«Последний Порог»

Последний Порог (fb2) - Последний Порог (пер. Даша Акневская) 1514K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Роберт Энтони Сальваторе

Роберт Сальваторе ПОСЛЕДНИЙ ПОРОГ

Пролог

Год Возрожденного Героя (1463 DR)

— Нельзя полагать, что это существо естественно, в любом смысле этого слова, — сказала седобородому старику темнокожая женщина шадовар, известная как Мираж. — Она — истинное извращение.

Старый друид Эрлиндир пошаркал обутыми в сандалии ногами и громко фыркнул.

— Истинное, говорю я тебе. — Мираж постучала пальцем по виску старого друида и изящно провела им под его глазом и через щеку, чтобы коснуться его кривого носа.

— Так на сей раз ты действительно передо мной, — прокудахтал Эрлиндир, ссылаясь на то, что, когда кто-то обращается к Миражу, как правило, фактически обращается к спроектированному изображению, фантому, самой неуловимой чаровницы.

— Я говорила, что ты можешь доверять мне, Птичий Манок. — Ответила она, используя прозвище, которое дала ему, когда встретила его в его роще много месяцев назад.

— Если бы я тебе не верил, то пришел бы сюда? — он оглянулся на темные образы Царства Теней, его взгляд, остановился на витой крепости и башне перед ним, с ее многочисленными шпилями и многоженством — вероятно, оживленных — горгулий, они искоса на него смотрели и хищно улыбались. Они только что путешествовали через очень неприятное болото, с сильным запахом смерти и разложения, населенное немертвыми чудовищами. Этот замок был не многим лучше.

— Зачем ты мне льстишь Эрлиндир, — дразнила Мираж, она схватила его за подбородок и направила его взгляд на свое лицо. Она знала, что ее заклинание не будет длиться вечно, и не хотела, чтобы любое из неестественных изображений вывело друида из оцепенения. Эрлиндир был старой школы, в конце концов, ученик богини природы Миликки. — Но помни, почему ты здесь.

— Да, да, — ответил он, — это неестественная кошка. Значит, ты хочешь, чтобы я ее уничтожил?

— О, нет, только не это! — воскликнула Мираж.

Эрлиндир посмотрел на нее с любопытством.

— У моего друга лорда Дрейго есть пантера, — объяснила Мираж. — Он — чернокнижник — волшебник громкой славы и огромной силы. — Она сделала паузу, чтобы посмотреть реакцию друида, боясь, что ее близкий промах мог быть подсказкой в ее старой хитрости. Была причина, по которой болото кишело нежитью. Никакой друид, очарованный или нет, не стремился бы так помочь чернокнижнику.

— Лорд Дрейго боится, что хозяин кошки создаст другую… мерзость, — солгала она. — Я хотела бы, чтобы ты предоставил ему сродство с кошкой, чтобы он мог бы видеть ее глазами, когда она вызвана домой, и отрезать ее привязку от Астрального уровня и закрепить ее вместо этого здесь.

Эрлиндир посмотрел на нее подозрительно.

— Только на короткое время, — заверила она. — Мы уничтожим кошку, когда будем уверены, что ее хозяин не извращает природу для своего злого умысла. И уничтожим его, также, в случае необходимости.

— Я предпочел бы, чтобы ты привела его ко мне, чтобы я мог бы изучить ущерб, который он уже нанес, — сказал Эрлиндир.

— Пусть будет так, — с готовностью согласилась чаровница, поскольку ложь легко сошла с ее губ.

* * * * *

— Врата было труднее поддержать, — прошептал Дрейго Проворный через свой хрустальный шар равному себе, Паризе Алфбиндеру, такому же высокопоставленному и влиятельному чернокнижнику, который жил в башне, подобной Дрейго в Анклаве Тени, но на Ториле. — И мой дублер сказал мне, что шаг сквозь тень назад к себе домой не так легко осуществить, как он ожидал.

Паризе погладил маленькую черную бороду, которая казалась Дрейго странно преувеличенной в очертаниях хрустального шара. — Они воевали с дроу, не так ли? И, несомненно, с темными эльфами ткачами.

— Не в то время, я не верю.

— Но в недрах Гонтлгрима было много дроу.

— Да, именно так мне сказали.

— И Глорфатель? — спросил Паризе, ссылаясь на эльфа-мага из группы наемников Кавус Дун, который совершенно неожиданно и быстро исчез в Гонтлгриме прямо перед важной конфронтацией.

— Нет слов, — сказал Дрейго Проворный. И быстро добавил, — Да, возможно, что Глорфатель создал ряд магических волн, чтобы препятствовать нашему отступлению. Мы не знаем, предавал ли он нас. Только дворфа-жрица.

Паризе расслабился и провел пальцами по длинным темным волосам. — Вы не думаете, что это Глорфатель, препятствовал шагу сквозь тень, — заявил он.

Дрейго Проворный покачал головой.

— Вы не думаете, что это работа дроу-магов или жриц, — сказал Паризе.

— Шаг сквозь тень был сложнее, — настаивал Дрейго. — Имеется изменение в воздухе.

— Магическая Чума была изменением, сказал Паризе. — Появление Тени было изменением. Новая действительность в настоящее время лишь закрепляется.

— Или старая действительность готовится к возвращению? — спросил Дрейго Проворный. На другом конце хрустального шара Паризе Алфбиндер мог только вздохнуть и пожать плечами.

Это была лишь теория, в конце концов, вера, основанная на прочтении Паризе, Дрейго Проворным, и некоторыми другими, «Тьмы Черлриго», загадочного сонета, найденного в письме, написанном древним волшебником Черлриго. Черлриго утверждал, что перевел поэму из Листьев Одной Травы, теперь уже потерянного фолианта написанного почти за тысячу лет до этого, основанного на пророчествах сделанных почти за тысячу лет перед этим.

— Мир полон пророчеств, — предупредил Паризе, но в его голосе было мало убежденности. В конце концов, он был с Дрейго, когда они нашли послание, и кучу проблем и силу проклятий, они нашли наряду со страницей, казалось, давало этим словам некоторый вес.

— Если мы верим словам Черлриго, фолиант, в котором он нашел этот сонет, был сочинен в Миф Дранноре, — Дрейго Проворный напомнил Паризе. — Темными Пророками из Башни Песни Ветра. Это не книга бессвязных заблуждений некого неизвестного предсказателя. — Нет, но это — книга загадочных сообщений, — сказал Паризе.

Дрейго Проворный кивнул, признавая этот печальный факт.

— Суждение октавы называет это временной формой, — продолжал Паризе. — Давайте не будем бояться того, что мы не в полной мере понимаем.

— Давайте не будем расслабляться, в то время как окружающий нас мир готовится измениться, — парировал старый чернокнижник.

— На временную форму! — Паризе ответил.

— Только если второе четверостишие расшифровывается как измерение времени, но не пространства, — напомнил Дрейго Проворный.

— Рубеж девятой линии это явный намек, мой друг.

— Существует много толкований!

Дрейго Проворный откинулся назад, постучал кончиками своих иссохших пальцев, сложенных вместе, выше нахмуренных бровей, и случайно бросил взгляд на пергамент, который лежал лицевой стороной вниз в стороне его стола. Слова сонета плясали перед его глазами, и он пробормотал, — И враги которые смердят особым запахом их бога.

— И вы знаете именно о таком избраннике? — спросил Паризе, но его тон предполагал, что он уже знал ответ.

— Я мог бы, — признал Дрейго Проворный.

— Мы должны наблюдать за этими избранными смертными.

Дрейго Проворный кивнул, прежде чем Паризе начал произносить ожидаемое напоминание.

— Вас должно быть винят в потере меча? — спросил Паризе.

— Это — провал Херцго Алегни! — возразил Дрейго Проворный, немного слишком резко.

Паризе Алфбиндер скривил свои толстые губы и наморщил лоб.

— Они не будут мной довольны, — признал Дрейго Проворный.

— Обратитесь в частном порядке к принцу Ролану, — посоветовал Паризе, ссылаясь на правителя Глумрота, сильного города Царства Теней, в границах которого была собственная башня Дрейго Проворного. — Он прибыл потому, что поверил в важность «Тьмы Черлриго».

— Он боится?

— Можно многое потерять, — признал Паризе, и Дрейго Проворный обнаружил, что не мог не согласиться. При звуке из коридора возле его двери старый чернокнижник кивнул на прощание, своему товарищу и бросил шелковистую ткань на свой магический шар.

Он слышал голос Миража — она говорила с одним из его слуг еще на некотором расстоянии — и знал, что она привела друида, поскольку они договорились. Используя оставшиеся мгновения, Дрейго Проворный взял пергамент и поднес его к глазам, переваривая сонет еще раз.

Наслаждайся игрой, когда тени украдут день…

Весь мир это полмира для тех, кто учится ходить.

Пировать на мягком грибе и очистить залитый солнцем стебель;

Ждать нельзя на месте, поскольку во сне боги останавливаются.

Но имей виду, будь с легкой походкой и нежным голосом.

Не смей тревожить божественное, чтобы ускорить день Раскола!

Глубокая потеря, но короткие пути далеко;

Неизбежные слезы должны быть, или нет, на выбор.

О, да, снова время, блуждания одинокого мира!

С потерей королевств и сокровища проходят сквозь пальцы,

И враги, которые смердят особым запахом их бога.

Расколотое и целое, бросают через небесные сферы,

Вне досягаемости двеомера и корабля ходока ветра;

С безделушками, оставшимися для одних, боги делают одолжение.

— Какого бога особый запах у тебя, Дзирт До'Урден? — прошептал он. Все признаки — близость Дзирта к природе, его статус следопыта, единорог, на котором он ехал — указывали на Миликки, богиню природы, но Дрейго Проворный слышал много других слухов, которые говорили о Дзирте как об избранном дитя совсем другой и более темной богини.

Так или иначе, иссохший старый чернокнижник почти не сомневался, что этот бродяга-дроу был избран неким богом. На этом моменте его исследования едва имело значение, каким именно.

Услышав стук в дверь, он положил «Тьму Черлриго» лицевой стороной вниз, и медленно поднялся и повернулся, предлагая Миражу и ее спутнику войти.

— Добро пожаловать, Эрлиндир Миликки, — сказал он любезно, и он задался вопросом, что он мог бы узнать об этой богине, и возможно ее «запахе» в дополнение к задачам, которые Мираж уже убедила его выполнить для Дрейго.

— Это ваш первый визит в Царство Теней? — спросил Дрейго Проворный.

Друид кивнул. — Мой первый переход в страну бесцветных цветов, — ответил он.

Дрейго Проворный взглянул на Миража, и та уверенно кивнула, давая ему понять, что Эрлиндир был полностью под действием ее чар.

— Вы понимаете задачу? — спросил друида Дрейго Проворный. — Что мы могли бы продолжить исследовать эту мерзость?

— Это кажется довольно легким, — ответил Эрлиндир.

Дрейго Проворный кивнул и махнул рукой на боковую дверь, предлагая Эрлиндиру идти впереди. Когда друид пошел перед ним, старый чернокнижник остановился в шаге от Миража. Он позволил Эрлиндиру идти в боковую комнату перед ними, и даже велел друиду дать ему время, затем закрыл дверь между ними.

— Он не знает о Дзирте? — спросил он.

— Он из далекой страны, — прошептала в ответ Мираж.

— Тогда он не сделает связи с пантерой и дроу? Про них множество далеко идущих историй.

— Он не знает о Дзирте До’Урдене. Я спросила его напрямик.

Дрейго Проворный посмотрел на дверь. Он был рад и немного разочарован. Конечно, если бы Эрлиндир знал о Дзирте и Гвенвивар, то эта задача могла бы быть проблематичной. Он мог признать пантеру, и такой шок вполне мог бы победить двеомер очарования Миража. Но выгода могла перевесить потерю его услуг, потому что Эрлиндир, возможно, тогда предложил, под большим давлением, конечно, информацию относительно положения Дзирта при богине Миликки.

— В своем ответе он не мог меня обмануть, — добавила Мираж. — Кроме того, я была в его мыслях, и обнаружила бы ложь.

— Ну что ж, — вздохнул Дрейго Проворный.

Мираж, которая понятия не имела об увлеченном обсуждении, имеющем место между Дрейго Проворным, Паризе Алфбиндером, и некоторыми другими нетерезскими лордами, смотрела на несколько удивленно.

Старый чернокнижник встретил этот взгляд с обыкновенной и обезоруживающей улыбкой. Он открыл дверь, и вместе с Миражом присоединился к Эрлиндиру в боковой комнате, где, под шелковистой тканью, мало чем отличающейся от покрытия его хрустального шара, в миниатюризированной волшебной клетке вышагивала, пойманная в ловушку, Гвенвивар.

* * * * *

За пределами резиденции Дрейго Проворного, Эффрон Алегни наблюдал и ждал. Он видел, что вошла Мираж — ее образ, во всяком случае, никто никогда не знал, когда можно было фактически смотреть на неустанную иллюзионистку. Он не знал ее спутника-человека, но старик, конечно, не был никаким шейдом, не выглядел он и нетерезом и, ни кем, чей дом Царство Теней.

Это насчет пантеры, Эффрон знал.

Эта мысль грызла его. Дрейго Проворный не отдал ему пантеру, но эта кошка была, возможно, самым главным инструментом Эффрона в поиске его мести Далии. Мираж подвела его при переговорах с дроу-следопытом, пытаясь обменять пантеру на желанный нетерезский меч, но Эффрон не потерпит неудачи. Если бы он мог получить кошку, он полагал, что смог бы удалить одного из самых сильных союзников Далии с игрового поля.

Но Дрейго Проворный запретил это.

Дрейго Проворный.

Наставник Эффрона, как он думал.

Последние слова иссохшего старого чернокнижника звенели в его голове: — Глупый мальчик, я сохранил тебе жизнь только из уважения к твоему отцу. Теперь, когда его нет в живых, ты мне больше не нужен. Уходи. Иди и охоться на нее, молодой глупец, и скоро ты встретишь своего отца в темных землях.

Эффрон попытался вернуться к Дрейго, исправить осадок между ними.

Но ученики-слуги старого чернокнижника, недвусмысленно, ему отказали.

И теперь это — и Эффрон знал, что визит Миража связан с планами старого чернокнижника относительно пантеры. Планами, которые не включали Эффрона. Планами, которые не нуждались в Эффроне.

Действительно, эти планы, безусловно, исключали необходимость в Эффроне.

Молодой кривой тифлинг, его мертвая рука, бесполезно качалась позади него, сидел в темном низком кустарнике за пределами резиденции Дрейго Проворного в течение большой части дня.

Скривившись.

* * * * *

— Вы играете в опасные игры, старый чернокнижник, — сказала Мираж позже той же ночью, когда она забирала свои монеты у Дрейго Проворного.

— Нет, если вы сделали свое изыскание и чары правильно. Нет, если это существо Эрлиндир — наполовину друид, вы утверждаете, что он будет.

— Он довольно сильный. Именно поэтому я удивлена, почему вы позволите ему вернуться на Торил живым.

— Я должен убить каждого могущественного волшебника и клирика просто потому что? — спросил Дрейго Проворный.

— Теперь он много знает, — предупредила Мираж.

— Вы заверили меня, что он не знал о Дзирте До'Урдене и не был нигде рядом с ним на бескрайних землях Фаэруна.

— Это, правда, но если он что-то подозревает, нет ли возможности, что он поместил подобные двеомеры на себя, как на вас — чтобы вы могли видеть мир глазами пантеры?

Рука Дрейго Проворного застыла на месте на полпути к полке, где он хранил свой бренди из Серебристой Луны. Он повернулся к гостье. — Мне потребовать свои монеты назад?

Мираж свободно рассмеялась и покачала головой.

— Тогда, почему вы предположили такое? — спросил Дрейго Проворный. Он оставил свой вопрос без ответа, поскольку ее улыбка стала скромной. Он взял бутыль и налил пару бокалов, один поставил на клетку и сделал глоток из другого.

— Почему, хитрая леди, — спросил он, наконец, — вы пытается вынудить меня действовать?

— Вы признаете, что ваша… тактика выявила бы мое любопытство, так?

— Почему? У меня, конечно, есть интерес к леди Далии с ее спутниками. Они принесли мне много бед, и я был бы небрежен, если бы не воздал им.

— Эффрон приходил ко мне, — сказала она.

— Ища пантеру.

Мираж кивнула, и Дрейго Проворный отметил, что она держала бренди, который он налил для нее, хотя он не вручил ей бокал, и она не подходила его взять — или, по крайней мере, казалось, что не приходила и не взяла. — Я знаю, что Эффрон отчаянно желает убить эту тварь Далию.

— Больше силы ему, тогда! — с эйфорией ответил Дрейго Проворный.

Но Мираж не купилась на его притворную эмоцию, так как она стояла, качая головой.

— Да, она — его мать, — ответил Дрейго Проворный на ее невысказанный вопрос. — От Херцго Алегни. Далия бросила его с утеса сразу после его рождения, пламенного эльфа. К сожалению, падение не проявило милосердия и убило его, он приземлился среди нескольких сосен. Деревья нарушили его падение и сломали позвоночник, но, увы, он не поддался смерти.

— Его травмы…

— Да, Эффрон был и остается, в известной степени, сломанным, — пояснил чернокнижник. — Но Херцго Алегни не отпускал его. Не физически, и даже не эмоционально, много лет, пока не стало ясно, насколько мал потенциал Эффрона.

— Кривой. Слабый.

— И к тому времени…

— Он был дублером, многообещающим молодым чернокнижником под зорким оком великого Дрейго Проворного, — рассуждала Мираж. — И более того, он стал вашим кистенем, для того, чтобы крошить упорную волю постоянно хлопотного Херцго Алегни. Он стал ценным для вас.

— Это — трудный мир, — посетовал Дрейго Проворный. — Нужно искать любые средства, чтобы правильно ориентироваться в циркулирующих морях.

Он поднял бокал в тосте и сделал еще глоток. Мираж поступила по его примеру.

— И какие средства вы ищете сейчас через пантеру? — спросила она.

Дрейго Проворный пожал плечами, как будто это было не важно. — Как хорошо вы знаете этого Эрлиндира ныне?

Настала очередь Миража пожать плечами.

— Он приветствовал бы вас в своей роще?

Она кивнула.

— Он — ученик Миликки, — заметил Дрейго Проворный. — Вы знаете его положение?

— Он — сильный друид, хотя его ум притупляется с возрастом.

— Но он избран богиней? — спросил Дрейго Проворный, более настойчиво, чем намеревался, ответом Миража было напряжение, ее беспокойство возросло — понял он.

— Не обязательно быть единственным, чтобы получить силу?

— Более того, — давил Дрейго Проворный

— Вы спрашиваете меня, имеет ли Эрлиндир особую милость Миликки? Избранный?

Старый чернокнижник и глазом не моргнул.

Мираж смеялась над ним. — Если бы он был им, вы думаете, я бы не решилась так его обмануть? Вы считаете меня глупой, старый чернокнижник?

Дрейго Проворный отмахнулся от глупых вопросов и сделал глоток, молча ругая себя за нетерпение, преследование такой надуманной идеи. Он понял, что был вне своей игры. Интенсивность бесед с Паризе Алфбиндером начала на него влиять.

— Может ли этот Эрлиндир знать о других избранных его богини? — спросил он.

— Вероятно, глава его ордена.

— Нет — или возможно, — сказал чернокнижник. — Я ищу тех последователей, известных как 'Избранные'.

— Миликки?

— Всех богов. Любые сведения, что вы соберете для меня по этому поводу, будут хорошо приняты и щедро вознаграждены.

Он пошел налить еще напитка, когда Мираж спросила с сильным скептицизмом и сильной интригой, — Дзирт До'Урден?

Дрейго Проворный снова пожал плечами. — Кто знает?

— Возможно Эрлиндир, — ответила Мираж. Она осушила свой бокал и начала уходить, остановившись только взглянуть на комнату, где вышагивала плененная Гвенвивар.

— Наслаждайтесь вашим временем на Ториле, — заметила она.

— Наслаждайтесь… — пробормотал себе под нос Дрейго Проворный, когда она ушла. Такой совет он слышал не часто.

Часть I Сломанное дитя

Я не думал, что это возможно, но мир вокруг меня становится еще более серым и запутанным.

Насколько широка была линия меж тьмой и светом, когда я впервые вышел из Мензоберранзана. Я был так полон праведной уверенности, даже когда моя собственная судьба казалась незначительной. Но я мог биться кулаком по камню и провозгласить, «Этот путь сделает мир лучше. Это правильно, и это неправильно!» с большой уверенностью и внутренним удовлетворением.

И теперь я путешествую с Артемисом Энтрери.

И теперь моя любовница — женщина…

Линия меж тьмой и светом истончается. Что когда-то казалось четким определением, быстро ложится в туман путаницы.

Где я блуждаю со странным чувством отрешения.

Этот туман, конечно, всегда был там. Это не мир, который изменился, просто мое понимание его. Всегда были и всегда будут, воры как фермер Стайлес и его банда разбойников. Согласно букве закона, они конечно преступники, но не масштаб безнравственности снижается сильнее в ногах лордов Лускана и даже Глубоководья, социальные структуры которых помещают таких людей как Стайлес в нелегкое положение? Они охотятся на дорогах, чтобы выжить, поесть, ради жалкого существования на краях цивилизации, которая забыла — да, даже оставила! — их.

Таким образом, на поверхности, даже эта дилемма кажется прямой. Все же, когда Стайлес и его банда действуют, разве они не нападают, нападают, возможно, даже убивают, не более чем марионетки кукловодов — одинаково отчаявшиеся люди, работающие в шатких структурах общества, чтобы прокормиться самим?

Где тогда конец морального масштаба?

И возможно, что еще более важно, с моей собственной точки зрения и моего собственного выбора, где тогда я мог бы лучше всего следовать принципам и истинам, которыми я дорожу?

Я буду исключительным игроком в обществе кого-то, заботясь о своих личных нуждах способом, созвучным с тем, что я считаю правильным и справедливым? Отшельником, живущим среди деревьев и животных, сродни Монтолио де Бруши, моему давно потерянному наставнику. Это было бы самым легким курсом, но будет ли этого достаточно, чтобы успокоить совесть, которая долго провозглашала сообщество превыше себя?

Я буду крупным игроком в небольшом водоеме, где мое каждое управляемое совестью движение посылает волны на окружающие берега?

Оба этих варианта, кажется, лучше всего описывают мою жизнь до настоящего времени, я думаю, в течение прошлых десятилетий рядом с Бренором и Тибблдорфом, Джессой и Нанфудлом, где наши проблемы были нашим собственным. Наши личные нужды стояли выше окружающих сообществ, по большей части, когда мы искали Гонтлгрим.

Должен ли я решиться отправиться в озеро, где мои волны становятся рябью или в океан общества, где моя рябь вполне могла бы стать неразличимой среди приливов господствующих цивилизаций?

Где, я интересуюсь и боюсь, заканчивается высокомерие и реальность подавляет? Действительно ли опасно забраться слишком высоко, или я ограничен страхом, который будет держать меня слишком низко?

Я снова окружил себя сильными спутниками, хотя и, не с такими моральными устоями, как у моей предыдущей труппы и более неуправляемыми. С Далией и Энтрери, этой интригующей дворфой, которая зовет себя Амброй и монахом с большим мастерством, Афафренфером, я не сомневаюсь, что мы могли бы использовать нашу силу в некоторых насущных проблемах Севера Побережья Мечей.

Но я не сомневаюсь относительно риска в этом. Я знаю, кем был Артемис Энтрери, независимо от того, что я мог бы надеяться, кем он будет теперь. Далия, со всеми теми качествами, которые заинтриговали меня, опасна и преследуема демонами, масштаб которых я только начал постигать. И теперь я нахожу себя еще более выведенным из равновесия вокруг нее, поскольку появление этого странного молодого тифлинга обратило ее разум в опасную нестабильность.

Амбра — Амбер Гристл О'Мол из Адбарских О'Молов — из всей компании она наиболее внушала доверие, и все же когда я впервые ее встретил, она была частью банды, собиравшейся меня убить, а Далию лишить свободы, она помогала действительно темным силам. И Афафренфер… ну, я просто не знаю.

Что я действительно точно знаю, учитывая то, что я узнал этих спутников, то, что с точки зрения моих моральных обязательств перед теми истинами, которыми я дорожу, я не могу следовать за ними.

Могу ли я или должен убедить их следовать за мной, различный вопрос всех вместе.

Дзирт До’Урден

Глава 1 Эхо прошлого

Темные облака кружили по небу, но время от времени, лунный свет прорывался сквозь тучи и мягко сиял через окно комнаты, плескался на гладком плече Далии. Она спала на боку, отвернувшись от Дзирта.

Дроу приподнялся на локте и посмотрел на нее в лунном свете. Сейчас ее сон был спокойным, дыхание ритмичным, но незадолго до этого, она металась в каком-то кошмаре, выкрикивая, «Нет!»

Казалось, она протягивает руки, чтобы, возможно, что-то поймать. Или, возможно, вытянуть что-то назад.

Дзирт, конечно, не мог разобрать детали. Это напомнило ему, что он совсем не знает свою спутницу. Каких демонов несла на этих гладких плечах Далия?

Дзирт поднял взгляд от нее к окну, и к бескрайнему миру за его пределами. Что он делал здесь, вернувшись в город Невервинтер? Ждал?

Они вернулись в Невервинтер после опасного путешествия в Гонтлгрим, и на этом пути нашли немало сюрпризов и пару новых спутников, дворфу и человека. Энтрери неожиданно выжил, ибо меч, который, он был убежден, был причиной его долголетия, был уничтожен.

Действительно, когда Дзирт бросил Коготь Харона в яму исконного, он почти не сомневался, что Артемис Энтрери будет уничтожен вместе с клинком. И все же, Энтрери выжил.

Они бросили вызов тьме, и вышли победителями, все же ни Дзирт, ни Далия не наслаждались приключением и теперь победой. Для Дзирта, там осталось давнее чувство обиды и ревность, потому что Далия и Энтрери многое разделили за последние дни, сблизились, он боялся, даже глубже, чем то, что он знал от Далии. Дзирт был ее любовником, Энтрери просто ее поцеловал — и то, тогда Энтрери был уверен, что он при смерти. Все же Дзирту казалось, что Далия эмоционально открыла себя для Энтрери больше, чем когда-либо для него.

Дзирт снова посмотрел на Далию.

Здесь, в Невервинтере, он отвлекал себя? Его жизнь стала не чем иным как серией отвлекающих факторов, до тех пор, пока он, наконец, не найдет свою могилу?

Много раз в своем прошлом, Дзирт отдавал себя Охотнику, бойцу, ищущему сражения и кровь. Охотник душил боль. Много раз в прошлом Охотник охранял Дзирта от разбитого сердца, когда проходили дни, раны затягивались, по крайней мере, немного.

Неужели сейчас он делает то же самое, спрашивал себя Дзирт? Идея казалась ему непристойной, но он, в самом деле, использовал Далию так же, как использовал врагов на поля битвы в былые времена?

Нет, это было нечто большее, сказал он себе. Он заботился о Далии. Притяжение было основано на большем, чем сексуальность и большем, чем потребность в дружеском общении. Много слоев этой эльфийки дразнили его и интриговали. Было в ней что-то, скрытое даже от нее, казалось, что Дзирт находил это бесспорно привлекательным.

Но когда он снова поднял взгляд к окну и внешнему миру, Дзирту пришлось признать, что он действительно не делал ничего иного, как ждал, когда пройдет боль от полного исчезновения Друзей Мифрил Халла. Или, возможно, это пошло еще глубже.

Он боялся, даже ужасался.

Он боялся, что его жизнь была ложью, что его преданность обществу и его упорство в том, что за всеобщее благо стоит бороться, было бесплодной затеей в мире, полном себялюбия и зла. Груз тьмы, казалось, глумился над ним.

Какой был смысл всего этого?

Он перекатился к краю кровати и сел. Он думал об ужасном падении Лускана и капитана Дюдермонта. Он думал о Фермере Стайлесе и его банде разбойников и сером тумане, в котором они жили, пойманные где-нибудь между моралью и необходимостью, между законом и основными правами любого живого человека. Он думал о договоре в Ущелье Гарумна, который создал королевство орков на пороге родины дворфов — это было величайшим достижением короля Бренора или его величайшей глупостью?

Или хуже, это хотя бы имело значение?

На протяжении многих ударов сердца этот вопрос вертелся в воздухе перед ним, вне досягаемости. Его жизнь была не больше, чем бесплодной затеей?

— Нет! — снова сказала Далия и заворочалась.

Опровержение прозвучало в голове Дзирта, как раз когда оно достигло его уха. Дзирт оглянулся через плечо. Она лежала на спине и снова мирно спала, лунный свет, плещущийся по ее лицу, был достаточно ярким, чтобы намекнуть на ее синюю татуировку вайды.

Нет! Дзирт снова услышал в своем сердце и душе, и вместо неудач и потерь, он заставил себя вспомнить победы и радость. Он думал о молодом Вульфгаре под его и Бренора опекой, он вырос честным и сильным, собрал варварские племена и народ Десяти Городов для мира и общего дела.

Конечно, это не было никакой пирровой победой!

Он снова подумал о Дюдермонте, не о последнем поражении, а о многочисленных победах этого известного в море человека, несшего справедливость в борьбе с беспощадными пиратами. Развязка в Лускане не могла стереть эти усилия и добрые дела, и сколько невинных было спасено хорошим капитаном и экипажем Морской Феи?

— Каким же я был глупцом, — прошептал Дзирт.

Он отбросил свою нерешительность, отбросил личную боль и отбросил тьму.

Он встал, оделся и направился к двери. Он оглянулся на Далию, затем вернулся, склонился и поцеловал ее в лоб. Она не шевелилась, и Дзирт тихо вышел из комнаты, впервые после падения короля Бренора, он шел с уверенностью.

Дальше по коридору, он постучал в дверь. Когда ему не ответили, он постучал снова, уже громче.

В одних штанах, с взлохмаченными волосами, Артемис Энтрери широко распахнул дверь. — Что? — спросил он, его тон был наполнен раздражением, но также и некоторым беспокойством.

— Пойдем со мной, — сказал Дзирт.

Энтрери посмотрел на него подозрительно.

— Не сейчас, — пояснил Дзирт. — Не этой ночью. Но пойдем со мной, когда я покину Невервинтер. У меня есть идея… причина, но мне нужна твоя помощь.

— Что ты планируешь, дроу?

Дзирт покачал головой. — Я не могу это объяснить, но покажу тебе.

— Корабль на юг выходит через два дня. Я планирую на нем быть.

— Я прошу тебя пересмотреть это.

— Ты сказал, что я ничего тебе не должен.

— Да.

— Тогда, почему я должен следовать за тобой?

Дзирт глубоко вздохнул, снова этот неумолимый цинизм. Почему все вокруг него всегда спрашивают, «что это значит для меня?»

— Потому что я прошу тебя об этом.

— Удачи, — сказал Энтрери.

Дзирт печально на него посмотрел. Энтрери начал закрывать дверь.

— Я знаю, где твой кинжал, — выпалил Дзирт. Он не собирался говорить об этом, на самом деле, он никогда не планировал помогать Энтрери его вернуть.

Энтрери, казалось, подался вперед, совсем чуть-чуть. — Мой кинжал?

— Я знаю, где он. Я недавно его видел.

— Расскажи.

— Скажи, что пойдешь со мной, — сказал Дзирт. — Дорога приведет нас туда довольно скоро. — На мгновение он сделал паузу, затем должен был добавить, ради самого себя, если бы не Энтрери, — Пойдем со мной несмотря ни на что, отложив в сторону кинжал или что-либо еще, что ты мог бы получить. Тебе нужно это путешествие, мой старый враг, не меньше, чем мне. — Дзирт полагал, что претензии, поскольку, разрабатывая план в своих мыслях, собирался взять его в важное личное путешествие, такой подход мог бы оказаться еще более важным для Артемиса Энтрери.

Этот противоречивый и очень травмированный человек, стоящий перед ним, вполне может быть мерой всего этого, думал Дзирт.

Путешествие Артемиса Энтрери оправдало бы его или сделало бы большую ложь его жизни?

Энтрери, казалось, пытался раскрутить то последнее предложение, когда Дзирт снова посмотрел на него.

— Любая дорога так же хороша мне, как любому другому, — ответил Энтрери, пожав плечами.

Дзирт улыбнулся.

— С первым светом? — спросил Энтрери.

— Есть кое-что, что я должен сделать сначала, — объяснил Дзирт. — Мне понадобится день, возможно два, и затем мы пойдем.

— Возвращать мой кинжал, — сказал Энтрери.

— Находить нечто большее, — ответил Дзирт и когда Энтрери закрыл дверь, он добавил себе под нос, — для каждого из нас.

Шаг Дзирта был намного легче, когда он вернулся к Далии. Ночь снаружи прояснялась, луна светила ярче.

Когда Дзирт выглянул в окно, это показалось ему подходящим, поскольку теперь он смотрел на мир в новом свете и с новой надеждой.

Неожиданно.

* * * * *

Дзирт и Далия блуждали по лесной дороге к югу, и к востоку от Невервинтера — блуждали, потому что нетерпеливый дроу позволил Далии задавать темп. Дзирт не ожидал, что она будет сопровождать его сюда, в этот день и не просил ее об этом. Он искал дом рыжеволосой провидицы, Аруники, которая когда-то предложила — и, надо надеяться, снова предложит — информацию о Гвенвивар.

Бледный солнечный свет бросал длинные тени сквозь ветви деревьев и пестрая земля перед ними, сияла оранжевым среди множества опавших листьев. Зима еще не пришла, но была не за горами. Некоторые деревья сбросили свои осенние цвета и стояли голыми на холодном ветру, в то время как другие упрямо цеплялись за последние листья сезона.

— Почему мы здесь? — спросила Далия, и не впервые.

Слова оторвали Дзирта от его размышлений и раздражали его более чем немного. Он думал напомнить Далии, что она пошла по своей собственной воле, и возможно даже добавить, что он предпочел бы, если бы она осталась в городе с остальными.

Он думал об этом, но знал, что лучше этого не говорить.

Все же, он позволил ее словам повиснуть. Это было его царство, лес, владения его богини, место, которое ему больше всего напоминало о необъятности природы. Такое смиренное понятие позволило Дзирту сосредоточить взгляд на тех проблемах и вопросах, которые его обеспокоили. На великом плане мира, цикле жизни и смерти, необъятности небесных сфер, поэтому многие «проблемы», казалось, не имели значения.

Но Далия оторвала его снова, с тем же самым вопросом.

— Ты могла остаться в Невервинтере, — ответил Дзирт, прежде чем смог обдумать свои слова.

— Ты не хочешь, чтобы я была рядом? — Сказала Далия, в ее голосе появились стальные нотки, и Дзирт мог только вздохнуть, понимая, что попал в ее ловушку. Он хотел понять свои отношения с Далией, возможно больше всего, и она тоже, он понял. Но, увы, логика и причина часто казались превзойденными основными и сильными эмоциями в проблемах личных отношений.

— Я рад, что ты здесь, — сказал ей Дзирт. — Мне только жаль, что ты не рада также.

— Я этого не говорила…

— Ты спросила дюжину раз, почему мы здесь. Возможно, нет никакой цели, кроме как наслаждаться солнечным светом под лесным пологом.

Далия остановилась и пристально на него посмотрела, уперев руки в бока, и Дзирт не мог не остановиться и вернуть взгляд.

Далия покачала головой. — В последние несколько дней ты ушел в свои мысли. Ты едва слышишь мои слова. Ты здесь рядом со мной, и все же ты далеко. Почему мы здесь?

Дзирт вздохнул и кивнул. — Путешествие в Гонтлгрим дало мне больше вопросов, чем ответов.

— Мы пошли, чтобы уничтожить меч. Мы уничтожили меч.

— Это верно, — признал Дзирт. — Но…

— Но Артемис Энтрери остался, — перебила Далия — Это тебя так беспокоит?

Дзирт сделал паузу и подумал о бесчисленных вопросах в своей голове, после вопроса, который только что задала Далия. В конце концов, вопрос о Энтрери действительно был незначительным против истинной цели этого дня в лесу: выяснить что-либо, что он мог бы о Гвенвивар.

— Есть ли цель в твоей жизни сейчас? — спросил он. Она отступила шаг и приняла оборонительную позицию, внимательно его изучая.

— Так как мы объединились, мы двинулись через несколько поисков, — объяснил Дзирт. — Все срочные. Мы сажаем Исконного в его магическую ловушку. Мы стремились отомстить Силоре и Херцго Алегни, и затем мы пошли и освободили Энтрери от коварного порабощения мечом. Наши дороги были вопросом маленьких, но важных нужд, но какая большая цель связывает их вместе?

Далия смотрела на него так, как будто он только что вырастил вторую голову. — Остаться в живых, — язвительно ответила она.

— Не так! — возразил дроу. — Мы могли оставить эту область силам Исконного. Мы могли далеко уйти от этих врагов.

— Они бы преследовали.

— В плоти, или просто в твоих мечтах?

— И то и другое, — решила Далия. — Силора попытался бы найти нас и Алегни… — Она сплюнула на землю.

— И таким образом, наша дорога была определена насущными потребностями.

Далия пожала плечами и продолжала выглядеть скорее не впечатленной.

— Но что теперь? — спросил он.

— Ты не спрашиваешь меня, — ответила Далия. — Ты просто готовишь меня к любой дороге, которую ты считаешь достойной.

Дзирт мог только смеяться и пожать плечами в течение многих ударов сердца. — Я спрашиваю, — сказал он, наконец. — Спрашиваю тебя и спрашиваю себя.

— Дай мне знать, когда найдешь ответ, — ответила эльфийка и повернулась на север к Невервинтеру.

— Немного дальше — сказал Дзирт, прежде чем она сделала больше чем несколько шагов.

Далия остановилась и повернулась. — Почему? — спросила она.

— Аруника провидица, — признался Дзирт. — Я хочу поговорить с ней снова о Гвенвивар. — На мгновенье он задержал на ней взгляд, затем повернулся, пожал плечами и направился на юг. Далия поспешила его нагнать.

— Ты мог бы сказать мне это, когда мы выходили, — сказала Далия.

Дзирт просто пожал плечами. Разве это имеет значение? Он даже не был уверен, где мог бы быть дом Аруники. Где-то на юге, сказал ему Джелвус Гринч, но никто не знал точно.

В свою предыдущую с ней встречу, после поражения шадовар в Невервинтере и перед путешествием в Гонтлгрим, провидица утверждала, что она вообще не может ощутить связь между статуэткой Дзирта и пантерой. На взгляд Дзирта ничего не изменилось.

Однако прежде чем он покинет это место, он должен был попробовать в последний раз. Он был должен это, и многое другое, своему самому верному товарищу.

Со всеми этими мыслями, вертящимися в его голове, Дзирт почти прошел мимо побочной тропы, отмеченной недавним проходом большой группы, это проницательный следопыт никак не мог пропустить. Он обернулся в последний момент и вернулся к побочной тропе, нагнулся, чтобы рассмотреть мягкую землю. Далия встала рядом с ним.

— Следы не очень старые, — заметила эльфийка.

Дзирт присел ниже, чувствуя твердость земли, и внимательнее рассмотрел один ясный след. — Гоблины. — Он встал и осмотрел лес. Он думал, что возможно, эта побочная тропа вела к дому Аруники. На нее напали мелкие грязные твари?

Если это так, он, вероятно, нашел бы кучу мертвых гоблинов, разбросанных по неповрежденному дому Аруники. Женщина, судя по всему, была обманчиво грозной.

— Или ашмадай, — ответила Далия, имея в виду дьяволопоклонников ревнителей из армии Силоры Салм в Лесу Невервинтера. После падения Силоры эта сила рассеялась всюду по области, во всяком случае, так им сказала стража Невервинтера.

— Гоблины, — настаивал Дзирт. Он сделал несколько шагов вдоль маленькой тропы, затем оглянулся на Далию, которая за ним не последовала.

— Они могли напасть на любой караван, движущийся из Глубоководья перед зимними снегами, — сказал Дзирт, но Далия просто пожала плечами и выглядела не впечатленной.

Ее безразличие ужалило Дзирта, но не стало неожиданностью. Он понимал, что, на самом деле, у него впереди дальняя дорога, если он надеется побудить ее обращать внимание на нужды других.

Однако она улыбнулась, подняла свою трость, волшебный посох, известный как Игла Коза, и прошла мимо Дзирта, направляясь вдоль небольшой тропы, глубже в лес.

— Мы не сражались ни с кем десять дней и более, — заметила она. — Мне нужна тренировка… и монеты.

Дзирт смотрел на дорогу какое-то время, пока эльфийка от него отдалялась. В ее словах было не так уж много альтруизма, но возможно в них было нечто, погребенное под щебнем, который давил на ее сильные плечи.

В конце концов, она вернулась в Гонтлгрим и к Исконному, и хотя, она могла притвориться, что сделала это просто, чтобы нанести ответный удар Силоре Салм, Дзирт знал лучше. Вина загнала Далию к той высшей опасности в этом темном месте. Та вина была вызвана ее потребностью исправить несправедливость, которой она поспособствовала, ибо сыграла свою роль в освобождении чудовищного огненного существа и, таким образом, роль в катастрофе, которая уничтожила Невервинтер, десятилетием ранее.

В Далии было погребено сострадание, сочувствие и чувство справедливости.

Дзирт верил, хотя и боялся, что верит в это, поскольку не может иначе.

Через некоторое время, когда солнце все еще было высоко, Дзирт присел и всмотрелся в сплетение ветвей впереди. Он поднял кулак, предупреждая Далию оставаться на месте. Гоблины были неподалеку впереди, он знал, поскольку чувствовал их запах. Вероятно, их бивак прямо впереди, в тенях рощи толстых кленов и нескольких валунов, поскольку гоблины не любили солнечный свет и лишь изредка выходили днем.

Он жестом показал Далии возобновить движение к правому флангу, затем затаил дыхание, поскольку, когда эльфийка начала двигаться, ее шаги хрустели в листьях. Неужели она даже не пытается быть осторожной, задавался вопросом Дзирт? Или она просто дерзкая?

Дзирт тряхнул головой, пытаясь отогнать эти мысли. Коричневый ковер осени лежал на земле толстым слоем. Даже Дзирт, темный эльф и опытный следопыт, испытал бы затруднения, при попытке бесшумно пройти эту область. Значит это не важно, сказал он себе. Он взял Тулмарил, установил стрелу и начал красться вперед, пытаясь получить больше преимущества. Наконец, он увидел бивак — или то, что от него осталось.

Дзирт выпрямился и посмотрел на Далию, выражение его лица, говорило ей, что она больше не должна соблюдать тишину. Кто-то или что-то, разбил их бивак — уничтожил и место и обитателей.

Мертвые гоблины валялись на земле, как попало, порезанные на кусочки, словно клопы в одеяле. Струйки дыма все еще поднимались от нескольких небольших бревен, вероятно, остатков их костра, который, очевидно, при потасовке, был также разбросан вокруг.

Дзирт убрал стрелу, положил ее обратно в колчан и закинул Тулмарил за плечи, а Далия появилась в конце бивака. Она пришла с широкой улыбкой на своем симпатичном лице, и Дзирт понял, что не может оторвать от нее взгляд в утреннем свете — действительно, в ином свете, чем во время их последних разговоров.

Ее черные, с красными прожилками волосы снова были в том симпатичном пучке, и слегка подпрыгивали по плечам под ее модной черной широкополой кожаной шляпой, ее правая сторона была заколота. Солнечные лучи падали на нее сквозь деревья, танцевали по окрашенной синим, лицевой вайде девушки. В утреннем свете эти отметины не казались Дзирту жестокими, но как-то мягкими и даже невинными, как веснушки на танцующем ребенке.

Дроу напомнил себе, что Далия была мастером обмана и манипуляции. Она, по всей вероятности, манипулировала им даже сейчас. Но, тем не менее, он не мог оторвать от нее взгляд.

У нее за плечами был черный плащ ворона, ее белая блуза была расстегнута до ее черного жилета, который плотно прилегал к ее гибкому торсу. Ее черная юбка, обрывалась под углом, и показала большую часть ее красивых ног — то, что не было скрыто ее высокими черными сапогами.

Она была прекрасной смесью очевидной невиновности и многообещающей чувственности — другими словами, Далия была опасна. И ему следовало бы всегда об этом помнить, особенно после их приключений с Артемисом Энтрери.

Но Дзирт никак не мог отогнать мысли о Далии. Ни сейчас, ни всегда. Он наблюдал за ее прогулкой по биваку, она небрежно подтолкнула мертвого гоблина Иглой Коза, все еще сформированным в толстую четырехфутовую трость. Все сразу, она казалась милой, сексуальной, и порочной, она хотела поцеловать его или убить, и как будто для нее не имело значения, что из этого могло бы быть. Как это возможно? Какая магия ее окружает? Или это в его голове, задавался вопросом Дзирт?

— Кто-то попал сюда раньше нас, — сказала она.

— Похоже так. И избавил нас от проблем.

— Украл нашу забаву, ты имеешь в виду, — ответила Далия с кривой ухмылкой. Она достала маленький нож из-за пояса. — В Невервинтере платят за уши гоблинов.

— Мы их не убивали.

— Это вряд ли имеет значение. — Она нагнулась с ножом, но Дзирт схватил ее за руку и развернул к себе лицом.

— Они захотят знать, кто, или что, сделал это, — сказал дроу. — Ашмадай? Нетерезский дозор?

Далия на мгновение задумалась над его словами, затем посмотрела вниз. — Ну, — сказала она, — Я знаю, что сделало это, или, если не совсем точно, кто.

Дзирт проследил за ее взглядом к мертвому гоблину, которого она перевернула. На его шее виднелось два прокола, как будто от клыков.

— Вампир, — заметила Далия.

Дзирт смотрел на рану, ища другой ответ. Возможно, волк, сказал он себе, хотя знал, что это смешно. Волк не укусил бы так жертву, чтобы оставить горло нетронутым. Однако идея о другом вампире не была чем-то, что Дзирт хотел принять. Он видел более чем достаточно, одно такое существо в недрах Гонтлгрима; действительно, Бренор и Тибблдорф Пвент были убиты именно такой тварью.

— Ты не можешь быть уверена, — ответил Дзирт, и не только из отчаянной надежды, поскольку что-то казалось ему неправильным. Он двинулся туда, где сломанный шатер лежал запутанным вокруг небольшой ветки.

— У меня есть некоторый опыт в этих вопросах, — сказала Далия. — Я знаю, как выглядят такие раны. — Действительно, Дзирт подозревал, что тот самый вампир, Дор'Кри, который напал на Бренора в холле ямы Исконного, был любовником Далии.

Дзирт очень старался не фокусироваться на воспоминании о Дор'Кри. Он попытался смыть эту мысль образом симпатичной эльфийки, идущей в бивак, попытался похоронить ее под явной привлекательностью девушки, вызвать этот образ в себе.

И когда это не сработало, он возвратился к тому чувству всепроникающего отчуждения.

Дзирт вытащил саблю и использовал ее, чтобы сдвинуть порванный шатер в сторону, открывая больше гоблинов, или точнее, частей гоблинов, разбросанных на земле перед ним. Он обнаружил зазубренные прорехи в одежде и коже. Эти раны были хорошо знакомы Дзирту, который путешествовал рядом именно с таким бойцом на протяжении многих десятилетий.

— Весёлый мясник, — прошептал он, в замешательстве.

— Нет, — сказала Далия. — Я видела эти следы клыков, прежде… — Ее голос затих, когда она подошла к нему, поскольку заметила, несомненно, совсем другую бойню в этой части разрушенного бивака.

— Вампир, — настаивала она.

— Веселый мясник, — ответил Дзирт.

— Тебе обязательно всегда со мной спорить? — Она спросила небрежно, но Дзирт обнаружил затаенное чувство истинного гнева. Сколько раз он появлялся в голосе Далии в последнее время?

— Только когда ты неправа. — Бросил Дзирт с обезоруживающей улыбкой — и понял, что это был, вероятно, первый беззаботный взгляд, которым он одарил Далию, после того, как они покинули недра Гонтлгрима, или точнее, после того, как он увидел, что Далия и Артемис Энтрери разделили страстный поцелуй. — Я полагаю, что это могло бы всегда тебе походить, — поддразнил Дзирт, он решил проталкиваться мимо собственной критичности и ревности.

Далия склонила голову набок. — Ты, наконец, перестал дуться? — спросила она.

Вопрос на мгновение вывел Дзирта из равновесия, поскольку он ему показался вопросом Далии, проецирующим ее собственное скверное расположение духа на него. Или возможно это был вопрос Далии, признающий, что она сама дуется — или огорчена или потрясена, независимо от того, чтобы это могло быть — это должно было прекратиться.

Но вопрос раздразнил Дзирта на гораздо более глубоком уровне, и вероятно более глубоко, чем Далия намеревалась. Дзирт не мог отрицать истинность ее слов.

Для Дзирта Далия оставалась большим противоречием, которое в состоянии тащить его эмоции любым, каким она пожелает путем, это казалось, так легко, как она меняет свою прическу. Но Энтрери… нет, ее уловки не сработали бы с Энтрери. Поскольку Артемис Энтрери знал ее или знал что-то о ней, что шло мимо причесок, чистой кожи или вайды, ее одежды, обольстительной или милой. Возможно, перед Дзиртом она стояла обнаженной, физически, но перед Энтрери, Далия была обнаженной эмоционально, раздетой для основной проблемы, которая так ее преследовала.

Дзирт видел это только короткое время, в виде сломанного и кривого молодого тифлинга-чернокнижника и реакцию Далии на это существо, на Эффрона.

— А как насчет тебя? — ответил Дзирт. — Ты мало говорила в десятидневку, после того как мы покинули Гонтлгрим.

— Возможно, мне было ничего сказать. — Далия стиснула зубы, как будто боялась, что что-то вырвется, если она утратит немного дисциплины. — У меня есть уши, — сказала Далия и пошла прочь.

Он последовал за ней из бивака и снова в лес, двигаясь медленно и низко пригнувшись, ища сломанные стебли или следы. Она шла долгое время, затем, наконец, остановилась на солнечной поляне с одним наполовину ушедшим под землю камнем, на котором удобно сидеть.

Далия устроилась полулежа, сняла шляпу и провела пальцами по своим волосам, позволяя солнечным зайчикам плескаться по лицу.

— Пойдем, — предложил он ей. — Мы должны узнать, кто или что убило этих гоблинов. Рядом вампир, как ты утверждаешь.

Далия пожала плечами, не проявляя интереса.

— Или Веселый мясник, — упрямо продолжал Дзирт. — И если последний, то нам не мешало бы его найти. Сильный союзник.

— Также я думала о своем любовнике вампире, — сказала Далия, и она, казалось, испытала некоторое удовольствие, когда Дзирт поморщился при этом упоминании.

— Неужели мы никогда не поговорим о том, что случилось в Гонтлгриме? — вдруг спросил Дзирт. — Кривой тифлинг обвинил тебя в убийстве. — Выражение Далии резко изменилось. Она хлестнула по нему взглядом.

Далия сглотнула и мгновение не отводила глаз от Дзирта, когда он сел рядом с ней.

— Он утверждал, что Алегни был его отцом, — нажал Дзирт.

— Замолчи, — предупредила Далия.

— Он назвал тебя матерью.

Она буравила его глазами, и Дзирт ожидал, что она протянет руку и вцепится в его лицо или разразится тирадой проклятий.

Но она этого не сделала, и это, возможно, было еще более тревожным. Она просто сидела, смотря в упор. Облако проплыло над их головами, закрывая солнечный свет, посылая тень на симпатичное лицо Далии.

— Неправдоподобно, конечно, вероятно невозможно, — тихо сказал Дзирт, пытаясь отступить.

Далия оставалась совершенно неподвижной. Он почти слышал биение ее сердца или это было его собственное? Пролетело много мгновений. Дзирт потерял им счет.

— Это правда, — призналась она, и теперь Дзирт смотрел так, будто получил пощечину.

— Не может быть, — ему, наконец, удалось ответить. — Он — юноша, но ты — девушка…

— Я была почти ребенком, когда тень Херцго Алегни упала на мой клан, — сказала Далия, так тихо, что Дзирт едва слышал ее слова. — Двадцать лет назад.

Мысли Дзирта вращались в кругах, очень легко приходя к темному заключению, к которому вели слова Далии. Он попытался ответить, но мог лишь беспомощно бормотать перед лицом ужаса. Он вспомнил свою юность и окончание учебы в Мили-Магтире, когда его собственная сестра повела себя с ним так непристойно, что он вынужден был убежать с отвращением.

На мгновение он подумал рассказать об этом Далии, чтобы попытаться претендовать на некоторое родство с ее болью, но потом понял, что его собственный опыт, безусловно, бледнел в сравнении с ее травмой.

Поэтому он бормотал, и наконец протянул к ней руку, чтобы обнять.

Она сопротивлялась, но вся дрожала. Слезы, которые катились из ее голубых глаз, были образованы глубокой печалью, он знал это, даже когда она издала низкое рычание, чтобы скрыть свою слабость.

Но отречение не могло удержаться, и гнев не мог сокрыть шрам.

Дзирт попытался прижать ее к себе, но она отвернулась, вскочила на ноги и сделала несколько шагов, к нему спиной.

— Итак, теперь ты знаешь, — сказала она, ее голос был холодным, как глубочайший лед зимой.

— Далия, — взмолился он, поднимаясь и делая шаг в ее сторону. Он должен подойти, схватить ее и обнять, шептать ей, что она может дать волю боли? Хочет ли она этого? Казалось, что нет, и все же, она позволила Энтрери себя поцеловать…

Дзирт с рычанием отклонил эту смешную ревность. Речь шла не о нем и не о его отношениях с Далией и конечно не о ее моментах с Энтрери. Речь шла о Далии с ее глубокой болью.

Он не знал, что сказать и что делать. Он чувствовал себя ребенком. Он вырос в месте, где ложь, убийства и вероломство являются образом жизни, возможно в самом мерзком городе во всем мире, и таким образом, он думал, что полностью закалил себя от шрамов разврата и жестокости. Он был Дзиртом До'Урденом, героем Долины Ледяного Ветра и героем Мифрил Халла, он участвовал в тысяче сражений и убил тысячу врагов, он видел смерть дорогих друзей, он любил и потерял. Он всегда уравновешен, он закален в темных реалиях жизни…

Так он думал.

Так он лгал самому себе.

Это сочетание эмоций охвативших Далию было выше его понимания в этот странный момент. Это было тьмой, усугубленной темнотой, неисправимой, и вне любых зон утешения Дзирта, возможно, построенных на его собственных менее сложных событиях. Далия перенесла что-то в своем сердце, насилие, но не мечом врага, которому Дзирт не мог сочувствовать, и которое Дзирт даже не мог понять.

— Пойдем, — предложила ему Далия, ровным и сильным голосом. — Давай найдем этого убийцу. — Она углубилась в лес.

Дзирт наблюдал за ней с удивлением, пока не признал, что она сейчас стремится к охоте по той причине, что хочет найти врага и сразиться. Чувства, которые вызвал Дзирт, пошли слишком глубоко, и Далия не могла найти утешения в неуверенных объятиях и неуклюжих словах Дзирта, и поэтому ей нужно найти кого-то или что-то и уничтожить.

Он упустил свой шанс, понял Дзирт. Он ее подвел.

* * * * *

Монах стоял на главной площади Невервинтера, глядя на свои руки и вертел ими перед глазами.

— Это боевая тренировка? — спросила Амбра.

— Я ищу намеки на субстанцию Тени, — кратко ответил Брат Афафренфер. — Что ты мне сделала, дворфа?

— Я говорила тебе, — сказал Амбра. — Разве ты не можешь выглядеть отчасти шейдом, если ходишь по землям Торила, как могу я?

— Это не иллюзия, — возразил Афафренфер. — Моя кожа светлеет.

— И, кроме того, твое сердце? — спросила дворфа.

Афафренфер впился в нее взглядом.

— Как долго ты был шейдом?

— Я посветил себя Царству Теней, — возразил Афафренфер.

— Ба, да ты влюбился и больше ничего, — упрекнула дворфа. — Как долго?

— Ты не можешь…

— Как долго?

— Три года, — признался Афафренфер.

— Таким образом, ты провел большую часть четверти века здесь, я могла бы спросить, где ты жил, за исключением того, что я уже узнала об этом.

— О, правда?

— Да, ты учился в горах в стороне Дамары.

Афафренфер отстранился, будто она его ударила. — Откуда ты знаешь?

— На твоем предплечье нарисована желтая роза, болван. Ты думаешь, что я бы пропустила такую подсказку? И я сказала тебе правду, там в Гонтлгриме. Я из Цитадели Адбар, а в Адбаре известен Монастырь Желтой Розы.

— Это не имеет значения, — настаивал Афафренфер. — Я добровольно посветил себя Кавус Дун.

— Парбиду, ты имеешь в виду.

— Кавус Дун и Царству теней, — буркнул Афафренфер. — И теперь ты забрала у меня теневую материю.

— Ты не чертов шейд, — настаивала Амбра. — Никак не больше, чем я. Ты — человек, каким был прежде, чем бежал во тьму. Ты считаешь, что я тебя ограбила, но я знаю, что я спаю тебя от самого себя, чем бы это не казалось. Для тебя нет ничего во тьме, мальчик. Ты не родился шейдом и поэтому не должен получать свои сладости там, среди этих серокожих.

— А ты была просто лазутчицей, — сказал Афафренфер. — Вероломной лазутчицей.

— Возможно, — сказала Амбра, хотя все было, конечно, гораздо сложнее. Она не знала, как объяснить это молодому монаху. Амбер Гристл О'Мол не принимала решение пойти в Царство Теней, чтобы служить лазутчиком для Цитадели Адбар. Судьи Цитадели Адбар приговорили ее к этой миссии за серьезные проступки — или это или ядро на цепи, обычная кирка, и двадцать лет ломать камень в самых нижних шахтах дворфьего комплекса.

— Радуйся, что я была, — сказала дворфа. — В противном случае Дзирт До’Урден порезал бы тебя на кучу маленьких монахов.

— Значит, теперь я должен его простить? — Недоверчиво спросил Афафренфер. — Простить злодея, который убил Парбида? И должен простить тебя, предательницу, поддельного шейда? Ты ожидаешь, что я изменю свой цвет кожи и притворюсь, что ничего подобного не произошло?

— Если ты умен, то попытаешься забыть обо всем, что было за последние три года, — ответила Амбра.

Афафренфер сделал угрожающий шаг к ней, но сильная дворфа и глазом не моргнула, и не отступила ни на дюйм.

— Смотри, мальчик, — сказала она, покачивая толстым пальцем перед хмурым лицом Афафренфера, — и пока ты смотришь, загляни в свое сердце. Ты никогда не принадлежал к этой темной банде, не по родству ни по природе. И ты это знаешь. Ты можешь не быть паладином-монахом, как другие из Желтой Розы, но будучи серокожим убийцей, ты убиваешь свою принадлежность в приказах псам Нетерила.

— Он убил Парбида! — закричал Афафренфер, и Амбра была рада услышать этот единственный аргумент, ибо он приятно подтвердил ее подозрения.

— Парбид напал на него и получил то, что и большинство нападающих, несомненно, получают от этого дроу, — прорычала Амбра в ответ, она встала на цыпочки и направила свой толстый нос прямо в Афафренфера, когда говорила. — Ты хочешь кровной мести тому, кто не более чем защищался от вашего нападения?

Афафренфер немного выправился, отодвигая свое лицо, но Амбра упрямо его преследовала.

— Ну, ты? Ты действительно настолько глуп? Ты действительно настолько готов и стремишься умереть?

— О, тьфу! — взвыл Афафренфер, бросив взгляд на свое предплечье, когда отворачивался.

— И мне не надо истерик Афафренфера! — ворчала дворфа. — У меня нет на них времени!

Афафренфер повернулся к ней, хмурясь более чем когда-либо.

— Впрочем, достаточно! — взревела дворфа, и топнула обутой ногой по брусчатке. — Ты хочешь врата в Царство Теней, и я сделаю тебе одни, и достаточно хорошие для тебя, но ты дашь слово, что не сдашь меня Кавус Дун и никому другому.

Это, очевидно, выбило Афафренфера из равновесия. — Отправишь меня назад? — спросил он нерешительно.

— Не звучит для тебя как музыка, не так ли? — нажала дворфа. — Теперь, когда твой Парбид мертв, какой серокожий встанет рядом с тобой, человек?

Афафренфер тяжело сглотнул.

— Ты никогда не был из этого места, — тихо сказала Амбра. — Прекрати самообман способом, которым ты обманываешь меня. Сделать это сложнее, ты знаешь. Ты никогда не хотел в Царство Теней. Ты никогда не был один из них, и тебе нравится твоя светлая кожа больше, чем темная.

— Ты много предполагаешь.

— Радуйся, что я это сделала, поскольку, в противном случае, я бросила бы тебя в пасть Исконного следом за Глорфателем, — ответила Амбра, и теперь она широко улыбалась, поскольку знала, что победила, что ее предположения были верны. При всех ее угрозах и взрывах гнева, Амбре действительно понравился этот чрезмерно драматичный, высоко прыгающий молодой монах. Любовь, страсть или путаница, неважно, что его вело, Афафренфер не был плохим человеком. Он мог сделать грязное дело, если должен, но это не было его первоначальным курсом, он это делал, чтобы выжить среди громил и убийц Кавус Дун.

— Желаю тебе победы, — ответил третий голос, и эти двое обернулись и увидели Артемиса Энтрери.

— Ты слушал наш личный разговор? — обвинил Афафренфер.

— О, замолчи, — ответил убийца. — Половина проклятого города, несомненно, слушала, и я был бы весьма признателен, если бы вы вели такие разговоры действительно наедине. У меня мало желания напоминать народу Невервинтера о моем собственном происхождении.

— Насколько признателен? — спросила дворфа, нетерпеливо перебирая пальцами.

— Достаточно признателен, чтобы позволить вам обоим жить, — ответил Энтрери.

Возможно это шутка.

Возможно.

— Где Дзирт? — спросил Энтрери.

— Вышел утром с Далией, — ответила Амбер.

— Куда?

Дворфа пожала плечами. — Сказал, что вернется к обеду.

Энтрери взглянул на небо, солнце уже приближалось к зениту. Тогда он повернулся в сторону порта, несколько парусных судов, покачивались в гавани за местом, где река разливалась в Побережье Мечей.

— Значит, ты нас покидаешь? — спросила дворфа.

— Желаю прекрасного путешествия, — добавил Афафренфер, его тон был и насмешливый и обнадеживающий.

Энтрери смотрел на него мгновение, захватив монаха пристальным взглядом, с пугающим выражением, который посылал стольким потенциальным врагам, несущимся из темных нор.

Но Брат Афафренфер не отступил под этим взглядом, а встретил его с такой же решительностью.

Это вызвало злую улыбку на лице Артемиса Энтрери.

— Ах, но разве мы уже не получили достаточно врагов, чтобы сражаться? — спросила Амбер, но эти двое продолжали смотреть друг на друга, и оба улыбались.

— Скажите Дзирту, чтобы нашел меня, если сможет, когда вернется, — поручил Энтрери. — Возможно, я еще буду в городе, возможно нет.

— А где ты мог бы быть, если не в Невервинтере? — спросила Амбер.

— Если бы это было ваше дело, вы бы уже знали, — сказал Энтрери, развернулся и ушел.

* * * * *

Дзирт предоставил себе некоторое пространство от Далии, пока они шли через лес, его эмоции все еще не оправились от их тревожного разговора. Далия продвинулся вперед, стремясь к какому-то осязаемому врагу, чтобы таким образом высвободить свой гнев. Она не оборачивалась на Дзирта, он отметил, и понял, что она не хочет очищать струпья от своей эмоциональной раны. Он сильно ударил ее своим обсуждением Эффрона, кривого тифлинга. Он вырвал у нее эту историю, но возможно, он теперь понял, она не была готова разглашать свою тайну.

Или еще хуже, возможно Далия нуждалась в чем-то от него, но он не знал как это дать.

Дзирт чувствовал себя очень одиноким в тот момент, больше, чем когда-либо после смерти Бренора. Далия отдалилась от него, вполне возможно, навсегда, и Дзирт не мог даже призвать ту единственную спутницу, которую он знал и на которую рассчитывал со дня как он покинул Мензоберранзан.

С этой тревожной мыслью дроу опустил руку в свой мешочек на поясе и достал волшебную статуэтку. Он поднес ее к глазам и посмотрел в миниатюрный лик Гвенвивар — верной Гвенвивар, которая больше не приедет на его зов.

Даже не задумываясь об этом, он мягко позвал кошку, — Гвенвивар, иди ко мне.

Он беспомощно смотрел на статуэтку, снова чувствуя глубокую потерю, и он был так зачарован, что даже не заметил серый туман, собирающийся поблизости в течение многих ударов сердца, действительно многих, потому что Гвенвивар почти полностью материализовалась возле него, прежде чем он даже отметил ее присутствие!

И она была там, рядом с ним, целиком. Дзирт упал на колени и заключил ее в крепкое объятие, называя ее по имени несколько раз. Пантера уткнулась в него носом, отвечая, как могла.

— Где ты была? — спросил Дзирт. — Гвен, как я нуждался в тебе! Как ты нужна мне сейчас!

Потребовалось много времени, чтобы успокоиться достаточно, чтобы закричать, «Далия!» Он боялся, что она вышла за пределы слышимости.

Тем не менее, его страхи оказались напрасными, Далия примчалась назад через подлесок на его зов, с оружием наперевес. Она сразу расслабилась, когда прошла через последнюю линию и увидела, что Дзирт и пантера снова вместе.

— Как? — спросила она.

Дзирт только посмотрел на нее и пожал плечами. — Я позвал ее и она пришла. Возможно, магия, препятствовавшая ей, рассеялась, или возможно, разрыв в материи между плоскостями восстановился?

Далия нагнулась погладить мускулистый бок Гвен. — Хорошо, что она вернулась.

Дзирт ответил с улыбкой, и теплота этого выражения только возросла, поскольку он рассмотрел Далию, поглаживающую мягкий мех кошки. На ее часто обеспокоенном лице было спокойствие, подлинная теплота и доброта. Это была Далия, которую желал Дзирт как спутницу. Это была Далия, о которой он мог заботиться — возможно, даже любить.

Почему-то тогда он подумал о Кэтти-бри, и мысленно перебил свои воспоминания о покойной жене образом Далии перед собой.

— Значит, нам не нужно искать провидицу, — рассудила Далия.

— Похоже на то, — согласился Дзирт, продолжая гладить и обнимать Гвенвивар.

— Ну, тогда пошли кошку на охоту, — предложила Далия, от ее голоса и выражения лица веяло холодом. — Я уже устала от этой ходьбы. Давай найдем убийцу гоблинов и покончим с этим приключением.

Это предложение казалось разумным, но звучало сломанным колоколом в сердце Дзирта. Он не собирался расставаться с Гвенвивар, если мог повлиять на это. И более того, тон Далии ужасно его поразил. Она не думала об этой охоте в лесу к югу от Невервинтера как о великом или важном приключении. Она хотела драки — когда же она отказывалась? — но чисто из эгоистических побуждений: потребность высвободить гнев или даже монеты за уши гоблинов. Ради личной выгоды того или иного рода.

Как их любовные ласки, размышлял он. Раньше он думал, что используют Далию, но это лицемерие не было взаимно?

Безопасность дороги, благо окружающих ее людей… эти эмоции не откликались в травмированном сердце Далии. По крайней мере, не в большой степени, и конечно недостаточной для Дзирта, чтобы видеть ее в том же свете, в котором он когда-то видел свою возлюбленную Кэтти-бри.

Он посмотрел на небо.

— Ночь приближается, — сказал он. — Если мы охотимся на вампира, как ты подозреваешь, лучше встретить его при свете дня. — Он посмотрел на Гвен и почесал ее шею. — Мы вернемся сюда завтра утром.

Далия мгновение смотрела на него недоверчиво, и казалось, была готова поспорить об этом. Но затем она ответила, словно в прозрении. — Ты боишься, что придется отозвать кошку домой, и ты снова испытаешь затруднения, призывая ее.

Дзирт не спорил. — Ты можешь дать мне, по крайней мере, это время? — взмолился он.

Его вопрос, казалось, сильно поразил эльфийку. Девушка протянула ему руку, и когда он ее взял, Далия потянула его и подняла на ноги, она смяла его в объятии, вновь и вновь шепча ему на ухо, «Конечно».

И в ее голосе было отчаяние, Дзирт знал, и он также знал, что действительно не знает, как реагировать.

Она снова была не той, кем она только что ему показалась.

Глава 2 Мелкая личная борьба

Молодой тифлинг крался по резиденции Дрейго Проворного. Он знал, что нетерезский лорд вышел на встречу с его пэрами, но живший в резиденции в течение всех этих лет, Эффрон также понимал, что Дрейго не нужно быть здесь, чтобы держать это место хорошо охраняемым, и магической стражей и способными и опасными приспешниками.

Он припал к стене и затаил дыхание, слыша разговор пары чернокнижников. Он узнал голоса и знал этих двоих как своих пэров по возрасту, хотя, конечно, не по способностям. Если дойдет до боя, Эффрон был уверен, что сможет победить обоих без особых проблем.

Но если вернется Дрейго Проворный?

Испуганный этой мыслью, молодой чернокнижник поглядел вокруг в поиске укрытия или пути отступления. Но он был в длинном сгибающемся коридоре с несколькими побочными комнатами, личными палатами, и таким образом, они все, вероятно, заперты или под защитой. Бегство назад тем же путем, которым он пришел, займет много времени.

Его нерешительность сделала выбор за него, когда он понял, что попытавшись сбежать сейчас, он не продвинется достаточно далеко вперед, оставаясь вне поля зрения. Чернокнижники были очень близко.

Поэтому он вышел и открыто подошел к ним, как ни в чем не бывало.

Они оба кивнули и продолжили свой разговор, но один из них прервался, чтобы сказать Эффрону, — Лорда Дрейго нет в резиденции.

— Ах, — ответил Эффрон, — Вы знаете, когда он вернется?

Эти двое посмотрели друг на друга и пожали плечами в унисон.

— Я оставлю ему записку, — сказал Эффрон. — Если вы увидите его, пожалуйста, скажите ему, что я хочу с ним поговорить.

Они кивнули и пошли дальше, а Эффрон вздохнул с облегчением. Очевидно, Дрейго Проворный не сообщил жителям о ссоре, или об освобождении Эффрона от обучения Дрейго.

Его облегчение было недолгим, все-таки, его поручение молодым ученикам, конечно, откроет Дрейго Проворному, что он был в резиденции. Он, вероятно, мог найти выход из этой ситуации, если столкнется с Дрейго Проворным, но он пришел сюда, чтобы кое-что украсть, в конце концов, и теперь план казался совершенно самоубийственным.

Он пошел вдоль стены, пытаясь разобраться, как он шел, мчась через главный зал цитадели, огромное фойе с шахматным черно-белым плиточным полом. Он перешел оттуда в главную библиотеку, комнату с зельями и алхимическим верстаком, винокурню, и оттуда к широкой винтовой лестнице, окружающей главную башню замка.

Много шагов спустя, Эффрон остановился у личной двери Дрейго Проворного. Он знал пароль, чтобы безопасно пройти магическую защиту, но знал также, что если Дрейго Проворный потрудился изменить этот пароль, глифы, почти наверняка, сожгли бы всю магическую защиту, которую Эффрон установил на себя. Насколько были скудны его ответные меры против обнаженной силы Дрейго Проворного!

Он почти всплеснул руками в поражении, но только буркнул ожидаемый пароль и упрямо протолкнулся в дверь.

Он не расплавился.

Удивленный, успокоенный, и даже потрясенный Эффрон собрался с мыслями и закрыл за собой дверь, затем бросился в соседнюю комнату, в хваленый зверинец Дрейго Проворного.

Клетка была на месте, на пьедестале под шелковистой тканью, как он и ожидал, но не было светящийся решетки, и клетка была пуста.

Эффрон нагнулся и посмотрел около решетки, не в состоянии понять зрелище перед собой. Неужели пантера убежала? Как же так?

И кто мог бы раскрыть магические крепления клетки?

Эффрон затаил дыхание и быстро встал, его сломанная рука развевалась вокруг него как шарф на ветру. Он ожидал увидеть, что шестьсот фунтовая, рассерженная черная пантера стоит прямо позади него.

Ему потребовалось много минут на осмотр комнаты, пристальным, проникающим в тени, взглядом, прежде чем он смог расслабиться в уверенности, что он действительно здесь один. Он двинулся к одному из больших шкафов вдоль стены и осторожно его открыл, отметая туман и рассматривая многочисленные склянки на полках внутри. Каждая содержала крошечный образ какого-то сильного монстра, фактически, тела этих реальных существ в миниатюризированном застое. Эффрон сам сортировал эти предметы и содержал их в чистоте, согласно его обязанностям для Дрейго Проворного, и таким образом, он немедленно понял, что ничего не было неправильным, и не появилось ничего нового.

Он закрыл шкаф и вернулся к пустой клетке, и спокойно попытался сосредоточить свои мысли на этом неожиданном повороте. Куда же делась кошка? Мириады возможностей мчались в голове Эффрона, но только две казались правдоподобными: Либо пантеру вернули Дзирту До’Урдену в какой-то сделке, придуманной Дрейго Проворным, либо кошку убили, или она умерла сама, возможно из-за разрыва связи с Астральным уровнем.

Ему потребовалось много ударов сердца на осознание значений обеих из этих возможностей. Так или иначе, он, вероятно, навсегда потерял ценный инструмент в своем стремлении противостоять своей матери и убить ее.

Он вспомнил предыдущий день, когда он наблюдал как Мираж приблизилась к резиденции Дрейго с пожилым человеком Торила. Он тогда подумал, что визит касается пантеры, и сейчас, казалось, получил этому подтверждение.

— Друид, — пробормотал он себе под нос, вспоминая одеяние человека, сопровождающего Миража.

Он посмотрел на пустую клетку. Так что, собственно, сделал этот друид?

Эффрон понял, что должен двигаться быстро. Дрейго Проворный, очевидно, мог узнать о его визите, а иссохший старый чернокнижник не отличался склонностью к милосердию. Тифлинг покинул замок в спешном порядке, даже не потрудившись скрываться от других жителей, которых он встретил по пути. Когда он пересек внутренний двор и вышел из больших ворот окружающих замок Проворного, Эффрон не мог отрицать волну облегчения, которая на него нахлынула. Он называл это место своим домом много лет, но теперь оно принесло ему только страх.

Но куда идти? Он думал, что, возможно, ему следует просто направиться в Торил, из Царства Теней, и начать охоту, хотя он, конечно, рассчитывал на наличие пантеры, в качестве инструмента торга. Должен ли он просто попробовать так или иначе, без кошки, и притвориться, как будто все это не имело значения?

Как и с его выбором, относительно двух чернокнижников в коридоре, и из-за этого самого столкновения, он понял, что решение уже принято.

Дрейго Проворный найдет его, везде, куда бы он ни решил пойти.

Одна только информация спасла бы его, решил Эффрон, поэтому он поспешил найти самую неуловимую из шадовар.

Она ждала его, сидя на скамье перед своим скромным домом, среди черных роз и унылых флоксов. В стороне от нее был небольшой фонтан, его вода играла восхитительную мелодию.

Эффрон не слышал водной песни прежде и задавался вопросом, было ли это дополнительной защитой или обманом, воздвигнутым Миражом.

Он посмотрел на нее — на ее образ, который, вероятно, был не ею — когда он подошел.

— Тебе потребовалось больше времени, чем я ожидала, — приветствовала она его. — Несмотря на то, что дом Дрейго Проворного недалеко.

— Дом Дрейго Проворного?

— Ты только что оттуда, — самодовольно ответила Мираж.

Эффрон начал возражать, но ухмылка женщины заставила его замолчать.

— Ты хотел ее украсть, или просто попытаться ей навредить, чтобы этим навредить лорду Дрейго?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— А я уверена, что понимаешь. Что же нам теперь делать? Окончить разговор, я полагаю, поэтому, пожалуйста, уходи.

Эффрону казалось, будто земля поднимается, чтобы его поглотить. Он отчаянно нуждался в разговоре с Миражом, но ее тон не обнадеживал.

— Где пантера? — надавил он.

— Я только что сказала тебе уходить, — послышался ее голос со стороны, а образ перед ним замерцал и исчез, не очень тонкий намек на то, что она может напасть на него с любого угла, который она выберет.

Эффрон поднес свою здоровую руку к лицу, чувствуя себя очень маленьким в этот ужасный момент. Он считал себя умным и смелым, даже для входа без приглашения в личную резиденцию Дрейго Проворного, и все же даже эта женщина, смотрящая со стороны, заставила его все понять. Если это было так, то как он мог избежать падения топора суждения Дрейго Проворного?

— Ты все еще здесь, — заметила Мираж, уже с другой стороны.

— Чтобы украсть ее, — признался Эффрон. Последовало долгое молчание. Эффрон не смел, говорить дальше, и не смел пошевелиться.

— Повтори, — потребовала Мираж, и Эффрон поднял глаза и увидел, что она снова удобно сидит на скамье.

— Чтобы украсть ее, — признался он.

— Ты посмел бы так предать Дрейго Проворного?

— У меня не было выбора, — ответил Эффрон, в его голосе появилось отчаяние. — Я должен добраться до нее — неужели ты не понимаешь? — и я не могу надеяться сражаться своими способами при растущем количестве ее союзников!

Образ Миража просмотрел на Эффрона слева, и он повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как мешочек летит по воздуху позади него. Он повернулся к нему и увидел как Мираж, позади него, поймала мошну. Эффрон повернулся обратно и увидел, что она опять сидит на скамье, позвякивая монетами.

— У тебя был любой выбор, — заметил Дрейго Проворный, выходя из кустарника слева, сначала в призрачной форме, но быстро становясь полностью материальным.

— Мастер, — выдохнул Эффрон и склонил голову. Он думал, что должен пасть на колени и молить о пощаде, хотя это, конечно, оказалось бы бесполезным. Его поймали на его собственном признании, и он не видел никакого пути к свободе.

— Спасибо, — Дрейго Проворный сказал Миражу.

— Моя работа здесь окончена? — спросила она.

Дрейго кивнул.

— Тогда, пожалуйста, уберите это сломанное создание подальше от моего дома, — сказала Мираж.

Эффрон посмотрел на нее, выражение его лица показывало, что его действительно ранили ее резкие слова. Поскольку он нанял ее и хорошо заплатил, несмотря на то, что она его подвела.

Она вернула взгляд, беспомощно пожав плечами, а затем просто исчезла.

— Пойдем со мной, — предложил ему Дрейго Проворный, и старый чернокнижник пошел по болотистой дороге к своему дому.

Эффрон покорно шел позади него, пока Дрейго Проворный ему не махнул.

— Ты действительно верил, что мог зайти в мой дом и украсть что-то столь ценное, как Гвенвивар?

— Одолжить, а не украсть, — ответил Эффрон.

— Ты предложил бы ее дроу, в обмен на то, чтобы он убрался подальше от Далии, — рассуждал Дрейго Проворный.

— Я хотел угрожать дроу, что уничтожу ее, если он не останется в стороне, — ответил Эффрон.

— Разве Мираж не делала именно это в тоннеле за пределами Гонтлгрима? — спросил старый чернокнижник. — И напрасно?

— Сейчас было бы иначе, я полагаю, у того, кто держал бы кошку, были бы возможности и намерение убить ее на глазах Дзирта До'Урдена.

— Так это был твой план?

Эффрон кивнул, и Дрейго Проворный посмеялся над ним.

— Ты не понимаешь это существо Дзирта До’Урдена.

— Я должен попробовать.

— Гвенвивар сейчас рядом с ним, — пояснил Дрейго Проворный.

Глаза Эффрона расширились. — Вы отдали ее ему? Он убил моего отца! Он и его друзья победили нас в Гонтлгриме! А перед этим, в Невервинтере! Они уничтожили меч! Вы бы вознаградили заклятого врага империи Нетерил?

— Ты много предполагаешь.

Спокойный голос Дрейго Проворного погасил взрыв гнева Эффрона.

Старый чернокнижник остановился и повернулся лицом к своему бывшему ученику. — Пантера — моя лазутчица в группе Дзирта, — сказал он. — Я хочу, чтобы так и продолжалось. На самом деле, я настаиваю на этом.

— Лазутчица?

— Я знаю, что ты собираешься следовать за Далией. Я не могу остановить эту глупость, но возможно я был слишком строг с тобой. В твоем сердце есть силы, которые я не понимаю, и поэтому я прощаю тебе этот проступок.

Эффрон чуть не упал от облегчения и потрясения.

— Но я говорю тебе это в строжайшей тайне, и под страхом ужасной смерти, если ты когда-либо ее разгласишь, — сказал Дрейго Проворный. — Дзирт До’Урден — любопытен, возможно, даже больше, и я намерен это выяснить. Он помимо прочего вполне может дать нам подсказки к разгадке важных событий, которые затронут всю империю и само Царство Теней. Я предлагаю тебе еще один шанс, глупый молодой чернокнижник. Оставь свои поиски мести Далии на этот раз — возможно, в будущем, если она отделится от Дзирта До’Урдена, я даже помогу ее уничтожить. Но не сейчас. Вопрос, стоящий перед нами слишком важен для мелкой личной борьбы.

— Вы мне разрешили на нее охотиться, — спокойно возразил Эффрон.

— Я выгнал тебя без обсуждения и, не тревожась, — без колебания ответил Дрейго Проворный. — А теперь я располагаю большей информацией, и поэтому, я отменяю твою отставку. Ты снова мой дублер. Я ожидаю какую-то благодарность за то, что простил тебя.

Эффрон хотел накричать на него, или просто кричать от разочарования. Он хотел отказать старому негодяю и заявить, что он больше не будет служить в резиденции Дрейго Проворного.

Он хотел, но у него не было отваги или мужества. В этом случае, он не сомневался, что Дрейго Проворный уничтожит его здесь и сейчас.

Содействуя этому чувству страха, Дрейго Проворный смотрел на него напряженным иссушающим свирепым взглядом, и Эффрон склонил голову и сказал, — Спасибо, учитель.

Чернокнижник победно усмехнулся, его каждый хрипящий смешок издевался над Эффроном. — И вернись к своей работе, — сказал он. — Ты должен многое сделать, чтобы вернуть мое уважение.

Это само по себе глубоко его ужалило, но затем Дрейго Проворный резко схватил его за подбородок и вынудил Эффрона посмотреть ему прямо в глаза — и как дико эти глаза смотрели на Эффрона!

— Пойми меня правильно, молодой и глупый Эффрон Алегни: Если ты будешь вредить дроу-следопыту, каким-либо образом, то я уничтожу тебя целиком и полностью, и сделаю это таким способом, что ты будешь молить меня о смерти многие десятидневки, прежде чем я наконец соглашусь.

Хватка Дрейго Проворного оказалась на удивление сильной, но Эффрон, несмотря на боль, не стал пытаться вырваться. Поскольку он мог вообразить множество вещей, которые Дрейго Проворный мог бы сделать, чтобы заставить его страдать гораздо сильнее.

— Это слишком важно для мелких личных проблем, — повторил старый чернокнижник. — Ты действительно меня понимаешь, мы договорились?

— Да, Мастер, — пискнул Эффрон.

Дрейго Проворный его отпустил и пошел дальше, но когда Эффрон пошел рядом с ним, старый чернокнижник протянул руку и толкнул Эффрона назад.

Два шага позади.

Глава 3 Лунный свет

Дзирт держал статуэтку перед глазами, глядя на нее с трепетом. Он не хотел отпускать Гвенвивар накануне вечером, боясь, что ее появление было аномалией и больше не повторится. Но кошка казалась ему измученной, и нуждалась в отдыхе.

Солнце еще не взошло за окном его комнаты в Невервинтере, а он отпустил кошку накануне после заката.

Но, несмотря на короткий промежуток времени, он должен был попытаться призвать ее снова.

— Гвенвивар, — прошептал он.

На кровати позади него, Далия пошевелилась, но не проснулась.

— Гвенвивар.

Даже в темной комнате, Дзирт видел, что вокруг него поднимается серый туман и мог чувствовать присутствие материализующейся Гвенвивар. В промежутке в несколько ударов сердца, хотя Дзирту казалось, что дольше, она снова была здесь, прямо рядом с ним. Дроу заключил ее в объятие, вне себя от счастья. Сейчас он нуждался в ней, возможно больше, чем когда-либо, с тех пор как покинул вместе с ней Мензоберранзан много десятилетий назад.

Он обнял ее крепче, уткнув голову в ее бок.

Он заметил, что у нее прерывистое дыхание.

Слишком рано понял он, и тихо отругал себя за нетерпение. — Уходи, — прошептал он ей на ухо. — Я скоро призову тебя снова.

Кошка повиновалась, шагая по кругу и быстро превращаясь в бесплотный туман, а затем исчезла.

Дзирт направился к кровати, где лежала Далия, но передумал и вместо этого подошел к окну. Он сел и посмотрел на город Невервинтер, все еще тень того, каким он был прежде. Но поселенцы были трудолюбивы и полны решимости восстановить Невервинтер на пепелище катаклизма.

Дзирт подпитывал эту мысль, решив восстановить свою жизнь. Он рефлексивно посмотрел на Далию, будет ли она частью его жизни? Она была эльфийкой, и юной, и конечно, может пережить Дзирта, если вражеский клинок не достанет ее. Будет ли она идти рядом с Дзиртом до конца его дней?

Он не знал.

Он повернулся к темному городу и подумал об остальных трех спутниках, и он не мог не рассматривать их в свете четырех друзей, с которыми он когда-то путешествовал.

Кто-либо из этой группы сможет дорасти до стандартов характера, кого-либо из Друзей Мифрил Халла?

Вопрос ужалил дроу. Конечно, в плане мастерства, с клинком или кулаками или даже с магией, группа вокруг него доказала свои возможности. Если бы эти четверо сражались с предыдущими четырьмя спутниками, еще неизвестно кто бы победил.

Но это едва имело значение, понял Дзирт, поскольку более важным показателем была мораль цели.

В этом отношении…

Дзирт вздохнул и начал подниматься, думая, вернуться в кровать к Далии. Но передумал и остался вместо этого у окна. Он заснул на стуле, глядя на город Невервинтер, восстанавливающийся на пепелище, этот вид дал ему утешение и надежду.

* * * * *

— Ты лучше вытащи его из города, если желаешь держать его рядом с нами, — сказала Амбра Дзирту, позже тем же утром, в общем зале таверны. Ночь была холодной, и холод пробрался внутрь, поэтому Амбра бросила еще одно полено в камин.

— Скоро, — заверил ее Дзирт.

— Корабли уходят на юг каждый день, — предупредила Амбра.

Дроу рассеянно кивнул, глядя в огонь.

— Ты добился его беспокойства, хотя я не знаю, как, но ты понимаешь, это достаточно хорошо, чтобы знать, что его нельзя так долго держать на краю, по крайней мере, не в том направлении, что ты надеешься!

Дзирт снова кивнул, не собираясь спорить с доводами проницательной дворфы. Он раздразнил Артемиса Энтрери обещанием его украшенного драгоценными камнями кинжала, но задержки, вероятно, превратят интригу в гнев.

Вызвать гнев Артемиса Энтрери не было целью Дзирта До’Урдена. — Сегодня, — услышал он собственный голос, прежде чем обдумал это обещание. — Мы отправляемся сегодня.

Он решил, что может отказаться от визита к Арунике, поскольку Гвенвивар вернулась, и теперь не нужно ее искать. Но он не мог, так легко отвернуться от интригующей тайны, которую они обнаружили к юго-востоку от города. Он снова представил разрушенный бивак гоблинов, отметки на горле одного Далия приписала вампиру, но бойня в шатре, он верил, была клеймом другого типа противника. Далия настаивала, чтобы они вернулись к преследованию убийцы гоблинов, ее рвение к охоте, только росло, по мере приближения ночи.

В то время эльфийка вошла в общий зал, выражение ее лица показывало, что она не любила просыпаться одной в своей постели.

— Когда спустятся остальные, найди меня на площади возле рынка, и мы установим точку рандеву к северу от города, — поручил дворфе Дзирт. Он схватил пару утренних плюшек с подноса и встретил Далию, прежде чем она дошла до середины комнаты.

— Поспеши, — сказал ей Дзирт. — Торговцы разворачивают свои товары, и мы сделаем самую удачную покупку, если первыми подойдем к лавкам.

Далия посмотрела на него с любопытством.

— Наше время истекает, — объяснил Дзирт. — Давай найдем твоего вампира.

Далия стояла и смотрела на Дзирта, уперев руки в бока. Он понимал ее смущение, ибо по пути обратно в город, накануне вечером, когда у нее появилась идея купить какой-то магический предмет, для поисков вампира, Дзирт открыто сомневался, даже немного над ней посмеялся.

Дзирт, в ответ на ее неуверенный взгляд, просто кивнул, бросил ей маленький мешочек монет и вышел из таверны.

Через час единорог Андахар поскакал по восточной дороге из Невервинтера, навстречу восходящему солнцу, он с легкостью нес Дзирта и Далию.

По предложению Далии Дзирт немного сбавил темп. Он оглянулся на девушку, и она странным, мягко сияющим жезлом указала на лес с правой стороны от них.

— Там, — сказала она, показывая жезлом на деревья.

— Значит, ты доверяешь словам торговца и веришь этому жезлу?

— Я отдала за него хорошие деньги.

— Глупо, — пробормотал себе под нос Дзирт, просто чтобы поднять настроение. В конце концов, это были его монеты.

Он развернул Андахара и послал его рысью по маленькому полю, ведущему к ряду деревьев. Жезл, как сказал торговец, содержал двеомер для обнаружения нежити, в которой, в последнее время, в этой области не было недостатка, так как Силора создала мерзкое Кольцо Страха.

Дзирт остановил Андахара и повернулся посмотреть на Далию, хотя она вряд ли заметила его взгляд, поскольку была увлечена жезлом. — Почему это вдруг так важно для тебя? — спросил Дзирт.

Пораженная Далия посмотрела на него. Она помолчала несколько мгновений, прежде чем ответить, — Ты думаешь, что позволить вампиру бегать на свободе, это доблестный поступок добропорядочного горожанина?

— Лес полон опасности, с вампиром или без.

— Так, Дзирт До'Урден не хочет вмешиваться? — язвительно заметила Далия. — А я была под впечатлением, что ты герой.

Дзирт ухмыльнулся, радуясь, что Далия так игриво вела словесный турнир. Были времена, когда Далия намекала, что между ними могло быть нечто большее, времена, когда Дзирт смел надеяться, что сможет создать из этих новых спутников группу, достойную его воспоминаний.

Выражение лица Далии резко изменилось.

— Будь снисходителен, — взмолилась Далия, со всей серьезностью.

— Ты думаешь, это твой старый товарищ?

— Дор'Кри? — выпалила Далия, и ее удивление, на взгляд Дзирта, было искренним. — Едва ли. Я уничтожила его, полностью и с удовольствием! Разве ты не помнишь?

Дзирт, конечно, помнил. Далия сражалась с Дор’Кри рядом с умирающими дворфами. Она гнала его из преддверия, уже смертельно раненного, ему оставалось только лететь под поток водных элементалей, вернувшихся в яму Исконного в Гонтлгриме. Под натиском стремительного движения магических вод, вампир, по-видимому, был уничтожен.

Значит, не мысли о Дор’Кри вели Далию, понял он тогда, и он заподозрил другой угол желания Далии это пережить. Возможно, она полагала, что это существо Эффрон, ее сын, стоял за нападением.

Он обнаружил, что не может следовать за своими собственными мыслями по этому пути. Однако, учитывая напоминание о последних мгновениях Дор'Кри, в самом деле, как Дзирт мог забыть этот ужасный момент, когда он пришел через яму и в преддверие, чтобы найти своих друзей мертвыми или умирающими возле важнейшего рычага Гонтлгрима?

— Тогда это не может быть он, и нам следует… — начал Дзирт, но его глаза расширились. Он вспомнил сцену перед рычагом, сразу после смерти Дор’Кри. Он вспомнил последние слова Бренора, обращенные к нему, сладкие и печальные и всегда отзывающийся эхом в его голове, Бренор умер быстро, свет оставил его серые глаза, а Тибблдорф Пвент…

Тибблдорф Пвент.

Дзирт подумал о порванном шатре в биваке гоблинов, узнаваемая бойня. Вампир или веселый мясник, спорили они с Далией.

Все эти ноющие мысли объединились, и Дзирт нашел свой ответ. Он был прав в своем предположении, и Далия — также.

Не говоря ни слова, он повернулся и направил Андахара вперед.

— Спасибо, — прошептала она ему на ухо, но в этом не было необходимости, поскольку, даже если бы он был один, Дзирт взял бы тот же самый курс.

Они замедлились, когда вошли за линию деревьев, Дзирт тщательно выбирал свой путь меж деревьев и сплетений ветвей. Как только они вошли в чащу, жезл Далии засветился ярче, и струйка сине-серого тумана потянулась от него в лес впереди.

— Ну, это интересно, — заметил Дзирт.

— Следуй за ним, — поручила Далия.

Туманный виток продолжал тянуться перед ними, как веревка, направляя их путь между деревьями. Они прошли мимо лесонасаждения дубов, и рядом с тем, что они посчитали валуном.

Андахар внезапно остановился и фыркнул, а Дзирт ахнул в тревоге, поскольку перед ними не было никакого камня, а был большой и странный зверь, смешанный при помощи магии.

Часть медведя. Часть птицы.

* * * * *

— Итак, мы отправляемся на север, — заметил Афафренфер. — Ты знаешь это место?

Артемис Энтрери забросил полный мешок на заднюю часть седла и запрыгнул на кошмара. — Только в часе езды по дороге, — пояснил он.

— Да, и мой друг может бежать как никто другой, — сказала Амбра. — Но с моими короткими ногами, я думаю, мне лучше поехать.

Энтрери кивнул, затем просто повел своего коня в сторону и сказал через плечо, — Жаль, что у вас нет лошади или свиньи.

Амбра подбоченилась и смерила человека взглядом. — Тогда у нас уйдет больше времени на дорогу, — сказала она.

— Нет, это у вас уйдет больше времени, — поправил Энтрери, он толкнул пятками коня и послал его в прыжок за северные ворота Невервинтера.

Брат Афафренфер фыркнул и растерянно усмехнулся.

— Да, — согласилась Амбра. — Если бы передо мной была лучшая дорога, то я бы ушла далеко.

— Лучше, чем… что? — спросил монах. — Мы хотя бы знаем, какое приключение для нас запланировал Дзирт?

— Мы должны быть рядом с ним, — объяснила Амбра. — С Далией, и да с этим тоже, — сказала она, кивая в сторону уже отдалившегося Энтрери. — Если лорд Дрейго или Кавус Дун придут охотиться, я хочу, чтобы клинки этих троих были между мной и шейдами.

Афафренфер обдумывал ее слова в течение нескольких мгновений, затем кивнул и направился к северным воротам.

— Не обгоняй меня, — предупредила дворфа. — Иначе я наложу на тебя заклинание и оставлю обездвиженным и беспомощным в лесу.

Напоминание о неожиданном нападении в недрах Гонтлгрима заставило Афафренфера обернуться, с негодованием глядя на дворфу. — Однажды это сработало, — ответил он, — но не сейчас. Больше никогда.

Амбра подошла к нему и рассмеялась от души. — Лучшее заклинание, что ты нашел себя, мальчик, — сказала она. — Теперь у тебя впереди прекрасная жизнь! Жизнь полная приключений, не сомневайся. Жизнь сражений.

— Да, и вероятно жизнь сражений с моими собственными спутниками, — сказал он сухо, а Амбра смеялась все сильнее.

* * * * *

Этот зверь, соведь, не поднялся к ним на встречу и Дзирт сразу успокоился, понимая, что он мертв.

— Ну и хорошо, — сказала Далия, скатываясь со спины единорога, и встала около убитого чудища. И это чудище было столь же большим как громадный бурый медведь, но с головой и мощным клювом совы на сильных медвежьих плечах.

— Действительно, — согласился Дзирт, соскальзывая вниз.

Далия склонилась к зверю и взъерошила мех — окровавленный мех — вокруг шеи. — Я полагаю, что мы нашли новую жертву нашего вампира.

— Вампир убил соведя? — скептически спросил Дзирт, и тоже нагнулся и начал осматривать труп, но не его шею.

— Так ты признаешь, что это вампир? — спросила Далия, обеими руками оттягивая густой мех зверя в сторону, чтобы показать колотые раны от клыков.

— Похоже на то, — ответил Дзирт. — И все же, — он уперся плечом в соведя и немного его подтолкнул, тоже взъерошил мех, чтобы показать большее отверстие, намного более глубокий прокол. — Я знаю эту рану также.

— Расскажи.

— Шип шлема, — Дзирт едва мог произнести эти слова. Он снова думал об ужасной сцене около рычага, думал о Пвенте.

— Возможно, вампир и веселый мясник действуют вместе?

— Дворф в союзе с вампиром? — с сомнением спросил Дзирт. У него было другое объяснение, но он был не готов им поделиться.

— Атрогейт путешествовал с Дор’Кри.

— Атрогейт наемник, — сказал Дзирт, качая головой. Он считал, что это не просто какой-то веселый мясник. — Веселые мясники верные воины, а не наемники.

Далия встала и снова направила свой жезл на лес. Туман появился вновь и полз дальше сквозь деревья.

— Ну, тогда давай выясним, что происходит, — сказала Далия.

Дзирт отпустил Андахара, и они пошли в лес пешком. В течение многих часов они искали безуспешно, Далия тратила заряд за зарядом своего жезла. Много раз Дзирт подносил руку к своему мешочку на поясе, но знал, что не должен призывать Гвен, во всяком случае, не сегодня.

— Если мы дождемся ночи, вампир найдет нас сам, — позже заметила Далия, и только тогда Дзирт понял, что солнце уже перешло свой зенит и движется на запад. Он обдумал слова Далии, и эта мысль ему не понравилась. Гвенвивар будет ними утром, и она найдет их добычу.

Дзирт был так заинтригован возможностями, вертящимися перед ним, что забыл одну деталь планов этого дня. Он посмотрел на север, где, по его просьбе, их ждали трое спутников. Артемис Энтрери будет не доволен.

— Куда теперь? — спросила Далия.

Дзирт повернулся на запад. Они слишком далеко зашли в лес, который ни один из них не знал. — Вернемся в Невервинтер, — решил дроу.

— Ты бы оставил Энтрери и остальных одних в лесу с вампиром?

— Если мы не придем в их бивак сумерками, то они вернутся в город, — рассеянно сказал Дзирт. Он не мог сосредоточиться на других. Эта охота, так внезапно, стала более важной. — Вампир… — зловеще повторила Далия.

— Мы найдем его завтра.

— Ты доставил мне удовольствие, — заметила Далия. — Мне это нравится.

Дзирт не потрудился объяснить свои собственные интересы, особенно когда Далия придвинулась поближе, с озорной улыбкой.

— Вампир, — повторила она, широко улыбаясь, ее глаза сияли.

Дзирт обдумал эту усмешку, и хотел разделить ее радость в этот момент, но счел это невозможным, поскольку был слишком обеспокоен возможностями.

Далия встала прямо перед ним и небрежно накинула руки ему на плечи, придвинув свое лицо очень близко к нему. — Нет довода, на сей раз? — тихо спросила она.

Дзирт выдавил смешок.

— Вампир, — сказала она, и ее улыбка стала похотливой. Она отошла в сторону и бросилась к его горлу, игриво кусая его шею.

— Все еще нет довода? — спросила она, и укусила его снова, немного сильнее.

— Я смотрю, ты надеешься на вампира, — ответил Дзирт, и в этот особый момент ему было трудно держать свои мысли прямо. Это был первый раз, когда они соприкоснулись, кроме как в седле, после того как покинули тьму Гонтлгрима. — Я бы не хотел дезавуировать тебя от твоих пожеланий.

Далия отступила на шаг, чтобы смотреть ему в глаза. — Надеюсь?

— Значит, надеешься быть им, — сказал Дзирт, — по-видимому.

Далия, смеясь, прижала его к себе. Она поднесла губы к его уху и мягко его поцеловала, затем спросила, — Ты меня простил?

Дзирт отстранил ее на расстояние вытянутой руки и изучал ее лицо. Он не мог отрицать своего к ней влечения, особенно когда она носила волосы в этом более мягком стиле, и с едва заметной боевой вайдой.

— Мне не за что прощать.

— Мой поцелуй с Энтрери? — спросила Далия. — Ты ревнуешь?

— Это меч играл на моей неуверенности, направляя мое воображение к темным местам.

— Ты уверен, что это все? — спросила она и протянула руку, чтобы убрать длинные белые волосы с лица Дзирта. — Возможно, меч только использовал то, что видел в тебе.

Дзирт покачал головой прежде, чем она закончила. — Мне нечего прощать, — повторил он.

Он чуть не добавил: «Ты простила себя?» но мудро удержал эту мысль, не желая снова открывать рану, нанесенную появлением молодого кривого чернокнижника.

— Пойдем в Невервинтер, — сказал Дзирт, но теперь Далия покачала головой.

— Не сейчас, — пояснила она, и потянула его на моховую постель.

* * * * *

Далия похлопала Дзирта по руке, и когда он оторвался от миски тушеного мяса, кивнула на дверь таверны.

Дзирт не был удивлен, увидев, что входят эти трое, и не был застигнут врасплох угрюмым лицом Артемиса Энтрери. Когда убийца его заметил, он повел двух других прямо к столу через толпу.

— Зима приближается, — сказал Энтрери, выдвигая стул напротив Дзирта.

— Ночь холодна, — добавил он, когда Дзирт не ответил.

— Тогда хорошо, что вы решили вернуться в город, — мимоходом ответил дроу.

— О, великолепно, — заметил Амбре Афафренфер в сторонке. — Я бы с удовольствием посмотрел, как эти двое избивают друг друга до смерти.

Дворфа хмыкнула.

Дзирт, казалось, не обеспокоенный всем этим, вернулся к своему тушеному мясу или попытался, пока рука Энтрери не рванулась через стол и схватила его за запястье.

Дроу медленно поднял глаза и посмотрел на человека.

— Мне не нравится оставаться в холодном лесу, — спокойно сказал Энтрери.

— Мы заблудились, — ответил Дзирт.

— Как вы могли заблудиться? — спросил Энтрери. — Ты сам назвал место встречи.

— Наша дорога привела нас на восток к незнакомой земле, — вмешалась Далия.

— Какая дорога? — спросил Энтрери, все еще глядя на Дзирта.

Дзирт откинулся на спинку стула, когда Энтрери отпустил его запястье. Дзирт посмотрел в сторону и жестом показал двум другим занять места. Он задавался вопросом, как поступить. Теперь он был вполне уверен, на кого и что охотились они с Далией. Вопрос: хотел ли он взять Артемиса Энтрери на эту охоту? Столкновение, если оно случится, и так было бы довольно трудно контролировать, и насколько трудней это станет вместе с непредсказуемым и безжалостным Артемисом Энтрери?

— Каков твой план, дроу? — спросил Энтрери.

Четверо остальных, даже Далия, смотрели на него в ожидании ответа, и это был хороший вопрос.

— Ты сопроводил меня в недра Гонтлгрима, чтобы избавится от этого проклятого меча, — сказал Энтрери. — Поэтому я твой должник.

Энтрери многозначительно посмотрел на Далию. — Или был должником, — пояснил он. — Но не более того. Я ждал, когда ты попросил, но ты не пришел.

— Великая жертва, — съязвила Далия.

Афафренфер хихикнул, а Амбра хмыкнула.

Энтрери перевел взгляд с Далии на двух других, прежде чем снова посмотреть на Дзирта.

— Ты ничего мне не должен, — ответил на этот взгляд Дзирт. — Не прежде ни сейчас.

— Едва ли это справедливо, — сказала Далия.

— Избавиться от Херцго Алегни, избавиться от Когтя Харона, он сделал паузу и посмотрел прямо на Далию, избавиться от Силоры Салм, все это было благим и справедливым. Я предпринял бы это, даже будь я один.

— Дзирт герой, — пробормотал Энтрери.

Дроу пожал плечами, не желая зацеплять убийцу на этом уровне.

Артемис Энтрери смотрел на него в течение нескольких мгновений, затем положил обе руки на стол и поднялся на ноги. — Мы не расстаемся врагами, Дзирт До'Урден, и это не мелочь, — сказал он. — Ну, встретились и прощай.

Бросив последний взгляд на Далию, он развернулся и вышел из таверны.

— И что это значит для нас? — спросил Амбру Брат Афафренфер.

Дворфа взглянула на Дзирта. — Какой, по-твоему, путь будет более захватывающим? — спросила она. — Твой или Энтрери? Что касается меня, то я жажду драки или десятка.

— Десяток, и потом еще десяток, — горячо добавил Афафренфер.

У Дзирта не было ответа, а когда они посмотрели на Далию, эльфийка могла только пожать плечами.

Дзирт, также, посмотрел на Далию, ее удрученное выражение лица, глубоко укололо его сердце. Однако не уколом ревности, и он счел это любопытным.

— Ну, нам не решить это здесь, — объявила Амбра, и тоже вскочила со своего места. — Мое брюхо ворчит в подтверждение! — При звуке бьющейся тарелки она просмотрела на стойку, где банда головорезов начала сражаться за позиции.

— Дом покрывает ставки, — объявил трактирщик.

— О, однако, я начинаю любить это место, Невервинтер, — сказала Амбра. — Пойдем, мой друг, — сказала она Афафренферу. — Давай заработаем несколько монет.

Она повернулась к Дзирту и Далии с преувеличенным подмигиванием. — Не впечатляет, не так ли? — спросила она, указывая на своего довольно слабого и тощего спутника. — Но в кулачном бою не многие могут долго выстоять против него!

Она громко рассмеялась.

— Мы пойдем с тобой, если ты найдешь дорогу, достойную ходьбы! — сказала она. Она оглянулась к стойке, где два крупных мужчины раздевались до пояса, чтобы начать борьбу, а остальные передавали монеты и выкрикивали их преимущества и ставки.

— Вы можете просто найти нас в самых дорогих комнатах, какие только можно найти в городе, — предложила Амбра и удалилась с Афафренфером. Когда они отошли, Дзирт и Далия услышали тихое замечание дворфы ее спутнику монаху, — Не побеждай никого из них слишком быстро. Дай следующему надежду, что он сможет тебя побить, чтобы эта игра длилась дольше.

Хихиканье Далии заставило Дзирта к ней повернуться.

— Кажется, мы привлекаем интересных спутников, — сказал он.

— Во всяком случае, забавных. — Сразу после замечания она успокоилась и бросила на Дзирта серьезный взгляд. — Каков наш путь?

— Прямо сейчас? Искать нашего вампира, не так ли?

— Веселого мясника, ты имеешь в виду.

— И это тоже.

— А потом?

Дзирт принял задумчивое выражение, так как искренне попытался разобраться, что именно.

— Найди ответ быстро, или мы потеряем троих спутников, — заметила Далия. — Или еще двоих, ибо, кажется, что один уже ушел.

Дзирт обдумал это, но покачал головой. Очарование кинжала с драгоценными камнями удержит Энтрери возле него, он верил, по крайней мере, некоторое время. Несмотря на прощальные слова Энтрери и очевидный гнев, Дзирт знал, что человек будет рядом с ним на дороге, когда они, в ближайшее время, начнут это путешествие.

— Ты хочешь иметь их на нашей стороне? — спросил Дзирт, кивая на монаха и дворфу.

— Мир полон опасностей, — ответила она. Она смотрела мимо него, затем на начинающую назревать сумятицу, она кивнула ему, призывая обернуться.

Там стоял голый по пояс Афафренфер, его хитрый облик, действительно выглядел тщедушным в сравнении с великаном, с которым он столкнулся.

Громадный боец сделал неуклюжий замах, но монах легко увернулся, и спокойно ударил человека в ребра. Во время второго дикого хука крупный мужчина по ошибке промахнулся, и толпа взвыла от смеха.

Тем не менее, третий удар попал Афафренферу в челюсть, и он полетел на пол, а толпа снова взвыла.

— Вряд ли он его задел, — с уважением заметила Далия, она признала финт монаха. Дзирт видел его также. Афафренфер превосходно повернулся с ударом, чтобы не получить реальный ущерб.

Монах, пошатываясь, встал на ноги, но когда громадный человек запнулся об него и упал, Афафренфер уже твердо стоял и совершил серию внезапных злых ударов в миделе человека. Снова искусно и точно, и лишь немногие заметили, что склонившийся над ним большой человек скручен сильной болью и не может дать никакого реального ответа.

Афафренфер выскользнул из захвата в сторону и несколько раз ударил раскрытыми ладонями по ребрам человека.

— Он тянет с ударами, — заметил Дзирт.

— Не побеждай никого из них слишком быстро, — сказала Далия, почти идеально изображая Амбру. Однако она оборвалась и вздрогнула, также как и Дзирт, когда крупный мужчина повернулся с левым хуком, который, казалось, шел от его лодыжек, безумный сильный замах, который мог оторвать голову Афафренфера от плеч, если достигнет цели.

Но монах снова легко уклонился, а кулак пролетел над ним и врезался в опорный столб таверны с такой силой, что все здание содрогнулось.

Великан дернул сломанной рукой и начал терять сознание, по его взгляду и дрожанию колен, было видно, что он прилагал все усилия, чтобы сдержать рвоту.

Афафренфер быстро к нему подскочил, нагнулся и схватил за правую пятку. Для устойчивости он оперся о стойку и толкнул левой ногой крупного мужчину в спину. Человек полетел по воздуху, сначала разбив лицо об стол, затем тарелки и стаканы и расколов древесину и посетителей, танцующих в стороне.

Толпа бешено приветствовала, и еще больше, когда великан попытался подняться и просто упал на пол, сжимая свою разбитую руку и теряя сознание.

Воздух заполнил звон монет и проклятия, дикие приветствия и призывы к продолжению, все это создавало в таверне еще более веселую атмосферу.

И среди всего этого, Дзирт и Далия посмотрели на Амбру, вытянув вперед свой священный символ, она шла к упавшему бойцу. — Я исцелю твою руку, — сказала она и добавила, — за несколько монет.

— Замечательно, — беспомощно пробормотал Дзирт, а Далия, позади него, снова рассмеялась.

* * * * *

— Мне становится скучно, — сказал Амбре Афафренфер. Они стояли в стороне, а в центре внимания было другое состязание.

— Ба, нечего беспокоиться, — сказала дворфа. — После того последнего, я, в любом случае, никого не заставлю бросить тебе вызов.

Когда она говорила, крепкий мужчина в нынешней драке поднял своего противника над головой и бросил через всю комнату, сломав стулья и столы.

— Еще монеты для целительницы, — прошептала Амбра. Она начала идти, но резко остановилась, рассматривая победителя. Он поднял большие руки, ревя и гарцуя вокруг.

— Возможно, этот захочет с тобой сразиться, — сказала монаху дворфа.

— Он неуклюжий глупец, — ответил Афафренфер.

— Да, но гордый.

Монах пожал плечами.

Вскоре Амбра бросила исцеляющее заклинание на последнего проигравшего, а Афафренфер смело вышел против крупного мужчины, в котором, казалось, было немного крови огра, настолько высокий и широкий он был.

Конечно, это только делало его более привлекательной целью.

Он нагло наступал, поочередно сильно ударяя своими толстыми руками, в то время как Афафренфер нырнул назад, затем вниз и в сторону.

Приветствия начали затихать, послышались недовольные крики, поскольку из-за уклонений не один из ударов не достиг цели.

Афафренфер поглядывал на Амбру, державшую мешок монет, которые она никак не могла поставить на бой.

Великан пошел в наступление с распростертыми руками, но Афафренфер не уклонился, а шагнул вперед и ударил человека кулаком в лицо.

Однако этот шаг дорого ему обошелся, поскольку великан схватил его за шею обеими руками и оторвал от пола. Афафренфер его лягнул, но в своем положении монах не мог нанести серьезного удара.

Он снова взглянул на Амбру, она спорила с несколькими завсегдатаями, которые требовали, чтобы она соблюдала свое предложение и сделала ставки.

Дворфа убедительно спорила — слишком убедительно и слишком долго, думал Афафренфер, пока великан его душил и мотал из стороны в сторону, как куклу. Наконец, Амбра смягчилась и передала монеты.

Она заметила взгляд монаха и подмигнула ему.

Афафренфер схватил большие пальцы великана и крепко держал, затем лягнул его обеими ногами, но подтянул их назад, прежде чем они соединились. Он использовал импульс, поднимая ноги выше него и таким образом выходя из захвата.

Он приземлился назад приблизительно в шаге или около того, но великан продолжал наступать, как и надеялся Афафренфер, и снова схватил монаха за горло. Однако прежде чем гигант смог приблизиться и снова поднять Афафренфера от пола, монах схватил его за руки, засунул свои большие пальцы под большие пальцы великана и скрестил под ним ноги, опустившись прямо на пол.

Крупный мужчина покачнулся вперед, но прежде чем он понял, что происходит, монах упал на колени и использовал импульс падения, чтобы завести его руки вниз и с внезапной и зверской силой, согнуть большие пальцы крупного мужчины назад за большие руки.

Глухой стук ударяющихся об пол коленей монаха сменился резким треском ломающихся костей пальцев.

Крупный мужчина издал странный звук, наполовину рык, наполовину вой, и разделил свои руки. Разъяренный монах прыгнул вперед, быстро ударив человека в лицо слева и справа. Афафренфер не удовлетворился сломанными руками и поступил более жестоко, опустив огромную правую в кишки человека. Он пошатнулся и накренился, скрестив руки на животе.

Левый хук Афафренфера разбил ему лицо, мотнув его голову в сторону. Он пытался защититься руками, но ужасный апперкот правой рукой монаха ударил его по кишкам с такой силой, что поднял его от пола.

Руки великана опустились, а левый хук Афафренфера снова мотнул голову противника в сторону. Человек заслонился руками, но другой апперкот свалил его с ног.

Разрушительный цикл повторился в третий раз, крупный мужчина был на ногах, а его руки просто беспомощно болтались. Все еще сердитый на удушающий захват Афафренфер наклонился прямо к правой руке крупного мужчины и многократно по ней ударил, каждый удар поднимал зверя от пола и ронял обратно.

— Довольно! — послышался крик из толпы.

— Да ты его убил! Хватит! — крикнул другой.

Брат Афафренфер обернулся и не угрожающе поднял руки. Он смотрел в два десятка изумленных лиц, многие в недоумении качали головами.

Монах посмотрел на Амбру, беспомощно пожал плечами и криво усмехнулся, а дворфа, понимая смысл этого взгляда, покачала головой и поморщилась.

Афафренфер внезапно развернулся на пятках, сделал левый хук, который сломал челюсть крупного мужчины и послал его в сальто, тот упал вниз, приземлился на спину на деревянный пол.

В зале как будто остановилось время, приветствия, насмешки и крики, сменились внезапной холодной тишиной, все взгляды устремились на шокирующего жилистого человека с громовыми руками.

Великан застонал и пошевелился, показывая, что он еще жив и нарушив заклинание, несколько завсегдатаев возле Амбры начали толкать дворфу и кричать. Афафренфер быстро пошел к ней.

— Какая магия, дворфа? — спросил один человек.

— Никакой, — неожиданно ответила женщина позади, и толпа расступилась, повернулась и увидела рыжеволосую женщину, хорошо известную в Невервинтере.

Аруника подошла к дворфе и монаху и внимательно рассмотрела Афафренфера. Она взяла его за запястье, и когда он не возразил, перевернула его руку, показывая татуировку желтой розы на его предплечье.

Она издала понимающий смешок.

— Никакой магии, — сказала она окружающим. — Справедливая победа, хотя я бы не поставила на этих противников.

— Ах, ты обыграла нас, ты гнусная маленькая дворфа! — проворчал особенно грязный посетитель.

— Ах, так это твоя сестра, — закричала на него Амбра. — Ты не давал мне сделать ставку, а когда твой мальчик начал побеждать, ты потребовал мои монеты!

— Ты все подстроила! — заявил посетитель.

— Я подстроила выдавливание жизни из моего друга?

— Он выглядит живей меня!

— Ага, но если мы должны согласиться с тем, что ты говоришь, тогда твой чемпион, пустое место! Подумай об этом, болван! — Амбра вплотную приблизилась к человеку и направила свой толстый палец прямо ему в лицо, вынуждая его отступить перед ней. — По твоему, я позволю своему мальчику задушиться до полусмерти, зная, что он может вырваться и опрокинуть твоего мальчика на пол. Не скажу ничего хорошего о твоем мальчике, но, несомненно, скажу ему о твоем доверии и похвале, — она просмотрела на человека, лежащего плашмя на полу — скоро, поскольку он просыпается.

Агрессивный человек попятился.

— Заплатите ей, — сказала посетителям Аруника. — Монеты выиграны справедливо. И если вы заключили пари, то вы оплачиваете свой проигрыш.

Последовало недовольное ворчание, но Амбра и Афафренфер вышли из таверны с несколькими небольшими мешками золота.

— Не будем больше выигрывать таким образом, — заметил Афафренфер. — Нужно было остановиться после двоих.

— Ба! Они снова будут держать пари. Не смогут удержаться, болваны.

— Они поставят на меня, а в чем твой резон?

— Возможно, ты прав, — сказала Амбра, и злобно усмехнувшись, ему подмигнула. — Если ты не думаешь, что сможешь победить парочку.

Афафренфер начал отвечать, но, вместо этого, только вздохнул. Вероятно, он знал, Амбра поставит на него в состязание с тремя противниками.

* * * * *

— Твоя провидица, — заметила Дзирту Далия.

Дроу инстинктивно поднес руку к мешочку на поясе, но немедленно ее убрал. Ему не нужна Аруника, поскольку Гвен вернулась к нему.

Но затем ему пришла другая идея, он улыбнулся Далии и махнул Арунике, приглашая к нему присоединиться.

— Отлично выглядишь, — заметила рыжеволосая женщина, когда подошла и села рядом с ними.

— Он нашел свою пантеру, — пояснила Далия. — И теперь мы ищем… — Дзирт положил руку на ее предплечье, прерывая ее, но Аруника, конечно, что-то заметила.

— Баррабус-Артемис Энтрери здесь, — сказал Дзирт. — Он в третьей отдельной комнате наверху. Хочешь сходить к нему для меня? Я заплачу.

Глаза Далии расширились, и она повернулась взглянуть на Дзирта, на ее лице было удивление и гнев.

— Я не блудница, — ответила со смехом Аруника.

— Нет, — ответил Дзирт тоже со смехом, — не в этом смысле. Энтрери согласился сопровождать нас на север, но потом передумал. Ему лучше пойти на север, я настаиваю, и я хотел бы, чтобы ты подтвердила ему это.

— По твоим словам? — скептически спросила женщина.

— Тогда используй свои силы, — предложил Дзирт. — Я знаю, где найти то, что он желает вернуть.

— Меч?

— Уничтожен, — вмешалась Далия.

— Ах, — сказала Аруника, она казалась впечатленной.

— Это что-то другое, но не менее важное, — заверил ее Дзирт.

Аруника смотрела на него некоторое время и шептала себе под нос какие-то слова, как он понял, заклинания.

— Предмет или прозрение? — хитро спросила провидица.

— Да, — ответил Дзирт.

Аруника начала подниматься и Дзирт потянулся к мошне. Но женщина отказалась и пообещала, — Я схожу к нему.

* * * * *

— Что ты хочешь? — спросил Артемис Энтрери из-за приоткрытой двери. Он был по пояс голый, и Аруника не сомневалась, что он заметил ее оценивающий взгляд на своем мускулистом торсе.

— Баррабус, — ответила она.

— Это не мое имя и никогда не будет моим.

— Тогда Артемис, — сказала она. — Поговори со мной. Мы большие игроки в море крестьян. И не должны быть незнакомцами или врагами.

Ее слова, более чем немного, были подкреплены магией, но ей было не о чем беспокоиться. Для большинства мужчин и Энтрери не был исключением, было достаточно ее усовершенствованной заклинанием внешности, она волшебно обезоруживала и соблазняла. Энтрери отстранился и открыл дверь, а Аруника с удовольствием вошла в его каморку.

— Хорошо, что ты вернулся, — сказала она, садясь на его смятое ложе и скромно скрестив ноги. Ей пришло в голову отказаться от просьбы Дзирта и убедить Энтрери остаться в Невервинтере. Она могла сделать его осведомителем, возможно, другим большим винтиком в сети, которой она способствовала? В конце концов, она знала о подвигах Баррабуса Серого, и он был человеком немалой опасности и силы.

Слишком опасен, думала она после короткого разговора с Энтрери и взгляда в его холодные глаза. Да, она действительно помнила Баррабуса Серого, и всегда понимала, что он был одним из немногих смертных, из тех, кого она встречала, способных ее победить.

Однако это не значит, что он не может быть ей полезен, причем разными способами.

Несмотря на то, что она говорила раньше, рыжая действительно применила немного подавляющего обольщения, чтобы удовлетворить свои желания и понравиться Энтрери. Она не покидала его комнату до рассвета, и оставила Энтрери довольно истощенным и крепко спящим.

Она дала ему великое удовольствие, и он ответил взаимностью. Дополнительной тантьемой, была мысль суккуба, что целью ее соблазнения не было ее собственное удовольствие. Не этой ночью, хотя конечно оно стало дополнительной тантьемой! Нет, во время их сплетения Аруника наложила чары на этого опасного убийцу, двеомер ясновидения. И когда они в изнеможении рухнули в объятия друг друга, рыжеволосая суккуб, шепчущая демонесса, соответствовала репутации своего вида, предлагая тихую поддержку в ухо Энтрери, уверяя его, что его лучшая дорога вперед лежит рядом с Дзиртом и Далией.

В конце концов, ее слава провидицы не была совершенно незаслуженной, и теперь Артемис Энтрери, отмеченный двеомером Аруники, будет ее лазутчиком.

Глава 4 Мой друг вампир

Изменение перспективы весьма дезориентировало Дрейго Проворного. Сначала он стоял в своей комнате, наблюдая, как пантера обратилась в туман, затем он путешествовал по эфиру, его чувства крутились и вертелись, тайно следуя за Гвенвивар.

Вскоре он оказался рядом со следопытом-дроу и Далией на Ториле, но на земле, крадучись. Он мог слышать пару, но не мог повернуться, чтобы на них посмотреть. Не имея власти над мышцами кошки, а, только наблюдая, слушая и обоняя, чувствовать через ее существо без своего тела было странно, и что более важно, он не мог ею управлять, необычный опыт для старого чернокнижника.

Реальность изменилась, пантера видела мир не так, как человек. Все казалось удлиненным с расстояния, более четким. Кристальная ясность вызывала головокружение, почти увеличивая впечатление от травы, ветвей и опавшей листвы, как будто сто зеркал поймали солнечный свет и увеличили его во много раз, чтобы полностью изменить цвет мира.

Сознание Дрейго Проворного заполнили звуки — некоторые были мягкими, как крик далекой птицы, затем внезапно стали громкими, поскольку пантера навострила уши. При этом другие звуки заглушились. Дрейго казалось, что кошка может направлять свой слух, усиливая одну область звука и почти заглушая остальные области.

Она быстро двигалась, что-то преследуя, а земля и низкие кустарники проносились так быстро, что Дрейго рефлексивно закрыл свои глаза. Но он не мог закрыть глаза Гвенвивар и таким образом, его действия не имели никакого эффекта. Он почти нарушил связь, но потом добыча Гвенвивар внезапно появилась в поле зрения.

Люди и тифлинги — ревнители ашмадай — вскочили в тревоге, подобрав свои боевые скипетры, пихая друг друга в сторону.

Воздух над ним вспорола ослепительная вспышка, и человек-ашмадай полетел прочь.

Затем чернокнижник почувствовал, что он летит, поскольку Гвенвивар прыгнула. Он видел, что женщина нырнула в сторону, еще один поворот и вопль, и он пронесся мимо них двоих, врезавшись в грудь дородного воина-тифлинга. Дрейго Проворный ощутил толчок, поскольку тот воин попытался ударить своим скипетром в бок пантеры, но более остро Дрейго Проворный чувствовал вкус пота и плоти, поскольку Гвенвивар укусила воина. Видение прервалось. Кошка закрыла глаза, но чернокнижник остро слышал разрыв плоти и хруст кости и запах — о, запах! — ошеломил его. Медный и теплый.

Запах хлещущей крови.

Он почувствовал, что снова летит, и его видение внезапно возобновилось. Он видел, что дроу вращает саблями, заставляя воздух гудеть. Далия прыгнула мимо, и он услышал хрюканье и стон, и удар ее посоха по черепу женщины. Пантера врезалась в другого человека, опрокинула его на землю, ломая ветки и сминая низкий кустарник. Как только они приземлились, Гвенвивар развернулась и бросилась прочь. Дрейго Проворный даже не понимал, что он рефлекторно перебирает руками и царапает воздух, подражая когтям Гвенвивар, разрывающим плоть человека.

Она метнулись обратно, ашмадай вертелся внизу перед ней. Сабля мелькнула, прямо перед взором Дрейго Проворного, он закричал и закрыл лицо руками, отчаянно пытаясь отгородиться от подавляющих звуков и запахов.

Он чувствовал, что падает, падает в огромную темную дыру.

— …он привел нас сюда, потому что здесь что-то было. — Голос Дзирта потянулся к нему, вытягивая его из мрака назад в чувства пантеры. — Что-то сильное…

Последнее слово пропало, поскольку Гвенвивар насторожила уши, сосредотачиваясь на отдаленном крике. Часть банды ашмадай убежала?

— … работающий с вампиром? — спросила Далия.

Кошка рванулась вперед, побежала по склону холма на дерево и все, что Дрейго Проворный смог уловить из ответа Дзирта, было, — …это намного хуже, того.

О, вернись, ты глупая кошка! тщетно кричал рассудок чернокнижника.

Эльфийка и дроу продолжали говорить ниже, но пантера сосредоточилась на отдаленных звуках и Дрейго Проворный слышал дыхание убегающего воина-ашмадай острее, чем их голоса. Он мысленно умолял Гвенвивар, но пантера, конечно, не могла его услышать.

Пантера спрыгнула с дерева, и Дрейго Проворный в ужасе закричал, поскольку увидел, что земля мчится на него. Чистый шок нарушил его связь с Гвенвивар, но когда его сознание вернулось в его комнату в Царстве Теней, он услышал, как Дзирт говорит, — Что мы знаем о судьбе Валиндры Теневой Мантии?

* * * * *

— Лорд Дрейго? — тихо спросил Эффрон, двигаясь по личным палатам старого чернокнижника. Он посмотрел вокруг. Место казалось довольно пустым. По общему мнению, хотя, Дрейго Проворный был здесь. Старый чернокнижник вызвал его.

Он двигался медленно и осторожно, будто шел по осколкам битого стекла, как и всегда рядом с этим опасным и мстительным негодяем. Эффрон не запрыгал от радости, когда посыльный Дрейго Проворного прибыл с вызовом.

Он подошел к боковой комнате, где держали Гвенвивар, но не хотел в нее заходить, из опасения, что он будет обнаружен и обвинен в попытке снова украсть пантеру.

— Лорд Дрейго? — повторил он, когда вошел в главную палату.

По-прежнему пусто. Эффрон снова повернулся к боковой комнате. Он призвал все свое мужество и направился к двери, осторожно поворачивая ручку и громче выкрикивая, — лорд Дрейго!

Он заглянул в палату и замер на месте, там, на полу сидел Дрейго Проворный! Остатки тонких волос старика, торчали под любопытными углами, и он рассеянно смотрел на Эффрона. Прежде Дрейго Проворный всегда казался сдержанным и пристойным, его волосы были ухожены, а одежда, будь это мантия или элегантный жилет и бриджи, всегда была чистой и опрятной.

Дрейго Проворный смотрел на него на протяжении многих сердцебиений, и только потом, казалось, заметил его присутствие.

— А, Эффрон, хорошо, что ты пришел, — сказал он, наконец, и начал подниматься с пола.

Эффрон кинулся помочь ему встать на ноги.

Иссохший старый чернокнижник провел руками по голове, приглаживая свои скудные волосы, и мелькнул желтозубой улыбкой.

— Настоящая прогулка, мальчик, — пояснил он.

Эффрон не понимал. Он осмотрел комнату и клетку. Ее решетка не светилась, и в ней не было никакой пантеры.

— Я был на Ториле, — пояснил Дрейго Проворный. — Через чувства большой пантеры.

Эффрон смотрел на него, не совсем улавливая.

— Я связан с существом благословением обманутого друида, — пояснил иссохший старый чернокнижник. — И таким образом, я вижу через нее, слышу через нее, чувствую запах через нее, и даже чувствую себя через нее. Это довольно волнующая прогулка, уверяю тебя! — Он рассмеялся, но быстро успокоился, его лицо стало серьезным. — Прежде, я никогда так не ощущал убийство. Запах… это было… личным. Он посмотрел на Эффрона. — И прекрасным.

— Мастер?

Дрейго Проворный тряхнул головой, будто отгоняя транс. — Не важно, — сказал он. — Сейчас, по крайней мере, хотя я намерен изучить это глубже.

— Да, Мастер, — сказал Эффрон, и снова посмотрел на пустую клетку. — И какова моя роль?

— Твоя роль?

— Мне сказали, что вы немедленно хотели меня видеть.

Дрейго Проворный казался довольно взволнованным в течение нескольких сердцебиений — что-то, что Эффрон никогда не видел прежде. Он не мог не оглянуться на пустую клетку, пытаясь понять, чудесный или страшный опыт постиг Дрейго Проворный.

— О, да, — сказал чернокнижник, взяв себя в руки. — Ты хочешь искупить вину, и я даю тебе шанс. Я наметил одно направление, но теперь, действительно, совсем недавно, — он посмотрел на клетку и усмехнулся, — я получил кое-какую другую информацию. Что ты знаешь об этой твари, Валиндре Теневой Мантии?

— Лич? — спросил Эффрон. — Я наблюдал за ней издалека. Она совершенно безумна, и вдвойне опасна.

— Иди и следи за ней снова. На сей раз для меня, — сообщил ему Дрейго Проворный. — Я буду знать о ее передвижениях и намерениях, и представляет ли она какую-либо серьезную угрозу области Невервинтера.

— Мастер? — Эффрон не испытывал восторга, и его голос это выдавал.

— Иди, иди, — сказал ему Дрейго, и замахал жесткими руками на молодого чернокнижника. — Узнай, что сможешь и возвращайся с подробным докладом. И позволь мне снова тебя предупредить, мой порывистый молодой подопечный, остерегайся сношений с Далией и ее спутниками — особенно со спутниками. В данный момент Далия несущественна.

Лицо Эффрона стало совершенно непроницаемым.

— Для тебя, может и нет, — сказал Дрейго Проворный. — Но твои нужды и желания здесь не главное, и действительно бледнеют в сравнении с большей проблемой, то есть, довольно вероятно, Дзиртом До’Урденом. Поэтому, предупреждаю тебя, без всяких споров и неповиновения, держись от них подальше.

Эффрон не моргал на протяжении многих сердцебиений.

— Сделай это, и когда придет время, я помогу тебе найти свою месть, — пообещал старый чернокнижник.

Это было бы неплохо, поскольку у Эффрона не осталось никакого выбора. Он вынужден был признать, по крайней мере, самому себе, что без некоторой помощи, он мало, что мог сделать против таких, как Далия, Дзирт До’Урден и Баррабус Серый, каждый из них был грозным противником.

— Валиндра Теневая Мантия, — ответил он спокойно. — Конечно.

* * * * *

Не успел Эффрон покинуть комнату, как Дрейго Проворный снова устроился на полу, закрыл глаза и замедлил свое дыхание, чтобы успокоиться и подготовиться к повторному путешествию в чувства пантеры. В конце концов, его снова ясный и сильный разум вызвал связь.

Изображение в его голове было на удивление темным. Наступила ночь, прошло так много времени? И Дрейго Проворный снова почувствовал себя выведенным из равновесия в чувствах Гвенвивар. Глаза пантеры сосредоточились на тьме вокруг и увеличили все во много раз, предавая ветвям дерева странный, темный вид. Абсолютно контрастные, бесцветные линии разграничили края веток, колышущихся на ночном ветерке.

Он ясно и отчетливо слышал сердцебиение двух своих спутников. Как любопытно, потом, когда Гвенвивар повернула голову, и он увидел не только Далию и Дзирта, но также и третьего спутника, неряшливого вида дворфа в остроконечных доспехах и с шипом на шлеме почти в половину его роста!

Его сердце не бьется, понял Дрейго Проворный, и, учитывая предыдущий разговор, он знал почему. Это может быть интересным и важным, подумал он.

— Иди домой, Гвен, — сказал Дзирт потом, и все застлало серым туманом и водоворотом паров.

Вернувшись в свою комнату, Дрейго Проворный проклинал свою неудачу. Далия и дроу нашли старого друга, оказывается, дворф стал вампиром. Дрейго хотел видеть, как это можно разыграть. Если Дзирт До’Урден присоединился к вампиру, даже бывшему другу, обратившемуся во тьму, это могло бы быть весомой подсказкой, о том, какая богиня назовет именно этого дроу как избранного последователя. Могла ли Миликки, богиня природы, принимать такое неестественное существо?

И разве леди Ллос не полюбила бы такой союз?

Дрейго Проворный мог только вздохнуть и напомнить себе быть терпеливым. Гвенвивар вернулась в свою клетку.

Но Дзирт призовет ее снова.

* * * * *

— Я захочу есть, — мрачно заметил Тибблдорф Пвент. После того, как Дзирт и Далия нашли его в лесу, он вернулся в свое логово, в пещеру в холмах. — И может случиться так, что на сей раз я не найду гоблинов.

— Ты не будешь, — настаивал или просил Дзирт, хотя на самом деле он пытался скрыть отчаяние от Далии, и особенно от Пвента. Неудачно, понял он, когда посмотрел на эльфийку.

— Нет? — ответил дворф. — Ты не знаешь этого, эльф. — Он подошел к входу в пещеру и плюхнулся на землю. Он казался еще более подавленным, чем Дзирт. — Я умер. Должен быть все еще мертвым. Может быть, я буду просто сидеть здесь, ждать солнца.

Дзирт не сомневался в его решимости. Это был Пвент, в конце концов.

Позади дворфа воздух начал немного проясняться, поскольку предрассветное зарево осветило восток.

— Это может быть лучше, — сказала Далия, проходя мимо него на открытый воздух. Она добавила легкомысленно, — Маловероятно, что ты полакомишься каким-нибудь несчастным ребенком, если ты всего лишь прах.

— Если ты прах, — прошептал Дзирт, и он не мог не поморщиться, когда смотрел, как уходит Далия. Она не понимала утраты или негодования. То, что гордый и верный веселый мясник должен быть сведен к этой несчастной судьбе, было едва ли не больше, чем Дзирт мог перенести.

И Далия, казалось, ни в малейшей степени не беспокоилась. Действительно, ее акцент на последнем слове, «прах», заставил Дзирта неловко переступать с ноги на ногу. Он подошел к своему другу и положил руку на крепкое плечо Пвента.

— Должен быть способ, — сказал он.

— Не-а, — сказал Пвент.

— Проклятие вампиризма необратимо, — сухо сказала Далия. — Я знаю этих существ, ибо в Тэе они в изобилии. Многие пытались — о, как они пытались! — вернуться к свету. Самые могущественные Красные Волшебники и самые сильные жрецы искали эти ответы. Но, увы, возврата нет.

Дзирт холодно на нее посмотрел, но эльфийка только пожала плечами.

Дроу задавался вопросом, что он может сделать. Это был Пвент, верный Пвент. Тибблдорф Пвент, который привел Стокли Силверстрима и его мальчиков из Долины Ледяного Ветра, чтобы помочь в сражении в Гонтлгриме. Тибблдорф Пвент, который нес Бренора через яму исконного и помог своему любимому королю потянуть рычаг, чтобы посадить пламенного зверя обратно в его яму.

Тибблдорф Пвент, герой.

Тибблдорф Пвент, вампир.

Дзирт заглянул в свое сердце — как бы он поступил на его месте? Он не мог отрицать логику дворфа. Пвент был вампиром, и вампир будет питаться. Запах крови, конечно, отвергает любые нравственные принципы, поскольку это его путь. От этого никуда не деться, это правда проклятия, и нет, увы, никакого лечения недуга.

— Ты хочешь с этим покончить, мой друг? — спокойно спросил он. — Ты решил сгореть?

— Я умер с моим королем, в Гонтлгриме. Я просто снова к нему вернусь.

— И никакие мои слова не заставят тебя передумать? — спросил Дзирт.

— Мой король, — ответил дворф. — Он будет ждать меня в краю Морадина, и я еще не сделал ничего, что заставило бы Морадина от меня отвернуться! Но сделаю. Я знаю, что сделаю, если не покончу с этим сейчас.

Дзирт пытался сосредоточиться на словах, но его смутило упоминание Пвента о его короле.

— Бренор не… поднялся? — спросил дроу, дрожащим голосом. Ему было тяжело видеть Пвента, своего старого друга, в этом жалком состоянии, но увидеть Бренора Боевого Топора, его дорогого друга на протяжении более чем века, также страдающим, будет больше, чем его сердце может перенести, он был уверен.

— Нет, эльф, — заверил его Пвент. — Он лежит в своей могиле, там, где ты его оставил. Убитый по-настоящему и окончательно, он умер героем. В отличие от меня.

— Никто не сомневается в героизме Тибблдорфа Пвента в сражении за Гонтлгрим и в сотне других, — сказал Дзирт. — Легенда о тебе распространена повсюду и великолепна, твое наследие в безопасности.

Пвент кивнул и благодарно хмыкнул, но не сказал очевидного: что его наследие останется в безопасности, только если он свернет со своего нынешнего курса. И был только один способ сделать это.

Он положил плотную руку поверх руки Дзирта и повторил, — Ах, мой король.

— Да будет так, — сказал Дзирт, его уста с трудом произнесли эти слова.

Далия позвала его. — Пойдем. Я хочу вернуться в Невервинтер, и поскорее!

— Прощай, мой друг, — сказал Дзирт, и вышел из пещеры. — Сядь на пир и подними кружку рядом с королем Бренором в Доме Дворфов.

— За клан Боевых Топоров и за тебя, тоже, эльф, — ответил Пвент, и от этих слов на сердце Дзирта стало немного легче, в его голосе было спокойствие, как будто он действительно с этим смирился, понимая, что так для него лучше, или, что это единственный выбор. Однако, на сердце Дзирта, возможно, было не так тяжело, когда он покинул эту пещеру.

Снаружи он остановился и повернулся, взглянуть на темный проход, хотя Пвент был теперь вне поля зрения. Он подумал, что должен остаться и увидеть это. Он был многим обязан этому щитовому дворфу, который давал так много ему и Бренору на протяжении десятилетий. Пвент был таким же героем в последней битве в Гонтлгриме, как и любой из них, и теперь Дзирт просто уйдет и позволит ему сгореть дотла под восходящим солнцем?

— Пойдем, — настаивала Далия, и он бросил на нее действительно сердитый взгляд.

— Ты ничем не сможешь ему помочь, — пояснила Далия, подойдя, чтобы взять руку Дзирта. — Он делает нравственно правильный выбор. Ты с этим не согласен? Если так, то иди и привлеки его на нашу сторону. Вампир — сильный союзник, я знаю.

Дзирт смотрел на нее, не совсем понимая ее истинные намерения, и не совсем в состоянии не принимать в расчет ее слова или возможность того, чтобы взять с собой Тибблдорфа Пвента. Разве он не в долгу перед своим старым другом?

— Но он будет питаться, — добавила Далия. — И если он не сможет найти гоблиноидов, он будет кормиться эльфом или человеком. Другой возможности нет. Он не может сопротивляться голоду, если бы мог, ты нашел бы сильные великие общины вампиров, и какой король мог бы им противостоять или их соблазнам бессмертия?

— Ты знаешь это?

— У меня большой опыт с этими существами, — пояснила Далия. — В Тэе они в изобилии.

Дзирт оглянулся на вход в пещеру.

— Ты ничего не можешь для него сделать, прошептала Далия. И когда Дзирт повернулся, взглянуть на нее, он увидел искреннее сочувствие в ее голубых глазах, ему и Пвенту, и он был этому рад. — Никто ничего не может для него сделать, кроме самого дворфа. Он может положить конец своим мучениям, как он решил, прежде чем проклятие продолжит поедать его разум и вести его во тьму. Я видела это: молодые вампиры, недавно обращенные, уничтожают себя, пока недуг не полностью ими завладел.

Дзирт глубоко вздохнул, но не отвернулся от пещеры, даже склонился к ней, как будто думал о возвращении.

— Позволь ему сделать это, — прошептала Далия. — Он снова умрет как герой, немногие с таким недугом могут так сопротивляться темным искушениям, как он намерен теперь.

Дзирт кивнул, он знал, что должен был быть этим удовлетворен, что он должен был принять маленькую победу и считать ее концом. В своем уме он провел параллель между Пвентом и Артемисом Энтрери, поскольку он обдумал утверждение Далии, что Пвент действительно будет кормиться эльфом или человеком или какой-то другой мирной расой. Теперь это его природа, и это сильная, непреодолимая потребность.

Так что же насчет Энтрери? Человек многих убил. Будет ли он убивать больше, и не только тех, кто этого заслуживает, или не только ради всеобщего блага?

Да, это всегда было вопросом, признал Дзирт. И он всегда надеялся, что Энтрери найдет свой путь за этим замкнутым характером.

Как нелепо, что Тибблдорф Пвент должен был пожертвовать собой без надежды, в то время как Энтрери продолжал дышать. Как трагично, что Пвенту угрожала непреодолимая опасность, в то время как для Артемиса Энтрери могла остаться надежда.

В самом деле, эта действительность оказалась горькой пилюлей.

Глава 5 Цель

По настоянию Дзирта пятеро спутников покинули Невервинтер ранним утром следующего дня. Хотя он вообще не спал всю прошлую ночь, Дзирт был полон решимости быть на пути. Много раз он бросал взгляды на лес на востоке, где он нашел проклятого Тибблдорфа Пвента, и много раз эта печальная действительность, отбрасывала его назад во времени, к падению Пвента и Бренора.

Он оставил тьму позади и теперь двигался с целью. Вел своих спутников по береговой линии перед лицом наступившей зимы, которая пришла рано и сильно ударила, похоронив землю вокруг леса в глубокие снега и принеся пласты опасного льда на всем протяжении северного Побережья Мечей. Много раз за время их короткого путешествия Далия спрашивала Дзирта, что он планировал, и много раз Энтрери интересовался своим кинжалом, но дроу молчал со спокойной и довольной улыбкой.

— Порт Лласт? — спросил Энтрери, когда их место назначения стало очевидным, ибо они свернули на тропу, которая вела вниз от скалистых утесов до тихого приморского городка. Некогда Порт Лласт был портовым городом с процветающей каменоломней, но теперь больше напоминал деревню.

— Почему ты говоришь невнятно? — спросила Амбра.

— Не невнятно, — сказал Дзирт. — Это название городка. Порт Лласт. Два Л.

— Как и в коллекторе, — пробормотал вечно язвительный Энтрери.

— Я не знаю этого места, — ответила дворфа, и Афафренфер, соглашаясь, пожал плечами.

— Столетие назад это был Процветающий город, — пояснил Дзирт. — Эти утесы дали много камня для самых больших зданий Глубоководья, Лускана, и Невервинтера, и городков по всему Побережью Мечей.

— И что случилось? — спросила Амбра, оглядываясь по сторонам. — По мне, так похоже, что камень хороший, а вы никогда действительно не испытывали нехватки материала?

— Орки… разбойники… — пояснил Дзирт.

— Лускан, — вставил Энтрери, и Дзирт рефлекторно вздрогнул, хотя он был уверен, что Энтрери понятия не имел о роли Дзирта в катастрофе, которая произошла в Городе Парусов, который был всего в нескольких днях езды дальше по побережью.

— Порт Лласт был опустошен и снесен, — пояснил Дзирт. — От населения города почти в двадцать тысяч человек в короткие сроки осталось лишь несколько сотен.

— Значит он все еще значительный, — сказал Афафренфер. — Несколько сотен и это в портовом городе?

— Это было до Магической Чумы, — сказал Энтрери. Он посмотрел на Дзирта и добавил, — Расскажи им о нашем райском месте назначения.

— Земля там поднялась, — сказал Дзирт, указывая на запад, в сторону открытого моря. По слухам это некое воздействие Магической Чумы, хотя безотносительно причины, земля, несомненно, есть. Этот новый остров изменил приливы, которые разрушили гавань и покончили со всеми оставшимися надеждами для города.

— Покончили? — спросила дворфа.

— Мы обошли это место несколько раз, — смущенно сказала Далия. — Там все еще есть люди.

— Но не много, — пояснил Дзирт.

— Это городок Умберли, — сказал Энтрери, имея в виду злую морскую богиню, известную тем, что она отправляет своих приспешников, ужасных морских чудовищ, сеять панику на побережьях Фаэруна.

— Но, тем не менее, люди держатся и сопротивляются, — возразил Дзирт.

— Благородные, — сказал Афафренфер.

— Упрямые, — сказала Амбра.

— Глупые, — сказал Энтрери, так четко и уверенно, что привлек взгляды остальных четверых. — Держатся за что? У них нет ни гавани, ни каменоломни. Все, что у них есть, это память о потерянном времени, которое не вернется.

— Защищать свой дом — это большая честь, — возразила Амбра.

Энтрери над ней посмеялся. — Без надежды? — сказал он. — Сколько осталось сельчан, дроу? Три сотни? Две? Их меньше с каждым годом, поскольку некоторые сдаются и уходят, а других убивают дьяволы Умберли, или орки и разбойники, которые господствуют над этой областью. У них нет шанса защитить свои дома. Им нечем заманить новых поселенцев, и нет подкрепления в их уменьшающихся рядах.

Далия понимающе усмехнулась, когда посмотрела на Дзирта. — По-видимому, у них есть мы.

Энтрери пристально посмотрел на Дзирта и недоверчиво спросил, — В самом деле?

— Давайте посмотрим, что мы можем узнать об этом месте, — ответил Дзирт. — Зима будет не более опасной для нас здесь, чем где-нибудь еще.

Энтрери покачал головой, скорее в презренном недоверии, чем смиренно, но больше ничего не сказал. Его взгляд на Дзирта говорил красноречивее всяких слов, главным образом напоминания Дзирту, что Энтрери пошел только ради возвращения дорогого ему кинжала.

Тропа петляла вниз сквозь высокие стены темного камня. На нескольких вырубленных плато были руины старых катапульт, все они были насторожены на гавань далеко внизу. После несметного числа крутых угловых поворотов вниз и крутого спуска, пятеро спутников пришли, наконец, к южным воротам города, чтобы найти их запертыми и хорошо охраняемыми.

— Остановитесь и назовитесь! — крикнул воин с крепостного вала. — И что за странная банда палубных матросов стучит в нашу дверь. Эльф-дроу впереди и пестрая команда позади. — Человек покачал головой и позвал других. Еще одна пара воинов присоединилась к нему на стене, их глаза расширились.

И не удивительно, дроу не только возглавлял группу, но и сидел верхом на единороге, а человек позади него был верхом кошмаре из нижних планов!

— Такое не каждый день увидишь, а? — крикнула им Амбра.

— Рад нашей встрече, — сказал Дзирт. — И скажите на милость, разве Порт Лласт все еще возглавляет Довос Дотвинтил, как Первый Капитан?

— Значит, ты его знаешь? — ответил стражник.

— Не так хорошо. Я лучше знал Хаирамаса Дотвинтила, в давно минувшие дни, когда я плавал с Дюдермонтом и Морской Феей.

Три стражника поговорили между собой, и когда они повернулись, второй страж, женщина, спросила, — Кто ты такой, темный эльф? Возможно, ты парень по имени Дзирт?

— К вашим услугам — сказал Дзирт, и слегка поклонился, слегка, потому, что он был на спине Андахара.

— Идете мимо? — спросила она. Дзирт отметил что-то вроде резкости в ее голосе, и понял, поскольку, когда капитан Дюдермонт переступил через границы благоразумия и попытался укротить опасный Лускан, случившийся переворот поставил злых людей во главе Города Парусов, и это в свою очередь бросило длинную тень на городок Порт Лласт. Дзирт был частью провала Дюдермонта, поэтому полагался на общие знания и тот факт, что он пытался отговорить капитана от его опасных амбиций, задолго до того, как катастрофические события стали широко известны.

Дзирт проходил через Порт Лласт пару раз за последние десятилетия, но не нашел там особенно теплого приема после разгрома в Лускане. Чаще, он избегал города в своих путешествиях на север и юг.

— Мы надеемся перезимовать в вашем честном городке, — ответил он.

Двое стражников исчезли, третий повернулся, очевидно, чтобы поучаствовать в разговоре, который спутники не могли разобрать снизу. Прежде чем они получили словесный ответ, врата со скрипом отворились.

— Тогда добро пожаловать, — стражник, который был третьим на стене, сказал с поклоном, когда они проходили мимо. — Под сенью восточных утесов есть таверна Утешение Камнетеса. Я думаю, там вы найдете хорошее жилье. Будьте благоразумны, и оставайтесь на востоке, не ходите никуда возле доков.

Дзирт кивнул и соскользнул с седла, затем отозвал Андахара. Глаза стражников расширились, когда могучий единорог прыгнул в сторону и, казалось, вдвое уменьшился. Второй скачок опять уменьшил его вдвое, и также третий и четвертый, затем Андахар бесследно исчез в небытие.

— Вы были в Невервинтере в последнее время? — спросил стражник, стараясь выглядеть спокойным, хотя он явно был охвачен благоговейным страхом. — Как он?

— Становится сильным, — ответил Дзирт. — Непосредственные и наибольшие угрозы городу были устранены.

Человек кивнул и казался вполне довольным этими новостями, и Дзирт хорошо понимал его реакцию. Порт Лласт нуждался в сильном и надежном Невервинтере, чтобы помочь удерживать пиратов Лускана подальше, и возможно поддержать их в продолжающихся невзгодах от существ из океанских владений Умберли. Город Парусов испытал бы небольшие затруднения при подавлении этого некогда процветающего, но теперь почти заброшенного города. Дзирт остро вспомнил об этом, когда посмотрел на защищенную гавань, где около дюжины маломерных судов покачивались на приливах и отливах и некоторые из этого скудного флота казались едва годными для плавания. Катапульты на восточных утесах, выходящих на город, еще действовали и были укомплектованы, они выглядели все еще внушительно. Но метание камня в движущееся судно было нелегкой задачей. Если бы пришли верховные капитаны Лускана, Порт Лласт, почти наверняка бы пал, едва пискнув.

— Не очень дружелюбное место, — заметил Афафренфер, когда они впятером шли по дороге вниз мимо обветшалых каменных домов и лавок. Действительно, большинство ставней было плотно закрыто, а другие со стуком закрывались, когда проходила эта необычная труппа.

— Это беспокойные земли диких существ, — ответил Дзирт. — Горожане насторожены, и не зря.

— Я полагаю, что просто пройдя здесь, мы удвоили их бдительность, — язвительно заметила Далия.

— Я полагаю, что ты недооцениваешь силу поселенцев, — неожиданно вставил Артемис Энтрери, и остальные четверо повернулись к нему, все еще сидящему верхом на кошмаре. — Они здесь выживают, и одно это уже не мелочь.

— Хорошо сказано, — заметил Дзирт и добавил. — Это будет прекрасное место для зимовки.

— Почему? — спросил убийца, и когда Дзирт остановился и обернулся, он добавил, — Когда ты собираешься нам рассказать?

— Сегодня вечером, — пообещал Дзирт и пошел дальше.

Дорога разветвилась, но левый путь был заблокирован каменной стеной, под охраной трех стражников. Эта дорога вела к низовьям города, гавани и побережью, и, осмотревшись вокруг, пятерка увидела, что множество недавно возведенных стен, фактически разделяли город пополам, восток и запад. Правая вилка вела почти прямо на восток к утесам и к верхней части города, и даже с такого расстояния, спутники могли легко определить свое место назначения, недавно построенное центральное здание безо мха и с не успевшим потемнеть камнем.

Общий зал в Утешении Камнетеса был просторен и ухожен, с несколькими ярко горящими очагами и десятки горожан сидели за круглыми столами, которые стояли перед большой стойкой. Позади нее виднелась оживленная кухня.

— Я могла бы привыкнуть к этому месту, — предположила Амбра при многообещающем виде. Она не спеша направилась к ближайшему столику, мелькнув улыбкой, сидящему там трио, человеку и двум дворфам, лица всех троих обветрились под приморским солнцем, а руки покрылись мозолями и обросли тугими мышцами от добычи камня.

— Рада встрече, — сказала им Амбра.

— Ага, девчурка, составишь нам компанию? — ответил один из дворфов.

Амбра остановилась, оглянулась на своих четверых спутников, подмигнула, а затем сделала именно это.

— Никаких драк, — заметил Дзирт Афафренферу, когда они шли мимо стола. — Не хочу, чтобы нас выбросили из этой таверны.

— Не по моему выбору, — ответил монах. — Просто Амбра любит звон монет, ты знаешь.

— Я знаю, и я видел, но не хочу видеть этого сейчас, — ответил Дзирт. — У нас здесь важное дело.

— Возможно, ты расскажешь нам о нем в скором времени, — довольно резко ответил Афафренфер, и направился к стойке.

Дзирт остановился и повернулся к Далии. — Останься с ним, — сказал он тихо, рассеянно оглядываясь на дворфу. — Узнай нашего спутника монаха. Я должен понять его поведение и верность.

— Он может сражаться, — заметила Далия.

— Но знает ли он, когда сражаться, и против кого?

— Он сделает то, что говорит ему дворфа, — сказал Энтрери.

Дзирт посмотрел на столик, где Амбра распивала крепкий напиток со своими новыми друзьями.

— Ты думаешь, что ее знаешь? — заметил Энтрери. — Ты видишь в ней Бренора. Будь осторожен.

— Артемис Энтрери, предостерегает меня насчет моих спутников, — пробормотал Дзирт. — Мир сошел с ума.

Далия над этим рассмеялась, а затем последовала за Афафренфером к стойке. Тем временем, Дзирт и Энтрери нашли пустой столик в углу напротив двери.

— Это обреченный городок, — сказал убийца, как только они заняли свои места. — Почему мы тратим здесь наше время? — Он обдумывал эти слова в течение сердцебиения и слегка их изменил. — Почему ты тратишь здесь мое время?

— Не обреченный, — ответил Дзирт. — Если только мы не отвернемся от него.

— И ты не можешь, — предположил Энтрери.

Дзирт пожал плечами. — У нас здесь есть шанс творить добро, — пояснил он, и резко замолчал, когда подавальщица подошла предложить напитки.

— Творить здесь добро? — с сомнением повторил Энтрери, когда она ушла.

— Люди Порт Лласта заслуживают шанс, — сказал Дзирт. — Они держались несмотря ни на что.

— Потому что они глупые, — перебил Энтрери. — Я думал, мы уже это обсудили.

— Избавь меня от своих кислых шуток, — ответил Дзирт. — Я серьезно. Ты жил… сомнительной жизнью. Разве от этого не зудит твоя совесть?

— Теперь ты позволяешь себе меня отчитывать?

Дзирт серьезно на него посмотрел и покачал головой. — Я спрашиваю. Честно.

Подавальщица, молодая симпатичная брюнетка не старше пятнадцати лет, вернулась с напитками, поставила их, и побежала по зову с другого стола.

— А, похоже, что отчитываешь, — ответил Энтрери после большого глотка красного эля из Врат Балдура.

— Значит, я приношу извинения и снова спрашиваю, ты не чувствуешь сожаления?

— Нисколько.

Они смотрели друг на друга долгое время, и Дзирт не верил ответу, но тон Энтрери не оставлял пространства для споров. — Ты когда-либо делал что-нибудь для кого-то просто потому, что это было нужно сделать? — спросил он. — Или в конце задачи всегда должно быть твое вознаграждение?

Энтрери просто смотрел на него и сделал еще глоток.

— Ты никогда этого не пробовал?

— Я пришел на север с тобой, потому что ты обещал мне мой кинжал.

— В свое время, — пренебрежительно сказал Дзирт. — Но сейчас, я хотел бы узнать насчет тебя.

— У тебя есть дело, которое нужно сделать?

— У нас есть шанс сделать что-то хорошее для многих людей здесь, — пояснил Дзирт. — Есть уровень удовлетворения в этом осуществлении, я сомневаюсь, что ты когда-либо это испытывал.

Энтрери над ним насмехался и смотрел недоверчиво. — Это так ты исцеляешь свои раны? — спросил он. Когда Дзирт посмотрел на него в замешательстве, он продолжил, — Если ты сможешь меня изменить, то не будешь чувствовать себя настолько виновным, в том, что позволил мне избежать твоих клинков в прошлом, да? Ты, неоднократно мог меня убить, но не сделал этого, и теперь ты подвергаешь сомнению это милосердие. Сколько невинных погибло, потому что у тебя не хватило мужества нанести мне удар?

— Нет, — тихо сказал Дзирт, качая головой.

— Или это что-то другое? — спросил Энтрери, явно наслаждаясь этим разговором. — Однажды я встретил паладина-короля в его подземелье, на самом деле, я там был его гостем. О, как он меня ненавидел, ибо он видел во мне темное отражение своего сердца. Разве что это? Ты боишься, что мы с тобой не так уж сильно отличаемся?

Дзирт подумал над этим мгновение, а затем вернул Энтрери уверенный взгляд. — Я надеюсь, что это не так.

Выражение Энтрери быстро изменилось. — И таким образом, ты должен искупить меня, чтобы ты чувствовал, что твоя собственная жизнь оправдана? — В его голосе было мало уверенности.

— Нет, — ответил Дзирт. — Наши пути пересеклись так много раз. Я не называю тебя другом…

— Я тебя тоже.

Дзирт кивнул. — Но спутником… возможно вынужденным, но, тем не менее, спутником. Позволь мне провести тебя по этому пути. Считай это шансом увидеть мир с другой точки зрения. Что ты теряешь?

Выражение Энтрери ожесточилось. — Ты обещал мне мой кинжал.

— И ты получишь его, или, по крайней мере, я покажу тебе, где он находится.

— Если я потворствую тебе здесь? — спросил он с сарказмом.

Дзирт глубоко вздохнул и попытался дать упрямым ответным уколам убийцы упасть с его плеч. — В любом случае. Я предложил тебе не сделку, я просто предложил дорогу.

— Тогда с чего мне тебе помогать?

Дзирт собирался спорить, но уловил что-то, на заднем плане черствого вопроса Энтрери, что сообщило ему истину этого обсуждения. Он понимающе улыбнулся своему старому заклятому врагу.

Энтрери осушил кружку и ударил ею об стол, требуя следующую.

— Ты платишь, — сообщил он дроу.

— Тогда ты будешь должен мне, — сказал Дзирт.

— Что? Несколько серебряных монет?

— Не за эль, — ответил Дзирт.

Энтрери делал вид, что вся эта беседа утомляла и раздражала его, и возможно в этом есть доля правды. Но Дзирт не мог содержать усмешки, ибо он знал, что заинтриговал своего старого заклятого врага.

Эта усмешка исчезла мгновением позже, поскольку главная дверь общего зала распахнулась, и ворвалась группа горожан. Женщина и эльф привели мужчину, они поддерживали его, руки человека были на их плечах, а голова болталась.

— Помогите! — закричала женщина. — Приведите жреца!

Они вошли почти боком, чтобы пройти через дверь. Когда они встали прямо, проблема стала ясна Дзирту и всем остальным, кто видел. Рубашка человека была порвана и пропитана кровью, раны простирались от бедра до ребер.

— Я здесь! — крикнула Амбра, когда другие бросились к двери, а один высунул голову за дверь и звал клирика. Амбра освободила свой стол от напитков и кружки выплеснулись на пол, трое сидевших с ней отскочили и начали ворчать. Но потом они увидели, что дворфа вытянула священный символ и подняла свои широкие руки в молитве, шепча имя Думатойна.

Дзирт, Энтрери, Далия и Афафренфер добрались до стола в то же самое время, когда товарищи раненого человека уложили его на стол. Монах, хорошо знакомый с работой дворфы, бросился к Амбре и нагнулся, чтобы держать раненого человека.

Воздух наполнили вопросы, крики «Морские дьяволы!» и проклятия злой богине Умберли. В разгар этой суматохи Дзирт потянул эльфа в сторону. Тот последовал за ним после короткого колебания, безусловно смущенный видом дроу в Порт Лласте.

— Как это произошло? — спросил Дзирт.

— Как они утверждают, — ответил эльф, продолжая недоверчиво смотреть на Дзирта.

— Я не враг, — заверил его Дзирт. — Я Дзирт До'Урден, друг…

Ему не пришлось заканчивать, поскольку эльф узнал имя, приветливо улыбнулся и кивнул. — Я Дорвиллан из Врат Балдура, — сказал он.

— Рад нашей встрече.

— Морские дьяволы, — пояснил Дорвиллан. — Сахуагины, бич Порт Лласта.

Дзирт знал название и монстра, поскольку он сражался со злыми рыболюдьми несколько раз за время его пребывания на борту Морской Феи с капитаном Дюдермонтом. Он взглянул на раненого человека — Афафренфер стащил его порванную рубашку, а другие плеснули воду, чтобы убрать избыток крови. Теперь дроу хорошо видел раны: три глубоких прокола, как будто три метательных копья поразили его по прямой линии. Он мог вообразить себе трезубец, предпочтительное оружие сахуагинов, который нанес бедняге удар.

— Где?

Другие задавали тот же вопрос.

— Северная пристань, — ответил Дорвиллан.

— Так это и начинается, — пробормотала Далия с его стороны.

Эльф посмотрел на нее и в полной мере оценил стоящую перед ним эльфийку, ее красоту и любопытный узор синеватых точек, украшавший ее лицо.

— Удача, что мы прибыли в этот день, — сказал Дзирт.

— Ба, но это происходит в большинство дней! — пояснил один из сидевших с Амброй дворфов. — Морские дьяволы появляются трижды за десятидневку, или это уже не Порт Лласт, разве вы не знаете?

Многие начали покидать Утешение Камнетеса, и крики для отряда заполнили воздух возле таверны.

Дзирт посмотрел на Далию и Энтрери, и они втроем хотели последовать за людьми, но Дорвиллан схватил Дзирта за руку. — Не надо, — когда Дзирт оглянулся на него, эльф объяснил. — Морские дьяволы, несомненно, сбежали в свое водное святилище, ибо они знают, что мы можем отступить на стену. Люди спустятся, чтобы показать силу, встанут вдоль доков. Они будут бросать камни в темные воды, только чтобы дать существам знать, что Порт Лласт остается бдительным. И сахуагины услышат всплески, в безопасности своих водных домов и готовые вернуться. Это почти стало печальной игрой.

— Тогда, почему вы втроем были там одни?

— Они редко выходят на берег днем, — ответил Дорвиллан.

— А по ночам? — спросил Артемис Энтрери, прежде чем Дзирт успел произнести вопрос.

— Они приходят с приливом, — ответил Дорвиллан. — Встают около стены и бросают насмешки, камни и копья. Они проверяют нас, ищут момент слабости, чтобы они смогли совершить набег на верхний город и полакомиться человеческой плотью. И каждый день мы посылаем вниз патрули. — Он кивнул на женщину и раненого мужчину, с которым он вошел в таверну. — Морские дьяволы строят укрепления в ходе подготовки к грядущему сражению. Мы спускаемся каждый день и пытаемся найти эти баррикады и разрушить.

— А по ночам? — на этот раз спросил Дзирт.

— Мы избегаем доков ночью, — ответил Дорвиллан. — Мы, в большей степени, укомплектовываем стену, но не спускаемся. Не многие из нас способны видеть в темноте, а факелы делают нас одной прекрасной мишенью.

— Тогда я полагаю, что морские дьяволы выходят на берег ночью, каждой ночью.

Дорвиллан кивнул. Дзирт усмехнулся и посмотрел на Энтрери, у которого было мрачное выражение, он понимал, куда это все ведет.

— Ты почти закончила свою работу, Амбер? — спросил Дзирт.

— Ага, и он будет жить, но некоторое время не пить иначе он, несомненно, протечет, — ответила дворфа, вытирая окровавленные руки.

— Выпей сама и поскорее, — посоветовал Дзирт. — Ночью мы работаем.

Он сделал шаг в сторону, но Дорвиллан снова удержал дроу за руку, поворачивая его назад. — Они будут в силе, — предупредил он.

— Я и рассчитываю на это, — ответил Дзирт.

Вскоре Дзирт собрал пятерку и ограничил их в выпивке, хотя скоро они должны были насладиться грандиозной едой, поскольку хозяин Утешения Камнетеса хотел вознаградить Амбру за прекрасное исцеление его раненого друга.

— У тебя осталось достаточно магии, чтобы помочь нам трудной ночью? — спросил у дворфы Дзирт.

— Вполне. Что у тебя на уме, эльф? И лучше бы это было хорошим, если ты думаешь, держать эль подальше от моих губ.

— Темнота тебе не помеха? — спросил у Энтрери Дзирт.

— Я давным-давно получил дар темновидения.

— От Джарлакса, — сказал Дзирт, ибо вспомнил этот факт из прошлого.

— Не называй его имени, — сказал убийца.

— Таким образом, ночь помеха только для Афафренфера, — рассудил Дзирт.

Монах фыркнул, словно это утверждение было нелепо.

— Нет, — пояснила Амбра. — Он обучен сражаться в слепую, и годами жил в Царстве Теней. Еще не совсем полный шейд, но довольно близко, можешь не сомневаться. Ваша ночь яркий маяк в сравнении с днем Царства Теней.

— Прекрасно, — сказал Дзирт.

— Мы собираемся за стену, — рассудила Далия. — Ты принял какое-то предложение, спасти этот городок.

— Мы собираемся за стену, потому что это то, что нужно сделать, — поправил Дзирт. — Мы собираемся сильно ударить по этим сахуагинам, и возможно убедить держаться подальше достаточно долго, чтобы Порт Лласт восстановился.

— Морские дьяволы грозные враги, — серьезно предупредила Амбра.

— Мы тоже. — Сделав это заявление, Дзирт посмотрел на Энтрери, который, он думал, наиболее вероятно, откажется от этого плана. Но убийца вел себя непринужденно, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. Он не предложил никаких возражений.

— Дождемся луны, — пояснил Дзирт.

— Этой ночью не будет полной луны, — сказала Далия.

— Я думаю, что это нам поможет нам, — сказала дворфа.

Дзирт кивнул и больше ничего не сказал, поскольку работники Утешения Камнетеса встали в ряд, каждый принес поднос с прекрасными кусочками. И это еда была тем более ценной, поскольку была собрана под принуждением, как понял Дзирт и другие. Подносы были полны рыбы и моллюсков, салата из морских водорослей и огромных красных омаров, которых когда-то считали величайшим деликатесом Севера Побережья Мечей. Мало кто в Лускане сейчас их ловит, и конечно, любая авантюра к побережью в Порте Лласт и вокруг него была чревата опасностью.

— Мы спускаемся к морю для промысла, — сказал трактирщик, высокий и худой человек, с кривыми ногами и таким жестким лицом, что его кожа годилась для брони. — Однажды я подам морского дьявола, и надеюсь, что вкус у гадких существ лучше, чем их поведение!

Это вызвало дружное «ура» ото всех в таверне, и оно достигло второго крещендо, когда раненый трезубцем человек привстал на локтях и с удовольствием к ним присоединился.

— Ура Амбер Гристл О'Мол, — кричали они.

— Из Адбарских О'Молов! — добавили трое, сидевшие с ней до происшествия.

— Прекрасная еда, — сказала Амбра и немного погодя рыгнула.

— Как и в большинстве случаев, последняя еда, — сказал Энтрери.

Дзирт и остальные кисло посмотрели на человека.

— Что? — сказал он, невинно подняв глаза, и держа в каждой руке по когтю омара.

— Ты всегда так полон надежды? — спросил дворфа.

— Я не боюсь за себя, — невинно объяснил Энтрери. — Я знаю, что могу тебя обогнать, дворфа. И что этот, — добавил он, указывая когтем на Дзирта, — несомненно, останется, отважно сражаясь до самого конца, давая возможность своим спутникам убежать.

При этом заявлении Афафренфер и Амбра с любопытством посмотрели на Дзирта, и Энтрери добавил, — Зачем, по-вашему, я остаюсь с этим глупцом?

Дзирт даже не мог ответить, он был так ошеломлен мыслью, что легкомыслие Артемиса Энтрери поможет успокоить его нервы перед опасным предприятием.

* * * * *

Они крались по темным аллеям нижнего города, осторожно двигаясь от здания к зданию и оставаясь в основном вдоль южных границ города, в тени тех же высоких каменных стен, которые они пересекли, впервые спускаясь к Порт Лласту.

Энтрери, Далия и Дзирт делали «прыг-скок», как назвала это Амбра, первый из них выпрыгивал, разведывая, что дальше и передавал эстафету следующему. Афафренфер оставался с дворфой, постоянно приспосабливаясь к положению последнего из прыг-скок трио.

Дзирт подошел к северо-западному углу низкого каменного здания и осмотрелся вокруг. Он присел в конце длинной и почти прямой улицы, тянувшейся дальше в сердце нижнего города. Чуть восточнее его позиции, сзади с правой стороны от него и прямо через квартал, вырисовывалась стена, где факелы горели в расположенных с равными интервалами зазорах. С левой стороны от него, приблизительно на том же расстоянии, эта часть города круто спускалась к скалистому побережью.

Дроу взглянул на Энтрери, следующего в очереди, и вместо того, чтобы просигналить ему двигаться дальше, Дзирт жестом показал присоединиться к нему здесь. Почти сразу, как он пришел, убийца кивнул, видя те же возможности, которые отметил в этом месте Дзирт.

Дзирт указал на Энтрери, поднял два пальца и показал на юго-восточный угол здания, где они затаились, и параллельную дорогу дальше. Затем он снова поднял два пальца и указал на здание напротив этого, к западу через улицу.

Энтрери прошмыгнул обратно и собрал остальных. Он с Далией пошел к востоку от Дзирта, а дворфа и монах отправились на параллельную дорогу и к западу.

Пятерка затаилась в тенях и стала ждать, но недолго. Их насторожил крик с городской разделительной стены.

Дзирт посмотрел на Энтрери и Далию, которые были ближе всего к стене и убийца взглянул на него, указал на север и кивнул. При этом Дзирт наложил стрелу на тетиву Тулмарила и двинулся за угол здания, пригнувшись в тени от строения.

На востоке Далия свистнула голосом ночной птицы. На западе ответил Афафренфер, как они предварительно запланировали.

При первом признаке движения по аллее, Дзирт отступил назад и прицелился из Тулмарила. Он видел, что какие-то фигуры двигались в поисках укрытия в тени здания дальше вниз по дороге и услышал грохот, когда с городской стены в них полетели камни. Тем не менее, он не выстрелил, желая быть уверенным.

Человекоподобная фигура попятилась от стаи к середине дороги и подняла копье, чтобы бросить.

Человекоподобный, но не человек, Дзирт хорошо это видел даже с такого расстояния темной ночью. По крайней мере, такой же высокий, как человек, и с небольшим колючим гребнем, идущим от макушки его головы к спине, он двигался дергаными, рептильными движениями.

Существо метнуло копье, когда Дзирт выпустил свою стрелу, серебряная вспышка промчалась по улице и высветила множество мерцающих образов и теней, когда она достигла цели.

Существо отшатнулось на несколько шагов под гнетом удара и начало оборачиваться в сторону Дзирта. Оно продолжало оборачиваться, хотя, снижалось с каждым движением, и наконец, рухнуло на улицу.

Появились остальные фигуры, и Дзирт сделал серию выстрелов, не в кого конкретно не целясь, но главным образом для того, чтобы завладеть вниманием существ.

Он видел, как пара бросилась через улицу, чтобы спрятаться у здания с другой стороны. Он слышал любопытный визиг, высокий и заполненный острым свистом, который поблек в противоречащих шипящих звуках.

Вылетело больше стрел, Дзирт стрелял из Тулмарила через улицу справа налево и обратно.

Он заметил, только на мгновение, одного морского дьявола на крышах. Он прыгал от здания к зданию с левой стороны от дроу, и направлялся к нему. Мгновение спустя он снова его увидел, но опять только на мгновение.

Мгновения достаточно.

В серебристом блеске стрелы Тулмарила он заметил удивленное и испуганное выражение существа, прямо перед тем, как оно отлетело с такой силой, что Дзирт заметил его перепончатые ноги, поскольку оно упало вверх тормашками.

Там их больше, догадался дроу, и, вероятно, некоторые также появятся вдоль зданий на его стороне улицы.

Он выскочил на середину дороги и начал стрелять по переулку, снова привлекая внимание. Он не следил за траекторией выстрелов, и не целился в кого-то конкретного, Дзирт поглядывал вверх, вправо и влево, готовый к неизбежному ближнему бою.

* * * * *

Как только они заметили вспышку первой стрелы Дзирта, Энтрери и Далия сразу побежали. Они помчались вокруг первого здания и в узкий переулок за ним, затем вокруг второго, также, и так далее вниз по линии.

После нескольких таких прогулок Далия схватила Энтрери и удержала его на месте. Ибо она заметила выстрел дроу через дорогу, стрела долетела до крыши и высветила морского дьявола.

Далия указала большим пальцем вверх, и как раз когда она и Энтрери посмотрели, морской дьявол прошел прямо над ними, прыгая на крышу здания, которое они только что прошли.

Далия поставила свой посох, и Энтрери развернулся и присел, подставляя руки, чтобы помочь ей в прыжке. Она прыгнула, переворачиваясь наверху восьмифутового шеста, бросаясь через край крыши. Она приземлилась, пригнулась, почти легла на живот и обернулась на переулок, не теряя времени кружась вокруг, девушка занесла Иглу Коза, чтобы сделать большой размах и столкнуть морского дьявола.

Далия прыгнула, толкая несколько раз, чтобы держать этого и второго сахуагина в безвыходном положении и выиграть время.

Энтрери легко поднялся по стене и перелез через край крыши с внезапной яростью. Он ударил мимо Далии, мимо концов трезубцев этих двух, ударяя согласованно, вместе с ней. В этой досягаемости убийца остановился и повернулся вправо. Морской дьявол на той стороне попытался укусить человека, когда он подошел близко, но передумал, или Энтрери изменил его намерения, ибо его кинжал вонзился под подбородок существа, сквозь его нижнюю челюсть в верхнюю. Не отпуская, Энтрери оказался позади своего противника и вырвал клинок, когда его меч разрубил существо поперек спины, убивая его.

Второй сахуагин остался с Далией, которая споткнулась, поскольку он ее теснил. Ощущая убийство, сахуагин пробивал себе путь трезубцем, который Далия легко обошла.

Морской дьявол был не столь проворен, когда эльфийка нанесла ответный удар, толкая Иглой Коза в верхнюю часть его груди, и прекратил свое наступление. Далия ударила снова, вынуждая его пятиться, затем ударила в третий раз в горло, и существо пошатнулось и снова попятилось.

Четвертый удар столкнул его с крыши, он полетел на улицу, и тяжело приземлился на спину.

— Больше, — сказал Энтрери и показал Далии на следующую крышу в линии.

Далия разломила свой посох пополам и получила цепы, затем вместе с Энтрери бросилась к следующей угрозе. Они бок обок прыгнули на следующую дорожку, приземлились на бегу и атаковали ближайших монстров.

Далия повернулась боком, избегая укола, и ее правая рука ударила поперек, ее вращающееся оружие обмотало ручку трезубца. Она потянула его назад и вверх, продолжая наступать под поднимающимся оружием, и сильно ударила вторым цепом в физиономию сахуагина. Существо покачнулось, явно ошеломленное, и Далия, повернулась, согнувшись в талии, и ударила его, продолжая тянуть своим обмотанным цепом.

Существо укусило ее сзади за шею, но Далия продолжала давить, таща морского дьявола прямо на себя. Сахуагин отпустил трезубец, и он упал, и Далия отпустила оружие, и оно ударило ее запястье. Когда существо попыталось повернуться и подняться, она снова поразила его другим цепом, нанеся сокрушительный удар по лбу. Оно упрямо встало, как раз когда Далия прыгнула, на лету совершив двойной удар и сбросив его с крыши.

Она приземлилась и вскочила на ноги, чтобы встретить атаку другого морского дьявола, этот был без оружия, но не безоружен, его когтистые руки раздирали воздух, когда он наступал на нее.

Ее цепы были размытым пятном перед ней, хлопая по этим рукам, а также неоднократно ударяясь друг о друга, создавая заряд энергии.

Рядом с ней Энтрери сражался с другим существом. Далии удалось взглянуть в его сторону и мелькнуть улыбкой. Ее улыбка исчезла, когда она посмотрела позади него и поняла, что он уже сразил двух других.

Теперь это было состязание, и Далия планировала победить!

* * * * *

Амбра врезалась в Афафренфера, который на полпути прекратил движение вдоль западной стены здания вниз по улице. Дворфа чуть что-то не сказала, но мудро промолчала.

Монах поднес левую руку к заколоченному окну, слегка коснулся древесины кончиками пальцев, словно он почувствовал колебания внутри. Он закрыл глаза, и казалось, застыл на месте.

Кроме его правой руки, которая медленно поднималась к груди, согнув пальцы как когти орла.

Или клыки змеи, поняла Амбра, когда Афафренфер ударил, его рука рванулась со скоростью гадюки, разбив деревянные доски, к черепу морского дьявола внутри. Монаху удалось схватить рыбий гребень сахуагина, он потянул назад, таща голову существа через отверстие. Афафренфер повернулся, поднял вверх левую руку, и положил шею сахуагина на расколотый край сломанной древесины, монах сильно ударил локтем вниз, как падающее лезвие гильотины.

Существо издало странное водянистое бульканье, сопровождаемое острым треском его шейного позвонка.

Услышав звук из здания, Амбра помчалась мимо монаха, и занесла Крушитель Черепов, свою четырехфутовую булаву, для двуручного удара, она отлично выбрала время своего прибытия, поскольку следующий морской дьявол вырвался из черного хода хижины. Сахуагин полетел в сторону по окончании ее могучего удара и приземлился задом на брусчатку.

Он, пошатываясь, неуверенно поднялся, одна его рука безвольно висела, и очевидно морской дьявол не захотел сражаться с дворфой, ибо развернулся и убежал.

Но другой выскочил из двери на отвлекшуюся дворфу, он царапался и кусался и повалил ее на землю.

Булава дворфы вылетела из ее хватки. Она боролась и извивалась, освобождая одну руку, чтобы прижать руку морского дьявола. Но, тем не менее, когти на этой руке болезненно впились в ее плечо.

И хуже того, сахуагину удалось добраться до лица Амбры. Морской дьявол с шипением широко раскрыл пасть, показывая ряды острых зубов.

Карие глаза Амбры также широко раскрылись, и она плюнула наперекор, прямо в эту открытую пасть.

Больше утверждаясь, чем защищаясь.

* * * * *

Дзирт заметил морского дьявола, летящего с крыши дальше по улице, с правой стороны от него, но не смог пустить в ход Тулмарил, чтобы добить существо. Сахуагин сразу появился над ним слева, подняв руку, чтобы бросить копье.

Дроу выстрелил и отступил, его стрела попала сахуагину в грудь и подняла его в воздух. Бросок существа был не так хорош, или возможно был даже слишком хорош, поскольку копье попало в землю и застряло прямо там, где прятался Дзирт.

Дзирт победил в этой дуэли, но другой морской дьявол занял место его прежнего противника, и дроу также слышал еще одного позади, справа от него на крыше. Он поставил ногу и, разворачиваясь, оттолкнулся пяткой. Два шага и вниз, и он оказался за прикрытием северной стены этого левого здания, и так близко, что морскому дьяволу на крыше пришлось бы свеситься через край, чтобы совершить бросок в него.

Он сделал глупость, и стрела Тулмарила прошла прямо сквозь его череп.

Когда тот упал, другой спустился с той крыши, прыгнул вниз к Дзирту, также двое спустились с крыши через дорогу, оба держали копья.

Когда полетели копья, Дзирт обнажил сабли. Он развернулся влево от здания, уклоняясь от первого, и поднял Мерцающий, как раз вовремя, чтобы отклонить второе, но копье его все-таки задело.

* * * * *

— Давай! — крикнул Артемис Энтрери, и Далия ударила противника своим левым цепом, тесня морского дьявола назад. Когда она отступила, она опустила левую ногу и повернулась вокруг и направо от себя, а Энтрери сражался перед ней.

Она встала перед противником убийцы, а сахуагин все еще смотрел на Энтрери. Ее цеп обрушился на его череп, и в то же время, меч Энтрери перерезал горло ее предыдущего противника.

Они побежали бок обок. Энтрери спустился, повернулся влево и к земле, и отбил мечом летящее копье.

Далия тоже спустилась, повернулась вправо и к земле в тот же момент. Она соединила свои цепы в крепкие четырехфутовые шесты, а их в восьмифутовый посох, когда они с Энтрери двигались к краю здания.

Слишком поздно, они оба поняли это, когда приблизились, пара морских дьяволов на следующей крыше в линии уже была на уступе, опустив трезубцы, чтобы их не пустить.

Приблизившись к уступу, Артемис Энтрери остановился и потянулся к ремню.

Далия подбежала к нему, но не замедлилась, она поставила конец своего длинного посоха и прыгнула, чтобы перелететь тварей. Морской дьявол перенаправил свой трезубец и едва не пронзил эльфийку, но, в последний момент, Далия подбросила ноги выше, сжала мышцы туловища и отжала со всей своей значительной силой, поднимаясь выше в воздух. Она пролетела поднятый трезубец, минуя чешуйчатого гуманоида, и повернулась так, чтобы приземлиться лицом к врагам. В завершении она выхватила свой посох и замахнулась им прямо по линии, как раз вовремя, чтобы блокировать неправильный удар трезубца, поскольку он резко развернулся.

Она взглянула на другого морского дьявола, но он не проявлял к ней интереса. Он схватился за брюхо и за торчащий оттуда нож-пряжку Энтрери. Тем не менее, он смог удержать свой трезубец, сахуагин размахивал им перед собой, пресекая попытки убийцы перебраться с другой крыши.

Далия парировала удар трезубца ее противника, пытаясь понять, как выйти из боя и расчистить путь своему спутнику, чтобы он присоединился к ней. Она взглянула на Энтрери и увидела, что он бесполезно ударяет по длинному оружию своим мечом, потому что он едва доставал и не имел никакого шанса сбить морского дьявола с крыши, или хотя бы в сторону, чтобы он смог перепрыгнуть.

Далия собиралась ему крикнуть, но промолчала, поскольку поняла, что вся игра Энтрери была ничем иным, как уловкой, он размахивал мечом, отвлекая внимание сахуагина. Покачиваясь и шипя, морской дьявол следовал за движениями меча со своим трезубцем и совершенно не заметил, как Энтрери метнул кинжал в его физиономию.

Морской дьявол отшатнулся на пару шагов назад. Кинжал не вонзился, а просто отскочил ото лба сахуагина, но существо все-таки было удивлено и потеряло равновесие. К тому времени, когда оно восстановило равновесие, Энтрери стоял на крыше перед ним, направляя меч в его грудь.

Оно пыталось повернуться, оно пыталось парировать.

Но все, что оно смогло сделать, это хрюкнуть, когда оружие достигло цели.

Энтрери вонзил меч по самую рукоятку, в завершении перемещая его вверх, чтобы умирающее существо не смогло пустить в ход свой длинный трезубец.

Противник Далии издал ужасный визг и повернул свой трезубец, чтобы пронзить Энтрери, но у эльфийки не было ничего из этого. Она ответила тяжелым градом толчков и ударов, вообще прямо перед трезубцем, поскольку морской дьявол попытался оправиться и сопротивляться и даже сбить ее с ног.

Наконец неудачливое существо просто бросило в нее свой трезубец, она легко увернулась, но затем сахуагин бросился на Далию, кусаясь и царапаясь.

Или попытался, ибо эльфийская воительница ударила его несколько раз, Игла Коза ударяла сильно и неоднократно, а на последнем ударе Далия выпустила энергию молнии посоха, взрыв отбросил морского дьявола назад, сбросив его с крыши с такой силой, что он врезался в стену другого здания.

Далия взглянула на Энтрери, который развернулся и сбросил пронзенного сахуагина со своего клинка так, что он тоже упал мертвым на переулок, убийца свободной рукой спокойно достал свой нож-пряжку из его брюха.

— Четыре, — объявил он, идя за лежащим на крыше кинжалом.

Далия зарычала на него и двинулась в путь.

Двинулась, но не прошла далеко, ибо камень ударил ее по виску, и она ошеломленная упала на колени.

Энтрери изумленно смотрел, затем взглянул на север на стену и разобрался в неожиданном повороте событий, воздух наполнился летящими камнями, шквалом метательных снарядов горожан, которые в темноте не могли отличить морского дьявола от союзника!

* * * * *

Сахуагин собирался ее укусить, и Амбра дернула головой, чтобы встретить его атаку, она ударила лбом в верхнюю челюсть морского дьявола. Она получила ужасную рану, когда ошеломленное существо отстранилась, но она приняла боль ради преимущества, которого она добилась.

Затем мелькнула нога Афафренфера, лягающего ошеломленного морского дьявола в челюсть. Хотя Амбра сразу поняла, что монах не будет ее спасителем здесь, когда он прыгнул в сторону, чтобы встретить другого сахуагина, выходящего из хижины.

Поскольку морской дьявол на дворфе немного поднялся, чтобы перегруппироваться и собрать свои вращающиеся мысли, Амбре удалось подобрать ноги под себя. Она лягнула прямо вверх, и потянула руки монстра, приподняв его над собой и правее. Ее мощные ноги упорно двигались, и сильная дворфа подняла свою задницу прямо с земли, перекатилась на лопатки и так запустила морского дьявола, что он тяжело приземлился на спину.

Амбра выгнула спину и рванула мышцы верхней части спины, вскочив прямо на ноги. Она сразу повернулась, и поняла что ее булава слишком далеко, Амбра вытащила свой маленький круглый щит из-за спины и прыгнула к упавшему существу. Она взялась за маленький щит обеими руками и со всей своей немалой силой надавила его кромкой на шею лежащего морского дьявола.

Ноги существа поднялись от земли под силой давления, затем начали дергаться, поскольку сахуагин метался, пытаясь глотать воздух.

Амбра обернулась через плечо, чтобы посмотреть на своего спутника в действии. Морской дьявол был на коленях перед ним, беспомощный против града ударов, которые мотали его голову влево и вправо.

— Позади тебя! — крикнула дворфа, видя, как еще один враг с трезубцем выходит из двери. Ей не о чем было беспокоиться, поскольку монах имел опыт в сражениях, на самом деле он знал о существе, и даже подстрекал его к атаке, притворяясь отвлеченным.

Афафренфер перекатился назад, когда трезубец, его подтолкнул, он оказался справа и позади острого конца. Он схватил длинную палку левой рукой и оторвал ручку трезубца. Афафренфер, не теряя времени, бросил левой рукой заостренный конец трезубца в физиономию морского дьявола.

Монах подпрыгнул в воздух вслед за метательным снарядом и ударил ногой морского дьявола в лицо. Он приземлился и развернулся на пятке, снова подпрыгнув и нанеся удар с разворота, который попал сахуагину в грудь и запустил его назад, и морской дьявол врезался в стену хижины.

Монах упал на одно колено, схватил упавшую половину трезубца и сделал полный кувырок, сталкиваясь с морским дьяволом с метательным снарядом, поднятым над его ухом.

Рука Афафренфера дернулась вперед, и сломанный трезубец попал в грудь сахуагина. Он схватился за ручку, но Афафренфер вырвал трехголовый трезубец из чешуйчатой твари, а затем атаковал им снова, в горло морского дьявола. Он вырвал его снова и сунул опять в грудь, проделав три новых отверстия выше трех от броска.

Он издавал короткий клич при каждом движении, его энергия была усилена резкими криками его приказа, его чи, сфокусирована как наконечник копья.

Или острия трезубца.

* * * * *

Мифриловая рубашка Дзирта отразила копье, оно прошло выше и не вонзилось в плечо. Его наконечник поранил шею, оставив болезненный порез, но не серьезный или ослабляющий.

И не столь болезненный как попадание другого снаряда, понял Дзирт, когда повернулся, услышав звук удара, он увидел, что предыдущее копье вошло глубоко в бедро существа, которое спрыгнуло с крыши рядом с ним. Тем не менее, этот упрямый морской дьявол приближался, ужасно хромая, и с копьем, свисающим с его ноги.

Дзирт выстрелил в него, целясь в копье. Существо покачнулось от боли и дроу помчался мимо, полоснув Мерцающим. Упрямое существо попыталось повернуться, чтобы не отставать, но Дзирт резко остановился и повернулся к нему, его парные клинки ударили сахуагина, прежде чем он встал в оборонительную стойку.

Дроу пришлось отскочить назад, поскольку двое других набросились на него и, что удивительно, упрямый раненый морской дьявол также наступал на него. Кровь капала из дюжины глубоких ран на его руках и туловище. Копье, еще более неловко, свисало с его ноги. Выстрел Дзирта расширил рану. Но, тем не менее, с этим свисающим копьем, оставляя за собой несколько линий крови, морской дьявол не отступал.

Дзирт убежал от него по широкому кругу, чтобы атаковать двух других, встречая их преследование яростным размытым движением. Дроу вращался и рубил саблями. Он скатывался вниз и поворачивался, чтобы подрубить их ноги. Он подскакивал вверх и так же вращался и рубил саблями. Необученному наблюдателю это показалось бы чистым хаосом, но для бывалого воина, каждый поворот, каждое падение и подъем, каждый разрез и удар дроу-следопыта это гармоничный перезвон ноты сладкой и прекрасной мелодии. Каждое движение перетекало в следующее, логично, сбалансировано и с силой. Каждая удар, будь то прямой толчок или широкий разрез, нашел свою цель.

И каждый угловой отвод его клинков, удар или внезапный порыв поражал когти сахуагинов. Это продолжалось лишь считанные мгновения, но когда Дзирт вышел из этой неистовой схватки, он оставил обоих морских дьяволов, шатающимися, истекающими кровью и сбитыми с толку, и это дало ему много времени, чтобы нырнуть вниз и взять свой лук.

Он вскочил на ноги, повернулся и наложил стрелу.

Ближайший сахуагин при вспышке молнии полетел прочь.

Второй стоял прямо, распахнув рыбьи глаза.

Дзирт бросил его на землю, его череп разбился от выстрела.

Оставался третий, он по-прежнему хромал к дроу, пронзенный копьем и истекающий кровью. Дзирт наложил другую стрелу и не спеша прицелился. Он смотрел вниз на существо с расстояния полета стрелы, ища какой-то признак страха, какой-то знак того, что оно собиралось умереть, какое-то понимание, что оно не могло надеяться подобраться к нему близко.

Он видел только решимость и ненависть.

Он почти пожалел существо.

Почти.

Он выстрелил в морского дьявола.

— Остальные бегут к морю, — сообщила Амбра, дворфа и монах спешили назад в обход здания, через дорогу от Дзирта. — Мы могли бы устроить тебе еще пару выстрелов, если поспешим.

— Пусть бегут, — ответил Дзирт. — Мы вернемся завтра после заката и следующей ночью. Терзать и терзать их. Они изнемогут от этого, и мы поможем народу вернуть Порт Лласт к морю.

— Герои, — язвительно вмешался другой голос, и эти трое повернулись к улице. Они увидели, что Энтрери и Далия двигаются к ним, эльфийка едва держалась на ногах и тяжело опиралась на убийцу, у которого были свои раны, включая глаз, настолько опухший, что другие видели его увечье даже при звездном свете.

Дзирт бросился к Далии и взял ее у Энтрери, он сразу же отметил, что ее волосы были липкими и сбились от крови.

— Амбер! — крикнул Дзирт, опуская Далию.

— Похоже, тебе самому также понадобится мое заклинание или два, — заметила дворфа, становясь на колени возле Далии, но рассматривая струйку крови на шее Дзирта.

Когда Дзирт рассмотрел дворфу, он увидел, что ее лоб рассечен и кровоточит, дроу понял, что она могла бы сказать то же самое о себе.

— Нужно отступить за стену, — предложил Афафренфер. — Сахуагины могут вернуться в силе и строю.

— Да, давайте, — согласился Энтрери. — У меня есть несколько слов для этих гренадеров.

От его тона все глаза обратились к нему.

— Будьте осторожны, — мрачно добавил Энтрери, — мы могли бы быть в дороге вскоре после этого.

Глава 6 Битва при Порт Лласте

Приветствия следовали за пятью товарищами весь обратный путь до Утешения Камнетеса, и даже в таверне, их стол неоднократно посещали гордые жители Порт Лласта, хлопая их по спинам и обещая, что в приморском городке золото им никогда не потребуется.

— Они жаждали такой ночи, какую дали им мы, — заметил Дзирт в один из немногих моментов, когда эти пятеро остались наедине. — И жаждали кусочка надежды. Слишком долго этот городок был в отступлении, а приспешники Умберли наступали.

— Ба, но разве они не вернутся? — спросила Амбра.

— Только если мы им позволим, — вставил Афафренфер, опередив Дзирта, дроу кивнул и улыбнулся монаху, в знак согласия и одобрения.

К ним подходили другие, каждый нес пенящиеся кружки, и разговор прерывался, чтобы проглотить многочисленные ноты того «ура», что следовало за ними по пути. Дворфа приняла все это со щербатой улыбкой, наслаждаясь почестями, но не так, как она наслаждалась элем.

Афафренфер тоже упивался славой, хотя он не пил алкоголя, монах толкал стоящие перед ним кружки к дворфе, которые, конечно, делали Амбру еще счастливей.

Честно говоря, Дзирт больше любил смотреть на реакцию своих спутников на чествование, чем на радость горожан, которых он нашел удовлетворенными и занятыми возлияниями, в которых он лишь скромно примет участие. У него было тепло на сердце, когда он смотрел на Серую Амбру, она напомнила ему о многих старых друзьях, которых он знал в свои десятилетия в Мифрил Халле и Афафренфер, который, казалось, подтверждал веру дворфы в его добрый нрав. Но больше всего Дзирта согревала искренняя улыбка Далии. Она заслужила эту улыбки, подумал он.

Путешествие в Гонтлгрим разбило эту девушку. Дзирт знал, что даже ее самая желанная победа, убийство Херцго Алегни, отняла у нее больше, чем дала. На пути в Гонтлгрим, прежде чем они узнали, что Алегни пережил сражение на крылатом мосту, Энтрери предположил, что возможно, ожидание мести с безжалостным гневом больше насыщало Далию, чем осуществление этой мести. По пути Энтрери объяснил Дзирту, что люди всегда притворяются, что некий будущий случай решит больше проблем, чем на самом деле может решить осуществление такого случая.

Дзирт немного поморщился, поскольку сейчас он смотрел на юную эльфийку и сравнил этот образ с образом Далии, беспощадно колотящей голову мертвого Херцго Алегни своими дико вращающимися цепами. Слезы, ужас, неумолимый гнев… нет, не гнев, поскольку этого слова не достаточно, чтобы описать эмоции, хлынувшие из поруганной Далии.

Дзирт пришел к пониманию этой ярости, Далия описала ему действительно очень темную сцену. Херцго Алегни убил ее мать, и это после того, как он ее изнасиловал, хотя в то время она была едва ли больше ребенка.

И теперь, в дополнение к запутанным чувствам, терзающим Далию из-за ее отмщения, добавилось другое, еще более глубокое, или, по крайней мере, еще более запутанная и противоречивая проблема: кривой тифлиг-чернокнижник, сын Далии. Дзирт задавался вопросом, какое же смятение сейчас в этом обманчиво хрупком теле? Какие вопросы без ответа, и какие глубокие сожаления?

Дзирт мог только вообразить. Ничего из своего прошлого он не мог сравнить со штормом, бушующим в Далии. Его собственные испытания и травмы, даже предательства его семьи, казалось, бледнели по сравнению с тем, с чем столкнулась эта юная эльфийка — и действительно, это напомнило Дзирту, что она была только в том возрасте, в котором он оставил Дом До’Урден и отправился в Мили-Магтир.

Он хотел сочувствовать, понять, дать какой-то совет и утешить, но он знал, что любые слова, которые он мог бы сказать, несомненно, будут пустым звуком.

Он не мог по-настоящему понять.

Поэтому он повернул голову к тому, кто, по-видимому, мог. Связанные травмой, Артемис Энтрери и Далия нашли утешение друг в друге. Это казалось Дзирту неоспоримым. Теперь он понимал их тихие слова, и почувствовал себя глупцом, что отдался безотчетной ревности и гневу. Правда, опасный Коготь Харона увеличил его реакцию и постоянно подталкивал его образами этих двоих, переплетенных в страсти, но, тем не менее, Дзирт был будто ослеплен своими потребностями и гордыней, он не прошел важное испытание в своих отношениях с Далией.

И где он потерпел неудачу, этот человек, Энтрери, преуспел.

Он посмотрел на убийцу, который спокойно сидел, принимая напитки и даже похлопывания по спине, но со сдержанным, обособленным выражением.

Когда Дзирт обнаружил перерыв в потоке поздравлений, он наклонился и прошептал Энтрери, — Согласись, есть определенное удовлетворение в том, что мы сделали этой ночью, в добре, которое мы сотворили.

Артемис Энтрери посмотрел на него так, как будто он потомок эттина. — На самом деле, — поправил он, — как мне кажется, мы помогли им, а они забросали нас камнями.

— Они не знали, что это вы были на крыше, — возразил Дзирт.

— Тем не менее, обидно.

Но даже неумолимый сарказм Энтрери не мог притупить эту ночь для Дзирта. Он привел своих спутников в это место, надеясь именно на такую ситуацию и развязку. Нет, это описание не подходит, подумал дроу, поскольку эта ночь превысила его самые смелые надежды на их авантюру в Порт Лласте.

И это только начало, поклялся Дзирт До'Урден, поднимая кружку в тосте за Артемиса Энтрери.

Убийца воздержался, но Амбра и Далия с удовольствием присоединились, и даже Афафренфер отбросил неприязнь к алкоголю и поднял кружку.

— Это только начало, — прошептал Дзирт, губами в пене.

* * * * *

— Тэйцы не представляют угрозы, — сказал Эффрон Дрейго Проворному. — Они разрозненны и малочисленны, и во главе с этой нежитью, Валиндрой Теневой Мантией, которая стала лепечущей дурочкой.

— Очень сильной лепечущей дурочкой, — напомнил Дрейго Проворный. Он сидел в кресле, в задумчивой позе, держа руки перед собой и барабаня пальцами, с высокомерным выражением, запечатленным на его выветренном старом лице, будто он смотрел свысока и понимал, что его приспешники на земле, намного ниже него, и не в состоянии понять.

По крайней мере, Эффрон видел это именно так.

Молодой кривой тифлинг старался сдерживать свои эмоции. Эффрон знал, что он уже на зыбкой почве с лордом Дрейго и не хотел усложнять это потенциальное болото взрывом.

Но на самом деле хотел закричать. Он отправился в Лес Невервинтера и заметил тэйцев, число которых сократилось до неорганизованных очагов ревнителей-ашмадай. Сейчас это были независимые банды, явно потерянные, без координации высших сил, в частности Валиндры, которая заняла ту древовидную башню, которой владела Силора, но казалась неспособной ни на что, кроме тарабарщины.

Когда Дрейго Проворный дал ему эту задачу, он думал, что это важное поручение, но скоро, рыская по Лесу Невервинтера, Эффрон захотел знать, вдруг старый иссохший негодяй просто отправил его подальше от более важных вопросов.

— Ты явился, как будто полагаешь, что твои слова должны меня утешить, — сказал Дрейго Проворный.

— Тэйцы не представляют угрозы, — ответил Эффрон, продолжая придерживаться логики.

— Валиндра Теневая Мантия, несомненно, сильна и опасна.

— Она слабоумная.

— Что делает ее вдвойне опасной.

— Она никогда не вернет способности, чтобы организовать рассеянные остатки сил тэйцев в копье, нацеленное на Невервинтер, у нас нет никаких преград против продолжения наступления в Лесу Невервинтера.

— В данный момент это меня не волнует.

Эффрон хотел поспорить, но промолчал и вместо этого переварил слова Дрейго Проворного. Он позволил им впитаться и попытался следовать за рассуждением старого шадовара. Почему Дрейго Проворный говорит такое в связи с тэйскими силами? Или более конкретно, в связи с относительной изменчивостью и опасностью, исходящей от Валиндры Теневой Мантии? Если его не волновало возвращение в Лес Невервинтера или попытка вернуть город, то почему Валиндра и другие тэйцы вообще имели значение?

— Я не верю, что Сзасс Тэм соблаговолит вернуться в регион, — сказал Эффрон. — Кольцо Страха выглядит довольно безжизненным, и, в самом деле, лишено какой-либо реальной силы. Учитывая сложность создания или воссоздания такого кольца, оно вряд ли стоит труда или риска. Жители Невервинтера теперь знают о тэйцах и будут отчаянно с ними сражаться.

— У меня нет оснований полагать, что Сзасс Тэм в ближайшее время направится в Невервинтер, — ответил Дрейго Проворный. — Он мог бы, или, что более вероятно, мог бы кто-то из его выскочек и амбициозных приспешников, но это не имеет значения.

Эффрон понял, что разговор вернулся к начальной точке, и ему снова пришлось сдерживать свои эмоции. Он почти спросил Дрейго Проворного, в чем состоит проблема, учитывая все, что только что сказал чернокнижник, но понимал, что это признание поражения, признание того, что Дрейго Проворный думал на более высоком уровне, чем он, а Эффрон, конечно, не мог этого допустить.

Так что он стоял, довольно долго глядя на старого шадовара, сопоставляя все части воедино в логическом порядке и взвешивая каждый лакомый кусочек, который Дрейго Проворный предложил совместно со способом, который скрытный чернокнижник предложил им.

И тогда он понял.

— Вы боитесь, что Валиндра Теневая Мантия будет угрожать Дзирту и Далии… нет, только Дзирту, — сказал он. — Все дело в бродяге-дроу. Остальные не имеют для вас значения.

— Очень хорошо, — похвалил Дрейго Проворный. — Возможно, ты, наконец, меня слушаешь.

— Она не последует за Дзиртом, если бы она сделала это, то он и его спутники уничтожили бы ее, — сказал Эффрон.

— Ты этого не знаешь. Иной смысл.

— Но я закончил! — настаивал Эффрон. — Валиндра сидит в своей башне, бормоча имя Арклема Грита снова и снова, как литанию против наступающего здравомыслия, а не в попытке его сохранить. И теперь к своему лепету она добавила второе имя, Дор'Кри. Половину времени она несет тарабарщину с этими именами. Он вскинул руки, и драматично запрокинув голову, провозгласил, — Арк-Кри Лем-Дор-Грит! — в шутливой манере.

— Я сомневаюсь, что она достаточно в себе, чтобы вспомнить, что она может бросать заклинания, даже просто излагать слова по отдельности, — закончил он.

— Значит, ты охотно пойдешь и убьешь ее, — ответил Дрейго Проворный.

Эффрон постарался не побледнеть, но знал, что в этом не преуспел. При всем своем комичном драматизме, он знал в своем сердце, что оценка Дрейго Проворного опасности Валиндры Теневой Мантии была, вероятно, намного ближе к истине, чем его собственная. Она лич, в конце концов.

— Это ваш приказ? — спросил он мрачно.

Дрейго Проворный над ним посмеялся, и Эффрон в очередной раз понял, что победа осталась за иссохшим старым негодяем.

— Если она останется в Лесу Невервинтера, не обращай на нее много внимания, только убедись в том, что ты мне рассказал, — приказал Дрейго Проворный. — Наши истинные цели оттуда ушли, и поэтому, возможно, Валиндра о них забудет.

Первая часть последнего изречения насторожила уши Эффрона. — Ушли? — прошептал он.

— Не беспокойся об этом, — наказал Дрейго. — Поверь, я наблюдаю за ними.

Лицо Эффрона напряглось, и он вздрогнул, когда понял, что Дрейго Проворный заметил волнение в его голосе.

— Каков ваш приказ, лорд Дрейго? — спросил он.

— Возвращайся к учебе. Когда ты понадобишься, я дам знать.

Эффрон сел на пол, сопротивляясь нежелательному приказу, но, не имея никакой реальной силы возразить или отменить приказ. Прошло несколько сердцебиений, и Дрейго Проворный посмотрел на него с любопытством.

— Я хочу вернуться на Торил, — выпалил Эффрон, но он знал, что его голос звучал отчаянно и жалко.

Дрейго Проворный улыбнулся.

Эффрон неловко поерзал. Он был на милости старого чернокнижника. Он только что это признал.

— Я предполагаю, не для того, чтобы дальше следить за Валиндрой — заметил Дрейго Проворный.

— Я вам помогу следить за Дзиртом До’Урденом.

— Ты нанесешь удар и будешь уничтожен…

— Нет! — решительно перебил Эффрон. — Я этого не сделаю. Только с вашего согласия.

— Почему я должен тебе доверять? Почему я должен тебе это позволить?

Эффрон только пожал плечами, с его искривленной фигурой и безжизненной рукой, бесполезно болтающейся у него за спиной, это движение казалось курьезным и жалким. У него, конечно, не было ответа, и поэтому, он был удивлен, когда Дрейго Проворный согласился.

— Значит отправляйся на Торил, — сказал старый чернокнижник. — Проверь Валиндру и подтверди свои подозрения и ожидания — и знай, я не буду к тебе милосерден, если она доставит мне проблемы! Будь внимателен и не торопись. Это важно!

— Да, Мастер.

— Тогда, как можно осторожнее, следи за городом. Дзирт и его спутники могут все еще использовать его в качестве базы, но если нет, то следуй по их стопам. Найди их, но наблюдай издалека. Узнай о людях вокруг них. Я хотел бы иметь полное представление об их окружении: городках, ополчении, обо всём и всех, кого они считают союзниками и обо всех и всём, что они считают врагами.

— Да, Мастер! — сказал Эффрон, тщетно пытаясь сдержать волнение в голосе.

— И прежде всего, узнай для меня, которой богине молится Дзирт До’Урден?

— Я предполагаю, что Миликки.

Дрейго Проворный тяжело на него посмотрел, и Эффрон попятился на шаг.

— И также, если сможешь, узнай, какая богиня отвечает на его зов.

— Мастер?

Дрейго Проворный просто сидел, не мигая, будто уже ничего обсуждать.

С кратким поклоном Эффрон развернулся и выбежал из комнаты, чтобы собрать сумку к путешествию на Торил. Однако он не сразу покинул башню Дрейго Проворного, поскольку, хотя он и надеялся следовать приказам своего учителя — поскольку, конечно, он боялся разозлить Дрейго Проворного снова — он понял, что эта группа сломала, разбросала и победила любой и каждый план, или заманила в ловушку Дрейго Проворного его и его отца.

Эффрон намеревался подготовиться лучше, чем, возможно, поймет лорд Дрейго.

Он дождался подходящего момента и проскользнул обратно в личные покои Дрейго Проворного. Он знал комнаты довольно хорошо, служа прямым дублером человеку почти десять лет. Сначала он направился в дальний конец комнаты, к большой дубовой панели украшенной чудесным изображением великой охоты с теневыми мастиффами, ведущими охотников-шадовар в погоне за убегающим лосем.

Эффрон засунул пальцы за рога лося и нажал, панель отодвинулась, открыв ящик писем, тридцать рядов в высоту и двадцать в ширину для шестисот туб со свитками. Большинство из них были заполнены.

Эффрон знал картотеку, так как сам ее составлял. В самой середине, в заурядных тубах, были самые сильные заклинания. Он взял одну, посмотрел и положил на место, Эффрон перебирал тубы пока не нашел нужные ему двеомеры. Он открыл тубу дрожащими пальцами и выдвинул пергамент, даже не смея его развернуть. Эффрон знал, что ему далеко до этого заклинания, ибо без свитка он не мог даже пытаться его применить. И даже со свитком, это было бы отчаянным шагом.

Но сейчас отчаянные времена.

Эффрон сунул заклинание под мышку, закрыл крышку на тубе и положил ее назад, на свое место. Он закрыл панель, нажав на колесо одной из колесниц охотников, и направился к ларю с пустыми тубами для свитков, чтобы защитить украденное заклинание.

Молодой тифлинг глубоко вздохнул и убедил себя, что Дрейго Проворный, скорее всего, даже не подойдет к этому потайному шкафчику, и уж точно не хватится именно этого свитка. Оно появилось у Дрейго Проворного еще до рождения Эффрона, в конце концов, у старого чернокнижника редко возникает необходимость в таких заклинаниях здесь, в Царстве Теней. Подумав об этом, Эффрон снова тяжело сглотнул, может ли Дрейго Проворный отправиться на Торил в ближайшее время? И если да, и если ловить Дзирта До’Урдена, разве он не мог бы хотеть вторую копию, свиток, этого самого заклинания?

Эффрон, полный решимости рискнуть, запрятал тубу со свитком в свою мантию.

Он знал, что следующая часть будет сложнее, поскольку он будет доставать нечто более очевидное. Дрейго Проворный, конечно, мог заметить отсутствие этого предмета, но в этом случае, Эффрон решил, что сможет оправдать его заимствование как необходимую защиту.

Клетка Гвенвивар не была единственным таким орудием Дрейго Проворного, хотя, конечно, она была самой продуманной. Клетка Гвенвивар, в конце концов, должна была не только уменьшить и удерживать кошку, но и не давать ей вернуться в свой Астральный дом.

Эти другие остроги не были столь продуманы, и действительно, казались лишь простыми сосудами за закрытыми дверцами другого шкафчика.

Эффрон открыл эти дверцы и махнул рукой, чтобы развеять вечный магический туман, который держал содержимое шкафчика в целости и в состоянии застоя. За туманом Эффрон увидел зверинец Дрейго Проворного, и он был не таким, какому позавидует маленькая девочка, мечтающая о щенках и котятах. Такая коллекция, скорее заставила бы любого ребенка любой расы бежать в ужасе или упасть на землю, парализованным в самых глубоких ямах страха.

Поскольку ни одно из существ в этих многочисленных сосудах не было живым. Верные некромантическим пристрастиям Дрейго Проворного, они были мертвыми существами, или скорее нежитью, на различных стадиях разложения, а также пара магических конструктов, големов. Эффрон взял новейший сосуд и поразился крошечному темно-коричневому увальню внутри. Дрейго Проворный совсем недавно подобрал этот труп на улицах Невервинтера.

Проведя лишь несколько мгновений вне шкафчика, крошечный темно-коричневый увалень пошевелился и неуверенно встал, как будто рассмотреть Эффрона. Он был крошечным только из-за сосуда, и если Эффрон вывалит зомби, он быстро вернет свой двенадцатифутовый рост.

Да, ему, возможно, потребуется такой сокрушительный солдат против этих грозных врагов. Он положил сосуд в свою сумку.

Однако он пришел сюда не за ним, а за другим, за существом, которое он создал по велению Дрейго Проворного, используя древнее Руководство Големов, предоставленное его учителем. Это было одно из величайших испытаний Эффрона, и его величайшее достижение. Это, пожалуй, больше, чем, что-либо еще — за исключением его наследия — завоевало его большой рост в рядах приспешников лорда Дрейго.

Он взял сосуд из шкафчика. Внутри был скелет змеи, не длиннее среднего пальца Эффрона. Она шевелилась и извивалась, затем поднялась и начала раскачиваться, Эффрон, от ее танца, на мгновение забылся, и это притом, что голем был в сосуде и уменьшен, его настоящая длина, более чем в два раза превышала рост высокого человеческого мужчины.

Эффрон внимательнее к нему присмотрелся, дивясь своей давней работе. У Голема, некрофидиуса, голова была сделана из человеческого черепа, но с клыками змеи.

— Мой могильный червь, — прошептал Эффрон, используя более общее название для такого создания. — Ты готов охотиться?

* * * * *

Афафренфер с любопытством наблюдал, как его закадычная подруга плясала и мелодично пела, размахивая кадилом, которое фильтровало ароматный дым повсюду в их комнате в Утешении Камнетеса. Амбра купила эту комнату, а не сняла, хотя по выгодной цене, учитывая хорошие чувства к спутникам после их победы над морскими дьяволами.

— Что ты делаешь? — спросил монах, но дворфа не отвечала, продолжая пляску и песнопение.

Афафренфер скрестил руки на груди и тяжело вздохнул.

Долгое время спустя, дворфа, наконец, остановилась. Она посмотрела вокруг и улыбнулась, явно довольная собой.

— Ну? — напомнил монах.

Серая Амбра ему подмигнула. — Ныне это мое святилище, — ответила она. — Это место я зову домом.

— Ты намерена здесь жить?

— Мы останемся на зиму, — ответила дворфа с очевидной уверенностью.

— А потом?

Серая Амбра пожала плечами, словно это не имело значения.

— Похоже, глупый обряд, — заметил Афафренфер, и вышел из комнаты к завтраку.

Амбра только улыбнулась и не потрудилась объяснить. Насколько она знала, Афафренфер не понимал смысла слова «святилище». Когда она отправилась в Царство Теней как лазутчица Цитадели Адбар, Амбре дали специальную брошь, содержащую единственное заклятие, двеомер, который вспомнит ее в назначенном святилище в мгновение ока.

Она почти последовала за Афафренфером из комнаты — почти, поскольку она остановилась в дверях и обернулась, посмотреть на остатки фильтрации фимиама по уголкам святилища. Только теперь ей стало понятно значение этого действия. Ее предыдущее святилище было в Цитадели Адбар, в доме ее рождения, и никогда прежде она не задумывалась об изменении его местоположения.

Но теперь это казалось совершенно очевидным выбором.

Амбра искренне улыбалась. Она нашла новое святилище, потому что нашла новый дом и нашла новый дом, так неожиданно, потому что она, действительно, нашла новую семью.

Она сделала это без единой мысли, а просто в попытке быть практичной в текущей ситуации. Но теперь, оглядываясь назад на комнату, дворфа хорошо понимала более глубокие значения, подсознательные надежды и чувства, которые привели ее к этому драматичному поступку. Она закрыла дверь и последовала за Афафренфером в общий зал пружинистым шагом.

Дни стали месяцем и пошел снег, а спутники до сих пор оставались в Порт Лласте. Они часто выходили за оборонительную стену, чтобы искать сахуагинов, и каждое сражение было короче предыдущего, ибо морские дьяволы поняли, что, чем раньше они сбегут от этой сильной банды, тем меньше понесут потерь.

Однако более важная работа происходила позади импровизированной стены Порт Лласта. Главным было то, что Дзирт и четверо его спутников принесли осажденным жителям чувство надежды, и в этом новом свете, Дорвиллан и горожане перегруппировались и перестроили свои силы в эффективные штурмовые дозоры. Дзирт и другие обучали их, и часто кто-то из спутников сопровождал горожан в их авантюрах к наиболее опасным пределам.

Они проявили большую заботу в этих начинаниях; дозор никогда не был за стеной без линии поддержки на всем пути обратно в поселение.

Слишком долго ночь Порт Лласта принадлежала морским дьяволам, но все, кто знал темных эльфов, понимали иначе. Теперь ночь Порт Лласта принадлежала дроу, и что более важно, его добровольным последователям.

— Победа в сражениях — это только первый шаг, — объяснял Дзирт горожанам на одном сборе всех трехсот. — Победить и удержать землю будет сложнее.

— За стеной, практически невозможно, — ответил ему один голос.

— Тогда переместите стену, — предложил Артемис Энтрери.

Дзирт внимательно посмотрел на убийцу. За прошедшие десятидневки в их отношениях мало что изменилось. Энтрери остался циничным и непреклонным и готовым раскритиковать всё и вся, что Дзирт пытался здесь сделать. Тем не менее, несмотря на эту внешнюю твердую броню, действия человека говорили громче. Он не оставил Порт Лласт ради более любезного города, хотя мог легко доехать до Невервинтера на своем кошмаре, и он выходил сражаться без колебаний, если не без жалоб. Возможно, на самом деле, Артемису Энтрери нравилась новая роль, которую он нашел.

Но он также постоянно изводил Дзирта возвращением своего кинжала, Энтрери считал эту практическую выгоду единственной причиной его согласия. Независимо от того, верил Дзирт в это или нет, была ли какая-то другая причина помощи Энтрери, которая выходит за рамки какой-либо материальной выгоды, на самом деле, это казалось не важным. Дорога в Лускан к человеку по имени Бениаго была обещана, и в ближайшем будущем.

Ко второму месяцу вторая стена была в стадии строительства. Они начали вдоль утесов на севере, пристраивая почти на полпути от нынешней стены до моря. Сначала задача вызвала их недоумение: Как они могли построить стену и оставить ее морским дьяволам, когда они отступали за первую каждую ночь?

Амбра дала ответ, сконструировав передвижной участок стены, который мог поворачиваться от первой стены до конца незаконченной второй стены каждую ночь. И так, пока камнетесы и масоны работали над второй стеной, другая команда создала дверцы вдоль соответствующих участков первой стены позади нее, и третья команда закончила ящик, закрепляя переносную стенку, сконструированную Амброй, сначала к новому концу второй стены.

На недостроенную вторую стену каждую ночь выходили стражники, с легкой поддержкой, при необходимости, прибывающей из городка, и с легкими путями отступления, доступными им.

К тому времени, когда морские дьяволы предприняли скоординированную атаку на вторую стену, она протягивалась больше, чем на половину ширины города с севера на юг.

Но Дзирт До’Урден был среди сахуагинов той ночью, хотя они об этом не знали, и заранее предупредил горожан, поэтому, когда морские дьяволы пришли, их встретил весь гарнизон Портом Лласта, стоя плечом к плечу.

Со стены полетела сотня факелов, освещая ночь, и полдюжины жрецов и столько же волшебников, все скоординированные Амброй, превратили темноту в дневной свет с градом магического освещения.

Вооружившись камнями и дротиками, копьями и луками, ополченцы отогнали морских дьяволов мощными залпами.

В то же время значительные силы во главе с Энтрери, Далией, и Афафренфером, соскользнули вдоль южных границ города и повернули назад во фланг мародеров. Их координация, была разрушена шквалом метательных снарядов со стены, приспешники Умберли были застигнуты врасплох, и ранние фазы сражения стали односторонними, горожане дюжинами убивали морских дьяволов.

Дзирт смотрел на разворачивающееся сражение с крыши через несколько кварталов. Поначалу оно казалось полным разгромом. Сахуагины казались более заинтересованными уходом, а не чем-либо еще.

Но потом они неожиданно перегруппировались и пошли назад на войско Энтрери, казалось, они стремились к сражению.

Дзирт поморщился при этой мысли. Народ Порт Лласта с трудом мог себе позволить какие-либо значительные потери здесь. Дроу перемещался с крыши на крышу, пытаясь найти источник этой возобновленной координации. В руке он держал Тулмарил, но не стрелял, не желая выдавать свою позицию ради нескольких убийств.

Он спустился к морю, прекрасно понимая, что ему нечего надеяться на подкрепление, если его обнаружат.

Однако была ночь, время дроу.

Наконец он натолкнулся на источник решимости сахуагинов, необычайных размеров морской дьявол стоял на причале и отдавал приказы — и бегунам, двигающимся вперед-назад между доками и ведущими силами и другим морским дьяволам, призывая их от моря, чтобы они присоединились.

Дзирт пригнулся и тихо призвал Гвенвивар, и пантера вскоре появилась. Дзирт начал рассказывать о ее обязанностях, но замолчал, на несколько мгновений он забыл о событиях вокруг. Гвен казался изможденной, ее дыхание было поверхностным и неровным. Ее мускулистые бока обвисли, а мех потерял блеск.

Если бы Дзирт мог взять ее в освещенную комнату и лучше осмотреть!

Но он не мог, сказал он себе. Чем раньше он выполнит свою задачу, тем скорее он сможет отпустить Гвен домой для столь необходимого отдыха. Он велел пантере оставаться с ним и охранять. И его внимание вновь стало абсолютным, в силу необходимости. Он переместился на другую крышу и увидел лучшую точку обзора на еще одной крыше впереди. Однако чтобы туда попасть, нужно было далеко прыгнуть и пересечь узкую улицу, кишащую морскими дьяволами.

Это был бы трудный прыжок, и его практически невозможно выполнить, оставаясь незамеченным.

Дзирт обратился к своему наследию, к чувствам глубокого Подземья, которые все еще трепетали в его фигуре дроу. Он создал шар магической тьмы, который завис над этой улицей, покрыв большую часть открытой местности, через которую он должен прыгнуть.

Но как трудно теперь прыгать! Он должен был прыгнуть в черноту и пересечь улицу до дальней крыши и так или иначе благополучно приземлиться.

Он передал свой план Гвенвивар. За его спиной звук ожесточенного сражения, отступающего к стене, напомнил ему, что каждое сердцебиение задержки может означать гибель еще одного крестьянина.

Он подбежал к краю крыши, прыгнул и насколько смог пролетел по магической тьме. По логике, он знал, что может совершить этот прыжок, но прыжки вслепую, как этот, заставляли его сердце колотиться от волнения и страха.

Он вышел из шара, когда приземлился, и, не видя крышу прежде, чем с ней столкнулся, он приземлился неуклюже, и все, что он мог сделать, чтобы не закричать, это свернуться, чтобы поглотить удар от приземления. Гвенвивар появилась рядом, над ним, легко пролетев через шар, сильный толчок при прыжке дал ей возможность грациозно и бесшумно приземлиться.

Дзирт собрался с мыслями и стряхнул свои легкие ушибы и царапины, мчась к северо-западному углу стены, ближайшей точке к вожаку сахуагинов.

Существо продолжало отдавать приказы, не обращая внимания на убийцу, сидевшего на расстоянии всего в двадцать шагов.

Дзирт прицелился из лука и задержал дыхание, чтобы держать руки идеально ровно. Он взглянул на Гвен и подмигнул, давая ей знак, что скоро у них будет некоторое волнение. Он снова прицелился.

Вылетела первая стрела-молния и взорвалась в чешуйчатом туловище сахуагина. Вылетела вторая, пробив второе отверстие прямо возле первого, и третья, прямо в физиономию существа. Оно стало вертеться и извиваться, его змеиное тело оседало на брусчатку.

Дзирт побежал обратно к центру крыши, а затем к южному краю, он спустился на улицу прямо перед залпом копий морских дьяволов. Они с Гвенвивар продолжали двигаться, но к морю, подальше от преследующих их морских дьяволов. Те немногие, с которыми они столкнулись, были встречены стрелами Тулмарила и атакующими прыжками Гвенвивар, оглушительные ответы стрел, призывы и крики морских дьяволов и рев Гвенвивар были дополнены одним свистом в кулон в виде головы единорога.

Несколько мгновений спустя, Дзирт на Андахаре поскакал на юг и свернул на восток, галопом по мощеным улицам, от толпы преследующих морских дьяволов.

— Уходи, Гвен! — велел Дзирт, и опустил голову к сильной шее Андахара, веря, что удача и скорость защитят его от летящих копий.

Первым союзником, на которого он натолкнулся в своем полете, была сама Далия, приготовившаяся за углом здания. Напротив нее сидел на корточках Афафренфер, и позади них обоих были ряды горожан.

Морские дьяволы продолжали погоню, они по-прежнему были сосредоточены на своей неуловимой добыче дроу, и поэтому они действительно удивились, когда на них обрушились ожидающие силы.

Так началось истинное сражение этой темной ночи, генеральное сражение за центр Порт Лласта. Все было кончено в короткие сроки, хотя для всех участников, эти ужасные моменты проходили слишком медленно, чтобы с этим согласиться.

Голос вожака боевой группы сахуагинов замолчал, и их подкрепления сократились в числе. И все население Порт Лласта вышло им навстречу.

Победа.

Десять дней спустя, вторая стена была закончена, простираясь через весь город, и Порт Лласт вернул двукратную землю от прежней гавани. Хотя их потери в том ужасном сражении были незначительны, и, действительно, благодаря работе Амбры и других жрецов, меньше чем горстка горожан была убита, и хотя множество тел сахуагинов валялось вдоль улиц, это расширение повлекло за собой новую дилемму.

— Теперь нужно защищать больше земли и нам будет не хватать людей, — сказал Дорвиллан на сборе лидеров городка сразу после завершения стены.

— Зима поможет, — предположил другой. — Углы гавани покрываются льдом.

— В холода морские дьяволы будут искать более глубокие воды, — сказал третий.

— Возможно, будет передышка на несколько месяцев, — сказал Дорвиллан. — Но они неумолимо пойдут весной. Я боюсь, нам не хватит людей, чтобы удержать эту дальнюю стену против того нападения.

Но и на это у Дзирта До’Урдена был ответ. Он кивнул к Дорвиллану и пообещал, — Вы сможете.

Глава 7 Сети дроу

— Тебе не нравится то, что ты видишь? — сказал дроу своему спутнику дворфу.

Крепкий дворф с черной бородой, заплетенной в две косички, спускающиеся на мускулистую грудь, его мощные моргенштерны были диагонально закреплены за спиной, их адамантиновые шары, подпрыгивали на концах их цепей вокруг его плеч, должен был глубоко вздохнуть и погладить волосатое лицо. Он потерял дар речи. Атрогейт не ненавидел темных эльфов как, большинство дворфов Делзуна — в конце концов, его самый близкий друг во всем мире был им, и стоял прямо рядом с ним. И действительно, Атрогейт теперь был формальным членом Бреган Д'Эрт, наемной банды города темных эльфов Мензоберранзана — клирики что, почти исключительно из организации дроу, вылечили его после почти смертельного падения в Гонтлгриме.

Однако дворф не мог обрести дар речи, чтобы ответить, учитывая зрелище вокруг него. Закаленный в боях дворф, прежде в своей долгой-долгой жизни был близок к смерти, но не таким образом, как в этом темном месте, и никогда он не был против настолько непреодолимого врага. Он упал через край ямы предтечи, падая в пламенную пасть противоестественного и неудержимого зверя. Благодаря удаче он приземлился на выступ, и его спутник, Джарлакс, спас его, толкнув к задней части каморки и призвав водных элементалей, чтобы отразить разъедающее пламя предтечи. Кроме того, Атрогейт чуть не умер и познал боль, сильнее чего-либо, что он мог вообразить, его сожженная кожа сползала с костей.

И больше всего на свете, храбрый и сильный Атрогейт чувствовал себя… незначительным и беспомощным. Эти чувства никак не согласовывались с гордым дворфом.

Теперь они снова были в Гонтлгриме, спускались по большой винтовой лестнице на нижние уровни комплекса, лестница была недавно отремонтирована ремесленниками с другим, более тонким стилем, чем первоначальная работа дворфов.

Они знали, что найдут в древнем комплексе, поскольку их сюда послали — Джарлакса послал сюда Киммуриэль Облодра, действующий глава Бреган Д’Эрт, выполнять заказ куда более могущественного лица, верховной матери правящего Дома Мензоберранзана.

— Ну? — подтолкнул Джарлакс, пока они спускались, переходя от новой работы дроу до остатков первоначальной дворфьей лестницы. — Говори честно. Обещаю, что не обижусь.

Атрогейт почти всегда был прямым, и особенно относительно проблем дворфьего значения, и, конечно, расположение Гонтлгрима соответствует этому описанию. Но дворф мог только хрюкнуть и покачать своей лохматой головой, как будто образы его падения на выступ и воспоминания о глубочайших муках заполнили его мысли.

И теперь его чувства еще сильнее взбудоражились. Ему не нравились эти изменения. Нисколько. Аура и аромат этого поселения дроу казались абсолютным надругательством над Гонтлгримом. Это не путало его на логическом уровне. В конце концов, это имело смысл. Почему бы дроу или какой-либо другой расе не вернутся в это место и не попытаться его восстановить?

Он попытался себя убедить, что дроу лучше, чем гоблины.

Но в его потрохах, понятие города дроу, растущего среди руин древнейшей родины дворфов, походило на трагическую утрату или великую кражу, для и у его народа — даже при том, что его народ давно его отверг, а темные эльфы взяли его сюда.

Джарлакс похлопал его по плечу, а когда он поднял глаза, дроу подмигнул ему своим единственным глазом, что не был покрыт этой странной магической повязкой, давая понять, что он действительно понимал смятение Атрогейта.

— Тебе бы не помешало лучше скрывать свои сомнения, — тихо посоветовал Джарлакс, поскольку они спустились ниже, уже достаточно низко, чтобы увидеть, что группа дроу верхом на подземных ящерах ожидает их этажом ниже. — Дом Ксорларрин здесь, тебе, мне или кому-то другому нравится это или нет, но если они воспримут твою неприязнь как угрозу, они справятся с ней их особенно эффективным и бессменным способом.

— Ба, но не тем, которым я получил себя назад в Бреган Д’Эрт? — ответил Атрогейт.

— Видишь того верхом на самом большом ящере с сияющим щитом на руке? — спросил Джарлакс, указывая подбородком вниз. После этого движения Атрогейт легко разглядел указанного дроу.

— Это Бэнр, — пояснил Джарлакс. — Глубоко уважаемый и важный Бэнр.

— Первый Дом?

— Если Дом Бэнр возражает против твоей позиции, Бреган Д’Эрт не может тебе помочь. По правде говоря, мы поставили бы тебя Верховной Матери Квентл как можно скорее, чтобы избежать соучастия в твоей идиотии.

Атрогейт широко улыбнулся угрозе, ибо знал, что Джарлакс не сделает ничего подобного. Киммуриэль, конечно, мог бы, как и остальная часть команды Бреган Д’Эрт. Но не Джарлакс, и действительно, Джарлакс косвенно это признал, когда возвратил понимающую улыбку дворфу.

— Джарлакс, наконец-то, — приветствовал дроу верхом на большом ящере. — Прошло столько времени с тех пор, как я в последний раз тебя видел.

— Если бы я знал ваше имя, я уверен, что возвратил бы приветствие, — ответил Джарлакс с любезным поклоном.

Наездник, Тиаго Бэнр, ощетинился и посмотрел на своих спутников, слева и справа, Джарлакс знал старшего, оружейника Джерта Ксорларрина, а младший был волшебником Ксорларрин. На самом деле Джарлакс, конечно, знал Бэнра, и по имени, поскольку об этом имени часто говорили в последнее время, в немалой степени из-за щита Тиаго, и меча, который он носил на бедре, оба поразительные новые творения старой магии. Джарлакс старался не таращить глаза, глядя сейчас на этот круглый щит, поскольку он оказался поистине замечательным предметом. Он был почти прозрачным, как будто изо льда, и с алмазными искрами внутри. Несмотря на деланное безразличие, Джарлакс не мог не присмотреться внимательнее, ибо в стеклостали были линии, соединяющиеся определенным образом. Во всех смыслах, казалось, что блестящая симметричная паутина попала в ловушку внутри льда.

Великолепно, подумал Джарлакс, но не сказал. Хотя это не имело значения. Лицо Джарлакса выдало его чувства, понял он, когда оторвал взгляд и посмотрел на Тиаго, он увидел, что молодого воина переполняет гордость.

— У тебя странный вкус на спутников, — сказал Тиаго, заметив Атрогейта.

— Ага, но я могу предложить запах, — язвительно заметил дворф.

Глаза Тиаго вспыхнули гневом. Джарлакс хотел утихомирить своего друга. Ему также хотелось засмеяться вслух. Ни то, ни другое не представлялось возможным в этот момент.

— Я Тиаго Бэнр, — провозгласил молодой воин. — Внучатый племянник верховной матери Квентл и внук оружейника Дантрага.

— Я хорошо его знал, — ответил Джарлакс.

— Ты понимаешь, почему мы просили эту встречу с Киммуриэлем, — сказал ткач, и простой факт того, что он посмел говорить без позволения Тиаго Бэнра, проинформировал Джарлакса о его личности. Это был молодой Равель Ксорларрин, маг, направленный возглавить экспедицию в Гонтлгрим.

Ткач, которого брат Джарлакса Громф принудил к «обнаружению» Гонтлгрима с информацией Громфа, полученной от драгоценного черепа, который дал ему Джарлакс.

— У нас теперь много предприятий на поверхности, и это новое… поселение — вероятно путевая станция между теми предприятиями и Мензоберранзаном, — ответил Джарлакс. — Бреган Д’Эрт, в любом случае, обратился бы к вам.

— Обратился бы? — хитро спросил Тиаго. — Или уже обратился?

— Ну, сейчас я здесь, — ответил Джарлакс, не понимая загадочный намек.

— А как насчет трио из Бреган Д’Эрт, что было здесь раньше? Всего несколько десятидневок назад, при нашей первой авантюре в Гонтлгриме?

Джарлакс поднял руки, как будто он понятия не имел, о чем они говорят, и правде говоря, он не знал. — Меня попросили прийти и встретить вас, и вот я здесь.

— Здесь ранее были трое, которые утверждали, что они из Бреган Д’Эрт, включая одну дарсиер, которая назвалась твоей любовницей, — сказал Равель, используя слово дроу для поверхностных эльфов.

— В самом деле? — Джарлакс похлопал пальцем по своим губам. — Она была прекрасна?

— Дарсиер! — выругался Тиаго. — Это отвратительно.

Джарлакс расхохотался. — Я бы использовал другое слово, но ограниченный вид, редко путешествующий за пределами Мензоберранзана, мог бы в это верить.

— Избавь меня от своего снисхождения, — сказал Тиаго.

— Снисхождения? — вторил Джарлакс с напускной невиновностью. — Скорее облегчение, чем снисхождение. Столь многие из моего рода разделяют высказанное вами мнение относительно любого, кто не дроу, а для меня остается больше лакомства.

— Она была с дроу и человеком, маленьким и серокожим человеком, — вставил Равель, пытаясь вернуть беседу в нужное русло.

— Береллип Ксорларрин утверждала, что этот человек давным-давно пришел вместе с тобой в Мензоберранзан, — вмешался Джерт.

Джарлакс попытался скрыть свое удивление, но боялся, что безуспешно, и даже если ему удалось сделать это, Атрогейт рядом с ним ахнул.

— Так вы знаете этого человека, — заметил Тиаго.

— Если это тот, кто вы говорите, он должен был давно умереть, — сказал Джарлакс. — Вы узнали его имя, любое из их имен? — спросил он, хотя думал, что уже знает ответ. Но как Артемис Энтрери, если это действительно был убийца, оказалась с Дзиртом и Далией, снова было выше его понимания.

— Мазой Облодра, — ответил Тиаго.

— Облодра?

— Дроу, — пояснил молодой Бэнр. — Я полагаю, родня Киммуриэля. Во всяком случае, он так назвался.

То как он это сказал, показало столько же сколько сами слова, Джарлакс знал. Мазой, в конце концов, был магом, у которого Дзирт отнял Гвенвивар много десятилетий назад, хотя Мазой, конечно, не был Облодрой. Теперь он был уверен, что эти глупцы, сами того не зная, столкнулись с Дзиртом.

Мертвый дед Тиаго, погибший от руки Дзирта, безусловно, был где-то в Ямах Паутины Демонов, стеная от отчаяния!

— Мы не позаботились спросить имена двух других, — добавил Тиаго.

— Они были или не были из Бреган Д’Эрт? — многозначительно спросил Равель.

— Кто может сказать? — блефовал Джарлакс, используя частицу магии его повязки на глазу, чтобы придать определенный вес своим словам. — Наши многие независимые агенты перемещаются по Побережью Мечей. Вполне возможно, что одни или другие…

— Ты бы знал, если это, как утверждалось, была твоя супруга, не так ли? — спросил Тиаго, резкий тон его голоса, показывал, что он полагал, что Джарлакс загнан в угол.

— Одна из многих дюжин? — парировал хитрый наемник. — Как я уже говорил, тот факт, что столь многие мои собратья слишком глупы, чтобы ценить физическую красоту, расширяет мой сад красоток. На самом деле, в этой области есть многие, кто мог сделать такое заявление!

Атрогейт фыркнул.

— Где эти трое, о которых вы говорите? — спросил Джарлакс.

— Давно ушли, — сказал Джерт, — как и нетерезы, с которыми они сражались.

— Тогда обсудим это в другой день, — решил Джарлакс. — У меня мало времени, и если эти трое не имеют значения…

— Они убили благородного Ксорларрина, — прервал Тиаго.

Джарлакс кивнул и с минуту переваривал смысл. — Тогда я сообщу Киммуриэлю, и мы приложим все усилия на определение того, кто они такие и есть ли настоящая связь с нашей скромной организацией. Он снова поклонился, и в движении, бросил личный взгляд на Атрогейта, чтобы предупредить дворфа, что их дело здесь только что стало очень серьезным.

— Неужели мы должны обсуждать наши предварительные деловые соглашения здесь, среди этой небольшой группы? — спросил Джарлакс.

— Было бы преждевременно формализовать что-либо, — сказал ткач. — Но позволь нам показать тебе наши достижения, и, возможно, есть услуги и предметы, которые Бреган Д’Эрт может нам поставлять после последующих договоренностей. Материалы, например, и формулы. — Он посмотрел прямо на Атрогейта и закончил, — У нас есть Кузница.

— Ведите, — предложил Джарлакс, и вместе с Атрогейтом шагнул вперед.

— Только не он, — настоял Тиаго, указывая на дворфа.

— Он работает на меня.

— Только не он. — Тон Тиаго не оставлял места для споров, и Джарлакс был удивлен, что дерзкий молодой воин так открыто бросил ему вызов. Поскольку, это был не аргумент, Джарлакс думал, что благоразумней согласиться, и, кроме того, он знал, что при необходимости может сбежать, но, вероятно, не сможет помочь Атрогейту добраться в безопасное место. Он повернулся к дворфу и прошептал, — Выше, — и Атрогейт кивнул в знак согласия и понимания. На вершине лестницы Джарлакс воспользовался магией своей широкополой шляпы с громадным плюмажем, чтобы создать пространственное убежище.

Джарлакс призвал своего кошмара и поехал с тремя наездниками на ящерах, а Атрогейт быстро направился по длинной лестнице к тому тайному убежищу. Атрогейт никогда не уклонялся от боя, но они, в конце концов, были темными эльфами.

* * * * *

— Это удивительный щит, — заметил Джарлакс некоторое время спустя, когда он с Тиаго был в кузнице, глядя вниз на ремесленников, работающих с пылающими печами. Его взор обратился к пауку на эфесе меча у Тиаго на бедре, и он добавил, — Недавно выкован?

Тиаго рассмеялся. — Это второй предмет, созданный повторно запущенной большой кузней этого комплекса.

— Меч был первым, — констатировал Джарлакс.

Тиаго обнажил клинок и показал Джарлаксу. Он был создан из той же стеклостали, как и щит, и столь же испещрен сверкающими алмазами, с вытекающей черной паутиной и рукояткой в форме паука.

— Работа Гол'фанина, — сказал Джарлакс, и это распознание, очевидно, поразило молодого воина Бэнр.

— Старый приятель, — пояснил Джарлакс. — Он поблизости?

— Да, но я полагаю, он отдыхает. Я ему передам твои наилучшие пожелания.

Джарлакс знал, что Тиаго уклоняется от прямого ответа, боясь, что, если они объединятся, Джарлакс получил бы некоторое преимущество перед ним, в его отношениях с этим важнейшим кузнецом.

— Значит, Дом Ксорларрин пойдет на войну с Бреган Д’Эрт? — прямо спросил Джарлакс, и Тиаго широко распахнул глаза. — Я имею в виду, если выяснится, что эти трое были связаны с бандой Киммуриэля. Так как они убили благородного, или это лишь подозрение?

Эта последняя часть не была незначительным каламбуром. Дроу, убивающие дроу, это обычная практика в Мензоберранзане, пока никакие категорические доказательства не покажут убийцу.

— Брак'тэла Ксорларрина, — объяснил Тиаго.

Джарлакс знал мага. — Интересно. Я думал, что он сведен с ума Магической Чумой.

— Сын Зирит и старший сын Дома, — сказал Тиаго.

— И у вас есть определенное доказательство этого преступления?

— Разве это важно? Это не Мензоберранзан, и в этом месте, Ксорларрины вправе устанавливать правила. Тебе бы не помешало узнать правду об этих троих и немедленно доставить их нам.

На лице Джарлакса появилась кривая ухмылка, и он с недоумением взглянул на Тиаго.

— Вы действительно в это верите? — спросил он.

Лицо Тиаго оставалось каменным.

— Вашу двоюродную бабушку Квентл, так же как и меня, несомненно, позабавила бы ваша плохо скрытая угроза.

— Ее бы позабавило, если бы она узнала, что Джарлакс из Бреган Д’Эрт связан с еретиком Дзиртом До'Урденом, который сражался против ее семьи в битве, в результате которой погибла ее любимая мать-матрона? Еретиком Дзиртом До'Урденом, который убил ее брата, моего дедушку Дантрага, величайшего оружейника Мензоберранзана?

Джарлакс почти сказал, что, если это правда, то Дзирт не должен был победить в той дуэли с Дантрагом, но он мудро промолчал.

— Вы делаете смелые заявления, молодой Мастер Бэнр, — сказал он.

— Эти трое утверждали, что они из Бреган Д’Эрт.

— Это означает, что они были умны, а не то, что они говорили правду, — ответил Джарлакс. — Но подождите, вы говорите, что среди этой троицы был бродяга До'Урден?

Тиаго тяжело на него посмотрел, и Джарлакс признал, что он был не глуп.

— Интересно, — добавил Джарлакс, изображая удивление. — Бродяга До'Урден еще жив?

— И в Бреган Д’Эрт, — сухо сказал Тиаго.

— Умная ложь.

— Это ты так говоришь, потому что, ты и должен был так сказать. Человек с дроу однажды сопровождал тебя в Мензоберранзан, — утверждал Тиаго.

— Задолго до вашего рождения, если это, конечно, тот же самый человек.

— Береллип Ксорларрин это засвидетельствовала. Ты бы сомневался в жрице Паучьей Королевы?

Это также посмешило Джарлакса. Когда в жизни он не сомневался в этих жрицах?

— Значит он очень, очень старый человек, — сказал Джарлакс. — И уверяю вас, я не видел человека, о котором вы говорите, полвека или больше. И при этом он не член Бреган Д’Эрт. И Дзирт До’Урден не член — если это ваше подозрение относительно истинной личности дроу — и при этом он никогда им не был. И при этом он никогда не желал им быть, вы это поймете, если что-нибудь узнаете о сердце Дзирта До’Урдена.

Тиаго взглянул на него с явным подозрением. — Я спрошу об этом самого Дзирта До’Урдена, — заметил Тиаго, — прямо, перед тем как я его убью.

Он думал об этом, понял Джарлакс, глядя на него. Он был дерзок, и полон уверенности, и очевидно очень хорошо вооружен и экипирован, даже сверх того, что можно было бы ожидать от Бэнра. Джарлакс мысленно отметил глубже изучить растущую репутацию этого Тиаго Бэнра — и Равеля Ксорларрина, добавил он про себя, когда заметил приближение ткача.

В свои недавние визиты в Мензоберранзан Джарлакс узнал, что эти двое были в числе самых выдающихся темных эльфов среди нового поколения города. Громф был высокого мнения о Тиаго и намекнул, что Тиаго, вероятно, скоро вытеснит Энджрела как оружейника Первого Дома. Благодаря своей повязке Джарлакс обнаружил совсем немного магии на Тиаго, а ошеломляющее свечение от его щита и меча имело большое значение для подтверждения подозрений Громфа. Действительно, Энджрел не будет рад найти Тиаго, владеющего такими поразительными предметами, и действительно, Верховная Мать Квентл не позволила бы Гол’фанину создать эти парные меч и щит для Тиаго, если она хотела держать его позади Энджрела в иерархии дома.

Конечно, если бы Тиаго отправился за Дзиртом, как он заявил, то безотносительно его доспехов и вооружения, у Энджрела, вероятно, было бы долгое и тихое господство в положении оружейника без живого наследника.

При этой мысли Джарлакс слегка улыбнулся, но только слегка, поскольку было что-то тревожное в этом юноше — и его союзниках, подумал Джарлакс, когда Равель, в равной степени уверенный и дерзкий, присоединился к ним.

Он был Джарлаксом, давним лидером Бреган Д’Эрт, его боялись и уважали во всем Мензоберранзане на протяжении веков. Это уважение не было так очевидно в выражениях и словах этих двоих. Он старел и становился не значительным?

Эти двое приобретают влияние? Это был их час?

Будет ли Дзирт достаточно быстр, на сей раз против потомка Дантрага?

* * * * *

— Ты собираешься мне рассказать? — спросил Атрогейт, долгое время спустя после того, как они с Джарлаксом покинули Гонтлгрим. Эти двое были на своих скакунах, Джарлакс на адском коне, а Атрогейт верхом на адском вепре.

— Я уверен, что понятия не имею, о чем ты говоришь.

— От этих дроу ты вернулся хмурый.

— Они не самая приятная группа.

— Более того, — сказал Атрогейт. — Ты даже не рассказал мне о запущенных кузницах!

Джарлакс придержал коня и посмотрел на своего спутника дворфа. — Это воистину чудесное место и уже создается необыкновенное оружие.

— Для проклятых эльфов-дроу! — сказал Атрогейт. Он плюнул на землю, увидев широко раскрытые глаза Джарлакса. — Не для тебя. Для тех других.

— Действительно.

— Это Энтрери, не так ли?

— Может быть, учитывая их описание.

— Неа, я подразумеваю, что ты хмурый из-за Энтрери. Ты не думал о нем много лет, но теперь снова с этим сталкиваешься.

— Я сделал то, что должен был сделать, ради него и нас.

— Так ты продолжаешь говорить себе, в течение уже пятидесяти лет.

— Ты не согласен?

— Неа, не меня сбыли на выполнение этого. Я там не был, но знаю, с чем ты сталкивался, и от их псов Нетерила и от твоей собственной родни и семейства. Он кивнул вперед на обочину дороги, где маячил более темный клочок тени и стоящий около него знакомый дроу. — И если говорить о твоей родне и семействе…

Эти двое отозвали своих волшебных скакунов и направились к Киммуриэлю. Разумеется, им не нужно было делать доклад, поскольку Киммуриэль был в Гонтлгриме, телепатически связанный с Джарлаксом на протяжении всей его встречи с Ксорларринами и их окружением.

— Их успехи значительны и похвальны, — начал разговор Киммуриэль. — Верховная Мать Квентл была мудра, разрешив Ксорларринам совершить это путешествие. Я уверен что, недра Гонтлгрима окажутся ценными и выгодными для всех нас.

— Это остается предварительным, — ответил Джарлакс. — Теперь многие знают об этом месте, так что, вероятно, Ксорларринов впереди ждут испытания.

— Ага, не многие дворфы позволят проклятым дроу забрать Гонтлгрим себе, — вставил Атрогейт, и оба темных эльфа взглянули на него, Джарлакса это позабавило, но не Киммуриэля.

— Тогда там будет много мертвых дворфов, — сухо сказал Киммуриэль, и повернулся к Джарлаксу, зрительно прогоняя глупого дворфа. — Это поселение утвердит наши поверхностные отношения.

— Оно, конечно, позволит нам более широкий доступ к рынку дроу, так как до него, безусловно, добраться легче, чем до Мензоберранзана, — согласился Джарлакс. — Жаль, что мы отказались от более близких пунктов.

— Лускан, — сказал Киммуриэль, и с явным раздражением, ибо они с Джарлаксом довольно сильно спорили по расположению в Городе Парусов. Джарлакс хотел, чтобы Бреган Д’Эрт остался значительным среди верховных капитанов, которые правили городом, но Киммуриэль думал о другом месте и отверг его предложение.

— Послушай, мой мозговой друг, — сказал Джарлакс. — Теперь ты яснее видишь ценность Лускана. Ты можешь отрицать эту истину, но без убеждения. Мы должны вернуться туда в силе и снова стать тайной властью позади верховных капитанов. Я был бы рад приложить эти усилия.

— Да, — согласился Киммуриэль, и Джарлакс, ухмыляясь, приподнял шляпу, пока Киммуриэль не добавил, — и нет.

— Ты много себе позволяешь, — не скрывал своего гнева Джарлакс.

— Я должен напомнить об условиях нашего сотрудничества? — сразу ответил Киммуриэль.

— Бреган Д'Эрт не только твой.

Киммуриэль поклонился из уважения к Джарлаксу, и это действие погасило большую часть его возрастающего гнева. Джарлакс и Киммуриэль разделяли лидерство Бреган Д’Эрт. Ради банды Киммуриэль мог взять на себя управление. Каждый раз, когда другие интересы Джарлакса — особенно, многочисленные друзья, включая порядочное число иблис или не-дроу, вынуждали его остаться на поверхности — в противоречии с тем, что, в суждении Киммуриэля, было лучшим для банды наемников. Всегда последовательный и ведомый чистейшим прагматизмом, Киммуриэль никогда бы не использовал это соглашение вне намеченных пределов.

Киммуриэль был свидетелем перебранки с Тиаго и другими в недрах Гонтлгрима, и таким образом, он понял истинное желание позади любезного предложения Джарлакса привести Бреган Д'Эрт обратно в Город Парусов. И таким образом, действительно, ссылка Киммуриэля на их соглашение была полностью надлежащей относительно интересов Бреган Д’Эрт. Джарлакс преуспел, выбрав этого блестящего лейтенанта на свое место.

Возможно, слишком преуспел.

— У нас есть возможности с собранием нетерезских лордов в Анклаве Шейдов, — сказал Киммуриэль. — Они весьма заинтересованы в продвижении подземной торговой сети.

— Анклав Шейдов? — пробормотал Джарлакс. Он никогда не был в месте, которое было пустыней Анорох перед Магической Чумой и великими потрясениями, которые так изменили землю.

— Ты был бы идеальным посредником, — сказал Киммуриэль. — Эти лорды знают, что в своих усилиях против предтечи ты нанес большой удар приспешникам Тэя. Они будут рады встретиться с тобой и начать переговоры.

— Что насчет Лускана?

— Я буду иметь дело с Лусканом.

— Ты должен поговорить с Бэнрами.

— Я уже поговорил.

Они потеряют своего дорогого молодого оружейника, мелькнули пальцы Джарлакса.

Я прослежу, последовал загадочный ответ Киммуриэля.

Джарлакс преуспел, скрывая свое разочарование этим дроу, который всегда казался на шаг впереди всех остальных — по крайней мере, он думал, что скрыл его, пока не понял, что не задействовал психические щиты, предоставляемые его повязкой, и Киммуриэль, вероятно, полностью читал его мысли.

— Значит Анклав Шейдов, — сказал Джарлакс.

Киммуриэль шагнул в тень и исчез.

— Где это место? — спросил Атрогейт. — У меня уже начинает болеть задница.

— О, от езды будет больно, — ответил Джарлакс, все еще глядя на уже уменьшающиеся тени. — Тысяча миль на восток.

— Значит, прямо в империи.

— В сердце Империи Нетерил, — пояснил Джарлакс.

Они призвали своих скакунов, кошмара и адского вепря, и поехали прочь.

Они, как обычно, ехали легко, в устойчивом и последовательном темпе, больше рысью, чем галопом, хотя ни один из их призванных скакунов не утомлялся.

— Ты думаешь, это действительно был он? — спросил Атрогейт, когда солнце опустилось в небе позади них.

— Кто?

— Ах, не прикидывайся передо мной, — потребовал дворф. — Для этого я знаю тебя слишком хорошо.

— Тогда, возможно, пришло время тебя убить.

— Слишком хорошо, чтобы понимать, что эта шутка не больше, чем просто шутка, — сказал дворф. — Итак, ты думаешь, это действительно был Артемис Энтрери?

— Я не знаю, — признался Джарлакс. — Он должен был давно умереть, но даже в те последние годы, мне казалось, что он не старел, как мог бы нормальный человек. Во всяком случае, он точно не терял преимущества в бою.

— Материя шейдов? — спросил Атрогейт. — Ты думаешь, его кинжал засосал в него немного длинной жизни, когда он пронзил шейда?

— Это было рассуждение, — согласился Джарлакс, но потом добавил, — Было.

Атрогейт взглянул на него с любопытством. — Так, что ты думаешь сейчас?

Джарлакс пожал плечами. — Это мог быть кинжал, но любая кража жизни и не обязательно, что шейда. Возможно, такое вытягивание жизненной энергии врага — любого врага — прибавляет живучести и продолжительности жизни.

Атрогейт, который был проклят долгой жизнью как частью давнего наказания, в ужасе фыркнул.

— Или, что более вероятно, Артемис Энтрери мертв, и не более чем прах и кости, — добавил Джарлакс.

— Тот малый Тиаго думал, что это был он.

— Тиаго Бэнр не достаточно стар, чтобы знать о визите Энтрери в Мензоберранзан.

— Но ты сказал его сестра…

— Возможно, — прервал Джарлакс, и что нехарактерно одно только междометие хорошо осведомило их обоих в том, как интриговала и тревожила эта возможность дроу-наемника.

Джарлакс разочарованно вздохнул и решительно покачал головой. — Не важно, — неуверенно сказал он. — Более вероятно, Дзирт и Далия нашли спутника, кем бы он ни был, и Дзирт подал ему эту историю, чтобы спасти их всех, когда их взяли Ксорларрины.

— Неа, это не в обычаях Дзирта, — сказал Атрогейт, и его ответ удивил Джарлакса — пока он не посмотрел вниз на своего спутника, чтобы увидеть улыбку Атрогейта. Дворф его подталкивал, пытаясь вызвать на разговор.

— Дзирт не тот, кто заранее будет плести сети брехни, — добавил Атрогейт. — Это твои повадки, а не его.

— Именно поэтому я процветаю, в то время как он просто выживает, — сострил Джарлакс. — Я уверен, что они с Далией найдут место достаточно скоро. Он всегда действует.

— О нет, перестань, — сказал Атрогейт.

— Я уверен, что не знаю, о чем ты говоришь.

— Я говорю об Энтрери, и ты это прекрасно знаешь. О призраке, что следовал за тобой полсотни лет.

Джарлакс усмехнулся такому мнению. — Я похоронил близких друзей и множество любовниц.

— Ага, но, сколько надо закопать из-за твоих поступков? — сказал Атрогейт.

Говоря откровенно, это было так, и Джарлакс подавил желание наброситься на дворфа. Он знал, что Атрогейт был прав. Джарлакс предал Энтрери нетерезам за многие годы до того, как империя пришла в силе за мечом, Когтем Харона. За свою долгую жизнь Джарлакс редко попадал в ловушки, но нетерезы этого добились, пара влиятельных лордов Нетерила обратились к большим силам в собственном кругу Джарлакса, потенциальным союзникам к Киммуриэлю и Верховной Матери Квентл.

Действительно, ловушки Нетерила были безвыходные.

И поэтому их предложение было принято.

Джарлакс долгое время молчал, мысленно вернувшись во Врата Балдура, город, где закончилась игра. В обмен на свою свободу Джарлакс способствовал пленению Артемиса Энтрери, и на самом деле даже заманил человека в ловушку в один из своих специальных пространственных карманов для нетерезов. И Энтрери и Джарлакс, конечно, иначе бы умерли, сказал себе Джарлакс — тогда и сейчас и тысячу раз между этим. И он избрал путь предательства только потому, что ожидал сразу спасти Энтрери, хотя, вероятно, не возвращая меч, конечно, вскоре после его бегства из Врат Балдура.

Но попытки спасения не было, и действительно, прошло много лет, прежде чем Джарлакс вообще узнавал о заговоре против него. Киммуриэль и Бэнры, для собственной пользы Джарлакса, действовали согласованно, чтобы сломать магическую защиту Джарлакса и таким образом позволить псионику вторгнуться в его разум и изменить детали предательства во Вратах Балдура. Насколько Джарлакс мог вспомнить, спустя всего несколько коротких часов после того, как он оставил Энтрери нетерезам, тот сценарий никогда не происходил, реальные события были заменены предложением предательства Энтрери в отношении Джарлакса. Таким образом, к тому времени, когда Джарлакс даже разобрался в правде и вспомнил, что Энтрери был взят в качестве узника нетерезов, для Джарлакса было уже слишком поздно что-либо с этим делать.

К тому времени Верховная Мать Квентл довольно ясно дала понять оскорбленному Джарлаксу, что он должен забыть все испытание.

Прагматизм велел соблюдать ее требования, поскольку, какова выгода Джарлакса, осуществлять попытку спасения, или даже выяснять местоположение Артемиса Энтрери на данный момент, так или иначе? Даже если бы Энтрери как-нибудь удалось пережить первоначальный захват и раннее заключение, то он, вероятно, к тому времени умер бы от старости.

Разве что…

— Так что теперь я надеюсь, что ты думаешь обо мне, также высоко, как думал об Энтрери, — сказал Атрогейт, отрывая его от размышлений.

— Что? — сказал удивленный Джарлакс, снова глядя на своего бородатого спутника.

— Он все еще с тобой, — пояснил Атрогейт. После всех этих десятков лет. Я думаю, что немногие другие удостаиваются большего, чем мимолетной мысли Джарлакса, даже если ты пришел к мысли, что тот, кого ты считал дохлым жив.

— Я заинтригован, это все.

Атрогейт смеялся над ним ревущим хохотом.

Лицо Джарлакса стало непроницаемым, и он смотрел прямо перед собой, подгоняя своего кошмара в немного более быстром темпе.

— Ага, наши дела закончены, значит, ты можешь найти Дзирта и его спутников, а?

Джарлакс натянул поводья, останавливая своего коня, и повернулся, чтобы с негодованием посмотреть на дворфа. Атрогейт действительно задел Джарлакса за живое. Он знал, что мало может сделать, чтобы изменить прошлое, но по некоторым причинам, для него было важно внести ясность с Артемисом Энтрери.

— Почему тебя это волнует, эльф? — спросил его Атрогейт.

— Я не знаю, — честно ответил Джарлакс.

Глава 8 Подстроенный марьяж

Эффрон не очень любил снег, но на Побережье Мечей выпало больше, чем обычно зимних осадков, поскольку приближался поворот к Году Шестирукого Эльфа. Он вернулся для проверки продвижения или отступления тэйцев, как потребовал его учитель. Лорд Дрейго сказал ему быть тщательным и не беспокоиться, и настойчивость старого чернокнижника на том, что эта миссия была важна, резонировала с Эффроном, тем более, потому что он знал, что показывая свою лояльность Дрейго Проворному, и его компетентность в выполнении этих требований будет, вероятно, вознаграждена.

При всем своем отчаянном желании отплатить Далии, Эффрон понял, что ему не справиться в одиночку. Ее окружали сильные союзники, и ему необходим сильный ответ. Ресурсов и личной силы лорда Дрейго Проворного было бы более чем достаточно.

Поэтому Эффрон вновь честно пошел в Лес Невервинтера, и полностью разведал и проследил за остатками сил тэйцев, особенно за личем, известным как Валиндра Теневая Мантия. Ашмадай были рассеяны и не имели лидера, не представляя никакой угрозы городу или всяким амбициям Дрейго Проворного в этой области, если они у него были. У Эффрона не ушло много времени, чтобы понять, что его последний доклад лорду Дрейго был правилен, поскольку он не узнал ничего о Валиндре Теневой Мантии, что указывало бы на что-либо кроме чистого безумия. В отдельных случаях лич покидала свою древовидную башню и блуждала по лесным тропам, взывая к Арклему Гриту или Дор’Кри, редко произнося имена правильно без некоторого безумного заикания, волнения и причитания, а иногда без причины бросая болт пурпурно-черной некромантской энергии в дерево или птицу.

Эффрон полагал, что она достаточно скоро будет поймана гражданским гарнизоном Невервинтера и должным образом убита.

Затем он отвел глаза от Валиндры и тэйцев, что скрывались в лесу. Теперь он смотрел на Невервинтер. Каждый раз, когда он замечал активность возле городских ворот, он всматривался внимательно и с тревогой, как будто ожидал, что Далия появится в поле зрения. И что он сделал бы, если бы это случилось, он должен был спросить себя?

Будет ли он держать свое обещание Дрейго Проворному, быть сдержанным и терпеливым?

Он сказал себе, что будет, он должен был быть осторожным, несмотря на смерть его отца, Херцго Алегни. Однако, не раз, он задавался вопросом, не лгал ли он самому себе.

Утром он решил провести последний день возле города, Эффрон обошел вокруг стены, находя пустые области, которыми он мог переместиться глубже в город с его призрачной формой и другими различными способами магической невидимости.

К концу утра он охватил большую часть периметра и предпринял четыре вылазки в город, но большой участок стены был все еще не разведан. Он чуть не ушел к северной дороге, почти убедившись, что Далия действительно ушла, как намекал лорд Дрейго.

— Я никогда бы не подумала, что ты настолько глуп, чтобы вернуться сюда, если только не во главе войска, — прошептал голос позади него через несколько сердцебиений после того, как он убедил себя в последний раз осмотреться.

Эффрон замер на месте, подготавливая сочетание заклинаний, чтобы уйти или нанести сильный удар, ибо он знал этот голос, и что более важно, знал дьявольскую правду позади него.

— Послушай, молодой тифлинг, нам не обязательно быть врагами, — сказала рыжеволосая женщина.

— Однако я помню, в тот день ты была на площади возле моста, в рядах моих врагов, — напомнил ей Эффрон.

— Ну, я не говорила, что позволю вам завоевать мой город, — ответила женщина. — Ты вернулся с такими намерениями? Если так, пожалуйста, скажи, что я могу сейчас с тобой сделать.

— Ты недооцениваешь мои навыки.

— Ты знаешь мою правду, — ответила она.

Эффрон развернулся, чтобы смотреть на нее. Она казалась настолько простой и спокойной, даже неописуемо. В этот момент она источала материнство, и Эффрону пришло в голову, что ему жаль, что у него не было такой матери. Теплой и утешительной, чтобы обнимала его и говорила, что все будет хорошо…

Кривой чернокнижник посмеялся над собой и отбросил эту мысль. Это была Аруника. Аруника была дьяволицей, суккубом из Девяти Кругов, под покровом простой и нежной рыжеволосой женщины с немного веснушчатым лицом. Обычная горожанка Невервинтера, занятая повседневными заботами, как и любой добрый человек.

— Ты охотишься за Баррабусом и этим мечом, — заметила Аруника.

Эффрону пришло в голову, что, в конце концов, возможно, что она всего не знала.

— Что ты о нем знаешь? — спросил Эффрон. — И его о спутниках? — тут же добавил он, стараясь не казаться слишком очевидным.

— Почему я должна тебе говорить?

Эффрон провел здоровой рукой между своими рогами и почесал в фиолетовых волосах. Это был хороший вопрос, он вынужден был признать.

— У меня есть информация, которую ты хотела бы услышать, — предложил Эффрон несколько мгновений спустя.

— Говори.

— Ну, в этом весь смысл, не так ли?

Аруника над ним рассмеялась. — Я уже установила, что знаю то, что знаешь ты.

— Не это, дьяволица.

— Я должна тебя убить за мучение моего бесенка, — заметила Аруника. — Не ради бесенка, конечно, а из-за нарушения соглашения. Инвиду моя собственность, и поэтому я требую вознаграждение. Расскажи мне свою тайну, кривой чернокнижник.

— Хорошо, — пообещал Эффрон. — А ты расскажешь мне о Баррабусе.

— Я тебе ничего не должна.

— Но какой вред в том, что ты мне расскажешь? Ты, конечно, не преданна Баррабусу Серому, и, разумеется, его спутнику, этому дроу-следопыту. Действительно, если бы Дзирт узнал правду о Арунике, он бы изгнал тебя с земли.

Выражение ее лица показало, что она неприятно удивлена этой завуалированной угрозой. — Тогда мне следует удостовериться, что все, кто мог бы выдать эту тайну, уничтожены. Это твоя цель?

Теперь рассмеялся Эффрон, но это был неловкий ход.

— Я не скажу ему… ничего, — сказал кривой чернокнижник. — А также Баррабусу, Далии и другим. Ты была свидетелем сражения на мосту, когда Херцго Алегни был изгнан с этой земли. Уверяю тебя, Эффрон вовсе не друг этим троим. Но я рассказал правду о Арунике другим, моим собратьям нетерезам, включая некоторых лордов, которые не одобрят твои угрозы против меня. Остерегайся, суккуб, иначе испытаешь на себе гнев Нетерила.

Аруника тяжело на него посмотрела, и все же, даже при таком взгляде, в этом существе оставалось нечто весьма привлекательное.

— Но в этом нет никакой необходимости, — настаивал Эффрон. — Мы не враги или не должны ими быть. Нетерил не вернется в Невервинтер. У нас нет причины для беспокойства, в связи с тем, что угроза тэйцев сведена к нулю.

— Нетерил был здесь раньше, чем Невервинтеру стали угрожать тэйцы, — напомнила ему Аруника.

— Совершенно верно, — согласился Эффрон. — У нас были дела в лесу, и действительно, мы можем вернуться в то место, но без замыслов о правлении городом. Это не наше место. Оно привлекает нежелательное внимание. Таким образом, это моя тайна, предлагаемая дружески.

— И предлагаемая, прежде чем ты предъявишь свое требование.

— Все, о чем я тебя прошу, это направить меня на дорогу, ведущую к Баррабусу и его спутникам, — ответил Эффрон. — А почему бы и нет? Если они вернутся в Невервинтер, они не окажут поддержку Арунике, и если они когда-либо узнают правду о твоей личности, они будут стремиться тебя уничтожить. Таким образом, я спрашиваю тебя о тех, кто не принесет тебе пользы?

Аруника снова рассмеялась. — Я так наслаждаюсь игрой смертных, — сказала она. — С их глупым нетерпением, поскольку они дерутся, чтобы сделать наследие, которое не продлится, независимо от того сколько они убивают.

Эффрон начал отвечать на это запутанное заявление, но Аруника жестом показала ему молчать.

— Всего в нескольких днях пути к северу отсюда есть банда разбойников. Если ты будешь достаточно заметным, то они, вероятно, тебя найдут.

— Это было бы хорошо? — спросил он, рассмотрев слова Аруники, и задумался, почему она могла их сказать.

Аруника мило улыбнулась — слишком мило. — Найди разбойников и узнаешь много о Баррабусе и его друзьях, — сказала она.

Эффрон думал вернуться в Царство Теней и позволить Дрейго Проворному направить его к более выгодному местоположению назад на Торил, но часть его миссии, вероятно самая важная часть, это изучение земли вокруг их добычи.

Поэтому он ушел. Его припасов должно хватить, по меньшей мере, на десять дней. Он истратил почти половину этих припасов, прежде чем натолкнулся на другого человека, пройдя много миль к северу от Невервинтера.

— Стой, — потребовала женщина, в окружении двух крупных мужчин, выходя на заснеженную тропу перед ним.

— Если вы стража, то, скажите на милость, из какого городка? — невинно ответил Эффрон. Слова Аруники отозвались эхом в его мыслях. — Я не знаком с этой областью.

— Если бы ты был знаком, то не был бы таким глупым, чтобы в одиночку путешествовать по дорогам, — ответила женщина с довольно зловещей усмешкой. Она кивнула окружающим ее головорезам, и они оба начали неуклонно наступать.

Эффрон не дрогнул, и даже улыбнулся, хотя оба мужчины были намного больше него.

— Тогда остается единственный вопрос, — заметил маленький чернокнижник, — состоящий в том, должен ли я ужалить вас и прогнать, или просто убить и дело с концом. — Он пожал плечами, и позволил своей бесполезной руке странно качаться позади него, используя ее, чтобы дальше поддерживать мысль, что он совсем не запуган.

Стрела вылетела из-за деревьев с обочины дороги, несясь прямо для чернокнижника. Но Эффрон, конечно, имел волшебную защиту от подобных атак, и его щит магической энергии отклонил стрелу так, что она только сбила волосок на его лице — и если бы он инстинктивно не уклонился, снаряд, вероятно, лишил бы его кусочка носа.

— Я думаю, последнее, — спокойно заявил он.

* * * * *

— Порт Лласт мало что может предложить, — сказал Дорвиллан Дзирту и другим, когда застал их за подготовкой к дороге.

— Ты здесь, — сухо ответила Амбра.

— Почему спасибо, добрая дворфа, — сказал эльф, усмехаясь и с преувеличенным поклоном.

— Я не это имею в виду! — настаивала Серая Амбра, но она не смогла сдержать зубастую улыбку против умного возражения Дорвиллана.

Эльф ей подмигнул. — Я здесь из верности этим людям, которые так отчаянно стоят за свои дома и их место в мире. Я жил здесь многие десятилетия. С некоторыми семьями Порт Лласта я дружу поколениями. Жаль подруга, если теперь я действительно должен их покинуть.

— Тогда, возможно, именно это делает Порт Лласт привлекательным, — сказал Дзирт. — Чувство верности и дружба и общее дело. Община это не мелочь.

Дорвиллан посерьезнел. — Это потребует большего, чтобы переместить других, чтобы они могли прибыть, чтобы присоединиться к этой общине, вам так не кажется? Каменоломня, первопричина основания города, теперь не столь богата, большинство ценных камней и металлов уже взято. Вероятно, можно осуществлять кое-какую торговлю, но не поддерживать любой значительный город.

— Приливы больше не помогают Порт Лласту, — продолжил он, и кивнул на запад, к морю. — Перемены после Магической Чумы значительно снизили позицию Порт Лласта в качестве оживленного морского порта, и с восстанавливающимся Невервинтером и Лусканом на севере, я не вижу преимущества в попытке укрепить порт любым существенным способом.

— Возможно, ты должен провести кампанию, чтобы быть избранными в качестве мэра городка, — насмешливо заметил Афафренфер. — Твои слова убедили меня остаться.

— Мрачная правда, сказанная среди тех, кто заслужил правду, — ответил Дорвиллан. — Будет торговля и некоторая прибыль от моря, если мы можем отогнать миньонов Умберли. Обильная еда, и кое-что считается деликатесами, и это справедливо. Но Невервинтер, Лускан и Глубоководье могут претендовать на тоже самое, таким образом, я в недоумении, что могло бы завлечь достаточно людей в Порт Лласт, чтобы защитить нашу землю и попытаться вернуть город к всякого рода процветанию.

— Это справедливо для тех, у кого уже есть община, — сказал Дзирт.

— Если ты говоришь о вашей труппе здесь, то знай, что… — начал отвечать Дорвиллан, но Далия его перебила.

— Стайлес, — сказала она, поняв все это. — Ты говоришь о крестьянине Стайлесе. И Мэг, женщине с хутора за пределами Лускана. И о глупом мяснике, который чуть не отрезал мне ногу!

— Он пытался тебя спасти, — тихо напомнил ей Дзирт.

— Могло бы быть вкусно, — весело добавила Амбра, и Афафренфер хихикнул.

На лице Дорвиллана было озадаченное выражение.

— Изгнанники, — пояснил эльфу Дзирт. — Те, кто обрабатывал землю в области за пределами Лускана, и под защитой Лускана до того, как Город Парусов пришел в упадок.

— Это было век назад, — сказал Дорвиллан.

— Гниль больше распространилась от стен Лускана, — сказал Дзирт. — Хозяйства стали менее важны для пиратов, и таким образом, Лускан скорее пошлет налетчиков, а не сторожевое ополчение. Но некоторые люди за пределами города остаются в своих старых домах, хотя они очень теснятся, но им больше некуда пойти.

— И некоторые из них на дорогах вокруг твоей собственной деревни, — добавила Далия.

Дзирт впился в нее взглядом, но Далия только усмехнулась.

— На дорогах? — спросил Дорвиллан, и его тон показал Дзирту, что он не пропустил безмолвный обмен между Дзиртом и Далией. — Беженцы? Там нет никаких беженцев. Или ты имеешь в виду разбойников?

— Учитывая то, что ты спрашиваешь, они заслуживают правды, — заявила Далия прежде, чем Дзирт сформулировал уклончивый ответ. Он снова бросил взгляд в ее сторону, на сей раз, стараясь выглядеть более разочарованным.

— Они живут в глуши, — пояснил Дзирт. — Они не плохие люди, но конечно отчаянные, бывшие крестьяне и ремесленники, брошенные в глуши укоренившимися силами Побережья Мечей. Лускан раньше защищал эти общины, но теперь верховные капитаны рассматривают их, в лучшем случае, с безразличием или даже как врагов, и этот отчаянный народ, верховные капитаны ценят не выше, чем орочьих глав.

— Я не могу не согласиться с этой оценкой, — заметил Дорвиллан.

— Значит, ты понимаешь?

— Разбойники? Я убил бы их, если бы столкнулся с ними на дороге, без особых угрызений совести.

— Я точно также думал о себе, — сухо сказал Дзирт. — И все же, когда у меня был шанс их наказать, я этого не сделал, и, не сделав этого, я понял более глубокую истину позади этой конкретной группы отчаянного народа.

— Они могли пойти в Невервинтер, понимаешь? — сказал Дорвиллан. — Поселенцы того города ищут новых горожан почти также отчаянно, как и мы здесь, в Порт Лласте.

— Там были шадовар, а тэйцы скрывались вокруг леса.

— Теперь ты просто оправдываешься.

Дзирт торжественно кивнул. — Им нужен дом, а вам нужны горожане. Способные горожане, каким показал себя этот народ, на основании простого факта, что они и их семьи выжили в глуши Побережья Мечей без защиты стен и гарнизонов. Мне идти к ним, или нет?

— Я не говорю за Порт Лласт.

— Не играй со мной в такие семантические игры.

Дорвиллан посмотрел направо, на пока почти пустой город, новую стену и грозное море за ней.

— Я ничего не скажу относительно этого разговора, — тихо заметил эльф.

Дзирт взглянул на Далию, на сей раз, с улыбкой.

— Нужно ли напоминать, что, когда в прошлый раз мы имели дело с Фермером Стайлесом, мы закончили в отчаянном сражении в лесу против дьявола легиона и его миньонов? — спросила Далия, когда ушел Дорвиллан.

— Ах, но это не кажется хорошим, — заметила Амбра.

Энтрери фыркнул, привлекая взгляд Дзирта, и когда тот на него посмотрел, убийца демонстративно покачал головой и отвел взгляд.

— Стайлес и другие ничего не знали об истинной сущности Хаденкурта, — заявил Дзирт.

— Ты хочешь этому верить, не так ли? — сказала Далия и насмешливо фыркнула.

Дроу больше не улыбался, хотя он верил своим утверждениям. Эти двое всегда циничны, и не позволят ему держаться за надежду. В их циничном взгляде на мир, он был глупым идеалистом, не выносящим суровые реалии жизни в темных Королевствах.

Дзирту пришло в голову, что они, конечно, могут быть правы. На самом деле, не было ли это тяжким грузом, который он тащил как тяжелую цепь вокруг лодыжек уже несколько лет, даже задолго до смерти Бренора?

— Нет, — услышал он свой ответ Далии. Он встал со своего места с решительным выражением лица и сказал четко, громко и со всей уверенностью. — Я говорю это, потому что знаю, что это почти наверняка, правда.

— Потому что в мире полно хороших людей?

Дзирт кивнул. — Большинство, — ответил он. — И их безвыходное положение не дает оценку их нравственности. Стайлес и его банда хотят не крови, а еды.

— Если среди них больше нет дьяволов, — перебила Далия. — Ты рассмотрел такую возможность?

— Нет, — ответил Дзирт, но это было скорее не признание, а опровержение всей предпосылки.

Далия переместилась, собираясь ответить, но фыркнула и вместо этого посмотрела на Энтрери. Дзирт тоже повернулся, чтобы взглянуть на убийцу.

Энтрери, отвернулся от Далии и посмотрел на Дзирта, он слегка кивнул, выражая Дзирту свою поддержку.

* * * * *

— Я мог бы убить вас всех, — заметил Эффрон четверым избитым связанным разбойникам. — Будьте благоразумны.

— Ты засунул пауков под мою кожу! — сказал один человек, лучник, который чуть не убил Эффрона первым выстрелом.

Эффрон взглянул на него и злобно усмехнулся. — Ты уверен, что достал их всех? Или другие даже сейчас откладывают свои яйца?

Глаза человека в ужасе расширились, и он начал царапать и потирать кровоточащую кожу, насколько позволяли веревки, которыми Эффрон связал всех четверых, спина к спине. У безумно ерзающего человека с обеих сторон были его товарищи, отталкивающие его с раздражением, к великому удовольствию Эффрона.

— Не смешно, — заявила женщина, струйки черного дыма все еще поднимались от ее одежды.

— Вы на меня напали, — ответил Эффрон. — Разве это не имеет значения? Я что, должен извиниться за то, что не позволил меня убить?

— Мы не хотели никого убивать! — утверждала женщина.

Эффрон кивнул на обезумившего, скулящего лучника. — Его первый выстрел убил бы меня, если бы я не подготовил свои магические щиты.

— Дальше он стрелял уже не так хорошо, — сказал один из более крупных головорезов.

— Просто предполагалось тебя напугать, — сказала женщина.

— Тогда вам следовало бы нанять лучших лучников. Поскольку этот глупец, несомненно, вас обрек. — Эффрон замолчал и обошел вокруг, чтобы встать перед женщиной, которая казалась предводительницей банды, он принял задумчивую позу, поднес указательный палец здоровой руки к своим поджатым губам. — Разве что… — поддразнил он.

— Что ты хочешь? — потребовала женщина. — У тебя уже есть наше снаряжение и наши немногочисленные монеты.

— Я с удовольствием все вам верну, — пояснил кривой чернокнижник, — если вы мне позволите присоединиться к вашей банде.

— Присоединиться?

— Тебе слишком сложно осмыслить это понятие?

— Ты хочешь к нам присоединиться?

Эффрон глубоко вздохнул.

— Почему?

— Почему? — повторил Эффрон, но затем понял, что во многом он действовал как сидящий перед ним глупец. — Я один на незнакомой земле. У меня нет дома, а сейчас зима. Я мог бы убить каждого из вас — я все еще могу это сделать, и довольно легко — но что это даст? Вам, очевидно, ничего, а для меня это будет просто приятное развлечение. В сущности, я предпочел бы спутников, которые знают, что к чему.

— Ты полудьявол шадовар и маг, — сказал головорез.

— Ты сомневаешься в моей потенциальной ценности?

— Но почему? — спросила женщина. — Конечно, перед тобой лучшие возможности.

Эффрон рассмеялся. — Я даже не знаю, где я. Поэтому примите меня. Вы увидите, что мои навыки, по крайней мере, помогут вам в ваших маленьких придорожных начинаниях.

Женщина начала было отвечать, но воздержалась от ответа. Она посмотрела мимо Эффрона, показывая на него вновь прибывшим, прежде чем кто-то из них успеет заговорить.

— Это не ей решать, — послышался мужской голос.

Эффрон обернулся и увидел, что к ним движется вся группа, образуя полукруг вокруг него и пленников.

— Ах, так у тебя есть друзья, — сказал он женщине.

— Они убьют тебя до смерти! — заявил лучник.

Эффрон повернулся к нему, усмехнулся и сказал, — Пауки все равно будут там.

Человек всхлипнул и продолжил неистово чесаться и толкаться.

— Отойди от них, и мы тебя выслушаем, — сказал вновь прибывший, человек средних лет, крепкого телосложения и румяно-седой наружности, щетина бело-серой бороды придавала шероховатость его лицу с тяжелой челюстью.

Эффрон посмотрел на группу и фыркнул, как будто они едва имели значение.

— Если ты от них отойдешь, я гарантирую твою безопасность, — сказал человек.

— Ты думаешь, это важно? — ответил Эффрон. — Уверяю тебя, я буду в безопасности, хоть отойду от них, хоть убью на месте.

Мужчина тяжело на него посмотрел.

— Но я, конечно же, их не убью! Я пришел сюда не наживать врагов, а найти свое место, ибо боюсь, что у меня его нет. Я признаю это, я отверженный, изгнанный из Царства Теней, потому что мне не очень нравятся действия империи Нетерил, — он импровизировал на основе предположения, что империя Нетерил не очень ценилась этой бандой разбойников. — Если бы я остался, они, вероятно, меня бы убили или бросили в темницу, но не один из этих вариантов я не нашел привлекательным. — Он посмотрел на четверых пленников. — Значит, возьмете меня? — спросил он новоприбывших. — Вы слышали мою просьбу о ваших товарищах. Разве я не заслуживаю, по крайней мере, испытания за милосердие, которое я показал этой группе? По законам этой или любой другой земли я был вправе убить их на дороге и продолжить путь, в конце концов. Они на меня напали, а не наоборот. И смотрите, они еще живы.

— Просто убейте его! — сказал связанный лучник.

Эффрон рассмеялся. — В следующий раз лучше целься! — ответил он человеку. — Или убивай противника или, если собираешься промахнуться, то действительно промахивайся, чтобы я рассматривал твой выстрел как предупреждение, а не как смертельную атаку. И прекрати чесаться. Там больше нет пауков.

Казалось, бедняга не знает, куда повернуться, он сих пор ерзал, и по-прежнему всхлипывал.

Седой главарь и его спутники мгновение посовещались, затем он вышел вперед и протянул Эффрону руку. — Стайлес, к твоим услугам, — сказал он. — Можешь поставить у нас свой шатер, по крайней мере, на зиму. Мы жалкая никуда не годная банда, раз не можем справиться с одиноким путником.

Эффрон взял руку человека и слабо потряс. Он начал произносить свое имя, но вовремя сдержался. Хотя только на мгновение, поскольку он понял, что ничего не проиграет, назвав свое настоящее имя, так как одна только его уникальная внешность, конечно, будет кричать о его личности любому, кто о нем знает.

* * * * *

— Фермер Стайлес! — каждые несколько шагов кричал Дзирт. Он ехал вниз по тропинке на Андахаре, волшебный колокольчик единорога весело пел и приносил немного яркости пасмурному небу с тяжелыми снеговыми тучами. Рядом с ним ехал Энтрери, верхом на кошмаре. За эти два дня, с тех пор как они покинули Порт Лласт, убийца сказал не много, но и не жаловался, и Дзирту это говорило о многом красноречивее всяких слов. Молчание Энтрери о том, что он вернется в город, было подтверждением плана Дзирта.

Позади пары ехала повозка, позаимствованная в Порт Лласте, запряженная парой сильных мулов. Амбра правила, Афафренфером сидел возле нее, а Далия наполовину сидела, наполовину стояла на груде мешков, полных морепродуктов. Они приехали с дарами, но даже в холодную погоду, Дзирт боялся, что еда не будет свежей достаточно долго, чтобы быть полезной для всех.

— Фермер Стайлес! — закричал Дзирт снова. — Эй, приятель? Я приехал и привез…

— Вы лучше держитесь на месте! — ответил ему низкий, недовольный голос.

Дзирт с Энтрери остановились, а Амбра остановила повозку.

— Это твои друзья? — тихо спросил Энтрери.

Дзирт пожал плечами.

— Оставьте повозку и своих миленьких скакунов и возвращайтесь туда, откуда приехали, — проревел голос.

— Я полагаю, это значит, нет, — сказал Энтрери.

Дзирт вскинул руку, призывая остальных к молчанию, и начал вертеться в седле, пытаясь увидеть потенциального грабителя.

— Мы пришли в поисках Фермера Стайлеса и его банды разбойников, — крикнул Дзирт. — Пришли как друзья, а не враги. Пришли с дарами, едой и добрым элем, их не нужно воровать, мы их отдаем.

— Хорошо, тогда давайте, а также ваших миленьких коняшек, и проваливайте отсюда!

— Этого не будет, — заверил говорящего Дзирт, и к тому времени он понял, что разбойник был в низкой колее справа от тропы, затененной небольшим осиновым лесонасаждением. — Я хочу поговорить с Стайлесом. Скажи ему, что вернулся Дзирт До'Урден.

— Хорошо, тогда довольно, — послышался голос из-за повозки и все пятеро обернулись и увидели, что из кустов на дорогу вышло трое разбойников. Двое держали луки, но не прицеливались, а третий, между ними, вложил свой меч в ножны и приблизился с широкой улыбкой.

— Последний шанс уйти, эльф! — прогремел голос впереди.

— Довольно, Тощий! — крикнул мечник из-за повозки. — Это друзья, глупец! — Он обошел вокруг повозки, кивнул Далии с очевидным признанием, и подошел к скакуну Дзирта.

Дроу спешился, вспоминая человека по бивачному костру, когда, за месяцы до этого он рассказал свои истории шайке Стайлеса в обмен на провизию, приют и дружеское общение.

— Рад новой встрече, — сказал человек, протягивая руку.

Дзирт взял руку, с озадаченным и извиняющимся выражением лица. — Я не пом…

— Я не представлялся раньше, — перебил человек. — Кэйл Денригс к вашим услугам.

— Тощий? — услышали они вопрос Энтрери, и как один повернулись к нему, а затем проследили за его взглядом вдоль дороги, где собралось полдюжины других, включая, предыдущего говорившего, мужчину гигантского роста и обхвата, он больше напоминал горного великана, чем человека.

— Полуогр, — пояснил Кэйл. — Но довольно доброго нрава.

Это вызвало смех Амбры в повозке.

— А Стайлес? — спросил Дзирт.

— Неподалеку.

— Мы приехали с едой и другими припасами, а также с новостями, выгодными вашей банде.

— Возмещение за Хаденкурта? — спросил Кэйл Денригс, с умным видом.

— Вы заплатите нам за Хаденкурта, — отозвалась Далия с повозки.

— Что такое Хаденкурт? — спросил Афафренфер.

— Не что, а кто, — поправила Серая Амбра.

— И то и другое, — сказала Далия. — Хаденкурт дьявол легиона, которого приютила банда Фермера Стайлеса.

— Превосходно, — пробормотал Энтрери.

— Что? — спросил Кэйл.

— Дьявол легиона, — повторил Дзирт. — Он пошел за нами в лес и привел друзей из Девяти Кругов Ада, чтобы сделать свое дело.

— И все они вернулись в Девять Кругов, где им и положено быть, — сказала Далия.

— Хаденкурт? Наш Хаденкурт дьявол легиона? Как вы можете…?

— Уверяю тебя, это было болезненное осуществление, — сухо сказал Дзирт. — Если в ваших рядах остались его пособники…

— Ни одного, — без колебания ответил Кэйл Денригс, человек действительно казался потрясенным открытиями.

— Отведи нас к Стайлесу, — предложил человеку Дзирт. — Мне срочно нужно с ним поговорить. Он взглянул на небо, где собирались плотные облака.

Кэйл скептически на него посмотрел. — Я боюсь, дорога будет тяжелой для повозки.

— Значит, оставим ее здесь. Мои друзья останутся с ней и подождут моего возвращения.

С все еще явным сомнением на лице, Кэйл взглянул на груду мешков в задней части повозки, а затем направился к своей группе.

— Это тоже оставим, — заметил Дзирт.

— Значит, это приманка для нас?

— Позволь мне поговорить со Стайлесом, — сказал Дзирт. — В любом случае припасы будут вашими, но тебе не нужно брать их сейчас.

— Поясни.

Но Дзирт услышал достаточно. Он покачал головой и снова сказал Кэйлу отвести его к Стайлесу. Кэйл велел своей банде оставаться с повозкой, и они с радостью согласились, когда Амбра разлила эль и предложила напитки всем вокруг. Вдвоем с Дзиртом они двигались быстро, но по сложной местности и Дзирт понял истинность утверждения, что взять повозку или просто припасы будет не легкой задачей.

Однако вскоре они прибыли в большой бивак с множеством шатров — банда Стайлеса выросла за месяцы, с тех пор как Дзирт в последний раз видел их — и Дзирт, и Фермер Стайлес разделили другое теплое рукопожатие. Многие вышли посмотреть на странного гостя, и Дзирт махнул на палатку, из которой вышел Стайлес.

Они вошли, оставив позади много широко раскрытых глаз. Среди зевак стоял молодой тифлиг-чернокнижник, его плечи были искривлены от падения с утеса, когда он был всего лишь малышом.

* * * * *

Кэйл Денригс, лейтенант банды, присоединился к паре внутри и объяснил ситуацию с Хаденкуртом удивленному Стайлесу.

— Демон? — недоверчиво спросил Стайлес.

— Дьявол, — поправил Дзирт. — Я полагаю, что он был лазутчиком Силоры Салм.

— Тэйцы в Лесу Невервинтера?

— Она мертва, ее силы рассеяны, а Кольцо Ужаса ослабло.

— От твоей руки?

Дзирт кивнул.

— Я полагаю, что Хаденкурт искал меня и Далию по воле Силоры. Среди тэйцев были ашмадай, дьяволопоклонники-ревнители.

— У нас были кое-какие неприятные отношения с ними, — сказал Кэйл.

— От них больше не будет много проблем, — уверил его Дзирт.

— Значит, вы пришли с хорошими новостями и с провиантом, — сказал Кэйл, и при упоминании о провианте, Стайлес с любопытством посмотрел на Дзирта.

— Вы получите провиант, только если откажетесь от моего предложения, — загадочно сказал Дзирт, с кривой усмешкой на лице.

— Это кажется странным предложением, — сказал Кэйл, но Стайлес, очевидно понял, что у Дзирта на уме было что-то важное, вскинул руку, призывая человека к молчанию, и кивнул Дзирту, чтобы тот продолжал.

И дроу объяснил недоверчивым Стайлесу и Кэйлу Денригсу ситуацию в Порт Лласте, поселении, нуждающемся в крепких поселенцах, и сделал предложение.

— Он станет домом, — сказал Дзирт.

— Хотя вряд ли убежищем, — сказал Кэйл.

— Я вам не лгал, — ответил Дзирт. — Миньоны Умберли упрямы и жестоки. Вы увидите сражение, но не отчаивайтесь, вы будете сражаться рядом с достойными товарищами.

— Включая тебя? — спросил Стайлес.

Дзирт кивнул. — По крайней мере, пока. Меня и моих друзей. Мы уже приняли сражение рядом с народом Порт Лласта и прогнали сахуагинов — морских дьяволов — к морю, хотя мы уверены, что они вернутся. Возможно, зима дала отсрочку, но горожане Порт Лласта должны оставаться бдительными.

— Это поистине незабываемая десятидневка, — сказал Кэйл Денригс. Когда Дзирт посмотрел на него, он добавил, — Полная незабываемых гостей.

Дзирт не думал об этом замечании, пока Кэйл не посмотрел на Стайлеса и закончил мысль, добавив, — Среди спутников нашего друга Дзирта, оставшихся с его повозкой, было трое, которые также показали кое-какие намеки на Царство Теней.

Дзирт с интересом посмотрел на мужчину.

— Серый человек на странном коне, — быстро пояснил Кэйл, и не угрожающе поднял руки, давая понять, что он не имел в виду оскорбления. — И дворфа с человеком на повозке. Не шадовар, конечно, но с оттенками теневой материи.

— У тебя острый глаз, — сказал Дзирт.

— На шейдов, да действительно, и не без оснований, — с явным облегчением ответил Кэйл. — Я сразил свою долю…

— Что ты имел в виду, когда сказал «также»?

Кэйл посмотрел на Стайлеса.

— Мы нашли шейда, тифлинга не меньше, на дороге всего несколько дней назад, — пояснил Стайлес. — Грозное существо, хотя он, конечно, не выглядит таковым. Некоторые мои… товарищи, допустили ошибку, подкараулив его на дороге, но вскоре он одержал верх. Он назвался сиротой общества, и стал самым неожиданным членом нашей банды, с тех пор как Тощий, полуогр и его род присоединились к нам, вскоре после вашего ухода.

— Дьяволы, огры, тифлинг-шадовар, — заметил Дзирт. — Ты должен заботиться о компании, которую держишь. — Он пытался найти способ вытянуть сведения об этом новичке, но Стайлес сам выложил все, что нужно было услышать Дзирту.

— Хорошо, что сегодня с вами не было Эффрона, — сказал Стайлес Кэйлу. — Встреча на дороге могла пройти совсем по-другому, и быть намного опасней!

Он сказал это беззаботно и широко улыбался, пока не взглянул на мрачное лицо дроу.

— Эффрон чернокнижник, — сказал Дзирт. — Прошу, будьте с ним осторожны. Для вашего же блага.

— Ты его знаешь?

— Отведите меня к нему.

Стайлес начал говорить снова, но внезапное изменение поведения дроу не вызывало сомнений, он тяжело сглотнул и велел Кэйлу найти кривого чернокнижника.

— Что ты знаешь? — спросил Стайлес Дзирта, когда они остались одни.

— Я знаю, что Эффрон Алегни беспокойный и злой молодой чернокнижник. Он носит тяжкое бремя на своих сломанных плечах.

— Его примут в Порт Лласте, тогда, мы должны принять твое щедрое предложение?

Дзирт покачал головой. — Вряд ли до этого дойдет.

Он выглянул из шатра. Дроу не хотел быть пойманным врасплох в закрытом месте, противостоя таким, как Эффрон. Однако он сразу заметил, что Кэйл стоял в недоумении, уперев руки в бока, и многие другие вокруг него качали головами, а некоторые из них указывали на лес.

— Вероятно, он увидел меня и сбежал, — сказал Дзирт, поворачиваясь к Стайлесу.

— Значит, вы заклятые враги?

Дзирт покачал головой. — Все гораздо сложнее, и поверь мне, я ничего не желаю сильнее, чем примирения с Эффроном, ради себя и ради… — он почти упомянул Далию, но решил не заходить так далеко.

Вместо этого он только вздохнул. — Для тебя и твоей банды это хорошее предложение, — сказал он. — Вы найдете общину и лучший путь.

— Некоторые могут сказать, что сейчас мы процветаем, — сказал Стайлес.

— Вы живете в шатрах в зимнем лесу на заснеженном Побережье Мечей. Конечно, дома… — Он остановился, поскольку Стайлес вскинул руку.

— Боюсь, что все не так просто, — пояснил он. — Для меня предложение заманчиво, но, вероятно, не все в моей банде будут приняты с распростертыми объятиями народом… ну, любого городка. Некоторые присоединились к нам потому, что им просто-напросто больше некуда пойти.

— Теперь есть.

— Ты предлагаешь помилование? Так просто?

— Да, — спокойно сказал Дзирт. Он не собирался позволить этой идее развалиться, когда был так близок к тому, чтобы фактически иметь здесь значение. — Просто рукопожатие, без требования разглашать неблаговидную историю. — В это мгновенье он замолчал и посмотрел Стайлесу прямо в глаза. — Пока ты можешь ручаться за своих людей в том, что они не устроят погрома в Порт Лласте. Я не допущу еще большей опасности, жизни тех приятных людей.

Фермер Стайлес думал об этом в течение нескольких мгновений, поскольку Кэйл вошел в шатер.

— Я могу, — сказал он, жестом показав Кэйлу пока придержать свои новости. — Во всяком случае, почти за всех. Одному или двоим, возможно, потребуется некоторый допрос, но я оставлю это тебе.

Дзирт кивнул и они со Стайлесом посмотрели на Кэйла.

— Ушел, — сообщил им мужчина. — Кажется, Эффрон исчез. Я отправил лазутчиков.

— Отзови их, — сказал Дзирт. — Вероятно, он вернулся в Царство Теней. И я хотел бы попросить вас обоих, как друг, пожалуйста, ничего не говорите об Эффроне моим спутникам.

— Даже Леди Далии? — спросил Стайлес.

— Особенно Леди Далии, — сказал Дзирт.

* * * * *

Одинокая повозка вышла из Порт Лласта двумя днями ранее, но теперь грохотала вниз по дороге возвращаясь в городок, хотя большинство седоков в последние месяцы грабило вдоль дороги. Банда Стайлеса неплохо устроилась, ибо не было недостатка людей в области, не вошедшей в замыслы верховных капитанов Лускана, забытой лордами Глубоководья и вытесненной суматохой в Невервинтере. Банда разбойников насчитывала больше сотни, ибо они присоединились к другой подобной группе беженцев цивилизации.

Стайлесу не пришлось никого особо убеждать, почти все с готовностью приняли приглашение Дзирта: обещание новой жизни и снова настоящие дома, как было у них в лучшие времена.

Во главе каравана ехал Фермер Стайлес, управляя повозкой рядом с Дзиртом и Андахаром. Они не спешили на последнем участке дороги, длинном спуске между скал к охраняемым городским воротам, и к тому времени, когда они прибыли, в Порт Лласте уже знали о них, и большая часть городка вышла их поприветствовать.

Дорвиллан вышел из-за ворот и встал перед Дзиртом и Стайлесом.

— Беженцы, — пояснил Дзирт. — Народ, брошенный уменьшающимися областями цивилизации.

— Разбойники, — с усмешкой ответил Дорвиллан.

Фермер Стайлес обеспокоенно посмотрел на Дзирта.

— Фермеры-разбойники, — поправил Дзирт.

— Значит, горожане Порт Лласта, — согласился эльф, и с широкой улыбкой протянул руку Фермеру Стайлесу. — Открыть врата! — крикнул Дорвиллан, оглядываясь через плечо. — И скажите миньонам Умберли, что без боя они не получат землю Порту Лласта!

Из-за стены послышалось громкое приветствие, а затем ответное приветствие от видавшего виды и осажденного народа банды отступников Стайлеса.

— К нам присоединится больше народу, — объяснил Стайлес эльфу. — Из всех деревень.

— В основном из угодий за пределами Лускана, — объяснил кивающему Дорвиллану Дзирт.

— Я послал бегунов, — пояснил Стайлес.

— У нас много пустых домов и море дает обильный урожай, — ответил Дорвиллан. Добро пожаловать.

Дзирт всегда подозревал, а теперь окончательно уверился, что «добро пожаловать» его любимые слова в Общем Языке, а также он понял, что у этих слов нет эквивалента на языке дроу.

Часть II Семейные отношения

Свобода. Я часто говорю об этом понятии, и так часто, оглядываясь назад, я пришел к выводу, что запутался в значении этого слова. Запутался или сам себя запутал.

— Теперь я один, я свободен! — провозгласил я, когда мертвого Бренора положили под камни его пирамиды в Гонтлгриме.

И таким образом, я поверил тем словам, потому что не понимал, что похоронил в своей растерянности поверх борьбы теней и солнечного света нового мира вокруг меня, на самом деле, я был сильно скован своими собственными безответными чувствами. Возможно, я был свободен быть несчастным, но оглядываясь назад, на первые шаги из Гонтлгрима, который будет казаться мерой этого.

Я пришел к пониманию этой скрытой истины, и поэтому отправился на север, в Порт Лласт.

Я обрел надежду, что был прав в своей оценке и планах, когда эта миссия близится к завершению, и мы покидаем Порт Лласт.

Но из-за всех моих надежд и подозрений, только когда караван во главе со мной и Фермером Стайлесом приблизился к воротам Порт Лласта, я пришел к полному осознанию истины того тихого раздражения, что вело меня вперед. Я спросил себя, какой я выберу путь, но этот вопрос был совершенно не важен.

Путь, который я нахожу перед собой, определяет мои действия, а не наоборот.

Если бы я не отправился в Порт Лласт, чтобы попытаться помочь, если бы не вспомнил о тяжелом положении Фермера Стайлеса и многих других, то я бы отказался от того, чем так полно мое сердце. Нет худших кандалов, чем самообман. Человек, отрицающий свое сердце, из-за страха перед личным последствием — или физической опасностью, неуверенности в себе, или просто боязни остракизма — не свободен. Действия вразрез с вашими ценностями и принципами, вразрез того, что вы считаете, правильным и верным, создают острог, крепче адамантиновой решетки и массивных каменных стен. При каждом случае, когда вы ставите выгоду превыше криков совести, вы оставляете позади тяжелую цепь, якорь, который всегда будет за вами тянуться.

Возможно, я не был неправ, когда провозгласил о своей свободе, после того, как последний из моих спутников покинул этот мир, но я, конечно, проделал лишь часть пути к ней. Теперь у меня нет обязательств ни перед кем, кроме себя, но это обязательство следовать за тем, что находится в моем сердце, является самым важным из всех.

Поэтому, теперь я повторяю, я свободен, и говорю это с убеждением, потому что теперь я снова принимаю и признаю то, что находится в моем сердце, и понимаю, что эти принципы будут самым верным ориентиром на этом пути. Мир может быть раскрашен различными оттенками серого, но понятие добра и зла для меня не настолько тонкое и никогда таковым не было. И когда это понятие сталкивается с установленным законом, установленный закон осуждает.

Я никогда не был целеустремленней, чем во время путешествия, с целью найти и спасти Фермера Стайлеса и его банду. Никакие сомнению не замедляли мои шаги.

Это было правильно.

Мой путь предоставил мне эту возможность, и если бы я отвернулся от этих требований моего сердца, то это было бы обманом.

Я понял все это, когда спустился со Стайлесом к гостеприимным вратам Порт Лласта. Возгласы из-за стены и с каравана, все подтвердили, простое решение проблем всех этих людей было правильным, справедливым и самым лучшим.

Дорога привела меня сюда. Мое сердце показало мне шаги Дзирта До’Урдена по этой дороге. К следующей, продиктованной совестью тропе, я уже с уверенностью смогу утверждать, что я свободен.

Мне удивительно, что предыдущее подтверждение моей тропы пришло не с возгласами горожан Порт Лласта, и ни от облегчения, которое я так часто замечал среди банды беженцев Стайлеса, ибо они, наконец, найдут место, которое назовут домом, но от легкого кивка, и одобрения Артемиса Энтрери!

Он понял мою затею, и когда Далия публично ее осудила, он предложил свою безмолвную поддержку — я не знаю почему — взгляд и кивок.

Я был бы лжецом, если бы заявил, что не был взволнован тем, что Артемис Энтрери отправится со мной в это путешествие. Он искупленный человек? Маловероятно. И я по-прежнему с ним осторожен, чтобы быть уверенным. Но в этом случае, он показал мне, что в его разбитом, покрытом рубцами сердце действительно есть нечто большее. Он, конечно, никогда не признает своего волнения при нахождении этого решения, не больше, чем, когда он вернулся из нашего первого набега на сахуагинов с довольной ухмылкой на его вечно угрюмом лице.

Но этот кивок мне кое-что сказал.

И это кое-что делает это мое решение — нет, делает эти мои решения верными. Поскольку я принудил Энтрери отправиться со мной на север, но прежде принял его предложение о помощи с Херцго Алегни, и даже доверял его советам в коллекторах Невервинтера, что еще более важно.

Я принимаю верные решения, потому что следую за своей совестью превыше всего остального, потому что мои страхи больше не могут меня поколебать.

Поэтому я свободен.

И, что не менее важно, я доволен, ибо вернулась моя вера, большой цикл цивилизации непреклонно движет расы Фаэруна к лучшему предназначению. Всегда будут препятствия — Магическая Чума, падение Лускана к пиратам, появление империи Нетерил, нацеленный на Невервинтер катаклизм, — но больший рассказ, один из тянущихся вперед, сдержанного решения и определения, маленьких и больших героев. Давление, воины, и мир становится культурней, свободней и удобней для большего количества людей.

Такова вера, что направляет мои шаги.

Там, где прежде я видел неопределенность и шел с неуверенностью, теперь я вижу возможности и приключения. Мир разрушен — я могу все исправить?

Я не знаю, но полагаю, что попытка сделать это будет самым великим приключением.

Дзирт До’Урден

Глава 9 Состязание личных интересов

Солнце было высоко в небе, Дорвиллан наблюдал за длинной процессией, поворачивающей вниз по дороге, ниже его места сбоку крутого холма. Ветхие телеги, запряженные измученными ишаками и крайне тощими лошадьми и коровами, покачивались на неровных, шатких колесах.

В этих телегах женщин было больше, чем мужчин и больше пожилых людей, чем молодых — за исключением очень молодых. Дети носились от телеги к телеге, из фургона в фургон, играя в причудливые игры, воображая великие приключения. Глядя на хмурые лица кучеров, Дорвиллан понял, что их родители отчаянно надеются, что любые такие приключения останутся воображаемыми.

Они откликнулись на призыв доброго крестьянина Стайлеса, и несколько его людей сопровождали этот караван. Зима, наконец, отступала, дороги расчищались, и Стайлес отправил повозки на север к угодьям за пределами Лускана, чтобы призвать народ совершить десятидневное путешествие к Порт Лласту, в новый дом.

И действительно, Порт Лласт процветал, по сравнению с предыдущей осенью. С помощью Дзирта и его друзей, а также подкрепления банды разбойников, горожане вернули подход к морю, а новая стена была почти закончена, больше потрепанная приливом, чем действиями сахуагинов. Катапульты на скальных склонах были восстановлены и укомплектованы людьми… или полуограми, в зависимости от обстоятельств. А самым лучшим было то, что дюжина лодок снова стала мореходной, и в гавани теперь можно собрать обильный урожай, под защитой гренадеров на стене.

Всего пару месяцев назад Дорвиллан объяснил Дзирту, что остался в умирающем городке Порт Лласт только из верности к упрямым и стойким горожанам, его слова ясно давали понять, что он искренне верит, что городок доживает свои последние дни. Но теперь воспоминание о тех словах, о тех сомнениях, почти смутило эльфа.

И вот пришли новые горожане, и смех играющих детей снова заполнит аллеи Порт Лласта, Дорвиллан даже не ожидал, что этот звук когда-нибудь вернется в закаленный в боях и запятнанный кровью город.

— Если они туда доберутся, — напомнил себе эльф и обругал себя, когда снова обратил внимание на извилистую дорогу к северу от процессии. Они преодолели много дней пути, но, ни что не может быть опасней, чем эти первые шаги, опасался Дорвиллан. Он приложил козырьком руку над глазами и, прищурившись, посмотрел на север, представляя неровный горизонт Лускана. Верховные капитаны того города отказались от этих людей, это верно, но Дорвиллан сомневался, что те же самые верховные капитаны их отпустят.

Эльф дождался, когда процессия покинет его поле зрения, скатился на юг, поднял свой лук и пошел на север, разведать дорогу.

Прежде чем солнце успело пройти полпути к горизонту, он прицелился из лука в группу из четырех всадников, гарнизон Лускана, их лошади легко неслись на юг.

Дорвиллан не уверенную пожевал губу. Знали ли они о тайном исходе? Если так, они бы послали сообщение обратно на север?

Он поднял свой лук, когда другая группа всадников подошла с севера. Они встретились и обменялись несколькими словами, понял эльф, когда объединенная группа, уже из десяти человек, быстро двинулась на юг.

Дорвиллан последовал за ними, он бежал по возвышенности, более прямому пути, чем извилистая дорога.

Когда солнце достигло западного горизонта, опустились зимние сумерки, и далеко на юге появилось несколько бивачных костров. Дорвиллан сомневался, что всадники ниже на дороге видели это, ибо они тоже остановились и зажгли свои факелы.

Дорвиллан поднес к губам свой рог, и раздалась долгая печальная нота.

Несколько мгновений он услышал ответный сигнал с юга.

Эльф посмотрел на дорогу, туда, где толпился Лусканский патруль, некоторые из них указывали в его сторону. Однако он особо не волновался, эти водоплавающие палубные уборщики никогда его не найдут в ночном лесу.

И при этом, они, очевидно, даже не хотели попробовать. Дорвиллан воспринял это как знак надежды на то, что глупые пираты понятия не имели о том, что роговой сигнал был предупреждением каравану об их подходе, эта единственная нота говорила о десяти воинах, и о том, что люди с каравана будут вполне готовы к их прибытию.

* * * * *

— Он всегда привлекает много внимания, — с явным удовольствием заметил Громф.

— Его не сложно найти, — ответил Киммуриэль.

— Джарлакс постоянно его ищет.

Киммуриэль кивнул, соглашаясь с мнением. — Но вы говорите с Джарлаксом почти также часто, как и я. — Псионик чуть не назвал Джарлакса «вашим братом», но мудро сдержался. — Я часто задавался вопросом, почему архимаг просто не пойдет и найдет отступника, и покончит с ним раз и навсегда. Несомненно, что с вашим магическим мастерством, Дзирт До'Урден не доставит особых проблем.

— Несомненно.

— Тогда почему?

— А Бреган Д'Эрт? — ответил Громф. — Разве великий трофей, голова Дзирта До'Урдена не поднимет ваше положение и ваши цены?

— Джарлакс, — без колебаний ответил Киммуриэль. — Он давно решил, что Дзирт не наше дело и запретил любому из нас искать его с целью собрать трофей.

— А как ты думаешь, почему?

— Вероятно, личная дружба, — ответил Киммуриэль. — Самая главная слабость Джарлакса.

— Сверх всего, — заметил Громф.

— Но почему вы не выполните эту миссию? Вы могли бы его найти и избавиться от него.

— Зачем?

— Ради трофея.

— Я Архимаг Мензоберранзана, и стал им еще до твоего рождения. У меня есть все богатства, вся власть, вся роскошь, все время, и вся свобода, которую мог бы ожидать любой мужчина в Мензоберранзане. Какая мне выгода от смерти Дзирта?

— Он убил членов вашей семьи.

— Как и я.

Киммуриэль, конечно, не отличался веселым нравом, но от ответа Громфа, он чуть не взорвался смехом, архимаг так спокойно, как ни в чем не бывало, говорил о таких событиях как о предрешенным деле, чем они, конечно, и были среди великих Домов Мензоберранзана.

— Вы на него полагаетесь? — спросил псионик.

— Я не знаю его, и знать не хочу.

— Значит на его наследие? — давил Киммуриэль. — Я абсолютно уверен, что Джарлакс восхищается этим воином из Дома До’Урден из-за его побега из лап жриц Мензоберранзана.

— Значит Джарлакс глупец, которому следует лучше скрывать свои чувства, — ответил Громф. Он ясно дал понять Киммуриэлю, что тот встал на опасную дорогу. — Королева Ллос желает хаоса, и Дзирт служит цели Ллос, если и не самой Ллос.

Киммуриэль был удивлен, что Громф так открыто признал это, то, что шептали всюду в Первом Доме начиная с падения Матроны Матери Бэнр от топора дворфа, друга Дзирта более века назад. Он тогда понял, что не собирается дальше прощупывать Громфа, он прекрасно знал, что нельзя продолжать давить на такого могущественного дроу, как Архимаг Мензоберранзана.

— Верховная Мать Квентл Бэнр не будет настолько небрежной относительно Дзирта До’Урдена, когда ее привилегированный внучатый племянник будет возвращен ей по кусочкам — вместо этого сказал Киммуриэль, возвращая разговор к тому, с чего он начался: к открытиям Тиаго, и его желанию охотиться на Дзирта До’Урдена.

— Не стоит его недооценивать, — сказал Громф.

— Их обоих, — напомнил Киммуриэль. — Но, в то же время, я сомневаюсь относительно окружения Тиаго Бэнра, в этих двух бездомных Ксорларринах, Сарибель и Равеле, я могу уверить вас в том, что Дзирт окружил себя грозными союзниками.

— Тиаго молод и нетерпелив, — ответил Громф. — Он, вероятно, достаточно скоро поменяет свой курс.

— След горячий, — сказал Киммуриэль.

— Тогда сделай его холодным, — ответил Громф, это были именно те слова, которые псионик хотел услышать.

Киммуриэль втайне искал большого соглашения с некоторыми нетерезскими лордами, и Джарлакс уже передал послание из Анклава Шейдов, в котором эти лорды, во главе с одним по имени Паризе Алфбиндер, спрашивали о Дзирте и проявляли к бродяге довольно любопытный интерес. Джарлакс не дал объяснения вопроса, а Киммуриэль не мог его решить, особенно относительно того, рассматривали ли они Дзирта До’Урдена как врага или как союзника.

Осторожность и здравый смысл говорили Киммуриэлю, что, сейчас противостояние между Тиаго и Дзиртом не могло быть полезным для дела, однако оно может закончиться.

Теперь у него было благословение Громфа, на то чтобы сделать то, что он думал, будет лучше всего, обособить его и Бреган Д’Эрт от возможного гнева Первого Дома.

* * * * *

— Ба, но мы не убивали псов, и это получено, чтобы иметь значение для чего-то, — сказала Амбра, когда, несколько дней спустя в Порт Лласте повозки разгрузили свои грузы, беженцев и десять пленников.

Дзирт и другие, включая лидеров Порт Лласта и Фермера Стайлеса, наблюдали с трепетом.

— Мы не можем дать им уйти, — заметил Дорвиллан. — С новостями о нашем восстановлении они побегут прямо к верховным капитанам.

— Нет, мы не будем! — настаивал один из пленных лусканцев.

— Но и не можем держать их силой, — сказал Дзирт. — они ничего нам не сделали.

— Они хотели напасть на караван, — напомнила ему Серая Амбра. — Мы были бы оправданы законом, если бы прикончили их на дороге, и без честного магистерского спора!

Дзирт вынужден был кивнуть, но затем он спокойно сказал, — Но вы этого не сделали, и это хорошо, — пытаясь подавить некоторые из наиболее страстных криков, бурчащих вокруг него.

— Однако могли, — ответила Амбра, но с улыбкой, зарычав на пленников, стоящих вместе около повозки, и подмигнула Дзирту.

Он покачал головой, чтобы ее прервать. Она мешала.

— Лускан, в любом случае, уже знает, — вмешался Артемис Энтрери, и его вмешательство удивило тех, кто знал его хорошо. — Просто позвольте глупцам уйти, или посадите их в лодку и отправьте на корм морским дьяволам. Это совершенно не важно.

От растущей толпы послышались шепоты, оспаривающие обе точки зрения.

— Задержите их, — сказал Дзирт, привлекая всеобщее внимание. — Но хорошо с ними обращайтесь. Это не наши враги. Артемис и я отправляемся в Лускан.

— И я, — заметила Далия.

— Значит, вы вдвоем, а меня оставьте в покое, — пробормотал удивленный и раздосадованный Энтрери.

— Не так, — поправил его Дзирт. — У нас с тобой, в любой случае, есть дела.

Это удивило Энтрери, и он возвратил подозрительный взгляд.

Дзирт положил руку на правое бедро, туда, где Артемис Энтрери раньше носил свой украшенный драгоценными камнями кинжал, и кивнул.

— Веди, — сказал убийца.

— Я ожидал этот день, — сказал Дзирт Дорвиллану и немногим другим рядом с ним. — У меня есть связи в Лускане. Артемис Энтрери прав. Они знают, что здесь, на юге что-то происходит, хотя, возможно, остаются неосведомленными, что это — Порт Лласт, а не только Невервинтер, который снова становится сильным. Они понимают, что крестьяне покинули поля вокруг Лускана в массовом исходе на юг, и они, довольно скоро узнают правду. Вы также можете увидеть лусканские паруса за пределами вашей гавани со дня на день.

— Они не пересекут городскую стену как враги, — постановил Дорвиллан.

— Не сразу, с кораблем или двумя. Но если дойдет до драки… — Дзирт оставил эту мысль незаконченной. Все присутствующие поняли, что могущественный Лускан мог без особых усилий раздавить Порт Лласт, если того пожелает Город Парусов.

— Я отправлюсь туда как посланец.

— А в случае неудачи? — спросил Довос Дотвинтил, текущий лорд города, но из-за усилий по восстановлению его было почти невидно.

— Тогда, возможно, мы все отправимся в Невервинтер и обратимся за поддержкой к Джелвусу Гринчу, который, я уверен, нас тепло встретит.

Часть группы начала ворчать о том, что разве, они не держались за свой городок в течение всех этих лет, в конце концов?

Дорвиллан их успокоил. — Должна наступить кульминация, — как ни в чем не бывало, сказал он, успокаивающим голосом. — Наше безвыходное положение с морскими дьяволами было медленной смертью. Наша победа над ними даст нам возвращение Порт Лласта или полное отступление. Если у Дзирта ничего не выйдет в Лускане, то мы обратимся к Невервинтеру и Глубоководью для защиты от Лускана.

— Будем надеяться, что в этом не будет необходимости, — сказал Дзирт и кивнул. Он двинулся прочь и жестом показал Энтрери следовать за ним. По правде говоря, Дзирт не думал, что дойдет до драки. В конце концов, он уже вторгался в Корабль Курта.

Далия направилась с Дзиртом и Энтрери, но дроу ее остановил. — У нас два скакуна, а ехать нужно со всей скоростью, чтобы обогнать любую армаду, которую Лускан может отправить в Порт Лласт. И ты нужна мне здесь.

— Я поеду с вами, вряд ли я замедлю могучего Андахара, — возразила она.

Но Дзирт покачал головой и остался непоколебим. — Я бы хотел, чтобы весь Лускан согласился оставить нас в покое, включая Корабль Ретнора, — сказал он прямо, подчеркнув последние три слова, чтобы напомнить Далии, что у нее были проблемы с властями Лускана.

Далия сузила глаза и с презрением посмотрела на Дзирта, предостерегая его, что это и другое невнимание с его стороны в последнее время вовсе не укрепляло их отношения.

К удивлению Дзирта, его это не сильно беспокоило. На самом деле, почти не беспокоило.

* * * * *

Независимо от того, как сильно он старался, Бениаго не мог выглядеть столь же стесненным как старый седой советник Клутарч, переминаясь с ноги на ногу. В конце концов, они были в подвале Лускана, в окружении горстки наемников-дроу.

— Итак, мы возвращаемся, — сказал Киммуриэль. — Мы возобновили интерес к области к выгоде Корабля Курта и других.

— Значит, вы встречались с остальными? — спросил Клутарч.

— А нужно ли? — ответил Киммуриэль.

Клутарч выглядел удивленным, но Бениаго, конечно, знал эту истину.

— Ну, они… — начал Клутарч.

— Не нужны, — закончил за него Бениаго. — Наш добрый друг Киммуриэль только что нам сообщил, что возвращение Бреган Д'Эрт в Лускан будет сигнализировать о возвышении Корабля Курта над остальными. Другие верховные капитаны согласятся, или согласятся их преемники.

Клутарч, судя по выражению его лица, некоторое время переваривал все это, но когда он уловил смысл этого уверенного заявления, его лицо просветлело, но ненадолго.

Ненадолго из-за того, что слова Бениаго явно подразумевали аналогичную угрозу Дому Курта.

— Мы должны идти к верховному капитану Курту, — сказал Клутарч.

— Иди, — ответил Киммуриэль, и повернулся к Бениаго, который откашлялся и помахал Клутарчу.

— Значит, здесь нечто большее? — спросил Бениаго, когда остался наедине с темными эльфами.

— Я смотрю, тебе стало удобно в светлой коже — ответил Киммуриэль.

Бениаго, с усмешкой, снял серьгу, рассеяв иллюзию, и предстал перед Киммуриэлем в своей истинной форме дроу.

— Курт согласится, — заявил Киммуриэль, предупреждая вопрос.

— Он упрямый и своевольный, но, в конце концов, прагматичный, — все равно сказал Бениаго.

— Если он этого не сделает, ты готов принять мантию верховного капитана?

Бениаго не был в восторге от этой перспективы, но сказал, — Конечно, как прикажете.

— Будем надеяться, что до этого не дойдет.

— Тут нечто большее, — заключил Бениаго.

— Твой кузен, Тиаго Бэнр, обосновался в руинах Гонтлгрима вместе с Ксорларринами, — пояснил Киммуриэль. — Кажется, их экспедиция прекрасно продвигается.

— Поэтому Бреган Д'Эрт возобновляет интерес к этой области.

— Конечно, но есть потенциальная проблема. Твой кузен Тиаго интересовался изгнанником из Мензоберранзана, который, как известно, бродил в этой области.

Бениаго вздохнул, слишком хорошо понимая подтекст. — Дзирт До'Урден его убьет, и Квентл начнет из-за этого войну.

— А война, в данном случае, вредит делам, — сказал Киммуриэль.

— Что я должен сделать?

— Убери Дзирта с дороги.

Бениаго посмотрел на своего лидера с недоверием и небольшим страхом. Дзирт, конечно, сам по себе был довольно грозным, это Бениаго знал по личному опыту. Но еще он вдобавок окружил себя героями, и даже если Бениаго — Бениаго Бэнр — смог бы так или иначе найти способ убить бродягу, Джарлакс довольно ясно дал им всем понять, что такой случай вызовет суровое возмездие. Никто из дроу, особенно из Бреган Д’Эрт, не хотел злить Джарлакса.

— Не надо его убивать, глупец, — заметил Киммуриэль, и Бениаго облегченно вздохнул.

— Будь умнее, — пояснил Киммуриэль. — Найди способ держать Дзирта и Тиаго подальше друг от друга, по крайней мере, в обозримом будущем.

— Вы можете пойти к Тиаго.

— Уже сходили, — сказал Киммуриэль, — Джарлакс с ним поговорил.

— И он как всегда упрямый, гордый и своевольный, — предположил Бениаго. Киммуриэль не потрудился ответить, поэтому Бениаго спросил, — Где Дзирт?

— В Порт Лласте.

Это оживило Бениаго, в последние несколько дней Порт Лласт был центром дискуссий в Лускане. Он боялся, что ситуация только что усложнилась, но после первоначальной реакции, он также увидел проблеск надежды.

Он был лейтенантом Бреган Д’Эрт, напомнил он себе, и хотя со многими пэрами, в иерархии организации его превосходили только Киммуриэль, Джарлакс и независимый Вейлас Хьюн. Лускан был его постом, и Лускан снова должен был стать очень, очень важным для организации.

Это было шансом Бениаго подняться выше многих других лейтенантов. Он не собирался позволить своему жалкому кузену Тиаго, отец которого предал Бениаго и он был изгнан из дома Бэнр и сразу присоединился к Бреган Д’Эрт, это испортить.

— Заставьте Курта согласиться, — предложил Киммуриэлю Бениаго. — В своем нынешнем положении я буду лучше служить нашим интересам. Прикажите Курту дать мне свободу действий в ведении переговоров о контроле Порт Лласта.

— Ты уже прокладываешь свой курс, — сказал Киммуриэль, и Бениаго ответил поклоном на похвалу этого очень умного и прагматичного дроу.

* * * * *

— Проблемы? — Артемис Энтрери спросил Дзирта ночью, пара проделала уже треть пути к Лускану, несмотря на их поздний выезд.

Дзирт вертел в руках статуэтку черной пантеры. — Я не знаю.

— Ты не призывал ее в последнее время.

— Я не видел необходимости.

Энтрери похлопал его по плечу и вынудил посмотреть прямо в сомневающееся лицо убийцы. — С тех пор как ты свалил морского дьявола в доках, мы были в дюжинах сражений.

— Я часто был позади стены, пользуясь луком, — ответил Дзирт.

— А часто нет.

Дзирт вздохнул и кивнул, не в силах уйти от обвинения.

— Кошка выглядит измученной, — сказал Энтрери, прежде чем он успел что-то ответить. — Ее кожа обвисла, как будто она истощена.

— Ты наблюдателен.

Энтрери пожал плечами. — Призови ее.

Дзирт посмотрел на статуэтку, и некоторое время подумал, а затем мягко позвал Гвенвивар. Несколько мгновений спустя поднялся серый туман и сформировался в пантеру, которая стояла прямо перед сидящим дроу.

— Она тяжело дышит, — заметил Энтрери.

Дзирт положил руку, чтобы погладить кошку и почувствовал вялость ее кожи, как будто ее мышцы внизу старели. Он уже видел ее такой, но обычно после того, как она провела много часов рядом с ним, сражаясь с троллями и т. п.

— Ты видишь это? — спросил он.

— А стареют ли такие волшебные существа?

У Дзирта не было ответа. — Раньше, когда Гвенвивар была так истощена, день в ее Астральном доме восстанавливал ее силы. Я боюсь, что сражение с Херцго Алегни, когда она была потеряна для меня, причинило ей вред.

— Или возможно она по-настоящему не вернулась в свой Астральный дом, — предположил Энтрери.

Дзирт резко повернул голову, чтобы посмотреть на убийцу.

— Однако она выглядит немного лучше, чем когда в последний раз была рядом с тобой, поэтому возможно, это пройдет.

Дзирт не был в этом уверен, но поскольку у него не было нужды в Гвенвивар в это время, он обнял ее и сразу отпустил. Энтрери смотрел на него, Дзирт чувствовал себя немного смущенным, но к его большому удивлению человек не осуждал, по крайней мере, смотрел без негатива. Дзирт отметил это на задворках сознания и снова подумал о теневых вратах и его подозрениях в том, где Гвенвивар была для него потеряна. Он задавался вопросом, сможет ли он в ближайшее время посетить Царство Теней, в конце концов.

— Как ты думаешь, Порт Лласт будет снова процветать? — короткое время спустя спросил Дзирт.

— Ты думаешь, меня это заботит?

Дзирт засмеялся и с трудом подавил желание выпалить «Да!» Он делал Энтрери скидку на его вечное недовольство любой целью, которая могла бы служить человеку.

— Таким образом, когда мы вернем кинжал, ты уплывешь из Лускана, и больше не будешь думать обо мне или Порт Лласте.

— Я и сейчас о тебе не думаю.

Дзирт снова засмеялся, и отпустил эту мысль, полностью уверенный, что Артемис Энтрери вместе с ним вернется в Порт Лласт.

Если у них все получится, напомнил он себе, обдумывая эту задачу. Он считал, что знает, где кинжал Энтрери, но он не собирался убивать единственного человека, который мог бы посредничать в соглашении, нужном ему ради Порт Лласта, чтобы вернуть этот ужасный клинок!

* * * * *

Благодаря их зачарованным скакунам они достигли Лускана следующей ночью, и без проблем тайно перебрались через стену. Дзирт знал, что Бениаго будет более чем готов встретиться с ним. Он сориентировался на местности и повел Энтрери по улочкам города.

— Я тебя не знаю, — заметил Бениаго короткое время спустя, спустившись по переулку к назначенному месту, где он ожидал встретить Дзирта, только, чтобы найти маленького человека, слегка облокотившегося на стену здания, казавшегося скорее скучающим.

— Кинжал, который ты носишь на бедре, мой, — ответил маленький человек. — И я бы хотел его назад.

— Он у меня уже много лет.

— Где ты его взял?

— Это не важно.

— Он мой.

— Я этого не помню.

Энтрери держался на расстоянии, но сузил глаза, чтобы этот человек, Бениаго ясно видел его растущий гнев. — Я хочу его назад.

— Я не могу отдать его тебе.

— Твой труп не будет держать его так крепко, а если будет, то тогда я просто обрублю твои пальцы.

Бениаго засмеялся, но его движения и поза выдавали небольшое беспокойство.

— Он действительно тебя убьет, — послышался голос сверху, и Бениаго замер, он медленно поднял глаза и увидел Дзирта До’Урдена, удобно устроившегося на узком выступе вдоль здания с левой стороны от него, Дзирт сидел вытянув ноги и сложив пальцы замком за головой, облокотившись на дымоход здания.

— Я видел, как ты сражаешься и много раз видел, как сражается этот человек, Артемис Энтрери, — продолжил Дзирт. — Ты недолго продержишься против него — хотя, возможно, и дольше, потому, что он знает, что надо остерегаться твоего кинжала. Но достаточно скоро он тебя поразит, и ты почувствуешь смертельный удар, прежде чем успеешь что-то увидеть.

— Ты меня предал, — сказал Бениаго. — Ты заманил меня в засаду!

— Не совсем. Только если ты сделаешь это.

— И я считаю, что твоя пантера рыщет поблизости, на случай, если я попытаюсь сбежать.

— Ты знаешь, как я готовлю поле битвы, — ответил Дзирт и легко спустился со своего места, мягко приземлившись на дорожку всего в нескольких шагах от Бениаго. — Но я не заманивал тебя сюда для засады или драки. Только когда мы тебя увидели, мой спутник узнал в твоем кинжале тот, что он носил много лет назад. Заявление было достаточно правдиво, хотя Дзирт умолчал о том, что они с Энтрери знали о кинжале, который был причиной того, что он привел с собой Энтрери.

— Я очень его полюбил, — ответил Бениаго.

— Больше, чем ты любишь дышать? — спросил Энтрери.

— Он того не стоит, — Дзирт сказал рослому, рыжеволосому человеку. — Требование Артемиса Энтрери о кинжале так же легитимно, как и его способность отобрать его у тебя, если ты выберешь этот курс.

Бениаго перевел взгляд с Дзирта на Энтрери, а затем опять на дроу. — Я деловой человек, — сказал он.

— Я рассчитывал на это.

— Тогда, что вы предлагаете, — спросил Бениаго, и посмотрел на Энтрери и, опередив его, заметил, — в дополнение к моей жизни?

— То, о чем ты однажды меня спросил, — сказал Дзирт. — Я, Далия и мой друг Энтрери, можем довольно ценно служить Дому Курта, издалека. Мы теперь можем дать Верховному Капитану Курту огромное преимущество перед его пэрами.

— Рассказывай, — сказал Бениаго.

— Мы пришли как посланцы Порт Лласта.

Бениаго пришел в величайшее удивление. — Порт Лласта? В последние десятидневки я очень часто слышу это название.

— А в будущем будешь слышать еще больше, уверяю тебя, — сказал Дзирт. — Население растет и в количестве и в силе. Они возвращают свой город от приспешников Умберли и снова перенесли границы города к кромке воды.

— Это город-конкурент для планов Лускана.

— Не особо, — сказал Дзирт. — Эти усилия не возвысят Порт Лласт. Он не дорастет до торгового порта, но его холодные воды приносят обильный урожай моллюсков и других деликатесов, а его каменоломня хорошую породу. В Порт Лласте нет ничего такого, что может угрожать Лускану, но есть масса возможностей для того, кто достаточно мудр, чтобы заглядывать вперед.

— Это будет Корабль Курта, — сказал Бениаго.

— Это будет твой выбор, — сказал Дзирт. — И у тебя будут глаза, которые ты, как когда-то уже утверждал, хочешь. Мои глаза и глаза Далии.

— Почему? Ты не похож на типа, который будет работать на Корабль Курта, ты это ясно дал понять при нашей последней встрече.

— Я нет, но чем один экипаж лучше другого, здесь в Лускане? Я не намерен за вас сражаться и предоставлять вам что-либо, что вы могли бы использовать против невинных людей. Но я ожидаю, что смогу остаться в пределах своих нравственных границ и при этом быть полезным для… делового человека.

— Убедительно, — заметил Бениаго. — И таким образом, я был бы глупцом, если бы не согласился на эту сделку. Я предполагаю, что в обмен на это соглашение, Корабль Курта не должен присоединяться к скоординированным нападениям Лускана на Порт Лласт.

— Совершенно верно, и если ты передумаешь, то поймешь, что Порт Лласт намного лучше защищен, и намного более умелыми руками, чем указывает его небольшой размер.

Бениаго засмеялся над этой угрозой.

— Значит, мы договорились? — спросил Дзирт.

— Я должен поговорить со своим верховным капитаном, но это кажется разумным.

— А кинжал? — спросил Дзирт.

— А твоя жизнь? — вмешался Энтрери.

— Я думаю, это отдельный разговор, — сказал Бениаго, — теперь, когда я понимаю, что ты не позволишь своему другу на меня напасть. Без меня твои связи с Кораблем Курта, конечно, значительно ослабнут, и так как мои товарищи знают, что я пошел, чтобы найти тебя по твоей просьбе, если я умру, или исчезну, то они, скорее всего, начнут действовать против Порт Лласта, тебе так не кажется?

— Мне становится скучно, — предупредил Энтрери, но Дзирт поднял руку, чтобы держать опасного человека на расстоянии.

— У нас есть пленники из Лускана, которые напали на караван, везущий беженцев в Порт Лласт, — сказал он Бениаго. — Они целы и невредимы, и с ними хорошо обращаются. Мы не хотим воевать с Лусканом. По крайней мере, трое из них с других Кораблей, а один с твоего.

— И вы вернете их мне, — сказал Бениаго, и Дзирт кивнул.

— Я думаю, что их спасение тобой, купит тебе хорошее отношение и состояние.

Бениаго обдумывал это в течение нескольких мгновений, затем кивнул. — Это хорошее начало. Но мне нужно кое-что еще, и ты дроу это как раз сделаешь. У меня есть корабль товаров, отправляющийся во Врата Балдура, как только зима совсем закончится — возможно, через четыре десятидневки. Он будет хорошо вооружен и укомплектован великолепной командой, но мне нужно несколько собственных наемников на борту, для дополнительной защиты моих определенных… интересов на судне.

— Ты просишь, чтобы я охранял торговый корабль? — недоверчиво спросил Дзирт.

— С ним не будет никаких проблем в море.

— Тогда зачем…?

— На борту есть вещи, которые я бы хотел защитить вдвойне, возможно от других наемников на борту. Но с другой стороны, по всей видимости, у тебя не будет проблем. Никто в Лускане не пойдет против Дзирта До’Урдена без большей поддержки, чем они смогут найти на маленьком судне.

— Корабль Ретнора мог бы не согласиться с такой оценкой, особенно если меня сопровождает Далия.

— На борту не будет никаких представителей Ретнора. Я обещаю.

— Мой кинжал? — нетерпеливо спросил Энтрери.

— Это ценный кинжал, — сказал Бениаго. — Я не хочу с ним расставаться.

— У тебя нет выбора, — сказал Энтрери, и шагнул вперед.

— Дзирт? — спросил Бениаго.

— Давай, — сказал дроу.

Бениаго вытащил украшенный драгоценными камнями кинжал, перевернул его и эфесом вперед вручил Энтрери.

— Я отправлюсь с вами в Порт Лласт за пленниками? — спросил Бениаго.

— У тебя нет скакуна, который может за нами угнаться, — ответил Дзирт. — Можешь выехать через два дня или отправить посланцев. Наша повозка с пленниками встретит вас на дороге на полпути к городу.

Дзирт взглянул на Энтрери, который стоял, держа украшенный драгоценными камнями кинжал перед собой, глядя на него, на его лице было как смятение, так и облегчение от того, что он снова держал кинжал в руке. Дзирт понимал это; конечно, ощущение тяжести украшенного драгоценными камнями кинжала вызывало у Артемиса Энтрери целый поток воспоминаний, некоторые хорошие, но многие не очень.

Вскоре после этого они вернулись на дорогу, и отправились строго на юг на своих неутомимых скакунах. За весь обратный путь в Порт Лласт Артемис Энтрери не вымолвил ни слова.

И Дзирт на него не давил.

Глава 10 Верхушка мачты Морской Феи

«Пескарь Шкипер» вышел из гавани Лускана, обогнув Охранный Остров, и попал в сильное весеннее течение. Дзирт, держа направляющий трос, стоял на его носу и наблюдал, как мимо проплывают знакомые виды, эти очертания он рассматривал в течение многих лет подряд в юности. Только теперь отсутствовала странное, древовидное здание Главной Башни Волшебства с кажущимися органическими, раскидистыми ветвями.

Хотя теперь Дзирту не нравились любые виды Лускана. Он никогда особо не любил это суровое и часто беззаконное место, особенно после падения капитана Дюдермонта, но в течение нескольких лет он называл этот порт домом. Все это было разрушено, конечно, но так или иначе, здесь на воде, самое неприятное воспоминание, смерть Дюдермонта от руки Кенсидана Ворона с Корабля Ретнора, казалось, исчезло, превратившись в отдаленное пятно. Мысли Дзирта лились каскадом назад за рамки этих мрачных дней к годам, когда они с Кэтти-бри вышли под парусом Дюдермонта на борту «Морской Феи» из этой самой гавани.

На лице дроу появилась улыбка, поскольку он вспомнил острые ощущения от погони, когда «Морская Фея» преследовала пиратов. Он был на палубе с саблями в руках, а Кэтти-бри рядом с ним с Тулмарилом Искателем Сердец, готовая обстрелять палубу пиратов и подготовить почву для Дзирта и Гвенвивар, чтобы они могли пойти на абордаж.

Дроу закрыл глаза, и позволил ветру и морской воде помчаться к себе, он медленно поворачивал голову, чтобы уловить густые запахи и лучше почувствовать тяжелые соленые порывы. В какой-то момент он ненадолго открыл глаза и увидел верхушку мачты старого остова разбитого судна, которую отнесло к скалам в южной гавани.

«Морская Фея».

Это была ее грот-мачта, Дзирт знал, она тянулась под темными водами к разрушенному корпусу уничтоженного корабля. То, что какая-то важная часть шхуны осталась совсем неповрежденной в бурных водах вокруг Лускана, было свидетельством ее поразительной конструкции и качественного изготовления, но это едва ли утешило Дзирта, когда он стоял у релингов, глядя на потерянную славу капитана Дюдермонта.

И Робиярд, вспомнил он, сварливый корабельный маг, волшебник немалой силы и обладатель языка, столь же острого, как и его постоянные удары молнии. Робиярд долго служил козырной картой Дюдермонта в море, поскольку ни один волшебник не был более искусен в расщеплении вражеского корабля на щепки прямо в ватерлинии, или в заполнении парусов ветром, чтобы ускорить «Морскую Фею».

Дзирт знал, что Робиярд, вероятно, уже давно мертв, и он подумал, что человек покинул этот мир в сиянии огненных шаров и шквале ледяных штормов, сгладивших палубу пиратского корабля. При этой мысли Дзирт усмехнулся, поскольку он вспомнил, как Робиярд использовал эту самую тактику на одном пиратском корабле в бушующем море. Как упали пиратские лучники, а почти половина команды соскользнула в открытый океан, становясь легкой добычей.

Затем он подумал о «Тройной удаче», корабле молодого Меймуна.

— Молодой Меймун? — прошептал Дзирт вслух, обращаясь к давно умершему человеку. Он принял мантию Дюдермонта как величайший охотник на пиратов Побережья Мечей, услышал Дзирт, после падения Лускана пяти верховным капитанам. И в течение многих лет после этого, Дзирт часто слышал имя «Тройной удачи», которое шепчут в тавернах вверх и вниз по Побережью Мечей. Чаще всего его произносили с благодарностью и с поднятыми кружками от тех, кто соблюдает закон, и с проклятиями от тех, кто шел по другой дороге.

Дзирт остановил свой взгляд на мачте «Морской Феи».

Он торжественно поклонился гордому судну, благородной команде и капитану, которому она принадлежала так долго и так давно. Это хорошее воспоминание, решил он. Добрые времена с хорошими друзьями, совершающими добрые поступки.

При появлении пиратского паруса на горизонте возникал азарт, казалось, команда всегда готова и желает принять погоню.

— Самый прекрасный корабль, из всех, что знало Побережье Мечей, — заметил Дзирт, когда к нему подошла Далия, чтобы найти его все еще смотрящим на мачту.

— Похоже, что уже нет, — сказала она легкомысленно.

— Ага, это долгая история и ее стоит рассказать, — ответил Дзирт. — И нет лучшего места, чтобы ее рассказать, чем палуба корабля в открытых водах, под звездным небом и с убаюкивающим океаном, подтверждающим каждое слово.

Далия обняла Дзирта, и он на мгновение напрягся, а затем заставил себя расслабиться. Так или иначе, это прикосновение не казалось ему правильным. Только не здесь. Не на тех же самых водах, на которых он так часто плавал с Кэтти-бри.

— У нас нет отдельной каюты, но мы можем найти укромный уголок, — прошептала ему на ухо эльфийка. — Как ты думаешь, океан это подтвердит?

Дзирт не ответил, только нерешительно хихикнул, и он понял, что Далия заметила его нерешительность, когда она отпустила руки и отстранилась. Он повернулся к ней, пытаясь найти способ смягчить неумышленный укол, но отказался от этого, увидев их трех других спутников, двигающихся по направлению к ним.

— Я не знаю, как эти контрабандисты терпят эту качку сутками напролет, — проворчала Амбра. Она уперлась широкими и прямыми ногами, но даже тогда малейшие наклоны «Пескаря Шкипера» заставляли ее шататься из стороны в сторону. Она сильнее уперлась пятками, но не добилась особого результата.

— Ты выворачиваешь в море свой желудок, — объяснил ей Афафренфер, и похлопал себя по твердому животу.

— Ах, заткнись, пока я не выблевала на тебя свой завтрак, — сказала дворфа.

— Ты привыкнешь к движению моря, — пообещал Дзирт. — А когда мы придем в порт, тебя будет шатать.

Это вызвало смех Афафренфера и дворфы, но Далия просто смотрела на Дзирта, казалось, она была сильно ранена его отказом, а Артемис Энтрери выглядел суровым как никогда, когда он прошел мимо Дзирта к релингу.

— Он уже плавал раньше, — пробормотала Амбра, качая головой, глядя на плавную походку Энтрери, ибо он не оступился, даже когда «Пескарь Шкипер» неожиданно поднялся на большой волне.

— Часто, да? — спросил Дзирт, поворачиваясь к человеку.

— Очень часто, — промолвил Энтрери.

— Значит, ты знаешь Врата Балдура?

— Каждую улицу.

— Хорошо, — сказал Дзирт. — Я не знаю, сколько мы там пробудем, но ты будешь нашим проводником.

Энтрери повернулся и посмотрел на него с ухмылкой. — Я полагаю, достаточно долго для Лускана, чтобы уничтожить Порт Лласт. Совсем не долго.

После этого высказывания остальные четверо подошли ближе.

— Че ты знаешь? — спросила Амбра.

— Мне просто пришло в голову, что Бениаго было удобно одновременно вытащить пять лучших бойцов из Порт Лласта, — задумчиво произнес Энтрери.

— Ooo, — простонала Амбра, очевидно не думавшая об этом прежде.

Но Дзирт думал. — Бениаго только попросил, чтобы я принял соглашение ради твоего кинжала, — сказал он. — Он не мог предвидеть, что я приведу вас четверых вместе с собой.

— Но теперь он знает, — сказал Энтрери.

Дзирт отбросил неприятную мысль. — Верховные капитаны Лускана не могут договориться, какой док использовать для посещения лорда без уличной драки, решающей это, — сказал он. — Они не могли собрать большую силу и выступить или выйти под парусами к Порт Лласту за несколько десятидневок, в которые мы будем отсутствовать. И при этом они не начнут понимать уровень силы в городе в ближайшее время, с нами или без нас там.

Энтрери смотрел на него и усмехался, выражение его лица практически кричало слово «лопух». Но он ничего не сказал и ушел, вернулся к люку в трюм.

— Только, чтобы заставить меня волноваться, — сказал Дзирт оставшимся троим, презрительно кивнув на уходящего человека. Он верил в истинность своего предположения. Артемис Энтрери всегда пытался заронить сомнения в Дзирте; действительно, он, казалось, получал от этого какое-то странное удовольствие.

Дзирт снова повернулся к морю, бросил последний взгляд на мачту «Морской Феи», затем перевел взгляд на открытое море перед собой. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, вдыхая соленый запах и позволив ему забрать его в лучшие дни. Он безуспешно попытался исключить Далию из мыслей, поскольку они принимали форму лучшей компании.

* * * * *

— Кто на этой лодке? — спросил Эффрон докера. Тифлинг-чернокнижник прибыл в доки когда «Пескарь Шкипер» проходил мимо Охранного Острова. До него дошли слухи о небольшом опоздании экипажа корабля, и теперь, из доков Лускана, стало совершенно ясно, что он отстал от своей добычи на считанные мгновения.

Поэтому он с переулка напал и захватил одного из мужчин, которые выбросили лини «Пескаря Шкипера».

— Я не знаю вас, господин! — ответил испуганный докер.

— Ты мне сейчас ответишь, или я засуну пауков под твою кожу!

— Господин!

Эффрон грубо потряс глупца своей здоровой рукой, его глаза, одним красный, другой голубой вспыхнули с негодованием.

— Корабль К-Курта, — пробормотал человек. — Под флагом Корабля Курта.

— И кто на ней?

— Двадцать три члена экипажа, — ответил человек.

— Расскажи мне об охранниках! Дроу!

— Только один, — сказал мужчина. — Дзирт. И дворфа, двое мужчин и девушка, эльфийка.

— Ее имя!

— Далия, — ответил мужчина. — Далия, убившая Верховного Капитана Ретнора и всех с Корабля Ретнора, она злится по поводу того, что пересекла Лускан под защитой Курта.

Он продолжал бормотать о политике, но Эффрон уже его не слушал, он смотрел на удаляющиеся паруса, наблюдая, как его ненавистная мать уплывает далеко-далеко от него.

— Куда они направляются? — спросил он, но уже спокойно, момент негодования прошел.

— Во Врата Балдура.

— И где это?

— Вниз по побережью, — сказал человек, и Эффрон нахмурился на такой туманный ответ.

— Дальше Глубоководья. Пара, несколько сотен миль.

Эффрон его отпустил, и он упал на землю, мужчина лежал, закрывшись руками.

Тифлинг-чернокнижник не обращал на него никакого внимания. Пытаясь подавить свой гнев, Эффрон напомнил себе, что он, в любом случае, не может противостоять Далии, под угрозой ответных мер Дрейго Проворного. У него были пути для быстрого перемещения, а Врата Балдура были не очень далеко.

Он покинул переулок, а затем Лускан, стараясь не волноваться, что «Пескарь Шкипер» потонет со всем экипажем. Далия не могла быть потеряна для него таким образом. Побережье Мечей, по слухам, было опасным местом для любого корабля, но, конечно от судна под флагом Корабля Курта большинство пиратов будет держаться на расстоянии.

К тому времени, как он вернулся в Царство Теней, Эффрон уже отбросил эти страхи. Он понял, что помимо флага Корабля Курта, Дзирт, Далия и Артемис Энтрери на борту были также довольно хорошим показателем, что «Пескарь Шкипер» благополучно достигнет своего места назначения.

* * * * *

Далия осталась с Дзиртом после того, как Афафренфер и Амбра ушли в трюм в поисках рома и танцев, а дроу долго стоял на носу, глядя на темные воды, распростершиеся перед ним. Он больше не оглядывался назад, в этом не было никакого смысла, ибо Лускан давно остался вне поля зрения, а вид сзади не отличался от вида спереди.

Через некоторое время Далия приблизилась к нему вплотную, и Дзирт обнял ее за талию и притянул к себе. Сделав это, он почувствовал себя почти лицемерным, тем не менее, ему пришло в голову, что он сделал это только из-за тревожных чувств, овладевших им в прошлый час. Он не должен продолжать сравнивать Далию со своей любимой женой, если хочет сохранить какие-либо чувства, помимо дружбы, этой эльфийки.

«Пескарь Шкипер» не «Морская Фея», а Далия не Кэтти-бри, Дзирту эти сравнения казались подходящей аналогией. Однако он крепче прижал ее к себе, больше для себя, чем для нее.

Потому что он боялся.

Он боялся продолжать отношения, зная, и теперь приняв, правду о своем сердце, и боялся прекратить с ней отношения, потому что не хотел идти своей дорогой в одиночку.

— Я уже начала отвыкать от твоих прикосновений, — через несколько мгновений сказала Далия.

— Мы были заняты, — ответил Дзирт. — Историческими событиями.

Далия усмехнулась, прекрасно понимая его уловку. — Наши победы такого рода часто ведут к плотским утехам, — заметила она.

У Дзирта не было ответа — ничего, что он хотел бы открыто высказать, на деле он только еще крепче прижал ее к себе.

— Энтрери покинет нас во Вратах Балдура. — Дзирт был удивлен, что она выбрала этот момент, чтобы сменить тему.

Он внимательно на нее посмотрел, но не понял ее настроения.

— Он собирается сделать это с Невервинтера, — ответил Дзирт.

— Теперь он вернул свой кинжал.

— Кинжал был предлогом, он был с нами не по этой причине.

— Что ты знаешь? — Далия повернулась, высвобождаясь из объятий Дзирта.

— Артемис Энтрери снова свободен, но боится оков своих воспоминаний, — ответил Дзирт. — Он не хочет становиться тем, чем он однажды был, и единственный способ для него этого избежать, это остаться с нами — со мной, на самом деле. Он найдет этому оправдание, ибо он никогда не оказывал мне доверия или лести, но он нас не покинет.

— Во Вратах Балдура, — сказала Далия.

— Или на обратном пути Лускане, или после этого в Порт Лласте.

— Ты говоришь уверенно.

— Я уверен, — заверил ее Дзирт.

— Во всех своих спутниках? Тогда ты глупец, — сказала она, и с легкой усмешкой, смысл которой не мог понять Дзирт, Далия отошла.

Дзирт снова повернулся к морю, и вместо того, чтобы погрузиться в воспоминания о своих давних приключениях с Кэтти-бри и капитаном Дюдермонтом, он думал о своем недавнем прошлом, о прошедших зимних месяцах. Замечания Далии были достаточно верны: он редко к ней прикасался или вступал с ней в любые, не самые банальные разговоры. Они отдалялись друг от друга, и это была заслуга Дзирта, возможно неосознанно, но непреклонно.

Эта мысль встревожила Дзирта, и в течение краткого момента, он винил Энтрери. Сочувствие Энтрери и понимание травмы Далии и глубоко эмоционального шрама вынудили Дзирта отойти в сторону.

Эта идея долго не продержалась, и несколько мгновений спустя, Дзирт посмеялся над собой. Правда, Энтрери вставал между ними, или, по крайней мере, его сочувствие к Далии, но только потому, что это показало Дзирту поверхностность его отношений с этой эльфийской воительницей, которую он даже толком не знал.

Дзирт не представлял, куда это может привести. Он попытался следовать за нитью к логическому выводу, но достаточно скоро, он в своих мыслях снова оказался на борту «Морской Феи», Кэтти-бри была рядом с ним, Гвенвивар свернулась на палубе перед ними, ветер дул в их лица, и в его сердце и душе было приключение.

Его рука рефлексивно потянулась к мешочку у пояса, и он не смог сопротивляться зову сердца. Вскоре Гвенвивар оказалась рядом с ним, возможно, она и выглядела измученной, но казалось, она была рада быть рядом с ним, тяжело облокотившись на него.

И ее присутствие перенесло Дзирта в его дни на борту «Морской Феи», и он был счастлив.

* * * * *

Артемису Энтрери выделили небольшую подвесную койку вдоль трюма правого борта «Пескаря Шкипера», но он не возвращался туда после того как оставил Дзирта и других у переднего релинга.

В этом соглашении его что-то беспокоило. Энтрери не был хорошо знаком с обычаями Лускана, но он не мог себе представить, что все так резко изменилось с приходом к власти пяти верховных капитанов. Это судно шло под флагом Корабля Курта, который был все еще преобладающей силой среди руководства города, учитывая очевидную силу вокруг резиденции Курта на Охранном острове и сам факт того, что Бениаго удалось заключить такую сделку с Дзиртом относительно Порт Лласта.

Так почему же «Пескарю Шкиперу» нужна такая необычная дополнительная охрана?

Возможно, это была игра Бениаго и Корабля Курта, затеянная для Дзирта и Далии, чтобы они доказали свою верность, их отправили на такую мелкую задачу. Или возможно, боялся Энтрери, это было нечто большее, намного большее, и гораздо более зловещее.

Какая страшная опасность таится в темных водах? Возможно сахуагины? Морские дьяволы отказались от нападений на Порт Лласт, чтобы вместо этого начать войну с торговыми судами?

Или это было то, на что он намекнул — просто для того, чтобы обеспокоить Дзирта — действительно отвлекающая тактика, чтобы лишить Порт Лласт его самых сильных обитателей для подготовки к нападению на городок силами Лускана?

Эта возможность не беспокоила его очень сильно, но что беспокоило его больше всего, он не знал. Артемис Энтрери в детстве выжил на улицах Калимпорта и процветал будучи взрослым, благодаря своим познаниям, потому что его инстинктивное понимание людей, объединенное с его вездесущей разведкой и сбором информации, давало ему большое преимущество, которое он никогда не уступал.

Ему казалось, что он позволил Дзирту сейчас захватить это преимущество из-за желания дроу заключить свою сделку. Поэтому Энтрери не вернулся к своей койке, и на самом деле, он вообще даже не был в трюме, хотя он изначально пошел туда, чтобы отвлечь внимание шумного экипажа. Затем он незаметно проскользнул обратно, прошел намеченный курс, и быстро взглянув, проделал путь в капитанскую каюту в кормовой части главной палубы, с легкостью взломав простой замок.

Висящие сети, множество трофеев и других украшений помогли опытному убийце полностью скрыть себя.

Затем он стал ждать с терпением, благодаря которому он имел успехи в Калимпорте и за его пределами, зная, что капитан останется на палубе, пока они не отойдут от Лускана и множества скал вдоль береговой линии.

Он только устроился на позиции, когда открылась дверь каюты, и вошел первый помощник, а не капитан. Человек — если это был человек, ибо казалось, что в нем было немного орочьей крови — прекрасно соответствовал роли старого морского волка. Его жидкая борода, некогда черная, но теперь была скорее седой. Его резкое лицо своими глубокими морщинами напомнило Энтрери тундру земель Кровавого Камня в засушливые летние десятидневки, а длинные и тонкие ноги были такие кривые, что он мог сесть на низкую лошадь сзади, даже не поднимая ноги. Один из его глаз был мертв, он был широко раскрыт и затянут толстой пленкой. Даже его поведение говорило о моряке, который видел слишком много волн и дешевых шлюх, ибо он ворчал и ругался себе под нос при каждом шаге, пока он шел к столу.

— Возьми их. Они будут вас охранять, — пробормотал он, кого-то передразнивая, но кого именно Энтрери не знал. — Ага, и от чего они нас будут охранять? От сердитых доковых мальчиков Врат Балдура? Никчемные сухопутные крысы, целая группа, и если эта дворфа не готова угомониться, то знай, я выброшу эту собаку за борт!

Энтрери видел, что он переворошил какие-то бумаги, ища определенную морскую карту, затем он свернул ее, сунул под мышку и поплелся обратно. Он почти открыл дверь, когда вошел капитан Андрей Кэннэвара и закрыл за собой дверь.

— Вас было слышно на палубе, господин Сиккэл, — сказал капитан Кэннэвара, пытаясь говорить царственно и выглядеть соответственно, но в этой попытке не преуспел. Он носил щегольской хвостатый жилет и большую украшенную перьями треуголку — очевидно снятую с другого человека. Она едва сидела на его огромной голове, особенно учитывая его невероятно густую копну волос. Он прижал шляпу с одной стороны в попытке сдвинуть ее вниз, но, увы, такое действие не помогло, и таким образом, какое бы движение он не делал, шляпа только взбиралась назад наверх, и сидела слишком высоко, смехотворно высоко, на его грязных волосах.

— Вы хотите подорвать боевой дух моей команды, даже раньше, чем мы покинем гавань, матрос? — сказал он. — Если так, то скажите, пока мы не ушли слишком далеко, и вы можете уплыть назад в доки.

Соленый первый помощник опустил глаза и почтительно ответил, — простите меня, капитан.

— Это ваше последнее прощение, господин Сиккэл.

— Ага, капитан, но я говорю лишь то, о чем думают остальные, — ответил он и осмелился поднять глаза. — Пять сухопутных псов.

— Пять грозных воинов.

— Ага, но Дзирит Дудден не друг Лускана и не важно, что сказал капитан Курт!

— Вода холодная, — мрачно и угрожающе ответил Кэннэвара.

— Тогда простите меня еще раз, или же мое первое прощение протягивается дольше.

Капитан повернулся и толкнул дверь, чтобы убедиться, что она закрыта, затем жестом предложил Сиккэлу следовать за ним к его столу.

— Я беспокоюсь об этом меньше чем вы, — тихо объяснил он — тихо, но Артемис Энтрери выбрал прекрасное место, свернувшись на балке выше сети над столом, и не пропустил ни слова.

— У меня, у нас, не было выбора, — продолжил он. — Приказы Бениаго были четкими, и я не мог пойти наперекор!

— Как он связан с этими псами? — спросил Сиккэл. — У маленького человека его кочерга!

Капитан покачал головой. — Я предполагаю, что он скорее связан с темным эльфом. Я полагаю, что Бениаго делает то, что ему приказали сделать, а Верховный капитан Курт делает то, что приказали ему.

— Курт? Приказали? — начал Сиккэл, но затем его лицо просветлело, и он сказал, — Их проклятый дроу вернулся.

— Я так считаю.

Над ними, Артемис Энтрери вцепился в балку и изо всех сил старался не зарычать, услышав удивительную новость. Они говорили о Джарлаксе? Вероятно да, или, по крайней мере, о Бреган Д’Эрт. С точки зрения Энтрери все внезапно изменилось, теперь он не был уверен, что дело в Дзирте. Конечно, банда Джарлакса имела интерес в Дзирте, но разве их больший интерес не в нем самом, в Энтрери? Если они узнали, что он освободился от Херцго Алегни, то Джарлакс и этот ужасный Киммуриэль, конечно, поняли, что они уже не в безопасности.

Джарлакс! Это имя кричало в мыслях Энтрери. Он вспомнил последний взгляд, который дроу бросил на него, возможно печальный, или, по крайней мере, смиренный — но за всеми этими эмоциями, самое большое чувство Джарлакса, Энтрери знал, было облегчение. Ибо Энтрери остался там, пойманный в сети, в окружении врагов, а Джарлакс нашел свободу, проходя сквозь ряды нетерезов без особых забот.

Энтрери отогнал воспоминания на задворки сознания и напомнил себе, что нужно быть внимательным.

— Ба, но это только пара десятидневок и мы будем во Вратах Балдура, поскольку найдем подходящее течение, — пробормотал Сиккэл, но капитан качал головой при каждом слове.

— Мы плывем дальше, — ответил капитан Кэннэвара, и указал на морскую карту, за которой он посылал матроса. — Дальше Врат Балдура, очень далеко от Лускана, поскольку нам приказано плыть в Мемнон.

Его глаза расширились, и он недоверчиво повторил, — Мемнон?

— Приказ, конечно, удивляет, но, все равно мы поплывем в Мемнон, а возможно даже и в Калимпорт.

— О чем вы говорите? Какие у нас есть товары для этих мест?

— Дело не в товарах, господин Сиккэл.

— Дело в этой пятерке!

— Ага, и мы должны не пускать их в Лускан в течение всего лета и до последнего рейса на север перед зимой.

— Что…? — начал Сиккэл

— Я не хочу спорить с Бениаго и еще меньше хочу вызвать недовольство у банды Киммуриэля. Они так приказали, я не знаю почему.

Сиккэл застонал, а капитан рассмеялся и похлопал его по плечу.

— Легкая работа! — пояснил капитан. — Мы проведем целый сезон на волнах, в нашей любимой стихии. А если мы столкнемся с какими-то глупцами, которые непочтительно относятся к флагу Корабля Курта, с пиратами или приспешниками Умберли, или даже с военным кораблем лордов Глубоководья, то знайте, что у нас есть прекрасная защита, пятерка, которую мы взяли на борт.

— Ага, но они не будут выполнять никакой работы, не так ли?

— Вы могли бы убедить Дзирта До’Урдена приобщиться к работе. В конце концов, он неплохо знаком с морем.

— Ага, плавал с этим проклятым Дюдермонтом! — сплюнул на пол Сиккэл.

— Однако он к этому пришел.

— Возможно, с ним произойдет несчастный случай.

Капитан сурово на него посмотрел, и Энтрери успокоила такая реакция. — Мы уплыли с пятеркой, и вернемся с живой пятеркой, если непредвиденные обстоятельства, не созданные нами самими обстоятельства, не постигнут нас. Вы рискуете навлечь на себя гнев дроу, отважный господин Сиккэл, но знайте, что, если вы сделаете это, мой собственный гнев отправит вас в брюхо акулы задолго до того, как «Пескарь Шкипер» вернется в доки Лускана.

Мужчина кивнул, снова глядя в пол. По приказу капитана он развернул морскую карту на столе, и они вдвоем проложили маршрут к Вратам Балдура. Наблюдавший за всем этим сверху Артемис Энтрери был очень заинтригован. Он боялся, что возвращение в Лускан откладывалось, чтобы Джарлакс и Киммуриэль смогли должным образом поприветствовать их в доках.

Но он отогнал эти страхи напоминанием о том, что Джарлакс не был врагом Дзирта До’Урдена, и все, что с ним связано, конечно, пошло глубже, чем какие-либо страхи или обиды, какие дроу мог бы питать к такому относительно незначительному игроку как Артемис Энтрери.

Ему не удавалось выйти из каюты капитана, пока солнце не начало садиться, и у него было много часов, чтобы обдумать все, что он узнал. Он решил не делиться информацией с остальными.

Если в Лускане их ожидает засада Бреган Д’Эрт, то он, конечно, не хотел бы быть поблизости, чтобы посмотреть на это, но если бы… возможно, он мог бы получить шанс отомстить Джарлаксу за предательство и это, конечно, стоило бы риска. Энтрери держал руку на эфесе своего украшенного драгоценными камнями кинжала каждый раз, когда он думал о Джарлаксе, воображая сладость похищения этой черной души.

Глава 11 Темная комната, темный секрет

Эффрон мерил шагами огромный причал Врат Балдура, как и каждое утро уже больше месяца. Он был в недоумении — судно должно было быть в порту вскоре после его прибытия. Эффрон каждый день приходил сюда; каждый день тифлинг спрашивал всех портовых рабочих, которых он мог найти, и у которых было время, чтобы с ним поговорить.

Ничего.

Ни слова о «Пескаре Шкипере» и глядя на безбрежные, темные воды, волнующиеся перед ним в этот дождливый день, Эффрону не трудно было предположить, что судно было потеряно в этой неприветливой, окружающей среде известный как Побережье Мечей. На самом деле, в это особенно тоскливое утро, чернокнижник был в этом уверен.

Вероятно, океан забрал его и всех на борту, или какие-то морские дьяволы, большая акула, кит или даже кракен, пробил его корпус и утащил на дно, пировать экипажем.

Если он был прав, то его мать умерла, и цель его жизни столкнулась с резким концом.

Или возможно его настроение было результатом погоды, а не какого-то разумного заключения. В этот день воздух был тяжелый, хотя весна быстро мчалась к лету.

Эффрон отверг это поверхностное мнение. Погода не благоприятствовала, но и такого резкого конца, как казалось, не было. Это утро стало логическим завершением его возрастающего страха. Эффрон уже две десятидневки боролся с неотвязным чувством, что они погибли, поглощены морем, и что его виды на будущее — на его собственное будущее — собирались резко поменяться.

Он хотел ее смерти. Он хотел ее убить.

Теперь он стал сиротой. Теперь его мечта осуществилась, но ее вкус, неожиданно, оказался не таким уж сладким.

— Будь ты проклята, — прошептал он себе под нос, шагая по огромной пристани этого впечатляющего портового города. Это были единственные слова, которые он произнес, даже не потрудившись спросить портовых рабочих, видел ли что-то, или слышал кто-нибудь о подходе «Пескаря Шкипера».

Не было никакого смысла.

А возможно, он боялся, что не было никакого смысла задавать пустые вопросы портовым рабочим Врат Балдура.

Он шел медленно, его неживая рука болталась у него за спиной. Влага вокруг его глаз была больше, чем дождь тяжелого и влажного дня.

В течение многих лет он пытался утвердиться перед своим отцом. Разумеется, он никогда не мог стать воином, каким хотел его видеть Херцго Алегни, с его плечом и бесполезной рукой и дюжиной других менее очевидных или резких недостатков, имеющихся в его хрупкой фигуре. Но, тем не менее, он пытался, каждый день и всеми способами. А принадлежал ли чернокнижник в Царстве Теней самому себе когда-либо в жизни? Он случайно услышал, что даже Дрейго Проворный не был таким успешным, как Эффрон сейчас, пока ему не исполнилось сорок лет, хотя Эффрон был вдвое моложе.

Он жил своей жизнью со смелостью и дисциплиной, и даже лорды Нетерила, время от времени, принимали его во внимание.

Чем-то из этого мог гордиться Херцго Алегни?

Эффрон честно не знал. Если это так, его жестокий отец-тифлинг никогда этого не показывал. И даже в тех немногих случаях, когда слова или взгляд Херцго Алегни возможно говорили об отцовской гордости, жестокий опыт, научил Эффрона рассматривать их больше как манипуляцию, чем что-либо еще, как будто эгоцентричный Херцго Алегни повышал мораль Эффрона, потому что хотел получить из него нечто большее.

Эффрон рассматривал возможность того, что у него не было более глубоких чувств к Алегни, чем он питал к Далии.

Ах, Далия. Для Эффрона она была камнем преткновения, предельной болью, отчаянным вопросом и неотвязным сомнением.

Она бросила его с утеса.

Его мать полностью отказалась от него и бросила его с утеса.

Как она могла так поступить?

Как он ее ненавидел!

Как он отчаянно желал ее убить!

Как он нуждался в ней.

Он не мог собраться с мыслями, в этот тоскливый день эмоции нападали на него со всех сторон. Теперь, на этой пристани сегодня утром, он принял тот факт, что она погибла, и волны, идущие к нему с разных сторон, катились и поднимались, накатывались и сталкивались посреди его сознания.

— Ха! — раздался крик, когда он проходил мимо пары пожилых людей, один из них со шваброй, а другой с парой ручных багров для разгрузки мешков зерна.

— Я же говорил, что сегодня уродец не будет спрашивать! — продолжил вооруженный баграми старик и издал визгливый смешок.

— Ты смеешься надо мной? — сурово спросил Эффрон.

— Не-а, дьяволенок, он просто смеется над собственным предсказанием, — ответствовал человек со шваброй. — Он сказал, что сегодня ты не спросишь о «Пескаре Шкипере».

— И скажи на милость, откуда он это знает?

— Потому что сегодня пришло известие, — сказал старик и снова засмеялся, хотя его смех больше походил на кудахчущий кашель. — Он там, севернее и западнее. Мешают шторм и ветер, но его паруса могут показаться на горизонте перед закатом. В любом случае, он придет завтра.

Эффрон старался сохранять спокойствие, но знал, что дрожит, ибо чувствовал, что колеблется его безжизненная рука. — Откуда ты знаешь? Скажи мне. Скажи!

Другой товарищ поднял свою швабру и указал ею на судно, которое, очевидно, только что пришло, поскольку его экипаж все еще работал и не сошел на берег. — Они его видели в последние трое суток. Под флагом Курта. Лусканское судно, и они узнали «Пескаря Шкипера».

Эффрон безучастно посмотрел на другое судно, но его мысли лились потоком вдоль аллей потерянной нити. Далия. Вероятно она на борту, и вероятно живая.

Далия, у которой были ответы на его вопросы, очень страшные и нужные Эффрону.

Только теперь ему пришло в голову, что нетерпение, которое тянуло его в порт в последние дни, могло дорого ему обойтись.

— Послушайте, — решительно сказал он паре. — У меня для вас монета. Золотая монета.

— Продолжай, — промолвил мужчина со шваброй.

— Я хочу знать, кто сойдет с того судна, — пояснил Эффрон. — И я не хочу, чтобы они знали, что я спрашивал.

— Золотая монета? — переспросил старик.

— Золотые монеты, — уверил его Эффрон. — Монет будет больше, чем пальцев обеих твоих и его рук.

— Ищите темного эльфа и эльфийку рядом с ним, — пояснил Эффрон.

— Женщина дроу?

— Нет, только мужчина.

— Эльфиек много. Как мы поймем, что это она?

— Вы поймете, — пообещал Эффрон, его взгляд неумолимо стремился назад к пустым водам, на северо-запад, словно ожидая, что паруса появятся в любой момент. — Вы поймете.

* * * * *

— Он сказал три дня, — промолвил Дзирт, имея в виду время, которое они проведут во Вратах Балдура. Идущая возле него Далия обернулась, чтобы посмотреть на Энтрери, всего в нескольких шагах позади них, она задавалась вопросом, относился ли к нему этот период времени.

Энтрери был удивительно бодр, несмотря на то, что после отплытия из Лускана судно шло смехотворно кружным путем и постоянные задержки в море, он жаловался меньше, чем любой из пятерки, а также большинство членов экипажа. И теперь он улыбался. Он поднял одну руку в направлении Далии и помахал тремя пальцами, подтверждая слова дроу, хотя, подтверждал ли он то замечание или дразнил ее, потому что это относилось к ней, а не к нему, она не могла сказать.

Далия поняла, что она очень хотела видеть Артемиса Энтрери на борту, когда они будут возвращаться, и у нее в голове промелькнуло, что если он не собирался возвращаться, то и она тоже.

— Три дня? — сказала Амбра, они с Афафренфером шли сразу за убийцей. — Ну что ж, тогда пойдемте. Три дня пьянки и гулянки… надеюсь, что здесь, во Вратах Балдура шатается несколько красивых дворфов!

Она завизжала от смеха, а Афафренфер беспомощно покачал головой.

— Хе-хе, я думаю, что качающаяся лодка немного согнула мои ноги! — добавила Амбра и снова завизжала.

— Ну, ты знаешь, что нужно уползать прочь с Лусканской пристани? — послышался голос со стороны, и заставил Далию снова посмотреть вперед, мимо Дзирта на пару портовых рабочих. Один был средних лет, а расцвет второго был далеко позади — судя по его внешности и манерам, свою жизнь он провел в море.

Дзирт и Далия остановились и посмотрели на этих двоих.

— Ах, но не ты дроу, — промолвил старик. Он посмотрел мимо Дзирта на Далию и подмигнул.

Другой человек прислонил свою швабру к плечу, поднял обе руки, пошевелил пальцами и сказал, — Больше золотых монет, чем пальцев.

Далия не знала, что с ними делать и особо не беспокоилась. Она пошла дальше, потянув за собой Дзирта.

— Я считаю, что он просто сделал тебе непристойное предложение, — сказал Энтрери за их спинами, когда они уже далеко отошли.

— Тогда я должна вернуться и поцеловать его, — ответствовала Далия, и все четверо ее спутников скептически на нее посмотрели. — Тогда возьмите его монеты, пробейте его череп и бросьте в море.

Она продолжала беззаботно идти, как будто эта мысль могла бы быть на половину шуткой, но с другой стороны, могла бы и не быть. И ее спутники, видевшие эльфийку-воительницу в действии, допускали любую возможность. И, конечно же, это отразилось во взгляде Дзирта.

Далия заметила этот взгляд дроу, но слишком поздно, осознала она.

Войдя в город, они разделились, Далия и Дзирт направились к хорошим трактирам, Амбра потянула Афафренфера в сторону многочисленных захудалых таверн рядом с пристанью, а Энтрери непринужденно помахал и пошел по своим делам. Далия долго наблюдала за человеком, пытаясь понять, какая часть Врат Балдура привлекла его больше всего. Город был справедливо разделен по четким демаркациям: богатые торговцы, ремесленники и бедняки. Далия полагала, что Энтрери направится в средние уровни, но вблизи диких областей недалеко от пристани. Казалось, он выбрал это направление.

— Мы снимем одну комнату или две? — спросила Далия Дзирта, и он резко повернулся к ней, в очевидном удивлении. — Или возможно просто койки в общей комнате, так, чтобы мы могли притвориться, что мы все еще на корабле?

Дзирт недоверчиво на нее посмотрел.

— Это даст тебе оправдание, в котором ты, кажется, нуждаешься.

Дзирт остановился и повернулся к ней лицом.

Далия глубоко вздохнула и сказала, — Ты не прикасался ко мне десятидневки, даже месяц.

— Это не правда.

— Разве? Кроме нашего первого дня в море.

Дзирт сглотнул и посмотрел вокруг. — Не здесь, — промолвил он, и взял Далию за руку и направился в ближайший трактир, где он снял самую лучшую, из свободных комнат.

Как только он закрыл за собой дверь, Дзирт решительно направился к Далии.

В этом она нашла некоторое удовлетворение, но все равно его оттолкнула. Сначала, она не знала, почему, но вскоре ей стало ясно, что Дзирт делал это больше из чувства долга, чем по желанию — а если по желанию, то это физическое желание, а не эмоциональное.

Когда Далия поняла и осознала это, она не захотела этому уступать.

— Почему? — спросила она смущенного дроу — смущенного, но не уязвленного, поняла она — и если он был разочарован, то хорошо это скрывал.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он.

Далия с усмешкой от него отстранилась, даже отвернулась, потому что она не хотела смотреть на него в этот момент. — Ты пытаешься меня успокоить.

— Ты только что сказала…

Она повернулась к нему, скрестив руки на груди и притопывая ногой.

Теперь пришел черед Дзирта вздохнуть. Он подошел к стулу у дальней стены, как трактирный боец, направляется в свой угол между боевыми раундами. Он оседлал этот стул, расположив свои локти на его спинке.

— Я когда-нибудь рассказывал тебе о Инновиндиль? — спросил он. — О эльфийке, которую я когда-то знал?

У Далии не изменилась ни поза, ни выражение лица.

О Подруге, которую я знал сто лет назад, — пояснил Дзирт. — Она была старше тебя и старше меня. Я встретил ее в момент потрясения, орки разоряли округу и давили на королевство моего самого дорогого друга — друга, которого я считал погибшим, вместе со всеми остальными, включая…

— Кэтти-бри, — заметила Далия, поскольку Дзирт рассказывал ей о своей жене. — Таким образом, ты ее потерял и заполнил свои дни спутницей-эльфийкой.

Дзирт покачал головой. — Я думал, что потерял ее, потерял их всех, но до этого было еще далеко.

— На этом твоя история заканчивается?

Дзирт снова вздохнул. — Нелегко добраться до сути, — признался он. — Ты прожила только четыре десятилетия, а Инновиндиль видела рождение и смерть веков, ее уроки объясняли жизнь.

— А почему меня это должно волновать?

— Потому что это объясняет… меня, — выпалил Дзирт. — Мои действия или бездействия.

— Для тебя все должно быть таким важным действом? — промолвила Далия.

Дзирт усмехнулся. — Ты не первая, кто сказал мне такую вещь мне.

— Значит, возможно, ты должен слушать.

— Я пытался, — сказал дроу, и указал на место перед кроватью, где он добивался Далии.

— Месяцы, — мрачно ответствовала она.

— Инновиндиль сказала мне проживать свою жизнь в более коротких промежутках, в человеческих сроках, а затем начинать сначала. В частности, она сказала это насчет дружбы и даже любви с маложивущими расами.

— Она сказала тебе это, чтобы ты закончил горевать.

— Я полагаю, что ты это так понимаешь.

— Я просто говорю как есть. И так, теперь здесь мы — еще не прошло столетия, с тех пор как ты потерял эту человеческую женщину? — и ты, кажется, не послушал ее совета, — она заметила, что Дзирт поморщился при слове человеческая, Далия сказала это слово как оскорбление, и она говорила то, что думала. — И ты намерен дать мне тот же самый совет? — фыркнула она снова. — Разве ты не должен научиться следовать ему в первую очередь?

— Я пытаюсь! — ответил он, и намного резче, чем ожидала Далия. Ну, подумала она, по крайней мере, она добилась хоть каких-то чувств от этого глупца.

— Мой урок окончен? — также резко спросила она.

— А мой, возможно, только начался, — с горечью сказал Дзирт. — Это намного сложнее, чем тебе кажется. Когда ты будешь старше…

— Дзирт До'Урден, — перебила она, ткнув в него пальцем, — слушай меня внимательно. Каждый мой прожитый год как семь твоих, а во многих отношениях я старше, чем ты, вероятно, когда-либо вообще будешь. В отношении… — она сделала паузу и огляделась, ища подходящее слово, но просто обвела спальню драматичным жестом, — я более опытна и рациональна.

— Твои серьги говорят о другом, — сказал он спокойно.

— Возможно, меня и преследуют демоны, но я, по крайней мере, не занимаюсь любовью с призраками, — ответила она и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.

Она потеребила гвоздик с черным бриллиантом в правом ухе, последний гвоздик на этой мочке, и поняла, что возможно вскоре ее ожидает смертельная битва с дроу, которого она только что оставила позади.

В конце концов, именно поэтому она и выбрала его. Далия, к счастью, наконец, нашла любовника, который, по всей вероятности, ее победит и принесет ей мир.

Хотя, как ни странно, Далию это не сильно утешало. Дзирт отстранился от нее. Дзирт отвергает ее, даже не желая. Когда он сказал, что не хотел причинять ей боль, он говорил искренне, она знала.

Но все же…

Когда Далия покинула трактир, ее поразительные голубые глаза увлажнились и по ее нежным щекам покатились слезы.

* * * * *

Далия шла в таверну с кислым выражением лица, не ожидая найти свою добычу, так как она уже посетила несколько таких заведений в этой области Врат Балдура. Город поистине подавлял эльфийскую чувствительность. Она, конечно, несколько раз была в Лускане, и выросла в тэйских городах, а однажды даже посетила огромное Глубоководье, но теперь, когда она исследовала Врата Балдура, ее подавляли энергия и сумятица города.

Она, конечно, не имела представления о том, сколько таверн, трактиров и различных магазинов, зачастую с комнатами наверху, было на каждой улице. Когда они с Дзиртом разделились с остальными, Далия и представить себе не могла, что поиск Артемиса Энтрери будет настолько тяжелым испытанием.

Итак, она вошла в таверну, не ожидая ничего, все ее надежды потонули в пустоте.

Толпа перед ней расступилась, две группы моряков торгового флота разошлись, открыв ей обзор на место, где он сидел в одиночестве за маленьким столиком в дальнем углу помещения.

Далия заколебалась, она считала, что он ее не видит, и стала обдумывать, куда направиться. Теперь нет пути назад, напомнила она себе.

Она пересекла помещение. Ей заступил дорогу один мужчина, у него была неприятная улыбка и голодное выражение лица, но она толкнула его своей тростью, а когда он воспротивился, она одарила его таким холодным взглядом, что кровь отхлынула от его лица.

И на ее пути больше никто не вставал.

Энтрери ее заметил и откинулся на спинку стула.

— Вообрази мое удивление, увидев тебя здесь, — промолвила она, сев напротив него.

— Да, вообразил. Где Дзирт?

— Не знаю и мне все равно.

Энтрери издал слабый смешок. — После месяца в море? И притом, что у нас впереди куча месяцев море? Я предполагал, что вы… наверстываете упущенное.

— У нас впереди куча месяцев в море? — усмехнулась Далия.

Энтрери непонимающе на нее посмотрел.

— Ты сказал, что Врата Балдура будут твоей последней остановкой, — напомнила ему Далия, — что ты не вернешься в Лускан на «Пескаре Шкипере».

Энтрери пожал плечами, как будто это не имело значения. Он поднял бокал и сделал большой глоток.

— Так ты вернешься с нами в Лускан?

— Я этого не говорил.

От загадочных намеков человека Далия вздохнула. Она посмотрела вокруг, почти такая же раздраженная, какой была, когда она оставила Дзирта в комнате. — Где подавальщица?

Энтрери засмеялся, приковав к себе ее взгляд.

— Ее нет, — пояснил он и указал правее Далии. — Стойка там.

— Тогда иди и купи мне вино фей.

— Это вряд ли.

Далия свирепо на него посмотрела и сорвалась со своего места, нетерпеливо расталкивая беседующих завсегдатаев. Один из них начал возмущаться и даже угрожать ей. Но затем он посмотрел мимо нее — на Энтрери, она поняла — и проглотил свои слова и отступил. Действительно, Энтрери знал этот город хорошо, а город, очевидно, знал его.

Далия вскоре вернулась за столик с двумя бутылками вина фей и парой бокалов.

— Какие планы на позднюю ночь? — спросил Энтрери.

— Поиграем в игру.

— Давай не будем. Играй с Дзиртом.

— Ты боишься?

— Чего?

— Мне проиграть?

— Что проиграть?

— Возможно, ваши превосходные отношения.

Энтрери над ней засмеялся, а она налила им обоим напитки. Она подняла свой стакан в тосте, и убийца неохотно последовал этому примеру и кубки стукнулись друг о друга. Он сделал только глоток, и Далия поняла, что она заставила его насторожиться, а это совершенно не входило в ее планы.

— Мы могли бы сыграть на монеты, — сказала она.

— У меня их мало. И я не хочу искать работу на берегу.

— Тогда на вещи?

Энтрери ее оглядел. — Мне могло бы понравиться твое странное оружие.

— А мне мог бы понравиться твой кинжал.

Энтрери покачал головой и скрестил руки на груди. — Нет, Далия, чтобы ты не предложила. Я потерял его однажды, но этого больше не повторится.

— Не этот кинжал, — сказала она с лукавым взглядом и искоркой в глазах.

Выражение лица Энтрери не смягчалось — совсем наоборот.

— Возвращайся к Дзирту, — спокойно ответствовал он.

Далия поняла, что слишком на него давит. Она задавалась вопросом, дело в кодексе чести? Он боится Дзирта? Ей это казалось неправдоподобным. Возможно, Энтрери с Дзиртом, на самом деле, были более дружны, чем любой из них хотел признавать?

— Мне нужно поговорить, — сказала она, пробуя другую тактику.

— Поговори с Дзиртом.

Далия покачала головой. — Он не понимает.

— Так объясни ему.

От баррикады коротких и замкнутых ответов мужчины, Далия вздохнула и ссутулилась. — Он знает, но не понимает, — сказала она более эмоциональным голосом. — Как он может понять? Как может понять тот, кто не жил во тьме?

Энтрери, казалось, исчерпал мгновенные ответы. Он просто сидел, все еще скрестив руки, хотя и пробормотал, — Мензоберранзан? — в ответ на утверждение Далии.

Далия снова подняла свой бокал в тосте, и к ее удивлению, он ответил тем же. Он сделал большой глоток вина, осушив бокал, а она снова наполнила их оба бокала.

Ее тонкое напоминание об их общей травме тронуло его где-то глубоко внутри, она знала.

— Ты когда-нибудь находил любовь? — спросила она, ее голос был скорее печальным, чем злым.

— Я не знаю, — ответствовал он.

— Это правда! — воскликнула Далия, подаваясь вперед. Она вскочила со своего стула и села рядом с Энтрери. — Это правда, — промолвила она снова, более спокойно. — Ты не знаешь, потому что не можешь быть уверен, потому что ты не уверен, что вообще означает это слово.

— Ты любишь Дзирта? — спросил он.

Вопрос удивил ее, и она, не подумавши, выпалила «Нет».

Поскольку Далия сейчас не собиралась думать о таких вещах. Они не имели значения. Далия должна была здесь начать ряд событий, которые приведут к месту, в котором она действительно хотела быть. И Артемис Энтрери мог отнести ее в то место, как прекрасный конь.

— Это исключительно вопрос удобства, — пояснила она.

Энтрери улыбнулся и снова осушил свой бокал, но на сей раз, он наполнил его сам. — Дзирт это знает? — спросил он наливая.

— Если бы я проводила свои дни, волнуясь о том, что он знает или не знает о любви, то уверена, я бы не думала ни о чем ином. Но это едва ли меня беспокоит. Он не может осмыслить истину того, кто я, или места, откуда я пришла, так как глубоко может любая любовь бежать с ним.

Она придвинулась ближе к Энтрери, приблизила к нему лицо и предложила, — Расскажи мне о своих ранних годах.

Он сопротивлялся, но его руки уже не были скрещены.

Далия будет терпелива. Она видела истину: человек был охвачен воспоминаниями, которыми он никогда не делился, и его воинское упорство не оставило те темные дни настолько далеко позади, как ему бы хотелось.

Далия увидела, что он уязвим, и из-за собственной подоплеки, и потому, что она давно увидела истину о себе, она знала, как бороться, чтобы освободить эту уязвимость и ею воспользоваться.

— Ты знаешь, почему я ношу эти побрякушки в ушах? — спросила она. Энтрери посмотрел на нее с любопытством, изучая ее бриллианты, много светлых на ее левом ухе, и единственный гвоздик с черным бриллиантом на правом.

— Бывшие любовники, — сказала она, показывая на левое ухо.

— А нынешний на правом, — сказал Энтрери и усмехнулся. — Черный бриллиант для дроу, я вижу.

— Я надеюсь, что не будет выглядеть нелепо, когда я перемещу его на левую мочку к остальным, — сказала она.

Энтрери засмеялся над ней.

Она вылила еще вина.

— Послушаешь мою историю? — прошептала Далия.

— Я думаю, что знаю большую ее часть.

Далия посмотрела вокруг. — Не здесь, — сказала она. — Я не могу. — Она соскользнула со стула и встала, залпом выпила свой напиток, и в это же время Энтрери допил свой. Она собрала бутылки и стаканы и печально посмотрела на человека.

— Мне нужно это рассказать, — сказала она. — Целиком. Я никогда этого не делала. Я боюсь, что не буду свободна, пока этого не сделаю.

Она посмотрела на лестницу, ведущую к комнатам наверху, а затем снова на Энтрери, который, к ее приятному удивлению, вставал со своего места. По пути он остановился у стойки и взял еще две бутылки вина.

Далия поняла, что попалась в свою же сеть, как только они зашли в его комнату, а также она поняла, что совсем не волнуется. Итак, она рассказала ему все это, о своей прогулке тем давним утром к реке за водой, о возвращения в маленькую деревню ее клана, наполненную шадовар.

Со слезами на глазах она рассказала ему об изнасиловании и об убийстве своей матери.

Они пили и разговаривали, и она начала поддевать Энтрери, и Энтрери начал говорить. Он рассказал Далии о предательстве его собственной матери, о том, что она продала его в рабство в Калимпорт — он почти выплюнул название этого города. Он начал рассказывать о том, как рос на улицах, но вдруг остановился и недоуменно на нее посмотрел.

Она сглотнула.

— Расскажи мне про остальные бриллианты, — промолвил Энтрери. — О тех, что в левом ухе.

— О других любовниках, ты имеешь в виду, — сказала Далия, добавив в голос злые нотки. Но любые надежды, что Энтрери искал вуайеристские острые ощущения, были быстро разбиты суровым лицом убийцы.

— Какой из них символизирует Херцго Алегни? — спросил Энтрери.

Далия безуспешно попыталась скрыть потрясение. Почему он говорит такие вещи? Особенно теперь?

— Я заметил, что после смерти Алегни ты ничего не переместила, — промолвил Энтрери, и Далия поняла, что она долго обдумывала предыдущий комментарий Энтрери. — Ты ничего не убрала и не переместила в другое ухо. Почему?

— Ты не хочешь слышать, — ответствовала Далия.

— Я должен ревновать? Или бояться?

— Ты не кажешься мне ревнивым типом.

Энтрери улыбнулся ей в ответ, и так посмотрел, что заставил ее подумать, что он знал намного больше о ее жуткой игре с бриллиантовыми гвоздиками, чем показывал.

— Херцго Алегни был моим насильником, а не любовником, — спокойно сказала она, и Энтрери кивнул, он не казался запуганным ее угрожающим тоном, а скорее казалось, что он очень ожидал этот ответ и был ему рад.

— А когда ты переметишь черный бриллиант?

Далия сурово на него посмотрела, но ничего не ответила.

— Правило старого мечника, да? — поддразнил Энтрери и сделал глоток, подняв полный стакан правой рукой и осушив его. Он вытер рот своим левым рукавом и сказал, — Убийство твоей правой рукой определяет левая.

Далия снова сидела молча, переваривая режущее понимание убийцы. Конечно, ни один из бриллиантов не символизировал скотину Алегни, но верно также и то, что все они символизировали Херцго Алегни. В конце концов, эти бриллианты и вся эта игра, была введена в действие из-за него. Она заводила любовников из-за него, она убивала любовников из-за него, потому что эти любовники не были достаточно сильны, чтобы победить в неизбежном сражении и положить конец ее собственной боли.

И при этом все они служили, чтобы удовлетворить девушку, все эти любовники, один за другим, получали только заслуженную награду Алегни…

Она задавалась вопросом, но что тогда насчет Дзирта?

Они еще немного выпили и Далия, поскольку они сидели на его кровати, подобралась очень близко к Энтрери и повернулась именно так, чтобы он мог видеть глубокий вырез на ее блузе. И коснулась его именно так, чтобы сначала успокоить, а затем помучить.

И она поняла, что действительно добилась нужного эффекта.

— Ты отрицаешь это, но ты любишь Дзирта, — неожиданно промолвил Энтрери, оттолкнув ее назад, но ненамного.

— Я не с Дзиртом, — возразила она.

— Потому что ты его любишь, а он тебя оттолкнул. Далия не может этого принять, не так ли?

— Ты действительно хочешь поговорить о Дзирте? — сказала она, решив не отвлекаться.

— Или ты, возможно, ему завидуешь? — излагал Энтрери. — Завидуешь или просто восхищаешься?

Далия откинулась назад и недоверчиво на него посмотрела.

— Потому что он сильнее тебе, — пояснил Энтрери. — Из-за его выбора. Я, по собственному опыту, могу уверить тебя в том, что родина Дзирта Мензоберранзан так же плоха, как все, что ты когда-либо знала — даже изнасилование Алегни.

— Я не думаю, что ты можешь утверждать такое. — Далия очень старалась не злиться.

— Мерзкое место. Ужасное во всех отношениях.

— И хуже, чем все, что я знала?

Энтрери немного помолчал, казалось, он глубоко задумался над вопросом, а затем кивнул. — Или, по крайней мере, столь же плохое. И Дзирт там рос, вечно предаваемый своей семьей.

— Так плохо? — сказала Далия и многозначительно фыркнула. — Ты говоришь о моих чувствах к Дзирту? Зависти? Восхищении? Или о своих собственных?

— Нет, речь действительно о тебе, — сказал Энтрери, уклоняясь. — Я тебя не упрекаю. Дзирт выживет. Дзирт преуспевал там, где ты не сможешь.

— Где мы не сможем, — настаивала Далия.

Энтрери ничего не ответил.

Они выпили еще немного и их разговор перешел к текущей ситуации, но Далия не услышала дальнейшего обсуждения Дзирта, на самом деле, когда Энтрери попытался поднять вопрос дроу, Далия упала на него, предавая забвению его слова страстным, голодным поцелуем.

И хотя она намеревалась изображать именно это, чтобы достичь своей более важной цели, та цель нигде не была в уме Далии, и ее голод был не поддельным.

Она схватила его рубашку и начала ее расстегивать. Он попытался возразить, но без особого энтузиазма, его возражения не могли тягаться с чувствами к Далии просыпающимися в нем.

* * * * *

Немного ниже по коридору, дверь приоткрылась, и темное лицо выглянуло в коридор, посмотреть на комнату, которую снимал Энтрери.

Звуки изнутри ясно давали понять, что происходило за этой дверью, и от этого лицо наблюдателя стало угрюмым.

Эффрон Алегни отбросил свое первоначальное желание ворваться в комнату и разрядить на пару шквал разрушительной магии. Он напомнил себе о предупреждении Дрейго Проворного, а затем подчеркнуто напомнил себе, что предостережения Дрейго касались Дзирта, а не этих двоих.

Таким образом, он мог войти туда и убить их в их отвлечении…

Но он этого не сделал.

Эффрон закрыл дверь, прислонился к ней спиной и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

* * * * *

Наклонные утренние лучи проскользнули через грязное окно и упали на красивую Далию, когда она спала.

На нее смотрел Артемис Энтрери.

Он обдумывал свои дальнейшие шаги. Он не использовал местоимение «мы» и не включал себя в группу, которая уплывет из Врат Балдура на «Пескаре Шкипере» случайно, ибо он собирался сделать именно это. В конце концов, судно отправляется в Мемнон, хотя Дзирт, Далия и остальные этого не знают, и чем ближе Энтрери будет к Калимпорту, тем лучше, так он считал.

Но почему?

Что, в конце концов, было для него в Калимпорте? Двайвел давно умерла, у него там больше не было друзей.

По правде, у него вообще не было друзей.

Он смотрел на Далию.

И думал.

Глава 12 Отчаянное дитя

Эффрон был в дурном настроении, когда на следующее утро он пришел в доки Врат Балдура, в немалой степени из-за его отвращения к своей матери и ее скачке на кровати. И из-за Артемиса Энтрери — Баррабуса Серого, нет другого человека, которого бы Эффрон так глубоко не любил, с того времени, когда они вместе сражались под командованием Херцго Алегни.

Этот человек прыгнул и помешал лучшей попытке Эффрона поймать Далию, подавив засаду Кавус Дун, и молодому тифлингу это стоило много монет и репутации.

Он продолжал повторять распоряжения Дрейго Проворного, как напоминание о четких границах, которые опасный нетерезский лорд воздвиг вокруг него. Но каждое такое повторение выходило с насмешкой.

Он спустился в доки и нашел своих осведомителей. Как всегда, оказалось, что они заняты, в этот день они мыли швабрами, Эффрону не понадобилось много времени, чтобы понять, что они опять, как всегда, на самом деле, ничего не делали.

Старый дед подтолкнул своего партнера, когда он заметил подход Эффрона.

— Когда? — на ходу спросил Эффрон, не собираясь оставаться там, на виду в течение какого-то времени. После того, как эти двое сообщили ему о расположении Дзирта и Далии, он задал им простой вопрос, и поэтому, он хотел простой ответ.

Но оба мужчины широко улыбались, намекая на что-то другое.

— Мы слышали, что они отплывают через десять дней, — промолвил более молодой человек.

— Должны были через три, но капитан Кэннэвара решил задержаться, — добавил старший.

Эффрон кивнул и бросил человеку маленький мешочек, но старый дед и его партнер продолжали хитро улыбаться.

— Вы знаете что-то еще? — спросил Эффрон.

— Ах, но это будет стоить тебе золота, — сказал старый дед. — Больше, чем ты нам дал.

— Ах, но вам, вероятно, хочется продолжать дышать, — без колебаний ответствовал Эффрон, ибо сегодня он был не в настроении терпеть всякую ерунду от этих глупцов. Он сощурился от яркого света и медленно повторил низким голосом, — Вы знаете что-то еще?

Старик начал свистяще смеяться, но его партнер сглотнул и похлопал его, призывая к тишине, он все это время смотрел на Эффрона, очевидно поняв, что угроза опасного молодого тифлинга не была завышена.

— Они не вернутся в Лускан, — ответил морячек средних лет.

— Кто? «Пескарь Шкипер»? — спросил Эффрон.

— Ага, его следующая остановка Мемнон, а затем Калимпорт, если, конечно, сезон еще не будет заканчиваться. В Лускан можно вернуться только до первых зимних ветров с Хребта Мира.

Новости заставили Эфрона отступить на шаг назад, его мысли перемешались. — Откуда вы знаете? — сумел спросить он.

— У нас есть друзья на борту. Естественно, мы знаем, — промолвил старый дед. — У нас друзья на всех судах. Он продолжал объяснить, что знал первого помощника «Пескаря Шкипера» и много раз за эти годы был членом экипажа. Он хотел к ним наняться, чтобы вернуться в Лускан, и ему сказали о предстоящем путешествии на юг.

Совершенно сбитый с толку Эффрон едва слушал, неожиданный поворот вывел его из равновесия. Мемнон? Калимпорт? Он даже точно не знал, где находятся эти места, но одна вещь, которая, конечно, дошла до него, состояла в том, что, как только «Пескарь Шкипер» выйдет из Врат Балдура, след Далии очень быстро остынет.

Он рассеянно сунул руку в сумку и достал горсть монет, немного золота, немного серебра, и передал их, даже не считая, он пошел вдоль причалов назад в город.

Он снова подумал о предупреждении Дрейго Проворного относительно этой группы, но распоряжения не резонировали. Только не сейчас, когда его мать может ускользнуть, и, возможно, навсегда.

Он задавался вопросом, как далеко все зайдет. Он сунул руку под мантию и коснулся свитка, который он украл у Дрейго Проворного.

Отважится ли он?

* * * * *

Он боялся их упустить. Эта тревожная мысль преследовала Эффрона в течение последующих нескольких дней и заставила его обращать особое внимание на каждую деталь движений спутников, особенно, конечно, Далии. Для этого чернокнижник провел почти столько же времени в своей призрачной форме, скрываясь в щелях надтреснутого известкового раствора и между досок в стенах того или иного трактира.

Далия снова проводила ночи с Дзиртом, но, когда они были вместе, в их комнате ощущалась напряженность. Они делили постель, но были едва ли переплетены, сексуально или как-то иначе. Очевидно, она не рассказала ему о своей встрече с Энтрери, и Эффрон неоднократно размышлял, что он мог бы разыграть эту карту, если попадет в беду с дроу-следопытом.

Из того немногого, что он знал о дроу, Эффрон не мог вообразить, что Дзирт До’Урден может простить такой проступок.

Он напомнил себе, что причинение любого вреда Дзирту не могло бы быть мудрым выбором, учитывая настояние Дрейго Проворного, и что разглашение этой информации могло бы вынудить дроу на смертельную битву с Далией и Энтрери.

Далия не часто была в комнате дроу, она возвращалась поздно ночью и уходила в начале дня. А Дзирт, напротив, проводил большинство своего времени в трактире, если и не в самой комнате. В конце концов, темные эльфы не были обычным явлением во Вратах Балдура, и таким образом, Эффрон мог понять нежелание Дзирта бродить по городу.

Ему было не трудно догадаться, куда Далия уходит каждое утро, и он следовал за ней к Артемису Энтрери.

Любопытно, что он снова не заметил, как она заходит в комнату Энтрери, прямо как в тот первый вечер. Обычно они сидели за столом, который Энтрери стал считать своим (даже прогонял, при помощи нескольких хорошо подобранных слов, любого, кто там сидел, всякий раз, когда он приходил), в общем зале, склонившись над бутылкой Вина Фей.

Один раз, на вторую ночь после того, как он узнал о намеченном окольном путешествии «Пескаря Шкипера», Эффрон применил заклятие призрачной формы, растворился в стене трактира и приблизился к столу Энтрери, чтобы подслушать пару.

Ночь прошла, но они сказали немного, и Эффрон понял, что не может больше оставаться, так как его заклятие теряет силу. Мысленно вздохнув, он решил уходить, но тут он услышал, как Далия прошептала Энтрери: Ты не можешь вообразить себе боль.

— Я думаю, что могу, — ответствовал он. — Разве не по этой причине ты здесь?

— Я думаю, это разные вещи, — промолвила она. — Изнасилование…

— Не начинай намекать на это, — резко ответил человек.

— Я имею в виду беременность, — пояснила Далия.

Что-то в тембре ее голоса заставило Эффрона насторожиться. Далия, насколько он знал, была дерзкой и злой, и даже с Дзиртом, в ее голосе всегда был голод, резкий и грубый. Но не сейчас. Теперь в ее голосе была глубокая трезвость, хотя она выпила больше бутылки Вина Фей, а также глубокое чувство смирения.

И, конечно же, слово «беременность» приковало Эффрона.

— Каждый день думать об этом, — сказала Далия. — Каждый день, знать, что он вернется ко мне, вероятно, чтобы убить меня теперь, когда я сделала свое дело, родив ему ребенка.

Она, безусловно, говорила о Херцго Алегни, подумал Эффрон.

Энтрери поднял бокал и немного его наклонил, чтобы показать свое уважение.

— Я это ненавидела и его ненавидела, — выпалила Далия. — А больше всего я ненавидела младенца.

— Так убила бы, — заметил Энтрери, и Далия вздрогнула, и Эффрон, хотя он едва ее видел со своего места, подумал, что заметил немного влаги в ее глазах, и действительно, по щеке Далии скатилась слеза.

— Нет, — сказала она, а затем быстро призналась: «Да», и ее голос дрожал. — И я это сделала или думала, что сделала.

— Единственное сожаление, которое я когда-либо испытывал, это то, что я сожалею, когда я сожалею, — сказал Энтрери, довольно черство, подумал Эффрон. — Ты не можешь изменить то, что случилось.

— Но ты можешь двигаться вперед, чтобы загладить свою вину.

Энтрери посмеялся над этим замечанием.

— Разве это не то, что ты делаешь сейчас? — обвинила Далия. — Разве не по этой причине ты отправился с нами Порт Лласт?

— Я хотел вернуть свой кинжал.

— Нет, — сказала Далия, качая головой и уже улыбаясь, и поскольку разговор перешел к проблемам Энтрери, Эффрон поспешил откланяться. Он выскользнул из здания в переулок и вернулся к своей материальной форме, но ему сразу пришлось прислониться к зданию, нуждаясь в поддержке твердой стены, чтобы удержать равновесие.

Он попытался понять смысл разговора, который он подслушал, но сам факт того, что там было упоминание о нем, и о том убийственном акте, его подавил, и только усилил его и так возрастающее чувство отчаяния.

Он должен был услышать этот разговор снова, но не между Далией и кем-то еще. Он должен был услышать, что она открыто признает свое злодеяние над ним, чтобы он смог яростно ей отплатить.

Но она собиралась уплыть на несколько месяцев, и в путешествии, она вполне может погибнуть в любом порту по пути, особенно учитывая взрыв, который он предвидел между Далией и Дзиртом. Дзирт вернется во Врата Балдура, если Далия и Энтрери его не убьют, но Далия и Энтрери не вернутся. Их ничего не держит на севере, поскольку они не обладали чувством долга Дзирта относительно Порт Лласта.

Если он ее потеряет, то, возможно, уже никогда не сможет выследить.

А он был так близко!

И поэтому он принял решение. Он помчался вниз к докам, с мошной золота в руке. Затем, завершив свою задачу, он поспешил в определенный переулок, тупиковый коридор, который он придирчиво разведал по маршруту Далии, по которому она, несомненно, будет возвращаться к Дзирту.

Несмотря на поздний час на главном бульваре было несколько человек. Наблюдая за ними, Эффрон начинал волноваться и стал переступать с ноги на ногу. Вдруг они вмешаются и разрушат его хорошо продуманные планы? Что он здесь делает? Даже если он уйдет, то Дрейго Проворный будет его ожидать на другом конце его шага-сквозь-тень, и старый негодяй не будет удивлен.

Он почти отказался от своих планов. Почти, но тогда он сказал себе, что сейчас или никогда, а затем, прежде чем он смог себе возразить, она появилась в конце переулка.

Она рассеянно прошла мимо уличных фонарей, вероятно, она только вылезла из постели Артемиса Энтрери, предположил Эффрон, и это тревожное понятие только заставило его ненавидеть ее еще больше.

Эффрон старался отрешиться от своих мыслей. Он чуть было не упустил момент, понял он. Он все отлично рассчитал и пересчитал, шаг за шагом, и если бы он хотел поймать кого-то, столь же опасного как Далия, то он должен был быть безупречен.

Он сосчитал уличные фонари и считал ее шаги, сдерживая себя до того момента, когда она достигнет назначенного места. А затем он сам пошел к нужному месту, так, чтобы их пути не пересекались.

В нужное время он подошел к противоположной стороне главной аллеи, на одной линии с Далией.

Она была достаточно близко, чтобы увидеть его, и довольно далеко, чтобы его схватить.

Глаза Далии расширились, она явно была потрясена и немного шаталась.

Эффрон намеренно прямо на нее не смотрел и прошел мимо, в переулок. Он бросился бежать, подавив свои страхи, что она не последует за ним. Тифлинг не позволял сомнениям закрадываться в свой ум: он так потряс ее своим присутствием, что она может просто убежать?

Конец переулка повернул направо, вокруг задней части одного здания. Он выглянул на улицу из этого угла, и его сердце подпрыгнуло, когда Далия, осторожно ступая, повернула в переулок. Он видел ее при свете уличных фонарей, но она не могла видеть его. Он это знал благодаря своей дотошной разведке, но, несмотря на интеллектуальную уверенность, его чувства чуть не сломали его снова.

Эффрон мысленно себя обругал и начал творить безмолвное заклинание. В последний раз взглянув на Далию, которая уже сделала несколько шагов по переулку, он выпустил свои двеомеры и снова перешел к призрачной форме.

Он вошел в швы каменного здания — в призрачной форме он много-много раз проходил этот путь, для точно расчета — и скользнул вдоль хода переулка, незамеченным пройдя мимо Далии. Теперь Эффрон был за ней, ближе к улице, он ждал, и это было самой сложной частью плана!

Далия дошла до угла и посмотрела вокруг, она пригнулась и держала оружие в руке. Да, оружие в руке, подумал Эффрон, поскольку она хотела сделать то, что она не сделала в день его рождения.

Эффрон выскользнул из стены и вернулся к своей нормальной форме. Он хотел накричать на Далию, но в этот момент он потерял дар речи. Он достал сосуд и вывалил его содержимое на брусчатку. Крошечная немертвая темно-коричневая громадина начала топать к своей добыче еще до того, как миниатюризирующий двеомер перестал действовать, словно большой жук, несущийся вниз по переулку. Всего несколько крошечных шагов Эффрона, и она начала расти, ее шаги стали звучать громовыми раскатами.

Далия прыгала вокруг, ее глаза расширились, к удовлетворению Эффрона.

Темно-коричневая туша уже достигла своего истинного размера, два человеческих роста и три обхвата, с огромными клацающими челюстями, хватающими воздух и угрожающе махающими гигантскими крючковатыми руками, которые могли сокрушить камень, не говоря уже о нежной плоти.

Эффрон, дрожащими пальцами, достал свиток. Осмелится ли он попытаться? Или он просто ее убьет и дело с концом?

Неуклюжий размах его питомца не смог нанести удара быстрой эльфийке, и она ответила веским ударом ее длинного посоха прямо между челюстями — и быстро отдернула оружие, пока челюсти не успели захлопнуться.

Это был не большой и сильный темно-коричневый человек, напомнил себе Эффрон. Это был зомби, огромный и внушительный, но не такой умный, быстрый, или неодолимый, каким он был при жизни.

И Далия, очевидно, уже поняла это. Она снова и снова ударяла своим мощным оружием, а неуклюжий замах чудища опять не нанес урона. Тварь пригнулась, чтобы ее укусить, но только несколько раз получила удар по голове. Эффрон видел, что уверенность Далии возрастает. Она начинала с длинным посохом, несомненно, чтобы держать сильное существо на некотором расстоянии. Но теперь, очевидно уверенная, что этот монстр не сможет ее ударить, она разломила Иглу Коза на два цепа и начала вращающийся танец, используя каждый шаг в узком переулке, чтобы выиграть достаточное пространство, ударить и отступить.

На протяжении многих сердцебиений Эффрон просто наблюдал великолепие этой эльфийки в ее мастерстве. На одном его низком замахе она даже запрыгнула на толстую руку монстра, совершила своими оружиями шквал ударов и отскочила прежде, чем большой и неуклюжий темно-коричневый зомби успел ответить.

Молодой чернокнижник заметил, что его дыхание стало прерывистым и потрясение от этого, потрясение от понимания, что он напрасно тратит время, что он может упустить момент, заставило его действовать. Он взял свиток и сразу начал читать заклинание. Двеомер, конечно, был далеко за пределами его понимания, и была вероятность, что он потратит свиток впустую, или, что хуже, уничтожит себя в тщетной попытке.

Но Эфрон не позволял этим сомнениям себя удержать, вместо этого сосредотачиваясь на быстро ухудшающейся ситуации перед собой.

Он ее теряет!

Опять, Далия убежит, или доберется до него и избавится от него, как она однажды пыталась.

Его вел гнев. Его вела обида. Он начал творить заклинание, каждый символ на свитке прояснялся перед ним, каждый слог, что он произносил, опровергал тот факт, что Далия снова сбежит от него.

Он потерял себя в этом сосредоточении. Ничто не имело значения кроме следующего слова, правильной интонации, двеомера. Ничто иное не могло иметь значения, или все будет потеряно.

Он был уже на полпути, но не знал об этом.

Дальше по переулку, Далия совершила мощный удар, и произошел сильный взрыв энергии молнии Иглы Коза, которая отбросила чудище назад, и оно упало на спину, но Эффрон этого не знал.

Он надавил. Он добрался до последней строки, опасного высвобождения, и когда он произнес последнее слово, он посмотрел поверх свитка.

Он увидел, что Далия стояла глядя на него, глядя на своего сломанного сына, ее руки поникли, челюсть отвисла, а лицо было маской потрясения, как будто бы она не могла смотреть на него.

В воздухе появилась металлическая пластина и опустилась напротив девушки. Вторая появилась с другой стороны и опустилась у нее за спиной. Показались третья и четвертая, покачиваясь, словно на нитях кукловода. Далия попыталась заблокировать, но они были слишком тяжелы и легко ее отбросили. Она попыталась увернуться, но их было слишком много, и ими управляла магия.

И они сближались друг с другом, уже едва покачиваясь, полностью ее окружая, закрывая ее.

Закрывая как гроб.

Эффрон позвал свою темно-коричневую громадину и поставил сосуд на землю на ее пути. Когда она приблизилась, магия потянула ее, отдала ей приказ, и уменьшила ее.

Подхватив этого питомца, Эффрон занялся другим. Сильный двеомер, Адская Могила, замкнул свои пластины вокруг Далии, крепко сжимая, быстро ее удержав, несмотря на ее свирепую борьбу. Даже это великолепное заклинание не смогло бы долгое время удерживать эту превосходную воительницу, понял Эффрон и понял во время своего тщательного планирования, и теперь его заключительная часть, могильный червь, скользнул на позицию.

Гробница была не завершена, стопы и голени эльфийки показывались под нижним краем металлических пластин и некрофидиус обвился вокруг одной из ее ног и забрался в гробницу Далии.

Как она закричала!

Сначала от ужаса, а затем от боли, поскольку могильный червь ее укусил.

Она продолжала кричать и биться.

— Просто уступи, — Эффрон попросил ее шепотом, ибо к его удивлению, эти крики боли и ужаса больше не услаждали его слух.

— Просто затихни, будь ты проклята! — закричал он на них, и как по команде, крики прекратились.

Эффрон замер, едва переводя дыхание. Парализующий укус некрофидиуса наконец подействовал, понял он.

Гроб покачнулся и упал.

Эффрон прошептал приказ своему питомцу, говоря ему оставаться на месте и укусить снова, если девушка пошевелится.

— Сейчас? — услышал Эффрон у себя за спиной.

— Заберите ее, — поручил он своим двоим подручным портовым рабочим, не оборачиваясь, чтобы на них посмотреть. Они пробежали мимо него, с одеялами в руках. — И будьте осторожны! — крикнул он им в след. — Иначе я, несомненно, вас уничтожу!

Он вышел подождать на улице возле телеги, которую его подручные прикатили к входу в переулок. Некоторые люди смотрели, но, ни один не приблизился, поскольку в таком месте как Врата Балдура, человеку, который сует нос не в свое дело, чаще всего, этот нос отрывали.

Старик и его товарищ полу вынесли, полу вытянули металлический гроб из переулка и поставили его на телегу с большим трудом, даже опустив его однажды на улицу.

Они бросились к козлам и подстегнули мула.

Эффрон пошел в другую сторону, не желая привлекать внимание к грузу. Тифлинг отошел на несколько кварталов, он блуждал возле доков и пустого судна, пока вес того, что он сделал, действительно не поразил его.

Она была у него.

У него была девушка, которая бросила его с утеса.

Она была у него.

У него была мать, которая его отвергла и оставила ему полную страданий сломанную жизнь.

Она была у него!

Глава 13 Терпение монаха

— Ну, тогда найдите ее, — капитан Кэннэвара сказал Энтрери.

— Ага, или мы оставим вас здесь, и не будет ли это лучшим для нас? — добавил господин Сиккэл. Он стоял возле Кэннэвары, раскачиваясь на своих кривых ногах, и его голова глупо подпрыгивала. Как Артемис Энтрери хотел найти своему возвращенному кинжалу хорошее применение в этот момент!

— Я пришел только чтобы сказать вам, что мы не можем ее найти, — заметил Энтрери. Он обращался непосредственно к капитану, но бросил один предупреждающий взгляд на Сиккэла, чтобы глупец держал рот на замке. — А не для того, чтобы слушать ваши проповеди.

— Значит, вы четверо будете на борту, когда мы отплывем? — спросил капитан.

— Нет, — ответствовал Энтрери без малейшего колебания — и он был удивлен своей уверенностью, хотя, как он считал, он не мог отрицать правду. Он не оставит Далию, и не оставит Врата Балдура, доколе не узнает, что с ней случилось.

— «Пескарь Шкипер» отходит с утренним отливом, — объявил Кэннэвара.

— Тогда вы будете объяснять Бениаго и верховному капитану Курту, почему мои друзья и я возвратились в Лускан раньше вас. Вы ведь направляетесь в Мемнон, не так ли?

Выражения лиц Кэннэвары и Сиккэла говорили Энтрери красноречивее всяких слов, прежде чем любой из них произнес хоть слово — если любой из них был в состоянии говорить в данный момент. Насколько знал Кэннэвара, они никому не говорили об изменении своего курса, а с точки зрения Сиккэла, вероятно, он пустил какие-то слухи, которые могли бы бросить его к акулам.

— Вы думаете, что знаете все сети береговой линии, — спокойно промолвил убийца. — Это опасное убеждение, имея дело с… моими союзниками.

Его тон не оставлял сомнений у этих двух мужчин, что он мог иметь в виду. Бреган Д’Эрт или Корабль Курта, очевидно, предположили эти двое мужчин, стоящие перед ним, учитывая то, как они побледнели.

Энтрери использовал этот момент, чтобы распахнуть плащ и положить руку на эфес своего легендарного кинжала. Кэннэвара даже приоткрыл рот, очевидно признав его и вспомнив, где он впервые видел этот исключительный клинок прежде.

Пренебрежительно фыркнув, Артемис Энтрери повернулся и спустился по сходням.

К тому времени, когда он ступил на причал, он выкинул этих двух мужчин из своих мыслей, снова сосредоточившись на пропавшей Далии. О ней нет вестей уже пол ночи и пол дня.

Это было больше, чем нетерпеливость, он знал.

Он боялся.

* * * * *

Амбра и Афафренфер не спеша шли на пристань, к «Пескарю Шкиперу». Дзирт и Энтрери пошли отдельно по различным кварталам города, проверяя все трактиры, таверны и переулки, но дворфа воспротивилась призывам Афафренфера разделиться и охватить больше.

— У меня идея, — объявила она своему товарищу, преувеличенно подмигнув, и привела его прямо в эти доки, где было пришвартовано более десятка судов, некоторые на воде, другие были вытащены на верфь.

— Ты думаешь, что она на одном из этих судов? — спросил Афафренфер, когда место назначения Амбры стало очевидным.

— Она не уходила ни через одни из ворот Врат Балдура, судя по тому, что говорят их часовые.

— Далия могла пройти мимо них незаметно.

— Ага, но с какой целью? — спросила Амбра. — Зачем отправляться в дальнюю дорогу в одиночку, когда есть более эффективные способы покинуть Врата Балдура, а?

— Так ты думаешь, она ушла по собственной воле?

Серая Амбра остановилась и повернулась к нему лицом, уперев руки в бока. — Ну, тогда скажи это вслух, — заметила она, когда Афафренфер не совершил никакого движения, как будто отвечая на ее взгляд.

— Я думаю, что ее похитили или убили, — промолвил монах.

— У нее было не все гладко с Дзиртом, — сказала Амбра, и Афафренфер вспомнил о наблюдении, которое он сделал в последние несколько дней, и даже до этого, в море.

— Она не могла так уйти, — возразил Афафренфер, качая головой. — Только не так. Леди Далия не бежит от сражений.

— Даже от ссоры с любовником?

Афафренфер мгновение помолчал и покачал головой. Он не очень хорошо знал Далию, но за месяцы, что он провел с нею, он полагал, что у него сложилось довольно твердое понимание мотивов эльфийки.

— Я с тобой спорю только потому, что боюсь, что ты прав, — признала Амбра.

— Тогда зачем ты привела меня в доки?

— Если бы ты должен был кого-то похитить, чтобы продать работорговцам или заставить служить себе, ты хотел бы держать ее во Вратах Балдура с нами, ее друзьями поблизости?

— И если бы ты ее убила, где лучшее место, чтобы сбросить тело? — ответствовал Афафренфер.

— Ага, и давай надеяться, что это не так.

Афафренфер искренне согласился с этим утверждением. Он не знал большого духа товарищества в своей жизни, кроме его длительной связи с Парбидом. Сначала он не думал, что это будет возможно, когда они покинули Гонтлгрим. Он вышел из того комплекса под принуждением и в компании тех, кто убил его дорогого товарища, но Афафренфер пришел к мысли, что эти четверо, даже дроу, который убил Парбида, были для него большим, чем просто спутники. Он с удовольствием сражался рядом с ними, отрицать это было бы ужасной ложью.

Когда он шел со своей подругой-дворфой по этим докам, он думал о звездной ночи далеко в открытом море на «Пескаре Шкипере». Афафренфер не мог уснуть и взошел на палубу. Там был Дзирт, он стоял на носу и смотрел на море и небо.

Афафренфер, по привычке, тихо подошел, но прежде чем он обратился к Дзирту, он понял, что дроу был уже занят тихим разговором — с самим собой.

Дзирт, странный бродяга-дроу, говорил сам с собой, он использовал спокойствие ночного моря, чтобы разобраться в своих мыслях и страхах. И судя от его тону, дроу уже прошел свою текущую ситуацию и нашел ответ, его слова, явно подкрепляли то, что было в его сердце.

— Поэтому, теперь я повторяю, я свободен, и говорю это с убеждением, — объявил Дзирт самому себе. — Потому что теперь я снова принимаю и признаю то, что находится в моем сердце, и понимаю, что эти принципы будут самым верным ориентиром на этом пути. Мир может быть раскрашен различными оттенками серого, но понятие добра и зла для меня не настолько тонкое и никогда таковым не было. И когда это понятие сталкивается с установленным законом, установленный закон осуждает.

Дзирт продолжал, но Афафренфер отошел в потрясении, и не словами, а самим занятием. Афафренфер научился подобной технике в Монастыре Желтой Розы. Он научился впадать в глубокую медитацию, пустое состояние, и затем тонко перемещать тот безграничный транс, чтобы использовать окончательный покой для тихого личного разговора, чтобы разобраться в своем внутреннем смятении. Конечно с другими словами, но подобно монологу, который Дзирт произносил на носу того судна темной ночью.

Та темная ночь оказалась поучительной, поскольку монах понял, что приключения с этими спутниками очень отличались от того, что было в Кавус Дун. Здесь, конечно, у него не было ничего такого сильного как его связь с Парбидом, но было другое, и это он не мог отрицать. В отличие от Ратсиса, Бола и других из Кавус Дуна — и даже от Парбида, хотя Афафренфер боялся себе в этом признаться — эти спутники его не оставят. Даже Энтрери, угрюмый и самый яростный в группе, не оставил бы его в беде.

Локоть Амбры отвлек монаха от его размышлений.

— Помнишь этих двоих? — спросила дворфа, едва шевеля губами и так тихо, что никто другой не мог услышать.

Афафренфер попытался вспомнить пару.

— Когда мы только сошли с лодки, — подсказала Амбра, и тогда он действительно вспомнил.

А также Афафренфер отметил, что пара, старый дед и человек средних лет, снова смотрят на него и дворфу более чем с мимолетным любопытством. Он обратил на них внимание и посмотрел на «Пескаря Шкипера», пришвартованного неподалеку в стороне.

— Ты думаешь о том же, что и я? — спросила дворфа.

— Думаю, что да, — прошептал Афафренфер, а затем более громким голосом добавил, — У меня ни монеты. Я надеюсь, что капитан Кэннэвара даст мне работу, пока мы снова не вышли в море.

Затем монах и дворфа взошли на «Пескаря Шкипера», и Афафренфер даже не потрудился просить у капитана плату, а просто остался на судне, схватил швабру и попытался выглядеть занятым, как только Амбра направилась на рандеву с Дзиртом и Энтрери.

Простое терпение было среди самых основных уроков, которые Афафренфер извлек за годы в Монастыре Желтой Розы, и теперь он использовал это обучение.

Он узнал бы движения этих двух портовых рабочих, учитывая весь интерес, который они, казалось, проявляли к нему и его друзьям.

* * * * *

После многих часов тщетного обыска таверн Врат Балдура, Дзирт направился через весь город, чтобы встретиться с Артемисом Энтрери в трактире, где остановился убийца.

Его смешанные чувства преследовали его на каждом шагу.

У Дзирта было подозрение о том, где была Далия, прежде чем она исчезла, и где Далия, действительно, проводила большую часть своего времени без него.

Он не знал, как далеко зашли ее отношения с Энтрери. Конечно, он давно знал, что между ними что-то было, а разумный меч Коготь Харона превратил подозрения Дзирта в убийственный гнев против убийцы еще в Гонтлгриме. Даже когда Дзирт понял, что это вторжения меча и отмел подозрения, он не мог отрицать, что Коготь взял над ним власть из-за какой-то весьма реальной ревности, которая шевелилась в его мыслях.

Далия проводила много времени с Энтрери во время путешествия из Лускана; зачастую, Дзирт видел, что она работала с линями рядом с человеком, и всегда эти двое были заняты разговором.

Между ними могла бы быть искра, то, что выходит за рамки их общего понимания глубоких эмоциональных шрамов друг друга.

На самом деле, Дзирт был бы лгуном, если бы он утверждал, что мысль о Далии на свидании с Энтрери его не беспокоила.

Тем не менее, любопытно, даже притом, что он считал, что ему наставляют рога, такие вопросы казались ему тривиальными. С Далией что-то случилось, он сомневался, что она сама убежала. Она, разумеется, сказала бы ему, или, по крайней мере, понял он, сказала бы Энтрери.

И разве не любопытно, думал Дзирт, что в сложившейся ситуации он вообще не подозревает Энтрери? Энтрери был последним из группы, кто ее видел, и человек, во всяком случае, раньше, был безжалостным убийцей. И все же, Дзирт был уверен, что он никак не навредил Далии, или даже, что он вообще ничего не скрывал об ее исчезновении.

Эта идея замедлила шаги Дзирта, и он остановился, чтобы по-настоящему рассмотреть свои чувства здесь, свои слепые инстинкты.

Здесь было столько темных переулков, в которых Энтрери, возможно, мог избавиться от Далии, потому что убийца боялся реакции Дзирта на то, что он стал любовником Далии. Или Далия, в своем визите, узнала что-то скверное об убийце, и угрожала его раскрыть. Было слишком просто, чтобы понять, что отношения с Артемисом Энтрери могли пойти очень плохо, очень быстро, и все же, Дзирт знал, что был прав в своих чувствах невиновности Энтрери.

По пути к трактиру Энтрери, Дзирт не мог поверить, как мало его беспокоили отношения Далии с Энтрери, какими бы они ни были. Во всяком случая сейчас. Сейчас, все, что имело для него значение, было выяснить, что с ней случилось.

Когда все уладится, однако выяснилось, что у него будет много времени на сортировку этой трясины запутанных чувств.

* * * * *

Энтрери поднял глаза, когда Дзирт вошел в переполненную таверну, и сразу вернулся к своему напитку.

Ему было тяжело смотреть дроу в глаза.

— Ничего, — промолвил Дзирт, двигаясь к столу и сел напротив человека — в том же месте, где сидела Далия, в первую ночь в порту, когда она пришла к нему, понял Энтрери.

— Я зашел в каждую таверну Врат Балдура, — продолжал Дзирт. — Ее никто не видел.

— Или никто не признался, что ее видел, заметил Энтрери.

— Она нас покинуть не предупредив?

Энтрери хотел сказать, «Если только тебя», но промолчал. И когда он подумал об этом, он понял, к своему удивлению, что, на самом деле, не хотел говорить Дзирту что-то подобное. Он наставил дроу рога, и, хотя, этот следопыт долго был его злейшим врагом, Артемис Энтрери не гордилась этим фактом.

Он занимался любовью с Далией не из-за плохого отношения к Дзирту, и вообще не из-за Дзирта.

И именно поэтому он был так обеспокоен, потому что эта действительность была основой его боли. Он был с Далией из-за того, что Далия задела его за живое, заставила его переживать, она так много о нем поняла из-за ее собственных событий, их параллельной истории.

Он был с Далией из-за своих чувств к эльфийке, и теперь, с ее исчезновением, он, возможно, потерял себя, убийца испытывал чуждые ему чувства.

Артемис Энтрери был однажды на этом пути с женщиной по имени Калийа, и это плохо кончилось. Артемис Энтрери поклялся больше никогда не ступать на этот путь уязвимости. Он будет зависеть только от себя и больше никого, скалы и острова против этих ненужных чувств.

И все же, исчезновение Далии сделало его несчастным, обеспокоенным и испуганным.

— Куда направимся? — спросил Дзирт.

И теперь Энтрери ее обсуждал с Дзиртом До'Урденом, ее другим любовником. Он посмотрел на дроу и спросил, — Откуда мне знать?

— Ты знаешь ее также хорошо, как и я, — признал Дзирт. — Вероятно, даже лучше меня.

При этих словах Энтрери вздрогнул, ожидая шквала проклятий. Он снова посмотрел вниз на свой напиток, поднял бокал и осушил, избегая смотреть на дроу.

— Ну? — подтолкнул Дзирт.

В голосе дроу не было никакого осуждения. Энтрери ничего такого не заметил. Он поставил свой стакан и медленно поднял голову, чтобы посмотреть на Дзирта.

— Далия проблемная девушка, — промолвил он.

Дзирт кивнул.

— Сложная, — продолжал Энтрери. — Совершенные над ней насилия ранили ее так, что ты не можешь… — Он остановился, не желая прокручивать кинжал в ране Дзирта.

Но Дзирт ответствовал, — Я знаю, — и он отпустил эту тему.

Он знал и другие вещи, понял Энтрери, или, по крайней мере, Дзирт подозревал, и все же, в это опасное время Дзирт оставил все это позади. Дзирт на цыпочках ходил вокруг очевидного вопроса, не желая открыто противостоять Энтрери.

Поскольку он заботился о Далии, понял Энтрери, и это осознание добавило ему чувства вины.

— Эффрон, — промолвил Энтрери, и Дзирт оживился.

— Он единственный, кого я могу представить, — пояснил Энтрери. — Его ненависть к Далии, если это можно назвать ненавистью, пронизывает каждую его мысль.

— Мы далеко от Порт Лласта, — сказал Дзирт, — и добрались сюда окольным путем.

— Этот молодой тифлинг не лишен средств, — ответил Энтрери. — Даже Херцго Алегни оказывал ему большое уважение, а Херцго Алегни глубоко его ненавидел.

— Херцго Алегни был его отцом, — напомнил ему Дзирт.

— Это не имеет значения, — пояснил Энтрери. — Или, возможно, это было очагом ненависти. Эффрон пришел к нам в Невервинтер по требованию нетерезского лорда. У меня было много дел с этими лордами, когда я был рабом Алегни. Никогда не стоит их недооценивать.

— Ты думаешь, что этот нетерезский лорд помог Эффрону схватить Далию? — спросил Дзирт.

— Я этого боюсь, — признал Энтрери, и в этот момент он был совершенно честен, — ибо, если это так, то Далия потеряна для нас навсегда.

Дзирт откинулся на спинку стула, и они с Энтрери смотрели друг на друга в течение многих сердцебиений. Но снова, к удивлению Энтрери, дроу не затрагивал щекотливую тему.

— Мне нужно еще выпить, — промолвил Энтрери, поднимаясь, но, на самом деле, ему нужно было отдохнуть от этого неумолимого давления. Идея, что Далия навсегда для него потеряна, грызла его чувства таким образом, что он просто не мог собраться.

— Возьми для меня напиток, — удивил его Дзирт, и Энтрери отвернулся от стойки. — Один большой.

Энтрери повернулся к нему спиной и усмехнулся, видя, что это преувеличение. Однако он вернулся с парой стаканов и бутылкой рома, хотя и понимал, что большую часть этой бутылки он выпьет сам.

* * * * *

От рассвета до заката Брат Афафренфер чистил палубу «Пескаря Шкипера», работал с линями, чинил судно смолой или выполнял другую рутинную работу, которую он находил, или ту, что поручал ему господин Сиккэл, пока его не отправили в трюм. В конце концов, на самом деле, он здесь не работал.

— Спустись и помоги Криббинсу с починкой, — приказал ему Сиккэл поздно вечером.

— Спуститься?

— В трюм, — пояснил Сиккэл. — Есть небольшая течь. Поэтому отправляйся туда и работай!

Афафренфер огляделся, заметил несколько других членов экипажа, сидящих тут или там на открытой палубе, они уже закончили свою работу, если, конечно, у кого-то из них сегодня была работа. «Пескарь Шкипер» был снабжен и мореходный и оставался здесь только из-за пропавшей Далии, хотя никто на борту не знал, что Далия пропала, или просто в этом не признавался.

— Я не думаю, что пойду и займусь этим, — ответствовал Афафренфер.

— Эээ, че ты сказал? — спросил Сиккэл.

— Отправьте кого-нибудь другого, — ответил монах.

— Если бы мы были в море, за такой ответ, я бы бросил тебя акулам, парень!

— Если бы мы были в море, вы бы даже не стали пытаться, — спокойно ответил монах. Но он не смотрел на Сиккэла, когда говорил. На верфь прошло двое портовых рабочих, старый дед был с мешком на плече. Афафренфер уже видел эту деятельность прежде, в прошлые сумерки.

Сиккэл продолжал болтать какую-то чепуху, но Афафренфер уже не слушал. Двое старых портовых рабочих вели себя нервно, оглядываясь на каждом шагу. Так же, как вечером накануне.

Афафренфер посмотрел в сторону, на старую шаланду, которая выглядела совсем не мореходной, она была крепко привязана у самого дальнего причала. Эти двое шли к ней, считал монах, прошлой ночью они взошли на борт с таким же мешком. Афафренфер наблюдал за судном долгое время, но не видел, чтобы пара ушла, и при этом они не вышли накануне утром. В то время монах об этом не задумался, так как многие портовые рабочие во Вратах Балдура, как и в любом другом порту, использовали пришвартованные суда в качестве личных трактиров. Но ранее в этот день, Афафренфер заметил пару, пристально смотрящую на этот путь несколько раз, и ожидал, что они прибудут в доки к обеду и направятся в шаланду.

И почему, в конце концов, они, очевидно, покинули судно посреди ночи?

— Эй! — крикнул Господин Сиккэл и схватил Афафренфера за руку.

Монах медленно повернул голову, сначала он посмотрел на других членов экипажа, они смотрели на него более чем с мимолетным интересом, затем взглянул на грязную руку Сиккэла, и наконец, на самого Сиккэла, он посмотрел мужчине прямо в глаза свирепым взглядом, который был скорее обещанием, чем угрозой.

Сиккэл не мог выдержать этот взгляд или руку, и он отступил, но лишь на мгновение, поскольку он, казалось, получил немного мужества, когда освободился от свирепого взгляда Афафренфера и заметил экипаж вокруг себя.

— Спускайся, — приказал он Афафренферу.

Вполголоса, так, чтобы слышал только Сиккэл, Афафренфер обстоятельно растолковал ему яснее. — Я спущусь только, чтобы перенести твой труп.

— Капитан услышит об этом! — закричал Сиккэл, но Афафренфер больше на него не смотрел, снова повернувшись к причалам, и к портовым рабочим, и как раз вовремя, чтобы увидеть, что они бросили свой мешок на отдаленную шаланду и взошли на борт.

Сиккэл помчался к каюте Кэннэвары, но он не сделал и трех шагов, прежде чем монах перепрыгнул релинг «Пескаря Шкипера» и легко приземлился на причал.

Сиккэл кричал ему вслед, и Афафренфер решил броситься обратно на корабль и раздавить глупцу горло, если он будет продолжать поднимать шум.

Но Сиккэл замолчал, и монах начал двигаться урывками, скользя вдоль причалов от бочки до ящика, тщательно выбирая свой тайный путь к старой шаланде. Подойдя к судну, он устроился позади груды бочонков и прислушался.

Он услышал какое-то бормотание, но ничего определенного. Он не мог разобрать конкретные слова, из-за волн, громко плещущихся о сваи причала и, с грохотом, разбивающихся всего в нескольких шагах от его позиции.

Терпение, сказал себе Афафренфер, и подождал, когда сгустятся сумерки.

Брат Афафренфер прокрался на палубу шаланды и в тень около главной каюты. Он услышал двух портовых рабочих, их смех и хрип, и, тогда, он подумал, к своему великому разочарованию, что это судно было не чем иным как их ночным пристанищем. Но он все равно остался, поскольку он должен был быть уверен. Он не знал, были ли эти двое причастны к исчезновению Далии, но догадка Амбры нашла у него отклик. И наблюдение за ними в течение последних дней не разуверило Афафренфера в том, что эти двое скверные товарищи и что-то скрывают, хотя независимо от того, чтобы это могло бы быть, он не мог быть уверен.

Монах, незаметно, двигался по палубе, в поисках подсказок. Все казалось ничем не примечательным…, пока он не заметил скудный свет между досок палубы, свет шел из трюма, а не из каюты.

Выросший в Землях Кровавого Камня, Афафренфер не разбирался в конструкции кораблей, но он был на нескольких судах, подобных этому, и он не думал, что портовые рабочие могли перейти в трюм из каюты. Он проскользнул к каюте и услышал, что товарищи все еще внутри, младший морской волк жаловался на запах табака из трубки старшего.

Напротив двери в эту каюту, прямо на открытой палубе, была перегородка. Будет нелегко пройти незамеченным, понял монах, и пополз на животе.

— Тогда выйди на палубу, ты вонючий дурень! — услышал он из каюты.

Встревоженный, монах встал и подпрыгнул, поскольку дверь каюты распахнулась, и вышел старый дед.

Попыхивая трубкой, и действительно зловоние было ужасно, хрипящий старый морской волк, встал прямо под Афафренфером, который свернулся как змея вокруг поперечной балки грот-мачты. Дверь каюты была все еще открыта и скрипела, поскольку она слегка качалась вместе с судном. Афафренфер мельком увидел другого моряка, он готовил еду.

Старый дед подошел к релингу, посмотреть на море.

Афафренфер скользил по поперечной балке, снова прямо нал ним. Быстро взглянув на другого, чтобы убедиться, что он отвлечен, монах опустился позади своей добычи, захватил старика за горло своей правой рукой, а левой взял его за волосы и ухо и стал душить. Через несколько мгновений старик обмяк в сильном захвате Афафренфера, и монах положил потерявшего сознание глупца на палубу.

Афафренфер даже не остановился у двери каюты, он ворвался и вывел из строя другого мужчину. Вскоре эти двое сидели в каюте спина к спине, связанные и с заткнутыми ртами, а монах спокойно направился к трюму.

Лежа на животе, Афафренфер заглянул сквозь трещины в старой переборке. Он с трудом подавил вздох, поскольку Далия была там, связанная и с заткнутым ртом на стуле напротив него. А в стороне сидел Эффрон и смотрел на нее.

Далия не может смотреть тифлингу в глаза, понял Афафренфер. Он попытался вспомнить все, что знал об этом опасном молодом тифлинге. Он не торопился, а кроме того, он хотел понять, что это все значит. Что на самом деле происходит между Эффроном и Далией? Почему он ее схватил и посадил сюда, почему он все еще на Ториле? Он мог совершить шаг сквозь тень в Царство Теней вместе с ней, Афафренфер знал.

Афафренфер хотел узнать всю эту историю.

Он ждал, а ночь сгущалась вокруг него. Судя по положению луны, было уже за полночь, прежде чем Эффрон, наконец, пошевелился.

Молодой тифлинг подошел к Далии и убрал ее кляп.

— Они все, конечно, сейчас спят, — промолвил Эффрон. — Никто не услышит твой крик…

— Я не буду кричать, — ответствовала Далия, по-прежнему не глядя на него.

— Я мог бы тебя заставить.

Далия даже не подняла глаз. Где же искры, не понимал Афафренфер? Если бы Дзирт, Энтрери или кто-то еще, говорил с ней так в Порт Лласте, связанная или нет, она бы плюнула ему в лицо.

— Ты знаешь, как сильно я тебя ненавижу? — спросил Эффрон.

— Ты вынужден, — ответила Далия почти шепотом, и, казалось, с истинным смирением.

— Тогда почему? — спросил молодой чернокнижник, повысив голос и дрожа. — Если воспоминания причиняют тебе такую боль, как ты утверждаешь, тогда почему?

— Тебе не понять.

— Попытайся объяснить!

— Потому что ты был на него похож! — закричала Далия, теперь, наконец, подняв полные слез глаза, чтобы посмотреть на Эффрона. — Ты был на него похож, и когда я посмотрела на тебя, все, что я увидела, было его!

— Херцго Алегни?

— Не произноси его имени!

— Он был моим отцом! — возразил Эффрон. — Херцго Алегни был моим отцом. И, по крайней мере, он хотя бы потрудился меня вырастить! И он не бросал меня с утеса!

Афафренфер снова, с немалым трудом, подавил вздох поскольку, ему определенно казалось, что Эффрон говорил не образно.

— Ты хотела моей смерти! — закричал он Далии в лицо, и она уже откровенно заплакала.

— Я хотела его смерти, — поправила она, ее голос ломался с каждым слогом. — Но я не могла его убить! Я была ребенком, ты не понимаешь? Просто маленькой осиротевшей эльфийкой, скрывающейся в лесу с немногими из моего клана, кто пережил смертоносный набег. И он возвращался за тобой.

Эффрон неразборчиво пробормотал несколько слов. — Тогда, почему ты просто не позволила ему взять меня? — спросил он.

— Он бы меня убил.

— Большинство матерей готово умереть за своих детей. Настоящая мать умерла бы…

— Он, вероятно, изнасиловал бы меня снова, — сказала Далия, больше не глядя на Эффрона, Афафренферу казалось, что она говорит скорее с собой, чем с ним в этот момент, пытаясь разобраться в собственных болезненных воспоминаниях. — Он бы наполнил меня другим ребенком, чтобы я служила ему как племенная кобыла, как движимое имущество.

— И ты, — сказала она, уже глядя на него, и, казалось, снова обретя силы. — Тебя, в любом случае, научили бы меня ненавидеть.

— Нет.

— Да! — огрызнулась Далия. — Он бы обучал тебя с детских лет. Он сделал бы из тебя свою копию, готовую убивать и насиловать…

— Нет! — сказал Эффрон и ударил Далию по лицу, а затем отступил на шаг, казалось, он был столь же ранен, как и она, а она снова зарыдала.

Афафренфер увидел достаточно. Он выскользнул из трюма, взобрался по направляющему канату и встал на позицию.

Он неоднократно проигрывал это в своих мыслях, вспоминая все, что он знал о Эффроне, признавая смертельный арсенал тифлинга.

Он услышал еще один удар снизу.

Афафренфер прыгнул вниз и совершил двойной удар ногой, когда он спустился на переборку, его вес, импульс и сильные удары разбили под ним старую древесину. Он удачно приземлился в трюме и сразу прыгнул на удивленного Эффрона, ныряя в кувырок.

Далия закричала, Эффрон закрылся здоровой рукой, и Афафренфер подошел к его ногам с градом ударов. Чернокнижник, конечно, имел в распоряжении магическую защиту, но, тем не менее, неустанный шквал монаха, достиг цели, он ударял Эффрона по лицу вновь и вновь.

Эффрон упал, а Афафренфер наступал, ударяя ногами и руками, чтобы не дать чернокнижнику восстановить равновесие и сотворить заклинание. Его лучшая возможность, он знал, состояла в том, чтобы просто подавить молодого тифлинга, чтобы похоронить его, прежде чем опасный Эффрон восстановит равновесие.

Точный удар слева прошел мимо вскинутой руки чернокнижника и пришелся ему по голове. Затем правый перекрестный, но он был случайно заблокирован поднимающимся плечом ошеломленного Эффрона. Хотя это не имело значения, Афафренфер просто бросился справа на Эффрона, чтобы пробить брешь в его защите и попасть своей правой ногой вперед. Теперь началась настоящая атака, стремительный левый хук, обошел поднятую руку чернокнижника и ударил его в челюсть сбоку, мотнув его голову в сторону.

Афафренфер выполнил сложное вращение, высоко подняв свою правую ногу, почти задевая потолочные балки низкого трюма, и ударил этой ногой чернокнижника в ключицу, уронив его на колени.

Монах не смел расслабиться, понимая, что одно заклинание Эффрона могло быстро полностью изменить его положение. Хотя, по какой-то причине, Эффрон, казалось, не собирался наносить ответный удар. Возможно, дело было в скорости и жестокости атаки, но Афафренферу казалось, что за этим смирением крылось нечто большее.

Если бы он остановился и подумал, Афафренфер, конечно, понял бы, в чем дело: тифлинг был подавлен конфронтацией со своей матерью, Далией.

При такой очевидной капитуляции Афафренфер не собирался рисковать. Монах проигнорировал жалкую попытку Эффрона заслониться, он ударил чернокнижника в лоб тыльной стороной руки, голова тифлинга откинулась назад, открыв шею для удара. Афафренфер отвел правую руку назад и скрючил пальцы как когти для смертельного удара.

Эффрон не мог остановить это.

Казалось, Эффрон не хотел это останавливать.

Глава 14 Тени истины

Мягкое искривление водного горизонта открывалось каждому взгляду из вороньего гнезда «Пескаря Шкипера». В трех днях пути от Врат Балдура корабль нашел попутные ветра и пошел по волнам, в поле зрения не было никакой земли, но никто и не хотел ее видеть.

Дзирт, по крайней мере, не хотел. Он сидел намного выше палубы, теряясь в катящихся волнах, позволяя им мягко унести себя в его собственные мысли.

Он хотел помочь Далии. Он хотел ее утешить, провести ее через эти дни, но по правде, он понятия не имел, что сказать, чтобы это имело какое-то значение для эмоционально избитой девушки, особенно учитывая Эффрона, привязанного к стулу в отделенной части трюма.

После доблестного спасения Афафренфером, Далия казалась Дзирту совсем другой личностью, а Эффрон казался другим врагом. Ни один из них не подавал особых признаков жизни, молодой чернокнижник не оказывал никакого сопротивления, а эльфийка-воительница вообще ничего не оказывала. Похищение Далии ее сыном и их долгие беседы, казалось, истощили всю энергию их обоих.

Дзирт полагал, что, если бы пираты поднялись на борт «Пескаря Шкипера», они оба просто сдались бы, не поднимая рук, чтобы бороться, и он мог вообразить пожатие плеч, любого из них, когда им предложат прогуляться по доске.

Эта мысль заставила дроу взглянуть на палубу. Далия была там, среди экипажа, у правого борта, якобы зашивала порванный парус, хотя с такой скоростью шитья, разрыв длиной в палец может занять ее до конца путешествия в Мемнон.

Взгляд Дзирта устремился дальше кормы, к открытой переборке, где только что появилась Амбра. Дворфа потянулась назад, наклонилась и схватила Эффрона, помогая ему подняться на открытый воздух, под бдительным присмотром Афафренфера.

Посередине корабля Далия оглянулась, чтобы посмотреть на молодого тифлинга, но быстро опустила глаза и вернулась к своей задаче.

Дзирт видел, что оживленно занимаясь работой, она пыталась притвориться, что Эффрона не было на палубе, или, что его вообще не было на корабле.

Но Дзирт также видел, что даже это не дало Далии полную эмоциональную изоляцию. Она глубоко вздохнула и закрыла глаза, затем собрала свои вещи и пошла к передней переборке, ни разу не оглянувшись.

Ни разу не оглянувшись на Эффрона.

— Эффрон, — прошептал Дзирт с высоты, и затем он нашел самый простой ответ на вопросы и сомнения, что мучили его в течение этих многих дней. Речь не шла о его отношениях с Далией, какими бы они ни были. Речь вообще не шла о нем. Речь шла о кривом тифлинге, опирающемся на гакаборт «Пескаря Шкипера».

Дзирт не мог начать разгадывать множество чувств, которые должны пробегать между Эффроном и Далией, вырванных из скрытых уголков их сердец обстоятельством и резким поворотом событий. Но в этот момент, дроу, наконец, понял, что то, что он не может это понять — абсолютно нормально.

Ибо шла не о нем.

Дзирт вскочил со своего места, зацепился руками и лодыжками за направляющий трос и быстро спустился на палубу. В последний раз взглянув на переборку, за которую ушла Далия — и, отбросив свою уверенность, что она была в трюме, разговаривала или просто сидела с Артемисом Энтрери — Дзирт по палубе пошел на корму.

— Эй! — закричал ему господин Сиккэл. — Возвращайся в воронье гнездо!

Дзирт даже не повернулся взглянуть на старого первого помощника. Он просто обошел капитанскую каюту, и его поприветствовала дворфа.

— Займи мое место в вороньем гнезде, — сказал он Афафренферу, когда монах его тоже поприветствовал. — Я быстро.

Афафренфер взглянул на Эффрона, который даже не отвернулся от шипящей пены по следу «Пескаря Шкипера», и ни к чему не проявлял ни малейшего интереса кроме пустой темной воды. Монах кивнул и прошел мимо Дзирта.

— Ты можешь пойти с ним, — сказал дроу Серой Амбре.

— Я не полезу ни на какой проклятый шест из сухого дерева! — заявила дворфа.

— Тогда постой у основания мачты.

Серая Амбра слегка усмехнулась. — В нашем уговоре с Кэннэварой сказано, что с этим мальчиком Эффроном, в любом случае, всегда должно быть двое, включая меня, чтобы я заглушала его заклинания.

Дзирт кивнул в ту сторону, куда ушел Афафренфер.

— Тогда я буду прямо за углом, — ответствовала упрямая дворфа, и прошла мимо Дзирта вокруг капитанской каюты, а там шумно хлопнулась вниз и завела песню, старую дворфью балладу о глубоких шахтах, толстых серебряных жилах и массе гоблинов, нуждающихся небольшом перемещении в дворфьей манере.

Дзирт направился к Эффрону, но отступил назад перед капитанской каютой и прислонился к гакаборту.

— Куда это ведет? — Дзирт спросил Эффрона — точнее спросил его спину, так как тифлинг все еще стоял у гакаборта, глядя на пустое море.

— Ты знаешь или ты беспокоишься? — надавил Дзирт, когда Эффрон не ответил.

— Твое какое дело? — последовал короткий ответ.

— Я забочусь о Да… я забочусь о твоей матери, — ответил Дзирт, решив сразу перейти к отношениям, которые, очевидно, причиняли Эффрону так много боли.

Молодой тифлинг насмешливо фыркнул в ответ, и это было не совсем то, что ожидал Дзирт.

— Почему ты в этом сомневаешься? — спросил Дзирт, все еще пытаясь сохранять спокойствие и рассудительность. Он честно пытался уговорить Эффрона покинуть свою защитную раковину. Мы с Далией путешествуем вместе уже много месяцев.

— Путешествуете и совокупляетесь, ты имеешь в виду, — промолвил Эффрон, по-прежнему не оборачиваясь.

— Это наше дело.

— И Артемиса Энтрери? — спросил молодой тифлинг, и теперь он действительно обернулся со злобной усмешкой на лице.

Дзирт не мог найти слов для ответа, он не был уверен, куда ведет Эффрон, но боялся того, что это могло бы быть.

— В ночь, когда я похитил Далию, она только что покинула его, — пояснил Эффрон.

Дзирт пожал плечами, не желая продолжать этот разговор, ибо была более важная тема Эффрона и Далии.

— Она только что покинула его постель, — настаивал Эффрон, и он, казалось, был весьма доволен собой. — Она смердела им.

Дзирту пришлось собрать все самообладание, чтобы просто не протянуть руку и толкнуть противного молодого чернокнижника за гакаборт и покончить с ним. Каждое слово Эффрона ударяло его как кинжал, и очень метко, потому что он уже знал эту истину, хотя и не мог признаться в этом самому себе.

— Я не понимаю, почему вы с Энтрери потрудились снять две комнаты, — продолжал Эффрон. — Вы могли бы сэкономить деньги и время, сняв только одну, а Далия бы легла между вами, ты так не думаешь?

Он проглотил свое последнее слово, и чуть не проглотил кусочек языка, когда Дзирт потерял контроль всего на мгновение ока — достаточно долго для Дзирта, чтобы отвесить Эффрону жгучую пощечину.

— Больше заботься о своем затруднительным положением, — посоветовал дроу. — Куда все это ведет? Как это закончится?

— Плохо, — выплюнул в ответ Эффрон.

— Это один вариант, но только вариант.

— Я увижу ее смерть.

— Значит ты глупец.

— Ты не знаешь… — начал Эффрон, но Дзирт его прервал.

— Это не освободит тебя от бремени, — спокойно уверил его Дзирт. — Твое удовлетворение окажется недолгим, и а твое мучение будет расти. Я это знаю. Остальное неважно, неважны другие детали, которые, как ты думаешь, посвящены тебе, а не мне, это совсем не имеет значения. Ибо я это знаю.

Эффрон тяжело на него посмотрел.

— Куда все это ведет? — снова спросил Дзирт и пошел. И он узнал, что Амбра слышала каждое слово, когда она вышла из-за угла, прежде чем его достиг Дзирт.

И он понял это по выражению лица дворфы, по сочувственному взгляду на него.

— Спроси то же самое у себя, — посоветовала шепотом дворфа, когда Дзирт проходил мимо.

* * * * *

Дзирт из вороньего гнезда первым заметил землю, выступающую гору на юго-востоке. Мемнон был ближе, чем та естественная насыпь, Дзирт знал, хотя его еще не было видно, «Пескарь Шкипер» приближался к концу второй части своего путешествия.

Он крикнул капитану Кэннэваре, который посмотрел на него и кивнул, словно этого и ожидал. — Поэтому не спускай глаз с горизонта, смотри пиратские паруса, дроу! — крикнул он в ответ. — Они часто бываю в этом канале!

Дзирт кивнул, но особо об этом не задумался. Дзирт не заметил никаких парусов, и, по правде, это его раздражало. Он просмотрел, как просил капитан, надеясь что-то обнаружить, и был разочарован, когда ничего не увидел.

Дзирт хотел сражаться.

Он провел последние две десятидневки в желании сражаться. После своего противостояния с Эффроном дроу подсознательно начал часто сжимать кулаки, особенно, когда Артемис Энтрери был в поле зрения.

Он посмотрел вниз на палубу, затем вперед, где Энтрери сидел и ел хлеб. Далия была не далеко от него, работая с линями, поскольку кормчий пытался сохранять полные ветра паруса.

То, что они оба были в одном месте, задело его, и его воображение понесло его в действительно темные места. Он отбросил это подальше и попытался рационализировать. Он попытался найти различия, где заканчивался Дзирт, и начиналась Далия. Он не сосредотачивался на претензии, он держался девушки, так же, как понятия, что любая такая претензия была нелепа.

Однако дроу скрежетал зубами. Перекресток эмоции и рациональной мысли не был ограничен четкими углами, в конце концов.

* * * * *

— Мемнон? — Далия спросила капитана Кэннэвару после крика Дзирта.

— С утренним приливом, — ответствовал капитан.

Далия с тревогой посмотрела на Энтрери. Дело было не только в том, что Энтрери уходил, как он намекал, но и в приближении завершения ситуации с Эффроном. Так или иначе, нужно было что-то решать. Далия почти не видела своего сына, охотно предоставив за ним следить Афафренферу и Серой Амбре, хотя она сомневалась, что такой бдительный присмотр был необходим, учитывая очевидное страдание Эффрона. Молодой чернокнижник теперь казался столь же сломанным внутри, как и снаружи, и не было никаких признаков того, что он на кого-то набросится, или сбежит. Действительно, Амбра заверила их всех, что Эффрон мог уйти несколько раз, ибо он умел совершать шаг сквозь тень. Если бы он попытался выполнить такой маневр, чтобы вернуться в Царство Теней, то только немедленное и подавляющее вмешательство могло его остановить, и конечно в течение этих десятидневок у Эффрона было много таких возможностей убежать.

Но теперь замаячил Мемнон, следующий док, и Кэннэвара сообщил экипажу, что они пробудут в порту десятидневку, а возможно и две, ибо они будут заниматься какой-то необходимой починкой корпуса и мачт «Пескаря Шкипера».

Далия тяжело вздохнула и направилась в трюм.

— Сюда, девочка! — сказал ей Кэннэвара. — Куда ты собралась?

— Мне нужно кое-что сделать.

— Но сейчас ты этого не сделаешь, сейчас ты должна заняться этим линем. Мы находимся в пиратских водах, на последнем отрезке пути к Мемнону, и мы не должны расслабляться, пока мы не достигли длинного дока.

Далия отвернулась от капитана. — Энтрери, — крикнула она, и он посмотрел на нее через плечо. Она кивнула на свою работу, сделала умоляющее выражение лица и пожала плечами.

Артемис Энтрери оторвал еще кусок хлеба и кивнул, соглашаясь ее заменить.

Далия повернулась к капитану Кэннэваре, который уже отвернулся, чтобы идти дальше к другим делам.

Эльфийка демонстративно не смотрела на Дзирта, пока она шла к открытой переборке в кормовой части трюма.

— Уйдите, — велела Далия дворфе и монаху, когда она спускалась.

— Ага, однако, мы слишком близко, чтобы ввязываться в такую авантюру, — предупредила Амбра.

Далия даже не моргнула и не посмотрела на дворфу, ее взгляд замкнулся на маленькой фигурке, полулежащей в гамаке напротив нее.

— Тогда свяжи его, — велела монаху Амбра, но прежде чем Афафренфер сделал шаг к Эффрону, Далия повторила, — Уйдите, — ее тон не оставлял места для споров.

Дворфа и монах переглянулись и пожали плечами, ни один из них не выглядел особо озабоченным.

— Делай то, что собиралась, — предложила Амбра, поднимаясь на палубу позади своего спутника монаха.

— Мы почти в порту, — сказала Далия, когда они с Эффроном остались одни в маленькой кормовой части трюма.

Он даже не посмотрел в ее сторону.

— Мемнон, — пояснила она, направляясь к стулу возле его гамака. — Экзотический город, насколько я слышала. Южный и совсем не похожий на…

— Зачем мне это нужно? — перебил он, хотя и не повернулся на нее посмотреть.

— Посмотри на меня, — велела она.

— Убирайся, — ответствовал он.

Далия вскочила, схватила Эффрона и дернула его так грубо, что он вывалился из своего гамака и рухнул на пол. Он сразу вскочил, и неистовство сияло в его разномастных глазах, одном тифлингском красном, а другом эльфийском голубом.

— Садись, — велела Далия, указывая на второй стул.

— Прыгни в море, — ответствовал он.

Далия все равно села и смерила взглядом этого полуэльфа-полутифлинга.

— Мне нужно с тобой поговорить, а тебе нужно послушать, — сказала она спокойно.

— А потом?

Далия пожала плечами.

— А потом ты меня убьешь? — спросил Эффрон.

— Нет, — смиренно ответила Далия.

— Я убью тебя?

— Это бы доставило тебе удовольствие?

— Да.

Она ему не верила, но понимала, почему он это сказал. — Потом, возможно, я тебя отпущу, или, возможно, я просто позволю тебе уйти.

Эффрон посмотрел на нее недоверчиво. — В Мемноне?

Далия пожала плечами, как будто это не имело значения, и снова указала на стул, но Эффрон остался стоять.

Это не имело значения. Эльфийка глубоко вздохнула. — Каждое мгновение, с тех пор, как я узнала, кто ты такой в недрах Гонтлгрима, я этого боялась, — сказала она почти срывающимся голосом.

— Боялась? Ты признаешься? Разве у нас не было этого разговора в трюме другого судна в доке Врат Балдура?

— Нет, — сказала она, от стыда глядя вниз. — Ты уже получил мое признание. Но тебе оно не нужно, ибо все, что сказал тебе Херцго Алегни о том дне, когда он впервые тебя увидел, несомненно, верно. Ему было ни к чему приукрашивать мое злодеяние. — Она беспомощно фыркнула. — Я сделала это.

Далия глубоко вздохнула, набралась смелости, и посмотрела Эффрону прямо в глаза. — Я бросила тебя с утеса. Я отрицала твое существование и хотела его прекратить… — Она снова глубоко вздохнула, чтобы не упасть и не растаять на полу. — Я тебя отрицала. Это так.

— Ведьма, — пробормотал он. — Убийца.

— Все это правда, — промолвила она. — Тебе видимо интересно почему?

Это замечание, казалось, выбило Эффрона из равновесия, но Далия этого и ожидала. Эффрон не убил ее и даже не мучил, когда она была в его власти в трюме шаланды во Вратах Балдура. Больше всего он на нее кричал и задавал вопросы, на которые у нее не было ответов.

Но возможно у нее было объяснение, и возможно именно это действительно хотел молодой чернокнижник.

— Я была едва ли больше девочки, — продолжала Далия. — Это было не так давно, но, кажется, что прошла целая вечность. Но, тем не менее, я помню этот день, каждое мгновенье, каждый шаг…

— День, когда ты пыталась меня убить.

Далия покачала головой и опустила глаза. — День, когда Херцго Алегни разорвал мое тело и мое сердце. — Далия содрогнулась, сдерживая рыдание, она не могла себе это позволить. Только не сейчас.

Она еще раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и решила снова посмотреть ему в глаза и когда она наконец подняла голову, Далия была удивлена, что он сидит на стуле напротив и смотрит на нее.

— Я пошла к реке за водой, — начала она. — Это было моей утренней обязанностью, и я получала от нее удовольствие. — Она беспомощно усмехнулась. — Быть в лесу в одиночку, в лучах солнца и в окружении птичек и зверьков. Может ли эльфийская девчонка просить о большем?

Еще один неловкий смешок сорвался с ее губ, когда она снова опустила глаза.

Она рассказывала свою историю, ни разу не взглянув на Эффрона. Она рассказала о неожиданности, ожидающей ее в маленькой деревушке своего клана, мародерствующих шадовар во главе с Херцго Алегни. Далия не щадила ни чувства Эффрона ни свои, когда она рассказывала о реакции Алегни на нее, и подробно описала его изнасилование и его окончательное вероломство, обезглавливание ее любимой матери.

Слезы капали из ее глаз, когда она продолжала, описывая последующие месяцы, боль и страх, честно и в полном объеме, и при этом она не уклонялась от истины того рокового дня, когда она пошла отплатить Херцго Алегни за его злодеяния.

— Дело было не в тебе, — прошептала она. — Дело было не в тебе, даже притом, что, на самом деле, все было из-за тебя. Но я этого не осознавала.

— Ты могла бежать! — закричал он на нее, и в его голосе было глубокое потрясение.

— Я знаю, — прошептала она. — Но я не знала.

— Почему ты просто меня не оставила? Ты знаешь, от какой боли я страдал?

— Ты был моим единственным оружием, — сказала Далия, и этого было достаточно, она поняла, поскольку это было всем, что она имела. Прежде чем Эффрон успел ответить, она встала и подошла к трапу.

— Ты можешь покинуть нас в Мемноне, — сказала она ему, — и я не буду тебя останавливать. Ты сможешь найти меня и убить, если это твой выбор. Я не буду сопротивляться, и я потребую от своих спутников, чтобы они тебе не мстили, безотносительно моего мучения или окончательной судьбы.

Глядя на трап, а не на него, она стояла и ждала тирады, но ее не последовало.

Поэтому Далия оставила его там.

— Ты хочешь об этом поговорить? — Дзирт спросил Далию той ночью, когда он пришел к ней, когда она сидела на палубе в одиночестве. Гвенвивар устало шагала рядом с ним.

Далия повернулась к Дзирту и посмотрела на него, обдумывая вопрос, пытаясь что-то понять по его голосу. В нем не было никакой враждебности. Он знал о ее свиданиях с Энтрери, она знала без сомнения, поскольку Амбра предупредила Энтрери об откровениях Эффрона, а он, в свою очередь, сказал Далии.

Но Дзирт не осознавал, Далия верила, и очевидно это отразилось на ее лице, и Дзирт заметил, — Я рос в темном месте. Возможно, я не понимаю, что ты перенесла, но я прожил дольше, чем ты вообще живешь, среди культуры, которая думала только об убийстве и обмане.

Далия облизнула губы, немного смущенная этим нехарактерным проявлением. Дзирт тянулся к ней. Несмотря на расстояние, которое выросло между ними — пропасть, которая вела ее к Артемису Энтрери, не меньше! — дроу, казалось, сейчас честно пытался. Эльфийка протянула руку и погладила Гвен, и пантера свернулась калачиком у ее ног, сделала большой, зубастый зевок и опустилась на палубу.

Она оценила прямоту Дзирта, но, тем не менее, ей было нечего сказать. Только не в этом случае.

Дзирт протянул руки, и Далия приняла приглашение. Она была искренне благодарна за объятие. Она даже призналась себе, что, если Дзирт попытается перевести объятие в близость, она не будет его останавливать.

Но он этого не сделал, и окольным способом, который сам по себе казался Далии отказом. Она приблизилась к лицу Дзирта и страстно его поцеловала.

Или попыталась, ибо в последний момент он отвернулся.

Далия вскрикнула и сильно за него схватилась, пытаясь забраться на него. Дзирт для этого был слишком силен, однако, и он ее держал.

Таким образом, она ударила его кулаком и уклонилась, а он схватил ее и снова обнял, на сей раз более крепко, прижав ее руки.

Она хотела его убить!

Нет, она хотела, просто нуждалась, заняться с ним любовью. Он был ей нужен рядом с ней и в ней. Ей нужно поглотить его, чтобы использовать его в качестве своего эмоционального якоря, чтобы знать, что он любит ее, как она…

Далия перестала вырываться, ибо стало трудно дышать.

Через некоторое время Дзирт отстранил ее на длину вытянутых рук и сказал, — Навести Эффрона снова и ходи к нему как можно чаще.

Далия почувствовала, что у нее отвисла челюсть, и она оставалась в этом положении, когда Дзирт повернулся к грот-мачте. — Уходи, Гвен, — промолвил он, отпуская Далию так же, как и кошку, поскольку он тогда забрался на свой пост — пост, который, даже ночью, стал его привычным местом.

Далия не знала, что и думать, или что чувствовать. В этот момент она нуждалась в Дзирте, но он ушел.

Она нуждалась в своем любовнике.

Далия никогда не нуждалась в любовнике.

Никогда!

Однако она в нем нуждалась, но он ушел, и это ее вина. Почему она пошла к Энтрери той ночью во Вратах Балдура? В его постель ее привел гнев? Или страх перед этими удивительными и неоспоримыми чувствами к бродяге дроу?

Ей казалось, будто она снова была на том утесе, бросая Эффрона на ветру. В тот роковой день она его погубила, но она также погубила и себя.

Неужели она сделала то же самое при посещении Энтрери?

Она смотрела как Гвенвивар, растворяется в сером тумане, в небытие, и ей показалось, что это тают ее отношения с Дзиртом.

— Иди к Эффрону, — крикнул ей Дзирт, и она почувствовала, как будто он прочитал ее внутреннее смятение. — Ты можешь все исправить.

Эффрон.

— Эффрон, — прошептала она еле слышно.

Далия даже не осмеливалась на такое надеяться. Она ничего не хотела, кроме как порезать свое собственное запястье, распластаться на палубе и рыдать, пока смерть милостиво не закончит это жестокое мучение.

Но слова Дзирта продолжали отзываться эхом в ее мыслях, отрицая отчаяние.

В конечном счете, эльфийке удалось обернуться и просмотреть через плечо в направлении кормового шлюза и небольшой комнаты, где находился Эффрон.

Она пошла туда тихо и даже не разбудила спящих дворфу и монаха, или Эффрона, который ворочался в гамаке, видя тревожные сны. Она тихо поставила стул около его гамака, и в конечном итоге положила руку на искривленное плечо Эффрона, и зашептала что-то успокоительное.

Далия заснула, а когда она проснулась, то увидела, что Эффрон смотрит на нее с гамака, но не убирает ее руку, она по-прежнему оставалась на его плече.

Она попыталась понять выражение лица молодого чернокнижника, но ей это не удалось. Конечно, боль оставила неизгладимый след на его тонких угловых чертах, однако она не увидела злобы, которая раньше была так явственна.

Далия сглотнула. — Мы сегодня прибываем в Мемнон, — сказала она. — Я сдержу свое слово, если это твой выбор. — Ее голос почти сломался, когда она закончила, — Я надеюсь, что ты поплывешь с нами обратно.

— Почему? — спросил Эффрон, его голос казался искренним.

Далия пожала плечами. Она чувствовала, что на глаза наворачиваются слезы и не могла их сдержать.

Поэтому она поднялась и выбежала из трюма.

* * * * *

Наутро «Пескарь Шкипер» зашел в гавань Мемнона, экипаж метался, спуская паруса и подготавливая лини.

— Возьми из моего стола морскую карту Мемнона, — поручил Дзирту капитан Кэннэвара. — И с ней в руке полезай в воронье гнездо. Это безопасная гавань, но мы будем проходить подводные скалы на мелководье по правому борту, а я давно здесь не был.

Дзирт кивнул и побежал в каюту к столу. Морская карта была легко найдена, она оказалась на стопке пергамента. Дзирт схватил ее и повернулся к выходу — и чуть не врезался в Артемиса Энтрери, который следом за ним заскочил в каюту.

И он закрыл дверь.

Дзирт не знал, что об этом думать. Убийца стоял прямо перед ним, глядя на него не мигая. Он не делал никаких движений к своему оружию, и, казалось, даже не расположил руки, чтобы их сделать.

Но волосы на затылке Дзирта встали дыбом, когда он смотрел на опасного человека с каменным лицом. Что-то явно было не так.

Энтрери его изучал, внимательно его рассматривал, но почему?

— Ты знаешь, — наконец сказал Энтрери.

— Я знаю?

— Если ты хочешь меня убить, то сейчас подходящий момент.

Дзирт покачнулся на пятках, когда ему все стало ясно. Он знал в своем сердце, что заявления Эффрона были правдой.

— Ты нас покинешь? — спросил Дзирт.

Это, казалось, ослабило настороженность Энтрери — он даже отступил на полшага.

— Я решил остаться, — ответствовал он.

Дзирт слегка кивнул, и даже услышал свое высказывание: «Хорошо», прежде чем он просто прошел мимо Энтрери и через дверь к мачте, и до его обычного места в вороньем гнезде, выше всего этого.

Он с трудом развернул на ветру карту и попытался сосредоточиться на важной ближайшей задаче.

Но когда он смотрел на воду или скалы, он видел только воспоминание о том, как Артемис Энтрери говорит: «Ты знаешь».

* * * * *

Двенадцать дней спустя, после небогатой событиями остановки, во время которой Дзирт и остальные даже не потрудились снять комнаты в городе, а просто остались на борту, «Пескарь Шкипер» вернулся в море. Они отправились в Калимпорт, чтобы оттуда вернуться в Лускан, надеясь вернуться прежде, чем северный ветер пошлет островки льда, дрейфующие вдоль северного Побережья Мечей.

Дни сливались, полные работы и скуки. Такова была жизнь в море. Дзирт в вороньем гнезде очень скучал по дням на борту «Морской Феи». Но это было другое судно, ибо на «Морской Фее» всегда, казалось, они были в погоне за пиратами, а на каждом горизонте маячило сражение. Но не теперь, и Дзирт принял к сведению влияние флага Корабля Курта, даже так далеко на юге. Они встретили так много судов на пути в Калимпорт и обратно, что дроу мог потратить годы, рассматривая эти подозрительные суда, которые могли баловаться воровством в открытом море, но на «Пескаря Шкипера» никто не нападал.

Он испытывал разочарование. Он жаждал сражения. Его отношения с Далией лежали в руинах. Они остались друзьями и провели несколько вечеров у релинга, они говорили под звездами — нет, не говорили, пересмотрел он, главным образом они просто сидели там, позволяя ночному небу поглотить их в его задумчивое сияние.

Далия пару раз намекала на близость, но Дзирт никогда не позволял, и не позволит этой мысли укрепиться. Он не был уверен, почему, ибо он действительно не хотел причинять ей боль, и не мог отрицать ее очарование.

К своему удивлению, Дзирт понял, что дело было не в том, что Далия предала его с Артемисом Энтрери. Он не испытывал к ней никакой неприязни из-за этого. Нет, это было что-то более глубокое и что-то, что больше имело отношение к философии Инновиндиль, чем к Далии, и, конечно, больше связано с Дзиртом.

Далия не собиралась к Энтрери, понял он, но Дзирт обнаружил, что такая информация его не утешала, и по правде, казалась ему почти бессмысленной в этот момент. Эльфийка была глубоко ранена, и центром ее внимания оставался Эффрон.

Да, Эффрон, и все они знали, что Далия позволила ему уйти. Однако он был здесь, на борту «Пескаря Шкипера», хотя уже не находился под постоянной охраной в трюме. Он не часто выходил на палубу, что было понятно, учитывая его годы в полумраке Царства Теней, но его никто не останавливал, когда он все-таки пытался выйти.

Серая Амбра и Афафренфер по-прежнему за ним наблюдали, но теперь издалека, поскольку все понимали, что в таком пристальном внимании нет необходимости.

Далия каждый день ходила к Эффрону, но говорили ли они или спорили, плюясь друг на друга, или просто вместе сидели, никто кроме них не знал, и Дзирт не затрагивал этой темы с Далией. Однако он каждый день за ней наблюдал, когда она с нетерпением шла к задней переборке и исчезала в трюме, и наблюдал за ней еще более зорко каждый раз, когда она покидала молодого чернокнижника, как правило, много часов спустя.

Дзирту казалось, что она находила мир.

Возможно, это просто его собственные надежды на нее и его надежды на Эффрона, направляли его мысли.

Но он надеялся, что видел ситуацию правдиво.

Однажды, когда корабль снова был севернее Врат Балдура и шел к Лускану более коротким путем, ибо сезон уже заканчивался, Эффрон и Далия вместе вышли из трюма.

Этого, конечно, оказалось достаточно, чтобы привлечь внимание Дзирта, поскольку он ни разу такого не видел за два месяца плавания. Пара двинулась в сторону капитанской каюты, и Далия подала знак Дзирту спуститься вниз.

Дроу осмотрелся и убедился, что не видно никаких парусов, а затем соскользнул со своего насеста. Он заметил, что на него смотрит Энтрери, а также Серая Амбра и Афафренфер, пока он шел по палубе, чтобы присоединиться к паре.

— За время, пока я с вами, ты не призывал свою пантеру, — промолвил Эффрон.

Дзирт посмотрел на него с любопытством. — Гвенвивар не любит открытые воды, — солгал он. — Она рычит от качки палубы.

— Ни разу за весь сезон.

Дзирт сглотнул и, сузив глаза, посмотрел на молодого тифлинга. Эффрон здесь ошибался, ибо Дзирт призывал Гвенвивар несколько раз по ночам. Но ненадолго, поскольку пантера казался более изможденной, уже действительно раненой и ослабшей, как будто вся ее жизненная сила быстро исчезала из ее материальной формы. — Что ты знаешь? — спросил он.

— Она находится в Царстве Теней, а не на Астральном Уровне, — сказал Эффрон, и глаза Дзирта широко раскрылись, а Далия ахнула, так же, как и Амбра, которая была неподалеку.

— В доме лорда Дрейго Проворного, — пояснил Эффрон.

— Она служит нетерезскому лорду? — скептически спросил Дзирт.

— Нет, — быстро сказал Эффрон. — Она служит ему только тогда, когда ты ее призываешь, поскольку он видит ее глазами. Он наблюдал за вами ее глазами в течение многих месяцев.

Дзирт посмотрел на Далию, которая могла только пожать плечами, очевидно, она была в таком же недоумении, как и он.

— Почему ты мне это говоришь?

— Потому, что я знаю, где она, — сказал Эффрон. — И могу тебя к ней отвести.

Часть III В тень

Мое путешествие из Лускана в Калимпорт и обратно, в то же время, оказалось не менее богатым событиями и более запоминающимся, чем любое плавание, которое я знал. Мы не столкнулись ни с какими штормами, пиратами и вообще ни с какими проблемами с кораблем. Деятельность на палубе «Пескаря Шкипера» в течение всего путешествия была обычной рутиной.

Но на эмоциональном уровне, я напряженно наблюдал за захватывающей меняющейся драмой, за десятидневки и месяцы от чистейшей ненависти до глубочайшей вины и прямой потребности в развязке, которая казалась невозможной в таких непоправимых отношениях.

Или это было?

Когда мы сражались с Херцго Алегни, Далия полагала, что перед ней ее демон, но это было не так. В этом путешествии, стоя перед Эффроном, она нашла своего демона, и это был не сломанный молодой тифлинг, а прореха в ее собственном сердце. Эффрон служил лишь символом, зеркалом, отражающим ее, и то, что она сделала.

Эффрон был прав со своей точки зрения. Возможно, он не был обременен виной, но, конечно, он был не меньше убит горем. Будучи ребенком, он перенес полное предательство своей матери, и провел свою жизнь, ни разу не оправдав ожиданий и требований своего жестокого отца. Он вырос в тени Херцго Алегни, без смягчения и без помощи. Кто мог бы пережить такое суровое испытание, не покрывшись шрамами?

Тем не менее, после всех потрясений, для них обоих есть надежда, я вижу. Пленение Эффрона во Вратах Балдура (и мы все будем в вечном долгу перед Братом Афафренфером!) заставило Далию и ее сына в течение длительного периода быть вместе в тесном помещении. Им негде было спрятаться от своих демонов; фокальная точка, символ, зеркало, были рядом, они оглядывались друг на друга.

Таким образом, Далия была вынуждена сражаться со своим чувством вины. Она должна была честно столкнуться с тем, что она сделала, снова пережить дни, которые она довольно скоро оставила забытыми. Она по-прежнему в смятении, но ее бремя значительно облегчилось, ибо, к ее чести, она столкнулась с этим честно и решительно.

Разве это не единственный путь?

И чем больше ее освобождение благодаря благородству — или возможно это потребность, которую Эффрон еще даже не понимает. Он стал относиться теплее к ней и к нам — он раскрыл мне местонахождение Гвенвивар, а это означает абсолютный отказ от жизни, которую он знал до своего пленения во Вратах Балдура. Я не знаю, простил ли он Далию, или когда-нибудь простит, но его вражда остыла, что и говорить, и благодаря этому, походка Далии стала легкой.

Я наблюдаю как тот, кто потратил большую часть моих дней, вынуждая меня быть честным. Когда я спокойно говорю в одиночестве под звездами или в прошлые дни (и надо надеяться в будущие), когда я пишу в этих самых дневниках, то ничего не скрываю и не хочу этого делать! Это точка. Прежде всего, я должен столкнуться со своими недостатками, без оправданий и без оговорок, если я когда-нибудь надеюсь их преодолеть.

Я должен быть честен.

Как ни странно, я считаю, что легче это сделать, когда я проповедую какой-то публике: самому себе. Я никогда не понимал этого прежде, и не знаю, могу ли я сказать, что это было верно во время моей прежней жизни. Жизни, проведенной рядом с прямым грубоватым Бренором и тремя другими друзьями, которые были мне дороги. Действительно, когда я размышляю над этим сейчас, кажется, что верным было обратное. Я был влюблен в Кэтти-бри уже много лет, прежде чем я вообще это признал. Кэтти-бри знала это во время нашего первого путешествия в Калимпорт, когда мы плыли спасать Реджиса, и ее намеки разбудили меня к моему собственному самообману — или это просто забывчивость?

Она разбудила меня, потому что я преднамеренно спал, и я дремал, потому что я боялся последствий принятия того, что было в моем сердце.

Я должен был ей больше доверять? Я думаю, что да, и Вульфгару, тоже. Это именно та цена, цена, которую должны заплатить другие, которая усугубляет мою ответственность.

Конечно, есть моменты, когда истиной своего сердца не нужно делиться, когда причиненная рана может оказаться хуже, чем цена обмана. И так, когда мы снова видим горизонт Лускана, я смотрю на Далию, и я разрываюсь.

Ибо я теперь знаю истину того, что находится в моем сердце. Я скрывал ее, боролся с ней и хоронил ее с каждой унцией объяснения, которое я мог найти. Потому что, чтобы признать ее, нужно снова признать, что то, что я потерял, уже не вернется.

Я нашел Далию, потому что я был одинок. Она возбуждает и интригует, не стану отрицать, и я рад, что путешествовал вместе с ней. По нашему следу, учитывая события в Невервинтере, Гонтлгриме, Порт Лласте и с бандой Стайлеса, мир оставался лучшим, чем мы его нашли. Я, действительно, хочу продолжить это путешествие с Далией и Амброй, с Афафренфером и даже с Эффроном (возможно, в первую очередь, с Эффроном!) и даже с Артемисом Энтрери. Я чувствую, что иду хорошей дорогой.

Но я ее не люблю.

Я решил, что любил ее из-за огня в моих чреслах, а также из-за холода в моем сердце. Я снова услышал совет Инновиндиль, проживать свою жизнь короткими и сильными вспышками, чтобы возрождаться с каждой потерей для новой жизни с новыми и захватывающими отношениями.

Может в этом совете и есть доля истины, а для некоторых людей он верен целиком.

Но не для меня (я надеюсь и боюсь). Я могу заменить своих спутников, но я не могу заменить тех друзей, и, прежде всего, я не могу заполнить брешь, оставленную кончиной Кэтти-бри.

Не с Далией.

Ни с кем-то другим?

Я не стал делиться этой истиной из-за нынешнего эмоционального состояния Далии. Я поверил Эффрону, когда он сказал, что она стремилась в постель Артемиса Энтрери. Это меня не удивило, но что меня действительно удивило, это то, как мало эта информация меня беспокоила.

Кэтти-бри по-прежнему была в моих мыслях и в моем сердце. Я не буду пытаться оградить себя от нее обществом другой.

Возможно, время и повороты моей дороги покажут мне окончательную мудрость слов Инновиндиль. Но между следованием твоему сердцу и попыткой его направить существует огромная разница.

И теперь, в любом случае, моя дорога ясна, и эта дорога должна вернуть другого самого дорогого друга. Я иду к тебе, Гвенвивар. Ты снова будешь со мной. Звездными ночами я буду идти рядом с тобой.

Или я погибну пытаясь.

Это моё обещание.

Дзирт До’Урден

Глава 15 На охоту

Множество глаз следило за «Пескарем Шкипером», когда он с приливом заходил в защищенную гавань Лускана.

С балкона командной башни Корабля Курта на Охранном Острове Курт и Бениаго рассматривали приближающийся корабль с совершенно разных точек зрения. Хотя Верховный капитан Курт этого не знал, ибо он не знал, что высокий и худой рыжеволосый человек, стоящий рядом с ним, на самом деле был темным эльфом из Бреган Д'Эрт.

Верховному капитану Курту «Пескарь Шкипер» нес перспективы власти для его корабля за пределами Лускана. Притом, что Дзирт, Далия и их спутники служили Кораблю Курта, он будет иметь внутренний маршрут для торговли с Порт Лластом и большее влияние, чем у его четырех конкурентов по событиям в области вблизи Лускана.

Бениаго все это интересовало во вторую очередь, если вообще интересовало. Он сделал, как просил Киммуриэль, но будет ли достаточно нескольких месяцев, чтобы сбить кузена Бениаго Тиаго со следа Дзирта?

Вряд ли, понял замаскированный дроу, хорошо знающий Тиаго. Конечно, противостояние Тиаго и Дзирта неизбежно независимо от того, что Бреган Д'Эрт попытался сделать, но главное, Бениаго знал, это задерживать это неизбежное противостояние как можно дольше, чтобы Бреган Д'Эрт мог лучше повлиять на него, и лучше выбрать направление, в котором они хотели на него влиять. Судя по всему, Дом Ксорларрин делал большие успехи в Гонтлгриме, и для всегда логичного и прагматичного Киммуриэля это означало большие возможности.

Лучший курс воспользоваться этими возможностями, тонкая грань между потенциально драматическим слиянием интересов, был, конечно, всей целью наемничьей и торговой гильдии, Бреган Д’Эрт. И это было их спасение, ибо их успехи обеспечивают им убежище от жриц Паучьей Королевы. Но на охоту за Дзиртом, Тиаго вполне мог идти против воли Матроны Матери Квентл, и против воли самой леди Ллос, а если Дзирт убьет Тиаго, то Квентл будет считать Бреган Д'Эрт ответственным за это, так как Бреган Д'Эрт знал об охоте?

К этому моменту, «Пескарь Шкипер» было уже хорошо видно, и Бениаго был рад, что эти решения падут на Киммуриэля и Джарлакса, а не на его собственные плечи.

Прольется кровь дроу, он знал.

И он про себя надеялся, что это будет кровь дерзкого молодого Тиаго.

* * * * *

К северу от острова и крепости Корабля Курта, в небольшой ничем не примечательной башне среди скалистых предгорий Хребта Мира, нервно расхаживал Хуерво Ищущий. Он не мог разглядеть приближение «Пескаря Шкипера» с балкона арендованной им башни, или, по меньшей мере, не мог отличить в доках одно судно от другого, но он слышал достоверное подтверждение их возвращения.

Волшебник посмотрел на полки книг в небольшой библиотеке. Был ли здесь ответ, который он не заметил? Во всяком случае, было ли что-то еще, что может защитить его от надвигающегося разговора, который он не мог избежать?

Он, конечно, ничего не нашел, поскольку он просматривал эти фолианты не меньше ста раз за последние два месяца.

Там ничего не было. Он был обманут. Он играл с огнем, и огонь его сжег.

С тяжелым вздохом, а затем с глубоким, который вернул силу его трясущимся ногам, Хуерво Ищущий подошел к винтовой лестнице и спустился.

Подлый бесенок сидел на мягких подушках в углу комнаты ниже библиотеки, бездельничая, словно был нелепой пародией на южного Пашу, и, пируя пухлыми фруктами, которые Хуерво купил пару дней назад.

— Ты их даже попробовал? — сказал волшебник с угрюмым видом.

— Сочные, — ответил Друзил, и он вгрызся своими клыками в кожуру дыни и начал громко чавкать.

Хуерво с ненавистью на него посмотрел, но бесенок только рассмеялся. Поскольку Друзил был совершенно уверен, что власть здесь не изменится.

Бесенок указал на волшебника, а затем на лестницу и глупо захихикал, сок дыни брызгал с его острых зубов.

Как же Хуерво хотел сотворить заклинание и уничтожить маленькую подлую тварь! В конце концов, это Друзил во всем виноват. Хуерво призвал бесенка, он пользовался этим двеомером сотни раз с его первых дней практики тайных искусств, еще на далеком юге два десятилетия назад. Он получил свой титул Ищущий, потому что он всегда был самым любознательным из волшебников, он направлял свои усилия на прорицание и призыв, или поиск чар и ответов в книгах, а когда этих фолиантов было не достаточно, он просил ответов у обитателей других планов. Призывать незначительного демона или дьявола, или какого-то другого межпланарного странника было совершенно обычным для Ищущего.

Но этот бесенок пришел с плана. Хуерво впоследствии — и слишком поздно — понял, что ждал призыва с компонентами, чтобы обеспечить эту порочную цепь событий, Хуерво хотел получить знания о предмете и выяснил имя другого бесенка, который хранил великие тайны относительно того предмета и секретную сумку полную компонентов, нужных, чтобы укрепить межпланарные врата. Таким образом, Хуерво нетерпеливо призвал другого бесенка, и Друзил бросил свою работу по строительству огней тех врат, а другой бесенок вообще не был бесенком.

Не было никакого выхода, понял волшебник. Сейчас, по крайней мере. Возможно, Дзирт со своими друзьями непреднамеренно поспособствует свободе Хуерво — они, по слухам, были довольно сильны, в конце концов.

Но достаточно ли они сильны?

Тяжело вздохнув, а затем, вздохнув решительно, чтобы успокоиться, Хуерво снова пошел к лестнице, чтобы спуститься к месту и разговору, который он не мог себе представить даже в самых диких кошмарах.

Чтобы поговорить с балором в своем подвале.

* * * * *

Спутники, их уже стало шестеро, сидели вокруг стола в отдельной комнате в таверне Лускана.

— Вы даже не почувствуете, что там идет время, — заметил Эффрон, продолжая рассказывать о Царстве Теней для тех из группы, кто никогда там не был. — Само течение времени становится больше мерой того, как глубоко тени проникают в ваш разум.

— Действительно, — сказал Афафренфер, и он казался потрясенным откровением, или, по крайней мере, кратким пояснением Эффрона. — Я провел там несколько лет, но казалось, что несколько десятидневок!

— Потому что ты был влюблен, — промолвила Серая Амбра. — И это удержало тебя выше движений Царства Теней. У меня все было по-другому. Каждая десятидневка для меня была как год.

— Ты была там по своей воле, — сказал Эффрон.

— Я была лазутчицей, — поправила Амбра. — Это было моим наказанием за неправильные действия.

— Ты преступница? — сказал Эффрон. — Расскажи.

— Неа.

— Царство Теней, — вставил нетерпеливый Дзирт, направляя обсуждение в нужное русло. У него не было времени на отвлечение. Эффрон знал, где находится острог Гвенвивар — ничто иное не имело для Дзирта значения, и он пойдет в это место, Царство Теней и замок этого нетерезского лорда, и он вернет кошку. Вот так просто.

— Я просто пытаюсь вас подготовить, — сказал Эффрон.

— Я готов как никогда.

— Значит, остальных. Вы не сможете понять Царство Теней, пока не прошли его темными путями. Сам воздух другой, тяжелый и полный осязаемого мрака. Для неподготовленного человека тяжесть этого места…

— Открой врата, — велел Дзирт. — Ты сказал, что отведешь меня, так сделай это. Пойдут ли остальные, или нет, это их выбор, но я иду, и я иду сейчас.

— Ну, меня и моего друга монаха не испугает это место, — промолвила Амбра. — Мы прожили там годы.

Дзирт слушал дворфу, но его взгляд был прикован к Далии, которая смотрела на него с выражением, близким к обиде, как будто мысль о том, что она не будет его сопровождать, была смехотворной, и ей обидно, что он вообще мог такое подумать.

— Я должен тебе, по крайней мере, это, — заметил Артемис Энтрери, потрясение от его слов нарушило обмен взглядами любовников, и действительно, и Дзирт и Далия повернулись к нему с небольшим удивлением.

Энтрери пожал плечами.

* * * * *

Хуерво Ищущий сидел в общем зале этого самого трактира, потягивая вино и стараясь не коситься на лестницу, которая вела к задней комнате, куда Дзирт и другие пошли для частного обсуждения.

Время от времени маг вставал и окольным путем шел к стойке, проходя рядом с лестницей в надежде уловить обрывки разговора. Он слышал голоса, но не мог разобрать больше, чем пару слов. Он услышал какое-то упоминание о Царстве Теней, но учитывая это сломанное существо, тифлинга, который был явно тронут субстанцией Тени, его это не удивило и особо не обеспокоило.

Ночь была уже глубже, и посетители таверны начали редеть, но, тем не менее, дверь наверху оставалась закрытой.

Хуерво снова пошел к стойке. На этот раз он ничего не услышал и немного подождал возле лестницы.

Сверху не доносилось ни звука. Мысль о возвращении в башню, чтобы признаться Эррту, что он потерял след группы, не была приятной.

Посмотрев вокруг, чтобы убедиться, что он не был замечен, волшебник, проскользнул вглубь тени за лестницей. Он понимал риск, но сравнив его с уверенностью в том, с чем он столкнется, вернувшись в башню, он начал действовать.

Он сотворил заклинание яснослышания, нацелив его на эту дверь, и звуки таверны сразу потускнели, как если бы Хуерво оказался в той самой комнате. Он ожидал услышать шепот, или, возможно, даже храп.

Он не услышал ничего, кроме приглушенного шума таверны.

С растущим беспокойством, волшебник сотворил другую ворожбу, ясновидение, в прошлый раз он отправил в комнату свои уши, а теперь свое зрение. Словно он сам, физически, прошел через дверь, Хуерво смотрел на комнату.

На пустую комнату.

Это не возможно, думал он, ибо не было никакой другой двери, только окно…

Хуерво мгновение это обдумывал, затем выскочил из таверны и сразу направился в сторону, в проулок. Он подошел к углу здания и внимательно всмотрелся в глухой переулок.

Он был пуст, но маг увидел нужное окно. Он подошел к этому окну, пожалуй, до отлива было футов десять, но он не мог подойти очень близко из-за нагромождения хлама. Но этот хлам не казался потревоженным. Если они спустились из окна, они сделали это очень осторожно, даже дворфа.

Загадка, пожалуй, не имела смысла, если только в отдельной комнате была потайная дверь. Хуерво, с этой мыслью, применил заклинание левитации и поднялся в воздух, чтобы заглянуть в комнату. Огонь догорал в очаге, несмотря на то, что в ларе возле камина было достаточно дров, и все свечи на столе потухли.

Значит потайная дверь, подумал он. Маг решил вернуться в таверну и найти способ войти в комнату, чтобы все разведать. Однако он заметил, что окно не прибито — или, по крайней мере, больше не прибито, поскольку гвозди были выдернуты совсем недавно и лежали на подоконнике.

Хуерво осторожно открыл окно, и потому, как легко оно открылось, волшебник понял, что его действительно открывали ранее, и не так давно.

Но как им удалось не потревожить хлам в переулке?

Он начал лезть в комнату, но остановился, и по наитию поднялся до крыши. В течение нескольких секунд он с опаской прислушивался, а затем выглянул.

Ничего.

Нет, не ничего, понял он, поскольку, как и многие крыши в Лускане, эта представляла собой сочетание углов и всего несколько небольших плоских областей, как короткое пространство перед ним. И как большинство плоских областей крыши, это было покрыто мелкими камешками, и в этом слое Хуерво заметил свежие следы сапог.

Он посмотрел вниз и вокруг. Они пришли сюда? Зачем? И если да, то куда они делись?

Он забрался наверх и пошел по крыше, ища другую дверь, или окно или какой-то намек, на то, куда они могли пойти, если они действительно пришли сюда и дальше пошли по крышам города.

Он сотворил еще одно заклинание, чтобы обнаружить применение какой-либо магии, а затем он замер на месте, и на мгновение его сердце перестало биться. Хуерво узнал этот тип эманации, поскольку он знал его лучше всех остальных.

Кто-то здесь был, не более часа назад, и открыл магические врата.

Глаза Хуерво расширились, и он снова посмотрел на окно, он осмотрел край крыши выше окна, и действительно гвоздь под концом балки был повернут, с него, вероятно, была спущена веревка.

Истина такой картины его сильно ударила. Дроу и его друзья пришли сюда, а отсюда они прошли через магические врата! Он их потерял. Они могут быть где угодно в мире; они могли покинуть эту плоскость бытия…, он вспомнил, что в подслушанном разговоре шла речь о Царстве Теней.

Хуерво сглотнул.

Он спустился на землю и бросился в таверну и, не спрашивая разрешения, взбежал по лестнице и открыл дверь отдельной комнаты.

Трактирщик бросился за ним, с группой завсегдатаев позади.

— Где они? — потребовал Хуерво.

Но у мужчины не было ответов.

Они обыскали трактир от крыши до подвала, но странной группы — дроу, эльфийка, люди, дворфа и тифлинг — нигде не нашли.

Он потерял их, они в Царстве Теней. Балор Эррту будет не доволен.

Глава 16 Бесконечный мрак

— Я чувствую ее, — заметил Дзирт и поднес статуэтку к глазам. Он посмотрел на Эффрона, который рассудительно кивнул.

— Не пытайся ее призвать, — предупредил тифлинг, — иначе ты оповестишь лорда Дрейго о наших планах. Даже здесь, возможно, особенно здесь, он будет смотреть глазами Гвенвивар.

Дзирт кивнул и спрятал фигурку.

Далия наблюдала за каждым шагом дроу, признавая прагматизм, который его вел. Если это был прагматизм, пересмотрела она, а не какой-то моральный кодекс, слишком строгий, чтобы давать свободу его чувствам. При случае, она раздразнивала сии его чувства, хотя и не в последнее время, и заманивала его в места, где он позволял себе жить настоящим, и быть свободным от неотвязного голоска постоянно его сдерживающего.

Она снова хотела сего, поняла она, и в своей голове, она прокручивала разговор с Артемисом Энтрери, где он обвинил ее в любви к Дзирту.

Лицо Далии стало непроницаемым, когда она отбросила сию тревожную мысль и снова сосредоточилась на действиях и выражениях дроу. Она видела, что он хочет призвать Гвенвивар. Он знал, что был какой-то шанс, что в сем месте, призыв разрушит связь пантеры с Дрейго Проворным.

Но он не станет ее призывать. Он будет терпелив. Слишком многое было под угрозой для дисциплинированного Дзирта До’Урдена, чтобы позволить его отчаянию разрушить все это. В этом была вся его сила, Далия знала, и его слабость.

— Далеко? — спросил он.

Эффрон осмотрелся и покачал головой. — Проблемой использования врат является местоположение, ибо я не осмелился открыть их где-то рядом с Глумротом, или с замком лорда Дрейго. Миры выровнены, но не идеально. — Он указал на горизонт. — Резиденция лорда Дрейго находится за пределами города Глумрот, и мы должны быть благодарны за это. Я бы не пошел по дорогам владения принца Ролана с сей группой.

— А мы не хотим быть замеченными с тобой, — сказала Амбра с игривым подмигиванием.

— Но мы не можем идти по дороге, приближаясь к городу, — продолжал Эффрон. — Только не с сими двумя. — Он указал на дворфу и монаха.

— Кавус Дун следят за дорогой, — согласился Афафренфер, и Эффрон кивнул.

— Они сильная труппа, и у них вендетта.

— Тогда как? — спросил Дзирт.

Эффрон указал на юг. — В обход, и через болото. Там меньшие, малоиспользуемые дороги, но путешествие будет трудным и опасным.

— Как долго? — надавила Далия.

— Три дня? — неуверенно ответил Эффрон.

— У нас есть скакуны, — напомнил Энтрери, но Эффрон покачал головой.

— Если ты здесь призовешь своего кошмара, то, вероятно, ты потеряешь контроль над зверем, и то же самое касается единорога. Это не место для таких игрушек, я предупреждаю.

— Значит три дня ходьбы, — промолвил Дзирт.

Эффрон кивнул. — Это фактическое время, но я предупреждаю вас, оно может показаться вам месяцем, ибо вы не приспособлены к реалиям Царства Теней.

— Я приспособлена, но мне уже кажется, что мы торчим здесь месяц! — промолвила Амбра. — Клянусь богами, я ненавижу сие место. — Она посмотрела на Афафренфера. — А ты решил провести здесь годы, сказала она, качая головой.

— Теперь, когда я отсутствовал, я начинаю с тобой соглашаться, — ответил Афафренфер, и глаза дворфы широко раскрылись.

Далия рассматривала сих двоих, уделяя особое внимание их внешности. Когда она впервые с ними столкнулась, она подумала, что они шейды, с темными волосами и серой кожей, но затем, незаметно, оба начали светлеть, как кожа крестьян темнеет в первые десятидневки весны, только наоборот. С Серой Амбры словно сошла завеса, она снова стала румяной, как и большинство дворфов, и даже ее волосы теперь приобрели рыжеватый оттенок. И Далия поняла, что для Афафренфера, возвращение к чему-то человеческому было еще драматичней.

Далия заметила это лишь сейчас, ибо изменения были настолько постепенными, но в сем месте бесконечного мрака, монах снова казался таким, как, когда Далия впервые его увидела, и резкое возвращение так ярко показало степень изменения.

— Ну, каждое путешествие начинается с шага, — сказал Дзирт, и он шагнул в направлении, уже указанном Эффроном.

Однако Эффрон сразу схватил его за руку. — Я хочу, чтобы ты был на фланге, — пояснил он. — А ты, — добавил он, указав на Энтрери, — на другом. Это место ночных кошмаров, и оно оправдывает свое название, я вас уверяю.

— Ага, и скажи им, почему, — сказала Амбра, и когда Эффрон сразу не ответил, и только посмотрел на дворфу, она добавила, — В болоте полно дохлых существ, которым спокойно не лежится. И они всегда голодны.

Далия, Дзирт и Энтрери посмотрели на Эффрона, но он мог только пожать плечами. Дроу кивнул и встал слева, а Энтрери справа. Эффрон пошел впереди, Далия рядом с ним, а дворфа и монах на некотором расстоянии позади.

— Почему ты это делаешь? — тихо спросила Далия, оставшись наедине со своим сыном.

Лицо Эффрона стало непроницаемым. — Я не знаю, — признался он.

— Из-за ненависти к лорду Дрейго?

— Нет, — ответил Эффрон, даже не задумываясь. Сие по большей части было правдой. — Дрейго Проворный проявлял ко мне больше дружелюбия, чем… — Между ними, на некоторое время, повисла тишина.

— Не пытайся на него охотится, — предупредил Эффрон. — Не намекай мне на сражение между тобой и лордом Дрейго.

— Потому что ты будешь на его стороне?

— Я не знаю, — снова ответил он.

Испытывающий неловкость Эффрон пошел быстрее, и Далия, немного подумав, не стала его догонять.

Она не могла себе представить боль и смятение, которое сейчас испытывал Эффрон. Его жизненный путь закрутился и быстро поворачивался, и не совсем по его воле, или совсем не по его воле. Далия пересмотрела свой собственный жизненный путь, когда ушла от Сзасса Тэма к новому горизонту. В Гонтлгриме она столкнулась с кризисом, абсолютным этическим и моральным выбором, который должен был ее сломить, если бы она выбрала по-другому. Если бы она потянула тот рычаг, дабы выпустить огонь предтечи и посеять разрушения на земле, то она бы полностью уступила той тьме, что следовала за ней с того дня, когда Алегни ее уничтожил, а точнее с последующей даты, когда она бросила своего сына с утеса. Темные крылья ее собственной вины окутали бы ее навсегда, делая ее не лучшей тварью, чем отвратительный Сзасс Тэм.

То ли дело ее новая дорога. И сейчас, она отправилась в сие путешествие по своему выбору.

Может ли Эффрон сказать то же самое?

— Медяк за твои мысли, — заметила Амбра, и Далия поняла, что затерявшись в своем внутреннем диалоге, она замедлила шаг.

— Они будут стоить тебе мешка золота, сундука драгоценностей и самоцветов, и телепортации в местечко с солнечным светом, — ответствовала она.

— Такой выкуп не заплатит ни один добрый дворф! — ответила Амбра со смехом.

Афафренфер подошел к Далии с другой стороны, но эльфийка только вежливо усмехнулась, она смотрела вперед, на искривленную спину физически слабого существа, которое следовало впереди.

* * * * *

В Царстве Теней никогда не было много солнца, но когда ночь наступила, контраст казался еще более существенным по сравнению с сумерками на Ториле, ибо в Царстве теней большинство обитателей просыпалось после заката.

Шестеро спутников остро это почувствовали, ибо они расположились лагерем среди грязной земли и трясины. В воздухе стоял густой запах гниения, сие зловоние больше походило на осязаемого и живого врага, чем на естественные запахи болота. Им надоедали жалящие насекомые, а звук их собственных хлопков, раздражал почти также, как жужжание крыльев.

— Если нас не выдаст костер, то выдадут сии хлопки, — промолвил Энтрери.

— У тебя есть идея получше? — спросила Амбра, сопровождая вопрос звучным шлепком по своему лицу. Она подняла руку и показала раздавленного жука, размером с ее ноготь, и полную крови ладонь. — Эти сосущие жуки будут пить соки прямо из вас!

Прежде чем Энтрери успел ответить, они с дворфой повернулись к Афафренферу, который, казалось, исполнял дикий танец.

Монах быстро двигался, как будто выполняя обычную тренировку, но с кое-какими дополнениями, сообразили они, вместо ударов он совершал взмахи и рывки, а также нацеленные хлопки по своему телу. Он продолжал еще много ударов сердца, а затем, широко улыбаясь, повернулся к своим зрителям и показал открытые руки с останками десятков насекомых, он хватал их и давил или прихлопывал.

С другой стороны доносилось металлическое постукивание, и все повернулись, дабы посмотреть на Далию. Действуя своими цепами, она широко улыбнулась и посмотрела на Афафренфера. — Я лучше приспособилась, — пояснила эльфийка, она вращала своими цепами, и каждый удар вызывал небольшую искру молнии от сильно зачарованной Иглы Коза.

— Нет, если ты не попадаешь по жукам, — ответствовала Амбра.

— Ты хорошо работаешь нун'чаками, — заметил Афафренфер, и Далия посмотрела на него с любопытством, не совсем его понимая.

Но это не важно. Далия только улыбнулась еще шире и ускорила свои движения, цепы вращались вокруг нее, через ее плечо, вниз и вокруг. Щелк, щелк, щелк, ударяли они с увеличивающейся скоростью.

А затем пришла развязка, Далия прыгнула и резко развернулась, произошел сильнейший толчок, в котором она выпустила всю накопившуюся энергию своего магического оружия.

Затем случилась большая вспышка молнии, она на мгновение охватила ночь и заполнила воздух таким зарядом, что волосы всех шестерых спутников начали дикую пляску. И сия вспышка, для тех, кто успел заметить, высветила тысячу маленьких мертвых насекомых, взрывающихся от сотрясения заряда.

— Почему бы тебе не найти рог и потрубить, громко и долго, объявляя о нашем местоположении? — проворчал недовольный Энтрери.

Но дворфа рассмеялась, а Афафренфер зааплодировал, в знак одобрения. — Блестящая работа! — поздравил он. — Где ты научилась использовать нун'чаки таким способом?

— Что использовать? — спросила Далия, глядя на свое оружие.

— Нунчаки, — перебил Артемис Энтрери. — Нун'чаки.

— Цепы, — ответила Далия, вращая один из них, держа за конец рукояти. Энтрери пожал плечами, как будто он едва ли заботился о семантическом различии.

— Нун'чаки, — поправил Афафренфер. — Мы учились их использовать в Монастыре Желтой Розы. Они отличаются от обычных цепов тем, что ты можешь перемещать свой захват, от одного держала к другому. — Он подошел к Далии и протянул руку. — Можно я?

Далия посмотрела на остальных спутников, все они казались заинтригованными, затем протянула Афафренферу оба цепа. Однако он взял только один.

Далия отстранилась, и монах начинал свою обычную тренировку, перемещая оружие вокруг своего туловища, через одно плечо и под другое, плавно и быстро.

Далия, с усмешкой, тоже начала такой же танец, и эти двое закружились, их одинаковые оружия сливались пятном. По совпадению, оба сделали выпад вперед в то же время, позволив свободному концу пролететь, и с поворотом запястья, оба сунули тот свободный конец подмышки в тот же самый момент и встали друг напротив друга, согнув руки, как будто собираясь сделать захват.

Они оба рассмеялись, а остальные зааплодировали их координации и точности.

Все за исключением Артемиса Энтрери, который вскочил и пошел за границу света. Он смотрел не на Далию и Афафренфера, а на запад, во тьму. — У нас появилась компания, — промолвил он.

Он взглянул на Дзирта, и дроу кивнул и ускользнул в темноту на севере, а Энтрери двинулся на юг.

— Встаньте вокруг меня, — велела Амбра остальным, и она встала перед костром, вскинув свою огромную булаву, Крушитель Черепов, на плечо.

— Возле костра? — спросила Далия, поскольку свет, конечно, отметил их местоположение.

— Он нам понадобится, — ответствовала Серая Амбра.

— Ходячие мертвецы, — объяснил Эффрон своей матери и Афафренферу, дворфа с другой стороны, возвратила нун’чаку Далии и кивнула, соглашаясь с такой оценкой.

Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем они, наконец, услышали какое-то движение в темном болоте, шелест травы и всплески от бега по грязной земле.

— Упыри, — заметил Эффрон.

Как раз когда он говорил, на них нахлынуло большое зловоние и перебило тяжелый запах болота.

— Парочка из них, наверняка, в ужасе, — промолвила дворфа. Она достала из сумки свой священный символ и поднесла его к глазам. Она вертела его толстыми пальцами, серебристое изображение гор вспыхивало в свете костра при каждом повороте.

— Думатойн даст тебе такую силу? — спросил Афафренфер, очевидно поняв скептическое выражение дворфы.

— Мой бог был ближе, когда моя кожа была светлей, — ответила Амбра, она могла лишь смиренно развести руками.

Затем Артемис Энтрери примчался в круг света, напугав их всех. — Спина к спине! — предупредил он. — Орда упырей, и другие существа среди них!

Четверо воинов образовали прямоугольник вокруг Эффрона, и чернокнижник подготовил свои заклинания.

— Оберни свои руки, монах, — сказала Амбра своему другу. — Не прикасайся к тварям голыми руками!

* * * * *

Скрытность ему не особо поможет, Дзирт знал, ибо нежить могла чувствовать его запах, ощущать его жизненную силу и, если он спрячется за камнем или кустом, не будет никакого толку. Вместо этого он полагался на скорость, постоянное перемещение, постоянную смену направления.

Он заметил приближающихся охотников, стаю сутулых тощих существ, некогда людей, но теперь совсем не похожих на себя при жизни. Они качались и загребали на каждом шагу, их движения казались движениями животных, на их лицах застыла гримаса вечного гнева или голода, их челюсти были нараспашку, демонстрируя зубы, которые, очевидно, продолжали расти в могиле, или, возможно, случалось так, что их десны сильно усохли.

Дзирт взял Тулмарил и прицелился в ближайшее существо. Он посмотрел вокруг, в поисках пути отступления, и подумал, что он должен снять как можно больше упырей, дабы выиграть для своих друзей больше времени.

Прежде чем выстрелить, он понял, что не все существа перед ним одинаковы, среди рядов упырей маячили другие существа, стоящие вертикально, казалось, в них было меньше ярости и голода, и они шли к костру осторожнее. И в то время как упыри загребали, сии немногие, казалось, парили над грязью болота.

Дзирт не очень хорошо разбирался в разновидностях нежити, но ему было очевидно, что сии вторые, менее висцеральные и анималистические, были, вероятно, более опасны.

Он прицелился и выстрелил из лука, и ночь прорезала ослепительная вспышка пронзительной сверкающей энергии. Стрела попала существу в плечо, сила выстрела развернула визжащую тварь, она закрутилась на месте, споткнулась, и только потом восстановила равновесие.

Как раз вовремя, чтобы поймать вторую стрелу прямо в свое истощенное и отталкивающее лицо. Голова существа взорвалась от тяжести удара, и оно полетело назад и на землю.

А Дзирт увидел другое существо, более крупное и в доспехах, оно указало своим двуручным мечом на дроу, и упыри преградили Дзирту путь.

Нужно было бежать, но Дзирт колебался, глядя на существо, которое он считал лидером этой орды монстров. Он пытался разглядеть путь к существу в доспехах, ибо, если он обезглавит стаю, битва может быстро закончиться.

Но потом он понял, что даже сие впечатляющее существо не было командующим его врагов, ибо, когда позади существа в доспехах произошла сверкающая вспышка глубокого синего света, она продлилась достаточно долго, дабы осветить другое чудовище. Частично призрачное существо, казалось, кто-то поместил второй и третий череп на плечи иссохшего трупа. Оно несло посох, который был скорее из кости, чем из дерева, а на его среднем черепе была корона.

— Что? — пробормотал Дзирт, он задавался вопросом, с чем же они с друзьями столкнулись.

* * * * *

Они бежали, бесстрашные и голодные, главным образом с запада, но также с северного и с южного флангов. Спутники стояли к ним лицом, впереди всех была Амбра, она не поднимала свою огромную булаву, а вместо этого выставила священный символ.

— Милостью Думатойна, исчезните! — взревела она, ее ясный и мелодичный голос был полон резонанса и божественной силы, которая проявилась в сверхъестественном зареве, свете, идущем от самой дворфы.

Существа прямо перед Амброй защитно подняли свои длинные тонкие руки, и воздух наполнил ужасный крик. Некоторые побежденными упали на землю, а другие, многие другие, со всей скоростью побежали туда, откуда пришли, от обнаженной силы дворфы-клирошанки.

— Спасение! — поздравил дворфу Афафренфер, но это было все, что он успел сказать, ибо, хоть Амбра и улучшила шансы, численный перевес все равно был на стороне врага.

Упырь прыгнул, выставив когти на левой руке, а монах шагнул вперед с левой ноги, выставил свое предплечье против предплечья упыря в твердом блоке, стараясь избежать грязных, парализующих когтей. Как и ожидалось, упырь попытался укусить блокирующую руку, но Афафренфер уже начал свой тяжелый пересекающий правый удар. Он схватил упыря за челюсть, сломал кости и стал яростно ударять по голове нежити.

Афафренфер убрал руку и быстро отступил, он переместил весь свой вес на правую ногу, поднял левую и лягнул упыря по горлу, ибо он повернулся к монаху, и оттолкнул его.

В это же время Афафренфер выполнил серию ударов сверху вниз и удары исподтишка своей правой рукой, быстро кувыркнулся, дабы оборвать сильные удары когтями второго упыря. Он поднырнул и лягнул упыря в колено, кости сломались, но нежить не чувствовала боли, и упырь прыгнул на него.

Афафренфер подготовился и поймал монстра, затем выпрямился, поднял упыря над своей головой и запустил его назад, в ближайшего монстра. Однако он успел поцарапать Афафренфера. Монах не обратил внимания на легкую рану, он уже вращался и лягал следующего врага.

Но довольно скоро он почувствовал, что по его руке распространяется онемение, зараза от прикосновения упыря, изображение перед ним начало плыть, и он почувствовал, что сила оставила его ноги.

* * * * *

Далия напротив монаха была лучше вооружена против таких монстров. Ее Игла Коза снова была посохом, Далия колола и размахивала, дабы держать врагов на расстоянии. Она работала около Энтрери, и они с Далией быстро нашли ритм, используя длинное оружие и тактические взрывы его волшебной молнии, чтобы создать периметр, свободный от когтей тварей.

Энтрери оставался позади, давая эльфийке-воительнице полное господство в сражении. Ее, в отличие от него, защищало от упыриного паралича ее наследие, эльфийская кровь. Он сосредоточился на флангах, и каждый раз, когда один из монстров проскальзывал мимо размахивающей посохом Далии, он был встречен мечом и кинжалом убийцы, замахом или броском попадающим в цель. Но Энтрери, также, проявлял здесь осторожность и напоминал себе о природе его врагов, особенно, когда его более короткий клинок нашел цель.

Энтрери не мог позволить кинжалу напиться, как он всегда желал. Нежить не могла дать убийце жизненную силу.

* * * * *

Сведущий в нежити чернокнижник Эффрон сразу понял, что сие не просто стая охотящихся упырей. Такие бродячие стаи были распространены вокруг болот, но слишком многие из них прошли дальше, и среди них были другие существа.

А позади них было что-то более зловещее и могучее, понял он, оно скрывалось там, в темноте, ожидая момента, дабы явиться во всей своей зловещей силе.

Тифлинг-чернокнижник придерживал свои самые могущественные заклинания на ранних этапах сражения, используя некромантическое пламя, дабы ужалить и замедлить всех приближающихся врагов, там, где защита его спутников казалась самой слабой.

Вскоре он понял, что неистово творит заклинания, один пламенный штурм за другим, черные лапы пламени почти непрерывно протягивались к надвигающейся орде.

Амбра дала им шанс, понял он, ибо, если бы она не была так сильна в своем божественном вираже, если бы она не разбила центр линии нежити со словом своего бога, то вся пятерка, несмотря на неистовую борьбу, конечно, была бы уже разбита.

Благодаря ее действиям они едва смогли удержать позиции, но маленькая победа была омрачена тем, что брат Афафренфер упал в грязь, сдавшись упыриному параличу.

* * * * *

Дзирт вышел из-за дерева с внезапной атакой.

Упырь выпрыгнул перед ним, дико выбрасывая язык и угрожая когтями, но Дзирт заметил его, и двух других, и прежде чем ужасное существо подобралось к нему, сработали сабли Дзирта.

Голова упыря раскололась пополам и он упал.

Дзирт выстрелил через него, кувыркнулся по грязной земле и побежал, его скорость увеличивали магическими поножи, неистово работая саблями направо и налево, когда он несся между двумя другими упырями, оставляя на своем пути их скрюченные и разорванные тела.

Существо в доспехах подняло свой двуручный меч, чтобы встретить атаку, оно действовало достаточно ловко, чтобы замедлить темп дроу. Оно, очевидно, было не простым ожившим трупом, а поднятыми останками того, кто при жизни был грозным воином.

Дзирт сразу этого не понял, и вынужден был броситься назад и на землю, дабы избежать внезапного тяжелого размаха того четырехфутового клинка, который просвистел в пальце от его лица.

Темный эльф остался на ногах, только пригнулся спиной к земле, он напряг каждую мышцу своего тела и быстро выпрямился. Он даже совершил удар клинком в своей левой руке прежде, чем прыгнуть назад, дабы избежать удара двуручного меча слева.

Существо рванулось за своим клинком.

Дзирт бросился вправо, отступил шаг и отклонился назад, затем кинулся обратно и избежал следующего замаха. Затем он бросился вперед, мимо разворачивающегося существа, и ударил снова, и в третий раз, когда он проносился мимо.

Но существо было быстрым, оно теснило Дзирта. Сие существо не чувствовало боли. Живой противник ухватился бы за бок, там из глубокой раны, оставленной Ледяной Смертью вытекал ихор и вываливались личинки.

Дзирт ожидал следующей атаки существа-воина, и начал двигаться одновременно с двуручным мечом.

Но он поскользнулся на грязной земле и упал.

* * * * *

Их защита содрогнулась, и, казалось, стала разваливаться, когда яд упыря поразил брата Афафренфера.

Он потерял сознание. Он упал бы на землю, но сильная рука дворфы схватила его за плечо, одной рукой Амбра держала его в вертикальном положении, а другой размахивала перед собой Крушителем Черепов, дабы держать на расстоянии своих собственных противников. Как будто сего было недостаточно, вдобавок ко всему, дворфа пела.

Однако героических усилий дворфы было недостаточно, понял Эффрон. Он махал рукой и метнул струю вихрящегося пурпурно-черного пламени мимо Афафренфера, дабы подпалить и отогнать голодных упырей.

Следующее заклинание чернокнижника было более сильным, из грязной земли выросли черные щупальца и начали хватать, давить и обжигать упырей.

Он знал, что должен двигаться быстро, ибо щупальца замедлят их лишь на короткое время.

Им не победить. Только не с большими неупокоенными чудовищами во тьме.

Как раз когда сия беспокоящая мысль промелькнула в голове чернокнижника, он заметил, как упырь поднимается снова, после того, как Далия, очевидно, поразила его молнией.

Лорд-череп!

Лорд-череп скрывался поблизости, Эффрон знал, и он будет постоянно поднимать свое войско, пока усталость не замедлит клинки, и упыриный яд не сломает их ряды. Он должен найти сего монстра и быстро его победить.

Но где его искать?

* * * * *

Дзирт знал, что получит удар; не было никакого способа его избежать, и поэтому он должен был выбрать между скользящим ударом двуручного меча и когтистой рукой существа. Дроу ловко вскочил на ноги и проскочил мимо размахивающего мечом существа.

Он почувствовал, что ледяной коготь впился в его плечо и отчаянно бросился вперед и вбок, дабы быстро отцепиться.

Он освободился и оказался за пределами досягаемости чудовища как раз вовремя, дабы смело встретить другого упыря, клинки Дзирта вращались и отсекали его когтистые пальцы, а затем он ударил существо под подбородок, подняв его вверх и назад. Дроу быстро отступил и позволил пораженному упырю упасть на землю.

Снова, как раз вовремя, ибо Дзирт развернулся и парировал меч наседающего существа.

Теперь он снова крепко стоял на ногах и неистово работал, пытаясь подойти ближе и покончить с сим неупокоенным мечником.

Но сей поединок продолжался уже слишком долго, понял Дзирт, когда он заметил приближение другого, подобного привидению монстра с тремя черепами.

Он отбил двуручный меч и прыгнул вперед, дабы атаковать призрака, но позади него и в стороне, лорд-череп взмахнул своим костяным посохом перед собой, и вперед понеслась темно-синяя энергия, как живая змея, фиолетовое и черное потрескивающее пламя, несущееся на существо-воина и Дзирта.

Дроу отпрыгнул назад и в сторону, совершив другой кувырок, и, кроме того, второе падение, и вложил свои сабли в ножны.

Когда он снова поднялся, у него в руках уже был Тулмарил, он прицелился и выстрелил, прямо и точно, стрела молнии поразила существо с тремя черепами прямо в грудь.

Оно пошатнулось, но не упало и сразу ответило другой, большей волной некромантического пламени, и призвало приспешников, упыря и другое существо, и они кинулись на одинокого дроу.

* * * * *

Серебряная вспышка молнии от стрелы показала Эффрону путь.

— Держитесь! — сказал он четверым сражающимся вокруг него, и добавил для Амбры, — Будь готова, по моему призыву, снова обратиться к силе своего бога.

Как раз когда он обратился к дворфе, Амбра совершила удар своей булавой, которая носила имя Крушитель Черепов. Голова упыря раскололась от сего удара, мозг и раздробленные кости осыпали все вокруг.

— Это забавно, — сказала она со смехом, и уничтожила двух других, когда они глупо пытались атаковать позади их поверженного товарища.

Эффрон не мог отрицать физическую силу дворфы, но он отвернулся от жестокого зрелища и при помощи двеомера принял призрачную форму.

— Держитесь! — снова сказал четверке чернокнижник, его голос был столь же тонким, как и его двумерная форма, и он ушел землю и удалился в направлении вспышки.

Он вышел из-под земли в трещине старого, трухлявого дерева и осмотрелся. Как он и надеялся, Дзирт столкнулся с лидером стаи нежити, и глаза Эффрона заблестели, когда он рассмотрел костяной посох лорда-черепа, сверкающий некромантической силой.

Дзирт носился вокруг, бросался вниз и кувыркался, и совершал один выстрел за другим. Он, очевидно, хотел победить лорда-черепа, но давление упырей и других приспешников, включая существо-воина, вынудило его опять стрелять в ближайших к нему тварей снова и снова.

И все время уклоняться, ибо монстр с тремя черепами замахнулся своим посохом вперед, переплетающиеся языки сверкающего пламени гоняли Дзирта с места на место. Только скорость и ловкость дроу помогали ему избежать атак, да и то с трудом.

Эффрон знал, что он долго не продержится.

Чернокнижник выскользнул из дерева и стал материальным, и сразу начал коварную атаку, шепча отдаленному лорду-черепу на языке преисподней, он поставил свою силу воли против сего немертвого чудовища.

Существо повернулось к нему, три черепа зашипели в едином возмущении, и начало махать своим посохом в сторону тифлинга. Но Эффрон, проявив свою волю, остановил его приказом.

— Прореди их ряды! — крикнул он Дзирту, и опытный дроу уже получил большое преимущество от отвлечения лорда-черепа.

Эффрон видел, что испепеляющая стрела прошла через существо-воина, затем вторая, его стрелы пробили в теле твари отверстие с неровными краями, светящиеся со сверкающей молнией.

Упырь отлетел прочь, затем второй, и дроу выстрелил в упор в существо-воина, и оно отшатнулось. От следующей стрелы в упор его голова разорвалась, и дроу оттолкнул его в сторону, упал на одно колено, и сразу приготовился, прицелился из лука в главного врага.

— Черепа! — пояснил Эффрон.

И на молодого тифлинга от костяного посоха покатилась волна некромантического пламени. Эффрон зарычал и приготовился встретить натиск. Негативная энергия глубоко его жалила, но он пытался, стуча зубами, выдавить слова своего следующего заклинания.

Крайний правый череп нежити раскололся при вспышке серебряной стрелы.

Лорд-череп пошатнулся и качнулся к Дзирту, как раз вовремя, дабы поймать следующую стрелу в грудь. Однако, ему удалось испустить еще один сильный взрыв.

Эффрон нашел мистические энергии Фэйвайльда, сплел их в белое пламя, и использовал свою телепатическую связь с лордом-черепом, дабы вставить сей огонь в разум нежити. Четыре оставшихся глазницы, уже двуглавого чудовища, сразу начали пылать белым пламенем, и ручьи серебристого огня потекли из каждого отверстия черепов, поднимаясь в ночной воздух и создавая пламенный ореол вокруг лорда-черепа.

Это только помогло Дзирту целиться.

Стрелы полетели в существо в быстрой последовательности. Второй череп разбился, и корона монстра упала на болотистую землю.

Эффрон изменил свою магическую атаку, сверху опустился луч холодного звездного света, дабы ужалить ошеломленное существо.

— Амбра, сейчас! — сумел выкрикнуть он между атаками. Он услышал, что дворфа в биваке снова воззвала к Думатойну, и теперь, после уничтожения лорда-черепа, с компенсированной силой и еще эффективнее. Воззвание дворфы было таким сильным, что несколько упырей перед ней рассыпались в прах, и даже другие существа не смогли устоять перед лицом ее божественного воззвания.

Лорд-череп перед Эффроном рухнул в грязь.

Многочисленные вспышки заставили его повернуться и увидеть, что Дзирт отбивается от группы голодных упырей. Только тогда Эффрон по-настоящему рассмотрел красоту танца Дзирта, ибо дроу бросил свой лук и достал клинки так быстро, что глаза Эффрона едва поспевали за его движением.

Дзирт прыгнул вперед, дважды пронзил упыря перед собой, затем вырвал свои клинки и совершил ими ножничный удар, дабы обезглавить существо. Едва ли замедлившись, дроу перехватил эфесы и одновременно пронзил еще двух упырей. Он отступал почти с такой же скоростью, как и нанес удар, Дзирт быстро отступал назад, но наклонился вперед, и во внезапном порыве, обрушил на раненых упырей последний град ударов.

Едва ли замедлившись, дроу прыгнул на лежащее существо-воина и пронзил его клинками, дабы убедиться, что оно не восстанет снова.

Видя, что сражение закончилось, чернокнижник поспешил забрать трофеи, он поднял корону дрожащими руками. Он, конечно, не посмел бы пустить ее в ход или носить, сначала не изучив, но он не принимал таких мер предосторожности с посохом, и с нетерпением его схватил. Посох был высотой с его рост, сделанный из трех костей голеней, слитых в одну, и с крошечным черепом гуманоида на конце. Синяя молния теперь погасла, но молодой чернокнижник легко ее возвратил, найдя магический подход к сильному предмету, и к тому времени, когда Дзирт к нему присоединился, синевато-черные вспышки появились снова, мерцая в глазницах черепа на верхушке посоха.

Дзирт смотрел на него подозрительно.

— Магия не добрая и не злая, — пояснил Эффрон в ответ на его взгляд. — Она просто есть.

Выражение Дзирта особо не изменилось, оставаясь крайне скептическим, но он ничего не сказал и последовал за Эффроном к остальным. Сражение там также закончилось, перед четырьмя спутниками валялись тела. Афафренфер, очевидно, пострадал больше всех, и Амбра занималась его раной на плече и кровоточащими руками.

— Хорошее сражение, — промолвил Дзирт.

— Было бы лучше, если бы один из нас не сбежал, — проворчала Далия, глядя на него, — а другой не последовал за ним.

Дзирт засмеялся и покачал головой, не собираясь извиняться, и даже Артемис Энтрери усмехнулся нелепости замечаний Далии.

— Эти враги были направлены против нас? — спросил Энтрери. — Дрейго Проворным?

Эффрон покачал головой. — Такие бродячие стаи весьма распространены в болотах около Глумрота, — пояснил он. — Хотя эта была особенно сильной. — Он смотрел на свое новое оружие, пока говорил и улыбался, чувствуя силы костяного посоха.

Если неупокоенные чудовища нападут на них снова на следующий день, он знал, что большинство из них будут сражаться на его стороне.

Глава 17 Избранный

Атрогейт положил свои волосатые ноги на большую подушку перед служанкой Бедайн, которая сразу начала давить большими пальцами на точки давления на его широких, плоских ступнях.

— Я, ха! Я думаю, что мог бы привыкнуть к такой жизни, — сказал он в десятый раз за день, а сие означало, что он был почти на полпути к своему среднесуточному использованию сего замечания. Быть гостями нетерезского лорда в Анклаве Шейдов не трудная работа, поняли дворф и Джарлакс. Сто лет назад сия область была огромной и неприветливой пустыней, но она не была совсем бесплодной. Малонаселенной, конечно, но, тем не менее, населенной. Магическая Чума все изменила, большая пустыня Анорох, сама по себе магическая конструкция, была преобразована. И здесь империя Нетерил создала свой главный город на Ториле.

Для коренного населения Анороха, кочевников Бедайн, преобразование не оказалось ни плодотворным, ни благоприятным, поскольку они теперь стали слугами нетерезов, особенно в области непосредственно вокруг Анклава Шейдов. Некоторые племена Бедайн в дальних уголках Анороха крепко держались за свои старые кочевые пустыни пути, но эти люди не процветали. Племена держали несколько альянсов за пределами Анороха, но они не шли ни в какое сравнение с могущественной империей Нетерил, и таким образом, многие теперь служили империи в качестве рабов и гладиаторов.

Для Джарлакса и Атрогейта, их длительное пребывание в Доме Алфбиндер было путешествием в удовольствие и роскошь, для каждой их потребности была орда слуг. Со своей стороны, дворф никогда не выглядел лучше. Его борода была немного подстрижена, а ониксы на ремешках были заменены рядами ярких опалов. Его грязная дорожная одежда и доспехи были тщательно защиты и почищены, но он, так или иначе, предпочитал толстые и мягкие одежды, которые предоставил лорд Паризе Алфбиндер.

— Довольно скоро она станет утомительной, — ответил Джарлакс дворфу, как он обычно делал, когда Атрогейт впадал в беспамятство от роскоши. Джарлаксу, конечно, было не привыкать к прекрасным вещам в жизни. — В мире есть приключения, — добавил он.

— Ба! — ответил Атрогейт и вздрогнул, ибо девочка Бедайн нашла особенно чувствительное место на его ноге. — Чувствуется боль даже в сотый раз, — сказал он, когда отдышался. — Но она никогда не чувствовалась так хорошо! Бухахаха!

Джарлакс лишь рассмеялся и пригубил вино.

— Это великое удовольствие, а еда настолько прекрасна, не торопись, друг, заключать сделку! — наполовину сказал, наполовину пропел Атрогейт, закончив еще одним «Бухахаха!»

Джарлакс улыбнулся и поднял свой бокал для тоста в честь пожелания дворфа, но он не был так уверен, что соглашается с ним. Они были здесь долгое время, месяцы, на торговой миссии, которая не должна была занять больше нескольких десятидневок. Джарлакс и Киммуриэль подробно говорили об этом в текущем разговоре, ибо псионик мог связаться с Джарлаксом с больших расстояний, и его не обнаружил даже нетерезский лорд. Они пришли к выводу, что что-то еще было приведено в действие здесь с нетерезами и с Паризе Алфбиндером и его ближайшими когортами, по крайней мере.

Но что это могло бы быть, только начинало проясняться. На их последних переговорах Паризе провел много времени, обсуждая Мензоберранзан и обычаи общества дроу в служении Паучьей Королеве. Джарлакс объяснил, что Бреган Д’Эрт работает за пределами Мензоберранзана, и что большая часть предложенной торговли с Анклавом Шейдов, которой они могли способствовать, произойдет или закончится далеко от теней Подземья.

Паризе, после сего, вежливо поддерживал разговор, но неоднократно пытался вернуться к теме Мензоберранзана. Джарлакс был слишком способным и подкованным оппонентом в переговорах, дабы пропустить такой фасад.

— Сегодня я буду тебя отвлекать около того стола, так и знай! — заверил его Атрогейт, и дворф снова вздрогнул, когда талантливая девочка Бедайн надавила в следующий раз. — Бухахаха!

Джарлакс отмахнулся от этой мысли. — Сегодня ты останешься здесь.

— Я твой помощник.

— Сегодня будет чистая формальность, — заверил его Джарлакс. — Лорд Алфбиндер хочет представить меня одному из его соотечественников, который проживает в Царстве Теней.

— Ты собрался в тени? — сказал Атрогейт, и сел так быстро, что чуть не сбил с ног бедную девочку Бедайн.

Джарлакс засмеялся и жестом показал ему расслабиться. — Мы используем магический кристалл, — пояснил он. — Не более того.

— Ах, — сказал Атрогейт, снова развалился и с извинением кивнул испуганной девочке. — И ты, я вижу, не хочешь показывать мою рожу в хрустальном шаре. Боишься, я буду вас смущать, а? Бухахаха! Я думал это моя работа!

— Если так, то знай, что нет таких сокровищ, которыми я мог бы наградить тебя за твои усилия.

Атрогейт думал об этом в течение нескольких мгновений, а затем сделал очередное «Бухахаха!»

Джарлакс вздохнул.

— Оставайся здесь, — велел он. — И помойся.

Атрогейт понюхал свои подмышки, сморщил длинный нос, пожал плечами и кивнул.

Джарлакс налил еще бокал вина, стараясь скрыть усмешку. Он не мог это отрицать: он очень полюбил своего опытного и свирепого спутника. Когда он думал, что Атрогейт погиб в Гонтлгриме, сия мысль приводила его в ужас. Разумеется, их наследие и воспитание были совершенно разными, но было нечто, что сделало проходящие века интересными для Джарлакса.

Он вспоминал свое время с Артемисом Энтрери, когда потягивал из следующего бокала изысканного вина. Он усмехнулся вслух, ибо вспомнил короткий срок Энтрери в качестве Короля Ваасы, провальный фарс, который посадил Энтрери в темницы легендарного короля Дамары Гарета Драконоборца.

Он подумал о сестрах-драконах и инстинктивно прикоснулся к своему жилету и секретному месту вдоль бокового шва, где он держал восстановленную флейту Идалии. Он почти освободил Артемиса Энтрери от эмоциональных ловушек его грязного прошлого при помощи сего волшебного инструмента.

Почти.

Он просмотрел на Атрогейта, дворф заложил руки за голову, закрыл глаза и полностью расслабился под действием массажа ног. Джарлакс представлял себе, что они на открытой дороге, охотятся на приключения и изменяют курс королевств, вместе с Артемисом и Дзиртом.

Это была приятная мысль.

Но сейчас он был Джарлаксом из Бреган Д’Эрт, он осушал свой бокал и пошел переодеваться к своей следующей встрече с лордом Паризе Алфбиндером.

— Ваш друг дворф сегодня к нам не присоединится? — сказал Паризе Алфбиндер, когда Джарлакс появился в роскошных личных покоях нетерезского лорда некоторое время спустя.

— Если вы желаете, я могу пойти и привести его.

При сей мысли Паризе рассмеялся. — Он ваша антитеза, а не моя, — охотно признал он. — Вам здесь стало так удобно, что вы больше не нуждаетесь в охраннике? — он сделал паузу и посмотрел на дроу со скромным выражением. — Или Джарлаксу всегда нужен охранник?

Дроу снял широкополую шляпу и сел в удобное кресло.

— Или Джарлаксу никогда не нужен охранник? — спросил Паризе и двинулся предложить Джарлаксу бокал бренди.

— Это более уместный вопрос, — ответствовал Джарлакс.

— А ответ?

— Известен только мне.

Паризе засмеялся и сел напротив дроу.

— Сегодня мы заглянем в ваш хрустальный шар? — спросил Джарлакс.

Паризе покачал головой. — Мой товарищ лорд… занят, — сказал он, и Джарлакс заметил, что Паризе тщательно подбирает слова. Происходит что-то важное, вероятно, в Царстве Теней, где проживал другой лорд, Дрейго Проворный.

— Тогда займемся нашими делами? — спросил дроу. — Или должно быть собрание общества?

— Вы так стремитесь уехать?

— Вовсе нет, — весело ответил Джарлакс, он откинулся на спинку кресла и поднял свой бренди в тосте за хозяина.

Паризе тоже откинулся на спинку. — Если наша сделка будет одобрена вашим земляком Киммуриэлем и моими пэрами, то я подозреваю, что мы с вами найдем много поводов выпить бокал бренди и просто обсудить события дня. В конце концов, вы дали мне гарантии, что вы будете лично присутствовать при многих обменах.

Джарлакс кивнул. — Возможно, в последующие годы, мы станем большими друзьями. — Он говорил, ясно давая понять, что он понял, что что-то здесь происходило в большей схеме дел.

— Возможно, — согласился Паризе, и его тон показал, что он понял интонацию Джарлакса и, казалось, не хотел отрицать подозрений Джарлакса.

Сие было больше, чем торговое соглашение, думал Джарлакс. В конце концов, сие соглашение было улажено в первые дни визита Джарлакса, и большинство «проблем» и «вопросов», которые оттягивали неизбежное рукопожатие, были ни чем иным как задерживающей тактикой.

Джарлакс видел сей тип переговоров много раз прежде, в свою молодость в Мензоберранзане, и почти всегда перед травмирующим изменением — как правило, войной Домов.

Нетерезский лорд снова наполнил кубки, свой и Джарлакса.

— Вы скучаете по Подземью? — спросил он. — Или вы часто там бываете?

— Я предпочитаю поверхность, — признался Джарлакс. — Вероятно, она мне более интересна, ибо она не столь знакома, как глубокие пещеры.

— Я уже год не был в Царстве Теней, — признал Паризе с согласным кивком.

— Ну, вы и ваши люди проделали великую работу по обеспечению здесь тьмы, в конце концов.

Эти слова вызвали смешок.

— Мы не способствовали Магической Чуме, — более серьезно сказал Паризе и Джарлакс оживился. — И связи между Царством Теней и солнечным светом Торила.

Джарлакс думал, что услышал там признание, что, возможно, небесные выравнивания и падение Плетения не были столь постоянными или контролируемыми, как предполагали некоторые, и он попытался вставить любопытное замечание в предыдущий разговор относительно последующих лет.

Однако он не ответил. Он позволил словам Паризе долгое время висеть в воздухе.

— Вы не тот, кем притворяетесь, — наконец сказал Паризе, наливая им по третьему бокалу бренди.

Джарлакс посмотрел на него с любопытством.

— Вы Эмиссар Бреган Д’Эрт? — уточнил Паризе.

— Да.

— Но не только.

— Как так?

— Мне сказали, что банда ваша.

— Все намного сложнее, — признался Джарлакс. — Я отказался от лидерства сто лет назад, дабы преследовать другие интересы.

— Какие?

Джарлакс пожал плечами, как будто это не имело значения.

— Вы больше, чем служитель Киммуриэля.

— Я не служитель Киммуриэля, — быстро поправил Джарлакс. — Как я уже говорил, все сложно. — Он сделал глоток своего напитка, его глаз, который не был покрыт вездесущей повязкой, не мигая смотрел на Паризе. — Но я нахожусь здесь как служитель Бреган Д’Эрт.

— Почему вы, а не Киммуриэль?

Джарлакс некоторое время переваривал сей вопрос, и весь ряд вопросов, ибо сейчас был первый раз, когда такие вопросы были заданы столь откровенно.

— Поверьте, вы предпочли бы в качестве гостя меня, — промолвил Джарлакс. — Ему удобнее в улье иллитидов, чем в обществе интеллигентного нетерезского лорда.

Паризе над этим посмеялся. — И ваши связи в Мензоберранзане выходят за рамки вашего руководства наемничьей бандой, да? — спросил он.

— Я прожил там большую часть своей жизни.

— В каком Доме?

— Ни в каком.

— Но вы, конечно, родились в Доме, вероятно, в одном из сильнейших, учитывая ваше положение в обществе того иерархического города.

Джарлакс старался не показывать свое растущее раздражение.

— Почему вы мне не сказали?

— Что?

— Что вы были сыном Дома Бэнр.

Джарлакс тяжело на него посмотрел и поставил бокал с бренди.

— У меня свои средства, — напомнил ему нетерезский лорд.

— Вы говорите о минувших веках. Давно минувших.

— Но у вас по-прежнему есть уши верховной матери Мензоберранзана?

Джарлакс мгновение обдумывал вопрос, а затем кивнул.

— Вашей сестры?

Дроу снова кивнул, он не был уверен, стоит ли злиться или беспокоиться.

— Сие означает, что архимаг города ваш брат.

— Вы говорите о давно минувших веках, — повторил Джарлакс.

— Действительно, — признал Паризе. И, пожалуйста, простите мою дерзость — возможно, я лезу не в свое дело.

Джарлакс уклончиво пожал плечами. — За вашими шутками что-то кроется? — спросил он. — Помимо нашей цветущей дружбы, я имею в виду.

Паризе выдавил улыбку, но она быстро погасла, а его лицо приняло более серьезное выражение, и он посмотрел дроу прямо в глаза. — Вы служите леди Ллос?

Джарлакс не ответил, он только усмехнулся.

— Очень хорошо, — переориентировался Паризе, очевидно поняв, что ступил на опасную почву. — Вы хорошо осведомлены о желаниях Паучьей Королевы, по крайней мере, от вашей сестры?

— Я годами не видел своей сестры, и, боюсь, это не достаточно долго, — холодно ответил Джарлакс. — Вы сильно переоцениваете мои отношения с Первым Домом Мензоберранзана.

— Ах, значит, я переоценил ваши способности заручиться информацией из Мензоберранзана? — спросил Паризе, и тем самым заинтриговал Джарлакса.

— Мы действительно хотим торговать через ваши каналы, — продолжал Паризе. — К нашей взаимной выгоде. Но я также хочу обмениваться знаниями, а кто, в сем отношении, может быть лучшим торговым партнером, чем Джарлакс Бэ — Джарлакс из Бреган Д’Эрт? — намеренно оговорившись, спросил он.

— Вероятно никто, — сухо ответил дроу.

— Я признаюсь, что очарован возможностями, — промолвил Паризе. — Вы, конечно, не являетесь явным последователем Леди Ллос, и все же, с вами мирятся ее смертные высшего ранга. Разве что из-за семейных связей?

— С Квентл? Ее Дом извлекает выгоду из Бреган Д’Эрт. Для решения вашей загадки не нужно далеко ходить, это всего лишь прагматизм.

— И Ллос не покарает ее за… ну, за то, что она не покарала вас?

— Город Ллос извлекает выгоду из Бреган Д’Эрт, независимо от любви между нами.

— Значит для дроу прагматизм превыше всего?

— В любом обществе, которое было и будет, прагматизм превыше всего.

Паризе кивнул. Тогда объясните Дзирта До'Урдена.

При упоминании Дзирта, Джарлакс с трудом скрыл удивление. Тем не менее, когда он об этом подумал, Джарлаксу стало ясно, почему нетерез обратил внимание на Дзирта — он сыграл важную роль в событиях Невервинтера, в конце концов, и там погибли многие нетерезы, включая многообещающего военачальника со значительной репутацией.

На мгновение он испугался, что Паризе собирается его попросить помочь отплатить причинившему беспокойство бродяге. И в таком случае, Джарлакс предполагал, что устроит скоропостижную кончину Паризе и найдет какую-нибудь причину принудить Киммуриэля помочь ему осуществить сие убийство.

— Дзирта До'Урдена?

— Даже не притворяйтесь, что вы его не знаете! — вышел из себя Паризе.

— Я хорошо его знаю.

— Почему ему позволили жить?

— Потому, что он убивает всех, кто пытается его убить, я полагаю.

— Нет, — сказал Паризе, с нетерпением наклонившись вперед. — Здесь нечто большее.

— Тогда расскажите, ибо вы, кажется, знаете о сем больше, чем я.

— Леди Ллос не требовала его смерти, — промолвил Паризе.

Джарлакс, в очередной раз, пожал плечами.

— Почему? — надавил Паризе.

— Почему? — повторил Джарлакс. — Разве он сражается с ее фаворитами? Вы никогда не были в Мензоберранзане, это очевидно, — добавил он фыркнув. — Там более чем достаточно интриг и врагов, и у лазутчиков Ллос, деловито убивающих дроу, нет времени для путешествий на поверхность, дабы охотиться на Дзирта До’Урдена.

— Здесь нечто большее! — снова надавил Паризе.

— Тогда расскажите, — ответствовал Джарлакс. Он передал свой пустой бокал нетерезскому лорду и добавил, — Только сначала наполните мой бокал. Такие байки у камина всегда звучат лучше на затуманенный разум.

Паризе взял бокал и потянулся к бутыли, смеясь, он ответил, — Разум Джарлакса никогда не затуманивается.

Дроу лишь снова пожал плечами.

— К чему вы ведете? — спросил Джарлакс. — Вы хотите отомстить Дзирту До’Урдену, но боитесь вызвать гнев Дома Бэнр?

— Конечно, нет! — решительно ответил хозяин — и к своему удивлению, Джарлакс понял, что он верит человеку.

— Но я действительно заинтригован сим интересным существом Дзиртом и его связью с богиней дроу.

Озадаченное выражение Джарлакса точно отразило замешательство в его голове от сего любопытного комментария.

— Вы думаете, возможно, что она способствует ему, тайно? — спросил Паризе. — Она питается хаосом, в конце концов, и он, кажется, его создает — или, конечно, он однажды создал его в городе Мензоберранзан.

Джарлакс залпом осушил бокал и обдумал слова и потенциальные последствия своего предстоящего ответа.

— Я слышал сие предположение раньше, много раз, — промолвил он.

— Он пользуется почтением у жриц, — предположил Паризе.

Джарлакс опять пожал плечами. — Если вы за ним не охотитесь и не требуете сего от меня и моей банды, то, возможно, в этом есть смысл. И да, сие, конечно, означает, что богиня не приказывала моей сестре и ее товаркам найти его и покарать.

Он кивал, когда говорил, затем посмотрел Паризе прямо в глаза и закончил, — Ваше утверждение, вполне вероятно, верное. Я часто думал, что сие так. С чего бы Дзирту быть невольным орудием Ллос, но с другой стороны, разве это не ее типично загадочный путь?

Нетерезский лорд казался весьма довольным ответом, и он не мог скрыть сей факт за поднятым бокалом бренди.

Джарлакс задавался вопросом, защитит ли Дзирта такое диковинное утверждение от мести, которую могли планировать нетерезы.

Глава 18 Разбиты

Тени служили союзниками, но никого из шестерых спутников сия действительность особенно не успокаивала. Они затаились в бесцветном кустарнике в роще деревьев и смотрели на огромное строение: большой дом с высокой башней, окруженный огромной каменной стеной, не менее двадцати футов высотой. Замок лорда Дрейго Проворного.

Сердце Дзирта упало, а время шло. Когда он узнал о пленении Гвенвивар, его курс казался ясным и прямым. Она была там, таким образом, он должен идти, и не позволять никаким препятствиям ему помешать освободить пантеру. Но теперь, когда этот выбор столкнулся с суровой действительностью, что они шестеро могут сделать против грозного замка перед ними? Они штурмом возьмут это место и оставят следы смерти и разрушение на своем пути к пантере?

Это казалось глупым выбором, поскольку Эффрон неоднократно напоминал им, что Дрейго Проворный, вероятно, мог в одиночку победить их всех. И в башне лорда Дрейго, также предупредил молодой тифлинг, маячило много младших чернокнижников обучающихся при великом лорде, и зверинец опасных питомцев, которых Дрейго мог на них напустить.

— И что теперь? — спросил Артемис Энтрери, когда прошло много неприятных мгновений. Их злоключения на болоте были немалыми, но по сравнению с препятствием, стоящим перед ними, они действительно казались незначительными. Вообще-то, Энтрери задал вопрос главным образом Эффрону, и его тон показал, что он не доволен молодым чернокнижником.

— Меня попросили отвести вас к Гвенвивар, и я это сделал, — ответил Эффрон.

— Тогда покажи где она, — прохладно ответил убийца.

Эффрон поднял руку к башне, повернув ее так, чтобы указать приблизительно на две трети пути вверх семидесятифутового строения.

— Есть ли боковая дверь? Возможно кухня или вход для слуг, или даже мусоропровод? — спросил Дзирт, в это время он отчаянно хотел продолжать разговор на месте. Он зашел слишком далеко, чтобы отступать, независимо от проблемы перед ними, и они знали — хотя, конечно, грозный вид замка Дрейго Проворного поставил восклицательный знак в серьезность этой задачи — возвращение Гвенвивар не будет легкой задачей.

— В стене, — ответил Эффрон. — Но единственный вход на территорию через парадные ворота.

— Или через стену, — сказал Дзирт.

— Я бы не советовал.

— Не может быть, — насмешливо сказал Энтрери, но он, казалось, смутился в конце своего замечания, заметив угрюмый вид не только Дзирта, но и Далии.

Дзирт отметил смущение убийцы и его источник. Энтрери пошел не ради Дзирта, понял он, а ради Далии.

Дзирту снова пришло в голову, что его это не беспокоит.

Независимо от причины, он был рад, что Энтрери и Далия были здесь.

— Стены многих больших имений этой области были созданы теми же самыми масонами и чародеями, — пояснил Эффрон, его небрежный тон не оставлял Энтрери возможности для сарказма. — Они сильно зачарованы, чтобы предотвратить такой доступ.

— Глифы можно снять, — сказала Амбра, но без особой уверенности.

— Замок лорда Дрейго охраняют горгульи и другие часовые, — пояснил Эффрон. — Если мы переберемся через эту стену, то они проснутся.

— Сразимся во внутреннем дворе, — заметила Далия.

— С могущественным чернокнижником, смотрящим вниз на нас, неприкосновенным, в своих безопасных палатах, — добавил Эффрон.

— Возможно, я могу пройти через ворота, — сказал Эффрон. — Я даже не уверен, что лорд Дрейго знает, что я с вами объединился. Он может думать, что я по-прежнему ему служу, и если это так, я смогу пройти. Я знаю, где Гвенвивар, и, возможно, могу найти способ разорвать ее связь с магическим острогом, чтобы вы могли спасти ее и уйти.

— Звучит очень рискованно, — сказал Дзирт.

— Нет! — заявила Далия и притом с таким пылом, чтобы удивить их всех, включая и саму Далию.

— Только не в одиночку, — быстро уточнила она, и она, казалось, импровизировала, когда добавила, — Притворись, что мы твои пленники. Или ты ведешь нас на встречу с лордом Дрейго — да, иди к нему и объясни, что мы хотим поставить на кон.

— Ему нечего тебе сказать, — ответил ей Эффрон. — Он просто убьет вас как наказание за смерть Херцго Алегни и уничтожение Когтя Харона — действительно, второе преступление даже еще хуже! — И хуже всего для тебя, — добавил он, указывая на Энтрери. — За ваши головы Кавус Дун назначил высокую цену, это, по крайней мере, из-за твоего предательства, дворфа — сказал он Амбре и Афафренферу.

— Значит, мы войдем как твои пленники, — сказал Дзирт.

Они подробно обсудили план, а затем пытались найти какие-то поддельные магические оковы, которые они могли бы приспособить, чтобы создать, по крайней мере, правдоподобие такой уловки, но они, казалось, шли по кругу. Дрейго Проворный хорошо знал возможности Эффрона, а также он знал способности остальных пяти.

— Тогда ты обманул нас в разговоре с ним, — предложил Дзирт некоторое время спустя. — Мы пришли выменять Гвенвивар, но ты скажешь своему бывшему учителю, что это все твоя уловка, чтобы доставить нас к его ногам.

— Смешно, — ответил Артемис Энтрери, и закончил покорным тоном, — но это, вероятно, лучшая возможность пробраться.

Дзирт внимательно изучал убийцу. Риск для Энтрери был действительно большим, и все же он пошел. Возможно, не ради Дзирта, но, тем не менее, он пошел.

Они продолжали обсуждать эту линию, пытаясь придумать какое-то правдоподобное объяснение относительно того, почему они будут просто идти в паутину таким путем. Однако их разговор был резко прерван, поскольку парадные ворота великой резиденции лорда Дрейго распахнулись, и вперед помчалась черная карета, запряженная четверкой черных лошадей, уже взмыленных в поту, когда они понеслись по дороге.

— Лорд Дрейго, — выдохнул Эффрон, наблюдая, наблюдая за удаляющейся каретой.

— Его карета? — спросила Далия.

— Его, — заверил их Эффрон. — Никто, кроме лорда Дрейго не ездит в этой карете, и она никогда не используется, если он не взял ее для своих целей.

— Тогда мы должны войти сейчас, — сказал Энтрери.

Он все еще охраняется, — начал Эффрон, но его отвлекли остальные, поднявшиеся чтобы подготовиться к атаке. К тому времени, когда Эффрон изрек свое предупреждение, Дзирт уже двигался к закрывающимся воротам, быстрый Афафренфер шагал рядом с ним, и Амбра со священным символом в руке и магическими чарами для рассеивания глифов и чар на ее устах, двигалась справа позади.

Они просто не могли упустить такую возможность, объяснили Далии, и она с Энтрери пронеслась впереди Эффрона.

* * * * *

Амбра сотворила серию заклинаний в быстрой последовательности, сначала чтобы обнаружить волшебные чары, а когда она сделала это, то еще несколько, чтобы рассеять мощную магию, которую она обнаружила вокруг ворот.

Как только она кивнула, Дзирт распахнул ворота и последовал впереди, снова вместе с монахом, к главному входу. По призыву Эффрона они повернули налево и побежали вокруг, к торцу здания.

— Магических ловушек нет, — уверила Амбра Дзирта, когда они подошли к небольшой боковой двери.

— Никаких ловушек, — добавил Афафренфер после тщательной проверки, говоря о механических устройствах.

— Помещение для слуг, — пояснил Эффрон, прибежав с Энтрери и Далией.

Дзирт протолкнулся внутрь, теперь рядом с ним был Эффрон, ведущий его вперед. Они прошли ряды небольших комнат, спальни, кухню и кладовую, и через тяжелую деревянную дверь попали в богатую столовую, подобающую человеку королевского положения Дрейго Проворного.

— Этот путь, — подсказал Эффрон, и они с Дзиртом направились в вестибюль.

Серая Амбра и Афафренфер шли позади них, а Энтрери и Далия были в арьергарде. Они прошли другой коридор, главное фойе, бальный зал замка и большую палату с высоким потолком и мраморным полом, который казался шахматной доской из-за черных и белых плиток. Бронированные статуи и скрупулезные гобелены были вдоль стен огромной комнаты, которая была разделена пополам широкой лестницей, что поднималась на двадцать футов или даже больше прежде, чем повернуть налево или направо вдоль балконов, ограниченных железными перилами, украшенными декоративными балюстрадами, изображающими парящих драконов.

Дзирт направился к лестнице, но Эффрон отбросил эту его мысль и указал на дверь напротив зала, откуда они вошли. — Лестница в башню, — пояснил он.

* * * * *

Эффрон знал многие уловки и ловушки, которые Дрейго Проворный установил в своей башне — многие, но едва ли все.

Удобно устроившись возле хрустального шара, отправив свою карету как уловку, Дрейго Проворный поочередно думал, что он должен наказать дерзкого молодого тифлинга или поблагодарить его за то, что он так легко доставил Дзирта.

Он наблюдал за продвижением группы по шахматному полу главного зала нижнего этажа и отметил, что это, также, было очень для него удобно, поскольку Эффрон и Дзирт, только двое из группы, которые волновали Дрейго Проворного, отделились от других и были на несколько шагов впереди.

Подлый старый чернокнижник волновался, что это будет опасная встреча. Дзирт, Далия, и бывший чемпион Херцго Алегни, этот Артемис Энтрери, все они были внушительны, в конце концов, и, вдобавок, с ними была пара бывших охотников за головами Кавус Дун. Все это заставляло могущественного лорда бояться, что он может здесь потерять многих своих подчиненных, и, возможно, также изрядное количество его драгоценных питомцев.

Хотя исход никогда не вызывал у Дрейго Проворного особых сомнений.

И в связи с тем, что группа опрометчиво считает, что он покинул замок, их стало значительно меньше.

Дрейго Проворный сосредоточился на поле перед Эффроном и Дзиртом и отлично рассчитал свое магическое командное слово через хрустальный шар на зачарованный пол. Панель под парой приоткрылась.

С удивительной ловкостью и реакцией, Дзирт прыгнул и изогнулся на краю ямы почти идеально, но ему пришлось остановиться, чтобы схватить Эффрона.

Эти двое пропали из поля зрения, провалившись через пол и долго падали вниз, а пружины панели-ловушки почти сразу вернулись на место.

Четверо замыкающих оккупантов были вынуждены остановиться.

По сигналу доспехи вдоль зала зашевелились, а сверху взлетели горгульи и стали медленно кружить вниз, и миниатюрные драконы с балюстрады перил балкона оживали и взлетали.

* * * * *

Не за что было удержаться и замедлить спуск по гладкому, извилистому желобу. Дзирт попытался зацепиться пятками или найти пальцами какую-то зазубрину, но напрасно.

Эффрон попытался сотворить заклинание, но его слова потонули в ворчании и стонах, когда они с Дзиртом запутались и упали в абсолютную тьму.

Спуск, наконец, закончился, дуэт врезался в маленькую, трехстенную площадку.

— Ты в порядке? — спросил Дзирт.

— Нужно выбраться отсюда, — ответил Эффрон. — Призрачная форма…

Его слова пропали в вопле удивления, поскольку пол снова ушел у них из-под ног. Они с Дзиртом упали на десять футов и тяжело приземлились на пол с грязным сухим сеном.

Темнота ушла почти сразу. Низкий потрескивающий звук заглушил их стоны, ибо решетка их острога оживала магической энергией.

— Во имя богов, нет, — ахнул Эффрон, садясь, он тяжело приземлился на ноги и они его не держали.

— Что это? — спросил Дзирт. Менее пострадавший дроу бросился вперед и обнажил клинки, и даже осмелился протянуть руку и коснуться одного из сверкающих брусков Ледяной Смертью, но добился только того, что саблю выбило из его руки, а он отлетел на пол.

— Мы в ловушке, — заверил его Эффрон. — Будем новыми питомцами Дрейго Проворного.

— Тогда используй свою призрачную форму! — сказал ему Дзирт, стуча стиснутыми зубами, но Эффрон по-прежнему сидел и покачал головой.

— Ничего из моей магии не будет работать в этой клетке. Мы в ловушке. — Он беспомощно рассмеялся и добавил — Как Гвенвивар.

Дзирт не слушал, он метался вокруг и осматривал каждый шов, каждую доску и каждый сверкающий брус магической клетки. Он звал Энтрери и остальных, не желая признавать поражение.

Когда он, наконец, снова заметил Эффрона, молодой тифлинг сидел на полу, в унынии опустив голову.

Дзирт не знал, что отражала сия поза, незрелость или действительность.

* * * * *

— Смотрите под ноги! — выкрикнул Афафренфер, банальное предупреждение, ибо они все только что увидели внезапное падение Дзирта и Эффрона.

Монах быстро двигался вдоль швов на полу, так, чтобы, если выпадет другая плитка, он смог бы, так или иначе, проскочить. Он встретил ближайшую атаку существа в доспехах летящим ударом ногой, который сотряс кости защитника дома, ожившего скелета, и отправил его назад и на пол.

Афафренфер ловко приземлился на ноги и правой рукой отбил острый меч следующего противника, его левая ладонь рванулась вперед и с потрясающей силой ударила по грудной пластине.

Другой скелет в доспехах упрямо наступал, но Афафренфер поднырнул под его острым мечом, он вплотную подошел к монстру, зацепляя его руку под брештуком скелета, встав позади него. И бросил скелета в доспехах назад.

Появился третий противник, как раз когда первый попытался снова встать, и снова Афафренфер был готов, совершив тяжелый двойной удар между его поднимающихся рук. Его целью было оттолкнуть противника назад, дабы выиграть пространство.

Но он не был никаким скелетом и не двигался с места, а его поднятые руки не тянулись к Афафренферу, а скорее показывали главное оружие монстра.

Медуза сняла свой шлем.

* * * * *

Артемис Энтрери совершал вращающиеся атаки, нанеся удары и побеждая, дабы теснить наземных врагов. В то время как Далия, оставаясь в пределах защитного периметра убийцы, блестяще использовала свой длинный посох, отмахиваясь от дракончиков и нанося удары нападающим горгульям, каждый удар по каменным монстрам наполнял Иглу Коза энергией молнии.

Она взяла свой посох ниже и произвела горизонтальный замах на одного скелета, который проскочил мимо защитных вращений Энтрери и подошел к ней, и ее цель оказалась прекрасной, эльфийка ударила монстра в бок его шлема и толкнула в сторону — где поджидали меч и кинжал Энтрери. Выполняя вращение, Далия ударила пикирующую горгулью, и теперь выпустила накопившийся заряд, воздух над ней взорвался со сверкающей молнией, и горгулья развалилась несколько кусочков. Также, от взрыва, несколько крошечных драконов упали как мертвые птицы.

Теперь они открылись, и таким образом, они должны были найти более защищенное место, но когда Далия посмотрел вперед, она увидела, что бежит Амбра, шатаясь и с опущенной головой, закрывая лицо руками. Позади дворфы она увидела Афафренфера все еще стоящего в совершенной защитной стойке, подняв руки перед собой.

И за Афафренфером она увидела его противницу…

— Нет! — крикнул Энтрери и прыгнул к Далии, пытаясь повалить ее на пол, пытаясь что-то сделать, что-либо, чтобы отвести ее взгляд.

Но слишком поздно. Он врезался в твердый камень. Статуя Далии лишь немного сдвинулась, а Энтрери сильно ударился коленом и рефлексивно посмотрел туда, куда не должен был смотреть, и на сей раз, магия медузы нашло его.

Убийца также стал статуей, его плоть окаменела, он стоял на коленях рядом с Далией, в отчаянной последней попытке спасти подругу.

Амбра застонала, спотыкаясь, пробегая мимо пары, она все еще пригибалась и закрывалась, не смея замедляться, дабы замахнуться на горгулью, нападающую на нее сверху. Она не поддалась разрушительному взгляду медузы в первые мгновения, но она знала, что сие нападение повторится, и в следующий раз ей может уже так не повезти!

Таким образом, она не смела замедляться, и, конечно, не смела обернуться, принимая удары когтей горгульи на пути назад к двери, из которой она пришла.

Серая Амбра бежала к двери, а горгулья летела прямо позади нее, по пути дворфа получила несколько жестоких ударов, и один из них разорвал ее кожу от плеча до уха.

Она, наконец, добежала, встала спиной к двери и подняла свою тяжелую булаву, обменивая один удар на множество ударов хорошо вооруженного существа. Горгулья подпрыгнула, ее широкие крылья удерживали ее в воздухе, пока когтистые лапы царапали дворфу.

Амбра получила многочисленные удары и сосредоточилась на одном своем тяжелом, двуручном ударе снизу.

Крушитель Черепов снова оправдал свое имя.

Из множества ран дворфы капала кровь, но не было времени остановиться и сотворить какое-нибудь исцеление, ибо дверь за ее спиной дребезжала от напора защитников замка.

Серая Амбра бросилась к другой двери и потерпела неудачу. Затем она попробовала третью дверь и на сей раз смогла продолжить свой путь. У сей двери была задвижка, которую она быстро задвинула, но она не питала иллюзий, что она долго продержится, или что у защитников замка не было других путей, дабы ее настигнуть.

Куда делись Дзирт и Эффрон? Она ничего не могла сделать для тех, кто окаменел — для борьбы с такой магией были заклинания восстановления, но Амбре они были далеко не под силу!

Таким образом, она сбежала — не только из замка, поскольку, куда она могла бы пойти? — но сбежала с самого плана Царство Теней. Амбра не могла делать шаг сквозь тень, и создание врат, как делал Эффрон, было также ей не под силу, но у нее была своя зачарованная брошка, свое Слово Возвращения, и она установила свое святилище далеко-далеко.

Дворфа в мгновение ока перенеслась из замка Дрейго Проворного в комнату, отведенную для нее в Утешении Матроса в Порт Лласте.

Она потратила много ударов сердца, просто пытаясь успокоить свое дыхание, а затем, пытаясь наметить свой путь. Она рефлексивно хотела повернуть на восток, в сторону Серебряных Пустошей, ее дома и Мифрил Халла. Возможно, она могла пойти в Клан Боевых Топоров с вестями о Дзирте До’Урдене, который когда-то был их излюбленным гостем. Возможно, она могла их сплотить для штурма замка на другом плане, дабы начать дерзкое спасение.

Над нелепостью сего дворфа рассмеялась. Троих ее спутников, включая Афафренфера, уже не было, а двое других…

Амбра подумала о Дрейго Проворном; она знала большую часть его репутации. Дворфа пришла к мнению, что Энтрери, Далия и Афафренфер были счастливчиками.

Страница ее книги повернулась, поняла Амбра, и вместе с тем она сделала глубокий вдох, дабы успокоиться и оставила прошлое позади, готовая искать новую дорогу.

Но ее старые эскапады не могли бы так быстро ее отпустить. Кавус Дун разыскивал ее и имел ресурсы, дабы найти ее и убить.

Вскоре, после того, как она израсходовала всю свою магическую энергию, дабы закрыть худшую из ее многочисленных ран, она выглянула из своего окна на небольшой морской порт под ее балконом.

Кавус Дун может найти ее здесь, и легко, ибо она, конечно, выделяется среди населения этой маленькой общины. И здесь она не найдет достаточно сильных союзников, дабы защититься от таких нападений.

Она подумала о Лускане, о Бениаго и Корабле Курта. Он захочет взять ее обратно. Возможно, он взял бы ее на борт другого торгового корабля Курта, в море. Она кивнула. Разве может быть лучшее место для беглой дворфы?

На следующий день Амбра обзавелась пони и припасами и начала путешествие из Порт Лласта на север.

Начиная новую главу сумасшедшей жизни.

Глава 19 Все чудесатее и чудесатее

— Почему ты расхаживаешь? — спросил Атрогейт. — Взад-вперед и снова взад. Если ты хочешь проделать траншею в полу, то дай мне кирку!

— Там что-то затевается, — ответил Джарлакс Атрогейту.

— Ну, так выясни в чем дело, — ответил Атрогейт, шевеля толстыми пальцами ног, которые он удобно устроил на оттоманке, усмехнувшись, как будто сие движение было сделано в ответ на изречение Джарлакса.

— Нас это не особо касается, — ответствовал Джарлакс. — Кроме торгового соглашения, которое, кажется, уже гарантировано.

— А? — Атрогейт явно не ожидал такого ответа.

— Сейчас интересное время, — пояснил Джарлакс. — Я завидую стремлениям и великим поискам нетерезских лордов. О, если бы у меня было время, я бы присоединился к ним!

— А? — снова спросил совсем сбитый с толку Атрогейт.

— Действительно, — промолвил Джарлакс. — Еще я знаю, что, если мы и дальше будем оставаться здесь, я, конечно, буду вовлечен в работу Паризе Алфбиндера, намного больше, чем я могу себе позволить. Мы выезжаем этой ночью.

— А? — переспросил Атрогейт, теперь он казался встревоженным и не особо счастливым.

— Действительно, — только и ответил Джарлакс.

И в ту же ночь, Джарлакс и Атрогейт ехали по пересеченной местности, которая когда-то была великой пустыней Анорох, Джарлакс на своем кошмаре, а Атрогейт на адском вепре. Джарлакс отверг пожелание Атрогейта найти приличное укрытие, и они расположились на открытой равнине. Эти двое сидели у костра, Атрогейт готовил прекрасное тушеное мясо, а их магические скакуны стояли поблизости в качестве часовых.

— Я мог бы остаться, — пробормотал Атрогейт. Он молчал, но был явно раздражен, на протяжении всей поездки.

— Что-то затевается, — ответствовал Джарлакс. — Что-то важное.

— Да, да, но для этого ты слишком занят и весь тот вздор, который ты уже сказал.

— Ты, конечно, понимаешь, что Паризе Алфбиндер наблюдал за нами в нашей комнате, — ответствовал дроу.

— А?

— Что, опять? Да, я уверяю тебя, — сказал Джарлакс, и постучал по своей повязке, дабы укрепить силу своего утверждения, ибо сей магический предмет защищал от телепатических или ясновидческих вторжений. — Затевается что-то важное. Что-то связанное с Магической Чумой и падением плетения.

— Магическая Чума, — пробормотал Атрогейт. — Я продолжаю слышать сие название, но я не очень понимаю, что ты мелешь.

— Столь же неуловимое, как мрак, — пояснил дроу. — Столь же тихое, как тень. По какой-то причине, после падения плетения, мы стали связаны с Царством Теней и его темными приспешниками.

— Ага, стало слишком много чертовых теневых существ. И че, по-твоему, происходит?

Джарлакс покачал головой. — Наши друзья из Анклава Шейдов могут сделать шаг к господству.

— О?

— Все? — спросил Джарлакс как утверждение. — Они тратят много энергии на изучение старых богов. Паризе спросил меня, может ли Дзирт быть Избранным Ллос.

— Ага, он и меня спрашивал о чем-то подобном.

Эти новости удивили Джарлакса. — Когда вы говорили…? — начал спрашивать он.

— Когда ты ходил к нему на днях, — ответствовал Атрогейт. — Он пришел ко мне прямо перед твоим возвращением, желая узнать об этом чертовом следопыте.

— И что ты ему сказал?

— Леди единорога, Меликин или что-то…

— Миликки, — поправил Джарлакс.

— Ага, так я и думал. Слышал как-то от Дзирта.

Джарлакс кивнул, но не потерял интереса к другой теории, что Ллос тайно считала Дзирта своим чемпионом хаоса, и действительно, бродяга доставил немало хлопот городу Мензоберранзан.

— Так ты думаешь, что их теневые лорды изучают богов и их Избранного, дабы найти какой-то план атаки на всех нас?

Джарлакс был впечатлен тем, что Атрогейт так быстро начал рассуждать, и напомнил себе, что этот дворф отнюдь не глупец, несмотря на его бессмысленные рифмы и фривольный хохот, особенно в вопросах стратегий сражения.

— Интересно, где мы могли бы вписаться в такие планы господства, а? — добавил дворф, и Джарлакс кивнул.

Действительно интересно.

* * * * *

— Похоже, в последнее время, многие интересуются бродягой До'Урденом, — сказал Киммуриэль Джарлаксу через пару дней после того, как Джарлакс и Атрогейт приехали в Лускан.

— Тиаго?

— Он настойчив.

— А где Дзирт? — спросил Джарлакс.

— Я полагаю, что в городе или поблизости, хотя и не на виду, — ответствовал Киммуриэль. — Его судно вернулось в порт некоторое время назад, и он был на борту, но мы не знаем, куда он пошел со своими друзьями.

Джарлакс кивнул. Следить за бандой, в которую входит Артемис Энтрери, было нелегко, он знал.

— Вы думаете, что расспросы этого Паризе Алфбиндера как-то связаны с преследованием Дзирта Тиаго? — спросил Киммуриэль. — Возможно ли, что нетерезские лорды пытаются создать обходной канал на прямые рынки в Мензоберранзане?

Джарлакс покачал головой. — Наше соглашение довольно доскональное, — напомнил он, и Киммуриэль, который только что заключил сей договор, не мог не согласиться. — У меня такое чувство, что Паризе интересуется Дзиртом только для того, чтобы использовать Дзирта в качестве символа чего-то большего.

Пока Джарлакс говорил, Киммуриэль кивал, показывая, что он с ним согласен. — У нетерезов были и другие вопросы, — пояснил он.

— О Дзирте?

— Насколько я знаю, нет, вопросы были о других, о тех, кто возвысился среди смертных Фаэруна. О Эльминстере, например. Кажется, что наши нетерезские соседи питают особый интерес к тем, кто отличился в глазах того или иного бога.

— Избранные, — заключил Джарлакс. — Или, возможно, они питают интерес к самим богам.

— И наш долг в каком-то таком конфликте? — спросил Киммуриэль.

— Поживиться.

— И роль Мензоберранзана?

— Это уже интереснее, — признал Джарлакс, подразумевая, что он пока не может представить себе это.

— Если вы правы в своих предположениях относительно их интереса к Дзирту, то, вероятно, Мензоберранзан сможет выбрать наиболее удобную сторону, но если вы неправы…

— Если они сосредоточены на Дзирте, то, возможно, их планы также сосредоточены на нашем народе.

— И в этой связи, чего стоит наше новое соглашение, для нас и для нетерезов?

— Мы будем очень осторожны с сортом товаров, которые отправляем в Анклав Шейдов, — решил Джарлакс. — И с любой информацией, которую мы раскрываем. Я не верю, что Паризе хочет войны с Мензоберранзаном или с Бреган Д’Эрт, в конце концов, с какой целью? Но мы удостоверимся, что не помогаем им в том, что они хотят достичь.

— Вы пока останетесь в Лускане? — спросил Киммуриэль.

— Ты уходишь?

— Я пойду в город иллитидов, — объявил псионик. — Их массовое сознание улья поможет нам найти ответы. Если разворачивается что-то грандиозное, то, чем раньше мы поймем это, тем больше наша выгода.

— Надолго?

— Кто знает с этими проницателями? — ответил Киммуриэль, пожав плечами.

Джарлакс кивнул.

— Дзирт До'Урден, — заявил Киммуриэль.

Джарлакс пожал плечами.

— Он здесь, как и Артемис Энтрери, — уточнил Киммуриэль. — Я верю, что все ваши контакты будут в интересах Бреган Д’Эрт, а не в интересах Джарлакса.

— Это одно и то же.

Киммуриэль тяжело на него посмотрел.

— Иди, — сказал Джарлакс, отмахнувшись от него. — Я не глупец и признаю, что разворачивающиеся события могут иметь значение. Где Бениаго?

— Он поблизости, безусловно, в городе. Он весьма успешно держал Дзирта вдали от Лускана в течение последних нескольких месяцев.

— Опять Тиаго?

— Он упрям, — признал Киммуриэль. — В конце концов, он Бэнр.

Джарлакс Бэнр усмехнулся и отвесил поклон на умное замечание. — Тиаго может ступить во что-то большее, чем он понимает, к своему и нашему вреду.

— Как я уже сказал, он Бэнр.

Джарлакс лишь ухмыльнулся в ответ.

* * * * *

— Рад новой встрече, — сказал Джарлакс Тиаго Бэнру, когда он нашел молодого воина скрывающимся в заброшенном сельском доме неподалеку от Лускана. По словам Бениаго, с Тиаго было несколько спутников, включая брата с сестрой из Дома Ксорларрин.

Джарлакс приподнял свою большую шляпу, и сделал вид, что оказывает уважение дроу, носящей одеяния жрицы, несомненно, Сарибель Ксорларрин, но, самом деле, он внимательно рассматривал стоящего около нее ткача. Бениаго предупредил его, что нужно особо остерегаться ткача, известного как Равель Ксорларрин.

— Тебя не приглашали, — сурово сказал Тиаго.

— Но здесь вы далеко Мензоберранзана, и далеко от Гонтлгрима, — ответствовал Джарлакс.

— Я Бэнр. Я хожу куда пожелаю.

— Вы находитесь на территории Бреган Д’Эрт, юный оружейник. Было бы неплохо, сообщить нам о своих намерениях.

— Бреган Д'Эрт, — выплюнул Тиаго с явным презрением.

— Значит, вы продолжаете охоту на Дзирта До’Урдена.

— Это не твое дело.

Джарлакс усмехнулся.

— Где он? — потребовал Тиаго.

— Я думал, что вы только что сказали, что это не мое дело.

— Ты играешь в опасные игры, — промолвил Тиаго.

— Я? Почему, юный оружейник, вы охотитесь на своего собрата дроу без разрешения Верховной Матери Квентл. — Глава наемников замолчал, дабы посмотреть на Ксорларринов, и, судя по их реакции, его слова попали в точку.

Но Тиаго оставался непреклонным, очевидно, из-за своей родословной.

— Где он? — потребовал Тиаго.

— Я не знаю.

— Он вышел на судне под названием «Пескарь Шкипер», — промолвил Тиаго. — Судно уже вернулось и Дзирт вместе с ним, но теперь он, кажется, исчез.

— Очевидно, вы знаете об этом больше, чем я, — промолвил Джарлакс. — Я совсем недавно вернулся из не имеющей к этому отношения поездки.

— Где ты был?

Джарлакс лишь ухмыльнулся такому вопросу.

— Ты должен проявлять уважение к моему положению, — сказал ему Тиаго. — Моей семье и моему рангу. Верховная Мать Квентл будет недовольна, если узнает, что Джарлакс из Бреган Д’Эрт препятствовал моему преследованию бродяги.

— Вас, такого уверенного, может удивить то, что скажет или не скажет Верховная Мать Квентл, — ответствовал Джарлакс. — Вы преследуете то, что вы не понимаете.

— Я должен его бояться? — сказал Тиаго с сарказмом.

— Возможно, вы должны бояться гнева Леди Ллос, если преуспеете в своих поисках, — ответил Джарлакс, снова глядя на Ксорларринов, и Сарибель, казалось, немного пошатнулась при этом неожиданном замечании.

— Было бы неплохо, если бы ты отошел в сторону и оставался в стороне, — угрожающе сказал Тиаго. — Я уже насмотрелся на Джарлакса.

— Возможно, я чувствую себя в долгу перед Верховной Матерью Квентл, я чувствую, что должен предупредить ее заблуждающегося воина, прежде чем он бросится во тьму, которую он не понимает, — ответил Джарлакс с кривой усмешкой.

— Ты должен? — недоверчиво спросил Тиаго. — Ты в долгу перед Домом Бэнр?

— Он наш главный клиент.

— И это все, Джарлакс? — спросил Тиаго, открыто подразумевая, что он знал больше, чем показывал, и действительно, его внезапная дерзость заставила Джарлакса насторожиться. — Это твой единственный интерес к Дому Бэнр, бездомный наемник?

Джарлакс долгое время обдумывал меткое замечание этого хитрого молодого Бэнра. Тиаго знает правду о Джарлаксе? Значит, знает кто-то еще? Его наследие всегда было тайной даже от большей части семьи. Насколько Джарлакс знал, только Громф, который был одним из очень немногих дроу, старше Джарлакса, и сама верховная мать, знали о его наследие, наряду с Киммуриэлем.

Но выражение превосходства на лице Тиаго не было никакой ложной бравадой, и оно явно было основано на том, что Тиаго знал то, о чем он не должен был знать.

— Будьте осторожны, — сказал Джарлакс и откланялся, он развернулся на пятках и сразу ушел, ибо он больше не мог переносить общество этого дерзкого юного парвеню и его сильных друзей. Джарлакс редко испытывал такое неудобство.

Он помчался обратно в Лускан и сразу нашел Бениаго.

Но у Бениаго не было для него ответов, ибо они все еще не нашли признаков Дзирта и пятерых его спутников. Вся группа покинула «Пескаря Шкипера», когда он причалил, и Бениаго проследил за ними до трактира, и даже до комнаты, которую они арендовали для частного сбора.

Но дальше ничего. Казалось, что они просто исчезли.

Старый дроу-наемник — и он чувствовал себя очень старым в этот момент — мог только покорно вздохнуть, ибо это было одним из тех редких случаев, когда Джарлакс не мог управлять событиями.

На его взгляд между нетерезскими лордами, Тиаго Бэнром и его охотящейся бандой и таинственным исчезновением Дзирта и его спутников, поворачивалось слишком много колес в слишком многих различных направлениях.

Глава 20 Зверинец

Мгновения стали часом, часы стали днем, а Дзирту и Эффрону некуда было пойти. Они разгрузили свои сумки в небольшом квадрате магической клетки, каждая сторона которой была не больше, чем рост высокого человека.

В сумках у них был запас еды и воды на несколько дней, но они не могли получить что-либо из-за пределов магической клетки, хотя ощущали запахи вокруг. Но достаточно скоро, даже это отошло на второй план, стало привычным, так же, как и низкий жужжащий звук магической решетки.

После одной ночи, или возможно это был день, прерывистого сна, Эффрон проснулся и увидел, что Дзирт осматривает решетку. Дзирт, с Ледяной Смертью в руке смотрел на стыки, где решетка уходила в потолок и в пол, и даже отважился толкнуть один брусок.

От удара он отлетел назад и врезался в противоположную решетку, которая сердито вспыхнула и отбросила его в сторону. Дзирт сидел на полу, и его длинные белые волосы дико танцевали, он сделал несколько глубоких вздохов, пытаясь прийти в себя.

— Не очень умно, — промолвил Эффрон. — Зато забавно смотреть.

— Отсюда должен быть выход.

— Должен быть? — спросил молодой тифлинг. — Дрейго Проворный мастер в вопросах лишения свободы, я тебя уверяю. У него огромный зверинец. Я не слышал, чтобы кто-то убежал, гуманоид или монстр, в том числе и твоя чудесная пантера.

— Мы не в стазисе, — возразил Дзирт. — Ты так быстро сдался?

При этом заявлении Эффрон гневно сузил глаза. — Ты ничего обо мне не знаешь, — сказал он низким угрожающим голосом. — Если бы я сразу сдался, то сделал бы это сразу, как только понял, кто я — и что я! Ты знаешь, каково быть изгоем, Дзирт До'Урден? Ты знаешь, каково не принадлежать ни одному месту?

Дзирт разразился смехом, а Эффрон не мог понять, что дроу счел настолько забавным. Тифлинг наблюдал за Дзиртом, который подполз, дабы сесть прямо перед ним.

— Похоже, у нас есть время, — промолвил Дзирт. — Вероятно, совсем немного времени, если твоя мать и остальные не смогут нас найти.

Эффрон внимательно изучал дроу, не зная, что ему делать.

— Возможно, мы сможем понять друг друга ради твоей матери, — пояснил Дзирт. — Позволь мне рассказать тебе, что я знаю каково не принадлежать своему собственному дому, или, как я думал на протяжении многих лет, даже своей собственной коже.

Затем Дзирт рассказал ему историю, которая началась два века назад в городе Подземья под названием Мензоберранзан. Сначала Эффрон насмехался над, казалось бы, жалкой попыткой установить связь — зачем ему нужен этот дроу, так или иначе? — но скоро, молодой тифлинг насмехался уже меньше, а слушал больше.

Он поражался описаниям дроу этого декадентского места, Мензоберранзана и описанию его семьи в Доме До’Урден, который, как показалось Эффрону, не очень отличался от жизни в замке Дрейго Проворного. Дзирт рассказал о школах дроу — воинской, божественной, и магической — с неизбежной сопутствующей идеологической обработкой, которую они влекли за собой. Эффрон так увлекся рассказом об извилистых путях Мензоберранзана, его воображение бродило по тем темным улицам, что он не сразу осознал, что Дзирт уже замолчал.

При тусклом синеватом свете от решетки он посмотрел на дроу и заглянул в его лавандовые глаза.

Дзирт рассказывал ему еще одну историю, о налете на поверхность, когда его спутники вырезали эльфийский клан. Он описал как спас маленькую эльфийку, вымазав ее кровью ее собственной мертвой матери.

Под влиянием воспоминаний голос Дзирта стал очень низким, и он, очевидно, был поражен, и быстро выпрямился, когда Эффрон сердито вмешался, — О, если бы ты оказался там прежде, чем Далия бросила меня с утеса!

Повисло неловкое молчание.

— Ты не помирился с ней, — промолвил Дзирт. — Я думал…

— Более чем указывают мои замечания и тон, — ответил Эффрон, и он имел в виду это. Он опустил глаза, покачал головой и признался, — Это сложно.

— Временами она бывает сложным человеком, я знаю, — промолвил Дзирт.

— Она тебя любит.

Эффрон заметил, что Дзирт поморщился, и задумался, что, возможно, чувство не было взаимным — это многое объясняло относительно принятия Дзиртом отношений Далии и Артемиса Энтрери, в конце концов.

— Я был похож на тебя, когда покинул Мензоберранзан, — сказал Дзирт, сразу завладев вниманием Эффрона. — Мне потребовалось много лет, чтобы научиться доверять, и еще некоторое время, чтобы понять, что такое доверие может принести красоту и любовь.

Он вернулся к своей истории, закончив рассказ о Мензоберранзане и дополнив его рассказом о своем отце и окончательной победе Закнафейна над безнравственными жрицами Ллос. Он подробно описал свое путешествие через Подземье, дорогу, которая привела его, наконец, к поверхностному миру.

К тому времени их урчащие животы прервали рассказы, и они оба пошли к своим припасам. Но Эффрон предложил Дзирту продолжить свой рассказ во время еды, и он рассказывал до тех пор, пока они снова не легли спать. Дзирт покинул воображение Эффрона на склоне холодной горы, известной как Пирамида Кельвина, с обещанием рассказать ему о самых лучших друзьях, каких только можно пожелать.

У них было достаточно времени, чтобы Дзирт закончил свои истории, ибо дни проплывали мимо и никто, не, Дрейго Проворный или его приспешники, ни Далия и остальные, их не навестил.

Так продолжалось десять дней, и Эффрон, также, поделился своими рассказами о взрослении в тени Херцго Алегни, и под суровой опекой лорда Дрейго Проворного.

Они исчерпали еду и воду, и сидели в собственных нечистотах, они оба задавались вопросом, что если Дрейго посадил их в это место, чтобы о них забыть и дать им умереть в тесноте, тьме и монотонном жужжании.

— Наши друзья, вероятно, победили, но они еще нас не нашли, — заявил однажды Эффрон, его голос был почти шепотом, ибо у него не было силы говорить громче. — Лорд Дрейго не оставил бы меня здесь умирать.

На лице, лежащего на спине, Дзирта было скептическое выражение.

Ты был очень важен для него, — пояснил Эффрон, повторив то, что он сказал Дзирту на обратном пути «Пескаря Шкипера» к Лускану. — Он не будет…

Это были последние слова, которые Эффрон сказал Дзирту в той клетке, или, по крайней мере, последнее, что слышал Дзирт.

* * * * *

Когда Дзирт очнулся, он оказался в другом месте, в более типичной темнице с каменными стенами и земляным полом. Он сидел у стены напротив решетчатой двери, его руки были прикованы цепью над головой, а другой конец цепи был прибит в стену намного выше.

Дзирту потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в изменениях его ситуации, но первое, что пришло ему на ум, не было утешительной мыслью: учитывая его затруднительное положение и изменение места, его друзья, конечно, не победили.

Здесь было темнее, чем в той клетке, единственный свет шел от далекого мерцания факелов на стене через множество изгибов и поворотов от местоположения Дзирта. Перед собой на полу Дзирт заметил тарелку с едой, и это зрелище напомнило ему о том, как отчаянно он был голоден.

Пара крыс суетилась вокруг тарелки, но Дзирт не мог до нее дотянуться своими прикованными руками. Инстинктивным, даже диким движением ног, Дзирт прогнал грызунов, прогнал их — и, взглянув на свои ноги, понял, что он теперь голый. Однако его мысли едва ли отметили значение этого, или чего-либо еще, когда он пальцами ног подцепил тарелку и подтащил ее поближе.

Но он, по-прежнему, не мог дотянуться до нее руками или лицом, поскольку он не мог опустить свои руки ниже плеч. В течение нескольких мгновений он тщетно дергал цепи, но затем, ведомый почти безумным голодом, он просто схватил еду своей грязной ногой и использовал свою прекрасную гибкость, чтобы поднести ее ко рту.

Ему удалось протолкнуть сухую и неприятную на вкус массу по своему пересохшему горлу, но после единственного глотка, он решил, что попробовал более чем достаточно, и поэтому он просто откинулся назад и стал думать о мире за пределами этой могилы.

Он заставил себя думать о Кэтти-бри…

— Это унизительно, не так ли? — раздался голос, казалось, откуда-то издалека.

Дзирт приоткрыл один глаз и поморщился от яркого света. Факел был прямо перед его камерой в руках старого морщинистого шейда.

— Как должно быть больно Миликки думать о своем излюбленном чаде в таком затруднительном положении, — насмехался старый негодяй.

Дзирт попытался ответить, но оказался не в силах произнести хоть слово сухими потрескавшимися губами.

Он услышал скрип металла, дверь его камеры отворилась, затем ему грубо засунули в рот еще еды и дали запить неприятной на вкус водой.

Вскоре это произошло снова, а затем еще раз через некоторое время после этого. У Дзирта было слабое представление о прошедшем времени, но ему казалось, что прошло много-много дней.

Несмотря на грязь и плохое питание, дроу обнаружил, что его силы и чувствительность постепенно восстанавливаются. Затем старый шейд появился снова, но в его камере, стоя перед ним.

— Что же мне с тобой делать, Дзирт До’Урден? — спросил он.

— Кто ты?

— Лорд Дрейго Проворный, разумеется, — ответствовал Дрейго. — А это мой замок, на который вы напали. По законам любой земли, я имею право тебя убить.

— Я пришел за Гвенвивар, — ответил Дзирт, и, делая этот короткий ответ он дюжину раз закашлялся из-за сухости в горле.

— Ах, да, пантера. Ты, конечно, ее не получишь, но, ты, вероятно, никогда не покинешь это место. — Он остановился и хитро посмотрел на дроу. — Но с другой стороны, если ты будешь сотрудничать, то, возможно, мы станем большими друзьями.

Дзирт не понял этого замечания.

— Скажи мне, дроу, кому ты поклоняешься?

— Что?

— Кто твой бог?

— Я следую принципам Миликки — ты уже сам говорил это, — ответил Дзирт хриплым шепотом.

Дрейго Проворный кивнул и задумчиво положил руку на подбородок. — Возможно, мне следует спросить, кто поклоняется тебе?

Дзирт посмотрел на него с любопытством, и старый негодяй засмеялся, хрипя почти также как Дзирт.

— Ты, конечно, не можешь ответить, — промолвил он. — Мы будем говорить снова, и часто, я обещаю, — сказал Дрейго Проворный, и с поклоном, он повернулся и вышел из камеры. — Набирайся сил, Дзирт До’Урден, — сказал он через плечо. — Нам есть о чем поговорить.

Дверь его камеры с лязгом закрылась, и свет факела отдалился. Дзирт смотрел, как мерцание удаляется по внешнему коридору, а затем услышал, как открывается другая камера и приглушенный голос старого чернокнижника, снова что-то говорящего.

Эффрон?

Дзирт подался вперед и вытянул голову — что-либо увидеть, очевидно, было невозможно, но он попытался услышать некоторые из произносимых слов, если и не сам разговор.

Он ничего не мог разобрать, но услышал второй приглушенный голос и понял, что это Эффрон. Он откинулся назад и попытался собраться с мыслями. Он смотрел на свои цепи и пообещал себе, что выберется отсюда.

Дзирт не был ранен.

Вскоре он выберется из этой камеры и спасет Эффрона.

Это было его клятвой.

* * * * *

— Ты был самонадеян! — Дрейго Проворный объявил Эффрону, положение которого отличалось от Дзирта, лишь в том, что только одна его рука была прикована. — Но разве это не твой вечный недостаток?

Эффрон посмотрел на него с ненавистью, но это, казалось, только развлекло шейда.

— Ты думал, что знаешь все мои хитрости и ловушки, но я, конечно, не глупец, — продолжал Дрейго. — Неужели ты действительно верил, что мог войти сюда и просто ускользнуть с пантерой?

— Это был не мой выбор.

— Ты привел их сюда.

— Да, — признал Эфрон.

— Твоя преданность трогательна.

Эффрон опустил глаза.

— Ты решил со мной воевать, и это глупая цель.

— Нет, — сразу возразил Эффрон, глядя Дрейго Проворному прямо в глаза. — Нет. Я решил путешествовать со своей матерью, и должен был скрыть от вас наши передвижения, забрав кошку. Я бы не пошел против вас, но я с вами покончу.

— Интересно, — пробормотал Дрейго Проворный несколько мгновений спустя, переварив эту информацию. — Позволь рассказать о твоей матери…

* * * * *

Дзирт тянул неподатливые цепи и вдруг услышал стон Эффрона дальше по коридору. Сначала он подумал, что его спутника пытают, но когда стон перешел в рыдания, он понял, что дело в чем-то другом.

У него не ушло много времени, чтобы понять значение этих рыданий.

— Где Далия? — потребовал Дзирт в следующий раз, когда Дрейго Проворный появился в его камере, несколько дней спустя, как он считал, хотя и не мог быть уверен.

— Ах, ты слышал плач своего кривого спутника, — ответствовал Дрейго Проворный. — Да, я боюсь, что Далия и другие твои спутники встретили очень печальный конец, и теперь стоят в качестве трофеев в моем зале.

Дзирт опустил глаза, не в силах даже закричать в знак протеста. Дроу был удивлен тем, как глубоко поразили его эти новости, он с удивлением осознал, насколько сильно он стал ценить дружеское общение с Далией. Возможно, он не мог ее полюбить, как он любил Кэтти-бри, но она стала, по крайней мере, другом.

И это была не только потеря Далии, которая причинила ему боль в этот момент, но, также, не стало и связи с его прошлым. — Энтрери, — услышал он свой шепот, и он не мог отрицать чувство утраты.

А также Амбра, которую он очень полюбил, и Афафренфер.

— Ты слишком далеко зашел, Дзирт До’Урден из Мензоберранзана, — сказал Дрейго Проворный, и Дзирта удивило услышать искреннее сожаление в голосе нетерезского лорда. Он снова посмотрел на Дрейго Проворного, пытаясь найти что-нибудь в выражении его лица, указывающее на то, что его огорчение было притворным, но не нашел ничего подобного.

— В ущерб всем, — продолжал Дрейго Проворный. — Конечно же, я защищал себя и свой дом — ты ожидал чего-то другого?

— Требовалось бы меньше защиты, если бы ты не был вором и похитителем, — парировал Дзирт.

— Похитителем? Это вы пришли в мой дом!

— За Гвенвивар, — пояснил Дзирт. — Ты украл у меня то, что тебе не принадлежит.

— Ах, да, конечно, — промолвил Дрейго. — Кошка. Как я уже говорил, ты слишком далеко зашел, но, возможно, для нас обоих есть надежда. Я не думаю, что мне понадобится кошка, когда мы закончим, поэтому, возможно, ты получишь ее назад.

Перед Дзиртом появилась дразнящая морковка, и он, непреднамеренно, подался вперед, прежде чем понял, что это обман и одернул себя, не желая позволять себе ложной надежды.

Нетерезский лорд никогда его не отпустит, повторял он себе вновь и вновь.

Он повторял про себя это заклинание каждый день, когда к нему приходил Дрейго Проворный, вечно с вопросами о прошлом Дзирта, о жрицах Ллос и о его жизни на поверхности, следуя принципам богини Миликки и пути следопыта.

Дзирт сначала сопротивлялся этим вопросам, но его упорство долго не продержалось, и спустя несколько десятидневок он уже с нетерпением ждал этих посещений.

Дрейго сопровождали слуги с едой, и эта еда была уже значительно лучше, и теперь его кормил юный шейд, ребенок, и он делал это намного аккуратней.

Однажды Дрейго Проворный пришел с тремя дюжими стражами. Двое из них встали по бокам Дзирта и потянулись к цепям.

— Если ты будешь хоть немного сопротивляться, то я замучаю Эффрона до смерти у тебя на глазах, — это было единственное, что удосужился сказать Дрейго Проворный, а затем он ушел.

Стражи надели Дзирту на голову черный колпак и вынесли его из камеры, принеся его в комнату где-то выше в замке. Они усадили его на стул, сказали ему снять колпак, помыться и одеться.

— Скоро к тебе придет лорд Дрейго, — сказал один из них, когда они уходили.

Дзирт окинул взглядом свое новое жилище, хорошо обставленную, чистую и теплую комнату. Его первые мысли были о побеге, но он быстро отбросил такую возможность. У Дрейго Проворного были Эффрон и Гвенвивар, да и куда ему идти, в любом случае?

Нетерезский лорд сказал ему, что он слишком далеко зашел, и Дзирт совсем не сомневался в истинности сего утверждения в этом запутанном времени и месте.

Часть IV Долина Ледяного Ветра

К своему удивлению, я обнаружил, что потерял фокальную точку своего гнева.

Гнев, разочарование и глубокое чувство потери по-прежнему кипели во мне, но цель этого гнева рассеялась на отвращение к несправедливости и жестокости самой жизни.

Я должен постоянно напоминать себе злиться на Дрейго Проворного!

Какое странное осознание, которое стало, прозрением, которое перевернуло меня как прибойная волна на пляже Лускана. Я живо помню момент, как это внезапно произошло (в то время как потеря фокальной точки заняла много месяцев). Я отдыхаю в своей палате в великой резиденции Дрейго Проворного, отдыхаю в роскоши и ем изысканные блюда. У меня даже есть своя маленькая винная стойка, которую мне предоставили помощники Дрейго, когда я онемел от своей близости к Дрейго Проворному — или, если и не от близости, то, возможно, от полного отсутствия гнева к нему.

Как это случилось?

Почему это случилось?

Этот нетерезский лорд лишил меня свободы самым ужасным образом, я был прикован цепями в грязной и мрачной темнице. Он не пытал меня открыто, но обхождение его слуг часто было суровым, включая пощечины, удары и более чем несколько ударов ногами по моим ребрам. И разве просто действительность моего лишения свободы не была сама по себе гротескной пыткой?

Этот нетерезский лорд натравил медузу на моих спутников, на мою любовницу, и на мою единственную остающуюся связь с теми желанными минувшими днями. Их не стало. Далия, Энтрери, Амбра и Афафренфер окаменели и погибли благодаря козням Дрейго Проворного.

Все же мы вторглись в его дом… это смягчающее обстоятельство, казалось, всегда присутствовало в моей голове, и только набирало силу изо дня в день, по мере улучшения моего положения.

Я осознал, что это было ключом ко всему. Дрейго Проворный играл в тонкую изысканную игру с моим разумом, и с разумом Эффрона, постепенно улучшая наши жизни. Шаг за шагом, и буквально, сначала, кусок за куском улучшалась еда с точки зрения качества и количества.

Голодающему человеку тяжело ударить по руке, которая его кормит.

И когда основные потребности, такие как пропитание, доминируют в твоих мыслях, тяжело поддерживать гнев или помнить его причину.

Вкусные куски, поданные с успокаивающими словами, крадут такие воспоминания, так тонко и постепенно (хотя каждое улучшение чувствовалось действительно важным), что я не обращал внимания на мою уменьшающуюся враждебность к старому чернокнижнику-шейду.

А затем пришло прозрение, в тот день в моей уютной комнате в замке Дрейго Проворного. Но даже с полным воспоминанием о разворачивающихся событиях, я счел, что невозможно вызвать уровень гнева, который я изначально испытывал, и трудно испытывать что-то большее, чем медленное закипание.

Я остался здесь сидеть, задаваясь вопросом.

Дрейго Проворный часто ко мне приходит, даже ежедневно, и я мог бы сделать оружие — из разбитой бутылки вина, например.

Стоит ли мне попытаться?

Возможность получения свободы путем насилия, кажется, в лучшем случае, малопривлекательной. Я уже десятидневки не видел Эффрона и понятия не имею о том, где он и как его найти. Я не знаю, по-прежнему ли он в замке, или даже жив ли он еще. Я понятия не имею о том, как найти Гвенвивар, и при этом, у меня даже больше нет ониксовой статуэтки.

И даже если бы я убил старого чернокнижника и смог бежать из замка, что тогда? Как я вернусь на Фаэрун, и кто там меня ждет, в любом случае?

Никто из моих старых друзей, потерянных для ветров. Ни Далия, ни даже Артемис Энтрери. Не Гвенвивар ни Андахар.

Нападение на Дрейго Проворного обреченного дроу стало бы окончательным актом неподчинения.

Я смотрю на бутылки, расположенные по диагонали в ячейках на винной стойке, и теперь я в них вижу смертоносные кинжалы в пределах моей досягаемости. Дрейго Проворный теперь ходит ко мне один, без стражей, и даже бы если с ним были его лучшие воины, я был обучен ударить быстрее, чем они успеют его заградить. Возможно, у старого чернокнижника есть магическая защита, дабы предотвратить такое нападение, возможно, нет, но этот удар был бы криком свободы и отрицания этого чернокнижника, который забрал у меня так много, кто лишил свободы Гвенвивар и стоил мне моих спутников, когда мы пришли за ней.

Но я могу только покачать головой, глядя на эти потенциальные кинжалы, ибо я не буду делать их из бутылок. Но не страх перед Дрейго Проворным останавливает мою руку. И не безнадежность такого акта, с уверенностью в том, что даже в случае успеха, я бы, конечно, погиб, и, вероятно, достаточно скоро.

Я знаю, что не убью его.

Ибо я этого не хочу.

И это, я боюсь, может оказаться самым большим прозрением.

Дзирт До’Урден

Глава 21 Может также выпить

У Бениаго, конечно, в городе было много глаз, но Лускан был огромным местом, со многими тысячами граждан и, по крайней мере, сотнями гостей, особенно в это время года, когда погода благоприятствовала парусным судам и торговля шла полным ходом.

Доклады, поступающие к нему в течение последних нескольких дней, вызвали беспокойство у агента Бреган Д’Эрт. Дзирта не нашли, но обнаружили несколько других дроу. На самом деле их было так много, что Бениаго подумал, что Тиаго и его друзья Ксорларрины готовят небольшой набег, или, что Бреган Д’Эрт начал работать более открыто, а ему об этом не сообщили.

Отбросив вторую возможность, просто спросив Джарлакса, Бениаго начал искать ответы.

Первое, что он нашел, оказалось, по меньшей мере, довольно запутанным, но, в то же время, довольно утешительным.

— Они не связаны с Тиаго, — сообщил он Джарлаксу.

— Группа в трактире?

Бениаго кивнул.

— Значит Ксорларрины, — рассудил Джарлакс, ибо они уже знали, что в группе есть пара мужчин, и, кажется, они чародеи.

Но Бениаго покачал головой. — Это не Ксорларрины, и они вообще не из Мензоберранзана.

— Тогда почему они здесь?

— Я хожу под личиной человека, — ответствовал Бениаго. — Вы хотите, чтобы я пошел и спросил их? И после того, как я сделаю это, вы достойно похороните меня в Мензоберранзане?

— Сарказм, — ответил Джарлакс с усмешкой. — Наконец-то я пришел к пониманию, почему я поддержал твой подъем.

— Каков наш следующий шаг?

— Вскоре я разберусь с этими неизвестными темными эльфами, — промолвил Джарлакс. — Я располагаю информацией, что Тиаго сейчас не в Гонтлгриме, равно как и его вездесущие спутники, Равель и Сарибель Ксорларрины.

— У вас сейчас есть лазутчики в Гонтлгриме? Я впечатлен. — Бениаго отвесил шутливый поклон.

— Они на охоте, — пояснил Джарлакс.

— Значит они на поверхности, охотятся на Дзирта.

— Так кажется.

Бениаго снова поклонился, уже более серьезно, поняв свою роль.

— Тиаго, несомненно, носит свой новый меч и щит, — промолвил Джарлакс. — И носит их открыто, я полагаю.

— Он слишком тщеславен, чтобы заворачивать такие великолепные предметы, особенно когда они так воспевают его положение, — согласился Бениаго.

— Поэтому найди его.

Бениаго кивнул и вышел, чтобы сделать именно это.

* * * * *

— Ага, но на волнах тяжелая жизнь, — пояснил сварливый старый дворф, Димус Маквиндингбрук. Договорив, он схватился за живот и смачно отрыгнул.

Серая Амбра хихикнула. — Я была на борту, болван, — ответствовала она. — Я видела воду, и ничего кроме воды прямо до кривой линии горизонта.

— Не многие из нашей семьи и рода разделяют такое мнение, — заметил третий дворф за столом, моложе сварливого седобородого стрика, но очень на него похожий и в обветренности и потому что он был его сыном по имени Стуви. Он носил синий берет, сдвинутый на одну сторону, а его отец носил такой же шерстяной берет красного цвета. Борода младшего была желтой, как и у старшего дворфа до недавних пор, пока соль, солнце и годы не изменили ее цвет.

— Я плавала во Врата Балдура, — пояснила Серая Амбра. Она почти рассказала об остальной части маршрута, но мудро прервала себя, поскольку она не хотела давать много ключей к разгадке относительно ее предыдущего визита в город. Она даже не использовала свое имя, присвоив вместо него имя ее кузины, Винди О'Мол.

Кавус Дун может ее искать, в конце концов, или даже хуже, Дрейго Проворный.

И вышло так, что путешествие по открытым морям показалось дворфе прекрасной идеей в это время.

— Ба, до Врат Балдура плыть легко — усмехнулся младший Маквиндингбрук.

— Ага, я не была ниже по Побережье Мечей, — солгала Амбра. — Но я надеюсь увидеть пустыни Калимпорта.

При этом лица обоих Маквиндингбруков поморщились от отвращения.

— Однако! — сказала Амбра со смехом относительно их сомневающихся выражений лиц. — Вы можете так делать, потому что вы его видели. Но я ниче не видела кроме залов Цитадели Адбар, дороги к Глубоководью и портов Лускана и Врат Балдура. А я хочу увидеть больше. Ага, на много больше!

— Хорошо иметь на борту кого-то из нашего рода, — признал Димус.

— Ага, особенно если это симпатичная девчонка! — добавил Стуви и поднял свою кружку в тосте.

Амбра быстро стукнулась с ним кружкой, наслаждаясь комплиментом, настроением и возможностями.

Она должна была заново построить свою жизнь. Она должна была уйти от всего, что было позади, и эмоционально и на практике. Она думала вернуться в Цитадель Адбар, но учитывая новости, которые она принесет, она поняла, что не будет хорошо принята, и, особенно, если лидеры дворфьего комплекса решат, что она может привести к ним враждебного нетерезского лорда!

Она выбрала лучший курс и намеревалась сделать его более приятным.

Она осушила свою кружку и высоко подняла вторую пустую, махнув подавальщице, чтобы та принесла еще один кувшин на стол.

Маквиндингбруки платили, в конце концов.

* * * * *

Несколько часов спустя из таверны, покачиваясь, вышло два дворфа, они шли неуверенно, весело смеялись, крепко обнимались, и они оба, очевидно, были совершенно пьяные.

— Эта? — спросил Тиаго у своих спутников.

— Эта, — Сарибель Ксорларрин ответила с кивком. — Серая Амбра. Она приплыла с Дзиртом и приехала с ним из Порт Лласта в Лускан.

Дворфы проковыляли мимо, даже не заметив темные фигуры в глубоких тенях переулка.

— Никогда не плавал с кривоногими бабами! — сказал мужчина.

— И с парнями с высокими мачтами! — похотливо добавила женщина, и они покатились вперед, смеясь и обнимаясь. Они были так переплетены и очарованы друг другом, что даже не заметили три фигуры, движущиеся из темноты позади них.

Равель огляделся и, увидев остальных, начал произносить заклинание. Тиаго, с Сарибель прямо позади него, поднял Orbcress, его щит паутины, и быстро пошел догонять ткача.

— Ах, ты делаешь мне хорошо, моя леди… — начал говорить мужчина, но прервался и начал плеваться. У него во рту появилась паутина, нити заполнили его рот. На самом деле, они оба попали в сеть Равеля, женщина даже больше, чем он, магическое творение простиралось от здания с левой стороны от них до уличного почтового ящика справа и крепко держало.

Все еще плюющийся дворф отступил и вырвался на свободу, споткнулся, повернулся, и только тогда заметил быстро приближающегося темного эльфа воина.

* * * * *

Дворф, с удивленным воплем, достал из-за пояса длинный и опасный нож. Стуви Маквиндингбрук большую часть своей жизни ходил под парусом вдоль Побережья Мечей и с детства был обучен своим отцом, и он, конечно же, не был новичком в сражениях. Он увидел приближающегося дроу, и его голова сразу прояснилась, по крайней мере, почти. Он инстинктивно потянулся назад свободной рукой и толкнул Винди назад, и так вышло, что еще дальше в сеть.

Затем Стуви бросился вниз и кувыркнулся, вскочил на ноги и ударил, сильно, быстро и точно.

Длинный нож ударил по щиту дроу, но не последовало звона, какой бы был при ударе о металлический щит, и при этом не было глухого стука, какой бывает при ударе по дереву. Пожалуй, послышался приглушенный звук, как будто он ударил толстое одеяло.

Стуви не ожидал победить с одного удара. Он хотел использовать его, дабы просто отвести сей щит немного в сторону, и это ему удалось. Он быстро отступил… или попытался.

Его нож застрял в этом любопытном щите.

— Че? — недоверчиво спросил дворф, и дернул со всей своей немалой силой, и сей рывок освободил клинок. Но когда он отступил, он почувствовал укус прекрасного меча дроу.

Эта рана, конечно, не была смертельной, но все-таки болезненный порез обжигал его левое плечо.

Болезненный и обжигающий.

* * * * *

Обжигающий из-за яда.

Меч Тиаго назывался Vidrinath, или Колыбельная на Общем Языке, ибо он был обработан печально известным сонным ядом дроу. Дворф отвернулся. Он призывал свою спутницу бежать, но его слова были произнесены нечленораздельно. Он поднял свой длинный нож для защиты или удара, но его движение было вялым.

Тиаго со щитом бросился как бык, а дворф отчаянно замахнулся. В последний момент дроу высоко подпрыгнул, но щит держал низко, и совершил несильный удар. В воздухе дроу выхватил Колыбельную и вонзил меч прямо вниз, в тот момент, когда он приземлился.

Тонкий, почти прозрачный клинок искрился силой внутренних алмазов и, мигая, отражал уличные фонари, поднимаясь вдоль шеи дворфа-матроса, он проткнул кожу над его ключицей и погрузился глубже, легко проникая в мышцу и хрящ.

Дальше по улице, разорвав тонкую паутину заклинания Равеля, Амбра вскрикнула в ужасе и убежала.

— Схватите ее, — крикнул Тиаго своим спутникам. — Остановите ее!

Он вырвал свой меч, когда дворф рухнул на брусчатку, и даже не потрудившись вытереть окровавленный клинок, бросился в погоню.

Vidrinath не нуждалась в очистке, ибо прекрасный клинок не мог пострадать от пятен крови смертного. Слегка покачиваясь на боку Тиаго, клинок начал дымиться, густая кровь дворфа испарилась в ночном воздухе, когда жизненная сила существа рассеялась в эфире.

* * * * *

Амбра свернула в переулок и прислонилась к зданию, дабы отдышаться. Она остановилась, дабы послушать, но затем вспомнила, кто ее преследует. Она не услышит приближение темных эльфов!

Она тихо выскользнула на улицу, все еще прижимаясь к стене.

Затем она упала в черноту, а стена позади нее, почему-то, исчезла.

Она оказалась в неосвещенном пузыре, области небытия. Она попыталась вернуться той же дорогой, но там была только чернота и бархатистая стена перед ней и под ней, и не за что было ухватиться, чтобы выбраться оттуда. Она подпрыгнула, так высоко, насколько смогла, но ничего не обнаружила. Только пустота.

— Будьте вы прокляты, — закричала она. — Покажите свои жалкие рожи и дело с концом!

Ничего.

Дворфа отошла на несколько шагов назад, а затем как бык помчалась назад к стене и врезалась в нее со всей силой. Стена прогнулась перед ней и поглотила ее удар.

Ничего.

Она взяла Крушитель Черепов и впала в безумие, размахивая им по воздуху и ударяя стены. Вскоре она положила руки на бедра, прислонила свою булаву к талии, пыхтя и отдуваясь, она поняла, что дроу, вероятно, надеются именно на это, что она исчерпает себя, прежде чем они начнут сражение.

— Ба, ты дура, — наконец обругала она себя и прокляла бутылку виски, а затем сосредоточилась и попыталась вспомнить слова простого заклинания.

Ее волшебный свет наполнил небольшую комнату, десятифутовый квадрат с черными стенами.

— Они должны скоро исчезнуть, — послышался голос позади нее, и Амбра чуть не выпрыгнула из сапог. Она обернулась, подняв свою булаву, и увидела темного эльфа, удобно сидевшего в углу. Он был одет в фиолетовую рубашку, под черным жилетом модного покроя, аккуратно заправленную в тонкие черные штаны. Она увидела на его лице глазную повязку, когда он выглянул из-под полей одной из самых больших шляп, какие Амбра когда-либо видела, и эту шляпу украшало огромное фиолетовое перо.

Казалось, его не заботила ее агрессивная стойка и огромное оружие, он небрежно встал, изящно поклонился и сказал, — Джарлакс, к твоим услугам, прекрасная дворфа.

Это имя показалось ей знакомым. Его упоминал Дзирт? Или, возможно, Энтрери?

— Ах, но кто такой Джарлакс, и где мой Стуви?

— Стуви? Дворф, который сопровождал тебя из таверны? — ответил Джарлакс и пожал плечами. — Вероятно, убит. Трио, преследовавшее тебя, как известно, не знает милосердия.

— А кто для них Джарлакс?

— Загадка. — Он поклонился снова. — Ибо мне это нравится. А ты Амбер Гристл О'Мол, из Адбарских О'Молов, правильно?

— Винди, — поправила Амбра, после того, как глупо инстинктивно кивнула.

Джарлакс вздохнул, рассмеялся и сделал шаг к ней, а Амбра подняла выше Крушитель Черепов.

— Ты путешествовала с Дзиртом До'Урденом, — промолвил Джарлакс, — моим другом. — И с Артемисом Энтрери, который когда-то был моим другом, но теперь хотел бы меня убить.

— Об этом не беспокойся, — промолвила Амбра.

Джарлакс посмотрел на нее с любопытством. — Подойди, — сказал он мгновение спустя и снял свою шляпу, махнул ею, и черные стены вокруг них упали, просто сложились на пол, и оказалось, что они были в комнате без окон. Амбра озадаченно смотрела на стену рядом с ней, думая, что, должно быть, когда она присела возле стены в переулке, она попала в это… чем бы это ни было.

— Отойди в сторону, — велел ей Джарлакс, он указал на свободную часть пола и последовал за ней тем же путем. Затем он схватил край «комнаты», в которой они были, она больше походила на большую простыню, или, возможно, на черную скатерть. Дроу похлопывал по своим запястьям, и ткань, казалось, уменьшалась, он повторил это движение дюжину раз, поднял маленькую черную ткань и развернул на поднятом пальце, а затем аккуратно сложил в свою большую шляпу.

— Почему я не должен беспокоиться о Артемисе Энтрери? — спросил Джарлакс.

— Он мертв, — ответствовала Серая Амбра. — Так же, как Далия и мой друг, монах Афафренфер. — Она видела удрученное выражение на лице Джарлакса, и знала, что оно означает искреннее потрясение и горе.

— И Дзирт?

Серая Амбра пожала плечами.

— Ты все мне подробно расскажешь, — объявил Джарлакс.

— А если нет?

— О, ты расскажешь, — сказал дроу, его тон, внезапно, изменился.

Затем единственная дверь комнаты распахнулась, и в комнату ворвался грозного вида чернобородый дворф с парой адамантиновых моргенштернов, которые были закреплены у него за спиной крест-накрест, их тяжелые шары подпрыгивали возле его плеч.

— Путь свободен, — промолвил он. — Эти темные эльфы ушли.

— Свободен весь путь до Иллуска?

Дворф кивнул. — Пойдем, красотка, — сказал он Амбре. — Мы отведем тебя в безопасное место.

— Действительно, — согласился Джарлакс. — В безопасное место, где ты мне расскажешь свою историю.

Амбра подозрительно на него посмотрела.

— Ты расскажешь, — уверил ее Джарлакс, его тон был угрожающим, каждый слог и интонация были тщательно взвешены и полны уверенности. — Так или иначе.

Амбра тяжело сглотнула, но опустила свою булаву на пол. Этот или эти двое, несомненно, спасли ей жизнь, и она уже поняла, что с ними глупо сражаться.

Они быстро прошли через город, двигаясь по населенной призраками области Лускана, известной как Иллуск. Он казался просто древним кладбищем и руинами, но в могилах были секретные тоннели, которые вели к подземной части города, о которой знали немногие. Банда Бреган Д’Эрт недавно присвоила это место, превратив подземные палаты в свое пристанище.

— Не волнуйся, — сказал Амбре грубоватый дворф некоторое время спустя, когда они шли по этим палатам, а темные эльфы вокруг смотрели на них с любопытством. — Ты сейчас с Джарлаксом, и никто не пойдет против тебя.

— Так ты говоришь…? — спросила его Амбра.

— Атрогейт из Адбара к твоим услугам, красотка, — сказал он, отвесив поклон.

— Из Адбара?

— Это было давным-давно, — пояснил Атрогейт. — Задолго до твоего рождения. Я расскажу тебе свой историю, если тебе интересно, но только после того, как с тобой закончит Джарлакс.

— Ты имеешь в виду, если я буду еще жива.

— О, ты будешь жива, не сомневайся, бухахаха! — проревел Атрогейт. — Джарлакс может быть сильным врагом, но и сильным другом, и он уже больше века считает своими друзьями Дзирта и Энтрери.

— Он сказал, что Энтрери хочет его убить.

— Ба, это недоразумение, — уверил ее Атрогейт.

Они пришли в роскошно обставленную палату полную удобных подушек и с большим камином, грандиозным столом и стулом. Джарлакс подождал пока зайдут дворфы, а затем закрыл дверь.

— Каждую деталь, — сказал он Амбре. — Сначала скажи, зачем вы отправились в Царство Теней.

— За кошкой.

— За кошкой?

— И ты говоришь, что ты друг Дзирта? — подозрительно спросила Амбра.

— Ах, Гвенвивар, — понимающе ответил Джарлакс, но затем покачал головой, как будто это вообще не имело для него никакого смысла, что, конечно, было не так. — Вы все пятеро отправились спасать…

— Шестеро, — перебила Серая Амбра. — Нас вел тифлинг Эффрон. Это он сказал нам, что кошка Дзирта у лорда Дрейго.

Глаза Джарлакса расширились, и Амбра увидела, что он нашел здесь определенный смысл, хотя, какой именно, она не понимала.

Дворфа глубоко вздохнула и сразу приступила к делу. — Они смотрели глазами зверя, — начала Амбра, и не торопясь по порядку, рассказала о том темном дне в Царстве Теней. Она заметила, что этот странный дроу вздрогнул, когда она ему рассказала о медузе и судьбе трех ее спутников, особенно Артемиса Энтрери, и это казалось искренним горем.

— Так что же Дзирт и этот молодой тифлинг, Эффрон? — спросил Джарлакс, когда она закончила, и после того, как он собрался с мыслями. — Они провалились в ловушку в полу, а затем?

Серая Амбра пожала плечами. — Я их больше не видела и убежала, спасая свою жизнь.

— Но ты их слышала? Они кричали снизу?

— Нет, но сражение было в разгаре, и даже если они кричали, я не могла их слышать. Но это не имеет значения, — добавила она, качая головой. — Лорд Дрейго не стал бы с ними играть. Я достаточно насмотрелась пока была в Кавус Дун… — проболтавшись, она замолчала, и это заинтриговало красивого дроу.

— Ты расскажешь мне об этом, также, — уверил ее Джарлакс.

— Ага, — сказала дворфа с кивком.

— Но сначала закончи свою историю. Почему ты сказала, что это не имеет значения?

— Лорд Дрейго не знает милосердия.

Джарлакс кивнул. — Но, насколько ты знаешь, они были живы, когда ты покинула замок?

— Ага, — ответствовала Серая Амбра. Она опустила глаза. Когда дворфа ему все рассказала, она почувствовала себя совсем трусихой.

Джарлакс кивнул, выражение его лица было задумчивым.

— О чем ты думаешь? — спросил Атрогейт.

Это вывело дроу из задумчивости. Он встал и кивнул. — Позаботься о ней, — велел он Атрогейту, а затем сказал Амбре, — Ты правильно поступила, прекрасная леди. Ты выжила там, где смогли бы немногие, и правильно поступила, доверившись мне. Я очень признателен за твои слова. Вскоре мы поговорим снова.

— Я твоя пленница? — спросила она.

— Ты должна остаться здесь, — промолвил Джарлакс. — На самом деле, я настаиваю на этом. Те трое, что преследовали тебя, будут беспощадны, я тебя уверяю, и ты не сможешь их победить.

— Так ты просишь меня остаться здесь? — недоверчиво спросила Амбра. — Они дроу, ты дроу…

— Они сюда не придут, — уверил ее Джарлакс. — Даже если они придут, то они не будут знать, что ты здесь, и, конечно, не пойдут против тебя в этом месте, в любом случае.

— Другие видели, как я вошла.

— Доверяй ему, — сказал ей Атрогейт, гладя ее руку.

Джарлакс кивнул своему приятелю дворфу, затем попрощался с Амброй, приподняв шляпу, и выскочил из комнаты.

* * * * *

— Паризе Алфбиндер спрашивал конкретно о Дзирте, — сказал Джарлакс Киммуриэлю некоторое время спустя в другой комнате, но все еще в недрах Иллуска. — Это больше, чем простое совпадение.

— Даже так, — скептически ответил Киммуриэль. В последние несколько мгновений Джарлакс предоставил ему совсем немного информации вместе с планом, который казался довольно рискованным — и рискованным даже для Джарлакса!

— Дело не только в Дзирте, — напомнил ему Джарлакс. — Нетерезские лорды подозревают что-то большого значения, и они, кажется, интересуются теми, кого они считают избранниками богов и подозревают, что Дзирт может быть в этой группе, как избранный последователь Леди Ллос.

Киммуриэль громко рассмеялся, а для него это редкий случай.

— Я знаю, что ты считаешь это абсурдом, — промолвил Джарлакс. — Конечно, это может так показаться, но тогда, разве Дзирт До'Урден не идеальный зачинщик того, что так горячо жаждет Ллос? Он привнес большую долю хаоса в Мензоберранзан, в конце концов.

— И при этом даже не важно, верна ли эта теория о Дзирте, — добавил Джарлакс. — Единственное, что имеет значение, это, что Шадовар считают это правдой, и мы должны этим воспользоваться.

— По этой логике, если вы найдете Дзирта живым, и, так или иначе, сумеете его вернуть, разве мы не будем обязаны передать его Тиаго Бэнру, или вашей сестре, которая правит Мензоберранзаном?

— Даже если бы мы были обязаны, я бы этого не сделал, — прямо и честно ответил Джарлакс. — И не позволил бы тебе сделать это.

— Однако вы просите слишком многого, у меня и у Бреган Д’Эрт.

— Да, — спокойно ответил Джарлакс.

— Вы безумны. Стоимость будет огромна — вы готовы заплатить за иблисов?

— Да, и, то и другое, и я уверяю тебя, что я безумен во всех смыслах этого слова.

— Тогда я должен освободить вас от всякого командования

— Нет, ты должен предоставить его мне, с полной силой Бреган Д’Эрт.

— И как Дом Бэнр и правящий совет Мензоберранзана посмотрят на такое действие? — спросил Киммуриэль.

— Его держит Дрейго Проворный, потому что он верит, что Дзирт Избранный Ллос. Разве мы можем считаться добропорядочными гражданами Мензоберранзана, если не вмешаемся в это?

Киммуриэль мог только снова засмеяться над неумолимым упрямством Джарлакса.

— Прошу, перенеси меня к Громфу, — промолвил Джарлакс.

Киммуриэль скептически на него посмотрел. — То, что вы хотите от своего брата, является безумием, несмотря на ваши доводы.

— Я приказываю, — пояснил Джарлакс. — И я заплачу моему дорогому брату своими деньгами.

— И любой риск, который повлечет за собой это, понесет один только Джарлакс.

Джарлакс кивнул в знак согласия, и Киммуриэль закрыл глаза, призывая псионические силы, дабы исполнить требование Джарлакса.

Джарлакс с нетерпением ждал магических врат — действительно, он не ждал ничего так сильно, с тех пор, как он опять отправился к яме в Гонтлгриме с Дзиртом, Бренором, Далией и Атрогейтом, дабы посадить Огненного Исконного обратно в его магический острог. Джарлакс снова чувствовал себя живым.

Он понимал шансы и вероятность того, что он придет слишком поздно для любого из тех, кто ушел в логово Дрейго Проворного.

Но Джарлакс любил неравные шансы. На самом деле, он жил ради них.

Глава 22 Агностицизм

— Расскажи мне о своей богине, — Дрейго Проворный велел Дзирту однажды утром, когда они сидели за совместным завтраком. — О той, которую ты называешь Миликки.

— Ты хочешь, чтобы я обратил тебя в свою веру?

Дрейго Проворный пожал плечами. — Возможно, ты меня обратишь. Ты думаешь, что она бы меня приняла?

Дзирт откинулся на спинку стула и долго смотрел на лорда Дрейго. — Я верю, что бог это то, что ты находишь в своем сердце, — ответил он, наконец. — Если бы ты нашел в своем сердце Миликки, если бы ее принципы звучали для тебя истиной, то никакой бог не смог бы тебя принять или отвергнуть. Если бы ты уверовал в эти принципы, то тебя бы приняла Миликки.

— Ты ведешь себя так, как будто боги это не более чем названия того, что находится в твоем сердце.

Дзирт улыбнулся, кивнул и вернулся к еде.

— Ты действительно в это веришь? — спросил Дрейго Проворный, отодвигая свой стул от стола.

— Разве это важно?

— Конечно же, это важно!

— Почему? — спокойно спросил Дзирт. Он понял, что возмутил старого чернокнижника, и обнаружил, что ему это нравится.

— А как же иначе? — ответствовал Дрейго Проворный. — Ты полагаешь, что если я обнаружу эти принципы Миликки, я стану одним из ее паствы, независимо от моего прошлого?

— Если ты обнаружил, что ее принципы истинны, то тогда твое прошлое будет судить твоя совесть или чувство справедливости в отмщение за какие-либо злодеяния, но не богиня.

— Это абсурд.

— А что, по-твоему, значат ее принципы? — спросил Дзирт. — Если бог, любой бог, представляет божественную всеобщую истину, то, как только человек обнаруживает и действительно охватывает эту истину, он находит гармонию с богом. Чтобы удержать ее любым способом, предполагаемым богам приписывают мелкие недостатки, такие как ревность или жестокость. Если это так, то почему бы мне объявлять о предельном совершенстве любого такого существа? И хуже того, если бы я постоянно повторял имя, воплощающее то, что находится в моем сердце, то только уменьшил бы истину того, что я называю божественным на уровне смертной бренности?

Дрейго Проворный откинулся на спинку стула и вгляделся в дроу. — Хорошо сыграно, — поздравил он.

— Это не игра.

— Ибо твоя богиня является высшей?

— Ибо причина кроется в гармонии с истиной, иначе истина это ложь.

— Хм, — пробормотал Дрейго Проворный. — То, что ты сосредоточил свое обучение на боевых искусствах, кажется позором.

— Я воспринимаю это как комплимент.

— О, это он и был, — ответствовал Дрейго Проворный. — Или сетование.

— Теперь попросишь меня обратить тебя в веру во славу Паучьей Королевы? — спросил Дзирт. — Эта беседа может стать еще интересней.

Дрейго Проворный рассмеялся над сарказмом. — Нет, — ответствовал он. — Считай, что эта беседа за завтраком, один из последних углов, которую я проводил, чтобы вырвать у Дзирта До’Урдена правду о Дзирте До’Урдене. Я думал, что правда окажется чудесной иронией, и, возможно, это так, но, боюсь, что ты, скорее всего, такой же скучный как и твоя богиня.

Теперь настал черед Дзирта посмеяться над Дрейго Проворным. — Такой же скучный как рассвет и закат, — сказал спокойно Дзирт. — Такой же скучный как движения луны, планеты и сияние звезд. Такой же скучный как пищевая цепь и место каждого живого существа в ней. Такой же скучный как рождение и смерть, и окончательным принципом этой причины и морали я считаю Миликки.

— Я чернокнижник — ты забыл? Возможно, я действительно считаю смерть ложью.

— Ибо ты можешь ее извратить?

Дрейго Проворный вздохнул и встал. — Это не имеет значения, — объявил он, — ибо я начинаю уставать от этого разговора. На самом деле, я обнаружил, что уже потерял интерес ко всем нашим разговорам.

— Тогда отпусти меня.

Старый чернокнижник засмеялся над ним и резко ответил, — Нет.

— Тогда убей меня и дело с концом.

— Не сейчас, — ответствовал Дрейго Проворный. — Ты неправ относительно богов Торила, Дзирт. Боги очень реальны, и они намного больше, чем простые воплощения того или иного принципа или истины.

— Это не меняет того, что находится в моем сердце.

— Или твоей верности Миликки?

— Я верен своей истине и справедливости, и это я называю Миликки. Не вижу в этом большой разницы.

Дрейго Проворный отчаянно замахал руками, чтобы заставить Дзирта замолчать и закончить разговор. — У меня есть основания полагать, что в ближайшие годы произойдут значительные события и изменения — промолвил он. — Столь же значительные как те, что объединили Торил и Абейр. Я верю в это, и боюсь этого. Столь же значительные как Магическая Чума и появление тени. И я верю, что в грядущих изменениях есть место для тебя.

— Я наточу свои клинки, — сказал дроу с неумолимым сарказмом.

— Твои клинки к делу не относятся. В отличие от твоих богов.

— Я не признаю богов…

— Знаю, знаю, — сказал Дрейго Проворный, снова замахав руками. — Ты знаешь истины, и дал имя этим истинам.

Дзирт с трудом подавил желание ударить Дрейго Проворного, дабы снова напомнить ему, что он, в конце концов, опять поднял эту тему.

— Ты говоришь мне о пути, что следуешь указателям истины, которые тебя ведут, — напоследок сказал Дрейго Проворный. — И я верю, что ты искренен. Но я знаю о мире больше, чем ты, Дзирт До’Урден, и, я полагаю, что дорога, по которой ты идешь, это обманчивый круг, который больше послужит тому, что ты отвергаешь, чем тому, что ты принимаешь.

— Там, Дзирт До’Урден, твоя жалкая истина. Я слушал рассказы, твой рассказ, который ты поведал Эффрону в клетке, вначале вашего пленения. Тебя утешает то, что ты веришь, что твоя драгоценная Миликки унесла твою жену и хафлинга в какое-то место божественной справедливости. Возможно они сейчас с ней! — Он злобно усмехнулся и закончил, — Или, возможно, это было величайшим обманом демонической королевы, которой нравятся обманы.

На этом он остановился и собрался уходить, но Дзирт знал, что Дрейго ждет от него реакции, по причине за пределами любого простого личного удовлетворения. Лучшие испытания характера и приверженности всегда бывают в моменты большого напряжения, и самые разоблачающие моменты часто наступают, когда человека доведут до гнева.

— Я знаю только то, что находится в моем сердце, — спокойно ответил Дзирт, не клюнув на эмоциональную приманку Дрейго Проворного. — Когда я могу, это все, за чем я следую.

Разгневанный чернокнижник вышел.

Дзирт долго сидел в комнате, пережевывая этот весьма любопытный разговор. Он не верил, что был каким-то Избранным, или вообще значительным — для Миликки или Паучьей Королевы, никоим образом, по крайней мере, относительно ужасной Ллос.

Но лорд Дрейго, шейд с хорошим образованием и властью, думал иначе, и это вводило Дзирта в замешательство. Миликки взяла Кэтти-бри и Реджиса глубоким и странным способом, в конце концов, увезла их призраки из Мифрил Халла на спине спектрального единорога, прекратив их безумное страдание. И это была Миликки, Дзирт не верил, что это сделала Ллос.

Но разве Ллос не доставило бы удовольствие так его обмануть?

Он отбросил сию мысль. Если бы это было дело рук Ллос, то, конечно, кто-нибудь из ее приспешников раскрыл бы сию уловку Дзирту, дабы причинить ему боль. Действительно, если Дзирт был особенным для Леди Ллос, как намекал Дрейго Проворный, то почему жрицы Дома Ксорларрин не установили его истинную личность, когда они его захватили в недрах Гонтлгрима?

Для Дзирта ничего из этого не имело никакого смысла.

И принял ли он во внимание слова Дрейго Проворного или нет, было спорным вопросом, ибо, в любом случае, он никуда не собирался в ближайшее время, без благословения Дрейго Проворного. От него невозможно убежать.

И даже если бы была возможность, куда бы Дзирт убежал?

* * * * *

— Вас высоко оценил мой товарищ из Анклава Шейдов, — сказал лорд Дрейго любопытному посетителю его замка в как всегда мрачный и дождливый день Царства Теней.

— Я ценю предоставленную вами аудиторию, — ответил Джарлакс и наклонил свою большую шляпу.

— Признаться, я удивлен. Я думал, что вы с лордом Алфбиндером уже заключили торговый контракт.

— Это действительно так, мы легко пришли к взаимовыгодному соглашению, — ответствовал Джарлакс. — Я здесь по другой причине.

— Рассказывайте. — Тон лорда Дрейго был очень скептическим, и Джарлакс знал, что должен был быть осторожным.

— У меня есть сведения о том, кто стал вашим… гостем, — пояснил Джарлакс, он внимательно наблюдал за нетерезским чернокнижником, надеясь, что его информация, уже довольно устаревшая, по-прежнему верна и что Дзирт еще жив. Выслушав рассказ Амбры, Джарлакс сэкономил немного денег при попытке получить информацию о судьбе ее спутников, даже для Бреган Д’Эрт, замок лорда Дрейго Проворного оставался настоящей тайной. По Глумроту ходили слухи о Эффроне Алегни и другом пленнике, и, учитывая рассказ Амбры, тот другой должен был быть Дзиртом.

— Рассказывайте, — снова предложил лорд Дрейго.

— Я знаю Дзирта До'Урдена более века, — пояснил Джарлакс.

— Вы друзья?

— Едва ли!

— Соратники?

— Едва ли! Я из Мензоберранзана, в конце концов, и жив с одобрения правящего совета, в частности из-за каприза Дома Бэнр. А Дзирт До'Урден не друг Дома Бэнр.

— Тогда почему вы здесь?

— Из-за ваших вопросов, — пояснил Джарлакс. — Вы хотите знать, служит ли Дзирт Паучьей Королеве. — Дроу-наемник готовился совершить прыжок, он знал, но от того, что поведала Амбра относительно заявления Эффрона и их путешествия сюда, и того, что он почерпнул от Паризе Алфбиндера, это казалось разумным скачком.

И подозрения Джарлакса были неумышленно и рефлексивно подтверждены Дрейго Проворным, ибо нетерезский чернокнижник нетерпеливо наклонился вперед на своем стуле, но затем быстро взял себя в руки и удобно устроился.

— Вашей Леди Ллос? — невинно ответил Дрейго Проворный. — Разве поступки славного следопыта соответствуют принципам богини дроу?

— Дзирт предан принципам Миликки, которая не является божеством дроу, — ответствовал Джарлакс. — Однако извечный вопрос, кому, Миликки или Ллос, он действительно служит — на деле, а не в сердце?

Дрейго Проворный принял задумчивую позу и несколько раз кивнул. — Это интересно, — признался он, все еще изображая расслабленную позу, как будто прежде он так не считал.

Джарлакс ему улыбнулся, дабы дать ему ясно понять, что дроу увидел эту уловку.

— Вы не можете найти ответы на свои вопросы, — прямо заявил Джарлакс. — Не от Дзирта, ни от какой-либо жрицы или друида. Если вы не можете говорить с богиней напрямую, то вы столкнулись с той же дилеммой, как и остальные из нас, кто уже давно обдумывает истину этого любопытного бродяги.

— Рассказывайте, — подтолкнул Дрейго Проворный, теряя лицо.

— Вы знакомы со служанками Ллос?

Чернокнижник покачал головой.

— С Йоклол? — уточнил Джарлакс.

— Я слышал о них, но не очень хорошо с ними знаком.

— Можно я? — спросил Джарлакс и снял большую шляпу, перевернул ее и засунул руку внутрь.

Дрейго Проворный смотрел на него с любопытством, но скептически.

— Я уверяю вас, что сейчас существо полностью под моим контролем, — пояснил Джарлакс и вытащил кружок черной ткани, а затем бросил его в сторону. На полу Дрейго Проворного он вырос в дыру диаметром десять футов. И Джарлакс предложил чернокнижнику следовать за ним к краю этой переносной дыры.

Они заглянули внутрь и увидели что-то очень похожее на маленький сталагмит, из которого сочится грязь, но с двумя грозно размахивающими отростками, похожими на ветки, и большим глазом, глядящим прямо на них.

— Служанка, — пояснил Джарлакс.

— Вы принесли такое сильное существо с нижних планов в мою резиденцию без разрешения? — сердито спросил Дрейго Проворный.

— Нет никакой опасности, и для вас не будет никаких последствий, я вас уверяю, лорд Дрейго, — ответствовал Джарлакс. — Служанка моя гостья, а не пленница.

— И скажите на милость, что говорит служанка?

Джарлакс посмотрел в дыру и кивнул.

— Тиаго! — закричала йоклол булькающим голосом, одновременно водянистым и каменистым, который казался вполне подходящим к ее структуре. Когда она говорила, она подняла одну конечность и яростно ею встряхнула.

— Дзирт! — сказала она с тем же тембром, подняв свою другую конечность и так же ею встряхнув.

— Расслабься, дорогая леди, — проворковал Джарлакс, поглаживая воздух над существом, которое, казалось, становилось весьма возбужденным.

— Бухахаха! — зловеще воскликнула йоклол.

— Что? — спросил Дрейго Проворный. — Тиаго?

— Тиаго Бэнр, — пояснил Джарлакс и поспешно подхватил переносную дыру, которая снова превратилась в кусок черной ткани, и засунул ее в свою шляпу. — Влиятельный благородный сын Первого Дома Мензоберранзана. Он решил выследить и убить Дзирта До’Урдена.

— С благословения верховной матери?

— Ах, тут загвоздка, — ответствовал Джарлакс. — Верховная Мать Квентл не препятствует ему, но я подозреваю, что она даже не знает о его намерении. На его стороне незначительная жрица Ллос, однако, Ллос, несомненно, предпочла бы Дзирта в этой борьбе. Ирония, хаос… это визитные карточки злой богини, в конце концов.

— Тогда, как это уместно? Почему я должен беспокоиться?

— Это противостояние выведет вопросы о бродяге на первый план и потребуется развязка, — пояснил Джарлакс. — Предположим, что Тиаго Бэнр убьет Дзирта, а Дзирт находится под покровительством Ллос, то последствия будут очевидны и быстры. И если Дзирт убьет привилегированного сына Дома Бэнр, то Дом бурно отреагирует — или этого не случится, и это окажется весьма показательным, учитывая отношения верховной матери с Паучьей Королевой. Проще говоря, лорд Дрейго, ваше заточение Дзирта отказывает мне в ответе на вопрос, которым я задавался более века, и в таком случае, я вынужден отказать вам в ответе на тот самый вопрос, который вы задаете.

Лорд Дрейго посмотрел на него недоверчиво. — Вы много предполагаете.

— Он у вас, — заявил Джарлакс.

— Значит, вы настаиваете.

— Если он мертв, то наш разговор бессмысленен, — ответил Джарлакс и драматично развернулся, он махнул рукой в сторону двери комнаты и понижающегося кругового коридора, ведущего обратно в главный вестибюль замка. — Когда я вошел, я заметил, что ваш замковый страж держит Тулмарил, лук Дзирта, лук, принадлежавший покойной жене Дзирта. Он бы не расстался с ним за все золото Торила, и не позволил бы никому другому им владеть. Если вы действительно не знаете, где находится Дзирт До'Урден, лорд Дрейго, то берегитесь, ибо, я уверяю вас, что очень опасный дроу-следопыт, скрывается возле вашего поместья, намереваясь, и, вероятно, в состоянии убить любого стоящего между ним и этим луком.

Дрейго Проворный мгновение смотрел на Джарлакса, а затем издал резкий свист. Дверь комнаты распахнулась и пара служителей Дрейго Проворного, оба чернокнижники, судя по их мантиям, поспешно вошла в палату.

— Проводите нашего гостя в столовую в западном крыле и убедитесь, что его накормили, — приказал Дрейго Проворный. — Я не заставлю вас долго ждать, — пообещал он Джарлаксу, — но я должен уделить внимание кое-каким делам.

Джарлакс низко поклонился и последовал за сопровождающими из комнаты и вниз по башенной лестнице, пересекая шахматный пол большого зала — где он очень внимательно слушал любые звуки снизу — и в столовую напротив, где его оставили одного.

Значит, хозяева поверили.

«Дрейго Проворный будет говорить с Алфбиндером», Киммуриэль телепатически передал Джарлаксу. Возможно, даже с Квентл.

«Он не будет говорить с Квентл», беззвучно ответил Джарлакс. «Сейчас он не может до нее добраться. Ты их нашел?»

«Да».

«Их всех?» спросил Джарлакс, мысленно подчеркивая второе слово.

«Двое живы, трое окаменели», — подтвердил Киммуриэль.

Джарлакс вздрогнул, а затем вздохнул.

«Если Дрейго Проворный отпустит Дзирта, то вы не будете нападать», прямо сказал ему Киммуриэль. «Только не ради людей и эльфийки!»

Джарлакс снова вздохнул, а затем изобразил на своем лице обезоруживающую улыбку, когда вошел служитель с подносом еды.

«Вы понимаете?» надавил Киммуриэль.

— Да, — весело сказал Джарлакс. — Я поистине не понимал, насколько я голоден.

Киммуриэль передал, что он понял двойное использование утверждения, и затем он покинул разум Джарлакса, вероятно для того, чтобы его бестелесный разум еще немного поблуждал по коридорам Замка Дрейго.

Джарлакс мог только надеяться, как и Киммуриэль, что сильный нетерезский чернокнижник не был приспособлен, знаком или подготовлен к таким псионическим вторжениям.

До сих пор, по крайней мере, все шло хорошо. Теперь, учитывая последний наказ Киммуриэля, Джарлакс должен был придумать способ, чтобы убедиться, что лорд Дрейго не отпустит Дзирта без боя.

* * * * *

— Служанка была иллюзией, — сказал Дрейго Проворный Паризе Алфбиндеру через свой хрустальный шар.

— Значит, Джарлакс вам солгал, и, очевидно, ради Дзирта До’Урдена, — ответствовал Паризе.

— Но зачем? Дзирт ближе к Бреган Д’Эрт, чем мы считали?

Паризе покачал головой. — Я думаю, что это более личное, чем дела с Джарлаксом. Он любопытен, полон многих слоев интриги, совместно работающих, дабы сформировать дотошную паутину. Весь Бреган Д’Эрт, прежде всего, прагматичен. Судя по всему, они профессиональная, хотя и жестокая, организация. Я не могу поверить, что они рискнули бы таким прибыльным потенциалом, как соглашение, которое мы подписали, ради Дзирта До’Урдена.

— Однако он сделал именно это, — промолвил Дрейго Проворный. — Я не скрывал свое раздражение, но, тем не менее, он упорствовал.

— Значит здесь нечто большее.

Дрейго Проворный пожал плечами, соглашаясь с Паризе.

— Эти дроу опасные существа, — добавил Паризе Алфбиндер.

— Вы намекаете, что я должен отдать им Дзирта?

— Нет! — без колебаний ответил Паризе. — Я бы посоветовал как раз наоборот. Ничего не признавать и никого не выпускать, а затем мы будем наблюдать за дальнейшими реакциями Бреган Д’Эрт. Если требования Джарлакса даже отдаленно основаны на правде, то после его неудачной попытки, освобождением Дзирта, вероятно, займется вышестоящая власть.

— Дом Бэнр, — заключил Дрейго Проворный.

— Кажется, что они уже сюда вовлечены, учитывая действия этого молодого Тиаго.

— Разумно предположить, что они бы предпочли, чтобы я держал Дзирта подальше от него.

— Кто может сказать об этих любопытных дроу? — ответствовал Паризе. — В первую очередь мы ищем информацию и, придержав свои карты, мы сделаем много открытий, я полагаю.

— Мы получим открытия или вражду? — напомнил Дрейго Проворный.

— В любом случае, мы больше узнаем. Если они будет давить сильнее, то мы можем его передать и, возможно, узнаем еще больше по последующим событиям. Если Дом Бэнр удосужится прийти за ним, то мы сможем быть уверены, что замешана Паучья Королева и, возможно, тогда это сражение между Дзиртом и Тиаго Бэнром, на которое намекнул Джарлакс, действительно окажется поучительным.

— До тех пор мы имеем власть, — заметил Дрейго Проворный.

— Что? — быстро спросил Паризе. — Вы изучили сонет.

Дрейго Проворный начал отвечать, но снова просто пожал плечами.

Старый шейд снова накинул ткань на хрустальный шар, разорвав связь, а затем откинулся на спинку стула и посмотрел на светящуюся клетку, в которой была уменьшенная Гвенвивар.

Он ожидал большую выгоду, но оказалось, что это было не больше, чем иллюзией.

Глава 23 Растущая победа

— Вы должны просто его отпустить, — Джарлакс сказал лорду Дрейго, когда они стояли в шахматном вестибюле.

Лицо Дрейго Проворного приняло удивленное выражение. Он только что простился с Джарлаксом, уведомив дроу, что им больше нечего обсуждать.

— В этом случае вы быстрее найдете ответы на свои вопросы, — продолжил Джарлакс. — И действительно, если Дзирту покровительствуют тот или иной бог, то какая вам выгода держать его в заточении?

— Вы много предполагаете, — ответил Дрейго Проворный фразой, которую он говорил Джарлаксу уже несколько раз. Действительно, за часы, проведенные вместе, нетерезский лорд так и не признался, что Дзирт в его замке.

Но Джарлакс знал лучше, ибо Киммуриэль нашел Дзирта, а также молодого тифлинга-чернокнижника, в отдельных запертых комнатах в западном крыле замка. Киммуриэль нашел также и статуи других, в комнате недалеко от этого самого места.

— Если я ошибаюсь в своих подозрениях, тогда конечно… — начал Джарлакс.

— И вы раздражаете меня еще больше, — продолжил Дрейго Проворный. — Действительно уходите, Джарлакс, пока я не захотел поговорить с лордом Алфбиндером и аннулировать наше соглашение. Не приходите ко мне снова, если вы не приглашены, или если ваша просьба о визите была отклонена. Теперь, если вы меня извините, или даже если не извините, мне нужно сделать много работы.

Джарлакс низко поклонился. Дрейго Проворный ответил ему только кивком и пошел к двери, которая вела к его башне и личным покоям. Джарлакс наблюдал за ним, а затем оглянулся на широкую лестницу в задней части зала, которая поднималась на двадцать футов и разделялась налево и право позади украшенных перил.

На него смотрело множество стражей-шадоваров, один из них держал Тулмарил, а другой, стоящий наверху лестницы, был с одной из сабель Дзирта на бедре.

«Он насмехается надо мной», подумал Джарлакс, и в своей голове он так ясно ощутил дискомфорт Киммуриэля, как будто псионик стоял рядом с ним и стонал. «Скажи мне, когда», велел Джарлакс, когда Дрейго Проворный вышел из комнаты.

«Стражи у двери перед вами, а также за ней», безмолвно предупредил Киммуриэль.

Джарлакс поклонился суровым часовым на балконе, подметая пол шляпой.

«Не убивайте лорда», телепатически закричал Киммуриэль.

«Тогда направляй меня должным образом», ответствовал Джарлакс. Его рука незаметно скользнула в шляпу и ухватилась за край переносной дыры.

— Я не буду использовать вашу дверь, — объявил Джарлакс стражам, когда он повернулся назад, как будто, чтобы выйти из замка. — У меня имеются свои врата.

— Просто уйдите, как приказал лорд Дрейго, — крикнул с лестницы разводящий, тот, что с саблей Дзирта.

Джарлакс улыбнулся и достал переносную дыру, надел свою шляпу на лысую голову и бросил вращающуюся и увеличивающуюся дыру в сторону стражей возле выхода из замка. Глаза обоих стражей расширились в унисон и они, в страхе, отскочили в сторону, но дыра упала на пол, не причинив им никакого вреда, и теперь она казалась просто дырой в полу замка.

После того, как он отвлек внимание всех в большом зале, Джарлакс сунул руку в сумку и достал маленький куб — и напомнил себе, что его брат Громф обещал ему все виды боли, если он сломает это приспособление.

«Дрейго поднимается в свою башню», сообщил Киммуриэль.

Джарлакс уже усмехался, видя часовых, двигающихся к странной яме, не в силах сопротивляться искушению в нее заглянуть. Наемник бросил куб к двери, в которую вошел Дрейго Проворный, и обратился к стражам на балконе.

— С абакой, архитектор, плотник и масон, — излагал он, драматически размахивая рукой, и в то же время, доставая знак Дома, дабы применить заклинание левитации и подняться от пола замка, он повторил и дополнил свою песню:

Со всеми инструментами и знанием строительных конструкций,

— Для пристанища самой любимой, для любви у семейного очага

— Кому бы ты поручил построить твой собственный замок?

«Действуйте сейчас, вы павлин!» закричал Киммуриэль в его голове, и от этого улыбка Джарлакса стала шире.

— Я мог бы предположить, что все инструменты

— Мирские числа и физические правила

— Ибо действительно блестящее должно остаться

— Не больше, чем провинцией обычных глупцов.

— Замок и тепло, истинная обитель,

— Ибо, когда кто-то действительно ищет дом,

— Мудрые призовут больше душ

— Те, кто влачит свои дни, уткнувшись носом в фолиант.

— Что это за глупости? — спросил страж на лестнице.

— Глупости? — обижено повторил Джарлакс. — Друг мой, это не так. — Визг за его спиной сказал Джарлаксу, что стражи подошли к краю его ямы и заглянули в нее. — Нет, это… это Каэр Громф!

Каэр Громф, последние два слова заклинания, были произнесены не с такой интонацией, как песня шутливого наемника, ибо они предназначались не публике, а магическому кубу, который бросил Джарлакс. Впитав командные слова, произнесенные с правильной интонацией, проснулась магия куба. Пол задрожал под ногами, но левитирующий Джарлакс, конечно, оставался невозмутимым в воздухе, и Замок Дрейго начал дрожать, ибо корни Каэр Громфа достигли пола, а куб превратился в адамантиновую башню, напоминающую сталагмитовые башни Домов дроу Мензоберранзана.

Она росла и расширялась, раскалывая пол и фундамент Замка Дрейго своими корнями, ломая стену и толкая балкон своими упорно расширяющимися стенами, его адамантиновый наконечник проникал в потолок большого зала почти на тридцать футов выше пола. Стражи-шадовары покачнулись и упали от магического грома. Один из пары смотрел через край переносной дыры и упал в нее, а другой вскоре последовал за ним, ибо похожее на йоклол существо протянуло щупальце и помогло ему спуститься, в сопровождении визга первого стража и сердечного «бухахаха» предполагаемой служанки.

Каэр Громф был красивым творением. С балконами и винтовой лестницей по всей длине, от начала до конца, и обрамленный магическими огоньками фиолетового, красного и синего цвета, это была и крепость, и произведение абстрактного искусства. Но это была крепость с линиями бойниц и магическими вратами внутри, а когда конструкция расширилась, стрелки Бреган Д’Эрт прошли через магический портал внутрь и к своим защищенным постам. Прежде чем большинство Шадовар определило источник землетрясения, арбалетные болты, покрытые коварным ядом дроу, вылетели из этих бойниц.

Стража с Тулмарилом не свалило ни землетрясение, ни выстрел, из-за того, что произошло с балконом, мужчина шейд смог защититься от скрытых стрелков дроу. Восстановив равновесие, он прицелился из мощного лука, намереваясь сделать смертельный выстрел в Джарлакса, который завис чуть выше пола, и наблюдал за фехтовальщиком на теперь уже наклоненной лестнице.

Лучник знал, что дроу не заметит зачарованную стрелу, он отступил и выстрелил, и стрела попала Джарлаксу в грудь.

* * * * *

Дрейго Проворному было не до смеха, когда он скатился по ступенькам винтовой лестницы своей башни. Он быстро взял себя в руки, услышав, что наверху открываются двери и неистовые крики его быстро приближающихся аколитов.

— Лорд Дрейго, что это? — крикнул один из них, спускаясь к нему.

Действительно, что, задавался вопросом Дрейго Проворный? Что ему сделал этот подлый дроу? Что он сделал с его замком?

Старый чернокнижник развернулся и побежал обратно с удивительной ловкостью и энергией для человека его возраста. Он только сошел с лестницы башни и вошел в переднюю, когда он встретил другого аколита-чернокнижника, его лицо было обескровлено, а глаза расширились от ужаса.

— … башня, мой лорд! — закричал человек.

— Башня? — спросил Дрейго и оглянулся назад.

Аколит отчаянно замотал головой. — Башня! — сказал он, и поспешил открыть другую дверь комнаты, дабы лорд Дрейго увидел черную адамантиновую стену Каэр Громфа.

— Во имя богов, — выдохнул Дрейго Проворный. — Вторжение.

Он собрал своих аколитов и приказал им построиться около лестницы и до последнего защищать его башню и покои. Затем он снова помчался на лестницу башни и побежал к своим личным комнатам, дабы сделать призыв к войне. Он ворвался в свою внутреннюю комнату и от потрясения замер на месте.

Возле пьедестала, на котором покоилась клетка Гвенвивар, было двое неожиданных и неприглашенных гостей, высоких гуманоидов с трехпалыми руками и уродливыми луковицеобразными головами в виде осьминогов.

Один из них преградил ему путь, покачивая щупальцами и размахивая руками, взрыв псионической энергии обрушился на чернокнижника и перемешал его мысли. Он пытался бороться, инстинктивно задействовав свою ментальную защиту — и действительно, внутренняя сила воли могущественного старого чернокнижника превзошла атаку. Когда он разобрался в разворачивающейся перед ним сцене, он снова испытал потрясение, и оно сопровождалось новым псионическим взрывом, он увидел, что его дорогая светящаяся клетка развалилась и Гвенвивар, шестьсот фунтов кошачьей силы, появилась на вершине пьедестала, который обрушился под ее весом. Дрейго Проворный, конечно, распознал глубокую ненависть в пристальном взгляде пантеры, и когда она прыгнула, чернокнижник счел себя обреченным.

Но Гвенвивар превратилась в туман на середине прыжка, туман покружился и развеялся, а осажденная пантера, наконец, вернулась в свой астральный дом.

Оба иллитида повернулись к Дрейго Проворному, и в руках одного из них он увидел статуэтку пантеры. Оба махнули в его сторону уродливыми щупальцами, и оба так же исчезли в эфире.

Дрейго Проворный откинулся назад, разбитый и испуганный, полный страха и гнева.

* * * * *

Со сломанных перил прилетели дракончики, а с разбитого потолка замка — горгульи, и из башни в ответ посылался град огненных шаров дроу, молний, магических снарядов и арбалетных болтов.

Внизу, ниже того уровня, в грудь Джарлакса попала стрела-молния, сверкающий взрыв осветил комнату ослепительной вспышкой, и прежде, чем зрение дроу восстановилось после яркого света, в него попали во второй раз.

Джарлакс посмотрел на свою грудь, а затем на лучника, который прицеливался уже в третий раз.

— Ты хорошо стреляешь, — поздравил он, и шадовар, явно смущенный, потрясенный и испуганный, выстрелил снова, и снова попал в цель.

И снова, Джарлакс принял удар без каких-либо видимых неблагоприятных эффектов. На самом деле, на это он даже не обращал внимания, упиваясь эффективностью своего войска и мрачной красотой фигур крошечных драконов дымящихся и горящих, летящих вниз на пол.

Прыгнул фехтовальщик, высоко подняв свирепо светящийся Мерцающий. Он произвел им сильный замах и ударил отвлекшегося Джарлакса по лицу.

Но смертоносный клинок не оставил ни следа, ни капли крови.

— Ты когда-нибудь слышал о кинетическом барьере? — невинно спросил дроу.

Шейд взвыл и поднял клинок, дабы ударить снова, но Джарлакс не сделал никакого движения, чтобы защититься. Клинок ударил его сразу после того, как он просто тронул стража шейда, и при этом касании он выпустил всю смертельную энергию трех выстрелов и первого удар сабли, которые были поглощены кинетическим барьером, направленным на него Киммуриэлем.

Лицо шейда вытянулось в два раза. Его грудь взорвалась, один раз, дважды и трижды, и он отлетел в темно-красном облаке его собственной распылившейся крови.

Мерцающий ударил, но с минимальной силой, но Джарлакс все-таки с большим облегчением осознал, что защитный барьер Киммуриэля все еще на месте.

Дроу-наемник повернулся к лучнику, с кривой усмешкой на лице. Джарлакс приземлился, подпрыгнул, снова применил заклинание левитации, и попал на отдаленный балкон.

Отчаянно и глупо, лучник совершил еще один выстрел и еще, и Джарлакс почувствовал, что энергия вокруг него снова накапливается.

* * * * *

Тело шадовара вылетало из ямы и упало на пол. Второй мертвый страж последовал за ним, они оба были привязаны к одному концу тонкой эльфийской веревки.

Теперь трупы служили якорями, а из переносной дыры-ямы вылез Атрогейт, уже не в облике йоклол. Свирепый дворф вылез из ямы в тот же момент, когда внешняя дверь замка распахнулась, и вошло много стражей.

— Ну что ж так долго! — взревел от радости дворф и его моргенштерны послали ближайшего шейда в полет.

Однако мгновение спустя Атрогейт хрюкнул, и посмотрел на свою руку, которую пронзил болт ручного арбалета.

— Хм, — пробормотал он. — Проклятые дроу.

Воздух вокруг него гудел от множества таких дротиков, попадающих во все подряд, а особенно в стоящих перед ним шадоваров.

— Яд, — пробормотал ближайший шейд и Атрогейт увидел, что из его щеки торчит болт, прямо под левым глазом несчастного глупца.

Дворф протянул руку и вырвал болт из щеки шадовара, перевернул его, положил к себе в рот и высосал яд. С любознательным выражением лица, он выплюнул болт на пол и поболтал яд во рту, затем он кивнул, соглашаясь с оценкой.

— Ага, — сказал он после того, как выплюнул яд и слюну. — И я держу пари, что он вредный.

Шадовар упал на пол и крепко заснул. А также несколько других, но некоторым все-таки удалось пробиться через волны яда дроу. Однако, яд замедлил их движения и сделал их блоки и парирования довольно вялыми, и таким образом, Атрогейт, который, конечно, получил полную устойчивость к сонному яду дроу за десятилетия рядом с Джарлаксом, пробирался через их ряды с дикой энергией, раскидывая их в стороны своими мощными моргенштернами.

Позади него воины-дроу вышли из своей крепости, но, ни один из них не присоединился к дикому и непредсказуемому дворфу, когда он радостно совершал свою кровавую резню.

* * * * *

— Действительно? — недоверчиво спросил Джарлакс, когда лучник поднял Тулмарил, дабы выстрелить в него в упор. Он уже поглотил три другие стрелы по пути к этому шейду, и по нему не было заметно никаких неблагоприятных эффектов.

Несчастный шейд дрожал так сильно, что стрела соскользнула с лука.

— Просто отдай его, — сказал Джарлакс, протягивая руку. Затем он заметил, что на шадоваре легендарная мифриловая рубашка, которую он видел прежде. — О, и рубашку моего друга, также.

Дабы подчеркнуть свои слова, Джарлакс повернулся навстречу нападающей горгулье и выпустил всю накопившуюся кинетическую энергию в существо, которое поистине взорвалось под тяжестью удара, оставив лишь каменные крошки, которые осыпались на балкон и комнату внизу.

— Действительно? — он снова спросил шейда, который отчаянно пытался наложить другую стрелу.

Глупец, наконец, уловил смысл и передал лук, его руки так дрожали, что Джарлаксу пришлось немало потрудиться, дабы подавить смех.

— И мифриловую рубашку, — велел он. — И все остальное, что принадлежало моим плененным друзьям! Действительно, разденься догола, а затем побегай вокруг и собери все их вещи, и я предупреждаю тебя, что, если хоть одной не хватит, ты повторишь судьбу горгульи!

Шейд немного поскулил и бросил кольцо и кое-какие наручи поверх груды одежды, а затем пошаркал прочь, кланяясь на каждом шагу.

— Все! — закричал Джарлакс ему в след.

* * * * *

— Рад нашей встрече, Лорд Дрейго, — дроу сказал пораженному чернокнижнику после того, как он материализовался в личной комнате Дрейго Проворного, прямо там, где стояли иллитиды.

Дрейго Проворный смотрел на него пристально и недоверчиво. Чернокнижник просчитывал свои возможности, главным образом задаваясь вопросом, что если эти опасные иллитиды были все еще поблизости. В мультивселенной было немного существ, которые могли обескуражить Дрейго Проворного, но он был уверен, что пожиратели разума с головами в виде осьминогов находились в этой группе.

Дверь позади него отворилась и одна из его учениц ахнула.

Дрейго Проворный поднял руку, предостерегая молодую чернокнижницу.

— Скажите ей закрыть дверь и уйти, — велел дроу. — У меня и моих товарищей мало времени, и я хотел бы поговорить с вами наедине.

— Поговорить? — подозрительно ответил Дрейго Проворный.

— Будьте благоразумны, Лорд Дрейго, — промолвил дроу. — Мы оба деловые люди, в конце концов.

— Киммуриэль, — выдохнул Дрейго Проворный, и все это обрело для него смысл. Киммуриэль Облодра из Бреган Д’Эрт, по слухам, псионик немалой силы, и это объясняет его связь с пожирателями разума, самыми псионически одаренными существами.

— К вашим услугам, — подтвердил Киммуриэль.

— Вы имеете в виду к вашим услугам, — ответствовал Лорд Дрейго. — Как вы посмели так дерзко напасть на нетерезского лорда? Как вы посмели войти в мои личные покои и обокрасть меня на моих глазах?

— Ваша приспешница, — напомнил Киммуриэль, указывая на дверь.

— А если я решу позволить ей остаться, и, возможно, позвать других?

— Тогда я исчезну отсюда, и у вас не будет ничего взамен убыткам, которые вы понесли в этот день, — ответил Киммуриэль и показал ониксовую статуэтку уже освобожденной Гвенвивар. — Увы, значительным убыткам.

Намек на некоторую выгоду было трудно игнорировать. — Уходи! — рявкнул Дрейго Проворный на свою помощницу, после того, как обдумал это. Если дойдет до борьбы, то она не могла помочь против дроу с такой репутацией, или против иллитидов в любом случае, Дрейго Проворный знал.

— Мой лорд!

— Уходи! — снова закричал Дрейго Проворный.

— Но темные эльфы захватили весь замок за пределами этой башни! — воскликнула девушка. — И мы здесь в ловушке, заблокированы адамантиновой стеной!

Дрейго Проворный вскочил со стула и гневно развернул девушку-шейда, его глаза были расширены, а ноздри раздувались. Такие вспышки редко бывали у сдержанного могущественного лорда, и эта произвела желаемый эффект, ибо молодая чернокнижница взвизгнула в ужасе и убежала, громко хлопнув дверью.

Дрейго Проворный сделал несколько вдохов, дабы успокоиться, а затем повернулся к Киммуриэлю.

— Как вы посмели? — спросил он спокойно.

— Мы оказали вам услугу, и награда будет больше, чем неудобства, которые мы причинили, — ответствовал Киммуриэль.

— Напав на мой замок?

— На самом деле мы пришли, дабы обеспечить вам надлежащее прикрытие перед лордом Глумрота и вашими пэрами за потерю Дзирта и других. Я боюсь, что Джарлакс нанес вашему жилищу значительный урон. Он считает, что лучший способ закончить любое сражение состоит в том, чтобы выиграть его быстро с подавляющей силой, и так он обычно и делает.

— Если вы думаете, что я побежден, то вы плохо знаете Дрейго Проворного.

— Пожалуйста, Лорд Дрейго, будьте благоразумны, — Киммуриэль ответил с явной снисходительностью — или возможно это была просто крайняя самоуверенность, подумал Дрейго.

— Ваш замок можно восстановить, и мы, по возможности, убьем как можно меньше ваших глупцов. Таким образом, вам причинили небольшие неудобства — но не более того, и конечно это не столь трагично, как могло бы быть, если бы вы поставили свою гордость превыше прагматизма.

— Мы пришли по воле… хорошо, позвольте нам просто сказать, что Леди Ллос не откажется от того, кто ей принадлежит. Я сомневаюсь, что вы желаете такой войны, которая случится, если вы последуете по пути своей гордости.

— Леди Ллос? — спросил Дрейго Проворный, не скрывая своей заинтересованности. — От Дзирта?

— Это не должно вас беспокоить, — промолвил Киммуриэль.

— Значит он Избранный.

Киммуриэль покачал головой. — Я этого не говорил.

— Но Леди Ллос…

— Имеет свои замыслы, и только глупец будет делать вид, что понимает их, — промолвил Киммуриэль. — Это также не имеет значения. Вот мое предложение, и я сделаю его только один раз: Оставайтесь здесь, в своих личных комнатах, пока мы заканчиваем нашу работу. Оставайтесь с остатками ваших сил — в любом случае у вас нет выбора. Мы достаточно скоро уйдем.

— С сокровищами, — заметил Дрейго Проворный и кивнул на ониксовую фигурку.

Киммуриэль пожал плечами, как будто это не имело значения.

— Вы хотите знать, пользуется ли Дзирт расположением Миликки или Ллос, — промолвил дроу.

— Вы обладаете этим знанием?

— У меня есть идеи, ведущие к вопросу, который вы надеетесь разъяснить, собирая эти знания, — ответствовал Киммуриэль. — На самом деле, я имею ответы, которые сделают вопрос о верности или покровительстве Дзирта До'Урдена не важным для вас.

Дрейго Проворный тяжело сглотнул.

— Я пришел от мозга улья иллитидов, — пояснил Киммуриэль и Дрейго снова сглотнул, ибо, конечно, если у каких-то существ в известной мультивселенной были ответы о судьбе Абейр-Торила, то это была та группа.

— Так мы договорились? — спросил Киммуриэль.

— Вы закончите и уйдете? И что еще?

— Вы будете придерживаться соглашения, которое Джарлакс заключил с Лордом Паризе Алфбиндером.

— Вздор! — выпалил Дрейго Проворный. — Вы не можете воевать и в тот же момент с улыбкой скреплять торговое соглашение!

— Мы не воюем, — поправил Киммуриэль. — Мы пришли, дабы забрать то, что вам не принадлежит…

— Дзирт со своими спутниками напал на мой замок! Я был вправе защищаться и забрать трофеи!

— И в процессе, — продолжил Киммуриэль, игнорируя громкие слова, — мы спасли вас от гнева кого-то менее милосердного, или, по крайней мере, кого-то менее заинтересованного в том, чтобы вы продолжали дышать. Этот набег, Лорд Дрейго, несомненно, спас вашу жизнь.

Дрейго Проворный зашипел, не в силах подобрать слова для ответного удара.

— Но мы не ожидаем от вас благодарности, только здравого смысла, — продолжал Киммуриэль. — Мы предоставили вам прикрытие, и я предложу вам свое понимание того, что происходит между Царством Теней и Торилом за пределами того, что возможно обеспечил Дзирт До’Урден.

— Таким образом, вы сделали мне одолжение, предоставили мне прикрытие и спасли мою жизнь, — скептически сказал Дрейго Проворный, — и вы предлагаете еще один подарок в обмен на несколько безделушек и узника?

— Я надеюсь на большее от вас.

— Рассказывайте.

— Когда я поделюсь с вами идеями, вы поймете, что обе наши группы, Бреган Д’Эрт и вы со своими товарищами нетерезскими лордами, извлекут значительную выгоду из нашего союза.

— Откуда мне знать, что вы не лжете?

Выражение лица Киммуриэля, как всегда, оставалось бесстрастным. — Зачем мне это делать? Ваша башня полна невидимых иллитидов, стремящихся попировать мозгами шейдов. Одно мое слово защитит вас и ваших аколитов.

— Иллитиды отвечают темному эльфу? — с сомнением спросил чернокнижник.

— В данном случае, да.

Киммуриэль сказал это так не принужденно, что это развеяло все сомнения Дрейго Проворного, и он понял, что предлагаемое соглашение было лучшим, что он мог получить.

— Хорошо, — ответил Киммуриэль, и только тогда Дрейго Проворный понял, что дроу-псионик читал его мысли.

— Я вернусь к вам в ближайшую десятидневку, — пообещал Киммуриэль. — Пока держите своих приспешников в этой башне, если хотите, чтобы они были в безопасности.

Дрейго Проворный начал протестовать, но Киммуриэль развернулся и ушел прямо через стену башни.

Лорд Дрейго упал на свой стул, полный злобы, но заинтригованный.

Глава 24 Афтершок

Дзирт ждал, беззащитно присев, не уверенный в своем положении. Комната яростно тряслась — дроу не мог себе вообразить, что вызвало такой грохот. Он вспомнил о катаклизме, который разрушил город Невервинтер, о вулкане, который сбил его с ног невероятной ударной волной.

Сейчас было подобное природное, или исконное, бедствие?

Дзирт встал на цыпочки, прислушиваясь, наблюдая и зная, что ему, возможно, придется далеко прыгать. Возможно, другое землетрясение расколет стену на куски и обрушит потолок. Успеет ли он выбраться до того как все обрушится? И возможно такой прыжок и спринт дал бы ему свободу от рушащихся стен Дрейго Проворного.

Но что потом?

Вскоре дроу услышал возню за своей дверью и протестующие крики, сопровождаемые ворчанием и стонами и слишком знакомым глухим стуком тела, падающего на твердый пол.

— Нападение, — прошептал он, и едва слова сорвались с его губ, как дверь его комнаты дрогнула.

Дзирт напрягся, приготовившись к атаке. Затем он ахнул, и его мысли закружились в водовороте, он попытался произнести имя, но издал лишь писк.

— Я тоже рад тебя видеть, — ответил Джарлакс с кривой усмешкой. — Я скучал по тебе, мой давний друг.

— Что? Как? — пробормотал Дзирт. Кроме всех значений этой неожиданной встречи, Дзирт думал, что Джарлакс убит в Гонтлгриме. Вид этой, другой связи с давно потерянным временем, его ошеломил, и он просто не мог сдержать свое облегчение. Он прыгнул вперед и заключил Джарлакса в крепкие объятия.

— Серая Амбра, — пояснил Джарлакс. — Она одна сбежала из замка Дрейго Проворного и направила меня обратно в сие место.

— Но ты умер в Гонтлгриме!

— Я умер? — Джарлакс сделал шаг назад и посмотрел на свои руки и туловище. — Я боюсь, что должен не согласиться.

Теперь Дзирт смотрел на него с подозрением. — Это уловка Дрейго Про…

Его оборвал смех Джарлакса. — Будь спокоен, мой подозрительный друг. Вспомни день своего побега из Мензоберранзана десятилетия назад, когда вы с Кэтти-бри пронзили сталактитом крышу часовни Дома Бэнр. Разве я не показал тебе тогда, что я полный неожиданностей друг? Я расскажу тебе все о событиях в Гонтлгриме и за его пределами, но в другое время. А сейчас давай покинем это место.

Дзирт обдумывал это в течение нескольких мгновений и затем понял, что это действительно Джарлакс, реальный живой Джарлакс, который пришел его спасти.

— Землетрясение? Это ты его вызвал?

— Скоро увидишь, — пообещал Джарлакс. — Но здесь. — Он снял сумку со своего пояса и перевернул ее, и все виды предметов — лук и колчан, пара сабель с поясом, сапоги, мифриловая рубашка, кулон в виде головы единорога и пара магических браслетов — упали на пол, хотя сумка была маленькой, она была зачарована и поэтому в нее поместилось столько всего. — Я полагаю, что это все твои принадлежности, но мои многочисленные спутники продолжат поиски, если мы что-то пропустили.

Дзирт недоверчиво посмотрел на кучу, но с первого взгляда понял, чего не хватает.

— И это, — сказал Джарлакс, и Дзирт увидел, что дроу-наемник показывает кольцо из цельного рубина, который Дзирт взял у волшебника Ксорларрина. — Ты знаешь что это?

— Я полагаю, безделушка мага.

Джарлакс кивнул. — И немалой силы. Бережно его храни. — Он бросил кольцо Дзирту, который поймал его и надел на палец.

— И это, — добавил Джарлакс, и когда Дзирт на него посмотрел, улыбающийся наемник держал то, что он хотел больше всего остального, ониксовую фигурку Гвенвивар. Он передал ее в дрожащие руки Дзирта.

— Теперь она свободна, пояснил Джарлакс. — Дрейго Проворный больше не держит ее на этом плане, и она отдыхает в своем астральном доме, восстанавливается и ждет твоего призыва.

Дзирт почувствовал, что у него подгибаются колени, он пошатнулся и упал на стул, совершенно разбитый. — Спасибо, — шептал он снова и снова.

— Мы еще не закончили, — пояснил Джарлакс. — Мы должны покинуть это место.

— Эффрон… — начал Дзирт.

— Наша следующая остановка, — уверил его Джарлакс, похлопав по сумке на другом бедре, похожей на ту, в которой было имущество Дзирта. — Собирай свои принадлежности, и пойдем. Оденься, дабы быть готовым к бою, к сражению, в котором мы еще не до конца победили.

К тому времени, как пара достигла комнаты Эффрона, которая теперь охранялась воинами Бреган Д’Эрт, в руке Дзирта был лук, и все его снаряжение было на месте. Он сопротивлялся желанию призвать Андахара, хотя он очень хотел снова увидеть своего скакуна единорога. Чувство нормализации прыгало в его сердце и уме, и все же, в то же время, все это казалось еще более странным теперь, как знание дорог, которые приведут к месту, где ты когда-то жил, только чтобы обнаружить, что это больше не твой дом.

Он просто не был уверен. Больше всего на свете, он хотел позвать Гвенвивар, хотел найти постоянство ее густого меха и мускулистого бока, но он знал, что не должен. Он помнил, что в прошлый раз, когда он видел ее, она была изможденной и на грани смерти, и решил, что пройдет десятидневка, или даже больше, прежде чем он ее призовет.

Он обернулся на звук падения и увидел, что принадлежности Эффрона лежат на полу перед явно пораженным тифлингом-чернокнижником.

— Вы убили Дрейго Проворного? — спросил Эффрон затаив дыхание.

— Ты бы этого хотел? — ответствовал Джарлакс.

Эффрон мгновение смотрел на него с любопытством, а затем признался, — Нет.

Улыбка и кивок Джарлакса застали Дзирта врасплох, заставив его подозревать, что вопрос дроу, возможно, был своего рода испытанием. Он отпустил эту мысль, однако, они, очевидно, еще не закончили.

И действительно, Джарлакс сразу их повел в ту сторону, откуда пришел, и вскоре они вошли в большой вестибюль. Дзирт и Эффрон могли только недоверчиво смотреть на новую адамантиновую башню, стоящую посреди треснувшего пола и стены, как будто какой-то великан бросил ее в здание как копье.

— Рад новой встрече, эльф! — взревел дворф Атрогейт, направляющийся должным образом поприветствовать Дзирта.

— Вы упали в яму в Гонтлгриме, — промолвил Дзирт. — Вы оба.

— Ага, и мне потребовался год, чтобы снова отрастить бороду, проклятый огненный зверь, бухахаха! — ответствовал Атрогейт.

— Я предвижу много ночей у камина, с напитками в руках, — промолвил Джарлакс. — Но не в этом мире. — Он махнул рукой в сторону открытой двери башни. — Атрогейт покажет вам врата.

— Врата? — спросил Эффрон.

— В Лускан, — пояснил Джарлакс и подтолкнул Дзирта и Эффрона. — Держись рядом с ними, — велел он Атрогейту. — Вскоре я последую за вами.

— Только если эльф замолвит за меня словечко перед симпатичной молодой Амброй, — сказал Атрогейт и преувеличенно подмигнул Дзирту.

Снова или по-прежнему разбитый Дзирт смог только глупо кивнуть и последовать вперед. Он положил руку на мешочек на поясе, а затем сунул ее внутрь, испытав необходимость почувствовать очертания фигурки Гвенвивар и надежду на скорое восстановление верной подруги.

* * * * *

Большинство дроу уже ушло, но Джарлакс еще не закончил. Он оставил магическую башню Каэр Громф и мог только надеяться, что Лорд Дрейго принял слова Киммуриэля близко к сердцу.

Джарлакс прошел серию небольших палат в заднем левом углу от парадного входа. Киммуриэль указал ему путь, и казалось, как будто будет немного препятствий или часовых на его пути, но, тем не менее, он волновался, больше, чем на любом другом этапе этой спасательной миссии.

Но не Дрейго Проворный вызвал бусинки пота — такое редкое зрелище! — на его лбу. И не возможность столкновения со стражами или даже с жестоким врагом, который, насколько он знал, был рядом.

Нет, дело было в перспективе столкновения с тем, кого он надеялся спасти.

Он спустился в подземелье замка и пошел по длинному коридору до трех дверей. Перед ним лежали четверо часовых Дрейго Проворного, они были связаны и с заткнутыми ртами, двое из них очнулись, а другие были еще под действием сонного яда дроу.

Джарлакс приподнял шляпу, когда он перешагивал через них, направляясь к центральной двери. Он глубоко вздохнул и зашел внутрь, стараясь мягко закрыть за собой дверь. Он вошел в большой подвал, полный низких арок, соединяющих массивные каменные опоры замка. К счастью, Каэр Громф не погрузил свои корни в эту часть замка.

Джарлакс двигался медленно, держась ближе к каменным контрфорсам, пытаясь почувствовать пыльные древние катакомбы. Здесь висел густой запах разложения, и вдоль стен было много открытых склепов, скелеты лежали в состоянии вечного покоя, многие были со скрещенными руками, а другие с отпавшими костями. Ржавые мечи и потускневшие короны, потрепанные сгнившие мантии и другие жуткие вещи мелькали у Джарлакса перед глазами, но его сумеречного зрения было недостаточно, чтобы получить точное представление о месте. Он присел около одной из низких арок и вытащил маленький керамический шарик из поясной сумки. Он поднес его к губам и прошептал команду, а затем бросил вглубь катакомб.

Шарик покатился, подпрыгнул, а когда остановился, вспыхнул пламенем, плюясь искрами, освещая пыль вокруг себя и мерцая как факел, отбрасывая странные тени вокруг.

— Выходи поиграть, красавица, — спокойно сказал Джарлакс.

Он замер на месте и слушал, и думал, что что-то или кто-то пошевелился позади другой низкой арки, не так далеко от него.

— Будь благоразумна, — сказал он, начиная движение, он сказал это чисто машинально, а его мысли были заняты другим.

Он подошел к той низкой арке и остановился, но тени продолжали танцевать.

Неожиданно, одна из этих теней оказалась не тенью, а медузой, прыгнувшей к нему, когда он обернулся, чтобы встретить атаку, ее красные глаза широко раскрылись и смертоносный взгляд упал на него.

Джарлакс увидел ее во всем ее ужасном великолепии, и он не сомневался, что в этом случае, его спасла только глазная повязка, что без сильного двеомера, его кожа уже бы окаменела. Он обратился к своим врожденным способностям дроу, используя свою близость к магическим эманациям Подземья, и создал шар непроницаемой тьмы вокруг себя и медузы, тем самым лишив ее самого сильного оружия.

В то же время он покачал левой рукой и его наручи дали ему кинжалы, чтобы бросить их в противника. Он поймал кинжал правой рукой и вскинул запястье, чтобы удлинить оружие в меч, который он вытянул вперед, надеясь держать медузу и ее волосы из живых ядовитых змей подальше от себя.

Когда он не попал в нее своим оружием, он потянулся вперед, но по-прежнему ударял только пустой воздух, он понял, что его противница ускользнула в сторону.

Совершенно слепая и беспомощная, в отличие от Джарлакса. Он отлично запомнил область, и теперь двигался без колебаний, дроу проскользнул под арку, которая была высотой ему по плечи. Он вышел из магической тьмы, как только пересек арку и уперся спиной в каменный контрфорс.

Он чуть не споткнулся, однако, с новой точки зрения он заметил перед собой человека, которого он называл другом в течение десятилетий.

Артемис Энтрери стоял совершенно неподвижно, хотя он, конечно, был в движении, когда посмотрел на медузу. Он был напротив Далии, как будто пытаясь оттолкнуть ее в сторону, и Джарлаксу не потребовалось особого воображения для того, чтобы представить себе сцену, которая привела к этой трагедии.

Отвлечение чуть дорого не обошлось Джарлаксу, ибо он заметил приближение медузы лишь в последний момент. Он прыгнул в сторону и повернулся лицом к своему врагу, но не посмотрел на нее, вместо этого он направил волшебную палочку на уровне ее головы. Он внимательно слушал приближающееся шипение ее змей, когда она подошла на расстояние удара, затем он произнес командное слово, и вздохнул с облегчением, когда шипение резко прекратилось, он услышал, что медуза споткнулась.

Джарлакс решился открыть глаз и увидел, что сильное существо билось и тряслось. На ее голове был сгусток вязкой слизи, и ее руки тоже вскоре приклеились, ибо она попыталась очистить липкую массу.

Одна из змей вырвалась из липкой слизи и угрожающе замахала на Джарлакса, хотя медуза была слишком далеко для того, чтобы на него напасть.

Однако эта освобожденная змея может направить его противницу, понял он, хотя и сомневался насчет отношений между медузой и змеями, или, возможно, медуза могла видеть глазами змеи. Поэтому он запустил в нее еще один сгусток, он попал ей в живот и пригвоздил ее спиной к каменной арке.

Он хотел ее добить, но сдержался, полагая, что, возможно, Лорд Дрейго будет более любезным в их будущих встречах, если он позволит ужасному сильному существу жить. Он смотрел на нее в течение нескольких мгновений, пока не убедился, что она действительно и полностью поймана.

Джарлакс повернулся к статуям, и неподалеку быстро нашел третью, Афафренфера. Из одного из своих многочисленных карманов дроу-наемник достал большой кувшин и поставил его на полу между монахом и двумя другими.

Он глубоко вздохнул, не уверенный относительно того, будет ли кувшин работать. Даже Громф, который сделал его для Джарлакса, не давал никаких гарантий. И даже если кувшин сработает, архимаг предупредил, что превращение плоти в камень, а затем обратно в плоть, тяжелое испытание для тела и многие не переживают одного или другого превращения.

— Энтрери и Далия, — прошептал про себя дроу, дабы набраться смелости. — Крепкие души. — Он посмотрел на монаха и пожал плечами, ибо его мало беспокоил незнакомец.

Он снял крышку с кувшина и отступил, ибо повалил дым, заполнив область и заслонив ему обзор. Первым признаком того, что его могущественный брат преуспел, был звук толчеи, когда Энтрери и Далия раскаменели, споткнулись и упали, пытаясь выпутаться из клубка.

Энтрери выкрикнул, — Нет! — Далия просто закричала, а с другой стороны прыгнул монах, приземлился и полуприсел, одной рукой он заслонял глаза, а другую занес для удара.

— Спокойно, друзья мои, — сказал Джарлакс, выйдя вперед и подняв кувшин, поскольку туман начал рассеиваться. — Сражение выиграно.

— Ты! — закричал Энтрери, явно потрясенный и возмущенный, и бросился к Джарлаксу.

— Артемис! — вмешалась Далия и встала на пути Энтрери.

— Вы очень кстати, — сухо сказал Джарлакс.

— Кто ты? — спросила Далия.

— Джарлакс! — ответил Энтрери, прежде чем успел дроу.

— К вашим услугам — согласился Джарлакс, отвешивая низкий поклон. — На самом деле, снова к вашим услугам, — добавил он и щелкнул пальцем, активируя еще один магический керамический светоч. Джарлакс бросил его на пол, и когда он вспыхнул, другие увидели прилипшую медузу. Она продолжала биться возле каменного контрфорса, а одна из ее опасных змей свернулась на ее покрытой липкой слизью голове.

— Ты ожидаешь благодарности, — выпалил Энтрери.

— Мы будем пререкаться, — ответствовал Джарлакс. — Или оставим нашу ссору на другое время и место, когда мы будем на безопасном расстоянии от Лорда Дрейго и его приспешников.

Далия посмотрела на него, явно встревоженная, так же, как и Афафренфер.

— Идем, — велел им Джарлакс. — Пришло время уходить. Вы пробыли здесь очень долго.

— Как это возможно? — спросила Далия, осматривая незнакомые катакомбы. — Мы были в комнате с шахматным полом. Дзирт и Эффрон упали…

— Они в порядке, — уверил ее Джарлакс. — Они уже вернулись в Лускан.

— Давно? — спросил Афафренфер.

— Трое из вас украшали Замок Дрейго много месяцев, — пояснил Джарлакс. — Больше года. На Ториле сейчас весна 1466 года.

Все трое смотрели на него потрясенно, даже Энтрери казался отрезвленным новостями.

— Быстрее, — велел им Джарлакс. — Пока не освободилась медуза, или нас не нашел Лорд Дрейго. — Он быстро пошел, а остальные трое двинулись за ним.

Афафренфер и Далия ахнули, когда они вернулись в шахматный вестибюль и увидели, что конструкция башни заблокировала дальнюю стену, но громче всего, и к удовлетворению Джарлакса, безусловно, был покорный вздох Артемиса Энтрери, который знал Джарлакса достаточно хорошо и не нуждался в объяснениях.

— Заходите внутрь, — пояснил Джарлакс, отступая в сторону и указывая на дверь башни и воина-дроу, стоящего на страже. — Он покажет вам врата, а врата покажут вам Лускан.

— Серая Амбра! — промолвил Афафренфер. — Я не уйду без нее!

— Твоя доблестная подруга дворфа привела меня сюда, — ответствовал Джарлакс.

— А Эффрон и Дзирт? — спросила Далия.

— Вероятно сейчас с Амброй в Городе Парусов. Теперь уходите, я прошу.

Афафренфер и Далия посмотрели на Энтрери.

— Ему можно доверять, — признал убийца. — Да и какой у нас выбор? А на самом деле, — добавил он, тяжело глядя на ненавистного Джарлакса, — только потому, что у нас нет иного выбора.

Монах и Далия направились к башне, но Энтрери задержался и встал прямо перед Джарлаксом. — Я не забыл, что ты мне сделал, — промолвил он. — Годы мук, которые я испытал из-за твоей трусости.

— Это лишь часть истории, — уверил его Джарлакс. — Когда-нибудь, возможно, ты услышишь рассказ целиком.

— Вряд ли, — сердито ответил Энтрери и последовал за своими спутниками. Он пару раз оглянулся, казалось, он с опаской смотрел на Джарлакса, как будто ожидая, что дроу ударит его в спину — на сей раз буквально.

Джарлакс больше ничего не сказал и просто позволил ему уйти. Он надеялся, что его смелое и дорогостоящие спасение поможет снова наладить его взаимоотношения с человеком, но он всегда знал, что надежда больше укоренялась в его сердце, чем в его разуме.

Артемиса Энтрери пытали на протяжении десятилетий как раба Херцго Алегни, и у Джарлакса было мало аргументов против истины, что большая часть страданий Энтрери было его виной.

Артемис Энтрери не был отходчивым человеком.

Сигнальная вспышка на втором этаже башни показала Джарлаксу, что трио и оставшиеся стражи вернулись на Торил через магический портал.

Дроу быстро спел и уменьшил башню, которая снова стала всего лишь кубиком на полу и немалая часть Замка Дрейго посыпалась сверху, когда исчезло это строение. Грандиозный балкон комнаты превратился в руины. Когда грохот прекратился, Джарлакс понял, что он не один, Киммуриэль пришел из дальнего крыла замка, дабы выкопать игрушку Громфа.

— Вы закончили? — спросил Киммуриэль с редким сарказмом, бросая кубик Джарлаксу.

— Ты договорился с Лордом Дрейго?

— Он отчаянно желает ответов, которые я обнаруживаю в своей коммуне с иллитидами, — пояснил Киммуриэль.

— И ты готов предоставить эти ответы?

— В суматохе предстоящих дней, в Лорде Дрейго Проворном и в его пэрах, мы найдем ценных союзников.

Джарлакс оглянулся на разрушенный вестибюль и засмеялся над нелепостью.

— Союзники, значит, — сказал он со смешком. — Теперь, пожалуйста, открой врата, чтобы я смог покинуть сие место.

— Да, но во Врата Балдура, а не в Лускан.

Джарлакс посмотрел на него с любопытством.

— Ваша роль в этой игре закончена, мой друг, — пояснил Киммуриэль.

— Дзирта ищут могущественные личности…

— Вы не должны мне напоминать, но это беспокойство других из Бреган Д’Эрт, а не Джарлакса.

— Атрогейт в Лускане, — возразил Джарлакс.

— Я отправлю его к вам в короткие сроки.

Джарлакс сурово смотрел на своего товарища, его даже посетила мысль предать Киммуриэля. Однако это быстро прошло, ибо Джарлакс обдумал реакцию на него Энтрери.

Возможно, направление Киммуриэля было лучшим.

Глава 25 Путешествие домой

— Пока ты не ушел, эльф, — Атрогейт сказал Дзирту, когда они шли по улицам Лускана. Он передал свернутый плащ, в котором Дзирт сразу узнал пивафви дроу, самый полезный предмет одежды для маскировки и защиты. — Джарлакс велел мне дать его тебе и сказать, чтобы ты его использовал.

— Использовал?

— Ага, — промолвил Атрогейт. — Я слышал, что ты заработал несколько могущественных врагов, охотящихся на тебя. Поэтому используй его и быстрее убирайся подальше от Лускана.

Дзирт остановился и повернулся к дворфу. Эффрон рядом с ним тоже остановился при этой новости.

— Куда? — спросил Эффрон.

Атрогейт пожал плечами. — Может в Мифрил Халл?

Эффрон посмотрел на Дзирта.

— Джарлакс думает, что я… мы должны покинуть Лускан? — Дзирт спросил дворфа.

— Хороший совет, — ответствовал Атрогейт. — В Гонтлгриме ты встретил нескольких дроу, и эти дроу выяснили кто ты такой.

Дзирт втянул в себя воздух. — Дом Бэнр, — пробормотал он.

— Что это значит? — спросил Эффрон?

— Это означает, что мы с тобой должны здесь расстаться, для твоего же блага, — промолвил Дзирт.

— Неа, — вмешался Атрогейт. — Они знают твоих друзей, и они их найдут, если не смогут найти тебя. Джарлакс велел мне сказать, чтобы вы держались вместе, вы все. — Когда он закончил, он кивнул волосатым подбородком за Дзирта, который обернулся и увидел направляющуюся к нему Амбру, которая улыбалась во весь рот. Она подбежала и крепко обняла Дзирта, а затем Эффрона.

После них она обняла Атрогейта, и двум другим стало очевидно, что эти двое узнали друг друга довольно хорошо и довольно близко. Они разорвали объятие и разделили потрясающий поцелуй, небрежный и громкий, полный веселья и вожделения, так могли целоваться только дворфы.

— Ты получила расписание караванов? — спросил Атрогейт, когда они разорвали поцелуй.

— Ага, на север, юг и восток, и скоро будет пара лодок, — ответила Амбра, глядя на ее двух вернувшихся друзей.

— Лодка может оказаться прекрасным выбором, — предположил Атрогейт, пожав плечами.

Но Дзирт покачал головой. — Караваны на север? — спросил он Амбру, а затем добавил, — в Долину Ледяного Ветра?

— Ага, — промолвила Амбра, — об этом месте на севере говорили кучера.

Дзирт посмотрел на Атрогейта. — Джарлакс уверен в этом преследовании?

— Уходи, эльф, — предупредил дворф.

Дзирт кивнул и попытался разобраться в этих внезапных изменениях, которые нашли его столь неожиданно. Он смирился с жизнью в плену Дрейго Проворного, и, вероятно, со смертью в Царстве Теней, в комнате, которая стала его собственным миром. А теперь он свободен и Гвенвивар вернулась к нему.

Но действительно ли он свободен? Дом Бэнр может скоро заставить его жалеть, что он не под стражей Дрейго Проворного!

— Долина Ледяного Ветра, — решил он, ему казалось верным выбрать место, которому он принадлежал. Немногие знали пути этой тундровой земли лучше, чем Дзирт До’Урден, хотя он не был там больше века. Но да, Долина Ледяного Ветра. При этой мысли он почувствовал приступ ностальгии, в этот момент он чувствовал, что идет домой.

Хотя Дзирт знал в своем сердце, что никакое место без Кэтти-бри, Бренора, Реджиса и Вульфгара не может быть его домом.

— Хорошо, — промолвила Амбра. — Фургоны в Долину Ледяного Ветра выходят на рассвете, и я думаю, что они будут рады взять с собой нас четверых для охраны.

— Троих, — поправил Атрогейт. — У меня обязанности здесь, в Лускане. Но да, они вас возьмут, и будут этому рады. — Он полез в боковой карман жилета и достал несколько пергаментных листов, затем пролистал их и вручил Дзирту нужный листок. — Твоя рекомендация от Корабля Курта, — пояснил он подмигнув. — Выберете ли вы лодку или фургон, мы получили одобрение вас. А теперь надень свой проклятый плащ и уходи!

Больше нечего было сказать, понял Дзирт. Передай Джарлаксу мою признательность, — сказал он дворфу. — Я потерял надежду, а он вернул ее мне, и это не мелочь. Скажи ему, что я надеюсь, что наши пути снова пересекутся в ближайшие десятидневки. Я послушал бы рассказ о том, как вы оба пережили падение в Гонтлгриме, и я уверен, что у Джарлакса есть еще сотня рассказов о ваших подвигах после того давнего дня.

— Сотня? — скептически сказал Атрогейт. — Неа, эльф, тысяча! Тысяча тысяч, скажу я тебе! Бухахаха!

По какой-то причине, учитывая то, что Дзирт знал о Джарлаксе, это не звучало как преувеличение.

* * * * *

Амбра, Дзирт и Эффрон сидели той ночью в задней части открытого фургона, одного из тех, что следующим утром начнут опасное путешествие в Долину Ледяного Ветра. Как и обещал Атрогейт, караванщики с радостью приняли трио для дополнительной охраны из-за опасной дороги к Десяти Городам и репутации Дзирта До’Урдена.

Дзирт положил руку на плечо Эффрона, пытаясь успокоить молодого тифлинга, когда Амбра рассказывала о последних мгновениях жизни Далии.

— Все трое видели тварь, — закончила она. — Все трое окаменели. Я вытащила себя оттуда, но только за волосы на ушах. Он ждал нас, скажу я вам.

— Мы, конечно, не застали Лорда Дрейго врасплох, — согласился Дзирт и глубоко вздохнул из-за печальной истории, хотя он уже пришел к пониманию, что Далия и другие потеряны для него.

— Это моя вина, — сказал Эффрон печальным голосом. — Я не должен был вести вас туда.

— Если бы я узнал о твоей информации позже, и что ты знал о тайной пленнице Лорда Дрейго, я никогда бы тебя не простил, — сказал ему Дзирт. — Гвенвивар это друг. Я должен был попытаться.

— Ага, и все, кто пошел с тобой, включая меня, сделали это по собственному желанию, — промолвила Амбра. — Ты правильно поступил, — сказала она Эффрону. — Это цена товарищества и верности и тот, кто не готов ее заплатить не заслуживает идти рядом.

— Я покинул Дрейго Проворного и оставил все, что я знал, всех моих друзей и мой дом, дабы найти мать, — ответствовал Эффрон.

— Однако ты сделал это, дабы убить ее до смерти, — напомнила Амбра.

— Я сделал это, дабы узнать правду! — возразил Эффрон, в его голосе появился гнев. — Я должен был узнать.

— И как только ты узнал?

— Я обрел мать, но теперь она погибла, а я одинок.

Серая Амбра и Дзирт при этом переглянулись, и одновременно спросили, — Ты?

— Долина Ледяного Ветра, — промолвил Дзирт. — Когда я был одинок, очень давно, именно там я нашел свое сердце и свой дом. И я иду туда снова, и на сей раз, я не одинок, так же как и ты.

Он похлопал Эффрона по спине, и молодой тифлинг благодарно кивнул.

Движение позади фургона привлекло их внимание, и фигура, фигура эльфийки — фигура Далии! — прыгнула на лежанку, встала на колени перед сидящим Эффроном и сгребла его в крепкие объятия.

— Боги! — воскликнула Амбра.

— Джарлакс, я полагаю, — поправил Дзирт.

— Действительно, — ответил Артемис Энтрери, подходя к задней части фургона рядом с на удивление мрачным Афафренфером.

Дзирт обнял Далию и кивнул человеку. Амбра поднялась поприветствовать своего старого приятеля по Кавус Дуну.

— Эх, но почему ты смотришь так сурово? — спросила она монаха, который просто покачал головой.

— Как? — спросил Дзирт. — Амбра сказала, что вы окаменели.

Энтрери пожал плечами.

— Я мало помню, — призналась Далия. — Я увидела ужасное существо, и затем я уже была в катакомбах, а рядом был Джарлакс со своей самодовольной ухмылкой.

— Атрогейт сказал нам, где вас найти, — добавил Энтрери. — Мы направляемся в Долину Ледяного Ветра?

— Да, — сказал Дзирт, и в этот момент он почувствовал облегчение, ибо был так рад видеть всех троих своих потерянных спутников. Далия крепко его обняла, и он ответил на ее объятие. Она отклонилась и попыталась страстно его поцеловать.

Он кратко ее поцеловал, а затем отвернулся. — Эффрон, еды для наших друзей! — громко сказал он, дабы скрыть свой промах.

Однако когда он посмотрел на Далию, он увидел боль и понял, что его уловка не увенчалась успехом. Он снова крепко ее обнял, но на сей раз она разорвала объятия и пошла занять место в фургоне, демонстративно возле Эффрона, а не рядом с Дзиртом.

Они будут говорить, и скоро, Дзирт знал, и он задавался вопросом, может ли его честность с Далией расколоть группу. Возможно, это случится, понял дроу, и поэтому он знал, что в долгу перед ней, перед ими всеми, и должен был с ними поговорить, прежде чем они начнут трудное путешествие в Долину Ледяного Ветра.

Шестеро вышли из фургона и сели возле костра, дабы разделить горячую еду, но разговор у костра был довольно легким, и часто прекращался, по правде говоря, им не о чем было особо говорить. Время остановилось для половины группы, в конце концов, а рассказы Дзирта и Эффрона об их пленении Дрейго Проворным были не очень содержательными.

После обеда Амбра взяла на себя инициативу в разговоре, пересказав последние моменты сражения и объяснив, как она встретилась с Джарлаксом.

Эта часть истории дворфы очень заинтересовала Дзирта и Энтрери.

— Тиаго Бэнр, — прошептал Дзирт, когда дворфа описала как Джарлакс спас ее с улиц Лускана. Учитывая то, что он узнал от Атрогейта, это имело смысл, и, учитывая, что Тиаго и его соратники, очевидно, знали личности спутников Дзирта, новости заставили его изменить мнение о своих нынешних планах.

Он не будет честен с Далией, пока они не окажутся на безопасном расстоянии, ради ее блага.

* * * * *

Другой человек, неподалеку от группы, отлично слышал их легкую беседу. Мэдигэн Прутт служил Кораблю Ретнора и знал, что его верховный капитан хотел бы услышать какие-нибудь новости о Далии.

Но Мэдигэн не был уверен, что передаст эти новости своему Кораблю, ибо он слышал о человеке, который хорошо заплатит за любую информацию о Дзирте До’Урдене.

Мэдигэн Прутт вышел этой ночью, чтобы доставить последнюю поставку Ретнора для каравана. Теперь с этой выгодной возможностью, он решил наняться в караван, но только до южного входа на перевал через Хребет Мира, несколько дней путешествия, если продержится погода.

Тогда он передал бы свою информацию человеку, который хорошо платит, приезжему волшебнику по имени Хуерво Ищущий.

* * * * *

В ста милях на юго-восток, и в тысяче футов ниже поверхности, Сарибель Ксорларрин разбудила брата, и эти двое пошли со всей поспешностью в личную палату Тиаго Бэнра.

В каждой своей вечерней молитве Сарибель просила служанок Паучьей Королевы направить ее поиск на более практический уровень, и ей поручили поддерживать контакт с лазутчиками Тиаго в Невервинтере, Порт Лласте и других городах области.

— Мы должны срочно вернуться в Лускан, — Равель Ксорларрин объяснил Тиаго.

— Дворфа уже обнаружена?

— Лучше, — сказал Равель и посмотрел на Сарибель.

— Дзирт До’Урден, наконец, всплыл, — пояснила она.

Ликующий, но не удивленный, Тиаго ожидал эту новость, с того момента, как он чуть не захватил дворфу, известную как Амбра. Он встал с кровати, взял одежду, доспехи и свои легендарные меч и щит.

— Значит он со своими спутниками, — заметил Тиаго.

— Похоже на то, — ответствовал Равель.

— Тогда соберите всех, — велел Тиаго, имея в виду особый отряд, который он собрал для этого случая, состоящий из ближайших ткачей и воинов Равеля, включая Джерта, оружейника Дома Ксорларрин. На сей раз мы не оставим никаких шансов бродяге еретику.

— И Дом Ксорларрин разделит славу? — осмелилась спросить Сарибель.

Тиаго выстрелил в нее взглядом, надев улыбку, которая, как он знал, конечно, выбьет из колеи молодую жрицу. Он понял источник ее вопроса: Она должна была, в конце концов, ответить перед своей старшей и довольно суровой сестрой Береллип за свои действия. И Сарибель и Равелю была нужна некоторая гарантия выгоды для их Дома, учитывая риск.

— Разделит? — сказал Тиаго с презрительным смешком. — Вы будете упомянуты как сила, которую я использовал для достижения своей великой победы.

Он говорил снисходительным голосом, но, конечно, знал, что эти два его соратника, будут этим довольны.

И они были.

Следующей ночью отряд более чем из двадцати пяти дроу и горстки драуков, во главе с могучим Йеррининэ и его женой Флэввор, двинулся по тоннелям из Гонтлгрима на север.

* * * * *

Фургоны катились в быстром темпе. Погода была сухой, и дорога оказалось чистой и твердой, никакая грязь не мешала колесам.

Впервые за многие месяцы, Дзирт ехал на Андахаре, и он чувствовал себя великим на сильной спине единорога, с ветром в его длинных белых волосах. Он часто клал руку на мешочек у пояса, чувствуя ониксовую фигурку и ожидая дня, когда он снова призовет Гвенвивар.

— Терпение, — прошептал он, напоминая себе, что Гвенвивар нужно отдохнуть. Джарлакс его уверил, что кошка придет, а Джарлакс редко ошибается.

Он не спеша объехал головной фургон, а затем галопом поскакал вниз по дороге, дабы разведать путь впереди. Он позволял единорогу бежать в течение некоторого времени, не заботясь, что он исчез из поля зрения головного фургона. Теперь он свободен и едет по дороге к месту, которое он считал домом.

На Андахаре лишь выступил пот, пока он мчался далеко вперед. Извилистая дорога стала прямой, а по ее краям росли толстые деревья, и Дзирт пустил единорога в полный спринт. Андахар был рад починиться, его ноздри раздувались, и шумно вырывался воздух, а мускулистые бока единорога украшали бисеринки пота.

Преодолев две трети пути, Андахар замедлился, и Дзирт выпрямился, ибо галоп стал легким галопом, а затем рысью.

Дзирт наклонился вперед и энергично похлопал Андахара по шее, в благодарность за радость от скачки. Он только собрался развернуть единорога, как что-то привлекло его внимание, что-то большое и черное быстро двигалось по верхушкам деревьев.

Дзирт натянул поводья Андахара, и даже потянулся за Тулмарилом, пока он не признал преследователя.

Гигантская ворона села на дороге перед ними и быстро превратилась в Далию, одетую в свой магический плащ.

— Ты мог проехать мимо орды разбойников, даже не заметив их, — проворчала эльфийка.

Дзирт улыбнулся ей. — Дорога свободна.

Далия недоверчиво на него посмотрела.

— Тогда лети над верхушками деревьев, — сказал ей дроу. — Будь моей тенью и покажи, где я ошибся.

Далия мгновение обдумывала его слова, затем покачала головой и направилась к Дзирту. — Нет, — пояснила она, приближаясь к нему и подняв руку, дабы его схватить. — Я предпочитаю ехать с тобой, позади тебя.

Дзирт поднял ее, и она крепко к нему прижалась.

— Или под тобой, — она дразняще прошептала ему на ухо.

Дзирт напрягся.

— Если дорога свободна, то мы им не нужны, — промолвила Далия.

Но Дзирт колебался не из-за этого.

— В чем дело? — сказала Далия, когда он не ответил, и никак не отреагировал на ее прикосновение.

— Прошло много времени, — начал Дзирт. — Я провел месяцы в плену у Дрейго Проворного.

— Я бы поменялась с тобой местами, — язвительно ответила эльфийка, которая была превращена в камень.

— Тебе бы этого хотелось? — искренне спросил Дзирт, и он обернулся через плечо, дабы посмотреть Далии в лицо. — Ты ничего не запомнила. В твоем разуме и чувствах, не было течения времени — скажи мне, когда ты была спасена, когда ты раскаменела, ты думала, что прошли месяцы? Ты сказала, что тебе показалось, что вы в мгновение перенеслись из вестибюля в катакомбы, и вместо медузы, обнаружили перед собой Джарлакса.

— Это не менее тревожно, — сказала Далия и отвернулась.

— Возможно, — признал Дзирт. — Это не соревнование между нами.

— Тогда почему ты поскакал один? — ее голос стал резким.

Он извиняющеся кивнул. — Мир быстро двигается и все же, кажется, что он не движется вообще, — промолвил он. — Я боюсь, что я потерял большую часть себя, за те месяцы с Лордом Дрейго. Я должен сначала ее найти, прежде чем я смогу развлечься…

— Что? — перебила Далия. — Прежде чем ты сможешь развлечься занятьем любовью со мной?

— Хоть с кем, — попытался объяснить Дзирт, но он понял, что это был неверный ответ, когда слова уже сорвались с его губ, а Далия ударила его по лицу.

Она скатилась с единорога и встала на грунтовую дорогу, глядя на него снизу вверх и уперев руки в бока. Эльфийка смотрела на него так, словно хотела убить, или упасть на землю и плакать. Несчастному Дзирту казалось, что это продолжается вечность.

Он не знал, как реагировать, или что он может сделать. Но наконец, его осенило спуститься с Андахара и подойти к девушке. Но когда он поднял ногу, чтобы спешиться, Далия подняла руку, дабы его остановить. Она повернулась и пробежала несколько шагов, набросив на голову свой плащ, а затем она снова превратилась в гигантскую птицу и полетела обратно к каравану.

Дзирт закрыл глаза, его плечи поникли, мысли вертелись, а сердце болело. Он не мог ее обманывать. Он ее не любил — не так, как он любил Кэтти-бри, и, несмотря на слова Инновиндиль, эта любовь оставалась для него стандартом, преследовала его, и, в то же время, согревала.

Возможно, он никогда не найдет такой любви снова, и так тому и быть, решил он.

Он развернул Андахара и медленно поехал обратно, напомнив себе, что он должен был обращаться с Далией должным образом, ради ее же блага. Он не мог дать ей то, что она желала. Но Бэнры охотились, и он не мог ей позволить убежать в одиночку.

* * * * *

— Я едва слышу свои слова, — сказал Афафренфер Дзирту несколько дней спустя, когда караван, наконец, преодолел горный перевал с высокими стенами и вышел в тундру Долины Ледяного Ветра.

— Ты привыкнешь к ветру, — прокричал ему Дзирт и по-настоящему улыбнулся. Снова слышать вечный ветер Долины Ледяного Ветра в своих ушах, было лучшим лекарством для Дзирта До’Урдена, оно исцеляло его от сомнений и фрустрации, которыми он заразился за месяцы пребывания в плену. Он представил одинокую скалистую вершину Пирамиды Келвина, которая еще не была видна над плоской равниной, но скоро она появится, он знал. Еще он представил, что звезды были вокруг него, а не в вышине, и улыбку Бренора, стоящего рядом с ним темной ночью и на холодном ветру. Он подумал о Реджисе, с привязанной к ноге леской, пока он спал на берегу Мер Дуалдона.

Ага, это дом Дзирта, место физического холода и эмоциональной теплоты, место, где он научился доверять и любить, и он не мог помочь, но чувствовал живой звук ветра Долины Ледяного Ветра в своих ушах. Он едва мог вообразить человека, каким он стал в застенках Дрейго Проворного, настолько безразличного и отчаявшегося.

Он посмотрел на караван, в частности на Далию, которая ехала в фургоне, рядом с ней на кошмаре ехал Артемис Энтрери и они разговаривали. Дзирт вообразил их в объятиях друг друга, и он надеялся, что это станет правдой. Ибо он никогда не сможет по-настоящему ответить на ее любовь, он знал.

Дзирт подъехал к головному фургону. — Брин Шандер? — спросил он.

— Ага, мы направляемся туда.

— Дороги станут хуже, ибо идет таяние, и грязь тундры неизбежна, — пояснил Дзирт. — Вероятно, у нас есть десятидневка, если погода продержится.

Кучер кивнул. — Мы проделывали этот путь много раз, — пояснил он.

— Мы с друзьями проводим вас до ворот Брин Шандера, но затем, по крайней мере, я поверну к Пирамиде Келвина.

— Вы получите свою оплату.

Дзирт улыбнулся. Он едва ли об этом беспокоился, и только хотел сообщить каравану о своих планах.

— Пойдешь к дворфам из Боевого Топора? — добавил кучер и Дзирт кивнул. — Я слышал, что ты был их другом.

— И я этим горжусь.

— У нас фургон товаров для парней Стокли Силверстрима, — пояснил кучер, и Дзирт был рад снова слышать это имя. — А может и два. Я начну разделять товары, когда мы расположимся лагерем сегодня вечером, и отсортирую их для дворфов, и ты сможешь охранять те фургоны до горы.

Дзирт снова кивнул и с Афафренфером поехал вперед. После этого он пустил Андахара немного быстрее, этот разговор снова заставил его стремиться к Пирамиде Келвина.

Следующим утром, вскоре после того, как они снова оказались на дороге, вершина этой небольшой горы появилась в поле зрения и сердце Дзирта подпрыгнуло.

Глава 26 Песнь богини

Пиво, эль и медовуха лились рекой в бальном зале Клана Боевого Топора под Пирамидой Келвина. Даин Стокли Силверстрим произносил тосты, один за другим, за Дзирта, и других из банды дроу, комплименты были так нелепо экспансивны, что спутники вскоре поняли, что они были лишь оправданием для пьянства.

Кроме Дзирта, давнего друга клана, Амбер Гристл О'Мол получила большую часть внимания и похвалы, и действительно, дворфа не чувствовала такого гостеприимства долгое-долгое время.

И при этом она не часто оказывалась среди такого количества пэров в вопросах выпивки.

Празднование продолжалось много дней, и Дзирт с Далией неоднократно пересказывали свою историю о Гонтлгриме, описывая предтечу, и самое главное, падение Короля Бренора Боевого Топора, патриарха и героя клана. Осведомленность Стокли и других об истинной личности дворфа, который назвался Боннего Боевым Молотом, приятно удивила Дзирта. Официальная история среди дворфов Боевого Топора была о том, что Король Бренор умер в Мифрил Халле, за десятилетия до его фактической смерти. Но эта застава Боевых Топоров знала лучше, ибо они были там во главе с Тибблдорфом Пвентом, когда Король Бренор, которому придали силы боги дворфов, отважно спас эпоху, героически отдав в процессе свою жизнь.

Они знали правду о Боннего, и Мифрил Хал, конечно, вероятно, также знал — и таким образом, также знал, что пирамида из камней в Мифрил Халле, обозначающая могилу Короля Бренора, была просто грудой камней. Но они никогда открыто этого не признают.

Нелепость открытого двуличия, конечно, не ускользнула от Дзирта, но он обнаружил, что он одобряет, подмигивает и кивает, и то, что Боевые Топоры праздновали окончательную победу, которая ознаменовала гибель его дорогого друга, принесло ему тепло и утешение.

— Ты надолго в долине? — Стокли спросил Дзирта десятидневку спустя, когда у них появился удобный момент вне горнорудного комплекса на нижних тропах Пирамиды Келвина.

— Возможно навсегда, — ответил Дзирт, и он отметил одобрительный кивок и усмешку Стокли. — Мне больше некуда пойти, где я смогу чувствовать себя как дома.

— Конечно, я это понимаю! Но я не думаю, что твои друзья разделяют это мнение. Амбра, вероятно, разделяет, и товарищ монах, но не другие трое, главным образом тот сломанный парень.

— Ты в этом уверен, или, возможно, ты просто хочешь, чтобы Эффрон ушел? — спросил Дзирт, и при этом замечании Стокли напрягся.

— Ну, проклятые тифлинги демонические или дьявольские порождения, — неловко сказал дворф.

— А я порождение дроу, — напомнил Дзирт.

Стокли мог только пожать плечами. — Мы не будем его прогонять, — промолвил он.

Дзирт засмеялся. — Мы не останемся здесь надолго.

— Ты только что сказал навсегда.

— Здесь в Пирамиде Келвина, — пояснил Дзирт. — Возможно, мы обоснуемся в Брин Шандере, или, возможно, нам больше подойдет Одинокий Лес. Далии и Энтрери не очень уютно с вашими тоннелями.

Стокли сузил глаза.

— Ты их пригласил, — быстро добавил Дзирт, и он поклонился, дабы сгладить растущее напряжение. — Далия эльфийка, в конце концов, а Энтрери…

— Не всегда друг Боевых Топоров, а? — перебил Стокли.

— Хотя больше не враг, иначе я бы никогда не привел его сюда. На самом деле, если бы это было так, я бы не путешествовал с ним.

— Тогда идите, куда собирались, — промолвил Стокли. — Но если ты остаешься в долине, навещай меня и парней.

— Обязательно, — уверил его Дзирт.

* * * * *

Позже в тот же день, Дзирт, Далия и Энтрери ехали от Пирамиды Келвина в Брин Шандер, где дроу надеялся, они смогут положить начало своим долгосрочным планам. Афафренфер проводил их, но остался, дабы следить за Амброй и ее безграничными возлияниями. Эффрон также, к удивлению, заявил, что он остается, и Дзирт узнал, что Стокли попросил тифлинга сделать это, дабы они смогли провести некоторое время наедине, и Эффрон смог лучше объяснить свое наследие. Эта идея глубоко поразила Дзирта и напомнила ему, что дворфы Боевого Топора были не такими ксенофобскими, как многие расы Фаэруна. Непредубежденный Бренор долгое время тому назад подружился с бродягой темным эльфом, в конце концов, и теперь Стокли, очевидно, пытался продолжить эту традицию.

Уверенность Дзирта, что он поступил верно, приведя своих спутников в эту отдаленную, казалось бы, заброшенную, но, в конечном счете, гостеприимную землю, только возросла, когда он покинул комплекс Клана Боевого Топора.

Далия ехала на Андахаре позади Дзирта, но дополнительный вес не мешал сильному скакуну, и трио прибыло в Брин Шандер в тот же день, хотя после того, как зашло солнце и холодный ветер начал дуть сильнее. Городские ворота были закрыты в поздний час, но стражники признали Дзирта До’Урдена и были более чем рады пропустить его со спутниками.

— Когда караван возвращается в Лускан? — спросил один стражник, когда странные и сильные скакуны прошли между небольшими сторожевыми башнями западных ворот.

Дзирт пожал плечами, он не знал и его это не интересовало. Он слез с Андахара и велел Далии сделать то же самое, затем отпустил единорога, а Энтрери отпустил своего кошмара.

— Когда разыщем лидеров города, нужно наняться разведчиками, — объяснил Дзирт, пока они шли к ближайшей таверне.

— Как долго ты собираешься здесь оставаться? — спросил Энтрери.

Дзирт резко остановился и посмотрел вокруг, дабы убедиться, что их не подслушивают.

— Джарлакс советовал остаток сезона или больше, — признался Дзирт.

— Походит на серьезное основание развернуться и уйти, — ответствовал Энтрери.

— Есть могущественные силы, ищущие нас — ищущие меня, по крайней мере — и они найдут вас, также, — признался Дзирт.

— Дрейго Проворный, — предположила Далия.

— Не только он.

— Что ты знаешь? — настойчиво спросил Энтрери.

— Дроу из Гонтлгрима, — признался Дзирт. — Мне сказали, что они знают, кто я такой.

— Прекрасно, — пробормотал Энтрери.

— Что это значит? — спросила Далия.

— Это значит, добро пожаловать в новый дом, — сказал мрачный убийца.

— Джарлакс нам сообщит, когда след остынет, — промолвил Дзирт. — Есть и худшие места для проживания. Вы бы предпочли какое-то другое место?

Резкий вопрос вызвал любопытный ответ Энтрери: пожатие плеч, которое стало признанием того, что на самом деле, это место, вероятно, так же хорошо, как и любое другое.

— Кажется, мы заимели несколько врагов, — признала Далия. — Дрейго Проворный, Сзасс Тэм, и теперь эти темные эльфы. Есть ли достаточно далекий уголок мира.

— Если есть, то мы уже нашли его, — заметил Энтрери.

Это ночью они пили бесплатно, ибо Дзирта признали в таверне, и их стол часто посещали горожане Брин Шандера, предлагая напитки, или даже остановиться в их доме, если трио искало жилье, и просили у Дзирта истории о давних днях.

— Увидели дроу и так приветствуют, — язвительно сказал Энтрери в один из немногих моментов, когда эти трое были в одиночестве. — Поистине трогательно.

— Стокли, — предположил Дзирт. — Очевидно, наши друзья дворфы вернулись в Десять Городов из Гонтлгрима с рассказами о героизме, которые были хорошо восприняты. И я заметил, что ты не отказался от бесплатной еды и напитков.

— Бесплатной? Я зарабатываю ее, терпя их невыносимые вторжения, — промолвил Энтрери. — Я еще не убил никого из них, так что, я заслуживаю еды — и вполне возможно, что напиток помешает мне кого-то убить в ближайшем будущем.

— Если пока мы здесь будет постоянное перечисление подвигов Дзирта, то я вернусь в Лускан и попытаю счастья с Дрейго Проворным, — вставила Далия, вызвав смех Дзирта и Энтрери. Но веселье Дзирта сразу прошло, когда он взглянул на девушку, смотрящую на него поверх ободка ее поднятой кружки, и понял, что в ее шутке не было ни капли истины.

— Завтра мы пойдем к капитану городской стражи и наймемся, — сказал Дзирт, сменив тему. — С нашими скакунами мы можем легко служить лазутчиками и курьерами в другие общины. Кто сможет нас обскакать? Кто сможет нас победить? У нас будет много ночей, таких как эта во всех общинах, я уверен. Не такая уж тяжелая жизнь.

Энтрери поднял свой бокал в тосте, хотя выражение его лица показало, что это было таким же большим жестом насмешки как и любое серьезное соглашение. Дзирт принял и приветствовал это, зная, однако, что это лучшее, что он мог ожидать от этого человека, и видя, что это предел убийцы. Очевидно, что Энтрери не собирался уходить в ближайшее время.

Дзирт заинтересовал мрачного убийцу, а это уже было победой.

Трактирщик предложил им бесплатно пару комнат на ночь и пообещал найти для них жилье, хотя они должны будут заплатить — это была горячая пора в Десяти Городах, в конце концов. Дзирт любезно принял щедрое предложение и вернулся к разговору с остальными, когда на столе появился бесплатный обед с приветствиями всех в таверне.

— Невыносимо, — пробормотал Энтрери, но Дзирт заметил, что Энтрери ел довольно охотно.

Они еще не закончили трапезу, когда их прервала женщина средних лет, двигающаяся к столу и улыбающаяся Дзирту.

— Ах, значит, вы слышали слухи, — промолвила она.

— Слухи? — спросила Далия. Она посмотрела на Дзирта, но у него не было ответов.

Он внимательно посмотрел на женщину, и в его глазах промелькнула вспышка узнавания, когда он согласился, — Слухи?

— Про лес и ведьму, — ответствовала она.

Глаза Дзирта расширились. — Я вас знаю, пробормотал он, хотя и не мог вспомнить имя женщины.

— Моего батю звали Латан, он был в лесу.

— Тулула! — промолвил Дзирт. — Тулула Обридок!

— Ага, но теперь Хоернезон, — промолвила она. — И рада снова вас встретить, Дзирт До'Урден.

— Какой лес? — спросила Далия. — Какие слухи?

Дзирт снова почувствовал на себе ее взгляд, но в ответ смог только пожать плечами, отвечая на второй вопрос, а не на первый.

— Ируладун, — ответствовала Тулула. — Говорят это волшебный лес, который появляется по своей прихоти.

— О чем она говорит? — спросил Энтрери.

— Там правит ведьма с рыжевато-каштановыми волосами и хафлинг, который живет на берегу озера, — промолвила Тулула.

Энтрери и Далия повернулись к Дзирту, который сидел, глядя на Тулулу и, как будто, даже не дышал в этот момент, явно потрясенный.

— Кэтти-бри, — тихо сказал Энтрери и кивнул.

— Варварские племена говорили об этом в последнее время, — промолвила Тулула. — Кажется, что мой батя не был таким полоумным, и больше, чем несколько людей принесли извинения за свои шутки о сумасшедшем Латане Обридоке, и я уверена, что они обязаны были это сделать!

Дзирт провел пальцами по волосам. Он не знал, с чего начать, или даже что думать! Он внимательно смотрел на Тулулу, подозревая и боясь, что это была просто отчаянная попытка женщины, защитить репутацию своего отца. Неужели он осмелится позволить своим надеждам воспарить снова?

— Ах, вас поймала сумасшедшая Леди Хоернезон, не так ли? — сказал другой завсегдатай, подойдя и нежно положив руку на плечи Тулулы.

— Ба тебе назло, Рамми Хоернезон, — промолвила она.

— Ваш муж? — спросил Дзирт.

— Его брат, — поправил Рамми. — Как только я услышал, что вы вернулись в городок, я понял, что Тулула побежит к вам.

— Слухи… — начал Дзирт.

— Ерунда и не более того, — промолвил Рамми.

— Его видели трое! — возразила Тулула.

— Ты имеешь в виду, что трое взяли твои монеты и сказали, что видели его, — парировал Рамми.

— Они говорили об этом раньше, чем я их увидела, — возразила Тулула.

— Ибо они знали, что ты прибежишь с мошной в руке, — со смехом сказал Рамми. — Ты так долго искала этот лес, с тех пор, как умер твой папа, кто может тебя винить? Но банда пьяных варваров, желающих еще выпить, просто отправляет этого бедного дроу переплывать Динешер!

— Какое племя? — спросил Дзирт.

— О, даже не думайте! — воскликнул Рамми Хоернезон.

— Лося, — пояснила Тулула. — Племя Лося. Они идут за стадом обратно в предгорья, и зашли на рынок. Я думаю, они сейчас высоко на Хребте Мира.

Дзирт рефлексивно повернул голову на юго-восток, ибо он хорошо знал маршрут и место назначения стад карибу.

— Вы когда-нибудь его видели? — спросил он женщину.

— Только когда мы с вами пересекли Динешер, и снова, несколько лет спустя, когда помер мой батя. — Она покачала головой. — Никогда его не видела.

— Никто никогда его не видел, — проворчал Рамми.

— Кэтти-бри, — коротко сказала Далия, и почти выплюнула последнюю часть фразы, нацелив свой яд на Дзирта, — давно мертва.

Дзирт повернул голову, дабы взглянуть на нее.

— Правда? — спросила она.

Дзирт просто смотрел.

— Ты даже не можешь это сказать? — недоверчиво спросила Далия.

Энтрери усмехнулся, и Дзирт взглянул на него.

Между ними наросло напряжение, Тулула и Рамми быстро отсалютовали Дзирту и его друзьям, приветствуя их в Десяти Городах, а затем сразу поспешили прочь.

— Так, когда мы отправляемся на поиски Племени Лося? — спросил Энтрери, когда они остались одни, но Дзирт никак не отреагировал и смотрел все тяжелее.

— Ты знаешь, что мы пойдем, — Энтрери сказал Далии. — Или, во всяком случае, пойдет он.

Взгляд Далии был еще тяжелее, чем взгляд Дзирта.

Дроу смягчился и откинулся на спинку стула. — Двое моих друзей были потеряны для меня много лет назад, — начал он объяснять.

— Ты имеешь в виду, твоя любовница и друг, — промолвила Далия.

— Дзирт кивнул, но поправил, — Моя жена. И да, друг. Их забрали у нас необычным способом…

— Я знаю эту историю, — сказала Далия, жаля каждым словом, сорвавшимся с ее губ, и не моргая.

— Ты привел нас в эту заброшенную землю, дабы гоняться за призраком? — спросил Энтрери, он был скорее удивленным, чем заинтересованным.

— До этой самой встречи я много лет ничего не слышал о Ируладуне, — возразил Дзирт. — Нет, не много лет. Я слышал о нем еще до своего первого путешествия в Гонтлгрим.

— Но сейчас ты собираешься идти, — промолвила Далия. Она встала и направилась к двери, оставив Дзирта безучастно смотреть, подавленного и смущенного такой реакцией.

— Ты действительно глупец, — сказал Артемис Энтрери, продолжая усмехаться.

Дзирт поднялся, дабы пойти за Далией, и услышал замечание Энтрери, — Ты доказываешь это в очередной раз, — когда он отошел. Это заставило дроу остановиться, но лишь на мгновение, и он поспешил к двери.

Далия стояла на улице к нему спиной, скрестив руки на груди, как будто ей было холодно, хотя ночь была довольно теплой. Дзирт встал позади нее и нежно коснулся ее плеча.

— Далия, — сказал он, или только начал говорить, ибо она развернулась и ударила его по лицу.

— Почему? — сумел спросить он, прежде чем она снова замахнулась правой рукой, но на сей раз, проворный и сильный Дзирт схватил ее за запястье.

Она совершила левый хук, но Дзирт, также, схватил ее запястье.

— Далия, — взмолился он.

Эльфийка боднула его в нос, и он отшатнулся, отпуская ее запястья. Она собралась лягнуть его в пах. Ему удалось повернуть бедро и поймать ногу на бедре, но, тем не менее, его задело.

Далия продолжала — в лунном свете он видел полосы от слез на ее щеках.

Мимо Дзирта промчался Артемис Энтрери, он вмешался, останавливая и сдерживая ее, безуспешно стараясь успокоить.

— Хорошо, значит, мы пойдем искать твоего призрака! — промолвила Далия. — О, ты сможешь обнять свою дорогую мертвую Кэтти-бри, и хотелось бы, чтобы ее труп навсегда заморозил твое сердце!

Дзирт беспомощно протянул руку в сторону, а другой рукой зажимал свой кровоточащий нос, безуспешно пытаясь понять эту вспышку.

— Ну, значит, мы уезжаем утром, — сказал Энтрери, оглянувшись на удаляющуюся Далию. — Прекрасное летнее путешествие, я полагаю!

Следующим утром Далия ехала с Энтрери на кошмаре, возвращаясь к Пирамиде Келвина, дабы забрать остальных спутников.

Глава 27 Скримшоу и тихие сны

Шестеро спутников выехали из восточных ворот Брин Шандера следующим утром, путешествуя по Восточному Пути, довольно гладкой и прямой мощеной дороге, ведущей от главного города Десяти Городов к самой восточной общине области, метко названной Истхэвен. Амбра вела маленький фургон, который они арендовали, Афафренфер и Эффрон сидели рядом с ней на скамье. Дзирт следовал впереди на Андахаре, а позади него верхом на кошмаре ехали Энтрери с Далией.

Они ожидали, что легко доедут до Истхэвена за один день, приблизительное расстояние около дюжины миль, и поняли, что их дорога станет более рискованной и трудной, после того, как они переправились через распухший канал, который бежал между двумя озерами Лак Динешер и Красные Воды. Их фургон не мог проехать мимо Истхэвена, ибо тундра, несомненно, окажется слишком слякотной, и Дзирт даже намекнул, что Андахар и кошмар не смогут идти по нетвердой земле.

Они провели лишь одну очень короткую ночь в городке Истхэвен, сняв только одну комнату, где они могли хранить свои припасы и немного вздремнуть. Они узнали, что в этом городке есть паром, который может переправить их от городских доков до берегов Лак Динешера на другой стороне реки, но, увы, капитан мог предложить свою услугу только перед рассветом.

— До этого нужно наловить рыбы, — пояснил он.

Таким образом, они вышли перед рассветом, темная насыпь Пирамиды Келвина, маячила перед ними, когда они садились в широкое и мелкое судно, привязанное к доку Истхэвена. Гора сдвинулась за левое плечо Дзирта, когда паром поймал утренний ветерок и плавно двинулся на восток. Утреннее солнце только заглянуло на простирающуюся перед ними равнину, когда паром опустил длинные сходни и шестеро спутников покинули судно на восточном берегу Лак Динешера.

— Мы идем к ним в горы? — спросила Амбра, указав на юг, к Хребту Мира, его заснеженные вершины ослепительно сияли при свете зари.

— Со временем, — сказал Дзирт, и этот неожиданный ответ заставил всех повернуться в его сторону. Дроу направил их взгляды в другую сторону, на север вдоль береговой линии большого озера.

— Племя Лося? — спросила Далия. — Разве ты не ищешь их, дабы сохранять свои красивые мечты о живой Кэтти-бри?

Ее тон заставил Энтрери закатить глаза, Афафренфер и Эффрон смотрели недоверчиво, а Амбра втянула воздух, как будто ожидая, что последует вспышка.

— Ага, и ты сказал, что они в предгорьях, — добавила дворфа, она добавила в свой голос немного веселья, и это не ускользнуло от Дзирта.

Он благодарно улыбнулся дворфе и кивнул. — Они не меньше месяца пробудут в предгорьях или поблизости, — пояснил он. — Но мы ищем их, дабы подтвердить слухи, или, по крайней мере, их место в этих слухах. — Он снова оглянулся на север и кивнул. — За день или около того, мы сможем многое подтвердить.

— Твой лес здесь?

— Так он надеется, — пробормотала Далия.

Дзирт пошел на север вдоль берега, Серая Амбра и Афафренфер двинулись следом за ним. Эффрон задержался, оставаясь в пределах слышимости Энтрери и Далии.

— Зачем нам идти за ним? — спросил Энтрери. — Пусть гоняется за своими призраками, а мы уйдем из Десяти Городов. Хорошо конечно скрываться от преследующих нас дроу, но сколько времени ждать…

— Нет, — перебила Далия, и также пошла на север вдоль берега. — Я хочу это увидеть. Я хочу увидеть, как Дзирт найдет своих призраков, или потеряет надежду. Он должен мне, по крайней мере, это.

— Ах, истинная любовь, — задумчиво сказал Энтрери Эффрону, когда проходил мимо кривого чернокнижника.

Эффрон, некоторое время, стоял и смотрел, пытаясь понять, что происходит, прежде чем последовал за остальными.

* * * * *

Караван дроу и драуков вошел в южный конец перевала через Хребет Мира, неуклонно двигаясь на север. Когда они только покинули Гонтлгрим, Тиаго Бэнр сильно их подталкивал, стремясь найти свою победу. Но когда они узнали, что Дзирт двигается на север, Равель Ксорларрин порекомендовал Тиаго расслабляться и задать ровный и осторожный темп. Долина Ледяного Ветра не была большой областью и была полностью ограничена главным образом непроходимыми горами и несудоходным Морем Движущегося Льда.

Дзирту До’Урдену было некуда убежать.

Верхом на Баёке, своем великолепном ящере, Тиаго оглядел свою банду и успокоился. Их было только тридцать, но Тиаго не сомневался, что они могли уничтожить все Десять Городов. Даже если общины объединятся, дабы поддержать Дзирта — хотя из того, что он узнал об этом месте, это казалось маловероятным. Равель вел своих самых сильных ткачей, тех же самых, которые помогли ему улучшить его чары, сеть из молний. Равель был самым молодым в группе, но они были ему очень преданы.

И Джерт, оружейник Дома Ксорларрин, вел своих самых опытных и умелых воинов, не говоря уже о Йеррининэ и пяти сильных драуках, включая его супругу, которые шли по бокам процессии.

Тиаго посмотрел на Сарибель, которая ехала на ящере недалеко от него, и на ее товарок жриц. Никто из них не был очень стар, понял он, и никто не достиг совершенства как ткач или воин. Однако Тиаго верил в эту группу — конечно, Верховная Мать Зирит Ксорларрин охотно привлекла свою семью к этой охоте, двух своих детей и оружейника ее Дома, едущего впереди.

И все к выгоде Тиаго. Дзирт будет его трофеем, и Ксорларрины это знают. Голова Дзирта принесет славу Тиаго, а для Зирит более важна постоянная поддержка Бэнров, ибо Ксорларрины укрепили свою власть в Гонтлгриме в качестве города-побратима Мензоберранзана.

Несомненно, что пополнение, движущееся теперь по тоннелям Подземья, дабы поддержать войска в Гонтлгриме, состояло, по сути, из Бэнров или представителей Бэнров.

Когда он обдумал это, когда осознавал связь, которая усиливалась между двумя семьями, Тиаго обнаружил, что смотрит на Сарибель. Он понял, что привязался к ней, а она научилась ему угождать.

С его новым оружием и щитом, Vidrinath и Orbcress, и конечно с головой Дзирта До’Урдена, Тиаго пришел к мысли, что он станет оружейником Дома Бэнр достаточно скоро, вероятно, сразу после его возвращения в город. Даже Энджрел не будет настолько глуп, чтобы выступить против него.

Но теперь он думал, что, возможно, это не самый лучший курс для него. Конечно, мужчине дроу лучше жить в Гонтлгриме, чем в Мензоберранзане, Дом Ксорларрин всегда позволял мужчинам жить в положении большего могущества и влияния по сравнению с другими Домами.

Возможно, Тиаго лучше послужит Дому Бэнр и лучше послужит себе, если он останется в Гонтлгриме.

Он повернул Баёка к Сарибель, и другие жрицы отступили назад, когда его намерение поговорить с Ксорларрин стало очевидным.

— Мне не нравится Верхний Мир, — сказала она, когда он приблизился. — Я чувствую себя здесь уязвимой как никогда, без тесных стен, и потолка для укрытия от атак сверху. — Пока она говорила, она взглянула на горы, вздымающиеся стеной, и вздрогнула, очевидно, представив там какого-то лучника или великана, собирающегося сбросить на них камни.

— Наш трофей стоит этих неприятностей, — уверил ее Тиаго.

— Вы имеете в виду, ваш трофей.

Тиаго ей улыбнулся. — Разве ты не разделишь со мной славу?

— Наш отряд в вашем распоряжении.

— И ты не больше, чем его часть?

Она посмотрела на него с любопытством.

— Моя любовница? — спросил он.

— Береллип, — ответила она, ссылаясь на свою старшую сестру. — А также большинство женщин в Гонтлгриме и изрядное число в Мензоберранзане, я полагаю.

Тиаго засмеялся и пожал плечами, но спорить не стал. — Да, — промолвил он, — но кроме тебя, никто из них, даже Береллип, не извлечет выгоды из этого путешествия. Вообрази славу, которую я получу, когда вернусь с головой Дзирта До’Урдена. Свой путь я буду выбирать сам.

— Оружейника Дома Бэнр, — промолвила она. Тиаго покачал головой, но Сарибель настаивала, — Об этом начали говорить, еще до того, как мы отправились в Гонтлгрим.

— Дом Бэнр будет делать ставку на сильное положение в желаемом городе Ксорларрин твоей верховной матери, — ответствовал он. — Возможно, я буду воплощать это положение.

Сарибель пыталась сохранять спокойствие, но ее глаза расширились, выдавая ее надежды.

— Возможно, я возьму в жены благородную Ксорларрин, объединив наши семьи в альянс, и у нас будут общие цели, — промолвил Тиаго.

— Очевидно, вы выберете Береллип, — промолвила Сарибель.

— Я выберу, — подчеркнул Тиаго, — не Береллип.

Сарибель тяжело сглотнула. — Что вы…?

— Мы поженимся, и наши семьи объединятся, — прямо сказал Тиаго.

— Что? — послышался вопрос со стороны, они оба обернулись и увидели, что их слушает Равель.

— Ты не одобряешь… брат? — промолвил Тиаго.

Равель сидел на своем невидимом летающем диске, глядя на Бэнра, выражение его лица менялось, пока он переваривал эти потрясающие новости. Постепенно на его лице стала доминировать улыбка — несомненно, понял Тиаго, Равель проходил тот же самый мыслительный процесс, который он только что проделал, и приходит к тому же самому заключению.

— Ах, брат, — наконец сказал Равель. — С тобой хорошо охотиться!

— Особенно, когда наша добыча загнана в угол, — ответствовал Тиаго.

* * * * *

— Ну, это вряд ли можно назвать лесом, — сказала Амбра, бредя через тощие деревья над маленькой, полуразрушенной хижиной на берегу Лак Динешера. — Ты уверен, что это то место?

Дворфа замолчала и резко остановилась, когда она посмотрела на Далию и Дзирта, дроу присел на одно колено, внимательно осматривая свою руку. Нет, не руку, поняла она, а что-то, что он держал.

— Что это? — спросила Далия.

Дзирт взглянул на нее, но выражение его лица было пустым, и он только покачал головой, словно в замешательстве, как будто в этот момент он не мог подобрать слов.

Затем, с разных сторон, подошли Серая Амбра и Энтрери.

Дзирт сжал кулак и постепенно нашел в себе силы подняться.

— Что это? — на сей раз спросил Энтрери.

Дзирт посмотрел на него, затем через плечо Энтрери, на Эффрона и Афафренфера, которые были на небольшом причале перед старой хижиной.

— Дзирт? — напомнила Далия.

— Резьба по кости, — ответил он пустым голосом.

Далия потянулась к руке, но Дзирт, защищаясь, быстро ее отдернул. Его движение удивило ее, а также поразило двух остальных.

Дзирт глубоко вздохнул, поднял руку и разжал кулак, дабы показать маленькую статуэтку, изображающую женщину, держащую очень характерный лук, казалось бы, тот же самый лук, что, в настоящее время был за плечом Дзирта.

— Работа Реджиса, — промолвил Артемис Энтрери.

— Это она? — громко спросила Далия, заглушив убийцу.

Дзирт смотрел на нее безучастно, не решаясь ответить.

— Кэтти-бри? — давила она. — Твоя любимая Кэтти-бри?

— Откуда это здесь? — спросила Амбра, глядя вокруг. — Я полагаю, что здесь много лет мало кто бывал.

— Скорее, никого, — сказала Далия, все еще глядя на Дзирта, выражение ее лица, отражало глубокое и очевидное недовольство.

— Пожалуй, кроме тех случаев, когда лес здесь, — сказал Артемис Энтрери, и Дзирт снова глубоко вздохнул, чувствуя, что он мог просто свалиться — или задаваясь вопросом, могла ли Далия прыгнуть и задушить его, учитывая выражение ее лица.

— Вероятно, не более чем совпадение, — промолвил Дзирт.

Артемис Энтрери подошел и потянулся к статуэтке, но Дзирт держал ее на расстоянии.

— Нога, — промолвил Энтрери. — Правая нога. Нужно ли говорить это тебе?

Дзирт медленно перевернул фигурку, посмотрел на ее нижнюю сторону и крепко прижал к сердцу.

— ‘Р.’ значит Реджис, — объяснил Энтрери остальным.

— Откуда ты знаешь? — спросила Амбра.

— У меня с ним давняя история, — усмехнулся убийца.

Дзирт встретился с ним взглядом. — Что это значит?

Энтрери пожал плечами и протянул руку, и на сей раз, Дзирт передал ему статуэтку. Энтрери внимательно ее рассмотрел. — Она давно здесь лежит, — промолвил он.

— И здесь нет никакого леса, — недоброжелательно добавила Далия.

— И день заканчивается, — заметила Амбра, глядя через озеро на заходящее солнце. — По крайней мере, этой ночью мы будем спать под надежной крышей, а? — Она взглянула на дом на берега озера. — Под этой.

В ответ Дзирт снял свой вещмешок и бросил его на землю.

Амбра посмотрела на мешок, а затем на дроу с каменным лицом. — Как я уже говорила, — промолвила она. — Еще одна прекрасная ночь под звездами.

Дзирт расположился прямо там, на том самом месте, где он нашел фигурку. Никто из пяти его спутников не пошел в дом, они окружили его своими скатками.

— Погоня за призраками, — Далия сказала Энтрери, многим позже, когда они вдвоем сидели в стороне, глядя на Дзирта. Ночь не была холодной, и костер давно прогорел, но при свете полумесяца они хорошо видели дроу. Он лежал на своей скатке, глядя на множество звезд, сияющих над Лак Динешером. Он все еще сжимал фигурку, вертел ее в своих ловких пальцах.

— Ты имеешь в виду, погоня за ней.

Далия повернулась к нему.

— Ты не можешь справедливо его обвинить, не так ли? — ответил Энтрери на ее взгляд. — Они были его друзьями, его семьей. — Мы все гоняемся за призраками.

— Дабы убить их, а не заниматься с ними любовью, — сказала Далия и снова посмотрела на дроу.

Энтрери улыбнулся её очевидной ревности, но благоразумно больше ничего не сказал.

* * * * *

Сначала он подумал, что это чепрак Андахара, нежные колокольчики, звонящие ночью, но когда Дзирт открыл глаза, он понял, что это было что-то более тонкое, и, в тоже время, сильное, весь лес вокруг него резонировал в нежной и подавляющей мелодии.

Весь лес вокруг него…

Он заснул глядя на ночное небо с множеством звезд, но теперь, с того же самого места, Дзирт едва различал какие-то мерцающие огни сквозь плотный полог у него над головой.

Он сидел прямо, глядя вокруг, пытаясь разобраться.

Он был рядом с небольшим водоемом, которого раньше здесь не было. Он был рядом с небольшим ухоженным домом, которого раньше здесь не было, возле него были живые изгороди, цветы и огород, которых раньше здесь не было. Он встал на ноги и рассмотрел своих спутников, все спали поблизости, за исключением одного.

Дзирт подошел к Далии и потряс ее. — Где Энтрери? — спросил он.

Эльфийка потерла сонные глаза. — Что? — буднично спросила она, ее разум еще не уловил значение. Она снова потерла глаза, села и довольно безучастно посмотрела на Дзирта. — Что это за музыка? — спросила она, а затем посмотрела вокруг.

И тогда ее глаза действительно широко распахнулись!

Затем к ним подошел Артемис Энтрери, и они оба посмотрели на него с любопытством, когда он беспомощно пожал плечами.

— Никакого певца, — сказал он, беспомощно качая головой. — Только песнь.

Он закончил зевком и повалился на землю.

— На каком расстоянии ты искал? — спросил Дзирт, но он также не смог подавить зевок, когда он с трудом произносил эти слова, ибо тогда на него навалилась великая усталость.

Он посмотрел на Далию, но она упала на землю и казалась крепко спящей.

Магия — сильная магия, Дзирт знал, ибо эльфы, как правило, были неуязвимы для таких двеомеров сна и усталости. А также дроу, но, тем не менее, Дзирт оказался на коленях. Он посмотрел вокруг и попытался сопротивляться.

Затем его голова оказалась на твердом животе Далии, хотя он, на самом деле, не знал, как очутился на земле. Все, что он знал, было песнью, которая наполняла его уши сладостью, сердце теплотой, а глаза дремотой.

Сны о Кэтти-бри танцевали в его мыслях.

Глава 28 Герой Долины Ледяного Ветра

— Приветствую и рад встрече, — Тиаго Бэнр сказал группе стражников, которые подбежали, когда юный воин и трое его спутников, темных эльфов приблизились к западным воротам Брин Шандера. Он обезоруживающе улыбался, когда говорил, но группа, конечно, не расслаблялась в свете его тона и позы, ибо, конечно, немногие производят более потрясающее и внушительное впечатление, чем Тиаго Бэнр. На нем был черный кожаный доспех с мифриловыми шипами, акцентированный платиновым листом. Его пояс был тканым золотом шнурком, завязанным на бедрах, а по бокам его ног свисали кисточки. Его прекрасный пивафви был совершенно черным, такого богатого оттенка, что казалось, будто у ткани была большая глубина, словно вглядываешься в безнадежно глубокие пещеры Подземья.

Но кроме очевидного соответствия и качества его одежды, два других предмета довольно ясно говорили об этом дроу как о ком-то, кого стоит бояться. Его меч был в петле, но не в ножнах — ибо кто может прятать такое великолепие, как Vidrinath в ножнах? Этот удивительный меч, его полупрозрачный клинок из стеклостали, искрящийся силой вставленных алмазов, зеленые глаза паука на его витом эфесе, смотрели на стражников, будто он был разумным стражем-фамильяром Тиаго. Orbcress за спиной Тиаго в этот момент был небольшого размера. Независимо от его размера щит говорил о могущественных чарах, ибо казалось, что он сделан из куска льда, а более близкий осмотр показывал что, в нем была заключена замысловатая паутина.

— Будьте спокойны, — вскоре сказал он страже на несовершенном общем языке поверхности. — Я приехал в поисках друга, и я не враг народу Десяти Городов.

— Дзирта До’Урдена? — спросила одна стражница, скорее обращаясь к своим соратникам, чем посетителям, но Тиаго услышал, и действительно, никакие слова никогда не звучали слаще в его ушах.

— Он здесь?

— Был, — ответствовал другой стражник. — Он отправился в Истхэвен несколько дней назад и оттуда хотел пойти на восток, насколько я слышал.

— Куда? — спросил Тиаго, он очень старался не показывать свое разочарование — и особенно не проявлять гнев, который в нем закипал.

Стражник пожал плечами и посмотрел на своих товарищей, которые так же покачали головами или пожали плечами, не имея никакого ответа.

Вероятно, не далеко и ненадолго, — ответила женщина, которая вначале произнесла имя Дзирта. — Может быть, он отправился к варварским племенам, или, возможно, поохотиться. Но он, несомненно, скоро вернется. — Восточнее Десяти Городов ничего нет.

Это значительно успокоило Тиаго. — Истхэвен? — спросил он очень любезным тоном.

— День езды по Восточному Пути, — ответствовала женщина.

Тиаго повернулся к своим спутникам, Равелю, Сарибель и Джерту, у всех четверых были озадаченные выражения лиц.

— На восток, — пояснил другой стражник, он повернулся и указал вниз по бульвару прямо в сердце города. — Идите прямо к восточным воротам Брин Шандера и через них дальше на восток.

— Уже ночь, — пояснила женщина. — Вам понадобится жилье.

Тиаго покачал головой. — Я договорился в другом месте. Эта дорога, Восточный Путь, выходит из другого конца сего города?

— Ага, — ответствовало несколько стражей.

Тиаго повернулся и пошел обратно, туда, откуда он пришел, другие трое дроу последовали за ним, не один из них не произнес ни слова и не обернулся, за исключением Джерта, обязанностью которого было следить за стражей.

— Дзирт До'Урден, — взволнованно прошептал Тиаго, когда они оказались за пределами слышимости стражников.

— Опережает нас лишь на несколько дней, — согласился Равель.

— Ему некуда бежать, — заметила Сарибель, они вчетвером мечтали о будущей славе.

* * * * *

Маленькое плоскодонное судно накренилось и качалось, а нервничающий капитан смотрел на трех своих пассажиров, боясь, что они жестоко его накажут за некомфортное путешествие. Но семерых, все они были дроу, казалось, вообще не беспокоила качка; настолько ловкими и устойчивыми они были даже в этой незнакомой среде, в которую они попали, когда палуба постоянно качалась на неровных волнах.

Капитан смотрел на дроу больше, чем они на него, и это несколько его успокоило, по крайней мере. Они представились друзьями Дзирта До’Урдена, но что-то в их манерах не соответствовало этому описанию. Конечно, не то, чтобы капитан знал хорошо Дзирта, встретив его только однажды на этом же самом маршруте парома, но рассказы о бродяге дроу были обычным явлением в Десяти Городах, в частности в Истхэвене, который выходил на открытую тундру. Дзирт сыграл важную роль в налаживании мира между Десятью Городами и варварскими племенами сто лет назад, и этот мир поддерживается по сей день, не говоря уже о его легендарных деяниях в нанесении поражения приспешникам печально известного Хрустального Осколка.

Даже при том, что немногие жители Десяти Городов были современниками Дзирта — на самом деле, только несколько эльфов, оставшихся в Одиноком Лесу, жили еще во время Акара Кессела и Хрустального Осколка — большинство из них распахнет перед ним свои двери. Нервничающий капитан едва мог поверить, что то же самое относится и к этой группе мрачных дроу авантюристов.

Он обрадовался, когда обогнул на своем судне последний каменистый выступ и зашел в мелкую и отчасти защищенную бухту на восточном берегу озера. Он спустил единственный парус и пошел по течению, зафиксировал штурвал, бросил якорь и спустил длинный трап. Он мог, как правило, очень быстро причалить, имея годы практики, но в этот день, несмотря на пенящиеся воды, капитан высадил пассажиров на берег быстрее, чем когда-либо прежде.

Он отошел в передний угол судна, когда высаживался отряд дроу.

— Это точное местоположение, где ты оставил Дзирта? — спросил идущий в хвосте Тиаго, позади него был только Джерт.

— То же самое место, — ответствовал капитан.

— Десятидневку назад?

— День в день, господин.

— Ты будешь ждать нашего возвращения на этом самом месте.

При этих словах капитан чуть не задохнулся. Он согласился и взял плату за то, что доставил их сюда, но даже в плохую погоду, он хотел ловить болвашку. На самом деле, в такую погоду, толстолобая форель могла укусить.

— Но… — начал он спорить, но дроу смерил его таким взглядом, что он понял, что любое его противоречащее слово, вероятно, убьет его на месте.

— Ты будешь ждать нашего возвращения, — снова сказал Тиаго.

— К-как долго? — пробормотал капитан.

— Пока ты не умрешь от старости, если потребуется, — промолвил Тиаго. — И затем ты вернешься с нами в док Истхэвена, или начнешь круговую переправу от того дока до этого места, ибо остальная часть моего войска находится там.

При мысли о том, что представителей этого опасного народа было больше, волосы на затылке капитана встали дыбом. Что если пока он здесь, подумал он и представил, войско дроу сожгло до основания Истхэвен!

* * * * *

Позже в тот же день, когда солнце садилось, капитан вздохнул с облегчением, ибо Тиаго и остальные снова сошли с его судна, на сей раз на пристань Истхэвена. Они не нашли никаких признаков Дзирта на востоке и быстро поняли бессмысленность попытки преследовать бродягу, который гораздо лучше, чем они ориентировался в открытой тундре.

Таким образом, вместо этого, Тиаго и несколько избранных остались в трактире Истхэвена, а основная часть их отряда, тридцать воинов, расположилась лагерем в экстрамерном пространстве, созданном Равелем и другими ткачами, готовая к призыву.

И они ждали.

Прошла еще одна десятидневка. Тиаго отправил жриц Сарибель в Брин Шандер, и нанял местных лазутчиков, дабы расширить свою сеть, охватить все Десять городов, включая дворфов Боевого Топора, живущих под одинокой горой. Тем временем, Равель и его ткачи использовали свою магию прорицания, в то время как Сарибель и ее товарки взывали к служанкам Ллос для руководства в их поиске.

Пролетел месяц. Тиаго нанял местных жителей, дабы обратиться к варварским племенам за вестью о пропавшем дроу.

Прошел еще один месяц без вестей о Дзирте, и действительно, даже существа жриц и маги не смогли найти признаков бродяги. Сезон начался в свой черед, горные перевалы заполнятся снегом и холодом, и Долина Ледяного Ветра будет снова отрезана от остального Фаэруна. К моменту первой метели ни один караван не мог пройти по единственной дороге, соединяющей Долину Ледяного Ветра с землями к югу от Хребта Мира.

Возможно, не мог пройти ни один караван, но буря не помешала прийти демону балору, каждый чудовищный шаг которого превращал снежный покров в пар.

* * * * *

Огромный взрыв сотряс ворота Брин Шандера, кроша камни и разрушая стержни больших дверей, которые обрушились и быстро поглощались демоническими огнями. Стражница в стороне разрушений подняла свое копье и бросила, выкрикивая за Брин Шандер, за Десять Городов. Снаряд исчез в дымном саване вокруг демона, но имело ли это какой-либо эффект или нет, бедная стражница никогда не узнает. Ибо когда вылетело ее копье, длинный бич демона обмотался вокруг ее туловища. Одним движением своей могучей руки Эррту повалил ее с ног и сбросил со стены, запустив ее в смертельный огонь, окружающий его огромную фигуру.

Он больше не обращал на нее внимания, и махнул вперед трем могучим миньонам, большим демонам глабрезу. Вдвое выше высокого человека, двуногие, неповоротливые существа, нетерпеливо скакали через пролом в город, каждый демон размахивал четырьмя массивными руками. Две из этих рук заканчивались гигантскими клешнями, достаточно сильными, чтобы разрезать человека пополам, и это, почти сразу, обнаружил один несчастный воин Брин Шандера.

— Мне нужен дроу! — взревел Эррту. — Сейчас же отправьте его ко мне, или я уничтожу ваш город!

* * * * *

Неподалеку, к югу от разворачивающейся сцены сражения, Тиаго и его приспешники, хорошо разбирающиеся в демонах, поняли, что угроза не была пустой.

— Балор, — прошептала Сарибель.

— Он охотится на нас? — добавил сбитый с толку Равель.

— Похоже на то, — промолвил Тиаго. — И хотя я действительно наслаждаюсь зрелищем бойни перед нами, возможно, мы должны подумать, что эта тварь может от нас хотеть. Ничего хорошего, я полагаю, и поэтому, возможно, мы должны ее уничтожить. Хотя, на самом деле, жаль.

Небрежное отношение и спокойствие молодого Бэнра, несмотря на грозного врага на поле боя перед ними, вызывали у остальных новое к нему уважение, и, разумеется, они кивали в знак согласия.

Тиаго повернулся к Сарибель. — Защищай меня от пламени демона, — велел он. — Защищай нас всех. Давайте лишим этого балора его основного оружия.

В то время как Сарибель и ее жрицы начали накладывать на группу магическую защиту, Тиаго собрал Равеля, Джерта и Йеррининэ, чтобы подготовить поле битвы. Через короткое время Тиаго поехал на Баёке к передней части своей колонны. Он посмотрел, как огромный балор последовал за глабрезу в город, какофония криков эхом отдавалась от стены Брин Шандера, а затем поехал вперед. Он указал на стену, приблизительно в двадцати футах к югу от разрушенных ворот, и толкнул Баёка пятками. Воины-дроу и жрицы Сарибель быстро шли под предводительством Джерта. Могучие драуки немного пробежали с группой, но вскоре повернули на запад, увеличив свой темп на окольном пути, который приведет их к северу от ворот.

Равель и его товарищи ткачи не последовали за остальными. Они приняли свой боевой порядок с благородным дроу, служащим центром их «колеса». Когда другие пять начали свое длительное волшебство, Равель сотворил первое заклинание, открыв пространственный портал севернее от них, ведущий в область непосредственно перед разрушенными воротами Брин Шандера. Когда он закончил сие заклинание, в воздухе вокруг него начали потрескивать первые искры растущей силы.

* * * * *

Тиаго Бэнр на полной скорости подъехал на своем ящере к основанию высокой стены Брин Шандера, затем прыгнул на стену и побежал так быстро, что наблюдатель мог подумать, что стена это не более чем оптическая иллюзия, а на самом он бежит по пологому холму. Тиаго быстро забрался на вершину стены и побежал к бойне перед собой, в то время как Джерт и другие собрались за стеной.

Горожане Брин Шандера вышли войском, дабы встретить нападение демонов, и, к их чести, они не разбегались, когда могущественный балор и злобные глабрезу уничтожали всех, кто вышел против них. Дюжина воинов внезапно бросилась на единственного глабрезу в стороне от основного сражения, одни выскакивали из дверей, бросали копья и привлекали внимание существа, в то время как другие спрыгивали с крыш и яростно бросались на монстра.

Почти сразу поднялось облако крови, и из двенадцати воинов осталось десять, а затем, вскоре, шесть. Глабрезу ревел и бодал своими рогами, кусал собачьей пастью и хватал смертоносными клешнями. Несмотря на разрушения, которые он мог вызвать, храбрые горожане смогли повалить его на землю, и люди обагрили наконечники своих копий и мечи кровью демона.

— Мне нежен ты, дроу! — ревел балор, самая крупная тварь выглядела едва заинтересованной падением одного глабрезу. — Приходи или увидишь, как я перебью их всех! Я ждал сто лет!

Проревев, существо послало стену огня вниз по переулку, в ту сторону, откуда прилетела стрела. Эта стрела не произвела большого эффекта, и воздух наполнили крики бедного лучника, когда его поглотила стена огня.

— Кто этот балор, что так настойчиво требует аудиенции? — выкрикнул Тиаго на языке демонов, а не на общем языке поверхности.

Балор напрягся, услышав слова с явным Мензоберранзанским акцентом, и повернулся.

Тиаго начал задавать еще один вопрос, но существо, по-видимому, было не в настроении разговаривать — по крайней мере, не с единственным воином-дроу — и занесло свой бич над крупной рогатой головой. Тиаго нырнул за свой щит, и великолепная паутина Orbcress увеличилась в размере, полностью отгородив его от смертельного укуса бича Эррту.

— Сто лет не такой уж долгий срок, Дзирт До’Урден! — проревел Эррту и бросил в Тиаго огненный шар.

Но дроу уже двигался, верхом на Баёке по узкому проходу к разрушенным воротам, а затем вниз за пределами стены, назад к полю перед Брин Шандером. Он едва уловил слова демона, и только начал осознавать, что существо охотилось не на него, а на Дзирта, когда пламенный бич твари снова ударил Тиаго.

В то же время, великий демон протянул свою руку с мечом, источая телекинетическую силу, которая подняла валун из-под обломков разрушенных ворот.

Тиаго опять блокировал бич, и начал кричать, пытаясь завязать разговор с демоном. Но все мысли об общении с существом, вылетели у него из головы, когда в него полетел валун!

Он снова укрылся щитом, и это, конечно, спасло ему жизнь, но тяжесть удара сбила его со скакуна вместе с седлом Баёка и сильный ящер упал.

* * * * *

Глабрезу поднял воина Брин Шандера в воздух своими большими клешнями. Товарищ и дорогой друг мужчины закричал, но тщетно.

Клешни сомкнулись, и бедный воин упал на землю, разрезанный на две части.

— Это из-за Дзирта! — закричал мужчина, бросаясь на огромного демона. Он полоснул и нанес безумный удар мечом, нанес несколько сильных ударов, прежде чем существо тыльной стороной руки оттолкнуло его с силой холмового великана, запуская его в сторону.

Его заменили другие воины. С балкона соседнего здания волшебник ударил молнией, поразивший и испугавший глабрезу, тем самым отвлекая его, когда пришли другие горожане.

В стороне, потрепанный воин кричал о своем погибшем друге, и громко хулил имя Дзирта До’Урдена.

К нему присоединились другие.

* * * * *

Тиаго кувыркнулся дюжину раз, пытаясь смягчить удар. Его рука со щитом повисла, плечо онемело, и он встал на ноги как раз вовремя, чтобы увидеть, что его прекрасный ящер мчится прямо на балора.

— Нет! — закричал Тиаго, но обычно послушный ящер не слышал его команды. Баёк прыгнул на балора и стал царапать передними лапами и кусаться.

Но бич балора обернулся вокруг туловища сильного ящера, великий демон дернул с пугающей силой, Баёк закружился в воздухе и тяжело приземлился среди пламени в ногах балора.

Тиаго побежал, крича своему прекрасному питомцу. Он видел, как Баёк кусает балора и хватает за руку с бичом, разрывая плоть демона, но затем большой меч балора столкнул его вниз в огонь, и пролил кровь ящера.

Со стороны атаковал Джерт и другие, великого демона жалил залп дротиков. Два глабрезу, одновременно, проникли через ворота, однако, сразу повернулись, дабы заняться этим новым отрядом.

Тиаго вздрагивал при каждом ударе, продолжающегося перед ним сражения в огне. Балор выпрямился, став выше огня, и поднял свою руку с бичом, и Баёк — великолепный и храбрый Баёк! — все еще атаковал, свирепо кусаясь. С сильной пасти ящера свисали клочки кожи, Баёк клацнул челюстями и балор взвыл от боли, а сердце Тиаго подпрыгнуло с надеждой.

Но меч в руке демона оказался вострым, он отрубил Баёку голову. Тело ящера упало в огонь. Голова оставалась на месте, его челюсти, по-прежнему, сжимали руку балора.

Тиаго остановился и почувствовал, будто холмовой великан ударил его кулаком в живот. — Баёк, — выдохнул Бэнр и его вырвало. Он растил этого ящера со дня вылупления и был волшебным образом настроен на него, так же, как волшебник находит фамильяра и связывается с ним.

— Убейте его! — закричал он в ярости и посмотрел на Джерта и воинов, которые занимались парой глабрезу.

— Убейте его! — закричал он снова, беспомощно глядя на городские ворота и отряд, собранный только в пределах города и не осмеливающийся пройти дальше.

* * * * *

— Держитесь! — командир стражи крикнул собравшемуся войску Брин Шандера. — Не выходите из города!

Он махал рукой, приказывая лучникам вернуться на стену. Кто эти темные эльфы, что сражались с демонами?

— Союзники? — спросил он тихо, но вслух, и те, кто были рядом с ним, не могли дать ответа.

Затем он посмотрел на север, на другой приближающийся отряд, и тяжело сглотнул с истинным отвращением и ужасом, при мысли, что Брин Шандер в страшной беде независимо от того, какая сторона в этом колоссальном сражении одержит победу.

* * * * *

Мольбе Тиаго ответили сетью сверкающей молнии, вылетевшей через пространственные врата, казалось бы, появившиеся из ниоткуда прямо рядом с массивным балором. Демон хрюкнул от удивления, когда на него опустилась сеть, яркие вспышки молнии взрывались вокруг, ослепляя всех, кто смотрел. Тиаго щурился, глядя на взрывы молнии, но, тем не менее, желал видеть уничтожение этого демона, желал засвидетельствовать возмездие демону, который убил его прекрасного ящера.

Искры взрывались в воздухе, борясь с демоническим пламенем. Балор пытался противостоять сети, но жгучие взрывы молнии тянули его все ниже и ниже, и он взревел, обезумев от боли.

Земля начала дрожать, взрывы молнии были все чаще и чаще пока они не стали потрескивать и гудеть как единая, бесконечная нота уничтожения.

Сеть упала на землю среди уже умирающего пламени, где она продолжала трещать и вспыхивать.

Но демон исчез, а в следующее мгновение он снова появился, но уже не под сетью.

Нет, Эррту телепортировался от опасности и теперь стоял прямо позади Тиаго Бэнра. Большой меч балора опустился вниз, и Тиаго повернулся и поднял свой щит как раз вовремя, чтобы блокировать тяжелый замах. Его плечо снова онемело, и рука со щитом повисла. Никто в одиночку не мог противостоять балору! И хотя демон был тяжело ранен, его голову и туловище покрывали шрамы от молнии, один из его рогов полностью взорвался, балор оставался яростным существом.

Эррту познал ярость.

Но также и Тиаго, который был свидетелем смерти Баёка.

Балор замахнулся снова, но Тиаго оказался проворней и нырнул в сторону. Щелкнул бич демона, но Тиаго бросился обратно, к пламенному оружию. Дроу блокировал большой меч демона и нанес собственный удар.

Vidrinath, выкованный в Гонтлгриме легендарным кузнецом Гол'фанином, легко прорезал плоть и мышцы Эррту, глубоко врезаясь в бедро балора. Тиаго отступил, блокировал еще один тяжелый замах, затем нанес удар прямо перед собой, пронзив живот Эррту, выпустив кишки и кровь.

Балор поднял гигантскую ногу с тремя когтями и топнул, а когда Тиаго уклонился, Эррту лягнул и дроу полетел в сторону.

Тварь подняла свой огненный бич и замахнулась. Ошеломленный от удара Тиаго среагировал слишком медленно, он отчаянно пытался перевернуться и выставить щит, дабы смягчить, по крайней мере, часть ужасного удара.

Рука Эррту приблизилась… почти.

Ибо тварь застыла на месте, глядя с ненавистью на Тиаго, и с любопытством на выпуклость, которая только что появилась на ее массивной груди.

Не останавливаясь, чтобы осмыслить это, Тиаго вскочил на ноги, а затем высоко подпрыгнул в воздух, занес Vidrinath и рубанул мечом сверху вниз. Великолепный меч расколол голову Эррту на две части, прямо посередине, и обе половины странно колыхались, когда балор упал на колени. Каким-то образом, хотя у него уже не было рта, великий демон издал отчаянный оглушительный рев, крик гнева и отрицания, отзывающегося эхом обещания и угрозы, — Сто лет не такой уж долгий срок, Дзирт До’Урден!

Эррту растворился в земле.

Тиаго посмотрел мимо обугленного пятна и увидел, что перед ним стоит Йеррининэ с большим трезубцем в руке, с оружия капала кровь и ихор убитого балора.

— Он думал, что вы Дзирт, — промолвил драук. — Это хорошо.

— Пусть демон знает, что его убил Тиаго Бэнр, — ответствовал юный воин. Он встал на колени на землю, тело Эррту растворилось, остался только меч демона и голова Баёка.

— Это принадлежит мне, — настаивал Тиаго, нежно поглаживая голову Баёка. — Меч и бич твои, могучий Йеррининэ, и по заслугам.

Услышав радостные возгласы, Тиаго обернулся, и как раз вовремя, чтобы увидеть, что последний глабрезу падает перед воинами Джерта. В стороне от этого сражения, народ Брин Шандера стоял у разрушенных ворот, они смотрели и выкрикивали приветствия, но неуверенно.

Тиаго, конечно, понимал их нерешительность, они не только увидели весь его отряд дроу, намного больше темных эльфов, чем они ожидали, но также и несколько ужасных драуков.

— Возьми свой отряд и возвращайся на бивак, — он тихо велел Йеррининэ. — Сражение выиграно.

— На вас смотрит более сотни потенциальных врагов, — тихо ответил драук.

— Не врагов, — уверил его Тиаго. — Скорее благодарных крестьян. Он отсалютовал драуку и пошел к воротам, велев остальным оставаться в стороне.

— Кажется, Дзирт До’Урден нажил могущественных врагов с нижних планов, — сказал он собравшемуся народу. — Вам повезло, что мы оказались рядом.

Они все смотрели на него, и он отметил взгляды на юг, к остальной части его отряда, и еще много на север, куда уходило пятеро драуков.

Тиаго думал убеждать их, но смолчал. Позволяя всему этому впитаться, пытаясь понять, куда это все приведет.

Все началось с небольших аплодисментов одного человека, далеко позади толпы, но они быстро переросли в буйные приветствия и крики «ура!» за героев дроу, спасших Брин Шандер.

Джерт со своей бандой отправился на бивак к югу от города, но Тиаго и благородные Ксорларрины остались в Брин Шандере после сражения. Им там больше были не нужны монеты, бесплатная еда, напитки и жилье, у них было все, что они пожелают.

Незадолго до их прибытия на поле боя, демоны Эррту и глабрезу убили десятки и нанесли большой ущерб восточной части города, и только атака Тиаго спасла их, народ верил, и это действительно было правдой.

— О, ирония, — сказал Джерт однажды ночью в таверне, подняв свой бокал в тосте. — Подумать только, Тиаго Бэнр провозглашен героем людьми поверхностного мира.

Тиаго, Равель и Сарибель выпили за этот восхитительный поворот.

Они оставались в Брин Шандере, ожидая вестей о возвращении Дзирта — и теперь Тиаго не сомневался, что народ Десяти Городов поможет ему в его поиске. Для дальнейшего сотрудничества благоразумный молодой Бэнр пустил много собственных слухов, подчеркивая, что Дзирт До’Урден навлек эту демоническую беду на Долину Ледяного Ветра, и, намекая, что Дзирт сделал это намеренно. Поскольку эти слухи повторяли и они распространялись на улицах Брин Шандера, у Тиаго и его союзников крепла уверенность, что народ Десяти Городов не встанет за Дзирта, когда он наконец вернется.

Но прошел еще месяц, и пришла весна, а затем лето. Бегуны побывали в варварских племенах и в далеких уголках Десяти Городов.

Но вестей о Дзирте До’Урдене и пятерых его спутниках не было, и последним, кто их видел, был капитана парома, который настаивал, что они сошли на берег, там же, где он высадил группу Тиаго.

Пока дороги не закрылись с наступлением зимы, Тиаго со своим отрядом отправился на юг через Хребет Мира, обратно в Гонтлгрим. Однако Равель и его ткачи оставили позади подготовленную область для магического портала, который мог быстро вернуть их в Десять Городов. Они использовали эту магию много раз в последующие месяцы, и даже в последующие несколько лет.

Но след Дзирта До'Урдена так и не был найден, ни слухи от варваров, ни наблюдения за дворфами Пирамиды Келвина, ни посещения любого из городков Долины Ледяного Ветра ничего не дали.

Разгневанный Тиаго раскидывал нити поиска через северные пределы Фаэруна, послал нанятых лазутчиков в Мифрил Халл и в Серебряные Пустоши, подкупил воров в Лускане, и потребовал Бреган Д’Эрт доставить ему Дзирта. Он призвал власть Дома Бэнр, и его тетя, Верховная Мать Мензоберранзана, и даже могущественный Громф, из любопытства, присоединились к охоте.

Но никто не смог найти Дзирта, поскольку он был действительно потерян, даже для Бреган Д’Эрт и для глаз Леди Ллос, даже для Дрейго Проворного и архимагов Нетерила, и даже для очень сокрушающегося Джарлакса, который потратил на охоту королевское состояние, привлек массу лазутчиков странствовать по Царству Теней.

И годы стали десятилетием, и легенда о Дзирте жила, но он сам, казалось бы, нет.

Дзирта унес ветер, он затерялся среди легенд, упоминался только в другом времени.

Глава 29 Сон долгой ночи

Лунный свет.

Отдельный луч скользнул по спящему дроу, проникнув через завесу его дремы, возвращая его в сознание. Лежа на спине, Дзирт открыл глаза и сосредоточился на бледном шаре высоко в небе над ним, смотрящим на него через переплетение тощих, безлистных ветвей. Он понял, что проспал много часов, хотя это не имело для него особого смысла. Ибо он заснул ранним вечером, и, судя по луне, была еще середина ночи.

К нему постепенно возвращались воспоминания: звук сладкой музыки, возвращение Артемиса Энтрери на бивак, непреодолимое желание лечь и заснуть.

Звездный свет, скрытый пологом… но теперь этого полога больше не было.

Рядом с собой Дзирт почувствовал густую траву. Но когда он поднялся на локтях, он понял, что эта близлежащая область была единственным оставшимся намеком на густой лес, в котором он ранее проснулся. Он моргнул и потряс головой, пытаясь понять картину перед собой. Пятеро его спутников лежали вокруг него, их ритмичное дыхание и храп Амбры, говорили о том, что они крепко спали. Эта область, возможно десять шагов в диаметре, казалась точно такой как во «сне», но все остальное за пределами этого крошечного пятачка, было таким же, как когда они вшестером пришли в это место. Не было небольшого ухоженного дома. Не было водоема. Совсем как было до его сна.

Нет, не совсем, за пределами их зачарованной спальни лежал густой слой снега, но когда они прибыли из Истхэвена не было никакого снега и признаков надвигающегося шторма.

Дзирт встал и подошел к краю травяной аномалии. Лунный свет был достаточно ярок, чтобы дать ему хороший обзор, когда дроу осматривал снежный покров, ему показалось, что нижние уровни снежного покрова были плотные, заледеневшие и существовали уже много десятидневок. Он посмотрел на ясное небо и изучил созвездия.

Поздняя зима?

Но они прибыли сюда из Истхэвена всего два дня назад, ранней осенью.

Дзирт пытался во всем разобраться. Неужели все это было сном? Только тогда он понял, что продолжает держать предмет, он поднял его к глазам и убедился, что это резная статуэтка Кэтти-бри с Тулмарилом.

— Энтрери, — прошептал он и толкнул убийцу ногой. Опасный человек, всегда чутко спящий, сразу проснулся и вскочил, как будто ожидая нападения и уже готовый защищаться.

Мгновение у убийцы было то же самое выражение, Дзирт знал, как и на его собственном лице. Он несколько раз моргнул, лицо исказилось от замешательства, когда он оглянулся на любопытную, невозможную картину.

— Музыка? — тихо спросил Энтрери. — Лес?

Дзирт пожал плечами, не имея ответов.

— Значит сон, — промолвил Энтрери.

— Если так, то общий, — ответил Дзирт и показал ему фигурку. — И посмотри вокруг! В нашем биваке лето, в отличие от остального мира.

Они оставили остальных спать, и вышли наломать ветвей тощих деревьев вокруг области, дабы развести костер, если приблизится зима. Также они заметили, что бивак оставался теплым, по-летнему теплым, но воздух за пределами этого маленького кластера оказался злобно холодным, и сильный ветер пронесся через озеро с северо-запада. Но тот ветер, как и сама зима, не проникал в магически защищенную область, почти как если бы маленький кусочек летней травы находился на другом плане.

Перед рассветом Дзирт развел костер и начал готовить завтрак, остальные проснулись, и у всех них было одинаковое выражение лица, они помнили приятную музыку в летнем лесу и задавали одни и те же вопросы и не находили ответов. Все это, конечно, не имело смысла.

Все мысли о том, чтобы провести в этом заколдованном месте больше времени, увидеть, вернется ли лес, исчезли с рассветом, ибо дневной свет полностью разрушил чары, на них налетел ветер, метель украла их летние ложи.

Лишь один Дзирт снова услышал музыку, но это была уже другая песня, или, по крайней мере, последние ноты предыдущей песни.

Последние ноты, конец. Им овладело чувство завершенности, ибо он знал, что видел этот лес, Ируладун, затерянный в веках навсегда.

— Пересечем замерзшее озеро? — спросила Амбра, нарушив размышление дроу.

Дзирт обдумал ее слова, а затем покачал головой. Он не был уверен, какой сейчас месяц, но знал, что сейчас конец зимы или ранняя весна, и он не знал, какой толщины лед.

— Тот же путь, что привел нас сюда, — ответил он и направился на юг, спускаясь к ровной поверхности озера. — В Истхэвен.

— Ты собираешься сказать нам, что к чему? — спросила Амбра.

— Я бы сказал, если бы знал, что происходит, — ответствовал Дзирт.

— Ну, ты, кажется, знаешь наш путь, — возразила дворфа.

— Я знаю, куда нам не следует идти, — пояснил Дзирт. — Напрямик через озеро, без укрытия от ветра, и где лед может оказаться слишком тонким, чтобы выдержать нас.

Дворфа пожала плечами, удовлетворенная этим, и они пошли, побрели через снежный наст, завернувшись в свои легкие плащи. Дзирт не мог ничего разгадать в этой тайне, но он действительно был рад, что они не проснулись в середине зимы, иначе бы они, непременно, вскоре погибли.

Они совсем мало продвинулись до того, как солнце начало опускаться с правой стороны от них.

— Мы должны найти пещеру или лощину, — пояснил Дзирт, отвернувшись от озера к небольшим предгорьям вдоль западного берега Лак Динешера. Поскольку дневной свет начал угасать, он двинулся к вершине одного небольшого холма, пытаясь сориентироваться. На юге он увидел огни Истхэвена, до него еще было много часов ходьбы, но гораздо ближе, в предгорьях, он увидел бивак. Варварское племя, понял он, и, судя по местоположению и предполагаемому времени года, вероятно, Племя Лося, люди Вульфгара, которые хорошо знали легенду о Дзирте.

Он оставил своих пятерых друзей в защищенной долине неподалеку от варварских костров и пошел в одиночку, с облегчением вздохнув, когда он убедился, что это действительно Племя Лося. Дзирт подошел с поднятыми руками, показывая, что он не опасен, и четко представился, ибо на него смотрело много подозрительных глаз.

Один огромный варвар в одеянии вождя, вышел вперед и шагнул прямо к дроу, и стал смотреть на него с расстояния вытянутой руки. — Дзирт До’Урден? — спросил он, в его голосе не было уверенности. Он поднял на Дзирта свое оружие, очень знакомый великолепный боевой молот. — Что ты за призрак?

— Клык Защитника, — выдохнул Дзирт, ибо, конечно, это действительно был боевой молот, который Бренор выковал для Вульфгара сто лет назад, Дзирту было приятно видеть молот в руках лидера этого варварского племени, подходящие наследие для великого человека Долины Ледяного Ветра.

— Я не призрак, — уверил он человека. Он посмотрел вокруг, пытаясь найти какое-то знакомое лицо, хотя он не видел никого из племени в течение некоторого времени. Он заметил одного огромного юношу, едва ли старше отрока, со светлыми волосами и сверкающими голубыми глазами, у него сразу промелькнула какая-то искра узнавания дроу.

Но нет, понял Дзирт. Он был, конечно, сбит с толку, и сравнивал его с варваром, которого он знал много лет назад. Вид Клыка Защитника, запах Долины Ледяного Ветра и звук ветра в его ушах — всего этого оказалось достаточно, чтобы перенести Дзирта на много десятилетий назад.

— Мои друзья поблизости, их всего пятеро, — пояснил Дзирт. — Мы направляемся в Истхэвен, но плохо снаряжены для этого времени года. Если бы мы могли провести ночь…

Вождь посмотрел на своих людей, а затем снова на дроу. — Дзирт До’Урден? — переспросил он, выглядя не убежденным. — Говорят, Дзирт До’Урден давно потерян для мира, его забрала тундра много лет назад.

— Если так говорят, то они неправы. Я недавно прошел через Истхэвен, чтобы найти… ну, вас или какое-то другое племя, проверить слухи о лесе на берегу Лак Динешера.

— Почему ты искал нас?

— Мне сказали, что трое твоих соплеменников говорили о таком лесе.

— Я не знаю ни о каких таких слухах, — сказал вождь, и он, казалось, напрягся при этих словах.

— Я слышала эти разговоры, — вмешалась пожилая женщина. — Но давно.

Дзирт посмотрел на нее, но затем его взгляд вернулся к юноше, который так напомнил Дзирту юного Вульфгара, который, Дзирт подозревал, мог быть потомком его друга, настолько сильным, даже странным, было сходство. Юноша избегал его взгляда.

— Ты Дзирт До'Урден? — прямо спросил вождь.

— Это так же верно, как то, что твой молот был выкован Королем Бренором Боевым Топором для Вульфгара, сына Беорнегара, — ответствовал Дзирт. — Молот под названием Клык Защитника, на его мифриловом бойке символы трех дворфьих богов, Морадина, Думатойна и Клангеддина. Я был рядом, когда его выковали, и когда его вручили Вульфгару — и вместе с Вульфгаром я отправился в логово Ингелоакастимилизиана, Ледяной Смерти, белого дракона, и там я наткнулся на это самое оружие. — Когда он закончил, он обнажил свою саблю с алмазным краем, которую он назвал в честь убитого дракона и показал ее вождю, позволив свету костра отразиться на блестящем крае. Он перевернул ее в руке, дабы показать чёрную адамантиновую рукоятку, выполненную в форме головы охотничьей кошки.

— Приводи своих друзей, — сказал вождь, кивая в знак признания характерной сабли и широко улыбаясь, поскольку, как надеялся Дзирт, легенда о Дзирте и, особенно, о Вульфгаре, по-прежнему оставалась сильной в устной традиции Племени Лося. — Разделите наш огонь и нашу пищу, и мы вас тепло оденем для дороги в Истхэвен.

* * * * *

— Давно мертв, — промолвил молодой паромщик. — Утонул в 73-м. Судно спасли, а старого Спайблина нет.

Шестеро спутников удивленно смотрели друг на друга, не зная, что делать при этих странных словах. Они подошли к юго-восточному углу Лак Динешера, пункту выхода парома, в начале следующего дня, и удача сопутствовала им, ибо они увидели паруса судна не далеко от берега. Сигнальный костер заметили с судна, но к их удивлению, капитан не был седобородым стариком, который высадил их на этом месте всего несколько дней назад.

— Значит в Истхэвене несколько паромов, — заключил Дзирт.

— Нет, этот единственный, — промолвил молодой шкипер.

— И прежний капитан?

— Давно мертв, как я вам говорил.

— Подожди, ты сказал в 73-м, — вставил Афафренфер.

— Ага, мы говорим о нем как о Годе Волны, ибо с севера пришел такой шторм, что половина воды Динешера смыла пристань Истхэвена, а также большую часть нашего флота. Спайблин был слишком упрям, чтобы бежать к возвышенности, он сказал, что спасет свое судно, даже если при этом погибнет. Так и случилось. С тех пор прошло одиннадцать лет.

— 1484? — спросил Дзирт, а Эффрон позади него резко втянул воздух. Дзирт обернулся и увидел, что монах и тифлинг смотрят друг на друга.

— По Летоисчислению Долин. Сейчас 1484? — Эффрон спросил паромщика, и тот кивнул. Эффрон взглянул на монаха и сказал, — Год Пробужденных Спящих.

Они высадились в доках Истхэвена, и действительно это были уже не те строения, как когда ни отплывали, хотя остатки тех «старых» доков были все еще заметны. Однако, несмотря на поздний час, они даже не вошли в город, а вместо этого призвали кошмара и единорога. Дзирт, Далия и Эффрон на Андахаре, остальные трое на коне Энтрери, поскакали вниз по Восточному Пути, к Брин Шандеру и Пирамиде Келвина, решив, что Клан Боевого Топора был их лучшей надеждой на ответы.

Другая загадка встретила их следующим утром у ворот Брин Шандера, поскольку им отказали во входе.

— Никакой друг Десяти Городов не тащит по своему следу демона, а затем убегает! — капитан гарнизона Брин Шандера крикнул им со стены, когда он наконец пришел на зов стражников. — Какая опасность на сей раз преследует тебя здесь, Дзирт До’Урден?

— Никакой опасности, — ответил Дзирт, он хотел сказать намного больше, но не смог подобрать слов. Город выглядел почти таким же, но он не узнавал ни стражников, ни капитана, хотя он встречал капитана, когда в прошлый раз проезжал через город, казалось бы, всего десятидневку назад.

— Какой демон? — спросил Артемис Энтрери, когда стало очевидно, что Дзирт поражен и потерял дар речи.

— Дзирта До’Урдена искал могучий балор, — ответил капитан сверху. — И хвала, что господин Тиаго был поблизости и убил демона перед нашими западными воротами!

От остальных стражников послышались возгласы ликования при упоминании о… Тиаго?

Энтрери повернулся и с открытым от удивления ртом посмотрел на Дзирта, они оба покачали головами. — И скажите на милость, в каком году было это сражение? — спросил Энтрери капитана стражи.

Капитан посмотрел на него с любопытством.

— В каком году? — повторил Энтрери.

— В тот самый год, когда родился мой сын, — ответствовал капитан. — 1466. Осенью будет восемнадцать лет.

— 1484, — пробормотал Энтрери, подсчитывая.

— Год Пробужденных Спящих, — заметил Афафренфер.

— Неудивительно, что у меня в животе урчит от голода, — сухо вставила Амбра.

— Я всегда был другом Десяти Городов, — крикнул Дзирт. — Что-то странное… произошло здесь. Вне зависимости от причины или всякого смысла. Я прошу вас, позвольте мне войти, чтобы я смог поговорить с правящим советом, возможно сход всех городов…

— Езжай, дроу, — сурово ответил капитан. — Твоя прежняя репутация, возможно, защитит тебя от гнева народа, но тебе здесь больше не рады. Ты не сможешь войти ни сюда, ни в любой другой городок, когда весть о твоем возвращении распространится.

— Я не приводил демона, во всяком случае, сознательно, — попытался спорить Дзирт.

— Тогда отправляйтесь к дворфам, — предложил капитан, и вздрогнул, когда произнес это, как будто пытаясь примирить Дзирта из легенды с Дзиртом, который принес гибель многим из Брин Шандера и с этим потрясенным дроу, стоящим перед ним. — Стокли Силверстрим тебя примет, не сомневайся. Пусть он созовет сход Десяти Городов. Пускай он оправдывает Дзирта До’Урдена.

Совет казался достаточно нормальным, очаг ясности в этом шумном, нелогичном море абсурда. Дзирт и Энтрери отпустили своих скакунов, и они вшестером пошли в обход города в южном направлении. Когда они подошли к западным воротам, они обнаружили, что две каменные сторожевые башни намного большего размера, чем те небольшие строения, которые были там, когда они в прошлый раз проезжали. Еще одно подтверждение тому, что они потеряли много лет своей ночью длинного сна в странном лесу на берегу Лак Динешера.

— Значит это правда, — сказала Амбра, глядя на ворота, ибо, конечно, их не могли построить за десятидневку. Перед воротами, к югу от них, был большой черный круг в окружении каменной стены и с небольшой каменной статуей воина-дроу с поднятым мечом и щитом.

— «На этом месте господин Тиаго убил демона», — Афафренфер прочитал табличку под статуей. — «И снега не покроют его никогда».

— Значит, мы все сошли с ума, — сказала Далия, качая головой. — Я ходила по плану Царства Теней, я была каменной статуей, и теперь я пробудилась после восемнадцати зим сна? Что это за безумие?

Она ушла немного на запад и остановилась, отвернувшись от остальных, уперла руки в бока и опустила голову.

— Действительно безумие, — пробормотал Энтрери.

— Но если все это правда, то Дрейго Проворный давно потерял к нам интерес, — сказала Амбра и похлопала Афафренфера по спине, а затем громко фыркнула. — Но почему у вас кислые рожи? — спросила она их всех. — Ведь ни у кого из нас не было семьи, а? Мы вернулись в долину без охотников Тиаго.

— И глаз Дрейго, — напомнил Эффрон.

— Ага, а также Кавус Дуна, — промолвил Афафренфер.

— Мы перестали быть беглецами за один долгий сон! — сказала Амбра с хохотом. — Мы столь же чисты, как метель Долины Ледяного Ветра, и для нас открыты все дороги!

— Ты так легко относишься к этой потери времени? — недоверчиво спросил Дзирт.

— По-твоему я могу что-то с этим поделать? — ответствовала дворфа. — Что есть, то есть, эльф, и это скорее благословение, чем какое-то проклятие для каждого из нас! По крайней мере, я так думаю!

Эффрон кивнул в знак согласия и выдавил улыбку, так же, как и Афафренфер, однако ни Энтрери, ни Дзирт не могли согласиться и присоединиться к их облегчению, или к тому, что это было. Они оба были потрясены, особенно Дзирт, который опустил руку в мешочек у пояса и вертел в пальцах маленькую деталь фигурки из кости. Они нашли заколдованный лес, это казалось очевидным, и время там остановилось, пока длилась та долгая ночь. Он верил, что слышал песню Миликки и нашел напоминание о давно потерянном друге.

Но что все это значит? Какой все это имело смысл, и что из этого он может извлечь?

Разбитый Дзирт повел остальных от Брин Шандера неторопливым, блуждающим шагом. Они достигли подножия Пирамиды Келвина, когда наступила ночь, и, уставшие и разбитые, установили свой бивак.

Дзирт не знал, но это была ночь Весеннего Равноденствия, самый святой день в календаре Миликки, в Году Пробужденных Спящих.

Дзирт развел костер, а Амбра его раздула. В какой-то момент дворфа, хихикнув, сказала, что она, несомненно, «поменяет цвет ночи на оранжевый».

— Правда? — ответствовал Эффрон. — Я предпочитаю фиолетовый! — С этими словами он сотворил заклинание, и цветной болт потянулся с его пальцев в огонь, его мистификация действительно изменила цвет на фиолетовый.

— Ба, ты со своей жалкой магией! — фыркнула Амбра и сотворила свое собственное заклятие, ее божественная магия подавила фокусы чернокнижника.

— Ах, вот как! — сказал Эффрон и повернулся к ней, и они начали битву за огонь, меняя оттенки в диком танце за превосходство. Их игра развлекала Афафренфера, который продолжал подкармливать пламя.

Даже вечно мрачный Энтрери, сидящий в стороне и полирующий свой кинжал, не смог подавить смешок или пару.

Потому, что они все свободны, осознал Дзирт. Этот очевидный и причудливый сдвиг времени сделал мир только лучше для этих четверых беглецов. Дворфа и монах могли пойти, куда им вздумается, не опасаясь Кавус Дуна, а Эффрон и Энтрери могли не бояться Дрейго Проворного, и, вероятно, также, ушли тени сотни других с вендеттой против Артемиса Энтрери.

Возможно, этот странный прыжок во времени пойдет на пользу Дзирту и Далии, подумал он, но эльфийка-воительница не показывала радости, сидя в одиночестве с мрачным лицом и время от времени глядя на него.

Дзирт был в замешательстве. Его сон, зачарованный лес, были видением, любовным посланием ему от Миликки? Более вероятно, понял он, это был момент завершения. Пробуждение в крошечной уединенной области земли, зажатой поздней зимой, было прощальным сигналом для Дзирта.

Лес исчез.

Каким-то образом он знал это в своем сердце и душе. Зачарованный лес исчез, его больше не было, и также пропали все связи с миром, который был до Магической Чумы.

Таким образом, его прошлое, в конце концов, закончилось.

Дроу сосредоточился на этом моменте, когда лунный свет упал ему на глаза, и он подумал, что этот отрезок пройден. Он вспомнил Инновиндиль (и украдкой взглянул на Далию), и ее настояние, что эльф должен проживать свою жизнь более короткими промежутками времени, должен начинать жить заново, заводить друзей и возлюбленную, с каждым поколением, для жизнестойкости и счастья.

Он снова посмотрел на Далию, но его взгляд неизбежно спускался к рукам, в которых он постоянно вертел деталь фигурки из кости.

Когда он оглянулся назад, дворфа, монах и чернокнижник продолжали играть с огнем, а Далия подсела к Энтрери, и они двое беседовали наедине.

Дзирт кивнул, поднялся и ушел в ночь. Он взобрался на высокий утес, с видом на Брин Шандер далеко на юго-востоке. И на высокий пик Пирамиды Келвина на северо-западе позади него. Он стоял там, ветер дул прямо ему в лицо и свистел в ушах, вспоминая, что было и, обдумывая, что может быть теперь.

— Мы не останемся, — за его спиной раздался голос Далии, и он не был удивлен — ее присутствием или ее сообщением. — Возможно, мы зайдем к дворфам, но только ненадолго. При первой же возможности, мы уйдем с караваном из этого несчастного места.

— Куда? — спросил Дзирт, но не повернулся к ней лицом.

— Разве это важно? Прошло больше десяти лет, и наши имена унес ветер.

— Ты недооцениваешь память тех, у кого вендетта, — сказал Дзирт, и вовремя повернулся, чтобы увидеть, что Далия пожала плечами, как будто это не имело значения.

— Когда мы пришли сюда, ты сказал, что это только на сезон. Сезоны сменились больше пятидесяти раз. Я не собираюсь проживать годы в пустоте Долины Ледяного Ветра, и может ли какое-то время оказаться более безопасным для нас, чтобы уехать, чем прямо сейчас, прежде чем слухи о нашем возвращении распространятся на юг?

Дзирт обдумывал ее слова, ища какой-нибудь способ оспорить ее точку зрения. Он был столь же смущен, как остальные, не уверенный в том, что произошло или что это может означать. Сейчас действительно 1484? Мир прошел мимо них, пока они спали в каком-то заколдованном лесу?

И если это был заколдованный лес Натана Обридока, место под названием Ируладун, то, что насчет ведьмы с рыжевато-каштановыми волосами и хафлинга у водоема?

Дзирт не мог не вздрогнуть, когда он вспомнил это место, ибо он в своем сердце знал, что стал свидетелем конца Ируладуна, когда он проснулся на теплом пяточке среди последних снегов. Он чувствовал, что волшебство сошло на нет. Чары не переместились. Нет, они рассеялись целиком. Это место, было ли оно Ируладуном или нет, больше не существовало и никогда не появится вновь. Он был в этом уверен, хотя и не знал, откуда взялась эта уверенность. Миликки оповестила его, что леса больше не было, что лес ушел, и с всепроникающим чувством утешения… что лес был в порядке.

— Ты согласен? — нетерпеливо спросила Далия, и Дзирт понял по ее тону и позе, что она повторяет этот вопрос более чем во второй раз.

— Согласен? — вынужден был спросить он.

— Первый караван отсюда, — промолвила Далия.

Дзирт пожевал губу и посмотрел вокруг, но на самом деле он пытался заглянуть в свое сердце. Позади Далии вырисовывалась чернота Пирамиды Келвина, но она не вызывала у Дзирта холодных эмоций — как раз наоборот.

— Мы можем жить здесь, как мы говорили, прежде чем мы пошли в Истхэвен, — промолвил он.

Далия скептически на него посмотрела и даже засмеялась.

— Это будет легкая жизнь и состоящая из приключений.

— Они даже не пускают тебя в свой городок, глупец, — напомнила ему Далия.

— Со временем это изменится.

Но Далия решительно покачала головой, и Дзирт осознал, что она не соглашалась не только с этим его доводом, а отвергала саму предпосылку.

— Мы все уходим, все пятеро, — промолвила она. Даже Серая Амбра.

— Куда?

Далия снова над ним засмеялась. — Разве это важно?

— Если это не важно, то почему вы не останетесь здесь?

— Нет, — отрезала она. — Мы покидаем это несчастное место утомительных ветров и бесконечной скуки. Мы все. И я не буду преследовать твоих призраков в Долине Ледяного Ветра снова, даже если весь Мензоберранзан, вся Империя Нетерил и все демоны Абисса будут преследовать нас.

— Больше нет никаких призраков, — прошептал Дзирт, он знал, что это было правдой.

Но даже при этом, для нее не было никакого компромисса, понял Дзирт. Она видела Долину Ледяного Ветра как место воспоминаний о Кэтти-бри, и она не будет терпеть это.

Но, и при этом Дзирт не мог больше лгать себе или Далии. Он почувствовал укол вины, из-за того, что удерживал ее здесь, но напомнил себе, что сделал это только, чтобы защитить ее от Тиаго Бэнра. Но теперь, когда угроза казалась далекой, и Далия была права, не было никаких веских причин для любого из них, чтобы дальше оставаться в Долине Ледяного Ветра.

По крайней мере, для любого из остальных пяти.

— Будет лучше, если ты уйдешь, — согласился он.

— Если я уйду? — спросила она, и в ее голосе и осанке появилась злоба. Дзирт кивнул.

— Но не ты?

— Это мой дом.

— Но не мой? — спросила она.

— Нет.

— Чтобы ты мог гоняться за своей лесной ведьмой?

Дзирт беспомощно усмехнулся, ибо в ее словах была некоторая мера истины, он вынужден был признать. Не буквально, конечно, но в этом месте, даже без его старых и дорогих друзей, он чувствовал тепло домашнего очага, и он не позволит этому чувству снова выскользнуть из его рук.

— Я рассказывал тебе о Инновиндиль? — спросил он, и Далия закатила глаза. Однако Дзирт продолжал, хотя он помнил, что да, он рассказывал ей много историй о своей погибшей подруге эльфийке. — Я объяснял тебе идею, что эльф, который живет среди маложивущих рас, должен проживать свою жизнь вспышками, дабы приспособиться к их чувству времени?

— Да, да, дабы отпустить прошлое и двигаться вперед к новым дорогам, — рассеянно сказала Далия, как будто долго слушала эту скучную лекцию.

— Я, кажется, игнорирую совет Инновиндиль, — промолвил Дзирт.

— Тогда давай уедем утром.

— Нет.

Далия пожала плечами, явно сбитая с толку, казалось бы, бессмысленным упоминанием Инновиндиль, учитывая его ответ.

— Инновиндиль была неправа, — промолвил Дзирт. — Возможно, не во всем, и, возможно, не для всех, а для меня, в этом отношении, я теперь знаю и признаю, что Инновиндиль была неправа.

— В этом отношении?

— В отношении любви, — промолвил Дзирт.

— Рыжая ведьма из леса.

Дзирт кивнул. — Мое сердце осталось с Кэтти-бри. Я отдал ей его целиком и не могу забрать обратно.

— Она умерла сто лет назад.

— Но не в моем сердце.

— Призраки это слабое утешение, Дзирт До’Урден.

— Пусть так, — ответил он, и он никогда не был более уверен в своей дороге за все свои два века. — Я не опечален этим осознанием, этим признанием, что я продолжаю любить женщину, потерянную для меня столетие назад.

— Опечален? Я думаю, что ты безумен!

— Тогда я надеюсь на тебя, дорогая Далия, ибо я желаю тебе только лучшей дороги, и что однажды ты поймешь мое… безумие. Поскольку я действительно забочусь о тебе, как о друге, я надеюсь, что когда-нибудь ты будешь так же страдать, как я. Кэтти-бри умерла, но не моя любовь к ней. Инновиндиль была неправа, и моя жизнь будет счастливей с теплыми воспоминаниями об объятиях Кэтти-бри, чем при глупых и невозможных попытках ее заменить.

— Таким образом, есть только одна любовь? Не может быть никакой другой?

Дзирт обдумывал это мгновение, а затем честно пожал плечами. — Я не знаю, — признался он. — Возможно и так, в конце концов, время покажет. Быть может, в моей жизни когда-нибудь появится кто-то другой, кто согреет меня. Но я к этому не стремлюсь. Мне это не нужно. Кэтти-бри остается со мной, для меня она очень живая.

Он видел, что Далия сглотнула, и ему было больно причинять ей боль — но насколько больше он ранит ее, живя во лжи из трусости?

— Тогда прими наши отношения, как есть, — предложила Далия спустя время, и ему показалось, что в ее голосе были нотки отчаяния.

— И что это, развлечение?

— Игра, — сказала она с напускной легкостью и слишком широко улыбнулась. — Давай наслаждаться дорогой и телами друг друга. Мы хорошо сражаемся вместе, и хорошо любим вместе, поэтому пусть это будет, и оно не должно иметь никакого значения вне…

— Нет, — перебил Дзирт, хотя он не мог отрицать, что предложение Далии было соблазнительным. — Не ради тебя и не ради меня. Мое сердце и дом здесь, в Долине Ледяного Ветра, и я останусь здесь. А ты не должна здесь оставаться.

Из-за удрученного лица Далии, Дзирт чуть ее не обнял, но снова, ради ее блага, он этого не сделал.

— Ты хочешь послать меня с Энтрери? — спросила она, сузив глаза, и ее лицевая вайда, казалось, усилилась тогда, отражая растущий гнев. — Он прекрасный любовник, ты знаешь.

Дзирт осознавал, что она просто нападает, просто пытается ужалить его в ответ на отказ. Он решил ничего не отвечать.

— Я много раз делила с ним ложе, — давила Далия, а Дзирт просто кивал.

— Тебя это не волнует? — спросила Далия, ее тон был почти негодующим.

Дзирт тяжело сглотнул, видя, что уязвил ее гордость, и он знал, что должен позволить Далии спасти хотя бы часть ее глупой гордости. Или он снова должен действовать ради ее же блага?

— Нет, — решительно ответил он. — Мне не все равно, но не так, как ты предполагаешь. Я рад, что вы нашли друг друга.

— Ты идешь по опасному пути, Дзирт До'Урден, — предупредила Далия.

Дзирт сначала не был уверен, как это принимать. Она имела в виду его собственное эмоциональное состояние, учитывая его драматический выбор? Она приняла мантию Инновиндиль долго ищущей мудрости, дабы обратиться к нему на каком-то философском уровне?

Она подняла трость перед собой, умело разделила ее на две четырехфутовые части, и получились цепы — «нун'чаки», — как назвал их Афафренфер — и начала слегка ими вращать.

— Ты так легко от меня не избавишься, — сообщила ему Далия. — Я не игрушка для прихотей Дзирта До’Урдена.

Дзирт не стал ей напоминать, что она только что предложила именно это, и вместо этого сосредоточился на том, как разрядить эту странную обстановку. — Я стремлюсь только к тому, что лучше для нас обоих.

— Ох, заткнись, — промолвила она. — Заткнись и обнажи свои клинки.

Дзирт неугрожающе держал руки, как будто то требование было абсурдно.

— Бриллианты не перемещаются так легко из одного уха в другое, — промолвила она. — И этот черный бриллиант должен быть самым трудным из всех. Она начала кружить слева от Дзирта, двигаясь вверх по склону близко к краю утеса. — Именно поэтому я выбрала тебя, конечно. Или ты все еще не понимаешь?

— Очевидно, я не… — начал он отвечать, но осекся, вынужденный нырнуть и уклониться, когда одно из оружий Далии обрушилось на его голову — и могло, конечно, проломить его череп.

— Далия!

— Обнажи свои клинки! — закричала она ему. — Не разочаровывай меня больше! Ты единственный любовник, которого я не могу победить! Ты послужишь моим воздаянием. Ты неудачник как любовник, и как мужчина, со своей драгоценной ведьмой навсегда в твоем глупом сердце. Не разочаровывай меня вдвойне, потерпев неудачу в единственной вещи, которую ты делаешь хорошо!

Она пошла в наступление, и вопреки себе, Дзирт обнаружил в своих руках сабли, когда он парировал внезапные, зверские нападения, цепы вращались под всеми мыслимыми углами. Один лишь инстинкт помогал Дзирту парировать и уклоняться от нападения, ибо его мозг не мог понять ситуацию, разворачивающуюся перед ним. Один лишь инстинкт противостоял движениям Далии, даже нападая на нее с рефлексивным ответным ударом после одного чистого парирования.

Дзирт втянул в себя воздух, и, в то же время, в ужасе опустил свою саблю, ибо он почти пронзил Далию и кровь начала окрашивать ее порванную рубашку.

Однако, она, казалось, этим нисколько не напрягалась, и с очевидным ликованием продолжила атаковать, ударила своим правым цепом по опущенному клинку Дзирта. И когда шест ударил саблю, Далия выпустила энергию молнии, которая побежала по Мерцающему и ударила в левую руку и плечо Дзирта.

Дроу невольно сжал зубы, и это было все, что он мог сделать, чтобы удержать свое оружие, мышцы его предплечья сжались и скрутились узлом от покалывания и жжения.

— Остановись! — крикнул ей Дзирт из-за кольца своих клинков, блокирующих ее шесты. — Далия!

Однако его крики только сделали ее атаку еще более жестокой. Она начала вращение, кружа своим оружием вокруг головы Дзирта. Он уклонился от удара, затем подпрыгнул, когда она пошла на второй округ, на сей раз эльфийка нагнулась и своим другим оружием ударила его по ногам.

Она заставила его открыться. Он был вверху, а Далия внизу, и Дзирт мог атаковать, используя свое преимущество и недостаток ее положения, и действительно начал это делать.

Но дроу не довел свои клинки. У Дзирта не хватало духа ударить ее снова. И вместо этого он попытался ее обнять, когда она попыталась отступить, приблизившись слишком близко для того, чтобы атаковать его своими смертоносными цепами.

Она, казалось, тогда потеряла все силы, и Дзирт протянулся к ней, надеясь, что это безумие подошло к концу.

Далия ударила лбом в его нос и поднесла колено к его паху, когда он отступил, и прежде чем он даже полностью выправился снова, она опять набросилась на него со своим оружием.

Он заблокировал справа Ледяной Смертью, слева Мерцающим, затем снова заблокировал Мерцающим справа, и обошел Далию, ударив Ледяной Смертью по диагонали, дабы парировать ее вторую атаку слева.

Он нырнул под поднятый нун’чак, опередив ее следующий скользящий удар. Он легко вскочил на ноги, вкусил крови из своего разбитого носа и присел, когда Далия повернулась дабы продолжить.

Но снова, внезапно, она, казалось, потеряла все силы для борьбы, у нее опустились руки, и она посмотрела на Дзирта с явным чувством беспомощности, тоски и печали. Она пожала плечами и всхлипнула.

А затем ее правая рука с нун’чаком резко стегнула вперед как змея.

Дзирт попался на эту уловку, ибо он отчаянно хотел поверить в эту уловку. При всей своей подготовке, скорости и отточенных рефлексах, Дзирт не смог отразить эту атаку. Конец нун'чака ударил его лоб, и Далия выпустила остальную часть магической молнии Иглы Коза, сильно отбросив его назад. Он начал падать со скалистого утеса, но во время падения сделал сальто. Он упал на склоны приблизительно в десяти футах ниже утеса, отскочил и покатился вниз по склону через кусты, по влажному снегу и камням.

Наконец он смог найти опору, его мысли перепутались, а множество различных ран причиняло ему острую боль.

— Глупец! — услышал он сверху крик Далии, и он знал, что она пойдет за ним. Он не мог ее видеть, ибо она двигалась в след за ним позади утеса, но она продолжала свою словесную тираду, — До смерти, твоей или моей! Сражайся или будь проклят, Дзирт До’Урден!

Дзирт поднялся на четвереньки, или, по крайней мере, почти на четвереньки ибо он прижимал правую руку к груди. Он посмотрел на руку, она уже опухла, а около большого пальца и указательного пальцев был синяк. Он попытался сжать кулак, но едва смог пошевелить пальцами.

Он увидел свою упавшую саблю, Ледяную Смерть, на склоне прямо над ним, и встал на ноги, чтобы ее поднять.

На него нахлынули такие волны боли, что он чуть не упал на землю. Когда он оправился, он перенес свой вес на правую ногу и осмотрел левую ногу, отметив выпуклость на коже в середине икры. Дзирт тяжело сглотнул, удивленный, что он вообще был в вертикальном положении, ибо при падении, он, конечно, сломал кость в голени.

Он медленно поставил ногу на землю и перенес на нее часть веса. Волны боли набросились на него снова. Он огляделся в поисках лубка, но услышал приближение Далии и понял, что у него нет времени.

Он потянулся за своей саблей, взял ее и обернулся, чтобы увидеть решительный подход девушки, которая слегка помахивала своим оружием из стороны в сторону.

— Ты должен был победить, — сказала она сквозь стиснутые зубы, слезы текли по ее сердитому лицу. — Ты разочаровал меня во всех отношениях!

Ее слова были бессмысленны для Дзирта, и он едва мог сосредоточить на ней взгляд. Он знал, что она приближается, все ближе и ближе. Он знал, что сейчас не сможет с ней сражаться. У него не было скорости и баланса, и боль…

Эльфийка была так близко.

Внезапно появилась темная фигура и оттащила Далию в сторону.

— Довольно! — услышал Дзирт голос Артемиса Энтрери. Он пошел на звук, дабы увидеть их обоих, и только тогда понял, что он опять сидит и видит теперь только одним глазом, ибо другой был покрыт кровью, льющейся из раны на лбу.

Далия боролась с человеком, но Энтрери ее сдерживал, говоря с нею, хотя Дзирт не мог слышать эти слова. Но Энтрери оставался настойчивым — даже в своем отчаянном и полубессознательном состоянии, Дзирт осознавал, что убийца постепенно уводит Далию.

— Прощай, — услышал Дзирт, и затем что-то вокруг них покинуло Долину Ледяного Ветра.

Дзирт не был уверен. К тому времени его лицо было в грязи, и все, что он слышал, был его собственный пульс, стучащий в его голове, изображения, и реальные, и воображаемые переплетались в далеком от сознания месте.

Эпилог

Звезды тянулись к нему, как много раз прежде, в этом заколдованном месте.

Он был на Подъеме Бренора, хотя он не знал, как пришел туда. Гвенвивар была рядом с ним, она прислонялась к нему, поддерживая его сломанную ногу, но он не помнил, что призвал ее.

Ни в одном месте, где Дзирт когда-либо побывал, он не чувствовал себя уютней, чем здесь. Возможно, дело было в компании, которую он так часто здесь находил, но даже без Бренора рядом с ним, это место, этот одинокий пик, возвышающийся над плоской, темной тундрой, всегда приносил духовную силу Дзирту До’Урдену. Здесь, наверху, он чувствовал себя маленьким и смертным, но, в то же время, был уверен, что он был частью чего-то большего, чего-то вечного.

На Подъеме Бренора звезды тянулись к нему, или он поднимался к ним, и свободно плавал без физических ограничений, его дух поднимался и витал среди небесных сфер. Здесь он мог слышать звук великого часового механизма, мог чувствовать небесные ветра на своем лице и мог таять в эфире.

Для Дзирта это было место глубокой медитации, место, где он понимал великий цикл жизни и смерти.

Место, которое казалось теперь подходящим, когда кровь продолжала течь из раны на лбу.

* * * * *

Амбра стояла уперев руки в бока, глядя так и эдак, совершенно озадаченная. Она повернулась к Афафренферу, который мог только пожать плечами.

Они увидели кровь, признаки падения, признаки борьбы, когда Энтрери объяснил им, вернувшись на бивак, основательно встряхивая Далию в своих руках.

Но Дзирта здесь не было.

Энтрери сказал, что дроу сломал ногу, и его голова ужасно кровоточила, и действительно, трое из них, дворфа, монах и Эффрон, легко нашли место, где Дзирт в последний раз противостоял Далии просто по количеству крови на земле.

Но его там не было, и не было никаких следов, ведущих от того места, не линии крови, ни борозды, которую можно было бы ожидать от человека со сломанной ногой.

— Кто-то нашел его раньше, — предположил Эффрон.

— Тогда это был кто-то, кто умеет летать, — ответил Афафренфер, беспомощно подняв руки, стоя около одинокой дорожки следов на снегу, ведущих от этого места, дорожка Энтрери и Далии, которая так легко привела их от бивака.

Все трое посмотрели вверх, как будто ожидая, что огромная птица или дракон спустятся на них.

— Ему не настолько больно, как подумал Энтрери, — предположила Амбра. — Кроме того он опытный следопыт.

— Но куда он пошел? — спросил Эффрон.

— К дворфам Боевого Топора, — сказал Афафренфер, и остальные кивнули.

— Мы пойдем туда и посмотрим, — объявила Амбра.

— Энтрери сказал, что мы должны уехать прямо перед рассветом, — напомнил им Эффрон, — на восток и юг и из долины.

— Значит, Энтрери неправ, — промолвил монах. — Дзирт не оставил бы друга в таком состоянии, и я не оставлю.

— Ага, — согласилась дворфа.

Эффрон оглянулся на их бивак, где Далия и Энтрери собирали скатки и не мог не вздрогнуть. Он был между своей матерью и дроу, он не хотел идти вразрез с Далией в этом предварительном начале их отношений, и, в то же время, не мог не согласиться с доводами дворфы и монаха. Дзирт был ему верным спутником, дроу принял тифлинга после его «изменения», и действительно он для Эффрона стал больше, чем просто спутником. В Царстве Теней, в те дни, когда они голодали, сидя бок о бок, Дзирт был другом Эффрона.

И это не было корыстной дружбой, подобной той, что доминировала над каждым аспектом предыдущей жизни Эффрона под покровительством Дрейго Проворного и Херцго Алегни, а скорее, искренним состраданием и приветствием.

— Значит к Стокли Силверстриму и Клану Боевого Топора, — согласился тифлинг. — В конце концов, мы в долгу перед Дзиртом.

— Значит, возможно, мы не должны с ним расставаться, — упрямо сказал Афафренфер, и он, также, оглянулся на бивак, явно недовольный условием, которое поставил Артемис Энтрери, и явно расстроенный расколом их банды.

— Перед нами целый мир, — однако, быстро напомнила им Амбра. — Я не останусь в этом месте, когда открыты все дороги. И прошло много лет — кто знает, че мы там найдем?

Афафренфер посмотрел на дворфу, а затем снова на бивак, и неохотно кивнул.

Они сумели убедить Энтрери повернуть на северо-восток к подножию горы с тоннелями Боевого Топора.

Но пятерка покинула Долину Ледяного Ветра, пересекая перевал через Хребет Мира, чтобы снова увидеть горизонт Лускана десятидневкой позже, не узнав ни слова о Дзирте До’Урдене.

Он растворился в ночи, и они больше ничего не знали.

* * * * *

Теплота крови… звезды тянутся вниз… у колен Гвенвивар… воспарить, дабы стать единым со звездами, с вечностью, со всем…

Отрывочные мысли пульсировали в сознании Дзирта.

Далия убила его, потому что он так и не убил ее… Энтрери помешал, спасая его, но, видимо, не совсем…

Как он пришел на это место, Подъем Бренора, на тысячефутовый пик от Пирамиды Келвина? Его сломанная нога не приносила его сюда, она не могла принести его сюда.

Почему его нога не болела?

Тогда он дрейфовал далеко и снова слышал песнь — ту самую песнь, которую он услышал в заколдованном лесу на восточном берегу Лак Динешера. Песнь Миликки, он знал это в своем сердце и душе.

Песнь звала его домой.

И кто мог бы быть там?

Его зрение помутилось. Он прислонил голову к мускулистому боку Гвенвивар, чувствуя тепло и силу дорогой пантеры.

— Не забывай меня, — прошептал он.

Он услышал песнь, и низкий стон пантеры и голос… голос из давнего, другого времени и другой жизни.

Его зрение кристаллизовалось вокруг этого звука на одно мимолетное мгновение, и он увидел ее снова, свою любимую Кэтти-бри и через него прошел поток счастья.

Ибо она была с песнью, и песнь звала его присоединиться.

Силы оставили его.

Гвенвивар закричала, длинно и низко в ночи Долины Ледяного Ветра.

И Кэтти-бри была рядом с ним, обнимая его и поддерживая, и он знал, что все было в порядке, что можно расслабиться, позволить себе упасть, ибо Кэтти-бри его поймает.

Оглавление

Пролог

Часть I Сломанное дитя

  Глава 1 Эхо прошлого

  Глава 2 Мелкая личная борьба

  Глава 3 Лунный свет

  Глава 4 Мой друг вампир

  Глава 5 Цель

  Глава 6 Битва при Порт Лласте

  Глава 7 Сети дроу

  Глава 8 Подстроенный марьяж

Часть II Семейные отношения

  Глава 9 Состязание личных интересов

  Глава 10 Верхушка мачты Морской Феи

  Глава 11 Темная комната, темный секрет

  Глава 12 Отчаянное дитя

  Глава 13 Терпение монаха

  Глава 14 Тени истины

Часть III В тень

  Глава 15 На охоту

  Глава 16 Бесконечный мрак

  Глава 17 Избранный

  Глава 18 Разбиты

  Глава 19 Все чудесатее и чудесатее

  Глава 20 Зверинец

Часть IV Долина Ледяного Ветра

  Глава 21 Может также выпить

  Глава 22 Агностицизм

  Глава 23 Растущая победа

  Глава 24 Афтершок

  Глава 25 Путешествие домой

  Глава 26 Песнь богини

  Глава 27 Скримшоу и тихие сны

  Глава 28 Герой Долины Ледяного Ветра

  Глава 29 Сон долгой ночи

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg