«Неизведанные пути»

Неизведанные пути (fb2) - Неизведанные пути [litres] (Кровь Титанов - 1) 1208K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Виталий Витальевич Бодров

Виталий Бодров Неизведанные пути

Пролог

I

Эленаар отложил недописанный свиток и подошел к окну. Отсюда, с возвышавшейся над городом башни, открывался прекрасный вид на столицу благословенного Квармола. Внизу по залитой ярким утренним солнцем площади сновали люди, маленькие, едва с раскрытую ладонь размером. В который раз маг подивился людской бестолковости и суетливости. Бегают, спешат, занимаются какими-то делами, которые вдобавок отчего-то считают важными…

Маг вздохнул и потер виски. Уж его-то проблемы мелкими не назвал бы никто. Мыши сгрызли часть тома великого Абурела, напрочь игнорируя защитные заклинания. Эленаару иногда даже казалось, что какая-то сволочь специально вывела породу этих мелких… грызунов, чтобы досадить ему. Борьба с мышами отнимала у мага немало времени и сил. Хитрые бестии ловко избегали наколдованных им тварей, обходили все магические ловушки, в том числе и хваленые мышеловки. Несколько смущало их, впрочем, присутствие кота Вааськи, которого держал повар. Когда Эленаар запускал Вааську к себе в кабинет, мыши на какое-то время оставляли свои проказы. Впрочем, кот тоже оказался не подарок – наглый, любопытный, он то и дело лез под руку во время магических опытов, после чего, получив по загривку, обиженно мочился на разную магическую утварь. Однажды нехорошее животное сожрало приготовленную для заклинания лапку птицы гарча, ингредиент крайне редкий и дорогой. Эленаар до сих пор гордился своим самообладанием – он не испепелил скотину на месте и даже не превратил ее во что-нибудь более спокойное, вроде камня. Нет, он просто взял кота за шкирку и вышвырнул за дверь. Обиженный Вааська вернулся на кухню, а мыши тут же принялись хулиганить снова.

Маг даже застонал от своей беспомощности. Он, Эленаар, магистр магии Всех Стихий, не бакалавр какой-нибудь, а настоящий, признанный мастер, не мог справиться с какими-то жалкими мышами. А, между прочим, магистров во всем Квармоле лишь четверо. А в столице – так и вообще, кроме него, никого. Даже придворный маг – не более чем бакалавр, правда, способный и сильный, но всего лишь бакалавр.

И как, интересно, можно извести мышей стихийной магией? Землетрясение вызвать? Мыши-то, конечно, уйдут, вот только Его Величество может быть недоволен, что столица его с королевским дворцом вместе в руины превратятся. Да и в башне вся посуда побьется – тоже не липовый мед.

Огнем их, что ли, пугнуть? Маг поежился. Неделю назад, обнаружив на рабочем столе любопытного грызуна, запустил в него фаерболом. Стол, понятно, пришлось менять, двенадцатилучевую звезду еще предстоит чертить заново, рабочий дневник прожжен в двух местах… Интересно, мышь-то хоть сдохла?

Иллюзорного кота хитрые твари игнорировали напрочь. Хотя вроде ничуть не хуже настоящего, мяукает громко, хвост трубой, усищи – как у маршала кавалерии Бора. Только что под руку не суется да в ценные магические экспонаты, тапки то есть, не писает. Опять же вони от него меньше.

Самому, что ли, в кота превратиться? Уж он-то им показал бы, не то что тупой Вааська. Всех бы извел под корень, все хвостатое племя. А потом, сколько ни есть магов – и бакалавры, и подмастерья, и даже ученики безмозглые, – хохотом изойдут. Как же, магистр Эленаар, великий маг, самолично мышей гоняет. Да еще присочинят: дескать, и рыбу на кухне ворует, и за кошками по крышам шляется. И войдет он в историю под именем Эленаара Безмозглого.

Ладно, оставим. Будет время, сообразим что-нибудь. Книги полистаем, небось кто-либо из древних с проблемой сталкивался. В крайнем случае, отраву какую-нибудь можно подсунуть – может, передохнут.

Маг вновь посмотрел в окно, привлеченный непонятной суетой. На площадь, расталкивая нерасторопных горожан, въезжал конный отряд. Рыцари, чтоб им пусто. Рыцарей Эленаар не любил. Шумные, потные, потрясающие двуручными мечами, битком набитые спесью и высокопарными словами. Нет, не за что их любить. И развелось их больно много, сто двадцать лет войны не было, а им ведь подвигов подавай да славы. Всех чудовищ в стране извели, да их и было не ахти. Квармол, благословенная страна, – ну откуда здесь чудовища? Пришлые разве только. Да будто их на такую толпу хватит. Хорошо, пока между собой дерутся – турниры, дуэли там, а то и просто по пьяни. Но и это уже прискучило. А за кого примутся, когда совсем надоест? Правильно, за магов. Дескать, колдуна убить – подвиг. А поскольку за тридевять земель ехать им лениво, то понятно, с кого начнут. Ох, хлопотно это, да и король будет недоволен. Поговорить бы с Его Величеством, чтоб отправил всю эту шваль на ахарских варваров. А то, пока эти меднолобые доспехами гремят да пиво хлещут, горцы набег за набегом устраивают. Тоже славы ищут, да и золотишком не прочь разжиться. Вот пусть с ними и дерутся, а ему, Эленаару, с мышами бы разобраться.

А тут еще новая проблема. Ходят слухи, что в степях Ледании объявился новый колдовской Орден. Сплошь из одних баб женского пола. Называется он… вроде как «Ассисяй». Или – «Ась Сисяй» как-то. Ведьмы те, конечно, куда слабее уважаемых магов, вроде него, Эленаара, но, уж если соберутся втринадцатиром, враз лишат любого чародея-мужчину его магической силы. А скажешь чего – еще и не того лишат. Это у них Усмирением зовется.

Маг плеснул себе в бокал немного вина. Хорошее вино, эльфийское. Дорогое, правда. Эльфы, поди, нечасто в Квармоле бывают. А здешние купцы к ним и носа не кажут. Да и то сказать – для них, купцов, что пак, что лепрекон – те же эльфы. Так и зовут – Малые эльфы. Слово «фейри» не знают и знать не хотят. Иные дурни даже кобольдов с гномами эльфами кличут. Тумбочка этакая с секирой и бородой до пояса – и все равно эльф. Это про гнома-то! Услышь хоть один – мигом бы показал, из какого места у них секиры растут.

В общем, любое нечеловеческое существо – для них эльф, кроме разве драконов. Вот про драконов они слышали. Видеть, понятно, не видели – иначе дурней бы враз поубавилось, но слышали. И гоблины… Ну, их тоже ни с кем не спутаешь. Хотя, если до зеленых человечков допьешься, – запросто.

Гоблины, кстати, и мышей жрут. Только такое соседство еще хуже. Потому что они и спящими магами не брезгуют. Бодрствующих не трогают – может быть, потому что хотя магия на зеленокожих не очень действует, но боятся они ее до поросячьего визга. А вот спящего употребить – милое дело. И совесть не проснется – откуда она в гоблине-то?

Эленаар отошел от окна и вернулся к свитку, аккуратно растянутому на чистом участке стола. Нечасто маги новые заклинания составляют. Как бы его назвать? «Отталкивающее заклинание Эленаара»? Или лучше – «Малое отталкивающее»? Заклинание-то первого уровня, для учеников. Камень там мелкий отклонить, летящий в спину, или – маг хмыкнул – туфлю, в гневе Учителем в тебя брошенную. Стрелу не потянет – это уже второй уровень, а с ним возиться недосуг сейчас, поважнее проблемы имеются. Так… Материальная составляющая готова… Магическая… Ну, первого уровня чары оно отклонит. Простенькие – вроде «Искр» и «Магической стрелки». Так уж странно устроена магия: тот же «Щит Зарана» отклонит фаербол, а вот «Стрелку» пропустит. Казус – от таких вот простеньких заклинаний сложные не защищают. Беды-то в этом никакой нет, первый уровень не повредит ни жизни, ни здоровью, а все-таки неприятно.

Так, похоже, готово. Проверим на ошибки – вроде в порядке. Теперь позвать учеников – пусть работают. Для чего-то ведь эти тупицы нужны?

– Алессио, Сугудай! Где вы, лоботрясы? Бегом ко мне!

Да, ученики – наказание для мага. Впрочем, Алессио неплох. Умный парнишка, старательный, да и Силой Творец не обидел. Уж бакалавром наверняка станет, а может, и мастером. С воображением у него туго, да это беда небольшая.

Зато Сугудай! Он да мыши сведут его однажды с ума. Рассеян, неряшлив, а магия такого не терпит. Слова в заклятиях путает, а то и просто забывает. Силой – тому же Алессио изрядно уступает. Правда, умен и хитер – этого у него не отнять. Но работать не любит, а магия ведь – труд тяжелый. Вынь ему да положь все готовое. Чтоб сразу Мастером стать, а то и Гроссмейстером. Хорек ленивый! Никогда ему выше подмастерья не подняться. Взял бы и выгнал из учеников, да трудов своих жаль.

– Мы здесь, учитель!

Явились, голубчики. Запыхались – верно, бежали. У Сугудая башмак в зеленой жиже – наверное, опять с чарами напортачил. И жует что-то, паршивец. Сколько ему, идиоту, повторять – не жри, когда колдуешь! С набитым ртом разве внятно заклинание произнесешь? К девкам небось, не прожевав, целоваться не лезет. Да, послал Творец ученичка…

– Учитель, я придумал насчет мышей!

Придумал он, видите ли. Охламон как есть неграмотный, а туда же – придумал! Маг нахмурил седые брови:

– Ну, говори, мыслитель, что там в башку твою пришло!

– Что, если поселить в кабинете змею? Змеи мышей едят…

Совсем ошалел ученичок! Змею! Еще бы дракона присоветовал! Так драконы еще и людей едят, чтоб ты знал. Даже таких вот учеников недоделанных…

Хотя нет, погоди. Можно ведь не огнедышащую змею и даже вовсе не ядовитую. Чтобы сразу ам – и готово. И ведь есть такие, помнится, есть! Тонкие, небольшие, прожорливые. И живут в норах – вот мышиные им и определим под жилье. Опять же, в тапки не писают… Да и змеи в кабинете мага всяко приличнее, чем мыши. Нет, рано балбеса из учеников гнать. Пусть магом ему приличным не быть, а практической сметки у него не отнять. Хитер, паразит!

– Дельно сказано. Только неужто ты, Сугудай, думаешь, что Учитель твой сам даже с мышами не совладает? И в чем это, скажи на милость, твои сапоги? Не отвечай, мне и так ясно. Ладно, к этой теме мы еще вернемся. Вот вам новое заклинание. И инструкция к нему. Разбирайтесь. Срок – до следующего вторника. И если вы, балбесы… особенно ты, Сугудай… опять будете путать слова… Или жевать во время урока… тебя, Сугудай, тоже касается… Или допустите расхлябанность в жестах… как Сугудай позавчера… То, не будь я Эленааром, самих заставлю мышей ловить. А возможно, и есть. Все, свободны!

II

– Джоан, девочка, как такое могло случиться? – Женщина в свободных, огненного цвета одеждах бледнея, опустилась на каменный трон, впрочем, тут же вскочила и заходила по просторному залу. – У принцессы из королевского дома – внебрачный ребенок! Позор на весь род! Даже люди ведут себя скромнее… Ты пропадаешь куда-то на двадцать лет, потом вдруг появляешься: «Мама, ты стала бабушкой!» Милая, не говоря уж о том, чтобы в мои-то годы становиться бабушкой!.. Это верх неприличия…

– Мама, прости меня! Я совсем потеряла голову! Он был такой гордый, красивый… Все эти годы с ним пролетели как сказка! Самое страшное, что я об этом не жалею. Только не знаю, что делать дальше… – Девушка печально опустила голову, и водопады волос скрыли прекрасное лицо принцессы.

– Ах, она еще и не жалеет! Любовь у нее была, сказка! А как сказка кончилась, то «мама, что мне делать?». Я тебе скажу, что делать. И не смей мне возражать! Ты выйдешь замуж за этого своего «гордого и красивого». Не возражать, я говорю! Надеюсь, этот дракон хотя бы из хорошего рода?

– Мама, это не дракон.

– ???

– Это человек. Рыцарь.

– Ты… Ты соображаешь, что говоришь? Ты занималась этим с человеком? Дрянь! Похотливая дура! Тебя теперь отлучат от трона! Лишат титула наследницы престола! Отправят в изгнание! И она, видите ли, не жалеет! Будь проклята наша способность превращаться в людей! «Дар королевского Дома»! Проклятие, а не Дар! Так, быстро: у тебя мальчик или девочка?

– Девочка.

– Совсем плохо! Если у драконицы от человека мальчик, он рождается человеком. И менять облик не может. Подкинули бы его отцу – и дело с концом. А девочка – всегда драконица. Как ее подкинешь?

– Она человек, – прошептала принцесса.

– Чушь! Быть такого не может! Даже если этот твой «гордый и красивый» – маг, все равно не может.

– Он не маг. Он рыцарь.

– Да хоть рыцарский конь! Девочка родиться человеком не может! Это закон природы! И исключений… Постой! Этот… рыцарь, он крови Титанов?.. Тише, милая, не плачь…

– Да… Эта кровь в нем так и сверкала! Мама, он мог, он должен был родиться драконом! Зачем Творец вселил его душу в человеческое тело?!

– Кровь Титанов… Да, она сильнее драконьей крови. Мы ведь когда-то и родились из смешения крови Титанов и их древних врагов – Корраанов. Ну не плачь, успокойся, все не так страшно. Лишь бы никто не узнал… Так. Девочку вернем отцу. Человеческий ребенок должен жить с людьми.

– Мама… Нет…

– Да! Только так можно избежать катастрофы.

– Мама… Ее отец… Он погиб.

– Ох… А ты ведь от него не сбежала, да? Любишь его до сих пор? Да нет, милая, я уже не ругаю. И люди и мы – перед любовью равны и одинаково беззащитны. Так уж заведено… Но ребенка все равно придется отдать. Подкинуть в какую-нибудь деревню…

– Мама, нет! Это же моя дочь! Я не могу…

– Нет, солнышко, от этого не уйти. Ты ведь еще и принцесса, не забывай. Помнишь наши законы? Даже если бы ты сочеталась с драконом, но без брака, – это изгнание. Хотя здесь еще что-то можно было бы сделать. А человек… Смерть для тебя и для ребенка, изгнание для меня и твоего отца. Разве ты хочешь видеть ее мертвой?

– Нет! Ни за что!

– Тогда делай, как я предлагаю. У нас нет выбора, дочка, ни у тебя, ни у меня. Покажи мне девочку. Ой, какая красавица! Вот уж не думала, что буду так умиляться человеческому ребенку!

– Это мой ребенок!

– Твой, твой… Как ты ее назвала?

– Лани…

– То есть Эланиэль. Довольно уязвимо для имени, не находишь? Впрочем, ей, наверное, в самый раз. Люди ведь… такие хрупкие… Ладно, хватит болтать! У нас совсем нет времени!

– Я могу ее хотя бы изредка видеть?

– И думать забудь! Даже в человеческом облике это слишком опасно. Утешь себя тем, что она будет жива. И здорова. Драконья кровь человеческим болезням не подвластна.

– Но будет ли она счастлива?

– Это и драконам не часто дается. Счастье слишком большая редкость в нашем мире. Однако не будем терять времени. В любой момент тебя могут увидеть… с ней…

А малышка сладко спала, прижимаясь к теплой и такой надежной материнской груди, не ведая, что это в последний раз… Вскоре два дракона легко поднялись в воздух и полетели к границам соседней Ледании. Два прекрасных, серебристых дракона, истинные владыки неба…

Глава 1

Таль украдкой рисовал картинку в рабочей книге. Двуглавый дракон, несущий в когтях рыцаря, – вот что должно было получиться. Впрочем, художественным талантом он явно не обладал: если рыцаря опознать было можно, хотя и с трудом, то дракон больше напоминал помесь вороны и крокодила. Если бы воронокрокодилы бывали с двумя головами.

Учитель закончил распекать Бола, приятеля Таля, и вернулся к теме урока.

– …Итак, на чем я остановился. Иерархия магических ступеней. Ступень первая – ученик. Начинающий маг, ничего еще не знающий и не умеющий. Послушный воле своего Учителя – ну это в идеале, конечно. Вам, поверьте, до него еще далеко. Ученику доступны заклинания только первого уровня. Далее – подмастерье. Повзрослевший ученик, набравшийся немного ума и освоивший, помимо необходимых теоретических знаний, заклинания второго и третьего уровней, называется подмастерьем. Третья ступень – бакалавр. Владеет заклинаниями четвертого – седьмого уровней. Степень бакалавра дается после сдачи подмастерьем экзамена, состоящего из трех частей: теоретической части, включающей в себя историю Великих Магов и магических школ, практической части, состоящей из демонстрации трех заклинаний вышеперечисленных уровней, и написания диплома, содержащего новые исследования в изучаемой подмастерьем области магии. После защиты новоиспеченному бакалавру выдается диплом, свидетельствующий о том, что далее он может заниматься магией самостоятельно.

– Далее… – Учитель бросил суровый взгляд на учеников, однако, не углядев ничего предосудительного, вновь возвел глаза к потолку и продолжил: – Приемная комиссия состоит из трех человек, одним из которых обязательно должен являться маг уровнем не ниже Мастера. Следующей ступенью иерархии является Мастер. Бакалавр, освоивший чары восьмого – десятого уровней и имеющий не менее пяти работ по исследованию магии, считается Мастером (пишется с большой буквы). Иногда, в виде исключения, достаточно одной работы, если сей труд является глобальным или служит продвижению магии в целом. Например, Дебор, создавший заклинание Портала, был удостоен звания Мастера без дополнительных работ, потому что эти чары являются одними из самых важных для мага. Как видите, потраченные Дебором время и усилия…

Таль чуть слышно хмыкнул. Об истории создания портала он читал в «Автобиографии» Варенума. И в изложении автора книги дело обстояло немного не так. Дебор, один из самых разнузданных магов всех времен, приходил в себя после грандиозной попойки. Башка у него трещала и едва не отваливалась, что было вполне объяснимо, а вот тело напрочь отказывалось повиноваться, что тоже никого, в общем, не удивляет. Бедняга Дебор не мог решить, произнести ли ему заклинание телекинеза (третий уровень), или же чары Зова (пятый уровень), чтобы пригласить своего собутыльника (каковым, кстати, и являлся почтенный Варенум). В результате коктейль из двух заклинаний распахнул портал в спальню бакалавра Варенума, к его сильному изумлению и досаде двух составивших ему компанию девиц. (Почтенный Варенум не сообщал, какого рода была упомянутая компания, но, поскольку время было ближе к утру, у Таля имелись свои предположения на этот счет.)

Взвившийся голос Учителя вернул Таля этому миру. На этот раз суровый взгляд был напрямую адресован ему, Талю.

– …Чары. Кроме того, Мастер имеет право отбирать и обучать учеников. Хотя я, признаться, не могу иногда понять, зачем мы, опытные и признанные чародеи, тратим время на оболтусов и лентяев вроде вас. Итак, мы переходим к последней ступени. Великий Мастер, или Гроссмейстер (тоже пишется с большой буквы), Мастер, поднявшийся на уровень, позволяющий ему владеть чарами от одиннадцатого уровня и выше. Предположительно, всего уровней двенадцать, хотя Гроссмейстер Хилон Мантийский небезосновательно считает, что Гроссмейстеры Доран и Квармол, основатель нашего королевства, поднимались выше. Но, пока этот постулат не доказан, считаем, что их двенадцать… Ларгет, повтори, какого уровня чарами владеет бакалавр? Мне кажется, ты невнимательно меня слушаешь.

Таль вскочил. Ларгет – его ученическое имя, означающее на древней речи Магическая стрела, – уже не впервые звучало на этом уроке.

– Бакалавр владеет чарами четвертого – седьмого уровней, – четко произнес он. Как обычно, память его крепко цепляла сказанное, чем бы он в это время ни занимался. Крайне полезное качество для ученика мага!

– Верно. Ладно, теоретическая часть закончена. Проверим, как вы усвоили заклинания. Бол, быстро, «Чашу Химена»!

Бол, мгновенно вскочив, плавным движением подхватил приготовленную чашу, явно подражая Учителю. Скороговоркой, но разборчиво прочитал заклинание, сопроводив его магическим жестом. Чаша наполнилась водой.

– Прекрасно. Ларгет, «Малый вихрь Дорана».

Таль так же плавно, как до него Бол, принял надлежащую позу и произнес заклятие. Здесь жеста не требовалось – чары были невообразимо древними, тогдашние магистры и Гроссмейстеры не злоупотребляли движениями рук. То ли брезговали, то ли просто еще не знали. А может, в те времена в маги шли исключительно безрукие.

– Очень неплохо. Вчера этот трюк тебе не особо давался. Сколько тренировался?

– Где-то с час, – сознался Таль. – Потом начало получаться.

– Молодец. Ты, я не раз говорил, не без способностей. Только надо больше работать. Горан, «Магическая стрела».

Сосед Таля по столу ревностно попытался выполнить задание Учителя. Впрочем, даже Ларгет видел, что заклинание не удалось – стрелка почти на ярд угодила мимо мишени и, будь в нее вложено больше энергии, опалила бы шкаф с медными чашами.

– Нацелено плохо. Что до силы заклинания – ты что, не спал всю ночь? Повтори!

Горан повторил. На этот раз стрелка угодила в край мишени, и заряд полыхнул на все помещение.

– Сносно, но не больше. Ларгет, покажи, как надо.

А вот это была честь. Обычно Учитель просил «показать, как надо» кого-либо из старших учеников, – Дала или Гора. Впрочем, «Стрелка» удавалась Талю лучше, чем любому из однокашников. В отличие от «Смерчика», как называли «Малый вихрь Дорана» ученики.

Таль снова поднялся со стула. Четко и быстро произнес слова, вбирая в себя энергию, довершил чары уверенным, отработанным жестом…

Полыхнуло так, что стало больно глазам. Мишень разлетелась шрапнелью, чудом не зацепив учеников – словно при ударе фаерболом, что недавно Учитель демонстрировал подмастерьям. Девять сокурсников, включая старших учеников, вытаращили на Ларгета глаза.

– Очень хорошо. Честно говоря, я и не предполагал, что в «Магическую стрелу» можно вкачать столько энергии. – Голос Учителя звучал спокойно, но Таль уловил в нем безграничное изумление – не иначе как обостренной интуицией. – И тем более я не подозревал, что ты способен столько зачерпнуть. Но это моя ошибка, а не твоя. Отлично.

Ларгет сел, чувствуя, как предательски дрожат руки. Ничего себе! Лист меди, толщиной в дюйм, прожжен насквозь. Вон на стене след копоти! Да еще и осколки по всему классу! Задеть, понятно, не заденут – Учитель всегда предусмотрительно ставил защитные чары на такие вот случаи. Как Талю раньше казалось, перестраховывался.

– Гор, «Потеря цели Рамадаса»

«Потеря» для Таля была еще посложнее, чем «Смерчик». Суть заклинания в том, чтобы на миг отвести глаза одному следящему. В данном случае Учителю. Так что Ларгет не мог сказать, удачно ли старший ученик навел чары. По лицу Учителя же прочитать ничего было нельзя. От комментариев он тоже воздержался.

– Забор, твоя очередь. «Красное пятно».

За-бор. «Северный олень», на древнем наречии. Оленя Забор напоминал только круглыми испуганными глазами. А забор, изгородь, не напоминал вовсе – скорее одинокую доску. Впрочем, «Пятно» он продемонстрировал вполне уверенно. Да и чары были более чем легкими – Таль освоил это заклятие самым первым. И до сих пор ломал голову, пытаясь найти ему практическое применение. Годится разве что для подготовки чар «Чистка». Которые наверняка сейчас и последуют. Некоторые вещи на свете незыблемы.

– Колен, твоя очередь, – кивнул Учитель, подтверждая это предположение. – «Малая чистка Дебора». И повнимательнее, не как в прошлый раз.

Таль тихонько хихикнул. В прошлый раз Колен щедро размазал пятно по столу так, что никто, включая старших учеников, не мог его ликвидировать. Пришлось вмешаться Учителю, который, одним жестом уничтожив безобразную кляксу, предложил Колену пойти в маляры.

На этот раз все прошло не так критично. Правда, все пятно Колену уничтожить не удалось, подвел плохо поставленный жест двумя пальцами. Но Учитель остался доволен:

– Уже лучше. Попробуй еще раз.

Со второй попытки, к радости ученика, пятно исчезло.

– Дал, остался ты. «Замедление Коороса»!

С этими словами Учитель метнул в старшего ученика мелкий камень. Заклинание состояло всего из двух коротких слов и жеста, а Дал обладал завидной реакцией. Камень замедлил свое движение и лег в подставленную учеником ладонь. Не самые легкие чары, между прочим. Лично Ларгету было бы проще поймать камень рукой.

– Блестяще. Так, с этим тоже закончили. Теперь – предельное внимание. Держите наготове перья и чернильницы. Будем записывать новое заклинание.

Ларгет подобрался. Новое заклинание всегда таит в себе определенную опасность, так твердил Учитель. Но все новое обладает также и необъяснимой притягательностью.

– Чары носят название «Малое отталкивающее заклинание Эленаара». Действие заклинания – отталкивать нацеленные в чародея предметы и чары. Из названия мы видим, что предметы должны быть небольшие, а чары – первого уровня. Собственно, «отталкивающее» не совсем правильно подобранное определение. Правильнее было бы употребить «возвращающее», но магистр Эленаар создал заклинание незадолго до смерти и, видимо, не успел заменить рабочее название на более подходящее. Итак, чары возвращают брошенные мелкие предметы и слабые заклинания. То есть брошенный в чародея камень ударит, скорее всего, в руку бросавшего…

– С той же силой? – быстро спросил Таль.

– Сила ответа напрямую зависит от того, сколько энергии вложено в чары, но не превышающей силу броска. А «Магическая стрела», выпущенная сегодня Ларгетом…

– Вернулась бы в башку Ларгета, – под смешки остальных учеников резюмировал Донован. Таль погрозил ему кулаком. С Донованом они не слишком ладили.

– …ударила бы в руку Ларгета, при условии, что в «Малое отталкивающее заклинание Эленаара» было бы вложено не менее половины энергии, затраченной на атакующее заклинание. Что, кстати, тебе, Донован, пока вряд ли удастся проделать. Урон составил бы разность обеих энергий, деленную пополам, минус вычеты на потери. Потери прямо пропорциональны расстоянию между магами. Дал, когда жил магистр Эленаар?

– Магистр Эленаар умер более двухсот лет назад, – гордо подбоченившись, начал Дал. – Большая часть его жизни прошла в городе Тарон, столице Квармола…

– Достаточно. Таким образом, это относительно новое заклятие. При относительной легкости слов мы имеем дело с двумя непростыми – для вас, конечно, – магическими жестами. Итак, смотрите внимательно и повторяйте за мной…

Таль внимательно наблюдал за действиями Учителя. Время занести в учебную книгу еще будет – когда Учитель запишет руны на доске, а вот жесты надо запомнить сразу, а потом еще убедиться, что запомнил верно.

– Урок окончен, – объявил, наконец, Учитель.

Таль поспешил к выходу, на ходу повторяя показанные им жесты. Не доходя до двери, он дернулся вернуться обратно, обнаружив, что забыл на столе учебную книгу. Но остальные ученики уже рвались к выходу, вынося его своим напором в коридор. Поняв, что с течением нет смысла бороться, ученик скользнул в сторону, решив чуть обождать. Через несколько мгновений в классе уже никого не осталось.

Кроме, конечно, Учителя. А тот уже стоял у стола Ларгета, просматривая его рабочую книгу. Ученик похолодел. Сейчас он увидит рисунок… Ой! Не избежать тогда головомойки. А то и наказания – чистить котлы на кухне вместо занятий на мечах с Мастером Коэто.

Учитель бросил быстрый взгляд на Таля и отложил книгу.

– Что, рассеянная душа, вернулся за потерей?

– Ага. – Таль подошел к столу и забрал книгу.

– Ты быстро все схватываешь, – сказал неожиданно Учитель. – Словно бы даже вспоминаешь, а не узнаешь. Хотя чему тут удивляться… Ты, должно быть, знаешь, что в тебе течет кровь Титанов?

Ларгет нехотя кивнул. Еще бы не знал! Сколько пришлось ему в детстве выслушать историй о деяниях предков, богатырей и чародеев, вспомнить страшно. Хорошо, что его отдали в ученики к Мастеру Луру. К Учителю.

– Тебе отпущено куда больше сил, чем любому из нас. Намного больше.

Таль столбом застыл от изумления. Больше, чем любому? Включая Учителя? Ну ничего себе!

– Вот только без должного контроля эта Сила крайне опасна. Тебе надо лучше контролировать энергию, чтобы не причинить вреда себе и окружающим.

В этот момент Таль наконец догадался. Мастер говорил вроде все как обычно, но вид у него был отстраненный, словно наряду с заботой о контроле Силы Ларгетом его занимала куда более серьезная проблема.

– Учитель… – начал он и осекся. Голос его почему-то сделался хриплым. Сделав над собой усилие, он продолжил: – Мне кажется, вас что-то тревожит?

– Да ничего, – вздохнул Учитель и вдруг неожиданно остро взглянул на Ларгета. – Хотя… Думаю, ты имеешь право знать. Ты слышал о чародее по имени Сугудай?

– Королевский маг? Конечно!

– Он набрал много Силы последнее время. Вот только набрал он ее… нечестно.

– То есть как? – изумился Ларгет.

– Не могу сказать. Похоже, он как-то выпивает из магов Силу. А возможно, и знания. И сейчас уже совсем перестал таиться. Боюсь, его возможности уже выше даже гроссмейстерских. До нас от столицы, конечно, далековато, но однажды Сугудай пожалует и к нам. Кстати, кровью Титанов он тоже вряд ли побрезгует.

Таль похолодел. Услышанное больше походило на старую сказку, чем на правду. А может, Учитель шутит? Да нет, он и сам встревожен…

– Ладно, ученик, не бери в голову. Быть может, я и ошибаюсь. Вон Архимаг Стоун так и заявил, что я, дескать, совсем рехнулся. А Гроссмейстер Роули расхохотался и сказал, что, если я раздобуду подобное заклинание, он даст мне выпить всю его Силу.

Лицо Таля немедленно просветлело. Нет, страшные сказки он до сих пор любил, вот только… Не должны они так приближаться к реальности.

– Иди, ученик. Что у тебя там по плану? Занятия с Мастером Коэто?

– Да, Учитель. Работа с мечом и стрельба из лука.

– Из лука? Коэто на днях заявил, что в стрельбе ты побьешь любого из известных ему Мастеров. А ведь от него зряшной похвалы не дождешься. Признаться, меня это удивило настолько, что я присмотрелся к тебе повнимательнее. Ну да, кровь Титанов зачастую дает даром то, что другие приобретают годами долгих усилий и тяжелого труда… Которые вдобавок далеко не всегда приводят к нужному результату! Впрочем, это решать Мастеру Коэто. Не исключено, что теперь ты поучишь его стрелять из лука!

Таль ушел потрясенный. Сугудай был немедленно забыт. Он – Мастер стрельбы из лука! Ну не Мастер, конечно, но почти равен Мастеру! Непостижимо! Правда, он после первого же урока заметил, что задания Мастера Коэто, подбираемые для него, отличались от тех, которые он давал остальным ученикам. Если тех он просто учил стрелять, то его он учил стрелять из любого положения. Навскидку, вслепую, из-за дерева, стоя на коленях. И – быстро. Вот это как раз пришло не сразу. Сейчас Таль держал в воздухе три-четыре стрелы одновременно, хотя меткость его при этом изрядно падала. А Мастер Коэто рассказывал о стрелка́х, способных проделывать то же самое с десятком стрел, да еще без промаха! Или это он просто свои восточные легенды ему излагал?

На выходе его перехватил Бол:

– Что так долго? Учитель поймал на твоей картинке с крокодилом?

– Драконом, – педантично поправил Таль. – Нет, просто… побеседовали.

Он еще не решил, что стоит сообщить Болу из их разговора. Уж точно не про Сугудая – не хватало еще, чтобы по школе поползли слухи о столичном чернокнижнике. Бол, конечно, друг, но вот язык у него – без привязи. Вдобавок и слухи-то, скорее всего, ложные. Вот за это Учитель точно по головке не погладит! А насчет Мастера Коэто… Еще решит, будто он, Ларгет, хвастается. Вот если Мастер Коэто сам это скажет…

– Ага, беседовали, – недоверчиво хмыкнул Бол. – Ты еще скажи, что ему позарез надо было с тобой посоветоваться.

– Ему-то, может, и надо было бы, – невозмутимо подтвердил Таль. – Вот только советчик из меня – сам знаешь.

– Это да, – ухмыльнулся Бол. – Но он мог бы потом поступить наоборот. Хотя ты ведь ни «да», ни «нет» не говоришь. Прям эльф какой-то! У тебя уши-то какие?

– Чистые, – хмыкнул Ларгет.

– У эльфов тоже как раз чистые, – не отставал Бол. – И вдобавок острые и вывернуты как бы наружу.

– У меня не вывернуты, – отозвался Таль. – И вообще, где ты набрался этой чуши? Небось к каждому встречному эльфу в уши лез, извращенец!

– Книги! – Бол поднял вверх указательный палец. – Книги, гоблин зеленый, читать надо! В них все сказано, эльфы – остроухие. Это наиболее приметное их отличие от человека. Есть и другие: зубов у них больше, скулы у́же…

– Скулы и у людей бывают узкие, – поймал его Таль, против воли ввязываясь в дискуссию. – А зубы… Знаешь, сдается мне, тот, кто эльфу в рот полезет зубы считать, потом свои считать будет. С земли собирая…

– Спорить не стану, – согласился Бол.

– А в чем у них еще с людьми разница? – Ларгета разобрало любопытство.

– Ну, – Бол слегка смутился, – к примеру, у них гениталии отличаются.

– Что «отличаются»? – Этого слова Таль еще не слышал.

– Ну… Три яйца у них.

– Офигеть! Гонишь небось?

– Гадом буду! Так и записано: три, мол, яйца, и ни одним меньше.

– И зачем им столько? – Ларгет никак не мог прийти в себя от изумления.

– А чтоб бить удобней, – расхохотался Бол. – Откуда я знаю? Да и ничего это не дает – не станешь же ты эльфа за яйца хватать?!

– Еще чего! – возмутился Таль. – Вдруг ему понравится? Можно, правда, уломать девку какую-нибудь с ним в постель завалиться…

– Совсем сдурел! – возмутился Бол. – Если уж девку в кои-то веки уговорить удастся, так я всех эльфов куда подальше пошлю!

– Слушай, а на фиг нам вообще эти эльфы? – опомнился Ларгет. – Что мы к ним прицепились?

Бол попытался припомнить, с какой такой стати им понадобилось хватать эльфа за тестикулы, но, кроме того, что у эльфов их три, ничего не вспомнил.

– Не знаю, – честно признался он. – Вроде бы мне они ни к чему.

– Так и оставим их, – решил Таль. – Мне, честно говоря, по фигу, чем там у них генихалии отличаются.

– Гениталии, – хихикнул Бол. – От слова «таль».

Оп! А вот это уже серьезно. Вот придет сейчас этому придурку в голову скаламбурить – что-то вроде «гений Таль» – и все! Прилипнет кличка, вовек не отмоешься. Срочно менять тему!

– Сколько времени? К Мастеру Коэто не опоздаем?

Бол бросил взгляд на башенные магические часы – плод творческого союза Учителя и кузнеца Просфиро. Точнее, Мастера кузнеца… ох, как же достал этот этикет!

– Часа два еще, – сообщил он. – Можно пока перекусить.

– Угу, – откликнулся Ларгет. – А потом на сытое брюхо мечами махать. Или отжиматься. Или через овцу прыгать. А если еще кросс бежать заставит…

– Типун тебе! – возмутился Бол. – Сплюнь, сглазишь. Хотя в чем-то ты прав. У Мастера Коэто сытые не выживают. Бежать, не бежать, а отжиматься точно припряжет. С другой стороны, жрать охота – аж брюхо сводит.

– Тогда потренируемся, – решил Таль. – Сгрызем по паре яблок да по куску мяса – может, до обеда и хватит. А нет, так потом добавим.

– Лады. Дуем на кухню, а потом разберем новые чары. Я буду швырять в тебя камни… Всю жизнь, кстати, мечтал! Лучше бы, конечно, топор…

– Договорились. Физическая составляющая за тобой, магическая – за мной. Ты в меня камни, я в тебя – «Стрелку».

– На фиг, на фиг! – Бол изобразил страх, плавно переходящий в ужас. – Видел я твою «Стрелку»! Иной фаербол слабее. Как тебе, кстати, удалось? Учитель, бедолага, аж зеленым стал, понял, что за некромансера на нашу голову воспитал. Нет, а серьезно, что это ты отмочил на уроке?

– Знать бы! Вроде все как всегда делал, разве что настроение было хорошее. Ну и… вот. Бум, трах – мишень вдребезги.

– Да, дела. Ты, это, если вдруг опять когда настроение хорошим будет, только скажи. Враз испорчу, не беспокойся. Во имя общественного спокойствия.

– Да уж, что умеешь, то умеешь, этого у тебя не отнять. Слушай, Фаербол, мы жрать идем или как? Твоими сказками не наешься, знаешь ли.

Фаербол – в школе магов это прозвище просто само навязывалось. Впрочем, Бол им даже гордился. Не какое-нибудь там «Пятно» никчемное, ни даже Ларгет-«Стрелка», а – Фаербол! Звучит! Вот Бол и звучал, не умолкая. Некоторым так нравится звук собственного голоса…

– Давай в темпе!

До кухни недалеко. Поварята вокруг котлов суетятся, повара что-то готовят, варят… Алхимики, блин! Пахнет, однако, вкусно…

– Слушай, пожрать бы нам, – остановил Таль знакомого поваренка.

Как его звали, никто не знал. Впрочем, парнишка давно привык и охотно отзывался на имя «Слушай». Обычно он с радостью останавливался поболтать с Ларгетом, однако сейчас только отмахнулся: занят, мол. Другой поваренок был посвободнее, мигом соорудив два неописуемо больших сэндвича с мясом, луком и свежим огурцом. Ларгет с Болом моментом сдернули с кухни, прихватив с собой украдкой небольшой кувшин пива. Которое, вообще-то, до ужина ученикам было категорически запрещено. Впрочем, все знали, что повара не заложат. Вот черпаком отоварить за проказу – это пожалуйста, а Учителю стучать не побегут.

Усевшись прямо на траву в тени раскидистого дерева, они накинулись на еду.

– Жить хорошо! – через мгновение заявил Бол и с хрустом вцепился в сэндвич, одновременно попытавшись заграбастать кувшин. Таль дал ему по рукам – кто стащил, того и пиво. Первый глоток, во всяком случае. А потом кусок еды – и второй глоток. А потом… Ладно, держи…

– Вкусно, но мало, – пожаловался Бол, дожевывая сэндвич. – Сейчас бы куриный шашлык с соусом… Или оленью вырезку…

– Угу. Из Северного оленя, – подтвердил Таль. – Давай посмотрим, чем там нас Учитель порадовал… Так, на первый взгляд ничего сложного. Дельта времени – пять минут. Недолго оно работает, прямо скажем. Нет, мне кажется, по силам, только бы в жестах не напортачить… Ну-ка, кинь в меня камешек.

Бол, довольно ухмыльнувшись, метнул в него камень. Ларгет только собрался было вознегодовать: мол, слишком сильно, за такое и получить можно, как камень, не долетев до него, резво повернул обратно.

– Уй! – обиженно взвыл Бол, потирая левую руку. – Больно!

– Не фиг было кидать так сильно, – независимо ответил Таль. – Сам виноват.

– Ничего, сейчас отыграюсь, – пригрозил Фаербол, проглядев заклинание. – Моя очередь. Так… Да, жесты непростые… Давай!

Теперь уже Ларгет повторил его трюк. Камень взлетел в воздух и преспокойно ударил Бола в ту же самую руку.

– Блин! – огорчился тот. – В чем же дело?

– Палец недовернул, – указал ему Таль. – Надо вот так, а ты – вот так. Понял?

– Вроде бы понял, – неуверенно сказал Бол, делая жест. – Так?

– Да. Теперь – читай заново.

– Давай!

На этот раз все сработало, как должно. Камень, не долетев до Бола, набросился на Ларгета, но тот уже был начеку. «Замедление Коороса» – и камень легко ложится в подставленную ладонь. Ларгет тут же забросил его подальше.

– Красиво, – позавидовал Бол. – Ловко у тебя выходит. А это новое «Возьми себе» – полезная штука, да? В нас, магов, постоянно ведь камнями бросаются.

– Сиди уж… маг, – расхохотался Таль. – Хотя ты прав, вещь достойная. Не то что «Пятно». До сих пор не пойму, на кой оно нужно.

– Посадить Доновану на одежду, – ухмыльнулся Бол. – Вот он будет счастлив!

– Ну если только… Сколько времени? Ого, надо спешить. Мастер Коэто башку оторвет!

– С ума сойти, как время бежит! – искренне изумился Бол. – Вроде только что у нас было два часа. Хотел бы я знать, куда они делись?

– Давай бегом! Нам еще переодеться нужно!

Переодевание заняло минут пять. Чай, не девки – по часу собираться. И тем не менее в гимназиум они еле успели.

– Ага, а вот и наши торопыги, – невозмутимого широкого лица Мастера Коэто коснулся намек на улыбку. – Теперь, по-моему, все в сборе.

Он ответил полупоклоном на приветствие учеников.

– Так, для начала – разминка. Два круга вокруг школы – через кусты. Потом – сорок отжиманий на пальцах. Пошли!

– Интересно, зачем все это будущим магам? – пробурчал Бол, готовясь к старту.

– Ну почему же? Бег может быть крайне полезен молодому неумелому чародею, вроде тебя, Бол. – Мастер Коэто обладал потрясающим слухом.

Ларгет бежал молча, экономя дыхание. Бегал он достаточно быстро, да и прыжки через кусты проблемы не представляли. А вот дыхание ему Мастер так и не сумел поставить. Впрочем, два круга вокруг школы – это все же не кросс.

Донован дважды пытался поставить ему подножку, но Таль был начеку. Болу повезло меньше. Шепча проклятия и потирая ободранный локоть, он быстро догнал Донована. И тут же отомстил обидчику, слегка подтолкнув его за миг до прыжка через куст можжевельника.

– Ну сука! – донеслось в спину. – Теперь тебе не жить!

– Хоть на похоронах от тебя отдохну, – не остался в долгу Бол.

Он ускорился и почти на финише догнал Таля. Отжимания на пальцах – тяжело, но привычно. Впрочем, это пока разминка.

– Стрельба из лука, – объявил Мастер Коэто. – Кстати, Ларгет, для тебя – упражнения на мечах. С моими воспитанниками. Луком ты владеешь уже вполне сносно.

Воспитанники – парни, пришедшие в школу магов, чтобы стать воинами. Потому что здесь преподавал один из лучших мастеров рукопашного и вооруженного боя – Мастер Коэто. Будущие герои-рыцари. В большинстве своем – не то чтобы совсем идиоты, но люди вполне примитивные. Из магов-учеников с ними водился только Донован, который имел какие-то свои интересы. Сейчас Талю повезло – ему в напарники достался Алан, улыбчивый молодой ученик, чем-то похожий на самого Ларгета. По слухам, он собирался вначале стать магом, но Учитель не обнаружил у него Дара. Зато Мастер Коэто во всеуслышание заявил, что парень просто обречен стать рыцарем под стать Ланселоту. До Ланселота, конечно, ему было далеко, но на мечах он уже сейчас был третьим в школе, а в седле держался так, что заслужил даже прозвище – «Кентавр». Это притом, что мускулатурой и комплекцией он уступал почти всем ученикам-воинам. Впрочем, за последнее время он изрядно прибавил и продолжал расти.

На мечах Таль был вторым в группе магов-учеников, после Донована. Алану он, конечно, не пара, но замысел Мастера Коэто он понял. Стиль боя у них схожий, только воин знает и умеет больше, а значит, у него многому можно поучиться.

Мечи были учебные, закругленные на конце, затупленные по краям. Убить таким, конечно, не убьешь, а вот покалечить можно. Если не будешь осторожен. Мастер Коэто не признавал деревянные мечи. «Поленом можно печку топить, – говорил он, – а сражаться надо железом». Что не мешало ему почитать как оружие шест, от которого благородные рыцари нос воротили. И не мешало сворачивать упомянутым рыцарям благородные носы в другую сторону.

Таль и Алан встали друг напротив друга и, поклонившись – Мастер всегда на этом настаивал, – начали бой. Как Ларгет и ожидал, противник переигрывал его начисто, сразу же вынудив уйти в оборону. Причем недостаточно глухую – он то и дело цеплял Ларгета одним из своих излюбленных выпадов. Поняв, что в защите ловить нечего, Таль ринулся в атаку, но и там ничего не поймал, кроме пары пропущенных ударов – довольно чувствительных.

– Ты не мог бы помедленнее? – обратился он к противнику. – Я даже не вижу, как ты это делаешь.

– Ну хоть чувствуешь, надеюсь, – ухмыльнулся тот, но темп сбавил. Даже позволил Талю перейти в атаку, чтобы проверить свою защиту.

Защита у него оказалась под стать атаке. Как Ларгет ни старался, пробить было фактически невозможно. Впрочем, пара-тройка выпадов все-таки достигли цели.

– Неплохо, – снисходительно проговорил Алан, имитируя прямой выпад. Ларгет вовремя прочитал атаку и успел поставить блок справа – куда и был направлен удар.

– Эй, господа паладины, – вторгся в их поединок голос Мастера Коэто. – А ну, стоп!

Все ученики – и маги и воины – подтянулись к Мастеру.

– Показываю новое движение. Исходная стойка – «Цапля ловит мышь».

Ларгет тихонько хмыкнул. Мастер как-то обмолвился, что насмешники прошлых лет называли эту стойку «Эленаар ловит мышь». Надо же, эта байка даже до Востока дошла!

– Итак… Смотрите внимательнее…

Посмотреть движение им было не суждено. Во дворе появился мальчишка-скороход из близлежащего замка и сразу кинулся к наставнику воинов:

– Мастер Коэто! Мой господин послал меня к вам.

– Я б тебя тоже послал, – посулил ему воин. – Ладно уж, рассказывай. Похоже, урок на сегодня закончен. Разойтись! Все свободны.

– Интересно, что у них там стряслось, – с любопытством протянул Бол, пытаясь вытянуть уши до размеров эльфийских. – Что-то интересное, должно быть…

– Очень может быть, – согласился Ларгет. – Вопрос: чем бы заняться? Можно, конечно, попрактиковаться в магии, да мне что-то лень.

– Можно сходить к Учителю, – загорелся Бол. – Может, расскажет что-нибудь интересное. Или новое заклинание даст – и такое бывало. Или даст…

– …по ушам, – закончил за него Таль. – И такое бывало. Причем чаще, чем все прочее. Хотя мы, чай, не эльфы – нам уши беречь негоже. Пошли!

Бол открыл было рот (а возможно, он его еще и не закрывал), но промолчал.

У дверей башни им встретился Забор.

– Вы к Учителю? – спросил он. – Он вряд ли вас примет. К нему маг какой-то прибыл.

Бол и Таль переглянулись. Похоже, можно найти пару приключений на свою голову.

– Как прибыл? – как можно небрежнее спросил Таль. – На грифоне, на ковре-самолете или на коне, как все люди? Хотя если как все, то это уже не маг…

– Через портал! – возбужденно прошептал Забор. – Такой большой… огненно-синий…

Друзья переглянулись вторично. Большой огненно-синий портал – устоять было просто невозможно. Будь он огненно-красным, они еще могли бы сдержать любопытство…

– Идем, – решительно объявил Таль.

– Вы что? – испугался Забор. – Учитель нам такой нагоняй задаст!

– За что? – невинно осведомился Бол. – Прилежные ученики зашли продемонстрировать свои успехи в заданных чарах. Похвастаться, так сказать. Нет, я, конечно, не хвастун…

– Вы уже разобрались с заданием? – уважительно спросил Забор. – А у меня пока никак не выходит. Посмотрите, что я делаю не так?

– Потом, потом, – отмахнулся Ларгет, а ехидный Бол добавил:

– Кто же колдует в рубахе красного цвета? Ты хоть одного такого видел?

– Учитель ничего про это не говорил, – расстроился Забор. – Или я опять пропустил?

– Своя голова на плечах быть должна, – наставительно произнес Бол. – Это ж каким дураком надо быть, чтобы колдовать в красной рубахе!

– Не грузи человека, – попросил Таль, пожалев беднягу. Простодушный Забор был ему симпатичен, вот только с чарами у него плохо ладилось. – Шутит он. Шутки у него такие дурацкие, понимаешь? Каков сам, такие и шутки, так что не обижайся.

– Шутит? – с сомнением переспросил Забор, явно не зная, кому верить. Похоже, идея списать все свои неудачи на красную рубаху прочно поселилась у него в сердце.

– Ох, горе ты луковое, – вздохнул Таль. – Давай, показывай свое заклинание.

Обрадованный Забор принялся накладывать чары.

– Рука низко! Куда палец загибаешь, ворона? И окончания у слов не глотай! Еще раз!

– Руку куда, блин! Я же тебе говорил! Снова!

– Слушай, Ларгет, может, потом? – взвыл Бол. – Вот станешь Мастером, тогда и гоняй его, сколько влезет. А так мы вообще портала не увидим!

– Ваша правда, сударь маг, – согласился Таль. – Вот что, Забор! Ты тут пока потренируйся, а мы мигом до портала. Интересно ведь! Огненно-синий, это надо же!

– И пламенные всполохи по краям, – завороженно подтвердил Забор.

– Пламенные… Да мы ж лопнем от любопытства! – встрял Бол. – Давай-давай, работай, постигай азы магической науки. Мы, со своей стороны, тебе поможем – дай только Мастерами стать. Сделаем тебя бакалавром… Про рубаху не забудь! Пошли, гоблин несчастный, ну что ты опять застыл, как памятник основателю королевства?

– Я застыл, как памятник самому себе, – гордо ответил Таль. – Вот погоди, сюда еще путники будут приезжать, посмотреть, где это Гроссмейстер Ларгет учиться изволил. А ты, весь такой в обносках, будешь им втирать за мелкую монету – вот на этом месте Величайший застыл, как памятник самому себе… А настоящий памятник, соблаговолите посмотреть, во-он за тем углом…

– Слушай, достал! – возмутился Бол. – Еще минута, и я им твою могилку показывать буду. Тут, мол, лежит несостоявшийся Гроссмейстер Ларгет…

– А я запарился уже тебя ждать, – невозмутимо парировал Ларгет. – С тобой по жизни так: соберешься куда идти – либо не дойдешь, либо на завтра отложишь…

– Все, ни слова больше! Пошли, гоблин несчастный! Пока, Забор.

Портал отыскался в Приемном Покое. Забор не соврал – впрочем, парень он был сказочно правдивый. Действительно огненно-синий. И с пламенными всполохами по краям, к которым неугомонный Бол тут же протянул руку.

– Ты что, сдурел? – яростно прошептал Ларгет, толкнув его под локоть.

– Да ерунда. Огонь не обжигает, – лихо ответил Бол, убирая, однако, руку.

– Интересно узнать, как это сделано, – прошептал Таль, творя какие-то пассы.

– Эй, заклятия познания мы не проходили, – возмутился его напарник. – Это же третий уровень! Ты-то их откуда знаешь, или Учитель подсказал?

– Я их подсмотрел, – сознался Таль. – Не у Учителя, у нашего семейного мага. Когда он исследовал одну реликвию… По виду кубок. А потом прочитал и слова заклятия – старику и в голову не приходило, что кто-то заглянет в его рабочую книгу. А чары-то простенькие, даром что третьего уровня. Теперь помолчи. Не отвлекай.

– Отвлекай не отвлекай – все равно поднимут хай, – сострил Бол и заткнулся.

– Поднимут-поднимут, – посулил Ларгет. – И поднимут и задвинут. Веревку намылить не забудь, мало не покажется.

Он встал вплотную к порталу, что-то нашептывая себе под нос. Любопытный Бол тут же пододвинулся ближе, пытаясь услышать слова. Таль же в этот момент заканчивал заклятие широким жестом, и его рука наткнулась на любопытствующий нос друга.

Кто знает, удались бы ему чары или нет. Но заклятие не было завершено – слова, слетевшие с уст Ларгета, возможно, и относились к древней речи, но вот магическими определенно не были. Портал, столкнувшись с искаженным заклятием, повел себя донельзя странно.

Огненно-синие врата вдруг выгнулись вперед, и обоих юношей неудержимо повлекла в них какая-то сила. Башня содрогнулась.

– Вот мы и нашли приключение на свою задницу, – бодро сообщил Бол.

– …твою мать! – закончил заклятие Таль, но, похоже, оно не сработало.

С пронзительным свистом портал втянул их в себя. И наступила тьма.

Мастер Лур, Учитель, был поражен выплеском Силы, потрясшим башню. Первой его мыслью было: нападение врагов. Второй, и более верной, – ученики шалят.

– Прошу прощения, Мастер, – вежливо обратился он к своему собеседнику. – Я вынужден вас оставить на некоторое время. Похоже, опять мои орлы что-то натворили.

– Ну из таких вот сорванцов и получаются действительно великие маги, – понимающе усмехнулся гость. – Если, конечно, умудряются дожить до этого счастливого момента.

– Еще раз прошу простить меня. – Мастер Лур выскочил из залы с поспешностью, более приличествовавшей кому-либо из учеников.

Что какие-то посторонние чары коснулись портала, он понял почти сразу. Виновников «торжества» определил так же мгновенно и точно, даже без подсказки насмерть перепуганного Забора, зачем-то сменившего свою всегдашнюю красную рубаху на серую.

Бол и Таль, таких сорванцов на его памяти не было, а тут сразу двое! И кто из них зачинщик, попробуй определи. С Болом все понятно, человек сначала делает, а потом думает. Если более важных дел не найдется. А вот Таль… Обычно тот обдумывает все от и до. Но иногда действует по наитию – и тут вполне мог перещеголять своего приятеля.

Как сработал портал и куда именно забросило непутевых учеников, с налету определить не удалось. Мастер быстро стал накладывать чары познания. Он торопился – ребята вполне могли попасть в беду. Он должен успеть!

Глава 2

– На костер ведьму!

Лани вцепилась зубами в грубо ухватившую ее руку. Брань, прозвучавшая в ее адрес, была неплохим комплиментом остроте ее зубов.

– Ах ты, сука! Еще и кусаться!

Сильный удар по лицу, разбивший в кровь губы, заставил ее выпустить добычу. В ответ она метко пнула обидчика в причинное место.

– Ах ты!! – Тот наконец отпустил ее, но рука другого тут же схватила ее за горло. Дышать стало трудно. Лани попыталась ударить подонка связанными руками, но безуспешно, тот умело закрывался рукой.

– Ты, Шарап, ее не удуши ненароком. – Она узнала голос деревенского старосты. – Живую сожжем, и ладно, а с мертвой что делать? Повадится пакости делать, житья совсем не станет. Осиновым колом тогда разве что…

– Мертвую тоже сжечь можно, – пробурчал Шарап, но хватку ослабил.

– Сжечь и полено можно, – не согласился староста. – Да только проку от этого, кроме дыма, немного. Душа ее, понимаешь, ду-ша, покоя не найдет вот и станет так гадить, как и живая не гадила. Коров портить, кровь там у детей пить…

– Коров ты сам портишь, скотоложец, – прохрипела Лани. Хватка на шее снова усилилась. Сзади хохотнули.

– Дык она ведьма, ей виднее, – хмыкнул, судя по голосу, Опарь. – Любого на чистую воду выведет, хучь и старосту. Глазастая! Так что ты, это, полегче, а то еще мановары какие родиться начнут.

– Минотавры, – поправил Шарап.

– Во-во, хрень с рогами. Гы!

– Неча ведьму слушать, – взбеленился староста. – Слыхали, что священник баял? Нечисть она, почитай, и не человек вовсе. Все зло – от нее. Неурожай третий год. Засуха опять же. Дети болеют – кровушку она ихнюю пьет.

– Ну неурожаи еще при прежней ведунье начались, – рассудительно заметил Шарап.

– Та начала, эта продолжила. Одной травы дети – чертополоха.

– Ну я от нее худа не видел, – возразил Шарап. – Да и ты, староста, тоже. Не у твоей ли Саллах она роды принимала? Дочку опять же твою не она от лихоманки лечила?

– Сама порчу навела, сама и лечила! – визгливо выкрикнул староста.

– И жену сама обрюхатила, – заржал Опарь. – Одно слово, ведьма!

– Священник ясно сказал, все беды – от ведьмы, – упрямо гнул староста.

– То-то у меня и денег нет, и бабы стороной обходят, – поддержал тот, кого она столь удачно пнула, Дулбон. – Все она, ведьма, виновата!

– Положим, после ее пинка у тебя теперь одной проблемой меньше, – хохотнул Опарь.

– Ладно, кончай базарить, – прикрикнул староста. – Ведьму – в сарай, чтоб не сбегла. А ты, Опарь, возьми мужиков, да костер ей сготовь. Побыстрей бы.

– Чай не баба, мужиков-то брать… За какое, кстати, место?

– Заткнись, баламут. Сперва дело, потом развлекуха.

– А с этой я бы развлекся. – Опарь бросил плотоядный взгляд на девичью фигурку. – Хороша, стервь, хоть и колдунья. Ну почему если красивая, то всегда ведьма, а?

– Чтоб людям глаза отводить, – твердо заявил староста. – Вон и священник то же глаголил. Что, дескать, происки это ди… дибло… Блина нечистого, вот!

– Сказать он может, – мрачно обронил Шарап. – А вот от лихоманки спасти или если кто грибов сдуру ядовитых нажрется… Или корову вылечить, теленка, от стада отбившегося, найти – это уж хрен вам с горы!

– Тише, дурень! Сказано же тебе, на коров она порчу и напускала. Нет порчи – нечего и лечить. Все зло – от ведьмы.

– Угу. Волков ягнят таскать тоже она заставляла, – согласился Шарап.

Сильные руки швырнули Лани в сарай. Дверь с шумом захлопнули.

Только теперь девушка позволила себе разрыдаться. Сколько себя помнит – семнадцать лет! – жила бок о бок с этими людьми. На отшибе, правда, жила, с деревенской знахаркой. С тетей Мафьей…

Тетя Мафья заменила ей мать. Ее теплые ласковые руки, ворчливая забота сделали ее детство счастливым. Деревенские ребятишки избегали Лани, побаивались, что ли… Разве что Добрел не боялся играть с ней, но он уже три года как покинул деревню вместе с родителями. Иногда ей очень не хватало веселого улыбчивого мальчишки, но как же болело сердце по тете Мафье! Пусто, грустно без нее…

Тетя учила ее разбираться в травах, лечить болезни, понимать зверей. У нее хорошо получалось – вот только людей понимать оказалось куда труднее, чем животных. Волк, которому она вылечила лапу, приветливо махал хвостом, встречая в лесу. Чапа, звала она его. И он сопровождал ее в дальних прогулках, чтобы никто из лесных жителей не обидел. Люди же…

Она всхлипнула. Еще вчера ей казалось, что вся деревня ее любит. Побаивается, конечно, – знахарка, ведунья, – но любит. И уж всяко в обиду не даст.

А сегодня… Сегодня ее предали. За что? За что?!! Она же не делала ничего плохого. Помогала, если было в ее силах. Засуха! Ну разве деревенской знахарке дождь вызывать! Тут ведь маг нужен. А маги в Ледании под запретом. Вот и выписали из города священника, чтобы своими молитвами дождь вызвал. За немаленькие деньги выписали…

Однако молитвы не очень-то помогли. То ли преподобный отец плохо зубрил, будучи школяром, учебные тексты, то ли его отношения с Творцом далеки от идеальных. А может, Всевышнему просто нет дела до маленькой деревушки. Итог один – «На костер ведьму!».

И хоть бы один вступился. Хоть бы один! Тогда она бы смогла… наверное, смогла бы простить остальных. Нет! Либо стыдливо отводили глаза, либо зло скалились.

«На костер ведьму!» Даже дядька Шарап… Он же ее ножи метать учил! Бывший королевский ассасин, ведь ни Творца, ни блина не боялся! Нет, и он не вступился. Все, все предали…

Смерть – разве это настоящая боль? Немного страдания… Шипящие в огне волосы, обожженная плоть… Дыхание, перехваченное тяжелым масленым дымом… Немного боли… Нет, все равно страшно. Но предательство – больнее. Оно отравляет последние ее минуты перед казнью. Мешает уйти из жизни спокойно…

– На костер ведьму! – Рев толпы, прорвавшись сквозь ветхие стены сарая, заставил ее вздрогнуть. Похоже, свечка ее жизни догорает. Дверь распахнулась.

– Вставай, стерва. – Это Опарь. – Пошли.

Он грубо рванул ее за руку. Лани с трудом поднялась. Она уже не сопротивлялась – зачем? Не осталось ни сил, ни желания.

– Полегче, парень. – А это уже Шарап. – Она пусть и ведьма, а нам людями должно оставаться. Пошли, девка.

Вот так. «Людями», значит. «Девка», значит. Не «светлячок», не «солнышко», как раньше. «Девка». «Ведьма». Но оставаться – «людями».

Собрав все силы, она сумела не заплакать. Вышла с гордо поднятой головой. Так ей казалось. Лицо в крови, на скуле синяк. Зубы, впившиеся в нижнюю губу. Удержаться. Не заплакать, на радость подонкам. Выстоять.

Кострище уже готово. Все как полагается – вязанки дров, хворост для растопки. Врытый ствол – едва ли не толще ее. Помост – чтобы все увидели казнь получше.

Ее привязали к столбу. Вперед вышел священник, кругленький, благообразный.

– Грехи твои велики, ведьма! Покайся перед Творцом, ибо и для тебя не закрыты врата Царствия Небесного! Покайся, ведьма!

Его взгляд так и норовит сползти на полуобнаженную грудь. Чертов святоша!

Лани плюнула в сторону – чтобы ее слюна не осквернилась прикосновением к этому отвратительному похотливому существу – и ответила ругательством, из тех, что бросают люди, когда боль терпеть уже невозможно. И с мстительным удовольствием увидела, как перекосилась рожа святоши, словно он сглотнул что-то непотребное.

– На костер ведьму!

– В огонь! – неслаженно откликнулась толпа. – Жги, жги!

Староста подал преподобному факел. Тот зашлепал губами – молился, – но за гулом толпы слов было не услышать. Лани скользнула взглядом по толпе. Горящие в праведном гневе глаза, перекошенные рты, сжатые в кулаки руки. «Людями остаться», да, дядька Шарап?

Где-то далеко в лесу завыл в скорби волк. Чапа! Он не придет, волки боятся людских толп, да и огня тоже боятся. Но он с ней, сочувствует, скорбит… Маленькое серое сердце рвется от горя. Волк – хороший человек. Верный друг. А люди…

Священник закончил молиться.

– Сим предаю ведьму злокозненную в руки Творца для Суда его и наказания посредством пламени огненного, ибо огонь – свят, он очистит душу ея от скверны…

– Жги, жги ведьму, – ревет толпа.

Факел коснулся груды хвороста. Тот откликнулся радостным треском. Маленькие язычки пламени заплясали у ног Лани.

Все! Уже не свистнут стрелы удалых разбойников, которых она тоже когда-то врачевала. Не примчится в последний миг сияющий рыцарь на белом коне. И премудрый маг не явится в огненном столбе, чтобы отвязать ее. Все. Это – смерть…

Перед глазами девушки пробегала ее короткая жизнь. Вязанка трав под потолком хижины. Ее детский еще голосок: «Тетя Мафья, а оборотни взаправду бывают?» – «Бывают, солнышко, и взаправду бывают». – «Вот бы мне одного встретить!» – «А тебе-то он зачем?» – «Интересно ведь, какие они? А вдруг совсем-совсем не злые?»

Нож, свистнув в воздухе, вонзается прямо в центр мишени. Голос дядьки Шарапа: «Молодец, светлячок. Ловко! Теперь двумя сразу попробуй».

Деревенская улица. Стайка ребятишек, метнувшаяся врассыпную при ее приближении. «Ведьма, колдунья – злючка и лгунья!» Детская обида, слезы на глазах. Один – не побежал. Застыл посреди улицы, в глазах – страх и любопытство. «А ты что не побежал?» – «А я тебя не боюсь. Я вообще никого не боюсь». – «А вот я тебя как заколдую!» – «Не… Ты не умеешь. Ты еще маленькая». – «А зовут тебя как, герой?» – «Добрел». – «А меня – Лани…»

Ночное болото. Свистящий шепот упыря. Серебряный нож в руке. «Я не в твоей власти. Убирайся!» Тоскливый вой волка, почуявшего свою смерть. «Не бойся меня, серенький. Я не причиню зла. Давай-ка освободим лапку и перевяжем… Тише, не рычи. Будет больно, но ты потерпишь, правда? Ты же сильный и храбрый, да? Чапа, хороший…»

Хворост уже полыхал вовсю. Неторопливо занимались сухие дрова. Почти не было дыма, этого последнего милосердия для ведьм. Странно: она чувствует жар, обжигающий жар огня, но боли нет.

– Гори, ведьма! Гори, мерзкая тварь!

Как отвратительны эти оскаленные морды. «Оставаться людьми». И это – люди?

«Тетя Мафья, а как приворотные чары делать?» – «А вот об этом, девочка, тебе рано знать. Да и ни к чему». – «А почему?» – «Не дают они того, что в них ищут. Подобие любви дают, а самое любовь – убивают. Не нужны они тебе. Ты у меня вон какая красавица – к чему тебе приворот?» – «Да-а, а вон все девчонки целуются, а меня мальчишки стороной обходят». – «Значит, нет твоего суженого среди них. Подожди его, он появится. Только жди крепко!»

Поляна грибов. «Ищи, Чапа! Вот такие грибы – ищи!» Серый волк стрелой срывается с места. «Ой, какой же ты смешной, Чапа! Я говорю, грибы ищи, а ты мне зайца принес… А, ты, наверное, считаешь, что он вкуснее, правда? Ай! Не смей лизаться! У тебя же морда в крови! Ну не обижайся, Чапа, хороший…»

«А давай на спор, что я нашу реку переплыву!» – «Слушай, Добрел, а зачем – на спор?» – «Я докажу тебе, что я могу!» – «Да верю я, верю. Ох и дурачок же ты! Лета бы, что ли, сначала дождался…»

Пролетающий где-то вдалеке, над горами, дракон. Маленькое сердечко, подпрыгнувшее в груди. «Смотри, Добрел! Смотри, какой красивый! Почему люди их так боятся?» – «Потому что они злые». – «И вовсе и не злые! Смотри, какой красивый!» – «Ну и что, что красивый?! У него пасть – во! Когти – во! И огнем плюется! А у людей что?» – «А у людей – хитрость, коварство и подлость. Что против этого зубы и когти?» – «Не подлость и коварство, а – разум!» – «Уверена, что драконы считают по-другому!»

«Знаешь, Чапа, а мы вчера с Добрелом видели дракона. Такой красивый, серебристый! Да не Добрел серебристый, башка лохматая! А дракон. А Добрел – это мой друг. Такой же, как ты, только совсем не похож. Чапа, хороший, ты же все понимаешь, да?»

Огонь уже окружил Лани. С сухим треском занялось платье, еще недавно – предмет восторгов и гордости. Огненные язычки плясали около лица. Странно, но боли она не чувствовала. Казалось, огонь не жег, а ласкал ее тело. И еще более странно – на лицах толпы она видела уже не жажду смерти. Растерянность. Похоже, они опомнились, как после пьяной драки. Поняли, что сотворили. Завтра в глаза друг другу смотреть не смогут. Только ей-то что с того? Для нее уже не будет никакого завтра. А стыд – он глаза не выест…

– Гори, ведьма! – Да и откуда у них стыду-то взяться?

«Смотри, дядька Шарап, это – Чапа». – «Это волк!» – «Нет, не тронь его! Он друг!» – «Это зверь, девочка. Дикий зверь. Он не может быть другом. Отойди, дай мне выстрелить!» – «Нет! Беги, Чапа! Беги». Толчок под руку. Стрела уходит высоко вверх. Серая молния исчезает в лесу. «Зачем… Зачем? Он же… хороший». – «Однажды он перегрызет тебе глотку, твой хороший». – «Никогда! Он – друг!»

«Добрел, это Чапа. Он мой друг». – «Ты что, с ума сошла? Это же волк!» – «Ну и что?» – «Он тебя съест!» – «Нет. Он же друг. Ты ведь меня не ешь?» – «Я – человек! А он – волк. Он же не понимает!» – «Чапа все понимает. Ты что, его боишься?» – «Конечно, нет! Я… Знаешь, если честно, да. Боюсь». – «Не бойся. Чапа, это – Добрел. Он – друг. Понимаешь?» Огромный волк обнюхивает протянутую руку мальчишки. Потом осторожно, чтобы не напугать, подставляет под нее массивный лоб. «Можешь погладить. Он тебя не тронет. Он знает, что ты – друг». Тонкая мальчишечья рука, чешущая волку надбровья. Тихий неуверенный смех. Искры счастья в глазах человека, поборовшего свой страх и нашедшего друга.

«Ой, тетя Мафья! Какие у тебя вкусные оладышки! Я тоже хочу уметь печь такие». – «Научишься, деточка. У тебя еще все впереди». – «А у меня есть друг – Чапа. Правда, он волк, его все боятся». – «Ну и что, что волк. Главное – чтобы друг был хороший. Он – хороший друг?» – «Да! Самый лучший!» – «Ну так и не слушай никого. Дружбу нельзя предавать, девочка. Судьба накажет». – «А как накажет, тетя Мафья?» – «Одиночеством».

Пламя гудело, как растревоженный улей. Сухо потрескивали угли, выстреливая в небо снопы искр. Миг – и не стало толпы. Пламя накрыло ее с головой, избавив от вида перекошенных, сведенных судорогой ненависти лиц.

– Да очистится мир от скверны! – визжал, срывая голос, преподобный. – Да сгинут в огне проклятия ведьмины! Ибо истинно говорю вам, в Судный день Творец десницей огненной накроет весь мир, от греха его очищая! Так и мы…

Одиночество. «Я уезжаю, Лани. Мое семейство решило податься в город». – «А как же я, Добрел? Мне же будет не хватать тебя…» – «Мне тебя тоже. Но я тебя не забуду. Мы все равно останемся вместе – в памяти друг друга». – «Да. В памяти. И даже всесильное Время не отнимет этого у нас». – «Помни обо мне. Не забывай». – «А ты – обо мне». – «Прощай, Лани. Нам было хорошо вместе, верно?» – «Верно. Но теперь детство кончилось. Сказка – кончилась…» – «Она не кончилась. Она лишь ушла в прошлое». – «Прощай, Добрел. Удачи тебе!» – «Будь счастлива, Лани. Привет Чапе».

Одиночество. «Вот и пришел мой час, милая». – «Да что ты, тетя Мафья! Тебе еще жить да жить». – «Ведунью не обманешь, солнышко. Смерть, она уже рядом. Но пока не подходит – потому что ты рядом». – «Я не пущу ее! Я буду рядом!» – «Не заставляй старушку ждать. Она ведь не злая, смерть-то. Она берет человека за руку и отводит за Край. Не серчай на нее…» – «Ты не умрешь! Я не отдам тебя ей! Я… Я не могу без тебя…» – «Я – в памяти твоей. Я – в делах и поступках твоих. Я никогда тебя не покину. В шорохе осенних листьев, в звоне весенней капели, в зимней стуже и в летней неге – я. Умей только увидеть. Умей услышать». – «Тетя, милая!» – «Прощай, девочка. Не грусти обо мне, не делай мне больно». – «Я… я не смогу не грустить. Я не могу без тебя!» – «Я хочу, чтобы ты вспоминала только ту радость, что у нас была. А не скорбь». – «Я… постараюсь…» – «Прощай, милая. Будь сильной…» – «Тетя! Тетя, милая! Нет! Не-эт!!!»

Пустота. Боль и пустота. Ни мыслей, ни чувств – только воспоминания. Только – память…

Одиночество… Да, тогда она думала, что это и есть одиночество. До сегодняшнего дня. До того момента, когда услышала: «На костер ведьму!» Почему? За что? Ведь она никого не предавала. Неужели Творец может быть так жесток? Или это жестоки люди, творящие зло от его имени? Тогда почему Он не покарает их? Или Его справедливость не минует их, и они заплатят свою цену за предательство? Одиночеством…

Одиночество – это не когда ты теряешь близких людей. Одиночество – когда близкие становятся чужими. Когда тебя предают…

Языки пламени вдруг опали. Странно, что боли все еще нет. И – дышать стало легче. Будто веревки, туго стянувшие грудь, исчезли. Лани пошевелила руками – сгоревшие волокна покорно соскользнули вниз. И шагнула вперед, на край помоста.

Испуганно отшатнулась толпа. Побелевшие лица, в глазах – ужас. Громкий вздох десятков людей. Священник, прервавший речь, застыл с поднятой вверх рукой.

– Не ведьма, – чей-то шепот. – Огонь ее не берет!

– Святая! Никому зла не творила! – другой голос.

Страх. В глазах, в движениях – страх. И благоговение перед чудом.

Боль. Не от ожогов – от предательства. От непонимания. Боль и пустота в груди, там, где раньше было сердце. Теплое, отзывчивое сердце…

– Творец отпустил грехи ея и простил… – Это священник.

– Заткнись! Это мы перед ней виноваты. – А это Шарап. В его глазах – вина. Стыд, вина и запоздалое раскаяние. – Прости, солнышко…

Снова «солнышко», а не «ведьма». Почему-то это уже не радует. Боль на сердце, боль и тоска. Творец, почему ты не дал мне умереть?

– Предателям – нет прощения, – голос мертвый, словно бы не ее, – вы – сами себе кара. Я не брошу в вас свое проклятие. Вы – сами себе проклятие. Я не пожелаю вам смерти. Она – слишком хороша для вас. Не хочу ни видеть вас, ни помнить о вас…

Она идет сквозь толпу – обнаженная, беззащитная. С сердцем, истекающим кровью. Рыжие волосы лепестками огня скользят по плечам. И толпа поспешно раздвигается перед ней. В страхе. благоговении. В непонимании.

Она проходит мимо них, не глядя ни на кого. Проходит по улице мимо приземистых домов, мимо свежего пепелища на месте их с тетей Мафьей хижины. (Сердце сжимается от новой боли. А ей-то казалось, что больнее и быть не может.) И исчезает среди деревьев, и только волчий вой (днем! летом!) сопровождает ее.

– Все, жена, собирай манатки, – говорит Шарап, по-прежнему глядя вслед девушке. – Ни дня здесь не останусь. Проклято это место. Поедем в город…

– Ты чего, Шарап? – Это староста. – Она же сказала, что не будет проклинать нас.

– Она – нет. Мы сами себя прокляли. – Шарап в упор смотрит на старосту, и тот отводит глаза. – Теперь никому на этой земле ни радости не видать, ни счастья. Да и на другой – не знаю. Я уезжаю. Вы – решайте сами.

– Пропадешь ты в городе. – Это Опарь, посерьезневший, как-то разом растерявший всегдашние свои ухарство и бахвальство.

– Авось не пропаду. Тяжко будет, да. Да только такие грехи жизнью своей замаливать должно. – Он бросает тяжелый взгляд на съежившегося священника. – Вот только хватит ли ее, не знаю. Пойдем, жена. Надо засветло уехать.

– Дело говоришь, Шарап. – Это Кумила, кузнец. – Пойду и я собираться. Мне, бобылю, проще. Ни жены, ни детей… Молот с собой возьму, а за наковальней дело не станет. Для кузнеца завсегда работа найдется…

На следующий день начался исход. Жители спешили покинуть деревню, как крысы тонущий корабль. Часть, конечно, осталась – из тех, у кого голос совести промолчал. Да из тех, кто потрусливее. Впрочем, оказалось, что это одни и те же люди…

– Глянь-ка, ребята! Девка! Голая!

– Вечно тебе, Рубай, девки мерещ… Ох, ни хрена ж себе! Одна! Ночью! В лесу!

– А это, часом, не мавка?

– Какая, на хрен, мавка! Рожа-то вся в крови, видишь? В мавке-то откуда кровь?

– Вот свезло так свезло! Эй, красотка, иди сюда, погреем… Чур, я первый!

– Первый – атаман. Эй, девка, будем по-хорошему или силой?

Злобный рык заставил его отпрянуть. Рядом с незнакомкой возник из темноты матерый волк и зло оскалил клыки, глядя разбойнику прямо в глаза. Так, что тот с пугающей ясностью осознал – не пугает. Одно движение – и прыгнет. И даже смерть этого зверя не остановит.

Девушка спокойно подошла к огню и зачерпнула рукой горсть углей. Голой рукой!

Атаман сглотнул и отодвинулся. Всякое желание вмиг пропало.

– Кажись, ведьма, – прошептал Рубай.

– Какая ж это ведьма! Голой рукой в огонь! Эй, красавица, от нас-то чего хочешь?

Девушка подняла на него глаза – и атаман задохнулся от той боли, что плескалась на дне зеленых озер. Ласково погладила волка. Спросила непонятно:

– А вы – кто? Люди или звери?

– Люди, – удивляясь себе, ответил атаман. – Злые, изломанные, но – люди.

– Дайте тогда чем прикрыться. И глоток вина, если есть.

– Алмаз, быстро! Посмотри, что из шмоток ей подойдет. А ты, Рубай, вина разогрей!

Лани, поджав ноги, села у костра. Ее била крупная дрожь, тело сотрясали рыдания, но глаза оставались сухими. Волк тихо поскуливал, положив голову на ее колени.

– Поспи, милая. – Атаман вдруг почувствовал, как слезы торят дорожки по его щекам. – Отдохни. И не бойся – зла не причиним. Люди мы…

– Спасибо, – выдохнула она, закутываясь в принесенную одежду.

Рубай поднес ей глиняную чашку с подогретым вином.

– Спасибо вам, – повторила девушка, пригубив горячий напиток. Боль и напряжение постепенно оставляли ее. Волк перестал скулить и облизал ей лицо, преданно глядя в глаза. Через несколько минут Лани уснула.

Глава 3

Нанок был варвар. То есть так его назвали бы высококультурные жители Квармола или, там, Гардарики. Люди же с недостатком интеллекта (а таких большинство) называли его барбарианом. А иные подонки – и вовсе барбом.

Барбы… Упс! Извиняйте, варвары, это такие специальные люди, созданные исключительно для войны. Огромного роста, сильные, тупые, прекрасно владеющие топором и дубиной, но неспособные к мечу, ненавидящие лук как «нечестное оружие». Всегда стремящиеся подраться, пожрать и полапать девчонок. Причем именно в такой последовательности. Вдобавок варвары боялись и ненавидели колдовство (а как следствие, и колдунов). Вино и пиво, напротив, очень сильно уважали. Особенно неразбавленное.

Все вышесказанное полностью подходило к Наноку, за двумя уточнениями. Во-первых, Нанок не считал лук нечестным оружием, он просто не умел стрелять. А во-вторых, обучиться владеть клинком он просто не успевал. Меч – оружие дорогое, за него барыги дают в два, а то и в три раза больше, чем, скажем, за топор такого же качества. А дубину так и вовсе рекомендуют засунуть в задницу. (Глупо, между прочим. Варвары – люди довольно-таки наивные и доверчивые. Такому предложи – и засунет куда сказано.) В общем, все подхваченные Наноком в качестве добычи мечи неизменно пропивались еще до того, как бедняга варвар начинал смутно соображать, с какой стороны за них берутся.

Впрочем, боевой топор в его руках был не менее грозным оружием. Фехтовать им, конечно, тяжело, да и кому это нужно, когда враги после ударов отлетают на пару ярдов и чаще всего уже не встают? К тому же им и дрова рубить можно.

Нет, жизнью Нанок был вполне доволен. Лет пятнадцать назад, совсем еще юношей, он спустился с родных Кассарадских гор. Просто из любопытства – а чем еще порадует его мир? И мир порадовал. Блеском городов, ласками красивых девушек, звоном монет и добрым вином. Ну и постоянными драками, конечно, – варвар он или нет, в конце концов? Не то чтобы он так уж искал неприятностей – они с завидным постоянством сами его находили. Когда ты такого роста, да с литыми мускулами, редкий забияка пройдет мимо, не бросив вызов на свою голову. Даже рыцари не брезговали порой схватиться с ним, наплевав на низкое происхождение – азарт же! Победа над варваром у рыцарей стояла немногим ниже, чем, скажем, победа над колдуном. Или над другим рыцарем. Подвиг, стало быть.

Нанок рыцарей хорошо понимал. По сути, те же варвары, любят драться, вино любят и ни одной юбки не пропустят. Или соврут, что не пропустили, – ну так и Нанок любит порой прихвастнуть. Единственно, сражаются они, напротив, мечом и копьем, да еще в железе с головы до ног. Словом, достойные соперники для скромного, уверенного в себе варвара, хоть и пивом брезгуют, тупицы медноголовые. У-у, так и врезал бы!

Однако сейчас рыцарей поблизости не было. Хуже того, не было также вина и девок. А была только пыльная дорога, изрядная усталость в ногах (коня Нанок проиграл еще в городке Типел, что в Кордавиле) да полупустой бурдюк с водой.

С деньгами тоже было не густо. В кости ему, как правило, не везло, подходящая работа попадалась редко. То есть он был искусник, хоть куда, мало кто мог так же виртуозно пасти овец и убирать навоз, но почему-то во всех странах его мастерство оставалось невостребованным. Сам Нанок видел в этом волю Беодла – Громобога, которому он поклонялся. В самом деле, стоило ли покидать родные горы, чтобы пасти овец на чужбине? Воровать у него тоже не очень получалось, толстые сильные пальцы, способные сломать шею быку, не очень подходили для обшаривания чужих карманов. Впрочем, после каждой успешной драки Нанок всегда выгребал из карманов поверженного противника все мало-мальски ценное – трофеи, однако. А без драк ему удавалось прожить не каждый день…

Тем не менее настроение у варвара было удручающее. Хорошо еще, кордавильские степи сменились густыми лесами Ледании. Хоть солнце не так печет, да и воду попроще найти, не говоря уже об охоте. Ну какая охота в степи? Нет, дичи там как раз хватало, но уж больно пуглива, голыми руками да уставшими ногами ее не добыть. Другое дело, если на коне и с луком… Впрочем, коня у Нанока не было, а из лука он не стрелок.

У варвара между тем стал ни с того ни с сего сильно чесаться нос. Примета двух толкований не допускала – непременно к пьянке, хотя до города еще не меньше трех дней пути. И вряд ли кто по доброй воле угостит безобидного, миролюбивого варвара кувшином вина. Потому что люди цивилизованные отлично знают, что после упомянутой посуды варвары отчего-то перестают быть безобидными и миролюбивыми, а, напротив, пытаются сразу дать кому-нито в рыло и пересчитать кости.

Нанок недовольно глянул на солнце, пытавшееся уползти от него за горизонт. Можно было не сомневаться, что светилу в который раз удастся его подлый трюк, а значит, время было позаботиться о ночлеге. Варвар углубился в лес, выискивая подходящее место.

Полянка отыскалась быстро. К тому времени мешок варвара был доверху набит всевозможными грибами. После некоторого колебания он все же решил их выкинуть. Все равно он не знал, какие из них съедобны, потому что в горах Кассарада грибы не росли. В харчевнях он, правда, съел за свою жизнь немало блюд с грибами, но среди тех, что он нашел, похожих на виденные им не было. Может, вся фишка в том, что они не очищены и не пожарены?

Так или иначе, а со жратвой было совсем туго. Нанок достал из того же мешка последний кусок мяса и с сомнением его понюхал. Мясо пахло тухлой свининой. Это от грибов, попытался убедить свой желудок Нанок, но тот не поверил. Запах бил в ноздри, вызывая стойкое отвращение. Нанок зажал пальцами нос и, почти не жуя, проглотил весь кусок. Легко этим цивилизованным говорить, что варвары едят все, кроме камней!

Так, об ужине позаботились, теперь время подумать о костре, тем более солнце уже село. Нанок, не особо спеша, направился за деревья собирать хворост. Две ходки принесли ему немного сыроватых дров и здоровенную сухую валежину. Теперь не мешало набрать сушняка для растопки, и огонь будет гореть до утра. Хворост Нанок видел в овраге в последнюю ходку, когда тащил свою ношу на поляну. Немного поплутав в быстро сгущающихся сумерках, варвар обнаружил искомый овраг. Вот и хворост!

И вот тут – варвары славятся почти волчьим нюхом – он учуял запах разложения. В два рывка Нанок разметал груду веток. И замер – перед ним лежал полуразложившийся труп. Варвару стало страшно. Он не боялся врагов, ни живых, ни мертвых, но притом был крайне суеверен. Вид мертвого не погребенного тела, да еще ночью, разбудил дурные предчувствия. Вдобавок нос продолжал чесаться, требуя пьянки.

После недолгого, но с непривычки тяжелого раздумья Нанок решил похоронить незнакомого мертвеца. Сняв со спины секиру, он принялся копать землю. Не самое удобное орудие, но другого у него не было. И уж всяко сподручнее, чем ковырять землю мечом, как иные легендарные герои. Так что через короткое время получилась вполне сносная яма совершенно определенных размеров и очертаний.

К похоронам все было готово, и варвар решил обыскать тело – просто по привычке. И тут его ждал приятный сюрприз. Неизвестные убийцы даже не ограбили труп, в расшитом бисером кошеле Нанок обнаружил аж дюжину золотых монет – не медных и даже не серебряных, – дюжину больших золотых леданских марок. Немалые деньги, между прочим, – богатым человеком был, видать, покойный, только вот счастья ему это не принесло.

Вдохновленный успехом, Нанок зажал нос и, стараясь не смотреть на копошащихся червей, осмотрел пояс. Чутье бывалого мародера не подвело – еще пятнадцать марок и два квармольских дубара. Кроме того, варвар заметил дорогой перстень с сапфиром и золотой медальон, но их он не тронул. Кто знает, может, трупу они были при жизни очень дороги, настолько, что он и с того света вернется за грабителем. Меч и кинжал ему даже в голову не пришло взять, негоже мертвого провожать на тот свет без оружия. А вот деньги ему в загробном царстве точно не нужны. Пива или, там, вина на них не купишь. Зато он, Нанок, на эти монеты может выпить за здоровье, то есть – тьфу! – за упокой усопшего… Как, кстати, его имя? Нанок потянулся к медальону.

Нет, имени там, конечно, не оказалось. Да это и не было нужно. Выгравированный на медальоне орел – символ Ледании – явственно говорил о принадлежности покойного к королевской семье. Принц Тудор. Бесследно исчезнувший четыре месяца назад. Слухи об этом дошли и до Кордавиля, где в то время варвар и обретался. Пропавший во время охоты близ королевского замка и обнаруженный ныне Наноком за полсотни лиг от столицы, почти у самой границы с Кордавилем. Убитый кинжалом в спину…

Нанок сделал знак, отгоняющий зло. Принцы – они ведь не как все люди. А вот возьмет и встанет, чтобы отомстить обидчику или хотя бы лишить некоего варвара заслуженного отдыха. А что, да запросто. Молитвы-то над ним не читали, не знает их Нанок ни одной, а леданцы народ набожный, даже колдунов всех у себя повывели.

Варвар осторожно опустил тело в неглубокую могилу и присыпал землей. Только тут он обнаружил, что забыл вернуть покойному медальон. Но разрывать могилу – последнее дело, даже варвары так не поступают.

– Я верну его твоему бате, – осенило вдруг Нанока. – Может, и не из рук в руки, но передам обязательно. Пусть он узнает, где ты. Да и лежать тебе небось не в лесу полагается, а в склепе или где там у вас все остальные короли да принцы лежат. В смысле, мертвые, конечно.

Он вздохнул с облегчением. Теперь принц Тудор будет спать в земле, не тревожа его, Нанока. А если и вылезет, чтобы отомстить убийце, так и пусть его.

Упрятав медальон подальше, варвар вернулся на поляну. Хвороста он, конечно, набрать забыл, но возвращаться на поиски не стал. Беодл с ним, с огнем, он слишком устал, чтобы тратить время на эту чепуху. Нанок положил голову на валежину и уснул.

Поспать удалось недолго. Часа через два варвара разбудили крики и звон железа. Грязно, но негромко выругавшись, он прыжком вскочил на ноги, вглядываясь в ночную мглу. Первой мыслью было, что мертвый принц не стал-таки лежать под дерновым одеяльцем (именуемым иными из племен Кассарада дерьмовым). Но мертвецы не вопят, и не ругаются, и мечами, что характерно, не звенят. Во всяком случае, такие Наноку еще не встречались.

Подумав, варвар вытащил из ременной петли топор и двинулся на звук. Конечно, это бредни, что горцы ходят неслышно, как тени, но и шумной их поступь никто бы не назвал. Да и звуки схватки заглушали все, хоть песни ори.

Варвар подошел почти вплотную к дерущимся. Его свыкшиеся с темнотой глаза охватили панораму боя. Ну конечно, все как обычно. Четверо на одного. Этот один, правда, воин был тот еще – прислонившись спиной к толстому дубу, продолжал отбиваться от врагов, но силы его были явно на исходе. Нанок, секунду подумав, решил ему помочь.

– Ва-ар! – взревел он, бросаясь в бой. – За Беодла! Дави волков!

Нападающие, вздрогнув, тут же обернулись в его сторону. Должно быть, искали волков на предмет подавить. Не дожидаясь результатов их поисков, варвар перемахнул какую-то корягу и вступил в схватку. Его противник ловко принял удар на щит, но недооценил силу варвара. Щит брызнул деревянной щепой, звякнула под топором бронзовая окантовка, а сам воин (не разбойник же, раз со щитом, пусть и разбитым в щепу) отлетел на добрых три ярда. Впрочем, тут же подхватился и снова вступил в схватку.

Нанок уже дрался с другим. Этого поймать никак не удавалось, он вертелся волчком, ускользая из-под богатырских ударов варвара, и постоянно пытался контратаковать. По всему видать, был мастером, но Нанок и не таких укладывал. Изловчившись поймать топором лезвие меча, он приготовился крутануть его, обезоруживая противника, но как раз в этот миг в поединок вмешался первый противник. Вот тут варвару пришлось по-настоящему туго. Ночные гости были явно не новичками в бою, двигались слаженно, друг другу не мешая и под удары не подставляясь. Первый, без щита, провел успешную атаку. Нанок успел уклониться, отделавшись царапиной на руке, и тут же ему пришлось закрываться от выпада второго. Правда, тот немного увлекся атакой, и варвару в первый раз за всю схватку удалось выстроить противников на одной прямой.

– Ва-ар! – взревел он, бросаясь вперед.

Теперь у того, что стоял перед ним, было два выхода. Либо попытаться принять удар на щит – что, учитывая силу варвара, означало птичкой отлететь на напарника, – либо уклониться, и тогда секирой получит не готовый к этому партнер.

Противник парировал удар. Он сумел так отработать щитом, что топор лишь скользнул по гладкой поверхности. Но тут в него врезался сам варвар, и воин, потеряв равновесие, рухнул на напарника. Топор взлетел и с хрустом ударил в копошащихся на земле противников. Взлетел второй раз – и нашел лишь пустоту. Один успел перекатиться и снова был готов к бою. Зато второй уперто лежал на земле, то ли убитый, то ли тяжело раненный.

Стало полегче. Один на один – топор против меча, и никаких щитов. Правда, на воине была байдана, а Нанок доспехи не жаловал, ему хватало шкуры леопарда на плечах.

И вот тут противник его удивил. Резкое движение рукой, свист стали – и плечо варвара пронзила острая боль. Подонок метнул нож! Нанок взвыл от боли и досады. Так провести! Как мальчика! Как варвара, Беодл его побери! Как паршивого барба!

Злость бросила его вперед, на что и рассчитывал противник. Удар за ударом проваливались в пустоту, а тот явно готовил ответ, отступая шаг за шагом. И тут случилось то, чего игравший берсерка Нанок и ожидал. Отступая, воин запнулся ногой о выступающий корень дерева и на миг потерял равновесие. А секундой позже – и голову.

Нанок, тяжело дыша, обернулся посмотреть, как дела у спасаемого. Тот стоял ярдах в пяти – гибкая фигура с натянутым луком в неярком лунном свете. Похоже, страховал во время поединка, чтобы спасти за секунду до смерти. Хороший мужик, надежный. И с понятием. Не стал портить бой меткой стрелой, обламывать человеку удовольствие. Но и на самотек дело не пустил.

За спиной незнакомца в неестественных позах застыли три тела. Беодл, а третий-то откуда? Или он его еще раньше достал?

– Нам надо бежать, – резко проговорил незнакомец, забрасывая лук за плечо. Голос у него был сильный, богатый, как у менестреля, а акцент… Даже не акцент, а произношение какое-то непонятное. Как бы слишком правильное, что ли. Да ну, показалось, как оно так может случиться, слишком-то правильное?

– Чего ради? – возмутился Нанок. – Я и так набегался, спасибо. Ноги уже не ходят.

– Друг, ты не понимаешь, во что ввязался, – устало проговорил путник. – Бежать надо, и бежать срочно. В глубь леса, а не по дороге.

Говорил он спокойно, будто никакая опасность ему не грозила. Как человек, который знает, что делает. Или, хотя бы, что надо делать.

– Надо так надо, – согласился варвар. – Сейчас только карманы им вывернем и…

– Нет. Дорога каждая секунда. Поверь, мне и самому интересно было бы их обыскать – вполне возможно, что на одном из трупов есть письмо-указание. Времени нет. Бегом!

И Нанок ему поверил. Поверил и подчинился. Сцапал с земли меч убитого – а вдруг когда подфартит научиться им сражаться – и бросился следом за спутником.

Этот бег сквозь чащобу варвар запомнит надолго. Он и при дневном свете так через лес не бегал. Каким-то особым чутьем его спутник выбирал путь в обход бурелома и зарослей. Бежал он легко, как-то даже красиво, изящно. Нанок едва поспевал за ним. Ветки настойчиво пытались попасть в глаза, быстро расцарапав физиономию в кровь. Под ногами захлюпала вода, сразу промочив полуразвалившиеся сапоги, – ручей. Надо было с трупов хоть сапоги снять, запоздало подумал варвар, топая отяжелевшими ногами по дну ручья. Брызги разлетались во все стороны, одежда вымокла до нитки. Хоть погоню со следа собьем.

Незнакомец покинул наконец мерзкий и мокрый ручей, быстро поднимаясь по склону оврага. Нанок грязно выругался – намокшие сапоги скользили по глине, и он дважды съезжал вниз с середины склона. Наконец, помогая себе мечом, он выбрался из оврага.

– Ну что же ты? Давай быстрее! – нетерпеливо бросил незнакомец. – Ходу, ходу!

И вновь нырнул в темноту леса. Варвар последовал за ним.

Бег продолжался долго. Спутник Нанока то и дело менял направление, так что даже способность ориентироваться у последнего дала сбой. Еще дважды пришлось бежать по ручью, и варвар дал себе зарок – никогда больше не мыться. В одежде, во всяком случае.

Сколько прошло времени, Нанок тоже не знал. Усталость навалилась на него горной лавиной, он едва мог уже переставлять ноги, а в ушах звенел нетерпеливый окрик:

– Быстрее! Да шевелись же ты!

Наконец незнакомец остановился и понес какую-то чушь:

– Все. Мы в полной безопасности. Три пояса дубрав, пояс берез и ельник. Ольха, рябина и ясень в трех ручьях. Не-ет, теперь ему нас ни за что не выследить. Слабо.

Нанок почесал в затылке. Он что-то не улавливал никакой связи между дубравами и погоней. Заблудится она там, что ли? А чем тогда три сосны плохи? С ручьями понятно, чтобы со следа сбить. Но чтобы в них плавали рябина и ясень, он как-то не заметил. Впрочем, может, и плавали, он тогда упорно проклинал мокрую воду и дырявые сапоги, мог и пропустить.

Нанок попытался незаметно рассмотреть своего спутника. Коричневый плащ – под цвет дерева, к которому тот прислонился, под ним – зеленая куртка (может, и кафтан – не разобрать), изрядно поношенные сапоги странного пошива. Охотник – не охотник, разведчик – не разведчик. Лук у него необычный, внушительный такой. На голове – зеленая же шапка, вроде колпака, скрывает волосы, лицо – молодое, ни усов, ни бороды. Шрамов тоже не видно – видать, здоров малый мечом махать.

– А ты, собственно, чего в драку влез? – неожиданно поинтересовался незнакомец. – Тебе что, своих проблем мало? Ты хоть знаешь, чьи это люди были?

Варвар задумчиво поскреб бороду. Чьи были люди, он не знал. Да и есть ли разница? Чьи бы ни были – нет их теперь, и точка. Слава Беодлу. И чего в драку влез, тоже не знал. Ну как же так, Беодл побери, драка – и вдруг без него?

– Четверо на одного – как-то неправильно, – выдавил он из себя.

– Неправильно ему, видите ли! Вот люди, а? Нет, я, конечно, благодарен, без твоей помощи меня бы просто убили, но все равно не понимаю. Ты ж ни меня, ни их не знаешь!

Варвар угрюмо молчал. Кроме «четверо на одного – нечестно», в голову ничего больше не лезло, а это он уже сказал. И вообще, жрать хотелось, просто беда. Для порядочного варвара всегда беда, когда нечего заглотить, а назвать Нанока непорядочным мало кто рискнул бы.

– Некроманта это люди, – сообщил незнакомец. – Самого Тубариха.

Ни о каком Тубарихе Нанок в жизни не слышал. И был вполне уверен, что и тот о нем тоже.

– Откуда в Ледании некромансер? – угрюмо спросил он. – Тут магию-то не жалуют. Священники любого колдуна на костер вмиг отправят.

– Некроманты не на виду, – пояснил собеседник. – Живет себе на отшибе, колдует потихоньку. Иерархи, впрочем, наверняка о нем знают, да не трогают. То ли побаиваются, то ли в своих целях хотят использовать. Народ тот еще!

– Звать-то тебя как? – спросил варвар, чтобы не думать, как это вдруг иерархи оказались народом. – Или эта тайна тоже не для моих ушей?

– Ох, виноват! Для друзей – Тил. Для спасителя моего – как для друзей.

Вот это загнул! – восхитился Нанок.

– А я – Нанок из племени агаков, рода Ронока.

– Агаки – это кассарадские горцы? – восхитился Тил. – Далеко же ты забрался! Впрочем, с другой стороны, а чего ты в родных горах и не видел? Камни да овцы…

Нанок вдруг проникся к собеседнику уважением. Мало кто вот так, с ходу, и Кассарадские горы-то вспомнил бы. А уж об агаках в этих краях и вовсе не слыхивали. Кстати, а сам-то парень откуда?

– А ты сам… – начал он, но Тил тут же перебил его:

– А это что у тебя?

Пальцем он не тыкал, но Нанок отчего-то тут же сообразил, что имеет он в виду не кровь на шкуре и даже не рукоять секиры, а медальон покойного принца.

– Да вот… – И он рассказал историю погребения тела. Всю, за исключением присвоенных золотых. Причем особо не привирая – а на это не всякий варвар способен.

– Так что ж ты его, дурилка, с тела-то снял?! – всплеснул руками Тил. – Совсем ребенок, честное слово. У тебя головы две или все-таки одна?

Нанок обиженно насупился. Сравнение с ребенком его задело. Затем на всякий случай ощупал голову – одна ли?

– Одна, одна, – подтвердил собеседник. – А вот встретит тебя кто-нибудь, медальон этот видевший, и той не останется. Поди докажи, что не ты его в спину ножом поцелил.

– Дык я, это, бате его снести хотел, – объяснил варвар, потупившись.

– Угу. Во дворец королю. В драной шкуре и с секирой за плечами. Да ты бы и до ворот не дошел, мигом бы оказался за решеткой в темнице сырой. Орел…

Варвар тут же забыл обиду. Орел – это сильно. Гордо даже. Кассарадский Орел – надо будет обязательно добавить прозвище к своему имени. Красиво звучит!

– Наивные вы все-таки люди, барбы!

А вот тут Нанок уже оскорбился. Во-первых, на малопонятное слово «наивный». Мало ли что эта хрень означает! А за барба так вообще в морду можно! Во-вторых.

Тил рассмеялся. Этакими звонкими переливами, что даже праведный гнев ни за что обиженного варвара начал куда-то исчезать, а на лицо поползла глупая ухмылка.

– Какое из моих слов задело тебя, друг мой? Тебе, знаешь ли, не идет оскорбленное выражение лица. И не сможет ли загладить мой промах глоток доброго вина?

Нос варвара зачесался прямо-таки нестерпимо. Похоже, одним глотком тут не обойдется… Он принял из рук Тила закупоренный кувшин и ловко вскрыл залитое сургучом горлышко. Первый же глоток заставил его поперхнуться – такого вина ему пить еще не доводилось. Когда он бывал при деньгах (и такое случалось), он изрядно попробовал неплохих и даже хороших вин. Однако далеко не настолько хороших! Сладкое, но не слишком, без малейшей кислинки, не терпкое, однако есть даже не привкус, а скорее, ощущение этой самой терпкости. И что-то еще в нем такое – запах меда, полыни и вереска и как бы предвкушение радости – яснее не скажешь. Э, да что там о вине рассказывать, пока не выпьешь, все равно не поймешь. А как выпьешь. Тут же добавить захочется…

– Эльфийское, – пояснил спутник, ловко раскладывая на подстеленной тряпице припасы.

Ого! Об эльфийских винах он слышал. Однажды среди добычи попался даже кувшин со странными знаками. Когда ему сказали, что это эльфийское вино, хотел его выпить. А когда сказали, сколько этот кувшин весит в пересчете на золото, тут же его продал и хохотал еще над глупцами, что тратят столько денег на заморские диковинки. Зря продал, дурак! Надо было самому выпить, столько удовольствия потерял! Да и выручку все равно оставил у девок да за игровым столом. Хотя и на выпивку немного осталось…

Варвар еще раз приложился к кувшину, прежде чем передать его Тилу. Затем потянулся к шмату мяса, любовно завернутому в лист неведомого растения.

– Эх, хорошо! – прорычал он, вгрызаясь в мясо. На его вкус, оно было слегка пережарено, он предпочитал полусырое, с кровью. И все равно – хорошо!

– Хорошая драка, доброе вино и под него немного еды – все, что тебе надо для счастья, не так ли? – с легкой насмешкой заметил Тил.

На этот раз Нанок не обиделся. Правда есть правда, что здесь обидного?

– Не, – ответил он, потянувшись к кувшину. – Еще бы красивую девку до кучи.

– Ну тут ничем помочь не могу, – звонко рассмеялся Тил. – Девки у меня в мешке нет, и сам я тебе ее не заменю. То есть – категорически отказываюсь!

Он снова рассмеялся, и варвар охотно к нему присоединился, пропустив мимо ушей обидное слово «категорически».

– Нет, ты мне скажи, откуда у тебя такое вино? – спросил варвар, возвращая кувшин.

– Ты не поверишь! – таинственно проговорил Тил, округлив глаза. – Сам сделал!

И оба в один голос расхохотались. Да уж, он, Нанок, умеет ценить хорошую шутку… Когда, конечно, понимает, что это шутка.

– А сам-то ты что с некромансером не поделил? – спросил варвар, отсмеявшись.

– А вот сюда лучше не лезь, – посоветовал Тил. – Хороший ты парень, Нанок, простой, веселый… Пропадешь ведь не за тумак медный…

– Ага, ты же у нас крутой, всех некромансеров одним пальцем, а дубина-барб только топором махать умеет. Да и то плохо, – язвительно ответил Нанок.

– Да что ты! – Тил от возмущения даже привстал. – Слова худого о тебе не скажу! А только не по зубам тебе это. И мне не по зубам, но ведь я и не лезу…

– Да я уж видел, как ты не лезешь. Один на пятерых-то.

– Меня вычислили, – нехотя сознался Тил. – Не выследили, а именно вычислили. А вот сам ли я прокололся или кто навел – не знаю. И меня это тревожит.

Он озадаченно почесал в затылке, нечаянно сдвинув свой дурацкий колпак. И тут варвара пробрало. Ухо! Остроконечное, вывернуто вбок. Не человек это! Эльф!

Нанок судорожно попытался вспомнить все, что об эльфах знал. Маленькие, с крылышками, спят на цветке и его же жрут. Не то! Это какие-то неправильные эльфы, может, уроды. Так, еще: в полчеловека ростом, живут в каких-то холмах и вдобавок все время танцуют какую-то непонятную джигу. Снова не то! Тил куда выше, да и танцевать пока не порывается. Хотя, может, еще просто мало выпил.

Еще какие-то эльфы с горшком золота… Нет, и это ни при чем. А вот было что-то еще о тех, что живут в лесу, куда людям хода нет. Дескать, увидеть их в лесу невозможно, пока сами не покажутся. Из лука стреляют так метко, что скворца в глаз поцелить могут. Правда, скворцов и прочую певчую птаху они, по сказкам, любят. Еще у них с зубами пурга какая-то – то ли кривые, то ли не хватает. Да, ухи острые, точно, вспомнил. И еще – самое главное! Три яйца у них, коли сказки не брешут. Да, но те пятеро-то как его в лесу-то увидели? Или сам показался? Хотя, похоже, это самое близкое к правде. Вон лук у парня какой! Чисто эльфийский! Да и этот его бред о дубравах и прочем становится если не понятней (хрен такое кто поймет!), то хотя бы объяснимым.

– Так ты – эльф! – выпалил он. – Надо же, живой эльф! Настоящий!

– Игрушечный! Нет, ну это надо же! – Тил попытался скрыть досаду. – Всю Леданию исходил туда и обратно – никто не распознал. А тут варвар, дитя гор… Ты вообще откуда об эльфах знаешь, горе мое? Только не говори, что в книге прочел – не поверю!

– Я, это… Из сказок, конечно. Правда, там мутно все. То вы как бы маленькие с крылышками, то в холмах с горшком золота танцуете…

– Да, интересно вы, люди, нас представляете. Столько чуши нагромоздили…

– А почему ты, кстати, по-людски говоришь? – Уши варвара покраснели.

– А заговори я с тобой по-эльфийски, ты бы понял? – резонно возразил эльф. – Что там еще ваши сказки о нас рассказывают?

– Ну с зубами у вас что-то не то… – начал варвар.

– Это у вас с зубами не то! – возмутился эльф. – А у нас – все в порядке. Даже не болят.

– Из лука никогда не мажете, – перечислял Нанок. – В лесу вас увидеть нельзя. Язык зверей знаете и птиц тоже. Рожи у вас узкие, как мой топор…

– Это твой топор узкий, как моя… – Эльф осекся и покраснел. – Упс. Извиняюсь.

– И еще у вас это… – Варвар несколько смутился. – Вроде как три яйца…

– Большое дело, – махнул рукой Тил. – Ну три, и что с того?

– Покажи, – попросил Нанок неожиданно для себя.

– Ты чего, совсем сдурел? – возмутился эльф. – Что за нездоровые наклонности?

– Ну любопытно же, – сознался варвар. – Целых три! Зачем столько?

– Чтоб было, – огрызнулся эльф, донельзя смущенный. – И смотреть нечего. У тебя два есть? Вот представь, что их три. И отстань от меня с моими яйцами!

– Воображения не хватает, – сокрушенно вздохнул Нанок. – Ну два понятно. Ну одно тоже понятно. А три! Третье-то где? Внизу, сбоку?

– Да пошел ты! – Эльф, похоже, не на шутку разозлился. – Где-где? На балде!

Странно устроены эльфы, озадаченно подумал варвар.

– Ладно, замяли. – Тил неожиданно звонко расхохотался. – Нет, ну это надо же – сидеть за кувшином вина с человеком и разговаривать о сравнительной анатомии! Уму непостижимо!

– А чего такого-то, – насупился варвар, смущенный незнакомым ругательством. – У нас в Кассараде вообще меряются… этим самым…

– Дикие вы люди, горцы – вздохнул эльф. – А у нас за подобные вещи на дуэль вызывают. До смертельного исхода. Вы, люди, вообще та-акие странные!

Варвар потянулся к кувшину:

– Ты и правда сам вино делал?

– Конечно. Кто же мне его сделает?

– Блин, такой талант зазря пропадает! Нет в жизни справедливости!

– Есть, – неожиданно серьезно сказал Тил. – Только мы не всегда можем ее увидеть. А вы, люди, еще реже. Все-таки век ваш слишком уж короток.

– А вы что, и впрямь бессмертны? – полюбопытствовал Нанок.

– Нет, конечно. Просто срок жизни у нас гораздо больше, чем у людей. Две тысячи лет – далеко не предел. Впрочем, тут нечему завидовать, просто время для нас течет по-другому. Я не могу объяснить, в вашем языке просто нет нужных слов.

– Да ладно. – Варвар явно был напуган перспективой сложных и долгих объяснений. – Ты лучше скажи, а с бабами у вас как? Они действительно сказочно умны, добры и прекрасны, как говорят наши сказки? Я за всю жизнь ни одной не видел. Хотя, по правде сказать, я и мужика-то эльфийского первый раз вижу.

– С вашей точки зрения – да, наверно, прекрасны. Умны – кто более, а кто менее. Среди эльфиек по-настоящему умных и добрых не больше, чем среди людей. Однако многие из них полагают, что жизненный опыт – немаленький, по вашему счету, – вполне может заменить ум, а вежливость – доброту. Только вот тепла от этого не получишь…

– В общем, такая же хрень, как везде, – подвел итог варвар. – Жизнь – дерьмо, все бабы – стервы. Зато у вас хоть вино вот такое делать умеют.

– У нас много чего умеют, – согласился Тил. – Беда в том, что нам, по большому счету, ничего не нужно. Все пройдено, опробовано. Скучно!

– А, так ты к нам развлечься пришел? – обрадовался Нанок. – Ну тут тебе повезло. Как доберемся до города, покажу тебе, как надо развлекаться. Драка, девочки, кабак – что еще нужно для счастья. Ну еще партия в кости. Тебе как, везет обычно?

– Как правило, – пожал плечами эльф. – Только я здесь не для развлечений. Некромант всерьез нацелился уничтожить наш лес, вместе с нами, конечно. И кто-то из Гроссмейстеров его, похоже, поддерживает.

– И на фига ему это нужно? – полюбопытствовал Нанок, пропустив «Гроссмейстера» мимо ушей.

– Ты об астральной структуре мира знаешь? – ответил эльф вопросом на вопрос.

– Не грузи меня, – попросил варвар. – Вообще, будь проще, и люди тебя полюбят.

– Вот чего мне не хватало для полного счастья, – фыркнул эльф.

– А кстати, Тил – твое настоящее имя?

– Эльфы не врут, – оскорбился тот. – Хотя и правду не всегда говорят. Мое полное имя – Тиллатаэль. Но для друзей – Тил.

– Во, блин, эльфы! Ты меня к друзьям причислил, чтобы только свою эльфийскую сущность скрыть? – подивился Нанок.

– Ну не только. Если б не ты, меня бы убили там, на дороге, – тихо сознался Тил.

Варвар передал ему кувшин. Эльф одним глотком допил все, что там еще плескалось.

– Кувшин пуст, – объявил он. – Ну это все же не последний.

И он извлек из сумки новую посудину, такую же, как только что употребленная. Варвар одобрительно прищелкнул языком.

– А медальон ты лучше выкинь, – посоветовал Тил. – Не доведет он тебя до добра. Уверен, что как-то это связано с некромантом. Сам посуди – не может принц вот так просто взять и исчезнуть. У него же охрана, между прочим!

– Может, и связано, – согласился Нанок. – Только вот выкинуть я его не могу. Я же мертвому слово дал. Живой еще освободить от него бы мог, а мертвый? Не будет мне ни покоя, ни удачи, пока не выполню обещания.

– Да, попал ты в беду, ничего не скажешь. Теперь тебе путь в столицу, а до нее лиг полста, не меньше…

– Они же триста миль, – согласился варвар. – Только идти-то придется. В ближайшем городе возьму себе лошадь получше – благо, деньги есть.

– Пропадешь ты один. Ты же малый простой, зайцы лапами загребут, – безнадежно махнул рукой эльф. – В городе небось посложнее, чем в горах, а?

– Разве что хищники другие, – хмыкнул Нанок. – Тил, я не вчера с гор спустился. Видел и города и деревни, кое-где за мой счет хотели поживиться, кое-кому это даже удалось. А другим – повезло не сильно. Жизнь такая.

– Нет, идти в столицу нам нужно обоим, – вдруг решился Тил. – Только вот незадача – нужно мне весточку в родные леса отправить. Лучше, конечно бы, самому съездить, да так уж вышло. Не свяжись ты с этим медальоном, все было бы проще. Хотя в чем-то ты прав, мертвого уважить должно.

– Вдвоем идти веселее, – согласился варвар. – И песенки петь можно, и байки травить. Говорят, вы, эльфы, поете так, как и птица Сирин не сумеет.

– Поем мы неплохо, – согласился Тил. – Только вот по пению меня мигом вычислят. А если ты запоешь, я сам удавлюсь.

– У меня неплохой голос, – оскорбился варвар.

– Возможно. Только вот слуха нет вовсе.

– Ну… мне такое уже говорили. Но ты-то откуда знаешь?

– Слышал, как ты ревел во время драки. Так вот, у человека, способного испускать такие звуки, слуха по определению быть не может.

– Зато я могу спеть так громко, что твоего чудного голоса никто и не услышит.

– Это да, дурацкое дело не хитрое. Сможешь.

– Слушай, что ты такой зануда, – огорчился варвар. – Вы, эльфы, все такие или просто мне так не повезло? Ворчишь, ворчишь, как старый дед. Тебе лет-то сколько?

– Лет триста. – Эльф хихикнул. – Но учти, я мог и ошибиться. Мы вообще не считаем свой возраст, как вы, люди. Зачем? Года, что прошли, все равно наши, а тех, что остались, все равно не сочтешь.

– Даже дни, – согласился Нанок. – К примеру, упадет тебе сейчас на голову камень – и абзац. Тебе-то ладно, а мне еще одну могилку копать.

Эльф наградил его возмущенным взглядом:

– Мы в лесу, дубина! Здесь-то откуда камень возьме…

Резкий свист в воздухе заставил его прерваться на полуслове.

– Берегись! – крикнул варвар, отталкивая Тила в сторону. Маленькая звездная искорка ударила в землю там, где только что стоял эльф. Полыхнуло жаром, земля ощутимо дрогнула.

– Звездный камень! – прошептал эльф. Вид у него был обалделый.

– Я же тебе говорил! А ты: в лесу, в лесу! Спать пора, вот что. Завтра в дорогу.

– А ты уверен, что ты не маг? – поинтересовался эльф, но Нанок его уже не слышал. Он спал, положив голову на полупустой мешок.

Глава 4

– …твою мать! – повторил Таль, ощутив себя в полете. Впрочем, состояние падения тут же прервалось без фатальных последствий. Ларгет ощутил, как приземлился на что-то мягкое. Нечто зашевелилось под ним и сдавленным голосом произнесло:

– Ну ты, гоблин, быстро слезь с меня! Ты же мне ухо, гад, отдавил!

– Первым был медведь, – оправдался Таль, однако все же слез с приятеля.

– Хорошо, что я не девка, – простонал Бол. – Как представлю, что на мне вот такие туши разложатся, плохо становится.

– Девки тоже бывают сверху, – успокоил его Ларгет. – Просто у тебя еще мало опыта.

– Да у тебя-то он откуда? – язвительно осведомился Бол. – Врешь ты все! Чтоб девка да сверху – ни в жизнь не поверю. Неудобно же!

– Им почему-то нравится, – пожал плечами Ларгет. – Ты мне вот что скажи, чудо: какого блина ты меня под руку толкнул? Я ведь, знаешь ли, заклинание читал, а не по нужде вышел! Вообще ведь гробануться могли!

– А лицо у тебя было, будто как раз по нужде вышел, – хихикнул Бол. – Хватит меня крайним делать! Не фиг было вообще бормотать, если не умеешь!

– Так, то есть крайний – я, – разозлился Ларгет. – Все было бы в порядке, если б ты меня под руку не толкнул! Я ведь уже почти прочел чары, они несложные. А жесты подсмотрели бы как-нибудь. А теперь что?

– А, кстати, куда это нас занесло? – запоздало поинтересовался Бол.

– Кто ж тебе знахарь? Понятия не имею.

– Вот же попали, блин! Теперь таких от Учителя получим, мало не покажется.

– Ты о другом подумай, умник. До Учителя еще добраться надо, а мы даже не знаем, в какую сторону идти. И вообще, Квармол это или не Квармол?

– Кто ж его знает. Степь какая-то. В Квармоле степей хватает – на юге и востоке. Может, мы вообще недалеко от школы?

– Хотелось бы верить. Темно, как у блина под мышкой. У нас-то до сумерек часов пять оставалось. Либо нас занесло совсем далеко, либо еще и временной сдвиг получили.

– А разве так бывает? – удивился Бол.

– В теории – бывает. Я про порталы читал одну книжку. А на практике…

– Понятно. Дураков не нашлось проверять. Мы и тут первые.

– Слушай, не нуди, а? Хотели же приключений на свою задницу – вот и получили.

– Так хотели только на задницу! А получили и на прочие части тела. Мало не покажется. Ладно, раз уж сейчас ночь, надо развести костер и поспать.

– Из чего ты его разводить собираешься? – Таль невесело усмехнулся. – Зажечь-то сумеем, не вопрос, а дров где набрать? Мы же, если ты еще не понял, в степи, а не в лесу.

– В степи много сухой травы, – заученно выдал Бол. – Имеются также кустарники…

– Глаза протри, умник! – Таль провел рукой по высокой траве, на ладони тут же осели ледяные прозрачные капли. – Вовсе она и не сухая. Дождь тут недавно прошел. А и сухая была бы – про степные пожары слышал?

– Ну и Творец с ним, с огнем, – ничуть не расстроившись, заявил Бол. – Так поспим. Ой, смотри, а звезды – как у нас! Я читал, что чем дальше от Квармола, тем сильнее изменяются созвездия.

– Я тоже читал. Да, похоже, ты прав. Либо Квармол, либо север Ледании.

– Эх, луну бы! Сразу что-нибудь разглядели бы… Смотри, вон там – это горы или все-таки облака? Что-то вроде звезды закрывает…

– Похоже, горы. Облака бы двигались. Значит, все же Ледания. Леданские горы, на самой границе с Квармолом, – сообразил Таль.

– А леданцы зовут их Квармольскими, – хихикнул Бол. – Вот дураки!

– Все! Посмотрим утром. Дай мне поспать, долдон!

– От гоблина слышу. Как ты можешь спать вообще? Страшно нелюбопытный тип!

– Дурак ты. Знаешь, как я на заклинании выложился? Даже на «Стрелку» сейчас не хватит. Третий уровень все же, не «Пятно» какое-нибудь…

– Ладно, спи, крестьянин от магии. Спокойной ночи!

– И тебе тоже побольше кошмаров.

Ларгет, против ожиданий, уснул далеко не сразу. Неожиданное приключение лишало его покоя. Бол же, наоборот, уснул тут же, едва улегся поудобнее. Таким уж он был, ничто не могло лишить его оптимизма и бесшабашности. Или точнее будет безбашенности?

Наконец сон все же догнал его. Веки налились свинцовой тяжестью, в полудреме он еще успел подумать, что завтра им предстоит тяжелый день. И уснул.

Что ему снилось, Ларгет не запомнил. Проснулся же он от холода и попытался закутаться в одеяло. Когда же ему не удалось найти даже кровати, Таль открыл глаза.

Солнце только что встало. Бол храпел, съежившись на сырой траве. Таль, дрожа от холода, сел рядом с ним и начал утреннюю медитацию. За годы обучения в школе это вошло уже в привычку. Медленно, одну за другой, он отпускал все мысли, открывая себя магической энергии. Последней ушла мысль о холоде.

Когда он вышел из транса, то увидел сидящего рядом Бола. Его друг проделывал то же упражнение. Ларгет не стал ему мешать, во время медитации это было недопустимо. С удивлением он обнаружил, что холод ему больше не досаждает.

Таль осторожно, чтобы не потревожить Бола, встал и сделал несколько шагов. Одежда его тут же вымокла – трава была по пояс, а утренняя роса выпала весьма обильно. Прищурясь, он вгляделся в далекие горы. Да, похоже, они в Ледании. Перейти через Леданские горы, еще лиг двадцать по степям в Квармоле – и они достигнут школы. Если, конечно, не собьются с дороги. Или не сорвутся в пропасть в горах. До сих пор Ларгету не приходилось карабкаться по каменным склонам. Впрочем, кажется, там были какие-то перевалы и даже тракт, также в Квармоле называемый Леданским, а в Ледании – Квармольским. Но вот где искать эти интересные места, он не представлял.

Рядом зашевелился Бол, выходя из транса.

– Жрать-то как охота! – протянул он, озираясь по сторонам. Желудок Ларгета тут же согласно заурчал, что да, мол, неплохо бы и в него забросить какую-нибудь еду.

– Жрать нечего, – грустно констатировал Таль обоим собеседникам.

– Да, и обед вчера пропустили. Слушай, а мы тут от голода не загнемся? – озабоченно поинтересовался Бол.

– Да не должны, – ответил Таль без особой уверенности. – Человек вроде бы может две недели не есть. А воду мы достанем заклинанием «Чаши», в конце концов.

– Ага. Если достанем чашу, чтобы ее наполнить, – мрачно ответил Бол. – Давай-ка посмотрим, что у нас при себе. Сейчас каждая мелочь пригодится!

При себе было немного. Из оружия – складной перочинный нож Таля, слишком маленький, чтобы вообще считаться оружием. Из еды – пара черствых лепешек, которые Бол заначил с прошлого завтрака, а съесть забыл. Обломок стрелы, который Таль давно носил в кармане, считая талисманом. Пробка от бутылки, надетая на наконечник упомянутой стрелы в качестве заглушки – чтобы не рвал одежду. Семнадцать серебряных монет на двоих – не так уж мало, если бы они были в городе. И все.

– Да-а… – уныло протянул Бол, – с этим мы до Квармола вряд ли дойдем.

Друзья растерянно замолчали. Ситуация, прямо скажем, была не из лучших…

– А впрочем, придумаем что-нибудь. – Бол вообще долго унывать не любил или не умел. – Можно из ремней сделать пращи и…

– …и стрелять из них твоими зубами, – безжалостно оборвал его Таль. – Степь ведь, камней не сыщешь. Разве только ты наколдуешь? Так я все равно из пращи стрелять не умею. Вот лук бы где достать…

– Да, из пращи нас не учили, – согласился Бол. – Камней, опять же, нет. Не смотри на мои зубы, не дам ими стрелять! Я ими ем!

– Есть же все равно нечего, – пожал плечами Ларгет.

– Не волнует! Хоть укушу кого-нибудь. А потом, может, одному из нас придется еще каннибализм изучать. Вот тогда они мне точно понадобятся.

– Интересно, хищники здесь водятся? – задумчиво спросил Таль.

– Кроме тебя еще степные волки. Говорят, мелкие, но охотятся большими стаями. Вроде еще степные львы есть, хотя не уверен, что в Ледании или Квармоле они водятся. И еще не уверен, что их едят. По-моему, они сами того…

– Можешь отказаться. Я решил охотиться на живца. Так что, живец, пока ты еще живец, начинай приманивать волков. Только по одному, понял? Я много не съем…

– Ага, сейчас, – ядовито произнес Бол. – Вот только ноги помою…

– Смотри, ястреб! Значит, где-то есть дичь. Ни в жизнь не поверю, что он здесь мышей ловит, – трава вон какая, ничего не увидишь.

– Дичь-то есть, а как ее поймать? Я силки плести умею, а из чего?

– Дурень, зачем нам все это? Мы же маги! «Стрелкой» я хоть буйвола положу.

– О, это верно. А я и забыл, что мы маги. Учитель-то больше про каких-то «недоделанных учеников» упоминал.

– Недоделанные в школе остались. А мы – маги, раз уж так вышло.

– Ну ты меня успокоил…

Из-под ног с шумом вспорхнула какая-то птица. Ястреб в небе перестал нарезать круги, явно собираясь познакомиться с ней поближе. Ларгет, держа птицу взглядом, произнес «Магическую стрелу». Тонкая струя огня сорвалась с его пальцев, поражая цель. Птица вскрикнула и рухнула вниз, сбитая «Стрелкой».

– Не слабо, – оценил Бол мастерство товарища. – Как будто в классе. По движущейся мишени, да с упреждением… Ты крут, гоблин!

Он двинулся вперед, собираясь подобрать добычу, но ястреб был быстрее. Камнем рухнув с высоты, он подхватил тушку и взвился вверх, набирая высоту.

– Отдай, сволочь! – завопил в ярости Бол. – Ларгет, срежь гада!

– Заткнись! – прикрикнул Таль. Держа ястреба взглядом, он тихо попросил: – Это наша добыча. Ты найдешь себе другую, а мы – нет. Отдай!

– Да что ты… – яростно начал Бол и осекся. Мертвая птица упала к ногам Таля. Ястреб, словно потеряв интерес, скрылся в вышине.

– Это как ты сделал? – ошарашенно спросил Бол. – Не понял!

– Просто попросил, – негромко ответил Ларгет, провожая ястреба взглядом.

– Ну ни фига себе – «просто»! Может, ты эльф какой?

– Ага, эльф. Нечего мои уши разглядывать! Сейчас еще чего посмотреть захочешь!

– Жаль, что не эльф. Сейчас бы мы зубов у тебя для пращи надергали. Эльфам все нипочем – новые вырастут. Или это у акул? Не помню точно…

– Слушай, достал, – огрызнулся Таль. – Мы тут век, что ли, стоять будем? Двинулись!

– Двинулись! А куда? И как же завтрак?

– К горам. А позавтракаем в обед. Все равно кустов я здесь никаких не вижу, огонь не разожжешь. Так что вперед и с песней. Нет, лучше без песни, знаю я, как ты поешь.

Бол двинулся вперед, неожиданно нагнулся и что-то поднял с земли.

– Во! – восторженно сказал он, протягивая Ларгету гнездо с полудюжиной яиц. – Теперь и на ходу можно позавтракать. Правда, странно – стоило ли забираться в такую даль, чтобы опять завтракать яйцами?

– А стоило ли забираться в такую даль, чтобы ходить голодными? – резонно возразил Таль. – Хоть какая-то еда.

– Твоя правда, – согласился Бол, передавая Ларгету его долю.

Какое-то время друзья шли молча, занятые едой. Завтрак получился не самый приятный, черствая лепешка с сырыми яйцами, но Бол с набитым ртом пробормотал, что бывает и хуже, на что Таль скептически хмыкнул.

– Как бы нам выйти на тракт? – заговорил Таль. – По этой дурацкой степи особо не побегаешь.

– Если знать, восточнее он или западнее, можно было бы свернуть, – предложил Бол.

– Ага! Сейчас спросим у кого-нибудь и сразу свернем.

– Слушай, ну чего ты такой злой? Еда у нас есть, от жажды тоже не помрем. Учись радоваться жизни, пока она не прошла.

– В компании с тобой за этим не заржавеет, – хмыкнул Таль, постепенно прогоняя плохое настроение. Солнце грело все сильнее, испаряя росу на траве.

Через пару часов они остановились у зарослей кустарника. Быстро натаскали сушняка, исколов при этом все пальцы. Бол ловко поджег его касанием пальца – это было даже не заклинание, скорее тест на обладание магией – первое, что показал им Учитель.

– Занозу посадил, – пожаловался Бол, разглядывая палец. – И вытащить нечем.

– Могу ампутировать, – предложил Таль, поигрывая ножом.

– Нет уж, спасибо. Тебе только палец дай – всю руку оттяпаешь. По самую задницу.

– Так вот откуда у тебя руки растут! – догадался Таль.

– Ты бы лучше птицу ощипал, умник, – возмутился Бол. – С перьями я жрать отказываюсь наотрез. Перья – они в подушке хороши, а не в обеде.

– Да, промашка вышла, – согласился Ларгет, быстро ощипывая добычу. – Совсем про это забыл. Надеюсь, огонь не прогорит за это время.

– На углях запечем… Хотя, какие угли от кустов! Смех один. Ладно, пойду соберу еще хвороста. Надеюсь, на этот раз заноз не будет.

– Если руки в другое место перетащишь, – хохотнул Таль, бросая горсть перьев в огонь, те противно зашипели, пустив гулять вокруг костерка отвратительный запах.

– Гоблин ты, – сморщился Бол и, оглушительно чихнув, полез в кусты.

Когда он набрал кучу хвороста, Ларгет как раз успел очистить и выпотрошить добычу.

Вскоре аромат жареного мяса поплыл над костром, вызвав у обоих юношей голодное урчание в животе. Сухо потрескивали ветки в огне, густой белый дым взвивался к небу.

– Ветки сыроваты, – определил Таль. – Не мог получше найти?

– Пока бы я искал, ты всю птицу схавал, – тут же откликнулся Бол. – Знаю я тебя, твою прожорливую натуру. Только кости бы и остались.

– Кости я тоже люблю, – возразил Таль, переворачивая над огнем птицу. Капли жира по-змеиному зашипели на углях. Бол украдкой облизнулся.

– Ниже к огню, ниже! – подтолкнул он приятеля. – Дай я…

Он попытался забрать толстую ветку с насаженной на нее дичью из рук Ларгета. Подгоревший прут с сухим треском переломился, и птица упала в костер.

– Нет, ну ты все же урод! – возмущенно завопил Ларгет. Бол виновато потупил глаза. – За что не возьмешься, все портишь! Блин, мы до границы точно не доберемся. Либо я тебя прикончу, либо свихнусь напрочь… а потом все равно прикончу!

– Ну ладно, ладно, – смущенно запротестовал Бол. – Я исправлюсь, честное слово! В конце концов, когда ты ее сбивал, я же тебе не мешал.

– Убью! – рявкнул Таль, добывая птицу из огня. – Точно убью. И съем!

– Ну как есть, гоблин, – хихикнул Бол, поняв, что друг на него уже не злится.

Таль сидел, о чем-то размышляя, жевал сухую травину. Через некоторое время Бол начал нетерпеливо ерзать и недвусмысленно поглядывать на аппетитно пахнущую тушку. Друг не обращал на него внимания. Бол печально вздохнул, приготовился терпеливо ждать, но долго не выдержал и взмолился:

– Хватит уже! Готово!

– Совсем съехал? – очнулся от размышлений Таль. – Еще жарить и жарить!

– Не могу больше! Давай как есть. Полусырая даже вкуснее. Давай, не томи!

– Блин с тобой, – согласился Таль, изрядно уставший держать птицу над огнем. – Действительно, жрать охота. Да и в путь пора, так мы никогда до гор не дойдем.

– У-у! Вкусно! – промычал Бол, откусывая от своей доли большой кусок. – Ай! Горячая, зараза! У тебя, кстати, соли не найдется?

– Угу. И лука с перцем, – усмехнулся Ларгет. – Жуй, что есть. Или лучше мне отдай.

– Разбежался! Я слышал, что, если нет соли, можно посыпать золой. Так делают все бывалые путешественники.

– Бывалые как раз без соли не остаются, – возразил Таль. – А коли есть охота, залезь рукой в огонь и посыпай своей золой хоть до черноты.

Он с хрустом вцепился в крыло, пережевывая мясо вместе с косточками.

– Не подавись, – посоветовал Бол. – А то ведь замучаюсь тебе ножом могилу копать.

– Не трепись. Тебе и лопатой лень было бы. Ты поел?

– Ну что за еда – половина цыпленка…

– Тогда пошли. Путь неблизкий.

– Это точно. Ты бы еще какую птицу завалил, что ли.

– Увижу, собью. Пошли, нечего рассиживаться.

– Ладно, двинулись. – Бол нехотя поднялся и затоптал угасающий костер.

Часа два они плелись по степи. Бол умудрился залезть в заросли репейника и теперь с проклятиями снимал с себя гроздья колючек. Таль подкалывал друга на предмет того, что репьи липнут к репьям. Бол периодически кидал в него колючки, чтобы тот разделил с ним радость сдирания их с одежды. Солнце давно перевалило зенит и теперь жарило немилосердно. Вдобавок откуда-то появились слепни, досаждая назойливым жужжанием и удачными попытками укусить в не защищенные одеждой места.

– Нет, ну это точно меня достало! – возмутился Таль, хлопнув себя по шее. Удачливое насекомое успело улететь на долю секунды раньше, оставив юношу почесывать место укуса. Ларгет выругался.

Бол оторвал один из последних репьев с рукава, отмахнувшись попутно от слепня.

– А ты его «Стрелкой» сбей, – ехидно посоветовал он.

Ларгет ловко перехватил в воздухе очередного кровососа и раздавил его в кулаке.

– У коров хоть хвосты есть, – пожаловался он. – Они ими слепней отгоняют.

– А у меня – ты, – согласился Бол, оборачиваясь. – Тоже плетешься, как хвост, сзади, только слепней почему-то отгоняешь только от себя.

– О, вон еще репей, – указал Таль.

– Где? – Бол на миг отвлекся, и тут же приятель запихнул ему за шиворот убитого слепня. – Блин, ну хватит, а? Детство, что ли, вспомнил?

– Ага, в меня репьями бросать – так поступок, достойный мага, а кровососа за шиворот – детство играет, так, что ли?

– Все, больше не буду. Мир?

– Тыр-пыр. Договорились. Стоп! Похоже, нас преследуют.

– Кто? – встревожился Бол, оглядываясь назад.

– Трое всадников. Кто здесь живет, в этих степях?

– Кочевые племена, насколько я помню. – Бол всегда увлекался историей и географией. – Их тут десятки, от сотни человек до нескольких тысяч. Мелкие.

– Мне и с сотней драться неохота. Как они с чужестранцами обращаются?

– Да на какое нарвешься. Некоторые накормят и помогут по возможности. Другие – свяжут и продадут в рабство. Третьи могут в жертву принести. Среди них, кстати, еще и каннибалы есть. Угадай, а они что сделают?

– Язык тебе отрежут, – хмуро бросил Ларгет, вглядываясь в далекие точки на горизонте. – Каннибалов нам только не хватало. Делать что будем?

– Убежать от конных мы не сможем. Спрятаться если? Если залечь в траву, могут не найти. Хотя, возможно, они с собаками. Тогда вообще кранты.

– Давай будем считать, что собак с ними нет, хорошо? Быстренько в сторону и на землю, понял? Будем надеяться на лучшее.

– Понял. Может, проскачут мимо.

Оба бросились влево, там трава была гуще и виднелись даже заросли кустарника.

– Блин! Опять репейник! – возмутился Бол, падая на землю. – А я только очистился.

– Не поминай нечистого, когда не надо! – прошептал Таль. Нечистый дух по имени Блин считался очень злокозненным и злопамятным. Не то чтобы Ларгет был суеверен, но сейчас рисковать ему отнюдь не хотелось.

Друзья затаились. Вскоре послышался стук копыт, приглушенный густой травой. Талю очень хотелось посмотреть, но он боялся себя выдать. Донеслись обрывки фраз на странном гортанном языке. Похоже, собак у них нет, подумал юноша, не слыша лая.

Бол внезапно дернулся, хлопнув себя по шее.

– Проклятая тварь! – возмущенно прошептал он.

– Молчи, дурак! – яростно ответил Ларгет также шепотом. – Терпи!

Всадники сразу замолчали, явно насторожившись. Таль беззвучно выругался. Стук копыт стал громче – похоже, кочевники приближались. Внезапно раздался торжествующий возглас одного из них, кони понеслись вскачь. Нашли! – понял Ларгет.

– В разные стороны, – шепнул он Болу. – Ну раз, два…

На счет «три» оба юноши вскочили и сломя голову бросились бежать. Таль быстро взглянул на всадников. Действительно трое. Кожаные одежды, меховые шапки (в такую жару! Совсем у ребят крышу снесло!). На плоских бородатых лицах – выражение азарта. Охотники, блин! Арканы наготове, один, ближайший, уже раскручивает в воздухе петлю.

Ларгет запнулся о какую-то кочку и упал. Петля волосяного аркана пролетела над ним. Быстро вскочив, он продолжил бежать зигзагами, отлично понимая, что ему не уйти. Двое из трех всадников бросились за ним, один преследовал Бола.

Снова свистнул аркан, и Ларгет только чудом сумел увернуться. Кочевник рассмеялся и что-то крикнул, похоже, подбадривая жертву. Для него эта нелепая охота была игрой. Таль ушел в сторону, и всадник с разгона проскочил мимо. Второй бросил аркан, но его же товарищ помешал ему получше прицелиться. Прямо второй Бол, подумал Таль, набирая скорость. Всадники с гиканьем и свистом припустили за ним.

Это походило на дурной сон. Слишком нереально – степь, кочевники. Такое могло быть только в любимых Болом приключенческих романах. Правда, там у героев наверняка были бы мечи и кочевникам в конце концов точно не поздоровилось бы.

Ларгет внезапно изменил направление, бросившись на всадника, дико вопя и размахивая руками. Испуганная лошадь встала на дыбы, но кочевник удержался в седле. Второму пришлось объезжать его, теряя скорость.

Таль бросился прочь, задыхаясь от бега. Долго так продолжаться не могло, и итог был известен. В лучшем случае еще две-три удачные попытки, а потом аркан найдет его плечи.

Крик Бола заставил его против воли обернуться. Так и есть – третий всадник мчался к ним, а за ним, быстро перебирая ногами, бежал друг Ларгета, стянутый поперек плеч арканом. И в тот же миг Таль ощутил сильный толчок, бросивший его на землю. Веревка больно врезалась в тело, Ларгета потащило по земле вслед за его пленителем. Попался! – мелькнула мысль, и отчаяние охватило юношу. Он кое-как поднял себя на ноги, принужденный бежать вслед за всадником. Исцарапанное лицо саднило, ноги словно налились свинцовой тяжестью.

Что там писали в романах насчет избавления от арканов? Ну храбрый рыцарь рассекает взмахом меча… Где ж его, гада, найти со своим мечом? Ловко зацепить веревкой о ветку дерева… Да и с деревьями в степи – не лучше.

Ларгет бежал, жадно хватая ртом воздух. Никаких мыслей в голове не осталось. Только усталость и желание, чтобы этот кошмар поскорее закончился.

Внезапно он увидел, что его кочевник сменил направление. Второй двигался наискосок, очевидно собираясь подъехать к третьему. Ларгет увидел шанс. Быстро, сжигая остатки сил, хрипя раскаленными легкими, он бросился ему наперерез, ослабляя хватку аркана. Всадник, почувствовав, что веревка провисла, собрался было выбрать запас, но именно в этот момент Таль бросился на землю, до предела натягивая аркан. Не успевший проскочить второй кочевник пытался сдержать лошадь, но не успел. Его скакун запнулся передними ногами за веревку и с жалобным ржанием рухнул на землю. Вопль придавленного всадника раздался следом.

Ларгета снова протащило по земле, сдирая кожу с запястий. Аркан больно врезался в тело, он взвыл от боли. Сквозь катящиеся по лицу слезы он увидел, как пленивший его всадник вылетел из седла, остановленный своим же арканом. Таль вскочил и, припадая на ушибленную ногу, бросился вперед, ослабляя веревку. Напряжение мышц – и петля перестала стягивать его плечи. Таль перебросил ее через голову и метнулся к лошади, которая только начала подниматься. К седлу был приторочен лук, небольшой лук и колчан со стрелами.

Он едва успел до них добраться, как пришел в себя хозяин лошади. Кочевник попытался подняться, но Ларгет саданул его в висок носком сандалии. Боль пронзила и без того пострадавшую ногу, но результат был достигнут. Кочевник рухнул без сознания, а Ларгет завладел столь желанным оружием.

Руки его действовали сами собой. Плавное быстрое движение – стрела легла на тетиву. Грозный короткий свист – аркан, который держал Бола, лопнул. На тетиву ложится вторая стрела. Миг – и появившийся в руке кочевника лук отлетает в сторону, безнадежно испорченный. Третья стрела ложится на тетиву, хищно глядя в лицо всадника.

Ларгет так и не смог выстрелить в человека. Даже в азарте боя он не был пока внутренне готов к этому. И кочевник, оставшийся на коне, видел это. Но видел и другое: достань он оружие – и страх пересилит в душе юноши нежелание убивать. Он развел руки в стороны и гортанно засмеялся.

– Ай, молодой батыр, сегодня ты, маленько, показал себя. Спрячь лук, никто не причинит тебе вреда. Ты не дичь, а охотник. Мы не нападем на тебя больше.

– Мне слишком понравилось держать его в руках, – напряженно улыбнулся Таль.

– Такой молодой и такой недоверчивый, да. Мы не причиним тебе, маленько, ничего плохого. Мы, хароги, маленько, чтим храбрых. Поехали к нам, каган будет рад тебя видеть. Он любит молодых и храбрых, да.

– Особо извращенным способом, – буркнул Бол, избавляясь от арканной петли.

– Ай, не говори про кагана плохо. Каган, маленько, сильный вождь.

С земли поднялся другой кочевник. Охнул, наступив на поврежденную ногу, свирепо взглянул на Ларгета. Потом посмотрел на своего товарища, сидевшего на земле, и рассмеялся.

– Ай, молодца, маленько. Таких батыров победил, да. Моим арканом сразу двоих с лошадей снял – и меня, и Кызыла. Ай, молодца! – И он снова рассмеялся.

– Что случилось? – поинтересовался Кызыл, услышав свое имя. Явно Ларгет слишком сильно приложил его по голове. Два других кочевника покатились со смеху.

– Ай, Кызыл, ты все пропустил, маленько. Молодой батыр взял нас в плен.

– Когда? – с тупым удивлением поинтересовался тот, разглядывая свои руки. – И почему, маленько, веревок нет? Ничего не понимаю!

– Ай, не бери в голову! Видишь, что у него в руках?

– Маленько, лук. У меня тоже есть… Ай, да это же мой лук!

– Это больше не твой лук, это, маленько, его лук. Трофей, да.

– Ай, как же так! Только что моим был!

– Э, забудь! Твоя дочь недавно тоже девкой была, да? Теперь это его лук. Ай, не лапай саблю – не девка, маленько.

Кызыл все же успел схватиться за рукоять, но тут же отдернул руку. В лицо ему смотрела стрела. Он перевел взгляд на Таля и развел руками:

– Ай, ладно, забирай лук, да? Для хорошего человека – не жалко.

– Он его уже забрал, – хихикнул Бол.

– Ладно, что дальше делать? – поинтересовался Ларгет. – Убивать я их не хочу, а отпустить нельзя: либо в спину ударят, либо своих приведут.

– Ай, зачем нехорошо говоришь? Батыр в спину не бьет, да? Едем с нами, гостем будешь. Гостю зло даже шакал не сделает!

– А много их у вас? Шакалов? – поинтересовался Бол.

– Есть, маленько. Вот Кызыла видишь…

– Ай, зачем меня шакалом назвал?!

– …Совсем не похож. А шакал – по степи ходит.

– Ходит, ай, ходит, – вклинился другой кочевник. – Вот кувалы – те чисто шакалы. Коня поймают – едят, маленько, человека – едят опять же, да. Ай, как есть шакалы!

– Маленько, согласен. Люди людей не едят, да. Шакалы, как есть шакалы. Ай, поехали к нам, баран есть, кумыс пить. Шаман в бубен бить будет – на удачу камлать, маленько.

– Возьми с них клятву, – присоветовал Бол. – Великой степью и Великим небом.

– Ай, грамотный шибко! Как шаман, да? Я, Бозал, из людей племени харога, клянусь, маленько, Великой степью и Великим небом не причинять вам вреда.

Два товарища Бозала с торжественным видом слово в слово повторили клятву.

– И все? – недоверчиво поинтересовался Таль. – Больно коротко!

– Э, слушай! Тебе слова нужны или клятва, да? Клятва не словами, клятва сердцем дается. Слова – для обмана, сердце – для жизни.

– Или для смерти, – встрял Бол.

– Или да. Ай, умный мальчик, как шаман умный. Маленько…

– Понял? – гордо спросил Бол. – Я – умный, да. А ты меня все – дурак да дурак.

– Не умный, а «умный маленько», – тут же парировал Таль. – Я тебе это с первого дня твержу. Ладно, я думаю, надо ехать. Самим нам тракт нипочем не найти.

– Да, надо ехать. С каганом познакомимся. Я никогда живого кагана не видел. Кстати, а что такое каган, вообще?

– Каган – маленько, наш вождь. Имя ему – Саргаш. Маленько, мудрый вождь, сильный воин. Э, Саргаш на три сажени в глубь земли видит. Потому – каган.

– А шаман насколько в глубь земли видит?

– Ай, зачем шаману в землю смотреть? Шаман, маленько, с духами говорит. Правда, они не отвечают, духи. Но по их молчанию он, маленько, грядущее зрит, да.

– Офигеть! – восхитился Бол. – Хочу быть шаманом!

– Ты и так вполне шаман. Маг-то из тебя все равно никакой.

– Что есть маг? – полюбопытствовал Бозал.

Ларгет почесал в затылке.

– Шибко крутой шаман, – честно ответил он.

– Угу, – понял кочевник и заткнулся, обдумывая информацию.

– Ладно, ребята, мы согласны. Едем к вашему кагану и его шаману.

– Ай, давно пора. Сколько время потеряли, да. Садитесь на кобылу Кызыла, молодые батыры. Ай, не упала бы до стойбища!

– Не бойся, мы не тяжелые, – ответил Бол.

– Ай, мне что бояться! Пусть лошадь боится!

Путь к стойбищу занял часа четыре. Таль, сидевший позади Бола, прилагал неимоверные усилия, чтобы удержаться на спине лошади, и проклинал свою несчастливую судьбу. Кобыла явно тоже была не в восторге от двойной ноши. Бол же, удобно устроившийся в седле, особых неудобств не испытывал и с любопытством оглядывался по сторонам, хотя, по мнению Таля, ничего интересного вокруг не наблюдалось. Степь, трава, кусты и синеватые горы у самого горизонта.

Лук и стрелы с костяными наконечниками у них никто даже не попытался забрать. Когда Ларгет спросил об этом Бозала, тот ответил просто:

– Трофей, маленько. С боя взял, с боя только забрать можно. Тебе нужнее, чем Кызылу. Воин без оружия – не воин. Нехорошо, да.

– А шаман без головы – не шаман, – тут же встрял Бол.

– Ай, твоя правда. Не шаман, совсем не шаман.

– И скоро будет стойбище? – осведомился Таль.

– Маленько осталось. Видишь, дым от костров – там оно и есть.

Каган оказался таким же, как уже знакомые Талю кочевники. Невысокого роста, с куцей бородкой и плоским, невыразительным лицом. Глаза, однако, смотрели остро и проницательно. С любопытством смотрели. Одежда, само собой, была побогаче, чем у прочих. Выделкой получше, на шапке – в два раза больше головы – золотые бляхи, на кожаной куртке – бронзовые цепи, как у члена магического ордена «металлистов». Сабля на ремне – клинок скрыт в ножнах, но рукоять богато украшена. Большой человек, видно сразу.

– Ай, добро пожаловать, гости дорогие, – приветствовал он их. Потом перевел взгляд на Бозала: – Или все-таки пленники? Тогда почему с оружием?

– Гости, гости, маленько, – успокоил его тот. – Были пленники, да. Теперь – гости.

– И так бывает, да, – утешил его каган. – Ай, батыры, давайте есть, пить да беседу вести. Сейчас шаман подойдет, камлать, маленько, будет. Где он, кстати?

– Спит, маленько, – ответил один из кочевников. – Пьяный в какашку, да.

– Ай, с духами говорить – тяжело, да, – посочувствовал местный монарх. – Совсем себя не бережет. Все время, маленько, жалуется – настоя из мухоморов у него нет. А что такое мухоморы – и сам не знает. Ну не растут они в степи, да. Разбудите его, маленько. Проспит, потом неделю ныть будет, да. А может, проклятие, маленько, навесит, шаман все же, работа такая. Шамана злить – себя не любить, да. – А вы, – обратился он к трем разведчикам, – угощение накройте. Баранина, телятина, сыр. Картошку любите?

– Не пробовали, – сознался Таль.

– Ай, нехорошо! Вкусно! И под все это – маленько водочки выпьем.

– А почему не кумыса? – удивился Бол. – Вы же, маленько… тьфу, вы же всегда вроде кумыс пили, из конского молока?

– Ай, где ты видел, чтобы конь молоко давал? Из кобыльего, да, пили. Только поймали мы как-то воина одного из Гардарики. Сильный воин попался, да. Сонным взяли, а то бы не дался. Пьян был, маленько, вот и уснул. Стали мы его шашлыком кормить да кумысом поить. Ох, и жрать здоров, маленько! А от кумыса плевался только. Пожил он у нас два раза по три дня (всего пять, значит), мы уж не знали, кому его, маленько, продать. Чистый убыток, да. А он и предложил – откроет секрет водки взамен свободы, да.

– И открыл? – не выдержал Бол.

– Открыл, да. Теперь водку пьем, из свеклы и репы делаем, ее в степи – полно. С соседями, маленько, торгуем. Ай, богатыми скоро станем, толстыми, да. Водку-то только в Гардарики делают, да у нас. Экзотика, понимаешь! О, а вот и наш шаман!

Да, никем другим этот человек быть просто не мог. Изрезанное морщинами лицо, причудливая одежда, сшитая из клочков шкур разных животных, вплетенные в седую бороду перья. В руках шаман держал бубен, которым задевал по дороге за все подряд. На взгляд Таля, он был не совсем трезв.

– Ай, приветствую тебя, великий каган, – сказал шаман голоском тонким и пронзительным… – Какого хрена разбудить изволил? Доброго здоровья тебе и долгих лет жизни, нехороший человек! Да будут стада твои сильны и богаты.

– Ай, не злись, да. Гости у нас, поговорить надо, выпить, маленько, и закусить.

Лицо шамана перекосилось.

– Опять выпить, да?! – возопил он. – Ай, не умеем мы пить, каган. Тот воин что говорил? «Дабы пошло хорошо, надо под соленый огурчик. А чтобы от похмелья избавиться, рассол пей». Ай, каган, не растет у нас в степи огурчик соленый! Как есть не растет, да! А посему и рассола у нас нет. О, моя башка совсем раскалывается, маленько…

– Ай, ну ты же шаман, да! Ты же всех лечишь! Вон когда Тимухаш руку потерял, ты ему обратно присобачил. Так до сих пор из задницы и торчит, да.

– Ай, плохо быть шаманом, каган. Лечишь всех, лечишь, маленько, – а тебя кто полечит? Как с духами говорить буду, когда башка пополам раскалывается? Они, правда, все равно молчат… О, где бы рассолу, маленько, надыбать!

– Может, я могу помочь, достопочтенный шаман? – предложил Ларгет.

Головную боль он снимать умел. Это даже не заклинание – все, кто владеет Силой, способны на это. Там, раны залечить – нужна магия, что да, то да. А такой пустяк…

– Ай, зачем говоришь, да? Только другой шаман может…

Таль возложил обе руки на голову старого похмельного шамана. Закрыл глаза, вбирая ладонями его боль, потом резко оторвал их от висков кочевника, сжав в кулаки.

– Вот где твоя боль, – показал шаману, потом, не оборачиваясь, махнул за спину, раскрыв ладони. Словно выбросил его боль.

– Ай, шаман, большой шаман. Почти что маг, да, – заголосил повеселевший шаман.

– Что есть маг? – полюбопытствовал вождь.

– Очень-очень крутой шаман, – пояснил шаман.

По знаку кагана они уселись за пиршественный стол. Правда, стола никакого не было, была лишь расстеленная на земле шкура. Кроме кагана и шамана, никого из племени не позвали – то ли много чести, то ли самим мало.

– Ай, гости дорогие, расскажите, долго ли по свету бродите, что видели, что слышали, – осилив здоровенный кусок баранины, попросил каган.

– Ай, великий каган, – начал Таль. – Долго, не долго ли, не в том печаль, а в том, как бы нам до дому добраться. Глупый и злой человек вмешался в заклятие сложное…

– От гоблина слышу, – обиделся Бол.

– …И завело нас заклятие на чужбину далекую, за горы каменные, за деревья деревянные, и вот пришли мы к вам с открытой душой и чистым сердцем…

– …И арканом на шее, – добавил Бол.

– …Чтобы указали вы нам заблудшим, где лежит тракт древний, в народе Квармольским именуемый…

– А в другом народе – Леданским.

– …Чтобы домой мы могли вернуться. – Таль подумал и добавил: – Маленько.

– Ай, хороший тост! – обрадовался шаман. – Давай выпьем за это!

Они выпили. Потом закусили. Потом снова выпили за тех, «кто дома не имеет и для кого просторы степи и запах навоза милее прочих земных богатств». Опять закусили.

– Ай, мои разведчики баяли, что ты аркан стрелой перебил. Меткий стрелок, маленько, у нас таких любят. – Каган после второй чарки изрядно повеселел. – Для такого – ничего не жаль. Хочешь, я тебе свой лук подарю? Шаман наш в него, блин знает, сколько заклинаний понапихал. Они, правда, маленько, не работают, но лук все равно хорош. Другого такого у нас в степи нет, да. Ай, да что в степи, во всем мире нет. Он даже свое имя имеет. Карамультуком зовут, да.

– Хорошее имя, – одобрил Таль. – Страшное и непонятное. Враги бояться будут. А как же ты сам без лука останешься?

– Я – каган, а не воин. Зачем мне лук? У меня воинов полно. Да еще шаман… бездельник, да. Я тебе, баранья голова, сколько раз говорил: отыщи мне соленый огурчик! А ты все – не растут, не растут. Я, маленько, если бы росли, спрашивать не стал. Зачем мне шаман нужен, если росли бы? В бубен бы побил, маленько, что ли.

– Да только вчера в бубен ученику своему дал. Он с копыт и слетел, как пьяная лошадь. Не умеет наша молодежь пить, да…

– В ответ на твой щедрый дар, о каган… – начал Таль, – позволь мне раскрыть тебе страшную тайну. Соленый огурчик можно сделать из свежего. Если хочешь, я запишу, как это сделать. Ты читать-то хоть умеешь?

– Ай, зачем мне читать. Я каган, а не читатель. У меня вон шаман есть. Умный, ай, умный! Пусть он и читает, да. А мне глаза портить негоже, не каганское это дело – читать. Ты рецептик-то запиши, лишним не будет, да.

Шаман из-за плеча смотрел в Ларгетовы записи, шевеля губами:

– Ага, соль… вода-кипяток… укроп… лист лавровый… Да, сильная магия, у-у! Ай, шаман, как есть шаман! Дай я тебе свой амулет подарю, такому шаману нужен будет. Силы прибавляет, скорости прибавляет, выносливости прибавляет, маленько, от твоих – втрое. Ай, действует недолго, да, но умный да смелый и за час много сможет. Шаман быстро бегать должен, да, чтоб не догнали. Как в руке переломишь, так действовать начнет, да. Ты мне вот что скажи: а волшебный рассол как делать? Плохо без него, ой, плохо! Хоть на стенку лезь… а где ее найдешь в степи, стенку-то?

– А та жидкость, что огурцы питает, рассол и есть, – пояснил Таль.

– Ай, совсем память ушла. Тот воин говорил, что рассол и огурчики соленые – из одной банки, а я, шакал глупый, думал, маленько, что он про ту банку, где водка. Ай, чтоб тому воину долгих лет жизни! Он ведь так и говорил, давай еще по банке, да! Ай, дикие они люди там, в Гардарики, совсем дикие. Но шаманы могучие, раз водку и рассол придумали. И огурчики эти соленые, да.

– Что, шаман, разобрался? Ай, молодец, теперь солеными огурчиками да рассолом торговать, маленько, начнем. Небось кто нашу бормотуху попробовал, сразу купит, да. Богатыми станем, пить-есть на золоте станем… Сортир построим, да.

– А сортир-то зачем? – поразился Бол.

– Ай, степь же кругом, ни одного дерева. Как без сортира-то?

– Да, если так судить… – Бол одним глотком осушил чарку, потянулся закусить редиской. – Плохо в степи без сортира, ай, плохо…

– В степи вообще плохо, а уж без сортира… – глубокомысленно произнес Таль.

– Ай, умен, умен, да. Каганом станешь, как вырастешь, – похвалил каган. – Хочешь, я тебя усыновлю, да? Сын кагана будешь, враг бояться будет… А?

– Ай, каган, у тебя же и так двадцать три сына, да? Зачем еще один? Пусть ко мне учеником идет, шаманом будет, маленько, ай, сильным шаманом.

– Слушай, каким таким шаманом, да? Двадцать три сына, а умного ни одного. За что Великое небо ко мне так жестоко? Вот встретил умного человека, усыновить хотел, да. Чтобы защитой мне был, когда старость придет. А ты шаманом? Нехорошо, да?

– Ай, нехорошо, каган, твоя правда. Ладно, бери его, усыновляй, маленько. Вырастет, каганом будет. А второго я в ученики возьму.

Таль понял, что еще минута, и им придется поселиться с кочевниками.

– Ай, добрые люди! Хорошо у вас, да домой нам нужно. Люди волнуются, да? Нехорошо, совсем нехорошо. У тебя, каган, и так двадцать три сына. Родную кровь обижать – ай, совсем-совсем нехорошо. А что умных нет – не беда. Молодые, да, поумнеют еще. Шаману скажи – он их уму-разуму научит, маленько. А посмышленее – в ученики возьмет, да. А и не поумнеют – не беда, много знания – много горя. Зачем им горе, да?

– Ай, прав ты, хороший человек. Хорошо рассудил, да. Выпьем за нас, умных, чтобы нам лучше жилось, чтобы золото липло к пальцам, а женщины… э… ко всему прочему.

– За нас, умных, да, – поддержал шаман.

– И за тебя, Бол, тоже, – шепотом добавил Таль, опрокидывая очередную чарку.

Через некоторое время Ларгет почувствовал, что абсолютно пьян. Бол уже храпел, привалившись к стенке юрты, каган тоже клевал носом. Держался только шаман, что-то рассказывающий ему о беседах с духами. Ларгет, перебивая, тоже что-то объяснял, и оба наслаждались приятной беседой.

– …И за это тоже выпьем! – донесся до него из мутного сонного тумана голос шамана.

– Выпьем! – Таль опрокинул чарку. Что было потом, вспомнить он так и не смог.

Шаман, оставшись в одиночестве, какое-то время продолжал говорить, потом, видя, что слушателей не осталось, вышел из юрты кагана и, прихватив с собой молодую плоскую девицу и кувшин водки, удалился. Очевидно, беседовать с духами…

Глава 5

– Мастер Агар, не могли бы вы на время присмотреть за моими подопечными? – Мастер Лур, Учитель, всегда спокойный и невозмутимый, сейчас заметно нервничал. – Я должен найти своих сорванцов, пока они не влипли в неприятности.

– Да о чем разговор, Мастер. Вы уже вычислили, куда их забросило?

– Не думаю, что это возможно. Я тщательно исследовал то, что они сотворили с вашим порталом. Сто сорок четыре точки, где возможен выход! За день я способен открыть семь-восемь порталов, вряд ли больше…

– Я мог бы помочь.

– Спасибо, Мастер, но это не имеет смысла. Пятнадцать за день на сто сорок четыре точки! Пройдет несколько дней, пока я доберусь до точки выхода. За это время их след в магическом пространстве успеет остыть. Вдобавок портал дал временной сдвиг…

– Что? Вы это серьезно, Мастер? До сих пор временной сдвиг был из области теории! Получается, ваши ребята подтвердили это на практике? Мои поздравления! Отличный материал для ученой работы на звание Мастера. Будь они бакалаврами, а не учениками, получили бы неплохой задел для следующей ступени.

– Будь они бакалаврами, мне не надо было бы сейчас разыскивать их по всему миру, – вздохнул Учитель. – В могилу они меня вгонят, ученики эти!

– Ну-ну, полноте, Мастер! Мне припоминается история об одном юном ученике, пробравшемся на Малый совет в саквояже своего учителя. Заклятие уменьшения, это, по-моему, чары восьмого уровня?

– Седьмого. – Мастер Лур ностальгически улыбнулся. – Видели бы вы, Мастер, их лица, когда мой Учитель вытащил меня из саквояжа за волосы! Ох, как они хохотали! Семнадцать Мастеров, два Гроссмейстера – хохотали, как мальчишки… Зато потом мне устроили такую порку, что я вообще пожалел, что у меня есть задница!

– Не сомневаюсь, что ваши беглецы тоже об этом пожалеют, – добродушно расхохотался Мастер Агар. – И все-таки седьмой уровень для ученика, гм…

– Свиток, Мастер. Я не знал этого заклятия, но у меня был свиток.

– А, тогда понятно. Рвешь пополам – и будь ты хоть крестьянином, заклинание сработает. Только свитки такой силы тоже на дороге не валяются.

– Гроссмейстер Оддар написал его для меня и подарил еще в глубоком детстве, – улыбнулся Учитель. – Чтобы я мог сыграть в Мальчика-с-пальчика.

– О, Гроссмейстера я хорошо знаю. Он был в комиссии, когда меня удостоили звания Мастера. По-видимому, вы тоже хорошо его знали?

– Более чем, Мастер. Он – мой дядя.

– О, вот теперь мне все понятно… Мальчик-с-пальчик, надо же! Однако мы отвлеклись.

– Согласен. Итак, портал дал временной сдвиг, примерно на восемь часов вперед, что дает мне определенную фору в поисках… И одновременно все осложняет. Если я сейчас же начну обшаривать точки выхода, это ничего не даст, потому что они еще не вышли из портала. В общем, этот путь отпадает.

– Да, сто сорок четыре точки, да еще этот временной сдвиг… Вы собираетесь найти ребят с помощью их личных вещей? Заклятие поиска?

– Боюсь, что временной сдвиг будет препятствовать и этим чарам. Я намерен использовать «Перст судьбы». Других вариантов не вижу.

– Хм, Мастер, не знаю, что и сказать. – Мастер Агар в сомнении погладил бороду. – Да, эти чары дадут возможность вам пересечься с ребятами в определенный момент, но это же страшно рискованно! Вы же знаете, «Перст судьбы» опасен даже для Гроссмейстеров! Одно из немногих заклинаний, где мы не можем вообще ничего контролировать! Я бы переждал временной сдвиг и попробовал бы «Дальновидение Коминтора». С учтенной дельтой времени…

– Возможно. А возможно, «Дальновидение» не сработает. И если эта попытка провалится, «Перст судьбы» уже нельзя будет использовать. Вы же помните граничные условия – «Доверие к судьбе. Только тогда она проникнется доверием к вам – если вы этого достойны». Это цитата из инструкции к чарам, как вы знаете.

– Ну… на самом деле я ни разу не применял эти чары. Я что-то читал о них, но в моей библиотеке этого заклинания нет. И если вы не против, я хотел бы посмотреть обряд. Хотя я не обижусь, если вы откажете. Мы все ревностно храним свои тайны…

– Что вы, Мастер! Я и так вам обязан! Конечно, я почту за честь, если вы будете присутствовать при наложении чар. Примите мое приглашение.

– С удовольствием. Заклинание десятого уровня – на это стоит посмотреть. Дайте мне знать, когда будете готовы.

– Разумеется. На сборы у меня уйдет не менее двух часов. Я пошлю вам Зов.

– Тогда, с вашего позволения, я хотел бы пока взглянуть на ваших учеников. Раз мне придется вас замещать, мне нужно с ними познакомиться.

– Конечно, Мастер.

Леса Ледании – странное место. Дремучие, потаенные, нетронутые. Звери в них – хищные и непуганые, человека не боятся. Они здесь – хозяева, а человек – не гость даже, а просто приблуда. Законная добыча для настоящего охотника. Лесной кот уже пробовал человечины и нашел ее вполне приемлемой. Ничуть не хуже оленины, к примеру. Правда, рога у людей покрепче – из железа, зато бегают они не в пример хуже. Ле́са опять же не знают, чутья у них нет: вот он, в двух шагах буквально, лежит себе прямо над головой – нет, не чуют. Олень бы давно сбежал, лови его потом по всему лесу. Эти не сбегут. Добыча, законная добыча хозяина леса. Сидят себе у огня… Кот чуть слышно заворчал, обнажив кончики белоснежных клыков. Огня он не любил и боялся. Извечный враг любого зверя, а эти, смотри-ка, нашли с ним общий язык. Но от него это не защита. Он, кот, умен и хитер, он вам не рысь какая и не медведь. Любой другой хищник дорогу уступит. Сразу уступит, едва заметит среди деревьев неслышную полосатую тень. Медведь может иногда пореветь, на задние лапы встать, словно человеку подражая. Смешно! Глупый зверь, брюхо при этом очень уязвимо, одним хорошим ударом кишки наружу. Хотя, если лапой при этом достанет, может и хребет сломать. Мохнатый увалень только кажется неповоротливым, а в драке быстр, от него этого не ожидают. То есть другие не ожидают. Он, лесной кот, прекрасно знает и силу и слабость мохнатого. И те из медведей, что поумнее, дорогу ему уступают, пусть с неохотой. А те, что умом не блещут, – становятся добычей. Потому что он и быстрее, и сильнее любого в этом лесу. Есть, правда, еще ящеры, с которыми даже ему лучше не связываться, но они довольно медлительны, можно уйти от драки. Нет, он их не боится, он вообще никого не боится, но зачем вступать в схватку, если противник тебя одним ударом прикончить может, а ты его шкуру чешуйчатую даже не прокусишь. Лес большой, места для всех хватит. И добычи – тоже.

Кот внимательно осмотрел будущие человеческие жертвы. Семеро. Шесть самцов и одна самка. Мясо у самки обычно нежнее, и сама она более легкая добыча, если без детенышей. Однако именно от этой самки веет угрозой. Странно. Глаза и нос говорят: обычная человеческая самка – а что-то внутри считает, что она может опаснее ящера оказаться. Кот снова заворчал. Противоречий он не любил и не понимал. Есть хищник, и есть добыча. Добычу надо съесть, хищника отпугнуть. Или уйти самому, если тот сильнее. Все просто. Здесь же какой-то подвох. Если она хищник, почему не сожрет сама одного из самцов? Хотя какой из нее хищник. Даже железных рогов у нее нет, как у самцов. Так и должно быть, самки оленя, к примеру, тоже рогов не имеют. То, что у них на голове, рогами уж никак не назовешь. У этой тоже есть пара железных, но очень, очень маленьких. Можно не бояться.

И все-таки что-то его тревожило. Захотелось даже оставить это маленькое людское стадо и поискать добычу более понятную. Кот негромко мяукнул, собственная нерешительность его раздражала. И тут же странная самка проснулась и села, настороженно глядя по сторонам. Неужели почуяла? Да быть такого не может! Просто, наверное, чувствует опасность, не зная, от кого она исходит. А знала бы, уже мчалась бы по лесу, сломя голову, пытаясь спастись.

Кот наконец решился. Слишком он голоден, чтобы вот так, за здорово живешь, отпускать добычу. Кто не спрятался – тот и виноват!

Лани проснулась от неясного ощущения опасности. Быстро огляделась по сторонам – все как обычно, Вискарь сторожит, остальные спят. Правда, сторожит он больше бутыль с бражкой, к которой время от времени прикладывается, но он, и не будучи трезвым, даже мыши не пропустит. Да и не бывает он трезвым, не видела она еще за две недели подобного чуда. Что ему не мешает считаться лучшим следопытом в шайке.

Чапа тоже молчит. А, его здесь и нет. Иногда Лани недоумевала, когда же он спит. Днем с ней, ночью бегает охотиться и к подружке. Лани рассмеялась, тихо, чтобы не разбудить спящих. Волк как-то привел девушку к ней познакомить. Небольшая, хорошо сложенная волчица (с точки зрения Чапы, конечно) приняла ее настороженно. Зарычала, показав зубы, далеко, впрочем, не столь впечатляющие, как у Чапы. Лани уловила, что волчица ее побаивается. И ревнует к своему избраннику. Она тогда подошла почти вплотную и протянула ей руку – ладонью кверху. Волчица снова заворчала, однако руку все же обнюхала, не стала кусать. Бояться через пару дней перестала, но ревность нет-нет, да и мелькнет в желтых глазах. Лани назвала ее Джиной, хотя та имя пока не приняла, отзываться отказывалась. Смешные они, волки. Верные друг другу, не то что собаки. Тем – все равно. Какая сучка попадется, ту и подминают. Совсем как мужики деревенские. Волки – другие. Если уж нашли друг друга, то это навсегда. До самой смерти. Волчица на сторону не пойдет, и волк на другую не взглянет.

У Джины скоро маленькие появятся. Надо успеть с ней подружиться, иначе потом и близко не подпустит. Доказывай тогда, что ты зла им не причинишь.

Сказать, что сама Лани нисколько не ревновала Чапу к его волчице, было бы не совсем правдой. Был ее Чапа – только ее, а теперь его любовь и преданность приходилось делить с серой волчицей. Но и радовалась за них обоих: теперь у ее друга была своя семья, а скоро и волчата появятся. Маленькие пушистые щенки, неуклюжие и забавные.

Лани зябко повела плечами: хоть и лето, а ночи наполнялись сыроватой прохладой. Девушка подбросила в огонь толстую валежину. У костра зашевелился во сне Порей. Разбойники прониклись к ней преизрядным уважением за две недели. С того дня, когда она предложила план нападения на караван. Место было выбрано тщательно, свалены сразу три дерева – не срублены, а именно свалены, будто бурей. Как раз чуть минуя изгиб дороги.

Пока возчики, ругаясь, разбирали завал, пока охрана во главе с толстым купцом сторожила в голове каравана, справедливо опасаясь засады, семеро разбойников и Лани зашли с тыла, без шума и крови уложили двоих стражей и спокойно перетаскали товар с двух последних повозок. Спрятали его в заранее приготовленной яме, одним движением засыпали ее ветками, накрыли опять же заранее приготовленным дерном – и только их и видели. Иди они груженые, у погони были бы шансы их настигнуть, а налегке да в лесу, где каждое дерево знакомо, – попробуй, поймай ветер руками!

Среди прочего Лани достался женский охотничий костюм, немного не по ее фигуре, но она тут же перешила его под себя. Зеленого цвета, что не бросается в глаза в лесу, из прочного, но не грубого сукна. Без излишеств, вроде кружев, зато не зацепится за кусты. Воротничок и рукава обшиты бисером. «Эльфьей работы штучка», – сказал тогда Вискарь. Его подняли на смех, никто не поверил. Кроме нее. Так хотелось верить, что этот замечательный наряд сделан вдобавок руками эльфов!

Еще ей достался комплект из четырех метательных ножей. С ладонь длиной, совсем не тяжелые, как раз под ее руку. С клеймом на отливающем синевой лезвии: «Сделано Мастером Просфиро из Квармола». «Известная марка, – одобрил все тот же Вискарь. – Славный мастер, доброе качество. Только тебе-то это зачем? Ножи метать – не штаны штопать, не девичье это дело». «Разберусь как-нибудь», – ответила она, разбойники тогда только посмеялись.

Смеялись они и через два дня после памятного разговора. Только уже не над ней.

Совсем не следовало Блиниле ее задевать. Только такой уж он был, Блинило, для него гадости говорить – все равно что дышать. Про таких говорят, что ради красного словца родную мать не пожалеют. За то и прозвали его Блинилой, в честь злого духа Блина. Иные верили, что такое прозвище удачу приносит. Только удача – она разной бывает. Один вон свалился с высокой башни – и жив остался, только руку сломал. Удача? Конечно, удача. А другой вот не свалился. Вот и думай, кому из них больше везет.

Блинило, наверно, считал, что его едкая шуточка насчет ее, гм… округлостей просто сойдет ему с рук. Просчитался. Свистнули в воздухе два ножа, и его нелепая синяя шапка оказалась пришпилена к стволу дерева. Какое у него было лицо! Глаза не просто из орбит вылезли, а прямо-таки на лоб, челюсть отвисла, а сам от испуга и неожиданности на землю сел. И на шапку свою дурацкую, что над ним висит, пялится. Вот тут-то всю шайку на смех и пробило. Ржали так, что листья с деревьев сыпались. Опять же, повезло ему, но повезло сомнительно, ножи его не зацепили, а вот шапка не убереглась. Потом Блинило опомнился, принялся грозить и ругаться. А ругаться он умеет – вот чего у него не отнять. Лани несколько слов даже раньше не слышала, хотя росла в деревне и наслушалась всякого. А тут – поди ж ты! Что-то новое. И любопытно, что это означает, и спросить не у кого. У мужиков только спроси – так объяснят, неделю красной ходить будешь. Или еще показать предложат. Хлебом не корми, дай только похабщиной какой девушку в смущение вогнать.

Ох, Блинило потом и разорялся! Отомстить клялся страшно. Надругаться обещал непонятно. Убить грозился жестоко. Потом плюнул и ушел.

А ночью, в его дежурство, Лани новую шкоду учинила. Дождалась, пока Блинило заснет (он всегда на часах засыпает), и быстренько обрядила старый пень в новую Блинилину одежду. Тихонечко так, никто и не услышал.

Чучело получилось славное. В темноте – ну просто вылитый Блинило. Тоже вполне чучело, если разобраться. А потом Лани улеглась на свое место и переломила сухой сучок.

Блинило хоть и спал на часах, но сон у него был чуткий. Мигом подхватился, натянутый лук в руках, стрела на тетиве. По сторонам зыркнул быстро, углядел в темноте что-то вроде человека да недолго думая и послал стрелу. И завопил, подняв на ноги остальных.

Пока разобрались, три стрелы вошли точнехонько в грудь безответному пугалу. Оно, кстати, вовсе и не обиделось, в отличие от Блинилы, когда тот увидел, во что стрелял. Ух, он и разорялся! А она, Лани, скромненько так сказала: «Вечно ты, Блинило, свои шмотки где попало разбрасываешь!» Вся шайка – в смех, а Блинило надулся индюком, того и гляди, лопнет, а что сказать, не знает. Потом махнул рукой и расхохотался. А наутро нарвал ей лесных цветов и прощения попросил. Поцеловались с ним и замирились. Он вообще-то не злой, Блинило. Просто вредный. Зато в шайке ее окончательно своей признали, никто так ножи метать не умел, да и в рукопашной ей нашлось чем мужиков удивить. Мечом или топором ей, конечно, не владеть, тяжело слишком, а вот с ножом, что у воров да разбойников куда больше в чести, в шайке ей равных не было. Сам Голова, атаман, просил его поучить иным приемам. Показала, да впрок ему не пошло. Ловкости да гибкости не хватило, чтобы приемы перенять. Ему ведь далеко за сорок уже, Голове-то…

Лани стряхнула с себя полудрему. Ощущение опасности заставляло сердце биться быстрее, руки сами потянулись к ножам. Лани откинула одеяло и привстала, пытаясь выяснить, что происходит. Лес угрюмо молчал. Темные мрачные деревья неодобрительно шелестели листвой.

Зверь обрушился с быстротой и внезапностью молнии. Беззвучный прыжок – и сразу устрашающий рык. Смертоносный удар лапой – и вскочивший на ноги Порей с предсмертным воплем покатился по земле. Второй удар – и Алмаз, обливаясь кровью, отлетает в сторону.

Лани испуганно закричала. Вискарь, уронив неизменную бутыль, трясущимися пальцами попытался вытащить из ножен меч. Блинило и Ласкарь, не сговариваясь, бросились наутек. Один атаман сохранил мужество и ясность мысли. Лесной кот, называемый легьяром, чуть замешкался, решая, преследовать ли ему бегущих (инстинкт: бегущего – догони!), или следует сначала добить тех, кто стоит на пути. Секунды этой хватило Голове, чтобы подхватить прислоненное к стволу дуба копье. Опытный воин, он не стал хвататься за меч – слишком короток, чтобы драться им с огромной кошкой. Копье же давало ему шанс.

Лесной кот понял, что перед ним вожак стада. Копье его не пугало, он был уверен в своей силе и ловкости. Пусть боится тот, кто встал у него на пути. Добыча, жертва. Свежее мясо, пока еще живое.

Грозно рыкнув, он припал к земле, готовясь к прыжку.

Голова почувствовал, что зверь сейчас прыгнет. Уперев копье в землю, он ждал атаки, надеясь поразить зверя в уязвимое брюхо. Легьяр подобрался, шевельнул напряженно хвостом… Сейчас! Зверь взвился в воздух, Голова качнул копьем, подводя к брюху, но огромный кот ударом лапы отшвырнул оружие в сторону. Всей массой обрушился на атамана, сбив его с ног. Человек, придавленный хищником, пронзительно закричал. От ужаса, не от боли. От ожидания неминуемой смерти.

Лани, стоявшую в оцепенении от страха, этот крик привел в чувство. Свистнул нож, с глухим звуком вонзился в бок огромной кошки. Зверь взревел от ярости и боли и, оставив оглушенную жертву, повернулся к новой опасности. Невероятно быстро повернулся, и второй нож лишь оцарапал ему плечо. С яростным ревом легьяр метнулся к девушке. Вискарь в ужасе закрыл глаза, вот сейчас ужасные когти раздерут пополам хрупкое тельце…

Лани успела отпрянуть. Хищник по инерции проскочил мимо и въехал в догорающий костер, разметав во все стороны угли и ветки. Вой обожженного зверя, катающегося по земле, чтобы сбить пламя, придал Вискарю храбрости. Отбросив меч, он быстро достал лук. Пальцы от страха не слушались, тетива дважды соскальзывала, прежде чем удалось ее натянуть. Первая стрела свистнула в ночной темноте. Мимо! Зверь не обратил даже внимания на странный свист. Вторая стрела задела его морду.

И вот тут-то Вискарь узнал, что такое настоящий страх. Легьяр прыгнул на него с места, третья стрела поразила стоящее поодаль дерево, а огромный хищник повалил его на землю, сломав лук ударом лапы. Вскользь задело и Вискаря, почти начисто содрав с него скальп, он завыл от боли и ужаса, лесной кот метнулся добить жертву, но тут же отдернулся, громко мяукнув. В его бок воткнулся еще один нож. Зверь вновь бросился на девушку, Лани едва успела откатиться в сторону. А вот на ноги подняться уже не успела. Огромные клыки щелкнули у самого лица. Девушка в панике завизжала, на помощь бросился поднявшийся Голова, но тут же отлетел в сторону с разодранной рукой. Вискарь, то ли обеспамятовавший от боли и ужаса, то ли потерявший сознание от удара, с земли так и не встал.

Волчий рык за спиной заставил легьяра отвлечься от жертвы. Да как они смели, эти волки! Обычно, едва завидев его, властелина леса, они пускались наутек, поджав хвосты. И горе тем, кто не успевал это сделать! Подобную наглость хищник не прощал никому. Сейчас сбегут и эти двое, едва он рявкнет в ответ…

Резкая боль заставила его взвыть от ярости. Эти шавки посмели напасть на него! Волчица вцепилась в хвост, а самец попытался добраться до брюха. Смерть, смерть им обоим!

Лани нащупала оброненный нож – последний из четырех. И отчаянным ударом вонзила его в горло легьяру. Одновременно с этим в бок зверю с хрустом ударило копье, почти достав до сердца. Неимоверным усилием Голова столкнул бившегося в агонии хищника до того, как огромные когти вцепились бы в девушку. Лани последним усилием откатилась в сторону.

Мокрый нос ткнулся ей в щеку.

– Чапа, хороший, – прошептала она. Волк тихо заскулил и лизнул ее в щеку. И тут же другой язык облизал вторую щеку. – Привет, Джина, – улыбнулась Лани. – Ты тоже хорошая.

С трудом она поднялась с земли. Тело огромного зверя лежало в двух шагах от нее. Страшные когти еще скребли землю, жизнь покидала легьяра неохотно. Даже мертвое, тело его еще пыталось жить.

– Ох, девонька, не знаю, как живы-то остались, – простонал Голова. – Сколько лет в этом лесу разбойничаю, а такого страха еще не видел. Немного их, легьяров, слава Творцу, а не то бы всю живность на свете перевели…

– Как раненые? – тут же спросила Лани.

– Порея насмерть порешил, тварь! Алмазу шею свернул, как котенку. У Вискаря скальп содрал, он уже бражкой своей башку обмыл, чтобы кровь остановить. Стонет теперь, что, мол, много пойла зазря пропало. Ну и пьет себе дальше – Вискаря, что ли, не знаешь. А вот Рубай…

– Что с ним? Живой?

– Пока-то живой. Бедро ему, гадина, разодрал. И живот задел, но вскользь, не так сильно, кишки не выпали. А вот кровь я остановить не могу. Похоже, артерию на бедре перебил. Боюсь, загнется наш Рубай…

– Дай-ка я посмотрю!

Лани – откуда только силы взялись – бросилась к распростертому на земле разбойнику. Атаман ничуть не преувеличил, дела были и впрямь плохи. Кровь толчками выплескивалась из страшного вида раны, лицо Рубая побледнело и заострилось, словно у мертвеца.

– Мою сумку, быстро!

Как хорошо, что тетя Мафья учила ее врачевать раны. Как хорошо, что приходилось ей сшивать суровой ниткой страшные порезы. Это оставляет какую-то надежду для разбойника. Так, сначала – остановить кровь. Листоверт, быстрее средства нет. Жаль, увядший, ну да свежий искать некогда. Да и редко где он встречается, листоверт. Нет, кровь никак не унимается. Ладно, второй лист… третий… Неужели не хватит? Слава Творцу, остановилась. Теперь рану надо промыть…

– Голова, быстро отбери у Вискаря бражку! Рубаю нужнее!

– Это не легче, чем у собаки кость отнять! Ладно, в крайнем случае с трупа сниму.

– Не надо с трупа! Сам отдам! Хотя я вам это еще припомню. И Рубаю тоже. Ладно бы в глотку ему залили, а то на ляжку лить!

– Заткнись! Голова, держи его, если очнется!

Лани быстро промыла рану настойкой. Рубай, мигом придя в себя от нестерпимой боли, завыл в голос. Атаман придавил его всей тяжестью, чтобы не дергался.

– Терпи, терпи, – шептала Лани. – Хочешь, глотни бражки. Больше, больше пей, мне еще зашивать этот ужас. Пей, пока не отключишься. Вискарь ее на полезных травах настаивает. Тебе только на пользу пойдет… Пей, пей еще…

– А если блевать потянет? – Рубай попытался усмехнуться бледными губами, но глаза его уже закатились. Голова упала на землю.

– Мертв? – в отчаянии спросил атаман.

– Жив, жив. Пьян только сильно.

– Как так пьян? От двух глоточков?

– Крови у него много вытекло. Осталось тоже на пару глоточков, не больше.

– Да, вампирам здесь не разгуляться, – встрял Вискарь, добывший уже из своих запасов новую бутылку. Лани бросила на него быстрый взгляд, и он опасливо замолчал.

Волки стояли поодаль, не мешая заниматься раненым. Джина с видимым интересом обнюхивала тело легьяра. Наверное, ей любопытно было отведать этого мяса. Ведь ни разу еще не пробовала – и когда еще доведется?

Девушка точными движениями накладывала швы, хотя внутри нее все дрожало от напряжения. Будто внутри нее было две Лани – одна в испуге сжалась в комочек и забилась в угол, а другая, сильная и уверенная в себе, продолжала зашивать рану. Ее не покидало ощущение какой-то нереальности, будто она смотрит со стороны на действия какого-то незнакомого человека. Такое бывало с ней и раньше, когда ее свалила лихорадка.

– Кажется, все, – сказала она атаману. – Теперь надо перевязать и уложить поближе к огню. Если застудит рану, может и умереть.

– Огня-то у нас нет, – почесал тот в затылке. – Ладно, сейчас разведу.

– Вискаря заставь, – приказала Лани. – Будет ему бражку жрать, успеет еще. У тебя что с рукой? Шевелить можешь?

– Могу, но лучше не буду. Больно. Хватанул он меня прилично, но страшного ничего нет. Кости целы, сухожилия тоже. А мясо да кожа новые нарастут, чай не первый раз.

– Бражкой промой, да получше, – распорядилась девушка. – От таких ран заражение крови получить легче легкого.

– Это точно, – согласился атаман. – Повидал на своем веку дураков. Кстати, о дураках. Идут, голубчики! Вернулись, чтобы нам помочь. Или чтоб похоронить… Ну я им сейчас устрою! Дураки – ладно, их в мире каждый второй. А трусов не люблю…

Лани, сидя на земле в обнимку с волками, слышала, как он орет на обоих дезертиров. Усталость брала свое, девушка почувствовала себя совсем без сил. Сквозь дрему она почувствовала запах дыма – Вискарь, как и было велено, разжег огонь. Здоровенный бандит изрядно побаивался Лани, почитая ее колдуньей; если приказы Головы он мог еще оспорить, а то и просто игнорировать, то любая команда девушки выполнялась им мгновенно. Лани улыбнулась своим мыслям, и сон накрыл ее тяжелой волной, унося в свое царство.

«Перст судьбы» – заклятие особое. Никогда не знаешь заранее, куда оно тебя зашвырнет. У судьбы свои пути, и как она их проложит, человеку неведомо. Бывало так, что заклятие это, брошенное по пустяковому, в общем-то, поводу, возводило чародея к вершинам власти и славы. А бывало наоборот, и могущественные, почти неуязвимые маги погибали от нелепой случайности. Судьба любит играть с человеком, и игры эти жестоки, а ставки – велики. Не меньше, чем жизнь, но и не больше, чем душа.

Учитель пошел на этот шаг не без внутреннего трепета. Причина на первый взгляд не была такой уж важной. Подумаешь, два ученика, их в школе вон сколько… Да и новых набрать нетрудно. Позови только, сразу толпой сбегутся.

Но сможет ли он тогда считать себя Учителем? Оставить в беде (а в том, что эти лоботрясы обязательно ввяжутся в неприятности, он не сомневался) тех, за кого несешь ответственность, кто доверил тебе слепо свою жизнь, свою судьбу, – это ли не предательство? И как жить дальше с таким грузом на совести, как смотреть в глаза новым ученикам?

Он не колебался с решением. Едва стало понятно, что привычные, опробованные методы не дадут результата, чародей отбросил прочь свой страх. Тот, что присущ каждому человеку с рождения, – страх перед судьбой. С которой можно либо спорить, либо принимать смиренно и кротко. Либо пытаться изменить ситуацию, либо отпустить ее.

А что лучше – каждый выбирает сам для себя.

Итак, решение принято, путь выбран. Осталось только наложить чары.

Тревожный сигнал поднял его на ноги. Сугудай встрепенулся. Кто-то из магов королевства проявлял подозрительную активность. Разбросанные им по всей стране лохи свидетельствовали об этом. Лох – магическая сущность с одной извилиной в голове. Делать ничего не умеет, думать тоже не умеет. Единственное, что ему доступно, – улавливать чужие чары. И, если уровень заклятий достаточно высок, сигнализировать ему, Сугудаю.

Кудесничал на сей раз Мастер Лур, глава Магической школы Лура. Одной из двух Высоких школ магии на территории Квармола. Большой человек, сильный маг. Такой вполне может представлять опасность для Сугудая. Поэтому поздний ужин – побоку. Сначала выясним, что этот Мастер-ломастер задумал. А для этого надо поторопиться в кабинет.

Кабинет со времен покойного Эленаара разительно переменился. Старик довольствовался довольно-таки убогой обстановкой – для мага, конечно. Сугудай же не видел причин отказывать себе в толике роскоши. Вместо простого дубового стола – новый, из черного дерева. Вместо медной и глиняной посуды – серебряная. Подсвечники и канделябры – золотые. Хотя кому они, интересно, вообще тут нужны? Разве может тусклый свет свечей сравниться с магическим? Эленаар был старомоден. Он, Сугудай, наполнил магическим светом стеклянные шары и подвесил их под потолок. Не сам, конечно, – еще чего не хватало. А рабы на что? До обычных слуг он нипочем бы не опустился. Его рабы были магами. И довольно сильными магами. Уровня Мастера. Он делился с ними Силой, они выполняли все его приказы. Наказание для ослушника – смерть, и смерть нелегкая. Таковы были наложенные им заклятия. Чары, которые не встретишь ни в одной книге. Двенадцатый уровень! А создал он их сам. Вполне достаточно, чтобы объявить себя Гроссмейстером. Однажды он так и сделает. Но не сейчас. Сейчас как раз важнее не самолюбие свое потешить, а сидеть тихо, себя не афишируя. Недолго уже осталось, совсем недолго. Потом порадуем себя почестями, а также завистью и бессильной злобой поверженных врагов. Жаль только, что их так немного. Живых…

Сугудай прошелся по комнате. Как поносили его все эти маги! Называли сначала бездарностью, потом – выскочкой. Сейчас уже никак не называют, почуяли его силу, что растет с каждым днем. Боятся уже связываться, боятся. Только то, что его игнорируют, еще сильнее задевает Сугудая. Боятся и все равно презирают! Твари ничтожные!

Как его называл Учитель Эленаар – недотепа? Неумеха? Неудачник? И предрекал еще, что ему и бакалавром не стать. Подмастерьем – в лучшем случае. И где теперь этот Эленаар? Да там же, где и его любимчик Алессио. Червей кормят на кладбище. А Сила их – у него, у Сугудая. Правда, какая там Сила у Алессио-то! Смех один. А вот у Эленаара много вытянул. И Силы, и, что еще важнее, знаний. Сумел. Нашел нужное заклинание, сам нашел! Не вдруг разобрался, это да. Когда умник Алессио вдруг стал терять Силу, он сначала и не понял ничего. Злорадствовал только – вот тебя судьба и наказала, любимый ученичок! Только когда сам стал сильнее, догадался. Выпил он, Сугудай, Алессио, как бокал вина выпил. Кстати, насчет вина. Где здесь чаша? А, вот она. Еще от Учителя осталась. Почти от всего хлама избавился, а вот от нее не смог. Потому как не может он забыть, как смотрел на нее, родимую, в руках Эленаара и думал, что и он однажды вот так… Воплощение детской мечты – вот что такое чаша эта. Пусть даже сам он уже не тот, пусть мечты у него ныне куда как выше, от чаши этой он отказаться не сможет. Да и кто от него этого требует?

Так, а где у нас вино? А, вот! Голем принес, постарался. Его Сугудай сам создал. Нашел в книге древнее заклинание, всеми забытое. Да и книгу такую вряд ли где еще найти. Из Королевской библиотеки, личный дар его величества своему придворному магу. Раритет, вдобавок хорошо защищенный чарами. От не в меру любопытных. Ох, сколько Сугудаю помучиться пришлось, пока защиту снял! Сколько заклятий перепробовал он тогда, любопытством сжигаемый! Но оно того стоило. А может, еще и не того стоило. Сила без знаний – что сапог без ноги. Много там чего интересного нашлось, в книге-то. Вот «Заклинание Первого Голема». Девятый уровень, между прочим, кто попало не прочтет. Хороший слуга получился, даром что магически созданный. Внимательный, заботливый. Тупой, конечно, как пробка, ну да у него, Сугудая, ума на целый город хватит. А то и на королевство.

Хорошее вино. Эльфийское. Тоже от покойного Учителя осталось. Хотя нет, то, что осталось, он еще сто с лишком лет назад употребил. Это такое же, но завозилось позже. Впрочем, это неважно. Есть что-то приятственное в том, чтобы вот так потягивать его любимое вино из его же любимой чаши. Ваше здоровье, Мастер Эленаар!

Хотя Учителя он любил. Завидовал, конечно, страшно, но и любил, да. Алессио – с тем все просто. Не ненавидел даже, а ревновал к Учителю, ну и, опять же, завидовал. А как же иначе, когда у него все получается, а у тебя нет? Когда его хвалят, а тебя ругают? Когда в пример ставят то и дело? А этот дерьмец даже нос не задирает – чем, мол, гордиться. Еще и помочь от великодушия пытается. Чтобы окончательно его, Сугудая, унизить…

Нет, Алессио получил по заслугам. А вот Учителя ему было жаль. Но пришлось однажды. Когда он понял, как именно Сугудай набирает Силу. А он к тому времени не только уже учеников или подмастерьев, а и бакалавров пару выпил. Вполне до Мастера созрел. Вот и попал Учитель его под раздачу, хотя не хотел ему Сугудай плохого, совсем не хотел. Единственному из всех, у кого забрал Силу. Пришлось – выбора у него не было.

Хорошее вино. Дорогое, правда, ну да он себе может позволить. Что значит золото, когда он владеет властью! Большой властью, сам король по струнке ходит, опасается придворного мага чем-либо обидеть. А уж вельможи его, хлыщи раззолоченные, и подавно. Стадо баранов – куда вожак скажет, туда и бегут. А вожак скажет, куда пастух захочет. То есть он, Сугудай. Однажды он и корону примерить надумает. В конце концов, сколько можно на вторых ролях прозябать! Сам-то он знает, кто первый человек в королевстве, и король это знает. А однажды и все остальные узнают, когда венец королевский на его голове увидят.

Скоро уже, совсем скоро. Немного ожидания – и сжигающее его нетерпение разом спадет. И исполнится еще одна мечта. А там… Но дальше пока не будем загадывать. Успеем еще.

Так, и чем же это почтенный Мастер Лур баловаться изволит? Ну-ка, лохи, быстренько мне астральную проекцию его чар! Ого, десятый уровень, силен, силен Мастер. Это хорошо, потому что Сила твоя – для Сугудая. В ближайшем будущем. А сейчас мы набросим заклятие познания… какое бы из них взять? Да какая разница? Вот это, к примеру. Так, заклятие познания, а потом его астральную проекцию… Ну-ка, лохи! Вот твари безмозглые, без команды пальцем не шевельнут. Потому что нет у них пальцев. Ну и не надо, прикажем вам, не поленимся… Астральную проекцию эту наложим на проекцию употребленных чар. Двенадцатый уровень, Мастер Лур, попробуй, повтори… Так, и что же мы получаем?

«Перст судьбы»! Интересно, очень интересно! И на что же вы, Мастер, судьбу-то испытываете? Даже в голову ничего не приходит. К вершинам подняться? Корону на башку нацепить? Так ведь к этому вы, Мастер, никогда склонности не имели. У вас к другому склонность – ученый вы неплохой и Учитель на всю страну знаменитый. Можно сказать, поставщик сосудов с Силой, пока почему-то живых и бесхозных. Ненадолго, смею заверить.

И все-таки из-за чего он на такое решился? Непростое ведь заклятие, и результат у него непредсказуемый. Может, добьешься поставленной цели, а может, сгинешь зазря. Страшненькая штучка – он, Сугудай, нипочем бы не пошел на такое. Зачем ему, когда он и так всего достигнет. Пусть и не сразу, а на то терпение и нужно. Смирение даже.

Как ни крути, а нет в Квармоле такой цели, чтобы оправдала подобный риск. Значит, что-то ему нужно в других королевствах. Может, свитки старинные или артефакты какие-нибудь. Что-то крайне важное, безусловно. Надо будет перехватить его, когда появится. А сделаем мы просто. Школа-то сейчас, почитай, беззащитна – самое время наведаться, ученичков его отведать, подмастерьев… Говорят, и бакалавров там несколько есть, тем более – лишними не будут. А когда никого там не останется, устроим на месте школы магическую ловушку. Только пусть откроет туда портал – сразу окажется паутиной опутанный магической, да в темнице. У него в темнице, у Сугудая…

Учитель громко чихнул. Потом еще раз. Глаза слезились от густого дыма. Иногда спецэффекты от заклинаний доставляли изрядные неудобства. Придя в себя, он внимательно осмотрелся по сторонам. Лес. Ночной лес, и вдобавок густой до неприличия. Он уже и не помнит, когда был в последний раз в подобных местах. Неприлично как-то магу по лесам бегать, словно зайцу какому. Хотя, когда он был учеником и даже, кажется, подмастерьем, такие приключения его радовали. Это он еще не забыл. Хотя мог бы – за четыре сотни лет.

Сейчас он предпочел бы оказаться в городе. Там тоже можно найти приключения на свою голову, и даже побольше, чем здесь. И комфорта там не в пример больше.

Он слегка усмехнулся. Чем, по-вашему, Мастер-маг отличается от мага-ученика? Тем, что первый ищет приключений на свою голову, а второй – на свою же задницу. Кто чем думает, на то приключений и ищет. Почти что закон природы, если подумать.

Интересно, в какую страну его занесло? Ветви закрывают небо, звезд не видно. Можно, конечно, чарами попробовать, но пока не стоит. Чары любой колдун, что поблизости окажется, сразу учует, не нужно светиться, пока не готов. От зверей он и так отобьется, без всякой магии. Полутораручный «орел» в ножнах не для красоты хранится. Чуть изогнутый, сбалансированный под его руку клинок – грозное оружие. В умелых руках, конечно. У него же умения хватает. В двух войнах поучаствовал. Немного, конечно, за четыре века, но кое-что все же умеет. Опять же уроки Мастера Коэто дорогого стоят. В общем, не всякий воин с ним один на один совладает, если на мечах схватится.

Только откуда они, воины, в лесу-то? Что им здесь делать? В мирное время по казармам в гарнизонах сидят, а в военное по дорогам маршируют. Иногда, правда, разбойников ловят, если сильно досаждают. Купцам досаждают, не воинам, нет на свете таких тупых разбойников воинам досаждать. Что с них взять-то, кроме оружия да грязных подштанников? А вот неприятностей огрести, это пожалуйста. У купцов же найдется, чем поживиться. И товарами и золотишком, хотя и охрана у них обычно серьезная, у купцов.

Вот разбойники в лесу как раз и могут быть. Только несерьезно это против Мастера Лура. Что они могут, крестьяне бывшие? Орать грозно, да топорами махать. Мечом, если кто и сумел разжиться, так владеть наверняка не умеет. Бывают, само собой, и исключения, например, преступник беглый из дворян или отставной солдат без гроша в кармане.

Мастер опять усмехнулся. Не светит ему, видно, сегодня мечом помахать… А ведь хочется! Уж себе-то можно признаться – все эти годы, века даже, жил в тебе, Мастер, авантюрист. Искатель приключений, и именно на задницу, а не на голову. Неужели ты так и не повзрослел? Или это ученики твои бесшабашные-безбашенные разбудили уснувшего в душе мальчишку? Или он и не засыпал вовсе, а только притворялся спящим – мальчишки это хорошо умеют, помнишь? И только ли ради учеников своих ты с «Перстом судьбы» связался? Или захотелось плюнуть на все, да стариной тряхнуть, вновь ощутить себя молодым, беззаботным? А ведь и захотелось, понял Мастер с пугающей ясностью. Азарт, игра – а что еще в жизни есть стоящего? Не власть ведь и не богатство. Знания – да… а только мало этого, как оказалось. А игра с судьбой – настоящая игра. Самая азартная из всех.

Он выхватил из ножен меч и взмахнул им, чувствуя приятную тяжесть в руке. Как же мужчины любят оружие! Даже если они маги. Особенно, если маги, – воинам-то оно в привычку. Иные даже ненавидеть начинают, бросают все, уходят в пахари… С тем, чтобы потом страстно мечтать снова взять в руку клинок!

На душе сделалось необычайно легко и беспечно. Все сейчас не в его руках, а в руках судьбы. Значит, не стоит мучить себя сомнениями ненужными. Вперед – а там разберемся.

За ближайшими деревьями мелькнули всполохи костра. Послышались приглушенные голоса. Учитель усмехнулся. Что ж, вот прямо сейчас и разберемся!

Глава 6

Все эльфы сумасшедшие. Сегодня Нанок это понял окончательно. И ничуть не удивился своему открытию. Ведь даже люди, доживая до преклонных лет (а для Нанока все, кому более сорока пяти, были глубокими стариками), становятся немного не в своем уме. Все признаки сумасшествия у них налицо – маразм, склероз, ревматизм и геморрой. У эльфа, правда, такого пока не наблюдалось, но у них вообще физиология другая. Вон уши какие развесил! Да и с зубами у него что-то не так. Не говоря уже о прочем.

Нет, кроме редкостного занудства, признаться, на психа Тил не походил. Ну за триста лет любой бы выучился нормальным прикидываться. Но – судите сами – можно ли таковым считать человека (то есть эльфа, конечно), который будит спозаранку товарища? Вдобавок еще и не протрезвевшего толком. Да еще настырно как! Уж его, Нанока, не так уж и просто разбудить. Окриков, тормошений и пинков под ребра он просто не ощущал. Как и ругани. Но сумасшедший эльф не поленился дойти до родника и притащить в котелке воды (кстати, а где он добыл котелок, интересно?). Ладно бы еще, чтобы похлебку сварить. Или рожу свою вымыть подлую. Нет, ничего более умного, чем вылить это безобразие на безобидного, утомленного жизнью варвара, в тупую эльфийскую башку не пришло.

Раза два за свою жизнь Нанока уже будили так же бесцеремонно. Оба раза на гостевых дворах, чтобы сообщить о выселении. И реагировал он примерно одинаково – вопль, от которого со стен сыпалась штукатурка, и удар кулаком в челюсть. Так же он поступил и в этот раз, вот только челюсти на пути кулака почему-то не оказалось. Мерзавец эльф!

Правда, варвар заметил на его лице неподдельное страдание, а также то, что этот подонок зажимал уши руками. Варваров зря считают тупыми! Нанок мигом догадался, что причиной огорчения эльфийского гада послужил его знаменитый вопль. Да и Тил вчера, помнится, говорил, мол, если ты запоешь, я сам удавлюсь. Ну посмотрим, посмотрим…

– Доброе утро! – радостно пропел эльф своим мелодичным голоском.

Вот тут-то Нанок окончательно утвердился в мысли о сумасшествии всех эльфов, сколько их ни есть. Утро добрым не бывает! Никогда! А утро с похмелья – тем более. Пока, правда, похмелья не было, но он ведь еще и не протрезвел.

– Отвали, урод! – собрав волю в кулак, доброжелательно ответил Нанок.

– Ты чего? – удивился эльф. – Идти пора!

– Вот и иди… – И Нанок подробно объяснил, куда, по его мнению, надо было идти бедняге эльфу со всеми своими зубами и тремя помидорами.

Тот внимательно выслушал, пожал плечами и выплеснул в лицо варвару остаток воды из котелка. Дальнейшее описание предстоящего увлекательного путешествия эльфа утонуло в громоподобном вопле и водопаде самых разнообразных ругательств.

– Ну остыл? – так же спокойно осведомился Тил.

Еще бы не остыл! В твою бы морду эльфийскую родниковой водой плеснули! Тоже небось остыл бы. И так же сейчас зубами бы стучал от холода.

– А еще эльф, блин! Вы, говорят, все такие утонченные и вежливые, – с обидой сказал Нанок. – Вроде даже ругаться не умеете.

Вместо ответа эльф разразился такой тирадой, что даже Нанок заслушался.

– А насчет вежливости… Я слышал, что варвары считают ее признаком слабости.

Вот тут возразить было нечего. Действительно, всякие там «спасибо» и «пожалуйста» у них приняты не были. Как и обращение на «вы». Но не водой же в морду!

– Идти надо, – повторил эльф. – А ты храпишь, как пьяный сапожник. Ты воин или кто, в конце концов? Если да, то вставай.

– Да я уже встал вроде, – согласился Нанок, уже почти и не злясь. – Жрать не будем?

– Позже. Нам бы убраться отсюда. Кто знает, может, нас еще ищут?

– Найдут, сами не обрадуются, – грозно пообещал варвар, поглаживая рукоять огромного топора, торчавшую над плечом.

– Нам тоже мало не покажется, – пообещал эльф.

– Ладно, уговорил. Двинулись. Куда только, ты знаешь?

– Да без разницы. Не по дороге же идем. Лес сам выведет, куда надо. Наше дело – ногами перебирать, а уж дальше – как получится.

Лес, похоже, тоже был человеком цивилизованным. То есть варваров не любил. Во всяком случае, одного донельзя приличного и симпатичного варвара. Постоянно подсовывал под ноги какие-то корни, а в лицо тыкал ветки. Спасибо, хоть не в глаза. Шкура леопарда на глазах превращалась в драную тряпку. Что характерно, пока она была на живом леопарде, ничего подобного не происходило.

– Не любит меня этот лес, – пожаловался варвар спутнику.

– А что тебя удивляет? – пожал плечами эльф. – У тебя же топор за спиной.

– Это же боевой топор! – возмутился Нанок.

– Вот и объясни это лесу, – предложил Тил.

Беодл, как же достали все эти эльфы! Хорошо еще, что они редко покидают свое зачарованное королевство, которое люди называют Саро. Эльфы его как-то тоже называют, но их никто не слушает. От их названий язык сводит и в голове звенит.

Лес услужливо подсунул ему под ноги очередную корягу. Нанок споткнулся, порвав при этом сапог. В попытке удержать равновесие, он схватился за ствол молоденького деревца. Тот ехидно переломился в его руках, и варвар все же поцеловал землю.

– Я думаю, по дороге было бы быстрее! – сердито заметил он, размазывая грязь.

– Слушай, у тебя какой-то нездоровый цвет лица, – невинно заметил эльф. – Ты не заболел? На дороге нас ждет засада, это наверняка.

– Ну и что? Перебьем и пойдем дальше, – упрямо сказал варвар. – В конце концов, что это за жизнь, по лесу шляться? Так только звери живут… ну и эльфы, конечно. Хотя я лично разницу не всегда замечаю. Между ними.

– Да уж куда тебе, – фыркнул наглый эльф. – Ты и цветов-то видишь небось штуки две?

– Цветов я вижу до фига, – объявил варвар. – Вон, например, ромашки. А вон – маргаритки. А вон… о, смотри-ка, орехи!

– Орехи не цветы, – педантично поправил Тил. – Но я о других цветах. Там, черный, белый, зеленый… Цветовая гамма, можно сказать.

– А, ты об этом. Все различаю, какие есть. Штук двенадцать, если не больше.

– А мы, эльфы, видим несколько тысяч, – похвастался Тил.

– Был в Кассараде один святой, – припомнил Нанок. – Видекарт Гефорсе его звали. Так, по его словам, он различал шестнадцать тысяч цветов. Предлагал даже проверить.

– И что, действительно различал? – заинтересовался Тил.

– А Беодл его знает, – отмахнулся варвар. – Ну кто в Кассараде до шестнадцати тысяч считать-то умеет? Мы же варвары, нам это на фиг не нужно. Да и сам Видекарт наверняка не умел считать даже до ста.

– А откуда он тогда взял это число – шестнадцать тысяч? – недоуменно спросил эльф.

– Услышал где-нибудь. Ты что, считаешь, что если варвар, то и запомнить ничего не может? Так ошибаешься, память у нас хорошая. Потому что голова всякой ерундой не загружена. У вас это знаниями называется.

Наглый корень опять сунулся под ногу, но Нанок был начеку. В лицо ткнулась ветка, но и ей не повезло, варвар поворотом головы ликвидировал эту угрозу. Потому не увидел под ногами новый корень, коварно притаившийся в траве.

– Да чтоб тебя! – рявкнул он, не устояв на ногах. Упал он на сей раз удачно, успев подставить руку. Впрочем, через секунду иллюзия удачи полностью рассеялась – рука разрушила гнездо земляных ос. И тем это явно пришлось не по вкусу!

– Бегом! – завопил варвар, бросаясь наутек. Грозное жужжание за спиной добавило ему скорости. Нанок ломился сквозь чащобу, как пьяный лось.

Говорят, что горцы плохо бегают. Неправда! Просто не любят они бегать. В горах особо не разбежишься, на каждом шагу пропасти, а в городе бегущий варвар наводит на мысль о начавшейся войне. Можно иногда побегать по дороге, но у лошади это все равно получается не в пример лучше. Однако, в случае необходимости, горцы могут бегать так, что человеку цивилизованному нипочем не догнать. Например, когда бывший хозяин кошелька узнает, что он ему больше не хозяин. Или когда тебя за задницу укусила пара-тройка земляных ос.

Строго говоря, они кусали не только за задницу. Куда могли дотянуться, туда и кусали. И было их, конечно, не пара-тройка, а куда больше. Пересчитывать варвар не решился – у него всегда были проблемы с арифметикой. Махая руками, как ветряная мельница, он мчался по лесу, и теперь ни один корень, ни одна ветка не рисковали с ним связываться. Лес был хоть штукой и неразумной, однако и не совсем тупой. Варвар более напоминал стихийное бедствие, типа пожара. Лес в этом убедился, когда Нанок, чье внимание было поглощено осами, налетел на медведя и сбил его с ног. После чего побежал дальше, даже не заметив зверя. Ошалевший от такой наглости медведь (вот так взять и не заметить хозяина леса, наглость какая!) бросился в другую сторону со всех ног. Медведь – зверь сильный и могучий. Если он бежит – опасность должна быть серьезная. Например, пожар. Или рехнувшийся варвар. Все звери это отлично понимали. Потому дружно рванули следом за медведем. Волки, зайцы, лисица, два оленя, стадо кабанов и здоровенный лось. Все, кто был поблизости. Животные в панике едва не растоптали эльфа, который сумел-таки убедить ос, что он всего лишь тучка. Тил едва успел отпрыгнуть с дороги, чтобы не попасть под раздачу. Бегство прекратилось, едва медведь наткнулся на разоренное гнездо ос. Пусть весь мир подождет, решил он и принялся за обед.

Осы никак не хотели отвязаться от Нанока. Он забежал уже в такую даль, что вредные насекомые вряд ли нашли бы дорогу обратно, но жалящие твари с разъяренным жужжанием продолжали преследование. Наконец мелкая лесная речушка блеснула серебром воды, и варвар без раздумий бросился в воду.

Несмотря на раннее утро (не больше часа до полудня), вода была теплой, прогретой солнцем. Нанок проплыл несколько ярдов под водой, потом вынырнул, шумно отфыркиваясь. Осы в реку не полезли. Возможно, понадеялись на то, что разоритель гнезда не умеет плавать. Напрасно, варвары – они в огне не горят и в воде не тонут. Особенно горцы Кассарада. Или даже один горец, очень быстрый и сильный, но добрый в душе. А также в бане и в кабаке. То есть он, Нанок, собственной персоной.

Варвар поплыл к берегу, хотя и не был уверен, с какой стороны он сюда попал. Речушка была ярдов пятнадцать в ширину, скорее ручей, чем река. Такую чуть ли не перепрыгнуть можно. В три прыжка.

Опасливо исследовал окрестности на предмет наличия ос. Ничего похожего не наблюдалось. Варвар облегченно перевел дух и огляделся по сторонам.

Лес, ничего, кроме леса. И река. И варвар на берегу, плавучий такой, как кусок… гм, дерева.

Ни ос, ни пчел, ни шершней. Даже эльф куда-то подевался. Может, сожрал кто?

Нанок ощутил сожаление. Зануда эльф был неплохим малым. Несмотря даже на свое явное сумасшествие. Все не без недостатков, один – пройдоха, другой – вор, третий – святоша, четвертый – пьянь, пятый – наоборот, трезвенник. А Тил вот – сумасшедший эльф. Он, Нанок, если б его угораздило родиться эльфом, тоже наверняка свихнулся. Зато какое этот парень вино делает! И лес его любит, сам выводит, куда нужно, знай только ногами перебирай. А вот до него, варвара, лесу дела нет. Нипочем он его не выведет, а если и выведет, то только туда, где и Беодл не бывал. А уж где Беодл не бывал, там и людям делать нечего.

В общем, как ни крути, а эльфа искать придется. Нет, из леса он и сам выберется, не бывает бескрайних лесов, но элементарно может оказаться опять в Кордавиле. Или вообще в Саро, а что ему в Саро без Тила-то делать? Эльфы мигом стрелами нашпигуют…

Вот только где его искать, Тила? Горцы в лесу неважно ориентируются. Еще хуже, чем в реке. Нанок почесал в затылке. Надо идти, понял он. Что тут думать, с думанием у него все равно не очень. Да и голова может разболеться. Вперед – а там разберемся.

Через полчаса он понял, что хочет есть. А весь припас шляется где-то по лесу вместе с ненормальным эльфом. Вот втемяшилось же ему в башку по лесу идти! На дороге небось не заблудились бы – там либо назад, либо вперед. Варвар вздохнул. Надо идти. Жрать все равно нечего. Если подвернется кто-нибудь съедобный, тогда и думать будем.

Однако чутье вывело его прямиком на запах жареного мяса. Те, кто говорит, что варвары думают исключительно желудком, не совсем правы. Иногда, съев что-то не то, они размышляют совсем другим местом. Но в данном случае этот тезис оказался справедлив.

Запах жареного мяса привел Нанока в восторг. Варвар ускорил шаги, пробираясь между деревьями. Лес по-прежнему остерегался строить ему пакости, и он шел легко, почти как эльф, только не так тихо. Ветер доносил до него уже голоса, из-за деревьев ощутимо тянуло дымком. Наконец лес расступился, и перед варваром предстала поляна.

Посреди нее горел костер, и у огня сидели четверо. Судя по всему, люди просто решили перекусить. Нанок тоже не отказался бы, но его сейчас чрезвычайно занимал вопрос: кто эти четверо и что они тут делают? Серебристые доспехи, гарды мечей над плечами – на охотников не похоже. Хотя луки у них тоже есть.

Глаз Беодла! Да что там доспехи да луки! Да ведь уши-то у них острые и в сторону чуть отвернуты! Эльфы это, вот ведь как! Целых четыре штуки – можно сказать, целый эльфятник.

Нанок двинулся вперед, высматривая среди них Тила. Ветви ближайшего дерева неожиданно раздвинулись, и в лицо варвару уставился наконечник стрелы. Эльфийской, если он что-нибудь понимал в этой жизни.

– Хек! – скомандовал звонкий голос, и Нанок тут же перевел это как «Стоять!», хотя до сего момента особыми познаниями в эльфийском не отличался. Он застыл на месте, стараясь выглядеть как можно более безобидно.

Тиллатаэль быстро шел по лесу, держась следов варвара. След был неясным и путаным, то уходил в сторону, то возвращался, то прерывался, то раздваивался. Эльф ощутил к своему спутнику невольное уважение. Так хитро могла прятать следы лишь лиса. Ну и эльфы, конечно. Хотя эльфы следов не оставляют – в лесу, разумеется.

Сказать по виду варвара, что в нем скрываются такие таланты, было просто невозможно. Только непонятно, чьего преследования он опасался? Не его же, Тиллатаэля. Хоть варвар и обиделся на утреннюю побудку, однако же не убил на месте. Значит, уже простил, варвары не умеют долго помнить мелкую обиду, хотя оскорбления никогда не прощают. Странные они люди – впрочем, все люди странные.

Эльф вновь нашел потерянный было след. Так, здесь варвар поднырнул под низкую ветвь, а здесь вдруг решился на прыжок. С чего бы, кстати? Тил взглянул на землю перед собой сквозь раскрытые пальцы и покачал головой. Ай да варвар! Да здесь же гнездо ядозуба! Только наступи, сразу Небесные Леса увидишь, будь ты хоть эльф, хоть человек. Он, эльф-разведчик, со всей своей полуторавековой подготовкой не заметил, а этот, что по лесу брел, как пьяный медведь, как-то почуял! Сколько же в людях скрыто непонятного. Нет, они намного сложнее, чем о них принято думать мудрецами Саро. А вот здесь – зачем он махал руками? А ведь махал, вон ветки обломаны. Может, охотился? Точно! Вот здесь он сбил медведя. Матерого, семи лет, такой сам кого хочешь заломает, будь ты хоть трижды эльфом. Зверь ведь, плевать ему на весь твой опыт разведчика-следопыта. Да, но странно эти люди все же охотятся! С голыми руками на медведя… Дикари! Хоть бы топор достать догадался, дубина кассарадская! Или это против правил чести? Какие они странные, эти люди!

А подбирать медведя не стал. Помешали? Времени не было? От кого же ты так бежишь, варвар? Неужели где-то поблизости люди Тубариха? Но ведь их следов совсем нет. Призраки? Не похоже, астральных эманаций не чувствуется. Но он явно кого-то почуял, если мчался вот так, быстрее оленя, да еще запутывая следы, как лиса. Неудивительно, что лес его признал, несмотря на его дурацкий топор, – видно ведь, нигде не споткнулся, ветви только там обломаны, где он руками махал. Надо будет проверить, вдруг на медведей это действует гипнотически? А здесь он перемахнул через лежбище пиявки-прилипалы. Причем ловко так, подлюга даже прыгнуть не успела. Он-то, эльф, видит ее отчетливо, она по цвету чуть темнее травы… а человеческий глаз этих оттенков не улавливает. Для них это – зеленое и то – тоже зеленое. Есть еще салатовый цвет и цвет морской волны. А эльф видит почти три тысячи оттенков этого самого зеленого! Больше, чем любого другого цвета.

Нет, прилипалу он, конечно, не увидел. Но как-то догадался, что она здесь. Видно по следу, прыжок не готовил, прыгнул практически с места. Снова чутье?

А вот здесь он вышел к реке. И сразу в воду. Хорошо, и ты можешь искупаться, Тиллатаэль. Только не в одежде, ты же не человек, чтобы вот так, в одежде и с секирой, купаться лезть. Разденемся, все вещи – в мешок, он зачарован, в воде не промокнет. И тетиву с лука снять, иначе потом порвется. Вот теперь можно и в воду.

А вот здесь он выбрался на берег. Следы почти размыло водой, но его эльфийское зрение способно различить даже тень следа. Варвар сидел вот на том упавшем дереве, отдыхал и сушил одежду. Похоже, от опасности он избавился. Или только думал, что избавился. А может, и не думал даже, иначе зачем снова двинулся в путь, ведь понимал же, что Тил обязательно разыщет его. Бежать перестал, идет спокойно, уверенно. Нет, что бы там ни было, а ему, Тиллатаэлю, нужно подготовиться к неожиданной опасности. Так, омелу вижу… Полулистник! Ау, отзовись, ты где? Ага, слышу. Так… Хорошо ты спрятался, малыш. Сплетаем вместе… Две капли крови… Паутинка… Готово. Хорошее заклинание, любого вмиг обездвижит. А теперь – другое. Кора дуба… есть. Цвет мракозоба… Нет, похоже, не найти. Ну не цветет мракозоб в августе, что тут сделаешь. Хорошо, стебель шалфея тоже подойдет. Капля воды, веточка осины. Завернуть в кору дуба… Готово. Теперь любое порождение некромантии сожжет дотла… из простых, конечно. Скелетов там или зомби. А если живое существо – ослепит на время. Очень полезные чары, бросишь сверток – и все, дальше само работает. Глаза только успеть закрыть, на эльфов эта магия тоже действует.

Так, тетиву на лук – и можно дальше. Интересно, далеко ли варвар отсюда?

И еще: почему он успокоился, как речку переплыл? Нечисть не может переходить бегущую воду, не потому ли? Ладно, скоро узнаем. След-то свежий – похоже, он догоняет потерянного варвара. Ну-ка, еще прибавим…

Стоп! А это еще что? Жареным мясом никак запахло. Свининой, вот дрянь-то! Эльфы свинину не едят. Этим они и отличаются от людей и гномов. Те жрут что попало, а эльфы – что положено. В смысле – на стол положено.

А варвар-то как заспешил. Жрать небось захотел, мы же не позавтракали. Вот он и помчался. Не отставать, след свежий, он впереди минут на десять, не больше. Хотя… А куда спешить? Там, где свининой пахнет, Нанок все равно задержится. Либо на обед, либо для драки, смотря как встретят. А тебе, Тиллатаэль, лучше двигаться осторожно. Кто в лесу может встретиться? Разбойники или люди Тубариха. Или охотники. Зомби вряд ли – свинину даже они не едят. Так вот, охотники еще туда-сюда, а вот разбойники церемониться не станут. А люди Тубариха – тем более. Так что внимательней, Тиллатаэль, внимательней и осторожней. Не напролом, ты же не варвар, вот так, от дерева к дереву, оглядывая окрестности.

Вот уже и голоса слышны. Стоп! Да это же голоса эльфов! Слов еще не разобрать, но у людей такого тембра не встретишь. Эльфы – здесь? Его бы предупредили, если бы в Ледании были эльфы, кроме него. Тем более несколько сразу. Или случилось что-то серьезное и просто не успели ему сообщить? На всякий случай, высовываться не будем. Вдруг это уловка некроманта, чтобы поймать какого-нибудь глупого, доверчивого эльфа? Так нет среди эльфов глупых и доверчивых. Так что тихонечко, от дерева к дереву.

Так они же, кто бы там ни был, свинину жрут! Какие, к Небесным Лесам, эльфы? Нет, точно засада, причем неумелая. И цель ее – вовсе не варвар. А он, Тиллатаэль. Эльф-разведчик.

Тиллатаэль добрался наконец до поляны. И обомлел. Эльфы, безусловные и несомненные эльфы. Похожие на него самого, как один эльф может походить на другого.

Только плащи у них – не зеленые, а голубые. Темные эльфы, отверженные!

А вон и варвар среди них. Руки связаны за спиной, силится разорвать эльфийские веревки. Напрасный труд. Они ведь прочнее железных оков будут. Для людей, конечно. Для эльфов – совсем наоборот. Такая веревка одним движением руки снимается, а вот железо… С железом у эльфов особые отношения. Как у дерева с топором. Прикосновение к железу, просто прикосновение, вызывает страшную боль. Все эльфийское оружие – из бронзы. Особой, эльфийской бронзы, что крепостью не уступит железу.

Отверженные, вон оно как. Изгои, преступившие закон. Озлобленные на весь мир, отринувшие заповеди добра. Темные эльфы.

Тиллатаэль осмотрелся. Четверо у костра допрашивают варвара, двое – на деревьях, сторожат. Многовато для одного. Ну делать нечего.

Он осторожно подкрался к первому часовому. Зверя или человека тот уловил бы сразу. Но тут – на равных. Эльфийское зрение и слух против эльфийской же бесшумности и умения быть незаметным в лесу. Часовой подвоха не ожидал. Вмиг дерево, на котором он сидел, туго стянуло его ветвями, обездвижив. А вот глотку ему не заткнуть, к сожалению.

– Тревога! К бою!

Теперь – как повезет. Четверо у костра мигом повернулись в его сторону, уже на ногах. А вот варвар – нет. Ну крикнул один эльф четверым что-то, что с того?

Это уже удача. Кора дуба по высокой дуге падала к ногам четверки изгоев. Тиллатаэль поспешно отвернулся и прикрыл глаза. Полыхнуло так, что и сквозь сжатые веки достало. Вой ослепленных, ругань обездвиженного. Вот и варвар обернулся, ругань он и по-эльфийски понимает, простая душа. Тил показался ему, увидел, как радостная улыбка скривила опухшие губы (что они его, били? Неужели эльфы способны так низко пасть?). Метнул нож, тот вонзился у ног варвара. С веревкой теперь сам справится, дело еще не сделано. Надо снять второго дозорного, что на дереве.

Тил бросил взгляд в густую листву, но там никого не было. Потянулся за луком…

– Замри! Брось оружие!

Медленно обернулся назад, убирая руку. Какие знакомые глаза! Глаза, пылающие огнем ненависти. Глаза, горящие предвкушением радости мести. Араноэль!

– Тиллатаэль, какая встреча! – Губы изгоя изогнулись в злобной усмешке. – Никого я так не желал увидеть, как тебя! Когда некромант говорил, что тут шляется кто-то из Саро, мне и в голову не пришло, что это можешь быть ты.

– Ты, эльф, прислуживаешь некроманту? – презрительно спросил Тил.

– Помогаю, а не прислуживаю. И я больше не эльф, как ты помнишь. Пресветлый Совет изгнал меня из Саро без права возвращения. Навсегда, навечно. А помнишь ли ты, кто представлял мое имя на суд? Ты помнишь тот день, Тиллатаэль?

Конечно, Тил помнил. Именно он и представлял. За садистски жестокое убийство двух жителей Ледании. Двух людей, не виноватых ни в чем, кроме того что они попались на дороге ослепленному местью Араноэлю. Чьего брата, приятеля Тила, сожгли на костре фанатичные святоши. Самый страшный, самый тяжелый день в жизни Тиллатаэля.

– Ну оправдайся, радость моя, – почти пропел Араноэль, лаская его взглядом. – Скажи, что это не твоя вина, что Совет был слишком строг. Оправдайся, может, я и поверю?

– Оправдываться – мне? Ты ничего не путаешь, изгой?

Араноэль вздрогнул, как от удара. Ненависть обезобразила его прекрасное эльфийское лицо.

– Предавать для тебя так же легко, как дышать!

– Тебя покарал Совет. И не тебе говорить о предательстве, ты сам предал все, во что мы верим. Все законы, все обычаи. Самое суть эльфов.

– Ты ли мне судья, Тиллатаэль? Ты, чьи руки в крови смертных по самые локти?

А на это возразить было сложно. Судьба разведчика зачастую такова – убивай или будешь убит. В Ледании эльфы – законная добыча любого.

– Да, и мне доводилось убивать. Тех, кто нападал на меня, кто пытался убить. Каждый вправе защищать свою жизнь, как умеет. Убивать же тех, кто не может себя защитить, наслаждаться их мучениями – хуже, чем подлость, изгой.

– Трусливая тварь! Мой брат был твоим другом. Что скажет он тебе, когда вы встретитесь в Небесных Лесах? Как посмотришь в его глаза?

– Мне нечего стыдиться. А вот попадешь ли ты в Небесные Леса, Араноэль? Помнится, туда нет ходу Избравшим Тьму.

– Так отправляйся туда, ты!..

Рука его молниеносно скользнула вдоль тетивы. Но стрела ушла высоко вверх. Изгой медленно повалился на землю, в спине у него торчал топор. Огромный боевой топор, столь любимый варварами. Который Тил и поднять бы не смог, не то что метнуть.

Варвар выскочил из-за дерева, пошевелил топор. Наступив ногой на тело, извлек оружие. Тила передернуло от такой жестокости и бесчувственности. Он же не эльф, напомнил он себе. И он не убивал беззащитных. Нанок стер кровь, внимательно осмотрел лезвие.

– Ты смотри, выщербил! – удивленно воскликнул он. – Ну и кости у вас, эльфов. На вид хрупкие, а крепкие, как камень. Даже как два камня.

– Это не эльф, – сухо ответил Тил.

– Как это не эльф? – удивился Нанок. – Ты мне лапшу не вешай. Вон ухи какие, больше даже твоих. А если еще зубы посмотреть…

– Это леарни, изгои, – пояснил Тил. – Они же – темные эльфы. Понял, стоматолог?

– Брешешь, – не поверил варвар. – Всем известно, что темные эльфы – это гномы. Живут под землей, света белого не видят, оттого и темные.

– Чушь, – устало сказал Тил. – Темные эльфы – это изгои из Саро. Преступившие закон. Бывшие эльфы. А гномы – это гномы. Борода у них. У эльфов бороды нет. Да и людей Творец создавал без бороды. Вот когда люди породнились с гномами, у них бороды и стали расти. У их потомков, конечно.

Нанок погладил свою куцую бородку, почесал в затылке.

– Врешь ты все, – не очень уверенно заявил он. – Борода по наследству не передается. Вон у женщин наших ее нет. А у гномих… у гномин… В общем, у гномских баб – есть.

– Ты знаешь такую науку – «генетика»? – спросил эльф. Варвар насторожился. Он слышал всего о двух науках – арифметике и правописании. Правда, один парень, назвавшийся учеником мага, говорил, что есть еще и лженауки какие-то.

– Это лженаука! – с триумфом выдал он.

– А, вижу, все-таки слышал. Да, люди ее не изучают. Так вот, там есть такое понятие, как «доминантный признак»…

Незнакомые слова Наноку не нравились. Впрочем, эти незнакомыми не были, скорее непривычными. Доминантный – ведь явно от слова «домино». Да и второе слово… Призрак домино явственно встал у него перед глазами.

– Слушай, – загорелся он, – а давай козла забьем!

У эльфа вырвался горестный вздох, руки опустились.

– Да, я, похоже, свихнулся, – сказал он. – Рассказывать варвару о генетике…

Худшие опасения Нанока насчет психики эльфа оправдались.

– Ну ты эта… Не расстраивайся, не волнуйся. Ну с кем не бывает? Вылечат, у меня есть один знакомый лекарь, он даже от геморроя лечит…

– Ты надежно их связал? – спросил эльф, глядя на поляну. – Действие моих чар вот-вот иссякнет. – Колдовство вот-вот сдохнет, перевел варвар на доступный язык.

– Конечно! – оскорбленно ответил он. – Их же поясами. Крест-накрест, правая рука к левой ноге, и наоборот. Вы, эльфы, связывать совсем не умеете…

– Их поясами? – взвыл Тил. – Скорее, пока не поздно! Ну ты и идиот!

Он метнулся на поляну так быстро, что варвар не успел даже откреститься от незнакомого ругательства. Чтоб я еще раз связался с эльфом! – в очередной раз подумал он, бросаясь следом. Беодл, ну неужели у тебя не найдется для меня спутника-человека?!

Эльф был уже на поляне и беспомощно метался, не зная, чем связать четверых леарни. Все, сделанное руками эльфов, не годилось – такие вещи не могли сопротивляться желанию крови этого народа. Эльф с сильной волей мог даже остановить летящие в него эльфийские стрелы. А уж веревка сама с рук сползет, только попроси.

– У тебя есть чем их обездвижить? – спросил он у варвара.

– Конечно! – обиделся тот, доставая топор.

– О Лесные Небеса! То есть, тьфу, Небесные Леса! Веревка есть, дубина дубовая?

Вот это Наноку понятно. Комплимент, эльф подольститься хочет. Крепкий и здоровый, как дубина, вдобавок прочный и надежный, как дуб. Видать, сильно ему веревка нужна. Зачем, интересно? Неужели повеситься задумал?

– Ты эта… брось! Жить хорошо! Зачем тебе вешаться? Повешенных Беодл к себе не берет. Никому они не нужны, повешенные, хоть на этом свете, хоть на том.

– О Пресветлые Звезды! За что, ну за что мне такая кара?! Мне связать их нужно, понял?

– Понял, понял, – бормотал варвар, доставая веревку. – На, держи. Тут еще один был, на дереве. Сбежал небось…

– Ох, а я о нем и забыл. Так, связывай этих веревкой, а я достану того.

Связывать – это понятно, даже привычно. Это тебе не слова эльфийские слушать, типа той же «енетики». Одной веревкой всех четверых, да так, чтобы ноги-руки не шевельнулись, – плевое дело. Надо еще и рты чем-то закрыть, а то колданут еще чего. Эльфы же, вдобавок темные, причем не гномы, другие. Без бород. Колдуны, почти наверняка. Вон Тил, почти нормальный парень, и то колдун.

Вернулся Тил, ведя перед собой последнего эльфа. Того самого, который кричал Наноку «Хек!». Движения у изгоя были какие-то заторможенные – видимо, магия Тила изрядно его помяла. Оружия на нем не было.

– Пояс свой давай! – приказал эльф варвару.

Нанок поперхнулся. В поясе он хранил деньги. Неужели Тил решил его грабануть? А еще друг называется! Впрочем, он тут же сообразил, что эльфу нужно что-то типа веревки, а эльфийские почему-то не годятся. Хотя вроде и не гнилые – Нанок их так и не смог даже чуть растянуть, когда его связали.

Варвар быстро пересыпал деньги в кошель.

– Скорее! – стегнул его голос Тила. – Времени мало!

– Держи! – Он бросил эльфу пояс. – Но мне нужен новый.

– Сними любой, – отмахнулся тот. – Твоя законная добыча.

Вот это по-нашему. При эльфе варвар не рискнул обобрать пленных. Соплеменники все же, хоть и изгои. Сегодня темные, завтра, глядишь, опять светлые. От них всего ожидать можно. Это с неграми просто, им уж точно не посветлеть.

Деловито он обобрал пленных. Золота при них не было, да и серебра негусто, зато были всякие непонятные побрякушки. Их Нанок тоже решил прихватить на всякий случай – вдруг да пригодятся когда? Иные побрякушки, он слышал, стоят о-го-го сколько. Жаль, не запомнил, какие именно. Поэтому брать надо все.

И мечи. Эльфийской работы, из особой бронзы. Наверняка дорогие. Но придется оставить. Не будешь же по лесу бродить, увешанный оружием, как новогодняя рябина. А как оружие легковаты, не под его руку. Нет, один меч у него есть, и хватит. Все одно драться им не умеет. Может, еще выучится. Вон эльфа уговорит и за пару дней выучится, он способный.

– А чего это на них куртки не зеленые, а голубые? – поинтересовался он, исследуя подкладки одежды в поисках зашитого чего-нибудь.

– Они же изгои, – пожал плечами эльф. – Отверженные. Когда эльф изгоняется из Саро, он обязан перед Пресветлыми Звездами носить только голубое. Как знак изгнания. Их так и называют – леарни, голубые.

– У нас тоже иных отверженных голубыми называют, – сообщил варвар. – Только носят они, кто чего хочет. Так что по виду не всегда и угадаешь… Даже считалка есть детская, что-то типа «Голубой, голубой, не хочу играть с тобой».

– Странные у вас обычаи, – подивился эльф. – А считалка наша, у нас передрали.

Нанок между тем добрался до сумок и тут же захрустел какой-то едой. Вкусно! А в этой сумочке у нас что? А вон в том мешочке? А это… упс! Меч, торчащий из одной сумки, не был эльфийским. Из железа он был. Или из стали – он же не темный эльф, чтобы на глаз определять. Пардон, в смысле не гном вовсе. Хотя Тил намекал на что-то нехорошее между мамой Нанока и каким-то гномом – мол, и борода от него. Шутил, наверное. У этих эльфов и шуточки… эльфийские. Но меч-то не эльфийский, эльфы железа не переносят.

– Глянь-ка, Тил! – Варвар воткнул меч в землю. Эльф внимательно осмотрел его, избегая, однако, прикасаться.

– Это не наш. Знатный клинок, древний, даже магический, чувствую, но не для эльфийской руки. А ну, вот ты, леарни. Чей этот меч, и где его хозяин?

– А ты не вопи, – нагло отозвался изгой. – Ничего ты от нас не услышишь. Пока не поклянешься Пресветлыми Звездами, что нас отпустишь. Живыми и невредимыми.

Варвар вытащил из ножен меч и поднес его к лицу наглеца. Голубой, а туда же, права качает.

Эльф заметно побледнел. Да, не врут легенды, боятся остроухие железа, боятся.

– А может, так расскажешь? – дружелюбно улыбнувшись, попросил варвар.

– Тиллатаэль, ты-то ведь не изгой! – взмолился леарни. – Ты не можешь нас пытать, это против Закона! А преступивший Закон становится леарни, уж тебе ли это не знать!

– А я разве собираюсь вас пытать? – удивился эльф. – Я вообще пойду по лесу погуляю, осмотрюсь. Вдруг, кроме вас, тут еще Избравшие Тьму найдутся?

– Руками варвара твоего пытать собираешься!

– Он не мой варвар. Он свой собственный варвар. С ним и договаривайтесь. Я даже могу попросить его не причинять вам боли. Только чем его поклясться заставить, не знаю – не Небесными Лесами же? И в Пресветлые Звезды он не верит…

– Хорошо, что ты хочешь от нас?

– Клятвы. Клятвы Пресветлыми Звездами, Лесной Тропою и Первым Луком в том, что вы не будете помогать некромантам, не будете нападать ни на эльфов, ни на смертных. И еще информацию. Все, что знаете. А я в ответ дам вам жизнь и свободу. Но! Если вы еще не так далеко ушли во Тьму, я дам вам шанс вернуться. Выступите в нужный момент вместе с нами против Тубариха и получите прощение. Это я вам обещаю от имени Совета. Вы знаете, что я вхожу в него.

– У тебя нет права говорить от имени Совета, – подал голос дозорный.

– Ты прав, – согласился Тил. – Но в Законе есть положение насчет леарни. И говорится в нем: «Если носящий голубое совершит деяние, несущее спасение всему Саро, презрев для жизни своей опасность, то носить ему зеленое, ибо в душе он – эльф истинный». Впрочем, решать вам.

– Меч этот принадлежал человеку, – подал вдруг голос молодой эльф с небольшим шрамом на виске. – Он пришел ночью с мечом в руке. Его тут же спеленали ветвями, на манер тех чар, что ты сам использовал. Но он был силен, едва не вырвался. Пришлось его остекленить и заключить в ствол дуба. Так что он жив, хотя и недвижим.

– В каком он стволе? – поинтересовался Тил.

– А как я тебе покажу? – поинтересовался в ответ изгой. – У меня даже пальцы связаны. Твой глупый вар… Этот на редкость дружелюбный, миролюбивый человек связал нас так, что не шевельнешься. Развяжи, и я покажу.

– Только без глупостей, – предупредил Тил. – Нанок, развяжи его.

Варвар, бурча что-то под нос, исполнил просьбу. Другой бы счел ее приказом, но не он, Нанок. Потому что приказам он принципиально не подчиняется, за что дважды с треском уже был изгнан из армии. О чем, впрочем, отнюдь не жалел.

Веревка, будто мылом смазанная, так и норовила выскользнуть из пальцев, но Нанок был более ловок. Миг – и путы спали с рук леарни. А в следующую секунду тот уже держал в руках меч, приставив его к горлу Тила.

Варвар так и застыл. Топор схватить не успеет, это ясно, проклятый изгой перехватит эльфу глотку. Даже дернуться нельзя, слишком он быстр, отверженный.

А тот, держа в руке меч, пристально смотрел в глаза Тиллатаэля.

– Клянусь Пресветлыми Звездами, Лесной Тропою и Первым Луком, – произнес леарни ясным и чистым голосом, – что не буду помогать некромантам, не буду нападать ни на эльфов, ни на смертных. Клянусь также, что выступлю против Тубариха по первому твоему слову. Пусть смерть настигнет меня в тот момент, когда я нарушу клятву.

– Я принимаю твою клятву, – так же ясно и чисто ответил Тил, казалось, не замечая меч у своего горла. – И клянусь Пресветлыми Звездами, Лесной Тропою и Первым Луком, а также Небесными Лесами, что ты получишь право носить зеленое после победы.

Леарни, как ни в чем не бывало, кивнул и засунул меч за пояс. Варвар шумно вздохнул.

– Человек вот в этом дереве. – Изгой ткнул пальцем в дуб, на взгляд Нанока, ничем не отличавшийся от других. – Если хочешь, я сам освобожу его.

– Действуй, – согласился эльф.

Изгой подошел к дереву и начал что-то бормотать на непонятном языке. Должно быть, эльфийский, смекнул Нанок. По-эльфийски он знал только «хек», но его среди произносимых леарни слов не оказалось. Отверженный не останавливался. Сделав жест рукой, он отломил от нижней ветви сучок. Затем уколол себе палец булавкой (серебро, опознал варвар знакомый металл – эх, и как я ее проглядел?) и капнул на сучок кровью. Тот вдруг стал испускать зеленый дым (колдовство! – догадался Нанок). Заключительное слово – и ствол дерева неожиданно раскрылся с отвратительным скрипом. Из него выпало неподвижное тело. Изгой (Нанок даже в мыслях не называл его голубым, чтобы не обидеть, возможно, хорошего человека… то есть эльфа, конечно) сделал последний жест, завершая свое колдовство. Затем склонился над телом, рассматривая его. Любопытный варвар подошел ближе, чтобы посмотреть на уши. Человек! Настоящий человек, не эльф какой-нибудь. Совсем неподвижный, похож на мертвого, но варвар знал, что он жив. Спасибо тебе, Беодл! – горячо про себя взмолился Нанок. Ты услышал мою просьбу и послал мне в попутчики человека! Хватит с меня этих ненормальных остроухих с их кошмарной магией. Все, никакого колдовства!

– Расстеклени его, – приказал Тил.

– Сейчас. – Леарни опять начал выделывать что-то магическое.

– У меня не выходит, – сказал он через некоторое время. – Не хватает сил. Его ведь Араноэль остеклил, тот был куда сильнее. Давай вместе.

– Давай, – согласился Тил. Взявшись за руки, они вместе склонились над телом. Внезапно оно зашевелилось. Человек воздвиг себя на колени, растирая затекшие мышцы.

– Добрый день, – сказал он звучным голосом. – Я видел и слышал все, что здесь происходило, и благодарен вам за избавление. Меня зовут Мастер Лур, я маг.

Маг! Нанок застонал. Снова эта треклятая магия! Беодл выполнил его просьбу, но, как обычно, посмеялся над ним. Вместо эльфа подсунул настоящего колдуна. За что?! – возопил варвар про себя. Но вслух ничего не сказал.

Глава 7

Орье, принц Квармола, был в этот день необычайно задумчив. Казалось, ни охота, ни красивые девушки, к которым (вне зависимости от возраста) принц всегда был неравнодушен, ни карточные игры (которыми он тоже не пренебрегал) не в силах его развеселить. Придворные сбились с ног, пытаясь вывести его из этого состояния, шут Лемур едва не выпрыгнул из своего колпака, блистая невиданным остроумием, – тщетно. Чуть большего добились музыканты, и задумчивость его высочества плавно перешла в меланхолию.

«Принц влюбился!» – твердили дамы и наперебой обсуждали предполагаемую счастливицу. Их кавалеры пожимали плечами. «Похмелье небось», – предположил старый рыцарь Оуэн, герой последней войны с Тарсом. В таких вещах он разбирался, сорокалетний опыт пьянства за плечами – не шутка. И похмелье умел лечить, как никто, пусть его высочество только прикажет… При дворе принца – единственного наследника короля Дэнкила VI – любили все. За малым исключением – людей, которые, кроме себя, никого не любят, нетрудно отыскать в любом месте. Но они не в счет.

Однако сэр Оуэн не угадал тоже. Некоторое похмелье действительно имело место, уж не без того, но к задумчивости принца отношения не имело.

Что-то смутно беспокоило Орье. Предчувствие ли, обрывок ли дурного сна, он и сам вряд ли бы смог сказать точно. Ощущение грядущих перемен – конечно же к худшему, ибо других перемен в природе просто не существует, – вот что его беспокоило. Принц изо всех сил старался казаться беззаботным, но у придворных глаз был наметан. Вряд ли кого обмануло бы его натужное веселье – его высочество никогда не был актером. Тем более хорошим. Принцем он был, и никем другим, а принцу притворяться вроде как и незачем.

Впрочем, не только его коснулась тревога. Шут Лемур тоже отчего-то чувствовал себя не в своей тарелке, но он-то как раз принцем не был, а был, напротив, актером. И не просто хорошим – лучшим в королевстве. Так что был шут на редкость весел и остроумен. Кто-нибудь, хорошо знавший шута, например королевский конюх и гвардейский лейтенант, догадались бы сразу, что Лемур не на шутку встревожен, но уж никак не разряженные придворные. Что им какой-то там шут? Его же высочество, друживший с придворным шутом, самым наглым образом наплевав на традиции и предписания, был слишком погружен в свои думы, чтобы почувствовать его беспокойство.

В отличие от принца, шут точно знал, что его тревожит. Сугудай, придворный маг. И король. Его Величество Дэнкил VI. Кто более наблюдателен, чем шут? Найдите такого, попробуйте. Шут замечает все: походку, жесты, манеры, взгляды любого придворного. Тем более целого короля. А настораживали Лемура как раз королевские взгляды, бросаемые милостивым монархом на своего мага. Более всего походили упомянутые взгляды на те, что присущи верной собаке в присутствии собачьего же хозяина.

Сперва шут заподозрил некую тайную связь между высокими особами. Про Сугудая чего только не говорили, да и от его величества всего можно было ожидать, хотя и не было оно ранее в мужеложстве замечено. Впрочем, этакая выходка была бы как раз в духе пресветлого короля, обожавшего порой шокировать свет чем-то подобным. Однако парочка эта мало походила на нежных влюбленных, скорее уж на хозяина и слугу или даже раба. И господином был отнюдь не король.

Может, кто другой и здесь заподозрил бы какое извращение, но не он, Лемур. Для него было очевидно – колдовство. Грязное, черное, подлое Сугудаево колдовство, подчинившее короля воле треклятого мага. Недаром ему отведены особые покои во дворце, рядом с королевскими. И открыт доступ к его величеству в любое время дня и ночи. Чем, надо признать, Сугудай пока не злоупотреблял. Или просто сумел не засветиться.

Тайна мучила Лемура уже не первый месяц. Но до сих пор он даже не приблизился к разгадке. И то сказать – легко ли шуту выслеживать придворного мага? А короля? Можно, конечно, пошутить с намеком, сценку даже отыграть и посмотреть, как парочка эта реагировать будет. Только ведь маг и король это. Сильный маг и король-самодур. Попробуй слово хотя бы лишнее сказать – либо в застенок загремишь, либо в болоте заквакаешь. Не раз Лемур собирался переговорить хотя бы с принцем – его высочество был не по годам смышлен и не болтлив особо, хоть и принц. Только… Что ему сказать-то? Фактов ведь никаких, одни только домыслы. Досужие вдобавок. Однако больше тянуть с разговором нельзя. У принца возможностей не в пример больше, чем у человека в дурацком колпаке.

– Ну не хватало еще, чтобы шут задумчивым ходил. – Это сэр Нурель шутить изволит. Мнит себя отчего-то этот рыцарь господином весьма остроумным. Хотя, правду сказать, ни остротой, ни умом Творец его не наградил.

– Хо-хо! – высоким голосом пропищал шут. – Сэр Нурель метит на мое место? Клянусь Беодлом, мой колпак вам куда более к лицу, чем рыцарский шлем.

Привычку клясться каким-то Беодлом Лемур подцепил от одного заезжего горца из Кассарада. Тогда это показалось ему смешным, и акцент этот варварский, растягивая гласные, и само имечко – Беодл. Со временем шутка приелась, а вот привычка – осталась.

– Ты что, мерзавец, хочешь сказать, что рыцарь может променять свой шлем на дурацкую шапку?

Ага, зацепило почтенного сэра рыцаря, вон аж пятнами пошел. Ну и дурак! Негоже рыцарю на шутовские подначки ловиться.

– Может, если ее надеть на бочонок вина, – продолжил издеваться шут.

Первым захохотал сэр Оуэн. Все шутки, так или иначе связанные с попойкой или похмельем, до него доходили сразу. Остальные, правда, не доходили вовсе.

– Ну а если мой шлем натянуть на бочонок вина? – поинтересовался он.

– А смысл? – парировал шут. – Снять с одного бочонка вина, чтобы надеть на другой?

Смех колыхнул ряды придворных. Как же все они любят посмеяться над другим! Но сэр Оуэн не в обиде, такие шутки он любит. И даже понимает, кто бы мог подумать!

Придворные неожиданно оставили шута в покое – в дальнем конце залы вспыхнула ссора между двумя дворянами. Ясное дело, куда интереснее послушать, как молодые петушки наскакивают друг на друга. И подзадорить обоих – а то вдруг у них до дуэли не дойдет? Кому интересны остроты шута, когда тут такие дела…

Лемур пожал плечами. Небось из-за девки поспорили. То есть из-за дамы. Хотя, клянусь Беодлом, не понимаю, чем они отличаются. Однако самое время вытащить его задумчивое высочество из этого болота. Пока все дружно на петушков драчливых глазеют.

Шут неслышно зашел за спину принца.

– Не желаете ли чего? – спросил он бархатным голосом. – А, высочество?

– Оставь, Лемур, – пробурчал принц. – Без тебя тошно.

– Я к тому, что валить отсюда надо, – пояснил шут. – Или, говоря благородным языком, спешно ретироваться. Пока все эти бараны… А говоря все тем же языком, благородные господа и бабы… То есть, понятно, леди… Глазеют на дурацкую ссору.

– Ты прав, приятель. И мы можем пока спокойно улизнуть. Никто даже и не заметит.

– Тем более мы оставим им Нуреля, – подхватил шут. – Я всерьез подумываю о назначении его своим заместителем. Жаль, король этого не подпишет. Его величество отчего-то уверен, что рыцари королевству нужнее. Хотя, по правде, я не понимаю, чем шут в железе лучше шута в колпаке…

– Довольно, Лемур. Поспешим отсюда.

– Слушаюсь и повинуюсь, ваше торопливое высочество. Дозвольте в знак почтения облобызать ваши прекрасные сапоги… О, Беодл, вы опять в тапках?!

– Что?! – Принц бросил быстрый взгляд на свою обувь и засмеялся: – Ладно, поймал!

Они исчезли за небольшой дверцей в стене, и никто не обратил на это внимания. А если бы и обратил, невелика беда.

Пройдя потайным ходом, принц и шут оказались в потайной комнате. Орье, будучи еще любопытным шкодливым мальчишкой (если можно так сказать о единственном наследнике его величества), откопал в библиотеке неимоверно древние планы дворца. Планы эти были далеко не полны, обозначения и подсказки неплохо зашифрованы, вдобавок здание не раз перестраивали, и тем не менее изрядное количество подобных комнат и переходов оказались доступны юному принцу. Среди дворцовой челяди ходили стойкие слухи о древних тайниках то ли с сокровищами, то ли с манускриптами, то ли вообще с магическими артефактами, запрятанными во времена прежних династий. Просто удивительно, что никому в голову не пришло покопаться в дворцовой библиотеке на предмет как раз таки этих планов. Впрочем, кто бы и нашел их, к кладам его бы это не привело. Принц, как ни старался, обнаружить никаких сокровищ не сумел. Зато разгадал загадку исчезновения короля Дорана III, своего прапрадеда. Оказывается, заклинило механизм двери одной из потайных комнат. Бедный король оказался взаперти и, понимая, что голодная смерть неминуема, покончил с собой. С тех пор по дворцу шлялось привидение короля-самоубийцы, жалобно завывая и пугая дворцовых кошек и женщин. Принц нашел его тело там, где усопший монарх покорился смерти. Никому не открыв тайны, похоронил его при помощи одного лишь шута.

Правда, по слухам, призрак и не думал пропадать. То ли во дворце обосновалось целое стадо привидений, то ли сплетни наглейшим образом врали. Обе версии представлялись Орье равновероятными.

– Что волнует ваше высочество? – поинтересовался шут.

– Оставь, Лем, мы здесь одни.

– Хорошо, О, как скажешь.

Принц улыбнулся. Товарищ по детским играм, Лемур звал его О, будучи еще мальчишкой. После нескольких попыток прервать эту странную дружбу с низкорожденным король махнул рукой, пожаловал низкородному дворянство и записал Лемура в шуты. Так хоть видимость приличия оставалась.

Принц яростно протестовал, но, против ожидания, приятель его воспринял новую должность с энтузиазмом. Возможность высмеивать чванливых вельмож привлекала его несказанно. Острый на язык, Лемур отсмеивал обидчикам любые оскорбления… и ничего сделать ему противники не могли. Дать подзатыльник или, к примеру, выпороть королевского шута (а также лекаря и библиотекаря, про мага можно и не упоминать) мог только король. Или, скажем, принц. Остальным – нельзя. Оскорбление короны, что, в принципе, приравнивалось к измене. Так что задевать шута было нежелательно, Лемур отличался исключительной злопамятностью и обиды не спускал никому.

– Так что с тобой стряслось? – повторил шут.

– Ничего, – пожал плечами принц. – Грустно как-то. Тревожно. Не знаю. Ощущение такое, будто над нами невидимая черная туча… И вот-вот разразится гроза.

– А что, может, и разразится, – задумчиво согласился шут. – Ты вот скажи, О, как ты к придворному магу относишься?

– Никак. Я – принц, а не черпальщик дерьма, – надменно бросил Орье.

– Ваше высочество говорит, как какой-то плебей, – просюсюкал шут, искусно подражая мэтру Точину, Наставнику Хороших Манер При Дворе Его Величества, которого принц с детства терпеть не мог. – Правильно надо говорить – ассенизатор…

– Ах, оставь, – махнул рукой Орье. – Змея этот маг. Глаза его видел? Холодные такие, змеиные.

– Глаза – зеркало души, – согласился Лемур. – А пенсне – зеркало глаз… А вот ты, О, видел, как он на короля смотрит, и как Его Преславное Величество в ответ зыркает?

– Говори, – приказал принц. Именно принц и именно приказал. Вмиг пропал славный парень О, затейник и весельчак. Будущий король почуял заговор – все забавы побоку.

– Да сказать-то нечего, – хмыкнул Лем. – Только одно. Скажи, О, как будущий монарх – если король на своего мага глядит, как собачка на хозяина, это нормально?

– Ты считаешь, отец заколдован?

Нет, ну настоящий принц. Ни тебе сомнений, колебаний, ни мыслей об извращениях гадостных, что ему, Лему, поначалу в голову лезли. Раз – и проблема как на ладони. Да, хороших монархов на смену растим…

– Похоже на то. С доказательствами, правда, не густо…

– Блин с ними. Не в суде. – Принц говорил коротко и отрывисто, что-то обдумывая. – Да, это многое объясняет. Все эти нелепости, заторможенность его странную… И что же с этим делать? Гвардию поднимать? Мятеж, да и докажи попробуй… Ты прав, без убедительных доказательств никто нам не поверит. Да и с ними… Ладно, предупрежден – значит вооружен, как говорили древние мудрецы. Посмотрим. И на всякий случай надо подготовить все для побега. Оружие, деньги, одежду… О лошадях позаботиться следует… И смену им в ближайших городках.

– В каком направлении? – деловито поинтересовался шут.

– К леданской границе. С ними давно войны не было, легче ускользнуть будет. Опять же, магов они своих пожгли почти всех. Сугудай, вполне возможно, не один действует, у него и в других королевствах сообщники отыскаться могут.

– То есть к другим магам мы обратиться не можем? В Квармоле два Мастера, кроме него. Могли бы и осилить, особенно сообща.

– Нет. Слишком рискованно. У нас сейчас одна защита – господин придворный маг не знает, что его раскусили. Лишнее слово – и нет наследного принца. А уж если шут исчезнет, вообще никто и не заметит.

– Как это никто? – возмутился Лемур. – А я?

– Ну если только… А вот другим рассказать уже не успеешь. Так что держи язык на привязи, а то он у тебя без костей.

– Я, между прочим, два месяца об этом молчу, – обиделся шут. – Даже тебе не говорил. Не хотел отрывать от важных дел, ну там… э-э-э… ну от девок, там…

– Ну и дурак, – беззлобно сказал принц. – Нас за это время вполне могли уже закопать. То есть меня. Шуты, они всем нужны, а вот без одного принца обойтись очень даже можно. Сугудай, так тот точно смог бы.

Лемур задумчиво теребил редкую рыжую бородку. Бубенчики на красно-желтом колпаке мелодично позвякивали.

– Ты не обратил внимания, – начал он неуверенно, – когда мы хоронили Дорана, у него не было на руке перстня? С таким красно-синим камнем?

Принц понял его с полуслова.

– Ты про Двойной Корунд, что ли? Что хранит владельца от магии? Брось, Лем. Это всего лишь легенды. К тому же он охраняет лишь от боевых заклятий, как я слышал.

– Может, и легенды, – упрямо возразил шут. – Может, и врут вдобавок. А только все они сходятся в одном – перстень тот принадлежал Дорану III, и тот носил его не снимая. Так с ним и пропал. Ты уверен, что не было его на руке?

– Нет, – честно сознался принц. – Слишком страшно тогда было. Ночь, труп этот ссохшийся, склеп фамильный… Я, в конце концов, принц, а не гробовщик!

– Угу. Работа для гробовщика. Правильно надо говорить – «похоронных дел мастер». Тоже мне принц! Вспоминай давай. Или еще лучше – сходим ночью, посмотрим.

– Совсем свихнулся! Опять туда лезть – благодарю покорно!

– В самом деле, – язвительно усмехнулся Лемур. – Чего Их Высочеству себя-то утруждать? Принесут Их туда… в гробике и принесут. В лучшем виде.

– Да брось, – неуверенно отмахнулся Орье. – Нет его там наверняка. А если и есть – все равно. От таких чар он не защита. Только от боевых.

– Дурак ты, хоть и принц. А еще будущий король, опора государства! Вот так и рушатся империи. Ты от молний Сугудаевых мечом, что ли, отмахиваться станешь, когда припрет? Боевую магию он нейтрализует? Нейтрализует. Демонов отгоняет? Отгоняет. Что тебе еще надо, чучело королевское?

– Ладно, – сдался принц. – Ты прав, приятель. Больно уж в склеп не хочется.

– Все там будем, – посулил шут.

– Уж и все. Тебя-то как полагается похоронят… в канаве трактирной.

– Принцы не должны завидовать, – укорил его шут.

– Тьфу на тебя, – расхохотался Орье. – Хорошо, что тебя не будет в склепе… Ты бы меня и мертвого смешил, блинило! Ладно, как стемнеет – сразу и пойдем. Только не верю я, что мы Двойной Корунд проглядели. Может, пока тайник тот осмотрим?

– Думаешь, король Доран его где-то спрятал? – оживился Лемур. – А что, вполне может быть. Перед тем, как вены себе вскрыть… Кстати, не по-королевски это. Нет чтобы ядом отравиться или кинжалом грудь пронзить благородно…

– У него же байдана была под одеждой, – напомнил Орье.

– А, ну да. Снимать, понятно, лень было. Король все-таки, как же кольчугу своими руками снимать? Не королевское дело, ага.

– Слушай, приятель, – резонно возразил принц. – Если уж человек на тот свет пешком собрался, какая ему разница, в кольчуге он или нет.

– Вообще-то ты прав, – признал шут. – Ну пошли, что ли. Ты помнишь хоть, как туда добраться? У меня от этих переходов голова кругом идет.

– Еще я и это помнить должен! – возмутился Орье. – У меня вон план есть, что голову-то забивать… Сейчас достану – и дело в шляпе.

– В короне, – поддакнул Лем. – Если б у меня план был, я бы тоже чего хочешь вспомнил… Или, наоборот, забыл бы все к блиновой тетушке. Смотря какой план.

Принц внимательно вглядывался в ветхие бумаги.

– Отсюда не попадем, – сообщил он. – Надо выйти из потайного хода, дойти до второго яруса, там за зеркалом потайная же лестница. По ней наверх два яруса…

– Во настроили! – восхитился шут. – Умные головы! Померли, правда, как и дураки. Смерть – она тетка справедливая, ей без разницы кого хватать, конюх ты, там, или, скажем, принц.

– Или шут, – подсказал Орье.

– Шут – любимец судьбы, – возразил Лем. – Тебе не понять. Я бы вот с тобой ни за какие коврижки не поменялся.

– А за кувшин вина? – подкусил принц.

– Отстань, змий, не искушай меня! Ну… ладно, если вино хорошее – давай!

На втором ярусе они застряли. Его высочество помнил, что дверь скрывает зеркало, вот только было их там ни много ни мало – ровно дюжина. А вот которое из них являлось потайной дверью, он, разумеется, давно забыл. Пришлось доставать бумаги и разбирать полустертые строки.

– Я уверен, что вот это. – Принц ткнул пальцем (видел бы его сейчас наставник: принцам пальцами указывать не полагается!) в одно из зеркал. – Только не помню, как его открыть. Мы и прошлый раз, кажется, долго мучились…

– Я помню прекрасно, – заявил шут и со всего размаху ударил по зеркалу кулаком. Принц охнул и втянул голову в плечи. Но зеркало, вместо того чтобы разлететься дождем звонких осколков, со скрипом отъехало в сторону.

– Что скукожился? – подмигнул шут. – Принц должен держать голову прямо. Нет, кажется, спину прямо, а голову – гордо. А ты ее как держишь?

– В руках, – буркнул раздосадованный принц. – Как призрак Ульрика Безголового.

Зеркало-дверь с тем же противным скрипом закрылось за их спинами. Пыльная винтовая лестница уходила вверх. Похоже, вниз она тоже когда-то уходила, но этот проход кем-то был давным-давно заделан. Может, пресловутые сокровища там и спрятали? – вяло подумал принц. Его не волновали больше детские тайны и приключения. Остаться в живых, сберечь жизнь отцу и Лему – вот о чем Орье думал в эти минуты.

– А вот как эта дверь открывается, не разберу, – пожаловался принц. – Бумага совсем искрошилась. Ну что бы этим древним на пергаменте свои каракули начертить!

– Думаешь, пергамент долговечнее? – с сомнением спросил шут.

– Откуда мне знать? – гордо ответил Орье. – Я принц, а не…

– …библиотекарь, – закончил за него Лем. – Да помню я, помню. Как открывать будем?

– А я почем знаю? – огрызнулся принц виновато.

Шут сдавленно охнул. Орье мгновенно оставил в покое дверь, обернулся, выхватывая кинжал. В темном углу перехода, куда не доставал свет факела Лема, смутно белела неясная фигура. Принц охнул в точности как до него Лемур. Призрак, как есть призрак! Полупрозрачные одежды его напоминали королевскую мантию, лицо только угадывалось, но Орье почувствовал исходящие от призрака тоску и смертельную усталость.

– Доран Третий, – сдавленно прошептал шут. – Видно, не хочет перстень отдавать…

Призрак плавно выплыл из угла (юноши испуганно отшатнулись) и указал на неприметный выступ у дверного косяка. Затем неторопливо прошествовал сквозь закрытую дверь.

– Похоже, он решил нам помочь, – сказал принц, дрожа от волнения.

– Лучше бы нам вернуться, – ответил шут. – Кто их знает, призраков этих. Что у них на уме, никогда не поймешь. Блин, да и у живых-то нечасто!

– Пойдем, – решил принц. – Я думаю, он хочет нам помочь. В конце концов, мы же его похоронили, не поленились. Мертвому перстень зачем?

– А может, ему компании не хватает, – возразил шут, но Орье уже решительно нажал на рычажок. Дверь с пронзительным скрипом отворилась.

– Не забыть бы смазать все петли на пути из дворца, – озабоченно сказал принц. – Из-за такой мелочи наш побег вполне может провалиться. А я чувствую, бежать придется.

Призрак ждал их в потайной комнате. Той самой, где два века назад король закончил свой жизненный путь, вскрыв себе вены. Лем ощутимо лязгал зубами от страха. Орье же, наоборот, неожиданно успокоился. В конце концов, он же принц, а принцу бояться зазорно. Тем более своего же прапрадеда. Предок все-таки – с чего бы ему желать зла ему, Орье?

Доран (а точнее, то, чем он стал) показал куда-то мимо него на пол. За века доски серьезно истлели, ковры превратились в лохмотья. Вероятно, так было и при жизни самоубийцы, вряд ли полтора века хватит, чтобы превратить любое из дворцовых помещений в развалину. Между половицами зияла широкая щель; на нее-то и показывал призрак.

– Здесь Двойной Корунд? – спросил его Орье. Доран кивнул. Шут, присев, тут же принялся взламывать тайник покойного короля.

– Есть! – завопил он так громко, что отшатнулся даже призрак. Хотя, быть может, его просто слегка сдуло сквозняком. – Вот он, Двойной Корунд!

Лемур подал перстень принцу. Тот сжал его в кулаке, глядя на Дорана.

– Спасибо тебе, дед, – тихо сказал Орье и поклонился. Призрак поклонился в ответ, неспешно прошествовал мимо него и исчез в стене.

Только теперь, при изменчивом свете факела, принц решил рассмотреть реликвию. С одной стороны камень выглядел в точности как рубин, с другой – чистой воды сапфир. И радужная полоска между ними. Принц подавил восхищенный вздох. Красивее драгоценности он не видел, а ведь рос во дворце и самоцветами его трудно было удивить.

– Жаль, Доран не рассказал нам, что эта штука может, – сказал шут, зачарованно любуясь волшебными переливами красок. – По-моему, он говорить разучился напрочь после смерти. Хотя слухи ходили, дескать, стенал и даже жалобно причитал временами. Все врут люди! Никому верить нельзя.

– Я думаю, говорить он мог, пока мы не похоронили тело, – ответил Орье. – Странно, что до сих пор не упокоился с миром. Может, как раз из-за перстня?

– Или из-за Сугудая, – мрачно добавил Лем. – Тот уже тогда был придворным магом. Не он ли западню покойному подстроил?

– И не забрал Двойной Корунд? – усомнился принц. – Не идиот же он, в самом деле.

– Перстень старик спрятал, – возразил шут.

– От мага? Сомневаюсь. Хотя, возможно, ты и прав. Может Корунд сам укрывает себя от магии. Не берусь судить. Да и неважно это уже. Меня тревожит, что замыслил Сугудай. И когда нанесет удар. Не сомневаюсь, что нанесет.

– О Беодл, – вздохнул шут. – Кто бы нам помог справиться с магом…

Молитва от неверующего в него шута изрядно позабавила старого духа Кассарадских гор. Беодл лукаво усмехнулся в седую бороду. Помочь справиться? А почему бы и нет! Поможем, малыш, не сомневайся. Где-то, помнится, болтался у меня один смешной горец…

Тубарих с виду вовсе не походил на некроманта. Каждый ребенок знает, что некроманты тощие, обтянутые кожей скелеты с запавшими глазами. Носят они черные, ну в крайнем случае серые одежды, а также кучу зловещих амулетов в форме почему-то черепа. В руке непременно черный посох. Приписывают им еще длинные волосы, седые либо опять же черные. Ах да, еще от них вроде бы мертвечиной несет. Полный вздор! Сам Тубарих был довольно упитан, с ранним животиком от хорошей еды и сидячего образа жизни и ранней же лысиной, совсем уж непонятно отчего. Ранними – это на первый взгляд: человек в двести лет может себе не только плешь и животик позволить, но и гроб деревянный. Впрочем, последний был Тубариху ну совсем уж ни к чему, по крайней мере пару-тройку ближайших столетий. Одевался некромант ярко, если не сказать кричаще, по последней придворной моде. Из амулетов у него была при себе только пивная кружка, и соответственно она распространяла запах хорошего пива, а отнюдь не мертвечины. Посох, правда, был. И как раз черный. Только не в руке, а прислонен был к креслу. Попробовал бы кто пить пиво с длинным посохом в руках! Либо пиво пролил бы, либо… либо не пролил бы – одно из двух.

Некромант отдыхал. Заклятие было наложено, еще один кусок леса стал из живого мертвым. Что не могло не радовать любого некроманта. Наступление на эльфийское королевство шло успешно. Хоть и неторопливо. Потому что такого рода заклинания отнимали слишком много магических сил, и приходилось несколько дней восстанавливаться. Все-таки заклинание десятого уровня – предел для любого Мастера. Если бы Хозяин не делился Силой, было бы еще труднее. Шаг за шагом, день за днем Тубарих убивал эльфийский лес. Чувствуя при этом себя абсолютно безнаказанным. Башня надежно защищена паутиной мощнейших заклинаний, орда немертвых неусыпно охраняет подступы к ней. Кроме простейших скелетов и зомби есть и другая нежить. Подъятые мертвые эльфы, утратившие свою нелепую лесную магию, но не растерявшие легендарной меткости. Духи-убийцы, бесплотные, но смертоносные, неуязвимые ни для оружия смертных, ни для магии Стихий. Как ни странно, но на них он как раз особо и не рассчитывал. Эльфийское оружие укладывало их на раз, возвращая в небытие. А вот жуткие болонки тьмы, квинтэссенция некромантии, напротив, уязвимы лишь для железа. Их присутствие оказалось для эльфов неприятным сюрпризом. Два штурма выдержала башня, и оба раза атакующие откатывались назад, устилая остроухими телами склоны холма. Больше не рискуют, предпочитая крепить защиту лесных границ. И совершенно напрасно, потому что инициатива у атакующего. Рано или поздно находится брешь для удара, как, например, сегодня. Некроманту нравилось играть, противопоставляя хитроумным эльфийским заклинаниям свои, не менее сложные и элегантные. Нравилось проводить отвлекающие маневры, ложные атаки, чтобы, выбрав момент, одним блестящим ударом одержать очередную победу.

Некромант улыбнулся, довольный, как сытый кот. Собственно, Хозяин приказал только отвлечь эльфов, чтобы не совались на требуемое время в дела людей. Пока он приводит в действие свой Великий План. Настолько великий, что о нем никто, кроме Хозяина, ничего не знал. Даже умнейшие и сильнейшие его слуги. Такие, как Тубарих.

Да, эльфов можно было бы просто отвлечь, но некромант увлекся этой игрой. Вдобавок он ненавидел эльфов, как может ненавидеть только некромант. Ничего личного – просто лесная магия жизни (она же магия природы, если обращать внимание на термины) глубоко враждебна его искусству. Хозяину это не понять, он не некромант.

Вдобавок немало Силы он добывал из агонии вечноживого леса. И вкладывал ее в новые и новые творения. Те же болонки тьмы, на их создание он затратил энергию, достаточную для разрушения небольшого городка. Всего на две болонки! Но эти затраты окупились. Много полезных качеств у болонок тьмы! Ночью их нельзя увидеть, пока не нападут, даже эльфийское зрение не помогает. А уж когда они начнут атаковать, смотреть поздно. Потому что быстры они, как… блин претемный, и сравнить-то не с кем!

Сколько веков, да каких веков – тысячелетий! – стояло эльфийское королевство! Сколько магов, великих, знаменитых, силились подчинить эльфов. Не смогли. Отступили. Замирились в конце концов. Потому что пока остроухие в своем лесу – никакая магия им не страшна. Огонь не тронет их деревья, любой потоп дождичком легким обернется. Землетрясение вызвать не получится, ураган стороной обойдет. Такая уж у них магия – любые чары либо не вредят, либо вовсе на пользу идут. Любые. Кроме магии смерти. Некромантии.

Потому что убивает она самую суть леса. Смерть сильнее, все живое рано или поздно умрет. Обильную жатву собирает Черная Леди, каждый год, каждый день. А он, некромант, верный слуга ее. Наступит час, и падут неведомые смертным эльфийские твердыни, падут под ноги его Госпоже. И наградит она его по заслугам. Великой Силой, небывалой властью наградит. И станет для него Хозяин – просто Сугудаем. А потом – слугой Сугудаем. Рабом.

Тубарих сделал большой глоток пива из кружки и недовольно поморщился. Мало того, что пиво леданское – настоящие помои, так еще и нагрелось. Не умеют здесь пиво варить. Вино – да, недурное, а вот пиво – настоящее темное только в Пельсиноре варить умеют. Фланское опять же неплохое, в Понакаре прекрасные пивоварни. А вот в Ледании – пивом даже назвать стыдно. Да и в Квармоле. Получше леданского, конечно, а все равно – помои.

И что интересно – святоши церковные вино сильно не одобряют. Грех пьянства, надо же! А вот к пиву вполне лояльно относятся, сами пьют и народу разрешают. Будто пивом нажраться труднее, чем вином! Странные они, слуги Творца…

Церковников он, пожалуй что, немного боялся. Вот кто с любой нечистью управится играючи! У него, конечно, нашлось бы чем ответить, а все же потрудиться пришлось бы изрядно. И вроде бы слабенькая у них магия, но для некромантов опасней, наверное, и нет. Но не придут к нему синерясники, не придут. Хозяин и здесь подсуетился. Двое самых активных – епископов! – ему служат. Чем купил, что пообещал – он, Тубарих, не знает. Но не пожадничал, точно. Всю Леданию перерыли в поисках магов да ведьм, всех повязали, только два Мастера да Гроссмейстер сбежали в Кордавиль. А всех, кого захватили, Хозяину отдали. Прежде, чем на костер вести. И Силу он из них выпил, как паук муху. Один бакалавр так его и обозвал – Паук. Ох и кричал он на дыбе! А Хозяин так ему ласково: «Пауков я люблю, поэтому не обижаюсь на тебя, неразумный. А вежеству тебя поучить надо… Хоть перед смертью». И поучил, да так, что и ему, некроманту, было чему удивиться.

Да, «Петушиный час» – так эти синерясники себя называют – грозная сила. Сколько магов было, грозных, сильных – и где они теперь? Госпожу встречают… Хозяин, понятно, помог, как же без этого. Для него ведь старались.

Только вот патриарх их недоволен. Специальный циркуляр выпустил, «О смирении и терпимости» называется. Объясняет, что маги разные бывают, и различать, дескать, надо «богомерзкое колдовство от волшбы светлой, людям в помощь Творцом данной». Опомнился владыка пресвятой! Нечего уже отличать – сколько ни было магов в Ледании, все с дымом ушли. Только он, Тубарих, и остался, да еще с десяток тех, кто Хозяину присягнул. А уж кто поклялся, тот верен останется, будь он хоть клятвопреступником в семи поколениях. Такую уж Хозяин клятву берет – лучше повеситься сразу, чем хотя бы помыслить об измене. А только он, Тубарих, тоже не прост. Его она на месте не убьет, сумеет ускользнуть, нашел-таки лазейку. Недаром он Госпоже Смерти верный слуга. Хотя лучше приберечь это на крайний случай, если в немилость у Хозяина попадет. Сейчас-то зачем? Хозяин к большой власти рвется, а от нее и нам, малым мира сего, что-нибудь да перепадет.

Некромант глотнул еще пива и откинулся в кресле. Нет, пиво – это вещь, хоть и дрянное. Эльфы, те вообще в рот не берут. В смысле – пива. Вино-то так хлещут, никто не угонится. Даже поговорка есть – «перепить эльфа». Синоним слова «бесполезно». А вот пива не пьют, хоть убей. Даже под пытками не пьют, сам проверял. Идиоты!

Изгои, темные эльфы, которых истинные почему-то голубыми кличут, и те отказываются. На все согласны, чтобы сородичам бывшим досадить, на пепелище родимом джигу сплясать, а пива не пьют. Все эльфы – ненормальные… Тубарих с отвращением допил кружку и потянулся к запотевшему кувшину. Холодное, с ледника. Такое пойдет хорошо. Эх, собутыльника бы еще к нему! Раскинуть, что ли, портал к Суммону, приятелю старому. Раньше-то рядом жили. Пока Хозяин не определил Тубариха в старую башню некроманта Азиза, давно откинувшегося, а Суммона отослал зачем-то на юг, в Двенадцатиградье. Ох и славно с ним зависали! За неспешной беседой о высоких материях, о смысле жизни. А он в чем? В бабах. И у которой из них материя выше колен, с той и договориться можно. Нет, устал сегодня, отдохнуть нужно. Тяжел труд неправедный, ох, тяжел! Завтра – может, и навестим. Если эльфы чего подлого не удумают. Да куда им, остроухим!

Отхлебнув еще пива – холодное, хорошо! – некромант лениво потянулся к мешочку с рунами. Гладкие, на ощупь приятны. Из человеческой кости резал, собственноручно. Кровью чертил, своей, между прочим, не узников запытанных. Больно-то как было, когда руку резал! Боль Тубарих ненавидел. Свою боль. А интересно, узникам так же больно, когда он их пытает? Наверное, куда больнее, там ведь не кинжалом по руке полоснуть, все куда интереснее. Фантазия у некроманта богатая, никто не возразит. Да, их боль – не чета его. Как, интересно, жертвы ее терпят? А впрочем, какой у них выбор?

Руны сами просились в руки, тыкались в пальцы, как слепые котята. В детстве у него был котенок… Год или чуть больше. Потом собака его загрызла и сожрала. Он тогда плакал… Он тогда еще умел плакать. А собаку убил. Забросал камнями, радуясь каждому удачному попаданию, каждому визгу ненавистной твари. Радуясь ее боли, ее агонии. Ликуя от ее смерти. Не тогда ли начался его путь некроманта?

Наугад вытаскивая из черного мешочка, принялся раскладывать руны. Слева направо, снизу вверх. Значками вниз, чтобы не видеть. Потом, одну за другой, начал их переворачивать. Пристально вгляделся, читая расклад.

И вот тут он насторожился. Нет, бывают и более неудачные расклады, но нечасто. И главное – ничего не понять. Молодая девица, руна «Лель» и рядом дракон, руна «Пи». Что за блин? Если бы с единорогом рядом, понятно. Единороги девиц обожают, невинных. Если такие остались. Опять же намек был бы на эльфов, где еще поблизости единорога отыщешь? Но дракон-то при чем? Об этих тварях он почти ничего не знал. Сказки, однако, говорили, что драконы девиц любят. В гастрономическом смысле, понятно.

Далее – более понятно. Герой, руна «Исх», расположен внизу. Значит, придет с юга. Ну-ну, пусть приходит. Героев здесь любят. К столу пыточному привязать… Живучи страшно, долго жилы тянуть можно. Не орут опять же, как резаные (хотя почему «как»?). Гордые, боль сносят молча. Такие Силой под завязку заряжают…

Ага, вот и маг, руна «Зод». И две рядышком, поясняющие. «Аль», ученик, начинающий, неопытный. Любое значение выбери, смысл не изменится. И противоположная ей «Кебаль», вдобавок перевернутая. Что означает – «могучий, мощный, искусный». Блиновщина какая-то, право слово! Во-первых, откуда маг в Ледании? Если кто и остался, попрятались, затаились. Во-вторых, как такое может быть – могучий или искусный ученик? Опять не вяжется. Придет он с севера, но это не факт. Руна «Зод» автоматически отменяет направление.

И грозит эта странная троица смертью ему, Тубариху. Хотя тоже не факт – руна «Мор» в применении к некроманту может читаться как перевернутая. То есть он им грозит смертью. А, а вот с этим более ясно. Подпирает все это хозяйство руна «Бо». То есть «лук». И обозначает она, конечно, лучника. Или эльфа, что вернее. Который тоже придет с юга. И эльф этот Тубариху прекрасно знаком. Разведчик из Саро, которого он сумел вычислить. Им должны будут заняться «голубые». А в общем и целом – расклад совершенно неясен. Ничего не вяжется. Может, вытащить еще руну? Обряд разрешает. Для прояснения ситуации.

Некромант осторожно вытащил из мешочка еще одну руну. И громко выругался, помянув грязно всех духов (которых тупицы зачастую считают богами и демонами), которых только смог вспомнить. Руна «Хас», последняя из рунического алфавита заморского Алькретона. Означает «ничто». Когда «Хас» выпадает, гадание прекращается. Будущее закрыто.

Как неудачно! Вот теперь думай, что бы это значило. А чтобы лучше думалось, еще глоток…

Тубарих неожиданно понял, что всерьез расстроен неудачным гаданием. Расстроен и разозлен. А это уже плохо. Некромант – не маг стихий, с чувствами у него утекает с таким трудом собранная Сила. Любовь, страх, гнев, ненависть, радость – различий нет. Чем сильнее эмоции, тем больше Силы теряешь. Нет, так не пойдет. Немедленно успокоиться, отвлечься как-нибудь. Что бы такое придумать?

Можно вот в подвал пыточный зайти. Некромантия – особая наука. Силу некроманту дает чужая смерть. И чем она мучительней, тем больше Силы он получит. Чужая боль – лакомый кусочек для адепта магии смерти.

Да, мысль хороша. Чары совсем его опустошили. Пленник всего один, много с него не возьмешь, но сколько ни есть – больше, чем ничего. Вот еще глоток – и вниз. Впрочем, куда спешить? Можно и кувшин допить, пленник подождет.

Тубарих отставил кружку и приложился к горлышку кувшина. Дернул за веревку звонка.

Слуга явился сразу же. Живой слуга, человек. Не хватало еще, чтобы зомби за пивом бегали. Тупые они, тупые и неловкие. И воняют. Зомби ведь – как же по-другому?

– Ступай в подвал, передай, чтобы пленника приготовили, – распорядился некромант.

Шустрый слуга тут же исчез. Хорошо он лакеев вышколил, ничего не скажешь. Пуще смерти его, Тубариха, боятся. Слова не скажет – вообще, не то что лишнего. И правильно. Не хватало еще, чтобы слуги с ним болтать начали. Хотя иногда бывает скучно. Захочешь поболтать с живой душой (мертвые, они не болтливы, это даже некроманту не изменить), вызовешь такого вот болвана, а у него на языке только «да, господин» и «нет, господин». Тьфу!

Появился перепуганный слуга. Явно с недоброй новостью. Раньше подобных вестников вешали на воротах. Или варили в масле.

– Господин… Пленник… того…

– Что «того», болван? Говори яснее!

– Того… Помер.

– Как – помер? Кто пытал? Говори, тварь!

– Никто. Вены на руках перегрыз.

– Так. Еще более увлекательно. Как же он до них дотянулся, интересно? И еще мне интересно, какой покойник его связывал. И надзирал за ним. Говори!

– Я… не могу знать, господин! Стражники и пыточных делов мастера… Они ж мне не скажут! Нипочем не скажут, господин!

– Ничего. Мне скажут. Быстрее даже, чем спрошу. Ладно, иди.

Некромант был в ярости. Лакомый кусочек Силы проскользнул между пальцами, ушел к Черной Леди. Сам ушел, без его, Тубариха, помощи. Ну ничего. Давай успокоимся, не так уж все страшно. Кто-то за это ответит… и займет место покойного. На столе пыток.

Некромант улыбнулся. Так или иначе, он свое получит.

Глава 8

Ларгет проснулся поздно. Жаркое солнце давно миновало зенит, хотя к горизонту еще не клонилось. Впрочем, из юрты кагана его все равно не было видно. Чувство времени подсказывало юному магу, что время ближе к обеду.

Да, блин, погуляли, подумал он, попробовав поднять голову. Голова тут же возмутилась, выразив свой протест резкой болью. Таль со стоном рухнул обратно на меховые шкуры, служившие в этих диких краях постелью. Кто упомянутые шкуры носил раньше, Ларгета в этот момент определенно не интересовало.

Вторая попытка подняться принесла определенный результат. Ларгет сел, изо всей силы упираясь руками в пол. Голова болеть не перестала и вдобавок начала еще и кружиться.

Ничего себе похмелье, подумал он. Так ведь и откинуться можно!

– Бол! – позвал он слабым голосом умирающего лебедя.

Ответом ему было молчание. Неплохой ответ, красноречивый, подумал Таль. Он, часом, не помер? Или просто не может языком ворочать?

Беспокойство за товарища подвигнуло его на подвиг. Стиснув зубы и приказав голове не болеть (голова попалась совершенно неисполнительная), он все-таки воздел себя на ноги. Бол лежал в углу, все в той же сине-белой куртке, что и накануне. Тоже понятно – а где ему взять другую, если все шмотки остались в школе.

– Бол, – позвал Ларгет снова. Друг не подавал признаков жизни.

Морщась от головной боли, он подошел к Болу. Реально оценив свои силы, Таль понял, что нагнуться не сможет никогда. Тогда он слегка пошевелил лежащее тело носком сандалии.

– Ме-э-э! – дурным козлиным голосом завизжал Бол, вскакивая на все четыре ноги.

В голове у Ларгета враз просветлело, и она отчего-то перестала даже болеть. Да не Бол это никакой, а натуральный козел! Не в смысле даже ругательства, хотя он тот еще козел, а в смысле зоологии. С рогами, копытами и вонью настоящего козла.

От изумления Ларгет сел на пятую точку, широко открыв рот. Опаньки! Белая горячка – была первая мысль. Вторая – этот козел (в смысле ругательства) в козла (в смысле зоологии) перекинулся. И эту мысль Таль отбросил, хотя и не без труда. Козел был рыжий, кудрявый с ошалелой мордой – ну точно Бол с перепою. Конечно, этот балбес известный пакостник, но назло Талю превратиться в козла… Это как-то чересчур даже для него. Как, интересно, ему это удалось? Неужели водка так странно действует на способности магов? А как же шаман местный колдует тогда?

Тут мысли Ларгета переключились на шамана. А не его ли это штучки, если задуматься и разобраться? Таль попытался задуматься. Получилось как-то не очень. Разбираться тоже не хотелось. Козел жалобно мекал, пытаясь выбраться из мешающей одежды. Ларгет в полной прострации наблюдал за его прыжками. Что там еще? Не пей, козленочком станешь? А не из водки ли было озеро в той сказке?

Ларгет почувствовал, что вот-вот рехнется. Но как раз в этот момент в юрту вошел ухмыляющийся Бол. Таль попытался сесть от изумления на пол, но обнаружил, что уже сидит.

– Скажи честно, ты козел или не козел? – спросил он.

– Ну немножко, конечно, козел, – признал Бол. – Но не настолько, как тебе показалось.

– Блин, тормоз! Я чуть с ума не сошел! Идиотская шутка!

– Да ладно, хватит втирать. Откуда он у тебя, ум-то? И шутка вовсе не идиотская. Когда идиотская – не смешно.

– Мне и так не смешно! – Ларгет потихоньку успокаивался.

– Так я не для тебя и старался. Мне-то вполне смешно. Видел бы ты свою рожу!

– Ты думаешь, я ее не видел? – спросил Таль, успокаиваясь. – Каждый день бреюсь.

– Тогда мне непонятно, как ты до сих пор от смеха не помер. Тем более когда бритва у горла. Нет, ну видел бы ты себя! Даже обидно, такой розыгрыш – и без зрителей.

– Вон тебе зритель, – кивнул Таль на козла, он уже мог оценить юмор ситуации. – Нет, ну как вы с ним все же похожи! Любой бы перепутал… А где вождь и шаман?

– В отъезде, – хихикнул Бол. – Ты все проспал, бедолага. Каган велел тебя не будить и юрту не собирать. Дескать, пусть спит, а жилище свое потом заберем. Не последнее, маленько, я, говорит, каган великий и богатый, да. Они же кочевники, сели на коней, юрты свернули, костры погасили – и уехали на фиг все.

– Сначала сели на коней, а потом свернули юрты и погасили костры? Ох, что-то знакомое! Слушай, а ты уверен, что ты не из племени?

– Это еще почему? – спросил Бол и попал.

– Ну… ты тоже сначала делаешь, а потом думаешь. Если не забываешь, конечно.

– Клевета! – возмутился его друг. – Не было такого!

– Да миллион раз, – ядовито сказал Ларгет. – Не буду напоминать, ты все равно успел уже забыть. С памятью у тебя тоже как-то не очень…

– Хоть один случай назови!

– Хоть один? – Ларгет сделал вид, что задумался. – Ну например, скажи мне, дружочек, ты спросил у этих дружелюбных ребят, в какой стороне тракт?

– Вот блин! – выругался Бол. – Забыл!

– Угу. О том и речь. Торопился свои обноски на козла примерить.

– Твоя правда. Виноват. Дурак. Исправлюсь. Поумнею.

– Да ладно, – махнул рукой Таль. – Тогда ты перестанешь быть Болом. А на фиг мне нужен какой-то мудрый скучный книжник? Нет уж, оставайся собой. Я себя так умнее чувствую. Тебя, кстати, как, похмелье не мучает?

– У меня не бывает похмелья, – гордо ответил тот. – Повезло мне с организмом. А тебя что, колбасит? Башка небось раскалывается? Шаман, тот просто руками разводил, первый раз, говорит, маленько, вижу, чтоб молодой кумак столько выпить мог. А еще, мол, говорят, что молодежь наша ни на что не способна! Врут, маленько, на все она способна, если столько выжрать может, да. Восхищался тобой то есть.

– А что такое «кумак»? – подозрительно осведомился Таль.

– Не знаю. Наверное, что-то среднее между полным идиотом и худым идиотом. Нет, а если серьезно – голова сильно болит? Если да, я могу заткнуться, только скажи.

– Да нет. – Таль ехидно хихикнул. – Как козла твоего увидел, сразу прошла.

– Тогда челюсть подбери, она у тебя никак на место не встанет, и пошли. Пойдем искать этот неуловимый тракт. Лук не забудь только захватить. Взял уже? Тогда стрелы прихвати на всякий случай. Вдруг без них стрелять станешь хуже…

– Не балаболь, – сказал Таль, пристегивая колчан к плечевому ремню. – Пожрать нам хароги оставили? Или сами все потребили?

– Оставили, конечно. Даже водки оставили два кувшина. Не хочешь?

При упоминании о водке, Ларгет слегка позеленел. Нет, пьянству – бой. В жизни он больше к этой дряни не прикоснется!

– Где, говоришь, они припасы оставили? – осведомился он.

– Вон, – показал пальцем Бол.

Нет, похоже, он явно задался целью свести Таля с ума. Два здоровенных тюка, которые не каждая лошадь поднимет (хотя зачем, интересно, лошади тюки ворочать?) – это и есть оставленные им припасы?! Похоже, кочевники здорово переоценили мускульную силу молодых «батыров». Щедрый народ, ничего не скажешь. Или все равно выбрасывать собирались?

– Слушай, Бол, ты ведь сильный, да? – поинтересовался Ларгет.

– Не буду подставляться, – заявил Бол. – Если я скажу «да», ты предложишь мне нести оба тюка. А если «нет», слабаком дразнить будешь. Давай распотрошим и возьмем, сколько унести сможем. Ну и водку, конечно.

– Водку не буду, – объявил Таль. – Считай, что я зашился.

– Как? – не понял Бол.

– Суровой ниткой, – пояснил Ларгет. – Не пью больше, понял?

– Понял, понял. Ох, какие мы нежные! Все равно возьмем. Сам подумай, кочевников в этой степи – просто толпы. Иные даже людей жрут. А водкой угостишь, небось подобрее станут. И продать можно, если что. За пузырь гардарикской знаешь сколько дают?

– За какой пузырь? – не понял Ларгет.

– За мыльный. Пузырем на гардарикском наречии называется емкость, в которой хранят водку. Понял, неуч? Книги надо читать, а не водку трескать с разными подозрительными шаманами. Они тебя плохому научат…

При слове «водка» Ларгет снова позеленел и судорожно сглотнул.

– Да что с тобой такое? – удивился Бол. – Цвет меняешь, словно хамелеон какой.

– Не произноси при мне слово «водка», – попросил Таль.

– Водка? Слово не произносить? А саму водку пить можно? Думаешь, водка у них несвежая? Можно вместо водки молока выпить…

С каждым произнесенным словом Таль все более напоминал несвежего живого покойника. Кажется, их еще зомбями называли иные некроманты.

– Слушай, я хочу сделать тебе подарок, – сообщил он.

– Какой? – моментально заинтересовался Бол.

– Если ты вот прямо сейчас заткнешься, я тебя все-таки не убью.

После минутного колебания, Бол решил все же принять подарок. Припасы они перебрали в полном молчании, попутно немного перекусив. Бол приналег на баранину, а Таль довольствовался сыром и лепешками, запив все это козьим молоком. Из оружия им, к сожалению, больше ничего не оставили. Видимо, вещи из металла в степи слишком ценились, чтобы одаривать ими случайных гостей. Два лука – только на них маги-недоучки и могли рассчитывать (хотя на счетах это делать не в пример удобнее).

Зато им досталось по новенькому плащу из козьей шерсти. Солнце жарило изрядно, но Таль уже знал, что ночи здесь куда холоднее, чем на юге Квармола.

– Надо было чашу попросить, – запоздало вспомнил он. – Пусть даже глиняную. Хоть воду могли бы сделать. Ну ладно, придумаем что-нибудь.

– Может, козла запряжем? – предложил Бол, глядя на ворох оставшихся вещей. – Жалко ведь, сколько добра пропадает…

– Тогда уж двух козлов, – предложил Таль.

– Так у нас же нет второго, – удивился Бол, оглядываясь по сторонам.

– Как «нет»? – изумился Ларгет. – А ты?

– Водка! – ответил на «козла» Бол, с мстительным удовольствием наблюдая, как лицо Ларгета снова меняет цвет. – Нет, ну классной же маскировкой ты обзавелся! Под цвет травы, никто тебя и не заметит.

Когда они отмахали миль десять, Таль почувствовал, что больше идти не в силах.

– Привал, – объявил он. – Надо передохнуть. Иначе я просто тихо скончаюсь ярдах в десяти отсюда. И тебе придется тащить мой холодный неподвижный труп до самой школы. А я при такой жаре еще и разлагаться начну…

– Нет уж, давай без крайностей, – предложил Бол. – Ярдов через сто я и сам копыта отброшу. А потом придут местные людоеды… И я как-то сомневаюсь, что они потащат нас обоих в школу. А ты, кстати, перестань ныть. Вон какая жизнь интересная стала! Глядишь, книгу потом напишешь, типа мемуаров. И назовешь ее… ну хотя бы «Как закалялся Таль». Красиво звучит, правда?

Костер разводить не стали. Охотиться тоже – еды хватало. Без особого аппетита перекусили, вяло пикируясь между собой. Ларгет почувствовал, что глаза у него отчего-то слипаются, а веки стали явно тяжелее всех прочих частей тела…

Когда чей-то сапог опустился на его руку, Таль мигом проснулся. Собственно, любой бы на его месте проснулся. В сапоге ведь была также и довольно тяжелая нога…

– Осторожней, блин! – попросил вежливо Ларгет, открывая глаза. Изменило это не многое. Стояла ночь, даже звезд не было, небо все в тучах. Темень, хоть глаз выколи. Но к таким крайностям Таль решил пока не прибегать.

Раздалась довольно-таки виртуозная ругань. На непонятном языке, но азарт и интонации, с которыми незнакомец произносил свой монолог, не оставляли сомнений – ругается, блин.

– Эй, тело, а ты на всеобщем можешь? – поинтересовался Бол. Похоже, ругань его разбудила. В этом Таль тоже не видел ничего сверхъестественного. Такие выражения и мертвого бы разбудили… и заставили закопаться поглубже в уютную могилку.

– На всеобщем это не звучит, – ответил незнакомец с достоинством. – А за «тело» и вообще в репу можно. Больно уж двусмысленно сказано, в натуре. Реальные пацаны так не глаголют. О рыночных отношениях слышал? За базар ответишь!

А акцент у него был довольно забавен, гласные он как бы смягчал, а иные согласные в его устах вообще вели себя странно, если не сказать нагло.

Послышалось чирканье огнива, в темноте сверкнули искры. Ларгет, ухмыльнувшись, произнес заклинание света. Над его головой тут же завис небольшой ярко светящийся шарик. Незнакомец от неожиданности уронил огниво, которое не замедлило стукнуть его по ноге. Ночь услышала еще порцию отборных ругательств, на этот раз, для разнообразия, на всеобщем языке. Бол беззвучно зашевелил губами, стараясь запомнить. А Таль тем временем имел великолепную возможность в неярком свете магического огонька рассмотреть их неожиданного гостя, который в бескрайней леданской степи и то нашел, обо что споткнуться. Об него, Таля, между прочим.

– Прошу прощения, – сказал Ларгет. – Был не прав, согласен.

– Ладно, базара нет, замяли. Гой еси, добры молодцы!

– Добрый вечер, – поздоровался вежливый Таль.

– Какой, на фиг, вечер? – удивился незнакомец. – Ночь же давно!

– Словами «доброй ночи», как правило, прощаются, – пояснил Ларгет.

– Да, ты прав, в натуре, – согласился пришелец. – Ладно, давайте знакомиться. Я – Боресвет из Голуни. По специальности – воин. Профессиональные навыки – владение мечом, топором, луком, чесноком. Мастерски владею булавой. Прошел курсы охранника и вышибалы, на что имею соответствующую ксиву. Продвинутый пользователь конной езды. Знание языков – децил имеется. Знаю много, но не помню, как называются.

– Мы – маги… – начал Таль, его тут же перебил Бол:

– А Голунь – это где?

– На Руси, – пояснил воин. – В соседних странах нас обзывают Русколань, бакланы тупые! Не могут выговорить «Русь Голуньская». На такие наезды мы в ответ периодически разборки устраиваем, и нас вдобавок еще агрессорами обзывают. А это повод к новой войне…

– Про Русколань я тоже не слышал, – сознался Бол.

– У вас ее Гардарики называют, – пояснил воин. – Нет, звучит, в натуре, красиво и непонятно, но ведь язык узлом завяжется, пока произнесешь. Тоже можно в репу за такое… Ладно, вы сами-то кто да откуда? На вид пацаны просто, но ведь волхвы… А хорошему волхву реальным пацаном прикинуться – как два пальца… ну три, в крайнем случае. Вам, может, вообще лет по триста.

– Нет, мы еще ученики. Один не шибко умный маг что-то напутал с заклинанием, – объяснил Бол. – Вот нас сюда и зашвырнуло. Я – Бол, а вон тот странный тип с лицом зеленоватого цвета, так и вообще Ларгет. Оба мы из Квармола. Про Гардарики я немного слышал. Вроде у вас там все время холодно и белые медведи по улицам ходят…

– Почему холодно? Тепло у нас, в натуре. Зимой, конечно, иная птица на лету замерзает, но ведь не каждая. Медведи по улицам не ходят. Ты че, в натуре? Чтоб халявное мясо по улицам шлялось? Не знаешь ты наших братанов. Да и не белые они, медведи эти. У нас чисто две вещи белыми бывают – снег и горячка.

– А ты из Гардарики сюда как попал? Она ведь Творец знает где…

– Нанялся я чисто к одному купцу охранником, – начал рассказывать Боресвет. – Садком его звали. У вас о нем тоже слышали, только имя, в натуре, все время перевирают. То Садиком обзовут, то вообще де Садом за что-то… Ну ладно, базар не о том. В общем, набрал Садок товаров на три ладьи да поплыл по синему морю…

– Это по какому? – уточнил любопытный Бол.

– Сказано же тебе – по синему, – ответил воин недовольно. – Мы, голунцы, любое море синим зовем. Исстари так повелось…

– А почему? – не отставал Бол.

– Потому что оно, в натуре, синее, – пожал плечами Боресвет.

На это возразить было абсолютно нечего, и Бол на время заткнулся.

– Приплыли мы в Квармол, – продолжил воин. – Прямо в гарный порт…

– В порт Гарн, – поправил его юный географ.

– А я как сказал? – удивился Боресвет. – Товары продали, ну, братва вся обратно подалась. А я остался. Мир посмотреть захотелось. Вот и хожу, смотрю… Степь эта, правда, уже достала. Несколько месяцев уже по ней брожу, все выйти не могу. Она же плоская, никаких ориентиров. Кочевники меня один раз за задницу взяли…

– А, так это ты их водку делать научил? – догадался Таль.

– Я. Вы с ними что, встречались, в натуре?

– Ага. Бедолаги все пытались найти в степи соленый огурчик.

– Ума нет – считай кочевник. Реальные они пацаны, но туповаты децил.

– А ты в каких странах побывать успел? – поинтересовался Бол.

– В Пельсиноре был. Прикольная такая страна, водки у них вообще нет, вино дрянь. Зато пиво – умеют, прямо скажем, там его варить. Еще бы пить научились. С пяти кружек – под стол. Лохи позорные! Жители – вообще все сплошь сумасшедшие. Жрут одну овсянку, как кони, и морды у всех на лошадиные смахивают. И наречие их местное… Смешно сказать, стекло глазом называют, дверь – дурой. Хрен – волосами… нет, вроде все-таки волосы. Войну – варом…

– А мир? – встрял любопытный Бол.

– А как мир, и сказать стыдно, – ответил воин. – Дикари!

Таль развязал мешок, доставая кое-какие припасы. Гостя ведь надо накормить, напоить и спать уложить. Рука его коснулась «пузыря» – так их, кажется, называют в их Русколани. К его удивлению, мысль об этом страшном пойле не вызывала уже содрогания.

– Водку будешь? – спросил он и тут же понял, что вопрос неуместен.

– У вас водка есть? – обрадовался воин. – Что же ты молчал, братан! Сообразим на троих, блин! Доставай посуду. Стаканы есть?

– Стаканов нет, – сознался Таль.

– Из горла? – с сомнением сказал голунин (или же голунец? Ларгет не знал, как правильнее). – Не уровень, братаны. Мы же не бомжи какие, в натуре. Реальным пацанам это негоже. Кубок у меня один, так что квасить будем по очереди. По глотку.

Он достал из изрядно потертого мешка изящный золотой кубок, выглядевший в огромных лапищах небольшой чаркой. Ларгет, в свою очередь, извлек запечатанную емкость.

– Разливай, – скомандовал Боресвет.

Таль послушно разлил немного водки на землю.

– Куда, блин? В чару лей, в натуре!

Ларгет аккуратно налил в чару и протянул голунцу (или таки голунянину?).

– Сердце рвет в груди, – продекламировал тот. – Согревает тело. Чару нацеди, надо пить умело. Ну авось не последняя…

Он отхлебнул, крякнул, вытер усы рукавом кольчуги.

Поэтичные люди в этой Гардарики живут, подумал Таль, принимая кубок. Сразу видно – высокой культуры страна. Надо будет съездить как-нибудь.

– Поднимая чашу, пью за счастье наше. – С этими словами Таль сделал небольшой глоток. Тут же закусил куском соленого сыра. Вроде пошло хорошо.

– Лепо баешь, – восхитился воин. – Рифмуешь нехило! Глагол добро есть!

– А, блин! – срифмовал Бол и допил кубок.

Таль, по ходу дела ставший кравчим, снова наполнил кубок. Пузырь кончился. Боресвет взял чару в руку и задумался.

– Так же как солнце, играя лучами, чару подняв, я богов величаю, – придумал он, сделал большой глоток и закусил куском, кажется, копченой конины. Ухмыльнулся и передал кубок Талю. Тот, в свою очередь, помедлил, сочиняя ответ.

– Лучше водки хряпнуть, чем лежать и зябнуть, – выдал наконец он.

– Это да, – подтвердил воин. – Дело баешь, волхв, в натуре. Что лучше, то лучше.

– А, блин! – Бол допил второй кубок.

Ларгет достал последний пузырь. Небрежно плеснул в кубок водки. Ловко подцепил кусок холодной баранины и отправил в рот.

– С ветром холодным уходит тоска, с чашей налитой не дрогнет рука, – сообщил Боресвет, отхлебывая из кубка. Передал его Ларгету, слегка расплескав.

Тот задумался надолго. Ничего путного в голову не приходило.

– Блин, давай, в натуре, быстрее, водка греется.

– Сердце забилось быстрее испуганной лани, чашу рука никогда поднимать не устанет, – выдал наконец Ларгет. При слове «лани» сердце действительно забилось сильнее и какое-то неясное предчувствие обожгло душу. Таль отхлебнул из чаши. Действительно, нагрелась. Вон как плохо пошла…

– Средне, – определил воин. – Размер хромает.

– А, б… бе-э… – У Бола, видно, теплая водка теплых эмоций тоже не вызвала.

– Не вздумай, в натуре, разлить! – испугался голунец. – Дай сюда! Ну-ка…

Он поднапрягся, выдумывая новый тост.

– Летнее утро прохладою веет, полная чаша да не опустеет, – с чувством произнес он, не без подозрения глядя на кубок. Видно, сам себе не верил.

– Чаша на солнце блестит серебром, пей из нее, наслаждайся вином, – в ответ срифмовал Таль, и тоже не без чувства. Глотнув, он почувствовал, что изрядно пьян. Тут же съел несколько кусков баранины, сыра, положив их на лепешку.

– У нас тут вроде водка, – с сомнением сказал воин. – Но все равно нехило сказано.

– Я не буду, – заявил Бол заплетающимся языком. – Мне… уже… вот!

– Какой же ты лыцарь, ежели голой какой ежака убить не можешь, – хмыкнул Боресвет.

– А я… ик! Не лыцарь! – сообщил Бол. Его, похоже, уже основательно развезло. – Я – ик! Маг то есть… ик! Волхв… ик!

– То-то и оно, что волхвик, – согласился воин. – Настоящий матерый волхв такой вот кувшинчик, в натуре, за один глоток. Реальные пацаны, блин! Вот это, я понимаю, магия. В натуре, так больше никто не умеет. Что, братан, еще по разу вмажем?

– Вмажем, – обреченно согласился Ларгет. Сказать по правде, мазать ему больше ничего не хотелось, тем более по какому-то там разу, но раз волхвам без этого никак…

– Жизнь моя пошла ко дну, – продекламировал Боресвет. – Вот такая пакость… Мне бы девушку к вину – неплохая закусь… Это не я придумал, – сознался он. – В голову одна пурга лезет. Оборотень один сочинил. Талантливый, блин! Ох и надрались мы с ним тогда…

– Настоящий оборотень? – не поверил Таль, вертя в руке кубок.

– Самый что ни на есть. Встретились с ним в горах, подрались… Здоровый, плесень. И драться мастак. Мне фингал поставил, я ему в ответ тоже приложил нехило. А потом выпили вместе, вроде даже и подружились. Водка она людей, в натуре, сближает…

– С оборотнями, – закончил за него Таль.

– Да со всеми, – пожал плечами воин и, сделав глоток, вернул кубок Ларгету. – Давай, братан. Твоя очередь. Ну-ка выдай, дабы сердце возвеселилось!

– Сердце печали свои позабудет, пусть не последнею чарочка будет. – Таль с усилием допил кубок и вернул его воину. – Хороший тост, да? Жаль только, водка гик…

– Да, сколько водки не бери, все равно мало, – печально согласился Боресвет. – Тогда что, спать завалимся? Драться не с кем, девок нет…

– Можно и спать, – согласился Ларгет. – Бол уже дрыхнет. Он меня, редиска, сегодня здорово разыграл. Может, привязать его в ответ к чему-нибудь? Только тут же ни дерева, ни чего-нибудь действительно массивного.

– К тюку привяжи, – посоветовал голунец.

– Так и сделаю, все равно больше не к чему.

Ларгет сделал свое черное дело и улегся спать. Сон, только что нагло к нему пристававший, тут же куда-то исчез. Стоило закрыть глаза, как под веками начинали кружить черные пятна, вызывая непреодолимую тошноту. Таль крепился довольно долго, потом положил одну руку на голову, а другую на живот. Неприятные ощущения ослабли, а потом и вовсе исчезли. Улетевший было сон моментально вернулся и не покидал его до утра.

Утро началось с грохота, воплей и проклятий. Бол, жаворонок, проснулся первым и попробовал подняться. Коварная ловушка тут же напомнила о себе, и прохладный утренний воздух огласили нецензурные магические проклятия. Одно-единственное слово не являлось матерным в этом потоке красноречия. Таль знал его очень хорошо. Ничего удивительного – каждый хорошо знает свое имя…

– По-моему, пе́репил, – простонал воин, ощупывая голову.

– По-моему, пе́репил – это птица, – заявил Бол.

– Нет, пе́репил – это состояние души, – не согласился Боресвет. – А птицу зовут страус.

Завтрак был короток. Воин был угрюм, Бол – обижен и недружелюбен. Ларгет же, напротив, чувствовал себя свежим и отдохнувшим. Никакой похмельной слабости, никакой головной боли! Смутно он помнил, что вчера придумал какое-то антиалкогольное заклинание, которое, похоже, сработало, но сомневался, что когда-либо сможет его повторить. А жаль, учитывая, сколько маги пьют, вполне можно было бы попасть под графу «особые заслуги перед магией». Если уж не в Мастера, то хоть в подмастерье, быть может, перевели бы.

Долгое время шли молча. Воин часто оглядывался и без причины теребил рукоять меча.

– Нам что-то угрожает? – поинтересовался Ларгет.

– Не знаю, – мрачно ответил тот. – Предчувствия у меня стремные. Будто чисто гопники какие нас пасут. В общем, не грузись – как будет, так и будет.

Таль, подумав, достал из кожаного чехла карамультук и наложил на него тетиву. У него предчувствий никаких не было, но мало ли что. Хотя, скорее всего, просто Боресвета мучает похмелье. С которого и не то покажется.

Бол, так вообще никак не отреагировал. Похоже, на этот раз его самого доставало похмелье. Вот что значит водку пить без соленого огурчика…

Небо было покрыто облаками, солнце время от времени пробивалось через них, слепя глаза. Высоко над головой парил гриф, в траве весело стрекотали кузнечики.

– Дождя, наверно, не будет, – сказал Ларгет. – Кузнечики перед дождем замолкают. Да и птицы прячутся, верная примета. Если б лягушки квакали, тогда, наоборот, к дождю…

– Да? А стервятник к чему примета?

– К стервам? – неуверенно предположил Таль.

– Угадал, – ответил Боресвет. – Только у нас «стерва» падаль означает. В натуре, добычу чует. Вон и еще один появился, чисто на обед слетелись.

– И что, они никогда не ошибаются?

– Если б я так бабки чуял, как они кровь, в натуре, королем бы сейчас ходил.

– Да ладно, сам погляди. Степь до горизонта чиста, у меня зрение не хуже, чем у твоего грифа хваленого. Тут же как на ладони, все видно, на то и степь. Всадник над травой возвышается, а пешком тут только мы, дураки, и ходим…

– Да я, в натуре, не трушу, – начал было воин, но тут ярдах в пятидесяти от них из травы с пронзительными воплями появились всадники. Похоже, они как-то смогли положить лошадей, потому их и не было видно. О таком боевом приеме Таль не слышал. Низкорослые, плосколицые, на приземистых лошадках, они тем не менее выглядели серьезными противниками. Кожаные доспехи совершенно не стесняли движений всадников. С похвальной целеустремленностью они скакали на опешившую троицу, решив, очевидно, не тратить время на переговоры. А может, просто и не слышали о таковых.

– Ну вот, дождались. – Воин одним движением вытащил меч из ножен, перебросил из-за спины щит. – Ну братия, умоем ворогов наших красным вином! Слава!

Он бросился вперед, размахивая мечом. Всадники готовили сети и арканы. Ларгет сделал первый выстрел, тут же потянул следующую стрелу. Один всадник рухнул с коня, убит или ранен, невозможно определить. Следующая стрела цель не нашла, кочевник ловко припал к шее коня, избежав смерти. Бол выстрелил тоже, промах. Боресвет выдернул из седел двух всадников, теперь ожесточенно с ними рубился. Остальные налетали на лучников, Таль отчетливо видел их искаженные яростью лица, разинутые в злобном оскале рты. Он выстрелил, стрела ударила в грудь одному из всадников и застряла в коже доспеха. Таль проклял костяные наконечники на своих стрелах. Будь они из железа, враг бы уже лежал на земле со стрелой в груди. Бол сделал второй выстрел, тетива на его луке лопнула. Разумеется, этот остолоп не удосужился ее снять хотя бы на ночь.

– Слава! Бей волков позорных! – Рев Боресвета перекрыл на миг звуки боя. В следующую секунду топот десятков копыт заглушил его голос, до Таля донеслось только «мать» и «в натуре». То ли воин имел в виду «мать-Голунь», то ли какую другую мать, выяснять времени не было.

Ларгет выстрелил снова и с каким-то злым азартом увидел, как кочевник кувыркнулся с коня. Стрела поразила его в лицо.

Боресвет, уже на коне, дрался с очередным противником. Таль видел это только краем глаза, враги были уже рядом. Враги были уже рядом, раскручивая над головой арканы. Ларгет выстрелил еще раз, целясь в горло. С такого расстояния он просто не мог промахнуться. Свистнула стрела, всадник схватился за шею, кровь плеснула на кожаные доспехи. Захрипев, кочевник рухнул на землю. Таля передернуло, руки вдруг ослабели. Он никого еще не убивал, не видел смерть так близко. Он ощутил сильный позыв к рвоте, но усилием воли сдержался. Рука сама собой нащупала новую стрелу, и тут же на плечи ему опустился аркан. Рядом вскрикнул Бол. Лук вывалился из рук Ларгета, а сам он рухнул на землю. Всадник с гиканьем пустил коня прочь, но в тот же миг веревка лопнула под ударом клинка. Боресвет успел на выручку, следующим ударом свалив самого пленителя.

Таль поднялся на ноги, пытаясь освободиться от веревки. Это ему удалось, но он оказался безоружным среди нескольких десятков врагов. Большинство, правда, метались вокруг Боресвета, стараясь уже не пленить, а убить воина. Сверкали сабли, лязг железа и дикие вопли кочевников оглушали.

Двое всадников, заметив Ларгета, устремились к нему. Таль, опомнившись, выставил вперед правую руку и выкрикнул заклинание. Магическая стрела ударила ближайшего кочевника в лицо, полыхнув, как второе солнце. С воплем тот слетел с коня и покатился по земле. Второй осадил скакуна, заколебался. Таль вторично бросил заклинание, кляня себя за то, что сегодня отказался от обязательной утренней медитации. Да и вчера тоже… Энергии оставалось совсем мало, а сейчас она была нужна как никогда.

Кочевник поднял коня на дыбы, и вторая магическая стрела опалила брюхо лошади. Экономя энергию, Ларгет вложил в чары совсем немного Силы. С паническим ржанием конь взбрыкнул, вышвырнув из седла наездника, и унесся прочь. Таль, выхватывая свой практически бесполезный нож, бросился к оглушенному кочевнику. Тот неподвижно лежал на траве, Ларгет занес над ним нож и неожиданно понял, что не может вот так, спокойно, перерезать человеку горло. Даже если тот был кочевником и от него несло, как из выгребной ямы. Таль подхватил валявшуюся на земле саблю, лука поверженный не имел. Невдалеке он увидел коня кочевника, убитого (можно даже не сомневаться) магической стрелой, и метнулся к нему. Около трупа его вывернуло, вынести запах горелой человечины было выше его сил. Хорошо, что тело лежало лицом вниз, не видно страшных ожогов, нанесенных его, Ларгета, магией. Иначе ему стало бы совсем худо.

Конь, против ожидания, подпустил Таля к себе и позволил на себя забраться. С лошадьми ученик мага всегда ладил прекрасно, но животные они довольно пугливые и недоверчивые.

Врагам между тем удалось выбить из седла (возможно, даже ранить) могучего богатыря из Голуни, и ему теперь не давали подняться на ноги, сбивая пиками на землю. Воин, припав на одно колено, отчаянно отбивался. На глазах Ларгета взвившаяся в воздух арканная петля бессильно упала на окровавленную траву, рассеченная острым клинком.

– За Голунь! Слава! – Богатырь рывком поднялся на ноги, увернувшись сразу от двух пик.

Таль быстро огляделся, отыскивая взглядом Бола. Увидеть товарища не удалось, и Таль, размахивая легкой сабелькой, бросился на выручку воину. Один из противников, обернувшись на стук копыт, поскакал ему наперерез, выставив пику. Они сошлись на полном скаку, Ларгет попытался поднырнуть под копье, разорвать дистанцию, чтобы противник не мог достать его своим оружием. Получилась только половина задуманного, от удара он сумел увернуться, но при этом не усидел на коне. Проскочивший мимо кочевник тут же развернул скакуна, стремясь добить оглушенного падением юношу. И получил прямо в грудь магическую стрелу. Полыхнул огонь, прожигая кожу доспеха, дико завопил кочевник. Стрела обожгла его не сильно, но всадник был настолько ошеломлен огнем и болью, что на время забыл о Ларгете. Конь под кочевником взвился на дыбы, тот выронил пику, вцепившись что есть силы в уздечку одной рукой, а другой хлопая по тлеющей коже доспехов. Таль вскочил на ноги, охнув от боли в многострадальной ноге, и с быстротой хромой молнии метнулся к врагу.

Тот мгновенно выхватил саблю, оставив в покое испорченные доспехи. Таль на бегу расстегнул плащ, взяв его в левую руку. Мастер Коэто как-то показывал, как можно и плащ превратить в грозное оружие, и Ларгет надеялся, что успел запомнить некоторые приемы. Всадник привстал в стременах, обрушивая на юношу мощный удар. Тот успешно парировал, но сила удара была такова, что устоять на ногах он не сумел. Всадник послал коня вперед, желая затоптать упавшего, но Ларгет уже откатился влево, из неудобного положения нанеся удар по ноге скакуна. Лезвие клинка еле задело коня, слегка поцарапав, но от неожиданной боли животное попыталось встать на дыбы, и кочевник затратил пару драгоценных секунд на то, чтобы подчинить животное своей воле. Таль успел вскочить на ноги и бросить быстрый взгляд по сторонам. Ему удалось углядеть Бола – туго спеленатый веревками, он лежал на спине лошади, придерживаемый одним из кочевников. У воина дела тоже обстояли неважно, врагам удалось набросить на него аркан. Боресвет, обладавший, по-видимому, недюжинной силой, рванул за веревку, опрокинув арканщика вместе с конем. Но освободиться ему не давали, двое кочевников уже готовились набросить на воина сеть…

Больше времени не оставалось, враг был уже рядом. Ларгет взмахнул плащом, уходя от удара в сторону. Сабля кочевника оставила в ткани изрядную прореху, сабля юноши ответным ударом распорола противнику бедро.

Вопль кочевника привлек внимание остальных. Еще двое развернули коней, спеша ему на помощь, остальные сгрудились вокруг Боресвета. Таль успел заметить, что воин основательно упакован в сеть, хотя меча еще не потерял и взмахами острой стали пытался разрубить опутавшие его веревки. Удар копья швырнул его на землю, и богатырь исчез под навалившимися на него противниками.

Таль метнулся к ближайшей лошади, но та, напуганная шумом битвы и запахом крови, не подпустила его. Ларгет после секундного колебания оставил ее в покое и повернулся лицом к атакующим. Встав в стойку «Белый вепрь», он ждал их приближения.

Один из нападавших приближался справа, другой – слева. Классический маневр «тиски», и Таль ничего не мог ему противопоставить, в степи не было ни единого дерева. Хорошо еще, раненный Ларгетом противник спешился, зажимая рану рукой и вполголоса ругаясь. Кровь обильно залила его грязную одежду, вызвав у Таля легкий приступ тошноты.

– А-у-ю! – или что-то вроде того завопили кочевники, давая шпоры коням.

Ларгет опять закрутил в воздухе плащ, уходя, как предписывали правила, с линии атаки. Всадник справа взмахнул плетью, сильный удар вырвал плащ из рук Таля. Тот успел отскочить, второй противник, пытавшийся сбить его конем, проскочил мимо. Но от нового удара плети увернуться он уже не успел. Взвизгнул рассекаемый воздух, охнул ему в ответ Ларгет; сабля вылетела из его руки под ноги коню. Таль вытянул руку – бесполезно. Его запас энергии, не пополнявшийся уже два дня, был исчерпан. Снова свистнула плеть, сбивая его с ног. Кровавая полоса пересекла его щеку, Таль попытался подняться, но сверху на него обрушился кочевник. Некоторое время они боролись на равных, Таль был довольно силен и ловок для своих девятнадцати лет. Потом противник хитрым приемом уложил его на живот, припечатав лицом к земле и заломив руку за спину. Ларгет взвыл от боли, вторая рука тоже оказалась за спиной, в позвоночник жестко уперлось колено. Веревка туго затянулась вокруг запястий, затем противник крепко связал еще и лодыжки. Давление на спину ослабло.

– Попался, шакал! – с торжеством провизжал кочевник. Ларгет ощутил чувствительный пинок под ребра. Тело с готовностью откликнулось болью. – У-у, тварь паршивый! Сколько крови нам стоил, волк тряпочный!

Степняк пинком перевернул Таля на спину.

– Красавчик, блин! Вот используем тебя сейчас, как девку…

Новый пинок пришелся по бедру. Похоже, кочевник метил по почкам, но промахнулся.

– Оставь его, Снур, – то ли попросил, то ли приказал второй степняк. – Хорошо он дрался, сильный воин. Молодой, а сила внутренняя есть. Таких не позорить, таких в племя брать нужно. Только вождь не позволит…

– Правильно не позволит, – одобрил Снур. – Если чужаков в племя брать, то и племя чужое станет. Чистота крови, как наш шаман говорит. А он знает, что говорит, шаман как-никак. Потому и молчит все время. Умный, значит.

– Умный, – согласился его напарник. – А только все равно жаль храбрецов. Тот, в кольчуге, восьмерых порешил, этот тоже неплохо держался, хоть и молодой. Таким сыном любой бы гордился. Третий, правда, слабак, но ведь не трус, а?

– Не трус, – согласился Снур, меланхолично пиная Ларгета.

– Нет, храбрость надо чтить, – продолжал второй, пока безымянный кочевник. – Так что не будем их мучить. Продадим Амаху, хорошую цену даст. Сам потом ассисяйкам втридорога впарит. «Ассисяй» рабы всегда нужны.

– Самим бы съездить, продать, – уныло заметил Снур.

– Ну и езжай, кто тебя держит? Только не пеняй потом, если сам ошейник получишь. Жадным удачи не будет…

– Э, да кто жадный, я, что ли? Пусть Амах подавится своим серебром!

«Серебром? – изумился Ларгет. – Неужели я так дешево стою?»

– Ладно, бери его, и поехали. Что время терять?

Кочевник спешился и одним движением забросил связанное тело на круп коня. Зубы Ларгета громко лязгнули, но сам он не издал ни звука.

– Стойкий пацан, – одобрительно засмеялся кочевник.

– Ну поехали.

Да, подумал Ларгет. Похоже, мы крепко попали. Вот тебе и приключения на задницу!

Глава 9

«Городок назывался Тельон. Был он не большим и не малым, имел свой герб и… да, собственно, ничего он больше не имел. Несмотря на то что располагался отнюдь недалеко от столицы (сто миль для бешеной собаки не крюк), Тельон был обычным провинциальным городком. Несколько харчевен, кабаков и постоялых дворов, где местные (а также приезжие, если вдруг среди них попадутся достаточно тупые, чтобы посетить эту дыру) могли расслабиться, а также спокойно выпить и закусить.

Из достопримечательностей сохранилась в центре города башня Абурела Великого, некогда избравшего отчего-то это местечко своей резиденцией. Маг-Гроссмейстер, он был по сию пору гордостью всей Ледании, несмотря на пресловутую «охоту на ведьм», объявленную «Петушиным часом». У приезжих это произведение зодчества неизменно вызывало острейший интерес. В самом деле, необычное, нереально красивое здание, нездешней яркой птицей выделявшееся среди окрестных домов-ворон, притягивало свежий взгляд, как магнит. Построил его Шако Лемур, зодчий великий и всемирно известный. Именно он строил королевский дворец в Беларе, столице Ледании, ратушу в Бельгарде и вообще много чего прочего. Да, главный собор в Беларе тоже он строил, но это и так всем известно.

Рядом с башней находился вход в цитадель, своего рода внутреннюю крепость. Зачем она была нужна – не совсем ясно. За свою почти тысячелетнюю историю Тельон ни разу не подвергался осаде, да и о какой осаде может идти речь, когда и крепостных стен он вовсе не имел?

Кроме упомянутой башни и отсутствия крепостных стен из достопримечательностей имелся еще знаменитый фонтан с романтическим названием «Писающий пес». Посмотреть на него обязательно приезжали все считавшие себя знатоками искусств (а таких всегда почему-то оказывается больше, чем полагают сами искусства), а также иностранцы, которых злая судьба привела зачем-то в Леданию. Описание фонтана на десяти листах входило в «Путеводитель по Тельону», предлагаемый каждому из приезжих у городской заставы. Если же вкратце, фонтан сильно напоминал поднявшего заднюю лапу пса (а отнюдь не собаку, как говорится в упомянутом путеводителе). Просто писающий пес – и ничего более.

Знаменит городок был еще тем, что тут имел несчастье родиться опять же великий поэт Росситаль. Стихи о родном городе местные жители приезжим старались не читать, чтоб не отбить у последних охоту осматривать немногочисленные достопримечательности. Но пару строк я возьму на себя смелость процитировать:

Когда же я тебя покину, О, захолустная дыра! Попутный ветер дует в спину, Пора в дорогу мне! Пора!

Дом поэта, к сожалению, приезжим показать не получается – более столетия назад он окончательно развалился. То есть, конечно, дом, а не поэт. Благодарные горожане растащили, что было возможно, все для своих неотложных нужд. Теперь на том месте стоит табличка с надписью: «Раньше здесь стоял дом, в котором когда-то жил величайший поэт Ледании Росситаль Тельонский». Очень, надо сказать, впечатляет. Живописнейшее место…

После перечисленных памятников архитектуры следует назвать еще корчму «Соленый перчик», где триста с лишним лет назад был в пьяной драке убит король Степинор V. Место это уникально хотя бы потому, что не так уж часто короли соизволят быть убитыми именно в пьяной драке. По традиции, у них совсем другие способы заканчивать счеты с жизнью.

Упомянутая корчма имела два этажа. На первом, как водится, добрые люди (а также и все прочие) мирно выпивают и закусывают (исключительно до ближайшей драки, которые возникают в среднем раз в три часа), а на втором – комнаты для немногочисленных гостей города. Соединены этажи, что неудивительно, деревянной скрипучей лестницей, похоже, так ни разу и не подновлявшейся с момента гибели неудачливого монарха».

(Из «Путевых заметок» Алата Пиролла, Мастера Путешествий)

Лани, Рубай и Голова сидели за столиком на первом этаже, как раз по соседству с тем местом, где его величество был пошло зарезан, как бык на бойне. Заказ был только что подан, куриная ножка с овощами для Лани, бараний бок с гречневой кашей для Рубая и Головы. Корчмарь уверял, что это изысканное лакомство из заморской кухни Гардарики. Рубай и Голова соблазнились попробовать, Лани, которая заморской кухне не доверяла, предпочла курицу. Курицу она любила во всех видах – и копченую, и жареную, и тушеную. Наверняка ей понравился бы и заморский неведомый никому гриль, но здесь его не предлагали.

Рубай и Голова взяли еще по кружке пива, Лани опять же отказалась. Пиво она не слишком жаловала. Немного вина – на это она еще могла соблазниться, хотя и нечасто. Сейчас Лани заказала шипучий душистый квас, который и потягивала, забавно сморщив носик.

Леса они решили оставить неделю назад. Алмаз и Порей погибли. Вискарь заявил, что такой жизни с него хватит, он, Вискарь, человек уже пожилой и хочется ему жизни не в пример более спокойной, без всяких там легьяров. Блинило и Ласкарь – ну кому нужны трусы? Сегодня от легьяра сбежали, предоставив отдуваться самим, завтра от стражников сбегут, а послезавтра сдадут властям с потрохами за мелкую монету. От трусости до предательства – один шаг, не более.

Так вот и решили перебраться в Тельон, тем более Рубаю в городе выздоравливать было куда сподручнее. Городок был не так уж далеко, но ехать пришлось довольно долго, чтобы не тревожить раненого. Купили в ближней деревне повозку, припасов – благо у разбойников было отложено немало золота. Что было еще одной причиной податься в город – в лесу широко не погуляешь, так, чтобы и выпить, и подраться, и трактир разнести в мелкие щепы. Нет в лесу трактиров, что тут поделаешь.

Все пожитки взять с собой не удалось. Частью продали, частью припрятали в тайных схронах, Лани не известных. Оружие в основном пришлось оставить, по городу с мечом таскаться только дворянам можно. Рубай же и Голова на таковых походили не более чем конь на волка. Луки тоже привлекли бы внимание изнывавшей от скуки городской стражи, так что, кроме кинжалов и коротких дубинок, ничего у путешественников для защиты не было. Впрочем, в умелых руках и это немало.

Остановились в «Соленом перчике». Историю про убиенного венценосца слышали все, и любопытно было взглянуть, где ему глотку перехватили. Можно сказать, профессиональный разбойничий интерес. Не исключено также, что Голова надеялся на то, что сюда еще какой король пожалует. Вдобавок кормили здесь совсем неплохо – видать, повар был потомком того, что королю тогда готовил. А короли народ такой, что попало жрать нипочем не будут. Да и комнаты здесь сдавали дешевле, чем в любой другой корчме, – всего две медные монеты с носа. Называемых, между прочим, не иначе как тумаками.

Накидав корчмарю тумаков авансом, сняли комнату на троих.

Лани в первый же день осмотрела весь город, попутно сделав себе несколько покупок. Теперь на ней красовалось синее с белым платье, а на голове – кокетливая шляпка. Восхищенные взгляды мужчин и неодобрительные – женщин убеждали ее в правильности выбора. Вот только ходить в подобной одежде она не привыкла, и приходилось двигаться осторожно, чтобы не наступить на длинный подол.

Рубай в первый, а также во второй и в третий день лежал наверху, раны все еще беспокоили его. Голова же, не вытерпев, пошел вниз играть в кости. Ставили здесь по маленькой, ради интереса. На большие деньги, как рассказали завсегдатаи, играли в «Саблезубой свинье», но там собирались такого полета игроки, что с ними рядом лучше и не садиться.

На второй и на третий день повторилось то же самое. Голова играл в кости, Лани ходила по городу и делала покупки. Неожиданно выяснилось, что в мире существует множество вещей, без которых она жить просто не могла. Например, туфельки на высоком каблуке. Ну и что, что ходить в них невозможно! Зато они делали ногу стройнее. Конечно, Лани их тут же купила и теперь периодически тренировалась, ходя по комнате. Самым трудным было не упасть, но у нее уже потихоньку стало получаться.

На четвертый день Рубай заявил, что он уже в порядке и позавтракать готов внизу, как все нормальные люди. Вдобавок он хочет пива, которое Лани ему запретила. Он, Рубай, просто уверен, что пиво будет ему только на пользу, а без пива он, напротив, немедленно отбросит коньки, даст дуба, сыграет в ящик и сделает еще много других нехороших вещей.

Лани, устав спорить, заявила в ответ, мол, пусть он делает, что хочет, что она, Лани, полностью снимает с себя ответственность за его здоровье, что если рана даст осложнение и он, Рубай, все-таки умрет, то пусть не жалуется потом и даже на глаза ей не попадается.

Рубай согласился взять на себя ответственность, добавив, что она чертовски хорошеет, когда сердится. Только это опасно для ее нервов и здоровья окружающих. И в доказательство показал на туфельку, брошенную в него Лани в самом начале спора.

В результате вся компания отправилась вниз завтракать.

– Пиво здесь – полная дрянь, – заявил Рубай, допивая кружку. И, словно в опровержение собственных слов, заказал вторую.

– Зато много, – философски заметил Голова, последовав его примеру. – Пиво, оно имеет странную такую особенность: со второй кружки перестаешь замечать, что оно хреновое, а с третьей кажется, что лучшего и не надо. Зато последняя кружка – всегда лишняя, сколько б их ни было.

– Наверное, ты прав, – согласился Рубай, отхлебнув из принесенной кружки. – Уже не такая дрянь, как мне только что казалось.

Лани отхлебнула кисловатого кваса. Напиток тут же шибанул в нос, она недовольно поморщилась. Вилкой она отщипнула кусочек куриной ножки. Хотелось взять ее в руку, как привыкла, но правила поведения это строго воспрещали.

– Смотри, те парни за соседним столом, похоже, местные воры, – сказал Голова.

Лани бросила незаметный взгляд на соседний столик. Похоже, Голова не ошибся. В самом деле, подозрительные личности. Одеты неплохо, можно даже сказать, стильно, с претензией. Лица достаточно симпатичные, не скажешь по ним, что отпетые мошенники… А вот по глазам скажешь. Выразительные у них глаза, хитрые и внимательные. Не простые это посетители, ох не простые.

– Точно, воры, – согласился Рубай. – Из местной элиты, если она есть в этой дыре.

– И здесь они, наверное, не случайно, – продолжал Голова. – Не то заведение, чтобы подобная публика здесь зависала. По нашу душу, наверное. Углядел кто-нибудь из шестерок меня и доложил, как водится: дескать, человек новый нарисовался. Кто он, что он, какой братвы держится, неизвестно. Вот и пришли выяснять.

– Возможно, – сказал Рубай. – То-то они на нас все время косятся.

Действительно, соседи проявляли к их компании отличный от здорового интерес. Посовещавшись, они пришли к определенному решению. Один из них, бритоголовый здоровенный амбал, чем-то похожий на Рубая, отодвинул в сторону пивную кружку. Поднялся, направляясь к их столику. Голова вопросительно посмотрел на него.

– Приезжие? – Тот, похоже, решил не церемониться.

– А это что-то меняет? – спокойно поинтересовался Голова.

– Ты, это, не умничай, – посоветовал амбал.

Лани подумала, что Голова не прав. Не вор, а скорее, грабитель. И уж никак не из воровской элиты, хотя в этой дыре, возможно, и такие за профи сойдут. Все это ей не особо понравилось. Рука девушки легла на рукоять ножа – кто знает, как будут развиваться события.

– Не нарывайся, сявка, – посоветовал Голова. – Меньше резких движений – больше продолжительность жизни. Языком, кстати, тоже.

– Не понял, – ошарашенно произнес амбал. Судя по всему, умение вести переговоры не обременяло своим присутствием его немногочисленные таланты. Вот кулаками помахать, до или после драки (для таких любая потасовка слишком быстро заканчивается), это да. Или, скажем, ножом поиграть…

Вспомнив о ноже, верзила тут же потянулся к рукояти. И замер. В руке Лани уже сверкал метательный нож, глаза прищурены. Только шевельнись – сразу получишь несколько дюймов стали меж ребер. Или в глотку, как придется.

Неизвестный амбал, по-видимому, это отлично понимал. Во всяком случае, на его лице сразу появилось выражение полного доверия к тому, что вот эта симпатичная девчонка, не колеблясь, отправит его к Творцу. А амбал, видимо, к Творцу отнюдь не торопился. Он нерешительно убрал руку подальше от ножа, оглянулся на оставшихся за столиком собутыльников. Один из них, пожилой щуплый господин с седой бородкой, кивнул ему и, выйдя из-за стола, подошел к амбалу.

– Иди, Ралли, – сказал он. – Тут разговор серьезный, твои кулаки не понадобятся. Голова тоже, стены нам ломать ни к чему. А ты, подружка, ножик-то убери. Вижу, метать умеешь, да сейчас это не потребуется. Давайте сядем и поговорим как умные люди.

Амбал послушно отошел, но за столик не сел, а вообще вышел из корчмы. Рубай заметно напрягся, Голова же остался невозмутим. Лани нехотя вернула клинок в широкий рукав платья.

– Можно и поговорить, – согласился Голова. – Как умные люди. А вот если один из них дурак – тогда что?

– Тогда кто-то белые тапочки нацепит, – хмыкнул старик. То есть стариком его назвать было бы неправильно, несмотря на седину. Лани видела, что серые глаза его смотрят жестко и весело, в них то ли азарт игрока, то ли предвкушение схватки. – Будем надеяться, что среди нас таковых не найдется.

– Среди нас-то нет… – прогудел Рубай, но Голова не дал ему договорить.

– Рубай, – мягко сказал он, – может быть, ты позволишь все-таки мне провести переговоры? Закажи-ка лучше… скажем, четыре бокала вина. Лани, ты не откажешься?

– Не откажусь, – не отказалась Лани. – Хотя вино с утра – моветон, ты не находишь?

– Правила нужны, чтобы их нарушать, – усмехнулся атаман. – Рубай, все понял?

– Сделаю, Голова, – прогудел тот и похромал к стойке.

– Голова, – задумчиво сказал местный. – Такое прозвище за так не дадут. Наслышан я о тебе, да и имя Рубай моих ушей уже достигало. Кривого Ляся помнишь?

– Помню, – спокойно ответил Голова. – Был у нас такой. Беспокойный тип, сказать по правде. В атаманы все метил. А нам зачем два атамана?

– Твоя правда, – легко согласился собеседник. – Он и до нас добрался. И тоже первым быть возжелал. Ну не смешно ли? Уж если не дал Творец тебе ума, будь исполнителем, другие за тебя думать будут. Вон Ралли же командовать не рвется? Хоть и тупой, но соображение имеет. А Лясь – лезет. От меня он тоже ушел, свою шайку набрал. Отребье, конечно, но пару раз мне поперек дороги становились.

– Ты на жизнь мне жаловаться будешь или у тебя дело есть? – спросил Голова.

Вернулся Рубай, сел на свое место, чуть развернув свой стул так, чтобы видеть одновременно и столик, за которым сидели еще двое спутников седого, и выход.

– Вот такой подход я люблю, – похвалил седой. – Сначала дело, потом девочки. А дело у меня простое. Что тебе в Тельоне надо, дружок? Одна голова тут уже есть, моя, – зачем нам две головы? Не влезай, убьет…

– Одна голова хорошо, а две – лучше, говорят, – спокойно ответил атаман. – Кстати, ты не представился, а я с незнакомцами не люблю говорить.

– Серый, – спохватился седой. – Прошу прощения, забылся.

– Серый, – задумчиво протянул атаман. – И я о тебе наслышан. Алмаза помнишь?

– Помню. Неплохой вор был. А ты его откуда знаешь, он же погиб давным-давно?

– Не так уж давно, как тебе кажется. Что-то у него там с синерясыми не заладилось, пришлось бежать в леса. Неделю назад белые тапочки примерил.

– Жаль, толковый был малый. Так что решать будем, Голова?

– На твое место не мечу. Однако жить как-то надо. Поработаем вместе, Серый? Готов пойти к тебе в подручные. Такими, как мы, не разбрасываются.

– Это еще доказать надо, Голова. Наслышан о тебе, спора нет, но в деле не видел. У нас тут свои примочки, это тебе не кистенем на дороге махать…

– Так ведь и я не всегда кистенем махал, – пожал плечами Голова. – Иногда и вору в разбойники подаваться приходится. Так что на чем сойдемся?

Дверь в корчму распахнулась, вошел мужчина в черной куртке. Целеустремленно направился к Серому, махнув по пути рукой тем, что остались за столиком.

– Что скажешь, Олень? – спросил седой.

– Все нормально. Мы с Ралли…

– Что вы делали?! – непроизвольно вырвалось у Лани.

Тот просил на нее быстрый взгляд, нагнулся к самому уху Серого и минуты две что-то докладывал шепотом. Как Лани ни старалась, разобрать не смогла ни слова. Корчмарь принес заказанное вино, и девушка занялась дегустацией.

– Ладно, так и сделаем, – решил Серый и взмахом руки отпустил Оленя. – А остановимся мы на следующем, – как ни в чем не бывало продолжил он. – Надо в деле вас посмотреть. Есть тут один домишко… Неплохо бы пощупать. И рыжья и камешков можно взять легко. Наводку получишь один на один, как полагается…

– А на пиво? – поинтересовалась Лани.

Тот наградил ее пронзительным взглядом.

– Ты девочка еще молодая, – скрипучим голосом сказал седой. – Поэтому прощаю. На будущее учти: не вмешивайся, когда старшие говорят. Невежливо. В другой раз придется наказать. Для твоей же пользы, кстати. С длинными языками в нашем деле долго не живут. Кстати, и в любом другом тоже. Учти.

Он неторопливо пригубил вино, намочив седую бороду. Лани смущенно молчала.

– Хорошее вино, – похвалил Серый. – Здесь вообще неплохое местечко. Готовят неплохо, да и ушей лишних нет. Приличное местечко…

Голова тоже глотнул из бокала. Восхищенно поцокал языком:

– Да, вино прекрасное. Не то что пиво…

– Леданское вообще дрянь, – пожал плечами Серый. – Я, конечно, патриот своей страны, как и положено всякому порядочному вору, но пиво у нас варить не умеют. Если ты такой уж любитель, рекомендую заглянуть в «Пятерку мечей». Там подают темное пельсинорское, да и из светлых сортов неплохой выбор.

– Непременно учту, – поблагодарил Голова. – Давненько я пельсинорского не пил.

Лани сделала небольшой глоток. Неглубокий бокал показал дно.

– Пойдите, погуляйте пока, – распорядился Серый. – Ты, девочка, Рубаю город покажи. Он же, бедолага, три дня на улицу не выходил.

Голова хмыкнул. Осведомленность главы воров маленького городка поражала. Впрочем, если вор не владеет информацией, плясать ему с пеньковой любовницей. И довольно скоро. Потому что плохой это вор и своей шайки у него не будет. И вообще ничего не будет, кроме деревянной рубашки за казенный счет.

– Не обманывайся насчет Лани, Серый, – вступился Голова. – Половину моей шайки легьяр порвал. Так как ты думаешь, кто его уложил?

– Она? – Седой с интересом посмотрел на Лани. – А с виду не скажешь. Легьяр, хм… Зверюга та еще. Сам не видел, но люди рассказывали, страшная тварь.

– Кабы не Лани, положил бы всех, котяра страшный, – подтвердил Рубай.

Лани скромно молчала, загадочно улыбаясь.

– Ладно, погуляйте пока, – повторил Серый. – Мне с Головой поговорить надо.

Гуляли они долго. Лани успела три раза показать Рубаю немногочисленные достопримечательности, в том числе те, где продавали всякие женские примочки типа одежды. Правда, Рубаю последние уникальные места не приглянулись отчего-то, он начал даже ворчать, что у него болит нога, он устал и где этот Голова, чтоб его блин побрал. Этого Лани не понимала. Да перебей ей обе ноги, все равно приползет в этот чудесный магазин и купит… ну, например, вот эти замечательные духи. И вон тот желто-синий потрясающий платок. Какая жалость, что его не с чем надеть! Придется еще вон ту блузку прикупить. Вещь, конечно, не самая лучшая в магазине, но смотрится симпатично, а уж с платком…

– Зачем тебе это нужно? – недоумевал Голова. – У тебя вполне приличные шмотки.

– Ты не понимаешь, – серьезно сказала Лани. – Вот я жила в деревне, кроме коз и трав ничего не видела. Костер тот, шайка ваша – они для меня стали началом новой жизни. И я не хочу возвращаться к прежнему. Хочу перемен! Самых разных, но непременно к лучшему. И в одежде – в первую очередь.

– Когда мне было столько лет, сколько тебе, – усмехнулся Рубай, – мне тоже казалось, что любая перемена – к лучшему. Что Творец ни делает…

– А сейчас? – Глаза Лани горели любопытством.

– Я прошел свой пик. – Улыбка разбойника была невеселой. – Для меня любая перемена – шаг вниз. А ты – на взлете. Лети, птица, лети…

Голова нашел их у «Писающего пса». Рубай как раз посетовал, что пес писает водой, а не пивом, хотя бы скверным леданским. Лани собиралась возразить, но тут как раз появился Голова. В руках он нес два немалого объема кувшина, причем наверняка с пивом. Бросив на Рубая быстрый взгляд, он протянул ему один из кувшинов.

– На, глотни. Пельсинорское темное.

Рубай немедленно расцвел и перестал жаловаться на злую рану, злую судьбу, злых женщин и проклятую дыру под названием «Тельон». Сорвав с горлышка затычку, он с наслаждением приложился к кувшину. Кадык часто задергался вверх-вниз.

– Творец, пять лет не пил пельсинорского! – восхищенно сообщил он и снова приложился к емкости.

Голова терпеливо ждал, а потом, беспечно махнув рукой, открыл и второй кувшин и плотно к нему приложился.

– Завидки берут, – пояснил он Лани, глядевшей на него с немым упреком.

– Лепота, – подтвердил Рубай, отрываясь наконец от кувшина.

– Алкаши, – объявила Лани с достоинством. Ей было любопытно, что же это за пиво такое, если даже Голову заставило отложить важное дело.

– Серый дал наводку. – Голова даже причмокнул от удовольствия и опять приложился к кувшину. – Трехэтажный особняк на Аллее Стрелков. Это недалеко, в центре. Надо сходить посмотреть. План здания у меня есть, про охрану Серый тоже рассказал, но своими глазами надежнее. Вечером пойдем на дело.

Рубай поперхнулся пивом:

– Ты что, Голова! Я же не умею. Да и нога у меня еще не в порядке. Подведу я вас.

– Не дергайся, Рубай. На стреме постоишь. В дом я бы тебя и не взял, ты там такого шороха наведешь, в столице услышат. Нет, пойдем мы с Лани, она и по лесу ходит, как эльф, бесшумно… не то что ты – как пьяный лось.

– На стреме постою, – легко согласился Рубай. – Возьму кувшин пива… для маскировки, ясное дело, нечего так на меня смотреть!

– Для маскировки и кувшин воды сойдет, – непреклонно возразил Голова. – Пить после дела будешь. Знаю я тебя – как рылом в кувшин уткнешься, так и по сторонам смотреть забудешь. Все, не спорить, это приказ. Пошли.

Домов на Аллее Стрелков оказалось на удивление много. В лесу Лани ничего подобного не видела. Но нужное здание сразу бросалось в глаза изяществом и необычностью линий. Такой для столицы впору, а не для провинциального Тельона. Бело-розовые стены, колонны из розового мрамора, ажурные рамы для окон. Зеленый плющ весело взбегал по стенам, на остроконечной крыше – флюгер-дракончик.

– Прелесть какая! – восхищенно воскликнула Лани.

Голова сурово на нее посмотрел.

– Не прелесть, а объект, – строго заметил он. – И не любоваться надо, а выискивать бреши в защите. Видишь, это единственный дом на Аллее, который имеет ограду? И какую! Железные прутья в два моих роста, да еще заострены сверху. Значит, и охрана будет под стать. Такие дома хорошо брать сверху, но ты на крышу посмотри! С нее же слететь, как два пальца в кабаке! (Надо сразу заметить, что «пальцем» в Ледании называли серебряную монету среднего достоинства.)

– Зато сверху ждать не будут, – резонно возразила Лани, отложив любование домом до лучших времен. – Веревку к флюгеру, крюк к поясу, и готово.

– Дельно, – одобрил Голова. – Мне это тоже пришло в голову. Мы еще сделаем из тебя настоящую воровку, девочка, что бы там Серый ни говорил.

– Хорошо, хоть не проститутку, – фыркнула Лани. Похвала была ей приятна.

– Так, через ограду нам не перелезть, – сообщил атаман. – Придется делать подкоп. Серый так и говорил, но надо было убедиться. И вот этот переулок для нашей цели вполне подходит.

То, что он громко обозвал переулком, являлось, скорее, проходом между домами. Три высоких дерева отлично затеняли место подкопа.

– Можно с дерева, – не согласилась Лани.

– Можно, – кивнул Голова. – Это мы тоже обдумаем. Тем более наружной охраны нет. А сейчас нужно сходить в одно местечко, заказать инструмент и кой-какие вещицы из воровского набора. Адресок мне Серый дал, человек, говорит, надежный.

«Местечко» оказалось той еще дырой. Тащиться пришлось на самую окраину, а там Лани мгновенно заблудилась. Сюда она раньше не заходила. Голова вообще город знал неважно, но достаточно быстро сумел отыскать нужную лачугу, несмотря на советы прохожих.

Домишко был ветхий – казалось, он может рассыпаться от одного порыва ветра. На вид – тут не каждая бродячая собака рискнула бы поселиться. Единственная дверь была накрепко забита досками, окна скрывались за ставнями. Рубай озадаченно почесал затылок.

– Как же мы сюда войдем? – поинтересовался он.

– Это, видимо, маленький экзамен от Серого, – пояснил Голова. – Ну-ка, посмотрим повнимательнее, где-то должна быть лазейка.

Лазейку отыскала Лани. Одно из окон, почти у самой земли (строение было кособоким), показалось ей подозрительным, и девушка внимательно исследовала его. Как она и предполагала, ставни оказались с секретом. Нажав на одну из них, можно было сдвинуть вторую в сторону, что Лани успешно и продемонстрировала. Оконной рамы за ставнями не было вовсе, Голова и Лани бесшумно скользнули внутрь дома. Рубай идти отказался наотрез:

– Я вас лучше здесь подожду. В тенечке посижу.

– Добро, – согласился Голова. – Только будь настороже. Район здесь такой… небезопасный. Городская стража сюда редко заглядывает. Горло за медную монетку вскрыть могут. А за серебряную – в задницу поцеловать.

– За серебряную я их сам поцелую, – прогудел Рубай, хищно поглаживая рукоять ножа.

– Ладно, жди. – И Голова вслед за Лани исчез в недрах дома.

Как выяснилось, настоящее жилище мастера воровского снаряжения находилось под землей. И было отнюдь не таким уж убогим, как смотрелось снаружи. Полутемный коридор, в котором Лани почти ничего не видела, вывел их к обитой железом двери. Голова внимательно исследовал ее (то есть дверь, а не Лани), после чего решительно постучал. Никаких секретов и скрытых пружин-рычажков он не заметил.

Минуты через две дребезжащий голос за дверью поинтересовался:

– Кого блин принес?

– Открывай, – предложил Голова. – От Серого мы.

Защелкали, заскрежетали открываемые замки и задвижки. По звуку Лани определила, что запоров было никак не менее восьми. Интересно, зачем ему столько? – недоумевала она. Шпана сюда не пройдет и так, а от воров или стражников замки не спасут. Разве что задержат на несколько минут. Может, у него потайной ход на поверхность выходит?

Дверь наконец распахнулась. Голова, чуть пригнувшись, чтобы не зацепить головой о косяк двери, шагнул через порог. Лани последовала за ним.

Хозяин жилища оказался щуплым плешивым стариком, одетым в синий камзол, поверх которого был нацеплен кожаный фартук. Среди морщин прятались маленькие хитрые глазки. Но Лани больше всего поразили его руки – изящные кисти, длинные пальцы (на одном блестел тонкий ободок кольца с некрупным изумрудом), ни единой морщины на коже. Ухоженные руки, руки, которые сделали бы честь любому магу. Или вору. Руки мастера.

– Что сказал Серый? – поинтересовался мастер. Он с каким-то непонятным интересом вглядывался в лицо Головы, не обращая на Лани никакого внимания.

Может, голубой? – предположила девушка, с любопытством глядя на старика. Про голубых она только слышала, видеть же еще не доводилось, а ведь интересно было бы взглянуть!

Мастер как-то странно замялся, затем неуверенно произнес:

– Безгол, это ты, что ли?

– Твою мать! – взвыл Голова, отшатываясь. – Беклен, ты тут как оказался? Что, в столице уже стало тесно? Или, чтобы меня спалить, сюда подался?

– Да ладно, Безгол, – отмахивался Беклен. – Ты меня знаешь, я не сдам. Кровью клянусь!

– Не клянись, и так верю, – широко улыбнулся Голова. – Ты малым надежным был. Запомни только: здесь я – Голова. Умер Безгол, понимаешь?

Беклен так неожиданно заливисто заржал, что Лани твердо решила, что он спятил. Тот ухватил опасливо-растерянное выражение ее лица, мгновенно догадался о причине.

– Я не спятил, девочка. Просто Безгол означает Безголовый. Я вот знал человека по имени Безголовый, а теперь он приходит и заявляет, что он – Голова. Разве не смешно?

– Смешно, – согласилась Лани и засмеялась. В самом деле смешно. Был Безголовый – а теперь Голова. Однако сам атаман почему-то не смеялся.

– За мной хвост, Беклен, – мрачно сообщил он. – С Королем я тогда не поладил. С самим главой гильдии. Как ты думаешь, долго мне еще жить?

– Пока он тебя не найдет, – согласился Беклен. – Эй, я же тебе сказал, что не сдам! Кровью клянусь, не сдам. Если ты в девочке своей уверен, то волноваться не о чем.

– Уверен, – отозвался Голова и внимательно посмотрел на Лани. Видно, не так был уверен, как хотел показать.

Лани в ответ улыбнулась и подмигнула. Лицо атамана прояснилось. Не сдаст, решил он и перестал волноваться.

– Слушай, Беклен, ты бы подсобил с инструментом, – попросил он. – Серый говорил, что такого мастера, как ты, даже в столице нет.

– Конечно, нет, – невозмутимо ответил тот. – Откуда же ему там взяться, если я здесь, а не в столице? Что тебе из инструмента надо? «Кошка»? Резак? Отмычки?

– Полный комплект, – сказал Голова. – И «кошку» с веревкой, и резак, и фомку, и набор отмычек – полный, лопатку складную, комплект веревок, тонких, но прочных, сверло… Еще бы из магических штучек кое-что…

– Ну ты губу раскатал, – восхитился Беклен. – Веревки, надо полагать, эльфийские требуются? А «кошка» и фомка, напротив, гномьей ковки?

– Угадал, – согласился атаман.

– Ладно, сделаем. Но не задешево, – предупредил мастер. – Дружба дружбой, а жрать всем надо. Что же до волшебных штучек, так с этим сейчас туго. «Петушиный час» магов, почитай, совсем не оставил. Штучки упомянутые делать теперь некому.

– Чтоб воры не укрыли пару-тройку магов? Ни в жизнь не поверю, – ни в жизнь не поверил Голова. – Наверняка у Серого кто-нибудь есть.

– Есть, – согласился Беклен. – Но у меня-то нет. У Серого и спрашивай. А все остальное – за мной, даже не сомневайся. Лучшее, что только есть.

Он скрылся в подсобке, раздался треск, грохот, звон металла. Лани встревоженно посмотрела на атамана, тот покачал головой. Ничего, мол, не случилось, просто у Беклена всегда бардак в вещах, был бы вором, уже погиб бы через неаккуратность свою.

Беклен вернулся минут через десять.

– Посмотри пока, – бросил он и исчез в другом помещении.

Голова принялся выбирать себе фомку по руке, тщательно осматривал резак и «кошку» – тройной крюк с веревкой, совсем небольшой, но очень прочный.

Снова появился Беклен.

– Отмычки, – пояснил он, бросая Голове кожаный футляр.

Атаман оставил в покое лопатку и, открыв футляр, принялся изучать отмычки. Похоже, качество его устроило.

– Сколько за все? – спросил он.

Беклен назвал сумму. Атаман охнул, покрутил головой, словно собираясь возразить, но покорно полез за деньгами. Лани тоже была потрясена. За эти деньги можно купить в городе небольшой домик, не в центре, конечно, но и не в этих трущобах. Однако Голова считал, что инвентарь того стоит. Не колеблясь, он расплатился с Бекленом.

– Удачи, – пожелал ему старик. – Куда вам Серый наводку-то дал?

Голова замялся. Несмотря на давнее знакомство (а возможно, и дружбу) с Бекленом, объект дела ему раскрывать не хотелось. Традиции воровской гильдии этого не одобряли.

– Аллея Стрелков, шестнадцать, – нехотя сообщил он. – Трехэтажный особняк.

– Знаю, – ухмыльнулся Беклен. – У нас его Странным домом зовут. Слушай… Ты поосторожнее с этим делом. Серый этот дом уже полгода взять собирается, а почему-то каждый раз откладывает. С чего бы, а? Может, знает что-то о нем и не говорит. На подставу не налети, Безгол…

– Голова, – сердито поправил его атаман. – Спасибо, Беклен. Буду иметь в виду.

– На, девочка, это тебе подарок. – Старик протянул Лани узкий пояс, женский по виду. – Может, пригодится. Здесь много чего есть, и качество куда лучше, чем то, что я Безг… Голове впарил. Штучная работа, дорогая… Но для красивой девушки чего только не сделаешь! Вспоминай старого Беклена добрым словом…

– Спасибо, – сказала Лани и, повинуясь внезапному порыву, поцеловала старика в щеку.

– Идите, – махнул тот рукой. – Да не оставит вас удача…

Рубай ждал их на улице. Вид у него был слегка встревоженный и недовольный – то ли долгим ожиданием, то ли отсутствием пива. Увидев товарищей, он поднялся с земли.

– Что так долго? – прогудел он. – Я уже весь извелся. Думал, может, в засаду попали.

– Все нормально, – успокоил его Голова. – Теперь мы оснащены не хуже столичных гильдиеров. Любой замок от ужаса завопит.

– Плохо, – озабоченно сказал Рубай. – Лучше по-тихому войти. И выйти тоже. А с твоими вопящими замками полгорода соберем.

Голова засмеялся, как человек, избавившийся от давящего напряжения. Похоже, встреча с Бекленом подействовала на него сильнее, чем он хотел показать.

– Заткнем глотку, если разорутся, – пообещал он. – Хватит болтать, пошли.

– На дело? Днем? – ужаснулся Рубай. – Я, конечно, вором не был, только честным разбойником, но днем все равно не пошел бы.

– В корчму пойдем, – спокойно объяснил Голова. – Времени до ночи полно, надо немного поспать. Ну и пожрать не мешает. Слыхал я, что одного вора поймали, услыхав голодное бурчание в желудке. Вторым таким я быть не хочу!

До корчмы добирались почти час. Рубай уже еле переставлял ноги, рана давала о себе знать, да и силы он еще не вполне восстановил. Но предложение Лани кликнуть извозчика с негодованием отверг:

– Ты меня, солнышко, за калеку-то не держи. Кабы еще глоток пива, я бы бегом до этого тараканьего гнезда добежал бы. Да еще с тобой на руках.

Лани его похвальбе не поверила, Голова, кажется, тоже. Во всяком случае, он подставил другу плечо, на которое тот с видимым облегчением оперся. Лани запоздало подумала, что, предложи взять извозчика атаман, Рубай бы, не раздумывая, согласился. А вот перед девушкой выставить себя слабаком ему было зазорно. Гордость, видите ли, не позволяет. В корчме сразу же затребовали обед. Ни Серого, ни его людей в зале уже не было.

Лани порадовалась, глядя с какой жадностью Рубай поглощает еду. Похоже, полное выздоровление было не за горами. А вот ей от волнения есть совсем не хотелось. Если бы не байка Головы насчет голодного урчания в животе вора, она, наверное, вообще отказалась бы от обеда. Попила бы квасу, лепешкой заела – и нормально.

– Славно порубали! – Рубай тяжело отвалился от стола. – По пиву возьмем, Голова?

– Никакого пива до завтра! – решительно сказал атаман. – Можешь квасу выпить, если хочешь. А о пиве и думать забудь. Голова ясной должна быть.

– Угу, – хмуро подтвердил Рубай. – Руки – чистыми, сердце – горячим… Голова, ты, часом, не в монахи идти настроился?

– Все, вопрос закрыт. – Атаман встал из-за стола. – Спать, спать!

Заснуть тоже было непросто. Лани ворочалась на жесткой кровати, закрывалась одеялом от солнечного света. Спать днем, да еще когда волнуешься – что может быть тяжелее! Да еще мужики своим храпом клопов пугают… Лани протянула руку и взяла подаренный пояс. Красивый! И к платью новому отлично подходит, и к куртке ее любимой. В которой она на дело и пойдет – не в платье же идти? Хотя платье все же красивее… Да нет, что за чепуха, кто там на нее смотреть будет, и порвать можно, и испачкать… Нет, идти надо в куртке, и точка. Куртка на ней тоже отлично сидит, и кармашки на ней удобные. Ой, а что это в поясе? Надо же, да он весь из тайничков, на ощупь даже не чувствуется. Так, посмотрим… Надо же, отмычки, напильничек крохотный, шило… даже пилка есть миниатюрная! А вот этими ножничками хорошо маникюр подправлять… Жаль, что она не умеет всем этим хозяйством пользоваться (кроме ножниц, конечно). Ну успеет еще, научится…

Так, с поясом в руке, она, незаметно для себя, и уснула, улыбаясь каким-то своим мыслям.

Рука, коснувшаяся плеча, вырвала ее из объятий сна.

– Пора, – сказал Голова, уже полностью одетый и снаряженный.

– Отвернись, – попросила Лани.

Голова кивнул Рубаю, и оба вышли из комнаты.

Лани вспорхнула с постели и быстро оделась. Рубашка, куртка, штаны. Поверх куртки пояс. Жаль, нет зеркала, чтобы посмотреться. Лани бросила взгляд на оконное стекло. Не зеркало, конечно, но пойдет. Надо будет купить себе, она видела одно такое – прелестное, в серебряной оправе. Девушка поправила растрепавшуюся челку. Надо бы причесаться как следует, но нет времени. Да и темно на улице, все равно никто не увидит. Так, в туфельках будет неудобно, лучше надеть новенькие сапожки. Все, она готова, можно выходить. Только еще один взгляд на оконное стекло…

Рубай и Голова ждали ее в зале на первом этаже. Как обычно вечером, все столики были заняты. Люди ночью гуляют и веселятся – так исстари заведено.

– Долго, – недовольно проворчал Рубай.

– Пошли, – оборвал его Голова. – Время дорого.

Было глубоко за полночь. Окна домов редко где светились, большинство горожан уже легли спать. Или отправились в кабак, чтобы весело провести вечер, плавно переходящий в ночь.

– Вместе не пойдем, – сказал Голова. – Я иду первым, вы двое – в обнимку – за мной. Трое человек в это время суток привлекают ненужное внимание. А так подпивший мужик и влюбленная парочка – обычное дело. Даже стража пропустит, если встретим. Правда, в районе знати все равно остановит…

Голова ускорил шаг, вырвавшись вперед десятка на два ярдов. Рубай взял Лани под руку, девушка не без внутреннего сопротивления прильнула к нему, стараясь сыграть роль подружки как можно убедительнее. От Рубая несло застарелым потом, мыться разбойник не очень любил. Лани сморщила носик и представила себе, что идет под руку с молодым, красивым и страшно в нее влюбленным принцем. А этот жуткий запах – он, разумеется, от коня принца.

Стража действительно не обращала на них внимания. Два раза ночной патруль попадался им навстречу и оба раза не совался с вопросами. Внимательный взгляд на троицу: подвыпивший неплохо одетый мужчина, вероятно купец, да мужик с висящей на нем девкой, на шлюху явно не похожей, – что в них подозрительного? А что девка лет на двадцать моложе мужика, так это дело житейское. Кто ж на молоденькую не западет?

На границе района знати Голова остановился и подождал Лани с Рубаем.

– Теперь – предельно осторожно, – прошептал он. – Здесь стража нас остановит наверняка, если наткнемся. Не похожи мы на аристократов… Особенно ты, Рубай. В Лани, правда, что-то этакое есть… Так, идем тихо, прячемся в тени. Все ясно?

– Где ее найти только, тень-то, – тихонько проворчал Рубай. – Вон фонарей сколько понатыкали! Днем и то темнее…

– Все, заткнулись. Пошли.

Если в купеческом районе и встречались редкие прохожие, то здесь вообще не было ни души. Район знати словно вымер, богатые особняки смотрели на них темными стеклами. По счастью, патруль им не попался, хотя неоднократно слышались шаги и негромкие голоса солдат, обходивших ближайшую улицу. Сердце Лани в такие моменты пыталось забраться в пятки, но каждый раз застревало примерно на полпути. Рубай был прав – в тени здесь и кошка бы не спряталась. А вот Голова, в отличие от упомянутого мелкого хищника, умудрялся словно растворяться в полумраке. Лани старательно вспоминала науку дядьки Шарапа, бывшего королевского ассасина. Что-то он говорил тогда про умение прятаться в тени, но слушала она невнимательно, ей было не слишком интересно. Да и ненужным казалось.

С замирающим сердцем она услышала впереди негромкие голоса и стук шагов. Патруль! Рубай мгновенно исчез в переулке, а Лани от страха застыла на месте. В тени, но какая здесь тень! Легкая, отнюдь не густая. Ее обязательно заметят!

Томительные секунды ожидания… Девушка застыла, старясь даже не дышать. Сердце билось так, что, казалось, его слышно на другом конце города. Трое солдат подошли ближе, продолжая свой разговор. А затем прошли мимо, то ли не заметив Лани, то ли не обратив на нее внимания, и скрылись в переулке. По счастью, не в том, где прятался Рубай.

Рядом с Лани бесшумно появился Голова. Девушка вздрогнула от неожиданности.

– Молодец, – одобрил он. – Я и не знал, что ты так умеешь. Ловко ты им глаза отвела!

– Они меня просто не заметили, – объяснила Лани.

– Да, конечно… А я? Во все глаза на тебя пялился и все равно не видел.

Лани нахмурилась, собираясь что-то ответить, но не успела. Шарканье и хриплый кашель возвестили о возвращении Рубая.

– Потом договорим, – сказал Голова. – Пошли.

Аллея Стрелков была уже совсем рядом. Троица бесшумно скользнула в заранее облюбованный переулок, к счастью, неосвещенный.

– Так что ты решил, подкоп или дерево? – спросил Рубай.

– Дерево. Хотя подозрительно мне это. Нигде рядом с домами деревья не стоят, а тут как на заказ. Наверно, Серый потому и рекомендовал подкоп. Ладно, рискнем!

Голова ловко залез на дерево, привязал к суку веревку и неслышно скользнул за ограду. Лани последовала за ним, использовав свою веревку – на случай внезапного отхода. Рубай остался по ту сторону ограды. Девушка оглянулась – веревки не слишком были заметны на фоне ограды. Просто две пики казались чуть выше остальных.

Далее Голова ловко забросил крюк на флюгер. Почти беззвучно, немало удивив Лани. И тут же полез вверх, до третьего этажа. Там, прицепив веревку к поясу, пустил в дело резак, очертив им круг около защелки окна. Слегка надавил, ловко подхватив вырезанный кусок пальцами. Просунув руку, отодвинул запор, открыл окно. И скрылся в оконном проеме, махнув Лани рукой, чтобы следовала за ним.

Подъем по веревке на третий этаж был непрост, но девушка и здесь справилась. Пригодились прихваченные Головой кожаные перчатки, иначе стерла бы руки до крови. Веревка не скользила, перчатки были шероховатые, и Лани в душе похвалила предусмотрительность Головы. Добравшись до распахнутого окна, девушка подивилась тому, что не очень устала. Видимо, нелегкая жизнь в лесу неплохо закалила ее. Лани перелезла через подоконник, Голова одной рукой подхватил ее, страхуя, а другой неслышно притворил окно.

Они оказались внутри Странного дома.

Глава 10

Если ты ешь мясо руками, от души вгрызаясь в сочный кусок, – это варварство. Если сыто рыгаешь после вкусной еды – тоже варварство. Если шумно, захлебываясь, глотаешь эльфийское вино цвета засохшей крови – снова варварство. Если выписываешь это вино, не зайдя предварительно за какое-нибудь дерево, – опять-таки варварство. И если говоришь остроухому идиоту, который вечно талдычит тебе это слово, что башку ему открутишь, что он тебе отвечает? Правильно, что это варварство.

Тяжело быть варваром, думал Нанок, следуя за невозможным эльфом и Мастером-магом. Так и дал бы ему раз, чтобы уши отпали. Длинные такие уши, острые…

Эльф между тем достал арфу и начал петь. Эльфийский голос – звонкая сказка, Нанок поневоле заслушался. Варвары – натуры чуткие, что бы там ни говорили разные остроухие…

Тяжелы, как свинец, руки лягут на плечи, И в глазах твоих вспыхнет зеленая грусть… Мы сегодня одни, между нами лишь вечер, Поделись своей болью, я своей поделюсь…

Казалось, лес замер, внимая голосу певца. Варвар сбился с ноги и только тут понял, что слушает затаив дыхание. Печально звенели струны арфы, выводя мелодию:

Только шелест листвы, словно сердца сомненья, За тобою я следом, как молния, мчусь… Как мы сможем предать все, что было, забвенью? Поделись своим счастьем, я своим поделюсь…

Светлая грусть и безнадежность в голосе эльфа. Тил как раз обернулся, и варвар залюбовался тонкими, одухотворенными чертами его лица.

Мы с тобою вдвоем, или это нам снится, То, что мы пожелали, все сбудется пусть… Сердце рвется к тебе, как весенняя птица, Поделись своей лаской, я своей поделюсь…

Слезы навернулись на глаза Нанока. Песня струилась среди ветвей, тихим ручейком скользила по лесу. Арфа летела вслед легким ветерком.

Лес приветствовал нас, салютуя ветвями, Он сегодня впервые услышал «люблю»… Все, что в сердце, навеки останется с нами, Раздели мою нежность, я твою разделю…

Нанок судорожно вздохнул. Сердце в груди мучительно ныло, по лицу текли слезы. Голос проклятого эльфа взмывал на недосягаемые высоты, унося с собой огрубевшую душу варвара. Птицы смолкли, словно стыдясь несовершенства своих песен.

Мы с тобою умрем, долго сказке не длиться, Я свой плащ для тебя на холме расстелю… Словно капли дождя, слезы лягут на лица, Твою раннюю смерть я с тобой разделю…

Голос эльфа дрогнул, безмерная печаль звучала в нем. Варвар до боли сжимал кулаки, ему хотелось стать волком. Чтобы можно было выть в полный голос и не стыдиться того. Что же ты со мной делаешь, эльф! Как тебе удается такое?

– Что… – голос варвара сорвался, – что это было, во имя Беодла?

Эльф и маг одновременно обернулись к нему. Показалось ему или действительно в глазах эльфа – зеленых, как листва на новогодней рябине, – мелькнуло затаенное сочувствие? И скрытая нежность? Во взгляде мага Нанок явственно уловил безмерное удивление. Будто с ним заговорила упомянутая рябина. Хотя, возможно, как раз это Мастера Лура и не удивило бы. Маги – странные люди. Почти такие же странные, как и эльфы. Только эльфы – не люди.

– Это баллада, – сообщил эльф. Печаль стремительно исчезала из его глаз, в них заискрился столь знакомый и ненавистный Наноку огонек насмешки. – Не балда, прошу заметить, а именно баллада. Песня эльфийской чародейки Эланиэль, обращенная к своему возлюбленному – воину Энеталю. Смерть которого она разделила, как и поется в песне. Любовь эльфийки и человека – всегда трагична.

– Это… я не представлял, что… – Варвар не мог подобрать слова. Не было нужных в его лексиконе. – Я бы того… пасть бы его убийцам порвал!

– Это сделала сама Эланиэль, – без насмешки, серьезно пояснил эльф. – Перед тем как лечь на погребальный плащ рядом со своим возлюбленным и уйти в ту страну, откуда не возвращаются ни люди, ни эльфы. Разделив его смерть…

– Мне надо выпить, – хрипло сказал варвар. Сердце его стучало часто-часто, как после быстрого бега. Миль на десять. Острая тоска по чему-то высокому, чистому разрывала его душу на части. Эх, помыться бы в горном озере, что ли…

Эльф и маг переглянулись. Тил пожал плечами и достал кувшин.

– Последний, – предупредил он виновато. – Больше не осталось.

Нанок запрокинул голову и сделал большой глоток. Эльфийское вино прояснило голову и успокоило сердце. Мир снова обретал краски и звуки. Другие звуки, кроме голоса этого проклятого, невыносимого, потрясающего эльфа.

– Спасибо, – сказал он, возвращая посуду.

– Не за что, – пожал плечами Тил, убирая кувшин обратно в мешок.

Непростой, кстати, мешок, в него столько всего вмещается, что не всякая лошадь снесет. Мастер Лур вчера все выпытывал, что за заклинание на него наложено. Выпытал-таки, но ни фига не понял. Что-то вроде «ветви березы, листья, хранящие нас». Хоть и маг, а в белиберде этой эльфийской ни бельмеса не шарит. Да от таких заклинаний любой свихнется! Даже если он отнюдь не сумасшедший маг, а нормальный, вменяемый, добродушный варвар. Хотя звучат они красиво, как хорошие стихи. Стихи Нанок любил и даже сам сочинял порой. Что так называемых цивилизованных людей неизменно повергало в состояние глубокого шока. Надо же – варвар, а разговаривает! Стихами! И не знают, глупцы, что сам Беодл стихи любит и бардам неизменно покровительствует. Если хочешь чего-то добиться, сложи песню и посвяти Беодлу. Обязательно поможет, если, конечно, стихи хорошие. Если же нет, лучше сам пойди и со скалы прыгни. Если Беодл кого и не любит, так это плохих поэтов.

Мастер Лур с Тилом опять маячили впереди, шагах в тридцати. Варвар заторопился. Он же не слабак какой, чтобы в хвосте плестись!

Кстати, Мастер Лур этот тоже не слабак. Хотя и маг. С оружием не понаслышке знаком, видно сразу. Походка его – походка воина, уж в этом-то Нанок как никто понимает. И меч у него этот на поясе не зря висит, ох не зря! Наверняка знает, с какой стороны за него браться. Может, и ему, Наноку, скажет, если попросить хорошо?

А может, он совсем не маг? Может, только прикидывается? Ну не ходят маги с оружием! Зачем им это, когда заклинаниями все можно решить? Или всех порешить, это уж как масть ляжет. А Мастер Лур за все время ни разу и не поколдовал. Даже когда Нанок, всегда магию не любивший и даже немного ее страшащийся, преодолел свою природную застенчивость (варвар предпочитал называть это так) и попросил колдануть чего-нибудь такое, страшно волшебное и могущественное, вроде фейерверков, маг отказался. Сказал, что так его могут другие маги обнаружить. Нет, а может, и на самом деле он воин, а магом только прикидывается? Только вот непонятно, зачем ему это…

Взгляд варвара перескочил на фигуру плавно скользящего рядом с магом эльфа. Вот уж кто на воина никак не похож! Движения плавные, будто женские. Красивые, изящные. И фигура сзади… очень даже привлекательная. Так и хочется…

Нанок испуганно отогнал ненужную мысль. Беодл, да он же о мужчине (пусть даже он распроклятый эльф) думает, как о женщине! Ужас какой! Вот что значит с цивилизованными пообщаться, сразу скверных привычек наберешься, противоестественных и негуманных. Неэльфийских, точнее, потому что эльф это, а не человек. Вот, например, когда он, Нанок, только спустился с гор (цивилизованные эти отчего-то добавляют все время «с саксаула слез»), он только вино и употреблял из спиртного. А теперь свободно пьет и мерзкое пиво, и непонятную водку родом из загадочной Гардарики, что самого трезвого крепкого варвара с ног сбивает на раз. Сильны, должно быть, люди в этой самой Гардарики, если такое пить могут ведрами, как о том менестрели баллады поют. И ведь не все врут, бродяги, он самолично надпись на посудине с водкой (как ее там? Ага, пузырь!) видел. Ему так и прочитали – одна шестнадцатая ведра. То есть в ведре таких шестнадцать штук! Ему, Наноку, и одной хватило, а им, видишь ли, шестнадцать подавай!

Но это все чепуха, спиртное для мужчины любое не зазорно, даже кумыс этот отвратительный, что степняки готовят. Он однажды попробовал эту дрянь, потом полдня плевался. Правда, ему сказали, что кумыс был несвежий. А фиг ли тогда попробовать предлагали, если несвежий? Правильно он тогда степняку тому два зуба выбил…

Нет, это не так страшно. Вот когда он других привычек набраться успел? Таких, что мужчиной залюбовался (пусть даже таким красивым… О Беодл!). Нет, даже мысли об этом из головы выбросить, а то распроклятый маг еще, чего доброго, подслушает, кто их знает, магов этих, на что они способны. Будет потом с грязными намеками подкатывать, они же все не в своем уме, маги эти. Придется тогда его прикончить, а колдунов убивать, говорят, тяжело.

Тем более этот вроде как союзник, а у кассарадцев не принято союзников убивать. И предавать не принято, в отличие от этих, которые цивилизованные. Даже пословица есть такая… Беодл, забыл, как она звучит, но точно есть, быть не может, чтоб не было. У кассарадцев на любой случай пословица есть, наверняка и на этот тоже.

Нанок поднапрягся и нагнал-таки своих странных спутников. Как это у них водится, маг и эльф вели разговор на какие-то непонятные, а значит, неинтересные наивному и неискушенному варвару темы.

– …Лист березы усиливает подобие, а ветка омелы, наоборот, усиливает дифференциацию… – горячился эльф, соблазнительно размахивая руками.

Нанок на всякий случай нахмурился. Любой бы нахмурился, если б его диф… как-то так обозвали. Впрочем, что это он. Тил ведь на мага так обзывается, а не на него. Ох, сейчас колдун ему врежет! За такое вполне в жабу может превратить и квакать заставит. У них, магов, с этим не заржавеет, вон как глазища сверкают! Надо бы подальше отойти, еще зацепит ненароком. А ему, Наноку, в лягушку совсем не с руки. Ну не любит он комаров, не любит! Да и они его тоже, жужжат всю ночь, спать мешают. Даже укусить пытаются…

– Чушь! Ересь! Ты сам не знаешь, о чем говоришь! – Теперь руками размахивал уже Мастер Лур. Однако в лягушку эльфа превращать не спешил.

Вот это выдержка! – позавидовал Нанок. Мне бы такую, когда в карты играю.

– Вы, люди, много о себе воображаете. – Тил прожигал своего оппонента гневным взглядом. – Думаете, что все знаете! А для нас вы – как капризные дети, которые уверены, что солнце, это такой желтый круг на небе.

Варвар хмыкнул и пожал плечами. Так оно и есть, желтый круг на небе. А что, эльф этот ненормальный считает, что круг зеленый, что ли? Вот тебе и несколько тысяч цветов! Дальтоники они все, остроухие и зеленоглазые. Дивный народ, чтоб их! Правда, поют красиво, с душой поют. В стихах толк понимают, из лука стреляют отлично. Не без достоинств, что и говорить.

И еще вино у них славное. Весь мир обойди, такого напитка не найдешь больше.

– …Это противоречит всему, что написано в древних книгах! – Мастер Лур уже почти кричал. – Вы, эльфы, ничего не понимаете ни в жизни, ни в магии!

– Ваши книги не стоят той бумаги, на которой написаны! – кричал в ответ эльф своим чудным, запредельным голосом. – В жизни они понимают! В магии! Да ваша жизнь – секунды в сравнении с нашей!

– Зато ваша магия – детский лепет в сравнении с нашей!

– Вы невежда, Мастер Лур! Я не хочу больше с вами общаться! Лучше я побеседую о магии с нашим варваром, уверен, он лучше вас в ней разбирается!

Нанок остолбенел. Его сейчас, ни за что ни про что, обозвали колдуном! Доброго, безобидного варвара – мерзким старым колдуном! Да за такое можно нос на уши натянуть. На наглые острые уши! Натянуть! Вот сейчас он как натянет наглого эльфа…

Тил взял его под руку, и Нанока пробрала дрожь. Прикосновение эльфа неожиданно оказалось ему приятным. Приятным!!! О Беодл, неужели он, настоящий варвар, все-таки скрытый этот… Как их там… Слово еще такое смешное… Фей! Вспомнил.

– Уф-ф! – Эльф с трудом отдышался. – Теперь я понимаю, почему ты магов не любишь. Подумать только, этот круглоухий называет себя Мастером! Детей учит – хоть человеческих, но все равно жалко. Бедные крошки!

– А… ты бы спел что-нибудь, – предложил Нанок.

– Потом. Настроения нет. В горле пересохло от этого спора. Давно я не хотел так убить кого-нибудь. – Тил бросил в спину мага кровожадный взгляд. – Вина, что ли, хлебнуть – может, полегчает. С этими магами совсем сопьешься…

– Лучше с варварами, – предложил Нанок, жадно глядя на извлеченный кувшин.

Мастер Лур достал из своего мешка бутылку (тоже с эльфийским вином, определил Нанок по густому восхитительному аромату) и демонстративно к ней приложился. Его мешок тоже был непростой, вроде эльфийского, но с другими (хотя и схожими) заклинаниями. Чем они отличались, варвар не горел желанием выяснять.

– Хочешь? – предложил Тил. – Глотни разок.

– Ясен пень! – обрадовался варвар. – Только это ведь последний, да?

– Не беда. К вечеру дойдем до города… Тельона, по-моему… там еще купим. Сдерут за него, правда, как за королевский скипетр, ну да ничего. У леарни мы немало серебра вытрясли, а у людей наше серебро ценится еще выше, чем вино. За целебные свойства.

– Как же ты в город войдешь? – поинтересовался Нанок. – В трактире колпак твой снять придется, подозрения вызывать будет. А без него тебя вмиг опознают. Только на уши твои разок глянут и тут же опознают.

– Не беспокойся, – улыбнулся эльф. – Не опознают.

– Колдовать будешь? – догадался Нанок.

– Нет, просто парик надену. Черный. Темных волос у эльфов не бывает, никто и не догадается. Тем более мы там на одну ночь всего и остановимся.

Тил протянул варвару кувшин с восхитительным эльфийским вином. Запах был одуряющий. Нанок отхлебнул, вернул посуду эльфу. Нет, Тил молодец, такое вино сам делает. Если б он, Нанок, так умел, только этим бы и занимался. И не продавал бы ни за что, сам бы пил. Нет таких денег, что заменили бы подобное чудо. А вот Тил его, варвара, угощает совершенно бесплатно. Хороший он парень… Ох, даже слишком хороший. Да что же это такое? Уж не влюбился ли он в эльфа? Да еще мужского пола. О Беодл… Да нет, это все вино виновато. А также жара. Усталость еще. И длительное воздержание. Мужчины Кассарадских гор воздержание вообще считают для здоровья вредным, в отсутствие женщины обходясь, к примеру, овцой. Только где же в этом лесу овцу-то найдешь…

– Расскажи мне о своей стране, – попросил варвар уж совсем неожиданно для себя. – Как у вас там… насчет овец?

– Овец? Нет у нас овец, – удивился Тил. – А что до страны, то ты там еще побываешь, сам все увидишь. Вообще-то людям туда вход заказан, но для тебя сделают исключение. Потому что варвар ты исключительно наглый.

Нанок довольно ухмыльнулся. Никаких тебе непонятных словечек, все просто и понятно. Да, варвар. Да, наглый. Иначе что это за варвар? И «исключительно» – значит «шибко сильно». Оказывается, и эльф может как человек разговаривать. Только зачем-то это скрывает.

– Саро – это сплошной лес. Дивный лес, такие деревья больше нигде не растут. Дорог у нас нет, лес сам выводит тебя, куда надо, в какую сторону ты бы ни пошел. И среди чудных деревьев возвышаются прекрасные города. На людские они совсем не похожи, я не могу тебе это описать, сам все увидишь. Все… совсем по-другому.

Варвар заметил, что маг внимательно прислушивается к их разговору. Не иначе, сам намылился полюбоваться чудо-городами. А то и слямзить пару магических штуковин, за этими магами глаз да глаз нужен.

– Здорово ты на лютне играешь, – сказал Нанок, мучительно пытаясь понять, хочет ли он, чтобы эльф убрал с его плеча руку, или же нет. – Ты же говорил, что по пению тебя вмиг вычислят, а сам вон какую балладу слепил.

– Может, и вычислят, – пожал плечами эльф. – Да только погоню мы вроде нейтрализовали. Вряд ли некромант две группы за нами послал. Да и трое нас теперь, с Мастером-магом мы всех под землю уложим, пусть только сунутся.

Нанок, хоть его многие считали туповатым, вмиг понял, что это скрытое извинение для Мастера Лура. Вон как маг сразу напыжился и приосанился. Улыбается…

– Спой еще что-нибудь, – попросил варвар.

– Настроения нет, – пожал плечами Тил. – Может, позже.

– Говорят, пение эльфов обладает какими-то чарами, – подал голос маг. – Я, честно говоря, магии не уловил. Или все же?..

– Любая песня – магия, – спокойно объяснил эльф. – Если хорошая, конечно. И если у певца есть слух и голос. Эльфы просто более музыкальны, чем люди, и более чутки к стихам. У вас, людей, более в цене знатность и богатство, у нас – стихи и песни. Если поэт (или бард, как у вас говорят) действительно талантлив, все знатные девушки хотят выйти за него замуж. И неважно, из какой он семьи.

– А наши девушки ценят в мужчинах тугой кошелек да смазливую рожу, – вздохнул варвар. – Правда, еще крепкие мышцы, что не может не радовать. Хорошо, что я не эльф, мне бы вообще ничего не светило. Стихи я сочинять не умею, а уж петь…

Говоря так, он слегка покривил душой. Собственные стихи ему весьма нравились, но читать их эльфу… Нет уж, увольте! А петь он и правда не умел.

– Я думаю, ты ошибаешься, – лукаво улыбнулся Тил. – Такая фигура, как у тебя, открытость, непосредственность нашим девушкам тоже бы приглянулись. У нас это большая редкость. Ты себя недооцениваешь, дружок, тебе подружку найти, как два пальца в кабаке… Так, кажется, у вас говорят?

– Говорят, – подтвердил маг, который слушал эльфа очень внимательно.

Небось по эльфийским девкам собрался побегать, хрыч старый, подумал варвар. Ну и что, что старым не выглядит? Маг же, мог и молодость себе колдануть. Небось за триста уже…

– А еще говорят, как топором по колену. Или – как веревку на шею. Правда, тот вариант, что привел Тиллатаэль, мне нравится больше.

– Топором по колену – тоже звучит, – не согласился варвар, поглаживая рукоять топора.

Эльф, в свою очередь, выдвинул совсем уж нескромный вариант пословицы. Наверное, эльфийский. Хотя с тем представлением об эльфах, что сложился у Нанока, он явно не вязался.

Затем Тил и Мастер Лур ввязались в очередную дискуссию о чем-то уж совсем непонятном. Варвар заметно заскучал. Нет бы, чтоб как нормальные люди, побеседовать о простых и приятных вещах – о вине, скажем, или о женщинах, или о драке. О сокровищах еще можно, о политике, в которой варвар, правда, ничего не понимал, но слушать любил. Да хоть о погоде, лишь бы не об этой магической чепухе, да еще непонятными словами.

– Похоже, наш Нанок заскучал, – опомнился вдруг маг. – Давай-ка сменим тему, Тиллатаэль. Неудобно как-то.

– Что вы, ваша беседа очень интересна и познавательна, – блеснул варвар ученым словом.

Тил весело засмеялся, незаметно подмигнув ему.

– Все равно привал пора делать, – сообщил он. – Мы взяли такой темп, что у меня уже ноги не идут. Правда, до города доберемся раньше, чем рассчитывали.

Привал – дело хорошее, подумал варвар. Давно пора уставшие ноги размять, да и желудок уже непонятно чего хочет. Жрать, наверное. То-то кишка по кишке елозит, еще чуть – и друг друга глодать начнут. Вина опять же выпить можно. Правда, для этого необязательно привал устраивать. Вино – дело хорошее и во время пути. Особенно, если эльфийское.

Тил тут же набросил на лук тетиву и отправился на охоту. Варвар сбросил полупустой дорожный мешок и пошел добывать сушняк для костра. Маг остался караулить место. Зачем, интересно? Чтобы не заняли? Да кому тут быть-то, в лесу. И место всегда другое можно подобрать, даже если какой-то сволочи приспичит облюбовать именно это. Работать ему просто не охота. Сачок, Беодл его раздери, как и все маги.

Нанок продирался по лесу, стараясь запомнить свой путь. Он же не эльф какой, чтобы его лес сам, куда хочешь, выводил. Его-то, Нанока, нипочем не выведет. Хотя он даже деревья не рубит. Не потому, что такой уж хороший, – Тил запретил. Негоже, говорит, лес обижать, он нам защита, опора и еще что-то. Забыл. Не эльф забыл, ясное дело, эльфы вообще ничего забывать не умеют. Он забыл, Нанок.

О, вот подходящая валежина. А вон еще сухое дерево, даром что из земли торчит. За такое эльф не осудит, оно все равно уже сдохло. Или что там деревья делают, когда засыхают?

Нанок поднапрягся и вырвал сухую осину прямо из земли, с корнями вместе. А что мелочиться, корни тоже горят. Не как кора и даже ветки, похуже, но все-таки.

Теперь надо и валежину подобрать. Только как, обе руки заняты? А, можно осину переложить на плечо, придерживая одной рукой, а второй забрать деревяшку тупую. Хорошо, что он, Нанок, сильный, не придется второй раз бегать.

На обратном пути пришлось-таки попетлять. Лес этот зеленый, Беодл его раздери, никак не хотел пропустить доброго и милосердного к нему варвара на место стоянки. Сколько раз он просил эльфа научить его обращаться к лесу, так и не научил, зеленоглазый…

В смысле гад остроухий, конечно. Да что это такое, во имя Беодла? Уж не околдовал ли его Тил? Говорят, что эльфы различий между мужчинами и женщинами вообще не понимают. Один мужик божился, что сам это читал в какой-то книге. Врал, наверное. По его роже вообще не скажешь, что он читать умеет. Вон эльфийская колдунья Эланиэль из баллады, та упомянутую разницу отлично понимала. Или эльф говорил из балды? Раз обидчиков своего парня на клочки порвала, значит, понимала.

О, а вот и стоянка. Вышел все-таки. И Тил уже стоит, а у его ног – пара крупных зайцев. Быстро он их добыл, ничего не скажешь. Вот уж с кем точно голодным не останешься. А маг этот, чтоб ему, вообще существо крайне бесполезное. Даже фейерверки ни разу не колданул.

Нанок свалил дерево у ног эльфа, рядом с добычей. Достал секиру, начал срубать ветки. Маг – наконец-то делом занялся – достал из своего бездонного мешка топорик и принялся ему помогать. Совесть, наверное, проснулась. Может, пока такое дело, попросить и свой мешок магией покрыть, чтобы тоже бездонным стал? Или хотя бы фейерверки устроить…

Вскоре на поляне запылал костер, на вертеле весело поджаривалась добыча, только что не повизгивая от радости. Варвар сел, протянув уставшие ноги и приложился к предложенному эльфом полупустому кувшину. Ему было хорошо.

Ели в молчании. Эльф, правда, умудрялся между делом тренькать на арфе одной рукой. Во второй же у него была зажата вилка, которой он орудовал с изрядной сноровкой. Глядя на быстроту его движений, Нанок в который раз удивлялся, как он до сих пор не выколол себе глаза. Маг тоже ел вилкой, но степенно и обстоятельно. Сам же варвар, ухватив половину заячьей тушки рукой, просто ел. Причем с наслаждением, непонятным этим цивилизованным, будь они хоть трижды эльфами и четырежды магами.

– Спой, – попросил варвар, тщательно прожевав. Чтобы не нарваться на очередное нравоучение о манерах со знакомым припевом «варварство».

– За едой? – ужаснулся эльф. – Ты с ума сошел! Этикет…

– Плюнь, – хладнокровно парировал Нанок. – Не во дворце, чай, жрем, в лесу…

– Я, чтоб ты знал, всю жизнь в лесу живу, – обиделся Тил. – Даже когда во дворце.

– Забей, – отмахнулся варвар. – Кого стесняться? Нас здесь трое, никто не расскажет.

– А, – весело махнул рукой остроухий. – Да ладно! Правила, они тем и хороши, что их всегда можно нарушить, верно?

– Не согласен, – покачал головой Мастер Лур.

– Не будь занудой, – попросил Нанок. Маг аж поперхнулся. Должно быть, слова такого не знает, понял варвар. А все туда же, пальцы гнет, слова непонятные говорит…

– Впрочем, мы, маги, никогда не пренебрегаем возможностью получить новые знания и впечатления, – ловко вывернулся маг. – Даже если приходится нарушать эти правила, которые лично меня уже просто достали.

Эльф звонко расхохотался. Нанок выпучил глаза. Что только эти цивилизованные не делают, чтобы унизить бедного варвара. Наверняка и эти самые пикеты… нет, вроде этикеты они соблюдают исключительно в его присутствии. Чтобы показать, что-де темный и неграмотный, только с саксаула спустился. А сами небось всю жизнь руками жрут в три горла…

– Спою на ходу, – решил эльф. – Все равно я уже наелся. Не хочу арфу пачкать.

– То есть привал окончен? – уныло осведомился Нанок. Его ноги говорили, что он еще толком не начинался, хотя желудок считал, что жрать больше не нужно. Вообще не нужно. Никогда в жизни.

– В городе отдохнем, – сообщил маг, поднимаясь.

Нанок с сожалением посмотрел на оставленную часть тушки и, решившись, прихватил ее про запас. Мало ли что там желудок говорит! Он сам не знает, чего ему надо, то – жрать хочу, то – жрать не хочу. Его нормально понять можно только в одном случае – когда пронесет.

– Идем, – со вздохом согласился варвар, поднимаясь с земли.

Они снова двинулись в путь, и эльф запел. Голос его то поднимался к небесам, то опускался вниз. Казалось, весь мир сузился до размеров арфы. И были в нем лишь они трое и герои песен. Причем от мага Нанок с удовольствием бы избавился – третий лишний.

То звон мечей, то любовный шепот, то потрясающие по силе заклинания, то блеск сокровищ и их проклятие мелькали перед ошеломленным варваром. Голос эльфа звенел, то маня в запредельные дали, то требуя чего-то, то умоляя, то проклиная. Нанок уже не понимал толком, на каком он свете. Остался лишь лес и голос, потрясающий, пронизывающий до костей голос. Он чувствовал, что по лицу его текут слезы, но даже в голову не приходило стыдиться их. Плевать, что там достойно мужчины, а что нет! Сейчас это не имело значения. Только одного хотелось ему в этот миг, чтобы этот голос не замолкал ни на секунду…

– Город уже, – вырывая варвара из волшебного сна, прозвучал голос мага.

Сказка кончилась, исчезла в загадочной дали.

Нанок исподлобья взглянул на спутника и с изумлением увидел, что по щекам волшебника тоже текут слезы. Враждебность тут же исчезла бесследно. Не такой уж он сухарь, этот Мастер Лур, каким хочет казаться. И его душа тоже открыта прекрасному. Конечно, далеко не так сильно, как душа некоего возвышенного и чувствительного варвара…

– Действительно, город, – удивился эльф. – Надо же, как время летит! За песней и не заметишь… А ведь засветло успели, а? Просто молодцы, не то торчали бы здесь до утра, пока стража ворота бы не открыла.

– Здесь нет ворот, – сообщил Мастер Лур. – Тельон – единственный город в Ледании, в котором ворот отродясь не бывало. А может, и во всем мире – где еще найдешь таких дураков, что без крепостной стены живут?

В Кассараде, мог бы ответить варвар, но промолчал. Горцы никогда не строили крепостных стен. Если селение есть кому защищать, врага отобьют, а если нет, никакие стены не спасут.

– У нас, в Саро, нет ни одного города, защищенного стенами, – сообщил эльф. Похоже, он всерьез обиделся на «дураков».

– Я имел в виду людей, – примирительно сказал маг.

Тил тут же расслабился. Какие они все же чувствительные, эти эльфы! Вот его, Нанока, как только не обзывали, а он и не обижался почти. Ну пару-тройку голов разбил, так они же все равно тупые.

Ворот у города действительно не было, зато была придорожная застава, более напоминающая небольшой укрепленный форт. Располагалась она, ясное дело, у самого въезда в город. Понятно, есть там ворота или нет – дело десятое, а въездную пошлину все одно изволь заплатить. Цивилизованные, Беодл их раздери, никогда не упустят случая монету слупить.

Эльф надел обещанный парик. В нем он, конечно, на эльфа не походил вовсе, скорее на леданского дворянина, притом знатного. Даже куртка его лесная смотрелась дорогим камзолом… Эй, да она не казалась, она и стала камзолом!

– Наша одежда выглядит так, как мы пожелаем, – пояснил Тил в ответ на невысказанный вопрос Нанока. – Это даже не магия, это… В общем, не магия, и все.

У ворот форта их встретили стражники.

– Так, кто тут у нас… Трое, лошадей и повозок нет. Подозрительно, кстати, что нет… – просипел пропитым голосом один из стражей. Нанок мог бы сказать, что он не обременен избытком интеллекта, если бы знал слова «избыток» и «интеллект».

– Надеюсь, нас не заставят здесь отчитываться о лошадях, – надменно произнес Мастер Лур, и стражник сразу как-то усох. Видимо, на место его ставили уже не первый раз, и довольно болезненно. Во всяком случае, вопрос о лошадях он поспешил закрыть.

– Этот варвар с вами? – поинтересовался другой стражник.

– Будьте добры, не называйте нашего телохранителя варваром, – вмешался в разговор Тил. – Он куда воспитанней некоторых так называемых городских стражей.

Варвар остолбенел. Услышать такое из уст постоянно честившего его эльфа было для него полной неожиданностью. Этак еще и цивилизованным назовет, и в рыло дать нельзя, стража рядом… Ничего, он еще припомнит ему…

– Девять медных монет, – объявил страж. – Если трое бла-агородных господ соизволили прибыть в наш город без лошадей и экипажей…

Маг невозмутимо расплатился, не обратив внимания на явственно звучавшую в голосе стража издевку. Так, как и полагалось важному господину из хорошей семьи.

– Проходите, – пробурчал страж. – И учтите, особенно вы, бла-агородный господин телохранитель, оружие в черте города обнажать только для самообороны. Дуэли в черте города запрещены. Законы у нас суровые, бла-агородные господа…

У Нанока зачесались кулаки дать нахалу по роже. Впрочем, подобное желание возникало у него всегда, когда он видел стражника. И неважно, в какой стране это происходило.

– Спасибо, мы учтем ваши советы, – невозмутимо ответил маг, проходя мимо стражей.

– Добро пожаловать в славный город Тельон, – провозгласил стражник, отходя в сторону. И вполголоса, но так, чтобы слышали все трое: – Понаехало лимиты, блин!

Солнце уже стремительно закатывалось за горизонт, наползали быстрые летние сумерки.

– Надо бы найти подходящую корчму, – сказал эльф.

– Я тут был когда-то, – сознался маг. – Есть одно местечко – «Пять мечей», кажется, – там есть всегда отличное импортное пиво, что редкость в Ледании.

– Ненавижу пиво, – скривился эльф.

– Тогда можно в «Саблезубой свинье», – предложил маг.

– Можно и в «Саблезубой», – согласился Тил. – Приличное хоть местечко?

– Дорогое, для бла-агородных господ, – хмыкнул маг, точно копируя интонации стража.

– Ну хоть там, может, чисто, да если еще без клопов… Ладно, пошли.

Через пару кварталов Тил неожиданно остановился.

– Извозчика надо взять, – деловито предложил эльф. – Где это видано, чтобы знатные господа пешком ходили? В ногах правды нет…

– Ее вообще нет, – сообщил варвар, радуясь, что хоть что-то знает. В последнее время его мучили комплексы неполноценности, грозящие перейти в депрессивный психоз… О Беодл, да где же он таких словечек успел нахвататься?

– В ногах – особенно, – подчеркнул эльф и свистнул-таки извозчика.

Синий фаэтон мигом домчал их до нужного места. Корчма, а точнее, гостиница, имела два этажа и выглядела куда лучше, чем все клоповые норы, виденные варваром, вместе взятые. Это здание больше напоминало роскошный городской особняк какого-нибудь барона или графа, чем обычную корчму. Маг расплатился с извозчиком, и троица двинулась к входу в «Саблезубую свинью». Название, кстати, никаким аристократизмом отнюдь не блистало.

Мимо них неслышно скользнула какая-то женщина в алом балахоне. Женщины вообще-то любят яркие раскраски, чего мужчинам никак не понять. Что может быть лучше черного или серого цвета, в глаза не бросается, и грязь не очень видна. Эльфы с их зеленым – тоже понятно, в лесу ни одна ворона не заметит, про людей и слов нет. Но вот желтый! Оранжевый!! Красный!!! Совершенно бесполезные цвета с точки зрения любого нормального человека. К которым, без всякого сомнения, относился один сообразительный и наблюдательный варвар.

Мастер Лур, едва женщина поравнялась с ним, резко остановился и даже отшатнулся. Нанок успел подумать, что красный цвет магу нравится не более чем ему, но тут же понял, что дело куда серьезнее. Оба – и женщина и маг – одновременно воздели руки, готовясь бросить заклинания. Воздух между ними явственно загудел от напряжения.

– Про́клятый! – сквозь зубы процедила женщина.

– Ассисяй! – прорычал в ответ Мастер Лур, плетя пальцами сложные жесты.

– Поджигатель мира!

– Убийца магов!

– Уважаемые, – вклинился в их разговор вежливый эльф, – может быть, отложим старые распри? Или вас обоих потащат в темницу «Петушиного часа». Здесь, в Ледании, почему-то не очень любят магов, знаете ли. Колдуний из «Ассисяй» тоже.

– Не встревай, шлюха эльфийская, – бросила колдунья. Маг и варвар, как по команде, уставились на ассисяйку. – Да-да, я вижу, что ты не мужчина, этих дураков (кивок в сторону мага и варвара) ты еще могла бы облапошить, но не меня, Направляющую из Ордена Защитников Мира. Я твою личину насквозь вижу!

Нанок тоже попытался увидеть личину насквозь, но перед ним был все тот же эльф… или все-таки эльфийка (эльфина?). Зеленые глаза так и сверкают, вот-вот ответит чем-то совсем уж убийственным. Но ассисяйка не умолкала:

– А за «Ассисяй» (такой взгляд мог прожечь варвара насквозь, а мага даже не затронул) я спрошу лично с тебя, колдун! Каждый Поджигатель мира должен быть уничтожен!

– То есть каждый маг-мужчина, – спокойно прокомментировал маг. – Ох и термины у этих ведьм, закачаешься! – Он обращался уже к своим попутчикам, словно читая лекцию в классе, и даже как будто не смотрел на закипающую колдунью. – Эти чокнутые бабы считают, что мужчина, владеющий магией, способствует мировому пожару. Было в их секте…

– Ордене! – гневно поправила его ассисяйка, она же Направляющая.

– …такое пророчество, подписанное вроде мужчиной-магом: «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем!» Только чушь это все, никаких буржуев на свете нет.

– Я с тобой еще посчитаюсь! – в ярости взвыла злая баба. – Не в городе, а когда вокруг никого не будет. Вот тогда ты и получишь свое, подонок!

Ругаться ругается, а в драку не лезет, смекнул варвар. Видно, слова эльфа… то есть, что ли, эльфийки (или эльфины?)… даром не пропали. Боится колдунья синерясых, это сразу заметно. Да и Мастер Лур тоже больше пугает, драться на деле тоже не желая.

– Иди свой дорогой, ассисяйка. – Мастер Лур демонстративно повернулся к колдунье спиной, но Тил (как же ее зовут на самом деле?) и Нанок продолжали караулить каждое ее движение. Нет ничего в мире опаснее разгневанной женщины!

– Моя Сила бросит тебя в ад! – гордо объявила Направляющая и отправилась дальше, не забывая через каждые несколько шагов оглядываться и бросать на мага испепеляющие взгляды. Впрочем, тот тоже был крепким орешком – камзол его даже не задымился. Маг все-таки, а не кто-нибудь.

Мастер Лур ответил ей изощренным ругательством. Магическим, наверное. Не может же быть, чтобы маг просто так ругался, как пьяный сапожник. Против обыкновения, Нанок понял все, что сказал маг, – редкий случай, надо признать. Но заклятие (если это было оно) не произвело на женщину в красном никакого эффекта.

– Пойдем, – предложила эльфийка, когда Направляющая скрылась за углом.

Они гуськом двинулись к входу в гостиницу, Тил – первый (тьфу! В смысле первая. С ума сойдешь с этими эльфами разного пола!), Нанок – второй, а маг – замыкающим. Нанок невольно залюбовался стройными ножками эльфа, и тут его осенило. Да ведь это его странное влечение к Тилу никакое не извращение! А, напротив, самое естественное желание обаятельного мужчины в самом расцвете сил добиться постельного внимания симпатичной девушки. А значит, какого хрена! Мало ли что она эльф женского пола! Не овца все-таки…

Нанок неожиданно понял, что влюбился. Еще не видя ее настоящего лица (мужская личина не в счет), он желал, чтобы она принадлежала только ему. За один голос. За лукавый взгляд. За зеленые глаза с искорками где-то внутри. За плавность и порывистость движений. За это ее постоянное «варварство», что раньше так бесило его. Она – та единственная, которую он столько лет мечтал встретить. Только… Зачем прекрасной эльфийке (наверняка знатной, по манерам видно) нужен простой, туповатый варвар, ничего уже не понимающий в этом проклятом мире? Не имеющий голоса, сочиняющий неуклюжие стихи, которые вдобавок не может даже записать? Знающий только одно – как секирой махать…

На плечо ему опустилась рука. Варвар вздрогнул и обернулся, положив руку на рукоять секиры. За спиной стоял Мастер Лур, улыбаясь особой, чисто мужской улыбкой. Смысл ее был кристально ясен: «Вперед, парень! Она всего лишь женщина. Будь понастойчивей, и она – твоя». Маг подмигнул, и Нанок ощутил, как ему полегчало. Она – женщина, пусть даже эльфийка, а он – мужчина. Может быть… да все, что угодно, может быть!

В гостинице оказалось множество свободных номеров. Ничего удивительного, знатные люди в такое захолустье едут крайне неохотно, а прочие предпочитают более дешевые местечки. С них запросили по три пальца за комнату, и Мастер Лур, не моргнув глазом, заказал отдельную для каждого. Вот что значит маг, всегда деньжищ немерено. Нанок даже успел на минуту пожалеть, что он не маг, а потом вспомнил, что доброй драки колдуны, как правило, избегают, и жалеть перестал. Ну что за жизнь без драки, хотя бы доброй?

Мальчик-коридорный проводил их на второй этаж, показал апартаменты. То есть комнаты, но очень шикарные. Маг, продолжая играть богатого аристократа (хотя почему играть? Может, он и в самом деле им был), дал пареньку на чай пару медных тумаков. Коридорный отдал им ключи и тут же испарился в неведомом направлении. Варвар сильно подозревал, что пошел пропивать заслуженные чаевые.

Комната была непривычно богатая. Нанок сбросил сапоги и разлегся на кровати. Рядом была ванная комната, эти аристократы не могут без ежедневных омовений, но варвар ее игнорировал. Пить ему не хотелось, а зачем еще человеку вода?

Чуть слышный стук в дверь прервал его сон. Варвар мгновенно подхватился с кровати, замер у двери с секирой в руке.

– Войдите, – предложил он.

Дверь распахнулась, и в комнату вошла девушка. У Нанока перехватило дыхание, так она была красива. И кого-то она ему напоминала…

– Ты всегда так встречаешь девушек? – спросила она голосом Тила.

– Ты! – Нанок на секунду остолбенел. – Ты – Тил! Как тебя зовут на самом деле?

– Тиллатаэль, – засмеялась она. – Тила. Это мое настоящее имя. И мой настоящий облик. Надеюсь, он тебя не разочаровал?

– Ух! – только и мог сказать Нанок, но взгляд его был достаточно красноречив.

– Эй! – Быстрый и кокетливый взгляд. – Ты что, говорить разучился?

– Ух, – подтвердил варвар.

Девушка рассмеялась.

– Ну хоть что-нибудь скажи, – попросила она. – Беда с вами, мужчинами…

– Я… это, может, стихами? Это… так проще.

Я иду по дороге грешной, И на сердце моем неуютно, Этой ночью ненастной, вешней, Не найти мне уже приюта. Но в глазах твоих – зелень лета, Волосами ветра играют, Твоя поступь легка и светла, Подойти к тебе как, не знаю…

– Это твои? – спросила девушка совсем другим тоном. Нанок кивнул. – Очень хорошо… Я и не думала, что ты умеешь вот так…

И неожиданно подошла вплотную и поцеловала. Варвар оторопел, но не настолько, чтобы не откликнуться на поцелуй. Руки ее легли на его плечи. Нанок попробовал обнять ее и уронил топор, который так и держал, оказывается, все это время в руках.

– Экий ты неловкий, – укорила его девушка.

– Уф! – Варвар с трудом приходил в себя. – Не играй со мной, Тила, или я за себя не отвечаю. Мы, дикие варвары, люди импульсивные и темпераментные…

– Ничего, буду отвечать за тебя сама. Ты же сам сказал: «Подойти к тебе как, не знаю». Я просто подсказала. Чего же ты так испугался?

– Ты хочешь сказать?.. – Не все варвары отличаются сообразительностью. Особенно в такие моменты. Во всяком случае, один тупой варвар с испуганным сердцем внутри…

– Я люблю тебя, – просто сказала девушка. – Иди ко мне, дикий варвар. Ты – человек, я – эльфина, так странно все… И… нет, об этом ни слова. Не сейчас. Иди же ко мне!

Варвар все еще неловко, но с нарастающей страстью обнял ее, губы слились в поцелуе – сладком и долгом, как жизнь эльфа. Или эльфины.

Тила щелкнула пальцами, лампа погасла. Ее руки скользнули под его рубашку, обжигая кожу. Губами он коснулся ее шеи, Тила прерывисто вздохнула.

– Я люблю тебя, – растворились в прерывистом дыхании вечные слова. И ночь поглотила их, жаркая, прекрасная летняя ночь. Страстная, загадочная и зовущая. Подобной которой никогда не было в этом мире…

Глава 11

Охота – занятие, как известно, для господ благородных. Лишь они понимают в ней толк. Лишь они способны оценить заливистый лай гончих, свистки егерей, азарт погони за зверем. Лишь они проскачут полкоролевства вслед за заморенным зайцем, только бы увидеть восхищенные улыбки дам. Да, впрочем, господа благородные и на охоту-то, скорее всего, выезжают, чтобы вволю пофлиртовать. Как в общем-то и дамы.

Принц Орье охоту не любил. Хотя и участвовал в ней постоянно. Как же иначе, принц все-таки, попробуй тут откажись. Казалось как-то нечестным, неправильным загонять всей толпой несчастного оленя. Или поднимать медведя. Или травить кабана. Кавалькада вооруженных разряженных дворян, свора обученных собак, толпа егерей – против одного затравленного несчастного зверя. Это – азарт? Это – риск? Смешно!

Как и обычно, Орье старался держаться подальше от этих забав. Едва только гончие взяли след оленя, принц незаметно приотстал от толпы азартно орущих придворных, после чего двинулся в сторону городка Пелт.

Лемура с ним не было. Ну не может шут принимать участие в охоте. Не может и не должен. Да он всех зверей своими колокольчиками распугает. Не говоря уже про низкое звание. И неумение держаться в седле (ха! Это сын конюха-то не умеет? Тупы господа придворные, ох как тупы). В общем, чтобы не навлечь на своего друга недовольство знати, всякий раз приходилось оставлять Лема во дворце. И отчаянно скучать на этой охоте.

Впрочем, теперь можно было и вернуться. Все равно все при дворе уже привыкли, что принц возвращается во дворец один. Не считая охраны, само собой. Но, поскольку охраняли его два (из пяти во всем Квармоле) королевских ассасина, заметить ее было непросто. Ассасины умели прятаться не хуже эльфов в лесу и еще каким-то образом умудрялись не отставать от лошади. Орье относился к ним с изрядным уважением. Неплохо было бы попытаться перенять у них кое-какие небесполезные умения, но Орден свято хранил свои тайны. Впрочем, были в этом и свои преимущества – никто, кроме короля той или иной страны, не мог нанять ассасина на службу. Многовековые традиции блюлись свято, никто до сих пор даже не представлял, где располагается резиденция Ордена. Даже как связаться с ассасинами, знали далеко не многие. Орье – знал, потому что был наследным принцем Квармола. Ему просто полагалось это знать.

Крики и лай собак постепенно удалялись. Хотя азарту в них явно добавилось. Видимо, добыча (а точнее, жертва) была почти настигнута. Принц пожал плечами. Он никогда не одобрял бессмысленных убийств. Как и любой здравомыслящий король (ну или будущий король). Жаль только, что подобный сорт монархов встречается нечасто…

Лес постепенно редел. Тропинка вскоре должна была привести к проселочной дороге. Сомнений в этом не было, не первый уже раз ехал принц этим путем. Проехать редкий березняк. Миновать дубовую пущу. Вот сейчас будет поворот…

В этот момент на него напали. Четверо неизвестных, чьи лица скрывали черные маски, появились из-за деревьев внезапно. Орье оглянулся, где же охрана. Ни одного ассасина не было видно. Возможно, просто отстали. Случай, конечно, небывалый, но чего только в жизни не случается? Однако без них будет нелегко…

Секундное колебание дорого стоило ему. Один из нападавших ловко подсек коню сухожилия, и тот с жалобным ржанием рухнул на землю. Принц, не задумываясь, сделал все, как учили его мудрые наставники, – вытащил ноги из стремени и сгруппировался. Падение оглушило его, замедлив на время движения, но долгие изнуряющие тренировки лучших мастеров не пропали зря – тело его действовало само. Откатиться в сторону, встать на одно колено, выхватить из ножен легкий клинок. Теперь – подняться на ноги…

Последнее сделать он уже не успел. Свистнул меч, и принцу пришлось закрываться. Остальные убийцы были чуть дальше, и Орье решил рискнуть. Перекатившись по земле, он ловко полоснул мечом по ноге противника. Удар прошел, из-под тонкого лезвия плеснула кровь. Нога нападавшего подломилась, и он с воплем упал.

Принц быстро откатился в сторону и встал наконец на ноги. Один противник выбыл из боя, осталось всего трое. Всего! Не так уж мало для человека, ни разу не бывшего в настоящей схватке. Он даже в дуэлях не участвовал. Ну кому в здравом уме придет в голову мысль вызвать на дуэль принца? В мире полно других способов свести счеты с жизнью…

Убийцы действовали на удивление слаженно и умело. Очень скоро Орье понял, что дело принимает плохой оборот. Удары следовали один за другим, с пугающей ритмичностью. Пока ему удавалось уходить от них, постоянно отступая, но долго так продолжаться не может. Жаль, нет при себе метательных ножей, кому же в голову придет взять их на охоту? Лук – другое дело, но он остался приторочен к седлу бьющегося на земле скакуна. Да и много ли от него толку в такой схватке?

Улучив момент, Орье обнажил кинжал. Проку от него не слишком много, но уж точно побольше, чем от лука. Теперь некоторые выпады получалось парировать кинжалом. И все равно исход схватки явно клонился не в его пользу. Будь это на гладиаторских боях (которые в Квармоле хотя и были официально запрещены, тем не менее не только успешно проводились, но и собирали среди зрителей немало представителей знатных семей – конечно, в масках, чтобы не быть узнанными), Орье не поставил бы ни дубара на себя.

Оп! Один из многочисленных ударов достиг цели, располосовав рукав камзола. Боли Орье не почувствовал – скорее всего, рана не опасна. Будем считать, что это царапина, все равно нет ни секунды, чтобы осмотреть рану.

Нападающие заметно обрадовались этой маленькой удаче. Темп увеличился, что Орье было отнюдь не на руку. Но вот об осторожности враги явно подзабыли, расслабились, почуяв скорую победу. Самое время напомнить, что не такая она и близкая, как вам кажется, господа убийцы…

Принц заученным движением скользнул вправо, уходя от выпадов левого. Тот, что в середине, не мог удачно ударить, Орье был с неудобной для него стороны. На пару секунд принц остался один на один с правым противником. И сразу же бросился в атаку, понимая, что медлить нельзя. В запасе было не более двух-трех секунд. Вывести убийцу из строя надо с первой же атаки, пока его товарищи не ударили в спину.

Поймав чужой клинок кинжалом, принц сделал шаг вперед и пронзил мечом грудь противника. На мгновение его охватил страх – что, если оружие застрянет? Но в следующий миг с отвратительным скрежетом меч покинул грудь раненого. Орье мгновенно развернулся – вовремя! Лязгнул, высекая искры, о подставленную сталь быстрый «скорпион», следом – удар от второго убийцы.

Всего двое! Это уже дает шансы, как ни умелы и ни опытны враги, их не обучали лучшие в мире мастера, как наследника короны. Один против двоих – это уже реально.

Принц допустил ошибку, расслабившись, и тут же за это поплатился. Ловкий выпад, неуверенная запоздалая защита, быстрый захват – и оружие Орье вылетело из руки.

Принц, не раздумывая, метнул в лицо противника кинжал. Тот ловко отбил его «скорпионом», но потерял на этом мгновение, которого и хватило Орье, чтобы броситься к мечу. Хватило даже, чтобы успеть подобрать оружие. Понимая, что развернуться лицом он уже не успеет, принц быстро откатился в сторону. Вовремя – свистнул за спиной разрезаемый сталью воздух. Поздно, господа убийцы, он уже на ногах и вновь при оружии. Жаль, конечно, утерянного кинжала, но пожертвовать им было необходимо. Теперь он в руке одного из убийц, того, что пониже, с торчащими из-под маски рыжеватыми клоками волос. Это тоже не слишком радует. Вот тебе и расплата за миг беспечности! Радуйтесь еще, ваше высочество, что не пришлось заплатить дороже…

Враги приближались осторожно, не спеша. Они уже оценили мастерство принца и рисковать больше не хотели. Одно дело – пустить кровь ни разу в жизни не дравшемуся сопляку, другое – одолеть человека, который одному из их товарищей перерезал сухожилие на ноге, а второго так и вовсе заколол, как свинью.

Над ухом свистнула стрела. Принц, парировав очередной удар, бросил быстрый взгляд в том направлении, откуда она прилетела. Так и есть, новоявленный хромой добрался до его лука и теперь спешил продемонстрировать собравшимся свою незавидную меткость. Хорошо еще, что стрелок из него аховый… или он просто не привык стрелять с колена? В любом случае, новой опасностью лучше не пренебрегать.

Орье имитировал атаку сначала на правого, потом на того, что стоял слева. Оба успешно отразили удары, чуть отступив при этом. Принц метнулся в образовавшийся проход. Его пытались ударить в спину, но оба противника помешали друг другу. Спину обожгло болью – чей-то клинок все же достал в последний миг, но явно несильно. Орье уже бежал, занося меч, к незадачливому лучнику. Из-под маски блеснули широко распахнутые в ужасе глаза, убийца вскинул лук в тщетной попытке отразить удар. Сверкнула сталь, свист рассекаемого воздуха – и противник свалился под ноги принцу. Вставать он больше явно не собирался. То ли устал, то ли просто умер.

Орье развернулся, ловя на гарду меча новый удар. Противник сумел удержать его клинок, зацепив своим, его напарник в тот же миг нанес свой удар. От верной смерти принца спасла только случайность – он как раз старался сместиться в сторону, чтобы освободить меч из захвата. Выпад прошел мимо, пощекотав левый бок. Пока нападавший боролся с инерцией, Орье сделал шаг вперед и толкнул на него второго. Тот не удержал равновесия, упал, принц бросился добивать, но его атака была четко отбита напарником упавшего. Так же как и следующая. Пользуясь короткой передышкой, принц сорвал с себя плащ, сломав при этом фибулу с изумрудом. Красивая вещь, Орье она нравилась, про то, сколько стоит, и вовсе разговора нет, принцы денег не считают. Жаль, но не до нее, счет опять на секунды. Враги еще не успели разойтись в стороны, а плащ уже закрутился вокруг них. И тут же последовал прямой выпад, прямо сквозь голубую с золотом ткань. Мягкое сопротивление живого тела. Короткий вопль – попал, вне всяких сомнений. Принц обратным движением вытащил меч из тела (пока непонятно, живого или не очень). Быстро отскочил назад, избегая неожиданного удара. Впрочем, можно было не торопиться, последний противник только-только избавился от плаща.

– Поговорим? – предложил принц, покачивая мечом. Тот недоверчиво посмотрел на него из-под маски. Кажется, усмехнулся.

– Ты хочешь сказать, что оставишь меня в живых?

– Еще и на пиво получишь, – заверил принц. – На дюжину бочек. Ну что?

– Может, так оно и лучше, – задумчиво произнес тот, не переставая, однако, следить за клинком в руке Орье. – Если уж мы тебя вчетвером не взяли, одному мне вряд ли удастся. Ладно, договорились. Спрашивай.

– Кто вас послал? – задал Орье сакраментальный вопрос. Собственно, всем незадачливым исполнителям его задавали первым.

– Кто нас только не посылал, – усмехнулся убийца. – Мы из наемников, за любую работу беремся. В том числе и за грязную, за нее, кстати, больше платят. Командир наш – Фирон из Пельсинора, он с заказчиком и договаривался. Понятно, без лишних глаз и ушей. С нами не пошел, остался со второй засадой.

– Ага, их было даже две?

– Три. Третья там, где пересекаются две дороги. Советую ее объехать. Там еще и пара арбалетчиков имеется. Ты хоть и ловок мечом махать, сумеешь ли стрелу отбить?

– Можно попробовать, – задумчиво протянул принц. – Но лучше этого не делать. В другой раз, сейчас и без того проблем хватает. Вам хоть сказали, на кого идете?

– Сказали. А как же. Молодой хлыщ из благородных, в жизни ни разу не дрался, даже на дуэли. Вот уж подставили так подставили!

– Я и в самом деле не дрался, – сознался Орье. – Сам посуди, ну какой самоубийца принца на дуэль вызовет? Наследника престола, между прочим. Это тебе не плаха и не веревка, это измена короне, четвертование или кол – как повезет.

– Правда, что ли, принц? Вообще-то похож, конечно. Да, такой подставы в жизни не видел. Вы уж, ваше высочество, того, извиняйте. Наше дело маленькое – клинок в грудь, кошелек в карман. Вам бы со старшим переговорить, он, может, чего и расскажет. Хотя не такой он дурак, чтобы на принца посягнуть. Может, и его тоже подставили…

– Возможно, – согласился Орье. – Принца убить, это тебе не котенка зарезать. Виновных в любом случае представить нужно, иначе министр внутренней охраны, а с ним и люди помельче на плаху свои задницы потащат.

– А там и задницы рубят? – полюбопытствовал наемник. – Вот уж не знал. Но прав ты, ваше высочество, сдал бы нас наниматель, как пить дать, сдал бы. Чтобы под самого копать не начали. Вот паскудство, а? Хреново у вас во дворце живется, принц, если такие вот штуки проходят. В кабаке нож в спину воткнут – так хоть знаешь, кто и за что. Да не чужими руками: если повезет, так можно обидчика и придушить…

– Да, у нас сложнее, – протянул Орье задумчиво.

Смысл покушения ясен – освободить трон. Принца убрать легче, чем короля… Так какой смысл убивать одного за другим двух королей подряд? Там же и гвардия, и из секретной службы умельцы, и ассасины… Кстати, а где они? Может, в другую засаду попали? Тогда Фирона из Пельсинора тяжело будет допрашивать. Не умеют мертвые говорить. Или не любят. Хотя, по слухам, в секретной службе и покойников могут разговорить.

– Может, я пойду, господин принц? – нерешительно проговорил незадачливый убийца. – Черт с ними, с деньгами. На кол мне что-то не больно хочется…

– Да и четвертование, наверное, не по нраву, – усмехнулся Орье. – Экий ты, братец, привередливый. Деньги возьми, слово принца – закон. Где, кстати, лошади ваши? Мне знаешь ли, не к лицу пешком ходить. Принц я или не принц?

– Вон за той рощицей, – сообщил наемник, принимая деньги. – Спасибо, ваше высочество. Теперь мне надо побыстрее за границу попасть. Не любят наемники, когда кто-то из своих сдает. Попаду к ним – о чем хочешь пожалеть заставят. Даже о том коле, что вы упомянуть изволили. Коня вашего добьем, бедолагу, чтобы не мучился, и пойдем.

– Добей сам, у меня рука не поднимется. Ох, если б это ты ему сухожилия подсек, Творцом клянусь, забыл бы свое слово. Ну и что, что закон. Королям закон не писан. А принцы – это будущие короли. Ладно, двинулись, не ровен час, кто из другой заставы нагрянет.

Они двинулись вперед. Конское ржание заставило принца признать, что наемник не солгал. Еще несколько ярдов, и…

Четыре скакуна, довольно неказистые на взгляд принца, привыкшего выбирать среди лучших лошадей королевства, были стреножены, морды завязаны тряпками. А рядом с ними, только что спешившись, стоял высокий наемник. Плечо окровавлено, над ним торчит рукоять «бастарда». В руке – содранная с лица маска.

– Ох! – выдохнул сопровождавший принца наемник. – Это и есть Фирон!

– Привет. – Похоже, здоровяк был настроен миролюбиво. – По счастью, вы провалили задание. Клом, кроме тебя, в живых-то кто остался?

– Н-нет, – побледнев, ответил тот.

– Жаль, хорошие были ребята. Подставили нас, Клом. Вы ведь принц Орье, не так ли?

– Так, – согласился принц.

– Поздно я об этом узнал. И кто через заказчика моего заказать ваше высочество хотел, тоже. Хотите скажу, только не скупитесь. И – никакой мести, договорились?

– Идет, – согласился принц.

– Заказчика звали Донован, – сообщил Фирон. – Вроде как маг, но мечом звенеть тоже обучен, сразу видно. Хоть и молодой. Возможно, правда, и то и другое – кое-как, так тоже бывает. Так вот, Донован этот на Сугудая работает. На королевского мага.

Кто бы сомневался, подумал принц, а вслух спросил:

– С кем дрался, наемник?

– С охраной вашего высочества, – легко сознался Фирон. – Ох и здоровы, черти! Положили бы всех нас, когда бы не Донован этот. Он их вроде как заморозил, а мы добили. Тогда он и сболтнул случайно, на кого работает. А потом напал на нас. Видно, не хотел, чтобы известно стало. Всех сжег своей магией, я едва успел смыться. Вон, извольте взглянуть, Серому моему бок обжег, рожа паскудная! Так что, ваше высочество, упомянутые мной имена стоят двадцати дубаров?

Принц молча развязал кошелек и отсчитал двадцать золотых.

– Премного благодарен, ваше высочество. Пошли, Клом. Надо убираться.

Все трое вскочили на лошадей.

– Извиняйте, ваше высочество, – сказал Фирон. – Дальше нам не по пути. Мало ли как судьба сложится. У вас свои опасности, у нас свои. Желаю вам выжить. У наемников жизнь непростая, да и у принцев, как я посмотрю, не лучше. Прощайте!

– Удачи, – пожелал Орье, разворачивая коня.

Да, такая лошадка долго на королевской конюшне не задержалась бы. Мигом ушла бы на мясо – королевским гончим без разницы, какое мясо кушать. Можно и лошадку потребить, хорошие собачки, не избалованные. Хорошо, что не было бедной коняги на королевской конюшне. Иначе как принц добрался бы до дворца?

Кстати, во дворец-то нельзя. Мало того, что переполох поднимется: как же так, принц, Его наследное Высочество, в разодранной одежде вернулся, в крови весь, как последний бродяга. Да еще на чужой лошади. Крик, вопли, паника… Это еще полбеды. Приставят толпу стражей, даже в сортир с ними ходить придется. Как тогда сбежать тихо, так, чтобы никто и не заметил? А бежать надо, и срочно, раз уж Сугудай за дело взялся. Королевские стражники да гвардейцы ему не помеха, околдует их, как отца, сами принцу горло и вскроют. Или нож в спину воткнут, смотря что господин королевский маг им прикажет. А он прикажет, тут принцем быть не надо, чтобы понять. Сначала его, потом короля. Все по плану. И будет в Квармоле новый монарх на троне, Сугудай Первый. Никогда еще столь дрянное имечко не носили в Квармоле короли. А если исчезнуть сейчас, может быть, отца тронуть и не рискнет. Хотя, блин его знает, что в чародейную башку прийти может…

Да, но как же Лем? Оставить друга во дворце, так его же первым в пыточный подвал и потащат. По приказу господина королевского мага. Чтобы выяснить, куда искомый принц двинуться соизволил. Чтобы по дороге его, тепленького, и взять. Если он, ясное дело, будет еще тепленьким к тому времени.

Нет, надо все тоньше сделать, проще. Войти во дворец через подземный ход, переодеться (и раны перевязать), послать слугу за Лемом. Уединиться с ним в нужной комнате, пусть болтают, что хотят, по поводу его наклонностей. Без разницы уже. А из той комнаты, незаметно, опять же через подземный ход, покинуть дворец и скрыться в неизвестном направлении.

Принц остановил коня, развернул свои чертежи (с ними он не расставался никогда. Такую вещь чужим рукам доверить – подумать страшно) и принялся их изучать. Да, за город вел подземный ход, и не один, целых три. Вот только… Не изучал он их. Вполне могло быть так, что за давностью лет все они пришли в негодность, потолки обвалились, механизмы заржавели, ключи к замка́м потерялись. Последнее – наверняка, если там есть замки.

Но делать нечего. Вот этот ход ближе всего, до него лиги три от городка со смешным названием Пельт. До которого уже рукой подать. Ладно, так и сделаем.

Городок – скорее, даже пригород столицы – он увидел минуты через три. Проезжая узкими улочками, принц настороженно оглядывался, высматривая засаду. Сугудай предусмотрителен, вполне может статься, что тех наемников кто-нибудь страховал.

И оказался прав. Когда из неприметного переулка, рассыпая мелкие искры, полыхнула синеватая молния, Орье даже не вздрогнул. Двойной Корунд на пальце защитил его, молния ударила в принца и рассыпалась мелкими искрами. Твердой рукой успокоив коня, он направил его к цели. А вот и она, желанная, в виде колдуна немолодой наружности. Руки подняты, не иначе фаербол какой колдануть собрался. Глаза испуганные, не поймет, почему молния не сработала. Ну держись, поганец! То есть преступник короны, если говорить юридическим языком. Впрочем, сейчас не говорить надо…

Колдун все-таки успел произнести заклятие. Огненный шар вскипятил воздух вокруг… и погас. Конь испуганно шарахнулся в сторону, но Орье придержал его. Меч из ножен… Удар! Принца затошнило. Сегодня ему уже довелось убивать, но не было времени посмотреть на свои жертвы. Здесь же – вот он, убитый им колдун. Голова пополам, как гнилой арбуз, кровь, мозги… Усилием воли Орье отогнал подступившую дурноту. Негоже принцу блевать, как какому-нибудь пьяному сапожнику.

Принц послал коня галопом. Надо было поскорее покинуть городок – мало ли, сколько человек могли его выслеживать. От Сугудая всего можно ожидать.

До окраины города он доскакал без приключений. Если господин королевский маг и отрядил еще людей для своих целей, несовместимых с жизнью принца, то они остались где-то на других дорогах. Или во дворце.

Подземный ход найти оказалось непросто, несмотря на древние бумаги. Да и то сказать, что это за тайный ход, если его мог бы любой обнаружить? Раз десять принц отмерял шаги, пока не понял, что спутал направление еще на предыдущем этапе. Дело пошло легче. Отодвинув в сторону замшелый камень (сколько же лет здесь никто не ходил?), Орье обнаружил неприметную серую дверь, которую шагов с десяти вполне можно было принять все за тот же камень. Дверь оказалась с секретом, но принц и здесь справился, спасибо бумагам. Внимательно прочитал ключ к ловушкам, мере предосторожности отнюдь не лишней в тайном ходе.

И быстро двинулся вперед, одну за другой отключая ловушки.

Путь был долгим. Вдобавок никто не побеспокоился осветить длинный коридор, а заботливо разложенные некогда факелы за века успели сгнить до трухи. Потом ему повезло. Магический светильник, Творец знает, кем и когда здесь забытый (или оставленный намеренно?), загорелся сразу же, едва принц коснулся его рукой.

Дело пошло легче. Во всяком случае, ловушки отключались куда быстрее, вдобавок Орье перестал то и дело запинаться о забытые кем-то человеческие черепа и кости. В середине пути ловушек почти не было, но ближе к дворцу сюрпризы еще ожидались.

Орье уже изрядно устал, к тому же вековая пыль забивалась в нос. Принц то и дело чихал, укоряя себя за то, что не побеспокоился взять носовой платок. Ни к чему было, когда вокруг крутится куча слуг, готовых помочь при первом же чихе. Здесь же их почему-то не оказалось. Вот ведь бездельники!

Потом Орье привык и чихать перестал. Хотя противный привкус пыли в носу и на языке все равно остался. Принц развлекал себя тем, что представлял королевского мага на виселице, на плахе и на колу. От долгого пути болели ноги, это же надо полстолицы пешком отмахать. Он, конечно, хорошо тренирован, физически крепок и так далее, но вот попробуйте отмахать пешком половину города, да еще время от времени сгибаясь в три погибели.

От усталости он едва и не прозевал ту тварь. Увидел только быстрое движение и инстинктивно отпрыгнул в сторону. Тварь промахнулась, принц быстро переложил светильник в левую руку и попытался вытащить меч. Не успел, тварь снова бросилась на него, пришлось опять уворачиваться. На этот раз времени хватило, чтобы вытащить из ножен клинок.

Принц кружил вокруг твари, пытаясь разглядеть, на что она похожа. И не мог понять. Светильник давал не так уж много света, тварь постоянно скользила то влево, то вправо, пытаясь обойти принца, тот ускользал. Вместе с ними кружили их тени, так что разглядеть странное создание возможным не представлялось. Одно было понятно, пасть у нее есть. И большая. Он, Орье, предпочел бы, чтобы она была хоть малость поменьше. И висела на стене в его кабинете. У твари же по этому поводу было свое неправильное мнение.

Несколько минут они кружили в узком коридоре, потом тварь, то ли найдя принца малосъедобным, то ли просто устав танцевать без музыки, отпрыгнула в сторону и исчезла в невесть откуда взявшемся боковом проходе. Принц, убедившись, что его оставили в покое, достал план и, после недолгого изучения, изумленно покачал головой. Не было там никакого ответвления, вот не было, и все тут. Откуда взялся и что это за тварь такая непонятная, неясно. Может, древний страж потайного хода, а может, зверушка, сбежавшая из лаборатории Сугудая. Разбираться в этом у Орье не было ни времени, ни желания.

Наконец, если верить плану, он оказался под дворцом. Вскоре отыскалась и желанная дверца. Вот только она оказалась заблокирована с той стороны.

Принц покрылся испариной. Если окажется, что выйти невозможно, придется возвращаться. А время поджимает, совсем мало его осталось. Если охотники вернутся раньше, чем он успеет показаться во дворце, его начнут искать. Плохо дело!

Он взял себя в руки. Надо мыслить логически. Не может быть, чтобы блокировку нельзя было снять отсюда, ведь ход использовался как раз на случай войны. Значит, доверенный человек должен не только незаметно уходить из города, но и возвращаться. Орье тщательно изучил старые бумаги – ни слова, ни знака. Он внимательно осмотрел стену вокруг двери и неожиданно обнаружил неприметную впадину. Он потянулся было надавить на нее, но тут же передумал. Мало ли что! Орье извлек из ножен кинжал, осторожно нажал… Струя огня полыхнула в полумраке, опалив ему волосы. Принц покачал головой, руки его дрожали. Если бы он… Нет, только интуиция его спасла, только она, родимая! А бумаги эти годятся только на… нет, наследному принцу такие слова не только говорить, знать не полагается!

Дверь открылась. Да, блокировка снималась как изнутри, так и снаружи. Только вот не знающий секрета ловушки так и остался бы возле нее на века. Орье вспомнил о многочисленных останках в коридоре и зябко поежился.

За дверью оказался внутренний потайной коридор. Здесь принц бывал уже не раз и дальнейший путь прошел достаточно быстро, оказавшись в своих покоях.

Считается, что принцы не умеют одеваться сами. И раздеваться тоже. На самом деле это чушь. Все они прекрасно умеют, только надо же чем-то занять ту ораву бездельников, что праздно шатаются по коридору, называют себя слугами и почитают переодевание занятием для принцев мало того, что не подобающим, так еще и слишком сложным. Он, Орье, прекрасно управился с этим нелегким делом всего за четверть часа. После чего зашвырнул окровавленное тряпье под кровать и дернул за веревку звонка.

Слуга появился почти сразу же. Наверное, под дверью стоял.

– Позови ко мне шута, – капризным голосом приказал Орье. – Мне скучно. Эта охота меня совершенно доконала. Да скажи, пусть вина с собой захватит. Что нового?

– Герцог Некрен поссорился с супругой, – заговорщицким тоном сообщил слуга. – Прилюдно поругались, потом он так же прилюдно попросил прощения. И получил пощечину! Лемур сказал по этому поводу: «Если женщина не права, извинись… и окончательно все испортишь!» Сейчас весь двор повторяет эту шутку.

– Ладно, иди. Скажи, пусть поторопится. У меня хандра.

Это был условный сигнал. Лем, услышав, что принц требует его вместе с вином и хандрой, должен сразу понять, что миг бегства настал. Все необходимое давно было собрано и припрятано в одной из потайных комнат, деньги припасены и даже сделана на всякий случай пара схронов вдоль Леданского тракта. Правда, совсем недалеко от столицы, но кто знает, что тебе готовит будущее? Так что, если соломки достаточно, надо постелить ее, где только возможно. Правда, упадешь все равно не туда…

Раздался стук в дверь.

– Да, войдите, – капризно откликнулся принц.

Появился Лем с бутылкой вина в руке. Поклонился принцу, не закрывая двери.

– Добрый день, ваше высочество.

– Скажи, чтобы не беспокоили, – так же капризно бросил принц, рассчитывая на то, что услышит страж у двери. Может, эта предосторожность и лишняя, но лучше подстраховаться. Вдруг приспичит зайти одной из его многочисленных любовниц? А так страж дальше двери ее не пустит. И, сменяясь, передаст тому, кто займет его место: «Его высочество хандрить изволят. Просили не беспокоить».

Лем плотно прикрыл дверь, закрыл на ключ и защелкнул задвижку. Это даст им несколько лишних минут, дверь крепкая, надежная – откуда в покоях принца другой взяться? Такую плечом или клинком не выломаешь… а с топорами по дворцу ходить как-то не принято.

– Что случилось? – шепотом спросил Лем. А вот эта предосторожность явно излишняя, если их подслушивает сам Сугудай, то хоть одними губами шевели, хоть в голос кричи, все едино. А если нет, то через дверь все равно ничего не слышно, а слуховых отверстий в комнате нет, Орье их давным-давно обнаружил и собственноручно заделал, хоть и принц.

– Покушение, – коротко ответил принц. Лем кивнул головой, словно ожидал чего-то подобного. Молодец, не стал ничего выспрашивать, понимает, что надо спешить. Будет еще время для подробностей, когда из города выберутся.

– Как уходим? – деловито спросил Лем.

– Тайным ходом – на улицу Кожевников, в ремесленном районе. Там переодеваемся… О лошадях ты позаботился?

– Само собой. В трактире «Пустая бочка» на улице Кожевников в стойле стоят два отличных скакуна. Не такие, конечно, к каким ты привык при дворе, но тоже очень даже ничего. Быстрые, выносливые. Фараданские полукровки.

– Из Фарадана кони хороши, – согласился Орье. – Да ты в этом побольше меня понимаешь. Ладно, пошли, время не ждет.

Захватив припасы, деньги и оружие в потайной комнате, они покинули дворец по подземному ходу. Дом на улице Кожевников, где они в конце концов оказались, давным-давно был куплен Орье через сына герцога Некрена. Молодой герцог был не слишком любопытен, к тому же принц словно бы случайно проболтался о симпатичной блондиночке из простолюдинов. Подобная причина во все времена находила полное понимание у любого представителя мужского пола. Дом был куплен на переданные деньги; молодой герцог одобряюще улыбнулся, отдавая Орье ключи. Он вообще-то неплохой парень, не болтливый, хороший приятель. Но не друг, которому можно доверить все на свете.

Быстро переодевшись, Лем и Орье выскользнули за дверь. Костюмы были взяты не то чтобы богатые, но все же дворянские. Чтобы не задержали на воротах. Кони ведь нужны неплохие; не вяжется с ними другое платье, а у стражей глаз наметан. В общем, средней руки дворянами прикинуться было легче, чем кем-то другим.

Обещанные Лемом кони действительно ждали в стойле трактира. Орье собственноручно оседлал своего скакуна. Интересно, почему неприлично для принца одеваться самому, а одевать лошадь – в порядке вещей? Непонятно…

Привратная стража, как и ожидалось, не обратила на них никакого внимания. Двое молодых дворян на конях на прогулку собрались. С какой целью – для них, стражей, безразлично. То ли для дуэли, то ли по девкам. Им, стражам, все равно, лишь бы в городе безобразий не чинили. Уехали – и ладно, скатертью дорожка.

Вот и все! В дорогу! Из города они выбрались. Теперь пусть попробуют их поймать!

Сугудай был в ярости. Так хорошо все начиналось, все шло как по маслу. Школа Мастера Лура пала, хотя проблем доставила. Ну кто мог знать, что там Мастер Агар окажется, патрон другой школы магов. И повозиться пришлось изрядно, и потери неоправданно большие. И тем не менее это бельмо на глазу исчезло. Всех взяли – и учеников, и подмастерьев, и бакалавров. Только Мастер Агар живым не дался, да еще трех Сугудаевых слуг спалил. Силен был, ох, силен! Сила бы его пригодилась Сугудаю, очень пригодилась. И знания и способности. Плохо получилось, нелепо как-то. Слуг-то можно новых найти, вон один из учеников сам попросился. Хочу, мол, сильнейшему магу служить. Возьмите!

Да, с Агаром не повезло, но зато школы Лура нет. Был бы он сам, куда труднее пришлось бы. А так, питомцы без Учителя любимого, Мастер без учеников своих, все удачно прошло. Не без проблем, но удачно. Школу Агара потом взяли на раз, никто даже и не пикнул. Так что нет больше в Квармоле магов, кроме самого Сугудая и его слуг. Рабов, если быть точным. Рабами он их не называет, зачем без нужды людей унижать, но суть-то от этого не меняется. И они это прекрасно знают.

Но вот с принцем промашка вышла. Как он из ловушки вывернулся, невозможно понять. С тройным запасом ставил, мышь не проскользнула бы. Нет, выкрутился, даже Сугудаевы маги не помогли. Выкрутился и сбежал. Как, куда – это мы, конечно, выясним и по дороге перехватим. Но только вот время уходит. Пора ведь уже на голову и корону примерить, а проклятый принц мешает. Король – тьфу, пальцем двинь, и нет его. Ах, почему не наложил Сугудай и на принца то же заклятие! Силу пожалел, думал, глупый мальчишка уж никак не помеха, что на него заклятия тратить. Чары эти, они даже для Сугудая недешево обходятся, одиннадцатый уровень как-никак. Кто мог знать, что его сопливое высочество что-то почувствует!

И ведь не сегодня, давно принц к этому готовился, слишком уж все грамотно сделано. К отцу не побежал, понимал, что кукла отец его на веревочке, а веревочкой Сугудай вертит. Умен паршивец! Недооценил его Сугудай, недооценил. Как же, интересно, он вообще о его планах узнал? Не иначе, шут его помог. При шуте, как и при слугах, в словах особо не стесняешься, да и в поступках тоже. А он, видишь, на ус наматывал… Да когда время пришло, дружку своему наследному и сболтнул. Много ошибок сделано, слишком уж много для величайшего мага. Ну ничего. Сбежал принц – и Творец с ним. Папашку его уберем, а принца объявим мертвым. Появится – самозванцем ославим. И не пикнет никто, под сильной рукой всяко спокойней, а уж у кого она сильнее, чем у него, у Сугудая?

Некромант еще беспокоит, Тубарих этот зловонный. Много власти набрал, уж не на его ли, Сугудаево, место метит? Больно рьяно за эльфов взялся – к чему бы это? Или думает, не знает Сугудай, откуда некроманты Силу черпают? Или про то, сколько из эльфийских лесов выжать ее можно? Он, Сугудай, хоть и не некромант, а знает. Столько знает, что десять тубарихов в лепешку сплющит, квакнуть не успеют.

Но пока нужен ему некромант, еще как нужен. Ледания должна остаться без магов. И эльфов добить все же нужно, их Силу нельзя вот так взять и выпить, не человеческая она. Могут помешать, они же любят в чужие дела встревать, любят и умеют, что самое неприятное. А самому Сугудаю с ними не с руки задираться, сейчас особенно. Зачем распыляться, все надо делать основательно и спокойно. И получить за оказанную услугу то, что обещано. Ковен умеет быть благодарным, Сугудай уже имел возможность в этом убедиться.

Значит, без Тубариха ему пока не обойтись. Оставим пока его в покое, сделаем вид, что ни о чем не догадываемся, в точности, как распроклятый принц. А потом, когда время придет, так же обстоятельно и неторопливо выжмем из него Силу до последней капельки. Как паук муху. Сугудай довольно хмыкнул. Сравнение ему понравилось. Только паук муху не подкармливает перед тем, как пообедать. Ума ему на это не хватает. А кстати, не вывести ли новый вид пауков, разумных и с кое-какими способностями к магии? Пожалуй, мысль недурна. Посмотрим, как она понравится тем, кто его за глаза Пауком обзывает. Нет, он не обижается, но! Те, кто обзывает, они-то обидеть хотят! А этого прощать нельзя. И не простим, ха!

Сугудай, словно позабыв о недавней ярости, блаженно потянулся. Все было хорошо.

Глава 12

Дом и в самом деле был странным. Богатое, со вкусом подобранное убранство, красивые гобелены на стенах, изящные вазы по углам залы. Все сделано красиво, эффектно, стильно… но как-то без души. Будто хозяин дома не вложил ни капли любви, ни грана тепла в собственное жилище. Лани сразу обратила на это внимание. Женщины вообще чувствительны к подобного рода вещам, а у Лани упомянутая чувствительность была обострена еще и тем, что в дом они проникли тайком и с не вполне законными целями.

Нет, нежилым или заброшенным она бы его не назвала. Чист, ухожен, но… как выразить словами то, что понимаешь только на уровне ощущений? По жилищу можно многое сказать о хозяине. Один неряшлив, неаккуратен, другой педантичен и собран, третий консервативен, четвертый склонен к дерзким и удачным экспериментам, пятый полностью лишен вкуса, шестой обставлял комнату, чтобы понравилось возлюбленной. Здесь же о хозяине сказать было нечего. Нечего, кроме того, что он есть. Этакий безликий, усредненный вариант, лишенный всякой индивидуальности. Дом жилой, но не живой.

– Не нравится мне здесь, Голова, – прошептала Лани.

– Что-то чувствуешь? – поинтересовался атаман, осторожно простукивая стену в поисках тайника. В его мешке уже позвякивали несколько недешевых безделушек.

– Ничего, – созналась Лани. – Но все равно… Теперь я понимаю, почему его называют Странным домом. Точно сказано, вернее не придумаешь.

– Не забивай голову, – шепнул Голова, обнаружив наконец искомый тайник. Лани с уважением подумала, что свое дело пожилой атаман знает, как никто.

Звякнуло еле слышно золото, Лани застыла в ужасе. Ей показалось, что звук слишком громкий, что сейчас кто-нибудь явится проверить… Голова совершенно не обратил на это внимания, продолжая опустошать тайник.

– Хорошее начало, – шепнул он. – Смотри-ка, дюжина квармольских дубаров. В первом же тайнике, представляешь? На, возьми-ка один на счастье!

Он звонко щелкнул пальцем, и монета, кружась в воздухе, полетела к Лани. Девушка ловко перехватила ее одной рукой, атаман одобрительно хмыкнул – молодец, дескать.

Лани ничего не рисковала делать без указания старшего, внимательно следя за каждым его действием. Если уж ей суждено стать вором (слово «воровка» ей категорически не нравилось), неплохо бы поучиться этому нелегкому и опасному ремеслу у мастера. А Голова мастером был, никаких сомнений. По движениям видно, четким и уверенным.

Голова оставил в покое стену, перешел к секретеру. Осторожно вытащил ящики, внимательно осмотрел, ощупал, обстучал. Хмыкнул недовольно – ничего нет. Тихонечко постучал по стенке секретера. На лице появилась заинтересованность. Постучал еще, ощупал изнутри и снаружи, пожал плечами – мол, пусто, показалось. Аккуратно поставил ящики на место. Знаком подозвал Лани, кивнул ей на ковер. Девушка поняла с полуслова, вместе они сняли тяжелый ковер со стены, положили на пол. Голова стал исследовать стену, Лани решила осмотреть ковер повнимательней. Что-то в нем было неправильно, определить конкретно она не могла, но чувствовала со всей определенностью – что-то не так. Наконец поняла: один угол ковра свободно болтался, как ему и полагается, а другой вел себя неправильно. Так, будто был набит чем-то тяжелым. Лани осторожно ощупала ковер – да, она права. Что-то было зашито в левом нижнем углу. Тихим воровским свистом (успела уже освоить!) подозвала к себе Голову. Тот бросил короткий взгляд, одобрительно кивнул, мол, молодец, девка. Мы еще сделаем из тебя неплохого вора. Сразу отвлекся от стены, аккуратно надрезал ковер с обратной стороны, извлек массивный золотой браслет, явно мужской, хмыкнул довольно и тут же надел себе на руку. Полюбовался пару секунд, вернулся к осмотру стены. Лани продолжала исследовать ковер, но найденный тайник оказался единственным.

Голова наконец оставил стенку в покое. Окинул взглядом комнату, но, видимо, ничего больше его внимания не привлекло. Жестом призвав Лани соблюдать тишину, подошел к двери и, встав на колени, осмотрел замок. Достал набор отмычек и принялся ловко ими орудовать. Девушку поразило, насколько бесшумно он это делал. Казалось, и замок и отмычки сделаны были вовсе не из металла, а из чего-то мягкого, вроде пеньки. Щелчок открывшегося замка громом ударил по напряженным нервам, Лани вздрогнула. Голова поднялся с колен, внимательно осмотрел петли, довольно кивнул. Чтобы дверь не скрипела, запоздало поняла девушка. Атаман подошел к лежащему на полу ковру, словно спохватившись, жестом попросил Лани помочь повесить на место. Сделать это оказалось довольно тяжело, при свете магического светильника (изготовленного специально для воров, с узким направленным лучом) попасть кольцами в штыри на стене никак не удавалось, приходилось все делать на ощупь. Наконец они справились и с этим.

– Пошли, – шепнул Голова, направляясь к двери. Лани последовала за ним.

Атаман осторожно выглянул в коридор. Никого. Вышел, поманив за собой девушку.

– Когда махну рукой, осторожно прикроешь дверь. До щелчка, – шепнул он. Лани кивнула. Голова подошел к другой двери, опять опустился на колени, разбираясь с замком.

Лани внезапно охватила странная, необъяснимая тревога. Ледяной волной пробежали мурашки по коже. Страх. Неясный, ничем не оправданный.

– Оставь эту дверь, – шепнула она.

Голова не услышал. Или не послушал, понять она не успела. Потому что дверь распахнулась, отшвырнув атамана, и из нее выскочил человек в черном плаще. Рука Лани легла на рукоять ножа. Страх прошел, остались лишь азарт и предвкушение схватки. Незнакомец (хозяин? слуга?), не замечая девушки, бросился на зашевелившегося на полу Голову. Свистнул, рассекая воздух, летящий нож. Острый, как бритва, он вошел в бок незнакомца. Вот теперь он обратил на нее внимание (на что только не приходится идти честной девушке ради этого!). Оставив в покое атамана, развернулся и пошел на нее, недобро поблескивая черными глазами. Голова вскочил на ноги, хищно изогнувшись, бросился со спины. И тут же свалился, нарвавшись на страшный по силе и скорости удар, который сразу выбил из него дух. Голова растянулся на полу и больше не двигался.

Незнакомец, нехорошо улыбаясь, двинулся к девушке. Лани на миг пробила дрожь ужаса, но она сразу же взяла себя в руки.

– Не подходи, – предупредила она, покачивая на ладони второй нож. Странно, но страха не было. Даже волнения не было. Рассчитывать Лани могла лишь на себя, но это только добавляло ей смелости. Второй клинок вошел незнакомцу в грудь.

Он остановился. Не торопясь, вытащил нож из груди и медленно, демонстративно улыбнулся, обнажая… Творец, у него же клыки! Вампир! Черные, без зрачков, глаза, удлиненная форма черепа, острые, плотно прижатые уши, бледность кожи… и, конечно, клыки!

Вот тут Лани пробрало по-настоящему. Она быстро попыталась вспомнить все, что знала о вампирах. Боятся осины – у нее нет осины. Боятся солнечного света, но до утра еще далеко. Не любят зеркал (идиоты! Неужели, даже женщины-вампиры без зеркал обходятся? Ни за что бы Лани не согласилась на такое). Не любят чеснока (она его тоже не выносит). Что еще? Ах да, боятся прикосновения серебром. Эх, был бы у нее нож из серебра! Хотя, стоп! Может, подойдет серебряная цепочка, последняя из ее покупок.

Лани мгновенно сорвала цепочку с шеи, уронив на пол красивый кулон (а вот за это ты дорого заплатишь, будь ты хоть трижды вампир). Одним движением выхватила нож, вторым – обмотала цепочку вокруг клинка, закрепив ее одним концом у гарды, второй насадив на острие ножа. Непрочно, конечно, но на один удар должно хватить.

Улыбка сползла с тонких бледных губ вампира. Он поднял обе руки вверх и что-то то ли запел, то ли завыл, глядя ей в глаза.

– Крови глоточек, ночи кусочек, нитью пути ко мне подойди!

По телу девушки пробежала сладкая дрожь. Глаза закрылись в предвкушении, вот сейчас он подойдет, коснется… Откинет волосы… Наклонится к шее…

У Лани закружилась голова, желание сделать все, что он захочет, на миг стало неодолимым. А потом разом пропало, оставив только сладостную истому. Вампир опустил руки, взгляд его стал настороженным.

– Ведьма, что ли? – спросил он, словно разговаривая с собой. – Сильна, ничего не скажешь. Но это тебе не поможет. Все равно станешь моей, только уже с болью и страхом. Ну это твой выбор, счастью и удовольствию предпочесть боль и страх…

– Подойди только, – пригрозила Лани, поднимая нож.

– Сама попросила, – сообщил флегматично вампир и вразвалку, не торопясь, двинулся к ней. Медлительность его движений обманула девушку, и она пропустила тот момент, когда вампир бросился. От замедленности не осталось и следа, движения его были столь быстры, что казались смазанными. Лани отшатнулась, выставив вперед нож с цепочкой, но опоздала. Когтистая лапа зацепила ее руку с ножом, отточенное лезвие полоснуло по руке девушки, цепочка упала на пол и мгновенно оказалась отброшенной в угол ногой вампира. Девушка отпрыгнула назад, одновременно выхватывая четвертый (и последний) нож. Последняя защита, от которой, правда, толку было не в пример меньше, чем от ненавистного чеснока.

– Хочешь меня убить? – ухмыльнулся вампир, демонстрируя свои великолепные клыки. Похоже, он решил не торопиться и поиграть напоследок с жертвой. – Ну давай попробуй. Что для смертных важно, а? Смерть и любовь? Ты ведь красивая девушка, не хочешь ли со мной любовью заняться? В последний раз?

– А разве вампиры это умеют? – против воли заинтересовалась Лани. По ее запястью сочилась кровь, она переложила нож в левую руку, а правой зажала рану.

– Вампиры много чего умеют, – гордо объявил тот, но в его голосе девушка уловила нотку смущения. «Врет поганец», – догадалась Лани.

– Лучше уж всю кровь отдать, чем с таким, – усмехнулась она. Страха почему-то все равно не было, будто дело происходило во сне. А во сне Лани всегда была смелая, как какая-нибудь легендарная воительница. Или, наоборот, волшебница.

Она почувствовала, как горячие густые капли стекаются в ее ладонь из раны. Алые струйки скользнули между пальцами на пол, вызывая у вампира обильное слюноотделение.

– На, подавись! – звонко крикнула Лани, плеснув на вампира своей кровью. Интересно, он сядет на карачки, чтобы слизать кровь с каменного пола, как кот валерьянку, или допустит, чтобы ценный продукт пропал зазря?

Капли крови брызнули на запястья и лицо вампира. Глаза его вдруг вылезли из орбит, из горла вырвалось устрашающее шипение. Совсем голодный, решила Лани, уже готовая к тому, что ею сейчас будут питаться. Девушку передернуло от отвращения, когда она себе это представила. Нет уж! – решила она. Раньше я себе этот нож в сердце всажу. Впрочем, никакой уверенности в том, что она сможет это сделать, Лани не чувствовала.

Вампир выронил метательный нож, которым до этого игрался, демонстративно подрезая длинные когти. Неожиданно взвыл, захлебываясь диким, нечеловеческим воплем. Когтистыми пальцами (неплохой маникюр, оценила Лани) он пытался стереть брызги крови с лица. Потрясенная девушка вдруг увидела, что там, куда попали алые капли, кожа расползалась, как гнилой, дряблый пергамент.

Рукавом плаща вампир сумел-таки вытереть лицо. На Лани он теперь взирал потрясенно и вроде как даже с ужасом, что ее не могло не порадовать. Так на нее мужчины еще не смотрели, особенно такие вот высокие. Красивым его, правда, не назовешь, да и живым с большой натяжкой, – в общем, совсем не во вкусе Лани, и все равно приятно.

– Ты кто? – хрипло спросил вампир, пятясь от нее.

– Зачем тебе? – Девушки часто отвечают вопросом на вопрос. Почему это Лани должна быть исключением?

– Ведьма? Ну и что, что ведьма! Что у тебя за кровь, она совсем не съедобна! Ты что, отравить меня хотела, дура?

– Да больно надо! – возмутилась Лани. На «дуру» она, кстати, обиделась. Да любая девушка бы обиделась на ее месте, даже если она круглая дура. Каковых, по мнению Лани, было предостаточно в этом мире. – Я, между прочим, не напрашивалась.

– Кровь! Откуда такая кровь? – Вампир, казалось, не слушал ее вовсе. – Огонь, жидкий огонь! Как у драконов…

Он вдруг неожиданно замолчал, изучающе глядя на нее.

– А может, ты драконьей крови? – неуверенно предположил он, баюкая обожженные руки. – Бывали раньше случаи… Но я никогда не слышал о девушках, в чьих жилах течет кровь драконов. Только мужчины…

– Хватит чушь городить! – прикрикнула Лани, все происшедшее выбило ее из колеи. – Немедленно убирайся из этого дома, кровосос несчастный!

– До того, как вы сюда заявились, был вполне счастливый, – буркнул вампир. – И, кстати, куда это я уберусь? Это же мой дом!

– А меня это не волнует! – наступала девушка. – Вон отсюда, нечисть паршивая!

– Во воры пошли! – вознегодовал вампир. – Сидишь себе с бутылочкой крови первой группы, вдруг бац! Хрясь! Дрянью какой-то в морду – оп! А потом еще – пошел из дома, нечисть. Я тебя что, трогал, милая? Что ты ко мне прицепилась?

– А ты мне куртку порвал! – высказала свою обиду Лани. – Любимую, заметь. Да ты знаешь, упырь проклятый, что честная девушка может сделать тому, кто ее любимую одежду порвал? Любой палач от зависти сдохнет!

– Я вас сюда не звал, – стоял на своем вампир. – Убирайтесь к блину, пока я своих не позвал. Ты что думаешь, я тут один, что ли? На всех у тебя крови не хватит.

– Да? А если я «Петушиный час» кликну? Как тебе утром на солнышке погреться?

– А тебе как на костре то же самое проделать? «Петушиный час», он и ведьм, знаешь ли, не жалует. Тем более драконьей крови.

На полу со стоном зашевелился Голова. Никто из спорящих не обратил на него никакого внимания. Атаман приподнялся и сел, прислонясь к стене.

– Хватит мне угрожать! Что за манеры, запугивать бедную беззащитную девушку!

– Хо! Беззащитная, как же! Плеснула в рожу кровищей и теперь корчит мне тут невинность. А если б я отхлебнуть успел?

– Вот и хлебнул бы. Сдох бы сейчас и не спорил со мной по пустякам!

Голова ошеломленно слушал их бредовый диалог. Что парень – вампир, он уяснил сразу. У нормальных людей таких клыков просто не бывает. Но вот почему он не бросается пить кровь, а о чем-то спорит с упрямой девчонкой? Неужели не успел понять еще, что дело это абсолютно безнадежное? Да, с сообразительностью у вампиров явно не очень…

– Солнышко, – обратился он к Лани, – что вообще происходит?

Вампир скривился, будто хлебнул уксуса.

– Как точно ты ее обозвал, – обратился он к Голове. – Именно солнышко. Злое, жгучее, можно даже сказать, убийственное. Смерть во плоти.

– Ах ты! – задохнулась от возмущения Лани. – Да я… А тебе, Голова, сколько раз я говорила не называть меня солнышком! Что ты меня перед каждым вампиром позоришь! Он мне еще цепочку серебряную порвал! Новую!

– Ты сама ее порвала, – справедливо указал вампир. – Нет, ну этих женщин вообще не поймешь! Что за манера перекладывать с больной головы на здоровую! Вот ты, мужик, голова больная или здоровая?

Голова ощупал свои ушибы и охнул.

– Пожалуй, пока больная, – признал он.

– Хоть ты мне скажи, как вы, живые, вообще с этими женщинами живете?

– С трудом, – признал атаман. – Любого достанут. Особенно, если жена. Но без них скучно, а так – кровь по жилам погоняешь, адреналин поднимешь…

– Адреналин? – Вампир задумчиво облизнулся. – Адреналин я тоже… люблю. Тонкий букет, согласен. А ты ценитель, мужик… Голова, да?

– Он самый, – согласился Голова.

Лани, видя, что мужчины не уделяют ей достаточно внимания, взбеленилась:

– Нет, все мужики одинаковы! Что живые, что мертвые… с зубами! Голова, он мне тут такое предлагал, а ты с ним про выпивку рассуждаешь!

– Так баб мы уже обсудили, ты же сама слышала, – пожал плечами Голова. – Хочешь, можно еще про драки поговорить…

– Про драки! Про драки не говорить, в них участвовать надо! Пока ты тут на полу, как коврик, валялся, я принимала неравный бой с этим кровососом, защищая свою жизнь и честь! И твою, кстати, тоже. Неизвестно еще, что он с тобой бы сделал, может, у него какие склонности нездоровые, кто их знает, этих вампиров…

– Хватит из меня кровь сосать! – страдальчески вскрикнул атаман, хватаясь за голову.

– Действительно, что добро зря переводить, – согласился вампир.

– Нет, ну это уже слишком! Имей в виду, кровосос, ты мне серебряную цепочку должен! Чтоб вот сейчас пошел и принес такую же! Можно лучше.

– Слушай, подруга, – возмутился вампир. – Откуда у меня в доме серебро? Я тебе кто, вампир или содержатель ломбарда? Золотой перебьешься.

– Ладно, – великодушно согласилась Лани. Золотую она купить не могла – дорого. Теперь, правда, придется под нее платье подбирать. Творец, какая это мука… Сладкая! – Только тогда с кулоном, – предупредила девушка. Нет, жадной она не была, просто надо было проучить кровососа за все, что пришлось здесь выслушать… И за разорванную куртку, конечно. В другой раз будет знать!

– По рукам, – согласился вампир с видимым облегчением. Похоже, он все-таки опасался, что несносная женщина пошлет его в ближайшую ювелирную лавку за серебром. – Посидите пока, я сейчас вернусь.

– Ладно. – Голова уселся обратно на пол, на ставшее уже привычным место. Лани оглянулась по сторонам в поисках стула, но ничего не обнаружила.

– Эй, а на чем сидеть? – крикнула она вслед кровососу, но тот уже исчез горстью тумана.

Девушка пожала плечами и прислонилась к стене. Вампир появился через минуту.

– Держи. – И он протянул ей золотое ожерелье, украшенное мелкими красными камешками. Лани подумала, что это, наверное, рубины. В самоцветах она пока не разбиралась. Творец, сколько же еще интересных вещей ей предстоит узнать! – Нравится?

– Ох! – Лани не сдержала восхищенного вздоха. Камни красиво переливались в скудном освещении коридора. – Какая прелесть! Дай я тебя поцелую!

– Не… – робко отшатнулся вампир. – У тебя рука в крови. Блин, что же мне делать теперь? У меня из-за тебя теперь прорва всяких комплексов. Как я теперь вообще кровь пить смогу, после такого облома? Вегетарианцем, что ли, стать… Помидорный сок пить… Яблоки там всякие…

Вампир скривился от отвращения.

– Ну прости, – смягчилась девушка. В сущности, человеком она была добрым и отзывчивым… если только эти ненормальные мужчины не доставали! – Ладно, не сердись. Ты самый лучший из всех вампиров, которых я знала… Но замуж я за тебя все равно не пойду, – добавила она на всякий случай. Эти мужчины порой самые невинные слова умудряются принять за обещания.

– Честно? – откровенно обрадовался вампир, чем изрядно задел девушку. Нет, ну что за свинство, сделать прекрасный подарок и тут же все испортить. Мужчины!

– Честно, – холодно подтвердила она. – Пошли, Голова. Рубай заждался. Дом нам теперь как-то неловко грабить, раз уж с хозяином подружились.

– Э… да, конечно, – спохватился Голова. – Прошу прощения, сударь, время позднее, вынуждены откланяться. Зайдем как-нибудь в другой раз…

– Да, конечно, – поспешно согласился вампир. – Ты, мужик, не серчай, если что не так. А еще лучше – приходи потом без этой милой леди, посидим, поговорим о жизни (странная она штука, особенно для мертвого), о женщинах (тоже странные штуки, если разобраться), об адреналине… Выпьем опять же…

– Да, как-нибудь обязательно, – поспешно и неискренне согласился Голова.

– Мы вместе зайдем, – не удержавшись, ангельским голоском подтвердила Лани.

Рожу вампира перекосило. Взгляд стал беспокойным, почти безумным. Женщина кого хочешь с ума сведет, подумал Голова. Надо убираться отсюда, пока парень с катушек не съехал. А то как начнет всех подряд кусать, греха не оберешься.

Чтобы не обираться греха, быстренько распрощались с вампиром и вышли на улицу. От ограды отделилась неясная тень, которой, при ближайшем рассмотрении, оказался Рубай.

– Чтоб вас блин побрал! – возмущался он. – Вы что там, зимовать собрались? Сижу тут, жду, час жду, два жду – нету. Три жду – все равно нету. И пива тоже нету. И вдруг – на тебе, вываливают, да еще из парадной двери. Я не понял, вы этому дому кто? Воры или гости? Потому что если гости, то да, а вот воры из окна должны уходить.

– Заткнись, – бросил ему Голова, и Рубай тут же замолк, поняв, что дело было серьезное.

– Случилось что? – только и спросил он, но Голова так зашипел на него, что Рубай заткнулся, и на этот раз окончательно. До самой корчмы.

Предрассветные улицы были пусты. Последние ночные тени скользили над городом, огни в домах давно погасли. Городская стража тоже куда-то исчезла – то ли отправилась спать, то ли пошла пить пиво в один из трактиров (а может, и в несколько).

Однако спали не все. В двух кварталах от «Соленого перчика» дорогу им заступили несколько человек. Голова и Рубай тут же обнажили оружие.

– Привет, Голова. – Человек, чей правый глаз закрывала повязка, нехорошо улыбнулся. – Я смотрю, слухи не врут. Сам крутой атаман пожаловал в наше захолустье.

– Здравствуй, Лясь. – Встреча с давним знакомым, похоже, нисколько не обрадовала Голову. – Похоже, ты тут неплохо устроился. Свою шайку набрал…

– Да уж, набрал. А ты свою потерял, не так ли? Под Серым нынче работаешь?

– Еще не решил, – уклончиво ответил Голова.

– Боюсь, ты решишь неправильно, Голова, – ухмыльнулся кривой. – Зря ты приехал в это местечко. Тут уже роли расписаны, а ты встреваешь. Нехорошо.

– И на чем же мы сойдемся, Лясь? Говори, я тебя слушаю.

– Для начала выверни карманы, – лениво посоветовал кривой.

– Это не то начало. Похоже, карманы ты вывернешь у трупов… в конце. Если доживешь, конечно.

Голова встал в боевую стойку, поводя обоими ножами из стороны в сторону. Лясь, не тратя больше время на переговоры, махнул рукой.

Драка началась сразу же. Лани, прижавшись спиной к стене дома, готовилась метнуть нож, но образовалась такая куча-мала, что сделать это было нелегко. Она слышала голос Рубая, проклинавшего всех и вся, ругательства бандитов, азартные выкрики Головы. Один из противников отвалился от свалки, зажимая плечо ладонью. Одежда его, и без того не слишком чистая, была обильно запачкана кровью. Лани подумала, не метнуть ли в него нож, но решила этого не делать – бандит уже выбыл из схватки и более не опасен. Клинок же вполне мог пригодиться для другой цели.

Схватка неожиданно распалась. Рубай и Голова, оба в крови от ножевых ран, оказались по одну сторону, остальные – по другую. Теперь Лани могла сосчитать противников – ровно семеро, и ни один из них не остался невредимым.

Рубай стоял, прислонившись к стене дома. Было видно, что ему совсем уже плохо, кровь хлестала из него, как из бурдюка с его любимым пивом.

– Ты сделал ошибку, Голова, – ухмыльнулся Лясь, поигрывая ножом. Он был почти невредим, если не считать длинного пореза на запястье, нисколько ему, по-видимому, не мешающего. – А за ошибки надо платить. Ты заплатишь жизнью…

Он неожиданно захрипел и начал валиться вперед. Стоявший ближе остальных бандит попробовал подхватить главаря, но тот вдруг словно стал неподъем-ным. Бандит не удержал внезапно отяжелевшее тело, и Лясь растянулся на мостовой. Из горла у него торчал нож. Чудесный метательный нож работы оружейника Просфиро. Лани неторопливо извлекла второй нож и подбросила его на ладони. Зеленые глаза смотрели холодно и жестко.

– Кто следующий? – громко спросила она в наступившей тишине, обводя взглядом бандитов. И те, смущенные смертью вожака, отступили на шаг, бормоча под нос ругательства. Неожиданно один из них занес руку для броска. Лани не колебалась ни секунды, серебристый клинок рыбкой скользнул в воздухе. Бандит взвыл и осел на землю, уронив нож. Трясущейся рукой он вытащил из раны клинок.

– Осторожно брось мне, – приказала Лани, доставшая уже третий нож. – Только не забывай – медленно и осторожно. Иначе я подарю тебе еще один.

Внутри у нее все дрожало, сердце колотилось, как у пойманной птицы. Холодная струйка пота скользнула по спине: а вдруг он все же рискнет бросить нож? Нет, не рискнул. Бросил аккуратно, прямо к самым ногам.

– Молодец, – похвалила Лани, не рискуя, однако, поднять с земли нож. – Так, теперь быстро, по одному – спрячьте оружие. Вот ты, мордатый, первым.

Удивительно, но столько силы и уверенности было в ее голосе, что бандит подчинился. Медленно наклонился и убрал нож за сапог. Выпрямился, показывая пустые окровавленные ладони. Лани внимательно следила за его действиями, краем глаза наблюдая за остальными.

– Так, теперь спиной вперед вон к тому углу. Потом – свободен, я тебя больше не держу.

Бандит исчез за углом. Девушка посмотрела на серьезно раненного бандита.

– Ты следующий. Просто оставь нож и иди. Ты им все равно не сумеешь воспользоваться. Иди. На похороны потом пригласишь.

– Обязательно, – буркнул бандит, отбросил нож и, кривясь от боли, двинулся прочь.

Один за другим противники покидали поле боя, провожаемые пристальным взглядом девушки. Ни один из них не рискнул ослушаться, ни один не попытался атаковать. Прав был Серый: шайка у Ляся – одно отребье.

Когда последний исчез из поля зрения, Лани бросилась к Рубаю. Тому было совсем худо, он сидел, привалясь к серой стене, руки опущены, струйка крови стекала из уголка губ.

– Рубай! Рубай! Ты живой?

– К-хе… Пока да… Но это ненадолго, солнышко…

– Не умирай! Слышишь? Держись, мы тебя вытащим!

– Не… Уже нет. Лани, побудь со мной. Это недолго.

– Я не дам тебе умереть!

– Просто… кхе… просто посиди…

Слезы текли из глаз девушки. Лани встала рядом с ним на колени, нисколько не заботясь о том, что пачкает в грязи и крови свою одежду. Взяла окровавленную руку разбойника и прижала ее к губам, орошая слезами. Ей хотелось кричать, выть от безысходности, от невозможности что-то исправить. Рубай был прав – после таких ран не выживают.

Рядом закряхтел, зашевелился Голова:

– Ты там, Рубай, замолви за нас словечко.

Улыбка, слабая, последняя улыбка умирающего скользнула по бледным губам:

– Приходи скорее, Голова. Буду ждать. Пива… кхе… приготовлю…

Мучительным усилием он сглотнул и продолжил:

– А ты, солнышко, не торопись. Тебе еще… кхе… жить…

Голова его запрокинулась назад, глаза остекленели.

– Не смей называть меня солнышком! – крикнула Лани и заплакала, горько и безутешно. Слезы текли по ее щекам, смывая с них кровь. Сердце болезненно сжалось, боль потери была невыносима. Рубай… за такой короткий срок он успел стать близким ей человеком. Как будет не хватать, уже не хватает его сиплого голоса, теплых, насмешливых карих глаз, постоянного брюзжания насчет пива… Долгих, неторопливых рассказов о жизни, двусмысленных шуток, внимания, заботы…

Лани ревела, нисколько не заботясь о том, что ее услышат. Всхлипывая, гладила еще теплое лицо. Нелепо… так нелепо… Зачем, за что?

Голова нагнулся над телом товарища. Одним движением закрыл убитому широко распахнутые, бессмысленные глаза. Поднял Лани, она повисла у него на руке безвольной куклой.

– Пойдем, девочка. Пойдем в корчму.

– Нет! – закричала Лани. – Я не пойду! Я не оставлю его!

– Пойдем, солнышко. Ему уже не помочь.

– Не пойду! И не называй меня солнышком!

– Пойдем. Надо вызвать стражу, заявить о нападении, как и положено честным гражданам. Ты посидишь пока в номере, наверху.

– Я не хочу больше быть вором, Голова, – удивительно спокойно произнесла Лани. – Слишком это… нелепо. Ради чего он погиб?

– Пошли, девочка. Поговорим после.

Внезапно обмякнув, Лани позволила себя увести. Не осталось ничего – ни чувств, ни мыслей, ни желания что-то делать. Только пустота, бесконечная, гложущая пустота. Как раньше.

Голова отвел ее в номер и ушел искать стражу. Лани сидела на кровати Рубая, тупо глядя в окно. Не было даже слез. Только боль где-то глубоко внутри.

И память. Лани снова и снова слышался его хриплый голос и веселый смех. Снова и снова. Смех, голос… голос, смех. Казалось невероятным, невозможным, что его больше нет.

В какой-то момент она поняла, что не в силах больше оставаться в этой комнате. Просто не в силах, и все. Слишком много напоминает ей здесь о Рубае. О человеке, который не был ее возлюбленным, не был даже другом. И уже никогда не станет. О человеке, который стал ей близок слишком поздно, и ничего уже не изменить.

Тоска и безысходность с новой силой набросились на ее кровоточащее сердечко. Лани встала и, открыв дверь, вышла в коридор. Спустилась вниз по лестнице, заняла привычный столик у окна. Тот самый, где они сидели прошлым утром.

За окном занимался новый день. Солнечные лучи уже заглядывали в окно, ласково касаясь заплаканных глаз. Ненавижу солнце, подумала Лани. Все будет вновь и вновь, солнце, дождь, ветер, снег… А он этого уже не увидит. Как он там сказал? «А ты, солнышко, не торопись. Тебе еще… жить». Я буду жить, буду видеть закаты и рассветы, людей и города, а он…

Лани жестом подозвала сонного корчмаря. Тот, похоже, только что проснулся, отпустив отдыхать уставшую за ночь прислугу.

– Принеси, что ли, пиво, – устало попросила Лани.

Тот удивленно посмотрел на нее. Корчмари, как правило, неплохо знают вкусы своих постояльцев, и этот исключением не был. Что такое должно было случиться у этой усталой, измученной девушки из третьей комнаты, что она попросила пиво? Которое терпеть не может…

Но корчмари еще и никогда не спорят со своими постояльцами, и не лезут в их дела. Поэтому он просто пожал плечами и принес требуемый напиток.

Лани сама не знала, почему заказала пиво. Просто Рубай всегда предпочитал его вину, каким бы дрянным пиво ни было. Единственная слабость, которой он не мог противостоять. А ей… может быть, ей просто хотелось выпить в память о нем?

Корчмарь принес ей кружку с белой шапкой пены сверху. Лани кивком поблагодарила его, заранее сморщившись, пригубила. Неожиданно поймала себя на мысли, что ей нравится этот вкус. Горьковатый. Противный. Но он ей нравится. Словно память…

И еще она поняла, что теперь всегда будет предпочитать пиво вину. Вкус пива для нее отныне – вкус потери, вкус чего-то, что ушло, безвозвратно ушло… но оно все же было, было!

Женщина в алой одежде вошла в корчму и остановилась на пороге. Лани равнодушно отметила, что одета она безвкусно, алый цвет ей вовсе не идет. Впрочем, она тут же перестала об этом думать, уставившись в кружку с пивом.

– За тебя, Рубай! – сказала она тихонько, сделав небольшой глоток.

Стало легче. Будто он не ушел навсегда, а остался где-то рядом. В мыслях, в памяти… в этой кружке с паршивым леданским пивом. Как говорила тетя Мафья перед смертью? «Я – в памяти твоей. Я – в делах и поступках твоих. Я никогда тебя не покину…» Она была права, тысячу раз права. Если смерть все равно приходит за каждым, самым ценным становится память. Память о тех, кто тебе дорог и кого уже не вернешь.

Сами собой стали складываться в голове строки. Лани достала из кармашка куртки грифель и клочок бумаги. Она часто записывала свои стихи вот так, за столиком корчмы.

Смерть, позволь мне пожать твою руку, Мои теплые пальцы сожми в кулаке, Ты все время приходишь нежданно, без стука, И бредешь по дороге одна, налегке.

Да, именно так. Что ее бояться, одинокую несчастную старуху с косой? Она приходит, когда должна, не в ее власти отложить человеческий срок.

Смерть, нальем-ка вина за знакомство, Можно даже не чокаться, чтоб не пролить. Нам с тобою не нужны ни фальшь, ни притворство, Так давай-ка бокалы поднимем за жизнь.

Лучше бы, конечно, написать «пива», а не «вина». Но так рифмуется плохо. Поэтому лучше написать все же «вина», а самой отхлебнуть еще глоток.

Смерть, лишь ты меня помнишь и любишь, Не спеши уходить и со мной посиди, Если ты вдруг дорогу ко мне позабудешь, Подскажи, где и как тебя можно найти.

Вот эта строфа, возможно, и лишняя. Нет у Лани сейчас никакого желания искать смерть. Теперь уже нет. Но вышло красиво, а значит, менять не надо. Пусть это будет реквием по Рубаю. Пусть он услышит там, за Пределом, и улыбнется…

Слезы, наконец, прорвали запруду глаз, проторив на щеках мокрые дорожки. Лани не стыдилась и не вытирала их. Пригубила еще пива, ладонью вытерла губы. Надо бы, конечно, платочком, но сегодня – плевать! Плевать на условности, плевать на этикет. Рубай всегда вытирал ладонью либо вовсе рукавом.

Женщина в красном внимательно приглядывалась к ней. Жест Лани заставил ее презрительно поджать губы, но интереса не убавил. Она села за соседний столик и заказала себе вина, бросая короткие взгляды в сторону девушки. Безучастно Лани отметила, как быстро был выполнен заказ незнакомки. Корчмарь, разом растеряв свою утреннюю сонливость, метался по зале со скоростью фараданского скакуна. Вероятно, дама эта была достаточно важной особой, чтобы нагнать такого страха.

Неожиданно, словно приняв какое-то решение, она поднялась и подошла к столику Лани.

– Вы позволите?

Лани кивнула, посмотрев на нее безо всякого интереса.

– Это ведь вы были в особняке на Аллее Стрелков.

Вот тут ее проняло по-настоящему. Даже смерть Рубая отодвинулась на второй план.

– А почему вы это спрашиваете?

– Я знаю, что это были вы. Он рассказал мне о драконьей крови.

– Вы… тоже? – Лани была потрясена. На вампира женщина нисколько не походила. Правда, красный цвет платья… Но вампиры не выносят солнечного света! А лучи били в окна уже достаточно сильно.

– Нет. Но он выполнял для меня кое-какие мелкие поручения. Встреча с вами так его потрясла, что он рассказал все. Мне интересна драконья кровь в человеке. Точнее, в женщине, потому что наш Орден негативно относится к мужчинам, обладающим Силой. Мы, Направляющие, считаем, что мужчинам нельзя доверять.

– Орден? Направляющие?

– Нас еще называют «ассисяй». Хотя нам это название не нравится по понятным причинам. Но об этом мы поговорим позже.

– Что вы хотите от меня?

– Чтобы вы последовали за мной в резиденцию Ордена. Я хочу вам предложить платье ученицы и в будущем – членство в Ордене, если выяснится, что вы обладаете магической Силой. В чем лично я совершенно убеждена.

Лани была ошеломлена. Взять и вот так в одночасье поменять жизнь, стать полноправной колдуньей? А почему бы и нет? Что ей светит в этом захолустье? Стать вором, быть на побегушках у Серого и жизнь закончить на виселице? Сплясать с пеньковой любовницей, как выражается Голова? Этого ли она хочет от жизни?

– Звучит заманчиво. Я стану настоящей колдуньей?

– Думаю, да. Кстати, не пора ли нам познакомиться… и перейти на «ты»? Мы же обе женщины, а эта чопорная вежливость – чисто мужские манеры.

– Лани, – представилась девушка.

– Аретта. – Женщина в красном протянула ей руку, Лани пожала ее. Она впервые задумалось, сколько лет ее новой знакомой. Обычно одна женщина сразу угадывает про другую подобные вещи достаточно точно. Но сейчас… Лицо молодое, красивое, а глаза… не старухи, нет, но повидавшие мир, опытные глаза. Лишенные иллюзий молодости. – Выпьем за знакомство, Лани?

– Выпьем, – согласилась та. Они чокнулись, Аретта бокалом вина, Лани – кружкой пива.

– Так что ты скажешь насчет моего предложения, Лани? Принимаешь?

– Я не знаю. Можно я подумаю?

– Хорошо. У тебя есть время до вечера. Думай. Мне кажется, тебя надо оставить сейчас наедине с твоими мыслями. Встретимся за час до заката здесь же, идет?

– Да, – согласилась Лани, мысли ее метались и путались.

– Тогда – до вечера.

Она ушла. Лани сидела в молчании, допивая теплое пиво. Прости, Рубай. Прости, Голова. Вы останетесь со мной навсегда, в моей памяти. Но мне надо идти дальше. Надо строить свою жизнь. Вы оба мне очень дороги, но… пришло время расстаться. Как с Добрелом. Как с тетей Мафьей. Как с Чапой. Мое прошлое – оно со мной, но нельзя же вечно жить прошлым…

Лани встала из-за стола. Решение было принято.

Глава 13

Дождь лил уже третий день. Докучливый, проливной, почти что осенний, он то затихал на время, то вновь принимался выбивать пузыри на разлившихся лужах. Август – граница лета, последние благословенные деньки. Пройдет еще немного времени – и серое небо над головой станет неотъемлемой частью мира. Этот занудливый, бесконечный дождь – только начало, предвестник перемен, первый гонец осени.

Ларгет сидел в клетке. Какая-никакая крыша над головой была, конечно, и это лучше, чем ничего. Только вот протекала она немилосердно, и тогда струйки воды начинали искать дорогу к Талю. Ветер же и вовсе чувствовал себя здесь хозяином, он залетал между прутьями клетки, забирался под мокрую одежду, унося остатки тепла. Ларгет зябко ежился, третий день у него не было возможности согреться. Радовало одно – отвратительная похлебка, которой их кормили два раза в день, была все-таки теплой, иногда даже – горячей. В такие минуты Таль чувствовал себя почти счастливым, согревая озябшие ладони теплом глиняной чашки.

В клетке их было четверо. Кроме Таля и Бола были еще два немолодых леданина. Боресвет ехал в соседней клетке, Таль периодически чувствовал, как почти неживой, застывший взгляд воина скользит по нему, но не отвечал ему тем же. Зачем? Помочь он ничем не сможет – если уж гигант Боресвет не смог одолеть железные прутья клетки, ему это тем более не по силам. Воин же старался изо всех сил. В первый же день он порвал веревки, которыми был связан (самого Таля не посчитали достаточно опасным, чтобы связывать, клетки вполне хватало), и с воинственным кличем (напоминавшим, скорее, волчий вой) попытался сломать решетку. За что был бит надсмотрщиками до полусмерти и облачен уже в цепи. Придя в себя, Боресвет порвал цепи, хотя и не без труда, после чего опять принялся за решетку. Результат был вполне предсказуем – побои до беспамятства и колодки. Колодки богатырю оказались не по силам, больно уж неудобно было их ломать. Поэтому Боресвет затих и смирился со своей участью. Или просто решил выждать подходящий момент, чтобы продолжить единоборство с клеткой. Ларгет не знал. Сам он понимал абсолютно точно, что ему из клетки не выбраться. Если шанс на побег и подвернется, то точно не сейчас.

Бол сидел рядом, чертя что-то пальцем на грязном полу. Неунывающего шутника и непоседу, хорошо знакомого Талю по школе, было не узнать – угрюм, задумчив, молчалив. Как, впрочем, и сам Ларгет. И то сказать, плен и последующее рабство – не повод для веселья. А если еще вспомнить, что их везут к неведомым ассисяй, про которых сказывают многое и разное, только вот в основном нехорошее, так вообще даже думать не хочется. Потому что, если об их дальнейшей судьбе задуматься, жить вообще не захочется. Уже не хочется, если уж совсем честно.

Таль вздохнул и погрузился в медитацию. Последнее время он делал это постоянно, не для того даже, чтобы пополнить запас энергии, а просто чтобы сбежать на время от въевшегося в тело холода, от пронизывающего ветра, от беспросветного дождя. От проклятой клетки и унылых мыслей о будущем, наконец.

На этот раз медитация получилась необычной. То есть все происходило как всегда, только в конце, вместо того чтобы войти в транс, Таль вдруг почувствовал, что как будто взмывает над клеткой. Он оглянулся, посмотрел вниз – да, точно, клетка была под ним. И в ней было четыре пленника. Включая и его, Ларгета. От удивления он потерял контроль над медитацией (который в трансе не нужен) и сразу же оказался опять в клетке, потрясенный и задыхающийся. Бол с удивлением посмотрел на него, но не сказал ни слова. Таль даже подумал, что его друг вообще разучился говорить. Потерял, так сказать, проклятие речи.

Но занимало его сейчас совсем другое. Что это было? Никогда Таль не чувствовал во время медитации подобного. И никогда не читал о таком в книгах. Что, впрочем, доказывало только то, что не так уж он много их прочел.

Ладно, попробуем повторить. Медитация – это не чары, Силу она не отнимает, а совсем даже наоборот. Времени, конечно, требует, да ведь его сейчас хоть отбавляй, времени-то. Так что отчего бы не попробовать снова. А ну-ка, еще разок…

На этот раз все прошло как обычно. Таль провалился в транс, из которого некоторое время спустя благополучно вышел. Никаких тебе полетов над клеткой, вообще ничего необычного. Это несколько разочаровало Ларгета.

Он поймал слегка заинтересованный взгляд Бола. Его друг явно оживился, наблюдая за упражнениями Ларгета, но не в силах понять их смысл. Любопытство всегда было слабостью юноши, из-за которой он частенько попадал в забавные, а порой и неприятные приключения. Таль ничего не собирался ему объяснять. Хотя бы потому, что сам мало что понимал. Да и куда приятнее видеть знакомый любопытный взгляд шкодливого котенка, чем полные безнадежной тоски глаза. Таль несколько раз вздохнул всей грудью и снова ушел в медитацию.

Вырвали его оттуда грубо и бесцеремонно:

– Ты че, на, совсем, что ли, на, офигел? Не слышу ответа! Ты, на, хоть живой или помер, на, совсем? Отвечай, когда тебя спрашивают, на!

Это был старший надсмотрщик, Руд. Личность весьма колоритная и неоднозначная. Довольно высокий, плотный, с густой бородой, он постоянно прохаживался вдоль клеток с рабами. Или ехал на лошади непонятной масти и возраста, в зависимости от того, стоял караван или двигался. Старшего надсмотрщика остальные должны бояться. Меньше, чем хозяина, но все же значительно больше смерти. Руда же не боялся никто. Надсмотрщики почтительно выслушивали его распоряжения только для того, чтобы полностью их игнорировать. Руда это, впрочем, абсолютно не задевало – казалось, главное для этого человека, чтобы его выслушали и выразили готовность исполнить любой приказ. Это добавляло ему важности и значимости в собственных глазах. Будут ли его распоряжения (кстати, довольно бестолковые, как правило) исполнены, его нисколько не волновало.

– Ты че, на, молчишь? Плетки захотел, на?

– Живой я, живой, – торопливо отозвался Таль. Плетки он совсем не хотел. – Уснул только малость, вот и все.

– Ты че, на, совсем обурел, днем спать?

– А что еще делать? – пожал плечами Ларгет. – Жрать пока рано, только спать и остается. В кости сыграть и то нельзя, нет их у меня. Да и на что играть-то?

– Везет же, на, людям, – позавидовал Руд. – Спишь себе, на, когда захочешь, жрешь, на, от пуза задарма… Чем не жизнь, на? А тут корячишься, сторожишь вас, на, чтобы не сбежали, с коня не слазишь, поспать, на, не поспишь…

– Могу поменяться, – беспечно предложил Ларгет.

Двое леданцев и Бол опасливо втянули головы в плечи. Злился Руд нечасто, но уж если разойдется – кричи «караул», все равно не поможет. А рука у него была тяжелая…

Однако надсмотрщика такой ответ только развеселил. Шуток он, как правило, не понимал, но в виде исключения эта до него дошла.

– Нет уж, на, – ответил он, довольно посмеиваясь. – Каждый, на, должен быть на своем месте, на. Ты – в клетке, а я – на коне, на. Понял, пацан, на?

– Так точно, – бодро отрапортовал Ларгет, не поднимаясь, однако, с места.

– То-то, на. – Довольный собой Руд благосклонно кивнул ему и поехал дальше.

– Рисковый ты парень, – покачал головой один из леданцев по имени Юр. – Не дразнил бы ты его, приятель. Не только тебе достанется, нам тоже перепадет. Опять же неуютно с полутрупом в одной клетке будет.

– Да ничего он не сделает, – махнул головой Ларгет. – Скажешь «так точно», вмиг подобреет. Ну наслаждается человек своей властью, бывает. Не злоупотребляет же. На.

– Может, и так, – согласился Юр. – Да только все равно поосторожнее, парень.

Капля дождя свалилась Ларгету за шиворот. Он выругался без особой злости. Казалось, мокрее быть уже не может, а вот и не так: может – если вода за шиворот попадет. Неприятное ощущение, и ничего с этим не сделаешь.

Рядом чихнул Бол. Вытер нос грязным рукавом, вопросительно посмотрел на Таля. Тот усмехнулся и закрыл глаза. Надо все же разобраться с этой медитацией…

Ни на этот раз, ни на следующий у него ничего не получилось. Как обычно проваливался в транс, как обычно из него выходил. Все это уже порядком начинало ему надоедать. Наконец, измученный бесплодными попытками, он уснул.

– Ну чо, на, жрать будем или как? – разбудил его грубый голос.

Ларгет с трудом разлепил отяжелевшие веки. Тело его затекло и порядком продрогло. Хорошо еще, пока не заболел. Вообще-то любой сквозняк всегда валил Таля с ног, а тут третий день на дожде, без малейшей надежды согреться – и хоть бы что. Ларгет ощутил даже некую не вполне уместную в данной ситуации гордость. Вон здоровяк Бол – и тот чихает вовсю. Хотя зимой без шапки разгуливает, идиот. Воспалением мозга два раза, конечно, не болеют, а вот простудой – пожалуйста.

Ухмыляющийся Руд ходил вдоль клеток, похлопывая рукоятью плети по ремню. Кашевары (впрочем, Ларгет сильно сомневался, сумеют ли эти отравители сделать хотя бы кашу) подтащили котлы с едой ближе к клеткам и принялись разливать неприятного цвета бурду в подставленные котелки. Запах упомянутой бурды был отвратителен и вызывал тошноту. Таль с ужасом подумал, каково же это на вкус. В этот раз кашевары, похоже, превзошли самих себя. За все три дня такой гадости им еще не давали.

Ларгет сквозь решетку протянул свою миску и получил в нее порцию дряни. Рукам сразу стало теплее, только сейчас он понял, до какой степени замерз. Таль осторожно сделал глоток. Ничего. Гадость страшенная, но… Похоже, к плохому тоже привыкаешь. А нет, так плети надсмотрщиков приучат. Он не забыл, как в первый день плена его от подобной бурды вывернуло наружу и как был за это избит. До сих пор спина ноет, на боку спать приходится. Хорошо еще не загноилась, вряд ли кто тут стал бы его лечить.

Новый глоток. Фу, какой все же отвратный вкус. Почти как запах. Но запах можно приглушить, если зажать нос. А как избавиться от вкуса? Язык, что ли, откусить? А чем тогда заклинания произносить? О безъязыких магах история как-то умалчивает… Или они просто не могли о себе рассказать?

Таль снова глотнул гадкого пойла, скривился. Из чего они это готовят, интересно? Это как же надо не уметь готовить, чтобы такую дрянь сделать! Дерьмо в чистом виде и то, наверное, вкуснее. Хотя лично он, Таль, его еще не пробовал.

Зато руки почти согрелись. И внутри как-то потеплело. А значит, еще глоток, последний. Все равно миска уже пустая. Уф, этот был самый отвратительный. Одно слово – подонки.

– Миску верни, – хмуро потребовал кашевар. Таль беспрекословно подчинился. Все равно пользы от нее никакой. А спорить начнешь, без зубов останешься.

– Что, на, пожрали? Теперь, на, спать. Нам тоже отдыхать надо, на. Не давали бы за вас столько бабок, на, сейчас вы бы пешими топали, на. На одной веревке.

Спать Ларгету не хотелось. Он лежал, уставившись на затянутое облаками небо. На душе было так же уныло и беспросветно. И так же моросил дождь, стремясь вылиться из-под открытых век. Сегодняшний день не радовал. А завтрашний вдобавок еще и пугал. Ассисяи, по слухам, с магами расправлялись решительно – то ли убивали, то ли как-то лишали Силы.

Ларгет закрыл веки и представил в сознании золотой шар. Когда тот стал почти вещественным, мысленно же провел им вдоль тела. Блин его знает, что толкнуло его это сделать. Но неожиданно он почувствовал, как уходит холод, как мышцы наливаются странной мощью. Одновременно он почувствовал, как расходуется запасенная медитацией Сила.

Он оставил свое занятие, сердце его бешено колотилось. Неужели он открыл новое заклинание? Но разве это возможно – без слов, без жестов? Книги говорили, что нет. А книгам он верил. Любой маг верит, и он не исключение.

Таль вновь призвал золотой шар и на этот раз коснулся им спящего Бола. И услышал резкий порывистый вздох. Получается! Бол во сне почувствовал неожиданное тепло и откликнулся на него. Зашевелился, просыпаясь.

– Это ты? – услышал Таль недоверчивый голос. – Как? Я не понимаю! Нас этому не учили! Такое вообще невозможно.

Ларгет отпустил золотой шар, нельзя сохранять концентрацию и разговаривать одновременно. То есть, может, конечно, кто другой и сумел бы, а он, Таль, пока нет.

– Сам знаю, что так не бывает, – ворчливо откликнулся он. – Случайно получилось. От скуки. Без слов и жестов, понимаешь?

– Не понимаю. Не хочу понимать. Тебе нужен такой вот все понявший и свихнувшийся на этом? Как ты это делаешь?

– Представляю в сознании золотой шар, – честно сознался Таль. – Так ярко, что он кажется реальным. Теплый такой, почти горячий. А потом пускаю его, куда захочу.

Бол закрыл глаза и, видимо, решил повторить удачный опыт. Какое-то время он лежал неподвижно, судорожно дергая кадыком, потом открыл глаза и сел.

– Ни хрена, – с чувством произнес он. – То ли концентрации не хватает (а у меня ее всегда не хватает, даже когда с девчонкой в постели), то ли это только твое.

– Выясним, – оптимистически ответил Таль, закрывая глаза. Он был совершенно счастлив от мысли, что сегодня уснет не стуча зубами от холода. Вот если бы еще золотой шар можно было есть! Но нельзя требовать слишком многого.

С этими оптимистическими мыслями он и уснул. Снился ему родовой замок и отец на своем любимом коне по имени Ворон. С братом стреляли из лука в мишень во дворе. Он, Ларгет, постоянно мазал (вот глупый сон!), а брат хохотал и говорил: «Совсем ты в этой вашей школе опустился! Маг недоделанный!» Я не недоделанный, возмущался Таль, делая очередной промах, а брат хохотал пуще прежнего. Внезапно черная туча нависла над замком. Ларгет видел ее отчетливо, как возможно только во сне. Черная, огромная, неотвратимая, клубящаяся по краям мгла. Синеватые молнии скользили в ее глубине, вились огненные смерчи.

«Бегите!» – хотел крикнуть Таль, но не мог издать ни звука. Туча зависла над замком, Ларгет оцепенел от ужаса. Отец и брат как раз подъезжали к воротам. И тут туча пролилась огнем. Не огненным дождем, а словно потоком огня. Фигуры отца и брата вспыхнули и беззвучно обуглились, заполыхал замок. И все это в полной тишине.

А потом туча надвинулась на него, замершего в ужасе и отчаянии. Огонь полился на него, он вскинул руки в отвращающем жесте неведомого заклинания, странные слова пришли на ум сами по себе, будто из глубин памяти. Вокруг бушевал огонь, а он стоял с поднятыми руками, бросая вызов клокочущему в ярости небу. Холодные злые молнии срывались с его пальцев, полосуя черное тело тучи, она выла и стонала, как живая. И злое, беспощадное торжество кипело в его сердце. Наслаждение своей мощью и леденящая ненависть к тому, кто стоял за всем этим. А потом туча разлетелась рваными черными ошметками и исчезла. А перед Талем появился человек. Он поднял руки и сказал:

– Хорош дрыхнуть, на! Мне, на, завидно! А ну просыпайся, подонок, на!

Ларгет открыл глаза, еще не в силах вернуться из непонятного сна. Руд стоял перед ним, стуча плетью по решетке. Видно было, человеку хочется внимания к своей важной персоне. И такое пренебрежение его уже изрядно разозлило.

– Слушаюсь! – рявкнул Таль хриплым спросонок голосом.

Злость надсмотрщика как рукой сняло.

– Молодец, на! Не будь ты рабом, я бы из тебя, на, человека сделал. Соображение, на, имеешь. Хотя и спишь, на, больно много. На.

Руд, довольный собой, удалился. Таль протер заспанные глаза. Ничего себе сон! До сих пор дрожь бьет. И еще – ощущение беды, которое осталось после сна.

Утреннее солнце било в глаза, весело раскидывало лучи по земле. Первый ясный день за последнее время. Таль зажмурился, впитывая всей кожей нечаянное тепло. Ласковый ветер взъерошил его волосы, шаловливо дунул в зажмуренные глаза. Таль негромко засмеялся. Напряжение последних дней медленно покидало его. Солнце снова на небе, значит все будет хорошо. А «Ассисяй»… Посмотрим, что это за зверь. Что бояться раньше времени?

– Хорошо-то как, – мечтательно выдохнул Бол.

– Хорошо, – согласился леданец по имени Юр. – Еще бы жратвы нормальной…

– Да из клетки вон, – поддержал Таль.

– Это куда, на, вон? Вы чо, на, совсем обурели? Отставить, на, мысли о побеге!

Это вездесущий Руд заслышал его последние слова.

– Смотрите у меня, на, – пригрозил он и пошел к следующей клетке.

Все дружно посмотрели на него. Но мало что увидели.

– Странный он, – вполголоса сказал Юр.

Опять появились кашевары с котлами и мисками. Таль получил свою порцию. На этот раз греться нужды не было, и отвратительное варево было проглочено с огромным трудом. Противный привкус остался во рту даже после того, как он вернул миску угрюмому кашевару.

– Пожрали, на? Миски, на, вернули? Тогда – поехали.

– Слушай, а почему он так говорит странно? – поинтересовался Бол шепотом.

– Наверное, на него наложили заклятие насчет матерщины, – предположил Ларгет. – Я слышал, ассисяй этого не любят. Они же сплошь одни женщины. Вот у него предлоги и остались… А существительные сказать не может.

– Похоже, – согласился Бол. – Эх, это как же нужно ругаться, чтобы ассисяй достать!

– Да уж, забавно было бы послушать. Кстати, а для чего им рабы?

– Обрати внимание, они же женщины. А все рабы – мужчины. За которых они платят столько золота, что их везут в клетях. Как ты думаешь, почему?

– Да, наверное, ты прав, – согласился Таль.

– Не рассчитывай на это, на, – вмешался Руд. – Остальным, может, на, так и выпадет. А вы, двое проклятых колдунов, на, получите другое, на.

– Что другое? – быстро спросил Таль.

– Из вас, на, выжгут Силу. А потом, на, если живы останетесь, на, используют как и остальных, на. Не знаю как, на.

– Большое спасибо, – поблагодарил Бол.

– Не умничай, на! – обиделся Руд. – А то так, на, врежу, враз мозги вылетят, на.

Бол тут же заткнулся. Его мозги были чем-то ему дороги. Чем именно, Таль не знал. Вероятно, как память о детстве?

Солнышко поднималось все выше и выше. Таль, прищурившись, смотрел по сторонам. Бескрайние степи сменились каменистым предгорьем, кое-где виднелись клочки возделанной земли, которую местные жители отчего-то считали плодородной. Как ни странно, что-то там даже росло, довольно жалко и вяло, но тем не менее. Леданские горы остались слева, их везли, если Ларгет ничего не путал, вдоль границы с Квармолом на восток. Как он понял из разговоров, везли их не в резиденцию ассисяй. Где она находилась, никто не знал. Зато нелегальные работорговцы (в Квармоле и в Ледании этот промысел был запрещен) знали, где находится Цитадель, своего рода центр связи всех ассисяй. И к нему-то они и направлялись.

Таль думал о том, как же им все же выпутаться из этой ситуации. У него был один козырь – амулет, данный ему шаманом. Пленители побоялись трогать такую странную штуку, а работорговцы решили, что, если кочевники ее не сорвали, значит, ни ценности, ни опасности она не представляет. Логично, в общем-то, решили.

Таль прошелся по клетке. Ему не сиделось на месте, за время вынужденного путешествия он часто ходил вот так, не в силах успокоиться, пока грозный окрик тюремщика не заставлял его снова принять сидячее положение. Он чувствовал себя тигром в клетке, если бы у него был хвост, он бы сейчас стегал им себя по бокам. Но, увы, природа не наградила его хвостом. В лучшем случае, по бокам прошлась бы плетка надсмотрщика, но Ларгет не полагал ее адекватной заменой.

Применить амулет сейчас? Глупость. Возможно, он бы и стал достаточно силен, чтобы сломать решетку, а может быть, и нет. И даже если бы ему так повезло, что делать дальше? Конечно, он обучен махать мечом, да и в рукопашной чего-то стоит, но он не герой и даже не богатырь. В конце концов его одолеют и посадят обратно, предварительно отхлестав плетью, чтобы неповадно было. Магия здесь не поможет. «Стрелкой» многих не перебьешь, даже если заранее запастись энергией. Кроме надсмотрщиков есть еще внушительная охрана, которая тоже в стороне не останется. А дальше… Ни единого шанса на успех.

Нет, рано выкладывать свой козырь. Тем более что больше на руках ничего нет. Ждать, терпеть, мерить шагами клетку, но не совершать необдуманных поступков. Сначала все взвесить, а потом принимать решение. Какие еще варианты? Можно, к примеру, перебросить амулет Боресвету во время стоянки. Уж воин из Гардарики (или, если угодно, из Русколани) покажет всем… как это он говорил? Чью-то там мать, чью, Ларгет, к сожалению, не запомнил. Да и без разницы. Богатырь с амулетом вполне способен сломать и колодки и решетки, он это и без всякой помощи почти осилил. А вот что дальше? Может и надсмотров и охрану прибить, он… как это у них? Реальный пацан – надо же, запомнил. Поломает на фиг и тех и других. Вопрос в другом: как ему втолковать, что амулет надо сломать в руке? Если еще передать удастся, что тоже не так просто. Да он расспросами задолбает, а если еще в стихотворной форме… Этот вариант, пожалуй, отложим. Мысль дельная, но нуждается в разработке. Шанс всего один, надо его использовать наверняка.

– Эй, ты чо, на, там ходишь? А ну сядь, на, быстро. Нет, этот му… мужик уже достал, на.

– Ноги отсидел, – спокойно пояснил Таль. – Кому будет нужен раб, если он без ног останется? Вот я и хожу туда-сюда.

– Это правильно, на, – одобрил Руд. – Это даже как ее… идея, на. На вот тебе кусок сыра и глоток вина. Только смотри, на, один. Самому, на, мало.

Таль с наслаждением сожрал сыр и отхлебнул вина. Всего один глоток (Руд человек, конечно, довольно миролюбивый, но за второй точно прибьет). Вино оказалось так себе, но после стольких дней в клетке пошло на ура. Соседи по клетке с завистью смотрели на него, но Ларгет решил не делиться. На всех все равно не хватит, а Руд может и рассердиться. Попадет же, в любом случае, Талю. Нет, как-нибудь в другой раз.

Он вернул Руду флягу, и надсмотрщик заспешил дальше. Куда – Талю было все равно. Он сел на пол, решив пока помедитировать. Привычно закрыл глаза, погружая себя в транс. Результат его опять разочаровал. Снова попытка повторить случайный опыт завершилась неудачей. Что он тогда сделал не так, как обычно? Таль не мог вспомнить. Ничего, в другой раз получится. Теперь он знает, что это возможно.

Он открыл глаза. Бол сидел рядом, погруженный в транс. Похоже, дурной пример Таля оказался заразителен. Бол, конечно, не знал, почему он так поступает, но, видимо, счел, что мысль помедитировать совсем неплоха. Тем более заняться все равно больше нечем. Книжек для чтения, равно как и вина и девочек, им почему-то не предоставили. Странные люди эти рабовладельцы, кто бы мог подумать!

Таль огляделся по сторонам. Ему показалось, что горы немного приблизились. Похоже, место, куда их везут, где-то в Леданских горах. Впрочем, утверждать это он бы пока не рискнул. Может быть, это вообще не в Ледании. А у блина на куличках (кстати, а что такое кулички? Может, Бол знает? Он всегда знает не то, что нужно).

Бол открыл глаза и часто задышал, выходя из транса. Глаза у него были поначалу пустые и бессмысленные, но вот сознание вернулось в тело, и они сразу потеплели. Он был снова здесь. Вот и шкодливые огоньки загорелись – все, как обычно.

– Ты знаешь, как еще некоторые ассисяй называют? Не поверишь! Представь – «феминистки». Не знаю, конечно, что это за штука, но звучит угрожающе.

– Да, страшновато, – поежился Ларгет.

Подошел довольный Руд. Грудь колесом, плеть за поясом, бородища по грудь – буквально герой леданского эпоса Карбас. Который в Квармоле значится, как Барбас.

– К вечеру, на, приедем, – весело сообщил он. – Так что, на, радуйтесь последнему, на, свободному деньку. Скоро, на, он закончится.

– А сейчас у нас что, была свобода? – Таль взглянул на прочную железную решетку.

– Ну не очень, на, – признал надсмотрщик. – Но все-таки, на, получше, чем будет.

Да, успокоил, мрачно подумал Ларгет, поглаживая амулет. Надеюсь, когда нас выпустят из клеток, у меня будет шанс передать эту штуку Боресвету. До того, как попадем в логово колдуний. Там уж точно ничего не светит, кроме светильников.

Он снова коснулся амулета. Интересно, не наврал ли старый шаман? Может, все его надежды – утренний туман, птичье молоко? Шаман, он ведь даже не маг, что он может? Таль вспомнил книгу, как-то попавшую к нему в руки. «О свойствах талисманов, зелий и артефактов». Автора, понятно, забыл. Так вот этот забытый автор утверждал, что лучшие амулеты делают как раз шаманы, маги-самоучки. Дескать, заклятий они не знают, оградиться от последствий собственной волшбы не умеют. Вот и придумали разные амулеты, обереги и прочие вещи, чтобы себя защитить. А потом и вовсе создали новый вид колдовства, глубоко презираемый всеми уважающими себя магами, в том числе и забытым автором. Он, автор, глубоко полагал все эти дикарские штучки недостойными настоящего чародея. Правда, с неохотой упоминая притом о могущественных магах, которые жизнь посвятили созданию магических артефактов, в том числе и упомянутых амулетов. А также мечей, топоров, колец и прочего металлического лома. Насчет лома – один такой случай описывался. Как один маг (имя Ларгет опять же забыл, книга была не из программы) зачаровал обычный железный лом, сделав из него артефакт невиданной силы и редких свойств. Должно быть, по пьяни, другого объяснения Таль не видел. А потом богатырь по имени Прием насовершал с ним массу героических подвигов. В конце концов он погиб, как у богатырей заведено, опять же героически, лом, как и полагается, исчез, заслужив перед этим имя «Лом Приема». Героическое имя, как нетрудно догадаться.

Насчет амулетов тоже приводились подобные истории. Как один кассарадский шаман вручил подобную безделушку рыцарю Таргану, благословив его на подвиги. Амулет этот даровал своему носителю неуязвимость от любого оружия. Правда, счастливого обладателя все равно прикончили после многих подви-гов. Прямо беда с этими героями! Так и мрут один за другим. Или они сами смерти ищут?

Он рассеянно крутил в руке амулет, когда вдруг увидел жаждущий взгляд богатыря, устремленный на него. Похоже, Боресвет знал, что это такое, и даже, возможно, умел им пользоваться. Ну конечно, он же довольно долго жил у харогов и с шаманом немало общался. Может, ему и самому что-то такое презентовали на долгую память. Это хорошо – значит, воину не надо объяснять технику безопасности и инструкции по пользованию магическим амулетом. Сам все знает. Таль уставился на него, одними глазами сказав: «Жди!» Богатырь усмехнулся и еле заметно кивнул. Похоже, понял.

Востроглазый Бол внимательно следил за этим молчаливым диалогом. Таль заметил, как сверкнули его глаза, его товарищ сразу обо всем догадался. Парень он сообразительный – кто спорит? Если б ему еще язык укоротить… Хотя бы на пол-ярда…

Ждать пришлось довольно долго. К Цитадели подъехали, когда солнце уже клонилось к горизонту. Талю довелось за это время еще раз попробовать кулинарный шедевр под названием «похлебка», приготовленный явно каким-то некромантом для усиления страданий жертв. Его едва не вывернуло, только плети охранников удержали его от этого естественного, но весьма опрометчивого поступка. Бол же сожрал свою порцию, не моргнув глазом. Что и говорить, от человека, который зимой без шапки ходит, и не того ожидать можно.

Цитадель увидели издалека. Потому что в степи все видно издалека. Таль ожидал, что это будет могучая крепость, со стенами и бастионами. Само название «Цитадель» – это же тебе не просто дом в три этажа. Однако твердыня ассисяй оказалась именно домом. Правда, не в три этажа, а в четыре, но это крепостью ее тем не менее не делало. Просто большой дом из серого камня, явно из Леданских гор привозили. Ларгет пялился на Цитадель во все глаза, пока повозки ехали к ней. Довольно оригинальная архитектура, изящные колонны, симпатичные балюстрады на верхних этажах. Сад, такой милый и ухоженный, явно чувствовалась женская рука. Талю сразу же захотелось поваляться на травке под деревом. Хорошо бы еще с яблоком в руке… Но вряд ли их везут именно для этого.

Оградой и воротами Цитадель все же обладала. Не сказать, конечно, что мощными, – войско или даже крупный отряд нипочем удержать не сможет. А вот ватагу мальчишек, за яблоками в сад собравшихся, сможет. Ларгет и сам когда-то обожал влипать в подобные приключения и с твердой уверенностью мог сообщить – удержит наверняка. Впрочем, откуда здесь взяться ватаге мальчишек? А кочевники ассисяй наверняка боятся больше, чем похмелья. Таль подумал, что он, наверное, тоже немного кочевник. Боится-то он не меньше!

Ворота услужливо распахнулись перед караваном, хотя Таль никого не заметил около них. Либо был какой-то хитрый механизм, либо имело место магическое воздействие.

Неподалеку от ворот стояла женщина в красном платье и рядом с ней девушка в зеленой куртке. Обе только что спешились, похоже, прибыли всего на несколько минут раньше. Обе посмотрели на въезжающие повозки: женщина без эмоций вообще, девушка – с любопытством и недоумением. Ларгет расслышал, как она спросила:

– Кто эти люди в клетках?

– Рабы, – равнодушно ответила женщина в красном.

Глаза девушки вспыхнули неприкрытым отвращением, и Таль отчего-то догадался, что относится оно не к ним, рабам, а к собеседнице.

– В Ледании рабство запрещено! – заявила она.

– Ты сейчас не в Ледании, – холодно сказала женщина (ассисяй, понял Таль). – Ордену безразлично, на чьей территории находиться. И действуют здесь только законы Ордена. Посмотри сама – тут же одни мужчины.

– А они что, не люди? – яростно выкрикнула девушка, глаза ее полыхнули молнией.

– А кто тебя тащил на костер, малышка? – с иронией осведомилась ассисяй.

– Но нельзя же наказывать невиновных за чужие грехи! Знаешь, Аретта, мне кажется, я совершила ошибку, отправившись с вами сюда. К счастью, ее еще не поздно исправить. Я немедленно еду обратно!

– Поздно, девочка, – усмехнулась Аретта. – Никто тебя никуда не отпустит. Драконья кровь – слишком большая редкость, чтобы ею разбрасываться. И перестань со мной спорить. Я – Направляющая, из Круга Ордена, а ты – всего лишь послушница. Знаешь, от какого слова произошло «послушница»? От слова «послушание». И если ты будешь нарушать обычаи и предписания, наказание будет серьезным.

– А мне наплевать! – Девушка повернулась к еще не оседланной лошади, намереваясь забраться в седло. Но так и застыла неподвижной фигурой.

– Вот так, девочка. Это не наказание, только предупреждение. Постой пока так и подумай о своем поведении. Отказаться от Силы, от власти из-за каких-то несчастных рабов? Как это глупо. Они всего лишь мужчины. Ты знаешь, какая надпись появляется каждое полнолуние на потолке Круглого Зала Ордена? «ВСЕ МУЖИКИ – КОЗЛЫ!» Все буквы заглавные, хотя одно из упомянутых слов, на мой взгляд, недостойно писаться с большой буквы. Догадайся, какое?

Аретта расхохоталась. Обездвиженная девушка молчала. То ли не знала ответа (хотя Ларгет уже догадался), то ли не хотела отвечать. А может, колдунья ее лишила дара речи.

– Выходи, на! – Руд распахнул дверь клети. – И не балуй, на, а то как дам по башке, на, враз облысеешь. Давай руки, веревкой, на, перетяну.

Таль протянул ему руки, сжимая в кулаке амулет шамана. Руд туго обмотал запястья веревкой, демонстрируя недюжинный опыт. Один за одним пленники покидали клети, тут же оказываясь в руках надсмотрщиков. Таль закрутил головой, выискивая гардарикца. Тот стоял в пяти шагах, глядя с требовательным ожиданием. Он уже готов был драться за свою свободу (а заодно и за свободу Таля). Ларгет незаметно стал приближаться к нему, стараясь не привлекать внимания. Вообще-то со стороны его вороватая походка и осторожные взгляды не могли не вызвать подозрений, но сейчас всем было не до него. Охрана и надсмотрщики были заняты тем, что следили за рабами и за воротами, чтобы никто не попытался сбежать, ассисяй в красном платье продолжала читать нотации девушке. Таль на секунду поймал взгляд зеленых глаз, все еще мечущих молнии, но, несмотря на это, девушка выглядела такой беззащитной. Таль отвернулся. Ничего он сейчас не мог для нее сделать. Ничего, ровным счетом. Но почему же тогда он чувствует себя подлецом и чуть ли не предателем? Кто она ему, эта девушка? Будущая ассисяй? И все-таки она всем своим видом словно умоляла о помощи…

Вот и Боресвет. Русколанец смотрел на него требовательно. Таль осторожно вложил ему в руку амулет (не дай Творец выронить!).

– Ты знаешь, что делать? – спросил он.

Воин раздвинул опухшие губы (до сих пор не зажили – сколько же ударов ему перепало?) в усмешке и кивнул головой. Затем сжал кулак так, что побледнели костяшки пальцев. Раздался отчетливый хруст – амулет сломался. А в следующую секунду хруст перешел в оглушительный треск. Колодки (по счастью, они были только на руках) были содраны в мгновение ока. Охрана только еще начала поворачиваться на шум, а воин уже бросился в последний, почти безнадежный бой. Движения его были настолько стремительны, что Таль не успевал за ними следить. Миг – и могучие руки сворачивают охраннику шею, как цыпленку. Еще миг – и сабля покидает ножны еще стоящего на ногах покойника и впивается в грудь другого охранника.

Таль не заметил, в какой момент воин бросил ему кинжал. Но когда железо звякнуло о камень, мостивший двор, не медлил ни секунды. Правда, к оружию он метнулся не один. Сразу трое леданцев одновременно с ним попытались схватить кинжал. Но Ларгет оказался самым быстрым. Кинжал оказался у него в руке, он попытался разрезать веревку и едва не пропорол себе живот после толчка леданина.

– Стой, дубина! – гаркнул Ларгет. – Давай руки!

Дубина (Таль верно угадал его имя), сообразив, протянул связанные запястья. Таль, неловко действуя кинжалом, рассек веревку и протянул ему кинжал. Леданин понимающе кивнул и одним взмахом клинка рассек его путы. Ларгет покрутил кистями затекших рук – надсмотрщик слишком сильно затянул веревки. Быстро огляделся по сторонам.

Бол, подпрыгивая от нетерпения, стоял в очереди к кинжалу. Он никогда не умел долго ждать. Учитель как-то сказал, что такие, как Бол, и домой-то одной дорогой никогда не возвращаются, думая его пристыдить. А тот на это спокойно ответил: да, мол, всегда хожу разными, а что такого?

Воин отвлек на себя всех, кто был во дворе и носил оружие. Ругань, вопли, звон железа доносились из той свалки, где сцепились с ним охранники. Ассисяйка, похоже, пыталась зацепить его заклинанием, но тот двигался настолько быстро, что успех ей не сопутствовал. Однако, оставив стоящую неподвижно девчонку, она явно собиралась повторить попытку. Ларгет поднял руки и произнес слова «Стрелки». Струя огня ударила в спину колдуньи, платье вспыхнуло, женщина упала. Но это был не безмозглый кочевник – ассисяйка тут же поднялась, поворачиваясь к Талю.

– Поджигатель мира! – прошипела она, морщась от боли. – Сейчас ты ответишь и за себя, и за всех остальных, что хотят устроить Мировой пожар!

Таль ответил ей грязным ругательством, и напрасно. «Стрелку» он бросить уже не успел. Удар, нанесенный ею, был тяжел и неотвратим. Ларгет почувствовал, как сердце в его груди вдруг остановилось, можно даже сказать, замерло. Дыхание перехватило, он не мог даже бросить ответные чары.

За него это сделал Бол. Магическая стрела, отвратительно, правда направленная, обожгла колдунье руку. Та зашипела от боли, прервав почти завершенное заклятие. Таль повалился на землю, судорожно хватая ртом воздух. Надо бросить чары, пока не поздно, но как это сделать, если только и можешь, что судорожно дышать?

Ассисяйка подняла руки, явно намереваясь стереть Бола с лица земли. Тот, с побледневшим лицом, судорожно читал слова «Стрелки», но явно не успевал. Ларгет застонал от бессилия. Сейчас его друг будет испепелен, а он ничем не может помочь.

В этот момент ожила зачарованная девушка. Видимо, ведьме пришлось собрать всю энергию, что у нее была, и наложенное ею заклятие потеряло силу. Девушка стояла за спиной колдуньи, и Ларгет так и не понял, откуда у нее в руке появился метательный нож. Появился, блеснул и вонзился в спину ассисяйке, как раз в рану, нанесенную Талем…

И несмотря на это, ведьма была еще жива. Она повернулась, серые глаза полыхнули дикой яростью – и тем же огнем полыхнули в ответ зеленые. Колдунья закашлялась, горлом плеснула кровь. И медленно, как во сне, осела на землю. А девушка, чуть прищурясь, уже рассматривала сцепившихся с богатырем охранников, словно примериваясь. Таль поймал этот миг: шум схватки, разноголосые вопли и напряженная тонкая фигурка с растрепанной косой и зажатым в кулачке метательным ножом.

Он, покачиваясь, поднялся с земли. Боресвет и остальные пленники (уже не рабы!), кто не струсил и не убежал, уже добивали последних охранников. Руда Таль не заметил. То ли надсмотрщика уже успели прирезать, то ли успел спрятаться.

Девушка подошла к Ларгету, собираясь что-то ему сказать, но тут глаза ее расширились от ужаса. Таль быстро обернулся. Да, девчонку трудно было назвать трусихой. Вот он, Ларгет, тоже испугался. И Бол наверняка. И Боресвет, герой гардарикский, испугался бы, не будь он так занят добиванием последних охранников.

Потому что у входа в Цитадель (который, возможно, здесь считался выходом) стояли, взявшись за руки, шесть ассисяек. Шесть! А они одну едва одолели! Вдобавок он слышал, что они могут объединять и вроде даже усиливать мощь, если становятся в круг.

– Поджигатели мира! – яростно прошипела одна из них, вероятно главная. – И ты, отступница! Молитесь Творцу, это ваш последний миг!

Молиться Ларгет умел. Знал целых три молитвы и с удовольствием бы прочитал их ведьмам. С выражением, хорошо поставленным голосом. Только вот времени ему на это не дали.

Все шестеро фигур, одетых в красное (мода у них, что ли, такая?), одновременно вскинули руки, все-таки разомкнув их. Слов Таль не слышал, но был уверен, что они были.

И небо неожиданно пролилось огненным дождем. Капли огня падали и падали, сначала редко, потом все чаще. А еще Поджигателем мира обзывали, успел подумать он.

А потом мысли все исчезли куда-то, потому что Таль понял, что все они сейчас умрут. Вот буквально в следующую секунду. И неожиданно сделал, чего сам от себя не ожидал. Словно тело его решило поколдовать независимо от его воли. Он воздел руки к небу и выкрикнул слова, непонятные ни ему, ни остальным. Слова из сна.

Огонь падал с неба длинными непрерывными струями. Вопли сжигаемых заживо людей коснулись его слуха, но не прервали сосредоточенность. Огонь плескался вокруг целым озером, но ни одна капля (капля огня? Как нелепо звучит!) не коснулась его, как не коснулась Бола и девушки. И Боресвета, невесть каким чудом успевшего присоединиться к ним за секунду до огненного дождя.

Таль чувствовал, как чары опустошают его. Сила быстро вытекала, еще мгновение – и он не выдержит. И снова, словно толчок изнутри, дрожь по всему телу, и энергия потекла мощным потоком, забурлила в крови. Таль, стараясь не нарушать концентрации, скользнул кусочком новоявленной Силы к источнику. И с удивлением обнаружил голубую светящуюся полосу, проходящую как раз над зданием. Незаметно для себя самого он тянул Силу из нее.

Несколько секунд ассисяйки еще держали заклятие, потом разом опустили руки и начали накладывать новые чары. Полыхнула «Стрелка», и безвредными искрами рассыпалась в воздухе. Свистнул нож и на этот раз нашел цель – одна из женщин зашаталась и осела на землю. Да, с ножом в горле колдовать нелегко…

Взревев, бросился в бой воин, стряхнув с себя оцепенение. Врезался в невидимый барьер, покатился по земле. Ларгет, тоже оставивший заклятие щита, но не разрывая связь с волшебной линией, бросил «Стрелку», жалея только, что не владеет более сильными чарами. Но простенькое заклятие ударило с силой фаербола. Как тогда, в школе… Творец, как же давно это было!

Его заклятие тоже было отражено, но не без труда. Одна из колдуний побледнела и едва не упала, ее поддержала другая. Нож, брошенный девушкой, на этот раз бессильно упал на землю, не причинив никакого вреда. Таль мучительно старался вспомнить, как вызывал молнии в том сне. И нужные слова и жесты пришли сами собой, будто подсказанные кем-то внутри.

Синеватые, проворные, как змеи, молнии сорвались с его рук, скрестившись еще на одной ассисяйке, запах горелого мяса, крик невыносимой боли… К этому удару они оказались не готовы. Оставшиеся четверо, опомнившись, бросили одновременно четыре заклятия. Похоже, они действовали уже не так слаженно, как в начале схватки. Таль едва успел ответить новообретенными защитными чарами. Удар бросил его на колени, тело пронзило острой болью, но магический щит выдержал. Хотя и он теперь не мог атаковать противниц.

Зато одновременно ударили Бол и девушка, нож отскочил от невидимого барьера, но «Стрелка» достигла цели, расцветя огненным цветом на груди одной из колдуний. Крик боли сорвался с ее губ, но на ногах она устояла.

Таль успел подивиться, с какой легкостью им удается держаться против ассисяй, грозных для всех мужчин. Двое учеников, девчонка с ножами и воин. Который как раз поднялся на ноги, бросаясь в бой.

Одним жестом колдунья, что была ближе, заставила его застыть, как до этого ее сестра по Ордену зачаровала девушку с ножами. Боресвет яростно вращал глазами, но ни говорить, ни двигаться не мог. Однако колдуньи не воспользовались удобным случаем для атаки. Повернувшись, они скрылись в доме. Не иначе, за подмогой пошли, озабоченно подумал Таль. Похоже, пришло время покинуть это негостеприимное место.

– Так, быстро! Ты, – он кивнул девушке, – ищешь лошадей. Которые с караваном были, сгорели, но должна же быть где-то конюшня? Бол, помоги оттащить Боресвета, пока нас оставили в покое. Да пошевеливайтесь, блин!

Девчонка хмыкнула – похоже, хотела что-то бросить в ответ, у них с этим не заржавеет, но промолчала и бегом кинулась за угол. Бол и Таль подхватили воина, который продолжал вращать глазами, как заведенный, и бросились за ней следом.

Конское ржание подсказало им, что девушка не ошиблась в поисках.

– Как ты их нашла так быстро? – поинтересовался Таль, имея в виду лошадей.

– По запаху, – нежно произнесла девушка. – От них пахнет, как от тебя.

– Врешь! – возмутился Ларгет. – От меня – хуже. Столько дней в клетке!

Она улыбнулась в ответ, словно окатив его теплом с головы до ног.

Воина усадили на коня, привязав к седлу. Таль взял поводья.

– Пора сматываться, – деловито заметила девушка. – Кстати, я не представилась почему-то. Меня зовут Лани.

Глава 14

Солнце било в глаза. Веселое, утреннее солнце, шаловливо разбрасывающее зайчики от всего, что хоть как-то могло отражать. Зайчики эти упорно прыгали варвару на лицо, пытаясь забраться под сомкнутые веки. Нанок этим попыткам упорно сопротивлялся. То переворачивался на другой бок, то прикрывал лицо подушкой. Помогало слабо. В подушку тяжело дышать, а вертись, не вертись, солнце тебя все равно поднимет, если уж поставило себе такую цель. Так оно и случилось. Нанок в конце концов открыл глаза и сладко потянулся.

«Здравствуй!» – улыбнулось ему солнце, и он улыбнулся в ответ. И тут же грозно нахмурил брови – варвар он, в конце концов, или кто?

Вставать не хотелось. Рука Тила (или Тилы? Эта девчонка любого с ума сведет) лежала у него на груди, теплое дыхание слегка щекотало шею. Варвар чуть приподнялся на локте, с несвойственной для него нежностью рассматривая ее лицо. Странное, необычное, но такое красивое и беззащитное во сне, что у него сладко сжималось сердце. Не удержавшись, Нанок коснулся кончиками пальцев ее щеки. Погладил за ушком. Тила мурлыкнула во сне, но глаз не открыла. А будить ее варвар не хотел.

Какое-то время он просто лежал рядом и любовался ее лицом. Солнечные зайчики, которым Нанок стал уже, по-видимому, не интересен, переключились на девушку. Тила недовольно поморщилась, зарылась поглубже в подушку. Варвар улыбнулся. Он уже знал, чем это закончится. И точно – едва девушка чуть повернулась, как шаловливые зайчики мигом попытались протиснуться под сжатые веки. Тила глубоко вздохнула и открыла глаза.

Нанок тут же легонько дунул в ее еще сонные глаза. Тила зажмурилась и звонко рассмеялась. Варвар потянулся к ней, но она ловко уклонилась от объятий.

– Не время! Мы и так половину ночи резвились!

Не согласиться было трудно. В самом деле резвились. Да еще как! Не исключено, сейчас прибегут с жалобами соседи. Которым он с удовольствием выдернет ноги ради такого дела. Чтобы не портили такое прекрасное настроение. Варвара распирала энергия, хотелось действия – любого, лишь бы не стоять на месте, не сидеть сложа руки.

Тила выскользнула из-под одеяла. Варвар залюбовался ее стройной фигурой, бесстыдством и одновременно скромностью движений. Девушка скользнула к беспорядочно разбросанной по полу одежде. Нанок напоследок полюбовался ею сзади, после чего вожделенные прелести пропали из виду. Варвар тяжело вздохнул, девушка засмеялась.

– Теперь твоя очередь, – задорно объявила она.

Нанок нехотя вылез из-под одеяла и принялся одеваться под заинтересованно-веселым взглядом зеленых глаз. Неожиданно он поймал себя на мысли, что немного стесняется. Это потрясло его до глубины души. Варвары вообще ничего не стесняются! Тем более один крепкий, здоровый, отлично сложенный варвар. Которому нечего скрывать, зато есть чем гордиться.

И тем не менее факт – взгляд девушки его смущал. Что не помешало ему, однако, быстро нацепить штаны и рубаху. Надев упомянутые предметы гардероба, Нанок задумался над важной проблемой: как теперь надеть нижнее белье?

Тила звонко расхохоталась.

– Ладно уж, могу отвернуться, если тебя это стесняет. Вот уж не думала, что люди такие застенчивые! Тем более дикие варвары.

– Я, наверное, недостаточно дикий, – неуверенно предположил Нанок.

– Может быть, – засмеялась она. – Ладно, переодевайся, я не смотрю.

Нанок быстро сбросил с себя дурацкие штаны, что так не вовремя попались под руку. Натянул подштанники (тут еще выяснилось, что одна штанина попала в другую, и варвару пришлось попрыгать на одной ноге, чтобы их распутать. Сдавленное хихиканье говорило о том, что Тила отнеслась не слишком серьезно к своему обещанию не подглядывать. Нанок наконец оделся и повернулся лицом к ней.

– Ты подглядывала, – уличил он не в меру любопытную девушку (хм, можно подумать, что бывают среди них в меру любопытные!).

– Самую малость, – созналась Тила.

– Наказание мое будет ужасно! – пригрозил варвар, распрямляя плечи.

– Один поцелуй? – неуверенно предположила Тила.

– Два, не меньше, – объявил варвар свой приговор и сразу же приступил к его исполнению. Следует заметить, что количество поцелуев превысило названную цифру, но сделано это было не по злому умыслу. У Нанока всегда были проблемы с арифметикой.

– Хватит, хватит. – Тила ловко вывернулась из его объятий.

– Может, позавтракаем? – Варвар с удивлением обнаружил, что настаивать на продолжении совершенно не хочется. Ему было хорошо просто оттого, что она рядом.

– Да, пора бы уже, – согласилась эльфийка. – Только закажем завтрак в номер, мы же как-никак благородные господа. А они, то есть мы, в общей зале не завтракают.

– Хорошо, – легко согласился варвар. Вообще-то он согласился бы на что угодно, только бы слушать как можно дольше ее голос.

Тила дернула за шнурок в изголовье кровати. Довольно быстро появился слуга – видимо, знатные господа промедления не одобряли.

– Чего изволите, – вопросил он, понимающе глядя на них. Наверное, принял их за любовников (и, кстати, не так уж и ошибся).

Тут же Нанок сообразил, что Тила в парике и в мужской одежде. И если он видит ее лицо женским, это вовсе не значит, что таким его видит и слуга. Эльфы – признанные мастера по части такого рода чар. Так что если это чудило и приняло их за любовников, то не за тех. Варвар вскипел и по привычке хотел дать в рыло, но тут же передумал. Да пусть себе думает что хочет. Кому какое дело? Если ему хочется думать, что молодой господин решил поразвлечься с красавцем телохранителем, пусть себе.

– Мне – утку в сметане, – капризным немужским (но и не вполне женским) голосом сообщила Тила. Похоже, она тоже поняла, за кого их принимает этот недомерок цивилизованный. – А моему телохранителю… Что ты хочешь, ми-илый?

Красиво она это сказала. Пусть для прислуги, но это «ми-илый» пробило варвара на раз. Сразу возник привычный зуд в руках – швырнуть на постель и…

– Мяса, – хрипло произнес он, избегая смотреть на слугу. – Много мяса. С кровью.

Слуга понимающе кивнул. Варвары (а порой и они здесь бывают) всегда заказывают одно и то же. Мясо, и непременно с кровью. И если крови им покажется мало – они найдут способ как добавить. Надо предупредить повара, это в его же интересах…

Ждать пришлось недолго. Было предпринято всего три попытки добраться до неуловимой эльфийки, и все три успехом не увенчались. Эльфы, оказывается, отнюдь не теряли своей потрясающей ловкости, покинув лес. Во всяком случае, эльфы женского пола, сиречь, эльфийки. Или эльфины. Поймать Тилу в объятия было ничуть не легче, чем, к примеру, дым от костра. Каким образом ей это удавалось, варвар так и не понял. Наверное, какая-то магия. Которой владеют, похоже, не только хитрые эльфийки, но и нормальные, вполне человеческие женщины. Причем едва ли не с рождения.

Слуга принес заказанные блюда.

– А вино? – капризно осведомилась Тила.

– А… э… вино не заказывали.

– Что, я сам должен обо всем помнить? Это твоя обязанность, холоп!

– Простите, ради Творца, – забормотал слуга, низко согнувшись. – Конечно, это я виноват, должен был предложить. Вы какого изволите?

– Эльфийское в этой дыре, конечно, не держат?

– Есть, господин, как не быть! Сей же час принесу.

– Ладно, иди. – Тила отпустила его взмахом руки, словно оказывая милость.

Слуга обернулся минуты за две – не иначе, бежал всю дорогу, решил варвар. В руках у него был кувшин, в точности такой, как у эльфа… то есть у эльфийки. И два бокала из дорогого семиградского стекла, что ввозились из-за Борийского моря. Стекло в Семиградье делали действительно прекрасное, бокалы переливались всеми цветами радуги, искрились, подобно бриллианту, разбрасывая цветные блики. У варвара вырвался восхищенный вздох. Тила, однако, осталась недовольной.

– Стекло… Хрусталя нет? Ладно, оставь, сил нет ждать. Вот тебе два пальца за труды. Теперь покинь нас. Да! Предупреди господина, который приехал с нами, что мы задержимся. Пусть он не волнуется, через полчаса присоединимся к нему.

– Будет исполнено. – Слуга с благодарностью принял чаевые и удалился.

– За полчаса мы ничего не успеем, – скривился Нанок.

Тила подняла на него смеющиеся глаза.

– Позавтракать успеем, – объявила она. – А до остального – знаешь, девушки не любят, когда им слишком навязываются.

Варвар в недоумении почесал лоб. Он-то был уверен как раз в обратном. Что каждой женщине льстит внимание. Или она только эльфиек имеет в виду?

Позавтракали молча, разговаривая только глазами. Удивительное дело, слова иногда бывают не только ненужными, а просто лишними. Наверное, люди просто слишком любят слушать себя. Не слыша и не желая слышать, что им говорят в ответ. Разве не лучше просто прочитать «люблю» в сиянии глаз самой дорогой для тебя девушки? И разве она не сумеет прочесть то же самое в твоих?

И разве полчаса вдвоем не больше всего остального на свете? Варвар голову готов был прозакладывать, что так легко и хорошо ему еще не было никогда в жизни. Наверное, это магия, решил он, но сейчас он даже против магии ничего не имел.

Однако завтрак закончился, как и все хорошее на свете. Они поднялись из-за стола одновременно, по-прежнему глядя друг другу в глаза. И даже когда они бок о бок вышли из комнаты, ее лучистый взгляд по-прежнему стоял у него перед глазами.

Мастер Лур ждал их внизу. Почтительно поклонившись Тиле, варвару он едва кивнул, ухитрившись притом незаметно подмигнуть. Простой жест понимания, который вчера позабавил бы Нанока, сейчас едва ли не разозлил. Да что он себе позволяет, колдун блинов? Вот один раз в репу – вмиг всю свою магию позабудет. А если еще и на эльфийку не так посмотрит…

Тила слегка притронулась к его руке, и гнев разом испарился.

– Как почивалось? – вежливо осведомился маг.

– Спасибо, неплохо, – отозвалась Тила, удерживая варвара от нового взрыва ярости. Да как он смеет такие намеки делать безосновательные? Впрочем, не столь уж, конечно, беспочвенны они, намеки эти… Тем более!

А вот эльфийку это ничуть не задевало. Либо девушка просто лучше владела собой. Нет уж, он ей в этом не уступит. Негоже показывать свою слабость женщине. Он, Нанок, ни слова не скажет, пусть этот маг спрашивает хоть сколько раз и в каких позах. Вот не скажет, и все! И даже в рыло не даст, как бы ни хотелось…

– Нам надо подобрать лошадей, – сказал Мастер Лур, и Тила согласно кивнула.

– И еще обрядить одного симпатичного варвара в новую одежду, – добавила она.

Нанок выпучил глаза. Да она же гордится тем, что он с ней рядом! Удивительно, но ошибиться он не мог, в голосе девушки явно слышалась гордость за своего… спутника. За него, Нанока. Она ничуть его не стыдится и скрывать ничего не собирается, совсем наоборот!

– Только во что-нибудь приличное, – услышал он собственный хриплый голос. И дружелюбный смех девушки и мага ничуть его не задел. Стало легко, спокойно и весело.

– Постараемся, – ответила Тила и лукаво взглянула ему в глаза.

Магазинов здесь было куда больше, чем нужно, по мнению варвара. То есть однозначно больше одного. Понятно, что никаких покупок сделано не было, пока они не обошли их все. В этом эльфийские девушки ничуть не отличались от нормальных. Бросив исподтишка взгляд на мага, варвар увидел тщательно скрываемое отвращение, копию того чувства, что испытывал сам. В самом деле, нельзя же с мужчинами так!

Впрочем, одежда, которую Тила выбрала для него, ему понравилась. Что ни говори, а по части вкуса женщины всегда оставят мужчин позади. Так тонко чувствовать все нюансы, выбирать среди многих вещей одну-единственную – просто в голове не укладывается, как это возможно. Штаны, рубашка и брюки, все в тон, гармонично, естественно, хоть голову сломай, лучшего выбора не сделаешь. Даже он, варвар, всю жизнь проходивший в одежде из шкур (какое это мучение, когда солнце жарит, как проклятое!), вполне мог оценить красоту, простоту и изящество своего нового наряда.

Девушка-продавщица (как еще говорят цивилизованные, «консультант», глупое слово и непонятное, но звучит красиво) явно не собиралась отворачиваться в сторону, а укромного местечка, где можно было бы примерить обновку, не было. Вообще-то варвар не испытывал никогда смущения в таких случаях, уж ему-то было что показать. А вот сейчас почему-то ощутил приступ застенчивости и тут же разозлился на себя. Да какого блина! Пусть смотрит, пока глаза на лоб не полезут! И пусть завидует Тиле, что у нее такой спутник. Хотя нет, эльфийка же под мужика косит, чему уж тут завидовать. Да и наплевать, если уж ей так интересен цвет его подштанников, пусть смотрит. Не такая уж это большая тайна, чтобы варвар не мог ею поделиться. А Тила… Пусть немножко поревнует, ей полезно.

Обе девушки уставились на него во все глаза. Варвар ощутил легкое раздражение. Ну что они, в самом деле! Он бы нипочем не стал на полуголого мужика пялиться. Вот если бы какая девчонка переодевалась, тогда да. С удовольствием посмотрел бы. Странные они, эти женщины, просто слов нет.

Маг, кстати, на него поглядывал с неодобрением. Ну это понятно, смотрит на его мускулы, а потом сравнивает со своими мышцами (мускулами их, хоть убей, не назовешь, откуда им взяться у мага?). И сравнение это его особо не радует, по лицу видно. А вот не фиг было за книгами сидеть в своей башне! Помахал бы мечом или топором, сейчас тоже мог бы гордиться своей фигурой и накачанными мускулами. И животик втягивать не пришлось бы.

Нанок наконец оделся в выбранную Тилой одежду и посмотрелся в зеркало. А что, красив, всем буквально хорош. Такого любая полюбит… Только вот не нужна ему уже любая.

Девушки, похоже, разделяли его мнение о себе. Вон как глаза засверкали. Маг, напротив, недовольно кривился. Видно, достали его эти магазины сверх всякой меры, того и гляди, молниями шмалять начнет. Если бы так его, мага, обряжали, Нанок тоже бы взбесился. Нет, молниями он швыряться не стал бы, не умеет, но сломал бы что-нибудь обязательно. Или хотя бы зеркало это разбил бы.

– Тебе идет, – проворковала Тила, и Нанок тут же оставил все мысли о погроме, столь соблазнительно выстраивающиеся в его голове. Просто не может у варвара быть в голове больше одной мысли, а новая показалась ему предпочтительней. Хотя и не так просто реализуемой в данный момент, как предыдущая.

– Нам надо еще купить лошадей, – сухо напомнил маг.

Нет, хорошо все же, что покупка уже состоялась, еще минут пятнадцать, и тот своими чарами точно бы весь «Петушиный час» собрал. Вместе с городской стражей.

– Идем, – согласилась Тила.

Под полными сожаления взглядами продавщицы-консультантки (каких только слов не наберешься в этих рассадниках разврата, именуемых городами!) они покинули магазин, который Тила неизвестно за что называла непонятным словом «бутик».

Конный двор, где можно было выбрать себе скакунов, располагался в другом конце города. Вообще-то варвар привык выбирать себе коней на ярмарках или, в отсутствие таковых, на рынке. Но его в два голоса убедили, что только на конном дворе продают без обмана, что им еще несказанно повезло, что в этом задрипанном городке есть такое славное место. Варвар согласился. Не умел он спорить – чего не умел, того не умел. Когда Нанок чувствовал в споре свою правоту, а доказать ее не получалось, у него был один весомый аргумент, мгновенно заставлявший оппонента согласиться с его мнением. А именно – кулаки. Или если собеседник попадался особенно несговорчивым или предмет спора слишком сложным (например, чей это кошелек, твой или мой?), то имелась еще и секира. Но в данном случае Нанок полностью решил положиться на мнение спутников. Потому что неизвестно, варвары ли больше понимали в конях или кони в варварах.

По дороге на конный двор им пришлось пройти мимо «Писающего пса». Сам варвар вообще-то не понял, отчего столько восторгов вокруг довольно убогого фонтана. Просто ссущий пес, и ничего боле. Что он, ссущих собак, что ли, не видел? Тем более еще неизвестно точно, зачем этот пес присел. А фонтанчик тут вообще не в счет, это для красоты.

Зато Тила и Мастер Лур ахали, охали и томно вздыхали. Ах, шедевр! Ах, какой грандиозный замысел! Нанок терпеливо пожимал плечами, пока не затекли мышцы. После чего решительно потребовал оставить пса в покое, он, в конце концов, никого даже не покусал. Ну присела собака по своей собачьей надобности, так что теперь, ходить кругами и глазеть? Спутники его пытались протестовать, объясняя все незнакомым словом «шедевр», но варвар остался глух к их увещеваниям. Зато запомнил на всякий случай, что шедевр – это ни больше ни меньше как ссущая собака. То есть пес конечно же, уж в этом сомнений никаких.

Коней выбирала эльфийка. Похоже, она даже разговаривать с ними умела, что-то шептала, гладила по холке. Нанок на минуту позавидовал счастливцам, но тут же вспомнил, что на них ездят все кому не лень. А ленивых в этой стране, похоже, не так и много…

Конь, которого выбрала ему Тила, варвару понравился. Здоровая такая зверюга, небось целый дом поднять может. Только ни к чему им это, дома таскать. Опять же толстый, упитанный, много мяса, однако. С кровью, Беодл его сохрани.

Нанок с удивлением понял, что проголодался. Как говорится, любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда. Лучше, конечно, когда приходит и остается, но более сытым он от этой мысли себя не чувствовал.

– Может, сожрем чего? – жалобно осведомился он. Со спутников, пожалуй, станется еще какую скульптурную животину осмотреть – к примеру, совокупляющуюся корову или типа того. Наплевать им, безжалостным, что некий несчастный варвар от голода подыхает. Стоят себе, упряжь выбирают.

– Ну если ты так хочешь, – пожала плечами Тила. – Хотя странно, мы же только позавтракали. Странный вы народ, люди, неужели так сложно без еды обойтись?

Как люди, он был не в курсе, а лично ему, Наноку, пожрать было совершенно необходимо. Что значит без еды обойтись? Так ведь и сдохнуть можно, не фиг делать. Да и съел он на завтрак всего ничего… Полпоросенка, не больше. А душевные переживания по поводу выбора одежды и пса этого дурацкого? Они тоже аппетит поднимают.

– Здесь есть одно местечко, «Пятерка мечей», – сообщил Мастер Лур, который, как и положено серьезному магу, знал все на свете. – Там пиво неплохое. Ты ведь, Нанок, не только перекусить хочешь?

Варвар энергично закивал головой. Нет, маг все-таки мужик что надо. Зрит в корень на два часа вперед. Конечно, он и пива захочет, когда пожрет, – как же иначе? Собственно, уже хочет, если совсем честно. Вино это эльфийское – неплохая, конечно, вещь, но, Беодл, как же он соскучился по пиву!

А вот у Тилы предложение пойти дернуть по пиву энтузиазма явно не вызвало. Если Нанок правильно все понял, эта страдальческая гримаса означает, что на пиво ей как минимум наплевать. Ах да, эльфы вроде пиво не очень любят. В смысле не пьют напрочь. Хорошо все-таки, что он не эльф! Хоть они и живут немерено, но без пива – разве ж это жизнь?

– Ладно, – согласилась все же девушка. – Если там кормят нормально.

Варвар тут же обеспокоился. Чего доброго, она его целовать после пива откажется – и что тогда делать? Как тяжело выбирать между хорошим и очень хорошим…

В «Пятерке мечей» кормили неплохо. То есть на его, варварский вкус неплохо. Он с удовольствием съел бараний бок, запив его доброй порцией пива. Действительно неплохого пива, между прочим. Маг не соврал, кто бы мог подумать. По мнению Нанока, сильнее магов брехали только собаки, и то очень злобные.

Тила заказала себе какую-то рыбу. Варвар точно не мог сказать какую. Потому что в рыбах нисколько не разбирался, а ее разговор с поваром прослушал, поскольку был занят пивом. В котором, в отличие от рыбы и повара, разбирался совсем неплохо.

Маг тоже себе что-то заказал. Совсем уж экзотическое, непонятно из чего сделанное. Хорошо, кстати, что непонятно, – варвар сильно подозревал, что будь ему известно, из чего эта хрень сделана, аппетит у него пропал бы моментом. А возможно, и пиво назад запросилось бы. Нет, кто бы там ни сказал, много знания – много горя, мужик знал в жизни толк.

После обеда вернулись в гостиницу. Нанок, правда, попытался заказать еще пива, но Тила наградила его таким взглядом, будто он копрофаг какой-нибудь. Смысла этого слова варвар, правда, не понимал, но знал абсолютно точно, что это какое-то ругательство.

Сборы заняли не так уж много времени. Они ведь и сумки не распаковывали – к чему это, если на одну ночь всего и остановились? Поэтому собирались недолго. Девушка, правда, как ихнему полу свойственно, долго крутилась перед зеркалом, но Нанок даже это пережил без возмущения. Уж чего, казалось бы, проще: пятерней по волосам провел – и порядок. А если еще бороду постриг, вообще король. Хотя королей у варваров испокон времен не водилось.

С хозяином расплатился маг. Толстяк низко кланялся, едва не разрывая пузо ненужной вежливостью, просил заезжать снова. Маг милостиво обещал, дескать, как только, так сразу, эта вошебойка, мол, лучше прочих качеством вшей. Тила напомнила купить эльфийского вина, толстяк тут же самолично бросился его искать. Поиски завершились успешно и быстро. Правда, когда хозяин назвал цену, варвар уподобился вытащенной на берег рыбе. В частности, вытаращенными глазами, открытым ртом и невозможностью хоть что-то сказать. Но маг заплатил требуемое, не моргнув глазом.

– До свидания, – вежливо попрощалась Тила. Нанок судорожно закивал: да, мол, пока, счастливо тебе сгнить здесь заживо, обдирала несчастный. Мастер Лур просто кивнул, глядя куда-то сквозь трактирщика.

Есть такое выражение «кони заждались», Нанок лично его слышал не раз. Так вот, этим коням было глубоко по фигу. Не ждали они, похоже, от жизни ничего лучшего, чем торба с овсом. Каковая у них уже в наличии имелась. Впрочем, спрашивать их на сей счет в голову никому не пришло, овес у них отобрали, а самих поставили под седло.

После чего кавалерийский отряд из трех человек (точнее, из двух человек и одной эльфийки временно мужского пола) устремился к городской заставе. Нанок подумал, что, если с них еще и выездную пошлину потребуют, точно в репу кому-нибудь даст. В конце концов, сколько можно? Столько времени прошло, и ни разу не подраться. Как-то это не по-варварски. Этак еще несколько дней без драки, и Тила к нему охладеет. Кому нужен мирный и дружелюбный варвар? Разве только городским стражам, но уж никак не красивой девушке, хоть и эльфийке в чем-то. Впрочем, этот маленький недостаток у Тилы искупался массой очевидных достоинств, в чем варвар готов был поклясться самим Беодлом.

Стража, впрочем, вела себя на редкость дружелюбно. Будто чувствуя, что кулаки у Нанока чешутся, как свинья об забор. Что и говорить, чутье в их работе вещь просто необходимая. В общем, даже доброго пути пожелали, гады переодетые. То есть скатертью дорожки. То есть просто послали, если разобраться, но вот ведь подонки, не придерешься даже.

Кони про овес и вовсе забыли. Припустили по дороге, пыль столбом, хвост трубой. Нанок любовался пролетающим мимо пейзажем, но это занятие очень быстро его утомило. Было бы чем любоваться: справа – деревья, слева – опять же деревья. Лес, одним словом, со всех сторон, только под ногами – дорога из желтого камня. На нее любоваться тоже желания не возникало, и варвар переключил все внимание на Тилу, что ехала впереди и опять о чем-то спорила с магом. Ну не могут они друг с другом ужиться, хоть убей обоих. Хотя, если подумать, стоит ограничиться одним магом…

Они так и не определились еще, куда едут. Вроде бы в столицу, надо же королю про жмура рассказать, тем более тот его сыном оказался. С другой стороны, самому голову в петлю совать не совсем то развлечение, которое горцы любят. Тила же явно нацелена некроманта своего крошить. После разговора с леарни определенно готова чуть ли не в одиночку на штурм лезть. Впрочем, не так уж и в одиночку. Говорила ведь (будучи еще парнем), что послала за помощью, которая в урочный час в укромном месте ждать будет. Да и Мастер Лур помочь согласился, он вроде маг могучий что ему какой-то жалкий некромансер? Сам Нанок, правда, не видел, чтобы он колдовал, но ведь нормальный человек не станет себя зря оговаривать, колдуном обзывать? А Мастер Лур нормальный, вон как быстро насчет пива сообразил. И что это, интересно, он там втихаря потягивает, не его ли, родимое?

Довольно скоро варвар стал ощущать определенного рода неудобство. Ну не привыкли горцы на лошадях ездить, они же не кочевники какие-нибудь. Несовершенство мужской анатомии чувствительно ударялось о седло. Какое счастье, что я не эльф! – в который раз порадовался Нанок. По его мнению, эльфийское несовершенство доставило бы ему неудобств больше ровно на одну треть.

– …пертурбация… Вы, маги, ничего не понимаете!

Нанок подобрался. За «пертурбацию» маг может и в морду дать, не посмотрит, что женщина. Он, Нанок, точно не посмотрел бы. Такими словами нельзя безнаказанно разбрасываться. Сейчас этот маг дернется… и схлопочет по первое число, а любимая остроухая девушка увидит, на что способен в гневе преданный ей варвар. Однако маг повел себя не как мужчина (убил бы на месте, если б именно так себя повел) и ответил даже вполне спокойно:

– Милая девушка, оставьте свои домыслы для своих же соплеменников.

Нет, нехорошо, конечно, когда твою девушку какой-то хмырь «милой» называет. Но ведь целоваться пока не лезет, так что придется терпеть. Беодл, если хоть самой завалящей драки не подвернется, он точно с ума сойдет.

Беодл – добрый бог. Всегда прислушивается к тем, кто ему молится. Если, конечно, не спит и сам не дерется с кем-нибудь. То есть часа два в день молитвы слышит, и то хорошо.

Наноку повезло, его отчаянный призыв угодил именно в урочное время. Увидев впереди довольно крупный отряд синерясников, варвар возликовал. Сердце верно сказало – без боя не уйдем. А сердце у варвара – основной мыслительный орган. Ну не головой же им думать, как какие-нибудь цивилизованные!

– Стой! – завопил один из монахов, отличавшийся от прочих странным головным убором, похожим на приплюснутую кастрюлю. Если бы Нанок спросил у Мастера Лура, он получил бы ценную информацию, что штука эта зовется тиарой. Но никакого желания спрашивать мага, равно как и зубрить ненужные слова у варвара не возникло.

– С дороги! – радостно завопил он, выдвигая коня вперед. Возможность всласть подраться отодвинула на задний план даже испытываемые от скачки неудобства.

Адепты «Петушиного часа» заколебались. Внезапное желание покинуть ставшую вдруг такой узкой дорогу читалось в их глазах. Но тут произошла случайность, которую, по мнению варвара, устроить мог только Беодл собственной персоной. Внезапный порыв ветра сорвал с Тилы головной убор вместе с париком. Что ж, острые уши руками не закроешь.

– Мерзкий эльф! Взять его! – Это очнулся монах в кастрюле.

Подручные его тут же зашевелились. Нанок не знал, что конкретно они имели против эльфов, но явно какие-то счеты присутствовали. Синерясники мигом растянулись цепью, помахивая короткими булавами и посохами. Иные же, напротив, отошли за их спины и стали гнуть пальцы. Наверное, маги, догадался варвар.

Он потянул из чехла секиру, чувствуя, как обжигающая радостная ярость наполняет тело, играет мышцами. Наконец-то добрая драка, слава Беодлу!

Тила вскинула лук, Мастер Лур, к удивлению варвара, пальцы гнуть не стал, а напротив, обнажил меч. Держался он с выправкой заправского воина, и Нанок в очередной раз усомнился, а впрямь ли тот чародей или только прикидывается? Фейерверка так ведь и не колданул ни разу, хоть и строит из себя мага. А мечом владеть умеет, видно. Он, варвар, конечно, в мечах ни бельмеса, но, когда стольких меченосцев к Беодлу спровадишь, поневоле разбираться начнешь, кто чего стоит.

Синерясники драться тоже умели. По их разбойничьим рожам видно, таких не в рясы бы обряжать, а на большаках ловить, да в петлю. Впрочем, монахами ведь не рождаются, могли, наверное, и купцов пощипать, пока к Творцу не обратились. Хм, а если наоборот – может, они и сейчас разбойничают, рясами прикрываясь?

Впрочем, размышлять об этом Нанок не стал. И даже не потому, что не умел, просто долгожданная драка уже до них докатилась. Одновременно два дела варвары делать не умеют, всем известно, а из двух любых всегда выбирают драку. Не думая.

Нанок прыжком соскочил с коня, охнул от боли в сведенных мышцах. Верхом он драться был не обучен. Такой секирой, как у него, проще своему коню башку снести, чем любому монаху. А без головы конь его вряд ли дальше повезет. Он бы, Нанок, нипочем не повез. Хоть с головой, хоть без головы, без разницы.

Двое синерясников (да какие они, к Беодлу, монахи? Не носят монахи оружия!) наскочили на него, размахивая шипастыми булавами, и тут же отлетели назад. К сожалению, ни один сильно не пострадал, под рясами у них оказались кольчуги.

Вообще-то Нанок к монахам относился с уважением. В Творца он верил, хотя и почитал Беодла. Для него все было просто – Творец создал Беодла, а Беодл создал Кассарад со всем населением. Священники, правда, его точку зрения не разделяли.

Но вот синерясников он за монахов не признавал никак. Если ты монах, твое дело четки да молитва святая, а уж никак не булавой махать. Насчет магов и костров тут вопрос спорный, он, Нанок, в нем не слишком понимает. Но вот булавой махать – не моги! А если поднял ее на в общем-то миролюбивого варвара, который просто соскучился по драке за столько дней, то получишь сразу и много. Чтоб неповадно было.

Сначала он все-таки щадил синерясников – все-таки зовут себя святыми людьми, вдруг действительно святые? Но когда один из ударов порвал на нем новую куртку, варвар озверел. Что он им плохого сделал? Одежду-то зачем портить, которую любимая девушка выбирала? Ладно, тогда по полной программе получите…

И засвистела в воздухе секира, которой варвар владел прямо-таки в совершенстве. Кольчуги, конечно, спасали монахов от смерти, но не от ушибов и переломов. Впрочем, от сильного удара не спасла бы и кольчуга, но убивать варвар пока не хотел. Дурь выбить, это да, нелишне. Нанок сбил с ног еще одного синерясника и ухмыльнулся.

Свистнула первая стрела. Один из тех, что с пальцами веером, – как он там у монахов зовется, клирик, что ли? – ткнулся носом в землю. Видно было, что убивать эльфийка не хотела, но и заклинания тут у всех на виду читать тоже позволять не собиралась. Вы, в конце концов, с колдовством боретесь, вот и пожгли бы сами своих шаманов к Беодлу, чтобы девочке не напрягаться. А то пальцами крутят, понимаешь…

Мастер Лур, к удивлению варвара, дрался весело и азартно. Удары его меча были быстры, двое монахов уже выронили оружие, зажимая кровоточащие раны. Кольчуги, похоже, от такого клинка не спасали.

– Вперед! Навались! Сзади заходи! – надрывался мужик в кастрюле.

И навалились. Несколько сразу накинулись на варвара, он отмахнулся секирой, довольно удачно, один взвыл, хватаясь за окровавленную плешь. Нанок снова поднял оружие, одновременно пропуская мимо себя булаву, но в этот момент крепко сбитый монах бросился ему в ноги. Варвар пошатнулся, пнул идиота ногой в новом сапоге. Тот крякнул, сплюнул кровью, но ног не отпустил. Следом подкатился второй, Нанок не устоял, рухнул на землю, мигом на нем оказалось сразу четверо, сильный удар в лицо выбил искры из глаз. Нанок взревел, разъярившись окончательно, и принялся раздавать удары направо и налево. Его крепко ударили ногой в бок – похоже, цивилизованные насчет «лежачего не бьют» были не в курсе. Он крутанулся, подсечкой укладывая монаха на землю. Около виска ухнула шипастая булава. Варвар поежился. Такой башку размозжить – как два пальца в кабаке. Не любят их крепко святые отцы, интересно, за что?

Тиле совсем не понравилось, что подонок так нагло размахивает своим оружием вблизи от варвара. Ладно еще, по голове попадет, они у варваров, говорят, крепкие. А если еще куда? Человеческая структура менее совершенна, чем у эльфов. Тила пожала плечами. Тем хуже для монаха. Тул со стрелами – у седла приторочен, лук – уже в руке. Много ли времени надо, чтобы стрелу пустить? Варвар успел только моргнуть, а парень с дубиной уже царапал землю со стрелой в глотке. Нанок быстро перекатился в сторону, поднялся на ноги. Расслабляться не время, противников было еще довольно много.

– Добейте его, не дайте подняться, – надсаживался монах в ведре, сам, однако, в первые ряды совсем не стремясь.

Тиле это, однако, не понравилось. В отличие от неграмотного варвара, она прекрасно представляла, что за личность увенчана тиарой. Епископ Дутал, непримиримый основатель Ордена, не обращавший внимания на увещевания патриарха остановиться. Слаб патриарх, слаб и добр, желает все решить без кровопролития, не рискует отлучить Дутала и поддержавших его иерархов. Охотников за ведьмами и колдунами. За эльфами и гномами. Притом в гномы можно попасть за невысокий рост, а в эльфы – за остроконечные уши. В колдуны так и вовсе задаром запишут. В ведьмы – всех худеньких, дескать, толстушку метла не снесет. Крови в результате пролилось море, и еще море прольется. Потому что нельзя быть добрым за счет других. И бродили у нее кое-какие неподтвержденные подозрения насчет Ордена «Петушиного часа» и некоего некроманта Тубариха. Но дело даже не в этом. Будь он хоть святым Букой, варвара она все равно не дала бы в обиду. Поэтому еще одна стрела сорвалась с тетивы, и двойная двенадцатиградская кольчуга здесь не спасла. Хоть и выложил его преосвященство за нее немало золота, хоть и везли ее через Красную и Синюю пустыни на сухопутных кораблях, хоть и считалось, что двенадцатиградские бронники только гномам и уступают в своем искусстве. Стрела ударила точно в грудь и, пробив оба стальных слоя брони, достала до сердца. Тила нисколько не сомневалась, что, будь на месте двенадцатиградской кольчуги руками гномов сработанная, результат бы не изменился.

Епископ, вытаращив глаза, смотрел на нее неверяще. Он еще не был мертв, пробитое сердце пока не поняло, что не может гнать кровь по венам. А в следующую секунду поняло, и Дутал завизжал во всю силу легких, чувствуя близкую смерть. И умер, свалившись на землю, обломив белооперенную стрелу.

Вот тут монахов проняло. Застыли все – и те, кто упорно пытался подрезать сухожилия коню Мастера Лура, и клирики, со своими заклинаниями, и те, кто сейчас навалились на варвара, стараясь добить беднягу, пока не поднялся с земли. Замерли, опешили на несколько мгновений – Наноку как раз хватило подняться на ноги и подхватить с земли секиру. А Мастеру Луру – стоптать конем того, кто засопожником нацеливался на лошадиные ноги.

– Вы ответите, – дрожащим от ярости голосом произнес старый клирик. Глаза его пылали безумием, пальцы что-то словно вязали в воздухе. – Ответите за убийство святого человека. И ты, проклятый эльф, и ты, язычник из Кассарада (Нанок несколько раз поминал в бою Беодла, и это не осталось незамеченным монахами. Наверное, оттого его и пытались запинать), и ты, не знаю ни имени, ни веры твоей, с черной душой. Да воздастся вам за преступления эти и на том и на этом свете.

– Мы угомонили кровавого убийцу, – холодно произнесла Тила. – Который ради того, чтобы потешить свое властолюбие, отправлял в пыточные застенки тысячи невиновных. Который кормил пламя костров людскими телами. Который, командуя вами, пытался убить нас. Он не то что доброго слова – погребения недостоин.

– Это вы недостойны даже пасть от его руки, – сверкнул глазами клирик.

– Ну это нам уже не грозит, – вмешался в разговор варвар. – Жмур, он и мухи не прихлопнет. Если его, конечно, некромансер какой не поднимет. Среди вас некромансеры имеются? Я слышал, некто святой Протос мертвых оживлял…

– Убить их! – завопил клирик в ярости. – Святотатцы!

– Нанок, на коня! – крикнула Тила, натягивая лук.

Варвар бросился к коню, конь от него, монахи за ними обоими. Мастер Лур ловко вклинился между варваром и преследователями, заработал мечом. Нанок наконец убедил коня, что есть его не собирается. В ближайшее время, разумеется. Вскочил в седло, грозно гикнул.

– На прорыв! – скомандовала Тила, взявшая управление маленьким, но грозным отрядом в свои руки. Три всадника метнулись прямо на толпу противников, сбивая с ног тех, кто имел неосторожность оказаться на пути. Зазвенел меч мага, отражая удар булавы, последнюю попытку достать беглецов. И они выскочили на дорогу, пришпоривая коней, оставив позади град бессильных проклятий.

– Смерть твоя будет страшна, эльф! – прорезался голос безумного клирика. – Именем Творца проклинаю тебя, отныне и во веки веков!

Варвар выругался, помянув Беодла и его интимные места, попытался поворотить коня. Он был весьма суеверен, и такое проклятие его испугало. Вместе с тем он был непоколебимо уверен: убей колдуна – и чары исчезнут.

– Ты куда? Назад! – приказала эльфийка.

– Надо его убить, – объяснил Нанок. – Проклятие…

– …силы не имеет, – покачала головой Тила. – Это всего лишь бессильная злоба, она не может нанести вреда. Поехали, слишком близко от города, они могут выслать отряд конной стражи за нами в погоню. Хорошо бы добраться до перекрестка к этому времени, иначе придется драться еще и с ними. Вперед!

Она пришпорила коня, и варвар подчинился. Без сомнения, она знала о проклятиях и прочих магических штучках куда больше него, но спокойнее было бы на душе, если бы клирик этот рухнул под копыта коня с рассеченной головой.

Монахи даже не попытались преследовать их. Ясно, пеший конному не попутчик. Очень скоро толпа синерясников пропала за поворотом. Варвар снова принялся любоваться пейзажем, состоящим из разных деревьев по обе стороны дороги. Маг прихлебывал из кувшина пиво, сохраняя невозмутимый вид. Пить хотелось безумно, но попросить варвар не решился.

– Скоро перекресток, – сообщила Тила. – Одна дорога поведет к столице, другая – в логово некроманта. Давайте определимся, кто куда едет.

– Мы же вроде уже решили? – недоуменно пожал плечами маг. – Я, помнится, пообещал тебе помочь одолеть Тубариха. Тем более за ним, похоже, рука Сугудая.

– Я – тем более, – объявил Нанок. Вообще-то некромансера он побаивался. Тот ведь всяких скелетов-зомбей из земли поднимает. Но не признаваться же в этом Тиле!

– Отлично, – кивнула эльфийка. – Тогда – вперед, на некроманта!

Глава 15

Лани сама не понимала, почему отправилась с этими двумя странными парнями. Ведь она хотела, так хотела стать настоящей колдуньей. Порвала с прежней жизнью, оставила позади все, к чему успела привязаться. И вдруг бросила все, к чему стремилась, ради дороги, полной неизвестности и опасностей. Кто они ей, эти люди? Воин из заморской страны (правда, очень сильный и довольно красивый) и двое юношей, по всему видно – маги. Точнее, ученики мага. Хотя тот, кого зовут Ларгет, для ученика слишком силен. Как он сумел выдержать объединенный удар шести ассисяй – уму непостижимо. Нет, шестеро – это, конечно, не блинова дюжина, тринадцать Направляющих любого мага скрутят, но и шестеро – достаточно много, чтобы даже Мастера напугать. А здесь – два мага-недоучки (даже один, Бола в расчет можно не брать) справились с ними не то чтобы совсем уж играючи, но все же достаточно легко. Ассисяй обратились в бегство, не стали биться до конца. Почему? Не потому ли, что поняли, не победить им ученика? Лани была уверена, что так оно и есть. Нет, Ларгет этот насквозь непонятен и даже местами загадочен (какими именно местами, Лани предпочитала не уточнять). И… он симпатичный. Не то чтобы красивый, но симпатичный. Правда, и Бол ничего, а уж воин просто хорош, без всяких «но». И все же этого мало, чтобы так сразу переметнуться на их сторону. Впрочем, почему «сразу»? Она же видела еще по пути, что ассисяй по имени Аретта относится к ней, как, скажем, к собаке. Нет, даже не так – как к игрушке, как к вещи. Дорогой и ценной вещи, но разве это что-то меняет? А рабство? Лани ненавидела всякую несвободу. Случалось, она отпускала любую зверушку, по неосторожности угодившую в капкан или в силки. Как Чапу. А здесь в клетки сажали людей! Что, разве ей следовало остаться в Ордене… и через несколько лет самой стать такой же, как эти колдуньи, холодной и бесчувственной? Всем своим существом девушка протестовала против подобной участи.

А магия… Да проживет она без нее. Или, быть может, Ларгет научит, хотя Аретта утверждала, что мужчины колдуют совсем по-другому. Аретта вообще много чего утверждала – и где она сейчас? Лежит во дворе Цитадели в луже собственной крови. Не без ее, Лани, помощи. Впрочем, вполне вероятно, что ассисяй сумеют вернуть к жизни своих сестер по Ордену, если в них осталась хоть искра этой самой жизни. Аретта много рассказывала о таких случаях, когда они ехали к Цитадели. Неизвестно, конечно, что из ее рассказов было правдой, а что пустой похвальбой, и все же ассисяй своим искусством исцеления славились на всю Леданию. Даже синерясники, по слухам, уступали им в этом. Может, и вытащат Аретту из лап смерти. Лани поняла вдруг, что она жалеет свою бывшую спутницу. Да и других, которых они ранили или убили. Хотя ассисяй сами виноваты в случившемся. Каждому воздастся по делам его, как говорят церковники. Вот и… воздали. И по делам, и по другим частям тела.

А может, все дело в том, что ей слишком хотелось перемен? В том, что она менялась быстрее, чем успевала понять, что ей нужно на самом деле? Лани решила не думать пока на эту тему. Если это так, то и новых знакомых она покинет с той же легкостью, как и прежних спутников. Так же как оставила до этого Голову, а потом ассисяй.

– Куда мы едем? – поинтересовалась девушка у своих спутников, отгоняя вконец запутавшиеся мысли.

Воин хмыкнул, способность двигаться вернулась к нему довольно быстро, а вот с речью были проблемы. Не мог он говорить после того заклятия. Мог только мычать, и довольно внятно, любая корова его поняла бы сразу. Только она-то не корова (пусть только попробует кто телкой обозвать – убьет на месте). Жестами Боресвет (она уже знала его имя) показал – вперед, мол, едем. Спасибо, разъяснил, что называется, будто у нее самой глаз нет.

– Сейчас неважно, куда ехать, – пояснил серьезно Ларгет. Хорошо, не стал шуточками доставать, а ведь хочется сострить, по глазам видно. – Важно, чтобы нас не нашла погоня, если она будет… В чем лично я нисколько не сомневаюсь.

Лани тоже не сомневалась. Никогда ассисяй не простят поражения, особенно мужчинам. Наверняка уже стягиваются сестры по Ордену ко всем дорогам, ставят засады, настораживают ловушки, инструктируют осведомителей. Все сделают, чтобы поймать ненавистную четверку. И уж если поймают… Нет, вот об этом лучше не думать, у нее слишком богатое воображение. Хотя и вполовину не столь богатое, как фантазия у ассисяй.

– Пока едем на восток, – сказал Бол. Вот кто ни секунды молча просидеть не мог! А еще говорят, что женщины болтливы. Куда уж им… Кстати, интересно, Бол – это не от слова болтун? Надо будет выяснить у Ларгета, может, это прозвище, а не имя?

– На восток, – согласился Ларгет. – Леданский тракт остался на западе, и его наверняка сторожат, там же граница с Квармолом. На севере – горы, юг наверняка тоже перекрыт. Будем держаться востока, пока…

– Не упремся в леса Саро, – подхватил Бол.

Лани задумалась. Что это за Леданский тракт такой, никогда не слышала. Есть Квармольский, как раз вроде бы на западе отсюда – а вот Леданский? И Саро – что это, страна такая или просто название леса? Почему Бол говорит так, будто здорово побаивается этого неведомого Саро? Может, из-за того, что конный по лесу не проедет?

– Что такое Саро? – рискнула все же спросить она. Леданский тракт подождет, он все равно на западе, а вот про леса эти загадочные нужно узнать, и срочно. Потому что иначе ее жизни грозит серьезная опасность, она может лопнуть от любопытства.

– Саро – королевство эльфов, – снисходительно пояснил Ларгет.

Лани его тон взбесил, но она решила не вступать в перепалку. Потом припомним. Сейчас ее больше интересует Саро. Надо же, настоящее эльфийское королевство! А она до сих пор полагала, что эльфы только в сказках бывают. Что там про эльфов говорится? Живут они долго, стреляют, напротив, метко. Да, эти эльфы – парни не промах. В смысле не промахиваются. Красивы вроде бы сказочно (как сказочным персонажам и полагается). Впрочем, это про эльфиек говорится. О красоте эльфов-мужчин вообще ни слова. Оно и понятно – сказки наверняка мужики придумали. Нет, кое в чем эти ассисяй правы, надо признать. Что еще про эльфов она помнит? У них вроде зубов больше. И еще… Но это порядочной девушке не интересно. Лани задумалась, можно ли ее считать порядочной, и пришла к выводу, что так оно и есть.

– Людям вход в Саро закрыт, – добавил Бол.

С явным сожалением добавил – небось хочется парню на эльфиек поглазеть. Да и на города эльфийские, потаенные, краше которых на свете нет, если тем же сказкам верить. Хотя сказки – они сказки и есть. Ну кто из людей, скажите на милость, видел эти города? Если им в Саро это самое вход закрыт? Или это все со слов эльфов рассказывают? Так ведь известно, эльфы правды никогда не говорят, хотя и не лгут, с другой стороны. Хм, как им это удается, интересно – молчат они все время, что ли?

– А мы как туда попадем? – не утерпела Лани.

– А никак, – махнул рукой Бол. – Вдоль границы поедем, там, кажется, дорога какая-то есть. А потом в столицу махнем, найдем кого-нибудь из магов, тот нас в школу и переправит. У Учителя здесь наверняка друзья есть. Или можно пересечь границу Фарадана и уже оттуда отправиться в Квармол.

– А со мной что будет? – Вот ведь эгоисты, только о себе и думают. И с такими людьми она связала свою судьбу! Не ошиблась ли ты, милая, в очередной раз?

– Это за тебя никто не решит, – неожиданно серьезно, без зубоскальства, сказал Ларгет. Лани тут же перестала злиться. – Я бы предложил тебе отправиться с нами в школу, но решать ведь все равно тебе самой придется.

В самом деле, а ведь он прав. Она ведь всегда хотела сама принимать решения, зачем же теперь прятаться за чужие спины? Беда в том, что она не знает, как поступить. Надо подумать, благо время есть и никто ее не торопит. И решить надо верно, хватит с нее ошибок.

– М-му! – заявил Боресвет. То ли одобрительно, то ли возмущенно, Лани не поняла. Почувствовала только, что сказано было эмоционально.

– Вот-вот! – обрадовался Бол. – Привал надо сделать, у меня уже вся задни… извиняюсь, седалище затекло. Давненько я на лошади не ездил.

– У тебя же жеребец, – недоуменно сказала Лани.

– Моей… седалищу моему без разницы пол лошади, – гордо объявил Бол.

– Вот возьмут тебя за седалище ассисяй, посмотрим, как ему это понравится, – пригрозил Ларгет. – Никаких привалов! В клетке тебе что, не отдых был? А сейчас надо уехать как можно дальше, пока погоня не села нам на хвост.

– У меня нет хвоста, – отказался Бол.

– Вообще-то ты прав, – сказала Лани Ларгету. – Но, с другой стороны, в темноте ехать рискованно. Мы ведь не по дороге едем. Конь может наступить на мышиную норку и сломать себе ногу, я слышала, в степи такое случается. Не пришлось бы потом пешком от погони удирать.

Воин одобрительно закивал головой. Даже показал Лани палец – на его счастье, большой. Если б показал средний – схлопотал бы сразу, неважно, что здоровый и сильный.

– Ты права, – вынужден был согласиться Ларгет. – Ладно, привал так привал.

– Мое седалище приносит вам искреннюю благодарность, благородная госпожа, – торжественно объявил Бол, слезая с коня.

Лани метко пнула его в колено.

– Ох! За что? – выпучил глаза Бол.

– Передай это от меня своему седалищу, – отрезала девушка.

Бол судорожно открыл рот, пытаясь что-нибудь сказать, и не смог. У него просто не было слов, наверное, первый раз в жизни. Ларгет негромко рассмеялся, заработав от друга свирепый взгляд.

– Жрать нечего, – задумчиво сказал Бол, когда способность говорить к нему вернулась. К слову сказать, куда быстрее, чем думала Лани.

– Нечего, – согласился Ларгет. – Тебе же лучше, от пуза наконец избавишься.

Лани посмотрела на него с удивлением. Этот впалый живот на пузо никак не тянул.

– От пуза у меня одни воспоминания остались, – отмахнулся Бол. – Пока в клетках ехали, все куда-то делось. Ты мне вот что скажи: в плену были – голодали, освободились – голодаем опять. Где справедливость, я спрашиваю?

– У Творца спроси, – посоветовал Ларгет. – Он все знает.

– Да, – скривился Бол. – По такой жизни только это и остается. Ладно, спрошу. Как только увижу, сразу и спрошу. А это будет уже скоро, вот только помру от голода…

Лани промолчала. Есть ей тоже хотелось. Но она умела терпеть и не стонать при этом. Жаль, конечно, что о припасах не позаботились, но ведь удирали в страшной спешке, где уж тут еду разыскивать. Хорошо, хоть упряжь для коней не забыли… как и самих коней.

– Костер разводить? – как ни в чем не бывало осведомился Бол. Казалось, он просто не может долго думать об одном и том же.

– Обойдемся, – махнул рукой Ларгет. – А вот коней надо стреножить. Им хорошо, травы – вволю. Хочешь стать конем, Бол? Сытым всегда будешь…

– Ага, а ты на меня верхом сядешь, – понимающе покивал Бол. – Знаю я тебя, тут же на спину залезешь. Да и трава мне на вкус не нравится…

– Пробовал уже? – не удержалась от шпильки Лани.

– Траву? Нет пока. Только ячмень в жидком виде, – правдиво ответил Бол.

– Как это? – не поняла девушка.

– В виде пива, – пояснил тот.

– Хватит болтать, – оборвал Ларгет этот увлекательный диалог. – Полночи уже прошло, а завтра опять по степи галопом. Спать, всем спать.

Лани хотела возмутиться – раскомандовался, дескать, – но неожиданно поняла, что он прав. Спать хотелось так, что не было сил даже спорить (небывалый случай!). Она постелила шерстяной плащ, укрылась сверху курткой и закрыла глаза. Сон пришел сразу, будто караулил этот момент в ближайших кустах.

Ларгет же уснуть не мог долго. События минувшего дня неумолимо вставали перед глазами. Они победили, повергли страшных ассисяй! Они наконец-то снова свободны! Правда, за ними погоня, а впереди загадочные эльфийские леса. Но сейчас это значения не имело…

Таль проснулся первым. Казалось, лишь мгновение назад он досадовал, что уснуть не получается, а в глаза уже заглядывало яркое утреннее солнце. Оно поднялось уже над горизонтом, но спутники, изможденные безумной ночной скачкой, еще мирно спали, укутавшись в нехитрые одежды. Даже воин из Гардарики мирно храпел во сне.

Ларгет оглядел своих спутников. Бол, морщась во сне, ежился под рваным грязным плащом. Не так уж просто сохранить свою одежду чистой, сидя в клетке для рабов. Да и он, Ларгет, был одет нисколько не лучше. Боресвет… его накидку вообще назвать плащом было затруднительно. Так, грязные лохмотья. Великолепную кольчугу отобрали сразу же, как, впрочем, и знатный островерхий шлем. Боресвет только рукой тогда махнул и сказал, что посмотрел бы на того, кто это все в первый раз наденет. Должно быть, какие-то секреты знают гардарикские мастера… Спал богатырь спокойно и мирно, довольно при этом похрапывая. В отличие от Бола, никакие кошмары его явно не мучили.

Лани – главная загадка в их компании. Таль до сих пор не понимал, что подвигло ее оставить Орден, готовый принять нового многообещающего аколита, и присоединиться к ним. Девушка оставалась загадкой (впрочем, его, как и остальных мужчин, это скорее привлекало, чем отталкивало). Вдобавок она была красивой. И, несомненно, в его вкусе. Рыжие волосы и зеленые глаза – признаки настоящей ведьмы, но почему-то именно ведьмы и притягивают к себе сильнее всего. У нее-то как раз одежда была в полном порядке, будто и не было ни тяжелого боя, ни бешеной ночной скачки. Все чисто и даже не смято. Не иначе какая-то специальная женская магия, мужчинам явно недоступная.

Интересно, а что она вообще за человек? Так резко выступить против рабства, получить незаслуженное (впрочем, с точки зрения ассисяй, вполне заслуженное) наказание и потом хладнокровно, с потрясающей точностью, метать свои ножи в памятном бою. Необычная девушка, что и говорить. Сам Ларгет, возможно, поступил бы так же на ее месте, но он – мужчина, человек действия (и искатель приключений на свою голову, именно на голову, что бы там Бол ни говорил). А от девушки таких поступков вряд ли можно ожидать.

Лани спала, тихо посапывая во сне. Лицо ее было в эти минуты по-детски беззащитно, Таль на секунду залюбовался им, прежде чем отвести взгляд. Пока все спят, самое время немного помедитировать. Все-таки вчера он исчерпал всю свою энергию. Если бы не та загадочная линия, которую он обнаружил внутренним зрением, быть бы им сейчас пленниками ассисяй. Или, что более вероятно, кучкой угольков, потому что в плен им сдаться никто так и не предложил. Наверное, просто забыли…

Ларгет закрыл глаза и отпустил, одну за одной, все мысли. На этот раз он не пытался повторить то, что нечаянно получилось в клетке. Обычная медитация, чтобы пополнить запас энергии. Он отпустил и эту нечаянную мысль, погружаясь в транс.

Когда он открыл глаза, спал один только воин. Бол сидел рядом, по обыкновению скрестив ноги. Глаза его были закрыты. Поскольку его друг был не из любителей спать в такой неудобной позе, Таль справедливо предположил, что тот также занят медитацией.

Лани тоже не спала. Правда, в отличие от Бола, не была погружена и в транс. Сидела рядом, подогнув под себя ноги, и с нескрываемым любопытством наблюдала за ними.

– С добрым утром, – приветствовала она его, заметив, что он вышел из транса.

Таль проглотил свое обычное «утро добрым не бывает» и улыбнулся в ответ:

– С добрым утром.

– А чем это вы с ним занимаетесь? – поинтересовалась девушка.

И опять Ларгет сдержал так и просящийся на язык ответ ввиду явной его двусмысленности.

– Так мы восстанавливаем магическую энергию, – серьезно сказал он.

– Интересно, – протянула Лани, и было видно, что ей не просто интересно, а страшно любопытно, как и зачем они это делают. – Значит, для того чтобы восстановиться, вы погружаетесь в этот странный сон?

– Это называется медитация, – зачем-то пояснил Ларгет. Можно подумать, этот термин что-то ей говорил.

– Медитация… – Девушка осторожно произнесла незнакомое слово, будто пробуя его на вкус. – Ассисяй ничего про это не рассказывали.

– Возможно, у них свои способы восстанавливать Силу, – предположил Таль. – Мы об этом Ордене мало что знаем. Может быть, Учитель… Мастер Лур, что-то и мог бы рассказать. Мы ведь ученики всего лишь…

– Однако эти ученики сумели сломать чары шести Направляющих, связанных Кругом, – возразила Лани. – Не думаю, что ты говоришь правду, Ларгет.

– Я говорю правду, – не согласился он. – Мы – только ученики мага. Довольно бездарные притом, если верить словам Учителя, а ему мы верить обязаны. Просто во мне – кровь Титанов, и она порой выкидывает странные штуки. Клянусь Творцом, я до этого ни разу не делал таких вещей и даже понятия не имел, что могу сделать.

– Кровь Титанов, – задумчиво повторила она. – Что-то я об этом слышала… Сказки какие-то… Впрочем, не помню. А про драконью кровь ты слышал что-нибудь?

– Важный ингредиент высших магических заклинаний, – как по учебнику ответил Таль. – Ввиду особой редкости и опасности может быть использован только Мастером-магом.

– Я не о том, – отмахнулась девушка. – Сестра Аретта… ассисяй говорила, что драконья кровь течет в моих жилах, понимаешь? Что я – потомок драконов.

Вот тут Таля проняло по-настоящему. Про драконью кровь он слышал – тоже сказки: якобы были такие люди, что являлись в то же время потомками драконов. Они становились великими воинами или могущественными магами, совершали деяния, вошедшие в историю. Сам он всегда считал это вымыслом, красивыми легендами. А Лани, если она не врет и если не солгала эта самая ассисяйка Аретта, оказывается, потомок драконов, живая сказка!

– Я про это мало что знаю, – сознался он. – Все больше сказания древние, ничего определенного. Да и в них про девушек драконьей крови ни слова.

– Сестра Аретта то же самое говорила. Наверное, для того она и взяла меня в Орден. Сейчас мне кажется, если бы я не пошла добровольно, она бы меня силком потащила.

– Возможно, – не стал спорить Таль. – Об ассисяй я мало хорошего слышал. Если точнее, вообще не слышал хорошего. А ты точно драконьей крови? Ассисяй ведь могла и соврать, я бы ей вот так безоглядно на слово не поверил.

– Вампир то же самое говорил. – Лани негромко хихикнула, вспомнив физиономию вампира. – Да он от моей крови чуть не загнулся, уж ему-то точно не до вранья было.

– Вампир? Ты и с вампирами встречалась? Ничего себе у тебя знакомства! Я ведь их считал детскими страшилками. Он и впрямь был такой, как о них рассказывают?

– Один в один. Только в летучую мышь не перекидывался. Да ему и незачем было. Ох и нагнал же он на меня страха! А потом, когда я на него кровью плеснула, сам меня бояться начал.

– Да, интересная у тебя жизнь, – с оттенком зависти проговорил Таль. На вампира он тоже не отказался бы взглянуть, желательно издалека, да чтоб еще осиновый кол под рукой был. И чеснока побольше. Еда все же какая-никакая…

При мысли о еде сразу захотелось перекусить. Вечером, правда, получили по порции похлебки, хотя назвать это едой язык не повернется. Который день на вынужденной диете!

– Пойдем, поохотимся, – предложил Таль.

– Хорошая мысль. – Лани одним движением поднялась на ноги. – Жрать хочется, сил никаких нет. А здесь звери-птицы хоть водятся?

– Найдем кого-нибудь, – пообещал Таль. – Тебе охотиться хоть приходилось?

– Я с детства в лесу росла, – обиделась девушка. – Там хоть оленя, хоть зайца завалю. Сам видел, как ножи метаю. С птицами хуже, ножом не достанешь, а из лука я не очень умею. Но если на взлете, то смогу и ножом.

– Из лука-то я прилично стреляю, – вздохнул Ларгет. – Да где ж его взять только? Мой карамультук нынче у кочевников, хорошо, хоть амулет не сорвали. А в степи где новый лук достать? Разве что кочевник попадется одинокий…

Охота оказалась не слишком удачной. Будто почувствовав приближение Таля, вся живность куда-то разошлась по своим делам. Долгое время они бродили по степи, пытаясь хоть что-нибудь добыть. Таль надергал несколько корешков, показавшихся ему съедобными. Лани внимательно осмотрела его добычу, некоторые забраковала, сказав, что лучше их не пробовать, проблем будет меньше.

– Да, слабовато здесь с живностью, – не одобрила степь Лани.

– Не сезон, видно, – согласился Таль.

Будто в опровержение его слов, из-под ног серым клубком выкатился испуганный заяц и суматошными прыжками пустился наутек. Свистнул вдогонку нож, но на этот раз Лани промазала. В три прыжка заяц скрылся в высокой траве, решив не давать горе-охотникам второй попытки. Ларгет насмешливо посмотрел на девушку, та покраснела и отвернулась. Молча пошла искать нож. Таль присоединился к ее поискам.

– Не переживай, – сказал он примирительно. – Я так и вовсе заклинание не успел бросить. Слишком внезапно эта живность выкатилась из-под ног и сбежала слишком быстро. Не беда, другую найдем.

– День сегодня невезучий, – пожаловалась Лани, избегая смотреть ему в глаза. Ей все еще было стыдно за допущенный промах. Ларгет, конечно, не успел бросить заклятие, но она-то просто позорно промахнулась. Что он теперь о ней подумает? Что она полная недотепа и хвастунья вдобавок. «Хоть оленя, хоть зайца завалю! Сам видел, как ножи метаю!» Дура несчастная! Ну кто, спрашивается, за язык тянул!

– Не переживай, – настойчиво повторил Таль. – Со всеми бывает. Я видел, как сам Мастер Коэто из лука мазал. А он воин не из последних!

Лани стало чуть легче. Да в самом деле, подумаешь, промазала. В другой раз попадет обязательно, а этот не в счет. Обидно, что на глазах у Ларгета, да и блин с ним. Подумаешь!

– Заяц сбежал, – пожаловалась она. – Где мы тут еще одного найдем?

– Сам придет, – отмахнулся Таль.

И, само собой, тут же появился заказанный заяц. Собственно, Ларгет на него чуть не наступил. То ли зазевался косой, то ли просто спал, пригревшись на солнышке. На этот раз Лани была настороже, но заяц удачно прикрылся Талем и тоже сбежал. Пущенная Ларгетом «Стрелка» цели так и не нашла. Юноша огорченно развел руками.

– Как говорит наш друг из Гардарики, «за двумя зайцами погонишься, ни одного за яйца не поймаешь». Кажется, в чем-то он прав.

Лани тихонько хихикнула.

– Творец любит троицу, – сказала она избитую до полусмерти истину. – Не знаю, правда, за что. Так что третий будет наш наверняка.

– Будем надеяться, – мрачно заметил Ларгет. Хорошо успокаивать другого, когда тот дал маху, а вот беспечно отмахнуться от собственного промаха не так просто.

Третий, обещанный Лани заяц тоже не заставил себя долго ждать.

– Гнездо у них тут, что ли? – изумился Таль, пуская «Стрелку». Нож Лани успел раньше буквально на долю секунды.

– Одним не наедимся, – озабоченно произнесла она.

– Однако пора бы и в путь, – заметил Ларгет. – Если ассисяй или их стражи нас догонят, кормить будут отнюдь не зайчатиной.

– Кто ж покойников кормит? – удивилась девушка. – О, вон еще заяц!

Этот косой оказался поглупее своих собратьев. Вместо того чтобы скрыться в траве, он выметнулся прямо под ноги Лани. И уж та не промахнулась. Таль благоразумно решил поберечь Силу – нож-то ведь подобрать можно, а где взять время на медитацию? Попытка войти в транс, сидя в седле, его не вдохновляла. Войти-то, может, и войдешь, а вот выйдешь уже лежа в траве со сломанной ногой.

– Думаю, хватит, – решила Лани. – В конце концов, мы ведь сюда не жрать приехали.

– С голоду не помрем, – согласился Таль. – А ты здорово ножи мечешь!

– Мечут икру, – возразила Лани. – Ножи метают.

Бол уже вышел из транса и теперь вместе с гардарикцем из Русколани поддерживал слабый огонь в костре. Хорошо, хоть сообразили разжечь.

– Еда! – завопил он при виде заячьих тушек. Боресвет тоже заметно оживился.

– Люблю повеселиться, – глубокомысленно заметил он. – Особенно пожрать. Нет, в натуре, вы оба реальные пацаны… То есть девчата… Короче, молодцы!

– Да, должно быть в жизни что-то святое, – важно изрек Бол. – Например, поесть хорошенько. Ну и пиво, конечно, которого у нас все равно нет…

– Боресвет, а ведь ты перестал мычать! – дошло вдруг до Ларгета.

– Я и не мычал, в натуре, – огрызнулся воин. – Просто вы децил перестали меня понимать. Наверное, ведьмы вас заколдовали.

Ларгет просто не нашел, что ответить. Нет, странный народ эти гардарикцы, вот так, одной фразой поставить все с ног на голову, это ведь уметь надо. Он, Таль, уже начинает задумываться, а не прав ли, часом, воин? Что, если и в самом деле их заколдовали ассисяй? Тьфу, чушь полная, но вот лезет же упорно в голову!

Боресвет между тем освежевал зайцев и подвесил обе тушки над костром. Лани деловито точила ножи, озабоченно пробуя остроту каждого лезвия.

– Не знала, что в степи зайцы водятся, – сообщила она.

– Это особые, степные зайцы, – влез Бол. – Хотя, возможно, ты и права. Тогда это кролики. Но слово «зайцы» для меня лично звучит привлекательнее…

– Слушай, заткнись, а? – вежливо попросил Таль.

– И так всегда, – заметил Бол, апеллируя к Лани. – Стоит мне придумать новую мысль или родить новую идею, он каждый раз подрезает ей крылья на взлете…

– Ежа лучше роди, – посоветовала девушка. – У него хоть крыльев нет.

– И ты туда же, – огорчился Бол. – А еще девушка, ты же должна быть чуткой, внимательной… Доброй и ласковой, в конце концов!

– Серьезно? – Лани внимательно посмотрела на него, крутя в пальцах метательный нож.

Бол обиженно махнул рукой и надолго замолчал. Минуты, наверное, на три, дольше он не мог ни молчать, ни обижаться.

Минут через двадцать воин объявил, что еда готова.

– Только соли нет, – добавил он с сожалением.

Таль философски пожал плечами. С солью, понятно, вкуснее. Но ведь ее все равно нет, съедим и так.

– В дороге поедим. – Тон Лани был непререкаем. Таль с удивлением посмотрел на нее. – И так времени прорву потеряли. Поехали!

Возразить было нечего. Буквально через несколько минут все четверо мчались дальше по бездорожью. Небо между тем затянули тучи, северный ветер пронизывал до костей. Ларгет поежился. Если еще и дождь пойдет, совсем плохо. Под дождем по степи особо не поскачешь, земля размокает, конские копыта вязнут. Только шагом и можно ехать. А уж о том, что вымокнешь до нитки, можно даже не упоминать. Это ж к ведьме не ходить, и так ясно.

Впрочем, часа через два ветер утих, оставив на память о себе тучи. Мелкие и явно не дождевые. Которые вдобавок надежно закрывали от палящего солнца.

– Город, – неожиданно сказал Боресвет, вглядываясь вдаль. Глаза у него были, как у орла. Нет, даже зорче – как у двух орлов.

– Город? Это хорошо, – оживился Бол. – В городе таверны есть… кабаки всякие…

– Тебя не во всякую тюрьму пустят, – фыркнула Лани. – Ты только посмотри на себя, чучело, – те тряпки, что на тебе, и одеждой-то не назвать. Рванье!

– И грязье, – добавил Ларгет, разглядывая собственную пародию на одежду. Его занимала мысль, на какие шиши они будут покупать обновки, денег не было ни тумака. Кочевники, захватив их в плен, выгребли все подчистую, до последнего медяка. Хорошо еще, амулет не тронули, прости им за это Творец грехов побольше… Только не слишком много, Творец, потому что негодяи они все же редкостные.

– Боресвет, у тебя голда есть?

– Есть децил, – согласился богатырь. – Я там у церберов в карманах успел пошарить под шумок. В натуре, жар-птицу на это не купишь, но на пиво хватит.

– Когда же ты успел? – искренне восхитился Бол, обнаруживший задатки хорошего мародера. Если, конечно, мародеры бывают хорошими.

– Успел вот. – Как истинный воин Боресвет предпочитал не хвастаться подобными подвигами. Вывернуть карманы у сраженного противника – дело, конечно, житейское, тем более деньги им понадобятся, но вслух говорить об этом воину как-то не хотелось.

Таль резко осадил друга, который порывался устроить гардарикцу настоящий допрос.

– У меня тоже хватает монет, – неожиданно сообщила Лани, потряся кожаным кошельком зеленого цвета. Тот отозвался приятным мелодичным звоном.

Говорят, опытные корчмари умеют по звону определять, какие в кошельке монеты, серебряные или медные. Ларгет опытным корчмарем не был, но был уверен, что в кошеле серебро. Слишком явственно в голосе девушки слышится торжество. Нет, лучше, блин, обратно в рабство, чем на ее деньги одеваться!

– Оставь, – посоветовал он не без ехидства. – На приданое пойдут. Ты замуж-то собираешься или как?

Глаза Лани полыхнули зелеными молниями. Взгляд ожег Ларгета, как плетью, он даже отшатнулся бы, не сиди он на коне. И впрямь драконья кровь, подумал он. Хорошо хоть, огнем не плюется. Хотя, может быть, еще начнет…

– Ты осторожнее там, в городе, – посоветовал заботливо воин. – Знаешь, ворья сколько! Стырят кошель, глазом смигнуть не успеешь.

Теперь Лани уставилась на него – и как-то странно уставилась, как на человека, глупость сказавшего. Непроходимую притом. Хотя Боресвет дело говорил. Ворья полно, кошельков на всех не хватает. У молодой, неопытной (в хорошем смысле) девчонки вполне могут срезать с пояса, как бы метко она ножи ни швыряла. Схватится за пояс – а там пусто, в кого ножи будешь кидать?

– Спасибо за заботу, – медовым голосом произнесла Лани. – Конечно, беззащитной девушке с деньгами ездить не пристало, а то злые воры растащат все, что на приданое себе копила. До последнего тумака растащат.

Ее кобыла шла бок о бок с конем Боресвета. Воин открыл уже рот, чтобы возразить, – хоть и воин, а сразу понял, что над ним издеваются, чувствуется, что женщин повидал многих и разных, наверное и подобные Лани встречались, – но тут девушка протянула ему кошель.

– Не ты ли обронил? – Она тряхнула рукой. Монеты возмущенно звякнули – отнюдь не так весело, как в кошеле у Лани.

– …Твою мать!.. И… туда, куда… коров не гонял! – сказал ошеломленный воин и грязно выругался. То есть опознал предложенный ему кошелек как свою нечестно нажитую собственность. Хлопнул зачем-то себя по боку, никакого звона, конечно, не услышал. Посмотрел на петли кошеля – срезаны чисто.

Как, когда Лани успела срезать его – Таль понять решительно не мог. Бол повизгивал от радости, разглядывая ошеломленную физиономию Боресвета. Лани бросила воину кошель, тот машинально поймал. Девушка победно усмехнулась и бросила на Таля торжествующий взгляд. Ларгет оторопел. Интересные дела, а ведь этим демаршем она не Боресвету, а ему что-то хотела сказать! Знать бы еще что. Ох уж эти женщины, ну никогда не могут сказать прямо и понятно, всегда какими-то намеками, недомолвками… а потом еще обижаются, что их не так поняли. А их, блин, вообще никак не поняли, потому что не в человеческих это силах. Ну то есть мужчинам этого не понять никогда.

Вскоре Ларгет уже мог разглядеть мощные крепостные стены, окружающие город. Ни Лани, ни Бол, такой остротой зрения не отличались, и Таль немедленно возгордился. Пусть он не умеет так ловко срезать кошельки (интересно, где эта девчонка успела этому научиться?) и в метании ножей не силен, зато зрение у него, как у орла. И из лука стреляет он на зависть многим. И вообще он маг, пусть пока и ученик. Подумаешь, драконья кровь! Он сам – крови Титанов, а это тоже немало. Да и вообще…

Таль опомнился. Блин, кому он что-то доказывает, этой почти незнакомой девушке или все же себе? И он и она – те, кто они есть, а кем станут потом – одному Творцу ведомо.

– Наверное, это Бельгард, – глубокомысленно произнес Бол. – Самый восточный город Ледании. Дальше на восток – королевство Фарадан, южнее – Саро.

– Хороший город, – одобрил воин. – Я здесь бывал. Веселый, богатый. Вся торговля с востока проходит через Бельгард. В общем, сами увидите. Кстати, вино эльфийское здесь дешевле, чем где бы то ни было.

– Ни разу не пробовал, – заинтересовался Бол. – А что это за штука такая?

– А как я тебе это объясню? – вопросом ответил Боресвет. – Сравнить-то все равно не с чем. Попробуешь, сам поймешь.

– Денег не хватит попробовать, – хмыкнул Таль. – Может, оно и дешевле, чем везде, но нам все одно не по карману. Вот разбогатеем…

– Ладно, – вздохнул Бол. – Я подожду. Только богатей побыстрее, ладно? Терпения у меня много никогда не было… Да и вообще не было никогда, чего уж там.

Лани хмыкнула. Слова воина о загадочном эльфийском вине ее заинтересовали. Любопытно, каково оно на вкус? Впрочем, деньги им еще понадобятся, не стоит их тратить даже на такую диковинку. Этот Ларгет прав – вот разбогатеем… На секунду возник соблазн ускорить этот процесс – город богатый, денег у людей хватает. Но Лани тут же загнала ее подальше. С прежней жизнью покончено, не будет она больше кошельки срезать. Иначе не стоило и с Головой расставаться, и бросаться очертя голову в неизвестность.

Городская стена поражала своей грубой мощью. Неказистые на вид стены были сложены из серого камня, сложены грубо, некрасиво, но крепко и надежно. Таль уже знал, что город выдержал не один штурм, раньше во́йны с Фараданом, королевством молодым (в сравнении с Леданией) и агрессивным, случались не так уж редко.

В лучах выглянувшего солнца серебром сверкнула река Бель. Пограничная река, отделявшая Леданию от Фарадана. Невоспетая придворными поэтами, зато упомянутая во всех исторических летописях. Река, милостиво принявшая в свои воды кровь погибших воинов Ледании и Фарадана.

У ворот, как водится, стояла стража. Лани поразило, насколько стражи эти отличаются от виденных ею в Тельоне. В полном доспехе, при боевом оружии, сразу видно, настоящие воины, а не обленившиеся от безделья защитники порядка.

Капитан стражи оглядел всех четверых внимательным, цепким взглядом. Видимо, на фараданских шпионов они не походили, потому что, взяв мзду за проход, их пропустили в город. Никаких «С какой целью пожаловали?» или «Носить оружие запрещено» сказано не было. Пограничье, одним словом. Как здесь без оружия?

Боресвет уверенно вел их по прямым, словно лезвие ятагана, улицам.

– Корчма «У стрелка» – для нас самое то, – пояснил он. – Берут недорого, постояльцы сплошь воины, с ними проще. Правда, драки случаются…

– У нас вся жизнь – одна сплошная драка, – грустно усмехнулся Таль.

И они зашли в предложенную воином корчму.

Глава 16

Нанок сидел у костра и рассматривал эльфийскую семиструнную арфу. Тила, перед тем как отправиться на охоту, сказала ему: «Ну-ка, подержи», после чего исчезла в чаще леса. Варвар честно держал доверенный ему музыкальный инструмент, пробуя пальцем тугие струны.

Потом ему пришло в голову попробовать сыграть на ней. Нанок стал нежно перебирать струны, извлекая мелодичные звуки. Импровизированная мелодия ему весьма понравилась – получалось, конечно, похуже, чем у эльфийки, но весьма и весьма прилично. Наверное, у меня способности к этому делу, с долей гордости подумал варвар. Маг, сидевший неподалеку, отчего-то скривился и зажал руками уши.

Заболел, наверное, догадался варвар. А еще маг, называется. Уши застудил, по всему видно. Чтобы как-то помочь товарищу, он заиграл быстрее и громче. Правда, по виду Мастера Лура незаметно было, чтобы ему это сильно помогло.

Кони их, расседланные и стреноженные, паслись в сторонке. Звуки, извлекаемые им из арфы, похоже, несколько пугали их, животные нервно прядали ушами и испуганно косились на варвара. Понятно, нельзя же от лошадей ожидать понимания музыки, решил Нанок, но арфу все же отложил. Ни к чему животных мучить, он же не некромансер какой-нибудь и не браконьер. Просто честный, музыкально одаренный варвар из Кассарада.

Магу отчего-то полегчало. Наверное, заклятие какое наложил, догадался варвар. Вон и морщиться перестал, и руки от ушей оторвал. Хорошо, наверное, быть магом. Вот ему, Наноку, если в драке дадут по ушам, так всю неделю болят. А этот – пошептал, плюнул, и все в порядке. Будто и не было ничего.

Вернулась Тила, как ни странно, с пустыми руками. Варвар не поверил своим глазам. Чтобы она, да без добычи осталась – мир определенно сошел с ума.

– Я там оленя подстрелила, – сообщила девушка. – Но мне его не утащить, больно тяжел.

Варвар, улыбаясь во всю ширину лица, поднялся с земли. Сейчас он покажет ей, что такое настоящая сила настоящего мужчины с Кассарадских гор. Тила посмотрела на испачканные в грязи штаны и укоризненно вздохнула. Нанок почувствовал себя виноватым. Никак не может привыкнуть беречь одежду. Ну не женщина он, в конце концов, чтобы за своими шмотками так следить!

Мастер Лур тоже поднялся с земли. Вот на ком одежда сидела, как вторая кожа, – чистая, аккуратная. Будто и не мужчина вовсе. А может, и в самом деле у него это только личина, как раньше у эльфа? То есть у эльфийки, конечно.

Они последовали за Тилой, которая указывала им путь. Варвар в очередной раз подивился, как ей удается ориентироваться в этом лесу? Вот он, Нанок, наверняка заплутал бы. Потому что справа деревья и слева деревья, а также впереди и сзади. Каким образом можно отыскать в таких условиях тушу подстреленного оленя, ему просто непонятно. Но эльфийка шла уверенно, будто у себя дома. По запаху она, что ли, ориентируется? Хм, если у нее такой тонкий нюх, неплохо было бы портянки постирать. Одна только проблема – ручей-то он худо-бедно найдет, а вот обратно вернуться вряд ли сумеет. Он же не эльфийка, а тут справа деревья и слева деревья. И все одинаковые, деревянные.

Тила вывела их прямиком к оленьей туше. Да, явно не олененка она завалила. Не то чтобы матерый взрослый зверюга, но и не мелочь какая. Хотя он, варвар, в возрасте оленей не особо разбирается. На самом деле, он и сколько лет коню определить не сможет, не то что оленю. Слышал, что знатоки по зубам определяют. То есть если зубы есть, то конь молодой, а если нет – старый. Наверное, и с оленями так же разобраться можно, только он, Нанок, этим заниматься не собирается. Кому надо – тот пусть и определяет.

Варвар присел, ухватился за тушу оленя и одним движением забросил ее на плечи. Крякнул, вставая на ноги, – и впрямь, ноша не из легких. Мастер Лур попытался помочь, Нанок рявкнул на него. Дескать, и без тебя тесно. Маг, нисколько не обижаясь, оставил его наедине с эльфийкиной добычей. Вслед за Тилой они двинулись к стоянке.

Обратный путь показался варвару намного длиннее. Тяжелая все-таки штука, этот олень. Одни рога чего стоят. Наверное, стоило сначала его разделать, как у цивилизованных принято. Но как упустить возможность похвастаться своей силой перед девушкой! Должен же он хоть в чем-то себя показать, а драки никакой нет и стихи как-то не пишутся. Разве что на арфе ей сыграть? Нанок обдумал эту идею и с сожалением от нее отказался. Нет, на арфе она играет куда лучше. Наверное, надо чаще практиковаться…

Как и следовало ожидать, вышли они прямиком к костру. Нанок с облегчением уронил на землю оленью тушу, маг тут же бросился сдирать шкуру и потрошить. Нанок, чуть передохнув и красиво поразмяв мускулы, присоединился к нему. Довольно скоро они справились с этой задачей. Нанок посмотрел на свою одежду, обильно запятнанную кровью, перевел взгляд на мага. Ни пятнышка! Нет, это явно какое-то колдовство, иначе и быть не может.

Тила укоризненно вздохнула, провела рукой вдоль его одежды. Удивительное дело, все пятна грязи и крови мгновенно исчезли. Может, она у мага и подсмотрела это заклятие?

Эльфийка негромко наигрывала какую-то мелодию на арфе, маг суетился вокруг вертела с мясом. Нанок лежал на спине, глядя в темнеющее небо. Первые неяркие еще звезды одна за другой проступали на небосклоне.

Расскажи, мой клинок, что приснилось тебе, Звуки битвы, мерцание стали? Вой засады лесной на военной тропе Или та, что твоею не станет? Расскажи, мой клинок, про опасный свой путь, Про стихи, что писались не нами, Как коснулась тебя одиночества жуть, Как прошел ты сквозь воду и пламя…

Негромкий, ясный голос эльфийки плыл над лесом, сливаясь с вечерним туманом. Первые звезды мигали в вечерней тишине, будто внимая словам песни.

Расскажи, как над миром вставала заря, И как в душу закралась потеря, Я встаю в тишине и касаюсь огня, Ничему уже больше не веря. Расскажи, не солги, ты правдив, словно Смерть, Плоть пронзая без страха и боли, Мне уже не успеть и уже не допеть, И не выбраться больше на волю.

Тихо потрескивал костер. Тянуло запахом подгоревшего мяса – похоже, увлеченный песней маг забыл перевернуть вертел. Нанок его не осуждал, его душа тоже летела вслед за завораживающим голосом – вверх, к звездам. Напади сейчас враги – он даже секиру не поднял бы, его уже не было здесь, на поляне, осталось лишь бестолково-огромное тело. Впрочем, враги тоже наверняка побросали бы оружие и сели вокруг костра слушать голос Тилы. Варвар смутно ощутил, что есть в мире что-то гораздо большее, чем веселая ярость схватки и грозный звон оружия. Нечто, делающее человека другим изнутри.

Расскажи, мой клинок… или нет, помолчи, Мне про то, как живое ты резал, Если сердцу любви не доступны лучи, Пусть почувствует холод железа. Что ты хочешь, клинок? Все тебе подарю, Я замерз, я не в силах согреться, Все равно мне уже не услышать: «Люблю»… И ответил клинок: «Твое сердце».

Отзвенел последний аккорд, затихающий голос растворился в сумраке августовского вечера. Варвар постепенно приходил в себя. Голова кружилась, перед глазами все расплывалось черно-красными пятнами. Нанок с удивлением обнаружил, что плачет. Беодл, как это может быть, чтобы из сильного, волевого мужчины в один момент сделали слезливую тряпку? Он же сейчас раскрыт, уязвим для любого злобного слова, неосторожного взгляда. И – странно, первый раз в жизни не хочется драться…

Рядом зашевелился Мастер Лур. Нанок заметил, что он прячет глаза. Не потому ли, что в них талыми льдинками застыли слезы? У магов тоже есть сердце… а возможно, даже и почки. Надо бы проверить как-нибудь при случае. Например, на ненавистном Тиле некромансере. Мастер Лур метнулся к костру, Нанок услышал забористую ругань. Ай-ай-ай, а ведь еще магом себя называет! Интересно, кстати, что вот эти два слова значат. Надо будет запомнить и спросить потом, когда Тилы не будет поблизости, вон как она морщится, наверняка понимает куда больше слов, чем варвар.

Темнота быстро сгущалась. Новые звезды, разгораясь с каждой секундой, появлялись на небосводе. Полумесяц лукаво выглянул из-за кроны могучего дуба.

Маг, что-то фальшиво насвистывая (наверное, заклинания какие, что он еще может насвистывать?), перевернул вертел. Зашипел, стекая на раскаленные угли, жир, метнулся вверх тонкий язычок пламени. Вкусно запахло жареным мясом, желудок варвара возбужденно заскулил. Так громко, что обернулись и Тила и Мастер Лур. Варвар напустил на себя независимый вид и пожал плечами. Девушка засмеялась, маг отвернулся.

– Я думаю, уже готово, – сообщил Нанок, жадно принюхиваясь.

Маг пробурчал что-то под нос насчет варваров, которые еще и думать пытаются. Тила тихонько хихикнула. Варвар задумался, обидеться ему или не стоит. Так и не решив эту проблему, он достал точильный камень и принялся править лезвие секиры. Во время схватки с синерясниками оружию изрядно досталось.

Маг наконец снял вертел с огня и протянул истекающий соком кусок мяса Наноку. Пахло одуряюще вкусно. Варвар жадно вцепился зубами в мясо и чуть не завопил от боли. Ощущение было такое, будто он пытался жевать пылающие угли. Беодл раздери этого мага! Совсем готовить не умеет! Горячо же!

Язык и десны болели нестерпимо. Нанок недовольно хмурился, дул на оленину, которая никак не хотела остывать. Тила, сразу поняв, что произошло, ехидно посмеивалась, потом, сжалившись, дала ему лист какого-то растения, донельзя противный на вкус. Однако, разжевав эту отраву, Нанок с удивлением обнаружил, что боль постепенно уходит.

– Лист полярника, – пояснила Тила в ответ на любопытный взгляд мага. – Мгновенно снимает боль при ожогах, правда, лечить их не лечит. Для этого есть корень синетрава.

– Никогда не разбирался в травах, – честно признал маг. Нанок был с ним полностью солидарен в этом вопросе, он тоже мало в чем разбирался, в том числе и в травах.

– Людская магия. – Тила ухитрилась вложить в эти слова столько ехидства и презрения, сколько их было у всех обитателей Саро.

– Я – маг, а не ведьма, – возмутился Мастер Лур, расправив плечи и грозно сверкнув глазами. Трюк с плечами, по мнению Нанока, особо не впечатлял, а вот глазами он сверкал довольно грозно. Варвар тоже попробовал так же посверкать, но с огорчением понял, что все равно результата не увидит.

Тила демонстративно пожала плечами, не запугаешь, мол, и спокойно вернулась к ужину. В отличие от мужчин, она разнообразила еду разными корешками и подозрительными плодами, от которых и варвар и Мастер Лур единодушно отказались. Маг заметил презрительно, что мужчинам эти ведьмовские штучки ни к чему, а Нанок хоть и промолчал, но в глубине души с ним согласился. Надо же, колдун колдуном, а что-то все же соображает в жизни.

Тила неожиданно насторожилась, потянулась к луку. Нанок, еще не поняв, в чем дело, бросил руку на рукоять секиры. Пусть он и не знает разных там заклинаний и до десяти считает по пальцам, но реагирует на опасность быстро и правильно. Вот только опасности он не видит, а чутье, которое, как цивилизованные говорят, у варваров развито сильно, почему-то молчит. А может, его девушке просто за лук подержаться захотелось?

Ночная тишина взорвалась разом. В круг костра полезли странные бледные существа, вполне человекообразного вида и тем не менее чем-то неуловимо от них отличавшиеся. Движениями, понял варвар. Такая странная, дерганая походка людям не свойственна. Как, впрочем, и эльфам. Вообще живым, какой бы расы они ни были.

Свистнула белооперенная эльфийская стрела. Существо, в которое она угодила, дернулось, но даже не остановилось. Вторая стрела – тот же результат.

Краем глаза варвар успел заметить, что маг судорожно пытается вытащить из ножен клинок. В глазах его метался панический страх. Нанок поднял секиру и с воплем бросился в бой. Вперед и с песней, смерть одна, а Беодл смелых любит.

Первый же удар развалил одного из противников пополам. Брызнула вонючая белесая жидкость, облачко рыжеватого дыма расплылось в воздухе, ветром его сдуло ближе к варвару.

– Не дыши! – услышал он пронзительный крик Тилы и быстро отпрыгнул назад, едва не угодив ногой в огонь. Нет уж, дураков нет, всякой рыжей дрянью дышать.

– Это какой-то особый вид нечисти. – Мастер Лур, наконец-то освободил меч из ножен, встав рядом с варваром. – Я о таком даже не слышал.

Нанок сразу воспарил духом. Раз уж маг об этой хрени не слышал, значит, и бояться ее нечего. Он прыгнул на ближайшего противника и мячиком отлетел обратно. Кем бы твари ни были, сил у них хватало. Бледная фигура вихрем завертела изогнутые восточные мечи в количестве двух штук. Нанок попятился. Да, и в мастерстве им не откажешь.

Тила оставила лук в покое, шепотом произнося какие-то заклятия на эльфийском. Или это она просто ругалась? Нанок напряг слух, но слова «хек» не услышал. Нет, наверное, все же заклятия. Да и не станет нормальный человек (хоть и эльф) шепотом ругаться.

Мастер Лур мастерски орудовал мечом, но странные существа, больше похожие на тени, легко гасили его атаки. Тила звонко прокричала что-то, лес встревоженно загудел. Настоящая эльфийская магия, понял варвар, когда ближайшее дерево, тяжко вздохнув, принялось выковыриваться из земли. Маг пугливо шарахнулся в сторону.

Две твари двинулись наперерез дереву, остальные осыпали варвара градом ударов. Нанок вертелся, как змея на сковородке, еле успевая ускользать. Мастер Лур, опомнившись, присоединился к нему.

Нежить уверенно брала их в кольцо, словно обладая разумом. Мастер Лур исхитрился достать еще одного кончиком меча – и тот рассыпался липким белесым прахом. Варвара передернуло от отвращения. Нет, противники из плоти, у которых в жилах горячая красная кровь, для него куда более предпочтительны. Жаль только, что не он выбирает сейчас себе врагов, а они – его. Как-то это несправедливо.

Он бросился в атаку очертя голову, как умеют только варвары. Которых не пугает смерть, которых не тошнит при виде непонятно кого.

Встречный удар не остановил его, Нанок пропустил взметнувшиеся мечи мимо себя и нанес-таки намеченный удар. Не совсем точно, но рука твари с зажатым клинком упала на землю. Прахом эта штука, однако, рассыпаться наотрез отказалась. Очевидно, на мече мага висели какие-то убийственные чары, для нежити весьма неприятные. Которых на топоре Нанока, хвала Беодлу, отродясь не было.

Дерево, зашуганное атаками противников, неохотно отступало шаг за шагом. Похоже, оно понимало, что клинки тварей для него смертоносны. Глядя на это дело, варвар решил принять это к сведению – чем он хуже какого-то там дерева? Разве что без корней.

Однако положение его оставалось достаточно сложным. Впервые он пожалел о том, что не рыцарь. Был бы у него щит, уж он, Нанок, показал бы всем, где Беодлова мать зимует. Даже если и сам толком этого не знал. А так оставалась одна надежда – на его потрясающую скорость и ловкость. Только вот в человеческих ли силах постоянно уворачиваться от молниеносных ударов, ведь парировать мечи секирой – значит просто сдать этот бой.

Мастер Лур хладнокровно достал мечом еще одного противника, и варвар ощутил настоящую ярость. Да чтобы он, Нанок, отстал в битве от какого-то там мага, пусть даже донельзя крутого и с волшебным мечом? Не бывать такому! Боевое безумие накатило на него внезапно, и, уже нимало не заботясь о том, чтобы не попасть случайно под точный удар, он бросился в атаку, забив с высокой горы на любую оборону.

Говорят, что варвары с севера, перед тем как впасть в боевую ярость, долго грызут свой щит и еще вроде мухоморы едят. Мухоморы собирать по лесу ему было недосуг, тем более Нанок не очень понимал, чем они отличаются от всех прочих грибов, а щита у него отродясь не было. Можно, конечно, было слегка погрызть секиру, но чем прикажете драться в этом случае? Варвар решил обойтись без этих крайностей и, призвав Беодла (то ли на помощь, то ли в свидетели), атаковал ближайших двух тварей. Последние к такому обороту явно оказались не готовы и момент атаки бездарно пропустили. Первым же ударом варвар откочерыжил башку у того урода, что раньше подарил ему на память руку. Без башки любой не боец, это правило соблюдалось всегда и всеми. Тварь моментом обратилась в хлам, только голова еще какое-то время бессильно щелкала зубами. Пнув ее ногой, чтобы не попортила новые сапоги, Нанок ударил топором его соратника. Тот успел-таки закрыться мечами, не понял, бедняга, что плевком урагана не остановишь. Секира глубоко вонзилась в грудь твари, проломив хлипкую защиту, а следующим ударом Нанок снес ему голову. Все равно мозгов нет – так чего жалеть-то? Тело рассыпалось вонючим прахом, варвар привычно увернулся от облачка, снова потянувшего к нему призрачные щупальца, и тут же отпрыгнул назад. Вовремя – снова в воздухе засвистели мечи, это соратники обезбашенных спешили на помощь. Боевое безумие – вещь, конечно, нужная и крайне полезная, но вот мечом по роже никто получать не хочет. Он, варвар, человек, само собой смелый до неприличия, но в данном вопросе исключением не является. Рожа – она ведь дается один раз и на всю жизнь.

Меж тем трое поганцев настойчиво лезли к Тиле. Маг тоже шаг за шагом сдавал позиции, не прибегая, однако, к колдовству. Дерево, поняв, что отступать дальше некуда, позади лес, дало последний бой, вбив одну из противостоявших ему тварей по колено в землю. Могучие ветви свистели в воздухе получше любой палицы, градом сыпались зеленые листья. Той твари, что попала под удар, приходилось явно несладко, вон уже и башка треснула, и мечи из рук выпали. Однако вторая продолжала суетиться, ловко уходя от ударов и нанося в ответ свои. И там, куда ударяли мечи, кора засыхала и скручивалась в трубочку, а ветви опадали одна за другой. В общем, варвару было ясно, что будь ты хоть трижды дубом, а конец все равно придет. Как говорится, подкрадется незаметно.

Слева слышалось испуганное, скорее даже паническое ржание лошадей. Только бы коней не тронули, подумал Нанок, продолжая бой.

Тила пропела еще одно заклинание – те, что настырно пробивались к ней, мигом увязли в земле, но тут же выбрались без особого для себя урона. Эльфийка казалась обескураженной – похоже, она возлагала на это колдовство какие-то непонятные варвару надежды. Снова свистнула стрела, попав на сей раз прямо в глаз одному из нападавших (о, эта пресловутая эльфийская меткость!), однако, похоже, тот и с одним глазом чувствовал себя прекрасно. Поняв, что девушку вот-вот достанут, варвар бросился на помощь, наплевав на собственных противников. Те, несколько обескураженные подобным демаршем, переключились на мага. Мастер Лур, явно не в восторге от такого расклада, доблестно продолжал сражаться, уступив врагам еще пару ярдов. Он уже только оборонялся, расчетливыми скупыми движениями держа тварей на дистанции от своего драгоценного магического тела. Ни о каком боевом безумии ему, похоже, слышать не доводилось.

Нанок пнул одного из наседавших на Тилу пониже спины. Против ожидания, тварь не отлетела в сторону, совсем напротив, сам варвар куда-то провалился. Изрыгая проклятия, он высвободил-таки ногу – к сожалению, без сапога, – но тварь была уже готова к отпору, и варвару пришлось отступить под ее натиском. Тила умело отбивалась мечом от двух остальных (эльфов без хрена не съешь!), но, похоже, эльфийское оружие им вреда не причиняло. Взревев в очередной раз, Нанок обрушил на врага секиру, но тварь неожиданно ловко скользнула в сторону, и уже варвару пришлось уклоняться от смертельного удара.

Он легко отпрыгнул в сторону, потеряв еще и портянку; нанес встречный удар, который едва не застал противника врасплох. Однако силы и точности не хватило для того, чтобы закончить дело. Варвар недолго думая вновь махнул секирой, вынуждая тварь обороняться. Слева вылезло еще одно существо, и Наноку пришлось на время забыть об атаке, уворачиваясь от сыпавшихся на него ударов. Прыжок вправо, влево, резкий поворот… В какой-то момент Нанок наступил босой ногой на острый сук и окончательно озверел. Боевая ярость – дело хорошее, но куда ей до той злости, когда босой ногой на дурацкую деревяшку! Секира вспорола воздух раз, другой, третий. Твари попятились, ошеломленные внезапным натиском. Рухнула под ударом тяжелого топора не успевшая увернуться осина, оба уродца шарахнулись от нее, как от чумы. Ага! – смекнул варвар, сразу вспомнивший детские сказки про нежить. Воспользовавшись замешательством противника, он двумя ударами срубил с убитого дерева сук и еще одним сделал из него кол, вполне острый и пригодный к употреблению. Поднять его, правда, не удалось – твари тут же расчухали перспективы заиметь в противниках варвара с осиновым колом и стали всячески этому препятствовать своими атаками. Бой велся уже вокруг несчастной деревяшки. Нанок старался оттеснить противников и завладеть этим ценным и полезным в хозяйстве предметом, а твари так же упорно пытались этого не допустить. Наконец варвар изловчился и, сделав обманное движение, сумел сцапать кол. Оба противника тут же попятились – похоже, осина им не нравилась куда больше железа. Почему, варвар понять не мог. Какая, к Беодлу, разница, от чего подохнуть, от огня или от воды? Но твари считали по-другому, не желая уже лезть на рожон.

Осмелев, Нанок пошел в безудержную атаку, сделал ложный замах секирой и ловко ткнул осиной в пузо противнику. Вспыхнуло синеватое пламя, тварь широко распахнула зубастую пасть в беззвучном вопле. Нестерпимо резало уши, варвару захотелось отшвырнуть, к Беодлу, оружие, чтобы зажать их руками. Но холодное пламя уже пожирало уродца, неслышный звук становился все слабее, и Нанок атаковал второго противника, стараясь довершить начатое. Краем глаза, не отвлекаясь от схватки, он видел, что дела у товарищей обстоят не блестяще. Тила явно слабела, последним напряжением сил избегая нацеленных на нее клинков. Мастер Лур, прижавшись спиной к древнему дубу, сдерживал натиск сразу шести тварей. Дерево, столь активно включившееся в борьбу, теперь мирно лежало на земле, засохшее и скукоженное. Надо было срочно что-то делать, и Нанок в очередной раз отбросил осторожность, словно обглоданную кость.

Издав надоевший уже всем боевой клич, он опять сделал ложный выпад секирой, намереваясь добить уродца осиновым колом, но его блестящий план потерпел полную неудачу. Тварь, уклонившись от кола, бросилась под удар, и тяжелый топор с хрустом врубился в белесое тело. Нанок, впрочем, особо не расстроился, перескочив через поверженного противника, не обращая внимания на ядовитое облачко, он бросился на помощь Тиле.

Весьма своевременно, надо заметить. Эльфийка задыхалась, ее силы не просто были на исходе, а давным-давно иссякли, и держалась она исключительно за счет пресловутой эльфийской выносливости. Которая, однако, тоже имела свои границы. До которых, в свою очередь, оставалось не так уж и далеко.

Осиновый кол в спину одной из тварей изменил всю картину боя. Соратник поверженной сразу оказался меж двух огней и буквально за несколько секунд перестал обременять этот мир своим надоедливым присутствием.

Нанок сразу бросился на помощь магу. Тому тоже приходилось несладко, хотя клинки нападавших и не оставили на нем пока ни царапины. Варвар опять успел вовремя: сильный удар сбил Мастера Лура с ног, и одна из тварей уже совсем собралась его добить. Беодл, однако, не послал ей удачи, топор Нанока отбил падавшие на голову мага мечи, а осиновый кол в бок поставил точку в столь ярком эпизоде. Правда, атакуя тварь, варвар поневоле подставился другой, с радостью попытавшейся ударить в спину. Но тут уже не оплошала Тила – обрубив наискось изрядный кусок ствола осины, она просто метнула смертоносное для нежити оружие. Если эльфы и промахиваются иногда, то свидетелей этому пока не нашлось. Кол ударил твари в спину, швырнув ее прямо на Нанока. Варвар потерял равновесие и упал на спину (а также и на землю), но тут же откатился в сторону, потому что сразу двое бросились на него, стремясь по-быстрому прикончить. Ядовитое облако, не обнаружив Нанока, потянулось к магу, и тот покатился по земле в другую сторону, не желая принимать участие в дегустации неопознанных ядов.

Варвар прыжком вскочил на ноги, отразил последовавший удар и ткнул противника осиной. Тот мгновенно сместился в сторону, одновременно попытавшись достать Нанока. Получилось не очень, варвар отступил на шаг, и атака твари провалилась в пустоту. Нового выпада ей сделать не удалось, топор варвара разрубил ее тело наискосок.

И все-таки врагов было слишком много. Одна за другой твари лезли из темноты в освещенный круг. Маг заметно нервничал, даже пытался шевелить пальцами, забыв, что держит в них меч. Наверное, колдовать собрался, решил варвар, отбивая очередную атаку. В самом деле, как такую толпу уродов без магии успокоить? Зато сами они кого хочешь отоварят, особо не напрягаясь. Стадо муравьев и медведя завалит, как гласила кассарадская народная мудрость. Правда, Нанок никогда не понимал, а как же они того медведя догонят? Зверюга же быстро бегает, не всякий конь угонится, если даже допустить, что коню это вдруг зачем-то понадобится. Да и нет на свете таких дурных лошадей, чтоб за медведями гонялись…

Однако твари лезли нагло и бесстрашно. Понятно, нежити чего бояться, она и так уже не живет. Правда, он, варвар, тоже ничего на свете не боится, но… уж больно их много!

Неожиданно из темноты выпрыгнул огромный черный волк. Нанок таких в жизни никогда не видел. Впрочем, он вообще никаких волков в жизни не видел – не водились они в горах. И в городах тоже не водились, а по лесам варвар, как правило, не шатался, во всяком случае пока не повстречал Тилу. Которая, очевидно, и вызвала этого зверя. Эльфийская магия в натуральном виде – вызвать лесную тварь и бросить против нежити.

Твари на появление волка отреагировали как-то странно, попятились, будто испугались чего. А могучий зверь, не задумываясь, бросился в бой, разрывая противников в клочья. Ядовитого облака, что выползало из поверженных, он, похоже, нисколько не опасался.

Знатный зверюга, подумал Нанок, получив передышку. Маг тоже подуспокоился, пальцами шевелить перестал, а начал, наоборот, махать мечом. Что было, в общем, не совсем по-чародейски, зато более понятно и привычно.

Вчетвером, включая волка, они перешли в атаку, тесня нежить с поляны. Твари, похоже, окончательно утратили боевой дух, хотя в бегство обращаться не спешили. Бестолково топтались, пытаясь избежать атак волка, да изредка бросались на Тилу и Нанока. И то скорее делая вид, что сражаются. Победа явственно показала свое личико, и Нанок утроил усилия, работая тяжелой секирой. Теперь почти каждый удар достигал цели, словно твари вдруг разом потеряли и силу и скорость. Топор пел песню войны, ему вторил меч Мастера Лура, да и осиновый кол эльфийки без работы не остался. Шаг за шагом они освобождали поляну от надоедливого присутствия нежити, и вскоре последняя тварь рухнула на зеленый ковер травы с разрубленной головой. Нанок вытер рукавом пот и присел у костра. Дыхание его было тяжелым, он изрядно устал во время схватки и надеялся только, что эльфийка этого не заметит. Впрочем, Тила и сама выглядела ничуть не лучше его.

Волк, похоже, агрессивности проявлять не собирался. Стоял ярдах в трех от варвара, вывалив из пасти язык. В глаза он смотреть избегал, глядя куда-то мимо Нанока. Варвар тут же вспомнил, что взгляд в глаза волки воспринимают как вызов, и, в свою очередь, поспешно отвел глаза. Шерсть у зверя была иссиня-черная, с легкой проседью по бокам. Лапы… Нанок, к примеру, не хотел бы получить удар такой вот. Зубы тоже хороши – похуже, чем его топор, конечно, но не так чтобы особо сильно.

Нанок расслабился, опустил вдруг ставшую неимоверно тяжелой секиру. Оглянулся на Тилу, и тут его пробил холодный пот. Поразил, прежде всего, маг. Мастер Лур, отшвырнув в сторону меч, которым он так замечательно крошил нежить, стоял в какой-то странной стойке, уперев тяжелый взгляд в волка. Шевелил пальцами и, хуже того, шевелил также и губами. Двух мнений быть не могло – явно собрался колдовать. Нанок на всякий случай отошел в сторону – если маг решит превратить здоровенного волка во что-нибудь более безобидное, в жабу, к примеру, лучше ему под руку не подворачиваться. Маг ведь, не эльф какой, запросто и промахнуться может, а ты квакай потом в камышах да комаров лови.

Тила застыла в напряженной позе, натянув до предела лук. Наконечник стрелы смотрел точно в глаз волка, и видно было, что в любой момент может последовать выстрел. Волк на все это не реагировал, более того – нагло растянулся на земле, уронив тяжелую лобастую голову на передние лапы. Ноздри его напряженно шевелились, словно он по запаху тщился определить серьезность угрозы со стороны двух людей и одной, но очень красивой эльфийки.

Да что они его, боятся, что ли? – удивился Нанок. По его мнению, простой зверь, пусть даже столь большой и сильный, не мог представлять для них серьезной опасности. А вот спутники его, ясен пень, считали по-другому. И опасность от волка должна была исходить немаленькая, если уж Мастер Лур меч оставил и к колдовству своему поганому прибегнуть собрался. Хотя сам ведь говорил, что по заклинаниям его некромансер выследить может.

– Прими человеческий облик, оборотень!

Беодл, неужто Тила может говорить таким глухим испуганным голосом? Да кого же они встретили на этой, чтоб ей тесно было, поляне? Самого блина, что ли, в образе волка? Даже если и оборотень, что он против эльфийской стрелы сделает?

Варвар посмотрел на волка и покачал головой. Нет, такой, пожалуй, сделает. Любого сделает, хоть ты его истыкай всего эльфийским стрелами от головы до куцего хвоста. Все равно доберется и горло порвет, если уж задумает. Не страшнее ли этот вот зверь, чем орда некромансерской нежити? Нанок не считал себя достаточно умным, чтобы вот так, с ходу, ответить. Маг, судя по всему, так и полагал. Сразу видно, только подними волк голову, сразу что-то смертоубийственное колданет, видать, соскучился без заклинаний в дороге. Такому только дай волю, даже шерсти не оставит. И тем не менее Мастер Лур явно был напуган.

– Покажи, кто ты есть на самом деле!

Волк неожиданно закружился юлой, рухнул на землю, перекатился… И поднялся уже темноволосым рослым человеком. Черный плащ, под ним настоящая кольчуга, на бедре меч в потертых ножнах, явно часто пускаемый в дело. Лицо жесткое, узкие, почти эльфийские скулы, властный разлет бровей, яростный блеск карих глаз.

– Так лучше? – насмешливо сказал он, глядя в глаза магу.

– Кто ты? – Мастер Лур на глазах обретал уверенность.

– Оборотень, – ухмыльнулся мужчина. – Или вы еще не догадались?

– Не юродствуй! – Окрик резок, как удар плетью. Ну кто бы мог подумать, что Тила способна говорить таким тоном. Куда там маршалу Дуретту! Вот кто командовать умеет, кого хочешь построит и перестроит. – Как твое имя?

– Думаете, оно даст вам надо мной власть? – Мужик в плаще определенно издевался.

Варвару это не понравилось, и он, перехватив топор обеими руками, сделал незаметный шажок вперед. То есть незаметный, как выяснилось, только для Тилы и мага. Оборотень как раз заметил, оценил и нагло оскалился ему в лицо. Мол, тебе еще три таких, пока прыгнуть сможешь… и ты думаешь, я дам тебе их сделать?

– Если оно не даст над тобой власти, почему ты боишься его сказать? – А это уже Мастер Лур.

Надо же, сумел взять себя в руки, лицо невозмутимо спокойно, пальцы в воздухе узлы не вяжут. То ли контролирует ситуацию, то ли просто решил не дергаться. С ними, с магами, никогда не разберешь, что к чему. Хотя и без них это редко получается.

– Разве не ты его вызвала? – спросил варвар у Тилы, уже понимая, что не она и что он опять показал себя дураком. Ну если этот мужик в черном сейчас улыбнется…

Мужик в черном повел себя достойно. Даже не попытался улыбнуться. Только захохотал так, что с деревьев посыпались листья.

– Нет, только в этом мире водятся подобные люди, – произнес он сквозь смех.

– В этом мире? – С мага мигом слетела с таким трудом криво нацепленная маска невозмутимости. – Ты пришел из другого мира?

– Я слышала об одном оборотне, способном перемещаться между мирами. – Тила дрожала от напряжения, но наконечник стрелы уже не искал глаз оборотня в качестве вероятной мишени. Да и лук она опустила.

Везет ей. Вот он, варвар, вообще понятия не имел, что есть какие-то еще другие миры. Да и к чему они? Слава Беодлу, ему вроде и в этом не тесно.

– Меня зовут Тиллатаэль, – представилась девушка.

– Мастер Лур, маг, – последовал ее примеру маг.

Оборотень перевел взгляд на Нанока, ожидая, что и тот представится, но варвар ответил ему вызывающим взглядом, постаравшись сделать подбородок еще более квадратным, а разворот плеч – волевым. Мол, не замай наших, а не то…

Оборотень еле заметно усмехнулся. Снисходительно, но как-то не обидно. Словно понял что-то о нем, чего, похоже, и сам Нанок не знал.

– Эрл, оборотень, – представился сам. – Воин и немного колдун. Ходящий между мирами, как правильно сказала светлая Тиллатаэль.

Варвар аж задохнулся от удивления. Собака волк умудрился распознать в ней женщину, хотя Тила под личиной эльфа мужского пола. Ну если только попробует к ней поприставать…

– Я тоже слышал о вас, Эрл, – подал голос маг.

Он подобрал с земли меч и теперь тщательно вытирал. Варвар подумал, что это совсем неплохая идея. Оборотень, конечно, редкая диковина, но вот если секира заржавеет, хорошего точно не будет. Того, кто не заботится о своем оружии, Беодл приравнивает к самоубийцам и не пускает за праздничный стол героев. Да и вообще никуда не пускает.

– Я смотрю, личность я здесь весьма известная, – ухмыльнулся оборотень.

– Летописи времен Войн Магов неоднократно упоминают об оборотне по имени Эрл, – пояснил Мастер Лур. – А в те времена, чтобы попасть в летописи, магом надо было быть незаурядным.

– Или оказываться в нужный момент в нужном месте, – не согласился оборотень. – Чужой славы мне не надо, я знаю, что колдун весьма посредственный.

– Зато ваши заклинания никому не известны в нашем мире, – не уступал маг.

– Резонно, – согласился оборотень. – Вот только мне самому заранее не известно, какие из них будут здесь работать, а какие – нет. И если будут, то как. Во время Войны Магов – второй, кажется, – я попытался уничтожить противника «Серым маревом». И что в результате? Вылечил ему рану, которую нанес чуть раньше мечом!

Да, не повезло парню, подумал Нанок с долей сочувствия к оборотню. Страшное дело – рубишь врага в капусту, победа близка, и вдруг сам – сам! – его исцеляешь. Блин проклятый! С ума можно от злости сойти. Правда, кассарадцы с ума не сходят…

Оборотень производил впечатление воина бывалого и опытного. У варвара возникло подозрение, что и на Тилу тот производит схожее впечатление. Что удручало и давало стимул делать глупости. Например, забраться на дерево и покачаться на ветвях. Эльфийке должно понравиться, она же любит деревья. Однако, немного подумав, варвар решил все же отказаться от этой идеи. По деревьям он лазил неважно, совсем не лазил, если уж быть честным. Да и куртку порвать можно, от Тилы достанется. Одежду она любила, судя по всему, ничуть не меньше деревьев. Хоть и эльф, а в первую очередь все равно женщина…

– Почему ты помог нам, Эрл? – Вопрос в лоб.

Да, маги в лоб умеют, этого у них не отнять. И не только вопросом.

– А вы предпочли бы, чтобы я помог нежити?

Оборотня тоже голыми руками не возьмешь. Настоящий волк, хоть и в человечьем облике.

– Нет, конечно. – Мастер Лур сохранял невозмутимость. Тила молчала, предоставив магу вести переговоры. – Но все же, согласитесь, это необычно, вот так сразу бросаться в бой, не поняв, кто и за что дерется.

– Почему? Как раз все предельно ясно. – Оборотень усмехнулся. – С одной стороны – люди, с другой – толпа нежити. Понятно, насланной неким некромантом, откуда же ей еще взяться. Так что выбор невелик: либо поддержать вас, либо пройти мимо.

На взгляд варвара, тут и вовсе выбора не было. Что значит «пройти мимо», не участвовать в драке, что ли? Глупые вопросы Мастер Лур задает, а еще маг называется.

– То есть вы решили к нам присоединиться?.. – начал маг, но Нанок решил, что пора вмешаться. Мало ли что этот дипломат там еще наплетет…

– Слушай, друг, можно я «выкать» не буду?

– Нужно, – усмехнулся оборотень, понимающе посмотрев на него.

– Короче, есть один некромансер, тварь редкостная. Забодал всех уже. У Тилы вон чуть лес не поломал. Зомбей делает. В общем, мы ему укорот сделать намерены – догоняешь? Так что решай, с нами пойдешь, вляпаться можешь, и крепко.

– Слышу речь, достойную мужа, – ухмыльнулся Эрл. – Конечно, пойду с вами – когда еще возможность будет во что-нибудь вляпаться? Тем более к некромантам у меня свои счеты. Впрочем, это уже личное, вам знать ни к чему.

– То есть вы к нам присоединяетесь. – Мастер Лур поспешил вновь взять инициативу в свои руки. – Рады принять вас в свои ряды, конунг Эрл. Вы ведь конунг, верно?

– Был когда-то. – Оборотень пожал плечами, насмешливо глядя на мага. – Прошлое шло талой водой, к чему за него держаться?

– Нанок меня зовут. – Варвар протянул оборотню широкую, как лопата, ладонь. Не без опаски протянул, прямо скажем. Кто их знает, оборотней этих, вдруг да укусит?

– Эрл, – сообщил тот уже известную всем информацию. Рука у него оказалась крепкой и сильной, как и положено воину.

– Жаль, коня для вас не найдется, – сообщил Мастер Лур.

– Для вас тоже, – ухмыльнулся Эрл. – Одни кости от ваших коней остались. Там ведь кроме этих еще какие-то звери были. Не знаю, что за нежить, но зубы у них с ладонь.

– Придется идти пешком, – вздохнул маг.

– Придется, – радостно согласился варвар. Верхом он ездить не любил.

И они двинулись в путь, уже вчетвером.

Глава 17

Бельгард по праву считался одной из жемчужин Леданской короны. Древний и могучий, этот город с его бастионами и колоннадами славился на все королевство. Число жителей Бельгарда было важнейшей государственной тайной, которая ни в коем случае не должна была попасть в загребущие лапы коварных фараданских шпионов. Впрочем, последние могли пойти попить пива – никто в Ледании этой информацией не владел, а значит, не мог ее продать зарубежным агрессорам за мелкую монету.

Корчма «У стрелка» внешне ничем не выделялась среди многочисленных питейных заведений Бельгарда. Ничем не примечательное здание из серого камня, имевшее в своем активе три этажа и вывеску над входом.

На первом этаже, как водится, располагалась общая зала, где народ и посетители могли выпить и закусить в меру тяжести своих кошельков. На втором этаже те из упомянутых посетителей, кто недостаточно облегчил свои кошельки, мог остаться ночевать, прихватив с собой симпатичную служаночку, чтобы не было страшно спать одному.

На третьем этаже изначально предполагалось сделать номера для богатых и благородных. Только они отчего-то не спешили навестить эту корчму, предпочитая более респектабельные места, и тогда хозяин заведения решился на рискованный шаг. Он полностью переделал третий этаж, разместив на нем фехтовальный зал и оборудовав небольшое стрельбище. И сразу потянулись в корчму посетители, потому что кому не хочется, приняв на грудь то или иное количество спиртного, помахать мечом или пострелять из лука? Или поглядеть, как это делают другие, сделать ставку на того или иного стрелка?

За один-единственный тумак можно было взять пять стрел или пять же метательных ножей (хозяин позднее поставил еще и щит для метания), чтобы показать свое искусство. Были назначены и денежные призы за меткость, которые востребовались довольно редко, леданцы никогда не славились особой меткостью, а что до метания ножей, так это и вовсе считалось какой-то экзотикой. И тем не менее раз за разом подвыпившие посетители пробовали свои силы в обоих видах искусства, наполняя карманы хозяина корчмы новенькими блестящими тумаками. Или даже старыми и потертыми – какая, к блину, разница?

Корчма встретила наших героев многоголосым гулом. Вечер еще не наступил, и потому общая зала была заполнена всего на треть. Воин присел за свободный стол, отстегнул меч и положил его на столешницу.

– Эй, Боресвет! Ты ли это? Какими судьбами!

Русколанин резко развернулся на звук голоса, уронив руку на гарду меча. Но в тот же миг его лицо расплылось в приветливой улыбке.

– Кролик! Здорово, братан! Че, в натуре, ты здесь делаешь?

– Служу в гарнизоне. – Тот, которого назвали Кроликом, подошел к их столу, и Лани смогла хорошо рассмотреть его.

Светлые, коротко обрезанные волосы, мундир непонятного образца (в мундирах девушка разбиралась слабо, хотя и придерживалась мнения, что мужчинам они к лицу), на лбу – еле заметный шрам, лицо гладко выбрито. Глаза серые, взгляд спокойный и уверенный. Вполне достойный образец мужского рода, решила про себя Лани, невольно сравнивая его со своими спутниками.

– Блин проклятый, ты, бродяга и непоседа, и вдруг подался в гарнизонные крысы! Этот мир, в натуре, двинулся с ума.

– Давай выпьем, брат, за встречу.

Боресвет, казалось, напрочь забыл о своих спутниках, радуясь встрече со старым другом. Воистину он явно был приверженцем гардарикской поговорки «Старый друг лучше новых двух». Даже если с ними еще и подруга женского пола…

Лани его поведение слегка шокировало. И даже не потому, что ей понравился этот самый воин с дурацким именем Кролик. Ну должна же быть просто элементарная вежливость? Какое-то внимание к ним как к спутникам и к ней как к девушке? Этот гардарикец просто невоспитанный хам, решила Лани и обиженно отвернулась к стене.

– Слышь, братва, – вспомнил наконец воин о компаньонах. – Мы тут с корешем децил перетрем, а вы пожрите пока, что ли. И пива хлопните, если желаете.

– На какие шиши? – хмуро осведомился Таль.

– А, блин! У вас же голда нет, а я и забыл. Эй, парень! – воин подозвал служку.

Тот, не слишком торопясь, направился к их столу. Да, явно хозяин у него был человек добродушный и непридирчивый, иначе птичкой бы порхал по залу.

– Эти люди – со мной, понял? – сказал воин. – Пусть заказывают, чо надо, башляю я.

– Как скажете, – лениво ответил слуга, собираясь удалиться.

– Стоять, плесень! Быстро нам по жбану пива и пожрать… ну, поросенка, к примеру.

– Поросят нет, – флегматично сообщил слуга. – Можете кролика заказать.

– Ты что, плесень, совсем сдурел! Кролика заказать! Кролик – мой друг. Понял, ассасин долбаный? Хоть орехом расколись, а поросенок чтоб был!

– Да я же…

– Молчать, бояться! Одна нога – здесь, другая – там. Иначе обе откочерыжу. – И воин снова погладил гарду меча, обещающе глядя на слугу. – Ишь, чего удумал! Кролика заказать! Нет, Кролик, ты слышал?

Кролик только ухмыльнулся, ничего не ответив.

– Нам кувшин пива и что-нибудь из мяса, – торопливо крикнул Таль вслед убегающему слуге. Тот сделал вид, что не слышит.

– Ты понял, дятел? Еще кувшин и мяса моим друзьям. Живо!

Слуга обернулся, заискивающе кивнул и умчался прочь. Лани поинтересовалась:

– Что ты так набросился на беднягу?

– Видно, что вы, сударыня, с такими не сталкивались, – усмехнулся воин. – Этот без хорошего пинка шею не помоет. С лентяями только так и можно.

– В Ледании других и нет, – протянул Кролик. – Работать никто не хочет, особенно когда не на себя, а на дядю.

– Можно подумать, у вас в Гардарики по-другому, – хмыкнул Бол, за что тут же схлопотал от Боресвета неприязненный взгляд.

– Ты, пацан, в натуре, не трогай святое грязными лапами – понял? В Гардарики сачков по жизни никогда не было, стеклянно. А какие были – ворон кормят.

– То есть и их к делу приставили? – не понял Бол. – Только для чего вам в Гардарики ворон кормить? Бесполезное же занятие. Лучше уж кур или, там, гусей…

Воин отчетливо заскрежетал зубами, и Бол предпочел заткнуться. Гардарикца он побаивался – было видно, что от слов к делу человек переходит быстро и не задумываясь.

Вернулся слуга, двигая перед собой тележку, на которой стояли три кувшина пива.

– Поросенок будет позже, – извиняющимся тоном сообщил он. – А мясо для ваших друзей сейчас принесут. Простите за задержку, наша корчма приносит вам извинения и в качестве компенсации предлагает сделать по серии бесплатных выстрелов наверху, на стрелковой площадке.

– Я воин, а не стрелок, – гордо заявил Боресвет.

Таль и Лани переглянулись. Бол, сообразив, что к чему, жадно прислушивался к разговору.

– А скажите, мы могли бы выиграть приз? – делая большие наивные глаза, поинтересовалась Лани. – Или его уже отменили?

– Конечно, госпожа, – с явным облегчением ответил слуга. – Пять стрел в красный круг мишени или же пять ножей в отмеченный сектор доски, и вы выиграете один золотой.

– Я бы хотела попробовать, – как бы нерешительно произнесла Лани.

Ларгет восхитился. Вот это было сыграно, куда там мимам и лицедеям!

– Стрельбище на третьем этаже. – Слуга, казалось, готов был на все, чтобы угодить спутникам грозного гардарикца.

– Обдиралово, – махнул рукой Кролик. – В натуре, братаны, я нехило из лука шмаляю, но чтобы в ту точку попасть, которую они кругом именуют…

– Может, и так, – согласился Боресвет. – Только я бы на этого пацана пару кругляшек поставил. Видел я, как он стреляет, тебе так за счастье шмальнуть.

– Гонишь, – не поверил Кролик. – Пойдем, позырим.

Конечно, Бол тоже не захотел оставаться в одиночестве. Всей компанией они двинулись на третий этаж, где, по словам слуги, и располагалось стрельбище.

Желающих пострелять было не так уж мало, несмотря на то что вечер еще не наступил. По призовой мишени никто не стрелял, двое стрелков соревновались между собой, остальные посетители делали ставки. Таль остановился посмотреть.

Сорок ярдов – для лучника расстояние смешное. Ларгет и на двести не промахнулся бы.

– Эй, я бы хотел сыграть с победителем, – сообщил он в пространство.

– А не молод ли ты, парень, – рассмеялся один из тех, что делали ставки.

– Иди, в игрушки играй, – поддержал его другой.

Вперед, отодвинув Таля плечом, выдвинулся Боресвет.

– Мне ты тоже такой совет дашь? – как-то очень мягко спросил он.

Оба насмешника, по виду воины, хоть и без доспехов и оружия, внимательно осмотрели его внушительную фигуру с интересом то ли бойцов, то ли профессиональных мужеложцев.

– Ты сам кого хочешь присоветуешь, – ухмыльнулся тот, что говорил про игрушки.

– Это да, – все тем же обманчиво мягким голосом согласился воин. – И тебе посоветую, не задевай парня. Поверь, это хороший совет.

– Верю, – ухмыльнулся тот. – Ты, похоже, других и не даешь.

– И это верно, – усмехнулся гардарикец так, что оба посетителя от него отшатнулись.

Меж тем стрелки уже закончили свой спор. Заинтересованные зрители придирчиво осматривали обе мишени. Видимо, один из стрелков проиграл вчистую, не было слышно ни ругани, ни криков, ни азартных воплей. Просто передавали деньги из рук в руки.

– Постреляем? – несколько развязно предложил Таль, чувствуя внутри некую скованность.

Противник окинул его критическим взглядом.

– Ты лук-то хоть удержишь, малыш? – осведомился он.

Вот это Ларгета зацепило. Уж малышом он себя никак не считал.

– Даже натянуть смогу, – не без вызова ответил он. – Желаешь проверить?

– Блин с тобой, – махнул тот рукой. – Только здесь, знаешь ли, на деньги играют. Видел деньги когда-нибудь?

– Приходилось, – сдержанно ответил Таль, поняв, наконец, что противник пытается вывести его из себя. – Ты сюда болтать пришел или все же стрелять?

Среди публики послышались редкие смешки. Парень заметно разозлился.

– Какие ставки? – спросил он.

– Скажи мне ты, – невозмутимо ответил Таль.

– Пять золотых тебя не обременят?

– Лишними не будут, – согласился Таль. – Лани, покажи ему деньги.

Больше всего он боялся сейчас, что девушка выкинет один из своих фокусов, на которые, как он успел понять, была большая мастерица. Например, предложить поискать деньги в своих карманах. Но Лани поняла все правильно. Тряхнула туго набитым кошельком, развязала завязку, продемонстрировав стрелку его содержимое.

– Доволен? – резко осведомилась она. – Полюбуйся, а то когда еще доведется.

Народ захохотал громче. Приятно, когда молодая красивая девчонка так вот ловко подрежет здорового дурня. Стрелок вспыхнул от злости, но тут же взял себя в руки.

– Сойдет, – небрежно бросил он. – Она у тебя казначеем работает? Или телохранителем?

– Ты точно хочешь это узнать? – полюбопытствовал Таль. – Ты уж извини, тебе ее должность все равно не светит.

– Тогда – к черте, – предложил противник, пропустив его слова мимо ушей.

Таль быстро осмотрел принесенный ему лук, оттянул тетиву, остался недоволен.

– Барахло лук, – сообщил он, осторожно подтягивая тетиву.

– Хороший стрелок и из пальца выстрелит, – ухмыльнулся противник.

– Выстрелит, – согласился Ларгет. – Вопрос только, куда попадет.

Он снова попробовал тетиву, критически осмотрел стрелы.

– Ладно, пойдет, – с кислой миной сообщил всем желающим его слушать. – Поехали.

– Стреляем по команде, – предупредил противник.

– Заметано. – Таль подошел к черте, наложил стрелу на тетиву, не спеша, однако, ее натягивать. Стрелок встал рядом, ловя мишень острием стрелы.

– Бей! – крикнул человек в ливрее корчмы, с нарисованной на груди стрелой.

Таль быстрым красивым движением вскинул лук, спустил тетиву. Ни тени сомнения, что стрела угодит в цель, хотя лук сильно уступал карамультуку. Соперник выстрелил одновременно с ним, Ларгет не стал смотреть на результат его выстрела, потянувшись за новой стрелой. Стрелок сделал то же самое.

– Готовы? Бей!

Вжик! Вжик! Вторая стрела вонзилась в цель впритирку рядом с первой. Зрители взволнованно загудели, обсуждая его выстрел. Таль наложил на тетиву третью стрелу.

– Готовы? Бей!

Так же, не напрягаясь, Таль положил третью стрелу по другую сторону от первой и расслабил мышцы, взяв четвертую. Противник бросил в его сторону взгляд, в котором Ларгет прочитал изумление, зависть и глубокое уважение.

– Готовы? Бей!

Четвертая стрела легла чуть ниже. Таль мысленно обругал себя за то, что рано расслабился. Впрочем, только он один посчитал свой выстрел неудачным. Зрители взорвались градом аплодисментов и одобрительных выкриков. Похоже, здесь больше ценили красивое зрелище, чем волновались о выигрыше. Кричали даже те, кто поставил деньги на его противника. Таль достал последнюю, пятую стрелу, наложил ее на тетиву.

– Готовы? Бей!

Пятая легла лучше всех, четко в центр, между первой и второй. Под град восторженных воплей проигравший отсчитал ему пять золотых, не сравнивая даже мишени. К удивлению Таля, он улыбался до ушей и, похоже, нисколько не был расстроен проигрышем.

– А ты молодец. – Он хлопнул Ларгета по плечу. – Прости, что тебя за салагу зеленую держал. Люблю, когда человек что-то лучше других делает.

– Не подскажешь, где здесь хорошие луки продают? – Таль решил тут же воспользоваться благодушием бывшего противника, чтобы накопать малость информации.

– В лавке Мастера Савея, – ни секунды не колеблясь, ответил тот. – А если есть желание послужить Ледании, предлагаю место десятника в Шестом стрелковом полку. Жалованьем не обидим, поверь. Я – командир полка, Шорз.

– Мы долго в городе не пробудем, – извиняющимся голосом сказал Таль, не хватало еще нажить в полковнике врага. – Завтра или послезавтра – снова в путь.

– Надумаешь – приходи. – Полковник, похоже, нисколько не был расстроен отказом. – Такие люди нам нужны. Творец, да всем они нужны, не только нам!

Он вышел со стрельбища, устремившись в фехтовальный зал. Боресвет подошел к Талю, оглушительно хохоча, хлопнул его по плечу с такой силой, что того едва не унесло.

– Ты бы знал, братан, сколько голда мы на этом подняли! – восторженно заявил он. – Вот Кролик соврать не даст… Кролик! Да где же ты, блин!

Ни одного Кролика поблизости не наблюдалось.

– Ладно, найдется, в натуре, – махнул рукой воин. – Может, пива перебрал…

Чья-то рука легла Талю на плечо. Он резко обернулся и увидел сияющие глаза Лани.

– Поздравляю, – улыбнулась она, и у Ларгета сладко заныло сердце. – Ты был великолепен! Здорово утер нос этому нахалу!

– Спасибо, что поддержала, – сказал он, улыбнувшись в ответ. – Я опасался, что ты предложишь мне поискать свой кошелек.

– Своих не подставляю, – бросила она резко, сразу перестав улыбаться.

– Прости, если обидел. – Таль обезоруживающе улыбнулся. – Был дурак, исправлюсь.

– Побыстрее бы. – Голос ее смягчился, но чувствовалось, что обида еще не прошла.

– Ну не злись, – примирительно сказал Ларгет. – Я и в самом деле сморозил глупость.

– Забыли. – Она улыбнулась в ответ, злые искры обиды медленно таяли в ее глазах. – На приз будешь стрелять? Или мишень слишком мала?

– Да, мишень не из простых, – пробормотал Таль, разглядывая красный кружок величиной с небольшое яблоко и прикидывая, как разместить на нем стрелы. – И все же я бы, пожалуй, рискнул. Золотой лишним не будет.

– Экий ты корыстолюбивый, – не преминула уколоть девушка.

– Я просто очень бедный, – отшутился Ларгет, жестом подзывая служку. – Разменяй-ка мне золотой, парень, у меня нет мелочи.

– Я забашляю, – ввязался Боресвет. – И, кстати, держи свою долю. Два золотых, ровно треть. Все по-честному, братан, без базара.

– Я тоже на тебя ставила, – созналась Лани. – Вот, возьми.

– От тебя – нет, – тут же возразил Таль.

– Почему это? – Она явно собиралась обидеться снова.

– Я не могу принять деньги от девушки, – серьезно объяснил он. – Это неправильно. Но поцелуй в качестве награды принял бы с удовольствием.

По ее глазам он понял, что ответил правильно. Теперь в них плясали веселые зеленые огоньки. Девушка улыбнулась, подойдя к нему вплотную.

– Ну принимай награду. Сам выбрал. – И она поцеловала его, притянув к себе.

Таль почувствовал легкий аромат степных трав, и нежные губы почти неощутимо скользнули по его губам, обжигая не хуже раскаленного железа. И жар этот огненной волной покатился по жилам. Мгновение они еще смотрели в глаза друг другу…

– А я бы не отказался ни от того, ни от другого, – нахально влез Бол.

– Сначала стрелять научись, – фыркнула девушка, нисколько не обижаясь. Бола она всерьез не воспринимала и на его шутки не реагировала.

– Да, чего не дано, того не дано, – погрустнел тот. – А может, я лучше анекдот расскажу?

– Лучше – кому? – Лани насмешливо посмотрела на него. Бол стушевался.

Таль забрал принесенные стрелы и направился к призовой мишени. Все, кто находился на стрельбище, дружно последовали за ним, встав полукругом за его спиной. Похоже, его умение стрелять произвело на завсегдатаев определенное впечатление. Ларгет слышал, как за его спиной заключались пари и делались ставки. Среди голосов отчетливо выделялся могучий бас Боресвета. Но все это уже не касалось его сознания, Таль взял первую стрелу и наложил ее на тетиву. Голоса за спиной разом смолкли.

Щелчок тетивы, негромкий посвист летящей стрелы… Есть! В «яблочко»!

За спиной радостно завопили, кто-то выругался, расстроенный удачей Таля. Этим звукам он тоже не дал коснуться сознания. Искусство стрельбы – сродни медитации, нужна полная сосредоточенность. Вторая стрела легла на тетиву. Вскинутый лук, секундное колебание перед выстрелом – для оценки дистанции и ветра, которого нет и не может быть в помещении, но привычка слишком глубоко в нем сидит. Попал! Чуть ниже и левее первой стрелы, снова в красный кружок. И сразу же – третья стрела, предыдущая еще подрагивает в мишени, зрители не успели взорваться приветственными криками, как третья стрела сорвалась с тетивы. И снова не подвел глаз и не дрогнула рука, чуть ниже и правее первой. Впритирку к ней и к линии окружности, отмечающей «яблочко».

Зрители радостно взвыли. Таль взялся за четвертую стрелу. На сей раз он целился дольше, на красном кружке осталось не так много места. И все-таки глазомер его не подвел, четвертая стрела также уверенно нашла цель. Зрители, против ожидания, притихли. На их глазах вершилось небывалое. Сколько стрелков ранее поразили мишень пятью стрелами? Один, два – вряд ли больше. Неужели доведется стать свидетелями чуда?

Последний выстрел – самый сложный. Таль долго смотрел на мишень, потом поднял лук. Стрела сорвалась с тетивы и вошла точно в свободный клочок мишени, чуть потеснив соседнюю. Восторженный рев зрителей заставил задрожать стены. Из общей залы спешили любопытные выпивохи, желающие узнать, что случилось. Лани с восторженным писком повисла на шее у Таля, Бол попытался проделать то же самое, но ему не хватило места. Боресвет в избытке чувств хлопнул Ларгета по спине, тот сразу же потерял равновесие (попробуй его не потеряй, когда у тебя на шее девушка висит) и попытался упасть на пол, но ему не дали. Несколько сильных рук подхватили его и подбросили вверх. Лани тоже зачем-то подбросили, девушка от неожиданности вскрикнула.

– Качать его! – завопила толпа.

Перед носом Таля мелькнула потолочная балка. Высоко кидают, гады, загнанно подумал он, падая вниз. Молился он об одном – чтобы не забыли поймать. Иначе перелом чего-нибудь важного обеспечен. Новые и новые руки подхватывали его, каждому зачем-то хотелось коснуться новоявленного героя. Ларгета это злило. Взбесились они все, что ли? – раздраженно думал он, взлетая в очередной раз под потолок. Не знаю, стоит ли один золотой этого издевательства. Ведь явно эти идиоты не успокоятся, пока все меня не перелапают. Ну и город, сплошь одни извращенцы.

Лани визжала, но скорее от восторга, чем от страха, и пыталась придерживать подол платья, забыв, что на ней дорожные штаны. В отличие от Таля, ей такое внимание льстило и не воспринималось как грязные домогательства. Может, оттого, что она знала точно, как эти самые домогательства выглядят.

Таля потихоньку начинало укачивать. Каким бы ты магом ни был, попробуй так вот покувыркаться в воздухе, не зная толком где верх, где низ!

Спас его Боресвет.

– Эй, хватит его подкидывать! Дайте парню выпить!

– В общую залу его! – завопил кто-то, и Ларгета на руках потащили на первый этаж. В компании с Лани, которая просто наслаждалась происходящим.

Желающих выпить в компании с героем дня оказалось больше, чем было мест в довольно-таки вместительной зале. Хозяин живо распорядился принести новые лавки и поплотнее сдвинуть столы, чтобы места хватило если не всем, то хотя бы многим. К Талю тянулись руки с зажатыми в них кружками, каждый завсегдатай стремился угостить его за свой счет, чтобы завтра хвастаться перед друзьями и любовницами: «А, этот… я его лучший друг. Мы с ним вчера неплохо пива попили». Впрочем, воины вели себя по-другому. Они подходили, хлопали по плечу или по спине в знак одобрения, скупо поздравляли с победой. И вот от их похвал, простых и безыскусных, действительно теплело на душе. Хотя плечо и спина вскоре весьма ощутимо онемели от подобного дружелюбия.

Непонятно куда делся Бол. Таль, окруженный толпой галдящих посетителей, не мог отыскать его взглядом в переполненной корчме. Впрочем, уж Бол-то точно не пропадет, такие, как он, из драконьей пасти выберутся. Однако интересно, куда его занесло? Ларгет нисколько не сомневался, что друг сейчас делает деньги на его, Таля, сомнительной славе. Уж характер Бола он успел изучить достаточно хорошо. Ему бы в семье торговца родиться, мигом бы разбогател, как легендарный Жирдронд. Второго такого пройдоху попробуй сыщи! Любого в чем хочешь убедит, язык у него что помело, а уж если врать начинает, то сам себе верит. Только не попал бы он в неприятности, все его блестящие умения нередко приводили к серьезным проблемам. Так же как ухлестывания за девушками. Бол никогда не мог определить, кокетничает ли с ним та ли иная красотка, или же просто посылает к блину. Хотя, если разобраться, и он, Таль, не всегда мог это определить. И даже часто не мог. Только вот ему эти ошибки спокойно сходили с рук, а Бол постоянно попадал в переделки, вдобавок не извлекая из этого урок. Раз за разом наступать на одни и те же грабли – этого Таль не понимал.

Он отхлебнул пива из врученной Боресветом кружки. Гордость не позволяла ему угощаться за счет посетителей. Пиво было не очень – впрочем, сейчас он был рад и такому. Таль почувствовал вдруг дикий голод и принялся за еду.

Лани едва пригубила пиво, погруженная в свои мысли. Надо же, он и впрямь отличный стрелок. Лучший из тех, кого она видела. Даже дядька Шарап так не стрелял. Когда Ларгет говорил ей, что неплохо стреляет, она решила, что он хвастает. Как и все парни, чтобы пустить пыль в глаза. Собственно, она поднялась с ним наверх, чтобы пометать ножи. Утереть, так сказать, нос. А после его триумфа она боялась показать себя неуклюжей. Нет, она действительно хорошо метает ножи, но воткнуть все пять в маленький красный кружок! Это лежало за пределами ее возможностей, что девушка прекрасно понимала.

Но ничего! Рано или поздно она все равно докажет ему, что метает ножи не хуже, чем он стреляет. Просто надо чаще тренироваться. Например, сейчас, пока новоявленный герой упивается пивом и нежданной славой. Он просто не заметит ее отсутствия.

Лани незаметно выскользнула из-за стола. Таль, усиленно отказывающийся от угощения очередного почитателя стрельбы из лука, ее бегства не заметил. Этот настырный тип, с явными замашками любителя мальчиков, его сильно раздражал. Еще не настолько сильно, чтобы от души ему врезать, но достаточно, чтобы пожелать ему провалиться к блиновой тетушке и оставить его, Ларгета, в покое. Что Таль с удовольствием и исполнил. Типу это не понравилось. Типа это даже разозлило. Тип начал что-то орать про то, что его, типа, в жизни так еще не оскорбляли, что Ларгет еще пожалеет, что он, тип, еще покажет… Что конкретно собирался тип показать Талю, и было ли там на что смотреть, так и осталось невыясненным. Боресвет поднес к крючковатому носу упомянутого типа кулак, и тому сразу отчего-то вспомнилась поговорка о том, что молчание – золото. Заткнулся тип сразу и бесповоротно. Денег у него в кошеле от этого, конечно, не прибавилось, но типа отчасти утешил тот факт, что его нос по-прежнему остался крючковатым, а не свернутым набок.

Таль, пользуясь передышкой, быстро съел кусок мяса. Очень вовремя: тут же подошел хозяин корчмы, под аплодисменты присутствующих торжественно вручил ему выигранный приз – двойную золотую марку прошлого царствования. На монете красовалось бородатое лицо какого-то короля, Ларгет понятия не имел какого. Сияющий, как блин со сковородки, хозяин прицепил к его камзолу знак «Чемпион», под которым красовалось название корчмы. Вручение этой награды вызвало еще более бурные овации, Ларгет с удивлением заметил, что многие косились на скромный значок с нескрываемой завистью. Очевидно, он был для них не красивой побрякушкой, а чем-то вроде королевской медали «За храбрость».

Через какое-то время он заметил, что Лани тоже куда-то пропала. Это вызвало у него некоторое беспокойство: любая корчма не совсем то место, где молодая красивая девушка может чувствовать себя в полной безопасности. Даже если она мастерски метает ножи и (если не соврала, девчонки страшно любят приврать порой, чтобы пустить пыль в глаза) владеет рукопашным боем. Здесь ведь собираются в основном воины, а их простым приемом не скрутишь, сами кого хочешь на лопатки положат, а уж девушку – с особенным удовольствием.

Таль завертел головой, высматривая Лани в толпе посетителей но, несмотря на превосходное зрение, никак не мог ее обнаружить. Тем более что у их столика тут же началась драка – Боресвет что-то высказал одному из особо настырных воинов, а тот, очевидно, принял его слова слишком близко к сердцу. Как поединщик он был гардарикцу, конечно, не соперник, но, к сожалению, у него нашлись поблизости друзья, которые тут же поспешили на помощь обидчивому воину. Впрочем, все еще можно было решить миром, ограничившись, по выражению того же Боресвета, «легкими наездами», вот только богатырь понятия не имел ни о какой дипломатии. Зато кулаки у него были тяжелые и, очевидно, давно уже чесались, так что, прервав увлекательный диалог на фразе «А ты кто такой?», он просто залепил оппоненту в рожу, как, кстати, и обещался.

Тот поднялся, пересчитал выбитые зубы и со звериным ревом бросился на гардарикца. Что, впрочем, было тактической ошибкой, потому что сделанный пересчет зубов тут же устарел. Дружки потерпевшего, в количестве четырех штук, бросились мстить по принципу зуб за зуб. Замелькали кулаки, кто-то из посетителей тоже ввязался в потасовку, другие, наоборот, отодвинулись подальше, чтобы не мешать молодецкой забаве. Да и смотреть удобнее с дистанции, когда есть уверенность, что в твой любопытный глаз не попадет ненароком чей-то кулак. Впрочем, некоторые зеваки все же не убереглись, и количество дерущихся быстро увеличилось еще на несколько человек.

Таль подумал, не броситься ли ему на помощь Боресвету, но решил отказаться от этой мысли. Мощным телосложением воина он не располагал, знание приемов в какой-то мере присутствовало, но защиты от топтания ногами он почему-то не знал. Да и не нуждался богатырь в его помощи. На звук драки из-под какого-то стола выполз Кролик, который тут же с энтузиазмом включился в потасовку.

Азартные выкрики дерущихся, звуки ударов, треск ломающихся под упавшими лавок. Да, если уж воины брались потешить душу мордобоем, то делали это не по-детски. Таль пожал плечами и потянулся к кувшину с пивом. Он-то маг, а не воин, ему такие забавы не по вкусу.

Один из дерущихся размахнулся, чтобы хорошенько приложить противника, и мимоходом смахнул желанный кувшин со стола. Ларгет ощутил приступ бешенства, захотелось развернуть наглеца и с размаху дать ему в морду. Все-таки что-то есть в том, чтобы быть воином. Но обидчик уже исчез в общей свалке, и Таль сразу остыл. В конце концов, это ведь не последнее пиво в корчме. Можно и еще заказать.

В следующий миг Талю стало не до пива, даже драка вылетела у него из головы. В корчму вошел… гоблин. Самый настоящий, как с картинки в книге. Ларгет их до этого не видел, а Бол вообще считал их детскими страшилками, хотя при случае любил обзывать Таля гоблином. И не им одним, если вспомнить.

Вообще-то «гоблин» в переводе с древнего наречия означает «отродье Блина». Видимо, когда-то представителей этого народа считали злыми духами… да что там, и до сих пор многие так считают. Хотя ученые маги давным-давно доказали, что никакого отношения к духам гоблины не имеют.

Как и полагалось, вошедший был невысок, коренаст и зеленокож. Из-под толстых губ торчали толстые желтые клыки, явно ни разу не чищенные с рождения. Маленькие глазки скрывались под низким лбом, ресниц у гоблина не было вовсе. Волосы были собраны в пучок, как у варвара с Ахарских гор, Ларгет несколько таких видел лично. Одет зеленокожий был не поймешь во что, однако явно кожаное. Штаны чуть ниже колен (если эту тряпку считать штанами) открывали массивные волосатые ноги зеленого цвета. С обувью тоже непонятно, вроде на сапоги не похоже, но чувствуется – даст раза, мало не покажется никому.

Таль таращился на вошедшего, пока кто-то из дерущихся не заехал ему в ухо. Он кувырком полетел под стол, невольно взвыв от боли, – наткнулся (довольно чувствительно) локтем на ножку стола и разразился руганью. За время общения с гардарикцем его лексикон изрядно обогатился ругательствами. Поливая того, кто ни за что дал ему в ухо, а также ножку идиота-стола, что не успел убраться с его пути, Таль поднялся на ноги. На сей раз он благоразумно отошел в сторону, чтобы не врезали вдругорядь. Совсем не улыбалось ему выступать в роли макивары Мастера Коэто.

Гоблин между тем прошел к стойке и о чем-то заговорил со слугой. Впрочем, понятно о чем – зачем еще можно прийти в корчму, кроме как за выпивкой? Таль внимательно рассматривал гоблина – когда еще подвернется случай увидеть. Остальные поглядывали на пришельца с любопытством, но без особого удивления. Чувствовалось, что гоблины здесь не в диковинку. Задирать зеленокожего тоже никто не спешил, хотя и было видно по лицам, что многие не одобряют его присутствия в этой корчме. Возможно, воины знали о боевых качествах гоблинов куда больше Ларгета и без нужды предпочитали их не испытывать.

Гоблин взял свое пиво и внимательно осмотрел залу в поисках свободного места. Драка привлекла его внимание, он несколько раз сжал и разжал внушительные кулаки, словно собираясь принять участие в этой забаве. Потом с видимым сожалением отвернулся, очевидно, понимая, что, стоит ему включиться в потасовку, бить его будут всей корчмой. А может, просто не углядел для себя достойных противников.

Так или иначе, гоблин со своим пивом прошествовал к тому самому столику, за которым недавно сидел Ларгет. Просто потому, что остальные были заняты возбужденными зрителями, а в эпицентре драки сидеть явно никому не хотелось. Походка его выглядела странной, неуклюжей и косолапой, вроде как у медведя.

Когда зеленокожий проходил мимо Таля, тот заметил на его боку длинный кривой меч, называемый, если память ему не изменяла, ятаганом. Оружие выглядело не особо удобным для пешего боя, Таль бы нипочем не смог таким драться, но, возможно, длинные руки гоблина позволяли ему орудовать этой штуковиной с не меньшей ловкостью, чем воину мечом.

Сев за стол, гоблин вытер рукавом одежды пивную лужу со стола, после чего поступил так же, как и любой воин на его месте. Снял с пояса ножны с ятаганом и положил их на стол, обнажив клинок на пару дюймов в предостережение любому, кто посмеет помешать ему наслаждаться пивом. Зыркнул по сторонам маленькими глазками, не угрожающе даже, а скорее предупреждая, не суйтесь, мол. И приложился к кувшину.

День для пива, видимо, был неудачный. Или Творец проклял этот стол страшным проклятием. Потому что едва гоблин оторвался от кувшина и вытер рот все тем же рукавом, как на него свалился один из драчунов, выбив из руки кувшин. Гоблин дернулся было подхватить драгоценный сосуд, но подхватить успел только его содержимое, обильно украсившее пеной его кожаную одежду. Ох, и начнется сейчас, успел подумать Ларгет и не ошибся. «Ох» началось тут же и сразу, едва до гоблина дошло, что пиво безвозвратно утеряно.

Вот теперь его глазки маленькими не назвал бы никто. Два желтых шара буквально выкатились на лоб, излучая горячее почтение ко всем представителям человеческого рода в целом и к тому, что расколотил его пиво в частности. Подняв ошалевшего воина за шиворот, гоблин отправил его в гущу дерущихся мощным ударом. Двое-трое упали, как пельсинорские кегли. Оглушительно взревев, гоблин бросился в драку, размахивая кулаками.

Дрался он хорошо. Каждый его удар сбивал с ног кого-нибудь из дерущихся. Мгновенно люди перестали драться между собой, направив нерастраченную энергию на нового противника. Как говорится, чужая собака в свару не лезь. Впрочем, гоблину было, похоже, абсолютно наплевать на численное превосходство. Сквозь толпу он прошел, как деньги сквозь пальцы, раскидывая противников направо и налево. Таль ловко увернулся от пролетевшего тела, с интересом наблюдая за этим редким существом.

Внезапно гоблин отлетел назад и плюхнулся на пол на пятую точку. На Боресвета нарвался, тут же сообразил Таль. Действительно, богатырь возвышался во весь свой немаленький рост, сжимая поцарапанные о чужие зубы кулаки. И с изумлением рассматривал гоблина.

– Никак леший! – опознал он странное создание. Гоблин потряс головой, ошалело озираясь по сторонам. Чувствовалось, что такие удары для него в диковинку.

– Да какой, к блину, леший! – отмахнулся вездесущий (а также вездежрущий и вездепьющий) Кролик. – Не видишь, что ли, гоблин это. В натуре, гоблин, понял?

– Гонишь, – не поверил богатырь. – Леший, стеклянно тебе говорю. Тут и рассуждать нечего. Что я, леших не видел!

Он задумался, вспоминая, сколько видел леших за свою жизнь. Видимо, воспоминания давались ему с трудом.

– Хотя сам я их, правда, не видел, – признал он наконец. – Но старики сказывали – дерево деревом, только на человека похож децил. Как вот это тело.

– Дятел ты, – махнул рукой Кролик. – Какое, к блину, дерево? Сам ты дерево, гоблин это, русколанским языком тебе глаголю. Дерево оно вообще другое.

– Да что я, деревьев, в натуре, не видел? – обиделся Боресвет. – Ну не похож, и что? Все равно леший, понял? Потому что на кикимору и водяного он тем более не тянет.

Гоблин между тем поднялся на ноги, вытер кровь с помятой морды. Раздвинул мясистые губы, явив в полной красе огромные желтые клыки.

– Идти сюда, – сказал он, угрожающе оскалясь. – Моя твоя порвать, как Бобик грелка.

– Кто такой Бобик? – поинтересовался Боресвет у всезнающего Кролика.

– Это их национальный герой, – пояснил тот. – А грелком они называют мечезадого тигра. Страшный зверь, между прочим, его порвать непросто.

– Десять на гоблина, – услышал Таль позади себя.

– Поддерживаю, – отозвался другой голос.

Гоблин двинулся к Боресвету мягким кошачьим шагом. Куда только делись его косолапость и неуклюжесть! Настоящий хищник, гроза гор или где они там обитают.

Богатырь, похоже, был полностью поглощен размышлениями о том, является ли данный конкретный гоблин лешим, или все-таки нет. Но когда тот бросился на него внезапным прыжком, сумел непостижимым образом увернуться и даже врезал ему под ребра вдогонку. В результате гоблин, не удержавшись на ногах, кувыркнулся по полу, сбив ненароком двоих зевак. А не фиг зевать, когда рядом дерутся, подумал Ларгет злорадно, потому что узнал в одном из них того подонка, что загубил его пиво.

Гоблин легко вскочил на ноги и жутко ухмыльнулся. Не для того, чтобы напугать, просто он не умел по-другому. Когда Творец (или же Блин, как сказывают) создавал этих существ, он не позаботился придать их лицам что-то, хотя бы отдаленно смахивающее на дружелюбие.

– Хорошо, – похвалил он. – Добрый удар. Любить драка?

– Ну дык, – согласился богатырь, беззлобно усмехаясь в ответ. – Вся наша жизнь – сплошная драка. А жизнь я люблю, в натуре, понял, братан?

– Моя понимай, – согласился гоблин. – Продолжай?

– А то! – Боресвет встал в боевую стойку.

Гоблин снова бросился на него, и на этот раз русколанец пропустил-таки удар. Он пошатнулся, кулаки гоблина заработали как кузнечные молоты, с гулом рассекая воздух. Богатырь с треском рухнул на пол, оглушенный сильным ударом, но тут же воздел себя на ноги. Гоблин атаковал, нанося удары точно и расчетливо, воин так же хладнокровно их парировал, приходя в себя. Внезапно он двинул ногой в колено противнику, тот хрюкнул и на секунду отвлекся, проводя ревизию нижних конечностей. Тут же получил удар под ложечку, заставивший его согнуться, а затем и второй, в челюсть, распрямивший его обратно. Теперь уже гоблин отправился в кратковременный полет, закончившийся, как и следовало ожидать, оглушительным падением, потому что гоблины, как и люди, летать не обучены. Боресвет терпеливо ждал, когда тот поднимется, в то время как любой из квармольских рыцарей на его месте наверняка добавил бы зеленому ногой под ребра.

Гоблин не без труда поднялся. Снова стер с лица кровь рукавом, чтобы не застилала глаза. Озабоченно потрогал клык и остался доволен результатом осмотра.

– Ух! – сказал он восторженно. – Сильный! Хорошая воин!

– Других не держим, – влез со своим мнением Кролик. Таль тут же понял, что это гардарикский аналог его друга Бола.

– Хватит драка. Пива хочу, – изрек гоблин.

– Это можно, – согласился богатырь. Пиво он любил ничуть не меньше, чем драку. А вообще-то, похоже, предпочитал совмещать и то и другое в нужных пропорциях. – Эй, пацан! Пиво мне и моему другу лешему! Или ты этот… как его? Гоблин?

– Моя гоблина, – подтвердил тот. – Так люди нас звать. Редко звать, мы сами приходить.

– Будем! – Боресвет чокнулся с гоблином свежепринесенным пивом. – За нас, сильных и смелых, даже если с зеленой кожей. И отвратной рожей.

Гоблин одним глотком осушил кувшин пива. Да, сильны зеленокожие пить! Почти как русколанцы. Потому как Боресвет осушил кувшин на секунду раньше.

– Повторить! – коротко бросил богатырь.

– Моя платить, – добавил гоблин.

Они повторили. Талю стало нестерпимо скучно. Гоблин, конечно, штука редкая и забавная, но уж пьянки-то он не раз видел и даже порой активно в них участвовал. Оглядевшись по сторонам, он увидел идущую через зал Лани.

– Где пропадала? – тактично осведомился он. – Я уж волноваться начал.

– Ножи покидала, – небрежно сообщила девушка, но Таль заметил торжествующий блеск в ее глазах. Явно кого-то из воинов выставила дураком, по лицу видно.

– И много накидала?

– Мне хватило. – Она скромно потупила глазки.

– Ты гоблинов хоть раз видела? – спросил Таль, вспомнив о странном создании.

– А, эти сказки слышала, конечно, – отмахнулась девушка.

– Тогда полюбуйся, вон сидит эта самая сказка.

Лани немедленно посмотрела в указанную сторону, выискивая глазами гоблина.

– Ой какой зеленый! – восторженно воскликнула она. – Смотри, какие клыки! По-моему, очень сексуально, тебе не кажется?

Таль ошарашенно хлопал глазами. Что такое «сексуально» он представлял, только вот не мог соотнести это слово с зеленым клыкастым чудовищем.

– Симпатичный, – сделала вывод девушка, окончательно добив Ларгета.

Никогда не понимал женщин, в сотый раз тоскливо подумал он, догадываясь, что, если это знаменательное событие с ним все же однажды произойдет, оно будет стоить ему рассудка по-любому. В самом деле, назвать гоблина симпатичным…

– Жаль, что он не собака, – продолжала Лани, не замечая, что ее собеседник медленно выпадает в осадок. – Можно было бы его приручить.

– Они, между прочим, еще и людьми, говорят, питаются, – мрачно напомнил Таль.

– Значит, кормить не придется, людей везде полно, – резонно возразила Лани.

– Клыки целоваться мешают, – указал Ларгет, и этот аргумент вроде подействовал.

– Действительно, – задумчиво согласилась девушка. – Да, пожалуй, ты прав. Но он все равно симпатичный и вдобавок зеленый.

– Тебе Бол не попадался? – Таль поспешил увести разговор от опасной темы, подозревая, что еще пара минут – и им придется брать в компанию гоблина в качестве зеленой симпатичной собаки. И, чего доброго, еще и учить его лаять.

– Он там каких-то знакомых встретил, – сказала Лани. – Стоят у лестницы и болтают.

– Знакомых? – насторожился Таль. – Пойду-ка взгляну…

Он оставил Лани, все еще восторженно разглядывающую гоблина, и поспешил к лестнице. Бол действительно стоял в компании двух незнакомцев. Оба были одеты, что называется, с иголочки, по последней придворной моде. Один из них сразу привлекал внимание своей огненно-рыжей шевелюрой и неприкрытой жизнерадостностью. Второй же был спокоен, серьезен, проницательные синие глаза и волосы цвета спелого ореха. Что-то смутно знакомое было в его лице, обманчиво расслабленной позе и в глазах, с интересом следящих за бурной жестикуляцией Бола. Однако вспомнить его никак не получалось. Казалось, вот-вот в памяти всплывет имя, оно уже почти на поверхности, но нет…

Таль подошел ближе. Бол, словно ощутив его присутствие, резко обернулся и призывно замахал рукой. Скрипнула дверь, отворенная рукой очередного любителя выпить и подраться, и свет клонящегося к горизонту солнца на миг осветил непонятных Боловых собеседников. Этого оказалось вполне достаточно чтобы память перестала сопротивляться и выдала-таки наконец имя.

Его Высочество принц Орье, наследный принц королевства Квармол.

Оглавление

Пролог I

  II

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg