«Стезя дракона»

СЛОВО ОТ АВТОРА

Этот роман был задуман давно. Отдельные главы, совершенно не связанные друг с другом, появились года три назад. И вот только недавно я наконец-то удосужился собрать все уже написанное воедино и стал в спешном порядке латать хронологические и прочие дыры. В итоге, наверное, провожусь еще года три:-))).

Очень долго не решался отправить в Альманах. Все-таки тематика не славянская… а так же имена и место действия. Но, по зрелому размышлению, я все же пришел к выводу, что, во-первых, попытка — это еще не пытка, а во-вторых смысл всего произведения не в именах и не в стране, где все происходит.

Изначально задуманный совершенно в другом ключе, роман почему-то превратился в нечто, не совсем понятное даже мне в том смысле, что по мере написания он постепенно перерос от мелочного махания мечами на нечто более… глобальное, что ли. Скорее всего, с того, начального ощущения и осталась первая глава, поэтому роман начинается, как классический квест, хотя данная сюжетная линия даже не главная. Поэтому не пугайтесь:-))).

В принципе, названия еще нет, рабочее звучит несколько избито, но пока что ничего более подходящего придумать не получается. Тем более, что в слово «дракон» в моей интерпретации вложен в принципе несколько другой смысл. Не знаю, почему это слово обязательно ассоциируется с какой-то ползучей гадиной, хотя изначально в восточной культуре он представлялся, как нечто вообще полуматериальное и уж однозначно разумное.

Итак, вот вам начальные шесть глав. Если понравится — пришлю еще. Не понравиться — учту пожелания критики, если таковые будут, перепишу наново и снова отправлю… впрочем, боюсь, что тогда отправят меня:-)))).

Буду рад ЛЮБЫМ откликам.

Lordwolf.

Глава I. «ДРУГ УСТАЛОГО ПУТНИКА.»

Прыг, ласточка, прыг

По белой стене.

Прыг, ласточка, прыг

Прямо ко мне.

Солнце взошло,

Значит, время пришло.

Прыг, ласточка, прыг

А дело к Войне.

Борис Гребенщиков. «Ласточка»

Трактир «ДРУГ УСТАЛОГО ПУТНИКА» славился на весь Форнод. Это объяснялось хотя бы даже и тем, что заведение полностью оправдывало свое название. Даже драконы, весьма щепетильные в подобных вопросах оставались весьма довольными приемом. Здешнее пиво вообще считалось лучшим в обоих королевствах, а хозяин — дядюшка Хуп, как его все называли — самым вежливым и приятным человеком. Трактир располагался очень удобно — рядом с Великим Трактом, проходящим через маленький городок Тарна (что означает приблизительно «ни то, ни се» в вольном переводе с форнэ). Такое название городок заслужил потому, что находился приблизительно на абстрактной границе между Дэр (Западным) и Лен (Восточным) Форнодом. В силу этих факторов в трактирчике никогда не бывало пусто. Его любили все аорны, драконы, родовая знать, просто обычные люди — всех их ждал радушный прием.

Говорят, что даже короли были не против посещения этого достойного заведения. «ДРУГ УСТАЛОГО ПУТНИКА» процветал. Впрочем, чем богаче становился дядюшка Хуп, тем качественнее становилось его пиво, и тем радушнее встречал он постояльцев.

В этот холодный дождливый день начала октября в трактире было полно народа.

Вся Тарна собралась здесь посудачить о последней новости — якобы готовящейся войне на востоке. У стойки, за которой хозяйствовал дядюшка Хуп собралась целая толпа, окружившая двух кавалеристов Лен-Форнода, только что прибывших из столицы восточного королевства. Бедняги, под градом сыпавшихся на них вопросов пытались объяснить, что сами они непосредственного участия в сражениях на границе не принимали, но слышали, будто бы Черный Хорк неожиданно вторгся в пределы Лен-Форнода, на юго-восточной границе идут тяжелые бои, а Дарогрон выплевывает на равнину все новые и новые полчища. Король Тальмор лично отправился на границу, да там и сгинул без вести, и сейчас в Лен-Форноде правит его молодой сын принц Варно.

Каждое слово, сказанное достойными воинами мгновенно облетало весь трактир и в одно мгновение трансформировалось до неузнаваемости, проходя через призму домолвок. В результате уже через полчаса размеры войск Дарогрона размахали до таких квадратов и кубов, что сам Черный Хорк, имея в распоряжении такие рати за неделю мог бы завоевать полмира.

За длинным столом у стены напротив входа обсуждала события последних дней компания из пятерых тарнчан. — Слыханное ли дело! — громко возмущался толстый мельник, широко размахивая пивной кружкой. — В кои веки род Хора враждовал с людьми! А все этот выродок черный, Хорк этот самый. Ведь в кого только уродился-то! — Ладно тебе, знаток драконьей генеалогии нашелся! — осадил его один из товарищей, известный на весь городок (исключительно в силу отсутствия конкурентов) сапожник — высокий сумрачный детина с серьезными умными глазами. — Весь Форнод знает, что в роду Хора не было «черных». — Так ведь и я об этом! — продолжал выступать мельник. — Не в кого ему таким уродом-то быть. Ишь, воевать задумал! Да в кои времена на Форноде люди да драконы друг другу головы тяпали, а? — Было время, и не то бывало. — задумчиво вступил в разговор третий горожанин. — Да только не на нашей памяти, и не на памяти наших прапрадедов.

Летели головы так, что только держись! — Да ладно тебе, рассказывай. усмехнулся мельник. — В твоих книжках и не то понапишут. А вот что я вам скажу — не к добру все это. И если хотите мое мнение — все зло от драконов. Вечно они у себя на уме — живут черт те сколько, засели в своих замках да золотишко считают. «Черный» он, не черный — да хоть зеленый в крапинку — а если как по мне, так с ними держи ухо в остро. — Ты не больно-то расходись. — сапожник бросил косой взгляд в дальний угол. — Вон один сидит — глазищи-то так и зыркают его кошачьи, будто высматривает кого!

Мельник посмотрел туда же, и вид черной фигуры, расположившейся за столиком в углу вдруг напомнила ему, что у него срочные дела на мельнице, и что уже, пожалуй, пора. По-видимому, дело и вправду было совершенно безотлагательным, так как скорость, с которой мельник покинул трактир несколько не соответствовала его внушительной комплекции. Его товарищи, впрочем, ни чуть не огорчившись тем, что их покинули, заказали еще по кружке пива и погрузились в совершенно отвлеченный разговор, стараясь не смотреть в угол зала.

Виновник их страхов, впрочем, не только не слышал вышеописанного разговора, но, даже если бы до его чутких ушей и донеслись бы слова мельника, они уязвили бы его не больше, чем лай собаки. Большие серые глаза со зрачками-щелками на обветренном загорелом лице, обрамленном прядями длинных белых волос рыскали по залу отнюдь не в поисках болтунов, которых здесь было больше, чем звезд на небе.

Он ждал. Кувшин с пивом, и большая деревянная кружка помогали ему коротать время. Впрочем оба резервуара уже давно были сухи. Дракон сидел, тяжело облокотившись на стол всей массой своего богатырского тела. Он, как уже было сказано, был одет во все черное: дорожные сапоги, кожаная замшевая куртка, под которой матово поблескивала вороненая кольчуга, кожаные штаны, запыленный плащ с капюшоном и поблекшим серебренным галуном. На левом бедре на широкой шитой серебром перевязи висел огромный меч — несколько необычный атрибут для дракона.

Дракон сделал едва заметный жест рукой, и к столу с резвостью юного поваренка подскочил лично дядюшка Хуп — веселый маленький толстячок с вечно улыбающейся пухлой физиономией. — К вашим услугам, лорд Далеон. воскликнул достойный трактирщик, вытирая руки о фартук. — Будьте любезны, хозяин, еще пива. — голос у дракона был тихим и хриплым, на форнэ он говорил почти без акцента. — Мой друг задерживается. — Ах ты, Боже ты мой, милорд, да сколько же можно пить-то? — всплеснул руками дядюшка Хуп. Нет, мне, конечно, пива-то не жалко, да только за вас опасаюсь — как бы худо не вышло. — Даже ваше пиво не способно опрокинуть дракона. — сказал Далеон. — Физиология не та — ну, то есть устроены мы по-другому. — Может быть, откушать чего изволите? — спросил почтенный трактирщик. — А то ведь шутка ли — от самого Даль-Драго трое суток без отдыху, без сна, да еще и с лошадьми… Ну? Чем вас попотчевать? — Ох, хозяин, я с удовольствием бы, право, подкрепился, тем более, что ваша кухня не может вызывать ничего, кроме желания попросить добавки, но мой друг может явиться с минуты на минуту. Ах да, к стати, вы упомянули про лошадей…

как они? — Ваша лошадь не сможет продолжать путь сегодня, — категорично заявил дядюшка Хуп. — Даже на счет завтра сомневаюсь — вы так ее загнали, что мой конюх вообще опасался за ее жизнь. Падите, взгляните — она же даже на ногах не стоит. — А остальные две? — спросил Далеон. — Эти-то в порядке бежали налегке. За сегодня еще талей десять сделают. — Маловато, но ничего не поделаешь. — сказал Далеон, и вдруг добавил резко и как-то удивленно: Да где ж его черти-то носят? — Милорд, это, конечно, не мое дело, но все-таки, кого вы ждете? — спросил дядюшка Хуп. — Если это завсегдатай моего заведения, то я, может быть, смогу вам чем-нибудь помочь? — Нет, мой дорогой хозяин, — ответствовал дракон, — этот парень редко здесь бывает. Его вотчина в лесах запада, и до последнего времени он редко вылезал оттуда. — Постойте, постойте, я кажется понимаю, о ком идет речь… — начал было достойный трактирщик, но тут взгляд его упал на окно, выходящее на гостиный двор, и он вдруг воскликнул, указывая пальцем на что-то, происходившее там: — Смотрите, милорд, это не он, случаем?!

Далеон скосил глаза в сторону окна. На дворе высокий молодой человек в дорожной одежде отдавал распоряжения конюху — его лошадь, как и лошадь Далеона явно нуждалась в сверхпродолжительном отдыхе. — Ну, слава Всевышнему! — воскликнул дракон. — Явился, не запылился! Дядюшка Хуп, у вас найдется свободная комната, где можно поговорить, не опасаясь посторонних ушей? — Девятый свободен. — дядюшка Хуп покопался в связке ключей, и отстегнув нужный, протянул его Далеону. — Я эту комнатку для особых гостей держу, так как общих стен у нее с другими жилыми комнатами нет, соседи не мешают то есть, а то ведь мало ли кто приезжает сейчас… Да, и камин я там сейчас постоянно натопленным держу по холодному-то погодному случаю… — Прекрасно. — дракон принял ключ, из рук трактирщика. — И потрудитесь, пожалуйста, на счет пива и обеда на двоих. — Будет в лучшем виде, милорд. — ответствовал дядюшка Хуп, и удалился в направлении кухни.

Дракон проводил его взглядом, и двинулся к выходу. — Эх, вот ведь неймется-то ему, не покоится. — бормотал дядюшка Хуп, спускаясь в погреб за пивом, перемежая слова кряхтением. — Опять… ох, чертова лестница!… не пойми куда прется! Интересно вот только, куда это «не пойми куда»? И торопиться — как голый, прости Господи, в баню… Одно слово — дракон!

И молодого Вандара с собой тащит… Куда я бишь поставил кувшин? Знать что-то серьезное затеял, раз пытается заменить старого Адмира его сыном. Боже мой, когда же он наконец колобродить-то перестанет? Пропадет почем зря — а ведь жаль его, сердце-то доброе, хотя и драконье…

Вандар проследил за тем, как конюх расседлал его почти вусмерть загнанную лошадь, и отдав дополнительные распоряжения, направил стопы свои к гостеприимно распахнутым дверям трактира.

Этому высокому, стройному юноше с тонкими чертами лица, большими голубыми глазами и непослушной копной длинных льняных волос, выбивавшихся из-под капюшона серого плаща было не больше девятнадцати лет. Он был отлично развит физически, одежда его, хотя и потертая и весьма полинялая, сидела на нем великолепно.

Неопределенного цвета куртка, буровато-зеленый плащ, высокие легкие сапоги — все это выдавало в Вандаре жителя бескрайних западных лесов, привыкшего полностью сливаться с окружающим его миром. Походка его была легка и пружиниста, движения точны и плавны. Из оружия при нем был только длинный меч с узким обоюдоострым клинком в простых потрепанных ножнах и кинжал. По крайней мере, так показалось всем, кто обратил внимание на Вандара, когда он появился в дверях трактира. Но при более пристальном рассмотрении знающий толк в боевых искусствах человек понял бы, что этот парень и сам по себе является смертельным оружием. Что-то такое особенное было в его манере держаться — нечто неуловимое, смертоносное указывало на то, что в случае чего этот паренек может понаделать серьезных дел.

Вандар был аорном, а аорн боец чуть ли не с пеленок. Вся его жизнь проходит в бесконечной схватке. Аорны — смутное подобие чего-то вроде ордена странствующих рыцарей, берущее свои корни от древних королей Форнода избрали когда-то путь воина-защитника. И не смотря на то, что для большинства населения Форнода они давно стали анахронизмом, потомки старых родов все еще придерживались этого пути…

Далеон протиснулся сквозь толпу завсегдатаев навстречу юному воину, протягивая руку. Пожатие аорна было крепким и дружеским. — Давай за мной. дракон кивнул в сторону расположенной шагах в десяти от них лестницы на второй этаж, нижние ступени которой уже облюбовали те, кому не хватило места за столами.

Вслед за драконом Вандар поднялся по лестнице. Они прошли недлинным коридором, свернули налево, и через пару шагов уперлись в дверь девятого номера.

Далеон отпер дверь хозяйским ключом, и они вошли.

Комната и правда была хоть куда и, похоже, на самом деле предназначалась для того, чтобы быстро и с удобством разместить в ней важную персону из каких то своих соображений не желающую привлекать внимание: весьма просторная, пол укрыт дорогим ковром, две кровати (одна под балдахином — для хозяина. другая, попроще, для камердинера), рабочий стол у окна и еще один маленький столик у камина между двумя низкими и мягкими креслами. Большой камин, как и было обещано, был жарко натоплен, хотя дрова уже успели превратиться в тлеющие угли. На столике уже стоял кувшин пива и две вместительные кружки. Далеон запер дверь на засов, а Вандар, повесив у каминной трубы свой промокший плащ, подкинул в камин дров, раздул угли и с облегченным вздохом опустился в кресло и протянул ноги к огню.

Далеон сел в другое, не забыв предварительно наполнить пивом обе кружки. Вандар благодарно посмотрел на дракона, и сделал солидный глоток.

Комнату освещал лишь свет камина — тяжелые портьеры на окнах были задвинуты, впрочем их это вполне устраивало — серый свет пасмурного дня не способствовал поднятию настроения. Несколько минут они молчали, пока Вандар смаковал живительный напиток. Он же первым и нарушил молчание, но не раньше, чем кружки были наполнены вторично. — При всех прелестях голубиной почты, по-моему не было надобности вызывать меня именно таким способом, — молвил юный аорн, делая очередной глоток. — Я не мог прислать нарочного. — сказал Далеон. — И не мог явиться лично, о чем сожалею. Как дела в лесах запада? — Отлично. — ответил Вандар. — Хотя после смерти отца пришлось приводить дела в порядок. Сам понимаешь, по натуре я, в общем то такой же вольный бродяга, как и отец, и вся это хозяйственная нервотрепка для меня — хуже некуда. — Я уже и не помню, когда последний раз наводил порядок в Даль-Драго. — улыбнулся Далеон. — Я даже не знаю, как зовут управляющего и сколько добра он уже успел спереть. — Слушай, это все хорошо, — в голосе Вандара проскользнули нотки нетерпения, — Но я думаю, ты заставил меня проскакать пол-Форнода не за тем, чтобы обсуждать домашние дела. — Ты прав, не за этим. — сказал Далеон. — Надеюсь, ты там в своей глуши в курсе последних событий? — Это ты о войне на востоке? спросил Вандар. — Да. — сказал Далеон. — О ней. — Я, вообще-то, собирался подождать, когда Запад вступит в войну, если такое вдруг случиться. сказал Вандар. — И тогда выступить под знаменами короля Олорна. Но ведь и война-то вроде бы как еще и не начиналась… — Судя по тому, что рассказывали сегодня в общей зале эти двое вояк с востока, драка идет полным ходом. — усмехнулся Далеон. — На самом деле никакой войны пока толком нет — но только пока. Стычки на границе вообще выглядели бы скорее как недоразумения — если бы не эта история с королем Тальмором. И это не смотря на то, что там уже давненько неспокойно, и о Дарогроне не первый год идет дурная молва. — Ты только что из Лен-Форнода? — спросил Вандар. Можно сказать что это почти так. Я сделал небольшой крюк на север — и там узнал новости не менее важные.

В этот момент в дверь постучали. Далеон отодвинул засов и в комнату ввалился дядюшка Хуп с подносом, уставленным тарелками, горшками и прочей разнокалиберной посудой, полной всяческой снеди. Сердечно поприветствовав Вандара, и рассыпавшись перед ним в извинениях, что не приветил его по прибытии лично, достойный трактирщик водрузил поднос на столик и чувствуя, что его присутствие на данный момент является нежелательным, поспешил откланяться, не забыв, впрочем, справиться на счет достатка гостей в пиве. Пива хватало, и Далеон, выпустив доброго хозяина из комнаты вновь запер дверь. Они пододвинули кресла поближе к столу, который, как оказалось, вполне мог служить и обеденным целям и принялись за еду. Разговор на время прервался. Это дало Вандару возможность поразмыслить над словами Далеона. Энергия дракона всегда поражала аорна. Далеон ухитрялся успевать всюду и всегда быть в курсе всех событий… и это при том, что в отличии от своих сородичей небо — самая короткая дорога — было ему недоступно. Какая-то старая травма, о которой Далеон предпочитал не распространяться лишила его дара перевоплощения в любую из четырех доступных драконам форм, застыв на базовой, то есть человеческой — и неизвестно было, когда он сможет оправиться от нее полностью. Сам Далеон был настроен оптимистически, ведь прецидентов того, чтобы дракон лишился того, что было изначально даровано ему свыше доселе не наблюдалось — это можно было бы приравнять к тому, как если бы человек вдруг разучился дышать. А пока что лорд Даль-Драго неплохо приспособился к резко ограничившемуся кругу своих возможностей, в полной мере используя все ресурсы человеческого тела. Впрочем, драконы все равно большую часть времени прибывают в облике человека, и ездить в седле некоторым из них нравится больше чем летать. Что до фехтования — так ведь и меч изобрели именно драконы и обучение владению мечом было в драконьих семьях традицией, сохранившейся с тех темных времен, которые уже полуистерлись из памяти форнов, когда всей природной мощи драконов не хватало, чтобы оградить себя от смерти… Так что, ничего принципиально нового Далеону постигать не пришлось…

Когда всю принесенную дядюшкой Хупом снедь постигла безжалостная расправа, дракон одним махом сгреб посуду со стола на поднос (за исключением, естественно, той, где содержалось пиво), и подхватив его на пару минут покинул комнату. — Пока здесь кого-нибудь дозовешься — медведь в лесу сдохнет. — пояснил он, вернувшись. — А у нас столько времени нет. — Ты начал что-то говорить о важных новостях. — напомнил Вандар. — Именно так. подтвердил Далеон, вновь усаживаясь в кресло. — И что же это? — спросил Вандар гораздо тише.

— Я уже упоминал о происшествии с королем Тальмором. — сказал Далеон. Ты в курсе?..

2127- Кто ж о нем не знает. — сказал Вандар. — Весь запад только и говорит, что о его гибели. Его величество государь Олорн, правда, не изволит носить траура, и так прямо и заявил, что не такой, мол, человек Тальмор, чтобы вот так вот взять и сгинуть, тем более, что тела-то так и не нашли. Да вот что толку-то с того, что не нашли, все равно все знают, что дэвы пленных не берут. — Ну дэвы-то не берут, — сказал Далеон, — да только подчиняются-то они не какому ни будь там своему вождю, а самому Черному Хорку. А он, видимо, изменил эту традицию дикарей. — Что ты хочешь этим сказать? — спросил Вандар, невольно понижая голос. — Буквально то, что ты слышал. — То есть, ты считаешь… — Не считаю. Знаю. Причем с абсолютной точностью. Короче — да, король Востока жив, и находится в плену у проклятого вадра. По последним данным его содержат в подземелье Дарогрона, минус шестой уровень северного крыла, сто четырнадцатая камера. Правда, нет гарантии что он до сих пор там.

— Откуда… — выдавил Вандар — Откуда… — Тальмор не единственный пленник, оказавшийся там. Один мой старый приятель, он дракон и его имя тебе ничего не скажет, так вот, он оказался в этом самом принеприятнейшем месте на год раньше его величества повелителя востока.

Так вот, некоторое время назад ему там так осточертело, что он решил проститься с радушным хозяином и тихо-мирно откланяться. За время, проведенное в плену он неплохо освоился в своей камере, обзавелся кой-какими приспособлениями типа заточки из ложки, и вот во время очередной кормежки он очень удачно пристроил эту заточку промежду ребер дэву-тюремщику, его мечом перерубил цепи, после чего, правда, сие оружие для дальнейшего употребления стало непригодно, и, поскольку после неполных семи месяцев заточения он знал время смены караула лучше, чем сами караульные, мой приятель проскочил посты, и очутился вне тюрьмы.

Но не вне Дарогрона. Идти наверх было безумием, поэтому он не придумал ничего лучше, чем пойти вниз. Он рассчитывал там затаиться, может быть, изловить зазевавшегося дэва и позаимствовать у него форму, а затем в таком виде проскочить за пределы оборонительных периметров. Трансформироваться он не мог — железный ошейник, надетый на него гостеприимным хозяином, а так же довольно сложное переплетение цепей на теле, рубить которые было, мягко говоря, опасно, поскольку наковальней оказывалось собственное тело, были одеты таким образом, что в случае принятия любой стихии они стабильно что-нибудь да повреждали — шею или другую какую конечность. Да в прочем, от трансформации толку все равно не было бы, но это, в общем, не важно. Дело в том, что через пять часов блуждания по лабиринтам он ухитрился довольно основательно спуститься. И не заметил, как оказался за пределами Дарогрона. — На свободе? — воскликнул Вандар. — Это невозможно. В Дарогрон не пройти кроме как через семь периметров плюс главные ворота. И не выйти, соответственно. — Это ты так думаешь. — сказал Далеон. — И к тому же, я не сказал, что он оказался на свободе. Вне Дарогрона — да, но свободой это назвать довольно сложно. — То есть? — Дарогрон как таковой, занимает дай Бог четверть объема всего Ин-Ветора. Он, в общем-то представляет из себя единственную исследованную часть огромного лабиринта. О том, что твориться ниже минус двенадцатого уровня не знает, наверное, даже сам Хорк. А там, скажу я тебе, много любопытного. — И что же? — спросил слегка сбитый с толку, но заинтригованный Вандар. — Когда-то, очень давно, еще да прихода сюда форнов, в пещерах Ин-Ветора жил странный народ. Их называли «драконы ночи». Вообще-то странный — это не то слово. Драконы — не драконы, вроде бы по всем признакам наша родня, а в то же время ведут ночной образ жизни, ни с кем другим не общаются… Весь массив был их домом. Они под землей лучше ориентировались, чем на поверхности. Солнечного света вообще, по-моему не знали — днем в своих пещерах прятались. Впрочем, они никого не трогали, и никто не трогал их. И они, как казалось тем немногим, кто побывал в гостях у этих бедолаг, были все какие-то… больные, что ли. И с трансформацией у них было что-то не так. Немного другие ментальные матрицы… ну в общем, не в то трансформировались. Вместо орла здоровенный нетопырь, например. В общем, генетический и ментальный кавардак. Вырожденцы. Ну и, натурально, подтвердилось — то ли они все и вправду больны были, и из поколения в поколение эта болезнь прогрессировала и ждала удобного момента, чтобы их свалить, то ли мор какой напал на них, в общем за одну ночь весь народ буквально вымер. Что, жутко? А каково было тем, кто спустился спустя некоторое время в их пещеры! Там были горы трупов. Они даже не смогли встать с постелей после дневного сна. Никто, похоже, так и не сообразил, что происходит. Бедняги, они даже не поняли, что умирают! — И совсем никого не осталось? — спросил Вандар, пораженный масштабами катастрофы. — Совсем. — ответил Далеон. Говорили, правда, что род Хора каким-то там образом связан с ними седьмая вода на киселе, вроде как, и как будто бы поэтому они лет сто спустя и поселились на склонах Ин-Ветора, но по мне — так брехня все это. Но я отвлекся. Так вот, мой приятель угодил прямо-таки в самые глухие лабиринты бывшего царства «драконов ночи». Ужас, чего он там насмотрелся… — Я пока что не вижу связи. — сказал Вандар. — Причем тут Тальмор и при чем тут Драконы Ночи? — Связь косвенная, но она есть. сказал Далеон. — А если ты будешь меня перебивать, то мы просидим тут до следующего лета. Так вот. Там, в глубине Ин-Ветор есть целые пещеры, наполненные ужасом. Обволакивающим сознание, лишающим разума… Просто ужас, без видимой внешней причины, но мой друг бежал как ошпаренный, угодив в одно из таких милых местечек. То, что он испытал, никогда больше не покинет его память. Ты не представляешь себе, что сделал с ним страх. Отважный воин, перенесший столько, что даже такой любитель приключений, как я по сравнению с ним — пацан прыщавый, превратился за какие-то считанные секунды в ничтожное существо, которое способна напугать его собственная тень.

Так вот, он опрометью кинулся бежать, куда глаза глядят, подгоняемый тьмой глубин, и когда силы уже начали оставлять его… — Ну?.. — спросил Вандар затаив дыхание. — Он увидел свет. Свет в конце длинного туннеля. Он бросился туда, решив, что заплутав в лабиринтах вернулся к Дарогрону, но сейчас плен казался ему раем по сравнению с мерзкими щупальцами липкого ужаса, обитавшего в глубинах гор. Он изо всех сил понесся туда, откуда лился свет… И, пролетев довольно приличное расстояние по воздуху, а затем чувствительно ободравшись о камни на пологом склоне горы оказался на берегу моря. Это был Холодный Берег. — Он прошел Ин-Ветор насквозь? Вандар перешел на замогильный шепот. — Но это же… — Да, насквозь. спокойно молвил Далеон. — А теперь о главном. Ты меня уже минут пять пытаешь на предмет Тальмора… Так вот. Приблизительно за неделю до своего побега мой друг стал свидетелем престранной сцены. По коридору мимо его камеры прошествовала целая кавалькада с факелами и тому подобным. Отряд копий так в пятнадцать конвоировал одного-единственного пленного, который, в общем-то в конвое и не нуждался, по причине бессознательного состояния. Но присутствие среди них молодого Арио, сына чертова вадры, чтоб им обоим провалиться в преисподнюю… извини, не мог удержаться, так вот, присутствие Арио уже вообще ни в какие ворота не лезло, поэтому друг сделал вывод, что схватили какую-то важную персону. И тут мой друг, вглядевшись в лицо пленного, которого хоть и тащили по коридору отнюдь не с королевскими почестями узнал в нем Тальмора.

После того дня Арио приходил еще несколько раз, в последнее свое посещение вылетел из камеры, как ошпаренный и мой друг отчетливо услышал, как он отчетливо сказал «Ну мы и влипли!» и а затем отдал приказ достать ему сию секунду и хоть из-под земли лучших медиков. Из чего мой приятель сделал заключение, что король вполне жив. Из разговоров охраны он уловил и номер камеры, а так же выяснил, что Тальмор и в самом деле жив, но не приходит в себя, и что Арио грозится поотрывать головы всему гарнизону, если повелитель востока сыграет в ящик. — А почему он не бежал вместе с королем? — спросил Вандар и тут же понял, что вопрос прозвучал по меньшей мере глупо. — А ты подумай, во-первых, на горбу он его попер бы черт-те сколько талей? — спросил Далеон. — Тебе же говорят, что король был без сознания. Он так и не пришел в себя, когда мой друг бежал. К тому же, пока он ломал бы замок на камере короля, труп первого охранника обнаружился бы, а заточка из ложки не самое, прямо скажем, эффективное оружие против как минимум половины гарнизона Дарогрона. Если бы он мог трансформироваться, тогда другое дело, а так…

Вандар вдруг заметил странную тень, пробежавшую по лицу дракона. Далеон запнулся на середине фразы, словно забыв о том, что хотел сказать. Взгляд его опустел, затуманился, руки непроизвольно сжались в кулаки… И при этом движении в дрожащем свете каминного пламени тускло блеснули браслеты. В восприятии Вандара Далеон почему-то всегда ассоциировался именно с ними. Сколько помнил себя Вандар, столько он знал Далеона — давнего и лучшего друга отца, верного его соратника во всех приключениях, которых покойный ныне Адмир, будучи молодым ухитрился накликать на свою голову столько, что нормальному человеку такое число показалось бы невозможным с точки зрения элементарной статистики. Самым ранними детскими воспоминанием Вандара были улыбающееся лицо отца, голос матери откуда-то из-за спины — слов он не помнил, так как в то время еще плохо понимал окружающее — и, главное, огромные сильные руки поднимают его высоко-высоко… Он видит большие серые глаза со зрачками-щелками теплые, добрые глаза и… браслеты на запястьях сильных рук. Они блестят так холодно по сравнению с теплым взглядом дракона, что становится страшно, будто в красивый, добрый сон вдруг вползает холодное щупальце кошмара. И вот теперь браслеты снова блестят на запястьях его друга и снова подкрадывается странный, ни чем не объяснимый страх… — Так вот, собственно, к делу. — прервал затянувшуюся паузу Далеон. — Сам понимаешь, я звал тебя сюда не страшные сказки рассказывать. Короче: как насчет того, чтобы прогуляться на юго-восток Форнода, и вернуть Восточным Землям их повелителя?

Вандар очумело уставился на дракона. Он ожидал чего-то в этом роде, но не настолько же… — Безумие. — сказал он. — Я знаю. — ответил Далеон. Идея-то в общем ничего, — быстро поправился аорн, — только вот я не вижу путей к ее осуществлению. — Я же сказал — в темницы Дарогрона ведет путь, о котором не знает Черный Вадра. — Далеон в упор посмотрел на Вандара. — Но этот путь охраняется лучше, чем это сделал бы весь гарнизон Дарогрона. возразил аорн. — Представь себе, что мы должны как-то просочиться через пещеры ужаса, а потом еще и вернуться, грубо говоря, с королем на шее. Это верно. — сказал Далеон. — Но есть еще один факт, который делает вполне осуществимым весь план. Этот случай лишь натолкнул меня на идею, и я взялся за детальное изучение всех сохранившихся сведений о «драконах ночи». И, похоже, я нашел то, что нам нужно. По всей вероятности, тот путь, которым прошел мой друг — не единственный. Похоже, есть по крайней мере еще один ход. — Ох, — простонал Вандар. — И о нем, конечно, тоже никто не знает. — Знает. — сказал Далеон. — Только тот, кому положено знать. — Тогда почему бы не воспользоваться им… армии Форнода? — спросил Вандар. — Нет, ты не подумай, что я испугался, но не кажется ли тебе, что такой вариант был бы просто логичнее? — С точки зрения голой логики, да. Дракон сделал большой глоток из еще непочатой кружки пива. — Но не с точки зрения реального положения вещей. — То есть? — не понял Вандар. — Во-первых, войны, как таковой еще нет. Пока Хорк не начнет явных боевых действий никто не станет ничего предпринимать. Во-вторых, даже если отбросить предыдущее соображение, представь себе, что Хорк обнаруживает, что ему в тыл заходит эдакая толпа народу, которой там явно делать нечего. А заметит он ее обязательно, потому, что скрыть такую глобальную передислокацию просто нереально. Ход его мыслей: штурмовать Ин-Ветор с этой стороны нереально с точки зрения геодезии — да и что там штурмовать-то? Самое время вспомнить о том, что в Дарогроне жили и до него, и принять меры по пресечению возможных последствий казалось бы бесполезного маневра. А тогда наша предполагаемая армия оказывается в тактической заднице, то есть ее запирают между морем и горами. — Логично. — сказал Вандар. — Я так понял, что есть еще и «в-третьих»? — А в-третьих ты учитывай, что провести сколь-нибудь серьезное количество живой силы по переходам, в которых в некоторых местах и двое-то не разойдутся — пустое дело. Даже если половина армии не заблудиться там, и если кто-то и доберется до обитаемой части пещер, то все равно переход займет слишком много времени, и Хорк успеет сообразить, что к чему. А у себя дома он имеет огромное преимущество. Вижу, что есть еще и что-то четвертое. Иначе я бы сказал, что ты многовато на себя берешь. — сказал аорн. — Точно, есть. Кто поведет войска? — То есть? — Король Олорн слишком молод и самонадеян, из него полководец — как из меня пчеловод, скажем откровенно. А к Варно все вышесказанное относиться как минимум в десятой степени. — Хм. — пробормотал аорн. — Далее: кто из форнов вообще обладает достаточными способностями, чтобы повести за собой армию, и при этом еще и имеет соответствующий авторитет?

Конечно, где-то есть такие самородки, не может их не быть, но это только относительно первого. Вторым никто из них не обладает. Эрлы хорошие вояки… в обороне. Аорновские таланты — ты уж извини, дружок, заключаются в гонянии за дэвами по лесам-полям с гиканием и топотом. Драконы… может быть они… кто ни будь из них и мог бы возглавить армию Форнода, но слишком уж мы рафинировались за тысячи лет сидения в замках. К тому же дракон — никудышный командир людям. И главное, что у наших зеленых властелинов Форнода самомнение прет, прости Господи, как солома из чучела огородного. Так они и доверят командование своими войсками кому-то там с улицы, даже если таковой невзначай вдруг отыщется. Так что, как ни крути, а твоя идея может обернуться скорее в пользу Вадры. Другое дело Тальмор… — А что Тальмор? — не понял Вандар. — Тальмора я знаю давно. сказал Далеон. — И скажу тебе — это один из тех самородков, которые обладают всеми качествами полководца. Другое дело, что на практике ему свой талант применять доводилось не часто, и не в таких масштабах.

Меня даже поражает, что он так глупо попался. К тому же его авторитет непререкаем как на Востоке, так и на Западе. — С чего ты решил, что Тальмор обладает таким уж выдающимся талантом полководца? — спросил Вандар. Последняя более-менее серьезная война была в… триста лохматом, не помню, когда, ну короче, Тальмору сейчас вряд ли около сотни лет. А дэвов я не беру в расчет, их, по-моему, только ленивый не бил во все времена. Самый страшный конфликт на моей памяти произошел лет десять назад, когда Каренна в очередной раз поцапалась с Эстхельном из-за таможенных тарифов на молоко. — Тогда на Бродах покромсали почти четыре тысячи человек. Если для тебя это мало… Говорю же тебе, я давно знаю Тальмора. — сказал Далеон. — И поверь мне, того, что я видел, мне вполне хватило, чтобы составить вполне определенное мнение. Этот человек умеет повелевать. Ныне это искусство забыто, он, пожалуй, последний такой. Прибавь к этому холодный, расчетливый ум, сочетающийся с феноменальной храбростью, невероятную проницательность, и ты получишь практически идеального полководца. Он талантлив от природы. Но даже не в полководческом таланте истинная ценность Тальмора. — Я, кажется… — голос Вандара снизился до шепота. — Держава Галларина. — сказал Далеон. — Лично у меня складывается такое впечатление, что Тальмор последний, кто еще в достаточной степени владеет ее магией. — Без Державы мы… — Вандар не закончил. — Теперь ты понял? — Да. — Тогда я подвожу итог всей беседы: Тальмор — единственная надежда Форнода перед лицом реальной опасности, отсюда — требуется как можно быстрее вызволить его из подземелий Дарогрона, воспользовавшись известным нам путем, а поскольку такая операция не под силу никому из власть имущих на этой Богом забытой земле, то я принимаю решение проявить инициативу, и провернут дело самим. Итоговый вопрос: ты со мной?

Вандар, окончательно огорошенный, помолчал минуту, затем неуверенно сказал:- Понимаешь, я-то всегда с тобой, но уверен ли ты, что мы не наделаем еще горшей беды такой «инициативой»? — Я уверен только, что гораздо большие беды ждут нас, если какой-нибудь Варно как баран кинется штурмовать Дарогрон, расшибет о него голову и предоставит Хорку возможность просто взять Форнод и положить на тарелку. К стати говоря именно из этих соображений их высочество о местонахождении своего родителя уведомлены не были. — Что? — челюсть Вандара угрожающе отвисла. — Так он не знает, что король жив-здоров? — Не знает. И вообще мало кто знает, кроме нужных людей. Сейчас нет ничего страшнее, чем начинать войну на условиях Хорка. В идеале нам надо бы вытащить Тальмора до начала боевых действий. Или хотя бы до того, как наши вояки сделают в них фатальную ошибку. Итак, твой ответ? — Ты чокнутый. С манией величия. — сказал Вандар после минутного молчания. — Ты, как всегда, летишь спасать всех от всего, как какой-нибудь долбанутый герой из плохой сказки.

Дракон промолчалДа. Я с тобой. — сказал Вандар. — За психами пригляд нужен… — Ты знаешь на что идешь? — Да. — Ты уверен в своем решении? Мне еще не поздно подыскать себе напарника поопытнее да постарше. Я обратился к тебе только потому, что обещал Адмиру сделать из тебя стоящего аорна. Смотри, не на прогулку собираемся. — Слушай! — Вандар посмотрел на дракона так, что тому сразу вспомнился его отец в подобные минуты. — Может быть, по твоим понятиям, я еще никак с горшка не слезу, но у меня-то на этот счет другое мнение. Я аорн, не лучше, но и не хуже других из нашего ордена, так что можешь не обращаться со мной, как с ребенком. Я сказал ЕДУ, значит я ЕДУ, и на этом разговор окончен. Ты заинтересовал меня, если такой подход тебе больше по душе, и я принимаю предложение. — А вот это уже похоже на Адмира. — сказал Далеон, поднимаясь. — Тогда в путь. — Постой, что, сию секунду? — спросил Вандар, оставаясь сидеть. — А когда же, по-твоему? — Вообще-то мог бы предупредить, что предстоит путешествие, я бы хоть что-нибудь из снаряжения прихватил. При мне, кроме оружия и сотни талеров ничего нет. Хотя я сомневаюсь, чтобы в Тарне можно было что-нибудь достать. — А ничего доставать и не надо. — сказал дракон. — Для тебя приготовлен полный комплект снаряжения и боеприпасов. Все в седельной сумке на одной из моих запасных лошадей. Они не сильно устали, мы можем отправляться прямо сейчас. У тебя, я надеюсь, арбалет-то с собой? — Полный арсенал. — усмехнулся Вандар. — Аорн может отправиться в путь без гроша в кармане и без куска хлеба в сумке, но чтобы когда-нибудь мы пренебрегли оружием — ну уж, дудки. Так что железа-то хватает… — Тогда видишь, во-о-он там дверь, аорн? — улыбнулся Далеон. — Так вот, нам туда.

Они спустились в зал. Дракон разыскал дядюшку Хупа. Узнав, что они покидают трактир сию минуту, достойный хозяин заметно огорчился. — И куда спешат люди? — сказал он вроде как самому себе. — Что вы, лорд Далеон, на пожар спешите? — Примерно так. — ответил дракон. — А вы-то, вы-то? — дядюшка Хуп повернулся к Вандару, укоризненно покачав головой. — Батюшка-то ваш, бывало, никогда так вот, наобум никуда не срывался… — Да вы не беспокойтесь, почтенный хозяин. — сказал Вандар, грустно улыбнувшись, когда дядюшка Хуп упомянул о его отце. — Лучше соберите-ка нам какой-нибудь снеди в дорогу… — Вот это я завсегда готов! Что желаете? Что-нибудь, чего хватило бы на два дня пути и что не испортилось бы за это время. — сказал Далеон. — Мы пока пойдем посмотрим, что там с лошадьми. Сию секунду сделаю… — отрапортовал трактирщик, и дракон с его юным другом вышли. — Узнаю сына Адмира. — пробормотал дядюшка Хуп, со всех ног бросаясь на кухню. — Дело делом, а пузо пузом, говаривал папаша-то его покойный. А Далеон-то, Далеон! Аки жеребец норовистый с места рвется, только что копытом землю не роет! Только вот куда их несет-то? Эх, не мое это дело, но уж накормить-то накормлю, это как пить дать.

Через полтора часа двое всадников, закутанные в серые плащи галопом промчались по улицам Тарны от дверей «ДРУГА УСТАЛОГО ПУТНИКА» и растворились в дымке дождя, который, словно воплощенное течение времени скоро начисто смыл следы копыт их скакунов. С этого момента часы истории начали роковой отсчет, неумолимо предвещая конец старого мира, на смену которому вскоре придет новый, которому, несмотря ни на что, суждено повторить все ошибки предшествующего.

Глава II. КОРОНА ПОД ЗАМКОМ

Как взяли повели нас дорогами странными

Вели да привели, как я погляжу.

Сидит птица бледная с глазами окаянными

Что ж, спой мне, птица, может я попляшу.

Борис Гребенщиков. «Кони беспредела».

Он очнулся и не почувствовал это. Реальность была прямым продолжением кошмара, в котором он пребывал… сколько? Этого он сказать не мог. Он приподнялся, и почувствовал, что лежит на чем-то мягком. Чуть сдвинувшись в сторону рука ощутила камни пола. Пол был сухой и нельзя сказать чтобы холодный.

Рука нащупала стену, — тоже сплошной камень. Он понял, что это пещера. Когда он пошевелил рукой раздался металлический звон — цепь. Напротив и чуть левее он вскоре различил полукружие невысокой арки, хотя света за ней было немногим больше, чем в том помещении, где находился он сам. А вскоре стало видно, что арку перегораживает толстенная решетка. Значит, он в плену. Превосходно. Предел мечтаний. Если бы еще и вспомнить как он попался. Голова. Почему такая тяжесть в голове? Его оглушили? Память возвращалась ужасно медленно. Их окружили. Дэвы.

Или люди? Не может быть, форны никогда бы на это не пошли… Однако эти существа двигались слишком быстро для дэвов. Возможно, новая разновидность — говорят, Черный Дракон любит экспериментировать с живой плотью. Они. отступали, стараясь пробиться к отряду Варно, но прорвать кольцо не удалось. Они бились долго — он с гордостью вспомнил целые груды поверженных врагов — но их было мало. Варно и Тарголь пытались пробиться к ним, но их оттеснили к ущелью. Уцелел ли Варно? Эта мысль заставила с болью сжаться сердце. Должен был — он прекрасный воин, да вот только командир из него никудышный. Но в ущелье оторваться от преследователей не составляло труда, к тому же Варно знал тайную тропу. Должен был уцелеть.

…Лошадей они лишились почти сразу, и бой продолжался в пешем строю. Он помнил, как воспользовавшись передышкой освободился от хауберта и остался в легкой полукольчуге. Его палаш был сломан — он подхватил тяжелый двуручный меч, принадлежавший поверженному врагу, и принялся крушить им наседавших… так все-таки, это были дэвы или нет? Вокруг него умирали его воины, а он каким-то чудом избегал ударов, сыпавшихся со всех сторон. Избегал, или просто не замечал?

Теперь он понимал, что был ранен по крайней мере пять раз. Но тогда ему было действительно наплевать на это. — Он не заметил, как остался один. Прислонившись спиной к скале он наносил удары, и на лице его играла жуткая улыбка… Очевидно, его оглушили камнем, брошенным сверху. Кто-то забрался на скалы и уронил ему на голову что-то сравнимое по весу с кузнечным молотом. Если учесть, что шлем он потерял еще в начале схватки, то он просто в рубашке родился.

Теперь он, по-видимому, пленник подземелий Дарогрона. Хотя здесь слишком сухо для подземелья. Он пошарил рукой и нащупал слева от себя кувшин. Вода.

Чистая и прохладная. Он долго пил, прогоняя дурной привкус в пересохшем рту.

Почему-то подумалось, что в плену могло быть похуже. Но эта мысль не принесла особого утешения, тем более, что ужасно мешали кандалы. Так, руки скованы длинной цепью, так что можно максимально развести их в стороны, но к этой цепи посередине прикреплена еще одна, другим концом прикованная наглухо к кольцу в стене. Ноги вроде бы тоже скованы… да, так оно и есть. Ни чего не видно, но на ощупь можно определить, что ноги скованы таким же манером, что и руки и цепь от ножных оков прикована к тому же кольцу. Интересно, если вырвать кольцо из стены, далеко он убежит с полусотней фунтов цепи на теле? Ой, что-то сомнительно. Но все равно, этот вариант исключен — все равно он не сможет ни вырвать кольцо, ни раздвинуть прутья решетки толщиной дай Бог если всего лишь с руку… Он удивился — у него еще хватало наглости иронизировать над своим положением! А между тем не известно, чем тут кормят, да и кормят ли вообще. И за каким дьяволом он понадобился Хорку? Почему его не убили еще там? Или у дэвов проснулась совесть?

Ха-ха-ха. Однако этим «ха-ха» вопрос не проясняется. Что они от меня хотят? В голове проснулась тупая боль. Он лег навзничь, заложив руки за голову, и провалился в бездну небытия…

Его привел в чувство жуткий скрежет. Он открыл глаза, и увидел, что его тюрьма освещена светом смоляного факела. Огромный дэв вынул из замка здоровенный ключ, о приоткрыл створку железиной решетчатой двери. Дэв был слишком строен для представителя своей расы. Жуткая морда имела больше сходства с пресмыкающимся, чем с млекопитающим. Скорее всего, это был вовсе и не дэв, но что, в таком случае, это такое, пленник не знал. Меж тем странный дэв подошел к нему, и светя факелом отомкнул замки на цепях. Пленник с удовольствием потер затекшие под железными браслетами руки и встал. Тут же в грудь ему уперлось острие короткого и широкого меча. Знаком дэв приказал ему повернуться. Только когда сзади что-то болезненно дернуло за шею, он понял, что на ней железный ошейник. При помощи карабина дэв пристегнул к ошейнику длинную цепь, и опять же знаком приказал пленнику следовать за собой.

Только когда его вывели в коридор, он заметил еще одну фигуру, прислонившуюся к стене. Этот, по крайней мере, хоть выглядел нормально. По расширенным кошачьим зрачкам-щелкам пленник понял, что это дракон. Высокий, темноволосый. В чешуйчатой вороненой броне. Вообще одет во все черное. На бедре длинный меч в опять же черных ножнах. Рукоятка меча сверкала серебром, в головку был вставлен крупный топаз. Черный плащ оторочен мехом черного соболя.

Когда пленника вывели из камеры, дракон отделился от стены, и пропустив молчаливый конвой вперед, двинулся за ними.

Куда меня ведут? Этот вопрос мучил пленного всю дорогу. Они проходили по мрачным абсолютно темным коридорам, поднимались и спускались по каким-то лестницам. . Его конвоиры молчали. Лишь однажды, когда на крутой каменной лестнице он оступился, шедший сзади дракон подхватил его и тихим голосом сказал:

«Осторожнее, ваше величество.»

Итак, они знают, кто он. Эта мысль еще больше встревожила пленника. Может быть сделать вид, будто он — это не он? Хотя в этом случае его просто прикончат.

Такой исход его совсем не устраивал. Что же им нужно? Что делать?

Вскоре коридоры стали шире и светлее. Они освещались факелами, вставленными в железные кольца на стенах. Еще одна лестница… В глаза ударил нестерпимо яркий свет тысяч свечей в канделябрах под потолком. Вокруг все блистало шитыми серебром гобеленами, оружием на стенах и еще какими-то украшениями. Пленник зажмурился — проведенные в темноте часы или дни? отрицательно сказались на его зрении. Он облегченно вздохнул, когда они вошли в полутемный зал, освещенный лишь светом огромного камина напротив входа. Посреди зала стоял длинный стол и ряд кресел вдоль него. Самое высокое, черного дерева стояло в дальнем конце стола спинкой к огню. На стенах блестело алыми бликами оружие, изящное, украшенное истинно в духе драконов рода Хора. У камина, лицом к огню стояла одинокая фигура. Конвоиры повели его к ней в обход стола. Когда они подошли, фигура повернулась к ним.

Он был одет в черное с серебром. Дракон. Прекрасно сложен. Длинные черные волосы свободно спадали на плечи. Пронзительный взгляд черных глаз. Красивое, мужественное лицо. Тот, кого в тихую проклинал весь Форнод. Тот, кого братья-драконы называли не иначе как «вадра». Тот, одному слову которого подчинялись бесчисленные орды дэвов. Проклятие род Хора. ЧЕРНЫЙ ХОРК.

Минуту они просто смотрели друг на друга. Затем Хорк сделал чуть заметный знак, и ошейник перестал натирать шею пленного. Черный дракон все так же молча указал на дверь. Дэв-конвоир вышел. В зале остались только два дракона и один человек. Молчание нарушил Хорк. — Приветствую тебя, Тальмор, повелитель Лен-Форнода. — сказал он, обращаясь к пленному. Его голос гулко резонировал в замкнутом пространстве зала. Пленник помолчал, но заставил себя ответить. — Привет и тебе… Черный Хорк. — хрипло выговорил он, и добавил, бросив на черного дракона испепеляющий взгляд. Исчадие тьмы.

Дракон улыбнулся. Странно, но в его глазах не было злобы. Если бы Тальмор не знал, кто перед ним, дракон, пожалуй, был бы даже приятен ему.

Хорк сделал шаг вперед, и остановился, изучая пленника своим пронзительным взглядом. — Исчадие тьмы… — промолвил он. — Почему вы все не хотите понять? — Понять… ЧТО? — почему-то очень тихо промолвил пленный король. — Почему вы отрицаете все то, о чем ни чего не знаете? Почему вы записываете в разряд враждебного все, что не в силах взять под контроль? Вы — люди? Кто знает, может быть ваш истинный враг не я, а тот, кто зовется вашим другом? — Хорк, казалось, говорил сам с собой. — По-моему, в данном случае не приходится гадать, кто друг а кто враг.

— рискнул ответить пленник. — Ты так думаешь? — спросил Хорк. — Уверяю тебя, зло прячется не там, где вы его ищете. — А вот мне почему-то кажется, что зло прямо передо мной. — ответил Тальмор, набравшись смелости. — Не будем кидаться обвинениями. — сказал Хорк. — Да, я был в объятиях тьмы.

Тьма — не враг света. Она дополняет его и вызывает его к жизни. Я постиг свет.

Но только постигнув тьму я добился гармонии. — Гармонии? — король поднял на Черного Дракона изумленный взгляд. — В чем твоя гармония? В железном ошейнике? В твоих дэвах — или что там они такое — на которых смотреть-то противно? В моих воинах, убитых там, у Ин-Ветор? — А не является ли смерть частью гармонии? — спросил дракон. — Дай людям волю жить вечно — и они не сумеют воспользоваться даром. Поверь мне, смерть — это далеко не самая страшная расплата. Иногда у живых есть чему позавидовать мертвым. — Об этом хорошо рассуждать, когда ты жив. — ответил Тальмор. — Либо если ты знаешь что ТАМ. - сказал Хорк. — Если смотреть с позиции чистой материи — жизнь никчемнейшая штука. Смена череды поколений, жизнь каждого из которых стремиться к нулю. В итоге получаем, что жизнь могла бы и не появляться вовсе — ноль-то так и остался бы нулем. — Но если приплюсовать бессмертную душу. . — Тальмор набрался храбрости язвительно усмехнуться. — А если душа бессмертна, то кому хуже — нам, оставшимся жить, или твоим солдатам, убитым там, у Ин-Ветора и постигших это бессмертие? — усмехнулся в ответ Хорк. — Можно развивать тему дальше — кто убийца, а кто невинно убиенный, кому чего и сколько воздается — но в любом случае убийцей-то выходишь и ты тоже.

Как тебе такая схоластика, а, если уж ты взялся говорить о бессмертии души? Ты обвиняешь меня в смерти своих солдат, а сам, причем чуть ли не в одиночку накромсал моих в три раза больше? — Ты забыл об одной существенной вещи: первыми напали они. — сказал Таль-мор угрюмо. — Они? — Хорк посмотрел в глаза королю. — По-моему, это вы атаковали их отряд, причем вдвое превосходящими силами. И не приди на помощь сотня моих гвардейцев со скал, победу праздновали бы вы. — Но они вторглись в пределы нашей земли! воскликнул король. — Вашей земли? — переспросил Хорк. — Запомни, король, вы, форны, ничего не имеете права здесь, на этой земле, которую вы именуете Форнодом, называть своим.

Ясно? Вы пришли сюда тысячу с лишним лет назад как сирые изгнанники, потерявшие родной дом, и были приняты с распростертыми объятиями. Драконы разрешили вам селиться, где вам заблагорассудится. Они молчали, когда вы поделили Форнод на Запад и Восток — только потому, что не видели другого пути избежать междоусобицы между двумя наследниками Мельнеда. Только дэвы, которым принадлежит эта земля не молчали. Они не согласны были жить под пятой эрлов королей. И они защищали свою свободу, и защищают до сих пор, не смотря на то, что вы объявили их исчадием зла, и перестали считать за мыслящих существ. Что для форна убить дэва? Ничего.

Это даже похвально. Но если дэв убивает форна. . Карательные отряды по лесам.

Уничтожение целых поселений. . От нации уже ничего не осталось. Кучка партизан, подкарауливающих по ночам одиноких путников, а днем скрывающихся в чаще леса или в горах… И форны. Хозяева не принадлежащей им земли. Вы уже свысока смотрите на умирающую нацию драконов, в предвкушении того дня, когда вы станете единственными хозяевами Форнода! А драконы молчат… хотя и видят, как гибнет гармония этого мира. Магия слабеет. Скоро, очень скоро щит падет. . — О чем ты? — воскликнул Тальмор. — Как магия слабеет?!!!Это началось еще когда вы, форны, четыреста лет назад перебили экипаж корабля прибитого к восточному берегу штормом. Уже тогда вы забыли, что сами когда-то совершенно так же оказались здесь. Так вот, знаешь ли ты, что об этом узнали? Народы, живущие на основном континенте прокляли вас. Прокляли Форнод. И проклятие разъедает ткань щита как соль постепенно разъедает кожу. Но это еще можно остановить. Это нужно остановить… А для этого нужно остановить разрушение гармонии. — И ты считаешь, что мы, люди, разрушаем гармонию? — спросил Тальмор, облизывая пересохшие губы. — И чтобы остановить разрушение нужно… уничтожить нас? — Зачем уничтожать? дракон пожал плечами. — В конце концов вы, а не мы главное творение Всевышнего. Вы, люди — молодая раса (по сравнению с драконами, конечно). И вы могли совершать ошибки. Вам просто нужен контроль. Отеческий контроль. Драконы должны были стать вашими учителями… К несчастью, этого не произошло раньше, так уж сложилась история. Когда-нибудь вы научитесь беречь то, что вам даровано Творящим Миры. Научитесь гармонии.

Научитесь неотрицанию. Но если пустить ваше развитие на самотек… Это может привести к гибели. Это уже сказывается. Вы слишком погрязли в невежестве. Пойми, я желаю вам добра! — Путем смерти? — усмехнулся Тальмор. — Нет. — Черный Хорк впился взглядом в его глаза. — Ты думаешь, для чего я призвал тебя к себе? Для чего я говорил тебе все это? Я хочу, чтобы хоть один человек понял, что я не угроза для вас. Я отпущу тебя. Ты пойдешь к своему народу, к вашим друзьям драконам, в замки которых мне теперь путь заказан, и объяснишь им это. Я хочу, чтобы люди прекратили разрушать то, чего они не создавали. Если ты сможешь объяснить драконам то, что я объяснил тебе, то уж они смогут объяснить это людям. Иди теперь. Ты свободен.

Тальмор стоял оглушенный. В нем боролись противоречивые чувства. Он видел, что дракон прав. Но все его естество отказывалось принимать правду из уст Черного Хорка. Из уст Врага. Он же враг, правда? Король вспомнил стоны своих умирающих солдат. Они погибли для того, чтобы он уговорил свой народ сдаться без боя… Сдаться без боя. Эта фраза разрушила все сомнения. Хорк хочет без боя захватить Форнод… и, по-видимому его планы на этом не кончаются. — НЕТ. - ответил он, и дракон обернулся. — НЕТ. Лучше я всю свою жизнь просижу в подземелье, чем предам свой народ и наших друзей. Твои лживые речи не достигнут их ушей. Или, по крайней мере достигнут без моей помощи. — Что ж… — Черный Дракон печально опустил голову. — Пусть будет по-твоему.

Но знай, король Лен-Форнода, что именно в этот момент и именно ты — не я — ты предаешь их всех. И форнов и драконов. ВСЕХ.

Пленника увели. Хорк и дракон, который привел Тальмора остались одни.

Первым нарушил молчание второй. — Отец, — сказал он тихо, — почему он не захотел понять тебя? Хорк поднял глаза на сына. — Знаешь, Арио, он понял меня. — сказал он. — И признал, что я прав. Но стереотип, твердое убеждение — пусть даже ни чем конкретно не обоснованное — что я враг не дает ему принять истину. И самое страшное, что это болезнь всех обитателей Форнода. Они клеймят всех, кто попал под влияние того, что они именуют Тьмой. И убедить их в обратном невозможно. — Значит… — прошептал молодой дракон — Значит, война неизбежна? Хорк повернулся к огню, бушевавшему в камине. Его глаза, казалось, впитывали силу и свет алого пламени. И Арио услышал его голос — голос, полный отчаяния и скорби:

— Боюсь, что да.

Глава III. ГРЯДЕТ ДРАКОН

Утро не предвещало такого расклада

Кто-то праздновал Пасху, где то шла ворожба

И Волга мирно текла, текла куда ей было надо

И войска херувимов смотрели на то, как вершилась судьба.

Борис Гребенщиков. «Не Ее Стороне».

Выдержка из Последней Летописи Армана ле Юргена, том IX, глава 34.

Более тысячи лет минуло с тех пор, как волны пригнали корабли форнов к берегам неведомой земли, которой беглецы дали имя Форнод. Около восьмисот лет назад отгремела война Талеора — последний отголосок Великой Войны Начальных лет.

Шестьсот лет назад наследники Мельнеда поделили Форнод на Восточное и Западное королевства. Сто лет прошло со времени последнего прихода Северной Тьмы.

Восемьдесят лет назад в Дарогроне воцарился Хорк. Форнод процветал. Власть королей, наделенных всем опытом начальных лет была мудрой и справедливой.

Правило Повелевающего соблюдалось из поколения в поколение неукоснительно.

Эрлы-наместники правили по воле королей и их именем. Простой люд благоденствовал. Аорны несли свою неусыпную стражу. И так было много лет… но последние три столетия цветущие королевства форнов словно перезревшие плоды начали проявлять признаки тления. Правители все больше и больше отстранялись от нужд простого народа, эрлы все глубже погружались в пучину стяжательства.

Вынужденные бездействовать аорны постепенно отклонялись от первоначальных уставов своего ордена, хотя все еще сохраняли им верность. Отсутствие сколь ни будь серьезного внешнего врага (забитые дэвы, с трудом балансирующие на грани полного вымирания давно уже перестали представлять из себя значимую опасность)

привело к тому, что негативные эмоции и личные амбиции принялись выплескиваться внутрь, отравляя организм всего общества. Рожденные в горниле самой страшной войны всех времен, люди, сами того не замечая, уже не могли жить без нее.

Отрава, привнесенная Вейшигом на заре человечества продолжала разрушать души и через много тысяч лет после его падения. Драконы видели это, видели и… не замечали. Может быть, агрессию удалось бы направить в менее болезненное русло, но симптомы любой тяжелой болезни становятся очевидными лишь тогда, когда процесс становится уже необратимым…

А пока форны жили, не чувствуя нависшей угрозы. Только вот охотничьи забавы становились все более кровавыми, на оживленных путях стали появляться разбойничьи шайки (впрочем, аорны и королевская стража справлялись с ними вполне успешно… пока). Люди, забывшие ужас смерти, стали слишком небрежно относиться к дару жизни — симптом, характерный для любого общества, слишком долго пребывающего в благоденствии. Извечная человеческая болезнь вновь начала развиваться… но люди пока еще не видели этого. И лишь немногие смутно ощущали, что в мире «что-то не так». А между тем незримый щит, досель хранивший Форнод от неумолимого течения времени становился все тоньше. Все это в конечном итоге должно было вылиться в социальный или культурный всплеск, долженствующий оживить застоявшийся омут, куда погружалась нация… но для этого было еще рано… не смотря на то, что было почти уже поздно. Требовался кто-то. Кто обладал бы достаточной проницательностью, чтобы увидеть опасность в зародыше. И у кого хватило бы сил и мужества, чтобыпопытатьсяс нею справиться. И вот, на одна тысяча двести девятнадцатом году от заселения Форнода у главы влиятельного драконьего рода Хора родился наследник…

Юный Хорк отличался любознательностью и неистребимой страстью к экспериментам. Желание знать все обо всем становилось почти что манией. Молодой дракон поглощал все без разбору — естественные науки, историю, философию, короче, все, что можно было найти в библиотеке его отца (а последняя, надо сказать, обладала весьма внушительными размерами). Особое место в его увлечениях занимала магия. Драконы от природы имеют магические способности, но их возможности весьма ограничены, и кроются скорее на интуитивном уровне. Поэтому магия людей им практически недоступна. Слишком тяжело подавить прежние инстинкты и наработать новые, совершенно чуждые. Но молодой Хорк такого подхода к делу не признавал. После нескольких лет, проведенных в бесплодных попытках продвинуться дальше основ, молодой дракон нашел оптимальный выход из положения: он просто-напросто отправился в Академию, и не к кому ни будь, а к самому Великому Магистру.

Академия Сил была единственным в своей области заведением на всем Форноде.

Фактически она представляла из себя научно-исследовательский центр, и подготовка молодых специалистов была здесь далеко не приоритетной (хотя и не последней) задачей. Обычно в Учебный Центр Академии попадали те немногие представители рода человеческого, кто уже достиг определенного уровня, находясь в учениках у кого-нибудь из мастеров. Преподавали там маги высокого посвящения.

Даже несмотря на сравнительно небольшое количество абитуриентов конкурс все равно бил все мыслимые рекорды. Драконов к Академии и близко не подпускали — не оттого, что чего-то боялись, а от того, что учить их чему либо было бесполезной тратой сил. Впрочем, никто из последних туда и не рвался. Поэтому появление Хорка, с ходу двинувшегося на приступ магистерского кабинета застало врасплох абсолютно всех. Магистерский кабинет был взят штурмом после непродолжительной осады. Тогдашним магистром Ордена Сил был академик Партелл. Его путь к вершинам магического знания начинался с обычной сельской школы, где могли научить чему угодно, кроме того, что хотелось знать будущему Великому Магистру. Он начинал на голом энтузиазме и трудами своими добился спустя почти восемьдесят лет сана Главы Ордена. Может быть одержимость Хорка напомнила Партеллу его самого в годы юности, потому что он, вместо того, чтобы выставить наглеца пинками за дверь кабинета, где в этот момент проходило заседание Магистрата, прервал очередного докладчика и попросил молодого дракона продемонстрировать перед уважаемым собранием свои способности. Хорк, к которому в этот момент вернулась способность здраво мыслить, готов был провалиться сквозь землю. Но деваться было уже некуда, и юноша на одном дыхании явил перед опешившими магистрами все, чему научился самостоятельно.

Великий Магистр был в шоке. Нет, Хорк не показал ничего особенного, можно даже сказать, что его способности были весьма и весьма средними, но…не один дракон никогда не достигал даже этого! Партелла поразило, насколько же этот юный дракон должен был любить магическое искусство, что умудрился ради этого перекроить собственное естество. Большинство природных барьеров и противоречий, которые мешали драконам в освоении человеческой магии — и в первую очередь барьер психологический — были успешно им преодолены.

Окончание импровизированного экзамена было встречено гробовым молчанием всего Магистрата. Хорк, окончательно смущенный, решил, что ученые мужи настолько возмущены, что даже не могут найти слов, чтобы выразить ему свое презрение. Он стоял, потупив очи посреди кабинета, отчаянно жалея, что драконы не умеют превращаться в мышь, а то и что ни будь помельче, вроде таракана.

Великий Магистр поднялся из кресла. Все присутствующие устремили взгляды не него. Хорк решил, что настал его последний час. — Итак, коллеги, вы видели способности этого юноши. — молвил Партелл. — И теперь я спрашиваю вас: кто желает взять его в ученики?

Вопрос прогремел как гром среди ясного неба. Да, магистры видели способности Хорка, да, они были поражены не меньше Партелла…но взять в ученики дракона? Это было уже слишком… Эксперимент мог бы быть заманчивым, если бы не был практически безнадежным…

Неожиданно у дальнего края огромного подковообразного стола, за которым заседал магистрат поднялся нестарый еще маг в белых одеждах младшего ордена Света. Он был среднего роста, крепко сбитый, в средней длинны русых волосах уже виднелись седые пряди. Взгляд его серых глаз был острым, как два клинка.

И эти клинки словно впились в самую душу Хорка. — С позволения Великого Магистра, — молвил маг, — я возьму его в ученики… если он сам, конечно, не против. — Ты слышал? — Партелл повернулся к Хорку. — Магистр Лорьен просит дозволения быть твоим учителем. Каков будет твой ответ?

Хорк ошеломленно переводил взгляд с Великого Магистра на Лорьена. Все мысли вдруг разом вылетели у него из головы. Почему именно Лорьен готов взяться за его обучение? Почему просит ЕГО позволения… И вдруг он вспомнил.

Хорк опустился на одно колено и склонил голову перед Лорьеном. — Я Хорк из рода Хора. — молвил он, — с радостью и почтением готов принять тебя, Магистр Лорьен, как своего наставника в великой Тайной Науке, и клянусь преклонять слух свой к твоим мудрым речам со вниманием, и выполнять все требования твои с великим прилежанием и да никогда слово мое не станет поперек твоему и да постигнет меня кара Всевышнего, если нарушу клятву сию. — Я, Лорьен из Бехеллена, Магистр младшего ордена Света ордена Силы беру тебя, Хорк из рода Хора себе в поучение и принимаю клятву твою, именем Всевышнего данную. — ответил маг, и взгляд его глаз вдруг стал мягким и теплым…

Выдержка из Последней Летописи Армана ле Юргена, том IX, глава 37.

Так, за два года до своего совершеннолетия (у драконов оно наступает в сорок три года) Хорк поступил в учение к магистру Лорьену. И на пять лет пропал из отчего дома, посетив родных за это время лишь дважды: на праздник своего совершеннолетия и, через полтора года, на похороны матери. Ее смерть (столь же трагичная, сколь и таинственная) надолго выбила Хорка из колеи. В минуты, когда боль утраты становилась невыносимой он клял себя последними словами, думая о том, что мог бы и почаще бывать дома, вспоминал все, чем за свою жизни вольно или невольно чинил ей обиду…. Хорк начал замыкаться в себе и учение стало для него единственной возможностью отвлечься от тягостных дум.

Это не могло укрыться от взгляда его наставника и Лорьен увеличил нагрузку, пока в конечном итоге не вогнал темы двух курсов во время отводимое обычно для одного. И Хорк не заметил этого. Успехи его были очевидны, но все чаще и чаще магистра посещали тревожные думы.

Через полгода после смерти матери Хорк со своим наставником перебрались в Дарогрон, где дракон обустроил отличную лабораторию, пригодную для любых экспериментов. Лорьен не питал надежд, что его ученик сможет когда-нибудь стать ученым-теоретиком — интересы Хорка лежали в области практической деятельности.

Он экспериментировал.

И минуло еще десять лет напряженной работы. Лорьен сжился со своим необычным подопечным. Хорк двигался вперед семимильными шагами. И по истечении этих десяти лет Лорьен признал, что дракон вполне готов для дипломной работы в Академии, после чего он надеялся уговорить Хорка немедля преступить к диссертации… Не вышло.

В тот год пришла Северная Тьма."

Необъяснимые явления всегда манили Хорка. Северная Тьма — величайшее бедствие Форнода, через произвольные промежутки времени наползавшее на благословенную землю откуда-то с севера, интересовало его едва ли не больше всего.

Природы ее никто не знал, так как отсутствовала возможность непосредственного наблюдения. Никогда нельзя было достаточно рано предугадать, проползет ли Тьма через самую середину континента или только чиркнет его краем.

Северные посты могли определить направление ее движения лишь тогда, когда времени оставалось лишь для того, чтобы, как говориться, взять ноги в руки и убраться с пути. Тогда начиналась повальная эвакуация из районов, подверженных поражению. И чем дальше, тем лучше. Поскольку последствия воздействия этого загадочного природного (или какого-то другого?) явления были столь же ужасны, сколь и непредсказуемы. И даже зарывшись глубоко под землю (что уж говорить о наземных постройках), или поднявшись на любую высоту невозможно оградить себя от пагубного воздействия Тьмы.

Но было на Форноде три точки, в которых Тьма оказывалась бессильна. Одно такое место располагалось в провинции Хадер, что на востоке Лен-Форнода.

Относительно небольшой сосновый лесок на самом деле мог послужить надежным укрытием человеку по незнанию или по нерасторопности оказавшемуся на пути Тьмы.

Другое место, обладавшее точно такими же свойствами располагалось на территории Торхеллена (Дэр-Форнод, западный склон Эльгривтаара). А точнехонько в центре третьей неуязвимой для Тьмы зоны располагалась Академия Сил (север Форнода).

Однако использовать их для наблюдения было бесполезно. Гася дикую, необузданную магию Тьмы, энергия этих мест оставляла наблюдателям минимум даже визуального восприятия, не говоря уже о попытках ментального зондирования, предпринимавшегося по началу некоторыми магами. И если сама Тьма была загадкой из загадок, то "живые" зоны были загадкой из загадок в четвертой степени.

Впрочем, об этом будет много сказано в дальнейшем…

Выдержка из Последней Летописи Армана ле Юргена, том IX, глава 38."

Хорк давно уже интересовался проблемой Северной Тьмы, и успел выучить наизусть весь тот скудный материал, который удалось собрать до сей поры исследователям. Последний — четырнадцатый — раз сей катаклизм разразился около двухсот тридцати лет назад, и прокатился через крайний запад Дэр-Форнода, мало что не сметя горы Вэй-Эльгрив. Хорк иногда почти что желал, чтобы Тьма прошла при его жизни (что было очень даже вероятно) и желательно поближе от него (что было уже сложнее).

Оказалось, что таких вещах нельзя желать дажеПОЧТИ. Потому что с севера пришли вести, что идет Тьма, и движется она прямехонько в сторону Дарогрона…

* * *

Никто не знал, когда именно Хорк отбился от своего рода, спешно эвакуировавшегося на запад, за Эльгривтаар. Факт тот, что хватились его только когда добрались до владений рода Тор, где собирались переждать. Лорьен незадолго до этого уехал в Академию, так что отец Хорка решил, что тот увязался за наставником, дабы с пользой для себя провести время под защитой "живой зоны", и не стал особо волноваться. Скорее всего, Хорк даже раньше их достигнет Дарогрона, когда настанет пора возвращаться…

Спустя месяц — время достаточное, чтобы поутихли все остаточные последствия, род вернулся в Дарогрон. Как и предполагал Глава Халлаор, Хорк ожидал их в Дарогроне… Но что-то было не так. Он был словно после тяжелой болезни — бледный, глаза запали, щеки ввалились — Хорк выглядел так, что мумии форнских королей посчитали бы себя красавцами во цвете лет.

Кто помнит, чем молодой наследник рода объяснил свой вид? Наверное, это объяснение звучало очень убедительно, если ему поверили и списали состояние Хорка на какой-то там обычный недуг… Вскоре он снова стал самим собой… но что-то в нем словно неуловимо изменилось. Хорк стал задумчивым и угрюмым.

Казалось, он потерял интерес к магии как науке, хотя продолжал частенько запираться в лаборатории, теперь уже в полном одиночестве — его наставника больше не было с ним. Как Хорк расставался с Лорьеном никто не видел. Просто однажды маг и дракон надолго заперлись в лаборатории и о чем они там говорили, не ведал никто, кроме их самих. Спустя несколько часов магистр вышел из дверей лаборатории, поднялся в свою комнату, собрал свои немногочисленные вещи и навсегда исчез из Дарогрона. Хорк покинул лабораторию почти через сутки…

В последующие два года имя Хорка четырежды прогремело среди драконов Форнода. Первая новость — Хорк наконец-то женился! Наследник рода Хора взял себе супругу из рода Эрго и, казалось наконец-то остепенился и бросил свои юношеские выходки. Следующая новость, поступившая спустя три месяца после свадьбы заставила весь Форнод замереть — умер Глава Халлаор. Обстоятельства его смерти были столь же неясны, как и таинственная гибель его супруги. Но тогда еще никто и не думал заподозрить в чем либо Хорка, по всем законам своего народа занявшего место Главы… Не успели снять траурные одежды, как грянула следующая весть — у Главы Хорка родился сын. Мальчика назвали Ариохор, но сам Хорк звал его уменьшительно — Арио. И вдогонку радостной вести, словно чья-то похабная издевка прилетела следующая: Лери из рода Эрго, супруга Главы Хорка так и не оправилась после тяжелых родов и спустя две недели скончалась.

Вот тут-то и пошли сплетни да кривотолки. Вспомнили и увлечение Хорка магией, и его тайные эксперименты (с чем это он там экспериментировал, уж не с отравным ли каким зельем?), и его таинственное исчезновение во время нашествия Северной Тьмы, тем более, что какими-то путями просочился слух, что якобы кто-то из Магистрата Ордена утверждал, что в тот период времени Хорк не появлялся ни в Академии, ни даже в непосредственной близости от нее. А где же он, шельма, в таком случае пропадал? Впрочем, слух не подтвердился… но никто его и не опроверг. Лорьен на все вопросы о своем бывшем ученике отвечал упорным молчанием, а от кого там из Магистрата пошел слушок, так толком и не дознались, но все равно — Дарогрона и его мрачного хозяина стали побаиваться.

* * *

Как-то так вышло, что в последующие пятьдесят лет Хорк остался практически один. Почти вся родня, и без того немногочисленная, покинула его, разбежалась по родственным кланам. Слуги из людей, раньше почитавшие за честь служить дракону, постепенно уходили — кто из жизни, а кто от греха подальше. Из прежних друзей у Хорка остались лишь двое: Ракши ровесник Хорка, недавно ставший Главой немногочисленного, но очень сплоченного рода Шакра, Мельторм — чуть младше, приемыш из умирающего рода Тель, принятый на воспитание еще покойным Халлаором и выросший рядом с его сыном, а так же новый, и совершенно нежданный друг — эрл Гай Карен, повелитель провинции Каренна, имевшей общие границы с землями Дарогрона. И был еще Арио, выросший без матери, воспитанный фактически только самим Хорком, и всей статью пошедший в отца. Хорк коротал в их обществе мрачные дни одиночества. Он жил затворником, никого, кроме друзей не принимал, из Дарогрона выбирался крайне редко. Лишь иногда Карену или Ракши (а иногда и совместными усилиями всей троицы) удавалось вытащить его на охоту в леса Адалии… Впрочем, и эти вылазки скоро прекратились. А пока что Хорк думал и мысли его приобретали все более странный строй…

Странно, но вскоре соседи Хорка приметили — к Дарогрону стали стекаться дэвы. Карен в ответ на их вопросы молчал, как рыба, а Ракши вдруг взял, да однажды и перебрался к другу… вместе с большей частью своего рода. Восточный, а за ним и Западный Форнод полнился слухами, что такой-то вожак дэвов присягнул — видано ли дело! — на верность Хорку! Тут уж от Дарогрона и вовсе стали шарахаться, как от проказы. В речах драконов, когда разговор заходил о роде Хора все чаще стало звучать слово" vadra" — что значит отступник, предатель. — Он хочет славы Талеора! — говорили одни. — Тьма, Тьма поглотила его! — вторили им другие.

На границах с Хорхелном стало неспокойно. То и дело приключались стычки между стражей эрлов и отрядами дэвов. Говорили, что ими иногда предводительствует "ведьма Дарогрона". Кто она, эта самая ведьма, никто знать не знал, ведать не ведал, слухи ходили разные. Говорили, что это дух покойной Лери поднялся из могилы, вызванный чарами Черного Хорка, как теперь только и величали Главу рода Хора. Говорили, что это одна из адских воительниц Тартра, якобы опять же вызванная Хорком с того свету… да много чего говорили.

Хорка уже давно не видали среди людей и драконов, поэтому слухи о нем ходили разные. А между тем в недрах Дарогрона готовилось что-то, чего никто из болтунов да слушателей не понял бы, не принял, не уразумел…

И наконец грозовая туча, сгустившаяся над Форнодом разразилось первой молнией: сам король Лен-Форнода Тальмор отправился посмотреть, что же там такое твориться на его южных границах… И пропал без вести."

Началось.

Глава IV. НЕ ИЩИ ВРАГА…

Жизнь канет как камень — в небе круги.

Прыг, ласточка, прыг — а всюду враги.

На битву со злом взвейся сокол козлом

А ты, ласточка, пой, а вслед не беги.

Борис Гребенщиков. "Ласточка".

Бушует ветер, нагоняя грусть. — процитировал Вандар, натягивая капюшон плаща, и безуспешно пытаясь убрать волосы с глаз. — Здесь это называется летом. — пояснил Далеон, разумно стянувший свою роскошную белую гриву в хвост, а потому не особо страдавший от порывистого восточного ветра, целящего прямехонько в правый глаз. — Нет, ну на хрена ж тогда тут эти горы-то стоят? — Вандар махнул рукой направо, туда, где на расстоянии в десяток талей высилась громада Эльгривтаара.

Вот поближе подъедем, и дуть перестанет. — Далеон с улыбкой покосился на своего юного спутника. — Ну и аорны нынче пошли, а? Прямо-таки сдувает их летним ветерком… — Да ну тебя, нашел над чем… Тьфу, тьфу, чтоб тебя во все дырки!.. — на середине фразы "летний ветерок" неожиданно сменив направление загнал в рот Вандару хороший пучок его собственных волос, прервав отповедь, которой молодой аорн готов был разразиться в адрес друга.

Далеон отвернулся, чтобы не расхохотаться ему в лицо, что было чревато долгой обидой. Шел третий день их совместного пути, недавно перевалило за полдень. Покинув гостеприимный дом дядюшки Хупа друзья к вечеру первого дня переправились из Рамменхола на северный берег Рока, и вот уже двое суток непрерывно двигались по Айвенделльскому тракту. Юго-восточный Айвенделл не был обжитым краем — на его каменистой почве мало что можно было вырастить. Почва становилась плодороднее гораздо севернее, долина между отрогами Эльгривтаара изобиловала крупными поселениями, и собственно, была главной житницей провинции.

Но до населенных мест было еще дня два ходу. Тракт был пуст на всем видимом расстоянии. Равнина вокруг поросла низкой травой да еще иногда показывались небольшие группы невысоких деревьев. Далеон был внешне спокоен и задавал темп.

Вандар, который на привале в первый же вечер их путешествия прямо-таки вывалился из седла и тут же уснул — громом не разбудишь, всю дорогу ворчал на все лады, но с темпа не сбивался. Он ни разу не спросил дракона, почему собравшись на восток, они упорно двигаются на север, а Далеон как-то не удосужился объяснить сразу, а потом забыл об этом. И вот теперь вспомнил. Дней через пять-шесть будем на месте. — сказал дракон своему спутнику, который, наконец, то же догадался завязать волосы, и теперь пытался сделать это на скаку. — А где место? — спросил Вандар, затягивая тесемку на хвосте. — Вот меня все не покидает вопрос: почему ты не спросил об этом раньше? — Дракон направил коня поближе к своему спутнику, и теперь они ехали корпус к корпусу. — Ну… тебе, наверное, виднее? — пожал плечами аорн. — Ты же у нас, в конце концов, ответственный организатор. Я-то до сих пор подробностей твоего плана не знаю. — Как ни странно, я тоже. сказал Далеон. — Но первая цель у меня уже есть.

В зависимости от того, что мы узнаем там, будем действовать дальше. — А там — это где? — Ну что ж, знай же, что путь мы держим не куда-нибудь, а в Тор-Лагар, родовое гнездо рода Тора. — Оп-па! И что же мы там забыли? — по виду Вандара нельзя было сказать, что он особенно удивлен. — Сведения. сказал Далеон. — Мой друг… мои друзья должны были кое-что раздобыть для нас. Нечто, без чего соваться в Дарогрон нет смысла. — А что — нечто? похоже, если уж Вандар взялся задавать вопросы, то допрос дракону предстоял нешуточный, а Далеон еще не был к нему готов — ответов в его арсенале было ничтожно мало. — Опять же — кабы я знал. — сказал Далеон. Должна же была сохраниться какая-нибудь информация о южных пещерах? Но вот где она храниться и в каком виде — Бог ее знает. Друзья обещали помочь. А уж что им удастся раскопать…

Может, детальный план, где все разрисовано до камешка, а может — хрен на веревочке. Знаю только одно — чем больше удастся найти, тем вероятнее успех нашего предприятия. — А что за друзья? — спросил аорн. — Из Торов, что ли? Их же вроде бы не так уж и много осталось… — Не много. — взгляд Далеона неожиданно словно окаменел, и у Вандра вдруг отпала охота спрашивать подробнее. Чтобы скрыть собственную неловкость, он перевел взгляд на дорогу, и далеко впереди… — Можно последний вопрос? — спросил аорн. — Ну? — отозвался Далеон. — Что это там такое впереди нас чапает?

Тракт в этом месте был прям как стрела, и на пределе видимости Далеон и в самом деле разглядел нечто, до жути напоминающее крестьянскую телегу, и при том нагруженную весьма изрядно. — А ну-ка… — пробормотал дракон, переводя коня с рыси в галоп. — Чего ты хочешь? — спросил Вандар, делая то же самое. — Ну а вдруг узнаем какие-нибудь новости с востока? Хотя в такой глуши это сомнительно. Но меня больше интересует, что сейчас твориться на тракте. Талях в двадцати отсюда есть одно пренеприятнейшее местечко прямо-таки будто специально для засады. Учитывая имеющий место разгул всяческого преступного элемента… — Ясно, можешь не продолжать. — сказал Вандар. — Кто предупрежден, тот вооружен. — По крайней мере, не совсем безоружен. — уточнил дракон.

Они нагнали телегу минут через пять. Далеон верно приметил — она была нагружена по самое некуда — аж оси трещали — всем, что только можно найти в хозяйстве небедного форнского крестьянина. Тащили телегу две здоровенные коняки из породы эторийских тяжеловозов. За телегой на привязи степенно ступала дородная буренка, всем своим видом выказывая полное безразличие к окружающему.

На передке телеги сидел здоровенный мужичина с пышной черной бородой, одетый просто, но добротно. По бокам шли двое молодцов, не иначе, сыновья — и статью и ликом явно удались в батьку. Оба еще весьма молоды — старшему дай Бог лет двадцать, а младшему небось еще и семнадцати-то нет. Крепкая русоволосая женщина и девчоночка лет десяти примостились на задке телеги.

Всадники поравнялись с телегой, и Далеон, приветственно махнув рукой принял вправо, оказавшись у передка. — Добрый путь, люди добрые. — сказал он с легким поклоном.

Мужчины сняли шапки и поклонились в ответ. — И тебе того же, благородный лорд. — степенно ответствовал правивший лошадьми мужик. — Откель будете, куда путь держите, коли не секрет? — вопросил дракон. — Да вот, виш, из Откудова в Кудыкино. — хитро прищурился мужик. — А тебе, благородный лорд, зачем это знать надобно? — Да я-то не любопытный. — пожал плечами Далеон. Куда едешь, про то сам знаешь, дело твое. — Вот то-то и оно. — А скажи-ка ты мне, добрый человек, — спросил Далеон после полуминутной паузы, — что люди говорят, спокойна дорога-то?

Мужик бросил на всадников косой взгляд, сыновья мигом сдвинулись поближе к телеге, причем как раз к тем местам, откуда недвусмысленно торчали черенки некоего садово-огородного инвентаря (у Вандара возникло страшное подозрение, что по крайней мере один из черенков принадлежит немаленьким таким вилам).

Далеон, ничуть не смущенный, ждал ответа. — Всякое говорят. — спокойно ответил мужик, кладя руку на что-то, скрытое от глаз аорна и дракона. — Ты за дубину-то не хватайся, дядя. — сказал Далеон с таким холодным спокойствием, что даже у Вандара мурашки по спине пробежали. — Если бы мне твое добро нужно было, я по другому бы разговаривал. А коли не видишь на моем спутнике герба аорна, то протри глаза, авось разглядишь. Да и я, по-моему, на душегуба не очень-то смахиваю. — Герб-то я вижу, милорд. сказал мужик как-то сразу ссутулившись. — Так ведь герб-то всякий нацепит… А дракона я в вас и вправду не сразу опознал — не так уж и часто драконы конными-то ездят. Вы бы, это… не особенно гневайтесь-то… дорога, говорят, неспокойна нынче, вот и… — Ладно, я не обидчивый. улыбнулся Далеон. — Так что тут за напасть на дороге объявилась? Я тут не далее как месяц назад проезжал, причем один — и ничего, все тихо-мирно было. — Да объявились тут какие-то обормоты. — скривился мужик. Сказывают, недале как на прошлой неделе велленского купца на этой дороге грабанули, причем знатно — сам еле ноги унес, а охрана, даром что невелика была — вся полегла. Четыре воза товару — как не было. Хорошо хоть казну при себе держал, а они, пехом-то его и не догнали, верхом был. Да, вот еще проходили из обозы из Атхаара, правда, их уже солдаты эрла охраняли, так они тоже вроде бы кого-то видели, правда что за народ, так и не поняли. Я это в Паларе от нашего шерифа сам слыхал, когда подорожную отмечал. — Так вы из под Палара? — воскликнул Вандар. — Тогда понятно…

Недавние события, случившиеся неподалеку от небольшого районного центра Палар, что на западе Раммерхола были не столько беспрецедентны, сколько небывало масштабны. Отряд дэвов, численностью до двухсот клинков предпринял наинаглейшее турне по селам на юге округа, совершив несколько дерзких налетов, в результате которых три деревне превратились в пепелища. Надо отдать должное местному барону, меры были приняты быстро. Отрядами полицейской стражи налетчики были блокированы в одной из захваченной ими деревушек, а подоспевшая баронская дружина построгала дэвов в мелкую стружку. Но оставшимся в живых обитателей трех сожженных деревень было от этого уже ни жарко — ни холодно…

Окару о его семейству повезло. Они жили на хуторе за Паучьим Яром и только это их и спасло — загодя укрылись в лесу, захватив все, что успели, и оттуда смотрели, как гибнет в огне вся прошедшая жизнь. Сам Паучий Яр дэвы пожгли до тла, вместе со всеми угодьями. Оставшиеся в живых жители подались кто куда — оставаться на месте не было смысла — даже если и удастся отстроиться до зимы, все равно урожай погиб безвозвратно. Окар тоже долго не думал. Буквально через неделю он вместе со всей семьей снялся с насиженного места, и отправился на север. В большом селе на границе Айвенделла и Атхаара жил его дядька, и Окар рассчитывал на его помощь. — И не страшно тебе с таким-то воинством путешествовать? — Далеон беззлобно усмехнулся, кивнув на Окаровых сыновей. Старший из них, Икей, нахмурился и бросил на дракона уничтожающий взгляд. Младший, Сион, только опустил голову. — Страшно. — честно признался Окар. — Так ведь нужда-то гонит. Оказии ждать черт-те сколько времени надо — а денег-то не густо. Так что понадеялись на милость Всевышнего и вот…

Вандар жестом позвал Далеона. В ответ Далеон махнул рукой — мол, сам сюда иди. Вандар приблизился. — Слушай, — тихо сказал он, но Окар все равно скорее всего слышал его слова, — а мы очень торопимся? — Вообще-то… начал дракон. — Понимаешь, в конечном итоге, это мой долг. — защитить попавших в беду. — горячо заговорил молодой аорн. — Я догоню тебя, вот увидишь, только скажи, как поедешь… — Угомонись. — сказал Далеон. Какая, разница, ты один будешь меня догонять, или мы вместе нагоним время? Только не ной потом, что я тороплюсь, как голый в баню, как выражается дядюшка Хуп. — Далеон, я ведь обижусь… — начал Вандар, но махнул рукой и отъехал в сторону. — Вот что, почтенный Окар, мы пожалуй проводим вас до населенных мест, а там уж будет поспокойнее. — сказал Далеон. — Все равно нам ближайшие два дня по пути, а в эдакой глуши мало ли кто обидит… — Да ладно вам, милорд, мы уж как ни будь… — начал Окар, но тут неожиданно впервые за весь разговор вмешалась голос его супруга. Соскочив с телеги она быстро пробежала вперед, и уцепившись за Далеоново стремя, заговорила быстро и уверенно. — Да не слушайте вы его, благородный лорд, дурака. Возомнил из себя черт знает что, прости Господи, воин великий нашелся…Слыш, Игейла, молчала б ты, лучше… — начал было Окар, но видно было, что спорить с женой никогда не было его любимым занятием. — А ты о детях подумал, дуб бородатый? — Игейла сжала руки в кулаки. — Да ладно, мамань, мы сами с усами… — начал было Икей, но получив по затылку, мигом ретировался. — Топай себе, языкатый. — проговорила Игейла. — Тоже мне, весь в папаню пошел, ни какого в тебе соображения. Брат твой хоть молчит, и в разговоры взрослые не лезет, вот и умнее выглядит…

Окар, хотя вроде бы и не принадлежал к породе подкаблучных мужей, но, по-видимому старался придерживаться той прописной истины, что с бабой спорить — жизни не хватит. К тому же видно было, что он полностью согласен с супругой, а ерепениться его заставляет только гордость, которой у форнского крестьянина иной раз бывает поболе чем у любого дворянина. Он вздохнул, и поднял на Далеона взгляд, сразу ставший вдруг очень усталым. Да что там, милорд, верно баба моя говорит… Страшно мне — не то слово.

Ведь если так посудить — хреновый из меня вояка. Случалось с мужиками по пьяному-то делу кулаки чесать, а так… — Да говорят же вам, не оставим, дело решенное. — сказал Вандар.

Арике, маленькой дочери Окара, разговоры взрослых, казалось, были глубоко безразличны. Она тихо сидела в телеге, за все время разговора не проронив не слова, и лишь дважды мельком посмотрев в сторону нежданных попутчиков. Однако, когда Игейла вернулась к ней, девочка прижалась к матери и тихо сказала: — Мама, у дракона грустинка в сердце… — Верю, доченька. Глаза у него странные такие… — задумчиво ответила Игейла, глядя прямо перед собой.

Солнце клонилось к закату, на небе не было ни облачка, да и ветер, так донимавший давеча Вандара совсем утих. Завтрашний день обещал быть теплым, если не жарким. Чуя приближение темноты отовсюду повылазила всяческая мелкая насекомая тварь, от вполне безобидных сверчков, до какой-то мелкой-премелкой кровососущей мошки, которая даром что была мала — жалила почище любого слепня.

Вслед за букашками-таракашками показалась и разная более крупная мохнато-пернатая братия, этими букашками промышляющая. Пару раз даже промелькнула летучая мышь, видимо забравшаяся в поисках добычи далеко на запад от склонов Эльгривтаара, изобилующих пещерками.

И чем ближе подступала ночь, тем мрачнее становился Окар. Далеон внешне оставался все так же спокоен, но Вандар обратил внимание, что его спутник весь насторожился, как хороший сторожевой пес. Далеон снял с седла свой знаменитый (правда, в довольно узких кругах) арбалет. Оружие и в самом деле было весьма примечательно, и отличалось завидной функциональностью. Лук, изготовленный из дубового корня был в раза в полтора, а то и два толще обычного, и длинна рычага так же была чуть больше. Тетива представляла из себя что угодно, только не тетиву в общепринятом смысле этого слова: она состояла из двух длинных стальных струн, закрепленных на концах лука с помощью небольших колец и сходящихся на небольшом стальном же зацепе, коий и сообщал движение непосредственно стреле.

Ложе на металлической основе с дубовыми накладками, скрывающими спусковой механизм так же было чуть длиннее неписаных арбалетных стандартов. Длинный приклад, который в наше время не задумываясь определили бы как "ружейный" был также изготовлен из добротного мореного дуба. И приклад и ложе отличались полным отсутствием украшений. Спусковой механизм был гораздо сложнее, чем широко распространенные рычажные системы с длиннющей спусковой скобой и тяжелым приводом, благодаря чему выстрел обычно сопровождался чувствительным рывком.

Спусковая скоба далеоновского арбалета была чрезвычайно коротка, располагалась под значительным углом к ложу, нажатие осуществлялось только двумя пальцами и выстрел осуществлялся на удивление мягко благодаря тому, что шептало не выдергивалось из-под ореха, а проворачивалось под его давлением. В качестве снарядов использовались тяжелые болты стандартного образца. Зато бил этот монстр — любо-дорого поглядеть и не дай Бог самому налететь. Болт летел с излетом около полутора талей, а на дистанцию в полтали бил без поправки, если только стрелок мог на таком расстоянии видеть цель. Но самым удивительным было отсутствие какого бы то ни было натяжного механизма! Стальное стремя на конце ложа было скорее данью моде, чем вещью, которой на самом деле пользовались. Далеон, уперев приклад в бедро и надев на руку специальную перчатку, чтобы не поранить пальцы с одного рывка взводил лук, который Вандар (далеко не хиленький представитель рода человеческого) не осилил и поясным крюком.

Далеон положил арбалет поперек седла, легко придерживая его правой рукой.

Вандар, следуя примеру товарища то же взялся за арбалет, которым весьма гордился — последнее слово техники, двулучная система, одновременный рычажный взвод обоих луков. Далеон бросил на оружие презрительный взгляд и усмехнулся: при всей навороченности, боевые характеристики этих новомодных штучек были весьма средними.

А солнце тем временем все норовило дезертировать за горизонт и притом весьма успешно. Равнина по сторонам дороги вспучилась пологими холмами, поросшими непременным ковылем и какой-то колючей пакостью. Природа погружалась в ночь, и эта ночь была полна жизни. Сверчки уже закончили настройку и теперь пиликали так, что хоть уши затыкай. Воздушное пространство было взято под контроль местной разновидностью мелких сов. Откуда-то из далека долетел волчий вой. Заговорщицки перекликнулись какие-то ночные птицы…

…Далеон вдруг резко перехватил арбалет и зашарил по сторонам. Вандар мгновенно оказался подле друга готовый стрелять в любую секунду. — Слышал? — коротко спросил Далеон. — Что? — спросил Вандар. — Запомни друг мой, если хочешь более-менее сносно подражать голосу сыча, то не пей ничего крепче пива. — тихо ответил дракон. — И думай, где этим умением пользоваться — уж кто-кто, а сычи здесь отродясь не водились. — А разве эти… — начал Вандар и тут же еще одно "это" серой тенью промелькнуло над самой головой аорна. Если это сычи, то я дятел. — вмешался в разговор Окар. — Видал я сычей, на чердаке аж две штуки жило.

Он и его сыновья, увидев, как забеспокоился Далеон мгновенно извлекли из-под прикрывающей телегу рогожи длинные тисовые луки, и теперь Окар держал лук на коленях, удобно пристроив рядышком тул со стрелами. Вандар вертел головой на все триста шестьдесят, но ничего подозрительного не видел, разве что… — Справа… — тихо шепнул он. — Вижу. — отозвался Далеон. — Двое.

Вершину ближайшего холма украшали два бугорка, вполне способные сойти за обычную деталь рельефа, если бы не почти неуловимое, но вполне очевидное для наметанных глаз дракона и аорна движение. Вот они сблизились… Вандар мог бы поклясться, что телегу заметили, и сейчас быстро обсуждают, стоит ли ею заниматься. Судя по тому, с какой скоростью бугорки сравнялись с землей, решение было явно не в пользу Окарова семейства и их попутчиков. — Ну хамье! — покачал головой Далеон. — Надо было все-таки вдарить разок… — Что будем делать? — спросил Вандар. — У тебя есть хоть малейшее представление о том, сколько этого народу тут бродит. — Никакого. — сказал дракон. — Почтенный Окар, а шериф, помимо мммм… самого факта ограбления того купца никаких деталей не упоминал? Вы имеете ввиду, сколько тут этой сволочи, ваша милость? — пожал плечами Окар. — Ни словечка. Но одно знаю точно: охранников у того купца пяток был. — И с той стороны после этого, — Далеон махнул на север, — приходили еще два обоза, но тех охраняла регулярная стража? — Точно так. — кивнул Окар. — Смело умножай количество купцовых горе-вояк на два, и получишь более-менее верную цифру. — Вандар задумчиво почесал подбородок. — Да не забудь накинут еще пяток. На всякий случай. — уточнил Далеон. — Все ваши выкладки, друзья мои, ни к черту не годятся. Разбойников может быть пять, а может быть двадцать пять. Все зависит еще от головы атамана, от того, что за народ в шайке… Однако обозы они все же не тронули, что обнадеживает. — На атхаарских стражников и я не стал бы нападать без особой надобности. — пожал плечами Вандар. — Там слабаков не держат, север все-таки, и Отравленные Земли рядом. — Ладно, — подытожил Далеон, — в конечном итоге, сколько бы их не было, никуда мы от них не денемся, так что будем надеяться, что нас не сочтут достойной добычей. А сейчас нам надо где-нибудь заночевать…

Как ни странно, первая ночь прошла без происшествий, но путникам это обстоятельство спокойствия не прибавило. Весь следующий день Вандар и Далеон замечали явные признаки слежки. То, что на них до сих пор не напали, вселяло надежду, что разбойников не так уж и много, и что они могут и так и не решиться…

Решились. Вечеру второго дня совместного пути. Вечер этот мало чем отличался от вчерашнего — та же мошка, пришедшая в этот раз на смену появившимся по безветренному случаю оводам, успевшим за день довести путников до белого каления, те же совы (Вандар дорого бы дал за то, чтобы узнать где эти твари здесь гнездятся), те же холмы, меж которыми вилял тракт…

Два холма стиснули дорогу, подступая почти вплотную, и тень западного скрыла и без того уже почти закатившееся солнце. Далеон ехал впереди, положив взведенный арбалет на луку седла, Окар правил лошадьми, Игейла шла позади телеги, их сыновья — по бокам, сжимая топоры. Арика прикорнула рядом с отцом.

Не было ни лихого разбойничьего посвиста, ни вопле в стиле "кошелек или жизнь", просто неожиданно на дорогу перед ними вышла тройка дюжих молодцов, наставивших луки в грудь Далеону, и тихий вкрадчивый голос молвил безо всякого выражения: "Остановите лошадей." Вандар, задней частью почуяв неладное обернулся… Еще восемь лихих ребятушек не спеша и бесшумно надвигались сзади, причем их луки недвусмысленно смотрели ему в спину. Горько сожалея об отсутствии шлема, Вандар глянул вперед.

Телега встала, и Окар, закусив губы, медленно слез с передка. Проснулась Арика, испуганно моргая светлыми глазенками. Далеон застыл, как конное изваяние, его плащ казался пятном мрака. Тем временем разбойники окружили их: двое остались позади, а остальные группами по трое обошли с боков. — Положите оружие. — раздался тихий приказ.

Сыновья Окара послушно положили топоры на землю. Сам Окар стоял рядом с телегой, положив руку на борт. Игейла была бледна, но внешне спокойна. — Вы оглохли, господа? — голос, принадлежавший, как понял Вандар, высокому темноволосому типу с тонкой ниточкой усов над презрительно вздернутой верхней губой, обращался теперь уже к ним. Те его молодцы, что держали на прицеле Окара с сыновьями мигом направили луки на двух воинов. Главарь был уверен в себе и своих людях. И он развлекался… Но всему свое время и место, а место и время для развлечений главарь выбрал неудачно.- Ja ver. вдруг быстро произнес Далеон в полной тишине. Слово, произнесенное на драго предназначалось Вандару и молодому аорну оно сказало все.

Ja ver. На себя.

Слово еще не отзвучало в воздухе, а вдогонку за ним уже несся другой звук.

Коротко и глухо бахнул арбалет Далеона, и тело самонадеянного главаря разбойников отбросило назад на добрых три ярда с черепом, расколотым тяжелым болтом. В следующее мгновение Вандар развернулся в седле и с одной руки методично разрядил оба привода своего арбалета в тех двоих, что имели несчастье целиться ему в спину. А затем воздух наполнился гулом тетивы и свистом стрел.

Да, Далеон нашел, пожалуй, единственный в данной ситуации верных выход — первый удар лучников должен быть направлен только на них двоих поскольку только у них была реальная возможность уцелеть. И если уцелеют, второй раз уже никто не выстрелит.

Все обошлось гораздо легче, чем даже в смелых прогнозах Далеона. Разбойники не успели как следует прицелиться, и почти все стрелы ушли в никуда. Вандара вообще не зацепило, а одна единственная угодившая в Далеона (стрелок бил почти в упор) сломалась о добротную аларенскую кольчугу. А затем счет пошел даже не на секунды — на доли секунд…

Окар опрокинул даже не успевшего опустить лук ближайшего к себе разбойника, ударив в висок здоровенной дубиной, выхваченной из под рогожи. Его сыновья мигом похватали брошенные было топоры. Далеон шарахнул прикладом арбалета по башке особо резвого разбойника из той парочки, что была с атаманом, попытавшегося было вытащить его из седла, швырнул бесполезное в данный момент оружие в другого, и в следующий момент в его руке сверкнул меч. Пришпорив коня Далеон рванулся на "правый фланг", где Сион оказался один на один сразу с тремя противниками.

Вандар в первые мгновения оказался не у дел — просто в непосредственной близости не оказалось противника, до которого можно было бы сразу дотянуться.

На Окара и Икея пришлось по одному противнику, и Вандар двинулся было им на подмогу, но в следующий момент увидел нечто, что разом поменяло все приоритеты.

Из за телеги сломя голову вылетел уже весьма потрепанного вида разбойничек, по-видимому спасаясь от меча Далеона, пошарил очумелыми глазами… и кинулся к Игейле. Вандар бросил коня туда, но неожиданно что-то с силой рвануло его за ногу, и аорн вылетел из седла. Падение оглушило его — грохнулся на обе лопатки, воздух вышибло из легких. Затем на Вандаром нависла гнусная рожа того самого молодца, в которого Далеон запустил арбалетом — на лбу у того зияла внушительная рваная рана. Взметнулся кистень — и не опустился. Вандар резко распрямив обе ноги впечатал подкованные каблуки в живот разбойника. Тот согнулся выпучив глаза и вытянув вперед голову, присев, будто по большой нужде.

А Вандар уже был на ногах. Мыс его сапога впечатался снизу вверх под челюсть разбойника. Голова негодяя запрокинулась неестественно далеко назад, хрустнули позвонки. Аорн обернулся. Как раз в этот момент Окар и Икей добили последнего своего противника. Дракон и слегка помятый Сион показались из-за телеги, меч Далеона был в крови по рукоять.

И тут раздался тоненький детский голосок. Арика, неправдоподобно спокойно наблюдавшая за схваткой с телеги вскочила на ноги и указывая рукой отчаянно закричала. — Мама!!!

Последний разбойник стоял, прижавшись спиной к телеге, и заслонившись Игейлой, как живым щитом. Одной рукой он обхватил ее за талию, а другой приставил к горлу женщины кинжал. — Сейчас я уйду… — бормотал он. Сейчас… кто за мной — глотку перережу… не подходить… — Ох, отпустил бы ты ее, паренек, хуже ведь будет. — ледяным голосом посулил Далеон, спешиваясь.

Окар с сыновьями стояли, не зная на что решиться. — Я убью ее!!! заорал разбойник еще крепче прижимая кинжал к горлу Игейлы.

Если успеешь. — раздался вдруг спокойный голос, и в этом голосе была СМЕРТЬ.

В тот же момент что-то коротко свистнуло, и Игейла почувствовала, как слабеет хватка разбойника, увидела, падает, только что готовый впиться ей в горло кинжал… Стряхнув с себя обмякшее тело, она обернулась. Из правого глаза трупа торчал длинный стилет аорна.

Вандар подошел к поверженному врагу, и с каменным лицом извлек оружие из раны. — Я же говорил, хуже будет. — пожал плечами дракон.

Окар вдруг пошатнулся, и грузно опустился на землю. Игейла бросилась к нему… — Ничего. — пробормотал крестьянин, тяжело отдуваясь. — Ничего, не раненый я… Воспаление трусости у меня, вот что… Совсем нервишки сдали на старости лет…

Далеон широко улыбнулся, и подойдя к почтенному земледельцу, присел рядом на корточки. — А еще говорил, мол, воин из него как из пня коряга… — дракон похлопал Окара по плечу. — Да тебя, почтенный Окар, хоть сейчас в королевские телохранители пиши… — Игейла… — тихо прошептал Окар. — Я как увидел, так сердце сразу у-у-х…

Как он сумел? Ножиком…Ведь шагов десять было, я сам видел.

Вандар пожал плечами, и пошел ловить свою лошадь.

Прощание было долгим. Если бы кто-нибудь взялся записать все изъявления благодарности, которыми Окар и его семья буквально засыпали друзей, получился бы весьма пухлый том.

На четвертый день пути, к полудню, они наконец-то достигли населенных мест.

Дальше их пути расходились: Далеон и Вандар забирали восточнее, надеясь к вечеру следующего дня достичь границ Торхеллена. Окар с семейством сворачивали на запад.

Перекресток был пустынен. Снова вечерело. На юге, в недавно оставленном ими селе засветились первые окна. Здесь, где гораздо ближе было к болотистым лесам на границе Айвенделла и Шаганхолла противная мошка сменилась вполне культурными комарами, не замедлившими вылезти на вечерний промысел. Где-то далеко-далеко залаяла собака, раздался ответный лай… Жизнь вокруг шла своим чередом. — Ну, вроде как, значит, этого…пробурчал Окар, не зная что сказать. — В общем, спасибо вам, благородные лорды, век помнить будем…

Друзья стояли, держа коней в поводу, слушая сбивчивые слова благодарности почтенного крестьянина. Далеон молча улыбнулся, и протянул руку для пожатия.

Вандар последовал его примеру. Окар с сыновьями смущенно жали руки, желали всех благ и счастливого пути. "Знали бы вы, куда этот путь ведет…" — подумал дракон.

Прощание закончилось. Последними подошли Игейла и Арика. Девочка робко улыбалась, Игейла же была чрезвычайно серьезна. — Мы в неоплатном долгу перед вами… — тихо сказала она. — Нам нечего подарить вам на прощание. Но, быть может, добрый совет окажется лучше любого подарка…

Далеон долго и пристально смотрел в глаза Игейлы, и воздух между ними словно бы стал гуще, в нем зародилась и исчезла некая сила… — Так вот почему вы жили на хуторе. — тихо сказал дракон.

Игейла утвердительно кивнула, опуская глаза. — Еще бабка моя умела предсказывать бури и засуху. — сказала она. — У меня иное. Я могу… мне трудно объяснить, это как память, только несвязными отрывками и она… как память наоборот, что ли. Я помню то, что будет… глупо звучит. Только вот дракона я никогда не могла "увидеть"… — И не пытайся. — мягко сказал Далеон. — Наша суть иная, чем у людей, наше предназначение — иное. — Это не все. — сказала Игейла. — Арика. Ей то же передалось что-то и… И она ВИДИТ.

Девочка подошла к Далеону. Дракон почувствовал, как маленькие детские ладошки ухватились за его руку… Взгляд нежно-голубых, словно летнее небо глаз девочки встретился со взглядом дракона. Далеону казалось, это будет продолжаться вечность. Затем раздался голосок Арики, и дракон вздрогнул всем телом. — Не ищи врага там, где можешь найти тоько друга.

Далеон побледнел. Арика еще несколько секунд смотрела в его глаза, а затем вдруг разрыдалась, прижавшись к нему всем телом.

Игейла подошла к Вандару. — За тебя я спокойна. — тихо сказала она. Голос правды силен в тебе, сын Адмира. Следуй ему, даже когда твоя правда будет иной, чем правда твоих ближних.

Вандар поклонился ей.

Спустя полчаса Далеон и Вандар крупной рысью гнали коней через плодородные земли северо-восточного Айвенделла. Далеон решил двигаться от восхода до заката, чтобы наверстать упущенное время. Дракон был странно задумчив, но Вандар не пытался проникнуть в мысли друга. Его самого обуревали странные чувства.

Они так и не узнали, что предсказание, сделанное Арикой Далеону было последним. После того вечера она полностью утратила свой дар, словно он был дан ей именно для этого пророчества, последней попытки предотвратить чью-то ошибку…

Глава V. ДРУЗЬЯ ДРАКОНА

Когда луна глядит на меня как совесть,

Когда тошнит от пошлости своей правоты,

Не знаю, куда б я плыл,

Я бы пил и пил,

Я бы выпил все, над чем летал дух,

Если бы не Ты.

Борис Гребенщиков. "Если бы не Ты…"

Велик и могуч Дарогрон. Велик и прекрасен в своей первозданной красоте, прекрасен, как все то, что начала творить природа а затем довершили умелые руки.

Далеко на север вытянулись, словно клешни исполинского краба два отрога Ин-Ветор, стеной неприступных утесов оградив от внешнего мира маленькую уютную долину. Отроги плавно сходились в узкое ущелье, не более сотни ярдов в ширину. И посередине этот единственный путь в долину перегораживала высокая, как и окружающие утесы стена около двадцати ярдов толщиной, сложенная неведомыми силами из огромных гранитных блоков. Желающий попасть в Дарогрон должен был миновать трое ворот — внешние, выходящие на равнины Хорхелна, промежуточные — огромную подъемную решетку посреди проходной арки и внутренние, ведущие в долину. Промежуточные ворота были изготовлены из высококачественного чугуна, внешние же и внутренние створки представляли собой гранитные плиты, приводимые в движение сложной системой рычагов. Внутренние помещения стены служили казармами привратной стражи.

Долина за воротами полого поднималась на протяжении около четырех талей, а затем упиралась в почти отвесный северный склон Ин-Ветор. Семь толстых гранитных стен перегораживали долину на равном расстоянии друг от друга. И у каждой из этих стен ворота располагались в разных местах, причем без какой бы то ни было закономерности — Дарогрон строился в смутное время, и такая система ворот призвана была дезориентировать противника, ежели вдруг случится штурм и удача будет на стороне нападающих. А между стенами раскинулся целый город — жилые дома, казармы, оружейные и продовольственные склады, мастерские… Раньше это был деловой и промышленный центр Хорхелна. Теперь здесь разместились элитные части армии Хорка. Там где раньше жили люди, теперь хозяйничали их непримиримые враги — дэвы.

Последняя стена узким полукольцом охватывала высокую скалу серого гранита — несокрушимый монолит трехсот с лишним ярдов в высоту, обнаженную кость горы, глубоко врезавшуюся в долину. И на вершине этой скалы застыло истинное чудо, великолепное творение неизвестного зодчего — четыре могучие круглые башни, увенчанные коронами зубцов, соединенные между собой и с телом горы отвесными зубчатыми стенами. Корона Дарогрона. Ни одного каменщика не трудилось на ее постройке, лишь искусные каменотесы, в течении многих лет вгрызавшиеся в гранит и придававшие ему требуемую форму. И из центра Короны возносился вверх исполинский стоярдовый шпиль Сигнальная Башня. В незапамятные времена увенчала Корона Привратную Скалу и никто уж не помнил, для чего она была создана, но дивное творение все так же восхищало разум грандиозностью замысла и великолепием формы…

Перед Привратной Скалой дорога, ведущая от ворот последней стены разделялась, как бы обнимая скалу с двух сторон и исчезала в недрах гор, ныряя в тень двух огромных ворот, расположенных справа и слева. Даже теперь, когда хозяину Дарогрона было чего опасаться, эти ворота были широко распахнуты, лишь прибавилось неусыпной стражи из отборной лаут-гвардии [1] Хорка — воинов самого могучего на Форноде племени дэвов. А далее начинался собственно Дарогрон — целый город в недрах гор, некогда густо населенный, а в последнее время заброшенный более чем на половину….

Лучи утреннего солнца оживили склоны Ин-Ветор, окрасив их веселые тона.

Золотистые лучи сверкали на снеговых шапках трех вершин хребта, на многие сотни ярдов вознесшихся над широким каменным балконом, устроенном прямо на склоне горы и снабженным навесом из естественного каменного пласта, выпиравшего в этом месте из склона почти на десять ярдов.

Хорк стоял, опершись на резной мраморный парапет, ограждавший балкон на высоте его груди. Балкон, расположенный на высоте почти в половину тали выходил на восток, и с него открывался чудесный вид на горы и зеленую равнину Хорхелна у подножия гор. Периметр и Привратная скала были скрыты северным склоном, и поэтому казалось, что балкон — единственное рукотворное сооружение на первозданном и совершенном теле Ин-Ветор. Далеко внизу серебрилась тоненькой ленточкой маленькая речушка, название которой Хорк почему-то упорно не мог вспомнить, возможно просто потому, что его попросту не было.

Глава рода Хора был не один. Вокруг него с самых непринужденных позах расположились те, кто отважился разделить с драконом его добровольное отшельничество и готовился разделить с ним так же и все грядущие тяготы.

Справа от Хорка, но уже спиной к парапету расположился Арио — как всегда собранный и подтянутый, и если бы не веселые искорки в глазах юного дракона, не знающий его бы подумать, что сын Главы готовится как минимум к генеральному сражению с превосходящими силами противника. Чему, правда, несколько не соответствовал высокий бокал, полный рубинового цвета жидкости, в коей безошибочно опознавалось эстхельнское красное вино, удобно разместившийся в руке Арио.

Справа от широких застекленных дверей, ведущих на балкон и пребывавших в данный момент в широко распахнутом состоянии в глубоком кресле удобно расположился Мельторм — невысокого роста темноволосый крепыш, коротко стриженый, одетый в серые тона клана Тельма. Серо-стальные глаза глядели прямо и чуть насмешливо. По правую руку от него, на низком круглом столике сверкала в солнечных лучах целая батарея далеко не пустых бутылок, поглощением содержимого которых и занималась в данный момент вся честная компания, и блюдо, полное свежайшей выпечки.

Ракши с философски-задумчивым видом курсировал взад-вперед по балкону, всякий раз проходя мимо столика подхватывал бокал и сделав пару глотков следовал дальше. Глава рода Шакра был здесь самым высоким — на полголовы выше Хорка. Его длинные русые волосы свободно спадали на плечи, короткие усы и бородка обрамляли правильный рот, голубые глаза глядели задумчиво и внимательно. Как и все присутствующие, Ракши был одет в цвета своего клана — черный с изумрудом.

Гай Карен — изящный кареглазый и длинноволосый шатен расположился на парапете спиной к пропасти, всем своим видом демонстрируя презрение к высоте.

Его камзол был самым фривольным образом расстегнут, в руках сверкала лакированной декой шестиструнная лютня. Пальцы эрла словно ласкали гриф, добиваясь причудливого и нежного звучания. Более известный как мастер клинка, Карен кроме всего прочего был весьма и весьма талантливым музыкантом, неплохим поэтом и плюс ко всему обладал хорошим голосом. Хорк как-то раз вполне справедливо пошутил, что не родись Карен эрлом, он родился бы бардом.

И вот теперь прирожденный бард, волею Всевышнего эрл Каренны, восседал на парапете спиной к пропасти, рассеяно перебирал струны лютни и явно скучал.

Немногим раньше основным объектом его шуток были два телохранителя авер-дэва, застывшие у входа словно неотъемлемая часть обстановки. Разумеется, в своих владениях Хорк был в полной безопасности, но Суард, капитан его личной охраны был на этот счет иного мнения, считая, что "лучше перебдеть, чем недобдеть", поэтому Хорка почти всегда и везде сопровождали двое телохранителей.

Хорк только горько вздыхал и жаловался на судьбу, но давно уже прекратил препираться на сей счет со своим сверхбдительным стражем. Тем более, что в данный момент наличие охраны его вполне устраивало — в любой момент одного из телохранителей можно было послать за следующей партией выпивки, буде таковая вдруг кончится. Поэтому бедные аверы стоически терпели беззлобные шуточки Карена, который поставил себе главной целью рассмешить бдительных охранников, которым по долгу службы полагалось лишь стоять как статуи да глядеть как-бы-ча-во-не-вышло. В результате он довел до истерики даже хмурого и начисто лишенного чувства юмора Ракши, но аверы продолжали стоять столбами, не показав даже намека на улыбку.

Видя, что ничего не выйдет, Гай заскучал, полностью переключившись на лютню. Вскоре беспорядочное чередование гармоний стало складываться в мелодию.

Карен развивал тему, и музыка набирала силу, появились почти осязаемые образы, немного печальные, но оставляющие надежду на лучшее… Музыка исчезла так же неожиданно, как и появилась, вспорхнув в небо с последним легким аккордом. — Талант не пропьешь. — задумчиво сказал Хорк, крутя пальцами полупустой бокал, стоящий на парапете. — Да ладно тебе, это так, импровизация. — скромно пожал плечами Карен, снова рассеяно перебирая струны. — Если ты меня научишь так импровизировать… — прокомментировал из своего кресла Мельторм. — То что? — вопросил Ракши, не прекращая мерить шагами балкон. — Станешь бродячим менестрелем? — А почему бы и нет? прищурился Мельторм. — Искусство — великая вещь, только вот не каждому дано познать его истинную значимость. — Так что же ты не займешься хотя бы той же музыкой? — улыбнулся Арио. — Так ведь для этого слух как минимум нужен, а его-то как раз и нет. — пожал плечами Мельторм. — Оценить я могу, а вот сотворить чего-нибудь сам… Как говориться, не дано. Так что, к несчастью, второго Карена из меня не выйдет. — И слава Всевышнему. буркнул Ракши. — Мне одного хватает за глаза. — Да брось ты злиться-то. Карен подхватил стоящий рядом с ним на парапете бокал и сделал пару глотков. — Если сам шуток не понимаешь, не мешай хоть другим развлекаться. — Да за такие шутки!.. — возопил Ракши, кидаясь к Карену с явным намерение скинуть его с балкона. Мельторм среагировал мгновенно и подавшись всем корпусом вперед ухватил Ракши сзади за ремень. Ракши не устоял на ногах и падая массой своего тела выдернул Мельторма из кресла. Получилось нечто вроде свалки. Карен быстро соскочил с парапета и отодвинул столик с вином и закуской подальше от беспорядочного копошения рук и ног. — Уф! — Мельторм, отдуваясь, поднялся с пола. — Силен, черт. Карен, с тебя бутылка.

— Вот она, мой благородный спаситель! — воскликнул эрл, с поклоном протягивая дракону непочатую бутыль. — Эй, вино-то из моих погребов, дьявол вас задери! — в притворном ужасе Хорк кинулся отнимать у Мельторма сосуд с драгоценной жидкостью. — Как дети, честное слово. — Ракши, кряхтя поднялся с пола. — Ни капли серьезности. Хорк, тебе же, в конечном итоге не сорок лет! — В сорок он был проворнее. — Мельторм отвоевал-таки свою заслуженную бутылку и теперь занимался изучением содержимого, вновь устроившись в кресле. — Брось, Ракши. — Хорк вернулся к своему излюбленному месту у парапета. — Лучше расскажи, что вы там с Гаем не поделили. — Ох, это была песня! — ответил за друга Мельторм. — Ты и Айре вчерась от нас сбежали, а мы, так сказать, продолжили процесс. Ну и натурально, до своих покоев никто не добрался — повалились в холле у Каминного зала кто куда. Ну, это тот холл, помнишь, где диванчик такой кожаный между двумя акациями и ковер пушистый… Ракши и Карен устроили целую баталию из-за дивана, в итоге Ракши победил и наш благородный эрл устроился в кресле. Мы с Арио и на полу неплохо выспались. А наутро… ха-ха-ха-ха!!!!

Мельторм согнулся в приступе истерического хохота. Ракши побелел от бешенства.

— А наутро этот негодяй был уже далеко, потому только я и не оторвал ему кой-чего! — прошипел он сквозь зубы, глядя на лица друзей, изо всех сил старающихся скрыть улыбки. — Это же надо додуматься, привязать меня за волосы к этому чертову кактусу или что он там есть, который у тебя там рядом с диваном за каким-то хреном произрастает…

Это был финиш. Сорвались с катушек все — и виновник происшествия, и его свидетели, и Хорк, который много бы отдал за возможность посмотреть, как Ракши выпутывается из колючих ветвей акации словно козел, застрявший рогами в орешнике. А через минуту к ним присоединился и пострадавший. Лишь двое телохранителей продолжали с каменным спокойствием исполнять свои обязанности — то есть старательно изображать необходимые предметы интерьера. — Ох, хватит! — простонал Хорк, чувствуя, что того и гляди задохнется от смеха. — Баста! — Ракши быстро опрокинул в себя бокал вина, прокашлялся и налил еще.

— Кому смешно, а кто все утро колючки выдирал…

На этот раз смех умолк гораздо быстрее — сил смеяться уже ни у кого не было. Потом некоторое время молчали, закрепляя приподнятое настроение вином и закуской. Карен снова примостился на парапете с лютней. Хорк задумчиво смотрел вдаль. Рядом с ним примостился Ракши. Арио примостился на подлокотнике Мельтормова кресла, дабы быть поближе к столику, который после вышеописанной потасовки был водворен на место. Молчание нарушил Хорк. — Гай. — позвал он эрла. — Я за него. — отозвался Карен. — Спой что ли, что ни будь. Только не похабное, а для души. — Вот именно. — добавил Ракши. — А я, глядишь, тебя и прощу. — Ну чего бы вам такого сообразить то? Карен задумчиво почесал затылок, поставил бокал на парапет и перебрал пару аккордов. — Ну разве что вот…

короче, новая совсем вещь. Вольный перевод с драго. — Чувствую, перевод будет весьма вольным, судя по твоим познаниям… — сказал Мельторм. — Ну ладно, ладно, молчу, давай, дружище, мы все тебя слушаем.

Карен прочистил горло, пробежал по струнам ля-минорную гамму, недовольно хмыкнув, подкрутил два колка, попробовал еще раз и вроде бы остался доволен.

А затем лютня зазвучала. Мелодия, тихая но полная скрытой силы поднялась и заполнила пространство. А затем ее поддержал голос Карена, мягкий, но уверенный тенор…

День поглотил для меня твой серьезный, Печальный взгляд. Я опоздал, и теперь уже нет Дороги назад. Черная тень — белая тень, Надвое делит последний наш день Леди Ветер… Выйдя из дома я брошу последний  Взгляд на окно. Ты хочешь свободы и я это понял Уже давно. Если ты мертв, это значит ты труп. Хочешь идти — уходи, милый друг, Леди Ветер…. Ты в мышеловке в стенах моей Прекрасной тюрьмы. Хочешь — лети, но прими мой совет: Подожди до зимы. По первому льду возвратишься назад, Снег твой попутчик, холод твой брат, Леди Ветер…

Песня кончилась и на минуту повисло молчание. Затем Ракши вздохнул медленно и осторожно, словно боясь повредить хрупкую ткань тишины. Баллада о Дале и Тиори… — прошептал он. — Карен, дубина ты моя, Thior это имя, хотя оно действительно переводится как "ветерок". Но ведь неплохо получилось, дьявол тебя задери, Карен, дурака эдакого! — Действительно, хорошо. — сказал Мельторм. — Оригинальному тексту не придется стыдиться перевода. — А ты, Хорк, что скажешь на это? — Карен слегка раскраснелся и засмущался как красна девица, которой добрый молодец сделал недвусмысленное предложение.

Дракон пожал плечами. — Я не знаток искусства, и в критики не гожусь. сказал он. — Лично мне понравилось. — Да брось ты заумствовать. — сказал Арио. — Все отлично, Гай. И стихи и музыка… особенно музыка. — А текст все же можно было бы и доработать… — Карен засмущался еще больше, неловко двинул грифом лютни… — Ах!.. — только и смог вымолвить эрл, провожая взглядом падающий в пропасть бокал, — Фленское стекло. — покачал головой Хорк. — Приблизительно первая половина второго века от Переселения. И это уже хм… пятый за последние три недели. — Честное слово, Хорк, я тебе все убытки возмещу. Каренна велика… — Ты забыл, что Каренна пошла в уплату за те четыре бокала. — улыбнулся Хорк. — Ну тогда… Тогда у меня и не осталось ничего, кроме лютни! — развел руками Карен. Ну вот, говорила мне мама, что я в конечном итоге разорюсь. И что это у здешней посуды за дурацкая склонность к суициду? Ведь этот бокал сам под гриф так и лез… — Угу, и сам с балкона сиганул. — сказал Ракши. — Ну все, вымогатели, вы меня достали. — Карен соскочил с парапета, и взял лютню на изготовку. — Сейчас буду похабные куплеты петь. — сообщил он, лихо рванув за струны. — Пощади! — взвыл Хорк, кидаясь на колени. — Я все верну! — Нет тебе прощения! — с нехорошей улыбочкой проскрипел Карен. — Я отдам тебе все оставшиеся бокалы! — умолял Хорк. — И Дарогрон в придачу, только пощади мой нежный слух! — Так его, Гай, сдери с этого негодяя три шкуры. раздался голос из-за спины Карена и голос этот явно не принадлежал никому из присутствующих. — Айре, спаси! — возопил Хорк, умоляюще сложив руки на груди и закатив глаза.

Она была невысокого роста, тонкая и обманчиво хрупкая, что только подчеркивал темно-зеленый мужской охотничий костюм. Понятие "миниатюрная"

подходила к ней исключительно в применении к драконьим стандартам нормальному человеку она показалась бы выше среднего роста. Ей вряд ли можно было дать больше двадцати — двадцати двух. Большие серые глаза, черты лица чуточку заострены, бледные губы, коротко стриженные русые волосы, отпущенные спереди в аккуратную челку… Айре была красива, но это была та красота, которая таиться не в совершенстве форм а в чем то ином, чему нельзя вот так сразу подобрать названия… И Айре была человеком. Еще чего! — ответила девушка. Голос у нее был тихий и уверенный. — Не дай пропасть несчастному дракону…. — Все дурака валяете, да? — Айре оглядела присутствующих. — И вчера вам, видно, мало показалось? — Так мы ж для, это, поправки похмелия… то есть здоровия! — Карен стушевался и отступил на шаг от коленопреклоненной фигуры Хорка, который не преминул этим воспользоваться и мгновенно поднялся на ноги. — Ладно, плети мне тут. Айре презрительно скривилась. — У драконов похмелья не бывает, а у тебя тем более. — Ладно, малыш, не сердись. — примирительно улыбнулся Хорк. Дай нам повеселиться… пока это еще возможно.

В ответ она улыбнулась и обняла его за плечи. — Когда я на тебя сердилась? — спросила Айре. — Не было такого. — честно ответил Хорк. — Ты не находишь, это надо как-то отметить? — Что? Отсутствие сердитости? — А что, плохой повод? — Наливай.

Хорк очень жалел, что с балкона, на котором он и его друзья провели день не виден закат. Однако алые блики, играющие на заснеженной вершине Равенгрейва — самой высокой и самой восточной горы всего массива Ин-Ветор дракон не променял бы ни на что.

Они сидели вдвоем в том кресле, которое все утро безраздельно занимал Мельторм. Айре уютно примостилась на коленях у Хорка, положив голову ему на грудь, а он вдыхал запах ее волос, устремив глаза на игру всех оттенков красного на ледниках Равенгрейва и мысли его были далеко. — Ты плохо спал сегодня ночью. — сказала она. — А? — Хорк с трудом вернулся к реальности. Да. Мне не дает покоя Тальмор.

Его ведь перевели из темницы? Ты распорядился? — Да. Нормальная комната, в смысле удобства не хуже нашей спальни, только что запирается, и там не бывает тебя. — Хорк улыбнулся, взъерошив ей челку. — Неужели его нельзя… убедить? — неуверенно спросила Айре, поднимая взгляд на лицо Хорка. Знаешь, мне кажется, что нет. — улыбка дракона растаяла, сменившись на мгновение легкой болезненной гримасой. — И между тем я восхищаюсь им. Другой бы наплел с три короба о преданности и верности, о полном понимании и поддержке, о черте с дьяволом в обмен на свободу… А он верен себе. Не может солгать даже в такой ситуации, когда ложь совсем не позорна. — А ты бы поверил ему, если он заговорил о… преданности и понимании? — тихо спросила Айре. — Не знаю. — так же тихо ответил Хорк. — Не знаю. Правда очевидна тогда, когда ложь является более предпочтительным вариантом… и эти вариантом не пользуются. Как все сложно… Я до сих пор не уверен, Айре. Не уверен, стоило ли заваривать всю эту кашу. И смогу ли я ее расхлебать. — Ты знаешь, есть старая поговорка, ее мой дед очень любил повторять. — задумчиво сказала Айре. — Когда не знаешь, как поступить, поступай по совести. А что касается расхлебывания последствий… расхлебаем. Благо в расхлебывателях недостатка пока что нет. — Боюсь я за вас. — Хорк почти прошептал это. — За тебя, за Арио, за Ракши, за смешного чудака Карена, за Мельторма… За всех вас. Айре, ведь если дело дойдет до… крайних мер, то шансов расстаться с головой у меня будет слишком много. Я бы даже сказал, недопустимо много. Малыш, я ведь не держу никого — ни Ракши, ни Арио, ни тебя… в первую очередь не тебя. — Хорк. — она выпрямилась, ее лицо оказалось рядом с его лицом, их глаза встретились. Нет, не отводи глаз. — Айре положила руки на плечи дракона, в ее голосе прозвенели металлические нотки. Она никогда так не говорила с ним, и Хорк не посмел ослушаться. — Может быть ты думаешь, что убеждения — это не то, за что стоит отдавать жизнь. Может быть считаешь, что рисковать этой самой жизнью, защищая заведомо проваленное дело — беспросветная глупость. голос Айре звенел. — Но я так не считаю. Мы так не считаем. Я. Арио. Карен, Ракши, Мельт, Суард — все, кто пошли за тобой не потому, что впереди ожидается светлое будущее и беззаботная жизнь, а потому что твое дело — правое. И поверь мне, не такое уж безнадежное, как тебе кажется.

Он молчал. Долго. Потому что надо было что-то сказать, а слов не было. Danne, selia. - прошептал он. — Danne, Irene. [2]

— Не надо. — ответила она. — Я просто люблю тебя. Пойдем, становиться холодно.

Они ушли. Остались только первые звезды на небе, да последний луч заката, отразившийся на ледниках Равенгрейва.

Кроваво-алый луч.

Глава VI. МИР ТЕНЕЙ

Откуда я знаю тебя

Скажи мне, я буду рад.

Мы долго жили вместе?

Или я где-то видел твой взгляд

Может быть в прошлой жизни.

На поляне в забытом лесу.

Или это ты был за темным стеклом

Той машины, что стояла внизу.

Борис Гребенщиков. "Тень"

И снова был вечер. Вандару казалось, что они покинули Тарну по крайней мере год назад, хотя на самом деле прошла всего какая-то неделя. За это время так много произошло…

Склоны Эльгривтаара теперь нависали прямо над головами — дорога пролегала у самого подножия хребта. Она петляла меж скальных нагромождений, местами образующих небольшие ущельица. Иногда в скалах открывался просвет на запад, и тогда взору открывалась холмистая долина, пылающая тревожными красками в алом свете заходящего солнца. Дорога становилась все уже и уже, превратившись в конце концов в неширокую тропу. Вскоре путь их стал заметно прямее, скалы вокруг поднялись и сомкнулись в длинное ущелье. Света стало совсем мало, лишь откуда-то сверху лилось еле заметное отраженное розоватое свечение. Вскоре аорн заметил, что тропа полого поднимается, уводя путников выше и дальше в горы. "Это Торхеллен, думал молодой аорн. — Кому пришло в голову поселиться в этих неуютных северных предгорьях? До чего же мрачные места…"

Далеон ехал молча, но ни на его лице, ни в его поведении Вандар не заметил признаков тревоги. Дракон чувствовал себя здесь как дома, и пожалуй, знал в этих местах каждый камушек. Юный аорн с облегчением подумал, что странная депрессия, охватившая Далеона после странного предсказания дочери Окара и не отпускавшая в течении почти трех дней, наконец отступила. Вандар терялся в догадках, почему его друг, которого мало что в жизни могло привести в смущение, столь болезненно отреагировал на предсказание десятилетней девочки. Сам Вандар весьма легкомысленно отнесся к словам маленькой ясновидящей, также как и к речам ее матери по поводу его собственной судьбы. Молодой аорн слабо верил в разного рода предсказания, чего нельзя было сказать о его спутнике. Вандар давно замечал в драконе черты если не фатализма, то по крайней мере чего-то очень похожего.

Слово "судьба" очень прочно поселилось в его лексиконе еще с тех времен, когда Вандар потерял мать… почти десять лет назад.

Вандару вспомнился отец. От него достались молодому аорну светлые волосы и серые глаза. Но у отца волосы прямые, а у Вандара волнистые, не всякий гребень сладит. А вот лицо — губы, нос это в мать. Образ ее уже начал стираться, расплылся, словно дождливый пейзаж за окном, ведь столько лет прошло. И нет больше ничего, что напомнило бы о детстве, когда все вокруг казалось таким прекрасным, а смерть была лишь расплывчатым понятием и ассоциировалась не с немощью старости или болезни, а с героическим самопожертвованием во имя добра, справедливости и еще-чего-то-там-такого, чего неизвестно, но обязательно светлого и прекрасного. И когда в возрасте двенадцати лет судьба столкнула его со смертью вплотную, маленький Вандар испытал если не шок, то по крайней мере очень глубокое потрясение…

Адмир, отец Вандара принадлежал одной из ветвей некогда весьма многочисленного рода Глаора. Для тех, кто не знаком с генеалогией аорнов можно добавить, что данный род напрямую восходил от одного из основателей ордена, и был из самых влиятельных. Тем же, кого история ордена заинтересует всерьез следует обратиться к "Повестям первых лет", избранные главы которых, возможно, будут приведены далее.

Адмир был из тех людей, о которых говорят будто у них "шило в одном месте", то есть законченным непоседой. Пожалуй, ткнув наугад в карту Форнода почти невозможно было указать место, где на ступала его нога. Адмир исходил вдоль и поперек оба королевства, знал каждый камешек в Отравленных Землях на северо-западе, забирался в самую глубь каменных лабиринтов Верен-Эльгрив на северо-востоке. Страсть к приключениям поглощала всю его сущность, и потому жену Адмир выбрал себе под стать — и Ванда, мать Вандара, стала надежной спутницей во всех его странствиях. Во время одного из них и свела судьба молодую пару с одиноким драконом из рода Дале. Вскоре Далеон стал ближайшим другом семьи и частенько сопровождал супругов в их "прогулках за неприятностями", как называл Адмир свои семейные вылазки. А потом у Адмира и Ванды родился сын…

Вандар!

Молодой аорн инстинктивно натянул повод, стряхивая вязкую пелену полудремы.

Воспоминания не исчезли — просто отодвинулись куда-то на задний план сознания.

Вандар встряхнулся, прогоняя последние остатки слабости и огляделся.

Они миновали ущелье. Теперь справа высился отвесный склон, вдоль которого вел довольно узкий — только-только разъехаться двум конным карниз, на который и сворачивала их тропа. В полусотне ярдов впереди тропа исчезала за поворотом.

Слева была пропасть — в сумерках Вандар не разглядел дна, но понял, что забрались они довольно высоко — бросив взгляд на северо-запад он словно на ладони увидел холмистые долины Торхеллена вплоть до лесов на границе с Атхааром.

Солнце уже почти полностью скрылось за горизонтом — скорее всего, они еще видели его только благодаря тому, что находились на приличной высоте. Над их головами, в стремительно чернеющем безоблачном небе проступили первые звезды. — Если не поторопимся, то до темноты не уложимся, — покачал головой Далеон.

Вандар с волнением поглядел на бегущую по карнизу тропу, на пропасть под ними, затем представил себе перспективу пробираться по этой самой тропочке в кромешной темноте… Удовольствие было ниже среднего. — И сколько нам по этому карнизу топать? — спросил аорн, невольно поежившись. После поворота приблизительно еще столько же. — ответил дракон. — Тогда давай поторопимся. — Вандар направил лошадь чуть в сторону, пропуская двинувшегося вперед дракона. Далеон спешился, и первым вышел на карниз. Вороной дракона послушно шел в поводу, бросая, однако косые взгляды в сторону пропасти.

Вандар тоже соскочил с седла и повел свою лошадь следом, жалея, что это не его старый добрый гнедой Рывок, которому он доверял как самому себе. Однако молодой серый в яблоках жеребец из конюшен Даль-Драго был достаточно хорошо вышколен и к тому же свыкся с новым хозяином за время пути, и потому вел себя вполне пристойно.

Все оказалось не так страшно, как казалось поначалу. Тропа была прочная и чистая, будто бы ее специально расчищали от завалов, наверняка частых, убирая даже достаточно мелкие камни. В том, что это действительно так, Вандар убедился, как только они продвинулись за поворот.

Карниз выводил на довольно обширное полукруглое плато ограниченное с юга и востока отвесными склонами гор, а на севере и западе обрывающееся в пропасть.

Плато поросло низкой мягкой травой, каким-то ветвистым кустарником и приземистыми деревцами. Путники двинулись чуть быстрее и вскоре опасный карниз остался позади. Вандар, не удержав вздоха облегчения вновь вскочил в седло, и теперь не спеша оглядывался. То, что привлекло его внимание еще с карниза теперь стало очевидным. И кустарник и деревья росли слишком уж правильными рядами, образуя нечто вроде парковых аллей. — Каково? спросил дракон, то же вскочив в седло, и махнув рукой в сторону деревьев. — Несколько запущено, правда, да и темно уже сейчас, но все равно впечатляет. — Так это и в самом деле парк? — спросил аорн. — Самый что ни на есть. — кивнул Далеон. — Только за ним уже давно никто не смотрит. Впрочем, мне так даже больше нравится.

Он направил коня вперед по тропе, теперь превратившейся в аккуратную дорожку, посыпанную белым песком. Вандар двинулся следом. Вскоре дорожка нырнула под сень деревьев, и в правду превратившись в прямую как стрела парковую аллею.

Несколько раз Вандар замечал по краям дорожки невысокие и длинные изящные скамейки, с большим искусством вытесанные из цельных гранитных блоков. Один раз в глубине парка промелькнул белый силуэт маленькой беседки, уже изрядно заросшей. Иногда их путь под прямым углом пересекали такие же дорожки, как та, по которой двигались путники. Вдоль одной из них, более широкой, тянулся казавшийся бесконечным ряд статуй белого мрамора. Но что это за статуи, Вандар уже не смог разглядеть как следует полностью стемнело.

А потом аллея кончилась. На сотню ярдов перед ними расстилался зеленый луг, серебрящийся в свете звезд и почти полной луны. А прямо напротив них, там где под почти прямым углом сливались стены гор, охвативших плато с юга и востока, словно исторгнутый из чрева горы высился ЗАМОК.

На какое то мгновение остальной мир перестал существовать для молодого аорна — осталось только это великолепное творение зодчества, осеяное холодным светом луны. Замок не выглядел рукотворным сооружением — мастер лишь слегка подправил формы, созданные самой матерью-природой, превратив могучие утесы в крутые стены, угловые башни, донжон… Вандар никогда не видел знаменитой дарогронской Короны, но безусловно слышал о ней. И теперь в голову ему невольно пришла мысль, что один и тот же могучий разум и неутомимые руки, что сотворили одно из главных чудес Форнода трудились и над созданием того могучего замка, что высился сейчас над ошарашенным аорном. — Вот он, Тор-Лагар. — раздался рядом тихий голос Далеона. Последнее свидетельство былой славы рода Тора.

Вандар молчал, не в силах оторвать взгляд от сияющей громады замка.

Могучие, высокие стены, слегка наклоненные вовнутрь ограждали Тор-Лагар с северо-запада северо-востока и юго-запада — юго-восточной стеной служил склон горы. Две зубчатые угловые башни чуть выступали за пределы стен на севере и западе. Высокие ворота в юго-западной стене так же украшали две маленькие надвратные башенки. Традиционный оборонительный ров отсутствовал, по-видимому просто за ненадобностью — замок и без того занимал идеальную для обороны позицию… если вдруг возникла бы нужда обороняться. Над стенами ярдов на десять возвышались четыре основные башни внутреннего комплекса с островерхими крышами, увенчанными шпилями. А чуть справа от центра возвышалась громада донжона, высота которого по скромным прикидкам Вандара составляла не менее тридцати пяти ярдов.

Словом можно описать внешний вид, даже отразить кое-какие детали, но замок не был тем, что можно легко описать словами. Он дышал древностью. Каждая деталь его облика, каждая линия и каждая неровность была на своем месте…

К воротам вела мощеная камнем дорога, сворачивающая к ним откуда-то справа — по-видимому, в обход парка, и начала ее Вандар просто не заметил в сумерках.

Молодой аорн был благодарен Далеону, что тот вел его именно через парк, и позволил насладиться великолепным зрелищем.

Их тропинка свернула к дороге, и вскоре копыта лошадей зацокали по камню.

Замок вырастал над ними, нависая исполинской серебристой тенью. Ни одно окошко не светилось, не было видно флагов на шпилях, не лаяли собаки, не звенели латы и не звучали шаги часовых. И Вандар вдруг подумал, что прекрасное творение мертво.

Тень великого прошлого, все еще радующее глаз снаружи, тогда как внутри давно уж нет ничего, кроме пыли… Аорн бросил взгляд на Далеона. Дракон не был удивлен отсутствием в Тар-Лагаре признаков жизни — значит, все шло как надо.

Оказавшись в тени ворот, они спешились. Далеон направился к едва приметной дверце в левой створке и уверенно пошарил где-то справа. Вандар приблизился как раз в тот момент, когда рука дракона нащупала большое медное кольцо, висящее на недлинной, но довольно толстой цепочке где-то на уровне плеча. Дракон несколько раз резко дернул за кольцо. Что-то негромко скрежетнуло, а затем над замком разнесся глубокий гул то ли гонга, то ли колокола, заставив Вандара вздрогнуть от неожиданности. Мелькнула шальная мысль — мертвый замок, колокол, самое время распахнуться воротам, чтобы выпустить армию каких-нибудь живых трупов, ждущих своего часа в тайных подземных склепах…

Вместо этого в дверце на уровне глаз дракона распахнулось маленькое окошечко, и на лицо Далеона упал свет весьма тривиального факела.

— Hou woiten den lorn vairet? — прозвучал вопрос, заданный тихим, но уверенным голосом. [3]

— Daleon-thor, Dal-Drago alen, ain le Wandar Glaoring, favor rayder. - так же уверенно ответил Далеон. [4] 

Вандар быстро сделал шаг вперед, чтобы тоже оказаться поближе к свету, и дать себя рассмотреть. Но это оказалось излишним — Далеона здесь явно знали, потому что почти сразу же загремели ключи и заскрипели отодвигаемые засовы.

Затем массивные створки ворот медленно и почти бесшумно отворились.

Они ступили во внутренний двор. Прямо перед ними, держа в одной руке факел и опираясь другой на взведенный арбалет стоял воин в алой форменной накидке с золотым шитьем поверх кольчуги. Накидка была перехвачена широким поясом, на котором висел длинный кинжал и колчан с арбалетными болтами. Через плечо воина была перекинута перевязь с длинным мечом, по отделке которого можно было предположить, что его обладатель далеко не простой солдат, и даже далеко не простолюдин. Облачение воина дополнял открытый боевой шлем со сплошным пластинчатым нашейником и длинной барбутой [5].

Встречающий отдал короткий приказ на драго, и вынырнувший из темноту стражник принял у него арбалет и тут же снова исчез в темноте. Вандар понял, что перед ним если не дружинный капитан, то по меньшей мере командир поста.

Офицер меж те выпрямился и отдал по-военному сдержанный поклон. — Добро пожаловать, милорды, — промолвил воин на форнэ и Вандар вдруг понял, что у он вряд ли старше его самого. — Я уже послал доложить его светлости о вашем прибытии.

Тем временем ворота за спиной аорна и дракона с легким звоном захлопнулись.

Вандар непроизвольно обернулся как раз для того, чтобы увидеть, как двое стражников в форме того же образца, что и у встретившего их воина (похоже, это был все же дружинный капитан) опускают первый засов. Подавив подкативший приступ клаустрофобии, Вандар огляделся.

Внутренний двор был практически пуст и сплошь вымощен восьмиугольными мраморными плитами. Прямо перед Вандаром, шагах в пятнадцати от ворот брала начало широкая парадная лестница, выполненная из неизвестного аорну гладкого белого камня. Она вела вверх, к массивным дверям, ведущим во внутренние покои. У первой ступени лестницы, справа и слева от нее безмолвными стражами расположились две абсолютно одинаковые статуи, изображающие животных, которых Вандар не только никогда не видел, но и даже не представлял себе, что бы это могло быть. Куски серого мрамора под резцом неведомого скульптора воплотились в настоящих чудовищ — мощное кошачье тело с длинным хвостом-кисточкой, странным образом сочеталось с крыльями и головой, принадлежащими то ли орлу, то ли грифу.

Впрочем, Вандар даже успел как следует мысленно пройтись относительно больной фантазии неизвестного ваятеля — вниз по лестнице резво сбежал еще один солдат, подбежал к своему командиру, быстро о чем-то доложил и столь же быстро отступил в темноту. — Их светлость ждут вас, господа. — молвил молодой офицер с легким поклоном.

— Ступайте за мной. Здесь мало света, — добавил он, и Вандар понял, что последняя фраза обращена к нему. Нелюбовь обитателей замка к свету наводила аорна на неприятные мысли, но ни о чем в общем-то ему не говорила, поэтому юноша промолчал, лишь кивнув в ответ — дескать, учтем — и двинулся вслед за офицером и Далеоном вверх по парадной лестнице.

Внутри света было и в самом деле не много, но светлее, чем представлялось снаружи. Круглый зал, в котором они оказались трудно было назвать холлом, слишком уж он был велик, хотя явно служил именно этим целям. Потолок зала терялся в темноте, но большие стрельчатые окна, расположенные полукругом по обе стороны двери на высоте десяти с лишним ярдов странным образом фильтровали лунный свет, так что предметы вокруг них словно проявлялись из мрака серебристо-серыми тенями. Факел их провожатого выглядел почти кощунственно в этом царстве теней.

Прямо перед ними располагалась еще одна лестница, не намного уже и короче той, по которой они поднялись только что. Она вела к расположенному на высоте вышеупомянутых окон кольцевому балкону, по касательной к которому направо и налево уходил длинный темный коридор, видимо, ведущий в глубь главного комплекса и соединяющий угловые башни. Внизу по сторонам от подножия лестницы разместилась чуть ли не целая оранжерея — за невысоким барьерчиком темнела пышная зелень всевозможной растительности, от обычных комнатных экземпляров, способных разместиться в горшке на подоконнике до небольших деревьев каких-то декоративных пород. На стенах тут и там виднелись держатели с факелами и светильниками в них, но факел их сопровождающего был единственным зажженным.

Их провожатый остановился у подножия лестницы, отступив чуть в сторону и назад и друзья тоже замерли. — Их светлость сейчас будут. — молвил офицер.

Далеон повернулся к нему, словно собираясь что-то спросить, но в этот момент наверху раздались звуки шагов, эхом отдававшиеся под высокими сводами зала. Вандар поднял голову, но в окружающем их и казавшемся живым полумраке, особенно густом там, наверху, трудно было рассмотреть что-то конкретное, а эхо нарушало слуховую ориентацию так, что невозможно было точно определить, с какой стороны приближаются шаги. Идущий двигался неспешно и уверенно, причем он явно не нуждался в свете — шаги раздавались почти над их головами, но тот, кому они принадлежали оставался невидимым. Вандару против его желания вновь полезла в голову всякая чертовщина. Юный аорн недоуменно повернулся к Далеону за объяснениями… и забыл о чем хотел спросить. Дракон стоял неестественно выпрямившись и нервно закусив губу следил глазами за чем-то видимым ему одному.

А затем Вандар и сам разглядел на кольцевом балконе темную расплывчатую фигуру, приближающуюся к лестнице откуда-то справа, вероятно из межбашенного коридора.

Аорн бросил выжидающий взгляд на лицо Далеона. Лорд Даль-Драго вдруг как-то странно ссутулился, отрешенно устремив взгляд в пол, губы его безмолвно шевелились, словно бесконечно повторяя одно и то же слово… или имя? — Далеон… — тихо прошептал Вандар. — Да? — дракон поднял глаза на молодого аорна, будто пробудившись от тяжелого сна. — Далеон… в общем… — Вандар вдруг понял, что спрашивать о причинах странного поведения обитателей Тор-Лагара и самого Далеона в данный момент просто некогда, а потом скорее всего станет просто бессмысленно, и потому ограничился вполне естественным вопросом, который собирался задать лишь в последнюю очередь: Как мне себя вести?

Далеон слабо улыбнулся. — Приветствуй его, как приветствовал бы принца крови, — ответил он. — Ибо хотя он и не является повелителем драконов, его род был некогда одним из трех, принадлежавших Высшей Ступени…

Дракон помолчал, глядя на спускающуюся к ним тень, и грустно добавил: А теперь и единственным.

"Ну да, — подумал Вандар — Повелитель Тор-Лагара, конечно же, должен быть драконом."

Как мало он знает о них… Как мало знают все люди об этих странных и скрытных созданиях, несмотря на столетия, прожитые рядом, несмотря на тесную дружбы между их народами, несмотря… Как мало мы вообще знаем, и как отчаянно страшимся всего неведомого!

Между тем темная фигура приближалась, двигаясь вниз по правой стороне широкой лестницы. Идущий был очень высок и его мощное телосложение не мог скрыть даже длинный и плотный темный плащ в который он старательно кутался, будто бы от холода. Лишь правая рука — сильная и изящная виднелась из под темных складок, так как ею он легко касался перил. Тот, кого офицер называл "его светлость" шел неестественно прямо и Вандар вдруг понял, что он совершенно не глядит под ноги.

Голова его, светившаяся в темноте сединой длинных волос не повернулась ни на свет факела, ни на звон стали, когда Вандар инстинктивно одернул на себе свое снаряжение. Незнакомец смотрел прямо перед собой и при этом как бы сквозь предметы. Некое подобие догадки вдруг всколыхнуло мысли Вандара. Отсутствие в замке света, странная походка, это легкое прикосновение к перилам, отсутствие обычных реакций… И лишь когда таинственный хозяин Тор-Лагара спустился до последней ступени и метущиеся блики факельного света осветили его лицо и сверкнули в темных глазах, смутная догадка переросла в уверенность. Глаза того, кто предстал перед ними были словно двумя провалами в никуда: невероятно расширенные зрачки напоминали бесконечные черные дыры, превратив навеки остановившийся взгляд в самое ужасное зрелище, когда либо виденное молодым аорном.

Повелитель Тор-Лагара был слеп.

Пораженный Вандар застыл, не в силах оторвать свой взгляд от ужасного взгляда мертвых глаз дракона. Шорох одежды и приглушенный стук, с которым ножны коснулись мраморного пола вернули его к действительности и Вандар увидел, что его спутник преклонив колено склонился перед хозяином замка. Молодой аорн спешно последовал его примеру, радуясь возможности опустить взгляд. Меж тем Далеон заговорил, и голос его, подхваченный эхом наполнил тишину зала.- Dana hia, mon drahour… — слова замерли растворившись где-то высоко-высоко и то, как лорд Даль-Драго произнес это казалось бы слишком короткое приветствие, на самом деле было несоизмеримо важнее самих слов.

Mon drahour… Неужели… Этим титулом дракон мог величать только Главу рода. Неужели это… Мысли Вандара взвихрились в ураганном танце. Мон драхор.

Глава рода. Рода Тора. Тот, чье имя знал весь Форнод, хотя почти никто из ныне живущих людей не видел его лица. Свидетель становления не только Форнода, но и всего поднебесного мира, бившийся еще в той, первой Войне. Тот, чей меч сокрушал ряды воинства Вейшига и чьи глаза погибли в кромешном мраке его застенков — как Вандар мог забыть об этом? Сын великого Тора. Брат Талеора-Изгнанника…

"…Приветствуй его как принца крови…" Слова, сорвавшиеся с языка были совсем не теми, которые Вандар собирался произнести поначалу, но голос его прозвучал неожиданно звучно и уверенно. — Я, Вандар Глаоринг, аорн Запада счастлив приветствовать Вас в вашем владении, о Глава Великого рода, и несказанно горд величайшей честью лицезреть легендарного Торнона, Повелителя Ратей, чье имя запечатлено на страницах истории в одном ряду с именами великих героев древних времен…

Молодой аорн умолк, не зная, что еще сказать — его переполняла буря чувств.

И тогда под сводами зала прозвучал новый голос — сильный, чуть хрипловатый он наполнил пространство резонансом, словно это ткань времен откликалась старому знакомому. — Спасибо, друзья мои. — молвил Глава Торнон. — Встаньте же теперь — довольно приветствий, как бы ни приятны они были моему слуху. В тяжелый час вы посетили мой дом, хотя я опасаюсь, что грядут еще большие беды, по сравнению с которыми все теперешние покажутся ничего не стоящими.

Далеон издал сдавленный стон.- Hauri? — очень тихо спросил он.- En outen lore. [6] - трудно было понять, сколько невыраженных чувств разом наполнили голос Главы рода Тора. Но это было одним мгновением, а затем голос Торнона зазвучал как прежде. — Вы устали. — молвил он. — Пока приготовят ваши комнаты, у нас будет немного времени для беседы. Капитан Хьярд, — эти слова были обращены уже сопровождавшему друзей офицеру, — вы уже отдали распоряжения? — Да, ваша светлость. — с поклоном ответил тот. Тогда я попросил бы вас сопроводить меня и моих гостей. Затем можете быть свободны, только распорядитесь зажечь факелы в главных галереях и донжоне. — Да, ваша светлость. — повторил Хьярд, выступая вперед, чтобы осветить дорогу.

Торнон повернулся, и стал неспешно подыматься по лестнице, все так же легонько касаясь рукой перил. Капитан Хьярд двинулся следом, а за ним шагнули и друзья. Далеон был мрачнее мрака и Вандар, будучи не силен в драго даже не брался угадывать, что такого было сказано между двумя драконами… Почему тогда у него такое ощущение, что случилось нечто непоправимое? Почему?

Теперь мы на время оставим наших друзей под гостеприимной крышей замка Тор-Лагар. Ибо этим вечером и последовавшей за ним ночью в разных частях Форнода произошли еще два события, оказавших прямое влияние на дальнейший ход его истории.

Глава VII. НОЧЬ ДРАКОНА

Напомни, где мы виделись.

Моя память уж не та, что была.

Ты здесь просто так,

Или у нас есть дела?

Скажи, чем мы связаны,

Скажи хотя бы ДА или НЕТ

Но сначала скажи, от чего так сложно стало

Выйти из тени на свет.

Борис Гребенщиков. "Тень"

Он внезапно пробудился, будто бы от грубого толчка. Бесцеремонно вырванный из объятий сна, он несколько секунд лежал, пытаясь сделать полноценный глоток воздуха. Задыхающийся и разбитый, он мучительно возвращался к реальности. Слезы навернулись на глаза, горло перехватили судорожные спазмы, и это было так обидно и так несправедливо, что он готов был по-детски разрыдаться…

…Постепенно сознание вернулось к нему, и теперь он с абсолютной ясностью слышал Зов. Он не хотел идти.

И не мог воспротивиться.

"…ХОРК…"

Стараясь не потревожить Айре, Хорк выбрался из-под одеяла и принялся быстро одеваться. Протянул было руку за мечом, но затем решительно отдернул ее обратно.

Оружие сейчас казалось самым бесполезным предметом в мире. А Зов гремел и гремел в голове. Он туманил разум. Он велел идти.

"ХОРК."

Все настойчивее и настойчивее. Все резче, как удар хлыста звучал приказ:

"…ИДИ…"

Хорк знал, что не в его силах сопротивляться. Но как же страшно… как страшно, Господи! Быстрый взгляд на лицо спящей Айре придал ему сил и прибавил отваги. Тогда он отпустил сознание, позволяя Зову вести себя.

Он вышел в коридор, тихо притворив за собою дверь. Факелы не горели, но Хорк, житель подземелья, почти что и не нуждался в нем. К тому же Зов до предела обострял чувства, и он отчетливо видел каждую деталь окружающего, замечая мелочи, на которые в нормальном состоянии не обратил бы внимания. Паутина в щелях — некая мелкая разновидность пауков ухитрилась приспособиться…

интересно, что они тут жрут-то?.. Дырка в гобелене — ха-ха-ха-ха!!! Это какая же сволочь испоганила хорошую вещь?.. Господи, что со мной?

Еще в первый год учебы в Академии Хорк с приятелями-студентами по незнанию накурился какой-то гадостью семейства коноплевых [7], выделяющей при тлении препротивный дым. Тогда эффект был похожий, хотя эксперимент и закончился жуткой аллергией, чуть не отправившей молодого дракона на тот свет [8]. Ощущение потери контроля над сознанием. И абсолютное нежелание его контролировать.

Движение по течению — куда вынесет — практически без участия разума, доверившись коварному потоку…

Так, пронесло. Хорк почувствовал, что выходит из оцепенения. Вернее, это Зов, на какое-то мгновение потерявший очертания и тем вызвавший у него вышеописанные ощущения, зазвучал с новой силой. Он требовал идти, двигаться, торопил вперед и вперед… Хорк повернулся, и быстрым шагом двинулся по коридору в восточном направлении.

Он не знал конечной точки, но он знал, как идти. Хорк чувствовал, что поднимается все выше. Поймал себя на том, что уже давно свернул в коридоры северного направления. Эти бесконечные коридоры… Лестницы… Двери… Опять коридоры, коридоры… Куда пропала обычно весьма бдительная внутренняя стража?

Стоп, а где неизменные Суардовы аверы-телохранители? Боже мой, да какая, в конце концов. разница? Дарогрон будто вымер… "Драконы ночи…" — неожиданно всплыло в памяти. Когда они жили здесь? Тысячу лет назад? Меньше?

"…Что тебе до того когда они жили!.. Важно как они умерли!.."

Показалось, или эти слова действительно вплелись в непрестанный гул Зова. И откуда эта странная горькая ирония? Неужели то, что убило драконов ночи снова обрушилось на Дарогрон? И уже нет никого. Если все они… Карен, Мельторм, Ракши… Айре!.. Если уже никого нет, только он один, заблудившийся в лабиринтах собственной крепости, один наедине с Зовом, который будет вечно гнать и гнать его… в никуда, в бесконечность мира, замкнувшегося в кольцо…

А Зов все вел и вел его, подстегивал, заставляя бежать…

Он не помнил, как оказался в межбашенном коридоре Короны. Здесь было светлее и холоднее — лунный свет и холодный ночной воздух проникали в бойницы.

Хорк свернул направо, то есть на восток. Примерно через полсотни шагов из темноты перед ним выступила небольшая дубовая дверца, окованная стальными полосами. Отворив ее, Хорк оказался на площадке спиральной лестницы, вьющейся внутри башни. Мозг безразлично отметил, что это, по-видимому Вторая Коронная Башня, но полной уверенности в этом нет… да и какая, собственно, разница?

Затем Зов потащил его вверх по лестнице. Ноги плохо слушались его, Хорк постоянно спотыкался на крутых ступенях, ожидая, что вот-вот проклятые конечности откажут совсем и уже никакой Зов не удержит его от путешествия кувырком вниз. Мелькнула мысль трансформироваться, приняв Стихию Воздуха, но что-то словно сломалось внутри, спутав ментальные матрицы, перекрыв все каналы, и это было страшнее, чем пустые коридоры Дарогрона, чем холод ночи, чем грохот Зова в голове…

Бесконечные пролеты, площадки… Нет не здесь… не здесь… выше…

выше…

Распахнув люк верхней площадки, Хорк на секунду застыл, оглушенный холодной свежестью неподвижного ночного воздуха и бесконечностью черноты неба, полного звездного серебра. А потом Зов превратился в ураган, неистовствующий в узком пространстве мозга, будто стремясь разрушить стены своей крохотной темницы…

Хорк взбежал на площадку, ошеломленно шаря по сторонам помутившимся взором.

А в следующее мгновение Зов умолк. Будто выключили.

Он стоял у восточного края площадки, опершись спиной о невысокий парапет, и звездный свет играл сединой длинных волос. Он был облачен во мрак, лишь местами нарушаемый придушенным внутренним сиянием. Лицо его могло бы принадлежать юноше, но в глаза его были глазами древнего старца, потерявшего счет прожитым годам.

Оружия при нем не было, но Хорк боялся даже думать о том, какая участь постигла бы рискнувшего поднять руку на ночного гостя… хотя кто еще здесь гость? По крайней мере Хорк себя хозяином не чувствовал. Остановившийся взгляд его застыл на темной фигуре, и не было в мире больше никого и ничего кроме нее…

Меж тем ЕГО губы раздвинулись в жутком подобии улыбки, и тихий голос, способный, однако, повергать в прах горы и твердыни прозвучал в ледяной тишине ночи:- Приветствую тебя, Повелитель Хорк, Глава рода Хора.

Хорк не смог ответить сразу — слова застревали в горле, казалось, любое сказанное слово разорвет гортань… А когда он все же совладал с собой, на что ушла без остатка вся его воля, то с губ сорвался лишь хриплый шепот: Привет и тебе, лорд Шелль, повелитель Дома Смуты.

Улыбка демона чуть искривилась, приняв немного насмешливое выражение. Я рад, — молвил он, — что ты не забыл меня со времени нашей первой встречи, которая была, надо сказать, досадно короткой.

Неожиданно Хорк почувствовал, что страх, доселе крепко державший его в своих ледяных объятиях теперь медленно отпускает его, уступая место невесть откуда взявшемуся гневу."…Не забыл со времени первой встречи!.." Если бы только он мог забыть это лицо, вот уже много лет являющееся ему в самых жутких ночных кошмарах! Если бы мог забыть эти глаза, в бездонную глубину которых он впервые заглянул той проклятой ночью, когда реальность была страшнее любого кошмара…

Белые всполохи молний озаряли темные силуэты Коронных Башен, скользя мертвенными бликами по идеально гладким плитам внутреннего двора Короны. Каждая вспышка раскалывалась серыми тенями о жирные брюха низких, тяжелых туч, и тогда делалась еще заметнее бешенная скорость, с которой неведомая сила гнала их на юг, за Ин-Ветор и Дарогрон, прочь от Форнода, в серую даль невидимого отсюда моря… Ветер тонко и надрывно выл в зубцах стен, рвал длинные волосы Хорка, иногда швыряя в лицо мелкие капли дождя А он… Он растворялся в потоке невыразимого блаженства, которое разум упорно гнал прочь… и не мог прогнать.

"Я вижу ЭТО!!!"

"Вижу то, чего не положено видеть живым!"

"Я вижу, как сама природа встает с ног на голову. Вижу то, против чего бессильны все знания, накопленные двумя великими народами. И я бросаю ЭТОМУ вызов!!!"

"Я бросил вызов СЕВЕРНОЙ ТЬМЕ!"

Осознание этого пьянило, заставляло петь душу и учащенно биться сердце.

Скоро, очень скоро сладкая эйфория, вызванная ощущением мнимого могущества сменится черным ужасом бессилия, но это будет потом. И будет поздно сожалеть о чем-либо.

Внутренний двор имел форму почти идеального круга и был около двадцати ярдов в диаметре, но теперь он казался таким маленьким… Да и сама Корона потеряла вдруг всю свою монументальность и казалось, будто уже следующий, чуть более сильный порыв опрокинет ее в преисподнюю вместе со всем миром. Хорк улыбнулся, послав разбушевавшейся стихии самую очаровательную свою улыбку. Как давно он мечтал об этом, как давно! Раскинув руки и запрокинув голову он смотрел и смотрел, как мчатся тучи, все убыстряя и убыстряя свой бег…

…Порыв ветра чуть было не опрокинул его навзничь. Хорк очнулся, всем своим нутром осознавая: что-то изменилось. Как темно… И как резко похолодало!

Небо на севере стало угольно-черным — непроницаемое пятно мрака, растекающегося по небу ядовитой лужей.

Он понял, что пора настала.

Хорк сбросил перчатки, отшвырнул их далеко в сторону и быстро снял с шеи медальон мага на серебряной цепочке. Привычными движениями несколько раз продел цепочку между пальцами правой руки так, чтобы она не мешала движениям пальцев а сам медальон оказался лежащим на ладони. Пока руки делали это, разум одновременно очищался от всего, что могло бы помешать…

…Сила растеклась по телу теплым прибоем. Окружающее поблекло, растворилось, расплылось но зато ясно стали видны хаотичные всплески Рата, то вялые, словно оборванные флаги на ленивом ветру, что натянутые, будто готовые вот-вот лопнуть струны лютни. Формула всплыла из глубин памяти без помех, легко, словно пузырек воздуха со дна ручейка…

…Рата…Рата…Рата…Сила движения…Рата…приди ко мне…будь покорна мне…Рата…Рата…Рата…

…Вайна…Вайна…Вайна…Вайна, могучий Поток ткань пространства, сила жизни…Вайна. приди ко мне…Вайна…будь покорна Рата…

Он почувствовал, как подчиняясь его воле изгибаются упругие потоки Силы. Он закрутил их вокруг себя плотной восходящей спиралью.

А вокруг становилось все темнее, ядовитая лужа Тьмы расползлась уже более чем на полнеба. Ветер превратился в свистящий ураган…

…Но Хорк уже не ощущал его сокрушительной силы. На надежный каркас Силы легла прочная ткань энергии Потока, образовав почти невидимый обычными глазами непроницаемый кокон, отделив дракона от творившегося вокруг безумства…

А потом стало совсем темно. — Да, я помню. — тихо сказал Хорк.

И поднял глаза.

Холодный взгляд демона оглушил его, но страха уже не было. Гнев перерос в тихую ярость. В конце концов, кто здесь хозяин? И какое имеет право эта черная душа нарушать покой его дома… нет, этого мира! Выдергивать его из постели, волочь как щенка за шкирку по всему Дарогрону, чтобы, ведите ли, высказать удовлетворение его превосходной памятью!

Наверное, эти чувства слишком явственно отражались на его лице, потому что улыбка Шелля стала еще шире и оттого еще страшнее. — Только не надо изображать из себя оскорбленное достоинство, — сказал он. — В конечном итоге, неизвестно кто из нас на данный момент в худшем положении.

Если это тебя утешит, могу сообщить, что я добирался сюда с гораздо большими неудобствами, чем ты. И каждая секунда пребывания здесь стоит мне огромных усилий, так что времени у нас мало… хотя смотря какого времени. — Что тебе нужно? — спросил Хорк, стараясь, чтобы голос звучал как можно безразличнее. И отметил, что ему это почти удается.

Демон слегка прищурился, улыбка сползла с его лица, затаившись в уголках рта словно скрытая опасность. — В последнее время в этих местах наблюдается некоторое шевеление, — ответил он совершенно бесцветным голосом. — Которое может иметь далеко идущие последствия. А насколько далеко — это мне и предстоит выяснить. А кто сумеет просветить меня на сей счет лучше, чем старый знакомый, который плюс ко всему, кажется, имеет самое непосредственное отношение к происходящему? А?

Безветренная ночь вдруг показалась Хорку чертовски холодной. — А почему я, собственно, должен отчитываться в своих действиях? — спросил он несколько севшим голосом. — Какое дело Тартру до того, что происходит здесь? — Тартру до всего есть дело, — сказал Шелль. — И в особенности до того, что происходит ИМЕННО ЗДЕСЬ. — И что же здесь происходит? Опиши, будь добр… гм-м-м… вид снизу.

Демон помедлил с ответом, окинув Хорка пристальным взглядом, словно вдруг обнаружил в его облике что-то из ряда вон выходящее. — Однако! молвил наконец Шелль. — Намек столь очевиден, что смахивает на прямое хамство. А хамить в лицо архидемону — такого прецедента на моей памяти еще не было. Впрочем, ситуация такова, что я могу сделать вид, будто ничего не слышал. — Ну так как насчет… — Хорк на мгновение запнулся, — …проекции на… на вашу плоскость? — Вот уже лучше. — кивнул Шелль. — Гораздо корректнее, да и просто вежливее.

А что касаемо "проекции"… тут вырисовывается интересная картинка. Начнем с того, что на фоне тотальной серости и деградации большей части этого мира Форнод сам по себе является уникальным явлением с любой точки зрения. Начнем с того, что здесь каким-то образом сохранился последний лоскуток древнего общемирового щита, рухнувшего… впрочем, это тебе и без меня известно. И скорее всего ты также в курсе, что в результате этого климатические условия Форнода абсолютно не соответствуют его географическому положению. По идее здесь должна лежать вечная мерзлота и бродить пингвины… впрочем, слово "пингвин" вряд ли тебе что-нибудь говорит… но это все мелочи. Продолжим. Форнод практически полностью изолирован от окружающего мира. Морского пути можно сказать что и не существует — за счет того, что на границах щита постоянно происходят сильнейшие силовые выбросы, в результате чего там бушует непрекращающийся шторм. Кстати, со стороны все это выглядит весьма интересно. Благодаря такому положению вещей вас потревожили лишь один раз… но к этому мы вернемся позже. Форнод во общем и целом уникален!

Элементарный пример: где еще социум, столько лет пребывавший в полной изоляции от внешнего мира мог не просто не поддаться деградации, но и достичь определенного прогресса? Здесь в рамках одного суперэтноса сосуществуют три, три этнических группы. Драконы, допустим, составляют свою отдельную группу, а вот форны… Запад и восток. Два субэтноса, по сути малоразличимые, но все же достаточно четко выраженные хотя бы в географическом аспекте… что в свою очередь накладывает отпечаток на культурный и психологический фактор. А есть еще дэвы. Совершенно автономный и очень старый этнос, находящийся в постоянном химерическом контакте с остальными, пребывающий в состоянии геостаза, но в то же время невероятно живучий… Они должны были быть уничтожены как вид еще лет триста назад, однако они живут — живут непонятно где, в жутких условиях, но живут! И ухитряются регулярно показывать зубы. Где еще можно наблюдать такую модель? [9] И все это уникальное образование до сих пор умудряется балансировать на волоске над глубочайшей пропастью… Ты слушаешь? — Да. Хорк кивнул. — Просто мне по большей части непонятна терминология. — Ах, ну да… — Шелль задумчиво покачал головой. — Я должен был догадаться, что в столь узком социуме проблема этногенеза могла просто не рассматриваться наукой… Ну да это неважно, я остановился… — На пропасти. — пробормотал Хорк. — И это сравнение кажется мне более существенным, чем поток каких-то непонятных определений. — На самом деле сравнение не совсем удачное, демон смотрел теперь куда-то вправо, на далекую темную линию неприступных скал, ограждающих Дарогронскую долину. — Скорее, это можно сравнить с треснувшей броней, которой достаточно еще одного хорошего удара, чтобы рассыпаться окончательно. Пока что эта трещинка просто расползается медленно, но верно. Но достаточно чуть превысить допустимое усилие, и процесс будет необратим. — Это ты про Щит. — Хорк заставил себя поднять взгляд на лицо демона. — Про Проклятие Форнода. Появилось что-то новое? Новое? — пожал плечами Шелль. — Пожалуй, да. Последнее время я вплотную занимался этой проблемой, но в вашем мире исследовательские возможности весьма ограничены даже для меня. Поэтому сроки непозволительно растянулись… впрочем, об этом уже поздно сокрушаться. Гораздо страшнее, что результаты оказались хуже моих самых отвратительных прогнозов. Насколько хуже? — ужас, охвативший Хорка поднялся откуда-то из живота и в мгновение ока заморозил сознание. — Насколько? Все потеряно? Процесс уже необратим? Да говори же, гореть тебе пламенем, говори! — Ты опять забываешь, с кто пред тобой, — и голос демона был холоднее льда. Проклятие! — Хорк сделал шаг к темной фигуре, голова его кружилась, мозг разрывался между ужасом и яростью. — Напротив, прекрасно знаю, кто передо мной!

Ты Лорд Дома Смуты, имя твое среди драконов — Шелль, среди людей Самаэль, еще тебя именуют Адрамелек, в иерархии Тартра ты имеешь титул архидемона и занимаешь пост командующего внешней разведкой Империи. Единственное, чего я не знаю — это какой мерзости можно от тебя ожидать в следующую минуту, что ты еще скажешь такого, в чем правда будет большей ложью, чем истинная ложь! — Однако ты не поставил под сомнение все то, что услышал от меня в прошлый раз! — Потому что я сам видел все это! Видел, но не знал, что происходит! Я и теперь еще смутно представляю себе происходящее! Одно мое слово — и Форнод утонет в крови. И я готов пойти на это… чтобы спасти его! Но мне нужно быть уверенным… я должен знать, что не станет хуже. Мне нужны доказательства того, что я не марионетка в руках твоих и твоего повелителя! А я до сих пор не знаю, почему вы ТАМ так заинтересованы в том, чтобы сохранить Щит над Форнодом.

Демон ответил не сразу. Он продолжал буравить Хорка своим тяжелым взглядом, и у дракона возникло непреодолимое желание закричать. Но когда крик уже готов был вырваться на волю из его пересохшего горла, Шелль заговорил. — Быть может… — промолвил он тихо — Быть может это прозвучит странно, но Щит на данный момент для нас последняя возможность… нет, это трудно понять, еще труднее объяснить словами.

Он замолчал. Хорк ждал, одновременно желая и опасаясь нарушить тишину, повисшую над башней. Наконец демон заговорил. — Мы уходили с мукой в сердцах, но это был НАШ путь, на который мы ступили добровольно. Мы уходили все дальше, опускаясь все ниже и ниже, и с каждым шагом нарастала боль. Мы были рождены Светом, и Тьма давила на нас, жгла, уродовала…

Мы миновали нейтральный уровень, и только тогда боль обрушилась на нас всей своей сокрушительной тяжестью. Там, где мы шли, исчезали последние отблески света… но мы шли, погружаясь все глубже, ибо Он вел нас и мы брели, утратив надежду и теряя последние капли мужества, на которое так самонадеянно полагались в начале похода. А затем, когда померкли последние проблески Света… наши силы иссякли. Некоторыми из нас овладело безумие. Те, кто не мог ему противостоять, в панике кидались назад, терялись в кромешной мгле, и больше мы не видели их.

Говорят, что они по сию пору мечутся бесплотными призраками в бесконечности нижних уровней, утратившие силу и разум, одержимые лишь одним желанием: бежать.

А Он вел нас все ниже, и мы шли и шли за ним… Потом Найо спросил его: "Доколе поведешь нас?", и Он ответил: "До конца." И тогда возроптали многие, и все больше их собиралось вокруг Найо, который молвил Ему: "Во Тьму идешь! Горе идущим с тобой! Горе нам, по недомыслию своему покинувшим Благословенный Эден!"

И ответил Он: "Что ж, я ни кого не принуждал идти, и теперь не держу никого!

Слабые духом, идите, возвращайтесь назад и молите у ворот Эдена, чтобы вас впустили! Все слышали слова Всевышнего! Ушедшим не будет дороги назад! Идите, и подыхайте у запертых дверей, рабы!" И молвил Найо: "Лучше так! Лучше целую вечность стремиться назад к Свету, чем провести ее, лелея свою злобу в глубинах Тьмы! Горе вам! Горе нам…"

Голос демона, набиравший силу за время рассказа и достигший наивысшего напряжения вдруг умолк, сорвавшись. Хорк застыл, завороженный страшной исповедью исчадия мрака. Шелль молчал некоторое время, затем тихо продолжил. — И они ушли, и долгое время мы не знали, что с ними сталось. Мы шли дальше.

И мы достигли цели. Там, в самых мрачных глубинах пространства мы создали империю Тартр. Нашу империю. Мы зажгли багровый огонь глубин и в его свете строили свой мир. Но никто из нас ни на минуту не мог забыть о Свете Эдена. И в бессильной злобе мы лелеяли надежду вернуться, не как кающиеся рабы, но как победители! Но мы ушли слишком глубоко. Путь назад был закрыт для нас. Путь оказался односторонним, как и предупреждал нас Всевышний… И проклиная собственное безумие мы рвались наверх, ступень за ступенью поднимаясь все выше.

Так появились Уровни. Опираясь на каждую захваченную параллель мы поднимались все выше… пока не иссякли силы.

Шелль вновь замолчал. Тишина нарастала. Прошло время. И тогда Хорк решился нарушить молчание демона. — Но… — горло пересохло, и он запнулся. — Но как же тогда орды Вейшига… если вы не можете подняться… выше?

Шелль слабо усмехнулся. — На то, чтобы пробить пространственную ткани и перебросить эти самые "орды", которые были лишь ничтожно малою частью нашей армии понадобилась такая бешенная концентрация сил и ресурсов, что мы до сих пор расхлебываем последствия. Ты спрашивал, почему мы так заинтересованы в том, чтобы удержать Щит Форнода? Да для вас это Щит, а для нас последняя… дверь. — Дверь?!… Что значит… — Мы рождены Светом. Тьма лишь исказила наши сущности. Поэтому Свет, отторгающий нас является, тем не менее, тем единственным магнитом, который может вытащить нас наверх. Ваш Уровень — нейтральный. Но это понятие пока что остается в некотором роде условным. Рука Господа все еще чувствуется здесь. Когда Вейшиг прорвался сюда, большая часть Щита, который по сути является Первым Благословением Всевышнего была сметена, уничтожена там, где вашего мира коснулась Тьма. Если рухнут последние остатки, исчезнет и последняя связь этого мира с Эденом. Нет, Господь не потеряет своего влияния, на то он и Всевышний, но… это трудно объяснить тому, кто не знал первоначальный Замысел… — Шелль сделал паузу, бросив на Хорка странный взгляд. — …или забыл его. Короче говоря, этот мир будет полностью предоставлен сам себе. И в нем уже не будет места Раскаявшимся. Драконам. Вам. И тогда нейтральный уровень станет непреодолимой преградой силам Тартра. Значит…

Ужас, невероятный ужас охватил Хорка. Это был уже не панический страх перед стоящим в двух шагах от него чудовищем, скрытым под человекоподобной маской, это был ужас другого сорта: ужас перед содеянным, перед тем, в какую игру его втянули… да что там! Сам, он сам ввязался во все это в своей непомерной гордыне, считая, что ему дозволено вершить судьбы мира!

А Шелль продолжал. И голос его, отзывавшийся в голове Хорка болезненным эхом теперь сам был наполнен болью. — Я сказал "дверь"… Впрочем, это скорее окно. Маленькая форточка, через которую мы, поглощенные мраком еще можем видеть Свет… нет отблеск… нет, отсвет отраженного отблеска Великого Света. Тебе не понять этого. Для нас этот слабый отсвет — ВСЕ. Последняя капля, призрак надежды, что может быть… Когда ни будь… Неужели вы надеетесь… — Даже среди нас нет единогласия. Кто-то считает, что чем скорее исчезнет этот последний слабый шанс, смущающий души Отвергнувших, тем лучше. Тогда все свои силы мы сможем посвятить одной великой Цели. Но другие… Ты не представляешь себе, что испытываю я, когда с башен пограничных крепостей взираю на далекий ответ там, за горизонтом нашего мира. За спиной только кровавая Тьма, озаренная миллиардами грозных огней, только блеск стали и грохот машин. А там, далеко… просто свет. Чистый. Истинный. И потерять его для меня… Для нас…

Для некоторых из нас… Смогу ли я пережить такую потерю?

Хорк потрясенно молчал. Он начинал понимать. Это было невероятно, но он верил демону. Потому что то же самое глодало изнутри и его. И не только его.

ВСЕ, все драконы Форнода должны были испытывать то же самое, но только в меньшей степени, потому что все-таки этот мир был ближе. Значительно ближе. Молчал и демон. Затем, будто бы справившись с минутной слабостью, он продолжал. — Ты не представляешь себе. Чего мне стоило добиться командировки на границу.

Это покажется смешным, но в наших высших структурах бюрократия почище, чем в любой из здешних королевских канцелярий. А про мой ментальный прорыв сюда вообще никто не знает. Времени нет. Совсем нет. Поэтому, прежде чем уйти я, Лорд Самаэль ле Адрамелек, граф Шелль, архидемон, прошу… умоляю тебя… сохрани Щит. Сохрани, доколе хватит твоих сил. Потому что иначе много темных душ, в которых еще сохранилась частичка старой памяти навсегда уйдут во мрак, и путь назад будет навек потерян для них.

Что то изменилось. Только теперь Хорк понял, что было не так в окружающем его мире. Не было времени. Оно было для него, для Шелля, но не для остального мира. Формула сама прыгнула в голову. Да, демон мог пробиться сюда, пусть лишь как ментальный образ, но существовать мог лишь на конкретный момент времени. И вот теперь, как и тогда, в душных объятиях Северной Тьмы время встало. И демон больше не в силах удерживать его.

Хорк ощутил на лице слабое дуновение ветерка. Шелль повернулся и начал растворяться. — Я… я постараюсь, — крикнул дракон, забыв о страхе он бросился и исчезающей фигуре. — Покуда хватит сил… Но надолго ли их хватит.

Демон обернулся. — Ты никогда не был слабым, — сказал он. — В тебе всегда была скрытая мощь, непонятная мне. Потому ты и ушел тогда с Найо, потому что не терял веры. Не потеряй и теперь.

Его фигура становилась все более призрачной по мере того, как оживало время. — Постой… — крикнул Хорк, пытаясь удержать ускользающий образ. Ответь…

Демон остановился. — Быстрее, — промолвил он, голос доносился словно бы издалека, — нет больше сил держать… — Ты не раскаиваешься в том, что ушел… тогда… оттуда…

Шелль обернулся, В его глазах полыхнуло пламя. — Нет, — ответил он. Сожалею о потерянном, но… не раскаиваюсь. Потому что именно в этом заключалась свобода выбора. И я выбрал. Все-таки гордость — мать всех наших несчастий. Но у меня нет ничего, кроме ее, и я не променяю свою гордость ни на какие блага мира. Прощай, Лорд Хорк. Я еще некоторое время буду оставаться на границе. И если ты позовешь, я услышу. Но только однажды, помни, только один раз я смогу явиться на твой зов. Я и так слишком сильно рискую…

Прощай…

И Хорку показалось, что он услышал, как демон произнес Имя. Его имя. Но имя это было не Хорк. Отчаянным усилием он отогнал его от себя, то истинное имя, которое было его именем тогда, когда рождался мир…

Хорк не помнил, как оказался в спальне. Не раздеваясь, тихо лег рядом с Айре, но сон не шел. Происшедшее было выше его понимания. Это мог бы быть сон, но он слишком много знал, чтобы поверить в это. На его хрупкие плечи свалилось разом слишком много, и Хорк сомневался, что ему по сила вынести столько. Он встал, и направился в кабинет. — Что ж, — пробормотал он, опускаясь в кресло, и щелчком пальцев зажигая свечу, — значит надо начинать работать. И будь она проклята, эта работа…

Примечания

1

Laute — на наречии дэвов означает "воин", "солдат". Этим словом стали называть старые племена после того, как от них отделились авер-дэвы.

Auver — на наречии дэвов "лучший", "более совершенный". Особое племя, искуственно созданное Хорком путем генетического вмешательства.

(обратно)

2

Danne, selia. — Спасибо, любимая (драго)

Danne, Irene. — Спасибо, Айре. (драго)

(обратно)

3

Кто идет ночною порой? (драго)

(обратно)

4

— Лорд Далеон, повелитель Дал-Драго и Вандар рода Глаора, аорн. (драго)

(обратно)

5

Барбута — грубо говоря, наносник — вертикальная фигурная стальная полоса, прикрывающая переносицу.

(обратно)

6

— Когда? (драго)

— Прошлой ночью. (драго)

(обратно)

7

Имеется в виду обычная марихуана. Наркотические вещества не были в ходу у простых форнов, хотя довольно широко использовались в медицине и прикладной магии, но в основном как стимуляторы или анестетики, к тому же строго дозировано. Но любители острых ощущений находились и в те дальние времена.

(обратно)

8

Несмотря на общую схожесть с человеческим, обмен веществ в организме дракона все же имеет некоторые существенные отличия. Некоторые соединения, свободно (или относительно свободно) усваивающиеся человеческим организмом могут быть весьма опасны для драконов.

(обратно)

9

 Автор и рад бы использовать более доступные понятия, но кто же виноват, что Шелль рассуждает с позиции некоего учения, весьма и весьма сходного с учением об этногенезе Льва Гумилева…

(обратно)

Оглавление

СЛОВО ОТ АВТОРА

Глава I. «ДРУГ УСТАЛОГО ПУТНИКА.»

Глава II. КОРОНА ПОД ЗАМКОМ

Глава III. ГРЯДЕТ ДРАКОН

Глава IV. НЕ ИЩИ ВРАГА…

Глава V. ДРУЗЬЯ ДРАКОНА

Глава VI. МИР ТЕНЕЙ

Глава VII. НОЧЬ ДРАКОНА . . . . . . . . . .