам! — разозлилась Лизка.

— Да пожалуйста, лет через пять! — расщедрился директор.

— Что? Да Сита вон всего на два года старше меня! — закричала Лиза.

— Это другое, — авторитетно заявил Ромка.

— Конечно, я же не твоя племянница, — хихикнула, устраиваясь у Лизки в ногах.

— Ей всего шестнадцать! — рявкнул Роман. — И они уже целовались!

— Ну и что? Вот именно, они только целовались, — улыбнулась я.

— На этом он не остановился бы, поверь мне, я знаю, — пробурчал Ромка.

— По себе не суди, — хохотнула я, подмигивая подруге.

— Я все равно буду с ним встречаться, — обиженно заявила Лиза.

— А что я, собственно, нервы трачу? Пусть отец с тобой разбирается. Он, кстати, скоро прибудет. — И Роман Любомирович гордо удалился из палаты.

— Не переживай, что-нибудь придумаем, — потрепала я подружку по плечу.

— Сита, я жду, — донеслось из коридора.

— Вредный он у тебя, — прошептала Лиза.

— У нас, — поправила я и побежала к своему вредному, чтобы требовать поесть. Война войной, а обед по расписанию, как говорится. А я со вчерашнего утра ничего не ела.

Обедали мы вместе в моей комнате. Выпотрошили из холодильника остатки уворованных из директорской квартиры во время переезда продуктов, наделали себе бутербродов без хлеба и быстро их сжевали, запивая чаем без сахара.

— Нужно быстрее провести обряд, иначе оцепление не снимут. А студенты голодные, — пробурчал Роман, дожевывая ветчину с сыром.

Я грызла огурец все с той же ветчиной, и потому только покачала головой, соглашаясь с тем, что без провизии мы долго не протянем. И поперхнулась, напугавшись взвывшей сирены.

— Оставайся здесь, — скомандовал Ромка, вскакивая со стула. Потом посмотрел на меня и передумал: — Нет, лучше не выпускать тебя из виду, а то мало ли что.

— Не доверяешь? — просипела, откашлявшись.

— Доверяю… почти, — усмехнулся Роман моего кошмара, утягивая за собой из комнаты. — Ты же можешь случайно что-нибудь натворить, так зачем рисковать.

Мне стало обидно до слез. Но шмыгнула носом и сдержалась, потому что, по сути, Ромка прав. Я могу, и мы оба об этом знаем. Так чего обижаться на правду?

Студентки начали выглядывать из комнат и переговариваться.

— Не волнуйтесь, возвращайтесь в свои комнаты и ждите объявления об отмене комендантского часа, — объявил Роман и почти побежал к лестнице.

Я семенила за ним, усиленно перебирая ногами и изображая быстрый бег. Где-то между третьим и вторым этажами Ромке надоело изображать тягач, и он переквалифицировался в погрузчик — обхватил меня одной рукой за талию, приподнял и побежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Силен, конечно, но без магии он все же просто человек, и на выходе из общаги слегка запыхался. Поставил меня на дорожку и прислушался, переводя дыхание. Крики доносились из заброшенной части парка, оттуда, где деревья росли вплотную к забору. Меня опять схватили за руку и поволокли к месту нарушения спокойствия.

Трое комиссаров из оцепления держали оборону, отражая атаки бурого лохматого монстра, которым руководила грязная, в изодранной одежде, но вполне живая и здоровая Зираида.

Как они умудрились обойти магзащиту и сломать стену, ума не приложу, ведь цыганка осталась без своей силы, но они почти прорвались. А все дело в том, что магические атаки комиссаров не причиняли монстру никакого вреда. И ребята в черных костюмах выглядели уже порядком пожеванными. Роман было собрался присоединиться к потрепанным воякам, но я присмотрелась к зверю и крикнула ему: «Стой!»

Он недоуменно посмотрел на меня, и я поспешила объяснить:

— Я знаю этого нечистика, — и указала на лохматую образину с длинным языком. — Нужно позвать Лизу.

— Сита, сейчас не до шуток! Или ты хочешь откупиться, скормив гревлю девственницу? — съязвил Ромка.

— Хоть раз просто поверь мне на слово. Нужно привести Лизу, она знает этого гремлина! — постаралась достучаться я.

— Гревля, — поправил Роман и все-таки кинулся к сражающимся, потому что Помпон, а это был точно он, обхватил своим жабьим языком ногу одного из парней и с размаху приложил его о дерево. Один боец выбыл из строя, оставшись валяться без сознания там же, куда и сполз с этого самого дерева.

Его-то место Роман и занял в строю. А я сорвалась на забег до медпункта. Пробегая мимо кинетической общаги, заметила выглядывающего из-за угла Сашку, крикнула ему: «За мной», — и побежала дальше. Алекс догнал почти сразу же. Я даже не удивилась тому, что он не отправился послушно сидеть в своей комнате, а бродит по территории в то время, когда для студентов еще действует комендантский час.

Когда добрались до медпункта, я уже трижды пообещала себе вытребовать у Романа, чтобы перенес его поближе к жилым корпусам. Ворвалась в Лизкину палату и, хрипя и свистя на все лады, заявила:

— А ну отрывай пятую точку от кровати, там твой Помпик Ромку доедает!

Лиза в этот момент обедала — для больной, видимо, остался запас продуктов, от неожиданности она вздрогнула и облилась вишневым соком.

— Что? — округлила глазки племяшка.

— Пошли, говорю, Ромку спасать, там Помпон лютует! — забрала у подруги стакан и допила остатки сока. Вкусненько, густой, кисло-сладкий. Тоже, что ли, заболеть?

Лиза засуетилась, попыталась встать и вскрикнула от боли. Видимо, ранение оказалось глубже, чем показалось на первый взгляд, а магии-то нет, чтобы сразу залечить.

— Вот на этот случай я тебя и позвала, — объяснила я Сашке. — Хватай свою красавицу на руки и бегом за мной.

Обратно мы добирались значительно дольше, с девушкой на руках не очень-то разгонишься. Когда мы все же прибежали к месту эпического сражения, Помпону противостояли уже только двое: Роман с какой-то здоровенной палкой в руках и безрезультатно пытающийся набросить на нечистика магическую сеть комиссар. Его товарищ лежал в сторонке, зажимая руками рваную рану на бедре. Только бы мой расчет оказался верным! Если Помпи не вспомнит Лизу, то нам крышка! Лекс поставил девушку на ноги и помог ей подойти поближе к месту схватки.

— Ну давай, Лизок, не подкачай! — крикнула я, привлекая внимание, а скорее отвлекая от нападения на зверя Романа и парня из магкомиссии.

— Лиза, уйди! — крикнул Роман.

Но отважная Лизавета сделала еще пару хромающих шагов, приближаясь к рычащему монстру, и ласково позвала:

— Помпичик, хороший мой, иди ко мне.

Нечистик замер, повернулся к девушке и внимательно на нее посмотрел. Высунул язык, поболтал им в воздухе и сделал маленький шажок к Лизе.

— Уведите ее! — взревел Роман, собираясь прикрыть племянницу собой.

Я схватила его за руку и тихо попросила:

— Просто поверь мне.

— Не слушай их! — заверещала Зираида, выглядывая из-за обломков забора. — Они тебя бросили, я твоя хозяйка, только я тебя люблю по-настоящему, Хмырь. Слушай только меня, Хмыречек мой. Порви их всех!

— Фу, ну и кличка, — скривилась я.

Помпо-Хмырь обернулся, посмотрел на цыганку, потом опять на Лизу.

— Помпошенька, это же я. Иди ко мне, — ласково повторила Лизка.

Роман напрягся, я крепче сжала его руку, а Помпон бросился на Лизу.

Роман вырвал свою руку из моих вспотевших пальцев и кинулся к племяннице. Помпошка повалил Лизку на траву и топтался по ней, радостно повизгивая. От внушительного пинка в бок зверюга отлетел в сторону, и по траве покатился уже маленький, подвывающий от боли комочек шерсти.

— Лиза, детка, тебе больно? — спросил Роман и замер, уставившись на пижаму на груди племянницы.

— Спокойно, это вишневый сок, — выпалила я, помогая Лизавете сесть.

— Дядя, зачем ты так с Помпи? Он хороший, — возмутилась Лиза.

Этот хороший припрыгал к хозяйке, огибая ее дядю по дуге, забрался на колени и, смешно фыркая, уткнулся в ее ладони.

А за оградой, матерясь на все лады, улепетывала драгоценная Зирочка. Не улепетнула! Люди в черном скрутили ее и куда-то увели. А ведь если бы не нежные чувства между Лизой и Помпоном, у нее вполне могло получиться! Сирену выключили, покалеченных унесли в медпункт на попечение заботливой Катерины. Рабочим были даны указания по поводу скорейшего устранения бреши в ограждении. А четверо страдальцев, вернее, трое страдальцев и один не очень умный, но зато очень преданный комочек шерсти, поплелись за директором в его кабинет.

Опять! Я скоро жить здесь останусь. А что? Поселюсь в Ромкиной комнате отдыха, здесь телек классный и на головомойки ходить недалеко. Собственно, можно и с дивана не вставать, и Роман Любомирович при желании и так докричится.

Сначала выговор получила я. Точнее, целую кучу выговоров — и за то, что не слушаюсь, и за безответственность, и за то, что подвергла Лизу опасности, и самое главное — за то, что «страдаю полным отсутствием инстинкта самосохранения». В общем, отчитал как провинившегося ребенка, спасибо, что в угол не поставил.

Потом я смогла передохнуть, потому что подошла очередь Лизки и Сашки. Племяннице он сказал только три слова: «Отец узнает все». И Лиза сразу приуныла, притихла и даже за Алекса не заступалась. Ему, к слову, досталось больше всех. Сначала директор прозрачно намекнул на уголовную ответственность за совращение несовершеннолетних, и попытка тоже считается, а потом в красках описал, как Руслан переломает ему все, что ломается, если он посмеет обидеть девочку. Ну и выпроводил из кабинета. Последним под расправу попал Помпон. Его сначала внимательно осмотрели, а потом сердечно пообещали раздавить как червяка, если еще хоть раз «ты, образина такая, посмеешь перекинуться».

Вот такой веселенький получился разговор. А закончился он просто феерично. Весь поселок, и мы в том числе, содрогнулся от оглушительного взрыва. Опять завыла сирена.

Этот день вообще закончится когда-нибудь?

На территории Ведунов царил полный хаос. Носились какие-то рабочие, таскали коробки и ящики, переругивались комиссары. И среди всего этого бедлама возвышались две невозмутимые фигуры в ослепительно-белых рубашках и черных костюмах — Роман и Руслан Голдины.

— Рыки, — шепнула Лиза.

— Ага, — согласилась я.

Мы стояли у них за спиной в паре метров и ждали распоряжений. Нам так и сказали: «Стойте на месте и ждите». А у Лизы, между прочим, нога болит, и она на мне почти висит. Но было сказано ждать, вот и ждем.

После взрыва мы выбежали на улицу и увидели, как злой, даже можно сказать взбешенный Руслан буквально избивает одного из комиссаров прямо в воротах поселка. Остальные стояли в сторонке с каменными лицами, но попыток вмешаться не делали. Это потом нам объяснили, что Руслан, прибыв в Ведуны, в первую очередь выслушал доклад комиссаров о нападении и, осмотрев место прорыва ограждения, почувствовал слабый магический след. След привел к одному из комиссаров. Вот его-то Руслан и избил до полусмерти, выбивая признание в предательстве. Оказалось, парень работал на того самого министра, отца Марты.

Оцепление по приказу Руслана сняли, и сейчас рабочие переносили привезенную провизию в столовую. Было решено, что обряд по возвращению способностей обитателям Ведунов проведем только после того, как всех накормят.

— Пошли отсюда, — предложила я Лизе.

— Куда? — спросила она.

— Куда угодно, можно ко мне, переоденешься хоть. Не ходить же тебе в пижаме весь день, — нашла я повод.

— Ну пошли, — неуверенно согласилась Лизка, косясь на спины Рыков.

Мы развернулись и поковыляли в сторону общаги, точнее, Лиза ковыляла, а я ее поддерживала за талию.

— Стоять! — полетело нам в спины.

И вот сбежать бы сейчас, да Лизку не бросишь же.

Остановились, стоим.

— И куда это мы направляемся? — поинтересовался Руслан.

— Па-а-ап, мне переодеться нужно. Смотри. — Лиза продемонстрировала пятно от сока на пижаме.

Она вообще интересно смотрелась в бежевых кофточке и штанишках с розовыми зайцами и в тапочках. Волосы заплетены в небрежную косу, а лицо бледное и уставшее. Как бы то ни было, но Лиза была ранена и потеряла достаточно крови, чтобы чувствовать слабость. Но это не мешало ей перечить отцу и во всем оставаться при своем мнении. Так и с Помпоном. На категоричное заявление Руслана, что присутствие нестабильного гревля среди людей недопустимо, не менее категорично ответила: «Уйдет он, уйду и я». Она даже за Сашку так не боролась, как за Помпи. На Лекса, кстати, Руслан отреагировал вполне спокойно. Сдержанно объяснил парню, что его ожидает в случае любого, даже незначительного проступка, похлопал по плечу и, прислонив побледневшего Сашку к стене, чтобы не упал, пошел вместе с Романом следить за разгрузкой провианта.

Переодеваться нас все же отпустили, правда, под конвоем. Двое людей в черном сопроводили прямо до двери в мою комнату и так и остались под ней стоять.

А мы с Лизаветой устроили настоящий погром, переворошив весь гардероб. В результате разоделись как на парад, потом нанесли боевой раскрас и, осмотрев друг друга, остались довольны.

— Ишь разрядились, гулены, — проворчал Ося, вплывая в комнату через пол. — Для кого тока старалися? Мужики-то ваши пьють как кони.

— Что-о-о? — в один голос вопросили мы с Лизой.

— А то, пьють, и хахаля тваво, — кивок на Лизавету, — поють.

Видимо, от возмущения Остап совершенно забыл о правильном произношении и перешел на привычную речь.

— Лекса? — не поверила Лиза.

— А у тебя еще какой есть? — ехидно спросил Оська.

— И что они задумали? — сощурилась я на призрака.

— А я чего? Сами разбирайтесь! — И привиденька попросту сбежал!

— Ну что? Пошли разбираться! — заявила я, распахивая дверь.

Наши конвоиры сидели прямо на полу возле двери и играли в карты!

— Все, ребята, казино закрывается, проследуйте в бар! — заявила я, перешагивая через кучку карт.

Комиссары быстренько собрали колоду и последовали за нами.

— А куда идти-то? — спросила Лиза, когда мы вышли из общаги.

— Ну, тут одно из двух — либо в директорскую квартиру, либо в его же кабинет, — задумчиво проговорила я. — А давай разделимся?

— О’кей, я пойду домой, — согласилась Лизавета. — Только у меня нога…

— А охрана тебе для чего? Любезный, не желаете подержать в руках величайшую ценность в мире? — обратилась к одному из людей в черном.

— Нет, это не ко мне, а вот мой товарищ просто создан для этого, — заявил людь.

— И какую ценность? — заинтересовался созданный для поднятия тяжестей комиссар.

— А вот эту, — продемонстрировала Лизку. — Берите ее на руки и несите во-о-он туда. Дальше она сама покажет, — махнула рукой в нужном направлении, а сама подхватила под руку второго и поволокла к преподавательской.

Кабинет директора оказался открыт и пуст, так же как и Ромкина комната отдыха. Взяла в баре бутылку колы, развернулась, чтобы выйти, и влетела в чью-то грудь. Подняла глаза — мой телохранитель.

— Их здесь нет, идем в квартиру, — проговорила слегка нервно, отступая и обходя комиссара.

— Не торопись. — Меня схватили за локоть и удержали. — Мы сначала в другое место прогуляемся.

— Э-э-э, ты чего? Не пойду я с тобой никуда гулять, — попыталась выдернуть локоть из лапищи обнаглевшего комиссара, но не тут-то было.

Он перехватил еще крепче и, поганенько улыбаясь, заявил:

— Пойдешь, или я тебя прямо здесь прирежу, чтобы вернуть силы Зире и остальным. А потом мы снова активируем ведьмину тропу, и на этот раз ты не будешь путаться под ногами.

— Так бы сразу и сказал, что надо, — пробурчала я, перестав дергаться и усиленно взывая к приобретенным на тропе способностям. А в ответ тишина.

Предатель продолжал куда-то меня тащить, мы покинули преподавательскую и направились к хозблоку. Там, в старом каменном амбаре, в комнатке с маленьким зарешеченным окном сидела цыганка.

Нашему приходу Зира очень удивилась.

— Что, пришла позлорадствовать? — прошипела она, едва комиссар взломал замок магическим импульсом, распахнул железную дверь и втолкнул меня в камеру.

— Э-э, как бы нет, — честно ответила я.

Потом получила тычок в спину и отлетела в сторону.

— Соберись, тряпка! — рявкнул предатель. — Не зря министр Чалов приставил меня присматривать за вами. Глупые, самоуверенные бабы. Теперь, когда вы раскрылись, будет намного сложнее. Еще и Марту вытаскивать. Так что возьми в кулак свою ведьминскую душонку и живо тропу проходить.

— Ты вообще кто? — не поняла Зира.

Тупит она, однако. Даже я уже поняла, что этого индивида папашка Марты за дочурой присматривать приставил.

— Я тот, кто спасет твою облезлую шкурку, идиотка! — еще громче рявкнул этот нелюдь в черном.

До Зираиды, кажется, начало доходить, и она засуетилась, забегала по камере, что-то бурча себе под нос. Потом резко остановилась и посмотрела на меня, на своего союзника, опять на меня.

— А что она здесь делает? Ее же будут искать! — возмутилась цыганка.

— Дура, они еще не провели обряд восстановления. Она, — кивок на меня, — сейчас ценна как кристалл накопитель.

— Так чего мы ждем? — воскликнула оживившаяся Зира. — Если ее убить в центре тропы, то ни открывать, ни проходить ее не нужно будет. Я напрямую заберу энергию! Еще и тропу жертвоприношением на время из строя выведем.

Она чуть не прыгала от радости, меня же перспектива быть принесенной в жертву не впечатлила. Настолько не впечатлила, что внутри начало нарастать уже знакомое напряжение. Вуду просыпается.

Пока меня выводили из хозблока, я еще держалась. Потом комиссар, видимо что-то почувствовав, встряхнул меня и прошипел: «Только без фокусов».

Вот зря он это сделал! Я же держалась, честно держалась, а он трясти начал, вот я и разозлилась.

Неожиданно легко стряхнула его руку и, резко обернувшись, зло поинтересовалась:

— Ты всегда с девушками так обращаешься?

Мужик вытаращил глаза и отступил на пару шагов. Чего это он? Посмотрела на Зиру, та вообще пятиться начала, пока не споткнулась. А когда упала, на четвереньках поползла.

— Э-э, ты куда? — окликнула я ее.

Но цыганка, проигнорировав мое возмущение, продолжала бодро улепетывать в коленно-локтевой позе.

— А ну стоять, кому сказала! — рявкнула я, указывая на нее пальцем.

И Зира остановилась, с ужасом оглядываясь и таращась на меня. Я же с не меньшим ужасом таращилась на свою руку. Вены на ней вздулись и почернели, а кожа стала морщинистой.

— А-а-а, это что такое? — заверещала я, пытаясь стряхнуть этот кошмар со своих, еще минуту назад бывших красивыми, девичьих рук.

Прикоснулась к лицу и похолодела. Комиссар снова начал пятиться.

— Замри! — припечатала я, тыча и в него пальцем.

Он-то замер, а я опять начала трясти руками, только уже на бегу. Подбежала к бочке с греющейся для полива осенних цветов водой и заглянула туда. Не зеркало, конечно, но все, что нужно, я разглядела. На лице и шее вены тоже вздулись и почернели! Не так, как в киношках про вампиров, а в тех местах, где они близко под кожей, на скулах внизу, на висках и переносице. Ну и морщины, все мое лицо было в морщинах!

— А-а-а! — снова завопила я. — Не хочу, не хочу, не хочу!

В памяти всплыло где-то прочитанное, что если вуду захватывает человека целиком, то он становится страшным не только изнутри, но и снаружи. Варикоз вудовский, чтоб его! Это что, мне теперь всю жизнь такой образиной ходить?

— Не хочу, не хочу! Уйди от меня, мерзость! — кричала я, царапая шею и грудь, в попытке избавиться от ужасающего рисунка на коже.

— Не нужна мне такая магия! — закричала, поднимая голову и глядя в безмятежно голубое небо.

Меня начало трясти он нахлынувшей паники. Ведь если вуду поглотит меня полностью, меня самой уже и не останется. Обняла себя руками за плечи и натурально взвыла, оплакивая свою душу, которую, похоже, сейчас сожрет вуду, и отчаянно желая избавиться от заполняющей меня мерзости.

Вдруг воздух вокруг меня уплотнился, собрался в почти осязаемый кокон и взорвался, расходясь во все стороны мощной волной. Я обессиленно упала на колени, а мои руки стремительно покидал венозный рисунок, кожа разглаживалась, и вот уже это мои родненькие ручки. Ощупала лицо и шею — тоже все гладенько и ровненько, как и положено в восемнадцать лет.

А по Ведунам отовсюду разносились вскрики, стоны и ахи. В нескольких метрах от меня на траве валялась Зира, постанывая и неприлично лапая себя руками.

— Чего это она? — усаживаясь поудобнее, спросила у комиссара.

Он только пожал плечами, продолжая опасливо на меня коситься.

Это потом я узнала, что в стремлении избавиться от вуду, выплеснула в пространство все полученные на тропе силы, возвращая их владельцам. Но там такое дело, если к принятию дара в тело не подготовиться и не контролировать себя, то в момент воссоединения человек испытывает сильное наслаждение. Вот и получилось, что всех обитателей Ведунов — кого где — неожиданно настиг оргазм.

А сейчас, глядя на то, как цыганка корчится на земле, я уже начала опасаться, что своей вуду перекалечила всех в округе.

Зираида постепенно пришла в себя, встала на ноги, восторженно озираясь.

— Она вернулась, моя магия вернулась! — завопила она. — И я стала сильнее, я теперь непобедима!

Вокруг лжедиректрисы начали сгущаться сумерки и потрескивать от напряжения воздух.

— Ой, мамочки, — прошептала я, осознав, что, кажется, передала ей свою вуду в довесок к ее собственным способностям.

Отовсюду повыскакивали студенты и преподаватели, уже вернувшиеся из города. А пятно темноты вокруг Зиры все разрасталось и разрасталось. Но она упивалась ощущением своей силы, не замечая никого и ничего вокруг. И зря!

Хрясь!

— Так-то лучше! — заявила тетя Маруся, наша необъятная повариха, отбрасывая полено и отряхивая руки.

Зираида валялась без сознания, а вокруг стремительно становилось светло.

Прибежали комиссары, скрутили предателя и цыганку, так и не пришедшую в себя, оплели их антимагическими сетями и уволокли в неизвестном направлении, получив распоряжения от Руслана.

А я сидела на траве, запрокинув голову, смотрела в бездонное небо и глупо улыбалась. Я свободна!

ЭПИЛОГ

Я сидела в последнем ряду аудитории и вполуха слушала скучную лекцию по самоконтролю в экстремальных ситуациях. Предмет этот, к слову, ввели после визита в Ведуны Зираиды с компанией. Слишком уж многие ведьмочки и видящие на успокоительные подсели. Только кинетикам хоть бы что, там в основном парни. А те несколько девчонок, которые затесались в мужской коллектив, прошли такую школу жизни благодаря стараниям сокурсников, что для них Зираида была сушей безделицей. А вот видящие все повально — и парни и девчонки — контроль над собой потеряли. Такого напророчили, в общем, сами придумали — сами поверили.

Вот теперь и учимся самоконтролю. Лично у меня с этим и так проблем нет. Вот способности контролировать так и не научилась, но это тема следующей лекции. А нервы… нет их больше у меня. Вот как с Ромкой первый раз поругались, так и не стало.

Знатный, кстати, получился скандальчик. Зато теперь педагоги в новом современном здании с пластиковыми окнами, кондиционерами и прочими благами цивилизации. Разнесли мы, короче, администрацию! Но я только Ромкин кабинет разбомбила, а остальное уже он сам. И чего так психовать? Ну подумаешь, на спор Криськиного Артема при ней поцеловала. Откуда ж я знала, что в этот момент уважаемый директор почтит своим присутствием опустевшую после обеда столовую. Да и поцелуй-то был не взаправдашний — так, для галочки чмокнула. А он возьми да и положи свою шаловливую лапищу мне пониже спины. Итог: у Артема рука сломана, у Криськи истерика и разгромленное здание администрации. Зато теперь можно целый месяц не задумываться о лекциях, мне их проспорившие девчонки переписывают.

Знаю, что глупо поступила, но осознание того, что в споре победила, не может не греть душу. И с Ромкой мы быстро помирились. Пришлось, а то больно домовые волновались, что разгромим все Ведуны напрочь.

Уж не знаю, откуда Ромка выписал бригаду домовых, но ведьма-хозяйка у них просто зверь! За два дня все перевернули и порядок навели. Везде блеск и чистота. Вот и сейчас, стоило мне бросить под сиденье фантик от конфеты, как тут же появился домовенок и начал шепотом выговаривать:

— Ходють тут, сорють, а нам потом от Прасковьи Тарасовны втык получать. Чаво расселась? А ну подыми гумашку!

— Беглая, мне опять тебя рядом с собой посадить? — сокрушенно проговорила Елена Аскольдовна, прерывая ход лекции.

На меня с благодарностью посмотрели двадцать восемь пар глаз, радуясь небольшой передышке. И я их понимаю, полчаса уже без остановки под диктовку строчат. Эх, а ведь через пару дней месяц блаженства истекает, и придется мне вместе со всеми лекции записывать. Руку, что ли, сломать? Хотя не вариант. Тёмку Екатерина за два дня вылечила, еще и Роману выговор устроила. Где это видано, чтобы директор своим студентам руки ломал!

Елена Аскольдовна убедилась, что я молчу как рыба, и продолжила лекцию. Домовенок попыхтел на меня, подобрал фантик и сбежал, пока его не засекли.

Я уже было собралась подремать, как вдруг услышала прямо над ухом:

— Сидишь, значит, скучаешь? А тебя там ждут, гулянья не начинают.

Еле успела рот рукой прикрыть, чтобы не вскрикнуть от неожиданности. Повернулась и зашипела на высунувшуюся из стены Оськину морду:

— Совсем с катушек съехал? Зачем так пугать-то?

Остап мое возмущение проигнорировал и продолжил соблазнять:

— А там праздник, вкусности всякие, и тебя только ждут. Дядька Лучко так и сказал — без Ситки русалочий шабаш в этом году не начнем. Вот, меня прислали.

— Не видишь? У меня лекция, — прошептала я, стараясь не шевелить губами.

Аскольдовна периодически поглядывала на меня.

— Тю-у-у, когда тебя это останавливало? — отмахнулся Оська.

А, была не была!

— Елена Аскольдовна, можно выйти? — спросила, вскакивая с места, хватаясь за живот и демонстративно морщась.

А что? Она вчера сама видела, как мы с Ромкой целую кучу креветок слопали, может, и поверит. Судя по скептическому взгляду, не поверила, но махнула рукой и проговорила:

— Иди уже, хоть лекцию спокойно закончим.

Я подхватила рюкзачок и рванула к выходу. Пробегая мимо Аскольдовны, услышала сказанное шепотом:

— Я все равно Роману Любомировичу тебя сдам, так что смотри там, без споров и поцелуев.

Шепнула «спасибо» и вылетела из аудитории. И тут же ухнула в водную воронку. Ну, Лучко! Опять без предупреждения!

Плюхнулась я прямо в заводь, распугав русалок и подняв брызги до небес.

— Лучко-о-о! — завопила, барахтаясь и стараясь выбраться из воды.

— А вот и наша Ситочка! — ласково проворковал водяной. — А мы только тебя и ждем.

— Ах ты, зараза плешивая! — заорала я, стуча зубами и осматривая погубленное содержимое рюкзака.

— Ох ты, замерзла девка-то совсем, — запричитала какая-то сгорбленная зеленушная бабулька, накидывая мне на плечи пуховый платок и подталкивая к костру. Судя по исходившему от нее амбрэ, это была кикимора.

— Ситка, давай к нам! — крикнула мне Язвика из воды. — Хватит со старичьем якшаться! Здесь тепло, а скоро мальчики прибудут, и вообще жарко станет.

— Молчи, охальница! — гаркнул Лучко. — А то как прознает мужик ейный, всем хвосты накрутит.

— И тебе в первую очередь. Только хвоста-то у тебя нет, что крутить-то будет? — И русалки заливисто захохотали.

А я подумала, что сидеть в начале октября в мокрой одежде на ветру, пусть даже у костра, не есть хорошо, разулась и полезла в воду. Уже там стянула с себя джинсы и кофточку. Отдала их кикиморе на просушку, оставшись в нижнем белье и маечке. От воды поднимался теплый парок, было хорошо и комфортно. А когда мне вручили стакан с каким-то коктейлем, стало вообще замечательно.

И вот почему я пропустила мимо ушей известие о мальчиках? Они ж и правда заявились!

Воздух подернулся маревом, и из образовавшегося портала полезли мужики! Те самые парни, которые в прошлый раз по мою душу приходили. Вон как раз тот, которому я фингал пяткой поставила. А вон и командир их с двумя бутылками шампанского наперевес. Ребятки вообще к отдыху подошли так же основательно, как и к работе. Приперли столько выпивки и закуски, что я поняла — тикать надо!

— Пс-с-с, — бросила в кикимору камушек, — одежду мою верните.

Надо выбираться из воды, пока солдатики мангал устанавливают и меня не заметили.

— Ага, ишь удумала! Прозябнешь да засопливишь, а нам потом отвечай. Не отдам тряпки, пока не подсохнут, — заявила кикимора и отвернулась. — Куда ж вы покрывало-то стелите, дурачье? Там же сыро, вот сюда давайте, к девкам ближе, и место ровнее. — Это она уже комиссарам.

А потом начался кошмар! Вся эта орава мужиков оголилась до трусов и с дикими воплями полезла в воду. Только командир их остался возле мангала возиться. А эти голопузые к нам ручонки тянут и сюсюкают: «Какие девочки, какие милашки!» И меня туда же приплели! Один из ребят приобнял меня за плечи, уселся рядом и заявил:

— Все, рыбка, сегодня ты моя!

— Мама, — ответила я и залпом допила коктейль.

— Вот это по-нашему! — заявил мой новоявленный поклонник и всучил мне стакан с шампанским.

— Я, пожалуй, пойду, — пролепетала я, возвращая ему напиток и пытаясь скинуть наглую конечность.

Рука переместилась на мою талию и притянула меня поближе. Вокруг смеялись и плескались русалки и другие солдатики, а я начинала тихо паниковать.

— Ну чего ты дрожишь? Не бойся, я не кусаюсь. — И это тело полезло ко мне целоваться!

Красивое, кстати, тело, но у меня Ромка есть, он в сто раз лучше. Я оттолкнула парня, он поскользнулся и навалился на меня. Но солдатик не растерялся и решил воспользоваться своим положением, чтобы уткнуться лицом в мою грудь. Ну я и шарахнула его коленкой куда положено.

— Ы-ы-ы! — взвыл парняга. — Ты чего дерешься?

И так обиженно он это проговорил, что я не сдержала улыбку.

— Ах так! — Парень, похоже, решил, что я тут с ним так грубо заигрываю, потому что тоже улыбнулся и опять полез целоваться.

Я согнула ногу, уперлась пяткой ему в грудь и отпихнула тугодума со всей силы.

— Ты чего пинаешься? — возмутился солдатик, отплевываясь от воды.

Потом его глаза округлились, и он уставился на меня как на невидаль какую-то.

— Ты не русалка! — ткнул в меня пальцем. — Она не русалка!

И чего так орать-то? Ну не русалка, и что с того? Я лично не считаю это недостатком.

— Вы бы, мальчики, Ситу не трогали. У нее мужчина серьезный, руки может переломать, — проговорила одна из русалок.

— И но-о-оги, — проворковала вторая, выводя пальчиком узоры на голой груди своего кавалера.

— Напугали! — усмехнулся один из солдатиков. — Крошка, иди ко мне и узнаешь, что такое настоящий мужчина.

— Нет уж! Я лучше останусь в счастливом неведении, — отказалась я.

— Да не ломайся, здесь все свои, — продолжил комиссар грубо подкатывать.

Еще и руку на бедро мне положил! Вот так, прямо внаглую опустил ручищу в воду и положил на мою ногу!

— Лапы убрал! — рявкнула я, да так, что птицы с деревьев разлетелись.

— Что у вас там? — спросил подошедший начальник этих солдатиков любви. — Я уже шашлычки поставил, Сомов, марш следить, а я пока тебя подменю.

Мужчина скинул куртку, начал снимать водолазку. И вот, выныривая из водолазки, он уставился прямо на меня. Замер, в глазах промелькнуло узнавание. Водолазка молниеносно вернулась на прежнее место.

— Уходим! — гаркнул командир. — На сборы две минуты!

— Чего это он? — спросил один из солдатиков.

— А я ее тоже узнал! — воскликнул тот, кому я при прошлой встрече пяткой в глаз заехала. — Это же та, голдинская!

— Уходим, — хором сказали ребята и поторопились к берегу.

— Не успели, — простонал командир.

А из портала на поляну выходил недовольный Роман Любомирович Голдин. Но это он пришел недовольный, а когда увидел меня в компании мало одетых мужиков, недовольство с лица директора мигом слетело. А вот то, что появилось на нем вместо недовольства, напугало даже меня.

— Рома, я сейчас все объясню! — воскликнула я, вскакивая на ноги.

Взгляд Романа медленно опустился вниз. А там-то, кроме трусиков, ничего! Мне конец! Нет, нам всем конец!

Я опять сижу в кабинете директора. Только на этот раз здесь же находятся Лизка, бабушка и еще несколько девчонок. Уже без пятнадцати двенадцать, близок час Х. Как же страшно-то!

— Сита, детка, ты не передумала? — в который уже раз спросила буся.

— Нет, — неуверенно проблеяла я.

Куда уж передумывать-то? Поздно трепыхаться!

На русалочьем шабаше, вопреки ожиданиям, было не так уж и страшно. Никто даже и не пострадал… почти. Водяной только немного ласты ободрал, когда на дерево карабкался. Он бы, конечно, в воду ушел. Но там тряслись и стучали зубами скованные покрывшим заводь десятисантиметровым льдом парни из магкомиссии. Русалки ушли на глубину, а я по-солдатски быстро одевалась.

И вот после этого мне поставили ультиматум. Либо я получаю справку о соцпригодности и скатертью дорога, либо выхожу замуж. Выбор, называется. Знал же жук, что я не смогу без него. Вот теперь и трясусь от страха, волнения и бог знает чего еще.

— Время, — сказала Елена Аскольдовна, заглядывая в кабинет.

— Ой, мамочки! Я не пойду! Я передумала! Я… я… — Пошла я, как миленькая пошла.

По случаю нашего бракосочетания в парке установили красивую арку, и преподаватели всем составом постановили термокупол. Так что тепло в Ведунах было, как летом. А за куполом шел мокрый осенний снежок.

Пока выходили из здания администрации, я немного успокоилась и уже не нуждалась в том, чтобы Лизка подталкивала меня в спину. Даже упираться перестала. Вот.

Но! Это же я! И камушек на дороге попал именно под мой каблук. Нога подвернулась, и послышался отчетливый треск. Я не упала, поддержали. Но каблук погиб и реанимации не подлежал.

— Сейчас! — крикнула Надька, вторая подружка невесты, то есть моя подружка, и куда-то убежала.

Вернулась она действительно быстро. Но то, что она приперла, не поддавалось критике. Надюха притащила свои новые босоножки, на которые она только любовалась, но надеть еще ни разу не решалась.

— Вот! — заявила подруга. — Надевай.

Я посмотрела на нечто на прозрачной платформе и с таким же прозрачным каблуком, хорошо хоть, что не очень высоким. Сверху босоножки были усыпаны стразиками и розовыми сердечками. Но выбирать-то не из чего. Пришлось принять подарок, все равно под платьем почти не видно. А потом можно будет переобуться.

И вот делаю я, значит, один шаг в новой обуви, второй, третий… И слышится громкий треск, в результате которого большая часть юбки моего шикарного свадебного наряда остается на земле. А платье было просто мечта! Жемчужно-белый корсет, открытые плечи, маленькая фата, ажурные перчатки и великолепная пышная юбка с мириадами невесомых кружевных звездочек.

А теперь эти звездочки вместе с подолом лежат в пыли. Я посмотрела на оставшуюся часть юбки, скрывающую мои ноги только до середины бедра. А что? Ровненько так оборвалось, нигде ничего не болтается. Красивая пышная юбочка получилась.

Коротковата, правда, ну и пусть! И я смело перешагнула через подол, сверкая стразами на босоножках. Гордо подняла голову и без колебаний пошла в новую, семейную жизнь!

Примечания

1

Пикапер — соблазнитель (англ.).

(обратно)

Оглавление

ПРОЛОГ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Не родись… в общем, не родись, а коли родился — мучайся!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Ученье — свет, а темнота — друг молодежи

ЭПИЛОГ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg