«Эльфовладелец»

Эльфовладелец (fb2) - Эльфовладелец 1245K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Сергей Николаевич Чехин

Сергей Чехин Эльфовладелец

Данному произведению присвоен рейтинг «Ш»

Крайне не рекомендуется кровожадным школьникам и людям с квадратными мозгами

Серьезно, не тратьте свое время

1

Что этот ушастый себе позволяет?

Знаете, какую фразу я слышу чаще всего? К сожалению. К сожалению, вы нам не подходите. К сожалению, все места уже заняты. К сожалению, вам нечем выплачивать кредит. К сожалению, мы не можем опубликовать вашу рукопись.

Вся моя жизнь — одно сплошное «к сожалению». Но однажды все круто поменялось.

Я, Семенов Андрей Николаевич, двадцать пять лет, не женат, не работаю. Родился и учился в Белгороде (да тут, скорее всего, и помру). По настоянию родителей закончил экономический. Одно время неплохо зарабатывал и даже намечался карьерный рост, как вдруг грянул кризис.

Попал под сокращение, взятую в кредит квартиру отобрали. Пришлось шабашить где только можно. О личной жизни в таких условиях можно и не говорить. С одной стороны и жаловаться грех — сейчас так большинство живет. А с другой — какого б хрена и не пожаловаться?! Глядишь и легче станет. Но история моя не о том.

В один ничем не примечательный вечер я как обычно лег спать на голодный желудок в грязной каморке коммунальной квартиры. А проснулся на роскошной перине, под пушистым белым одеялом, в залитой светом комнате.

Да нет, не комнате. Комнатище! Она была куда больше, чем вся коммуналка. Два окна почти на всю стену, огроменный портрет какого‑то дядьки напротив кровати, комод из красного дерева в углу, резная тумбочка под правой рукой.

Первая мысль — меня похитили. Знаю множество историй, когда ушлые жильцы избавлялись от соседа ради жилплощади. Но тогда, по идее, я должен очнуться в лесу в пластиковом пакете — и то как минимум. После такого как правило уже не очнешься при всем желании. А тут, получается, меня переселили в такие‑то хоромы ради сраной каморки?

Не верю!

Я попытался встать, но не смог. Не удержал равновесия и уперся руками во что‑то мягкое. Откинул одеяло — мама дорогая! Девушка!

Блондинка с точеной фигурой в кружевной ночной рубашке. Тихо посапывает, положив голову на предплечье. Из‑за растрепавшихся кудрявых волос совсем не видно лица. Но что‑то подсказывает — она явно не дурнушка. Кого попало в такие хоромы не водят.

Переворачиваюсь на другой бок — а там еще одна девчонка! Совсем нагая, рыжие локоны чуть ниже ушей. Красивые острые грудки поднимаются и опадают в такт дыханию.

Во попал!

Осторожно, чтобы не разбудить красавиц, я сполз с кровати. Надо убираться из странного места как можно скорее. Все это добро наверняка принадлежит какому‑нибудь мафиози, и он точно прибьет меня, если застукает в собственной спальне.

Ох, знать бы, кто подложил сюда мою спящую тушку…

Кстати о тушке. Какого черта у меня такое пузо! И маленькие кривые ножки. Что за чертовщина, мать ее! Я худой и высокий, а это тело какого‑то жирного карлика. Так, срочно отыскать зеркало.

И тут стук в дверь. Он прозвучал словно раскат грома. От ужаса я едва не грохнулся в обморок. Оклемавшись от шока, хотел выпрыгнуть в окно. И бежать, бежать, бежать сломя голову, покуда хватит сил. Но особняк наверняка охраняют. Вдруг у этого криминального авторитета тут снайперы на вышках? Замочат же сразу, и до забора добраться не успею!

Надо затаиться. Раз постучались и не вошли — значит прислуга. Если промолчать, она свалит восвояси.

— Господин! — раздался снаружи певучий низкий голос. — Вы готовы принимать лекарство?

Я мотнул головой. Готов поклясться чем угодно, но сперва эти слова показались мне чем‑то вроде: «бла — бла — бла курлык — курлык». То есть, я вообще не понял, о чем говорят. С тем же успехом со мной могли говорить по — китайски.

Но затем из глубин памяти что‑то всплыло, отдав болью в затылке. И вот уже я прекрасно понимаю смысл сказанного, хотя язык по — прежнему кажется странным, незнакомым. Да что тут происходит, бляха — муха?

— Господин! — вновь донеслось из‑за двери. — Вы спите? Нарушать режим нельзя, так лекарь сказал. Я вхожу.

Я машинально взмахнул рукой, будто защищаясь от невидимого удара. Тяжелая дубовая дверь скрипнула, на пороге показался высокий тип с длинными светлыми волосами. Честно — я не специалист по мужской красоте, но тот мужик был феерическим красавцем. Словно сошел с обложки глянцевого журнала, где рекламировал дорогущий костюм или элитные часы. Мне никогда прежде не доводилось видеть людей со столь совершенными чертами. Незнакомец походил на выточенную лазером скульптуру, но никак не на творение грешной природы. И это была не педиковатая слащавая красота, а нечто… неестественное для моего восприятия.

Одето это чудо было в коричневые брюки, белую сорочку и вязаную черную жилетку. Шею украшало некое подобие галстука зеленого цвета. В левой руке с изяществом заправского официанта мужик держал небольшой серебряный поднос. На нем стояли темный пузырек и хрустальная стопочка.

Мысли бешено метались в голове. Выпрыгнуть в окно или подождать? А может мертвым притвориться? Или напасть на этот парня. Он высок, но сухопар и узок в плечах — авось получится ему навалять.

А если у него ствол?

Пока я судорожно размышлял, человек спокойно подошел к постели и поставил ношу на тумбочку. Затем коротко бросил что‑то на незнакомом языке — будто пролаял. Девчонки вмиг выскочили из‑под одеяла и убежали в коридор.

— Господин, — мужик явно обращался ко мне. — С вами все в порядке?

— Провалы в памяти, — ляпнул я первое, что пришло на ум.

Человек покачал головой.

— Болезнь развивается. Выпейте, будьте добры.

Он налил стопарик густой зеленой жижи и протянул мне. Даже с такого расстояния я чувствовал ядреный мятный запах. Черт, придется пить, а то подумает чего. И чем я, блин, болен? Кроме простуды никогда ничем не болел, да и той крайне редко.

А, будь что будет. Залил жижу в рот и разом проглотил. На вкус как сироп от кашля. Надеюсь, я не превращусь в козленочка или кого похуже. Но вместо этого мне срочно понадобилось справить малую нужду. А где здесь туалет? Если спрошу — вызову подозрения.

Хотя стоп. Если этот тип считает меня хозяином, то я могу ему просто приказать!

— Отведи меня в туалет…

Я сделал паузу. Слуга понял ее правильно.

— Ромэль. Меня зовут Ромэль, господин. Следуйте за мной.

Так, одной проблемой меньше. Возможно, удастся смыться через окно в сортире, если оно там, конечно, есть. А с другой стороны… По идее, все это добро принадлежит мне. Но каким нахрен образом? Как так получилось‑то? Пожалуй, стоит во всем разобраться. Может и бежать никуда не придется.

Мы вышли из комнаты и оказались в просторном ярко освещенном коридоре. Свет шел из овальных оконцев в потолке. На полу лежал ворсистый ковер темно — красного цвета. На дощатых стенах висели картины с какими‑то пейзажами.

Мы миновали несколько дверей, и Ромэль остановился у последней. Учтиво поклонился и указал рукой — нужник, мол, вот тут. Я кивнул в ответ и скрылся за дверью.

Да уж, не туалет, а тронный зал. Посреди на мраморном возвышении стоит золотой унитаз. Возможно, просто позолота, но выглядит впечатляюще. Как там в песне пелось: стоит сверкая, отражая солнца свет. Вот словно про этот нужник сочиняли.

Из бачка с огромным сливным рычагом выходит медная труба и скрывается в потолке. Здесь, блин, что, никогда не слышали о нормальной сантехнике? Или хозяин ярый фанат старины?

Впрочем, какая мне разница, куда ссать. Кое‑как пристроился к унитазу, задрал длинную рубаху и оцепенел. Нет, в ступор меня ввел вовсе не размер пуза (большущего и жирного) или мужского достоинства (в данном случае — недостатка). А клочок бумаги, приклеенный к шерсти на животе.

Позабыв о нужде, я сорвал листок, развернул и прочитал следующее:

Это необходимо исправить. Время ограниченно.

Надеемся на Ваше понимание и содействие.

Г. П.

Похоже, записку отпечатали на машинке. Уж точно не на принтере. И что еще за Г. П., бляха — муха? Гарри Поттер? Уж ему точно по силам замутить весь этот ад. И что исправлять надо? И почему время ограниченно? Дерьмо какое‑то.

Я смял записку, выкинул в нужник и смыл. Так, на всякий случай. Чутье подсказало, что остальным видеть листок вовсе ни к чему.

Справив нужду, я повернулся к двери, тихо вскрикнул, замахал руками и растянулся на полу. Хорошо хоть и в сортир постелили мягкий коврик. Перед дверью стоял незнакомый толстый тип с бородкой и зачесанными назад каштановыми волосами.

Стоило мне вскрикнуть и упасть, как жирный карлик исчез. Наверное, тоже испугался и убежал.

Подождите‑ка… Я поднялся и хлопнул себя по лбу. Голова отозвалась непривычной тупой болью. Да это же зеркало, чтоб его! Но… Господи, какого хера я так выгляжу?!

Куда подевался высокий стройный парень?! Что за урод передо мной? Вернее, почему я стал таким уродом? Такое впечатление, что меня…

Я аж задохнулся от внезапно нахлынувшей догадки.

…Переселили в чужое тело.

С некой целью, которую нужно достигнуть за ограниченное время. Да уж, попал так попал.

Ладно, соберись, тряпка. По крайней мере, я не застряну тут навсегда. Буду считать этот попадос небольшой шабашкой. Сделаю работу (может господин Г. П. еще и деньжат подкинет) и свалю домой. Но для начала надо понять, с кем (а точнее — в ком) мне предстоит решать поставленную задачу.

Я подошел к зеркалу. Да уж, красавец тот еще. На вид новому мне лет тридцать, но, скорее всего, меньше. Просто рожа опухла из‑за частых возлияний. Обидно, блин — раньше я ничего крепче пива никогда не пил. А тут засунули в шкуру какого‑то алкаша. И болен он явно не циррозом печени — та тихо ноет, но особых проблем не доставляет.

А вот голова… В черепушке, видимо, и кроется смертельная зараза. Рак? Или некая местная мозговая хворь? Все возможно. Но пока что мне это на руку. Могу прикидываться склеротиком и не вызывать подозрений. Осталось понять, где я, блин, нахожусь. Что это за место и… я бросил взгляд на странный унитаз… время.

— Господин? — донеслось из коридора. — Я слышал шум — вы не упали?

— Да что‑то вот поскользнулся… Уже выхожу, все в порядке.

Ромэль предложил руку, но я отказался. И сам дойду, не облезу. Слуга кивнул и заправил прядь волос за ухо. За длинное острое ухо. Сердце пропустило удар, а затем прыгнуло с разбега. Я едва не упал — благо уперся спиной в стену. Ах ты леголас хренов!

— Господин! — Ромэль подбежал ко мне и помог выпрямиться.

— Да нормально все, не волнуйся. Полежу немножко и пройдет, — буркнул я, а у самого голова трещала от водоворота мыслей.

Эльф, мать его, эльф! Вот чем объясняется неестественная красота и слишком правильные черты лица. Он не человек! Вот бы рассказать все толчкам с форума — они бы свои деревянные мечи от зависти сгрызли. С ума сойти! Я что, в Средневековье попал? Тьфу, в Средиземье?! Но разве там есть канализация? Книги не читал, но в фильмах вроде не было. Хотя, эльфы есть не только у Толкина. Их во всем фэнтези как говна в хлеву.

Надеюсь, я попал не в сраный фанфик прыщавого школьника, а в более серьезный мир.

С этими тяжелыми думами я добрел до кровати и завалился на перину. Ромэль остался на пороге.

— Чем будете завтракать, господин?

— А что есть?

— Мармезо, фитоляд, карупа и немного кашуа.

Я замотал головой. Что за мерзкая жратва — от одних названий подташнивает. Тем более, кто знает, что намешано в этих блюдах. Вдруг мармезо — это жареные куриные какашки? А что, всякие гурманы жрут же гнилое мясо и ласточкины гнезда.

— Сделайте яичницу и травяного чаю.

— Принести сюда или спуститесь в трапезную?

— Сюда.

Пока что шастать по дому не хотелось. Сперва соберу побольше инфы, чтобы не выглядеть в глазах прислуги полным дундуком. А то подумают еще, что в меня бес вселился и сдадут инквизиторам. С них станется.

Я встал с кровати и подошел к окну. До самого горизонта тянулось залитое водой поле. Очень похожее на то, где выращивают рис. Только вместо риса из глубоких грядок торчали какие‑то мясистые светло — зеленые стебли. На них росли крупные — с кулак — плоды, напоминающие фиолетовую клубнику в темную полоску.

В поле работали эльфы — в основном женщины. Подвязывали, пропалывали, таскали ведра с серым порошком — наверное, удобряли. На крестьянах независимо от пола были лишь грязные набедренные повязки. На загорелых спинах и грудях виднелись длинные белые шрамы. Плетьми тут стегали неслабо.

Блин, что же исправить‑то надо? Может, избавить этот волшебный мир от рабства? Освободить ушастый народ? Для начала неплохо бы узнать, как он вообще попал в такую передрягу. Я читал довольно много фэнтези, но не припомню ни одной книжки, где эльфы прислуживали людям. Как‑то тут все не канонично. Это и есть моя задача? Млять, опять башка разболелась. Стоит меньше думать и больше спрашивать.

В дверь постучались.

— Войдите, — устало бросил я.

Вошла эльфийка с подносом. В изящном легком платье зеленого цвета. С корсажем, подчеркивающем красивую крупную грудь. Я всегда считал, что эльфы бывают только блондинами или рыжими, но волосы этой служанки были темнее ночи. Девушка на цыпочках добралась до тумбочки, расставила посуду и замерла, потупив взор. Передвигалась она так, будто под ковер напихали мин. Кем бы ни был мой предшественник, бедняг он держал в ежовых рукавицах.

Я взглянул на тарелку и тихо проворчал:

— Блин, глазунья. Ненавижу глазунью…

Как оказалось, для уха эльфа мой шепот был громче крика. Девушка размахнулась и врезала себе по щеке. Затем по второй. После каждого удара она приговаривала:

— Простите, хозяин.

Признаться честно — я офигел. Бывало, посматривал порнушку с элементами BDSM, но на такую жесть мои интересы не распространялись. Пришлось немедленно остановить самобичевание.

— Все, хватит!

Эльфийка застыла с занесенной рукой. Словно собака по команде «замри». Ужас, блин.

— Вольно! Расслабься, эй!

Девушка спрятала руки за спиной.

— В следующий раз просто переворачивайте яйца и все. Нашла проблему. Как тебя зовут?

— Данэль.

— Это эльфийская традиция, добавлять ко всем именам «эль»?

— Эль означает раб, господин.

— Слушай, я историю в школе пропускал часто. Расскажи, как вы угодили в рабство?

— Была война, господин. Сто лет назад. Мы проиграли и теперь платим дань юношами и девушками на услужение людям.

— А из‑за чего воевали?

— С каждым годом людей становится все больше. На равнинах и в горах вам уже тесно. Вы решили забрать наш лес.

— То есть, войну начали мы?

Данэль кивнула.

— Ясненько. Ну что же, ты свободна.

— Желаете утренний м'эйкалиан перед завтраком?

Я решил не рисковать и отказался. Девушка развернулась как заправский военный на плацу и утопала в коридор. Так же на цыпочках, со сведенными за спиной руками. Блин, ну и порядки здесь.

Яичница оказалась странной на вкус, но вполне съедобной. Очевидно, яйца не куриные, но чьи? Оставалось надеяться, что их не снесло какое‑нибудь разумное сказочное существо. Фея там или гном. Как‑то не хотелось становиться каннибалом в первый «рабочий» день.

Запив завтрак терпким несладким чаем, я приступил к осмотру комнаты. В первую очередь меня интересовал комод. Во — первых, неплохо бы переодеться. Во — вторых, найденные предметы, возможно, подскажут время и место, куда мне довелось попасть.

Я вытащил верхний ящик и увидел аккуратно сложенные шмотки. Так, что тут у нас. Черный бархатный камзол, несколько накрахмаленных сорочек, длинные, до колен, носки… Кожаная шляпа с пером и сильно загнутыми полями. Бриджи с лампасами… Мода тут так себе, если честно. Ну да ладно, главное не выделяться.

Я надел свежую сорочку и бриджи, накинул сверху камзол. Застегивать не стал — дюже хитрые у него пуговицы, хоть и золотые. В общем, для дома и так сойдет. Еще бы на ноги что найти…

Вытащил второй ящик — кальсоны, панталоны, спальные колпаки. В общем, местное нижнее белье. В следующем ящике нашлись тапочки — кожаные, с красными меховыми помпонами. Жесть просто, в этом наряде я похож на клоуна. Стоит поработать над стилем, иначе я умру раньше времени — от стыда.

Так, что у нас в самом низу. Опа! Вот это действительно интересно.

Я достал широкую коробку, похожую на те, где хранят шахматы. Обтянутую кожей, с золотым тиснением по краям. Что же у нас внутри…

Я аж присвистнул. В специальном углублении покоился длинноствольный пистолет с лакированной костяной рукояткой. Рядом лежали патроны — маслята — всего десять штук. Вместо гильз круглые пули были инкрустированы в ярко — сияющие голубые цилиндрики. Провел по ним пальцем — гладкие и очень холодные. Какие‑то волшебные кристаллы? Вполне вероятно. Но этот пистолет однозначно не пороховой.

Взял оружие, покрутил в руке, стараясь не наводить на себя. Хрен знает, как он работает. Вот спусковой крючок — на своем положенном месте. А курка нет. Под большим пальцем непонятный рычажок — толи предохранитель, толи еще что‑то. На всякий случай отвернулся и нажал на него. Ствол с тихим хрустом надломился, продемонстрировав мне казенник. Ага, вот значит как ты заряжаешься, приятель.

Я не стал заряжать пистолет и уж тем более испытывать. Как‑нибудь потом поиграюсь, сейчас и без того дел вагон.

Приступил к осмотру тумбочки. Внутри нашлись письменные принадлежности: серебряная гравированная чернильница и золотое перо на костяном стиле. Чернила засохли — значит, хозяин поместья давненько ничего не писал.

Еще я нашел толстую пыльную книжку и связку монет, сперва принятых за украшение. Монетки здесь ходили небольшие, тонюсенькие и с дырочками в центре. Никакой чеканки не было — просто гладкие пластинки. На шнурке висели пять золотых и десять серебряных монеток. Надеюсь, это не последние сбережения рабовладельца, а просто забытая мелочь.

Хм, рабовладельца… Скорее уж эльфовладельца.

Книга, кстати, оказалась бухгалтерской. На пожелтевших листах виднелись заметки о том, сколько ящиков слюлы было отгружено и по какой цене. Отлично прослеживалось снижение цены на оную слюлу, а вот урожай, наоборот, рос с каждым годом. В общем, дела у хозяина шли весьма шатко.

Вдруг меня осенило. Вот же блин блинский — я же экономист по образованию. А что если настоящий хозяин заказал у некоего Г. П. управленца из иного мира? Чтобы он спас плантацию от банкротства… А сам в это время в другом теле (не факт, что не в моем) прохлаждается на каком‑нибудь лазурном берегу и в ус не дует. Хрень собачья, но ведь очень похожа на правду.

Ладно, как говорят следаки — будем отрабатывать эту версию. Для начала неплохо бы узнать, что такое слюля и с чем ее едят. Если, конечно, вообще едят. Настало время прогуляться на плантацию.

Сперва хотел позвать Ромэля, но передумал. В конце концов, это мой дом, и я могу шастать по нему как заблагорассудится. Кому какое дело, что вместо туалета я попал в библиотеку, а вместе кухни — в подвал. Осматриваю свои владения и точка.

Немного левее двери в спальню начиналась лестница на первый этаж. Два пролета, резная балюстрада, натертые воском перила. На стенах привычные пейзажи — очевидно, хозяин любит живопись. Или сам рисует — почему бы и нет? Художники бывают очень даже злыми. Взять хотя бы одного усатого, австрийского.

Ступени устилал темно — красный ковер. Чистый и мягкий — босые ступни утопали в ворсе, а не в мусоре. Скоро стало ясно, кто следит за чистотой. На пролете стояла рыжая эльфийка — кажется, это она грела меня ночью. Невольница смахивала сор мокрым веником. На ней было такое же зеленое платье с корсажем, как и на Данэль. Наверное, это такая униформа для прислуги.

Услышав шаги, эльфийка выпрямилась и отпрыгнула к стене. Локоны упали на лицо, руки спрятались за спиной. Казалось, девчушка и не дышит вовсе. Я подошел к ней и сказал:

— Доброе утро.

Эльфийка как‑то странно мотнула головой. Будто услышала эти слова впервые из моих уст. Что же, очень даже может быть.

— Добро утро, хозяин, — едва слышно ответила она.

— Как тебя зовут? — я решил, что этот вопрос не вызовет подозрений. Хозяин не обязан знать всех рабов поименно.

— Триэль.

— Ты разговариваешь со мной или с ковром? — с напускной сердитостью уточнил я.

Триэль подняла голову. Узкое милое личико, вздернутый носик и слегка раскосые карие глаза. На переносице бледные крохотные веснушки. Но смотрела она все равно не на меня, а куда‑то за спину.

— Ты хорошо справляешься с уборкой. Молодец.

— Спасибо, хозяин.

Я надеялся, что бедняжка обрадуется похвале, но она даже не улыбнулась. Видимо, необычное (пусть и доброе) поведение хозяина пугало ее сильнее наказаний. Оставив Триэль в покое, я спустился на первый этаж.

Мама дорогая, вот это хата. Прямо посреди широченного холла — круглый бассейн с золотыми поручнями. От него идет красная ковровая дорожка ко входу с застекленными раздвижными дверями. Снаружи, на высоких крыльцах маячит пара широкоплечих эльфов. На бедрах висят кожаные кобуры. Ясно — охранники.

Интересно, почему они просто не замочат неугодного рабовладельца? Ведь оружие есть, а я всего один. Вот вам еще одна загадочка. Как говорится, становится все интереснее и интереснее.

Одна стена рядом с бассейном занята длинным высоким шкафом. Пока что мне нет до него дела. Сначала прогуляюсь по особняку, а уж потом можно и на улицу. Напротив входа — три двери. Две закрыты, центральная нараспашку. Оттуда доносится шворчание, звон посуды и тихие певучие голоса. Ага, вот и наша кухня.

Сразу за дверью начинается просторное помещение с диванами у стен. Между ними — невысокие, до колен, длинные столики. Из посуды на них только вазочки с незнакомыми желтыми цветами и курительные трубки на резных подставках.

Здесь остро пахнет специями и жареным мясом. Одной яичницы моему жирному телу явно недостаточно: желудок урчит, слюнки текут рекой. Пожалуй, стоит перекусить перед прогулкой, раз уж зашел.

Я вошел на кухню. В углах — две каменные печи. Есть открытый огонь, есть духовка, даже для коптильни место нашлось. Посреди комнаты — широкий стол, рядом — спуск в подвал. Холодильников тут, очевидно, еще не изобрели, так что приходится хранить продукты по старинке.

На кухне трудятся три эльфийки. Одну я узнал — блондиночка, соседка рыженькой по кровати. Вторая — русая, с большущими голубыми глазами и строгим лицом. Третья — совсем еще юная брюнетка с собранными в хвостик волосами. Все трое носят зеленые платья, а поверх — забрызганные маслом фартуки.

Поварихи заметили меня не сразу. Голубоглазая нарезала разноцветные овощи, которых мне не доводилось видеть прежде. Один, правда, походил на морковь, только белого цвета. Эльфийка мастерски управлялась с ножом, овощи почти мгновенно превращались в мелко нашинкованную стружку.

Блондинка помешивала какое‑то варево большим половником, а «хвостик» водила над огнем сковородой. Они так увлеклись процессом, что заметили меня не сразу. Скорее всего, голубоглазая увидела отражение в ноже. Тут же что‑то крикнула, девушки разом обернулись и отвесили низкие поклоны.

Могли бы и подождать, раз еда на плите. Стоило «хвостику» оставить сковороду, как из нее повалил густой белый дым, послышалось шипение масла.

— Эй, подгорает! — крикнул я сугубо из благих намерений.

Но голубоглазая расценила это как замечание. Ее лицо стало еще строже. Эльфийка подхватила сковородку, вытряхнула содержимое на пол и ударила «хвостика» по рукам. Раскаленным, мать его, днищем.

Девчонка взвыла как раненая олениха, но рук не убрала. А мучительница уже занесла посуду для очередного удара.

— Хватит! — рявкнул я, хлопнув ладонями по столу. — Отставить, кому сказал! Ты — как зовут?

— Лунэль, — всхлипнув, ответила «хвостик».

— Идем за мной.

Мы вышли в холл. Девушка тихо постанывала и прижимала запястье ко рту. Я позвал Ромэля. Очевидно, он здесь за дворецкого и должен во всем разбираться. Не прошло и пары секунд, как эльф примчался со второго этажа.

— Неси мазь от ожогов или что‑нибудь такое.

— Вы обожглись? — в глазах дворецкого читался неподдельный ужас.

— Не я. Она, — я кивнул на Лунэль.

— И что? — спокойно спросил Ромэль.

У меня аж брови на лоб поползли.

— В смысле «и что»?

— Она же раб, зачем тратить на нее лекарства?

Хороший вопрос. Но белобрысый хлыщ определенно не в том положении, чтобы его задавать.

— Ты с кем спорить вздумал? — наехал я на него.

— Прошу прощения, господин, — Ромэль бухнулся на колени. Хорошо хоть не стал биться лбом в пол. Впрочем, ему не помешает.

— Встал и пошел за мазью. Мои рабы должны быть самыми здоровыми и красивыми.

Парочка удалилась. Я упер кулаки в бока и покачал головой. Краем глаза заметил Триэль. Рыженькая отвлеклась от уборки и внимательно наблюдала за спором. Поняв, что ее заметили, эльфийка юркнула за балюстраду. Вскоре с лестницы донеслось привычное шорканье веника.

2

Как только я подошел к двери, охранники раздвинули створки. Как оказалось, поместье стояло на довольно высоком холме. Никакого двора не было — от ступеней сразу начиналась плантация. Поле разделял на две половинки дощатый помост, но рабы по нему не ходили. Видимо, помост только для хозяина — чтобы не замочил ножки, болезный.

Солнце близилось к зениту, набежали светло — серые тучки. Скоро пойдет дождь, вон ветер какой поднялся. Я пошевелил пальцами — в тапках будет холодновато. Придется переобуваться.

— Триэль, иди сюда! — позвал я с крыльца.

За спиной раздался топот. Девушка остановилась передо мной, привычно наклонила голову и спрятала руки.

— Будь добра — принеси из моей комнаты носки и найди сапоги.

— Носки? — удивилась рабыня.

— Колготки, — в памяти всплыло нужное слово.

— Сию минуту.

Эльфийка убежала, но вещи принес Ромэль. Я не стал интересоваться, чего это он чужие приказы исполняет. Натянул длинные ботфорты с подвернутыми голенищами и спустился к помосту. Дворецкий тихо брел позади.

— Господин, разрешите обратиться.

— Валяй, — буркнул я.

— Хочу напомнить, что среди людей доброе отношение к эльфам крайне не одобряется. Снисхождение может стоить вам поместья и даже жизни.

Вот те новости!

— Это еще почему?

— Победа в Лесной войне досталась вашему народу очень дорогой ценой. Прошло сто лет, но память о погибших жива. Мы забрали слишком много сынов человеческих, чем и заслужили подобное обращение. Стоит хоть кому‑нибудь увидеть поблажки с вашей стороны… И беды не миновать.

Вот дерьмо. А ведь я подозревал нечто подобное. Придется действовать по возможности тайно, иначе домой не вернуться.

Я остановился около куста слюли и посмотрел на полосатую ягоду. А может и не ягоду. Как бы так попробовать ее и при этом не спалиться. А то вон сколько эльфов рядом ошиваются, еще наябедничают какому‑нибудь соседу. О, придумал!

— Мне не станет хуже от слюли?

— Нет, что вы, — ответил Ромэль. — Как раз из нее и делается лекарство.

Что называется — обосрался, но не полностью.

Я сорвал плод и поднес ко рту. Неведомая штука сильно пахла медом и мятой. Ну что же, раз пахнет хорошо — значит, съедобно. Откусил небольшой кусочек, пожевал. И тут же сожрал все целиком. Фантастика. Нечто среднее между клубникой и сливой. Рыхлая, очень сладкая мякоть, слегка терпкое мятное послевкусие. Странно, что слюля так упала в цене. Трескал бы ее днями напролет.

Сорвав еще одну слюлю, я отправился дальше. Но не прошел и пары метров, как ощутил жуткую тесноту в бриджах. Сердце бешено застучало, лицо обдавало то жаром, то холодом. Особой перчинки добавляли снующие вокруг полуголые эльфийки.

Ромэль явно заметил мое настроение. Что‑то рявкнул, и в ту же секунду несколько девушек бросили тяпки с ведрами и подошли к нам. Стянули набедренные повязки и оперлись руками на помост, призывно выгнув спинки. На трех спинах из пяти живого места не осталось от белых рубцов. Возможно, это и протрезвило меня.

Сердце успокоилось, стручок обмяк. Дабы не искушать судьбу, отвернулся и уставился на растущий вдали лесок. Заботливому Ромэлю сказал:

— Потом.

Девушки молча вернулись к работе. Никаких удивленных взглядов, перешептываний и пожиманий плечами. Рабы напоминали роботов — безвольные механизмы, ожившие куклы, готовые выполнить любой приказ хозяина.

Абсолютно любой.

Мы дошли до конца плантации. Между ним и лесополосой оставалось шагов двадцать необработанной земли. Из нее торчали несколько столбов: высоких и маленьких, мне до пояса. Маленькие столбы увенчивались колодками, а с больших свисали ржавые кандалы. Все, кроме одних, были пусты. А в последних покачивалась эльфийка.

Одежда на ней отсутствовала. Сколько она висит оставалось только гадать. Но кандалы так въелись в запястья, что срезали с них всю кожу. Под обветренными почерневшими кусками плоти копошились опарыши, хотя несчастная подавала признаки жизни.

Губы рабыни потрескались и кровоточили. Кожа была сухой и серой как пергамент. Из пустой левой глазницы словно кровавые слезы текла сукровица. Ребра выступали как у мумии, иссохшая грудь едва заметно колыхалась.

От увиденного весь слюлевый дурман как клином вышибло. Не знаю, каким чудом я тогда не блеванул. Я прежде и мертвецов‑то никогда не видел, а такой жести… Разве что в каком‑нибудь садистском фильме.

— За что ее? — едва слышно протянул я.

— Вы приказали ей убить сестру. Она отказалась.

Голова взорвалась лютой болью. Будто в темя вбили раскаленный гвоздь. С глухим стоном я осел на землю, но Ромэль рывком поднял меня. В кармане дворецкого нашелся пузырек лекарства, и через пару мгновений я чувствовал себя относительно нормально. Резкая боль сменилась тошнотворным головокружением.

— Сними ее, — прохрипел я. — Она достаточно наказана.

— Господин, разрешите добить? Толку от нее уже не будет…

— Молчать! Эй вы, с мотыгами! Живо сюда!

На зов прибежало трое эльфов — мужчин. Вместе они кое‑как сняли изуродованную рабыню со столба и уложили на траву.

— Неси ее в дом и лечи. Как хочешь. Если она умрет — висеть тут будешь ты.

Ромэль не стал возражать. Еще бы он посмел. Взял полуживой скелет на руки и быстрым шагом направился к поместью.

Какой ужас, думал я, бредя к лесу как во сне. Какой кошмар. Это необходимо исправить. Бляха — муха, меня точно не экономику подтягивать отправили.

Я привалился спиной к дереву и осмотрелся. Под корнями тут и там виднелись холмики. Одни свежие, другие осевшие, поросшие травой. Понятное дело — могилы. Никаких знаков и памятников, так могли хоронить только рабов. И холмиков было очень много. Я насчитал не меньше полусотни, и это только рядом. А что там дальше? Еще столько же? Или больше?

Я глубоко вздохнул и посмотрел на свои ладони. Мягкие и нежные, перечеркнутые полосками мозолей. От рукоятки пистолета или кнута. Или какого другого орудия смерти и пытки. Я смотрел на руки чудовища глазами чудовища. Я был внутри чудовища, но сам я не такой.

Это необходимо исправить.

На ватных ногах кое‑как доковылял до поместья. Рыженькая уже закончила подметать лестницу, и теперь мыла плитку вокруг бассейна.

— Эй, как тебя…, — я щелкнул пальцами. — Дваэль?

— Триэль, господин.

— Ага, точно. Куда унесли ее?

Девушка сразу поняла, о ком речь.

— В лечебницу, господин. Вас проводить?

— Да.

Мы вошли в крайнюю левую дверь на первом этаже. За ней начинался унылый мрачный коридор. Никаких ковров на полу — даже настила нет, голые камни. Стены тоже ничем не облицованы, голые кирпичи торчат. Наверное, в этом крыле жили рабы.

Триэль привела меня к последней двери. Как и все здесь, она была железной, с ржавыми подтеками. Я осторожно потянул ручку, но чертова дверь скрипнула на всю плантацию. Здесь однозначно стоит сделать ремонт. Надо будет узнать, сколько всего денежек осталось на счету.

Комната представляла собой каморку со стеллажом вдоль стены и неким подобием лаборатории. На высоком столе стояли разномастные колбочки, ступки и медный перегонный куб. Внутри колб находились жидкости самых разных цветов. Напротив разместилась кровать с грязным соломенным тюфяком. На нем лежала измученная рабыня, рядом стоял эльф в белом фартуке и черных перчатках до локтей. Светлые волосы зачесаны назад и заплетены в тугую косу. На горбатом носу круглые очки в медной оправе. Строгие карие глаза неотрывно смотрят на беднягу, выступающий подбородок постоянно движется.

Доктор общается со стоящим у стола Ромэлем, но человеческому уху столь тихая речь недоступна. Дворецкий кивает и смешивает содержимое колбочек в большом стакане. Тем временем доктор берет острый скальпель и на живую срезает гнилую плоть с запястий.

Рабыня тихо стонет. Она в бреду и, скорее всего, уже ничего не чувствует. Врач орудует инструментом с фантастической ловкостью. На всю операцию уходят считанные секунды. Затем эльф пропитывает бинты резко пахнущей смесью и перевязывает раны. Остаток выливает в рот соплеменнице.

— Жить будет? — спросил я, ощущая в животе неприятный холодок.

— Два из трех, что да, — сухо ответил доктор, вытирая скальпель. — Сильное заражение крови, однако для эльфа оно не смертельно. Декокт сделает свое дело. А истощение — это дело времени и правильного питания.

— А глаз?

— Только вставной. Ну или повязка, если не хотите тратиться.

— Хочу, — устало буркнул я. — Ромэль — дуй в город и купи самый лучший протез. Заодно забеги в банк и возьми выписку со счета. Или где я там храню деньги…

Дворецкий кивнул и выскочил в коридор. Доктор многозначительно посмотрел на дверь. Ладно, не буду мешать. Прикрыл ржавую развалюху за собой, и едва не сбил с ног Триэль. Рыженькая до сих пор стояла здесь. Интересно, зачем?

— Что такое? — спросил я.

Девушку мелко трясло. Она сильно рисковала, оставив работу. А вдруг хозяин решит наказать за разгильдяйство? Наказывать он умеет, это наверняка все знают. Искренне надеюсь, что он сдох, а не переселился в чужое тело, пока свое занято.

— С — спасибо, господин.

Я приподнял брови.

— За то, что пощадили мою сестру.

Словами не передать, как мне было тошно в тот момент. Хотелось закричать, заплакать, упасть на колени и просить прощения, а потом бежать без оглядки прочь из этого ада. Но я не мог себе позволить слабость. Как бы жутко это не звучало, но теперь я последняя надежда для ушастых рабов.

— Такого больше не будет, Триэль, — вздохнув, ответил я и пошел в холл, чувствуя спиной удивленный взгляд.

Рыженькая не понимала, что происходит. А я не спешил объяснять. Хотя так и подмывало собрать всех и заорать: свобода, равенство, братство! Долой рабовладельческий строй! Вива ла революсьйон! Но нельзя. Пока нельзя.

Надо выпить, иначе башкой тронусь. Добрался до трапезной, развалился на диване и позвал девчонку с кухни. Пришла брюнетка с перевязанными руками. Как там ее — Лунэль, точно!

— Чего изволите, хозяин?

— Выпить.

— Есть забродившее молоко, пайва и самогон.

Молоко я недолюбливаю в любом виде, самогон на дух не переношу. Пришлось пробовать пайву. На вкус этот кремовый пенистый напиток напоминал смесь крепленого пива и шампанского. Сперва непривычно, но после третьего глотка вполне себе неплохо идет. А главное — сразу же дает по шарам.

— Как руки? — спросил я, когда Лунэль собралась уходить.

— Хорошо, спасибо.

— Выпьешь со мной?

— Прошу прощения, очень много дел на кухне, — виновато пробурчала девушка, втянув голову в плечи.

— Ясно. Сделай доброе дело — позови Триэль. Если и у нее много дел — скажи, что все они отменяются.

Не успел я поднести бокал ко рту, как в трапезную заявилась рыженькая. Я похлопал по дивану ладонью. Эльфийка правильно расценила жест и уселась рядом со мной, сложив руки на коленях.

— Выпьешь?

— Если вы разрешите…

— Разрешаю.

Я отдал ей бокал, а сам отхлебнул прямо из графина. Алкоголь медленно, но верно развязывал мне язык, но останавливаться не было никакого желания.

— Каково это — спать с человеком, доведшим до такого родную сестру?

— У нас нет выбора, — мрачно произнесла Триэль.

— Разве? А я где‑то слышал, что выбор есть всегда.

— Если мы не будем подчиняться, солдаты убьют наших родителей. В рабство не берут сирот.

Я кивнул и поджал губы. В голове гудело, в глазах двоилось. Вот он — рецепт идеального послушания. Возьми заложников. Меня занесло бог знает куда, но здесь работают те же принципы.

— А я бы вот… на твоем месте… взял бы нож и…, — я сделал жест, будто насаживал на перо гнилого жирного рабовладельца.

— Это ничего не решит, хозяин. Один умрет, тысячи останутся.

Интересно, каково говорить по душам с пьяным садюгой? Что Триэль чувствует сейчас? Осталась ли в ее душе ненависть, или же она со всем смирилась?

— Но мы верим, что однажды все изменится. Пройдут года, а быть может и века, но эльфы будут свободны. И жить в мире с людьми, как раньше. С утра мне кажется, что изменения уже начались. Ох, простите, я напилась и стала нести всякую ерунду.

— Это нормально. Если держать все в себе, можно сойти с ума.

Триэль замолчала, нянча в ладонях бокал. Эх, как же не хватает огонька в камине. Ладно, обойдусь как‑нибудь. К тому же жарко еще.

— Не приходи сегодня на ночь, — буркнул я, допив пайву.

— Я… вас не устраиваю? — голос девушки дрогнул.

— Устраиваешь. Просто хочется побыть одному какое‑то время.

— Понимаю. Но если что — только позовите.

— Хорошо. Не бери в голову, лады? Ты хорошая девушка и нравишься мне. Просто старый хозяин подыхает и медленно едет крышей.

— С чего вы решили, что я хорошая? — Триэль невесело усмехнулась и тут же хлопнула по губам ладошкой. — Простите.

— Не знаю. Кажется так. А что, я неправ?

— В рабство отдают только худших детей. Я самая низкорослая в семье, совершенно не умею петь и у меня курносый нос — как у человека.

Я улыбнулся.

— Мне нравятся курносые. Это мило. А судить по внешности — большая глупость. Так, доведи‑ка меня до комнаты, что‑то ноги не слушаются…

Я завалился на кровать в одежде и проспал как убитый до рассвета. Утром меня разбудил охранник и сообщил:

— Хозяин, к вам с визитом господин Калас.

— Кто? — я решил прикинуться глухим спросонья.

— Ваш сосед. Велел передать, что желает сыграть в «самого крепкого эльфа».

3

Переодеваться не стал, так и спустился в мятом камзоле. А что? Я больной — мне можно.

На ходу велел вынести на улицу пару стульев, столик и приготовить чаю.

Выхожу на крыльцо — рядом стоит открытый паланкин, его держат десять обнаженных эльфиек. Все в ржавых ошейниках и скованы между собой цепями. Тощие и грязные, с выпирающими ребрами. Выглядят немногим лучше снятой со столба рабыни.

В паланкине, закинув ногу на ногу, восседает пожилой мужчина. Седые волосы коротко подстрижены, бородка клинышком. На маленьком сморщенном лице огромный нос — картошка.

Мужчина одет во все белое: пиджак, брюки с клешем, рубаха и жилетка. Только сапоги с загнутыми носками коричневые. На макушке широкополая шляпа с пером — почти такая же, как у меня в комоде.

Старик докурил сигару, бросил окурок на голову своей рабыне и велел опустить паланкин. Голос у гостя был скрипучий и тявкающий, неприятный. Едва носилки коснулись земли, Калас как пружина прыгнул мне навстречу и заключил в объятия.

— Джен, соседушка! Как‑то ты паршиво выглядишь!

Джен? Что за дурацкое имя? Впрочем, под стать такому мудаку, как хозяин.

— Приболел, — буркнул я, освобождаясь от цепких ручонок.

— Я знаю, что тебя взбодрит. Наша любимая игра! Я привел самую крепкую рабыню, а кого поставишь ты?

Девушки с кухни принесли мебель. Я сел в глубокое плетеное кресло и жестом пригласил гостя к столу. Калас уселся, опять закинул ногу на ногу и закурил.

— Напомни правила, — проворчал я, то и дело потирая затылок.

— Ох, бедняга, как же тебя подкосило‑то, — Калас покачал головой, но в голосе я не услышал ни единой нотки сострадания. Скорее он злорадствовал, пес поганый. — Все очень просто. Мы всыплем рабам по сто плетей. Чей раб выживет — тот и победил.

— А если оба выживут? — с плохо скрываемым раздражением спросил я.

— Тогда второй круг — еще по сто плетей! Помнишь как мы играли дни и ночи напролет? Обычно ты вел у меня со счетом 5:4.

Млять, ну почему этот ад творил другой, а стыдно и тошно мне?

— Извини, но я слишком устал. Как‑нибудь в другой раз.

— Жаль, — Калас вздохнул. — Но ты можешь приказать сечь своему рабу!

Я усмехнулся.

— И какой тогда интерес? Если бы мне было достаточно видеть, как кто‑то лупит ушастого — я бы ездил к тебе в гости, а своих не заводил.

Старик расплылся в ехидной улыбке и протянул мне сухую ладошку с пожелтевшими пальцами. Пришлось ответить рукопожатием.

— Как дела на плантации? — сменил тему гость.

— Так себе. Спрос на слюлю с каждым годом падает.

— А я тебя предупреждал! А знаешь, почему? Потому что с каждым годом молодых эльфиечек завозят все больше, и стоят они все дешевле. А там такие девочки — о — го — го, никакая слюля не нужна! Уж поверь мне, старому кобелю.

Калас вновь рассмеялся. Господи, когда же он свалит домой… Так и подмывает надавать ему по мерзкой роже.

— И что планируешь сажать?

— Еще не решил. Что посоветуешь?

— Советую тебе бросить чертово поле и построить загон. Вложить деньги в покупку рабов и устроить приют эльфийских развлечений. Бои рабов, экзотические танцы, шлюхи, истязания и пытки — вот что приносит реальный доход. Поэтому‑то твоя слюля загибается, а мой загон процветает.

Я хмыкнул.

— Подумаю на досуге.

— Давай, дружок, действуй! Времена меняются, кто знает, как все обернется. Представляешь, в Герадии собираются отменить рабство. Дикари! Хорошо хоть наш король из ума еще не выжил.

Калас позвал рабыню по имени Ашэль. Подошла тощая и серая, как живая мумия, девушка с растрепанными грязными волосами. Ее остекленевший взгляд смотрел под ноги и не выражал ровным счетом ничего. Взгляд мертвеца и то более осмысленный.

Ашэль протянула ладонь. Калас затушил об нее недокуренную сигару и достал из‑за голенища металлический прут. Тонкий как спица, длинной в локоть, с резной деревянной рукояткой.

— Вот, оцени. Прикупил недавно у одного палача. Мужик вышел на пенсию и уволок с собой целый чемодан интереснейших игрушек.

Прут кратко свистнул, на спине эльфийки остался ровный порез, словно ножом полоснули. Полилась кровь, но девушка не вскрикнула, не изменилась в лице — лишь дернулась при ударе.

— Вот мразь, — зашипел старик. — Стоит себе как бревно. А какой интерес лупить бревно, а? Собака ушастая!

Сосед вскочил, повалил девчонку на четвереньки и принялся полосовать изо всех сил. И откуда у старой развалины столько прыти? Первые несколько ударов рабыня стоически терпела, потом упала на землю и стала извиваться как придавленный уж. Глухие вопли эхом разносились по плантации, но соплеменники даже не оборачивались.

— Я тебе покажу, как бревном прикидываться! А ну кричи! А ну шевелись! Сука немытая!

— Хватит! — рявкнул я.

Калас замер с занесенным прутом и недоуменно посмотрел на меня.

— Ты тут все кровью вымажешь! Погляди, вся рубаха в каплях!

Старик виновато улыбнулся и сел в кресло. Окровавленная спица упала на стол.

— Извини. Забыл, что не у себя дома. Ашэль — место!

Девушка кое‑как поднялась и поковыляла к паланкину. Кажется, хозяин не самое большое чудовище в этом мире. Бывают и похуже.

На крыльцо вышла Триэль с подносом в руках. Поставила серебряное блюдо на стол, расставила чашки. Я не отводил глаз от курносой веснушчатой мордашки, и Триэль, скорее всего, почувствовала его. Обернулась, посмотрела на меня и едва заметно улыбнулась. Полноценной улыбкой это, конечно, не назовешь. Так, уголки губ слегка приподнялись, но на душе сразу стало теплее.

То самое приятное чувство, когда понимаешь, что не один. Когда в совершенно незнакомом городе вдруг встречаешь старого приятеля. Когда в чужой компании находишь единомышленника. И словно камень с плеч.

Я улыбнулся в ответ. И в тот же миг свистнул прут. Щеку Триэль пересекла алая полоса. Девушка вскрикнула и выронила чашку. Прижала ладонь к ране, между пальцев полилась кровь.

— Джен! — возмутился Калас. — Ты что, перестал воспитывать этих ублюдков? Ты погляди — она улыбнулась! Вздумала смеяться над на…

Договорить старик не успел. Я навалился на него, придавил тщедушное тельце к земле и стал охаживать кулаками. Перед глазами стоял кровавый туман. Несколько раз я попадал по столу, сдирая кожу с костяшек, молотил по земле, но не останавливался. Я бил и бил, наплевав на точность. Угодил в рожу? Хорошо. Промазал? Ну так сейчас наверстаем!

Калас размахивал руками, тщетно пытаясь защититься, и визжал как кот в марте. Я вцепился ему в горло, обезумев от ярости и мерзких воплей, но садисту раз за разом удавалось освободиться.

К сожалению, жирное больное тело подвело. Я быстро выдохся, и ненависть уже не могла дать достаточно сил. Каласу удалось оттолкнуть меня и выскользнуть из хватки. Лицо старика было все залито кровью. Губы расквашены, нос набок, левый глаз успел заплыть.

— Дуэль! — завопил соседушка, выплюнув осколок зуба. — Это дуэль! Завтра на рассвете у старой мельницы! Только попробуй не явиться!

Я вздохнул и посмотрел на ладони. Эти ладони никогда в жизни, кроме вчерашнего дня, не держали боевого оружия. Почувствовал ли я тогда страх? Нет. Сожаление? Ни капельки. Хотелось ли мне вернуться на десять минут в прошлое и все исправить?

Не — а.

Я бы все равно поступил точно так же.

В сознание меня вернул окрик Ромэля. Дворецкий словно возник из ниоткуда. Просто появился рядом, в длинном кожаном плаще и сумкой на плече. В глазах слуги читался неподдельный ужас.

— Господин! Что произошло?

— Неважно. Отведи Триэль к доктору. Пусть сделает все возможное, но шрамов быть не должно. После — в мою комнату. Выполняй.

Я развернулся, чтобы уйти, но краем глаза заметил нечто необычное. Рабы на плантации отвлеклись от привычных дел и стояли как жерди по колена в воде. И неотрывно смотрели на меня. Лица эльфов не выражали никаких эмоций, но по глазам становилось понятно — они напуганы.

Напуганы до смерти.

Вернувшись в спальню, первым делом достал из комода пистолет. Проверил на всякий случай, не заряжен ли он. Потом покрутил на пальце как заправский ковбой. Интересно, как у них тут дуэли проходят? Как в царской России или как на Диком западе? Или как‑нибудь еще? Оставалось надеяться, что Ромэль соображает в этом деле.

Дворецкий пришел минут через пять. Бледный, словно простыня.

— Господин, — начал он дрогнувшим голосом. — Возможно, вы забыли, но по закону…

Я вскинул брови.

— Все рабы погибшего на дуэли достаются победителю. А господин Калас… Вы, я думаю, уже поняли, что он из себя представляет.

— А можно отказаться?

— Можно. Но отказ от дуэли равносилен проигрышу. У вас отберут не только рабов, но и титул. А вместе с ним землю.

— Значит, мы обязаны победить. Ты же эльф, должен мастерски владеть всякими стреляющими штуками. Вот и понатаскаешь меня.

— В каком смысле? — настал черед Ромэля удивляться. — Вы же отличный стрелок. Каждую неделю тренируетесь на движущихся мишенях.

Я не стал уточнять, кто выступает в роли движущихся мишеней. И так ясно. Решил опять сослаться на провалы в памяти и прогрессирующую болезнь.

— Снарядить паланкин?

— На хрен паланкин, чай не безногий, — буркнул я.

Сунул подмышку коробку с пистолетом и велел дворецкому идти вперед.

Как оказалось, особняк очень длинный и занимает почти всю вершину холма. Сразу за ним начиналась необжитая низина с густой, похожей на крапиву травой. А вот на следующем холме уже стояло чье‑то поместье.

Местность тут вообще была холмистая и напоминала Новую Зеландию. На горизонте пояс белоснежных горных вершин. У подножья высокие и крутые, как древние курганы, холмы. Потом уже рельеф сглаживался, но ровных плоских мест я так и не увидел.

Вся эта красота поросла ковром зеленых трав. Кое — где виднелись пролески и кустарники, особенно там, где не селились люди. Особого колорита добавляли пасмурная погода и накрапывающий дождик. Обожаю такие погоду и природу. Все мечтаю вырваться из душного города, но в моей обычной жизни, скорее всего, мечта не осуществима.

Здесь же полноценно наслаждаться пейзажами я не мог. Не по душе мне концлагеря, ну никак не по душе. А все эти плантации иначе и не назовешь.

— Господин, выписка, — Ромэль достал из сумки бумажку и протянул мне.

Развернул, просмотрел. На счету пять с половиной тысяч золотых. Интересно, это много или мало? Хрен знает, что тут можно купить за одну монетку. Кстати, на документе я наконец‑то прочитал свою фамилию — Авелин.

— А глаз?

— Купил самый лучший, какой нашел. Вот чек.

Десять золотых за протез из натурального высокогорного хрусталя ручной работы? Хм, выходит, денег у меня более чем достаточно. Стоит потратить их с пользой, пока не загнулся.

Дальше шли молча. Спустились в низину, добрались до больших тюков соломы, выстроенных в ряд. На каждом красной краской были нарисованы круги разных размеров. Большие внизу, маленькие на уровне моей головы.

Я вручил коробку дворецкому, хлопнул по тюку и сказал:

— Представь, что это Калас. Начинай дуэль.

Ромэль достал пистолет и отмерил двадцать шагов от цели. По идее, противник тоже будет двигаться, поэтому надо будет пройти вдвое меньшее расстояние.

Эльф по — военному развернулся на каблуке, спрятал левую руку за спиной, а правую согнул в локте. Пистолет теперь целился в облака.

— Секундант дает команду: к барьеру, — произнес слуга.

— А стреляют сразу оба или по очереди?

— Сразу оба.

— Ага. Ну, тебе повезло — тюк вряд ли ответит, — попытался пошутить я.

До поединка оставались почти сутки, но стремно было уже сейчас. Знаете, я несколько раз ходил на «стрелки» и «пошли выйдем», но тогда все заканчивалось банальным мордобоем. А тут пистолеты, бляха — муха. Даже если ранят — мало не покажется. А ведь и убить могут. Кто знает, насколько хорошо стреляет Калас.

Я мог бы спросить у Ромэля, он‑то наверняка в курсе. Но не стал, чтобы не пугаться еще больше. Меньше знаешь — крепче спишь. Да и пистолет держишь тоже.

Дворецкий опустил руку, прицелился и спустил крючок. Из ствола вырвалось облачко синеватого дыма и медленно опустилось на траву. Выстрел был едва слышным — не громче хлопушки. В самом маленьком кружке появилась дырочка. Пуля смяла и обуглила края соломы, так что отверстие отлично просматривалось и с двадцати шагов.

— В яблочко, — похвалил я. — Ну‑ка, дай сюда.

Я перезарядил пистолет и встал рядом с Ромэлем. Прицелился, выстрелил. Руку слабо дернуло — отдача вообще никакая, но чертово облачко закрывало обзор. Пришлось обходить. Так, куда там я попал? В большом круге ничего. В среднем тоже. В малом только след Ромэля. А где же мой? Ох ты ж блин, в соседнем тюку. Да уж, снайпер я тот еще.

Я потратил все патроны из коробки, и лишь последним попал в свою солому.

— Есть еще?

Дворецкий кивнул:

— В погребе целый бочонок.

— Отлично. Неси все сюда. И передай, чтобы притащили жратвы и попить. Я тут надолго.

Я взобрался на тюк и повертел пистолет в руках. Охренеть, блин. Второй день в новом мире — и уже успел вляпаться в дуэль. Таким макаром я тут долго не проживу. Впрочем, я и так не жилец, так что терять особо нечего. Буду считать это увлекательным аттракционом с полным погружением. Где еще, черт возьми, мне выпадет возможность стреляться с недругом? Ну, метро и травматы не в счет, вы же понимаете.

Ромэль вернулся вместе с Триэль. Девушка принесла пахнущую сдобой корзинку и кувшин воды.

— Как щека? — спросил я, слезши с тюка.

— Спасибо, хозяин, почти не болит. Могу я идти?

— Нет, не можешь. Останешься и будешь подавать мне патроны. А ты иди, дальше сам справлюсь.

Ромэль кивнул и зашагал прочь, сметая полами плаща утреннюю росу.

Я подошел к Триэль и бережно приподнял ее подбородок. Эльфийка не двигалась, но старательно отводила глаза. На пораненной щеке висела широкая рыжая прядь. Свободной рукой я заправил ее за длинное ухо. Случайно коснулся пальцем кончика, заставив рабыню ойкнуть и слегка покраснеть.

Добрый доктор смазал кожу какой‑то фиолетовой мазью. Наверное, вытяжкой из слюли. Хотелось верить, что он все сделал правильно и шрама не останется. Такое милое личико он совсем не украсит.

— Ничего, до свадьбы заживет, — с улыбкой ляпнул я и тут же прикусил язык.

Действительно, какая у рабыни может быть свадьба. Ушастые в этом мире бесправнее скота. Коров (или кто тут вместо них) по крайней мере разводят, а эльфов тупо сживают со свету. Фашисты хреновы.

— Хозяин, я могу обратиться?

— Когда захочешь. Можешь уже не задавать этот глупый вопрос.

Триэль потупила взор. Тонкие пальчики с маленькими перламутровыми ноготками вцепились в ручку корзины.

— Ну?

— Вам не стоило вступаться за меня.

— Стоило. Калас — паршивый урод. Распустил руки в чужом доме.

— Я считаю, что царапина на щеке вовсе не повод для дуэли. Ведь господин Калас не убил меня и не искалечил. Я могу продолжать полноценно трудиться.

Я невесело усмехнулся и провел рукой по своим волосам. Если вспомнить нашу историю, то рабы считались не более чем имуществом. И за его порчу полагалась компенсация. Здесь все то же самое. Если раб жив и может работать, то и претензии предъявлять бессмысленно.

— Дело не в этом.

— А в чем?

— Неважно. Что в корзине?

— Ох, сейчас…

Триэль расстелила на земле покрывало и выложила на него сверток с какой‑то сдобой. Румяные пирожки с заплетенными в косички краями.

— Ваши любимые булочки с творогом и медом.

Я похлопал себя по пузу. Неудивительно, что любимые.

Эльфийка спрятала промасленную бумагу в корзину и отошла. Руки за спиной, глаза в пол, стоит не дышит.

— Садись рядом.

Триэль послушно опустилась на колени и села на пятки. Я протянул ей булку, взял и себе. Откусил небольшой кусочек и отложил в сторонку.

— Невкусно? — с испугом произнесла рабыня.

— Вкусно. Очень. Просто не могу есть. Завтра мне предстоит убить человека. Или погибнуть самому.

Девушка решила не развивать эту тему. Принялась с жадностью поглощать булочку. От сдобы не осталось и следа за считанные секунды. Несмотря на явный голод, Триэль не позволила себе просить еще или жалостливо пялиться на покрывало.

— Ешь сколько захочешь, — сказал я, засовывая патрон в казенник. — Чем вас обычно кормят?

— Эльфийским супом.

— И какой рецепт?

— Шелуха саро, шкурки овощей, свежая трава.

Я матюгнулся и сплюнул под ноги. Злость закипела внутри, решил спустить пар на тюках. С первого же выстрела угодил в центр самого большого круга. Так вот в чем секрет! Надо просто напрячь все мышцы и застыть. С такого расстояния отдача практически не влияет на точность. Главное, чтобы пистолет не ходил в руке при спуске. Крючок идет довольно туго и шатает оружие посильней отдачи.

Ну держись, Калас.

Я упражнялся до вечера. Солнце почти скрылось за горизонтом, когда Триэль сообщила, что бочонок пуст. Я разрядил пистолет и спрятал последний снаряд в карман. На рассвете пригодится.

— Я буду молиться за вас всю ночь, — сказала Триэль, когда мы подходили к поместью.

— Лучше выспись, — хмыкнул я. — Просыпаешься и — бум! — твоего хозяина — живодера замочили.

— Зачем вас мочить? Вы же не белье, — на полном серьезе ответила эльфийка.

Я рассмеялся.

— Это такое новомодное словечко. Означает убийство.

— Я… не хочу, чтобы вас мочили.

— Почему не хочешь? Уверен, все на плантации желают мне смерти. Не будь ваши родители в заложниках… Я бы и секунды не прожил.

— Уверена, раньше так и было, — тихо произнесла рабыня. — Но со вчерашнего дня вы сам не свой. Вас словно… подменили. Да и к тому же, Калас — тот еще зверь. Не проиграйте ему, пожалуйста…

Триэль так на меня посмотрела, что я понял — не проиграю. А если и погибну, то вернусь с того света и напугаю ублюдка до смерти. Этот взгляд, эти карие глаза… Черт, да я готов горы свернуть ради них!

С наступлением темноты браваду как ветром сдуло. Ей на смену пришел дикий тягучий ужас. Так, наверное, чувствуют себя приговоренные перед казнью. Живот крутит, в грудь будто сосульку вогнали, руки потеют, ноги ватные.

Жесть! Я нарезал круги по комнате, нянча в ладонях пистолет. О сне и речи быть не могло. А вы бы спали перед дуэлью? Сомневаюсь.

Перед домом зажглись огни, рабы вернулись с плантации. Едва живые, заморенные, грязные по пояс. Около получаса с первого этажа доносились звон посуды и перешептывания. Потом все стихло, огни затушили. Теперь в окно светила лишь луна.

Эх, жаль астрономии не знаю, а то бы определил, куда попал. Привычных созвездий вроде Большой медведицы на небосводе не видать. Да и луна явно не наша — слишком большая и серая. Хотя какая разница. Ну узнаю я, что оказался в какой‑нибудь Альфе Центавра, и фигли толку?

Меня сюда не на космическом корабле привезли, а забросили некой магией. И только ей вернут обратно, когда я исправлю ЭТО. Намекнули б, что за это… Дерьмо!

Так я прослонялся до рассвета, думая о горькой жизни и прочей ерунде. Несмотря на бессонную ночь, чувствовал себя бодро. Еще бы — с такой дозой адреналина в крови.

За мной зашли Ромэль и доктор. Он представился Тарсиэлем, но мне было плевать, как его зовут. Даже если он суперврач и умеет поднимать мертвых, мне это не поможет. Я потеряю всех рабов, Триэль и цель существования. И, вполне вероятно, Землю. О боже, как же я соскучился по милой и уютной каморке в коммуналке. Сейчас засранный тараканами закуток для меня куда предпочтительнее дворца.

Ну да ладно, в прошлое, увы, не прыгнешь. Я отдал коробку со стволом Ромэлю — пусть будет секундантом. И вышел в коридор. Рядом с дверью подметала пол рыженькая красавица. И дураку понятно, что она здесь не просто так. Я велел спутникам ждать у входа и заодно найти мне плащ — утром в низине холодновато.

— Надеюсь, Владыка леса услышал меня, — прошептала рабыня.

— Забавно, — я устало улыбнулся. — Ты молишься за человека тому, кто наверняка спит и видит, как сдирает с него шкуру живьем.

— Владыка всегда смотрит в душу, — эльфийка хотела коснуться моей груди, но в последний момент отдернула руку.

— Я постараюсь вернуться живым. Но обещать ничего не буду.

Уголки губ рабыни приподнялись, но тут же опустились. Она глубоко вздохнула и собралась вернуться к уборке, но что‑то мешало ей. Триэль не хотела сходить с места, пока я не уйду. Я решил не бередить ей душу и молча спустился вниз. Накинул длиннополый коричневый плащ и шагнул в объятия тумана.

До мельницы путь выдался неблизкий. Пока дошли, окончательно рассвело, а белое марево опустилось на траву. Теперь я будто плыл по колено в сметане. Мельница представляла собой высоченную деревянную башню, увенчанную колесом с лопастями. На привычные мне ветряки она походила очень слабо. Вокруг «ствола» вилась хлипкая винтовая лестница, на вершине приспособили ржавую лебедку. Видимо, муку мололи прямо наверху, а потом спускали мешки на землю.

— Как самочувствие, господин? — поинтересовался Тарсиэль.

— До дуэли доживу, а там видно будет, — огрызнулся я.

— Не стоит нервничать, вам не пойдет это на пользу. Примете успокоительное?

— Обойдусь.

Огромные крылья тихо поскрипывали на слабом ветру. У подножья уже ждал Калас с двумя незнакомыми людьми. Наверное, секундант и врач. Один высокий и сутулый, второй низкорослый и плотный. Оба в застегнутых черных плащах и шляпах — котелках. У первого бакенбарды с проседью, у товарища пышные усы пшеничного цвета. Лица угрюмые, носатые, ничего не выражающие. Но в тот момент меня больше волновало лицо противника.

При виде разукрашенной рожи старика я немного успокоился. Один глаз живодера заплыл, другой был близко к этому. Соседушке придется приложить немало усилий для прицеливания.

— Попрошу внести в протокол! — не сказал, а прокаркал Калас. — Господин Авелин привел в качестве секунданта эльфа!

Последнее слово прозвучало так, будто позади меня высилась куча дерьма, а не дворецкий. Карлик с бакенбардами достал из‑за пазухи бумагу и карандаш. Что‑то записал и кивнул — мол, мы готовы продолжать.

— Тайр Джен Авелин, — зычно произнес сутулый усач. — Желаете ли вы принести извинения и разойтись миром?

Что за тайр, интересно? Местный титул вроде барона или графа? Надо будет все же почитать здешние книжки. Если, конечно, доживу…

— Нет, не желаю, — сухо бросил я.

Новая запись в протоколе. Ох уж и бюрократы клятые, шагу без бумажек ступить не могут.

— Тайр Глам Калас — желаете ли вы простить господина Авелина и отменить дуэль?

— Не желаю! — скрипнул старик.

— Тогда попрошу к барьеру!

Мы взяли пистолеты и встали спинами друг к другу. Отсчитали положенные десять шагов от центра, развернулись и подняли оружие.

Сердце бешено колотилось, в висках стучало. Каким чудом у меня не подкосились ноги одному богу ведомо. Во рту пересохло, в животе плавал жирный ледяной слизняк. Но правая рука не дрожала. За мою планету, за коммуналочку, за Триэль. Я не облажаюсь.

— Целься! — рыкнул сутулый.

Калас направил на меня ствол. Я разогнул руку и навел оружие на грудь старика. В голову с такого расстояния промажу запросто, а вот в корпус вполне себе попаду.

Начались томительные секунды ожидания, показавшиеся мне часами. Казалось, секундант специально тратит время, чтобы вывести меня из себя. Напугать, заставить вздрогнуть в ответственный момент. Не дождетесь, псы. Не на того напали.

— Пли!

4

Выстрелы хлопнули почти одновременно. Пятачок за мельницей заволокло синим дымом. Я не видел, как дела у соперника, но сам не чувствовал боли. Калас промахнулся. А что если я тоже промазал? Будет ли второй заход? Хреново не знать правила.

Налетел ветер и сдул облачка. Старик лежал на траве и тяжело дышал. На левом плече расползалась алая клякса. Я отлично ее видел на фоне белого пиджака.

Усатый доктор уже приступил к перевязке. Рана вряд ли была серьезной, но пришлось сделать скидку на возраст. Пока врач бинтовал плечо, секундант дописывал протокол.

— Тайр Калас, желаете ли вы продолжить дуэль?

— Н — нет, — прохрипел живодер.

— Тайр Авелин, желаете ли вы пойти на мировую?

Я посмотрел на Ромэля. Тот кивнул.

— Желаю. Приношу извинения господину Каласу за несдержанность.

— П — принимаю…

— Отлично. Подпишите документы.

Я накарябал в строчке какую‑то ерунду. Всплывшее в очередной раз воспоминание подсказало, что я недалек от истины. Оставалось надеяться, что эти ребята не будут проводить экспертизу и сверять почерки.

— И кому достанутся эльфы? — спросил я.

— Никому, — спокойно ответил дворецкий. — Вы разошлись миром.

Я лишь качнул головой. В тот момент мне было насрать на рабов вот прямо с этой мельницы. Я жив, никого не убил и возвращаюсь в поместье победителем. Если бы не страх, до сих пор леденящий душу, я бы, пожалуй, бегал и прыгал от радости.

Добравшись до холла, стащил промокший насквозь плащ. Ощущение было как после купания в одежде. Все мокрое и вонючее от пота.

Позабыв о смущении, разделся до кальсон, а одежду запульнул в угол.

— Триэль! Иди сюда!

Рыжая рабыня в ту же секунду выскочила из столовой. Ее руки были по локоть в муке — наверное, готовила мои любимые булочки. Или поминальный каравай. Глаза девушки блеснули, она дернулась, чтобы побежать ко мне навстречу, но вовремя остановилась. Эльфийка ничего не сказала, но по лицу я и так все понял. Она рада, что я вернулся.

— Мне нужна горячая вода.

— Сию минуту, — рабыня смахнула прядь со лба. — Надо растопить баню и подготовить купель.

— Отлично. Пусть кто‑нибудь займется. И одежду постирает.

— Я могу…

— Не можешь, — с притворной строгостью оборвал я. — Раздай указания и возвращайся. По дорожке захвати халат и мыло.

Триэль кивнула и убежала в крыло, где жили рабы.

Минутой дело не ограничилось, да я и не спешил никуда. Баня представляла собой обложенную камнями комнатку с двумя рядами лежанок вдоль стен. Напротив печки стояла большая бронзовая ванна. Печная труба петляла под ней медным змеевиком, нагревая воду горячим дымом.

Я стянул кальсоны, покачал головой и выбросил в окно. Предыдущий владелец тела был той еще свиньей. Триэль пока не вернулась, и я решил осмотреть предбанник и саму парилку. На всякий случай прикрыл срам шайкой — мало ли что.

В принципе, баня как баня. Только в разы больше тех, где мне доводилось бывать. Но вот одна немаловажная деталь не давала мне покоя. Я нигде не видел веники.

Дверь тихо скрипнула. На пороге стояла Триэль в чем мать родила. Поднос с какими‑то бутылочками и мохнатой мочалкой едва скрывал красивую небольшую грудь. Но от этого «едва» желание только усилилось. Срамной отросток впился в донце шайки, пришлось отодвинуть ее подальше, пока занозу не загнал.

Девушка спокойно прошла мимо и стала расставлять бутылочки рядом с ванной. Думаю, рабыня парилась с хозяином не раз и не два, поэтому ей было все равно. У меня же аж в глазах зарябило от бешеного сердцебиения.

Боги, вот это фигура — словами не передать. Какие там модели, о чем вы. Ни одна человеческая женщина не сравнится красотой с эльфийкой. Попа — орех, ноги и талию будто скульптур вылепил. Обычно мужика возбуждает определенный набор частей тела. И каждая отвечает за главную задачу рода человеческого — размножение.

Большая грудь — много будет молока (и не верьте тем, кто считает иначе). Широкие бедра и круглая задница — с тазом все в порядке, роды пройдут быстро и безболезненно. Длинные стройные ноги — женщина выдержит долгий переход и убежит с ребенком в случае опасности.

В Триэль же меня возбуждало вообще все. Нежная ложбинка между лопатками, пульсация шеи, впадинки ключиц, даже пальцы на ногах. Она ходила туда — сюда, пробовала воду, смахивала сор с лежанок, а я пожирал ее глазами.

На коже рабыни не было ни единого шрама. Предыдущий владелец ценил ее недаром. Один урод уже поплатился за то, что ударил тебя, рыжее солнышко. Больше никто на свете не обидит тебя, пока я жив. Обещаю.

— Все готово, хозяин, — сказала Триэль. — Ложитесь, а я натру вас маслами.

Блин. Ложиться на живот — неудобно. На спину — стыдно. Кое‑как примостился на бок, подставив рабыне жирные волосатые плечи. Триэль плеснула воду на раскаленные камни, помещение заволокло ароматным паром. Он действовал успокаивающе, я сразу расслабился.

Стручок начал медленно опадать — хоть какое‑то облегчение. Но стоило эльфийке коснуться спины и все началось по новой. Хрень! Я ведь ее хозяин. Стоит приказать — и она сделает что угодно. Но… я не хотел ей приказывать. Кому угодно, но только не Триэль.

— Вы так напряжены, — не сказала, а пропела рыжая над ухом.

Меня снова бросило в жар, потом в холод. Если все продолжился в том же духе, посторонняя помощь вовсе не понадобиться, все само произойдет.

— Это из‑за дуэли, — соврал я.

— А мне кажется, дело в другом. Поворачивайтесь…

— Да мне и так хорошо, — я подогнул ноги и свернулся разве что не в клубок.

— Должна же я отблагодарить вас. Вы жизнью из‑за меня рисковали. Или… вы не хотите меня?

Ох уж этот женский приемчик! Удар ниже пояса просто!

Я лег на спину и зажмурился. Триэль провела ладонью по моему бедру и сжала стручок в кулачке. Я принялся думать о всякой ерунде. Делил в столбик, представлял нищих стариков и милых котят, лишь бы не выстрелить в ту же минуту.

С каждым мигом держать себя в руках становилось все труднее. Особенно, когда я ощутил ее дыхание сами знаете на чем. А, будь что будет! Такое раз в жизни случается и не факт, что повторится. Я собрался уже отдаться наслаждению целиком и полностью, как вдруг в дверь громком постучали.

Я вскочил, едва не сбив эльфийку с ног и рявкнул:

— Кого там хрен принес?!

— Господин, это Ромэль. К вам пришли люди из земельной инспекции.

— И что им надо?

— Не могу знать. Хотят немедленно поговорить с вами.

Вот дерьмо! Я накинул халат и вышел на крыльцо. Там стояли два мутных типа — на вид вылитые эсесовцы. Высоченные, в черных кожаных плащах и широкополых шляпах. Суровые морды гладко выбриты, волчьи глазки неотрывно смотрят на меня. Да уж, только повязок на плечах не хватает.

— Тайр Авелин? — сухо спросил один из гостей.

Его напарник стоит позади, спрятав руки в карманах, и постоянно оглядывается. Опасается нападения? Кто в здравом уме на такое способен? Или меня уже считают поехавшим?

— Он самый, — с вызовом ответил я. — Кто такие? По какому поводу?

Человек достал из‑за пазухи бумагу с печатью на красном сургуче. Из документа стало ясно, что передо мной некто Ларн Дюваль, старший наблюдатель Земельной инспекции.

Второй хмырь в разговор не вступал и не собирался, поэтому требовать его корочки я не стал.

— До нас дошли слухи, что вы делаете большие поблажки своим рабам.

— Дошли или донесли? — хмыкнул я.

— Неважно. Для начала мы хотели бы осмотреть помещения, где живут эльфы.

— Не вопрос. Пройдемте.

Калас, собака! А кто еще? Надо было добить эту мразоту в поместье! Проиграл на дуэли и никак успокоиться не может! Гнида конченая!

Ладно. Кляуза его беспочвенна, жилищными условиями ушастых бедняг я еще не занялся. Заодно погляжу, как они живут.

Мы вошли в мрачный промозглый коридор. Я толкнул первую попавшуюся дверь и жестом пригласил войти. Млять, как же оттуда несет — хуже чем из хлева! Комната на первый взгляд типичный барак. Необтесанные кривые нары в три ряда. На одну ляжешь, а в верхнюю носом упираешься. Жесть, блин!

Никаких одеял и подушек на этих чудесных постелях. На них же лежат грязные самодельные лохани и ложки. По углам параши — кстати, свежие. Видно, что рабы по мере сил и возможностей стараются держать бараки в чистоте и уюте. Но воды и мыла на ушастых явно не тратят.

Жирная хвостатая крыса прошмыгнула через всю комнату и спряталась за ведром. В углах сплели тенета мохнатые пауки. Голые каменные стены покрывала плесень, на земляном полу не было даже соломы. Да в сраной средневековой темнице условия, наверное, лучше!

— С этим разобрались, — сказал Ларн. Его товарищ закрывал нос платком и молча кивал.

Мы вернулись на крыльцо. Я отдышался и спросил:

— Ну что, довольны?

— Почти. Позовите рабыню по имени Триэль.

Ах вы суки… Ладно, играем от этой точки.

— Триэль, ко мне! — крикнул я, будто подзывал нелюбимую хромую собаку.

Девушка тут же вышла из поместья. После бани она не оделась и ничуть не стеснялась своей наготы. Как же нужно измываться над бедолагой, чтобы полностью вытравить эльфийскую гордость. Или она так любит родителей, что готова ради них на все? Очень даже может быть.

Ларн внимательно осмотрел рабыню со всех сторон. Я ожидал ехидных ухмылок или распускания рук, но наблюдатель выглядел так, будто смотрел на дерево. Не исключено, что он сам имеет несколько наложниц.

— Хорошо. Убейте ее.

У меня едва не вырвалось: ты что, охерел? Но я вовремя сообразил, что стоит сыграть по их правилам. Я упер руки в бока и злобно зыркнул на гостя.

— С какой это стати? Это вам что, таракан — взял и убил? Да вы знаете во сколько она мне обошлась? Кто компенсирует убыток? Вы что ли?

Эсесовцы переглянулись. Ларн пожал плечами и ответил:

— Нет, не мы.

Видя их замешательство, я усилил напор:

— Я в суд подам, вы не имеет права распоряжаться моим имуществом! А дальше что? Прикажете дом спалить?!

— Успокойтесь, пожалуйста. Ладно, убивать ее не надо. Всыпьте пятьдесят плетей, и мы снимем все подозрения.

— Другой разговор! — сказал я, а сам был готов под землю провалиться. — Ромэль, неси кнут!

Триэль посмотрела на меня безучастно и вздохнула. Она понимала. Она была готова. А я нет, бляха — муха! Кто недавно обещал, что больше никто ее не обидит! И на тебе! Но если не подчиниться, проблемы будут серьезные. У меня могут отобрать плантацию и рабов в пользу какого‑нибудь чокнутого живодера. Господи, за что мне все это?!

Дворецкий принес кнут, и я едва не застонал от безысходности. Из плетеного кожаного ремня торчали ржавые гвозди с остатками запекшейся крови и еще чего‑то мерзкого. Скорее всего кожи, но я старался не думать об этом. Ну почему слуга не принес другой? Или в этом концлагере только такие и держат?

От кнута воняло гнилью. Я взял его за кончик и потащил за собой как дохлую змею. Триэль послушно шла рядом, наблюдатели позади. Рабы провожали нас короткими взглядами и продолжали ковыряться в земле.

— Прости, — как можно тише выдохнул я, но Триэль наверняка услышала. — У меня нет выбора…

Легкий кивок рыжей макушки. Она понимает. Она согласна.

И тут в голове всплыло одно словечко, которое я терпеть не мог дома. Коррупция! Быть может, она и тут работает? Стоит проверить.

— Начальник, давай договоримся.

— О чем? — хмыкнул Ларн.

— Плачу по золотому за каждый удар. А вы пишете в своих рапортах или протоколах, что все было на самом деле. Поймите, не хочу портить такую красоту.

— Исключено.

— Ну может какую — другую рабыню отхлестать? Да хоть вот эту, — я кивнул на тощую замухрышку с мотыгой.

Наблюдатель покачал головой.

— Нет. Нас интересует только Триэль.

— Ну а скидку сделаете? Пятьдесят золотых вам и вашему напарнику. И пять ударов…

Эсесовец расхохотался.

— Пять? Маловато.

— Ладно, десять.

— Двадцать и по сотне золотых каждому.

— А меньше никак? Ударов в смысле.

— Никак. Иначе нас самих пороть будут.

Я велел Ромэлю подготовить чеки. До лобного места мы добрались вчетвером. Я поднял колодку, эльфийка безропотно вложила руки и шею в углубления. Скрипнули петли, дерево стукнулось о дерево. Я отошел на расстояние удара и махнул кнутом. Прежде мне не доводилось орудовать подобной штукой. Первый удар пришелся на колодки и почти не задел нежную обнаженную плоть.

— Тайр Авелин, — сухо протянул наблюдатель. — Так не пойдет.

Я обреченно вздохнул и ударил со всей силы. Триэль скрипнула зубами, но не проронила ни стона. На некогда белой и чистой спинке вздулся алый рубец с окровавленными точками по бокам. Я старался бить так, чтобы гвозди не рвали плоть. Получалось плохо. Раз нормально, раз кожу пропахивало будто бороной.

Рабыня выдержала три удара, после чего стала орать как кошка, которой отрывают хвост. С каждым криком я бледнел все сильнее, а рука дрожала как у пьяницы. На пятом ударе рык перерос в отчаянный рев. На шестой ноги девушки подкосились, и она упала на колени. На восьмой обмочилась. На десятый крики почти смолкли, Триэль была на грани сознания.

Во что превратилась ее кожа… Не дай бог кому‑либо увидеть подобное. На спину будто выплеснули тарелку свежего фарша. Порой мне казалось, что я вижу кости. К горлу подкатила тошнота, я отвернулся. А ведь это только половина.

— Я дам вам тысячу золотых, — взмолился я.

Наблюдатели переглянулись и кивнули.

— Лады. Еще пять ударов и достаточно.

— Да она же умрет!

— Что поделать, — Ларн снова пожал плечами. — Или она, или мы. Лично я выбираю себя. Продолжайте, тайр.

Удар, и тело эльфийки начинает трясти крупная дрожь. Это похоже на предсмертную агонию. Я сглатываю подступивший комок и заношу руку. Мерзкий, тошнотворный чавкающий звук и брызги крови во все стороны. Если закрыть глаза, кажется, что рядом кто‑то пожирает спелый помидор. Но пахнет тут явно не томатами. Вонь железа так сильна, что желудок скручивает в бараний рог.

Хорошо, что я не ел перед баней. Иначе бы заблевал тут все. Тринадцатый удар, и несчастная обмякла. Я быстро заканчиваю дело, пока она не пришла в себя. Если, конечно, Триэль вообще придет в себя после такого.

Я отбрасываю кнут и едва не падаю на землю. Пришлось опереться на соседние колодки. Эсесовцы усмехаются и хлопают меня по плечам. Молодец мол, подтвердил свою ненависть к ушастым ублюдкам.

Вокруг все как в тумане. Не помню как добрел до поместья и подписал чеки. Гости радостно прячут бумаги за пазухи и снимают шляпы на прощанье. А я велю позвать доктора, попутно смахивая слезы. Подбородок дрожит, голос хриплый, но чуткие эльфы все слышат.

Тарсиэль выбегает из рабского крыла и поднимает меня с пола. Трясет за плечи, сует под нос какой‑то пузырек. А я безвольно мотаю башкой как тряпичная кукла. Благо на выручку приходит Ромэль. Вместе с соплеменником они бегут через плантацию.

А я валяюсь на полу в позе эмбриона. В глазах стоит кровавый фарш, в ушах свист кнута и чавкающий хлюпающий звук.

Минуту спустя мимо проносят безжизненное тело Триэль. За ней остается след из густых алых капель. Доктор что‑то кричит на своем языке, вокруг начинается суета. Из кухни и второго этажа сбегаются рабыни, даже охранники бросили посты.

Молодцы. Останься во мне хоть немного сил, я бы приказал им то же самое. Но сил больше нет. Я сблевываю комок желчи на плитку бассейна и отрубаюсь.

Прихожу в сознание поздно ночью в своей постели. С трудом разлепляю воспаленные глаза. Рядом стоит дворецкий с подносом. На подносе знакомый пузырек и стопочка. Первый вопрос:

— Она…

— Жива, — ответил Ромэль. — Тарсиэль делает все возможное, но она слишком слаба. Жизнь буквально утекает по капле. Триэль потеряла слишком много крови.

— Я убью эту тварь. Забью тем же кнутом…

— Настоятельно не рекомендую, — словно робот чеканит слуга. — Подозрения сразу же падут на вас.

— Тогда подождем. Но клянусь богом, рано или поздно я его прикончу. Может, на дуэль опять вызвать?

— Это против кодекса. Мстить подобным образом — крайне дурной тон.

— Скажи, а здесь есть волшебство? Может целителя позвать какого‑нибудь?

— Целитель затянет раны, но не восполнит потерянную кровь.

— А с переливанием вы знакомы?

— Простите?

— Переливание крови! — я ухватился за спасительную ниточку. — Ну конечно! Так, думай, думай голова! Должен совпадать резус — фактор и группа! Но как узнать, какие они у Триэль? Что вашей науке вообще известно о крови?

— Нашей в смысле эльфийской? У нас более медленный кровоток, чем у других рас. Мы гораздо устойчивее к ядам. Вроде бы все.

— Несовпадение будет расценено организмом как отравление, — размышлял вслух я, вспоминая школьную биологию, курсы первой помощи в автошколе и передачи по Дискавери. — Если попробовать взять кровь сестры, может сработать. Шприцы‑то вы хоть изобрели?

Ромэль покачал головой:

— Не понимаю вас, господин.

— Так, пошли в лечебницу. Надеюсь, Тарсиэль меня поймет.

Я выбрался из‑под одеяла, накинул халат и помчался вниз по ступеням. Когда я ворвался в лазарет, доктор сидел рядом с Триэль и что‑то шептал, скрестив пальцы перед лицом.

— Полая игла! — крикнул я. — У вас есть полые иголки?

Врач недоуменно посмотрел на Ромэля. Тот кивнул — мол, этот парень не выжил из ума, помогай ему.

— Полые иглы есть у растения ганчи, я перетираю их в мазь для суставов… Вот, осталась парочка.

Доктор взял с полки небольшую коробочку. Внутри лежали иглы — как у кактусов, только потолще. Достаточно острые, чтобы проколоть кожу и вену.

— Шикарно. Еще нужен шланг и какой‑нибудь насос или помпа.

— Есть только это, — Тарсиэль протянул мне каучуковую клизму. — Вполне сойдет за насос.

— Где сестра Триэль?

— С утра уже приступила к работе.

— Сюда ее, живо!

Пока Ромэль бегал за рабыней, мы с доктором кое‑как приладили иголку к клизме. Воздух гоняла отлично, нигде не подсасывала. Если повезет, все сработает как надо. Я бросил взгляд на беднягу. Она неподвижно лежала на животе и тихо стонала. Повязки полностью пропитались кровью.

Пришла сестра и смерила меня презрительным взглядом. Особой жути придавал стеклянный глаз.

— Протяни руку.

Девушка не шелохнулась. Мне показалось — еще миг и она бросится на меня и загрызет. Но дворецкий что‑то сказал на родном языке, и рабыня подчинилась. Я придавил вену пальцем и вонзил иглу, предварительно сдавив клизму. Кровь медленно потекла в каучуковый мешок. Прошло не меньше минуты, прежде чем он наполнился. Навскидку внутри было миллилитров двести, не больше. Оставалось надеяться, что этого хватит.

— Зажми вот здесь и не отпускай. Так, переверните Триэль, только осторожно.

Новый укол и бережное надавливание на клизму. Веки рыженькой дернулись, иссохшие губы чуть приоткрылись. От напряжения я даже дышать перестал. В лазарете стало так тихо, что я отчетливо слышал журчание переливаемой крови.

Наконец все закончилось. Я вручил только что изобретенный аппарат Тарсиэлю и сказал:

— Ты все видел. Если понадобиться — повторишь.

— Не знаю, что это, — выдохнул эльф, — но я вижу такое впервые.

— Если вдруг кто спросит — говори, что это твоя идея. Про меня вообще не вспоминай.

— Но… откуда вы знаете подобное…

— Оттуда, — я указал пальцем на потолок, а затем приложил к губам.

— Буду молить Владыку Леса, чтобы ваша магия сработала, — продолжил доктор.

— Я тоже кому‑нибудь помолюсь. А вы идите, тут и так тесно.

Рабыня бросила на меня короткий взгляд и удалилась вслед за Ромэлем. Ненависти и презрения в этом взгляде не было. Только великое неподдельное удивление.

Тарсиэль скрестил пальцы и беззвучно зашептал молитву. А может звучно — просто человеческое ухо не слышит. Не то, чтобы я особо верующий, но в тот момент раз десять прочитал «Отче наш». Наверное, это глупо, ведь этот мир сотворил не наш бог. По крайней мере, в Библии про другие планеты ничего не сказано. Но просто сидеть и ждать было невыносимо.

Наконец доктор закончил и взялся расставлять колбочки по полкам. Делал он это с той же целью — отвлечься. Ну а какой еще смысл в переносе склянок с места на место?

— Скажи, — начал я, — а то ваше верование говорит о переселении душ?

— После смерти наши души уходят через вековые стволы в землю и становятся новыми деревьями. А рождаемся мы из дыхания Владыки Леса. Но это касается только эльфов. В людской религии я, увы, не силен.

Я взял руку Триэль в ладонь и закрыл глаза. Недаром говорится: ожидание смерти хуже самой смерти. И ждать чужую смерть ничуть не легче, чем свою.

— Ваша раса верит, — донесся из‑за двери хриплый женский голос, — что порой, во времена великих перемен и отчаяния, боги спускаются на землю под видом простых людей. Одни несут свет и жизнь, другие тьму и погибель. Люди говорят: на все воля божья. И я хочу спросить лишь одно. Кто ты? С чем явился в наш мир?

— Не знаю, — выдохнул я. — Не имею ни малейшего понятия.

В коридоре прозвучали удаляющиеся шаги.

Действительно, кто я? С какой миссией прибыл за тридевять земель? Ведь исправить можно все, что угодно. Например, добро на зло. Радость на печаль. Жизнь на смерть.

Кто я?

Время покажет. Лишь ему ведомы все тайны.

Тонкие пальчики колыхнулись и сжали мою ладонь.

5

После всего пережитого я проспал до обеда. Ну как — проспал. Проворочался, пропитав простыню холодным потом и сбросив одеяло на пол.

Голова дико болела. Темечко будто сверлили перфоратором. Заботливый Ромэль тут же постучался в дверь. Наверное, услышал мои глухие стоны.

Я выпил мятный сироп и откинулся на подушку. Боль постепенно отползала.

— Скажи, — прохрипел я. — Сколько мне осталось?

— В лучшем случае полгода, — спокойно ответил слуга.

Ох уж эта эльфийская честность. Млять, и как мне избавиться от рабства за столь короткий срок? Если, конечно, дело вообще идет о рабстве. Но знаете, даже если миссия иная, я бы все равно приложил все усилия для избавления ушастых от гнета. Потому что такое… это слишком.

Черт, а как на Земле с рабством справились? Я помню только курс общей истории, в подробности не вникал. В США с приходом к власти Линкольна отделились несколько южных штатов, после чего началась гражданская война. Она‑то и положила конец угнетению чернокожих. Понятно, что ни о каком равноправии речи не шло, но все же… Однако война длилась несколько лет, а у меня нет такой форы.

В России раскрепощение прошло относительно бескровно. Но лишь потому, что мы были последней более — менее цивилизованной державой, отменившей рабство. Держать крепостных и дальше многими считалось полным моветоном.

Эх, ну почему мне не подбросили учебник вместо сраной записки? Кстати об учебниках…

Размышления прервал дворецкий:

— Господин, сегодня конец месяца, требуется утвердить бюджет поместья на следующий отчетный период.

— Хорошо, — я крякнул и кое‑как встал с постели. — Пошли в кабинет или куда там надо…

Рабочий кабинет находился в соседней комнате. Небольшое ярко освещенное помещение, довольно уютное. У огромного окна накрытый багровым бархатом стол. За ним — глубокое кресло с резными подлокотниками. Надеюсь, оно обтянуто звериной кожей, а не эльфийской. С местных фашистов станется.

По левую руку от стола шкаф, забитый тонкими папками. На каждой написана дата — видимо, это и есть те самые бюджеты. Рядом с дверью узкая одноместная парта и простенький табурет. Как только мы вошли, Ромэль сразу же занял это место.

— Ты ведешь дела поместья? — догадался я.

— Только готовлю документы, — сказал невольник. — А вы подписываете.

Ясненько. Я подошел к шкафу и внимательно осмотрел полки. Папки, папки… Ага, вот какая‑то книга. «Тайра Клаудия и шестирукий демон». Открыл посерединке, прочитал первый абзац. В нем, значится, указанная тайра занималась с демоном оральным сексом в особо жесткой форме.

Неудивительно, что хозяин был конченым мудаком. Хорошие книжки надо читать, полезные. Я выбросил томик в открытую форточку и оттряхнул руки.

— После обеда сходим в город, — сказал я. — Прикупим кой — какой литературы.

— Могу сходить сам. Только скажите, что вас интересует.

— Нет, сходим вместе. Давненько я в городе не был, хоть погляжу, что там и как.

Ромэль понимающе кивнул.

— Ну и где бюджет?

— Последняя папка.

Я взял документы и уселся за стол. В силу экономического образования в бухгалтерии я соображал, но здесь ее вели неким странным образом. Вплоть до сбора и продажи урожая строки расходов заполнялись как бог на душу положит. После получения прибыли подсчитывали сальдо. Положительное — хорошо. Отрицательное — ну и хрен с ним, сбагрим десяток эльфов и покроем убытки.

Интересно, предыдущий хозяин вообще в школе учился? Или только пошлые дамские романы читал? Или здесь все так за собственным состоянием следят?

Я пробежался глазами по строкам баланса. Прихода, как вы уже поняли, надо было ждать целых три месяца. А в расходах значилось следующее:

— Питание рабов

— Питание хозяина

— Сельхоз инвентарь

— Пыточные инструменты

— Налог на землю

— Прочие налоги и сборы

— Компенсация износа

— Одежда и обувь

И другие мелкобытовые нужды. Например, дрова для бани и алкоголь.

— Ромэль…

Дворецкий вскинул голову.

— А что за пыточные инструменты? Пыточная — это те столбы за плантацией?

— Есть еще камера в подвале. Для ваших личных утех. А те столбы — для общего воспитания и поддержания дисциплины. Чтобы все видели, что бывает за неповиновение.

— А в камере что?

— Пару лет назад вы купили внушительную коллекцию из музея инквизиции. Дыба, колесо, тиски для пальцев…

— Хватит! — я хлопнул ладонью по столу. — Выстави это дерьмо на продажу… Хотя нет. Его купит какой‑нибудь Калас и будет мучить рабов. Прикажи ребятам покрепче вытащить все и сжечь к едреной матери. Прямо сейчас. Приступай.

Эльф кивнул и вышел в коридор. Мне показалось, или вечно хмурый слуга улыбнулся? Впрочем, сейчас не до этого.

Я вернулся к изучению строк. Так как в новом, непринятом бюджете их еще не успели заполнить, пришлось взять документ за прошлый месяц. Да уж, интересная тенденция. Питание хозяина — сорок золотых. Питание рабов — пятнадцать серебра. Охренеть. Куча денег ушла на шмотки и алкоголь. На инвентарь — жалкие крохи. Неудивительно, что плантация скоро перестанет приносить хоть какую‑нибудь прибыль.

Так, сколько там осталось на счету? Было пять пятьсот, но тысячу я отстегнул эсесовцам. Осталось четыре с половиной. Этих денег на несколько лет хватит при разумных тратах. Особенно если срезать расходы на себя любимого и пропорционально улучшить жизнь рабам.

Проект бюджета набросали карандашом. Я отыскал в столе ластик, больше похожий на кусок кирпича, часть строк стер, часть добавил. Например, появилась новая запись: жилищные условия. Я не стал пояснять, чьи именно — вдруг опять нагрянут с проверкой? На оную нужду выделил без малого сотню золотых. Сам не обеднею, а эльфы перестанут жить в свинарнике.

Расшифровал статью так: стройматериалы, канализация, постельное белье, ковры. Раскидал по пунктам выделенную сумму. Теперь можно будет сделать ремонт в невольничьем крыле. Красота.

Расходы на жратву хозяина срезал почти под ноль. Оставил только две монетки. С голоду не помру от недостатка деликатесов. Да и похудею вдобавок — двойная польза. Траты на алкоголь тоже перекинул в питание для рабов. В итоге получилось пятьдесят золотых моим ушастым страдальцам.

Еще столько же пошло на одежду, обувь и сельхоз инвентарь. Амортизацию недвижимости закладывать не стал — дом и без того отличный и крепкий, в ремонте явно не нуждается. Вроде бы все. На первое время хватит, чтобы слишком уж не палиться. Я достал из стола чернильницу и обвел все пером. Чистовик готов. Сразу же бухнул подпись и отложил документ на край стола.

Пожалуй, стоит прикупить Триэль новое платье. И еще чего‑нибудь. Да и остальным девчонкам тоже, но рыженькой — самое лучшее.

Стоило только подумать о курносой невольнице, как в кальсонах снова стало тесно. Чтобы отвлечься, подошел к окну. На обочине плантации занималась огнем груда пыточных орудий. Почти все были деревянными и старыми, так что секунды спустя пламя полыхало до небес. Увиденное так поразило рабов, что они забросили привычные дела и уставились на костер.

А потом они повернулись ко мне. Не меньше сотни истощенных, замызганных детей леса. Бедняги неотрывно сверлили меня взглядами, от которых стало не по себе. Эльфы напоминали оголодавших зомби, заметивших сочную живую плоть. Еще чего набросятся с криками «мозгиии!».

Так продолжалось не меньше минуты, а затем один раб — самый старый, с проседью в длинных черных волосах, поднял мотыгу и зычно крикнул:

— Тахин!

Стоящая рядом женщина подняла ведро и повторила:

— Тахин!

И мига не прошло, как уже вся плантация устремила в небеса тяпки, ведра или просто кулаки. И все трижды проскандировали:

— Тахин!

А потом вернулись к уходу за слюлей, будто ничего и не было.

Я обернулся. Дворецкий успел неслышно прошмыгнуть в кабинет и просматривал подписанный бюджет.

— Ромэль…

— Да? — в его голосе послышалось легкое ехидство.

— Что такое тахин? Надеюсь, меня не прокляли до седьмого колена?

Дворецкий позволил себе улыбку, но взгляда от документа не оторвал.

— Не что, а кто. Тахин на нашем языке значит несущий свободу. Или освободитель.

Я хмыкнул.

— Ну тогда они рано радуются.

— Они надеются. Впервые за долгие годы неволи.

Помолчал. Ненавижу чувствовать смесь распирающей гордости и ледяного ужаса. Пожалуй, стоит взять на вооружение мудрость Пушкина, хотя она вовсе не о сложившейся ситуации. Хвалу и клевету приемли равнодушно. Тем паче, что клеветать тут умеют и любят, а похвала от жалкой сотни рабов особой картины не делает.

— Подбери мне одежду для города. Только без бридж и колготок.

— Будет исполнено. Поставить крышу на паланкин? К вечеру собирается дождь.

— А без этой хрени никак? Тут что, колесо до сих пор не изобрели?

— Боюсь, никак. Статус обязывает.

— Ладно. Возьми десять самых крепких парней, как следует накорми и дай отдохнуть перед выходом. Работай.

Ромэль кошкой прошмыгнул за дверь. Шустрый парень. Неудивительно, что батрачит в кабинете, а не в поле.

А я спустился на кухню. Сегодня дежурили незнакомые рабыни. Узнал только одноглазую сестру Триэль. Она мешала какое‑то варево в здоровенном замызганном котле. Судя по запаху — эльфийский суп.

При моем появлении девчонки выстроились вдоль стены в привычной позе. Только сестра продолжила колыхать зловонную жижу половником.

— Как тебя зовут? — спросил я у одноглазой.

— Ауриэль.

— Вот что, Ауэриэль. Вылей это дерьмо в канаву и свари нормального супа. Или каши. Бери любые продукты, какие найдешь. Я эту стряпню тоже попробую, так что не вздумай жадничать и скромничать. Договорились?

— Да, хозяин, — с легкой неприязнью ответила девушка. Она явно не могла свыкнуться с новой сущностью господина и питала ко мне далеко не радужные чувства. Еще бы, за такие‑то увечья…

— Как Триэль?

— Поправляется. Спасибо, хозяин. Ваша магия сотворила чудо.

— Это не магия. Впрочем, неважно. Работайте, дамы.

Эльфийки недоуменно переглянулись и приняли громыхать ящиками. Вытащили из барских закромов хорошее зерно, а не плесневелую гниль, вяленое мясо, свежие овощи. Пока Ауриэль переливала помои туда, где им самое место, застучали ножи, зашелестели сита, полилась чистая вода.

Я удовлетворенно кивнул и вышел на крыльцо. Как оказалось, для изменений к лучшему достаточно просто перестать быть мудилой. Эх, до чего правдива поговорка: хочешь изменить мир — начни с себя.

Кивнул охранникам и отправился прогуляться за поместье. Почти сразу от фундамента начинался буйно цветущий луг и спускался в низину. Вдали на соседнем холме покачивала крыльями злосчастная мельница.

Я побродил по лугу и нарвал небольшой букет полевых цветов. Не имея не малейшего представления о местных нравах и обычаях, составил икебану из всего подряд. А то мало ли — вдруг белые цветы кладутся только на могилы? А красные означают немедленный посыл к чертовой матери.

Вымазав ладони в липком соке, направился прямиком в лазарет. Тарсиэль как раз закончил менять повязки, учтиво кивнул и вышел в коридор. Я присел на табурет рядом с топчаном и спросил:

— Как себя чувствуешь?

— Неплохо. Доктор намазал спину обезболивающим. Спасибо, хозяин.

— Хватит называть меня хозяином. По крайней мере, пока мы наедине.

— А как вас называть?

— Анд… Джен. Просто Джен.

Я решил не открывать настоящее имя во избежание неприятностей. Мало ли — вдруг кто услышит, и тогда песца точно не избежать.

— Кстати, это тебе.

Букетик лег в изголовье раненой.

— Спасибо, хо… Джен. Попрошу Тарсиэля поставить их в колбу с водой.

Я вздохнул и побарабанил пальцами по коленям, собираясь с духом.

— Ты прости за… ну, сама понимаешь.

Триэль медленно кивнула.

— У вас не было выбора. Эти люди очень плохие. Еще повезло, что удалось с ними договориться.

— Это да. Ладно, отдыхай, выздоравливай. Я зайду вечером.

— Буду ждать вас, — эльфийка слабо улыбнулась.

А уж я‑то как буду.

Я вернулся в холл. Рядом с гардеробом стоял Ромэль и держал на вешалке одежду. Белые зауженные брюки на манер тех, что носили земные гусары. Черный камзол с золотыми пуговицами и оторочкой. Того же цвета треуголка с пером и бежевая сорочка. Кожаные сапоги чуть ниже колена.

В холле больше никого не было, поэтому я переоделся прямо там. Пока натягивал сапоги, заметил на бедре дворецкого кобуру с пистолетом.

— Зачем оружие? В городе опасно?

— Сейчас везде опасно. Особенно за городом. Ганэль тоже пойдет с нами. На всякий случай.

Рослый охранник в коричневой жилетке поверх красной рубахи молча кивнул. Из‑за широкополой шляпы и штанов с бахромой и клешем он сильно походил на ковбоя. Не хватало только платка на шее, лассо и шпор.

— Ваша трость, — Ромэль достал из шкафа толстую палку с отполированным золотым набалдашником. Таким можно запросто проломить череп — неплохой вариант отбиться от шпаны. Но пистолет все же надежнее.

— Найди еще какую‑нибудь сумку или чемодан.

Скрипнула дверца, из пыльного нутра гардероба появился объемистый саквояж. Я кивнул и вышел на крыльцо. Десять рабов уже стояли у паланкина — по пятеро с каждой стороны. Я уселся на плетеное кресло, поправил навес, чтобы не заслонял обзор и велел трогать.

Эльфы присели и осторожно подняли ношу. Потом положили жерди на плечи и довольно споро зашагали в направлении мельницы.

Довольно прикольное ощущение от езды на таком транспорте. Словами передать сложно — нужно самим пробовать. Во — первых, почти двухметровая высота — сидишь себе и смотришь на всех сверху вниз, как царь на троне. Во — вторых, очень мягкий и плавный ход — будто летишь над землей. И совсем не укачивает.

Правда, при крутом подъеме довольно стремно. Того и глядишь кувыркнешься назад. А ремней безопасности тут, походу, еще не изобрели. Приходится вцепляться в подлокотники и надеяться, что склон скоро кончится.

При резком спуске тоже приятного мало, но все же не так страшно.

Город я увидел, как только мы зашли за мельницу. Как оказалось, он раскинулся совсем рядом от поместья — километров пять, не больше. Но во время первого визита сюда мне было не до разглядывания окрестностей.

Стены, кстати, отсутствовали. Оно и понятно — с распространением огнестрела вся средневековая муть ушла в прошлое. Ведь если есть пистолеты — наверняка имеются и пушки. А против них надежной защиты еще не изобрели.

Сам городок был небольшой, круглый и занимал всю вершину широкого холма. На окраинах в полном беспорядке торчали одноэтажные бревенчатые дома — часто с соломенными крышами. По мере приближения к центру постройки росли, каменели и покрывались красной черепицей. Дома очень походили на европейские, начала двадцатого века. Белые фасады, кирпичные дымоходы, черные и коричневые рамы.

Улицы вымостили мелкой плиткой. Лежала она криво, очень часто проседала, а на окраине и вовсе была выдрана для нужд бедняков. Но все же лучше, чем грязь под ногами.

На мое появление народ особо не реагировал. Я ожидал поклонов в пояс или хотя бы снятых шляп, но горожане сновали по своим делам, не замечая гостя. Видимо, титул тайра особых привилегий не давал. Так, крупный землевладелец. Мы же не кланяемся фермерам или бизнесменам?

Зато от лоточников не было отбоя. Каждый зазывно кричал и размахивал руками. Лавочки пристраивались прямо к стенам домов. Торговали всем подряд — едой, самодельной обувью и одеждой, какими‑то травами и прочей мелочью.

Меня это не интересовало совершенно, я приехал скупиться капитально. А вот босоногий парнишка — газетчик в клетчатой кепке сразу привлек мое внимание.

Я велел подойти к нему и приспустить паланкин. Мальчонка с замызганными типографской краской руками ожесточенно размахивал газетами и горланил на всю улицу:

— Новости! Покупайте новости! Скандалы, интриги, расследования!

— Эй, парень.

Торговец смолк и уставился на меня.

— Что есть?

Парнишка оживился и достал из заплечной сумки серый сверток.

— Криминальная хроника! Вчера дард Алсий убил жену топором!

— Дальше…

— Светская хроника! Тайра Баграду лишили земель за то, что он отпустил беременную рабыню! Тайр Калас считает, что рабыня залетела от Баграды, и тот решил спрятать ублюдка!

— Кто бы сомневался в мнении достопочтенного Каласа, — хмыкнул я. — Хотя погоди. Ну‑ка, прочти следующий заголовок.

— Дуэль тайров Авелина и Каласа закончилась мировой. Почему на следующий день к Авелину нагрянули наблюдатели? Читайте мнение эксперта!

— Ладно. Что‑нибудь серьезное есть?

— «Народные ведомости», — пацан начал рыться в сумке. — «Финансовый вестник» и «Политика на диване». Их никто не берет.

— А я возьму.

Газетки стоили по пять медяков каждая, но мелочи с собой не было. Дал бойкому пареньку серебряную монетку. Торговец предложил почистить ботинки на сдачу, но я отказался.

Потопали дальше, рассекая волны людского моря. Несмотря на малые размеры, городок был густо населен и в основном беднотой. Улицы шумели и чадили всевозможными ароматами, зачастую малоприятными. О санитарии тут заботились, но слабо. Слишком уж много народа ежеминутно мусорило и гадило прямо на мостовые.

Пару раз я видел вдали местных полицейских. Их трудно не узнать. В синей униформе с золотыми эполетами и черных угловатых шляпах. Слева — пистолеты в белых кобурах, справа — деревянные дубинки. На шеях поблескивали цепочки со свистками.

На моих глазах один страж порядка поймал молодого карманника и сломал ему руку об колено. Вот так вот — без суда и следствия. Рев парнишки утонул в толпе. Признаться честно — мне было его совсем не жаль. Ненавижу воров всех мастей.

А вот когда по непонятной причине сцепились две торговки — да так, что волосы полетели в стороны, полицейский просто прошел мимо. Странные тут порядки, если честно.

Насмотревшись на бабью драку, я заметил вывеску на одном из домов. «Гильдия Магов Астрада». Напротив расположилась «Книжная лавка Астрада». Видимо, так называется этот город. Вообще неплохо накупить учебников и подобной литературы — хоть узнаю, в какой стране оказался.

Но блин — Гильдия Магов! Вдруг меня научат колдовать? Это же супер — круто! Отпущу бороду, надену остроконечную шляпу и буду сражаться с силами зла. Да все земляне локти сгрызут от зависти! Особенно толчки с форума. А книги и подождать могут, никуда не денутся.

Я велел остановиться и вошел в мрачное, прокуренное ароматными палочками помещение. Я ожидал увидеть почтенных старцев в мантиях, волшебные палочки и посохи, файерболлы и разряды молний… Но гильдия больше всего походила на сраный гадальный салон. Круглый стол посреди комнаты, на нем хрустальный шар. Вокруг сидят мадамы бальзаковского возраста в черных шалях и шляпках с вуалями. На шеях целые ворохи непонятных амулетов и талисманов. Длиннющие ногти выкрашены алым лаком, а макияж такой, что индейцы курят в сторонке свои трубки мира.

— Мы знали о твоем приходе, — хрипло сказала одна женщина. — Садись и внемли свою судьбу!

Меня аж затрясло от любопытства. Не, ну а если на самом деле колдуны? Когда есть огнестрел — магией особо не повоюешь. Снайпер снимет — и все, колдуй в ином мире. Но ведь другое колдовство должно остаться! Ромэль говорил, что тут есть целители. Так, надо однозначно все проверить самому.

Я сел на свободный стул. Женщины подвинулись поближе и склонились над хрустальным шаром. Я думал, что в нем, аки в Палантире, проявится будущее, но шар как был куском стекла, так и остался. Никакой реакции.

— Протяни десницу, о пришедший, — пропела волшебница.

Я протянул — с меня не убудет. Пока одна гадалка елозила по ладони пальцем, другие тщательно натирали шар. С тем же результатом.

Шарлатанки хреновы.

— Мы видим…, — нараспев затянули женщины. — Мы видим… Ты явился издалека.

— Да нет, тут километров пять всего, — хмыкнул я и тут же спохватился — а какая в этой стране система мер и весов? Вдруг никто не знает, что такое километр. Не хватало еще навлечь на себя подозрения таинственными словечками.

— Мы видим… Мы видим… Тебе уготованы великие дела!

— Да — да, я и сам уже понял. А конкретнее можно?

— Мы видим… Мы видим…

Гадалки разом смолкли. Самая старшая — та, что поприветствовала меня, опустила руки и вздохнула.

— Забавно, но мы ничего не видим. Нить твоей судьбы не вплетена в ткань этого мира. Странно. С вас пятьдесят серебра.

— Сколько? — я аж подпрыгнул на стуле. — Но вы же ничего не сделали!

— Если б сделали, попросили бы в пять раз больше. Посеребри ручку, красавчик.

Я стащил с веревки золотой и бросил на стол. Забрал сдачу и направился к выходу, фыркая и мысленно матеря шарлатанок. Нить… не вплетена. Да идите вы в задницу!

— Молодой человек! — окликнула гадалка. — Не стоит посылать никого туда, может аукнуться.

Я вздрогнул, прикусил язык и пулей вылетел на улицу.

6

Читать я люблю с самого раннего детства. В те неспокойные девяностые годы я не ходил в садик, а оставался с бабушкой. А она большую часть жизни проработала учительницей начальных классов. Так что читать я научился года в четыре. Начинал с детских энциклопедий, потом перешел на потрясающую фантастику Беляева. Обожаю Киплинга и Твена. В школе (помимо более обидных прозвищ) меня называли ходячим справочником.

Иначе откуда, например, я разбираюсь в устройстве пистолета, хотя в армии не служил. Ну как разбираюсь… Казенник от дула, а курок от спускового крючка по крайней мере отличаю. И знаю разницу между обоймой и магазином. Жаль лишь современную историю знаю поверхностно. Однако это всегда можно исправить.

Это необходимо исправить.

Как же достало. Я помотал головой и вошел к магазин. У прилавка стоял невысокий лысый мужчина в очках. Белая борода опускалась почти до пупа. Гном что ли? Спрашивать неудобно и подозрительно. Это как спросить у негра негр ли он.

Так что я поприветствовал бородача кивком и углубился в книжные ряды. Благо разделы были помечены табличками, и нужные полки быстро отыскались.

Учебники для младших классов с картинками. История Асталии, география ее же. Травоведение, животнознание. Это, пожалуй, брать не будем. Взял атлас, полистал страницы. Асталия представляла собой страну на севере крупного, похожего формой на засохший огурец материка. Границы государства походили на тот блин, который комом. Растекшаяся по бумаге клякса с неровными краями.

На севере от Асталии раскинулся лес, подписанный как Эльфийский. Вот так вот просто. Слева, то бишь на западе — горная гряда с труднопроизносимым названием Гаргарбилар. На востоке никак не обозначенное морское побережье. На юге судя по всему пустыня с не менее витиеватым названием Кулхиза.

Сама Асталия разделена на семь почти равных округов. В центре, под номером один, Столичный. Остальные раскинулись подобно лепесткам и никак не подписаны. Просто второй, третий, четвертый и так далее.

Вникать в географию на ходу я не собирался. Сунул покупки подмышку и направился к прилавку. Но не дойдя хлопнул себя по лбу, вызвав приступ тупой боли. Пора заканчивать с привычкой фейспалмить по каждому поводу, а то мало ли какие последствия будут.

Завернул в неприметный темный уголок и взял несколько брошюр с законодательными актами. Земельный Устав, Трудовой, Королевский и Судебный. Он же юридический. Поднимать восстание против рабства мне не по силам, да и времени нет. Придется следовать путем бескровным, авось успею что‑нибудь исправить.

За книги пришлось отвалить целых два золотых, но они того стоили. Знания вообще бесценны, так что жаба меня не душила.

Покупки перекочевали в саквояж, сам я уселся в кресло и велел трогать прямиком на рынок. Выяснилось, что он находится за городской чертой, у северного выезда. Разумная мера для снижения толкотни.

Пока протискивались по узким улочкам, на глаза попалась оружейная лавка. Решил зайти, поглядеть на достижения местных мастеров. Не до одних же однозарядных пистолетов они додумались.

Так и вышло. На полках за спиной носатого мужичка в клетчатой рубашке лежали револьверы самых разных калибров. Были здоровенные, со стволом длинной в полметра, и небольшие. Крохотных дамских не заметил. Наверное, барышень еще не успели уравнять в правах с мужчинами.

Выбор пал на добротный короткоствол с костяной рукояткой. Никогда не понимал тяги к большому калибру. Тут, наверное, стоит обратиться к Фрейду за разъяснениями. Ведь охотиться на слонов с пистолетом — идиотизм, а человека можно подстрелить и из ствола поменьше да поуже.

— Можно мне вот этот, — я ткнул пальцем на понравившийся экземпляр.

— Грамоту дарда предъявите, пожалуйста, — устало бросил продавец.

— Ой, дома забыл, — я глупо улыбнулся. — Потом занесу.

Ага. На оружие распространяется титульное ограничение. Кто такой дард — понятия не имею, но скоро узнаю. Благо нужную литературу прикупил.

Дальше ехали (или шли — смотря с чьей стороны посмотреть) до рынка без остановок. Едва меня занесли в тесные, запруженные людьми ряды, как я услышал странный звук. Нечто среднее между ревом слона и хрюканьем свиньи. Я покрутил головой и заметил в отдалении загон с какими‑то неведомыми зверушками.

Представьте себе матерого вепря размером с быка, но пониже в холке. Вместо клыков — слоновьи бивни. Короткий массивный хоботок заканчивается розовым пятачком. Причем таким, что в одну ноздрю можно руку просунуть. Над всем этим добром нависает черный щетинистый ирокез. Из‑под него злобно зыркают налитые кровью глазки. И все это чудо на шести коротких лапах с плоскими копытами.

А называется животинка, судя по табличке — хонто. И стоит ровно сотню золотых за голову.

— Ничего себе…

Продавец — крепкий высокий мужик в кожаном фартуке и соломенной шляпе, заметил мой интерес и помахал рукой. Эльфы подошли ближе и опустили паланкин. Клыкастая тварь просунула хобот меж прутьев и угрожающе хрюкнула.

— Не бойтесь, добрый господин! — гаркнул хозяин и хлестнул хонто по горбу. — Они смирные!

Судя по тому, как тварь посмотрела на обидчика, ни хрена они не смирные. Насадят на бивень и сожрут — глазом моргнуть не успеешь.

Всего в загоне сидело пятеро зверушек. Земляной пол ровным слоем устилало дерьмо. Вонял загон — аж глаза слезились. Но слишком уж заинтересовали меня эти твари. Силы в них не меряно. Можно в телегу запрячь или в плуг. Такой свин целый караван утянет и не кашлянет.

— Ромэль, что скажешь, — я решил проконсультироваться со знающим эльфом. На всякий случай.

— Тягловое животное. Поведение зависит от воспитания. Раньше люди ездили на хонто верхом. После войны пересели на наших единорогов.

— Серьезно?! Тут есть единороги?

— Не так громко, умоляю. Да, есть.

— А драконы?

— Если вы имеете ввиду древних пещерных ящеров — то да.

— Круто. Как думаешь, взять свинюшку?

— Кого, простите?

— Ну, хонто этого.

— Если брать, то только молодую самку без детенышей. Они наиболее покладистые и спокойные.

— Самки есть? — спросил я продавца.

— А как же. Вот эта вот, — мужик потыкал хворостиной стоящую поодаль скотину.

— Чек возьмете?

— Конечно.

— Ромэль, выпиши.

Эльф достал из‑за пазухи книжку, написал сумму, а я поставил визу. После чего двух рабов пришлось освободить от переноски паланкина. Добрый торгаш в честь покупки подарил мне толстую веревку. Из нее сплели лассо, кое‑как подцепили хонто за бивни и потащили из загона.

Иноземная свинина отчаянно ревела и упиралась всеми шестью ногами. Я не был уверен, что все десять рабов смогли бы сдвинуть ее с места. Поэтому решил попробовать по — своему.

В соседней лавке купил похожий на кабачок овощ за серебряную монетку. Присел напротив открытой дверцы загона и поманил животное.

— Иди сюда. Не бойся.

Хонто помотала лобастой башкой. Я услышал шелест одежды позади — охранник и дворецкий достали пистолеты и направили на тварь.

— Не, так дело не пойдет, — хмыкнул продавец. — Сейчас я ее кнутом выгоню.

— Отставить кнут! — рыкнул я. — А вы веревку бросьте.

Едва хватка ослабла, свинья попятилась назад. Я протянул ей овощ и позвал ласково, как собаку:

— Ко мне. Иди сюда, хрень клыкастая.

Зверушка посмотрела на сородичей. Те предпочли отвернуться и ковыряться хоботами в дерьме.

— Ну. Ты же не хочешь сидеть в клетке? Пошли, будешь жить у меня на плантации. Свинка, не бойся.

Хонто потопталась на месте и сделала робкий шаг вперед. Пятак мерно подрагивал, ощущая вкусно пахнущий (с точки зрения свиньи) подарок. Хрюшка приблизилась еще, откусила добрую половину овоща и отшатнулась в загон. Раздалось чавканье и довольное похрюкивание.

— Осторожнее, господин, — предупредил Ромэль. — У них очень острые зубы.

— Да я заметил.

Подношение пришлось хонто по душе. Вряд ли ее кормили чем‑то подобным. Скорее всего соломой и помоями. Она потянулась за добавкой, а я медленно отполз назад. Так продолжалось до тех пор, пока свинина наполовину не вылезла наружу.

На диковинную дрессировку собралось посмотреть половина рынка. Старшие хмыкали и качали головами — мол, совсем барин головой тронулся. Мальчишки улыбались и делали ставки — получится у меня или нет.

Хонто наконец вылезла целиком. Я положил огрызок под ноги и протянул ей ладонь.

— Господин! — забеспокоился дворецкий.

— Все нормально.

Мягкий шершавый пятак коснулся руки. Я был готов в любой момент отдернуть конечность, но хонто интересовало другое. Она взяла с земли кусок овоща и захрумкала. Я погладил ее по колючему ирокезу и пухлым щекам. В ответ услышал одобрительный хрюк.

— Поехали выбирать телегу, — с улыбкой сказал я, взбираясь на паланкин.

Люд загомонил. Мальчишки, победившие на ставках, дружно заулюлюкали. Под свист и хлопки мы направились к рядам с досками и прочими строительными материалами. Хонто послушно брела следом, метя землю длинным хвостом. Ни дать ни взять радостная собачонка.

— Как назовете? — спросил дворецкий.

— Свинья.

— Красивой имя. Благозвучное.

Я рассмеялся и натянул шляпу на лоб.

После покупки телеги стало понятно, что месячный бюджет придется переписывать. Три сотни золотом за отличную, крепко сбитую телегу с откидными бортами и железными рессорами. Жаба не душила совершенно. На благое ведь дело все пойдет. Да и на что еще я мог потратить состояние? На женщин? Вон их у меня сколько. На вино? Раньше обходился и сейчас обойдусь. Зато есть все шансы прожить короткую, но крайне полезную жизнь. Смогу ли я вытворять такое же на Земле? Сильно сомневаюсь. Хотя… Как знать, как знать. Но сначала надо вернуться.

Телегу нагрузили досками и толстыми рулонами ковров. Сверху купленные «на сдачу» ящики с инструментами. Топоры, пилы, гвозди и прочее. Пару раз мимо проходили богато одетые горожане и спрашивали:

— Что, тайр, ремонт затеял?

Приходилось приветливо улыбаться и кивать. Возможно, эти люди знали меня, не хватало еще оплошать.

Свинья сперва наотрез отказалась лезть в хомут. Пришлось купить ей еще большой и сочный овощ. После чего хонто позволила запрячь себя и дело пошло куда быстрее. Чтобы не толкаться, я велел Ганэлю отвезти груз в поместье, а сам продолжил осматривать магазинчики.

Последний пункт в списке покупок — нормальная одежда для рабов. И что‑нибудь особенное для Триэль. Не шибко роскошное, но определенно выделяющееся на общем фоне.

Я уже шагнул за порог ткацкой лавки, но услышал позади громкий лязг цепей. Обернулся — через улицу ползла длинная колонна ушастых невольников. Все закованы в колодки и соединены цепями. Редко на ком болталась изношенная набедренная повязка. В основном шли голышом. Ноги стерты до крови, на спинах следы от ударов.

Живой товар подгоняла небольшая группа людей в кожаных плащах. Они лупили пленников чисто из удовольствия, ведь эльфы шагали ровно и быстро, почти что строевым шагом.

Во главе — мужчины. Они выглядели совсем паршиво. Чтобы не портить весьма ценных женщин, погонщики отыгрывались на мужчинах и детях. Те плелись в хвосте, едва переставляя ноги. Было их немного, около десятка. Но больше всего меня поразило вот что: совсем юного парнишку волоком тащили по дороге. На его спине не осталось целых мест — сплошные рубцы. Парень явно потерял сознание, а может и вовсе умер, но конвоиры то и дело били его кнутами.

— За что его? — тихо спросил я.

— Молодежь строптива, — вздохнул Ромэль. — Некоторые наотрез отказываются подчиняться и жить в неволе. Предпочитают смерть.

Я сплюнул под ноги и вошел в магазин. Молодая женщина с заметно выпирающим животом приветливо улыбнулась и поздоровалась.

— Мне нужны брюки и рубахи — желательно попроще.

Продавщица взяла счеты в предвкушении хорошего торга.

— Один комплект?

— Да нет, — я снял шляпу и почесал затылок. — Штук сто.

— Ох, — девушка сразу погрустнела. — Это вам в мануфактуру надо. У нас столько нету.

— Ладно.

— Что‑нибудь еще?

— Нет, спасибо.

Тогда в следующий раз там все и купим. Чтобы никто не обиделся. Мало ли как товарки отнесутся к Триэль, если она получит подарок, а они шиш с маслом. Женская зависть — страшная штука.

Я повернулся к выходу. Дверь отворилась, звякнул подвешенный к потолку колокольчик. В лавку вошел Калас собственной персоной. Лицо опухло еще сильнее, под глазами темно — лиловые круги. На переносице металлическая скоба. Левая рука висит на ремешке.

При виде меня глазки старика сузились, хотя казалось бы дальше некуда. Разбитые губы расплылись в ехидной ухмылке.

— А — а-а, — протянул недруг. — Господин Авелин. Покупаете платье возлюбленной? Как там она? Как спина?

— Да уж получше твоей рожи.

Калас скривился, плечи мелко дрогнули. За спиной соседа маячил широкоплечий эльф с кобурой на поясе и дубинкой за голенищем. Охранник напрягся и опустил руку. Теперь его пальцы поигрывали в опасной близости от рукоятки пистолета. Ромэль тоже приготовился к драке.

Я неотрывно сверлил ублюдка колким взглядом. Калас и не думал опускать глаза. Девушка — продавщица предпочла спрятаться за прилавком. Повисла тягостная тишина.

— Это хорошо, — хмыкнул старик. Эльфы слегка расслабились, но руки от кобур не убрали. — Ну что же, не смею вас задерживать. Всего хорошего.

Уходя, я задел гниду плечом. Несильно, но ощутимо. Калас предпочел не заметить наезд. Да и хрен с ним. Однажды он поплатится. Без вариантов.

Как только город скрылся за мельницей, я слез с паланкина и пошел пешком. Во — первых, меня изрядно растрясло от долгой езды. Во — вторых, хотелось уже заняться хоть какими‑нибудь физическими упражнениями. С лишним жиром надо бороться.

Пока шел, в уме прикидывал расходы. Сто свинья, триста телега, сто пятьдесят инструменты, ковры и доски. Итого минус больше полутысячи. Благо что до уборки урожая оставалось несколько месяцев, а там и профит появится.

— Господин, — сказал Ромэль. — Разрешите вопрос?

— Валяй.

— Зачем такие траты?

— Это не траты, а вложения. Инвестиции в будущее, понимаешь? На одной слюле далеко не уедешь, бизнес надо расширять.

— И каков ваш план?

— Понятия не имею. Еще не придумал. Вот почитаю законы, «финансовый вестник», узнаю что у вас почем и тогда решу. В крайнем случае буду разводить хонто.

Я улыбнулся. Эльф моего веселья не разделил.

— Чтобы получать сверхприбыли, — продолжил я, — надо производить нечто уникальное. Много ли можно заработать на пошиве одежды или продаже бревен? Да их на каждом углу как дерьма.

— Есть идеи?

— Да вагон. Кстати о вагоне. У вас вот железная дорога есть?

— Нет, господин.

— Можно заняться. Паровоз я, правда, не построю. Маловато знаний в этой области. А электричество знакомо?

— Только то, что слетает с туч. Ну и магическое тоже.

— Жаль тут реки поблизости нет, замутили бы водяную турбину. Хотя…

Я обернулся. Круглые мельничные крылья покачивались на слабом ветру. Пожалуй, стоит попробовать, но на выкуп мельницы денег явно не хватит. Да и электрик из меня что балерина. Блин, надо было сюда ученого переносить, он бы наворотил делов. Устроил бы тут техническую революцию — мама не горюй!

Но я не ученый. Простенький генератор из магнита и медной проволоки сделать и школьник может. А дальше как? Там уже начинаются совсем иные материи. Сверхпроводники, полупроводники, аккумуляторы, генераторы и прочая фигня. Уж лучше буду заниматься тем, в чем более — менее соображаю.

Да взять то же переливание крови. Просто повезло, что факторы совпали. А как в здешних условиях определить состав крови: белки, эритроциты и прочее? А хрен знает. Это уже к биохимикам вопросы.

В принципе, можно сбацать ДВС. Одно время я торговал запчастями для грузовиков и успел отлично выучить всю их начинку. Топливо тут наверняка найдется, с металлами тоже проблем нет. Подыскать какого‑нибудь умелого кузнеца, выплавить, выточить блок цилиндров, шатуны, втулки, крышки, коленвал, подвести зажигание. И вот уже телега сама по себе движется. Чем не чудо? А там и до трансмиссии с коробкой передач недалеко.

Эх, мечты — мечты. Но с другой стороны от риска не убудет. Эльфы наверняка ребята рукастые и головастые. Вытащить их с поля, выдать инструменты. Глядишь и получится что‑нибудь дельное. Форд более ста лет назад поставил выпуск чудо — колясок на конвейер, а я чем хуже?

Понятно чем, но все же.

С такими мыслями я добрался до поместья.

Первой меня встретила Свинья. С радостным хрюком она выскочила из‑за угла и потерлась пятаком о штанину. Я почесал хонто за ушами и взобрался на крыльцо. Свинья улеглась перед ступенями — совсем как сторожевая собака.

— Эй, на плантации! Перерыв! Все сюда.

Рабы отложили мотыги, ведра и столпились перед входом в дом.

— Плотники и столяры есть? Руку вверх.

Отозвались почти все немногочисленные мужчины.

— Отлично. Вы временно освобождаетесь от работы в поле. Задача первая — выскрести до блеска комнаты, где вы живете. Чтобы ни дерьма, ни мусора. Задача вторая — постелить пол и обшить стены досками. С коврами сами догадаетесь, что делать. Задача третья — в конце плантации построить три туалета типа деревенский сортир. Два женских и один мужской. Знаете, что это такое или объяснять?

— Мы знаем, тахин, — сказал седовласый раб.

— Замечательно. Больше никаких параш. Задача четвертая, — я загнул палец. — Бывшую пыточную в подвале переоборудовать в баню. Берите сколько хотите воды из колодца и мойтесь каждый день. На неделе будет одежда, постельное белье и мыло. Пока что можете отрезать несколько кусков от моего запаса.

Эльфы слушали молча. На усталых лицах не отражалось никаких эмоций. Но их глаза сияли. Так смотрят преданные фанаты на кумира. Да, рабы не прыгали от счастья, не аплодировали и не подбрасывали меня в воздух. Но их глаза перестали быть безжизненными и безвольными как у зомби. Мне этого было достаточно.

— И последнее. Это касается всех. С заходом солнца любая работа прекращается. Раз. Питаться будете трижды в день: завтрак, обед и ужин. Два. Пока все. Инструменты и доски найдете вон в той телеге. Приступайте.

Невольники заметно оживились и разошлись по местам. Я услышал за спиной тихий вздох.

— Что не так, Ромэль?

— Все так, — шепнул дворецкий. — Просто надеюсь, что о ваших реформах никто не узнает.

— Я тоже. Пошли, пожрем чего‑нибудь. И выпьем немного. Денек выдался тот еще.

Каша с мясом и овощами оказалась весьма недурной. Я с аппетитом уплел тарелку, но от добавки отказался, хотя хотелось еще. Диета, труд и нагрузки. Пора убивать в себе пельменя.

Пришла девочка с кухни, кажется Данэль. Принесла два небольших стакана пайвы. Я взял свой и протянул сидящему напротив Ромэлю. Тот недоуменно уставился на меня.

— Хотите поменяться?

— Да нет! Давай чокнемся.

— Что, простите?

— Стукнемся стаканами. У вас нет такой традиции?

— Никак нет.

Мы чокнулись, расплескав немного мутной кремовой жидкости.

— Интересный обычай. А в чем суть? — продолжил дворецкий.

— Ну, издревле так показывали, что в сосудах нет яда. Напиток как бы смешивался, и если один был отравлен, то и второй тоже.

— Вы думаете, вас хотят отравить? — в голосе Ромэля читалась обида.

Я отхлебнул и помотал головой.

— Сейчас это просто дружеский жест. За встречу, на удачу, просто так. Лучше скажи мне вот что. На моей родине эльфов считают сказочными существами. Они прирожденные маги, мастера на все руки и превосходные певцы. А в реальности как?

Слуга покачал стакан в ладони.

— Не сочтите за грубость или оскорбление, но мы определенно талантливее людей. Однако далеко не все из нас искусники и умельцы. А что?

— Да вот все думаю о расширении. Глупо заставлять, например, первоклассного кузнеца копаться в грядках. Или знатную певицу отправить в прачечную. Талант должен приносить пользу. О, слушай что сейчас расскажу!

Я самую малость захмелел, но язык быстро превратился в помело.

— В общем, давным — давно в моей области — или как у вас — округе, жил один крепостной. По сути тот же раб, но обращались с крепостными не так жестоко. Звали его Щепкин и был он шикарным актером. Сперва играл в провинции, потом в столице. И так нравилась зрителям его игра, что добрые люди скинулись и выкупили его у хозяина, у графа какого‑то. Тот, в принципе, мог бы не согласиться, не продать, но все же уступил. Вот о чем я толкую. Если продвигать в массы ваши таланты, все больше народа будет склоняться к отмене рабства.

Ромэль хмыкнул.

— Знаете, сколько сынов человеческих полегло в Великом Лесу?

— Так ведь сто лет прошло!

— Не имеет значения, — слуга вздохнул и залпом допил пайву. — К тому же, держать рабов выгодно. Бесплатная рабочая сила.

— Бред сивого единорога! — злобно бросил я. — Моя история доказала: свобода — лучший источник богатства. Сейчас я один плачу налоги, а так платили бы все сто бывших рабов. У одного — столярная мастерская. У другого — ресторан. У третьего — магазинчик. А так все херней маются. Мне с этой слюлы профита как хонто наплакал.

— Пожалуй, это стоит обсудить завтра.

— Согласен. Что на пьяную голову языками чесать.

Я заснул рано, под стук молотков. А утром проснулся от бешеного стука в дверь. С трудом разлепил глаза, зевнул и спросил:

— Ну кто там ломится? Пожар начался?

— Хуже, господин! — крикнул Ромэль. — Хонто пожрала весь урожай!

Сонливость как ветром сдуло. Я подбежал к окну и едва сдержал крик. По плантации словно пьяный танкист на «Армате» всю ночь катался. Там борозда, тут яма вырыта. Большая часть кустов поломана, плоды объедены. И посреди поля по шею в луже лежит Свинья и радостно похрюкивает.

Я схватился за больную голову и простонал:

— Б — дь. П — дец.

7

Я в одних кальсонах выбежал на помост. Рабы сгрудились на краю плантации и обреченно смотрели на весь этот ужас. Катастрофа, бляха — муха. Просто катастрофа.

Свинья при моем появлении приветливо затрубила и ткнулась пятаком в колено. Как же мне хотелось двинуть ногой по наглому рылу. Да только какой смысл, ведь это просто тупое животное.

На шее хонто болталась веревка с размочаленным концом. Свинину привязали на ночь, но она перегрызла путы. Ну почему нельзя было посадить ее на цепь! Я вцепился в волосы и закачал головой.

— Господин, — раздался голос Ромэля. — Разрешите пристрелить тварь?

— А хули толку! — я всплеснул руками. — Она вернется в прошлое и все исправит?!

— Хули? — удивился эльф незнакомому слову.

— Хули!

— Простите, тахин, — отозвался седовласый раб. — Это наша вина. Устали, крепко спали после сытного ужина, недоглядели.

— Велите наказать нас, — поддержал Ганэль. Его напарник кивнул и решительно ступил вперед. — Мы расслабились в предрассветный час. Не думали, что случиться нечто подобное. Хонто всю ночь вела себя смирно и спала под крыльцом. Простите великодушно, мы виноваты…

— Да посрать уже, кто виноват. Плантации хана.

— Тайр Авелин?

Я обернулся. Рядом с крыльцами стоял коренастый мужичок с длинными усами. На нем был синий камзол — почти как у полицейского, но без эполетов. Вместо кобуры на ремне незнакомца висела пухлая матерчатая сумка.

В руке мужчина держал два конверта.

— Почтовая служба. Для вас квитанция на уплату налогов и письмо из Земельной комиссии. Необходимо расписаться о получении и ознакомлении.

Налоговый квиток — понятно. А что за мулька от господ наблюдателей? Я осторожно разорвал конверт и прочитал вслух:

— Настоящим доводим до вашего сведения, что в связи с засухой в четырех южных округах, налог на рабов увеличивается на пятьдесят процентов. Надеемся на ваше понимание.

Замечательная новость. Я развернул квитанцию и пробежался глазами по строкам.

Рабы кол — во: 100. Тариф — 1.50з. Итого 150з.

Земля. 50сэн. Тариф — 0.5з. Итого 25з.

Дом. 75кр. Тариф — 0.25з. Итого 50з.

Что такое сэн и кр я понятия не имел. Какие‑то единицы измерения площади. Но суть в том, что раньше я бы платил в месяц сто семьдесят пять золотых или две сто в год. А теперь на шесть сотен больше. И если в месячном исчислении сумма не критическая, то в итоговом мне тупо нечем будет платить налоги. Если раньше после всех плат на счету осталось почти пять тысяч (и это с учетом падения спроса), то теперь там не останется ни хрена уже месяца через три.

Аккурат к сбору урожая, которого нет. Зашибись.

Я поставил две подписи на бланке почтальона. Тот снял шляпу и зашагал по направлению к соседу. Судя по ехидному огоньку в глазах усача, Калас обязательно узнает о моей трагедии. А потом и весь город.

Повернулся к Ромэлю и ткнул его пальцем в грудь.

— Бери доктора и ко мне в кабинет. Одна нога тут, другая там.

— Простите?

— Быстро!

Дворецкий кивнул и скрылся за дверями. Я поднялся в спальню, надел сорочку и штаны. Потом в кабинет. Пока ждал рабов, полистал «Финансовый вестник». Графики, таблицы, мнения экспертов. Спрос на куглон вырос на двадцать процентов. Отлично. Если бы я еще знал, что такое куглон. Пожалуй, стоило прикупить учебники по биологии и ботанике.

Так, идем дальше. Из‑за сильной засухи на юге прогнозируется неурожай слюлы и рост ее цены. Как вовремя, бляха — муха! Весело читать такую инфу, когда собственной плантации настал кирдык.

В комнату вошли эльфы и встали у стены. Оба выглядят так, будто собственноручно похерили весь урожай. Я бросил газету на стол и сцепил пальцы в замок. В тот момент я, наверное, напоминал директора, собравшегося учинить разнос подчиненным.

— Итак, господа. Слюле кранты.

Растолковывать незнакомое словцо не понадобилось. Слуги и так все поняли.

— Через три — четыре месяца мы уйдем в минус тупо на одних налогах. Нужно в кратчайшие сроки найти новый источник дохода. Ваши предложения.

Эльфы переглянулись. Тарсиэль испуганно взглянул на товарища и кашлянул в кулак.

— Говори, не стесняйся.

— Можно продать рабов. Минимум сто золотых за голову. Если продать половину — это целых пять тысяч.

Ага. Прекрасная идея. Я вздохнул. Нет, это крайняя мера. Они верят мне. Надеются на меня. И тут я выхожу и говорю: на первый — второй рассчитайсь! Первые шаг вперед и топайте к какому‑нибудь Каласу, в бордель или пыточную. Ох и подложил я сам себе Свинью!

— Не годится. Еще варианты. Хотя погодите. А если взять кредит в банке?

Ромэль покачал головой.

— Во — первых, его надо чем‑то отдавать. Во — вторых, разорившимся плантаторам не выдадут ссуду. Я вот все думаю о ваших вчерашних словах. С каждого по способности…

Я аж вздрогнул, услышав начало всем известной фразы. Слава богу, дворецкий ее не закончил, а то бы совсем не по себе сделалось.

— Правда, — продолжил слуга, — таким образом мы вряд ли что‑то выручим.

— Почему?

— Вы попытаетесь продавать плоды бесплатного труда, — метко и очень емко заметил доктор. — Зачем платить за то, что можно получить задаром?

— Но ведь не у всех есть рабы!

Тарсиэль пожал плечами и поправил очки.

— Нет рабов — нет и больших денег. Как правило.

— Здорово, — я побарабанил пальцами по столу. — Думаем дальше.

Долго думать не пришлось. В голове внезапно всплыла фраза из любимого детского мультика, где герои оказались в схожем положении. Чтобы продать что‑нибудь ненужное, нужно сначала купить что‑нибудь ненужное. Дядя Федор, «Трое из Простоквашино».

Только мы поступим как раз наоборот. Продадим все ненужное, что отыщем в особняке. Картины, мебель, вещи, наверняка найдется какой‑нибудь старый хлам или украшения. Идеально!

— Ромэль — подай‑ка мне листок бумаги.

— Что‑то придумали? — оживился дворецкий.

— Да. Весьма неплохой вариант.

Я потянул бумагу к себе и случайно порезал палец. Фыркнул и машинально поднес подушечку ко рту, но в последний момент остановился. Перевел взгляд на портрет сурового бородатого мужчины.

— Кто это? — я кивнул на полотно.

— Ваш покойный дедушка.

Я подошел к стене и накалякал кровью в уголку некое подобие подписи. Плюс сто золотых, промелькнула мысль.

— Вы решили продать картины? — догадался доктор.

— Не только их. Все, без чего вполне себе можно обойтись.

— Прошу прощения, господин, но… вы отличались изрядной скупостью и… В общем, многие вещи стоят не сильно дорого…

— Важна не номинальная стоимость, — я взял перо и обмакнул в чернила. — А умение грамотно толкнуть. Мы устроим не распродажу для бедняков, а аукцион для состоятельных господ.

Здравствуйте, дорогая редакция. Пишет вам тайр Джен Авелин. Наверняка до вас уже дошли слухи о гибели моих посевов. Да, это так. К сожалению, в мою жизнь вмешались непреодолимая сила и злой рок. Но винить в этом я могу лишь себя.

Дабы избежать сплетен и кривотолков, пишу вам напрямую. Даю информацию, так сказать, из первоисточника. Да, мне скоро нечем будет платить налоги. Нет, я не придумал никакой замены основному (ныне бывшему) источнику дохода.

Поэтому довожу до вашего сведения, а также всех достопочтенных господ, о начале Грандиозного аукциона. Мероприятие пройдет завтра вечером в моем особняке. Напитки, приятная музыка и превосходные лоты. Приглашаются все желающие и состоятельные.

Скучно не будет.

С уважением, Д. Авелин.

Я перечитал письмо еще раз и запечатал конверт. Отдал доктору со словами:

— Дуй в «Светскую хронику». Уверен, они напечатают это на первой полосе. Возьми денег — сколько понадобиться — и закажи музыкальные инструменты. На чем вы там, эльфы, любите играть. После купи лучшее вино, какое найдешь.

— Господин, — взмолился невольник, — золотой за бутылку…

— Вот и купишь штук пятнадцать — двадцать. Работай.

Тарсиэль кивнул и вышел в коридор.

— Так, теперь ты. Возьми пяток женщин с плантации и столько же плотников. Потом достроят крыло. Сперва снимите все картины и развесьте в холле. Из столовой притащите диваны и поставьте напротив бассейна. Прочешите подвал и достаньте любой хлам, который сойдет за антиквариат. Не думаю, что тайры позарятся на мебель или шмотки. Но чем необычнее и старее будет выглядеть всякая мелочь — тем лучше. Все найденное добро оставляйте на столе в столовой. Выполняй.

Ромэль поклонился и покинул кабинет. С лестницы донесся перестук шагов. Я немного посидел за столом и спустился на кухню. Сегодня там дежурили сестры и черноволосая рабыня — кажется, Лунэль.

— Доброе утро, девочки, — бодро бросил я.

Эльфийки склонили головы и дружно ответили:

— Доброе утро, хозяин.

— Итак, оперативная задача. Завтра вечером у нас будут гости. Важные и богатые. Нужно приготовить что‑нибудь необычное.

— Эльфийская кухня? — предложила Лунэль.

Я щелкнул пальцами.

— Годится. Только не кому не говорите об этом. В общем, прикиньте по продуктам. Чего не хватает, чего докупить. Времени еще достаточно.

— Хозяин, — тихо произнесла рыженькая и отвела взгляд. Тонкие пальчики мяли фартук.

— Слушаю.

— Нам очень жаль, что так получилось. Ну, с плантацией. Мы посовещались между собой и… Если вы захотите продать кого‑нибудь, найдутся достаточно добровольцев. Чтобы вам не пришлось… выбирать самому.

Я вздохнул и как можно тверже ответил:

— Никто продан не будет. Скоро зайду.

В доме началась суета. Эльфы бегали туда сюда с ворохами пыльного хлама, гремели чем‑то. Решил не путаться под ногами и вышел на крыльцо. Рядышком стояла неразгруженная до конца телега с досками и бревнами. Нашел среди стройматериалов прочный черенок — такой, чтобы руками браться удобно.

Позаимствовал у плотников гвозди с молотком и отправился на лобное место. Там, немного попыхтев, сделал из двух пыточных столбов отличнейший турник. Подпрыгнул, ухватился за перекладину, подтянулся. Один, два… Все, больше никак. Да уж, блин, а раньше подъем с переворотом двадцать раз делал.

Ладно, начнем с малого. Вернулся, поймал двух эльфов и велел сколотить скамью с наклоном. Ребята справились за считанные минуты. Что для мастеров три доски сбить? Скамью установили между двумя раскрытыми колодками. Углубления для рук стали прекрасными держателями для штанги.

А вместо штанги приспособил старое коромысло с полными ведрами. В сумме чуть больше двадцати килограмм. Для начала пойдет. А когда стану уставать со временем — просто солью лишнее.

Бродящие по плантации женщины смотрели на меня с интересом и удивлением. Думали, небось, что барин спятил и решил сам себя пытать в невиданном устройстве. А я знай себе тужился: вверх — выдох, вниз — вдох. Три подхода, десять, восемь и шесть повторений. Все как в качалочке, которую посещал в молодости, только гораздо неудобнее.

Мышцы быстро забились и надулись от притока крови. Завтра будут очень болеть, но эта боль приятная, полезная. Я вылил воду из ведра на себя, отряхнулся и вернулся в поместье.

Рабы успели натаскать солидное количество самых разных штуковин. Они занимали весь длинный обеденный стол. Я словно попал в музей. Чего тут только не было. Пыльные потрепанные книги с пожелтевшими страницами. Судя по содержанию, паршивые рыцарские романы.

Ржавый меч в гнилых деревянных ножнах. Помятый шлем с рваной бармицей. Поеденный местным древоточцем композитный лук и колчан с одной стрелой. Тонкая кольчуга, дощатый щит, медные подсвечники, почерневший серебряный портсигар, охотничья двустволка, золотой чайный сервиз. Да любой антиквар с зависти помрет!

— Не понимаю, — Ромэль покрутил в руках старый шлем. — Как вы собираетесь все это продавать?

— Легко. Ну‑ка, возьми лук и натяни тетиву.

— Боюсь, не дуги не выдержат. Или тетива…

— А ты не бойся. Луков‑то владеешь?

— Немного…

— Немного? Ты же, блин, эльф!

— Прошу прошения, но это стереотип, — дворецкий выглядел смутившимся.

— Натянул? Ничего не порвалось? А теперь попади в шлем.

Стрела кратко свистнула, пробила «лоб» шлема и застряла в «затылке. Получилась очень даже симпатичная экспозиция.

— Вот, гляди. Лот номер один. Шлем, в котором мой покойный прадедушка противостоял отряду конных ушастых лучников.

— Но… ведь это неправда.

— Да и насрать. Кто и как проверит? Шлем древний, стрела древняя. Пойми, любая вещь стоит медяки. Главное — это крутая история. И можно смело сбагрить в два раза дороже. Сгоняй за пилой по металлу.

Десять минут, и охотничье ружье превратилось в обрез. Я сунул его за пояс и состроил злую рожу.

— А с этой штукой троюродный брат моего троюродного племянника грабил караваны. Кому на хрен нужно простое ружье? Да никому. А тут настоящий раритет с отпечатком уникальной байки. Это маркетинг, приятель!

Я хлопнул ничего не понимающего Ромэля по плечу.

— Хочу напомнить, что изготовление обрезов незаконно.

— Ну и прекрасно! Быстрее уйдет с молотка!

— Один мой знакомый давным — давно промышлял бандитизмом в Маратоне. Ничем хорошим это не кончилось.

— А это уж как повезет.

— И все же, господин, не очень верится, что гости клюнут.

Я отобрал у дворецкого шлем и бросил на стол.

— Клюнут, Ромэль, еще как клюнут. Клюнут как голодная рыба на голый крючок. Они думают, что я в отчаянии, что я на грани банкротства. И ради сохранения статуса готов расстаться с самыми ценными сокровищами. Я могу просто насрать в ладонь и сказать, что это священная земля с Авалона. И ее купят, дружок, с рукой оторвут!

— Не знаю, что такое Авалон, — скептически ответил дворецкий. — Но пожелаю вам удачи.

— Нам, Ромэль. Нам.

С улицы донеслись голоса и скрип ступеней. Это нанятые доктором носильщики доставили музыкальные инструменты и вино. Я осмотрел покупки. Две лютни, скрипка, флейта и нечто вроде там — тама. Вполне можно замутить фолк — рок группу.

— Теперь найди музыкантов. Желательно женщин. Пусть оденутся соответственно, чтобы глаза радовали.

— То есть, голышом? — врач поправил очки и поджал губы.

— Нет конечно. Но платья покороче, а вырезы поглубже. До завтрашнего вечера времени полно, успеют подготовить одежду.

После я взял корзины с бутылками и отнес на кухню.

— Дамы, докладывайте.

— Припасов вполне достаточно, — ответила Лунэль. — Еда получится простой, но вкусной.

— Хорошо. Готовьте все маленькими порциями и выкладывайте на подносы. Мне нужны легкие закуски, а не тройная смена блюд.

Невольницы кивнули и вернулись к привычной работе. Начинать готовить угощения почти что за сутки не было никакого смысла.

Так, на сегодня с указаниями покончено. Остаток дня я провел, портя товары и придумывая им истории: одна фантастичнее другой просто. Чтобы не запутаться, все записывал на листах и старательно заучивал.

Когда стемнело, вернулся в спальню и завалился на кровать. От злости, тренировки и тяжелой работы вымотался как раб на плантации. Сон накатывал густой волной, но едва я закрыл глаза, как в дверь постучали.

— Хоз… Джен? — послышался тихий голосок Триэль. — Вы спите?

— Уже нет, — буркнул я.

— Простите. Я могу поговорить с вами?

— Конечно. Входи. Как твоя спина? Я думал, ты еще в лазарете.

— Как видите, уже хожу и даже немного работаю. Дети леса заживают быстро. Особенно под присмотром такого доктора как Тарсиэль.

Скрипнула дверь, вслед за ней половица. Эльфийка остановилась. Какие они все‑таки бесшумные. Даже дыхания не слышно, хотя между нами не больше трех шагов.

— Что случилось?

— Я… Просто раньше я, кхм, несла дежурство в вашей опочивальне. Но вот уже третью ночь вы не зовете меня. Да и никого из других девушек тоже.

— И? Ты думаешь, что вместе со всеми изменениями я и ориентацию сменил?

— Ориентацию? — удивилась гостья.

— Не важно. Продолжай.

— Я просто хотела узнать, не желаете ли вы кого‑нибудь из нас?

Желаю конечно, девочка. Ты только на пороге стоишь, а у меня уже все топорщится. Но… принуждать как‑то неинтересно. Понятное дело, что мне отдастся любая рабыня, однако это неспортивно же, блин.

— А ты сама? Желаешь переспать с жирным потным человеком?

— Мои желания не имеют значения. Я все еще принадлежу вам и обязана подчиняться. К тому же, Владыка Леса завещал зреть в душу, а не в плоть.

Я усмехнулся.

— Уверен, Владыка имел ввиду эльфов, а вы все красавцы как на подбор.

Трахнуть ее или обождать? С одной стороны, когда еще выпадет возможность отжарить настоящую эльфийку? Вдруг я завтра с лестницы упаду или погибну на дуэли — и все, приехали. С другой стороны, должен быть охотничий азарт. Добычу интересно поймать, а не так, чтобы она пришла к тебе сама. Тут я буду выглядеть не хищником, а каким‑то падальщиком.

Я представил, как над левым плечом возник хрен в полной боеготовности. А над правым — некий абстрактный сгусток света, означающий возвышенные и чистые чувства.

Трахни ее, говорит член. Не мужик, что ли? На твоем месте я бы тут круглые сутки всех подряд драл. И на кухне, и в кабинете, и в поле по колено в грязи!

Ага, присунь‑ка ей, говорит сгусток света. Смотри, она сама пришла, небось соскучилась уже по твоему младшему сержанту.

— Фигли вы сговорились?! — крикнул я и схватился за голову. В темечко будто иглой раскаленной кольнули.

Кажется, болезнь прогрессирует. Дерьмо собачье.

— Вам нехорошо? — Триэль подбежала к постели. — Принести лекарство?

— Да, будь добра…

Девушка убежала и очень быстро вернулась с подносом. Я не стал наливать зелье в стопочку, а сделал два глотка прямо из пузырька. Острая боль сменилась головокружением и тошнотой — как с похмелья.

— Вам лучше?

— Да, отпустило немного. Я так понимаю, это просто обезболивающее. И оно ни черта не лечит?

— Не могу знать. Думаю, Тарсиэль скажет точно.

— Ясно. Ты это, присядь что ли рядышком. Побудь тут, пока не засну.

Кровать тихо скрипнула. Маленькая ладошка легла мне на грудь. Когда‑то она была нежной и мягкой, но покрылась мозолями от рабского труда.

— Триэль.

— Да?

— Расскажи мне о своем Лесе.

— Он очень густой и темный, потому что кроны пропускают мало света. Но после вторжения людей Златолист, наверное, сильно поредел. Деревья там высокие — высокие и толстые. Порой десять мужчин не могут обхватить ствол. Но как и все в этом мире, деревья часто умирают. Одни от старости, другие от паразитов, третьи от молний и ураганов. Мы срубаем их и строим дома меж корней. Такие же высокие как и погибшие деревья.

— Вы живете в башнях?

— Да. Если привязывать их к стволам, можно строить аж до самых крон. Мы неприхотливы и привыкли жить в тесноте.

— Как так вышло, что вы проиграли людям?

— Мы никогда не возводили стен, надеялись на собственную ловкость. Взбирались на макушки, прятались в листве и поливали ваших воинов стрелами. Сперва они не могли достать нас на такой высоте, ведь человеческие луки и арбалеты не чета эльфийским. Но потом по Лесу эхом прокатились выстрелы. Люди принесли с собой синюю смерть.

— Огнестрел, — хмыкнул я. — Серьезное преимущество. Знаю я одного парня по имени Кортес. Он не здешний, с моей родины. Так вот его отряд в триста всадников обращал в бегство тысячные армии. А все из‑за волшебных гром — палок. Но это было давным — давно.

— Хотела бы я побывать в твоем мире.

— Такое же дерьмо как и этот. Только рабство стало более цивилизованным. Анекдот даже такой есть. Раньше рабам давали ровно столько денег, чтобы хватало на еду и одежду. В принципе, с тех пор ничего не изменилось.

Триэль промолчала. Ничего смешного, к сожалению, в этом анекдоте нет. Это скорее горькая ирония, хотя и она порой веселит. Особенно, когда не касается тебя лично.

— Перспектив, конечно, у нас больше. Но до идеала еще сотни, если не тысячи лет. Да и есть ли он вообще, этот идеал?

— Я не знаю, Джен. Хотелось бы верить, что есть.

— Мне тоже…

Я глубоко вздохнул. Сон постепенно одолевал больную голову. Дыхание стало ровным, сердцебиение замедлилось. Уже находясь в полудреме, я почувствовал тепло тела рабыни. Она свернулась калачиком под боком и положила голову на плечо.

8

Проснулся на рассвете. Триэль еще мирно посапывала под боком. Ночная рубашка соскользнула с плеча, открыв моему взору алые рубцы. Я вздохнул и легонько провел по ним пальцами. Девушка тихо застонала и перевернулась на живот.

Решил не будить ее — пусть отдыхает. Натянул брюки, сорочку и отправился в уборную. Оттуда — на кухню. Данэль насыпала мне полную тарелку ароматного варева, но я съел только половину.

Краем глаза заметил, как девушки то и дело бросают на меня подозрительные взгляды. Стоит им ответить — тут же отворачиваются.

— Что‑то не так? — спросил я.

Данэль заправила светлую прядь за ухо и смущенно улыбнулась.

— Вы раньше никогда не ели такую еду, — сказала эльфийка. — И мы беспокоимся, вкусно ли вам.

Я отложил ложку.

— Какую такую?

— Простую…

— Ну и что. Отличная же еда.

Хотел добавить, что дома я жрал всякое дерьмо в десять раз хуже, но передумал. Добавил лишь:

— А не какой‑то эльфийский суп.

Невольницы переглянулись. Больше они не стеснялись улыбок, и мне это нравилось.

— Мы называем эту стряпню кашей Тархина. В вашу честь.

Здорово. Четвертый день в новом мире, а в мою честь уже назвали кашу. Такими темпами я далеко пойду.

После завтрака немного посидел на крыльце, подставив заметно похудевшую физиономию солнечным лучам. Потом направил стопы за плантацию, где разместился самодельный тренажерный зал.

Свинья при моем приближении высунула хобот из грязи и приветливо хрюкнула. Гладить ее не стал — все‑таки злился за похеренный урожай.

Вчера Свинья успела зарыться в грязь по брюхо, сегодня — уже почти по самую спину. Скоро это наглое рыло тут колодец выроет. Ну хоть перестала бороздить поле аки клыкастый ледокол и освоилась на одном месте рядышком с помостом.

После вчерашней тренировки мышцы болели совсем чуть — чуть. Маловато я напрягался, но с таким рыхлым телом и так сойдет. Все равно не стал добивать грудь жимом — отдых и восстановления нужны в любом случае.

Немного повисел на кандалах, размял поясницу и решил прогуляться по лесу. Шастать среди могил было стремновато, но хотелось узнать, насколько велика посадка.

Сперва деревья росли довольно редко. Я старательно обходил захоронения, чтобы не дай бог не наступить. В этом мире все же есть магия. Мало ли, вдруг навлеку гнев какого‑нибудь злобного призрака? Думаю, он не станет разбираться, кто внутри этой живодерской оболочки. Сразу сожрет или вырвет душу, или как еще может навредить неприкаянный дух.

Сразу за кладбищем деревца сгустились. Я задирал голову и разглядывал листья. Привычных мне форм тут вовсе не водилось. Особо в ботанике не силен, но ничего похожего на дуб, клен, березу или сосну я не заметил. Одни листья напоминали четырехпалые ладошки, другие свернулись в трубочки, третьи формой походили на загнутые языки. С земной флорой их объединяло лишь одно — зеленый цвет.

Вдали пели незнакомые птицы, в нос били незнакомые запахи. В этом мире почти все было мне незнакомо. Удивительно, что здесь завелись люди, а не какие‑нибудь двухголовые гуманоиды или монстры а — ля Чужой.

Я прошел еще несколько метров и остановился. Конца леса видно не было, а выяснять, где же он как‑то расхотелось. Это точно не посадка и здесь могут обитать хищники. Встретиться с местным волком или медведем не имелось никакого желания.

Я развернулся и заметил напротив весьма необычное растение. Оно обхватывало ствол коренастого старого дерева словно мох, но очень сильно походило на луговую траву. Ту самую, что обильно росла на холмах за поместьем. Создавалось впечатление, что кто‑то специально высадил ее в кору, чтобы получился этакий вертикальный висячий газон.

Подошел ближе и провел по растению рукой. Оно зашевелилось, прыгнуло, и секундой позже я уже валялся на куче палой листвы. А таинственный куст наседал сверху.

От страха аж язык отнялся — так все быстро и неожиданно произошло. Еще страшнее стало, когда агрессивная трава выхватила откуда‑то изнутри себя нож и занесла для удара. В кровь брызнул адреналин, и я машинально врезал по обидчику кулаком.

Не знаю, куда попал, но приложился весьма сильно. Растение громко хэкнуло и согнулось. Я скинул его с себя, вскочил и несколько раз добавил ногой. Бил до тех пор, пока оно не свернулось калачиком как упавшая с ветки гусеница и затихло.

Стоило сразу же побежать в дом и позвать охрану, но меня разобрало любопытство. Эльфы тут есть, гномы вроде тоже, и живые кусты, получается, в наличии?

— Грут хренов.

Я поднял кинжал и еще раз пнул травяного человека. И заметил странные белые побеги, выбившиеся из травы. Пошуршал в том районе носком сапога и оголил участок загорелой кожи. Тьфу, блин, да это же человек! Только в маскировочном костюме на манер снайперского.

Скинул капюшон из пучков стеблей и листьев. Девушка, эльфийка. Бледные губы поджаты от боли, глаза зажмурены. На щеках по три черные полоски — как у коммандос из американских боевиков. Волосы у незнакомки короткие, молочно белые с темными кончиками. Такой расцветки я даже здесь ни разу не видел. Три пальца чистой белизны, палец воронового крыла.

— Добей меня, мразь, — прохрипела эльфийка. — Я живой не вернусь…

Ага, ясненько. Беглая рабыня. Наверное тощая и заморенная, иначе фиг бы я ей так легко навалял. Уже б небось лежал под кустом с перерезанным горлом.

— Ты кто такая?

— Что б ты сдох, — прохрипели в ответ.

Пение птиц смолкло, послышались хлопки крыльев. Кто‑то их спугнул и этот кто‑то приближался. Вдали мелькнула черная фигура. Я оттащил девушку за дерево (она на самом деле почти ничего не весила) и по — быстрому забросал листвой. Хотя в таком костюме ее и с двух шагов не разглядишь.

А сам подбежал к соседнему кусту, спустил штаны и присел на корточки. Через минуту из‑за ствола вышел высоченный человек в кожаном плаще с капюшоном. Капюшон был таким глубоким, что из‑под него торчала одна русая борода. На сгибе локтя незнакомец нес двустволку.

— Тайр Авелин, — прохрипел аки Джигурда человек. — Прошу прощения…

— Ничего, — я встал и натянул штаны. — Я еще не начал. А тут вы пришли и сразу расхотелось.

— Я Рэл, охотник. Помните меня?

— Конечно! — уверенно произнес я. — Как охота, Рэл?

— Плохо, господин. Выслеживаю одну рабыню. У нее черно — белые волосы и вот такое клеймо.

Бородач достал из‑за пазухи листок и показал мне. На нем был нарисован черный квадрат с крестом внутри.

— Проклятая зараза почти не оставляет следов. Не видели случаем беглянку? Она как раз в ваш лес рванула.

— Видел, разумеется! Эта сука меня чуть не зарезала. Слава богу, вы ее спугнули.

Охотник цокнул и покачал головой.

— Хорошо, что я вовремя подоспел. Эта скотина из военных и очень опасна. Так где она?

— Да вон туда побежала, — я ткнул пальцем куда‑то в лес. — Представляете, по веткам поскакала как… как черт!

— Это они умеют. Ну что же, мое почтение, Тайр. Советую вам не ходить в лес какое‑то время.

— Без охраны я теперь даже из дома носу не суну.

— Вот и правильно. Всего хорошего, господин.

Великан зашагал в указанном направлении. Я проводил его взглядом, покуда не скрылся за деревьями. После привалился к стволу и шумно выдохнул.

— Жадный ублюдок, — донеслось из‑под листвы. — Хочешь заковать меня в свои кандалы задарма? Не надейся, я сбегу и от тебя. Но перед этим вырежу сердце!

— От кого сбежала, кстати?

— От Каласа!

— О как. А сердце ему вырезала?

— Не успела.

— Эх, жаль.

Я присел рядом с эльфийкой и потормошил ее за плечо. Та зашипела словно бешеная кошка.

— Ты как, идти можешь? Извини, что побил тебя… Но ты сама виновата. Мне показалось, что на меня напал живой куст.

— Ты что, больной?

— Да есть немного. А как ты узнала?

— Ты извиняешься перед дочерью Леса.

— Слушай, давай я отведу тебя в дом, накормлю, а дальше беги куда хочешь.

— Ты лжешь! Выжидаешь время, пока не пришли холуи и не связали меня.

— Я говорю правду.

— Ты — тайр, и тебе не может быть веры!

— Ну и иди ты к черту, задолбала, — я вздохнул и потер переносицу. От испуга и волнения разболелась голова. — Держи свой ножик, а я пошел домой.

Кинжал упал в траву рядом с девушкой. Та схватила его и поднялась, опираясь на дерево.

— Ты точно больной. — неуверенно донеслось мне вслед. — Я метаю ножи на четверть полета стрелы.

— Молодец, — я не обернулся и не сбавил шага.

— И ты не боишься? Убью ведь…

— Я спас тебя, — загнутый палец. — Предложил помощь. Отпустил на все четыре стороны. И вернул оружие. По всем законам жанра ты не станешь меня убивать.

— Ты… Ты сумасшедший! — выдохнула беглянка.

— А ты дура, раз отказываешься идти со мной.

Тишина за спиной сменилась шорохом травы.

Никогда прежде я не видел, чтобы кто‑нибудь так быстро ел. За считанные минуты девушка уплела три тарелки каши и выдула кувшин воды. При этом она изящно и ловко орудовала ложкой. Хотя я бы на ее месте жрал бы руками, а то и вовсе как свинья, окунув лицо в тарелку.

Когда подходили рабыни для смены блюд, незнакомка злобно косилась на них. Словно дикая собака, у которой собираются отобрать кость.

Я сидел напротив и разглядывал гостью. Довольно грубое скуластое лицо, давно сломанный нос и угловатый подбородок. Но, как и все эльфийки, она была прекрасна. Больше всего меня привлекали глаза. Темно — красные, хищные и подозрительные. Они не замирали ни на секунду. Беглянка постоянно осматривала все вокруг, ожидая подвоха. Кинжал, кстати, она держала в свободной руке.

— Как тебя зовут?

— Кирра.

— А почему не Кириэль?

Эльфийка ударила по столу рукояткой ножа и нервно выпалила:

— Потому что я не раб! И никогда им не буду!

— А почему тогда эль и эльф так созвучны?

— Да потому, что оба этих слова — наречие людей. Сами себя мы называем совершенно иначе.

— А как?

— Не твое дело.

— Прости за нескромный вопрос… Если не хочешь — не отвечай. Но… твои родители?

— У меня нет родни, я приемная. А мачеха, надеюсь, уже кормит червей. Она… не просто выдала меня, хотя такое частенько бывает. Семьи избавляются от худших, чтобы лучшие продолжили род. Она продала меня! Когда я билась в лихорадке с пулей в плече!

— Ты солдат?

— Первая бригада Зеленых теней. Возможно, единственная выжившая из всего отряда. Лучший разведчик и диверсант — имей это в виду.

— Хватит меня стращать. Тебе здесь ничего не угрожает.

Кирра отставила тарелку и откинулась на спинку стула. Впилась в меня цепким взглядом и скривила губы. Игра в молчанку продолжалась долго, первым сдался я. Глаза начало дико щипать.

— Выходит, Калас не врал…

— Насчет чего? — я весь обратился в слух.

— Насчет сумасшедшего соседа, который внезапно полюбил своих рабов. Мне удалось подслушать, как он общался с каким‑то жирным боровом из службы земли.

— Земельная инспекция?

— Во, точно. Я так поняла, к нему приходил крутой начальник. И Калас тирипьем заливался, рассказывая о творимых тобой "ужасах". Еще он просил, чтобы сжили со свету некую Триэль. Заверил, что в долгу не останется.

Я поджал губу и шумно выдохнул. Сомкнутые в кулак пальцы побледнели. Это не осталось незамеченным Киррой.

— До последнего я не верила. Думала, Калас просто роет под соседа, чтобы заполучить его добро. Но когда охотник сел на след, решила попытать удачу в твоем лесу.

— Ах ты…, — я аж задохнулся от возмущения. — И весь этот спектакль…

— Доверяй, но проверяй, — Кирра ехидно подмигнула. — Я же разведчица. А еще… Твои рабыни улыбаются тебе. Мужчины кивают вслед. А охранники как засуетились при моем появлении. Никогда прежде я не видела ничего подобного. Если это на самом деле сумасшествие, то оно мне нравится.

— Так ты уйдешь или останешься?

— Денек отдохну, если ты не против. А дальше видно будет. Хочу вернуться в Златолист и примкнуть к партизанам.

— Такой кадр им пригодится. Но хочу сразу предупредить. Сегодня вечером в поместье распродажа…

— Из‑за хонто?

— Угу, — я ничуть не удивился догадливости гостьи. Диверсант как‑никак. — Калас тоже будет. Поэтому посидишь под замком на втором этаже.

— А замок зачем?

— Вдруг кто‑то напьется и ошибется дверью? Перестраховка не помешает.

— Это точно. Не вопрос, высплюсь наконец.

— Только чур громко не храпи. А то еще демаскируешься.

Кирра уставилась на меня недоуменным взглядом. Судя по каменному лицу, шутка пришлась ей не по душе. Но потом девушка расхохоталась и хлопнула ладонью по столешнице.

— Я словно в другой мир попала! — сквозь смех протянула эльфийка. — Ты точно не с Хагун свалился?

— Не, не оттуда.

Кирра вновь прыснула.

— Рабовладелец отпускает шутки. Кому сказать — никто не поверит.

— Почему?

— Потому, — девушка подалась вперед и вмиг посерьезнела, — что ваша любимая шутка — истязать мой народ.

И снова улыбка до ушей. Странная она. Может, той же хворью страдает?

— Расслабься. Я просто счастлива. Сегодня меня не убили. И завтра, возможно, тоже не убьют.

— Почему возможно?

— А я все равно тебе не доверяю. Так, по инерции. Запрешь меня, а потом голос с первого этажа: лот номер пять — беглая разведчица!

— Тебя все равно не купят, — хмыкнул я. — Ты чужая собственность.

— Я не собственность, — прошипела Кирра и вонзила кинжал в многострадальный стол. — Помни об этом.

Девушка резко отодвинула стул и направилась к выходу.

— Ты куда?

— Спать.

— Комнаты в другой стороне.

— Не хватало еще, чтобы ты запер меня раньше времени. Отдохну в кустах, по старинке.

— Помыться не хочешь? А то даже подветренная сторона не спасет.

Кирра замерла и принюхалась.

— Хм, действительно.

— Триэль! — позвал я.

Рыженькая тут же прибежала в столовую.

— Растопи гостье баню, будь добра.

— Как прикажете, Джен. Следуйте за мной.

— Джен? — Кирра хмыкнула. — Тебя уже и по имени называют? Круто, ничего не скажешь.

— Не паясничай, — огрызнулся я.

— Простите великодушно, — разведчица захлопала ресницами и сделала глазки как у кота из Шрека. — Впредь буду проявлять уважение к дому, что дал мне крышу и пищу.

Я покачал головой и залпом допил свой чай. Приютил, блин, на свою голову.

В холле зазвучала музыка — тихая и спокойная. Музыкантши разместились в углу рядом со входом и начали репетицию. Этих девчонок я не знал — так, видел пару раз на плантации. К мероприятию они подготовились должным образом. Чисто вымытые, волосы собраны в некое подобие вечерних причесок.

А платья… Просто загляденье. Не знаю, как именно описал им задачу доктор, но справились они с ней на ура. Соблазнительные декольте, зауженные талии, разрезы на бедрах почти до самых натруженных и загорелых поп. И главное не пошло, а пикантно. Эльфийки вовсе не походили на развязных проституток. Скорее на дорогих сотрудниц эскорт — услуг. Как раз то, что нужно.

При моем появлении невольницы встали, но я махнул рукой.

— Играйте, девочки, не отвлекайтесь. Только веселее, у нас вечеринка, а не похороны.

Под бодрый мотивчик, напоминающий творчество ранней "Мельницы" я поднялся в кабинет. Времени было валом, решил почитать политическую газетку. Хоть знать буду, что в мире творится, а то до сих пор как дундук.

Слоган у газетки оказался крайне интересным. "Знайте все. Разбирайтесь во всем. Не вставайте с дивана". От Земли меня, возможно, отделяют миллионы парсек, а ни черта не поменялось. Итак, что у нас на первой полосе.

Большим общественным резонансом закончилось нападение пустынных кочевников на Шестой округ. Зеленокожие варвары разграбили несколько приграничных ферм и похитили не меньше полусотни рабов.

Стоп. Зеленокожие варвары? Орки что ли? Ни фига себе. Круто! Интересно, они до сих пор бегают в шкурах с топорами наперевес, или поддались прогрессу? Читаем дальше.

Местные власти посчитали, что инцидент нарушает "Закон о контрибуции", пункт первый. И направили коменданту резервации депешу о наказании родителей похищенных рабов. Согласно подпункту двенадцатому этого же закона, окончательное решение остается за королем, так как речь идет о казни примерно двух сотен эльфов.

Ага, понятно. Можно даже не заглядывать в купленные юридические сборники. Рабов похитили, но де — факто они считаются сбежавшими. И что же сделает наш мудрый правитель?

Информация о депеше просочилась в прессу, из‑за чего на улицы столицы вышли тысячи противников рабства. О том, какие это мерзкие личности и предатели государства, читайте на развороте.

Под давлением общественности, Его Величество Гинтер V повременил с подписанием приказа. Известнейший сторонник ушастых убийц, адвокат Абель Кэриан, призывает к судебному расследованию и точному определению статуса похищенных рабов. Первые слушания назначены на следующую среду. Хотим напомнить всем неравнодушным к лесной заразе "гражданам", что вердикт суда ни к чему не обязывает нашего дражайшего короля.

Да уж, блин. Дела. Остается помолиться за родителей бедняг, которых, возможно, уже нет в живых.

Следующая статья имела громкий заголовок: "Зачем они тужатся?". В ней писалось, что количество антирабских выступлений за последний год снизилось в десять раз. Одобрение королевской власти достигло рекордных девяносто девяти с половиной процентов. А согласно опросам абсолютно независимого Лайар — Центра, почти сто процентов населения выступают за немедленные действия в адрес сторонников ушастых убийц. В частности, предлагается собрать их всех и вывезти за пределы Асталии.

Несмотря на ничтожное количество аболиционистов, в следующем абзаце упоминается, что все "любители эльфов" — выходцы из беднейших слоев и движимы банальной завистью.

Ясненько. Раз так нагло брешут, значит ситуация как раз противоположная. Осталось почитать мнения экспертов о рабстве и его противниках.

На самом деле ничего страшного в рабстве нет. Да, война была сто лет назад, но многие ветераны живы до сих пор. Жаль, что они плохо воспитали неблагодарных внуков, решивших, что за век ушастые полностью искупили свою вину. Это далеко не так. Эльфам предстоит расплачиваться самым драгоценным не меньше тысячи лет. Ужас, который они сотворили, отказавшись предоставить большую часть Златолиста в бессрочную бесплатную аренду, не может быть исчислен ничем. В конце концов, мы победили, а победители вольны делать все, что заблагорассудится. Пусть радуются, что их не вырезали как скотину, а даровали жизнь в обмен на послушание и работу. Считаю данную сделку справедливым и равноценным обменом. Те, кто думают иначе — слабовольные негодяи. Позабыли о великом прошлом, поддались влиянию эльфийской магии и стали падки на ушастых красавиц. Все всякого сомнения, лесные женщины привлекательны и многие землевладельцы по достоинству оценивают их красоту. В этом никто никогда не видел ничего зазорного. Но требовать освободить всех их — это не только аморально, но и подрывает экономические и традиционные устои Асталии. Я очень рад, что тайры, дарды и раоляны присягают Его высочеству при вступлении в наследство. Лишь единицы осмеливаются противиться клятве и совершать отвратительный акт государственной измены. А что касается нищих горожан, что сами порой живут хуже рабов, то их мнение никого не волнует.

В. Бирген

Эксперт такой эксперт. Пропаганда во все щели и края. Раз так изгаляются и, выражаясь их же языком, тужатся — значит не все спокойно в датском королевстве.

Я решил не читать больше эти пафосные высеры и открыл юридический справочник. Меня заинтересовали местные титулы — неплохо было бы в них ориентироваться. Просмотрев оглавление, я сразу же нашел нужную страницу.

Да уж. Я почесал затылок. Будь у меня достаточно денег, попробовал бы подняться по политической лестнице. Авось и дожил бы до изменения ЭТОГО. Но теперь… Спасибо, Свинка.

Я вздохнул и закрыл глаза. Вдруг дверь резко распахнулась, и в комнату влетела Кирра. Она сменила маскировочный костюм на зеленое платье служанки, а волосы спрятала под серым платком.

— Ну давай, прячь меня, — шикнула беглянка. — К тебе уже гости едут.

9

Я выглянул в окно. Вдали, по зеленому склону холма медленно полз паланкин. Рабам еще топать километра два, так что хватит времени все проверить. Но сперва Кирра.

Я отвел ее в спальню и занавесил шторы.

— Сиди здесь. К окну не подходи.

— А если я захочу в туалет?

— Потерпишь. Ты же разведчик.

Застегнул сорочку, поправил ремень на брюках с золотыми лампасами, накинул камзол. Сбегал в уборную, причесал волосы и умылся. Ну вот — можно встречать покупателей.

На полной скорости спустился вниз, рискуя споткнуться и пропахать носом ступени. Музыканты на своих местах, наигрывают веселый мотивчик. Ромэль на крыльце — подтянутый и осанистый, как и полагается дворецкому. На охранниках чистая одежда синих тонов — со спины они очень похожи на местных полицейских.

Тут все нормально.

Бегу на кухню. Все столы заставлены подносами с закусками. Порезанная кубиками выпечка и сыры, нечто вроде тефтель на палочках, корзинки из соленого теста с овощным фаршем, крохотные пирожные.

Пробовать не стал, полностью доверившись стряпухам. А вот бокальчик вина опрокинул для храбрости.

— Так, девочки, все замечательно. Берите подносы и становитесь в холле вдоль стен. Посты не покидать, гостям ничего не предлагать — пусть сами берут что захотят.

Пока все идет хорошо. По крайней мере, к мероприятию мы готовы. Странно только, что посетитель заявился столь рано. Край солнца еще не успел коснуться горных вершин.

Как и полагается радушному хозяину, я вышел на крыльцо и натянул на физиономию приветливую улыбку. Как вы думаете, кто прибыл на аукцион первым? Догадались?

Калас собственной персоной. В ослепительно белом костюме — тройке, широкополой шляпе и своим любимым хлыстом под мышкой. Рука все еще висела на ремне, лиловые синяки слегка припудрены.

Соседушка определенно задался целью меня позлить. В паланкин он "запряг" только женщин. Все они были в железных ошейниках и скованы общей цепью. Судя по ссадинам и характерным следам, Калас всю дорогу погонял рабынь. Сильно сомневаюсь, что они упирались подобно ослицам и отказывались идти.

Что же, своей цели садист добился. Но спровоцировать меня у него не вышло.

— Добрый день, Джен, — вежливо поздоровался гость и протянул руку. Пришлось ответить. — Я не рано?

— Немного. Я планировал начать после заката.

Калас поджал губы и оглядел плантацию. Все, что удалось спасти, уже убрали. А остатками кустов питалась Свинья по ночам. Хонто зарылась в землю по кончик ирокеза и спала, тихо похрюкивая. Как бы не пришлось ее оттуда силком тянуть. Ох и нелегкая это работа — из болота тащить бегемота. М — да…

— Хорошо, что ты до сих пор не пустил животину на студень.

Я пожал плечами.

— Глупо отрываться на скотине за собственную глупость. А что? Хотите купить хрюшку?

— Хрюшку? — Калас приподнял левую бровь.

— Ну да. Она же хрюкает.

— Интересное наблюдение. Мне всегда казалось, что хонто утробно трубят. Впрочем, какая разница. Покупать ее я не собираюсь. Она вам пригодиться больше.

— Да? И зачем?

— Для переезда, — старик лукаво улыбнулся.

Я насторожился. Видя мое замешательство, сосед продолжил, с каждым словом все сильнее раздуваясь от злорадства. Калас умело манипулировал голосом, но вот блеск в заплывших свинячьих глазках говорил о многом.

— Поймите, аукцион не спасет вас, а лишь отстрочит банкротство. Два — три месяца, и с молотка придется пустить уже всю плантацию. И уверяю вас — вы не получите и трети ее реальной стоимости. Поэтому я предлагаю вам… десять тысяч золотых за все. Этих денег вполне хватит на переезд в Герадию, где полным — полно ваших единомышленников.

— Объяснитесь, — хмуро произнес я, чувствуя в животе неприятное кручение. Будто жирный холодный удав пытался устроиться поудобнее в моих кишках.

Калас вздохнул и покачал головой.

— Джен, когда‑то мы тесно дружили. Регулярно играли в "крепкого эльфа". Отпускали рабов, а потом охотились на них. Устраивали оргии и истязания… Но недавно тебя словно подменили. Вместе с мозговой хворью пришли навязчивые идеи о том, что так обращаться с невольниками — плохо. Я не знаю, почему ты решил отречься от былого. Возможно, приближение смерти заставляет думать о душе. Возможно, под напором обстоятельств ты сломался и решил раскаяться. Не знаю и не хочу придумывать. Но…

— Но что?

— Никто из местных тайров и дардов не разделяет твоих убеждений. После вызова меня на дуэль ты стал… почти что неприкасаемым среди городской знати. Ты стрелялся с лучшим другом из‑за того, что он ударил рабыню. А ударить раба — это все равно что повредить вещь. Например, опрокинуть стул или разбить тарелку. Джен, ты мог убить соседа за то, что он разбил твою тарелку.

Калас выдержал многозначительную паузу. Не найдя отклика с моей стороны, продолжил:

— Никто не придет на аукцион, Джен. Но я, как бывший друг и ближайший сосед, хочу выкупить плантацию. До границы два дня пути верхом, а хонто очень быстры, ты знаешь. В Герадии вовсю идут разговоры об отмене рабства. Пара лет — и император пойдет на поводу у толпы. Быть может даже раньше. А здесь… Здесь тебя не ждет ничего хорошего.

— Уходи, Калас…

— Пятнадцать тысяч.

— Пошел вон, — выдохнул я. Кричать и угрожать не было никакого настроения.

Старик усмехнулся и взгромоздился в кресло паланкина.

— Большая ошибка, Авелин. Скоро плантация уйдет в счет погашения долгов, а ты получишь шиш. Подумай над моим предложением, пока есть время!

Я сплюнул и вернулся в кабинет.

Прошел час, второй, но никто так и не появился. Быть может газета отказалась печатать письмо? Я прогулялся в лазарет и попытал Тарсиэля на этот счет. Доктор заверил меня, что главный редактор очень обрадовался посланию и пообещал непременно напечатать его на первой полосе.

— Как‑то легко он согласился, — хмыкнул я.

Эльф поправил очки и кашлянул в кулак.

— Господин редактор добавил, что после новости о вашей дуэли спрос на "Светскую хронику" вырос вдвое. Городок небольшой и события подобного, кхм, уровня происходят редко. Поэтому редактор заверил, что опубликует любую строчку, лишь бы в ней мелькала ваша фамилия.

— Да уж. Черный пиар — тоже пиар.

Тарсиэль не стал уточнять, что такое пиар. Или сам догадался, или уже привык к незнакомым словцам из моих уст.

Попрощавшись, я направился к выходу. По дороге велел девочкам не стоять как статуям, а оставить подносы на столах. Взял себе горсть сдобных кубиков, бокал вина и вышел на плантацию. Несколько шагов по скрипящему помосту и радостный всхрюк.

Я присел и закинул ноги Свинье на спину. Она ничуть не протестовала против столь фамильярного обращения. Унюхав еду, хонто зашевелила хоботом и открыла пасть. Я метнул в нее печенье, а сам отпил из бокала.

— Кажется, моя задумка провалилась, Свинья.

— Хрю.

— Не стоило забывать, что любые действия имеют последствия. Особенно в чужом, незнакомом мире.

— Хрю.

Я кинул еще одну печеньку. Скотина вмиг схарчила ее и высунула язык.

— Теперь нам всем конец. Придется бежать в какую‑то Герадию, сдохнуть там и никогда не вернуться домой.

— Хрю — хрю.

В голосе Свиньи не слышалось ни капли сожаления. А ведь это все из‑за нее!

Ох, блин, я пытаюсь что‑то расслышать в свинском хрюканье. И обвинять тупое животное в собственных косяках.

Затылок стрельнуло острой болью. Я скривился и обхватил голову рукой. К счастью, боль быстро прошла. Интересно, что начнется через месяц или два?

— Джен?

Я обернулся. Рядом стояла Триэль. Девушка сцепила пальцы на животе и с испугом смотрела на меня. И как она умудрилась незаметно приблизиться по старым, скрипучим доскам? Ох уж эти эльфы.

— Вам плохо?

— Если ты имеешь в виду болезнь — то уже хорошо. Если все остальное — то да, плохо.

— Меня послали рабы, чтобы передать вам — не стоит отчаиваться. Вызвались пять десятков добровольцев, готовых уйти на невольничий рынок. Вырученных денег хватит продержаться до следующего урожая. Если же не хватит… Среди нас достаточно умелых ремесленников. Будем шить одежду, починять дома, подметать улицы… Что‑нибудь придумаем. Главное, чтобы вы были с нами. А не какой‑нибудь Калас.

Я невесело усмехнулся и отпил вина.

— А если моя доброта — лишь помешательство? Сегодня есть — а завтра пройдет?

Триэль улыбнулась. Так улыбаются несмышленому ребенку, сморозившему очередную глупость.

— Мы верим, что Владыка Леса услышал наши молитвы. И ниспослал Тахина.

Я попытался связать услышанное с запиской, найденной на пузе четыре дня назад. Если ее оставил оный Владыка, то и подписаться должен был В. Л., а не Г. П. Ну или хотя бы Г. П.Л. — Главный по Лесу. Впрочем, лучше не забивать голову вопросами, на которые невозможно найти ответы. А то еще сильнее заболит.

— Верь не верь, но я обычный человек. Просто в моем мире рабство — пережиток прошлого. Но почему‑то именно меня послали разруливать здешние проблемы.

— А ты… вернешься потом, да? Ну, когда разрулишь…

Я пожал плечами.

— Черт знает. Как повезет. Знаешь, в моем мире есть такие штуки, называются самолеты. Ну, вроде огромных железных птиц. У них из задниц под напором вырывается огонь, поэтому они летают по небесам.

Триэль присела рядышком и внимательно слушала. По глазам видно, что ее одолевают вопросы, но она не стала перебивать фантастический рассказ. Даже Свинья притихла. Правда, хонто просто задремала от двойного массажа ногами.

— Когда нам надо переместиться из одной страны в другую, мы садимся в брюхо железной птицы и летим. Вот если бы меня точно также привезли сюда, только немножко на другой птице, я бы мог сказать — да, я закончу задание, сяду в самолет и улечу домой. Но я понятия не имею, как здесь оказался. Возможно, для ваших колдунов и Владык переселение душ — плевое дело. Но мне такой способ путешествия незнаком. Возможно, мое появление здесь — и вовсе ошибка.

Триэль улыбнулась и заправила прядь за ухо.

— Что смешного? — слегка обиделся я.

— Нет — нет, вы неправильно поняли, — эльфийка сразу изменилась в лице, стала серьезной. — Просто я никогда бы не подумала, что однажды буду сидеть с хозяином, тереть бок хонто и слушать рассказы о железных птицах, у которых из задов вырывается огонь. Это немного дико, но в то же время я… счастлива. Впервые за долгие годы ощущаю надежду. Надежду на то, что скоро стану свободной. И все мои братья и сестры тоже.

Я вздохнул и расправил плечи. Ох этот божественный хруст…

— Скорость, увы, обещать не могу. А из‑за этой клыкастой засранки все и вовсе может плохо кончиться. Но ничего — запасной вариант у нас есть. Не хотелось бы его использовать, но если удастся спасти хотя бы половину… Да уж, чем‑то всегда приходится жертвовать.

Триэль сменила неприятную тему:

— А расскажите еще о вашем мире.

— Ну… он большой. Со множеством стран. У вас, наверное, тоже полно всяких королевств. Люди моей родины научились всяким крутым штукам. Например, на железном корабле, у которого, кстати, тоже огонь из жопы… Впрочем, неважно. В общем, на железном корабле можем долететь до другой планеты. Но там никто не живет. Человечество так и не вступило в контакт. Эх, жаль фотоаппарата нет… Это такое устройство, позволяющее мгновенно делать картины. А еще у нас есть интернет. С его помощью тысячи людей со всех концов света могут одновременно общаться. Ну и еще много всего. О, слушай. А расскажи‑ка мне про магию.

— Всего в мире есть шесть стихий. Огонь, вода, земля, ветер, жизнь и смерть. Каждый маг пытался постичь одну, реже две стихии. Эльфы владели ветром и жизнью. Орки — огнем и землей. Люди не брезговали ничем, даже смертью. А гномы не любили магию. В их подгорных каменных царствах не было даже земли — только скалы и руды. Но однажды карлики глубоко — глубоко в недрах своих шахт нашли манород. Это синее взрывчатое вещество, из него патроны делают. С той поры магия ушла, потеряла всякий смысл. Остались целители, гадатели, а великие колдуны отошли от дел. Манород сделал их уязвимыми.

— А файерболы вы кидать умели? То есть огненные шары.

— Давным — давно, тысячи лет назад, в нашем мире не было солдат и армий. Потому что ни одна армия не могла противостоять волшебникам. Они метали раскаленные горы с небес, обрушивали на неприятелей волны высотой с деревья и растерзывали ураганным ветром. Поэтому колдуны сражались только с колдунами. Кто победит — тот и диктует условия. Но потом эльфы, а может быть орки — историки спорят на этот счет, изобрели лук. И маги уже не могли чувствовать себя в безопасности. Особенно, если охотников было много и действовали они скрытно. Колдуны верили в собственную неуязвимость, за что поплатились жизнями. Так закончилась эпоха великих огненных шаров и волшебных битв. Впрочем, скорее всего это просто сказка.

Триэль улыбнулась и склонила голову на бок.

— Жаль. А я надеялся, что попаду в иной мир и стану крутым боевым колдуном. У нас про это книги пишут целыми телегами. Попадает, значит, банковский клерк или школьник в чужое тело на чужой планете. И только из‑за того, что он — пришелец, открывает в себе невиданные силы и начинает кроить карту как душа пожелает. Строит свою империю, рушит чужие. Жесть просто. Мне, увы, не так повезло.

— Уверена, у вас все получится.

— Спасибо, Триэль.

Я поднял взгляд. Солнце почти скрылось за горами. Воздух посвежел, с леса пополз белесый туман, застрекотали какие‑то насекомые в предчувствии ночи.

Никто не приехал, и вряд ли ситуация изменится.

— Пошли в дом, — я поднялся и зашагал по доскам. — Передай своим — пусть все съедят и выпьют. Это приказ.

Хотелось устроить невольникам маленький праздник, а как ни крути получались поминки. Придется продать не меньше половины. Кто их купит и для каких целей можно только гадать.

Ромэль так и стоял на крыльце в ожидании гостей. Я похлопал его по плечу и сказал:

— Вольно, приятель. Завтра утром мотнись на рынок, сбагри весь этот хлам старьевщику. И купи свежий выпуск "Светской хроники".

— Вас понял.

— Все, веселитесь. А я пойду спать.

Взял еще один вина и потопал наверх. Пока дошел — выхлебал почти все. И тут снизу раздался голос Ромэля:

— Господин!

Я обернулся.

— Мы верим в вас.

Приятно слышать. А вот я в себя уже не верю. Не того призвали на службу, ой не того.

Отсалютовал слуге полупустым бокалом и вошел в спальню. Кирры внутри не было. Осмотрел шкаф, даже под кровать заглянул — пусто. И как она умудрилась сбежать из запертой комнаты? Ах да — разведчица и диверсант. Стоит ли удивляться?

Постоял немного у окна, поглядел на звезды. Нет, ничего знакомого. Разделся и лег под одеяло. Из‑за переживаний сон не шел, я просто лежал с закрытыми глазами, сцепив пальцы на затылке.

И вдруг что‑то упало на меня сверху. Что‑то большое и тяжелое. Я вскрикнул и попытался сбросить напавшего, но руки перехватили и прижали к перине.

— Попался!

Знакомый голос.

— Кирра? Что за шутки?

— Знаешь, мне пора бежать, и я заскочила за твоим сердцем.

Я сглотнул. Этого только не хватало. Может охрану позвать? Но они никак не успеют добежать… Эльфийка села мне на колени и рассмеялась.

— Да шучу я. Побледнел как простыня, смотри удар не схвати.

Только сейчас я заметил, что девушка нага. Яркий свет молодой луны выхватывал из полумрака очертания фигуры. Узкая талия и крепкие бедра, широкие плечи — как у пловчихи. Небольшие, но рельефные мышцы, при этом довольно крупная высокая грудь с крохотными розовыми ареолами. Телосложение и формы спортсменки. В данном случае — бойца. Подвижного, гибкого и ловкого, заточенного на скрытность и атаки издалека.

— И чего ты тут голышом скачешь?

— Хочу и скачу…

Кирра перебралась с колен повыше и сделала несколько характерных движений тазом. Сердце заколотилось, активнее разнося алкоголь по крови.

— А ты не хочешь?

Не успел я рта открыть, как девушка накинулась на меня и жадно поцеловала. Рук при этом не отпустила. Признаться честно — до того момента я не очень любил целоваться, но что творила беглянка — словами не передать.

— Давай сыграем в разведчика и языка? — прошептали мне на ухо.

— А какие правила? — уточнил я, хотя был готов играть во что угодно.

— Ты язык, а я разведчик. Я поймала тебя и буду пытать.

— Зачем пытать? Вдруг я все сам расскажу.

Кирра поджала губу и закрыла левый глаз.

— То есть, ты откажешься от такой пытки?

В следующую секунду мои кальсоны белым приведением упорхнули в угол. Гостья действовала так быстро, что я с трудом замечал движения ее рук. Фантастическая скорость, молниеносная. Кто же умудрился подстрелить такую попрыгунью?

Поразмышлять на эту тему удалось недолго. Мигом позже разум всецело затопила волна наслаждения. Кирра водила язычком вокруг головки, попутно работая рукой. Я не продержался и половины минуты. Оргазм отбойным молотком отдался в затылке. От боли я стиснул зубы и застонал. Хорошо хоть длилась она совсем недолго, уступив приятной неге.

Разведчица облизнулась и цокнула языком.

— Этот готов, несите следующего.

— Ты применяешь слишком жестокие пытки, — хмыкнул я. — Так не узнаешь ничего ценного.

— Да неужели? — Кирра провела по члену тыльной стороной ладони. Тот сразу же зашевелился. — Ух ты. Зовите доктора, он еще жив!

Будь у нас такие доктора — каждый день ходил бы в поликлинику. Но увы, в родном мире не лечат глубоким горловым минетом. Убедившись, что "язык" достаточно тверд и крепок для продолжения допроса, Кирра села на него сверху и ритмично задвигалась.

Несколько фрикций спустя она запрокинула голову и уперлась ладонями в мои колени. Как оказалось, мышцы у разведчицы развиты везде. Вообще везде. Кирра то сжимала меня, то отпускала. То сохраняла темп, то замедлялась или ускорялась. Это мешало мне сосредоточиться и закончить допрос раньше времени.

Еще немного смущала абсолютная тишина партнерши. Несмотря на широко открытый рот и ходящую ходуном грудь, я не то что стонов — дыхания ее не слышал. Наверное, это какая‑то особая техника для занятий сексом в засаде — хрен знает. Но здесь не поле боя, могла бы и пошуметь немного.

Вдруг Кирра дернулась, согнулась дугой и до крови прокусила себе губу. В таком состоянии она просидела не меньше минуты — упершись лбом мне в грудь и периодически беззвучно дрожа. Ее влагалище пульсировало в такт дрожи, и после череды сокращений я не выдержал. Выпустил ей внутрь все, что успело накопиться с предыдущего раза. Вероятность зачатия маленького полуэльфа меня ничуть не смущала. Платить алименты один фиг не придется.

— Не волнуйся, — словно прочитав мои мысли, шепнула Кирра. — Полуэльфы — скорее исключение, чем правило. Ну, ты понимаешь, о чем я.

— Угу.

Я ничего не хотел понимать. Меня разобрала сильная усталость, какая бывает только после превосходного секса. Разведчица растянулась на мне и обняла руками за шею. Я все еще был в гостье, и она не спешила разрывать контакт.

— Кажется, ты снова ничего не узнала.

— Да и плевать…

— А что хоть хотела?

— Интересно, почему ты не сдал меня, хотя мог и не один раз. Ладно бы на цепь посадил Каласу назло, так ведь и не держишь меня здесь.

— Просто я посчитал, что свобода дает больше профита. Стала бы ты так стараться по принуждению?

— Не — а. Я бы вообще без боя не далась. В этом случае в живых остался бы только один из нас.

— Ну вот, — я зевнул и погладил эльфийку по спине. — Кажется, я отрубаюсь. Спокойной ночи, Кирра.

Разведчица перекатилась на спину и закинула ногу на ногу.

— Спокойной, Тахин.

Последнее слово было произнесено явно с усмешкой, но я уже спал и не обратил внимания. Еще не обратил внимания на быстро удаляющиеся от двери шаги. Они показались бы мне знакомыми, не будь я в полудреме. И наверняка узнал бы по этим шагам Триэль. Но к тому моменту я уже спал.

10

Проснулся за час до полудня. Привел себя в порядок, легко позавтракал и потопал на тренировку. Свинья не стала желать мне доброго утра привычным хрюком — она была слишком занята. Увлеченно зарывалась в землю, кидая клыками грязь себе на спину. Не стал ее отвлекать. Может, клад найдет.

Издалека заметил, что в "качалке" уже кто‑то есть.

Кирра.

Разведчица взобралась на самый высокий столб и стояла на руке, головой вниз. Девушка медленно отжималась: когда шла вниз — раздвигала ноги на манер воздушного шпагата. Когда поднималась — сводила их и полностью выпрямлялась.

Такого, наверное, и в цирке "Дю Солей" не увидишь. О том, какие требовались силы для подобного упражнения, я даже не думал.

Меня заинтересовало другое. Одежда гостьи. Видимо, кое‑кто покопался ночью в гардеробе и слегка перекроил часть вещей для своих нужд. Кирра облачилась в короткие шортики, сделанные из моих черных бриджей с лампасами. Сорочку превратила в безрукавку и завязала узлом на животе, чтобы не спадала и не мешала.

К правому бедру гостья приторочила самодельные ножны на ремешках. С верным кинжалом Кирра, похоже, не расставалась вообще никогда. Забавно. А вчера ночью ножик случаем не при ней был?

— Привет, Джен, — сказала девушка. Голос ее был ровный и спокойный, будто она в кресле сидела, а не вытворяла чудеса акробатики. — Тоже решил позаниматься? Тебе полезно будет.

Я немного обиделся. Тело не мое, но все же.

— Лучше старенький пистолет, чем… вот эти твои приемчики.

Кирра усмехнулась и сменила руку.

— Ну давай представим, что у тебя оружие. Стреляй в меня.

Я сделал вид, что достаю ствол из кобуры и навожу на цель. Роль ствола исполнял указательный палец. Но он указал на опустевшую верхушку бревна. Кирра куда‑то делась, причем в мгновения ока. А в следующую секунду меня обхватили сзади за шею и легонько ткнули кулаком в бок.

— Ты убит, стрелок.

— Что ж ты тогда от охотника так драпала? Завалила бы его и все.

— Ха. А ты посиди несколько лет на вареных помоях — посмотрим, на что тебя хватит.

Кирра отпустила меня и одним прыжком взобралась на столб поменьше. Сделала сальто и приземлилась на одну руку. Следующее упражнение заключалось в том, что девушка поднимала себя на пальцах. По очереди, начиная с мизинца. Я присвистнул.

— Научишь так же?

— Без проблем. Есть в запасе пара сотен лет?

Покачал головой. У меня и года нет. Так что лучше потягаю штангу. Сегодня, пожалуй, сделаю становую. Неудобно малость с коромыслом, но лучше так, чем никак.

Над головой раздался звонкий смех. Я поставил ведра, едва не расплескав воду.

— Что?

— Так ты до нового года пыхтеть будешь. Давай помогу.

Кирра спрыгнула и улеглась на траву передо мной. Ноги сведены, руки по швам.

— Подними мою ногу.

Ха. Тоже мне тренировка. Я ухватился рукой за босую ступню и потянул. Конечность даже не шелохнулась. Присел, выпрямил спину, взялся разнохватом — все по технике. Начал выпрямляться, аж засипел от натуги, но ножка эльфийки словно пустила корни метров на десять. А ведь в девчонке кило пятьдесят, не больше.

— Это магия какая‑то? — фыркнул я.

Кирра усмехнулась.

— Это опыт. Не будь у людей огнестрела — черта с два они взяли бы Златолист. К тебе пришли, кстати.

Я поднял голову. На помосте неподалеку стоял Ромэль с газеткой и кожаным мешочком.

— Как дела? — спросил я.

— Старьевщик охотно купил товар, но кое‑что удалось продать антиквару. Господин живо интересовался фамильным мечом вашего прадеда и предложил за него неплохую сумму.

Сердце радостно забилось. Вот она — надежда!

— Всего я выручил сорок золотых.

Руки опустились сами собой, повиснув безвольными плетями. Здорово! Сорок гребанных монет! Я взял свежий выпуск "Светской хроники" и просмотрел первую полосу. Почти все место занимала статья под названием "Закат рода Авелинов".

Интересненько…

Не знаю, что послужило причиной окончательного падения господина Авелина. Его дед лично привел на плантацию первых пленных эльфов, и вся округа слышала, как они несут наказание за военные преступления против человечества.

Отец продолжил эту почтенную традицию. Он прослыл на весь Округ как непримиримый каратель ушастых выродков. Даже в Столице прознали о его похвальных деяниях.

После смерти эстафету принял Джен и до недавних пор верно следовал присяге и доктрине рода Авелинов. Но затем в нем словно что‑то щелкнуло — и он сделался другим. О дуэли с лучшим другом вы, уважаемые читатели, наверняка слышали. И это лишь малая часть устроенного Дженом ужаса. Больше с его поля не доносятся удары хлыста. В кандалах и колодках давно не видно рабов. Он больше не приглашает соседей для оргий и групповых изнасилований, хотя до странной перемены это была его любимая забава.

Неудивительно, что сам Бог осерчал на нерадивого землевладельца и наслал на поле клыкастое чудовище.

Что стало толчком для изменений Джена — повторюсь, неизвестно. Возможно, развивающаяся мозговая хворь. Возможно, в наш тихий и спокойный край просочились еретические брошюрки столичных противников рабства.

Тех самых маргиналов и отщепенцев, что открыто выступают против государственного строя и самого Короля! Не исключено, что из‑за пошатнувшегося душевного здоровья Джен поддался влиянию этой отвратительной, противоестественной заразы. Нам остается только гадать.

Но в чем я точно уверен: ни один местный тайр, дард или раолян не разделяет взглядов бедного Авелина. Мы горой стоим за нашего Короля и придем на помощь по первому зову. Мы продолжим наказывать поганый ушастый народ и никогда не изменим присяге.

Боже, храни Асталию!

Аноним

Ага, конечно. Знаю я этого анонима. Собака. Надо было лучше целиться на дуэли. Так, что еще интересного пишут. На развороте я нашел статью "Окончательное решение вопроса Шестого округа…". И внизу маленькими буквами: "вновь отложено!". Ох уж эти журналисты, умеют привлечь внимание.

Известный сторонник паршивых эльфов, адвокат Абель Кэриан добился переноса слушаний на более ранний срок. Более того — из‑за давления малой (и далеко не самой лучшей) части столичного общества, слушания пройдут в открытом режиме.

У ворот Старшего суда уже собрались противники и сторонники рабства. По данным Департамента охраны порядка, первых меньше пяти сотен, в то время как вторых десятки тысяч. Чтобы уберечь жалкую шайку аболиционистов от расправы, полицейским пришлось выставить двойной кордон.

Пока что противоборствующие лагеря ограничиваются выкрикиванием лозунгов. Призывы к защите рабовладельческого строя слышны на всю Столицу. А пугливое тявканье предателей государства тонет в справедливом реве истинных патриотов.

"Светская хроника" продолжает следить за развитием событий. Более подробную информацию с мнениями уважаемых экспертов ищите в газете "Политика на диване".

Слава Королю!

Остается пожелать господину Кэриану удачи в его нелегком деле. Я скомкал газетку и выбросил в грязь.

— Ну что, продолжим? — спросила разведчица.

— Настроения нет, — буркнул я.

Кирра встала напротив и уперла руки в бока.

— Настроения нет? Серьезно? — тоном злобного тренера — садиста произнесла она. — Мой народ уже сотню нет в рабстве, и конца этому не видно. Но эльфы и не думают сдаваться, продолжают надеяться. А ты свесил лапки после трех абзацев в сраной газетенке?

— Но…

— Что но? Не бывает войны без сражений. Не бывает сражений без поражений. Если ты всерьез решил стать Тахином, то я тебе не завидую. Обливания помоями по всем фронтам — самое безобидное последствие. Если не готов к бою — лучше вообще не доставай оружие.

Я почесал затылок и вздохнул. Конечно же, Кирра права. Но рассуждать на эту тему ей гораздо легче. Она в ответе лишь сама за себя.

Мы занимались около часа. Больше всего мне понравилось упражнения, когда я сижу сверху и надо уложить эльфийку на лопатки. А потом сопротивляться всей силой и весом, когда партнерша освобождается.

Видимо, в боевых условиях не всегда можно раздобыть штанги и гантели. Поэтому ушастые разведчики тренируются на всем подряд, в том числе и друг на друге. Чем ветка — не турник, а собственное тело — не тяжесть.

За это время я вымотался и обтек тремя потами. Кирра же выглядела как после легкой прогулки.

— Что теперь, тренер? — ухмыльнулся я.

— Перекусим и спать.

— Ты снова обрядишься кустом и уйдешь на улицу?

Гостья приподняла бровь и сощурила глаз.

— Вообще‑то, планировала уйти к тебе под одеяло. Но ты хозяин — барин, можешь и во двор прогнать.

— И не надейся, — я усмехнулся и зашагал по помосту.

После сорвавшегося аукциона диваны не успели перенести в столовую, и они продолжали торчать в холле. Я развалился на одном, положил руки на спинку и закрыл глаза. Из кухни доносилось шипение масла и звон посуды. В рабском крыле постукивал молоток и жужжала пила.

Посторонние звуки меня не сильно раздражали. Я слишком устал, чтобы обращать на них внимание.

Вдруг раздался громкий плеск и меня обдало прохладной водой. Это Кирра с ходу плюхнулась в бассейн и теперь лежала, привалившись спиной к стенке. С виду глубины в бассейне было по пояс, но девушка умудрилась не расшибиться в прыжке. Хотя чему удивляться. Диверсант и разведчик.

Сорочка с обрезанными рукавами намокла, стала прозрачной. Взору открылась высокая острая грудь, кровь понеслась по сосудам.

— Давай ко мне? — игриво предложила Кирра.

Я огляделся. По холлу то и дело сновали эльфы. Проходили рабочие с досками, уборщицы с вениками и ведрами, охранники время от времени патрулировали здание. После случая с плантацией они посменно дежурили сутки напролет и внимательно следили за всей территорией.

Народу, в общем, много. А Кирра наверняка не просто так приглашает поплавать. Признаться честно, я даже при своем коте трахаться стесняюсь, а тут… у всех на глазах. Так дело не пойдет. Уж лучше подождать и по — человечески расслабиться.

— Давай наверху, — я подмигнул.

— Ух ты какой скромный, — эльфийка притворно захлопала ресницами. — А Калас рассказывал, как однажды вы вдвоем окучивали полсотни невольниц два дня подряд. Обычно вы собирались на выходных. Старик приходил в гости не один, а приводил своих рабынь. Вы раздевались догола, напивались и устраивали полный беспредел.

Наверное, в тот момент я покраснел как школьник, впервые увидевший голую сиську. С одной стороны подобная жесть явно не для меня. С другой… С другой все остальное.

— А еще ты практиковал такой ритуал… Перед каждым посевом — как правило в середине весны — заставлял эльфов трахаться всей кучей на свежевспаханной земле. Но только так, чтобы плоды, кхм, непосильного труда изливались на пашню, а не в лона девушек. Ну и сам, понятное дело, принимал участие. Якобы таким образом вы передавали сексуальную силу земле, и она рожала лучший урожай. А тут ты стесняешься культурно отдохнуть в бассейне.

— …, — я аж язык проглотил от таких подробностей. Впрочем, желание "окучить" Кирру от них лишь усилилось. — У меня провалы в памяти. Из‑за болезни.

— Угу, — разведчица состроила кислую физиономию и плеснула в меня водой. — Не хочешь — так и скажи.

— Какая ты шустрая. Я вот слышал, что эльфы из‑за долголетия степенны и терпеливы.

Кирра рассмеялась.

— Это те, кому уже лет по семьсот. А мне всего двести пятьдесят. Я молода, наивна и поспешна. А еще очень горяча. Или тебе нравятся тихони вроде Триэль?

Я ничего не ответил. Словно поняв, что задета не та тема, гостья сказала:

— Ныряй уже, а то потный как хонто. Так уж и быть — оставлю тебя в покое… до поры до времени.

Поверил на слово, но раздеваться не стал. Тем более, Кирра и сама сидела в одежде. Вода приятно охладила разгоряченное тело. Я устроился напротив беглянки и в тот же миг ощутил ее ступню у себя в промежности.

— Кирра…

— Ой, я нечаянно, — девушка поджала ногу и показала мне язык. — Кстати, на кухне еще полно жратвы и вина. Рабы не стали съедать все, оставили любимому хозяину. Попросишь принести?

Я согласился. Перекусить давно пора — и плевать, что в столь экзотичной обстановке. Где еще можно пообедать в бассейне с сексапильной эльфийкой?

Вскоре с кухни пришла Триэль и поставила рядом с нами большие подносы с закусками и бокалами.

— О, привет, красавица, — ехидно произнесла Кирра и подмигнула рыженькой. — Давай к нам, а?

Рабыня замерла в нерешительности и уставилась на меня. Впервые за несколько дней Триэль не улыбнулась. Ее лицо было таким, будто перед ней прежний злобный хозяин. Губы поджаты, глаза опущены, руки сведены за спиной.

— Кирра, — строго буркнул я.

Разведчица приложила палец к губам и несколько раз кивнула. Мол, все прекрасно понимаю и не вмешиваюсь.

— Ты свободна.

— Да, хозяин.

Триэль кивнула и удалилась. Кирра проводила ее взглядом, а затем приступила к еде. Закинула в рот печенье и кусочек сыра, прожевала и спросила:

— Между вами что‑то, да? И это что‑то слегка больше, чем положение любимой невольницы? Извини, если вдруг поторопилась с благодарностью за спасение… Сказал бы — я б ушла.

Угу. Скажешь тут, когда об твой хрен трется обнаженная эльфийка.

— Не бери в голову, — устало бросил я.

— Ладно, — Кирра пожала плечами и отпила вина. — А ты чего не ешь? Давай, налегай, после тренировки обязательно плотно перекусить.

Пожевал немного сыра — острого и очень твердого. Не знаю, из какого молока его делают, но белка в нем выше крыши. Для роста мышц самое оно.

Впрочем, в тот момент мышцы меня интересовали меньше всего. Триэль не только не улыбнулась мне. Она назвала меня хозяином, а не по имени. Да, между нами ничего нет. Официально, так сказать. Но что‑то заставило меня напасть на Каласа, а потом пойти на дуэль. В тот момент я определенно действовал не вопреки несправедливости подобного отношения. Подумаешь — ударил. Да на Земле постоянно кто‑то кого‑то бьет на улицах, ну и что?

Нет, меня задело именно то, что старик поднял руку на Триэль. Ударь он другую невольницу — и все могло сложиться совсем иначе. Теплое чувство к Триэль стало катализатором моих злоключений в новом мире, а теперь… Теперь я променял ее на ту, что привыкла первой брать быка за рога.

Ни фига не равноценный обмен. Тем более, я давно не прыщавый школьник, от переизбытка гормонов готовый трахнуть кого угодно. Уже мальчик в возрасте, без пяти лет половину жизни прожил, и на тебе — повелся на поводу у вставшего хрена.

Я побарабанил пальцами по ободу бассейна и глотнул вина.

— О чем задумался? — спросила Кирра.

— Да так, ни о чем.

— Не ври мне. Я же вижу как ты бросаешь взгляды в сторону кухни. В общем, не буду вам мешать. Пойду наряжусь кустом и отдохну под деревом. Удачи.

Девушка встала и направилась к выходу, оставляя за собой мокрые следы. Хотел окликнуть ее, но передумал. Пусть катится к черту, обидчивая тут нашлась. Какие все‑таки эти эльфы сложные, меры нет.

Я тоже вылез из бассейна и сходил наверх, переоделся в бежевые легкие брюки и сорочку с кожаной жилеткой. С приятным удивлением отметил, что одежда теперь сидит на мне гораздо свободнее. Вот что стресс животворящий делает!

До конца дня оставалось несколько часов и надо было придумать, как их убить. После прохладного купания сонливость прошла, а валяться на кровати без дела не особо хотелось.

— Эй, Ромэль!

Дворецкий вышел из кабинета и оперся на перила.

— Да, господин?

— Чем тут можно развлечься? Ну, кроме оргий и пьянства.

— Смею предложить вам сходить в казино.

Никогда прежде мне не доводилось бывать в подобном заведении. Я и на автоматах никогда не играл. Даже тогда, когда они торчали на каждом углу. Интересно бы поглядеть, что там да как…

— Собирайся и готовь паланкин. И прихвати немного мелочи.

Я накинул светло — серый камзол и шляпу, взял в руку трость. Довольно забавно ходить с этой штуковиной. Не понимаю, почему они вышли из моды.

Рабы привезли меня на северную окраину города, в район рынка. Здесь было куда меньше лачуг и хибар, почти всю улицу занимали добротные двухэтажные дома. В одно из них — с большой круглой вывеской — постоянно кто‑то входил и выходил. Причем было видно, что посетители стараются не задерживаться снаружи, особенно если идут одни.

На вывеске был изображен молоток, забивающий гвоздь. Весьма странная эмблема для казино. Я спросил об этом дворецкого.

— Гвоздь вбивают в кроватку новорожденного, в дом молодоженов и в гроб покойника. Один из древних людских символов, означающий близость жизни и смерти. В какой‑то мере это знак удачи. Сколько бы гвоздей не было — лишь бы не последний.

Я усмехнулся. Тоже мне символ удачи — гвоздь. Хотя с другой стороны, на родине верят, что удачу приносит подкова. Так что все относительно.

Перед дверью стояли два мордоворота с дубинками на поясах. Голенища высоких сапог топорщились, обрисовывая контуры небольших револьверов. Вышибалы здесь готовы к любому повороту событий. И вытолкнуть на мороз зарвавшегося пьяницу, и отбить нападение бандитов.

При моем приближении амбалы выпрямились и загородили дорогу.

— С ушастыми нельзя, — пробасил один, скрестив руки на груди. — За домом стойло для рабов.

Я обернулся и посмотрел на Ромэля. Тот кивнул и велел носильщикам следовать за ним.

— Сдайте оружие, — смягчившимся голосом продолжил охранник.

— У меня его нет.

Напарник вышибалы указал пальцем на трость. Я пожал плечами и без сожалений расстался с палкой. Нашли, блин, оружие.

В помещении было темно, накурено и довольно шумно. Шуршали карты, постукивали фишки, кто‑то громко радовался выигрышу, кто‑то сокрушался о проигранных деньгах.

Большую часть комнаты занимали круглые столы, накрытые темно — красными скатертями. Они стояли как попало, без какого‑либо порядка. При желании игроки подтаскивали мебель друг к другу или наоборот — садились подальше.

Вдоль стен разместились ряды мягких диванчиков. Здесь посетители отдыхали между затяжными раундами или праздновали очередной выигрыш. Перед каждым диваном на четвереньках стояли обнаженные эльфийки. Кто‑то использовал их как подставку для ног, кто‑то расставлял на покрытых шрамами спинах посуду и бутылки.

Пару раз я видел, как посетители заставляли рабынь открывать рты и стряхивали туда сигарный пепел. Впрочем, довольно многие просто трахали эльфиек, зачастую пристроившись с обеих сторон.

Человеческих шлюх тут тоже было валом. Даже администраторша стояла за стойкой в каких‑то кожаных ремнях вместо одежды. Да уж, злачное местечко.

— Добрый день, господин Авелин, — поприветствовала девушка за стойкой. — Сколько фишек желаете прибрести?

Я положил перед ней горсть серебряных монет.

— На все.

— Благодарю. Ваши двадцать серебра, наши пять желтых фишек. Приятного отдыха.

Пока ждал обмена, выглядел в уголку симпатичное местечко — темное и свободное. Пока пробирался к нему, какой‑то тип гаркнул на все казино:

— Джен — эльфолюб пришел!

По комнате прокатилась волна смеха. Но когда я обернулся, все стихли и уставились на свои карты. Наверняка знали о любви к дуэлям предыдущего владельца тела. Да и нынешнего, чего уж скромничать, тоже.

Я не стал выяснять, кто тут такой языкастый. Сказали бы в лицо — другое дело. А так… Негоже льву обращать внимание на лающих за спиной гиен. Хоть и пафосно до невозможности, но ведь точнее и не скажешь.

Я сел за столик и разложил фишки перед собой. Но потом быстренько спрятал — на всякий случай. Успел заметить, что этот жест — своеобразное приглашение к игре. Когда с соперником покончено, победитель выкладывал добычу и ждал следующего игрока. Я не хотел, чтобы кто‑то подсел ко мне. Правил‑то местных игр не знаю.

Но посетители старались даже не смотреть в мою сторону. Делали вид, что меня тут попросту нет. Ну и хрен с вами, козлы. Я хотел посидеть еще немного — вдруг удастся подслушать интересные сплетни о себе любимом. Но когда объявили начало ставок на бои рабов, поднялся и ушел. К черту такой отдых, лучше посижу в кресле на веранде и попью вина.

Так, собственно, и сделал. Когда стемнело, отправился на боковую. Кирра так и не появилась, а звать я не собирался. Все равно не придет, она же не считает себя невольницей.

Утром меня разбудили незнакомые голоса с улицы. Я продрал глаза и подошел к окну. У поместья стоял синий фургон с зарешеченными окнами. В него был запряжен матерый хонто с обломанным клыком.

Рядом стояла пара усачей в знакомой синей униформе. Еще один — в гражданской одежде, но с жетоном на шее — о чем‑то разговаривал с Ромэлем.

Рабы построились в два ряда у края плантации, перед ними прохаживались вооруженные винтовками стражи порядка.

Дверь резко отворилась. Без спроса и стука в комнату ввалились трое полицейских. Двое из них наставили на меня револьверы. Третий протянул какую‑то бумагу с печатью и размашистой подписью.

— Тайр Авелин, вы арестованы, — пробасил бородач с документом.

— На каком основании? — возмутился я.

— Подозрение в государственной измене.

11

На меня надели наручники и усадили в фургон. Разумеется, никто не пришел мне на помощь. Да я бы и не хотел — ничем хорошим это бы не кончилось.

Вооруженные полицейские расселись со всех сторон, будто я мог сбежать из этой крепости на колесах. Дубовые доски, оббитые железными полосами, решетки толщиной в палец…

Ну вот и все, допрыгались. Меня замели в чужом мире по крайне неприятной статье. И нет никакой возможности позвонить родителям, чтобы они наняли адвоката или занесли взятку судье. Нельзя написать плаксивый пост в соцсети о притеснении инакомыслящих и поднять волну негодования.

И что теперь делать? Я начал вспоминать тюремные понятия, дабы не загреметь под шконарь в первый же день. Есть два стула… Кента за член укусила кобра… Куда поезд направишь — на мать или на кентов?

От волнения и глупых мыслей затылок вновь пронзило болью. Причем в разы большей, чем доводилось испытывать ранее. Я захрипел и согнулся, тщетно жмурясь от ярких разноцветных кругов перед глазами.

Полицейские грубо схватили меня за плечи и прижали к борту фургона. Хорошо хоть не побили, с них станется.

— Что там у вас? — донесся с козел грубый голос.

— Заключенный симулирует, господин сыщик.

— А ну аккуратнее с ним! У него мозговая хворь!

Стражи закона вмиг отсели подальше, будто оная хворь передавалась по воздуху.

Фургон медленно трясся по ухабам, и каждый прыжок жгучей иглой отдавался в затылке. Когда подъехали в городу, я уже слабо соображал, что вообще происходит.

Меня вытащили под яркие солнечные лучи. Я отвернулся и зашипел, будто вампир. Глаза слезились, в них словно песка насыпали.

Здание, где я оказался, было явно не тюрьмой. Чистенькие коридоры с коричневыми стенами, зеленые, изрядно истоптанные ковры на паркете. На стенах то и дело попадались стенды с какими‑то документами, но ворочать головой и читать их не было никаких сил.

Меня волокли мимо дверей с табличками. Усилившийся слух ловил доносящиеся изнутри голоса и шелест бумаги. Наконец я очутился в кабинете с большим окном. Перед ним — длинный стол, по бокам высокие шкафы с документами.

На столе папки с бумагами и чернильницы. В глубоком кожаном кресле восседает человек в красной мантии. Наружность у незнакомца неприятная, крысиная. Сморщенное личико с острым крючковатым носом, едва заметные бледные губы, толстые круглые очки. На голове — глубокие залысины, плохо скрытые дурацкой черной челкой, похожей на связку липких сосулек.

Человек посмотрел на меня, хмыкнул и достал из горы бумаг какую‑то папку. Послюнявил тонкий пожелтевший от курения палец и пролистнул несколько страниц.

— Тайр Джен Авелин, — с укоризной сказал незнакомец. Голос у него оказался довольно неплохой. Низкий, мягкий и баюкающий. Совсем не под стать мерзкой физиономии.

— Да…, — выдохнул я, покачиваясь на стуле из стороны в сторону.

— Моя фамилия Криз. Я судья. А вы находитесь в суде. Понимаете?

Я неопределенно мотнул головой.

— Вот и хорошо. Вас подозревают в государственной измене. В виду чрезвычайной важности дела, первое заседание начнется очень скоро. Где‑то через месяц.

Я застонал и откинулся на спинку. Стоящий сзади полицейский поддержал меня, иначе бы шлепнулся на пол вместе со стулом.

— Вас доставили сюда для избрания меры пресечения. Суда вы будете дожидаться в блоке предварительного заключения. Господин Авелин, вы с нами? Как‑то вы странно выглядите.

— Я болен… Мозговая хворь…

— Да? Ну тогда нет смысла звать врача, она все равно не лечится. Продолжим.

— Мне нужен адвокат, — еле ворочая языком, пробубнил я. Головная боль сменилась столь сильным головокружением, что я ощущал себя как после литра водки в одно рыло.

— Не волнуйтесь, адвоката вам предоставят.

— А можно изменить меру пресечения? На домашний арест, например.

— К сожалению, никак нельзя. Дело, понимаете ли, не абы какое. Но, скажем так, за небольшое пожертвование в фонд ветеранов юридической службы вас посадят к политическим. Поверьте, там гораздо веселее, чем среди городского отребья.

— Сколько?

Судья показал мне пятерню. Я кивнул.

— Как только мне принесут чековую книжку.

— Ах, не беспокойтесь. Она уже у нас.

Полицейский положил на стол блокнот с отрывными бланками. И где он умудрился его достать? Ну конечно — обыск!

Я выписал чек на пятьсот золотых. Криз предоставил мне какие‑то бумаги, но так как подписи не требовалось, я не стал их читать. Не до того было. Скорее всего постановление об аресте. Сейчас главное встретиться с адвокатом…

Из суда меня перевезли в местный аналог СИЗО. Здание находилось совсем рядом и мало чем отличалось от других городских зданий. Высокий, в рост человека, каменный фундамент, обшитые побеленными досками стены, красная черепица. Только вместо окон были длинные и очень узкие бойницы, куда и руку‑то вряд ли просунешь.

В голове метались мысли: одна паршивее другой. Ладно, допустим, политические зэки под шконку не бросят. А если на допросах пытать будут? В нашем мире это дело тоже распространено повсеместно, но все же более гуманно. Как бы странно это не звучало. А если мне зубы рвать будут ржавыми клещами или пальцы отрезать?

От таких дум стало только хуже. Хорошо хоть конвоиры, предупрежденные о мозговой хвори, практически несли меня на руках. А то бы точно свалился от бессилья и жуткой боли.

Когда меня тащили в дверь, успел прочитать выбитую на табличке надпись: "БПЗ". Хорошо хоть судья не обманул. Взяточник — но честный. Ярчайший пример двоемыслия и взаимоисключающих параграфов.

Внутри блок напоминал бункер времен Второй мировой. Стены из похожего на бетон серого материала. Практически сразу от входа тянется коридор с рядами камер. Вместо дверей — толстенные железные листы с поворотными запорными механизмами. Как на кораблях и подводных лодках.

Полицейские передали меня охранникам и удалились. У этих форма была черной, с белым поясом, перчатками и ремнем через грудь. Несмотря на хмурые морды и тяжелые дубинки, вертухаи обращались со мной довольно бережно. Да и я не выпендривался, делая то, что мне скажут.

Перед "заездом" меня обыскали, но не нашли ничего интересного, кроме мелочи. Серебряные монетки из казино тут же разошлись по карманам надзирателей. Мы прошли по длинному, ярко освещенному утренним солнцем коридору и остановились у последней камеры.

Пока один охранник ворочал колесом, другой снимал наручники. Никаких вещей вроде спальных принадлежностей или средств гигиены мне не дали.

В камере сидел всего один заключенный. Оно и понятно — с таким‑то размером. Да у меня ванная комната куда больше, чем эта узкая каморка с низким потолком.

Сиделец выглядел молодо — мой ровесник, вряд ли старше. Слегка смуглая кожа и кучерявые черные волосы, карие глаза и орлиный нос. Будь я на Земле, счел бы парня испанцем. Еще у него были пышные бакенбарды. Раз нет бороды до колена — значит сокамерник или заехал недавно, или здесь все же как‑то можно побриться.

Из одежды на зэке была линялая пожелтевшая сорочка и брюки с клешем.

При моем появлении парень встал, протянул руку и радостно произнес:

— Здравствуй!

— Я возьму пики точеные и срублю ими!.. — с ходу затараторил я. Лишь потом понял, какую фигню сморозил. — Прости, я немного болен.

Мы обменялись рукопожатием. У соседа было довольно приятное и очень умное лицо. Видно, что не какой‑то урка из подворотни. Такое лицо сразу располагает к себе.

— Ты где спать будешь? Мне все равно.

На стене висели нары. Две доски на цепях, каждая шириной в полметра, не больше. Причем верхнюю приколотили так высоко, что можно нос о потолок почесать. Никаких покрывал и подушек — только голая древесина. Хорошо хоть зашкуренная, без заноз. В углу ржавое железное ведро с водой. Вот и весь интерьер.

От одной стены до другой, кстати, можно запросто шагнуть. Вот такая вот теснота.

— Тогда я внизу…

— Лады! Только я посижу пока с тобой, а ночью перелезу. Не охота весь день как в гробу лежать.

Кряхтя и сопя, я присел на нары. Привалился спиной и затылком к холодной стене. Боль малость унялась.

— Меня Асп зовут. А тебя?

— Джен.

— И за что посадили?

— Подозрение в измене.

— Ого! — в карих глазах парня вспыхнули огоньки искреннего восхищения. — Готовил переворот? Хотел убить короля?

— Нет. Я… хорошо отношусь к эльфам.

— А, так ты кэриан! — Асп хлопнул себя по коленям.

— Что? Нет, я Авелин.

— Ты не понял. Кэрианами или кэрианцами называют сторонников адвоката Абеля. Неужели ни разу не слышал о нем? Он самый ярый противник рабства и выступает за скорейшее освобождение лесного народа!

— Тогда ясно. Да, я один из них. И об Абеле слышал. В газетах читал.

— Здорово. Не думал, что в нашем Округе найдутся кэриане. Большинство местных землевладельцев — консерваторы до мозга костей. А в газетах одно вранье пишут. Если уж и читаешь — что представляй все наоборот.

Я кивнул. Парнишка прям с языка снял.

— А сам за что сидишь?

Асп махнул рукой.

— Да так, ерунда. Писал про короля обличительные стихи. Уже три месяца тут, а суд только через год будет. Кстати, в соседней камере сидел профессор, который считал захват Златолиста нарушением международных правовых норм.

— Сидел? Уже выпустили? И сколько отмотал?

— Две недели.

— Так мало?

— Ага. Потом его повесили. Сейчас там гномы обживаются. Сели за свой народный танец на городской площади. Тут таких много. Это же политический блок. Любое выступление против короля и рабовладельческого строя — и ты здесь.

— Выходит, меня тоже повесят?

— За доброе отношение к рабам вряд ли. Но если нароют сверх этого — привет, эшафот!

Я насторожился. Асп заметил мой напряженный взгляд и пояснил:

— Если в твоем доме найдут кэрианскую литературу или символику, то… Надеюсь, у тебя нет ничего такого. Ты очень крутой парень. Не хотелось бы, чтобы и тебя повесили.

— Почему я крутой?

— Ты любишь эльфов и не побоялся открыто заявить об этом. Раз уж тебя замели, выходит, что так. Хотя, возможно ты просто сошел с ума, — Асп приложил руку к груди и виновато добавил: — Уж извини. Я просто человек открытый и прямой. Хочешь стих послушать про короля?

— Давай.

Хоть повеселюсь немного. По крайней мере, еще месяц казнь мне не грозит. Так что не стоит начинать заранее напрягаться и кипешить.

Асп начал хлопать в ладони и читать в такт. Такая манера очень сильно напоминала наш земной рэпчик:

— Гинтер думает, он бог. А на деле тряпка. Сам идет на поводу у своих порядков. Сам на троне он сидит, издает законы. А на деле просто кукла, что с рукою в жопе. Правят балом тайр и дард, правит бал бион. Королю сидеть труднее — припекает трон. Скоро Гинтера как хонто кинут из дворца. И отведает он быстро эльфийского конца.

Я рассмеялся. Стишок, на самом деле, так себе. А концовка и вовсе паршивая. Но накопившийся стресс требовал немедленного выхода через смех.

— Ну ты даешь, — утирая слезы, сказал я. — Удивительно, что тебя не повесили за такое.

— Может и повесят, — Асп вздохнул и поник плечами. — Но я верю, что до суда все изменится. Придет другой король и отменит рабство и дурацкие законы. Как в Герадии.

— Было бы неплохо. А Гинтера правда подсиживают?

— Конечно. Он же старый уже совсем. Сто пятьдесят лет — это вам не шутки. Его постоянно подпитывают магией лучшие лекари Асталии, но бессмертным все равно не сделают. Ходят слухи, королю не больше года осталось. Надеюсь, так и случится. Правда, его старший сынок — та еще гнида.

Со стороны двери раздался противный скрежет. Это открылся небольшой лючок, куда просунули железные миски.

— О, время обеда! — обрадовался Асп и принес баланду.

Я поковырял ложкой мелко нарезанные тушеные овощи. Нашел на дне дохлого таракана, но ни кусочка мяса. Пахло рагу подгнившей капустой, на вкус пробовать не решился. Уж лучше питаться пока собственными запасами — вон их сколько. А там может получиться дать взятку вертухаям и договориться о передачах из дома. Каша Тахина всяко лучше этого дерьма.

Асп же уплетал снедь за обе мохнатые щеки.

— Будешь доедать? — с надеждой спросил он, глядя в мою миску.

Я отдал баланду без всякого сожаления.

— Ничего, скоро привыкнешь, — сказал сосед, принимаясь за вторую порцию. — Первые день — два будешь нос воротить, а потом и крысиные хвосты покажутся деликатесом.

Окошко не спешило закрываться. Вычистив все до последнего кусочка, Асп отнес посуду обратно. Сквозь железный грохот послышался строгий голос конвоира:

— Авелин — на допрос.

Внутри все оборвалось. Знаете то мерзкое чувство, когда в первый раз сидишь в очереди к зубному? Или собираешься сдавать экзамен? Или когда вызывают в морг на опознание, и ты идешь и думаешь — твоя ли пропавшая жена в морозильнике или просто похожая женщина?

Так вот это все вместе — вообще ничто по сравнению с тем, что испытывал я. Пока охранники открывали дверь, тихо спросил у Аспа:

— Пытать будут?

Тот покачал кучерявой головой и почему‑то посмотрел на свои пальцы.

— Если будешь сотрудничать — то нет.

— А сотрудничать — это как?

— Во даешь. Первый раз в тюрячке, что ли? Сотрудничать — это соглашаться со всем, что скажут и подписывать все, что дают.

Я сглотнул и вышел в коридор.

На меня надели наручники и отвели в соседнее крыло. Здесь находились кабинеты следователей. За тяжелыми дощатые дверями с табличками в серой бетонной стене. Никаких украшений, никакого уюта — то же, что у заключенных, только двери другие.

Судя по надписи на табличке, моего сыщика звали Ш. Хэнс. Конвоиры завели меня внутрь, усадили на табурет и стали за спиной почетным караулом. Да уж, ну и убранство здесь. Вместо окон снова бойницы, только две, а не одна.

Посреди комнатушки старый стол, похожий на школьную парту. В углу железный ящик с замком, вдоль стен пресловутые стеллажи с документами. За столом сидит пожилой мужчина в темно — коричневом костюме — тройке. Узловатые от артрита пальцы листают мое дело. Морщинистое лицо с небольшим прямым носом не выражает никаких эмоций. Пронзительные голубые глаза бегают по строчкам, не обращая на подозреваемого никакого внимания. Острый подбородок с ямочкой едва заметно подрагивает, будто следователь читает не размыкая губ. Высокий лоб то наморщивается, то разглаживается, двигая короткие серо — рыжие волосы. Хэнс напоминал школьного учителя, но никак не грозного слугу закона.

Я немного расслабился. Следователь выглядел довольно старым для допроса с пристрастием. Хотя, ничто не мешает приказать сделать грязную работу вертухаям. Вон стоят, здоровые как шкафы. Я начал разглядывать кабинет в поисках пыточных устройств, но ничего такого не заметил. Наверное, все спрятано в том сейфе.

Хэнс взял чистый листок и обмакнул перьевую ручку в чернила.

— Представьтесь, — голос у сыщика был сухим и скрипучим, как и он сам.

— Джен Авелин, — пробормотал я.

— Число, месяц, год рождения.

Ну все, конец мне. Почем я знаю?! Но этих ребят такой ответ наверняка не устроит.

— Н — не помню…

Сыщик посмотрел на меня исподлобья и полистал папку с делом. Нашел какой‑то документ и удовлетворенно хмыкнул.

— Судя по справке из госпиталя, у вас мозговая хворь в терминальной стадии. Давно начались провалы в памяти?

— Три — четыре дня назад.

— Скажите, господин Авелин, вам знаком человек по имени Абель Кэриан.

Я кивнул:

— Знаком, но не лично. Читал о нем в газете.

— Вы разделяете убеждение этого человека? — голубые глаза впились прямо в меня.

Под таким взглядом фиг соврешь, сразу почует. Но ведь можно и сказать правду, только несколько иную…

— Журналисты называют его сторонником эльфов, но чего он добивается и какими методами — не знаю.

Хэнс обновил чернила и продолжил писать протокол.

— Каково ваше мнение о Его Высочестве Гинтере Пятом.

А хрен его знает. Почитать законы так и не успел. Возможно, король на самом деле та еще мразь. Мало ли чем он отметился кроме порабощения эльфов. Может насаживал людей на колья потехи ради. Или убивал младенцев. Незнание в данном случае позволило ответить честно:

— Ничего против короля не имею.

Перо противно скрипнуло по бумаге.

— Хорошо. Как вы относитесь к рабам?

— Заставляю их работать. А что еще делать с рабами?

— Вы наказываете их?

В памяти всплыл эпизод с Триэль.

— Да, разумеется. Иногда гораздо жестче, чем они заслуживают.

Хэнс впервые улыбнулся. Что‑то в моих словах показалось ему забавным.

— Многие считают, что предела жесткости для рабов не существует.

— Уверен, так считают богачи. Они могут покупать рабов десятками и делать с ними все, что захотят. Я бедный плантатор и не могу позволить такую роскошь.

— Что верно — то верно. Я смотрел выписку вашего банковского счета. Да еще и хонто урожай попортила. В такой ситуации каждого эльфа будешь ценить и беречь.

Мне не понравился тон, с которым сыщик произнес последнее предложение. Слышалась явная издевка и тонкий намек на мое отношение к невольникам. Но развивать эту тему Хэнс не стал. По крайней мере, на первом допросе.

— Господин Авелин, — старик отложил ручку и потер переносицу. — Не для протокола. Вы бы убили эльфа безо всякой нужды?

— Нет, — выпалил я, но тут же выкрутился. — А вы бы порвали свой пиджак безо всякой нужды? Спалили бы дом?

Хэнс улыбнулся и покачал головой.

— На сегодня, пожалуй, хватит.

— А когда я встречусь с адвокатом?

— Скоро. Думаю, на неделе. Подпишите вот это.

Я пробежал глазами протокол. Беседа передана слово в слово, почему бы не подписать?

— А можно вопрос?

— Пожалуйста, — сыщик откинулся на спинку и сцепил пальцы на животе.

— На каком основании меня подозревают?

— На вас поступили многочисленные жалобы от местных землевладельцев. Утверждают, что вы забыли присягу и поддались влиянию кэриан.

— Понятно. Вопросов больше не имею.

— Это правда? Что вы забыли присягу?

Я пожал плечами.

— Всякое может быть. У меня же мозговая хворь.

Остаток дня тянулся медленно, проклятое солнце никак не хотело уступать место ночи. Нас покормили еще раз — в два раза меньшими порциями, зато с терпким травяным настоем в железных кружках.

Потом я слушал стихи Аспа. Не политические, а обычные. Очень даже ничего — красивые и звучные, с необычной структурой и рифмами. Правда в них было такое количество аллегорий, отсылок и незнакомых слов, что я мало понимал суть. Но Асп декламировал очень живо, так что скучать не пришлось.

В перерывах (или просто по моей просьбе) мы разговаривали на отвлеченные темы. Я узнал, что в блоке не практикуются прогулки заключенных. От камеры до кабинета следователя — вот и вся работа ногами. В остальное время сидишь как сыч в бетонном мешке и карябаешь засечки на стенах.

Свиданья здесь только с адвокатом. Передачи с воли строжайше запрещены. Давать взятку бесполезно, политических держат в ежовых рукавицах по личному распоряжению короля. Иногда для профилактики заболеваний устраивают разгрузочные дни. Считают, что голод — лучшее лекарство.

Мыться и бриться тут негде. Асп на самом деле заехал недавно и не успел зарасти. В общем, тот еще курорт.

Вечером сосед взобрался на верхнюю нару и почти сразу захрапел. Мне же сон не шел совершенно. Слишком сильные дневные переживания. Слишком неясные перспективы в дальнейшем. Слишком жесткая долбанная постель.

Прошло несколько часов. Желтая луна заглянула в амбразуру и пустила неверный свет до двери. Я лежал, сцепив пальцы на затылке, и разглядывал лунную дорожку. Постепенно усталость начала брать верх, глаза слипались.

Как вдруг свет дернулся и исчез наполовину. На пол с тихим стуком упал камешек. Я вскочил и осторожно заглянул в прорезь.

— Так и знала, что ты не заснешь в первую ночь.

— Кирра?

Лицо девушки было вымазано грязью, только глаза поблескивали. Эльфийка висела вниз головой как летучая мышь.

— Как ты попала сюда?

— Ты забыл? Я же диверсант. Тебе тут передали кое — чего…

Гостья достала из‑за пояса пузырек с мятным зельем.

— Два глотка — и отдавай. Тарсиэль вызнал, что сюда нельзя ничего передавать. Если найдут пузырек — будут проблемы у всех нас. Не переживай, я буду навещать тебя по мере возможностей. На вот.

В мои ладони упал мешочек с печеньем, сыром и поломанной на кусочки плиткой горького шоколада. Или чего‑то, очень на него похожего. Я схарчил все за считанные секунды и выбросил крошки в окно.

— Прости, но приносить гостинцы каждый день не получится. Будет странным, если ты вдруг начнешь толстеть.

Я кивнул.

— Сделать тебе еще что‑нибудь? — игриво спросила Кирра. — Могу спуститься пониже…

— Как‑нибудь потом, — настроения совсем не было, если честно. — Как дела на ферме?

— Повсюду полицейские, перерыли все вверх дном. Ищут доказательства твоих страшных преступлений. Иногда я переодеваюсь служанкой и наблюдаю за ними вблизи. Но чаще всего хоронюсь среди могил в костюме куста.

— А с эльфами что?

— Да ничего. Впали в отчаяние и уныние. Ромэль дает им работу, но дух у всех ниже половиц. После твоего ареста невольников допрашивал сыщик, но тебя никто не сдал. — Как допрашивал? — с волнением выпалил я.

Кирра фыркнула:

— Без пристрастия. Рабы охотно рассказывают, какой ты извращенец и садист. Пока им верят. Как дальше будет — без понятия.

С улицы донеслись шаги.

— Так, мне пора, патруль возвращается. В общем, мы тебя ждем. Удачи на суде.

Эльфийка поцеловала палец, просунула руку в амбразуру и коснулась моих губ. После чего растворилась в ночи.

12

Время тянулось как резина. Никакого распорядка, никаких развлечений, кроме бесед с Аспом. Иногда мы вместе сочиняли стихи и даже соревновались, у кого лучший экспромт. Этакий аналог рэп — батла. Асп всегда выигрывал.

Кстати, сокамерник оказался совершенно прав. Уже на третий день я с аппетитом жрал баланду, наплевав на насекомых в ней. Несмотря на принесенное обезболивающее, состояние мое становилось все хуже.

Голова болела с самого утра, пусть и не сильно. От постоянного сидения затекали мышцы, сон на твердых досках не давал никаких сил. Хорошо хоть на допросы не вызывали.

Так прошла первая неделя заключения. За эти семь дней я заметно похудел и оброс бородой как хренов гном. Наконец утром восьмого дня за мной пришли конвоиры.

Сказали, что прибыл адвокат. Какое облегчение!

Меня отвели в кабинет следователя. Там помимо Хэнса сидел незнакомый тучный мужчина в сером костюме. На светлом фоне были отлично видны темные от пота подмышки и спина — толстяк явно страдал от жары.

Обвислые щеки, двойной подбородок, заплывшие свиные глазки. Да я по сравнению с ним вообще худышка. А еще незнакомец носил усы как у Гитлера. Что уж говорить — этот парень мне сразу не понравился.

— Присаживайтесь, господин Авелин, — устало произнес следователь. — Вот и ваша защита пожаловала.

— Эрзо Дэнни, — представился адвокат. — Ну что же, пора начинать. Господин Хэнс, мой подзащитный готов признать все пункты обвинения и пойти на сделку со следствием.

— Что? — я аж на стуле подпрыгнул. — Никуда я не готов пойти!

— Послушайте, Джен, — приторно прогундосил Эрзо, — отпираться бессмысленно. Все найденные улики свидетельствуют не в вашу пользу.

— Но я даже не знаю, о каких уликах идет речь! Господин начальник, что это за цирк? Можно мне другого адвоката?

— Боюсь, нельзя, — спокойно ответил Хэнс. — На вашем счету остались жалкие копейки. Придется довольствоваться бесплатной защитой.

— Но ведь это никакая не защита! Он же с ходу топит меня!

— Джен, — следователь откинулся на спинку и свел пальцы домиком. — Слишком многое говорит о правоте господина Дэнни. Свидетельские показания — раз. Внезапно начавшийся ремонт в рабском крыле — два. Заметное улучшение питания и гигиены невольников — три. Да, мы не нашли никаких свидетельств заговора против короля. Но ярое попрание присяги налицо.

— Все ваши улики — косвенные! Мои рабы — что хочу, то и делаю.

— Боюсь, вы не правы. Вы не можете их, например, отпустить. Не можете освободить от труда и наказания. А после разгрома плантации эльфы откровенно слоняются без дела. И мы имеем все основания подозревать, что хонто вы купили именно с этой целью.

— Абсурд!

— Как единичный случай — безусловно. Но тут явно прослеживается определенная тенденция. Поэтому на вашем месте я бы признался во всем сразу, раскаялся и отправился бы восвояси. Да, Джен, я предлагаю вам взамен признательных показаний домашний арест. Понятное дело, вас будут охранять, но разве это хуже, чем сидеть в тюрьме?

Я вздохнул. Сидеть еще три неделе в бетонной каморке невыносимо. А ведь землю наверняка отберут — к гадалке не ходи. Если у них такие, кхм, адвокаты, то чего от суда ждать?

— Ладно. Дайте мне листок и я все напишу.

Эрзо расплылся в улыбке, отчего жир на щеках и подбородке заколыхался как мерзкое желе. Следователь удовлетворенно кинул и протянул мне бланк и чернильницу. Писать в наручниках сложно, но я справился.

Хэнс пробежал глазами по строкам и побагровел.

— Уведите его отсюда немедленно! И научите уважать органы дознания!

Вертухаи схватили меня под локти и выволокли в коридор. Пока тащили до камеры, прилично намяли бока. Но я лишь смеялся в ответ на удары. Реакция старика доставила мне немалое моральное удовольствие.

— Что он там написал? — удивленно пробормотал Дэнни.

Сыщик бросил ему листок.

Следователю БПЗ

Господину Ш. Хэнсу

Заявление

Я, пока еще тайр Джен Авелин, находясь в здравом уме и жидкой памяти, официально признаюсь: на бую я вертел таких адвокатов. Даже безмозглое хонто выступит в суде лучше, чем господин с пшеном под носом. И это несмотря на очевидное сходство между хонто и Эрзо Дэнни, что посмел представиться адвокатом. На мой взгляд они словно единокровные братья.

Поэтому в суде я буду защищать себя сам — больше проку будет. Числа не знаю, календаря не имею.

Подпись

— Ничего себе! — восторженно крикнул Асп. — Так и написал? Да тебе тут, похоже, совсем крышу снесло! Но это круто, черт возьми!

Я валялся на нарах, потирая ушибленные бока. Здорово стукнули‑то, собаки. Но оно того стоило. А фигли? Терять мне уже нечего. Плантацию отберут, рабов выкупит какой‑нибудь живодер и все — game over. Тарсиэль пророчил мне полгода жизни в спокойном и уютном поместье с лекарством и всеми удобствами. А в тюрячке день за три в лучшем случае. Так что суждено мне помереть в этом сказочном мире безродным бомжом. Впрочем, ничего нового — на Земле мое положение не лучше. Зато здесь веселее.

В тот день нас больше не кормили. Было немного стыдно, что Асп страдает из‑за меня, но чернявый паренек лишь отмахнулся.

— Оно того стоит, приятель, — сказал поэт и полез на нары.

Утром за мной пришли охранники. Я уж думал будут продолжать воспитание, но молчаливые конвоиры вывели меня из блока и усадили в фургон.

— Я свободен? — ехидно поинтересовался я, прижавшись лицом к прутьям.

Охранник замахнулся дубинкой, пришлось отскочить от окна.

Меня привезли в местный дом сумасшедших. Как и полагается, он находился далеко за городом, в мрачной низине меж двух холмов. Туман, совершенно не тревожимый ветром, клубился под ногами молочными тучками.

Лечебница была обнесена высоким забором с острыми шипами и колючей проволокой. На воротах висели огромные кованные литеры: "Приют нездоровых душ доктора Аргры". По углам стояли вышки, на которых скучали полицейские с винтовками. Прямо тюрьма какая‑то. Впрочем, какая разница. Что тут, что там — буйные и порой весьма опасные заключенные, поэтому побеги крайне нежелательны.

Фургон остановился у ворот. На меня надели наручники и кандалы на ноги — словно вели маньяка — людоеда, а не политического зэка. Еще бы намордник напялили, изверги.

Вооруженная стража на КПП тщательно проверила документы и лишь потом отворила калитку. Я оказался в небольшом саду с усыпанной гравием дорожкой.

Вдоль нее росли ухоженные кусты, стояли скамейки. С виду все чинно — благородно и очень похоже на небольшой городской парк.

На лужайках психи ухаживали за цветами с ярко — красными бутонами, отдаленно напоминающими розы. На них (психах) были оранжевые комбинезоны — как у американских сидельцев. На спине и груди белели нашитые таблички с именами и двумя датами. Первая, скорее всего, означала время заезда. Вторая — время выписки. Казалось, будто чокнутые носили на себе таблички с надгробных плит. Неприятная ассоциация.

Рядом с беднягами стояли санитары в белых халатах, по двое на каждого больного. Почему сперва я посчитал психов беднягами? Да потому, что они вели себя совершенно адекватно. Не гримасничали, не шумели, не бились в припадках и не пускали слюни. Спокойно себе работали: поливали, подвязывали, общипывали поврежденные и сухие листья. Банальная садовая работа.

Если не знаешь, где оказался, никогда не примешь этих людей за сумасшедших. А о карательной психиатрии мы все наслышаны. Оставалось надеяться, что меня привезли сюда по другому поводу.

Но чем ближе мы подходили к зданию приюта, тем жестче становился угар вокруг. Мимо нас по дорожке прошла абсолютно нагая старуха с длинными седыми волосами. Лицо у нее — ух, сущая ведьма! Не исключено, что за колдовство и закрыли.

Следом за бабкой неслись две молоденькие санитарки и пытались накинуть на нее халат. Но старуха каждый раз сдирала одежду, плевала на нее и топтала ногами.

Потом я видел, как пара крепких парней пытаются снять с дерева пожилого мужичка. Тот залез на самую верхушку раскидистой кроны и во всю глотку выл, попутно приговаривая:

— Я — вожак грохов! Я альфа — самец! Стая, услышь меня! Стая, спаси меня! А — у-у — у-у!!!

Сперва его пытались стрясти как спелое яблоко. Но мужик лишь громче выл и крепче обхватывал ветку. После череды неудачных попыток санитары приволокли лестницу. Чем закончилось противостояние альфа — гроха и волков позорных я недоглядел. Постоять и понаблюдать мне бы никто не дал. Стража очень спешила убраться из этого места.

Уже на подходе к крыльцу до нас докопался какой‑то низкорослый пухлый типчик с кучерявыми золотистыми волосами. Вместо одежды он замотался в простыню на манер тоги, а на голову водрузил старую подушку с засохшими рыжими пятнами.

— На колени пред истинным королем Гинтером Пятым! — возопил толстяк. — Самозванец упек меня в психушку, а сам сел на трон! Полицейские, вы давали присягу защищать короля! Так защищайте!

Полицейские прошли мимо, а когда король попытался ухватить одного за рукав, то получил дубинкой по голове. К счастью, подушка смягчила удар и парень не чокнулся еще больше.

Почему я не взял слово король в кавычки? А вы уверены, что он на самом деле не истинный? Я вот нет. В жизни всякое бывает.

Само здание представляло собой голую коробку из белого кирпича с решетками на окнах. Два этажа, ржавая двускатная крыша, никаких украшений фасада, даже простой побелки нет. Кирпичные же крыльца ведут к серой железной двери.

У входа пара плечистых ребят в белых халатах. На поясах деревянные дубинки, обмотанные бинтами. Все же здесь гуманнее, чем в БПЗ. Снова проверка документов и обыск.

И вот я оказываюсь в крохотном квадратном холле. Здесь куда приятнее, чем снаружи. На подоконниках какие‑то цветы в глиняных горшках. На стенах нечто вроде галереи, только рисунки явно принадлежат кистям здешних психопатов. Хотя среди совершенно сюрреалистичной мазни я заметил пару картин, место которым в Третьяковке, а то и в Лувре. Понять их смысл можно даже не пытаться, но выглядит впечатляюще. Одно полотно похоже на тест Роршаха, на втором изображена неописуемой красоты женщина с сине — зелеными волосами. Она сидит вполоборота на заборе лечебницы. Попа и ноги истерзаны шипами и колючей проволокой. Вдали из‑за холма восходит огромное желтое солнце.

Женщина смотрит тебе прямо в глаза и слабо улыбается. Сейчас она спрыгнет и побежит навстречу свободе. А ты останешься здесь, среди невзрачных кирпичных стен.

Я смотрел на картину не меньше минуты. Как оказалось, конвоиры занимались тем же самым. Из явно магического оцепенения нас вывела пожилая санитарка.

— Не стоит долго глазеть на эту картину, — проскрипела она. — Давно стоит ее снять и сжечь, но… ни у кого рука не поднимается. Вы к Аргре, да?

— Так точно, — буркнул конвоир. Его напарник потряс головой и проморгался, будто глаза застлало пеленой. — Вот этого господина надобно проверить на душевное здоровье.

— Идемте.

Ага. Как там эта процедура у нас называется? Судебно — психиатрическая экспертиза? Интересно, Хэнс заранее планирует отсечь мне все возможные уловки на суде? Мол, я прикинусь на заседании дурачком, а он такой хлоп справку на стол!

Ладно, со временем все станет ясно.

Нас отвели на второй этаж. Здесь находился административный корпус и комнаты персонала. Но даже сквозь толстые перекрытия снизу проникали бормотания и крики сумасшедших. Там, на первом этаже содержались самые отмороженные психопаты, по сравнению с которыми голая бабка и воющий самец — просто ангелочки. Ведь их, по крайней мере, выпускают на улицу, а этих держат взаперти. Не хотелось бы мне оказаться в одной камере с ними.

Обстановка в кабинете главврача показалась мне довольно странной. Возможно потому, что раньше никогда не доводилось бывать в подобных местах. Да, я не раз проходил психиатров — призывная комиссия, получение прав, прием на работу. Но то были рядовые доктора, а вот к самой главной шишке нелегкая занести не успела. Ну что же, все бывает в первый раз.

Кабинет у господина Аргры размерами похвастаться не мог — комната как комната, даже малость тесноватая. Единственное окошко — тоже зарешеченное. Под ним полосатая софа фисташкового цвета. Напротив — точно такая же. Боковые стены заняты шкафами от пола до потолка. В одном уже набившие оскомину папки с бумагами, в другом — книги в толстых переплетах с позолоченным тиснением. Иная мебель отсутствовала.

Когда мы вошли, доктор стоял у шкафа и листал чью‑то больничную карту. Выглядел глава сего милейшего заведения как точная копия профессора Преображенского из всем известного фильма. Ну, может и не как копия, но похож весьма. Тот же надменный взгляд с прищуром, который как бы вопрошает: а не дурак ли вы? Та же густая седая борода, правда, без усов. И шапочку здешний заправила не носил, зато белый халат — пожалуйста. А еще круглые очки в медной оправе.

— Здравствуйте, уважаемые, — с легким интересом произнес Аргра. — Проверка вменяемости, я так понимаю?

— Так точно, — отозвался конвоир. — Любит эльфов сверх меры. Решили узнать, не тронулся ли он головой. Вот ходатайство следователя.

— К сожалению для вас, любовь к эльфам — не психическое заболевание, — профессор взял документ и сел на софу, закинул ногу на ногу. — Присаживайтесь.

Мы опустились на диванчик. Я посередке, вертухаи по бокам. Каждый придерживал меня под руку, будто я мог выпрыгнуть в зарешеченное окно или попытаться сбежать в кандалах.

— Хочу сразу предупредить, что в этом кабинете подозреваемый имеет право полного самовыражения. Точнее даже не права, а обязанности. Прошу не сдерживать себя в словах и эмоциях. Это очень важно для правильной постановки диагноза.

— А не надо мне ничего ставить, — хмыкнул я. — По вашей части я совершенно здоров.

— Ни один психически больной не признает себя таковым, — Аргра потянулся и достал с полки небольшую стопку бумаг. — Итак, мы начинаем. Скажите, что вы видите?

Доктор показал мне квадратный листок, на который будто малярную кисть стряхнули. Черные кляксы, большие и малые, расплесканные в совершенном беспорядке.

— Какую‑то фигню вижу, — честно ответил я.

Конвоир грубо дернул меня за плечо, но Аргра тут же цыкнул на него.

— Полная свобода слова. Учтите это, иначе я не выдам вам справку.

Полицейские недовольно пошевелили усами и притихли.

— А какую именно, кхм, фигню вы видите?

— Черные кляксы, вот и все.

Профессор кивнул и что‑то записал карандашом в лежащую на коленях папку.

— А здесь?

На этот раз палитра оказалась более разнообразной.

— Цветные кляксы.

— Хорошо. Итак, господин Авелин, кем вы себя ощущаете?

— Человеком.

— А если точнее?

— В меру упитанным, в самом расцвете сил.

Психиатр почему‑то рассмеялся и погрозил мне пальцем.

— Самоирония вам не чужда. Отгадаете загадку?

— Попробую, — буркнул я.

— Брэк — красный и пушистый. А дрэк — соленый и летает. Какой длинны шпэк?

— Да хрен его знает.

Охранники что‑то проворчали под нос. Надеюсь, они не отыграются на мне по дороге в тюрьму. В кабинете‑то свобода, а вот за ним та еще диктатура. Да и пошли вертухаи в задницу. Убить не убьют все равно.

Аргра сделал еще одну пометку.

— Скажите, Джен, вы считаете себя умным?

— Все относительно.

— То есть?

— Относительно вас я, скорее всего, дурак дураком. А вот относительно ваших психов — гений.

Доктор уставился на меня поверх очков. Взгляд собеседника показался мне чрезмерно удивленным и самую малость подозрительным.

— Вне всякого сомнения, ответ интересный.

А что ты думаешь на самом деле, товарищ главный психиатр?

— Что же, давайте продолжим. В одну церковно — приходскую школу посетил проверяющий. Он ходил из класса в класс и задавал вопросы. Но абсолютно все ученики тянули руки. И кого бы учитель не выбрал — ответ всегда давался правильный. Как такое возможно?

Я сощурил правый глаз, подумал немножко и ответил:

— Взятка. Директор школы подкупил проверяющего. А задачка, скорее всего, составлена на основе его отчета.

— Как вы думаете, господин Авелин, существует ли инопланетная жизнь?

Аргра уставился на меня цепким взглядом. Бывают такие люди, которые прекрасно умеют отличать правду от лжи. По мимике, например, или движению глаз. Помните сериал "Теория лжи"? А психиатр наверняка владеет подобными навыками. Вот он меня и прижал. Скажу, что нет никаких пришельцев — сразу попадусь на вранье. Ведь я сам — пришелец! Честно скажу — и вызову серьезные вопросы в адрес своего душевного здоровья.

— Вне всякого сомнения, они существуют.

— Да неужели? — доктор подпер щеку ладонью. — И где же их искать?

Так и подмывало ляпнуть: да вот же один перед тобой!

— В безграничной Вселенной. Если допустить, что Вселенная на самом деле не имеет конца, значит, в ней нет ни одного объекта в единственном числе. И где‑то далеко — далеко находится планета, очень похожая на нашу. И там тоже живут люди. Ведь бесконечность обязана повторяться.

Аргра потер подбородок и что‑то записал.

— Знаете, Джен — у вас необычный склад ума. Весьма и весьма необычный. Но вы однозначно вменяемы. Пройдемте в канцелярию, выпишу вам справку.

— Сосед! — радостно воскликнул Асп, когда меня затолкали в камеру. — Я уж думал, тебя повесили!

— Не надейся, — я завалился на нары и сладко потянулся.

— Где был так долго?

— В психушке.

— Экспертиза? И как?

— К суду годен. А как еще? Им крайне невыгодно, чтобы я оказался дурачком.

Дальше началась очередная тягомотина. Дни тянулись за днями. Я старательно считал их, делая засечки на нарах кончиком ложки. Ничего особенного не происходило. Правда, один раз меня вызвал к себе Хэнс и заставил написать отвод адвокату более официально.

Через четверо суток в гости заглянула Кирра. Помимо лекарства и сладостей она принесла вырезку из газеты. В статье значилось, что богомерзкому любителю эльфов удалось добиться отмены приказа о наказании родителей эльфов из Шестого округа. Я немного взгрустнул от этой новости. Нет, я был рад за жителей резервации, просто хотел и себе такого же защитника. Уж он‑то не заставил бы давать признательные показания и идти на сделку.

Еще через неделю меня наконец‑то вызвали к следователю.

В кабинете помимо Хэнса сидел человек средних лет в черном длиннополом пиджаке, клетчатых брюках и белой сорочке с галстуком — бабочкой. На столе перед ним лежал невысокий цилиндр и кожаный портфель.

Незнакомец носил аккуратно подстриженную бородку от уха до уха. Впалые щеки и шея гладко выбриты. Несмотря на далеко не юный возраст, волосы у посетителя оставались иссиня — черными, без единого следа седины. Густые пряди зачесаны назад, на высоком лбу оставалось нечто вроде крохотного чубчика. У нас про такое говорят — корова лизнула.

Еще посетитель мог похвастаться разноцветными глазами. Левый — карий, правый — ярко — зеленый. Кажется, это называется гетерохромия. Между прочим — признак гения по версии всяких шарлатанов. Но с первого взгляда человек производил впечатление большого умника. Настороженный взгляд, чуть приподнятые уголки тонких бледных губ, горделивая осанка. И, что называется, печать мудрости на угрюмом челе.

При моем появлении посетитель встал и протянул руку.

— Господин Авелин? Очень рад встрече с вами. Прошу простить за столь долгую задержку — эти товарищи, — человек кивнул на сыщика, — изо всех сил скрывали факт вашего ареста. Но слухами земля полнится, и вот я здесь. Меня зовут Абель Кэриан. Если вы не против, я буду вести ваше дело.

13

— Господин Хэнс, — тихо, но внятно произнес адвокат, — согласно закону, я имею полное право общаться с подзащитным наедине. А вы обязаны уважать и соблюдать это право.

Следователь поднял руки и удалился, качая головой и беззвучно шепча ругательства. Судя по кислой физиономии, к такому повороту он был явно не готов.

— Сперва хочу поблагодарить вас за храбрость, — продолжил Абель. — Не думайте, что все землевладельцы — живодеры и садисты. Среди них есть множество сочувствующих, но они боятся потерять состояние. Вы же не побоялись.

— Вообще‑то, — я был слегка ошарашен внезапной встречей с героем газет, — я за эльфов переживаю.

— Понимаю. Не против, если я буду называть вас Джен?

— Конечно нет.

— А вы зовите меня просто Абель. Я друг для всех, кто неравнодушен к проблеме рабства. Итак, Джен, обещать, что все закончится хорошо — увы не могу. Но сделаю все возможное для подъема общественного резонанса. Второй округ, как и любой на севере, крайне консервативен и держится за королевскую власть. Но из столицы и южных Округов на заседание съедутся сотни людей для вашей поддержки. В этом даже не сомневайтесь. Я уже направил несколько ходатайств об открытом заседании. Их будут обязаны удовлетворить, так как дело государственной важности.

— Спасибо, — я положил руки на стол, наручники тихо звякнули. — Но как мне защищаться? Меня обвиняют то в измене, то в нарушении присяги. Абель, я тяжело болен и страдаю от провалов в памяти.

— Я в курсе.

— И я не помню чертову присягу. Может, от нее надо отталкиваться? Поискать скрытые лазейки и обходные пути? Мол, я присягал, но вот здесь и здесь недомолвки, допускающие свободную трактовку.

Кэриан кашлянул в кулак и поправил бабочку.

— Ну что же. Вот вам полный текст присяги. Я, Имя Фамилия, принимаю титул такой‑то и торжественно клянусь всегда следовать букве закона. Клянусь поддерживать короля словом и делом, и в случае нужды отдать жизнь за него. Я, Имя Фамилия, становясь владельцем этой земли и рабов, торжественно клянусь всегда помнить о братьях, павших на Лесной войне. Клянусь быть карающим бичом и никогда не проявлять к эльфам ни жалости ни сострадания. Клянусь, клянусь, клянусь!

Я мысленно повторил текст присяги два раза.

— Да уж, составлена так, что не подкопаешься.

— Вот именно, — Абель кивнул. — Как можно заметить, присяга разделена на две части. Сперва вы клянетесь в верности королю, потом обещаете наказывать лесной народ…

— А почему королю? — перебил я. — Почему не Асталии? А если попадется полоумный правитель и прикажет убить каждого десятого? Или всем скопом сдаться в плен оркам? Или придумает чего пожестче?

Абель развел руками.

— Это защита от двояких трактовок. Благо одного человека и благо страны — две большие разницы. Так вот, я продолжу. Вас будут обвинять по обеим частям присяги. Насколько я понял из дела, в государственной измене вас больше не подозревают. Но это, так сказать, де — факто. На суде этот вопрос все равно поднимут. А вот со второй частью самые большие проблемы.

— И как защищаться? У вас есть какая‑нибудь стратегия?

— Даже две, — Кэриан слабо улыбнулся. — Общественное давление и отрицание обвинений. Первая стратегия помогла мне уберечь от расправы родителей похищенных рабов. Но в том случае все было слишком очевидно. Рабы вовсе не сбегали, просто местная власть попыталась выкрутиться из собственной ошибки. Ведь это бион Округа проморгал орочий рейд. В нашем случае все куда более однозначно. Вы либо поддерживаете невольников, либо нет. Если будут спрашивать — просто идите в отказ. Говорите, что ненавидите эльфов и наказываете их. Все остальное — домыслы и козни конкурентов, позарившихся на землю. Но тут есть один нюанс.

— Какой? — насторожился я.

— В суд наверняка вызовут Наблюдателей. Это группа присяжных колдунов, задача которых оценить правдивость ваших слов. Чтобы обмануть их нужно быть таким же колдуном, или искренне верить в собственные слова. Даже если они лживы.

Я закинул руки за голову и потер затылок. Во дела.

— В любом случае, Джен, я хочу предупредить вас кое о чем. Вы можете попытаться обмануть Наблюдателей. Возможно, вам это удастся. Нынешние чародеи не чета древним. Тогда вы спасете свою ферму и сотню рабов. На какое‑то время. Вам осталось около пяти месяцев, если не ошибаюсь?

— Все так.

— А можете потерять все, но стать символом движения против рабства. Вы будете первым тайром, отказавшимся от титула и состояния официально. Я не буду призывать выбрать что‑то одно. Окончательное решение должно быть только за вами.

Мы обсудили несколько незначительных деталей и на этом закончили. День прошел на удивление быстро. До полуночи я провалялся на нарах, выдумывая речь на суде. Вспоминал историю и пытался собрать все минусы рабства в один веский довод. Из‑за отсутствия бумаги на следующее утро я забыл половину, но до заседания оставалась почти неделя. Этого времени вполне достаточно для приведения мыслей в порядок.

После обеда за окном стали раздаваться выкрики.

— Долой рабство! — кричала какая‑то девушка.

— Мы ждем перемен! — басил мужчина.

— Свободу Авелину! — скандировал стройный хор голосов.

Я выглянул в амбразуру и увидел напротив изолятора группу горожан с плакатами. На большинстве были нарисованы красные кулаки, раздирающие черную цепь. На других написаны антирабские лозунги. Совсем юный парнишка держал в руках портрет обнаженной эльфийки. Женщина стояла под водопадом, подставив лицо и грудь струям воды. Внизу крупными красными буквами вывели: "Признай — захотел! Долой рабство, даешь любовь!".

Несмотря на узость смотровой щели, митингующие меня заметили. Сперва пожилая женщина в черном платье указала пальцем в мою сторону. Мигом позже люд кричал, размахивая плакатами и руками:

— Авелин! Авелин! Авелин!

Такое внимание было мне чуждо, но безусловно приятно. Я высунул кисть наружу и помахал. Народ взорвался аплодисментами.

— Ого! — восторженно бросил Асп. — Ничего себе группа поддержки. Пожалуй, напишу об этом стих. Как отважный Авелин цепи рабства развалил. Эх, жаль твоя фамилия не на "л" заканчивается.

Тем временем под стеной блока началась потасовка. Набежали полицейские, им на помощь пришли охранники тюрьмы. Они валили митингующих на брусчатку и били дубинками, не делая скидок на пол или возраст.

Так как собравшиеся не сопротивлялись, после избиения их скрутили, покидали в зарешеченные фургоны и куда‑то увезли.

— Скоро у нас будут новые соседи, — хмыкнул поэт.

До суда я встретился с Кэрианом еще два раза. Ничего нового, увы, придумать не смогли. Но адвокат показал копию документа о проведении публичного процесса. Это радовало и вселяло надежду. По крайней мере, меня не сожрут с потрохами сторонники рабства. С поддержкой будет далеко не так страшно.

Но волновался я все равно. По уголовке, да еще и по подозрению в государственной измене меня ни разу не привлекали. Знакомство с данной темой ограничивалось унылыми посиделками в кабинете мирового судьи. А тут намечается явно что‑то масштабное. Как в передаче "Час суда" или даже круче.

Пару дней я храбрился и декламировал сокамернику пламенную речь. Потом стушевался и подсел на измену. Блин, опять эта измена! В общем, волновался очень сильно. А за день до заседания на меня напала пофигистическая хандра. Знаете то ощущение, когда понимаешь, что ничего изменить нельзя. И тебе становится плевать на все с высокой колокольни.

Я до последнего надеялся, что мне позволят привести себя в порядок. Побриться там или хотя бы сменить одежду. Нет. Усадили в фургон грязного, заросшего и расчесанного пятерней. Сопровождали повозку десять вооруженных винтовками всадников. Тогда‑то я впервые увидел местных единорогов, о которых рассказывал Ромэль.

Эти животные разительно отличались от прекрасных белых лошадок из детских сказок. Скорее они напоминали гибрид паука и блохи. Бледные овальные тела с темными разводами вен. Круглые лобастые головы как у земных белуг, увенчанные кривыми костяными наростами. Назвать их рогами просто язык не поворачивался, скорее уж какие‑то уродливые шишки.

И две пары длинных тонких суставчатых ног, поросших жестким седым ворсом. Уродцы чувствовали себя на дороге паршивенько. Пошатывались и с трудом переставляли конечности. Острые загнутые как когти копыта и гибкие суставы не предназначались для езды по ровной поверхности. Единороги идеально подходили для леса, где могли с легкостью перебираться через нагромождения бурелома и лазать по упавшим гигантским деревьям. Не исключено, что и обычные деревья не были для уродцев серьезным препятствием. На Земле обычные козы могут на отвесных скалах пастись, что уж говорить о единорогах.

Вдоль обочин выстроились ряды полицейских. Они оттесняли бушующие толпы по обе стороны дороги. Слева собрались сторонники рабства, справа — аболиционисты. Абель говорил о сотнях? Куда там. И те, и другие исчислялись тысячами. Среди сочувствующих землевладельцам были в основном люди в возрасте. Они держали портреты короля и огромные копии каких‑то документов, скрепленных государственными печатями. Наверное, намекали противникам, что те своими лозунгами прямо попирают закон.

Аболиционисты же были представлены в большей мере молодежью. Они вооружились плакатами с разорванными цепями и надписями, призывающими идти в ногу со временем и немедленно освободить лесной народ.

Обе толпы громко кричали, но что именно разобрать не представлялось возможным. Все сливалось в бешеный рев. Время от времени противоборствующие стороны устраивали "перестрелки" гнилыми овощами. Зачинщики сразу же получали дубинками, вне зависимости от политических убеждений.

За все время недолгой поездки я не увидел ни одного свободного места на тротуарах. Лавочники закрыли магазины, и теперь с испугом таращились на беснующихся граждан сквозь щели в ставнях. Простой люд стремился как можно быстрее покинуть потенциально опасное место. Но пока что до открытых столкновений дело не доходило.

Фургон остановился у самых крылец суда. Здесь собралось огромное количество стражей порядка. Помимо дубинок они вооружились винтовками и пистолетами. На синих мундирах поблескивали стальные кирасы, на головах — закрытые шлемы.

У крылец выстроилась очередь горожан с мольбертами и блокнотами. Понятно — журналисты. Полицейские в броне тщательно досматривали всех и проверяли документы. Очередь двигалась очень медленно.

Следом за акулами пера стояли активисты из обеих армий и просто неравнодушные подданные. Стояли вперемешку и непрерывно ругались. До рукоприкладства не доходило лишь благодаря обилию полицейских вокруг.

Дверца фургона отворилась. Меня, закованного по рукам и ногам, осторожно спустили на землю. Толпа тут же взорвалась, от рева реально заложило уши. Одни хором орали "позор" и "предатель", другие скандировали мою фамилию.

Кто‑то начал бросаться тухлятиной, но стражи в доспехах загородили меня со всех сторон. Под конвоем, похожем на римскую черепаху, только без щитов, меня сопроводили в здание суда. У входа я увидел Абеля. Адвокат подошел и пожал руку.

— Не волнуйтесь, Джен. Все будет хорошо.

— Боюсь, при любом исходе живым мне город не покинуть, — проворчал я.

Адвокат улыбнулся.

— От суда толпы вас в любом случае защитят. Пройдемте.

По знакомому коридору со стендами на стенах меня отвели в просторное помещение со множеством стоящих полукругом кресел. Больше половины было занято журналистами. Художники сразу же приступили к работе. Послышался противный шелест карандашей.

Перед креслами стояли два длинных деревянных стола. За одним расположился Абель, за соседний сел следователь Хэнс. Понятно. Здесь, оказывается, нет прокуратуры, а сторону обвинения представляет полиция. Интересно…

У стены напротив столов стояла клетка со стулом. Меня затолкали внутрь и лишь потом сняли кандалы. Места в клетке было совсем немного. Я мог стоять, а мог ухватиться за прутья — вот и вся свобода движения. Ну хоть не в браслетах, и то хорошо.

В соседнем углу, что напротив двери, высилась кафедра. Рядом — еще одна, поменьше, и длинная скамья. Незнакомый судья в красной мантии читал дело, периодически поглядывая в зал. А народ все шел и шел. Пока обыщут, пока проверят… Минут через пятнадцать свободных кресел не осталось. Опоздавших вытолкали из коридора и закрыли дверь.

Судья взял со стола массивный золотой колокольчик и тряс его, пока шум собравшихся полностью не стих. Мужчине в мантии было лет под сорок. Длинные русые волосы падали на плечи, темные усы придавали узкому сухопарому лицу излишнюю строгость.

— Суд начинается! Приглашаю в зал присяжных Наблюдателей!

Мне невтерпеж было посмотреть на этих колдунов. Почему‑то представлял почтенных бородатых старцев в остроконечных шляпах. Но в помещение вошли… кто бы вы думали? Гадалки из "Гильдии магов"! Вот так сюрприз. Дамочки были в тех же черных платьях и шляпках с вуалями. На запястьях и шеях ворохи побрякушек и амулетов. Вышагивая словно на подиуме, колдуньи подошли к кафедре и расселись на скамье.

— Время клятвы! — известил судья.

Все встали. Я тоже. Так, на всякий случай.

Мужчина в мантии положил обе руки на сердце и громко произнес:

— Я, Альрад Парсо, сын Ахмуда Парсо, внук Тиграда Парсо, судебный заседатель в третьем поколении — торжественно клянусь судить объективно и справедливо, без страсти и предвзятости!

— Он не лжет! — хором воскликнули женщины.

Следующим клялся Хэнс.

— Я, Шамия Хэнс, торжественно клянусь обвинять справедливо, без давления и принуждений!

— Он не лжет! — отозвались колдуньи, но гораздо тише.

Все замолчали и уставились на меня. Интересно, а что говорить‑то надо? Ладно, попробуем воспользоваться земным аналогом.

— Я, Джен Авелин, отца не помню, деда тоже, торжественно клянусь говорить правду и только правду!

Наблюдательницы молчали, сверля меня взглядами. На галерке зашептались, судья нахмурился. Наконец гадалки вынесли вердикт:

— Он не лжет!

— Тогда приступим.

Все сели. Я отчетливо услышал облегченные выдохи.

— Господин Авелин, вы обвиняетесь в нарушении присяги тайров, — произнес Хэнс, упершись руками в стол. — Вы согласны с обвинением?

— Не совсем.

— Хорошо. Тогда начнем по порядку. Пункт первый — государственная измена. Я вызываю первого свидетеля. Ирган Фолз, старший полицейский инспектор.

В зал вошел высокий и брюхатый страж порядка с сизым носом и моржовыми усами. Встал за малую кафедру, большие пальцы засунул за пояс. Попытался втянуть пузо — получилось плохо.

— Инспектор Фолз, что вы нашли на плантации обвиняемого?

— Ну… это, — толстяк кашлянул в кулак. — Пистолет, значится, дуэльный — одна штука. Пистолеты охранников, однозарядные — две штуки. Больше никакого оружия и запрещенной литературы найдено не было. Никаких свидетельств заговора против Его Высочества тоже. Разрешите идти?

Наблюдательницы подтвердили правдивость слов, и полицейский вышел в коридор. Какой‑то странный свидетель. Или они специально рушат первое обвинение, чтобы сосредоточиться на втором? Или просто не хотят выглядеть дураками?

— Господин Авелин, — сказал судья. — Как вы относитесь к нашему королю Гинтеру Пятому? Желаете ли вы его смерти или ухода с трона?

— Что вы, — я всплеснул руками, насколько позволяла теснота клетки. — Я никому никогда не желал и не желаю смерти. А что касается ухода — все мы рано или поздно уходим. Я вот, например, уйду из жизни гораздо раньше, чем Его Величество из дворца.

— Он не лжет!

— Господин Хэнс, у вас есть возражения, улики, свидетели?

— По первому пункту больше нет.

— Обвинение в государственной измене снимается!

Ударил колокол. Раздались слабые аплодисменты и недовольное ворчание. Моих противников можно было с легкостью заметить по недовольным физиономиям и скрещенных на груди руках.

— Продолжаем, — судья отложил колокол и перелистнул страницу дела. — Господин Авелин, вы подозреваетесь в нарушении второй части присяги тайров. Звучит она так: Я, Имя Фамилия, становясь владельцем этой земли и рабов, торжественно клянусь всегда помнить о братьях, павших на Лесной войне. Клянусь быть карающим бичом и никогда не проявлять к эльфам ни жалости ни сострадания. Господин Хэнс?

— Сторона обвинения вызывает свидетеля!

К кафедре подошел Калас в традиционном белом костюмчике. Рука все также болталась на ремне, а синяки почти зажили. Соседушку привели к присяге, Наблюдательницы заверили правдивость.

— Прошу, начинайте, — сказал судья.

— Расскажите об инциденте с обвиняемым, — попросил Хэнс.

Калас поправил воротничок и залебезил:

— Достопочтенный судья, уважаемый следователь, порой мне кажется, что в бывшего друга вселился бес! Раньше мы прекрасно развлекались — секли рабов до смерти, охотились на них. Но месяц назад соседа словно подменили! Представляете, его рабыня позволила себе улыбнуться в присутствии хозяина! Я расценил это как насмешку и ударил негодяйку прутом по щеке. Вот этот прут, кстати.

Калас вытащил из‑за пазухи орудие пытки и положил перед собой.

— На лице эльфийки осталась крохотная царапинка. Помазать целебным зельем — и пройдет на два дня без следа. Но Джен почему‑то накинулся на меня, как разъяренный гхор! Сильно избил, сломал руку. Вот справка о побоях из городской клиники.

Помятая бумажка легла рядом с прутом.

— А потом и вовсе подстрелил на дуэли! Вот, ознакомьтесь с протоколом.

Судья взял документ и пробежал глазами.

— Здесь написано, что господин Авелин извинился.

— И что?! — обиженно воскликнул старик. — А если бы убил? А если бы искалечил на всю жизнь?

— Согласно тому же протоколу, на дуэль обвиняемого вызвали вы.

— Конечно! А как иначе? Бежать жаловаться в суд на потеху соседям? Ох, простите… Я все еще верю в честь и поединки достоинства.

Угу, как же, подумал я. Честь так и прет со всех щелей.

— Господин Авелин, — продолжил Парсо, — почему вы так отреагировали на действия друга?

— Бывшего! — встрял Калас.

— Прошу не перебивать!

— А нечего трогать мои вещи без спроса! Подумаешь — улыбка не понравилась! А если дом не понравится — так его сжечь надо?

— Он лжет! — выкрикнули хором гадалки.

Вот же засада!

— Первая попытка обмануть суд, — холодно сказал Парсо и сделал пометку в документе. — Еще две — и вы потеряете доверие, а вместе с ним право на защиту. Вас осудят только на основе свидетельских показаний.

— Протестую! — подал голос Абель.

— Отклоняется. Таков закон и вы его знаете. Обвиняемый, у вас есть возможность исправить ответ.

— А очки вранья обнулятся?

— Нет.

— Я…, — я запнулся и потупил взгляд. Придется говорить правду. — Мне… нравится та рабыня. Ее зовут Триэль. И я поступил так, потому что защищал ее. Ну это как если бы вашу жену или возлюбленную обидели. Вы бы стали просто стоять и смотреть? Вот и я не стал.

У судьи аж перо выпало из рук. Он потер переносицу, тряхнул головой и переспросил:

— Простите, я не совсем понял. Вы влюбились в рабыню?

— Ну что‑то вроде того…

— Да или нет?

Я обреченно выдохнул:

— Да.

— Он не лжет!

В зале начался какой‑то ад. Одни прыгали и рукоплескали, другие грозились кулаками и сыпали проклятьями. Пришлось вызвать дополнительный наряд полиции, чтобы утихомирить буянов. На это ушло не меньше десяти минут, потом заседание продолжилось.

— Слово защите! — сказал Абель.

— Разрешается.

Кэриан встал и обвел руками зал.

— Господа, мы столкнулись с известным всем явлением, называемым эльфийским синдромом. Лесные женщины очень красивы, с этим мало кто решается спорить. Их красота магически притягательна, а перед чарами очень сложно устоять. Господин Авелин ввиду прогрессирующей мозговой хвори поддался этим чарам, но это лишь единичный случай. И не значит, что подзащитный влюбился во всех эльфов без исключения!

— Протестую! — отозвался Хэнс. — Прошу снова вызвать инспектора Фолза.

Толстяк, охая и потирая затылок, встал за кафедру рядом с Каласом. Стражу порядка явно было не по себе от всеобщего внимания. А ведь о нем наверняка еще упомянут в газетах.

— Расскажите суду о некоторых изменениях в особняке обвиняемого.

— Что, простите?

— Улучшение жизни рабов, — сквозь зубы процедил следователь.

— Ах, это. Ну так да, изменения есть. Мы застали часть рабов за внутренней отделкой крыла, где они жили. Там постелили паркет, стены обшили досками, ковер, значится, постелили. А еще туалеты построили на улице, аж три штуки. Вот рапорты с подписями и печатями.

— Обвиняемый, как вы объясните это? — спросил судья.

— Защита берет слово!

— Отклоняется. Сперва мы хотим послушать господина Авелина.

— Если рабы живут в плохих условиях, то часто болеют и паршиво трудятся. Если добавить им немного санитарии, гигиены и калорийного питания, производительность растет как на дрожжах.

— Он не лжет!

— Понятное дело, — хмыкнул Парсо. — Но вот такой вопрос. Вы исходили сугубо из экономических соображений, или же проявили сострадание к невольникам? Согласно выписке со счета, вы потратили огромную сумму денег на стройматериалы.

— Не вложишь, не получишь.

— От ответа не уходите.

— И то и другое. И экономика, и сострадание.

— Защита вызывает свидетеля!

— Разрешается.

В зал вошел хмурый тип из Земельной службы. Сел рядом с Абелем и уставился на меня блеклым взглядом. Офигенный, блин, свидетель. И как Кэриану удалось затащить его в суд? Впрочем, понятно как. Парень падок на деньги.

— Представьтесь.

— Роб Штейн, земельный инспектор.

Садиста в черном плаще привели к присяге. Абель продолжил:

— Месяц назад в Службу поступило заявление от господина Каласа с просьбой проверить присягу Авелина в досудебном порядке. В частности, тайр Калас просил убить рабыню по имени Триэль. Я считаю, что начальнику Службы посулили взятку, но это тема совсем другого заседания. Более того, считаю данное требование жалким актом мести из‑за проигрыша на дуэли.

— Протестую! — завопил Калас. — Все было не так!

— Он лжет! — ответили Наблюдательницы.

Судья велел соседушке замолчать.

— Господин Штейн, расскажите, что было дальше.

— Я пришел к нему с напарником, представился, — свидетель вытер усы, — сразу объяснил суть проблемы. Хозяин наехал на меня сходу…

— Наехал? — Парсо приподнял бровь.

— Ну, да. Хонтить стал на меня, понимаете?

— Нет.

— В общем, он заявил, что подаст на нас в суд. Мол мы не имеем права заявиться к нему домой и требовать убить раба. Стал требовать компенсацию. Но мы‑то люди подневольные, рапорт о проверке предоставить должны. В общем, договорились, что Авелин изобьет рабыню кнутом и все.

— Договорились? — хмыкнул Хэнс. — И на сколько?

— Да вы что, начальник, — возмутился Штейн. — Как можно?

— Он лжет!

Абель поджал губу и поморщился.

— Свидетель уличен во лжи. Показания аннулируются, — заявил Парсо и сделал пометку в деле. — Плохо, господин обвиняемый. Решили построить защиту на вранье?

— Нет, — проворчал я, разглядывая ладони. В тот момент я походил на школьника, которого прижали к стенке за плохие оценки. Только в данном случае все куда серьезнее и наказание грозило не в пример строже.

— У защиты еще есть вруны? Простите, свидетели? — хмыкнул следователь.

Абель покачал головой.

— Тогда мы вызываем особого свидетеля. Который раз и навсегда поставит точку в этом процессе. Который расскажет, как на самом деле тайр обращался с невольниками. И какие планы у него на их счет.

Сердце пропустило удар и поскакало как бешеное. Во рту пересохло, к горлу подкатила тошнота. Кто же этот козырь в рукаве?

Дверь отворилась. В зал вошла Кирра.

14

Эльфийка встала рядом с Каласом. Ее лицо выражало торжество, будто она стояла на пьедестале почета. В мою сторону разведчица даже не смотрела.

От кого она там сбежала? Ясно, понятно. Я прислонился затылком к холодным прутьям. Это немного уняло жгучую боль в голове.

— Шлюха! — выкрикнул кто‑то из зала.

Полицейские заметили нарушителя спокойствия и выволокли в коридор, попутно охаживая дубинками. Жаль мужика — я с ним полностью согласен.

— Предательница! — взвизгнула девчонка с блокнотом и карандашом. Журналистку, к счастью, трогать не стали.

Зрители загудели как на трибуне. Одни выли и улюлюкали, другие посмеивались в усы. Парсо позвонил в колокол и крикнул:

— Тишина! Продолжаем заседание!

— Протестую! — сказал Абель, вскочив со стула. — Рабы не могут свидетельствовать в суде!

— Отклоняется! В данном случае еще как могут. Хэнсо, начинайте допрос.

Следователь присел на край стола и задал первый вопрос:

— Кирра, расскажи пожалуйста все, что знаешь о господине Авелине.

— Он спас меня от охотника за головами. Так мы и познакомились.

Я пытался уловить на лице девушки хотя бы тень сожаления, но она откровенно радовалась. Будто вынуждена была долго молчать, а теперь ей наконец развязали рот. Непохоже, что Кирру заставили оговорить меня. Она явно сама того желала. Что же это, черт возьми, получается?

— Авелин мог бы выдать меня, но пустил охотника по ложному следу. Потом пригласил в особняк, накормил, вымыл в бане. Не сам, вы не подумайте. Впрочем, мы все равно переспали.

— Дальше, — судья черкнул очередную пометку.

— Все рабы улыбаются ему. И называют Тахином. На лесном языке это значит Освободитель. Они верят, что его послал сам Владыка Леса, наше божество. Чтобы освободить народ эльфов от рабства. Авелин категорически не приемлет физических наказаний. Он даже голоса на невольников не повышает. Я внимательно следила и подслушивала. Так что рабство обвиняемому край не по нутру.

— Она не лжет!

— Да как же так, — прошептал я. — Ладно бы ты была человеком. Но ты же своих братьев и сестер предаешь…

— А кто послал тебя следить? — спросил Абель, скрестив руки на груди. — Я не верю, что ты выступила против своего народа по доброй воле!

— Никто меня не посылал! — огрызнулась Кирра.

— Она лжет! — громогласно известили Наблюдательницы.

— Свидетель, суд требует объяснений, — сказал Парсо.

— Я…, — предательница забегала глазками, ища поддержки. Не нашла и честно призналась: — Господин Калас послал. Сказал, если я этого не сделаю, он будет убивать по одному рабу каждый час, а потом замучает меня до смерти.

— Я ходатайствую об отводе свидетеля! — выкрикнул Кэриан. — Она заинтересованное лицо!

— Удовлетворяю!

— Как?! — старикашка аж подпрыгнул на месте и замахал больной рукой. — Но ведь она сказала правду! Вот дамочки подтвердили!

— Суд не принимает к сведенью показания эльфийки Кирры. Вне зависимости от их правдивости, они добыты незаконным путем. Налицо сговор с целью опорочить господина Авелина и завладеть его землей. Господин Калас, суд арестовывает вас по подозрению в лжесвидетельстве. Увести.

Полицейские схватили старика и предательницу под руки и выволокли прочь. Собравшиеся замерли в ожидании развязки.

— Итак, обвиняемый. Вне зависимости от показаний, я задам вам один вопрос. Он решит очень многое, поэтому отвечайте честно.

Я встал и уверенно посмотрел на Парсо.

— Господин судья, прежде чем я отвечу, разрешите кое‑что сказать.

— Как вам будет угодно.

Я откашлялся, оправил одежду и начал, обращаясь к залу:

— Я был в местах, где рабство есть. И был там, где его нет. Поверьте, мне есть с чем сравнивать. Когда человек свободен в своих решениях и поступках — это приносит куда больше выгоды и пользы, чем бесплатный труд. Вы держите эльфов на плантациях и мануфактурах. Но при этом тысячи простых горожан не имеют стабильного источника дохода. А ведь они могли бы работать на тех же плантациях, но получать зарплату. Думаете, это ересь? Думаете, это невыгодно? А кто обычно покупает продукты с большинства плантаций и фабрик? Орки, которые могут взять все сами? Или гномы, которые и без нас прекрасно справляются?

Нет, люди. Наши граждане и соседи герадийцы. Но для того, чтобы потратить — надо заработать. А где работать, если повсюду рабы? Поэтому с каждым годом продажи падают. За примером ходить далеко не надо. Взять хотя бы мою слюлу. Я все ломал голову, откуда этот спад? А причина‑то вот она! Эльфы занимают рабочие места, но при этом ничего не зарабатывают. И не могут тратить. А будь они свободны — представляете, какие появились бы экономические перспективы? Но вы решили все сделать топорно, напролом. Вместо долгих переговоров и поиска взаимовыгодного партнерства, вы захотели хапнуть все и сразу. И развязали войну.

Однажды мне снился сон. Люди и эльфы вновь живут в мире. Между народами идет активная торговля, налажено сотрудничество во многих отраслях. Лесные мастера шлют нам караваны, полные произведений искусства и превосходной древесины. Их украшения покупает знать всей Асталии. А мы в ответ посылаем продовольствие и оружие. Эльфы приезжают к нам с концертами и выставками, наши специалисты налаживают производство в условиях Златолиста. Думаете, землевладельцы обеднеют? Ничуть. Доходы казны только вырастут. Ведь на смену тяжелым и неповоротливым предприятиям придет частный бизнес, и налоговые поступления подскочат минимум вдвое. Не одна огромная плантация, а множество мелких ферм с самыми разными культурами. Не грохочущая и чадящая фабрика, а десять мелких предприятий. И вот появляется конкуренция. Потребители голосуют золотом, выживают самые лучшие фирмы. На их примере учатся другие, двигают производство и сельское хозяйство вперед. Уровень жизни растет, безработица падает. А все, что нужно — это отобрать жирный кусок пирога под названием рабство у знати.

Но это чистой воды экономика. А теперь подумайте обо всем остальном. О культуре, безопасности, нравственности. Ведь эльфы — не тупые животные. Разве кто‑то из вас считает иначе? Кто‑то на полном серьезе полагает, что практически бессмертные существа глупее людей? Да, они высокомерны. Да, они нас никогда не любили. Но разве это повод надевать на них кандалы? Почему же вы не гоните в рабство ваших тещ или злобных начальников?

По залу прокатилась волна смешков.

— Да, была война. Страшная и кровопролитная. Но ее начали мы, а ответственность хотим возложить на детей и внуков. Мы захватили Златолист — спору нет. А дальше что? Причина войны — недостаток места для жизни и развития. Ну так где оно, это развитие? Где эта жизнь? Прошло сто лет, но я не вижу, что страна страдает от перенаселения. Так может и причины воевать не было? Может, она крылась совсем в другом? Люди первыми получили огнестрельное оружие и решили воспользоваться форой, пока соседи не могли ничем ответить?

Эти слова попали закостенелым плантаторам в самое сердце. Я попрал единственный источник их дохода и власти — войну. Я поставил под сомнение повод и результат, чем вызвал гневные выкрики в свой адрес. Судье пришлось всех срочно успокаивать.

— Нельзя вечно жить прошлым. Мы ведем себя как паразиты, что пожирают тело хозяина. Только вместо тела — перспективы и наследие. Мы уйдем, а что будут делать потомки? Продолжать жить прошлым? Другие страны отменят рабство и значительно окрепнут. Гномы отменят рабство. Орки отменят рабство! А гордая Асталия умрет от собственной настырности и неспособности чуять веяния времени. Нас попросту поглотят сильные и свободные соседи. Я видел подобное не раз. Я видел как рушатся империи. Как начинаются жесточайшие гражданские войны. Как бы старый организм не цеплялся за жизнь, он рано или поздно умрет. Даже эльфы смертны. И ему на смену придет новая эпоха. Свободная и независимая, опирающаяся на всех без исключения граждан, а не на тех, у кого есть земля и рабы. Как произойдет перерождение — с кровью или без — зависит только от вас. И начинать изменения нужно уже сейчас, потому что завтра будет поздно!

Зал напоминал потревоженный улей. Призывы и угрозы судьи глушили самых громких, но общий гул никуда не девался.

— А теперь пусть встанет тот, кто считает эльфийских женщин достойными нынешнего положения. Ну, кто из вас не мечтал сменить старую брюзгливую женушку на вечно молодую красавицу? Или хотя бы разок переспать с дочерью леса? А? Есть такие? Вставайте и распишитесь в собственной лживости!

Противники рабства закивали, сторонники попытались возмущенно спорить, но судья призвал всех к тишине. А я продолжил:

— Вместе всегда лучше, чем порознь. Да, простят нас не скоро. Но мы и не навязываем братские узы. Я не говорю дружба. Я говорю — сотрудничество. Я не говорю любовь. Я говорю — уважение. Все это может быть достигнуто в кратчайшие сроки, нужно лишь первыми сделать шаг навстречу. Чем бы ни закончился этот процесс, я хочу чтобы вы обдумали мои слова. И перестали бояться. Я отринул страх, и вот теперь я здесь. Меня хотят лишить всего. Но я все равно не боюсь. Потому что прав!

— Господин Авелин, — устало протянул судья. — Ответьте, наконец, на мой вопрос. Вы отказываетесь от антирабских убеждений? Считаете ли вы их надуманной клеветой? Готовы ли вы в присутствии Наблюдателей присягнуть повторно?

Я обвел взглядом зал. Зрители затаились в ожидании моего последнего слова. Журналисты и художники во всю работали карандашами. Абель не подал мне никаких знаков. Лишь пристально смотрел, сохраняя бесстрастное лицо. Он хотел услышать мое решение, и только мое. Без давления и принуждения.

Я взялся руками за решетки, глубоко вздохнул и произнес:

— Нет, не отказываюсь. Я искренне убежден в необходимости полного и безоговорочного освобождения народа эльфов! И законодательной отмены рабства раз и навсегда!

Что в зале началось — словами не передать. Мои сторонники начали хором скандировать "Авелин". Противники пытались перекричать молодежь, да только куда там. Вскоре выкрики услышали на улице, и несколько тысяч глоток завопило:

— Авелин! Авелин! Авелин!

А я стоял и не знал, что делать — то ли плакать, то ли смеяться.

Воспользовавшись заминкой, судья удалился для вынесения приговора. Вернулся он минут через двадцать, когда полицейские намяли бока и выволокли из зала самых шумных. Снаружи народ тоже немного успокоился.

— Всем встать! — холодно произнес судья. — Я принял решение и довожу его до сведения всех собравшихся. Джен Авелин приговаривается к лишению титула тайра за попрание второй части присяги. Ему дается три дня на переезд, после чего плантация и рабы будут выставлены на аукцион. Заседание завершено!

Полицейские вывели меня из клетки, после чего потеряли всяческий интерес. Теперь я не заключенный, а самый обычный бомж. Я стоял и разглядывал собственные ботинки. Возвращаться на плантацию через ревущую толпу как‑то не хотелось. А что делать дальше я не знал.

Подошел Абель и крепко пожал руку. К нему присоединились противники рабства. Они обступили меня плотным кольцом — жали руку, хлопали по спине. Журналисты попытались взять интервью, но я отказался от комментариев. Все самое важное уже прозвучало в этих стенах.

— Вы молодец, Джен, — с восторгом сказал Кэриан. — Я горжусь вами. Мы все гордимся. Вы пожертвовали сотней рабов, чтобы спасти тысячи.

Я поднял голову.

— Что вы имеете в виду?

— Джен, теперь вы — лицо движения освобождения, его символ! Никто из землевладельцев никогда ранее не заявлял открыто о своих антирабских убеждениях. Да не где‑нибудь, а в суде! Уверен, это очень важное событие, которое изменит многое. Вашу речь опубликуют множество газет, а я засужу каждую, кто изменит в ней хоть букву! О вас узнает вся страна.

— И что? Я же нищий теперь…

— Не переживайте, дорогой друг. Вы не останетесь в беде. Я заберу вас в Столицу, и там мы продолжим бороться против гнета эльфов.

— В Столицу так в Столицу, — устало вздохнул я.

— Ну же, выше нос! Давайте выйдем к толпе, народ ждет вас!

— Давайте как‑нибудь потом? Я едва на ногах стою.

Абель улыбнулся и кивнул.

— Понимаю. Ну что же, тогда позвольте сопроводить вас на плантацию.

Мы покинули суд через запасный выход. У адвоката была припаркована крытая бричка на заднем дворе суда. Под аплодисменты немногочисленных зрителей, мы сели в нее и укатили из города окольными путями.

После обнародования приговора большая часть аболиционистов покинула улицы. Сторонники рабства хотели устроить массовые гуляния, но полицейские велели всем разойтись. Так что особых проблем в дороге не возникло. Нас никто не узнал.

Бричка катилась по зеленым холмам, я разглядывал кучерявые облака и молчал. Вдруг матерый хонто в упряжке замер и угрожающе затрубил.

— Что такое? — спросил я.

— Учуял территорию сородича.

До меня не сразу дошел смысл этих слов. А потом вдалеке показался черный шар с длинным пылевым следом. Шар несся прямо на нас, визжа и хрюкая на всю округу.

Я спрыгнул на землю и нагнул навстречу Свинье, иначе она попыталась бы добраться до меня и поломала бричку. Хрюшка подбежала и стала нарезать круги вокруг меня, задрав хобот и виляя хвостом. От топота шести копыт земля дрожала под ногами.

Потом животина завалилась на бок и засучила лапами, требуя ласки. Я опустился перед ней на колени и принялся чесать живот и грудь обеими руками. Свинья пронзительно визжала и тыкала пятаком мне в лицо.

Абель рассмеялся.

— Никогда не видел ничего подобного. Забавная вам зверушка попалась.

— Это да. Теперь, клыкастая красавица, я ничуть не сержусь на тебя за разгромленное поле. Пусть у Каласа голова болит или у кого другого.

Хонто перевернулась, встала на лапы и подставила спину. Я взобрался верхом и ухватился за щетинистый ирокез. Спина у животного была жирной и мягкой, можно вполне обойтись без седла.

— Поехали, — я легонько ткнул хрюшку пяткой в бок. — Попрощаемся с ребятами.

Эльфы уже знали о моем возвращении. Недаром же Свинья унеслась непонятно куда. Невольники сгрудились у крыльца. Тарсиэль, Ромэль и Триэль стояли в первом ряду.

— Тахин вернулся! — крикнул кто‑то и был поддержан хором голосов. Вверх взметнулись кулаки.

Я смущенно улыбнулся и развел руками.

— Извините, ребята, но никакой я больше не Тахин. Меня лишили титула.

Эльфы смолкли и поникли головами. Дворецкий спросил:

— Господин, а вы не видели Кирру? Я думал, вы вернетесь вместе. Вчера она ушла относить вам еду и не вернулась.

— Видел конечно, — я слез с хонто и расправил спину. — В суде. Свидетельствовала против меня. Кирра — шпион Каласа.

— Вот же грязная сука! — выкрикнула Триэль и тут же прикрыла рот ладошкой.

Я вздохнул, подошел к рыженькой и крепко обнял. Формально я больше не являлся ее хозяином, и ничто не мешало эльфийке наподдать мне коленом промеж ног. И за изуродованную спину, и за предательство. Я заслужил это. Повелся на доступную пилотку и сам оказался предан. Вот вам и урок на всю жизнь.

Но Триэль лишь прижалась ко мне и беззвучно зарыдала.

— Я так рада, что вы вернулись, — прошептала она.

— Ну что же. Нам пора прощаться. Мы с господином Кэрианом уезжаем в Столицу, продолжать борьбу за ваше освобождение.

— Подождите прощаться, — сказал Ромэль. — Прежде я должен вам кое‑что показать.

Мы прошли в дом. Я, доктор, адвокат и дворецкий. Пока топали к двери в подвал, Ромэль рассказал следующее:

— Через три дня после вашего ареста полицейские покинули плантацию. Свинья сразу же выбралась из ямы и начала бегать вокруг, утробно хрюкая. Ганэль пошел посмотреть, что там, и обнаружил вот это.

Слуга открыл дверь бывшей пыточной комнаты. На полу, слабо мерцая в полумраке, лежала куча ярко — синих камней. Абель удивленно выдохнул.

— Свинья отыскала в вашем поле жилу чистейшего манорода, — пояснил дворецкий. — Не знаю, как она его учуяла, но рыла именно в нужном месте. Я никогда не видел прежде, чтобы вещество залегало так близко к поверхности. Мы целую неделю по ночам выкапывали его и прятали в подвале. Здесь без малого тысяча урц минерала.

— Урц — это сколько?

Ромэль подобрал осколок размером с кулак и вручил мне. Я покачал его в ладони. Навскидку около килограмма.

— Господи, — Кэриан снял цилиндр и вцепился пальцами в чуб. — Один урц манорода стоит полсотни золотых.

— Значит, передо мной валяются долбанные пятьдесят тысяч? — я аж присвистнул.

— Все не так просто, — возразил Абель. — С момента оглашения приговора, земля и все что в ней вам не принадлежит. Вы не сможете продать это законно.

Я ехидно улыбнулся.

— А если незаконно?

— Можно попытаться реализовать манород в Герадии. У границ полно тоннелей, а одного контрабандиста мне недавно довелось защищать в суде. Дело я выиграл, но денег у клиента не было, пришлось поработать в долг. Думаю, он нам поможет. Этот человек как раз живет во Втором округе, совсем рядом.

— Тогда ждем ночи и грузим добро в телегу. Запрягаем хонто — и вперед. Кстати, — я поднял вверх указательный палец. — А я могу купить себе титул снова?

Адвокат хлопнул в ладоши и радостно воскликнул:

— Ну конечно! Закон никак не регламентирует восстановление в титуле! Если вас обвинили в государственной измене, то попросту повесят. А мертвецу титулы ни к чему. Но про второй пункт в законах ничего не сказано! Вы можете присягнуть повторно, уплатив положенный взнос.

— Хм, неплохо. Скажите, Абель, сколько ваши сторонники смогут мне пожертвовать?

— Я могу выделить из личных сбережений пять тысяч прямо сейчас. Плюс за пару дней собрать еще десять — пятнадцать. А что?

— Я куплю титул дарда, вот что.

— Друг мой! А вы переживали! — Абель схватил меня за плечи и легонько встряхнул. — Только я все равно советую переехать вам переехать на юг. Например, в Шестой округ. Там куда меньше упертых консерваторов и гораздо больше противников рабства. И меня многие знают.

— Вот и отлично. Поедем на границу, сбагрим товар и обзаведемся титулом. Потом вернемся и выкупим рабов. А на сдачу я приобрету небольшой участок на юге. Работаем, господа. Все только начинается.

15

Абель взобрался на козлы и взял вожжи.

— Я немедленно отправляюсь в город. По дороге заскочу к контрабандисту, потом предупрежу соратников о сборе средств. Но перед этим…, — адвокат замялся и поправил цилиндр, — скажите, каков ваш план? Ведь получается, что я буду собирать деньги не на отмену рабства, а как раз наоборот…

Я упер руки в бока и посмотрел на товарища, щурясь от бьющего в глаза солнца.

— Не вижу никаких способов побороть рабство снизу. Ваши выходы на улицу и протесты рано или поздно закончатся революцией. Нужно взобраться как можно выше и оттуда нанести удар в самое сердце. И для этого у меня есть хонто, которая чует манород. Не волнуйтесь, Абель, у нас все получится.

— Да поможет нам бог, — выдохнул адвокат и хлестнул кабана по спине. Бричка быстро покатилась к подножью холма.

Подошел Ромэль и спросил:

— Господин, какие будут распоряжения?

— Первое, — я сказал это достаточно громко, чтобы все услышали, — соорудите для телеги какой‑нибудь навес. Не хочу сверкать товаром на всю округу. Второе — соберите все инструменты и строительные материалы, какие остались. Позже они нам очень пригодятся. Третье — растопите баню и приготовьте жратвы пожирнее. В чертовой тюряге я весь сопрел и отощал.

Вот эльфы стоят кучкой у крыльца, а вот уже их нет — разбежались по делам, и каждый знает свою обязанность. Без споров, уточнений и толкотни — как в армии. До боли обидно, что такие ребята просирают талант на плантациях.

Рядом остались только Ромэль и охранники у дверей. Их я ничуть не стеснялся, поэтому стащил грязную, вонючую одежду и бросил на траву.

— Сожгите эту гадость на досуге. Кстати, среди вас есть парикмахеры? А то зарос как пещерный человек.

— Вы имеете в виду гномов? Согласен, борода солидная. Но не переживайте, я приведу вас в порядок, — пообещал дворецкий.

— Вот и отлично. Все, я в баню. Не мешать мне ни при каких обстоятельствах. Пусть сюда хоть сам король заявится.

Парилку растопили так, что хоть топор вешай. Из‑за густых белых клубов пришлось пробираться к лавкам на ощупь, выставив руки перед собой. Правда, я все равно ударился головой о висящую на стене шайку. В затылок тут же стрельнуло, но быстро отпустило.

Пару секунд спустя левая ладонь уперлась в женскую грудь — небольшую и крепкую. Послышалось тихое "ой". Я отдернул руку и настороженно спросил:

— Кто здесь?

— Это Триэль, хозяин. Кажется, я немножко перестаралась. Сейчас открою отдушину.

Пар постепенно рассеялся, и я увидел эльфийку. Она стояла рядом с раскаленными камнями с ковшиком в руках. Мне очень повезло, что наткнулся на рабыню. Мог бы и за камень ухватиться, а это далеко не так приятно.

Триэль поставила ношу на лавку, спрятала руки на спиной и потупила взор. Мокрые рыжие волосы упали на лицо.

— Разрешите вам помочь, хозяин?

— Я тебе больше не хозяин. Теперь уже официально. И ты не обязана мне помогать. Особенно в бане.

— Я предлагаю помощь не хозяину. А другу. Надеюсь, ваше отношение ко мне не изменилось.

— Прости, — шепнул я, поняв, куда клонит невольница.

— За что? Я ваша собственность, а не жена. Тем более, между нами ничего не было.

— Самое время это исправить.

Я шагнул ближе и провел ладонями по плечам девушки. Триэль вздрогнула и посмотрела мне прямо в глаза. Ее губы чуть приоткрылись, и я нежно поцеловал их. Романтичность момента немного портило то, что эльфийка выше меня на полголовы. А ведь она считается низкорослой по меркам своей расы.

Впрочем, мигом позже было не до предрассудков. Мы ласкали друг друга губами и ладонями, и я не спешил переводить дело в горизонтальную плоскость. Я наслаждался каждой секундой, каждым поцелуем, каждым прикосновением.

Мне всегда казалось, что Триэль забитая серая мышка, выполняющую работу по принуждению. Но вот она раскрылась, и становилось все труднее удержать в руках женщину Леса. Нет, она не падала на колени и не предлагала отсосать, как в прошлый раз. Не становилась в экзотические позы, посильные далеко не каждой гимнастке. Эльфийка ласкала меня неистово и страстно, не опускаясь ниже пояса. И с этим не сравнится никакой перепихон сразу после знакомства. Да, Кирра дарила потрясающее удовольствие телу, но внутри царила пустота. Замени предательницу на любую другую эльфийку — и ничего не изменится. А рыженькая рабыня ласкала меня искренне, отдаваясь целиком и полностью.

Близость с Триэль заполняла душу огнем. В груди будто что‑то взорвалось, и теперь там полыхает пожар. Пожалуй, я не испытывал ничего подобного со времен первой влюбленности. И это просто фантастические ощущения.

Когда же терпеть стало невмоготу, я уложил Триэль на скамью и лег сверху. Впервые за долгие годы меня интересовал не просто секс как некая продолжительность фрикций, после которой наступает оргазм. Мне нравилось целовать шею эльфийки в процессе, кусать за мочку уха, целовать губы, курносый носик, едва заметную отметину на щеке. Хотелось оттягивать финал как можно дольше, чтобы насладиться девушкой целиком и полностью.

А она отвечала взаимностью. Вначале наши губы вообще не размыкались, но потом Триэль стало невмоготу сдерживать стоны. Мы извивались и дергались так, что лавки ходили ходуном, а сверху то и дело падали какие‑то банные мелочи, вроде шайки или пузырьков с маслами.

Кончили мы вместе. Я остановился не сразу, изливая в партнершу все без остатка. Все это недолгое время Триэль кричала, запрокинув голову и закатив глаза. После такой физической и душевной разрядки на меня накатила жуткая усталость. Будто кросс пробежал или в качался два часа с полной выкладкой.

Откатился на бок и прижался спиной к стене. Триэль примостилась рядышком, взяла мою руку и положила себе на грудь.

— Это было нечто, — выдохнул я.

— Согласна, — Триэль сладко зевнула. — Сто лет так не кончала.

Судя по голосу, это ни разу не метафора.

— Вы только послушайте, как заговорила моя тихоня, — я легонько пощекотал живот эльфийки. Она звонко рассмеялась. — Поругайся еще, меня это заводит.

— Иди мойся уже, развратник.

Мы повторили в ванной. Вытершись, я отправился в спальню, подыскать чистую одежду. Пришлось довольствоваться черными брюками, сорочкой и высокими сапогами — ничего интересного прежний хозяин не носил. Ну, за исключением колготок и бриджей.

После вышел на крыльцо и сел в плетеное кресло. Ромэль уже ждал меня с помазком и опасной бритвой в руках. Из кармана штанов торчали ножницы.

— Вас полностью побрить? — осведомился дворецкий.

— Нет, — борясь со сном, ответил я. — Укороти бороду и подравняй. Борода — это круто. И волосы не стриги. Буду как Волкодав, только маленький и жирный.

— Как кто, простите?

— Как один крутой мужик из моего мира. Сражался со злом, мочил всяких чертей направо и налево. Жаль, я не такой как он.

Ромэль ехидно улыбнулся.

— Герои бывают разные, господин. Одни полагаются на силу, другие — на хитрость, третьи — на смекалку. Но их объединяет одно — они никогда не отступают от своих принципов. Неважно, насколько вы круты, Джен. Неважно, чем закончится ваша борьба. Вы можете считать себя героем лесного народа.

— Ну прекрати, а то я сейчас расплачусь, — сострил я.

Эльф принял мои слова за чистую монету.

— Не стоит. Иначе мне будет сложнее стричь вам бороду.

Валявшаяся в грязи Свинья вдруг вскочила и подняла морду. Хвост нервно задергался, во все стороны полетели комья земли. Хорошо, что скотина лежала довольно далеко от крыльца.

— Она учуяла чужака, — хмуро произнес Ганэль. — В последнее время Свинья весьма ревниво охраняет территорию.

— Наверное, это контрабандист.

Дворецкий снял с моей шеи платок и смахнул волосинки так и не понадобившимся помазком. Я встал и спустился на нижнюю ступеньку. Свинья подбежала ко мне, но не для требования ласки, а для защиты. Она обороняла хозяина как преданная собака. Лапы широко расставлены, клыки подняты, слышится угрожающее рычание.

Вдруг из‑за дома выскочил всадник верхом на хонто. На полной скорости подъехал к крыльцу и резко затормозил. К моему удивлению, на спине животного сидела девушка, свесив ноги на левый бок.

Гостья носила длинную черную юбку, вязанную кофточку того же цвета и соломенную шляпку с синей ленточкой и круглыми полями. В руке — клетка с пичужкой алого цвета. Только область вокруг глаз и клюв желтые. К лапке привязан свиток бумаги размером с сигарету. От бешеной скачки птичка возмущенно чирикала и хлопала крыльями.

Девушка ловко соскочила на землю и подошла ко мне. Раньше это было незаметно, но теперь я смог оценить ее рост — метра полтора, не больше. Темно — серые волосы собраны в пучок на макушке, на вздернутом носике толстенные очки в роговой оправе. Тонкие губы поджаты, острый подбородок выдается вперед.

Ни дать ни взять школьная учительница. Интересно, что она тут забыла? Заблудилась, наверное.

— Город там, — я радушно улыбнулся и показал пальцем направление.

— Ты кого географии учить надумал, пес? — раздался в ответ хриплый прокуренный голос. — Я весь Округ знаю лучше, чем ты свой сортир.

От такого наезда я слегка опешил.

— Кто тут из вас синькой барыжить собрался? Ты что ли, толстый?

— Ты че дерзишь? — набычился я.

— А че ты чекаешь?

— Ах ты малявка…

В следующую секунду мне в лицо смотрел револьвер. Какой калибр — не знаю, но в дуло можно большой палец просунуть. Откуда девушка выхватила ствол я так и не понял.

Охранники потянулись к кобурам, забыв, что те пустые. Все оружие конфисковала полиция и пока не спешила возвращать.

— А ну не дергайтесь, ушастые! Патронов на всех хватит.

— Успокойтесь, ладно, — как можно миролюбивее сказал я.

— Ни гашта я не успокоюсь, понятно? Я на дело вышла, а не на прогулку.

— Вы… контрабандист?

— А че, не видно?

На всякий случай решил не говорить "нет".

— Просто из слов Абеля выходит, что вы — мужчина.

— Я люблю говорить о себе в мужском роде. Чтоб не запалили. И вообще, вы меня от уроков отрываете, сегодня классный час должен быть, а завтра родительское собрание. А я все пропущу. Так что закрывайте варежки и приступаем к работе.

Ха. Все‑таки учительница. Остается надеяться, что в школе она ведет себя прилично. Иначе количество бандюков в городе вырастет в разы.

Девушка поставила клетку на крыльцо и без спроса вошла в дом. Я и эльфы направились следом.

— Мне нужен стол.

— Вам сюда, — я проводил даму в столовую.

Гостья рывком стащила с себя юбку. Как ни странно, я увидел облегающие кожаные штаны, а вовсе не нижнее белье. На ножках девушки от бедер до стопы висели разномастные кобуры. Причем с обеих сторон. На внутренней — поменьше, на внешней — побольше. К широкому поясу были приторочены сумки, до отвязки набитые патронами.

— Так я с тобой что ли еду, жирный?

Я шумно выдохнул.

— Меня Джен зовут.

— А меня — Тэн. Джен и Тэн — прикольно, да? На, держи.

Тэн отстегнула одну из кобур и протянула мне. Внутри лежал блестящий восьмизарядный револьвер.

— Система Харгона, один из самых мощных в серии. Пробивает череп хонто с десяти шагов. Насквозь.

— А мне можно такое носить?

— А мни можнё тякои насидь? — передразнила девушка, сморщив физиономию. — Ясен гашт, нет, балбеса ты кусок! Мы, мать твою, едем нарушать закон, а не в театр! И учти — в тюрьму я больше не вернусь. Абель отмазал меня от виселицы, за что я ему здорово торчу. И вынуждена нянкаться с дебилом вроде тебя. Но на второй раз я точно окажусь в петле. Поэтому при малейшем шухере — стреляй на поражение. По полицаям, погранцам и всем, кто косо взглянет. Иначе я завалю тебя и скажу, что меня похитили. Понял, сосунок?! Я серьезно настроена, чего и тебе желаю. Гляди!

Гостья сняла шляпку. В пучке волос, словно в гнезде, лежал черный шипастый шар размером с небольшое яблоко.

— Новейшая гномья разработка — граната ударного типа. Стоит мне упасть или уронить эту прелесть и — БАМ!!! — кровь, кишки, мясо повсюду! А тех, кому посчастливится стоять подальше, нашинкует осколками! Я в тюрячку не вернусь, понял! Видишь, насколько серьезный у меня настрой?!

— Э…

Тэн ударила меня ладонями в грудь.

— Четче говори, когда с тобой разговаривают! Какого гашта ты сопли жуешь?! Нам с тобой вдвоем придется переть аж до границы, по диким землям. Патрули, бандиты, стаи гхоров, а ты пистолет держишь, как девственник титьку!

— Я умею стрелять, вообще‑то! А мы не можешь взять с собой эльфов?

— А у тебя документы на них есть? Ты же не тайр больше! Нас на месте за такое расстреляют.

Я почесал затылок.

— Откуда ты знаешь, что меня лишили титула?

— Да вся страна уже знает! Абель постарался. Так что прячь ствол и будь готов замочить любого, кто станет у нас на пути. Вот тебе еще подарочек.

На стол легло нечто, отдаленно напоминающее пистолет. Я повертел оружие в руках и узнал обрез винтовки. Обрезали, что называется, по самое не могу, не оставив ничего лишнего.

— Нравится? — хмыкнула Тэн. — Сама делала. С двадцати шагов бьет не хуже снайперки. А вот малыш для ближнего боя.

На стол легло настолько обкромсанное ружье, что кончики патронов торчали из дул. По сути, у этой штуки и вовсе ствола не было.

— Да, точности никакой и разлет больше, чем задница твоей мамаши. Но если шарахнуть в упор — разорвет в клочья кого угодно. Патроны заправлены пушечной картечью! В общем, это все твое. Вот сумки с патронами. Ух, умаялась, пока это тащила. Между ног все вспотело как перед жестким трахом с мускулистым красавцем. Которого у меня никогда не было.

Я хлопнул себя по лбу. Господи, ну и манеры.

— Ты не думай, — словно прочитав мои мысли, сказала гостья. — Обычно я добрая и милая. Ну, когда школьники не доводят. Просто волнуюсь немножко.

Тэн достала из‑за пазухи металлическую фляжку и накатила. Постучала себя по груди, крякнула.

— Ох, хорошо пошел. Хочешь глотнуть?

— Нет, спасибо, — от фляжки сильно разило спиртом.

— А зря. Самогон из единорожьего дерьма. Лучшее успокоительное. Итак, вот наш план.

Контрабандистка выхватила из кармана ножик и принялась уродовать стол.

— Вот наш Округ. Вот граница. Тут, тут и тут — крупные города. Здесь деревеньки поменьше. Путь будет выглядеть вот так. Чтобы ни одной живой души на пути. Будем обходить любые поселения, иначе кранты. Абель говорил, что мы должны успеть за два дня. Максимум за три. Пусть рабы придумают, как запрячь в телегу моего хонто. Иначе гашт успеем туда и обратно.

Ромэль кивнул и вышел во двор. Секунды спустя застучали молотки и топоры.

— Вопросы есть?

— Два, — ответил я. — Что такое гашт?

Тэн указала пальцем на мою ширинку.

— Орочье наречие. В школе я учила этот язык, в то время как все перлись по эльфийскому.

— Понятно… А птичка зачем?

— Чтобы подать сигнал на ту сторону, дубина. Герадийские братья не в курсе, что мы везем им телегу синьки. Не обычной же почтой их извещать.

Вошел Ромэль и сообщил, что новое дышло готово. Ребята справились за считанные минуты. Что и говорить — мастера на все руки.

— Нормалек. Пусть грузят товар и погнали.

— Днем? — удивился я. — А разве ночью не безопаснее?

— Ты что, с другой планеты? — фыркнула Тэн. — Ночью усиленные патрули, в разы больше разбойников и диких зверей. Иначе говоря, до нас попытается докопаться каждый плешивых гхор. Что, зачем и почему вы чешете в темноте. Уж не контрабандисты ли? Есть что спереть? А если найдем?

Я кивнул дворецкому. Тот все понял без слов. Рабы выстроились длинной цепью от пыточной до телеги и стали передавать друг другу куски минерала. Тэн выхватила один, подняла очки и внимательно осмотрела.

— Хорошая синька. Чистая как слеза младенца. За один урц можно выручить побольше, чем пятьдесят монет. Но учти: все что выше — моя доля.

— То есть? — я нахмурился. — А если дадут в два раза больше? Ты себе половину заберешь? Карман не треснет?

Девушка пожала плечами и начала рассовывать оружие по кобурам. Потом натянула юбку, задрала носик и потопала к выходу.

— Ладно, ладно! Я все понял. Могла бы просто сказать!

— Просто даже шакры не плодятся.

Манород ровным слоем разложили по дну телеги. Сверху накидали досок и накрыли все коврами из рабского крыла. Я уселся на козлы и протянул руку Тэн. Девушка ударила по ней кулаком и с обезьяньей ловкостью запрыгнула на сиденье.

Со стороны мы напоминали степенную семейную пару, везущую товар на рынок. Только вот товар был весьма специфичным, да и рынок тоже.

А вот Свинья своего соседа явно невзлюбила. Недовольно хрюкала и норовила задеть клыком. Хорошо хоть животных разделяло приличное расстояние, иначе бы дело кончилось дракой. А терять искателя манорода по столь глупому поводу я не планировал.

— Свинья, фу!

Животина повернула голову в мою сторону и свесила пятак.

— Хрю!

— Не задирайся, кому сказал!

— Хрю — хрю!

— Не спорь с хозяином!

— У — и-и — и…, — обиженно взвизгнула хонто и понурила голову.

— Вот так, хорошая девочка. Теперь можно ехать.

Тэн как‑то странно посмотрела на меня. Я улыбнулся и развел руками. К счастью, девушка ничего не стала спрашивать о наших со Свиньей отношениях. Молча стегнула вожжами, и телега понеслась к подножью холма.

Обернувшись, я увидел Триэль и небольшую группу эльфов, провожающих меня взглядами. Я послал эльфийке воздушный поцелуй. Она поймала его и приложила к губам, после чего помахала рукой.

— Как же я ненавижу ваши единорожьи нежности, — пробурчала Тэн.

— Это потому, что тебя никто не любит, — парировал я, имея все шансы вновь увидеть дуло перед носом. Но контрабандистка поникла плечами и тяжело вздохнула.

Кажется, я задел ее за живое.

— Извини…

— Заткнись и следи за дорогой.

В общем‑то, следить было особо не за чем. Даже то, что Тэн назвала дорогой, представляло собой поросшую травой грунтовку. Ей, наверное, век не пользовались. Через час мы добрались до сгоревших руин какой‑то фермы, после чего и вовсе началось бездорожье. Буйная растительность наматывалась на колеса и не хотела отпускать добычу. На пара хонто — это все равно что танк. Прут напролом, ломая мелкие деревца и вырывая клыками кусты. Так что в скорости мы немного потеряли.

Спутница выбрала очень хороший маршрут. Пока что мне не попалось на глаза ни единого следа человеческой деятельности. Ну, за исключением пожарища. Ни далеких городов, ни деревушек, ни плантаций — лишь зеленые холмы со всех сторон, да горы на горизонте и лесок вдали.

— А тоннель длинный? — поинтересовался я, чтобы разговорить напарницу.

— Как орочий гашт, — угрюмо бросила Тэн. — Гномы копали. Там чертов подземный лабиринт с ловушками и обманными ходами. Но братья знают верную дорогу.

— Я гляжу, ты соображаешь в орках. Был опыт?

— Ха, если бы. Но подвернись возможность — отдалась бы целому племени, — девушка мечтательно закатила глаза. — Подержи‑ка вожжи.

Тэн достала флягу и глотнула омерзительного пойла.

— Понимаешь, — прокашлявшись, продолжила она, — жизнь простой учительницы скучна, однообразна и мало оплачивается. Дурацкие правила поведения, которым и монашка не позавидует. Дети — идиоты, директор — дебил, коллеги — желчные суки. И никакой перспективы в личной жизни. Приходится как‑то выкручиваться. Это тебе не эльфиек трахать да жить в свое удовольствие.

Спутница хлопнула себя по колену и расхохоталась.

— Слушай, а ведь тебя же обломали с этим делом! Решил встать на путь вольного разбойника?

— Это временная мера, — хмыкнул я.

— Жаль. Если захочешь продолжить — рада буду поработать с тобой в паре. Ты забавный, хоть и дегенерат. — Внезапно Тэн переменилась в лице. Побледнела, левый глаз начал дергаться. — Ох ты ж черт!

— Что такое?

— Не могу поверить! Откуда они здесь? Это же гаштов север! Самый, мать его, северный Округ Асталии!

— Да о чем ты?

Тэн указала куда‑то вдаль. Я присмотрелся и увидел небольшую группу всадников, скачущую нам наперерез. С такого расстояния было не разобрать деталей, но налетчики показались мне чересчур здоровыми. И сидели они явно не на хонто или единорогах.

— Накаркала себе на голову, — прорычала девушка, выхватив из‑под юбки револьвер. — Орки!

16

Не успел я рта открыть, а Тэн уже высадила весь барабан и потянулась за новым. Я перехватил ее руку и прижал к коленям.

— Какого хрена ты стреляешь?

— Но там же орки!

— И что? Вдруг это какие‑нибудь паломники или торговцы?

— Ты идиот? Не бывает никаких орков — паломников! Они все кровожадные бандюки!

— Ага, конечно! Не бывает скромных эльфов, щедрых гномов и честных людей. Что за стереотипы?!

Над отрядом всадников расцвели синие облачка. Пули просвистели над головой, застучали по бортам телеги. Я спрыгнул в кузов, схватил девушку за пояс и перетащил к себе. Хонто остались без управления, но продолжили переть вперед.

— Неплохо стреляют для паломников! — язвительно бросила Тэн.

— Нефиг первой начинать! Можно было попробовать договориться.

Спутница презрительно фыркнула.

— У них один договор — красть все ценное и трахать все живое!

— Да? — настал мой черед для едкостей. — а разве не ты мечтаешь о сексе с целым племенем?

— Балбес, не путай фантазии с реальностью. Они же разорвут меня в клочья своими огромными зелеными гаштами!

Последние слова Тэн произнесла с такой томной негой, что я всерьез забеспокоился — а не специально ли она привлекла внимание разбойников?

Я положил предплечья на борт, прицелился и пальнул из восьмизарядника. Синее облачко сразу снесло ветром, но я не заметил, чтобы кто‑то из преследователей упал.

— Это бесполезно! У орков винтовки, а у нас пукалки. Мы просто не добиваем до них!

— Тогда сокращаем дистанцию! — крикнула спутница.

Тэн поймала вожжи и направила хонто прямо на бандитов.

— Ты с ума сошла!

— Иначе никак! Нас догонят и порешат в спины. Готовься стрелять, а я буду держать курс. Скотине тоже не по нутру идти на таран.

Я стащил юбку девушки и достал все оружие, до какого дотянулся. Разложил арсенал на коврах и осторожно выглянул из укрытия. Теперь нас с орками разделяло метров пятьсот, появилась возможность их разглядеть.

Их было одиннадцать. Все носили разноцветные чалмы и маски, закрывающие половину лица. Из кожи — только сапоги с загнутыми острыми носками. Остальная одежда — просторные халаты, зачастую нараспашку, и шаровары. Через мускулистую грудь — патронная лента, у некоторых по две, крест на крест.

Этакие восточные разбойники из "Али — бабы". Только вместо ятаганов — винтовки, которые орки держали одной рукой и стреляли как из пистолетов. В огромных зеленых ручищах оружие казалось невесомым, игрушечным. О точности бандиты не шибко заботились. Лишь поэтому мы до сих пор не валялись мертвыми.

Что касается ездовых животных, то больше всего они напоминали буйволов. Здоровенные, под стать наездникам, рогатые твари, покрытые густой черной шерстью. Рога росли вбок от головы, а потом резко загибались вперед. Одни были наточены, на другие насажены металлические наконечники. Могучие копыта тоже поблескивали металлом и нередко украшались острыми шипами. Лобового столкновения с таким бычком не выдержит даже телега, что уж говорить о людях.

Я разрядил револьвер и взял обрез винтовки. Повозку нещадно трясло, расстояние еще было слишком велико, поэтому подстрелить бандита мне так и не удалось.

— Тэн!

— Что?

— Когда я скажу — разворачивайся и дуй назад!

— Но ведь…

— Послушай! Как только мы сблизимся, орки рассредоточатся и окружат нас со всех сторон. И тогда я уже ничего не смогу сделать!

— Так и скажи, что зассал.

— Умолкни и делай, что скажу!

— Тут тебе не плантация, а я не твоя рабыня!

Бандиты приближались. Еще немного и ситуация станет необратимой!

— Поворачивай!

— Не плачь как девочка и стреляй!

Не знаю, что на меня нашло. Наверное сработал инстинкт выживания. Который четко дал понять: таранить всадников — очень плохая идея. Я схватил разряженный револьвер за еще теплый ствол и несколько раз ударил спутницу по спине, приговаривая:

— Тяни вожжи, тупая ты сука!

Телега резко ушла в сторону, я перекатился и стукнулся спиной о борт. Если бы эльфы наложили больше досок — вылетел бы к черту из кузова, а так повезло. Орки остались позади. Увидев, что добыча струсила и убегает, зеленокожие сбились в плотную кучку и припустили следом. На это я и рассчитывал.

Сорвал с контрабандистки шляпу, вырвал гранату вместе с волосами и метнул в преследователей. Едва снаряд коснулся земли, раздался громкий взрыв. Вверх поднялся столб синего пламени, окруженный клубами дыма. Сквозь завесу проскочили лишь семеро разбойников. Тела остальных уносили прочь израненные, обезумевшие от боли животные.

— Некислая бомбочка, — хмыкнул я, радуясь удачному избавлению от смертоносного груза. — Извини, что настучал тебе. Спина не болит?

— Я тебя убью, придурок, — простонала Тэн.

— Сомневаюсь. Все оружие у меня. Ай, мля!

Пуля задела козлы, мне в лицо ударила древесная стружка. Хорошо хоть в глаза ничего не попало. Я взял револьверы в обе руки, перевернулся на спину и разрядил барабаны вслепую, не целясь. Один орк схватился за грудь и вывалился из седла. Второго скинуло и растоптало раненое животное.

Оставшиеся бандиты предпочли дать деру.

— Останови телегу.

Тэн показала мне мизинец. Наверное, здесь это очень оскорбительный жест. Пока девушка разворачивалась, я подошел к лежавшему на земле налетчику и снял маску. Он был еще жив, но судя по кровавым пузырям на губах, мучения продлятся недолго.

У бандита были типичные негроидные черты. Плоский массивный нос, мощные надбровные дуги, пухлые губы. Только кожа не темная, а зеленая. Никаких выступающих клыков я не заметил, а копаться у парня во рту совершенно не хотелось.

Орк попытался дотянуться до кинжала на поясе, но сдох в процессе. Я взял валяющуюся рядышком винтовку, повертел в руках. Очень качественная работа. Ствол белый, блестящий, с клеймом в виде крылатого молота у основания. Деревянные приклад и цевье покрыты матовым лаком. На них красивыми буквами вырезано чье‑то имя: "Ансий". Крепления для ремня, мушка и целик из чистого золота. Ну, или из его местного желтого аналога. Хотя, если судить по таблице Менделеева, все во Вселенной сделано из одних и тех же элементов.

Скорее всего, бандит украл ствол у какого‑то богача. Для войны столь заметное оружие совершенно не годится, а вот для охоты — самое то. Я открыл затвор и заглянул внутрь — пусто. Интересно, как его заряжать?

— Куда патроны пихать? — спросил я у Тэн.

— Себе в задницу, — фыркнула девушка и отвернулась.

— Вообще‑то благодаря мне ты жива. Меньше выпендривайся — меньше болеть будешь.

— Да пошел ты. Сам ищи тоннель.

— Ладно, извини. Я погорячился.

— Тысяча, — холодно произнесла спутница.

— Чего?

— Золотых конечно. Компенсация за побои. Знаешь, сколько сейчас лекарства стоят?

Разумеется, дорого. Блага медицины, кажется, во всех мирах обходятся в копеечку.

— Договорились. Вымогательница.

— А ты садист! Привык эльфов лупить и на меня руку поднял. Вот всем расскажу, какой ты на самом деле злобный гашт.

Я решил не развивать тему — с Тэн станется.

— Наверху ствольной коробки откидная крышка. Нашел? Вот туда и заряжай.

Патронная лента павшего орка перешла ко мне. Я зарядил в трофей пять патронов и спрятал под ковер вместе с боеприпасами. После забрался на козлы. Спутница стегнула хонто, и путь наконец продолжился. Мы потеряли около получаса на маневры. Оставалось надеяться, что успеем вернуться к началу аукциона.

Телега проехала мимо разбросанных по земле изуродованных тел. В воздухе витал тошнотворный запах крови, дерьма и горелой плоти. Я старался не смотреть в сторону мертвецов, но любопытство взяло верх.

Хватило одного взгляда. Я свесил голову и обильно блеванул, едва не запачкав колесо. Голова кружилась, в ушах звенело. Адреналиновый шок постепенно стихал, заменяясь страхом и тревогой.

— Это что, твои первые трупы? — удивилась девушка. — Как ощущения? Хочешь самогону глотнуть?

— Нет, — я сплюнул и вытер губы. — А ощущения странные. С одной стороны разумное существо завалил, и не одно. С другой — это же не человек. Поэтому особых угрызений совести, как ни странно, нет. Просто тошнит от вони.

Я и сам удивился такой реакции. Никакого шока, абсолютно. Наверное, это все равно что Хищника замочить. Или какого‑то другого разумного пришельца, не похожего на нас. Мозг попросту не будет ассоциировать их с людьми и париться последствиями.

— Это правильно. Орков надо валить сразу, как только увидишь. Иначе они завалят тебя.

— Я слышал, зеленые беспределят на юге. Что они тут забыли?

— Да гашт знает. Если двигаться вдоль границы, можно всю Асталию по кругу обойти. Погранцы редко интересуются тем, что у них за спинами. Все на Герадию поглядывают, глаз отвести не могут.

Тэн приложилась к фляжке и откашлялась.

— До чего забористая штука. Пять лет пью, а все никак привыкнуть не могу.

— Пей — пей, — хмыкнул я. — В сорок от цирроза сдохнешь.

— Что такое цирроз? — с испугом спросила напарница.

— Это когда твоя печень превращается в губку.

— Да и гашт с ней, — Тэн накатила еще. — Какой смысл в этой жизни? Выйти замуж и рожать детей, пока рожаются? А потом стоять за плитой днями напролет и менять пеленки? Ну уж нет. К черту такую жизнь.

— Как‑то ты однобоко глядишь на все. Или дети — или контрабанда. И ничего больше.

— Ну а что еще? Чем может заниматься женщина в этом мире?

— Да чем угодно. Напиши книгу, например. Я раньше тоже думал, что моя жизнь — однообразное унылое говно. Но однажды все очень круто поменялось. Слишком уж круто.

Тэн спрятала фляжку и вздохнула.

— Хороший ты парень, Джен. Но странный. А о чем книгу‑то писать? Все сюжеты давно придуманы.

— А я тебе подскажу. Поделюсь отличной историей, здесь такую наверняка не слышали. Как раз будет чем заняться в дороге.

— Валяй. Я запомню.

Я откашлялся и начал:

— Жил да был один мальчик со шрамом на лбу…

Мы достигли нужного места около полуночи. Пока ехали, успел пересказать первые три части. Тэн сказка не очень понравилась, но она обещала подумать на досуге о писательском ремесле.

Больше никаких опасных приключений не произошло. Если не считать выбежавшего из леса дикого хонто, на которого тут же бросилась Свинья. Пришлось пару раз пальнуть по клыкачу, чтобы прогнать, иначе мою хрюшку было не сдержать.

Телега остановилась у склона высокого крутого холма. Здесь лежала кружком груда здоровенных камней, невесть откуда взявшихся. Нечто вроде Стоунхенджа, только в разы меньше и кривее. В центре сооружения виднелись два бревна, а между ними старое кострище.

Тэн открыла клетку, проводила птичку взглядом и села на бревно. Хотелось разжечь костер, но мы боялись — мало ли кто заглянет на огонек. Можно и луной обойтись — вон какая огромная висит прямо над нами.

— Долго ждать? — спросил я.

Девушка пожала плечами.

— Как повезет. Может час. Может неделю. Я несколько месяцев ничего не возила этим маршрутом.

Среди камней было довольно холодно. Я взобрался на телегу и залез под ковер. Нащупал винтовку и прижал к себе. Полежу пока тут как снайпер в засаде.

В ночной тиши жужжали какие‑то насекомые вроде наших сверчков. Иногда слышалось пение птиц. И больше ничего. Мы заехали слишком далеко от людских поселений. И любой посторонний шум, будь то голоса или бряцанье оружия, будет сигналом об опасности.

— Расскажи что‑нибудь об орках, — попросил я.

— На юге Асталии лежат Великая степь. Довольно мерзкое и унылое местечко. Там очень сухо и паршивая земля. Ничего кроме местного бурьяна там не растет в принципе. Но багарам он нравится.

— Кому?

— Ты что, природоведение в школе не учил? Это те рогатые твари, на которых ездят зеленые.

— А…

— Гашт на, — Тэн отхлебнула из фляжки. И как она до сих пор не наклюкалась в стельку? — Вот в этой степи и живут орки. Раньше, лет так пятьсот назад, они построили нечто вроде империи. Один шаман объединил племена под своим стягом. Но потом все распалось к чертовой бабушке. И сейчас орки совсем одичали и заняты лишь разбоем. Грабят своих же сородичей, или набегают на южные Округа. Налетчики очень быстры. Прискакали, схватили что плохо лежит, и деру домой. Ловить их сложно, граница дырявая как решето. Через каждый шаг солдата не поставишь, стену на всю длину не построишь. Так и живем.

— А если войной на них?

— Ага, щас. Население Асталии — десять миллионов. А сколько в степи орков одному богу ведомо. Но не меньше сотни. Они плодятся как хинты. Несмотря на постоянные междоусобные войны, их поголовье увеличивается с каждым годом. И как с ними воевать?

— Можно заключить союз с кем‑нибудь.

— С кем? С эльфами? Никто в здравом уме на такую шляпу не подпишется. Это будет либо затяжная война, либо орки снова соберутся и тогда кранты всем, у кого кожа не зеленого цвета.

— О чем это ты рассказываешь, красавица? — раздался вдруг низкий хриплый голос.

Я взял оружие на изготовку и поискал взглядом цель. Из‑за камня вышел невысокий крепкий парень в жилетке на голое тело и кожаных штанах. Незнакомец был абсолютно лыс и носил повязку на правом глазу. Увидев Тэн, он развел в стороны руки и улыбнулся щербатым ртом.

— Сто лет тебя не видел, птичка.

Лысый и спутница крепко обнялись.

— Привет, Дэр. Вот привезли тебе синьку.

— Ого! Мне еще никогда не толкали манород. Надо поглядеть, хорош ли минерал. Хм, а это что за хлыщ? У тебя новый напарник?

— Да это так, на один разок, — хмыкнула Тэн.

Я стащил ковры, раздвинул доски и бросил Дэру один кусочек. Контрабандист достал из кармана увеличительное стекло и принялся вертеть манород в руках, разглядывая в свете луны.

— Он что, весь такой? Не верю!

— Запрыгивай и смотри, — ответил я, усевшись на козлы и поставив винтовку между ногами.

Лысый долго шарил в куче руды, что‑то удивленно бормоча. Синька попалась как на подбор — очень светлая и чистая, почти лазурного оттенка. В лунном свете она и вовсе походила на осколки стекла.

Наконец Дэр развел руки и выдохнул:

— Просто фантастика. Но боюсь, ребята, я не смогу заплатить вам полную стоимость этой прелести.

В душу прокрался холодок страха и волнения. Если он даст нам меньше пятидесяти тысяч — весь план пойдет к черту. А ведь я был так близко! Неужели череда удач не могла длиться подольше!

— Сколько дашь? — угрюмо спросил я. Ладони покрылись холодным липким потом в ожидании ответа.

— Даже говорить стыдно. Семьдесят за урц.

— Семьдесят!! — я вскочил с козел и заорал на всю округу, не веря собственным ушам.

Дэр виновато улыбнулся.

— Больше никак. У меня попросту нет таких денег.

Радость быстро сменилась разочарованием. Полная сумма решила бы множество моих проблем. Я бы наверняка выкупил всех эльфов и обзавелся отличным участком. И построил бы там не говенные бараки, а уютные общежития для рабов. Но теперь придется отвалить Тэн аж двадцать тысяч. Куда ей столько, черт возьми? Мне‑то нужнее!

Замочить ее что ли?

Господи, о чем я думаю. Я же герой лесного народа. Разве может герой поступить подобным образом?

— Тэн, — тихо произнес я, подойдя к девушке.

— Нет, — строго отрезала она.

— Что нет?

— Я не изменю договор, Джен. Все что выше пятидесяти — мое. И не пытайся мене переубедить. Я сразу догадалась по твоей кислой роже, что тебя одолела жадность. Но стоит мне захотеть — и сделка не состоится вообще. Либо состоится, но далеко не так, как ты планируешь.

Мне в лоб уперлось холодное дуло револьвера. Оглушительно громко щелкнул курок. Дэр отвернулся и скрестил руки на груди. Мол, ваши разборки меня ничуть не касаются.

— Одна пуля — и мне в карман упадет вся сумма. На эти деньги я смогу купить титул дарда, а на сдачу — полсотни загорелых мускулистых эльфийских мужчин. Уволюсь ко всем гаштам из школы и буду ублажаться до самой старости, пока хашит не пересохнет. Но для контрабандиста уговор дороже всего. Иначе он долго не проживет. Это касается и меня — и тебя.

Тэн вернула курок на место и спрятала оружие в кобуру.

— Двадцати тысяч тебе все равно не хватит, — ответил я. — А заработать больше вряд ли получится. Не думаю, что твоя зарплата позволяет хоть немного накопить. К тому же, есть одна маленькая, но очень важная деталь.

Девушка подозрительно сощурилась. Я продолжил:

— По местным законам женщины не имеют права на титул, и ты не можешь этого не знать. Вы только — только подошли к вопросу отмены рабства, а до расцвета феминизма еще очень далеко.

— Че?

— Ниче. Если пойдешь мне навстречу, то получишь свой собственный домик, полный голых эльфов. Выберешь себе сколько захочешь из целой сотни. Если все пройдет удачно, деньги польются рекой. Ты ни в чем не будешь нуждаться.

Тэн уперла руки в бока и уставилась на меня со смесью подозрения и похоти во взгляде.

— А не брешешь? Здесь не суд, Наблюдатели по лавкам не сидят.

— Абель верит мне. Если он, конечно, для тебя авторитет.

— Еще какой, — прошипела спутница и харкнула на свою ладонь. После протянула мне для рукопожатия.

— Что это? — я скривился, увидев желтые сопливые слюни.

— Заверение договора, — контрабандистка хохотнула. — Делай то же самое и клянись, что не кинешь меня как последнюю дуру.

— Я клянусь выполнить свое обещание.

Тэн ехидно улыбнулась. Мокрые ладони омерзительно хлюпнули.

— Рад, что вы договорились, — с облечением сказал Дэр. — Я уж думал опять придется труп прятать. Итак, как поделить деньги?

— Мне пять, Джену все остальное, — проворчала спутница.

— Спасибо, Тэн, — шепнул я и подмигнул.

Девушка покачала головой.

— Если обманешь — я тебя на лоскуты порежу.

Дэр достал из кармана чековую книжку и выписал две бумажки.

— Вот, прошу. Обналичить можете в любом филиале Герадийского банка. Эй, парни! Работаем!

Из‑за камней вывалилась ватага мутных типов и начала разгружать телегу. Под склоном холма оказался замаскированный лаз — туда‑то и перетаскивали мой манород.

— Я думал, нам дадут мешок золота.

Лысый рассмеялся.

— Ну что ты, сейчас же не средневековье. В общем, удачного вам пути. Руки жать не буду после ваших клятв.

Мы дождались разгрузки, попрощались и поехали домой. Оставалось чуть больше двух суток на решение вопроса с рабами. А ведь еще титул покупать. Надо бы найти Абеля и проконсультироваться.

Вернулись на плантацию вечером следующего дня. Я хотел плотно перекусить и отдохнуть, а с утра заявиться в ратушу. Но Тэн порекомендовала действовать немедленно. Возможно, удастся переговорить с ответственным чиновником наедине. Чего уж точно невозможно сделать утром любого дня.

Я захватил из дома шляпу с пером и надвинул на глаза. Как только хонто распрягли, мы с Тэн сели верхом и поскакали в город. Я старательно прятал лицо и старался не поднимать взгляд. Усталый народ полз домой с работы и мало обращал внимания на все вокруг. Меньше всего хотелось, чтобы кто‑нибудь меня узнал.

Спутница показала дорогу к Герадийскому банку. Небольшое здание из белого кирпича почти пустовало. В очереди стоял один старик, но ждать его пришлось минут двадцать. Сперва он попросил подробную информацию о процентных ставках. Потом долго заполнял какие‑то документы. Под конец непонятно с чего начал спорить и потребовал жалобную книгу. Усталый клерк в красной жилетке с каменным лицом выслушивал претензии клиента.

Когда старик свалил, служащий банка позволил себе вздох облегчения. Мы с Тэн тоже.

— Переведите вот это на мой счет, — я положил чек в окошко.

— А, господин Авелин, — клерк приветливо улыбнулся. — Одну минутку.

Молодой мужчина принялся тщательно изучать чек. В голову сразу же полезли неприятные мысли. А что если бумага — просто фальшивка. Это же контрабандист, чего ему стоит подделать документы. Я же не специалист в этом вопросе, чем возьми.

— Извините, есть один вопрос…

Мне с трудом удалось сдержать полный разочарования стон.

— А нет, все в порядке. Подпишите тут и вот тут.

— Гора с плеч, — фыркнул я на крыльцах банка. — Пойдешь со мной в ратушу?

— Не, мне лень. Лучше обналичу свой чек, куплю нормального пойла и нажрусь. Надо же отметить наш успех. А завтра уволюсь к черту из школы и буду собирать манатки.

Я улыбнулся.

— Как справишься — жди на плантации.

— Заметано.

Ратуша представляла собой длинное двухэтажное здание, облицованное бежевым мрамором. Над плоской крышей реяло два флага. Видимо, страны и города. На ступенях лежала красная ковровая дорожка, у дверей дежурило двое полицейских.

Они не стали требовать документы — узнали в лицо. Лишь обыскали. Но к тому моменту я избавился от всего оружия.

— Приятного дня, господа, — сказал я, взявшись за дверную ручку. — Кстати, не подскажете, как найти человека, отвечающего за титулы?

Стражи порядка переглянулись. Один из них пробасил в пышные усы:

— Третья дверь налево.

— Благодарю.

Порой мне кажется, что все государственные учреждения строятся и декорируются по одному образцу. Ратуша мало чем отличалась от того же суда. Унылые коридоры с коричневыми стенами, пыльные паласы поверх паркета, цветы в кадках по углам.

Здесь, правда, перед каждым кабинетом стояли скамейки — как в земной поликлинике. Посетителей в столь поздний час было очень мало, а возле нужной мне двери и вовсе никого. Я постучался и заглянул внутрь. За столом сидел пожилой мужчина с зачесанными назад седыми волосами и усталым гладко выбритым лицом. На человеке был черный костюм и красный галстук. Чиновник занимался тем, что раскладывал документы по полкам — готовился идти домой.

— Рабочий день закончен, — монотонно проговорил человек, даже не взглянув в мою сторону.

— У меня очень важное дело.

Полный укоризны вздох:

— У всех дела исключительно важные.

— Но у меня действительно важное.

Человек набрал полную грудь воздуха, чтобы как следует отчитать наглеца. Поднял взгляд да так и застыл с надутыми щеками.

— Авелин?! Что ты тут делаешь?

Я проскользнул в кабинет и привалился спиной к двери.

— Хочу купить титул.

— Но… Тебя же лишили его два дня назад!

— Ну и что? Где написано, что я не могу купить его снова?

Чиновник поджал губу и потер подбородок. Наморщенный лоб и бегающие глаза говорили о тяжелой работе памяти. Наконец мужчина сдался.

— Действительно. Не припоминаю закона, который запрещал бы восстановление титула.

— А я не хочу восстанавливать старый. Хочу купить новый.

— Да неужели? — чиновник сцепил пальцы и подпер ими подбородок. — И какой?

— Дард.

Седые брови приподнялись.

— И где же ты взял такие деньги?

— Продал барахло из дома.

Собеседник вздохнул и откинулся на спинку кресла. Он так старался выразить жестами свое недоверие, что, кажется, перепробовал их все.

— Понимаешь ли, получение титула — дело небыстрое, — голос мужчины сделался мягким как бархат и тягучим как патока. — Требуется копия постановления суда о лишении. Она у тебя с собой? Можешь не отвечать. Затем надо снова принести клятву в присутствии не менее трех свидетелей и одного Наблюдателя. Ты привел их? Они ждут на скамейке в коридоре?

Я вздохнул и закатил глаза.

— Далее следует уплатить пошлину за бланк, чернила и сургуч для печати. Заверить у нотариуса черновой вариант титульной грамоты. Пройти психиатрическую экспертизу. Принести справку из полиции, что ты не привлекался по антигосударственным статьям. Пожертвовать в фонд малоимущих чиновников. И лишь потом, получив все бумаги и разрешения, оплатить стоимость титула. На все уйдут недели, если не месяцы.

— Да? А вы слышали новость? — спросил я.

— Какую именно? В последнее время слишком много новостей.

— Говорят, скоро цены на титулы вырастут. Дард будет стоить на пять тысяч дороже. К счастью, я заранее подготовился к такому раскладу. Жаль только, придется все заплатить в казну. Но что такое пять тысяч по сравнению с полусотней, правда?

Чиновник покачал головой и достал из стола какой‑то документ.

— Раньше ты предлагал взятки лучше, Джен. Вот номер счета. Приходи завтра утром.

17

Места в холле почти закончились, а паланкины все прибывали и прибывали. Наряженные по случаю важного события слуги открыли двери нараспашку и выставили часть стульев на террасу. В этот раз обошлось без музыкантов, выпивки и угощений. Мероприятие проходило сугубо официально, безо всяких развлечений.

На аукцион собрались не меньше двух десятков местных землевладельцев. Тайры, дарды и даже раоляны — чаще в одиночку, но иногда с женами или любовницами. Костюмы строгие, белых и серых тонов — чтобы со стороны собрание не походило на похороны.

До начала оставались считанные минуты. Покупатели заметно нервничали. Много курили и мало общались между собой. В основном ходили по рядам живого товара и присматривались. Одни одобрительно хмыкали, другие разочарованно качали головами. Столь ухоженные и здоровые рабы явно обойдутся недешево.

Наконец последний посетитель занял свое место. Со второго этажа спустился сухопарый мужчина лет тридцати в длиннополом белом камзоле и накрахмаленном шейном банте. В руках он держал золотой колокольчик и миниатюрный молоток.

Колокол ударил трижды. Немногочисленные беседы стихли, гости повернулись в сторону аукционера. Тот низко поклонился и представился:

— Добрый день, дамы и господа. Моя фамилия — Эйвер. Если никто не против, мы начинаем. Итак, первый лот: земельный участок общей площадью пятьдесят сэн и этот замечательный двухэтажный особняк. Начальная цена — десять тысяч золотых.

— Пятнадцать! — выкрикнули с галерки.

— Решили пойти ва — банк, господин Калас? — улыбнулся Эйвер. — Кто больше?

Участники терли подбородки и кривили губы. Изрытая Свиньей плантация им была нужна как гхору пятый хвост. Но отказаться от торга, значит расписаться в собственной бедности. Гордость никому не позволила это сделать.

— Шестнадцать! — буркнул толстый усатый мужчина в котелке.

— Дард Марми — мое почтение. Кто больше?

Еще трое толстосумов подняли руки, доведя общую сумму до девятнадцать тысяч.

— Двадцать! — проскрипел сосед.

— Серьезный настрой на победу! Двадцать — раз. Двадцать — два…

Тихо звякнул колокольчик.

— Продано! Поздравляю господина Каласа с удачной покупкой.

Кто‑то хмыкнул, кто‑то улыбнулся во весь рот. Калас радостно захлопал сам себе, но остался без поддержки.

— Лот номер два, — Эйвер выдержал театральную паузу, будто никто не знал, что сейчас будут продавать. — Сотня прекрасных рабов — откормленных и сильных. Шестьдесят соблазнительных женщин и сорок умельцев — мужчин. Каждый из вас захочет обладать таким богатством. Поэтому невольники продаются полным составом. Стартовая цена — сотня за голову. Итого — десять тысяч золотых.

Калас поднял руку и затряс ею, словно ботаник на уроке.

— Ваша цена? — спросил аукционер.

— А можно купить одну эльфийку? Я заплачу за нее большую цену!

Стоящая вместе со служанками Триэль вздрогнула и прижала руки к груди. Повертела головой, но Джена нигде не было видно. Получилась ли его задумка? Успеет ли он?

Сестра едва заметно коснулась рыженькой плечом и подмигнула стеклянным глазом.

— К сожалению, нельзя, — продолжил Эйвер. — Но вы можете купить ее у победителя торгов!

Калас ехидно сощурился и посмотрел на невольницу. Глаза старика зловеще блеснули.

— Двенадцать! — отозвался пузатый старик, по обе стороны которого сидели весьма фривольно одетые красавицы.

— Жадничаете, господин Кирт. Ну же, вы только поглядите на этих прелестниц! А ну‑ка, покажите самое интересное!

Эльфийки опустили головы и сняли платья.

— Не прикрывайтесь там! — рыкнул Эйвер. — Вы только взгляните! Какие совершенные формы, почти не изуродованные шрамами. Ну, по крайней мере спереди.

Мужчины одобрительно закивали и заулыбались. Любовницы и жены презрительно скривились.

— А где у них клеймо? — спросил кто‑то.

Этот вопрос поставил аукционера в тупик. Пришлось велеть рабыням показать. Отметины в виде перечеркнутого круга оказались на внутренних сторонах бедер.

— Видите, какое замечательное решение! — Эйвер обвел обнаженных девушек рукой. — Совсем ничего не видно. Во время сладостных утех вас ничто не будет отвлекать. Если, конечно, вы не любитель эльфийского сока.

Мужчины захохотали, женщины ревниво надули губы.

— Тринадцать! — выкрикнул совсем молодой парень с длинными каштановыми волосами.

— Ах, какой блеск у вас в глазах, — пропел Эйвер. — Я просто ощущаю исходящие волны желания. Но такой гарем стоит дороже. Чтоб мне провалиться, если я не прав!

— Четырнадцать!

— Вы обижаете эту неземную красоту своей скупостью! Ну же, кто больше?!

— Двадцать тысяч!

Все оглянулись. У порога стоял невысокий мужчина в белом плаще. Он смотрел на носки своих высоких кожаных сапог с серебристыми шпорами и пряжками. Поэтому широкополая шляпа с черной лентой заслоняла лицо.

Из кармана серой жилетки свисала массивная золотая цепь. На кожаном поясе, придерживающем светлые штаны с черными лампасами — две кобуры с револьверами. Незнакомец держал руки так, будто пришел на дуэль, а не на торги.

Впечатлились? Ощутили крутизну? Да, это был я. Прибарахлился на сдачу. Ну а что, не ходить же постоянно как бомж.

— Итак, у нас солидная ставка от господина…

Я поднял голову. Богатеи сперва таращились на меня округлившимися глазами. Потом поднялся такой гвалт, что невозможно было разобрать слова. Одни вскочили и стали тыкать пальцами в мою сторону. Другие осадили Эйвера с просьбой вышвырнуть отсюда незваного гостя. Третьи и вовсе потянулись к оружию.

Аукционер безуспешно пытался призвать к порядку и колотил в колокол. Но тихий перезвон тонул в гуле толпы. Лишь после двух выстрелов в потолок посетители заткнулись.

— А за порчу имущества придется заплатить! — промямлил Эйвер.

— Без проблем.

Я спрятал револьвер и достал из‑за пазухи титульную грамоту. Выставил ее перед собой словно какой‑нибудь агент или сыщик. И подошел к ведущему сего мероприятия. У тех, кому удалось прочитать написанное на документе, буквально челюсть отвешивались.

— Да как такое возможно! — возопил Калас.

— Там, где есть деньги, не бывает ничего невозможного, — хмыкнул я. — Итак, продолжаем торги.

— Это возмутительно!

— Эльфолюб!

— Я отказываюсь участвовать в этом цирке!

— Позорище!

Восемь конкурентов покинули холл, сыпля ругательствами и угрожая "разобраться", а также "обратиться куда следует". Я молча провожал их взглядом. Пусть обращаются куда хотят. Скоро я буду очень далеко отсюда.

Эйвер нацепил монокль и долго изучал грамоту, но не нашел к чему придраться. Естественно, она же самая что ни на есть подлинная. Просто оформлена в ускоренном темпе за особо щедрое пожертвование в фонд чиновников.

— Печать и подписи настоящие, — обреченно вздохнул аукционер. — Дард Авелин, прошу занять свободное место. А мы продолжаем.

Настроение участников заметно испортилось. Я специально сел поближе к богатеям и наблюдал, как те пересаживаются подальше с кислыми физиономиями. Наверное, я все же энергетический вампир. Меня просто распирало от удовольствия. Чужой гнев божественен. Особенно, когда тебе ничего не могут сделать.

— Двадцать с половиной! — буркнул упитанный усатый джентльмен.

— Двадцать одна!

— Двадцать одна с половиной!

Ха. Народ явно планировал урвать рабов по дешевке. Не за номинальную стоимость, конечно, но и не за двести золотых за голову. Поэтому дальше планка повышалась очень медленно и почти остановилась на двадцати трех тысячах.

— Двадцать пять! — протянул я.

Начались перешептывания. Кто‑то даже предложил соседу скинуться, но тот отказался. Толстяк встал, плюнул под ноги и прямым текстом послал меня подальше. Я не стал требовать сатисфакции. И так времени в обрез.

— Двадцать пять раз… Двадцать пять два…, — Эйвер дрожащей рукой утер пот со лба.

Ожидание затянулось. Ведущий обвел полупустой холл умоляющим взглядом. Поняв, что повышения не будет, пожал плечами и ударил колокольчик.

— Продано.

— Одевайтесь, девочки, — произнес я.

Служанки надели платья. Я думал, что Триэль бросится мне на шею и наградит страстным поцелуем, но она поступила иначе. В воздух взмыл сжатый кулачок, раздался пронзительный вскрик:

— Тахин!

Мигом позже это слово скандировал хор из сотни голосов. Под эти фанфары оставшиеся землевладельцы потопали восвояси. И увидели, что их носильщики вовсе не спешат впрягаться в паланкины. Они присоединились к братьям и выкрикивают мое прозвище. Пришлось велеть своим замолчать, иначе дело могло кончиться паршиво. Пара разъяренных гостей уже потянулась к оружию.

Я вышел на крыльцо и упер руки в бока. Свежий ветер развевал мой белый плащ. Ветер перемен. А на меня с надеждой смотрели сотни глаз. Я ощущал себя рок — звездой на концерте. Но я куда круче, чем рок — звезда. Я — Освободитель. Герой эльфийского народа. Человек, посеявший семена прогресса в этом сказочном, но очень похожем на наш мире. Рано или поздно они дадут всходы и все изменится к лучшему. Ну а пока…

— Калас, старый приятель! — я схватил старика за рукав и притянул к себе.

— Я тебе не приятель! — зарычал недруг. — Пошел вон с моей земли!

— Подожди минутку, не кипятись. Вижу, обвинения в лжесвидетельстве с тебя сняли?

Калас высвободил руку и отвернулся. Но с места не сдвинулся.

— Сняли. С божьей помощью.

— Понимаю. Сам очень люблю эту помощь. Она такая звонкая и блестящая…

— Чего тебе надо? Я занят!

— Слушай, есть деловое предложение. Хочешь пятьсот золотых за одного раба? Точнее, рабыню.

Старик обернулся и подозрительно сощурился.

— Она — лучшая из лучших. И я не собираюсь сдавать ее на растерзание. Ты же не для работы хочешь купить Кирру? А для мести.

Я качнул головой.

— Именно для этого.

— И ты думаешь, что после всего случившегося я просто возьму и принесу ее на блюдечке?! Да как ты смеешь мне такое предлагать! Шесть сотен и не монеткой меньше!

Я расплылся в довольной улыбке. Черт, а мне начинает здесь нравиться. Кстати, вы наверняка задались вопросом, откуда у меня столько денег? Ну что же — вот вам небольшая предыстория.

Сразу после договора с продажным чинушей я вернулся на плантацию, где меня дожидался Абель. Соратник выбежал навстречу, крепко обнял и затряс какой‑то бумажкой прямо перед носом.

— Ты не поверишь, Джен! Ты не поверишь!

— Во что не поверю?

— Стенограмма твоего последнего слова взорвалась словно бомба! Ее напечатали все крупные политические газеты страны! На две я, кстати, подал в суд — они неправильно расставили знаки препинания, а это можно трактовать как намеренное искажение информации. Ну да не об этом речь.

— И как, народу понравилось мое выступление?

— Ты шутишь? О таком эффекте я даже не мечтал! Общество снова раскололось на два лагеря как сто лет назад, когда в рабство увели первых эльфов. Землевладельцы негодуют, а простые горожане в восторге! Больше всего им понравились фразы о рабочих местах. Теперь они уверены, что с освобождением лесного народа у них появится стабильный заработок! За неполные два дня на мой счет перевели почти сорок тысяч золотых! Я ожидал поступлений только от соратников, но миллионы людей жертвуют последние гроши на нашу цель. Этих денег хватит на все!

Вот такой вот старинный kickstarter получился.

Я выдал Эйверу чек и подписал необходимые документы. После всех трат, включая шмотки и Кирру, у нас с Абелем осталось двадцать восемь тысяч. Пока Калас приказывал своим рабам доставить предательницу, я велел своим грузить телегу.

Нам предстояло перевезти инструменты, остатки стройматериалов, одежду и часть продовольствия на первое время. Вскоре явилась Тэн и притащила под юбкой целую долбанную оружейную комнату. Помимо обрезов и револьверов, на поясе болтались винтовки и ружья. С титулом дарда я мог владеть любым оружием, кроме артиллерии и боевых кораблей. А стволы в путешествии никогда лишними не будут. Ганэль с напарником отыскали среди рабов десяток ветеранов и вооружили их. Теперь я обзавелся собственной крохотной армией. Самое то против орков и прочих разбойников с большой дороги.

— Рад, что у вас все получилось, господин, — сказал дворецкий.

Я привалился спиной к колесу и закрыл глаза.

— Это лишь малая часть, Ромэль. Первый пункт плана. А последний мне до сих пор неизвестен. Так что все только начинается.

— Главное, что мы снова вместе.

— Это уж точно.

В затылок кольнуло раскаленным шилом. Я обхватил голову руками и скривился.

— Тарсиэль! — крикнул дворецкий.

Доктор оказался поблизости — грузил в телегу остатки своей лаборатории. Я принял пузырек с зельем, губы приятно обожгло мятой. Да уж, пока все складывается просто замечательно. Слишком замечательно. Но мне осталось меньше пяти месяцев. Мозговая хворь настойчиво не давала забыть об этом.

Подошла Триэль, взяла за руку и отвела в сторонку. Девушка выглядела весьма встревоженной. Глаза опущены, нижняя губа поджата.

— Джен, нам надо поговорить…

Господи, как я ненавижу эту фразу! Надеюсь, здесь она не несет никакого малоприятного скрытого смысла.

— Я слышала твой разговор с Каласом. Понимаю, Кирра поступила отвратительно и ненавижу ее, но… Не мог бы ты проявить милосердие?

Я погладил эльфийку по щеке.

— Думаешь, я собираюсь убить предательницу? Нет, что ты, у меня совсем другие планы. Но наказания она не избежит.

Триэль слабо улыбнулась и кивнула.

— Тогда пойду помогать носить провиант.

— Подожди, — я обнял подругу за талию и привлек к себе.

Насладиться обнимашками вдоволь не удалось. Эльфы соседушки привели Кирру. Я стоял к ней спиной, поэтому она не сразу меня узнала. Видимо, никто не предупредил засранку о цели визита на плантацию.

Едва поняв, кто перед ней, Кирра бросилась наутек. Но пара выстрелов под ноги притормозили стремительное бегство.

— Молодец, Ганэль.

Охранник кивнул. Остальные члены вооруженного отряда очухались мигом позже. И вот уже в спину шпионке смотрело десять стволов.

— Сорвите со столба пару кандалов и закуйте ее. Да так, чтобы могла только ногами шевелить. А потом привяжите к дышлу. Пусть помогает хрюшкам тащить телегу.

— Эй! — буркнул Калас. — Теперь это мои кандалы!

Вот черт, надо было сжечь там все до аукциона. Впрочем, старого живодера такая мера вряд ли остановит.

Я бросил соседу золотую монетку. Тот ловко поймал ее и попробовал на зуб. Удовлетворенно кивнул, вытер об рукав пиджака и спрятал в карман. Вот уж правда — чем богаче человек, тем скупее.

— Мы закончили, господин, — сказал Ромэль.

— Отлично. Стройтесь в колонну по трое. Выступаем как только приедет Абель.

Ждать адвоката пришлось около получаса. Он приехал верхом на кабане. Через спину животного были перекинуты две дорожных сумки.

— Поздравляю с победой! — издалека крикнул товарищ.

— А где ваша бричка? — удивился я.

— Продал и вложил деньги в наше мероприятие!

— Отлично. Теперь у нас четвертая свинья в упряжке.

— А третья кто? — Абель подошел ближе и увидел обмотанную цепями Кирру. — Ничего себе. А вы мстительный человек, Джен.

— Меня заставили! — заорала предательница, рвясь с привязи. — Я не могла поступить иначе!

— Разумеется, — хмыкнул я. — Ну что, пора в путь?

Оглядел еще раз свой отряд. Хонто запряжены и уже роют копытами землю. К счастью, моя хрюшка стояла спокойно. Иначе я бы ночами не спал, понимая, что оставил Каласу еще одну жилу манорода.

Вещи аккуратно сложены в телегу таким образом, что в передней части, перед козлами, оставался небольшой зазор. Там эльфы постелили одеяло и ковры таким образом, что получалось длинное сиденье с навесом. Очень похоже на спальное место в кабине дальнобойщика. Небольшое, но уютное, и от жары защитит. Все приятнее, чем пешком чесать.

Группа из пяти рабов занималась предстартовой подготовкой: кормила хонто, проверяла, надежно ли закреплен груз, смазывала колесные оси. Охранники расселись вдоль бортов и положили оружие на колени. Ни дать ни взять спецназовцы на броне. Остальные рабы построились за повозкой: ровно, по росту — как на параде.

Сидящая на козлах Тэн помахала рукой и показала большой палец. Толи готова к отправке, толи посылает меня куда подальше. Кто разберет местные жесты?

— Кстати о пути, — адвокат достал из сумки карту и показал мне. — Составил на досуге отличный маршрут. Как раз в обход Столицы.

— Почему в обход?

— Я подумал, что вам не захочется привлекать к себе чрезмерное внимание. А оно будет именно таким, — Кэриан кашлянул в кулак. — В лучшем случае. Ситуация в городе накалена до предела. Наше появление может вызвать непредсказуемый эффект.

— Жаль. Хотелось немножко подразнить сторонников рабства.

— Массовые беспорядки, раненые и погибшие — слишком высокая цена. К тому же, нас наверняка арестуют и обвинят в организации вышеперечисленного ада.

Я посмотрел на карту еще раз. Жирная красная линия шла с севера на юг, огибая центральный Округ. Пожалуй, Абель прав. Мне сейчас только побоища в сердце Асталии не хватает. А из одной спички, брошенной в неправильном месте, может вырасти всепоглощающий пожар. История родной планеты на это тонко намекает. А историю, детишки, надо знать. Потому что она циклична. И давно забытые события, погребенные под пылью веков, имеют все шансы восстать в самый неподходящий момент.

В общем, учите историю. Это неиссякаемый кладезь чужих ошибок, который позволит избежать собственных. По крайней мере, теперь меня невозможно обвинить в отсутствии посыла и бессмысленности данной книжки.

— Ладно, — выдохнул я. — Раз уж собрался решать вопрос мирно, то стоит придерживаться плана. Отправляемся в Шестой округ окольным путем.

18

Мы добрались до границы Округа через неделю пешего перехода. Путь очень напоминал нашу с Тэн вылазку, только длился куда дольше. Отряд старательно избегал крупных городов и заходил только в дальние деревеньки для пополнения припасов.

За все время нам встретились три шайки разбойников. Людские, не орочьи. Первые две благоразумно скрылись за горизонтом, едва завидев колонну. Последняя оказалась самой отчаянной и напала. Охранники изрешетили бандитов еще на подходе. Теперь все пятеро удобряют землю, пополнив своим оружием наш скромный арсенал. Выяснилось, что эльфы отлично стреляют не только из луков. Появись у них огнестрел раньше — не известно, чем бы кончилась Лесная война. Да и началась ли бы она вообще.

Абель настоял, чтобы мы прибыли инкогнито. Никто не должен знать, куда именно я переехал. Это избавит от возможных нападок недоброжелателей. Помня визит Земельной службы, я целиком и полностью поддержал идею.

— Ну, вот и он, — вздохнул адвокат и снял цилиндр. Смахнул пыль и пот с волос и снова надел шляпу.

Холмов здесь не было. Буйной зеленой трав тоже. Только огромная, от края до края, бурая степь, усеянная там и тут проплешинами голой каменистой земли. Гладкая как стол, без единого намека на лес или кустарник. Никаких цветов, лишь жесткая короткая трава да мясистые колючие растения вроде кактусов.

Здесь царила сильная жара. Испарина обильно колыхалась над землей, придавая очертаниям причудливые формы. Ветер дул слабо и совсем не приносил прохлады. Наоборот — сушил кожу и бросал в лицо мелкий мусор.

— Джен? — позвала Триэль.

Мы сидели под навесом. Абель и Тэн на козлах. Последние часы эльфийка перекраивала мою старую красную сорочку. Я не спрашивал, зачем — путешествие выдалось на удивление скучным и каждый развлекался как умел.

— Это тебе.

На ладонь лег плотный лоскут треугольной формы. Ясно — пылевая маска. Завязал ее узелком на затылке, натянул под самые глаза. Дышать стало легче, но все равно горячо.

— Воды…, — простонала Кирра.

Предательница заговорила в первый раз за всю неделю. До того молча топала вперед, гордо задрав голову. Но даже у разведчицы и диверсанта не безграничные возможности.

— Попьешь как обычно — вместе с хонто, — хмыкнул я.

— Они пьют раз в день! — огрызнулась девушка.

Звякнули цепи. Кирра опустилась на траву и привалилась спиной к дышлу. Моя хрюшка махнула хвостом и хлестко ударила невольницу по лицу. Но эльфийка лишь отвернулась.

— Свинья, фу!

Хонто недовольно взвизгнула, но перестала проказничать. Триэль взяла меня за плечо и с мольбой произнесла:

— Джен, пожалуйста…

— Что пожалуйста? А если бы на плантации не нашелся манород? Знаешь, что сейчас делал бы с тобой Калас? Со всеми вами?

Подруга опустила взгляд.

— Ладно, черт с ней. Ганэль, плесни животным раньше срока. И этой скотине тоже.

Охранник взял ведро и по очереди напоил хонто. Кирра получила свою порцию последней, когда хрюшки вдоволь повозили в ведре пятаками и напускали туда слюней.

— Вылей это дерьмо и набери свежей, — вздохнув, велел я. — Давать ей такую воду — уже перебор.

Предательница упала на колени и припала губами к ведру. Воспользовавшись случайным перерывом, я разглядел стоящий впереди городок. Дома были преимущественно деревянными, но на окраинах виднелись глинобитные. Впрочем, то могли быть сараи или какие‑нибудь подсобки.

Больше всего меня удивили улицы. Их было четыре. Они пересекались под равными углами, отчего издали городок напоминал розу ветров. По краям плотными рядами стояли постройки, а свободное пространство между улицами ними никак не использовалось.

— Странная тут архитектура, — хмыкнул я.

— Не странная, а оборонительная, — ответил Абель. — Так города проще защищать.

— От кого? — спросил я, заранее зная ответ.

— От орков, конечно же. Все южные Округа когда‑то принадлежали им. После открытия огнестрельного оружия люди отрезали себе три больших кусочка степи.

— Но почему они так плохо охраняются?

— У региона нет стратегической важности. Большая часть войск расквартирована в Златолисте и занята охраной резерваций. Поэтому местным жителям приходится брать инициативу в свои руки. Редкие пограничные форты слабо помогают от набегов.

— Но кто тут вообще селится?

— Уставшие от суеты старых Округов. Недовольные властью. Противники рабства. Одиночки и социопаты.

— Да уж, интересные соседи. Пожалуй, стоит поглядеть на них поближе.

Я ожидал, что у города будет восемь въездов — с каждого края улиц. Но он оказался лишь один — остальные были наглухо закупорены глиняными кирпичами. Да и тот единственный был закрыт массивными бревенчатыми воротами, окованными железом.

На воротах дежурила пара ребят в кожаных пыльниках, масках и широкополых шляпах. В руках винтовки с примитивными подобиями оптических прицелов. Я помахал дозорным и просил, можно ли пройти внутрь.

— А вы кто? — сухо спросил один боец. — Зачем пожаловали?

Я снял маску. Напарник пихнул товарища локтем в бок и зашептал.

— Ты что, слепой? Это же Джен Авелин!

— Серьезно? Его же посадили.

— Вот дубина, ты хоть газеты читаешь?

— Нет конечно, я же неграмотный! Мне Фил все рассказывает.

— Фил — пьяница и старый маразматик! Нашел кого слушать!

— Господа! — крикнул я, привлекая внимание. — Так вы впустите нас?

— Конечно! Варс, крути колесо!

— А кто приехал? — раздался скрипучий голос из‑за ворот.

— Джен Авелин!

— Ничего себе! Парни, вы слышали?

— Что слышали?

— Авелин приехал!

— Вот это да. Надо остальным рассказать.

Я покачал головой и натянул шляпу на лоб.

Послышался скрежет и звяканье цепей. Створки ворот медленно поползли в стороны. Нам открылась узкая, довольно грязная улица с неровной грунтовой дорогой. По обе стороны стояли дома с террасами и разномастными вывесками. Первое здание слева — трактир, с грубо намалеванным бокалом на крышке от бочки. Справа — арсенал, охраняемый небритым типом в плаще с капюшоном. Сразу за ним — оружейный магазин.

Люди в пыльниках и шляпах высыпали на террасы вдоль всей улицы и глазели на необычное шествие. Я словно оказался в вестерне. Стиль построек и одежды весьма походил на Дикий запад. Не хватало лишь сурового усатого шерифа с золотой звездой.

— Куда теперь? — спросил я у Абеля.

— В ратушу. Узнаем расценки на землю.

Мы двинулись к центру города, как вдруг дорогу загородила возмущенная дамочка в сиреневом кружевном платье. Незнакомка поправила сбившиеся черные волосы и выкрикнула:

— И как это понимать? Почему человек, называющий себя борцом с рабством, ведет за собой колонну рабов?!

— Можно ее пристрелить? — лениво спросила Тэн.

— Нельзя, — фыркнул я.

Зеваки с интересом уставились на девушку. Кто‑то поддержал ее гневными выкриками.

— Придется объясниться, — шепнул адвокат.

Не успели прибыть — уже проблемы. Бежали от одних, нашли другие. Весело, блин.

Я залез на козлы и выпрямился в полный рост. Порыв ветра растрепал полы плаща и едва не сорвал шляпу. В мою сторону уставились несколько сотен глаз. От ответа на каверзный вопрос будет зависеть очень многое. В этом опасном краю лучше не заводить врагов. По крайней мере так быстро и в таком количестве.

— Господа, — я поднял руки. — Вы наверняка в курсе моей ситуации. Если бы я отказался от правил — то отправил бы на верную смерть и муки сотню эльфов. Поверьте, от своих убеждений никто не отказывается. Я специально прибыл в этот Округ, чтобы найти поддержку. Мы продолжим бороться за отмену рабства до конца!

Пафосно вышло, но ничего лучше на ум не пришло. Я ожидал аплодисментов и радостных выкриков, но народ продолжал молча наблюдать. Какой‑то пожилой толстяк с золотыми зубами сплюнул в пыль и проворчал:

— Фелиция, вечно ты суешь свою активную позицию куда попало. Чего докопалась до человека?

— Ага, верно, — поддержал высокий сухопарый усач в деловом костюме. — Человек делом занят, а ты пристаешь.

Девушка в сиреневом платье фыркнула и удалилась, задрав нос. А мы продолжили путь.

Кривая дорожка, белые балюстрады и террасы. Один дом очень похож на соседа, а тот на своего соседа. В условиях дефицита стройматериалов не до изысков. Только ратуша отличалась высокой мансардой, над которой реял флаг — белая восьмиконечная звезда на красном фоне.

— Как вообще называется этот город? — спросил я у Абеля. — Ни одного указателя за всю дорогу.

— Указатели привлекают орков. А город называется Вейсел. Население — десять тысяч. Одно из крупнейших поселений в Округе. Да, здесь не любят селиться тесно. Не будь налетов, тут бы все хуторами жили. В два — три двора.

Ратуша мне сразу приглянулась. На первом этаже — одно большое помещение безо всяких коридоров. У входа стол секретаря, заваленный папками документов. Точнее, не секретаря, а секретарши. За столом работала пожилая женщина с пучком седых волос на затылке. Она носила черное длинное платье с высоким воротником, на крючковатом носу — очки в тонкой медной оправе.

А у стены напротив входа за большим круглым столом восседал местный бионин. Высокий, худой и сморщенный — под стать помощнице. Едва увидев меня, он встал, поправил пиджак и протянул руку.

— Какие люди! Вот уж не ожидал увидеть вас здесь, господин Авелин. Меня зовут Ларитт. Вы по делу или так, проездом?

Я ответил на рукопожатие и присел на стул. Абель разместился рядом.

— И то, и другое, — ответил я. — Хотим прикупить участок подешевле в этом Округе.

Бионин потер подбородок.

— Тогда вам дальше на юг. Здесь те же цены, что и в Столице. А ближе к границе значительно дешевле.

— Из‑за орков?

Ларитт развел руками — увы, но да.

— А как сейчас обстановка? Часто набегают? А то мне довелось видеть отряд зеленых во Втором округе, совсем рядом с Герадией.

— Далековато зашли. Скорее всего, разведывательная группа. Их сейчас часто видят. В бой они не лезут, но шныряют тут и там. А крупных набегов больше месяца нет. Притихли чего‑то орки.

Больше нас ничто не держало в Вейселе. Визит дружбы нанесен, обстановка изучена, дальнейший маршрут определен. Мы пополнили запасы провианта и патронов, после чего покинули город.

Еще два дня тяжелого перехода, и отряд прибыл в небольшой городок с милым названием Дэрси. Всего две скрещенные под прямыми углами улицы и без малого тысяча жителей. В основном старики и молодежь. Первые по привычке решили умереть на родной земле, вторые явились за острыми ощущениями. Горожан средних лет можно по пальцам пересчитать, а семейных пар с детьми я так и не заметил.

В Дэрси Абеля знали все. Именно с близлежащих участков орки похитили невольников, за родителей которых вступился адвокат. Так что нас ждал радушный прием у бионина и бесплатная выпивка в ресторанчике "Перекресток".

Находился он, как вы поняли из названия, на пересечении улиц. На входе висели небольшие дверцы, открывающиеся в обе стороны. Очень похожие на те, через которые вылетали пьяные ковбои в вестернах.

Пойло оказалось крепким и резко пахло какой‑то пряностью, но я все равно хлопнул стопочку. Слишком уж вымотался в дороге, а впереди еще целая куча дел. Рабы от алкоголя отказались, сославшись на некий праздник Упавшего листа. Судя по сбивчивым описаниям, за ним следовал пост и пить нельзя. Но, скорее всего, они просто не хотели задаром опустошать и без того малые запасы заведения.

Ресторанчик был длинный и узкий. С низким потолком и столиками вдоль больших окон. Изнутри он очень напоминал плацкартный вагон, только вместо кроватей — удобные мягкие диванчики, обтянутые красной тканью.

В полдень посетителей почти не было. Лишь в углу сидел спиной к нам широкоплечий мужчина в плаще и что‑то поедал, громко чавкая. Напротив столов находилась барная стойка, по бокам от нее — свободные пятачки с истертым каблуками паркетом. Танцевальные площадки, не иначе.

Места всем тут, разумеется, не хватило бы. С нами вошли только женщины, уставшие после утомительного странствия. Мне больше всего нравилось способность эльфов рассаживаться по местам. Они делали это очень быстро и практически бесшумно. Вот заходит внутрь толпа, ты садишься за стойку и заказываешь выпить. Ничего, кроме звона стаканов и бульканья алкоголя не слышно. Интересно, как там дела у девчонок, думаешь ты. Оборачиваешься — а они уже сидят как птицы на проводе. И вроде места мало, а поместились все.

Хозяйничал в "Перекрестке" низкорослый горбатый старикан в сером комбинезоне и клетчатой рубахе с закатанными рукавами. Звали его Стэн. На правом предплечье я заметил толстые белые шрамы будто бы от когтей. Меня это насторожило. Я так и не удосужился поинтересоваться, что за зверье обитает в степи. Пару раз видел стаи гхоров вдали. Они напоминали волков, только с длинной шерстью и двумя острыми рожками на лбах. Еще под ногами то и дело проползали мерзкие твари, выглядящие как змеи с паучьими лапками. Абель сказал, что харны не опасны и даже съедобны. Лишь уродливы на вид.

— Кто это вас? — я кивнул на руку.

— Орк, — отозвался старик, протирая очередной стакан. Кажется, во всех мирах бармены в свободное от обслуживания время протирают стаканы. — Месяцев семь назад я возвращался в город с грузом самогона. Пришлось малость задержаться, и в Дэрси я прибыл уже ночью. И почти под самыми воротами на меня налетел орк. Молодой, не опытный — решил, наверное, доказать, что готов присоединиться к банде. Схватил меня за руку и потащил со всей дури. Хорошо, что стражники не спали и пристрелили балбеса. Жаль его даже немного. Вырос бы — может остепенился, жену нашел, детишек завел. Хотя о чем это я, они все равно погибают или в набегах, или в склоках меж собой.

— Говорят, в последнее время тишина.

— Так и есть. Зеленые постоянно пытаются сбиться в Орду и напасть на кого‑нибудь всем скопом. Но редко когда процессом руководит один вождь. Обычно случается так, что половина орков становится под знамя могучего шамана. А другая половина присоединяется к удачливому атаману разбойников. Шаман говорит — давайте ко мне, и Орда готова. А бандит отвечает — нет, вы ко мне. Атаман горячий, гордый, не может пойти на уступки. Шаман мудрый и властолюбивый — тоже не может поддаться. И как решить проблему? Конечно же по законам Степи. И вот две половины орков идут друг на друга. Как правило, группировки не две, а гораздо больше. Вот и сейчас что‑то подобное происходит, наверное.

Интересная история, но мало объясняет шныряющих повсюду разведчиков.

— А что случилось с теми плантаторами, у которых украли рабов? — спросил я.

— Понятно что, — Стэн провел пальцем по горлу. — До меня тут слухи дошли, будто бы пока хозяев резали, эльфы стояли в сторонке и молча наблюдали. А потом добровольно потопали вслед за орками. Мол, какая разница, кто нас по горбам хлестать будет. Так вот — брехня это все.

— А как на самом деле было?

— За всех не скажу, но знаю точно, что приключилось с Ансием. Хороший был тайр, тоже с невольниками нормально обращался. Против рабства не выступал, но и в издевательствах ничего хорошего не видел. В общем, эльфы о набеге прознали быстро — они же ушастые, слух фантастический. Хозяин сперва велел всем бежать к городу. Ему тогда и говорят: никак не успеем, орки догонят. Спасайте женщин, а мы прикроем. Он и говорит — чем прикрывать‑то? У нас винтовка и два пистолета. Тогда мужики взяли кто молоток, кто кирку — Ансий как раз манород тут искал, да все впустую. И собрались, значит, оборону держать. Хозяин думает — ну ладно. Взял девушек и в город. Отбежал на какое‑то расстояние, и что‑то щелкнуло в нем. Говорит — не могу так. Рабы дерутся, а я бегу, пятками сверкаю. В общем, вернулся он. Да только жертва оказалась напрасной. Защитников порубили, женщин догнали и увели в степь. Лишь одной удалось скрыться — она‑то всю правду и рассказала. Да только кто рабыню послушает. А почему слухи пошли? Да потому, что орки и трупы с собой забирают. Жрать у них особо нечего, вот и балуются каннибализмом. А сыщики пришли — глядят, тел нет. Ну, видимо, все и ушли с зелеными.

— Что стало с выжившей?

— Что‑что… Другой хозяин купил.

Ансий. Именно это слово написано на прикладе винтовки. Так вот аж откуда след тянется.

— А далеко отсюда его участок?

— Не, близко совсем. Десять минут на хонто строго на юг. Пепелище легко заметить, оно как раз на проплешине лежит. Ну, не чокаясь. Помянем хорошего человека.

Мы выпили по второй, после чего я выбежал на улицу и велел распрячь Свинью.

— Ромэль, Ганэль и твой молчаливый напарник, имени которого я до сих пор не знаю — за мной. Оружие не забудьте.

— Что‑то случилось? — встревожился дворецкий.

— Надо проверить один участок. Возможно, его мы и купим.

Я достал из кармана крохотный кусочек манорода, взятый из подвала старого особняка, и сунул Свинье под пятак. Хонто обнюхала минерал и радостно хрюкнула.

— Молодец. Ищи, девочка. Ищи!

— Господин? — позвал Ромэль, когда городишко остался далеко позади. — Думаете, здесь есть залежи? Не слышал, чтобы драконы обитали в степи.

— А причем тут драконы? — удивился я.

— Вы не знаете? Манород — это окаменевшая магическая энергия древних Синих драконов, самых сильных колдунов всех времен. Миллионы лет назад они правили этой планетой.

— А — а-а. А у нас динозавры правили. Но они были тупые и вымерли от метеорита.

— Выходит, наши миры весьма похожи. По легендам, драконам на голову едва не рухнула великая скала, прилетевшая из черного бескрайнего моря. Но драконам удалось построить громадную манную пушку и сбить незваного гостя еще на подлете.

Я чуть не поперхнулся.

— Что построить?

— Пушку, — Ромэль улыбнулся. — Синие драконы были умнейшими существами. Одним взмахом лапы возводили дома и величественные храмы. Еще они — величайшие специалисты по оружию. Впрочем, называть их последнее творение пушкой не совсем верно. Скорее, это огромный концентратор магической силы. Нечто вроде колдовского посоха размером с вековое древо.

— Ничего себе. А где драконы сейчас? Что с ними стало?

— К сожалению, они немного просчитались. Выстрел расколол метеорит на сотни кусков и вместо одного взрыва получилась цепная реакция, пробудившая все вулканы на планете. Пыль заслонила солнце, большая часть растений и животных погибла, а драконы умерли с голоду. Иногда среди крупных залежей манорода находят гигантские кости мертвых хозяев.

— Подожди, — я нахмурился. — А как энергия может окаменеть?

— Не знаю, я не археолог.

Вот уж действительно загадка. Но разум подсказывал, что вся эта история — банальная сказка с целью романтизировать образ и заработать на нем. Ну, как если бы пиратов показывали в фильмах милыми и добрыми, а не гниющими заживо от антисанитарии головорезами. А рыцарей — благородными и чуткими воинами, а не дикарями, которые насилуют всех подряд, бухают, жрут чеснок головками и срут прямо в латы.

Ну ладно, в латы они не срали, но все остальное — чистая правда.

Скорее всего, драконы мало отличались от наших динозавров. Поедали какое‑то растение, приобретающее взрывные свойства в процессе ферментизации в кишечниках. После катастрофы оно окаменело, но не растеряло свойств спустя миллионы лет. С очень большой вероятностью, манород — это просто дерьмо местных рептилий. А до чего красивая легенда, не правда ли?

— Господин, — произнес Ганэль. — Кажется, хонто взяла след.

Свинья, все это время пылесосившая хоботом траву, навострила уши и подняла хвост трубой. И побежала в направлении черного пятна вдали. Ждать нас никто не собирался, так что на место мы явились с задержкой.

На разграбленном участке мало что уцелело. Лишь по фундаменту и почерневшему камину удалось определить, где стоял дом. Все остальное превратилось в пепел.

Под ногой что‑то хрустнуло. Опустил взгляд — обгоревшая кость. Чья — без понятия, но выглядит жутковато.

— А где Свинья? — спросил дворецкий.

Я посмотрел по сторонам. Ни единой детали, за которой можно спрятаться. Голая степь на сотни километров вокруг. Вдруг прямо из‑под земли выпрыгнуло нечто в облаке черного дыма. Хорошо, что у меня паршивая реакция, и я не успел выхватить револьвер и пристрелить существо.

Потому что это была Свинья — в золе и пепле от бивней до кончика хвоста. Грязная, как черт, но крайне довольная.

— Господин! — позвал охранник, имя которого я так и не узнал. — Здесь спуск в шахту.

Ага. Выходит, Ансий все же нашел жилу. Но не успел до нее добраться. Что же, теперь это сделаем мы.

19

— Значит, вы хотите купить участок Ансия, — Ларитт задумчиво потер подбородок. — Необычный выбор. Дальше на юг только форпост пограничников и бескрайняя степь.

— Сколько? — спросил я.

— Надо подсчитать, — бионин достал какие‑то бумаги и пару минут изучал. — Сорок сэн бесплодной земли. Не вижу смысла проводить аукцион — с момента набега вы первые, кто решил поселиться на пепелище. Десять тысяч.

Я взглянул на Абеля. Тот кивнул.

— Идет.

— Варна! Подготовь документы!

Секретарь зашуршала листами, заскрипела пером.

— А дерева у вас можно прикупить?

— Этого добра полно. Несколько тайров планировали поселиться в Дэрси, если поиски манорода увенчаются успехом. Но из‑за известных событий им пришлось продать запасы и вернуться восвояси налегке. Можете хоть весь склад забирать.

Еще двенадцать тысяч за стройматериалы, расходники, инструменты и доставку. Оставалось шесть тысяч, на которые я планировал гульнуть после застройки участка. Но адвокат посоветовал иное:

— Лучше купи оружие, Джен.

— Я заходил в магазин. Там горсть револьверов, два ружья и винтовка. Не думаю, что это сильно поможет в случае атаки.

Абель улыбнулся и поправил цилиндр.

— Знаешь, я привык в своей практике бороться за каждую мелочь. Даже один процент к шансу — это уже весьма неплохо.

— Хороший принцип. Что планируете делать дальше?

— Вернусь в Столицу, продолжу агитировать за отмену рабства и помогать соратникам. Все документы подписаны и заверены, а строитель из меня паршивый. Я буду время от времени заглядывать в гости и слать письма.

Мы пожали руки.

— Спасибо за все. Без вас я бы не справился.

— Борьба только начинается, господин Авелин. Не сдавайтесь.

Чтобы доставить все дерево понадобились пять телег. Пока мужчины разгружали бревна и доски, женщины расчищали площадку от пепла и мусора. Я наблюдал за процессом из‑под навеса, как вдруг подбежал Ганэль и выкрикнул:

— Господин, Кирра сбежала!

Я аж подпрыгнул на месте.

— Когда?

— Точно не могу знать. Мы не оставляли ее без присмотра, но сейчас ее нигде нет. Нашли только цепи. Думаю, она отвела нам глаза. Разведчицы владеют такой магией.

— А следы?

— Уходят на юг, в сторону степи, но шагов через пятьсот обрываются.

— Ладно, черт с ней. Надеюсь, ее сожрут орки. Выставь охрану по периметру, пусть дежурят днем и ночью. Перед шахтой постройте наблюдательную вышку. Бойцы не должны отвлекаться на постороннюю работу.

— Будет исполнено! Кстати, насчет вышки и всего участка. Старый Ильдариэль желает поговорить с вами о ритуале очищения душ.

Хм, интересно, что это такое.

— Пусть подходит.

Вскоре пришел пожилой эльф с сединой в черных волосах. Именно он первым назвал меня Тахином. Старик встал рядом с телегой и низко поклонился.

— Тахин, прежде чем строить тут дома, надо очистить землю от скверны и упокоить павших. Здесь все залито кровью моего народа. Здесь творились страшные вещи. А поблизости нет ни одного дерева, через которое могли бы уйти души мертвецов. Можете мне не верить, ведь у вас другие боги. Но они будут мстить и притягивать зло.

Во дела. Сейчас выдаст мне какой‑нибудь хитрый квест, из‑за которого придется отвлекаться от работы. Убить десять орков и вырезать им сердца, например. Или провести сложнейший магический ритуал с участием сорока эльфийских старцев, за которыми придется ехать аж в Златолист. Или еще чего похуже.

— Что надо делать? — спросил я, решив не забивать голову раньше времени.

— Посадить на участке дерево.

— Всего‑то?

— Да. Остальное за нами.

— Не знаю, приживется ли оно здесь. Да и где его взять? Я не видел поблизости деревьев.

— Деревья есть там, — Ильдариэль указал рукой в сторону степи.

Ну конечно. И как я раньше не догадался.

— Ты уверен, что хочешь пойти? — взволнованно спросила Триэль.

— Ну да. Почему нет? — я подтянул ремень с револьверами и перекинул через грудь патронташ. — Все равно пока делать нечего. Подай винтовку, пожалуйста.

Эльфийка протянула мне оружие. Ее руки едва заметно дрожали.

— Не волнуйся, — я обнял девушку и поцеловал. — Орки заняты своими распрями. А от малого отряда мы отобьемся. С нами идут Ганэль, Ромэль, Тэн и еще пара охранников. Не пропадем.

— А вы надолго?

— Понятия не имею. Но в радиусе обзора точно нет никаких деревьев. Так что придется прогуляться.

— Удачи, — вздохнула невольница.

Я сменил белый плащ на кожаный пыльник. И вымарать не жалко, и заметить сложнее на фоне коричневой травы. Натянул на лицо маску, помахал Триэль и потопал вслед за Ильдариэлем. Охранники шли рядом со стариком, Тэн по левую руку от меня, дворецкий замыкал шествие.

Почему‑то я ощущал себя сталкером, отправившимся в поход за ценным хабаром. Возможно, соответствующую атмосферу навевало монотонное уныние вокруг. Или плотная испарина, похожая на аномалию. Или то, что нам предстояло чесать бог знает сколько времени по безжизненной земле.

Но, скорее всего, все вместе.

Да уж, не так я представлял приключения в сказочном мире. Даже злобные орки — и те куда‑то делись.

— Джен, — позвала учительница. — Надеюсь, наш договор не забыт?

— Нет конечно. Как только — так сразу.

Девушка томно вздохнула и заправила локон за ухо. Несмотря на богом забытое место, она до сих пор ходила в рабочем костюме. И прятала стволы под длиннополой черной юбкой.

— Ясно. Просто здесь так безлюдно, а рядом плечистые мальчики с оружием, которые меня дико заводят. Как насчет привала?

— Никакого привала, сталк… Тэн! Здесь же опасная зона! Чем быстрее вернемся, тем лучше. Кстати, Ильдариэль, а где твои деревья? Мы уже полчаса идем, а вокруг ничего, кроме сухой травы.

Старик указал пальцем вдаль.

— Дерево там.

— Далеко до него?

— Совсем чуть — чуть, юный хозяин.

— Смотрите! Слева от нас! — крикнул Ганэль.

Мы обернулись. Я ожидал увидеть отряд разбойников, но на глаза попалась какая‑то черная куча, возвышающаяся над травой. Подошли ближе и поняли, что это сорванные ветром кожаные орочьи палатки в количестве трех штук. Их покрывали разнообразные знаки, нарисованные белой краской. В центре лагеря остались следы кострища. Ганэль присел на колено и разрыхлил пепел рукой. Понюхал пальцы и сказал:

— Орки покидали стоянку в спешке.

— С чего ты взял? — спросил я.

— Во — первых, они не забрали с собой вещи. А это странно, учитывая кочевой образ жизни зеленокожих. Во — вторых, зола не пахнет их мочой. А именно так орки тушат костры. Воды мало, а трава сухая. Того и глядишь полыхнет.

Я поморщился.

— Здесь следы копыт, — сказал Ромэль. — Орки сели верхом и унеслись прочь. Как видно, в лагерь они не возвращались.

— Но что могло их так напугать? — спросила Тэн.

Дворецкий пожал плечами.

— Что угодно. Стая гхоров, другая банда, мало ли. Но не стоит тут задерживаться. Надо идти.

Возражений не последовало.

Мы миновали каменную проплешину и подошли к склону невысокого, в человеческий рост, холма. Судя по ровной форме, насыпь явно рукотворная.

— Курган? — догадался я.

— Он самый, — ответил старик. — Так орки хоронят вождей и шаманов. А вот и дерево.

— Где?

— Вот же оно, — эльф кивнул себе под ноги.

Из травы торчало странное растение с уродливым изогнутым стволом и мясистыми круглыми листьями. Со стороны его можно принять за змею из‑за коричневой коры в черную крапинку. Уродец доходил мне до голени.

— Это… дерево?

— Карликовое дерево мар'блан! Выкапывайте, ребята, но помните, что у него очень длинный корень. И землю с кургана не вздумайте брать!

Все оказалось куда проще, чем я рассчитывал.

Эльфы достали мешки и заработали крохотными лопатками вроде саперных. Корень действительно оказался очень длинным. Полчаса спустя невольники уже зарылись по пояс, но до конца так и не добрались.

Мне работать по статусу не положено, поэтому я разглядывал удивительной красоты пейзажи. Надеялся заметить на горизонте хоть одного орка, но те как назло не показывались. Зато увидел неподалеку вспучивающиеся холмики. Они двигались аккурат в нашу сторону.

— Глядите, крот!

— Кто? — старик нахмурился. — О Владыка Леса! Парни, рвите что выкопали и бегом отсюда! Земляной дракон!

Земля задрожала, холмики стали приближаться с удвоенной скоростью. На ум сразу пришел фильм "Дрожь земли". Черт, это совсем не то приключение, которое я хотел.

— Быстрее! Уходим! — кричал Ильдариэль.

Стражники засунули дерево в мешок, похватали вещи и бросились прочь. А мне пришла в голову интересная мысль. Почему бы не поохотиться на чудовище? Я снял с плеча винтовку, прицелился и пальнул на упреждение. Дракон остановился. Но мигом позже фонтанчик пыли от попадания пули превратился в долбанный грязевой гейзер. Комья земли взметнулись в небо, во все стороны брызнула плотная пылевая завеса.

— Хозяин! — заорал старик. — Что вы делаете? Драконы ненавидят громкие звуки!

От вибрации я потерял равновесие и чуть не упал. Тварь ползла к нам с огромной скоростью, вздыбливая кучи земли.

— Мы не успеем! — крикнул Ганэль, выхватывая револьверы. — Уходите, я прикрою!

— Никаких прикрою! — рявкнул я. — Все на камни! Там нас не достанут!

Фильм оказался прав, спасибо ему. Дракон действительно не мог бурить твердые породы. Поэтому просто нарезал круги рядом с пятачком диаметром метров пять. А мы стояли на нем спина к спине, подстелив под ноги пыльники. Но даже сквозь толстый слой кожи ноги медленно поджаривались на раскаленном валуне.

Мы пытались пристрелить тварь, но пули вязли в толще грунта. Пару раз дракон окатил нас грязью, после чего решено было не тратить попусту патроны.

— Поздравляю, ваш хозяин — идиот, — вздохнула Тэн. По лицу девушки бежали ручейки пота.

— Почем мне было знать?! — огрызнулся я. — Обычно животных отпугивают выстрелы!

— А долго он будет тут ошиваться? — продолжила учительница.

— Драконы преследуют добычу неделями! — страшным голосом ответил старик. — Но его может отвлечь другая добыча. Будем молиться, чтобы мимо нас проскакал отряд орков.

Прошел час. Никто так и не появился. Лишь одинокий гхор пробежал вдали, но дракона не заинтересовал. От жары разболелась голова, стоять на ногах становилось труднее с каждой минутой. В горле пересохло, я то и дело кашлял. И каждый раз по затылку будто кувалдой били.

— У меня есть идея, — сказал дворецкий. — Прикажите одному из нас ступить на землю. Тварь насытится, а остальные убегут.

— Исключено.

— Ты чего?! — взвилась Тэн. — Отличная же мысль! Иначе погибнем все.

Смерть одного лишь нужна. И мы, мы вернемся домой.

— Ждем и думаем другие варианты.

Прошло еще минут тридцать. Жара стала невыносимой. Вдали, среди клубов испарины я увидел фонтан, в котором купались десантники. Они рвали арбузы голыми руками и вгрызались в сочную сладкую мякоть. Потом разбивали о головы бутылки с шипучей, пенящейся минералкой.

У меня потекли бы слюни, если б остались. Чертов мираж.

Я отвернулся, и увидел как Тэн обмахивает лицо шляпкой. В принципе, ничего удивительного, если бы не одна немаловажная деталь.

— Эй, красавица, — прохрипел я. — А что это у тебя в волосах?

Девушка машинально коснулась узла на макушке и отдернула руку.

— Ой, граната.

— И ты молчала все это время?!

Учительница виновато улыбнулась и пожала плечами.

— Извини, после увольнения всегда ношу ее с собой. Она для меня как заколка. Каждое утро я вплетаю маленькую прелесть в прическу. Вот и забыла.

— Расплетай, иначе будет как в прошлый раз. А вы берите камешки и по очереди метайте в ту сторону.

Эльфы набрали полные руки каменной крошки и приступили к делу. Дракон остановился и пополз в сторону источника вибрации. Наверное подумал, что мы рискнули сбежать с проплешины.

— Всем лечь. Ганэль — твой выход.

Охранник размахнулся и метнул снаряд точно в цель. Потом рухнул как подкошенный и накрыл голову руками. Я обратил внимание, что эльфы обложили нас с Тэн со всех сторон, прикрыв телами от осколков.

Громыхнуло, в небо поднялся синий столб вперемешку с пылью и землей. Послышался приглушенный отчаянный звук, похожий на рев слона. После чего все стихло.

— Ну и вонь, — Тэн закрыла нос ладонью. — Зря я не взяла маску.

— Дракон мертв! — известил Ильдариэль.

— Все целы? — спросил я, продрав глаза от грязи.

Эльфы встали. Все, кроме Ромэля.

Острый шип угодил дворецкому прямо в затылок. Символично, не так ли? Мы похоронили его сразу по возвращению, на краю участка. Два метра сухой земли, похожий на курган холмик, сверху деревце. И все, нет человека. Вернее, эльфа.

Зато традиция погребения полностью соблюдена. Тело Ромэля обрело вечный покой под корнями, а душа ушла на суд Владыки Леса. Вместе с павшими от орочих лап товарищами.

На прощальной церемонии я впервые услышал настоящее имя товарища — Ромару. Никто не лил по нему слез — это у эльфов не принято. Невольники стояли кругом рядом с могилой, старик шептал что‑то на родном языке. Наверное, молитву. Я наблюдал за этим со стороны. Но Ильдариэль обернулся в мою сторону и сказал:

— Встань в круг.

— Но я не…

— Неважно. Ромару хочет, чтобы ты его проводил.

Триэль с сестрой расступились, освободив мне место. Я выглядел немного нелепо — толстое низкорослое звено среди высоких идеально сложенных созданий.

— Скажешь что‑нибудь? — поинтересовался старец.

Совсем как на земных похоронах. В горле стоит комок, хочется просто постоять молча, но оскорблять память погибшего неправильно.

— Он был мне другом и хорошим эльфом. Сразу понял, кто я на самом деле и помог во всем разобраться. В общем, покойся с миром.

Высказались почти все, но на эльфийском. После речей по кругу пустили пузатый кувшин с водой. Каждый подходил к могиле и плескал на деревце несколько капель. Как только влага иссякла, эльфы запели. Я ожидал чего‑то унылого и печального, но мотив оказался довольно веселым для похорон. Невольники хлопали в ладоши и притопывали ногами в такт. Слов я не знал, поэтому просто двигался вместе со всеми.

— Мертвые нашли дорогу домой! — трижды прокричал старец, после чего пение смолкло. Эльфы вернулись к работе.

Я отыскал Триэль у телеги. Девушка насыпала крупы в большущий котел. Еще две эльфийки нарезали овощи. Привычный кухонный расчет.

— Заканчивай тут и следуй за мной, — устало сказал я. — Теперь ты будешь выполнять обязанности моего помощника.

Рабыня молча кивнула. Подошла, взяла меня за руку.

— Не переживай. Он сейчас в хорошем месте.

— Лучше бы он был тут, — я покачал головой и всплеснул руками. — Отличное начало. Только приехали — и на тебе. А все из‑за меня. Если бы я не…

Триэль приложила палец к моим губам.

— Назад не вернуться. Время никого не ждет. Смирись и продолжай начатое.

— Да. Ты права. Итак, нам нужно расселить сто одного человека. Ничего, что я обобщил?

Триэль улыбнулась.

— В этом случае нет.

— Я обещал Тэн отдельный дом с собственным гаремом. Не думаю, что она ненасытная нимфоманка, пяти эльфов ей вполне хватит. Рассчитаем площадь. Один этаж, кровать побольше, места для стола и гардероба… Двадцати квадратов вполне должно хватить. Так, надо бы все записать и назначить бригадира. Кто лучше всех соображает в строительстве?

— Вириэль. А о каких квадратах идет речь?

— Сейчас объясню. Позови того парня и захвати бумагу и какую‑нибудь линейку или чем вы тут пользуетесь.

Бригадир оказался из полевых работников. Поджарый парень среднего роста с длинными светлыми волосами и шрамами на носе и щеке. Он поздоровался и протянул мне рулетку с железной лентой. Лента выглядела как земная, только отрезки другие. Минимальное деление навскидку около пяти миллиметров. Называется рит. Большое — сантиметров десять, зел. В итоге наш метр примерно равен десяти зелам.

Я прислонил лист бумаги к борту телеги и закрепил гвоздями. Вооружился карандашом и нарисовал наш участок — ровный квадрат с шахтой посередине.

— Хочу, чтобы постройки стояли буквой "П". Вы такой буквы не знаете, поэтому нарисую. Два дома вот тут, для экономии стена к стене… Хотя нет, я не собираюсь слушать вопли Тэн каждую ночь. А может быть и день. Ее дом будет вот здесь, на другом краю участка, подальше ото всех.

Вириэль слушал и молча кивал.

— А мой тогда будет посерединке этой самой "П". По сторонам пусть стоят бараки. Или к черту бараки? Как думаешь, на сколько домов вот такой площади хватит купленного дерева.

Эльф взял карандаш и записал какие‑то хитрые расчеты. Они разительно отличались от наших столбиков и прочих методов, поэтому даже описывать их не буду. Сам ничего не понял.

— Если стены и крыша общая — получается восемь.

— Около шестнадцати мест в каждом. Будет тесновато. Ладно, стройте два маленьких дома и пять бараков. Когда доберемся до манорода и разбогатеем, купим еще земли и сделаем нормальное жилище каждому. Сколько времени уйдет на строительство?

— Дня три, господин.

— Приступайте. Не забудьте про сторожевую вышку и укрепите тоннель, если останутся обрезки.

Сперва я хотел взять Триэль и уехать в Дэрси. Снять номер, купить вина и как следует оторваться. Во время перехода все так уставали, что думать ни о чем не могли, кроме как лечь и заснуть.

Но потом совесть заела. Я и так ничего не делаю, только командую. А теперь и вовсе собрался слинять со стройки. Нет уж, останусь со своими подопечными. К тому же, в телеге под ковровым навесом не так уж плохо. Места свободного полно. Красота.

За первый день невольники вкопали несущие бревна и намостили полы. Работали все — и мужчины и женщины. Получалось все очень быстро и красиво. Похоже, эльфы даже простой барак могут превратить в произведение искусства.

После заката мы поужинали из общего котла и отправились спать. Я и Триэль в телегу, остальные ровными кольцами вокруг костра.

Где‑то в середине ночи мне приспичило справить малую нужду. Осторожно спрыгнул на землю и добрался до границы участка. Закончив, повернулся и увидел прямо перед собой Кирру. Девушка выглядела ужасно. Тощая, с потрескавшейся кожей — словно ожившая мумия. На лице и руках запекшаяся кровь, одежда изорвана в лоскуты. Но свой верный ножик предательница не потеряла. Интересно, успею ли я позвать охрану. Если останусь жив возьму за правило никогда не расставаться с револьвером.

— Джен…, — простонала Кирра и упала на колени. А потом заплакала — навзрыд, с подвыванием. Потоки слез были хорошо заметны на чумазом лице.

Сбежались охранники. На беглянку нацелили несколько стволов. Одно неверное движение и ей конец. Только вот нападать она явно не собирается.

— Что случилось? — спросил я, отшагнув на всякий случай назад.

— Там, — всхлипнув, ответила Кирра и указала рукой на степь. — Орки. Очень много. Я бежала без перерыва сутки и оторвалась с большим трудом. Джен, их там сотни. А может целая тысяча.

— Очередная ложь? — я скрестил руки на груди. — Чего ты добиваешься этим рассказом?

— Это правда, — эльфийка размазала слезы по щекам, отчего кожа стала полосатой. — Хочешь сам проверь.

— Вот и проверю. Привяжите ее к столбу — да так, чтобы не выпуталась. Ганэль — бери хонто Тэн и скачи на разведку.

Начальник охраны кивнул, и пару минут спустя унесся в темную даль. Появление беглянки разбудило рабов, и теперь они снова разжигали костер. И наблюдали, как Кирру приматывают к основанию барака. За руки, ноги, талию и даже шею. При всем желании ей не сбежать.

— Джен, что случилось? — зевнув, спросила Триэль.

— А ты погляди.

Подруга выбралась из телеги и подошла ко мне.

— Кирра?

— Ага. Жрать в степи нечего, вот она и прибежала обратно.

— Дурак, — обреченно выдохнула предательница. — Я без труда пробралась на территорию лагеря. Я могла бы вырезать вас всех спящими, и никто бы не проснулся! Но сюда движется целая орда. Если не сбавят темп, будут здесь к утру.

— Если это так, то мне даже повезло. Только начали возводить дома — не будет обидно, когда их сломают. Но зачем, черт возьми, оркам нападать на недострой?! Им что, бревна понадобились?!

— Я думаю, их цель — Дэрси, — ответила пленница.

— Да брось, я махнул рукой. Даже если орки есть — то их вряд ли больше пары десятков. Нападать на укрепленный город таким составом — чистое самоубийство. Лучше скажи сразу, зачем вернулась? Попросить прощения? Проси. Будешь стараться — может быть, тебя отпустят. И даже дадут немного еды в дорогу.

Кирра вздохнула и покачала головой, насколько позволяла петля на шее.

Из темноты донесся глухой топот и похрюкивание — разведка вернулась. Ганэль не стал спешиваться и подъехал прямо ко мне. Его выпученные глаза мне сразу не понравились. Никогда прежде я не видел охранника таким испуганным.

— Господин! — выпалил эльф. — В нашу сторону движется отряд. Я приложил ухо к земле и примерно определил количество зеленокожих. Не меньше тысячи. Все всадники. Идут быстро, на рассвете пересекут границу. А от форпоста до нас считанные минуты.

— Вот дерьмо, — я сплюнул под ноги. — Вы все слышали! Поднимаемся и бегом в Дэрси! С собой ничего не брать, кроме оружия. Надо предупредить горожан и сваливать отсюда так далеко, как только сможем.

20

— Ну кто там ломится? — раздался сонный голос со стены.

— Это Авелин! Срочно откройте ворота и поднимите тревогу! Бейте в набат, будите жителей. Орки готовятся напасть!

— Орки? — охранник зевнул. — Давно я не стрелял по зеленым задницам. И много их? Пять? Десять?

— Тысяча!

Дозорный оживился и стащил с плеча винтовку.

— Вы шутите?

— Я стою тут с сотней эльфов поздно ночью, бросив участок. Это, мать твою, похоже на шутку?!

— Открывайте ворота! Я провожу вас к бионину.

Через полчаса не спал весь город. Народ высыпал на перекресток — в ночных рубахах и колпаках, со свечами и факелами в руках. Ларитт и я стояли на террасе перед ратушей, пытаясь докричаться до жителей. Те гудели как осиный рой: каждый задавал вопросы, но никто не хотел слушать.

Гул заглушил громкий выстрел, потом еще один. Тэн сдула синий дымок и спрятала револьвер под юбку.

— А ну завалили пасти все! — прорычала учительница.

Выходка наглая, но действенная. Большинство прикусили языки, только старики продолжали кряхтеть и возмущаться.

— Нужно немедленно покинуть город! — крикнул я, опершись на перила.

— Да черта с два! — ответили из толпы. — Знаете, чего нам стоило построить Дэрси? Не уйдем!

— И куда идти? — подхватил молодой голос. — До ближайшего города день верхом. А хонто есть далеко не у всех.

— Вот именно! Да будь у нас хоть единороги — орочьи твари догонят их в два счета! Уйти — значит погибнуть. Будем драться!

— Да!!! — громыхнул хор голосов.

Я потер переносицу. От волнения и криков разболелась голова.

— Господин Ларитт, как обстоят дела с демографией?

— Чего? — не понял бионин.

— Возрастной состав населения, — вздохнул я. — Сколько в Дэрси мужчин младше сорока лет?

Ларитт шикнул на секретаршу. Та скрылась в ратуше и вынесла какие‑то документы. В тусклом свете фонаря бионин полистал страницы и ответил:

— Двести. Еще сотня молодых женщин без детей. Остальные шестьсот — пожилые семейные пары.

— Прекрасно. Тысяча на тысячу. Десять сотен кровожадных вооруженных до зубов разбойников и три сотни боеспособных горожан. Как вы собираетесь держать оборону?

— Ах ты сосунок! — из толпы, опираясь на костыль, вышел горбатый седобородый старик. — А почему это ты меня не учел? Я знаешь какой боеспособный? Сейчас как дам костылем по спине!

По толпе прокатились смешки. Я покачал головой и провел ладонью по лицу. Они или не верят мне, или воображают себя спартанцами. Но тут не Фермопилы, тут крохотный городишко из двух улиц посреди бескрайней степи. Пара факелов на крыши — и все.

— Джен дело говорит! — выкрикнул охранник, что встретил нас у ворот. — Из нас больше половины второй раз выстрелить не успеют! А у остальных прихватит сердце, когда они увидят на горизонте орочью орду!

— И что тогда делать? — Ларитт развел руками.

— Есть вариант, — ответил я. — Сколько землевладельцев живет рядом с Дэрси? И много ли у них рабов?

Снова зашелестели страницы.

— Так, у нас зарегистрированы пять тайров. Даган — семьдесят голов. Айзель — пятьдесят шесть. Сарма — девяносто. Ульрик — сто десять. Шелти — сто пятьдесят. Итого четыреста шестьдесят семь невольников.

— Отлично. Предупредите их и велите явиться на сбор немедленно.

— А чего это ты раскомандовался?! — крикнул какой‑то мужик. — У нас свободный город и таких как ты тут не жалуют!

— Ладно, — я поднял руки и повернулся к толпе спиной. — Тогда мы уходим. А вы сами разбирайтесь.

Народ возмущенно загомонил. Сосед отвесил смутьяну звонкий подзатыльник.

— Пусть командует! — поддержал меня охранник со стены. — Это же Авелин! С королевским судом справился, и с орками разберется!

— Верно! Он же на нашей стороне!

— Тишину поймали! — крикнул я. — Вы не бабки на базаре, вы — армия, городское ополчение. Ну‑ка построились!

Пока народ толкался и пытался встать в ровные ряды, Ларитт послал стражников предупредить тайров.

— Сколько у вас оружия? — продолжил я. — Наверняка у каждого по стволу, а то и по два.

— У меня три! — отозвался дед с костылем.

— У меня пять! — скрипнула толстая старуха. — Ну а что? Всякое в жизни бывает!

— Тащите сюда все, что есть. Боеприпасы, револьверы, винтовки, ружья. Я объявляю в Дэрси военное положение. Запасы арсенала и магазина должны быть доставлены на площадь немедленно.

— Да как же так? — простонал толстый лысый мужчина в очках. — Мне только — только новую партию подвезли!

— Делай, что говорят! — зарычал бионин. — Иначе будешь торговать за воротами!

Толстяк поник головой, тяжело вздохнул, но подчинился.

— Бейте в набат! — велел я. — Чтобы никто не расслаблялся.

Дозорный на крыше кивнул и дернул за веревку рынды. Над улицами понесся раздражающий перезвон.

— Надо предупредить пограничников! — предложила секретарша.

— А толку? — Ларитт всплеснул руками. — Ближайший форт в двух сутках пути. А гарнизон там — полтора десятка пьяниц и штрафников. Боюсь, до утра нам никто не придет на помощь.

— Господин Авелин! Господин Авелин! — заорал старик с костылем. — Я знаю, что надо делать!

— Говори, — устало ответил я.

— Надо вскипятить воды и затащить на крыши. Орки подбегут — а мы их кипяточком, кипяточком!

— Если орки подбегут — нам всем конец! Главная задача — держать разбойников на расстоянии. Поэтому марш за оружием!

Дед козырнул и поковылял к дому. А народ уже возвращался. У многих на плечах висели целые связки ружей и винтовок. Наиболее запасливыми оказались пожилые жители. Что подарить на юбилей? Ствол. Чем наградить за выслугу лет? Стволом. Какой лучший трофей с дохлого орка? Опять же ствол. За долгую жизнь у многих накопились целые арсеналы.

Ворота вновь заскрипели. По улице к перекрестку двинулись нестройные колонны рабов с хозяевами во главе. Что и говорить — землевладельцы тут оказались на удивление адекватны. Никто не тащил с собой скарб — все явились налегке и очень быстро.

Эльфы остались на улице, хозяева подошли к ратуше. Все в привычных пыльниках и шляпах, никакой вычурности и роскоши в одежде.

— Меня зовут Даган, если кто не знает, — буркнул кряжистый мужчина с седой бородой. — И я требую объясниться, какого черта тут происходит?

— Мое имя — Джен Авелин, если не признали, — язвительно ответил я. — У нас тут планируется крупнейший орочий набег за последние не знаю сколько лет. Тысяча разбойников движется на Дэрси.

— Тысяча?! — гаркнул бородач. — Вот же уроды. Собрались все‑таки.

— И как мы будем обороняться? — хмыкнул незнакомый мне тайр с густыми бакенбардами и черной шевелюрой. Я заочно окрестил его Росомахой. — Тут с большинства пыль сыплется.

— Отчего же? — я скрестил руки на груди. — По моим подсчетам, можно поставить под ружье почти девять сотен молодых воинов в отличной форме.

Тайры переглянулись. Росомаха начал загибать пальцы и бормотать под нос. Даган опередил его:

— Девятьсот никак не получается. Три сотни парней и женщин, плюс нас шестеро. Ну еще вот та прелестная леди, что стоит рядом с вами. Откуда такие числа?

— Вы забыли про них, — я указал рукой на эльфов.

Мое представление о настроении в южных Округах сильно пошатнулось. Возможно, я неправильно понял слова Абеля. Думал, что здесь ненавидят рабство и стремятся его уничтожить, но все оказалось несколько иначе.

Да, рабство как институт здесь не любили. Но эльфов отнюдь не считали друзьями. К ним относились очень настороженно, ни о каком доверии и речи быть не могло.

После моей фразы поднялся такой гвалт, что заглушил звон набата. Даже выстрелы Тэн тонули в нем. Люди орали, грозили мне кулаками. Один раз над головой пролетел камень и едва не задел шляпу. Я ожидал, что идею воспримут с радостью и энтузиазмом. Но все оказалось иначе. Более того — я не нашел поддержки даже среди рабов.

— А ну заткнулись все! — крикнул бионин.

Куда там. Все так и послушались, ага. Тишина наступила минут через десять, когда у большинства заболели глотки.

— До рассвета шесть часов. У нас нет времени на пустую болтовню и ругань!

— Мы не будем драться вместе с рабами! — заявил незнакомый молодой горожанин.

Толпа поддержала оратора выкриками и хлопками.

— Они же спят и видят, как избавиться от нас. Они ненавидят людей, как бы хорошо с ними не обращались. Сколько эльфа не корми — он все равно в Лес смотрит!

— Верно!

— Так и есть!

— Правильно говоришь!

— Тут все судачат о прошлом набеге, — продолжил парень, — когда орки увели рабов. А что если это был сговор? Что если невольники сами вырезали хозяев и сожгли дом?

— Это вранье! — крикнули с улицы.

Сквозь толпу эльфов протиснулась девушка в грязном сером платье. Длинные светло — серые волосы упали на тощее усталое лицо.

— Я единственная, кто выжила после нападения. Мне одной удалось сбежать! Стала бы я возвращаться в город, если все мои братья и сестры отправились на свободу? Вы хоть думайте иногда, что говорите!

Наступила тишина. Пристыженные горожане смолкли. Как оказалось, ненадолго.

— Но вы все равно ненавидите людей! Про хозяев я вообще молчу! — продолжил юный оратор. — Лично я не доверил бы рабу оружие! Не хочу получить пулю в спину!

— Да!

— Все правильно!

— Молодец, парень!

В неверном свете фонарей я заметил Триэль. Она подошла к паникеру и пристально посмотрела прямо в глаза. А потом с размаху залепила звонкую пощечину. Народ ахнул, я схватился за револьвер — мало ли что.

Но никто не посмел приблизиться к эльфийке. Девушка тем временем встала рядом со мной и неожиданно громко произнесла:

— Если кто‑то заслужил ненависть — значит, он недостаточно хорошо относился к нам! Не знаю, какие у вас порядки и нравы, но Джен показал мне, что такое равенство. Показал, какие можно построить отношения за считанные дни! Он рисковал всем ради нас: жизнью, свободой, состоянием. И теперь мы здесь, в этом богом забытом Округе. Но мы — вместе! Я люблю этого человека! Люблю всем сердцем, как только способна любить эльфийская женщина!

Черт, да это самое крутое признание из всех возможных. Жаль обстановка не подходящая. Но в ступор слова меня все же ввели.

— И я спрашиваю: кто пойдет за Дженом? Кто останется здесь с оружием в руках, а кто сбежит?

Мои эльфы без раздумий шагнули вперед и выстроились перед ратушей. От эпичности момента я забыл как дышать, а на глаза навернулись слезы. Пришлось быстро взять себя в руки, пока никто не заметил. Моя гвардия, моя сотня спартанцев. Готовая умереть за чужака на чужой земле, лишь бы в отдаленном будущем забрезжил свет надежды.

— Не знаю, чем вам запудрили головы! — недовольно ответили с улицы. — Но нам не прельщает подыхать здесь.

— Разве не лучше умереть свободными, чем рабами?! — заорал я, стукнув кулаком по перилам. — Вы будете сражаться не ради хозяев! Не ради всех этих людей. Вы будете драться за себя и своих детей! Которые имеют все шансы стать свободными уже скоро!

— Да что ты знаешь о детях! — презрительно бросила незнакомая рабыня.

— Еще ничего, — как‑то странно ответила Триэль. — Но я беременна от Джена. И у нас будет ребенок. Если, конечно, мы доживем до завтрашнего дня.

— Это невозможно!

— Исключено!

— Полуэльфы рождаются только от истинной любви!

— Ребенок от человека? Абсурд!

На улице начались ожесточенные споры. Обычно тихие и спокойные эльфы орали и размахивали руками как бабки на базаре. Люди тоже подключились. Сперва устроили ругань друг с другом, потом подключились к невольникам.

Один я стоял как громом пораженный и плывущим взглядом смотрел вдаль. Вот это, блин, новости в последнее время!

Триэль улыбнулась и положила голову мне на грудь. Я машинально погладил ее по спине и волосам. А сам продолжал глядеть на перекресток выпученными глазами. Ларитт похлопал меня по плечу и хохотнул:

— Поздравляю, папаша.

Вопли и крики внезапно слились в одно слово: "Тахин". Первыми его начали скандировать местные невольники, потом подхватили мои. Я поднял руки и призвал к спокойствию.

— Ваше решение, эльфы?! — вопросил я рабов.

— Умирать — так с кровью орков на лицах. Мы с тобой! Но знай — мы погибнем не за этих людей, а за свободу нашего народа!

— Люди, что скажете?!

— А что тут говорить? — донеслось из толпы. — Это наша земля и дома. Любой помощи будем рады!

— Отлично. Если никто не против, я беру на себя командование обороной.

— А почему это ты? — возмутился Даган, уперев руки в бока.

Я поглядел на бородача хитро, с прищуром.

— Кто из нас дард? Может ты? Если господин Ларитт не против, вам возразить нечего.

— Я только за, — ответил бионин. — Джен, каков твой план?

— Мне нужен большой лист бумаги. А лучше простыня. И банка краски с кисточкой.

Две женщины принесли необходимое. Я попросил растянуть простыню на стене и приготовился рисовать стратегическую карту.

— Итак, у нас две скрещенные улицы, — нарисовал мазками крест посреди полотна. — Дэрси строго ориентирован по сторонам света. Ворота находятся на севере, южная сторона закрыта глиняной кладкой. Именно она примет на себя первый удар.

Снизу я пририсовал стрелку, обозначающую направление движение орков.

— У орков вряд ли есть артиллерия, да и стрелки из них поганые. Скорее всего, они на полном ходу нахлынут на стены. А стены, как мы все знаем — это задние стороны домов. Большинство которых сделаны из дерева. Факел, граната, выстрел в упор — и начнется пожар. Ветра здесь сильные, за считанные минуты огонь разойдется по городу. И защищать будет нечего.

— Это мы и так знаем! — проворчал дед с костылем. — Делать‑то что надо?

— Не перебивай, Фил! — крикнул Ларитт.

— Мы должны вырыть окопы, — ответил я. — Как минимум две линии. Ближний рубеж соединит концы улиц.

Я вписал крест в ровный красный квадрат.

— Дальний будет круглым. Оба рубежа мы соединим, чем обеспечим свободное перемещение бойцов туда, где потребуется поддержка.

— Ты предлагаешь выйти за город?! — воскликнул Росомаха. — Это же безумие! Чистое самоубийство!

— Здесь вам не форт Бойард! — сорвался я. — Не Брестская крепость! Дэрси — это просто городок, способный сдержать два десятка разбойников! Но не тысячу! Считайте, что никакой защиты вообще нет, а мы посреди голой степи! Вот от этого и надо отталкиваться?

— Что за форт такой? — послышались шепотки в толпе.

— Не знаю. Наверное, где‑то на севере.

— А что за крепость?

— Впервые слышу.

— Тихо! — я поднял руку, привлекая внимание. — Пусть каждый, у кого хватает сил, возьмет лопату, кирку, мотыгу — что угодно. Кто слишком стар — поделитесь инвентарем с эльфами. Нас здесь больше полутора тысяч, до рассвета должны успеть! Землю выбрасывайте вперед, будет дополнительная защита. Все, кроме господ тайров — за работу!

Народ зашумел и разошелся по домам. Вооружился кто чем и высыпал за стены. Горбатый Фил, несмотря на то, что алкоголик, руководил процессом и погонял костылем тех, кто по его мнению недостаточно напрягался.

Ополченцы выстроились кругом рядом с Дэрси. Люди и эльфы стояли вперемешку, плечом к плечу. Сначала их ждала совместная работа, потом кровопролитный бой. Со всех сторон доносился хруст сухой земли и шарканье лопат. Небо начало светлеть. Времени оставалось в обрез.

— А нам что делать? — спросил незнакомый тайр.

— Для начала представьтесь.

О внешности Дагана вы уже слышали. Росомаху с бакенбардами звали Ульрик. Высокого и тощего мужчину с залихватскими казачьими усами — Шелти. Плечистый и рукастый, но очень толстый тип с гладкими румяными щеками — Сарма. Последний — суровый детина с дубленым степным ветром лицом и пышными черными усами — Айзель.

— Приятно познакомиться. Я определю вас в отряды по количеству рабов. С первого по пятый. Моих невольников и боеспособных горожан поровну поделите между собой. После вооружите и выдадите боеприпасы. Первый отряд займет вот этот участок окопов.

Я заштриховал южную дугу — ту самую, что примет удар орков.

— Шелти — все твои бойцы должны быть вооружены ружьями и револьверами. Никаких винтовок.

— Что за бред?! — возмутился тайр. — Разве мы не будем отстреливать бандитов издалека?

— Нет. Вы встретите их в упор. Иначе они разойдутся цепью или вовсе сменят направление. Если орки на самом деле кровожадные дуболомы — то надеются только на грубую силу и численное преимущество. Сомневаюсь, что их вожак рассчитывает встретить сопротивление. Наша ответка будет внезапной. Крупной дробью прямо в зеленые рожи. Этот маневр внесет сумятицу в ряды врага.

— Ересь какая…, — Шелти покачал головой.

— Не вздумай ослушаться! — прикрикнул бионин. — Никакой самодеятельности. Иначе я вас сам застрелю, если орки промахнутся!

Я поблагодарил Ларитта кивком и продолжил.

— Второй и третий отряды займут ближний рубеж. По моей команде все три группы дадут залп, после чего будем отталкиваться от обстоятельств. Если орки дрогнут и побегут — добьете в спины сколько получится. Если продолжат переть напролом — спрячетесь в окопах и смените позиции. В это время четвертый и пятый отряды прикроют вас с крыш домов.

— На словах все просто, — хмыкнул Ульрик.

— На деле тоже — если не тормозить. В любом случае, мы не на прогулке. Тут как бы война намечается.

— Я послал гонцов в ближайшие города, — сказал бионин. — Но пару дней нам надо продержаться самим.

— В общем, за дело. Идите к людям и следите за рытьем окопов. Я полезу на крыши — буду наблюдать за степью.

Выход на крыши имелся в каждом доме. Я воспользовался лестницей в ратуше. Скаты были очень пологими и покрыты досками, а не черепицей. Так удобнее перемещаться, да и спотыкнуться сложнее.

С высоты открывался отличный вид на землекопов. За время обсуждения тактики ополченцы зарылись в грунт по колени. Все, даже старики, работали на износ. Ведь от скорости зависели их жизни. Небо посветлело, до рассвета оставалось совеем немного. Я до боли в глазах всматривался вдаль, но так и не заметил ничего подозрительного. Просто темный горизонт.

— Каково это — узнать о наследнике за несколько часов до смерти? — раздалось за спиной.

Я обернулся — Тэн. Девушка нянчила левой рукой винтовку со снайперским прицелом, а правой доставала фляжку. Я выхватил пойло и метнул подальше. Плоская емкость несколько раз срикошетила от земли и исчезла в траве.

— Эй! Я метче стреляю, когда пьяная!

— Чушь собачья! Тебе страшно, вот и решила нажраться.

— А тебе не страшно?

— Страшно. Как и всем вокруг. Но я не планирую подохнуть раньше срока.

В затылок кольнула раскаленная игла. Я поморщился. Интересно, а сколько мне вообще осталось? Месяца три? Вряд ли больше. Не знаю, как долго эльфы вынашивают детей, но побыть счастливым отцом мне точно не суждено.

Тэн присела на скат и оперлась на винтовку. Прислонила ствол к щеке и качнулась из стороны в сторону.

— А мне кажется, что это последнее приключение. Надеюсь, оно будет самым крутым из всех.

— Уж не сомневайся, — хмыкнул я. — Кстати, а почему ты не работаешь?

Бывшая учительница зевнула и прикрыла рот ладошкой.

— Не бабское это дело, окопы рыть.

— Да неужели? Моя беременная жена машет тяпкой, а ты прохлаждаться вздумала?

— Ты сказал жена? — Тэн изогнула бровь. — И когда успели?

— Вырвалось.

— Ну так шел бы и сам пахал. Сидишь тут как кокрун на насесте.

— Я своим видом вдохновляю ополченцев на подвиги.

— Понятно, — Тэн снова зевнула. — Лентяй ты, вот кто.

— Дай винтовку.

— Зачем?

— Быстро!

Прицел был мутный и поцарапанный пылью. Но приближал неплохо. Я заметил вдали нечто черно — серое, похожее на грозовую тучу. Она шла сплошным фронтом прямо в нашу сторону.

Многие эльфы побросали инвентарь и припали ушами к земле. Вот это слух — почувствовать врага на таком расстоянии.

— Ганэль! — крикнул я.

Охранник распрямился и взглянул в мою сторону.

— Когда гости пожалуют?

— Часа через три, если темп не изменится.

— Ройте два часа и занимайте позиции. Повторяю — без моего приказа огонь не открывать.

Я лег на крышу и прицелился вдаль. Пологий скат давал слабое укрытие. Неплохо бы набросать мешков с землей на коньки, на времени нет, да и сил тоже. Люди уже начали уставать, а там и до эльфов очередь дойдет.

Флюгер на соседнем доме в виде расправившей крылья птицы указывал на запад. После залпа все заволочет синим туманом, но его быстро сдует. В окопах легко спрятаться от копыт и рогов, так что таран бойцам не грозит. Вроде бы все правильно. Расстановка, пути отступления, поддержка. Все как в военно — исторических фильмах, заменивших мне службу в армии.

Со стороны ратуши послышались гулкие шаги. К нам приблизился Ларитт с двумя рулонами ткани в руках — красным и зеленым.

— Это флаги, — пояснил он, протянув мне ношу. — Асталии и Златолиста. Я подумал, было бы неплохо воодушевить бойцов.

Я кивнул:

— Хорошо. Повесьте их на флагшток.

— Как будет угодно. Наше знамя будет отлично смотреться на самом верху.

— Отставить верх и низ. Сшейте флаги вместе — так и поднимите. Сегодня здесь все равны. Сегодня люди и эльфы будут драться и умирать плечом к плечу. Возможно, впервые с незапамятных времен. И об этом должны узнать все. Особенно в стенах королевского дворца. Мы обязаны победить, чтобы эта весть разнеслась по всей стране и дальше.

Я сказал это вполголоса, продолжая разглядывать орков в прицел. Так увлекся, что не заметил странной тишины. Ополченцы отложили инвентарь и увлеченно ловили каждое мое слово. А затем снизу донеслись восторженные выкрики. Эльфы скандировали "Тахин", люди — мое имя. Вскоре жители Дэрси подхватили короткое звучное слово. Оно пронеслось по цепочке вдоль окопов. И вот уже кричало больше полторы тысячи ртов. Над городом гремело:

— Тахин! Тахин!! Тахин!!!

Ощущения — словами не передать. Дух захватывает, голова кружится, внутри будто током бьет. Словно некая энергия вливается в тело со всех сторон, питает душу, прогоняет страх.

— Так и будешь лежать на крыше? — вздохнула Тэн. — Встань, помаши поклонникам ручкой.

Я поднялся. Народ закричал еще громче. Меня распирало от странного чувства, никогда не испытываемого ранее. Смесь восторга, гордости и счастья, с мелкими вкраплениями ярости и безумия. Она мощным фонтаном била прямо в мозг, заставляла сердце биться в разы чаще. Я смотрел прямо на черную стремительную тучу, но не боялся. Сегодня мы обязаны победить. Иначе и быть не может.

Рука с винтовкой поднялась над головой. Изо рта сам собой вырвался дикий первобытный клич:

— Ура!!!

Я орал, пока не кончился воздух. Из‑за шума меня никто не слышал, но было все равно. Как командир я уже подготовился. Теперь настало время готовиться воину.

21

Орки шли широким клином. Черная стрела, оставляющая за собой густой пылевой след. Громыхали боевые барабаны, слышались крики и рев. Ветер срывал пламя с факелов.

Минут через сорок стрела ударит в первый рубеж обороны. Если удастся прорваться и подойти к городу — нам конец.

— Отряды на позиции! — крикнул я. — Остальные готовьте воду и ведра. Ваша задача — не допустить пожаров любой ценой!

— Первый отряд — спрячьтесь в окопе! Вас не должно быть видно! Второй и третий — оружие наизготовку. Четвертый и пятый — берите орков на прицел. Удар должен быть нанесен в острие клина, чтобы рассеять фланги.

Чем ближе подходил враг, тем сильнее ощущалась дрожь земли. Вскоре крыша тряслась так, будто в потолок долбили отбойным молотком.

Теперь налетчики стали отчетливо видны. Разношерстная толпа в чалмах, масках и халатах. Обмотанная патронными лентами, измазанная белой краской. Даже шкуры рогатых тварей украшали неведомые знаки.

Снизу раздались выстрелы. Сначала одиночные, робкие, позже слившиеся в залпы.

— Какого хрена?! — рявкнул я. — Слишком рано!

— Да пошел ты к черту! — огрызнулся Шелти. — Мы не станем ждать, пока нас затопчут копытами!

— Не стрелять! Ты весь план похеришь!

Тайр махнул рукой и продолжил пальбу. Орки отреагировали мгновенно. Замедлили ход и разделились на две части. Обе пошли в разные стороны, обходя город с флангов. Разбойники шли туда, где были пустые окопы.

— Идиот! — заорал я.

Над ухом сухо щелкнула винтовка. Шелти дернулся, по спине расползлось темное пятно. Я обернулся — позади на коленях стоял Ларитт и перезаряжал оружие.

— Я предупреждал! — крикнул он. — Кого еще по законам военного времени?!

Первый отряд лишился командира. Я быстро пробежался взглядом по ряду стрелков и заметил охранника.

— Ганэль!

— Да, господин?

— Назначаю тебя главным! Первый и второй — на левый фланг, третий и четвертый — на правый. Пятый делится поровну и поддерживает огнем с крыш!

Бойцы двинулись вдоль окопов. Земляная насыпь надежно защищала от пуль, несмотря на малую глубину укрытий. Орки, судя по всему, отказались от первоначального плана, и теперь кружили вокруг Дэрси, выискивая брешь в обороне.

Из‑за маневров и суматохи тесный огневой контакт не получался. Нашим удалось прикончить меньше десятка бандитов — а это вообще ничто в общем зачете. Хорошо хоть сами потерь не понесли, за исключением придурка Шелти. Но долго так продолжаться не будет.

Орки перестроились в два клина и рванули прямиком на стены. Несмотря на ожесточенную пальбу, разбойники не стали менять направления, шли напролом. Всадники пригибались к спинам животных и стреляли над головами. О точности можно не говорить, зато кучность была весьма неплохой. Несколько ополченцев из пятого отряда рухнули с крыш на пыльную землю.

Эффект неожиданности был потерян, а вместе с ним все наше преимущество. Когда до первого рубежа оставались считанные метры, налетчики резко развернулись и бросились к северной стороне, где в тот момент не было ни одного бойца.

Орки значительно превосходили нас в скорости и маневренности. Пока ополченцы бежали по окопам, зеленокожие подошли вплотную к воротам и забросали их бутылками с горючей смесью. Кто‑то забил в рынду, но звон быстро смолк. Неизвестный смельчак упал как подкошенный с простреленной головой.

Но пожарная бригада уже знала, что делать. Старики выстроились цепями и передавали друг другу ведра с водой.

Пятый отряд первым добрался до северной оконечности. Огонь успел перекинуться с ворот на близстоящие дома, так что мы не могли занять позиции, пригодные для прицельной стрельбы. Пришлось палить наугад, сквозь пламя и дымовую завесу, лишь бы отогнать проклятых орков от стен. Хорошо еще что ветер дул нам в спины, иначе серьезного пожара было бы не миновать.

Большой группе эльфов удалось незаметно зайти бандитам в тыл. Невольники разрядили весь боезапас, после чего быстро отступили. Перезарядились — и ударили снова. Все пространство между дугой окопа и пылающими воротами устилали мертвые тела. Оставшиеся без ездоков твари стремглав помчались в сторону степи, бодая рогами всех на своем пути.

Это внесло сумятицу в ряды врага. Орки отступили, дав нам время потушить огонь и скоординировать действия.

— Сукин сын! — прорычала Тэн, ударив ладонью по крыше. — Надо было его самой пристрелить!

Я перевернулся на спину и принялся заряжать оружие.

— Слушай, а у тебя гранат больше нет?

— Нет! Не будь у них шипов, я бы смогла припрятать парочку. А так все — кончились.

Орки не показывались довольно долго. Часа три — не меньше. В сердце вкралась робкая надежда — может, ушли? Решили не ломать зубы об этот маленький, но крепкий орешек? А потом раздался мощный взрыв.

На перекрестке вспыхнул столб ярко — синего огня, разметав пожарников во все стороны. По крышам забарабанили комья земли и осколки. Я откатился от края подальше и накрыл голову рукой.

— Что это?!

— Пушка из форта! — с ужасом воскликнул бионин. — Зеленые подтянули нашу же артиллерию!

А они хорошо подготовились, ничего не скажешь. Не поленились смотаться до пограничников и позаимствовать тяжелое оружие. И как нам теперь быть, бляха — муха?

Послышался далекий хлопок, сменившийся тихим протяжным писком. После чего соседний дом разорвало на кусочки, с неба обрушился дождь тлеющих обломком. Люди закричали и бросились врассыпную. Тушить пожар остались самые крепкие и бесстрашные.

Я взял у Тэн снайперку и поискал артиллерийский расчет. Вряд ли местный примитив имел большую дальность стрельбы. Пушка с черным стволом стояла в километре к югу. Вокруг ошивались орки. Они спешились и спокойно сидели на земле, ожидая, когда город падет.

Рядом с пушкой лежала горка ядер. Я насчитал восемнадцать штук. Этого вполне хватит, чтобы лишить Дэрси какой‑либо обороны. Рядом со снарядами стоял деревянный ящик с маркировкой — явно не орочьей.

Сперва я хотел подстрелить артиллеристов, но передумал. Пушка уже наведена, а справиться с зарядкой сможет каждый. Нет никакого смысла тратить патроны — на место погибшего встанет еще тысяча.

Бандиты тем временем достали из ящика цилиндр манорода и затолкали в ствол. Потом забили ядро. Стреляющий оттянул изогнутый рычаг в казенной части орудия и отпустил. Громыхнуло, железный шар задел крышу соседнего дома и пропахал площадь.

Никакого огня я не заметил. Выходит, манород детонирует от сильного удара. Либо же рычаг как‑то высекает искру. Проконсультировался с Тэн — первая теория оказалась верной.

— Мне нужен самый меткий стрелок! — крикнул я. — Среди вас есть такие?

Вопрос в первую очередь адресовался эльфам. Невольники переглянулись и тихо заговорили меж собой. Но ответ пришел оттуда, откуда я совсем не ждал.

— Есть, — раздалось совсем рядом.

Я наклонил голову. У края крыши, прислонившись спиной к ограде, сидела Кирра.

— Пришла пора отдавать долги, да? — девушка устало улыбнулась.

Я передал ей снайперскую винтовку и обозначил цель — ящик со взрывчаткой. Разведчица кивнула.

Хлопнул выстрел. Кирра смачно выругалась.

— Что такое?

— Недолет! Надо было выше брать. Чертова винтовка.

— Нечего оружие винить, коли руки кривые, — хмыкнула Тэн.

Мы дружно велели ей заткнуться.

— Пробуй еще раз.

— Не выйдет.

— Почему?

— Орки выстроили перед ящиком живой щит. Вот же гады. Хотя… есть один вариант.

Эльфийка выстрелила и попала прямо в ступицу лафетного колеса. Пушка завалилась на бок, зачерпнув дулом пыль.

— Пусть теперь попробуют пальнуть, сучьи дети, — радостно бросила разведчица.

Трое бандитов подперли пушку плечами, но должной устойчивости обеспечить не могли. Сильная отдача шатала зеленых амбалов как ветер ковыль. Ядра летели то вкривь, то вкось. После череды бесплодных попыток разбойники забросили это дело и стали готовиться к новому штурму.

Поправили снаряжение, вскочили в седла и… помчались восвояси. Народ зашумел и стал указывать куда‑то руками. Я обернулся. С севера приближался крупный отряд асталийской кавалерии.

В осаде я потерял пятнадцать рабов. Никого из них не знал, что уже радовало. Общие потери составили полторы сотни людей и эльфов. Орочьих тел насчитали три с половиной сотни.

Мы вернулись на участок. Чертовы разбойники вновь превратили его в пепелище, хотя ничего, кроме вкопанных бревен и полов там не было. После похорон эльфы приступили к восстановлению построек. Неделю спустя перед шахтой выстроились два дома и четыре барака — на один меньше, чем по плану. Я отдал часть досок в Дэрси — на ремонт сожженных и разрушенных зданий.

А еще через три дня на ферму заявились хмурые парни в черных костюмах — тройках. Вместе с ними был Абель. Адвокат жал мне руку, тряс за плечи и кричал, что я теперь без пяти минут национальный герой.

Парни в черном предъявили удостоверения Тайной службы. Местный аналог ФСБ, насколько я понял. Они сообщили, что Его Величество желает представить меня к награде и обсудить крайне животрепещущий вопрос.

Меня доставили в Столицу в закрытом экипаже с крохотным окошком. Насладиться видами города мне не удалось, зато я видел десятки тысяч людей на улицах. Как и прежде, они стояли по разным сторонам. Аболиционисты с плакатами, где красные кулаки рвали черные цепи. Сторонники рабства с портретами короля и выписками из неких законов.

По — прежнему протестующих удерживали от столкновений ряды полицейских. Позади могучих ребят в броне стояли вооруженные винтовками стражи порядка. Все были на взводе, ярость и ненависть витали в воздухе, ощущаясь почти физически.

Подъезд к королевскому дворцу перекрывала баррикада. За ней стояли пушки, рядом с лафетами громоздились бочки. На глаза попалась открытая — внутри лежала картечь размером с грецкий орех.

Стоит упасть одной спичке — и пожар будет невозможно остановить.

Наконец карета остановилась. Агент спрыгнул с козел и услужливо открыл мне дверь. Еще бы — я же очень важная персона, без нескольких минут национальный герой.

Я спрыгнул на мостовую и огляделся. Да уж, обитель Гинтера впечатляла размерами. Квадратная коробка, сложенная из массивных каменных блоков, высотой этажей в пять. Фасад облицован белым мрамором и украшен резными колоннами. Между ними виднелись высоченные барельефы, изображающие каких‑то суровых бородатых дядек. Первый — в легкой тоге, со свитком в руке. Второй — в кольчуге и плаще из звериных шкур. Третий — в изысканной мантии, подпоясанный коротким мечом. Четвертый — в откинутом на плечи капюшоне, на фоне реющего паруса. И наконец пятый — протягивающий зрителям револьвер и ружье.

Видимо, это были правители Асталии — начиная с основателя государства, придумавшего первый свод законов, и заканчивая безжалостным завоевателем, опирающимся на силу огнестрельного оружия.

Ко входу во дворец вела длинная лестница с широкими ступенями. На каждом пролете стояли картечницы, обложенные мешками с землей. Рядом дежурили снайперы. Да уж, король хорошенько подготовился к любому исходу событий.

У здоровенной железной двери к нам присоединился отряд гвардейцев. Крепкие и осанистые как на подбор ребята в алых мундирах проводили нас до самого трона. Я постоянно ловил на себе подозрительные взгляды. Несмотря на тщательный обыск, во мне продолжали видеть угрозу. Это забавляло и раздражало одновременно.

Тронный зал занимал весь первый этаж. Он был кругл и полупуст, под высоченным потолком висела золотая люстра свечей на пятьсот. Она крепилась на четырех цепях, которыми только входы в гавани загораживать. Так что король не особо боялся восседать прямо под многотонным куском металла.

Я прошел по белым плитам пола, краем глаза оценил фрески на сценах. В основном батальные сцены из неизвестной мне истории. То с людьми, то с орками — под конец с эльфами. Масштаб, конечно, впечатлял — ничего не скажешь.

Его Величество полулежал на золотом троне с ножками в виде когтистых птичьих лап. Правитель был одет в один лишь белый халат, сразу напомнивший мне больничный. По левую руку от трона на подставке стояли пузырьки, заполненные разноцветными зельями. С высокой спинки свисало нечто вроде капельницы. Только узкий прозрачный шланг вел не в вену, а прямо в рот королю.

Гинтер выглядел крайне паршиво. Я бы дал ему лет двести. Впрочем, скорее всего именно так и было. Жутко сморщенный, без единой волосинки, с лиловыми кругами под глазами. Бледные губы, прожилки вен на шее и носу. Впалые щеки и почерневшие ногти, желтые пятна по всему лицу и рукам.

Ярко — синяя жидкость лилась в желудок старика самотеком — ему едва хватало сил, чтобы шевелить губами. Я поймал себя на мысли, что Его Величество может откинуться в ближайшие минуты — прямо на моих глазах.

Агенты остановились и припали на правые колена. Гвардейцы промаршировали за трон и выстроились там полукругом, держа винтовки наготове. Одно неверное движение — и меня нашпигуют свинцом. Поэтому не стал выпендриваться и выразил уважение Гинтеру так же, как и спутники.

Король едва заметно кивнул.

— О вас… говорит… вся страна, — прохрипел правитель, делая длинные паузы, чтобы набрать воздуха. — Вы… проявили невиданную… доблесть. От своего имени… вручаю вам… эту медаль. Ярэн!

Внутренняя дверь распахнулась, в зал вошел молодой человек с приятным лицом и короткими рыжими волосами. Он был одет в расшитый золотом камзол, белые штаны и высокие черные сапоги со шпорами. Ярэн нес перед собой пурпурную подушку с медалью на длинной серебристой цепочке.

Мужчина подошел к королю, тот провел пальцем по награде. После чего медаль повесили мне на шею. Перед этим я успел прочитать надпись: "За отвагу".

Понимая, что меня могут выпроводить в любой момент, я решил взять быка за рога.

— Ваше Величество, — сказал я. — Разрешите обратиться с вопросом, требующим немедленного и пристального внимания.

Старик улыбнулся.

— Ты о рабах, да? Я… все прекрасно понимаю. Я… ждал до последнего, но… ты стал факелом, нависшим над бочкой манородной пыли. Больше оттягивать никак нельзя. Смертельно опасно для… всего государства. Мне… осталось недолго. Уже нет сил… обсуждать этот вопрос. Поэтому… я выбрал наследником Ярэна. Говори с ним…

В зал вошла группа людей в белых халатах. Я понял, что аудиенция окончена. Молодой принц взял меня под локоть и повел к винтовой лестнице. Мы поднялись на третий этаж, где находился рабочий кабинет короля. Сейчас он пустовал, и ничто не мешало нам разговаривать.

Ярэн опустился в украшенное золотом кресло и положил руки на заваленный бумагами стол. Я сел напротив с видом бедного родственника. Ничто вокруг меня не интересовало — за пару месяцев насмотрелся на разномастные канцелярии вдоволь.

Принц чего‑то ждал, блуждая взглядом по комнате. Будто собирался с мыслями. Потом резко встал и протянул мне руку.

— Честь быть знакомым с вами, господин Авелин.

— Вот как?

— Разумеется! — юноша сиял и энергично тряс мою руку. Пришлось постараться, чтобы освободить ее. — Как только я вернулся с учебы в Герадии — первым же делом поднял вопрос отмены рабства. Но кто послушает девятого сына?

— Я вообще не принц. Меня вот слушают.

Ярэн напрягся. Кажется, эти слова обидели его. Пришлось виновато улыбнуться и свести все к шутке.

— Понимаете, — будущий король встал и принялся нарезать круги около стола. Парнишка жутко волновался. Еще бы — наверняка узнал о грядущем повышении совсем недавно. — У соседей рабство официально не отменено, но рабов де — факто нет. Они не могут отпустить купленных у нас эльфов домой. Иначе они попадут в куда худшие условия. Поэтому приходится уживаться вместе. В Герадии эльфы владеют собственностью, могут устраиваться на работу или организовывать свое дело. Только избирательных прав не имеют. И знаете — это здорово. Если бы отец не был так стар, свозил бы его на экскурсию к соседям. Но теперь…

Ярэн вздохнул.

— Теперь эта проблема на моих плечах. Как посоветуете поступить?

Я пожал плечами. Рубануть с плеча нельзя, поспешные решения могут спровоцировать гражданскую войну. Тянуть дальше — тоже опасно. Полыхнет с другого краю. Нужно решение, которое устроит обе стороны и даст возможность высказаться и сторонникам, и противникам.

— Вы о референдуме слышали?

Принц вскинул брови.

— Это как?

Я объяснил.

Будущий король подскочил ко мне с улыбкой до ушей и потряс за плечи. Какой импульсивный молодой человек. Не самая лучшая черта для правителя.

— Отличная мысль! Неудивительно, что вас так уважают! Давайте же немедленно выйдем к народу и успокоим его!

Идея выйти к толпе показалась мне не самой удачной. Ну да ладно, нас же будут охранять.

Как оказалось, "выйти к народу" — это такая местная метафора. Мы поднялись на этаж выше и вышли на просторный балкон с белой мраморной балюстрадой. С высоты открывался фантастический вид на забитую людьми площадь. Настоящее черно — серое море, по которому плавали паруса плакатов. Колышущийся покров, разделенный на две части синей полосой.

По обе стороны балкона стояли трубачи в красных кафтанах. При нашем появлении они поднесли горны к губам. На людское море опустился полный штиль, голоса стихли. Сотни тысяч глаз уставились на нас. Я сглотнул и поправил ворот сорочки. Никаких приятных эмоций эта толпа не дарила. Она исторгала жуткую злобу, ненависть и отчаяние.

Мой спутник взял со столика золотой раструб и громко произнес:

— Верные подданные! Вас приветствует принц Ярэн, будущий король Асталии!

Снизу донесся гул. Понять его настроение было сложно — но не радость и ликование точно.

— Рядом со мной человек, не нуждающийся в представлении. Господин Джен Авелин!

Левая половина площади взорвалась аплодисментами. Правая — свистом и улюлюканьем.

— Пожалуйста, тише! — попросил принц. — У нас есть решение вашего давнего спора! Прошу, Джен, вам слово.

Я взял громкоговоритель дрожащей рукой. Никогда прежде мне не доводилось выступать перед таким количеством народа. Волновался жутко, но сделал все возможное, чтобы голос не дрожал.

— Друзья и недруги, сторонники и оппоненты! — начал я, обведя собравшихся рукой. — От вас веет такой злобой, что аж дышать тяжело. Одно неверное слово — и случится самая большая ошибка, какая может быть в истории государства. Да, мы оба против рабства. Вы знаете мою позицию, и наверняка слышали о воззрениях юного принца. Несмотря на это, знайте — мы не будем ставить вопрос ребром.

Я глубоко вдохнул. Митингующие слушали молча, ловя каждое слово. Собравшиеся походили на бегунов в ожидании старта. Напряженные и нервные.

— Наша задача — не допустить войны. Я видел подобное дважды — ничего хорошего, поверьте. Это не нужно ни нам ни вам. Поэтому сразу после коронации принца Ярэна, будет проведен всенародный референдум. Что это такое? Голосование, где каждый может высказать свое мнение. И простой рабочий, и землевладелец. Селянин и горожанин. Богатый и бедный. Молодой и старый. Вы знаете, на какой вопрос вам предстоит отвечать. Варианта будет всего два: да и нет. Просто и понятно. После собранные ответы будут подсчитаны. Кто наберет больше — тот и победит. Как по мне — так все честно и справедливо. Пусть вся страна решит, быть рабству или уйти в прошлое!

Предложение весьма озадачило обе стороны. Я заметил, что народ не орет друг на друга как раньше, а чешет маковки и обсуждает услышанное. Многие стали расходиться.

— Фух, — выдохнул Ярэн, когда мы вернулись в кабинет. — Признаться честно, страшно было до дрожи в коленях. Все думал, что сейчас начнется…

— Главное — компромисс, — назидательно ответил я. — Помните об этом, особенно после коронации. Ни тем, ни этим — лишь так можно избежать бури.

— Вы очень мудры, — с восторгом произнес юноша. — Не желаете стать моим советником?

Я невесело улыбнулся.

— Боюсь, на это нет времени.

— Да бросьте! На первых порах мне очень пригодится ваша помощь. Знаете что — а давайте съездим развеяться куда‑нибудь. На бал или в театр. Ох, сегодня вечером в Главном театре отличная оперная постановка — рекомендую. Заодно посмотрите город, пообщаетесь с людьми, обдумаете предложение. Ведь это и будет компромиссным решением, верно?

Пришлось согласиться. Парень быстро выучил новый прием и тут же применил его на практике. Пожалуй, оставшиеся месяцы можно провести в тепле и уюте дворца. Подустал я немножко от жары, пыли и перестрелок с орками. Надо только Триэль сюда перевезти.

В назначенный час мы сели в карету и поехали по заметно опустевшим улочкам. Визит в театр не остался незамеченным. У входа нас поджидала группа журналистов с блокнотами и карандашами. Я хотел поскорее пройти внутрь, но принц остановился, чтобы дать интервью. Девятого сына вряд ли баловали вниманием, вот юнец и решил хапнуть немножко славы.

Ну да и ладно, королю положено общаться с народом. Что может случиться, в конце концов? Тут же полно охра…

Над крышей театра вспыхнуло синее облако. Грудь пронзила острая боль. На белой сорочке расцвело алое пятно. Я попытался вздохнуть, но не смог. Со всех сторон донеслись крики, постепенно становясь все тише. Колени подкосились. Последнее, что я видел — стремительно приближающуюся землю.

Эпилог

Я очнулся от криков и стука в дверь.

— Андрей!! Андрюха! Хватит дрыхнуть, иди бабки ищи! Ты мне за полтора месяца должен!

Я вскочил и протер глаза. Где это я? Во блин, да это же родная коммуналочка. Вон домашние треники на полу валяются — как стащил перед сном, так и лежат.

Что же это выходит? Мне все приснилось? Да быть того не может!

Я выскочил из‑под одеяла и подбежал к зеркалу. Тело! Мое тело вернулось! Высокое и тощее, с прямыми ногами и впалым животом. Дрожащей рукой взял со стола мобильник и посмотрел на календарь. Выходит, два месяца уместились в одну ночь. Как такое вообще возможно?

Да и было ли все на самом деле? Или же просто разыгравшееся воображение. Ничего не понимая, я плюхнулся на кровать и вскрикнул от боли. Под одеялом лежало что‑то твердое.

Кейс! Серебристого металла, с каким‑то стеклышком около ручки. Точно помню, что такой вещи у меня никогда не было. Попробовал открыть — фиг вам. Что же это за стекло? Сканер сетчатки, как в фильмах про шпионов? Наклонился над чемоданом, но ничего не произошло. Потом коснулся пальцем. Послышался щелчок и крышка открылась. Все оказалось куда прозаичнее.

Внутри в два слоя лежали пачки пятитысячных купюр. Я аж поперхнулся от удивление. А сверху — сложенный вдвое листок. На нем набранный машинкой текст следующего содержания:

Добрый день, Андрей. Поздравляем с успешно выполненным заданием. После прочтения сожги эту записку или смой в унитаз. Если найдут — посчитают иностранным шпионом. Или сумасшедшим. В любом случае ничего приятного.

Понимаем, у тебя уйма вопросов. Что же, самое время дать некоторые пояснения. Цель твоего десанта — зачать Триэль ребенка. Она всегда мечтала о милом полуэльфике, но с местными никак не получалось. Не жалеешь, что не удалось понянчить отпрыска?

Я мотнул головой. Они серьезно? Я, черт возьми, прошел через огонь и воду ради ребенка? Серьезно?

Не волнуйся, мы шутим. Представляем, какое у тебя будет лицо и смеемся. На самом деле задание заключалось в отмене рабства. Ты справился на отлично, молодец. Извини, что пришлось вывести тебя из игры раньше срока. Но так было надо для успешного завершения начатого. Из‑за твоей смерти все колеблющиеся и сомневающиеся перешли на сторону аболиционистов. По итогам референдума против рабства высказалось пятьдесят пять процентов. После чего этот постыдный институт был полностью отменен. Следом подключилась Герадия, за ней еще пара королевств и так по цепочке.

Зачем надо было освобождать мир от цепей? Ради прогресса, разумеется. Зачем нам понадобилось подтолкнуть прогресс в отдельно взятом мире? Не твоего ума дела.

Надеемся, компенсацией ты доволен. Свали уже из своего крысятника, съезди отдохнуть — развлекайся в общем. А еще напиши книгу о своих приключениях. Мы всегда так делаем.

P. S.: Как главный герой ты никому из нас не понравился. Не переживай — больше на задание тебя не призовем.

С любовью.

Всегда твоя,

Гильдия Путешественников.

Примечания

Тайр — землевладелец низшего ранга. Имеет право покупки участков общей площадью не более ста сэн. Может держать рабов, но не более ста пятидесяти голов. Наделен избирательным правом, но не может быть избранным. Взнос за титул — десять тысяч золотых.

Ха, и тут все продается и покупается. Впрочем, иногда это только на руку.

Дард — землевладелец среднего ранга. Общая площадь участков — не более двухсот сэн. Количество рабов — до полутысячи голов. Может избирать, но не может быть избранным. Титульный взнос — пятьдесят тысяч золотых.

Раолян — землевладелец высшего ранга. Ограничения по площади и количеству отсутствуют. Не может избирать, но обязан избираться. На малом тайном голосовании из числа раолянов выбирается бионин города. На старшем тайном голосовании из числа бионинов выбирается бион Округа. Титульный взнос — сто тысяч золотых и рекомендательное письмо местного бионина.

Бионин — глава городской администрации, градоначальник. Следит за исполнением королевских указов в отдельной административной единице страны. Избирается раз в три года.

Бион — глава Округа. Де — юре — вассал короля. Не обладает законодательной инициативой, но имеет право распределять бюджет по городам. Кандидатуры биона и бионина могут быть отвергнуты Столицей.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

Эпилог

Примечания Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg