«Драконы войны. Книга 2»

Драконы войны. Книга 2 (fb2) - Драконы войны. Книга 2 (пер. Ирина Сергеевна Андронати,Вадим Григорьев) (Базил Хвостолом - 3) 2611K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Кристофер Раули

Хроники Базила Хвостолома 3

Атлас

Рителт

Аргонат

Центр Аргоната

Кенор

36 ГЛАВА

еженцы плыли мимо в течение целого часа. Среди людей, сгрудившихся на бесчисленных лодках, Релкин видел много женщин. Это зрелище заставило его содрогнуться. Он знал, что враги предпринимают все усилия, чтобы захватить женщин, способных к деторождению. Народ с озера Бур утешал себя надеждой, что их поселения затеряны далеко в лесах. Теперь же их женщины были в ужасной опасности: когда они попадали в руки врага, их отправляли на запад – рожать бесов или служить кормящими рабынями в тюрьмах Эхохо.

По словам Тона Экалона, тысяч пять бесов, примерно сотня троллей и, возможно, пять сотен всадников преследовали отступавших, поднимаясь по долине.

Старейшины населения озера Бур сошли на берег, чтобы встретиться с капитаном Идсом и обсудить военное положение. Позже они отправились к капитану Витеарту из территориальной конницы Кохона и к старшему лучнику Стартеру с озера Бур. Эти два воинских соединения, включавшие триста пятьдесят человек, должны были создать своего рода буфер между беженцами и преследователями. Самое большее, на что они были способны, – это замедлить наступление, используя засады и снайперов.

Вскоре поступило сообщение от сержанта Квертина. Приближался отряд примерно из пятисот всадников племени Багути, которые двигались по лесной дороге, протянувшейся вдоль реки. Их отряд, по всей видимости, спустится к реке где-то через две мили на северо-востоке у брода Гемма. И при этом врагам придется все время двигаться узкими охотничьими тропами по пересеченной местности.

Идс тотчас же решил начать движение и устроить засаду. Если он успеет напасть на противника по дороге через глухой лес, то сможет нанести серьезный урон, пока они движутся плотной массой и не могут маневрировать.

Главные силы бесов и троллей были далеко позади, и старший лучник Стартер надеялся, что не столкнется с ними еще несколько часов.

Идс знал, что в начавшейся кампании его задачей было лишить кавалерию врага ее преимущества. У него была сотня легкой кавалерии из Талиона, поистине великолепных всадников, но люди из племени Багути буквально рождались в седле, и их было в пять раз больше. Все же были и хорошие новости. Старший лучник Стартер сообщил Идсу, что около брода нашлось место для отличной засады.

Отзвучали приказы, люди построились. Стодевятый драконий эскадрон также построился для марша и был готов к выходу. Идс послал их вперед по узкой деревенской дороге через лес с проводниками из местных лучников. Сам он шел впереди вместе с разведчиками, чтобы лично осмотреть место для засады.

Дорогу пересекали овраги и небольшие быстрые потоки, образованные недавним дождем. Преодолевать их было довольно тяжело, в особенности тем, кто нес снаряжение. Драконы радовались воде, но все остальные выглядели мокрыми и несчастными. Привалов не делали. Когда земля становилась чуть получше, люди переходили на бег. Время было жизненно важно для них.

По дороге к ним присоединялись отряды территориальной конницы из Кохона. Местные жители большей частью были отставными легионерами и приходили хорошо вооруженными, с мечами, щитами и пиками. Большинство носило шлемы старых легионов, и у многих были нагрудные латы и набедренники.

Стодевятый драконий эскадрон продолжал путь. Пурпурно-Зеленый громко жаловался на то, что вынужден идти так быстро. При переходе одного из овражных размывов, где вода бежала вниз по склону между валунами, Релкин потерял точку опоры и едва не свалился в бурный поток. К счастью, Мануэль шел по скалам сразу же вслед за ним. Он схватил Релкина за рукав и вытащил.

Хвостолом бежал хорошо. Он был в форме, здоров и готов к сражению. Его не беспокоила уготованная судьба. Он чувствовал, что капитан Идс – знающий и достойный доверия офицер. Подобно большинству драконов он не размышлял чересчур много о мрачном будущем, пока красная звезда не поднималась над луной.

Они покрыли две мили меньше чем за полчаса и прибыли на встречу с горсткой вооруженных крестьян, занятых охраной брода под командой фермера Бессона.

Капитан Идс и его отряд уже переправились и поднимались по другому берегу реки.

Брод был расположен в месте, где река пробивалась сквозь завалы, образованные речными камнями. Поток был глубоким, но узким, за исключением самого брода, где русло становилось шире и мельче. На другой стороне в сотне ярдов от реки высился крутой обрыв. Густые заросли дуба, граба и бука покрывали берег. Дорога уходила в лес и исчезала там. Тем не менее Релкин смог разглядеть всадника на обрыве, который подавал сигналы капитану Сеншону, командиру Триста двадцать второй центурии. Вооруженные фермеры приветствовали солдат, когда те переходили через брод. Переправа была не из легких. Затем отряд нырнул в темноту густого леса. Тропа резко свернула налево, еще шагов сто шла вдоль реки – до поворота направо и крутого подъема на обрыв. Когда они поднялись, по левую сторону от них стал виден такой же обрывистый спуск в лес над стремниной.

Наверху их встретил капитан Идс и направил на место будущей засады. Идс рассчитывал воспользоваться тем, что багуты, скорее всего, уверены, что обошли чуть ниже по реке фланг отступающих кенорских лучников, которые понесли тяжелые потери. Сейчас они должны были спешить вперед, пытаясь обойти спасающиеся от них лодки. Впереди шла небольшая разведка. Они не ожидали никаких неприятностей. Они очень надеялись захватить женщин, за которых хозяева щедро платили.

Местность была рассечена надвое широким оврагом, на дне которого бурлил грязный коричневый поток. Овраг, прорезав обрывистый берег, скрывался в чаще. Он был забит ветками, топляком и даже целыми деревьями, вырванными с корнем. Таррент приказал Стодевятому спуститься в овраг и спрятаться.

Драконопасы сопровождали своих питомцев. Драконы весело заплескались в пенистых потоках дождевой воды. Релкин попросил Базила опуститься между двух круглых валунов, омываемых со всех сторон. Релкин разрыхлил ножом землю на краю обрыва, набросал ее на дракона и втер ему в шкуру.

Свейн спрятал Влока под притонувшей сосной. Такие же деревья скрыли Альсебру и Брайона. Пурпурно-Зеленого устроили в яме под нависшей скалой. Драконы, казалось, исчезли в земле, настолько хорошо они были замаскированы.

Вокруг них Идс расположил свои силы. Кенорские лучники заняли позицию над тропинкой на склоне, готовые открыть огонь, как только появится враг. Это были люди, которые хорошо знали, как слиться с окружающей природой. Они жили охотой в диких лесах. Теперь они скрылись под их защитой.

Шестьдесятшестой драконий эскадрон ушел вверх по течению, чтобы замаскироваться в густых зарослях бука у реки. Река там была проходима для драконов. Их задачей было незаметно пересечь ее, подойти как можно ближе и прикрыть брод позади неприятельской конницы, загоняя ее в засаду.

Легкую кавалерию из Талиона укрыли в березовой рощице, на милю вниз по дороге. Ей предстояло блокировать возможный прорыв неприятеля.

Двести легионеров и восемьдесят фермеров из Кохона расположились по обе стороны дороги, готовые прийти на помощь легкой кавалерии, как только она обрушится на головной отряд неприятельской колонны.

Стодевятый должен был ждать сигнала, а затем продвинуться по оврагу сквозь лес и броситься на всадников, которые будут ехать плотной колонной по дороге вдоль реки.

Сам Идс нашел выгодную позицию в массиве буковых деревьев, которые росли в сотне ярдов от позиции Шестьдесятшестого эскадрона на берегу реки. Со своего места он мог видеть брод и точку, где тропинка достигала вершины отвесного берега. Все зависело от расчета времени и безупречного выполнения маневра. Напряжение нарастало.

Внезапно на другой стороне реки что-то изменилось. Несколько небольших темнокожих людей на хорошо откормленных лошадях появились внизу по течению. На какой-то момент они приостановились и оглядели местность. На земле были видны следы большого отряда, который недавно пересек реку. Разведчики обернулись и в восторге закричали. Беженцы совсем близко, там наверняка есть женщины. Значит, впереди ждет богатство!

Разведчики пронеслись через брод и поскакали в гущу леса. Они вскарабкались по крутой тропе на вершину и остановились ненадолго для обычной проверки окрестностей. Они не затрудняли себя тщательным изучением леса по обеим сторонам дороги, уверенные в собственной безопасности. Их волновало сейчас только одно – оказаться первыми и схватить бегущих женщин.

Одному из них приказали отправиться назад с докладом. Он громко протестовал, но поехал. Остальные повернули вверх по дороге, пришпорив коней. Они не заметили ни лучников, ни солдат, спрятанных в лесу. Они даже не сочли нужным проверить овраг.

Вновь послышались голоса разведчиков у брода. Через несколько секунд там появился передовой отряд колонны багутов, а затем и все остальные, всего пятьсот всадников с жирными черными волосами, собранными в хвосты. Жирные бороды и усы, болтающиеся большие шляпы из шкур – это была лучшая легкая кавалерия в мире. Они переправились через брод и затем без опаски поднялись по склону к скале наверху.

Идс уже послал первого вестника – сейчас тот скакал по дороге впереди разведчиков врага к отряду легкой кавалерии Талиона. Теперь еще один посланец отправился поднимать Шестьдесятшестой драконий эскадрон. Первое столкновение должно было произойти между вражескими разведчиками, которые сейчас беззаботно мчались по дороге, и ожидавшими их талионцами.

Когда Идс услышал с дороги резкие вопли, а затем и пронзительный свист – сигнал тревоги у багутов, – он приказал начать атаку.

Резкий звук трубы легиона внезапно прозвучал в лесу. Кенорские лучники поднялись прямо под ногами багутов и открыли по ним огонь. Багуты смешались, яростно вопя. Одни схватились за свои костяные луки и начали стрелять в ответ, другие попытались поскорее достичь вершины, чтобы выйти за пределы узкой дорожки, идущей сквозь чащу.

В глубине леса начал свое движение Стодевятый драконий эскадрон, продираясь по оврагу, спеша пройти через карликовые деревья, с громадными мечами наготове. Дракониры старались не отставать, делая все возможное, чтобы не быть раздавленными своими же драконами. Теперь пара разведчиков-багутов понеслась вниз по дороге, подавая сигналы тревоги.

Наверху, рядом с дорогой на скалы, багутские всадники начали перестраивать свои порядки, но не успели завершить маневр, потому что в следующее мгновение легкая кавалерия Талиона с саблями наголо появилась на дороге и врезалась в них. Натиск их увлек передовой отряд багутов и отрезал врагам пути к отступлению. Сабли и мечи звенели, ударяясь друг о друга, люди падали с коней, из их тел торчали черные стрелы кенорцев.

В этот момент Стодевятый драконий эскадрон прорвался сквозь чащобу и напал на всадников, сгрудившихся на дороге у берега реки. Мечи драконов пели песни и прочерчивали траектории смерти в этой битве, где все преимущества были на стороне драконов и дракониров.

Запели трубы, и теперь уже легионеры и фермеры перевалили через вершину и ввязались в стычку на узкой дороге, стаскивая багутов с коней и приканчивая их на земле.

Последний удар противнику нанес Шестьдесятшестой драконий эскадрон, который появился из леса на другой стороне реки, перешел брод, разбрызгивая воду, и ударил по арьергарду багутов.

Все это произошло в течение какой-то минуты, план был выполнен почти совершенно. На своем посту на дереве капитан Роркер Идс испустил дикий вопль, скользнул вниз и вскочил в седло. Он даже не мечтал, что весь сложный план сработает так хорошо. К тому времени когда он подъехал к сражающимся, все было кончено. Багуты были злобными, но неглупыми. После начальной стычки они помчались вниз по холму и, обнаружив, что драконы держат брод, перед которым уже навалены тела людей и лошадей, бросились прямо в реку, пытаясь переплыть ее на своих лошадях ниже брода.

И все же они понесли ужасные потери. Около сотни трупов багутов были собраны и свалены возле брода. Идс мог быть уверен, что по крайней мере еще столько же получило раны и контузии. Кавалерия врага все еще имела преимущество, но ее значительно потрепали. Более того, Идс был уверен, что багуты станут намного более осторожны в будущем. Это замедлит преследование поселенцев с озера Бур.

Наилучшим из всего, с точки зрения Идса, был тот факт, что его собственные потери были незначительными – шесть убитых и десяток раненых. Драконы были совершенно невредимы, разве что в них попало несколько стрел, да еще Пурпурно-Зеленый получил резаную рану на своей громадной ноге, а Альсебра – колотую рану в правое предплечье. Ни один из них не был выведен из строя. Стрелы редко проникали глубоко сквозь толстую шкуру драконов.

Идс приказал предать огню трупы багутов. Солдаты набрали кустарника, навалили высокой кучей и подожгли. Потом побросали трупы в огонь и оставили гигантский дымящий погребальный огонь возле брода.

Они вышли на дорогу и пошли вверх по реке к долине Каленса.

37 ГЛАВА

тряд шел к верховьям реки, распевая «Кенорскую песню», сердца переполняла радость победы. Ниже порога Рычание Льва солдаты наткнулись на хвост колонны беженцев. На протяжении всего пути вверх по течению колонна понемногу растягивалась из-за детей и поклажи. Имущество, которое люди упорно сохраняли до тех пор, пока наконец не осознавали, что его и дальше придется тащить на своих плечах, было разбросано на всем протяжении этой долгой дороги. По той же причине пришлось оставить у Рычания Льва и лодки.

Начиная отсюда, они вынуждены будут идти пешком, мужчины, женщины и дети, в отчаянном стремлении добраться до Мальгунских гор, которые лежали более чем в сотне миль на восток. Идс долго разговаривал с старшим лучником Стартером, который хорошо знал эти места – в дни своей юности он часто охотился в долине Каленса. Они обсуждали, где можно сделать привал. И им нужно было выиграть время, чтобы дать возможность колонне беженцев уйти как можно дальше.

Разведчики-талионцы доложили, что багуты перегруппировались и теперь приближаются, осторожно выдерживая дистанцию в несколько миль. На этот раз они выставили несколько передовых отрядов. Разведчики несколько раз сталкивались с ними.

Сущим кошмаром для Идса была неотвязная мысль о том, что багутские всадники гонятся за ним по открытой местности, а он не в состоянии ни передохнуть, ни дать бой – из-за превосходящих сил противника, которые следовали за багутами. Располагая всего несколькими сотнями людей и двадцатью драконами, он не мог решиться на сражение в открытом поле с врагом, который насчитывал сотню троллей и тысячи бесов. Капитан вынужден был вести умную тактическую кампанию, утешая себя мыслью, что, по крайней мере, небольшая отчаянная схватка у брода научила багутов некоторой осторожности.

Старший лучник Стартер припомнил два подходящих места. Первое – как раз у начала порога Рычание Льва, где река пробивалась сквозь массивную громаду Каленстоуна. Долина сужалась до тесной маленькой впадины с обрывистыми скалами по обе стороны и на пятнадцать миль к северу и к югу не было ни одного спуска, где враг мог бы пересечь порог и зайти во фланги оборонявшихся. Надежды Идса тотчас же ожили, когда он услышал об этой последней детали. Еще по дороге через стремнину он отметил надежность этого места. Теперь он был убежден, что его отряд сможет удержать местность и не попасть в окружение. Капитан приказал ускорить шаг и предупредил сержантов и лейтенантов, чтобы они тщательно проследили за исполнением. Он также распорядился доставить несколько лучших каноэ – они могли очень пригодиться во время перехода по реке Каленс. Второе подходящее место для привала было в болотах Дерне Бенда, где река разбивалась на сотню маленьких запутанных рукавов. Каноэ будут полезны и там.

Идс чувствовал твердую несгибаемую уверенность в себе. Он был человеком, который сделал себя сам, поднявшимся из трущоб. Он не искал милостей от других на своем пути к званию капитана, но получил его за заслуги. Большую часть своей военной карьеры он провел в сражениях против Теитола, так что для него было нормальным думать о ловушках и засадах – обычных приемах в такого рода войнах. Теперь он решил показать врагу все приемы, которым научился. Общий счет был против него. Враг численно превосходил его в отношении один к десяти по людям и один к пяти в отношении драконов к троллям, не говоря уже о медленно двигавшейся колонне беженцев, которых нужно было оберегать. Враг превосходил их по всем статьям. Но Идс поклялся, что легкой жизни для неприятеля не предвидится.

Его люди продолжали петь «Кенорскую песню», даже когда им пришлось переваливать через Рычание Льва. Радость проникла в сердце каждого. Никто не мог разгромить хорошо организованных солдат легиона, поддерживаемых драконами и кавалерией.

У драконов и драконопасов торжество было особенно заметно. Они отмечали свой общий успех в первом бою обновленного Стодевятого марнерийского эскадрона. По правде говоря, в Шестьдесятшестом радовались не меньше. Они нанесли удар по багутам в сражении у брода. Несколько минут общей опасности и драки рука об руку создали крепкие узы между драконами и драконопасами. Солдаты охотно подставляли свои плечи под поклажу, которую надо было перетаскивать через стремнины, свистели и пели, когда помогали переносить беженцев через грязь и скользкие скалы.

Возможно, самым счастливым среди них был командир эскадрона Таррент. Ему удалось преодолеть свой страх перед кавалерией врага и сражаться так же хорошо, как все. Он был почти уверен, что именно его меч сразил одного из предводителей багутов. В сумятице схватки, в круговороте людей, лошадей и драконов Таррент не видел, как упал этот человек, потому что был чересчур занят, уклоняясь от большого клинка Альсебры, со свистом разрезавшего воздух прямо над его головой. Мечи всех размеров блестели и звенели. Враг вопил, раненые лошади громко ржали. Кровь и рвота, вонь от вывернутых внутренностей – все это было ужасающим, и все же он смог противопоставить этому собственную жестокость, умноженную на опыт и годы тренировок. А драконы были просто великолепны! Он никогда не видел весь эскадрон в подобных стычках: десять драконов, чьи мечи безостановочно вращались, врезались в багутскую конницу, расчленяя людей, лошадей, все без разбора на своем пути.

Он, Дигаль Таррент, сражался вместе с этими драконами и драконирами, разделяя с ними опасности и победы. Он видел, каковы они в бою. Все парни были великолепны в этой стычке, стреляя из своих скорострельных кунфшонских арбалетов со смертоносной точностью. Даже маленький Джак показал себя на поле боя как настоящий дьявол, носясь вокруг громады Распа и прикрывая его тыл и фланги.

Таррент теперь был обязан им, а они ему. Даже если он будет продолжать строго взыскивать с них, он уже никогда не испытает того, что он чувствовал раньше, когда проверял их и наталкивался на неисправное снаряжение и неначищенное железо.

Если Таррент был самым счастливым среди них, то маленький Джак после этой короткой стычки на речном берегу испытал широчайшую гамму эмоций.

В этот день Джак убил своего первого человека, его стрела вонзилась в горло багута. Это была третья по счету стрела, выпущенная мальчишкой в тот день. Он видел, как человек опрокинулся, затем уклонился от удара сабли и бросился бежать – как раз мимо правой ноги Распа. Меч свистнул над его головою, и багут поплатился за то, что приблизился к дракону. Затем Джак постоял над убитым и нашел, что это прекрасный вид, хотя и немного печальный. После смерти багут выглядел совсем таким же, как и любой другой человек. Он мог даже быть неизвестным отцом Джака, если не принимать во внимание уверенность драконопаса в том, что его отец не был степным кочевником. Но правдивым был и тот факт, что убитый кочевник был чьим-то сыном, а может, и чьим-то отцом. Только теперь он лежал мертвым на поле боя, и стрела Джака торчала у него из горла.

Как раз в это время битва закончилась. Кочевники попрыгали в воду. Они могли думать только о том, как унести ноги от ужасных драконьих мечей, Джак будет помнить этот момент всю свою жизнь.

Релкин, стоявший поблизости, видел сияние победы в глазах юноши. Хотя Релкин был ненамного старше, он уже успел потерять этот блеск в глазах.

И все же это была настоящая победа, и Релкин торжествующе кричал вместе со всеми. Внешне он был с друзьями. Но внутренне он мучительно старался проникнуть в тайны судьбы и думал, в частности, об Арнейсе, куда они должны были направиться. И наконец, в нем росло отвращение к тому, что несла с собой война – к искаженным, изувеченным формам, человеческим внутренностям, расчлененным телам и отрубленным головам. Релкин остро почувствовал, что людей нельзя ставить в положение, когда они должны сражаться с драконами.

И все же это была победа, Релкин знал, что в будущем им понадобится много побед, если они хотят выжить и увидеть земли Аргоната по другую сторону гор. Они переправились через Рычание Льва и там наверху начали укреплять узкую щель, где река пробила свой путь в темном твердом камне. Сама природа создала эти ворота, укрепив их по обеим сторонам высокими скалами.

Они валили все деревья, которые могли найти чуть выше по течению, и сплавляли их вниз к началу стремнины, где драконы по очереди их вылавливали. Стволы и ветви затем сгибали и сплетали вместе в плотное, труднопреодолимое заграждение.

Между тем лучники из Кенора собрались у мастера по изготовлению стрел и луков. К ним присоединились и те драконопасы, которым не надо было ухаживать за ранеными драконами.

Базил вышел из стычки у брода почти без повреждений. Только какая-то лошадь ударила его в нагрудные латы, да одна стрела застряла в шкуре, но глубоко не проникла. Релкин вытащил стрелу и смазал рану Старым Сугустусом. Дракон ничего не почувствовал, но, как всегда, стал жаловаться на жжение от дезинфицирующего средства, и Релкин понял, что рана пустяковая.

Теперь куошит делал стрелы вместе с остальными драконопасами, а их драконы наслаждались, стоя по грудь в быстром потоке и выхватывая из него небольшие деревья, которые сплавляла команда лесорубов.

Другие драконы и большинство солдат вместе с фермерами с озера Бур трудились над укреплением заграждения, которое теперь тянулось через всю щель и продолжалось на южной стороне. Внешне оно было чудовищным нагромождением веток, деревьев, камней и кустарника. На северной стороне оставалось еще несколько проходов, но их уже заделывали. Пурпурно-Зеленый и Чектор придвигали большие валуны, чтобы подпереть сооружение.

Идс и Стартер удовлетворенно следили за работой. Враг приближался, но медленно. Разведчики-кавалеристы докладывали, что ниже Рычания Льва замечено несколько багутов, но до головной колонны еще оставалось несколько миль. Серьезной атаки до утра не предвиделось. У Идса оставалось время, чтобы укрепить баррикаду так, чтобы пятьсот человек могли бы противостоять здесь тысячам.

Враг мог бы обойти его с фланга, если бы прошел много миль в обоих направлениях и отыскал сносную дорогу среди скал Каленстоуна. Это дало бы время колонне беженцев добрести до южного берега Каленса. Теперь они, женщины и старики, были худо-бедно вооружены. Из Широкополья взяли весь полевой инвентарь – серпы, грабли, вилы. Никто не хотел оказаться в ужасном плену, в положении кур-несушек, но для этого нужно было уйти до появления врага.

Идс прошел мимо кузницы и одобрительно кивнул. Там ковали наконечники из посуды, которую беженцы побросали вдоль дороги у стремнины. Рядом пилили и строгали древки для копий из самых лучших дубков, которые смогли отыскать. Потом заготовки нарезали, катали в горячем пепле и держали над огнем, чтобы закалить дерево. Затем к ним прилаживали наконечники и откладывали в сторону для проверки. Для борьбы с сотней или более троллей они нуждались в большом количестве копий. Драконов в его распоряжении было не очень много, поэтому люди должны будут помогать драться с троллями. Люди, вооруженные копьями, в состоянии это делать, хотя риск погибнуть при этом был огромный.

И Роркер Идс, и его люди знали, что должны пойти на этот риск. Враг не подарит им больше легких побед. Враг знал, что у них есть драконы. Но враг также знал, что у него более чем достаточно троллей, чтобы справиться с их драконами. Всю ночь над ущельем выше Рычания Льва кипела работа. За стеной из сплетенных дубовых ветвей были построены платформы для арбалетчиков. Перед стеной, где только возможно, вырыли канавы.

Люди собирали камни и укладывали рядом с баррикадой. Дракон мог служить своего рода катапультой, бросая валуны весом с человека.

Идс встретился со своими офицерами и с руководителями беженцев, как только луна поднялась над деревьями. Ночь была светлой, звезды блестящими и четкими. Река ревела в глубоком ущелье, над которым поднимался туман.

Капитаны Сеншон, Дефт и Ретинер стояли по одну сторону, вместе с командиром эскадрона Таррентом, сержантом Квертином и старшим лучником Стартером. Напротив свободной группой стояли предводители беженцев, по большей части землевладельцы, которые сами приняли на себя руководство. Здесь были фермер Бессон с озера Бур, краснолицый мужчина лет пятидесяти, плотного телосложения, и беспокойный Турстуран Генвер, владелец большого поместья на южной стороне озера Бур. Высокое озеро представлял Хоппер Рибоди, небольшой жилистый мужчина, почти лысый, который ходил в одежде из зеленой кожи и носил сапоги до колен по старинной моде.

Идс изложил свой план, поворачиваясь к старшему лучнику Стартеру, чтобы уточнить некоторые детали местности в долине Каленса. Беженцы должны продвигаться прямо на южную сторону реки, где были лучшие дороги. Тридцать кавалеристов Талиона пойдут с ними, чтобы защитить их от багутов.

– Но это ужасно, вы оставляете нас совершенно беззащитными перед врагом! – кричал Турстуран Генвер.

– Я могу дать вам только тридцать солдат. Возможно, я вынужден буду отозвать даже их в случае чрезвычайного положения. Мне нужен каждый человек, чтобы задержать здесь врага на несколько дней.

Генвер обижался и раздражался:

– Но ваша задача – обеспечить нам защиту, сэр!

– Что я и могу наилучшим образом сделать, если задержу врага хотя бы на три дня. Если мы сможем выиграть здесь три дня, тогда, я полагаю, мы сможем разгромить его в горах.

Генвера и Рибоди было не убедить. Идс настаивал:

– Вы к этому времени можете уже быть на восемьдесят или девяносто миль на восток отсюда. – Беженцы побледнели. Голос капитана стал жестче: – Вы должны их подгонять. Мы послали вестников вперед на фермы Мидваля и Ваттеля, и там вас ожидает еда, но сейчас каждый должен идти на голодный желудок и не отставать. Как только они нас вытеснят с этой позиции, нам придется вернуться к реке. Поскольку враг превосходит нас в численности, это будет нелегко. Нам нужен каждый человек. Мы задержим их в лесах, но не надолго. Там нет позиций, которые можно легко укрепить. Наш следующий шанс – дать бой у Дерне Бенда в болотах.

– Ах да, – взорвался Генвер, – болота! Вы хотите, чтобы мы прошли сквозь трясину, пользуясь только тропинкой торговцев.

– У вас есть проводник, который хорошо знает эти места. У врага такого преимущества нет. Более того, ему придется иметь дело с нашими солдатами, и мы сможем значительно замедлить его продвижение в болотах.

– Я слышал много ужасных вещей о болотах. Говорят, что их посещают карлики и чудовища из тумана времени, – Хоппер Рибоди говорил тонким голосом, почти постоянно возмущенно повышая его.

– Эти создания лучше предупредить, чтобы они и оставались в тумане. Я видел, что добрые люди с озера Бур отступают с серпами и вилами на плечах. Они выглядят достаточно храбрыми, чтобы занять место на поле битвы.

Это огорчило фермера Бессона:

– Мои женщины не приучены сражаться подобно военным!

– Так может случиться, гражданин. Я думаю, они скорее будут сражаться, нежели сдадутся врагу.

– Я не понимаю, почему мы не пошли верхом долины Бур к Высокому озеру.

– Мы не пошли этим путем, гражданин, потому что мои люди и драконы будут нужны по другую сторону гор. Я полагаю, что там произойдет великое сражение.

– Что? – побагровел Генвер. – Вы что, хотите сказать, что в Аргонат придет война?

– Насколько сильны наши войска на перевале Высокий? Насколько они будут готовы к предстоящим сражениям? Я не пессимист, но я и не оптимист. Я профессиональный военный. Я должен предусмотреть все возможности, даже самые худшие.

Генвер, Рибоди и Бессон в шоке посмотрели друг на друга и замолчали.

Идс воспользовался этим:

– Ну что ж, господа, надеюсь, что мы с вами еще раз увидимся через неделю. Полагаю, встреча произойдет уже на берегах озера Ваттель. Капитан Ретинер выделит тридцать солдат для сопровождения.

Фермер Бессон тем не менее был в смятении:

– Я не понимаю, куда это все приведет.

– Я думал, это очевидно, сэр. Мы направляемся к перевалу Кохона. Это единственный безопасный путь через горы.

– А перевал Высокий?

– Его будут атаковать, мой добрый фермер Бессон. Если нас здесь преследует пятитысячный отряд бесов, подумайте о том, сколько же их идет к верховьям Лиса.

Бессон с трудом проглотил слюну. Он уже слышал рассказы о размерах неприятельского войска.

– Но как мы сможем перейти там? Это же слишком высоко, – сказал Генвер.

– Это высоко, но проходимо. Это долгий и трудный путь, но если есть выбор между ним и смертью, я твердо верю, что мы примем правильное решение.

– Но это сорок миль по снегу и голым скалам. Мы потеряем многих людей постарше.

Идс, нахмурившись, кивнул:

– Мы потеряем многих из них за время похода. По правде говоря, господа, вы уже отложили ваш выход на излишне долгое время. Сейчас вы бы должны были быть у перевала Высокий.

Турстуран Генвер забормотал:

– Бур, надо идти вверх по Буру к Высокому озеру.

– На Буре много волоков,{1} как и на Каленсе, даже больше. На Высоком озере мы не будем в безопасности, а если учитывать, что у нас больше тысячи женщин, то можно быть уверенным, что армия врага никогда не прекратит преследование.

– Мы можем пересечь озеро и пройти вниз к Далхаузи по Арго.

– Господа, мои люди и драконы необходимы в Арнейсе. Мы идем на перевал Кохон.

– Это несерьезно. Вы считаете, что враг может занять перевал Высокий! – Турстуран Генвер отказывался этому верить.

– Будем надеяться, что этого не случится, но я должен командовать, исходя также и из этой возможности.

В конце концов руководители беженцев ушли и отправились вверх по реке в каноэ, которые были доставлены к Рычанию Льва.

38 ГЛАВА

ледующий день стал днем медленно растущего напряжения. Багутскую кавалерию видели утром чуть ниже Рычания Льва. К вечеру разведчики Талиона донесли о крупных силах бесов, двигавшихся по дороге к ним. Кроме бесов, были замечены группы высоких страшных троллей.

Драконы выглядывали за ограждение, выгнув свои длинные шеи и напрягая глаза, чтобы разглядеть этих чудовищ.

Вскоре тролли подошли достаточно близко. Это были огромные животные, похожие на помесь человека и медведя. На плечах они несли большие топоры и щиты.

– В общем-то, они не такие и большие, – фыркнул Влок.

– Сколько их надо варить, чтобы они были съедобными? – спросил Пурпурно-Зеленый, который всегда искал возможности добавить что-то новое к однообразной, хотя и обильной пище легиона. Остальные драконы, развлекаясь, зашумели.

Идс выставил впереди небольшие группы лучников, и позднее к вечеру люди и драконы у баррикады услышали шум происходящих одно за другим небольших столкновений у каждой из засад.

Вскоре после этого начали прибывать отступившие лучники. Вернулась и последняя горстка разведчиков. Они доложили, что враг сосредоточился не более чем в двухстах ярдах ниже по тропе, где наружу выходили остаточные породы Каленстоуна из-под гигантских валунов, сброшенных разрушительной мощью воды вниз по склону.

Обороняющимся оставалось только ждать. Идс приказал сварить и раздать келут. Он и другие офицеры обходили позиции, переплывали реку на каноэ, разговаривали с людьми, стремясь поднять боевой дух. Каждый знал, что делать, каждый знал, что готовит завтрашний день. Напряжение все же росло. Все знали, что враг был намного сильнее, а их немногочисленный отряд был предоставлен сам себе, и все же враг выжидал. Люди начали думать, что сегодня сражение может и не состояться. Лишь немногие бормотали молитвы благодарности Великой Матери. Солнце склонялось к западу к далеким холмам Контока. Стайки водоплавающих птиц пролетали над ними на восток. Солдаты провожали их завистливыми взглядами.

И тогда громко запели трубы, и все началось. Трубили сотни горнов, грохотали неприятельские барабаны. На крутой тропе показалась толпа коренастых противных бесов, которых солнце, освещавшее их сзади, делало огромными. Боевой крик, резкий и пронзительный, эхом отзывался в скалах. На их черных знаменах алела красная рука Эхохо.

Рядом с ними шли лучники в черной форме Падмасы. Стрелы уже начали свистеть поверх баррикады и даже проникать внутрь сквозь стену – там, где было мало ветвей.

Оборонявшиеся выдерживали их огонь в ожидании приказа. Бойцы сплевывали, жевали губы и отпускали горькие шуточки.

Позади бесов шли тролли, девяти футов ростом, с огромными топорами на плечах. Они шли группами по десять, одна за другой. Рога гудели. Барабаны били.

– Огонь! – последовал наконец приказ, и лучники и дракониры поднялись над гребнем стены и послали целую тучу стрел в наступающую орду. Бесы начали падать по всему фронту, но вряд ли накатывающая масса заметила это. Засвистело еще больше стрел. И вот уже драконы выдвинулись вперед. Крича от напряжения, они метали тяжелые камни из-за баррикады в толпу врагов. Крики ужаса и короткие предсмертные вопли стали вырываться из глоток бесов, когда валуны посыпались им на головы. Парадоксально, но это только заставило наступающих ускорить шаг. Они приблизились к баррикаде и начали наползать на нее, собираясь схватиться с защитниками врукопашную, похожие на прилив человекообразных крабов.

Базил, Влок и Пурпурно-Зеленый были поставлены на остром выступе с южной стороны реки, где баррикада выдавалась вперед под защитой скалистого козырька. Базил стоял на острие, Релкин за ним. Влок со Свейном были слева, а Пурпурно-Зеленый с Мануэлем – справа. Каждый дракон был отделен от другого двадцатью-тридцатью футами, чтобы иметь возможность свободно пользоваться мечом.

В промежутках между драконами, ссутулившись в ожидании боя, стояли пары и тройки людей из Триста двадцать второй центурии. Они были вооружены, кроме обычных мечей и квадратных щитов, еще и тяжелыми копьями.

Позади главной линии расположился мобильный резерв, который составляли фермеры Кохона, по сорок с небольшим человек на каждом берегу реки. Это были пожилые люди, большей частью бывшие легионеры. В Кеноре у них остались семьи и фермы. Они сражались за свои дома, но были слабее, чем действующие легионеры.

Кроме того, на южном фланге были задействованы всадники Талиона, их задачей было не спускать глаз с багутов. Кочевники направлялись на юг для перехода через Каленстоун. Легкая кавалерия Талиона должна была попробовать заблокировать их атаку, если сможет.

На флангах расположились небольшие группы кавалеристов и кенорских лучников. Бесы, которым удалось бы прорваться и взобраться на скалы, должны были быть перехвачены, разбиты и сброшены в ущелье.

Итак, бесы приблизились к вершине заграждения, бойцы и драконы выдвинулись вперед, чтобы встретить их. Дигаль Таррент вскочил на ноги, взял трубу и подал сигнал. Первые бесы, которые достигли верха заграждения, внезапно столкнулись лицом к лицу с десятифутовыми драконами, чьи громадные щиты украшал цветок Марнери. Зазвенели ужасные мечи.

Вопли «Газак!» вырвались из глоток бесов и были заглушены звоном стали и начавшегося сражения. «Газак!» – продолжало носиться над подступающей колонной и стихало, лишь когда противник сталкивался с громадными драконами, чьи ужасные мечи разили нападавших. Но все же бесы продвигались вперед. Их желудки были наполнены черным зельем, а звериные сердца и дикие головы – жаждой убийства.

Мечи драконов поднимались и падали, резали, расчленяли, разрубали бесов на куски.

Борьба на выступе над Каленстоуном была жестокой с самого начала.

Дюжина бесов набросилась на баррикаду и устремилась на Базила. Экатор блеснул в его руках. Голова беса отлетела, как волан от ракетки. Другие пригнулись и поползли как звери.

Релкин продолжал быстро и безостановочно выпускать стрелы, которые то здесь, то там попадали в цель и вызывали крики. И все же нападавшие продвигались.

Базил спокойно и размашисто рубил своим огромным мечом, время от времени нанося удары задними лапами. И каждый раз он лишал жизни одного или нескольких бесов. Стрелы отлетали от его шлема и кололи броню. Одна попала ему в лоб, но отскочила от крепкой кости, вызвав только резкую боль и оставив глубокую царапину, через которую горячая кровь дракона брызнула на камни.

На какой-то момент его меч замер, вонзившись в дубовое бревно баррикады.

Бес тут же полоснул дракона по щиту и попытался ударить по ноге, Базил вынужден был отступить на шаг, что позволило ему использовать хвост как дубину.

Его знаменитый сломанный хвост с громким щелчком опустился на шлем беса, выбив сноп искр. Бес упал.

Вид драконьей крови вызвал огонек беспокойства в глазах Релкина. Дракон щелкнул челюстями:

– Просто царапина, уже зажила.

Бесы все шли и шли через верх заграждения, и Релкин был вынужден схватиться с приземистым созданием, на голове которого был шлем в виде горшка с зубцом на верхушке. Бес размахивал коротким тяжелым мечом.

Релкин рванулся наперехват и заставил беса отступить. Тот резко закричал и плюнул на драконопаса. Их мечи вновь и вновь звенели друг о друга, затем, маневрируя, бес вынудил Релкина начать борьбу щитами. Хотя бес был на несколько дюймов ниже человека, он был очень силен и заставил парня уйти с выбранной позиции.

Еще один бес появился справа. Релкин отвел его выпад своим щитом, но нанесенный тяжелый удар чуть не заставил его опуститься на колени.

Воспользовавшись тем, что драконопас уже не смотрит в его сторону, первый бес повернулся и нацелился перерезать подколенное сухожилие Базила. Дракон попытался закрыться щитом, но это позволило бесу, который был напротив, подобраться поближе. Вражеский клинок со свистом устремился к глотке дракона, но тот уклонился, и меч наткнулся на броню. Второго шанса у беса не было, потому что Базил ударил его рукояткой Экатора и задней ногой разорвал пополам.

Между тем Релкин обманными ударами и постоянными маневрами заставил беса справа потерять равновесие, подскочил к нему и рубанул пониже плеча. Меч вошел в плоть, и темная кровь брызнула фонтаном. Бес вскрикнул, опустился на одно колено, потянулся и ухватился за сапог Релкина, сбив драконопаса с ног.

Мощная рука беса стиснула человеческое горло. Тварь навалилась на мальчишку, хотя меч все еще торчал из ее плеча, заливая обоих кровью. Она была чересчур сильной и тяжелой, чтобы ее можно было сбросить.

Релкин потянулся к своему кинжалу и нащупал рукоять. Со словами молитвы к древнему Асгаху, богу войны, он нанес удар, норовя попасть ниже края задравшейся кольчужной куртки, надетой на беса. Со второй попытки ему повезло, кинжал глубоко вошел под грудную клетку. Со стоном, теряя силы, бес отшатнулся и упал.

Парень вскочил на ноги как раз вовремя, чтобы уклониться от падающего сверху удара наотмашь. Однако теперь он был безоружен, его собственный меч остался в мертвом теле у ног. Враг безумно захохотал и пошел на него, размахивая над головой мечом. Копье, брошенное слева, остановило беса, вонзившись ему в бок чуть выше бедра. Один из бойцов Триста двадцать второй, наступив упавшему бесу на грудь, освободил свое копье.

– Благодарю тебя, – сказал Релкин.

– Ты для меня сделал бы то же самое, – сказал солдат и вонзил копье в следующего.

Релкин не стал терять времени, подобрал меч и вернулся на свою позицию на баррикаде. Еще один бес налетел на него. Их мечи скрестились. Рука мальчишки уже начала неметь, а сражение только разгоралось. Мальчик двигался слишком медленно…

И тогда хвост дракона обрушился сверху и ударил беса поперек туловища. Бес упал на колени, а в следующий момент меч Релкина был уже глубоко всажен во вражескую шею. Тем временем Базил описал Экатором широкий полукруг, и еще два беса, рассеченные надвое, покатились по земле, теряя внутренности.

Затем ярость битвы слегка утихла, потому что враг начал откатываться назад. Снова взревели рога. Новые бесы пошли на приступ сквозь массу тех, кто отступал, и с ними шли тролли.

Драконы зашипели. Тролли выдвинулись вперед и неуклюже стали взбираться на баррикаду. Это им не нравилось. Они очень нервничали, когда теряли контакт с землей. Как известно, у троллей было очень плохое чувство равновесия. Один из них действительно упал и покатился назад, сбив с ног двух других, которые, в свою очередь, зацепили еще нескольких, создав на время сумятицу перед Пурпурно-Зеленым и Альсеброй. Драконы схватились за валуны и забросали падающих градом камней.

Веселье для драконов продолжалось недолго. Здесь уже скопилось очень много троллей, а они все продолжали прибывать, подгоняемые звуками рога и грохотом барабанов. Все еще жалуясь и обещая съесть на ужин противных бесов, тролли полезли наверх. У их ног, подобно собакам вокруг охотника, жались бесы. Кое-где видны были и люди, офицеры в черной форме Падмасы, руководившие штурмом.

Один из них взобрался на заграждение вслед за четырьмя бесами. Экатор блеснул и разрубил двоих, Релкин пустил стрелу в третьего, а затем нырнул за ствол дерева. Черная стрела пропела над его головой. Вражеский офицер бросился на него с мечом в руке.

Релкин был готов к встрече, но рослый падмасец, вдвое выше, тяжело навалился на юношу прямо с гребня баррикады. Релкин зашатался, но устоял и перехватил меч вовремя, чтобы успеть парировать. Он отразил смертельно опасный низкий круговой выпад, который использовался, чтобы подсечь ноги противника. Щит Релкина обрушился на чужой щит, и драконопас сумел выбрать нужное место для последнего удара. Он видел, как лицо человека побледнело, а когда он упал, Релкин рывком вытащил свой меч из уже мертвого тела.

Он взглянул наверх и увидел большого тролля, явно не менее девяти с половиной футов ростом, который начал дуэль на щитах с Хвостоломом. Тролль размахивал огромным топором.

Экатор взмыл вверх, и тролль поднял щит, чтобы блокировать удар, но вместо этого Базил пошел вперед, толкнув врага всей своей массой, прикрытой щитом, и сильнейшим ударом хвоста расколол тяжелый железный шлем.

Тролль отшатнулся назад и стал прекрасной мишенью для Экатора, который со свистом глубоко погрузился в огромное уродливое тело, прикончив тварь одним ударом.

Появилось сразу несколько троллей, и Базил отскочил в сторону, но все же удар топора снес его правый наколенник. Дракон парировал удар слева, взмахнул Экатором, и оба тролля полетели на землю. Бес, которого миновала стрела Релкина, попытался подойти поближе, чтобы подрезать Базилу подколенные сухожилия. Релкин прыгнул на него, запрокинул назад голову и вспорол горло своим мечом.

Справа от парня послышался громкий крик ярости и боли. Релкин обернулся и увидел, как Пурпурно-Зеленый поднял тролля головой вниз и бросил прямо на двух его приятелей, которые взбирались на баррикаду.

Базил отразил еще несколько неловких ударов гигантскими топорами, но затем один из троллей, схватив топорище обеими руками, ударил сбоку и почти разрубил щит Базила надвое. Щит не развалился только потому, что топор в нем и застрял. А новые тролли все подходили. Базил отшвырнул щит и схватил Экатор обеими руками. Громадный меч развалил пополам щит тролля.

Теперь они были равны и схватились в рукопашном бою. Тролль воткнул Базилу кулак в живот и попытался укусить за морду. Дракон ударил в ответ, а затем, собравшись с силами, отбросил тролля прочь, отшвырнув при этом и пару бесов.

Двое солдат из Триста двадцать второй, тщательно рассчитав движение, вонзили свои копья в живот тролля. Он дико закричал и умер, черная кровь потекла у него изо рта. Бесы только-только поднялись на ноги, когда на них свалился мертвый тролль, вдавив их в кустарник и заставив вздрогнуть саму баррикаду.

Трубы подали новый сигнал, свет стал меркнуть, солнце уже скрылось за холмами.

Тролли и бесы отступали. Бой был окончен, защитники пережили первую атаку.

39 ГЛАВА

тром следующего дня облака, висевшие низко над землей, через час после рассвета разразились холодным дождем, который длился почти целый день.

Враг предпринял несколько пробных атак, но большое количество воды, не меньшее количество грязи и крепость самой баррикады не позволяли ввязываться в бой всеми силами. Это был тот случай, когда солдаты и драконопасы не жаловались на дождь, хотя все вокруг них было мокрым и с трудом можно было поддерживать огонь хотя бы для поваров. Чем сильнее лил дождь, тем дольше задерживались враги, а обороняющиеся могли восстанавливать силы.

Когда наконец к концу дня дождь кончился, защитники приготовились к атаке. Она так и не началась. Враг отказался от наступления в этот день. Всю ночь легионеры слышали стук топоров и какое-то постоянное шебуршение внизу у Рычания Льва. Там ярко пылали костры, что вызывало удивление, поскольку дрова были совершенно мокрые. На следующее утро стояла прекрасная погода, и вскоре последовала первая атака. Враг построил грубые укрытия, чтобы защитить от кенорских стрел дальнего боя своих собственных лучников, которые расположились на расстоянии, безопасном от камней драконов. Базил и Чектор попытались кидать валуны поменьше, размером с человеческую голову, но вскоре отказались от этого бессмысленного занятия. Вражеские лучники держали баррикаду под постоянным прицельным огнем. Как только чья-то голова поднималась над сломанными ветвями и стволами деревьев, тотчас же в этом направлении летела стрела. Расстояние было слишком велико для маленьких кунфшонских арбалетов драконопасов, но кенорцы с азартом ввязались в перестрелку. Их тяжелые составные луки выпускали стрелы с громким гудением. Вскоре враг пошел в атаку всеми силами. Смешанные отряды бесов и троллей, под руководством людей в черной форме Падмасы, подошли к баррикаде. Волна за волной, они взбирались по стволам и ввязывались в схватки с драконами и солдатами. Атака за атакой срывались, и враг отходил назад. Было убито двенадцать троллей и сотня бесов. Ни один дракон не погиб, и только некоторые пострадали от ран.

Враг сделал перерыв на три часа и вновь попытался, как и в первый день, атаковать в наступающих сумерках. И все же он не смог сломить оборону. Несмотря на полное превосходство в численности, нападающие так и не добились успеха.

На третью ночь защитники спали на баррикаде. Враги внизу неустанно над чем-то трудились.

Капитан Идс заранее приказал построить несколько плотов. И теперь, едва врачи заканчивали работу, раненых грузили на плоты, которые тянули вверх по течению местные фермерские лошади, привычные к пахоте.

У драконов была масса порезов, ссадин и синяков, но очень мало серьезных ран. Двое драконов были признаны негодными для боев: Тенебрак из Стодевятого и Нину из Шестьдесятшестого. Положение Тенебрака было более серьезно. Топор тролля вонзился глубоко в бок, пробив ребра. Врачи сшили рваные края раны, налив в рану лечебного меда, чтобы устранить внутреннее заражение. Использование меда для лечения глубоких ран такого рода было популярно в Империи Розы. Поверхностные повреждения обработали Старым Сугустусом и забинтовали. Наконец Тенебрака погрузили на плот и отправили вверх по течению. У Нину были перелом правого предплечья и несколько серьезных порезов от мечей бесов. Нину был из породы зеленых, которая славилась своей терпеливостью. Врачи с помощью самых сильных солдат соединили громадную сломанную кость, обработали раны дезинфицирующими средствами и поставили дракона на ноги, чтобы он шел сам по дороге вдоль реки.

Этой ночью небо тоже было покрыто облаками, и вожделенный дождь начался за два часа до рассвета. В таких условиях враг передвигался значительно медленнее. Поднялось солнце, туманный серый свет повис под тяжелыми облаками. Капитан Идс вышел из своей палатки навстречу капитану Ретинеру из легкой кавалерии Талиона. Они посовещались за чашкой келута, а затем Идс приказал отступать.

Враг все-таки обошел их с флангов. Отряд примерно из тысячи бесов вместе с багутами и троллями поднялся на гряду Каленстоуна где-то в десяти милях южнее и медленно двигался сюда. Их сдерживали дождь, грязь и легкая кавалерия Талиона.

Идс выслал лучников и часть территориальных войск, чтобы помочь кавалеристам-талионцам, а остальные поднялись, поели холодной овсяной каши, выпили крепкого горячего келута и выступили на восток, передвигаясь по возможности тихо.

В нескольких милях вверх по реке находился последний брод, а за ним на сорок миль вперед больше уже бродов не было. Дорога по южному берегу реки была намного лучше. На северной стороне путь перерезали несколько глубоких и длинных оврагов с крутыми склонами.

Они оставили на баррикаде горстку стрелков, которые поддерживали огонь и время от времени прицельно стреляли по врагу, засевшему внизу в укрытиях.

Этого было достаточно, чтобы не позволять противнику сняться с места в течение нескольких часов. Предполагалось, что он обнаружит обман где-то ближе к полудню и тогда решится на штурм всеми своими силами. Стрелки скрытно отойдут вверх по реке пешком или на каноэ, а с ними пойдут остатки легкой кавалерии Талиона и лучники, которые беспокоили своими стрелами багутских конников.

Дождь ослаб после полудня, перейдя в постоянную мелкую морось. Начался быстрый марш через пространства, залитые водой, грязью и поднимавшимся над растительностью паром.

У людей Идса был хороший проводник, а легкая кавалерия Талиона великолепно поработала, задерживая багутов. Всадники очень устали. Идс уже отозвал тридцать солдат, охранявших колонну беженцев, сменив их на других тридцать, наиболее уставших или легкораненых и нуждавшихся в отдыхе. Багуты все еще действовали осторожно, но Идс знал, что положение скоро изменится, потому что теперь они были уже впереди, охватывая его с фланга на горе. Некоторую помощь оказывала природа, перепутанные дикие заросли дуба, граба и тика замедляли преследование. Идс держал большинство кенорцев на фланге, а всадников из Талиона использовал, чтобы организовывать небольшие засады, несущие смерть багутской кавалерии.

Основная масса вражеского войска шла по южной стороне реки параллельно отряду Идса, полагая, что придет время и они схватятся с отступающими и раздавят их на открытой местности, используя свое огромное численное превосходство.

Воспользовавшись каноэ, Идс лично замерил скорость врага на марше. Он рассчитал, что враг движется несколько медленнее, чем его собственные люди, но почти в два раза быстрее, чем колонна беженцев, которая опережала Идса на шестьдесят миль и уже выходила к болотам.

Там главное русло реки Каленс расползалось по широкой равнине на множество мелких рукавов, проток и стариц, теряющихся среди диких болот.

Там отряд Идса должен был свернуть и устроить вторую стоянку, что-то вроде партизанского лагеря.

40 ГЛАВА

икой была болотная сторона, где коричневоголовые камыши десяти футов высотой создали свой особый мир. Ветер гонял волны по морю стеблей, ярко блестели освещенные солнцем листья. Ниже коричневых верхушек были грязь, узкие рукава реки и извилистые тропинки. Самая подходящая местность для партизанской войны.

Четыре дракона со своими драконопасами, командир эскадрона Таррент и двадцать солдат из Триста двадцать второй затаились в засаде в камышах, выходящих на тропинку. К ним медленно приближался отряд багутов, которые ехали по узкой тропе колонной по одному. Комары звенели и кусали время от времени. Драконы были нечувствительны к простым комарам, но драконопасам и солдатам приходилось туго, постоянно слышались хлопки и тихая ругань. Базил поднял свой щит, и у него возникло чувство уверенности от хорошо знакомого веса. Малыш хорошо сделал, починив щит даже в условиях отступления. Без щита дракон чувствовал себя нервно, почти неестественно. Щит стал практически частью его самого.

Это был еще один пример силы, заключенной в вещах, сделанных людьми, в вещах, которые меняли жизнь и становились столь важными, что было уже трудно обходиться без них. Пурпурно-Зеленый презрительно хмыкал, видя эту зависимость Базила, но кожистоспинник уже заметил, как у дикого дракона медленно, но уверенно крепнет привязанность к могуществу оружия.

И вот теперь щит был вновь хорош, возможно несовершенен, ведь ремонт делался в спешке, но дракон был уверен, что сможет с его помощью отбивать удары копий, стрел и даже топоров троллей. С хорошим щитом в одной руке и Экатором в другой Хвостолом был готов ко всему.

Разведав тропу по левую сторону от багутской колонны, вернулся Релкин. Он доложился Тарренту и присоединился к дракону:

– Слева от нас все чисто. Мы только что здорово побили их и свернули с тропы, чтобы уйти от них.

– Прекрасно.

Базил выгнул шею и бросил взгляд над камышами. Справа, невидимая под завесой зарослей, шла тропа. Он почувствовал толчок в бок. Это был Пурпурно-Зеленый:

– Хвостолом, дружище, ты обдумал, что я тебе сказал?

– Это о багутских лошадях?

– Конечно, мы возьмем одну, только одну, и поджарим ее. Солдаты могут получить всех остальных, которых мы захватим.

– Люди не позволят нам.

– Не позволят? Да кто они такие, боги? Мы свободные драконы. Мы сражаемся за этих людей, и нам нужно время от времени съесть что-нибудь приятное. Лошадь – это хорошая еда, и я хочу попытаться, как и люди, поджарить ее на огне. Это великий секрет, который знали наши предки, но затем он каким-то образом был утерян.

– Ты считаешь, что старый Глабадза жарил мясо, которое ел?

– А почему нет? Теперь, когда я попробовал мясо, поджаренное людьми, я это хорошо понимаю. Вкус становится лучше. Конечно, лошадь можно есть и так, как я привык, вместе со шкурой. Это удовольствие, как съесть карибу{2} в сезон или зубра. Понятно, почему зубры так редки. Они слишком вкусные. Но я всегда думаю о лошадях.

– Люди рассматривают лошадь как нечто священное; они не позволяют драконам есть лошадей. Этому нас учили с самого детства.

– Учили! Указали! Они манипулируют нами, если хочешь знать. Все, что тебе хочется сделать, они запрещают!

– Они хорошо кормят нас. Мы сражаемся с жестоким врагом. Мы отступили на эту землю. Конечно, для боевых драконов нет выбора. Им не выжить в дикости. Может быть, в море нам было бы полегче, но они держат нас далеко от моря. А может, мы и не сумели бы жить в море. И пища там была бы однообразной.

– Только одну лошадь. Причем уже убитую. Мы возьмем ее с собой. Тогда нам не надо будет потом убивать ее.

Базил вздохнул, понимая, к чему клонит крылатый дикарь.

– Ладно, если какая-нибудь лошадь будет убита и у нас будет время, мы возьмем ее.

Пурпурно-Зеленый двинул своей громадной головой и клацнул челюстями. В свое время большой дикий дракон мог съесть целое стадо горных пони, начиная с жеребца и заканчивая молодыми самочками. Он надеялся попробовать свою излюбленную добычу, поджарив ее над огнем, как это делают люди – пока мясо не зашипит.

Тут он заметил, что Мануэль с любопытством смотрит на него. Драконопас всегда его изучал! Пурпурно-Зеленый резко сказал:

– Парень, ты слишком много глазеешь, так можно и ослепнуть. Лучше тебе оставить драконов в покое!

Мануэль был невозмутим:

– Ты что-то замышляешь, я знаю. Я знаю, что бывает, когда ты так щелкаешь челюстями. Отчего бы тебе не сказать, в чем дело?

– Это не касается драконопасов, это дело драконов.

К ним подошла Альсебра, шелковисто-зеленая дракониха:

– Они идут, я их вижу.

Базил и Пурпурно-Зеленый опустили головы. У Альсебры были самые острые глаза в эскадроне. Если она видела багутов, значит, багуты там были.

Пурпурно-Зеленый проверил, свободно ли ходит его меч в громадных ножнах. Он сел на задние ноги, затем встал на них и передвинул щит, висевший на плече, на левую руку. Затем нагнулся и обнажил меч. Мануэль был рядом с ним и возился с ремнями джобогина.

Базил приблизил свою голову к самой морде крылатого виверна:

– Ты делаешь это уже не думая. Ты уже стал драконом легиона, мой дикий друг.

Пурпурно-Зеленый насмешливо шипел, пока Мануэль подтягивал ему ремни.

Мимо, согнувшись, прошли солдаты с низко опущенными к земле копьями. Направились к реке.

Из камышей появился Таррент:

– Мы идем за этими. Теперь тихо.

Драконов не надо было предупреждать. Несмотря на свои огромные размеры, они были способны скользить сквозь камыши, почти не производя шума. В некоторых местах они опускались на четыре лапы. Они переползали болотца с грязью, а в самых тяжелых местах поднимали себе на спину драконопасов. К тому времени когда маленький отряд достиг края тропы, все были покрыты грязью с головы до ног, вместе со снаряжением.

Драконы были настолько близко к врагам, что уже чуяли их лошадей. Еще несколько шагов – и их чувствительные носы уловят запах багутов. Они ускорили шаг, их громадные лапы бесшумно погружались в мягкий грунт. Вскоре они могли видеть свою цель. На последних нескольких футах они перешли на бег и вырвались из камышей прямо на багутов.

Это было полнейшей неожиданностью для кочевников. Камыши раздвинулись, и орава здоровенных, одетых в броню газаков-драконов устремилась на них. Лошади запаниковали, поднимаясь на дыбы, и заржали в ужасе. Вслед за драконами хлынули люди, они стягивали багутских всадников с лошадей, что казалось немыслимым. Некоторые боролись, пытаясь удержаться в седле, и хватались за луки.

Стрелы из арбалетов драконопасов уже заставили упасть нескольких кочевников, когда драконы вступили в сражение.

Высоко блеснул Экатор и кругообразным движением мгновенно отсек голову первого багута. Лошадь без всадника бросилась бежать.

Другая лошадь, лишившись управления, кинулась в воду. Багуты направили своих лошадей в реку и попытались вплавь уйти от этих ужасных мечей. Альсебра бросилась за ними в погоню, Андаунт раз за разом поднимался над ее головою и опускался, легко рассекая тела плывущих.

Пурпурно-Зеленый убил двух багутов и лошадь, его меч разил мгновенно, снося головы одним движением.

Уже была убита далеко не одна лошадь. Влок убил своего багута ударом сверху. Меч разрубил всадника пополам и глубоко вонзился в хребет лошади.

Влок глупо глазел на бедное дергающееся животное, пока Альсебра, разбрызгивая воду, не вышла на берег и не отрубила своим Андаунтом голову смертельно раненной скотины.

– В следующий раз, Влок, не обрекай животное на такие мучения, – прошипела она.

Багутская кавалерия бежала, лошади тяжело топотали по тропе, крики всадников были наполнены отчаянием и яростью. Эти проклятые газаки, громадные зеленые и коричневые газаки в камышах! Багуты больше всего не любили таких поворотов дела. Поражение было невыносимо для жестоких степных кочевников. Это они должны были вселять ужас в безлошадников, которых, по своей воле, убивали или делали рабами. Но против газаков никто не мог устоять, и степняки позорно отступили.

– Пусть посылают этих трижды проклятых троллей, – жаловались они, злыми слезами варваров оплакивая своих мертвецов.

Вражеская колонна, дрогнув, отступила к краю, чтобы ее обогнал ударный отряд в тридцать троллей, шагающий вверх по тропе. Вместе с ними шли две сотни бесов. Но только что напавшие из засады легионеры уже сменили свое расположение в камышах на другое, куда перебрались тайной тропой. Базил и Пурпурно-Зеленый несли по половине туши маленькой багутской лошади.

Командир эскадрона Таррент не сказал ничего, хотя был очень недоволен. С точки зрения буквы закона они не нарушили ни одной статьи устава. Драконы действительно имели право пожирать тела троллей и других диких животных, которые попадались на их пути во время военной службы. Мясо тролля было невероятно жестким, и драконы не были большими его поклонниками. Хотя, если его долго варить, оно становилось вполне сносным и в нем даже появлялся запах баранины. Таррент решил промолчать. Если драконы хотели нести половину мертвой лошади хоть по всей стране, они могли это делать, хотя это превращало и так грязное снаряжение в форменный кошмар. Но он полагал, что вправе ожидать: к следующей проверке все это будет вычищено до блеска.

41 ГЛАВА

ни шли по скрытой тропе среди зарослей камыша, а затем по жиденькому лесочку, между осин и берез и здесь наткнулись на лагерь, устроенный солдатами из кавалерии Талиона. Горел большой костер, вокруг которого суетилось полдюжины поваров.

Было объявлено, что они могут отдыхать, пока готовится пища. Возможно, они останутся здесь на ночь и двинутся на следующее утро.

Капитан Идс отсутствовал, возглавляя другой отряд, готовивший засаду. Он хотел попытаться отсечь головную часть главных сил неприятеля там, где тропа проходила между двумя полосами зыбучих песков. Идс надеялся выиграть несколько бесценных часов для того, чтобы дать отсрочку колонне перепуганных беженцев и позволить ей пройти еще несколько миль на восток, к горам.

Базил, Влок и Альсебра были на грани истощения после засады и двенадцатимильного марша. После того как они сбросили грязное снаряжение, они тотчас повалились между валунами и сразу же заснули. Но у Пурпурно-Зеленого были другие заботы. Он взял свой меч и углубился в лесок. Вскоре дикарь вернулся с громадной связкой дров. Он убедил одного из солдат поджечь их, потому что у него не было опыта в разжигании костров. Понемножку его костер разгорелся, а когда погас, осталась груда горячих углей. Пурпурно-Зеленый разрубил лошадиную тушу на отдельные части – ноги, ребра и прочее, нанизал их на свой меч и уложил на угли. Вскоре мясо задымилось и зашипело, запах жареного поднялся над временным лагерем. Драконы проснулись почти мгновенно. Их ноздри расширились, глаза широко раскрылись, головы зашевелились, и они начали принюхиваться, улавливая этот странный, сладкий запах.

Проснулись и драконопасы, обеспокоенные запахом и движением громадных тел.

Вскоре Пурпурно-Зеленый обнаружил, что сидит в компании из трех вивернов, зачарованно уставившихся на поджаренную лошадиную ногу.

Пурпурно-Зеленый заворчал.

– Это очень хорошо пахнет. Ты разделишь его с нами? – спросил Влок.

– Я таскал это мясо весь день, а теперь ты хочешь, чтобы я кормил тебя. Ты что, только вылупился из яйца и тебя надо кормить? Где же тогда твоя мать?

Влок был удивлен таким ответом:

– Я же Влок, и ты меня знаешь.

Пурпурно-Зеленый кивнул.

– Но это же лошадь, правда? – заговорила Альсебра.

– Да, это лошадь, которую мы тащили.

– Меня учили заботиться о лошадях, – сказала она. – Я не буду есть их.

Пурпурно-Зеленый кивнул, как будто он ожидал именно такого ответа.

– Считай, что это лапша, – сказал он, щелкнув челюстями.

Неподалеку в четырех больших котлах на кострах кипела вода.

– Мне бы хотелось немного поесть, – сказал Влок.

– Но ты же не тащил это от засады в тростниках всю дорогу.

Влок замолчал. Это была правда. В действительности он даже презрительно отказался бы, если бы ему предложили взять такую ношу.

Базил с раздувающимися ноздрями наклонился вперед.

Внезапно рядом с ним оказался мальчик:

– Альсебра права, Баз. Тебе не следует есть лошадь. Люди этого не делают, если только они не умирают от голода.

– Это потому, что люди ездят на лошадях. У людей другое отношение к этим животным. Для драконов же это хорошее мясо. Кроме того, она была уже мертва, и если бы мы оставили ее там, тогда ее бы съели тролли.

Пурпурно-Зеленый разорвал заднюю ногу и протянул половину Базилу. Релкин с отвращением отошел. За его спиной драконы щелкали челюстями и грызли кости, в то время как Влок принюхивался и ворчал про себя.

Релкин пошел к котлам, где варилась лапша и подогревался хлеб.

Альсебра была уже там, и Брайон наполнял ее шлем лапшой и акхом.

– Это ужасно, то, что делают эти двое, – сказал Брайон.

– Я пытался, – Релкин пожал плечами.

– Влок чуть ли не в рабство готов за мясо.

– Знаешь, я думаю, Свейн тоже.

Брайон сделал гримасу:

– Мне это кажется неправильным.

– Это не логично, – сказала Альсебра, возвышавшаяся над ними.

– Почему ты так считаешь? – осведомился Релкин.

– Люди одних животных едят, а других не едят. Драконы же едят всех животных без исключения.

– Даже медведей? – спросил Релкин.

– Даже медведей, даже китов. Но драконы предпочитают одних животных другим. И люди любят есть одних животных больше, чем других. Различие только в том, что люди создали больше правил о том, каких животных надо есть. У драконов нет таких правил. Люди делают правила и по этим правилам организуют весь мир.

Релкин уже знал, что диапазон умственных способностей Альсебры значительно превышал интеллектуальные возможности остальных драконов, особенно бедного старины Влока.

– Но Альсебра не ест лошадей, – сказал Брайон.

– Я не дикий дракон. Я выросла из яйца в месте, где было много лошадей. Я считаю, что они прекрасны. Я не съем ни одной из них так же, как вы не съедите кошку или собаку.

– Угу, – сказал Брайон. – Ну вот. Но это не логично.

– Они наслаждаются кониной, – Релкин бросил короткий взгляд через плечо.

– Это чудесно пахнет, но… – Брайон скорчил гримасу и согнулся над лапшой.

Пурпурно-Зеленый по-прежнему не обращал внимания на Влока.

Наконец, после того как Базил раза два подтолкнул его, дикий дракон прекратил мучить беднягу и протянул ему несколько ребер. Затем они все недолго жевали в молчании. От лошади не осталось ничего, кроме самых больших костей. Пурпурно-Зеленый был удовлетворен:

– Это прекрасно. Дракону понравилось, как люди жарят еду и делают ее вкусной. Более сильный вкус, чем при старом способе.

– Хотя и намного больше работы, – сказал Влок, который был хотя и не очень умен, но на этот вывод его ума хватило.

– Когда такие хорошие вещи едят только от случая к случаю, это придает им ценность. Разве нет?

– Да, – без колебания ответил Влок, – это стоит того, чтобы побеспокоиться. Это важное открытие для Влока.

– Влок не открыл это, это сделал я, – уточнил Пурпурно-Зеленый.

– Нет, то есть да. Я имел в виду, что для меня лично это было открытие. Новая вещь. Я не думал об этом раньше.

Пурпурно-Зеленый уже собирался сказать что-то невежливое, но почувствовал, как его толкает в бок Хвостолом. Влок был Влоком. И нечего опускаться до его уровня. На какое-то время наступило молчание, пока Пурпурно-Зеленый не вернулся вновь к захватывающей теме гастрономических изысканий:

– На что будет похож медведь, если мы его поджарим?

– Медведь? Ты когда-нибудь пробовал медведя? – спросил Влок.

– Конечно. Я ел бурых медведей и белых тоже. Правда, я не ел маленьких черных медведей. Они не встречались там, где я привык охотиться. Мясо медведя – тяжелая пища.

– Ты считаешь, что, положив его на угли, можно исправить вкус? – У Базила снова появился интерес. Жареная лошадь была замечательной. И все же у него было смутное ощущение вины из-за драконопаса и дурацких человеческих суеверий, которые все портили.

– Думаю, хорошо было бы попробовать, – сказал Пурпурно-Зеленый.

Размышления о приготовлении медведей были прерваны приездом всадника, посланца из засады, расположенной недалеко отсюда. Что-то случилось, это было ясно по той спешке, с какой парень примчался на командный пункт. Несколько секунд спустя галопом прискакал командир эскадрона Таррент:

– Всем встать, мы должны идти. Там неприятности, враг очень быстро продвигается.

– Насколько плохие новости, командир Таррент? – спросил Свейн.

– Капитан Идс ранен, но не тяжело. Есть потери.

– A y драконов?

– Антер. Но он все же ходит. А теперь вперед, драконир, у нас нет времени для болтовни.

Последовали быстрые приготовления к переходу, на драконов нагрузили снаряжение. Затем двинулись дальше на восток, и поджаренная лошадь осталась только в памяти.

42 ГЛАВА

уика пересек Ледяные Горы на своих мощных крыльях, направив полет на запад, между острых горных пиков, возвышающихся над просторными ледниками, и наконец достиг внутреннего Хазога – высокогорного плато, пустого и холодного, глубоко врезавшегося в обширный континент.

Орел запаздывал. Его крохотными седоками владело сильное беспокойство, передававшееся и ему. Время было дорого, но даже время не могло отменить тот факт, что огромной птице приходилось охотиться, чтобы подкрепить свои силы.

Куика, орел в расцвете сил, был способен покрыть сотни миль в день при благоприятных условиях, но после того как он перелетел Высокий Ган, жестокая гроза оттеснила его на восток от Хазога. Весь день и всю ночь орел и двое его маленьких пассажиров прождали, забившись в щель на одной из вершин Гор Белых Костей, пока буря не успокоилась. Чтобы остаться в живых, мышь и птица поели немного из бесценных запасов зерна в маленьком мешочке, привязанном к ноге орла. Куике есть было нечего, и поэтому, когда буря кончилась, орел взмыл в поднебесье, чтобы поохотиться.

И почти сразу заметил старого кролика на альпийском лугу. Куика беззвучно спланировал вниз, нанес точный удар и, вцепившись в тушку когтями, отправился обратно к расселине. Им двигало не понятное ему самому стремление накормить маленькие существа, которые остались там.

Лагдален установила взаимопонимание с орлом, воспользовавшись методом сосуществования с сознанием птицы. Сложным для нее было лишь научиться большей частью оставаться в стороне и позволять орлу делать свое дело. Только когда орел решал повернуть и направиться в поисках лучшей охоты на восток или юг, Лагдален приходилось вмешиваться. Чем дальше они летели на запад, тем сильнее и чаще возникало это желание. В такие моменты Лагдален чувствовала, о чем думает орел, чувствовала его желание найти более плодородные склоны, где могли бы водиться кролики, возможно даже горные зайцы, белки, живущие в скалах, другие вкусные маленькие создания. Тогда Лагдален овладевала мозгом орла и удерживала его большие крылья так, что птица постоянно летела на запад. Куика, пожалуй, и не подозревал о ее присутствии, за исключением тех случаев, когда какая-то тень туманила его мысли. Но чаще всего он не обращал на странное ощущение никакого внимания. Смутно чувствуя себя неудовлетворенным, он продолжал лететь на запад, в неизвестные ему места.

Мышь и птица на гребне скалы ожидали появления орла с всевозрастающим нетерпением.

Куика опустился, устроился поудобнее и разорвал кролика быстрыми уверенными ударами клюва и когтей, затем схватил кусок мяса, наклонился над мышью и попытался накормить ее.

Мышь, однако, не была орленком и отбежала на безопасное расстояние, издавая совершенно не мышиные недовольные высокие крики на незнакомом языке.

Маленькая птичка вспорхнула орлу на плечо. Куика хотел ударить ее клювом, но какой-то звук в ушах прервал его мысли, и орлиная голова вновь повернулась к кролику. Лагдален пыталась не принимать участия в поглощении пищи – хищник рвал сырое мясо на крупные кровавые куски и проглатывал один за другим, – но бесполезно, ее сознание слилось с мозгом этой дикой безжалостной птицы. Он ел, и она ела вместе с ним.

Орел не отвлекался. Он был очень голоден, довольствуясь вот уже на протяжении трех дней жалкой даже по сравнению с кроликом добычей и покрывая при этом огромные расстояния. Он терзал, разрывал, шумно и быстро проглатывал свою пищу.

Когда он закончил, мышь и птичка забрались на свои места, и Куика снова взмыл в безоблачное небо над Хазогом. Они перевалили Ледяные Горы и спокойно летели над голой равниной внутреннего плато. Местность была плоская, бесплодная, покрытая лишь высохшими сорняками и лишайниками. Даже здешние племена, которые населяли внешний Хазог, заходили сюда, только когда их призывали.

И все же было очевидно, что множество людей приходят в эти пустынные земли и покидают их. Под крыльями орла тянулись к западу неестественно прямые дороги.

Затем разведчики заметили еще одну цепь темных обрывистых гор, поднимавшихся перед ними, пониже Ледяных Гор. То были Черные Горы.{3} В центре горного кряжа высился рог Какалона Дугуш Вааль, именно к нему они и летели, пока не достигли его вершины, после чего направились вниз, к клинообразной долине Падмасы.

В центре долины, возвышаясь надо всем, стоял массивный блок Квадрата. Когда они подлетели ближе, Лагдален ощутила присутствие огромного интеллекта, скрытого этим гигантским каменным блоком. Он стремился обнаружить нарушителей с жадностью, которая внушала ужас. Глубоко внизу под этим блоком пульсировала огромная энергия. Это был центр, вершина, средоточие темной отвратительной силы.

Орел пролетел мимо Квадрата, а затем снова вернулся, пролетев вдоль всей долины мимо верблюжьих караванов, путников, повозок с пищей, мулов и лошадей – дороги были забиты данью западных народов Падмасе.

Дальше виднелся небольшой утес, высотой около шестисот футов. К нему-то и направился орел и устроился на недоступном выступе, находившемся ниже вершины на сто футов.

Мышь и птица еще раз поели, наполняя свои желудки, совещаясь и обмениваясь писком и чириканьем. Недостаток места в мозгу маленьких животных возмещался усилением интенсивности процесса мышления. В каждом тоненьком звуке были сконденсированы образы человеческого языка.

Только ведьмы, обладающие такой мощью, как эти две, могли эффективно общаться, будучи перемещенными в столь маленьких животных. Никто в Рителте не был более умелым в перевоплощениях, чем Лессис из Вальмеса, если не считать Рибелы из Дифвода. И все же требовались неимоверные усилия, чтобы заставить маленькие мозги мыши и крапивника{4} служить коммуникативными центрами.

Ведьмы обсуждали и выбирали варианты, составляли планы на разные случаи.

Орел вылетел поохотиться на закате солнца, но нашел только падаль, останки верблюда. Он прогнал нескольких ястребов и начал клевать тушу.

В сумерках он вернулся на выступ, несчастный и жаждущий вернуться к обычной охоте в Марнери. Лагдален успокоила птицу. Пришла ночь, поднялась луна. На выступе стало холодно. Куика был привычен к холоду, но ему хотелось есть.

Что-то остановило внимание орла. Лагдален посмотрела его великолепными глазами и увидела точку, проплывавшую на фоне луны. Она поняла, что замеченное нечто было далеким и, конечно, очень большим.

Она вспомнила свое пребывание в Урдхе и летучую рукх-мышь, которая кружила над Дзу в тот ужасный день, год тому назад. Ночь медленно плыла сквозь мир, но орел, казалось, так и не уснул.

При первых лучах солнца хищник взмыл в небо, унося двух крохотных спутников, и высадил их поблизости от одной из крытых камнем стоянок для отдыха путников. Квадрат был совсем рядом. Оставив разведчиков, птица легко снялась с места и парила, пока не нашла поток раннего теплого воздуха, который поднял ее высоко в небо. Хотя у нее и были теперь глаза орла, Лагдален вскоре перестала видеть две маленькие точки, затерянные на огромной широкой долине.

43 ГЛАВА

лощадка была прямоугольной и напоминала плац для парадов, мощенный камнем и снабженный встроенными дренажными устройствами. В центре стояло приземистое одноэтажное здание с плоской крышей. На крыше несли караул два беса.

Мышь скрылась между камней на самом краю мостовой. Крапивник взмыл над местностью, обследовав ее на четверть мили в каждом направлении и изыскивая возможность приблизиться к Квадрату. Затем вернулся к месту стоянки и тщательно обследовал путь до того места за камнем, где скрывалась мышь. Теперь он рисковал перелетать только тогда, когда был уверен, что бесы не смотрят в его сторону. В таком месте даже маленькая птичка была бы замечена, и о ней могли доложить. Повелители из Падмасы хорошо знали о могуществе магии ведьм.

Наконец они бок о бок скорчились за камнем, две маленькие искорки надежды – против темной громады города Повелителей.

Им не пришлось ждать долго. Вскоре они услышали грохот приближающихся повозок. Впереди ехали телеги, груженные мешками с песком, каждую тянула упряжка из двенадцати мулов. Погонщики мулов из Кассима, одетые в меха и красные тюрбаны, восседали на грудах мешков. Следом шел караван из далекой Чардхи, две дюжины или больше верблюдов, нагруженных искусными изделиями из Примирившихся Штатов и Гельфа.

Из каменного здания вышла команда бесов и двое людей в черной форме Падмасы.

Повозки вытянулись для проверки в длинный ряд. Погонщики мулов слезли со своих мест и, собравшись в группу, выстроились по одну сторону. Они прикладывались к бутылкам и недовольно ворчали. Никому не нравилась эта процедура. Оказаться среди бесов было само по себе неприятно. Люди ненавидели этих приземистых звероподобных тварей, но здесь проклятым бесам было к тому же дано право делать все, что им захочется, с любым человеком. По их приказу любой подбегал и кланялся. Иногда бесы выбирали себе жертву, отводили в сторону, а остальные люди и подумать не могли вмешаться.

Бесы проверяли груз на каждой повозке и на каждом верблюде. Они искали контрабанду и были уверены, что ни один шпион не сможет проскользнуть мимо них. И все же они не заметили одинокую серую мышь, которая выбралась из-под булыжника у четвертой повозки. Мышь прыгнула на ось телеги, затем на повозку и исчезла между мешками с зерном.

Закончив осмотр, бесы высокомерно разрешили возчикам продолжать путь. Люди сплюнули, взобрались на свои сиденья. Послышалось невнятное и злое бормотание. Бесы плюнули в ответ и взялись за мечи. Люди заметили это движение. Они были в Падмасе. Погонщики мулов поудобнее уселись на своих телегах и громко щелкнули кнутами, трогаясь с места.

Повозки затряслись по дороге. Пока они набирали скорость, маленькая птичка вспорхнула на четвертую повозку и устроилась на одном из выступов. Никто ничего не заметил.

Они продолжали свой путь к большим воротам Квадрата. Земля вокруг была голой, лишенной каких-либо приметных деталей. Они двигались по гладкому, с уклоном примерно в десять градусов, подъему. По мере приближения к Квадрату он начинал воздействовать на путников своими колоссальными размерами и каким-то варварским могуществом. Если его строители хотели запугать подданных, то они достигли своей цели. Даже в глазах Лессис из Вальмеса промелькнул на мгновение благоговейный страх.

Она видела много поразительных вещей на свете, но никогда – столь жестокого с виду и дышащего могуществом сооружения. Лессис восхищал титанический труд, который был вложен в это архитектурное страшилище. Рибела не была столь взволнованной.

– Это только крошечная копия Гептагона из Хаддиша. Но он показывает масштаб амбиций нашего врага. Их знания высших миров уже очень продвинулись.

– Хаддиш?

– Это один из миров Сауронлорда Ваакзаама.

– Я ничего не слышала о нем.

– Гептагон – это самое большое одиночное строение из возведенных где-либо на сферической поверхности судьбы. – Рибела хорошо разбиралась в таких вещах.

Повозка прогрохотала через огромные ворота – пятьдесят ярдов в ширину и сто ярдов в высоту. Ворота были открыты, но их охранял полк бесов, построенных поэскадронно на обеих сторонах. Большие светлокожие тролли стояли сразу за воротами как последняя линия защиты.

Это был город и крепость, город больших зданий, туннелей, проходов и тайных переходов, город, доведенную до отчаяния жизнь и энергию которого определяли великое богатство и угнетение.

Большие строения были общественными с настенной живописью на двухсотфутовых стенах. Мостовые кишели людьми со всего мира. Преобладающий цвет одежды был черным – цвет формы различных служб здешней власти. Но здесь были и посетители из Чардхи в своих шерстяных и твидовых костюмах, были и кассими в цветастых шелках, и темнокожие люди с южного континента Эйго, носившие белые и желтые джеллабы.{5} Тут было даже несколько экзотических жителей южных морей с их сложными головными уборами и говорящими птицами. То здесь, то там останавливались экипажи, чтобы высадить богатых мужчин и женщин, одетых в меха и шелк, торговцев рабами со всех сторон света. Только им разрешалось носить мех в публичных зданиях Падмасы.

Караван прогрохотал по главной улице, ведущей к центру. По бокам улицы тянулись магазины, где были выставлены на продажу продукты и товары со всего мира.

От главной улицы начинались входы в коммерческие склады, где были расположены фирмы, занимающиеся оптовой продажей различных товаров. Из одного из них доносился назойливый шум жестяных работ. Из другого – нестройный шум торговли золотом и драгоценностями. Караван свернул в темный туннель, над входом в который висели изображения снопов пшеницы, позолоченные и сияющие. Они въехали на склад, где хранилось зерно и были сколочены стойла. Большие бункера заполняли сорго и кукуруза, которыми кормили животных в хозяйстве Четырехдольника. Полки и кормушки были забиты пшеницей, овсом, рисом, ячменем.

Пока грузчики расставляли свои повозки по местам, отряды рабов разгружали зерно и разносили его по складу.

Их повозка остановилась внутри амбара. Мышь соскочила на пол и юркнула вдоль стены к люку с разбитой решеткой. В ту же секунду она надежно укрылась в нем. Она огляделась, а затем на короткое время высунулась.

Еще через секунду крапивник влетел в люк. Какое-то время они сидели молча. Крапивник и мышь переглянулись. Они были внутри Квадрата.

44 ГЛАВА

трех тысячах миль на восток от Падмасы, в Башне Ласточек в Андикванте собрался императорский Совет, чтобы выслушать новые донесения о положении в Аргонате.

Император Паскаль Итургио Денсен Астури за несколько недель после сообщения о начавшемся вторжении состарился. Его волосы поседели, он потерял в весе. В глазах появилась неуверенность. Он работал без отдыха, делая все, что мог, организуя отпор вторжению в Аргонат.

Валембра неоднократно просила императора отдохнуть. Его здоровье было более важным для Империи в этот момент, чем все, что случилось. Тем не менее сопротивление захватчикам постепенно набирало силу. Все двигалось недостаточно быстро, но двигалось. Даже погода благоприятствовала Империи, позволяя быстро перебрасывать войска. Даже мастер Гарск демонстрировал в своем департаменте чудеса организованности и везде поспевал.

И все же император корил себя за слепоту. Он так хотел послать большое посольство в Чардху, что не принял во внимание возможность нападения столь крупных сил врага.

Когда все собрались и пришла Ирена, Королева Океанов, председательствовавшая вместо Лессис из Вальмеса, император призвал генерала Гектора.

Гектор был очень огорчен. Положение в Аргонате становилось день ото дня все более опасным.

– Во-первых, начну с худшего. Мы ожидаем, что нападения на Арнейс уже не избежать. Первым должен пасть город Куджак.

– Мы еще сохранили надежду удержать перевал Высокий? – спросила Сезанна.

– Если вы вспомните о той громадной силе, которой обладает враг, и относительно небольшом отряде наших защитников, станет ясно: мы можем ожидать только наихудшего. Наши люди способны продержаться несколько дней, но как только враг бросит на них крупные силы, его преимущество станет неодолимым.

– Ах, только не это! – воскликнула Созанна. – У меня нет желания выслушивать бесконечные разговоры об ошибках и трагедиях. Сначала форт Редор, затем перевал Высокий!

– Тамошний гарнизон сильно деградировал за годы мирной жизни. Мы никогда даже не думали, что нападавшие в такой короткий срок смогут добраться до перевала. И, как следствие, мы оказались неспособными усилить границу достаточно быстро. Мы отстаем на шаг при каждом очередном ударе врага.

– Но разведка нас так хорошо информировала в прошлом… – Созанна взглянула на то место за столом, которое обычно занимала Лессис.

Ирена из Алафа покраснела от гнева:

– Никто не может обвинять Службу Необычайного Провидения. Она совершает чудеса, снабжая нас информацией о врагах. На Службе Провидения не может лежать ответственность за снижение боеготовности в Кеноре или за то, что Кадейну позволили временно демобилизовать свой Второй легион.

Созанна покраснела, она была слишком честной, чтобы не покраснеть. Именно она любыми средствами поддерживала план императора. Она видела в нем достойное завершение своей карьеры – обратить новые силы против Великого Врага и, таким образом, элегантно уйти в отставку. Именно она постоянно добивалась дополнительного финансирования будущей экспедиции за счет бюджета легионов.

Все сидели в молчании. За последнее время произошла масса провалов. Было отчего голове пойти кругом. Но мысль о Службе Необычайного Провидения неминуемо направляла их мысли и надежды на двух отсутствующих ведьм. Император на секунду сжал губы.

– Мы думаем об одном и том же, я знаю это. Где они? Благополучно ли все с ними? Смогут ли они добиться успеха?

Все закивали головами, и вновь мысли собравшихся обратились к западу. Лессис и Рибела отправились туда, в самое сердце вражеских сил.

Император поднял голову:

– Все, что я могу сказать, я уже говорил себе десять раз. Их задание кажется невозможным, но у этих двух всегда все кажется невозможным.

Генерал Гектор вежливо кашлянул:

– Если я могу продолжить, я объясню положение наших сил на данный момент. За последние сутки достигнут значительный прогресс. В Кадейне у нас был Первый легион, а теперь к ним присоединился и легион Красной Розы из Кунфшона. Уже в пути и скоро ожидается смешанный легион из резервистов Марнери, Би и Пеннара. Легион из Во сформирован и уже в пути. Полулегион добровольцев формируется в Минуэнде и в Кадейне. Легион Белой Розы из Кунфшона присоединится к ним в течение недели, вскоре в боевой готовности у нас будет семь легионов.

– А в это время враг разграбит Арнейс, – всхлипнула Созанна.

Валембра протянула руку, чтобы утешить леди Созанну:

– Пока живут люди, можно восстановить и страну. К счастью, наш народ был предупрежден задолго до событий, и большинство успело благополучно бежать.

Созанна не успокоилась:

– Сколько же еще пройдет времени, пока мы окажемся в силах встретиться с врагом на поле битвы и прекратить вторжение этой чумы?

Гектор вздохнул:

– Леди Созанна должна понимать необходимость осторожности. Нам нужно переломить военные действия в нашу пользу, – он сделал приглашающий жест к карте на столе. Это была широкомасштабная карта центрального Арнейса. 

– Мы надеемся, что враг будет наступать по главной дороге к Кадейну. Город Куджак должен быть оставлен уже сейчас. Мы, без сомнения, не можем удержать его. Стены пришли в негодность уже полстолетия назад. Мы надеемся задержать врага напротив Фитоу и сконцентрировать наши силы. Со временем у нас там будет от тридцати до тридцати пяти тысяч солдат, этого достаточно, чтобы предпринять наступление.

– И все же такая огромная сила… – сказала Созанна.

– Бесов можно научить дисциплине только до известного предела. Перейдя этот предел, они воюют как неорганизованная толпа. С семью легионами мы сможем перейти в наступление, но мы должны быть осторожными. Командование армией принял генерал Феликс, и мы можем верить его словам. Он здравый человек с большим опытом военных действий.

– Мы, конечно, знаем, что враг его боится, – сказала Ирена. – Они покушались на его жизнь три дня назад. Попытка провалилась.

Созанна посмотрела в глаза Ирены, отливавшие стальным блеском, и не в первый раз за эти дни почувствовала, что ей давно надо было удалиться от этого мира. У нее больше не было сил.

45 ГЛАВА

се было кончено. Ворота разрушены, стены сломаны бесами. Защитники гарнизона или лежали на земле, или же обратились в беспорядочное бегство, подгоняемые багутской кавалерией.

Начал скапливаться туман, стекающий с темного лица гор.

Маг Трембоуд снова уселся в седло. Проклятый Лукаш, он опять повторил то же самое! Трембоуд разрывался между злобой на этого дурака и ликованием, что у него появилась очередная возможность обратить ярость Повелителей на генеральскую голову.

Трембоуд пришпорил коня и подъехал к месту, где генерал Лукаш сидел на коне напротив группы своих помощников.

– Генерал, я проверил укрепления, но там нет ни одного живого защитника. Бесы убили всех. Нет ни одного, чтобы допросить.

Лукаш пожал плечами:

– Мы продолжаем. Мы берем перевал и продолжаем.

– Вы что, не поняли? – в ярости заговорил Трембоуд. – Вы ничему не научились из того, что случилось до этого?

Речь шла о бойне в форте Редор, где были убиты все, включая старших офицеров, и Лукаш не сделал ничего, чтобы предотвратить их гибель. Некоторых замучили до смерти, поджаривая на медленно горевшем огне. Напрасно Трембоуд умолял генерала сохранить офицеров. Они были нужны Падмасе для допросов. Лукаш смеялся над ним и глотал виски из серебряной фляжки.

Трембоуд немедленно написал Администратору Гру-Дзеку, направив свое послание на запад с летучей рукх-мышью, прилетевшей к нему в сумерках за новостями. К следующему вечеру недовольство начальства дошло до генерала. Лукаш прочел свиток и побледнел: они недовольны потерей старших офицеров; это не должно повториться. Лукаш сник:

– Маг, ты что думаешь – можно удержать этих бесов? Подумай еще раз. Они же не люди. Скорее они похожи на диких зверей, только умнее.

– Генерал, вы командуете этими войсками. Вы вполне можете сохранить жизнь некоторым пленным, и тогда мы сможем узнать о том, что нас ждет впереди. Старшие офицеры могут оказаться особенно ценными. Вы могли бы многое узнать о расположении их войск по другую сторону гор.

– Это не имеет значения. Мы наступаем слишком быстро. Мы будем наступать вдоль побережья. И тогда у тебя будет много людей для допросов.

– Генерал, я научился понимать, что нельзя недооценивать наших врагов. Я научился также понимать, что самым мудрым решением является выполнение приказов Великих. Вы же идете против выраженных ими пожеланий.

Лукаш зажмурился. Что они знали о контроле над сотней тысяч бесов?

– Я говорил им, чтобы они убивали не всех, но трижды проклятые бесы выходят из-под контроля. Когда они чувствуют запах крови, они становятся как сумасшедшие.

Трембоуд услышал позади рычание и оглянулся. Несколько троллей дрались из-за человеческих трупов. Они скалили зубы, бросались друг на друга с поднятыми кулаками и разрывали тела на куски. Трембоуд почувствовал глубокое отвращение.

– Вы должны остановить это. Нельзя, чтобы тролли поедали людей.

По своей натуре Лукаш был мизантропом, придерживающимся самый крайних взглядов. В детстве над ним издевались родители, и с тех пор он хотел мстить всему миру.

– Пусть они едят, что хотят. Нам нужно, чтобы тролли были довольны. Тогда они лучше дерутся.

– Но это вредит морали наших людей. Вы забываете, что мы зависим от людей, которые могут держать в руках этот армейский зоопарк.

Лукаш сделал каменное лицо. Трембоуд хорошо выучил это выражение. Лукаш не реагировал на его доводы.

– Генерал, – спокойным тоном произнес Трембоуд, – рукх-мышь летит этой ночью.

Еще один свиток отправится в Падмасу. Они будут недовольны своим слугой Лукашем. Возможно, что уже на следующую ночь рукх-мыши прикажут отвезти Лукаша в Падмасу. Такие вещи случались и раньше. Угроза была скрытой, но достаточно понятной.

Сдавленное рычание перехватило горло Лукаша, настолько сильно захотелось ему убить этого глупого мага, но он сдержался, отвернулся, большим усилием взял себя в руки и рявкнул приказ своим подчиненным.

Через минуту появились тролли-охранники, отбросившие монстров от кучи, в которую были свалены трупы врагов. Для троллей начали жарить лошадей; они могли приходить и пировать. Они хорошо сражались и теперь должны быть вознаграждены. В разочаровании, огрызаясь и ворча, тролли отступили.

Трембоуд смотрел, как они уходят. Он понимал, что тролли были необходимы, но он их не любил.

Лукаш, полузакрыв глаза, наблюдал за ним. Будь у него хоть малейшая возможность, он швырнул бы Трембоуда троллям на завтрак.

– Сильный зверь эта рукх-мышь, не так ли, генерал?

Лукаш грязно осклабился:

– Маг, ты будешь очень могущественен после покорения Аргоната.

– Я останусь скромным служителем Повелителей.

Лукаш кивнул. Загадочная улыбка растянула его дубленую кожу:

– Все хорошо, не так ли? Мы прорвались к ним в самую середину. Теперь мы начнем их убивать.

– Все идет очень хорошо, генерал, но все же нам нужны более полные разведывательные данные о том, что ждет впереди.

– Им не выстоять против нас! Мы раздавим их и сделаем гору из их черепов!

Трембоуд мрачно кивнул. Генерала очаровывала эта мысль. Трембоуд замечал, как росла его заносчивость, и подозревал, что Лукаш мечтает взять контроль над прибрежным Аргонатом в свои руки и тем самым сильно возвыситься. Он действовал, как сошедший с ума человек. Сейчас Лукаш еще сдерживался. Он был на самом краю безумия. Он может перевалить через этот край.

Все еще поглощенный этими мыслями, Трембоуд подъехал к своему фургону, который был установлен на невысокой скале, сглаженной ветрами. Туман стал еще гуще. Мир погрузился в белую пелену. В фургоне маг подготовил свиток для летучей рукх-мыши. Послание было особым, от него очень многое зависело. Возможно, даже жизнь некоего мага.

46 ГЛАВА

ни не были одиноки. Стайки небольших птиц и грызунов жили в амбарах. Воробьи сновали между бункерами, тогда как крысы и мыши выбрали стенные перегородки.

Сотни кошек населяли помещение, держа более мелких обитателей в постоянном страхе. Команды бесов вместе с собаками, охотившимися за крысами, появлялись то здесь, то там. Чтобы избавиться от воробьев, они намазывали всякой дрянью места их скоплений и посылали мальчиков-рабов с трещотками, чтобы те лазали по стенам.

Гладкая черная величественная кошка крадущейся походкой совершала обход вдоль стен, прыгая через груды пустых мешков и бочек. Она собиралась проверить и этот люк.

Но мышь почувствовала еще более близкую опасность. Недалеко от люка обитали крысы, для которых прибывшие могли стать легкой добычей.

Над люком на высоте трех футов над полом было отверстие в кирпичной стене. Крапивник, чирикая, подлетел к нему. Мышь посмотрела на напарника и выскочила из люка. К счастью, кирпичи были с выступами, и для мыши не представляло трудности подняться. Она добралась до отверстия и нырнула туда. Крапивник тотчас же последовал за ней.

Но их заметили. Черная кошка прыжками двинулась к отверстию. Крапивник издал предупредительный писк, и оба маленьких животных, спасая свои жизни, нырнули в темноту. Кошачья лапа проникла в дыру, и когти заскребли по поверхности, на которой секунду назад сидела мышка. Кошка сдалась не скоро. Ее когти вновь и вновь царапали кирпичи, стремясь добраться до вкусной пищи. Несостоявшаяся добыча, однако, была в безопасности, двигаясь по узкой щели, образовавшейся из-за просевшей кирпичной кладки внешней стены. Внутренняя же стена была сложена из каменных плит, и проход между внутренней и внешней стенами постепенно расширялся.

Они остановились. Вокруг чем-то остро и неприятно пахло.

Мышь втянула воздух и заколебалась. Чувство первобытного страха охватило маленькую серую самочку. Они были на чьей-то территории.

Мгновение спустя послышался громкий предупреждающий писк, и большая темная мышь показалась из темноты. Это был самец, могучий самец в самом расцвете своих сил.

Тело, в которое вселилась Рибела, покорилось своему естеству – тогда как сама Рибела безуспешно пыталась пустить в ход колдовство. Самец покусывал мышь, взбирался на нее, затем снова покусывал, чтобы принудить к послушанию и покорности. Он был рад, что получил новое пополнение в свой гарем. Рибела скрипела зубами во время этого представления. Ведь она могла принять вид такого же большого самца! Но тогда ей пришлось бы принимать участие в схватках с другими самцами, чего она решила избежать и переселилась в самку. Теперь ей приходилось страдать за святое дело! Она заслуживала, чтобы ей поставили памятник на главной площади Андикванта.

Когда наконец самец ослабил хватку, она стряхнула его с себя. Он тяжело дышал, и глаза его горели яростью. Ведьма обрушила на него поток звуков высокой частоты, и колдовство как бы заморозило его на месте. Чары распались через несколько мгновений, поскольку заклинание создавалось второпях, но тут же последовала вторая магическая атака. На этот раз она удалась, и самец бессильно опустился на пол. Он едва мог шевелиться. Мышь Рибелы подошла ближе, и началась более сложная и продолжительная магическая процедура.

Между тем глаза крапивника привыкли к темноте. Он полетел вперед, разведывая путь и не приближаясь к большому самцу, который мог быть опасен, пока Рибела не закончит ворожбу.

Краешком сознания Лессис благословила Рибелу. Колдовать в чужом образе, который ты принял, было неимоверно трудно. Это требовало профессионального совершенства. Рибела должна была использовать весьма ограниченную интеллектуальную мощь мозга мыши, чтобы не только заставить самца двигаться под ее полным контролем, но и продолжать удерживать власть над хозяйкой тела, что требовало постоянных усилий. Кроме этого, была дополнительная трудность в том, чтобы проговаривать заклинания с помощью голосового аппарата мыши. Действовать в полную мощь было невозможно. Это было все равно что писать музыку, используя половину нот. К счастью, Рибела владела всеми регистрами. Через три минуты она полностью околдовала большого самца.

К этому времени появились самки и младшее поколение. Мыши покрупнее подходили поближе, готовые атаковать незнакомку. Они были удивлены побитым видом самца и его осторожным поведением, это всегда было признаком тех, на кого магически воздействовали ведьмы.

Рибела ослабила контроль, и самец очнулся с явным облегчением. Он поднялся на напряженных ногах и разогнал своих самок обратно по норам.

Крапивник летел вперед, его глаза-бусинки вглядывались в темноту.

Им предстоял долгий путь, а времени у них было мало.

Подчиненный воле Рибелы самец двигался первым. Странная маленькая процессия тотчас начала свой путь, направляясь по темному извилистому проходу.

По дороге они проходили по территориям других мышей. Любой самец-пришелец должен был или драться, или подчиниться, если соперник оказывался заметно крупнее. В обоих случаях Рибела насылала на них свои чары, гипнотизировала или забирала с собой, особенно если самцы были в расцвете сил. По дороге их войско возросло до шестнадцати больших самцов, и тут им начали встречаться крысы.

Четверо из самцов-мышей были потеряны при первом же столкновении, пока Рибела не смогла взять под свой контроль первую крысу-самца.

Потом стало легче. Вскоре у нее набрался целый выводок крыс, и тогда она отпустила мышей.

Мышь и крапивник теперь шли вперед, сопровождаемые двенадцатью самцами-крысами впереди и десятью сзади. Они убили какую-то ласку, прогнали кота с его спального места за кучей сена в зернохранилище для лошадей и убедили молодого подростка-конюха, который засмотрелся на процессию, переходившую открытое пространство зернохранилища, что ему это привиделось. Парень тотчас же встал на колени и забормотал молитвы великому Атену, потому что был родом из далекого Кассима. В таком положении его и застал хозяин, который, ругаясь, выдрал мальчишку за безделье.

Постепенно лазутчики приблизились к центральному району Квадрата, громадному пустому пространству под открытым небом. В центре его находились скульптуры пяти титанов – самих Повелителей, изваянных в героическом стиле со строгими добрыми лицами. В них явно виделись боги. Херута Скаш Гцуг занимал центральное положение и держал посох с сияющей звездой.

Гцуг-Терва, он же Вануа Омега из религиозного культа, стоял рядом с Херутой плечом к плечу. Прад Ацоц, Гштунга и Прад Датсе располагались несколько позади.

Стайка маленьких животных забралась внутрь открытого люка на одной из сторон большой площади. В подземный город было только четыре входа, четыре лестницы, уходящих вниз и совершавших множество поворотов в твердой скальной породе. Заканчивались они в Залах Связей, откуда расходились четыре лабиринта Четырехдольника.

Лессис минуту рассматривала огромные статуи. Их создали, чтобы внушить чувство гордости и силы, чтобы наполнить подчиненных силой. Но она видела только звериную натуру и эгоизм. Как же они могли не замечать своей неправоты в том, что сделали? Безусловно, здесь присутствовал ум, поистине чудовищной мощности ум, но как же они могли использовать его так скверно? Лессис боролась с этим врагом в течение столетий, но никогда не могла понять причин, побуждающих его к уничтожению и искажению жизни. Гигантские статуи не открыли секрета. Эти умы остались непонятыми Лессис из Вальмеса.

Рибела отпустила большинство крыс. Теперь приходилось довольствоваться небольшой горсткой защитников. Наилучшей возможностью для спуска могли послужить тележки, которые перевозили еду и все необходимое в подземный город.

При входе на нижнюю площадку стояли отделения бесов под командой мрачных людей, с пристрастием проверявших все, что следовало мимо них.

Наступал вечер, и свет, проходивший через отверстие в потолке Квадрата, постепенно угасал, но интенсивность движения к Четырехдольнику не стихала. Разведчики терпеливо ждали, пока не стало совсем темно. Повозка, нагруженная чистыми свитками, перьями и штемпельными подушками, остановилась рядом с тем местом, где они прятались. Мышь и три крысы забрались на нее и спрятались. Секунду спустя к ним присоединился крапивник.

Они проникли в Четырехдольник.

47 ГЛАВА

овозка спустилась до третьего уровня Залов Связей. Он представлял собой широкое огороженное пространство с потолком из полупрозрачного пурпурного стекла. Свет проходил через отверстия в потолке. Здесь, в связующем центре Четырехдольника, царило очень оживленное движение. Залы Связей соединяли четыре отдельные системы переходов, проспектов, залов и небольших помещений, которые вели вниз, к путанице природных пещер.

Повозка со свитками влилась в общий поток и замедлила движение. Они пересекли зал и выехали на широкий проспект. Теперь высокий потолок превратился в голую скалу, в которую были встроены светящиеся шары, каждый диаметром в сто футов.

По обе стороны проспекта шли фасады коммерческих предприятий, перемежаясь с офисами и административными зданиями. Мужчины и женщины, одетые в серые или черные одеяния, которые, казалось, были обязательны в Падмасе для всех, деловито шагали по тротуарам.

Между рядами зданий шли аллеи. Их повозка свернула на одну из аллей и остановилась возле обветшалого входа. Изношенные деревянные двери с шумом отворились, и появились три старых раба. Это была пародия на людей, их дух был сломлен давным-давно. Серые повязки прикрывали их чресла, на ногах были черные шлепанцы, и это, пожалуй, была вся их одежда. Старость избороздила их бледную кожу морщинами. Они начали перетаскивать груз.

Мышь и крысы перебрались через край повозки и вбежали в открытую дверь. Там внутри они обнаружили покинутые залы и пустые кабинеты. Мышь, сопровождаемая крысами, пробежалась по коридорам, заглядывая в каждую дверь. Крапивник летел впереди.

На стене одного из офисов они обнаружили карту Четырехдольника для посыльных. Пока крысы рыскали в округе, мышь и крапивник изучали карту. Обе они бегло говорили на языке Падмасы, особом языке, созданном с самого начала Повелителями, чтобы подчеркнуть величие их власти. Они выяснили, что находятся в северной доле на уровне три. Наиболее важные сведения они тотчас же запомнили.

Затем они двинулись дальше и достигли делового центра. В кабинетах сидели люди и работали со свитками. Иногда встречались и небольшие группы людей, собравшихся поболтать. Очень редко попадались женщины; по-видимому, в своей основе это был мир мужчин. Передвигаться в этих местах было сложным делом, пока они не обнаружили способ проникнуть в вентиляционные шахты. Установленные как в стенах, так и в полу системы с вертикальными шахтами, которые соединялись между собой через каждые пятьдесят футов, давали полный доступ ко всем частям комплекса. Воздух постоянно нагнетался каким-то неизвестным способом через все вентиляционные ходы. Покрытые металлическими решетками вентиляторы стояли в каждой комнате. Это был настоящий муравейник. Ведьмы чувствовали присутствие местных крыс, но старательно избегали приближаться к ним. В проходах встречались и хищники: какая-то разновидность миниатюрных кошек, населявших эти узкие переходы. Одна из них попыталась напасть, но крапивник тут же атаковал, целясь в глаза, а следом подоспели две крупные крысы. Кошка отступила и скрылась в темноте.

Долгое время они бродили по бесконечным переходам. Тысячи людей трудились здесь во славу империи Повелителей. В некоторых кабинетах слышался постоянный шум голосов, в других царила мрачная тишина. Однажды они пересекли огромное помещение – офис писцов, где длинные скамьи и столы тянулись через все помещение, ряд за рядом. Здесь постоянно сновали рабы, поднося бумагу, чернила и свежие перья для целой армии пишущих. Другие люди, одетые в черное, уносили законченные бумаги.

Они продолжили свои исследования и поняли, что движутся в потолке над административными офисами. В одной из комнат продолжался спор. Они услышали голос могучего возчика, спорящего с толстяком, сидевшим за столом.

– На пятый уровень? Еще раз нет! Вы меня убиваете своими словами. Вы знаете, что там за движение. Это займет у меня часы и часы. Что бы они там внизу ни растили, они съедают больше, чем должны. И к тому же скверно пахнет. Я был там сегодня уже три раза. Полная телега кормовой свеклы, а еще телега зерна, а еще и овес. Мои лошади измучены. Вам надо было посылать Дизмо.

– Дизмо занят другим поручением.

– Ха! Мы оба знаем, что делает Дизмо. Он опять подлизывается к администратору.

– Это нас не касается. Груз должен быть доставлен, и вы это сделаете.

– Лошадь совершенно измучена.

– Вы получите потом новую лошадь на складе. У вас старая лошадь. Пришло время отправить ее на корм троллям.

– Прекрасно, запросите для меня новую лошадь. И вы полагаете, что я ее получу? Там, на складе, скажу я вам, все они воры. Они расстались с половиной лошадей, которых получили здесь. Наверно, продали их сразу хозяевам троллей.

Толстяк выругался:

– Вон отсюда, и организуйте перевоз, а иначе я действительно донесу на вас.

Немного, по обычаю, поворчав, возчик наконец покинул офис.

Над его головой мышь и крошечная птичка коротко переговорили и последовали за человеком по вентиляционным каналам.

Тот направился по коридору вниз и вышел через широкие двойные двери, охраняемые отделением из шести бесов со сторожевыми собаками.

Маленькие зверюшки, бегущие через вентиляционные системы, старались не упустить его. На внутренней стене комплекса офисов вентиляционный люк был закрыт стальной задвижкой.

Они поспешили вдоль стены, пронеслись к отверстию в середине потолка, затем обратно к стене, но и здесь наткнулись на заглушку.

Внизу они могли видеть через отверстие, что бесы задержали возчика у дверей и теперь обыскивали его, проверяя, нет ли украденных вещей. Здесь все уже привыкли к подобному обращению, и этот не был исключением. Он прислонился к стене и спокойно пережидал обыск.

Разведчики побежали назад к стене и на этот раз обнаружили, что решетка неплотно прикрыта с одного угла. Они сдвинули ее и спрыгнули с высоты в двенадцать футов на булыжники.

И оказались на широком уличном переходе, где иногда пробегали рикши, но больше не было никого. Невысокая лошадь стояла между оглоблями большой повозки.

Возчик взобрался на сиденье и щелкнул кнутом, после этого несколько маленьких грызунов прыжками пронеслись по камням и вспрыгнули на грохотавшую старую повозку, в которой легко можно было спрятаться.

Повозка покатила к складу, где были навалены целые горы высушенных стеблей кукурузы вместе с листьями и початками. Здесь ее нагрузили потеющие рабы так, что она прогнулась под тяжестью. Возчик подбодрил лошадь кнутом, и медленно-медленно они двинулись вперед. Их движение приостановилось, когда они опустились на широкий пандус, плавно уходящий вниз. Они оставляли Четырехдольник позади и входили в верхние Глубины.

Наконец повозка замерла у разгрузочного пролета. Появились рабы с вилами. Дыхание замерзало в холодном воздухе.

Крысы и мышь покинули повозку и поспешили перебежать к открытому дренажному люку. Они были уже на полпути к спасению, когда плотный серый терьер прыгнул, схватил самую последнюю крысу и разорвал пополам.

Остальные благополучно достигли люка, но терьер преследовал их по пятам. Когти собаки царапали камень над люком, и он ужасно лаял на испуганных крыс, бегущих вниз. Единственное, что спасло их, было то, что люк был частично закрыт, и собака не могла просунуть свою морду через слишком узкое для нее отверстие. В довершение неприятностей к первой собаке присоединилась вторая и тоже включилась в преследование.

Крапивник продолжал кружить над ними. Лай собак привлек внимание пары бесов с длинными шестами в руках, которые поспешили к люку.

Проход шел направо и заканчивался вертикальным спуском в бездонный колодец, из которого доносился сильный звериный запах.

Крапивник спикировал на одного из терьеров, целясь прямо в глаза. С отчаянным визгом тот отскочил в сторону и уставился на сумасшедшую птицу. Вторая собака залаяла еще яростнее. Бесы с шестами приближались.

Крапивник еще раз спикировал, но на этот раз собака заметила его, и ее челюсти щелкнули чересчур близко от маленького тельца. В зубах у собаки осталось перо от крыла, как входной билет в руках контролера. Крапивник взлетел над краем отверстия, пискнул, предупредив об опасности. Бесы с шестами для крыс все приближались.

Делать было нечего, и мышь, сопровождаемая крысами, прыгнула вниз. Терьеры тотчас же вытянули морды и залаяли, провожая взглядами падающих крыс, которые, пролетев восемьдесят футов, провалились в большую кучу кукурузных стеблей.

Крапивник слетел следом и присоединился к ним. Они зарылись и спрятались среди початков, которые одновременно умудрялись пожирать.

Воздух был наполнен зловонием. Разведчики оказались посреди стада коров. Команда взмокших от напряжения рабов убирала навоз на одном конце помещения, на другом конце были запертые ворота. Беглецы прошли сквозь ограждение, миновали проход, выложенный камнем, и вошли в помещение со стойлами для коров. В каждом стойле было по стельной корове.

К несчастью, в чреве этих бедных животных были не телята. Вместо них злая магия Повелителей заставила их вынашивать троллей. Каждая из этих несчастных буренок должна была умереть во время родов. Уже сейчас многие корчились в агонии, разрываемые громадными телами чудовищ.

Низкие печальные звуки доносились из стойл этого ужасного места, и Лессис чувствовала, что приходит в ярость. Именно эта жестокость Повелителей вызывала у нее ненависть, поддерживая и питая ее постоянное желание уничтожить их. То, что она своими глазами видела эти страдания и боль, вызвало в мягкой Лессис лютую злобу.

Разведчики проникли в экспериментальный блок, где коровы в различных стадиях беременности содержались в специальных стойлах. Мертвых коров, внутренности которых были вырваны во время родов, увозили на ручных тележках рабы.

Громкий крик боли прозвучал в воздухе, за ним последовали трубные звуки протестующего мычания. Затем последовало молчание. Лазутчики переглянулись. Потом последовали долгие рыдания, потрясшие стены. Сила звука явно превышала возможности обычной коровы.

Они двинулись на звук, скользя вдоль стен и обходя груды соломы. В одном месте они проскочили через отверстие в стене и оказались в мрачном помещении, где содержали уродцев, получившихся в результате неудачных экспериментов. Помещение было длинным, уставленным рядами клеток с большими и малыми существами. Многие из них были мертвыми, другие еще барахтались в лужах собственных испражнений. Лессис давно ненавидела Повелителей, но сейчас это чувство было как никогда сильным.

Лазутчики подошли к широкому проходу и воротам, охраняемым бесами в стальных ошейниках, утыканных шипами. Из-за ворот доносились крики, наполненные болью и мукой.

Мышь, которую по-прежнему сопровождали двое оставшихся самцов-крыс, быстро проскочила через проход, по которому рикша провозил какого-то офицера. Крапивник взлетел на повозку и, спрятавшись в ней, проскочил ворота.

Мышь и крысы нашли проход в дренажной системе пустого стойла. По другую сторону ворот к ним присоединился и крапивник.

Они продвигались вперед, пробираясь по соломенной подстилке и останавливаясь, чтобы полакомиться зерном, если они его находили. Когда было нужно, они взбирались на стены. Крапивник вовремя предупреждал о появлении кошек.

Наконец они нашли это. В стойле, чересчур маленьком для нее, самка мамонта рожала создание почти вдвое большего размера, чем ее собственные дети. Ее туловище сотрясали судороги, и она вопила от боли. Она умирала.

Военный врач, одетый в черное, с алой прошивкой на правом плече, прикладывал какой-то инструмент к ее боку и прислушивался.

Она издала еще один громкий трубный тоскливый звук, и уши ее судорожно задергались.

Человек отступил и щелкнул пальцами. Вперед выступили трое бесов с длинными шестами, на концах которых были укреплены ножи для разделки китов. Они распороли живот мамонта от грудной клетки до ануса. Кишки вывалились наружу одновременно с ее последним криком. Бесы с вагами в руках вышли вперед, чтобы вытащить то, что она произвела на свет. Оно шевелилось в потоках крови и жидкости. Бесы уже высвободили его конечности и взяли в руки резиновые молотки, чтобы их распрямить. Один из бесов ударил новорожденное существо острым концом ваги. Оно дернулось и вздохнуло. Другой наклонился над его головой и проткнул дырку в носу. Еще один продел медное кольцо через это отверстие. К кольцу была привязана цепь.

Бесы потянули, существо дернулось, забило конечностями и издало резкое мычание. Оно выпрямилось, а затем встало на ноги. Потом сделало несколько неуверенных шажков, в то время как бесы тянули его за цепь, прикрепленную к носу.

Лессис почувствовала ужас, глядя на размеры новорожденного урода. Это был громадный тролль, по меньшей мере пятнадцати футов ростом. Точнее, это было похоже на тролля. Он отличался от обычного примерно так же, как черный медведь отличается от гигантского бурого. Его ноги были массивны, голова похожа на голову громадной обезьяны, в огромном рту выдавались чудовищные зубы. Нос был толстым и напоминал бычью морду с близко посаженными маленькими глазками. «Это создание каким-то образом самостоятельно поднялось на свои громадные ноги, хотя весит тонны две», – подумала мышь. Громадные челюсти открылись, и существо заревело от боли и шока, сопровождавших его появление на свет.

Рабы уже вонзили громадные крюки в шкуру мамонта, а бесы своими громадными лезвиями разрезали труп на подходящие по размерам куски, которые можно будет оттащить и использовать для пищи троллям. Кровь залила плиточный пол.

Мышь Рибелы перекинулась несколькими словами с крапивником:

– Я полагаю, что они весят по две тонны каждый, а в высоту примерно пятнадцать футов.

– Такие же большие, как драконы. Но могут ли они сражаться?

– Нам нужно побольше узнать. Какова их стратегия?

– Они близко, я их чувствую. Такая тяжесть на психическом уровне.

– И их Мезомастеров тоже. Ты их чувствуешь?

– Но не так хорошо, как ты.

– Они под нами. Мезомастера постоянно следят, чтобы сюда никто не вторгся.

– Они в Первой Пропасти. Там, где создают нового Рока. Там же они и питаются. Нектар, мед и фрукты им доставляют в маленькую комнату.

– Ты знаешь где?

– К сожалению, нет. У нас никогда не было информанта, посвященного в такие секреты.

– Надо найти Первую Пропасть. Они должны быть там.

48 ГЛАВА

азутчики повернули назад и прошли по уже известной им тропинке через хорошо охраняемое помещение с мамонтами. Здесь их заметили остроглазые бесы. Терьеров спустили с поводков, и собаки бросились в погоню. Какое-то время разведчикам удавалось избегать терьеров, прячась под тюками сена или в промежутках между балками, но рано или поздно их должны были схватить.

Этот момент пришел, когда они оказались между тюками спрессованного сена, образующими своего рода колодец. Собаки были со всех сторон, а бесы начали разбрасывать один за другим тюки с сеном.

Спрятавшись наверху за высокими стропилами, крапивник мог только беспомощно смотреть на это, а бесы между тем уже подбирались к беглецам.

Крапивник заметил, что один из светящихся шаров свисал с потолка прямо над тюками. Он подлетел к выступу над шаром. Проволока, крепившая шар к потолку, была старой, но крапивник все равно не был настолько сильным, чтобы ее согнуть. Лессис сконцентрировалась и сделала страшное усилие, чтобы привести в действие заклинание разрушения. Воздействовать на проволоку изнутри – для крапивника было примерно то же, что одновременно продеть в игольное ушко десять тысяч нитей. Единственная возможность добиться успеха заключалась в том, чтобы использовать скорость работы мозга крапивника и сплетать заклинания во много раз быстрее, чем обычно.

Лессис из Вальмеса пришлось очень тяжело. Но, наверно, она была единственной среди живущих, кто мог справиться. Это потребовало сумасшедших усилий, безупречного и невероятно быстрого произношения, но она все сделала великолепно. Провод превратился в пыль. Крепление затрещало и подалось, светящийся шар полетел вниз и, пролетев двадцать футов до пола, взорвался с глухим звоном.

Оба беса и собаки взвизгнули от внезапного испуга и собрались вокруг упавшего шара. Это был магический светоносный шар, изготовленный в далеком городе Монжоне. Такие шары содержали воду, преобразованную странными джинами, населявшими Монжон.{6} Вода из разбитого шара все еще светилась, но свет понемногу ослабевал, по мере того как вода сбегала по булыжникам и исчезала в дренажной системе.

Крысы и мышь бросились вдоль прохода, прижимаясь к стене, в отчаянных поисках щели, отверстия, сломанного люка – чего-нибудь. Увы, все было хорошо отремонтировано, не было даже щелки, куда могла бы проскользнуть маленькая мышка.

Бесы очнулись, когда увидели, что собаки внезапно сбежали. Терьеры, заметив крыс, неслись за ними и радостно лаяли. Бесы следовали за ними, захватив шесты и дубинки.

Крапивник слетел на дорогу наперерез собакам. Но они в погоне за крысами не обратили на него внимания. Он снова поднялся и полетел вперед.

Наконец крысы нашли щель в воротах из огромных бревен и тотчас же юркнули туда. Собаки остались на другой стороне ворот, скребя лапами и воя.

Мышь прошмыгнула в квадратное стойло, заваленное соломой и загаженное огромным количеством навоза. Затем чья-то гигантская фигура появилась из темноты угла. Она встала над мышью. Крысы разбежались, а мышь уставилась прямо в большие коричневые глаза.

Самец-мамонт приподнял свои огромные уши. Если бы у него все еще были бивни, он начал бы в изумлении рыть землю. К несчастью, те, кто поймал его, спилили и бивни, и теперь ему нечем было рыть землю или бить стену этого ненавистного места. Эта крошечная мышь очень заинтересовала его. Это было первое, что пробудило его интерес за долгое время. Он держался осторожно, чтобы не раздавить маленькое животное. В ней, несомненно, крылось нечто большее, нежели то, что видел глаз. Обычно мыши разбегались, как эти крысы, при его приближении.

Это был взрослый мамонт, уже переживший семнадцать лет. Он был в полном расцвете, молод, здоров и очень, очень силен. Он прислушался к странным тихим звукам, которые испускала мышь, смущая и интригуя его.

Его хобот от любопытства свернулся, затем опустился вниз. Мышь взобралась на кончик хобота, который изогнулся и поднял мышь поближе к глазам мамонта. Мышь не переставала пищать.

Бедный крапивник все никак не мог попасть в клетку. Он не находил достаточно широкого отверстия, чтобы проникнуть туда, а отверстие на уровне пола, которым воспользовались крысы, было перегорожено собаками. Затем подошли бесы. Они открыли большую дверь и впустили собак. Крапивник тотчас использовал представившуюся ему возможность.

Крысы предпочли мамонта собакам и жались вокруг гиганта. Он не глядел на них, его глаза были сфокусированы на крошечной мышке на конце хобота.

Это был мудрый самец. За семнадцать лет он стал отцом большого количества малышей. После долгих мрачных дней заключения он снова почувствовал себя личностью, самим собой. Это было приятно, потому что прошло много времени с тех пор, как он испытывал это чувство в последний раз. Казалось, он сидел здесь в заключении вечно. Хорошим было только то, что он постоянно требовался для случек с самками. Все остальное было плохо. Заключение, однообразная пища, вокруг – только камень и стены. Он жаждал вновь оказаться на свободе.

Терьеры чувствовали себя неудобно от близости мамонта. Он, правда, был на цепи, но цепь держала его только за одну ногу. Он мог двигаться по клетке. Терьеры же сходили с ума по этим двум крысам. Им до остервенения хотелось поймать их.

Через несколько секунд жажда убивать пересилила страх от соседства с мамонтом. Собаки бросились вперед.

Самец обратил на это внимание и быстро сменил положение. Громадная передняя нога опустилась на одного из терьеров, и от него остался только сдавленный визг. Второй пустился наутек, лая от ужаса.

Испуганные бесы отступили. Они стали звать смотрителя мамонтов. Но самец больше не двигался. Он стоял очень смирно, держа хоботом перед глазами что-то маленькое.

Матерый самец семнадцати лет продолжал вслушиваться в мысли, которые возникали у него в голове, пока мышь тихонько пищала, сидя на кончике хобота.

Это было необычно. Это было великолепно. Это было как прогулка по высокогорному лугу, покрытому новой роскошной травой. Это было то чувство теплой эйфории, которого он не испытывал с тех пор, как для него был утерян мир горных лугов и диких лесов.

Оказалось, что у него были друзья. Это были чудесные новости. Ему было плохо без друзей. Теперь эти новые друзья разобьют то, что привязано к его ноге. Он будет стоять тихо, очень тихо. Маленькие животные что-то сделают, чего он не может понять. Мамонтам был недоступен мир понятий. Потом, попозже он «взбунтуется». Это было новое слово для него, но он его отчетливо понял. Его гнев был спрятан глубоко, но вскоре должен был выйти наружу.

Здесь будет какое-то сражение. Хорошо. Самец был к нему готов. Его сжигало желание наказать виновных за то, что они сделали с ним, он был рад предстоящей драке. Его хобот будет наносить удары, а ноги – топтать и топтать поверженные тела.

Крапивник слетел вниз, поближе к мыши. Он чувствовал, что она осуществляет какую-то напряженную деятельность. Рибела работала над очень мощными чарами, быстрые маленькие всплески мышиного писка возобновлялись каждые несколько секунд. Лессис послушала их и поняла. Рибела была величайшим практиком. Ей удалось установить взаимопонимание с мамонтом. Лессис задумалась, какой путь выбрала Рибела. Возможно, это будет способ Беллана, немного из Биррака, прямой переход к пост-объему, основанный на фантастически сложной каденции, способной удержать это построение? Или это будет классический путь с эффектом маски для замещения потерянного объема? Правда, мышь была не приспособлена к манипуляциям с объемом. Или это было уникальное творение Рибелы, созданное без помощи магических книг? Если кто и был способен на такое, это могла быть только Королева Мышей.

Какое-то облако напряжения образовалось вокруг мамонта, словно перед грозой в горячий влажный день. Оно росло и росло, и вдруг внезапно оно распалось, без звука, без яростной борьбы оно ушло.

Дело было сделано. Крошечные глазки мыши и крапивника встретились, и Лессис вздрогнула от разрушительного всплеска интеллекта, полыхнувшего из глаз напарницы. В этот момент любой понял бы, что перед ним не просто мышь. Этот всплеск энергии был подобен горящей лампе в пустой Вселенной.

Уже не впервые Лессис ощутила легкий страх перед Королевой Мышей. Рибела достигала тех уровней, на которых действовали сами Повелители.

Она поняла, что Мезомастера внизу должны почувствовать пульсацию свободной энергии и поднять тревогу. Но все-таки это был единственный всплеск, возможно, он останется незамеченным. Мезомастера почувствуют лишь взрыв одной звезды на уровне эзотерической энергии. Они не смогут засечь источник.

И все же было жаль, что теперь враги, по меньшей мере, предупреждены, что кто-то работает с высокой магией, чужой магией в пределах Падмасы. Теперь наблюдение станет более пристальным.

Мамонт стоял тихо, полностью одурманенный. Две крысы, которых вынудили преодолеть страх, пробрались через загаженную навозом солому и начали грызть манжету из толстой кожи, которая держала заднюю ногу самца.

Бесы и собаки находились вне клетки. Собаки перепугались, и было отчего. Мамонт ненавидел собак. Даже сильнее, чем бесов.

Подоспела подмога, с копьями в руках. Казалось, охрана твердо решила убить крыс.

Но в этот самый момент послышался звук горна и бой барабанов. Затем отозвались другие горны, призывая к вниманию. Барабаны гудели. Бесы в растерянности затоптались. Люди с тяжелым взглядом, те, кто управлял программой выращивания, вышли из двери в конце перехода. Что-то случилось, что-то очень важное.

Крапивник вылетел за ворота, чтобы узнать, что происходит, и скрылся за стропилами. Ощущалось чье-то присутствие, чье-то очень опасное присутствие, присутствие самого Повелителя.

Крапивник был ошеломлен этой неудачей. Мощные чары Рибелы были замечены одним из Повелителей! И тот, кто приближался сюда, мог быть только самым великим из пяти, первым и главным Повелителем пустоты Вануса,{7} Херутой Скаш Гцугом.

Лессис погасила проекцию своей мысли почти целиком. Чары перевоплощения требовали мало энергии и не могли быть обнаружены в этом огромном помещении. И все же она попыталась не думать.

Рибела тоже приняла меры предосторожности, она скользнула вниз и скрылась в соломе. Самец спокойно жевал в своем углу. Крысы попрятались.

Теперь и Лессис и Рибела начали замечать признаки, внушавшие надежду. Атмосфера присутствия, которую они почувствовали, казалось, не была насыщена эмоциями, которых следовало ожидать, если бы их собирались захватить.

Через несколько секунд в голове Лессис возник яркий образ. Мысли Херуты пронизывали все вокруг. Он настолько привык проявлять свою власть, что не приглушал ничего. Самая обычная мысль выражалась с весомостью пирамиды. Образы замелькали в умах всех окружающих. Простые люди с трудом переживали эти ментальные взрывы. Часто они падали на колени, их опустошенный мозг не мог пережить шока.

Он пришел, он сам, во плоти, самый великий из Пяти, Повелитель пустоты Вануса, он пришел осмотреть клетки с мамонтами и расспросить Хозяина мамонтов. Эти вопросы были очень важны. План, разработанный самим Херутой, не полностью выполнялся. Почему производство великанов-людоедов не достигло положенного уровня? Хозяин мамонтов был выбран самим Херутой. Он все еще доверял своему выбору. Но великанов должно быть больше. Бесы у ворот клетки самца простерлись ниц, когда Повелителя несли мимо них в его кресле восемь сильных рабов, сгибающихся под этой тяжестью. Великий Повелитель был закован в блестящие стальные латы с золотым узором. Бесы не поднимались еще полминуты, после того как кресло уже скрылось из виду.

Прячась за балками стропил, крапивник последовал за Повелителем. Кресло внесли за двери офиса. Тотчас же возник молодой человек, могучий с виду, с длинными черными волосами. В знак покорности Великому он рухнул на колени.

Кресло плавно опустили на землю. Фигура в латах поднялась с сиденья и медленно сошла вниз. Когда она оказалась на полу, она решила пройтись – подобно любому смертному. Как они ни старались, в человеческом мире Повелителям приходилось жить как обычным людям. Они не могли переступить некоторые пределы, несмотря на все их ужасные силы.

Вместе с Хозяином мамонтов Херута осмотрел самку мамонта, а затем новорожденного великана, который учился ходить в маленькой клетке. Чудовищным младенцем руководили несколько бесов с загривками как у быков, вооруженные стрекалами и бичами. Они мучили большое животное, вызывая у него стойкое желание убивать.

Наверху перелетал с балки на балку крапивник.

– Они должны убивать сразу же после рождения, – холодно сказал Хозяин мамонтов. – Первое, чему они должны научиться, – это убивать. Тогда они всегда будут хотеть этого.

Хриплым и скрипучим голосом Великий ответил:

– Этот мир переполнен жизнью. Необходимо прореживать ее.

В клетку к юному великану втолкнули старого раба. Бесы выскользнули через маленькие запасные выходы.

Великан поковылял к рабу. Старик попятился, крича от ужаса. Великан шел на него и с внезапным ревом прыгнул и потянулся за добычей. Раб потерял контроль над мышцами живота. Он пытался увернуться, но, поскользнувшись на собственных испражнениях, упал. Затем великан схватил его за локоть, поднял вверх и встряхнул.

Тот закричал. Великан стал рвать его на части и бросать себе в рот.

– Весьма неплохо, – сказал Херута Скаш Гцуг.

Специальное отделение чрезвычайно сильных троллей-альбиносов прибыло, чтобы помочь бесам подчинить молодого великана. В руках у них были тяжелые дубины.

– После того как они убьют в первый раз, жизненно важно, чтобы мы переломили их и заставили подчиняться нашей власти.

С потолка упала сеть, надежно контролируемая руками бесов. Великан попытался разорвать ее, но тут тролли напали на него с дубинами, свалили на землю и начали учить послушанию.

– Очень хорошо, но выпуск продукции не достигает положенного.

Хозяин мамонтов смиренно закивал:

– Конечно, но у нас есть проблемы.

– Опишите их.

Хозяин мамонтов почувствовал, что у него пересох рот:

– Великаны, в сущности, находятся вне матки мамонта. Мы укладываем яйцо великана, как нам это предписано. Затем запускается самец. Мы знаем, что этот самец очень плодовит. Но яйцо великана начинает развиваться только спустя неделю. Потом у нас проблема с мертворожденными. Мы теряем одного из пяти и не знаем почему. Хуже того, мы теряем без всякой нужды самку мамонта, мы испытываем хронический недостаток самок.

– А что говорит отдел развития великанов?

– Они ругают самок. Они заявляют, что самок не кормят нужным образом. Или что они бесплодны. Но главное – разработанный процесс не идет должным образом.

– Таким образом, вы обвиняете отдел развития великанов, не так ли? – спросил Великий зловещим тоном.

– Ну, я не могу обвинять самок. Их кормят кукурузой, люцерной, зерном; они больше ничего и не хотят.

– Мне не хотелось бы выслушивать извинения.

Хозяин мамонтов побледнел, но постарался не показать страха, который испытывал. Он пользовался расположением Великого и понимал, что немилость будет трудно перенести.

В этот момент пришло спасение. Сюда приближалась еще одна высокая особа, весьма важная, хотя и блекнущая несколько по сравнению с Повелителем Херутой Скаш Гцуг. Это был Мезомастер.

Все молчали, пока Мезомастер выбирался из своего высокого кресла и становился на колени перед Херутой Скаш Гцуг. Он сообщил, что в Падмасе зарегистрирована пульсация энергии необычной силы.

Пятерка объявила чрезвычайное совещание. Оно состоится во время вечернего нектара, который уже ожидает их.

Херута отпустил Хозяина мамонтов, дав указание сделать все необходимое для увеличения выпуска великанов. Затем он вернулся на свой трон, вызвав силу, медленно поднявшую его высокую особу в воздух и плавно переместившую его на сиденье, в объятия брони.

Да будут повергнуты в изумление все, кто видел мощь Повелителей! Вот так великая сила, высвобожденная ими, вознесет их к власти над всем миром. Наглядная демонстрация того, как, полностью покорив мир этот, они войдут в миры высших энергий. Пусть все смотрят на эту силу и трепещут, ибо они всего-навсего рабы.

49 ГЛАВА

ерута Скаш Гцуг опустился в Первую Пропасть, на самую большую глубину, где было холодно, всегда холодно. Воздух был ледяным – при циркуляции он проходил через пещеру, наполненную льдом, привезенным с далеких гор.

Крапивник следовал за креслом, держась поближе к земле на открытых площадках и стараясь двигаться короткими небольшими перелетами от одной точки к другой. Время от времени он чувствовал сканирующее поле, порождаемое Мезомастерами, но сознание крапивника было настолько незначительным, что его не замечали.

Херута вознесся в зал нектаров и экстрактов. Оркестранты, спрятанные с внутренней стороны, подышали на замерзшие пальцы и разразились счастливой торжественной музыкой. Возвышенно звучали струнные, одухотворенно пели горны, гремели ликующие цимбалы. Это было задумано для улучшения настроения Повелителя, что всегда и достигалось. Херута проплыл через каменный портал, а когда вошел, снял свой шлем.

Входной пролет остался открытым, но крапивник заколебался. Лессис была уверена, что открытый дверной пролет нельзя пересечь, не привлекая чьего-либо внимания. Ей нужен был какой-то способ попасть внутрь.

Она услышала приближающийся легкий шум шагов. Трехъярусный передвижной сервировочный столик толкала перед собой, приближаясь к двери, пара ослепленных рабов. На нем стояли блюда с вафлями и экстрактами, а также разнообразной сладкой выпечкой. Крапивник рискнул. Он пролетел под нижний ярус столика и спрятался между бутылочек сладких экстрактов.

Сервировочный столик пересек входную дверь и проехал мимо невидимой охраны. Это был короткий темный переход, затем свет стал ярче: они въехали в зал нектаров и экстрактов.

Он был просторным, филигранной работы, изящного стиля, с элегантной обработкой деталей. Стены, потолок и даже пол были украшены чудными детальными изображениями регалий власти в пастельных, лавандовых, желтых, светло-голубых и розовых тонах. На стенах между вычурными регалиями власти висели картины самых значительных моментов из жизни пяти Великих Повелителей.

В центре стоял большой круглый стол из белого мрамора. На нем были расставлены бокалы с нектаром.

Все уже собрались, дожидаясь Херуту Скаш Гцуга. Они потягивали нектар через соломинки из платины и парили рядом со столом, демонстрируя свою мощь в левитации. Прад Ацоц был справа, Гштунга напротив, Прад Датсе слева и Гцуг-Терва рядом с ним. Херута не промолвил ни слова, пока не выпил свой нектар и не съел три вафли с экстрактом.

– Что случилось? – произнес он наконец. Последовало молчание. Оно затягивалось. Наконец заговорил Гцуг-Терва:

– Кто-то занимался магией внутри нашего периметра.

– Внутри нашего периметра? Они чересчур осмелели. Нам следует вновь вычистить свой дом. Заговоры всегда начинаются среди рабов. И все же, насколько я помню, мы занимались ликвидацией совсем недавно.

– Последний раз нам сопутствовал успех, но у наших врагов есть еще резервы. – Прад Датсе всегда без колебаний поддерживал Херуту Скаш Гцуга.

– Должно быть, это ведьма начала еще один заговор. Если так, то она зарвалась и вышла из игры. Мы будем искать везде, всюду, и высоко, и низко, пока мы ее не раскроем.

– Нам надо захватить ее живой, – сказал Прад Ацоц. – Такая ведьма может стать ключом к будущей победе.

– И мы все порадуемся на ее допросе, – произнес Гштунга.

Херута Скаш Гцуг согласился:

– Я полагаю, мы потратим время на самостоятельные поиски. Давайте соединимся на эзотерическом уровне и поищем эту ведьму.

Они кивнули, глаза, наполненные черным огнем, не мигали. Их сила была огромна.

Все сделали по глотку нектара, а затем привели себя в состояние транса Ниродхи, тогда как Гцуг-Терва бросал отдельные слова заговора темной силы. Подобно звезде, загоревшейся в космосе, их сознание распространилось вдоль эзотерических уровней. Пока это происходило, волна ужаса охватывала умы каждого живого существа в достаточно широких пределах. Все сразу поняли, что Великие чем-то заняты, все почувствовали прикосновение их чудовищного ума, который скользил мимо, вглядываясь, если его что-то интересовало, просматривая их самые тайные мысли.

Лессис была предупреждена, поэтому она опустошила сознание крапивника ниже уровня сна. Она молилась, чтобы не выдала себя Рибела.

Расширяющаяся мысль Повелителей охватила подземный город и даже Квадрат на более высоких уровнях.

Ничего. Они вновь прогнали волну мысли и вновь ничего не обнаружили. После нескольких проб, быстро сменяя один метод другим, перескакивая с физических уровней на эфирные, они сдались. На эзотерическом уровне в Падмасе ничего не было обнаружено. Они прервали свои поиски.

– Печально, – сказал Прад Ацоц.

Они выпили нектар и пожевали вафли, слегка сдобрив их экстрактом.

Тем временем по всей Падмасе мужчины и женщины, дрожа, возвращались к своим занятиям, пот холодил их лоб и подмышки. Подобные потрясения были ужасающи, но, к счастью, очень редки.

Мозг крапивника вновь был приведен в состояние бодрости небольшим толчком. Лессис была уверена, что ни ее, ни Рибелу не обнаружили. Она прислушалась к Пятерым, которые уже беседовали.

– Пусть Мезомастера продолжают свои поиски.

– Но Мезомастера уже сообщили о магии ведьм.

– Я чувствую, – сказал Гштунга. – Что-то произошло.

– Конечно, Гштунга. Если ты обнаружил что-то, значит, оно произошло. Ведьма должна оставить наш периметр.

– Или умереть от страха, – сказал Прад Датсе с каким-то звуком, который некоторые могли принять за смех, но большинство скорее подумало бы о скрипе мела по доске школьного учителя.

– Пусть Мезомастера возобновят свои усилия. Ничто не может скрыться от нашего поиска.

– Возможно, Прад Датсе прав, – сказал Гштунга, и все рассмеялись.

Херута Скаш Гцуг выразительно хмыкнул и этим вернул всех к молчанию.

– А теперь вернемся к вопросу об уровне выпуска великанов.

Глаза, пылавшие черным огнем, повернулись к нему.

– Вопрос заключается в качестве семени, которое поставляет отдел великанов.

– Всех, кто занимается внедрением чего-то нового, всегда ждут трудности. Так и здесь. Я предупреждал, что это может случиться.

– Здесь нет проблем, Гштунга, – сказал Гцуг-Терва. – Силы вторжения достаточно снабжены троллями класса великанов.

– А как идет вторжение? Мы не слышали новостей больше суток!

Воцарилось молчание. Затем заговорил Херута:

– Мы приблизились к критическому моменту быстрее, чем ожидалось. Враг сконцентрировался в месте, называемом Фитоу. Наши силы отвлечения начнут движение, чтобы сблизиться с ним через три дня.

– Как велики силы врага?

– Они наскребли все, что у них есть. Вероятно, тысяч сорок они смогут выставить.

– А наши силы отвлечения достаточно сильны?

– Генерал Лукаш уверяет меня, что враг в Фитоу пойдет на наш обман, и тогда наших сил отвлечения будет достаточно, чтобы задержать их в Фитоу.

– А наша первая армия двинется, как спланировано, на Марнери?

– Точно, мой добрый Прад Датсе. Мы застигнем Марнери буквально без обороны. Мы возьмем этот сказочный белый город на Ясном море. Затем мы продолжим наступление и возьмем Би, а после него – Пеннар. Три вражеских города одним ударом. Мы выложим гору из их черепов!

Крапивник содрогнулся.

– Берите сладости. Мне хочется пирожного с айвовым экстрактом.

– А мне – с медом.

Их разговор перешел на необходимость подкреплений. До сих пор продвижение было образцовым, но, когда имеешь дело с империей ведьм, очень важно не успокаиваться. Грядут новые бои. Ведьмы будут драться до конца, все время нанося удары. Постепенно, конечно, следует набраться смелости и построить большой флот, чтобы контролировать океаны, а затем они смогут захватить острова Кунфшона и разгромить ведьм и их рабов.

Лессис едва слышала последние фразы, ее мысли смешались. Самое страшное заключалось в том, что этот план мог оказаться успешным. Лессис знала, что любая армия Аргоната, которая состояла из семи легионов, была способна устоять в обороне. Но какими окажутся великаны в сражении с драконами? И если командующий такой армией не сообразит, что обманут силами отвлечения, тогда как другая армия идет на Марнери, Аргонату грозит полный разгром.

Но если командующий это достаточно быстро поймет, то такая армия смогла бы отступить к северу, временно оставив богатые провинции Аубинас, Лукул и Троат. Затем легионы отбросили бы армию отвлечения и перешли на перехват главных сил врага. Появилась бы возможность дать решающее сражение. Войско отвлечения могло быть более крупным, возможно, больше, чем армия со всеми своими легионами. Оказаться зажатыми между двумя вражескими армиями – это поставило бы под угрозу разгрома все их силы.

Это был блестящий план. Если бы великаны оказались полной неожиданностью для Аргоната, что вполне могло случиться, то командующий легионов легко мог растеряться. Пытаясь противостоять великанам, он сделал бы роковую ошибку и остался на месте.

Рабы выставляли на стол все новые бутылочки с экстрактами, чтобы можно было смачивать сладкие вафли. Крапивник увернулся от рук, затем подобрал несколько крошек от вафель, которые остались на тарелках.

Пятеро покинули помещение. Рабы вывезли сервировочный столик. Крапивник, которого никто не увидел, полетел в темноту Первой Пропасти.

50 ГЛАВА

рапивник вернулся к клетке самца-мамонта. Ему пришлось ждать почти час, пока бесы не открыли ворота клетки и не принесли кукурузу для ее громадного обитателя.

Мамонт ел кукурузу, а крапивник принялся клевать насекомых и зерно. Бесы ушли. Из-под соломы появилась мышь.

Лессис передала все, что она слышала.

– У нас уже есть то, за чем мы пришли. Мы должны тотчас же возвращаться. Каждый день жизненно важен.

– А самец освобожден?

– Да. Манжета только видимость, она держится на нитке, он может порвать ее в любое время.

– Хорошо. Тогда мы готовы.

Матерый семнадцатилетний самец провел самые интересные часы своей жизни, прислушиваясь всем своим существом к мыслям-мечтам, нашептываемым мышью. Эти мысли наполняли его глубоким волнением. Где-то в глубине своего существа он трепетал. Ему обещали дать шанс, чтобы отомстить. Он вновь станет диким.

Тем не менее внешне он оставался тихим и мирно пережевывал кукурузу, думая о самых лучших временах, которые мог припомнить: радость от первой самки, дни, полные игр юности, его мать и семья в те времена, когда он был малышом.

Мышь сказала ему, что, когда придет время, то, что держит его ногу, разрушится, и он освободится. Это будет сигналом, и он сможет начать действовать.

Как только он окажется по ту сторону клетки, мышь поведет его. Она уверяла, что знает путь.

Ворота вновь открылись, на этот раз чтобы пропустить тележку для навоза, которую толкали рабы. Они разобрали свои лопаты и принялись за работу в клетке, осторожно обходя мамонта. В нормальных условиях он не был злым, но, когда имеешь дело с такими громадными, опасными зверями, нельзя быть самонадеянным.

Двери опять открылись, и бесы крикнули рабам, чтобы те поторопились.

Сразу никто не заметил, что спокойный самец освободился от цепи. Но в следующий миг он двинулся за тележкой с навозом и перевернул ее прямо на троих бесов. А миг спустя уже вышел из ворот. В его правом ухе сидела мышь, нашептывая сны о свободной жизни. Над ними летела маленькая птичка.

Опережая мамонта, покатилась волна перепуганных людей и бесов. На одном из перекрестков он схватился с группой бесов. Некоторых он передавил, других разбросал как тряпки, остальных оставил орущими от ужаса.

Он вломился в стойло и вырвал из стены цепи, чтобы освободить молодую самку. Вломился в другое, но уже ничем не мог помочь самке, которая умирала от тяжелых родов.

В гневе он помчался вдоль стойл, разбивая их ворота, и освободил еще двух самок, которые были только недавно оплодотворены, поэтому все еще сохраняли подвижность и были почти такими же разозленными, как и самец.

Появились люди с копьями. Мышь посоветовала мамонту вырывать секции деревянных стойл и размахивать ими как веткой. Это оказался неплохой способ защиты.

Люди начали бросать свои копья, но с большого расстояния, поэтому смогли нанести зверю только одну-единственную поверхностную рану. Вид выдранных из стойл дверей, которые летели на них, был устрашающим, люди повернулись и побежали.

Осатаневшие мамонты неслись вперед, разнося все на своем пути в зоне воспроизводства мамонтов.

Они разогнали охрану у ворот и убили дюжину бесов, глупо попавшихся на их пути.

На мамонтов обрушивались мечи, стрелы, копья, им наносили раны, но, казалось, они ничего не замечали. Это был рейд смерти, и громадными ногами и хоботами они мстили угнетателям за весь свой род.

Мышь вычислила, что тайный вход в более высокие Глубины был прорыт совсем недавно. Мамонты не могли быть спущены в Четырехдольник втайне, значит, должен существовать еще один вход сюда и, следовательно, отсюда.

Они достигли прохода, расширявшегося влево. Вправо же он уменьшался. Двери были темными, окна закрыты. Мышь сказала несколько слов на ухо мамонту. Зверь повернул направо, за ним последовали самки.

Толпа испуганных людей и бесов, несшихся впереди них, свернула вбок. Крапивник пролетел вперед. Там находились ворота, охраняемые десятком бесов и парой троллей-альбиносов.

Тролли попытались остановить мамонтов. Самец атаковал. Тролль взмахнул массивной дубиной. Самец дернулся, остановился, сделал обманное движение, вырвал хоботом дубину из больших рук тролля, опрокинул его и тяжело прошелся по телу. Самки сделали то же самое с другим, хотя тому удалось ударить одну из них дубиной. Несчастную добили копьями бесы, которых, в свою очередь, растоптал самец. Затем беглецы продолжили путь через ворота вверх по спирали перехода к следующим воротам.

Там была усиленная охрана и четыре тролля. Борьба шла дольше и более жестоко. Семнадцатилетний самец все же одержал победу, несмотря на то что не смог предотвратить несколько сильных ударов. В конце боя ему нанесли тяжелую рану. Еще одна из самок была повержена и умирала теперь, истыканная копьями. Но более молодая самка была жива и помогала ему. Матерый самец пошел вперед, и вместе они вышли на дневной свет и солнце, на свежий воздух из мрачного подземелья.

А враги все прибывали, великое множество врагов. Послышался стук копыт и крики багутских всадников, вооруженных арбалетами. Они открыли огонь по двум мамонтам, бегущим по открытому пространству. Хоть и не надолго, но огромные животные победили. Они взбунтовались, разбили свои цепи и бежали из ада, уготовленного им угнетателями. Хоботы сплелись вместе и остались в таком положении, даже когда туча стрел обрушилась на героев.

Две мили уже пробивалась мышь среди мха, а крапивник кружил над нею. Над ними было глубокое голубое небо, на котором нельзя было увидеть ни облачка.

Положение было ужасным, мышь чувствовала себя более уязвимой, чем даже внутри Четырехдольника. Ястребы могли наброситься на них в любую секунду.

Над ними скользнула тень. Они застыли. Мышь посмотрела наверх и приготовилась бежать. Над головою парил большой орел. Он взмахнул крыльями, снизился и приземлился на лишайник, посреди застывшего от холода луга.

Куика видел внезапное появление двух огромных мамонтов из пещеры, вырытой на восточной стороне возвышенности Падмасы. Это могло означать только одно.

И вот уже обессиленная мышь взобралась на шею орла, юркнула в кожаный мешочек и свернулась там. Крапивник уселся возле нее.

Орел поднялся в воздух и пролетел над местом смерти молодых мамонтов, которых окружала улюлюкающая толпа жадных до крови багутов. Когда орел поднялся выше, он был замечен одним из охранников Квадрата. Последовал рапорт.

В зале нектаров и экстрактов совещались Пятеро.

– Вышлите рукх-мышей, схватите этого орла, – сказал Херута Скаш Гцуг.

– По возможности, живым, но если не получится, то и мертвым.

51 ГЛАВА

ас за часом армия Повелителей переходила через перевал Высокий. Дивизии бесов, полки троллей, бригады кавалерии, бесконечные вереницы повозок, широкая река людей, лошадей, чудовищ катилась через перевал вниз к прекрасным землям Аргоната.

Они передавали друг другу фляжки с черным зельем и жевали полоски сушеного мяса. Тысячи барабанов гремели, чтобы все двигалось в заданном ритме.

Командование заставляло войска двигаться десятимильными переходами, потом делало остановку и сверялось по картам. Генерал Лукаш уже давно понял, что точное знание, где находишься ты сам и где располагается противник, жизненно важно. С армией в три раза больше, чем та, которую он привел к победе при Бараше, он больше всего боялся потерять управление. Чтобы противостоять центробежным тенденциям столь громадного войска, он постоянно проверял его реальное состояние.

Одну из проблем порождали багуты. Хорошие наездники и способные разведчики, они обладали раздражающей привычкой ничего не сообщать о себе, пока не заберут всю добычу, какую только смогут. Лукаша постоянно беспокоила мысль, что его передовые части могут попасть в засаду. Он знал, что не вся королевская армия была перед ним. Легионы Аргоната славились тем, что были лучшими вооруженными силами в истории человечества. Лукаш уважал их репутацию.

Генерал сильно изменился. На протяжении буквально нескольких дней он растерял свои дикий задор и стал лишь тенью своего бывшего «я». Трембоуд Новый следовал за генералом повсюду в настроении, близком к чистой созерцательности. Все шло прекрасно.

Громадная армия вытянулась от Верхнего Ально до узкого ущелья, сжимавшего в верхнем течении реку Лис. В Ально они проходили мимо пылающих селений все дальше в плодородные земли Арнейса. Холмы скрывались ряд за рядом в надвигавшемся тумане. Они проходили мимо зеленых полей, где вызревал летний урожай кукурузы, мимо виноградников, где наливался виноград; ячмень был также готов к уборке. В тридцати милях перед ними лежал большой город Куджак. Он был обнесен стенами, но укреплен не слишком хорошо. Если они используют троллей и тараны, ворота долго не продержатся.

А в семидесяти милях впереди раскинулся Кадейн, один из величайших городов Аргоната.

Трембоуд не мог сдержать себя и пел от радости. Небеса были голубыми, без единого облачка. Прекрасная страна – полосы небольших пшеничных полей и садов, опрятные каменные крытые соломой дома. Все созрело для грабежа!

Но главной причиной, почему Трембоуду хотелось петь, была перемена в генерале Лукаше. Две ночи тому назад неожиданно из Падмасы прилетела рукх-мышь. На своей спине чудовище привезло пассажира. Гостя трудно было назвать обычным, это был сам Мезомастер Вапул. Мезомастер тотчас же прошел в палатку к Лукашу. Он поднял генерала с постели и выгнал всех остальных. Те, кто осмелился предпринять попытку подслушивать, попали под влияние чар, которое проявлялось сначала легким звоном в ушах, а затем быстро перерастало в мучительный звон, который становился невыносимым. Требовалось полчаса или больше, чтобы он утих.

Когда Лукаш вышел, его дубленое лицо было очень бледным, глаза блуждали, а голос стал ровным, нейтральным и невыразительным.

Затем Вапул призвал Трембоуда и сообщил ему, что роль мага в предстоящей кампании должна возрасти. В задачу Трембоуда будет входить управление генералом и пересылка донесений Вапулу. Вапул был теперь верховным командующим, но Лукаш останется командующим действующей армией. Лукаш – хороший тактик, но в тех – довольно частых – случаях, когда он преувеличивает свои личные возможности, он становится неуправляемым. Значит, кто-то должен понемногу, по мере необходимости, поправлять генерала. Для этого и нужен был маг, а Вапул прибыл, чтобы осуществлять общее руководство.

Для ежедневного контроля над Лукашем Трембоуду был выдан маленький серебряный свисток. Один звук – и Лукаш трясся, шатался и тотчас же замолкал. Теперь все распоряжения Трембоуда моментально и беспрекословно выполнялись. Трембоуд праздно подумал, что было бы занятно научить Лукаша чистить ему обувь. Это было бы полезно как для Лукаша, так и для прекрасных мягких сапог Трембоуда для верховой езды. Но все же Трембоуд отдавал себе отчет в том, что Лукаш сейчас чрезвычайно занят. Возможно, позже найдется время и для сапог.

Вапул появлялся и исчезал верхом на летучей рукх-мыши с какого-то высокого холодного выступа, который он выбрал местом своего отдыха. Там он медитировал, чтобы достичь эзотерического уровня и установить связь с силами власти в Падмасе.

Начиная с этого момента, Трембоуд обнаружил, что жизнь – это радость. Великая армия двигалась по расписанию, подобно колоссальным игрушечным часам. Они врезались в центр проклятого Аргоната, как лезвие горячего ножа в масло. Завтра на рассвете они будут в Куджаке, а еще через пару дней в Фитоу. Славную добычу они, должно быть, захватят в Фитоу! Вряд ли где-то существовал городок богаче и красивее этого. А затем, после Фитоу, придет черед Тупину и прекрасной земле Пенгарден, а потом и самому Кадейну!

А после того как падет Кадейн и рухнут оставшиеся очаги сопротивления, он, Трембоуд, станет новым правителем великого города. Это была вдохновляющая мысль.

Генерал и маг спешились и принялись еще раз вместе сверять, как идет перемещение отдельных воинских частей. Подошли багуты в сопровождении нескольких наемников-кавалеристов с жестокими лицами. Цивилизованные наемники служили Падмасе с внушающим ужас профессионализмом, обретенным в непрекращающихся смертельных сражениях в Кассиме и Чардхе. Некоторые из этих людей воевали в победоносных армиях Примирившихся Штатов и творили чудовищные зверства задолго до того, как поступили на службу Падмасе. Сейчас они принесли Лукашу очень важные сведения.

Трембоуд внимательно слушал и следил, как генерал анализирует ситуацию.

Куджак был уже осажден, но требовалось еще более ужесточить осаду. В фермерских угодьях Эпи, Ально и Фенксе были захвачены большие запасы продуктов и пиши. Багутские разведчики проникли в предместье Анделайна, где заметили признаки того, что сопротивление врага усилится. Казалось, что они были намерены бороться за Фитоу.

Лукаш отдавал приказы, его штаб торопливо все записывал. Лукаш прочитывал их, запечатывал и тотчас же отсылал. Курьеры торопливо скакали по всем направлениям. Гигантское войско начало выполнять решающие маневры. Большие сюрпризы ожидали врагов!

52 ГЛАВА

центральной части болотистой долины Каленса положение было близко к катастрофическому. Капитан Идс уже использовал все известные ему приемы, чтобы довести до максимума эффективность своего маленького отряда и замедлить наступление пяти тысяч бесов, но все когда-то кончается. Вот уже несколько недель люди и драконы во всех направлениях пересекали болотистую равнину, лежащую вблизи озера Ваттель. Они устраивали засады, нападали на пикеты врага, откладывали отступление до последнего момента, а затем отступали и отступали. Всегда. Все: солдаты, драконы и драконопасы – впали в состояние отупения. Они шли по серой внутренней долине к далекому недостижимому горизонту. Их глаза уже почти не видели света, но они все шли, а когда было нужно, сражались.

Капитан Идс был хорошим воином. Он и его офицеры совершали чудеса тактического планирования. Отряд провел уже десятки мелких схваток, и все же потери были незначительны, каких-то пять кавалеристов-талионцев, четыре лучника и десять легионеров. Еще было несколько ходячих раненых, которые шли впереди вместе с беженцами. Число боеспособных драконов уменьшилось на три. Двое могли идти, но были не способны сражаться, хотя Антер собирался вскоре вернуться в строй. Тенебрак был близок к смерти, его отослали на большой лодке вверх по течению. Самого Идса зацепила стрела, к счастью, не отравленная. Рану смазали мазью Старый Сугустус, хирург наложил десять швов, и теперь капитан быстро поправлялся.

Но все, что проделали легионеры, было недостаточно. Враг шел за ними по пятам, а колонна беженцев впереди еле ползла. На южной стороне озера Ваттель все пути сливались в один-единственный тракт. Враг наседал с еще большей силой, чем прежде, чувствуя, что появилась возможность добраться наконец до беженцев, которые все сгрудились на единственной дороге.

Хуже быть не могло. Идс уже использовал все возможности маневра, беженцы полностью выдохлись. Десять дней и ночей форсированного марша погубило уже пятнадцать процентов неприспособленных к таким условиям людей. Остальные механически и медленно переставляли ноги.

Это не была обетованная земля.

Река Каленс в своем среднем течении текла в мягких почвах. Она впадала в спокойное озеро Ваттель, которое по форме напоминало боб, двадцать миль в длину и шесть-семь миль в ширину. На южной стороне озеро совсем близко подходило к подножию холмов Ваттель Бека. Дорога здесь проходила между озером и холмами. Именно здесь скопилась вся медленно двигающаяся масса беженцев.

Идс поехал, чтобы посовещаться с капитаном Ретинером из легкой кавалерии Талиона. Ретинер и командир эскадрона Кроэл уже ждали его. Солдаты были еще способны сражаться, но их лошади были истощены, а многие ранены. И все же они перемещались взад и вперед вдоль линии врагов, беспокоя багутов и держа их на расстоянии от колонны беженцев.

Идс и Ретинер уже знали, что несчастья не избежать.

– Нас разгромят, если мы будем сражаться одной колонной. Они бросят на нас все свои силы. Драконы выдохнутся, и враг прорвется.

Идс предложил отчаянный план. Он вызвал командира эскадрона Таррента, и когда Таррент прибыл, быстро изложил свой план.

– Драконы на грани изнеможения, сэр. Я не знаю.

– Я знаю, что они устали, командир Таррент. Мы все устали. Но если мы не сможем замедлить продвижение врага, мы все вскоре будем мертвы.

Таррент кивнул:

– Да, сэр, конечно…

Таким образом, самых стойких драконов – Базила Хвостолома, Альсебру, Влока и Пурпурно-Зеленого, у которого теперь ноги были как стальные, и жаловался он меньше, чем обычно, – отправили на крутые склоны Бека, в густые кустарники, где так легко прятаться и так трудно передвигаться.

Виверны стали экспертами по устройству засад, недаром они были хищниками. Они уже много раз умудрялись нападать на багутов и возникать внезапно прямо посреди скопища бесов, вызывая общую панику и значительные потери.

Враг изменил тактику, и в последнее время в передовых частях начали встречаться новые соединения. Драконы обнаружили, что им все чаще приходится сталкиваться во время вылазок с отделениями троллей.

Идс и Ретинер решили, что направят пятьдесят кавалеристов Талиона для совершения диверсий против багутской конницы. Идс надеялся выманить колонну багутов вперед и отрезать от основных сил. Затем должны ударить драконы и сбросить противника в озеро.

Это был излюбленный стиль Идса – использовать одиночные атаки. Багуты уже несколько раз попадались в его ловушки. Научились ли они осторожности?

Драконы карабкались вверх по склону. Наверху над деревьями нависали массивные валуны, которые скатились в незапамятные времена с вершины Бека.

Драконы расположились среди валунов, замаскировавшись кто как мог. Драконопасы обследовали местность – насколько это можно было сделать в зарослях кустарника.

Они ждали в напряжении и беспокойстве, а главное – очень усталые. Солнце стояло высоко в небе, и его лучи, прорываясь сквозь деревья, расцвечивали узорами огромных зверей. Те сидели настолько тихо, что их можно было принять за ряд больших валунов. Но вдруг повернется длинная шея, обозначится голова большого дракона, блеснут большие черные глаза…

– Когда-нибудь это все кончится, мы будем попивать пиво, вспоминать и смеяться над всем этим, – начал Базил Хвостолом.

– Не очень-то я верю, что когда-нибудь захочу посмеяться над этими нашими злоключениями, – возразила Альсебра.

– А я буду спать целую неделю, – сказал Влок.

– А мне хочется убивать бесов, – отозвался Пурпурно-Зеленый.

– Что ж, если дело дойдет до этого, и я не прочь, – согласилась Альсебра. – Мне просто хотелось бы поспать несколько дней до того, как я буду их снова убивать.

– Внизу тролль, – прошипел Пурпурно-Зеленый. – Я уже его чую.

Это сообщение заставило всех понюхать воздух.

– Не знаю, – сказал Базил. Пурпурно-Зеленый претендовал на то, что у него самый чувствительный нос, и с пренебрежением относился к носам бескрылых вивернов. Базил долго отказывался ему верить, но постепенно все-таки начинал соглашаться.

– Клянусь древними богами Драконьего гнезда, я ничего не чую, но если напрячься, то, кажется, чую небольшую лошадь.

– У летающих драконов чувство обоняния более развито, чем у вас, – констатировал Пурпурно-Зеленый. – Я могу учуять лошадь на большом расстоянии. И мамонтов тоже. Мамонт, доложу я вам, великолепная жратва. Сейчас же я чую только бесов и троллей.

– Сколько троллей? – спросил Влок.

– Не знаю. Наверно, много.

– Сражаться с троллями каждый день – работа тяжелая, – сказал Влок.

– Мои руки достаточно утомились, – пробормотала Альсебра.

– Проблема в том, что беженцы идут медленней. Это означает, что тролли могут на них напасть.

– Проклятые тролли! Кажется, что они становятся сильнее с каждым разом.

– Мне представляется, что это новое поколение, – сказал Влок.

– Это как тролли-меченосцы под Туммуз Оргмеином, – заявил Базил. – С ними проблема была в том, что они двигались слишком быстро. Они были достаточно умны, чтобы использовать меч, но недостаточно умны, чтобы использовать его хорошо.

Послышался свист.

– Это Мануэль. Пора идти.

Они привстали, обнажили мечи.

Серебряный звук горнов раздался внизу между деревьями. Кавалеристы Талиона выполнили свою задачу по отвлечению неприятеля, подняли столько шума, сколько вообще могли.

Драконы услышали этот шум, спускаясь в лес. Впереди гремели тяжелые медные рога. Поднялся крик. Затем еще горны и еще крики возвестили, что лес полон врагов. Трубы конницы Талиона возвестили отход. Одновременно Таррент задул в свой рожок, командуя драконам спускаться вниз сквозь заросли.

Солдаты по-прежнему шумели вдоль дороги. К ним лавиной устремились вопящие багуты с обнаженными клинками.

Драконы приостановились. Последуют ли бесы за багутами, возбужденные запахом близкой колонны беженцев? Это был самый важный и опасный момент в плане Идса.

Внезапно на левом фланге драконов взвыли сотни тяжелых рогов. За ревом труб и грохотом барабанов можно было различить резкие крики бесов и рокот троллей.

– Сюда идет вся их армия, они обогнали нас.

– Я чую троллей, они уже очень близко.

– Что мы будем делать? – спросил Влок.

– Это хороший вопрос, – прокомментировал Пурпурно-Зеленый.

Драконы посмотрели на командира эскадрона. Таррент с беспокойством скосил глаза налево.

Бесчисленная орава бесов шла по дороге мимо маленького отряда, острые копья сверкали над уродливыми головами. Но атаковать теперь, когда большое войско находилось совсем рядом, было бы самоубийством.

– Вернемся туда, где мы прятались, – предложил Релкин. – Ну, туда, где валуны. Мы скатим их вниз. Это займет их на некоторое время.

Драконы и драконопасы не стали ждать согласия Таррента. Они повернули и начали карабкаться на крутой склон Бека. Невидимая линия отделяла нижнюю часть склона, поросшую зрелыми деревьями, от верхней, где были заросли кустарника и молодые деревья. Отряд Таррента вновь очутился среди беспорядочных груд валунов.

Там внизу все еще пели рога и гремели барабаны. Драконопасы полезли на валуны в поисках тех, которые проще всего скатить вниз.

– Это самый хороший, – воскликнул Свейн, указывая на почти цилиндрический кусок скалы, лежащий поверх другого обломка. Каждый из них был в пять футов ширины и даже больше.

– Наконец-то я могу согласиться с тобой, – сказал Мануэль.

Релкин тоже нашел камень:

– А вот еще один подходящий. А эти два просто готовы для сброса.

Драконы уперлись передними лапами в скалу, подсели и напрягли свои огромные мышцы. Затем разом выпрямились, и скала покатилась вниз, к дороге, пробиваясь между деревьями.

Бой барабанов прекратился как по мановению волшебного жезла. Звук трубы захлебнулся. Поднялись вопли, которые нарастали по мере продвижения валуна.

Теперь драконы собрались возле камня, который нашел Релкин.

Он был еще более неровным, в диаметре достигал шести футов и покоился на двух плоских камнях.

И еще раз драконы присели, приподняли обломок на дюйм или два и сдвинули. Он со скрипом сполз с камней, легко покатился вниз по голому склону холма и врезался в заросли кустов на нижнем склоне, съезжая к дороге. Вопли усилились.

– Правильно попал, – вскричал Мануэль, – думаю, что мы нашли для них хороший подарок.

53 ГЛАВА

ень тянулся медленно. Вокруг были враги, и их крохотный отряд был вынужден отступить, даже не успев сбросить все подходящие валуны. Стрелы падали так плотно и часто, что отступление было неизбежным. Драконопасы десятками вытаскивали стрелы из драконьих шкур и джобогинов.

Для спасения оставался лишь один путь, путь наверх.

Драконы оторвали кусок скалы – треугольный зубец почти тридцати футов в длину – и спустили его вниз. Сначала он катился медленно, затем заскользил быстрее, набирая скорость, и врезался в середину толпы врагов. Увидев, как попадали сбитые им тролли, драконопасы прокричали нестройное тихое «ура». Драконы посмотрели друг на друга и пожали плечами. Парни всегда находят причину пошуметь, такова уж их природа.

Внезапно над головами снова засвистели стрелы. Слева загудели тяжелые рога. Проклятые бесы опять заходили с флангов. Все повторялось. Надо было уходить.

Позади склон Ваттель Бека прерывался узким отвесным каньоном, который проходил зигзагами между двумя вершинами – сумасшедшей крутизны выступами, которые выделялись из горного массива Бека. Именно к ним и потащились драконы, тогда как драконопасы прикрывали их отход дождем стрел из своих скорострельных кунфшонских арбалетов.

Драконы достигли вершины и позвали драконопасов. Парни бегом устремились вверх, обгоняя ревущих бесов, которые заполонили все вокруг. Бесами командовали люди.

Дожидаясь своих мальчиков, драконы нашли два валуна подходящих размеров и приготовили их к сбросу. Первый валун раздавил десяток бесов. А едва на краю скалы показался второй, нападающие опрометью бросились вниз. Напрасно предводители лупили их бичами, даже пускали вход мечи. Бесов охватила паника, их уже ничем нельзя было остановить.

Мануэль, который проявил себя как хороший стрелок, долго целился и застрелил одного из офицеров. Остальные отступили, громко ругаясь. Драконопасы испустили еще один победный клич.

Враг снова отхлынул к подножию стены крутого маленького каньона. Теперь они вынуждены будут взбираться по противоположной его стороне, а там одна огромная скала громоздилась на другую. Врагам понадобятся часы и часы, пока они смогут достичь вершины Бека.

Тем временем Пурпурно-Зеленый подкатил еще один кусок скалы порядочных размеров. Базил и Альсебра трудились над обломками поменьше, но более удобными. Они готовили их про запас.

Однако теперь они могли двигаться только вниз. Скала оказалась примерно двадцати-тридцати футов высотой и образовывала своего рода каменную чашу, в которой летали надоедливые мухи. Драконы поняли, что оказались в ловушке. Настроение упало.

– Мы не можем спускаться.

– Черт, я уже голоден.

– Когда мы очень проголодаемся, нам придется сойти вниз и съесть тролля.

– Глупый ты, дикарь, – фыркнула Альсебра. – Мы сойдем вниз, и тролли съедят нас. Там их целая сотня, ждут не дождутся.

– Но сначала мы спустим туда большой кусок скалы. Тогда их останется немного. Послушай, давай ты пойдешь вперед, а пока они тебя едят, мы обмозгуем, как нам отсюда выбраться.

Командир эскадрона Таррент почувствовал необходимость ободрить своих подчиненных. Он подходил к каждому дракону и говорил одно и то же:

– Не беспокойся. Мы все придумаем.

Когда он обошел всех, вернулся и сел, чтобы поразмыслить, что же тут можно придумать, драконы зашептались:

– Дело выглядит так, будто мы уже…

– Клянусь древними богам Драконьего гнезда, никогда не думал, что закончу подобным образом.

– Не знаю, может, мы сумеем забраться на эту скалу, – сказала Альсебра.

– Не думаю, – ответил Влок.

Базил Хвостолом поразмыслил над словами Альсебры, повернулся и начал всматриваться в скалу над ними. Она была не очень высокая, местами только двадцать футов, но крутая, практически отвесная. И на ней не было видно никаких заметных выемок, достаточных больших для лап драконов.

– Нет, – заключил он, – не думаю.

Альсебра пожала плечами.

– Возможно, ты прав, – согласилась она.

Пурпурно-Зеленый вот уже не первый раз завел жалобы на свое решение служить в легионах. У Базила не хватило духу спорить с ним об этом. Таррент встал и повернулся к драконопасам:

– Кто из вас лучший скалолаз?

Все потупились, взгляды некоторых обратились к Релкину.

– Релкин, кто же еще? – сказал Брайон.

– Прекрасно, Релкин, вам поручается задание. Кого возьмете с собой?

– Свейн вполне подходит, – сказал Релкин.

Свейн слегка надулся от гордости, что его имя прозвучало в таких тяжелых условиях. Несмотря на все свое важничанье, Свейн был очень чуток к оценкам Релкина.

– Прекрасно, я сразу решаю обе свои проблемы. Вы оба подниметесь на эту скалу и разведаете, есть ли отсюда какой-нибудь выход.

– Да, сэр, – сказал Свейн.

Релкин кивнул.

Итак, что представляет собой эта стена. Скальные породы и окаменевшая грязь. Плюс кое-какие выемки и несколько хороших глубоких боковых трещин. Для Релкина, который провел свое детство среди утесов Голубого Камня, это был нетрудный подъем. Для Свейна, который лазил по скалам Сеанта всю свою жизнь,{8} он также был вполне доступен. Вскоре мальчики добрались до верхнего выступа. Он был таким же узким, как и тот выступ внизу, на котором остались драконы. Но здесь на поверхности скалы было много трещин, а одна их них представляла собой довольно широкую расщелину, по которой можно было взобраться дальше. Они поднялись примерно на тридцать футов и попали на более просторную плоскую площадку.

Еще более крутая скалистая стена нависла над ними.

Релкин повернулся, чтобы осмотреться, и лицом к лицу столкнулся с двумя молодыми, поразительно красивыми девушками.

Девушки были так же удивлены появлением незнакомцев, как те – встречей с девушками. Обе носили накидки из шкур оленя, мокасины и грубые кожаные рубашки. У обеих было оружие. Их кожа обветрилась на солнце и воздухе, светлые волосы, выгоревшие на солнце, развевались у них за спиной.

– Клянусь дыханием, – пробормотал Свейн.

Та, что слева, тоненькая и стройная, вскинула лук.

– Кто вы? – спросила она на языке верио, но с сильным акцентом.

Другая девушка выхватила из ножен маленький меч. Они явно привыкли пользоваться своим оружием.

Свейн попытался подтянуть свой арбалет, свисающий на веревке с руки. Девушка была готова стрелять.

– Замри, Свейн, не шевелись, если не хочешь здесь умереть.

Свейн со злым лицом повернулся к девушке, но не двинулся. Релкин был прав. Секунда ожидания показалась всем долгой. Стрела не вылетела из лука.

Релкин обратился к девушке:

– Дракониры Релкин и Свейн из Стодевятого драконьего эскадрона Марнери к вашим услугам, молодая леди, – он отдал честь, но воздержался от вопроса, что делают здесь юные женщины, такие красивые, когда совсем рядом неприятельское войско бесов.

– Я думал, что беженцы идут впереди нас, Релкин.

– Так оно и есть, Свейн, но я полагаю, что они не оттуда.

– Тогда кто же они, во имя дыхания?

– Проклятие! О ком вы говорите? – резко спросила девушка с луком.

– Прошу прощения, молодая мисс, но мы говорим о вас, – сказал Релкин и шагнул вперед. Стрела двинулась, чтобы не потерять цель. Это была стрела охотника, длинная, с острым стальным наконечником, и с такого расстояния она легко прошила бы парня насквозь. Он надеялся, что девушка не выстрелит.

Вторая, более плотного телосложения, подошла поближе, все еще держа меч наготове, и пристально посмотрела на чужаков.

– Это драконопасы! – объявила она. – Я узнаю их форму.

– Все это прекрасно, Сильва, но что они здесь делают?

– Что вы здесь делаете? – спросила девушка с мечом.

Релкин вздохнул:

– Возможно, вы этого не знаете, но прямо под вами в долине находится армия врага.

– Это так, девушки, – поддержал Свейн. – Пять тысяч бесов или больше. Возможно, сотня троллей. И они поднимаются этим путем. Вам нужно уходить.

– Конечно, нас здесь скоро не будет. Я Эйлса, дочь Ранара. А это моя подруга Сильва Гейсга. Мы ведем разведку вот уже несколько дней.

– Вы – разведчики? – переспросил Релкин, все еще не веря, что женщины будут так рисковать, рискуя столкнуться с подобными врагами.

– Ну… – в первый раз девушка с луком, кажется, заговорила менее властно. – Не официально.

– Тогда зачем вы здесь? Вражеская армия там внизу – это армия бесов и троллей. Они захватят вас как племенных курочек.

Релкин видел вещи и похуже в Туммуз Оргмеине.

– Они никогда не схватят Эйлсу, дочь Ранара, – фыркнула девушка, опуская лук и убирая стрелу в колчан.

Вторая девушка вложила меч в ножны:

– Вы – драконлпасы?

– Да, мисс.

– Где же тогда драконы?

– Внизу. Мы поднялись по узкой небольшой тропе и оказались в западне. Драконы не могут лазить по скалам, а враг находится внизу, у расщелины, откуда мы начали подъем.

– А драконам не подняться на скалу?

– Они слишком большие и слишком тяжелые.

– Понимаю, – Сильва встала и подошла к Эйлсе, которая резко качнула головой.

– Извините за мой вопрос, мисс, но кому нужна ваша разведка? – спросил Релкин.

Эйлса, дочь Ранара, фыркнула:

– Клану Ваттель, конечно. Вы находитесь на его землях.

Вторая девушка, пытаясь смягчить высокомерие Эйлсы, вступила в разговор:

– Клан Ваттель владеет всеми землями на этой стороне реки от озера до высот Огненной скалы.

Все, что Релкин знал о клане Ваттель, было почерпнуто из обрывков слухов. Обычный клан жителей гор, только большой. Они жили здесь с начала времен.

Заговорил Свейн:

– Не поймите меня неправильно, мисс, но я бы хотел вытащить сейчас свой арбалет, если вы не возражаете. Он подвешен на веревке, если вы понимаете, что я имею в виду.

Эйлса нетерпеливо кивнула:

– Поднимайте, но положите там, где я его могу видеть.

Свейн так и сделал, затем выпрямился. У Релкина мелькнула счастливая мысль.

– Так вы хорошо знаете эти места?

– Очень хорошо.

– Значит, если здесь есть путь для наших драконов, вы о нем знаете?

Казалось, девушка колеблется. Релкин настаивал:

– Нам необходимо найти им выход отсюда, или они умрут. У нас тысячи беженцев, среди них много женщин, они движутся перед нами. Без этих драконов они пропадут.

Девушки посмотрели друг на друга.

– Молчи, Сильва. По законам клана, я твой командир.

– Эйлса, это несправедливо!

Релкин вспомнил, что девушки сказали о том, что они могут убежать от любого беса, если те появятся здесь. Каким-то образом девушки попали сюда. Значит, должен быть тайный выход отсюда.

– Хорошо, Эйлса, дочь Ранара, но вы ведь можете сказать мне, как вы выберетесь отсюда. Мы должны найти какой-то выход для наших драконов.

– Я не могу этого сделать, это тайна клана.

Сильва воскликнула в нетерпении:

– Ты должна сказать им, Эйлса! Подумай о драконах!

Эйлсу раздирали сомнения:

– Мой отец никогда не простит меня.

– Вождь поймет необходимость. Мы видели беженцев. Враг их захватит. Мы не можем позволить, чтобы это случилось. Твой отец не позволил бы, чтобы такое случилось.

– Выдать тайну клана – это все равно что предать свою собственную жизнь!

– Эйлса, у тебя нет выбора, ты не можешь позволить, чтобы все эти люди умерли. Враги едят людей и детей. А женщин забирают для своих адских опытов. Ты же знаешь, как они поступают.

Эйлса боролась с собой. Релкин мог видеть, что у этой молодой женщины очень твердый характер. Ясно, что она дочь вождя и гордится этим.

Она тяжело вздохнула и пожала плечами:

– Хорошо, пусть предки простят меня. Выход существует. Мы покажем его. Древняя лестница.

– Что?

– Лестница Вероната, – сказала Сильва. – Мы покажем ее вам.

– Лестница? И по ней могут подняться драконы?

– О да, по ней могут подняться не только драконы. Мы вам ее покажем.

54 ГЛАВА

ильва и Эйлса провели их к плоской каменной стене, на которой лежала глубокая тень. Эйлса встала рядом со стеной, прикоснулась к ней ладонью и сказала слово «мир» с архаическим произношением народа Веро.

Стена внезапно замерцала золотыми полосами, насквозь пронизавшими камень. Появились контуры ворот. На самом верху их красовалась королевская корона, а по бокам – знаки каменщиков: молот и наковальня, окружность и циркуль. Древним шрифтом Веро было начертано благословение короля-предка.

– Написано в тринадцатом году царствования Его августейшего Величества короля Кускульда II, – прочел Релкин первые строчки. – Войди сюда, если ты верен миру короля. Те, кто хранит верность миру, будут жить долго и благоденствовать. У них будет много детей, и так пребудет во многих поколениях.

– Мы храним верность миру короля, – четко произнесла Эйлса.

Створки ворот бесшумно разошлись на скрытых пружинах. В стене открылось темное отверстие. Девушки повернулись и посмотрели на драконопасов. Свейн был поражен. Его колени дрожали.

– А? – это было все, что он был способен выдавить из себя.

Релкин совершенно спокойно вошел в ворота. Глаза Эйлсы метнули пламя.

– Ты считаешь, это все мелочь, драконопас?

Он повернулся к ней:

– Нет, леди, я не считаю так. Это ведь из древнего Вероната, не так ли?

– Это великая магия древних, и ты не должен называть их имени. Ты недостоин.

Релкин вспыхнул, но сдержал себя:

– В Марнери у нас меньше почтения к старым королям Вероната, чем, наверно, у вас здесь в холмах. У нас есть свои собственные новые короли, а в Кунфшоне у нас императоры.

– Хмммф! – Эйлса отвернулась от него. Ей и Сильве куда больше по сердцу пришлось почтение, выказанное Свейном. Тот как раз благоговейно провел рукой по краю проема ворот:

– Это великая магия. Как ты, Релкин, насчет всего этого? Я никогда не встречал подобного.

Релкину приходилось видеть чересчур много колдовства, в том числе и великую устрашающую магию, которая могла ослепить тысячи людей или подчинить целые армии крыс. Он не чувствовал угрозы в этих воротах и понимал, что они собой представляли – вход в один из громадных скрытых дворцов королей Вероната. Это, без сомнения, внушало почтение, но Релкин, сирота из Куоша, был стреляный воробей, и, когда кто-то заводил речь о магии, он, конечно, становился внимательней, но колени при этом не дрожали.

– Да, мой друг Свейн, это могучая магия. Скрытая дверь, которая ведет к лестнице?

– Да, – ответила Сильва.

– А лестница ведет к королевскому дворцу?

– Уже нет, драконопас. Королевский дворец был сожжен демоном из Дуггута. Давным-давно, еще в Темные Века.

Эйлса, видимо, хорошо знала историю того времени.

Они вошли внутрь. Дверь закрылась сама. По потолку беспорядочно рассыпались тускло светящиеся углубления. Когда Релкин оказался прямо под ними, он увидел, что это звезды, выбитые в камне. Видимо, здесь были изображены «тайные» созвездия, известные только древним королям.

Тусклый свет привел четверку к залу, стены которого были украшены гигантскими барельефами, портретами древнего короля Кускульда, написанными в реалистической манере средне-веронатского периода.

В центре зала была лестница, винтовая лестница, вырубленная в скале вдоль линии древнего разлома, достаточно широкая, чтобы пропустить драконов.

– Куда она выведет нас? – спросил Релкин.

– На вершину северной скалы, где когда-то стоял дворец.

– Враг так и не обнаружил эту лестницу?

– Ее тайна умерла вместе с королем. Его поджаривали на медленном огне несколько дней, но так ничего и не добились.

– Великая магия, я увидел великую магию; – бормотал потрясенный Свейн. Внезапно он остановился:

– Но у нас все же остается проблема. Как мы втащим сюда драконов, чтобы добраться до этой лестницы?

Эйлса на мгновение прищурилась.

– Лестница ведет как вверх, так и вниз, ты видишь? – показала она. – К лестнице ведут три двери. Эта дверь находится в середине, – объясняла Сильва. – Когда-то эта дорога вела от скалы к озеру.

– И последний вопрос, – сказал Свейн. – Сможем ли мы открыть ее изнутри?

Эйлса, дочь Ранара, повела их вниз по ступенькам:

– Конечно, драконопас.

Когда поверхность скалы внезапно засветилась золотым светом, Влок с ругательством подпрыгнул, зашатался и упал бы с выступа, если бы Пурпурно-Зеленый не схватил его за хвост.

Затем кусок скалы бесшумно ушел внутрь, оставив темный проем, из которого появились Релкин и Свейн. За мальчиками шли две молодые женщины с развевающимися волосами, одетые в оленьи шкуры жителей гор.

Увидев нависших над ними драконов, женщины ахнули и поднесли руки ко рту. Обе они застыли и были не способны двигаться или говорить. Пурпурно-Зеленый наклонился над ними, чтобы поближе рассмотреть их, и это только усилило испуг.

Другие драконы уставились на Релкина, Свейна и отверстие в скале, откуда они возникли.

Дигаль Таррент вздрогнул и пришел в себя:

– Какого дьявола?

Релкин заметил состояние девушек, вызванное видом дракона, подошел к ним и закрыл им глаза своими ладонями. Это был единственный способ снять испуг, если он был так силен.

– Драконир Релкин, встать по стойке смирно и доложить!

Релкин застыл:

– Драконир Релкин докладывает, сэр.

Таррент подошел, чтобы разглядеть потайные ворота.

– Если бы я не видел это своими глазами, то никогда бы не поверил.

– Это великая магия, сэр, – гордо сказал Свейн, как будто он сам ее обнаружил.

– Великая магия? Что это за дьявольщина?

– Ее творили древние короли до падения Вероната.

– А, эта чепуха! Не поверю ни на минуту. Должно быть какое-то разумное объяснение.

Но пока Дигаль Таррент осматривал работу древнего короля-мага Кускульда II, его уверенность в своем утверждении начала таять.

Проход открылся в сплошной скале, его только что здесь не было, а затем – вот он появился. Все камни были великолепно отшлифованы. Таррент вздрогнул, осознав это.

Между тем молодые леди очнулись от оцепенения. Они открыли глаза и снова охнули от изумления при виде драконов. Релкин воспользовался их вниманием.

– Не застывайте снова, помните, что они, по-своему, такие же люди, они даже говорят. Правда, их трудно понять сначала. Их голосовые связки отличаются от наших, но скоро вы научитесь понимать их. Они не причинят вам никакого вреда.

– Всю мою жизнь, – прошептала Эйлса, дочь Ранара, – всю мою жизнь я хотела увидеть драконов. Они великолепны!

– Да, конечно, – заявила ее подружка, – я и не думала, что они такие разные.

И они действительно были очень разные: огромный дикий дракон, спереди пурпурный, а сзади черный до того места, где к телу присоединялись крылья, и зеленый ниже этой области; желтовато-коричневые драконы и темно-зеленые драконы. Каждый чем-то отличался от других. У одного хвост был изогнут под таким странным углом, что, казалось, он принадлежит какому-то другому животному.

– Пойдемте, я вас представлю, – сказал Релкин.

– Вношу поправку, драконир, – сказал Таррент, – эту работу выполню я. А вы отправитесь к своему дракону.

Релкин возмутился, но сделал, как приказано. Таррент же предложил девушкам пройти с ним.

Релкин быстро убедился, что – если не принимать во внимание ужасный голод и ужасную жажду – его дракон не так уж и страдал от множества порезов и ударов, которые он получил. К ним подошел Таррент, подводя Сильву и Эйлсу. Выражение глаз девушек потеплело, и на обеих было приятно смотреть. Теперь они производили впечатление настоящих красавиц.

– А вот и наш знаменитый дракон Базил Хвостолом.

Эйлса представила себя и Сильву дракону. Базил поблагодарил ее за то, что она открыла нижние ворота лестницы. При звуках языка верио, издаваемых этим великаном, Эйлса вновь чуть не оцепенела. До сих пор она не понимала того, что пытался втолковать ей Релкин. Только сейчас она наконец осознала, что это вовсе не цирковой трюк вроде разговоров с умной лошадью или чего-то подобного. Это существо говорило как человек! Говорило, хотя звуки отличались от тех, что производит человеческое горло. Но если это существо говорило как человек, значит, оно и думало как человек!

Взглянув на подругу, она поняла, что Сильва Гейсга потрясена не меньше.

Командир эскадрона Таррент наблюдал за ними, и в душе у него бушевала сумятица различных чувств. Главенствовавшим было чувство облегчения, потому что теперь у отряда была дорога к отступлению. Но все же он испытывал и определенную горечь оттого, что героем снова оказался Релкин. И тем не менее у офицера зародилось неожиданное чувство, которое все росло и росло – чувство восхищения парнем. В этом мальчишке было нечто такое, что притягивало его ко всей этой магии или магию к нему. Нормальному человеку трудно было это понять.

Драконы взбирались по ступеням на четвереньках, но тесно им не было. Древние каменщики короля Кускульда строили, не экономя пространство.

Таррент возглавлял шествие вместе с Эйлсой, дочерью Ранара. Она не согласилась ни на что другое, заявив, что эта лестница была «тайной клана, а она – дочь вождя клана».

Затем поднимались драконы и драконопасы. Замыкали колонну Сильва и Свейн, за которыми тащился громадина Влок, его огромный меч Кацбалгер висел у него на плече.

По пути Сильва задавала десятки вопросов. Она сгорала от любопытства и жаждала узнать побольше о драконопасах и их огромных подопечных. Свейн был рад рассказать все, что мог.

Когда его стали расспрашивать о Релкине, он запнулся, но затем честно передал все лучшее о нем:

– Релкин – настоящая живая легенда. Его отметили эльфы. Он был с ведьмами и многое видел. Нам, впрочем, тоже пришлось кое-что повидать.

Глаза Сильвы довольно зажглись, когда он начал рассказ:

– Да-а… дело было прошлым летом, мы шли маршем на Урдх. Наш Стодевятый эскадрон входил в состав Второго марнерийского легиона…

55 ГЛАВА

естница вела отряд мимо бесконечных барельефов, изображавших самые интересные эпизоды царствования короля Кускульда II. Барельефы были очень сложные и выполнены искусными скульпторами, но разглядеть их в деталях было трудновато: свет исходил только от изображений звезд на потолке.

Наконец отступавшие оказались в помещении со сводчатым потолком. Эйлса произнесла слово «мир» на древнем верио, обратившись к белой стене, и на камне зажглись золотистые полосы, просвечивающие сквозь скалу. Девушка вновь проговорила заветную фразу, и дверь мягко и беззвучно распахнулась на невидимых пружинах.

Дневной свет хлынул в помещение. Они вышли на широкую, плоскую, местами покрытую вереском и травой скалу, с которой открывался вид на весь Бек – ряды покатых холмов и полосы леса внизу, в долине.

Дверь, утопленная в скале, выступающей из основного массива горы, оставалась открытой и закрылась, только когда вышел последний дракон. Золотые полосы потухли, и никто никогда не определил бы, что здесь скрыто.

Дигаль Таррент опустился на землю и поцеловал ее.

Релкин прошелся посмотреть, что скрывается за торчащими там и сям остатками стен, колонн и ступеней. Чуть дальше среди вереска валялись разбитые каменные обломки. Это было все, что осталось от большого дворца, который стоял здесь во времена древнего Вероната.

Релкин вздрогнул. Виной тому был не ветерок – удивительно теплый, – а ощущение, что здесь есть еще что-то. Вид отсюда был великолепен, куда ни посмотришь. За выступом, в котором находился потайной вход, было видно широкое озеро, раскинувшееся у подножия Бека, а вдали – зеленая дымка Феутоборгского леса. Релкин чувствовал, как эхо старого мира бродит здесь среди развалин. Здесь правили древние боги, подобные Каймо и Асгаху. Он подумал, что был бы здесь более счастлив…

Абсурд. Ведь тогда у него не было бы дракона! Пожав плечами, Релкин прогнал эти мысли. Он перестал беспокоиться о «судьбе» где-то на протяжении прошлой недели, потому что был чересчур утомлен и напуган, чтобы тратить силы на беспокойство о будущем. Что будет, то будет. Его судьба родилась в нынешнем времени, когда от Вероната остались только руины и запыленные имена давно умерших королей.

Мальчик понял, что рядом с ним стоят Эйлса и Сильва. Он не заметил, как они приблизились. Эйлса показала на восток:

– Если вы пройдете по королевской дороге, вы выйдете к спуску в Гвоздичную долину. Просто идите по ней, и вы окажетесь на северо-восточных отрогах Бека. Возможно, вы найдете там своего капитана.

«До глубокой долины в изогнутом ущелье, прорезавшем два отрога горного массива, по крайней мере пять миль», – подумал Релкин.

– А куда направитесь вы, мисс Эйлса, дочь Ранара?

Ее глаза повелительно сверкнули, как недавно, но тут же смягчились:

– Мы идем, чтобы присоединиться к моему отцу и войску клана Ваттель.

На них упала тень.

– Вы сделали великое дело, – сказал Базил. – Благодарю вас, Эйлса, друг драконов.

Эйлса вспыхнула:

– Я горжусь этим именем, сэр Базил.

Дракон продемонстрировал два ряда своих страшных клыков.

Дигаль Таррент наконец пришел в себя настолько, чтобы оценить положение. Он всмотрелся в ущелье, извивающееся между двумя отрогами Бека, и хотел уже отдать приказ, когда справа донесся приветственный крик. Двое высоких молодых людей вышли из вереска за руинами и направились к ним.

Выкрикивая приветствия, Эйлса замахала им рукой, а когда те подошли, и она и Сильва обменялись с юношами коротким рукопожатием.

Релкин поразился, насколько они все похожи, молодые люди из Ваттеля. У всех были крупные черты лица, полные губы, голубые глаза и выгоревшие на солнце волосы. Оба юноши уставились на Базила и других драконов. Почтение и изумление было написано на их лицах.

Все четверо быстро переговорили на своем древнем верио, затем Эйлса представила их Релкину:

– Это два воина из Фирда. Тот, что повыше, Флембард, а тот, который пошире и поплотнее, Сеегрик.

– Приветствуем вас, – произнес Флембард. – Добро пожаловать на земли клана Ваттель, мы пришли проводить вас к лагерю вождя клана, Ранара.

– Вождь ожидает вас, – прибавил Сеегрик. – Он поднял флаг войны сегодня на рассвете. Воины соберутся вскоре со всех наших земель.

Таррент выступил вперед:

– Благодарю вас за приветствие. Я командир эскадрона Таррент. Это подразделение Стодевятого драконьего марнерийского эскадрона. Мы пытаемся воссоединиться со своим эскадроном. Мы движемся туда, к берегу озера, – он показал на восток. – Насколько я понял, идти надо в этом направлении.

Флембард переварил сказанное и с опаской посмотрел на собравшихся драконов, трое из которых весили от двух до двух с половиной тонн при росте в десять футов, с массивными лапами и толстыми хвостами, а четвертый был четырех с половиной тонн и, кроме того, имел громадные крылья, сложенные на спине.

– Это настоящее чудо, видеть таких больших зверей, – сказал он.

– Хрррмпх, – прорычал Хвостолом. – Мы драконы, человек, а не звери.

При этих словах драконов на языке людей оба молодых воина впали в оцепенение и были приведены в чувство Эйлсой и Сильвой:

– Драконы говорят, Флембард, они подобны людям.

– Я… – Флембард и Сеегрик потеряли дар речи.

– Где лагерь вашего вождя? – спросил Таррент.

Флембард глубоко вздохнул:

– Прошу прощения, сэр дракон. Я никогда раньше не встречал никого из вашего славного племени. Командир Таррент, наш лагерь совсем рядом, возле озера Шамрокс.

– Тогда отправимся тотчас же туда. У нас мало времени, а мы должны присоединиться к капитану Идсу.

Они сразу же отправились в путь и через несколько минут достигли берегов красивого небольшого озера Шамрокс.

Там они обнаружили несколько палаток вокруг флагштока с реющим ярко-красным знаменем, расшитым золотом. Сотни людей, одетых в накидки и обувь горцев, собрались там. Они составляли Фирд – феодальную армию клана. При приближении драконов люди поднялись и начали аплодировать. Шум стоял такой, что и другие члены клана повыскакивали из своих палаток. У них у всех были шлемы с рогами и кольчуги древнего Веро, круглые щиты и длинные прямые мечи.

Вождь клана Ранар был не из тех, кто выжидает, сталкиваясь с необычной ситуацией. Он вышел посмотреть, что случилось. Его большая светловолосая голова возвышалась над морем голов большинства его сородичей.

Он увидел необычное зрелище – четырех громадных боевых драконов, идущих в окружении людей. На плечах у драконов висели громадные мечи и щиты, на головах были стальные шлемы. Рядом шли драконопасы. Во главе маленького отряда выступал молодой человек в латах легионера.

Вождь клана Ранар быстро оценил происходящее, затем заметил свою дочь Эйлсу, которая шла вместе с драконопасами. Он моментально понял, что произошло, резким движением показал на дочь своей одетой в кольчужную перчатку рукой и приказал подвести девушку поближе. Когда дочь встала перед ним, он посмотрел на нее злыми глазами:

– Что сделала ты, Эйлса, дочь моя?

Эйлса созналась, что это она провела драконов по лестнице Вероната. Ранар заскрипел зубами, но все же справился с чувствами. Он овладел собой сразу же, иначе Эйлса могла бы заметить его смятение.

– Клянусь дыханием, это очень тяжело, но я понимаю. На твоем месте я сделал бы то же самое. Нельзя было оставить их умирать. Я хочу, чтобы большие драконы были гостями в наших землях. Если мы можем для них что-нибудь сделать, мы готовы выслушать.

Дигаль Таррент тотчас же заговорил:

– Драконы умирают от голода.

– Боюсь, что у меня нет в запасе мяса.

– Обычно они едят зерно.

– Хорошо, зерно у нас есть. Мы дадим овес и пшеницу, – Ранар повернулся к дочери:

– Дочь Эйлса, найди поваров и прикажи им сварить овсяной каши для этих драконов.

Эйлса в сопровождении Сильвы отправилась выполнять приказание.

Таррент, по просьбе вождя, представил его каждому дракону и драконопасу. Со своей стороны, драконы вели себя как можно осторожнее, чтобы не спровоцировать оцепенение у неподготовленных людей клана.

Вождь клана Ранар обнаружил, что даже ему приходится бороться с ужасом, когда он встречается лицом к лицу с этими чудовищами. Что-то в неподвижности взгляда рептилии пробуждало первобытные страхи. Когда процедура представления закончилась, Ранар отметил, что его собственное сердце стало биться гораздо быстрее, а руки тяжело повисли вдоль тела. Драконы стояли, спокойно перешептываясь друг с другом, а драконопасы начали трудиться над их снаряжением и шкурой. Вскоре их окружила любопытная и обо всем расспрашивающая толпа. Парни старались отвечать как могли, несмотря на трудности в понимании речи жителей гор.

Командир эскадрона Таррент и вождь клана все еще беседовали, когда вернувшиеся Эйлса и Сильва объявили, что повара приготовили горячую овсяную кашу. К сожалению, акха у них не было.

Драконы огорчились.

– По крайней мере, это можно было и приготовить, – пробормотал Пурпурно-Зеленый.

– Они не могут выращивать такие вещи здесь, в этих холмах, мой дикий друг, – сказала Альсебра.

– Кажется, что они здесь не выращивают ничего, кроме вереска, – прокомментировал Мануэль.

– Отчего же у драконопасов нет с собой акха?

– Потому что вы едите столько, что его не запасти.

– Ба, эти ленивые драконопасы, они всегда такие!

Эти милые пререкания были вечны и неистребимы, причем драконы и драконопасы придерживались прямо противоположных мнений. Собравшиеся поглазеть на гостей жители с выражением почтения пытались понять, что происходит. Почтение еще более усилилось, когда гости подошли к кострам поваров и под изумленными взглядами местных жителей съели всю овсяную кашу, которую смогли приготовить в своих котлах бедные повара.

– Драконы всегда так много едят? – спросила Сильва Релкина, оторопело глядя, как Пурпурно-Зеленый приканчивает третий котел каши.

– Они быстро становятся голодными. Они согреваются пищей, наши драконы.

Мануэль вступил в разговор:

– В действительности они еще более теплые, чем любой человек, так меня учили в академии.

– Вы должны таскать целую кучу еды с собой, – сказала Сильва.

– Обычно мы возим за собой телегу или две, это уж точно, – сказал Релкин.

Он почувствовал, что взгляд Эйлсы устремлен на него.

– Я слышала, что вы женаты на принцессе большого города в Урдхе,{9} – вдруг произнесла она.

Релкин покраснел от смущения и гнева. Это наверняка Свейн натрепался!

– Я должен опровергнуть эти слухи. Я не женат. Не имею права, пока не прослужу десять лет.

– О-о? – Эйлса ласково улыбнулась ему. – И сколько же вы отслужили?

– Этот год – третий год нашей службы.

– Нашей?

– Моей и моего дракона, – он кивнул в сторону Базила, сидевшего над четвертым котлом.

– Клянусь дыханием Матери, я думаю, что они съедят все наши припасы, прежде чем насытятся.

– Это весьма возможно.

Влок отправился за очередным котлом.

Эйлса взглянула на Релкина странным оценивающим взглядом. Сильва захихикала, Эйлса бросила на нее грозный взгляд, но затем рассмеялась сама.

На измученном местном пони прискакал разведчик, он подъехал прямо к вождю клана, спешился и преклонил колени для доклада.

Вождь клана Ранар выслушал его и скорчил гримасу – это были плохие новости, самые худшие. Враг приблизился к беженцам на пару миль. Защитники были на грани поражения.

Ранар из Ваттеля не стал раздумывать долго. Он давно все обдумал и решил, что должен делать. Он приказал трубить в трубы и привести его коня.

– Командир Таррент, – обратился он к Tapренту, – полагаю, что капитану Идсу понадобится наша помощь. Клан Ваттель отправляется воевать.

56 ГЛАВА

абив животы, драконы почувствовали себя посвежевшими и отдохнувшими, хотя и немного сонными, и теперь легко спускались по ровной дороге.

Релкин механически переставлял ноги, а голова его была полностью забита мыслями об Эйлсе, дочери Ранара. С одной стороны, его огорчало, что она наслушалась диких историй Свейна об экспедиции в Урдх, но с другой стороны, был очевиден ее повышенный интерес к некоему дракониру первого класса из Куоша. Ее глаза во время последнего разговора светились каким-то особенным огнем. Сердце мальчика все еще не могло успокоиться и громко стучало в груди.

Все в ней очаровывало его, начиная от взгляда и заканчивая произношением. Все жители Ваттеля говорили так, будто они только что вышли из глубины веков, но только голос Эйлсы приковывал к себе все его внимание. И потом, она так чудесно выглядела. Просто красавица, хотя и худощавая, широкая в плечах, подбородок выдается вперед, а нос слишком велик, с точки зрения классических канонов. Но у девушки были темно-голубые, яростно-голубые глаза, легко вспыхивающие, как голубые звезды в ночи! В ней было все, что мог бы пожелать молодой человек, подобный Релкину из Куоша.

И только когда Мануэль пристроился рядом и спросил, что он думает о предстоящем сражении, Релкин очнулся и вспомнил, где он и что с ним происходит.

– Тебе не приходило в голову, что никто из нас может и не выжить? Они здорово превышают нас по численности.

Релкин вытянул губы и пожал плечами:

– Их могло быть и больше, но я полагаю, что эти горцы покажут им, что такое по-настоящему сражаться. Если бы ты меня спросил, я мог бы тебе сказать, что они еще злее, чем дикие волки.

– А отчего ты не молишься, как я посмотрю? Все остальные это делают.

Релкин вновь пожал плечами:

– Я не поклонник этих богов. Мне больше по душе старые.

– Если они существуют, тогда, возможно, тебе следует попросить их о помощи.

– Не знаю, как звать их на помощь. Когда они сами тебе помогают, ты просто получаешь лишний счастливый шанс.

Мануэль улыбнулся:

– За последние несколько месяцев у тебя было много таких шансов.

– Когда старина Каймо помогал мне, тогда мне ужасно везло.

– Так ты не боишься?

– А ты что – первый раз в большом сражении?

Мануэль слегка поник головой:

– Да.

Он был старше Релкина и хорошо образован, но знал, что Релкин видел больше сражений за три года службы в легионе, чем многие люди – за целых десять лет.

– Мануэль, сколько бы раз ты ни был в сражениях, всегда есть вероятность, что на этот раз ты не уцелеешь. Знаешь ли ты, какие самые серьезные раны может получить драконир?

Мануэль взглянул на него, и в глазах у него внезапно промелькнул огонь:

– Конечно, на меня может наступить дракон.

Релкин кивнул:

– Правильно, и ты можешь забыть весь этот вздор о славе и чести, который в тебя впихивали в академии. Сражение – это просто состояние страха и ярости, которые все повторяются и повторяются столько, сколько ты можешь это вынести. Сражаться – это значит: ты, я, драконы и все остальные в эскадроне. Это все мы, это сражающийся Стодевятый. Только мы. Мы видели много боев и попадали в разные переделки, но мы всегда возвращались. Никто не сможет победить нас, понимаешь?

– Понимаю.

Релкин видел: теперь Мануэль будет драться, понимая, что стал частью целого – Стодевятого драконьего эскадрона.

Верным было и то, что Релкин рассматривал предстоящую битву слегка отстраненно, в чем было и некоторое любопытное смирение для военного. После битвы при Селпелангуме любая другая должна казаться незначительной. После осады в Урдхе любые передряги воспринимаются относительно спокойно.

И кроме того, парень знал, что должен выжить, потому что его «судьба» ждет его на востоке, в Арнейсе.

Более того, в его маленьком подразделении царил высокий боевой дух. Даже несмотря на то, что врагов было в пять раз больше, эскадрон буквально излучал яростную энергию. Драконы, которых впервые за много дней хорошо накормили, просто кипели и были готовы к схватке с любым врагом. И Релкин знал, что впечатления его не обманывают.

И еще были жители Ваттеля, члены клана, сыгравшего важную роль в истории войн, несколько тысяч молодых людей, которых вел самый великий из старых воинов.

В это время всадники на маленьких горных пони мчались во все уголки Ваттеля, призывая всех мужчин старше пятнадцати лет, послужить в Фирде Ваттеля.

Мануэль отстал и шел теперь за Пурпурно-Зеленым. Релкин попытался мысленно вернуться к Эйлсе, дочери Ранара, но прежний душевный подъем куда-то пропал, некий неприятный голос вторгся в его мечты. Это был голос реальности, и он говорил ему, что нечего быть настолько глупым, чтобы мечтать о дочери вождя клана, что она не выберет сироту-драконопаса ни в любовники, ни в мужья.

Подобные мысли заставили его вспомнить еще раз о Миренсве Зудейна. Там тоже все кончилось тем, что сердце его было разбито, а его чувства растоптаны.

Количество «если» росло на глазах. Если бы только он мог поговорить с ней наедине! В ее глазах было какое-то особенное выражение. Она не могла его обмануть.

Или могла? Девушки всегда были способны на самые удивительные обманы.

Но он же видел выражение глаз Эйлсы. Она явно заинтересовалась им. А что если причиной ее интереса было только вранье Свейна? Она подумала, что Релкин – какой-то герой. И если она узнает правду, разве это не конец всего?

Все это было «если». «Если» наслаивалось на «если». Мальчик потряс головой, чтобы освободиться от этих мыслей, и впервые за многие мили пути посмотрел вокруг.

Дорога шла вниз по крутому спуску. Справа высился покрытый травой вал, слева тянулся каньон, на дне которого бурлила между камнями вода.

Драконы шли рядом – большие создания, предназначенные для убийства. У каждого на плече висел меч, рукоятка которого поднималась над загривком подобно странному гребню. Их щиты также были укреплены на плечах, придавая драконам вид какого-то странного животного, вроде гигантской черепахи. Релкин пожал плечами: чему суждено быть, то и будет. Есть Эйлса, дочь Ранара, или нет ее, но его судьба уже начертана богами.

Воины свернули у заводи Вислинг, затем пересекли небольшую речку Нисс в усеянном валунами каньоне и продолжили спуск, пока не вошли в лес, где вперемежку росли дубы и сосны.

Приблизительно в это же время до них стал доноситься неясный шум. Они продолжали двигаться по лесной чаще, среди зарослей папоротника и вьющихся растений. Шум впереди становился все сильнее, уже можно было различить отдельные звуки.

Ревели трубы, слышались дробь барабанов и постоянный хор голосов.

Вождь клана Ранар уже принял решение:

– Рассредоточимся по фронту. По сто человек в каждом ряду. А затем вперед и как можно тише.

Они перестроились и двинулись вперед, перепрыгивая через кочки и стремясь выйти на звуки боя.

Драконопасы передвинули поудобнее свои колчаны и вытащили первую связку стрел для своих хитроумных маленьких арбалетов. Горцы тоже приготовили оружие. Только драконы выжидали и, не обнажая мечей, спокойно шли по направлению к полю сражения.

Когда они приблизились еще, стали явственно слышны стук стали о сталь, вопли людей и лошадей и тот глухой рокочущий звук, который для всех, кто уже слышал его раньше, означал атаку разъяренных троллей.

Воины Фирда поспешили вперед, пробираясь между деревьями, десятью рядами по сто человек в каждом и с драконами в центре. Вскоре стало видно, что происходит впереди. Наскоро сделанная баррикада из упавших деревьев и валунов перерезала дорогу в ее самом узком месте, там, где в ста метрах от озера обрывались отроги Бека, справа от Гвоздичной долины.

Перед баррикадой в лесу было полно бесов и людей. Заунывные звуки рогов и резкие голоса гнали бесов вперед на баррикаду, чтобы схватиться с ее измученными защитниками. Среди толпы бесов были заметны тролли, которые небольшими группами лезли на гребень стены и дружно наваливались на драконов. Драконов было очень мало, и их сильно теснили.

Не доходя двух сотен ярдов до побоища, вождь Ранар подозвал к себе дочь. Он взял ее руки в свои:

– Эйлса, я хотел бы, чтобы ты ушла отсюда. Это сражение не для молодых женщин.

– Я не уйду, отец. Мое место вместе с кланом. И я могу сражаться вместе с остальными.

– Подумай о своей матери.

– Моя мать сказала бы то же самое. Я здесь, а нам важна каждая рука, способная держать меч. Я буду сражаться.

Ранар вздохнул. Он хорошо знал свою гордую дочь и знал, что она ответит.

– Дочь моя, если мы больше не встретимся, знай, что я люблю тебя и считаю прекрасной и совершенной, готовой стать моей наследницей.

Еще какой-то миг они оставались в том же положении, а затем надели шлемы, обнажили мечи и приготовились к отчаянной схватке.

Ранар отдал воинству клана Ваттель приказ атаковать. Воины молча побежали между деревьев, заходя прямо в тыл и на фланги врага. Их заметили только тогда, когда они были всего в сотне футов. В тот же момент трубы Ваттеля ожили и протрубили яростный боевой призыв, который волнами пронесся между деревьями и даже заглушил звуки сражения.

А затем горцы Ваттеля обрушились на испуганную толпу бесов. Впереди шли драконы, вращающие над головами свои ужасные мечи. Через несколько секунд началось мрачное побоище, и сотни бесов пали под ударами клинков. Бесы и тролли повернули назад, их воодушевление улетучилось, едва их атаковали с тыла. Им казалось, что наступает великая армия обозленных воинов, которых подгоняют безумные, кружащие голову, ни на что не похожие звуки.

Люди, которые командовали бесами, в панике побросав свои девятихвостые бичи, а затем и мечи, бежали. Им вслед ударили арбалетные стрелы, и люди в черном начали падать со своих лошадей.

Тролли попытались развернуться и отразить эту новую угрозу. Экатор со свистом взрезал воздух, и вот уже тролль, разваленный надвое, покатился по земле. Пурпурно-Зеленый врубился в большую группу пурпурно-черных троллей с топорами и стал крушить щитом их головы и кромсать своим добрым заслуженным мечом конечности и торсы.

Релкин бросился мимо горцев, которые стаскивали вражеских солдат с их лошадей, перерезали глотки и подбирали упавшие мечи. Альсебра попала в толпу бесов, бегущих от сражения на баррикаде, и ее меч Андаунт летал над их головами, нанося сокрушительные удары.

Измученные люди и драконы на баррикадах поднялись и, подбадриваемые звуком труб легиона, бросились преследовать отступающих.

Это довершило разгром. Бесы удирали в панике, бежали, теряя всякое представление о том, что надо делать. Их офицеры тоже были вынуждены бежать, чтобы спасти свою жизнь, а тролли, оставшиеся без руководства, потеряли мужество и пустились наутек.

Но все они были плохими бегунами, и вскоре драконы догнали их и повергли. Троллей преследовали на протяжении примерно мили, дюжина или больше отрубленных голов раскатились среди корней и камней.

Затем, утомленные, победители замедлили преследование и вернулись к баррикаде.

Капитан Идс подъехал к вождю клана Ранару:

– Благодарю вас, сэр, от себя лично и от имени моих людей и драконов. Ваш приход был более чем кстати, потому что если бы они сражались с нами дальше, мы бы отступили. Сознаюсь, что мы уже полностью исчерпали свои силы.

– Вы храбро сражались, капитан, и я поздравляю вас с тем, что вы сделали. Теперь ваши люди вне опасности.

Затравленное выражение глаз Идса показало, что он не верит этому:

– Враг перегруппируется, сэр. Они вернутся. Они не могут оставить нас. Им нужны женщины.

Вождь кивнул:

– Я ожидал этого. Я созвал Фирд. У нас будет стена щитов в три тысячи человек, не считая этого войска. С вашими людьми получится в общей сложности четыре с половиной тысячи человек да еще драконы, чтобы сдерживать троллей.

Идс глубоко вздохнул:

– Это хорошие новости. Но люди очень ослаблены. И мои солдаты нуждаются в отдыхе. К тому же они голодны. Вот уже несколько дней, как для них не готовили пищу.

– Сейчас мы отойдем к ущелью. Мы заставим их принять бой в самом узком месте Гвоздичной долины, где ее легко будет удерживать. Тогда мы посмотрим, не затупилась ли еще сталь Ваттеля. Или мы победим врага, или же потерпим поражение, и тогда дни нашего клана окончатся на холмах Бека.

57 ГЛАВА

мятение, последовавшее за внезапной атакой горцев на правый фланг и тыл врага, было столь сильным, что следующие два дня воинов капитана Идса беспокоила только багутская кавалерия. Но и действия кочевников были нерешительными, им не нравилась узость ущелья и близкое соседство многочисленных больших газаков, от которых они уже столько натерпелись.

Затем начались проливные дожди, поскольку шторм, пришедший из далекого Урдха, перебросил муссоны через Мальгунский хребет в Кенор. Ливень продолжался всю ночь и почти весь следующий день. Он серьезно затруднил врагу преследование, задерживая бесов потоками воды и грязи, а также охлаждая кровь троллей, что делало их медлительными и раздражительными.

Все это драгоценное время войско Ваттеля пополнялось явившимися из отдаленных поселений людьми, готовыми выполнить свой долг Фирда. Кроме того, горцы приносили с собой дополнительное оружие, которое с большой охотой разбирали беженцы, восстановившие свои силы благодаря двум дням и ночи отдыха и хорошей пище. Беженцы спали в пещерах и палатках, под надежной охраной – в первый раз с тех пор, как они бросили свои дома и вынуждены были пуститься в многонедельные скитания. Многие из них решили присоединиться к отряду защитников.

Идс вначале был не уверен, стоит ли ему принимать этих новых людей. К тому же и среди беженок и жен местных поселенцев нашлись такие, кто хотел взять в руки меч и щит. Идс не думал, что это желание продиктовано здравым рассудком. Само присутствие женщин возбуждало в бесах похоть и ярость. Кроме того, капитан считал, что и легионеры встретят женщин с неохотой. В легионе строевую службу всегда несли только мужчины.

К нему пришла депутация от поселенцев. Ее возглавляли Хоппер Рибоди и фермер Бессон. Чванливый Турстуран Генвер отсутствовал. Зеленый кожаный костюм Рибоди был грязен и оборван, его сапоги сношены. Бессон растерял весь свой жир, и тело его стало по-юношески подтянутым. У обоих были мечи и кинжалы.

Они представляли сто одиннадцать фермеров-мужчин, которые хотели стать в строй или быть чем-либо полезными. Двадцать пять из них были ветеранами легиона и имели собственное оружие, хотя и без тяжелых пик. Кроме того, прибыло девять местных женщин из всех слоев общества, и они тоже хотели быть полезными.

Идса они весьма озадачили. Он выслушал их требования, пообещал дать ответ через час и отправился совещаться со своими офицерами. Дефт и Ретинер были против присутствия женщин. Это плохо подействует на мужчин. Командир эскадрона Таррент также возражал. «Женщин не должно быть в строю», – вот и все, что он мог сказать по этому поводу.

Подошел Стартер. Старший лучник тоже не был в восхищении от неожиданных добровольцев, но высказал великолепное предложение:

– Возьмите их на службу и используйте как посыльных.

– Конечно! – воскликнул Идс. – Почему же я не подумал об этом!

Стартер рассмеялся:

– Может быть потому, что вы как следует не спали дней десять или больше. Мужчина устает от постоянных сражений.

– Возможно, вы правы. К несчастью, их нам предстоит еще много.

– Получили вы хоть какие-то известия из форта Далхаузи?

– От них нет никаких сообщений. Я предполагаю самое худшее. Враг прорвался через перевал Высокий. Он вошел в Арнейс, и теперь его надо разгромить там.

Поселенцам раздали оружие, в том числе и девяти женщинам: легкие мечи, копья и ножи, а также луки для троих, которые умели хорошо стрелять. Идс приказал им выбрать двух капралов и организовать группу посыльных. Их задачей будет – быстро передвигаться вдоль фронта, который перекроет Гвоздичную долину по всей ширине.

Из наваленных деревьев и камней соорудили добротную баррикаду, за которой заняли позиции арбалетчики.

Стодевятый и Шестьдесятшестой эскадроны рассредоточились вдоль баррикады. Каждый дракон построил для себя платформу из толстых стволов позади баррикады. Это позволяло драконам без труда взбираться на баррикаду и сбрасывать каждого, кто появится на гребне.

Между драконами расположились люди из Фирда Ваттеля, вооруженные мечами, копьями и щитами. За ними была позиция кенорских лучников. Рядом с драконами находились драконопасы. За первой линией стояли солдаты, готовые оказать поддержку везде, где это будет необходимо. За ними был резерв Фирда.

Драконы чувствовали себя странно. Они отдохнули, были хорошо накормлены, и все же в воздухе носилась, пожалуй, обреченность. Они не вступали в разговоры и были необычно тихими. Ночью на небосводе высоко над луной встала звезда Зебулпатор. Это положение звезды считалось очень скверным, приносящим несчастье. Все виверны поддались ее влиянию, и даже Пурпурно-Зеленый, который вначале сопротивлялся, все-таки попал под него. Гигантские звери стояли совершенно неподвижно, в задумчивом молчании, прислушиваясь к звукам вражеского войска внизу, на дне Гвоздичной долины.

Драконопасы были подвержены такому же суеверному ужасу, но это не сковывало их языки.

– Я слышал, что это проклятое время, если красная звезда стоит над луной, – говорил Свейн более молодым парням. Маленький Джак тотчас превратился в комок нервов. Таррент уже выговорил ему за то, что он в рассеянности не застегнул крепление ножен Распа.

Релкин деловито оглядывал новые древки для стрел, которые получил от горцев. Это были хорошие древки, но, чтобы стрелять из кунфшонского арбалета, перья нужно было переставить повыше. Пока он трудился, вставляя новые перья в более высокие надрезы на древках, он бормотал полузабытые молитвы старине Каймо, богу удачи старых добрых времен.

Слышал его Каймо или нет, Релкин сказать не мог. Его по-прежнему смущала видимая бессмысленность молитв вообще. Ведь даже если они победят в этом сражении и доживут до зрелых лет, как может человек быть уверен, что это случилось благодаря вмешательству бога в ход событий? Было так много моментов, когда все решал случай, что учесть их было невозможно. Как если бы человек постоянно бросал кости в закрытой корзине. Если на них не смотреть, то как можно увидеть выпавшее число. Могут ли даже боги знать будущее? Как могут они изменить исход битвы с ее бесчисленными компонентами?

Абсурдность всего этого дошла до него внезапно. Если они выиграют предстоящее сражение, кто в действительности будет тому причиной? Каймо был воплощением удачи. Может ли удача быть столь большой, чтобы повлиять на судьбу маленького драконопаса? И если ему предназначено судьбою попасть в Арнейс, то как это сражение могло окончиться чем-нибудь иным, кроме победы?

Можно ли отделить удачу от судьбы? Могут ли они быть в конфликте друг с другом? Боролись ли старые боги с Великой Матерью по этому поводу?

Голова Релкина закружилась.

Он взглянул наверх и увидел двух девушек из клана Ваттель, их светлые волосы трудно было не заметить. Они шли вдоль линии войск, сопровождаемые двумя лейтенантами из Триста двадцать второй центурии, Аптено и Боксеном.

Мальчишка забыл о своих заботах, счастье, Каймо, судьбе, высоких эльфах и обо всем остальном, стараясь лишь не пялиться на Эйлсу, дочь Ранара, как молодой теленок. Он почувствовал странную застенчивость, которая опустилась на него подобно туману. Нельзя было пошевелить ни одним мускулом, потому что если она посмотрит на него, то поймет, что он знает о ее присутствии, но не показывает этого. Такое беспокойство было чем-то новым для Релкина из Куоша. Он не сразу вспомнил, что умеет дышать. Юный драконопас перевел взгляд, пытаясь сосредоточиться на оперении стрелы, и сделал новый надрез на ее древке. Перо не пожелало лезть в паз. Он умел проделывать эту операцию даже в полусне, но сейчас руки не слушались.

Несколько мгновений он еще мучился, но затем инстинкт взял верх и дело пошло, перо встало на место, он обмотал его нитью, смазал клеем из горшка, который стоял рядом с его локтем, и как следует завязал. И все это за какие-то секунды.

Релкин с облегчением вздохнул. По крайней мере его мышцы, кажется, знали, что делать, даже если голова по какой-то дикой причине не могла их контролировать.

Он поднял голову. Девушки стояли здесь, рядом с ним, рядом с тем местом, где он работал, склонившись над стволом поваленного дерева.

Эйлса и Сильва выглядели так, будто спешили. Свейн подскочил к ним со своего места возле молчаливого Влока, Сильва с улыбкой обернулась к драконопасу. Они радостно заговорили.

Релкин понял, что не может вымолвить ни слова. Смущение мешало ему думать, не то что разговаривать. Он заметил как во сне, что у лейтенантов Аптено и Боксена весьма недовольный вид.

Эйлса, казалось, не обращала на них внимания и просто улыбнулась Релкину.

Он почувствовал, что язык прирос к небу. Мануэль присоединился к Свейну и Сильве. Пурпурно-Зеленый бросил злой взгляд вокруг себя, затем фыркнул и пошевелил крыльями.

– Привет, драконир Релкин, – сказала Эйлса, – Ваш язык проглотила кошка?

Релкин проглотил слюну и пришел в себя:

– Добро пожаловать, гм, добро пожаловать в нашу часть, Эйлса, дочь Ранара.

– Привет и вашему дракону.

Базил, стоявший перед ними, внимательно следил за баррикадой и не отвечал. Он не слышал людских голосов вокруг себя. Он вслушивался только в звуки, доносившиеся снизу, с позиции врага.

Релкин пожал плечами:

– Боюсь, что он не желает нас слушать. Красная звезда стоит высоко, луна прошла ниже ее прошлой ночью. С этого момента все драконы несколько не в себе. Это случается каждый год, но они рассматривают случившееся как зловещее предзнаменование.

– Разве это может быть правдой?

– По драконьим представлениям – да.

– Вы верите в плохие предзнаменования?

– Не знаю. Я думаю, что я и сам, похоже, родился при плохих предзнаменованиях, если, конечно, это произошло не в клане Ваттель.

Она наклонила голову:

– Почему вы так сказали?

– Если бы я родился в клане Ваттель, я мог бы удостоиться чести ухаживать за Эйлсой, дочерью Ранара. Если бы я не был сиротой, конечно. Куча всяких «если», полагаю, – он пожал плечами.

Она рассмеялась легким смехом, по-настоящему довольная, а затем вновь стала серьезной:

– Прошу прощения, я смеюсь не над тем, что вы сирота, поверьте.

Лейтенант Аптено кашлянул. Она мигнула. И только.

– Что вы делаете? – она показала на стрелы.

– Я меняю оперение, для кунфшонского арбалета требуются не совсем обычные стрелы.

– Вы прекрасно делаете это, – сказала она восхищенно.

Релкин уже полностью пришел в себя. Эйлса говорила по-дружески.

Она не проявляла никакого желания идти дальше и не обращала особого внимания на лейтенанта Аптено, несмотря на все его попытки.

Аптено обозлился:

– Возможно, нам следует продолжить путь, у нас есть для осмотра и другие позиции.

Эйлса оглянулась. На лбу ее появилась легкая морщинка. Релкин видел, с какой яростью смотрит на него лейтенант. Назревали неприятности. Выставить лейтенанта отсюда? Это грозило серьезными осложнениями в будущем, но невозможно было не постараться задержать здесь Эйлсу как можно дольше. Аптено был на грани взрыва, когда внезапно раздался властный, с сильным горским акцентом голос. На позиции появился вождь клана Ранар, его сопровождали капитан Идс и сержант Квертин.

Лейтенант вытянулся по стойке «смирно», то же самое проделали Релкин и Свейн. Ранар поднял в ответ сжатый правый кулак, затем повернулся к Идсу:

– Капитан Идс, я хочу представить вам мою дочь Эйлсу. В этом году ей исполнится семнадцать лет.

Идс был поражен дикой красотой горянки.

– Для меня большая честь познакомиться с вами, – сказал он. – Я должен поблагодарить вас и ваших друзей из клана от имени всех моих солдат и беженцев. Ваши люди пришли очень кстати.

Взгляд Идса упал на Релкина.

– Мне следовало бы знать заранее, что это драконир Релкин. Я должен принести ему свою благодарность. Вашими действиями и дипломатическим искусством, – Идс улыбался, – вы помогли нам выиграть сражение.

– Драконир Свейн тоже был там, сэр.

Идс кивнул Свейну, который раздулся от гордости.

Затем капитан вежливо представил Релкина и Свейна вождю клана и упомянул, что Релкин участвовал в зимней кампании против Теитола.

Клан Ваттель сохранил мрачные воспоминания о набегах Теитола. Ранар поднял брови:

– Так вы сражались с ними, с дикими?

– Да, сэр, это была наша первая кампания. Мы были при заставе Элгома.

– Да-да, мы слышали об этом сражении. В самой середине зимы. Это была успешная кампания.

– Да, сэр.

– А прошлым летом в Урдхе вы сражались оба?

– Так точно, сэр.

– Этот опыт сослужит хорошую службу вам, я полагаю, в грядущих испытаниях, – Ранар слегка повернулся к Эйлсе. – Вы встретили мою дочь, а она вас, как я вижу, – он сжал губы. Дочь упорно отводила глаза. На короткий момент это, казалось, позабавило его, затем его пронизывающий взгляд упал на Релкина-сироту.

Релкин выдержал этот взгляд, такой же тяжелый, как взгляд Рибелы, Королевы Мышей, но не струсил. Ему нечего было скрывать, даже явную влюбленность в Эйлсу.

– Опытный молодой проказник-сирота, у которого нет семьи, но есть дракон, – Ранар широко улыбнулся, говоря это. – Я доверяю тебе, ты мне нравишься, – вождь клана пожал руки Свейну и Релкину.

Капитан Идс в это время наставлял своих лейтенантов:

– Давайте, господа, я хочу, чтобы Триста двадцать вторая сменилась раньше, чем по расписанию.

Лейтенанты удалились, попросив извинения у Эйлсы, которая рассеянно кивнула.

Ранар отвел от Релкина свой пронзительный взгляд. Славный юноша, хотя в нем есть что-то жесткое, вероятно, от боевого опыта. И дочь заинтересовалась им, это ясно как день. Вождь с некоторым удивлением осознал, что не особенно противится. Эйлса была дочерью своей матери, она делала все, что хотела, и до этого случая мало обращала внимания на молодых людей. К счастью, это был одаренный и разумный большую часть времени ребенок. Что же до юноши – ну что ж, Ранар ожидал, что нечто подобное должно вскоре случиться. Этот драконопас был сиротой и принадлежал легиону. Было хорошо известно, что мораль в среде драконопасов очень высока.

Сказав еще несколько слов, Ранар продолжил обход частей, знакомясь с людьми и проверяя позиции.

Релкин встряхнул головой в полном изумлении. Произошло то, что сделало его совершенно счастливым. Его и Свейна оставили одних с Эйлсой и Сильвой.

Некоторое короткое замешательство было вызвано тем, что Эйлса упомянула, что для нее это первое сражение. Релкин был в ужасе:

– Вы хотите сказать, что вы собираетесь сражаться?

– Я здесь, и я буду сражаться вместе с моим кланом.

Ее твердый маленький подбородок был упрямо выставлен вперед.

– Бесы бросятся на вас с пеной у рта. Вы знаете, что вас ждет, если они вас схватят!

– Они никогда не схватят Эйлсу, дочь Ранара!

Релкин почувствовал, что в ней растет сопротивление его мольбам. Он уступил:

– Прошу прощения, я требую слишком многого. Но я отдам свою жизнь, чтобы уберечь вас от беды. Я знаю это, Эйлса, дочь Ранара.

Она улыбнулась:

– Я не знала, что драконопасы так быстро влюбляются. Мы едва знакомы, а вы уже готовы умереть за меня. Даже юноши моего клана не так быстры.

Он почувствовал, что покраснел. Чтобы скрыть свое смущение, он спросил первое, что пришло ему на ум:

– Какой будет ваша жизнь, мисс Эйлса, если мы переживем это сражение?

Лицо ее затуманилось.

– Я когда-нибудь выйду замуж, вероятно, за одного из сыновей наших вождей; скорее всего, за Эдона Норвата.

Она явно не радовалась этой перспективе. Юноша рискнул уточнить:

– Вы пойдете замуж против вашей воли?

– Да, так будет. Мои желания неважны в подобных делах. Это будет сделано, чтобы объединить клан.

Релкин был потрясен:

– Разве это не противоречит «Благу Кунфшона»?

В глазах ее появилась боль.

– Ваше «Благо» неприменимо в клане Ваттель. Корни Ваттеля уходят глубоко в историю, еще до того, как ведьмы пришли в Аргонат. Наши законы старше, чем ваши. Это мне объясняли много раз.

– Но все же клан Ваттель принадлежит Империи?

– Да, но мы соблюдаем наши древние обычаи.

– Извините меня, но я думаю, что эта мысль не приносит вам счастья.

Она коротко улыбнулась самой горькой улыбкой.

– Конечно же, я счастлива, о чем вы говорите? – она сменила тему. – Пожалуйста, скажите, а что ждет вас, драконопас?

– Сражения, много сражений, – он взглянул на нее. – И еще – мне сказали, что моя судьба зависит от сада роз в Арнейсе. Поэтому я полагаю, что мы должны выиграть эту битву.

Она наклонила голову, и этот жест заставил остановиться его сердце, или это ему показалось.

– А кто вам сказал, что вы должны быть в Арнейсе? – спросила она.

– Два эльфа.

– Эльфы?

– Это длинная история.

Она засмеялась, и ее смех отозвался дрожью во всем его существе.

– Кажется, у вас целая куча длинных историй, драконир Релкин.

Он ухмыльнулся:

– Можно сказать и так.

– Вы очень странный парень, но вы мне нравитесь. Больше, чем лейтенант Аптено.

Релкин почувствовал, как сердце запрыгало у него в груди:

– Что ж, если мы сможем добраться до Арнейса, тогда Баз и я, мы доживем до конца нашего срока и выйдем в отставку.

– Когда это будет?

– Лет через семь.

– Длинная история…

– Да, но тогда мы пойдем на пенсию и получим землю. Мы сможем стать фермерами.

– Вы останетесь вместе с драконом.

– Я должен. Пока один из нас не умрет, иного пути у нас, драконопасов, нет. Драконы и люди хорошо работают в сельском хозяйстве. Главное – это начать. Как только вы начнете, вы покупаете лошадей, которые нужны для тяжелой работы. А очищать землю, корчевать пни – лучше всего для этого подходят драконы. А где дракону трудно или работа слишком тонкая, тут уж вступает человек.

Эйлса посмотрела на него застенчиво:

– А как вписывается женщина в эту идиллию?

Релкин заговорил серьезно:

– Она должна работать рядом с ним, жить в доме, который они вместе построят, и воспитывать детей, которых они приведут в этот мир.

Она посмотрела на могучего дракона, неподвижно стоящего, точно изваяние из камня, и вспомнила, как он глядел на нее своими блестящими заинтересованными глазами, бесхитростно и спокойно. Как он говорил странным нечеловеческим голосом, произнося странные слова, но это были слова человеческой речи.

Быть женою драконопаса – означало допустить одного из этих чудовищ в свою жизнь. Научиться слушать их чудно звучащую речь, приспособиться к умному животному весом в две с лишним тонны.

На краткий миг она позавидовала такой жизни, далекой от требований высшего слоя общества и семейных традиций. Бродяги войны, которых бросают туда-сюда по всему миру, участники всех и всяческих кампаний – вот кто такие драконопас и его дракон, совершенная военная машина. Когда-то у Эйлсы был пони, но Пиппин не умел говорить, только ржал по-лошадиному, и если уж говорить всю правду, был очень глупым существом. «А драконы едят пони», – внезапно подумала она.

И тем не менее она любила этого юношу, который в действительности, несмотря на свою молодость, уже не был молодым.

Она не успела еще прибавить и слово, как прозвучали трубы легиона, и капитан Сеншон из Триста двадцать второй центурии промчался галопом мимо.

С другой стороны бежал сержант Квертин.

Он свистнул командиру эскадрона Тарренту, обсуждавшему тактику арбалетного боя со старшим лучником Стартером.

– Враг приближается, атака может начаться в любую минуту.

Таррент поднял горн и призвал все свое подразделение к вниманию. Но они уже были наготове и выглядывали из-за гребня баррикады.

Драконы не двинули ни одним мускулом.

Около десятка кенорских лучников, отстреливающихся от врага, высыпало в долину. За ними мчались багутские всадники, пытаясь перехватить отступавших до того, как те окажутся под защитой баррикады.

Дождавшись, когда кенорцы минуют их укрытие, поднялись из засады два десятка легионеров и раскатали дорожку с шипами, сделанную в Ваттеле. Сталь заблестела в траве.

Багуты придержали коней перед этим препятствием и принялись стрелять из луков. Один легионер был ранен, двое багутов свалились наземь.

Зарокотали барабаны, и под мощные звуки тяжелых рогов враг начал штурм.

58 ГЛАВА

ражеская армия обрушилась на отряд Идса и Фирд Ваттеля подобно тяжкому молоту – пять или более тысяч бесов, тысяча беспощадных людей и девяносто троллей, образующих три взвода. Все были пьяны от черного зелья, запасы которого поступили по реке в последние два дня. Под влиянием черного спирта, созданного в Падмасе, атакующие не боялись ничего, и в глазах их светилась только ярость, обращенная против жизни. И желали они только одного – погрузить свои клинки в тела защитников Аргоната.

И тут очнулись от своего ступора драконы, теперь они двигались как единое тело, их головы были подняты, а языки торопливо высовывались, пробуя воздух.

Когда враг достаточно приблизился, из-за баррикады посыпалась туча стрел: вначале длинные кенорские, затем и короткие кунфшонские. То тут, то там посыпались на землю бесы, свалился с лошади их офицер, град стрел застучал по латам троллей, но нападающие все лезли и лезли на баррикаду. И падали под градом камней и стволов деревьев, которыми их забрасывали опомнившиеся от неподвижного забытья драконы.

Вот уже десятки бесов погибли под ударами этих снарядов. Упало несколько троллей, и некоторые из них уже больше не встали. Но они все прибывали, лезли вверх по кучам деревьев, кустарников и валунов, подобно гигантской океанской волне, которая опрокинулась через гребень стены, выбросив перед собой бесов и троллей с занесенными над головой топорами.

Драконы поднялись им навстречу, драконопасы, пригнувшись, встали рядом. Легионеры и горцы заполняли промежутки между драконами. Повсюду сталь звенела о сталь, заглушая рев троллей и гром барабанов. Вскоре бойня достигла своего апогея, слышались крики раненых людей, вопли умирающих бесов и время от времени резкое яростное шипение громадных вивернов. Запахи страха, крови, испарений, пота поднимались к небесам.

Три тролля одновременно поднялись на баррикаду и напали на Базила Хвостолома. Главный из них, пурпурное чудовище с нижними конечностями неимоверной толщины, выступил вперед с удивительным проворством. Громадный топор взметнулся вверх и, наверно, отсек бы дракону руку вместе со щитом, но Базил в последний момент отскочил, и лезвие топора впилось в ствол дерева.

Экатор затрепетал, наполняясь могучей силой, и сверкнул в ответ. Тролль едва успел поднять свой щит, открыв клинку бок. И рухнул с проломанными ребрами, все еще пытаясь высвободить топор. Баз поставил свою ногу на грудь тролля, выдернул меч и отразил удар справа.

Меч второго тролля был быстрым и просвистел в воздухе по точно рассчитанной траектории. Базил был вынужден сделать нырок, чтобы отразить его своим щитом. Сломанный хвост крепко ударил по шлему тролля и заставил того отступить, не позволив перебраться через баррикаду.

И снова взметнулся Экатор. Тролль заметил сверкание стали, увернулся, и клинок застрял в дереве.

Тролль испустил вопль радости и бросился на дракона, который отражал удары щитом, до тех пор пока удар хвостовой булавы не пришелся по морде тролля. Тот с воплем отскочил.

Базил лихорадочно пытался высвободить Экатор, но лезвие глубоко вошло в ствол дерева и не поддавалось. Базил громко рычал, расшатывая клинок.

Второй тролль с мечом подскочил слева. Он был чересчур самонадеян, но когда он отвел взгляд, чтобы увидеть, куда поставить ногу, Базил плашмя шарахнул его своим щитом, и тот упал на колени.

Первый тролль успел уже прийти в себя, в лапах у него снова был чудовищный топор, и черно-пурпурная тварь с криком бросилась на База.

Вперед выскочил Релкин, его стрела вонзилась в морду чудовища чуть ниже глаза. Тот зашипел и затряс головой, затем попытался ударить драконопаса своей огромной ногой. Релкин едва-едва успел уклониться. Его меч ткнул в толстую кожу тролля, которая защищала ахиллесово сухожилие, а урод попытался в ответ прихлопнуть Релкина щитом.

Релкин отпрыгнул и, спасаясь от взметнувшегося драконьего хвоста, рухнул на четвереньки. Его меч провалился в расщелину между стволами.

Пользуясь этим, тролль попытался прикончить юношу – и был отброшен драконом. Но едва Базил отступил, тролль снова занес свой топор над склонившимся Релкином.

Три пехотинца из Триста двадцать второй центурии выскочили вперед, и их копья вонзились в черно-пурпурную шкуру. Тролль зашатался и, презрительно заворчав, сломал копья и выдрал их наконечники из своей жилистой плоти. После чего, внезапно рванувшись вперед, ударил лапой по лицу одного из солдат, подошедшего слишком близко. Тот упал на спину, а тролль, издав победный крик, тут же разорвал человека надвое.

Друзья погибшего в ярости закричали, напали на тролля с мечами, но были отброшены назад ударом щита. Тролль уже собирался покончить с ними и сделал бы это, если бы его не отвлекли слева. Появившийся Пурпурно-Зеленый заставил тролля попятиться. В следующее мгновение тролль потерял равновесие, резко сел на землю и сполз с баррикады, раздавив прятавшегося внизу беса.

Пурпурно-Зеленый переключился на тролля-меченосца.

В это время, издав ужасающее шипение, Базил наконец освободил Экатор и повернулся к третьему троллю. Зазвенела сталь, рассыпая голубые искры. Базил толкнул тролля плечом и заставил потерять равновесие; когда же тот отступил, клинок Базила снес ему руку по локоть. Вопль тролля был оборван хрустким ударом хвостовой булавы, и тварь упала на спину, заливая все вокруг своей черной кровью.

Баз повернулся к следующему уродливому меченосцу, краем глаза заметив, что еще двое троллей с топорами вот-вот доберутся до гребня стены. Релкин вынырнул между ног Базила, шагнул вперед и стрелой сбил шлем с головы его нынешнего противника.

Тот попытался дотянуться до мальчишки, но безуспешно, замахнулся снова, но в это время Базил обрушил на тролля свой Экатор – и попал в подставленный щит. Гиганты обменялись еще парой ударов, сталь брызнула искрами. Тролли с топорами уже почти достигли вершины баррикады, а за ними подступали все новые и новые противники. Завыли приободрившиеся бесы, почуяв отчаянное положение дракона.

Базил развернулся, описал Экатором широкий полукруг, но промахнулся. На второй удар у него уже не осталось времени!

И вдруг тролль-меченосец остановился. Базил удивленно посмотрел на него и только тогда заметил стрелу, торчащую из глаза огромного урода. Тот молча повалился на спину, сползая с баррикады и увлекая за собой шестерых приятелей.

– Клянусь древними богами Драконьего гнезда, иногда и драконопас на что-то годится! – прорычал, оглядываясь, Баз. Релкин был слишком занят, перезаряжая свою кунфшонскую игрушку, которая была снабжена хитрым механизмом, позволявшим взводить его быстрее, чем обычный арбалет.

Толпа бесов с глазами, пылающими от черного зелья, лезла на баррикаду через павших троллей, держа наготове мечи, собираясь перерезать подколенные сухожилия дракона, лишив его тем самым возможности защищаться.

Базил быстро отступил назад и согнутой рукой со щитом отбросил в сторону трех первых бесов. Спустя секунду блеснул Экатор, и в воздух взлетели отрубленные головы двух других. Еще один бес, закашлявшись, опустился на колени – стрела Релкина пробила ему грудь.

В это время первый тролль с топором опять поднялся на ноги и начал взбираться на баррикаду. Стрелы Релкина осыпали голову и плечи тролля, но кожаные латы и толстая шкура казались почти неуязвимыми. Легкие уколы не могли остановить чудовище.

Одни тролли спешили вновь взобраться на баррикаду, другие только старались встать на ноги. Люди в черном, наемники Падмасы, собирали бесов и направляли их к баррикаде. И те наконец пошли плотной толпой, крича от ярости.

Их встретили воины-горцы, и началась схватка – щит на щит, копье на копье, меч на меч. Клан Ваттель не умел драться дисциплинированно, как аргонатские солдаты, и хотя легионеры делали все возможное, чтобы сохранить четкий строй, горцы с трудом выдерживали его. Дисциплину им заменяла воспитанная веками гордость и военная ярость. Их мечи мелькали безостановочно, а из глаз на бесов глядела сама смерть.

Бесы все прибывали, карабкаясь вверх по трупам, наваленным у внешней стороны баррикады. Время от времени кто-нибудь из горцев, смертельно раненный, падал туда же, увеличивая эту кучу. Битва набирала силу, а число врагов, подгоняемых ужасной энергией черного зелья, все росло и росло.

В одном месте тролли прорвались – между Альсеброй и Чамом. Они взобрались на самый верх груды трупов, сломали строй горцев, подминая под себя каждого, кто встречался на их пути, и начали пробиваться за баррикаду. Здесь их остановил десяток пехотинцев Триста двадцать второй центурии, но было ясно, что долго они не продержатся. Сзади уже подпирала орава бесов. Легионеры пали, пронзенные их пиками. Тролли пошли вперед.

Трубы клана Ваттель призвали на помощь бойцов Фирда, и те устремились прямо к месту прорыва. Они ринулись на гигантских троллей, целя мечами по груди и ногам.

Бесов они отбросили, но справиться с троллями без помощи драконов было крайне сложно. Альсебра слева и Чам справа делали все, чтобы помочь, но они и сами были заняты троллями, наступающими спереди. Фирд был вынужден самостоятельно вступить в борьбу, чтобы закрыть прорыв. Это было кровавой и страшной задачей. Тролли сминали горцев, давили, превращали в кровавое месиво и разрывали на части еще до того, как несчастные умирали. Наконец копьеносцы приноровились и начали доставать троллей, протыкая их кожаные латы и шкуру, но это произошло уже после того, как тролли устроили кровавую бойню людям Фирда.

Вместе с троллями шли и люди, суровые воители, наемники, пришедшие со всех концов земли, чтобы служить мрачной власти Падмасы. Они были выше и сильнее бесов, хорошо владели мечом и копьем, отыскивали любую возможность, чтобы прорвать оборону и пропустить бесов. От них воины Аргоната не знали пощады.

Один из таких наемников в черных кожаных и стальных доспехах прыгнул сзади на Базила, который в этот момент отбивался от двух троллей-меченосцев.

Пехотинец из Сто восемьдесят второй центурии сшиб наемника и ввязался с ним в схватку. Релкин, получив передышку, всадил стрелу в беса, который собирался ударить легионера в спину. Затем схватился за меч и зарубил еще одного беса. Тот рухнул. Релкин едва успел вовремя заметить, как падает легионер с выступившей на губах кровью. Наемник в черной коже повернулся к Релкину с обнаженным мечом.

Не имея времени выстрелить из арбалета, Релкин бросился в ближний бой. Враг был настоящим гигантом, на голову выше драконира и очень силен. После трех ударов Релкин почувствовал, как его рука деревенеет. Враг толкнул его своим щитом, и Релкин чуть не свалился.

Подскочил Мануэль с арбалетом, но стрела отлетела от козырька вражеского шлема. Наемник взревел и взмахнул мечом, Мануэль зашатался, задетый в правую ногу. В ту же секунду меч Релкина полоснул по незащищенному боку падмасца. Наемник широко открыл рот и завопил в ярости при виде своей крови. Он тяжело ударил своим щитом по щиту Релкина, вновь отбросив более легкого по весу юношу. Вряд ли он чувствовал боль от раны – таково было действие черного спирта. Люди бились как сумасшедшие, часто пренебрегая защитой.

Вновь просвистел меч наемника, и Релкин с трудом сумел отразить удар. Руку словно залило свинцом. Наемник был слишком силен и слишком быстр. Релкин понимал, что ему не выдержать следующей атаки. И тут рядом возник какой-то легионер, продырявил наемника копьем, и тот со стоном опрокинулся наземь. По телу падмасца прошли наступающие бесы.

Схватка становилась все более ожесточенной. Пурпурно-Зеленый схватил тело тролля и швырнул вниз, раскидав целый отряд бесов. Тролль пролетел еще немного и врезался в ствол спиленного дерева.

– Ага, я вижу, что ты опять потерял свою выдержку! – прошипел Базил Пурпурно-Зеленому.

Дикарь издал боевой клич дракона – хозяина Кривой горы. Тролли и люди в испуге попятились. Базил проревел ответное приветствие дикарю, и Экатор вновь просвистел в воздухе, разрубив шлем тролля-меченосца и отбросив его на плотную толпу бесов и людей.

Враг все еще прибывал, но драконы и легионеры твердо удерживали верх баррикады, а люди Фирда уничтожали любого прорвавшегося, криками демонстрируя противнику свое презрение. Горцы работали мечами, не останавливаясь, не чувствуя усталости, и разили врагов подобно героям древних полотен, посвященных богам войны.

В течение следующего получаса Релкин получил гулкую оплеуху по шлему и несколько крепких зуботычин, ему ударили коленом в мошонку и рассекли плечо. Да, пожалуй, это была весьма тяжелая битва.

Свейн упал под ударом беса со спины, но парня спасло вмешательство бойцов Фирда, которые теперь постоянно были рядом, оказывая поддержку уставшим пехотинцам и легионерам. Свейн вскоре отдышался и вернулся на свое место рядом с Влоком. Расп, тяжелораненый, вышел из боя. Влок также был ранен, но не тяжело. Чам, Антер и Чектор – все получили легкие ранения. Пурпурно-Зеленый повредил себе кулак, когда огрел тролля по шлему. Один тролль укусил необычный хвост Базила, а другой наступил на него. Все драконы были исколоты бесчисленными стрелами, которые торчали из джобогинов и шкур. И все же гиганты не потеряли ни капли своего боевого духа.

Но вот ярость нападающих впервые за весь этот долгий день начала ослабевать. Действие черного зелья заканчивалось, и бесами овладевала усталость.

Бесы понесли ужасные потери, по меньшей мере десятая их часть осталась лежать на земле, да и у троллей почти пятая часть уже вышла из строя, и большинство упавших были мертвы. Огонь уже не пылал в их глазах, а лишь слегка теплился.

Враг заколебался.

Во время битвы вождь клана Ранар получил несколько легких ранений и синяков. Он был настороже и вовремя почувствовал, что ритм сражения изменился. Он приказал Фирду приготовиться к атаке.

В ту же самую секунду раздался голос серебряной трубы Идса, который был повторен другими трубами. Поступила команда приготовиться к атаке, и легионеры, драконы и драконопасы перевалили через баррикаду и, сопровождаемые войском клана Ваттель, набросились на отступающую толпу бесов.

Удары драконов стали еще тяжелее и страшнее. Еще четыре тролля были повержены на землю. Один из вражеских командиров в панике потерял ориентацию, его лошадь окружили сатанеющие бесы. Меч Альсебры, Андаунт, блеснул в воздухе, и голова командира слетела с плеч. Люди из Фирда присоединились к драконам, с ними вместе спешили люди с озера Бур и ополченцы из Кохона. Они рубили и кололи бесов, лошадей и даже какого-то незадачливого тролля.

Внезапно бесы обратились в паническое бегство. Черное зелье окончательно выветрилось из их крови. Стрелы и копья летели им вдогонку, и вот уже люди из клана Ваттель заулюлюкали в восторге и бросились в погоню. Они гнали перепуганных врагов вниз по Гвоздичной долине, сотнями убивая их во время бегства. Рычащие тролли, слишком усталые, чтобы бежать, то тут, то там останавливались и десятками погибали под ударами копий и драконьих мечей.

59 ГЛАВА

онец этого дня оказался мрачным и мучительным. Сквозь высокие облака время от времени проглядывало солнце. Удивительная тишина сменила рев войны. Капитан Идс лично взобрался на дерево, чтобы осмотреться и убедиться в победе. Лучшие талионские кавалеристы вскочили на коней и при поддержке легионеров и лучников, сбросивших с себя усталость, гнали разбитого противника аж до южной оконечности озера Ваттель.

Вражеское войско было полностью рассеяно и бежало в ужасе вниз по течению Каленса. Удалось даже захватить нескольких офицеров для допросов.

Между тем на поле битвы вокруг баррикады начались печальные работы по погребению убитых. Они продолжались весь день до глубокой ночи.

Сотни домов на землях Ваттеля больше никогда не увидят своих мужчин. Более четырехсот могил были вырыты для бойцов Фирда и регулярного войска. Несколько сотен людей были ранены, некоторые из них серьезно. Из ста одиннадцати людей с озера Бур сорок полегло на поле битвы. Из девяти женщин, служивших посыльными, погибли две, их найденные тела были утыканы вражескими стрелами.

Были и другие потери. В Стодевятом драконьем эскадроне Расп истек кровью от ужасной раны мечом. Маленький Джак рыдал над телом своего дракона. В Шестьдесятшестом недосчитались проворного дракона Оаста, зарубленного топором тролля. Кроме того, погибли трое дракониров: Джин и Туну в Шестьдесятшестом и Брайон в Стодевятом. Сердце золотоволосого мальчишки пронзил меч беса, и Альсебра осталась без драконопаса. В конце этого же дня умер от ран и командир Шестьдесятшестого, старший драконир Мескуал.

В числе погибших были капитан Сеншон из Триста двадцать второй центурии, лейтенант Грасс из легкой кавалерии Талиона, сержант Квертин и сержант Джист.

Почти каждый из выживших был ранен. У старшего лучника Стартера была сквозная рана на руке, широкая резаная – на спине, порезы на ногах и на руках, но он остался в строю, обмотанный с головы до пят бинтами, и его веселость и бодрость поднимали дух везде, где бы он ни появлялся.

Лицо командира эскадрона Таррента почти лишилось кожи, он был слегка помят в схватке – то ли драконом, то ли троллем, никто не мог сказать – и сломал руку. Кроме того, он жаловался на звон в ушах после удара обухом топора. На какое-то время командир эскадрона потерял возможность требовать, чтобы сталь и медь снаряжения блестела как следует. По правде говоря, вряд ли он сейчас об этом думал. Боль в руке была слишком сильна.

У Релкина красовалась повязка на лбу. Он не заметил, что тому было виной – хвост дракона или случайная стрела. Левая нога парня в двух местах была перевязана, а над локтем ушибленной правой руки стояла примочка.

Перевязки пришлось делать всем драконопасам Стодевятого, без исключения. И все были опечалены судьбой Распа и Брайона. Для Распа и Оаста разожгли большой погребальный костер, и уцелевшие драконы широким кольцом окружили высокое пламя. Пива не было, но драконы все равно пели похоронные песни в похвалу убитым, и голоса ящеров далеко разносились в ночном воздухе, приводя в удивление тех, кто слышал их впервые.

Вождь клана Ранар лежал в своей палатке, где за ним ухаживала дочь Эйлса. Он с волнением вслушивался в эти звуки, потому что голоса были сильные и стройные и ни на что не похожие. Эйлса вышла на какое-то время, а затем вернулась в палатку, глаза ее были огромными от удивления.

– Это поразительно, дочь, – сказал он. – Подумай о волке, который потерял свою подругу или члена стаи. Волки оплакивают свои потери. Драконы тоже хищники, только более умные, чем волки.

Ранар откинулся на подушку. Годы давали себя знать. Сейчас он страдал от колотой раны предплечья и от скользящего удара по шее. Но что действительно беспокоило его – это два сломанных ребра справа и вялость, которую он чувствовал в ногах. Он подумал, что едва ли смог бы пройти милю пешком.

Никогда вождь не видел подобного сражения и был убежден, что воспоминания не покинут его до конца дней. Он видел столько ужасов, сколько не дано человеку выдержать под этим небом.

На сердце вождя лежала большая тяжесть, он оплакивал убитых воинов Фирда и своего войска. Как много их пало в одной только битве – такого еще никогда не было в истории клана. Должно смениться поколение или больше, чтобы залечить потери. Однако честь имени Ваттель останется незапятнанной навсегда. Ранар почувствовал прилив гордости от этой мысли. Но сколько же матерей, жен и сыновей должен он посетить! Они будут плакать, и их глаза будут обвинять его, и ему придется жить с этой болью до самой смерти. Такова была ответственность военного вождя, он должен объяснять тем, кто горевал, что не было другого выбора – или они любой ценой разгромят врага, или же клана Ваттель больше не будет.

Взгляд Ранара упал на лицо дочери, спокойное и прекрасное. Она была полностью поглощена приготовлением бинтов. Битва навсегда отняла у нее что-то. Что-то умерло, возможно ее юность, и сменилось чем-то жестким и даже жестоким.

Она мало говорила, меняя повязки на ранах отца. К счастью, кровотечение на шее остановилось, и не было необходимости во враче.

Сама Эйлса дважды принимала участие непосредственно в сражении. Она наносила яростные удары по грубым квадратным щитам бесов, которые пытались захватить ее, когда прорвали строй Фирда. Она отрубила руку одного из бесов, вцепившегося ей в волосы, и все еще помнила чувство ужаса, которое охватило ее в тот момент. Однако плен был бы куда большим ужасом, который длился бы бесконечно.

Загорелись костры для приготовления пищи, закипела вода в котлах для пшеничных макарон, которые готовили с луком-пореем, поджаренным на горячих углях, открывали ливолезское вино, привезенное из погребов замка Ваттель.

Драконы закончили свою погребальную песнь. Почти все люди крепко спали, когда вернулся капитан Идс. Он наскоро поел и тотчас же отправился в палатку Ранара.

Ранар приподнялся и сел. Эйлса ввела капитана в палатку и указала ему место на складном стуле возле койки Ранара.

– Имя Ваттель всегда будет жить в моем сердце, – сказал капитан. – Ваши люди воистину храбро сражались сегодня. Мои солдаты и я вам многим обязаны.

– Благодарю вас, капитан, за столь лестную оценку. Клан Ваттель держался достойно, чего бы это ему ни стоило.

Идс мрачно кивнул:

– Да, это я хорошо знаю. И это многого стоило и моим людям также, и моим драконам. Тяжелая битва, конечно.

– Я никогда не видел битвы тяжелее.

– Я боюсь, как бы для моих людей она не оказалась последней битвой в этой кампании. Мы должны уходить как можно быстрее.

Голова Ранера работала все так же четко, как и раньше:

– Вы имеете в виду Арнейс?

– Именно. Я должен переправить туда моих людей так быстро, как только смогу. Утром мы выступаем к перевалу Кохон. Я прошу разрешения оставить беженцев под вашей защитой. Они только замедлят наш переход.

– Вы хотите присоединиться к своему легиону на другой стороне?

– Если смогу. Они нуждаются в каждом, кто способен держать в руках оружие. Я боюсь, как бы не случилось худшее. Враг должен быть остановлен там. Шансы слишком неравны.

Ранар поборол свое желание сразу ответить. С болью в сердце он промолчал, пробормотав только какие-то банальности и выразив надежду, что Идс, его люди и драконы совершат переход благополучно.

– Мы позаботимся, конечно, о беженцах. Пусть Великая Мать сохранит вас и принесет вам победу.

Вскоре после этого Идс вышел, а Ранар остался лежать со странной болью в сердце. Существовало несколько путей в Арнейс, но самый короткий из них был известен только Ранару и еще двум его людям. Это была самая большая тайна клана, доставшаяся ему от древних времен. Ранар не смог заставить себя рассказать о ней, хотя искренне желал помочь Идсу и его людям. Тайный вход к Темной Лестнице находился всего лишь в пяти лигах отсюда. Внизу, в горных глубинах, он открывался на подземную реку Эферни, которая вела к озеру Дандинг в Арнейсе на другой стороне основания горы Ливоль. Но рассказать об этом кому-либо, кроме своего наследника, было бы слишком большим грехом, и Ранар не осмелился на это.

60 ГЛАВА

тром капитан Идс сделал короткую поверку людей и драконов. Несмотря на страстное желание как можно быстрее отправиться в путь, он понял, что день отдыха абсолютно необходим. Все были слишком измотаны, слишком усталы и слишком потрепаны, чтобы двигаться.

До перевала Кохон оставалось, вероятно, миль сорок, а от перевала еще сорок, чтобы спуститься в долину Данделин в Верхнем Арнейсе. Идс вернулся к себе в палатку, принялся изучать карту дороги и планировать маршрут.

В это утро Релкин поднялся позже обыкновенного, покормил дракона и, несмотря на многочисленные раны и боль, принялся таскать воду. Правая рука ныла, а ушиб над локтем стал уже густо-лилового цвета. Мальчишка приложил примочки, пропитанные Старым Сугустусом, к испещренным кровавыми струпьями ногам и со свистом втянул воздух от боли. Когда с собственными ранами было покончено, он занялся Базилом и сменил дюжину повязок на коже дракона. Несмотря на латы и кольчугу, которые защищали грудь и ноги, Базу все же здорово досталось. Особенно Релкина беспокоили неприятные укусы на хвосте, которые он тщательно промазал медом, а потом и Старым Сугустусом. В течение всей процедуры Базил оставался спокойным, хотя Релкин чувствовал, что тот крепится.

– Большая битва, – это было все, что произнес Хвостолом.

Затем драконопас взял большой меч дракона и точильный камень и принялся за работу над клинком. Экатор находился в прекрасном состоянии. Релкин в который раз поразился тем, что Экатор, пройдя столько битв, не имеет на сияющем лезвии ни одной зазубрины. В нем поистине обитал дикий и совершенный дух.

Все остальное снаряжение не столь хорошо сохранилось. Оба щита были изрублены. Его собственный меч – в зазубринах. Одна из хвостовых булав сломана. На шлеме Базила красовалась вмятина.

Релкин собрал все в кучу, намереваясь отнести для починки кузнецу.

– Мне нравился Расп, – внезапно пробормотал Баз. Релкин взглянул на дракона, их глаза на какой-то момент встретились, а затем юноша снова вернулся к работе.

Лагерь был спокоен. Даже громадный Пурпурно-Зеленый отдыхал, подчинившись заботам Мануэля, который обрабатывал ему неприятный порез на спине.

– Ну как, Релкин, – спросил Мануэль немного спустя, когда они наполняли кувшины с водой, – ты все еще веришь в своих старых богов?

– Конечно, почему же нет?

– И ты веришь, что старый Асгах теперь вручает души наших товарищей богу Гонго, чтобы тот поместил их в покои мертвых?

Мануэль был поразительно хорошо осведомлен. «Все это – книжные знания», – с тоской подумал Релкин. У него самого никогда не было достаточно времени, чтобы читать с тех пор, как он окончил три класса сельской школы. Он научился читать и считать, и это было практически все.

– Да, полагаю, что так. А куда, по-твоему, они отправляются?

Мануэль улыбнулся:

– В руки Великой Матери, конечно.

Релкин отвернулся. Действительно ли существует этот старый Гонго? Чудовище с восемью головами и тридцатью семью руками? Кто живет в покоях в самом низу мира и управляет душами мертвецов – разве их не отбирают боги нижнего мира?

Было невозможно узнать, действительно ли Гонго живет там внизу, ниже королевства гномов, глубже, чем пожиратели. Релкин чувствовал себя не в своей тарелке. По сравнению с Великой Матерью старый Гонго внезапно показался ему странным варваром. Как могло что-то, похожее на старого Гонго, вообще жить под землей?

«Мать пребудет во всех нас ныне, присно и во веки веков», – промелькнули слова литании{10} в его голове.

Релкин подумал о старом Каймо, своем любимом боге. Вмешивался ли Каймо в битву? Кажется, нет. Это была на редкость тяжелая драка и очень длинная, под конец они перешли в наступление и обратили бесов в бегство. Они сделали все сами. Старый Каймо тут ни при чем. Во всяком случае, если он и сделал что-то, то при этом позволил бессмысленно погибнуть множеству людей. Релкин видел, как рыли могилы – их были сотни. Если Каймо отвечал за своих поклонников, то почему же он позволил убить старину Распа или, скажем, Брайона.

Все это казалось Релкину бессмысленным. Он был зол на бога и на самого себя за то, что упрямо цеплялся за эти древние верования.

Мальчик позаимствовал тележку, чтобы отвезти щит и шлем к кузнецу, а когда его вещи выложили в ряд для осмотра, взял свой арбалет и отправился на пустошь поохотиться и немного побыть одному. Он шел медленно, чувствуя слабость в ногах и общее недомогание. На пустоши он увидел кроликов, но, к несчастью, они тоже увидели охотника и тотчас же разбежались по своим норам, как только он приблизился к ним на расстояние выстрела.

На вершине холма, заросшего вереском, Релкин нашел место, откуда мог видеть полукруг из десяти кроличьих нор. Он спрятался в вереске и стал ждать.

Кролики были очень осторожны, но и голодны, и спустя некоторое время они стали нервно выглядывать наружу. Несколько раз высунувшись и снова спрятавшись, один кролик все-таки вылез и принялся щипать траву внизу у песчаной отмели. Постепенно зверек приблизился к месту засады. Релкин ждал. Ему не хотелось промахнуться. Раненый кролик мог спрятаться в свою нору и умереть под землей.

Наконец кролик сделал еще один прыжок в сторону засады. Парень прицелился и хотел было спустить тетиву, когда кролик внезапно дернулся, завизжал и умер, пригвожденный к земле чьей-то стрелой.

Неподалеку из зарослей вереска поднялся горец в кожаной одежде и обуви, он подобрал тушку и вытащил стрелу.

Релкин, возмущенный и злой, встал, готовый выругать горца, когда понял, что это была Эйлса, дочь Ранара.

– О, во имя древних пророков, – в удивлении воскликнула девушка, – ты напугал меня! – затем она заметила арбалет в его руках. – Ты что, тоже целился в него?

Его неудовольствие внезапно улетучилось:

– А, такой уж это выдался день, я полагаю. Мы израсходовали всю свою удачу вчера.

– Мы добились великой победы. Отчего же так плохо на душе, Релкин?

И она думала о том же. Он мрачно улыбнулся про себя. Эйлса была готова к сражениям. Просто ей никогда не приходилось видеть так много смертей.

– Всегда печально, когда теряешь сразу многих. Все вдруг становится бессмысленным. Если люди погибают, кому важно, кто выиграл сражение? Но вскоре это чувство уходит, и ты вспоминаешь, что защитил невинных людей, которых враг обрек бы на вынашивание бесов. И ты вспоминаешь все, что ты слышал о врагах, и понимаешь, что должен бороться, даже если это унесет жизнь кого-то из твоих друзей. И даже твою собственную.

Она немного помолчала.

– Наверно, ты прав, Релкин. Меня огорчают потери, но одновременно я испытываю громадное удовлетворение от того, что мы разгромили этих ужасных бесов и проклятых троллей.

– И не только троллей и бесов, – с гневом сказал Релкин. – Там было много людей, сражавшихся на стороне врага. Капитан Идс и его солдаты захватили в плен нескольких наемников. Их всех допросят. А потом повесят.

В глазах Эйлсы промелькнуло пламя:

– Я бы сожгла их на костре.

Релкин кивнул. Наконец-то Эйлса стала прежней.

– Никто не любит тех, кто сражается на стороне врага. Но повесить – это лучше. Так обычно поступают в легионе.

Она фыркнула:

– В клане Ваттель принято казнить только настоящих убийц. Но мы их не вешаем. В Зеленом замке они становятся на колени, кладут свою голову на чурбан, и палач отрубает им топором головы.

На Релкина вновь нахлынуло воспоминание о старом Гонго. Эти ребята из Ваттеля сохранили многое от старых времен, из времен Золотого Вероната. Впрочем, это слышно даже по их речи.

– Тебе нужен кролик? – внезапно спросила Эйлса. – Может быть, мы попытаемся убить еще одного?

Релкин посмотрел на темные входы в норы на песчаной отмели:

– Нет, не надо. На ужин у нас будет мясо. Я видел, что ваши люди привели нам несколько быков из своих стад.

– Да, – с гордостью подтвердила она, – мой отец приказал устроить вечером пир. Мне нужен был кролик, чтобы приготовить пирог для отца. Ему нравится хороший пирог с кроличьим мясом. На пиру мы будем иметь честь принять тебя, если ты согласишься прийти.

Релкин был поражен, он не привык к подобным приглашениям:

– Это честь для меня, конечно – быть приглашенным к твоему костру. Но ты уверена, что другие воспримут это правильно? Например, твой отец. Я только драконир. Разве он не предпочтет лейтенантов из хороших семей, владеющих землей в Аубинасе? Они наверняка будут искать твоей руки, Эйлса, дочь Ранара?

Она рассмеялась:

– Какое мне дело до лейтенантов. И в особенности, какое мне дело до лейтенанта Аптено со всеми его землями в Аубинасе. Мой отец – мудрый человек, Релкин, и он будет счастлив принять такого храброго воина, как ты.

Они вместе прошли по вереску и спустились в сухой овраг с крутыми склонами. По дороге они обсуждали волновавшие их темы и делились планами, как они будут жить, когда станут «свободными». Для Релкина свобода была весьма осязаемым понятием, свобода придет к нему через семь лет. Для Эйлсы она была более туманной и трудно воображаемой, хотя и желанной.

Овраг привел молодых людей в круглую впадину, в центре которой темнел пруд, поросший сорняками и дававший пристанище целому выводку разговорчивых лягушек. На противоположной стороне пруда они заметили кроликов, но даже не попытались перебраться туда, потому что им больше нравилось сидеть на бугорке, жевать травяные стебельки и болтать.

Эйлса, дочь Ранара, с удовольствием разговаривала с юным драконопасом. Она чувствовала, что их не разделяют никакие барьеры. И кроме того, она была заинтригована его упоминанием о «судьбе».

– Ты оказался прав, Релкин. Ты сказал, что мы выживем, и вот мы сидим здесь. А теперь ты отправишься в Арнейс и найдешь свою судьбу.

Он засмеялся:

– Насколько я понимаю, это означает только – быть в Арнейсе и там погибнуть. Иногда мне кажется, что это все просто глупость.

– Не смей говорить, что скоро погибнешь, – запротестовала она.

Релкин видел, что небезразличен ей, и мальчишеское сердце замирало. Между тем Эйлсу внезапно обуял страх потерять этого человека. Он уйдет на восток рано утром, а она останется здесь. Через несколько дней он может погибнуть на поле сражения. Она понимала, что будет безутешна и никогда никого больше не полюбит.

Она поражалась самой себе. Будучи дочерью вождя клана, она не имела права рассчитывать на женитьбу по любви, или, как некоторые шутили, сделать собственную ошибку в браке.

Они шли по песку и вереску под ярким солнцем, и Эйлса на время выбросила из головы все свои страхи и пыталась просто наслаждаться настоящим.

Они говорили о своей жизни, и Эйлса описывала как могла жизнь принцессы. Они вместе смеялись над ее рассказами об учителях в замке Ваттель, о старом Риммеере, математике, о мисс Гимбрел, учившей ее языкам и манерам поведения. Девушка рассказала Релкину о своей испорченной, но замечательной бабушке с материнской стороны, которая в зимние праздники всегда была навеселе и отпускала грубые шутки. И если верить всему, что о ней говорили, могла вести себя и более вольно.

Потом она рассказывала о друзьях, таких как Сильва, которые были с ней, начиная с детства. И о старом Руфусе, резчике по дереву, который, сколько она помнила, всегда вырезал для нее всякие вещи. Она поведала ему даже о шутке, которую слышала об Эдоне Норвате, неоперившемся юнце, который, как она полагала, будет ее мужем. Эта мысль заставила обоих стать чуть серьезнее, потому что напомнила о том, что их любовь невозможна.

Эйлса понимала, что, даже если бы она действительно любила этого юношу, она все равно не смогла бы жить с ним. Он уже был помолвлен с легионом – на семь лет. И со своим драконом – на всю оставшуюся жизнь. Драконы могут жить до сорока.

Нет, это невозможно.

Она удивилась на какой-то момент, не это ли было причиной столь несерьезного отношения Ранара к ее чувствам к Релкину. Вождь знал, что он уйдет в горы и, возможно, никогда не вернется.

Ранар был хитрым человеком, уж ей-то это было хорошо известно! И он изучил характер своей дочери. Не рассчитал ли он заранее, что может произойти между ними и как все это окончится?

Релкин, в свою очередь, рассказывал о городах Урдха, в которых он побывал, о толпах народа, заполнявших их, о просторных улицах, которые тянулись на целые мили и были запружены экипажами. Рассказывал о реках, кишевших небольшими судами. И кроме всего прочего, о пирамидах – зиккуратах{11} многочисленных древних религий, которые держали в повиновении массу народа. На какой-то момент Эйлса забыла обо всем, пытаясь вообразить эти огромные зиккураты. Она много слышала о них и знала, что это самые большие сооружения в мире.

Внезапно идиллию прервал какой-то особенный резкий крик, прозвучавший позади молодых людей. Они обернулись и присели, увидев орла, низко пролетевшего над их головами. Он пронесся направо, через пруд, затем обратно. Летел он очень низко и явно направлялся к людям. Релкин зарядил арбалет, но стрелять не стал.

У него едва хватило времени заметить, что с орлом не все в порядке, когда более крупная птица или другое летающее создание устремилось с неба прямо на орла. Крылья размером с парус судна громко хлопали, и на громадной морде, похожей на крысиную, пылали, как яркие угли, красные глаза.

– Рукх-мышь! – закричал Релкин и столкнул Эйлсу с дорожки. Он тщательно прицелился и вогнал стрелу в грудь гигантской летучей мыши, когда та начала резко снижаться.

Страшилище издало леденящий крик ярости и боли, затем закружилось и стало набирать высоту над прудом, чтобы спикировать на людей. Релкин достал вторую стрелу, перезарядил арбалет, прицелился… Но на самой высшей точке подъема крылья рукх-мыши сложились, она камнем упала прямо в пруд и с ужасным всплеском исчезла в воде.

Спустя секунду орел приземлился недалеко от Релкина. Парень увидел, что перья в хвосте крылатого хищника и на крыле повреждены. Видно, рукх-мышь атаковала его в воздухе.

Разглядел он и более любопытную вещь. На шее орла был привязан кожаный мешок. В воздухе что-то мелькнуло, и Релкин мог поклясться, что успел заметить маленькую птичку, возможно, воробья, выпорхнувшего оттуда и перелетевшего на землю.

Орел оставался неподвижным и молчаливым, крылья его были сложены, он очень спокойно с расстояния двадцати пяти футов глядел на Релкина и Эйлсу. Релкин никогда не видел вблизи таких больших птиц. Но кожаный мешок заинтересовал мальчика намного сильнее.

– Что это? – спросила Эйлса, показывая в сторону утонувшего чудовища. Волны, вызванные его падением, уже достигли берега пруда.

– Это летучая рукх-мышь, изобретение врагов. Я видел однажды такую тварь в Урдхе, как раз когда мы оставили город Дзу.

«Этот парень видел слишком много таинственных вещей в свои годы», – подумала Эйлса, дочь Ранара. Мир за пределами Ваттель Бека, где она прожила всю свою жизнь, вдруг показался ей ужасно страшным.

– Это был великолепный выстрел, Релкин.

Драконир пожал плечами:

– Нет, Эйлса, дочь Ранара. Я сказал бы, что это сравнительно легкий выстрел. Она летела прямо над головой в пятидесяти футах, не меняя направления. Ты могла бы выстрелить не хуже. Я видел, как ты застрелила кролика.

– Но ты убил ее.

– Возможно, старые боги глядели вместо меня.

– А этот орел ведет себя как-то странно.

– Я думаю, он ранен.

– А что это за кожаный мешок на его шее?

Эйлса и Релкин, соблюдая осторожность, подошли ближе к орлу, тот не улетал и не пытался напасть.

Вернулась маленькая птичка. Она запрыгала по земле, затем уселась на стебель вереска и теперь пристально глядела на Релкина своими маленькими темными глазками.

Это был крапивник. Вот он снялся с места и пролетел мимо него в нескольких дюймах от носа. Релкин отпрянул. Он слышал об агрессивности крапивников, но никогда не видел, чтобы они атаковали человека.

Крапивник устроился на ветке неподалеку и уставился на парня. Затем разразился быстрыми звуками, которые совсем не походили на пение обычного крапивника. Релкин глядел во все глаза, и волосы у него на затылке шевелились. Из вереска появилась мышь, встала на задние лапки и тоже уставилась на него своими глазами-бусинками.

Эйлса была ошеломлена.

– Кто они, Релкин, – спросила она дрожа. – Это твои друзья?

Он почувствовал, что его глаза вылезают из орбит. Два крошечных животных приблизились друг к другу. Они переговаривались странными звуками, которые не напоминали ни пение птиц, ни писк мыши.

– Они заколдованы, вот и все, – Эйлса отступила на шаг.

Мышь подошла поближе, видимо, вполне доверяя людям, и остановилась только тогда, когда оказалась прямо перед Релкином. Здесь она уселась и подняла голову.

В ее глазах было что-то, какая-то необоримая сила. Релкин наклонился и поднял зверька.

– Нет-нет, Релкин, не трогай ее, здесь какое-то колдовство! Это вражеские штуки, их злые духи.

– Я так не думаю, Эйлса. У меня такое чувство, что я знаю эту мышку.

Эйлса посмотрела на него. Он мог иметь в виду только колдовство. Он уже несколько раз упоминал эльфов и колдуний, но она не верила ни единому слову, полагая, что это просто басни драконопаса. Нельзя же принимать такое всерьез!

«Он знает эту мышь? Как? Откуда?» – вопросы множились в голове девушки. Крапивник перелетел на плечо драконопаса и, довольный, уселся там.

– Я знаю их, Эйлса, я чувствую это.

Релкин посмотрел мыши прямо в глаза. В такие блестящие маленькие глазки. Они блестели, как черный жемчуг, а внутри что-то переливалось, словно намек на скрытый смысл. Он должен был понять это «что-то». И глядя все пристальнее и пристальнее, он чувствовал, что близок к разгадке. Там что-то кружилось, и мысли мальчика внезапно улетучились, как будто он засыпал, только это не было состояние сна.

А затем все еще слабо, но четко, как будто обрушились барьеры между ними, в его мозгу зазвучал голос. Он был тихим и отдаленным, как если бы ребенок кричал на дальнем конце улицы. Но Релкин ясно понимал смысл сказанного и теперь твердо знал, что перед ним была сама Королева Мышей.

61 ГЛАВА

елкин вернулся к нормальному восприятию действительности внезапно. Сам он был готов к этому, но для Эйлсы его пробуждение оказалось приятной неожиданностью. Она все сильнее беспокоилась, почему он молчит так долго, кроме того, она поняла, что он и мышь погрузились в своеобразный транс. Возникло даже странное ощущение, что головы человека и маленького животного соединены, хотя на самом деле их разделяло несколько дюймов.

– Эйлса, – сказал Релкин, зашатавшись и потянувшись к девушке. Она взяла протянутую руку и ощутила легкий удар током. Мышь спокойно сидела у юноши на ладони. Крапивник то и дело отлетал в поисках насекомых, но не очень далеко. Время от времени он возвращался и кормил мышь. Эйлсу каждый раз передергивало.

– Ты не говорил целый час или даже больше, Релкин. С тобой все в порядке?

– Да, Эйлса, все хорошо, я в порядке. Я все-таки знаю этих созданий. В них вселились мои друзья, Великие Ведьмы Лессис и Рибела.

– А орел? – она кивнула в сторону большой хищной птицы, которая, вернувшись после удачной охоты, жадно раздирала на части кролика.

– О, это совсем особый случай. В орла тоже вселилась другая моя подруга, молодая леди, которую я любил – до того, как она вышла замуж, конечно, – лицо его приняло озабоченное выражение. – Теперь я люблю только тебя, Эйлса, дочь Ранара.

– Я знаю, Релкин, и люблю тебя. Но наша любовь была обречена еще до того, как она началась.

– Судьба соткана из случайностей. Некоторые вещи более вероятны, чем другие. Человек может разглядеть будущее, если он знает, как за это взяться. Вместо некоторых людей глядят Синни.

– Судьба, вероятность, Синни… Я не уверена, что я понимаю тебя, Релкин.

– Я не уверен, что понимаю сам себя, но я знаю, что мы должны найти капитана Идса. Тут выяснились очень интересные вещи, которые я могу сообщить только ему.

Держась за руки, счастливые этим прикосновением, они побежали к лагерю, а оба маленьких создания сидели у Релкина на плечах.

Когда они добрались до лагеря, Релкин отправился в палатку Идса и попросил разрешения поговорить с капитаном.

На посту стоял пехотинец из Триста двадцать второй центурии, который подозрительно посмотрел на мышь и крапивника, потом перевел взгляд на прекрасную золотоволосую леди и только после этого с тяжелым вздохом обратился к Релкину:

– Ладно, здесь не иначе как дело связано с колдовством. Надеюсь, это действительно важно. Если капитан будет спрашивать с меня, драконопас, тогда я найду тебя, понял?

– Понял.

Они вошли в палатку Идса.

– Говорите, драконир, – бросил Идс, настороженно поглядев в сторону Эйлсы. Если Релкин зашел так далеко, что скомпрометировал девушку, за это придется слишком дорого расплачиваться. Эти упрямые горцы могут посмотреть весьма неодобрительно на подобную шалость. Идс чувствовал сильную неприязнь к парню. Он всегда попадал в какие-то неприятности. Какого дьявола они всегда случаются именно с ним?

Затем он заметил, что на плечах у юноши сидят какие-то мелкие животные, и неприязнь перешла в гнев. Щеки капитана покраснели. Не дав ему времени взорваться, Релкин произнес:

– Сэр, я должен сообщить нечто странное. Вряд ли вы сразу сможете поверить в то, что я скажу, но я встречался с такими вещами и раньше. Слишком много, сэр, чересчур много, полагаю. Я знаю, о чем вы думаете, сэр. Я не сумасшедший. Эйлса, дочь Ранара, находится рядом с вами и может подтвердить некоторые вещи, о которых я буду говорить вам.

Идс все еще был близок к взрыву, он просто решил сдержаться на несколько секунд, не больше. Если этот драконопас думает, что ему сойдет с рук подобная наглость, он скоро убедится, что не прав, страшно не прав. Ему будет отпущено нарядов месяца на три, возможно, на шесть, а возможно, и на целый год.

Релкин принялся долго и сбивчиво объяснять, как он увидел орла, как убил рукх-мышь и как обнаружил странных зверюшек.

Брови Идса во время этого рассказа поднялись, потом поползли выше и, наконец, достигли линии, где начинали расти волосы.

– Если вы это все придумали, чтобы добиться увольнения из легиона, молодой человек, тогда вы находитесь на верном пути. И все же перед тем, как я вас вышвырну, вы получите неделю нарядов вне очереди. Поняли меня?

– Да, сэр. Могу ли я продолжать, сэр? Жизненно важно, чтобы вы выслушали меня и, пожалуйста, поверьте мне. Спросите Эйлсу, дочь Ранара, правда ли то, что я вам только что рассказал.

Идс проглотил комок в горле и посмотрел на девушку. Она была дочерью вождя клана и говорили, что она обладает сильной волей и рассудительна.

У капитана Роркера Идса накопилось очень много вопросов.

Был ли парень полностью сумасшедшим? Было ли то, что он рассказывал, чепухой? Не хотел ли он попросту освободиться от службы, чтобы ухаживать за молодой красивой наследницей клана Ваттель?

Неторопливо и четко Эйлса подтвердила рассказ Релкина и добавила, что это не обычные животные, совсем не обычные.

Идс медленно кивнул. Для него все было слишком сложно. Эти ребята явно свихнулись. Возможно, они наелись каких-нибудь не тех грибов или их укусила змея. Нужно позвать врача, чтобы тот прописал им что-нибудь успокоительное.

Релкин видел, что Идс не верит его словам и вообще не принимает их с Эйлсой всерьез. Слишком все это странно. В отчаянии он сделал шаг вперед и посадил мышь на стол перед капитаном Идсом.

Мышь сидела очень спокойно и глядела прямо на капитана.

Идс взглянул на нее. Животное вело себя так же странно, как и эти дети. Это уже переходит пределы всякой шутки. Он поднял голову, чтобы позвать доктора, и тут мышиный взгляд ясно сказал ему: «Нет!»

Черные глаза мыши были такие блестящие, такие круглые, такие ясные, и в них угадывалось какое-то движение… Идс почувствовал, как его волосы начали подниматься, а на лбу выступил пот.

– Да защитит меня Мать, – прошептал он.

«Воистину защитит», – произнес тихий четкий голос в его мозгу.

Идс с ужасом уставился на мышь. Она говорила с ним! Эта проклятая мышь разговаривала!

« Это не мышь говорит с тобой, – четко произнес голос в его голове. – Я Рибела из Дифвода. Я состою на службе Империи Розы».

Ужас на лице Идса сменился удивлением:

– Что такое?

«Вам надо спешить в Арнейс. Мы тоже пойдем, но будем впереди, мы только дождемся, когда орел восстановит свою силу».

– Орел?

«Юноша сказал вам. Девушка сказала вам. Они говорят правду».

– Клянусь дыханием, это поразительно.

«Я должна согласиться с вами. Это результат исключительных усилий, в этом вы можете быть уверены».

Идс потряс головой. Ничего не изменилось. Он действительно слышал голос. Стараясь контролировать себя, офицер с ужасом и удивлением посмотрел на Релкина и Эйлсу.

– Извините, капитан, – сказал Релкин, – я не мог придумать ничего другого, чтобы заставить вас поверить. Теперь вы поняли, не правда ли?

Идс проглотил комок.

«Вы поняли», – произнес голос в его голове.

– Я понял. Я… – Он замолчал и вновь посмотрел на мышь на столе, стоя с раскрытым ртом.

Птичка слетела на пол, схватила жирного паука и съела. Затем вновь вспорхнула на плечо Релкина.

Идс встряхнул головой. Ему было известно, что колдовство – один из источников силы Империи, но раньше он видел только церемонии по укреплению стен Марнери в День Основания. Он никогда даже не мечтал о том, чтобы увидеть что-то более сложное. Но вот перед ним сидят две ведьмы, воплотившиеся в крохотных животных, и одна из них даже разговаривает с ним.

То, что она сказала, потрясло его:

«Существует потайная лестница. Она находится отсюда ближе чем в пяти лигах. Когда-то ее называли Великой Лестницей Вероната. Она заброшена вот уже целое столетие, ею никто не пользуется, кроме агентов Службы Необычайного Провидения. Лестница была построена императорами Федосиусом и Чалксом из Вапасидской династии Вероната. Она насчитывает двадцать три поворота и соединяет подземные пещеры, по которым протекает река Эферни, с озером Дандинг. За ним лежат Данделин и Арнейс».

– Арнейс! – выдохнул Идс.

«Вы должны прибыть в Арнейс, капитан. Там понадобится каждый человек и каждый дракон».

– Вы правы, но все это… Я просто не знаю, я полагаю, я… – Идс замолчал, пораженный только что услышанным.

«Ее называют здесь Темной Лестницей, – сказал голос. – Горцы Ваттеля издревле живут в этом регионе. Они хранят секрет Темной Лестницы».

– Мне они об этом не сказали.

«Они превратились в обычных козопасов и потеряли знания, которыми владели их предки. Они смотрят на всех нездешних с подозрением. Вождь думает только об интересах своего клана. Но вам придется простить его. Горцы Ваттеля должны пойти с вами. Мы нуждаемся в их Фирде на фронте в Арнейсе».

– Но как, – неуверенно начал он, – как переубедить его, чтобы он выполнил эту задачу?

«Отнесите меня к нему».

Когда эти слова достигли головы Идса, возникнув из ниоткуда, и стали его собственными мыслями, он заметил, что крапивник подлетел ближе и предложил мыши вкусного большого шмеля. Мышь съела шмеля, а крапивник вылетел наружу, проскользнув в щель полога палатки.

Идс поднялся и в сопровождении Релкина и Эйлсы направился к вождю клана Ваттель.

62 ГЛАВА

то были мучительные минуты для вождя Ранара. Казалось, что все тайны его клана раскрыты. Ведьмы, как и предсказано было в старых мифах, вернулись, они пришли на плечах капитана Идса. Его обман был раскрыт, и Ранар, покрасневший от стыда, не мог смотреть капитану в глаза.

Испытав этот удар, он все же нашел в себе силы собрать командиров Фирда. Стараясь удержать голос от дрожи, Ранар сообщил, что получил приказ об Имперской Мобилизации, осуществляемой в Арнейсе. Все, способные носить оружие, должны прибыть туда. Вождь заявил, что пришло время раскрыть миру самую большую тайну клана. Он рассказал о Великой Лестнице, скрытой неподалеку отсюда. Лестница была создана в последние дни императоров Вероната, и клан Ваттель в те времена привлекли для ее охраны. Ее спрятали с помощью великой магии, а строили как запасной выход для отступления. Сейчас из-за войны с Падмасой впервые возникла необходимость воспользоваться старинным ходом.

Теперь их войско спустится по Темной Лестнице к подземной реке и выйдет к озеру Дандинг на другой стороне горы Ливоль. Оттуда армия по приказу императора двинется в Арнейс.

Клан криками выразил свое одобрение. Горцы сражались и проливали свою кровь, хорошо понимая, что если великая битва в Арнейсе будет проиграна из-за того, что они не придут, то они умрут посрамленными. И умрут под железной поступью страшного врага, который, конечно, обрушится и на них, хотя они и живут издревле в удалении от всех. Как сказал Ранар, нынешнее наступление было одним из самых масштабных в истории, даже крупнее, чем то наступление демонов из ужасного Дуггута, что было предпринято в древние времена с целью подчинить Веронат.

Слова Ранара облетели регулярное войско и Фирд в течение нескольких минут. Реакция воинов ничем не отличалась от ответа их командиров. Они бросились к палатке Ранара и окружили ее плотным кольцом, громко требуя, чтобы их взяли сражаться в Арнейсе.

Ранар отослал всех отдыхать, потому что весь следующий день придется идти ускоренным маршем.

Вождь клана остался наедине с дочерью. В глазах его застыла печаль. То, что сказал ему Идс, было для Ранара самым большим ударом в жизни. Он чуть не потерял сознание, когда понял, что Идс знает о Темной Лестнице, великой тайне, которую клан хранил на протяжении столетий. Обман вождя был разоблачен к его вечному стыду.

Он никогда не мог даже вообразить, что с ним может случиться такое. Но случилось, и изменить ничего нельзя. Теперь им предстояла битва. Он почувствовал это нутром сразу после сражения в Гвоздичной долине. Этот кошмар повторится вновь, и из клана Ваттель уведут всех женщин и убьют всех мужчин.

Вождь понимал, что клан не может вечно оставаться в стороне от службы Империи. Так было предсказано Ранару еще его отцом. И теперь Ранар раздумывал: неужели предсказания старика о свершении судьбы и полном разгроме клана сбудутся?

Эйлса принесла ему чашку настоя горькой травы и заставила выпить. После этого она проверила повязки. Раны были чистыми, но некоторые – очень глубокими, и девушка беспокоилась, как бы не началось заражение. Она уже предложила, чтобы Ранар сходил к врачу легиона. Но вождь отказался. Тревога Эйлсы росла, и она поделилась своими переживаниями с Релкином. Драконир тут же дал ей Старый Сугустус, и она принялась обрабатывать раны тампоном из обрезков прокипяченной ткани, пропитанным дурно пахнущей жидкостью из маленькой бутылочки.

Отец ее вздрогнул, как только жидкость попала под кожу.

– Клянусь дыханием! – присвистнул он. – Здорово щиплется!

– Значит, в ране началось заражение, отец. Это средство придумали в Империи, чтобы очищать гнойные раны и предупреждать смерть от небольших ран.

Ранар уставился на тампон и маленький пузырек.

– Что ж, моя собственная дочь предает меня и пробует мазь драконов на собственном отце, – шутливо сказал он.

– Я не предавала тебя, отец. Ведьмы знают все.

– Да, они знают все.

– Отец, события обрушиваются на нас лавиной, разве ты не видишь? Драконопас говорит, что его судьба уже предсказана и он должен быть на поле битвы в Арнейсе. Мы все должны отправиться туда. Для меня это ясно.

Ранар кивнул и вновь скривился, когда Старый Сугустус проник в следующую рану:

– Возможно, ты права, дитя. Возможно, мы все погибнем в Арнейсе и само имя клана Ваттель угаснет, подобно лампе, в которой уже нет масла.

– Не надо так говорить, отец. Драконопас сказал, что его судьбу предсказали эльфы. Ты в состоянии себе это представить? Я действительно не знаю, можно ли верить этому драконопасу.

– По-моему, ты сильно увлечена этим юношей. Впрочем, он приятен и умен.

– О да, отец. Он поразительно много знает о мире. Для своих лет он видел слишком много.

– Ты можешь увлекаться парнем, дочь моя, но все же будь осторожна, хорошо? Бывают страсти, которые становятся неуправляемыми и приводят к несчастьям.

Она покраснела:

– О, отец, мы любим друг друга, но мы знаем, что наша любовь обречена. Он должен служить в легионе еще целых семь лет. Как я могу так долго ждать своей свадьбы, в особенности если под рукой у меня восхитительный Эдон Норват?

Ранар хмыкнул. Он знал настоящее отношение ее к Эдону Норвату.

– Дитя мое, если ты хочешь сделать свою собственную ошибку, ты можешь ее сделать, но тогда ты не сможешь зачать наследника Ранару, вождю клана.

Она вздохнула. Биологический императив наследственности.

– Я понимаю, отец.

Ранар молчал, пока она перевязывала его раны чистыми льняными бинтами. Он думал о будущем и о роке, который, кажется, навис надо всем, что ему дорого.

В дальней стороне лагеря, около больших палаток, где размещался Стодевятый драконий марнерийский эскадрон, сидели Релкин и маленький Джак. Осиротевший драконопас задыхался от рыданий. Его дракон погиб, и с этим уже ничего нельзя было поделать. Расп сгорел на погребальном костре, как и положено дракону. Но сам Джак был еще жив и теперь думал, что это не правильно. Он должен умереть и соединиться со своим драконом в царстве теней.

Самоубийства были обычным явлением среди драконопасов, потерявших драконов, и все, включая командира эскадрона, были весьма обеспокоены судьбой мальчика. Дигаль Таррент чувствовал, что вряд ли может надеяться убедить юного Джака хоть в чем-то. Отношения между ними в последнее время только ухудшались. Таррент был вынужден попросить Релкина поговорить с Джаком.

Джак, когда не плакал или причитал, был мрачен и молчалив. Релкин долго выжидал, старательно подбирая слова:

– Джак, послушай меня. Ты потерял Распа, и мы все горюем с тобой. Все любили старину Распа. Мы не думаем, что ты забудешь его через день или два, но послушай, Джак, ты должен делать дело. Брайон ведь тоже погиб. Мы сегодня хоронили его.

– Я знаю, я там был.

– Но это означает, что у Альсебры нет больше драконопаса. Моно обработал ее раны, но ей нужен кто-то, кто будет ухаживать за ней постоянно. Возьми ее, Джак. Мы рассчитываем на тебя.

Релкин внутренне вздохнул с облегчением, когда понял, что Джак, пожалуй, не против. Тем не менее мальчик был не уверен, что справится.

– Мне нравится Альсебра, – сказал он. – Но она очень придирчива. Она – не как мой Расп. И я не знаю, нравлюсь ли ей я.

– Альсебра – необычайно умная дракониха, Джак. Мы все знаем это. Ты можешь рассчитывать на то, что она не будет к тебе попусту придираться. Она знает, что ей нужен драконопас. Что, ты думаешь, она чувствует? Они с Брайоном росли вместе. Она в глубокой печали, так же как и ты.

– Правда? – Джак старался увидеть на лице Релкина какие-то признаки обмана. – Так почему же я всегда чувствовал, что она меня не любит?

– Возможно, вначале она и не любила. Она ведь такая. Ты же сам сказал, что ей не легко понравиться. С Брайоном она тоже была не особенно ласковой. Он всегда жаловался на это. Но она здорово владеет своим Андаунтом, в сражении на нее просто залюбуешься.

– Это так, я видел, она выделывает с ним такие штуки, на которые был бы способен только человек с коротким мечом.

Релкин кивнул. Они с Базом часто говорили об искусстве Альсебры.

– Конечно, Андаунт маловат для дракона, – продолжал Джак. – И все ее снаряжение поменьше, чем у Распа. Я никогда не смогу воспользоваться чем-либо из его снаряжения.

– Они отдадут снаряжение Распа другому дракону, Джак. Ты же знаешь.

Джак посмотрел на Релкина:

– Ты действительно думаешь, что я смогу это сделать, Релкин?

– Конечно, спроси ее.

Несколько минут юный Джак сидел, собираясь с силами, а затем поднялся и направился в палатку Альсебры. Шелковисто-зеленая дракониха не спала, она правила Андаунт на точильном камне.

Чуть позже Релкин взглянул через полу палатки. Джак сидел на спине у драконихи, осматривая ее повязки и раны. Они негромко говорили друг с другом, как обычно переговариваются драконопас и дракон. Релкин отошел и взялся за свои дела. Утром им предстоял поход, а работы накопилось много.

Всю ночь на месте древнего дворца королей Вероната горели костры. На место отремонтированных лат, щитов и оружия солдаты подтаскивали к кострам все новые и новые груды помятого металла, подвозили тележки, нагруженные латами и шлемами драконов. К утру кузнецы еще не закончили, но готовились свернуть работы, потому что лагерь должен был сниматься сразу же после завтрака. И вот маленькая армия опять выступила в поход, легионеры, горцы, фермеры с озера Бур, драконы и драконопасы.

Их шаг был скор, но драконы не протестовали, они уже привыкли к таким переходом. Они сбросили лишний вес и закалились в последние несколько недель. Кроме того, в лагере в первый раз после того, как они оставили несколько месяцев тому назад Далхаузи, появилось столь любимое ими пиво.

Смерть Распа и Оаста изменила их внутреннее состояние. По ночам Зебулпатор все еще стоял высоко в небе, но драконы уже не были так обеспокоены. Древний цикл продолжался. Драконы знали, что смерть близка, и были готовы к ней. Они попрощались со своими двумя товарищами. Они уже могли время от времени говорить об ушедших. И к оставшимся в живых постепенно возвращалось хорошее настроение.

Драконопасы в обоих эскадронах тотчас же заметили эту перемену. Было приятно, что драконы освободились от своей одержимости красной звездой, луной, огнем и смертью.

И действительно, занимался прекрасный день, небо, за исключением немногих случайных кудрявых облачков, было чистым. Земля все еще подсыхала от потопа предыдущих дней. Ливни вызвали появление на склонах холмов диких цветов. Холмы были усеяны дикими маками, астрами и множеством белых маргариток.

Переход привел их в самый центр земель Ваттеля. Воины проходили через маленькие деревушки, построенные из белого камня, с крышами, крытыми черепицей. Из домов выходили женщины в коричневых шерстяных юбках и белых блузках. Светловолосые дети бежали рядом, визжа от восторга при виде идущего на войну Фирда и регулярного войска, а еще больше – при виде мрачных легионеров и чудесных драконов, которых никогда прежде не видели.

Отряд шел через небольшие лужайки, грязные от дождей, сквозь сеть квадратных зеленых полей, окруженных каменными стенами, меж склонов холмов, покрытых травой и вереском. На зеленых холмах щипали траву овцы, а в небольших ручьях плескалась форель.

Несколько раз солдаты останавливались, и местные жители приносили им пищу, буханки ржаного хлеба и большие дымящиеся котлы овсянки и похлебки для драконов и легионеров. К несчастью, здесь практически не было акха. Драконы ворчали. Но с другой стороны, им выдали немного пива, темного и горького. Те, кто служил во времена кампании в Урдхе, находили в нем некоторое сходство с пивом, которым они наслаждались в далекой стране пирамид и пальм.

К сожалению, пива было немного, и оно быстро закончилось. Его как раз хватило, чтобы заставить драконов запеть, но явно не достало, чтобы они продолжали распевать.

Для некоторых это было не так уж плохо.

Небо оставалось ясным и спокойным, и к вечеру отряд добрался до места, где находилась древняя лестница.

Они увидели большую лощину, которую образовало среди холмов схождение льдов. В древние времена вся эта земля чувствовала дыхание ледников. Трава покрывала нижние склоны лощины, но выше уже не было ничего, кроме голых скал.

Мышь и птичка сопровождали Ранара и Уноа, колдуна клана, когда те подошли к неприметной голой скале. Мышь сидела на плече Ранара, крапивник – на плече Уноа.

Уноа провозгласил древнее заклинание, и на скале проступили смутные золотые очертания.

Люди из Фирда раскрыли рты. Всю свою жизнь они жили воспоминаниями о большой магии прошлых лет, но до сегодняшнего дня не видели ничего подобного.

Еще одно заклинание, и скала бесшумно отворилась внутрь. После некоторого замешательства предводители вошли и остановились. Ранар не удосужился сказать Идсу, что, хотя клан Ваттель сохранил тайну Темной Лестницы и заклинание, чтобы ее открыть, они утратили тайну колдовства, которое зажигало внутренние лампы. Однако это заклинание было известно Великим Ведьмам Кунфшона, и Рибела передала его Уноа. Колдун, чуть-чуть нервничая, но без единой ошибки повторил нужные слова.

Тотчас же на потолке засиял свет, и вскоре десятки ламп заблестели на потолке и вдоль стен.

Перед вошедшими предстали реликвии древней славы Вероната. Белые мраморные панели заблестели золотом инкрустации, по всему потолку проступили живописные полотна – огромные, выполненные в парадной манере картины, сохраненные великой магией от повреждений и представшие сейчас такими же блестящими, свежими и радостными, как в тот день, когда они были закончены в давно прошедшие времена царствования императора Чалкса Великого.

Ранар невольно вздохнул, глядя на эту красоту и подлинное великолепие. Темная Лестница не была темной.

Над их головами были изображены семь чудес Вероната – магический Каирн из Сиглосса, водяные сады Вероны, прирученные драконы королей – гигантские виверны, подобные тем, которые сейчас проходили под расписными потолками.

Марш по горам сменился фантастическим спуском по гигантской изогнутой лестнице, которая уходила в глубь скалистого горного массива. В свете, струящемся с потолка, одна за другой проплывали сцены из истории Вероната. Воины прошли все двадцать три поворота Темной Лестницы и оказались в пещерах реки Эферни.

Здесь в тени, тихо покачиваясь возле доков, стояли гондолы древнего Вероната.

В ужасе уставились люди на зачарованный флот, который пришел в движение после заклинания, произнесенного Уноа. Одна за другой лодки, похожие на лебедей, скользили к докам, чтобы принять тяжелый груз людей, лошадей и даже по одному дракону в лодки побольше.

Деревянные суденышки уже давно должны были развалиться, если бы их не удерживало от этого заклинание высшей магии, сотворенное тысячу или более лет тому назад.

Теперь, повинуясь магической силе, древние суда плыли вниз по тайной реке Эферни сквозь основание горы Ливоль в неизвестность. За этой неизвестностью лежал Данделин в Арнейсе.

63 ГЛАВА

аг Трембоуд остановил свою лошадь на холме над рекой Ально, как раз за Куджаком. По этому берегу реки Ально проходила северная дорога к Рунделю, к Бель Оулу, а затем к Аубинасу и Марнери. На противоположной стороне шла восточная дорога, ведущая к Фитоу, а затем к Кадейну.

Обе дороги были забиты двигавшейся темной массой – армией, идущей на войну: бесы под темными знаменами Эхохо – по тысяче в каждом полку; тролли с топорами на плечах – по пятьдесят в каждом большом взводе; люди на лошадях, тысячи повозок – настоящая военная лавина.

Трембоуд чувствовал смутный страх, когда глядел на реку. Он никогда не изучал специально искусство войны. Выбранный им путь лежал через школы магии, через трюкачество и искусство обмана. Но он хорошо знал великий военный принцип: разделять свои силы перед лицом врага нельзя.

Но именно такой была стратегия, навязанная Вапулом, а Вапул получал свои приказы непосредственно от Повелителей. Это был их план.

Как и ожидалось, возле Фитоу Аргонат оказал существенное сопротивление. Военные подразделения, состоявшие из тридцати тысяч легионеров, прибыли совершенно внезапно два или три дня тому назад. Их привезли сюда искусные моряки на бесчисленных парусных судах. Были быстро проведены работы по укреплению Фитоу, и теперь он представлял серьезную опасность для атакующих. Стало также известно, что еще полтора легиона готово присоединиться к уже собранным силам и они плывут сюда из Кадейна. Все это составляло почти сорок тысяч обученных легионеров. Такая сила, возглавляемая умелым хитрым генералом, каким, несомненно, был Феликс из Брутца, могла завоевать весь мир.

Маг Трембоуд видел, на что способны легионы. Только два из них полностью разбили громадную, но не организованную армию сипхистов при Селпелангуме. Как утверждали военные, тридцать тысяч легионеров Аргоната со своими драконами непобедимы, в особенности при поддержке кавалерии, а военные соединения в Фитоу включали не только кадровые кавалерийские эскадроны, но и тысячи всадников, мобилизованных со всех концов страны. Это были богатые фермеры плодородных земель Арнейса. За их спиной тоже был опыт службы в легионах, они все были рождены в седле, и все знали свою страну от Бель Оула до Фенкса как свои пять пальцев. Они сделали жизнь багутских конников весьма тяжелой. Багуты стали боязливы, даже нервны, и в результате их слава порядком потускнела.

Для Трембоуда было ударом, что генерал Феликс выжил после покушения, совершенного в Кадейне в начале кампании. Он выжил, в этом не приходилось уже сомневаться. Генерал Растонель Феликс был жестким человеком, способным и властным командиром, он долго служил в пограничных легионах. Трембоуду было страшно подумать о том, что может сделать такой командир, получив в свое распоряжение семь или восемь легионов.

Но пока войска Аргоната только оборонялись, и таким образом игра могла быть продолжена. Сорок тысяч бесов, направляющиеся широким фронтом на юг с пятью тысячами багутов прикрытия, создающих угрозу на флангах армии защитников, вполне могли обмануть генерала Феликса и заставить его задержать свои силы в Фитоу еще на день или два.

Войска Аргоната располагались теперь на укрепленных позициях, что должно было стоить атакующей стороне не менее пятидесяти тысяч жизней при прорыве обороны, если бы такой прорыв состоялся.

При этом огромное войско агрессоров могло быть полностью разгромлено. Генерал Феликс, конечно, не захочет менять выгодную позицию. Кроме того, он, скорее всего, пребывает в уверенности, что целью Падмасы является завоевание Кадейна, самого большого города из Девяти городов Аргоната, жирного куска, находившегося всего в семидесяти милях отсюда.

Чтобы попасть в Кадейн, враг должен был идти через Фитоу или же сделать тяжелый обход по узким сельским дорогам и по густым лесам. Большое войско при сильном рассредоточении легко становится неуправляемым, если растянется на многие мили по сельским дорогам. Именно хорошие дороги были существенным условием успеха по плану Повелителей. Феликс все это прекрасно знал, и поэтому ожидал врага под Фитоу.

А в это время большая часть войска Падмасы, более шестидесяти тысяч бесов, шестисот троллей и тысячи людей совершали бросок по лесным дорогам через Рундель, направляясь форсировать реку у Вальдрача и Русмы. За Русмой был Бель Оул и дорога на Сеттер и Сеант. За Сеантом{12} лежали Аубинас, Марнери, Би и Пеннар, четыре богатые провинции в центре Девяти городов.

Если они перейдут мосты Русмы, их уже ничто не остановит. Вся армия Аргоната была сконцентрирована у Фитоу в ожидании нападения на Кадейн. За Русмой не было ничего, вообще никаких регулярных сил, только отдельные отряды милиции, состоящие из подростков и стариков.

Они прорвутся к Аубинасу и Марнери, пустят в ход свое секретное оружие и прорвут оборону городов.

Трембоуду все было ясно как на ладони. Он видел великанов-людоедов. Даже колдовство ведьм не сможет защитить от них городские стены.

Если что-нибудь в этом великолепном плане и внушало ему чувство безграничной уверенности, то это была тайна чудовищ. Он видел их в деле всего несколько раз. Это было впечатляюще. Их прятали от чужих взглядов в самом центре марширующей орды, прятали даже от бесов, потому что у великанов была привычка хватать зазевавшегося беса и сжирать. Их прятали от большинства троллей и людей. Этот секрет до сих пор не был раскрыт, и можно было надеяться, что великаны-людоеды легко прорвутся в ворота города и разметают драконью линию обороны.

Все, что атакующим нужно было сделать, это пройти по землям Рунделя и Леннинка, перейти реки Вальд у Вальдрача и Палец у Русмы, а затем прорваться на Бель Оул, и дело будет сделано. Ничто не сможет остановить их продвижение, пока они не достигнут Марнери. И когда падет белый город, они нагромоздят черепа его жителей до самого неба.

Такого удара Аргонату не пережить. Повелители из Падмасы хорошо понимали, что именно Марнери, а не огромный Кадейн, был подлинным центром и душой Девяти городов и Империи Розы. Если Марнери будет взят и сожжен, возможно даже с Би и Пеннаром, тогда оставшиеся города можно будет изолировать и уничтожать, не торопясь, в ожидании, пока могучий Кадейн сам не сдастся силам Падмасы.

Но сейчас нужно было пройти враждебную территорию графств Рунделя и Анделайна, а затем Килруша и Дондее. Если каким-то чудом враг все же перехватит их, в сражении сойдутся шестьдесят тысяч бесов и сорок тысяч легионеров, и в этом случае даже секретное оружие не спасет захватчиков.

Из-за кустарника позади Трембоуда появился Лукаш. Он был верхом и направил лошадь к магу. В его глазах был какой-то особый блеск.

– Вы пришли с донесением, генерал?

Трембоуд поиграл маленьким серебряным свистком.

– Я должен отчитаться.

Лукаш глядел подобострастно. После встречи с Вапулом он стал другим человеком. Трембоуд понимал, что Лукаш относится к тем людям, которые или властвуют над вами, или же лижут вам сапоги.

– Продолжайте, генерал.

– Я получил донесение о положении на северной дороге. Там в Вальдраче появилась небольшая группа противника. Она состоит из местных жителей, резервистов и нескольких подростков. Что-то около тысячи человек, не более, нам незачем о них беспокоиться. Дорога для нас свободна, и мы можем продолжать марш на Марнери.

– Мы уничтожим белый город, генерал. Ваше имя останется в истории как имя человека, который поджег город из белого камня на берегу блестящего моря.

Трембоуду понравился этот изящный поэтический образ, и он довольно усмехнулся. Лукаш изобразил улыбку. Его злость все накапливалась. Когда-нибудь, пообещал он себе, он припомнит все и отомстит и за эту шутку, и за все другие мелкие унижения, которым подвергает его хлыщ-маг. Сейчас он должен подчиняться, но придет день, и он будет убивать этого хлыща, медленно.

– Ну а теперь, что нам доносят из Фитоу?

Лукаш оторвался от своих мстительных мыслей:

– Враг продолжает оставаться на оборонительных позициях. Его главные силы расположены по периметру вокруг Фитоу. Агрессивные кавалерийские патрули шныряют по лесам на юге от Анделайна. Все время продолжаются схватки на дороге между Конджоном и Анделайном. Я послал туда багутов, чтобы помочь нашим.

– И как вы считаете, генерал, что сейчас думает генерал Феликс?

– Он тщательно следит за тем, что мы предпринимаем. Он боится, что мы переправимся на северный берег реки. Между Конджоном и Анделайном проходит хорошая дорога. Он уже провел работы по укреплению северного берега у Анделайна, и это дает нам основания догадываться, чего же он боится. Он надеется, что мы спустимся прямо по главной дороге на южной стороне реки и попытаемся прорвать главную линию обороны у Фитоу. Тогда он будет обороняться в пределах своих укреплений, что позволит ему сдержать нас.

– Полагаю, я понял главное, генерал. Вечером я донесу обо всем Мезомастеру. Я скажу, что вы стараетесь полностью выполнять его указания и проделали великолепную работу.

Лукаш вновь улыбнулся, и было страшно видеть эту улыбку, зная, что под ней скрыты такие сложные чувства.

– Спасибо, маг.

– О чем вы говорите, генерал!

Трембоуд боролся с желанием сбросить Лукаша с седла и заставить его целовать свои сапоги. Ему страстно хотелось унизить генерала, чтобы отомстить за былую заносчивую несдержанность. Несколько мгновений он играл маленьким свистком, затем спрятал его:

– Вы свободны, генерал.

Не произнеся ни слова и не дрогнув ни одним мускулом на лице, Лукаш отъехал и скрылся за кустами.

64 ГЛАВА

о время плавания под горами по холодным водам Эферни Релкин спал. Он смертельно устал. Переход, недавняя битва, море впечатлений от спуска по громадным ступеням Темной Лестницы под магическими картинами – все это обессилило мальчика. Он спал беспробудным сном, рядом с ним спал его дракон, огромная грудная клетка которого ритмично поднималась и опускалась, пока волшебный корабль нес их по реке. На этом же корабле мирно спали Пурпурно-Зеленый и Альсебра рядом с Мануэлем и Джаком. Вокруг них уместились еще дюжина солдат и маленький отряд горцев. Каждый корабль был плотно набит людьми, драконами и снаряжением.

Люди с факелами стояли у руля каждого корабля. И плывущая флотилия представляла собой цепочку горящих факелов, постепенно теряющихся вдали, когда река делала очередной поворот в своем прихотливом пути через пещеры под горой Ливоль.

Они два раза проплывали сквозь громадные каменные залы, каждый с целым лесом сталагмитов и сталактитов. Всевозможные кружева и причудливые фигуры возникали под легчайшими прикосновениями падающих капель, и при свете факелов можно было видеть вокруг целые леса странных известковых наростов. И все же волшебный флот древнего Вероната беспрепятственно и почти без остановок плыл вперед.

Но Релкин не видел этой красоты. Глубокий сон захватил его в самом начале путешествия. Базил заснул еще раньше. И все на кораблях заснули, не успев покинуть пределы первой из пещер.

Релкин видел сон. Как будто он очутился в своей первой комнате, в родном Куоше. Это была узкая келья шести футов в ширину и десяти в длину. Места хватало только для койки, стола и табуретки. Было еще и узкое окно, которое почти не пропускало свет, и дверь с замком. Но это была его собственная комната, первая из всех, которые были потом.

Кто-то окликнул его, но мальчик не смог разобрать, что ему сказали. Он повернулся и понял, что стоит напротив открытой двери, ведущей в гимнастический зал, куда местные женщины приходили заниматься спортом. Он прошел мимо женщин, которые, казалось, не видели его. Какой-то мужчина мощного сложения стоял у стены, поднимая тяжелую штангу на уровень груди, а затем выталкивая над головой. Кто-то продолжал звать его. Наверное, дракон. Как нравился Релкину этот молодой дракон! Настоящий красавец и так легко двигается! Релкин подумал, что Баз вполне может выдержать поединок даже с человеком, хорошо владеющим мечом, и победить не силой, а ловкостью. Дракона в зале не было, значит, надо искать где-то еще.

Он и дракон были лучшими в мире друзьями. За всю короткую жизнь Релкина лучшее, что у него когда-либо было, это его друг, дракон.

Местные женщины носили серые платья и черные шерстяные брюки, они прыгали, подтягивались в ритме «Лозанны» – древнего танца. Они не обратили на мальчика внимания, и он вышел за дверь.

Он проснулся. Было темно, он слышал только плеск воды у борта судна и громкое храпение драконов со всех сторон. Теперь он понял, где находится. Странный сон, но, по крайней мере, в нем не было гномов или змееподобных демонов. О большем Релкин уже и не просил, потому что змеи и карлики постоянно мучили его во сне в последнее время.

Вдруг в его голове раздался голос.

«Релкин из Куоша, – произнес голос, – привет!»

Он испуганно огляделся вокруг:

– Что это? Еще один сон?

«Это не сон», – произнес тихий голос, который был ему почему-то знаком.

Затем уголком глаза Релкин заметил, как что-то маленькое мелькнуло вдоль борта судна. Оно устроилось на шлеме Базила. Мальчик прищурился и разглядел птицу:

– Наверное, я бы должен был уже привыкнуть. Это ведь вы?

«Да. Я переселилась в тело крапивника. А мое тело сейчас сидит в комнате Сторожевой башни в Марнери. Там же сейчас Рибела и Лагдален».

– Лагдален – орел.

«Она не орел, она сосуществует с орлом в его мозгу. Орел тоже сохраняет сознание».

– Как странно!

«Естественно. Меня саму удивляет, как много усилий пришлось затратить, чтобы добиться этого. К счастью, у меня природный дар».

– Я написал вам письмо, Леди.

«Я получила его, Релкин. Там ты пишешь, что тебя заинтересовала твоя судьба. И влияние Синни».

– Да, Леди.

«Синни – это сложное понятие. Они не относятся к нашему пространству и времени, они другого уровня существования. Ты можешь это понять?»

– Полагаю, что да. Они как боги, они живут повсюду.

«Да, они живут всюду. Одним из самых впечатляющих проявлений их мастерства является предсказание будущего. Иногда они могут увидеть, как складываются нити судьбы. Они глядят сквозь хаос вечного и постоянного «сейчас» туда, где плывущие нити накрепко соединяются вместе. В соответствующих местах в нашем мире происходят важные события».

– Это что, что-то вроде плотности ткани? Ткани мира?

«Да, Релкин, ты понимаешь. В подобных складках Синни увидели тебя и вторглись в наш мир, чтобы обеспечить твое прибытие в Арнейс».

– А зачем Синни это делать?

«Они трудятся, чтобы помочь всем нам, живущим в мирах низших энергий, таких как Рителт. Продолжается борьба за овладение сферами судьбы. Конфликты существуют даже в более высоких областях. А отсюда появляются и естественные союзники».

– А, это опять об управлении сфер. Рибела мне рассказывала.

«У Великой Матери, должно быть, в голове был какой-то план, когда она привела тебя на свет, Релкин. Ты служишь ее инструментом, когда происходят большие перемены. Я поняла это в Туммуз Оргмеине. Рибела видела это в колодце змей. Мы убеждены, что у Нее есть для тебя высшее предназначение. Как видишь, ты должен попасть в Арнейс».

– Так мы направляемся также и в Арнейс?

«Да, мы движемся к озеру Дандинг. Орел пока отдыхает. Он был ранен рукх-мышью. Это случилось в самом конце нашего перелета. Твоя стрела оказалась хорошо направленной, юный Релкин. Возможно, это еще одно проявление твоей судьбы».

– Спасибо, Леди.

«Когда мы доберемся до озера Дандинг, мы вновь воспользуемся крыльями орла. Нам необходимо найти армию Аргоната и способ общения с ее командующим».

– А что будем делать мы?

«За это отвечает капитан Идс. Но я думаю, он будет искать соединения с главными силами уже на месте. По моим сведениям, армия состоит из шести, а возможно, и из семи легионов. Я надеюсь также, что эти легионы находятся в одном из городов по реке Ально, возможно, в Пенгардене, а если повезет, даже в Фитоу. Надеюсь, что это будет Фитоу».

– И сколько до него?

«Что-то около пятидесяти миль на юго-восток от Данделина, который мы увидим вскоре после того, как покинем грот Эферни и войдем в озеро Дандинг».

– Леди, а как это я могу слышать то, что вы говорите в моем мозгу, хотя вы не произносите ни звука?

Вопрос развеселил Серую Леди:

«Если ты действительно хочешь понять, как это получается, дитя мое, тебе следовало бы провести свои юные годы в школе магов. Тебе следовало бы к сегодняшнему дню выучить наизусть Биррак и около сорока томов заклинаний. Скажу просто: для этого требуется концентрация, огромное усилие вместе с очень хорошей памятью. И ты сразу заметишь последействие. До свидания, Релкин. Надеюсь, что мы еще встретимся».

Крапивник улетел. Релкин проводил его глазами. Он почувствовал, что его пульс бешено участился, а дыхание стало быстрым, но глубоким. Как будто он очень быстро бежал. Но за плечами был лишь маленький начальный участок длинной дистанции, и до конца было еще очень далеко. Мальчик почувствовал страшную усталость.

И еще он знал, что его судьба, какой бы она ни была, приближается. Еще он подумал про Эйлсу. Он знал, что девушка была где-то рядом, в одной лодке с отцом и его ближайшим окружением. Являлась ли она тоже частью его судьбы?

Драконир заснул вновь и не просыпался, пока они не миновали  озеро Дандинг и не оказались вблизи Данделина, который можно было угадать на дальнем берегу по немногим тусклым огням. Впереди вытянулся ряд кораблей, у руля каждого горел факел, суда подходили и причаливали к древним пристаням.

Здешняя гавань была намного меньше, потому что время славы Данделина в эпоху Вероната давно кончилось. На смену пришла иная жизнь, жизнь фермерского центра и города ярмарок, которая продолжалась долго. Теперь среди возвышающихся остатков гигантских строений поднялись солидные дома свободных фермеров.

Каждая волшебная гондола подходила к пристани и высаживала своих пассажиров, затем отходила, совершала круг по акватории порта и возвращалась в грот Эферни.

Релкин с сожалением провожал их глазами. Слава старого мира… Громадные лестницы и огромные дворцы… Картины, настолько богатые и блестящие, что казались более реальными, чем сама жизнь… И такая могущественная магия… Все это еще долго жило после исчезновения золотого Вероната.

Он радовался всем чудесам, которые видел в своей короткой жизни, которая, может быть, – приближалась к завершению. Должен ли он умереть в Арнейсе? И что за судьба его ждет?

Тут он услышал голос командира эскадрона Tapрента и переключил внимание на своего дракона. Базил еще лежал в полусне.

Релкин вскочил и легко пробежал по драконьей спине.

– Ааргх! – произнес кожистоспинник или что-то близкое к этому. – Ты уже больше не мальчик, чтобы прыгать на старого и усталого дракона. Ты здорово прибавил в весе. А твой дракон за это время вовсе не потолстел.

– Ты стал еще лучше, чем был, – спокойно ответил Релкин, надевая на него джобогин и латы.

– И куда мы теперь пойдем?

Над ними склонился Пурпурно-Зеленый:

– Я уже спрашивал. Никто не знает.

Релкин знал:

– Мы идем в поле, куда-то в Арнейс.

– Глупый парень, в Арнейсе тысяча полей. Весь Арнейс покрыт полями.

– Тогда наверняка найдется хотя бы одно, куда мы направляемся. Я это знаю.

65 ГЛАВА

рел улетел на заре, унося мышь и маленькую птичку. Воспарив над крышами Данделина, над горным хребтом, он направился в Арнейс.

Капитан Идс и вождь Ранар собрали свои силы на дороге к Фитоу сразу же после того, как накормили людей. Горожане Данделина снабдили войско горячей водой, дровами и пищей со своих собственных кухонь. Идс торопил всех побыстрее покончить с завтраком. Зная теперь, что огромная армия врага должна разделиться надвое в Арнейсе, он понимал, что должен поскорее вести своих людей по направлению к Фитоу.

Между капитаном Идсом и вождем Ранаром возникло что-то вроде вакуума. Капитана по-настоящему поразило, что Ранар сознательно обманул его, ничего не сказав о Темной Лестнице. Теперь он не знал, как ему себя вести, как разговаривать. Конечно, те добрые отношения, которые сложились во время битвы в Гвоздичной долине, уже распались. И все же они вместе должны были участвовать в кампании. Улаживать личные взаимоотношения было поздно. Но если они хотят оставаться боеспособными, они должны сотрудничать.

Поэтому, когда Ранар подошел к нему у костра, Идс сделал над собой усилие и приветствовал вождя, предложив ему чашку горячего келута. Вначале Ранар был обескуражен, потому что чувствовал себя виноватым, терзался угрызениями совести и даже испытывал стыд из-за своей слабости. Однако, если он будет Идсу плохим союзником, когда поблизости находятся войска из Падмасы, жертвами могут оказаться все его подданные. Вождь знал, какие чувства должен испытывать капитан. И все же за чашкой келута Ранар понял, что Идс очень старается не дать волю эмоциям и не думать о происшедшем. Ранар заставил себя смириться. Идс подробно изложил ему план действий на предстоящий день:

– Мы идем прямо на юго-восток. До Фитоу около пятидесяти миль. Мы должны быть там завтра. Я знаю, что мои люди после того, как они отдохнули и поели, смогут выдерживать заданную скорость. Полагаю, что горцы из Ваттеля также способны на это.

Ранар кивнул, горцы всю жизнь проводили, гоняясь за своими овцами по болотам.

– Единственная проблема – это драконы. У них болят ноги, но они должны быть с нами, как вы понимаете.

Ранар понимал. Он видел драконов в бою в Гвоздичной долине. Люди одни не могли противостоять троллям. Разница в силе была чересчур велика. Дракон был подобен громадному воину с мечом. Только вдобавок обладал как бы третьей рукой – гибким и цепким хвостом.

– Таким образом, мы должны продвигаться со скоростью драконов.

– Это решает дело.

– И когда мы достигнем Фитоу?

– Я очень надеюсь, что мы встретим там армию Аргоната.

– А затем и последнюю битву.

Идс пожал плечами:

– Только в том случае, если нас разгромят, вождь клана. Если же мы победим, тогда будут и другие.

Ранар допил свой келут и проговорил мрачно:

– А если нас там разгромят, то будет покончено со всем, что есть прекрасного в мире. Железная пята злого врага пройдется по нам, по нашей собственной земле. Мы, клан Ваттель, это понимаем.

Они выступили: люди – полные воодушевления, драконы – со значительно меньшим энтузиазмом.

Через час они добрались до Сатчена и повернули на юго-восток по главной дороге в Фитоу. Во многих домах ставни были наглухо закрыты. Оставшееся население с тоской глядело на небольшую армию проходивших мимо горцев, фермерской милиции и легионеров. Вид боевых драконов с их огромными мечами в ножнах на спине приводил жителей в панический ужас. После целого столетия мира угроза войны еще раз пришла на эту землю виноградников.

Был прекрасный день, теплый, солнечный. Над головой белели редкие облака – подобно медленным парусникам, плывущим по голубой лазури. Отряд двигался с хорошей скоростью по дороге, вдоль которой росли зеленые дубки.

К полудню они пришли в зеленую деревушку Хай. Оставшиеся жители вынесли им зерно, хлеб и сыр, а также вино и даже зимний эль, чтобы запить пищу.

Все ели с большим аппетитом. Драконопасы до отвала наелись свежего хлеба с мягким сыром, тогда как драконы ведрами заливали напитки в свои огромные глотки. Затем они переключились на горшки с кашей, облагороженной молоком и медом. После того как они прикончили кашу, каждый гигант съел еще котелок свежесваренной лапши, сдобренной акхом.

Наконец насытившись, они заставили себя подняться на ноги, издавая глубокие стоны и шипение, и приготовиться к походу.

Едва двинувшись с места, драконы начали тихо жаловаться на свои ноги, которые всегда страдали во время любых маршей. Слишком велик был вес дракона. Если говорить честно, за время кампании в долине Каленса ноги вивернов закалились и теперь просто болели, но не были стерты и поранены.

Солдаты вышли в поля пшеницы около деревни Лалеет и начали подниматься по отлогому склону длинного эскарпа{13} Сприанского кряжа. Южная сторона его была более крутой, образуя обрыв около двухсот футов высотой неподалеку от города Леннинк. Эскарп протянулся миль на тридцать, изгибаясь к востоку. Дорога на Фитоу шла большую часть вдоль вершин горного кряжа, пока не начала отвесно спускаться к Консорце.

Широкий спокойный склон на северной стороне выводил к полям, лугам и огородам, к хмелю, овощам и цветам. Тучи пчел трудились над посевами клевера и люцерны.

Южная часть кряжа представляла собой совсем иной пейзаж: крутые горные склоны, леса, длинные оползни бедных почв. Здесь находились самые большие виноградники в мире. Здесь рос черный перламутровый виноград «Сприани», хорошо известный и любимый везде в мире. Каждый виноградник был отделен от соседних каменной стеной или узкой лужайкой. Солидные, крепкие дома фермеров стояли у каждого пересечения дорог.

Дома в деревушках Сприани и Леннинк были построены из камня. Это была процветающая страна виноделов.

Идущие под лучами солнца люди и драконы держали темп, покрывая милю за милей. Моральный дух был высок.

В деревнях люди выходили поглазеть на драконов. Вивернов здесь никогда и не видывали, а войну знали только по легендам прошлого. Капитан Идс и солдаты Талиона шли в авангарде, бегло исследуя отроги гор до Леннинка, где дорога на Фитоу пересекалась с королевской дорогой на Бель Оул к северным границам Марнери. Наступала дневная жара, и тишина обволакивала землю, прерываясь только жужжанием пчел и пением жаворонка.

Каким-то образом тишина казалась мрачной. Колокола на храмах в Сприани и Леннинке должны были бы уже начать звонить к ранней дневной службе. Ближе к северу они услышали колокол храма в Вальдраче, и звучал он заполошно, словно поднимая тревогу.

Они оглянулись на юг, на огороженные виноградники и заросли леса. За ними лежали поля пшеницы, снова виноградники, затем темная масса леса Рундель, где росли дубы для бочек, в которых выдерживались вина Сприани.

Колокол, звучавший где-то далеко, слышался четко, но слабо. Люди вглядывались туда, откуда доносился тревожащий звук, но не видели ничего, кроме деревьев и блестящей зелени полей хмеля.

Идс сознался Ранару, что он не склонен доверять ничему, пока они не дойдут до Консорцы. Он рассчитывал получить там данные разведки о расположении армии врага. Наверняка он знал только одно: Куджак пал двумя днями раньше, и враг намеревается совершить бросок на Марнери.

Прежние мрачные предчувствия Идса снова возродились. Великая битва могла начаться в любое время.

Они должны дойти до Фитоу! Идс молился про себя, чтобы армия была еще там, а не отступила. Но еще более жарко молился он, чтобы враг не оказался между ним и армией Аргоната. Обойти громадную армию врага, которую окружала багутская кавалерия, было невозможно.

Где этот орел? Ведьмы обещали, что они вернутся и скажут, куда надо идти. Но их все не было.

Идс утешал себя, что, когда они дойдут до Консорцы, им останется всего пятнадцать миль до Фитоу.

В данный момент они как раз переваливали самую высокую точку длинного хребта. Перед ними был Сприани, а дальше – Леннинк, города, стоящие у перекрестка, где дорога на Фитоу пересекалась с главной дорогой на Вальдрач. Идс направил свою лошадь в сторону от тракта и тщательно осмотрел местность. Складчатый горный кряж тянулся к югу, поднимаясь и опускаясь. На юге темная масса леса Рундель закрывала линию горизонта. Направо лежал вход в виноградник Кепече.

Капитан взобрался на стену виноградника и, пользуясь подзорной трубой, осмотрел местность. Пустые пшеничные поля и виноградники блестели под солнцем. На каждом перекрестке грунтовых дорог стояли каменные дома. Он заметил троих всадников из Талиона примерно в двух милях впереди. Они не спешили, и было не похоже, что их что-то тревожит. Идс опустил подзорную трубу и осмотрел небо, надеясь увидеть орла. Но там были только редкие белые облачка.

Улицы Сприани были почти пусты. Только горстка оставшихся местных жителей нарушала тишину, но и они спешно грузили свои пожитки на телеги, запряженные мулами.

Он послал патруль осмотреть местность. Местные жители явно знали больше, чем могли обнаружить во время разведки солдаты Талиона.

Вскоре выяснилось, что небольшой отряд багутов проехал в направлении Леннинка пару часов тому назад. Они были отброшены решительными действиями местных арбалетчиков.

Неожиданная атака вызвала в городе панику. Все жители Леннинка уложили что успели и бежали прочь. Двое жителей Сприани, бывшие в Леннинке по делам, поспешили принести эти новости в родной город, который также вскоре опустел. Жители давно уже, нервничая, упаковывали вещи, потому что знали о падении Куджака.

Идс обдумал полученные известия. Это были, скорее всего, не слухи, и все это произошло недавно. Он проехал вперед и взобрался на полуразрушенную кирпичную стену, окружавшую виноградник Этек.

Он заметил драконопаса, уже сидящего на опорном столбе стены. Голова юноши была перевязана. Идс осмотрел Рундельский лес. Какой-то тайный голос, возможно шепот самой Великой Матери, говорил ему, что вражеская армия уже близко.

Минуту спустя двое запыленных потных всадников подъехали сообщить, что Леннинк оставлен жителями. Идс взвесил ситуацию. У него не было хорошей карты этого района. Он всю жизнь обходился картами центрального Кохона. Идс подозвал командира эскадрона Кроэля, который расположился неподалеку.

– Куда ведет дорога из Леннинка?

– К Вальдрачу.

– А после Вальдрача?

– К Русме и Бель Оулу.

– А за ними на Лукул и Сеант, Троат и Аубинас?

– Так точно, сэр.

– Спасибо.

Идс еще раз подумал о дороге через Рундельский лес. Кажется, враг сделал то, что предсказывали ведьмы. Они разделили свои силы и послали армию в поход по этой самой дороге.

Армия Аргоната была в Фитоу, в двадцати милях отсюда. Оставшиеся для отвлечения внимания силы врага были достаточно внушительны, чтобы убедить генерала Феликса в том, что перед ним все вражеское войско. А тем временем другая половина вражеского войска направлялась через Бель Оул в незащищенные провинции Марнери.

Идс понял с мрачным чувством беспомощности, что его небольшой отряд вместе с кланом Ваттель – скорее всего, единственная сила, которая стоит между войском врага, идущим по этой дороге, и беззащитным Марнери.

Вдруг он услышал крик. Драконопач с повязкой на голове бежал к нему от виноградника.

– Багуты, сэр, я видел багутов, они там, в том лесу.

Идс повернулся.

– Острое зрение у этого парня, – четко произнес он и отметил про себя, что это опять Релкин из Стодевятого эскадрона. Капитан поднял к глазам подзорную трубу и стал изучать лес. Сначала не было видно ничего, кроме деревьев и тени, но затем он все-таки разглядел ноги лошади, мелькавшие в глубокой тени. Были ясно видны подковы. А затем в просвете среди листьев показался багут на гнедом пони. Он промелькнул только на мгновение, а затем вновь скрылся. Багуты ехали по направлению к дороге Леннинк – Куджак, которая пронизывала лес Рундель.

Идс принял решение.

– Мы быстро идем на Леннинк, – приказал он. – Там займем оборонительную позицию. Враг движется по этой дороге. Мы должны его сдержать.

Он отправил всадника на юг с сообщением для генерала Феликса, описав ситуацию, как он ее понимал.

66 ГЛАВА

егионеры обнаружили, что город Леннинк пуст, и тотчас же начали укреплять оборонительные рубежи на юге. Все еще не было никаких признаков врага, не показывались даже багуты, которых давеча видели в лесу.

К счастью, задачу защитников существенно упрощало то, что в городе было множество стен – стены виноградников на южной стороне и стены внутри самого города, окружавшие сады и дворы. Дома были большие, каменной постройки и чрезвычайно крепкие.

Вдоль главной улицы росли тополя и липы. Идс приказал срубить их и построить баррикаду на главной дороге, на южной окраине города. Деревья укладывали в форме наконечника с острием, направленным на север, внутрь линии обороны. Кроме деревьев, воины притащили все, что могли найти в ближайших домах – громадные старые прессы для вина, бочки, рамы и даже несколько металлических повозок, достаточно крепких, чтобы служить платформами для обороняющихся, в том числе и драконов.

Повсюду бросались в глаза следы поспешного бегства жителей: сорванные подпорки для сушки белья, хлопающие открытые двери, детская игрушка на тротуаре в центре города.

По городу носились люди и драконы, работавшие в сумасшедшем темпе, перетаскивая тяжелые материалы для баррикады. Капитан Идс руководил постройкой. Это было третье подобное сооружение, которое воздвигали его люди, и капитан кое-чему научился из опыта двух предшествующих. После битвы в Гвоздичной долине он пришел к выводу, что такая V-образная конструкция наиболее удобна там, где приходится сражаться на слегка пересеченной местности. Она давала определенное тактическое превосходство и делала линию обороны крепче, кроме того, если враг попал внутрь уступа, преимущество в количестве бойцов обязательно оказывается на стороне обороняющихся.

Теперь Идс увеличил кривизну баррикады, полагая, что это укрепит ее. Но тем самым образовались две очень важные и потенциально слабые точки – в тех местах, где наконечник соединялся с основной линией обороны.

Внутри этой выемки враг будет настолько сжат со всех сторон, что ему будет трудно свободно действовать мечом. Но в упомянутых двух точках оборону будет держать намного сложнее, чем в любом другом месте.

В качестве форпостов Идс выбрал два массивных дома, построенных из камня и оштукатуренных внутри, с дубовыми дверями и окнами, закрытыми цветным стеклом. Дома процветающих жителей, каждый окружен садом и крепкими стенами. Идс заставил набросать изнутри к стенам землю так, чтобы людям и драконам было легче отбивать любую попытку залезть на стены.

В каждом из этих домов Идс разместил по три дракона: Базил, Пурпурно-Зеленый и Альсебра заняли один, а три дракона из Шестьдесятшестого эскадрона – второй.

Остаток Стодевятого эскадрона был рассредоточен по одной стороне V-образной баррикады, а остаток Шестьдесятшестого – по другой.

В баррикаду были включены и другие дома и ограды, которые протянулись до конца деревни, где они терялись в огороженных стенами виноградниках на южном склоне. Вдоль всех этих стен и в других местах Идс и Ранар, которым помогал старший лучник Стартер, расположили своих людей.

Внезапно в центре позиции на дороге к Вальдрачу послышался шум.

Встревоженный Идс выбежал из дома, где расставлял людей. Он не видел признаков появления врага, да и не мог поверить, что атака могла начаться так быстро. Но шум продолжался, хотя все еще не было никаких вражеских колонн, которые должны были появиться на дороге со стороны Рундельского леса.

Захватив с собой Ранара и лейтенанта Раноусмура, встревоженный Идс побежал назад к главной дороге через огороженные сады и узкие лужайки.

Вскоре стали слышны отдельные резкие голоса дракониров, радостные крики солдат и рычание драконов. А когда офицеры вбежали в окруженный стенами проход, они стали свидетелями небольшого чуда.

От Вальдрача по дороге шла колонна ополчения, сотни местных жителей, вооруженных небольшими мечами и древними круглыми щитами. За ними, плечом к плечу, шли легионеры – четыреста человек из Первого кадейнского легиона, которые должны были доставлены флотом в окрестности Фитоу, но опоздали на корабли в Марнери и решили двинуться в пеший поход вместо того, чтобы ждать, без толку теряя время.

А с ними, что было самым потрясающим, шли драконы – весь Тридцатьтретий кадейнский драконий эскадрон во главе с могучим красно-золотым Буртонгом!

Раздался ужасный рев, и дракон со сломанным хвостом пробился сквозь толпу восторженных людей и бросился к Буртонгу, сопернику, с которым он дрался на Летних Играх. Оба могучих зверя ревели и в восторге хлопали друг друга по плечам и спинам:

– Клянусь огненным дыханием старого Глабадзы, это же Буртонг!

– Ну, старина Хвостолом! И весь Стодевятый эскадрон из Марнери.

– И Шестьдесятшестой тоже, но они на другой стороне позиции.

– Так, значит, мы среди старых друзей, я рад этому. Когда начнется сражение?

– Скоро. Тут будет жаркая битва, прямо на этом месте.

– Приятно увидеть тебя вновь, Хвостолом. Я часто думал о нашем поединке. Хорошая была драка. Я кое-чему научился.

– Клянусь пламенем старого Глабадзы, я тоже кое-чему научился. Никогда не видел дракона, который так быстро двигается.

– В следующий раз, когда мы будем сражаться, я покажу тебе кое-что из нового, и кто знает, может быть, на этот раз победителем станет Буртонг!

– А вот и наш капитан Идс, – сказал Релкин, который пожимал руки драконопасам Тридцатьтретьего кадейнского, со многими из которых он уже встречался раньше.

Командиром Тридцатьтретьего эскадрона был драконир Бекфор. Он и капитан Величек вышли вперед, чтобы поприветствовать капитана Идса. Идс знал Величека только заочно – тот был старше его, уже состоял в резерве и, выйдя в отставку, поселился в небольшом поместье графства Би.

Величек сразу же дал понять, что он счастлив передать командование капитану Идсу.

– Благодарю вас, капитан Величек. Ваш приход – это почти чудо. Я полагаю, что враг должен появиться на дороге из Рунделя. Мы видели багутскую кавалерию на опушке леса.

– Они пройдут здесь?

– Неприятель пытается обмануть малыми силами армию Аргоната в Фитоу. Вероятно, другая половина его войска пойдет по дороге в Вальдрач. Если он пройдет сквозь нас, тогда его уже ничто не остановит от вторжения в Марнери.

Капитан Величек побледнел:

– Тогда наше место здесь. Мы не позволим ему пройти по дороге в Марнери.

67 ГЛАВА

стрые глаза Куики быстро обнаружили огромную колонну неприятеля, ползущую на юг. Целая армия направлялась к южной отмели реки Ально, чтобы пройти далее на восток, в Фитоу. Клубы пыли от кавалерии поднимались в воздух. Вторая армия, гораздо больших размеров, двигалась на северо-восток через лесной массив Рунделя. В нормальном состоянии Куика вряд ли заинтересовался бы всем этим. До сих пор движение людских толп совершенно не волновало орла. Он скорее обратил бы внимание на молодых зайцев на пшеничных полях или же в виноградниках вдоль Сприанского кряжа.

Но Куика был не единственным, кто смотрел его большими глазами в это утро. Лагдален из Тарчо тоже видела эти темные колонны на дорогах и, конечно, тотчас же поняла смысл происходящего. Она знала, что дорога через Рундель шла на северо-восток в направлении Аубинаса и Марнери. Она поняла, что вряд ли здесь найдется какая-нибудь сила, способная организовать оборону.

Прошедшие дни были очень тяжелыми, даже кошмарными для Лагдален. Временами она думала, что орел погибнет от голода – так мало дичи было в землях Падмасы. Кроме того, она все время помнила, что если рукх-мышь убьет орла, все три женщины никогда уже не вернут свой разум, запертый в головах погибших животных. Со временем молодая женщина научилась безошибочно перехватывать управление орлом, едва возникала такая необходимость. Это было совсем не похоже на езду на лошади. Орлы – хищники. И большой хищник не понимал, почему время от времени делает какие-то странные вещи. Он хотел охотиться. Он нервничал из-за постоянно возникающего чувства неправильности, но, неспособный сопротивляться, просто повиновался. Теперь Лагдален снова настаивала на своем. Куика повернул и полетел на юго-запад, кружа над лесом Рунделя вдалеке от молодых зайцев в пшеничных полях, вдалеке от виноградников на склонах. Оба крошечных пассажира тотчас же почувствовали изменение в маршруте полета. Крапивник высунул головку из кожаного мешка и бросил взгляд на лесной массив. Потом на дорогах в лесу он обнаружил темную массу, которая шла и шла, бесконечно, похожая на огромную змею из людей, бесов, чудовищ и повозок, растянувшихся на много-много миль.

Крапивник разбудил мышь. Она потянулась и осторожно выглянула наружу.

Орел взмыл высоко в небеса, поднялся до самой высокой точки, а затем полетел к югу, пересекая реку Ально.

Здесь шла вторая армия, направляясь вниз по течению реки. Птичка и мышь посмотрели друг на друга бусинками маленьких черных глаз. План Повелителей из Падмасы начал осуществляться.

Орел, ритмично взмахивая крыльями, поднялся еще выше и повернул на восток.

Вражеские армии пришли в движение. Враг затеял рискованную игру, но эта игра, если ему повезет, почти наверняка означала поражение Аргоната.

Ничто из этой важной информации не предназначалось, конечно, лично некоему капралу Хэнкеру из Первого полка бийского легиона. Будучи свободным, Хэнкер удил рыбу в ручье за позициями полка, на юге от Фитоу. Ручей тек лениво, но тем не менее в нем водились форель и окуни. Он уже выудил громадную коричневую форель и теперь старался поймать вторую, чтобы пообедать на славу.

В ручье охлаждалась бутылка белого анделайнского вина. Капрал собирался провести приятный вечер. Конечно, вскоре им предстоит опасное сражение, но Хэнкер был опытным солдатом и знал, что незачем думать о паршивом далеком будущем. Вместо этого он сосредоточился на предстоящем ему прекрасном обеде. Капрал Хэнкер вновь забросил удочку с наживкой специально на рыбу, которую надеялся поймать в глубокой заводи.

Над его головой послышался какой-то звук. Хэнкер взглянул вверх и увидел орла, низко парящего над деревьями. Он раскрыл рот. Редко можно было видеть орлов, летящих так низко. Он встал, чтобы посмотреть, куда направляется птица, но та скрылась за деревьями.

Затем орел вернулся, покружил и сел на дерево в сотне ярдов от капрала.

Хэнкер снова взялся за удочку, лишь изредка бросая взгляд в сторону орла.

Через одну-две минуты позади человека пролетела маленькая птичка. Хэнкер не обратил на нее никакого внимания. Не заметил он и того, что птичка села на ветку над головой и внимательно оглядела его. Он услышал шум ее крыльев, легкий шелестящий звук, не более того.

Вскоре после этого из высокой травы позади капрала выбралась мышь. Орел тоже перелетел поближе.

Хэнкер понял, что он не один, когда почувствовал чье-то присутствие за спиной. Он обернулся, но никого не увидел. Его взгляд упал на маленькую мышку. Спокойно усевшись на земле возле его рыбачьей сетки, крошечное животное смотрело прямо на человека, не отводя глаз.

– Клянусь дыханием, – пробормотал он и в изумлении уставился на зверюшку. Что-то особенное было в этих глазках-бусинках.

Несколько минут спустя капрал Хэнкер поднялся со своего места на берегу реки, держа мышь в руке. Крапивник уселся на его плечо. Прекрасная громадная форель осталась в садке. Орел приземлился рядом с ней и с аппетитом вонзил свой клюв в рыбу.

Генерал Феликс совещался в это время со своими офицерами. Он получил кучу донесений о передвижении противника по дороге на Конджон. Багуты переправились через Тупаду и рыскали в районе Анделайна. Его собственная кавалерия уже несколько раз сталкивалась с ними.

Вошел сержант с запиской. Генерал Феликс мельком взглянул на листок и поспешно пообещал сделать что-нибудь через минуту.

Минута тем не менее затянулась. И совершенно внезапно входная дверь распахнулась, и появился Сеар, командир бийского легиона. На его лице застыло странное выражение, а на плече сидела маленькая птичка.

68 ГЛАВА

ень еще не закончился. В Рундельском лесу было тихо. Релкин заметил лишь оленя, промелькнувшего вдоль лужайки на дальнем конце пшеничного поля, и подумал, как было бы здорово сходить поохотиться.

Базил проворчал, что охота – если кому интересно его мнение – это совершенно бездарная деятельность, не приносящая никакой прибыли. Дракон был слегка раздражен, он хотел, чтобы сражение как можно скорее началось и закончилось. Релкин понял намек и приволок Базилу целую гору армейского хлеба с большим количеством акха, а затем ведро воды, чтобы запить все это.

Баррикада, перекрывавшая главную дорогу через Леннинк, была уже полных двенадцати футов в высоту. Складывали ее из деревьев, кустарников, попавшихся под руку обломков, повозок, столов, стульев и даже прядильных колес. Собрали множество здоровенных булыжников и сложили так, чтобы драконам было удобно их бросать. Камни меньших размеров предназначались для солдат и драконопасов.

Вдоль всего укрепленного южного края Леннинка залегли солдаты, поджидая неприятеля. Драконов Тридцатьтретьего Кадейнского эскадрона вывели за линию обороны для образования резерва. Капитан Идс присоединил к ним еще триста человек, чтобы в случае необходимости можно было закрыть любую дыру в обороне.

Защитники со всевозрастающим напряжением ждали, глядя за виноградники и пшеничные поля на отдаленный лес. Действительно ли неприятель уже подходит? Может быть, багутские всадники им только померещились? Может, это был обычный патруль или просто грабители?

Эйлса, дочь Ранара, со своими развевающимися из-под квадратной зеленой шляпы клана светлыми волосами, выполняя поручения своего отца, взад и вперед носилась вдоль баррикады, подобно сгустку энергии и красоты. Ее подруга Сильва делала то же самое. Ранар был очень беспокоен и стремился улучшить и подготовить позиции своих людей. Он наблюдал, что делают Идс и его офицеры, позаимствовал некоторые вещи и теперь старался приспособить новые приемы к привычным для Фирда.

Что до капитана Идса, то сейчас он сидел в качалке посреди комнаты, еще недавно служившей мирной спальней, на втором этаже дома, что по правую сторону от треугольной баррикады. На первом расположились драконы Стодевятого марнерийского эскадрона. Из окна перед Роркером Идсом открывался прекрасный вид на дорогу к Рунделю, которая образовывала темную складку в зелени леса. Идс взял подзорную трубу, но и тогда не обнаружил никаких признаков вражеского войска, которое ожидал. Его терзали сомнения. А что, если он ошибся? Что, если он зря истратил драгоценное время, которое мог бы использовать для броска на юг к Фитоу? Как долго он вправе оставаться здесь, не испытывая угрызений совести? Почему он предложил укрепиться именно здесь? Ведь он всего-то один раз увидел патруль багутов. Что, если ведьмы ошиблись?

У стены этого же дома, опершись спинами на камни и греясь на солнце, опускавшемся на западе, драконопасы коротали время в разговорах.

Релкин и Мануэль сидели вместе. Маленький Джак занимался починкой рукояти меча Альсебры. Он обтягивал металл новой кожей, закрепляя ее маленькими скобками. Подошел Моно, взглянул на землю, насыпанную у стены, и принялся перетаскивать камни поближе.

– Как ты думаешь, они на подходе?

Релкин пожал плечами:

– Не знаю, Моно. Я видел нескольких багутов. Значит ли это, что и вся армия идет тем же путем? Ты должен спросить у Матери.

Брови Моно поднялись.

– Хо! Нынче Релкин уже спрашивает у Святой Матери?

Релкин мрачно усмехнулся:

– Скажем просто, что мои религиозные убеждения в эти дни расширились.

– Ты помнишь старину Мамплпизера, предсказателя? – спросил Моно.

– А, вся эта болтовня насчет «судьбы на поле битвы»?

– Кажется, он был прав.

Релкин огляделся вокруг:

– За исключением одного. Мы в саду, в Арнейсе, это так, но где же розы? Предполагалось, что здесь должны быть розы.

– Мамплпизер ничего не упоминал ни о каких цветах.

Релкин мрачно рассмеялся:

– Мамплпизер был не единственным, кто предсказывал мне судьбу.

Моно пришлось удовлетвориться этими словами, потому что Релкин больше ничего не сказал. Некоторое время он беспокойно шагал туда-сюда, затем вернулся на свое место на баррикаде возле Чектора.

Релкин и Мануэль вернулись к прерванному разговору.

– Так что, Мануэль, что же сказал твой отец, когда ты рассказал, что хочешь пойти добровольцем и стать драконопасом?

Мануэль скорчил гримасу:

– О боже! Папочка был в отчаянии. Он даже грозил лишить меня наследства, хотя я у него единственный сын. Весь дом дрожал от его гнева. Я прятался в школе. Хотел убежать из дома. Моя мать убедила меня не делать этого.

Подобно многим сиротам Релкин томился желанием узнать как можно больше о семейной жизни. Базил и Стодевятый эскадрон всегда были единственной семьей, которую он знал хорошо.

– Как, должно быть, приятно иметь мать и отца, который злится, – сказал он с обезоруживающей прямотой.

Мануэль вгляделся в лицо Релкина:

– А ты что, совершенно ничего не знаешь о своих родителях?

– Ничего. Меня ночью в корзинке оставили около двери храма. Все, что я знаю, сводится к следующему: моя первая учительница, старая Меддее, говорила мне, что я был седьмым сыном фермера и что моя мать умерла во время родов. Поэтому меня и подкинули. Я никогда не знал своего отца. Сначала я даже не думал об этом, а когда стал достаточно взрослым, учительница умерла, и никто, кого я расспрашивал, ничего не мог сказать.

– Извини меня.

Оба почувствовали, что Мануэль действительно огорчился.

– Теперь ты видишь, Мануэль, наша жизнь действительно отличается от твоей, – сказал Релкин.

– Отличается от всех наших, – сказал Джак. – Я вырос в сиротском доме в Марнери на улице Доков. Мы всегда завидовали тем, у кого есть родители. Нас дразнили ублюдками. И нам приходилось все время драться с ними.

– Вот по этой причине мы далеко не сразу приняли тебя в свой круг. Для нас это единственная карьера, но ты же мог быть кем угодно.

– Мне всегда хотелось стать дракониром и служить Империи. Я держал это в секрете от родителей многие годы, потому что понимал, что они этого никак не одобрят.

– И что же случилось, когда ты уехал в академию?

– Отец прервал со мной все отношения. Он выдержал целых три месяца, и я уже начал думать, что никогда больше его не увижу. Потом он навестил меня, мы поплакали на груди друг у друга, поскандалили… В конце концов он согласился с тем, что я могу заниматься, чем хочу.

– Ты еще переписываешься со своей семьей? – спросил Релкин.

– С последним посыльным я послал им записку на случай, если мы отсюда не выберемся.

– Ты выберешься, Мануэль. Теперь, когда Пурпурно-Зеленый тебя полюбил, ты сможешь сделать это.

Мануэль засмеялся вместе со всеми. Пурпурно-Зеленым было нелегко управлять, но в работе он стоил двух драконов.

– Тише, не разбудите его. Он должен еще переварить во сне два больших котла кукурузной каши.

– Кстати, о письмах. Релкин, интересно узнать, получил ли ты ответ на то письмо, которое писал, когда мы добрались по реке до Кохона?

– Да, – ответил он. Ему не хотелось рассказывать им о странном ночном визите Лессис в облике маленького крапивника.

– Ты спрашивал свою знакомую о судьбе, что она сказала?

Релкин понимал, что ему не стоит вести здесь разговор о Синни и о складках на полотне судьбы.

– Она ответила, что были причины для прихода нас в Арнейс. Мы узнаем здесь, что означает наша судьба.

– А что там было насчет роз? – настаивал Мануэль.

– Ну, в нашем будущем должен присутствовать сад с розами, вот и все.

Релкин вышел, чтобы принести воды для дракона. Проходя по разрушенному саду, он едва не столкнулся с Эйлсой, дочерью Ранара. Она направлялась с сообщением в один из взводов Фирда.

Релкин пошел рядом, совсем позабыв о воде:

– Как дела сегодня, Эйлса, дочь Ранара?

Она чуть-чуть замедлила шаг:

– Со мной все в порядке, драконир, я служу моему отцу связным. Он целый день не дает мне отдыхать.

– Ты намерена сражаться?

– Конечно. Если прикажет мой отец. Скорее всего, я так и буду разносить донесения. Он не позволит мне драться вместе с Фирдом.

– Он прав. Тебя лучше было бы отослать в Вальдрач.

– Не говори глупостей. Те, кто должен был уйти в Вальдрач, уже ушли. Я нужна здесь.

– Я полностью серьезен, Эйлса. Я люблю тебя и боюсь за твою безопасность.

Она нахмурилась:

– Релкин, я не из тех женщин, которые хотят сидеть у очага всю жизнь и рожать детей. Я умею сражаться, и если клан Ваттель в этот день должен погибнуть, значит, и я с честью погибну вместе с ними.

Релкин увидел командира эскадрона Таррента, показавшегося из-за угла дома напротив.

– Когда все кончится, я найду тебя, Эйлса. Ты можешь рассчитывать на это.

Их руки встретились на мгновение, и она ушла, бросив на прощание долгий взгляд. Юноша повернулся и поспешил за водой для дракона.

К этому времени вождь клана Ранар покинул одно подразделение и спешил в другое. Ему было тяжело оставаться на одном месте. И кроме того, он хотел проверить позиции клана за стеной виноградника Эксело. Обходя боевые порядки, он заводил разговоры со своими людьми, поддерживая их дух.

Он прошел мимо драконов Стодевятого эскадрона. Почти все они спали, прислонившись спинами к земельной насыпи у стен. «Они храпят, как вулканы», – подумал он. Драконопасы, должно быть, ведут тяжелую и весьма своеобразную жизнь. А как эти звери едят! Он в жизни не видел ничего подобного.

Он повернул за угол и чуть не наткнулся на драконопаса.

– А, драконир Релкин…

– Сэр! – Релкин чувствовал на себе его пристальный взгляд. Знал ли вождь о том, сколько времени он провел с Эйлсой? Релкин задержал дыхание.

– Моя дочь, как вы знаете, весьма гордая личность.

– Да, сэр.

– А вы, я полагаю, честный молодой человек. Я надеюсь, что не обманусь в этом убеждении.

– Нет, сэр.

– Хорошо. Мы понимаем друг друга. Вы также знаете, что моя дочь выйдет замуж за кого-нибудь в клане Ваттель. Она должна это сделать ради нашей семьи.

– Мне известно это, сэр.

– Хорошо, – Ранар вытянул губы и потрогал бороду. – Конечно, нам надо сначала разбить врага, а потом уже жениться, не правда ли?

– Абсолютная правда, сэр.

– Вы говорите с уверенностью, драконир.

– Мы можем сдержать их, сэр. Драконы в хорошем боевом настроении. – Мощный храп прорезал воздух. Оба улыбнулись. – Они устали, конечно. Нам пришлось через многое пройти за последние дни.

– И мы сражались в великой битве.

– Это так, сэр.

– Что ж, драконир Релкин, если нам не удастся еще раз встретиться, я хотел бы пожать вашу руку.

Пожатие вождя клана было крепким, как бы символизирующим прочность клана Ваттель.

Ранар продолжил свой путь. Не успел он завернуть за угол, как вдруг раздался свист, затем громкий крик. Тотчас же из своего дома выбежал капитан Идс и вскочил в седло.

Крик прокатился по всей линии обороны:

– Внимание! Появился враг.

И тут из-за деревьев Рундельского леса высыпали колонной приблизительно три сотни бесов. Они строго держали между собой дистанцию, пересекая пшеничное поле.

На дороге появились багутские всадники. За ними показалась вторая колонна, куда более многочисленная, сопровождаемая плотной тучей кавалерии. Идс понял, что его предположения оправдались. Он и его небольшая армия должны будут пройти самое большое испытание в жизни.

Из-за баррикады выглянули драконы. Громадные головы на длинных шеях вытянулись вперед, чтобы разглядеть приближающегося неприятеля, и скрылись за баррикадой.

Багуты, все еще ничего не подозревая, находились всего в нескольких сотнях ярдов. Наконец присутствие баррикады было замечено их командиром. Отделение багутов выслали для проверки. Маленькая группа разведчиков двинулась вперед по дороге между стен виноградников и остановилась на расстоянии полета стрелы. Багуты уставились на непроходимый завал стволов, мебели и разнообразных предметов.

За их спинами властно взвыли рога. Разведчики поспорили между собой, а затем один из них подъехал ближе, прямо к основанию невероятной свалки бревен, повозок, бочек, балок и винных прессов. Он спешился и полез по этой куче вверх. Добравшись до гребня, бедолага неожиданно обнаружил, что смотрит прямо в лицо огромного и страшного газака.

Чектор тотчас же схватил его громадной лапой, легко поднял и перебросил через баррикаду к ногам защитников. Разведчик был так потрясен, что даже не закричал. Когда же он открыл рот для крика, меч легионера пронзил его сердце и заставил замолчать навсегда. В воздухе прозвучал только короткий жалобный всхлип, и вновь воцарилась тишина.

Лошадь разведчика, оставшись одна, принялась пощипывать траву, шаг за шагом приближаясь к остальным лошадям.

Разведчики начали ворчать и окликать своего товарища. Исчез он внезапно, и никто толком не понял, что произошло. Явно – что-то странное. Почему он не отвечает? Трое разведчиков подъехали ближе и снова окликнули пропавшего. Ответа не было.

Позади, в колонне, снова завыли рога. Разведчики с трудом сдерживали желание вернуться назад. Они не обращали внимания на яростные сигналы, которые приказывали лезть наверх. Вместо этого они обернулись к бесам, накатывающимся на виноградники, и замахали руками, чтобы привлечь их внимание к баррикаде. Штурм – это их дело.

Вождь племени Багути был в ярости. В течение нескольких минут он изливал свой гнев по поводу этого жалкого представления. Затем все же отослал посыльного к командиру бесов, мрачной личности с подпиленными зубами, пристрастившейся в последнее время к человеческой плоти.

Командир бесов с легким презрением отозвался о разведчиках и отдал приказ. Бесы начали громко жаловаться, как всегда перед дракой, но по рукам были пущены фляжки с черным спиртом, а сержанты обрушились на рядовых с руганью и дубинами. Бесы вынуждены были изменить направление движения. Они подошли к баррикаде и полезли через завал.

За баррикадой были обнаружены: пустая улица, кучи грязи вдоль стены и никаких следов вражеских солдат.

Обрадованные, бесы доложили о своем открытии и начали грубо шутить по поводу трусливых багутов. Все еще радостно крича, они спустились вниз, на эту самую пустую улицу. Здесь, наверное, можно чем-нибудь поживиться. Местечко выглядело вполне процветающим.

Но едва бесы перевалили через стену, на них внезапно обрушилась целая туча стрел. Захватчики были буквально сметены залпом, лишь горстка их осталась на ногах, но и те тотчас же пали от копий и новой тучи стрел. Криков почти не было слышно, все оборвалось в один миг.

И вновь надолго воцарилась зловещая тишина.

Командир бесов обругал сержантов, и еще один отряд был послан к мрачному нагромождению деревьев. Они поднялись наверх и увидели пустую улицу. Не видно было ни их товарищей, ни даже трупов.

Пораженные, они повернулись к своим и начали вопить и жестикулировать. Сержант понесся с новостями к командиру. Командир бесов затребовал подкреплений.

Появилось несколько офицеров, суровых мужчин в черном с блестящими значками на груди, говорящими об их звании. Они пожелали узнать, с чем связана неожиданная задержка.

Штабные чувствовали себя очень неуютно. Генерал Лукаш управлял своими войсками железной рукой. Он уже отдал приказ накачать бесов черным спиртом. Они должны идти всю ночь и получать столько зелья, сколько пожелают, лишь бы к утру они были в Вальдраче.

Дорога позади авангарда была запружена людьми, бесами, троллями и бесконечными повозками. Штабные приказали выслать вперед штурмовую колонну в пятьсот бесов и расчистить баррикаду.

Бесы построились. Рога загудели, сержанты взялись за хлысты, и вскоре бесы с боевыми воплями на искривленных яростью губах поднялись на стену баррикады.

69 ГЛАВА

ражеская штурмовая колонна под гром барабанов, с высоко поднятыми знаменами шла вперед.

Капитан Идс кивнул командиру эскадрона Тарренту. Они больше уже не могли откладывать начало сражения, хотя Идсу очень понравилось, как умело был приведен в исполнение разработанный им план действий в первой фазе боя. Каждая минута, выигранная ими, была на вес золота. Но с юга все еще не поступало никаких сообщений. Его небольшое соединение должно удержать эту позицию, пока им не придут на смену.

Таррент свистнул и замахал рукой. Драконы были напряжены, они с нетерпением ожидали развития событий. Они слышали трубы бесов на дальней стороне баррикады, их барабаны грохотали и рога трубили. По сигналу драконы вскарабкались на свои позиции чуть ниже вершины баррикады, каждый дракон стоял или на земельной насыпи, или на тяжелой повозке.

Штурмовая колонна достигла вершины, когда внезапно заговорили горны легиона. Громадные драконы поднялись из-за баррикады, их смертоносные мечи были направлены в сторону бесов.

Одурманенная черным зельем колонна бесов рвалась вперед, но головной ее отряд, перевалив гребень завала, исчез – как исчезает кусок мяса в мясорубке. Драконопасы действовали в полном согласии с легионерами, обученными сражаться рядом с драконами. В их тренировках много места отводилось умению низко держать голову, чтобы взмах драконьего меча не снес голову своему же солдату.

Ни один бес не преодолел верх баррикады живым, но только когда половина атакующего отряда была уничтожена, командиры остановили своих подчиненных и позволили остаткам колонны отступить назад, оставив поле боя усеянным трупами.

Главный штаб немедленно поспешил донести о случившемся генералу Лукашу. Силам наступления огромной армии был дан приказ остановиться.

И вновь воцарилась тишина, нарушаемая только жужжанием пчел и песнями жаворонков. Смеркалось, и солнце уже частично скрылось за горами на западе.

Лукаш, получив эти новости, оцепенел от страха и ярости. До сих пор все шло великолепно. Как могла дорога оказаться блокированной? И откуда взялись блокирующие силы?

Штабные ответили, что силы довольно значительны, по меньшей мере несколько тысяч человек. Все южные подходы к Леннинку укреплены. Дальше к горному хребту замечены конные патрули.

Когда Лукаш внимательно изучил карты, лицо его превратилось в угрюмую маску.

Здесь не было ни хороших, ни вообще сколько-нибудь проходимых дорог, по которым армия смогла бы обойти укрепленный участок. Генерал направил кавалерийское соединение исследовать южный край хребта и найти участок, через который он мог бы направить войска для обхода с флангов.

Одновременно он отдал приказ на общий штурм баррикады. На этих наглых выскочек обрушатся с двух сторон.

Зазвучали барабаны, и бесы, люди и тролли собрались на пшеничном поле ниже города Леннинка.

Маг Трембоуд забрался на дерево в лесу Рундель и с помощью подзорной трубы стал осматривать оборонительные сооружения. Он увидел баррикаду на главной дороге, укрепленные стены, защищенные кольями и канавами по южной окраине города. Вдоль всей линии обороны можно было видеть людей Аргоната. Маг разглядел даже пару драконов. Это означало, что перед ними стоят легионеры, хотя многие из солдат, которых он видел, не носили формы и шлемов.

Великая армия приостановила наступление.

Лукаш собрал штурмовую колонну, выдвинув вперед троллей – примерно шестьдесят огромных чудовищ. Половина – черно-пурпурные, с топорами; вторая половина – с кожей цвета охры, тролли-меченосцы.

Примерно через полчаса все было в состоянии готовности. Солнце на западе опустилось еще ниже, оставив призрачный свет сгустившихся сумерек, которые продлятся еще час или чуть больше.

Вновь взревели рога, и обрушился гром барабанов. Штурмовая колонна двинулась вперед, не совсем твердо держась на ногах от выпитого наркотика.

Это был волнующий момент, Трембоуд остался на дереве, чтобы наблюдать за битвой.

А за баррикадой внезапно занервничали драконы, чего с ними раньше никогда не случалось. Они почувствовали приближение троллей. Они чуяли их запах. И веселые шутки вивернов приняли несколько странный характер.

– Я могу только пожалеть, что у меня нет желания питаться мясом троллей, – проворчал Пурпурно-Зеленый.

– А я тебе повторяю, что его надо есть свежим и хорошо проваренным. Ты всегда торопишься и ешь недоваренное.

– А мне так нравится!

– Но не с троллями. Так можно есть лосей, скот, если уж тебе так хочется.

– Неплохи также и лошади, но только вместе с копытами.

– Но я помню, ты говорил, что лошадей ты любишь поджаренными.

– Троллей надо хорошенько зажарить и приправить. Должно хорошо получиться с большим количеством акха, – вступила в разговор Альсебра, которая до этого сидела спокойно.

– Я бы не пытался их жарить. А какая разница между варкой, поджариванием и запеканием на углях?

– Жарить – это когда используешь больше тепла. Когда надо построить печь.

– Как?

– Из скал. Это нетрудно. Ты роешь яму, затем готовишь большой костер и бросаешь в него куски скалы. Когда они хорошо нагреются, ты перекладываешь их в яму. Затем ты выкладываешь туда тролля и покрываешь еще горячими кусками скалы. Затем ждешь, когда они охладятся, потом ты их вытаскиваешь, и перед тобой великолепный изжаренный тролль. Это очень вкусно.

– Звучит весьма заманчиво, – сказал Пурпурно-Зеленый.

– Попозже мы попытаемся это сделать. Уверен, что у нас будет достаточно троллей, – решил Базил.

– Да, – с вожделением сказал Пурпурно-Зеленый, – мы испытаем сразу все три способа. Хвостолом поджарит своего до черноты, я поджарю своего чуть-чуть, а Альсебра сунет своего в яму с кусками горячей скалы. Затем мы попробуем всех троих и узнаем, который из них получился лучше.

– Тише, они идут, – сказал Мануэль.

– Почему тише? – Пурпурно-Зеленый поднял свои большие брови. – Если судить по тому шуму, что они производят, они не услышат нас, даже если мы будем орать.

Но Мануэль не ответил, поглощенный наблюдением за приближающимся противником. Было трудно не думать о том, что на этот раз он может умереть. Они все могут умереть. Противник во много раз превосходил их в численности.

Нападавшие продолжали идти, длинный строй бесов, пожалуй по сто бесов в каждом ряду, ряд за рядом, в промежутках между которыми шли тролли, восьми или девяти футов ростом, так что они запросто перешагивали через препятствия.

Эта волна достигла баррикады и стала карабкаться вверх. Затрубил горн. И тотчас же драконы начали хватать камни обеими руками и перебрасывать через завал по очень крутой траектории. Камни взлетали на высоту тридцати или сорока футов, а затем обрушивались на троллей, барахтавшихся на внешней стороне баррикады. Тролли никогда не отличались умением взбираться куда бы то ни было, а под градом двадцатифунтовых булыжников они делали это еще хуже.

Пока летали камни, драконопасы и лучники поднялись к гребню и стали стрелять.

Штурмовая колонна заколебалась, затем остановилась. Десяток троллей уже нашли смерть под градом камней. Бесы под градом камней и стрел впали в панику.

Барабаны и рога загремели еще громче, чем прежде. Командиры бесов били плетками подчиненных, а предводители троллей честили их на все корки, приказывая поднять щиты над головой, чтобы защитить себя от каменного града.

Колонна приободрилась и снова пошла в наступление. Камни продолжали сыпаться с неба, но теперь они отлетали от щитов так же часто, как и попадали в троллей. Впрочем, отскакивающие камни падали на бесов, но тем не менее нападающие продолжали идти; плети и черное зелье гнали их вперед.

Трижды пропели горны. Легионеры, повинуясь сигналу, поднялись на верхушку баррикады и стали метать в троллей дротики. У дротиков были длинные четырехгранные наконечники, сделанные из мягкого железа. Они пробивали шкуру троллей и их кожаные латы, после чего деформировались, и их трудно было извлечь.

Еще десяток троллей пал замертво, многие были сбиты с ног камнями, но наконец первая из уродливых зверюг достигла верха баррикады. И вот уже побитые, утыканные стрелами, страдающие от ран, нанесенных дротиками, полные ярости тролли схватились с громадными драконами, которые, поднявшись по насыпи, встретили троллей на самом гребне завала. Громадные стальные клинки поднялись один за другим и опустились, разрубая массивные щиты. Засвистели тяжелые топоры троллей, а хвостовые палицы начали колотить нападавших по шлемам и мордам. Щиты троллей грянули о щиты драконов, и мощные мышцы напряглись от усилий. Драконы отбросили троллей назад. Взметнулись мечи, и уродливые головы полетели в воздух, разбрызгивая вокруг черную кровь. Громадные тела безжизненно валились на землю.

Тем временем драконопасы расправлялись с бесами и скидывали их вниз, если те осмеливались взобраться на баррикаду.

Так продолжалось еще полчаса, а потом уцелевшие тролли дрогнули, отступили и отказались сражаться.

У бесов черное зелье также повыветрилось из крови вместе с агрессивностью. Подножие баррикады теперь украшали огромные тела троллей, засыпанные мертвыми бесами.

Медленно, несмотря на грохот барабанов и звуки рога, несмотря на то что командиры бесов безжалостно стегали их бичами, вражеская штурмовая колонна рассыпалась и покатилась назад, подальше от неприступной преграды.

Радостные крики послышались со стороны защитников, и они, не теряя времени, принялись пополнять запасы камней и собирать стрелы и копья.

Релкин тщательно осмотрел Базила. Хвостолом снес голову одному троллю и зарубил еще троих. За это же время Релкин застрелил пару бесов, а третьего проткнул мечом, когда тот подбирался к подбрюшью Базила.

При осмотре драконопас обнаружил рану – как раз в том месте, где джобогин пристегивался ремнями к руке. Исходя из размеров раны – примерно дюйм в длину и дюйм в глубину, – Релкин решил, что ее нанесла на излете стрела беса. Он быстро прочистил ее Старым Сугустусом и сделал повязку через всю грудь дракона. Затем поправил латы, проверил крепления шлема, и дракон вновь был готов сражаться.

– Все вы хорошо дрались, – это произнес Дигаль Таррент, закончивший свой обход.

У драконлпасов, которые никогда не слышали подобных слов от командира эскадрона, брови полезли на лоб от удивления.

– Никаких потерь по нашу сторону баррикады, – закончил Таррент свои поздравления отряду в огороженном саду.

– Никаких потерь, это же великолепно! – заявил Мануэль, занятый тем, что обрабатывал порезы на левом бедре Пурпурно-Зеленого, где поработал проклятый бес.

Драконы молчали, тяжело и горячо дыша, опираясь на свои мечи. Они все еще были возбуждены дракой.

– Скоро стемнеет, – заметил Джак.

– Да, наверно, этим сегодня и закончится, – сказал Мануэль.

Релкин, глядя через стену на темную массу, запрудившую дорогу через Рундельский лес, был в этом вовсе не уверен.

70 ГЛАВА

енерал Лукаш принял эти новости плохо. Очень плохо. Он выругался на своем родном языке и плюнул на землю. Штабные затрепетали. Затем он всех выгнал и снова занялся картами.

Лукаш нервно облизывал губы. Скоро совсем стемнеет. Вапул может в любое время появиться на своем страшилище и обнаружить армию запертой, хотя она должна быть уже далеко отсюда.

Решение проблемы было только одно. Продолжать штурм.

Он поднял глаза и встретил задумчивый взгляд этого треклятого мага.

– Мы предпримем ночной штурм, – сообщил Лукаш.

Трембоуд наблюдал за ходом сражения в свою подзорную трубу. Он понимал, что прорваться через оборонительные позиции Аргоната будет трудно.

– Возможно, вам следует подумать, как обойти противника. Его позиции не могут быть слишком протяженными. Обойти их и продолжать наступать.

У Лукаша пересохло во рту. Вапул может появиться в любую минуту.

– Нет, для этого у нас нет времени. Мы должны прорваться через них и сразу же продолжить движение. Мы предприняли атаку на чересчур узком фронте. Мы расширим его. Надо приготовить факелы для освещения поля битвы..

– Что вы думаете об армии Аргоната?

– Она стоит под Фитоу. Наши диверсионные силы постоянно тревожат ее позиции.

– Можете ли вы доверять информации багутов? Кажется, они не заметили баррикаду, с которой мы здесь столкнулись.

– Эти проклятые Багути бестолковы, но остальные хазоги еще хуже.

– Да, я только что подумал об этом сам, – Трембоуд улыбнулся. Он поиграл с маленьким свистком, и лицо Лукаша окаменело. Как ни странно, маг был согласен с генералом. Штурм на более широком фронте, скорее всего, будет успешным, этот проклятый аргонатский легион должен быть сильно растянут. Но где-то в глубине сознания Трембоуду мерещилось лицо Вапула. Сейчас Мезомастер был все еще на своем далеком утесе, но через час или два он взберется на рукх-мышь и отправится сюда. Так он делал каждую ночь. Было бы лучше, чтобы он застал их во время сражения, а еще лучше – идущими через Леннинк после быстрой победы. Совсем же плохо было бы торчать к его прилету здесь или блуждать где-то по сельским дорогам.

– Вы ответите головой, генерал, а теперь – вперед. Пробейтесь через эту самонадеянную банду. Нам надо продолжить свой путь.

Вскоре после этого ночь расцвела огнями – тысячи и тысячи факелов пылали в ночи, тысячи сухих деревяшек, которые окунули в смолу и подожгли бесы, идущие на ночной штурм.

Барабаны загремели, послышались лающие команды офицеров, а десять тысяч бесов и сотни троллей торопились занять свое место в строю.

Теперь фронт атаки был расширен и включил в себя большую часть подходов к Леннинку. В последний момент командиры бесов прошлись по рядам с черным спиртом. Даже тролли получили немного зелья, хотя это было рискованной процедурой, потому что опьяневшие тролли, случалось, набрасывались на все и вся без разбору.

Широкий фронт исключал возможность тщательного контроля, по крайней мере, с таким войском, как бесы. Гудели рога, дробь барабанов звучала как гром. И вновь вся эта масса пришла в движение и повалила на баррикаду, пригнув головы под градом камней, валунов, стрел и копий.

За стенами сада виноторговца драконы и драконопасы уставились в темноту, которую прорезал свет вражеских факелов, отражавшийся на погнутой стали шлемов и щитов.

В рядах противника царила сумятица. Факелы хаотично перемещались, сходились и расходились, образовывали причудливые созвездия, но ярость и злоба командиров бесов собирали соединения заново и, понукаемых бичами, гнали вперед.

Теперь факелы были достаточно близко к обороняющимся. Когда наступающие дошли до линии обороны, на них обрушились камни и стрелы, но они побежали еще быстрее, согнувшись под своими щитами.

Под сильный шум, в который вплетались резкие звуки труб легиона, защитники поднялись навстречу штурму.

Чтобы перевалить через стену, атакующие притащили с собой большие связки кустарника, которые сбрасывали к внешней стене, окружавшей сад виноторговца.

На эту неустойчивую опору начали взбираться тролли. Они чувствовали себя неуверенно, потому что импровизированный накат все время рассыпался под их тяжелыми ногами. Это ставило троллей в невыгодное положение. Но за них были вес и численность.

Началась жестокая и отчаянная битва. Хотя драконы, драконопасы и легионеры многому научились в предыдущих боях, легко было погибнуть в этом хаосе.

Почти сразу же один солдат с пикой свалился вниз по правую руку от Релкина, пораженный стрелой беса прямо в лицо.

Затем в воздухе заблестела сталь, люди и драконы начали колоть и рубить визжащую массу атакующих, которые лезли вперед с сумасшедшим огнем в глазах.

В ходе схватки перед Базилом внезапно вырос тролль с топором в руках. Тролль вполне мог убить дракона, если бы не Релкин, который метнулся вперед и ткнул тролля мечом в область гениталий.

Базил опомнился. Экатор, как живой, сверкнул в его руках, и голова тролля слетела с плеч, все еще вопя после неспортивного релкинского удара. Громадное тело свалилось навзничь, разбрызгивая черную кровь, а затем покатилось со стены на атакующую свору.

Альсебра прихлопнула своего тролля щитом, проломив уроду голову и отправив его кувырком к подножию баррикады, где он рухнул на двух солдат и задавил их насмерть.

Пурпурно-Зеленый чуть не пал жертвой особенно шустрого тролля-меченосца, когда выронил собственный меч. Быстрее молнии дикий дракон схватил тролля своими громадными руками, поднял и швырнул через стену. Там, где приземлилось тяжелое тело, бесы разлетелись как солома.

Все происходящее выглядело как быстрая смена картин посреди бесконечного адского шума барабанов, воплей, грома труб и бряцания стали о сталь. Это продолжалось в течение первого часа почти без перерыва. Защитники были близки к полному истощению.

Базил толчком отвел большой топор тролля. Экатор, словно вертел, пронзил огромную тушу, и та свалилась дракону под ноги. Меч застрял между ребрами. Базил поставил ногу на грудь тролля, с силой дернул меч… оступился и упал с насыпи на мертвого тролля, убитого Альсеброй.

На какой-то момент в обороне образовалась брешь. Солдаты с копьями выступили, чтобы закрыть ее, но тотчас же сюда устремился еще один тролль, вооруженный боевым топором, и солдаты отдали жизнь, выполняя свой долг. К тому времени, когда Базил вскарабкался на свое место и убил прорвавшегося захватчика, все трое были мертвы.

Штурм продолжался. Противник окружил всю южную оконечность Леннинка, нащупывая фланги крохотной армии капитана Идса.

Идс уже приготовил ответный удар. Когда наконец атакующие обнаружили правый фланг и рванулись вперед, он выпустил на них колонну из двухсот солдат и пяти драконов из Тридцатьтретьего кадейнского эскадрона, которые стояли в резерве в аллее позади домов на краю города. Это подразделение внезапно возникло из темноты и ударило по уже торжествующим троллям и бесам подобно молоту, сбросив их с откоса в виноградник Деклева, который был тут же растоптан громадными ногами.

Вдалеке красным светом пылали костры. Барабаны продолжали греметь, полчища врагов все лезли и лезли. Казалось, это никогда не прекратится. Груды мертвых бесов и троллей вдоль внешней стены баррикады достигали уже половины ее высоты. И все же атакующие продолжали идти, ступая по трупам, по рассыпавшимся связкам хвороста, вверх, на стены дома виноторговца.

Силы драконов были на исходе. Дракониры расстреляли все свои стрелы и теперь подбирали подходящие по размеру стрелы бесов, градом сыпавшиеся в сад.

В одном месте в центре, там, где удерживали оборону Влок и Чектор, врагу удалось перевалить через баррикаду. На Влока напали сразу двое троллей, и он лишился чувств от удара обухом топора. Это открыло дорогу нападавшим, и полсотни бесов просочились в образовавшуюся брешь. Идс послал сюда на помощь подразделение из тридцати воинов Фирда и пятнадцати ветеранов-легионеров. На смену Влоку Идс направил Харафу, дракона из Тридцатьтретьего кадейнского, вместе с дракониром Димми.

Свейн и Димми сражались бок о бок рядом с Харафой, пока не заставили бесов отступить и не выбросили их за баррикаду.

Бедного Влока подняли на ноги несколькими ведрами холодной воды и порцией горячего келута, влитого сквозь онемевшие челюсти. Тряся головой, чтобы прийти в себя, дракон умудрился поднять свой Кацбальгер и притащился обратно, чтобы встать на свое место.

Наконец вражеский напор стал ослабевать и откатываться назад. Десять тысяч бесов бросились на линию обороны, но их формирования распались. Две тысячи убитых валялись на окраинах города, громадные кучи трупов громоздились у баррикады. Тролли были сломлены, разбиты и бежали обратно в леса Рунделя.

Поднялась луна и осветила мрачным желтым светом поле брани. Релкин взглянул наверх и увидел огромную тень, промелькнувшую на фоне луны, тень скользнула на запад по ночным небесам, и он почувствовал внезапный холод, охвативший его. Дрожь пробежала по его спине.

71 ГЛАВА

ременное затишье установилось на поле битвы, когда две армии разомкнулись и оставили друг друга в покое. И люди, и драконы, словно гладиаторы, жадно глотали воздух, в то время как пот и кровь омывали их тела и стекали на землю.

Капитан Идс с трудом добрался до своего штаба, находящегося в зале трактира Розебуша, и свалился на стул. Рука его, державшая меч, онемела. В конце битвы он оказался в центре сражения, ликвидируя брешь. Капрал Фокс принес ему стакан, они выпили пива. Идс почувствовал, что жидкость смыла соль и пыль в горле.

Дверь была открыта, и капитан глядел на печальную сцену: жалобно стонущих раненых везли к врачам. Горели факелы, рассыпая искры. Где-то рядом была устроена кузница, и в ней раздавался торопливый стук молота по горячей стали. Слишком много было мечей, которые нуждались в правке.

Ужасные вопросы теснились в его мозгу.

Смогут ли они, если возникнет необходимость, выдержать еще одну атаку? А необходимость наверняка возникнет. Идс, как и командующий неприятельской армией, прекрасно понимал смысл стратегической игры, затеянной Падмасой. Нападающие должны пробиться до того, как подойдет армия Аргоната. Семь легионов легко разгромят вражеские силы, если встретят их на открытой местности. Поэтому враги будут атаковать снова и снова, пока прорыв не увенчается успехом. У них выбора было не больше, чем у него.

Капитан почувствовал, как его глаза стекленеют. Волна усталости, спускаясь с головы, охватила все его тело, а затем разлилась по ногам.

Они должны сдержать врага. Это будет очень сложно. Ему не хотелось думать, что это может оказаться невозможным.

Мысли путались. Жена Лернисса, сын Аксель, дом в Голубых Холмах… Там, в этой чудесной местности, жил он в счастливые дни Аргоната. Да сохранит их всех Мать, если они потерпят поражение и это грязное вражеское войско прорвется. Сумерки окутали душу Роркера Идса.

Он спал, но и во сне мучился, вновь переживая все перипетии битвы, постоянные столкновения людей, бесов и стали, рев громадных чудовищ со всех сторон.

Что-то кольнуло его в ухо. Он поднял руку к лицу. Во сне сквозь сгустившиеся тучи пробилось солнце, согревая все вокруг, и тьма расступалась перед ним.

Идс проснулся. Опять что-то кольнуло его в ухо, а затем в щеку. Он отмахнулся, но это что-то увернулось и отлетело в сторону.

На спинку пустого стула уселась маленькая птичка. Она поглядела на человека, и волосы зашевелились на голове капитана, узнавшего гостью. Это была необычная птица.

– Вы вернулись! – прошептал он. – Слава Матери! Какие новости? Вы нашли армию?

Птица не ответила, но спустя несколько секунд капитан увидел, как что-то маленькое пробежало по полу. Перед ним сидела мышь, подняв лапки и глядя на него своими черными глазами-бусинками.

Он наклонился, не обращая внимания на острую боль в боку, поднял маленькое животное и поднес к своему лицу.

__________

Они ужинали на воздухе рядом с огороженным садом. И, несмотря ни на что, драконы ели с большим удовольствием и аппетитом все, что им сегодня досталось: миски кукурузной каши, приправленной акхом, зачерствевший хлеб, найденный в лавке булочника, кувшин или два пива, обнаруженного в подвале соседнего дома.

Релкин наложил повязки и зашил девять колотых, резаных и рубленых ран Базилу, затем начал обследовать свои собственные повреждения. На левом предплечье еще кровоточила рана от клинка беса, а ушибов от падений и ударов было не сосчитать. Старый Сугустус поможет и ему. И когда знакомое пощипывание заставило его зажмуриться, он начал считать до десяти.

Когда он открыл глаза, перед ним была Эйлса, дочь Ранара, на лице ее застыл ужас.

– Сэр Релкин, я хотела бы тебя попросить об одолжении. – На лбу у девушки запеклась кровь, но пореза Релкин не видел.

– Говори.

– Мой отец ранен, и не в моих силах вылечить его. Наши врачи все очень заняты, потому что много тяжелораненых. Мой отец не пойдет к ним сам, и я боюсь, что это плохо кончится.

Релкин понял:

– Эйлса, я не врач.

– Я знаю, но у тебя большой опыт лечения ран.

Он глубоко вздохнул:

– Мой опыт ограничен, когда речь идет о людях, но я попытаюсь.

Он действительно попытается сделать все возможное для Эйлсы, дочери Ранара.

Они прошли по загруженной народом улице к конюшне. Ранар лежал на толстой охапке сена в хорошо освещенном чистом стойле.

Раны были серьезны: глубокая на правом бедре и две колотых в области живота, которые, боялся Релкин, могли оказаться смертельными независимо от всего, что он мог сделать.

Релкин предложил их почистить и зашить:

– Будет больно, сэр. Я не так хорошо владею иглой, как некоторые врачи.

Ранар кивнул:

– Полагаю, это необходимо.

Релкин обследовал раны. Та, что справа, оказалась глубиной больше дюйма. Он подозревал, что кишечник, скорее всего, задет, а возможно, и другой важный орган.

Оставалось надеяться на Старый Сугустус. По крайней мере, мазь продезинфицирует рану и окружающие ткани. Затем можно будет наложить вытягивающий компресс.

– Нам нужен мед, – пробормотал он. Его лучший компресс включал целебные травы, Старый Сугустус и унцию с небольшим меда, которым он смазывал раны.

– Мед?

– Да, сахар высушит глубокую рану и предохранит ее от заражения.

– Довольно странный состав.

– Но он лечит все, что я знаю. Где мы найдем мед? Он должен быть где-нибудь в этом городе.

– Здание рядом с нами служило продовольственным складом, насколько я знаю. Поищем там.

Идс приказал, чтобы все лавки и склады были открыты. Денежные расчеты можно уладить и потом, а сейчас его люди должны получать высококалорийную пищу, и нечего колбасе, маслу, яйцам и сметане пропадать зря.

Костры для варки пищи были повсюду. Весь городской запас бекона, брызгая салом, жарился на палочках. Аппетитный запах поднимался над разрушенным городом.

– Думаю, что если и был где-то мед, то его давно унесли.

– А если в подвалах? Там должны быть запасы.

Релкин обнаружил закрытую дверь в конце лестницы, ведущей вниз. Он сломал замок несколькими ударами тяжелого топора, который подобрал неподалеку. Когда молодые люди вошли, они оказались среди целого моря продовольствия, точнее – оливкового масла. Запах оливок с порога ударил в ноздри. Лампа осветила длинные ряды массивных бочек с маслом, которое спокойно дозревало в подвальных недрах.

Релкин наткнулся на узкий пыльный проход, который привел его в соседний подвал, также набитый бочками с маслом. Он пошел назад и столкнулся с Эйлсой.

– Я нашла его, Релкин, – сказала она, приподняв кувшин.

Несмотря на грязь и застывшую кровь на ее лице, она выглядела в этот момент прекрасно. Релкин наклонился и поцеловал девушку. Она в ужасе посмотрела на него, брови ее опасно нахмурились.

– Может быть, у меня никогда не будет другой возможности, Эйлса, дочь Ранара, и я умру с твоим поцелуем на губах.

На ее глаза навернулись слезы.

– Я не могу отделаться от мысли, что мы можем погибнуть. Мы выдержали такое тяжелое сражение…

– Мы можем их остановить. А сейчас, когда у нас есть мед, попытаемся спасти твоего отца.

__________

Капитан Идс многое узнал от Королевы Мышей. Он узнал, например, что армия Аргоната уже близка, но ей нужно преодолеть еще несколько миль прежде, чем она сможет им чем-то помочь. Он также узнал, что противник, вероятно, использует секретное оружие – гигантских троллей, так называемых великанов-людоедов.

Вначале он долго не мог разобрать, что втолковывала ему мышь. А когда наконец понял – почувствовал, что на лбу у него выступил холодный пот. Чтобы победить этих чудовищ, потребуются героические усилия его драконов, а драконов было так мало! Но все же он стал действовать с характерной для него энергией. Он приказал сделать длинные пики и снабдить их стальными наконечниками, обыскать деревенские дома и собрать старое оружие с достаточно длинными древками. Он послал поисковую партию в поместье одного из магнатов Вальдрача. Было известно о страсти магната к древнему оружию. Все, что обнаружится полезного в этой коллекции, необходимо принести сюда.

Затем капитан созвал на совещание офицеров и рассказал им о вероятном появлении великанов-людоедов и о мерах, которые нужно предпринять. Солдаты с копьями уже были знакомы с тактикой борьбы с троллями. Они сражались по трое, стараясь проткнуть противника копьем или же подрезать ему сухожилия. Все это следовало сейчас вспомнить, а людей вооружить более длинными пиками.

Он вызвал старшего лучника Стартера и предложил использовать отравленные стрелы. Сначала старший лучник ужаснулся. Отравленное оружие – это было противно всему, что он знал и понимал. Такое применяли только враги. Но когда он услышал о великанах, лицо его перекосилось и в глазах мелькнула ярость:

– Каких же детей нашей Матери уничтожили, чтобы создать этих монстров?

– Мне сказали, что это были мамонты.

– О, во имя священного дыхания, они искалечили мамонтов с громадными хоботами из северных стран. Какие же чудовища собрались в Падмасе!

Предложение Идса было принято, и Стартер отправился решать проблему, откуда взять яд и как лучше его применить.

Из дальнего конца деревни прибежали люди и притащили семь огромных пик из дома человека, который много путешествовал по южным странам и собрал большую коллекцию военного оружия.

Торопливо готовили и самодельные пики. Ночной воздух звенел от звуков пил, молотов и кузнечных мехов. Идс забыл об усталости.

72 ГЛАВА

уна опускалась на востоке, минуя созвездие Дракона. Начинало светать.

Три дракона в готовности стояли на насыпи из земли, набросанной у полуразрушенной стены сада виноторговца.

Вокруг них царил хаос, и луна освещала холодным светом последствия ночного боя. Сад, некогда бывший утешением для сердца виноторговца, был полностью уничтожен. Фруктовые деревья вырубили для баррикады. Грядки с цветами невозможно было узнать после того, как по ним пробежали сотни больших и маленьких ног. Вывернутые камни мощеных дорожек валялись теперь на поле боя, разбив немало вражеских голов.

Три дракона не замечали нанесенного ущерба. Они хорошо поели. Кукурузная каша, сдобренная акхом, куски поджаренного бекона, поджаренные пшеничные пирожки с медом, свежеиспеченный хлеб с горячим маслом – все это было запито вином, смешанным с водой. Огромное количество вкусной еды смягчило их настроение и восстановило силы. И хотя они были смертельно усталыми и не спали целую неделю, они чувствовали себя намного лучше, чем до еды.

Приятели смотрели на заходившую луну, передавая друг другу остатки молодого красного вина.

– Вино мне нравится меньше, чем пиво, – сказал Пурпурно-Зеленый.

– Оно слишком кислое, – вставила Альсебра.

– Ну-ну, на этот раз мы согласны.

Базил, который вино вообще не любил, все же выпил глоток, потому что оно помогало забыться. Он перегнулся через стену и посмотрел вниз, на трупы, сваленные по ту сторону баррикады.

– Мы захотим еще пива, когда поджарим троллей, – спокойно заметил он.

Это позабавило Альсебру:

– Это называется съесть добычу до того, как ее поймать, мой друг. Мы никогда не доживем до того, чтобы поджарить этих троллей.

– Что? – Базил был шокирован. – Мы разобьем их. Что они могут нам показать из того, что мы не видели?

– Они будут атаковать нас, пока мы все не погибнем, мне так кажется. Они обязаны пробиться через нас. Твой драконопас это хорошо объяснил.

– Временами он бывает неплохим драконопасом.

– Тебе просто повезло. Все говорит, что враг будет продолжать атаки. У него нет выбора.

Пурпурно-Зеленый был тем не менее далеко не убежден в этом.

– Так пусть он приходит. Мы убьем всех их, раз мы должны это сделать. Я готов.

– Я не сомневаюсь, что Пурпурно-Зеленый с Кривой горы падет последним, – сказала Альсебра.

– Мы до сих пор выходили из более тяжелых битв. Мы выиграли битву в Гвоздичной долине.

– Но в Гвоздичной враг не превосходил нас численностью в десять раз или даже больше.

– Пускай так, но мы выжили и в битве при Рычании Льва.

– Но там был очень узкий фронт. Мы сражались на расстоянии вытянутого меча, а иногда еще ближе.

– Да, – усмехнувшись, сказал Базил. – Несколько раз мне приходилось уворачиваться, когда мой дикий друг забывал следить, кто у него за спиной.

Пурпурно-Зеленый был очень чувствителен к шуткам по поводу своего умения владеть мечом. Во время сражений он чаще полагался на громадную силу, а не на отработанность движений, как другие драконы.

– Но не только этот дракон терял контроль в бою. Я хорошо это помню.

– Да, там было довольно тесно, – заявила Альсебра.

– Мы все же выжили, – продолжал Базил. – Мы сможем пережить и другие бои. А затем мы устроим себе праздник. Мы съедим много троллей. Много разновидностей троллей. Мы должны попробовать их всех.

– Во имя могучего дыхания древних, – сказал Пурпурно-Зеленый. – Мы попробуем съесть тролля каждого типа, но приготовленного тремя различными способами.

Альсебра рассмеялась. Ее челюсти клацнули. Она наклонилась и похлопала Релкина по плечу, когда тот проходил мимо с починенной хвостовой булавой.

– У меня появилась мысль, – заявила она. – Мы поджарим их всех сразу. Мы обольем их всех маслом и поджарим. Пусть они будут все поджарены одновременно.

– О чем ты говоришь? – спросил Релкин.

– Обо всех этих троллях, нам придется много жарить.

– Что?

– Потому что мы скоро устроим праздник, – она кивнула в сторону троллей, разбросанных возле стены.

Лицо Релкина сморщилось от омерзения:

– Это отвратительно!

– О! Отвратительно? – Альсебра отступила на шаг. Глаза у нее были злыми. – Все люди так разборчивы в отношении своей еды? Из чего делаются колбасы? Скажи мне только это.

Релкин уставился на дракониху:

– Есть разница между свиньей и троллем, разве не так?

– Почему? Оба они животные, у обоих есть плоть и кости. Они не ядовиты.

– О, ладно, я не думал, что ты понимаешь.

– Альсебра все понимает!

Пурпурно-Зеленый издал ужасный звук, изображающий смех.

Релкин пожал плечами и посмотрел через стену. Глаза его устремились к югу, и он вскрикнул:

– Смотрите!

Красноватые отблески распространились по небу ближе к линии горизонта.

Драконы уставились в небо. Пурпурно-Зеленый понюхал воздух.

– Пожар. Горит место, где живут люди.

– В этом направлении находится город Фитоу, – сказал Мануэль, подходя к Релкину.

– Покажите мне, – попросил маленький Джак, спрыгивая с того места, где он трудился, латая потрепанный джобогин Альсебры.

– Фитоу горит, – Релкин указал на юго-восток.

__________

Не только собравшиеся у стены сада виноторговца наблюдали за пламенем, поднимавшимся на юго-востоке. В Рундельском лесу генерал Лукаш всматривался с холма в зарево далекого пожара с помощью подзорной трубы и обсуждал с магом Трембоудом, что бы это могло значить.

Оба они знали о присутствии Мезомастера Вапула, который восседал на коне, полускрытый в тени просеки.

– Это может означать, что мы победили и наши войска жгут город. Трудно контролировать бесов после того, как они одержат победу, – сказал Лукаш.

– Это может также означать, что войска Аргоната ушли, когда наша армия подошла туда, и бесы от ярости сошли с ума и подожгли город. Они способны на все.

– Нам трудно контролировать их; вы знаете, какие они. Если бы у нас было больше людей, мы бы меньше полагались на животных.

– Если войска Аргоната не там, то где же они?

– Движутся сюда так быстро, как могут.

– Тогда мы должны повернуть, чтобы встретить их.

– Мы будем защищать фланги. Но мы должны прорваться сквозь это препятствие впереди и сразу же продолжить переход. Для нас будет лучше не встречаться в открытом сражении с семью полными легионами Аргоната.

– У нас есть секретное оружие.

– Маг, я полагаю, что вы были при Селпелангуме.

– Конечно, был. Я знаю, насколько сильны могут быть войска Аргоната. Но у армии Сипхиса в те времена многого не было. У них не было троллей и вообще чего-либо способного противостоять драконам.

– Было бы лучше для нас, если бы мы могли обойтись без сражения на этой стороне Бель Оула. Если мы займем ущелье около Бель Оула, тогда, вероятно, мы сможем бесконечно сдерживать их. Тогда наши войска на реке Ально смогут двигаться на Кадейн, который практически беззащитен.

– Что вы говорите, генерал?

– То, что мы начнем использовать секретное оружие сейчас. Мы разобьем эти укрепления и пройдем далее к Вальдрачу, затем разрушим там мост и замедлим движение армии Аргоната. Мы придем в Бель Оул и займем оборонительную позицию. Из ущелья они нас вытеснить не смогут.

– Секретное оружие не может быть применено без разрешения.

– Ба, это уже больше не секрет. Эти здоровенные громилы все время шли с армией. О них знает каждый бес.

Трембоуд почти потерял терпение:

– Генерал, это не мой приказ – держать их в секрете. Спросите Вапула.

В глазах Лукаша появилось раздражение, но у него не было выбора.

– Хорошо. Я спрошу.

73 ГЛАВА

то было за час до рассвета. Свет от пожара в Фитоу залил юго-восточный край неба. Идс выслал разведчиков в направлении Консорцы навстречу кавалерии, чье появление было бы первым признаком приближения армии Аргоната. До сих пор они не обнаружили ничего, кроме отдельных отрядов багутов, рыскавших по открытой местности на юге. В это время солдаты и драконы правили свои клинки с помощью точильных камней и пасты, а драконопасы и лучники оперяли стрелы. Противник проводил перегруппировку для следующей атаки. В саду виноторговца защитники ясно могли слышать крики офицеров и грохот барабанного боя. Через стену можно было видеть, как двигаются тысячи факелов, постепенно образуя очертания новой штурмовой колонны.

Барабаны перешли на несмолкающий бой, и чудовищная змея задвигалась и медленно начала приближаться, шаг за шагом, подобно дыханию неведомого зверя, готового сожрать последнюю надежду мира.

– Они идут, – нервно произнес маленький Джак.

Больше никто ничего не сказал. Копейщики под началом капрала Деенста выскочили из дома, где играли в кости, и заняли свои позиции. Они были вооружены поспешно сделанными копьями, каждое десяти футов длины, со стальным однофутовым наконечником. Им сказали, что придется сражаться с очень большими троллями, и проинструктировали, что они должны стараться перерезать зверям сухожилия, а затем придерживаться той же тактики, что и с просочившимися бесами.

Каждый из них отнесся к этому сообщению с различной степенью озабоченности или равнодушия. Все они уже давно поняли, что могут здесь погибнуть, и примирились с этой мыслью. Они были профессиональными солдатами, готовыми выполнить свой долг ради спасения Аргоната. Они были готовы отдать свою жизнь с той поры, как записались в легион.

Вражеская колонна продолжала двигаться, огни мелькали все ближе и ближе.

Возле каждого дракона была сложена груда камней. Но живые катапульты выжидали – колонна еще не подошла на нужное расстояние.

Наступающие рассредоточились. По морю факелов можно было предположить, что их примерно столько же, сколько было и в прошлый раз. Защитники с мрачной решимостью следили, как бесы, полк за полком, перестраиваются широким фронтом для штурма. Видны были и тролли, они двигались среди бесов группами по шесть или семь тварей.

На какой-то момент воцарилось затишье. Барабаны прекратили свой мрачный бой. При свете пылающих факелов подобие тишины упало на виноградники на склоне Турмегинта.

Затем послышался могучий рев рогов, барабанный бой возобновился, и враг перешел на быстрый шаг. Когда они подошли ближе, острые глаза драконов первыми увидели новых чудовищ.

– А вот и они, – указала Альсебра на чьи-то очертания, возвышавшиеся над бесами и троллями.

– Клянусь дыханием, – пробормотал Мануэль. В свете приближавшихся факелов Релкин увидел, как лицо его приятеля в ужасе исказилось. И было отчего. Надвигавшиеся на них чудовища были не меньше двенадцати футов ростом. Они возвышались бы даже над Пурпурно-Зеленым.

– У них щиты, которых я никогда раньше не видел. Гораздо больше, чем щиты троллей.

Релкин почувствовал, как по телу пробежала дрожь. Судьба приближалась.

– Они вдвое больше человека, должны весить столько, сколько дракон.

– Да, конечно, но какой дракон?

– Важное наблюдение. Будем надеяться, что они медлительны.

– У них на плечах что-то вроде топоров.

– Хорошо, это значит, что они медленно соображают. Было бы хуже, если бы они могли действовать мечом.

– Я не думаю, что это топоры, это молоты.

– Ну, тогда они действительно медленно соображают.

– Может быть, их сделали для осадных работ?

Они приближались группами по три, великаны-людоеды, чудовища, вырванные из чрева умирающих мамонтов. Никаких внешних признаков их происхождения не было, за исключением серой морщинистой шкуры. Их головы, не имея ни малейшего сходства с головами мамонтов, были скорее злобной карикатурой на обезьяньи, если не принимать во внимание ровные ряды шестидюймовых кинжалоподобных зубов в трехфутовой пасти. Они шли, пошатываясь, по направлению к защитникам баррикады, окруженные группами троллей и полками бесов.

Командир эскадрона Таррент подошел поближе. Драконопасы показали на великанов.

– Эти твари выглядят неуклюжими, нам надо делать упор на скорость, – прокомментировал он.

Драконопасы посмотрели на Таррента, но ничего не сказали. Они уже давно следили за приближающимися чудовищами и пришли к тому же заключению. Таррент почувствовал, что он здесь лишний, и воздержался от новых замечаний. Он нервничал, хотя и старался не показывать этого. На него произвело впечатление спокойствие драконопасов. Они уже вошли в то состояние глубокой внутренней сосредоточенности, которого требовала предстоящая битва. Таррент хотел бы, чтобы он сам внутренне мог быть таким же спокойным.

Через несколько мгновений он покинул их и стал пробираться на другой фланг эскадрона.

Враг подошел на расстояние броска, и воздух наполнился обломками скал и камнями. В рядах бесов появились бреши. Тролли падали и оставались на месте. Кусок скалы упал на щит великана, и даже это чудовище зашаталось. Но через несколько секунд оно снова двинулось дальше.

Град камней сопровождался тучей стрел. Стрелки расположились вдоль стены сада виноторговца и старались стрелять по глазам троллей и великанов. Драконопасы выжидали, не стреляя до поры до времени. Враг приближался, барабаны гремели во всю мощь, бесы восторженно вопили, предвкушая драку.

Ступая по трупам, нападающие подошли к куче связок кустарника, сваленной под баррикадой. Камень, брошенный Пурпурно-Зеленым, свалил громадного тролля с топором в тот самый момент, когда он поставил ногу на связку. Но на месте павшего возникли другие. Бесы приставляли к стенам грубо сделанные лестницы. Рядом с Релкином копейщики, упершись тупыми концами копий в лестницу, заставили ее заскользить по стене и упасть вместе с ползущими вверх бесами и соседней лестницей.

Радость Релкина оказалась кратковременной. В следующую секунду он почувствовал сильный удар по голове, от которого шлем зазвенел, он пошатнулся и понял, что его зацепила стрела. Она была первой из целого шквала стрел. Копейщики и драконы пригнулись, но не все вовремя. Релкин услышал крик и, повернув голову, увидел, как валится один из копейщиков. Голова его была пробита.

Релкин вскинул арбалет, затем перегнулся через стену и выстрелил. Бес упал.

Стрелы дождем сыпались на баррикаду. Одна из них прошла всего в дюйме от руки драконопаса, когда он перезаряжал арбалет.

Камни продолжали лететь и находить свои жертвы среди троллей, но теперь уже драконы почувствовали приближение новой угрозы. Релкин взглянул наверх и увидел нависших над гребнем стены великанов.

Релкин застыл, охваченный животным страхом. Ближайший великан посмотрел на него своими красными глазами, которые, казалось, пылали огнем в черных провалах его обезьяньей морды. Это было сродни завораживающему взгляду дракона, и на мгновение страх пригвоздил юношу к месту. Мгновение едва не стало роковым.

Мальчик бросился в сторону в последний момент, когда уже видел падающий сверху молот. Позади раздался ужасный грохот, и осколки камня ударили его по ногам.

Раздался слаженный рев драконов, поднявшихся на схватку с этими новыми чудовищами.

Релкин прицелился великану в лицо, плавно спустил стрелу и увидел, как она вонзилась в уродливый нос. Великан дико зарычал и снова высоко поднял гигантский молот.

Базил, избавившись от тролля-меченосца, которого он разрубил почти надвое, повернулся и сильно ударил великана в грудь щитом. Тот, казалось, едва заметил удар.

Большие глаза Базила стали совсем круглыми. Теперь не осталось никаких сомнений, что эти чудища действительно очень сильны. Хотя, конечно, сила – это одно, а скорость – это совсем другое.

Баз взмахнул мечом, но Экатор отскочил от щита, которым закрылся великан, и вырвался из рук. Дракон смотрел в безумное лицо великана снизу вверх. Тот был по меньшей мере на четыре фута выше! Красные глаза зажглись злобой, и Базил подумал, может ли что-нибудь остановить это животное.

Уклоняясь от громадного молота, дракон отпрыгнул, повернулся боком и, хвостом хлестнув чудовище по морде, схватил Экатор, лежавший на земле в пяти футах от него.

Великан снова закрылся щитом и ударил дракона в спину, отбросив его прочь. Легионеры шарахнулись в стороны, чтобы не оказаться на пути Базила, который пронесся мимо.

Дракон сохранил меч и щит, но потерял равновесие и свалился в сад. Релкин снизу ударил беса, пытавшегося перебросить ногу через край стены. Легионер ткнул беса копьем, и тот скатился вниз.

В следующее мгновение молот великана просвистел мимо легионера и проделал еще один пролом в стене.

Какой-то тролль уже беспрепятственно поднимался на стену. Люди Фирда с боевым кличем племени поспешили наперехват. Тролль взмахнул своим огромным топором, люди пригнулись. Вновь и вновь пытались они наброситься на тролля, но тот широкими взмахами топора держал их на расстоянии. Люди были вынуждены отступить, не способные противостоять такой силище.

Релкин выстрелил в тролля и, заметив краем глаза, что молот великана вновь опускается, быстро отпрыгнул.

Удар молота вновь пришелся по стене. Релкин выстрелил в очередного беса, который карабкался на гребень. Затем тролль-меченосец подбежал к проходу, и его огромный меч просвистел в воздухе прямо над головой Релкина.

Базил к этому времени встал на ноги. Релкин увернулся от следующего удара тролля, но едва не нарвался на клинок беса, который уже переваливал через стену. За ним поднимались еще двое.

На середине движения бес свалился со стрелой в горле. Релкин обернулся через плечо и увидел, как Джак перезаряжает арбалет.

– Спасибо! – прокричал он.

У Джака не было времени ответить, потому что еще один тролль с мечом подбирался к левому боку Альсебры. Мальчишка поспешно выстрелил дважды, позволив Альсебре выиграть несколько секунд, сменить позицию и схватиться с троллем.

На помощь пришли трое горцев. За ними спешили еще несколько. Они подоспели вовремя. Более полудюжины бесов были уже на стене, по пятам шли тролли.

Базил вернулся на позицию. Экатор разрубил рукоятку боевого топора, и обезоруженный тролль отступил назад с разочарованным ревом.

Другой тролль накинулся на Базила с мечом. Дракон парировал удар и в свою очередь грохнул противника щитом сверху, отбросив его назад. Добить не успел – к ним приближался великан, размахивая громадным молотом.

Базил сделал обманное движение, молот пронесся мимо и на излете ударил недобитого тролля. Тот перелетел через стену.

Базил, расставив ноги, взмахнул Экатором на высоте колен великана. На этот раз Экатор срезал нижний угол щита великана, выбив сноп искр, и вонзился в ногу чудовища. Гигант издал вопль ярости и боли и попытался вбить дракона в землю. Базил сумел отвести удар, но его левая рука онемела.

Рана на ноге замедлила движения великана. Базил успел вернуться на свою позицию, чтобы рубануть по троллю с топором и еще раз ударить по щиту великана. Тролль упал, а великан снова ударил по стене, и целая секция дрогнула. С отчаянными криками подбежали двое копейщиков, в руках у обоих были копья с длинными древками. Они сильно ударили великана в живот, но сделали это слишком медленно. Великан отбил копья щитом, и его громадный молот просвистел над нападавшими. Один из них был недостаточно проворен, и в следующий миг верхняя часть его туловища превратилась в кровавое месиво.

Горец из Фирда прыгнул великану на грудь. С древним боевым кличем клана Ваттель он несколько раз ударил мечом, стараясь попасть в промежутки между полосами грубой кожи, прикрывающими грудь людоеда. Великан захрапел, отбросил горца щитом и открылся для дракона, подскочившего сбоку. Базил ударил наверняка. Экатор сверкнул над плечами великана и погрузился в его шею.

Ужасный красный свет в глазах потускнел и угас, чудовище зашаталось, как дерево под натиском бури.

Когда Баз уперся в ослабевшее тело ногой, чтобы освободить клинок, великан согнулся и упал на бок.

Падая, он уцепился за стену, и ослабевшая секция повалилась. Открылась брешь. Бесы ворвались через нее еще до того, как рассеялась пыль. Солдаты и дракониры встретили их с мечами в руках.

Еще один великан лез через стену, закрываясь от Альсебры своим огромным щитом. С другой стороны ее отвлекал тролль-меченосец. Какой-то храбрый копейщик подбежал и вонзил ему копье в бок. Тот ударил в ответ, копейщик отпрянул и тут же упал, убитый стрелой беса.

Бесы были повсюду. Релкин дрался с крупным коренастым бесом, на котором был необычный квадратный шлем. Тварь орудовала двуручным мечом.

Бесы все прибывали и прибывали. Краем глаза Релкин увидел беса, подкравшегося к Базилу сзади. С отчаянным криком он рванулся к хвосту дракона и врезался в беса до того, как тот успел располосовать Базилу сухожилие.

Они упали вместе и покатились по земле. Бес оказался сверху. Релкин с яростью ударил его коленями, вывернулся и ударил кинжалом в горло. Тем временем бес с двуручным мечом уже заходил к Базилу со спины.

Релкин закричал, предупреждая дракона, и метнул кинжал. Когда-то давно именно так он убил торговца Дука. Широкое лезвие вошло в бок беса чуть ниже плеча, разрезав ремень его кожаных доспехов.

Баз почувствовал опасность и, на миг отвлекшись, ударил своим ломаным хвостом, смяв палицей квадратный шлем беса вместе с головой.

Релкин нагнулся, чтобы подобрать свой кинжал. Когда он выпрямился, что-то просвистело над ним, и молот нового великана ударил по стене рядом, разрушив целую секцию.

Огромная нога появилась в пыли. Мимо нее проскочил какой-то бес, пригнулся и пустил стрелу в спину Базила. Релкин сшиб его и отступил назад.

Великан прошел сквозь стену.

74 ГЛАВА

еликан прошел сквозь стену! Накал битвы под темными небесами перед скорой зарей все нарастал.

Базил крутился, взмахивая Экатором снова и снова, но великан оказался проворнее, чем предыдущий, и парировал щитом каждый удар. Громадный молот свистел в опасной близости от дракона, и Базил вынужден был отступать. Он рискнул применить комбинацию ударов двумя руками. Великан парировал первый удар, но не второй, и Экатор прорубил чудищу латы и шкуру. Брызнул фонтан густой черной крови.

Великан заорал от боли, отбросил молот и ударил Базила в живот. Воздух с шумом вырвался из легких дракона, он согнулся. Великан хлопнул по нему щитом, и хотя шлем ослабил удар, Баз все же был оглушен. Он упал на колени. Великан подхватил молот для завершающего удара.

Но удара не последовало. Худенький человечек прыгнул на спину дракона, затем перепрыгнул через щит великана и приземлился на его правом плече.

Громадная голова повернулась, и Релкин вонзил меч в правый глаз гиганта. Тот отдернул голову, тем самым освободив застрявший было клинок, и драконопас от неожиданности чуть не свалился. В следующее мгновение он уже соскользнул с плеча чудища, скатился вниз по его лапе, отпрыгнул и очутился на ногах перед великаном.

– С дороги, – прогрохотало позади, и мальчишка бросился в сторону. Базил налетел на великана, заставил отступить и встал перед ним, заслоняя Релкина.

Великан попытался собраться с силами, замахнулся молотом, но в это время Экатор отрубил угол огромного щита и вновь вонзился в бок чудовища.

И все же людоед продолжал сражаться. Казалось, эту тварь невозможно убить! Молот прочертил петлю, Базил по глупости попытался принять удар на щит и был сбит с ног. Щит погнулся. Дракону еще повезло, что он не сломал себе руку.

Великан раздавил трех горцев из Фирда, а затем своим тяжелым молотом снес еще одну секцию баррикады.

Тяжело дыша, Базил поднялся на ноги. Людоед зарычал. Сверкнул Экатор, отбитый рукоятью молота. Два гиганта встали друг перед другом щит к щиту. На этот раз Базил держался крепко. Он пошире расставил лапы и заставил более высокого и менее устойчивого великана отступить на шаг. От сильного удара краем щита искры брызнули из глаз дракона, но он снова устоял и пнул великана коленом в пах. Это произвело ошеломляющее действие. Забыв всю свою боевую выучку, великан отбросил молот, схватил Базила за плечи и попытался откусить ему голову.

Базил вывернулся, шарахнул щитом по морде и нанес колющий удар Экатором. На этот раз меч нащупал сердце, и тварь с грохотом упала, заставив задрожать землю.

В это самое время Альсебра сразила очередного тролля с топором, а Пурпурно-Зеленый сбил с ног великана и столкнул со стены. Тот покатился по связкам хвороста, сминая бесов и троллей.

Базил широко взмахнул Экатором на уровне ног, срезав кучу бесов словно серпом, и все три дракона восторженно заорали хором. Люди Фирда подтащили бревна, которыми перекрыли брешь. Подтянулся взвод стрелков из резерва, чтобы помочь отбросить бесов от стен сада.

Базил и Пурпурно-Зеленый срубили еще по одному троллю. Удача неожиданно вернулась к ним, и они, весело работая мечами и щитами, очистили стену от врагов.

На правом фланге баррикады сражение продолжалось. Они слышали рычание драконов, перекрывающее вой троллей и великанов.

А вокруг сада виноторговца наступило затишье. Релкин заметил командира эскадрона Таррента, который тяжелой походкой шел мимо. Глаза Таррента были стеклянными от шока.

– Сэр? – спросил Релкин.

– Что вам? – тусклым голосом спросил тот.

– Масло, сэр. Здесь неподалеку склад масла. Нам надо налить масло на связки хвороста, которые они нанесли к стене. Когда они пойдут снова, мы подожжем его.

– Масло? – Таррент потряс головой. Релкин заметил глубокую рану, волосы Таррента были мокры от крови.

– Да, сэр, здесь масса оливкового масла. Его тяжело зажечь, но мы найдем керосин, пропитаем им тряпки и зажжем. Как только они загорятся, загорится и масло.

– Масло?

Релкин объяснил еще раз, отчаянно стараясь оставаться терпеливым, но понимая, что на счету каждая секунда. Наконец искра понимания зажглась в глазах Таррента.

Он взглянул на стену. Неприятельский штурм закончился. Только на баррикаде драка местами еще продолжалась, но в основном атакующие откатывались назад. Великаны были остановлены.

– Покажите мне масло.

Через несколько минут драконы уже катили бочки с маслом по аллее через сад.

У стены их ждал Пурпурно-Зеленый. Он поднимал бочки и выливал их содержимое на кучи кустарника, на трупы бесов, троллей, людей… Вся эта чудовищная мешанина была вскоре хорошо сдобрена самым дорогим оливковым маслом.

Тем временем Релкин и Джак изорвали одежду из гардероба жены виноторговца и смочили тряпки в керосине, предназначенном для ламп. С корзинками, набитыми зажигательными тряпками и остатками керосина, они прибежали как раз вовремя. Противник перестраивался и готовился к следующему штурму. Начали греметь барабаны.

– Опять идут, – сказал маленький Джак.

Релкин свалил в кучу сено, ветки и бумаги из кабинета виноторговца, плеснул немного керосина и трясущимися руками высек искру.

Дважды небольшой огонек, задымив, угасал.

– Скорее, – сказал Мануэль, его голос слегка дрожал. Теперь уже вражеские колонны были хорошо видны при свете зажженных факелов.

Подошел Таррент. Он уже объяснил замысел другим подразделениям, и они залили оливковым маслом подступы к баррикаде, а также соорудили небольшие костры на дороге и готовились поджигать охапки одежды и перебрасывать их через гребень стены на головы осаждающих.

Штурм начался.

– На этот раз великанов будет побольше, – заметил Джак.

Его голос был почти не слышен за грохотом барабанов и гудением вражеских рогов. Вступили трубы.

Наконец Релкину удалось разжечь костерок, он подбросил в него сначала бумагу, затем охапку сена. Ему помогал Джак.

Добившись устойчивого пламени, мальчики с промасленными тряпками в руках застыли в ожидании, глядя на приближающуюся орду. Над темной шевелящейся массой там и сям возвышались великаны.

– Ты слышал? – спросил Джак.

– О потерях? – это было скорее утверждение.

– Убили Антера. Он был ранен и не мог быстро двигаться.

– Печально слышать. Хальм, должно быть, очень горюет.

– Есть и еще. Томас Черный Глаз убит, а Свейна чуть не сожрал бес.

– Томас убит? Тяжело. Еще один ветеран Урдха ушел из жизни.

– А Свейн?

– Погрызен, но будет жить. Они сошьют его. Он хочет сражаться, но его не пускают.

– Это очень похоже на Свейна.

– Меня очень огорчает смерть Томаса, – сказал Мануэль.

«Счет мясника уже высок и, похоже, будет возрастать, – подумал Релкин. – Выживет ли хоть один из нас?»

– Они приближаются.

Они взглянули друг на друга, потом на Таррента. Что-то неладное творилось с командиром эскадрона. Он тряс головой и бессвязно бормотал.

– Сэр, – сказал Мануэль.

Сначала Таррент вообще не реагировал. Потом посмотрел на них, но, похоже, не понимал, что происходит, и никого не узнавал.

– Ладно, надо начинать, – спокойно сказал Релкин.

Парни подожгли тряпки и начали бросать их через стену. Вскоре на связках кустарника, лежащих у стены, заплясало несколько десятков маленьких огоньков. Некоторые гасли, другие просто дымили. Неприятель даже не обратил на это внимания.

Бесы уже приставляли к стене свои лестницы, по которым карабкались тролли и сцеплялись с драконами. Последними подошли великаны, размахивая огромными молотами.

Камни трещали, превращаясь в пыль под их ударами. В стене появился новый пролом. От разгоравшихся костров в нескольких местах уже поднимался дым. Бесы устремились внутрь, вопя от ярости.

Масло, пропитавшее нижнюю часть связок кустарника, наконец занялось. Стреляя и треща, над садом поднялась стена пламени. Бесы завопили, тролли зарычали, великаны заревели, и все они заметались в поисках спасения. Жар был настолько сильный, что драконы и драконопасы отступили к земельной насыпи у стены.

– Смотрите! – вскричал маленький Джак.

Огонь охватил двух великанов. Они заковыляли назад, подобно двигающимся столпам пламени, затем зашатались, упали на землю, забились в конвульсиях и сдохли.

Драконы бросали оставшиеся камни и обломки скал через пламя в скопления врагов. Второй эшелон нападающих замедлил движение у края огненной стены, а затем стал отступать шаг за шагом.

Через стену добавили еще масла. Огонь рос, набухал и становился все страшнее.

Враг отступил еще дальше, а затем, когда чары рухнули и уже бессильны стали черное зелье и гром барабанов, штурмовая колонна растеряла всю свою смелость, развалилась и обратилась в бегство.

Сумасшедшая радость охватила усталых защитников, когда удача, воплотившаяся в чистое оливковое масло, яростными языками пламени осветила южную окраину города.

Кроме запасов масла, мир потерял громадные виноградники Арда и Дезоли, полностью разрушенные троллями и великанами. Но редкая линия защитников по-прежнему удерживала Леннинк и дорогу на Вальдрач.

75 ГЛАВА

раг и не думал сдаваться. Генерал Лукаш тотчас же начал готовить новый, гораздо более мощный штурм. Вражеские войска спешили через лес Рундель. Генерал не мог больше тратить времени. На этот раз они обойдут Леннинк и сокрушат защитников с тыла, если они не смогли разбить их прямой атакой.

Через час, когда связки кустарника обратились в пепел, обороняющиеся увидели, как на востоке собираются у опушки леса вражеские формирования. Полчища бесов с отрядами троллей и небольшими вкраплениями могучих великанов выстраивались на вытоптанном пшеничном поле.

Вскоре они пошли вперед, и бой барабанов и гудение рогов не позволяли защитникам сада виноторговца переговариваться иначе, нежели криком.

Защитники пытались поддерживать огонь по ту сторону стены, но масло без дров только дымило, а не горело. Враг прошел через трупы и пепел. Бесы со стуком приставили к стене десятки лестниц и хлынули через гребень вдоль линии укреплений. На другом краю города они начали окружать фланги, приближаясь к дороге на Фитоу. У Идса было слишком мало сил, чтобы продолжать блокировать дорогу. И защитники были вынуждены отступить. От Вальдрача хлынули прорвавшиеся багуты. Теперь подразделения Идса были полностью окружены.

В саду виноторговца легионеры заставили свои усталые тела еще раз приостановить поток троллей и бесов. Какое-то время они сдерживали нападающих, дважды отбив их стремление проникнуть внутрь. Молоты великанов проломили стену и разнесли ее вдребезги на протяжении десяти футов, и волна бесов влилась через пролом. Драконы, отбиваясь, отошли через сад, через дом, который подвергся полному разгрому, и через ворота на улицу.

Противник прорвался еще в нескольких местах вдоль линии обороны, необоримая сила наконец прорвалась сквозь защитников.

Великаны шли первыми, их громадные молоты были готовы разить наповал.

Люди и драконы отстаивали каждую пядь и отступали очень неохотно, но все же они отступали.

Это было время необыкновенных подвигов. Альсебра одного за другим сразила трех троллей тремя ударами меча. Релкин видел, как Пурпурно-Зеленый сражался с великаном, заставляя его отступить. Их щиты сцепились, и противники не могли освободиться. Великан кусал дикого дракона своими акульими зубами.

Пурпурно-Зеленый, издав громкое рычание, не хуже, чем великан, уклонился от его челюстей, а затем ударил головой, как змея, и сомкнул свои челюсти на горле великана. Он рвал, тянул, грыз жесткую кожу, и наконец великан испустил громкий крик, и темно-пурпурная кровь ударила фонтаном из горла.

Но число защитников было слишком мало, враги пересиливали. Бедный Влок пал под ударом молота великана, и Чектор вынес его с поля боя. Фело, медношкурый из Тридцатьтретьего кадейнского эскадрона, был убит другим великаном. Чут, кожистоспинник из Шестьдесятшестого марнерийского, наткнулся на меч тролля и был прикончен толпой бесов.

Люди Фирда умирали на всем протяжении фронта, храбро сражаясь до последнего, но и их было слишком мало, чтобы преодолеть напор численно превосходящих бесов и мощь троллей, подкрепленные молотами великанов. Где бы люди ни пытались приостановить врага – перед домом, у фонтана во дворе маркитанта, – молоты крушили, разрушали и превращали в месиво все окружающее, и люди отходили.

Капитан Идс сражался вместе со всеми в саду виноторговца после того, как разрушили стену. Затем дрался в доме, был ранен в бедро и вышел из боя, чтобы наложить шину и повязку. Пурпурно-Зеленого сильно потрепал тролль, но выручили латы, которые, хотя и были порезаны, все же защищали дракона. Дикаря вытащил с поля боя Мануэль при помощи нескольких копейщиков. Дракон упал без сознания недалеко от центра Леннинка.

Вскоре во время драки в очередном доме упал Релкин. Сразу же после этого Базил и Альсебра вдвоем убили тролля-меченосца, очистили главную гостиную и отступили, покинув здание. Бесы проникли вслед за ними и закрыли собой разбитую дверь на улицу. Никто не заметил, что Релкина с ними больше нет.

Попав на улицу, Базил и Альсебра завязали бой в аллее, рядом с ними сражался громадный Буртонг из Тридцатьтретьего эскадрона.

– Рад тебя видеть живым, Хвостолом! – крикнул Буртонг, его меч Херак мощным ударом раздробил щит тролля цвета охры.

– Значит, мы теперь боремся вместе, – ответил Базил, методично отбиваясь от троллей с мечами и бесов с длинными копьями.

Он расчистил пространство перед собой и огляделся. Драконлпаса не было. Базил почувствовал, как нечто похожее на панику, проникает в его сердце. Где же мальчик? Дракон поспешил вернуться к дому, но был встречен тремя новыми троллями и дюжиной бесов.

Джак также обнаружил к этому времени отсутствие Релкина, но прежде, чем он смог сообразить, что делать, участок стены в аллее разлетелся на куски, и к ним стал пробираться великан. Альсебра повернулась навстречу чудовищу, и они ударили друг друга щитами.

Дракониха была вынуждена отступить на шаг, затем еще на шаг. Застонав от напряжения, она повернулась на пятках и мельницей расколола в щепки щит великана. Тот замахнулся молотом, а тем временем Андаунт прошел под остатками щита, застав великана врасплох. Клинок легко проник в мягкий живот. Альсебра напрягла плечи и протолкнула острие дальше, в грудь, великан закачался и повалился в пролом, раздавив при этом дюжину бесов.

Однако еще больше бесов было уже в аллее. Альсебра почувствовала, как меч беса вонзился в ее хвост. Она быстро обернулась и обезглавила наглеца, но еще один меч скользнул по ее левой ноге. Затем еще какой-то бес попытался проткнуть копьем правую.

Она в ярости встряхнулась и пошла крушить направо и налево. Джак убил одного беса ударом меча и получил сильный удар от другого.

Базил отбросил и заколол пару троллей, но был окружен бесами со всех сторон. Он начал вслепую колотить хвостовой булавой и щитом. Затем меч какого-то беса глубоко вонзился в бедро виверна. Он фыркнул, обернулся и сбил беса с ног. Но тут на него напал новый тролль, и он едва успел отразить удар. Он не мог пройти сквозь строй врагов. Он не мог вернуться за мальчиком. Приближался еще один великан.

– Всем отступить, – послышался крик. Они выполнили команду, оставив аллею в руках врага и соединившись с остатками основных сил Идса, которые заняли позицию напротив гильдии виноторговцев – крепкого трехэтажного здания из ракушечника с зеленой медной крышей. Здесь крохотная армия Аргоната остановилась, не отдав дорогу на Вальдрач, и вместе с ней приостановилась судьба всего их мира, которому, казалось, так немного осталось до гибели. Враг все еще не мог пройти сквозь горстку защитников в Вальдрач и разрушить Марнери.

Барабаны снова начали нагнетать напряжение. Была сформирована новая штурмовая колонна, мечи и молоты высоко взметнулись под боевой клич, фляги с черным спиртом пошли по рядам. Затем атакующие пошли вперед сквозь сплошное облако стрел.

76 ГЛАВА

елкин очнулся от яростного спора двух мужчин. Мальчик открыл один глаз и увидел белую известковую стену и кусок пола. Он открыл другой глаз, чтобы увидеть больше. Заря уже занялась, и вокруг посветлело. Голова у него болела. Его последние воспоминания были о трех бесах, которые загнали его в угол, и о том, как он убил одного из них. Мертвый бес лежал у него на ногах. Другой приткнулся к его спине.

Драконопас слегка подвигался и высвободил ноги. Голова страшно болела. Он ощутил округлость своего скатившегося шлема под боком. Повернул голову и заметил на нижнем крае шлема следы крови. Он осторожно положил руку себе на затылок и нащупал застывшую корку крови. Они сбили его и оставили, посчитав мертвым.

Релкин поблагодарил Мать за крепость сиротской головы! И подумал мельком, не стоит ли поблагодарить старого Каймо.

Он отпихнул мертвого беса в сторону и почувствовал, как кровь приливает к его затекшим ногам и покалывает иголками. Когда он задвигался, голова заболела еще ужаснее. Тем временем спор продолжался, не прерываясь. Те, кто спорил, были так поглощены криком, что не обращали на юношу никакого внимания. Он осторожно повернулся и завертел головой, чтобы осмотреть комнату.

Главная гостиная этого дома некогда была прекрасной комнатой с обитой кожей мебелью и дубовыми полками. Теперь одна из стен отсутствовала почти наполовину. Щепки и лоскутья кожи – это было все, что осталось от мебели. Балюстрада{14} свисала с лестницы, а входная дверь была сорвана с петель. Трупы бесов и людей усеяли гостиную.

Спор продолжался. Релкин полностью освободился от мертвого беса, встал на колени и медленно пополз вперед, преодолевая болезненное покалывание в ногах.

Его рука наткнулась на рукоять клинка, и он инстинктивно схватился за нее. Он посмотрел и с удивлением обнаружил, что это его собственный меч.

Усилие вызвало еще одну волну боли, на этот раз идущей от руки. Мальчик задрал остатки рукава и увидел много крови и громадный багровый синяк у локтя. Какое-то мгновение он не мог двигаться. Потом, держась за стену, заставил себя встать на ноги. Левая нога почти отказала ему, и он зашатался.

Что-то каталось у него во рту; он сплюнул и увидел, как белый зуб подпрыгнул на полу. Это был зуб для старого Каймо, который, как говорили люди, приходит забрать ваши зубы два раза в жизни. Первый, когда он приносит вам сладости в детстве, и второй, когда он забирает ваши зубы просто так, в старости. На этот раз, однако, сладостей не предвиделось. Релкин пожал плечами. Это и есть твоя судьба.

Чтобы увидеть спорящих, ему нужно было подойти к краю дверного проема. Вопрос был в том, сможет ли он сделать это и не упасть. Он напрягся и перенес свой вес на правую ногу. Волоча левую, Релкин добрался до дверей и выглянул наружу.

Дверь открывалась в окруженный стенами потайной сад, разбитый на южной стороне дома виноторговца. Розовые кусты росли вдоль стен, воздух был наполнен их ароматом.

Двое мужчин, совершенно не похожих друг на друга, стояли лицом к лицу и орали так, что на шеях вздулись жилы. Один был высокий и красноречивый, другой – низкорослый и властный. У небольшого был бычий голос, и казалось, коротышка заставляет себя сдерживаться, чтобы не реветь.

По их блестящей черной форме Релкин признал в них важных офицеров вражеской армии. На одном был мундир и бриджи, на другом – плащ и дорогие сапоги.

Этот последний, более высокий, внезапно отступил с громким ругательством и сделал несколько резких движений руками. Релкин ясно увидел его лицо и тупо осознал, что оно ему знакомо. Это было лицо человека, которого он никогда не забудет, человека, который пытался убить его в Марнери, человека, которого он преследовал всю дорогу до Туммуз Оргмеина. Это был маг Трембоуд.

Только теперь мальчик стал по-настоящему прислушиваться к тому, что они кричат.

– Какой бы план мы ни согласовали с М'кредом Вапулом, теперь это не имеет значения. Условия изменились. – Трембоуд говорил со своим обычным нетерпеливым высокомерием.

– Здесь командую я, а не вы, маг! – коротышка подчеркнул это движением руки.

– Я здесь для того, чтобы наставлять вас, генерал, и в необходимых случаях отменять ваши распоряжения.

– Вы, наглый хлыщ! Что вы понимаете в управлении армией бесов?

– Генерал Лукаш, пошевелите мозгами, вас же предупредили багуты. Вы должны действовать.

– Я не отступлю от плана атаки. Вапул отдал распоряжение, и он был прав.

Трембоуд вновь воздел свои руки вверх:

– Мудрый М'кред Вапул изменил бы план тотчас же, если бы он знал то, что знаем мы сейчас. Главные силы врага теперь на вашем правом фланге.

– Я не отступлю. Мы двинемся тотчас же. Бесы почувствовали вкус победы. В течение нескольких часов ими будет невозможно управлять.

– Отдайте приказ повернуть и подготовиться к встрече врага.

– Нет! На правом фланге у нас идут бои, и этого достаточно. Мы пойдем прямо на Вальдрач. Там я захвачу мост.

– Вы идиот! – Трембоуд вытащил маленький свисток, висевший на цепочке у него на шее.

Генерал с яростью ударил Трембоуда и выбил свисток из его руки. Свисток подскочил на камнях с легким звенящим звуком.

– Вы осмелились поднять на меня руку? – вскричал маг.

Генерал действительно осмелился. Он вытащил короткий меч из ножен и напал на Трембоуда. Маг испустил дикий крик и отскочил назад, хватаясь за собственный меч. В саду зазвенела сталь.

Лукаш твердо наступал, выказывая мастерство фехтовальщика, он все время угрожал проткнуть мечом горло мага. Трембоуд был вынужден отступить к стене и едва держался. Он шаг за шагом загонял сам себя в угол, из которого для него не было выхода.

– На этот раз, маг, я разрублю тебя, как цыпленка! – пронзительно закричал генерал.

Но его вывод был чересчур поспешен. Трембоуд сунул руку в мешочек, спрятанный под одеждой, и бросил горстку блестящего порошка в лицо генералу.

Лукаш завопил, зашатался и прижал руку к глазам. Трембоуд пронзил ему грудь, вытащил свой красный от крови меч и наблюдал, как коротышка-генерал падает на землю. Затем маг поставил свой сапог на грудь Лукаша и взглянул на умирающего.

– Лукаш, тебе повезло умереть легко. Поверь мне, у меня были другие планы на твой счет.

Трембоуд приставил свой меч к горлу Лукаша, а затем спокойно провел им, перерезая дыхательные пути.

Релкин вышел в сад, все еще волоча левую ногу. На него нахлынула странная печаль. Этот момент и был ему предсказан. Это был тот самый момент, когда он должен был проделать только одно важное для всех действие, а затем умереть.

Мальчик сделал еще один шаг, передвигаясь как во сне. В его руке был меч.

В последнюю секунду Трембоуд почувствовал его приближение и обернулся.

Рот мага в ужасе открылся.

– Ты? – это было все, что он сказал. В глазах его застыли ожившие воспоминания.

Меч Релкина вонзился в его тело. Трембоуд выдохнул и согнулся. Релкин ударил еще раз, и маг упал. Вражеская армия оказалась обезглавленной.

Истощенный этим усилием, Релкин опустился на колено. Он глубоко вздохнул несколько раз, заставил себя встать и заковылял обратно в разрушенную гостиную. Там он прислонился к разбитому окну и вдохнул воздух. По улице двигались бесы, слышался резкий звук рогов и шум битвы.

Где-то здесь были драконы, сражавшиеся до последнего. Его дракон был среди них. Мальчику хотелось присоединиться к ним, но он понял, что просто не может двинуться с места. Кровь прилила к лицу. Головокружение нарастало. Он почувствовал, как меч выпал у него из рук и стукнулся о пол. Затем темнота опустилась на его глаза, и он перестал что-либо понимать.

77 ГЛАВА

еред зданием гильдии Леннинка стояли в свете наступавшего дня последние из оставшихся в живых воины Идса, примерно две тысячи солдат и двадцать драконов.

Их окружал целый лес копий и мечей. Перед ними лежали груды мертвых тел горцев из Фирда, а тролли и великаны пытались добраться до оставшихся. Здесь было так мало пространства для маневра, что драконам было трудно даже отбиться щитами от ударов молота.

Сам Идс лежал с несколькими дырами в груди, подпирая спиной стену здания гильдии. Глаза капитана стекленели от боли.

Борьба шла не на жизнь, а на смерть, и драконам приходилось собирать остатки сил, чтобы удерживать в руках мечи и продолжать разить врагов.

Могучий Буртонг опрокинул страшным ударом великана и отрубил гигантскую ногу по колено. Он прикончил чудище сильным ударом сверху, раздробив его череп.

Базил Хвостолом сразил одного за другим двух троллей с топорами и схватился с возвышавшимся над ним великаном. Гнусное дыхание великана окатывало виверна смрадом, пока тот ревел и размахивал своим гигантским молотом. На какой-то момент он подумал о своей дикой подружке и юном сыне, которые были далеко отсюда в землях Карибу. Будут ли они его вспоминать?

Хвостолом отразил удар молота и почувствовал, как задрожал его щит, разбитый вдоль швов, следов ремонта после битвы у Рычания Льва. Дракон хватил чудовище хвостовой булавой по морде и уклонился от топора, пронесшегося справа. Великан ударил его щитом и попал по его раненой ноге. Отступать было некуда.

С проклятием Базил выпрямился, не обращая внимания на боль в бедре, и отвел голову, чтобы избежать второго удара молотом. Затем поднырнул под щит великана и коротко рубанул Экатором по руке со щитом. Щит выпал из онемевшей руки, и теперь уже Экатор широким движением обрушился на великана и снес ему голову. Огромное тело и ухмыляющаяся голова упали в толпу бесов позади. Разбрызгивая черную жидкость, уже мертвое чудище зацепило Базила, и Баз вынужден был развернуться на пятках, чтобы отбросить его. А сзади уже подходили новые тролли, за ними еще один великан. Казалось, что им не будет конца. Базил подумал про себя, что у него сегодня трудный день. К несчастью, он чувствовал, что ему не придется увидеть, как этот день кончится.

Пурпурно-Зеленый, Влок и несколько других драконов были свалены около стены здания гильдии рядом с десятками лежавших без сознания людей. Базил слышал, что Пурпурно-Зеленый тяжело ранен.

Слева от Базила дрались Карат и Буртонг. Карат сильно хромал. Пока он уворачивался от тролля с топором, молот великана угодил ему по загривку. Голову свернуло набок, и кровь хлынула из горла. Карат зашатался, и, хотя Буртонг отвлек великана на себя, Карат стал легкой добычей тролля-меченосца, который в тот же момент снес ему голову. Дракон упал, раздавив своего драконопаса.

Базилу не оставалось ничего иного, как подхватить его щит, чтобы задержать следующего тролля с топором.

Он заметил, как неподалеку от него появилась стройная фигурка. Эйлса, дочь Ранара, пришла, чтобы занять место среди последних защитников. Со слезами на глазах она сражалась с мужским мечом в руке. Ее отец был убит, погибла и ее подруга Сильва, зарубленная мечом тролля. И теперь дочь вождя глядела в лицо смерти, и вместе с нею должен был умереть весь род Ранаров.

Альсебра проделала серию обманных приемов и ударом своего Андаунта рассекла шлем и голову тролля. Его тело свалилось на кучу трупов перед ней, и она освободила свой клинок.

– Превосходная работа, Альсебра, – заметил Базил.

– Ты оказываешь мне честь, Хвостолом. Полагаю, мы умрем вместе.

Базил разрубил рукоять большого боевого топора очередного нападающего.

– Пусть они долго поют о подвигах Зеленой Альсебры.

Тролль ударил его своим щитом.

– Клянусь дыханием, мне нравится эта мысль! – она парировала удар тролля и достала его своим Андаунтом.

Великаны пробивались сквозь толпу перед собой, высоко подняв молоты. Легионер по правую сторону от Базила был убит копьем беса. Упал горец слева. Базил давно уже не видел Эйлсы, дочери Ранара. В его поврежденный щит вонзилось копье. Великаны приближались. Конец был уже не за горами.

И вдруг на логе запели трубы, десятки труб, сотни – величественные серебряные звуки разлились под небом.

Легионы! Шли легионы!

Звуки труб привели в чувство капитана Идса. Скрипя зубами, он заставил себя встать на ноги, схватил свой рожок и затрубил в ответ. Еще и еще раз. Он упал после четвертого, но кто-то тут же подхватил рожок.

Уцелевшие изда́ли победный крик, в глазах у них засветилось вдохновение, а в голосе звучала ненависть к врагу. Армия Аргоната наконец пришла, и пришла вовремя.

Копья тяжелой кавалерии Талиона уже вонзались во фланг обороны врагов у деревни. Разрушая старые виноградники копытами своих коней, они превратили вражеские колонны в сплошной хаос.

За ними шли рысью семь полных легионов, двигаясь стройными рядами, их обычным построением для атаки.

Когда легионы схватились с врагом, его строй развалился. Большинство троллей и все великаны были брошены на окружение оставшихся защитников Леннинка. Но теперь семьсот боевых драконов ударили по людям и бесам, идущим на Вальдрач. Марширующие колонны захватчиков были уже потрепаны атакой кавалерии, и теперь они просто разбегались.

В командном центре гигантской армии толпились суетящиеся штабные. Генерал был мертв, страшный Мезомастер отсутствовал, маг Трембоуд лежал без сознания и, возможно, умирал. Никого из высшего командования не было. В панике вражеские формирования попытались развернуться, чтобы встретить атаку. Их движение было медленным, слишком медленным, и не хватало великанов, чтобы противостоять драконам. Легионы вонзились в толпы бесов, подобно тому, как раскаленные гвозди входят в воск. Распад шел быстро.

Целые взводы убегали в панике через Ально, пробиваясь в Рундельский лес. Менее организованные беглецы уходили на запад и север к горам. Отряд оставшихся в живых бойцов капитана Идса продолжал стоять среди руин и трупов в то время, как бойцы кадейнского легиона приветствовали их, проходя мимо.

Первым офицером, который достиг окруженного отряда, был капитан Холлейн Кесептон. Вместе с ним подошли три эскадрона драконов, они раздавили оставшихся троллей и набросились на великанов. Великаны отступили перед их яростью. Свежие силы с охотой бросились в бой. Щиты великанов были мгновенно разбиты на куски, и великаны пали. Немногие уцелевшие повернулись и неуклюжей рысью бросились в бегство. За ними по пятам гнались драконы, которым помогала кавалерия Талиона.

Сражение превратилось в беспорядочное преследование убегавших, поле боя осталось за Аргонатом.

78 ГЛАВА

елкин очнулся и обнаружил, что лежит на кровати в незнакомой комнате. Зеленоватый свет струился из окна, и пахло дезинфекцией. Запах подсказал ему, что он еще не на небесах. Он резко откашлялся, очищая горло. Чья-то громадная фигура двигалась в полутьме.

– Мальчик уже проснулся, – произнес знакомый голос.

Релкин протянул руку к голове. Голова была забинтована. Он был жив. Он отчетливо ощутил удивление при этом открытии.

– Что случилось? – спросил он.

– Ха, хорошенький вопрос. Лучше бы спросил, что не случилось.

– Ты ранен?

– Не сильно, Мануэль заботится об этом.

– Пурпурно-Зеленый жив?

– Да, но все еще в опасности.

– Кто еще ранен?

– Антер убит, ты знаешь. Также Чам с Томасом Черным Глазом. Чат и Грегер из Шестьдесятшестого эскадрона.

– Легионы пришли?

– Как раз вовремя. Они разбили врага и отбросили его.

Релкин вздохнул. Значит, победа, победа, предсказанная Синни, но победа, которая досталась большой ценой.

Появилась еще одна фигура. Это была Эйлса, дочь Ранара, она села возле него на кровать. Релкин почувствовал, как его сердце при виде ее лица оставляет боль… Затем он увидел повязку на ее руке.

– Ты ранена?

– Слегка, – она улыбнулась. – Мне повезло, так много людей погибло.

– Твой отец?

Она покачала головой:

– Бесы убили его в постели.

– Капитан Идс умер, – добавил дракон.

Релкин почувствовал комок в горле. Как много погибших!

– Приходил император, – сказала Эйлса, чтобы переменить тему. – С маленькой птичкой и мышью. Он сидел рядом с тобой. Я видела из-за двери. Тут была толпа.

Глаза Релкина расширились:

– А я все это пропустил.

– Они нашли тебя рядом с телом вражеского командира. Они хотели расспросить тебя.

– Да, конечно, я был там. Я убил мага, ты помнишь, Баз, мага Трембоуда. Человека, за которым мы охотились в Туммуз Оргмеине.

Базил спокойно зашипел.

– Они боролись друг с другом в розовом саду, а я следил. Трембоуд убил генерала, а я убил Трембоуда.

Эйлса положила руку ему на щеку. Он почувствовал успокаивающую теплоту.

– Доктор-ведьма обнаружила пульс, когда тебя внесли, поэтому они зашили тебя и положили к тем, кто, как они думали, должен умереть. Мы нашли тебя там.

– Я благодарю тебя.

– Они сказали, что череп поврежден, но не сильно. Они не знали, проснешься ли ты когда-нибудь.

– Сироты должны иметь крепкие головы, – сказал он.

79 ГЛАВА

олеблясь на ветру, на Сторожевой башне пылали факелы. Толстый слой облаков скрыл звезды и луну. Вооруженные люди печатали шаг при смене караула. Вражеское вторжение было остановлено на границе. Все еще шли ожесточенные стычки. Воинский дух был высок, нервы натянуты, офицеры сосредоточены. Как бы ни был высок подъем духа, за час до полуночи настроение поднялось еще выше. Эмоции нахлынули внезапно, подобно шторму, и разрядились смехом и улыбками у всех, кто находился в нижних этажах этой громадной башни. Никто ничего не понимал, недоумение и удивление сопутствовали неожиданному и несколько истеричному веселью. Внутри этой башни вот уже сотни лет показывали свое искусство ведьмы, но ничего подобного здесь не видели!

На верхнем этаже этот подъем перешел в другой вид психического напряжения, которое все росло и росло, заставляя всех, кто проходил мимо двери некоего помещения, стиснуть зубы, при этом кожа на их лицах натягивалась, волосы поднимались, а горло мгновенно пересыхало.

Высокая магия творилась за этой дверью. Те, кто могли, бежали из верхней части башни и собирались теперь в небольшие группки перешептывающихся людей по окрестным тавернам. Жалобы произносились, во всяком случае, только шепотом, ибо они понимали, что продолжалась война и какое бы это ни было колдовство, оно должно было быть связано с военными приготовлениями.

Те немногие, кто знал, что в действительности происходит в этом помещении, держались в стороне от шептунов. Они держали свое знание при себе, хотя если бы они его обнародовали, то заткнули бы рты всем, кто сейчас жаловался.

Ведьмы пытались воскресить мертвеца. Комната была наполнена неприятным запахом паленых волос и дыма от дров. На решетке горел костер, хотя в комнате было и без того необычайно жарко. На столе Лессис из Вальмеса готовила два небольших пучка из трав и веточек, плотно заворачивая каждый в листья фрипуры. В одном был морской остролист, дикая морковь и трава парис.{15} Другой содержал шалфей, мандрагору и тинкерфойл. Ведьма связывала их алой шелковой нитью и читала нараспев отрывки из Биррака. На столе перед ней лежала открытая книга древних заклинаний, которой она руководствовалась в своей ворожбе.

Серая Леди посмотрела на вошедших в комнату, но не отвлеклась от чтения. Она знала все разделы этого канона лучше, чем свои пять пальцев. Послушницы, ожидающие в темном углу около дверей, поклонились Королеве Мышей, которая поблагодарила их легким поклоном и уселась рядом с Лессис за массивный старинный стол. Воздух в комнате был затхлым и горячим. На соломенном тюфяке, брошенном на голый каменный пол, без сознания лежала Лагдален из Тарчо. Она так и не проснулась после заклинаний, которые должны были бы вывести ее сознание из мозга орла.

Ворожба пошла тогда вкривь и вкось. Это было сложное заклинание со многими разделами, и тот, кто его совершал, всегда приходил в состояние глубокой усталости и сильного изнурения. В чем бы ни крылась причина, что-то было пропущено. Возможно, был плохо рассчитан объем заклинания. Возможно, некоторые фразы были произнесены или чересчур медленно, или чересчур быстро.

Лессис обвиняла себя. Но справедливости ради, надо признать, что они были на грани срыва. Время, проведенное внутри этих крошечных животных, было слишком долгим. Глубокая усталость, скопившаяся в ее организме, вынудила ее проспать две полных ночи и целый день. Даже Рибела была вынуждена спать целую ночь.

Лессис хорошо знала, что для Лагдален, простой женщины, а не Великой Ведьмы, все перипетии переселения в другое существо проходили намного тяжелее, чем для ведьм. Это был первый опыт молодой женщины, и она не контролировала заклинание полностью. Бессилие в подобном положении было самым страшным испытанием. Особенно тяжело было разделять ощущения орла. Мысли крупного крылатого хищника были странными, с точки зрения человека. Он был одержим выслеживанием мельчайших движений, улавливаемых его зрением, которое способно было одним взглядом охватить все окрестности. Кроме того, он испытывал постоянную тоску по теплому мясу, которое можно рвать на части и глотать. Лапы орла существовали для того, чтобы хватать добычу и терзать ее. Подобное сосуществование разрушительно подействовало на сознание Лагдален. Лессис была уверена, что именно это сыграло главную роль. В конечном итоге заклинания все-таки подействовали на Лагдален. Во время чародейства, когда ее пытались освободить от орла, она напряглась, как будто бы не хотела расставаться с чужим телом.

Медленно, мучительно медленно, она покидала мозг Куики. Это был изматывающий процесс для Лессис. Затем нить, связывающая ее с молодой женщиной, оборвалась, и теперь Лагдален не просыпалась.

Пока испуганные ведьмы пытались вновь восстановить власть над заклинанием, Куика отпраздновал снятие чар победным клекотом. Он забил своими громадными крыльями и, как только кто-то открыл дверь на балкон, взмыл в небо, утонув в ночи. Там он парил, бросая вызов всему окружающему миру в течение часа, пока наконец не исчез на западе.

Но Лагдален не открывала глаз, и сегодня шел уже третий день, как она лежала бездыханной. Случайный тихий стон был единственным проявлением теплящейся жизни.

Рибела откинулась на стуле. Ее тело все еще было онемевшим и болело после всех этих недель, проведенных без движения. Боль прорезала время от времени низ спины, поэтому ведьма двигалась с осторожностью. Сев, она ждала с закрытыми глазами, сжав руки на коленях, пока Лессис закончит свою работу.

Два пучка были готовы. Лессис смежила глаза и медленно глубоко вздохнула. Лучше дать мозгу отдохнуть после такого усилия. Три тысячи строчек, шесть томов, и все это сделано совершенно по ритму и с нужными модуляциями голоса. На это потребовалась бездна энергии.

– У меня хорошие новости, – сказала Рибела в тот самый момент, когда Лессис открыла глаза.

Лессис успокоила свое дыхание:

– Это приятно слышать, Сестра.

– Командующий Сеар пробился к Куджаку. Еще один крупный отряд бесов окружен и разбит в горах. Генерал Феликс полагает, что он возьмет перевал Высокий в течение следующей недели.

– Будь благословенна Мать.

– Новости из Кенора вполне успокаивающие. Победа при переправе на Оон сломила сопротивление у форта Теот. Силы спасения будут там через два-три дня.

Лессис подняла скрещенные руки вверх.

– Мы выжили, Сестра. Империя Розы смогла устоять против самого сильного удара нашего врага. Теперь мы должны перехватить инициативу. Мы должны еще больше работать. Мы должны найти возможность отомстить врагу за содеянное.

Рибела быстро взглянула на Лессис. В ней было что-то странное, какая-то необычная невнимательность, какая-то дикость, которых она в ней никогда раньше не замечала.

– У нас всегда хватало преданности делу, Сестра Лессис.

– Благодарю, Сестра, мне только хочется, чтобы моя преданность делу сказалась бы в лучшем исполнении нашей миссии, – глаза Лессис ясно говорили, что ведьма испытывает чувство вины. Это было недопустимо! Молодые женщины, такие как Лагдален, были солдатами Империи, как и молодые люди легионов. Они точно так же принимали на себя соответствующий риск, связанный с этой службой.

– Лессис, – Рибела наклонилась вперед, – мы одержали великую победу. Конечно, я могла бы пойти и дальше, сказав, что вы лично одержали ее.

Лессис улыбнулась, но Рибела не поняла ее. Небольшие личные привязанности – узы дружбы, любовь, – во всех этих вещах Рибела не была сильна. Рибела почувствовала критическое отношение к себе и с силой кивнула:

– Да, ты права, Сестра.

Она взглянула на неподвижное тело Лагдален у огня.

– Без изменений, я вижу.

– Без изменений, но я верю, что найду ответ.

Рибела взглянула на открытую книгу, лежащую перед Лессис.

– Simpkins Parasympathia? – фыркнула она. – Это устарело, когда я еще была послушницей. Зачем вам обращаться к старине Симпкинсу? Очень изворотливый старик. Не знаю, могу ли я верить чему-либо, что он написал.

– Думаю, Рибела, что ты вновь проявляешь свою нелюбовь к мужскому полу. Симпкинс был немножко диким, но он был ясновидящим и владел искусством перевоплощения так, как могут немногие. Теперь это не так широко известно, но его труд по перевоплощению является базой для всех новых работ в этой области.

Рибела вновь фыркнула, но сдержала свое желание ответить о значении труда по перевоплощению.

– Я желаю тебе успеха, Сестра.

Если Лессис хочет попробовать какие-то дикие заклинания из четвертой эры, пусть она сама за это отвечает.

– Благодарю тебя, Сестра.

Они обе повернули головы к двери.

В дверь вошла настоятельница Плезента, чтобы вознести молитвы над неподвижным телом Лагдален. Она делала это каждую ночь в одно и то же время. Она кивнула ведьмам, сняла с себя шаль и села подле Лагдален.

Во время молитвы Лессис и Рибела сидели совершенно тихо. Лессис собирала все свои силы, готовя себя к главной процедуре колдовства, которое хотела совершить.

Тем временем настоятельница закончила и встала. День был долгим, и она чувствовала себя вначале немного беспокойно. Она видела, как ведьмы глядят на нее, и чувствовала их снисходительное отношение. «Бессмертные, – подумала она, – они надолго переживут меня. Какими странными могут быть их мысли!» Лессис выглядела так же, как она выглядела в те времена, когда молодая Плезента, еще младшей священнослужительницей, впервые увидела ее во плоти. Казалось, ей где-то между тридцатью пятью и пятьюдесятью пятью, у нее было крепкое тело, хорошие глаза, острый слух и достаточно сил, и все же Плезента знала, что Серой Леди было сотни лет.

– Проснется ли она когда-нибудь? – обратилась она к ним.

В темных глазах Рибелы не отразилось никаких чувств. «Холодная как лед», – подумала Плезента. Лессис же улыбнулась и сказала:

– Да, настоятельница, мы поднимем ее. Полагаю, мы теперь знаем, что пошло не так.

– Да будет благословенна Мать, что вы в конце концов узнали. Ужасно печально видеть, что наша Лагдален лежит тут без сознания и к ней нельзя привести ребенка.

– Да, настоятельница, мы также опечалены.

Плезента на секунду внимательно посмотрела на них. Могут ли они быть способны испытывать печаль? После всего, что они пережили?

И вдруг Плезента увидела что-то такое в глазах Лессис, что сказало ей: да, они могут горевать по тем, кто живет недолго и кто служит им в эти немногие моменты на сцене сферы судьбы.

Плезента попрощалась и оставила их. Сходя вниз по лестнице, она говорила себе: хорошо, что она быстро ушла. Она стала слишком старой, чтобы безболезненно противостоять напрасной трате молодых жизней в этих бесконечных войнах. В комнате, которую покинула настоятельница, было уже темно и напряженно от собирающейся энергии.

Единственным звуком теперь оставался голос Лессис, которая спокойным речитативом произносила отрывки из Биррака. Концентрирующаяся энергия проявлялась потрескиванием – как будто собиралась гроза. Пучки трав были сожжены на костре. Запах фрипуры усилился. Становилось все сумрачнее. Плотный красноватый дым, идущий от костра, оседал на пол комнаты. Было странно, что два маленьких пучка травы дали так много дыма. Голос Лессис становился громче, и она наполняла помещение своей энергией, слетающей с ее губ.

Дым, на этот раз белый, поднялся от костра. Лессис вдохнула его, а затем наклонилась и, прижав свои губы к губам Лагдален, выдохнула дым в тело девушки. Трижды она проделала это, и каждый раз Лагдален захлебывалась и кашляла, а затем вновь погружалась в небытие. Ее глаза не открывались.

Лессис вернулась к речитативу. Энергия вибрировала в помещении. Рибела перевела себя в состояние транса, чтобы помочь, если потребуется. Королева Мышей была удивлена этой бешеной тратой энергии. Лессис избрала глупейший способ явить себя миру, но, следовало признать, сила у нее была.

Голос Лессис становился все громче, и его мощь потрясала своды. Послушницы прижали руки к ушам, а головы к полу. Ужасное напряжение сгустилось в атмосфере. Вся Сторожевая башня, казалось, начала колебаться.

Внезапно на своей подстилке зашевелилась Лагдален. Это было первое движение женщины за долгие недели. Рибела почувствовала, как ее сердце подпрыгнуло.

Лессис перешла к финальному склонению. Загремели строки каденции, сгустились подтексты, прозвучал завершающий элемент огромного заклинания.

Молчание наполнило помещение, молчание, столь плотно наполненное ожиданием, что оно едва не вызвало рвоту у послушниц на полу.

Лагдален не двигалась.

Молчание разрасталось. Рибела чувствовала, как чудовищная энергия пытается взорвать запечатанный склеп. По оценке Королевы Мышей, силы были более или менее равны. Глаза Лессис были закрыты, из угла ее рта поползла струйка слюны. Рибела никогда не видела ее в столь глубоком трансе.

Борьба продолжалась. На этом энергетическом уровне было невероятно трудно оставаться в сознании. Рибела поражалась, насколько трудно достичь подобного уровня в таком мире, как Рителт – прохладном мире умеренных энергий. Рибела не была уверена, что сама могла создать энергетическое поле такой мощности, по крайней мере здесь, на Рителте.

И все же девушка не просыпалась. Но однажды она задвигалась! Рибела понимала, что это Лессис заставила ее реагировать.

Лессис напряглась. Ее колдовство поднимало край самого мира. Ее сжатые кулаки были прижаты к груди. Слюна бежала изо рта и смешивалась с потоками слез, брызнувших из глаз из-за чудовищного усилия. Рибела подумала, что никогда бы не решилась на такое.

Лагдален внезапно дернулась.

Рибела почти вышла из транса от внезапно вспыхнувшей надежды.

У Лессис вырвался непроизвольный стон, и она сделала еще одно усилие.

Вновь показалось, что начинают вибрировать сами стены. Напряжение вынесло из башни распластавшихся на полу людей, всех, кроме охраны, которая, скрежеща зубами, цеплялась за камни зубчатой стены. Напряжение достигло нового уровня, который нельзя было вынести больше чем несколько мгновений, и теперь уже кровь текла вместе со слюной изо рта Лессис. Затем Лагдален дернулась снова, ее глаза открылись, и она испустила длинный плачущий крик. Ее легкие были пустыми, и она втягивала в них воздух, глубоко дыша. Ее глаза были широко открыты, рот раскрыт в ужасе.

Ее рука потянулась к ведьмам.

– Воздух, свет! – выдохнула она и закашлялась. Через секунду она пришла в себя. – Жива!

Она попыталась сесть, но безуспешно. Ее плоть ослабла от долгого отсутствия рассудка. Лессис протянула ей руку. Рибела отметила, что Лессис дрожит, как лист.

– Это правда? Я могу верить этому?

– Да, это правда.

– Я не могу двигаться.

– Да, ты еще какое-то время не сможешь, ты была слишком долго вдали от своего тела.

– Благословенна будь… О леди, я заблудилась, я думала, это навсегда, думала, что никогда не увижу свой дом, никогда не коснусь лица моего ребенка, – слезы текли у нее по лицу.

Лессис обняла ее:

– Это все моя вина.

– Нет, леди, не ваша. Я не хотела уходить! Я хотела остаться в небесах, летая в теле орла.

– Я знаю, дитя, но все же я должна была вывести тебя из этого состояния. Однако моя неудача означает, что у тебя есть дар. Он еще не проявился, но он есть.

– Холлейн?

– С ним все в порядке, мы недавно получили от него письмо. Он с генералом Феликсом, и они активно гонят врага обратно в горы. Было очень жестокое сражение, но теперь мы победили.

– Будь благословенна Мать.

– Да будет благословенна, – сказала Рибела, подходя к ним. Они стояли так, руки молодой женщины сжимали руки ведьм, и слезы свободно лились по лицу Лагдален.

Отчет об унификации

Возврат

1. Везде раздельное написание названия драконьих эскадронов заменено на слитное в соответствии с первыми двумя книгами серии.

Было: «Сто девятого».

Стало: «Стодевятого».

2. Было:

начали подниматься по отлогому склону длинного эскарпа Сприан.

в виноградниках вдоль хребта Сприани.

Заменено в соответствии с названием сражения в следующих книгах серии: сражение при Сприанском кряже

начали подниматься по отлогому склону длинного эскарпа Сприанского кряжа.

в виноградниках вдоль Сприанского кряжа.

3. Было:

Кадейна, самого большого города провинции аргонатского Эннеада

Kadein, the greatest city of the Ennead of Argonath,

<...>

За Сеантом лежали Аубинас, Марнери, Би и Пеннар, четыре богатые провинции центрального Эннеада.

Beyond Seant lay Aubinas, Marneri, Bea, and Pennar, the four rich provinces of the central Ennead.

<...>

Повелители из Падмасы хорошо понимали, что именно Марнери, а не огромный Кадейн, был подлинным центром и душой Эннеада и Империи Розы.

The Masters well knew that it was Marneri, not the great Kadein, that was the heart and soul of the Ennead and the Empire of the Rose.

Ошибка перевода: the Ennead – это набор из девяти, в данном случае имеется в виду Девять городов Аргоната, Девятка городов. Заменено на:

города из Девяти городов Аргоната; 

провинции в центре Девяти городов;

душой Девяти городов  и Империи Розы.

4. Было:

Стодевятый эскадрон драконов также построился для марша

В большинстве случаев используется название драконий эскадрон, а не эскадрон драконов. Заменено по всему тексту.

5. Было:

Сейчас они должны были спешить вперед, пытаясь обойти спасающиеся от них суда.

По такой речке суда не ходят. Заменено на лодки.

6. Существует воинское звание Драконир (Dragoneer), существует военная профессия драконопас (dragonboy). В переводе не всегда по сравнению с оригиналом различаются эти термины. Драконир заменен на драконопаса в соответствии с оригиналом везде по тексту.

7. Было:

добраться до гор Мальгуна, которые лежали более чем в сотне миль на восток.

Есть Мальгунские горы (Мальгунский хребет) и отдельная гора в их составе под названием Мальгун. Заменено на:

добраться до Мальгунских гор

8. Было:

Большую часть своей военной карьеры он провел в сражениях Теитола,

Most of his combat career had been spent against the Teetol

Теитол – это страна. Исправлено на: в сражениях против Теитола.

9. Было:

– На Буре много перевалов, как и на Каленсе

There are as many portages on the Bur as there are on the Kalens

Не перевалов, а волоков. Земенено.

10. Было:

где пурпурноголовые камыши десяти футов высотой

where purple-headed reeds, ten feet high,

Ну какой там пурпур у камышей? Правильный перевод — фиолетовый, но еще правильнее - коричневый.

11. Было:

Уставшие солдаты Стодевятого шли по скрытой тропе среди зарослей камыша,

They marched along hidden trails across the reed plain

Вообще-то в драконьем эскадроне нет солдат. Но в тексте оригинала есть только они.

12. Было:

Одна из них попыталась напасть, но вьюрок тут же атаковал, целясь в глаза,

They had a close call at one point with one of these, but distracted by the wren diving at his eyes

Это все тот же крапивник, вьюрок — совсем другая птица. Исправлено.

13. Было:

– Нам нужно побольше узнать о них. Какова их концепция?

– Они близко, я их чувствую. Такой вес трудно удержать физически.

"We need to know more. What is their strategy?"

"They are close. I can feel them. Such weight upon the psychic plane."

Неточный перевод. Заменено на:

– Нам нужно побольше узнать. Какова их стратегия?

– Они близко, я их чувствую. Такая тяжесть на психическом уровне.

14. Было:

На самом верху их красовалась королевская корона, а по бокам – знаки масонов: молот и наковальня, окружность и циркуль.

At the top was the crown of the king, on either side were stonemason signs, a hammer and anvil, a compass and ruler,

О господи, и здесь масоны. Stonemason — это обычный каменщик. Заменено.

 15. Было:

Воины шли бодрым шагом, свернули на тропу, ведущую в Гвоздичную долину, и спустились у Вислинг Пула, затем пересекли небольшую речку Нис в усеянном валунами каньоне и продолжили спуск, пока не вошли в лес, где вперемежку росли дубы и сосны.

They cut down by the Whistling Pool and crossed the little river Niss in the boulder-strewn canyon and passed on down until they entered a forest of oak and pine.

Неточность перевода. Заменено на:

Воины свернули у заводи Вислинг, затем пересекли небольшую речку Нисс в усеянном валунами каньоне и продолжили спуск, пока не вошли в лес, где вперемежку росли дубы и сосны.

16. Было:

старине Каймо, богу счастья старых добрых времен

old Caymo, the god of luck and good times.

Неточность перевода. Заменено на: богу удачи. Здесь и далее по тексту.

17. Было:

перо встало на место, он обмотал его нитью, немного проклеил, поставил локоть и как следует завязал.

pulled a little glue across it from his glue pot, set beside his elbow, and tightened it down and knotted it away

Неточность перевода. Заменено на:

перо встало на место, он обмотал его нитью, смазал клеем из горшка, который стоял рядом с его локтем, и как следует завязал.

18. Было:

– Да, сэр, это была наша первая кампания. Мы были при Эглома Лодж.

В первой книге Elgoma’s Lodge переводится как застава Элгома. Исправлено.

19. Было:

которая вела к Дандинг Пулу в Арнейсе на другой стороне горного массива Ливоль.

which flowed to the Danding Pool in Arneis, on the other side of massive Mt. Livol.

Ливоль – это отдельная гора в составе Мальгунских гор. Pool – это заводь, маленькое озеро, пруд. Заменено на:

которая вела к озеру Дандинг в Арнейсе на другой стороне основания горы Ливоль.

20. Было:

шли легионеры – четыреста человек из Первого кадейнского легиона, которые высадились с судов возле Фитоу, не обнаружили флота из Марнери и решили двинуться в поход вместо того, чтобы ждать, без толку теряя время.

of legionaries, four hundred men from the Kadein First Legion, who'd been shipping around to Fitou, and had missed the fleet at Marneri and chosen to march instead of waiting.

Ошибка перевода, географическая нелепость. Заменено на:

шли легионеры – четыреста человек из Первого кадейнского легиона, которые должны были доставлены флотом в окрестности Фитоу, но опоздали на корабли в Марнери и решили двинуться в пеший поход вместо того, чтобы ждать, без толку теряя время.

21. Было:

– Клянусь мощным дыханием старого Глабадзы

By the fiery breath of old Glabadza

Клянусь кострами старого Глабадзы

By the fires of old Glabadza

Какие костры? Глабадза – легендарный огнедышаший дракон. Заменено на:

– Клянусь огненным дыханием старого Глабадзы

Клянусь пламенем старого Глабадзы

 22. Было:

богу Гонго, чтобы тот поместил их в пещеры мертвых?

Гонго – бог смерти. У него не пещеры, а покои. Заменено.

Комментарии

1

Во́лок — участок суши, обычно с перевалом, между двумя водными бассейнами, через который тащили суда с товарами сухим путём — «волоком». В русском языке термин «волок» происходит от слова «волочить», то есть тащить (в англ., франц., нем. языках используется слово «portage» латинского происхождения, означающее перемещение судна и груза посуху между двумя портами).

Волоки чаще всего располагались в верховьях рек на перешейке через водораздел двух бассейнов. Для волока обычно выбиралось место с наиболее коротким путём, при этом удобное для перетаскивания челнов посуху через перешеек между двумя притоками, достаточно полноводными для плавания по ним.

(обратно)

2

Северный олень (в Северной Америке – кари́бу, лат. Rangifer tarandus) – относится к семейству оленевых подотряда жвачных, единственный представитель рода Северные олени (Rangifer), парнокопытное млекопитающее семейства оленевых. Живёт в северной части Евразии и Северной Америки. Ест не только траву и лишайники, но и мелких млекопитающих и птиц. В Евразии северный олень одомашнен и является важным источником пропитания и материалов для многих полярных народов.

(обратно)

3

Невнимательность автора. Черные Горы в предыдущей книге находились в другом месте.

На второй день холмы среднего Арго уступили место более плоскому ландшафту. К югу от реки лежали дубовые, сосновые, ясеневые леса. На север до самых Черных гор, ограничивающих Страну Драконов,  тянулись степи Гана.

«Меч для дракона», гл. 8.

(обратно)

4

Крапи́вник, или подкоре́нник, оре́шек (лат. Troglodytes troglodytes) – мелкая птица, единственный представитель семейства крапивниковые (Troglodytidae), обитающий в Америке, Евразии и Северной Африке. Внешне похож на мягкий пушистый шарик с поднятым торчком коротким хвостиком.

Птица очень подвижная, с необычно громким голосом – самцы помечают свою немалую территорию, сидя на каком-нибудь возвышении и выводя разнообразные трели, по благозвучию сравнимые с пением соловья или канарейки.

Крапивник – одна из самых маленьких европейских птиц, его длина составляет всего 9–10,5 см, что почти вдвое меньше домового воробья, размах крыльев 15–17 см, а вес около 8–12 г. Телосложение плотное, с короткой шеей и большой головой. Оперение мягкое, пушистое, в верхней части тела рыжевато-бурое, в нижней буровато-серое. По всему телу имеются поперечные тёмные волнообразные бороздки, которые наиболее ярко выражены на маховых перьях первого и второго порядка крыльев и на кроющих хвоста, из-за чего тело кажется полосатым. Крылья короткие, закруглённые. Хвост также непропорционально короткий (ок. 3,5 см) и зачастую вздёрнут вертикально вверх. Клюв шиловидный, тонкий, слегка загнут вниз. На бровях видны белые полоски перьев, иногда нечётко выраженные. Ноги очень сильные, розоватого цвета. Самцы и самки внешне друг от друга не отличаются. Молодые птицы также существенных отличий не имеют, хотя у них на спине преобладают ржаво-красные тона, а на голове перья светло-коричневые, с тёмными каёмками на вершинах, которые у взрослых птиц не выражены.

(обратно)

5

Джеллаба – традиционная берберская одежда, представляющая собой длинный, с остроконечным капюшоном свободный халат с пышными рукавами, распространённая среди мужчин и женщин арабоязычных стран Средиземного моря, в основном североафриканских. На сегодняшний день более всего распространена в Марокко.

Традиционно джеллабы изготавливались из грубой шерсти или хлопка. У ряда берберских племён цвет джеллабы призван был показать семейный статус носившего её человека (тёмно-коричневые джеллабы носились холостяками). Наличие в одежде капюшона объясняется необходимостью защиты от солнца и песка в жарком климате пустыни; также в капюшоне иногда предусматривался своего рода карман для хранения небольшого количества еды.

(обратно)

6

Это все слухи, недостоверные данные. На самом деле:

— Да это же всем известно! Тимнал очень горячий! Жрецы ставят воду рядом с ним, и она тоже нагревается. Потом эту воду переливают в стеклянный сосуд, и с наступлением темноты она светится ярким желтоватым светом. В каждом доме Монжона есть такой светильник, и на улицах тоже сияют большие сосуды с водой. Всю ночь в городе светло как днем.

<...>

Монжонские торговцы травами, коротая время в дороге, с удовольствием рассказывали юноше, откуда берутся эти волшебные фонари — почти все круглой формы и ярче самой большой виденной Эвандером свечи:

— Свет исходит от воды, заряженной энергией благословенного Тимнала. Вблизи Тимнала вода нагревается, и, когда начинает закипать, ее уносят. Охлажденная вода распространяет желтоватое сияние, и ее можно перелить в сосуды, трубки или в любую другую стеклянную тару и запечатать. Таким образом получаются светильники. Через несколько лет сияние тускнеет и пропадает, но если светильник остается в Монжоне, под влиянием Тимнала, то вода только меняет цвет, становясь сначала красной, потом зеленой и, наконец, синей и пурпурной.

«Чародей и летающий город».

(обратно)

7

В оригинале Повелитель пустоты Вануса звучит так:

Prime Master of the Vanus void

Void (англ.) – пустота, вакуум.

Vanus (лат.) – пустой; редкий, неплотный; мнимый, призрачный, воображаемый.

Что имел в виду автор – непонятно.

(обратно)

8

Вообще-то Свейн из Ривинанта, а Ривинант не находится в Сеанте.

– А что, парни из Ривинанта отличаются от них? – парировал Моно. – Ривинант ведь тоже находится в долине Лукула.

«Драконы войны», Гл.3.

А Лукул находится между Марнери и Аубинасом.

Армия свободного Аубинаса, пройдя мимо Посилы, устремилась по Пшеничному тракту в Лукул.

«Драконы Аргоната», Гл. 39

Это ошибка автора.

(обратно)

9

Явное преувеличение. Вот что говорила сама Миренсва:

Я Миренсва Зудеина, а сюда попала потому, что моя злая, ненавистная тетка похитила меня из моего дома. Она хочет присвоить себе мое наследство.

Мой отец недавно умер. Он был Днидж и крупный торговец. Он ненавидел тетю Эликву.  <...> Эликва – первая жена брата Императора. И потому власть ее велика.

«Меч для Дракона».

(обратно)

10

Лита́ния (лат. litania, означающее «молитва» или «просьба») – в христианстве молитва, состоящая из повторяющихся коротких молебных воззваний. Литании могут адресоваться к Христу, Деве Марии или святым. Наиболее часто употребляются в богослужебной практике Католической церкви.

(обратно)

11

Зиккура́т (от вавилонского слова sigguratu – «вершина», в том числе «вершина горы») – многоступенчатое культовое сооружение в Древней Месопотамии и Эламе, типичное для шумерской, ассирийской, вавилонской и эламской архитектуры.

Зиккурат представляет собой башню из поставленных друг на друга параллелепипедов или усечённых пирамид от 3 у шумеров до 7 у вавилонян, не имевших интерьера (исключение – верхний объём, в котором находилось святилище). Террасы зиккурата, окрашенные в разные цвета, соединялись лестницами или пандусами, стены членились прямоугольными нишами. Внутри стен, поддерживающих платформы (параллелепипеды) находилось множество комнат, где жили священники и работники храма.

(обратно)

12

Видимо, имеется в виду дорога через Троат на Сеант. Сеант – самая дальняя от Высокого перевала провинция, она расположена на берегу Длинного Залива напротив Марнери.

На Марнени можно попасть и по дороге через Аубинас и Лукул.

Но скорее всего это ошибка автора, и, вместо Сеанта, надо читать Троат.

(обратно)

13

Эска́рп (фр. escarpe – «откос, скат») – изначально – крутой внутренний откос рва долговременного или полевого укрепления. В наше время также – противотанковое (противотранспортное) земляное заграждение в виде высокого (2–3 м) крутого среза ската возвышенности (берега реки), обращённого к противнику и имеющего крутизну от 15 до 45°.

(обратно)

14

Балюстра́да (фр. balustrade из итал. balaustrata) – ограждение (обычно невысокое) лестницы, балкона, террасы, и т. д., состоящее из ряда фигурных столбиков (балясин), соединённых сверху перилами или горизонтальной балкой; перила из фигурных столбиков.

(обратно)

15

Парис обыкновенный,  Вороний глаз четырехлистный

Многолетнее травянистое растение высотой 10-30 см. Стебель простой, прямостоячий, одиночный, на верхушке с 4-6 листьями и цветком. Листья эллиптические или овальные, сидячие, короткозаостренные, с 3 жилками. Цветок одиночный, желто-зеленый. Плод – синевато-черная многосемянная ягода до 2 см в диаметре.

Ядовитое растение. Трава и ягоды имеют слабый неприятный запах, вкус ягод сладковатый, неприятный. При отравлении ягодами поражается сердце; корневищами и листьями – пищевой тракт: отмечается жжение во рту, пищеводе, желудке, тошнота, рвота, угнетение работы сердца, почечная недостаточность, кома.

Встречаются народные и местные названия: боронец, виновник, вороняшник, воронец, воронье око, вороньи ягоды, волчьи ягоды, волчьи глазки, крест-трава, кукушкины слезы, листень, медвежьи ягоды, натяг, подбел лесной, ранник, родимец-трава.

(обратно)

Оглавление

Атлас

  Рителт

  Аргонат

  Центр Аргоната

  Кенор

36 ГЛАВА

37 ГЛАВА

38 ГЛАВА

39 ГЛАВА

40 ГЛАВА

41 ГЛАВА

42 ГЛАВА

43 ГЛАВА

44 ГЛАВА

45 ГЛАВА

46 ГЛАВА

47 ГЛАВА

48 ГЛАВА

49 ГЛАВА

50 ГЛАВА

51 ГЛАВА

52 ГЛАВА

53 ГЛАВА

54 ГЛАВА

55 ГЛАВА

56 ГЛАВА

57 ГЛАВА

58 ГЛАВА

59 ГЛАВА

60 ГЛАВА

61 ГЛАВА

62 ГЛАВА

63 ГЛАВА

64 ГЛАВА

65 ГЛАВА

66 ГЛАВА

67 ГЛАВА

68 ГЛАВА

69 ГЛАВА

70 ГЛАВА

71 ГЛАВА

72 ГЛАВА

73 ГЛАВА

74 ГЛАВА

75 ГЛАВА

76 ГЛАВА

77 ГЛАВА

78 ГЛАВА

79 ГЛАВА Отчет об унификации Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg